ГЛАВА XXXIX выводит на сцену несколько респектабельных особ, с  кото-
рыми читатель уже знаком, и повествует о том, как совещались между собой
достойный Монкс и достойный еврей

   На следующий день после того, как три достойные особы,  упомянутые  в
предшествующей главе,  покончили  со  своим  маленьким  дельцем,  мистер
Уильям Сайкс, очнувшись вечером от дремоты, сонным и  ворчливым  голосом
спросил, который час.
   Этот вопрос был задан мистером Сайксом уже не в той комнате, какую он
занимал до экспедиции в Чертей, хотя находилась она в том же районе, не-
подалеку от его прежнего жилища. Несомненно,  это  было  менее  завидное
жилье, чем его старая квартира, - жалкая, плохо  меблированная  комната,
совсем маленькая, освещавшаяся только одним крохотным оконцем в  покатой
крыше, выходившим в тесный, грязный переулок. Не было здесь недостатка и
в других признаках, указывающих на то, что славному джентльмену за  пос-
леднее время не везет, ибо весьма скудная обстановка и полное отсутствие
комфорта, а также исчезновение такого мелкого движимого  имущества,  как
запасная одежда и белье, свидетельствовали о крайней  бедности;  к  тому
иге тощий и изможденный вид самого мистера Сайкса мог бы вполне  удосто-
верить эти факты, если бы они нуждались в подтверждении.
   Грабитель лежал на кровати, закутавшись вместо халата  в  свое  белое
пальто и отнюдь не похорошевший от мертвенного  цвета  лица,  вызванного
болезнью, равно как и от грязного ночного колпака и колючей черной боро-
ды, неделю не бритой. Собака сидела около кровати, то задумчиво  посмат-
ривая на хозяина, то настораживая уши и глухо ворча,  если  ее  внимание
привлекал какой-нибудь шум на улице или в нижнем этаже дома. У окна, уг-
лубившись в починку старого жилета, который служил частью  повседневного
костюма грабителя, сидела женщина, такая бледная и исхудавшая от лишений
и ухода за больным, что большого труда стоило признать в  ней  ту  самую
Нэнси, которая уже появлялась в этом повествовании, если  бы  не  голос,
каким она ответили на вопрос мистера Сайкса.
   - Начало восьмого, - сказала девушка. - Как ты себя чувствуешь, Билл?
   - Слаб, как чистая вода, - ответил мистер Сайкс, проклиная свои  гла-
за, руки и ноги. - Дай руку и помоги мне как-нибудь сползти с этой прок-
лятой кровати.
   Нрав мистера Сайкса не улучшился от болезни: когда  девушка  помогала
ему подняться и повела его к столу, он всячески ругал ее за  неловкость,
а потом ударил.
   - Скулишь? - спросил Сайкс. - Хватит! Нечего стоять и  хныкать!  Если
ты только на это и способна, проваливай! Слышишь?
   - Слышу, - ответила девушка, отворачиваясь и пытаясь  рассмеяться.  -
Что это еще взбрело тебе в голову?
   - Э, так ты, стало быть, одумалась? - проворчал Сайкс, заметив слезы,
навернувшиеся ей на глаза. - Тем лучше для тебя.
   - Но ведь не хочешь же ты сказать, Билл, что и сегодня будешь  жесток
со мной, - произнесла девушка, положив руку ему на плечо.
   - А почему бы и нет? - воскликнул мистер Сайкс, - Почему?..
   - Столько ночей, - сказала девушка с еле  заметной  женственной  неж-
ностью, от которой даже  в  ее  голосе  послышались  ласковые  нотки,  -
столько ночей я терпеливо ухаживала за тобой, заботилась о тебе,  как  о
ребенке, а сегодня я впервые вижу, что ты пришел в себя. Ведь не  будешь
же ты обращаться со мной как только что, правда ведь? Ну, скажи, что  не
будешь.
   - Ладно, - отозвался мистер Сайкс, - не буду. Ах, черт  подери,  дев-
чонка опять хнычет!
   - Это пустяки, - сказала девушка, бросаясь на стул. - Не  обращай  на
меня внимания. Скоро пройдет.
   - Что - пройдет? - злобно спросил мистер Сайкс. - Какую еще  дурь  ты
на себя напустила? Вставай, занимайся делом и не лезь ко мне  со  всякой
бабьей чепухой!
   В другое время это внушение и тон, каким оно было  сделано,  возымели
бы желаемое действие, но девушка, действительно ослабевшая от истощения,
откинула голову на спинку стула и лишилась  чувств,  прежде  чем  мистер
Сайкс успел изрыгнуть несколько приличествующих случаю проклятий,  кото-
рыми при подобных обстоятельствах имел обыкновение приправлять свои  уг-
розы. Хорошенько не зная, что делать при  столь  исключительных  обстоя-
тельствах, - ибо у мисс Нэнси истерики обычно отличались тем бурным  ха-
рактером, который позволял больной справляться с  ними  без  посторонней
помощи, - мистер Сайкс попытался пустить в ход несколько ругательств  и,
убедившись, что такой способ лечения совершенно недейственен, позвал  на
помощь.
   - Что случилось, мой милый? - спросил Феджин, заглядывая в комнату.
   - Помогите-ка девчонке, - нетерпеливо откликнулся Сайкс. - Нечего тут
бормотать, и ухмыляться, и пялить на меня глаза.
   Вскрикнув от удивления, Феджин поспешил на помощь к девушке, а мистер
Джек Даукинс (иными словами - Ловкий Плут), вошедший в комнату вслед  за
своим почтенным другом, мигом положил на пол  узел,  который  тащил,  и,
выхватив бутылку из рук юного Чарльза Бейтса, шедшего за ним  по  пятам,
мгновенно вытащил пробку зубами и влил часть содержимого бутылки  в  рот
больной, предварительно отведав его сам, во избежание ошибки.
   - Возьми-ка мехи, Чарльз, и дай ей глотнуть свежего воздуха, - сказал
мистер Даукинс, - а вы похлопайте ее по рукам, Феджин, пока Билл  развя-
зывает юбки.
   Все эти меры, совместно принятые и примененные с большой  энергией  -
особенно те из них, которые были поручены юному Бейтсу, явно  считавшему
свою долю участия в процедуре беспримерной забавой, - не замедлили  при-
вести к желаемым результатам. Девушка постепенно пришла в себя, шатаясь,
добралась до стула у кровати и зарылась  лицом  в  подушку,  предоставив
встречать новых посетителей мистеру Сайксу, несколько удивленному их не-
ожиданным появлением.
   - Какой чертов ветер принес вас сюда? - спросил он Феджина.
   - Вовсе не чертов ветер, мой милый. Чертов ветер никому  не  приносит
добра. А я захватил кое-что хорошее, что вам понравится... Плут, мой ми-
лый, развяжи узел и передай Биллу те пустяки, на которые мы сегодня  ут-
ром истратили все деньги.
   Исполняя распоряжение мистера Феджина, Ловкий Плут достал сверток  не
малых размеров, завязанный в старую скатерть, и начал передавать один за
другим находившиеся в нем предметы Чарли Бейтсу, который раскладывал  их
на столе, расхваливая на все лады их редкие и превосходные качества.
   - Ах, какой паштет  из  кроликов,  Билл!  -  воскликнул  сей  молодой
джентльмен, доставая огромный паштет. - Такое нежное создание, с  такими
хрупкими лапками, Билл, что даже косточки тают во рту и незачем их выби-
рать. Полфунта зеленого чаю, семь шиллингов шесть пенсов, такого крепко-
го, что, если засыпать его в кипяток, с чайника слетит  крышка;  полтора
фунта сахару, чуть мокроватого, над которым негры  здорово  потрудились,
пока он не достиг такого совершенства. Две двухфунтовые булки; фунт  хо-
рошего свежего масла; кусок жирного глостерского сыра наилучшего  сорта,
какого вы никогда и не нюхали.
   Произнеся этот панегирик, юный Бейтс  извлек  из  своего  просторного
кармана большую, тщательно закупоренную бутылку вина и  в  то  же  самое
время налил из прежней бутылки полную рюмку чистого спирта, которую боль
ной без всяких колебаний опрокинул себе в рот.
   - Э, - воскликнул Феджин, с довольным видом потирая  руки.  -  Вы  не
пропадете, Билл, теперь вы не пропадете.
   - Не пропаду! - повторил мистер Сайкс. - Да я  бы  двадцать  раз  мог
пропасть, прежде чем вы пришли ко мне на помощь. Как же это  вы,  лживая
скотина, на три с лишним недели бросили человека на произвол судьбы ког-
да он в таком состоянии?
   - Вы только послушайте его, ребята! - пожимая плечами, сказал Феджин.
- А мы-то принесли ему все Эти чудесные вещи.
   - Вещи в своем роде не плохи, - заметил мистер Сайкс, слегка смягчив-
шись после того, как окинул взглядом стол, - но что вы можете сказать  в
свое оправдание? Почему вы бросили меня здесь, голодного, больного,  без
денег и вообще без всего и черт знает сколько времени обращали  на  меня
не больше внимания, чем на эту вот собаку?.. Прогони ее, Чарли!
   - Никогда еще я не видел такой потешной  собаки!  -  воскликнул  юный
Бейтс, исполняя его просьбу. - Чует съестное не хуже, чем  старая  леди,
идущая на рынок. Эта собака могла бы сколотить себе состояние на сцене и
вдобавок оживить представление.
   - А ну, молчи!.. - крикнул Сайкс, когда собака, не переставая рычать,
уползла под кровать. - Так что же вы скажете в свое  оправдание,  тощий,
старый кровопийца?
   - Меня больше недели не было в Лондоне. Дела были разные,  -  ответил
еврей.
   - А другие две недели? - спросил Сайкс. - Другие две недели, когда  я
валялся здесь, как больная крыса в норе?
   - Я ничего не мог поделать, Билл. Нельзя пускаться на людях в длинные
объяснения... Я ничего не мог поделать, клянусь честью.
   - Чем это вы клянетесь? - с величайшим презрением проворчал Сайкс.  -
Эй, вы, мальчишки, пусть ктонибудь из вас  отрежет  мне  кусок  паштета,
чтобы отбить Этот вкус во рту, иначе я совсем задохнусь.
   - Не раздражайтесь, мой милый, - смиренно уговаривал Феджин. - Я  ни-
когда не забывал вас, Билл, никогда.
   - Да, я готов биться об заклад, что не забывали, - с горькой усмешкой
отозвался Сайкс. - Все время, пока я лежал здесь в жару и лихорадке,  вы
замышляли всякие планы и козни: Билл сделает то,  Билл  сделает  это,  и
Билл сделает все за чертовски низкую плату, как только поправится  -  он
достаточно беден, чтобы работать на вас. Если бы не эта девушка, я  отп-
равился бы на тот свет.
   - Полно, Билл, - возразил Феджин, жадно ухватившись за эти  слова.  -
"Если бы не эта девушка"! Кто, как не бедный старый  Феджин,  помог  вам
обзавестись такой ловкой девушкой?
   - Это он правду говорит, - сказала Нэнси, быстро шагнув вперед. - Ос-
тавь его, оставь в покое.
   Вмешательство Нэнси изменило характер беседы, так как мальчики,  под-
метив хитрое подмигивание осторожного старого еврея, начали  угощать  ее
спиртным, - впрочем, пила она очень умеренно, а Феджин,  обнаружив  нес-
войственную ему веселость, постепенно привел  мистера  Сайкса  в  лучшее
расположение духа, притворившись, будто считает его угрозы милыми шуточ-
ками, и вдобавок они от души посмеялись  над  теми  двумя-тремя  грубыми
остротами, до которых снизошел Сайкс, предварительно  приложившись  нес-
колько раз к бутылке со спиртом.
   - Все это прекрасно, - сказал мистер Сайкс, - но сегодня я должен по-
лучить от вас наличные.
   - При мне нет ни единой монеты, - ответил еврей.
   - Но дома их у вас груды, - возразил Сайкс.  -  И  из  них  я  должен
кое-что получить.
   - Груды! - вскричал Феджин, воздевая руки. - Да мне не хватило бы да-
же на...
   - Не знаю, сколько их у вас накопилось, да и самито вы не знаете, по-
тому что долгонько пришлось бы их считать, - сказал Сайкс. -  Но  деньги
мне нужны сегодня - коротко и ясно!
   - Хорошо, хорошо! - со вздохом сказал Феджин. -  Я  пришлю  с  Ловким
Плутом.
   - Этого вы не сделаете, - возразил мистер Сайкс. - Ловкий Плут  слиш-
ком ловок - он позабудет прийти, или собьется с дороги, или будет увили-
вать от ищеек и не придет, или еще что-нибудь  придумает  в  оправдание,
если вы дадите ему такой наказ. Пусть Нэнси идет в вашу берлогу и прине-
сет деньги, чтобы все было в порядке, а пока ее не будет, я лягу всхрап-
ну.
   После долгого торга и пререканий Феджин снизил требуемую ссуду с пяти
фунтов до трех фунтов четырех шиллингов и шести пенсов, клятвенно  заве-
ряя, что теперь у пего  останется  только  восемнадцать  пенсов  на  хо-
зяйство. Мистер Сайкс хмуро заметил, что придется ему удовлетвориться  и
этим, если на большее рассчитывать не приходится. Затем Нэнси  собралась
провожать Феджина, а Плут и мистер Бейтс спрятали еду в буфет.
   Распрощавшись со своим любезным другом, еврей отправился домой в соп-
ровождении Нэнси и мальчиков; тем временем мистер Сайкс бросился на пос-
тель, намереваясь спать вплоть до возвращения молодой леди.
   Без всяких задержек они прибыли в обиталище Феджина, где застали Тоби
Крекита и мистера Читлинга, увлеченных  пятнадцатой  партией  криббеджа,
причем вряд ли нужно говорить, что сей последний джентльмен  эту  партию
проиграл, а вместе с нею пятнадцатый и последний шестипенсовик, к  вели-
кой потехе своих молодых друзей. Мистер Крекит, явно  пристыженный  тем,
что его застали за игрой с джентльменом, столь ниже его по общественному
положению и умственным способностям, зевнул и, осведомившись  о  Сайксе,
взял шляпу, собираясь уйти.
   - Никто не приходил, Тоби? - спросил Феджин.
   - Ни одной живой души, - ответил мистер Крекит, поднимая воротник.  -
От скуки я чуть не скис, как дрянное пиво. За вами хорошая выпивка, Фед-
жин, в награду мне за то, что я так долго сторожил дом. Черт  побери!  Я
отупел, как присяжный, и заснул бы так же крепко, как Ньюгетская тюрьма,
если бы по доброте своей не вздумал позабавить  этого  юнца.  Чертовская
скука, будь я проклят, если не так!
   С этими словами мистер Тоби Крекит забрал выигранные деньги и сунул в
жилетный карман с высокомерным видом, словно  мелкие  серебряные  деньги
совершенно недостойны внимания такой особы, как он; покончив с Этим,  он
важно вышел из комнаты элегантной и  благоГодной  поступью,  после  чего
мистер Читлинг, бросавший восхищенные взгляды на его ноги и сапоги, пока
они не скрылись из виду, объявил всей компании, что знакомство с ним об-
ходится каких-нибудь пятнадцать шестипенсовиков  за  свидание,  а  такой
проигрыш он ценит не дороже щелчка.
   - Ну и чудак же вы, Том, - сказал мистер Бейтс, которого очень  поза-
бавило это заявление.
   - Ничуть не бывало, - отозвался мистер Читлинг. - Разве я чудак, Фед-
жин?
   - Ты очень смышленый парень, мой милый, - сказал  Феджин,  похлопывая
его по плечу и подмигивая другим ученикам.
   - А мистер Крекит - настоящий франт. Правда, Феджин? - спросил Том.
   - Без сомнения, мой милый.
   - И поддерживать с ним знакомство очень  лестно.  Правда,  Феджин?  -
продолжал Том.
   - Конечно, очень лестно, мой милый. Они просто завидуют тебе,  потому
что с ними он не хочет водиться.
   - Ну! - с торжеством воскликнул Том. - Вот в чем дело! Он меня дочис-
та обобрал. Но ведь я могу пойти заработать еще, когда мне вздумается, -
правда, Феджин?
   - Разумеется, можешь. Том, и чем скорее пойдешь, тем лучше.  Возмести
же, не мешкая, свой проигрыш и не теряй больше времени...  Плут!  Чарли!
Пора вам отправляться на работу. Пошевеливайтесь! Скоро десять, а ничего
еще не сделано.
   Приняв к сведению намек, мальчики кивнули Нэнси и, взяв  свои  шляпы,
вышли из комнаты; по дороге Плут и его жизнерадостный друг развлекались,
придумывая всевозможные остроты, направленные против мистера Читлинга, в
чьем поведении, нужно отдать ему справедливость, не  было  ничего  особо
примечательного или странного, поскольку немало есть в столице  предпри-
имчивых молодых щеголей, которые платят значительно больше,  чем  мистер
Читлинг, за честь быть принятыми в хорошем обществе, и немало изысканных
джентльменов (составляющих упомянутое хорошее общество), которые  строят
свою репутацию почти на таком же фундаменте, - как и ловкач Тоби Крекит.
