Глава 8

   Джон Дж.Торнтон, глава финансовой службы фирмы Залияна, высокий сухо-
парый мужчина, страдающий подагрой, славился своим пессимизмом.  По  его
мнению, дела почти наверняка должны пойти хуже, а потом они станут  сов-
сем плохи. Его настроение, как и его деловые костюмы,  никогда  не  было
светлее черных тонов, толстые стекла очков еще больше увеличивали посто-
янно хмурые  складки  вокруг  его  глаз.  Залиян  находил,  что  Торнтон
действует на него как холодный душ. В тот день, однако, новости, которые
он принес, были настолько плохи, а выражение его лица  настолько  безыс-
ходно тоскливым, что это привело в раздражение даже его босса.

   - Черт побери, Торнтон, - недовольно воскликнул Залиян, потрясая  ку-
лаками, - когда ты перестанешь пялиться на меня таким  вот  манером?  Ты
похож на ангела смерти, только что потерявшего своих родителей.

   - Я предлагаю объявить о банкротстве. И что же, должен при этом  улы-
баться?

   - Если бы ты улыбался, я бы  застрелил  тебя  как  сборщика  налогов.
Просто веди себя по-человечески, если это в твоих силах. Послушай,  дела
не могут быть так плохи, как ты говоришь. Мы в любой момент можем  расп-
родать все на Ямайке и покрыть  убытки.  Мы  получим  достаточно,  чтобы
удержать все остальное, пока кое-что поднакопим.

   - Мы не можем распродать все на Ямайке. Мы ничего  не  можем  распро-
дать. Мало кого заинтересует отель, который сползает в море. Более того,
правительство Ямайки заявило, что по шоссе сейчас нельзя ездить, и  тре-
бует, чтобы оно было перенесено и вновь проложено за наш счет.

   - Да пошло это правительство Ямайки! - Залиян вскочил, сделал круг по
кабинету и снова сел. - Займи побольше денег.

   - Мы уже заняли денег. Несмотря на мои серьезные  опасения.  Несмотря
на мои постоянные предостережения. Мы заняли куда больше, чем нам удаст-
ся когда-либо выплатить. Разумеется, если только  коммерческие  арендные
тарифы в Нью-Йорке, Денвере, Хьюстоне и  на  Ямайке  вдруг  каким-нибудь
сверхъестественным образом внезапно не увеличатся. - Торнтон  указал  на
папку с документами. - Вы не хотите взглянуть на последние сводки, пока-
зывающие превышение наших задолженностей над активами?

   - Нет, не хочу. - Залиян с раздражением посмотрел на своего  советни-
ка. - У тебя были серьезные опасения, да, это  я  готов  признать.  Беда
заключается в том, что серьезные опасения у тебя возникают вместе с вос-
ходом солнца. Может быть, если бы ты когда-нибудь вошел в  мой  кабинет,
прищелкивая пальцами и насвистывая веселенькую мелодию, я бы  отнесся  к
твоим опасениям более серьезно. Стало быть, ты думаешь,  что  мы  должны
сдаться, признать свое поражение?

   - Я думаю, что нам следует во  всяком  случае  попытаться  воспользо-
ваться одиннадцатой главой закона о банкротстве, что сохранит нам  банки
в заливе и защитит нас от новых судебных исков.

   Залиян какое-то время изучал невозмутимого на вид Торнтона,  а  потом
сказал:

   - А почему ты не упомянул о продаже вот этого здания?  Мы  же  всегда
говорили, что в трудной ситуации, если дела пойдут плохо, оно станет на-
шим козырным тузом.

   - Вы сами прекрасно знаете почему. Потому что над ним сгустились  ту-
чи. Поставлена под вопрос  его  безопасность.  Нашу  ответственность  за
смерти тех двоих и ранения еще предстоит определить. В подобной ситуации
нет никакой возможности продать здание. Сомневаюсь, что вы сможете сбыть
его с рук, прежде чем завершатся все эти инженерные изыскания  и  офици-
альные процедуры. И только в том случае, если здание получит безупречное
карантинное свидетельство. Мы не сможем ждать годы, пока...

   - Торнтон, я хочу, чтобы ты обегал весь город и подыскал нам  покупа-
теля на это здание.
   Давай любые заверения его  безопасности  и  прочности.  Предложи  ка-
кой-нибудь контракт, который не позволит покупателю соскочить с  крючка,
если что-нибудь окажется не так. И не смотри ты на меня таким  безнадеж-
ным взглядом! Попытайся раздобыть такой большой  задаток,  какой  только
возможно... ну, скажем, миллионов десять - пятнадцать.  Конечно  же,  ты
сумеешь найти кого-нибудь, кто ухватится за твое  предложение.  Господи,
ведь это здание стоит сто пятьдесят миллионов долларов! Скажи им, что на
нас начинает работать лучшая инженерная фирма в этом  бизнесе,  что  она
сделает все, чтобы мы получили нужное нам карантинное свидетельство. Да-
вай действуй, Торнтон! Ты можешь это сделать!

   Инженер и адвокат сидели на одной из бетонных скамеек на южной сторо-
не площади и смотрели на объект своего исследования.

   - После того, как проведешь уик-энд в компании с планами и расчетами,
- сказал Брайан, - это здание уже кажется старым приятелем. Я даже испы-
тываю к нему симпатию.

   От удивления Кэрол рассмеялась.

   - Довольно странно испытывать такое чувство к зданию. Интерес,  может
быть, но симпатию?..

   - Вовсе не странно, если думать о нем как о живом существе.  Если  вы
представите себе, как все эти балки, фермы и колонны несут  свое  бремя,
изо всех сил упираясь в землю, как вся эта  конструкция  скручивается  и
гнется на ветру, как она оседает и изменяется  со  временем,  то  здание
становится для вас чем-то живущим своей самостоятельной жизнью. Это  же,
знаете ли, не монолит. Здание состоит из тысяч разных частей, пригнанных
друг к другу, и все оно постоянно двигается, растягивается и  напрягает-
ся, словно какое-то животное. А в данном случае больное животное.

   - А вы - ветеринар, пытающийся сделать так, чтобы ему стало получше?

   - Во всяком случае, пытающийся поставить ему правильный диагноз.  За-
работал себе этот бедный зверюга хроническую пневмонию или же всего-нав-
сего насморк? Быть может, мне удастся это выяснить  и  принести  немного
пользы. Обычно меня вызывают, когда пациент уже мертв. Тогда я  выполняю
роль следователя, занимающегося внезапными смертями, роюсь в останках  и
размышляю о причинах смерти.  Вы  когда-нибудь  видели  недавние  строи-
тельные развалины? Это просто разрывает сердце.  Свернутый  набок  мост,
наполовину ушедший под воду, крыша  какой-нибудь  арены,  валяющаяся  на
баскетбольном поле, обломки дамбы, снесенной водой... И всякий  раз  вас
окружают находящиеся в шоке владельцы, управляющие, свидетели.  Моя  па-
мять просто переполнена такими вот картинками. - Невидящим взглядом Мит-
челл смотрел прямо перед собой, а голос звучал глухо, как бы издалека. -
Даже когда обошлось без жертв, остается экономический ущерб, потраченные
зря годы труда, крушение человечес ких надежд...  и  судьба  охваченного
паникой инженера, его одинокая тревога и страшный вопрос, как он посмот-
рит в глаза своей семье, если вообще посмотрит.

   Он помолчал, потом посмотрел на Оуэнс и улыбнулся слегка смущенно.

   - Вот почему я и испытываю симпатию.

   - Прошу прощения за мой вопрос, - сказала Кэрол,  и  они  засмеялись.
Она показала на здание Залияна. - А как насчет здешнего пациента? Я  на-
деюсь, что вы нашли что-то похуже насморка  и  здание  придется  снести.
Все, кого я знаю, ненавидят его. Слишком  уж  оно  огромное  и  какое-то
обезличенное. Возможно, к кому-то оно и дружелюбно настроено.  Но  вооб-
ще-то лучше бы на этом месте была автомобильная стоянка.

   Брайан оперся локтями о спинку скамьи и,  медленно  поднимая  взгляд,
осмотрел все здание снизу доверху.

   - Высота здания в пять раз превышает его ширину, и это заставляет от-
нести его к критической группе в смысле восприимчивости к ветру. Возмож-
но, оно слабовато и в смысле прочности, только не цитируйте эти мои сло-
ва... пока. Залиян, должно быть, использовал все обходные маневры, какие
только существуют, чтобы выстроить такое высокое здание.

   - Он лучше, чем кто-либо другой, знает, как работает комиссия по пла-
нированию. Сначала он получил под строительство пару этажей в пониженном
районе, затем еще один этаж, чтобы добавить пассажик с магазинами, потом
еще один, чтобы, мол, сделать из него подземный  выход  прямо  в  метро,
кстати, он до сих пор так его и не сделал, и... Дайте-ка припомнить, что
там еще? Ах да, еще один, дополнительный этаж он должен был пожертвовать
пуэрто-риканс кой театральной труппе, выступавшей в этом районе, и пост-
роить для города несколько домов в Бронксе, которые  он  потом  не  имел
права продать, даже если бы и попытался.

   Брайан показал в сторону западной части квартала, где возводилось ка-
кое-то громоздкое сооружение, поднявшееся на высоту сорока пяти  этажей,
и спросил, что строят там.

   - Государственная контора, - ответила Кэрол, - и это еще одна попытка
несколько разнообразить городскую застройку в квартале.

   Он предположил, что это здание могло бы стать  основным  заслоном  от
ветров, господствую щих на площади. Два башенных крана на крыше поднима-
ли и укладывали куски сборного бетонного покрытия - кожи  будущего  зда-
ния, чтобы завершить его стальное обрамление.

   - Вы, кажется, наслышаны обо всем, - заметил Брайан. - А  вы  знаете,
что вам сегодня вечером предстоит обед в кафетерии Объединенного  строи-
тельного центра? Меня уговорили прочесть лекцию для местных специалистов
по гражданскому строительству. Возможно, она будет вам интересна, и  мне
было бы приятно увидеть вас там. Правда, никакой  дополнительной  оплаты
за сверхурочные часы не предвидится.

   - А как там еда?

   - Нечто незабываемое.

   - Это деловое приглашение?

   - Строго деловое, - улыбнулся Брайан.

   - Это похоже на свидание, - снова рассмеялась Кэрол.

   Они назначили встречу у ее конторы в пять  часов.  До  этого  времени
Митчеллу предстояло осмотреть здание и встретиться с Залияном и  Бойлом.
А Кэрол предстояло выяснить, какое количество бетонного покрытия уже бы-
ло установлено в западной части квартала, когда вылетели окна у Залияна,
потом надо было отыскать подрядчика, занимающегося рытьем котлована там,
через улицу, и разузнать все о просачивающейся воде, выяснить, существу-
ют ли какие-нибудь записи относительно ежедневной силы ветра в районе.

   Расставаясь, они коротко пожали друг другу руки. Этот знак дружеского
расположения был раз в десять мимолетнее, чем обычное рукопожатие, и раз
в десять значительнее его. Не переставая улыбаться,  Митчелл  добрел  до
залияновского пассажа с магазинами и купил там в киоске какую-то газету.
Он раскрыл ее на прогнозе погоды и нашел его идеальным.  Чем  дальше  он
читал, тем более нарастало ощущение, что для него выдался удачный  день:
"Ожидается, что запоздавшие арктические воздушные массы пересекут  линию
гор Поконос и Адирондак в понедельник и  достигнут  района  Нью-Йорка  в
ночь на вторник, принеся с собой бурные воздушные  потоки,  в  отдельных
местах ливневые дожди и резкое понижение температуры. Вероятность  дождя
в ночь на вторник составляет 50 процентов, а утром во вторник - 80  про-
центов. Скорость ветра во вторник будет доходить до 50 миль в час. Обра-
щаем на это внимание мелких торговцев".

   Ну что может быть лучше? Значит, уже утром он сможет увидеть здание в
действии.

