Автор  брошюры,  известный  публицист  русской эмиграции,  анализирует
историософский    смысл    этой    "революции"    с    точки    зрения
национально-государственных интересов России.


           "Российско-американская совместная революция..."

     Октябрьский расстрел    парламента   и   декабрьские   выборы   с
референдумом - два этапа очередного переворота,  проведенного командой
Ельцина  в  1993  году.  Первый этап заключался в захвате всей полноты
власти, второй - в его легализации "волей народа".
     Напомним, что  это  уже  третий  путч  бывшего  кандидата в члены
Политбюро   ЦК   КПСС   Ельцина,   осуществляющего   "демократическую"
революцию.  Первый  путч  был в августе 1991 г.  против ГКЧП,  то есть
против  коммунистического  правительства  СССР,  попытавшегося   силой
предотвратить распад государства. Второй путч, Беловежский, он устроил
против   президента   СССР    Горбачева,    поделив    страну    между
республиканскими    коммунистическими    лидерами,   решившими   стать
"демократами".  Третий путч, начатый указом № 1400 от 21 сентября, был
направлен  против  недавних соратников Ельцина,  которые (как Руцкой и
Хасбулатов)  совместно  с  ним  выступили  против   ГКЧП,   поддержали
Беловежский   заговор,  дали  Ельцину  как  президенту  неограниченные
полномочия  -  но  вскоре  оказались  в  оппозиции  к  его  дальнейшей
политике.
     Все три путча Запад признал "демократическими" и  оказал  команде
Ельцина  мощную  политическую поддержку,  которая оказалась решающей в
исходе событий.
     "Победители всегда  правы"  -  поскольку  всегда узаконивают свои
критерии правоты.  Вот и сейчас Ельцин в своем  выступлении  (6.10.93)
определил,  что  в  октябре  был "вооруженный мятеж,  спланированный и
подготовленный руководителями  бывшего  Верховного  Совета...  Цель  -
установление в России кровавой коммуно-фашистской диктатуры", почему и
пришлось расстрелять  парламент  для  защиты  оздоровительных  реформ.
Однако,  вряд ли Ельцину удастся убедить в своей правоте историю,  ибо
ни одно из этих его слов не выдерживает объективного анализа  -  ни  с
государственно-устроительной, ни  с правовой,  ни с нравственной точек
зрения.

                  1. Успехи "оздоровительных реформ"

     Если бы в августе 1991 г.,  с концом коммунистического режима,  к
власти  в  России пришло мудрое,  подлинно национальное правительство,
оно не только запретило бы КПСС, но и
     - провозгласило  бы  преемственность  от  тысячелетней российской
государственности, восстановив ее символику;
     - признало  бы  незаконными  все  результаты правления незаконной
власти  большевиков,  в  том  числе  их  произвольные  границы   между
"республиками";
     - этим сохранило бы единство страны - опираясь  на  волю  народа,
выраженную в мартовском референдуме 1991 г.;
     - сохранило  бы  единую  армию,  превратив  ее  из  советской   в
Российскую и сняв с нее позорную красную звезду;
     - повело бы экономическую реформу на  основе  здравого  смысла  и
русских традиций; т. е. поощряло бы рождение свободных производителей,
давая рынку естественно прорасти через  существующую  экономику  снизу
вверх, без ее разрушения, чтобы не допустить ослабления государства.
     Команда же Ельцина поступила совершенно противоположным образом и
пришла к сентябрю 1993 года со следующими результатами:
     - Ради   захвата   власти   поделили   единое   государство    на
"национальные" вотчины между высшей номенклатурой КПСС, сделав это без
всяких законных полномочий и в нарушение итогов  референдума  1991  г.
(Это  как  если  бы  в  послевоенной Германии лидеры нацистской партии
стали президентами "земель",  объявив их независимыми  государствами.)
Причем  Россия по-прежнему отдает до 10 %  своего национального дохода
на безвозмездные дотации  (прежде  всего  поставками  энергоносителей)
этим вотчинам, даже антирусским.
     - Узаконили несправедливые большевицкие границы России, предав 25
миллионов  русских в так называемом ближнем зарубежье" (число беженцев
оттуда к концу 1993 года достигло двух миллионов);  отдали даже Крым и
русские области в Казахстане.
     - Поделили и армию - оружие  которой  используется  "суверенными"
национал-номенклатурщиками    в   кровавых   конфликтах   из-за   этих
неестественных границ.  Российская армия  деморализована  и  бездумной
"конверсией",   и   неравноправными   договорами   о   разоружении,  и
унизительной  внешней  политикой,  и   отсутствием   у   правительства
национальной идеологии.
     - Поддавшись на посулы очередной иностранной "панацеи" - ограбили
народ,  ликвидировав  его  трудовые  сбережения  сознательно вызванной
инфляцией.  Грамотное правительство не  пошло  бы  на  такую  "шоковую
терапию",  то  есть  ценовой  произвол  в области распределения (когда
монополисты  и  перекупщики  богатеют  за  счет  повышения  цены   при
сокращении   объема  продукции),  а  начало  бы  реформу  с  поощрения
производства при контролируемом упорядочении цен.
     - Под   ширмой   "приватизации"   бывшая   номенклатура  и  мафия
присваивают  народное  достояние  в  нарушение  элементарного  чувства
справедливости,  ибо народ,  после ликвидации его сбережений,  в такой
"прихватизации" реально участвовать не может.
     - За   два   года   "реформ"  _производство  сократилось  вдвое._
Российская академия наук подчеркивает,  что спад носит не  структурный
(закрытие  нерентабельных предприятий),  а всеобщий характер,  поразив
наиболее   высокотехнологичные   отрасли.    Производители    обложены
непосильным  налогом  -  но  льготами завлекается иностранный капитал;
магазины завалены  заграничными  товарами,  с  которыми  отечественные
производители не в силах конкурировать.
     - За  импорт  же   платим   полученными   с   Запада   кредитами,
сохранившимися  запасами и сырьем.  В условиях всеобщей коррупции идет
бесконтрольная распродажа богатств страны за границу,  где они оседают
десятками  миллиардов  долларов на иностранных счетах - именно на этом
делаются состояния "нуворишей", а не  на  производстве  нужных  народу
товаров.  То есть реформа расхищает богатства нации,  а не увеличивает
их; следующий этап в этом расхищении открывают законы о продаже земли.
     - Выпущенный   джин  анархии  разрушает  даже  единство  нынешней
Российской Федерации.  Суверенизация регионов - это  не  только  новые
номенклатурные    вотчины,    не    только   стремление   эгоистически
распоряжаться ресурсами  (якутские  алмазы  и  т.  п.  -  как  тут  не
вспомнить  призыв  Ельцина  Татарстану:  "берите столько суверенитета,
сколько сможете переварить"),  но и бегство от разрушительной политики
центра.
     - Нанесен  удар по культуре,  науке;  растет безработица и утечка
умов за рубеж;  третья часть населения имеет доходы ниже  прожиточного
минимума;  смертность  впервые  в  мирное  время превысила рождаемость
(скоро разница достигнет миллиона человек в год).
     - Насаждается  "реформаторская"  идеология  в духе "морально все,
что  экономически  эффективно"  -  вплоть  до  того,  что  американцам
разрешили   добывать   в   Москве  младенцев,  методом  искусственного
выкидыша,  для расчленения их на органы и продажи их  за  валюту  (см.
"Штерн" № 6,  1993;  "Русский Вестник" № 14,  1993).  Стариков же,  не
имеющих средств и родственников,  хоронят  в  пластиковых  мешках  как
ненужный мусор или сжигают.
     - Средства массовой информации проповедуют  под  видом  "свободы"
сексуальные извращения, под видом "духовности" - оккультизм. Преследуя
российские приходы    Русской    Зарубежной    Церкви,   правительство
финансирует антропософскую школу в Москве, продает телеэфир зарубежным
сектам,  которые,  пользуясь  валютным  преимуществом  по  сравнению с
Православной Церковью,  активно заполняют духовный вакуум в стране.  И
даже  когда  парламент  принимает  закон об ограничении их экспансии -
президент спешит его отменить;  одновременно,  министерским циркуляром
(март  1993  г.),  в  российской школе запрещено религиозное,  то есть
православное, воспитание ("Русский вестник" № 34-35, 1993).
     - Преступность  достигла  небывалых  размеров  и  превратилась  в
норму;   честное  предпринимательство  в  таких  условиях  невозможно.
Мафиозно-уголовную составляющую властных структур отмечает даже  такой
апологет рынка,  как Л.  Пияшева ("Независимая газета",  25.11.93).  А
кинорежиссер  С.  Говорухин  дает  в  своей  книге  такое  определение
"реформам": идет  "Великая  криминальная  революция"  -  т.е.  передел
общенационального   достояния   между  коррумпированной  компрадорской
властью, мафией и иностранным капиталом.
     Это такие-то "реформы" оправдывают столь кровавую их  защиту?  Не
отдают  ли в правовых государствах даже за малую часть подобных деяний
под суд?  Или здесь действует знакомое правило: ограбление, растление,
лишение  жизни  одного  человека  -  это  преступление;  но  когда оно
творится в масштабах целого народа - это статистика?
     Неужели можно  считать,  что  расстрелянный  парламент был вообще
против реформ,  за "возврат к тоталитаризму" -  а  не  против  _таких_
"реформ"?  И неужели их отвергал только парламент, а не основная масса
народа?
     Да, большинство  депутатов  были мало пригодны для конструктивных
преобразований  (это  мы  отметим  далее),  но  еще  менее   пригодной
оказалась  президентская  команда  ("дураки с инициативой").  Ельцин и
Гайдар позже не раз признавали,  что четкой программы реформ у них  не
было  и  что  их "политика была построена на изрядной доле нахальства"
("Посев" № 5,  1993).  Парламент лишь реагировал на это нахальство, на
коррупцию  и  шоковую терапию - не всегда экономически продуманно,  но
вполне понятно (например,  требуя  повышения  пенсий,  он  спас  жизни
тысячам ограбленных Гайдаром стариков).
     Протестуя против всего этого,  и съехались люди с  разных  концов
страны  защищать  Белый дом - а не "советскую власть" или Хасбулатова.
Телевидение  целый  год  не  упускало  ни  одной  промашки  депутатов,
"дремоты  при  исполнении"  и  т.  п. достаточно скомпрометировав их в
глазах  народа.  Тем   не   менее   многие   видели   даже   в   таком
непрофессиональном парламенте противовес реформаторскому беспределу.
     Называть же депутатов "советской властью" - неуместное повторение
коммунистической  демагогии,  ибо  декоративные советы никогда не были
властью, властью была компартия и ее инструмент КГБ. Именно Ельцин был
одним   из   лидеров  КПСС,  а  его  министр  безопасности  Голушко  -
начальником КГБ Украины;  у них гораздо больше  поводов  покаяться  за
свое прошлое (чего они не сделали),  чем у преподавателя политэкономии
Хасбулатова или  у  подполковника  Руцкого.  Да  и  далеко  не  все  в
парламенте были коммунистами.  Защищать его,  правда,  пришли и люди с
красными флагами,  и группа так называемых "фашистов", - но это ничего
не меняет в сути конфликта и сути нынешнего кризиса в стране.
     Конечно, главная   причина   кризиса   -   три   четверти    века
коммунистического   правления.   Но  в  августе  1991  г.  _у  мудрого
правительства имелись все шансы не допустить нынешнего  экономического
и политического развала страны._ Это нам демонстрируют даже коммунисты
в Китае.  Ельцинские же неофевралисты (как и их предшественники в 1917
году) своей государственной некомпетентностью,  духовной неразвитостью
и чужестью русским традициям способны лишь усугублять хаос и сваливать
свои  просчеты  на "коммунистов" (которые до сих пор оказывали большую
услугу правительству - в роли козла отпущения).
     Запад тоже   использует  демагогический  прием  "коммунистической
опасности"  для  поддержки  нынешней  власти  в  России  как  наиболее
соответствующей  интересам  своей  геополитики.  Общественному  мнению
навязывается ложный выбор:  либо  нынешние  "демократы-реформаторы"  -
либо   возврат   к   "коммунизму-тоталитаризму".   А   при  господстве
"демократических" средств информации далеко не все люди (в  том  числе
среди  эмигрантов) задумываются о том,  что есть разумная альтернатива
тому и другому.  Что противоборство в России идет не "за" или "против"
реформ, а за их смысл и их цену.

