У меня создалось впечатление, что экономисты заходят слишком далеко в вопросе
о степени стабильности, достижимой или даже желательной при любом мыслимом
экономическом порядке и, к несчастью, поощряют этим политические требования,
касающиеся гарантий занятости при данном уровне желательной для занятых
заработной платы -- требования, которые в долгосрочной перспективе не сможет
удовлетворить никакое правительство. Такое полное соответствие или совпадение
индивидуальных планов, которое следует из теоретической модели совершенного
рыночного равновесия основанной на гипотезе, что деньги, необходимые для
опосредованного обмена, не оказывают влияния на относительные цены, является
чистым вымыслом, не имеющим ничего общего с действительностью. Я сам ввел в
оборот выражение "нейтральные деньги" <которое, как обнаружил потом,
бессознательно позаимствовал у Викселля>, но только ради того, чтобы описать
эту принимаемую почти всеми посылку, лежащую в основе теоретического анализа.
Моей целью было поставить вопрос, могут ли какие-либо реальные деньги обладать
этим свойством, а вовсе не предлагать эту идею в качестве модели для денежной
политики . С тех пор я давно уже пришел к заключению, что никакие реальные
деньги не могут быть нейтральными в этом смысле, и что мы должны
довольствоваться системой, способной быстро исправлять неизбежные ошибки. Как
мне кажется, наибольшим приближением к таким условиям, которых мы вообще можем
надеяться достичь, будет состояние, при котором средние цены "первичных
факторов производства" будут оставаться постоянными. Но поскольку для средних
цен земли и труда нелегко найти статистические измерители, наиболее доступным
для нас приближением к этой цели будет сохранение стабильности цен на сырье и,
может быть, некоторых других оптовых цен. Эту стабильность, как мы надеемся и,
может обеспечить эмиссия валют на конкурентной основе.
Я готов признать, что подобное временное решение <эксперименты с конкуренцией
валют могут его постепенно усовершенствовать>, хотя и обеспечивает несравнимо
лучшие деньги и гораздо большую общеэкономическую стабильность, чем мы
когда-либо имели, оставляет открытым множество вопросов, на которые у меня нет
готовых ответов. Но оно отвечает нашим самым насущным нуждам намного больше,
чем любые возможные перспективы, открывающиеся если мы отказываемся
рассматривать вопрос об уничтожении монополии на эмиссию денег и о свободной
конкуренции в деле обеспечения валютой.
Возросший спрос на ликвидность
Чтобы рассеять сомнение относительно возможности поддержания стабильного
уровня цен, которое я и сам разделял какое-то время, мы можем кратко обсудить,
что произойдет, если однажды большинство членов сообщества пожелает держать
намного большую, чем прежде, долю своих активов в высоко ликвидной форме. Не
приведет ли это к тому, что ценность самых ликвидных активов, то есть денег,
повысится по сравнению с ценностью товаров?
Ответ состоит в том, что подобные потребности людей можно удовлетворять не
только повышая ценность существующих ликвидных активов, но и увеличивая их
объемы. Об удовлетворении желания каждого индивидуума держать большую долю
своих активов в высоко ликвидной форме можно позаботиться, увеличив общий
объем денежной массы. Это парадоксальным образом увеличит суммарную ценность
всех существующих активов и одновременно долю тех из них, которые высоко
ликвидны. Ничто, конечно, не может увеличить ликвидность закрытого общества в
целом, если это понятие вообще имеет какой-то смысл -- исключая случай, когда
мы настолько расширяем его значение, что рассматриваем и переход от
производства узко специфических товаров к производству товаров универсального
назначения, что повышает скорость приспособления к непредвиденным событиям.
Не следует опасаться искусственного роста потребности в деньгах,
обусловленного тем, что для обеспечения достаточной ликвидности понадобится
больше денег. Требуемый объем любой валюты всегда можно выпустить или
удерживать в обращении, не вызывая роста или снижения совокупной (прямой или
косвенной) цены "корзины" товаров, которой надлежит оставаться постоянной. Это
правило будет отвечать всем законным требованиям об удовлетворении меняющихся
"нужд торговли". И так будет до тех пор, пока объявленный набор товаров может
быть куплен или продан по объявленной совокупной цене; оседание же или
высвобождение валюты из остатков наличности не нарушает этого условия.
Справедливым остается, однако, что если одновременно обращаются хорошая и
плохая валюты, индивидуум не в состоянии полностью защититься от вредных
воздействий плохой валюты, используя в своих сделках только хорошую. Поскольку
относительные цены различных товаров в разных конкурирующих валютах должны
оставаться одними и теми же, пользователь стабильной валюты не может избежать
последствий искажения ценовой структуры из-за инфляции (или дефляции) той или
иной широко используемой конкурирующей валюты. Преимущества стабильного
течения экономической деятельности, которые, как мы убедимся, может принести
использование стабильной валюты, будут, поэтому достигаться только в том
случае, если подавляющее большинство сделок станет заключаться в стабильных
валютах. Такое вытеснение плохих денег хорошими наступит, я полагаю,
достаточно скоро, но случайные нарушения всей ценовой структуры и, вслед за
ней, общей экономической деятельности нельзя полностью исключить до тех пор,
пока публика не научится быстро отвергать соблазны дешевых денег.
Глава XVI. Свободная банковская деятельность
Единая национальная валюта вместо нескольких конкурирующих валют
Текущие счета аналогичны банкнотам и чекам
Новый контроль за валютами, новая банковская практика
Оппозиция новой системе со стороны существующих банков...
...и со стороны банковских аферистов
Проблема "дорогих" (стабильных) денег
Некоторые из проблем, с которыми мы сталкиваемся, широко обсуждались в ходе
знаменитых споров о "свободной банковской деятельности" в середине прошлого
столетия, прежде всего -- во Франции и Германии <хороший обзор этой дискуссии
можно найти в: V. С. Smith, Rationale of Central Banking, P. S. King, London,
1936>.
Эти споры вращались вокруг вопроса о праве коммерческих банков эмитировать
банкноты, обмениваемые на существовавшие тогда золотую и серебряную
национальную валюту. Банкноты играли тогда гораздо большую роль, чем весьма
слабо распространенные чековые счета, которые приобрели значимость только
после (и, быть может, отчасти вследствие) того, как у коммерческих банков, в
конце концов, окончательно были отняты права выпускать банкноты. Результатом
этих споров стало создание в каждой из европейских стран одного-единственного
банка с правительственной привилегией на эмиссию банкнот <Соединенные Штаты
последовали европейскому примеру только в 1914 г.>.
Единая национальная валюта вместо нескольких конкурирующих валют
Особо следует отметить, что требование свободы банковской деятельности в то
время целиком и полностью сводилось к требованию разрешить коммерческим банкам
выпускать банкноты, деноминированные в единой официальной национальной валюте.
Насколько мне известно, возможность выпуска коммерческими банками различных
валют никогда не рассматривалась. Это, конечно, вытекало из представления,
согласно которому можно использовать только банкноты, размениваемые на золото
и серебро. Банкноты, не обеспеченные стандартным количеством драгоценного
металла, показались бы попросту совершенно бесполезными.
Старейший законный довод в пользу свободы банковской эмиссии, однако, потерял
силу в тот момент, когда размен выпускаемых банкнот стал осуществляться не на
золото или серебро, за поддержание запаса которых каждый отдельный эмиссионный
банк нес полную ответственность, а в единицах "законного платежного средства",
поставляемого привилегированном центральным эмиссионным банком, который был
фактически обязан обеспечивать наличность, необходимую для погашения банкнот,
выпускаемых частными эмиссионными банками. Возникновение такой совершенно
ущербной системы был предотвращена (по крайней мере, в части эмиссии банкнот,
но не чековых депозитов) путем запрета эмиссии частных банкнот.
Требование свободной банковской деятельности (то есть свободной эмиссии
банкнот) основывалось, по большей части, на том, что банки смогли бы благодаря
этому предоставлять более обширные и дешевые кредиты. По этой же причине
против нее выступали те, кто понимал, что результатом будет инфляция, хотя, по
меньшей мере, один защитник свободной эмиссии банкнот отстаивал ее по иной
причине: "...то, что называется свободной банковской деятельностью, приведет к
полному изъятию из обращения банкнот во Франции. Я хочу дать каждому право
выпускать банкноты, чтобы никто не захотел больше принимать никаких банкнот"
<Н. Chernuschi, Mesanique de L'echange, Paris, 1865, цит. по L.v. Mises, Human
Action, William Hodge, Edinburgh, 1949; Henry Regnery, Chicago, 1966, р. 446;
см. также: V.С. Smith, Rationale of Central Banking, P. S. King, London, 1936,
р. 91>. Идея, разумеется, состояла в том, что неизбежное злоупотребление
правом эмиссии, то есть выпуск такого количества банкнот, которое банки не
могли бы выкупить за счет собственных резервов, привело бы к их провалу.
Окончательная победа сторонников централизации национальной эмиссии была,
однако, на деле смягчена одной уступкой тем, кто был заинтересован, прежде
всего, в дешевом банковском кредите. Она состояла в признании обязанности
привилегированного эмиссионного банка снабжать коммерческие банки любым
количеством банкнот, которое потребуется им при погашении депозитов до
востребования, значимость которых быстро росла. Это решение или, скорее,
признание практики, в которую втянулись центральные банки, вызвало к жизни
крайне неудачную гибридную систему, в которой ответственность за поддержание
общей денежной массы была фатальным образом поделена так, что никто не мог
эффективно ее контролировать.
Текущие счета подобны банкнотам и чекам
Это неблагоприятное течение событий возникло потому, что долгое время мало кто
понимал, что чековые депозиты играли во многом ту же самую роль, что и
банкноты, и могли создаваться коммерческими банками точно таким же образом.
Последующий подрыв государственной, как еще верили, монополии на эмиссию денег
привел к тому, что контроль за всем денежным обращением был поделен между
центральным банком и множеством коммерческих банков, на кредитную политику
которых центральный банк мог влиять лишь косвенно. Только много позже начали
понимать, что "нестабильность, внутренне присущая кредиту" <"inherent
instability of credit" -- выражение, впервые употребленное Р. Дж. Хоутри> была
неизбежным результатом такой системы; что ликвидные средства стали
предоставляться в основном организациями, которые сами должны были
поддерживать ликвидность, выраженную в иной денежной форме, так что они
вынуждены были сокращать свои неоплаченные обязательства именно тогда, когда
все остальные также начинали стремиться к большей ликвидности. К тому времени
подобная система укоренилась настолько прочно, что, несмотря на "искаженную
эластичность предложения кредита" *cp.: Lauchlin Currie, The Supply and
Control of Money in the United States, Harvard University Press, Cambridge,
Mass., 1934*, которую она обусловила, на нее стали смотреть, как на нечто
неизменное. Уолтер Бэджгот ясно видел эту дилемму сто лет назад, но отчаялся
найти возможности излечить этот порок прочно утвердившейся банковской
структуры. *Walter Bagehot, Lombard Street (1873), Kegan Paul, London, 1906,
р. 160: "Я уныло твердил, что естественная система банковской деятельности
есть система многих банков, поддерживающих собственные резервы, наказанием для
которых в случае пренебрежения этой обязанностью будет крах. Я показал, что
наша система состоит из единственного банка, держащего весь резерв и не
подвергающегося реальной угрозе краха. И все же я предлагаю сохранить эту
систему и только пытаюсь подправить и смягчить eе... поскольку я совершенно
уверен, что бесполезно предлагать изменить ее.., что нет силы, способной на
такую обширную реконструкцию и такие большие разрушения, а потому бесполезно
предлагать их". Это было почти безусловно верно до тех пор, пока
господствующая система работала удовлетворительно, но нe после того, как она
сломалась.> А Викселль и вслед за ним фон Мизес ясно показали, что такое
устройство должно приводить к повторяющимся сильным колебаниям деловой
активности -- так называемым "торгово-промышленным циклам" (trade-cycle).
Новый контроль за валютами, новая банковская практика
Не последнее преимущество предложенной отмены государственной монополии на
эмиссию денег состоит в том, что открывается возможность выбраться из тупика,
в который завел нас ход событий. Это должно создать условия, при которых
ответственность и контроль над количеством валюты будет возлагаться на
агентства, чьи интересы должны заставлять их осуществлять этот контроль так,
чтобы делать эту валюту максимально привлекательной для потребителей.
Это также показывает, что предлагаемая реформа требует полного изменения
практики работы не только тех банков, которые занимаются эмиссией денег, но и
всех остальных. Ибо последние не смогут больше полагаться на помощь
центрального банка, если окажутся не в состоянии удовлетворить за счет
собственных резервов требования клиентов на наличность -- даже если они будут
вести счета в валюте, выпускаемой еще существующим правительственным
центральным банком, так как он, чтобы поддержать ее обращение, окажется,
вынужден последовать практике других эмиссионных банков, с которыми
конкурирует.
Оппозиция новой системе со стороны существующих банков...
Необходимость для всех банков выработать совершенно новую практику будет,
несомненно, вызывать сильное сопротивление отмене правительственной монополии.
Маловероятно, что большинство старейших банкиров, воспитанных в условиях
прежней банковской рутины, будут способны справиться с новыми проблемами. Я
уверен, что многие из нынешних лидеров банковского дела будут неспособны
постичь, как вообще сможет работать новая система, и будут, поэтому, называть
ее полностью неосуществимой и невозможной.
Это особенно касается тех стран, где конкуренция среди банков в течение многих
поколений сдерживалась картельной организацией, обычно разрешенной и даже
поощряемой правительствами. Старшее поколение банкиров в этих странах,
вероятно, будет неспособно даже представить себе, как будет действовать новая
система и поэтому практически единодушно отвергнет ее. Но эта предсказуемая
оппозиция профессионалов банковского дела не должна нас смущать. Я убежден,
что если поколение молодых банкиров получит такую возможность, оно быстро
выработает технические приемы, которые сделают новую форму банковского дела не
только безопасной и прибыльной, но и намного более выгодной для населения, чем
существующая.
