Ты  летаешь,  а  под  тобой,  на  земле,   любимые   существа.   Ходят,
разговаривают,  пьют,  спят,  испражняются,  пишут  письма,  читают, смотрят
телевизор. Они ругаются, мирятся,  поют,  звонят  друг  другу  по  телефону,
говорят  ласковые  слова, в ярости бьют посуду. Они делают все, что положено
делать людям. Только не замечают тебя. Никогда. Изредка, очень-очень  редко,
даже говорить не стоит, но все-таки, случается, бывает -- они прислушиваются
к  чему-то  и  видят смутный неясный образ: амурчик? ангелочек? облачко? Это
-ты. Но они этого не знают. И забывают. И вспоминают только тогда, когда  ты
уже  не  летаешь,  а  плаваешь  в  темном  теплом  тумане  и  с  тобой нежно
разговаривают чарез стенку живота. И хотя тебя пока еще никто  не  видит  --
тебе очень хорошо. Тебе не нужно еще внимание других, тебя вполне устраивают
уют  и  мир  в  твоей  будущей  семье. Полеты прекращаются. На долгих девять
месяцев. И это -- бесконечность.  Ты  --  весь  внимание.  Ты  жадно  ловишь
информацию изнутри себя и из внешнего мира. Ты чувствуешь свой стремительный
рост  --  словно  ты  вспухаешь,  --  приток каких-то веществ, отчего у тебя
появляется сила, и можно уже сообщить о себе ударом пятки в  упругую  стенку
темного  тумана: "Я есть". Ты жадно ловишь звуки снаружи -- глухие, громкие,
как тамтамы.

     И вот -- ты рождаешься. Правда, это с их точки зрения. А в  самом  деле
-- ты засыпаешь. Боль, стресс, ослепление светом, холод так велики, что мозг
отказывается  служить  и  закрывает  все входы и выходы. Впоследствии у тебя
уходит вся жизнь на то, чтоб их раскрыть. Но ты не успеваешь, так как канал,
сообщающий, что ты только для этого-то и существуешь, тоже заперт, и  только
в  замочную  скважину  тянет  сквозняком  и ты до самой смерти маешься из-за
этого и ищешь смысл жизни, которого нет.

     Но зато после рождения ты снова получаешь право полета. Правда, это уже
не легкое счастливое парение. Этот полет намного грубее. Тебя поднимают руки
отца и бросают вверх. Ты радуешься и смеешься. Потому что в самом апогее,  в
точке  между  взлетом  и  падением,  в тебе просыпается то ли амурчик, то ли
ангелочек, то ли облачко. Это миг блаженства, и он повторяется раз за разом,
пока отец не устает или ему не надоедает с тобой возиться.

     Твое тело день ото дня  тяжелеет.  Первый  его  опыт.  С  каждым  разом
подбрасывают все ниже, спасибо, если подбрасывают. Приходится компенсировать
чем-то.

     Сидишь за столом. Все едят.

     -- Тебе -- что, нужно особое приглашение?

     -- Я летаю, -- говоришь ты, не выносясь из заоблачных далей.

     Ремнем  из  тебя выбивают и это жалкое подобие полета. Ты больше уже не
зеваешь по сторонам во время еды. Ты вообще становишься деловитым человеком.
Ты -- взрослый, тебе двенадцать лет. Будет повод --  сам  поиздеваешься  над
"летающим"  чудаком.  А  внутри  себя  тебе  стыдно, что ночью во сне в тебе
просыпается  радость  и  ты  видишь  голубое,  до  сладкой   боли   небо   и
воспаряешь...  Ты  начинаешь  курить,  пить,  жена  ругается,  что суп то ли
картофельный, то ли азотный, ты впитываешь в себя всю гадость и грязь  мира.
И  полеты  во  сне все чернее. Пропадает небо, и ты оказываешься в замкнутом
пространстве, верхом на соседской  швабре.  Просыпаешься  --  тебе  страшно,
противно, фу, какой кошмар. Голова болит, и через час вставать на работу...

     Проходит  время.  Много  времени.  Очень  много времени. Гладя внука по
голове, ты с грустью вспоминаешь детство и  думаешь  о  том,  что  полжизни,
считай,   не  летал.  И  хочется,  вроде,  думаешь  ты.  С  тобой  случается
невероятное.  Один  только  раз.  Оглянувшись  --  никто  не  видит?  --  ты
взмахиваешь  руками  и  с горечью опускаешь. Полет невозможен. Ты чувствуешь
опыт старого тела и  видишь  себя  всего,  каждую  клетку  --  прокопченной,
высохшей, усталой.

     Но  однажды  во сне ты видишь громадный каменный зал, и человека в углу
за столом.

     -- Лети, -- говорит он.

     -- Я не умею.

     -- А ты попробуй.

     Ты хочешь уже, действительно, попробовать, как вдруг замечаешь, что  ты
высоко над каменным полом. Хорошо, легко, свободно.

     --  Я  скоро умру. Сон приснился, -- сообщаешь ты поутру родственникам.
Они, в общем, верят, но вежливо называют все это чушью.  А  ты...  Терзавший
тебя всю жизнь страх смерти проходит.

     И вот -- ты умираешь. Правда, теперь все наоборот. Всем кажется, что ты
умер, а в самом деле ты проснулся.

     -- Три часа не трогайте тело, -- говорит врач, -- его мозг еще не умер.

     Интересно,  кончится  это  через  три  часа  или  нет?  -- думаешь ты и
стремительно взлетаешь под небеса, где звучит музыка,  и  нет  ни  боли,  ни
страха, а только волшебный полет...

     август 1989


 


КОНЕЦ...
Другие книги жанра: лирика

Оставить комментарий по этой книге

Страница:  [1]