   - А теперь, - сказал Феджин, когда мальчики вышли из комнаты, - пойду
принесу тебе деньги, Нэнси. Это просто ключ от шкафика, моя милая, где я
храню коекакие вещи, которые приносят мальчики. Своих денег я никогда не
запираю, потому что мне и запирать нечего, моя милая... ха-ха-ха...  за-
пирать нечего. Невыгодное это ремесло, Нэнси, и неблагодарное. Но я люб-
лю видеть вокруг себя молодые лица и все терплю,  все  терплю.  Тише,  -
воскликнул он, торопливо пряча ключ за пазуху. - Кто это там? Прислушай-
ся.
   Девушка, сидевшая за столом сложа руки, по-видимому, нисколько не ин-
тересовалась, пришел ли кто-нибудь, или уходит, пока до слуха ее не  до-
несся невнятный мужской голос. Едва уловив этот звук,  она  с  быстротой
молнии сорвала с себя шляпку и шаль и сунула их под  стол.  Когда  еврей
оглянулся, она пожаловалась на жару ослабевшим голосом, удивительно про-
тиворечащим стремительности и страстности ее движений, что,  однако,  не
было замечено Феджином, стоявшим в то время к ней спиной.
   - Ба! - пробормотал он, как будто раздосадованный помехой. - Это  тот
человек, которого я ждал раньше; он спускается по лестнице. Ни  слова  о
деньгах, пока он здесь, Нэнси. Он недолго пробудет. Не больше десяти ми-
нут, моя милая.
   Приложив к губам костлявый указательный палец, еврей  понес  лампу  к
двери, когда за нею на лестнице послышались шаги. Он подошел к двери од-
новременно с посетителем, который, быстро войдя в комнату, очутился воз-
ле девушки, прежде чем успел ее заметить.
   Это был Монкс.
   - Всего-навсего одна из моих молоденьких учениц, - сказал Феджин, за-
метив, что Монкс попятился пун виде незнакомого лица. - Не уходи, Нэнси.
   Девушка ближе придвинулась к столу и, мельком,  с  равнодушным  видом
посмотрев на Монкса, отвела взгляд; но когда Монкс перевод глаза  с  нее
на Феджина, она искоса снова метнула на него взгляд - такой острый и ис-
пытующий, что, будь здесь какой-нибудь наблюдатель " и  подметь  он  эту
перемену, он с трудом мог бы поверить, что оба эти взгляда брошены одной
и той же особой.
   - Есть новости? - осведомился Феджин.
   - Очень важные.
   - И... и... хорошие? - нерешительно спросил Феджин,  словно  опасаясь
раздражать собеседника чрезмерным благодушием.
   - Во всяком случае, неплохие, - с улыбкой ответил Монкс.  -  На  этот
раз я не терял времени. Мне нужно с вами поговорить.
   Девушка еще ближе придвинулась к столу и не выразила намерения  поки-
нуть комнату, хотя и могла заметить, что Монкс указывает на нее.  Еврей,
боясь, быть может, как бы она не заговорила вслух  о  деньгах,  если  он
попробует ее выпроводить, указал наверх и увел Монкса.
   - Только не в ту проклятую дыру, где мы были прошлый раз, -  услышала
она голос посетителя, когда они поднимались по лестнице. Феджин засмеял-
ся, ответил что-то, чего она не разобрала, и, казалось, судя  по  скрипу
досок, повел своего собеседника на третий этаж.
   Еще не замерло в доме эхо, разбуженное их  шагами,  как  девушка  уже
сняла башмаки, завернула на голову подол платья и, закутав в него  руки,
остановилась у двери, прислушиваясь с напряженным вниманием. Как  только
шум затих, она выскользнула из комнаты,  удивительно  легко  и  бесшумно
поднялась по лестнице и скрылась во мраке наверху.
   Около четверти часа, если не больше, в комнате никого не было;  затем
девушка вернулась той же неслышной поступью, и сейчас же вслед  за  этим
раздались шаги двух мужчин, спускавшихся по лестнице.  Монкс  немедленно
вышел на улицу, а еврей снова поплелся наверх за деньгами. Когда он  во-
шел, девушка надевала шаль и шляпку, якобы собираясь уходить.
   - Что это, Нэнси? - воскликнул еврей, поставивший свечу  на  стол,  и
отшатнулся. - Какая ты бледная!
   - Бледная? - повторила девушка, заслоняя глаза руками, как будто  для
того, чтобы пристальнее посмотреть на него.
   - Ужасно. Что это с тобой стряслось?
   - Ровно ничего. Сидела в этой душной комнате невесть сколько времени,
вот и все, - небрежно ответила девушка. - Ну, будьте добреньки, отпусти-
те же меня.
   Вздыхая над каждой монетой, Феджин отсчитал ей на ладонь деньги.  Они
расстались без дальнейших разговоров, обменявшись только пожеланием спо-
койной ночи.
   Очутившись на улице, девушка присела на ступеньку у двери и в течение
нескольких секунд казалась совершенно ошеломленной и неспособной продол-
жать путь. Вдруг она встала и, бросившись в сторону, как раз  противопо-
ложную той, где ждал ее Сайкс, ускорила шаги и шла все быстрее, пока шаг
ее не превратился в стремительный бег. Окончательно  выбившись  из  сил,
она остановилась, чтобы отдышаться, но, словно опомнившись и поняв,  что
не сможет осуществить задуманное, в отчаянии заломила  руки  и  разрыда-
лась. Может быть, слезы облегчили ее или же она поняла полную  безнадеж-
ность своего положения - как бы то ни было, она повернулась и побежала в
обратную сторону чуть ли не с такой же быстротой -  отчасти,  чтобы  на-
верстать потерянное время, а отчасти, чтобы приноровить  шаг  к  стреми-
тельному потоку своих мыслей, - и вскоре добралась до дома, где оставила
грабителя.
   Если, представ перед мистером Сайксом, она и выдала  чем-нибудь  свое
волнение, то он этого не заметил; осведомившись, принесла ли она деньги,
и получив утвердительный ответ, он удовлетворенно  пробурчал  что-то  и,
снова опустив голову на подушку, погрузился в сон, прерванный ее  прихо-
дом.
   Счастье для нее, что на следующий день наличие денег заставило Сайкса
столько потрудиться над едой и питьем и к тому же возымело столь благот-
ворное влияние на его нрав, смягчив его шероховатость, что у него не бы-
ло ни времени, ни желания критиковать ее поведение и манеры. Ее рассеян-
ность и нервозность, как у того, кто готовится совершить какой-то смелый
и опасный шаг, требующий серьезной борьбы, прежде чем  принято  решение,
не ускользнули бы от рысьих глаз Феджина, который, вероятно,  немедленно
забил бы тревогу. Но  мистер  Сайкс,  не  отличавшийся  особой  наблюда-
тельностью и не тревожимый опасениями более тонкими, чем те, какие можно
заглушить неизменной грубостью в обращении со всеми и каждым,  а  вдоба-
вок, как было уже указано, находившийся в исключительно приятном  распо-
ложении духа, - мистер Сайкс не видел ничего необычного в ее поведении и
в сущности обращал на нее так мало внимания, что, будь даже ее  волнение
гораздо приметнее, оно вряд ли вызвало бы у него подозрения.
   К концу дня возбуждение девушки усилилось, когда же  настал  вечер  и
она, сидя возле грабителя, ждала, пока он напьется и заснет, щеки ее бы-
ли так бледны, а глаза так горели, что даже Сайкс отметил это с  изумле-
нием.
   Мистер Сайкс, ослабевший от лихорадки, лежал  на  кровати,  разбавляя
джин горячей водой, чтобы уменьшить его возбуждающее действие, и  уже  в
третий или четвертый раз пододвинул Нэнси  стакан,  чтобы  та  наполнила
его, когда вдруг ее вид впервые поразил его.
   - Ах, чтоб мне сдохнуть! - воскликнул он, приподнимаясь  на  руках  и
всматриваясь в лицо девушки. - Ты похожа на ожившего мертвеца. В чем де-
ло?
   - В чем дело? - повторила девушка. - Ни в чем. Чего ты  так  таращишь
на меня глаза?
   - Что это еще за дурь? - спросил Сайкс, схватив ее за  руку  и  грубо
встряхнув. - Что это значит? Что у тебя на уме? О чем ты думаешь?
   - О многом, Билл, - ответила девушка, вздрагивая и закрывая глаза ру-
ками. - Но не все ли равно?
   Притворно веселый тон, каким были сказаны последние слова,  казалось,
произвел на Сайкса более глубокое впечатление,  чем  дикий,  напряженный
взгляд, который им предшествовал.
   - Вот что я тебе скажу, - начал Сайкс, - если ты не заразилась  лихо-
радкой и не больна, так значит тут пахнет чем-то другим, особенным, да к
тому же и опасным. Уж не собираешься ли ты... Нет, черт подери, этого ты
бы не сделала!
   - Чего бы не сделала? - спросила девушка.
   - Нет на свете, - сказал Сайкс, не спуская с нее глаз и  бормоча  эти
слова про себя, - нет на свете более надежной девки, не то я еще три ме-
сяца назад перерезал бы ей горло. Это у нее  лихорадка  начинается,  вот
что.
   Успокоив себя таким доводом, Сайкс осушил стакан  до  дна,  а  затем,
ворчливо ругнувшись, потребовал свое лекарство. Девушка поспешно вскочи-
ла, стоя спиной к нему, она быстро налила лекарство и держала  стакан  у
его губ, пока он пил.
   - А теперь, - сказал грабитель, - сядь возле меня и чтобы лицо у тебя
было как всегда, а не то я разукрашу его так, что ты сама его  не  узна-
ешь.
   Девушка повиновалась. Сайкс, зажав ее руку в своей, откинулся на  по-
душку, не спуская глаз с ее  лица.  Глаза  Закрылись,  открылись  снова,
опять закрылись и снова открылись. Он беспокойно  повернулся,  несколько
раз задремывал на две-три минуты и так же часто вскакивал  с  испуганным
видом, тупо озирался вокруг и вдруг, в ту самую минуту, когда хотел при-
подняться, погрузился в глубокий, тяжелый  сон.  Пальцы  его  разжались,
поднятая рука вяло опустилась - он лежал словно в полном беспамятстве.
   - Наконец-то опий подействовал, - прошептала ловушка, отходя от  кро-
вати, - но, может быть, теперь уже слишком поздно.
   Она проворно надела шляпку  и  шаль,  изредка  боязливо  оглядываясь,
словно опасаясь, как бы, несмотря на снотворный напиток,  не  опустилась
на ее плечо тяжелая рука Сайкса; потом, тихонько наклонившись  над  пос-
телью, поцеловала грабителя в губы и, бесшумно открыв дверь комнаты, вы-
бежала на улицу.
   В темном переулке, который вел на главную  улицу,  сторож  выкрикивал
половину десятого.
   - Давно пробило? - спросила девушка.
   - Через четверть часа пробьет десять, - сказал сторож,  поднимая  фо-
нарь к ее лицу.
   - А мне не добраться туда раньше, чем через час, -  пробормотала  де-
вушка, проскользнув мимо него и бросившись бежать по улице.
   Многие лавки уже закрылись в тех глухих переулках и улицах,  которыми
она пробегала, направляясь из Спителфилдс к лондонскому Вест-Энду. Когда
пробило десять, нетерпение ее усилилось. Она мчалась по узкому тротуару;
расталкивая прохожих и проскакивая чуть ли не под самыми  мордами  лоша-
дей, перебегала запруженные улицы, где  кучки  людей  нетерпеливо  ждали
возможности перейти через дорогу.
   - Эта женщина с ума сошла, - говорили прохожие,  оборачиваясь,  чтобы
посмотреть ей вслед, в то время как она летела дальше.
   Когда она добралась до более богатой части города, улицы были сравни-
тельно пустынны, и здесь ее стремительность вызывала еще  большее  любо-
пытство у редких прохожих, мимо которых  она  пробегала.  Иные  ускоряли
шаг, словно хотели узнать, куда она так спешит, и те из них, кому удава-
лось нагнать ее, оглядывались, удивленные тем, что она мчится все с  той
же быстротой.
   Но один за другим они отставали, и она была одна, когда достигла цели
своего путешествия. Это был семейный пансион в тихой, красивой улице не-
подалеку от Гайд-парка. Когда ослепительный  свет  фонаря,  горевшего  у
двери, привел ее к этому дому, пробило одиннадцать. Сначала она замедли-
ла шаги, словно собираясь с духом, чтобы подойти, но бой часов придал ей
решимости, и она вошла в холл... Привратника не было на обычном его мес-
те. Она неуверенно огляделась вокруг и направилась к лестнице.
   - Послушайте-ка, - сказала нарядная особа женского  пола,  выглядывая
за ее спиной из-за двери, - кого вам здесь нужно?
   - Леди, которая остановилась в этом доме, - отозвалась девушка.
   - Леди? - последовал ответ, сопровождаемый презрительным взглядом.  -
Какую леди?
   - Мисс Мэйли, - сказала Нэнси.
   Нарядная особа, которая к тому времени обратила внимание на внешность
Нэнси, ответила только взглядом, выражавшим добродетельное презрение,  и
призвала для  переговоров  с  нею  мужчину.  Нэнси  повторила  ему  свою
просьбу.
   - Как о вас доложить? - спросил слуга.
   - Не к чему называть фамилию, - ответила Нэнси.
   - А по какому делу? - продолжал тот.
   - И об этом незачем говорить! - возразила девушка. - Мне нужно видеть
леди.
   - Уходите! - сказал слуга, подталкивая ее к двери. - Хватит,  убирай-
тесь!
   - Можете вытолкать меня отсюда, но сама я не уйду! -  резко  крикнула
девушка. - А уж я постараюсь, чтобы вы и вдвоем со мной не сладили. Неу-
жели нет здесь никого, - продолжала она, озираясь, - кто  бы  согласился
исполнить просьбу такого жалкого создания, как я?
   Этот призыв произвел впечатление на повара, который благодушно наблю-
дал эту сцену вместе с другими слугами и теперь выступил  вперед,  чтобы
вмешаться.
   - Доложите-ка о ней, Джо, что вам стоит, - сказала Эта персона.
   - Да что толку? - возразил тот. - Уж не думаете ли  вы,  что  молодая
леди пожелает принять такую, как она?
   Этот намек на сомнительную репутацию Нэнси вызвал бурю целомудренного
гнева в груди четырех горничных, которые с великим угаром  заявили,  что
эта тварь позорит свой пол, и решительно потребовали, чтобы ее без  вся-
кого сожаления бросили в канаву.
   - Делайте со мной что хотите, - сказала девушка,  снова  обращаясь  к
мужчинам, - но сначала исполните мою просьбу, а я  именем  господа  бога
прошу доложить обо мне.
   Мягкосердечный повар присовокупил свое ходатайство, и дело  кончилось
тем, что слуга, появившийся первым, взялся исполнить поручение.
   - Так что же передать? - спросил он, уже стоя одной ногой  на  нижней
ступеньке.
   - Что одна молодая женщина убедительно просит  позволения  поговорить
наедине с мисс Мэйли, - ответила Нэнси, - а когда леди услышит хоть одно
слово из того, что та хочет ей сказать, она сама решит, выслушать ля  ей
до конца, или выгнать эту женщину, как обманщицу.
   - Ну, знаете ли, - вы что-то уж очень напористы, - сказал слуга.
   - Вы только передайте эти слова, - твердо сказала девушка, - и прине-
сите мне ответ.
   Слуга побежал по лестнице. Нэнси, бледная,  с  трудом  переводя  дух,
стояла внизу, прислушиваясь с дрожащими губами к  тем  громким,  презри-
тельным замечаниям, на какие не скупились  целомудренные  служанки;  они
принялись расточать их еще щедрее, когда вернулся слуга и сказал,  чтобы
молодая женщина шла наверх.
   - Что толку соблюдать благопристойность на этом свете? - сказала пер-
вая служанка.
   - Медь иной раз ценят дороже золота, хотя ему и огонь нипочем! -  за-
метила вторая.
   Третья удовольствовалась недоуменным вопросом: "Из  чего  же  сделаны
леди?" - а четвертая положила начало квартету: "Какой срам!" - на чем  и
сошлись эти Дианы.
   Невзирая на все это - ибо на сердце у нее было бремя более тяжкое,  -
Нэнси, дрожа всем телом, вошла вслед За слугой в маленькую переднюю, ос-
вещенную висевшей под потолком лампой. Здесь слуга ее оставил и  удалил-
ся.


   ГЛАВА XL Странное свидание, которое  является  продолжением  событий,
изложенных в предыдущей главе

   Жизнь девушки протекала на улицах, в самых гнусных притонах и  верте-
пах Лондона, но тем не менее она еще  сохранила  какую-то  порядочность,
присущую женщине, и, когда она услыхала легкие  шаги,  приближающиеся  к
двери, находившейся против той, в какую она вошла, она подумала о резком
контрасте, свидетелем которого будет через секунду эта маленькая комнат-
ка, почувствовала всю тяжесть своего позора и съежилась,  как  будто  ей
почти непосильно было присутствие той, с кем она добивалась свидания.