...и со стороны банковских аферистов
Другим курьезным источником оппозиции, которая возникнет, как только
выяснится, что последствия "свободной банковской деятельности" окажутся прямо
противоположными ожидаемым, будут все те многочисленные аферисты, которые
проповедовали "свободу банков" опираясь на соображения инфляционистов. <Среди
этого весьма внушительного списка помимо хорошо известных авторов: С.Н.
Douglas, Social Credit (1924), Omnie Publications, Hawthorn, Calif, 1966;
Silvio Gesell, The Natural Economic Order (1916), Rev. Edn., Peter Owen,
London, 1958; Henry Meulen, Free Banking, 2nd Edition, Macmillan, London,
1934; и H. Rittershausen, Der Neubau des deutschen Kredit-Systems, Berlin,
1932; особого упоминания заслуживает опубликованная в период 1929--1944 гг.
серия работ Эдварда Кларенса Риджела (1879--1953) -- пример того, насколько
из-за незнания элементарной экономической теории обесцениваются результаты
глубоких прозрений и длительных размышлений, привлекшие внимание экономиста
такого ранга как Ирвинг Фишер. О выходе не публиковавшейся при жизни Риджела
работы "Flight from Inflation. The Monetary Alternative" объявил фонд Тектор
Фаундейшн", Сан-Педро, Калифорния.> Как только публика получит альтернативу,
невозможно будет побудить ее держать дешевеющие деньги. Желание избавиться от
валюты, находящейся под угрозой обесценения, быстро превратит ее в исчезающие
деньги. Инфляционисты будут протестовать, поскольку, в конце концов, останутся
только очень "твердые" деньги. Деньги -- это единственная вещь, которую
конкуренция не удешевит, ибо их привлекательность определяется "их
дороговизной".
Проблема "дорогих" (стабильных) денег
Конкуренция, главное достоинство которой состоит в том, что она делает
продукцию конкурентов дорогой, поднимает немало интересных вопросов. В чем
будут конкурировать поставщики, создавшие себе примерно равные репутации и
вызывающие доверие способностью поддерживать стабильность своих валют? Прибыли
от эмиссионного бизнеса (равнозначного займам с нулевым процентом) будут очень
большими и маловероятно, что очень много фирм сможет в нем преуспеть. По этой
причине услуги предприятиям, опирающимися в бухгалтерском учете на валюту
данного банка, станут, вероятно, главным орудием конкурентной борьбы и я не
удивлюсь, если банки по существу возьмут на себя бухгалтерский учет своих
клиентов.
Хотя даже очень большие прибыли успешно утвердившихся эмитентов не будут
слишком высокой ценой за хорошие деньги, они неизбежно создадут серьезные
политические трудности. Не считая неизбежного возмущения прибылями денежной
монополии, реальной угрозой системе будет алчность финансовых министров,
которые вскоре потребуют своей доли в прибылях за разрешение данной валюте
циркулировать в стране, а это, конечно, все испортит. Вполне может оказаться,
что для демократического правительства почти так же невозможно не вмешиваться
в денежные дела, как и разумно, регулировать их.
Реальная опасность состоит, таким образом, в том, что хотя сегодня люди
покорно мирятся с любыми злоупотреблениями правительственной монополии, в
новой системе, как только станет возможным заявить, что деньги выпускаются
"богатыми финансовыми организациями", жалобы на злоупотребления их, якобы,
монопольным положением станут несмолкаемыми. Отнять у денежной власти ее
предполагаемые привилегии - вот что станет постоянным требованием демагогов. Я
верю, что банки окажутся достаточно мудрыми, чтобы не желать занять положение,
даже отдаленно напоминающее монополию, но ограничение размеров собственного
бизнеса может стать для них одной из самых щепетильных проблем.
Глава XVII. Никакой общей инфляции или дефляции в будущем?
Не существует инфляции издержек, вызываемой ростом цен на нефть или любые
другие товары
Проблема жесткости цен и заработной платы
Заблуждение насчет "благотворности умеренной инфляции"
Ответственность за безработицу снова ложится на профсоюзы
Предотвращение общей дефляции
И общий рост, и общее падение цен окажутся невозможными в условиях, когда
нескольким эмитентам различных валют будет позволено свободно конкурировать
без вмешательства правительства. Всегда найдутся эмитенты (один или более),
которые сочтут выгодным регулировать предложение своей валюты таким образом,
чтобы сохранять постоянной ее ценность, сообразно совокупной цене набора
широко используемых товаров. Это вскоре заставит каждого менее дальновидного
эмитента конкурирующей валюты покончить со снижением или повышением ценности
своих денег, если он не желает или полностью потерять эмиссионный бизнес, или
обнаружить, что ценность его валюты приближается к нулю.
Не существует инфляции издержек, вызываемой ростом цен на нефть или любые
другие товары
Здесь, конечно, принимается, как само собой разумеющееся, что средние цены в
любой валюте всегда могут контролироваться путем соответствующего изменения ее
количества. И теоретический анализ, и опыт подтверждают, как мне кажется, это
предположение.
Поэтому нам не стоит доверять теориям, которые всегда выдвигаются в периоды
продолжительных инфляции в целях оправдания правительства. Утверждается, что
непрерывный рост цен есть не следствие правительственной политики, а результат
изначального повышения издержек. В ответ на это следует подчеркнуть, что
такого явления как инфляция издержек (cost-push inflation) в строгом смысле
слова просто не существует. Ни повышение ставок заработной платы, ни повышение
цен на нефть, ни даже рост цен на импорт в целом не могут поднять совокупную
цену всех товаров до тех пор, пока покупателям не предоставляется
дополнительных денег на их покупку. То, что называют инфляцией издержек, есть
просто результат роста денежной массы, который правительства считают
необходимым обеспечить, чтобы предотвратить безработицу, вызываемую повышением
ставок заработной платы (или других издержек): такое повышение предшествует
инфляции и на него решаются в ожидании, что правительство увеличит денежную
массу. Эти меры предпринимаются в надежде, что люди смогут найти работу,
благодаря повышению спроса на их продукцию. Если правительство не увеличивает
денежную массу, повышение заработной платы какой-либо группы работников
приведет не к росту общего уровня цен, а просто к сокращению продаж и,
следовательно, к безработице.
Стоит, однако, рассмотреть чуть более подробно, что произойдет, если картель
или другая монополистическая организация, такая, как профсоюз, добьется успеха
и сумеет существенно повысить цены на значимый вид сырья или ставки большой
группы работников, устанавливая их в валюте, стабильность которой эмитент
стремится сохранить. При таких обстоятельствах стабильность общего уровня цен
в данной валюте может быть достигнута только снижением ряда других цен. Если
людям приходится платить больше денег за нефть или книги, или печатные
материалы, которые они покупают, они вынуждены будут потреблять меньше
каких-то других товаров.
Проблема жесткости цен и заработной платы
Ни одна валюта не может, конечно, устранить негибкости некоторых видов цен. Но
она может сделать невозможной политику, способствующую установлению такой
негибкости, заставляя тех, кто сохраняет жесткость цен перед лицом падающего
спроса, смиряться с последующим сокращением продаж.
Вся разница в подходах между господствующей кейнсианской школой и взглядами,
лежащими в основе моих рассуждений, заключается, в конечном счете, в трактовке
феномена ригидности цен и заработной платы. Кейнса привело к его точке зрения
убеждение, что усиливающаяся ригидность, т.е. негибкость заработной платы есть
непреложный факт, который надо принять и последствия которого можно смягчить,
просто приспосабливая уровень денежных расходов к некоей ставке заработной
платы. <Это мнение было до известной степени оправдано в условиях
Великобритании 20-х годов, когда в результате неблагоразумной попытки повысить
ценность фунта на внешнем рынке, большинство ставок заработной платы в
Великобритании перестало соотноситься с товарными ценами мирового рынка.> Я
утверждаю с тех пор, что такое приспособление денежной массы к ригидности
некоторых цен и, в особенности, к ригидности ставок заработной платы, должно
сильно увеличить сферу распространения подобной ригидности и, в долгосрочной
перспективе, полностью разрушить функционирование рынка.
Заблуждение насчет "благотворности умеренной инфляции"
Всякая инфляция очень опасна именно потому, что многие люди, включая многих
экономистов, считают умеренную инфляцию безвредной и даже полезной. В
политике, однако, есть несколько ошибок, по отношению к которым имеет смысл
применять старую максиму principiis obsta <"дави в зародыше" -- Овидий,
"Лекарство от любви", 91>.
Удивительно, но факт: самоускоряющийся механизм любой организованной инфляции
до сих пор не понимается даже некоторыми экономистами. Первоначальный общий
стимул, обеспечиваемый ростом денежной массы, объясняется, главным образом,
тем, что цены и, следовательно, прибыли оказываются выше, чем ожидалось.
Все предприятия преуспевают, включая даже тех, которые должны были бы
обанкротиться. Но это может продолжаться только до тех пор, пока непрерывный
рост цен остается для всех неожиданным. Как только люди научатся учитывать
его, даже непрерывное повышение цен с одним и тем же темпом не будет больше
давать стимулов, которые оно давало вначале. Денежная политика сталкивается
тогда с неприятной дилеммой. Чтобы поддерживать ту степень деловой активности,
которая создана ею при помощи умеренной инфляции, приходится ускорять темпы
инфляции и повторять это снова и снова с нарастающей силой всякий раз, когда
существующий темп инфляции становится ожидаемым. Если правительство этого не
делает и либо прекращает ускорение инфляции, либо вовсе ее останавливает,
экономика оказывается в намного худшем положении, чем в начале процесса.
Инфляция позволяет накапливаться ошибкам, которые в нормальных условиях быстро
устраняются, а теперь их нужно будет ликвидировать все одновременно. Кроме
того, она вызывает дезориентацию производства и отвлекает трудовые и другое
ресурсы, направляя их на те виды деятельности, которые могут поддерживаться
только благодаря дополнительным инвестициям, финансируемым за счет
продолжающегося увеличения денежной массы.
Сейчас уже всем стало понятно, что тот, кто контролирует общее предложение
денег в стране, в большинстве ситуаций способен обеспечить почти мгновенное
облегчение безработицы, пусть ценой ее значительного роста позднее.
Политическое давление на такое агентство должно быть непреодолимым. Эту угрозу
понимали некоторые экономисты, стремившиеся ограничить денежные власти
барьерами, которые те не смогли бы нарушать. Но с тех пор, как некая школа
теоретиков путем профессионального предательства или по невежеству купила себе
временную популярность, политический контроль за денежной массой стал таить в
себе слишком большую опасность для всего рыночного порядка. С другой стороны,
какое бы политическое давление ни оказывалось на самые крупные частные
эмиссионные банки, чтобы заставить их смягчить условия кредита и расширить
обращение своей валюты, ясно, что если немонополистический институт уступит
такому давлению, он вскоре перестанет входить в число крупнейших эмитентов.
"Денежная иллюзия", то есть вера, что деньги представляют постоянную ценность,
могла появиться только потому, что было бесполезно заботиться об изменениях
ценности денег, так как с этим ничего нельзя было поделать. Как только люди
получат возможность выбора, они станут внимательно следить за всевозможными
изменениями в ценности различных доступных им валют. Все должны знать и будут
знать, что за деньгами нужен глаз да глаз, и предупреждения о подозрительности
той или иной валюты будут рассматриваться как похвальное, а не как
антипатриотическое деяние.
Ответственность за безработицу снова ложится на профсоюзы
Лишение правительства возможности противодействовать последствиям
монополистического повышения заработной платы и цен путем увеличения денежной
массы переместит ответственность за полное использование ресурсов туда, где
она и должна быть, то есть туда, где принимаются решения, служащие
действительной причиной их недоиспользования: я имею в виду монополистов,
договаривающихся о ставках заработной платы и ценах.
Пора понять, что попытки использовать инфляцию для борьбы с безработицей,
порождаемой монополистическими действиями профсоюзов, просто отодвигают
увеличение безработицы до того момента, когда темпы инфляции, необходимые для
поддержания занятости путем непрерывного увеличения денежной массы, станут
невыносимыми. Чем скорее мы сделаем невозможным принятие таких вредных мер
<вероятно, неизбежных, пока правительство имеет финансовую власть их
предпринимать>, тем лучше будет для всех, кого это касается.
Предлагаемая схема обещает в действительности нечто большее, чем просто
предотвращение инфляции и дефляции в строгом смысле этих терминов. Не все
изменения в общем уровне цен вызываются изменениями денежной массы или ее
неспособностью адаптироваться к сдвигам в спросе держателей на деньги, а
только такого рода изменения и могут называться, собственно говоря, инфляцией
или дефляцией. Правда, в наши дни маловероятны масштабные одновременные
изменения в предложении многих важных товаров. Это случалось, когда колебания
в размерах урожая могли вызывать нехватку или переизбыток большинства главных
видов продовольствия и тканей. И даже сегодня, быть может, в военное время в
островной или осажденной врагами стране можно себе представить острый
недостаток (или переизбыток) продуктов, на производстве которых
специализируется страна. По крайней мере, если бы индекс товарных цен, от
которого зависели бы размеры эмиссии в стране, основывался главным образом на
внутренних ценах, то такая практика могла бы приводить к изменениям в
предложении денег, направленным на нейтрализацию ценовых колебаний, вызываемых
неденежными факторами.
Предотвращение общей дефляции
Читатель может быть еще не вполне убежден, что в конкурентной денежной
системе, которую мы здесь рассматриваем, общая дефляция будет столь же
невозможной, как и общая инфляция. Опыт, кажется, действительно показал, что в
условиях глубокой неопределенности или тревоги о будущем даже очень низкие
процентные ставки не могут предотвратить сокращения объема банковских
кредитов. Что бы мог сделать банк, выпускающий собственную валюту, когда он
оказывается в такой ситуации, и когда товарные цены в его валюте грозят
упасть? И насколько сильна будет заинтересованность банка в приостановке
такого падения цен, если эти обстоятельства так же воздействуют на
конкурирующие с ним финансовые организации?