   Подлокотники на креслах  в  кабинете  Залияна  располагались  слишком
близко друг к другу, чтобы соответствовать фигуре Мэтта Бойла. Когда  он
втискивал между ними свои две сотни  фунтов,  они  буквально  сдавливали
его. И он побаивался, что кресло не отлепится от него, когда он встанет.
Нет, он не был таким уж толстым. Его живот, благодаря  сотне  ежедневных
приседаний, до сих пор еще оставался относительно плоским для  пятидеся-
тилетнего мужчины. Проблема с креслами возникала скорее из-за  его  мощ-
ности, нежели из-за объема талии. В  профиль  он  выглядел  лишь  слегка
крупнее нормы, но вот спереди или сзади напоминал военный танк.

   - Садись в кресло, - предложил Залиян.

   - Да ладно, я постою.

   - Мэтт, неделю или две здесь будет крутиться один инженер по  фамилии
Митчелл. Мы пригласили его, чтоб посмотреть, не сумеет ли он помочь  нам
соскочить с крючка, я имею в виду эти проклятые судебные иски.  Он  явно
будет везде совать свой нос, у нас с этим все в порядке, кроме одной ве-
щи. Будет лучше, если он не увидит те трещины под  погрузочной  платфор-
мой, а то как бы он не поднял шум. Если у  нашего  здания  появятся  ка-
кие-то проблемы с фундаментом, то я сразу же  сплавлю  его  новому  вла-
дельцу, и пускай уж он с этим разбирается.

   При упоминании о новом владельце густые брови Бойла слегка  приподня-
лись.

   - Ты что, подумываешь о продаже?

   - Такое не исключено. Продать, чтобы получить немного денег, а  потом
снова арендовать наши же собственные помещения. Торнтон уже этим занима-
ется. Но у нас не будет возможности провернуть эту сделку, если  вылезут
на всеобщее обозрение эти трещины.

   - С инженером я управлюсь, - кивнул Бойл, - но есть и еще кое-кто,  о
ком нам следует побеспокоиться.

   - Кто?

   - Я сам не знаю точно. После той бури, как ты меня и просил, я прове-
ряю эти трещины,
   чтобы удостовериться, что они не увеличиваются. Сегодня утром я снова
туда ходил и обнаружил на полу несколько спичек и пару сигаретных  окур-
ков. Неделю назад их там точно не было.

   - О Господи, а я-то был уверен, что складское помещение запирается.

   - У охранников есть ключи. Вероятно, кто-то из ночной смены забирает-
ся туда покурить марихуану.

   - Поймай его. Подежурь пару ночей, если придется.

   Бойл скрестил на груди свои ручищи.

   - Ну, а когда я его поймаю, что дальше?

   - Это зависит от того, заметил ли он что-нибудь. Если заметил,  скажи
ему, чтобы держал рот на замке.

   - А если он не захочет? Пригласить Джимми?

   Это предложение задело Залияна.

   - Пожалуйста, без этого грубого  дерьма,  -  сказал  он,  раздраженно
взмахнув рукой. - Давай оставим все это в прошлом. Есть же более  гуман-
ные способы убедить людей.

   - Нет таких, которые снимали бы подобные проблемы окончательно.

   - Слушай, для начала ты просто выясни, кто это, а уж потом мы  решим,
что сделать.
   Возможно, этот парень действительно забирается туда покурить марихуа-
ну.

   Бойл пожал плечами. На пульте связи у  Залияна  вспыхнул  огонек.  Он
коснулся кнопки.

   - Пришел мистер Митчелл, он хочет вас видеть.

   - Спасибо, Эйлин. Запускай его.

   Глава 9

   Митчелл едва смог обхватить пальцами ладонь Мэтта Бойла, чтобы пожать
ее, и, когда этот крупный неулыбчивый мужчина  отпустил  его  руку,  был
благодарен, что кости остались целы.

   - Рад с вами познакомиться, - сказал он вслух и сел в кресло.

   Бойл отреагировал на эти слова коротким кивком, но не сказал ни  сло-
ва, продолжая стоять.

   - Мэтт работает со мной уже давно, - заговорил Залиян.  -  Стоит  мне
намекнуть на что-нибудь этакое, как он мигом пригоняет целое стадо  под-
рядчиков. Поверьте, уж он-то знает все их штучки. Вы можете спрашивать у
Мэтта обо всем, что касается здания, и все, что  вы  хотите  узнать.  Он
здесь с той минуты, как внизу вынули  первую  лопату  грязи.  Ведь  так,
Мэтт, да?

   - Да, это так, - сказал Бойл, не сводя глаз с Митчелла.

   - В нем сочетаются строитель-управляющий и строитель-инженер, -  про-
должал Залиян. - Я просил его оказывать вам  помощь,  если  понадобится.
Если захотите осмотреть что-нибудь, Мэтт  все  вам  покажет.  Ведь  так,
Мэтт?

   - Так.

   - Да, я хотел бы осмотреть шестидесятый этаж, - сказал  Митчелл  нас-
только дружелюбно,
   насколько смог: с таким большим и  неприятным  человеком,  как  Бойл,
имело смысл вести себя дружелюбно.

   - Нет проблем, - отозвался Бойл. - Когда вы будете готовы, отправляй-
тесь на цокольный этаж и постучите в дверь, на  которой  написано  "Иму-
щественное управление". Я буду или там, или в комнате охраны.

   Бойл перевел свой тяжелый взгляд на Залияна. Поймав какой-то  сигнал,
которого Митчелл не заметил, Бойл попрощался, протянув свою  лапищу  для
небрежного рукопожатия.

   - Кажется, я ему не понравился, - сказал Митчелл Залияну,  когда  они
остались вдвоем.

   Залиян засмеялся.

   - В этом нет ничего личного: он так держится со всеми людьми с высшим
образованием.
   Опасается, что вы напишете что-нибудь этакое, что выставит его в дур-
ном свете.

   - Если я что-нибудь и раскопаю, то включу это в свой доклад. И в  за-
вещание.

   - Митчелл, вы и представить не можете, как я рад, что вы  приехали  к
нам! Я слышал лишь самые высокие отзывы о  вашей  работе.  Если  и  есть
кто-нибудь в этом мире, способный разобраться, кто из болванов,  строив-
ших здание, виноват в том, что вылетели окна, то это вы.

   - Благодарю вас. Правда, я здесь не для того, чтобы искать  виновных.
Я просто собираю факты. А насчет виновных пускай решает суд.

   - Безусловно! Я бы не хотел ничего другого. Но Лузетти  говорил  мне,
что в своих отчетах вы не уклоняетесь и от высказываний личного  мнения,
даже если в них приведены и не все факты.

   - Мое личное мнение неизменно считалось не имеющим должного подтверж-
дения.

   - Отлично. Превосходно. А вот как раз в этом деле ваше мнение  вполне
устроит меня, даже если оно и не будет иметь должного подтверждения. Что
меня может обеспокоить в вашем отчете, так это формулировки.  Я  буду  с
вами совершенно откровенен, не будем тратить зря время. Я бы хотел, что-
бы в ваших выводах неприятное происшествие с этими окнами никак не  свя-
зывалось с безопасностью здания в целом и ответственность  за  смерти  и
ранения возлагалась на кого угодно, но не на меня и не на фирму Залияна.
Кажется, я высказал все очень откровенно?

   - Да, ваше желание достаточно откровенно высказано, и мне оно  понят-
но. Ну, а если то,
   что я обнаружу, пойдет вразрез с вашим желанием? Выявленные факты мо-
гут показать, что часть ответственности ложится и на вас. Ну,  например,
неправильная экс-плуатация, недостаточный контроль...

   - Я нанимал вас не для того, чтобы вы отыскивали именно такие  факты,
- сказал Залиян с полуулыбкой, как бы давая понять, что шутит.

   - Вы вообще меня не нанимали, насколько я понимаю. Меня  наняли  ваши
адвокаты, чтобы я провел инженерное расследование, которое, как они  на-
деются, убедит всех уладить дело, не доводя его до суда. Если вы предпо-
читаете иметь дело с инженером, который просто подпишет отчет, продикто-
ванный ему вами, тогда действуйте, если вам  удастся  разыскать  такого.
Правда, грош цена будет этому отчету. Другие инженеры попросту камня  на
камне от него не оставят. Факты есть факты, и их способен увидеть  любой
инженер.

   - Факты всегда можно повернуть и так, и этак. Все,  чего  я  хочу  от
вас, - так сказать,
   оправдать меня за недостаточностью улик, насколько вам  это  удастся.
Разве я рассчитываю на слишком многое?

   - Еще на коленях у матери я узнал, что честность -  лучшая  политика.
Таков мой девиз, и он всегда был для меня страшным бременем.

   - Видите ли, Митчелл, - наклонился вперед Залиян, -  здесь  ведь  за-
действованы большие деньги. И не только сотни  миллионов  за  физический
ущерб и на несправедливые судебные тяжбы. Речь идет также и о  стоимости
здания. Если некий весьма уважаемый эксперт заявит, что  оно  совершенно
безопасно и что если его немного укрепить, а  это  никакой  проблемы  не
представляет, то оно вполне способно противостоять силе  ветра,  в  этом
случае я, вероятно, смог бы продать его за сто пятьдесят миллионов. Если
же, с другой стороны, он скажет, что все окна здесь следует  заменить  и
что нужно новое укрепление, то это уже будет стоить целое  состояние,  я
был бы не прочь получить половину.

   - Это не так-то просто, если только мнение вашего  весьма  уважаемого
эксперта не будет поддержано весьма уважаемыми экспертами, приглашенными
другими сторонами. Когда так много поставлено на карту, трудно  ожидать,
что все отступятся или замолчат, смирившись с мнением какого-то непрере-
каемого авторитета. Непререкаемого авторитета просто-напросто не сущест-
вует, считаю я.

   - Лузетти говорит, что вы обладаете таким авторитетом. Уж  не  хотите
ли вы сказать, что никогда не подгоняете доказательства, чтобы  удовлет-
ворить своего клиента?

   - Никогда.

   - И даже в неясных вопросах?

   - Если я правильно выполняю свою работу, то в ней не должно быть  ни-
каких неясных вопросов. А уж если они появляются, я это признаю. Я  беру
реально существующую улику и иду в обратном направлении, докапываясь  до
причины. Я стараюсь придерживаться фактов, улик  и  логики,  чтобы  доб-
раться до истины. В инженерном деле, знаете ли, слово "истина"  все  еще
имеет некоторое значение.

   - Чепуха, - сказал Залиян, с добродушной улыбкой махнув рукой.  Потом
улыбка погасла. - А вот если бы вам предложили, скажем,  пять  миллионов
долларов, чтобы вы подправили свой отчет, ну, слегка, что  бы  вы  тогда
сделали? Это, конечно, чисто гипотетическое предложение. Не поддались бы
вы искушению?

   Лицо Митчелла ничего не выражало, когда он ответил вопросом  на  воп-
рос:

   - Наличными или чеком?

   Залиян пристально посмотрел на него.

   - А я не говорю, что я хочу, чтобы вы сделали то и это. Я лишь  наде-
юсь, что обнаруженные вами факты снимут подозрения с меня и  со  здания.
Вы, конечно, не вправе обвинять меня за эту надежду.

   - Я и не обвиняю.

   - Если мои надежды сбудутся, возможно,  вы  согласитесь  принять  не-
большую премию. К тому же я обязан укреплять  свою  репутацию  человека,
щедрого к друзьям.

   - Было бы здорово получить индейку на День благодарения.

   - А я больше склонен думать о чем-нибудь типа "порше".

   - Машина у меня уже есть. А вот индейки пока что нет.

   Залиян резко поднялся и протянул руку.

   - Все будет в порядке, Митчелл, но с вами тяжело иметь дело.

   - А мне как раз говорили то же самое о вас, - сказал Митчелл, отвечая
на рукопожатие Залияна.

   - Я в ужасно трудном положении. Держите меня в курсе, как там  у  вас
пойдут дела, ладно? И дайте мне знать, если столкнетесь  с  какой-нибудь
неприятностью. С любой неприятностью.

   Эйлин Макговерн стояла перед письменным столом Залияна,  пытаясь  по-
нять, как же она могла когда-то любить его. Сейчас она испытывала к нему
только презрение, и если бы он вдруг протянул к ней руки, она бы с  отв-
ращением отшатнулась. Она стояла так, чтобы он не мог коснуться ее.

