криминал - электронная библиотека
Переход на главную
Рубрика: криминал

Карышев Валерий  -  Александр Солоник-киллер мафии


Переход на страницу: [1] [2] [3] [4]

Страница:  [2]



   - Вот вы этим и займетесь. Фактуру и особенности контингента, в отли-
чие от меня, знаете, материалом, как говорится, владеете. -  Координатор
пододвинул к себе все ту же копию личного дела, перечеркнутую диагональ-
ной красной полосой. - Вот рекомендую, например,  этого:  Солоник  Алек-
сандр Сергеевич, бывший работник МВД, осужден по сто пятнадцатой статье.
Даже по этим материалам видно, что его следственное дело грубо сфабрико-
вано. Бывший сотрудник милиции, осужденный по такой статье - на зоне ему
прямая дорога в опущенные. Пытались - не получилось. В одиночку  успешно
противостоял кодле блатных. В контакты с  администрацией  ИТУ  принципи-
ально не вступает. Не пьет, не курит, старается поддерживать  спортивную
форму. Заключенные его не любят, но относятся с опаской. Но главное - не
это: обостренные комплексы, неудовлетворенные амбиции, невысокий общеоб-
разовательный уровень, провинциальные запросы, отсутствие четко выражен-
ной жизненной установки. Короче, осознанное несоответствие  реального  и
умозрительного. Теперь он деморализован, загнан в угол, надеяться ему не
на что. И он это прекрасно понимает. Сейчас в ИТУ в Ульяновской области.
   Собеседник с сомнением пролистал личное дело.
   - Ну, допустим, я с ним побеседую, предложу продать  нам  свою  душу.
Допустим, он даже согласится, потому как надеяться ему действительно  не
на кого и не на что. Но как мы его из зоны-то выдернем? На  условно-дос-
рочное он не подходит юридически, амнистия для таких, как он, не предус-
мотрена. Пересмотреть дело в порядке прокурорского надзора  и  назначить
пересуд? Тоже незаконно - он же бежал, и это доказанный факт.
   Координатор улыбнулся - несколько высокомерней, чем требовалось.
   - Не забывайте, кто мы и для чего созданы. И кто за нами стоит. Да мы
сами, если начистоту, незаконны. И "С-4" незаконна.  Но  полномочия  нам
даны самые широкие. Вы ведь в милиции служили и  прекрасно  знаете,  что
даже из самых страшных зон можно убежать. Особенно, если есть  помощь  с
воли. - Поднявшись из-за стола, хозяин дал понять, что беседа закончена.
Когда заместитель стоял уже в дверях, хозяин кабинета как  бы  невзначай
добавил: - Получится из него что-нибудь, не получится - ничего  страшно-
го. Время терпит, а выбирать у нас есть из кого...
   Свет заходящего солнца, пробиваясь через забранное  толстой  решеткой
пыльное оргстекло, ровными прямоугольниками ложился на письменный  стол,
стоявший у самого окна, и эти прямоугольники казались  нарисованными  на
его поверхности. Так хотелось смахнуть, стереть их, чтобы геометрическое
перекрестье не напоминало о неволе! Пахло пылью, лежалыми бумагами,  мы-
шами, плесенью, хлоркой и сгоревшей проводкой - последний запах был осо-
бенно сильным.
   Сидевший за столом пожилой мужчина с круглым лицом и небольшими  чер-
ными усиками внимательно изучал невысокого  зека,  одетого  в  зоновский
бушлат, именуемый тут обычно "клифтом". Смотрел долго, не  мигая  -  так
биолог рассматривает в микроскоп какое-то мелкое насекомое.
   Осужденный выглядел предельно настороженным. Старался не  встречаться
взглядом с человеком за столом. По всему было видно, ему очень  хотелось
побыстрей отсюда уйти. Но в то же время сделать это он не мог: для любо-
го осужденного всякий "вольняшка", то есть неосужденный, - начальник.  А
тем более - такой: с пристальным, откровенно изучающим взглядом,  вкрад-
чивыми манерами, многозначительным молчанием...
   Что-что, а начальственный вид тут, на "строгаче", сразу  бросается  в
глаза.
   - Ну, присаживайся, - наконец получил предложение зек.
   Тот присел на хромоногий табурет.
   - Курить не предлагаю, потому что знаю - не  куришь,  -  сидевший  за
столом чиркнул зажигалкой, закурил, на  мгновение  окутываясь  сероватым
дымом. - А лихой ты, однако... Саша.
   Названный Сашей поднял на говорившего взгляд, в котором явственно чи-
талось: ну чего тебе от меня надо? Зачем с "промки"  выдернул?  Если  ты
опер - то пустая затея: не буду стучать. Если какая-то проверка из Глав-
ного Управления Исправительно-Трудовых Учреждений - не по адресу. Я  тут
кто - "бугор", то есть бригадир, и начальства надо мной - выше крыши...
   - А я к тебе, Саша Солоник, по делу. Специально  из  Москвы.  Кстати,
вот мои документы, - говоривший привычным жестом развернул корочку алого
сафьяна, явно не ментовскую.
   - Что надо, гражданин начальник? - нарочито грубо спросил Солоник.
   - Да ничего не надо, - пожал плечами визитер.
   - Если стукачом хотите предложить - не пойду, - голос зека  прозвучал
на редкость категорично.
   - И правильно, - лучезарно улыбнулся москвич. - Ты на себя посмотри -
какой из тебя стукач? Слишком заметен, слишком на виду, к тому же еще  -
"бугор" и мусор, пусть даже и бывший. От ментов ты отбился,  ни  к  чему
другому не прибился. Потому что не возьмут. Доверия к тебе и  так  ни  у
кого нет, запалишься враз, - несомненно, этот человек неплохо  знал  ла-
герную фактуру. - К тому же проблем у тебя из-за милицейского прошлого и
нехорошей статьи было немало. А будет еще больше.
   - Вы спецом из самой Москвы прибыли, чтобы о моих проблемах говорить?
- перебил зек с едва заметной издевкой.
   - Не только о них, - обладатель ксивы из алого сафьяна нимало не оби-
делся, хотя по интонации и понял вызов. - О тебе, о  планах  твоих...  О
том, как дальше жить собираешься.
   Наверняка в этот момент Саша подумал - такое нехитрое начало  беседы,
такой простенький с виду вопрос "как дальше жить собираешься?" - все это
сильно смахивает на  тот,  памятный  разговор  с  лагерным  авторитетом,
"смотрящим" Корзубым. А потому ответ прозвучал почти  такой  же,  как  и
тогда, в каптерке:
   - Как раньше жил, так и буду.
   - Ну, как раньше, жить у тебя больше не получится,  -  гражданин  на-
чальник небрежно струсил в пепельницу сигаретный пепел.  -  Но  об  этом
позже. Давай лучше о тебе поговорим. - Не дождавшись ответа, он  продол-
жил: - Биография самая обыкновенная - точней, ее  начало.  Замечательный
областной центр, золотое детство, пионерские горны, техникум, повестка в
военкомат. После дембеля в милицию пошел. И чего ты там забыл?
   - Был маленький и глупый. Думал, с преступностью бороться, - признал-
ся Саша, соображая, какой же в этом вопросе подвох.
   - И что?
   - Да сами они беспредельщики. Те же бандиты, только в форме, и  ноше-
ние оружия у них узаконено, - для человека, попавшего на зону из-за  не-
желания сучиться, ответ был предельно искренним.
   - Вот-вот, - согласился собеседник. - Гниды они. Мусора - одно слово.
Та-а-ак. Там, значит, у тебя не заладилось, выгнали, затем вновь  взяли,
после выгнали окончательно. Накрутили статью по "мохнатке"  из-за  "реш-
ки", за колючки. Ну и что теперь делать собираешься?
   - Срок тянуть, - кивнул Солоник, не понимая, к чему вообще разыгрыва-
ется этот спектакль.
   - А на себе, значит, крест поставил?
   - Крест мне на могиле поставят.
   - Вот-вот. Недалек тот день... И похоронят тут же, на зоновском клад-
бище. Как ты знаешь, трупы родственникам не выдаются.
   - Спасибо за информацию, - Саша метнул в москвича взгляд, полный отк-
ровенной неприязни.
   - Рано благодаришь. А я приехал сюда, чтобы дело тебе предложить...
   - И какое? - насторожился заключенный, поняв, что  беседа  подошла  к
кульминации.
   - ...и изменить твою жизнь, - закончил гражданин начальник.
   - Мою жизнь теперь только Верховный Суд может изменить.
   - Ну зачем так? Судьба любого человека в его руках.  На  свободу  хо-
чешь?
   Зек вопросительно взглянул на человека, сделавшего  ему  столь  дикое
предложение.
   - Кто тут не хочет...
   - Я тебя спрашиваю - хочешь?
   - Ну, хочу. А за что? Не за просто же так!
   - Эта догадка делает честь твоему уму. Бесплатно только птички  поют.
Я тебе дело говорю... А теперь - слушай.
   Они говорили долго - точней, говорил в основном приезжий, а зек  слу-
шал, стараясь найти в предложении выгоду - впрочем, она была,  несомнен-
но, на поверхности.
   Предложение гражданина начальника сводилось к следующему.  Он,  Алек-
сандр Солоник, будет топтать "строгую" зону долго, очень  долго.  Бывший
мент, осужденный по  паскудной  статье,  рано  или  поздно  найдет  себе
смерть: или на "промке" головой кирпич поймает, или оголенный  электроп-
ровод зубами прикусит, или с верхнего яруса шконок головой вниз  упадет.
В лучшем случае - актировка и инвалидность, жизнь в серости  и  безвест-
ности, неизбежное воровство, естественно, неудачное, и вновь  зона,  где
он сгинет окончательно. В худшем - скорое  "опущение",  кровавая  драка,
заточка в печень и - участок два на три на зоновском кладбище.
   Блатные все равно завалят его: тут, на зоне есть сотни способов изба-
виться от человека - медсанчасть по приказу "хозяина" оформит  как  нес-
частный случаи на производстве. Обеспечить его  безопасность  органы  не
могут - не поселишь же в бараке охрану! Надеяться на  УДО,  условно-дос-
рочное или амнистию не приходится по понятным причинам. Короче говоря  -
хреновые дела у осужденного бывшего мента Солоника, и солнце ему не све-
тит.
   Гражданин начальник повествовал так, как может говорить лишь человек,
уже уверенный в ответе собеседника. Категоричность тона, веские  интона-
ции, подкрепленные напряженным прищуром и скупой, но выразительной  жес-
тикуляцией.
   - Единственное, что тебе может помочь, - побег, - закончил он.
   - Отсюда? Со "строгача"? Невозможно, - зек поджал губы.
   - А что - уже думал?
   - А кто бы не думал!
   Следующий вопрос прозвучал в устах обладателя сафьяновой ксивы  столь
же неожиданно, сколь и неправдоподобно.
   - А если мы тебе поможем?..
   Солоник подумал, что он ослышался.
   - Поможем, говорю... Я серьезно. Да не смотри ты на меня так!
   Мысли Саши работали напряженно - в предложении бежать было столько же
плюсов, сколько и минусов. Точней, плюс был только один - та  самая  же-
ланная свобода, о которой, как поется в известной еще со  времен  ГУЛАГа
песне, "так много говорят в лагерях".
   А с другой... Побег, даже удачный (что маловероятно), неминуемо  пос-
тавит его в зависимость от "конторы", потому  как  Солоник  окончательно
ставит себя вне закона. И неизвестно, какую роль уготовят ему после  по-
бега. Известно одно: он становится невольной марионеткой в руках  струк-
туры, которая при малейшем проколе от него откажется.
   - Даю тебе ровно сутки на размышление, - москвич говорил веско, слов-
но вбивал в сырую доску толстые гвозди. - Только размышлять тебе нечего.
Это - твой единственный шанс, подарок судьбы. Другого не будет.  Свобода
плюс удовлетворение твоих амбиций.
   - Я не могу ответить сразу, мне надо все взвесить. Я подумаю, -  дро-
жащим от напряжения голосом произнес осужденный.
   - Думай, думай... Ну все. О нашем разговоре, естественно, никто знать
не должен, прежде всего из администрации. Запомни то, что они уже знают:
я - следователь военной прокуратуры, занимаюсь делом  твоего  армейского
командира. Протоколы уже составлены... На,  подпиши,  что  отказываешься
давать показания, - он пододвинул бланк. - Ну, до завтра, осужденный Со-
лоник. На размышления у тебя ровно сутки, - гражданин начальник взглянул
на часы. - Время пошло...


   ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Блеклое поволжское солнце, медленно поднимавшееся из-за кромки темно-
го, почти что синего хвойного леса, рельефно  высвечивало  геометрически
правильный силуэт вышки с охранником. Солнце било в  глаза,  слепило,  и
осужденный Александр Солоник, отвернувшись в сторону, невольно прищурил-
ся. Унылая картина, виденная им на утренних разводах сотни раз: перечер-
кивающая волю колючая проволока, чернеющие клифтами ряды  сумрачных  зе-
ков, ватная спина бушлата переминающегося с ноги на ногу "мужика" из его
бригады...
   Даст Бог - видит он это сегодня, холодным утром, в последний  раз,  и
никогда больше не увидит.
   Развод начался минут на десять позже положенного - стоило только уви-
деть помятую физиономию начальника отряда, чтобы  определить:  вчера  он
вновь нажрался, как последняя свинья. Рожа у мента - ну будто бы на  ав-
томобильном протекторе заснул, взгляд - мутный, мертвый. И не до развода
ему теперь - пива бы холодненького, компресс на лоб и - спать. Да, тако-
ва вот тяжелая и опасная ментовская служба...
   - Отряд для развода на работы построен, - произнес старшина.
   Спустя несколько минут осужденные, а вместе с ними и Солоник,  двину-
лись на "промзону". Глядя в ватную спину, маячившую впереди, Саша  вновь
и вновь воскрешал подробности последнего разговора с хитрожопым  москви-
чом, спрашивая себя - правильно ли он сделал, что согласился? - и не мог
ответить на этот вопрос однозначно.
   С одной стороны, воля, конечно же, дорогого стоит, тем  более  в  его
незавидном положении.
   А с другой - не попадет ли он в кабалу худшую, нежели теперешняя?!
   Но он уже все решил. Это должно произойти сегодня.
   Уже назначено и рассчитано время, и он знает, как именно это произой-
дет. На "промке" кем-то неизвестным подготовлен сварочный аппарат, кото-
рым надлежит вырезать крышку канализационного люка, чтобы  спуститься  в
него, пройти по коллектору и выйти за пределы зоны. Ничего форс-мажорно-
го произойти не может - вроде бы тот гражданин начальник из столицы пре-
дусмотрел все. Или почти все...
   Глухое топанье "прохарей", густые  ряды  колючей  проволоки,  унылые,
постные лица конвоиров - и ворота промышленной зоны.
   Перед началом работы "бугор" Солоник, собрав "мужиков" своей бригады,
объявил:
   - То, что вы напортачили вчера, я не принимаю. Если такое повторится,
буду засчитывать за отказ или невыходы на работу.
   Тут, в "восьмерке", в ИТУ N 8 Ульяновской области, к нему  относились
совершенно иначе, чем под Пермью. Давешняя драка с кодлой жутких и  без-
жалостных блатных уже была занесена в неписаные зоновские анналы, обрас-
тая все новыми и новыми подробностями. В глазах "мужиков", то  есть  ос-
новной массы осужденных, Саша  приобретал  черты  воистину  легендарные:
кровь татуированных врагов лилась ручьями и реками, руки-ноги  ломались,
как спички, головы под его ударами разлетались, как гнилые арбузы, а по-
бежденные исчислялись десятками.
   Именно поэтому никто спорить не стал - не с  руки.  Таких,  как  этот
"бугор", не уважают, но боятся. И только один из зеков, недавно  прибыв-
ший, бросил недовольно:
   - Мало того, что "кумовья" с "хозяином" да начотряда гнут, так  и  ты
еще...
   - Молчать, - бригадир едва повысил голос. - С меня тоже три шкуры де-
рут.
   Солоник вовсе не хотел ругаться с этими серыми людьми, многие из  ко-
торых, как и он, попали за "решки" в результате ментовской подставы. Это
был верный тактический ход - пусть разойдутся по своим местам,  чтобы  к
нему в ближайшее время не подходили...
   - Зря перед "хозяином" жопу рвешь! Все равно на "химию" и УДО тебя не
выпустят, - в сердцах огрызнулся вновь прибывший.
   - Работать, кому сказано!.. Труд освобождает.
   "Мужики", недовольно перешептываясь и бросая на бригадира полные  не-
нависти взгляды, разошлись по рабочим местам, а Саша, на  всякий  случай
оглянувшись по сторонам, пошел в небольшой  коридорчик,  заканчивающийся
тупичком.
   Сердце стучало пойманной птицей - сейчас,  сейчас  это  произойдет...
Да, тот столичный тип  из  "конторы"  оказался  прав:  это  ему  подарок
судьбы, который нельзя не использовать.  Сказочно  повезло  -  наверное,
единственный раз в жизни.
   Под ногами шуршала битая штукатурка, какой-то мусор, гремели, перека-
тывались осколки кирпича, тонким льдом хрустело стекло, глухо позвякива-
ли трубы, положенные вдоль коридора. Шаг, еще шаг, еще один,  заколочен-
ная дверь, яркая лампочка в ржавом конусе, поворот в тесный  закуток,  и
тут же - обыкновенный канализационный люк: на городских улицах обычно не
обращаешь на них внимания, но сейчас это была дверь на желанную волю.
   Дверь на волю, как и следовало ожидать, Оказалась приваренной, но тут
же кто-то неизвестный предусмотрительно оставил сварочный аппарат,  мас-
ку, брезентовые рукавицы и даже небольшой ржавый ломик типа "фомки" - он
лежал между ржавыми трубами и вполне мог сойти за одну из них.
   Мозг работал четко и уверенно, мысли не путались, не блуждали - Соло-
ник четко понимал, что и в какой последовательности надо делать.
   Положил на половинку кирпича ржавую водопроводную трубу - так, словно
бы собирался ее резать. Теперь, если нечаянно  появится  начальство  или
кто-то из сук (а отрядные стукачи, несмотря на глубокую законспирирован-
ность, всем хорошо известны), оправдание налицо.
   Неторопливо подкрутил форсунку, поджег, мгновенно отрегулировал  дав-
ление - пламя сделалось острым, жадным, как кошачий  язычок,  и  пронзи-
тельно-голубым, словно майское небо. Надел маску и, склонившись,  напра-
вил огненное сопло на металл. Спустя несколько секунд плотный огонь омы-
вал сварной шов.
   Ему повезло: люк, вопреки специальной инструкции, был заварен  не  по
всему периметру, а лишь в двух местах, на ушках - чтобы невозможно  было
открыть голыми руками. Ровно гудело пламя горелки, расплавленный  металл
натекал в щель между люком и полом, беспорядочные искры сыпались во  все
стороны, прожигали клифт, но Саша не обращал на это внимания - следовало
торопиться, счет шел на секунды: сюда могли войти в любой момент.  Нако-
нец последнее движение, огонь с шипением гасится, срывается маска и сва-
рочный аппарат отодвигается в сторону. Поискав  глазами,  Солоник  нашел
какую-то грязную лохань с водой - немного, но достаточно, чтобы плеснув,
остудить горячий металл.
   Спустя несколько секунд беглец прилаживал в щель между люком и  полом
тупой ломик. Все-таки он немного волновался - блестящее острие несколько
раз соскальзывало с края люка, и мерзкий  металлический  скрежет,  каза-
лось, разносился по всей "промзоне". Наконец люк с трудом поддался, при-
поднимаясь; еще несколько секунд - и он лежал рядом с черной скважиной.
   Саша наклонился - в лицо пахнуло сыростью  и  зловонием.  Беглец  не-
вольно поморщился, сплюнул: там, на глубине всего лишь  нескольких  мет-
ров, медленно переваливаясь безразмерной живой змеей, проходила  главная
канализационная артерия "строгача".
   Скинул с себя прожженный клифт, бросил рядом с люком - ватник  навер-
няка будет обильно вбирать в себя влагу, сковывать движения. Пусть оста-
нется на память о бывшем бригадире.
   Наконец, набрав в легкие побольше воздуха, Солоник принялся  медленно
опускаться в подземное чрево, по шею погружаясь в дерьмо...
   Темно-зеленый "уазик" с надписью "Рыбнадзор" на дверцах, описав  пра-
вильный полукруг, остановился на берегу неширокого мутного ручейка.  Пе-
редние дверцы открылись почти синхронно, и из машины вышли двое рослых в
темно-зеленой камуфляжной форме. Они были похожи друг на друга:  атлети-
ческим сложением, настороженностью взглядов. Осмотрелись, подошли к кру-
тому берегу ручейка, прошли несколько десятков метров - из обрыва торча-
ла большая зарешеченная труба, из которой наружу текла зловонная каша.
   Один из приехавших в "УАЗе", скользя резиновыми  сапогами  по  мокрой
глине обрыва, поморщился и, подняв голову, прокомментировал:
   - Воняет-то как...
   - Все правильно, один из выходов канализационного  коллектора.  А  ты
что хочешь - чтобы говно майской розой пахло? - Бросивший  эту  реплику,
видимо, был старшим. - Давай, времени мало, спускайся...
   Его напарник извлек  из  глубокого  накладного  кармана  плоскогубцы,
мгновенно перекусил ржавую проволоку, которой решетка была прикреплена к
краю трубы и, брезгливо осмотрев руки, вытер их о траву.
   - Долго будем ждать?
   Старший взглянул на часы.
   - Из зоны он вышел минут пять или десять назад - если ничего не поме-
шало. Расчетное время - сорок пять минут плюс-минус минут десять.  Глав-
ное, чтобы направление не перепутал, иначе в другом месте  выйдет.  Ждем
два часа, дальше нет смысла.
   - Думаю, не перепутает. - Напарник старшего аккуратно  вытер  плоско-
губцы и, осмотревшись, принялся осторожно подниматься наверх.
   В это самое время где-то совсем рядом гулко застрекотал мотороллер, и
приехавшие на "уазе" встревоженно обернулись на резкий  звук.  Прямо  на
них катил, сжимая перевязанный синей изолентой руль, какой-то ветхий де-
док - обширные залысины, просвечивающиеся между клочковатыми седыми  во-
лосами, казались словно нарисованными  на  голове;  воспаленные  красные
глазки подозрительно буравили незнакомцев. Мотороллер был  грузовым,  из
багажника торчали сухие сучья: видимо, дедушка приехал за валежником.
   Остановившись и заглушив двигатель, старичок спешился и, с подозрени-
ем взглянув на молодых людей, спросил:
   - Вы откуда тут такие?
   - Езжай, старик, не твоего ума дела, - посоветовал старший.
   - Эта машина ваша? Что вы тут делаете? А документики у вас есть? -  с
неожиданной бдительностью спросил водитель мотороллера.
   - Старик, иди на хрен, я же сказал, - последовал уверенный ответ.
   - Да вы знаете, кто я... Я в милиции двадцать  лет  проработал,  я  и
сейчас в добровольной народной дружине! - Казалось, еще минута, и  дедок
изойдет слюной от праведного возмущения.
   - Из "Рыбнадзора" мы, из Ульяновска. - Младший,  поняв,  что  скандал
теперь неуместен, извлек из кармана документы. - Браконьеров тут  ловим,
вот мое служебное удостоверение.
   Дедок проработал документ до последнего штампика, взвесил его на руке
и, вздохнув, вернул владельцу.
   - Ну извините, коли так. И все-таки надо бы повежливей...
   - Дедушка, езжай своей дорогой, а то сейчас ненароком найдем и у тебя
запрещенную снасть, тогда и твоя ДНД не поможет, - примирительно  произ-
нес обладатель удостоверения.
   Старик, бросая на инспекторов "Рыбнадзора"  сердитые  взгляды,  долго
заводил мотороллер, кашлял, что-то горестно шептал...
   - Попали, -  задумчиво  сказал  старший,  провожая  его  взглядом.  -
Все-таки, что ни говори, - лишний свидетель...
   - Ладно, он сюда больше не сунется. Сколько там времени прошло?..
   Казалось, зловоние пронизывает каждый орган, каждую клеточку беглеца.
Нестерпимая вонь фекалиев густо набивалась в легкие, до слез резала гла-
за; омерзительная густая масса залепливала уши, сочилась в сапоги  и  за
воротник, но Саша, плывя по шею в дерьме, упорно, метр за метром,  прод-
вигался вперед. Мокрая одежда сковывала движения, каждый шаг  давался  с
неимоверным трудом.
   Он передвигался в кромешной темноте - вокруг булькала вязкая жижа,  и
казалось, зловонные газы роятся перед самым лицом. Чтобы  не  пропустить
выход наружу, надо было то и дело щупать шершавую, покрытую мягкими  на-
ростами трубу.
   Солоник знал - ему надо пропустить четыре поворота, и лишь  на  пятый
свернуть влево. Иначе он просто заблудится в этом огромном омерзительном
лабиринте, сгинуть в котором куда проще, чем в него попасть.
   Несколько раз беглецу казалось, что он пропустил нужное  ответвление,
не заметив его, - приходилось возвращаться, убеждаясь, что все в  поряд-
ке, что он еще не достиг нужного поворота. В рот, в нос, в глотку  то  и
дело набивалось дерьмо, и беглец, отфыркиваясь и отплевываясь, с  трудом
подавлял в себе рвотные спазмы.
   Сколько времени прошло с тех пор, как он спустился в этот жуткий под-
земный лабиринт? Он не помнил, а  рассчитывать  ход  времени,  полагаясь
лишь на собственную интуицию, не приходилось - в замкнутом  пространстве
минуты и часы всегда текут иначе, чем под открытым небом. А уж тем более
- в таком пространстве...
   Идти становилось все трудней - фекальные массы препятствовали  движе-
нию, и, казалось, мерзкая жижа никогда не выпустит его  из  этой  жуткой
трубы.
   Вот и последний, четвертый поворот. Еще метров сто - сто пятьдесят  -
до чего же трудно они даются! Он принялся считать шаги; всего триста-че-
тыреста шагов отделяют его от свободы!
   Один, два, три... десять, пятнадцать, двадцать... сто, сто один,  сто
два...
   Саша то и дело проводил правой рукой по рыхлой, скользкой  внутренней
стенке трубы - неожиданно она провалилась. И этот провал был пятым, пос-
ледним, которого он так ждал...
   Свернул, сделал еще несколько шагов, и внезапно  глаза,  привыкшие  к
темноте, остро резанул ослепительно-белый свет.
   Он уже знал, что это и есть та самая воля - но сил почти  не  остава-
лось. Голова гудела, словно церковный колокол, во рту появился солонова-
тый привкус - несомненно, собственной крови.
   Тем временем мерцавшее белесым светом пятно увеличивалось в размерах,
приближаясь, манило вперед. Он с трудом поднял голову и увидел, что  это
- небо.
   Перечеркнутое рельефными линиями ивовых ветвей,  напомнивших  колючую
проволоку "локалок", небо, звало вперед - небо свободы. Неизвестно отку-
да появились силы, и Солоник, стараясь дышать ртом и, чтобы не стошнило,
задерживая дыхание, двинулся на этот призывно белевший свет.
   Вверху - там, где наверняка конец зловонию, обозначилось некое движе-
ние. Саше почудились приглушенные мерные шаги. Или это кровь  стучала  в
ушах?
   - Эй, это ты?
   Беглец прохрипел что-то невнятное, но тем не  менее  был  услышан,  -
спустя минуту на фоне светлого пятна выросла темная мужская фигура.
   - Лови веревку. Привязывайся, мы тебя сейчас вытащим...
   Он судорожно схватил липкий,  выскальзывающий  конец,  обматывая  его
вокруг кисти правой руки. Веревка натянулась, неслышно  завибрировав,  и
Солоника поволокли наружу.
   Вытаскивали его долго - минут пятнадцать. Мокрая одежда упрямо тянула
его вниз, тяжелая набрякшая роба зацепилась карманом за острый край  ре-
шетки, и ее пришлось долго высвобождать. Бывший зек не помнил, как  очу-
тился на берегу, не помнил лиц и первых слов своих спасителей.  Лежа  на
спине, Саша, словно вытащенная на лед рыба, судорожно хватал ртом  влаж-
ный, пахнущий травой и землей воздух свободы.
   - Ну что, отдохнул? - послышался над самым ухом все тот же  голос.  -
Давай быстро переодеваться, времени у нас нет...
   Беглеца хватились лишь через несколько часов:  на  вечерней  проверке
выяснилось, что бригадир Солоник почему-то отсутствует.
   Сперва, естественно, решили,  что  залетевший  по  "мохнатке"  бывший
мент, оказавшийся к тому же таким строптивцем, пал от заточки  злопамят-
ных блатных, державших тут масть, - у них имелись все  основания  отпра-
вить его на тот свет. Это, наверное, было лучшим исходом для всех: любую
смерть зека на промзоне проще простого списать на производственный трав-
матизм и несоблюдение техники безопасности.
   Однако эти светлые надежды не оправдались - вскоре на "промзоне"  был
найден старый бушлат, который, судя по пришитому  лоскуту  с  выведенной
фамилией, несомненно, принадлежал Александру Солонику.  Сварочный  аппа-
рат, маска и, что самое жуткое - грамотно вырезанный открытый люк  кана-
лизационного коллектора, - оправдали самые худшие опасения.
   "Хозяин", "кум", начальник отряда и, естественно, режимник встали  на
уши. Были вызваны кинологи с розыскными собаками, но  псы,  естественно,
следа не взяли. У края зловонной прорвы служебная овчарка  лишь  жалобно
поскуливала.
   Такого Ульяновская "восьмерка" еще не знала: побег - несомненное  ЧП.
А уж если он не раскрыт по горячим следам, на успех вряд ли придется на-
деяться. Побег несмываемым пятном ложится на погоны начальства: неизбеж-
ны проверки из ГУИТУ, объявление о неполном служебном соответствии,  по-
нижение в должности и звании...
   Найти беглеца собственными силами не получалось; пришлось  сигнализи-
ровать в областное Управление МВД. И разразился скандал, чреватый  круп-
ными неприятностями и серьезными  оргвыводами.  Ввиду  грядущего  визита
ульяновского начальства был усилен режим,  проведен  тотальный  шмон  во
всех бараках, и даже блатных выгнали на "биржу", то есть на общие  рабо-
ты. "Хозяин" распорядился заварить по новой все люки, да что толку?
   Поиски тем временем продолжались с удвоенной силой, география их, ес-
тественно, расширилась. Операция "Перехват" была объявлена по  всей  об-
ласти. Руководство выслало усиленные наряды ко всем выходам  канализаци-
онного коллектора, были опрошены все возможные  свидетели,  но  реальных
результатов это не дало.
   "Мужики" из бригады беглеца в один голос утверждали, что в  тот  день
ничего подозрительного не заметили - наверняка они тихо радовались тому,
что ставший борзым "бугром" бывший мент больше не будет их гнуть.  Прав-
да, следак из Ульяновска сперва обратил внимание  на  показания  бывшего
старшины патрульнопостовой службы, сигнализировавшего  о  подозрительном
"уазе" с надписью "Рыбнадзор", но проверка установила, что такая  машина
действительно выезжала к небольшому безымянному ручью в нескольких кило-
метрах от зоны...


   ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Выцветшее, словно солдатская гимнастерка, небо над головой, выжженная
сухая каменистая земля, вязкий, густой, почти неподвижный воздух,  мелко
хрустящий песок на зубах - вот что такое Средняя Азия в  середине  лета.
Зной изнуряет, изматывает, и кажется, что от него нет спасения даже  под
крышами домов.
   Впрочем, здесь, под отливавшими серебром низкими оцинкованными крыша-
ми, бескрайнюю казахскую степь нельзя было видеть во всей ее  первоздан-
ности. С четырех сторон обзор ограничивался высоким унылым забором, и из
окна приземистого кирпичного сооружения казарменно-административного ти-
па виднелась лишь узкая желтая полоска, отливавшая меднокрасным  цветом.
Снизу эта полоса жирно подчеркивалась сплошной бетонной линией  огражде-
ния.
   Во внутреннем периметре глухого бетонного забора не было ни  хитроум-
ных видеокамер наружного наблюдения, ни атлетически сложенных охранников
у ворот, ни белоснежных тарелок параболических антенн, ни тем более  вы-
зывающе-роскошных иномарок. Типовая черно-серая  табличка  у  стеклянной
будочки КПП извещала, что за серым бетоном  находилась  воинская  часть.
Правда, человек сведущий по первым цифрам номера в/ч мог понять, что от-
носится она к пограничным войскам,  которые,  как  известно,  структурно
входят в Комитет Государственной Безопасности при Совете Министров СССР.
Этим информация и исчерпывалась. Да и вряд ли тут, в степной глуши,  мог
появиться кто-нибудь посторонний - единственная дорога, ведущая от ворот
КПП в сторону трассы, почти все время оставалась пустынной.
   Именно такую картину наблюдал Координатор, приехав в специальный тре-
нировочный лагерь в окрестностях Алма-Аты.
   Солнце в зените палило безжалостно. Не  спасал  и  огромный  японский
вентилятор с мощными лопастями. Капельки пота выступали на  высоком  лбу
бывшего генерала КГБ, и носовой платок, лежавший на  столе,  стал  скоро
влажным.
   Несмотря на изнурительную жару, Координатор прибыл из столицы в  кон-
сервативного покроя костюме - из тех, что обычно надевал на  официальные
встречи. Дорогое серое сукно совершенно не  гармонировало  с  пятнистыми
майками и пляжными шортами инструкторов и курсантов, но московский гость
терпел: сказывалась давняя привычка выглядеть подчеркнуто-официально.
   Он выглядел уставшим - то ли от долгого перелета, то ли от  жары,  то
ли от обилия дел, то ли от всего вместе. Поглядывая на хозяина кабинета,
невысокого подтянутого мужчину с подчеркнуто военной выправкой,  которую
еще больше подчеркивал пятнистый камуфляж, гость  вытирал  руки  носовым
платком.
   Странно выглядела эта встреча, да и вся ситуация смотрелась неестест-
венно: действующий полковник "органов"  докладывал,  по  сути,  частному
штатскому лицу о вещах, которые в "конторе" знали лишь единицы. Доклады-
вал подробно, обстоятельно, не торопясь, соблюдая субординацию -  штатс-
кое частное лицо начальственно кивало, уточняло, задавало вопросы...
   - Так, достаточно, с этим все ясно. Как новый  контингент?  -  бывший
кагэбэшный генерал пододвинулся ближе к вентилятору, с тоской взглянув в
окно на безоблачное синее небо.
   - По физическим кондициям кто-то хуже, кто-то лучше.  Вряд  ли  можно
найти тут чудобогатыря, - хозяин кабинета был сух, деловит и  корректен.
- Здоровье у большинства подорвано в местах лишения  свободы,  несколько
человек - отъявленные наркоманы, чего, впрочем, и не скрывают. Наши спе-
циалисты проводят специальную терапию. С первыми контрольными норматива-
ми по физподготовке не справился почти никто. Кроме одного...
   Брови Координатора удивленно поползли вверх - он-то  прекрасно  знал,
какого рода "контингент" тут собран.
   - Кто он?
   - Александр Сергеевич Солоник, шестидесятого года рождения, из Курга-
на, бывший сержант милиции, осужденный по статье сто семнадцатой плюс за
побег. Для бывшего милиционера, к тому же побывавшего в  местах  лишения
свободы, довольно интересен: не пьет, не курит, не говоря уже о наркоти-
ках и всем остальном. Психологические тесты свидетельствуют о  безуслов-
ной конкретности мышления, но жизненные  установки  определены  довольно
размыто. Честолюбив, тщеславен,  скрытен,  расчетлив.  Налицо  лидерские
устремления, которые он, впрочем, явно не  демонстрирует.  С  курсантами
подчеркнуто ровен, но приятельских отношений ни с кем не поддерживает. А
вообще - очень любопытная биография. - Полковник вежливо пододвинул  ему
папку с личным делом.
   В этот момент недавний лубянский начальник почему-то поймал  себя  на
мысли, что эти имя и фамилия - Александир Солоник - ему уже встречались.
Он даже командировал своего заместителя по охранной фирме, бывшего мили-
цейского сыскаря, к нему на собеседование. Вот только в какой связи  это
запало в память?
   Хозяин кабинета продолжал, но уже более сдержанно:
   - Конечно, сейчас говорить что-нибудь однозначное трудно, но все-таки
из всего прибывшего отребья этот заметно выделяется.
   Для приличия полистав растрепанное личное дело, Координатор, то и де-
ло теребя носовой платок, ответил размыто и неопределенно:
   - Безусловно, сейчас просчитать что-то однозначно тяжело.  Физические
кондиции и тестирование ни о чем не говорят: первое - наживное, второе -
изменчиво. Неизвестно, как он поведет себя в экстремальной  ситуации.  К
тому же мы предвидим естественный отсев - процентов  тридцать,  если  не
половина. А потом, как вы сами понимаете...
   Сказал - и запнулся на полуслове. Рельефно играющие желваки,  взгляд,
устремленный поверх головы собеседника, плотно сжатые  губы  -  все  это
свидетельствовало, что московский гость о чем-то серьезно  и  напряженно
размышляет. Естественно, хозяин кабинета был достаточно тактичен,  чтобы
не прерывать работу мысли, - тихонько придвинул к себе папки личных дел,
сделав вид, что читает одну из них.
   Первым нарушил молчание гость.
   - Как вы сказали - Солоник? - Из глубин памяти Координатора  неотвра-
тимо выплывала давешняя картинка - московский офис, похожий на кота  за-
меститель, состоявшийся с ним разговор.
   - Так точно, Александр Солоник, - подтвердил собеседник.
   Давешняя картинка сразу же ассоциировалась с идеей того разговора - о
том, что борец с российским криминалом должен быть одинодинешенек, и да-
же определения такого человека: "Крошка Цахес", рыцарь плаща  и  кинжала
без страха и упрека, идейный борец с оргпреступностью. Карающая десница.
Короче - человек-легенда.
   Да, тогда, в беседе с заместителем, экс-генерал очень точно определил
формулировку - настолько точно, что запомнил ее  почти  слово  в  слово:
"Страх всегда персонифицирован - он не может быть размытым, абстрактным.
Боятся всегда кого-то или чего-то. То, что можно назвать по имени. Нужен
один-единственный человек, конкретный, реальный, именем  которого  можно
будет пугать. На такого человека будет работать вся  "С-4":  разведчики,
аналитики, другие ликвидаторы. У него будет свой, хорошо узнаваемый  по-
черк, который, при желании, можно будет легко подделать. Еще раз подчер-
киваю: работа целого подразделения будет фокусироваться  именно  на  нем
одном. С другой стороны, такой человек идеален как  ширма,  как  прикры-
тие..."
   - Я могу встретиться и переговорить  с  этим...  -  Чтобы  не  выдать
собственную заинтересованность, гость нарочито-внимательно  взглянул  на
титул личного дела. - Солоником Александром?
   - Он сейчас на занятиях по физподготовке,  -  несколько  извинительно
ответил начальник центра подготовки и, взглянув на часы, добавил: -  Они
закончатся минут через десять. Не хотелось бы отрывать, чтобы  не  выде-
лять его из всей массы контингента, обращая на него внимание.  Обождете,
товарищ генерал?!
   - ...Раз-два, раз-два, сохранять дыхание, не отставать,  распределять
силы, - доносилась из мегафона ставшая уже привычной команда. - Предпос-
ледний круг можете пройти пешком...
   Саша, так же, как и несколько десятков курсантов, бежал  кросс  -  до
финиша оставалось не более километра. Солоник был вторым, и впереди мая-
чила спина высокого светловолосого парня - мокрое пятно между  лопатками
расплывалось в глазах Солоника.
   - Не укладываетесь,  бездельники.  Работать  надо,  работать,  -  на-
чальственно гремел мегафон. - Раз-два, раз-два...
   До слуха Саши доносилось тяжелое дыхание бежавшего впереди.  Кажется,
его звали Андреем, а фамилия его была вроде бы Шаповалов, и был  он  как
будто из Питера. Но - и это несомненно! - биография этого курсанта в ос-
новном повторяла биографию самого Солоника, впрочем, как и  подавляющего
большинства остального "контингента".
   Оставалось еще два круга по стадиону - две трети  километра.  Питерец
явно сдавал. Казалось, еще несколько шагов - и он  свалится  на  гаревую
дорожку. Дыхание сделалось прерывистым, шумным, колени подгибались, руки
безжизненными плетьми болтались вдоль туловища. По всему  было  заметно,
он не сумел правильно рассчитать свои силы, и потому на повороте  трени-
рованный Солоник легко обошел недавнего лидера.
   Поворот, еще один поворот - и последний  круг,  триста  тридцать  три
метра. Вновь поворот, которого больше не будет, и  еще  один,  и  еще...
Все-е-е-е...
   Пройдя финиш, Саша обессиленно свалился в тенек под навес. Он  пришел
первым, как и всегда приходил, но выложился весь без остатка.  Наверное,
если бы к его виску приставили ствол и сказали:  если  ты  не  пробежишь
один круг, тебя застрелят, он бы только прошептал пересохшими  губами  -
стреляйте, делайте что со мной хотите, но больше не побегу.
   - Раз-два, раз-два, не отставать, держите дыхание, - неслось из мега-
фона инструктора, подгонявшего остальных, - быстрей, быстрей, не уклады-
ваетесь...
   Солоник взглянул на часы - половина первого. Сейчас душ, потом  обед,
два часа отдыха, и новые занятия. Четыре часа теории, затем  двухчасовой
спецкурс вождения автомобиля, потом два часа стрельб в тире. И так  каж-
дый день, каждую неделю, кроме воскресенья. В воскресенье занятий не бы-
ло, не считая стрельб: тренер убеждал, что настоящий стрелок должен тре-
нироваться постоянно без перерыва.
   Наверное, никогда еще Саше не приходилось вкалывать так, как  теперь.
Откуда только силы взялись у бывшего узника ИТУ?
   Подъем в четыре утра, легкий завтрак, относительно  легкий  трехкило-
метровый кросс, второй завтрак, поплотней. Затем спортивный зал, где од-
ни инструктора учили приемам рукопашного боя, другие проводили курс  ат-
летизма, третьи отрабатывали реакцию, четвертые учили группироваться при
падении с высоты...
   Затем еще один кросс, как сейчас, на десять километров (иногда вместо
него - полоса препятствий), потом отдых и теоретические занятия в  ауди-
ториях, так называемый спецкурс.
   Спецкурсу наверняка позавидовали бы агенты "Моссада", ЦРУ, АНБ и МИ-6
вместе взятые. Слушателей учили акциям по физической ликвидации, которые
никогда не будут раскрыты, производству взрывчатых веществ из,  казалось
бы, совершенно безобидных вещей, вроде тех,  что  продаются  в  магазине
"Бытовая химия", изготовлению одноразовых глушителей из подручных  мате-
риалов, от картона до капустной  кочерыжки,  методике  установки  и  ис-
пользования подслушивающих устройств, основам слежки и конспирации,  те-
атральному гриму, прикладной медицине, воздействию на  организм  медика-
ментов, наркотиков, лекарственных трав, радиоактивных и отравляющих  ве-
ществ. Большинство занятий  сопровождалось  учебными  фильмами,  отлично
срежиссированными и прекрасно снятыми.
   Правда, наука давалась далеко не всем, особенно на практических заня-
тиях. "Контингент" быстро сдыхал на кроссах, курсанты  кулями  падали  в
спортзале, заходясь в затяжном  болезненном  кашле.  Впрочем,  это  было
вполне объяснимо: прошлое у большинства отнюдь  не  свидетельствовало  о
законопослушании; у некоторых курсантов было немало татуировок, говорив-
ших о бурной молодости, некоторые имели по три-четыре ходки, и притом не
только на "общак", общий режим, и не только по бытовым статьям... Недав-
ний узник "строгача" неплохо разбирался в наколках, и мог с уверенностью
сказать: не менее половины курсантов в  свое  время  имели  отношение  к
блатному миру. Сложные композиции из "решек", то есть тюремных  решеток,
шприцев, православных крестов, игральных карт,  обнаженных  женщин,  гу-
сарских эполет и на первый взгляд неразборчивых аббревиатур  говорили  о
многом, - но, естественно, не о том, как и почему их  обладатели  очути-
лись тут.
   Несомненно было одно: все эти люди так или иначе сотрудничали с "кон-
торой". Кто-то начал раньше, кто-то позже. Все они были "замазаны" перед
законом, а это означало, что при случае ими достаточно легко можно мани-
пулировать.
   С момента бегства из Ульяновской "восьмерки" прошло более трех  меся-
цев и все это время Солоник, так же как и остальные, набирал форму. Дни,
как и там, за "решками", за "колючками" не отличались разнообразием,  но
наполнены были совсем иным - кросс, спортзал, кросс,  аудитории,  кросс,
тир... За бетонный забор никого не выпускали; по сути, это  была  та  же
тюрьма, только совсем с иным режимом.
   Иногда курсантов по одиночке выдергивали в небольшую комнатку на тес-
тирование. Очень вежливый сухонький старичок в тускло поблескивающих оч-
ках, в безукоризненно отутюженном белом халате (глядя на него, Саша  по-
чемуто вспоминал отмирающее выражение  "старорежимный")  раскладывал  на
столе бесчисленные странички с вопросами, на которые надо было  отвечать
не думая. Ответы тщательно фиксировались. Вопросы  выглядели  совершенно
идиотскими: "Кем бы вы хотели быть: лесником или  драматургом?  ";  "Что
лучше: быть богатым и больным или бедным, но  здоровым?  ";  "Всегда  ли
дурной поступок будет наказан?" После вопросов перед курсантом расклады-
вались другие листочки - цветные пятна, буковки, циферки, что-то наподо-
бие шарад из детских журналов, и старичок каждый раз  вежливо  интересо-
вался: что вы себе представляете?
   Затем наступал черед полной пожилой женщины. Она молча прикрепляла  к
телу какие-то микроскопические датчики с разноцветными проводками,  про-
пускала то через один, то через другой слабый электрический ток и, глядя
на экран осциллографа, что-то старательно  записывала.  Назначение  этих
процедур оставалось для курсантов полной загадкой.
   А через два месяца их распределили по учебным группам. Как понял  Са-
ша, разделение произошло по региональному признаку. Среднеазиаты  попали
в одну группу, выходцы с Кавказа -  в  другую,  прибалты,  которых  было
меньше всего, - в третью. Славяне - самые многочисленные в центре подго-
товки - составили сразу несколько групп.  Каждая  группа  готовилась  по
своей программе, с учетом особенностей дальнейшей деятельности.
   Какой именно? Этот вопрос задавал себе не один Солоник. Уж  наверняка
люди "конторы" организовали ему побег не для того, чтобы он набирал  тут
форму. И за побег, и за многое другое ему предстоит рассчитаться...
   Глядя в безоблачное небо, Саша, лежавший на спине, ощущал, как впива-
ются в поясницу и лопатки мелкие камешки, но  для  того  чтобы  перевер-
нуться, лечь в другое место, не оставалось сил. Дыхание понемногу  восс-
тановилось, по телу разлилась приятная истома, но двигаться все равно не
хотелось. Так и лежал бы, раскинув руки, дремал бы в тенечке, если бы  в
голову не лезли тревожные мысли, нагнетая напряжение...
   - Курсант Солоник, - обращение прозвучало резко, как удар бича, и Са-
ша открыл глаза: перед ним возвышался инструктор по физподготовке.
   Он поднялся, поднял взгляд.
   - Я, - по-уставному ответил он.
   - Иди в административный корпус, тебя начальство хочет видеть.
   Уже подходя к дверям, Солоник почему-то подумал: наверняка сейчас  он
и получит ответы на вопросы, которые его так тяготят. Если  не  на  все,
то, во всяком случае, на большинство...


   ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Кабинет начальника  подготовительного  центра,  небольшая  квадратная
комнатка на третьем этаже, выгодно отличалась от унылой казармы, в кото-
рой жил Солоник и остальной "контингент". Стеллажи книг с  растрепанными
корешками, огромный телевизор, видеомагнитофон, по-домашнему урчащий хо-
лодильник и, что особенно приятно, огромный вентилятор. Большой  настен-
ный календарь с пушистыми кошечками навевал ощущение чего-то  домашнего,
уютного, но ощущение это было обманчивым...
   В кабинете сидели двое: знакомый  Саше  хозяин,  моложавый  начальник
центра подготовки, как всегда, вежливый, подтянутый, в  отглаженном  ка-
муфляже, и пожилой, дородный, с крупными и резкими чертами лица, на  ко-
тором особенно выделялись большие серые глаза. Казалось, они просвечива-
ли вошедшего насквозь.
   Строгий костюм дорогого серого сукна, ухоженные белые руки, наверняка
не знавшие тяжелого физического труда,  массивный  подбородок,  надменно
поджатые губы...
   Безусловно, этот, второй, был большим начальником, и из  самых  высо-
ких, заоблачных сфер. И звание его наверняка было серьезней, чем у мест-
ного. Чтобы определить характерные признаки  руководящей  популяции,  не
надо было обращать внимания ни на выражение лица, ни  на  костюм:  глаза
говорили о многом, если не обо всем.
   Распрямив плечи, вошедший привычной скороговоркой произнес:
   - Курсант Солоник по вашему приказанию прибыл...
   - Вольно, курсант. Прошу садиться, - начальник центра указал на стул,
и Саша невольно отметил, что там, где он был еще недавно, на слово  "са-
дись" было наложено негласное табу - за колючей проволокой  и  без  того
все сидели.
   Штатский пристально, не мигая, долго смотрел на недавнего  зека.  Как
ни странно, тот выдержал взгляд. Наконец, поняв, что  молчание  чересчур
затянулось, хозяин кабинета произнес, глядя почему-то не на Солоника,  а
на гостя:
   - Тут с вами один товарищ из Москвы хочет переговорить.
   Поднявшись, быстро вышел, закрыв за собой дверь.
   Товарищ из Москвы сразу же начал с  главного  -  без  дипломатических
прелюдий:
   - Итак: Солоник Александр Сергеевич, тысяча  девятьсот  шестидесятого
года рождения, уроженец города Кургана, бывший сотрудник  органов  внут-
ренних дел, осужденный к двенадцати годам лишения свободы...
   Саша смотрел на него исподлобья. Неужели он специально его  выдернул,
чтобы биографию рассказывать? Он ее и без тебя знает...
   Тем не менее гость  не  без  очевидного  удовольствия  перечислил  не
только этапные факты биографии курсанта, но и все, что касалось  ближай-
ших родственников. Перечислял скрупулезно, со вкусом, с мельчайшими  де-
талями, и это не могло не настораживать.
   - ...больше трех месяцев вы находитесь тут, в секретном центре специ-
альной подготовки Комитета Государственной Безопасности. Вы  -  один  из
немногих, хорошо зарекомендовавших себя в новом  качестве.  Командование
вами довольно. И потому, - штатский закурил и тяжело откинулся на спинку
стула, прищурился на собеседника, - мне интересно было бы узнать, что вы
вообще думаете о своем теперешнем статусе?
   - В каком смысле? - осторожно поинтересовался Солоник.
   - В самом прямом. Для чего мы пошли на явное нарушение закона,  орга-
низовав вам побег, для чего тратим на вас силы, деньги и время...
   Впрочем, он мог и не продолжать: недавний узник ИГУ  прекрасно  пони-
мал, что побег с зоны ему организовали не  для  душеспасительных  бесед,
которые так любил зоновский "кум", чтобы -  "на  свободу  с  чистой  со-
вестью". Правда, конечная цель спецподготовки по-прежнему  была  тайной,
но он уже о многом догадывался...
   - Видимо, для участия в каких-то силовых акциях, - ответил курсант.
   - М-да, - штатский поджал губы. -  Стрельба  из  всех  видов  оружия,
спецкурсы по ликвидации, пиротехника, прикладная медицина, гримировка  и
конспирация, вождение автомобиля,  физическая  подготовка,  выживание  в
экстремальных ситуациях... Участие в силовых акциях? - Он невольно восп-
роизвел интонацию собеседника. - Что ж, эта догадка делает честь  вашему
уму. Ну и в каких именно акциях? На чьей стороне? Против кого?  С  какой
целью?
   - Вам видней, коли вы в меня вкладываете силы, деньги и время, - Саша
был предельно уклончив; при беседах с подобными  людьми  такая  уклончи-
вость более чем оправданна.
   - Хорошо, давайте по порядку. Для ликвидации, для физического  устра-
нения... Правильно?
   - Ну да...
   - То есть вы ликвидируете того, на кого я или кто-нибудь из наших лю-
дей пальцем укажут?
   - Наверное...
   - А если я ошибусь, если лично вас чем-то не устроит кандидатура  бу-
дущей жертвы? - вопрос был явно провокационным, и потому  курсант  дели-
катно промолчал.
   - Зря отмалчиваетесь. - Московский  начальник  затушил  окурок,  снял
пиджак, аккуратно повесив его на спинку стула, и,  облегченно  вздохнув,
продолжил: - Впрочем, ваше право. Знаете, в чем ваша главная ошибка?  Вы
хотели получить от жизни максимум удовольствий при минимуме  затрат.  Вы
были чересчур самостоятельны, свободны - от всего, от всех сразу. А  так
не бывает. Свобода, как учил классик, есть осознанная  необходимость.  И
вот теперь, чтобы действительно стать свободным, вам следует эту необхо-
димость осознать. Итак, что вы имеете на сегодняшний день? Малопочтенная
служба в милиции - раз. Срок лишения свободы - два, - говоривший принял-
ся загибать пальцы, - побег из зала суда - три. Второй  срок  -  четыре.
Еще один побег - пять. Короче говоря, одни минусы, плюсов -  никаких.  А
главное - вы не удовлетворены своим теперешним  положением.  Мечтали  об
одном, получилось совсем другое...
   - Ваш человек сам предложил, - напомнил Саша, взглянув не на собесед-
ника, а на висевший за его спиной календарь.  Глаза  Солоника  сузились,
зрачки превратились в крошечные точки; ему было очень неприятно выслуши-
вать последние замечания, но, увы, они показались достаточно  справедли-
выми.
   - У вас был выбор, и вы его сделали сами, - резонно заметил его собе-
седник. - Пожалуйста, хоть сейчас можем устроить вам  явку  с  повинной.
Ваша драма даже не в том, что вы хотели стать свободным и от всего  сра-
зу. Вы - бывший милиционер, мент... Бывший. От своих отбились, к  другим
- не прибились. И никогда уже не прибьетесь. А мы вас подобрали. И  даем
вам шанс. Единственный в своем роде... Александр Сергеевич, скажите, вам
нравится, когда вас боятся? - неожиданно спросил он; настолько неожидан-
но, что Саша невольно вздрогнул. - Ну вспомните - может быть,  в  школе,
может быть, в армии или потом, в милиции... Или в Ульяновской ИТУ.  Ваше
имя внушает страх - пусть не сильный, но все-таки страх. Вас сторонятся,
с вами не хотят встречаться взглядом, и прежде чем что-нибудь  вам  ска-
зать, люди долго думают... Вам это приятно?
   Саша пожал плечами.
   - Наверное... Я как-то не думал...
   - Но все-таки, положа руку на сердце.
   Их беседа напоминала разговор опытного врача с несговорчивым  пациен-
том: доктор просит рассказать больного о симптомах, которые, может быть,
больной не хочет открыть, стесняется, но врач настаивает - из чисто  ме-
дицинских соображений, для его же пользы...
   - Ну?
   - Ну, наверное, да, - угрюмо ответил Солоник, почему-то вспомнив, как
изменилось к нему отношение в зоне после драки с кодлой блатных.
   - И почему? - не отставал собеседник.
   - Не знаю...
   - А я знаю. Появляется ощущение собственной значимости, чувство неза-
висимости - скорей даже не чувство, а иллюзия. Вокруг вас образуется не-
видимая оболочка, вы сильно возвышаетесь в глазах окружающих... Вы  ведь
человек тщеславный, не правда ли?
   Саша промолчал. Следующий вопрос удивил его еще больше:
   - Скажите, а как вы относитесь к блатным? К  лидерам  так  называемой
организованной преступности? Ко всем этим паханам, авторитетам, ворам  в
законе, жуликам и тому подобным, кто живет по этим своим...  пресловутым
понятиям?
   - Терпеть их не могу. - Конечно же, курсант был несколько удивлен не-
ожиданным поворотом беседы, но виду не подал.
   - Почему?
   - Потому что для таких человечество делится на блатных и на всех  ос-
тальных - "фраеров",  "карасей",  "бобров",  "терпил".  Блатной,  в  его
собственном понимании, - человек, а "фраер", кем бы он ни был, - его за-
конная добыча, которая создана лишь для того, чтобы ее  дербанить  почем
зря. Это и есть их главный закон, но мне такие законы не нравятся.
   - А как вы думаете, почему огромный аппарат  милиции,  прокуратуры  и
прочих органов не может раз и навсегда покончить с преступностью? -  Го-
лос москвича сделался вроде бы нейтральным, словно у телевизионного дик-
тора, сообщающего об атмосферных осадках. - В конце концов, кто сильней:
государство или какие-то уголовники?  Возможностей  у  государства  куда
больше: следственный аппарат, оперативные работники, суды,  пенитенциар-
ная система... Да и, по логике, государство должно само  себя  охранять.
Почему не охраняет?
   - Потому что все менты куплены, - в сердцах ответил Солоник.
   - Так... - столичный начальник взглянул на курсанта доброжелательно -
впервые за всю беседу. - Уже ближе. Уже веселей. А еще почему?
   - Потому что законы не позволяют. Потому что их слишком легко обойти,
эти законы. Потому что судьи выносят такие приговоры, которые нужны тем,
кто их судьями сделал. Потому что у них там - круговая  порука,  -  лицо
Саши исказила болезненная гримаса - он вспомнил курганскую бабу-следова-
теля и свой первый срок...
   - Тоже верно. - Московский начальник  поднялся,  подошел  к  окну  и,
взглянув на полосу препятствий, продолжал: - Значит, законными средства-
ми с криминалом покончить не удается. Остается второй вариант - незакон-
ный. В сложившихся условиях бороться с мафией можно и должно  только  ее
же методом - черного террористического беспредела. Государственный бесп-
редел против бандитского... Понимаете? Для того мы вас тут и готовим.  А
теперь главное, - приезжий гость  резко,  словно  рапирист  при  выпаде,
обернулся в сторону курсанта. - Ликвидировать будете  тех,  на  кого  мы
укажем. И делать вам придется то, что вам скажут. Никакой рефлексии, ни-
какой самодеятельности. В противном случае... -  говоривший  сделал  не-
большую, но значительную паузу. - Вы ведь понимаете, что мы не  какая-то
там милиция. Мы-то вас всегда найдем,  из-под  земли  достанем,  со  дна
морского, и тогда "Белый Лебедь" для вас раем покажется. За второй побег
вам еще лет пять навесят, а уж мы постараемся, чтобы из зоны вы  никогда
не вышли.
   Сказал - и внимательно взглянул на Солоника, ожидая его реакции.
   - Я понял, - тихо сказал тот, припоминая давнюю беседу  со  столичным
гражданином начальником, напомнившим ему кота.
   - Это хорошо. Мы уже знаем, что вы понятливы. Мы вообще много  о  вас
знаем - наверное, больше, чем вы сами о себе. Да, вот еще что, - тон вы-
сокопоставленного собеседника сделался нарочито-небрежным. - Ваша работа
будет оплачена. Хорошо оплачена. Думаю, что мы останемся друг другом до-
вольны. А пока - тренируйтесь, - добавил он на  прощание.  -  Для  того,
чтобы стать тем, кого мы хотим из вас сделать, времени у вас в избытке.
   Уже закрыв за собой дверь, Саша почему-то еще раз  вспомнил  висевший
за спиной гражданина начальника календарь с котиками, и число  сегодняш-
ней беседы, выделенное передвижным пластмассовым окошечком,  кстати  или
некстати засело в памяти: двадцатое июля...
   После ухода Солоника в Координаторе окончательно  созрело  чувство  -
этот человек, как никто другой, подходит на уже придуманную и написанную
роль.
   С одной стороны, считать так давала скрытая канва недавней беседы: по
всему было видно, что этот человек честолюбив, тщеславен, донельзя обоз-
лен на жизнь, к тому же он прекрасно понимает, что замазан  перед  зако-
ном, и у него нет и не может быть иного выхода, кроме того, который  ему
укажут.
   А с другой... За время службы в органах  экс-генерал  повидал  немало
людей и, естественно, научился в них разбираться. Работа  на  Лубянке  у
него была отнюдь не бумажная, а с людьми. Уже в начале беседы  Координа-
тор отлично понял: перед ним - цельная, сильная и волевая  натура.  Этот
человек прекрасно знал, чего хочет от жизни, и для достижения  желаемого
он пойдет на все. Он слишком заземленный, слишком предсказуемый, к  тому
же - ярко выраженный прагматик. Такие долго, скрупулезно взвешивают плю-
сы и минусы, и действуют в зависимости от полученной арифметической сум-
мы. Равнозначные "плюсы" и "минусы", по законам арифметики,  взаимоунич-
тожаются, но в жизни, супротив этих законов, что-то остается.
   Координатор щелкнул  кнопкой  портативного  магнитофона,  разумеется,
включенного во время беседы на запись, перемотал  пленку,  нашел  нужный
фрагмент беседы:
   "Александр Сергеевич, скажите, вам нравится, когда вас боятся?"
   "Ну, наверное, да..."
   Бывший генерал жестко улыбнулся.
   - Ничего не скажешь: рыцарь без страха и упрека, - произнес он вслух.
- Ликвидатор. Карающая десница. Бич Божий. Человек-легенда. "Крошка  Ца-
хес". - Недавнее литературное сравнение постоянно вертелось на языке.  -
Ничего, мы тебя научим Родину любить... А не научим - так сам полюбишь.
   Как ни странно, но Саша забыл об этой беседе уже к  вечеру.  Конечно,
не совсем забыл, но старался не думать о ней. Будут его  использовать  в
качестве внештатного убийцы КГБ против блатных или для чего-то другого -
какая разница?! Разумеется, этот гражданин начальничек в чем-то  прав  -
особенно в том, что касается острого несоответствия между желаемым и ре-
альным. А если его будущая деятельность даст возможность приблизить вто-
рое к первому? Пока есть преступники, должен быть и палач, и кто сказал,
что палачом быть хуже, чем вором?
   Как бы то ни было, но уже в тире Солоник практически не думал  о  не-
давней беседе. Искусство стрельбы - слишком серьезное дело,  чтобы  зах-
ламлять голову.
   Огромные наушники закрывали почти  полголовы  курсанта  и  напоминали
шлемы инопланетян из фантастических фильмов. Мишень - ломкий черный  си-
луэт на молочном фоне, - появлялась лишь на пять секунд, и за это  время
следовало поразить ее максимальное количество раз.
   Выстрел! - и пистолет пляшет в руке  неопытного  новичка.  Еще  один!
Еще!
   И, видимо, мимо...
   - Стоп-стоп-стоп... - к Саше подошел инструктор,  коротко  стриженный
плечистый коротышка, и курсант, как и положено  по  инструкции,  опустил
оружие. - Очень плохо: суетливо, судорожно. И не надо так сильно сжимать
рукоять. Ты что ее - раздавить хочешь? Больше уверенности,  больше  спо-
койствия, больше плавности. И почему вновь не регулируешь дыхание, как я
тебя учу? Так, еще раз... Дай пистолет.
   Солоник протянул ему "Макаров" - по правилам хорошего тона,  рукоятью
вперед.
   - А теперь дай руку. Ну, не бойся, распрями пальцы. Так, возьми  ору-
жие, ощути его вес, ощупай... Тебе должно быть приятно держать его в ру-
ках. Ты должен испытывать от этого физическое  удовольствие  -  ну,  как
красивую телку за сиську держишь. Не бойся, не взорвется.  Так,  хорошо.
Теперь взгляни вперед - туда, где должна появиться мишень. Вот так, пра-
вильно. Представь ее. А теперь быстро, но  без  суеты  поднимай  руку...
Быстро - это еще не значит судорожно. Опусти ствол. Еще раз,  еще.  Так,
лучше. Еще разок. А теперь потренируй дыхание - оно должно быть  спокой-
ным, очень ровным. Когда ты поднимаешь ствол, то уже в этот момент  дол-
жен быть уверен на все сто процентов, что попадешь в цель. Ты  и  оружие
должны составлять одно целое. Ствол надо воспринимать, как  естественное
продолжение руки. Понял?
   Саша кивнул утвердительно.
   - А теперь еще разок...
   В тот вечер он стрелял до  изнеможения,  до  мозоля  на  указательном
пальце - у "конторы" явно не было лимита на патроны. Начал с "Макарова",
затем перешел на "ТТ", потом - на старую, но проверенную винтовку "СВД".
Несмотря на оптический прицел, стрелять из нее оказалось делом нелегким.
Стрелять приходилось из разных положений: с упора, с колена, стоя, лежа,
даже в броске...
   То ли успехи Солоника действительно обнадеживали,  то  ли  инструктор
был докой в своем деле, но уже после занятий тот, аккуратно сложив  ору-
жие в сейф, принялся пояснять:
   - Оружие надо любить нежно и трепетно, как женщину. Правда, в отличие
от бабы, оно тебя никогда не обманет, никогда не продаст - если,  конеч-
но, будешь за ним ухаживать и правильно  выберешь.  А  выбирать  надо  с
умом, в зависимости от предстоящей акции. Из чего тебе больше всего нра-
вится стрелять?
   - Из "Макарова", - ответил Саша, с интересом глядя на инструктора.
   - Ну и дурак. Нет еще у тебя вкуса к настоящим  стволам.  "ПМ"  хорош
для ближнего боя. Старый "ТТ" - если, конечно, не  венгерский,  польский
или китайский, а наш - куда лучше. По сути - знаменитый "браунинг" номер
два, образца 1903 года. Сделан под ходовой  патрон  7,62.  В  бутылочной
гильзе мощный заряд пороха обеспечивает такую скорость удлиненной  пули,
что ее не держит ни один бронежилет. Чешская "шкода"  неплоха,  немецкий
"зауэр", "магнум" тоже ничего... А лучше всего, конечно, - "маузер". Не-
мецкая модель едва ли не начала века - любимое оружие чекистов и  комис-
саров. Кстати говоря, по скорости полета пули, дальности и точности рав-
ных "маузеру" нет. Правда, громоздкий, в карман не спрячешь. Для  таких,
как ты, лучше всего старый добрый "наган". Убойная сила, стартовая  ско-
рость пули - больше не надо. Зато гильзы не придется собирать - в  бара-
бане остаются, ни одна ментовская гильзотека для тебя  не  страшна.  Вот
так-то, оружейник Просперо... Давай, иди в казарму и до завтра. Тренируй
дыхание, без этого настоящим стрелком не станешь.  А  ведь  это  -  твой
хлеб...
   Может быть, инструктору и не стоило произносить последнюю фразу - она
вновь напомнила курсанту о дневном разговоре с московским  начальничком,
и от этого напоминания на лбу Солоника пролегла глубокая морщина...
   За мутными, пыльными стеклами окон казармы шумел ветер,  трепал  вер-
хушки чахлых деревьев, гонял по голому унылому  плацу  бурые  скрюченные
листья. Лето кончилось, до зимы остались считанные недели. Тут, в центре
спецподготовки, зима наверняка будет тоскливой - первая  свободная  зима
Саши после побега.
   По распорядку дня у курсантов было "свободное время".  Впрочем,  если
разобраться, ничего хорошего: всем друг о друге давно все известно - би-
ографии, привычки, пристрастия, даже излюбленные словечки и жесты.  Оби-
татели казармы почти не обращали друг на друга  внимания:  люди,  долгое
время ограниченные замкнутым пространством - будь то подводная лодка или
тюремная камера, перестают интересовать друг друга.
   Кто-то читал, кто-то играл с соседом в шахматы, кто-то молча  смотрел
в окно на серый плац...
   Правда, сегодняшний день обещал быть немного необычным: группа, в ко-
торой занимался Солоник, начинала совершенно новый  спецкурс,  названный
руководством достаточно туманно  и  размыто:  "Психологическая  устойчи-
вость". О том, что это такое и какого рода  занятия  ожидают  курсантов,
известно не было ничего - за исключением того, что занятия будут  прово-
диться индивидуально.
   Первым вызвали Сашиного соседа и, пожалуй, одного из немногих  ребят,
кому он тут симпатизировал, - Андрея  Шаповалова.  Питерец  отсутствовал
недолго, где-то с час, а когда вернулся, его нельзя было узнать:  остек-
леневшие глаза,  заостренные  черты  лица,  какая-то  общая  заторможен-
ность... Он напоминал заводную куклу, в которой что-то испортилось.
   Затем пришел черед следующего и еще одного: те  тоже  возвратились  в
казарму одинаково бледными и опустошенными. Не отвечая на вопросы, вали-
лись на койки и молчали...
   Наконец пришла очередь Солоника. Он ожидал  увидеть  и  услышать  что
угодно, но начало "спецкурса" повергло его в недоумение.
   Курсанта посадили в  глубокое  кресло  наподобие  стоматологического.
Напротив кресла стоял огромный японский телевизор  с  видеомагнитофоном.
Саша даже не успел подумать, при чем тут телевизор, как к его телу прик-
репили какие-то проводки с датчиками. Затем ему сделали какой-то укол  -
и по телу сразу разлилось тепло, потом на мгновение затошнило,  закружи-
лась голова. К креслу подошел невысокий мужчина в штатском. Саша никогда
прежде не видел его.
   Он задал какие-то вопросы - какие именно, Солоник, сколько ни вспоми-
нал, не мог воскресить в памяти. И свои ответы на них тоже.
   А потом ему показывали странные фильмы, один страшней другого. Разво-
роченные взрывами человеческие тела, сожженные  автомобили,  отрубленные
конечности, отпиленные ножовками головы... Фильмы сопровождались голосом
незнакомца: он долго, детально и красочно рассказывал, какие люди сдела-
лись жертвами трагедий, сколько семей остались без  кормильцев,  сколько
детей - сиротами, и кто именно их убил: какие бандиты.
   Кулаки Солоника невольно сжимались,  тошнота  тугим  резиновым  комом
подкатывала к горлу, а незнакомец все пояснял, пояснял, сыпал фактами, и
кадры на телеэкране менялись с ужасающим однообразием...
   Наконец фильмы кончились, и Саша как-то незаметно погрузился в глубо-
кий сон, точнее сказать, в забытье, потому что голос незнакомца  продол-
жал преследовать его - что-то внушал, убеждал, увещевал. Иногда в голосе
слышались доброжелательные интонации, но чаще - угрозы.
   Курсант очнулся, словно от толчка, - проводков с датчиками на его те-
ле уже не было. Поднялся с кресла и, чувствуя слабость и гудящую тяжесть
в голове, сделал несколько шагов вперед. Незнакомец исчез, а в комнатке,
закинув ногу за ногу, сидел начальник центра подготовки,  как  всегда  -
моложавый, выбритый, благоухающий хорошим одеколоном,  подчеркнуто  кор-
ректный.
   - Извините, что это было?.. - Саша провел рукой по липкому от испари-
ны лбу.
   - Спецкурс, направленный на выработку у вас психологической  устойчи-
вости, - вполне дружелюбно ответил начальник.
   Сознание Солоника работало ясно, но чтото в нем изменилось - он и сам
не мог сказать, что именно. Словно какой-то инородный  предмет  засел  в
мозгу, и извлечь его оттуда не было никакой возможности. Да еще неприят-
ное, гадливое чувство, которое должен испытывать  человек,  после  того,
как его использовали в качестве подопытного кролика.
   - В вашей дальнейшей деятельности не исключены самые неожиданные  си-
туации, в том числе - и внештатные, - продолжил начальник. -  Поэтому  в
программу вашей подготовки входит принудительная психокоррекция. Вы что,
неважно себя чувствуете?
   - Не в своей тарелке, - признался Саша.
   - Ничего страшного, - начальник центра позволил себе сдержанную улыб-
ку. - То, чему вы тут учитесь, - своего рода искусство, а искусство, как
известно, требует жертв...
   Конечно же, тогда, серым ноябрьским днем, начальник центра подготовки
был прав, но банальная фраза о том, что искусство требует  жертв,  имеет
свой перевертыш: жертвы тоже требуют искусства.
   Человека можно убить множеством способов: сжечь на костре, утопить  в
реке, сварить в подсолнечном масле, выбросить с  крыши  высотного  дома,
положить на рельсы перед мчащимся поездом, расстрелять,  зарыть  живьем,
повесить или отрубить голову, растворить в серной кислоте.
   Человечество всю свою сознательную историю изыскивает способы все бо-
лее совершенного уничтожения самого себя,  и  весьма  преуспело  в  этих
изысканиях. Людей, умеющих убить искусно,  называют  по-разному:  палач,
снайпер, по новой моде - киллер. Но суть от названия не меняется.
   Итак, жертва требует искусства - Саша Солоник понял это за время уче-
бы. Из него планомерно делали убийцу и добились своего. Теперь он знал и
умел все, что касалось искусства умерщвления. Или почти все.
   Это был его последний день в центре. Казарма опустела -  "контингент"
разъехался по тем регионам, где ему предстояло работать, и  на  террито-
рию, огороженную трехметровым серым бетонным забором опустилась непривы-
чная тишина; видимо, до прибытия следующей  партии  кандидатов  в  госу-
дарственные палачи.
   Саша, стоя в ванной, критически рассматривал собственное отражение  в
зеркале. Он старался найти в себе те черты, которые хорошо помнил по ар-
мии, Кургану, пермской и ульяновской зоне, и - почти не находил их.
   От былого Саши Солоника - провинциального паренька не осталось и сле-
да. На выпускника секретного центра подготовки смотрело его  собственное
отражение: невысокий, словно вылитый из упругого материала, без  единого
грамма ненужного жира, с холодным взглядом глубоко посаженных глаз...
   Настоящая машина смерти. Ему оставалось лишь гадать, как он будет ис-
пользован.
   Да и останется ли он - живой человек со своими желаниями, амбициями и
постоянной неудовлетворенностью жизнью - бездушной машиной, бездумно вы-
полняющей чужие приказы?!