Разумеется, не составит труда провести дополнительное размещение денег в тот
период, когда публика стремится к высокой ликвидности. Эмиссионный банк,
однако, не будет заинтересован брать на себя обязательств поддерживать
посредством скупки более высокую ценность своей валюты, чем та, по которой он
ее выпускал. Можно предположить, что для того чтобы поддерживать прибыльные
инвестиции, банк начнет покупать процентные ценные бумаги, тем самым вложив
наличность в руки людей, желающих инвестировать, а также понизит долгосрочные
процентные ставки, с аналогичным результатом. Организация с очень большим
объемом обращения валюты может даже счесть выгодным начать покупать с целью
создания запасов товары, относящиеся к группе, тенденция к падению цен, на
которую особенно сильна.
Этого будет, вероятно, достаточно, чтобы противодействовать любой тенденции к
снижению общего уровня цен, вызванной собственно экономическим процессом, и
этот результат, если он будет достигнут, есть, вероятно, все, чего вообще
можно добиться любым контролем за денежной массой.
Нельзя, конечно, полностью исключить, что какие-то события могут породить
такое уныние и летаргию, что ничто не сможет побудить людей возобновить
инвестиции и тем самым остановить угрожающее падение цен. Если это вызвано
внешними для экономики событиями: страхом перед нависшей мировой катастрофой
или неминуемой победой коммунизма, или стремлением в каком-либо регионе
обратить все частное имущество в наличные деньги, чтобы быть готовыми к
бегству, то, по-видимому, ничто не сможет предотвратить падения цен на
предметы, которые нелегко унести с собой. Но пока нормальные условия для
эффективной деятельности капиталистического предпринимательства сохраняются,
конкуренция будет поставлять деньги, вызывающие наименьшие нарушения в его
работе. И это, вероятно, все, на что мы можем надеяться. <Остальные сомнения
касаются вопроса о желании держателей наличности в этих условиях переключиться
на валюту с повышающейся ценностью, но в этих условиях такая валюта вряд ли
будет доступна.>
Глава XVIII. Денежная политика нежелательна и невозможна
Правительства - главный источник нестабильности
Денежная политика как причина депрессии
Правительство не может действовать во имя общего блага
Конец проблемы платежного баланса
Одурманивающий наркотик дешевых денег
Ликвидация центральных банков
Конец фиксированных процентных ставок
Понятно, что при предлагаемом нами валютном устройстве денежная политика в том
виде, в каком она нам известна сейчас, не могла бы существовать. Нельзя
отрицать, что при нынешнем разделении ответственности между эмитентами базовых
денег и эмитентами, паразитирующими на них, центральные банки должны, чтобы не
дать делам принять полностью неуправляемый характер, пытаться сознательно
предупреждать события, на которые они могут лишь влиять, но которые они не в
состоянии прямо контролировать. Но система центральных банков, которая всего
50 лет назад считалась вершиной финансовой мудрости, сильно дискредитировала
себя. Это стало особенно очевидно с тех пор, как после отмены золотого
стандарта и фиксированных обменных курсов дискреционная власть центральных
банков возросла еще больше, чем прежде, когда они пытались все же
придерживаться твердых правил. Это в равной мере относится как к странам, где
целью политики еще является достижение хотя бы относительной стабилизации, так
и к странам, подавленным инфляцией.
Правительства -- главный источник нестабильности
Мы имеем свидетельство компетентного и авторитетного экономиста, ни в коей
мере не чуждого новейшим воззрениям, о том, что в течение последнего
десятилетия (1962-1972), когда сторонники "точной настройки" денежной политики
приобрели влияние, которое, мы надеемся, они уже никогда не будут более иметь,
основная часть колебаний в экономике была следствием бюджетной и денежной
политики. *Otto Eckstein, "Instability in the Private and Public Sector",
Swedish Journal of Economics, 75/1, 1973, в особенности р. 19: "По традиции
теория стабилизации рассматривала капиталистическую экономику, основанную на
частной собственности, как механизм, который создает колебания... Сейчас нет
сомнений в том, что главным источником нестабильности является правительство".
И р. 25: "Темпы инфляции (в США, в период 1962--1972гг.) были бы значительно
ниже, реальный рост -- равномернее, общий уровень безработицы изменился бы
мало, его перепады были бы умереннее, а условия в конце этого периода
позволили бы избежать введения контроля за заработной платой и ценами".*
Безусловно, нельзя утверждать, что период после отказа от полуавтоматического
регулирования денежной массы в целом оказался более стабильным или свободным
от нарушений в сфере денежного обращения, чем периоды господства золотого
стандарта или фиксированных обменных курсов.
Нашему взору действительно откроются совершенно иные экономические
перспективы, созданные свободным выпуском конкурентных валют, когда мы поймем,
что при такой системе то, что считается сейчас денежной политикой, станет
ненужным и даже невозможным. Эмиссионные банки, руководимые единственно
стремлением к выгоде, должны в силу этого служить общественным интересам
лучше, чем когда-либо делало или могло бы делать любое учреждение, специально
предназначенное для этого. Не будет существовать поддающегося точному
определению количества денег в стране или регионе и будет нежелательно, чтобы
частные эмитенты разных валют стремились к чему-либо, кроме возможно большего
повышения совокупной стоимости своей валюты, которую публика готова держать
при данной ценности ее единицы. Если мы правы в том, что, будь у людей выбор,
они предпочли бы валюту, ожидаемая покупательная способность которой остается
стабильной, то тогда у нас будет лучшая валюта и более стабильные условия для
бизнеса, чем существовали когда-либо прежде. Главная мнимая слабость рыночной
системы -- повторяющиеся периоды массовой безработицы -- всегда отмечалась
социалистами и другими критиками как непростительный дефект, внутренне
присущий капитализму. <Длительная депрессия 30-х годов, вызвавшая оживление
марксизма, который, вероятно, сегодня был бы без нее мертв, полностью вызвана
ошибочной денежной политикой правительств как до, так и после кризиса 1929 г.>
На деле же это есть всецело результат действий правительства, препятствующего
частным предприятиям свободно работать и обеспечивать себя деньгами,
гарантирующими стабильность. Как мы видели, нет никаких сомнений, что
свободное предприятие было бы способно обеспечить деньги, гарантирующие
стабильность, и что стремление к индивидуальной выгоде подталкивало бы к этому
частные финансовые институты, если бы им это было разрешено. Я не уверен, что
частное предпринимательство должно принять на вооружение именно тот способ
выполнения задачи, который я предложил, но я склонен думать, что с помощью
обычной процедуры отбора всего самого удачного, оно своевременно выработает
еще более эффективные решения этих проблем, чем можно предвидеть сегодня.
Денежная политика как причина депрессии
Должно было стать очевидным, что денежная политика является причиной
депрессий, а не лекарством от них. Гораздо легче, уступив требованиям дешевых
денег, вызвать дезориентацию производства, с последующей неизбежной реакцией
на нее, чем помочь экономике избавиться от последствий чрезмерного развития в
каких-то определенных направлениях. Нестабильность рыночной экономики в
прошлом была следствием выведения самого важного регулятора рыночного
механизма -- денег -- из сферы, контролируемой рыночным процессом.
Единственное монополистическое правительственное агентство не может,
во-первых, владеть информацией, из которой должно было бы исходить предложение
денег, а во-вторых, даже если бы оно знало, что необходимо делать в общих
интересах, оно, как правило, оказалось бы не в состоянии действовать
соответствующим образом. В самом деле, если, как я убежден, главное
преимущество рыночного порядка состоит в том, что цены сообщают деятельным
людям всю необходимую информацию, только постоянное наблюдение за текущими
ценами конкретных товаров может информировать нас о том, на что следует
тратить больше или меньше денег. Деньги не являются инструментом политики,
которая может достичь точных предсказуемых результатов путем контроля за их
количеством. Они должны быть частью саморегулирующегося механизма, который
побуждает людей постоянно приспосабливать свою деятельность к обстоятельствам,
информацию о которых они получают только через абстрактные ценовые сигналы.
Цены должны. быть рабочим звеном в процессе, сообщающем о результатах событий,
никогда и никому полностью не известных, звеном, необходимым для поддержания
такого порядка, при котором достигается взаимосогласование планов его
участников.
Правительство не может действовать во имя общего блага
Даже если мы допустим, что правительство может знать, что нужно сделать по
части предложения денег во имя общего блага, крайне маловероятно, чтобы оно
было способно осуществить это. К такому выводу приходит, в частности профессор
Экстайн на основании своего опыта правительственного советника в статье, уже
цитированной выше: "Правительства неспособны жить по правилам, даже если они
принимают философию [обеспечения стабильных рамочных условий]" *Otto Eckstein,
"Instability in the Private and Public Sector", Swedish Journal of Economics,
75/1, 1973, p. 26*.
Коль скоро правительствам дана власть одаривать отдельные группы или слои
населения, механизм правления большинства заставляет использовать эту власть
для завоевания поддержки достаточного числа людей, обеспечивающего такое
большинство.
Постоянное искушение отвечать на недовольство тех или иных регионов и
секторов, манипулируя количеством денег так, чтобы большее их количество шло
тем, кто взывает о помощи, часто будет непреодолимым. Подобные расходы не
лечат болезни, а неизбежно расстраивают функционирование рынка.
В действительно чрезвычайных обстоятельствах, таких, как война, правительства,
конечно, еще будут в состоянии навязать людям облигации или другие листки
бумаги для осуществления платежей, которые не могут быть покрыты из текущих
поступлений. Принудительные займы и тому подобные вещи, по-видимому, более
совместимы с требуемой быстрой перенастройкой промышленности в соответствии с
радикально изменившимися обстоятельствами, чем инфляция, приостанавливающая
эффективную работу ценового механизма.
Конец проблемы платежного баланса
С исчезновением отдельных национальных валют должны, конечно, исчезнуть и так
называемые "проблемы платежного баланса", лежащие, как думают многие, в основе
серьезных затруднений современной денежной политики.
Между различными регионами неизбежно будет происходить постоянное -- как
относительное, так и абсолютное -- перераспределение валюты по мере того, как
некоторые из них будут становиться относительно богаче, а другое относительно
беднее. Этот процесс создаст не больше трудностей, чем сходные процессы,
протекающие сегодня в любой крупной стране. Люди, ставшие богаче, будут иметь
больше денег, а ставшие беднее -- меньше. Вот и все. Исчезнут специфические
трудности, обусловленные тем фактом, что при существующем институциональном
устройстве сокращение налично-денежной базы национальной валюты в данной
стране требует сужения всей воздвигнутой на ней кредитной надстройки.
Таким же образом будет преодолена, в основном, и сильная инерционность
структуры относительных цен внутри каждой страны по сравнению со структурой
относительных цен на мировом рынке и вместе с ней исчезнет статистическая
иллюзия непрерывных колебаний относительных уровней цен, выраженных в
отдельных национальных валютах. Окажется, что "проблема платежного баланса" --
это совершенно необязательное порождение системы отдельных национальных валют,
которая является причиной крайне нежелательной большей взаимосцепленности
внутренних цен по сравнению с международными. С точки зрения желательного
международного экономического порядка "проблема платежного баланса" -- это
псевдопроблема, до которой никому не должно быть дела, кроме
эмитента-монополиста на данной территории. Немаловажным преимуществом
исчезновения национальных валют был бы возврат к счастливым дням
статистической невинности, когда никто не сможет знать, каков платежный баланс
его страны или региона и, следовательно, не станет беспокоиться и не будет
обязан проявлять заботу о нем.
Одурманивающий наркотик дешевых денег
Вера в то, что дешевые деньги всегда желательны и выгодны, делает неизбежным и
непреодолимым давление на всякий политический орган или всякого монополиста, о
котором известно, что он способен сделать деньги дешевыми, выпуская их в
большем количестве. Однако кредитные ресурсы, ставшие искусственно дешевыми
благодаря созданию дополнительных денег, предназначенных для предоставления
ссуд, помогают, хотя и за счет других, не только тем, кому они достаются, но
на время оказывают стимулирующий эффект и на общую деловую активность. Не так
легко увидеть, что в то же самое время подобные эмиссии разрушают регулирующий
механизм рынка. Предоставление такого рода кредитов для дополнительных покупок
товаров вызывает искажения в структуре относительных цен, в результате чего
ресурсы отвлекаются на те виды деятельности, которые невозможно долго
поддерживать, что становится причиной неизбежной последующей реакции.
Косвенные и медленно проявляющиеся последствия такого рода по самой их природе
намного труднее распознать или понять, чем сиюминутные приятные эффекты и, в
особенности, выгоды тех, кому в первую очередь идут дополнительные деньги.
Предоставлять средство обмена для людей, которые хотят держать его до тех пор,
пока не пожелают купить эквивалент того, что они дали другим, есть такая же
полезная услуга, как и производство любых других благ. Если на увеличение
спроса на такого рода денежные остатки отвечают увеличением количества денег
<или, при сокращении остатков, которые готовы держать люди, -- соответствующим
уменьшением общего объема денежной массы>, это не нарушает соответствия между
спросом и предложением всех остальных товаров и услуг. Но давать некоторым
возможность покупать больше, чем они заработали, путем предоставления им
большего объема денег, чем тот, который в то же самое время не был востребован
другими людьми, есть, в сущности, преступление, сравнимое с воровством.
Когда такое весьма доходное преступление совершается монополистическим
эмитентом денег, в особенности, правительством, люди терпят и оставляют его
безнаказанным, так как не понимают его последствий. Но для эмитента валюты,
которая должна конкурировать с другими валютами, это было бы самоубийственным
актом, поскольку это лишало бы его валюту того качества, из-за которого люди и
хотели ее иметь.