           2. "Единственно легальный, всенародно избранный"

     Западные союзники   Ельцина   поддержали   его  как  "единственно
легальную и всенародно выбранную власть" (газета НТС "За Россию" №  9,
1993)  - в отличие от "несвободно выбранного парламента".  Но ведь обе
эти ветви власти были выбраны до августа 1991  года,  еще  при  режиме
КПСС,  когда  не  было подлинного выбора из всего спектра политических
сил.  Обе они были избраны на основании той же "советской" конституции
(впрочем,  в  1992  г.  она была значительно изменена) и обе клялись в
верности ей.  Обе поначалу поддерживали друг друга,  причем до  своего
президентства  Ельцин  был  гордым  главой  того же самого парламента,
вовсе не считая его "несвободным"  или  "коммуно-фашистским"  (в  1990
году они  совместно  "вывели" РСФСР из России,  положив начало "параду
суверенитетов");  именно по настоянию Ельцина его  преемником  в  этой
должности  стал  Хасбулатов,  а вице-президент Руцкой был "всенародно"
избран вместе с Ельциным...
     Не было  особой  разницы  между  этими  ветвями  власти  и  по их
самосознанию:  обе они стали преемниками лишь последних 75  лет  нашей
истории, а не всего православного тысячелетия. Это они подтверждали не
раз:  парламент - отказавшись восстановить русский герб;  президент  -
сохранив  сатанинские  звезды  над  Кремлем  и почетный караул у мумии
разрушителя  Российского  государства;  и  "все  вместе   -   узаконив
большевицкие  границы  и  даже  в 1992 году (!) утвердив день 7 ноября
"национальным праздником"...
     Что же  касается  "победы"  президента  на апрельском референдуме
1993 года - то,  во-первых,  и  тогда  народу  не  было  предоставлено
подлинного  выбора,  а лишь между этими двумя наследниками Октября.  И
во-вторых,  Ельцин получил доверие лишь 37,6 %  избирателей при 25,2 %
голосов  против  и  37,2 %  воздержавшихся (не видевших смысла в таком
"выборе"),  а политику Ельцина поддержали лишь 34 % списочного состава
избирателей[Здесь и  далее  в  этой статье процент голосов вычисляется
(если не  оговорено  специально)  не  от  пришедших  на  избирательные
участки, а от всего списочного состава избирателей с подразделением на
три  категории:  за,  против,  воздержавшиеся.  Это  точнее   отражает
раскладку сил   в  обществе.  Поскольку  "воздержавшиеся"  в  нынешней
России,  в отличие от Запада, игнорируют выборы не из равнодушия, а из
недоверия  ("не  за  кого голосовать") и очень часто - в виде протеста
против происходящего в стране.]  -  и  это  при  мощнейшей  пропаганде
средств информации и Запада в пользу Ельцина! Если к тому же учесть не
голосовавших россиян в "ближнем зарубежье" хотя бы как  воздержавшихся
- то он получил поддержку менее трети народа.  А если бы проголосовали
и они,  преданные Ельциным?  И если бы на  выборах  была  представлена
иная, компетентная национально-государственная сила?
     "Цивилизованные правовые  нормы",  по  которым президент получает
"мандат от народа" на основании малой части его голосов -  быть  может
уместны в США (там президент  побеждает,  получая  голоса  лишь  около
четверти  избирателей),  но  это  противоречит и русскому стремлению к
правде, и русской традиции соборности.
     Так что  президент  и  парламент  не  имели каких-либо легитимных
преимуществ друг перед другом.  Поэтому - да, надо было переизбирать и
парламент,  и  президента  (за  это  и автор этих строк проголосовал в
апреле),  надо было сменить и конституцию - но с максимально возможным
соблюдением законности, во избежание потрясений. Осторожность была тем
более  необходима,   что   на   апрельском   референдуме   абсолютного
большинства не получил никто: за переизбрание президента проголосовало
32 %,  за переизбрание парламента - 43 %.  Это  продемонстрировало  не
столько  преимущество  Ельцина  перед  парламентом,  сколько  раскол в
обществе.
     Поэтому правовые  критерии  в  оценке  их  действий  должны  быть
одинаковы, хотя и на двух разных уровнях:
     а) по   абсолютному  критерию  никто  из  них  не  соответствовал
прерванной в феврале 1917 года  легитимности  российской  власти;  она
может быть восстановлена только Всероссийским Земским Собором;
     б) но поскольку восстановление легитимности возможно лишь в  виде
постепенного нравственно-политического процесса,  то, не теряя из виду
абсолютного критерия,  в переходный период не обойтись и без  критерия
относительного,  то  есть - без существующей конституции (какой бы она
ни была). Ибо несовершенная законность лучше, чем беззаконие.
     Ни у  одной  из  властей  не  было  права нарушать этот временный
закон,  обеспечивавший худо-бедно равновесие между ними и  создававший
основу для правового развития.  Запретив парламент,  именно Ельцин,  в
нарушение своей клятвы соблюдать конституцию,  пошел на путч в  рамках
существовавшей  законности.  И  он  не  мог  не понимать,  что дело не
обойдется без сопротивления парламента.
     Множество фактов указывает на то, что именно к вооруженному путчу
Ельцин готовился,  сделав вывод из своих  неудачных  попыток  введения
"президентского  правления".  Вспомним  летнее заявление президента об
"артподготовке к предстоящей горячей осени",  его поездки  по  элитным
войскам с обещанием им всевозможных благ, приведение десантной дивизии
в Туле в состояние боевой готовности за неделю  до  указа  о  роспуске
парламента (сообщение Радио "Свобода" - РС).
     Похоже, у Ельцина не было иной возможности удержать власть, ибо у
оппозиции  имелись  очень  неприятные  факты коррупции в президентской
команде.  Их невозможно было замолчать - оставалось только  перейти  в
контратаку   (в   августе)   и  обвинить  в  коррупции  оппозиционного
вице-президента Руцкого.  (В конце года выяснилось,  что  дело  против
Руцкого  было  сфабриковано;  оно  прекращено  за  отсутствием состава
преступления - см. "Независимую газету" от 4.12.93 и 19.1.94.)
     Понимая, что  законными средствами ни от обвинений не защититься,
ни парламент не ликвидировать, Ельцин первым применил вооруженную силу
- оцепив Белый дом и избивая демонстрантов.  Первую кровь, от пролития
которой предостерегала Церковь,  он пролил уже тогда.  Те же,  кто ему
сопротивлялся с оружием, загнанные в угол, имели законное право на это
(при попытке президента распустить  парламент  ст.  121  действовавшей
конституции автоматически отрешала президента от должности с передачей
власти вице-президенту) -  хотя  именно  вооруженное  сопротивление  и
стало  их  роковой  ошибкой.  (Были у них и другие ошибки:  назначение
собственных силовых министров,  напоминание о грозящей смертной  казни
за участие  в  государственном  перевороте  и  т.  п.  - то есть,  для
отстаивания своей не такой уж слабой позиции парламенту не хватило все
того же политического профессионализма.)
     Ельцин может  сколько  угодно  называть  "мятежниками"  не   свою
команду,  а депутатов - эта логика за последние 75 лет народу известна
хорошо.  Тем более,  что президент довел ее до совершенства:  разорвав
"старорежимную"  конституцию,  расстреляв парламент,  разогнав местные
советы и остановив работу  Конституционного  суда  -  Ельцин  сохранил
действенность  той  же "старорежимной" конституции относительно своего
срока полномочий до 1996 года, вопреки сентябрьскому обещанию пойти на
перевыборы в 1994 году.
     Все вышесказанное  перечеркивает  и  другой  "правовой"  аргумент
западных  покровителей Ельцина:  "хотя Ельцин нарушил конституцию,  он
сделал это во имя восстановления права";  "действия  Ельцина  не  были
антиправовыми,  ибо  диктовались крайней необходимостью" (PC,  23.10 и
25.12.93).
     Действительно, бывают  времена,  когда  становится  необходима  и
спасительна мудрая диктатура (так поступил генерал-христианин Франке в
Испании).  Если  бы  в  России  пришел  к власти диктатор,  обладающий
национально-государственным умом - его  стоило  бы  защищать  от  всех
"демократических"  нападок,  помогая строить правовое государство.  Но
имеет ли такие качества Ельцин?
     Нельзя не  видеть,  что  "крайняя  необходимость"  его расправы с
оппозицией диктовалась не  национальными,  а  личными  интересами  его
команды  -  ради  сохранения власти.  Еще очевиднее это становится при
рассмотрении нравственного аспекта его путча - как все было сделано.