   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   - ...руки прошу держать на столе. Записывать мои слова строго  запре-
щается, а потому слушайте внимательно и запоминайте. Значит,  так:  Ржа-
вый, он же Титенков Иван Иванович, тысяча  девятьсот  пятьдесят  второго
года рождения, относится к лидерам тюменской организованной  преступнос-
ти. Имеет две судимости, по двести восемнадцатой  и  сто  сорок  седьмой
статьям, в местах лишения свободы в общей сложности  провел  шесть  лет.
Строго придерживается так называемых воровских понятий, среди криминали-
тета пользуется большим уважением и  влиянием.  Авторитет  регионального
масштаба. Под началом - пятнадцать-двадцать человек,  в  основном  ранее
сидевшие. Люди Ржавого занимаются рэкетом, выбиванием долгов, составляют
так называемую "крышу", то есть платное прикрытие бизнесменам.  В  сфере
интересов - предприятия нефтедобывающей промышленности. Привлечь гражда-
нина Титенкова к уголовной ответственности  не  получается,  потому  что
многие ответственные чины милиции и прокуратуры, по  сути,  находятся  у
него на содержании, да и инкриминировать  ему  совершенные  преступления
крайне тяжело...
   Солоник, тяжело вздохнув, потянулся к остывшей чашечке кофе. Вот  уже
полчаса он сидел на конспиративной  гэбэшной  квартире  в  самом  центре
Свердловска, выслушивая своего куратора.
   Комитетчик был доброжелателен, подчеркнуто корректен и вежлив. Навер-
няка, кроме своей "вышки", Высшей школы КГБ, он закончил еще  и  гумани-
тарный вуз, возможно, филологический факультет - у  него  была  интелли-
гентная речь, выверенные  жесты...  Правда,  внешность  невзрачная,  се-
ренькая, без запоминающихся деталей; встретишь  такого  на  улице  и  не
вспомнишь его лица. Голос лишен какихлибо характерных  интонаций,  прямо
автоответчик. Ровно и буднично, словно повествуя о каких-то рутинных ве-
щах, куратор инструктировал Сашу перед поездкой в Тюмень. Слушать прихо-
дилось внимательно: информация дорогого стоила. И не только о количестве
судимостей и потенциальной силе окружения клиента, но и о  его  мельчай-
ших, казалось бы, незначительных, никчемных привычках.
   Гэбэшник пригубил кофе из своей чашки и продолжал:
   - Свободное время Титенков обычно проводит в ресторане "Красный мак".
Это - одно из мест сбора тюменских бандитов. Бывает  там,  как  правило,
каждую субботу, после семи вечера. Вот его фотографии...
   Перед; Сашей легли несколько фотоснимков - анфас, в профиль, явно  из
ментовского досье. Грубые черты лица, тупой жирный подбородок,  надбров-
ные дуги, невольно воскрешающие в памяти энциклопедические статьи о  не-
андертальцах да питекантропах...
   Еще одна фотография - Ржавый в обнимку с двумя телками: даже на сним-
ках видно, что это типичные ресторанные б... и.
   Еще одна - на фоне капота новенькой белой "девятки":  видимо,  только
что купил и решил сфотографироваться на память.
   - Так, теперь следующий. Гаврилов Геннадий  Евгеньевич,  в  уголовном
мире известен как Гаврила. Тысяча девятьсот пятьдесят шестого года  рож-
дения. Судимостей и даже приводов в милицию не имеет.  Лидер  бандитской
группировки, по мнению многих, в последнее время превратился в  неуправ-
ляемого "отморозка". Не признает никаких авторитетов. Под началом - око-
ло трех десятков бывших спортсменов, в основном  силовиков:  штангистов,
борцов, боксеров. В его "бригаде" около двух десятков  стволов,  включая
автоматы "Калашникова". Жесток, коварен, изворотлив, тщеславен.  Поддер-
живает тесные связи с коррумпированным руководством тюменского  Управле-
ния МВД, прокурорскими чинами. Любит показуху, красивую жизнь, ни в  чем
себе не отказывает. Свободное время проводит или на своей  даче,  или  в
казино. С Ржавым отношения натянуты до предела - никак не  могут  разде-
лить сферы влияния. Пахнет большой войной.
   На последних словах куратор сделал едва  заметное  ударение  -  голос
стал тверже, и Саша сразу же понял, почему:  безусловно,  смерть  одного
неминуемо спишут на другого. Как следствие -  среди  тюменских  начнется
вендетта, но кровь, помноженная на кровь, будет лишь  на  руку  его  на-
чальству. Какая разница, кто ликвидирует бандитов: МВД, КГБ или они друг
друга сами?
   Важен конечный результат...
   - Просмотрите еще раз личные дела. Фотографии я вам с собой не  отдам
- у вас, судя по характеристикам, отличная зрительная  память,  -  голос
гэбэшника вновь стал будничным. - Обратите внимание на описание татуиро-
вок, на некоторые черты биографии... Вот отсюда, - тонкий  ломкий  палец
куратора уперся в последний абзац: - Титенков Иван Иванович крайне недо-
верчив, постоянно ездит с охраной из одного-двух человек. Понятно?
   - Поня-ятно, - протянул Саша, уже прикидывая будущие действия. - Спо-
соб ликвидации?
   - Сообразно ситуации, выбирайте сами, - поморщился гэбэшник, как  мо-
жет морщиться человек, чем-то явно брезгующий. - Максимум  осторожности.
Будете жить там на трех квартирах - Одна - основная, две другие - запас-
ные варианты. В случае форс-мажора немедленно переходите с одной на дру-
гую. Квартиры уже сняты на подставных лиц. Помните, вас постоянно  будут
подстраховывать и... - он выразительно взглянул  на  недавнего  курсанта
спеццентра, - и контролировать. Легенду вы знаете. В случае, если о  вас
наведут справки, все совпадет. Ну, желаю удачи...
   Спустя полчаса, когда гэбэшник покинул  конспиративную  квартиру,  на
столе перед ликвидатором лежали билеты до Тюмени, деньги - довольно при-
личная сумма, ключи от квартир и чистый паспорт  на  фамилию  гражданина
Максимова, но с его, Сашиной фотографией.
   - Сообразно ситуации, - процедил Солоник сквозь зубы, вспоминая  гла-
денького, аккуратненького гэбэшника, как тот  брезгливо  поморщился  при
вопросе о способе ликвидации. - Только и можете, что чужими  руками  жар
загребать. Коз-злы...
   Ресторан "Красный мак" пользовался в Тюмени репутацией достаточно не-
завидной. И не потому, что обслуга вела себя по-хамски, а  повара  -  из
рук вон плохи, метрдотель неприступен и официанты немилосердно  обсчиты-
вали. Не потому даже, что вечером в ресторан было  трудно  попасть.  Как
раз наоборот: кухня "Красного мака" отличалась даже  некоторой  изыскан-
ностью, сервировка - как в лучших домах, официанты вежливы до приторнос-
ти, а гардеробщик, едва заметив уважаемого завсегдатая, сразу же выбегал
из-за стойки гардероба, профессионально  подставлял  руки  под  небрежно
сброшенное пальто, и походя сообщал, какие проститутки сегодня за столи-
ками и как они соскучились по дорогому гостю.
   Тем не менее даже состоятельные по местным понятиям граждане  предпо-
читали не ходить в "Красный мак", особенно в выходные  дни  по  вечерам,
потому что в городе всем, от мала до  велика,  было  известно:  "Красный
мак" - типично бандитский кабак.
   Есть заведения, где собираются преимущественно нефтяники да  геологи,
есть рестораны, любимые фарцовщиками, недорогие вечерние кафе, где коро-
тает время безденежное студенчество... Почему бы не  быть  своеобразного
клуба для бандитов? Как ни крути - тоже профессия,  трудная,  нервная  и
куда более опасная, чем у геологов, нефтяников и фарцовщиков, не  говоря
уже о студентах...
   В тот погожий вечер "Красный мак" был заполнен меньше чем  наполовину
- видимо, часть постоянных посетителей отдыхала в других местах или  за-
нималась профессиональной деятельностью. Приятная полутьма, кабацкие ла-
бухи, настраивающие свои инструменты на подиуме, хрустящие  накрахмален-
ные скатерти, вышколенные официанты в белоснежных рубашках и бабочках...
   Саша сидел у окна лицом к выходу. Он проводил в  "Красном  маке"  уже
второй вечер - вчера сидел тут же.  Позиция  была  выбрана  на  редкость
удачно: в полутьме никто не мог рассмотреть его лица,  зато  он  сам  не
пропускал ни одного входящего и выходящего. Солоник уже внимательно  ос-
мотрел зал - какая-то компания подвыпивших мужичков, попавших сюда  явно
по ошибке, несколько коротко стриженных  мужчин  атлетического  сложения
ничего не выражающими лицами, пара молоденьких телок, неумеренная косме-
тика и вызывающие мини-юбки которых не оставляли  сомнений  относительно
их ремесла...
   Никого, похожего на Ржавого, не было ни вчера, ни  сегодня  -  равно,
как и людей, которые, согласно словам куратора, должны  его  прикрыть  в
случае форс-мажора.
   Подошел официант. Саша, для приличия полистав  меню,  заказал  салат,
бифштекс и минералку.
   - Что пить будем? - развязно спросил "халдей".
   - Я же сказал - боржоми.
   Официант едва заметно улыбнулся - в его понимании слово "пить"  имело
однозначный смысл, без всяких разночтении.
   Тем временем лабухи настроили инструменты, и негромкий гул зала  про-
резал надтреснутый голос вокалиста, многократно усиленный динамиками:
   - А теперь для нашего дорогого гостя  Вити,  недавно  вернувшегося  в
родные края, прозвучит его любимая песня...
   Зафонил микрофон, душещипательно всхлипнула электрогитара, и кабацкий
менестрель, сжимая шейку микрофона, трагически зашептал:
   Это было давно, это было весной, Шел этап, окруженный штыками.
   На разъезде одном я увидел ее. Полных слез голубыми глазами.
   И, увидев этап, к нам она подошла, Подарила платочек шелковый.
   И на этом платке было несколько слов. Плакал фраер - то было не ново.
   Вскоре вернулся официант, молча поставил заказанное и удалился.
   Саша взглянул на часы - половина восьмого. Кабак закрывается в  один-
надцать, значит, придется бесцельно сидеть тут до самого закрытия.
   Бесцельно ли? От него сие не зависит. Правильно говорят: хуже всего -
ждать и догонять.
   Покончив с ужином, Солоник откинулся на спинку кресла,  бросив  осто-
рожный взгляд в сторону выхода: новые клиенты не появлялись, и  из  зала
никто не выходил.
   А лабух на подиуме продолжал надрываться под лязг тарелок  и  слезные
рыдания электрогитары:
   И писал ей тогда: "Здравствуй, Валя моя, Здравствуй, Валя  моя  доро-
гая!
   Я разбойник и вор. Срок большой у меня, Ждет меня уж могила сырая!"
   Неожиданно Сашу словно что-то кольнуло. Такое ощущение может  быть  у
человека, осознавшего, что за ним осторожно, скрыто следят.
   Отключившись от песни, он осторожно обернулся  направо:  из  полутьмы
зала на него уставились чьи-то глаза, но рассмотреть, кто именно за  ним
наблюдает, было невозможно из-за царившей в зале полутьмы.
   Неожиданно над самым ухом послышался хрипловатый, словно простуженный
голос:
   - Привет, братан...
   Саша поднял голову - перед ним стоял высокий атлет лет двадцати пяти:
квадратные кулаки, коротко стриженная шишковатая голова, кожаная куртка,
спортивные штаны с красными лампасами. Короче,  типичный  "бык"  из  ка-
кой-нибудь местной бригады.
   - Добрый вечер, - поздоровался Солоник, жестом приглашая "быка"  при-
сесть.
   - А я за тобой уже второй день наблюдаю, - сообщил тот.
   - И чего высмотрел?
   - Да ничего... Странный ты мужик. Сидишь один, водяру не пьешь, телок
не снимаешь... На командировочного не похож, да и не бывают они тут. На-
верное, тебе что-то надо. Не минералку же сюда пить пришел?
   - А если и надо? - Солоник невозмутимо подлил себе боржоми.
   - А если надо, то говори, - не отставал "бык". - Ты хоть знаешь,  что
это за кабак?
   - Знаю. Братва тюменская тут собирается. - Казалось, Сашу было трудно
чем-то смутить.
   - А откуда?
   - В Кургане рассказывали... Оттуда и приехал.
   - А кто ты такой будешь? Бизнесмен? Пацан? - допытывался "бык".
   - Для тебя что, все люди на бизнесменов и пацанов делятся?
   "Бык" насупился, засопел.
   - Вот что: давай-ка ты поляну накрой, да перетрем, чо  тебе  тут  на-
до...
   Саша подозвал официанта и, достав из внутреннего кармана пресс  круп-
ных купюр, предложил новому знакомому - давай, заказывай.
   Когда на столе появились коньяк, мясо и фрукты, "бык"  явно  приобод-
рился. Недавняя настороженность сменилась покровительственной  снисходи-
тельностью, но Саша продолжал вести разговор вокруг да  около,  пока  не
говорил о цели своего визита и, цедя минералку, наблюдал за  соседом  по
столу.
   Тот жадно, по-свински чавкал, скреб ложкой по тарелке с нелепой  над-
писью "общепит", с неприятным тянущим звуком лакал армянский  коньяк.  В
Саше росло непреодолимое отвращение.
   Наконец, довольно икнув, "бык" спросил в лоб:
   - Так чо тебе в Тюмени надо?
   Саша начал издалека. Назвался своим настоящим  именем,  сообщив  все,
как его учили: да, нечего скрывать, он бывший мент. Подставили  -  бежал
из зала суда, поймали и на пермскую зону.
   - И как тебя там не опустили? - искренне удивился "бык".
   - Пробовали. Не получилось. Там "смотрящим" Корзубый был, а когда  не
вышло на меня наехать, убрали его со "смотрящих". Ты справки наведи, по-
интересуйся, какой там хипеж был, - посоветовал Солоник.
   - Наведу, - пообещал собеседник. А Саша продолжал гнуть свою линию.
   После того хипежа его перевели в ульяновскую "восьмерку". Бежал, шиф-
ровался, уходил от мусоров - скентовался с курганской братвой. Те приня-
ли его, простив ментовское прошлое. Пацаны серьезные, боевые, но  выхода
ни на кого из авторитетов не имеют. Нет таких в  Кургане.  В  общак  чей
лавье сливать, чьим именем крыться, если что? Вот его и послали  сюда  в
качестве полномочного представителя... Если уважаемый собеседник желает,
пусть передаст местной братве, чтобы те ему, Саше Солонику, стрелку  ки-
нули - перетереть.
   - Только я хочу вести базар с авторитетными людьми, - закончил курга-
нец.
   - А о ком ты слышал? - атлет изучающе взглянул на Сашу.
   - Знаю, что тут такой Ваня Титенков есть. Ржавый его  погоняло.  Если
можешь ему сказать - скажи. Слышал я еще и о таком Гавриле,  Геной,  ка-
жется, зовут, но о делах его ничего не знаю.
   - Ладно. - Тюменец грузно поднялся из-за стола, и  Солоник  сразу  же
обратил внимание, что был он как стеклышко трезвым. - Давай так:  завтра
вечером тут, в "Маке", за этим же столиком...
   Ответ Ржавого разочаровал: у меня и так все ништяк, ни с кем из  Кур-
гана я базаров вести не буду - к тому же, с бывшим мусором.
   Все это, как и было оговорено, сообщил Саше тот самый "бык", с  кото-
рым он имел беседу накануне.
   - Он мне велел еще такие слова передать: что это за хрен с бугра  тут
нарисовался? - бандит выглядел развязным и подчеркнуто высокомерным,  не
в пример вчерашнему. - Курганские в Тюмени не нужны, тут  своих  пацанов
выше крыши. Если они там хотят делами заниматься, пусть занимаются, а мы
тут ни при чем. А к Гавриле вообще не суйся - у нас с ним свои  дела,  а
какие - не твоего ума дело. Так что, ментяра, не путайся под ногами, ко-
ли жизнь дорога. Тебя сюда не звали, так что езжай из нашего  города  по
вечерней прохладе. А мы проследим обязательно. А коли так уж на  стрелку
набиваешься - давай, устроит тебе Ржавый  стрелку  со  своими  пацанами.
Только после нее ты уже никуда не поедешь.
   Саша выслушал эти слова совершенно спокойно, даже бровью не повел: на
нет и суда нет. Повел плечами и, рассчитавшись с официантом,  вышел,  не
попрощавшись.
   Взял такси, попросил повозить его по  городу,  затем  вышел,  проехал
несколько остановок на троллейбусе, а следующая  тачка  отвезла  его  на
квартиру, что по проспекту Ленина.
   Закрыл дверь на все замки,  извлек  из-под  кровати  небольшой  атта-
ше-кейс, щелкнул никелированными замочками... Там лежал блокнот с зашиф-
рованными координатами Титенкова и Гаврилова и два пистолета "ТТ" с  за-
годя подготовленными самодельными глушителями, оба ствола польского про-
изводства. Оружие малоценное, как учил его когда-то инструктор,  однора-
зовое.
   Впрочем, это не означает, что неэффективное, и в Тюмени в этом  скоро
убедятся...
   Вечерело. На центральных улицах города зажглись первые фонари, в  ок-
нах домов замелькал неверный голубоватый свет: тюменцы, вернувшись с ра-
боты домой, сидели у телевизоров.
   Молочная "девятка", грубо подрезав дряхлый "Москвич", резко  свернула
направо, в сторону старого кирпичного дома. Стоявший на углу сержант-га-
ишник даже бровью не повел: наверняка он отлично знал и машину,  и  вла-
дельца, нарушившего правила, человека влиятельного и авторитетного, свя-
зываться с ним не хотелось.
   Рядом с водителем сидел невысокий кряжистый мужчина с крупными черта-
ми лица, массивным подбородком. Колючий взгляд маленьких  глазок  из-под
рельефных надбровных дуг, густо татуированные пальцы, а главное -  подс-
пудная внутренняя агрессия, исходившая от него, невольно внушали  безот-
четный страх любому.
   Это и был владелец "Жигуля" - тюменский авторитет Иван  Иванович  Ти-
тенков, более известный тут, в газонефтяном крае, как Ржавый.
   Сидевший за рулем водитель, несомненно выполнявший и функции телохра-
нителя, был под стать боссу: квадратные плечи, рельефные бицепсы,  выпи-
равшие из-под ветровки, коротко стриженная голова...
   - Приехали, Ржавый. - Водитель-телохранитель заглушил мотор.
   - Вижу, - ответил хозяин, но из машины почему-то не выходил - видимо,
пребывал в задумчивости и не хотел нарушать ход мысли.
   - Выходить будешь?
   - Совсем у козлов шифер с крыши сыплется, - прошептал Титенков, озву-
чивая свои мысли.
   - У кого? - поинтересовался водила.
   - Тут один хер с бугра, залетный,  в  нашем  городе  нарисовался.  На
стрелку набивался - я из Кургана, там братва крутая, хочет со мной  дела
иметь.
   - И что он такое? - в голосе бандита звучал профессиональный интерес.
   - В натуре козел голимый, "перхоть", фраер гнилой. Бывший мент к тому
же. Сидел - я навел справки. Вроде бы сумел себя так на зоне  поставить,
что его не трогали. Из-за него, суки паскудной,  Корзубого  на  Пермской
сходняк со "смотрящих" убрал. А потом этот мусор на вольняшку  вышел.  В
бегах нынче.
   - Так я не понял, мы ему зачем? - водитель повертел коротко  стрижен-
ной головой - так, словно воротник ветровки натирал ему шею.
   - Я ж говорю - дела якобы с нами вертеть. Я сегодня с Москвой связал-
ся, думал, может быть, из ихних паханов кто нас на вшивость решил прове-
рить.
   - И чо в Москве?
   - Чо, чо... Ничо. Офоршмачился я. Там говорят - не знаем, не слыхали.
   - Так чего это он так?
   - Может, подстава ментовская, может, на понт решил взять. Он же в бе-
гах, мозги кипят, плавятся... А может - и нет, - авторитет поджал  губы.
- Не исключено, расчет у него хитрый. Чтобы мы его под себя подписали...
Въезжаешь, Кубик?
   - Въезжаю, - вяло ответил водитель по кличке "Кубик", хотя  на  самом
деле наверняка не понял глубины мыслей босса.
   - Вот что, - Титенков приоткрыл дверцу, - я домой иду, а ты рви к Ни-
ките, он с ним вчера в "Маке" тер, сказал ему, чтобы валил из  города...
Проследите, чтобы действительно свалил. И не забудь  -  завтра  стрелка,
передай пацанам, которых увидишь. Надо с гавриловскими перетереть. А ес-
ли нет - придется на понятия ставить. Все, хватит беспредел тут терпеть.
Ну, пока, завтра увидимся...
   Дом, в котором обитал Титенков, находился в престижном районе, но тем
не менее никогда не отличался чистотой и комфортом. В подъездах, сидя на
подоконниках, постоянно бренчали на  гитарах  сексуальные  юноши,  щупая
прыщавых девиц за интимные места; алкоголики из окрестных домов периоди-
чески заходили сюда остограммиться, тем более что магазин с винно-водоч-
ным ассортиментом был как раз напротив. Некоторые из них, приняв русскую
дозу водяры и не рассчитав сил, случалось, падали, засыпали прямо на за-
гаженном, заплеванном полу; кодовые устройства на подъездных дверях мало
помогали.
   Вот и на этот раз, поднявшись на один пролет лестницы, Ржавый заметил
лежащего на холодном цементе очередного отдыхающего - невысокого и,  как
показалось ему, мелкого и тщедушного. Трехдневная небритость, заношенная
одежда, обувь со следами подсохшей грязи, под боком бутылка из-под  бор-
мотухи...
   Словом, типичный бомж. Авторитет брезгливо поморщился и, ткнув носком
ботинка в безжизненное тело, приказал:
   - Вставай, чертила, и вали отсюда на хер!
   Тот приподнялся, недоуменно посмотрел на подошедшего и, промычав неч-
то нечленораздельное, вновь свалился ему под ноги.
   - Извини, мужик, я отдыхаю, - пробормотал алкаш. - Щас  просплю  -  и
домой пойду.
   Ржавый побагровел. По всему было видно, что он не привык, когда с ним
разговаривают подобным тоном.
   - Слышь, козлина, вали на хрен отсюда, - ласково посоветовал он.
   Однако алкаш совершенно неожиданно ответил:
   - Да сам ты катись... Ты чо - мент, чтобы меня учить?
   Выглядело странно, что человек, принявший прилично "на грудь",  нашел
в себе силы подняться, впрочем, не без помощи стеночки.
   Татуированный оппонент отступил на несколько шагов  назад  -  видимо,
опасаясь, что этот урод своими грязными ручищами испачкает  его  дорогой
костюм.
   В этот момент их взгляды случайно встретились, и Титенков поймал себя
на мысли, что этот маленький помойный бомж совсем  не  пьян:  в  Ржавого
вонзился острый, совершенно трезвый, осмысленный и напряженный взгляд.
   Последнее, что рассмотрел Иван Иванович Титенков в полутьме подъезда,
- продолговатый предмет, неожиданно блеснувший тусклым серебром. Раздал-
ся негромкий хлопок - с таким звуком обычно  лопается  детский  надувной
шарик на первомайской демонстрации, и  спустя  мгновение  невидимая,  но
мощная сила отбросила Ржавого к стене: на его белоснежной сорочке  расп-
лылось огромное алое пятно, которое быстро увеличивалось в  размерах,  и
авторитет тихо, как в замедленной киносъемке, осел на лестничную площад-
ку.
   Ржавому, так и не дошедшему до дверей своей квартиры, не суждено было
видеть, как странный алкаш, подойдя к нему, пощупал у него пульс и быст-
ро стянул с себя грязную одежду, под которой оказался новенький спортив-
ный костюм. Он швырнул на нее пистолет с самодельным картонным  глушите-
лем.
   Бросив на мертвое тело быстрый взгляд, киллер, осторожно  оглянувшись
по сторонам, вышел из подъезда, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   Отойдя метров десять, невысокий мужчина оглянулся по сторонам, стара-
ясь найти дублеров, которые в случае чего должны были его страховать. Но
улица была совершенно пустынна.
   Солоник взглянул на часы - ликвидация заняла полторы минуты, ожидание
не в счет.
   Все оказалось не так страшно, как  представлялось  вначале.  Никакого
волнения, никаких переживаний. Легко - до страшного легко...
   Немного замедлив шаг, Саша улыбнулся, но  улыбка  получилась  слишком
жесткой...
   Наверное, не было в жизни Гены Гаврилова дня более удачного и радост-
ного, чем тот, когда он узнал о смерти Ржавого.
   Гаврила - стодвадцатикилограммовая туша, втиснутая в  дорогой  адида-
совский спортивный костюм, - сидел в единственном городском казино, гля-
дя на посетителей. Ходить в такие заведения в спортивном костюме никогда
не считалось в Тюмени чем-то зазорным, а уж тем более  предосудительным;
если ты авторитет, если тебя знают, хоть в  семейных  трусах  приходи  -
нормально, коли тебя действительно боятся и уважают. Пусть козлы-бизнес-
нюги приходят сюда в клубных пиджаках с золотыми пуговицами!  Нормальный
человек никогда не наденет такие "кишки". Спортивный костюм с  лампасами
- своего рода визитная карточка, говорящая о его владельце многое.
   Гена не играл, потому что выпил, а рулетка и карты, как известно,  не
любят пьяных. Авторитет просто не хотел портить себе настроение неизбеж-
ным проигрышем.
   А радоваться было чему: получалось, что после смерти Ржавого Гаврилов
становился полновластным хозяином всей Тюмени. Бизнесмены, которым паца-
ны Ржавого ставили "крышу", фирмы, с которых он имел постоянный доход, -
все это неизбежно переходило под юрисдикцию Гены. Он уже представлял не-
хитрую, но проверенную методику: наезд с последующим вопросом "кому пла-
тить будете? ", предложение платить ему, Гене, разборки с особо непонят-
ливыми, вложение и дальнейшая прокрутка денег...  Правда,  люди  Ржавого
наверняка решат, что убийство авторитета - дело его  рук.  Могут  начать
мстить, может пролиться кровь...
   Да уж ничего: денег и "пехоты" у него много. Менты и  прокуратура  из
его рук кормятся, да и стволы наверняка тоже найдутся.
   Конечно, непонятно, кто завалил Титенкова. Может быть, кто из своих -
говорят, по своей второй ходке Ржавый напорол "косяков", притом  серьез-
ных. Может быть, со свердловскими что не поделили - пацаны с Урала давно
невзлюбили строптивого тюменца, к тому же - у них свой интерес к газовым
и нефтяным делам.
   Впрочем, теперь это уже неважно... Гаврила, щурясь на мягкий  матовый
свет огромного абажура, висевшего над столом  зеленого  сукна,  улыбался
своим мыслям. Неслышно шелестели карты, несколько раз,  как  показалось,
над самым ухом звонил колокольчик, извещая о выигрыше.
   Видимо, решив, что сыграть все-таки стоит и что даже небольшой проиг-
рыш не испортит радужного настроения, Гена, взяв горсть разноцветных фи-
шек, двинулся за свободный столик.
   И тут же к нему  подошла  миловидная  девушка  лет  двадцати  пяти  -
крупье.
   - В "Блэк Джек", - отрывисто бросил Гаврила, оценивая барышню  взгля-
дом пресыщенного удава.
   Крупье кивнула, храня на лице вежливую и несколько вымученную улыбку.
Профессиональными, отточенными движениями она принялась раскладывать пе-
ред единственным игроком атласные карты.
   Удивительно, но Гавриле повезло сразу же - в тот день Фортуна  улыба-
лась щедро, как никогда: на один из квадратиков, напротив ставки игрока,
легли три семерки. Крупье объявила:
   - Блэк Джек.
   В этот момент в полутемном проеме входной двери показалась  невысокая
фигура неброско одетого молодого парня, который явно искал кого-то  гла-
зами. Наконец, заметив того, кто ему был нужен, он неторопливо направил-
ся в сторону стола, на ходу выхватывая из-за  пояса  брюк  продолговатый
сверток...
   Три выстрела слились в один, гулким эхом  прокатившись  под  высокими
сводами лепного потолка, и все три пули одна за другой попали  в  голову
удачливого игрока. Спустя мгновение он с  простреленной  головой  ничком
лежал под столом с зеленым сукном...
   Убийство было совершено столь молниеносно, что присутствующие в  зале
посетители и персонал казино даже не успели рассмотреть лицо  стрелявше-
го. Когда прошел первый шок, молодой человек уже исчез.
   Лишь на мягком ковре валялся пистолет "ТТ" с самодельным  глушителем,
из ствола которого еще вился едва заметный дымок пороховых газов...
   Сидя на заднем сиденье частного такси, отъезжавшего от стоянки спустя
десять минут после убийства Гаврилова, Саша воскрешал  в  памяти  детали
недавней ликвидации.
   Да, второе убийство ему понравилось больше, чем первое. Оно выглядело
дерзко, вызывающе и нагло. Людное место, полно народа, охрана,  и  он  -
один. Никто его даже не задерживал: вышел из двери, пробежал дворами  и,
попетляв, уселся в такси.
   И на этот раз он не чувствовал в себе страха. Никакого волнения,  ни-
каких переживаний. Спокойно, деловито, как в тире: пришел, увидел  цель,
представил, как пуля прошивает жертву насквозь.
   Он видел довольную улыбку жертвы. Наверное, выиграл и думал о  планах
на вечер, на завтра. Может быть, и на месяц вперед.
   А планы эти нарушил он, Саша Солоник. Стало  быть,  не  какие-то  там
Гаврила или Ржавый - хозяева своей жизни, и авторитет их, опирающийся на
силу и деньги, эфемерен.
   А эфемерен он потому, что теперь у всех этих воров, авторитетов,  па-
ханов появился новый вершитель судеб, имя ему - Александр Солоник.
   Внезапно - кстати или некстати - вспомнилась беседа с московским  на-
чальником, который там, в центре подготовки, выдернул его для беседы.
   "Александр Сергеевич, скажите, вам нравится, когда вас боятся?"
   "Ну, наверное, да..."
   - А прав ведь, - прошептал киллер и подумал, что нет, наверное,  соб-
лазна большего, чем стать полновластным хозяином чужих судеб...