Так как преступление монополиста -- чрезмерная эмиссия -- не осознается
людьми, его не только терпят, но даже приветствуют. Это одна из главных причин
столь частого расстройства нормального функционирования рынка. Но сегодня
почти каждый государственный деятель, пытающийся делать добро на этом поприще,
и уж, конечно, каждый, кто вынужден делать то, что считают благом мощные
организованные группы приносит, пожалуй, гораздо больше вреда, чем пользы.
Вместе с тем каждые кто просто знает, что успех его бизнеса -- выпуска денег
-- целиком зависит от его умения сохранять покупательную способность своей
валюты постоянной, будет больше способствовать общественному благу, стремясь
единственно к большим прибылям для самого себя, нежели сознательно заботясь о
более отдаленных последствиях своих действий.
Ликвидация центральных банков
Быть может, здесь нужно сказать несколько слов об одном очевидном следствии
отмены правительственной монополии на эмиссию денег. Эта отмена должна повлечь
за собой также и устранение центральных банков в том виде, в каком мы их
знаем, не только потому, что какой-нибудь частный банк, как нетрудно
представить, может попытаться присвоить себе функции центрального, но еще и
потому, что может создаться впечатление, будто, даже без правительственной
монополии на эмиссию некоторые из классических функций центральных банков,
такие как служить "кредитором последней инстанции" или "держателем конечных
резервов" <образцовое описание этой функции и ее возникновения см. в: Walter
Bagehot, Lombard Street (1873) (Kegan Paul, London, 1906), р. 142, который
правильно говорит о "естественном состоянии банковского дела, когда все
крупные банки держат свои собственные резервы"> все равно необходимы.
Потребность в "кредиторе последней инстанции" целиком вызвана тем, что
коммерческие банки берут на себя обязательства, подлежащие оплате по
требованию в денежной единице, выпускать которую имеет право только
центральный банк. Таким образом, коммерческие банки фактически создают деньги,
погашаемые в другой валюте. В этом, как мы покажем ниже, и заключается главная
причина нестабильности существующей кредитной системы, и тем самым, --
значительных колебаний уровня общей экономической активности. Без монополии
центрального банка (или правительства) на эмиссию денег и предусмотренного
законом "законного платежного средства" у банков не было бы никаких оснований
полагаться в деле обеспечения своей кредитоспособности на наличность,
предоставляемую другим органом. "Однорезервная система", как назвал ее Уолтер
Бэджгот, -- непременная спутница монополии на денежную эмиссию -- без нее
оказывается ненужной и нежелательной.
Можно, тем не менее, возразить, что центральные банки требуются для
обеспечения необходимой "эластичности" денежного обращения. И хотя в прошлом
для маскировки инфляционистских требований этим выражением злоупотребляли
больше, чем любым другим, мы не должны пройти мимо содержащегося в нем
рационального зерна. Способ увязки эластичности предложения денег со
стабильностью их ценности представляет собой подлинную проблему и она будет
решена, только если эмитент данной валюты осознает, что его бизнес зависит от
регулирования количества валюты таким образом, чтобы ценность ее денежной
единицы оставалась стабильной (в товарном выражении). Если приток количества
денег приводит к повышению цен, ясно, что он неоправдан, как бы сильно люди ни
ощущали потребность в дополнительной наличности, которая в этом случае будет
наличностью для трат, а не для пополнения резервов ликвидности. Валюту делает
повсеместно принимаемой, то есть действительно ликвидным активом, именно то,
что ее предпочитают другим активам, поскольку ожидают, что ее покупательная
способность останется постоянной.
Неизбежно ограниченной является не ликвидность, а покупательная способность --
возможность распоряжаться товарами для потребления или для использования их в
дальнейшем производстве. Покупательная способность всегда ограниченна,
поскольку для покупки имеется только данное количество -- и не большее --
товаров и услуг. До тех пор, пока люди стремятся к увеличению ликвидных
активов только для того, чтобы держать их, а не тратить, активы могут
создаваться без падения их ценности. Но если ликвидные активы нужны людям,
чтобы тратить их на товары, ценность таких трат будет таять у них на глазах.
Конец фиксированных процентных ставок
Вслед за центральными банками и монополией на эмиссию денег, должна, конечно,
исчезнуть также и возможность сознательно устанавливать процентные ставки.
Исчезновение так называемой "процентной политики" является предпочтительным
безо всяких оговорок. Процентная ставка, как и любая другая цена, должна
отражать общее воздействие тысяч обстоятельств, влияющих на спрос и
предложение кредитов, обстоятельств, которые просто не могут быть известны
никакому агентству. Последствия большинства ценовых изменений неприятны для
некоторых людей, но изменения процентной ставки, подобно остальным ценовым
изменениям, сообщают всем, кого это касается, что какая-то совокупность
обстоятельств, которой не знает никто, сделала их необходимыми. Вся идея
использования процентной ставки в качестве инструмента политики ошибочна от
начала до конца, поскольку только конкуренция на свободном рынке может учесть
все обстоятельства, которые должны быть приняты во внимание при определении
процентной ставки.
Пока каждый отдельный эмиссионный банк в своей кредитной деятельности нацелен
на регулирование объема собственной валюты, находящейся в обращении, так,
чтобы поддерживать ее покупательную способность постоянной, процентную ставку
будет определять за него рынок. И в целом предназначенные для инвестиций ссуды
всех банков вместе взятых не могут во избежание роста цен превышать текущего
объема сбережений <и наоборот: чтобы не понижать уровня цен, они не должны
падать ниже текущего объема сбережений> на величину большую, чем требуется для
увеличения совокупного спроса в соответствии с растущим объемом выпуска.
Процентная ставка будет определяться уравновешиванием спроса на деньги (на
расходы) и -- предложения, необходимого для поддержания неизменного уровня
цен. Я думаю, что это обеспечит настолько точное соответствие между
сбережениями и инвестициями, какого нам вообще дано достичь, а чистый прирост
или чистое сокращение денежной массы будет отражать изменения в спросе на
деньги, вызываемые изменениями остатков наличности, которые хотят держать
люди.
Разумеется, правительство могло бы по-прежнему воздействовать на рыночную
процентную ставку, меняя чистый объем заимствований. Но оно не сможет больше
заниматься теми пагубными манипуляциями с процентной ставкой, цель которых --
обеспечить возможность дешевых кредитов. Эта практика причинила так много
вреда в прошлом, что одного этого было бы достаточно, чтобы держать
правительство подальше от денежного крана.
Глава XIX. Конкуренция дисциплинирует лучше, чем фиксированные обменные курсы
Официальная валюта не должна быть ограждена от конкуренции
Лучше, ненадежный "золотой якорь"
Конкуренция обеспечит более надежные деньги, чем правительство
Правительственная денежная монополия является необходимой
Разница между добровольно принятыми и навязанными бумажными деньгами
Читатели, знающие, что я неизменно, в течение более 40 лет, выступал за
фиксированные обменные курсы национальных валют и критиковал систему плавающих
курсов даже после того, как большинство моих единомышленников -- защитников
свободного рынка обратилось в другую веру, вероятно, почувствуют, что моя
нынешняя позиция противоречит моим прежним взглядам или даже полностью
противоположна им. <Первое систематическое изложение этой позиции можно найти
в моих женевских лекциях 1937 г. "Денежный национализм и международная
стабильность" [F.A. Hayek, Monetary Nationalism and International Stability,
The Graduate School of International Studies, Geneva, 1937]. Это была серия
лекций на заданную тему, написанных торопливо и плохо, да еще в период, когда
я был занят другими проблемами. Я все еще думаю, что они содержат важные
аргументы против плавающих обменных курсов национальных валют, которые никогда
не были убедительно опровергнуты, но я не удивляюсь тому, что имеется мало
людей, которые их когда-либо читали.> Однако, это не так. По крайней мере, в
двух отношениях рассматриваемое здесь предложение является результатом
развития тех соображений, которые определяли мою прежнюю позицию.
Во-первых, я всегда считал в высшей степени нежелательным, чтобы цены на
товары и услуги в одной стране повышались или понижались как единое целое
относительно цен в других странах ради того, чтобы скорректировать сдвиги в
спросе или предложении какого-либо отдельного товара. Это ошибочно считалось
необходимым, главным образом, в силу того, что доступная статистическая
информация в форме индексов среднего изменения цен некоторой страны создавала
ложное впечатление о том, что должна измениться "внутренняя ценность"
соответствующей единой валюты относительно ценности других валют, в то время
как в действительности необходимо было внести изменения, прежде всего, в
соотношения цен отдельных товаров во всех сравниваемых странах. И до тех пор,
пока изменение соотношения общих уровней цен в этих странах полагались
необходимыми, имел место искусственный и нежелательный эффект несовершенной
международной денежной системы, которую создал золотой стандарт с надстройкой
в виде депозитных денег. Мы рассмотрим эти вопросы в следующем разделе.
Официальная валюта не должна быть ограждена от конкуренции
Во-вторых, я считал фиксированные обменные курсы необходимостью по той же
причине, по какой теперь я стою за идею полностью свободных рынков для всех
видов валюты. Фиксированные валютные курсы были нужны для того, чтобы наложить
крайне необходимые дисциплинирующие узы на агентства, выпускающие деньги. Ни
я, ни кто другой, очевидно, не думали тогда о намного более эффективной
дисциплине, которая установится, если эмитенты будут лишены возможности
ограждать выпускаемые ими деньги от соперничества конкурирующих валют.
Принудительное поддержание фиксированной пропорции обмена на золото или другие
валюты в прошлом было единственным дисциплинирующим средством, которое
эффективно препятствовало денежным властям уступать непрекращающимся
требованиям дешевых денег. Золотой стандарт, фиксированные обменные курсы и
любые другие формы обязательной конвертации по фиксированному курсу
преследовали лишь одну цель: наложить на эмитентов валюты дисциплинирующие узы
и, сделав ее регулирование автоматическим, лишить их возможности произвольно
менять объем денежной массы. Эти узы оказались слишком слабыми, чтобы помешать
правительствам их разорвать. Однако, хотя регулирование, достигнутое
посредством такого автоматического контроля, было далеко не идеальным и даже
малоудовлетворительным, все же такой тип регулирования был намного более
эффективным, чем это когда-либо получалось у дискреционной власти
правительственных монополий. Стойкость органов, ответственных за денежное
обращение, перед требованиями дешевых денег подкреплялась исключительно
страхом невыполнения международных обязательств, что расценивалось как
национальный позор. Я никогда не отрицал, что очень мудрый и политически
независимый денежный орган мог бы придумать нечто лучшее, чем подчиняться
обязательству сохранять фиксированный паритет с золотом или другой валютой. Но
у меня нет никаких надежд, что в нашем реальном мире денежные власти будут
сколько-нибудь долгое время действовать в соответствии со своими благими
намерениями.
Лучше, чем ненадежный "золотой якорь"
Всем, конечно, давно пора понять, что ценность валюты, размениваемой на золото
(или другую валюту), не имеет своим источником ценности золота, а просто
поддерживается на некотором уровне благодаря автоматическому регулированию ее
количества. Суеверия умирают медленно, но даже при системе золотого стандарта
утверждение, что ценность валюты определяется ценностью, которую дало бы
использование соответствующего количества золота в иных целях (или же
издержками его производства), было бы ничуть не более (быть может, даже менее)
справедливо, чем обратное, что ценность золота определяется ценностью валют, в
которые оно может быть обращено. Исторически верно, что все деньги,
сохранявшие свою ценность сколько-нибудь длительное время, были металлическими
(или обратимыми в металл -- в золото или серебро); верно также, что
правительства рано или поздно "портили" даже металлические деньги, так что все
виды бумажных денег, которые мы знаем, оказывались еще хуже. Поэтому в
настоящее время многие считают, что помочь может только возвращение к
металлическому (или иному товарному) стандарту. Однако, металлические деньги
не только точно так же подвержены риску мошенничества со стороны правительств,
но даже лучшие из них никогда не будут столь же надежны, как деньги,
выпускаемые агентством, весь бизнес которого зависит от успеха обеспечения
публики деньгами, которые эта публика предпочитает всем прочим. Хотя золото --
якорь, а любой якорь лучше, чем правительственный произвол, это очень
ненадежный якорь. Он, безусловно, не выдержит нагрузки, если большинство стран
решит ввести собственный золотой стандарт. Золота попросту не хватит.
Международный золотой стандарт сегодня может означать только, что несколько
стран станут поддерживать реальный золотой стандарт, в то время как другие
будут связаны с ними через стандарт в золотовалютной форме.
Конкуренция обеспечит более надежные деньги, чем правительство
Я убежден, что мы сможем делать это лучше, чем золото, а правительства -- нет.
Система свободного предпринимательства, то есть институты, которые возникнут в
процессе конкуренции за предоставление хороших денег, без сомнения, способна
на большее. В этом случае незачем будет обременять процесс предложения денег
сложным, и дорогостоящим механизмом поддержания конвертируемости, который был
необходим для обеспечения автоматического действия золотого стандарта, и
который казался более практичным, чем несравненно больше подходящий на роль
идеального, стандарт, основанный на товарном резерве.
Для него была разработана весьма интересная схема, основанная на
резервировании большого числа сырьевых и других стандартных товаров, при
которой денежная единица обменивалась бы на фиксированный набор таких товаров
и, тем самым, достигалась бы ее стабильность. Практическая ценность данного
предложения, однако, снижается необходимостью резервирования (с созданием
складов и т.д.), что будет очень дорогим и удобным для весьма небольшого
набора товаров <сp. Milton Friedman, "Commodity Reserve Currency" (1951), in
Essays in Positive Economics, University of Chicago Press, Chicago, 1953>.
Однако, такой предохранительный механизм, заставляя эмитента регулировать
объем своей валюты, окажется необходимым или желательным только в том случае,
если его интерес будет состоять в том, чтобы понизить или повысить ценность
своей валюты относительно стандарта. Конвертируемость -- мера безопасности,
необходимая против монополиста, но необязательная при конкуренции поставщиков,
которым не удастся удержаться в бизнесе, если они не предложат деньги, по
меньшей мере, столь же привлекательные для пользователя, как и чьи-то еще.