   Но с этими лучшими чувствами боролась гордость - порок самых  развра-
щенных и униженных, равно как и возвеличенных  и  самоуверенных.  Жалкая
сообщница во ров и грабителей,  падшее  существо,  исторгнутое  грязными
притонами, помощница самых мерзких преступников, живущая под сенью висе-
лицы, - даже это погрязшее в пороках создание было слишком гордым, чтобы
хоть отчасти проявить чувствительность,  присущую  женщине,  -  чувстви-
тельность, которую она считала слабостью, хотя она одна еще связывала ее
с человеческой - природой, следы которой стерла тяжелая жизнь в пору  ее
детства. Она подняла глаза лишь настолько, чтобы разглядеть, что  предс-
тавшая перед ней девушка стройна и прекрасна, затем, потупившись, она  с
притворной беззаботностью тряхнула головой и сказала:
   - Нелегкое дело добраться до вас, сударыня. Если бы я обиделась и уш-
ла, как сделали бы многие на моем месте, вы об этом когда-нибудь пожале-
ли бы - и не зря.
   - Я очень сожалею, если с вами были грубы, - отвечала Роз.  -  Поста-
райтесь забыть об этом. Скажите мне, зачем вы хотели меня видеть. Я  та,
кого вы спрашивали.
   Ласковый тон, нежный голос, кроткая учтивость, полное отсутствие  вы-
сокомерия или неудовольствия застигли девушку врасплох, и  она  залилась
слезами.
   - Ах, сударыня! - воскликнула она страстно, заломив руки. -  Если  бы
больше было таких, как вы, - меньше было бы таких,  как  я...  меньше...
меньше...
   - Сядьте, - настойчиво сказала Роз. - Если вы бедны или вас  постигло
несчастье, я от всей души и всем, чем могу, рада вам помочь. Сядьте.
   - Разрешите мне постоять, леди, - сказала девушка, все еще плача, - и
не говорите со мной так ласково, пока вы не узнаете, кто я такая. Стано-
вится поздно. Эта... Эта дверь закрыта?
   - Да, - сказала Роз, отступив на несколько шагов,  словно  для  того,
чтобы к ней скорее могли прийти на помощь в случае, если понадобится.  -
Почему вы задаете Этот вопрос?
   - Потому, - сказала девушка, - потому, что я собираюсь отдать в  ваши
руки свою жизнь и жизнь других. Я - та самая  девушка,  которая  утащила
маленького Оливера к старику Феджину в тот вечер, когда он вышел из дома
в Пентонвиле.
   - Вы?! - воскликнула Роз Мэйли.
   - Да, я, сударыня, - ответила девушка. - Я та самая бесчестная женщи-
на, о которой вы слыхали, живущая среди воров, и - да поможет мне бог! -
с того времени, как я себя помню, и когда глазам моим и чувствам  откры-
лись улицы Лондона, я не знала лучшей жизни и не слышала более  ласковых
слов, чем те, какими она меня награждала. Не бойтесь, можете отшатнуться
от меня, леди. Я моложе, чем кажусь, но я к этому привыкла. Самые бедные
женщины отшатываются от меня, когда я прохожу по людной улице.
   - Какой ужас! - сказала Роз, невольно отступая от своей странной  со-
беседницы.
   - На коленях благодарите бога, дорогая леди, - воскликнула девушка, -
что у вас были друзья, которые с самого раннего детства о вас заботились
и оберегали вас, и вы никогда  не  знали  холода  и  голода,  буйства  и
пьянства и... и еще кое-чего похуже, что знала я с самой колыбели. Я мо-
гу сказать это слово, потому что моей колыбелью были глухой закоулок  да
канава... они будут и моим смертным ложем.
   - Мне жаль вас, - прерывающимся голосом сказала Роз. - У меня  сердце
надрывается, когда я вас слушаю.
   - Да благословит вас бог за вашу доброту, - отозвалась девушка. - Ес-
ли бы вы знали, какой я иной раз бываю, вы бы я в самом деле меня  пожа-
лели. Но ведь я тайком убежала от тех, которые, конечно, убили бы  меня,
знай они, что я пришла, сюда, чтобы передать подслушанное. Знаете ли  вы
человека по имени Монкс?
   - Нет, - ответила Роз.
   - А он вас знает, - заявила девушка, - и знает, что  вы  остановились
здесь. Ведь я вас отыскала потому, что подслушала,  как  он  назвал  это
место.
   - Я никогда не слыхала этой фамилии, - сказала Роз.
   - Значит, у нас он появляется под другим именем, - заявила девушка, -
я об этом и раньше догадывалась. Несколько времени назад,  вскоре  после
того, как Оливера просунули к вам в окошко, - когда пытались  вас  огра-
бить, я, подозревая этого человека, подслушала однажды ночью его  разго-
вор с Феджином. И я поняла, что Монкс, тот самый, о котором я вас  спра-
шивала...
   - Да, - сказала Роз, - понимаю.
   - Вот что Монкс, - продолжала девушка, - случайно  увидел  Оливера  с
двумя из ваших мальчишек в тот день, когда мы в первый раз его потеряли,
и сразу узнал в нем того самого ребенка, которого он выслеживал, - я  не
могла угадать, о какой целью. С Феджином был заключен договора что, если
Оливера опять захватят, он получит  определенную  сумму  и  получит  еще
больше, если сделает из него вора, а это для чего-то  очень  нужно  было
Монксу.
   - Для чего? - спросила Роз.
   - Он заметил мою тень на стене, когда я подслушивала, надеясь  разуз-
нать, в чем тут дело, - ответила девушка, - и мало кто мог бы, кроме ме-
ня, улизнуть вовремя и не попасться. Но мне это удалось, и я его не  ви-
дела до вчерашнего вечера.
   - А что же случилось вчера?
   - Сейчас я вам расскажу, леди. Вчера вечером он опять  пришел.  Опять
они поднялись наверх, и я, закутавшись так, чтобы тень не  выдала  меня,
опять подслушивала у двери. Первое, что я услышала, были  слова  Монкса:
"Итак, единственные доказательства, устанавливающие  личность  мальчика,
покоятся на дне реки, а старая карга, получившая их от его матери, гниет
в своем гробу". Он и Феджин расхохотались и стали толковать о  том,  как
посчастливилось ему все это обделать, а  Монкс,  заговорив  о  мальчике,
рассвирепел и сказал, что хотя он и заполучил деньги чертенка, но  лучше
бы ему добиться их другим путем; вот была бы потеха, говорил он, поизде-
ваться над чванливым завещанием отца, протащить мальчишку через все  го-
родские тюрьмы, а потом вздернуть его на виселицу за какое-нибудь тяжкое
преступление, что Феджин Легко мог бы обделать, а до этого еще и  подра-
ботать на нем.
   - Что же это такое?! - воскликнула Роз.
   - Сущая правда, леди, хотя это и говорю я, - ответила девушка. -  По-
том Монкс сказал с проклятьями, привычными для меня, но незнакомыми вам,
что, если бы он мог утолить свою ненависть и лишить мальчика  жизни  без
риска для собственной головы, он сделал бы Это, но так как это невозмож-
но, то он будет начеку, будет следить за превратностями  его  судьбы,  и
так как он знает о его происхождении и жизни - преимущество на его  сто-
роне, и, может быть, ему удастся  повредить  мальчику.  "Короче  говоря,
Феджин, - сказал он, - хотя вы и еврей, но никогда  еще  не  расставляли
таких силков, какие я расставил для моего братца Оливера".
   - Для брата! - воскликнула Роз.
   - Это были его слова, - сказала Нэнси, пугливо озираясь,  как  озира-
лась она почти все время, пока говорила, ибо ее преследовал образ  Сайк-
са. - Но это не все. Когда он заговорил о вас и о  той,  другой  леди  и
сказал, что, видно, бог или дьявол устроили так, чтобы, назло ему,  Оли-
вер попал в ваши руки, он расхохотался и заявил, что даже и это его  ра-
дует, потому что немало тысяч и сотен фунтов отдали бы вы,  если  бы  их
имели, чтобы узнать, кто ваша двуногая собачка.
   - Неужели это было сказано серьезно?  -  сильно  побледнев,  спросила
Роз.
   - Он говорил на редкость решительно и злобно,  -  покачивая  головой,
ответила девушка. - Он не шутит, когда в нем  кипит  ненависть.  Я  знаю
многих, кто делает вещи похуже, но лучше мне слушать их десяток раз, чем
один раз этого Монкса. Сейчас уже поздно, а я  должна  вернуться  домой,
чтобы не заподозрили, по какому делу а ходила. Мне нужно  поскорее  доб-
раться до дому.
   - Но что же я могу сделать? - сказала Роз. - Без вас какую  пользу  я
могу извлечь из этих сведений? До браться до дому?  Почему  вам  хочется
вернуться к товарищам, которых вы описали такими ужасными красками? Если
вы повторите это сообщение одному джентльмену, которого я сию же  минуту
могу вызвать из соседней комнаты, не пройдет и получаса, как вас устроят
в какомнибудь безопасном месте.
   - Я хочу вернуться, - сказала девушка. - Я должна  вернуться,  потому
что... как говорить о таких вещах вам, невинной леди?.. потому что среди
тех людей, о которых я вам рассказывала, есть один, самый  отчаянный  из
всех, и его я не могу оставить, да, не могу, даже ради того, чтобы изба-
виться от той жизни, какую теперь веду.
   - Ваше прежнее заступничество за этого  милого  мальчика,  -  сказала
Роз, - ваш приход сюда, чтобы, невзирая на страшную  опасность,  расска-
зать мне то, что вы слышали, ваш вид, убеждающий меня в правдивости  на-
ших слов, ваше явное раскаяние и стыд - все это заставляет меня  верить,
что вы еще можете исправиться. О! - складывая руки,  воскликнула  пылкая
девушка, а слезы струились у нее по лицу, - не будьте  глухи  к  мольбам
другой женщины, которая первая - первая, я в Этом уверена! -  обратилась
к вам со словами жалости и сострадания. Услышьте меня и  дайте  мне  вас
спасти для лучшего будущего!
   - Сударыня, - воскликнула девушка, падая на колени, - милая сударыня,
добрая, как ангел! Да, вы первая, которая осчастливила меня такими  сло-
вами, и, услышь я их несколько лет назад, они могли бы отвратить меня от
пути греха и печали. Но теперь слишком поздно, слишком поздно.
   - Никогда не поздно, - сказала Роз, - раскаяться и искупить грехи.
   - Поздно! - вскричала девушка, терзаемая душевной мукой. -  Теперь  я
не могу его оставить. Я не могу быть виновницей его смерти.
   - А почему вы будете виновницей? - спросила Роз.
   - Ничто бы его не спасло! - воскликнула девушка. - Если бы я  расска-
зала другим то, что рассказала вам, и всех бы захватили,  ему,  конечно,
не избежать смерти. Он самый отчаянный и был таким жестоким.
   - Может ли быть, - вскричала Роз, - что ради такого человека вы отка-
зываетесь от всех надежд на будущее и от уверенности в немедленном  спа-
сении? Эго безумие!
   - Не знаю, что это такое, - ответила девушка. - Знаю только, что  так
оно есть и так бывает не со мной одной, но с сотнями  других,  таких  же
падших и ничтожных, как я. Я должна вернуться. Божья ли это кара за  со-
деянное мною зло, но меня тянет вернуться к нему, несмотря на все муки и
побои, и, верно, тянуло бы, даже знай я, что в конце концов мне придется
умереть от его руки.
   - Что же мне делать? - сказала Роз. - Я не должна вас отпускать.
   - Вы должны, сударыня! И я знаю, что вы меня отпустите,  -  возразила
девушка, поднимаясь с колен. - Вы не помешаете мне уйти,  потому  что  я
доверилась вашей доброте и не потребовала от вас никаких обещаний,  хотя
могла бы это сделать.
   - Какая же тогда польза от вашего сообщения? -  сказала  Роз.  -  Эту
тайну необходимо раскрыть, иначе какое благо принесет Оливеру,  которому
вы хотите услужить, то, что вы мне говорили?
   - Среди ваших знакомых, конечно, есть какой-нибудь добрый джентльмен,
который выслушает все и, сохраняя тайну, посоветует вам, что  делать,  -
сказала девушка.
   - Но где же мне найти вас, если это будет необходимо? - спросила Роз.
- Я вовсе не хочу знать, где живут эти ужасные люди, но не могли  бы  вы
отныне прогуливаться где-нибудь в определенный час?
   - Обещаете ли вы тине, что будете крепко хранить мою тайну и  придете
одна или только с тем человеком, которому ее доверите? Обещаете, что ме-
ня не будут подстерегать или выслеживать? - спросила девушка.
   - Длю вам торжественное обещание - ответила Роз.
   - Каждый воскресный вечер в одиннадцать часов, - не колеблясь, сказа-
ла девушка, - если буду жива, я буду ходить по Лондонскому мосту.
   - Подождите еще минутку! - воскликнула Роз, когда девушка быстро нап-
равилась к двери. - Подумайте еще раз о своей  собственной  участи  и  о
возможности изменить ее. Я перед вами в долгу не только потому,  что  вы
добровольно доставили эти сведения, но и потому, что вы -  женщина,  по-
гибшая почти безвозвратно. Неужели вы вернетесь к этой шайке  грабителей
и к этому человеку, когда одно слово может вас спасти? Что за обольщение
заставляет вас вернуться и льнуть к пороку и злу? О, неужели нет ни  од-
ной струны в вашем сердце, которую я могла бы затронуть? Неужели не  ос-
талось ничего, к чему могла бы я воззвать, чтобы  побороть  это  ужасное
ослепление?
   - Когда леди, такие молодые, добрые и прекрасные, как вы, отдают свое
сердце, - твердо ответила девушка, - любовь может завлечь их куда  угод-
но... даже таких, как вы, у которых есть дом, друзья,  поклонники,  все,
что делает жизнь полной. Когда такие, как Я, у которых нет  никакой  на-
дежной крыши, кроме крышки гроба, и ни одного друга в случае болезни или
смерти, кроме больничной сиделки, отдают свое развращенное сердце  како-
мунибудь мужчине и позволяют ему занять место, которое никем не было за-
нято в продолжение всей нашей злосчастной жизни, кто может надеяться из-
лечить, нас? Пожалейте нас, леди! Пожалейте  нас  за  то,  что  из  всех
чувств, ведомых женщине, у нас осталось только одно, да и оно, по  суро-
вому приговору, доставляет не покой и гордость, а новые насилия и  стра-
дания.
   - Вы согласитесь, - помолчав, сказала Роз, - принять от меня  немного
денег, которые помогут вам жить честно, хотя бы до тех пор, пока мы сно-
ва не встретимся?
   - Ни одного пенни! - махнув рукой, ответила девушка.
   - Не замыкайте своего сердца, не сопротивляйтесь всем  моим  попыткам
помочь вам! - сказала Роз, ласково подходя к ней. - Я ото всей души хочу
оказать вам услугу.
   - Вы оказали бы мне самую лучшую услугу, сударыня, - ломая руки,  от-
ветила девушка, - если бы могли сразу отнять у меня  жизнь,  потому  что
сегодня я испытала больше горя, чем когда бы то ни было,  все  думала  о
том, кто я такая и что, пожалуй, лучше мне умереть не в том аду,  где  я
жила. Да благословит вас бог, добрая леди, и да пошлет  он  вам  столько
счастья, сколько я навлекла на себя позора!
   С этими словами, громко рыдая, несчастная девушка ушла, а Роз  Мэйли,
угнетенная необычайным свиданием, которое походило скорее на  мимолетный
сон, чем на реальное событие, опустилась в кресло и попыталась собраться
с мыслями.


   ГЛАВА XLI, содержащая новые открытия и  показывающая,  что  неожидан-
ность, как и беда, не ходит одна

   Ее положение было и в  самом  деле  непривычно  тяжелым  и  затрудни-
тельным. Охваченная непреодолимым и горячим желанием проникнуть в тайну,
окутывавшую жизнь Оливера, она в то же время не могла не  почитать  свя-
щенным секретное сообщение, какое  несчастная  женщина,  с  которой  она
только что беседовала, доверила ей - молодой и чистой девушке. Ее  слова
и вид тронули сердце мисс Мэйли; и к той любви, какую она питала к свое-
му юному питомцу, присоединилось - такое же искреннее и горячее - стрем-
ление привести отверженную к раскаянию и надежде.
   Они предполагали прожить в Лондоне только три дня, а затем уехать  на
несколько недель в отдаленное местечко на побережье. Была полночь перво-
го дня их пребывания в столице. На какой  образ  действий  ей  решиться,
чтобы осуществить задуманное за сорок восемь часов? Или как отложить по-
ездку, не возбуждая подозрений?