      3. "Простите меня, что я не смог уберечь ваших сыновей..."

     Именно потому, что у Ельцина не было законного повода для разгона
парламента  он  сразу  пошел  во  все  тяжкие,  заранее исключая любой
компромисс.    Так,    он    отверг    предложение     трех     других
властно-авторитетных   структур   России   -   Конституционного  суда,
совещания субъектов Российской  Федерации,  Православной  Церкви  -  о
возвращении   к   исходному  положению  до  указа  21  сентября  и  об
одновременных   досрочных   перевыборах   парламента   и   президента.
Собравшийся в Белом доме съезд народных депутатов также принял решение
об одновременных перевыборах  не  позднее  марта  1994  года,  но  для
президента согласие на это было бы позорным признанием, что он нарушил
закон.
     Видя, что  насильственные  действия  Ельцина  открыто  осудили  и
Конституционный  суд  (за  что  строптивым  судьям  тут  же  отключили
телефоны), и совещание субъектов Федерации (которое Ельцин еще недавно
противопоставлял парламенту),  а Всесибирское  совещание  региональных
Советов  пригрозило  экономическими  санкциями,  если  не  будет снята
блокада  Белого  дома  -  президентская  команда  решила  упредить  их
возможное    противодействие,   прибегнув   к   последнему   средству:
спровоцировала  сторонников  парламента  на  сопротивление   -   чтобы
оправдать вооруженную расправу с ним.
     Провокация была столь  очевидна,  что  частично  отразилась  и  в
проельцинской печати ("Московские новости", "Русская мысль"), и даже в
американском Радио  "Свобода",  откуда  и  приведем  несколько  фактов
(позже эти "издержки" прямого эфира были замолчаны).
     Первым шагом эскалации было  резкое  ужесточение  блокады  Белого
дома.  Оно  вызвало  демонстрации,  с которыми ОМОН расправлялся столь
жестоко,  что даже корреспонденты "Свободы" были поражены:  "Я  старый
неформал,  но  подобного  зверства не припомню",  - сказал А.  Головин
(репортаж Д. Волчека по PC, 30.9.93). Били стариков, женщин, случайных
прохожих,  ломая  кости,  выбивая  зубы  -  что  вызвало  еще  большее
возмущение;  демонстранты (в их числе, по сообщению PC, были кандидаты
и доктора наук) начали сооружать баррикады на Смоленской площади. ОМОН
не мешал.
     В эти  дни  Руцкому и Хасбулатову являются гонцы якобы от "верных
вооруженных частей", стоящих под Москвой и ждущих приказов парламента.
     Одновременно власти   посоветовали   активисту   "Демроссии"   Л.
Пономареву не устраивать в воскресенье 3 октября  митинг  в  поддержку
президентского  указа,  чтобы  не  мешать  уже предполагавшемуся вводу
войск в Москву (PC, 5.10.93).
     3 октября,  с началом на Октябрьской площади большой демонстрации
сторонников Белого дома,  снимаются две из трех линий  его  оцепления;
ОМОН  "аккуратненько уезжает" (выражение PC),  зачем-то оставив щиты и
даже машины с ключами зажигания. Как сообщил в тот день омоновец прямо
в  микрофон PC,  на пути следования демонстрантов к парламенту отрядам
милиции был отдан,  приказ уже не бить людей,  а  "просто  стоять".  В
результате  чего  безоружные  толпы  сравнительно  легко  прорвались к
Белому дому и устроили митинг.  Собралось около 100.000 человек, толпа
продолжала расти.
     И тут по ним были сделаны неожиданные выстрелы со  стороны  мэрии
(показания  всех  свидетелей однозначны) - что сыграло роль спускового
крючка.  Часть защитников Белого  дома  бросилась  захватывать  мэрию,
кто-то в толпе начал кричать: "В Останкино!", клич подхватили Анпилов,
Макашов,  Руцкой,  туда демонстранты и поехали на брошенных омоновских
машинах  -  требовать  передачи  в  эфир  видеокассеты с парламентским
заявлением.  (Заметим, что постоянной ложью о происходящем телевидение
тоже спровоцировало такое требование.)
     Грузовики беспрепятственно прибыли к телецентру,  где их уже ждал
спецназ  дивизии им.  Дзержинского.  Некоторое время "штурм" Останкино
выражался  в  словесных  требованиях   и   угрозах   Макашова.   Затем
демонстранты стали высаживать дверь грузовиком,  пока из телецентра не
выстрелили в одного из немногих ополченцев,  имевших оружие -  на  что
раненый ответил из своего гранатомета (прямой эфир РС).
     Хотя у слабо вооруженных  нападавших  не  было  шансов  захватить
здание  -  спецназ  без  боя  сдал  первый этаж.  Как позже возмущался
руководитель телевидения Брагин,  кто-то "распорядился  в  разгар  боя
увести  от  нас некоторые подразделения";  в ответ на его звонки глава
МВД  В.  Ерин  заверил,  что  "контролирует  обстановку";  тут  же  по
распоряжению  премьера  Черномырдина  было  отключено телевещание (PC,
13.10.93;  "Новое  русское  слово",  23-24.10.93).   По   другим,   не
прерывавшимся телепрограммам тогда же были пущены не соответствовавшие
действительности титры:  "Вещание  по  первому  и  четвертому  каналам
нарушено  ворвавшейся  в здание вооруженной толпой".  Лишь после этого
начался беспощадный расстрел всех, кто был перед телецентром.
     Поддаются ли  все эти факты иному объяснению,  чем спланированная
провокация?  Впрочем,  это  элементарный  прием  даже   в   спортивном
противоборстве:  выманить  противника  на  ложный шаг - и ударить (так
американцы недавно расправились с Ираком).  К этому выводу пришел даже
автор  демократической  "Независимой  газеты"  (8.10.93).  Лишь  самые
непонятливые демократы, как Ю. Афанасьев, удивлялись:
     "Очень много для меня странного и,  я думаю,  не только для меня.
Вся эта ночь,  с воскресенья на понедельник,  прошла, как мне кажется,
во  всеобщем ожидании,  что вот кто-то придет,  что начнут действовать
военные,  милиция  и  что  они  поспеют  через   несколько   минут   к
телецентру...  что  наконец-то  силы,  которыми располагает президент,
начнут действовать.  И ничего такого не произошло. Потом всех, кто был
на улицах Москвы, поражало отсутствие милиции, ОМОНа и вообще тех, кто
призван был следить за порядком... А то, как они прошли, прошествовали
всеми улицами Москвы? Омоновские подразделения просто расступались при
первом их приближении,  и какого-то реального намерения  противостоять
этому шествию просто не было... Что это за действия властей в условиях
чрезвычайного положения? Тут, конечно, два возможных объяснения: или у
властей не было в их распоряжении сил, или они не хотели их применять"
("Русская мысль", 7-13.10.93).
     То, что силы в распоряжении Ельцина были, - он вскоре показал. Не
хотели же их применять лишь на первом этапе акции -  для  того,  чтобы
получить повод для жесточайшего применения на втором. Вооруженных лиц,
прибывших от парламента в Останкино,  было в толпе не более  двадцати,
но убитых оказалось около ста,  в том числе несколько журналистов. Два
часа  перекрестным  огнем  бэтээры  прочесывали   пространство   перед
телецентром  и  рощу  со скрывшимися там безоружными людьми,  стреляли
даже по лежащим раненым и машине скорой помощи,  не позволив подобрать
их.  Показательно  и  общее  соотношение  числа погибших в те дни:  со
стороны  власти  -  около  20  человек,  со   стороны   парламента   и
демонстрантов - многие сотни.
     Что стоило   "уравнять"   этот   счет   пресловутым    "снайперам
мятежников"  -  но  они  почему-то  стреляли  не  столько в омоновцев,
сколько в журналистов и безоружных  людей,  причем  ни  один  из  этих
снайперов   пойман  не  был.  Вообще,  по  множеству  свидетельств,  в
событиях,  особенно вокруг  Белого  дома,  активно  участвовала  некая
неопознанная   "третья   сила",   спровоцировавшая  эскалацию  насилия
стрельбой по обеим противостоящим сторонам (наиболее детальная  версия