Правительственная денежная монополия не является необходимой
Не так давно, в I960 году, я сам утверждал, что лишать правительства контроля
за денежной политикой было бы не только непрактично, но, скорее всего, и
нежелательно . Этот взгляд был основан на
общепринятой неявной предпосылке о том, что в каждой стране должен быть
один-единственный вид валюты. Мне даже не приходила тогда в голову мысль о
возможности подлинной конкуренции между валютами в какой-нибудь стране или
регионе. Если разрешен только один вид денег, монополия на эмиссию, вероятно,
действительно должна находиться под контролем правительства. Конкурентное
обращение нескольких валют может время от времени причинять некоторые
неудобства, но подробный анализ последствий показывает, что преимущества
оказываются настолько значительными, что эти неудобства перестают играть хоть
сколько-нибудь значительную роль, хотя новизна ситуации, вероятно, усилит их
восприятие во много раз.
Разница между добровольно принятыми и навязанными бумажными деньгами
Хотя весь исторический опыт, по-видимому, вполне оправдывает серьезное
недоверие, которое большинство людей питает к бумажным деньгам, в
действительности оно имеет смысл только по отношению к деньгам, выпускаемым
правительством. Зачастую термин "неразменные бумажные деньги" *fiat money,
также "декретные деньги" -- прим. ред.* использовался так, как если бы он
относился ко всем бумажным деньгам. Однако на самом деле он обозначает только
деньги, которые были введены в обращение произвольным директивным указом или
другим актом государственной власти. Деньги, которые обращаются только потому,
что люди вынуждены принимать их, совершенно отличны от денег, которые
принимаются потому, что люди верят, что эмитент сохранит их стабильность.
Добровольно принимаемые бумажные деньги не должны страдать от скверной
репутации, которую правительства создали бумажным деньгам.
Деньги ценятся настолько, насколько их считают редким ресурсом. По этой
причине они, вероятно, и станут приниматься по объявленной ценности. И любые
деньги, которыми люди пользуются добровольно только вследствие веры в то, что
эмитент будет сохранять их количество ограниченным, и которые станут держать
лишь до тех пор, пока эмитент оправдывает это доверие, будут, чем дальше, тем
больше подтверждать, что их можно принимать по установленной ценности. Люди
будут знать, что риск, которому они подвергаются, держа эти деньги, меньше,
чем риск образования запасов любого другого ресурса, специальной информацией,
о котором они не располагают. Их готовность держать деньги будет опираться на
ощущение того, что другие люди согласны принимать их по более или менее
твердой цене, поскольку и они разделяют те же самые ожидания, и т.д. Подобное
состояние дел может продолжаться сколь угодно долго и даже будет все больше и
больше стабилизироваться по мере того, как оправдавшиеся ожидания станут
укреплять доверие.
Кому-то, очевидно, окажется трудно поверить, что простые бумажные знаки,
которые не дают держателю законного права требовать их размена по пропорции,
установленной в единицах какого-то объекта, обладающего внутренней ценностью
(равной его текущей стоимости), могут стать общепринятыми на сколько-нибудь
длительный промежуток времени или сохранять свою ценность. При этом,
по-видимому, забывают, что за последние 40 лет во всем западном мире не было
иных денег, кроме неразменных бумажных денежных знаков. Различные бумажные
валюты, которыми нам приходилось пользоваться, сохраняли некоторую ценность,
уменьшавшуюся какое-то время относительно медленно, не из-за надежды на их
конечный размен, а только потому, что монополистические агентства, имеющие
полномочия на эмиссию валюты данной страны, пусть в недостаточной степени, но
все-таки ограничивали ее объем. Но условие на фунтовой купюре, гласящее: "Я
обещаю подателю сего выдать по его требованию сумму в один фунт", подписанное
от лица управляющего и правления Банка Англии его главным кассиром, означает,
конечно, не более чем обещание обменять этот листок бумаги на другие листки
бумаги.
Регулирование общего количества денег, выпущенных в обращение, путем обмена
одних банкнот на другие (или на ценные бумаги), полностью оставлено на
усмотрение таких учреждений или правительств. Такой обмен представляет собой
просто-напросто метод регулирования количества денег на руках у людей и, пока
общественное мнение не было сбито с толку всякими ложными теориями, считалось
само собой разумеющимся, что, например, "ценность (гринбеков) меняется по мере
того, как правительство расширяет или сокращает эмиссию" *Walter Bagehot,
Lombard Street (1873), Kegan Paul, London, 1906, р. 12*.
История, безусловно, опровергает предположение, что правительство, которое
выигрывает от чрезмерной эмиссии, заслуживает большего доверия, чем частный
эмитент, весь бизнес которого зависит от того, злоупотребит он доверием или
нет. Неужели, основываясь на опыте последних пятидесяти лет, кто-нибудь в
развитых странах Запада и впрямь стал бы верить в ценность денег, за которыми
стоит правительство, в большей мере, чем в деньги, выпущенные частным
агентством, бизнес которого полностью зависел бы от выпуска хороших денег?
Глава XX. Должны ли существовать отдельные валютные зоны?
Существование национальных валют не является ни неизбежным, ни желательным
Жесткость ставок заработной платы: перемещение вверх всей структуры цен в
стране нельзя считать решением
Стабильный уровень внутренних цен может подорвать экономическую деятельность
Мы так привыкли к существованию в каждой стране ее собственной валюты, в
которой заключаются практически все внутренние сделки, что склонны
рассматривать как естественный и необходимый тот факт, что внутренние цены
могут сдвигаться все целиком относительно цен в других странах. Однако этот
факт ни в коей мере нельзя считать необходимым, естественным и желательным.
Существование национальных валют не является ни неизбежным, ни желательным
Очевидно, что в условиях отсутствия таможенных тарифов и других препятствий
для свободного движения товаров и людей через границы, тенденция внутренних
цен меняться "в унисон" друг с другом является следствием, а не оправданием
для существования отдельных национальных валютных систем. Существование
национальных валютных систем ведет также к появлению таких институтов, как
коллективные трудовые договора, заключаемые в масштабах всей страны, что еще
больше усугубляет последствия различий между ценовыми структурами разных
стран. Все дело в том, что контроль за предложением денег предоставляет
национальным правительствам большую свободу в совершении действий, совершенно
нежелательных с точки зрения международного порядка и стабильности; Такую
систему могут одобрять только этатисты всех мастей, однако она абсолютно
противопоказана спокойному развитию международных отношений.
Действительно, я не вижу других причин, кроме отстаивания интересов монополий,
образование которых становится возможным благодаря национальному
протекционизму, почему территории, оказавшиеся под властью различных
правительств, должны формировать обособленные национальные экономические зоны,
если не существует никаких выгод, приносимых существованием в каждой такой
зоне единой валюты, отличной от валют других зон. В условиях мирового порядка,
который в огромной мере зависит от международного обмена, было бы весьма
нелепо считать нередко случайные агломерации различных регионов, оказавшиеся
под властью одного из правительств, обособленными экономическими зонами.
Экономисты совсем недавно осознали эту истину, и некоторые из них задались
вопросом -- "какими должны бы быть валютные зоны?" Найти ответ на этот вопрос
оказалось достаточно трудно .
Хотя исторически отдельные национальные валюты были просто инструментом
расширения власти национальных правительств, современные защитники денежного
национализма пропагандируют такой порядок, при котором все цены в данном
регионе могут одновременно повышаться или понижаться относительно всех цен в
других регионах. Это считается преимуществом, поскольку таким образом можно
избежать необходимости снижения цен на товары той или иной группы, в
особенности снижения ставок заработной платы, когда внешний спрос на данные
продукты изменился и переместился в другие страны. Но ведь это -- политический
паллиатив; на практике он означает, что вместо понижения немногих цен, которых
непосредственно коснулось изменение спроса, приходится повышать куда большее
число цен, чтобы восстановить международное равновесие после того, как упала
международная цена местной валюты. Первоначальный мотив агитации в пользу
плавающих обменных курсов национальных валют был, поэтому, чисто
инфляционистским, хотя и была предпринята неумная попытка возложить бремя
приспособления на страны с активным сальдо платежного баланса. Однако позднее
эта идея была подхвачена странами, которые хотели защитить себя от
инфляционистской политики других стран.
Предотвращение сокращения количества денег, обращающихся в какой-либо стране,
или части какого-то более крупного сообщества, оправдано не более чем меры
правительства, препятствующие падению денежных доходов отдельных .лиц или
групп, -- хотя такие меры способны временно облегчить трудное положение этих
групп населения. Для честного правительства важнее всего, чтобы никто не
обладал властью освобождать какие-то группы населения от необходимости
приспосабливаться к непредвиденным изменениям, поскольку, если правительство
позволит себе это один раз, оно будет вынуждено поступать так постоянно.
Жесткость ставок заработной платы: перемещение вверх всей структуры цен в
стране нельзя считать решением
Опыт показал, что способ преодоления негативных последствий ригидности, т.е.
негибкости ставок заработной платы, представляющийся таким легким и состоящий
в повышении общею уровня цен, лишь ухудшает положение в стране, практически
освобождая профсоюзы от ответственности за безработицу, которая, в противном
случае, наступила бы в ответ на их требования о повышении заработной платы.
Этот способ также создает необычайно сильное давление на правительство с тем,
чтобы оно смягчило эти последствия, провоцируя инфляцию. Поэтому я, как и
прежде, остаюсь противником денежного национализма и плавающих обменных
курсов. <Историческое происхождение озабоченности национальным уровнем цен, а
также другие аспекты денежного национализма рассмотрены в моей книге: Monetary
Nationalism [The Graduate School of International Studies, Geneva, 1937], см.
особенно р. 43.> Однако теперь простой конвертируемости национальных валют
друг в друга по фиксированному курсу я предпочитаю полную отмену валютных
границ. Вся концепция "вырезания" какого-то сектора из международной структуры
цен, где бы понижение или повышение цен происходило как бы "сообща"
относительно цен на те же товары во всех других регионах, до сих пор
представляется мне идеей, которая могла зародиться только в мозгах людей,
мыслящих исключительно в терминах национальных <"макро-">, а не индивидуальных
<"микро-"> уровней цен. Похоже, они стали считать, что средний уровень цен,
сложившийся в данной экономике, стал определяющим фактором человеческой
деятельности, и утратили, тем самым, понимание роли относительных цен.
Стабильный уровень внутренних цен может подорвать экономическую деятельность
В действительности нет никаких причин, по которым нам следовало бы желать,
чтобы уровень цен в регионе, связанном с мировой экономикой большим числом
товарных потоков, оставался стабильным. Поддержание его стабильности в
условиях перемещения спроса в страну и из страны лишь расстраивает
функционирование рынка, не облегчая его. В этом смысле отношения между
регионами или отдельными районами не слишком отличаются от отношений между
странами. Перемещение спроса на самолеты из Сиэттла в Лос-Анджелес
действительно приведет к потере рабочих мест, падению доходов и, вероятно,
розничных цен в Сиэттле; но если в Сиэттле упадет заработная плата, то это,
скорее всего, привлечет в этот город другие отрасли. Ничего нельзя выиграть,
разве что на кроткое время, увеличивая количество денег в Сиэттле или в штате
Вашингтон в целом. И проблема нисколько не упростится, если весь Северо-запад
Соединенных Штатов будет иметь собственную валюту, объем которой можно будет
поддерживать постоянным или даже увеличивать, облегчая невзгоды некоторых его
жителей.
Хотя у нас нет оснований желать, чтобы отдельные регионы имели свои
индивидуальные валюты, возникает совершенно другой вопрос, а именно, не
приведет ли повсеместная свободная эмиссия конкурентных валют во всех регионах
к формированию валютных зон -- или, точнее, зон, где преобладают определенные
валюты, хотя могут использоваться и другие. Как мы уже убедились <раздел XII>,
при отмене валютной монополии могли бы проявиться различные предпочтения по
поводу состава товарного эквивалента, в котором следовало бы сохранять
постоянство валюты. В слаборазвитой стране, где основные предметы потребления
составляют рис, рыба, свинина, хлопок и древесина, разные люди по большей
части будут интересоваться разными ценами -- хотя локальные тенденции такого
рода будут, вероятно, нейтрализовываться теми из пользователей, которые в
своих предпочтениях будут руководствоваться доверием к эмитентам с
международной репутацией, а не к тем, кому лучше других удалось приспособить
свою валюту к особенностям местных условий. Я не удивлюсь, если на больших
пространствах для обычных сделок будет использоваться только одна валюта, пока
потенциальная конкуренция будет заставлять эмитента сохранять ее стабильной.
Как и везде, пока дело не дошло до попыток инноваций и улучшений, конкуренция
in posse *in posse: потенциальная, лат.* будет, вероятно, почти столь же
эффективной, как конкуренция in esse *in esse: существующая, лат. -- прим.
ред.*. Ясно, что свободная конвертируемость повсеместно используемой валюты
позволит всем, кто имеет какие-то связи за пределами региона, достаточно
быстро обменивать свои накопления на другую валюту, как только на ее счет у
них возникнут какие-либо подозрения.
Зоны с одной доминирующей валютой не будут, однако, иметь четких или
устойчивых границ, а будут перекрывать друг друга, разделительные линии между
ними будут подвижными. Если такой принцип найдет всеобщее признание в ведущих
экономически развитых странах, он, вероятно, быстро распространится повсюду,
где люди могут сами выбирать свои институты. Без сомнения, останутся
диктаторские анклавы, где диктаторы не пожелают поступиться своей властью над
деньгами -- даже после того, как отсутствие валютного контроля станет
отличительным признаком цивилизованной и честной страны.
Глава XXI. Влияние на государственные финансы и расходы
Хорошие национальные деньги невозможны при демократическом правительстве,
зависящем от групп со специфическими интересами
Правительственная денежная монополия и правительственные расходы
Правительственные деньги и несбалансированность бюджетов
Власть правительств над деньгами способствует централизации
Цели управления системой государственных финансов и обеспечения страны
удовлетворительной валютой совершенно различны и, по большей части,
противоречат друг другу. Возлагать обе задачи на одно и то же ведомство всегда
означало путаницу, и привело к катастрофическим результатам в последние годы.
