Порт-Лигат, 1 августа
На исходе чудесного дня, Дали решил пристрелить Фрейда.
Во-первых, он разочаровался в его психоанализе, а во-вторых,
Дали не любил евреев.
- Cher! (Он всегда обращался ко мне подобным образом) Я решил
ликвидировать Фрейда. Нет больше сил терпеть его занудство! -
начал разговор Дали, как только подсел к столу, накрытому для
вечернего чаепития. После продолжительной паузы, во время
которой он наблюдал за моим лицом и шумно глотал прокисшие
сливки, мистификатор всех времен и народов продолжил свою
мысль, - Я избавлю мир от этого гнусного проходимца. Его
психоанализ - бред сумасшедшего. Представляете себе, какое
воздействие могут оказать его последующие работы на неокрепшее
поколение? В конце концов, мои бедные родители нарекли меня
Сальвадор, и теперь самое время для того, чтобы спасти
человечество!
Что верно, то верно. Дали всегда что-нибудь, да спасал. Будь
то искусство к примеру. Теперь он хочет выступить в роли
мессии, облагодетельствовать всех, но каким образом? - с
помощью убийства? Я просто терялся в догадках и долго не мог
вызволить из жестяной банки пару анчоусов для бутерброда, и
чуть было не превратил эти нежные создания в крошево паштета,
орудуя трезубцем позолоченной вилки.
- Не надо так волноваться, Cher! Ведь это будет совсем
особенное, далианское убийство! Я только припугну старого
маразматика, выстрелив в него пакетами желтой и красной краски
из старинного пистолета. Я не доверяю современным системам. Я
рассчитываю на международный резонанс!
Как вы можете понять, за время моего знакомства с выдающимся
живописцем современности, я привык ко многим его выходкам, но
его последнее заявление произвело на меня впечатление. Мы еще
немного помолчали за столом. Я так ничего и не смог
проглотить, зато Дали наворачивал за двоих. Поев, он откинулся
на резную спинку высокого стула, швырнул подбородочную
салфетку на пол (он питался крайне неаккуратно и к его
экспрессивной манере поедания надо было приноровиться), и
принялся накручивать правый ус на палец, искоса поглядывая на
меня. После чего произнес: "Выезжаем завтра утром на рассвете.
Мне не терпится поскорее покончить с этим делом". Вышел из-за
стола в прекрасном расположении духа. Я слышал его грузные
шаги во время восхождения по спиральной лестнице. Он
насвистывал Вагнеровских Валькирий. Они сопровождали его по
коридору и исчезли в его спальне, как только громко хлопнула
дверь.
Я вздрогнул, как от выстрела. Ему еще предстоит прозвучать.
Вряд ли он отступит от замышленного. А ведь он даже не
поинтересовался: смогу ли я сопровождать его в этом опасном
путешествии? Его приобретенная бестактность действовала мне на
нервы. Что значит: "Выезжаем завтра утром..."? Как будто я был
его слуга. Прикажете паковать чемодан, господин Дали? Что он
там себе думает? Может быть, он может распоряжаться мною на
правах гения? Из-за своей исключительности он крайне
невнимателен к людям. За время моего пребывания у него, он
даже не удосужился выучить мое имя и называл меня этим
дурацким Cher! Я вспомнил, что также он обращался к соседской
собаке. Нет, всему же есть предел! Но ведь все равно я поеду с
ним - интересно: как это все будет выглядеть наяву? Глядишь, и
мое имя появится рядом с ним, пусть даже и в скандальной
хронике света.
Всю ночь я провел в беспокойстве. Ворочался до тех пор, пока
моя простыня не превратилась в единый жгут, и получить из него
простыню заново не представлялось возможным. Я зажег
ароматизированную свечу и попробовал почитать. С трудом
постигая суть написанного, я захлопнул книгу Захер-Мазоха и
попытался сконцентрироваться на причинах, подтолкнувших моего
экстравагантного друга к мысли взяться за оружие. Как всегда
было трудно следовать далианской логике, но я попробовал
восстановить звенья цепи.
