К У П Л Е Т П Е Р В Ы Й

   -Подъем!!!
   Это, похоже, мне. Точно, мне. Потому что  я  тут  один.  Соседа-попутчика
увели (или увезли) полчаса назад вместе с вещами. Но я уточню, вдруг сержант
что напутал?
   Сержант, однако, не напутал.  Ясно,  лишние  вопросы  в  приличном  месте
задавать не принято. Синяк от дубинки заживет через неделю - две.
   -Понятно?
   Понятно.  Очень  больно.  Очень  неприятно.  Очень  обидно.  Потому   что
напрасно. Не столько дубинкой, сколько по жизни.
   Я  человек  случайный.  Нет,  не  вообще  случайный,  а  здесь   случайно
оказавшийся. Чисто случайно. Шел, упал, очнулся... На моем месте должен  был
быть...
   Ни-чо подобного. Отвечает тот, кто попадается. Так что кто там должен  на
твоем месте быть - никого не волнует. Сейчас на этом месте - ты.  Лично  ты,
как  субъект,  как  клеточка  большого  общественного  организма.  Маленькая
больная клеточка. Болезнь не должна прогрессировать. Экстренная  терапия.  А
синяки на заднице? Ничего. Ты - на своем месте.
   -Прямо.
   Клеточка  выплывает  из  клеточки,  потирая  верхнюю  оконечность  бедра.
Клеточка вдет по длинному коридору мимо снующих в форме и  без  оной  людей,
мимо скользящих взглядов, усмешек и безразлично скошенных уголков  губ.  Это
их обычный день, это их обычный клиент. Клиент-Никто. Клиент-Ничто.
   Я - никто. Гайка на конвейере.
   -Сюда.
   Я помню. Не совсем уж гаечный. Потолок в дырку. Как  дуршлаг.  Выгоревшие
шторы.  Столик,  стульчики.  Чернильница.  Мужичок.  Другой.  Ну  да,  Игорь
Анатольевич предупреждал, что сам он не уполномочен.  Что  будет  другой,  с
утра. Который уполномочен. Наверное, этот и есть. Му-жи-чок.
   -Томин?
   Это снова мне.  Потому  что  я  и  есть  Томин.  Однофамилец  знаменитого
телесыщика. Коля Томин, человечек-никто. Мужичок, однако, стремный -  крутит
в руках мою паспортину с  достаточно  объективной  фотографией  и  уточняет,
Томин я или не Томин. Нет, я Знаменский. Пал Палыч.
   Но дубинкой больше не хочу. Спрашивали - отвечаем.
   -Томин.
   -Николай Григорьевич. Тысяча девятьсот семьдесят шестого  года  рождения.
Верно?
   Головастый мужичок. Конечно, верно. Вернее верного. Паспорт-то настоящий.
   -Правильно.
   -Очень хорошо, Николай Григорьевич. Моя  фамилия  -  Небранский,  старший
следователь РУВД. Зовут Анатолий Игоревич. Вот,  ознакомился  с  материалом.
Пренеприятнейшая ситуация.
   "Как же вы докатились?" - это я про себя.
   -Как же вы докатились? - это он вслух.
   -Не знаю.
   Самый универсальный ответ. Ну, не знаю, в самом деле. "Колобок,  колобок,
куда ты катишься? Я тебя съем!" - "Не  ешь  меня,  дяденька  следователь  из
РУВД, я тебе песенку спою".
   "Очень странно. Не судим, не задерживался, на учете в ИДН не  состоял.  И
вот  те  раз.  Коробок  анаши,  изъятый  при   досмотре   оперуполномоченным
уголовного розыска. Очень непонятно".
   Да уж, конечно, Я и сам сначала не понял. Подваливает Игорь  Анатольевич.
"Здоров,  Томин.  Все  бездельничаешь?"  -   "Я   не   бездельничаю,   Игорь
Анатольевич, я временно безработный. Второй год. А время, между  прочим,  на
то и время, что границ не имеет. Оно все время временно. Да не заговариваю я
вам зубы, Игорь Анатолич, ну, не найти мне ничего по душе. И даже без  души.
Спасибо, не надо, я сам. А  при  чем  здесь  карманы?  Обыск,  что  ли?  Ах,
досмотр. Досмотр-осмотр. Да нет у меня ничего, что вы привязались ко мне? Вы
же меня знаете, я ни с чем таким не путаюсь. Перепродажа  мелкого  опта  еще
более мелким по закону не карается. Это рынок-рыночек. "Финансиста"  читали?
А с криминалом ни-ни..."
   Сглазил. Забыл. Про этот сраный коробок. Как говорит  один  мой  знакомый
наркоман: "Знал бы, где возьмут, "соломку" б раскидал". А все Сопля:
   "Том, а Том, ты все равно целый день по рынку ползаешь, ларьки обтираешь.
Передай Зеленому. Он тоже обтирает. Я ж должен ему, просто завтра  на  рынке
отсвечивать не хочу. Меня эти мудаки генеральские  пасут.  Сволочи,  прошлый
раз еле удрал. Генерал совсем рехнулся, пятьдесят процентов сверху накрутил.
И попробуй поспорь - месяц на койке минимум. А я Зеленому должен. Обещался в
срок. Сделаешь, Том? Завтра, а? Чего там, передал и все. С меня пиво.  Какой
криминал, Том? Ты чего? Да  кто  тебя  прихватит?  Ты  ж  никогда  и  нигде.
Трудновоспитуемый, не больше. А если что - скинь. Не мое,  знать  ничего  не
знаю, поди докажи. Не дрейфь, Том...".
   Том - широкая  душа,  грудь  нараспашку.  Поможешь  ты  -  помогут  тебе.
Библейские заповеди. Поможешь Сопле, и Сопля не забудет.  "Хорошо,  передам,
не жалко". Передал... "Игорь Анатолич, это не мое".- "Конечно,  не  твое.  А
чье?" - "Нашел. Вон, в  траве  валялся,  а  я  с  детского  садика  этикетки
собираю. Хобби по жизни, не мог не поднять. И в моей коллекции как раз такой
этикетки нет. Смотрите, какая оригинальная - "СПИД  не  спит!  Остерегайтесь
случайных половых связей!". Видите, как интересно. Положишь на видное  место
в комнатке и остерегаешься. Чуть захотел чего - СПИД  не  спит!  Да,  да,  я
помню. Хотите, вам подарю? По старой дружбе, от сердца оторву.  Я  себе  еще
найду. Смотрите, какой газон большой. Не надо? Тогда я пошел. У меня дела. У
вас тоже дела? Ну и хорошо. Приятно иметь дело  с  деловым  человеком.  Нет,
нет, подвозить не надо, я  как-нибудь  сам.  Право,  Игорь  Анатольевич,  вы
драматизируете  ситуацию.  Что-что?  Наркомафия?  Кто   нар-комафия?   Я   -
наркомафия? Ну, вы уж совсем! Игорь Анатолич, этот вонючий коробок  я  нашел
вон на том газоне пять минут назад! Какая анаша? Извините, я не  ...здоболю,
а защищаю свое честное имя. Имя Николая Григорьевича Томина по кличке "Том",
временно безработного, временно находящегося на рынке ввиду поиска  честного
заработка! Каждый человек имеет право на защиту.  В  Конституции  оговорено.
Ну, Игорь Анатолич, отпустите меня к маме, ну, пожалуйста, я не хотел..."
   Потолок в дырочку. Выцветшие шторы, дешевые обои  обойной  фабрики  имени
Красных Партизан. Чернильный прибор.
   "Ты прав, Томин, никто мне за тебя внеочередное звание не даст. И даже  в
квартальный приказ на премию я вряд ли попаду. Но закрывать глаза на расцвет
наркомафии я не имею морального права. Я понимаю, что в первый раз,  что  не
твое, но, извиняюсь, все когда-нибудь в первый раз, все не  хотели.  И  что,
теперь всех отпускать? Какая разница - коробок,  стакан,  мешок?  Сегодня  -
коробок,  завтра  -  вагон.  А  кодекс  есть  кодекс.  Ношение,  хранение  -
преступления. А весовая категория катит на срок, а никак не на  освобождение
от ответственности. Усекаешь? Поэтому ночуешь у нас в камере, утром  приедет
следователь из РУВД, он уполномочен, он процессуальный человек, он  возбудит
дело, расследует его и передаст в суд.  Суд  оценит  объективно-субъективную
сторону  твоего  правонарушения,  послушает  твои  доводы,   доводы   твоего
адвоката, если ты, конечно, его наймешь, и влепит тебе  приговор.  Каким  он
будет, извини, пока не в курсе, но ввиду разгула  наркомафии  не  исключено,
что самым суровым. По всей строгости переходного периода. Так что шагом марш
за решетку".
   -Томин, ты часом не заснул?
   Я тряхнул головой. Спать, если честно, хочется.  В  номере  была  жесткая
постель, кроме того, сказалось отсутствие свежего  белья.  Плюс  решетки  на
окне,  плюс  попутчик-мудила  в  душу  влезал  всю  ночь.  Под  утро  только
угомонился. В общем, спать хочу.
   -Просыпайся,  голубчик,  просыпайся.-  Гражданин  Небранский  был  не  по
должностному  положению  добр-  Давай-ка  обсудим  нынешнее  положение,  как
взрослые люди.
   В последующие полчаса я еще раз услышал о разгуле наркомафии, о суровости
закона,  о  моральном  долге  гражданина-товарища  Небранско-го   и   всяких
неприятных последствиях.
   -Однако, голубчик, не  всех  мы  мерим  одной  меркой,  как  это  принято
считать. Ты ведь не закоренелый преступник, по которому  тюрьма  плачет.  Ты
случайно оступился в жизни, возможно, стал жертвой стечения обстоятельств  и
действительно искренне ищешь раскаяния. Так зачем же  ломать  твою  хрупкую,
толком не начавшуюся жизнь?
   Верно, Анатолий Игоревич, это абсолютно ни к чему. Ну так и не ломайте.
   -Судимость, зона... Там ведь не перевоспитывают. Там как раз наоборот.  И
стоит ли нам сейчас своими руками растить достойную смену? Верно?
   Рот растянулся, складки на плешивом лбу тоже растянулись. Двойная улыбка.
   -Конечно, верно, Анатолий Игоревич! Очень даже правильно.
   -Ну, сразу видно, ты нормальный парень. И  я,  пожалуй,  возьму  риск  на
себя, решу наш вопрос справедливо.
   А почему "наш"? Почему не ваш, в смысле мой? наш. Только наш.
   -Вот, взгляни. Это материал. В течение трех, а в  исключительных  случаях
десяти дней  я  должен  решить  вопрос  о  возбуждении  уголовного  дела.  В
отношении тебя, естественно. Будем считать, что у нас исключительный случай.
Стало быть,  десяти.  Но  решить  вопрос  о  возбуждении  -  это  не  значит
обязательно возбудить. Понимаешь? Закон предусматривает несколько вариантов.
К примеру, если человек не  судимый,  положительно  характеризующийся,  если
содеянное им не представляет большой общественной опасности, и он может быть
исправлен методами  общественного  воздействия,  закон  дает  мне  право  не
возбуждать дело, а вынести постановление об отказе, копию которого я  должен
буду направить в товарищеский суд. В то-ва-ри-щес-кий.  Где  тебе  пригрозят
пальчиком и скажут, чтобы ты так больше не делал. Вот и все.
   Вот и не все. Сладко поет. Прямо Дед Мороз какой-то. Добренький больно.
   -И я могу на это рассчитывать?
   -Конечно.
   -Почему?
   -Ну, я же говорю, ты не совсем конченный человек.
   А откуда он знает, конченый я или не конченный. Он меня пятнадцать  минут
наблюдает. А ну я ему графином по лысине? Впрочем, что это я? Человек просто
профессионал, слету врубается, конченный или  нет.  Конечно,  не  конченный.
Очень даже.
   -Ты с кем живешь-то?
   -С ма-а-мой.
   -Не работаешь?
   -Временно.
   -Понимаю, понимаю. А мать?
   -В столовой, уборщицей.
   -Да, тяжело, наверное...
   -Тяжело.
   -Но ты ей помогаешь?
   -Помогаю.
   -Вот и ладненько. Зачем матери лишние хлопоты? Она, кстати, знает, что ты
здесь?
   -Не-е-е...
   -И правильно. Но давай определяться. Вот мой телефон и номер  кабинета  в
РУВД, на, перепиши себе. Записал? Хорошо. В течение десяти  дней  тебе  надо
будет  собрать  кое-какие  документы  и  принести  мне.  Тогда  я  прекращаю
материал. Я запишу на всякий случай, чтоб не забыть. Тебе не забыть.
   Ручка заскрипела.
   -Значит, так, характеристика с  места  жительства.  Лучше  положительная.
Дальше. Где ты у нас последний раз числился?
   -За школой.
   -Отлично. Характеристику из школы. Далее. Справку с места работы.
   -Так я ж...
   -Понимаю. Устройся. Хотя бы формально, Для справки. Отлично. И справку из
ИДН, что ты там на учете не состоял. Все, держи.
   Пальцы свернули листик и сунули его мне в нагрудный карман джинсовки.
   -Я что, могу идти?
   -Конечно. Кстати говоря, Игорю Анатольевичу лучше  о  нашем  договоре  не
упоминать. Я его, можно сказать, законной "палки"  лишаю.  Товарищеский  суд
ему в зачет не пойдет, хотя он тебя караулил, ловил, доставлял. А за  низкие
показатели ему влететь может.
   -А вам?
   -Мне не влетит. Я в другой службе. Но это не твои трудности. Я беру  риск
на себя. Жалко тебя по жизни. Все, иди, собирай документы. Главное,  уложись
в десять дней. Иначе, извини, у меня не будет другого выхода.  До  свидания,
Коля...
   До  свидания,  Толя...  Я  поднялся,  кивнул  на  прощанье  и,  с  трудом
переваривая внезапно  свалившееся  на  меня  счастье,  пополз  к  выходу  из
отделения милиции. Черт, неужели  я  отделался  легким,  легоньким  испугом?
Неужели есть еще порядочные люди?  Ну,  наверное,  есть,  главное  -  удачно
встретиться с ними. Неужели я удачно встретился? Ну да, раз я иду к  выходу,
раз за спиной нет сержанта с дубинкой. Даже синяк  ноет  какой-то  приятной,
сладостной болью. Значит, мне повезло, и я готов прыгать на стены,  целовать
гипсовый бюст Дзержинского и орать во всю глотку. Собрать какие-то бумажки -
и все. Тьфу! Да я их за пару дней  соберу!  Главное,  мне  поверили,  что  я
действительно случайно, что я действительно не конченный, что я не Никто.
   А Сопле я "умывальник" начищу. Подставил так, вонючка. В падлу подставил.
Сучок.
   И все, после - никакого криминала. Ни в жисть. Первый урок - в прок.  Для
кого ночь на нарах, что в баньку сходить, а для меня - на пару лет постарел.
Или поумнел.  Интересно,  матери  позвонили?  Нет,  наверное,  раз  Анатолий
Игоревич спрашивал.
   На улице весна. Запоздалая, но весна. Солнышко, птички, травка. "Травка",
тьфу, будь она неладна. А, черт с ней, проехали. Так, что  тут  для  начала?
Характеристики? Сейчас.
   Я достаю из кармана аккуратно свернутый листик  и,  развернув,  гляжу  на
него.
   Последующую минуту я стою в позе памятника Пушкина у Русского музея.  При
этом еще открыв рот.
   Очнулся я от того, что на мою протянутую руку  сел  голубь  и  сходил  по
большому. Перепутала что-то птичка. Я  стряхнул  помет,  матюкнул-ся,  снова
потряс головой и еще раз взглянул на бумажку.
   На блестящем глянце рукой профессионала  Анатолия  Игоревича  Небранского
большими буквами были выведены всего два слова, четкие и ясные,  исключающие
какую-либо неправильную трактовку:
   "СТО БАКСОВ".