Это проявилось не только в том, что деньги стали главной причиной
экономических колебаний, но и в неконтролируемом росте государственных
расходов. Если мы хотим сохранить функционирующую рыночную экономику (и с ней
индивидуальную свободу), ничто не может быть более настоятельным, чем
расторжение неправедною брака между денежной и фискальной политикой, брака,
который долго оставался тайным, хотя и формально освящен кейнсианской теорией.
Нет необходимости излагать все последствия пагубного влияния финансовых "нужд"
правительства на предложение денег. Дело не только в том, что все случаи
наиболее острой инфляции до недавнего времени были результатом деятельности
правительств, покрывавших свои финансовые "нужды" с помощью печатного станка.
Даже в течение периодов относительной стабильности необходимость удовлетворять
финансовые "нужды" правительств, постоянно возникавшая перед центральными
банками, и решавшаяся ими путем поддержания низких процентных ставок, была
источником постоянных затруднений: она мешала попыткам банков обеспечить
стабильность и придавала их политике инфляционистский уклон, который
исправлялся, обычно с запозданием, с помощью механизма золотого стандарта.
Хорошие национальные деньги невозможны при демократическом правительстве,
зависящем от групп -- со специфическими интересами
Не будет большим преувеличением, если я скажу, что центральный банк,
подверженный политическому контролю или просто серьезному политическому
давлению, совершенно неспособен регулировать количество денег так, чтобы это
благоприятствовало четкой работе рыночного механизма. Хорошие деньги, как и
хорошие законы, должны действовать без оглядки на то, как повлияют решения
эмитента на какие-либо группы или отдельные лица. Благожелательный диктатор
мог бы сознательно игнорировать их интересы, но ни одно демократическое
правительство, зависящее от множества групп со специфическими интересами, на
это совершенно не способно. Использование контроля над предложением денег в
качестве инструмента для достижения конкретных целей разрушает балансирующее
действие ценового механизма, необходимое для осуществления непрерывного
процесса приспособления рынка, при котором шансы индивидов на то, что их
ожидания сбудутся, оказываются весьма высоки.
Правительственная денежная монополия и правительственные расходы
О вреде, который причиняет денежная политика, направляемая финансовыми
соображениями, сказано уже достаточно. Теперь нам предстоит рассмотреть
обратное влияние власти над предложением денег на финансовую политику. Подобно
тому, как отсутствие конкуренции оградило монополистического поставщика денег
от целительной дисциплины рынка, власть над деньгами освободила правительства
от необходимости согласовывать расходы с доходами. В основном именно по этой
причине кейнсианская теория так быстро приобрела популярность у экономистов
социалистического толка. В самом деле, если экономисты говорят министрам
финансов, что создание дефицита является достойным делом, и что дополнительные
правительственные расходы не стоят народу ничего, коль скоро в экономике
имеются свободные ресурсы, то все действенные барьеры на пути быстрого роста
государственных расходов оказываются сломанными.
Вряд ли можно усомниться в том, что поразительный рост государственных
расходов в последние 30 лет, когда правительства некоторых западных стран
стали требовать на свои цели до половины национального дохода, а иногда и
более, стал возможным благодаря контролю денежной эмиссии со стороны
правительств. С одной стороны, инфляция постоянно втаскивала людей с данным
уровнем реальных доходов в категории с гораздо более высокими ставками
налогообложения, чем они могли предвидеть, когда одобряли такую налоговую
шкалу, так что налоговые поступления в правительственную казну росли намного
быстрее, чем это входило в их намерения. С другой стороны, ставшие привычными
огромные бюджетные дефицита и сравнительная легкость выхода за пределы
утвержденных бюджетных показателей еще больше увеличивали размеры той доли
продукта в реальном выражении, которую правительства могли требовать на свои
цели.
Правительственные деньги и несбалансированность бюджетов
В известном смысле требование к правительству сбалансировать бюджет в течение
периода, равного календарному году, является произвольным. Однако чередование
времен года и твердо установившаяся практика бухгалтерской отчетности дают
серьезные основания для такого требования, а практика бизнеса, при которой
поступления и расходы регулярно балансируются с известными отклонениями, еще
более подкрепляет его. Если крупные экономические колебания можно
предотвратить с помощью других мер, то такое балансирование лучше всего
производить на протяжении года, традиционного для составления бюджетов срока.
Если допустить, что регулирование предложения денег путем конкуренции между
частными валютами действительно должно обеспечить не только стабильность
ценности денег, но и стабильность экономической конъюнктуры, аргумент о
необходимости государственного дефицита для сокращения безработицы сведется к
утверждению, что правительственный контроль над деньгами нужен, чтобы излечить
болезнь, которую он сам и вызвал. Непонятно, зачем вообще в условиях
стабильных денег у правительства должно быть право тратить средств больше, чем
оно имеет. И, конечно, куда важнее, чтобы правительственные расходы не
становились причиной общей нестабильности, чем чтобы занять громоздкий
правительственный аппарат (если сделать маловероятное предположение, что он
срабатывает вовремя) для противодействия любому ослаблению экономической
активности.
Легкость, с какой министр финансов наших дней может и составить бюджет с
превышением расходов над поступлениями, и превысить этот уровень расходов,
создала совершенно новый стиль управления финансами по сравнению с осторожным
их ведением в прошлом. А благодаря легкости, с какой уступают одному
требованию за другим, вызывая все новые и новые ожидания дальнейших подарков,
возникает самоускоряющийся процесс, который даже люди, искренне желающие его
избежать, оказываются неспособными остановить. Всякий, кому известно, как
трудно сдержать постоянное расширение бюрократического аппарата, не
подчиняющегося исчислению прибылей и убытков, знает также, что без жесткого
барьера в виде строго ограниченных средств ничто не остановит безудержный рост
правительственных расходов.
Пока мы не восстановим положения дел, при котором правительства (и другие
государственные органы) будут понимать, что если они совершат перерасход, то,
как и любой человек, окажутся неспособными выполнить свои обязательства, будет
невозможно прекратить этот рост, который, подменяя частную деятельность
коллективной, станет грозить удушением индивидуальной инициативы. При
существующей форме неограниченной демократии, когда правительство в состоянии
одаривать те или иные группы разного рода материальными льготами, ему ничего
не остается, как покупать поддержку достаточного числа людей для обеспечения
большинства среди избирателей. Никакое правительство даже с самыми лучшими
намерениями не сможет противостоять этому давлению, если не сумеет сослаться
на прочный барьер, который оно не может преодолевать. Хотя правительства будут
иногда вынуждены обращаться к обществу за займами для удовлетворения
непредвиденных нужд или финансирования за счет этого каких-то инвестиций,
крайне нежелательно, чтобы эти средства, при любых обстоятельствах,
обеспечивались созданием дополнительных денег. Столь же нежелательно, чтобы в
обращение подобным образом вводились те приращения совокупной денежной массы,
которые требуются в растущей экономике для снабжения поставщиков
дополнительных факторов производства необходимым запасом наличных денег.
Власть правительств над деньгами способствует централизации
Можно не сомневаться и в том, что способность центрального правительства
прибегать к такого рода финансированию -- одна из главных причин, усиливающих
крайне нежелательную централизацию государственного управления. Можно было бы
только приветствовать лишение правительств власти над деньгами, что позволило
бы остановить кажущуюся непреодолимой тенденцию к ускоренному росту доли
национального дохода, на которую они заявляют права. Если позволить этой
тенденции развиться, она за несколько лет приведет нас к состоянию, при
котором правительства будут претендовать на 100 процентов всех ресурсов <в
Великобритании и Швеции эта доля уже превышает 60 процентов> и станут,
вследствие этого, в буквальном смысле "тоталитарными". <Одним из тревожных
сигналов, говорящих об угрозе, которая еще недостаточно оценена, является
распространяющаяся тенденция считать правительственную пенсию единственным
надежным обеспечением в старости, поскольку опыт, по-видимому, подсказывает,
что политическая целесообразность заставляет правительства поддерживать или
даже увеличивать ее реальную величину.> Чем полнее будут отделены
государственные финансы от регулирования денежного обращения, тем лучше. Эта
власть была вредной всегда. Ее использование в финансовых целях всегда вело к
злоупотреблениям. И у правительства нет ни заинтересованности, ни способности
пользоваться ею так, как требуется для обеспечения бесперебойного хода
экономической деятельности.
Предложение лишить правительство монополии на эмиссию денег и способности
делать любые деньги "законным платежным средством" при оплате всех
существующих долгов было выдвинуто прежде всего, потому, что правительства
неизменно и неизбежно чудовищно злоупотребляли этой властью на протяжении всей
истории и этим сильно расстраивали саморегулирующийся механизм рынка. Но может
статься, что отстранение правительства от источника, питающего его
дополнительными деньгами, окажется не менее важным и для того, чтобы
остановить тенденцию к безудержному росту, внутренне присущую системе
неограниченного правления, которая становится такой же опасной угрозой для
будущего цивилизации, как и плохие деньги, ей поставляемые. Только если люди
осознают, что те деньги, которые правительство вправе потратить, они должны
платить ему -- в форме явных налогов (или добровольных займов), можно будет
остановить процесс подкупа большинства посредством раздачи разного рода льгот
все возрастающему числу людей и групп с особыми интересами.
XXII. Проблемы переходного периода
Подавляющему большинству людей появление нескольких конкурирующих валют
попросту предоставит набор альтернативных возможностей; изменений в привычном
использовании денег не потребуется. Опыт постепенно научит людей улучшать свое
положение, переключаясь от одного вида денег на другие. Банки вскоре предложат
розничной торговле соответствующее счетное оборудование, которое избавит ее от
трудностей начального периода в менеджменте или бухгалтерском учете. Поскольку
эмитент, деньгами которого они пользуются, будет заинтересован в оказании им
содействия, они, вероятно, обнаружат, что их обслуживают лучше, чем прежде. В
производстве, торговле и сфере услуг приобретение навыков для полного
использования всех новых возможностей может отнять несколько больше времени,
но в ведении дел не потребуется серьезных изменений или слишком трудной
адаптации.
Как помешать быстрому обесценению бывшей единственной валюты
Есть два вида деятельности, которые будут глубже всего затронуть! новой
системой, и в которых потребуется почти полное изменение привычной практики и
порядка. Это, во-первых, государственное финансирование и, во-вторых, вся
область частных финансовых услуг, включающая банковское дело, страхование,
строительные общества, сберегательные и ипотечные банки. Для правительства,
кроме изменений в финансовой политике, отмеченных в разделе ХXI, главной
задачей станет защита против быстрого вытеснения и последующего ускоренного
обесценения валюты, выпускаемой существующим центральным банком. Этого,
по-видимому, можно достичь, только сразу же дав ему полную свободу и
независимость, то есть, поставив его в равные условия со всеми другими
эмиссионными банками, (иностранными или создаваемыми вновь в самой стране) и
одновременно вернувшись к политике сбалансированных бюджетов, ограниченной
только возможностью получения займов на открытом ссудном рынке, которым нельзя
манипулировать. Срочность этих шагов вытекает из того, что раз началось
вытеснение единственной дотоле валюты новыми, оно будет так быстро нарастать
из-за ее усиливающегося обесценения, что его практически невозможно будет
остановить какими-либо обычными методами денежного сжатия. Ни правительство,
ни бывшие центральные банки не будут обладать резервами других валют или
золота, достаточными для выкупа всех старых денег, от которых публика захочет
избавиться, как только сможет перейти от быстро обесценивающейся валюты к той,
которая, как имеются веские основания полагать, будет оставаться стабильной.
Доверие к старой валюте можно восстановить, только если банк, ее выпускающий,
продемонстрирует способность регулировать ее точно таким же образом, как
конкурирующие с ним новые эмиссионные банки.
Вводить новые валюты сразу, а не постепенно
Другое важное условие успеха правительственных действий при переходе к новому
порядку состоит в том, чтобы все требуемые свободы давались сразу, без
предварительных робких проб или сохранения контрольной власти "на всякий
пожарный случай". Особенно существенны для успеха плана возможность свободной
конкуренции между множеством эмитентов и полная свобода любых передвижений
валюты и капитала через границы. Любой осторожный подход с постепенным
ослаблением существующей монополии на эмиссию, безусловно, приведет к неудаче.
Люди научатся доверять новым деньгам, только если будут уверены, что эти
деньги совершенно свободны от какого-либо правительственного контроля. Только
если деньги находятся под контролем жесткой конкуренции, люди будут верить,
что частные банки станут поддерживать стабильность своих валют. Только если
люди получат возможность свободно выбирать, какой валютой пользоваться в
зависимости от их разнообразные целей, процесс отбора приведет к преобладанию
хороших денег. Только если начнется активная торговля на валютной бирже,
банки-эмитенты смогут вовремя получать предупреждения о необходимых действиях.
Только если границы будут открыты для свободного движения валюты и капитала,
появится гарантия против тайного сговора местных учреждений в целях
манипулирования местной валютой. И только при наличии свободных товарных
рынков стабильные средние цены будут означать, что процесс приспособления
предложения к спросу идет нормально.
Изменения в политике коммерческих банков
Если правительству удастся передать дело снабжения деньгами в руки частных
учреждений без краха существующей валюты, главной проблемой отдельных
коммерческих банков будет решить, стоит ли пытаться вводить собственную валюту
или же избрать другую валюту (или валюты), в которой и вести дела в будущем.
Ясно, что огромное большинство банков будет вынуждено довольствоваться чужими
валютами.
Таким образом, они должны будут <см. разделы XI и XII> следовать тактике
"банковского дела со 100-процентным обеспечением" и держать достаточный резерв
по всем своим обязательствам, подлежащим оплате по требованию.