   - Надо почистить нашу документацию, -  сказал  Залиян,  потирая  щеку
кончиками пальцев.
   Был только полдень, а он уже выглядел так, словно нуждался в  бритье.
- Этот  инженер,  возможно,  захочет  покопаться  в  нашей  документации
серьезно, да и адвокаты могут заявиться. То, чего они не найдут,  их  не
обидит. Вынь письма от Говарда Поула, приемщика, в особенности  те,  где
содержатся критические замечания и конкретные рекомендации сделать неко-
торые вещи, которых мы так и не сделали. И письма от Кэстльмана тоже.  Я
пометил галочкой большую часть подобного рода писем, так что тебе  будет
легко их найти.

   - Да, мистер Залиян.

   - И неплохо было бы заодно извлечь все записки, которыми мы обменива-
лись с Мэттом.
   Они не были предназначены для всеобщего прочтения. Ты так же,  как  и
я, хорошо знаешь, что следует изъять. Когда соберешь все, дай мне  прос-
мотреть. Может быть, кое-что из наиболее умеренных материалов можно  бу-
дет вернуть на место. Нам совсем не нужно, чтобы эти папки выглядели че-
ресчур уж стерильными. Мы можем даже подложить туда  какие-нибудь  новые
записки, если понадобится.

   - Да, мистер Залиян.

   - А стоит ли тебе быть такой уж официальной? Мы же с  тобой  как  две
горошины в стручке.
   Обычно ты называла меня Арамом. И если мне память не изменяет, ты да-
же засовывала свой язычок мне в ухо.

   - Это было давным-давно, - едва сдерживая слезы, бросила она и поспе-
шила выйти из кабинета.

   Голос в телефонной трубке звучал жалобно и взволнованно:

   - Я больше не выдержу, Арам. На карту поставлена моя работа. Все про-
исходит так стремительно... Я не знаю... даже этот телефонный звонок мо-
жет доконать меня. О Господи, вон полицейский идет!

   - Откуда ты звонишь? - нахмурился Залиян. - Какой еще полицейский?

   - Звоню из автомата на улице. Если он меня узнает... Почему  я  звоню
из этой будки прямо перед своей конторой? Надо бы помахать  ему...  Нет,
он же тогда все поймет. Боже мой, я никогда в жизни  не  был  замешан  в
чем-нибудь подобном.

   - Ты что же, боишься, что телефон в  твоем  кабинете  прослушивается?
Господи, куда же мы катимся? Если человек не может позвонить из  городс-
кого управления, не опасаясь, что...

   - Дело еще и в моей секретарше. Она  же  ничего  не  пропускает  мимо
ушей. Я думаю, она уже подозревает... Полицейский ушел! Он меня не заме-
тил! У меня сердце стучит, как лодочный мотор. Я позвонил  тебе,  только
чтобы предупредить: приготовься к самому худшему.

   - Ты же говорил, что сможешь держать ситуацию под контролем.

   - Я говорил, что думаю, что смогу. Я - консультант, но не мэр! И не в
состоянии контролировать весь штат инженеров из  строительного  департа-
мента. Один говорит, что надвигается какой-то шторм и,  возможно,  людей
из здания надо будет эвакуировать. Другой говорит, что до этого не  дой-
дет, но требует, чтобы окна изнутри и  снаружи  укрепили  металлическими
скобами.

   - И во сколько это обойдется?

   - По его прикидкам, в три миллиона.

   - Три миллиона! Ты должен сдерживать подобные разговоры, пусть  инже-
неры немного остынут.

   - Арам, я ничего не смогу сделать. Когда я им говорю, что  нужны  до-
полнительные исследования и что мы, мол, не хотим создавать в городе па-
нические настроения вокруг высотных зданий, все они так смотрят на меня,
словно я состою у тебя на жалованье. А мэр даже отпустил  на  этот  счет
одну из своих проклятых шуточек. Чего я только им не говорил! И  предуп-
реж даю: если дело дойдет до голосования,  я  намерен  присоединиться  к
большинству. Не могу же я защищать тебя в единственном числе. Я не  могу
позволить себе подобную роскошь. Мне нужна работа. У меня жена! Дети!  А
у детей лошади! А у лошадей конюхи!

   - Тебе, выходит, нужны еще деньги. Вот к чему ты затеял  весь  разго-
вор, не так ли? Обычно этим все и заканчивается.

   - Нет! Я буду вынужден так поступить, если не хочу, чтобы меня выбро-
сили с работы. И разве в твоих интересах дать им повод всюду совать свой
нос и в конце концов докопаться, что я с самого начала сидел  у  тебя  в
кармане?

   - Задержи их еще на пару недель. Скажи, что, если они подождут, я дам
им возможность ознакомиться с отчетом Митчелла.

   - Скажи им все сам. Как я могу это сделать? Кто я такой?

   - Ладно, завтра я позвоню мэру.

   - Он не станет с тобой разговаривать. Тебе придется оставить для него
сообщение.

   - Как это он не станет со мной разговаривать, на что ты намекаешь?  С
каких пор этот неблагодарный не желает со мной разговаривать?

   - Да вот уже полчаса. Я затем и  звоню,  чтобы  рассказать  тебе  обо
всем. Ты превратился в крупную, жирную политическую дичь.

   Перевод с английского С. Бурина.

   (Продолжение следует.)

   Copyrightc 1984 by Robert Byrne. Перевод c ЗАО издательство "Центрпо-
лиграф", 1994.

   Продолжение. Начало см. "Наука и жизнь" № 1, 1998 г.

   Любителям приключенческой литературы

   НЕБОСКРЕБ

   Роберт БИРН.

   Глава 10

   Комната охраны в здании Залияна располагалась под  цокольным  этажом,
за двумя запирающимися дверями. Каждый входящий неизбежно останавливался
в тамбуре между ними, пока через панель из пуленепробиваемого стекла его
не опознавал дежурный охранник. Посторонние лица, под которыми  подразу-
мевались любопытные, туристы, психопаты и разношерстный  уличный  сброд,
могли попасть в эту комнату разве что с помощью мощного  взрывного  уст-
ройства.

   - Нужны ли в самом деле такие уж крайние меры  предосторожности?  Это
ведь не Форт-Нокс?

   Мэтт Бойл хмуро посмотрел на Митчелла.

   - В Нью-Йорке это необходимо, - сказал он. - Должно же быть хоть одно
безопасное место.
   Никогда не знаешь, с чем доведется столкнуться.

   Он повернулся и показал на несколько телеэкранов,  заученно  объясняя
их назначение. Внутри находились  телекамеры,  следящие  за  погрузочной
платформой, главным входом, вестибюлем, комнатой с оборудованием,  лест-
ничными пролетами, лифтами, пассажем с магазинами и несколькими  коридо-
рами.

   Митчеллу с трудом удавалось настраивать себя на деловой лад, что было
совершенно не свойственно ему. Он пытался сосредоточиться на  пояснениях
управляющего зданием, однако внимание отвлекала внешность этого  челове-
ка. Его голова была как будто высечена из целого куска камня.  Небольшие
темные глазки выглядывали из-под бровей, протянувшихся  сплошной  линией
от виска до виска. Уголки рта опускались вниз, к тяжелой нижней челюсти.
Это лицо просто взывало о необходимости пластической операции.

   Нет, решил Митчелл, здесь требуется  нечто  большее.  Этому  человеку
следовало бы обратиться за помощью к каменотесам.

   - Вот здесь у нас контрольный пожарный пульт, - продолжал Бойл.  Нес-
колько одетых в униформу охранников, находящихся в комнате, явно  стара-
лись не попадаться ему на глаза. - Пожар -  самая  серьезная  угроза.  В
здании установлена сотня уловителей дыма и термометров, причем каждый из
них соединен с этим пультом. Если температура повышается, сразу  вспыхи-
вает лампочка.

   Митчелл снова отвлекся, вспомнив о Кэрол Оуэнс. Интересно, каким  об-
разом ей удается быть одновременно такой деловой,  элегантной  и  сексу-
альной. Он бы предпочел сейчас быть рядом с ней, чтобы разгадать эту за-
гадку. А вместо этого он стоял с Мэттом Бойлом, который ему явно не сим-
патизировал.

   - С помощью пожарного  департамента,  -  затверженным  тоном  говорил
Бойл, - мы готовим специалистов по борьбе с пожарами и другими критичес-
кими ситуациями. На каждом этаже дежурят девять человек. Например,  если
загорится даже корзина для бумаг, сразу же будет эвакуирован весь  этаж,
а также этажи сверху и снизу. Мы не допускаем никаких  случайностей.  На
каждом этаже есть специальная сигнальная кнопка, а если она не работает,
мы сможем предупредить людей через систему громкой связи, - он перешел к
соседней контрольной панели. - А вот здесь вся техника контроля темпера-
тур в помещении, влажности, состояния воздуха на  восточной  и  западной
сторонах каждого из этажей. На западной стороне, например, может нещадно
палить солнце, а на восточной в это же время дует  холодный  ветер.  Это
чертовски мощная нагрузка на кондиционеры и отопительную систему,  пони-
маете, что я имею в виду? Но мы с этим справляемся. Конечно, есть у  нас
такие нытики, которым никогда невозможно угодить. То им  слишком  жарко,
то слишком холодно. Это может кого угодно свести с ума.

   Митчелл заметил, что Бойл постоянно делает одно  и  то  же  движение:
кончиками пальцев нервно теребит костяшки на другой руке, как бы  стара-
ясь выдернуть их. Создавалось впечатление, что он не знал,  куда  девать
свои кулаки, если нет возможности сплющить какую-нибудь банку из-под пи-
ва или расколоть грецкий орех.

   - Новейшая штука в технологии,  -  сказал  Бойл,  постукивая  толстым
пальцем по какой-то шкале. - Если это здание  отклонится  от  вертикали,
стрелка сойдет с нуля. Видите? Она точно на нуле.

   - Интересно. А она отходит от нуля, когда здание колеблется?

   - Не думаю, что она настолько чувствительна.

   - Вы уверены, что она вообще работает?

   - Вовсе не уверен. А как бы вы желали проверить это,  опрокинув  зда-
ние, что ли?

   Митчелл улыбнулся на тот случай, если здесь подразумевалась  острота.
Бойл мгновение оценивающе смотрел на него, а потом  снова  повернулся  к
контрольной панели и хлопнул по шкале.

   - А вот эта штука точно не работает, - сказал он.  -  Предполагалось,
что она будет показывать скорость ветра  на  крыше.  Я  сам  видел,  как
стрелка доходила до восьмидесяти и до девяноста. Во время шторма,  когда
вылетели те стекла, стрелка доползла вон до той отметки, а потом  слома-
лась. Я выбрался на крышу, чтобы взглянуть на анемометр,  знаете,  такая
штука с тремя ручками и чашечками на концах?

   И он раскинул пошире руки, показывая, что  этот  прибор  по  размерам
примерно с ящик для хлеба.

   - Да, я в курсе, что такое анемометр.

   - Ну, так вот он оказался вырванным с корнем,  и  его,  черт  побери,
сдуло ветром аж к противоположной стенке. - Он окинул  быстрым  взглядом
находящихся в комнате людей, которые стояли так, словно в  любой  момент
были готовы отпрыгнуть в сторону. Они согласно закивали, а один  из  них
заметил:

   - Что уж говорить, ветреный выдался денек.

   Бойл посмотрел на Митчелла.

   - Да, он, черт побери, прав: было ветрено. Даже самые крепкие  здания
в мире не смогли бы выдержать такой ветер. Что-то  должно  было  постра-
дать.

   - И это оказались окна, - сказал Митчелл, - и анемометр. Значит, если
я вас правильно понял, окна выпали скорее по воле Божьей, выразившейся в
форме сильных порывов ветра, которых никто не  ожидал,  нежели,  скажем,
из-за плохого укрепления, так?

   Уголки рта Бойла слегка приподнялись.

   - В этом нет никакого сомнения.

   - Возможно, вы и правы. Давайте-ка взглянем на эти окна... то есть на
то, что от них осталось.