   К У П Л Е Т В Т О Р О Й
   Окна нашей уютной квартирки, расположенной на первом  этаже,  выходят  во
двор-колодец. Поэтому я, лежа на диване, даже при слегка  открытой  форточке
улавливаю своими  локаторами  любые  шумы,  произведенные  человечеством  во
дворике. Особенно те, что создаются прямо под тобой томными вечерами...
   -Смотри, любимый, какие звезды...
   -Да, любимая, они светят нам. Потому что мы вместе.
   -А ты правда любишь меня? Лобызания с причмокиваниями. Любит.
   -Ой, милый, кажется, дождь пошел. Ты чувствуешь?
   -Да, любимая. Говорят, дождь к счастью... Я встаю и закрываю форточку. Не
знаю, как насчет счастья, но то,  что  дядя  Сева  с  третьего  этажа  опять
нажрался, это точно. Наблюдается за ним определенная странность -  надерется
и бегом к окну, по малой нужде. Прямо на прохожих. А  бывает,  и  песни  при
этом орет. "Ля-ля-фа" -любимая.  Сегодня  что-то  не  слышно.  Слова  забыл,
наверное. Лишь бы не вывалился на головы влюбленным. "По утру там нашли  три
трупа..." Ля-ля-фа.
   С момента счастливого освобождения я чувствовал себя, как та парочка  под
окном. В смысле: "Ой, на нас, кажется, пописали, любимый...".
   Как было уже подмечено, выйдя из ментовки, я минуту  стоял  под  утренним
солнышком  и  вертел  врученную  мне   бумаженцию,   надеясь   найти   следы
характеристики, запросов или чего-нибудь еще. Не нашел.
   Первым естественным порывом было вернуться назад и уточнить, не перепутал
ли Анатолий Игоревич бумажку. Но сцена вручения памятки резко восстановилась
в мозгу, и желание  возвращаться  так  же  резко  отпало.  Профессионалы  не
ошибаются. Это только Штирлиц  может  на  каких-то  там  чемоданах  пальчики
оставить, чтобы потом потеть, "потолок" ломая, как бы  отовраться.  Ну,  так
это Штирлиц,  потому  про  него  народ  анекдоты  и  слагает.  Про  Анатолия
Игоревича народ пока ничего не сложил. И пальчиков  его  на  этой  записочке
нет. А может, и есть. И что с того? Что там написано? "Сто баксов". И все. И
только я, Коля Томин, знаю тайну написанного. Только я должен понять: хочешь
гулять на свежем воздухе - тащи то, что написано. В течение десяти  дней.  А
другой ничего не поймет. Ну, сто баксов, ну, красивый  почерк.  Уверенный  и
твердый. Как стена.
   Поэтому второе мое желание - бежать и искать правду - отпало почти так же
быстро,  как  и  первое.  Полуавтоматически.  "Чего-чего?   Взятку   просит?
Следователь из РУВД? А  ты  сам-то  что  за  прыщ?  Коля  по  кличке  "Том",
задержанный за хранение наркотиков? Наркомафия то есть? И твой  наркоманский
язык поворачивается что-то там лепетать? Оговаривать честных  и  неподкупных
сотрудников? А ну, пошел отсюда, если не хочешь снова в камеру!  Да  с  тебя
рваной "тонны" не получишь, взятка, видишь ли... И бумажку свою  не  забудь,
наркоман проклятый. Засунь ее себе сам знаешь куда..."
   Поэтому я грустно ползу в сторону своего двора-колодца, на ходу  разрывая
на кусочки следовательскую заботу и рассуждая о винтиках, гайках и фатальном
невезении.
   Забыть текст я не смогу при всем своем желании. Уж очень  круглая  сумма.
Жалко, я не страдаю провалами... Лучше бы забыть.
   Да, Анатолий Игоревич...
   "А что мама, работает?"
   Работает. "Очень прекрасно, значит, работает". Тьфу, козел плешивый!
   Мать, конечно, заработает. Месяца за три. Вместе с квартирными,  то  есть
теми, что за сдачу одной комнаты получает.  У  нас  двухкомнатка.  Нам  пока
одной комнаты хватает, а вторую мать сдает приезжим. Хотя, на самом деле,  с
жилплощадью туго, я все ж не пацан  пятилетний,  свою  жизнь  уже  имею.  Но
денег,  этих  противных  денег  тоже  недостает,  поэтому  у  нас  временная
коммуналка. Сдаваемая площадь не ахти какая великая, почти без мебели, почти
без удобств, но зато и недорогая. Многих вполне устраивает такой вариант.
   Мать не афиширует этот квартирный бизнес, хотя соседи, конечно, в  курсе.
Но соседи у нас хорошие, многих я  знаю  с  рождения,  и  никто  не  побежит
стучать в  соответствующие  органы  из  зависти  или  по  случаю  сволочного
характера. Мать в доме любят, меня жалеют. Безотцовщина. Отсутствие  мужской
направляющей руки. Что по мне, то лучше отсутствие, чем присутствие. На  фиг
мне такая рука, которая, подержав стакан, хватается за все, что рядом лежит,
и вместе с остальным организмом начинает гонять нас с матерью  по  квартире.
Пять лет назад рука схватила кухонный нож и пошла в наступление на зашедшего
дядю Лешу, соседа со второго этажа.
   В итоге дядя Леша оказался  на  Южном  кладбище,  а  рука  -  на  зоне  в
Форносово. Передачей в "Кресты" мать не носила.  Руке  влепили  "червончик",
мать подала на развод и выписала руку с жилплощади. Так что я на сегодняшний
день вроде как полусирота. Мне лучше. Перестали пропиваться вещи,  и  теперь
кое-что начало перепадать и на мою душу. Плейер на день  рождения,  часы  на
Новый год... Да и прятаться по углам больше не надо. Нет руки, и слава Богу.
   Мать, наверное, всех обзвонила ночью. Понятное дело.  Раньше  я  если  не
ночевал, то звонил, предупреждал. А вчера даже не просил, чтобы позвонили. У
матери - сердце. Слово "милиция" услышит - и тут же  в  обморок.  Хватит  ей
батьки.
   Надо будет соврать что-нибудь. Правду отложим  на  крайний  случай.  Если
время припрет. Деньгами припрет. Должно ж у матери на черный день что-нибудь
иметься. Где-нибудь в белье или под матрасом. Это, кстати, проверим.
   Мать сейчас дома. Ох, влетит мне. Поэтому лучше я сначала позвоню  ей.  А
подостынет- приду. Она за часик отойдет - главное, жив,- на работу уйдет,  а
к вечеру и забудет. Хотя, с другой стороны, чего она так переживает? Я ж уже
взрослый. Это ей все кажется, что  маленький.  А  я  большой.  Большой  Том.
Мистер Том. Девятнадцать - не девять. Можно и не  предупреждать,  где  ночку
собираюсь провести. Матери,  наверное,  все  одинаковые.  Вон,  баба  Зоя  с
шестнадцатой квартиры своего пятидесятилетнего отпрыска все сыночком  зовет,
да сопли бегает подтирает.
   Звонить я пойду к Джерри. На самом деле она не Джерри,  а  Юлька.  Джерри
она потому, что я Том. Том и Джерри. Как не  трудно  догадаться  -  дворовый
фольклор. Джерри не обижается, а я - тем более. Джерри,  мышь  из  мультика,
персонаж положительный. Кот - не очень,  но  мне  до  фени.  С  Юлькой  я  с
третьего класса за одной партой сидел. Это было выгодно с нескольких сторон:
всегда по дружбе получишь помощь на контрольной, да и,  потом,  приятно  так
близко сидеть с симпатичной барышней. С третьего по восьмой класс  последнее
обстоятельство меня не очень  трогало,  но  после  внутри  стал  просыпаться
мистер  Том,  то  есть  взрослый   мужик   со   всеми   вытекающими   отсюда
последствиями. Ну, не то чтобы  я  там:  "Ой-ой-ой,  люблю,  готов  на  край
света...". Я не готов. Просто приятно. За Юлькой полшколы бегает,  улыбка  -
Голливуд, а она вроде как только со мной.
   Правда, сейчас хуже. Юлька умная,  не  то  что  я,  оболтус.  В  институт
поступила. Пока  я  изучал  возможности,  предоставленные  резко  начавшимся
возмужанием, она сидела за учебниками. А в институте ухажеров  будь  здоров,
того и гляди, Юлька в чье-нибудь перекрестье попадет. Или уже попала. Что-то
она не такая в последнее время. Или я не такой.  И  все,  мистер  Том,  ваше
место занято. Товарищем с умной головой. Джерри  теперь  без  Тома.  Обидно.
Черт, ревность, что ли? Никогда бы не подумал.
   Джерри  жила  в  соседнем  "колодце",  соединенным   с   нашим   узеньким
тоннелем-проходом. В детстве я очень боялся ходить там и  делал  крюк  через
проспект. А мать до сих пор боится.
   Двери открывает сама Юлька. Я имею в виду "именно Юлька", потому что  она
живет с родителями, которые тоже иногда открывают двери. Сейчас их нет.
   -Ты где был?
   Вот так. Как будто я должен перед ней отчитываться.  Надо  было  к  Шурке
пойти. Он бы не доставал глупыми вопросами. Но  Шурка  сейчас  наверняка  на
рынке пасется, ему не до меня. Да и, потом, он черта с два накормит. А жрать
охота.
   Я захожу к Джерри. Квартирка у нее - шик, папашка  -  директор  какого-то
там треста. Да и мамаша при деньгах, главбух в СП. На жизнь  хватает  и  без
сдачи комнат.
   Я молча скидываю потертые на рыночном  асфальте  кроссовки  и  прохожу  в
комнату. "Хай-блэк Тринитрон" выдает новости.  Я  беру  "лентяйку",  убавляю
звук и снимаю трубку Юльки-ного АОНа. Дома занято.  Мать  обзванивает  места
моего возможного пребывания. Ну что  за  жизнь,  взрослому  человеку  нельзя
ночкой инкогнито заняться собственными проблемами! Интересно, в  мэрию  мать
уже позвонила? Я бы не удивился.  Ставим  телефон  на  автодозвон.  Проза  в
стихах: "фон - вон".
   -Том, я ж с тобой разговариваю. Мать телефон оборвала. Куда ты пропал?
   -Гулял,- вяло отвечаю я.
   -А что, позвонить нельзя было? Где ты гулял?
   -Понимаешь, Юлия, как бы тебе  сказать...  Я  именно  поэтому  к  тебе  и
пришел, ты единственный человек, который может войти в мое положение. Дело в
том, что сегодня ночью я, кажется, стал мужчиной.
   -Тьфу, дурак...
   -А я думал, ты обрадуешься. Ну наконец-то, Коленька!.. Закурить нет?
   -С ума сошел?!
   -А у предков?
   -У нас никто не курит. И чем это от тебя так несет?
   Мне крайне неловко. Несет, наверное, здорово. Но  я  не  виноват,  что  в
милицейских номерах напрочь отсутствуют самые элементарные  кондиционеры,  а
влажная уборка делается только в том случае, когда сержант  забудет  вывести
узника в туалет.
   -Пожрать бы... Потом расскажу.
   Джерри покачала головой и ушла на кухню. Она меня знает: если уж не хочу,
из меня клещами слова не вытянешь.
   Я отключил дозвон. Перерыв. "Хай-блэк" перешел  к  криминальной  хронике.
Потому и  перерыв.  Для  меня  это  теперь  животрепещущая  тема.  Живо-живо
трепещущая. Я очень  надеюсь,  что  говорящая  голова  не  упомянет  некоего
Николая Томина, одного из лидеров санкт-петербургской наркомафии, у которого
сотрудниками  милиции  изъято  при  обыске  пятьдесят  кило   марихуаны.   И
всевидящая видеокамера не передаст  на  экраны  изображение  заспанной  рожи
упомянутого субъекта.
   -Накануне из Национального музея совершена, пожалуй, самая крупная  кража
за последнее десятилетие. Неизвестные преступники проникли в один из  залов,
где   сейчас   выставляются   произведения   всемирно   известного   мастера
Шквар-целли. Украдены  несколько  офортов  и  золотая  статуэтка  "Диана  на
закате". Шедевры оцениваются примерно в сто миллионов  долларов.  По  версии
созданной  оперативно-следственной  группы,  к  похищению,  возможно,  имеют
отношение работники музея, поскольку злоумышленники были знакомы с  системой
сигнализации и точно  знали  местонахождение  картин.  Так  или  иначе,  это
преступление может нанести серьезный урон и без того обедневшему культурному
достоянию страны.
   В Центральном районе совершено несколько дерзких налетов на квартиры.  Во
время одного разбойного нападения хозяин квартиры, молодой  предприниматель,
был застрелен из пистолета. Согласно версии правоохранительных органов,  все
налеты  были  совершены  одной  и  той  же  преступной  группой.   Стоимость
похищенного приближается к ста тысячам долларов. Ведется следствие...
   Ну что они все про доллары, а? Другой темы нет?
   Я жму кнопочку, говорящая голова беззвучно шевелит ртом,  словно  рыба  в
аквариуме, а я по новой завожу автодозвон и с первой же попытки прорываюсь в
свою квартиру. Теперь главное - выдержка.  Очень  спокойно,  тихо,  голосом,
полным раскаяния:
   -Мама, это я...
   Хорошо, что Джерри на кухне, у этого телефона сумасшедший динамик, слышно
на пять метров. А содержание монолога на  том  конце  провода  исключительно
приятное. Успеваешь только скромно вставлять:
   -Да, мама, конечно, мама...
   Но постепенно волны откатывают, буря превращается в  бриз,  что  является
хорошим признаком. К вечеру я буду прощен.  Остается  придумать,  куда  меня
занесло  ночью,  а  заодно  спросить,  где  бы  взять  бумажку  с  портретом
президента Франклина. Хотя бы на время, попользоваться.
   Мать, кстати, уже пять минут занимается телефонным воспитанием, а  задать
наипростейший вопрос "Сынок, а может, у тебя неприятности, может, тебе денег
надо?" так и не догадалась. Но я мать не виню, это она  от  радости,  что  я
жив-здоров. Криминальную хронику  по  десять  раз  на  дню  передают,  можно
призадуматься... А неизвестность всегда всякие кошмары рисует.  Чего  только
не передумаешь.
   -Хорошо, мама. Я у Юли. Сейчас приду.
   Уже твердой рукой трубка кладется на аппарат. Сейчас я не приду. Мать все
равно ждать не будет, уйдет в столовую, а у меня исключительно важное  дело.
Попробуй-ка за девять  дней  раздобыть  полмиллиона  при  полном  отсутствии
твердого  источника  доходов,  моральном  падении  и  полнейшей   деградации
личности. Да, мистер Том, вы деградирующая личность.  Милиция,  наркотики...
Завтра дойдет до краж из музеев и  разбойных  нападений  на  жилье.  Дойдет,
дойдет... И сами будете виноваты. Вместо  того  чтобы  овладевать  знаниями,
строить светлое будущее, гармонично развиваться, целыми  днями  шляетесь  по
рынку в поисках легкого заработка и приключений на юную задницу.
   А что? Я - потерянное  поколение.  Не  в  том  смысле,  что  меня  кто-то
потерял, а в том, что я не могу себя  найти.  Я  не  могу  найти  достойного
применения своему развивающемуся телу и  пока  не  окончательно  испорченной
душе. Учиться? Увольте. Пять лет потей, бедствуй на стипендию,  чтобы  потом
попасть в жидкую прослойку, называемую при социализме интеллигенцией,  и  до
старости зарабатывать двадцать долларов в месяц, просиживая штаны в одной из
контор. Не-не, я ошибся дверью.
   Бизнес? Очень заманчиво, но, имея желание, я не располагаю возможностями.
Нет так называемого "начального капитала". И самое обидное, что его никто не
предлагает. Сам? С удовольствием, но  в  моих  услугах  почему-то  никто  не
нуждается. Молодой человек, понимаете, дело в том, видите ли...  Пошел  вон,
короче.
   Остается рынок. Само собой, не тот, про который говорящие головы  трещат:
"Мы идем к рынку!". Остается получерный районный рынок площадью пару га, где
потерянное поколение ищет себе  применение,  местные  бизнесмены  наращивают
свои  начальные  капиталы  путем  спекуляции,  прикрытой   красивым   словом
"коммерция", местные бандиты - путем попрошайничества,  прикрытого  красивым
словом  "охрана",  а  местные  нищие  -  путем  вымогательства,   прикрытого
красивыми словами "умерла мама".
   Ну, и так далее. Вот  какой  я  крутой  правдолюбец  и  обличитель!  Всех
насквозь вижу.  А  поэтому  отстегнули  бы,  что  ли,  сотню  долларов?  Ну,
пожалуйста.
   Нашего рынка нет на карте города, нет в справочнике "Весь Петербург".  Он
- результат дарованной народу свободы перепродажи.  Вроде  как  аллергия  на
сладкое. Съел конфетку - прыщик.  С  аллергией  поначалу  пыталась  бороться
местная администрация.  Довольно  традиционным  лекарством  с  не  латинским
названием "ОМОН". Ничего не  получилось.  Аллергия  только  прогрессировала.
Старая медицинская истина - почесал, ну, и разнес инфекцию.  Вскоре  лечение
прекратилось. Как поговаривают, кто-то из "медперсонала" администрации взял.
Короче, рынок жил, рынок жив и, вероятно, будет жить. Пока есть кому брать.
   Вернулась Джерри-Юлия.
   -Матери позвонил?
   -Позвонил. - Так где ты был?
   -А сколько мне лет? Сколько я еще должен  отчитываться,  где  бываю,  где
ночую, с кем гуляю и чем занимаюсь? Сколько вы за мной с  носовым  платочком
бегать будете? Вот, Коленька, лужица, не наступи, а вот,  Коленька,  ветерок
дует, не простудись, а вот,  милый  мой,  "МММ",  не  сдавай  туда  денежки,
осликом станешь.
   -Никто за тобой бегать не  собирается,-  чеканя  каждое  слово,  медленно
произносит Джерри.-И сюда я тебя не  звала,  сам  явился,  а  поэтому  сбавь
оборотики, Ко-лень-ка...
   Я, не отвечая, взял приготовленный бутерброд с финской колбасой.  Юлькины
предки только в "супере" затариваются, можно надеяться,  что  не  отравлюсь.
Хотя черт его знает, "супер" "супе-ром", а люди-то везде одинаковые.
   На вкус колбаса воспринимается нормально,  и  я  быстро  приканчиваю  два
оставшихся бутерброда, запивая их чайком "Пиквик".
   Юлька молчит и смотрит на стенное панно. Мне неожиданно хочется обнять  и
поцеловать ее, но я гневно гоню эту мысль прочь, давя на корню свои  мужские
инстинкты, находя их в данную секунду абсолютно не  своевременными.  Есть  у
нас делишки и поважней.
   -Юль, слышь, тут такое дельце... Ты  предкам  не  говори  только.  Ну,  и
матери моей тоже, если увидишь. Мне надо  денег.  Тысяч  триста  хотя  бы...
Очень надо. В долг, конечно. Ты бы у своих не могла попросить, а? Ну,  соври
там что-нибудь... Подружка в  институте  замуж  выходит,  на  свадьбу  надо,
залетела, теперь вот расписываться придется. Или еще там что. А, Юль?
   -Серьезно? Всего триста тысяч? А почему не три миллиона?
   -Я скромен, как и все великие. Ну, попроси, а? В натуре.
   -А личико тебе "Клерасилом" не вымыть? Чтоб прыщиков не было?  Тоже  мне,
умненький юноша. Как по ночам гулять - это мы взрослые, а  как  вляпаемся  -
ой-ой-ой, дайте денежек, я еще маленький и работать не могу. Лучше б тебя  в
армию забрали, может, действительно повзрослел бы.
   Последняя фраза позаимствована Юлией у моей матери. Мать  вспоминает  эту
армию при любом подходящем случае. А когда полгода  назад  и  в  самом  деле
пришла повестка, так всю ночь ревела,  а  наутро  побежала  к  подруге-врачу
справочки наводить, как бы не допустить, чтобы  Коля  Томин  стал  воином  и
защитником Отечества. В итоге у меня теперь шумы в  сердце,  и  я  к  службе
как-то не очень пригоден. Конечно, если честно, в армию я  и  сам  не  шибко
рвался. "Горячих точек" на карте Родины, что лампочек на елочной гирлянде, и
получить пулю от какого-нибудь чабана-скотовода, ну, совсем уж не интересно.
Лучше шум в сердце, благо его и не слышно вовсе.
   -Юль, я не прошу денег насовсем. Я ж в долг.
   -Еще бы ты насовсем просил. Куда тебе деньги?
   -Ну, понимаешь, проиграл на рынке в  автоматы.  У  крупье  взял  в  долг.
Обещал через два дня вернуть. Слово чести.
   -Проиграл? А теперь иди и выигрывай. Мне заниматься надо.
   -Не попросишь?
   -Гуд-бай, мой мальчик...
   Я вылезаю из кресла и ползу в прихожую, осознавая  гибельность  выбранной
мной тактики.
   Сначала надо в ноги упасть, футболочку разорвать,  слезинку  пустить,  по
коврику покататься, а получив требуемое, можно и о смысле  жизни  поболтать.
Все-то у тебя, мистер Том,  ракообразно.  Все  наоборот.  Ну  так,  конечно,
сначала тебя поднимут на седьмое небо, а потом ручки уберут.  И  летишь  ты,
пока не жахнешься головенкой об  асфальт.  Знаете,  как  больно?  Хуже,  чем
дубинкой по  спине.  Дубинкой  хоть  честно  и  прямо  -  на!  Волей-неволей
зажмуришься, потому что удара ожидаешь. А тут -  хоп,  развернул  и  увидел.
Написано-то было "сто баксов". А подразумевалось примерно следующее:
   "Послушай, ублюдок. Все вы грязные засранцы, и место вам в тюряге. Тебе и
таким, как ты. И глубоко плевал я на твою так называемую "душу" и  плаксивые
речи о тяжелой жизни. Ты, парнишка, гаечка, поэтому  делай  то,  что  велят.
Иначе где-нибудь ненароком сорвешь резьбу".