   С ними приехал мистер Лосберн, который должен был остаться еще на два
дня; но Роз слишком хорошо  знала  стремительность  этого  превосходного
джентльмена и слишком ясно предвидела ту ярость, какой  он  воспылает  в
припадке негодования против орудия вторичного похищения  Оливера,  чтобы
доверить ему тайну, если ее доводы в защиту девушки не поддержит кто-ни-
будь, искушенный опытом. Были все основания соблюдать  величайшую  осто-
рожность и осмотрительность, а если посвятить в это дело  миссис  Мэйли,
первым побуждением ее неизбежно будет призвать на совет достойного  док-
тора. Что касается юридического советчика - даже если бы она знала,  как
к нему обратиться, - то об этом, по тем же причинам, вряд ли можно  было
думать. Ей пришла в голову мысль искать помощи у Гарри, но это пробудило
воспоминание об их последней встрече, и ей показалось недостойным призы-
вать его назад; может быть, - при Этой мысли на глазах у нее навернулись
слезы, - он уже научился не думать о ней и чувствовать себя более счаст-
ливым вдали от нее.
   Волнуемая этими разнообразными соображениями, склоняясь то  к  одному
образу действий, то к другому и снова отшатываясь от всего, по мере того
как перебирала в уме все доводы. Роз провела бессонную и тревожную ночь.
На следующий день, снова поразмыслив и придя в отчаяние, она решила  об-
ратиться к Гарри.
   "Если ему мучительно вернуться сюда, - думала она,  -  то  как  мучи-
тельно это мне! Но, возможно, он не приедет; он может написать или прие-
хать и старательно избегать встречи со мной - он это сделал, когда  уез-
жал. Я не думала, что он так поступит, но это было лучше для нас обоих".
Тут Роз уронила перо и отвернулась, словно даже бумага, которой предсто-
яло стать ее вестником, не должна была быть свидетельницей ее слез.
   Раз пятьдесят бралась она за перо и опять его откладывала, и снова  и
снова обдумывала первую строчку письма, не написав еще ни единого слова,
как вдруг Оливер, гулявший по улицам с мистером Джайлсом вместо телохра-
нителя, ворвался в комнату с такой стремительностью и  в  таком  сильном
возбуждении, что, казалось, это предвещало новый повод для тревоги.
   - Что тебя так взволновало? - спросила Роз, вставая ему навстречу.
   - Не знаю, что сказать... Я, кажется,  сейчас  задохнусь,  -  ответил
мальчик. - Ах, боже мой! Подумать только, что наконец-то я его увижу,  а
у вас будет возможность убедиться, что я рассказал вам вею правду!
   - Я никогда в этом не сомневалась, - успокаивая его, сказала  Роз.  -
Но что случилось? О ком ты говоришь?
   - Я видел того джентльмена, - ответил Оливер, с трудом внятно выгова-
ривая слова, - того джентльмена, который был так добр  ко  мне!  Мистера
Браунлоу, о котором мы так часто говорили!
   - Где? - спросила Роз.
   - Он вышел из кареты, - ответил Оливер, плача от радости, - и вошел в
дом! Я с ним не говорил, я не мог заговорить с ним, потому что  он  меня
не заметил, а я так дрожал, что не  в  силах  был  подойти  к  нему.  Но
Джайлс, по моей просьбе, спросил, здесь ли он живет. и ему ответили  ут-
вердительно. Смотрите, - сказал Оливер, развертывая клочок бумаги, - вот
здесь, здесь он живет... Я сейчас же туда пойду!.. Ах,  боже  мой,  боже
мой, что со мной будет, когда я снова увижу его и услышу его голос!
   Роз, чье внимание немало отвлекали бессвязные и  радостные  восклица-
ния, прочла адрес - Крейвн-стрит, Стрэнде. Немедленно она приняла  реше-
ние извлечь пользу из этой встречи.
   - Живо! - воскликнула она. - Распорядись, чтобы наняли карету. Ты по-
едешь со мной. Сейчас же, не теряя ни минуты,  я  отвезу  тебя  туда.  Я
только предупрежу тетю, что мы на час отлучимся, и буду  готова  в  одно
время с тобой.
   Оливера не нужно было торопить, и через пять ми нут они уже ехали  на
Крейвн-стрит.
   Когда они туда прибыли. Роз оставила Оливера в карете якобы для того,
чтобы приготовить старого джентльмена к встрече с ним,  и,  послав  свою
визитную карточку со слугой, выразила желание повидать мистера  Браунлоу
по неотложному деду. Слуга вскоре вернулся и попросил ее пройти  наверх;
войдя вслед за ним в комнату верхнего этажа, мисс Мэйли очутилась  перед
пожилым джентльменом с благодушной  физиономией,  одетым  в  бутылочного
цвета фрак. Неподалеку от него сидел другой старый джентльмен в коротких
нанковых штанах и гетрах; он имел вид не особенно благодушный  и  сжимал
руками набалдашник толстой трости, подпирая им подбородок.
   - Ах, боже мой! - сказал джентльмен в бутылочного цвета фраке,  вста-
вая поспешно и с величайшей учтивостью. - Прошу  прощения,  молодая  ле-
ди... я думал, что Это какая-нибудь навязчивая особа,  которая...  прошу
извинить меня. Пожалуйста, присядьте.
   - Мистер Браунлоу, не так ли, сэр? - спросила Роз, переводя взгляд  с
другого джентльмена на того, кто говорил.
   - Да, это я, - сказал старый джентльмен. - А  это  мой  друг,  мистер
Гримуиг... Гримуиг, не покинете ли вы нас на несколько минут?
   - Я не стала бы беспокоить этого джентльмена просьбой уйти, -  вмеша-
лась мисс Мэйли. - Если я правильно осведомлена, ему известно то дело, о
котором я хочу говорить с Вами.
   Мистер Браунлоу поклонился. Мистер Гримуиг,  который  отвесил  весьма
чопорный поклон и поднялся со стула, отвесил еще один чопорный поклон  и
снова опустился на стул.
   - Несомненно, я очень удивлю вас, - начала Роз, чувствуя  вполне  по-
нятное смущение, - но когда-то вы отнеслись с величайшей добротой и бла-
госклонностью к одному моему милому маленькому другу, и я  уверена,  что
вам любопытно будет услышать о нем снова.
   - Вот как! - сказал мистер Браунлоу.
   - Вы его знали как Оливера Твиста, - добавила Роз.
   Как только эти слова сорвались с ее губ, мистер  Гримуиг,  притворяв-
шийся, будто внимание его всецело поглощено большущей  книгой,  лежавшей
на столе, уронил ее с грохотом и, откинувшись на спинку стула,  взглянул
на девушку, причем на лице его нельзя было прочесть ничего, кроме  безг-
раничного изумления; он долго и бессмысленно таращил глаза, затем, слов-
но пристыженный таким проявлением чувства, судорожно принял прежнюю позу
и, глядя прямо перед собой, испустил протяжный, глухой  свист,  который,
казалось, не рассеялся к воздухе, но замер в самых сокровенных  майниках
его желудка.
   Мистер Браунлоу был удивлен отнюдь не меньше, хотя его изумление  вы-
ражалось не таким эксцентрическим образом. Он  придвинул  стул  ближе  к
мисс Мэйли и сказал:
   - Окажите мне милость, прелестная моя юная леди, - не касайтесь  воп-
роса о доброте и благосклонности: об этом никто ничего не знает. Если же
есть у вас возможность представить какое-нибудь доказательство,  которое
может изменить то неблагоприятное мнение, какое я когда-то вынужден  был
составить об этом бедном мальчике, то, ради бога, поделитесь им со мной.
   - Скверный мальчишка! Готов съесть свою голову, если это  не  так,  -
проворчал мистер Гримуиг; ни один мускул его лица не шевельнулся, словно
он прибегнул к чревовещанию.
   - У этого мальчика благородная натура и пылкое сердце,  -  покраснев,
сказала Роз, - и та сила, которая почла нужным обречь его  на  испытания
не по летам, вложила ему в грудь такие чувства и такую преданность,  ка-
кие сделали бы честь многим людям старше его раз в шесть.
   - Мне только шестьдесят один год, - сказал мистер Гримуиг все  с  тем
же застывшим лицом. - Если сам черт не вмешался в  дело,  этому  Оливеру
никак не меньше двенадцати... И я не понимаю, кого вы имеете в виду?
   - Не обращайте внимания на моего друга, мисс Мэйли, -  сказал  мистер
Браунлоу, - он не то хотел сказать.
   - Нет, то, - проворчал мистер Гримуиг.
   - Нет, не то, - сказал мистер Браунлоу, явно начиная сердиться.
   - Он готов съесть свою голову, если не то, - проворчал мистер  Гриму-
иг.
   - В таком случае он заслуживает того, чтобы у него сняли ее с плеч, -
сказал мистер Браунлоу.
   - Очень хотел бы он посмотреть, кто  возьмется  это  сделать,  -  от-
ветствовал мистер Гримуиг, стукнув тростью об пол.
   Зайдя столь далеко, оба старых джентльмена  взяли  несколько  понюшек
табаку, а затем пожали друг другу руку во исполнение неизменного  своего
обычая.
   - Итак, мисс Мэйли, - сказал мистер Браунлоу, - вернемся к  предмету,
который столь затронул ваше доброе сердце. Сообщите ли вы мне,  какие  у
вас есть сведения об этом бедном мальчике? И разрешите мне сказать,  что
я исчерпал все средства, какие были в моей власти, чтобы  отыскать  его,
и, с той поры как я покинул Англию, первоначальное мое мнение, будто  он
меня обманул и прежние сообщники уговорили его обокрасть меня, в  значи-
тельной мере поколебалось.
   Роз, успевшая к тому времени собраться с мыслями, тотчас же  поведала
просто и немногословно обо всем, что случилось с Оливером  с  той  поры,
как он вышел из дома мистера Браунлоу, умолчав о сообщении Нэнси,  чтобы
передать его потом наедине; закончила она свой рассказ  уверениями,  что
единственным огорчением Оливера за последние несколько месяцев была  не-
возможность встретиться с прежним своим благодетелем и другом.
   - Слава богу! - воскликнул старый джентльмен. - Для меня это величай-
шая радость, величайшая радость! Но вы мне не сказали, мисс  Мэйли,  где
он сейчас находится? Простите, если я осмеливаюсь упрекать вас... но по-
чему вы не привезли его с собой?
   - Он ждет в карете у двери, - ответила Роз.
   - У двери моего дома! - воскликнул старый джентльмен.
   Не произнеся больше ни слова, он устремился вон из комнаты,  вниз  по
лестнице, к подножке кареты и вскочил в карету.
   Когда дверь комнаты захлопнулась за ним, мистер Гримуиг приподнял го-
лову и, превратив одну из задних ножек стула в ось вращения, трижды,  не
вставая с места, описал круг, помогая себе тростью  и  придерживаясь  За
стол. Совершив такое упражнение, он встал и, прихрамывая, по крайней ме-
ре раз десять прошелся по комнате со всей быстротой, на какую был спосо-
бен, после чего, внезапно остановившись перед Роз, поцеловал ее без вся-
ких предисловий.
   - Тише! - сказал он, когда молодая леди привстала, слегка  испуганная
этой странной выходкой. - Не бойтесь. Я стар и гожусь  вам  в  деды.  Вы
славная девушка! Вы мне нравитесь... А вот и они!
   Действительно, не успел он опуститься на прежнее место, как  вернулся
мистер Браунлоу в сопровождении Оливера, которого мистер Гримуиг  принял
очень благосклонно; и если бы эта счастливая  минута  была  единственной
наградой за все беспокойство и заботы об Оливере, Роз Мэйли была бы щед-
ро вознаграждена.
   - Между прочим, есть еще кое-кто, о ком не следует Забывать, - сказал
мистер Браунлоу, позвонив; в колокольчик. -  Пожалуйста,  пришлите  сюда
миссис Бэдуин.
   Старая экономка тотчас пришла на зов и, сделав у двери реверанс, жда-
ла приказаний.
   - Да вы с каждым днем слепнете, Бэдуин, - с легким раздражением  ска-
зал мистер Браунлоу.
   - И в самом деле слепну, сэр, - отозвалась старая леди. - В моем воз-
расте зрение с годами не улучшается, сэр.
   - Я бы и сам мог дам это сказать, - заявил мистер Браунлоу, - но  на-
деньте-ка очки да посмотрите... Не догадаетесь ли вы, зачем вас позвали.
   Старая леди начала шарить в кармане в поисках очков. Но терпение Оли-
вера не выдержало этого нового испытания, и, отдаваясь  первому  порыву,
он бросился в ее объятия.
   - Господи помилуй! - обнимая его, воскликнула старая леди. - Да  ведь
это мой невинный мальчик!
   - Милая моя старая няня! - вскричал Оливер.
   - Он вернулся - я знала, что он вернется! - воскликнула старая  леди,
не выпуская его из своих объятий. - А какой прекрасный  у  него  вид,  и
снова он одет, как сын джентльмена! Где же ты был столько  времени?  Ах,
это все то же милое личико, но не такое бледное, те же кроткие глаза, но
не такие печальные! Никогда я не забывала ни этих глаз, ни  его  кроткой
улыбки, каждый день видела его рядышком с моими милыми родными  детками,
которые умерли еще в ту пору, когда я была веселой и молодой.
   Говоря без умолку и то отстраняя от себя Оливера,  чтобы  определить,
очень ли он вырос, то снова прижимая его к  груди  и  ласково  перебирая
пальцами его волосы, добрая старушка и смеялась и плакала у него на пле-
че.
   Предоставив ей и Оливеру делиться  на  досуге  впечатлениями,  мистер
Браунлоу увел Роз в другую комнату и там выслушал подробный рассказ о ее
свидании с Нэнси, который привел  его  в  немалое  изумление  и  замеша-
тельство. Роз объяснила также, почему она  не  доверилась  прежде  всего
своему другу, мистеру Лосберну. Старый джентльмен нашел, что она  посту-
пила разумно, и охотно согласился сам открыть торжественное совещание  с
достойным доктором. Чтобы поскорее доставить ему возможность привести  в
исполнение этот план, условились, что он зайдет в гостиницу в восемь ча-
сов вечера и что к тому времени осторожно осведомят обо всем происшедшем
миссис Мэйли. Когда эти предварительные меры были обсуждены, Роз с  Оли-
вером вернулись домой.
   Роз отнюдь не ошиблась, предвидя, как разгневается добрый доктор. Как
только ему поведали историю Нэнси, он разразился градом угроз и  прокля-
тий, грозил сделать ее первой жертвой хитроумия мистеров Блетерса и Даф-
фа и даже надел шляпу, собираясь отправиться за помощью к этим достойным
особам. Несомненно, в припадке ярости он осуществил бы  свое  намерение,
ни на секунду не задумываясь о последствиях, если  бы  его  не  сдержала
вспыльчивость мистера Браунлоу, который и гам отличался горячим  нравом,
а также те доводы и возражения,  какие  казались  наиболее  подходящими,
чтобы отговорить его от опрометчивого шага.
   - Черт возьми, что же в таком случае делать?  -  спросил  неугомонный
доктор, когда они вернулись к обеим леди. - Не  должны  ли  мы  изъявить
благодарность всем этим бродягам мужского и женского пола и обратиться к
ним с просьбой принять примерно по сотне фунтов на каждого как  скромный
знак нашего уважения и признательности за их доброту к Оливеру?
   - Не совсем так, - со смехом возразил мистер Браунлоу, - но мы должны
действовать осторожно и с величайшей осмотрительностью.
   - Осторожность и осмотрительность! - воскликнул доктор.  -  Я  бы  их
всех до единого послал к...
   - Неважно куда! - перебил мистер Браунлоу. - Но рассудите:  можем  ли
мы достигнуть цели, если пошлем их куда бы то ни было?
   - Какой цели? - спросил доктор.
   - Узнать о происхождении Оливера и вернуть ему наследство,  которого,
если этот рассказ правдив, его лишили мошенническим путем.
   - Вот что! - сказал мистер Лосберн, обмахиваясь носовым платком. -  Я
об этом почти забыл.
   - Видите ли, - продолжал мистер Браунлоу, - если даже оставить в сто-
роне эту бедную девушку и предположить, что  возможно  предать  негодяев
суду, не подвергая ее опасности, чего бы мы этим добились?
   - По крайней мере нескольких повесили бы, - заметил доктор, -  а  ос-
тальных сослали.
   - Прекрасно! - с улыбкой отозвался мистер Браунлоу. - Но нет  никаких
сомнений, что в свое время они сами до этого дойдут, а если мы вмешаемся
и предупредим их, то, кажется мне, мы совершим весьма донкихотский  пос-
тупок, явно противоречащий нашим интересам или во всяком случае  интере-
сам Оливера, что одно и то же.
   - Каким образом? - спросил доктор.