   60-й этаж напоминал место распродажи подержанной мебели. Стулья, шка-
фы для документов, столы, переборки и конторки сдвинули в центр, освобо-
див все пространство у окон, чтобы облегчить работу исследователей. Слу-
жащим, вполголоса объяснял Митчеллу Бойл, не разрешат вернуться  обратно
на этот этаж до тех пор, пока городское строительное управление не удос-
товерится, что оставшиеся окна прочно закреплены и  во  всех  отношениях
соответствуют кодексу. Окна, откуда выпали стекла, - три с западной сто-
роны и два с восточной - были занавешены, а с наружной  стороны  закрыты
фанерными щитами. Митчелл насчитал двенадцать человек,  занятых  разного
рода работой, а Бойл пояснил, что это представители городского  управле-
ния, властей штата, федерального  правительства,  производителя  стекла,
специального подрядчика, который занимался  монтировкой  всей  облицовки
здания, и производителя металлических рам. Хотя осколки стекла давно уб-
рали, сделанные мелом отметки  на  полу  показывали,  куда  упали  самые
большие куски. Двое мужчин с рулеткой измеряли  расстояние  между  этими
меловыми отметками и внешней стеной. Какой-то мужчина двумя фотокамерами
делал снимки. Одна камера предназначалась для съемки общих, а  другая  -
крупных планов. В одном месте фанерный щит сдвинули  в  сторону,  и  ка-
кой-то специалист снимал отпечаток с разорванного куска  металла  с  по-
мощью силиконовой мастики. Два человека с карандашами в руках сидели  за
столом, изучая подшивку документов. Разговоров  почти  не  слышалось:  в
среде инженеров-исследователей считалось дурным  тоном  сравнивать  свои
выводы или оказывать друг другу какую-нибудь значительную помощь. С  ка-
кой стати помогать людям, с которыми, возможно, тебе придется потом  со-
перничать в суде? Пускай уж каждый раскапывает для себя факты  и  делает
свои собственные выводы.

   Митчелл сказал Бойлу, что он пробудет на этом этаже  всего  несколько
минут. Во время своего первого посещения он просто хотел получить  общие
впечатления. В течение пяти минут он  внимательно  разглядывал  верхнюю,
нижнюю и боковые рамы одного из окон с  выпавшим  стеклом.  На  западной
стороне часть подвесного потолка была содрана лопнувшим стеклом,  отчего
обнажилось межэтажное пространство, где располагалась система подсветки,
и Митчелл взобрался на стол, чтобы получше разглядеть это место. Он дос-
тал линейку, чтобы проверить глубину сморщивания металлической  облицов-
ки.

   В лифте оказалось частично сорванным половое  покрытие,  под  которым
было видно сильно  исцарапанную  и  выдолбленную  бетонную  поверхность.
Опустившись на колено, Митчелл вставил кончик отвертки в небольшую  тре-
щину. Действуя ею как клином, он отломил маленький кусочек бетона, кото-
рый внимательно осмотрел через карманную лупу и положил обратно.

   Вместе с Бойлом, не отходившим от него ни на шаг,  Митчелл  вышел  на
лестничный пролет и окинул беглым взглядом голые бетонные стены, высмат-
ривая трещины. Он заметил несколько диагональных линий не шире волоска и
длиной в несколько футов. Кто-то обвел их мелом. Трудно  было  сразу  же
определить, появились эти линии вследствие усадки бетона во время строи-
тельства или же вызваны внешней нагрузкой. Он спросил Бойла,  нет  ли  в
здании других трещин, в особенности таких, куда можно было  бы  засунуть
лезвие ножа.

   - Мне ничего подобного не известно, - ответил тот после короткого за-
мешательства.

   - А в фундаменте?

   Бойл отрицательно покачал головой.

   - А где я смог бы осмотреть обшивку опорных конструкций или  верхушки
свай?

   И снова Бойл задержался с ответом.

   - Это невозможно. Все закрыто стенами и полом.

   - Не просил ли кто-нибудь из инженеров взломать стену или пол,  чтобы
изучить состояние фундамента?

   - Нет. А почему их это должно интересовать?

   - Ну, может быть, просто удостовериться, что там все основательно.  И
вот еще что: эта система освещения возле кабинетов. Должно быть гофриро-
ванное покрытие глубиной дюйма в три  с  огнеупорным  напылением,  а  не
складки в пару дюймов без всякой огнеупорной защиты. Да и бетон, как мне
кажется, изготовлен из какой-то облегченной смеси. Я не ошибся?

   Бойл смотрел на него спокойно.

   - У вас, должно быть, оказался один из ранних  проектов.  Конструкцию
пола потом изменили. Легкий бетон  на  двухдюймовом  настиле  не  должен
иметь огнеупорной защиты. Загляните в кодекс.

   - Понятно. Это уменьшает постоянную нагрузку, да? По меньшей мере  на
три-четыре фунта на квадратный фут. Готов биться об заклад, что вы сэко-
номили уйму строительной стали, поменяв пол на более легкий.

   - Мы использовали меньше стали, чем в башне Гарнера  на  той  стороне
улицы, у которой этажное пространство больше.

   - Это изменение сделали уже после того, как был уложен фундамент?

   Бойл кивнул. Митчелл сделал несколько пометок в записной книжке.

   - Скажите, а вы не обратили внимания на то, что мне легко удалось от-
ковырнуть кусочек от бетонной плиты? - Никакой реакции Бойла на  это  не
последовало. - В смеси, наверное, цемента намного меньше, чем  положено,
вам не кажется?

   - А какое это все имеет отношение к окнам?

   - Вполне возможно, что никакого, - согласился Митчелл.

   В 12.37, строго по расписанию, двигавшийся на юг по 8-й  авеню  поезд
подземки выполз на станцию "50-я улица", чтобы потом направиться дальше,
к Центру всемирной торговли в нижнем Манхэттене. Машинист  Мануэль  Роза
взглянул на свои карманные часы. Поездка от 168-й улицы к  Вашингтонским
холмам заняла девятнадцать минут. Не было никакой возможности точно при-
держиваться расписания в утренние часы "пик", когда в каждый вагон наби-
валось более сотни пассажиров, но, если он не транжирил понапрасну  вре-
мени и внимательно следил за скоростью, ему обычно удавалось снова войти
в расписание к десяти или одиннадцати часам утра, что являлось предметом
его гордости. Он быстро взглянул на боковое зеркало и задержал взгляд на
входящих и выходящих пассажирах. Этот ритуальный танец он  видел  тысячи
раз: руки, ноги и разноцветные одежды, выкатывавшиеся из поезда,  встре-
чались с идентичным потоком, двигавшимся в противоположном  направлении.
Спустя секунд десять край платформы опустел. Проводник в середине поезда
закрыл двери и дал два гудка. Поезд слегка  вздрогнул  и,  набирая  ско-
рость, покатился к черному отверстию в  конце  станции.  Огни  платформы
уносились назад все быстрее и быстрее.

   - Следующая остановка "42-я улица", - объявил проводник.

   Поезд нырнул в темноту туннеля, со скрипом и завыванием набирая  ско-
рость. Параллельные рельсы уходили далеко вперед, их  серебристые  ленты
отражали тусклое свечение передних прожекторов. В прошлый  уик-энд  Роза
возил свое семейство на водные аттракционы в Куинз. Его детишки  визжали
от счастья, вылетая пузом вниз на резиновом матрасе  из  этих  изогнутых
труб прямо в воду. Он и сам нашел развлечение  забавным  и,  кстати,  не
слишком-то отличающимся от его работы. Для него эта поездка была  чем-то
вроде выходного, проведенного за привычным делом. Толкая  дроссель  впе-
ред, пока тот не достиг верхнего уровня, Роза на мгновение  испытал  ра-
достное возбуждение, такое же, как на водных аттракционах.

   Двое мужчин отошли подальше от оглушительно дребезжащего пневматичес-
кого отбойного молотка туда, где они смогли бы разговаривать, не крича в
ухо друг другу.

   - Я верно расслышал, что ты велел им долбить вниз на  двенадцать  фу-
тов? Мне кажется,
   что шесть - это предел.

   Чет Кризек, который был пониже своего собеседника, хрипло захихикал.

   - Я разве учу тебя, как надо нагружать грузовики? Так что не учи меня
взрывать.

   - Очень не хочется, чтобы твоя долбилка попала куда-нибудь  не  туда.
Ты же знаешь правила. Никаких взрывов на расстоянии двадцати пяти  футов
от туннеля подземки, никаких глубинных котлованов вблизи  улиц,  никаких
взрывов в дневные смены и в обеденный перерыв.

   - Смотри, мы уже почти на дне. Еще разок - и все дела. Никто и не уз-
нает об этой разнице.

   - Черта с два, не узнает! От  твоего  взрыва  могут  вылететь  тысячи
окон. Ларри никогда не разрешил бы тебе подобное.

   - А откуда он узнает? Ты что же, собираешься рассказать ему?

   - Кто, я?! С какой стати я стану ему рассказывать? Мое дело - руково-
дить земляными работами. Бригадир взрывников - ты. Это же  у  тебя  есть
удостоверение пожарного департамента. Я тебя даже и знать-то не  знаю  и
даже не разговариваю сейчас с тобой. Думаю, что сейчас я лежу себе  дома
и болею.

   - Мне нравится твоя позиция, - снова усмехнулся Чет. Он снял с головы
каску и рукавом рубашки вытер пыль и пот со лба.

   - Посмотри-ка на этих мойщиков окон на здании Залияна, - сказал высо-
кий мужчина, тыча пальцем в небеса. - Они на высоте  шестидесяти  этажей
над улицей и, должно быть, считают, что находятся в безопасности.  Когда
ты взорвешь свой заряд, им покажется, что началось землетрясение.

   Чет запрокинул голову и, щурясь, посмотрел на узкую  платформу,  све-
сившуюся с залияновской крыши.

   - Как это они могут там работать? У меня от одного взгляда на них го-
лова кружится.

   В конце дня расстояние в десяток кварталов от здания Залияна до  ком-
пании "Пан-Америкэн" пешеход преодолевал точно с такой же скоростью, как
и такси. Кроме того, идя пешком, Митчелл мог погрузиться в людскую реку,
а именно она определяла для него все своеобразие Нью-Йорка. Что за  уди-
вительное смешение всего на свете! Люди самых разных цветов кожи,  веро-
ваний, национальностей, любого роста, комплекции и возраста, эффектные и
невзрачные, вызывающие и скромные, одетые с иголочки  и  в  лохмотья,  -
двигались плечом к плечу по тротуарам  в  каком-то  бесконечном  потоке.
Митчелл бывал почти во всех крупных городах страны, но  нигде  не  видел
ничего хотя бы отдаленно похожего на энергию и насыщенность уличной жиз-
ни Манхэттена. В некотором отношении Сан-Франциско считался Нью-Йорком в
миниатюре, но при сравнении выглядел каким-то жиденьким супчиком,  ну  а
Денвер вообще казался мавзолеем. Интересно,  оправдано  ли  его  неясное
ощущение опасности, которое он всегда испытывает в  Нью-Йорке?  Конечно,
здесь существовала преступность, но она была поделена на столько миллио-
нов людей, что Митчелл находился, возможно, в такой же  безопасности,  в
какой он был бы  в  отдаленных  кварталах  Блумингтона...  но  при  этом
чувствовал себя чертовски бодрым и веселым. Да, шагая настолько  широким
и решительным шагом, насколько это возможно в такой толчее,  он  опреде-
ленно ощущал прилив веселого возбуждения. И не случайно!  Ему  предстоял
обед с женщиной не только умной и интересной, но и красивой. Давно с ним
не случалось ничего подобного. Правда, то, что он успел разузнать о зда-
нии Залияна, несколько портило радужное настроение, но  сегодня  вечером
он собирался оттеснить мысли о работе куда-нибудь на задний план и  пол-
ностью наслаждаться жизнью. А утром он посмотрит, складываются  ли  най-
денные факты в какую-нибудь систему.