   П Р И П Е В
   Ля-ля-фа...

   К У П Л Е Т Т Р Е Т И Й
   Соплю я бил не сильно. Можно сказать,  совсем  не  бил.  Скользящий  удар
ладонью по его бритой макушке, который именуется  в  народе  подзатыльником.
Что толку его дуплить? Деньги из него не посыплются, да и потом, хоть  Сопля
меня и подставил, виноват-то я сам -  расторопней  надо  быть,  не  затевать
бестолковые разговоры с полицией, а выкидывать все  из  карманов  на  свежий
воздух.
   Физическое воздействие уступает место моральному. Я объясняю Сопле, что с
него пятьдесят процентов повешенного на  меня  товарищем  Небранским  долга.
Сопля бормочет что-то похожее на "ладно" и,  потирая  голову,  отваливает  в
сторону рынка. На его "ладно" я не  очень-то  надеюсь,  для  него  пятьдесят
баксов - сумма астрономическая и недостижимая, как кресло депутата.
   Предков у Сопли нет, живет он, вроде, у  тетки-пьяницы  вместе  со  своим
десятилетним брательником Васькой, которого, вследствие маленького  роста  и
несовершеннолетнего возраста, кличут Мальком. Самому Сопле под  шестнадцать,
в моей бывшей школе он числится, но не учится, а Малек даже не числится. Все
светлое  время  суток  оба  проводят  на  рынке.  Они,  наверное,  тоже   из
потерянного поколения,  только,  в  отличие  от  меня,  потерялись  давно  и
гораздо, если можно так сказать, сильнее.
   Рынок заменяет им  дом,  родителей  и  школу,  воспитывая  и  давая  хлеб
насущный. Я не представляю, что будет с Соплей и Мальком, если завтра  рынок
исчезнет. Скорее всего, они исчезнут следом.
   Спектр их деятельности весьма разнообразен. Любое начинание,  позволяющее
протянуть до следующего утра. Все, кроме криминала. Я ни разу ни  от  Сопли,
ни от его братца не слышал рассказов о геройских приключениях,  связанных  с
"гоп-стопом", кражами или "динамо".  Единственное  исключение  -  наркотики,
которыми, правда, ни тот, ни другой не долбаются, выполняя роль  посредников
при передаче небольших порцаек от оптовика к  покупателю.  Все  остальное  в
рамки закона вполне укладывалось: загрузка товара  в  ларьки,  сбор  посуды,
мытье  витрин,  мелкая  спекуляция  сигаретами  и  телепрограммами,  раздача
рекламных проспектов, ну,  и  так  далее.  Однако  декларацию  о  доходах  в
налоговую полицию Сопля не торопится подавать.
   Сопля с Мальком совсем не одиноки в своем маленьком бизнесе.  Таких,  как
они, на рынке, что ротанов в нашем пруду. И рынок может прокормить всех.
   Я вхожу в более старшую возрастную категорию. Туда же входят Шурка и  еще
несколько моих ровесников. Соответственно, уровень наших  интересов  повыше,
чем у Сопли. До мытья витрин  и  сбора  бутылок  мы  не  опускаемся.  Делаем
ударение на организацию  цивилизованной  торговли.  Говоря  проще,  помогаем
спекулировать тем, кто сам спекулировать либо ввиду лености не  хочет,  либо
по идейным мотивам не может. Мы тут как тут. "Дядя-тетя, идите, гуляйте  или
в сторонке постойте. Мы  сейчас  ваши  огурчики  толкнем,  успевайте  только
купюры считать". Нас на рынке знают, а стало быть,  доверяют.  Новичкам  или
чужакам - кукиш. Сначала завоюй доверие. Иногда  торгуем  за  рынком,  вроде
коробейников.
   Вечером появляется Генерал со своими бритыми "полковниками". Трясет  нас,
трясет Соплю и ему подобных, трясет всех.  Мы  платим,  потому  что  боимся.
Генерала боятся  все.  Кому  платит  Генерал,  я  не  знаю.  Может,  никому.
Генералом Генерала прозвали за то, что  на  его  плечах  выколоты  старинные
генеральские погоны с бахромой. Откуда и когда он появился на  рынке,  я  не
знаю. Говорят, что он был всегда. В отличие от местных  участковых,  которых
за год сменилось уже пятеро,
   Помимо торговли мы крутимся на  всем,  что  приносит  радость  свободному
независимому  человечку.  Благо   рынок   есть   рынок   и   располагает   к
самосовершенствованию. К закату  солнца  в  карманах  моих  тертых-штопанных
джинсов  оседает  честно  завоеванный  червонец,  иногда  больше,   половину
которого я отдаю матери, а на вторую шикую сам.
   С Соплей и Шуркой в отношении криминала я солидарен. Не потому, что боюсь
попасться, а как-то не лежит душа.  К  черту.  Если  все  начнут  грабить  и
воровать, некому будет торговать. Витька-Штанина  грабит  старух.  На  рынке
много старух. Здесь дешевле. Штанина высматривает, провожает,  ну,  и...  Мы
ему ничего не говорим,  но  между  собой  считаем  его  сволочью.  Грабануть
мужичка покрепче ему слабо.  Шурка  как-то  набил  Штанине  рожу,  якобы  за
пропавшие деньги. Но это был повод. Со Штаниной у нас никаких дел нет, и  мы
держимся от него подальше.
   Я знаю, кто на рынке щиплет карманы, кто шарит  по  машинам,  кто  крутит
"динамо", кто торгует "травой" и "Джефом", кто стрижет налоги  с  ларьков  и
кто сидит на игле. Я знаю,  но  не  влезаю.  Те,  кто  влезает,  зовут  себя
деловыми людьми. Значит, я не деловой человек. Все правильно.  Мне  как  раз
сегодня на это указали. Я - никто.
   Шурку я нахожу у  Вагифа.  Вагиф  -  азербайджанец,  он  имеет  на  рынке
деревянную закусочную, которую  мы  зовем  "скворечником".  Вино  в  разлив,
шашлыки, какие-то национальные наво-роты, купленные в  обычной  кулинарии  и
разогретые на электрической плите. Вагиф - неплохой мужик, хоть и  "черный".
Он постоянно острит и смеется. Возможно, для того, чтобы  выводить  из  шока
посетителей, увидевших цены на его кулинарные чудеса. Не смеется он  в  двух
случаях: когда к нему заскакивает выпить-закусить Генерал со свитой и  когда
на рынке проходит милицейский рейд. "Пожалуйста, проходите,  ребята,  всегда
рады дорогим гостям. Рейдуете? Операция, "Гастролер"? Ах, "Арсенал". Да, да,
"Гастролер" был на той неделе, помню, помню. Смотрите, смотрите, пожалуйста,
никакого оружия. Здесь мясо, а здесь помидоры. Там гранаты. Нет! Нет!  Аллах
с вами. Фрукты такие. Да, да, сейчас  сделаем.  Понял,  десять  раз  купаты.
Отдохните. Что-то зачастили вы. Нет, нет, мне не жалко. Через неделю  снова?
Операция "Гашиш"? Так,  может,  вы  сейчас  заодно  и  посмотрите?  Никакого
гашиша. Ну, устали так устали".
   Все рейды заканчиваются у Вагифа. Вагиф жалуется, что если милиция  будет
рейдовать такими темпами, то к осени он разорится. Мы не верим.  Его  бизнес
цветет,  потому  что   в   районе   рынка   это   единственная   более-менее
цивилизованная ресторация. И торгаши с рынка идут в "скворечник"  вереницей.
Жить на одних бутербродах тяжело, можно гастрит поиметь.
   Мы с Шуркой тоже частенько навещаем Вагифа. Штатных рабочих у него нет, а
своими силами справляться с таким заведением тяжеловато. Платит он  немного,
но зато нам перепадает на кухне. А  наши  постперестроечные  желудки  вполне
могут обходиться одноразовым питанием.
   Шурка грузит ящики с пустыми бутылками в Вагифовскую "Газель". Я подзываю
его кивком головы, и он идет в зал. Мы  садимся  за  единственный  свободный
столик и закуриваем Шур-кин "Космос". Вагиф недовольно  хмурится  -  бутылки
сами в машину не полезут.
   Я рассказываю, как влетел в ментовскую и что моей светлой,  неиспачканной
биографии грозит темное  пятно.  Шурка  отшучивается,  утверждая,  что  если
проблему можно решить с помощью денег, то это не проблема,  а  неприятность.
Мне от этого не легче, поскольку с неприятностью повезло мне, а не Шурке. Мы
еще минут пять вздыхаем, пуская дым, затем идем грузить ящики.
   Денег у Шурки нет. Я имею в виду,  тех  денег.  Он  предлагает  занять  у
Вагифа. В счет будущей отработки. В моем положении все варианты хороши, и мы
идем к Вагифу.
   -Слушай, мужики. Ну, как раз сейчас не могу.  Заказал  новую  кухню,  сам
занял. Момент такой. Через месяц без проблем.
   Насчет кухни сомневаемся. Вагифа где-то понимаем. Он это не из  жадности,
а из осторожности. Невелика сумма - сотня "зеленых", но пару джинсов  купить
можно. Зачем же терять? А народ на рынке  бойкий  -  сегодня  занял,  завтра
забыл.
   Я хочу спать. С непривычки. Поэтому отнимаю у Шурки его  "Космос"  и  иду
домой. Мимо  проплывает  наркоман  Фанера.  Он  действительно  плоский,  как
фанерный  лист.  С  утра  уже  долба-нулся,  идет   -   тащится.   Наглядная
антинаркотическая  реклама.  Я  никогда  не  попробую  ширнуться,  даже   из
любопытства, потому что еще одной "фанерой" стать как-то не тянет.
   Во дворе соседский пацан ищет своего кота.  Пацан  не  выговаривает  "р",
поэтому получается довольно забавно: "Баксик,  Баксик...".  Валютный  котик.
Фунтик-Франктик-Песетик.
   Дома никого. Три  дня  назад  въехали  новые  постояльцы,  пара  мужиков.
Договорились на полмесяца. Вроде коммерсанты. Заплатили вперед.
   Я вхожу в нашу комнату,  открываю  форточку,  щелкаю  ручкой  старенького
"Рекорда" и падаю на  свой  диван,  не  снимая  джинсов  и  футболки.  Телек
нагревается, на экране из темноты выплывают прыгающие  полуголые  девчата  и
под  заводную  музыку  начинают  заниматься  аэробикой.  Давайте,   девочки,
давайте. Улыбочку пошире. Во,  молодцы,  крошки.  Раз-два,  раз-два...  Три.
Прыгайте, прыгайте. Никаких проблем, ножки у вас прямо спагетти.  Длинные  и
тонкие. Я тащусь... Я тащусь, не... Я засыпаю, засы...