   - А вот каким. Совершенно ясно, что  мы  столкнемся  с  чрезвычайными
трудностями, пытаясь проникнуть в тайну, если нам не  удастся  поставить
на колени этого человека - Монкса.  Этого  можно  добиться  только  хит-
ростью, захватив его в тот момент, когда он не окружен своими сообщника-
ми. Если допустить, что его арестуют, - у нас нет  против  него  никаких
улик. Он даже не участвовал с этой шайкой (поскольку  нам  известны  или
поскольку мы представляем себе обстоятельства дела) ни в одном из грабе-
жей. Даже если его не оправдают, то самое большее, его приговорят к  тю-
ремному заключению за мошенничество и бродяжничество; разумеется,  после
Этого он будет навсегда потерян для нас, и от него добьешься не  больше,
чем от какого-нибудь идиота, да к тому же еще глухого, немого и слепого.
   - В таком случае, - с жаром заговорил доктор, - я спрашиваю вас  сно-
ва: полагаете ли вы, что мы связаны  обещанием,  которое  дали  девушке?
Обещание было дано с самыми лучшими и  добрыми  намерениями,  но,  право
же...
   - Прошу вас, не бойтесь, милая моя молодая леди, - сказал мистер Бра-
унлоу, перебивая Роз, которая хотела заговорить. - Обещание не будет на-
рушено. Не думаю, чтобы оно явилось хотя бы ничтожной  помехой  в  наших
делах. Но прежде чем мы остановимся на каком-нибудь определенном  образе
действий, необходимо повидать девушку и узнать от  нее,  укажет  ли  она
этого Монкса при условии, что он будет иметь дело с нами, а не с  право-
судием. Если же она либо не хочет, либо не может это  сделать,  то  надо
добиться, чтобы она указала, какие притоны он посещает,  и  описала  его
особу, а мы могли бы его опознать. С нею нельзя увидеться раньше, чем  в
воскресенье вечером, а сегодня вторник. Я бы посоветовал  успокоиться  и
хранить это дело в тайне даже от самого Оливера.
   Хотя мистер Лосберн скроил немало кислых гримас при этом предложении,
требующем отсрочки на целых пять дней, ему поневоле  пришлось  признать,
что в данный момент он не может придумать лучшего плана, а так как и Роз
и миссис Мэйли весьма решительно поддержали мистера Браунлоу, то предло-
жение этого джентльмена было принято единогласно.
   - Мне бы хотелось, - сказал он, - обратиться за со действием к  моему
другу Гримуигу. Он человек странный, но проницательный и  может  оказать
нам существенную помощь; должен сказать, что он получил юридическое  об-
разование и с отвращением отказался от адвокатской деятельности, так как
за двадцать лет ему было поручено ведение одного только дела,  а  служит
ли это ему рекомендацией или нет - решайте сами.
   - Я не возражаю против того, чтобы вы обратились к вашему другу, если
мне позволят обратиться к моему, - сказал доктор.
   - Мы должны решить это большинством голосов, - ответил мистер  Браун-
лоу. - Кто он?
   - Сын этой леди... старый друг этой молодой леди,  -  сказал  доктор,
указав на миссис Мэйли, а затем бросив выразительный взгляд на  ее  пле-
мянницу.
   Роз густо покраснела, но ничего не возразила против этого предложения
(быть может, она понимала, что неизбежно останется в меньшинстве),  и  в
результате Гарри Мэйли и мистер Гримуиг вошли в комитет.
   - Разумеется, - сказала миссис Мэйли, - мы останемся в  городе,  пока
есть хоть малейшая надежда на успешное продолжение этого  расследования.
Я не остановлюсь ни перед хлопотами, ни перед расходами ради  той  цели,
которая так сильно интересует нас всех, и я готова жить здесь хоть целый
год, если вы заверите меня, что надежда еще не потеряна.
   - Прекрасно! - подхватил мистер Браунлоу. - А так  как  по  выражению
лиц, меня окружающих, я угадываю желание спросить,  как  это  случилось,
что меня не оказалось на месте, чтобы подтвердить рассказ Оливера,  и  я
так внезапно покинул страну, то разрешите поставить условие: мне не  бу-
дут задавать никаких вопросов, пока я не сочту целесообразным  предупре-
дить их, рассказав мою собственную историю. Поверьте, у меня есть веские
основания для такой просьбы, ибо иначе я могу породить  несбыточные  на-
дежды и только умножить трудности и разочарования, и без того уже доста-
точно многочисленные. Пойдемте! Об ужине уже докладывали, а юный Оливер,
который сидит один-одинешенек в соседней комнате, чего доброго подумает,
что пал надоело его общество и мы  составили  какой-то  черный  заговор,
чтобы отделаться от него.
   С этими словами старый джентльмен подал руку миссис Мэйли и повел  ее
в столовую. Мистер Лосберн, ведя Роз, последовал за ним, и заседание бы-
ло закрыто.


   ГЛАВА XLII Старые знакомые Оливера обнаруживает явные признаки, гени-
альности и становится видным деятелем в столице

   В тот вечер, когда Нэнси, усыпив мистера Сайкса, Спешила к Роз  Мэйли
исполнить миссию, ею самой на себя возложенную, по Большой северной  до-
роге приближались к Лондону два человека, которым следует уделить  неко-
торое внимание в нашем повествовании.
   Это были мужчина и женщина - или, может быть, вернее назвать  их  су-
ществом мужского и существом женского пола, ибо первый был одним из  тех
долговязых, кривоногих, расхлябанных, костлявых людей, чей возраст труд-
но установить с точностью: мальчиками они похожи на недоростков, а  став
мужчинами, напоминают мальчиков-переростков.  Женщина  была  молода,  но
крепкого теложения и вынослива, в чем она и нуждалась,  чтобы  выдержать
тяжесть большого узла, привязанного у нее за спиной. Ее спутник  не  был
обременен поклажей, так как на палке, которую он перекинул через  плечо,
болтался только маленький сверток, по-видимому довольно легкий,  увязан-
ный в носовой платок. Это обстоятельство, а также его ноги, отличавшиеся
необыкновенной длиной, помогали ему без особых усилий держаться на  нес-
колько шагов впереди спутницы, к которой он иногда поворачивался, нетер-
пеливо встряхивая головой, слезно упрекая ее за медлительность и  побуж-
дая приложить больше усердия.
   Так плелись они по пыльной дороге, обращая внимание на окружающие  их
предметы лишь тогда, когда им приходилось  отступать  к  обочине,  чтобы
пропустить мчавшиеся из города почтовые кареты; когда же они прошли  под
Хайгетской аркой, путешественник, шагавший впереди, остановился и нетер-
пеливо окликнул свою спутницу:
   - Иди же! Не можешь, что ли? Ну и лентяйка же ты, Шарлотт!
   - Ноша у меня тяжелая, уверяю тебя, - подходя к нему, сказала  женщи-
на, чуть дышавшая от усталости.
   - Тяжелая! Что ты болтаешь? А для чего же  ты  создана?  -  отозвался
мужчина, перекладывая при этом свой собственный узелок на другое  плечо.
- Ну вот, опять решила отдохнуть! Право, не знаю, кто, кроме тебя, умеет
так выводить из терпения!
   - Далеко еще? - спросила женщина, прислонившись к насыпи  и  взглянув
на него; пот струился у нее по лицу.
   - Далеко! Да мы, можно сказать, пришли, - сказал длинноногий  путник,
указывая вперед. - Смотри! Вон огни Лондона.
   - До них добрых две мили - по меньшей мере, - уныло отозвалась женщи-
на.
   - Нечего и думать о том, две мили или двадцать, - сказал Ноэ Клейпол,
ибо это был он. - Вставай-ка да иди, не то я тебя пихну  ногой,  предуп-
реждаю заранее!
   Так как нос Ноэ от гнева еще сильнее покраснел и он с  этими  словами
перешел через дорогу, словно готовясь привести угрозу в исполнение, жен-
щина без дальнейших рассуждении встала и побрела рядом с ним.
   - Где ты хочешь остановиться на ночь, Ноэ? - спросила она, когда  они
прошли еще несколько сот ярдов.
   - Откуда мне знать, - огрызнулся Ноэ, расположение духа которого зна-
чительно ухудшилось от ходьбы.
   - Надеюсь, где-нибудь поблизости, - сказала Шарлотт.
   - Нет, не поблизости, - ответил мистер Клейпол. - Слышишь? Не  побли-
зости. Значит, нечего и думать об этом.
   - Почему не поблизости?
   - Когда я говорю тебе, что не намерен что-либо делать,  этого  доста-
точно без всяких почему и потому, - с достоинством ответил мистер  Клей-
пол.
   - Зачем так сердиться? - сказала его спутница.
   - Хорошенькое было бы дело, если б  мы  остановились  в  каком-нибудь
трактире близ самого города, чтобы Сауербери, если он пустился за нами в
погоню, сунул туда свой старый нос, надел на нас наручники и  отвез  нас
обратно в повозке, - насмешливым тоном сказал мистер Клейпол. -  Нет!  Я
уйду и затеряюсь в самых узких улицах, какие только удастся найти, и  до
тех пор не остановлюсь, пока не сыщу самый жалкий трактир из всех, какие
нам попадаются по дороге. Благодари свою счастливую звезду за то, что  у
меня есть голова на плечах: если бы я не схитрил и не  пошел  по  другой
дороге и не вернись мы через поля, вы, сударыня, уже неделю  как  сидели
бы под крепким замком! И поделом тебе было бы, потому что ты дура!
   - Я знаю, что я не такая смышленая, как ты, - ответила Шарлотт, -  но
не сваливай всю вину на меня и не говори, что меня посадили бы  под  за-
мок. Случись это со мной, тебя бы, конечно, тоже посадили.
   - Ты взяла деньги из кассы, сама знаешь,  что  ты,  -  сказал  мистер
Клейпол.
   - Я их взяла для тебя, милый Ноэ, - возразила Шарлотт.
   - А я их у себя оставил? - спросил мистер Клейпол.
   - Нет. Ты доверился мне и позволил их нести, по тому что ты  милый  и
славный, - сказала леди, потрепан его по подбородку и взяв под руку.
   Это соответствовало действительности, но так как у  мистера  Клейпола
не было привычки слепо и безрассудно дарить кому бы то ни было свое  до-
верие, то, воздавая должное этому джентльмену, следует заметить, что  он
доверился Шарлотт только для того, чтобы деньги были найдены у нее, если
их поймают: это дало бы ему возможность заявить о своей непричастности к
краже и весьма благоприятствовало его надежде ускользнуть. Конечно,  при
таком положении дел он не стал объяснять своих мотивов, и они очень мир-
но пошли дальше рядом.
   Следуя своему, благоразумному плану, мистер Клейпол шел, не  останав-
ливаясь, пока не добрался до "Ангела" в Излингтоне, где он пришел к муд-
рому заключению, что, судя по  толпе  прохожих  и  количеству  экипажей,
здесь и в самом деле начинается Лондон. Задержавшись  только  для  того,
чтобы посмотреть, какие улицы самые людные и каких, стало быть, надлежит
особенно избегать, он свернул на Сент-Джон-роуд и  вскоре  углубился  во
мрак запутанных и грязных переулков между Грейс-Инн-лейном и Смитфилдом,
благодаря которым эта часть города кажется одной из самых жалких и  отв-
ратительных, хоть она находится в центре Лондона и  подверглась  большой
перестройке.
   Этими улицами шел Ноэ Клейпол, таща за собой Шарлотт; время от време-
ни он сходил на мостовую, чтобы окинуть глазом какой-нибудь  трактирчик,
и снова шел дальше, если наружный вид заведения  заставлял  думать,  что
здесь для него слишком людно. Наконец, он остановился  перед  одним,  на
вид более жалким и грязным, чем все замеченные им раньше, перешел дорогу
и, обозрев его с противоположного тротуара, милостиво  объявил  о  своем
намерении пристроиться здесь на ночь.
   - Давай-ка узел, - сказал Ноэ, отстегивая ремни, укреплявшие  его  на
плечах женщины, и взваливая его себе на плечи, - и не говори  ни  слова,
пока с тобой не заговорят. Как называется это заведение...  т-р...  трое
кого?
   - Калек, - сказала Шарлотт.
   - Трое калек", - повторил Ноэ. - Ну что ж, прекрасная  вывеска.  Впе-
ред! Не отставай от меня ни на шаг. Идем!
   Сделав такое внушение, он толкнул плечом скрипучую дверь  и  вошел  в
дом вместе со своей спутницей.
   В буфетной никого не было, кроме молодого  еврея,  который,  опершись
обоими локтями о стойку, читал грязную газету. Он очень пристально  пос-
мотрел на Ноэ, а. Ноэ очень пристально посмотрел на него.
   Будь Ноэ в костюме приютского мальчика, у еврея могло  быть  какое-то
основание так широко раскрывать глаза; но так как Ноэ отделался от курт-
ки и значка и в дополнение к кожаным штанам надел короткую рабочую  блу-
зу, то, казалось, не было особых причин для того, чтобы внешний его  вид
привлекал к себе внимание посетителей трактира.
   - Это "Трое калек?" - спросил Ноэ.
   - Так называется это заведение, - ответил еврей.
   - Один джентльмен, шедший из деревни, которого мы повстречали по  до-
роге, посоветовал нам зайти сюда, - сказал Ноэ, подталкивая локтем  Шар-
лотт, быть может, с целью обратить ее внимание на этот чрезвычайно  хит-
роумный способ вызвать к себе уважение, а может быть, предостерегая  ее,
чтобы она не выдала своего изумления. - Мы хотим здесь переночевать.
   - Насчет этого я не знаю, -  сказал  Барни,  который  был  помощником
трактирщика. - Пойду справлюсь.
   - Проводите нас в другую комнату и дайте холодной  говядины  и  пива,
пока будете ходить справляться, - сказал Ноэ.
   Барни повиновался - повел их в маленькую заднюю комнатку  и  поставил
перед ними заказанную снедь; покончив с этим, он уведомил путешественни-
ков, что они могут устроиться здесь на ночлег, и ушел,  предоставив  лю-
безной парочке подкрепляться.
   Эта задняя комната находилась как раз за буфетной и была  расположена
на несколько ступенек ниже, так что любой, кто был  своим  в  заведении,
отдернув занавеску, скрывавшую маленькое оконце в стене упомянутого  по-
мещения, на расстоянии примерно пяти футов от пола, мог не только видеть
гостей в задней комнате, не подвергая себя серьезной опасности быть  за-
меченным (оконце было в углу, между стеной и толстой  вертикальной  бал-
кой, и здесь должен был поместиться наблюдатель), но и, прижавшись  ухом
к перегородке, установить в достаточной мере точно предмет их разговора.
Хозяин Заведения минут пять не отрывал глаз от потайного окна, а  Барни,
передав упомянутое выше сообщение, только  что  вернулся,  когда  Феджин
заглянул в бар справиться о своих юных учениках.
   - Тссс... - зашептал Барни. - В соседней комнате чужие.
   - Чужие? - шепотом повторил старик.
   - Да. И чудная пара, - добавил Барни. - Из  провинции,  но,  если  не
ошибаюсь, вам по вкусу.
   Казалось, Феджин выслушал это сообщение с большим интересом. Взобрав-
шись на табурет, он осторожно прижался глазом к стеклу и из  своего  ук-
ромного местечка мог видеть, как мистер Клейпол брал холодную говядину с
блюда, пил пиво из кружки и выдавал гомеопатические дозы того и  другого
Шарлотт, которая сидела рядом и покорно то пила, то ела.
   - Эге, - прошептал Феджин, поворачиваясь к Барни. - Мне нравится этот
парень. Он может нам пригодиться. Он уже знает, как дрессировать  девуш-
ку. Притаитесь, как мышь, мой милый, и дайте мне послушать,  о  чем  они
говорят, дайте мне их послушать.
   Он снова приблизил лицо к стеклу и, прижавшись  ухом  к  перегородке,
стал внимательно слушать с такой хитрой миной, которая была бы под стать
какому-нибудь старому злому черту.
   - Так вот: я хочу сделаться джентльменом, -  сказал  мистер  Клейпол,
вытягивая ноги и продолжая разговор, к началу которого Феджин опоздал. -
Хватит с меня  проклятых  старых  гробов,  Шарлотт.  Я  желаю  жить  как
джентльмен, а ты, если хочешь, будешь леди.
   - Я бы очень хотела, дорогой! - отозвалась Шарлотт. -  Но  не  каждый
день можно очищать кассы, и после Этого удирать.
   - К черту кассы! - сказал мистер Клейпол. - И  кроме  касс  есть  что
очищать.
   - А что у тебя на уме? - спросила его спутница.
   - Карманы, женские ридикюли, дома, почтовые кареты, банки,  -  сказал
мистер Клейпол, воодушевляясь под влиянием пива.
   - Но ты не сумеешь делать все это, дорогой мой, - сказала Шарлотт.
   - Я постараюсь войти в компанию с теми, которые умеют, - ответил Ноэ.
- Они-то помогут нам стать на ноги. Да ведь ты  одна  стоишь  пятидесяти
женщин; никогда еще я не видывал такого хитрого  и  коварного  создания,
как ты, когда я тебе позволяю.
   - Ах, боже мой, как приятно слышать это от тебя! -  воскликнула  Шар-
лотт, запечатлев поцелуй на его безобразном лице.