опубликована в газете "Завтра" № 3, 1994).
     И в штурме парламента  участвовали  некие  "неформальные"  боевые
отряды,  о которых свидетельствует ельцинский военнослужащий:  "...  в
этой суматохе  были  вооруженные  группы,  которые  совсем  никому  не
подчинялись.  Они  просто  стреляли  во все стороны" ("Русская мысль",
7-13.10.93).  Были они одеты в гражданское и в полувоенную  форму  без
знаков различия и в основном добивали раненых. Многие защитники Белого
дома утверждали,  что этими  группами  был  так  называемый  "Бейтар",
организованный  при  московской  мэрии  демократом  Боксером;  другие,
авторы  добавляют  к  ним  военизированные  группировки  от  мафиозных
структур - но точных доказательств этому собрать не удалось.
     Впрочем, картина и без того показательна,  особенно в сравнении в
происходившими  там же событиями двухлетней давности и с тем,  как они
преподносились телевидением.
     В августе  1991  года  ГКЧП  не  решился  применить  силу  против
непокорных "демократов" в Белом доме,  не было блокады здания, не были
отключены даже телефоны.  "Покоренный вражеский броневик",  на который
взобрался мужественный Ельцин -  был  прислан  для  защиты  здания,  и
Ельцин  это  знал  (см.  интереснейшие свидетельства генерала Лебедя в
"Литературной России"  №№  34-36,  1993).  Тем  не  менее  телевидение
умудрилось  показать  всему  миру  даже "штурм Белого дома" с горящими
бронемашинами - хотя  они  были  подожжены  в  подземном  переходе  на
Садовом  кольце,  не  собирались  никого  штурмовать  и  лишь пытались
вырваться из ловушки;  там  же  случайно,  по  собственной  вине  (что
подтверждено  следствием),  погибли  трое  несчастных  молодых  людей,
которых торжественно хоронили как Героев Советского  Союза,  и  Ельцин
театрально  каялся  перед их матерьми:  "Простите меня,  что я не смог
уберечь Ваших сыновей"...
     В сентябре-октябре   1993   года  в  Белом  доме  были  отключены
телефоны, электроэнергия, отопление, вода, канализация; "демократы" не
пустили  туда  даже машины Международного Красного Креста.  Затем _без
всякой военной  необходимости_  были  убиты  сотни  безоружных  людей.
Сначала,  без  предупреждения,  расстреляли  палаточный  городок перед
зданием,  где была в основном  молодежь;  помня  поведение  ГКЧП,  она
наивно полагала, что и Ельцин не станет стрелять в безоружных - именно
так  они  надеялись  "защитить  конституцию"...  Затем  по  безнадежно
окруженному   парламенту   открыли   стрельбу   из   танковых   орудий
кумулятивными и зажигательными снарядами.  Просьба  Церкви  остановить
расстрел была игнорирована.  Убивали и выходящих с белыми флагами (что
заставляло  других  сопротивляться  до  конца),  гонялись  по  дворам,
стреляли  по  теням в окнах близлежащих жилых домов,  расстреливали на
стадионе;  отмечены  случаи  глумления  над   трупами...   Белый   дом
победители  подвергли мародерству,  вынося даже люстры и ковры...  Все
это, разумеется, по телевидению не показывали.
     И Ельцин уже не просил прощения у матерей убитых,  переложив вину
на своих же жертв:  "ради безопасности  москвичей  мы  вынуждены  были
создать   оцепление   вокруг   Белого  дома,  начиненного  смертельным
оружием..." (6.10.93). Даже о числе своих жертв президент солгал.
     На фоне  множества свидетельств официальная цифра в полторы сотни
убитых выглядит приуменьшенной в несколько раз. Характерно уже то, что
убитые  и  раненые  поступали  в  больницы  и  морги из Останкино,  из
окрестностей Белого дома - но их почти не привезли из самого здания. В
оппозиционной  печати  было  немало утверждений о тайном вывозе тел из
Белого  дома;  тогдашний  генеральный  прокурор  В.  Степанков   также
признал,  что  5  октября  в Белом доме прибывшие туда следователи "не
обнаружили ни одного трупа".  И  вообще,  по  его  мнению,  "увиденное
сильно отличалось от той картины, на которой "Белый дом" предстает как
источник угрозы,  начиненный массой оружия...  даже первый  визуальный
осмотр свидетельствовал;  бой вела только одна сторона. Такую ситуацию
я затрудняюсь назвать боем" ("Литературная Россия" № 3, 1994).
     В Белом  доме  была  устроена  церковь,  три  священника (один из
юрисдикции  Зарубежной  Церкви,  о.  Виктор  с  Украины  -   считается
погибшим)  исповедывали  и  причащали  защитников,  готовых  умереть в
сопротивлении "желтой диктатуре".  Их бескорыстный нравственный  облик
намного   выигрывает   по   сравнению  с  приемами  Ельцина:  накануне
переворота сотрудникам силовых служб повысили зарплаты;  по  сведениям
PC,  тульской дивизии обещали платить в долларах; ОМОНу платили премии
в размере месячной зарплаты. Депутаты, перебежавшие на сторону Ельцина
до 3 октября, получили по 2 миллиона рублей, сохранение квартир, новую
руководящую работу - эти посулы по ночам выкрикивала перед  осажденным
парламентом   машина  с  громкоговорителем,  вперемежку  с  фривольной
песенкой о путане-проститутке...
     Более двадцати   священников   Русской   Православной   Церкви  и
присоединившийся к ним священник Зарубежной  части  Церкви  о.  Стефан
Красовицкий  осудили  действия  президентской  стороны  как  "массовые
немотивированные  преднамеренные  убийства",  совершенные  "с   особой
жестокостью",  и  потребовали создания специальной комиссии в Думе для
расследования ("Литературная Россия" № 1-2,  1994;  "Путь" № 1, 1994).
Но,   к   сожалению,   высшее   руководство  Церкви  не  дало  должной
нравственной оценки этой "победе демократии" - хотя бы  в  той  форме,
как  Патриарх  осудил  использование  советской военной силы в Литве в
1991 году.
     А ведь  против бесчинств "победителей" выступили и "Международная
амнистия", и правозащитники-демократы, создавшие, как в былые времена,
правозащитный  комитет  - когда в последующие дни в Москве происходили
массовые    аресты,     закрытие     оппозиционных     газет     (даже
антикоммунистических),   избиения   на   улицах.   Были   опубликованы
коллективные протесты русских эмигрантов.  Даже  на  волнах  "Свободы"
(Волчек, Кагарлицкий) признавали: "Кэгэбэшники брежневских времен были
джентльменами в  белых  перчатках  по  сравнению  с  нынешними"...  По
телевидению  же  - вместо траура по погибшим - два дня звучала веселая
музыка.
     Кто-то, впрочем подсказал Ельцину,  хоть и с опозданием, объявить
траур (главным образом по своим),  и даже убрать  караул  от  мавзолея
(раньше  это президенту в голову не приходило,  хотя та же кремлевская
часть охраняет и его резиденцию).  Но тут же,  на  непросохшей  крови,
раздавались  награды  тем,  кто  стрелял в своих безоружных сограждан,
выплачивались   деньги   депутатам-перебежчикам   (остальных    наряды
автоматчиков  в  трехдневный срок выбросили из московских квартир).  И
продолжалась  демонизация  расстрелянного  парламента,  который  якобы
заминировал  Белый дом,  постановил убить Ельцина вместе с семьей (это
утверждал сам Ельцин в Японии) и т. п...
     Таким образом,  президент  попрал  в октябре не только формальную
законность,  но и нравственные нормы,  о  которых  именно  "демократы"
столь охотно любят говорить.  Неудивительно,  что ставка президента на
силу,  даже если это  и  дало  ему  в  руки  неограниченную  власть  -
провалилась морально в глазах подавляющего большинства населения.
     Согласно социологическому опросу,  в октябре расстрел  парламента
одобрили менее 20 %  опрошенных при 60 % против ("Независимая газета",
30.12.93). Тот же результат дали декабрьские выборы, к анализу которых
перейдем.