   К У П Л Е Т Ч Е Т В Е Р Т Ы Й
   В коридоре трещит телефон. Я открываю глаза. Девочек на экране  уже  нет.
Есть дяденьки в военной форме с автоматами. Новости из "горячих  точек".  На
будильнике восьмой. Я отрываюсь от дивана и перемещаюсь  в  коридор.  Матери
пока нет, коммерсантов тоже. По крайней мере, за их дверью тишина.
   -Алло.
   -Том! Это я.- Голос Шурки отражается в кабине телефонного автомата.-  Мне
тут подфартило, можно приподняться. Как раз на сотню. Ты не уходи никуда,  я
через полчасика буду, давай.
   Я кладу трубку. Конечно,  не  уйду.  Жизненно  важный  интерес.  Шурка  -
молоток, я дрыхну,  а  он  для  меня  крутится.  Ничего,  я  для  него  тоже
когда-нибудь подсуечусь.
   На экране снова девочки. Прыг-скок. Дяденьки в форме пропали.  Я  вырубаю
девчат вместе с ихними ножками. Настроение постепенно  улучшается.  Конечно,
не от девочек. Сейчас придет Шурка, выдаст идею, я этой идеей  воспользуюсь,
разберусь  с  Анатолием  Игоревичем  Небранским  и...  Это   сладкое   слово
"свобода"! Правильно Шурик говорит, если проблему можно решить деньгами,  то
это не проблема. И что я такой пасмурный  с  утра  был?  Да  все  нормально,
мистер Том. Господи, сто убогих долларов, было  бы  из-за  чего  мучиться  и
видеть мир в черном свете. И не гайка ты и не винтик. Ты деловой человек,  и
отношение к тебе, как к деловому человеку.
   Я достаю "Космос" и начинаю пускать кольца  в  форточку.  Из  этого  окна
плохой обзор двора. Из той комнаты, что  сдается,  гораздо  лучше.  Из  него
видно окно Джерри. Раньше я любил наблюдать за ней. Просто  так,  от  скуки.
Дядя Сева пересекает двор с авоськой в руке. Вечером будет сопрано с дождем,
если дядя Сева не забудет либретто. Надо будет напротив его  окон  на  стене
вывести: "Ля-ля-фа".
   Когда-то квартира дяди Севы была коммунальной.  История,  одновременно  и
смешная, и трагическая,  происшедшая  в  прошлом  году,  сделала  дядю  Севу
единственным владельцем шикарных трехкомнатных апартаментов. Помимо него там
раньше проживали еще три человека. Одну  комнату  занимала  тихая  старушка,
баба Нюра, вторую - тетя Ира со своим сыном Лехой.
   Так получилось, что к  двадцати  пяти  Леха  основательно  спился.  Чему,
кстати, способствовало приятное соседство с дядей Севой. Тетя Ира  уговорила
сына вшить "торпеду". "Торпеда" - штука суровая, особенно если настоящая,  а
не дурочка, поставленная у шарлатана. Пару недель Леха держался, после  чего
решил развязаться. Поводом  к  развязке  послужил  принесенный  дядей  Севой
очередной пузырек. Рязвязка оказалась неудачной. Лехино сердце не выдержало,
и через три дня наш двор провожал Леху в последний путь.
   Тетя Ира после смерти сына затаила на дядю Севу лютую злобу, объявив  его
своим врагом и выставляя единственным виновником трагедии.  И  праведный  ее
гнев не замедлил сказаться.
   Пока дядя Сева отдыхал после очередной попойки, тетя Ира влила в кастрюлю
с его гороховым супом какую-то отраву. Но верно  говорится,  что  дуракам  и
пьяницам везет. Тетя Ира забыла про бабу Нюру. А у бабы Нюры была интересная
привычка - ввиду маленькой пенсии иногда питаться за соседский счет.  Там  -
котлетку со сковороды, тут - черпачок супчика из кастрюльки. В общем,  вы  и
сами поняли, чем  история  закончилась.  Бабу  Нюру  отвезли  на  Смоленское
кладбище, а тетю Иру - в женскую тюрьму за неосторожное убийство.
   После этого дядя Сева впал в меланхолию и стал устраивать шоу  с  дождем.
Новых жильцов к нему не подселили, и он наслаждался роскошью в одиночестве.
   Надо заметить, что, кроме пения дядя Сева увлекается еще и чтением книги.
У дяди Севы всего одна книга - "Толковый словарь". Раньше книг было  больше,
мать  говорит,  что  он  работал  ведущим  инженером  в  крупной   оборонной
организации, но после, смерти жены, буквально за год,  "оборонщик"  скатился
до скотского-состояния. Кто-то, пьянствуя полжизни, так и  не  спивается,  а
кому-то хватает года. Все свои книги дядя Сева пропил, а "Толковый  словарь"
не смог, ввиду- его (словаря) низкой покупательной способности. Поэтому днем
дядю Севу можно застать на дворовой скамейке со  столь  необычной  книгой  в
руках. Благодаря дяде Севе  я  еще  в  пятом  классе  узнал  значение  таких
замечательных слов, как "дефлорация" и "оргазм".  Ну,  и  массу  других,  не
менее  интересных  слов,  которыми  иногда  поражаю   своих   необразованных
сверстников.
   По натуре дядя Сева мужик добрый, мать его постоянно  жалеет,  вспоминая,
каким он был раньше, и иногда носит ему харчи с нашего стола.
   Нынешнее время он находит крайне интересным и необычным, но считает,  что
истинных интеллигентов становится все меньше и меньше, а жлобов - все больше
и больше. Себя дядя Сева, разумеется, относит к первой категории.
   Вспомнив о еде, я иду к холодильнику.  На  тарелочке  вчерашняя  котлета,
приготовленная для  меня.  Через  секунду  котлеты  уже  нет.  На  десерт  -
хлорированная водичка из-под крана. Фу, ничего. Зубной щетки под рукой  нет,
"Ди-рола" с ксилитом тоже, воспользуемся Шуркиным "Космосом". А вот, кстати,
и он, судя по настойчивому звонку в дверь. Иду, иду.
   Шурка, не снимая кроссовок, проходит в мою  комнату  и  садится  на  стул
перед столом.
   -Смотри.
   Я подхожу. Шурка выкладывает на скатерть чьи-то документы.
   -Ты глянь, а? "Ксива", права, военный билет,  техпаспорт  на  тачку.  Ну?
Полный набор. Попробуй, восстанови.
   -Где взял?
   -В "скворечнике" нашел. Под столиком, когда подметал. Сечешь?
   -Ну?
   -Неужели этот набор на сто "зеленых" не потянет?  Голимая  сотня!  Ну-ка,
что тут за аппарат? Ого! "Вольво", девяносто четвертый год выпуска. Денежный
дядечка, здорово, да?
   -Ну, пока не очень. Как бы этот дядечка не послал нас подальше...
   -Ну,  что  ты  меньжуешься?  Должен  согласиться.  Позвоним,   предложим.
Откажется - поторгуемся немного, хотя бы за полтинник вернем. За одни  права
должен три раза по столько отвалить. Глянь какие, я таких и не видел.
   -Международные.
   -Ну во! Точно отвалит. Свою долю я тебе, так  и  быть,  одолжу,  понимаю,
надо выпутываться. Потом вернешь. Ну что, звоним?
   -Там что, и телефон указан?
   -Даже два. На визитке. Президент какой-то дуристики.
   Шурка идет в коридор, я следом.
   -Дома не отвечают,- констатирует он  минуту  спустя.-  Ничего,  дяденька,
наверное, свои документики ищет. Позвоним на работку...
   -Алло, алло, здрасьте, а можно Павла Эдуардыча? В отъезде? Хорошо,  тогда
передайте, что нашлись его документы - паспорт, права.  Конечно,  хорошо.  А
нам-то как хорошо. Да-да, пускай Павел Эдуардыч подъезжает к девяти вечера к
Московскому  вокзалу.  Там  на  площади,  где  такси   стоят,   есть   ларек
звукозаписи. Музычкой торгует. Павел Эдуардыч услышит, ларек  шумный.  Возле
киоска его будут ждать два человека - Коля и Саша. У Саши две серьги в  ухе,
спутать нельзя. Павел Эдуардович передает указанным людям  сто  долларов,  а
они, в свою очередь, радуют его возвращением документов.  Конечно,  конечно,
все на месте. Устраивает? Замечательно, тогда в девять его будут  ждать.  Не
за что.
   -Ну что?
   -Баба какая-то. Голосок райский. Вроде, секретарша.
   Шурик довольно потер руки:
   -Выгорит - отметим.
   -А по-моему, мы вымогатели.
   -Брось ты, я что, свистнул эти документы? А за рассеянность платить надо.
Вот пускай и платит. Я еще по-божески беру. Судя по визитке, сто баксов  для
него - что для нас десять копеек. Даже не заметит. Так что не дрейфь. Мне  с
утра прет, значит, выгорит. Задницей чувствую.

   Бегу  я  быстро  и  долго.  Насколько  позволяет  организм,   ослабленный
временной безработицей и шумами в сердце. Внеплановый кросс  по  Лиговскому.
Надеюсь дотянуть до Обводного. Это еще километра полтора. За Обводным я знаю
несколько дыр, где можно залечь отдохнуть. Уверенность в  беге  мне  придает
шум  дыхания  за  спиной  и  топот  копыт.  Естественно,  не  моих.   Топота
собственных я совершенно не слышу.
   Когда мне непреодолимо хочется  остановиться  и  сделать  пару  глубоких,
здоровых, спокойных выходов-вздохов, голова оборачивается в тылы, и  желание
бесследно пропадает - снова включается четвертая передача.
   Бегущим следом тоже нелегко. Пожалуй, похуже моего. С их-то  весом.  Плюс
дополнительная нагрузка в виде  цепей,  пиджаков  и  кепочек.  В  пиджачках,
вероятно, содержится немало прочих гадостей.
   Но об этом я пока не думаю. Я бегу. Главное - дыхание. Проклятый никотин.
"Космос",  "Стрела"...  Ну-ну.  Ага,  ребятам  красный  свет.  Вот  негодяи,
нарушили, создали аварийную обстановку, и хоть бы что. Где там ГАИ? Нет ГАИ.
   Ничего. Сейчас, сейчас. У главного героя открывается второе  дыхание,  он
понимает, что был коварно обманут, собирается с силами, и тогда... Тогда его
точно никому не догнать.
   Вот и мост. Опять светофор. Нарушаем. Ну, еще чуть-чуть.  Вон  арка,  там
налево и в железную дверь.  Последний  поворот  головы.  Тпр-р-р-у-у!  Стоп,
лошадка. За лошадкой  никто  не  гонится.  Тьфу,  обида!  Какой  бег  пропал
впустую. За лошадкой не гонятся от монастыря, то  есть  уже  как  минимум  с
полкилометра. А холостой пробег вреден для мотора. Шумы  в  сердце.  Фу  ты,
какие шумы. Сердце барабанит, как сумасшедшее,  грудь  ходит,  как  помповый
насос тонущего корабля, а пот стекает с висков в три с половиной ручья.
   Я облокачиваюсь на перила моста, плюю  в  воду  и  хватаю  воздух  широко
распахнутым ртом. Хорошо, что бежал натощак.  Те  двое,  наверное,  закусили
перед стартом. Поэтому сдохли.
   Интересно, как там Шурка? В школе  он  делал  меня  на  стометровке.  Тем
более, что шумами в сердце он не страдает, потому что младше меня на полгода
- даже повестка в его почтовый ящик еще не прилетела.
   Он сорвался в противоположном  направлении,  умчался  куда-то  в  сторону
Суворовского.
   Н-да, в рэкетиры нам с Шуркой еще рановато. Не умеем мы  вымогать.  Очень
красивая сценка получилась. Стоим, музычку слушаем.  Доктора  Албана,  негра
бритого. Подкатывает джип. Выходят бритые белые. Размер пиджачков -  "Широка
страна моя родная". Как-то нехорошо на нас смотрят. Недоверчиво. А  Шурка  -
руки из карманов и навстречу. Так, по-деловому.  Ладошки  наружу.  "Здорово,
пацаны, вы на "стрелочку"? За "Ксивой"?"
   На "стрелочку", био-не-био.
   Первым перевернули его, вторым - меня. Перевернули  вверх  ногами  легким
движением рук. И придерживая за щиколотки, стали вытряхивать все  содержимое
прямо на асфальт, даже газеты не постелили, гады.
   После  третьего  встряхивания  из  Шурки  наконец   вывалились   предметы
вымогательства, а из меня -  недокуренный  "Космос",  ключи  от  квартиры  и
какая-то мелочь.
   Стоящие рядом граждане возмущались не сильно. Ведь  не  стреляют  же.  Из
своего положения я вижу постового милиционера на стоянке. Но он  нас  упорно
не замечает.
   Шурик пытается протестовать, но как-то стеснительно: "Пацаны, пацаны,  ну
чего вы, в натуре? Давайте побазарим...".
   Наконец "пацаны" переворачивают  нас  и  ставят  на  ноги.  "Пацан",  что
повыше,  собирает  документы  и  идет  к  машине.  Там  происходит  минутное
совещание. Вероятно, документы не все. Поэтому длинный кивает второму, и тот
намеревается  наглым  образом  тащить  нас  к   джипу.   Ну,   так   мы   не
договаривались. Мы не Шараповы - Жеглов и Вася Пасюк не прикроют.  Извините,
ребята, вы там сами разбирайтесь, без нас.
   Я, как д'Артаньян, нагибаюсь на ходу, подхватываю с земли ключи, как он -
шпагу ("пара-пара-парадуемся...), и даю шпоры. "Космос" с  мелочью  остаются
на память о нашем первом опыте вымогательства.
   Зеркала заднего вида у меня нет, но я кожей чувствую, что двое  из  джипа
стартовали вслед за мной. Сам джип  пытается  вырулить  на  Лигов-ский,  но,
ха-ха, движение одностороннее, а поэтому ралли отменяется. Зато каков кросс!
Эх-ма! Бабуля, бабуля, с дороги!!!  Ух  ты,  кажется,  я  перепрыгнул  через
коляску. Вот что значит вдохновение!
   На мосту я стою еще минут  пять.  Хватаю  воздух  и  решаю,  каким  путем
безопаснее будет возвращаться домой. На мост  заползает  трамвай.  Остановка
через сто метров. Еще один маленький рывок.
   Номер я не разглядел, но это и не суть, лишь бы подальше и поглубже.
   В трамвае ко мне привязывается бабка, пытаясь выяснить, доедет ли она  до
дома. Я говорю, что не доедет, и она начинает приставать к другим.
   Возле метро я соскакиваю и, смешавшись с толпой, спешу на вход.  "Зайцем"
ездить нехорошо, но денег нет, и я еду, легко перепрыгнув через турникет.
   Через двадцать минут я в своем подъезде. Мать уже вернулась. Я  готовлюсь
к воспитательному  процессу.  Потихоньку  снимаю  кроссовки  и  на  цыпочках
прохожу мимо кухни в комнату.
   Мать сидит на диване и плачет.
   -Ма, ты чего? Из-за меня, что ли?
   Мать поднимает глаза и подносит к ним платок. Не, это не из-за меня.
   -Коля, у меня украли все деньги.
   -Как украли, где?
   -В столовой, из сумочки.
   -Может, потеряла, пойдем поищем. Где-нибудь в зале или в подсобках.
   -Нет, нет... Они были. А потом их не стало. Я сама виновата, не надо было
с собой брать.
   -А сколько, сколько там было?
   -Все. Я хотела по магазинам побегать. Вот, заведующая  одолжила  двадцать
тысяч. Получка через пятнадцать дней.
   Мать встала и пошла на кухню.
   "Ну, с-с-суки!" - падая на диван, обращаюсь я неизвестно к кому.
   Полоса. На ум идет затертая фраза: "Нет в жизни счастья". Да. Ничего нет.
Ни счастья, ни денег, ни  душевного  равновесия.  Ни-че-го.  Одна  аэробика,
Ви-лы...

   П Р И П Е В
   Ля-ля-фа...

   К У П Л Е Т П Я Т Ы Й
   Картина неизвестного художника конца двадцатого века "Утро на рынке".  На
фоне голубого весеннего неба несколько рядов деревянных лотков. Лотки богато
заполнены   товаром.   Кисть   художника   заметила   ярко-зеленые   огурцы,
ярко-красные помидоры, ярко-черные семечки и связки ярко-желтых  бананов  от
фирмы "Чигуита".
   Палитра чрезвычайно разнообразна.  В  левом  углу  полотна  -  закусочная
деревянного типа без названия. На пороге мужчина кавказской национальности с
палочкой шашлыка в руке. По правому краю картины прорисовывается ОМОНовец  в
камуфляжной  форме,  вероятно,  шарящий  по  рынку   в   поисках   торговцев
наркотиками и незаконно носимого оружия. Сидящий прямо на  грязном  асфальте
попрошайка тянет к народу язвенные руки, но народ предпочитает "Чигуиту".  В
центре картины находятся  главные  персонажи  произведения  -  двое  молодых
современников, стоящие лицом друг  к  другу  и  спорящие,  скорее  всего,  о
будущем их прекрасной страны. Сколько жизненной силы в  их  взглядах,  какой
порыв души, какой полет мысли!
   -Мудак, где ты взял эти вонючие документы?!
   -Я ж сказал, в "скворечнике", на полу!
   -Так я и поверил! Чтобы президент  компании  жрал,  на  этой  помойке?  У
Вагифа не "Метрополь" и даже не  столовая  номер  пятнадцать.  Хорошо,  если
изжогой отделаешься. Ты этого президента за столиком видел?
   Почесывание затылка.
   -Вроде нет.
   -Вроде нет, вроде нет... Ты уверен, что он их посеял?
   Жизненная сила взгляда постепенно гаснет.
   -Погоди, там, кажись, Рейган сидел...
   -Хе...
   Мне все понятно. Дальше можно не обсуждать. Тема исчерпана. Рейган,  само
собой, не президент. Однофа... Не, это кликуха у него такая.  Почему,  я  не
знаю. Рейган спец по машинам. По ему не принадлежащим. Засекали: за тридцать
секунд он ухитрялся снять все архитектурные излишества -  зеркала,  антенны,
щетки, декоративные колпаки и так далее. Иногда  при  сидящем  в  автомобиле
хозяине. А если дать Рейгану времени побольше -  еще  секунд  тридцать,-  он
запросто проникнет в салон и изымет неразумно оставленные магнитолы,  сумки,
дипломаты и прочие аксессуары.
   Если же машина брошена  без  присмотра  на  более  длительный  срок,  она
рискует остаться без упомянутого имущества плюс колес. Вопросы  сигнализации
Рейгана не смущают. Спец высокого разряда.  Один  раз  какой-то  милицейский
начальник, находясь в нашем районе, нечаянно  захлопнул  ключи  в  багажнике
служебного "Форда". Местные менты привезли  с  рынка  Рейгана  и  предложили
оказать помощь. Ломать  замок  очень  не  хотелось.  Рейган  работал  секунд
десять. Из них пять секунд вскрывал замок, а еще пять обыскивал салон. Успел
скрутить какую-то ручку с рации.
   Работает Рейган по всему городу, ворованное толкает в основном на  рынке.
Однажды он свинтил колесо с "Запорожца"  нашего  нового  участкового,  а  на
другой день ему же его и продал. Участковый еще не успел изучить  подучетный
контингент.
   Рейгану пятнадцать лет.
   Мы с Шуркой садимся на пластмассовые ящики  и  закуриваем.  Вероятно,  мы
легко вчера отделались. Если Рейган покуролесил в  тачке  этого  президента,
можно только посочувствовать дяденьке.
   Ветер гоняет по рынку обрывки  газет,  рваные  пакеты,  обертки  финского
мороженого, перекатывает банки из-под  пива  и  "Херши".  Из  одного  ларька
звучит доктор Албан, что напоминает мне про вечернюю пробежку перед  сном  и
автоматически про президента Франклина на зеленом фоне.
   Мимо пронесся Малек с пачкой  гороскопов-дурилок.  За  продажу  он  имеет
какие-то проценты.  Как  интересно,  оказывается,  можно  делать  деньги  из
ничего. Козерога ждут неприятности, а стрельца - легкое  увлечение.  Узнали?
Платите!
   Счастливое время,  когда  можно  делать  деньги  из  ничего.  Даже  закон
Ломоносова бессилен. Он здесь не срабатывает. Не рассчитал  что-то  Ми-хайло
Васильевич.
   Напротив  останавливается  навороченная  тачка,   вылезает   навороченный
мальчик, кидает в окошко ларька купюру, забирает пачку навороченных  сигарет
и, не взяв сдачи, возвращается за руль. Рядом навороченная девочка. Мальчику
лет двадцать. Резко стартуя, машинка отчаливает  от  тротуара.  Мне  обидно.
Почему он, а не я? Мне завидно. Да, мне завидно. Я не буду кричать  на  весь
рынок: "Да мне по фиг, какая там у него тачка!".  Потому  что  я  тоже  хочу
такую. Почему он там, а я здесь? Почему он не потерялся, а я потерялся?
   Зависть плохая вещь, но сейчас я завидую.  Всем.  Даже  Сопле  и  Мальку.
Конечно, есть те, кому похуже моего будет и кто посчитал  бы  мое  положение
райским. Но я - это я. И мои проблемы - это мои проблемы.
   Шурка бросает окурок и идет к лоткам. Он договорился поторговать бананами
за рынком. Вряд ли он приподнимется на этом. Сейчас банановый  сезон,  город
завален южным плодом, и накручивать цену не имеет смысла. Но  лучшего  Шурка
сегодня не нашел.
   Я никуда не иду. Я смотрю на ветер. Я жду. Неизвестно чего.  Может,  жду,
что ветер принесет мне волшебный конвертик от неизвестного  добродетеля  или
ко мне подойдет граф Монте-Кристо и скажет: "Проблемы, мистер  Том?  Никаких
проблем!". Никто не подходит, никто не дарит. Я выбит из колеи. Меня выбили.
Какой-то сотней баксов. Нет, не какой-то. Целой  сотней.  Она  какая-то  для
мальчика в машине. А для меня целая. И всего семь  дней.  Поэтому  я  выбит.
Поэтому я хочу лететь за ветром. Куда угодно. Лететь.