   - Ну, хватит! Нечего чересчур нежничать, а не то я рассержусь! - важ-
но сказал Ноэ, отстраняясь от нее. - Я бы хотел быть главарем  какой-ни-
будь шайки, держать людей в руках и шпионить за ними так, чтобы они сами
Этого не знали. Вот это бы мне подошло, если  барыш  хорош.  И  если  бы
только нам связаться с какими-нибудь джентльменами  этой  породы,  я  бы
сказал, что двадцатифунтовый билет, который у  тебя  спрятан,  недорогая
плата, тем более что мы-то сами толком не знаем, как от него отделаться.
   Высказав такое пожелание, мистер Клейпол  с  видом  великого  мудреца
заглянул в пивную кружку и, хорошенько взболтав ее  содержимое,  хлебнул
пива, что, повидимому, очень его освежило. Он подумывал, не хлебнуть  ли
еще раз, но дверь внезапно распахнулась, и появление незнакомца ему  по-
мешало.
   Незнакомец был мистер Феджин. И казался он очень любезным; он отвесил
низкий поклон, когда подошел, и, присев за  ближайший  столик,  приказал
ухмыльнувшемуся Барни подать чего-нибудь выпить.
   - Приятный вечер, сэр, но холодный для этой поры года, - сказал  Фед-
жин, потирая руки, - Из провинции, как вижу, сэр?
   - Как вы это угадали? - спросил Ноэ Клейпол.
   - У нас, в Лондоне, нет такой пыли, -  ответил  Феджин,  указывая  на
башмаки Ноэ, затем на башмаки его спутницы и, наконец, на два узла.
   - Вы человек смышленый, - сказал Ноэ. - Ха-ха!.. Ты послушай  только,
Шарлотт!
   - Эх, милый мой, в этом городе приходится быть смышленым, - отозвался
еврей, понизив голос до доверительного шепота. - Что правда, то правда.
   Феджин подкрепил это замечание, постукав себя сбоку  по  носу  указа-
тельным пальцем - жест, который Ноэ попробовал воспроизвести, хотя и  не
особенно успешно, ибо его собственный нос был для этого слишком мал. Тем
не менее мистер Феджин, казалось, истолковал его попытку  как  выражение
полного согласия с высказанным мнением и весьма дружески угостил его ви-
ном, которое принес вновь появившийся Барни.
   - Славная штука! - заметил мистер Клейпол, причмокивая губами.
   - Мой милый, - сказал Феджин, - приходится очищать кассу, или карман,
или женский ридикюль, или дом, или почтовую карету, или банк, если пьешь
регулярно.
   Услыхав эту выдержку из своих собственных речей, мистер Клейпол отки-
нулся на спинку стула и с испуганной физиономией перевел взгляд с  еврея
на Шарлотт.
   - Не обращайте на меня внимания, мой милый, - сказал Феджин,  придви-
гая свой стул. - Ха-ха! Вам повезло, что  вас  слышал  только  я.  Очень
удачно вышло, что Это был только я.
   - Я их не брал, - заикаясь, выговорил Ноэ; он уже не  вытягивал  ног,
как подобало независимому джентльмену, а  подбирал  их  старательно  под
стул, - это все ее рук дело... Они у тебя сейчас, Шарлотт, ты же знаешь,
что у тебя!
   - Не важно, у кого они и кто это сделал, мой милый, - отозвался  Фед-
жин, бросив, однако, хищный взгляд на девушку и на два  узла.  -  Я  сам
этим промышляю, поэтому вы мне нравитесь.
   - Чем промышляете? - спросил мистер Клейпол, слегка оправившись.
   - Такими делами, - ответил Феджин. - Ими занимаются и обитатели этого
дома. Вы попали как раз куда нужно, и здесь вы в полной безопасности. Во
всем городе не найдется более безопасного места, чем "Калеки",  -  впро-
чем, это зависит от меня. А я почувствовал симпатию к вам  и  к  молодой
женщине. Потому-то я и заговорил, и пусть у вас на душе будет спокойно.
   Может быть, после такого заявления у Ноэ Клейпола и стало спокойно на
душе, но к телу его это отнюдь не относилось, ибо он ерзал  и  корчился,
принимая самые нелепые позы, и взирал на своего нового друга боязливо  и
подозрительно.
   - А вам еще кое-что скажу, - продолжал Феджин после того, как успоко-
ил девушку дружелюбными кивками и пробормотал какие-то ободряющие слова,
- есть у меня приятель, который сможет исполнить ваше заветное желание и
выведет вас на верную дорогу, а тогда вы изберете  дельце,  которое,  по
вашему мнению, больше всего подходит вам поначалу, и обучитесь всему ос-
тальному.
   - Вы как будто говорите всерьез! - сказал Ноэ.
   - Какая для меня польза говорить иначе? -  пожимая  плечами,  спросил
Феджин. - Знаете, я хочу сказать вам словечко в другой комнате.
   - К чему утруждать себя и вставать? - возразил Ноэ, постепенно  снова
вытягивая ноги. - Она пока отнесет вещи наверх... Шарлотт, займись узла-
ми!
   Этот приказ, отданный весьма величественно, был исполнен  без  всяких
возражений, и Шарлотт удалилась с поклажей, а Ноэ придержал дверь и пос-
мотрел ей вслед.
   - Недурно я ее натаскал, правда? - вернувшись на свое место,  спросил
он тоном укротителя, который приручил дикого зверя.
   - Очень хорошо! - заявил Феджин, похлопывая его по плечу. - Вы -  ге-
ний, мой милый!
   - Что ж, пожалуй, не будь я им, не сидел бы я сейчас здесь, - ответил
Ноэ. - Но послушайте, она вернется, если вы будете мешкать.
   - Ну, так что ж вы об этом думаете? - спросил Феджин. - Если мой при-
ятель вам понравится, почему бы вам к нему не пристроиться?
   - А дело у него хорошее? Вот что важно, - отвечал Ноэ, подмигивая од-
ним глазом.
   - Самое отменное! Нанимает множество людей. С ним  лучшие  люди  этой
профессии.
   - Настоящие горожане? - спросил мистер Клейпол.
   - Ни одного провинциала. И не думаю, чтобы он вас принял, даже по мо-
ей рекомендации, не нуждайся он как раз теперь в помощниках.
   - Надо ему дать? - спросил Ноэ, похлопав себя по карману штанов.
   - Без этого никак не обойтись, - решительным тоном ответил Феджин.
   - Но двадцать фунтов... это куча денег.
   - Нет, если это банкнот, от которого вы не можете отделаться, -  воз-
разил Феджин. - Номер и год, полагаю, записаны? Выплата в банке задержа-
на? Вот видите, он из этого банкнота тоже не  много  извлечет.  Придется
переправить за границу, ему не удастся продать его на рынке  по  высокой
цене.
   - Когда я его увижу? - неуверенно спросил Ноэ.
   - Завтра утром.
   - Где?
   - Здесь.
   - Гм, - сказал Ноэ, - какое жалованье?
   - Будете жить как джентльмен, стол и  квартира,  табаку  и  спиртного
вволю, половина вашего заработка и половина заработка молодой женщины  -
ваши, - ответил Феджин.
   Весьма сомнительно, согласился бы Ноэ Клейпол, алчность  которого  не
знала пределов, даже на такие блестящие условия, будь он совершенно сво-
боден в своих действиях; но так как он припомнил, что  в  случае  отказа
новый знакомый может предать его немедленно в руки правосудия (а  случа-
лись вещи и более невероятные), то постепенно смягчился и  сказал,  что,
пожалуй, Это ему подойдет.
   - Но, знаете ли, - заметил Ноэ, - раз она может справиться с  тяжелой
работой, то мне бы хотелось взяться за что-нибудь полегче.
   - За какую-нибудь маленькую, приятную работенку? - предложил Феджин.
   - Вот именно, - ответил Ноэ. - Как вы думаете, что бы мне теперь  по-
дошло? Ну, скажем, дельце, не требующее больших усилий и, знаете ли,  не
очень опасное. Что-нибудь в этом роде.
   - Я слыхал, вы говорили о том, чтобы шпионить за другими, мой  милый,
- сказал Феджин. - Мой приятель нуждается в человеке, который бы с  этим
справился.
   - Да, об этом я упомянул и не прочь иной раз этим Заняться, - медлен-
но проговорил Ноэ, - но, знаете ли, эта работа себя не оправдывает.
   - Верно, - заметил еврей, размышляя или притворяясь  размышляющим.  -
Нет, не подходит.
   - Так что же вы скажете? - спросил Ноэ, с  беспокойством  посматривая
на него. - Хорошо бы красть под шумок, чтобы дело было надежное, а риска
немногим больше, чем если сидишь у себя дома.
   - Что вы думаете о старых леди? - спросил Феджин. - Очень хороший бы-
вает заработок, когда вырываешь у них сумки и пакеты и убегаешь за угол.
   - Да ведь они ужасно вопят, а иногда и царапаются,  -  возразил  Ноэ,
покачивая головой. - Не думаю, чтобы это мне подошло. Не найдется ли ка-
кого-нибудь другого занятия?
   - Постойте, - сказал Феджин, положив руку ему на колено. -  Облапоши-
вание птенцов.
   - А что это значит? - осведомился мистер Клейпол.
   - Птенцы, милый мой, - сказал Феджин, - это маленькие  дети,  которых
матери посылают за покупками, давая им шестипенсовики и шиллинги. А  об-
лапошить - значит отобрать у них деньги... они их держат всегда наготове
в руке... потом столкнуть их в водосточную канаву у тротуара и  спокойно
удалиться, будто ничего особенного не случилось,  кроме  того,  что  ка-
кой-то ребенок упал и ушибся. Ха-ха-ха!
   - Ха-ха! - загрохотал мистер Клейпол, в  восторге  дрыгая  ногами.  -
Ей-богу, это как раз по мне!
   - Разумеется, - ответил Феджин. - И вы можете наметить себе  места  в
Кемден-Тауне, Бэтл-Бридже и по соседству, куда их всегда посылают за по-
купками, и в каждый свой обход в любой час  дня  будете  сбивать  с  ног
столько птенцов, сколько вам вздумается. Ха-ха-ха!
   С этими словами мистер Феджин ткнул мистера Клейпола  в  бок,  и  они
дружно разразились громким и долго не смолкавшим смехом.
   - Ну, все в порядке, - сказал Ноэ; когда в комнату вернулась Шарлотт,
он уже мог говорить. - В котором часу завтра?
   - В десять можете? - спросил Феджин и, когда мистер Клейпол кивнул  в
знак согласия, добавил: - Как вас отрекомендовать моему доброму другу?
   - Мистер Болтер, - ответил Ноэ, заранее приготовившийся к такому воп-
росу. - Мистер Морис Болтер. А это миссис Болтер.
   - Я к вашим услугам, миссис Болтер, - сказал Феджин, раскланиваясь  с
комической учтивостью. - Надеюсь, в самом непродолжительном времени бли-
же познакомиться с вами.
   - Ты слышишь, что говорит джентльмен, Шарлотт? - заревел мистер Клей-
пол.
   - Да, дорогой Ноэ, - ответила миссис Болтер, протягивая руку.
   - Она называет меня Ноэ, это вроде ласкательного имени, - сказал  Мо-
рис Болтер, бывший Клейпол, обращаясь к Феджину. - Понимаете?
   - О да, понимаю, прекрасно понимаю, - ответил Феджин, на сей раз  го-
воря правду. - Спокойной ночи!
   После длительных прощаний и многозначительных благих пожеланий мистер
Феджин отправился своей дорогой. Ноэ Клейпол, призвав  к  вниманию  свою
любезную супругу, начал рассказывать ей о заключенном им  соглашении  со
всем высокомерием и сознанием собственного превосходства,  какие  прили-
чествуют не только представителю более сильного пола, но и  джентльмену,
который оценил честь назначения на специальную должность  облапошивателя
птенцов в Лондоне и его окрестностях.


   ГЛАВА XLIII, в которой рассказано, как Ловкий Плут попал в беду

   - Так это вы и были вашим собственным другом? - спросил мистер  Клей-
пол, иначе Болтер, когда, в силу заключенного им договора, переселился в
дом Феджина. - Ей-богу, мне приходило это в голову еще вчера.
   - Каждый человек себе друг, милый мой, - ответил Феджин с  вкрадчивой
улыбкой. - И такого хорошего друга ему нигде не найти.
   - Бывают исключения, - возразил Морис Болтер с видом светского  чело-
века. - Иной, знаете ли, никому не враг, а только самому себе.
   - Не верьте этому, - сказал Феджин. - Если человек сам себе враг,  то
лишь потому, что он уж слишком сам себе друг, а не потому, что заботится
обо всех, кроме себя. Вздор, вздор! Такого на свете не бывает.
   - А если бывает, так не должно быть, - отозвался мистер Болтер.
   - Само собой разумеется. Одни  заклинатели  говорят,  что  магическое
число - три, а другие - семь. Ни то, ни другое, мой друг, ни то, ни дру-
гое? Это число - один.
   - Ха-ха! - захохотал мистер Болтер. - Всегда один.
   - В такой маленькой, общине, как наша, мой милый,  -  сказал  Феджин,
считая необходимым пояснить свое суждение, - у нас общее число  -  один;
иначе говоря, вы не можете почитать себя номером первым, не почитая  та-
ковым же и меня, а также всех наших молодых людей.
   - Ах, черт! - воскликнул мистер Болтер.
   - Видите ли, - продолжал Феджин, притворяясь, будто не  слышал  этого
возгласа, - мы все так связаны общими интересами, что иначе  и  быть  не
может. Вот, например, ваша цель - заботиться о номере первом, то есть  о
самом себе.
   - Конечно, - отозвался мистер Болтер. - В этом вы правы.
   - Отлично. Вы не можете заботиться о себе, номере первом, не заботясь
обо мне, номере первом.
   - Номере втором, хотите вы сказать, - заметил мистер Болтер,  который
был щедро наделен таким качеством, как эгоизм.
   - Нет, не хочу, - возразил Феджин. - Я имею для вас такое  же  значе-
ние, как и вы сами...
   - Послушайте, - перебил мистер Болтер, - вы очень славный  человек  и
очень мне нравитесь, но не гак уж мы с вами  крепко  подружились,  чтобы
дело дошло до этого.
   - Вы только подумайте, - сказал Феджин, пожимая плечами и  протягивая
руки, - только рассудите. Вы обделали очень хорошенькое дельце, и я  вас
за это люблю, но зато вам теперь грозит галстук на шею, который так лег-
ко затянуть и так трудно развязать, - петля, говоря  простым  английским
языком.
   Мистер Болтер поднес руку к своему  шейному  платку,  как  будто  по-
чувствовав, что он слишком туго завязан, и пробормотал  что-то,  выражая
согласие тоном, но не словами.
   - Виселица, - продолжал Феджин, - виселица, мой милый, -  это  безоб-
разный, придорожный столб, указывающий путь к очень  короткому  и  очень
крутому повороту, который положил конец карьере многих смельчаков на ши-
рокой, большой дороге. Не сходить с прямой тропы и держаться от него по-
дальше - вот ваша цель, номер первый.
   - Конечно, это верно, - ответил мистер Болтер. - Но зачем вы толкуете
о таких вещах?
   - Только для того, чтобы пояснить вам смысл моих слов, -  сказал  ев-
рей, пожимая плечами. - Чтобы добиться этого, вы  полагаетесь  на  меня.
Чтобы мирно заниматься своим маленьким делом, я полагаюсь на вас. Одно -
для вас номер первый, другое - для меня номер первый. Чем больше вы  це-
ните свой номер первый, тем больше вы заботитесь о моем;  вот,  наконец,
мы и вернулись к тому, что я вам сказал вначале: внимание к номеру  пер-
вому связывает нас всех вместе. Так и должно быть, иначе вся наша компа-
ния развалится.
   - Это правда, - задумчиво промолвил мистер Болтер. - Ох, и ловкий  же
вы старый пройдоха!
   Мистер Феджин с великой радостью убедился, что эта похвала  его  спо-
собностям не простой комплимент, но что он действительно внушил  новичку
представление о своем гениальном  хитроумии,  а  укрепить  в  нем  такое
представление было делом чрезвычайно важным. Дабы  усилить  впечатление,
столь желательное и полезное, он еще подробнее ознакомил Ноэ с  размахом
своих операций, переплетая в своих целях правду с вымыслом и  преподнося
то и другое с таким мастерством, что почтение к нему мистера Болтера яв-
но возросло и окрасилось неким благодетельным страхом, к чему  Феджин  и
стремился.
   - Вот это взаимное доверие, какое мы питаем друг к другу,  и  утешает
меня в случае тяжелых утрат, - сказал Феджин. - Вчера  утром  я  лишился
своего лучшего помощника.
   - Неужели вы хотите сказать, что он умер! - воскликнул мистер Болтер.
   - Нет, - ответил Феджин, - дело не так плохо. Не так уж плохо.
   - Тогда, должно быть, его...
   - Затребовали, - подсказал Феджин. - Да, его затребовали.
   - По очень важному делу? - спросил мистер Болтер.