    4. "Свободные, равноправные, демократические, всенародные..."

     Разумеется, после  октябрьского  расстрела проведение выборов - в
стиле "блиц-крига",  по правилам победителей -  не  имело  легитимного
основания.  Тем  не  менее  оппозиционные блоки решили воспользоваться
этим последним шансом,  чтобы обратиться к народу,  сознавая в  то  же
время, что от президента следовало ожидать любого противодействия.
     Оно не замедлило себя ждать уже  на  первом  этапе  -  при  сборе
100.000  подписей,  необходимых  для допуска к выборам.  Например,  по
отношению к  нашему  блоку  (Российское  Христианское  Демократическое
Движение,  в  котором  были Ю.  Власов,  В.  Аксючиц,  В.  Осипов,  В.
Тростников и др.):  были отключения  телефонов,  запрещение  встреч  с
избирателями,  задержания  милицией,  уничтожение  собранных подписных
листов (см. "Путь" 10-11/30, 1993). У других оппозиционных блоков были
забракованы  подписи  граждан  России из "ближнего зарубежья" - они не
были  признаны  достойными  "всенародных   выборов".   Существовал   и
негласный  запрет  коммерческим  структурам  на  выделение  денег  для
оппозиции - под угрозой финансовой ревизии.
     Ни одна  из  оппозиционных патриотических групп не смогла в таких
условиях  преодолеть  этот  первый  барьер.   Главная   же   трудность
заключалась  в  том,  что  времени на это было только две недели,  а в
Москве разрешалось собрать лишь 15 тысяч подписей,  остальные 85 тысяч
-  такими  же  малыми порциями в других регионах страны.  Подписи были
действительны лишь с полными паспортными данными - что тоже  оказалось
непросто:  после  расстрела  парламента  у людей снова появился страх.
Задача была выполнима лишь для партий, имевших разветвленный аппарат и
большие деньги. Ни того, ни другого у патриотических блоков не было, а
объединить усилия  помешали  амбиции  некоторых  лидеров.  (В.  Осипов
отметил   также,   что   православным  патриотам  могла  помочь  своим
благословением Церковь,  вспомнив хотя бы заслугу  депутатов  РХДД  по
принятию  законов  в  пользу  Церкви  в предыдущем парламенте - но она
уклонилась от этого,  тогда как антиправославные силы  действовали  во
всю.)
     Таким образом, первый этап выборов был не борьбой идей, а борьбой
силовых структур - на это и был расчет власти.  _Столь жесткие условия
- 100.000 подписей за две недели - на Западе просто немыслимы._ Но эту
особенность  "свободных  выборов"  никто  из  западных наблюдателей не
отметил.  Не была принята во внимание и государственная  монополия  на
телевидение, начальник которого поначалу сам был в списке Гайдара.
     Не заметили  западные  эксперты  и  таких   же   особенностей   в
проходившем одновременно конституционном "блицкриге" - референдуме,  в
котором,  по официальным данным, участвовало 53 % избирателей и 58% из
них  проголосовали за конституцию.  Группа из 18 лидеров оппозиционных
организаций (В.  Аксючиц,  М.  Астафьев,  С.  Бабурин,  Н.  Павлов, Д.
Рогозин,  О.  Румянцев  и др.) сделала заявление о нелегитимности этой
конституции, отметив, что:
     - ее текст президент после октября самовольно изменил "под себя",
без одобрения Конституционного совещания,  и опубликовал лишь за месяц
до выборов,
     - ее критику в ходе предвыборной кампании он запретил под угрозой
отстранения кандидатов от телеэфира,
     - одобрить  ее  открыто   призывал   "нейтральный"   председатель
Центральной избирательной комиссии,
     - для ее принятия Ельцин незаконно установил норму всего лишь  50
%-ной  явки  избирателей  на референдум и подачи 50 %  голосов "за" от
числа явившихся (а не от общего числа избирателей -  как  предписывает
Закон РФ "О референдуме"),
     - и в  результате,  без  всякого  обсуждения,  _"народ  утвердил"
конституцию  менее  чем  третью голосов избирателей РФ,  а если учесть
"ближнеее зарубежье" - всего лишь четвертью голосов россиян!_
     Впрочем, даже  этот результат можно поставить под сомнение,  если
учесть все возможности,  имевшиеся в распоряжении столь "нейтрального"
председателя  Центризбиркома:  по  всей вероятности,  на выборы пришло
менее  половины  избирателей.  По  сообщению   газеты   "Монд",   даже
французские наблюдатели были смущены тем, что Ельцин поздравил народ с
принятием конституции вечером,  еще до  окончания  голосования,  Когда
число  пришедших  к  урнам  составило  лишь  44-48  %,  после  чего на
следующий день оно выросло до 53 %, как если бы именно поздно вечером,
причем только на западе страны,  поток голосовавших усилился (восток к
тому времени уже отголосовал).
     Одобрение конституции  "под  Ельцина",  дающей ему неограниченную
власть (вплоть до роспуска парламента и  отмены  гражданских  свобод),
выглядит  тем  более странным,  что ельцинский партийный список "Выбор
России"  поддержало  лишь  15  %  голосовавших.   Тогда   как   разные
оппозиционные блоки набрали в общей сложности 58 %.
     Ельцинская фракция компенсировала это поражение  лишь  мандатами,
полученными  в  другую  половину  парламента,  где  голосовали  не  за
партийные  программы,  а  за  конкретные  личности   в   одномандатных
избирательных   округах.   В   конечном   итоге,   из   444   мандатов
Государственной Думы демократы-западники получили  100-105,  центристы
85-90, оппозиция же 226, то есть абсолютное большинство - в том числе:
63 мандата у партии Жириновского,  55 у аграриев, 45 у коммунистов, 15
у Демократической партии Травкина,  23 у блока "Женщины России" и 25 у
патриотического блока "Российский  путь"  (создан  уже  в  самой  Думе
независимыми  депутатами,  прошедшими  по  одномандатным  округам:  Ю.
Власов, С. Бабурин и др.).
     Правда, считают, что конституция собрала больше голосов, чем блок
Ельцина-Гайдара,  потому,  что за нее призвал голосовать  Жириновский,
стремящийся   сам   стать  всевластным  президентом.  Из  достоверного
источника известно, что еще до путча в личной встрече они договорились
о  координации  действий:  Жириновский  одобряет разгон парламента,  а
Ельцин допускает его к выборам как единственного лояльного "патриота".
Команда  Ельцина  надеялась  этим  канализировать национально мыслящих
избирателей на поддержку конституции и заодно выставить патриотическую
оппозицию  в карикатурном виде,  рассчитывая,  что партия Жириновского
наберет не более 5-7 %  голосов.  Одни и  те  же  банки  финансировали
кампанию  ельцинского  блока  и  Жириновского,  для  которого  не было
ограничений и в телеэфире (что потом возмущало несведущих демократов).
Но, конечно, Ельцин не ожидал такого провала своего "Выброса" и такого
успеха "националиста" - что нанесло  сильный  удар  по  президентскому
престижу.
     Именно будучи  единственной допущенной к выборам "патриотической"
партией,  список Жириновского получил голоса не  только  своих,  но  и
многих других патриотически настроенных избирателей,  став победителем
в голосовании по партийным программам - 24 %  от проголосовавших!  Это
говорит  о  росте  национального  самосознания в народе:  если даже за
вульгарно поданную национальную идею отдано столько  голосов,  то  при
более чистом национальном лидере процент был бы выше. Впрочем, в числе
экспертов Жириновского,  видимо, есть и порядочные люди; сам он помимо
экстремистской  клоунады,  высказывал  и  верные  мысли о национальных
интересах униженной России.  Однако использовать полученный  мандат  в
этих  интересах  он  не  способен  - хотя бы уже потому,  что выражает
атеистически-языческую идеологию, чуждую русским традициям. Это хорошо
видно  по  периодическим  изданиям  его партии,  например:  "Загибайся
скорее,  церковь православная,  не мешай утру русского медведя,  когда
хочется размять косточки и немного голодно..." ("Сокол Жириновского" №
4, 1992).
     Заметим, что у Ельцина есть эффективное средство  для  избавления
от Жириновского:  рассекретить документы о том,  что тот был внедрен в
оппозиционные круги от КГБ - сначала в Демократический Союз,  затем  в
Еврейский   культурный   центр   (где   он,   еврей   по  отцу,  ведал
международными    связями),     потом     в     лидеры     собственной
Либерально-Демократической  партии;  наконец,  переменив идеологию при
том же названии партии - в  "русские  националисты"  (см.:  "Еврейская
газета" № 18 от 21.10.91;  "Русская мысль" от 15.1.93 и 16- 22.12.93).
Нынешний "КГБ",   особенно   после   недавней   чистки-переименования,
послушен Ельцину,  и пока такого  разоблачения  не  сделано  -  значит
Жириновский Ельцину нужен.  Раньше - в роли провокатора,  уводящего за
собой оппозицию; теперь скорее - в роли пугала? Чтобы Запад видел, что
грозит, если не поддерживать ельцинских "демократов"?
     Впрочем, только ли на Ельцина работает это пугало,  утверждающее,
что русские не могут жить без  покорения  соседей  и  без  "броска"  к
Индийскому  океану?  Если  бы Жириновского не было - в интересах очень
многих иностранных  сил  его  стоило  бы  создать  специально:  и  для
оправдания  своих  вооружений,  и для принятия в НАТО нашего "ближнего
зарубежья", и для переключения ненависти мусульманского мира с Израиля
на  Россию,  и для усиления притока евреев из России в Израиль.  И для
дискредитации русского патриотизма как такового.
     Как бы   то  ни  было,  положение  Жириновского  шатко:  и  из-за
скомпрометированности гебистской пуповиной,  и поскольку на  следующих
выборах  -  если  будет  настоящая патриотическая альтернатива - то он
такого успеха не добьется.  В среде патриотических политиков отношение
к  нему как к провокатору распространено повсеместно (напр.:  "Путь" №
1,  1994; "Литературная Россия" № 4, 1994). Многие из них считают, что
сходную  роль,  но  с меньшим успехом,  играл Д.  Васильев ("Память"),
неожиданно поддержавший путч  Ельцина  и  потребовавший  расправы  над
побежденными "мятежниками".
     Хотя, конечно,  бег вприпрыжку за победителем явление  не  новое.
Так,  еще  более  решительное требование выдвинула редакция органа НТС
"За Россию" (№ 9,  1993),  призвав власть  к  репрессиям  против  всей
оппозиции:  "Не  имеет  никакого  значения,  что среди путчистов были,
наряду с коммунистическим большинством, нацисты, "соборяне", "кадеты",
"христианские  демократы"  и  т.  д.  Все  они  - за власть "советов",
советчики,  т.  е. коммунисты, и _их организации необходимо безусловно
запретить,   печатные   органы  -  закрыть,  а  лидеров  -  посадить"_
(подчеркнуто нами)...  В том же заявлении орган НТС  упрекает  команду
Ельцина  за  то,  что  для  "боев"  со сторонниками парламента не были
вооружены толпы демократических хунвэйбинов,  которым пришлось лишь  с
одними "палками и ножами" броситься на важные  объекты  столицы  (т.е.
громить редакции "Литературной России", "Русского вестника" и др.)...
     В этом поразительном факте,  когда старейшая антикоммунистическая
организация,  считающая  себя  патриотической,  обращается   к   своим
недавним  врагам,  высшему  номенклатурщику  КПСС  и  главному гебисту
Украины,   с   призывом   к   бессудной   физической   расправе    над
антикоммунистами-патриотами  -  ярчайшая иллюстрация того,  как сложно
проходит  линия  противоборства  в  российском  обществе.  Ведь  среди
оппозиционеров, кого "необходимо посадить", в избирательном списке тех
же   христианских   демократов   оказались,   напомним:   В.    Осипов
(известнейший политзаключенный-патриот, чью книгу когда-то издал НТС),
Ю.  Власов (чье сопротивление КГБ не так  давно  отмечал  "Посев"),  и
автор  этих  строк (долголетний член Руководящего круга НТС);  впрочем
всех нас троих,  еще задолго до путча та же газета НТС уже зачислила в
союзники  "нацистов-коммунистов" и в "изменники России" ("За Россию" №
2,  1993)... Логика тут проста: коммунисты против Ельцина, значит тот,
кто против Ельцина - коммунист.
     Эта логика,  только с обратным знаком,  свойственна и  той  части
патриотического   движения,   которая  действительно  связала  себя  с
коммунистами. Там автора этих строк тоже объявили "врагом России" - но
по   прямо   противоположной   причине:   из-за   нежелания   идти  на
"красно-белый" союз и считать сталинский режим "высшим этапом развития
русской  государственности вообще" - "вот почему русофобом такого рода
стал М. Назаров" ("Правда", 22.12.93).
     Однако, чтобы   по   настоящему   рассмотреть  границу  нынешнего
противостояния между добром и злом в России - не мешает разобраться  и
в сути нынешнего коммунизма.

