классические произведения - электронная библиотека
Переход на главную
Жанр: классические произведения

Бунин Иван Алексеевич  -  Шеол


Страница:  [1]



   В сумерки, проходя по базару в Яффе, я нечаянно поднял глаза и увидел
тонкий серп луны. Закрывались в полумраке рядов  лавочки,  проносили  от
фонтана последние кувшины. Собаки, горбясь и сливаясь с темнотой  внизу,
подбирали остатки торга. Неожиданно дошла откуда-то нежная сладость цве-
тущего дерева. Я поднял глаза и увидел в легком и прозрачном небе  вихор
пальмы, а над ним - острый, чистый, тонкий "лук Астарты".
   На берегу, под городской стеной, тянуло теплым  ветром  с  неоглядной
мелкой зыби взморья. Чуть видные, мягко и красиво намазанные сизой мутью
облака терялись на закате... "Сумерки, море,  угол  ханаанско-аравийских
берегов..." - подумал я. Над стеной, в старом  каменном  домишке,  зияет
черная оконная дыра без стекол. Слышно, как там, в каморке без огня, ук-
ладываются спать и, плача, ссорятся дети. На западе, над лиловатой тьмой
моря, склоняется покрасневший, меркнущий и теряющийся в небе  полумесяц.
И так пустынны сумерки над гаванью бесследно исчезнувшего с  лица  земли
Ханаана, так все просто и бедно вокруг, точно я один в мире, у его  без-
людного начала...
   На другой день я покинул Яффу. Убирали трапы, вечерело. Жаркое солнце
склонялось к золотому морю. Рейд стоял как зеркало, рифы обнажились, от-
дыхали, белые чайки, плававшие над кормой, казались  огромными.  В  упор
освещенная Яффа, громоздясь на холме перед нами, переливалась зеркальным
отражением воды и вся была цвета банана. Задрожала, поворачиваясь,  кор-
ма, забурлил винт - и Яффа тронулась. Но я не спускал с нее глаз до  тех
пор, пока она, все отдаляясь, не слилась, наконец, с песками на юге, фи-
олетовыми от голубой дымки воздуха и опускающегося солнца.
   А потом я смотрел на Саронскую долину, вдоль которой мы шли на север.
Все смутней и печальней становилась долина. Солнце погасло, и вода у бе-
регов стала тяжелой, кубовой. Одиноким, затерянным казалось какое-то се-
леньице, далеко-далеко белевшее в сини равнины. Я смотрел и дивился без-
людности этого побережья. Вон где-то там, в устьях мелких  рек,  бегущих
от Кармила, лежала Кесария. Некогда это был славный порт и город  Ирода;
теперь только пески, камни и колючий кустарник... И так - по всему побе-
режью.
   С вечера было тепло и ясно. Палуба, испещренная легкими тенями  снас-
тей, блестела. В вышине, сквозь снасти, тепло сиял полумесяц. Но близил-
ся Ливан. На ночь я открыл в каюте иллюминатор - и после полуночи  прос-
нулся: стало прохладно, по темной каюте ходил сильный влажный  ветер.  Я
заглянул в иллюминатор: и там была серая темь. Пахло морем. Ливан  дышал
мглою. Во мгле, как на краю  земли,  висели  два  мутных  маячных  огня.
Дальний был красноватый. Я подумал: это Тир или Сидон. И мне стало  жут-
ко.
   За Кесарией - следы Египта и Финикии. Во времена служения Астарте  на
месте Кесарии был какой-то большой ханаанский город, упоминаемый в надг-
робном заклятии царя Эзмунацара. Ранее, во времена поклонения "богу все-
пожирающего времени", крокодилу, был египетский Крокодилопос. И  в  пес-
ках, затянувших останки этих городов, и теперь еще находят разбитые сие-
ниты, погребальные колодцы крокодилов...
   В полночь мы прошли Кармил, горный мыс Ваала Громовержца.  С  Кармила
иудейские пророки метали самые ярые проклятия язычеству. На  Кармиле,  в
одной из пещер троглодитов, жил Илия, лютейший враг Ваала. Но  жизнь  на