   - Нет, - ответил мистер Феджин, - не очень. Его  обвинили  в  попытке
очистить карман и нашли у него серебряную табакерку -  его  собственную,
мой милый, его собственную, потому что он сам очень любит нюхать  табак.
Его держали под арестом до сегодняшнего дня, так как полагали, что знают
владельца. Ах, он стоил пятидесяти табакерок, и я бы заплатил  их  стои-
мость, только бы его вернуть. Следовало вам знать Плута, мой милый, сле-
довало вам знать Плута.
   - Ну что ж, надеюсь, я с ним познакомлюсь, как вы думаете?  -  сказал
мистер Болтер.
   - Сомневаюсь, - со вздохом ответил Феджин. - Если они  не  раздобудут
каких-нибудь новых улик, то дадут ему короткий срок, и месяца через пол-
тора он к нам вернется, а если раздобудут, то дело пахнет укупоркой.  Им
известно, какой он умный парень. Он будет пожизненным. Они сделают Плута
ни больше, ни меньше, как пожизненным.
   - Что значит укупорка и пожизненный? - спросил мистер Болтер.  -  Что
толку объясняться со мной на таком языке? Почему  вы  не  говорите  так,
чтобы я мог вас понять?
   Феджин хотел было перевести эти  таинственные  выражения  на  простой
язык, и, получив объяснение, мистер Болтер узнал бы, что сочетание  этих
слов означает по жизненную каторгу, но тут беседа была прервана  появле-
нием юного Бейтса, руки которого были засунуты в карманы, а лицо переко-
силось, выражая полукомическую скорбь.
   - Все кончено, Феджин! - сказал Чарли, когда он и его  новый  товарищ
были представлены друг другу.
   - Что это значит?
   - Они  отыскали  джентльмена,  которому  принадлежит  табакерка.  Еще
два-три человека явятся опознать его, и Плуту придется пуститься в  пла-
вание, - ответил юный Бейтс. - Мне, Феджин, нужны траурный костюм и лен-
та на шляпу, чтобы навестить его перед тем, как он  отправится  в  путе-
шествие. Подумать только, что Джек Даукинс - молодчага  Джек  -  Плут  -
Ловкий Плут уезжает в чужие края из-за простой табакерки,  которой  цена
два с половиной пенса. Я всегда думал, что если такое с ним случится, то
по меньшей мере из-за золотых часов с цепочкой и печатками.  Ох,  почему
он не отобрал у какогонибудь старого богача все его драгоценности, чтобы
уехать как джентльмен, а не как простой воришка, без всяких  почестей  и
славы!
   Выразив таким образом  сочувствие  своему  злосчастному  другу,  юный
Бейтс с видом грустным и угнетенным опустился на ближайший стул.
   - Что это ты там  болтаешь?  -  воскликнул  Феджин,  бросив  сердитый
взгляд на своего ученика. - Разве не был он на  голову  выше  всех  вас?
Разве есть среди вас хоть один, кто  бы  мог  до  него  дотянуться  и  в
чем-нибудь сравняться с ним?
   - Ни одного, - ответил юный Бейтс голосом, охрипшим от  огорчения.  -
Ни одного.
   - Так о чем же ты болтаешь? - сердито спросил Феджин. - О чем ты хны-
чешь?
   - О том, что этого не будет в протоколе,  -  сказал  Чарли,  которого
взбудоражили нахлынувшие сожаления, побудив бросить открытый вызов свое-
му почтенному другу о том, что это не будет указано в обвинительном  ак-
те, о том, что никто никогда до конца не узнает, кем он был. Какое место
он займет в Ныогетском справочнике? Может быть, вовсе не попадет туда. О
господи, какой удар!
   - Ха-ха! - вскричал Феджин, вытягивая правую руку к  мистеру  Болтеру
и, словно паралитик, весь сотрясаясь от собственного хихиканья.  -  Пос-
мотрите, как они гордятся своей профессией, мой  милый.  Не  чудесно  ли
это?
   Мистер Болтер кивнул утвердительно, а Феджин,  в  течение  нескольких
секунд созерцавший с нескрываемым удовлетворением скорбь  Чарли  Бейтса,
подошел к сему молодому джентльмену и потрепал его по плечу.
   - Полно, Чарли, - успокоительно сказал Феджин, - Это станет известно,
непременно станет известно. Все узнают, каким он был  смышленым  парнем,
он сам это покажет и не опозорит своих старых приятелей и учителей.  По-
думай о том, как он молод. Как почетно, Чарли, получить укупорку в такие
годы!
   - Пожалуй, это и в самом деле честь, - сказал Чарли, немножко утешив-
шись.
   - Он получит все, чего пожелает, - продолжал еврей. - Его  будут  со-
держать в каменном кувшине, как  джентльмена,  Чарли.  Как  джентльмена.
Каждый день пиво и карманные деньги, чтобы играть в орлянку, если он  не
может их истратить.
   - Да неужели? - воскликнул Чарли Бейтс.
   - Все это он получит, - ответил Феджин. - И у нас будет большой парик
- такой, что лучше всех умеет болтать языком, чтобы его защитить.  Плут,
если захочет, и сам может произнести речь, а мы ее всю прочитаем в газе-
тах: "Ловкий Плут - взрывы смеха, с судьями конвульсии". Ну как,  Чарли,
э?
   - Ха-ха! - захохотал  Чарли.  -  Вот  будет  потеха!  Верно,  Феджин?
Плут-то им досадит, верно?
   - Верно! - воскликнул Феджин. - Уж он досадит.
   - Да что и говорить, досадит, - повторил Чарли, потирая руки.
   - Мне кажется, я его перед  собой  вижу,  -  сказал  еврей,  устремив
взгляд на своего ученика.
   - Я тоже! - крикнул Чарли Бейтс. - Ха-ха-ха! Я тоже. Я все это  вижу,
ей-богу, вижу, Феджин. Вот потеха! Вот уж взаправду потеха! Все  большие
парики стараются напустить на себя важность, а Джек Даукинс обращается к
ним спокойно и задушевно, будто он родной сын судьи  и  произносит  спич
после обеда. Ха-ха-ха!
   В самом деле, мистер Феджин столь искусно воздействовал на эксцентри-
ческий характер своего молодого друга, что Бейтс,  который  сначала  был
склонен почитать арестованного Плута жертвой, смотрел на него теперь как
на первого актера на сцене, отличающегося беспримерным и  восхитительным
юмором, и с нетерпением ждал часа, когда старому его  приятелю  предста-
вится столь благоприятный случай обнаружить свои таланты.
   - Мы должны половчее разузнать, как идут у него дела сейчас, - сказал
Феджин. - Дай-ка я подумаю.
   - Не пойти ли мне? - спросил Чарли.
   - Ни за что на свете! - ответил Феджин. - Рехнулся ты,  что  ли,  мой
милый, окончательно рехнулся, если вздумал идти туда, где... Нет, Чарли,
нет. Нельзя терять больше одного за раз.
   - Я думаю, сами-то вы не собираетесь идти? -  сказал  Чарли,  шутливо
подмигивая.
   - Это было бы не совсем удобно, - покачивая головой, ответил Феджин.
   - А почему бы не послать этого нового парня? -  спросил  юный  Бейтс,
положив руку на плечо Ноэ. - Его никто не знает.
   - Ну что же, если он ничего не имеет против... - начал Феджин.
   - Против? - перебил Чарли. - А что он может иметь против?
   - Ровно ничего, мой милый, - сказал Феджин, поворачиваясь  к  мистеру
Болтеру, - ровно ничего.
   - О, как бы не так! - возразил Ноэ, пятясь к двери и  опасливо  качая
головой. - Нет, нет, бросьте! Это не входит в мои обязанности.
   - А какие он взял на себя обязанности, Феджин? - спросил юный  Бейтс,
презрительно созерцая тощую фигуру Ноэ. - Удирать, когда что-нибудь  не-
ладно, и есть по горло, когда все в порядке? Это, что ли, его занятие?
   - Не все ли равно? - возразил мистер Болтер. - А ты, малыш, не позво-
ляй себе вольностей со старшими, не то тебе не поздоровится.
   В ответ на эту великолепную угрозу юный Бейтс так неистово захохотал,
что прошло некоторое время, прежде чем Феджин мог вмешаться и  объяснить
мистеру Болтеру, что в полицейском управлении ему ничто не  грозит,  ибо
ни отчет о маленьком дельце, в котором он участвовал,  ни  описание  его
особы еще не препровождены в столицу и, по всей вероятности, его даже не
подозревают в том, что он искал в ней приюта, а потому - если он  надле-
жащим образом переоденется, то может посетить это место с такой же безо-
пасностью, как и всякое другое в Лондоне, тем более что из всех мест оно
самое последнее, где можно ждать добровольного его появления.
   Убежденный отчасти такими доводами, но в значительно большей  степени
подавленный страхом перед Феджином, мистер  Болтер  с  большой  неохотой
согласился, наконец, отправиться в эту экспедицию. По  указанию  Феджина
он немедленно заменил свой костюм курткой возчика,  короткими  плисовыми
штанами и кожаными гетрами, - все это было  у  Феджина  под  рукой.  Его
снабдили также войлочной шляпой, разукрашенной билетиками  с  заставы  и
извозчичьим кнутом. В таком снаряжении он должен был  ввалиться  в  суд,
как сделал бы какой-нибудь деревенский парень с Ковент-Гарденского  рын-
ка, вздумавший удовлетворить свое любопытство. А так как Ноэ был как раз
таким неотесанным, неуклюжим и костлявым парнем, какой был нужен, мистер
Феджин не сомневался в том, что он в  совершенстве  справится  со  своей
ролью.
   Когда эти приготовления были закончены, ему сообщили признаки и  при-
меты, необходимые для опознания Ловкого Плута, и юный Бейтс проводил его
темными и извилистыми путями до того  места,  откуда  было  недалеко  до
Боу-стрит. Описав точное местонахождение полицейского управления и  при-
совокупив многочисленные указания, как пройти переулком, пересечь  двор,
подняться по лестнице к двери по правую руку и, войдя в  комнату,  снять
шляпу, Чарли Бейтс предложил ему проститься и быстро идти дальше и  обе-
щал ждать его возвращения там, где они расстались.
   Ноэ Клейпол, или, если читателю  угодно,  Морис  Болтер,  пунктуально
следовал полученным указаниям, которые (юный Бейтс был недурно знаком  с
этой местностью) были так точны, что ему удалось достигнуть полицейского
управления, не задавая никаких вопросов и не встретив  на  пути  никаких
помех. Он очутился в плотной толпе, состоявшей преимущественно  из  жен-
щин, теснившихся в грязной, душной комнате, в дальнем конце которой  на-
ходилось огороженное перилами возвышение со  скамьей  для  подсудимых  у
стены слева, кафедрой для свидетелей посередине и столом для судей спра-
ва; это последнее, устрашающее место было отделено перегородкой, которая
скрывала суд от взоров простых смертных и давала свободу черни представ-
лять себе (если ей это удастся) правосудие во всем его величии.
   На скамье подсудимых сидели только две женщины, которые все время ки-
вали своим восхищенным друзьям, пока клерк читал какие-то показания двум
полисменам и чиновнику в штатском, склонившемуся  над  столом.  Тюремщик
стоял, опершись на перила скамьи подсудимых и лениво постукивал себя  по
носу большим ключом, отрываясь от этого занятия лишь для того, чтобы ок-
риком пресечь неуместные попытки зевак вести разговор или, сурово подняв
взор, приказать какой-нибудь женщине: "Унесите этого  ребенка",  -  если
торжественное отправление правосудия  прерывалось  слабым  писком  како-
го-нибудь тощего младенца, доносившимся из-под материнской шали.  Воздух
в комнате был тяжелый и спертый; от грязи изменилась окраска стоя, а по-
толок почернел. На каменной стене возвышался старый, закопченный бюст, а
над скамьей подсудимых - запылившиеся часы - единственный предмет, кото-
рый, казалось, был в должном порядке, тогда  как  пороки,  бедность  или
близкое знакомство с ними оставили на всех одушевленных существах налет,
вряд ли менее неприятный, чем густой, жирный слой  копоти,  лежавший  на
всех неодушевленных предметах, хмуро взиравших на происходящее.
   Ноэ нетерпеливо озирался в поисках Плута,  но  хотя  многие  из  при-
сутствующих женщин прекрасно могли бы сойти за мать или сестру этого вы-
дающегося человека и несколько мужчин могли походить на его отца, не бы-
ло видно решительно никого, к кому подошло бы  полученное  Ноэ  описание
наружности мистера Даукинса. Ноэ ждал с величайшим беспокойством и  неу-
веренностью, пока женщины, чьи дела передавались  в  уголовный  суд,  не
удалились с развязным видом, а затем его быстро успокоило появление дру-
гого арестованного, который, как он сразу понял, мог  быть  только  тем,
ради кого он сюда пришел.
   Это был действительно мистер Даукинс с закатанными,  по  обыкновению,
длинными рукавами сюртука; засунув левую руку в карман, а в правой держа
шляпу, он вошел, сопровождаемый тюремщиком, в комнату совершенно  неопи-
суемой походкой, волоча ноги, вразвалку и. заняв место на скамье  подсу-
димых, громким голосом пожелал узнать, чего ради поставили его  в  такое
унизительное положение.
   - Прикусите язык, слышите? - сказал тюремщик.
   - Я - англичанин, разве не так? - возразил Плут. - Где же мои  приви-
легии?
   - Скоро получите свои привилегии, - отрезал тюремщик,  -  и  перцу  в
придачу!
   - А если не получу, то посмотрим, что скажет  этим  крючкотворам  ми-
нистр внутренних дел... - ответствовал мистер Даукинс. - Ну, какое у нас
тут дело? Я буду благодарен судьям,  если  они  разберут  это  маленькое
дельце и не станут меня задерживать, читая газету,  потому  что  у  меня
назначено свидание с одним джентльменом в Сити, а так как я всегда верен
своему слову и очень пунктуален в делах, то он уйдет, если  я  не  приду
вовремя. И уж не думают ли они, что им не предъявят  иска  о  возмещении
убытков, если они меня задержат? О, как бы не так!
   Тут Плут, делая вид, будто крайне  заинтересован  процессом,  который
может возникнуть на этой почве, ноже дал узнать у тюремщика фамилии  вон
тех двух ловкачей в судейских креслах. Это  столь  позабавило  зрителей,
что они захохотали почти так же громко, как захохотал бы юный Бейтс, ес-
ли бы услыхал такое требование.
   - Эй, потише! - крикнул тюремщик.
   - В чем его обвиняют? - спросил один из судей.
   - В карманной краже, ваша честь.
   - Этот мальчик бывал здесь когда-нибудь раньше?
   - Много раз следовало бы ему здесь быть, - ответил тюремщик. -  Почти
везде он побывал. Уж я-то его хорошо знаю, ваша честь.
   - О, вы меня знаете, вот как? - откликнулся на это сообщение Плут.  -
Очень хорошо! Так или иначе, а это попытка опорочить репутацию.
   Тут снова раздался смех, и снова призыв к молчанию.
   - Ну, а где же свидетели? - спросил клерк.
   - Вот именно, - подхватил Плут. - Где они? Хотел бы я на них  посмот-
реть.
   Это желание было немедленно удовлетворено, ибо вперед выступил полис-
мен, который видел,  как  арестованный  покушался  на  карман  какого-то
джентльмена в толпе и даже вытащил оттуда  носовой  платок,  оказавшийся
таким старым, что он преспокойно положил его назад, предварительно  вос-
пользовавшись им для своего собственного  носа.  На  этом  основании  он
арестовал Плута, как только удалось до него добраться, и  при  обыске  у
названного Плута была найдена серебряная табакерка с выгравированной  на
крышке фамилией владельца. Этого джентльмена разыскали с помощью "Судеб-
ного справочника", и, находясь в настоящее время здесь, он  показал  под
присягой, что табакерка принадлежит ему и что он хватился  ее  накануне,
когда выбрался из той самой толпы. Он также  заметил  в  толпе  молодого
джентльмена, весьма решительно прокладывавшего себе дорогу, и находящий-
ся перед ним арестованный и есть этот молодой джентльмен.
   - Мальчик, вы имеете о чем-нибудь спросить этого свидетеля? -  сказал
судья.
   - Я не намерен унижаться, снисходя до беседы с ним, - ответил Плут.
   - Вы ничего не имеете сказать?
   - Слышите, их честь спрашивает, имеете ли вы что сказать? -  повторил
тюремщик, подталкивая локтем молчавшего Плута.
   - Прошу прощенья! - сказал Плут, с рассеянным видом поднимая глаза. -
Это вы ко мне обращаетесь, милейший?
   - Никогда я не видал такого прожженного молодого бродяги, ваша честь,
- усмехаясь, заметил полисмен. - Хотите ли вы что-нибудь сказать, юнец?
   - Нет, - ответил Плут, - не здесь, потому что эта лавочка не  годится
для правосудия, да к тому же сегодня утром мой адвокат завтракает с  ви-
це-президентом палаты общин. Но в другом месте я кое-что скажу, а  также
и он и мои многочисленные и почтенные знакомые, и тогда Эти  крючкотворы
пожалеют, что родились на свет или что не приказали своим  лакеям  пове-
сить их на гвоздь вместо шляпы, когда те отпустили их сегодня утром про-
делывать надо мной эти штуки. Я...