               5. Патриотическое движение и коммунисты

     Коммунистам следует посвятить отдельную главку уже потому, что за
их партийный список отдали голоса  12  %  участников  выборов  -  лишь
немногим меньше,  чем за "Выбор России".  К тому же немало коммунистов
числится в Аграрной партии.  Но вряд ли их сегодня  следует  опасаться
больше,  чем  Жириновского:  _коммунистическая  идеология  потерпела в
России необратимое поражение._  И  думается,  поверженного  противника
можно анализировать более спокойно, без эмоций недавней борьбы.
     Показательно, что  сейчас  в  коммунистическом  движении   бывших
номенклатурщиков и идеологов почти нет - это рядовые коммунисты, часто
пожилые.  В отличие от прежних времен,  никаких привилегий им  это  не
дает,  одни лишь неприятности.  Они все еще ходят под красным флагом -
лишь  поскольку  оказались  ему   более   верны,   чем   их   верхушка
перекрасившаяся  в "демократов".  В сущности,  они и протестуют против
предательства интересов страны своей верхушкой (Горбачевым,  Ельциным,
Яковлевым   и   т.д.).  Но  насколько  их  требования  руководствуются
коммунистической идеологией - ведь они  уже  не  собираются  запрещать
религию  или частную собственность?  Не протестуют ли они прежде всего
против нарастающего хаоса, хоть и предлагают негодные средства?
     Не диктуется  ли  порою  их  неприятие  происходящего  - чувством
личного долга и той жертвенностью,  которую в русских  людях  не  смог
уничтожить коммунизм,  а лишь эксплуатировал в своих целях? Не связано
ли для многих из них с  красным  цветом  само  понятие  патриотизма  и
государственности,  которую в этот цвет окрасил Сталин,  но за которую
кому-то приходилось  проливать  свою  кровь?  Учитывая  всю  сложность
судьбы таких людей,  наших отцов,  не уместны ли для преодоления таких
коммунистических пережитков -  терпеливое  просвещение  и  милосердие,
переориентация их жертвенности на служение истинным ценностям?
     Даже многие  из  нынешних  коммунистических  лидеров,  по   сути,
перешли  на позиции социал-демократов - подобно тому,  как это сделали
их  собратья  в  других  странах   бывшего   соцлагеря.   Так,   глава
коммунистической   фракции   в  парламенте  Г.  Зюганов  считает,  что
"марксистско-ленинская концепция не только устарела,  но и  во  многом
была неверна" ("Родные просторы" № 3, 1993). Нет оснований считать это
только лицемерием:  сделать этот вывод  их  заставила  сама  жизнь.  И
вероятно,  эта эволюция еще не закончилась. Агрессивные же группировки
вроде Анпилова или статьи,  подобные цитированной из "Правды" - скорее
исключения.
     Обо всем этом напомнил даже столь  известный  антикоммунист,  как
папа  римский.  Выступая в Риге,  он сказал,  что сейчас "речь идет не
столько о возвращении коммунизма как такового,  сколько о  реакции  на
неэффективность новых властей" ("Новое русское слово", 22.12.93).
     То есть,  именно будучи противником  коммунистической  идеологии,
нынешних коммунистов лучше не демонизировать, а анализировать. Русские
религиозные  мыслители  говорили:  чтобы  победить   духовную   "ложь"
социализма, нужно понять его частичную "правду" - стремление к большей
социальной справедливости -  и  бороться  за  эту  правду  на  верном,
христианском   пути.   Как   раз  наступившие  времена  с  узаконенной
социальной несправедливостью,  культом "делания  денег"  и  освященным
эгоизмом    -    вновь    питают    социализм    как    понятную,   но
примитивно-уравнительную реакцию на эти явления. Однако и метод борьбы
с ним остается тот же: отделять "ложь" от "правды".
     В любом  случае,  запретить  коммунистов   никому   не   удастся,
отправить   на   Луну  тоже,  значит  надо  заниматься  их  терпеливым
просвещением.  Ведь они часть нашего народа,  а будучи христианами  мы
должны  отделять  грех  от  грешника в своих ближних:  бороться против
первого,   спасать   вторых.   Часто   их   "коммунизм"    объясняется
недостаточной образованностью. Но для эффективного преодоления того, в
чем они глубоко не правы,  надо согласиться с тем, в чем они правы. На
подобной  основе  и в западных парламентах случается совпадение мнений
некоммунистов с коммунистами.  Все это диктуется элементарным  здравым
смыслом, благодаря чему коммунисты и собрали свои голоса на выборах, а
не потому что они за "тоталитаризм".
     Здравый смысл    вообще    отвергает    политические    доктрины,
предписанные "раз и навсегда".  В частности,  даже rocплан  далеко  не
всегда представляет из себя "социалистическую глупость";  в годы войны
и в США промышленность переводилась  на  директивное  управление.  Все
зависит   от   конкретной   ситуации,  в  которую  попадает  страна  -
подчеркивал  духовный  отец  немецкого  экономического  чуда  О.   фон
Нелл-Брейнинг ("Посев" № 5,  1981).  Рыночное саморегулирование вообще
применимо далеко не ко всем  отраслям;  ведь  на  Западе  значительная
часть экономики, прежде всего тяжелая промышленность и инфраструктура,
находится под контролем государства.  А уж из нынешней  катастрофы,  в
которую  ввергнута Россия чикагскими спецами и ельцинскими "дураками с
инициативой",  можно выбраться только восстановлением государственного
управления  экономикой,  включая  замораживание  цен,  при постепенном
поощрении снизу всех видов производства.  В этом с коммунистами  можно
согласиться.
     Все это,  однако,  не  значит,   что   патриотическому   движению
допустимо  политически  объединяться  даже с такими "неокоммунистами",
как бы они на это ни обижались.  Они "перековались" в патриотов именно
под давлением необходимости,  а не сознательно усвоив русскую духовную
традицию. Они не покаялись в утопичности своих исходных постулатов и в
кровавой цене,   заплаченной  за  попытку  их  осуществления.  Они  не
отказались ни от названия коммунистов,  ни от  своей  антихристианской
символики,  так  и  не  поняв  ее смысла.  Поэтому их узкий духовный и
исторический кругозор по-прежнему  остается  одним  из  тормозов  и  в
восстановлении   легитимности   российской  власти,  и  в  преодолении
нынешних разрушительных реформ.
     Так, парламент  проиграл  именно  из-за того,  что не преодолел в
себе  подобной  узости.  Даже  если  у  него  и  можно  было  отметить
постепенное  национально-государственное  прозрение,  по  сравнению  с
западнической президентской командой (показательно их  противоположное
отношение к активности зарубежных сект в России или к проблеме Крыма),
- большинство парламентариев так  и  не  стало  подлинно  национальной
властью,  они не смогли даже принять русский герб. Не смог парламент и
отмежеваться от красных флагов,  окруживших его в те роковые дни - что
позволило выдать его сопротивление за "коммунистическое".
     В этой статье к столь жестоко расстрелянному парламенту проявлено
максимальное   сочувствие.   Но   невозможно   закрыть  глаза  на  его
неспособность победить команду Ельцина.  Это можно было сделать,  лишь
поднявшись  духовно  выше  нее:  проявив себя как национальная власть,
сознающая всю историософию нашего нового Смутного времени.
     В полемике о "красно-белом" союзе мне не раз приходилось касаться
этого  основополагающего  тезиса  -  и  сразу  после  Августа  1991-го
("Литературная  Россия"  №  43,  1991),  и  незадолго  до сентябрьских
событий (интервью газете "День" № 31,  1993):  "Если в той гражданской
войне  боролись  проигравший  Февраль  против победившего Октября,  то
теперь история как бы пошла в обратном  направлении  -  в  направлении
духовной  реставрации России.  С августа 1991-го "красная оппозиция" -
это уже проигравший Октябрь напрасно пытается бороться с вернувшимся к
власти  Февралем.  Подлинное  же русское движение,  которому предстоит
преодолеть неофевралистов и вернуть нас к настоящей России, еще только
формируется. Но оно должно, наконец, увидеть эту раскладку сил во всей
ее исторической полноте...  Русский народ истосковался по правде  -  в
этом сила настоящей русской оппозиции, а не в компромиссных союзах".
     К сожалению,  немалая часть патриотического движения в эти  годы,
видя  в  "красной"  оппозиции  своего  союзника,  не  оказала  на него
должного воспитующего влияния и не отстроила своей независимой силы  -
но  дискредитировала  патриотизм  таким союзом.  Ельцин воспользовался
этим,  чтобы ударить по тем и другим,  и даже по  антикоммунистическим
организациям. Особенно ухудшилось положение патриотической печати, ибо
охотников поддерживать ее финансово,  идя на конфликт с установившейся
после октября "демократу рой", стало намного меньше.
     Однако, главная причина того,  почему часть  патриотов  пошла  на
союз  с  коммунистами  - они выглядят меньшим злом на фоне нарастающей
иностранной опасности.  Именно этот фактор стал решающим в  пролегании
нынешней "линии фронта" в России.