Необходимость в этом окажется, пожалуй, самым далеко идущим изменением в
деловой практике из всех, которые потребует конкуренция валют. Поскольку таким
банкам, по-видимому, придется взимать значительную плату за ведение чековых
счетов, они проиграют большую часть этих клиентов эмиссионным банкам и их роль
будет сведена к управлению менее ликвидными капитальными активами.
Если такое изменение можно осуществить путем продуманного перехода к
использованию валюты по выбору, оно может оказаться несколько болезненным, но
не вызовет не поддающихся контролю проблем. А покончить с такими банками,
которые, в сущности, создавали валюту, не неся никакой ответственности за
результаты, было в течение более ста лет заветной мечтой всех экономистов,
понимавших врожденную неустойчивость механизма, под власть которого мы
постепенно попали, но обычно не видевших возможности когда-либо оттуда
выбраться. Сторонники явления, оказавшегося таким вредным, а именно банковской
системы с частичными резервами, не предполагающей ответственности отдельного
банка за деньги (то есть -- чековые депозиты), которые он создал, не вправе
сетовать, если поддержка правительственной монополии, сделавшая его
существование возможным, будет ликвидирована. Несомненно, должно будет также
сложиться намного более четкое разграничение между чисто банковским бизнесом и
инвестиционными услугами, или между так называемыми "английскими" и
"континентальными" типами банков *Depositenbanken и Spekulations-banken, как
они когда-то назывались по-немецки*. Я думаю, что вскоре обнаружится, что
бизнес по созданию денег плохо уживается с управлением крупными портфельными
инвестициями и даже с контролем за крупными секторами промышленности.
Совершенно иной набор трудностей возникнет, конечно, если правительству или
его привилегированному банку не удастся предотвратить крах своей валюты. Этой
возможности банки, неспособные выпускать собственную валюту, должны бояться,
поскольку большая часть их активов, а именно, все ссуды, резко сократятся
вместе с большинством обязательств. Но это будет просто означать, что для них
окажется особенно сильной опасность высокой инфляции, наподобие той, которая
постоянно угрожает сегодня, но которой другие смогут избегать, переходя на
иные валюты. Правда, банки обычно утверждают, что более или менее успешно
проводят свои активы даже сквозь галопирующую инфляцию. Банкиры, не знающие
как это делать, могли бы обратиться за консультацией к своим коллегам в Чили и
других местах, где по этой части накоплен богатый опыт. Во всяком случае,
избавиться от нынешней нестабильной структуры -- слишком важная задача, чтобы
жертвовать ею ради интересов отдельных групп.
Глава XXIII. Защита от государства
Давление за возвращение к национальным денежным монополиям
Возобновление правительственного контроля за движением валюты и капитала
Несмотря на то, что предлагаемая система полностью возлагает задачу
обеспечения деньгами на частные институты, вмешательство государства останется
главной опасностью для бесперебойной работы нового механизма. <Я употребляю
здесь термин "государство" потому, что многие люди, желая подчеркнуть
благодетельную природу данного вида общественной деятельности, обычно
используют его в подобном контексте. Большинство людей быстро осознает
идеалистический и нереалистичный характер своей аргументации, когда им
указывают на то, что действующий субъект -- не абстрактное государство, а
вполне конкретное правительство, со всеми недостатками, неизбежно присущими
этому политическому институту.> Хотя основная защита эмиссионных банков от
прямого политического давления будет обеспечена международным характером
эмиссионного бизнеса <что, впрочем, не избавит их от нападок демагогов>,
доверие к любому учреждению будет зависеть, главным образом, от доверия к
правительству, при котором оно было создано. Чтобы устранить подозрения в
обслуживании политических интересов стран, в которых они учреждены, важно,
чтобы имела место конкуренция банков, штаб-квартиры которых расположены в
разных странах. Наибольшим доверием, по крайней мере, пока обеспечивается
сохранение мира, будут, вероятно, пользоваться институты, созданные в
небольших богатых странах, для которых международный бизнес является важным
источником доходов и которые по этой причине должны особенно заботиться о
своей финансовой репутации.
Давление за возвращение к национальным денежным монополиям
Многие страны, скорее всего, попытаются, с помощью субсидий и подобных мер
сохранить собственный банк, выпускающий национальную валюту, которой придется
обращаться наряду с международными валютами, даже если деятельность таких
банков будет лишь ограниченно успешной. Тогда появится опасность, что
националистические и социалистические силы своей дурацкой агитацией против
многонациональных корпораций заставят правительства постепенно вернуться к
нынешней системе привилегированных национальных эмитентов валюты, посредством
предоставления преимуществ национальным институтам.
Возобновление правительственного контроля за движением валюты и капитала
Главная опасность, однако, будет исходить от попыток правительств
контролировать международные потоки валюты и капитала. Власть над этими
потоками в настоящее время является самой серьезной угрозой не только
функционированию международной экономики, но и личной свободе; и эта угроза
сохранится до тех пор, пока правительства обладают материальной силой, чтобы
навязывать такой контроль. Надо надеяться, что люди постепенно распознают эту
угрозу личной свободе и полностью запретят употребление таких мер, закрепив
это в виде соответствующих конституционных поправок. Последняя защита от
правительственной тирании состоит в том, что значительная часть трудоспособных
людей может прибегнуть к эмиграции в случае, когда тирания станет нестерпимой.
Я боюсь, что немногие англичане, считавшие мое высказывание неоправданно
тревожным и преувеличенным 30 лет назад, когда я впервые опубликовал его,
продолжают считать его неоправданно тревожным и сегодня: "Распространение
контроля, проистекающее из контроля над экономикой, на все сферы жизни хорошо
видно на примере операций с иностранной валютой. На первый взгляд
государственный контроль за обменом иностранной валюты никак не затрагивает
личную жизнь граждан, и для большинства из них безразлично, существует он или
нет. Однако опыт большинства стран континентальной Европы показал мыслящим
людям, что введение такого контроля является решающим шагом на пути к
тоталитаризму и подавлению свободы личности. Фактически, эта мера означает
полное подчинение индивида тирании государства, пресечение всякой возможности
бегства -- как для богатых, так и для бедных. Когда люди лишаются возможности
свободно путешествовать, покупать иностранные журналы и книги, когда контакты
с заграницей могут осуществляться только по инициативе или с одобрения
официальных инстанций, общественное мнение оказывается под гораздо более
жестким контролем, чем это было при любом абсолютистском режиме XVII или XVIII
века" *F.A. Hayek, The Road to Serfdom, Routledge, London and Chicago, 1944,
р. 69, note*.
Помимо противодействия чрезмерному росту правительственных расходов,
ликвидация правительственной монополии на денежную эмиссию могла бы внести еще
один фундаментальный вклад в защиту индивидуальной свободы. Этот вклад будет
состоять в интенсификации международных взаимодействий, что сделает
установление правительственного контроля за международным движением товаров,
капиталов и людей все менее и менее достижимым. Таким образом, у диссидентов
сохранятся возможности избежать угнетения со стороны правительств.
Глава XXIV. Долгосрочные перспективы
Возможность появления множества сходных валют
Сохранение стандарта долгосрочных долговых обязательств даже при возможной
потере валютой своей ценности
Новые правовые рамки банковского дела
Можно надеяться на то, что конкуренция, как это обычно с ней происходит,
приведет к открытию еще неизвестных возможностей, заложенных в феномене денег.
Это делает любую попытку предсказания долгосрочных результатов предлагаемой
реформы крайне рискованной. Мы, тем не менее, попытаемся вкратце суммировать
вероятные долговременные последствия ее осуществления. Я убежден, что когда
система полностью сформируется и конкуренция ликвидирует некоторое число
неудачных предприятий, в свободном мире останется несколько широко
используемых и очень близких по своим качествам валют. В больших регионах
будут доминировать одна-две валюты, но эти регионы не будут иметь четких или
постоянных границ, а валюты, доминирующие в них, будут пересекаться в широких
и изменчивых по своему составу регионах. У большинства таких валют,
опирающихся на сходные наборы товаров, краткосрочные колебания курсов
относительно друг друга будут очень малы <вероятно, намного меньше, чем у
валют наиболее стабильных стран сегодня, но несколько сильнее, чем у валют,
базировавшихся на реальном золотом стандарте>. Если состав товарных корзин, на
которые будут опираться некоторые валюты, будет приспособлен к условиям
регионов их основного использования, постепенно может начаться обособление
этих валют. Но большинство из них будет обращаться сообща, не только
параллельно, но и согласованно изменяя свою ценность. После экспериментов с
поиском самого благоприятного набора товаров, к ценам которых должна быть
привязана валюта, последующие изменения будут, вероятно, редкими и
малозначительными. Конкурентная борьба между эмиссионными банками заставит их
сосредоточиться на том, как избежать даже незначительных отклонений ценности,
выраженной в этих товарах, на распространении наиболее полной информации о
своей деятельности и на различных дополнительных услугах (таких, как помощь в
бухгалтерском учете), предлагаемых клиентам. Уцелевшие правительственные банки
все чаще и сами будут вынуждены принимать платежи не в тех валютах, которые
выпускаются привилегированными национальными банками, и даже стремиться к их
получению.
Возможность появления множества сходных валют
Существует, однако, одно обстоятельство, являющееся и возможным, и вероятным,
и которое я не обсуждал в первом издании. После того, как определенные валюты,
базирующиеся на том или ином наборе товаров, получат широкое хождение, другие
банки могут прибегнуть к выпуску валют, ценность которых базируется на том же
наборе товаров, но под иными наименованиями, в банкнотах с таким же, большим
или меньшим номиналом. Иными словами, конкуренция может привести к широкому
использованию различными банками-эмитентами одной и той же товарной базы,
причем такие банки будут продолжать конкурировать за благосклонность публики,
сохраняя ценность выпускаемой валюты постоянной и предоставляя иные услуги.
Публика могла бы тогда научиться принимать значительное число видов таких
валют с различными наименованиями <при этом соответствующих единому, например
какому-нибудь "Цюрихскому стандарту"> по постоянным обменным курсам; а
магазины могли бы вывешивать список всех валют, которые они готовы принимать,
как представляющих этот стандарт. Такая система сможет удовлетворительно
работать долгое время, если пресса, осуществляющая свою функцию надзора, будет
вовремя предупреждать публику о нарушении кем-либо из эмитентов своих
обязательств.
Соображения удобства должны, вероятно, привести к принятию стандартной
денежной единицы, то есть единицы, основанной не только на одном и том же
наборе товаров, но также одной размерности. В этом случае большинство банков
могло бы, под разными названиями, выпускать банкноты в этих стандартных
единицах, которые будут охотно приниматься всюду, где известна их репутация.
Сохраняете стандарта долгосрочных долговых обязательств даже при возможной
потере валютой своей ценности
При доступности хотя бы каких-то стабильных валют на исчезновение будет
обречена абсурдная практика превращения "законного платежного средства" в
простую символическую монету, которая может обесцениваться и все же оставаться
годной для уплаты долгов, сделанных в единицах какого-либо объекта
определенной ценности. Этот абсурд создан исключительно властью правительства,
имеющего возможность навязывать людям то, чего они не имели в виду при
заключении договоров. Вслед за отменой правительственной монополии на эмиссию
денег суды вскоре поймут и, я надеюсь, законодательство признает, что
справедливость требует уплаты долгов в единицах той ценности, в которых
заключался контракт, а не в навязанных правительством заменителях. <Исключение
существует там, где контрактом в явной форме предусматривается уплата
определенного количества денежных знаков, а не выраженной в них ценности>.
После распространения повсеместно предпочитаемого общего стандарта ценности,
судам, как правило, не составит труда определить приблизительную величину
абстрактной ценности, которую стороны имели в виду при заключении контракта,
оперируя указанным в контракте количеством общепринятых денежных единиц. Если
валюта, в которой заключен контракт, серьезно обесценилась, выйдя за
приемлемые пределы отклонений, суд не должен позволить сторонам выигрывать или
терять от противозаконных действий третьей стороны, выпустившей данную валюту.
Суд без труда сможет определить количество другой валюты или валют, в которой
должник имеет право и обязан выполнить свои обязательства.
В результате даже полный крах одной валюты не будет иметь тех разрушительных и
далеко идущих последствий, которые подобное событие вызывает сегодня. Хотя
держатели наличных денег в форме банкнот или депозитов до востребования в той
или иной валюте могут лишиться всей соответствующей им ценности, это будет
относительно мелким расстройством по сравнению с общим обесценением или полной
ликвидацией требований третьих лиц, выраженных в этой валюте. Структура
долгосрочных контрактов в целом останется незатронутой и люди будут сохранять
свои инвестиции в форме облигаций, закладных и аналогичных требований, хотя
они могут потерять всю свою наличность, если, по несчастью, пользовались
валютой банка, который потерпел крах. Портфель облигаций и других долгосрочных
требований мог бы по-прежнему оставаться вполне надежным помещением капитала,
даже если случится так, что какие-то эмитенты обанкротились, и их банкноты и
депозиты утратили ценность. Полностью ликвидные активы еще будут связаны с
риском, но кто захочет (разве что временно) держать все свои активы в
полностью ликвидной форме? Никогда не сможет произойти полного исчезновения
какого-то общего стандарта погашения долгов или уничтожения всех денежных
обязательств - конечного итога всех крупных инфляции. Задолго до того, как это
могло бы случиться, все оставили бы обесценившуюся валюту и никакие прежние
обязательства выполнять в ней было бы нельзя.
Новые правовые рамки банковского дела
Хотя правительства и не должны вмешиваться в подобные процессы, не должны
предпринимать каких-либо сознательных попыток контроля (то есть актов
интервенции в строгом смысле слова), может оказаться, что для успешного
осуществления новой банковской деятельности нужны новые законы, обеспечивающие
необходимые правовые рамки. Кажется, однако, довольно сомнительным, что делу
поможет повсеместное введение таких правил, например, посредством принятия
международных договоров. Скорее всего, в этом случае экспериментам с
альтернативными схемами будет положен конец.