   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   Гэбэшный куратор был явно доволен подопечным: об этом  свидетельство-
вал и стеклянный блеск глаз, и одобрительная полуулыбка,  которая  то  и
дело появлялась во время обстоятельного рассказа Солоника, и нетерпение,
читаемые во всем его облике...
   - Так, с этого момента подробней, пожалуйста, - прервал Солоника  ку-
ратор. - Каким образом вы отслеживали Титенкова и Гаврилова?
   Саша ответил не сразу - он видел, что гэбист искренне заинтересован в
нем, понимал, что тот ждет ответа -  наверняка,  чтобы  в  отчете  руко-
водству не преминуть в подтексте похвалить и себя самого - за  проделан-
ную работу. А это значило, что не следует торопиться. Вот и пусть подож-
дет, хоть ему и невтерпеж... Таких как  этот  -  улыбчивых,  гладеньких,
прилизанных сволочей в строгих серых костюмах и неброских галстуках при-
ятно подчинять своей воле - пусть незаметно, по мелочам.  Они  подчинили
его своей воле, написали для него жизненный сценарий...
   Киллер неторопливо подошел к окну, хозяйским жестом отдернул занавес-
ку, с треском распахнул форточку, взглянул вниз...
   За высокими окнами конспиративной квартиры в центре Свердловска повис
белесый туман. Далекий дворик внизу, контуры соседних  домов  с  ровными
рядами припаркованных машин, детская площадка, трансформаторная будка  -
все это угадывалось лишь в контурах, неверно и размыто,  словно  нарисо-
ванное акварелью на плотном ватмане. Саша чувствовал на себе взгляд  ку-
ратора, и то, что теперь в этом  взгляде  сквозила  скрытая  насторожен-
ность, тоже чувствовал. Ничего, пусть обождет, ему полезно.
   - Слушаю вас, Александр Сергеевич, - напомнил куратор.
   Солоник обернулся к окну спиной.
   - Все было довольно просто, без интриг  и  детективных  подробностей.
Содержание разговора с пацаном из "бригады" Ржавого, Никитой, вы знаете.
От имени Ржавого мне было предложено незамедлительно свалить из  Тюмени.
Я предполагал слежку, а потому, сразу же собрав чемоданчик, повертелся с
ним около дома, взял такси и поехал на вокзал. Купил билет  до  Кургана,
но сошел на первой же станции. Следили за мной или нет, не знаю, но  ни-
чего подозрительного не заметил...
   Ветерок из открытой форточки холодил затылок, и Саша поймал  себя  на
мысли, что именно теперь, в течение этого разговора он, как ни  странно,
отдыхает. Никаких отрицательных всплесков, никакого напряжения...
   Правда, было неясным: подстраховывали его дублеры или нет,  и  теперь
это предстояло прощупать.
   - Так, - куратор закурил, одобрительно взглянув на собеседника,  -  а
дальше?
   - Тоже довольно просто - с этой станции добрался до  Тюмени,  просле-
дил, что делается в моей основной квартире, после чего перешел на запас-
ную, по улице Космонавтов. Ориентировки на Ржавого и  Гаврилу  я  помнил
наизусть, и на следующий же день принялся отслеживать Титенкова. Пример-
ный распорядок дня, маршруты передвижения по городу, марки  автомобилей,
охрана, степень защищенности, возможный форс-мажор. Обычно Ржавого охра-
нял "бык" из его бригады, погоняло по кличке "Кубик". Он же сидел за ру-
лем. Через два дня я выяснил, что Кубик никогда не  провожает  Титенкова
до двери квартиры - как правило, высаживает из "девятки" у подъезда. Со-
седи, насколько я знал, до вечера на работе, так что случайных  свидете-
лей быть не могло. Ну а остальное вам известно.
   Гэбэшник благосклонно склонил голову - больше вопросов по этому пунк-
ту не имею. И перешел к следующему:
   - А Гаврила?
   Саша мельком взглянул на собеседника и понял: выяснить,  подстраховы-
вали его или нет, следует попытаться сейчас. Например, допустить в расс-
казе какую-то неточность, незначительную, мелкую, и попробовать по выра-
жению лица определить реакцию...
   - Что касается Гаврилова, - после  непродолжительной  паузы  произнес
Солоник, - тут все было просчитано. Криминальный расклад в Тюмени я  бо-
лее или менее знал. Да вы и сами рассказывали о натянутых  взаимоотноше-
ниях Гаврилова и Титенкова. Несомненно, смерть Ржавого  однозначно  была
воспринята как дело рук Гаврилы - его единственного оппонента в  тюменс-
ком преступном мире. Разумеется, осиротевшие титенковские пацаны могли и
должны были отомстить беспредельщику. Лишив их пахана, пацанов вроде  бы
"опустили" на глазах всего города. Месть должна была стать показательной
- убийство в людном месте, при множестве свидетелей. Иной способ  ликви-
дации, с точки зрения титенковских, не был бы наглядным. Казнь беспреде-
лыцика должна выглядеть наглядной - иначе какой в ней смысл? Гаврила лю-
бил коротать вечера в казино "Корона" - единственном в городе. Схема ка-
зино у меня уже была... Все оказалось несложным: зашел, увидел,  и...  -
киллер сделал характерное движение указательным пальцем.  Прищурился  и,
глядя в лицо куратора, добавил осторожно: - Гаврила даже не заметил  ме-
ня; перед смертью он общался с какой-то барышней, кажется, с крупье.
   - Все правильно, - ответил гэбэшник весело, выслушав его  рассказ.  -
Правда, вы, Александр Сергеевич, в полутьме зала немного не рассмотрели,
чем занимался перед смертью Геннадий Евгеньевич. -  Удивительно,  но  он
почему-то назвал вторую жертву Солоника по имени-отчеству. -  Перед  тем
как все три пули попали ему в голову, он играл в карты.  И  знаете,  ему
повезло. Гаврилову выпал Блэк Джек, три семерки...
   Куратор смотрел на подопечного с мягкой улыбкой, что означало:  прек-
расно понимаю, почему ты допустил неточность в рассказе.  Хочешь  заста-
вить меня обождать твоего ответа? Ну хорошо, могу уделить тебе несколько
лишних минут, я не гордый. Кроме того, мне за это еще и деньги платят. А
вот проверять нас не надо, не надо...
   Туман за окном сгущался. Саша в последний раз взглянул в окно и усел-
ся за стол. Выражение лица Солоника, такое спокойное  в  начале  беседы,
сделалось напряженным и чуть-чуть неуверенным. Да, тогда, в центре  под-
готовки под Алма-Атой тот высокий гэбэшный начальник не обманул его. Его
действительно вели, действительно подстраховывали. Наверняка при возмож-
ной неудачи его бы и прикрыли, отмазали, спасли...
   - Ну, можно сказать, что первый экзамен вы выдержали на "пятерку",  -
резюмировал куратор, придавливая в пепельнице сигаретный окурок. - А те-
перь давайте поговорим о другом. Вы уже отдохнули и, думаю, вас  следует
отправить в другое место.
   - Это куда?
   - В Москву, - последовал ответ.  -  А  теперь  слушайте  меня  внима-
тельно...
   Маленькие полустанки, серо-зеленая полоса лесонасаждений у железнодо-
рожной насыпи, автомобильные очереди у железнодорожных шлагбаумов, дере-
веньки, пролетающие за окнами...
   Сидя у окна вагона СВ, Саша задумчиво смотрел в окно. Там,  на  беск-
райних российских равнинах, текла другая жизнь - та, из которой он  ког-
да-то ушел и в которую, как Солоник знал наверняка, возврата  нет  и  не
будет. Где-то там, за окном вагона, люди любили,  страдали,  радовались,
волновались за близких...
   Все это ему теперь недоступно. Любить некого - не телок  же,  которых
он снимает на одну ночь, чтобы с утра послать подальше.  Страдать  можно
разве что от физической боли, радоваться - удачному исполнению заказа на
убийство... А волноваться за близких... Близких у него теперь как  бы  и
не было.
   Он - один, он - пес на службе  государства,  на  тайной  и  постыдной
службе...
   Мастера-таксидермисты из КГБ вскрыли его черепную  коробку,  извлекли
мозг, а вместо него вмонтировали хитрый механизм. Но вместе с мозгом Са-
ша лишился и души, во всяком случае, в последнее время он постоянно ощу-
щал в себе какую-то гнетущую пустоту.
   Тем временем поезд остановился на небольшой станции, и в  купе  вошел
невысокий мужчина. Вальяжные жесты, уверенный баритон, дорогая,  правда,
очень безвкусная одежда. Судя по всему - мелкий бизнесмен,  косящий  под
"крутого": катит в Москву по делам, закупать на оптовом рынке для  своей
фирмы какую-то дребедень, которую потом будет продавать в своем райцент-
ре.
   Попутчик задавал какие-то вопросы, Солоник отвечал вяло,  всем  своим
видом демонстрируя, что разговор ему неприятен. Но в то же время  внима-
тельно его рассматривал...
   Толстая шея, мягкий животик, выпирающий из-под ремешка брюк, начесан-
ные залысины, коротко подстриженные усики. На вид  лет  сорок,  судя  по
всему, стандартный для такого возраста и такой профессии набор  недугов:
одышка, бессонница, атеросклероз, повышенная или пониженная  кислотность
желудочного сока, может быть, и язва...
   Интересно, а если бы он, Солоник, получил заказ на его "исполнение" -
как следовало бы действовать?
   Стрелять в подъезде, как Титенкова? Топить в ванной?
   Сбивать тяжелым автомобилем на вечерней малолюдной улице?
   В Сашиных глазах мелькнуло неподдельное любопытство. Нет, стрелять не
стоит: идти на такого даже с польским "ТТ" - все равно что бить муху  из
гранатомета. Тем более топить или давить машиной...
   Такому мужичку,  как  этот,  проще  всего  сымитировать  естественную
смерть. Острый сердечный приступ или инсульт. Или банальная драка: возв-
ращался домой вечером по улице, подвергся нападению неизвестного хулига-
на, получил по голове обрезком водопроводной трубы.
   Солоник внимательно взглянул в лицо соседа - видимо, взгляд был  нас-
только красноречив, что тот даже отпрянул.
   - Ты чо это... - стараясь скрыть испуг, пробормотал он.
   - Да ничего, - киллер уже явственно видел на его  теле  точки,  после
удара в которые этот мужик сразу же вырубится.
   За окнами сгущались фиолетовые сумерки, проводница пронесла по вагону
чай, и вскоре свет в вагоне погас - лишь под потолком светился небольшой
матовый плафон.
   Саша уже лежал, пробегая взглядом купленную газету, особенно не  вни-
кая в смысл прочитанного. Наконец, отложив ее, тяжело вздохнул:  он  по-
нял, что теперь люди перестали для него быть просто людьми. В каждом  из
них он видел потенциальную жертву, и уже невольно, автоматически  предс-
тавлял, как именно ее можно "исполнить"...
   Солоник и раньше бывал в Москве, но не больше нескольких дней подряд,
проездом.
   Но одно дело - приезжать в столицу на краткий срок, совсем  другое  -
жить тут, с мыслью, что это надолго.
   С первого взгляда столица показалась ему кошмарным сном: толпы людей,
чернеющие на автобусных остановках в "час пик", все куда-то спешат,  то-
ропятся, все злобные, как черти. Конечно, и в Кургане, и в Тюмени люди -
тоже не подарок, но даже такая злоба там в диковинку. Ну а если и  мате-
рят, то не со зла, а больше по привычке, даже где-то добродушно.
   Наверное, разница проистекала из-за слишком наглядного контраста меж-
ду очень бедными и очень богатыми. На Кутузовском, Тверской,  Ленинском,
Новом Арбате - масса забугорных навороченных тачек, сияющих лаком и хро-
мом "Мерседесов", "БМВ", "Линкольнов" и "Кадиллаков", а вдоль обочин, на
перекрестках, остановках, в очередях - занюханные граждане, рядовые  на-
логоплательщики, у которых не то что на "мере" - на жетончик в метро  не
всегда денег хватает.
   А денег в Москве много. Может быть, даже слишком много для одного го-
рода. И все беды российской столицы, как уже потом понял Солоник, проис-
текали именно из-за них.
   Теперь, после опереточного путча, провал  которого  расчистил  дорогу
"дикому" капитализму, баксовых миллионеров в Москве было,  наверное,  не
меньше, чем в любой европейской столице. Сотни банков, трастовых  компа-
ний, десятки тысяч торгово-закупочных, посреднических и иных фирм,  бро-
керских контор, совместных  предприятий,  иностранных  представительств.
Тут вертелись невероятные, баснословные деньги со всей страны: от  рыба-
ков Приморья и шахтеров Воркуты, металлургов Урала и Норильска, нефтяни-
ков Западной Сибири, и моряков Мурманска...
   И, разумеется, при тайном или явном нарушении законов. Да и  о  каких
законах можно говорить в эпоху первоначального накопления капитала?
   Уже на следующий день после того, как Саша определился на снятую  для
него квартиру, ему устроили экскурсию по городу. Удивительно, но  следом
за Солоником в Москву прибыл тот самый серенький гэбэшник с  неприметной
внешностью. Наверное, если бы киллера командировали на Луну, его бы отп-
равили вслед за ним.
   Сперва Сашу долго возили по улицам, показывая столичные достопримеча-
тельности: вот эту бензозаправочную станцию держат пацаны из  "долгопы",
то есть долгопрудненской преступной группировки, небольшой рынок у стан-
ции метро Находится под контролем люберецких, казино в самом центре  ма-
зуткинские отбили у "Чичиков", то есть чеченцев. А вот, вот, видишь? Это
знаменитые Лужники, огромная инфраструктура плюс рынок - исконная вотчи-
на солнцевских.
   Записывать, естественно, запрещалось. Как и прежде приходилось  расс-
читывать исключительно на память.
   Затем началась теория: куратор зачитывал выдержки из ментовских досье
на криминальных лидеров, комментируя. Кто с кем в  каких  отношениях,  у
кого какие запросы, амбиции, пристрастия и вкусы, вплоть до названий лю-
бимых напитков и марок сигарет. Прокручивались видеокассеты  оперативной
съемки, демонстрировались фотографии. Особое внимание уделялось  ставшим
уже традиционными связям с купленными ментами и прокурорскими чинами - в
Москве начала девяностых куплены они были почти все. Куратор так и гово-
рил: вот этот следователь по особо важным делам из Генпрокуратуры состо-
ит на содержании баумановской группировки, вот этот "кум" из  очень  из-
вестного своей строгостью сизо второй  год  кормится  от  подольских,  а
этот... да, тот самый, которого ты по телевизору почти каждую неделю ви-
дишь! - практически состоит на жаловании у ореховских.
   Картина открывалась довольно мрачная, чтобы не сказать жуткая. Столи-
ца являла собой огромную теневую структуру "крыш", "бригад" и "общаков".
Одни "крыши" в большинстве случаев перекрывали другие, напоминая китайс-
кую пагоду с деталями выгнутой кровли, уложенными одна на другую. "Обща-
ки" - как вольные, так и зоновские - незримо связывались между собой  на
манер сообщающихся сосудов, а авторитеты, стоящие во главе "бригад", как
могли, регулировали этот процесс. На самом верху  этой  пирамиды  стояли
воры в законе - элита российского криминалитета. Впрочем, среди нее тоже
начались серьезные трения: законники старой, так  называемой  нэпманской
или босяцкой формации люто ненавидели "апельсинов", то  есть  воров-ско-
роспелок, купивших коронацию за деньги или за какую-нибудь услугу.  Сла-
вяне, среди которых преобладали нэпманские, стремились потеснить кавказ-
цев. В начале девяностых воров-грузин только  в  Бутырском  следственном
изоляторе было больше, чем, наверное, во всем Тбилиси.
   Бизнесмены через невозвратные кредиты и липовые финансовые  документы
вовсю доили банкиров, банкиры через торговлю кредитами и субкредитами  -
друг друга, пирамиды типа "МММ" - рядовых налогоплательщиков. А всех  их
лихо дербанили бандиты - пожалуй, кроме Сергея Мавроди, "крышу"  которо-
му, как известно, ставила "контора"...
   Да, кроме традиционных "бригад" на Москве появилась  еще  одна  сила:
КГБ, сменивший вывеску на ФСК, в условиях новой  экономической  политики
выступал не только оппонентом, но и конкурентом криминалитета.  До  чет-
верти московских банков - а всего их было около полутора тысяч! -  имели
"контору" в качестве прикрытия.
   Была еще одна сила, самая, пожалуй, непредсказуемая - чеченцы. "Чичи-
ки", или "чехи", как их еще называли, славились наглостью и беспределом.
Авторитетов для них практически не существовало (не считая, естественно,
старейшин родовых тейпов).
   Все это неуловимо напоминало Чикаго начала тридцатых. Огромный  бога-
тый город и пещерные законы "дикого" капитализма, обтекаемость законов и
тотальная продажность всех, кто только может  продаться.  При  всем  при
этом полная импотенция  власти.  Огромная  концентрация  денег,  большая
часть которых крутилась в частично и откровенно криминальных структурах,
делала ситуацию предельно взрывоопасной...
   - Александр Сергеевич - может быть, вам кажется, что ситуация слишком
запутанная? - спросил куратор, закончив ознакомительный курс.
   Солоник неопределенно повел плечами, наморщил лоб...
   - Не знаю... Очень много информации, я еще ее не переварил.
   Гэбэшник покровительственно улыбнулся.
   - Ничего страшного. Тут все друг друга ненавидят. В случае смерти од-
ного авторитета на его место и территорию будут претендовать сразу  нес-
колько. А это значит, что такую смерть всегда легко списать на конкурен-
тов... Как это было в Тюмени, в связке Ржавый - Гаврила. Вы  улавливаете
мою мысль?
   Конечно же, Саша прекрасно понимал куратора. И даже много  больше:  в
городе, на котором завязаны такие большие деньги, не может быть не завя-
зана большая кровь...


   ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   Яркий солнечный луч пробивался сквозь замерзшее окно типовой двухком-
натной квартиры в Черемушках.  Осветив  причудливый  узор  обоев,  лучик
сдвинулся чуть вниз,  остановившись  на  огромной  двуспальной  кровати,
застланной стеганым одеялом. Под ним угадывался силуэт человеческого те-
ла. Подушек было две, а еще одно одеяло лежало рядом, из чего можно было
догадаться, что женщина, проведшая на этой кровати ночь, уже поднялась.
   На огромном двуспальном сексодроме спал Саша  Солоник.  Вчера  поздно
вечером он снял молодую длинноногую блондинку, то ли манекенщицу, то  ли
фотомодель; так она, во всяком случае,  представилась  сама.  Ночь  была
бурной, и теперь хозяину  кровати,  да  и  всей  квартиры,  естественно,
больше всего на свете хотелось спать. А потому он перевернулся на другой
бок и попытался спрятать лицо в подушках от слепящего утреннего света.
   Громко-громко прозвенел будильник.  Хозяин  с  явным  неудовольствием
приподнялся на локте и взглянул на циферблат - половина девятого. У него
сегодня намечалось очень много дел. Сладко зевнув, Саша вынырнул  из-под
одеяла, быстро заправил постель и пошел в  ванную  -  оттуда  доносились
звуки льющейся воды.
   - Наташа, ты еще долго? -  Солоник  нетерпеливо  постучал  костяшками
пальцев в дверь.
   - Сейчас, сейчас...
   Скоро дверь открылась, и оттуда выпорхнула молоденькая девица, на хо-
ду вытирая влажное лицо широким махровым полотенцем. Растрепанные волосы
при отсутствии вчерашней косметики в соединении с испуганным взглядом  и
темными кругами под глазами - все это делало  ее  куда  менее  привлека-
тельной, нежели вчера вечером.
   Пропустив в ванную Сашу, она спросила:
   - Можно я кофе сварю?
   - Вари, - равнодушно произнес тот, закрывая за собой дверь.
   Шумела вода из крана, на кухне  позвякивали  чашки,  а  струйки  душа
дробно, весело стучали по лицу, груди, плечам и спине.  Ласково  стегали
кожу, гладили, навевая воспоминания о теплом майском дождике. А на дворе
был январь, и вода пахла отнюдь не майским дождичком, а хлоркой.
   Покончив с утренним туалетом, Саша прошел на кухню. Наташа уже  ждала
его с кофе.
   Солонику всегда было неприятно смотреть по утрам на телок, с которыми
он проводил ночь, особенно, если знал  наверняка:  вариант  одноразовый.
Подснял, трахнул, не понравилась - пинка под зад: давай, милая,  свобод-
на. Но не все телки, глупые животные, это понимали; некоторые набивались
на следующую встречу, иные рыдали. А кое-кого приходилось даже  выталки-
вать из квартиры силой...
   Наташа вела себя так, будто бы хозяин был ей что-нибудь должен, и  от
этого Саше сделалось вдвойне неприятно. К тому же она курила, и Солоник,
поддерживавший спортивную форму, недовольно морщился.
   - Олег, - произнесла блондинка (Солоник никогда не представлялся нас-
тоящим именем), - а ты меня домой отвезешь?
   - Я тебе на такси дам, - отрывисто бросил Саша, стараясь скрыть  рас-
тущую неприязнь. Допил кофе и двинулся в спальню одеваться.
   - Ты же вчера обещал.
   - Извини, нет времени.
   - А мы еще встретимся? Можно, я твой телефончик запишу? - не отстава-
ла блондинка.
   - Исключено, - хозяин был категоричен. -  Я  же  тебе  вчера  сказал:
квартира не моя, друг уехал и мне ключи оставил.
   - А свой телефон?
   - Своего у меня нет.
   - Ну, тогда я тебе свой оставлю...
   - Оставляй, если так хочется, - донеслось из соседней комнаты.
   Наташа, получив обещанные деньги на такси, была выпровожена, а  Соло-
ник, закрыв за ней дверь, уселся у телевизора в глубоком кожаном кресле,
вытянув ноги, пытаясь воскресить подробности вчерашнего вечера.
   Да какие там подробности... Катил из центра города  на  новой  тачке,
алого цвета спортивной "Альфа-Ромео". Заметил одиноко мерзнущую на оста-
новке девицу, остановился, пригласил в машину...
   Сперва подумал - обыкновенная уличная проститутка, вроде тех, что  по
вечерам в изобилии водятся на Тверской у Центрального телеграфа, но  по-
том по манере разговора определил, что она - обыкновенная провинциальная
студентка, еще неотшлифованная столицей. Видимо, первокурсница.  Естест-
венно, приехавшая из какого-нибудь Коврова, Талдома или Юхнова,  неумело
косила под "крутую" - потому и назвалась манекенщицей-фотомоделью.
   Дорогая тачка, галантность манер ее хозяина  и  перспектива  провести
вечер в кабаке сделали свое дело: девица впорхнула в машину. Правда, мо-
лодой человек наотрез отказался везти ее в кабак, пригласив домой.  "Ма-
некенщица-фотомодель" поморщилась, но приглашение приняла...
   Вчера вечером Саше было все равно, кем она назовется, хоть  продавщи-
цей. Привез, угостил шампанским (для таких случаев шипучий напиток всег-
да стоял в холодильнике), загнал в ванную...
   Трахалась Наташа грубовато, жадно и безвкусно, что  свидетельствовало
о ненасытности, а когда кончала, принималась истошно орать  от  счастья,
будто бы ее резали бритвой по горлу. Солоник легонько зажимал  раскрытый
рот подушкой, но бесполезно. Наверное, если бы он трахал  ее  до  самого
рассвета, разбуженные соседи принялись бы стучать в стенку...
   Он прошел на кухню, взял клочок бумаги с номером телефона и, даже  не
взглянув на него, порвал и выбросил в мусорное ведро.
   Саша жил в Москве уже четыре месяца. С куратором встречался раз в не-
делю на конспиративной квартире на Ленинском проспекте. Занятия шли пол-
ным ходом: изучение криминальной структуры Москвы, личных  дел  тех,  на
кого может последовать отмашка, взаимоотношений конкурирующих  "бригад",
банков, компаний и фирм, которые они контролировали...
   Ему давали возможность обжиться, осмотреться, пообтереться в столице,
набрать форму, а главное - почувствовать себя столичным жителем. Два ра-
за в неделю Саша ходил в спорткомплекс: атлетизм, плавание, учебные  ру-
копашные схватки с опытным инструктором. Каждое  нечетное  число  месяца
бегал кроссы по три километра. Даже вчера, несмотря на двадцатиградусный
мороз, он не нарушил заведенного распорядка.
   Раз в неделю занимался стрельбой в загородном тире. Стрелял в  основ-
ном из пистолетов: "ТТ", "ПМ", "зауэр", "таурус",  "глок".  Последний  -
отличный семнадцатизарядный ствол, состоящий  на  вооружении  полиции  и
спецназов некоторых западных стран, особенно ему понравился.  Настолько,
что Солоник даже попытался стрелять с обеих рук.
   Инструктор - несомненно, с гэбэшным прошлым - следил за новым посети-
телем тира во все глаза: видимо, до него тут так никто не стрелял. И да-
же не преминул заметить: мол, такая манера называется "стрельбой  по-ма-
кедонски". В хите середины семидесятых, фильме "В августе сорок  четвер-
того", был положительный герой, капитан, любивший стрелять именно так.
   "Александр Македонский", - сострил тогда инструктор, знавший постоян-
ного посетителя по имени, и это  словосочетание,  воскрешавшее  школьный
учебник истории и полководца, никогда не знавшего поражений, очень  пон-
равилось Солонику, навсегда отложившись в памяти...
   Время, остававшееся от спортзала и тира, посвящалось  развлечениям  -
мимолетным и непритязательным. Телки - вроде этой одноразовой  Наташи  -
стояли в программе на первом месте. Их было много,  очень  много.  Саша,
обученный в учебном центре пунктуальности, даже завел специальный  днев-
ник, в который заносил подробности: порядковый номер, дату,  особенности
поведения и оценку по десятибалльной системе. Он, как в том анекдоте,  -
трахал все, что движется, не обходя вниманием даже таких телок,  которых
бы в курганские времена и не удостоил взгляда. Когда через  месяц  коли-
чество телок перевалило за сорок, пришлось бросить записи - все-таки за-
ниматься сексом куда приятней, чем его описывать.
   Бывшего узника "строгача",  бывшего  курсанта  специального  учебного
центра можно было понять - изголодавшийся, он наверстывал упущенное.
   Правда, иногда, откинувшись после четвертой или пятой палки на тонкую
простыню, Саша, глядя на очередную красавицу, как и тогда, в вагоне  по-
езда Свердловск-Москва, ловил себя на мысли: а если бы ему заказали "ис-
полнить" ее, эту сытую самку? Что бы он делал -  стрелял,  душил,  колол
или просто убил бы одним выверенным ударом в кадык или висок?
   В такие мгновения взгляд его делался каким-то оловянным, нечеловечес-
ким, глаза блестели, как слюда в лунном свете, и те  из  самок,  которые
замечали этот странный блеск, невольно отодвигались от Саши...
   Поднявшись с кресла, хозяин резким движением раздвинул тяжелые гарди-
ны - по-зимнему яркий, но холодный солнечный свет щедро заливал комнату.
Солоник мельком взглянул на часы - до поездки в спортзал оставалось  еще
минут пятнадцать, а потому можно было не спешить.
   Телеведущий вещал с экрана хорошо поставленным голосом  об  очередных
проблемах, охвативших Россию. На этот раз  главной  была  организованная
преступность. Слова произносились общие, обтекаемые, звучали с телеэкра-
на не один десяток раз:
   - Как сообщили на недавней совместной пресс-конференции представители
пресс-центров МВД и ФСК, борьба с организованной преступностью стала на-
шей первостепенной задачей, и в этой борьбе органы правопорядка  обязаны
мобилизовать все свои силы и возможности,  чтобы  не  допустить  разгула
криминальных элементов и связанного с этим бандитского беспредела, - со-
общил диктор. - Теперь по распоряжению Президента  милиция  будет  зани-
маться проблемами организованной преступности в тесном контакте с други-
ми силовыми ведомствами...
   Солоник  только  саркастически  ухмыльнулся.  Борись  с  этой   самой
оргпреступностью не борись - обычные средства бесполезны. Ктокто, а  он,
владевший всей полнотой информации, понимал это прекрасно. Именно потому
и учили его незаконным средствам, именно потому и привезли его, киллера,
сюда, в Москву.
   То, что он киллер, Саша усвоил уже твердо.  Он  -  палач,  профессио-
нальный убийца, он профессионально делает kill, и в условиях бандитского
беспредела это занятие ничем не хуже остальных.
   Нормальный бизнес, нормальный предприниматель.  Кто  нефтью  торгует,
кто автомобилями, кто фруктами, кто акциями, кто эфирным временем, а  он
со своим kill - и торговец, и производитель в одном  лице.  Народ  любит
бензин, тачки, авокадо и акции "МММ"? Пусть любит. Кому что.
   Нехитрая задачка из учебника, арифметика для четвертого класса:  кри-
минальный авторитет X. подмял под себя три банка, пять торговых домов  и
двадцать торгово-закупочных фирм. Криминальный авторитет Х кажется  неу-
язвимым - телохранители, купленные менты, стволы и банки.  Его  извечный
оппонент, силовая структура Y, после тщетных попыток посадить Х  послало
к нему киллера S. Кто победит в этой честной конкурентной борьбе?
   Ведомство, подготовившее его, не отличалось жлобством, и денег у него
было более чем достаточно: и на эту квартиру, и на новую спортивную тач-
ку, и на дорогие развлечения, и на телок.
   Что ж, еще в средние века ремесло палача  оплачивалось  щедро:  из-за
дьявольской печати, которую оно несет на себе, из-за опасности.
   Саша уже оделся, когда в комнате пронзительно зазвонил телефон.
   - Алло...
   По голосу он узнал гэбэшного куратора. Это было более  чем  странным,
потому что они условились: звонить ему может только Солоник, и только из
уличного таксофона по определенным дням и в определенные часы.
   Стало быть, что-то срочное, серьезное и внеплановое...
   Заказ на "исполнение"? Несомненно - а то что же еще?!
   - Надо встретиться, - сообщил гэбэшник. -  Сегодня  в  шесть  вечера,
точка номер три.
   - Хорошо.
   Уже сидя в автомобиле и прогревая двигатель, Солоник вспомнил  утрен-
нюю программу новостей.
   Наверное,  "другие  силовые  ведомства",  как  сообщил   телеведущий,
действительно перешли в наступление на организованную преступность.
   И одну из ключевых ролей в этом наступлении, судя по  всему,  отведут
ему, Александру Македонскому, с его искусством kill...


   ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

   Небольшой старинный особняк в самом центре Москвы в это ясное  мороз-
ное январское утро смотрелся сказочным домиком. Бордовая черепичная кры-
ша, чуть припорошенная снегом, причудливые чугунные  узоры  декоративных
решеток, рельефно чернеющие на фоне сугробов, стекла, по-домашнему  отс-
вечивающие предполуденное солнце,  аккуратные  темно-зеленые  елочки  во
дворе...
   В старых, слышанных в детстве сказках в таких вот домиках  живет  или
добрая фея, или хороший волшебник, которых можно попросить о чем угодно,
вплоть до исполнения любого, самого сокровенного желания.
   Но это впечатление было обманчивым: если здесь, в этом  по-сказочному
уютном московском особняке и обитали волшебники, то уж  отнюдь  не  доб-
ренькие, и они не умели исполнять чужих желаний - скорее заставляли дру-
гих исполнять собственные.
   За столом специальной комнаты для совещаний, нашпигованной хитроумной
антиподслушивающей и антиподглядывающей техникой, сидели  трое.  Пожилой
мужчина в сером костюме консервативного  покроя  председательствовал,  и
судя по тому, как уважительно смотрели на него двое других,  можно  было
не сомневаться - он здесь главный.
   Его сосед, тот самый - похожий на кота,  энергично  растирал  красные
руки, он пришел прямо с улицы, а сегодня  термометр  показывал  двадцать
градусов мороза.
   Сидевший справа, со стертым лицом, никаких особых примет не имел.
   Говорил в основном Координатор, а его заместитель и офицер спецслужб,
командированный в "охранную фирму" с Лубянки, помалкивали. Фирма бывшего
генерала КГБ продолжала успешно функционировать. На Лубянке ее  рассмат-
ривали не иначе, как собственное структурное  подразделение,  выведенное
из штата лишь формально, но выполнявшее те же задачи, что и  чекисты.  И
серенький невзрачный офицер, вне сомнения, находился в оперативном  под-
чинении у своего бывшего коллеги...
   - Не буду утопать в подробностях, последние события всем  нам  хорошо
известны. Ситуация в столице выходит из-под контроля, - голос  Координа-
тора звучал немного простуженно, но  с  начальственными  интонациями.  -
Экономические реформы, успешно начатые правительством, имеют свою изнан-
ку: Москву, да и всю Россию захлестывает волна бандитизма. Высокое руко-
водство крайне раздражено сложившейся ситуацией. Не за горами президент-
ские и парламентские выборы, и криминогенная  ситуация  может  быть  ис-
пользована в качестве одного из главных козырей оппозиции. Вы, как и  я,
прекрасно понимаете: сбить эту волну обычными методами, действуя  исклю-
чительно в рамках закона, невозможно. Милиция, прокуратура начисто  кор-
румпированы. Подразделение "С",  выведенное  из  компетенции  "органов",
долгое время оставалось практически незадействованным.  На  наш  взгляд,
только оно способно кардинально изменить ситуацию. Мы уже много раз  го-
ворили об этом. Вы знаете, кого я конкретно имею в виду. Кстати, - Коор-
динатор обернулся к офицеру спецслужб, - как он поживает?
   - В отличной форме, тренируется, упражняется в тире, - казалось,  тот
только и ждал этого вопроса, - так же как и дублеры.
   - Кстати, о дублерах, - хозяин кабинета с треском выдвинул ящик стола
и достал из него несколько папок. Положил перед  собой  лист  принтерной
распечатки, пробежал глазами и, чему-то улыбнувшись, продолжил: - По мо-
ему замыслу, не всех намеченных к ликвидации лидеров криминалитета  дол-
жен "исполнить" именно ваш, этот самый... Солоник, кажется? -  поинтере-
совался он таким тоном, будто бы и впрямь забыл фамилию ключевого испол-
нителя.
   - Солоник Александр Сергеевич, - с понятливой улыбкой подтвердил  ку-
ратор.
   - А вот дублеры как раз и будут заниматься остальными. Только мы сде-
лаем так, что висеть они будут на нашем герое. Убийства, как вы сами по-
нимаете, будут иметь сильнейший резонанс. Рано или поздно подоплека вый-
дет наружу, и подоплека будет именно такой, какой мы ее представим.  Те-
перь - о кандидатурах...
   "Точкой номер три", о котором сообщил в телефонном разговоре куратор,
была небольшая автомобильная стоянка на окраине города.
   Справа - изуродованный глубокими котлованами пустырь отлично просмат-
ривался. Слева - неширокая асфальтовая дорога, обычно пустынная. А  вок-
руг - унылые коробки новостроек, отгороженные от пустыря серым  бетонным
забором.
   Куратор прибыл на встречу на темно-зеленой "копейке" - донельзя доби-
тый вид "жигуленка" наводил на мысль, что этой машине уже давно пора  на
свалку металлолома. Впрочем, внешний вид, как и положено для оперативной
машины, был обманчив: в "копейке" стоял форсированный двигатель, который
бы наверняка дал фору даже движку солониковской "АльфыРомео".
   Заметив машину со знакомым силуэтом на  водительском  месте,  Солоник
вышел из "АльфыРомео" и перебрался в салон "копейки".
   - Ну что, Александр Сергеевич, есть для вас работа, - после  сдержан-
ного приветствия сообщил куратор, перекладывая на колени соседа папочку.
   Саша раскрыл папку, зашелестел  бумагами...  Безусловно,  кандидатура
человека, которого  ему  надлежало  "исполнить",  выглядела  куда  более
серьезно, нежели Ржавый и Гаврила вместе взятые.
   Валерий Длугач, более известный в криминальных  кругах,  как  Глобус,
считался в Москве человеком влиятельным. Саша уже  обратил  внимание  на
этого авторитета во время теоретических занятий. Согласно  своеобразному
рейтингу, составленному опытными оперативниками МУРа,  Глобус  входил  в
пятерку наиболее опасных и могущественных мафиози столицы.
   Несмотря на множество судимостей по серьезнейшим статьям -  разбойные
нападения, грабежи и как следствие - "командировки" за колючую проволоку
в зоны различных режимов, Длугач никогда не отличался пиететом в отноше-
нии воровских понятий. В Москве за ним закрепилась слава жестокого бесп-
редельщика. "Свой" Наро-Фоминский район он держал в страхе и  покорности
- так же, как и некоторые подконтрольные ему крупные торговые и финансо-
вые точки центра города. Задержки платежей карались безжалостно.  Длугач
мог запросто наехать на "чужого" коммерсанта, переадресовывая  плату  за
"охранную деятельность" на себя. В случае сопротивления посылал пацанов,
которые сразу же  открывали  огонь  из  "Калашниковых"  или  забрасывали
объект гранатами. Если бы у Глобуса было не так много денег  и  стволов,
на него, конечно же, давно наехали бы коллеги, и авторитет, пусть даже в
воровском звании, был бы мгновенно поставлен на понятия. Но наехать  ни-
как не получалось - кроме огневой мощи мобильной "бригады" и  баснослов-
ных денег, на которые беспредельщик содержал нужных людей в ментовке,  у
Длугача имелся еще один серьезный козырь: он был безусловным  ставленни-
ком "лаврушников", то есть "законников" с  Кавказа,  которые,  исподволь
поддерживая русского беспредельщика, незримо укрепляли  свои  позиции  в
столице...
   Саша изучал личное дело нового клиента долго - минут пятнадцать-двад-
цать. Чекистский куратор терпеливо ждал, стараясь по выражению лица  по-
допечного предугадать его реакцию.
   - Для деловых встреч со "звеньевыми" и  "бригадирами"  Длугач  обычно
использует кафе "Меркурий", что в поселке Селятино, - едва заметно шеве-
ля губами, читал Солоник. - Рядом находится платная охраняемая  стоянка,
организованная охранным кооперативом "Стоик", являющийся, по сути,  бан-
дитской фирмой и используется Глобусом в качестве  официального  прикры-
тия...
   - Я бы не советовал вам "исполнять" его именно там. - Гэбэшник  заку-
рил. - Селятино - сравнительно небольшой поселок, там каждый новый чело-
век на виду. Кроме того, вы должны будете подумать о безопасном  отходе.
Вас накроют через минуту после "исполнения". "Быки - телохранители у не-
го свирепые, ни перед чем не остановятся.
   Саша молча протянул папку собеседнику.
   - Можете пока оставить себе, до следующей встречи, -  разрешил  кура-
тор. - В пятницу, как обычно...
   - А где гарантии, что меня не накроют в другом месте? - киллер  поло-
жил папку себе на колени.
   Чекист тонко улыбнулся:
   - Прекрасно понимаю вашу обеспокоенность, она целиком оправдана.  Ко-
нечно же, убийцу будут искать - и притом бандиты  куда  энергичней,  чем
менты. В МУРе будут потирать руки и тихо радоваться, что  одним  беспре-
дельщиком стало меньше и у них убавится головной боли. А смерть  Длугача
попросту спишут на естественные издержки профессии убитого. А вот банди-
ты...
   Неожиданно лицо куратора приобрело жесткое выражение - во всяком слу-
чае, Солоник еще никогда не видел его таким.
   - Что - бандиты?
   - Понимаете, Александр  Сергеевич,  -  тоном  профессора  математики,
объясняющего школьнику таблицу умножения, продолжал собеседник, - мы все
очень точно просчитали. Вы ведь отдаете себе отчет, что у  Глобуса  есть
враги, и врагов этих немало?
   Солоник скосил взгляд на папочку.
   - Конечно. Вон, что тут написано: на "стрелку"  с  "пиковыми"  привез
каких-то блядей - правда, за это тут же по ушам получил. На  "общаковые"
деньги нанимал себе в Париже минетчиц, чтобы у него прямо в вертолете да
на катере отсасывали!
   Чекист болезненно поморщился и, оставив последнее сообщение без оцен-
ки, продолжил:
   - Враги его - люди тоже небедные и влиятельные.
   - Естественно.
   - А люди, которые сейчас окружают Глобуса и которые от  него  кормят-
ся... На кого они в первую очередь будут думать? - Не дождавшись ответа,
он продолжил: - Да на кого угодно: на влиятельных русских воров в  зако-
не, которые Длугача недолюбливают и не раз призывали развенчать, на  ор-
тодоксов, которые никогда не простят ему неуважения к паханам, на  авто-
ритетов, у которых он отбил перспективные  фирмы  и  банки,  короче,  на
всех, кому он когда-либо перешел дорогу...
   Куратор неторопливо рассказывал, выстраивая аргументы - они выглядели
более чем убедительно. Саша молча слушал, глядя не на него, а в окно ма-
шины: по пустырю бродили бездомные собаки, одичавшие,  голодные...  Вне-
запно одна из них жалобно и тонко заскулила, и две другие тут же  набро-
сились на нее, мгновенно опрокинули на спину.  Послышалось  низкое  злое
рычание, звуки борьбы, но спустя несколько секунд жертва с визгом вырва-
лась и, увязая по брюхо в снегу, помчалась прочь.
   Так и этот мир, с которым он соприкоснулся, живет  по  диким  законам
животного мира. Одни обязательно  преследуют  других,  чтобы  разорвать,
убить, уничтожить; другим достается  незавидная  роль  жертвы.  Но  ведь
преследователь рано или поздно сам станет жертвой - как тот  же  Глобус,
уже приговоренный... Таков закон этого мира.
   - Ввиду серьезности исполняемого объекта у вас будет достаточно  вре-
мени для подготовки, - продолжал чекист, - четыре месяца. Длугача следу-
ет ликвидировать где-то до пятнадцатого апреля. Надеюсь, достаточно?
   Преследуемую собаку оставили в покое, за ней не погнались. Неожиданно
откуда-то из глубин подсознания нечаянно всплыла где-то  услышанная  или
прочитанная фраза: тот, кто становится палачом, рано или поздно сам ста-
нет жертвой.
   А ведь еще сегодня утром он прагматично просчитывал все выгоды своего
ремесла: он - киллер, торгует своим kill, и это ничем не хуже, чем  тор-
говать, скажем, фруктами или дорогими тачками. Пусть  занятие  палача  и
постыдное, но хорошо оплачиваемое...
   Из задумчивости его вывела последняя реплика,  произнесенная  курато-
ром:
   - Насчет денег. Как и прежде, ваша работа будет хорошо оплачена, - он
достал из внутреннего кармана куртки пачку стодолларовых купюр. - Это  -
на подготовку и на жизнь. И дважды по столько же  получите  за  исполне-
ние...
   Наглухо задернутые шторы, приглушенный зеленоватый свет, льющийся  из
бра, мягкая мебель создавали ощущение полного покоя, но покоем  здесь  и
не пахло...
   Солоник лежал на кровати, положив руки поверх одеяла и отрешенно гля-
дя в потолок. Лежал тихо, неподвижно, казалось, даже не дышал, но по его
лицу было понятно: он о чем-то думает, и мысли эти ему в тягость.
   - Может быть, я пойду?
   При звуке этого голоса Солоник вздрогнул, точно  от  резкого  окрика.
Обернулся, невидяще взглянул на девушку, примостившуюся с краю  кровати.
Она была свежа, румяна и, что самое приятное, молода: не  старше  восем-
надцати. Затуманенное восковой бледностью  лицо,  перечеркнутое  полосой
крашеных губ, закушенных во время недавнего акта; огромные глаза, в  ко-
торых можно было даже угадать проблеск мысли...
   Не проститутка, похоже, даже не б...ь.  Из  соседнего  дома.  Нередко
встречались, потом как-то незаметно начали здороваться.  Сегодня,  после
встречи с чекистом, случайно увидел ее в центре города,  предложил  под-
везти. По дороге разговорились...
   Сегодня вечером, сразу же после разговора  с  гэбэшником,  настроение
сделалось предельно мерзким. По тону, по виду,  даже  по  едва  заметным
движениям этой серенькой сволочи Саша понял: пусть он хоть семи пядей во
лбу, но относиться к нему все равно будут, как к проститутке. Его  нани-
мают, дают работу - постыдную работу! - и за нее платят деньги,  подчер-
кивая: "ваша работа будет хорошо оплачена". И вот сейчас, в десять вече-
ра, кстати или некстати вспомнились те  бродячие  собаки,  дравшиеся  на
пустыре, и собственные соображения на этот счет - о том, что  палач  сам
рано или поздно превращается в жертву, о том, что рано или поздно кто-то
более сильный и жестокий начнет преследовать тебя.
   Беседуя по дороге домой с этой девчонкой, он  понял,  что  не  сможет
провести сегодняшний вечер в одиночестве.
   Отправиться в ночной клуб, на дискотеку, в ресторан?
   А там что - все то же одиночество, только в огромной, чуждой для него
массе людей. И потому пригласил девушку домой.
   Удивительно, но она не отказывалась: посидели, она выпила  шампанско-
го, потом вспомнила о том, что позже одиннадцати задерживаться не может,
что у нее завтра тяжелый день на работе.
   Хозяин квартиры выглядел понуро и убито, и  девчонка  каким-то  чисто
женским чутьем угадала, что этого странного  человека  нельзя  оставлять
сегодня одного.
   Все произошло как-то само собой: разостлала постель, сходила  в  душ,
тихонько легла рядом...
   Но близость не принесла ему удовольствия, наверное, впервые в  жизни.
Он никак не мог расслабиться, отогнать навязчивые мысли...
   - Олег, так мне уйти? - повторила она после непродолжительной паузы.
   Он сделал отрицательный знак рукой.
   - Побудь еще немного...
   Но девушка принялась собираться. Быстро оделась и, держа во  рту  за-
колку для волос, взглянула на Сашу с явным состраданием.
   - Только давай договоримся. То, что  произошло  между  нами  сегодня,
случайность. Ты не будешь меня искать, добиваться со мной встречи. Прос-
то я увидела тебя и поняла, что сегодня тебе не хочется быть одному. Мне
тоже, - добавила она.
   Саша взглянул на девушку так, будто бы они только что познакомились -
какие еще проблемы?
   - На прошлой неделе застрелили  моего  родственника...  -  продолжала
она. - В центре города, среди бела дня, из машины. Он был бизнесмен, до-
вольно солидный, небедный. На него наехали, предложили платить якобы  за
охрану, он отказался, ему начали угрожать... В милиции и слушать не ста-
ли.
   - А кто застрелил? - поинтересовался Саша.
   - Бандиты, - вздохнула та и, отвернувшись,  добавила:  -  Ничего,  им
воздается. Никогда еще зло и пролитая кровь не оставались  безнаказанны-
ми. Их тоже кто-нибудь когда-нибудь... застрелит.
   Последние слова заставили Солоника вздрогнуть: они были созвучны  его
сегодняшним мыслям...


 

<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу: [1] [2] [3] [4]

Страница:  [2]

Рейтинг@Mail.ru














Реклама

a635a557