 6. "Мы находимся в гуще российско-американской совместной революции"

     Слова, вынесенные   в  этот  подзаголовок,  президент  Российской
Федерации Ельцин произнес 14 января 1994 года на  пресс-конференции  в
связи  с  визитом  в  Москву президента США Клинтона ("Русская мысль",
20-26.1.94). И в данном случае с Ельциным трудно не согласиться. Запад
стал   активнейшим  политическим  участником  всех  путчей  российских
"реформаторов",  демонстрируя свое готтентотское понимание законности:
когда  "наши"  крадут  корову  и  соседей - это законно;  когда соседи
крадут корову у "наших" - это незаконно.  (Примеры ниже приведем  лишь
для  иллюстрации правовой стороны,  не вдаваясь в оценку действовавших
сил.)
     Так, в  августе  1991  г.  смена  курса  правительством СССР была
названа "антиконституционным путчем" - лишь на том  основании,  что  в
нем  не  участвовал  (это еще не выяснено) президент СССР Горбачев;  в
поддержку его (главы КПСС!) и Ельцина по всему миру шла  дезинформация
о  "гибели защитников Белого дома на баррикадах" - на которые никто не
нападал... Но последовавшие действия Ельцина против того же Горбачева,
с антиконституционным  подчинением  союзных  министерств  и  армии,  с
назначением губернаторов по  всей  стране  -  это  Запад  воспринял  с
аплодисментами...
     Под такие же аплодисменты прошел  Беловежский  путч,  разрушивший
единое   государство  в  нарушение  и  существовавшей  конституции,  и
результата мартовского референдума 1991 г.,  и  Хельсинкского  Акта  о
неизменности    государственных   границ.   И   вопреки   исторической
справедливости:  страна  расчленена   по   произвольным   большевицким
границам,  на  которые  задним  числом  натянули  и  Хельсинкский Акт.
Кравчуку - украинскому коммунистическому идеологу - за это простили  и
его поддержку ГКЧП...
     Когда Шеварднадзе сделал в Грузии именно то,  что  приписывали  в
Москве    ГКЧП   -   штурм   здания   президента   (заметим:   давнего
антикоммуниста,  получившего в 1991 году на всенародных выборах  87  %
голосов)  -  Запад  похвалил  и  этот "миротворческий акт" с убийством
двухсот   человек,   и   последовавшую    "победу    Шеварднадзе    на
демократических  выборах",  стараясь  не упоминать,  что он был на них
единственным кандидатом и что этот недавний член Политбюро  ответствен
за страшные пытки 1970-х годов в грузинских тюрьмах.  "Без Вас было бы
трудно  переходить  к  демократии",  -  выражает  он   признательность
американцам (PC,  22.1.93),  что вполне понятно, особенно если учесть,
что даже охраной Шеварднадзе  руководят  агенты  ЦРУ  ("Новое  русское
слово", 11 и 14-15.8.93).
     Не удивительно,  что и в 1993  году  Запад  немедленно  поддержал
антиконституционный "демократический переворот" Ельцина, о котором был
предупрежден еще 13 сентября во время визита Козырева в Вашингтон - об
этом сообщил госсекретарь США ("Новое русское  слово",  25-26.9.1993).
"Это не государственный переворот",  - заявил влиятельный советолог Р.
Пайпс.  -  "Потому  что  государства-то  нет.  Есть  остатки  прежнего
государства..."  ("Новое русское слово",  22.10.1993).  Таким образом,
США не только перестали скрывать свое беспрецедентное, оскорбительное,
противоречащее международным нормам,  вмешательство во внутренние дела
"остатков прежней России",  но и объявили такое вмешательство  главной
целью своей внешней политики.
     Одним из ее действенных инструментов (особенно во время выборов и
референдумов)  стало  обещание  Ельцину  кредитных  "пакетов".   Цифры
обещаний  растут:  сначала  было  24,  а  затем 43 миллиарда долларов.
Правда,  дали из них едва ли десятую часть - на закупку на  Западе  же
продовольствия.  Но  даже если бы и дали все обещанное - что эти суммы
значат в сравнении с нуждами огромной России?  Маленькой бывшей ГДР не
хватает  и 200 миллиардов.  "Эти миллиарды Россию не спасут,  в лучшем
случае они спасут  Ельцина",  -  признает  американский  экономист  И.
Бирман.  Для  этого деньги и даются:  падающего Ельцина финансовый мир
готов поддержать - накинутой на шею кредитной петлей.
     Такие послушные  правители-должники  Западу нужны как для "нового
мирового порядка" (характерно многократное  предательство  козыревским
МИДом оклеветанной Сербии),  так и для дешевой эксплуатации российских
богатств.  Президент Европейского банка Ж.  Аттали (недавно снятый  за
нерадивость)  в залог за кредиты откровенно требовал земельные участки
и  месторождения  (PC,  29.3.93);  он  был  готов  даже  списать   все
российские долги - взамен за контроль над Центральным банком России.
     Следует пояснить:  в США и других демократиях не правительства, а
подобные  международные  банкиры  -  хозяева  центральных банков;  они
вправе печатать деньги "из ничего",  превращая кредиты  в  удавку  для
одних  клиентов  и  в  математическую фикцию для других.  Так,  кредит
Америке доведен до фантастической суммы свыше  4  триллионов  долларов
(70 %  ВНП),  которую невозможно выплатить.  То есть, это не кредит, а
плата "сильных мира сего" за пользование американской сверхдержавой  в
их геополитических целях - за счет остального мира.
     Одновременно США наносят России экономический ущерб,  превышающий
все   кредиты:   и   потерями   от   блокады  "непослушных  стран";  и
ограничениями на импорт в Америку товаров из  России;  и  запретом  на
экспорт российской передовой техники в третьи страны; и переманиванием
"умов" (в феврале 1993 г.  по радио  "Свобода"  эксперты  Розенберг  и
Рабинович  подробнейше  разъясняли  российским ученым правила льготной
иммиграции в США). Даже коммунистическому Китаю США давно предоставили
статус наибольшего благоприятствования в торговле - но не России.
     Кому в  России   оказывается   действительная   денежная   помощь
(гонорары,  стипендии,  премии)  -  так  это западным агентам влияния:
демократической   интеллигенции,   обеспечивающей,   по   словам    С.
Говорухина,  пропагандную  подготовку  иностранной  колонизации  своей
страны. При неизжитых западнических  иллюзиях  у  многих  журналистов,
деятелей  культуры,  ученых  -  возможности  их подкупа неограниченны,
обходится это гораздо дешевле,  чем Радио "Свобода" (почему его бюджет
и  сокращают),  а  результат  окупает  себя сторицей - считает и автор
"Независимой газеты" (20.1.94).
     Впрочем, впервые  ли  "сильные  мира  сего"  так  себя  ведут  по
отношению к нашей стране? Неопровержимы факты финансирования революции
в  России  западными  банкирами (в основном из США),  их предательства
Белого движения в  гражданской  войне  при  поддержке  сепаратистов  и
большевиков; решающего  участия Запада в укреплении СССР в 1920-1930-е
годы, выдачи Сталину миллионов его  противников-антикоммунистов  после
Второй  мировой  войны...  Без этой поддержки коммунистический режим в
нашей стране не победил бы и не нанес бы столь тяжелых потерь - но  он
тогда был нужен "сильным мира сего" для удушения православной России и
ее  разграбления  (за  помощь  большевики  платили  Западу  не  только
природными   ресурсами,   но   и   золотом,   музейными  и  церковными
ценностями...).
     Далее цели этой "мировой закулисы" (о которой писал И.А.  Ильин в
"Наших задачах") с головой выдает  единогласно  принятый  американский
закон 1959 г.  о расчленении России (P.L. 86-90), когда США официально
заявили  о  поддержке  антирусских   сепаратизмов   против   "русского
коммунизма" - и добились своего в 1991 году... Закон этот действителен
по сей день; в нем еще фигурируют "Казакия", "Идель-Урал"...
     После всего   этого  -  не  лицемерны  ли  "антикоммунистические"
поучения США о том, какой парламент и какое правительство сейчас нужны
России?  Должна  ли  Россия  вообще Западу нынешние десятки миллиардов
долларов (которых он надавал нашим разрушителям) - или же Запад сам  в
неоплатном долгу у России, поскольку столь активно способствовал нашей
трагедии?
     Однако Ельцин называет президента США "верным другом, чье видение
помогает России  и  всему  миру".  Торжественно  заявляет,  что  новая
российская   конституция   составлена  "по  самым  передовым  западным
образцам";  спешит  почтить  своим  присутствием  открытие  в   Москве
закусочной "Макдональдс" ("Новое русское слово", 5-6.6.93)... Клинтон,
в свою очередь,  провозглашает Ельцина  "единственным  за  тысячу  лет
свободно выбранным" главой России (ни о древнерусском вече,  ни о роли
Земских Соборов в Московской Руси он, похоже, не слыхал).
     А уж  когда  у "единственного" от радости в зобу сопрет дыханье -
тут не до интересов России.  Взять  совместный  американско-российский
"успех" в отношении Украины: ее "отказ от атомного оружия" есть не что
иное,  как продажа России незаконно удержанных российских же ракет,  с
которыми  кравчуковцы  и  обращаться  не  умеют - за огромную сумму их
долга  России   (энергоносители!)   и   _за   признание   Россией   их
"государственных  границ" (включая Крым) плюс гарантии их безопасности
со стороны США и НАТО_, куда Кравчук стремится войти...
     Столь подобострастное преклонение российского правительства перед
Америкой (вплоть до передачи секретов,  интересующих ЦРУ  -  хотя  оно
признает  свои  "беспрецедентные усилия" на территории бывшего СССР) -
ведет к сдаче страны под контроль "сильных мира сего".  А поскольку их
инструмент   власти  -  деньги  -  эффективен  лишь  в  обществе,  где
вытравлены более высокие ценности: национальные, религиозные - в такое
общество  они и стремятся превратить Россию.  Радиорупор США заявляет:
нужно "русского человека выбить из традиции", "изменить духовный строй
русского человека,  приблизишь его к западному складу сознания. Должна
произойти мутация русского духа" (PC, 3.12.89; 7.3.89)...
     То есть,  в отличие от Ельцина,  "сильные мира сего" за последние
столетия  прекрасно  почувствовали  именно  духовное  отличие  русской
православной цивилизации от материалистически-иудаизированной западной
-  этим  и  объясняется  их  натиск  на   русское   самосознание   как
"утопическое", "антисемитское", "фашистское".
     Это о них сказал первоиерарх Русской зарубежной Церкви митрополит
Виталий:  "Будут брошены все силы,  миллиарды золота, лишь бы погасить
пламя Русского Возрождения.  Вот перед чем стоит  сейчас  Россия.  Это
почище Наполеона и Гитлера" ("Литературная Россия" № 52/1989).
     Сейчас эти силы беспрецедентно вмешиваются в российские  события,
а  российская власть своими прозападными иллюзиями вольно или невольно
действует им на руку - и в оборонной,  и в экономической, и в духовной
сферах.  Впрочем,  появилась причина поважнее иллюзий:  только в своих
западных покровителях,  а не в собственном народе,  нынешние правители
России видят главную опору своего режима.