   К У П Л Е Т Ш Е С Т О Й
   Джерри возвращается  не  одна.  С  каким-то  фраерком-студентом.  Кожаная
курточка, сине-белый "Рибок", крокодиловый "дипломатик". Подарки мальчику  к
совершеннолетию. Наверно.
   Мальчик весело жестикулирует, прыгая вокруг Джерри, как  обезьяна  вокруг
пальмы. Не иначе получил пятерку на семинаре. Джерри смеется, закрывая ротик
ладошкой.
   Оба заходят в  подъезд.  Юлькины  предки  на  работе,  мальчик,  судя  по
улыбочке, об этом догадывается. Сейчас начнет проситься  в  гости,  порешать
математику. Знаем мы эти ученые темы. Икс плюс игрек в  квадрате.  А  теперь
поинтегрируем немножко.
   Мне обидно. Студентик сбивает мне  все  планы.  Джерри  моя  единственная
надежда. В денежном отношении. Но именно в эту секунду  обидно  все-таки  не
из-за этого. Джерри с кем-то. Не со мной. По-детски смешно, но,  кажется,  я
опять ревную.  Где-то  в  подсознании,  вслух  же  рассуждаю  примерно  так:
"Послушай,   Том,    перестань    забивать    башку    глупостями.    Всякие
Юльки-Катьки-Светки в жизни не главное. Это никуда  не  денется.  Они  будут
всегда. Пускай они за тобой носятся. А ты мужик. Ты мистер! Ты, ты...".
   Да, хорошо бы так. Но Джерри не бегает за мной. Джерри убегает  от  меня.
Она взрослеет быстрее меня. И не мистер я для нее, а пацан. Все  еще  пацан.
Обидно.
   Я смотрю сквозь мутное стекло окна на ее подъезд и  жду.  Я  хочу,  чтобы
сейчас она выбежала на улицу и устремилась ко мне. Чтобы бросилась  на  шею,
зарыдала и стала говорить, что я единственный, неповторимый, не  знаю  какой
там еще, а этот, с крокодиловым "дипломатом" и такой же наружностью,  просто
подлец, не дает шагу ступить, все норовит синтегриро-вать.
   Ну, я бы поцеловал Джерри в лобик, отстранил ее твердой мистерской  рукой
и пошел чистить крокодилову рожу товарища в "Рибоке".
   Не, Коля Томин, что-то не те мысли посещают тебя в  последнее  время.  То
Монте-Кристо с деньгами, то Джерри  со  слезами.  Так  не  пойдет.  Мечтать,
конечно, здорово, но мечтами дело не поправишь. Не мечтать надо, мистер Том,
а шевелиться. Крутиться, суетиться, творить,  выдумывать,  пробовать.  Через
"не хочу" и "не могу"... А стоя у окошка, можно заработать только бесплатный
душ с третьего этажа.
   Студент  выходит  с  недовольной  миной.  Кажется,  у   юноши   облом   с
интеграцией. Используем выгодный момент.
   Я  впрыгиваю  в  кроссовки,  хлопаю  дверью,   пересекаю   двор,   цепляя
расстроенного студента, и влетаю в подъезд Джерри.
   -Саша, это ты? - голос Юльки звучит ровно, без недовольства.
   Мне это не нравится. Я  ожидал  что-нибудь  типа:  "Ты  еще  не  убрался,
попугай кожаный?". Поэтому я чеканю железом:
   -Это-не-Саша. Это Николай Григорьевич Томин.
   Первое, что я хочу спросить, когда Джерри открывает  дверь:  что  это  за
пумпиндель в "Ри-боке". Но быстро вспоминаю свой последний визит  к  Юлии  и
необходимость осмотрительности в выборе тактики. Поэтому  опускаем  глаза  и
шепчем:
   -Можно?
   -Проходи.
   Джерри молодец. Воспитание, как у дворян французских королей. Не то что у
Шурки. С порога: "Тебе чего?".
   Следуя полученному разрешению, я прохожу. Джерри причесывается у  зеркала
в прихожей. Я воспринимаю это как знак внимания.
   -Что такой кислый?
   -Потому что кисло.
   Юлька пожимает плечами.
   -Представляешь, нам сегодня преподаватель стихи читал.  Сказал,  что  так
лучше понимается сущность его предмета.
   -И что за предмет?
   -Теория государства и права.
   -Ну и как? Поняла сущность?
   -Возможно. Хотя стихи были о любви.
   -Я вот тоже потихоньку сущность государства узнаю. Правда, без стихов, но
объясняется вполне доходчиво.
   -Ты о чем?
   -Юля, мне очень нужны сто долларов...
   Последняя реплика произносится с максимальной жалостью  и  гнусавостью  в
голосе. Поэтому  Джерри  не  сразу  вступает  в  антитоминскую  коалицию,  а
тихонько уточняет:
   -Зачем?
   Я, стараясь не слишком искажать  факты,  выкладываю  ей  историю  с  моим
залетом. Джерри понимает не сразу:
   -Тебя что, в тюрьму посадить могут?
   -Могут. Они все могут. Ты пойми, Юлька,  я  не  плачусь  тебе,  не  прошу
жалеть. Просто обидно. Ведь ни за что...
   -Ни за что не бывает.
   -Это, конечно, правильно, только меня действительно ни за что.  По  сути.
Это не моя наркота. И я не хочу в тюрьму.
   Юлька молчит. Потом неожиданно спрашивает:
   -А ты не врешь, Том?
   Я жалею, что выкинул следовательскую записку.
   -Там потолок в дырочку.
   -Где?
   -В ментовской. Можешь сходить и проверить.
   -Ты пробовал достать деньги?
   -Да. Слишком мало времени. Шесть дней.
   Джерри вздыхает. Я предвижу следующие слова. Поэтому упреждаю:
   -Юль, не надо, а? Да, я дурак, пацан, никто, но я не хочу туда.
   -Мать знает?
   -Нет. Я не говорил, у нас все равно нет денег, зачем зря расстраивать?
   -Когда сможешь вернуть?
   -Как заработаю. Мне бы  сейчас  перехватить  на  время.  Потом  с  Шуркой
найдем.
   Очень сомнительно. (Но это про себя.)
   Джерри встает с дивана и выходит во вторую комнату.  Во  мне  затеплилась
надежда. О Господи, лишь бы она набила что-нибудь.
   Юлька быстро возвращается и протягивает мне стодолларовую бумажку.  Я  не
верю своим глазам. Осторожно беру  купюру  и  рассматриваю  ее.  Полноценный
президент Франклин, чем-то похожий на нашего учителя истории,  улыбается  из
своей овальной рамки. "Хундред долларс". "Унитед ста-тес оф Америка".
   Я начинаю бормотать какие-то глупости. Юлька перебивает:
   -Постарайся через месяц вернуть. Я взяла у отца. Он  редко  пересчитывает
накопления. Если заметит, я совру что-нибудь. Но ты постарайся побыстрее.
   -Конечно, Джерри,- бормочу я, даже близко не представляя, где через месяц
достать такую же бумажку, но в душе лелею  мысль,  что  Джер-рин  папаша  не
следователь Небранский и с ним всегда можно договориться  об  отсрочке.  Тем
более, он меня знает.
   -Джерри, ты человек. Спасибо. У меня правда вилы были. Тебе чего надо, ты
говори. Хочешь, этого кожаного с "дипломатом" отошью, если достает?
   -Вот это тебя как раз не касается. А будешь шпионить, больше не пущу.
   -Не буду, не буду. Извини. Ну, я  пошел.  Тут  один  вариант  намечается,
попробую провернуть.
   -Чтобы потом опять прибежать?
   -Не, там все чисто. Коммерция.
   Я хочу поцеловать Джерри. Скажем так, по  дружбе,  исключительно  в  знак
благодарности. Она отклоняется:
   -Перестань, Том...
   Я пожимаю плечами и, ухмыляясь, морщу лоб. Но я не Саша с "дипломатом". Я
Коля без "дипломата".
   -Пока, Юлька. Спасибо...
   Я бегу на рынок.  Пожалуй,  побыстрее,  чем  позавчера  от  президентских
ребят. Все! Что я там плакался насчет зависти? Сейчас я никому  не  завидую.
Гора с  плеч.  Русский  кайф.  Когда  терпишь,  терпишь,  а  потом...  Почти
наркотическое опьянение. Я живу.
   На рынок я бегу, чтобы найти Шурку. Держать внутри  положительные  эмоции
так  же  вредно,  как  и  отрицательные.  Сейчас  мы  отметим  мое   будущее
освобождение. Я угощаю. Сегодня я угощаю.  Помимо  американских  денег,  мои
карманы отягощены небольшим остатком русских. Как раз на пару бутылок  пива.
Нам хватит.
   Шурка торгует розами. Цветочница Анюта. Ну, заливает...
   Я  встаю  рядом  и  помогаю  ему  выбирать  цветы  для  пожилой  дамы   с
напудренными щеками. Дама смущается Шуркиных плоских острот, но к соседям не
уходит, хотя розы там не хуже и подешевле.
   Шурка прирожденный торгаш. Если б он не был троечником в школе и пошел по
пути повышения своего образовательного уровня, то не исключено, что  получил
бы портфель министра торговли. Он был бы первым министром с серьгой  в  ухе.
Ничего такой пацан.
   Рядом  сидит  Сопля  с  пачкой  патриотических  газет.  Под  газетами  он
наверняка прячет  наркоту  в  пакетиках.  Очень  удобное  прикрытие.  Мы  не
обращаем на него внимания.
   -Шурка, я баксы достал.
   -Ну?! Где?
   Мне,  конечно,  хочется  соврать  что-нибудь  героическое  или  хотя   бы
коммерческое типа: "Да, президент "Альфа-банка" одолжил, мы тут с ним  пивка
попили". Но сочинять нет смысла. Потому что  Джерри  в  нашем  дворе  фигура
более известная, чем какой-то там президент "Альфа-банка".
   -Юлька одолжила. У предков. На месяц.
   -Достанешь?
   -А, ерунда, главное с ментовкой разобраться. На, гляди.
   Я достаю купюру и машу ею перед носом Шурки,  как  будто  он  никогда  не
видел долларов. Замечаю удивленно-завистливый взгляд Сопли. Мне приятно.
   Помахав деньгой, я  прячу  ее  в  задний  карман  брюк  и  тяну  Шурку  к
"скворечнику". Счастливый человек - искренний человек. Душа нараспашку.
   Шурка, сунув Сопле двухсотенную, просит его покараулить розы, по пути  мы
берем в ларьке две "Балтики" и заходим к Вагифу. Свободных мест, как всегда,
есть. Я беру со стойки откры-вашку и возвращаюсь за столик. Пьем из горла.
   -Когда "бабки" в ментовскую понесешь?
   -Завтра, наверное. Позвоню сначала. А-а-а, класс!!!
   Пиво обычное, но сейчас у него привкус маленькой победы.
   -Как Юльке отдавать собираешься? Если что,  у  меня  тут  один  вариантик
имеется.
   После недавних событий при упоминании Шуркиных  вариантиков  меня  слегка
передергивает. Я вопросительно киваю.
   -Витек Морозов просит с ним на "стрелочку" съездить. Так,  для  массовки.
Какой-то фраерок ему  пару  "лимонов"  задолжал,  отдавать  не  хочет.  Надо
напомнить. Напоминать Витька сам будет, а  нам  так,  рядом  надо  постоять.
Фраерок по жизни лоховатый, сразу припухнет. Витек по сто "тонн"  отстегнет.
Ну как?
   Я не знаю, кто такой этот Витек Морозов, кто там  ему  задолжал,  поэтому
отвечаю неопределенно:
   -Прикинуть нужно.
   -Побыстрей прикидывай. Завтра в шесть  вечера  "стрелка".  За  баней,  на
пустыре.
   -Я подгребу, если надумаю.
   -Ну, ты даешь, Том! Каким-то менжовщи-ком стал. Верняк же дело. Или  тебе
"бабки" не нужны? Миллионер, что ли?
   Я не отвечаю. Встаю из-за столика и несу бутылки Вагифу. Вагиф сегодня не
улыбается.
   -Привет, Вагифчик, держи тару.
   -Здорово, Том.
   -Заморочки?
   Вагиф недовольно морщится.
   -Генерал вчера посидел со своими. Полбара выдули. За так,  конечно.  Хуже
шакалов. А набили сколько! Глянь, в микроволновку бутылкой  заехали.  Совсем
тронулись. Сегодня снова, наверное, припрутся. С телками.
   -Так убери все лишнее в кладовку.
   -А ну с бабами перепихнуться захотят? Туда и  попрутся.  Лучше  уж  пусть
здесь все стоит, хоть на виду.
   -Может,  ментуру  вызвать?  Чего  они  у  тебя  за  так  обедают?   Пусть
отрабатывают.
   -Шутишь? Чтоб на другой день Генерал кафе сжег?
   Я пожимаю плечами и возвращаюсь к Шурке.
   -Короче, надумаешь - позвони. Я с Витькой договорюсь.
   -Лады.
   Мы выходим. Шурка идет к розам, я - через рынок к дому. Пятнадцать  минут
бегаю глазами по стеклу ларьков, хотя вижу  это  каждый  день.  Рассматриваю
названия видеофильмов  на  кассетах,  хотя  в  ближайшее  время  поступление
видеоаппаратуры в нашу семью не намечается. Подмигиваю продавщицам,  любуюсь
на свое отражение в  темном  стекле  витрин.  Мне  хорошо.  Меня  ничего  не
тревожит. Я в расслабухе.
   Вагиф как-то упомянул одну поговорку: "Покажите мне человека, у  которого
нет проблем, и я покажу у него шрам от трепанации черепа". Очень верно. Но у
меня сегодня проблем нет. И нет шрама. Я абсолютно беспроблемный человек.
   В подъезде я сталкиваюсь с дядей Севой. В руках у него словарь.
   -Колька! Слышь, погоди. Ты знаешь, что такое "экстаз"?
   -Примерно. Это когда очень хорошо.
   -Э-э-э... Вот, слушай: "Экстаз - это чувство  глубокого  удовлетворения".
Понимаешь?
   -Ну да, чего тут не понять? Балдеж, одним словом.
   -Хе-хе. Когда ты в  пятилетнем  возрасте  стягивал  трусы  у  девчонок  в
детском саду, это была самая распространенная  официальная  формулировка.  К
примеру: "С чувством глубокого удовлетворения наш народ воспринял присвоение
звания Героя Советского Союза Генеральному секретарю партии  Леониду  Ильичу
Брежневу". Или: "С чувством глубокого  удовлетворения  наш  народ  воспринял
решение партии о продовольственной программе".  Представляешь?!  Получается,
когда какому-нибудь упырю вешали  звездочку,  мы  находились  в  экстазе!  И
вообще, мы постоянно жили в экстазе, почему-то этого не ощущая.  Потому  что
не заглядывали в эту вот книгу! А заглянули бы, глядишь, нам ни  перестройка
не понадобилась бы, ни капитализм...