Трудно сказать, сколько времени понадобится отдельным странам для того, чтобы
оставить желание иметь собственную валюту из чисто националистических или
престижных соображений, а правительствам -- для того, чтобы перестать
обманывать общество, жалуясь на неоправданное ущемление своего суверенитета.
<Окончательный триумф новой системы будет достигнут тогда, когда правительства
предпочтут получать налоги не в своей валюте!> Вся эта система, конечно же,
совершенно несовместима со стремлением к тоталитарной власти любого рода.
Глава XXV. Заключение
Золотой стандарт - не решение
Только собственный интерес, а не хорошие намерения может дать хорошие деньги
Насколько осуществима система конкурентных бумажных валют?
"Движение за свободные деньги"
Вопросы для обсуждения
Отмена правительственной денежной монополии была придумана мной как средство
предотвращения приступов острой инфляции и дефляции, которые преследуют мир в
последние 60 лет. Исследование показало, что оно является также весьма
действенным лекарством против еще более запущенной болезни: повторяющихся волн
депрессии и безработицы, которые часто представляются как врожденный и
смертоносный порок капитализма.
Золотой стандарт -- не решение
Можно надеяться помешать сильным колебаниям ценности денег, наблюдавшимся в
недавние годы, возвратившись к золотому стандарту или какому-то режиму
фиксированных обменных курсов. Я все еще убежден, что пока управление деньгами
остается в руках правительств, золотой стандарт, со всеми его
несовершенствами, -- это единственная более или менее безопасная система. Но
мы, безусловно, в состоянии построить лучшую систему, не предполагающую
участия правительства. Кроме бесспорного факта наличия серьезных дефектов и у
золотого стандарта, противники такого шага могут справедливо указать, что в
нынешних обстоятельствах централизованное управление денежной массой
необходимо для того, чтобы противостоять врожденной нестабильности
существующей кредитной системы. Но коль скоро признано, что эта врожденная
нестабильность кредита сама есть результат определенной структуры депозитных
банковских операций, заданной монополистическим контролем за предложением
наличных денег, в которых должны погашаться депозиты, эти возражения рушатся.
Если мы хотим, чтобы свободное предпринимательство и рыночная экономика выжили
<этого, очевидно, хотят даже сторонники так называемой "смешанной экономики">,
у нас нет выбора: мы должны заменить правительственную валютную монополию и
национальные валютные системы свободной конкуренцией между частными
эмиссионными банками. Никогда контроль за деньгами не был в руках учреждений,
единственной и исключительной заботой которых было бы дать публике валюту,
превосходящую все остальные, и которые в то же время поставили бы самое свое
существование в зависимость от соответствия ожиданиям, которые они породили.
Может оказаться, что при свободной конкуренции между различными видами денег
самым популярным видом вначале окажутся золотые монеты. Но сам этот факт --
рост сброса на золото -- приведет, вероятно, к такому повышению (и, скорее
всего, сильным колебаниям) его цены, что хотя золото еще будет широко
использоваться для тезаврации, оно вскоре перестанет быть удобной счетной
единицей для сделок и бухгалтерского учета. Конечно, необходимо, чтобы им
можно было пользоваться совершенно свободно, но я не думаю, что это приведет к
его победе над другими видами частных денег, спрос на которые зависит от того,
насколько успешно регулируется их количество с тем, чтобы поддерживать
постоянной их покупательную способность.
То самое качество, которое сегодня повышает доверие к золоту в сравнении с
контролируемыми правительствами бумажными деньгами, а именно, невозможность
произвольна манипулировать его общим количеством ради достижения политических
целей, в долгосрочной перспективе заставит его уступите место бумажным
денежным знакам, выпускаемым конкурирующими учреждениями, бизнес которых
зависит от успешного регулирования эмиссии с целью сохранения ценности
денежной единицы приблизительно постоянной.
Только собственный интерес, а не хорошие намерения может дать хорошие деньги
Мы всегда имели плохие деньга потому, что частному предпринимательству не
позволяли дать нам лучшие. В мире, управляемом давлением организованных
интересов, важно помнить, что если мы хотим получить институты, в которых
нуждаемся, мы не можем рассчитывать на разум или понимание, но должны
полагаться на чисто корыстные интересы. Благословен тот день, когда мы сможем
рассчитывать на предложение надежных денег не в силу добрых намерений
правительств, а вследствие соблюдения банками своего собственного интереса.
"Именно таким путем мы получаем друг от друга наибольшую часть необходимых нам
услуг" *Adam Smith, Inquiry info the Nature and Causes of the Wealth of
Nations (1776), Glasgow edition, Oxford University Press, London, 1976, р.
26*. Но, к несчастью, деньга еще не входят в их число.
Не "капитализм", а правительственный интервенционизм виновен в повторявшихся
кризисах прошлого". <Это тема, к которой постоянно возвращался покойный Людвиг
фон Мизес.> Правительство мешало предприятиям заручиться инструментами,
необходимыми для того, чтобы защищать свою деятельность от дезориентации,
возникающей из-за ненадежных денег, инструментами, прибыльными для поставщика
и выгодными для всех остальных. Признание этой истины ясно показывает, что
предлагаемая реформа -- не просто незначительное техническое
усовершенствование финансовой системы, это коренное изменение, которое может
решить судьбу свободной цивилизации. То, что здесь предлагается, кажется мне
единственным реальным способом создания завершенного рыночного порядка,
освобождения его от важнейшего недостатка и причины главных упреков,
обращенных против него.
Насколько осуществима система конкурентных бумажных валют?
Мы не можем, конечно, надеяться на такую реформу до осознания обществом того,
каковы ставки и выигрыши. Те, кто считает это предложение совершенно
нереальным и утопическим, должны вспомнить, что 200 лет назад писал в
"Богатстве народов" Адам Смит: "ожидать восстановления когда-нибудь полной
свободы торговли в Великобритании так же нелепо, как ожидать осуществления в
ней "Океании" или "Утопии". *Adam Smith, Inquiry info the Nature and Causes of
the Wealth of Nations (1776), Glasgow edition, Oxford University Press,
London, 1976, р. 47. Весь абзац, начинающийся с этой цитаты и заканчивающийся
фразой, процитированной ниже, стоит перечитать в связи с обсуждаемой нами
темой.*
Понадобилось почти 90 лет после публикации его книга (в 1776 г.), чтобы
Великобритания стала первой страной, установившей в 1860 г. полную свободу
торговли. Но идея распространялась быстро, и если бы не политическая реакция,
вызванная Великой французской революцией и Наполеоновскими войнами, она бы,
без сомнения, принесла свои плоды намного скорее. Эффективное просветительское
движение в этой области началось только в 1819 году, и лишь бескорыстными
усилиями немногих людей, посвятивших себя пропаганде этих идей через
организованное Движение свободной торговли, была преодолена опасность,
грозившая, как называл их Смит, "со стороны взбешенных и разочарованных
монополистов. <Как резонно заметил рецензент первого издания данной работы,
John Porteous, New Statesman, 14 Jan. l977: "400 лег назад казалось
немыслимым, чтобы правительства когда-либо отказались от контроля над
религиозными убеждениями".>
<Говорят, что мое предложение "сконструировать" совершенно новые денежные
институты противоречит моей общефилософской установке. Но ничто не может быть
дальше от моих намерений, чем желание спроектировать новые институты. Я
предлагаю просто устранить существующие препятствия, столетиями мешавшие
возникновению желательных денежных институтов. Наша денежная и банковская
система является продуктом вредных ограничений, навязанных правительствами для
увеличения своей власти. Конечно же, об этих институтах нельзя сказать, что
они проверены и признаны хорошими, поскольку людям не было позволено испытать
действие каких-либо альтернатив.
Чтобы обосновать требование свободного развития в этой области, необходимо
было объяснить, какие вероятные результаты даст предоставление такой свободы.
Но возможности предвидения неизбежно ограничены. Одно из величайших достоинств
свободы и состоит в том, что она поощряет новые изобретения, а они по самой
своей природе непредсказуемы. Я думаю, что эволюция окажется намного
изобретательнее меня. Хотя социальная эволюция всегда формируется под влиянием
идей сравнительно небольшого числа людей, разница между свободной и
регулируемой системой состоит в том, что при первой люди, имеющие лучшие идеи,
и определяют развитие, поскольку им подражают. При второй системе направлять
эволюцию позволено идеям и желаниям людей, стоящих у власти. Свобода вновь и
вновь заставляет рисковать. Я могу сказать только, что если бы я нес
ответственность за судьбу дорогой мне страны, я бы с радостью взял на себя
риск в том деле, изложению которого посвящена эта работа.>
Я боюсь, что с тех пор, как кейнсианская пропаганда овладела массами, сделав
инфляцию чем-то респектабельным, и снабдила агитаторов такими аргументами,
которые не в состоянии опровергнуть профессиональные политики, единственный
способ не попасть в клетку контролируемой директивной экономики, куда нас
загоняет постоянная инфляция, и тем самым спасти, в конечном итоге,
цивилизацию, состоит в том, чтобы лишить правительства власти над предложением
денег. <Недавний опыт также подсказывает, что в будущем правительства могут
подвергнуться международному давлению в пользу такой денежной политики,
которая, будучи вредной для собственных граждан, может, как предполагается,
помочь какой-либо другой стране. Избавиться от такого давления можно будет
только избавившись и от власти, и от ответственности за управление
предложением денег. Мы уже достигли такого положения, при котором в адрес
стран, добившихся снижения инфляции до пяти процентов в год, раздаются призывы
о помощи путем "рефляции" со стороны других стран, имеющих 15-процентную
инфляцию.>
"Движение за свободные деньги"
Сейчас мы нуждаемся в международном движении "за свободные деньги",
аналогичном движению XIX века за свободу торговли и раскрывающем глаза не
только на вред острой инфляции, которой можно избежать и с помощью
существующих институтов, но и на более глубокие последствия -- наступление
периодов стагнации, которые действительно являются врожденным пороком нынешней
денежной системы.
Как я мог заметить в ходе работы над этим докладом, тревога по поводу нынешней
инфляции слишком быстро рассеивается, стоит ее темпу чуть-чуть замедлиться. Я
почти не сомневаюсь, что к моменту, когда эти строки увидят свет, появится
масса причин для возвращения этой тревоги <если не произойдет худшего и
возобновившаяся инфляция не будет загнана вглубь контролем над ценами>. Скорее
всего, начавшийся новый инфляционный бум опять окончится крахом. Но для того,
чтобы добиться отмены контроля правительств за деньгами, от которого один
вред, понадобится более глубокое понимание не видимых на поверхности
последствий инфляции. Перед нами стоит, таким образом, громадная
просветительская задача, которую нужно решить для того, чтобы избавиться от
опаснейшей угрозы общественному миру и длительному процветанию, угрозы,
заложенной в существующих денежных институтах.
Необходимо широкое признание существования проблемы и необходимости реформы.
Речь идет не о второстепенных технических деталях финансовой системы, как
может на первый взгляд показаться профану, который сам никогда в них толком не
вникал. Вопрос стоит о единственном пути, позволяющем надеяться, что еще можно
остановить непрерывное сползание всех правительств к тоталитаризму, которое
многим внимательным наблюдателям кажется уже неотвратимым. Я хотел бы
посоветовать двигаться не спеша. Но у нас мало времени. Сейчас настоятельно
требуется не строительство новой системы, а быстрейшее устранение всех
правовых препятствий, две тысячи лет блокировавших пути эволюции, все
благоприятные результаты которой мы не можем сейчас предвидеть.
-------------------------------------------------------------------------------
Вопросы для обсуждения
1. Рассмотрите распространенное мнение о том, что в стране должна быть
только одна валюта, и что она должна контролироваться правительством. При
обсуждении используйте примеры из отдаленной и недавней истории.
2. Каково происхождение "законного средства платежа"? Приведите аргументы за
и против его использования как необходимой основы денежной системы.
3. Дайте определение денег. Чем они отличаются от не-денег? Предложите
аргументы за и против понятия "количество денег". Примените эти аргументы к
количественной теории денег.
4. Обсудите два тезиса: "Желательно установить контроль правительства за
деньгами, чтобы; оно могло изменять объем их предложения в соответствии с
потребностями экономики". "Люди утратили доверие к деньгам потому, что они
контролируются правительством".
5. История показывает, что иногда возникает недостаток доверия к бумажным
деньгам, являющимся "законным тендером". Каким образом режим конкурирующих
бумажных валют мог бы поддерживать доверие публики?
6. "Чтобы деньгам доверяли, они должны конвертироваться в ценные товары или
драгоценные металлы". Вы согласны? Обсудите условия, при которых
конвертируемость существенна и при которых несущественна.
7. Рассмотрите мнение о том, что возникновение инфляции и дефляции будет и
маловероятным, и невозможным, если правительство будет отстранено от контроля
за установлением количества денег. Проиллюстрируйте свой ответ примерами из
Великой депрессии 1929--1932 гг. и "Великой инфляции" 1972--1975 гг.
8. Понятия бума и спада ассоциируются с "капитализмом". Есть ли они в
некапиталистических экономиках? Являются ли они результатом капитализма или
порождены иными причинами?
9. Обсудите тезис: "Для денежного органа, подверженного сильному
лоббистскому давлению, политически невозможно избежать увеличения количества
денег во имя повышения занятости, порождая тем самым инфляцию. Золотой
стандарт, фиксированные обменные курсы и другие ограничения денежной экспансии
оказались недостаточными".
10. Как можно отстранить национальное правительство от контроля за
международным движением валюты? Достаточно ли будет международного соглашения?
Почему конкуренция валют будет более эффективной?
Артур Сэлдон
Источник: перепечатано с разрешения автора и издателя из: Franz Pick. Pick's
Currency Yearbook, 1976-1977 Edition, Pick Publishing Corp., N.Y. 1977.
<< НАЗАД ¨¨ КОНЕЦ...
Другие книги рубрики: экономика
Оставить комментарий по этой книге
Переход на страницу: [1] [2] [3]
Страница: [3]