   Дожидаясь зеленого света, он вдруг подумал, а не послать ли  к  черту
кафетерий при Объединенном строительном центре и не закусить ли  где-ни-
будь на тротуаре, у перекрестка 50-й улицы и  Мэдисон-авеню?  При  таком
разнообразии этих тележек на колесах они с Кэрол могли бы очень мило по-
обедать кремовыми батончиками, отличной франкфуртской говядиной и сосис-
ками, яичным кремом,  поджаренными  орешками,  яичным  рулетом,  жареной
морской капустой, мороженым "Хорошее настроение", гамбургерами, глазиро-
ванными хлебцами и свежайшими охлажденными фруктами. А в качестве после-
обеденного развлечения понаблюдать, как вон та девушка в кожаном костюм-
чике продает надувные игрушки или как вон тот  ловкач  дурачит  туристов
игрой в три скорлупки.

   - В шахматы поиграть не желаете?

   Да, они могли бы еще и поиграть в шахматы.  Немолодой  негр  в  курт-
ке-дубленке стоял позади высокого стола с тремя шахматными досками.  Фи-
гуры уже были расставлены, и у каждой доски стояли часы с двумя  циферб-
латами. Негр улыбнулся и повторил свое приглашение.

   - Извините, - сказал Митчелл, - я не играл уже много лет,  и  у  меня
всего десять минут.

   - Отлично. Воспользуемся часами. У вас будет пять  минут,  у  меня  -
две. И у вас как минимум останется еще три минуты.

   Митчелл повернулся и посмотрел на стол.

   - Во что это мне обойдется, не считая моего чувства собственного дос-
тоинства?

   - Если вы выиграете, то ни во что. Если я выиграю, в два доллара.  Вы
можете играть белыми.

   - Дороговато! Ладно, одна игра. Я хочу посмотреть, не блефуете ли вы.

   Митчелл изо всех сил сосредоточился, уделяя каждому ходу  по  пятнад-
цать - двадцать секунд. Ему удалось отключиться от уличного шума и  тол-
чеи, от пристальных взглядов нескольких зевак. Не сумел  он  отключиться
только от черных фигурок, которые вскоре, как ножи, врезались в  позицию
его короля. Независимо от того, какой ход он  придумывал,  негр  отвечал
мгновенно, словно просто повторял заученную последовательность ходов.  В
промежутках между ними он не обращал внимания на доску,  а  наблюдал  за
двигавшейся мимо гуляющей публикой, не забывая приглашать вероятных кли-
ентов подойти к одной из двух оставшихся досок. Митчелл отказался от по-
пыток выиграть пешку на ферзевой стороне и оттянул  свои  фигуры  назад,
чтобы защитить короля, который был опасно открыт после  потери  коня.  И
как раз в тот момент, когда Митчеллу показалось, что он, возможно, суме-
ет отразить атаку черных и завязать свою собственную, крошечный  красный
флажок на его часах упал.

   - Время истекло. Вы проиграли.

   Митчелл взглянул на часы. Он полностью использовал свои пять минут, а
его противник - не более чем полминуты. Митчелл кивнул и протянул  негру
две долларовые бумажки.

   - Я думал, что еще минута и мне удастся спастись.

   - У вас не было этой минуты, - ответил негр, заново расставляя  фигу-
ры. - Вам не следует настолько углубляться в детали, вы  перестаете  ви-
деть общую картину.

   - Это история всей моей жизни, - рассмеялся Митчелл. - Не стоило тра-
тить два бакса,
   чтобы выяснить это. - Он помахал на прощанье рукой и пошел  прочь.  -
Пока, чемпион! Приятной игры.

   - Пока, растратчик.

   Глава 11

   Они пересекли Лексингтон-авеню и направились на восток, к 47-й улице.
В шесть часов вечера тротуары были переполнены пешеходами,  двигающимися
на запад, к станции подземки "Грэнд-Сентрал".  Митчелл  чувствовал  себя
как лось, плывущий против течения. Единственным местом, где он когда-ли-
бо еще видел так много торопящихся людей, были  окрестности  футбольного
стадиона при Колорадском университете, когда "кукурузники" или  "первоп-
роходцы" приезжали в город сразиться с "золотыми буйволами". Капли дождя
и устойчивый ветерок, дующий им в спины, делали  предсказание  надвигаю-
щейся бури более чем реальным.

   Кэрол рассказала ему, что облицовка строящегося здания была уже почти
завершена, когда разразилась та роковая буря. Это соответствовало теории
Митчелла, согласно которой новое здание увеличивало  воздействие  ветра.
Руководителю земляных работ известно о появлении воды  со  стороны  50-й
улицы, но он пока так и не удосужился заглянуть туда.

   - Он обещал сообщить это в отдел водоснабжения, - продолжала Кэрол, -
и спросил, не соглашусь ли я отобедать с ним. А во время ленча  на  сту-
пеньках фонтана на площади Залияна мне удалось завязать разговор с груп-
пой людей, работающих в этом здании. Я попросила их рассказать, что про-
исходит внутри здания во время сильного ветра. И они так  разоткровенни-
чались! Рассказали мне обо всех своих надеждах, мечтах, страхах.  Страхи
главным образом связаны с высотой, бурями, застрявшими лифтами, а мечта-
ют они о том, чтобы получить работу в офисах, расположенных не более чем
в десяти футах от земли.

   Кэрол свела воедино все, что узнала от них. Кабины лифтов  вибрируют,
в особенности на верхних этажах. Внутри  здания  слышатся  какие-то  не-
объяснимые звуки: скрипы и писки, стоны и вскрики, словно стальной  кар-
кас мучается от боли в пораженных артритом суставах. Когда  смотришь  из
окна, кажется, что отдаленные здания медленно движутся из стороны в сто-
рону, а линия горизонта поднимается и опускается. Стоит повесить на сте-
ну какую-нибудь картину в рамке, как она сразу же перекосится. Поставишь
вазу с цветами на письменный стол и видишь, как трепещут лепестки.

   - Когда это здание открылось, - продолжала Кэрол, - на каждом этаже в
лифтовых вестибюлях висели люстры. Но люди так  нервничали,  глядя,  как
они раскачиваются, что пришлось люстры убрать и установить лампы дневно-
го света, которые ввинчены прямо в потолок. Один парень сказал мне,  что
в ветреные дни даже по воде в унитазе идет рябь!

   - Вот еще один триумф современной инженерной мысли, - сказал  Брайан.
- Все здания раскачиваются, но эти, построенные по  новым  проектам,  на
мой взгляд, уж слишком эластичны. Готов биться об заклад, что  в  Эмпайр
Стэйт Билдинг по воде в унитазе рябь не идет. Оно было построено на ста-
рый манер и стоит прочно, как скала.

   - Тот же самый парень сказал мне, что если он работает  вечерами,  то
иногда разговаривает с одним охранником, который думает, что все  здание
населено призраками! Это гаитянин, и он говорит, что знает какую-то  по-
тайную комнату в цокольном этаже с трещинами в полу и на стенах.

   - Трещины? А он не сказал, как зовут этого охранника?

   - То ли Кристман, то ли Кристофер. Завтра я его разыщу. - Она  нахму-
рилась. - Я  даже  сама  начала  беспокоиться.  Безопасно  ли  в  здании
"Пан-Америкэн"?

   - Я никогда не слышал никаких нареканий, если не  считать  упреков  в
нелепости и уродстве. С точки зрения конструкции оно  превосходно,  нас-
колько мне известно. Правда, я бы чувствовал себя спокойнее, если бы  вы
жили и работали где-нибудь в пригороде. В Колорадо, к примеру. Если  ка-
кое-нибудь землетрясение или ураган затронет мой дом, все, что мне  надо
будет сделать, - это выпрыгнуть в окно, в клумбу с гортензиями.  Вы  ни-
когда не подумывали о Колорадо? Если бы вы жили там, я бы мог пригласить
вас на обед.

   Кэрол спокойно взяла его под локоть и ответила:

   - Но вы уже пригласили меня на обед прямо сейчас. Для чего же мне пе-
реезжать?

   Они подошли к дому 347 на восточной стороне 47-й улицы, к сорокаэтаж-
ному зданию Объединенного строительного центра. Прямо  перед  ними  была
река Ист-Ривер. А на другой стороне 1-й авеню, немного  правее,  высился
небоскреб ООН.

   - Дорогая мисс Оуэнс, - сказал Митчелл, кладя свою ладонь на ее руку,
- сейчас я веду вас просто принять пищу  в  полуподвальном  кафетерии  в
компании двухсот инженеров, и это не совсем то, что я  имел  в  виду.  В
этом заведении специализируются на засушенных цыплятах и  кошмарных  те-
лячьих отбивных.

   - Я закажу цыплят. Цыплята безопаснее.

   Церкви Святого Малахии было всего семьдесят лет, но ее стены,  пропи-
танные копотью и пылью, выглядели на семь веков старше. Несмотря на свои
готические формы, здание выглядело  довольно  скромно,  как  и  подобает
церкви, и вряд ли больше бросалось в глаза, чем автомобильная стоянка  и
студенческий клуб, расположенные по соседству. Главный  вход  в  церковь
образовывали две створки массивных деревянных дверей на железных петлях.
Такой портал какой-нибудь средневековый зодчий мог бы задумать для  Кен-
терберийского собора.

   Эйлин Макговерн довольно долго стояла на тротуаре, глядя на эти  две-
ри, прежде чем решилась войти. Внутри храма было  неестественно  тихо  и
так темно, что ей пришлось подождать, пока глаза  привыкнут  к  темноте.
Она была одна. Дюжина зажженных свечей в красных стеклянных чашах  мягко
освещала небольшое пространство в углу. Свет угасающего дня едва  прони-
кал сквозь витражи на западной стене. Вскоре она смогла различить конту-
ры мраморного источника со святой водой позади последнего  ряда  скамей.
Эйлин шагнула вперед и протянула  руку.  Прохладная  вода  коснулась  ее
пальцев.

   - Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь, - прошептала она, касаясь
своего лба, груди,
   левого, а потом правого плеча.

   Эти слова и последовательность движений легко вернулись к  ней,  хотя
она перекрестилась в первый раз за последние двадцать  пять  лет.  Эйлин
огляделась. Богато украшенный алтарь. Ниши со статуями святых, стол  для
причастия, а на боковых стенах установлены кресты. И слабый запах  лада-
на. Ностальгическое чувство, охватившее ее, было настолько сильным,  что
перехватило дыхание. Она почему-то полагала, что современные веяния про-
никли и сюда, хотя ничего конкретного не смогла бы назвать.  Абстрактное
искусство? Гитара вместо органа? Но здесь... здесь было совсем как в той
приходской церкви, которую она помнила с детства, и подумала, служат  ли
здесь мессу на латыни? Слезы  навернулись  Эйлин  на  глаза,  когда  она
вспомнила о своем детстве, в котором католическая вера окружала ее,  по-
добно бархатной мантии.

   Раздался щелчок, и вспыхнул свет. Она испуганно обернулась. Послышал-
ся звук шагов. Какой-то мужчина поднимался по ступеням из подвала и  ос-
тановился, увидев ее.

   - Извините, - сказал он с улыбкой, - я  не  знал,  что  здесь  кто-то
есть. Я уже собирался запирать двери. Если вам угодно остаться  на  нес-
колько минут...

   - Нет, нет, можете запирать. - Она быстро вытерла глаза носовым плат-
ком. - Я просто... я просто...

   -Могу я вам помочь?

   Эйлин впервые посмотрела прямо на него.

   - Я искала священника.

   - Я и есть священник, но собирался уходить и поэтому  не  надел  свой
воротничок. Меня зовут отец Грегори.

   Эйлин отвела взгляд и снова коснулась платком глаз.

   - Извините, я, должно быть, нелепо себя веду, но я не была  в  церкви
так давно, что уже и забыла, как все здесь выглядит. Минуту назад я  бы-
ла... ошеломлена. Я почувствовала себя так, словно начинаю жизнь заново.
Как бы хотелось сделать это.

   Его голос звучал мягко:

   - Каждый может сделать это, если только захочет.

   У Эйлин снова перехватило дыхание, и только после небольшой паузы она
едва слышно прошептала:

   - Отец Грегори, вы можете исповедать меня?