   На часах десять вечера. Мать возится на кухне. Я смотрю  телек.  Какую-то
викторину с кучей призов. Постояльцы сидят у себя. Даже  носа  на  улицу  не
суют. Спокойные ребята, не  то  что  прошлые,  которые  вечера  без  стакана
протянуть не могли. Эти повоспитаннее. "Добрый  вечер,  доброе  утро,  можно
воспользоваться вашим дуршлагом?" Интеллигенты.
   Картавый пацан под окном опять ловит своего Баксика. Я закрываю  форточку
и возвращаюсь на диван.
   Звонок в дверь. Интересно, кого принесло? К жильцам, может? Мы с  матерью
никого не ждем.
   Вообще вечерние звонки к нам  -  обычное  дело.  Первый  этаж.  Стаканчик
стрельнуть, как найти квартиру  двадцать  пять,  где  здесь  живет  Аграфена
Михайловна. Полгода назад я повесил табличку "Все  справки  платные",  после
чего народ повалил потоком. Пришлось снять.
   Наша комната ближе к выходу, поэтому к дверям  иду  я.  На  пороге  стоит
Сопля. Я, разумеется, удивлен.
   -Том, можно тебя на минутку? Я выхожу на площадку.
   -Ну?
   Сопля мелко дрожит и теребит пальцы. Я подгоняю:
   -Ну?
   -Том... Ты, ты не мог бы мне одолжить денег?
   -Чего-чего?
   -Понимаешь, на Генерала нарвался. Он там в "скворечнике" гудит. Я  как-то
не отстегнул ему, он "счетчик" врубил. В общем, натекло.
   Сопля смотрит в пол и говорит полушепотом.
   -Да неужели? И каков же должок?
   -Сто. Сто баксов.
   -И  где,  сопливенький,  я  тебе  их  возьму?  У  меня,  видишь   ли,   в
денежнопечатной машине предохранители сгорели. Так что ничем помочь не могу.
   -Том, у тебя же есть...
   Я вспоминаю помахивание бумажкой перед носом Шурки и  завистливый  взгляд
Сопли. Тьфу, мудозвон! Это я про себя. В кармашек надо  было,  да  поглубже,
чтобы никто и ничего.
   -Есть, да не про твою честь. Отваливай, сопливый, пока еще раз по макушке
не получил. Ты, сопливый, знаешь,  что  это  за  "бабки"?  Это  "бабки",  на
которые по твоей милости я в мен-товской влетел. И у  тебя  хватает  борзоты
сюда заруливать?
   -Я верну, Том...
   -Можешь не возвращать, потому что во  ты  их  получишь,-  демонстрирую  я
согнутую в локте руку.- Вали, убогий...
   Я захожу в квартиру.
   -Коля, кто там? - раздается голос матери.
   -Ко мне.
   Сопля придерживает двери.
   -Погоди, Томик... У них... У них Васька.
   Я притормаживаю.
   -Что значит "у них"?
   -Там, в "скворечнике". В подсобке. Генерал сказал, что,  если  через  час
деньги не принесу, они из Васьки девочку сделают.
   Я замечаю, что Сопля плачет.
   -Погоди, Сопля, может, на пушку берет?
   -Они там пьяные все. Генерал совсем пробитый. Что у него на  уме?  Ваську
жалко, изуродуют.
   Сопля вытирает нос.
   -Только бы эти баксы ему сунуть, чтоб отвязался... Там я отработаю. Мы  с
Васькой по ночам на заправке крутимся. За месяц верну, У  меня  сейчас  нет,
правда, Томик...
   Я отворачиваюсь. Сопля продолжает шмыгать носом.
   Докрутился. Довыпендривался. Человек без проблем. Граф Монте-Кристо.
   -Понимаешь, Сопля, я на нары могу загреметь, если через пять дней  деньги
не принесу.
   -Понимаю, Том. Может, еще достанем? Мне очень хочется  улететь.  От  всех
Генералов, Соплей, Небранских... Почему хотя бы на  один  вечер  я  не  могу
стать абсолютно беззаботным человеком? Почему  Сопля  притащился  именно  ко
мне? Только потому, что я засветил деньги? Деньгами на рынке светят  многие.
Тот же Штанина или Рейган. Шел бы к ним.
   Вряд ли Сопля вернет "бабки" через месяц. Я очень хочу, чтобы  он  сейчас
исчез, растворился в подъезде. Зачем я открыл двери?  Предупредил  бы  мать,
что меня нет дома, и смотрел спокойно викторину.
   Сопля не растворяется.  Он  ждет.  А  может,  послать  его?  Это  не  мои
проблемы. А Вагифчик как в воду глядел. Лучше все на виду оставлять.  Они  с
девочками в подсобку полезут. Или с мальчиками...
   Я ничего не хочу знать! Не хочу! Меня достали! От-ва-ли-те...
   ...Рука лезет в задний карман джинсов.  Франклин  уже  не  улыбается.  Он
потух. От-ва-ли-те...
   -На! - Я резко протягиваю купюру Сопле.Через месяц срок, иначе я  сам  из
тебя девочку сделаю.
   Сопля хватает деньги.
   -Спасибо, Том. Я отдам, ты не волнуйся, ты человек, Том...
   Я, не отвечая, с силой захлопываю дверь. Ах, как благородно, мистер  Том!
Ну, прямо д'Артаньян! Держи, Сопля, чего уж там. Тебе нужнее. Не  стесняйся,
не извиняйся...
   Первым порывом было вернуться и отобрать деньги. Почему я должен идти  на
кичу из-за какого-то Сопли? Я ведь даже имени его не знаю - то ли Игорь,  то
ли Леха.
   Ты дурак, Том. Дурак, каких поискать надо. Это ведь  даже  не  твои,  это
товарища Небранского  деньги.  И  что  ты  теперь  этому  товарищу  заявишь?
"Извините, но вашу сотню я отдал какому-то Сопле, чтобы его  младшего  брата
не отодрали в "очко"". На что" он ответит, что благородство - это похвально,
но "вы ошиблись временем и местом, сейчас  каждый  за  себя,  поэтому  ничем
помочь не могу". Каждый свою судьбу выбирает сам. Банально, зато в точку!  В
очко!
   Я падаю на диван. Ведущий викторины захлебывается от радости.
   "Какой приз! Прекрасно, у вас  сегодня,  наверное,  самый  удачный  день.
Невероятно! Вы отгадали всю комбинацию. Такое бывает раз в  сто  лет!!!  Вот
приз от нашего спонсора, фирмы "Трансформатор-лэнд"! Чудесно! Прекрасно! О!"
   Выигравший скромно жмется у микрофона. Интересно,  сколько  он  отстегнет
ведущему и тем ребяткам, что стоят за ним? Половину, как минимум. За то, что
заранее знал эту комбинацию. Чтобы  какой-то  слесарь  из  Улан-Удэ  получил
нулевую   "иномарку"?   Это   вы   пенсионеркам   слезливым   показывайте...
"Трансформатор-лэнд"!
   А мне-то что? Ну, выиграл и выиграл. С подсказкой или нет,  заплатит  или
не заплатит. Какая разница? Вам, мистер Том, какая разница? Завидно?
   Дядя Сева запел.
   Я закрываю глаза и  вжимаюсь  лицом  в  спинку  дивана.  Аэробика.  Вилы.
Вилы-ы-ы...

   П Р И П Е В
   Ля-ля-фа...

   К У П Л Е Т С Е Д Ь М О Й
   На рынок я  пошел  вечером  следующего  дня.  Весь  день  я  потратил  на
телефонные разговоры и беготню по знакомым. Как вы понимаете, с одной святой
целью - одолжить. Но круг моих знакомых мало чем отличается от меня  самого.
А если отличается, то в худшую сторону. В "иномарках" никто  не  ездит,  там
даже обыкновенными отечественными "Жигулями" не светит. Никто не имеет  счет
в "Альфа-банке", никто не таскает в  карманах  зеленую  наличность.  Поэтому
никто мне не одолжил. Поэтому мои  надежды  на  счастливый  исход  с  каждой
минутой становятся все меньше и меньше.
   Шурке я не звонил. Сто тысяч меня не устроят.
   На рынке новость.  Влетел  Штанина.  Не  повезло.  Рванул  за  бабулей  в
подъезд, а ее сын встречал. Штанина сейчас в больнице с переломами  ребер  и
отбитой почкой. Одной рукой пристегнут наручниками к койке. Вместо сиделки -
постовой с дубинкой  и  пистолетом.  Температуру,  наверное,  тоже  дубинкой
мерит.
   Шурки нет. Видно, еще на "стрелке" трется со  своим  Морозовым,  Сопля  с
Мальком моют стоящую на  площадке  автомашину.  Месяца  два  назад  на  этой
площадке  какие-то  пацаны   избили   до   полусмерти   своего   сверстника.
Конкуренция. На чужом  месте  работать  нельзя.  После  избиения  конкурента
облили бензином, но поджечь не успели - помешал один дядька. Сопли с Мальком
там не было,
   Малек замечает меня и, зажав зубами сигарету, улыбается. Я прохожу  мимо.
Лучше стекло драй, ты теперь на меня потеешь.
   "Скворечник" закрыт.  На  дверях  табличка  "Переучет".  Я  захожу  через
кладовку. Вагиф в зале. Ужасный кавардак. Разбито все, что может  биться.  В
том числе Вагифово лицо. Он сдвигает столики  к  стенкам,  чтобы  освободить
середину. Генерал, похоже, гульнул на славу. Потому что здесь халява.  Здесь
можно так взять. В  цивильной  ресторации  охрана  -  попробуй,  повыступай.
загасят мигом и не взглянут, генерал ты или маршал.
   Я приветствую Вагифа и помогаю ему сдвигать столики.
   -Суки  вонючие,-  бормочет  себе  под  нос  Вагиф,  добавляя  к   русским
ругательствам что-то по-азербайджански.- "Крыша" сраная.
   -Вагифчик, Шурка не заходил?
   -Не видел.
   -Тебя-то за что? - киваю я на его подбитый глаз.
   -Откуда я знаю за что? Подвернулся. Думаешь, повод нужен? Коньяк несвежий
- и в морду.
   -Здесь вчера пацан в подсобке сидел, Васька. Они его не того?
   Я делаю выразительный жест бедрами.
   -Мне не до Васьки было. Сопля здесь крутился, его видел.  Бабу  прямо  на
том столе пороли. Как в хлеву. Скоты. Обидно, Том. Гляди, я мужик,  тридцать
пять лет, всякого хлебнул, а мне щенок двадцатилетний в рожу бьет,  и  я  не
могу сдачи дать. Я, горец, не могу дать сдачи! Мне стыдно, Том, понимаешь? Я
рад только одному - земляки мои меня не видели.
   -Так дал бы.
   Вагиф тяжело вздыхает и идет в подсобку. Он, наверное,  тоже  только  что
пришел. Днем отлеживался вне "скворечника".
   Я выхожу на улицу. Довольно прохладно для мая. Все тот  же  ветер  гоняет
все тот же мусор. Я иду слушать  сплетни  на  тусовку  возле  выхода.  Вроде
вечернего производственного собрания.
   Ромка, парень из моей бывшей школы, по-старше меня  на  пару  лет,  дурит
народ какой-то лотереей с коробочками. Выиграть можно, если знать принцип. Я
принципа не знаю, поэтому не играю. Зато знаю,  что  Генералу  Ромка  отдает
половину дохода. Один раз ему сделали подставочку для проверки на честность.
Ромка зажал, после чего месяц находился на неоплачиваемом больничном.
   Шурка на тусовке. Прижимает намоченную тряпку к щеке. Тряпка в крови.
   -Как "стрелочка"? Приподнялся?
   -Во.- Шурка убирает тряпку. Щека иссечена мелкими шрамами-линиями.
   -Что с нами случилось?
   -Граната. Чтоб еще раз я с Морозом связался!.. Идиот. Чуть  без  глаз  не
оставил. Хорошо, я залечь успел, да и то получил.
   -Какая граната?
   -Вроде эр-ге-дешка. Если б Ф-1, я бы тут не стоял.
   -Расскажи-ка, порадуй сердце.
   -Да чего там рассказывать? Приехали к бане. Мы с Морозом, еще двое с нами
и тот, что деньги должен, с двумя.  Стали  "тереть".  Мороз  наехал.  Вполне
обоснованно - два "лимона" не коробок спичек. Тот  тоже  про  какой-то  долг
вспомнил, который Мороз два года назад зажал. И  началось.  С  разговора  на
крик, пальцы в  глаза.  Давай  крутизной  мериться,  авторитетами  сыпаться.
Короче, тот ствол достает, и на Мороза... Витек  -  оба  гранату!  Я  думаю,
пошли они на фиг со своими долгами, дятлы огнестрельные. Тот ствол  в  башку
Витьке, а Витек - на, прямо под  ноги  гранату.  И  себе,  и  им.  Я  первым
грохнулся, поэтому только щекой и отделался. Уши заложило, не слышу ни фига,
одна дымина. Отошел чуть, глядь - е-е... Витек по земле катается, в  кровище
весь, двое рядом лежат. Остальные врассыпную. Смотрю, народ бежит. Поэтому и
я ждать не стал. Сами пускай разбираются. Я на гранату не  рассчитывал.  Ну,
нож, ну, кастет. Пугач, в конце концов. Крутизна долбаная.
   Я б сказал, ответная реакция личности  на  окружающие  раздражители.  Без
всякой крутизны. Вполне обычная,  нормальная  реакция.  Через  полгодика  на
"стрелки"-"терки" будем с базуками ходить. Потому что деваться некуда.  Если
в ход пойдут танки, я, в принципе, не удивлюсь. Не оружие выбирает человека,
а человек - оружие.
   Я чешу "репу", размышляя о поворотах судьбы.  Я  ведь  собирался  на  эту
"стрелочку". И не заявись вчера Сопля, я бы  на  нее  поехал.  И,  возможно,
лежал бы сейчас на пустыре  за  баней  с  осколочным  ранением  организма  и
остывал с положенной скоростью. Тогда бы мне точно  ни-чего  не  надо  было.
Хм... Да. Получается, я Сопле еще и пузырь выкатить должен.
   Шурка перебивает ход моих рассуждений:
   -У тебя-то как? "Бабки" отнес?
   Я не знаю, что ответить, поэтому бросаю первое пришедшее в голову:
   -Нет... Я потерял. Потерял "бабки".
   Шурка роняет тряпку. Лицо у него попорчено основательно.
   -Ты чего, в натуре, что ли? Шутишь?
   -В натуре, в натуре. С деньгами не шутят, а без денег тем  более.  Да  не
пялься, иди лучше "фэйс" вымой. "Клерасилом". Результат налицо. Ну,  потерял
и потерял. Что, из-за какой-то бумажки на гранату ложиться?
   Шурка судорожно размахивает руками, вероятно,  не  находя  слов  утешения
моему горю.
   -И чего? - наконец выдает он непонятно к чему относящийся вопрос.
   Я догадываюсь, что речь идет о том, что я теперь собираюсь делать.
   -Скорее всего, ничего. Если мне не дадут политического убежища, я  сдамся
властям. Пускай порадуются, ребята. Еще один мощный удар по наркомафии.
   Шурка опять начинает манипулировать платком по щеке.
   -Слышь, Том, я тут прикинул... А ты возьми  да  не  пойди  в  ментовскую.
Вообще. Может, забудут? У них сейчас и  без  тебя  хватает  заморочек.  Вон,
Ромка уже два года по повесткам не ходит. Забил болт на все. Участковый если
и придет, то позвонит, постоит пару минут возле двери да отвалит. Очень  ему
надо за Ромкой бегать. А днем Ромка свои коробочки на рынке  передвигает.  И
ничего, никто его не ловит.
   -Это, конечно, можно. Только ситуацию тоже надо учитывать. Ромка  если  и
должен кому, так это кинутым лохам, которые  в  ментовскую  прибежали.  А  я
должен не лохам  и  даже  не  государству.  Я  должен  конкретной  личности,
Анатолию Игоревичу Небранскому. Понимаешь? Это его деньги. Передавать их  на
развитие не знаю  там  чего  он  не  станет.  Он  потратится  на  укрепление
собственной материально-технической базы или вложит в фонд  помощи  Анатолию
Игоревичу Небранскому, бедняге-мужичку из РУВД. Какая у  него,  несчастного,
маленькая зарплатка! Вот ведь  государство  противное,  не  хочет  нормально
обеспечивать, приходится самому. Человечек, не жалея силушки, днем  и  ночью
выполняет свой долг. Должок. Не буду я ни с  кем  в  прятки  играть,  пускай
сажают.
   Шурка  сплевывает  окровавленную  слюну  под  ноги,  после  усмехается  и
произносит:
   -Ты  не  обижайся,   Том,   но,   по-моему,   ты   стал   овцой.   Бяшей.
Бе-бе-бе-е-е-е...