                        7. Прогноз на будущее

     Итак, после  победного  третьего  путча "демократы" взяли на себя
всю полноту власти -  но  и  всю  полноту  ответственности,  приблизив
момент оплаты по счетам. Счет уже предъявлен самой российской жизнью -
за то,  что Ельцин не учел в ней закономерностей,  не зависящих от его
путчей.  Они  привели  к тому,  что программу президентского "Выброса"
поддержали лишь 15 %  голосовавших (8 %  всех избирателей РФ!),  а  на
месте  расстрелянного  "красно-коричневого"  парламента  как феникс из
пепла возник "коричнево-красный".  Он,  правда,  теперь бесправный, но
это  не  делает  позиции  президента  прочнее:  узурпация политической
власти и удушение оппозиции не решает экономических проблем.
     При таких  катастрофических  "реформах"  и  таких  настроениях  в
народе - будущее имеет не так уж много вариантов,  которые все ведут к
одному:  к  банкротству  нынешней  власти.  Новая  же  власть  получит
поддержку   народа,   лишь   если   возьмется   отстаивать   попранные
национально-государственные интересы России.
     Ельцин уже сделал вывод из поражения  на  выборах  -  умерил  пыл
реформаторов,  подпустил  патриотизма  во  внешней политике,  пообещал
заботиться о русских в "ближнем зарубежье".  Но поздно.  Его покаянное
"прозрение"  еще  могло  быть  принято  летом  1992 года,  когда стала
очевидна утопичность чикагско-гайдаровского эксперимента. Однако после
двухлетнего упорствования в этих "реформах" и после пролитой из-за них
крови Ельцин выиграть президентские выборы  не  сможет  (впрочем,  его
команда  опасается,  что  до 1996 года президент вряд ли дотянет из-за
алкоголизма).
     Если же  он  поддастся  на  давление  Запада (уже звучат крики об
"отказе от реформ" и  о  "новом  русском  империализме")  и  продолжит
шоковую терапию (которой,  как утверждают Гайдар и его западные спецы,
"по настоящему еще и не было") - то обвал власти  произойдет  быстрее.
Парламент  может ускорить этот процесс,  требуя доступа к телевидению,
расследования всех путчей и обвинений в коррупции...
     Многое будет   зависеть   от  силовых  министерств.  Но  вряд  ли
устойчивости Ельцина поможет переподчинение  служб  госбезопасности  -
скорее  это усиливает оппозицию в этой среде.  Вряд ли также,  купив и
наградив армейскую верхушку,  президенту удалось купить саму  армию  -
она,   как  известно,  голосовала  за  Жириновского.  А  самим  фактом
расстрела парламента, нарушив обещанный нейтралитет армии, Ельцин ввел
в  ее  психологию новый фактор:  оказывается,  диктаторские перевороты
возможны и допустимы.
     К тому же,  чем больше будет нарастать хаос, тем больше сам народ
будет  связывать  надежды  с  "национальной  диктатурой",  на  которую
издавна  надеялась  и  русская  антикоммунистическая эмиграция.  В том
числе православные философы от И.  Ильина до С.  Франка - они считали,
что  только  такая  власть может спасти Россию в труднейший переходный
период от тоталитаризма  к  правовому  государству.  "Декомпрессионной
камерой   для   избежания   кессонной  болезни"  назвал  это  когда-то
"Посев"...
     К сожалению,  много  времени  для  этого  варианта  уже  упущено;
кессонная болезнь произвела ужасные разрушения.  Но по  принципу  "нет
худа  без  добра",  можно считать,  что нынешнее смутное время имеет и
свой положительный смысл: он заключается в изживании Россией иллюзий о
механической  пересадке западной модели.  После тоталитарной несвободы
маятник общественных  настроений  должен  был  неизбежно  качнуться  в
сторону  западнического  подражательства.  И  оно должно было в полной
мере проявить свою  чужесть  российскому  самосознанию  -  чтобы  быть
отвергнуто уже сознательно (а не по коммунистической инерции).  Лидеры
западных стран,  и прежде  всего  США,  своей  эгоистичной  поддержкой
компрадорских реформ этому очень помогли.
     Огульно оклеветав   государственно-патриотические   силы   нашего
народа  как  "красно-коричневые"  -  они  поддержали  все  путчи наших
перекрасившихся недавних угнетателей.  Называя "имперским  шовинизмом"
малейшую  озабоченность о миллионах наших соотечественников в "ближнем
зарубежье"     -     они     безоговорочно     поддержали     шовинизм
национал-коммунистических вождей  в самостийных республиках,  в полном
соответствии со  своим  законом  о  расчленении  России.  Неужели  они
думали, что русский народ этого не заметит?
     Он сейчас начинает осознавать и то,  что все  последние  столетия
цель  западной  политики  была  -  ослабить  православную  Россию  как
альтернативную цивилизацию,  сопротивлявшуюся денежной власти "сильных
мира  сего".  Многое им удалось,  ибо разрушать легче,  чем созидать и
духовно укреплять.  Однако, их усилия так и не достигли конечной цели.
Потому    что   Россия   обнаружила   в   себе   непредвиденные   ими,
материалистами, качества.
     Так, она  оказалась  непригодна ни для западнических реформ Петра
I,  оставивших болезненные, два столетия заживавшие (так до конца и не
зажившие) раны; ни для масонского Временного правительства - сгнившего
за   одно   лето   и   бросившего   власть   на   улице...   И    даже
интернационалистический марксизм,  который "сильные мира сего" долго у
нас поддерживали  -  он  подвергся  на  русской  почве  непредвиденной
мутации,  не  выдержав конкуренции с тысячелетней русской историей.  В
нем, вопреки первоначальному сатанинскому замыслу, обнаружился другой,
провиденциальный  смысл:  перехватив у февралистов власть,  большевики
ценою огромных жертв  невольно  удержали  Россию  от  присоединения  к
западному  энтропийному процессу,  оставив нам шанс на иную роль после
освобождения.
     Это, разумеется,    не    заслуга   коммунистов,   как   полагали
сменовеховцы,  поздние евразийцы и национал-большевики.  Это сам Божий
промысел обращает в свою противоположность даже, казалось бы, победный
разгул сил зла.  В России так получилось именно потому,  что наш народ
сопротивлялся  этому  злу,  а "заслуга" коммунистов состоит разве лишь
том,  что без их  зверств  не  было  бы  сонма  святых  новомучеников,
спасающих теперь Россию своими молитвами...
     Именно потому,  что духовный  склад  России  не  пригоден  и  для
нынешних   неофевралистских   реформ   -  они  отторгаются  российским
обществом.  В  России  возникло   невиданное   для   других   соцстран
сопротивление  этим  "реформам"  и  их  носителям.  Если  бы  нынешние
"демократы"  лучше  чувствовали  духовную  культуру  народа,   которым
взялись  управлять,  они  бы  осознали,  что  сопротивление  им  будет
продолжаться столько, сколько будет существовать сам русский народ. Ни
путчи, ни удесятеренные западные кредиты тут не помогут.
     Провал нынешней "демократизации" России означает  третий  провал,
после   Петра   и   февралистов   1917  года,  принудительной  попытки
реформирования      русской       цивилизации       по       западному
рационально-материалистическому  образцу.  (Как  символичен  Петр  I в
партийном значке "Выбора России"!..)
     Пора понять:  спасение России возможно, лишь если она станет сама
собой,   вернется   на   прерванный   тысячелетний   путь.    Учитывая
неблагоприятные  тенденции  во всем мире - такой возврат был бы чудом.
Но оно возможно - с Божьей  помощью,  которая  действует,  когда  люди
готовы  быть достойными ее:  объединив слово и дело,  волю и веру всей
нации. Русская   история   в   своих   взлетах   и   падениях   всегда
соответствовала нравственному состоянию народа.  Наши святые верили  в
то,  что  после  революционной  катастрофы  это  возможно,  хоть  и на
"короткое время"... Вопрос в том, окажемся ли мы достойны их веры.

     Москва-Мюнхен, ноябрь 1993 г. - январь 1994 г.
     Издательство "Выбор"


 

КОНЕЦ...
Другие книги рубрики: политика
Оставить комментарий по этой книге

Страница:  [1]