   По винтовой лестнице он провел ее вниз, в комнатку  в  углу  подвала,
похожую на склеп. Женщина заинтриговала его. Это не актриса, подумал он,
поскольку было в ней что-то чопорное и официальное. Она явно не из мест-
ных и не могла быть постоянной прихожанкой. На вид он дал бы ей лет  со-
рок пять. Одета со вкусом и дорого. Скорее всего деловая женщина, а быть
может, жена или любовница какого-нибудь состоятельного человека. В одном
он не сомневался: эта женщина была чем-то глубоко обеспокоена.

   Комнатка была пуста, если не считать шкафчика с церковным  облачением
и складного стула рядом с подставкой для коленопреклоненного  исповедую-
щегося. Отец Грегори достал епитрахиль из шкафчика и, надев  ее,  кивнул
Эйлин, чтобы она заняла свое место. Она сделала это после некоторого ко-
лебания. Вне всякого сомнения, она ожидала уединения в исповедальной ка-
бинке. Он с готовностью предложил бы ей это, но  исповедальни  пришли  в
такую ветхость, что их отправили в столярную мастерскую для ремонта.  Он
сел подле Эйлин и, чтобы ей было легче начать, немного отвернулся и зак-
рыл глаза. Он еще не закончил шепотом читать молитву,  как  женщина  уже
заговорила:

   - Я работаю неподалеку отсюда и приходила к  церкви  Святого  Малахии
сотни раз, пытаясь набраться смелости сделать то, что  делаю  сейчас.  -
Последовало продолжительное молчание, нарушаемое только ее  дыханием.  -
Меня воспитали католичкой. Я покинула церковь и вступила в связь с чело-
веком, который не был моим мужем. С могущественным человеком.  Деспотич-
ным человеком. Я работала с ним весь день и... занималась с ним любовью,
когда его жены не было рядом. Я позволяла ему... пользоваться  моим  те-
лом. Я... о Господи, разве можно выразить это словами? Эта жизнь...  мне
хотелось бы, чтобы ее не было. Я чувствовала себя такой униженной... та-
кой испорченной...

   Она негромко всхлипывала.

   - Эта связь продолжается?

   - Нет, - ответила она, придя в себя. - В сексуальном смысле  нет.  Он
просто отшвырнул меня ради более молодой... а потом ради еще более моло-
дой. Я по-прежнему оставалась его помощницей, год за годом. Не представ-
ляю, как я могла это делать, почему я этого хотела. Отец Грегори, я  де-
лаю так много вещей, которых стыжусь, что я... я...

   - Вы обеспокоены греховностью ваших действий.  Теперь  вы  должны  от
всего сердца решиться никогда не...

   - Я могла убить его! Я могла его кастрировать! Однажды, когда мы были
с ним вдвоем на крыше его проклятого здания, я  едва  не  столкнула  его
вниз. Господи, помоги мне! У меня  не  хватило  решимости.  Единственный
смелый шаг, который я когда-либо сделала, - мое появление на пороге этой
церкви.

   - Вы не должны винить его за свои собственные поступки и должны прео-
долеть чувство мести и ненависти, независимо  от  того,  насколько  оно,
по-вашему,  оправдано.  Нас  беспокоит  ваша  собственная  душа  и  ваши
собственные отношения с Господом и церковью. Если вы искренне  сожалеете
о своих грехах и от всего сердца клянетесь никогда не совершать их  сно-
ва, вы будете прощены.

   Его заинтересовало, о каком это здании она говорила. Она ведь назвала
это "его зданием". Выходит, она работает на владельца какого-то соседне-
го здания? Эйлин пришлось высморкаться, прежде чем продолжать.

   - Остановиться будет не так-то легко. Я была с ним так долго  и  знаю
так много о тех преступных делах, которые он совершал,  что  если  бы  я
вдруг отказалась и дальше продолжать это, то он бы... о, я не знаю,  что
бы он сделал. Он даже мог бы убить меня. Да! Он, должно быть, и  на  это
способен! У него есть и другие такие, я почти уверена.

   Отец Грегори повернулся и посмотрел на нее. Может быть, это психопат-
ка, страдающая манией сознаваться в грехах и преступлениях,  совершенных
только в своем воображении?

   - У вас есть сведения о каком-то убийстве?

   - Ничего конкретного. Только подозрения. Юристы, я  полагаю,  назвали
бы это слухами.
   Большинство из тех вещей, за которые я не могу себя  простить,  я  не
совершала. Но я знала, что происходило: выбивание денег, подкупы, давле-
ние на присяжных, политические взятки, и  я  тоже  участвовала  во  всем
этом. Поначалу казалось, что это не имеет никакого значения, потому  что
мы никому не причиняем вреда, и к тому же я была настолько увлечена  им,
что и не могла бы ничего сделать. А теперь я хочу из этого  выбраться  и
не знаю, как. Когда эта несчастная невинная женщина  была  убита  только
потому, что проходила мимо, и Эдвин Лестер, человек, которому я же и по-
могла туда устроиться... тогда я решила прекратить... - Она снова начала
всхлипывать. - А теперь он хочет, чтобы  я  уничтожила  компрометирующие
документы, улики, но я не стану этого делать! Не стану! Меня не волнует,
что случится со мной. О Господи, Боже милостивый, мне  жаль...  мне  так
жаль...

   Она прижала к лицу носовой платок и зарыдала, содрогаясь всем  телом.
Отец Грегори в изумлении воззрился на нее. Она могла говорить только  об
Араме Залияне и его дьявольском здании. Она  упомянула  об  этой  Верез,
прихожанке церкви Святого Малахии, и об Эдвине  Лестере,  что  устраняло
всякие сомнения. Как глава совета церковных общин Вест-Сайда, отец  Гре-
гори возглавлял и борьбу граждан против этой башни. Много раз он пытался
дозвониться до Залияна, чтобы убедить его построить свое здание  где-ни-
будь в другом месте.  Жителям  старых  кварталов  вокруг  площади  Мэди-
сон-Сквер-Гарден был необходим какой-нибудь центр для отдыха, или  спор-
тивный зал для молодежи, или детский парк... Когда это здание было пост-
роено, отец Грегори тоже звонил несколько раз, чтобы попросить помочь  с
осуществлением этих проектов. Ему всегда отвечала  ответственный  секре-
тарь Залияна, женщина с самым холодным и равнодушным голосом, который он
когда-либо слышал. Всякий раз она обещала передать данную информацию, но
отец Грегори был уверен, что никогда этого не делала. Как же  ее  звали?
Эйлин, Эйлин... Ах да, Эйлин  Макговерн,  именно  так!  Боже  всевышний,
действительно ли эта Эйлин Макговерн стоит сейчас подле него на  коленях
и говорит, что все те ужасные слухи, которые он постоянно слышал о Зали-
яне, правда? Он не сводил с нее изумленного взгляда. Слезы текли  ручьем
из глаз Эйлин, косметика размазалась по щекам, а  ее  плечи  по-прежнему
вздрагивали от душивших рыданий.

   - Вы должны взять себя в руки, - наконец сказал он.  -  Поймите,  что
шаг, который вы только что сделали, - это и было самое трудное, и  попы-
тайтесь отделить духовное от мирского. Я могу помочь вам очистить  душу,
снять с нее тяжесть греха, но что касается мирского... может  быть,  вам
следует пойти в полицию и рассказать о тех нарушениях закона, о  которых
вы знаете? Это та область, где решение можете принять только вы  и  ваша
совесть.

   Она подняла голову, посмотрела на него широко  открытыми  глазами,  в
которых застыло горе, и сощурилась, пытаясь остановить слезы.

   - А сейчас успокойтесь и перестаньте плакать, - опять мягко посовето-
вал он. - Это должна быть минута радости, и вы заслужили ее.  Вы  верну-
лись в свой дом. Вы попросили Господа о прощении, и  он  даст  вам  силы
сделать то, что вы сочтете правильным. А я отпускаю вам ваши  грехи.  Вы
можете еще раз прийти сюда, чтобы причаститься? Завтра в это  же  время?
Хорошо. Я прослежу, чтобы это время у меня было свободно. Я  помогу  вам
привести свою жизнь в порядок, даже если это  будет  означать,  что  вам
придется начать все сначала в каком-нибудь другом  месте  и  под  другим
именем. Помните ли вы покаянную молитву? Повторяйте за мной.

   Отец Грегори начал читать молитву, делая паузы, а Эйлин  вторила  ему
дрожащим голосом:

   - О Господи, я от всего сердца сожалею, что нанесла Тебе обиду, и мне
отвратительны все мои грехи, потому что я страшусь утраты милости  небес
и страшусь страданий ада, но больше сожалею, что я нанесла  обиду  Тебе,
мой Господи, ведь Ты - само благо, к Тебе обращена  вся  моя  любовь.  Я
тверда в своей решимости с помощью Твоего милосердия исповедаться в сво-
их грехах, понести наказание и исправить свою жизнь. Аминь!

   Отец Грегори обязал ее прочитать двенадцать молитв, принять участие в
работе комитетов помощи церкви и пять раз прийти  к  нему  на  исповедь,
после чего благословил ее широким крестом. Читая нараспев молитву об от-
пущении грехов, он заметил, как Эйлин сильно стиснула руки,  даже  ногти
вонзились в кожу. Он разрешил Эйлин воспользоваться ванной в своем доми-
ке, чтобы привести себя в порядок. Когда она закончила, он вышел  вместе
с ней на улицу, поддерживая под руку, и внимательно смотрел вслед,  пока
женский силуэт не растворился в потоке пешеходов и вечерних тенях.

   Вернувшись в церковь, отец Грегори преклонил  колени  перед  алтарем.
Настала его очередь молиться и просить о придании  сил.  Ту  информацию,
которую он узнал от Эйлин Макговерн, если в самом деле это  была  она  и
если сказанное ею - правда, можно было использовать, чтобы убедить Арама
Залияна исполнить свой гражданский долг и поддержать церковные благотво-
рительные учреждения. Если Залиян действительно злостный нарушитель  за-
кона, развратник и соучастник убийства, если его  богатство  нажито  не-
честным путем, то почему бы не применить небольшой нажим,  чтобы  заста-
вить его проявить интерес к нуждам жителей окрестных кварталов?  А  что,
если ему самому сходить в полицию и удостовериться, что преступник будет
наказан за свои деяния? Нет. Это было бы нарушением тайны исповеди. Один
из принятых им обетов запрещал любое разглашение и использование  сведе-
ний, полученных во время исповеди. И то, что Залиян в течение долгих лет
был его невидимым противником, никак  не  влияло  на  моральную  сторону
проблемы, даже если это сулило огромное благо многим людям. Цели никогда
не оправдывают средств. И все  же  трудно  было  отказать  себе  в  удо-
вольствии порадоваться тому, что Залиян понесет заслуженное наказание.

   Склонив голову, отец Грегори продолжал молиться.

   Телекамера номер семь была прикреплена к потолку  главного  коридора,
проходящего под цокольным этажом, а направлена на  лестницу.  С  помощью
стремянки Мэтт Бойл всего за несколько минут повернул камеру в  противо-
положном направлении, нацелив ее на дверь в складскую комнату, где  хра-
нилось механическое оборудование. Теперь, когда на работу заступит  ноч-
ная смена, он сможет расслабиться за своим столом и, изредка  взглядывая
на телеэкраны, читать газеты и слушать радио. Он проведет столько ночей,
сколько понадобится, чтобы поймать того  человека,  который  лазает  под
погрузочную платформу и что-то там вынюхивает. И кто бы там ни оказался,
ему придется пожалеть об этом.

   Глава 12

   Залиян долго стоял у своих окон, наблюдая, как внизу на улицах сгуща-
ются тени и в окрестных зданиях загораются огни. Заходящее солнце яркими
оранжевыми бликами отражалось от верхних этажей самых высоких зданий  за
Бродвеем. Наконец он сел за свой стол и нажал на кнопку селекторной свя-
зи.

   - Да, мистер Залиян?

   - Коретта? Я боялся, что ты уже ушла.

   - Я бы не ушла, не попрощавшись. Вы хотите, чтобы я зашла?

   Когда она подошла к его креслу, он обнял ее бедра и уткнулся лицом  в
грудь.

   - Ты единственная, кто теперь делает меня счастливым.

   - Я рада, - ответила она, улыбаясь ему сверху.

   Его руки передвинулись выше и начали расстегивать блузку. Он спросил,
сидит ли еще Эйлин в приемной.