   К У П Л Е Т В О С Ь М О Й
   Я смотрю во двор из своего окна. Тысячи раз виденная картинка. Никогда не
меняющийся пейзаж. Или натюрморт. С  дичью  в  виде  трех  бездомных  котов,
роющихся в мусорном баке. Иногда в нем роется дядя  Сева  в  поисках  пустых
бутылок. Когда личный бюджет не укладывается в пенсию.
   Еще три  дня  канули  в  прошлое,  превратились  в  историю  моей  жизни.
Радостного чувства наслаждения которой, а  равно  полумиллионного  состояния
они не внесли. Как я ни пыхтел, как ни сопротивлялся.
   А как я надеялся! Я видел себя  несчастным  моряком,  стоящим  на  палубе
сбившегося с курса корабля, отданного на волю бездушного  океана.  Я  часами
вглядывался в серую пелену тумана и наконец...
   -Земля, земля, бля буду, земля!!!
   Команда высыпает на палубу.
   -Где?! Где?!
   -Да вон же, вон!.. Вон.
   -Ты что, парень? Где?
   Я понимаю, что нигде. Легкий мираж, вызванный долгим ожиданием  чуда.  Но
поздно. Взлетает вверх иссушенная, но  все  еще  сильная,  мускулистая  рука
боцмана, и в спину мне вонзается холодная сталь кривого пиратского  ножа.  Я
падаю  на  палубу,  я  кричу:  "Подождите,  подождите,  я  не  виноват,  это
случайно!!!", Но я знаю, что  не  буду  прощен,  что  буду  добит  и  съеден
голодными  собратьями  по  несчастью,  потому  что  совершил  самое  ужасное
преступление - на секунду подарил им надежду, которая тут же рассеялась, как
легкие облака над океаном.
   И корабль плывет без меня...
   Я сейчас просто стою и жду. Вчера  вечером  позвонил  Анатолий  Игоревич.
Сами понимаете зачем. Осведомиться о характеристиках. Хороши ли? Я  ответил,
что как раз пишутся.  Слава  Богу,  мать  стирала  в  ванной  и  не  слышала
разговора.
   Анатолий  Игоревич  пожелал   на   прощанье   успеха,   понадеялся,   что
характеристики будут достаточно объективны,  и  напомнил  про  десятидневный
срок. Надо же, какие забота и  участие!  Выбрал  минутку  в  пылу  борьбы  с
мафией, чтобы позвонить  какому-то  Коле  Томину,  человеку-гаечке.  Видишь,
дорогой мой, кругом стрельба, взрывы, беспредел, но о тебе мы не забываем. -
   По телеку крутят очередную викторину.
   -Итак,   внимание,   решающий   вопрос    сегодняшней    игры!!!    Приз,
предоставленный нашим  генеральным  спонсором,  ждет  вас!  Сосредоточьтесь,
подумайте - и приз ваш! Готовы? Отлично! Что прорубил Петр в Европу?  Время!
У вас есть минута. Тишина в студии!!!
   Юная девочка лет двадцати морщит лобик и  покрывается  красными  пятнами.
При этом не снимая с лица улыбочки. Она, по-моему, все  время  лыбится.  Как
кукла Барби.
   -Время! Прошу вас, Светлана. Повторяю вопрос: что Петр прорубил в Европу?
   -Проход... - тихо-тихо шепчет Светлана.
   -Эх! Вы почти угадали! Не спешите, подумайте. Я даю вам еще одну попытку!
Помните, вас ждет замечательный приз. Ну?
   -Маленький проход...
   -Не спешите, Светлана, не спешите! Наш спонсор, надеюсь, предоставит  еще
одну попытку?
   Напудренные  дяди  в  разноцветных   пиджаках,   не   отрывая   глаз   от
Барби-Светланы,  утвердительно  кивают  головами.  Светлана  уже   полностью
побеждена  краснухой,  но  по-прежнему  держит  улыбку,  хлопая   длиннющими
накладными ресницами. Наверное, получила установку. Недостаток мозгов должен
компенсироваться достоинством внешности.
   -Пасиба, пасиба нашему спонсору. Я даю вам одну подсказку,  Светлана.  Вы
почти у цели. Еще немного. То, что Петр прорубил  в  Европу,  начинается  на
букву "О". Прошу вас.
   Светлана совсем тухнет, но не сдается, держит улыбку.
   -Очень маленький проход...
   Ведущий пару секунд смотрит на недогадливую Светлану, после чего  прежним
оптимистическим тоном произносит:
   -Жаль... Вы были очень близки. Петр прорубил в Европу окно. Замечательная
фраза, принадлежащая  перу  нашего  соотечественника  Александра  Сергеевича
Пушкина. Скажите, Светлана,  вы,  конечно,  знали  это,  но  просто  забыли?
Верно?
   -Да...
   -Но ничего страшного! Фирма "Сран-тур" предоставляет утешительный приз  в
память о сегодняшнем незабываемом вечере. Пожалуйста! Круиз по  Средиземному
морю на  прекрасном  лайнере  "Виктория"  вместе  с  представителями  нашего
замечательного спонсора! Браво, Светлана! Аплодисменты!!!
   Кукла  цокает  шпильками  и,  переставляя  ножки-спагетти,   подходит   к
спонсорам, которые  по  очереди  отечески  целуют  Барби  в  щечку.  Хорошая
девочка, умная и, главное, красивая.
   -А теперь гость нашей программы Анжелика Варум с песенкой "Ля-ля-фа!"
   Я вырубаю ящик. Мне  хватает  дяди  Севы.  В  комнатной  тишине  повисает
тиканье старенького будильника. Тик-так, тик-так... Я жду.
   Через двор идет Джерри. С этим, в коже. Они торопятся, потому что  сейчас
начнется дождь. Потемнело, как ночью. В некоторых окнах даже зажгли свет.
   Этот несет  Джеррин  пакет.  Ну,  гадюка.  Ишь,  как  норовит  прижаться.
Раскрывает перед Юлькой двери, кавалер. Сам следом. Мне опять обидно. Где-то
начинает щемить. Очень больно щемить. Хотя обижайся, не  обижайся...  Не  на
кого тебе обижаться. Правильно Шурка сказал. Ты, Том, овца.  Никакой  ты  не
мистер.
   Я прижимаюсь к стеклу, пытаясь  разглядеть  окно  Джерриной  комнаты.  Не
хватает. Из нашей комнаты не видно. Совсем потемнело. Глупо подглядывать. Но
я хочу их увидеть. Я хочу увидеть Джерри. Морально, не морально, а  я  хочу.
Они там сейчас одни. Они зажгут свет или нет?
   Я бросаюсь к серванту, где  лежит  запасной  ключ  от  соседней  комнаты.
Постояльцев сейчас нет. Гуляют еще. Ключ на месте. Я хватаю его  и  бегу  во
вторую комнату.
   У окна упакованные сумки и вещи. Да, ребятки же съезжают на днях.
   Я перетаскиваю коробки и сумки от окна. Возможно, не очень аккуратно. Мне
не до того. Я хочу увидеть! Джерри без Тома. Джерри и...
   Все! Я открываю окно и смотрю. Света нет. Я  ничего  не  вижу.  Сверкнула
молния. Гады, почему они не зажигают свет? Дождь хлынул лавиной. Я прикрываю
окно... Почему они не включают  свет?!  Мне  хочется  орать  на  весь  двор.
Джерри!!!
   Я смотрю в темное окно. В темное пятно на стене старого дома. Я обо  всем
забываю. Сквозь потоки воды я вижу только темное пятно. Джерри!!!
   Свет не зажигается.  Я  отворачиваюсь  и  что  есть  силы  бью  ногой  по
ближайшей  коробке.  Она   опрокидывается,   из   нее   вываливаются   вещи.
Фотоаппарат, мужской одеколон, какие-то коробочки.  Черт,  люди-то  тут  при
чем? А, Том?
   Я сажусь на корточки и начинаю собирать вещи. Где тут что лежало? Бля, не
влезает. Придется по новой. Чтобы  не  заметили  и  не  обвинили  во  всяких
непотребностях. Я снова выкладываю вещи  на  пол.  Так,  а  это  что?  Нечто
подобное я где-то уже видел. Очень миленько.
   Я сажусь на пол и лихорадочно соображаю. Потом аккуратненько  и  медленно
укладываю рассыпанное барахло в коробку.
   Коробка наконец закрывается. Где ж она стояла? Кажется, под чемоданчиком.
Чемоданчик закрыт на ключ. К чему  это  я?  К  тому,  что  лазить  по  чужим
коробкам и чемоданам аморально. А кто лазил? Она сама грохнулась, когда я ей
в запарке ногой наподдал.
   Я стараюсь вспомнить, в каком порядке располагалось  чужое  имущество  до
моего  посещения,  потом  плюю  и  расставляю  как  придется,  надеясь,  что
постояльцы не заметят.
   Перед тем как поставить на место последнюю коробку, я встаю  на  цыпочки,
вытягиваюсь и смотрю в окно.
   Света нет.

   К У П Л Е Т Д Е В Я Т Ы Й
   Потолок в дырочку. Выцветшие шторы. Чернильный прибор. Игорь Анатольевич.
Интерес в глазах. Печать раздумий.
   -А что вы, собственно, переживаете, Игорь Анатольевич? Вы же не из своего
кармана эти сто баксов возьмете. Я думаю,  есть  в  вашем  колхозе  заветный
амбар. На такие вот внеплановые расходы.
   -Догадливый. Может, и есть. А позволь поинтересоваться,  зачем  тебе  сто
долларов? Почему не двести, не пятьдесят?
   -Здесь как раз никакого секрета нет. Некто Небранский Анатолий  Игоревич,
старший следователь из РУВД, требует именно эту сумму за  прекращение  моего
уголовного преследования. Помните тот коробочек с "травкой"?
   -Неужели этот старый лысый бульдог еще берет? То-то я гляжу, он тебя даже
на трое суток не прикрыл. Ну, взяточник! И что, в баксах?
   -В них.
   Игорь  Анатольевич  поигрывает  зажатой  между  пальцев  авторучкой.  Как
постовой - дубинкой. Думает, прикидывает, взвешивает.
   -Погоди, погоди, а давай его спалим. Очень запросто. Я свяжусь с РУОП или
ОБЭП, пометим деньги, ты ему передашь, ну, а дальше дело техники -  понятые,
протокол. Пускай получит пятилеточку. Ну что, идет?
   -Не, не идет. Спалить, как вы говорите, Небранского  можно  и  нужно,  но
я-то  с  чем  останусь?  С  уголовным  делом,  которое   передадут   другому
следователю и который  отыграется  на  моей  шкурке  за  своего  влипнувшего
собрата. И на суде из вилочки "от и до" выберут именно "до". Так  что  такой
подход нам не интересен.
   -Хорошо, давай я ему просто позвоню и скажу, чтобы дурью не маялся.
   -Нет уж, спасибо. Тогда я точно испытаю на себе карающую руку правосудия.
Игорь Анатольевич, я,  честно  говоря,  не  пойму,  вы-то  что  меньжуетесь?
Подойдите к своему начальству, объясните, что так  и  так,  есть  человечек,
который предлагает помощь в раскрытии весьма громкого преступления. И просит
всего-навсего сто долларов. По сравнению  с  нанесенным  ущербом  это  тьфу,
мелочь, не стоит даже вспоминать. Я думаю, ваши папы согласятся. На  Западе,
кстати, такая форма оплаты широко распространена. Вы передаете мне  денежки,
я передаю вам информацию, и мы друг друга не  знаем.  Потом  вы  раскрываете
преступление, возмещаете государству ущерб и получаете  внеочередное  звание
или, на худой конец, премию. Вы что, не хотите раскрыть преступление?
   -Очень ты шустрый, как я  вижу.  А  где  гарантия,  что  ты  "динамо"  не
накручиваешь? Про это дело по всей стране  трубили.  Это  не  твой  уровень,
юноша. Сомневаюсь я, чтобы ты знал расклад. Людишки там работали с  головой.
А ты кто? Девятнадцатилетний оболтус с рынка.
   -Я действительно не знаю расклад и понятия не имею, что за люди стоят  за
этой кражей. Но я могу привести вас прямо к украденному. Я  один  знаю,  где
сейчас все хранится. И очень скоро это "все" может  исчезнуть.  Если  вы  не
пошевелитесь.
   А гарантия того, что я не кручу "динамо", я сам. Я  могу  остаться  здесь
как заложник. Или, в конце концов, вы можете найти  у  меня  дома  еще  один
коробочек с "травкой". Да и куда я денусь? В бега подамся? В "горячие точки"
уеду? Нет, увольте. Я с рынка никуда. Так что вы, Игорь  Анатольевич,  ничем
не рискуете.
   -А почему ты не пошел прямо к Небранскому, почему обратился ко мне?
   -Потому что при первой нашей встрече товарищ следователь обмолвился,  что
его раскрытия не интересуют. Так зачем мне рисковать? Приду  к  нему,  а  он
меня снова за характеристиками, то есть за "капустой" отправит.
   -В этом есть доля истины, но о всех  так  думать  не  стоит.  Небранский,
скорее, исключение.
   -Исключение, не исключение - я имею дело с ним,
   -Хорошо, каким образом мы реализуем твою информацию?
   -Да каким угодно. Не, разумеется, впрямую вы меня  не  подставляйте.  Кто
знает, что это за публика. Как только вы передаете мне  деньги,  я  указываю
вам людей и товар. Мало того, я назову вам время, когда они  точно  будут  с
товаром. Вам остается чисто случайно подойти к  ним  на  улице  и  проверить
документы.  "Извините,  гражданин,  в  городе  операция  "Гастролер",  сумки
наружу". И все. Считайте, звездочка у вас в кармане. В смысле, на погонах.
   -Мы работаем не за звездочки.
   -Тем  более.  Вы  получите  полное  моральное  удовлетворение.  По  вашей
информации раскрыто такое громкое преступление. И это прекрасно. А откуда вы
получили информацию, не должно никого волновать.
   -Хорошо. Сколько у нас времени?
   -Здесь мы действительно в одинаковом положении. И у вас, и  у  меня  срок
истекает завтра.  Завтра  товар  уплывает,  а  я  следую  на  "стрелочку"  с
товарищем Небранским.
   -Я постараюсь добыть деньги к семи вечера. Сам понимаешь, система  у  нас
не зажиточная, лишних денег нет. Плюс учет и контроль. Но я попробую.  Я  на
хорошем счету.
   -Здорово! Тогда после семи я жду вашего звонка.  Давайте  сверим  часы  и
придумаем пароль. К примеру: "Что  Петр  прорубил  в  Европу?".  Отзыв:  "Он
прорубил проход". Шучу. Обойдемся без пароля. Но не вздумайте спросить  меня
по имени или, тем более, по фамилии.  Если  трубку  снимет  мать,  то  сразу
заподозрит неладное. Просто позовите Тома, а лучше мистера Тома.  Мне  будет
приятно.
   -Хорошо, давай номер, мистер Том.
   Я продиктовал номер своего телефона и поднялся.
   -До вечера, Игорь Анатольевич.
   - Пока.
   Я выхожу из почти родного кабинета и, улыбаясь, иду  к  выходу.  На  душе
легкая радость. Потому что я слегонца наехал на государство. Так, чуть-чуть,
как бы невзначай. Сначала оно  на  меня,  а  потом  я  на  него.  Я  теперь,
получается,  рэкетер.  Не  велик  рэкет,  да  дорог.  И  заметьте,   никакой
сверхприбыли. Все в рамках, установленных законом. От нуля до  ста.  Сколько
сами назвали, столько и попросил.
   Корабль  продолжает  плыть  согласно  выбранному  курсу.  И  хотя   земли
по-прежнему не видно, зато ты  не  слопан,  не  съеден,  не  скушан.  Скушан
другой. Другие. Кто зазевался.  Кто  решил,  что  цель  достигнута  и  берег
вот-вот покажется из тумана. Нет уж, кукиш вам. Человек человеку люпус эст.
   Вот так, от стукачества идейного с привкусом коммунистического маразма ты
плавно  и  изящно  переходишь   к   стукачеству   расчетливому   с   запахом
капиталистического пирожка. Первые пробы удачны. Тьфу, мистер  Том,  как  не
стыдно. Как мерзко, как грязно - за деньги, за  нашу  родную,  отечественную
валюту, то есть за доллары, вкладывать ближнего своего, причем так  цинично,
не пряча наглого взгляда! Стыдно ведь!
   Кому? Мне? Я стукач? Ха-ха-ха!!! Я смеюсь вам в лицо. Мне не стыдно. Я не
стукач. Я всего лишь хочу доплыть до берега. Понимаете - всего лишь. И  если
я увидел землю, я не разверну корабль и не пойду в противоположную  сторону.
А вы что, развернетесь? Сомневаюсь. Вон,  Игорь  Анатольевич  -  стоило  ему
услышать про Небран-ского, тут  же  предложил  вломить  его  какому-то  ОПУП
(ОПУП? От слова "опупеть", не иначе).
   Короче, ша! Не надо делать трагедии из естественных вещей. Я  всего  лишь
гаечка,  выполняющая  маленькую  функцию  в  огромном   механизме.   И   все
возникающие так называемые "моральные" вопросы будьте  любезны  к  создателю
этого механизма. Мысль ясна? Если не очень, запишитесь на  курсы  прикладной
диалектики, сдайте экзамены. Тогда вы непременно врубитесь в то, что  я  тут
наговорил.