Формальным поводом могла служить статья в "Таймс", которую я
имел неосторожность перевести моему другу около недели назад.
Автор (еще один венский шарлатан) камня на камне не оставил от
теории фрейдовской сексуальности, предложив новую концепцию в
психологии.
Это серьезно задевало самолюбие Дали. Он восторженно воспевал
Фрейда и всю эстетику своего творчества подчинил мрачным
глубинам подсознания. Ставил его теорию во главу угла и
принимал как руководство к действию. Разругался в пух и прах
со своим отцом из-за Эдипова комплекса. Оскорбил свою бедную
мать, которая уже давно была в могиле.
Кроме того, Дали постоянно подшучивал над Галой и довел ее до
крайней степени нервного истощения. Теперь они почти не
разговаривали друг с другом, и мне так и не удалось примирить
их до сегодняшнего дня, хотя я и выступал в малоприятном
качестве посредника их отношений. В самом деле, как можно было
при посторонних с издевательским видом расспрашивать
несчастную женщину о ее сексуальных переживаниях детства?
Занималась ли она мастурбацией и как занималась? Хотела ли
переспать со своим отцом? Да она и в глаза не видела
собственного папашу!
Утром я попытаюсь отговорить гения от безумной затеи. Мне и
так хорошо жилось здесь на морском побережье - в уютной бухте,
окруженной рассыпчатыми скалами. Зачем мне покидать этот рай и
пускаться в авантюры? С Дали того и гляди - попадешь в
историю, еще окажешься в тюрьме за соучастие. Но зря я
рассчитывал на его здравый смысл.
Наутро Дали торжественно спустился к столу. Помимо всего
прочего, на нем был камзол фиолетового бархата, малиновые
панталоны с оранжевыми подвязками и деревянные башмаки. Голову
его венчала мушкетерская шляпа с гигантским страус иным пером.
Прямо в головном уборе Дали присел на краешке стула и его поза
выдавала крайнее нетерпение. Пока я ел лангуста в мадере, Дали
изощренно подсмеивался над несчастным стариком. С лихорадочным
блеском глаз рассказывал мне, портя аппетит, как именно он
себе представляет проведение намеченной акции.
- Красное и желтое, ха-ха! Как омар среди лимонов. Это здорово
подойдет к венской бородке господина Фрейда! - витийствовал
Дали, вращая нафабренными усами.
Разгневанный таракан - вот он кто. Я попробовал переключить
его внимание на что-то другое, менее агрессивное. Например,
ему можно нарисовать картину наподобие шедевра "Шесть
портретов Ленина на рояле", что будет равносильной заменой
предполагаемому расстрелу. Куда там. Неужели я не понимаю
принципиальной разницы между его картинами и настоящим
действием? Я не понимал, за что тут же был назван тупицей.
Дали редко приводил аргументы за или против своих смелых
мыслей. Предпочитал не связываться с окружавшими его
болванами, чтобы самому не отупеть.
Он вскочил из-за стола, не дав мне докончить мой завтрак.
Экипаж был заложен, и Дали объявил пятиминутную готовность. Я
нехотя поплелся за багажом. Дали жил по собственным, им самим
установленным правилам, всем остальным приходилось их
принимать. Я решил следовать за ним до конца. Что будет, то
будет.
Его служанка, старая Анна, поставила на задник кареты две
корзины с провиантом. Не хватало нескольких дорожных мелочей.
Уговорились подкупить их в дороге. Можно было отправляться. Я
обратил внимание Дали на небо Андалусии. Будучи абсолютно
прозрачным 12 месяцев в году, оно вдруг заволоклось облаками,
и со стороны моря можно было видеть движение грозовых туч. Это
было дурное предзнаменование, и я предложил повременить с
отъездом.
- Пустяки, Cher! Над всей Испанией - чистое небо!, - произнес
Дали и мы тронулись в путь.