   - Довольно! Приговорен к преданию суду. Уведите его, - перебил клерк.
   - Идем! - сказал тюремщик.
   - Иду, - ответил Плут, чистя ладонью свою шляпу, -  Эй  (обращаясь  к
судьям), нечего напускать на себя испуганный вид: я вам не окажу ни  ма-
лейшего снисхождения, ни на полпенни! Вы за это заплатите,  милейшие!  Я
бы ни за что не согласился быть на вашем месте. Я бы не вышел теперь  на
волю, даже если бы вы упали на колени и умоляли меня. Эй, ведите меня  в
тюрьму! Уведите меня!
   Произнеся эти последние слова, Плут разрешил, чтобы его  вытащили  за
шиворот, и, пока не очутился во дворе, грозил возбудить дело в парламен-
те, а затем весело и самодовольно ухмыльнулся в лицо полисмену.
   Убедившись, что Даукинса заперли в маленькой  одиночной  камере,  Ноэ
быстрыми шагами направился туда, где оставил юного Бейтса. Здесь он дож-
дался этого молодого джентльмена, который благоразумно  избегал  показы-
ваться на глаза, пока из укромного уголка тщательно не обозрел местность
и не удостоверился, что никакая назойливая личность не  выслеживает  его
нового друга.
   Вдвоем они поспешили домой сообщить мистеру Феджину радостную  весть,
что Плут воздает должное полученному им воспитанию  и  завоевывает  себе
блестящую репутацию.


   ГЛАВА XLIV Для Нэнси настает время  исполнить  обещание,  данное  Роз
Мэйли. Она терпит неудачу

   Как ни была искушена Нэнси во  всех  тонкостях  искусства  хитрить  и
притворяться, однако она не могла до конца скрыть того смятения, в кото-
рое ее поверг соделанный ею поступок. Она помнила, что и лукавый еврей и
жестокий Сайкс посвящали ее в свои планы, которые оставались тайной  для
всех других, в полной уверенности, что она достойна доверия и стоит  вне
подозрений. Как ни гнусны были эти планы, какими отъявленными  негодяями
ни были люди, их замыслившие, и как ни велико было ее озлобление  против
Феджина, который вел ее шаг за шагом вниз и вниз, в бездну  преступлений
и отчаяния, от куда нет возврата, однако бывали минуты, когда она  смяг-
чалась даже по отношению к нему, опасаясь, как  бы  ее  разоблачение  не
привело его к тем железным тискам, от которых он так долго ускользал,  и
как бы он не погиб - хотя такую участь он и заслужил - от ее руки.
   Но подобные колебания духа не могли целиком оторвать  ее  от  прежних
товарищей и сообщников, хотя она и способна была сосредоточиться на  од-
ной цели и не уклоняться в сторону, невзирая ни на какие соображения. Ее
опасения за Сайкса могли послужить более серьезным мотивом для отступле-
ния, пока еще не поздно, но она условилась, что  ее  тайну  будут  свято
хранить, она не дала ни одной нити, которая помогла бы его  найти;  ради
него она даже отказалась спастись от всех преступлений и мерзости, окру-
жавших ее, - могла ли она сделать больше? Она решилась.
   Хотя ее душевная борьба и заканчивалась таким решением, но она  начи-
налась снова и снова и не проходила бесследно.  За  эти  несколько  дней
Нэнси похудела и побледнела. Иногда она никакого внимания не обращала на
то, что происходило вокруг, и не принимала участия к  разговорах,  тогда
как прежде кричала бы громче всех. Иной раз она смеялась невесело и под-
нимала шум без причины и без толку. Иной раз - это нередко случалось ми-
нуту спустя - она сидела молчаливая и понурая, в раздумье опустив голову
на руки, и те усилия, какие она делала, чтобы оживиться,  красноречивее,
чем эти признаки, говорили о том, что ей не по себе и мысли ее не  имеют
никакого отношения к тому, о чем толкуют ее товарищи.
   Был воскресный вечер, и на ближней церкви колокол начал отбивать  ча-
сы. Сайкс с евреем вели беседу, но теперь умолкли, прислушиваясь. Девуш-
ка, сидевшая, сгорбившись, на низкой скамье, подняла голову и тоже прис-
лушалась. Одиннадцать.
   - Час до полуночи, - сказал Сайкс, приподняв штору, чтобы  посмотреть
на улицу, и возвращаясь на свое место. - И к тому же  темно  и  облачно.
Славная ночка для работы.
   - Ах! - вздохнул Феджин. - Как досадно, Билл, милый мой,  что  у  нас
никакой работы не припасено.
   - На этот раз вы правы, - хмуро сказал Сайкс. - Досадно,  потому  что
сейчас мне это пришлось бы по вкусу.
   Феджин вздохнул и уныло покачал головой.
   - Мы должны наверстать потерянное время, как только дела у нас  нала-
дятся, вот что я думаю, - заметил Сайкс.
   - Правильно рассуждаете, милый мой,  -  ответил  Феджин,  осмелившись
потрепать его по плечу. - Мне приятно вас слушать.
   - Вам приятно! - воскликнул Сайкс. - Ну что ж, пусть так.
   - Ха-ха-ха! - засмеялся Феджин, как будто это замечание его  успокои-
ло. - Сегодня вы опять такой, как прежде, Билл. Совсем такой же.
   - А я себя не чувствую таким, когда вы кладете мне на плечо эти усох-
шие старые когти. Стало быть, уберите их, - сказал Сайкс, отталкивая ру-
ку еврея.
   - Это вас волнует, Билл; походит на то, будто вас схватили? -  сказал
Феджин, решив не обижаться.
   - Походит на то, будто меня сам черт схватил, - ответил Сайкс.  -  Не
бывало еще человека с такой рожей, как у вас. Вот разве что у вашего от-
ца была такая, а уж ему-то, наверно, подпаливают сейчас бороду, рыжую  с
проседью. Или, может быть, вы произошли прямо от черта, без всякого  от-
ца, - меня бы это ничуть не удивило.
   На этот комплимент Феджин ничего не ответил, но, дернув Сайкса за ру-
кав, указал пальцем на Нэнси, которая воспользовалась возникшим разгово-
ром, чтобы надеть шляпку, и теперь собралась выйти из комнаты.
   - Эй! - крикнул Сайкс. - Нэнс! Куда это девка вздумала идти так позд-
но?
   - Недалеко.
   - Это еще что за ответ? - сказал Сайкс. - Куда ты идешь?
   - Говорю - недалеко.
   - А я спрашиваю: куда? - закричал Сайкс. - Ты меня слышишь?
   - Не знаю куда, - ответила девушка.
   - Ну, так я знаю, - сказал Сайкс, не столько потому, что у него  были
веские причины не пускать ее, если бы она  вздумала  куда-нибудь  пойти,
сколько из упрямства, - Никуда!.. Сядь!
   - Мне нездоровится. Я тебе уже говорила, - возразила девушка. - Я хо-
чу подышать свежим воздухом.
   - Высунь голову в окно, - ответил Сайкс.
   - Мне этого мало, - сказала девушка. - Мне нужно подышать воздухом на
улице.
   - Обойдешься! - ответил Сайкс.
   С этими словами он встал, запер дверь, вынул ключ и, сорвав у  нее  с
головы шляпку, забросил ее на старый шкаф.
   - Вот так, - сказал грабитель. - Теперь сиди смирно там, где  сидела,
слышишь?
   - Шляпа-то меня не удержит, - сильно побледнев,  сказала  девушка.  -
Что с тобой, Билл? Да знаешь ли ты, что ты делаешь?
   - Знаю ли я... О! - воскликнул  Сайкс,  поворачиваясь  к  Феджину.  -
Смотрите, она свихнулась, иначе она бы не посмела так со мной говорить.
   - Ты меня доведешь до какого-нибудь отчаянного поступка, -  пробормо-
тала девушка, прижимая обе руки к груди, словно стараясь  удержаться  от
бурного взрыва. - Отпусти, слышишь... сию же минуту... сию же секунду!
   - Нет, - сказал Сайкс.
   - Феджин, скажите ему, чтобы он меня отпустил. Пусть лучше  отпустит.
Для него же будет лучше. Слышишь ты меня? - топнув ногой, крикнула  Нэн-
си.
   - Слышу ли? - повторил Сайкс, поворачиваясь на стуле лицом к  ней.  -
Если я еще минуту буду тебя слышать, собака вцепится тебе в  горло  так,
что выдерет из глотки этот крикливый голос. Что это на тебя нашло, дрянь
ты этакая?! Что на тебя нашло?
   - Пусти меня, - очень настойчиво сказала девушка и, усевшись  на  пол
перед дверью, добавила: - Билл, пусти меня! Ты не знаешь, что  ты  дела-
ешь. Не знаешь... Только на один час... Пусти!.. Пусти...
   - Пусть меня режут на куски, - воскликнул Сайкс, грубо схватив ее  за
плечо, - если у этой девки не буйное помешательство! Встань!
   - Не встану, пока ты меня не пустишь...  пока  не  пустишь...  ни  за
что... ни за что!.. - завизжала девушка.
   С минуту Сайкс смотрел на нее,  подстерегая  удобный  момент,  потом,
внезапно скрутив ей руки, потащил ее, невзирая на сопротивление,  в  ма-
ленькую смежную комнату, где швырнул на стул,  а  сам  уселся  рядом  на
скамью, продолжая держать ее. Она то вырывалась,  то  умоляла,  пока  не
пробило двенадцать, тогда, устав и выбившись из сил, она перестала  нас-
таивать на своем. Бросив ей предостережение, скрепленное многочисленными
ругательствами, не пытаться больше выйти сегодня из дому, Сайкс  предос-
тавил ей успокаиваться на досуге и вернулся к Феджину.
   - Вот так штука! - сказал взломщик, вытирая пот с лица.  -  Чертовски
странная девка.
   - Что и говорить, Билл... - задумчиво отозвался Феджин, - что и гово-
рить.
   - Как вы думаете, что это ей взбрело в голову уходить из дому  ночью?
- спросил Сайкс. - Послушайте, вы знаете ее лучше, чем я. Что  это  зна-
чит?
   - Упрямство. Мне кажется, это женское упрямство, мой милый.
   - Мне тоже так кажется, - проворчал Сайкс. - Я  думал,  что  вышколил
ее, но она такая же дрянь, какой была.
   - Хуже, - задумчиво произнес Феджин. - Я никогда еще не видел,  чтобы
это с ней случалось из-за таких пустяков.
   - Я тоже, - сказал Сайкс. - Я думаю, у нее еще бродит в крови эта ли-
хорадка, а?
   - Похоже на то.
   - Если она еще раз примется за такие штуки,  я  ей  сделаю  маленькое
кровопускание, не утруждая доктора, - сказал Сайкс.
   Феджин выразительно кивнул, одобряя такой способ лечения.
   - Она по целым дням, да и по ночам не отходила от меня, когда я лежал
пластом, а вы, злое, волчье  отродье,  держались  в  стороне,  -  сказал
Сайкс. - К тому же мы все время очень нуждались, и, я думаю, ее это  му-
чило и раздражало, а от долгого сиденья здесь взаперти она,  наверно,  и
сделалась такой беспокойной.
   - Так оно и есть, мой милый, - шепотом ответил еврей. - Тише.
   Как только он произнес эти слова, девушка вошла в комнату и  села  на
прежнее место. Глаза у нее опухли и покраснели; она раскачивалась взад и
вперед, встряхивала головой и вдруг расхохоталась.
   - Ну вот, теперь она  покатилась  по  другой  дорожке!  -  воскликнул
Сайкс, с величайшим изумлением посмотрев на своего собеседника.
   Феджин кивнул ему, чтобы он не обращал на нее внимания, и через  нес-
колько минут девушка пришла в себя. Шепнув  Сайксу,  что  больше  нечего
опасаться нового припадка, Феджин взял шляпу и пожелал ему спокойной но-
чи. У двери он приостановился и, оглянувшись, спросил,  не  посветит  ли
ему кто-нибудь на темной лестнице.
   - Посвети ему, - сказал Сайкс, набивавший трубку. - Жаль будет,  если
он свернет себе шею и разочарует любителей зрелищ. Проводи его  со  све-
чой.
   Взяв свечу, Нэнси спустилась вслед за стариком по лестнице. Когда они
вышли в коридор, он приложил палец к губам и, придвинувшись  к  девушке,
спросил шепотом:
   - Что случилось, Нэнси, милая?
   - О чем вы говорите? - также тихо спросила девушка.
   - О причине всего этого, - ответил Феджин. -  Если  он,  -  костлявым
пальцем он указал наверх, - так жесток с тобой (ведь он  скотина,  Нэнс,
грубая скотина), то почему же ты не...
   - Ну? - сказала девушка, когда Феджин замолчал, почти касаясь  губами
ее уха и не сводя с нее глаз.
   - Сейчас не будем говорить. Мы об этом еще потолкуем. Во мне ты  име-
ешь друга, Нэнс, верного друга. У меня есть средства под рукой, надежные
и безопасные. Если ты хочешь отомстить тем, кто обращается с тобой как с
собакой - нет, хуже, чем с собакой, потому что ей он иной раз  потакает,
- приходи ко мне. Слышишь, приходи ко мне! Этот негодяй у тебя  на  один
день, а меня ты давно знаешь, Нэнс.
   - Я вас хорошо знаю, - отозвалась девушка  без  всякого  волнения.  -
Спокойной ночи.
   Она отшатнулась, когда Феджин хотел пожать ей руку, но снова  твердым
голосом пожелала ему спокойной ночи и, ответив на его прощальный  взгляд
многозначительным кивком, заперла за ним дверь.
   Феджин направился к себе домой, погруженный в глубокие размышления. У
него медленно и постепенно зарождалось подозрение - не только из-за  се-
годняшней сцены, хотя она и служила тому подтверждением,  -  подозрение,
что Нэнси, измученная грубостью взломщика, решила  завести  себе  нового
дружка. Перемена в ее обращении, частые отлучки из дому, некоторое  рав-
нодушие к интересам шайки, которой она когда-то была так  предана,  и  в
довершение - ее неудержимое желание уйти в тот вечер в определенный  час
- все это делало правдоподобным его догадку и превращало ее, по  крайней
мере для него, чуть ли не в уверенность. Предмет этой новой любви не был
одним из его подручных. Он мог оказаться ценным  приобретением  с  такой
помощницей, как Нэнси, и его следовало (так рассуждал  Феджин)  привлечь
без промедления.
   Нельзя было терять из виду и другой цели, еще более преступной. Сайк-
су слишком многое было известно, а его грубое издевательство  раздражало
Феджина ничуть не меньше оттого, что он это скрывал. Девушка должна пре-
красно знать, что, если она его бросит, ей никогда не защитить  себя  от
его ярости, и эта ярость несомненно обрушится на предмет ее нового увле-
чения, а это приведет к увечью, может быть и к смерти.  "Стоит  подгово-
рить ее, - размышлял Феджин, - и весьма вероятно, что она согласится его
отравить. Для этого женщины проделывали вещи и похуже. Исчезнет  опасный
негодяй, человек, которого я ненавижу, его место займет  другой,  а  мое
влияние на девушку, подкрепленное тем, что ее преступление мне известно,
окажется безграничным".
   Эти соображения промелькнули в голове Феджина за короткое время, пока
он сидел в комнате грабителя, и, всецело  занятый  ими,  он  затем  вос-
пользовался представившимся случаем испытать девушку с помощью  туманных
намеков, брошенных при прощании. Она не удивилась, но притворилась, буд-
то ей непонятен смысл его слов. Девушка все поняла. Об этом говорил  при
прощании ее взгляд. Но, может быть, она отшатнется от предложения лишить
Сайкса жизни, а это была одна из главных целей, о которой надо было пом-
нить. "Как усилить мое влияние на нее? - думал Феджин, плетясь домой.  -
Как мне добиться большей власти?"
   Такие люди умеют изыскивать средства. Скажем, не вырывая у нее  приз-
нания, он, Феджин, примется выслеживать, откроет предмет ее новой привя-
занности и, если она отвергнет его  замысел,  пригрозит  рассказать  обо
всем Сайксу (которого она не на шутку боялась), - разве не обеспечит  он
себе ее согласия?
   - Я этого добьюсь, - прошептал Феджин. - Тогда она не посмеет мне от-
казать. Ни за что, ни за что не посмеет. Я все обдумал. Средства под ру-
кой и будут пущены в ход. Я еще до тебя доберусь!
   Он бросил мрачный взгляд назад, сделал угрожающий жест,  глядя  в  ту
сторону, где оставил негодяя, более храброго, чем он сам, и пошел  своей
дорогой, теребя и туго закручивая костлявыми  пальцами  складки  рваного
плаща, словно руки его сокрушали ненавистного врага.


 


<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4]  [5] [6] [7]

Страница:  [6]