   - Она ушла рано. Мы сегодня повздорили. Не знаю, за что она так  меня
ненавидит. Я всегда старалась быть с ней полюбезнее.

   Коретта помогла Залияну вытащить блузку из-под пояса юбки.

   - Как может кто-то ненавидеть тебя? С таким-то телом?

   Он распахнул блузку и продел ладони под шелк бюстгальтера, потом отс-
тегнул металлическую застежку посередине, оттолкнул чашечки  в  стороны.
Розовые кружки вокруг сосков были большими, а сами соски походили на два
кусочка розового мрамора. Он прижался к ней лицом. Почувствовав  прикос-
новение его губ и языка, она закрыла глаза и погладила его по волосам.

   - Ты колешься, - отметила Коретта. - не успел побриться?

   - Я думал о том, чтобы уехать куда-нибудь  ненадолго,  -  сказал  он,
глядя на нее снизу вверх.
   - Пускай все эти инженеры и юристы разбираются во всем сами.  Я  хочу
взять тебя с собой.
   И хочу, чтобы в любой момент я мог дотянуться до этих  сисек  и  этой
задницы.

   - Путешествие? А куда?

   - Сперва в Мексику, а там пересядем на другой  самолет.  Я  не  хочу,
чтобы кто-нибудь знал.
   Поедем в Европу. Я сделаю тебе сюрприз.

   - Европа - это здорово!

   - У тебя постоянный паспорт? Мы уезжаем через несколько недель. Завт-
ра ты можешь забронировать билеты на самолет.

   - А надолго мы уезжаем? Мне надо сказать, чтобы  не  приносили  домой
почту?

   Залиян стал ласкать ее соски.

   - Да, скажи, чтобы не приносили. Мы, возможно, не скоро вернемся.

   Когда инженеры поднимались из кафетерия в цокольном этаже  на  первый
этаж в главный зал, Митчелл заметил, что было пять минут девятого.  А  в
Колорадо на два часа меньше. Он извинился перед Кэрол и зашел в одну  из
телефонных кабинок, стоявших в коридоре напротив библиотеки.

   - Думаю, что я прочно здесь застрял, - сказал он подошедшему к  теле-
фону Берту Фаберу. - Лучше бы я остался в пустыне. Дело, как мне  теперь
представляется, обстоит так: Залиян с помощью одного  головореза,  ты  и
представить себе не можешь, что это за тип, сам нанял инженера и подряд-
чика и сам контролировал их, дурача архитектора. Инженер никогда  прежде
не возводил высотных зданий. Теперь о подрядчике. Он  согласился  выпол-
нить работу за твердую цену, а  когда  профсоюзы  закрутили  гайки,  ему
пришлось срезать, где можно и где нельзя, чтобы совсем не разориться. Ты
спросишь, куда смотрело городское управление? Так оно настолько неукомп-
лектовано, что не в состоянии уследить за всем. А когда частный  инспек-
тор принялся жаловаться, его просто послали к чертям. Лузетти - тип  та-
кой же скользкий, как шведская фрикаделька, которую я только что еле-еле
проглотил. Я не шучу, окна - это мелочь. Мое мнение, хотя еще и ничем не
подкрепленное, вот какое: здание должно быть снесено, а вся эта  публика
- отправлена за решетку. Правда, есть и кое-какие хорошие новости.  Если
мой отчет придется ему по вкусу, Залиян подарит мне ценный приз  на  вы-
бор: индейку, "порше" или пять миллионов долларов. Это еще не все! Я тут
влюбился в одну адвокатшу! Она обещала мне в этот уик-энд показать такие
достопримечательности, о которых я и не подозреваю.

   - Я тебе говорил, что Нью-Йорк - захватывающий  город,  -  усмехнулся
Фабер, - но ты меня не слушал. Полагаю, ты должен пройтись по своим  вы-
водам еще разок, только без преувеличений.

   - Преувеличений? Да я даже смягчил. Если дела таковы, а завтра я буду
знать точно, то я собираюсь обратиться в полицию  и  потребовать,  чтобы
они опечатали здание.

   В трубке воцарилось молчание, наконец Фабер сказал:

   - Ты ведь не сделаешь  этого,  Митч,  ведь  нет?  Не  станешь  же  ты
действовать через голову клиента?

   - Прежде всего безопасность, а уж потом - клиент.  Почитай  моральный
кодекс.

   - В критической ситуации - да, но вряд  ли  здесь  такой  случай.  Не
слишком ли остро ты реагируешь? Может, чуть-чуть перебарщиваешь, а?  Кто
после подобной истории захочет иметь с нами дело, если нам нельзя  дове-
рить под честное слово ничего конфиденциального? Если  ты  думаешь,  что
существует какая-то угроза для населения, то тебе следует высказать свои
подозрения Лузетти и Залияну, а если ты решишь официально забить  трево-
гу, тогда они...

   - Ты все неправильно понимаешь, Берт. Я думаю, что Залиян и Лузетти -
жулики.
   Понимаешь, в чем проблема? Они могут замять дело. А во время  очеред-
ной бури куски стекла будут парить над кварталом. Я не желаю  брать  это
на свою совесть. По сути дела, буря уже надвигается...

   - Бога  ради,  Митч,  оставь  свой  мелодраматичный  тон.  Ты  же  не
единственный инженер,
   обследовавший здание. Неужели тебе нравится вопить: "Волки! Волки!" -
в полном одиночестве? У тебя интуиция? После всего-то трех дней  работы?
У Эмиля будет припадок, если ты перескочишь  через  голову  клиента  без
убедительного основания.

   - Здесь толчется уйма инженеров, ты прав, но  как  профессионалу  мне
ясно, что они не поднимают голов выше собственных  задниц.  У  меня  ка-
кое-то ужасное предчувствие насчет здания Залияна и людей, с ним связан-
ных. Ладно, это немного туманно, но я тебя предупреждаю: если  я  думаю,
что какая-то ненадежная штуковина должна быть  взорвана,  то  она  будет
взорвана, независимо от мнения клиента, или твоего, или кого-либо друго-
го. А что касается Эмиля, то небольшой припадок, возможно, ему и не пов-
редит. Ему полезна небольшая встряска. Я сейчас  должен  читать  лекцию,
Берт. Пока! Всем передай от меня привет.

   В туфлях на босу ногу, трусах и в майке он гладил брюки от своей уни-
формы охранника.

   - Временами я думаю, что тебя вообще не волнует, жив я или уже  умер,
- сказал он на своем странном диалекте, который мог  понять  только  его
родственник, и укоризненно посмотрел из-за гладильной доски на дядин за-
тылок.

   - Меня это волнует. Но сейчас я смотрю телевизор.

   - Ты думаешь, что я сумасшедший. Когда я  начинаю  говорить  об  этом
здании, ты всегда включаешь телевизор.

   Дядя Кристофа повернулся на диване и с раздражением посмотрел на пле-
мянника.

   - Я уже устал слушать о нем. Если ты боишься, то  поступи  на  другую
работу. Только не ной,
   пожалуйста.

   - Это здание убьет меня.

   - Ну как же, конечно, убьет! Ты и в самом деле сумасшедший, если  го-
воришь подобные вещи. Лучше бы тебя беспокоили люди, а не здания. - И он
снова отвернулся.

   - Это здание живое.

   - О? И кто же это здание? Что оно за человек?

   - Не знаю. Какой-то злой человек. Какая-то женщина. По ночам я слышу,
как она плачет и стонет на ветру. - Кристоф поставил утюг на металличес-
кую подставку и приподнял брюки, оценивая свою работу. Стрелки были ров-
ными и острыми. - Пойдем со мной на работу сегодня в ночь. Я отведу тебя
в комнату в самом низу. И ты своими собственными  глазами  увидишь,  что
эти трещины похожи на морщины ведьмы. Ты своими собственными ушами услы-
шишь голоса.

   Дядя снова повернулся к нему.

   - Я ведь тоже работаю, Кристоф, или ты забыл? Я устал и хочу спокойно
посмотреть телевизор, а потом лечь спать. Я не желаю тащиться с тобой на
Манхэттен и заползать в какую-то мрачную нору.

   - Но пока ты этого не сделаешь, ты так и будешь думать, что я  -  су-
масшедший. Если даже я уволюсь оттуда сегодня, ты всегда будешь так  ду-
мать.

   Дядя Кристофа с раздражением покачал головой и поднялся на ноги.

   - Ты ненавидишь это здание, - сказал он, всплескивая  руками.  -  Оно
издает шумы и швыряется окнами в людей. Ты ненавидишь мистера Бойла.  Он
плохой человек. Отлично. Я тебе верю. Ну и увольняйся.  Лучше  было  бы,
если бы ты вообще не работал, чем слушать твое нытье. Я устал от него. -
Он вошел в крохотную спаленку и закрыл за собой дверь. - Увольняйся  се-
годня же, - крикнул он. - Сделай нам обоим такой подарок!

   - Дядя! Я вовсе не имел в виду, что...

   - Оставь меня в покое!

   Кристоф выключил телевизор и молча закончил одеваться. Он был  опеча-
лен, поскольку любил своего дядю и очень не хотел уходить на работу,  не
помирившись с ним. Его сердце замерло от предчувствия, что  они  никогда
больше не увидят друг друга, но не мог же он сказать об этом, не  рискуя
быть обвиненным в детских страхах. Кроме того, он уже чувствовал  подоб-
ное и раньше, но в конце концов все оказывалось в порядке.

   По сигналу Митчелла свет в комнате погас, и  киномеханик,  сидящий  в
будочке, запустил фильм. Митчелл облокотился одной рукой  на  трибуну  и
смотрел, как светлый квадратик на экране постепенно превращается в гряз-
но-коричневый. Механик отрегулировал фокус, и стали видны высокая  дымо-
вая труба и скалистые склоны позади нее. Справа располагалось  несколько
низеньких строений без окон.

   - В двадцати милях от Бутта, в штате Монтана, - начал  Митчелл,  пос-
матривая на внимательные лица двухсотпятидесяти сидящих перед ним  чело-
век, - находится Международный металлургический  плавильный  завод.  Эта
железобетонная дымовая труба, построенная по методу скользящей опалубки,
была восемьсот двадцать пять футов высотой. Год назад в этом  же  месяце
она рухнула, просто опрокинувшись под сильным ветром. Этот фильм -  один
из немногих, запечатлевших развитие строительной катастрофы. Как вы  ви-
дите, это выглядит почти так же эффектно, как крушение моста в Такомской
теснине в 1940 году. Снимал любитель, какой-то владелец ранчо,  находив-
шийся в полумиле оттуда, ручной кинокамерой с мощными объективами.

   Единственным звуком, нарушавшим тишину, было слабое жужжание проекто-
ра. Глаза всех присутствующих были устремлены на  мерцающее  изображение
дымовой трубы. Кэрол сидела в первом ряду.

   - Камера прыгает, - комментировал Митчелл, - и поэтому  трудно  заме-
тить, что труба уже сдвинулась на два-три градуса от вертикали. -  И  он
указкой отметил участок на правой стороне основания  трубы.  -  Если  вы
внимательно присмотритесь, то  сможете  разглядеть  то,  что  на  первый
взгляд кажется клубами дыма. На самом  деле  это  бетонная  пыль.  Бетон
здесь распылялся по мере того, как нагрузка на него возрастала.

   - А какова скорость ветра? - выкрикнул кто-то. - Небо  выглядит  чис-
тым.

   - Порывы ветра доходили до сорока - пятидесяти миль  в  час.  Процесс
разрушения начался за несколько часов до того, когда скорость ветра уси-
лилась. Сооружение начало раскачиваться, и в  конце  концов  разрушились
его соединения с основанием, массивной железобетонной плитой.  При  этом
слышались звуки, напоминающие винтовочные выстрелы. Со стороны, обращен-
ной к ветру, открывались и смыкались трещины. Люди из этого района  были
эвакуированы всего за полчаса до того, как труба обрушилась, в противном
случае могли бы погибнуть человек двадцать пять.

   Спустя двадцать секунд наклон дымовой трубы стал ясно виден, и  клубы
пыли у основания уже выглядели как взрывы. Верхушка строения плавно ныр-
нула вниз, а часть основания рухнула в свой же фундамент,  вздымая  тучи
пыли. Зрелище напоминало запуск ракеты на стадии ее отделения от земли.