Кармиле, бывшем ипостасью Ваала, не прошла для Илии даром. Тысячи преда-
ний слили его образ с образом солнечного бога: Илия был питаем  вранами,
повелевал громами и бурями, низводил огнь и дождь с  неба,  превращал  в
камни растения, заживо, как истый сын Солнца, вознесся к нему на пламен-
ной колеснице. И все это сделал Кармил, на котором не было даже капищ, -
только каменные жертвенники, - Кармил, у  подошвы  которого  Лемех  убил
одичавшего Каина, приняв его за зверя. Необозримое море, с  трех  сторон
лежащее под Кармилом, бушует круглый год.  И  богослужения  в  монастыре
кармелитов, стоящем теперь на Кармиле, принимают  порой  жуткое  величие
древних языческих богослужений. "Море заглушало голоса поющих и орган, -
говорит один паломник. - Над горою стоял непрерывающийся гул - глас  Бо-
жий, потрясающий пустыню и приводящий в содрогание горы..."
   Качало у Кармила и нынче. Засыпая, я  чувствовал,  как  темная  каюта
опускается и поднимается, слышал скрип переборок. Теперь было тихо. Кар-
мил был уже далеко. Ровно, с однообразным плеском бежала вода вдоль бор-
та погруженного в сон и тьму парохода. Мы шли уже мимо "блудилищных гро-
тов Астарты" и погребальных спэосов, мимо каменисто-песчаной полосы  под
волнистыми отрогами и скатами Ливана, - мимо самого Шеола, этого  сплош-
ного некрополя между Тиром и Сидоном. Когда-то от Тира до Сидона  "можно
было пройти под землею - по гробовым пещерам и колодцам". И  как  дерзко
мешались когда-то с ними "гроты" Астарты!  Ее  поклонники  и  поклонницы
чертили мистический знак треугольника даже на  стенах  спэосов.  А  Тир?
Разве думал он о смерти, - он, "Сын Солнца и  Моря,  рожденный  в  веках
баснословных, превзошедший все народы жаждой жизни, алкавший земель все-
го мира"?
   И все же победила - смерть. "Тир, умолкший среди моря! Кую мзду  при-
обрел ты от него? Сия глаголет Адонаи-Господь: се аз на тя, Сур, и  при-
веду на тя языки многи, яко же восходит море волнами своими..."  Ужасные
слова! Но есть еще ужаснее: "Вот я приведу на тебя. Тир, лютейших из на-
родов, и они обнажат мечи свои против красы твоей... Сделаю тебя городом
опустелым, подобно городам необитаемым, когда подниму на тебя  пучину...
Низведу тебя с отходящими в могилу, к народу, давно  бывшему,  и  помещу
тебя в преисподних земли... Ибо вознеслось сердце  твое  и  сказало:  аз
есмь Бог!"
   "Аз есмь Бог..." Библейские пророки до  потрясающей  высоты  вознесли
проклятия слишком "вознесшейся" жизни. И по слову их и  вышло:  тиро-си-
донский берег, столь щедро оплодотворяемый Богиней Жизни, дал начало об-
разу Шеола - преисподней. Его погребальные камеры и колодцы,  перемешан-
ные с гротами страсти, получили страшные названия "сетей  смерти",  "ко-
лодцев гибели". И "простерся страх смертный над радостной  страной  Ваа-
ла-Солнца". Это ведь он, этот страх, внушил царю Эзмунацару  мольбу  его
скорби и беззащитности:
   "В месяц дождей, в год четырнадцатый царствования... Поражен,  пленен
я, наследник дней героев, сошел в ад, сын бога  смерти...  Заклятие  мое
перед всем царством и всем человечеством: да не  вскрывает  никто  входа
моего, не сдвигает гробницы моей, не оскорбляет меня  внесением  другого
гроба!"
   Бог ли человек? Или "сын бога смерти"?
   На это ответил сын Божий.
   1909



 

КОНЕЦ...

Другие книги жанра: классические произведения

Оставить комментарий по этой книге

Страница:  [1]

Рейтинг@Mail.ru














Реклама
Образец отчета об оценке рыночной стоимости квартиры https://yarexpert.ru

a635a557