Дали путешествовал в колымаге, запряженной четырьмя
першеронами. Встречные принимали повозку за катафалк и
почтительно снимали широкие шляпы. Дали важно отвечал на
приветствия. После первых раскатов грома он понес что-то
бессвязное о 4-х всадниках апокалипсиса и о неминуемом
возмездии за прегрешения. Я всерьез стал опасаться за его
рассудок. Нельзя так долго ходить под палящим солнцем без
головного убора.
Фигейрас, 2 августа
Мы сделали небольшую остановку в Фигейрасе. Подкупили нужные
нам вещи. Уладили дела с адвокатом Дали. К моему удивлению,
Дали завернул в аптеку. Заинтригованный, я вошел следом.
Внутри он вел себя более чем подозрительно. Напоминая собаку,
потерявшую след, он облазил все полки и сунул нос во все
склянки.
- Что вы там ищете, синьор Дали? - раздраженно поинтересовался
благообразный старичок-аптекарь с лысиной и в пенсне.
- Абсолютно ничего! - последовал ответ. Дали, запахнувшись в
домино, вышел наружу. Я счел нужным извиниться за поведение
моего друга. Старичок загадочно улыбался.
Мадрид, 4 августа
Мы в Мадриде. Дали шатается по кабакам. Мои напоминания ему о
деле не оказывают на него существенного воздействия. Похоже,
что мы располагаем вечностью и можем особенно не спешить. Нам
обоим снятся страшные сны. Дали трактует их весьма
произвольно, но я чувствую приближение опасности. Он смеется
над моей мнительностью и снова отправляется в винные погреба.
Я пить не могу - у меня изжога.
Наконец Дали вспомнил о деле. Мы зашли в антикварную лавку.
Дали выбрал себе ботфорты неимоверной величины и старинный
мушкет. Подробно расспросил хозяина о способах обращения с
ним. На вопрос, с какой целью приобретается оружие, он гордо
ответил: "Хочу убить зверя!" В довершении попросил гравера
сделать надпись на стволе: "Привет от Дали!" Мне стало душно и
я вышел за дверь. Дали торжествовал! Быть настоящей охоте!
Париж, 8 августа
Мы появились в Париже, когда слава Дали достигла своего
апогея. Интерес к персоне постоянно подогревался
провокационными заявлениями самого Дали. Ими он тщательно
уничтожал своих бывших коллег, разгребая пьедестал сюрреализма
для себя одного. Проклятия в их адреса сыпались, как из рога
изобилия. Им не было конца. Неудивительно, что его искали, за
ним охотились. Бретон прямым текстом отсоветовал Дали
когда-либо появляться в Париже. Арагон поклялся зарезать Дали,
как собаку, как только он окажется в пределах его
досягаемости. Луи все еще кипел по поводу увода его жены
удачливым испанцем.
Учитывая обстоятельства, я выбрал гостиницу поскромнее на
окраине Парижа, с тем, чтобы не напороться невзначай на наших
недоброжелателей. Впрочем, Дали хорохорился и недооценивал
возможность быть узнанным. Он уверял меня, что чувствует себя
в полной безопасности. Теперь он вооружен и готов встретиться
с кем угодно, пусть даже с дьяволом. Это была его обычная в
таких случаях бравада. Дали отчаяно трусил, но уехать раньше
чем через три дня он не соглашался из гордости.
Гуляя по вечерам малолюдными улочками окраин, мы забрели в
синематограф. Демонстрировалась картина Бюнуэля, и полотно
экрана, подсвеченное светом братьев Люмьер, действовало на
Дали, как тряпка на быка. Он смущал почтенную публику
непристойными комментариями к каждой сцене. Самого Луиса Дали
награждал такими звонкими эпитетами, что услышь тот хотя бы
десятую часть сказанного, неминуемо наложил бы на себя руки. Я
с трудом дождался окончания сеанса и успокоился только на
улице, где Дали продолжал задирать прохожих, обзывая их
буржуазными свиньями и негодяями. Я шел по другой стороне,
ожидая ареста, но ему все как всегда сходило с рук.