   Игорь Анатольевич звонит, как и обещал, ровно в семь ноль-ноль.  Зачем-то
спрашивает, не передумал ли  я.  Я  отвечаю,  что  не  в  правилах  деловых,
сурьезных людей менять принятые однажды решения по нескольку раз в день.  Он
соглашается  и  говорит,  что  деньги  им  получены  и  он   готов   сделать
справедливый "чейндж". Я тем более готов,  поэтому  предлагаю  встретится  в
зоологическом музее (для конспирации), где мы и обменяемся чемоданчиками.
   Игорь Анатольевич резонно подмечает, что зоологический музей, равно как и
все остальные, уже закрыт и есть смысл  поговорить  у  него  в  кабинете.  К
сожалению, в данный момент бан-кует он, и я с тяжелой душой соглашаюсь. Я не
люблю милицейских стен, говорят, у них есть глаза и ушки. В принципе, черт с
ними, но от  конфиденциальности  нашего  разговора  зависит  моя  счастливая
юность, а посему хотелось бы встретиться на нейтральной земле.  Но  нет  так
нет, мне придется говорить намеками. Хорошо бы поболтать по-французски, но я
не Штирлиц, языками не владею.
   Итак, мы договариваемся.
   Я вешаю трубочку и иду приводить себя в порядок  по  случаю  предстоящего
"влома".
   Черного пальто и широкополой шляпы у агента Тома не  имеется.  Агент  Том
выйдет на связь в футболке "Рибок"  тверского  производства  и  джинсах  "См
отрите-здесь-есть-место-без-заплаты". Агент Том будет как никогда внимателен
и осторожен. Секретная шифровка должна попасть в  надежные  руки.  Центр  не
простит провала операции.
   Где-то далеко, у мониторов компьютеров, у чертежных столов, у  микрофонов
радиостанций, столпились сотни людей. Сердца  бьются  все  быстрее,  дыхание
прерывисто, в легких  колики,  в  боку  вилы,  геморрой  напоминает  о  себе
очередным приступом (о Господи...). Они ждут, надеются, верят. Они  готовили
операцию долгими бессонными  ночами,  они  пробивали  проход  в  твердолобых
головах начальства, они удобряли почву  для  предстоящего  урожая.  Честь  и
слава им, простым и скромным труженикам тыла!!!
   И вот момент настал! Агент  Том  -  их  сегодняшний  бог.  Агент  Том  не
подведет! Он обойдет расставленные  подлым  врагом  ловушки,  в  нужный  час
появится в условленном месте, осмотрит подоконник с горшком герани  и  после
этого твердой,  не  дрогнувшей  в  нужный  момент  левой  рукой  напишет  на
древнекитайском донос (нет, нет - донесение) в Центр. И получив полагающееся
ему по Закону об оперативно-розыскной деятельности денежное  вознаграждение,
с чувством глубокого удовлетворения, то бишь  в  экстазе,  пойдет  выполнять
новые задания Родины. Если пошлют.
   Том, вернувшийся с холода.

   К У П Л Е Т Д Е С Я Т Ы Й
   -Ну, как успехи, дорогой мой? Надеюсь, хорошо? Я уже  начал  волноваться.
Ты у нас, кажется, Толя Комин. Кстати, садись.
   -Коля Томин.
   Я, "кстати", сажусь. Здесь потолок без дырочек. Здесь он белый  с  лепным
орнаментом по периметру. Из других  достопримечательностей  глаз  улавливает
суровый плакатик с единственным словом "Береги!" и рядок почетных грамот, по
которым отчетливо видно, что товарищ Не-бранский неоднократно  поощрялся  за
достигнутые показатели в деле борьбы с преступностью. Не считаясь  с  личным
временем, проявляя настойчивость и инициативу.
   Грамот на стенке много, из чего я делаю вывод, что  получает  следователь
Небранский мало. На основной  работе.  Сколько  он  получает  факультативно,
грамоты  не  сообщают,  зато  об  этом  информирует  перстенек  с  наверняка
фальшивым камешком в четверть карата (чисто  навскидку,  мой  личный  ювелир
взял сейчас отгул).
   -На работу устроился? - строгий бас заботливого следователя обрывает  мои
наблюдения.
   -Конечно, Анатолий Игоревич.
   -Справка есть?
   -Разумеется. И характеристики.
   -Ну, давай посмотрим. Надеюсь, они положительны?
   -По мере возможности.
   Я  достаю  из  заднего  кармана  брюк  мятый   конвертик   и   протягиваю
следователю.
   -Там все - справка, характеристики...
   В конвертике, как вы понимаете, кроме президента  Франклина  в  сложенном
виде ничего боле не присутствует. Но  я  надеюсь  на  Франклина,  он  дядька
головастый, разъяснит Анатолию Игоревичу насчет справок. Дураков на  деньгах
не рисуют.
   Анатолий Игоревич  приоткрывает  ящик  стола  и,  опустив  туда  конверт,
начинает знакомиться с представленными документами.
   -О!!! Прекрасно! Да ты у нас передовик производства! Надо же, никогда  бы
не подумал. А  связался  с  наркоманами...  Трудно  представить.  Смотри-ка:
"Томин Николай  Григорьевич,  работая  в  должности  мотальщика-крутильщика,
ежедневно превышает норму выработки  на  тридцать  процентов!!!".  Не  может
быть! Это, часом, не липовая характеристика, дружок?
   -Что вы, что вы, Анатолий Игоревич, самая настоящая. Посмотрите, там есть
подписи председателя профкома и начальника цеха. А две круглые печати?
   То, что "характеристика" настоящая, мне подтвердили в ближайшем  обменном
пункте валюты.
   -Ну, хорошо, а что у нас по месту жительства? О, немного подмято.  Соседи
жалуются.  И,  самое-то  главное,   почему   характеристика   несвежая?   Аж
восемьдесят восьмой год. По закону надо хотя бы девяносто третьего.
   Черт, Игорь Анатольевич не  мог  найти  купюру  поновее.  Сунул  какую-то
рвань. Неужели в их бухгалтерии не было бумажки поприличнее? Придется теперь
оправдываться.
   -Извините, у нас тогда в жилконторе техник  новый  работал,  народ  плохо
знал. А соседи пользуются непроверенной информацией, рожденной бездельниками
и пенсионерами на скамейке в нашем дворе. А я хороший. На все сто!
   -Да?
   -Ну  конечно.  Зарядка  по  утрам,  мытье  посуды,   место   старушке   в
троллейбусе, цветы маме с получки. Книги, музеи, выставки. Окно в Европу!
   -Чего-чего?
   -Ну, окно в Европу кто прорубил?
   -Окно?.. Собчак, что ли?
   -Нет, Собчак-это Игры Доброй Воли. А окно?
   -А, ну да. Этот, как его... Пушкин, о, о, Петр.
   -Правильно,  Анатолий  Игоревич.   Видите,   мы   с   вами   воспитанные,
образованные люди!!!
   Небранский ослабляет галстук* и прокашливается, вытирая лысину платком.
   -Хорошо, я верю, что ты неплохой парень и попался с этим коробочком чисто
случайно. На будущее имей в виду, характеристики помятыми  быть  не  должны.
Мне-то,  в  принципе,  и  такие  сгодятся,  но  постановление  об  отказе  в
возбуждении уголовного дела и передача тебя  на  поруки  общественности  еще
должно утвердиться в прокуратуре, а там не любят подмятых, несвежих бумаг.
   Боже мой, неужели еще и в  прокуратуру  стоху  тащить?  Они  меня  совсем
разорят, нечем будет ювелиру платить!
   Заметив мое волнение, Анатолий Игоревич успокаивает меня:
   -Не волнуйся,  новых  характеристик  не  потребуется.  С  прокуратурой  я
договорюсь сам. Вот здесь подпишись.
   "Против направления материала в товарищеский суд не возражаю. Так же  мне
разъяснено, что я могу требовать возбуждения уголовного дела и расследования
его в обычном порядке".
   Вторая половина текста мне несколько непонятна,  и  я  прошу  Небранского
пояснить.
   -Ну, вдруг ты не считаешь себя виновным?  Вдруг  рассчитываешь,  что  суд
тебя оправдает? Если ты на это рассчитываешь, можем возбудить дело.
   -Нет, нет, я  подписываюсь.  Товарищеский  суд  меня  вполне  устраивает.
Знаете, какой у нас строгий товарищеский судья? На всю жизнь запомню.
   Я подписываюсь под указанным текстом, после чего осторожно уточняю:
   -Все?
   -Все. Можешь идти. Кстати, имей в виду, если влетишь во  второй  раз,  то
товарищеским  судом  уже  не  отделаешься.  По   закону   это   удовольствие
предоставляется только один раз... Ну, в крайнем случае,  два.  При  наличии
очень хороших характеристик.
   -Понимаю. Больше не влечу.
   -И  еще.  Тоже  кстати.  Не  очень-то  распространяйся   на   эту   тему.
Товарищеские суды уже не пользуются той популярностью, что раньше.
   -Нет проблем. Болтун - находка для  врага.  Граница  на  замке!  А  можно
вопросик, Анатолий Игоревич?
   -Ну?
   -Реверса не может случиться? Знаете,  время  сейчас  какое  переменчивое?
Сегодня - одно, завтра - другое. Я могу спать спокойно?
   -Можешь. Есть вещи, не подвластные времени и переменам.
   -Ага,  это  верно.   Истинные   ценности,   например.   А   положительная
характеристика - первейшая ценность для любого человека. Я свободен?
   -Свободен.
   Я еще раз пробегаюсь глазами по почетным грамотам, плакатику с загадочным
призывом "Береги!", по лепному орнаменту потолка,  по  кашемировому  пиджаку
Анатолия Игоревича Небран-ского,  следователя  из  РУВД,  и  покидаю  уютный
кабинет. Я свободен!

   П О С Л Е Д Н И Й К У П Л Е Т
   -Алло, алло, Том! Это я. Слушай, есть клевая халява.  Дурик  один  просит
помочь  перетаскать  какие-то  шмотки.  Из  квартиры  в  машину.  Вроде  как
переезжает. Завтра ночью. Платит по пятьдесят  "зеленых"!  Круто,  да?  Тебя
брать в долю?
   -А почему ночью?
   -Да вроде у него с женой запутки, не хочет, чтобы  она  знала,  кто  вещи
увел. Ну что, идешь?
   -А он нас не киданет?
   -Не дрейфь,  мужик  авторитетный,  обещал  -  заплатит.  Знаешь,  сколько
"бабок" у него? Сам видел. Одни "зеленые".
   -Ладно, Шурка, я в доле. Завтра днем еще перетолкуем.
   -Ну, пока, Том. В общем, я на тебя рассчитываю.
   Я кладу трубку. С момента моего "освобождения" прошло уже три  дня.  Долг
перед Джерри-ным батькой еще не  погашен,  на  Соплю  надежд  мало,  поэтому
пренебрегать подобными предложениями я не имею морального права.
   По ящику моя любимая криминальная хроника. Теперь я  смотрю  ее  с  неким
злорадством в душе. Ну  что,  ребятки,  влипли?  Доставайте  характеристики.
Лично меня это уже не касается.
   -Сегодня  сотрудниками  Федеральной  службы  безопасности  и   управления
уголовного розыска были возвращены Национальному  музею  бесценные  шедевры,
похищенные оттуда не так давно...
   Я прибавляю громкость. На экране серьезные дяденьки в строгих костюмах из
рук в руки передают  какой-то  тетеньке  картины.  Тетенька  пускает  слезу.
(Наверное, от досады, что шедевры  нашлись.  Бля  буду,  в  доле  красотка!)
Дяденьки умиротворенно улыбаются.
   -Возвращению  картин  и  статуэтки  "Диана  на   закате"   предшествовала
уникальная  разработка,  проведенная   службой   разведки   при   содействии
управления уголовного розыска. Только благодаря высокому профессионализму  и
мастерству наших разведчиков и сыщиков бесценные  реликвии  были  найдены  и
теперь передаются в музей.
   Огромное количество национальных  сокровищ  тайно  вывозится  сегодня  за
пределы страны и оседает в частных коллекциях западных толстосумов. Но  есть
еще в России люди, которым  не  безразлична  ее  культура,  ее  национальное
богатство и достояние. Большое им человеческое спасибо...
   Так, так, так! Вот что теперь называется "уникальной  разработкой".  Черт
возьми, а ведь действительно. Как все тонко просчитано! Молодцы. Получается,
они заранее знали, что Сопля попросит меня передать коробок с наркотой,  что
Игорь Анатольевич меня сцапает, что Анатолий  Игоревич  Небранский  напряжет
меня на "характеристику", что я в поисках этой "характеристики" наткнусь  на
воров, снимающих соседнюю комнату моей квартиры... Да...
   Самое главное, они очень точно просчитали, что я не буду снимать  с  этих
воров за молчание, а обращусь в государственные инстанции.  (Что  верно,  то
верно. Откуда мне знать, что это за ребятки и для кого они сперли  картинки?
А государство  все-таки  при  любом  раскладе  в  живых  оставит.  Зачем  же
рисковать? Я с государством.)
   Если  они  предвидели  все  заранее,  то  это  действительно   уникальная
разработка. Правда, с задержанием наши "спецслужбы" немного напортачили. Я ж
просил, чтоб где-нибудь на улице, чисто случайно,  не  подставляя  некоторых
лиц. АН нет, не захотели. Позвонили в двери, спро- сили Колю  Томина,  потом
влетели гурьбой в своих шапочках-масках, с автоматами-бульдогами в  жилистых
лапах, до полусмерти напугали открывшую  им  двери  мать,  свернули  челюсти
несчастным любителям искусства, перевернули вверх  дном  обе  наши  комнаты,
прихватили  картины,  "Диану  на  закате",  нашу  старую  бледно-алюминиевую
бижутерию, лежавшую в салатнице, и сгинули  вместе  с  грабителями  музея  в
грязно-белой питерской ночи.
   Ну, а к остальному претензий нет. Все очень профессионально. Придется нам
с матерью теперь обмен затевать. На случай, если у задержанных тоже окажутся
крайне положительные характеристики и их дело перейдет в  товарищеский  суд.
Жаль, я так люблю свой дворик.
   И все равно праздник на душе!  Мы  непобедимы!  Не  получилось  у  врагов
украсть наши исторические ценности! Все они продумали - и подходы, и отходы,
и сигнализацию, и возможные случайности, и  психологические  закономерности.
Подкупили кого-то в музее, нашли клиента на  картины,  обворовали.  Одно  не
учли - что у товарища  Небранского  много  грамот,  да  маловат  оклад.  Что
система работает  по-прежнему.  Неважно  как  -  важен  конечный  результат.
Система состоит из гаечек, каждая из которых наверчена на отведенное  место,
и пока это условие выполняется, система непобедима.
   Время не властно над истинными ценностями.
   Честь и слава гаечкам!..
   Тпр-у-у-у... Тормозни, мистер Том. Затеял гражданскую панихиду.
   Сюжет про искусство кончился. Поехал сюжет про быт. Кто-то кого-то  опять
зарезал,  кто-то  кого-то  обокрал,  кто-то  кого-то  ограбил.  Успокойтесь,
граждане. Система не даст вас в обиду. На то она и система...
   Я слышу во дворе знакомый смех. Джерри. Я подлетаю к окну.  Так  и  есть!
Опять этот урод в "Рибоке"! Все анекдотики травит. Ну, что ему надо от  моей
Джерри?! Как специально встали под окнами.
   Сердце щемит. Пульс учащается до ста двадцати ударов. Меня уже не волнуют
ни искусство, ни быт. Пошли они все... Джерри, ну, не надо с  ним.  Во  гад,
он, кажется, целоваться лезет!
   Я вылетаю из комнаты, впрыгиваю в свои рваные  кроссовки,  выскакиваю  во
двор, отталкиваю приятеля в "Рибоке" и впиваюсь  неумелым  поцелуем  в  губы
Джерри.
   Товарищ что-то там кричит и возмущенно размахивает "дипломатиком",  но  я
ничего не слышу. Потому что Джерри не сопротивляется. Вы понимаете,  она  не
сопротивляется! Она не вырывается, не  бьет  меня  по  морде,  не  рвет  мою
дырявую футболку. Она целуется со мной. Значит, этот, в "Рибоке", ее достал.
Ура! Сердце барабанит еще сильнее. Студентик куда-то пропадает.
   Мы стоим в центре  нашего  старенького  дворика,  застыв  как  скульптуры
Родена. Сидящие старушки все как одна оторвались от сплетен  и  впялились  в
нас линзами своих очков. Я вижу их за Юлькиной спиной. Стоп-кадр. Мгновение.
   Юлька прижимается ко мне, я зажмуриваюсь от удовольствия и улетаю  вместе
с ветром.
   Я ничего не слышу, кроме странного сплетения звуков, состоящего из  стука
моего  сердца,  шума  кружащегося  ветра  и  доносящегося  откуда-то  сверху
волшебного голоска дяди Севы:
   -Ля-ля-фа...

   (Бурные, продолжительные аплодисменты.  Все  встают.  Из  зала  доносятся
здравицы в честь отечественной правоохранительной  системы.  Слышны  голоса:
"Еще! Автора!!! Еще!!! Даешь!!!". Аплодисменты переходят в  овации.  "Слава,
слава, слава, ура-а-а!..")

   П О С Л Е С Л О В И Е А В Т О Р А
   Названная в повествовании сумма в сто долларов в  качестве  взятки  может
показаться смехотворной, и читатель, чего  доброго,  решит,  что  таким  вот
образом можно откупиться от любого злодейства.
   Тем не менее, это реальная цифра, взятая из "практики",  ибо  "с  поганой
овцы хоть шерсти клок", а  материальное  положение  нашего  героя  оставляет
желать лучшего. Кроме того, за более тяжкий грех берется такса  посерьезнее.
Я бы мог привести расценки на "отмазку",  но  не  хочу  беспокоить  читателя
подобной ерундой, тем более что цены постоянно колеблются, находясь в прямой
зависимости от достояния страны и состояния преступности.
   Что касается раскрытия громких преступлений, то действительно в некоторых
эпизодах во лаве угла стоит Его Величество Случай,  выдаваемый  впоследствии
за умелую или уникальную разработку. Но повсеместным  явлением  назвать  это
нельзя, потому что милиция раскрывает  массу  других  преступлений  за  счет
опыта, пота 1 крови своих сотрудников.
   И последнее. Сочетание "Анатолий Игоре-вич" - "Игорь Анатольевич" выбрано
чисто случайно, и не надо искать здесь никакого тайного смысла.

   Пока. Автор.


 

КОНЕЦ...
Другие книги жанра: детективы
Оставить комментарий по этой книге

Страница:  [1]