Теперь я замечаю за собой то, что сам испытываю приступ
охотничьей лихорадки. Моя роль становится все более активной в
этом деле. Чего нельзя сказать о Дали, который, на мой взгляд,
значительно охладел к начатому предприятию. Рано утром я
загрузил едва продравшего глаза художника в карету, и мы
тронулись в сторону Вены - конечного пункта нашего
путешествия.
Вена, 24 августа
Все ужасно! Дали совершенно потерял лицо и сделался
неуправляемым. Мы живем в Вене уже больше недели, а Дали так и
не приступил к розыскным мероприятиям. Зато каждый день он
нагружается в кабаках и притаскивает с собой девок. Несколько
раз мне пришлось улаживать недоразумения с хозяином гостиницы,
но дальше так продолжаться не может. Роскошный камзол Дали
теперь выглядит, как половая тряпка, а шляпа с поломанным
пером и того хуже.
Я по-прежнему в хорошей форме. Каждый день я проделываю
гимнастические упражнения в соседнем парке. Я твердо решил
завершить наше маленькое начинание. Такой уж я человек! Не
люблю бросать что-либо на середине дороги. Само собой
разумеется, что поисками занимаюсь я, пока другой прожигает
жизнь. Неизвестно, сколько это займет у него времени, а я не
люблю терять его попусту.
Пользуясь услугами некоторых моих знакомых, я установил адрес
пребывания интересующего нас человека. Господин Фрейд за
последние полгода успел поменять не менее 14-ти адресов и, по
слухам, подыскивал себе 15-ый. Настолько донимали его
приставания невротических аристократок, мешавших писать труды.
Не тратя слов на пустые препирания с Дали (который по моим
наблюдениям приближался к белой горячке) я перевез его и наши
вещи на Пфепфель-штрассе, где двумя днями раньше снял
небольшую комнату, окном выходившую на апартаменты Фрейда в
доме напротив. Отсюда можно было вести наблюдения за образом
жизни нашего подопечного. Поставить точку в затянувшейся пьесе
было пора.
Не все так просто, господа. Дали, которому теперь было сильно
не до этого, самоустранился и наотрез отказывался взяться за
оружие. И это тот человек, две недели тому назад не
выпускавший из рук мушкета, любовно протиравший бархатной
тряпкой сверкавшие части! Быстро, однако, меняется настроение
у таких людей! Вот что могут сделать неумеренные возлияния.
Похоже, что они подходят к своему логическому завершению.
Скоро придется вызвать карету и отправить моего несчастного
друга в клинику для алкоголиков, где, надо думать, ему вправят
мозги.
Вена, сентябрь
Дали становится все более невыносимым. Сегодня после
длительного пробуждения во второй половине дня он выглядит
просто ужасно. Сидя по-турецки на полу, он подозрительно
посматривает в мою сторону, подкручивая и без того одиозные
усы, известные всему миру. Я начал отпускать модную здесь
бородку и часто стою перед зеркалом, доводя ее форму до
совершенства с помощью маникюрных ножниц. Мы почти не
разговариваем друг с другом, и мне кажется, что Дали меня не
узнает и принимает за другого, впрочем, всякий раз за нового.
Я дам ему еще неделю, а по ее истечении серьезно поговорю с
Дали, если это будет возможно. И если он откажется стрелять во
Фрейда, то я сделаю это сам, чего бы мне это не стоило!
( На этом рукопись обрывается. См. приложение )
ПРИЛОЖЕНИЕ
Архив полиции Австро-Венгрии.
Выписка из дела за номером 429/465.
Протокол допроса Сальвадора Дали от 29 сентября 19..
(фрагмент)
Вопрос: "Господин Дали, почему вы стреляли в доктора
Краузе?
Ответ: "Видите ли, произошла ошибка. Краузе - мой
лучший друг. Мы вместе приехали в Вену по одному
делу. Мне очень жаль. Этот выстрел предназначался не
ему. Я ошибочно принял Краузе за другого. Меня сбила
с толку его характерная бородка. Жаль, что так
получилось. Вот так теряешь друзей из-за ерунды!
КОНЕЦ...
Другие книги жанра: лирика
Оставить комментарий по этой книге
Страница: [1]