   - В основе всякого крушения, - продолжал Митчелл, -  обычно  заложено
несколько причин.
   В данном случае мы имеем беспрецедентную  ветровую  нагрузку,  залежи
спресcованного торфа под восточной стороной основания, которые привели к
неравномерной осадке, как только была дана полная нагрузка, и,  наконец,
уйму не соответствующей стандарту  арматуры.  Была  также  и  конкретная
ошибка в конструкции: стержни арматуры  в  одном  месте  размещались  на
расстоянии тридцати пяти дюймов друг от друга вместо положенных  трех  с
половиной дюймов. Я уверен, что находящиеся в этой  комнате  специалисты
по структурным деталям знают, как легко поместить запятую  в  десятичной
дроби на неверное место.

   - Сколько всего по времени продолжалось разрушение? - спросил кто-то.

   - Около часа, если считать с момента, когда впервые заметили отклоне-
ние от вертикали. А с того положения, которое сейчас на экране,  -  при-
мерно пятнадцать секунд. Остановите, пожалуйста, на этом кадре. Спасибо.
- Митчелл снова взялся за указку. - Взгляните  на  то,  как  разрушается
нижняя часть. В данный момент на нее нет никакой нагрузки с  наветренной
стороны и двойная конструкционная нагрузка с подветренной стороны, а это
больше, чем она в состоянии выдержать. Верхушка по мере движения опуска-
ется вправо, потому что нижняя часть трубы обваливается. В ней было  во-
семьсот двадцать пять футов высоты, а верхушка ударилась о землю  только
в семистах двадцати пяти футах от основания. Вот как сильно она разруши-
лась, прежде чем перешла в свободное падение. Секция высотой примерно  в
сто двадцать пять футов от основания особенно и не двигалась, она просто
осела вниз, а потом медленно опрокинулась. Мы обнаружили несколько пере-
пачканных контрольных приборов внутри трубы в этом  ее  профиле,  причем
они не были повреждены. Запускайте ленту дальше.

   Изображение на экране, прыгнув, пришло в движение. Громоздкий  бетон-
ный цилиндр падал на землю с неуклонно возрастающей скоростью. Несколько
зрителей тяжело задышали. В момент удара камера снимавшего на  мгновение
потеряла свой объект. Когда аппарат снова  был  наведен  правильно,  все
пространство заняли клубы пыли, бьющие в небо. Экран  погас,  и  зажегся
свет.

   Инженеры, сидевшие в комнате, смотрели друг на друга и качали голова-
ми, поражаясь только что увиденному. Мало-помалу молчание сменилось раз-
говором и редкими вспышками нервного смеха. Кто-то начал хлопать, и  это
вызвало волну бурных аплодисментов.

   (Продолжение следует.)

   Продолжение. Начало см. "Наука и жизнь" №№ 1, 2, 1998 г.

   Copyrightc 1984 by Robert Byrne. Перевод c ЗАО издательство "Центрпо-
лиграф", 1994.

   Любителям приключенческой литературы

   НЕБОСКРЕБ

   Роберт БИРН.

   Глава 13

   На кольце, прикрепленном к ремню Мэтта Бойла, висело полсотни ключей.
Спускаясь по северной лестнице в помещение под цокольным этажом, он выу-
дил из них тот, который был ему нужен. В самом низу он с усилием оттянул
на себя тяжелую пожарную дверь и окинул взглядом коридор. Флойд,  брига-
дир охранников ночной смены, был прав: в канализационном туннеле,  веро-
ятно, образовалась течь. Недалеко от того места, где стоял Бойл, на  бе-
тонном полу растеклись несколько лужиц, тускло отражавших верхний  свет.
Бойл не удивился тому, что откуда-то снаружи в  здание  проникает  вода.
Сильные ветры гнали дождевые потоки по диагонали.  Его  дважды  едва  не
сбило с ног, когда он возвращался с обеда, и, хотя он находился на улице
всего несколько минут, успел промокнуть насквозь.

   Воспользовавшись ключом, Мэтт вошел в туннель, идущий вдоль  северной
стены здания, и щелкнул выключателем, находящимся сразу  за  дверью.  Но
свет не загорелся. Темнота показалась ему странно душной и влажной. Нах-
мурившись, он включил свой фонарь. Воздух был так сильно насыщен испаре-
ния ми, что луч фонаря освещал расстояние всего на пятнадцать - двадцать
футов. На уровне глаз к стене была прикреплена электроаппаратура.  Вдоль
основания стены тянулись параллельные стальные трубы - одна для поступа-
ющей воды, другая для вытекающих наружу  нечистот.  Газовые  трубы  были
проведены по южной стороне здания, вдали от электропроводов. Пол поблес-
кивал от влаги.

   Какой-то шуршащий звук заставил Бойла насторожиться. Он  опустил  луч
фонаря как раз вовремя, чтобы успеть разглядеть покрытое мехом хвостатое
тело, исчезающее за нишей для помпы. Крыса, и довольно крупная.  Как  же
эта чертова дрянь забралась внутрь? Может быть,  образовалась  какая-ни-
будь трещина, достаточно большая, чтобы она смогла перебраться  сюда  со
станции подземки? Появление крыс - новость малоприятная, но  еще  больше
его беспокоили эти испарения. Возможно, произошел разрыв  в  забетониро-
ванных паровых трубах? Они находились в правом конце туннеля,  близ  ма-
гистрали 8-й авеню, и не были видны отсюда. Этот пар пугал его.  Однажды
он видел разрыв паровой трубы, и того раза ему было достаточно. Мостовая
взорвалась, и крышка люка, кувыркаясь, взлетела в воздух, словно подбро-
шенная щелчком монетка. Струя пара невиданной высоты  с  ревом  взлетела
вверх и выбила все стекла на фасаде десятиэтажного здания. Он  не  хотел
бы находиться поблизости, случись здесь что-либо подобное. По правде го-
воря, увидев на плане здания, что линия паровых труб проходит вдоль сте-
ны позади комнаты охраны, от канализационного  туннеля  к  отопительному
оборудованию, он перенес свой кабинет на противоположную сторону.

   Бойл закрыл глаза и прислушался. Когда здание покачивалось от  ветра,
оно издавало какой-то пронзительный стонущий звук, повторяющийся  с  ин-
тервалами в пятнадцать - двадцать секунд, но не было слышно никакого ши-
пения, что указывало бы на серьезную утечку пара. Вероятно, беспокоиться
пока не о чем. Утром он позвонит ремонтникам  и  попросит  их  проверить
трубы.

   Направив луч фонаря на пол, слева от себя,  Мэтт  заметил  изломанную
черную линию, которая терялась в тумане. Эту трещину он прежде не видел.
В подвальном этаже было несколько трещин, которые, похоже, не увеличива-
лись, но это, несомненно, что-то новенькое. Он опустился на  корточки  и
коснулся трещины кончиками пальцев. Странно. Дальний край на сантиметр с
лишним ниже, чем ближний. Как будто этаж остается на месте, а внутренняя
стена здания опускается. Бойл выпрямился. Он считал, что весь подвальный
уровень нужно забетонировать заново, прежде чем предполагаемым покупате-
лям здания будут разрешены инспекционные осмотры, надо сказать  об  этом
Залияну. Когда продаешь что-нибудь подержанное, приходится  потратиться,
чтобы это выглядело как новое.

   Когда Митчелл объявил, что готов ответить на вопросы, сразу же подня-
лась дюжина рук. Он узнал одного из студентов Нью-Йоркского строительно-
го колледжа, который спросил об анализе аварий и катастроф как о профес-
сиональном занятии.

   - Это быстро развивающаяся область, - ответил Митчелл с улыбкой, -  и
в ней никогда не будет спада. Растущие цены заставляют всех использовать
новые материалы, увеличивать пролеты мостов, строить более быстрыми тем-
пами. А это сказывается на качестве и в конечном счете - на  безопаснос-
ти. Сейчас больше аварий, чем когда-либо, они становятся все  крупнее  и
дороже и, как правило, заканчиваются  судебным  разбирательством.  Кроме
того, существуют тысячи и тысячи старых строений, изглоданных ржавчиной.
Большинство из них не инспектировалось тщательным образом в течение дол-
гих лет, и никто не знает, в каком они состоянии. Тот, кто выбирает себе
карьеру, может рассматривать анализ катастроф как развивающийся бизнес.

   - А вам помогает докторская степень?

   - Да, помогает. Равно как и способность находить общий язык с  людьми
подавленными или сверх меры возбужденными. Когда мы нанимаем новых  сот-
рудников, то стремимся отобрать самых лучших. Спроектировать  здание,  в
общем, может любой: все, что вам нужно для этого, - так это изучить раз-
ные книжные руководства и не выходить за рамки кодекса. А  вот  разгады-
вать, почему обрушилась какая-нибудь крыша, стена или мост, - нечто дру-
гое. Это ретроградный, вторичный анализ, вроде решения  шахматных  зада-
чек, когда вам приходится разгадывать, как могла возникнуть та или  иная
позиция. Вам нравится ползать на четвереньках по обломкам, а потом  под-
вергаться перекрестному допросу адвоката и прокурора? К тому же ваш ана-
лиз ведь может оказаться и ошибочным. Зато гонорары довольно высокие.

   Митчелл кивнул какому-то мужчине справа.

   - В Нью-Йорке коэффициент гарантии от опрокидывания здания равен  по-
лутора единицам.
   Была ли та дымовая труба спроектирована  с  учетом  этого  стандарта?
Достаточно ли полутора единиц?

   - Да, там был применен коэффициент полторы  единицы,  что  в  большей
степени экономическая, нежели строительная цифра. Даже если слегка  уве-
личить его, это обойдется дорого. Каждая страна и каждый город - да,  по
сути дела, и каждый человек - сами решают, какой уровень безопасности он
способен обеспечить. И некоторые проектировщики, кажется, порой  забыва-
ют, что так называемый коэффициент безопасности может прикрыть невежест-
во и ошибки кого угодно, но только не их собственные. Вы  можете  забыть
об  одном  из  напряжений,  которым  должна  противостоять  какая-нибудь
стальная балка, и неверно определить ее размеры, но это ведь только  на-
чало. Эта балка может быть по диаметру изготовлена на  какой-то  волосок
меньше, чем заказано, а сама сталь не в точности  соответствовать  стан-
дарту, да ее еще и чуть-чуть повредят при транспортировке.  Какой-нибудь
рабочий, поругавшийся со своей женой, забывает ввинтить  какой-то  болт,
когда закрепляет эту балку на фермах. И спустя годиков  десять  рядом  с
этой точкой какой-нибудь сварщик просверливает дыру,  подрядчик  по  пе-
рестройке подвешивает туда перекрытие, и полсотни толстяков  отплясывают
на нем польку. Подобные возможности бесконечны. Я припоминаю  один  слу-
чай, когда двое рабочих подогрели себе котелок с кофе, добавили туда са-
харку, а потом случайно пролили его на незасохший бетон.  Сахар  не  дал
бетону затвердеть, и, когда отодрали опалубку, одна стена рухнула.  Пот-
ребовалась уйма анализов, чтобы выяснить, откуда же взялся этот сахар.

   Кэрол подняла руку и спросила о формальных последствиях крушения  той
дымовой трубы. Кто оказался виновным и в какой сумме выразилась  компен-
сация убытков?

   - Этого я не могу вам сказать, - ответил Митчелл, радуясь, что предс-
тавился случай взглянуть на нее. - Дело было улажено вне судебных  стен.
Я полагаю, что итог удовлетворительный, с формальной точки  зрения,  но,
когда соответствующие документы засекречены,  инженерное  дело  лишается
массы ценной информации. И кто-то, возможно, будет проектировать  другую
дымовую трубу, допуская те же самые ошибки. Как адвокат,  вы,  возможно,
сумеете помочь отыскать способ сделать доступной техническую  информацию
по авариям, не нарушая при этом чьих-либо прав. Аварии ведь  чрезвычайно
поучительны. А при теперешнем положении не всегда удается извлечь нужный
урок.

   Кто-то спросил, опрокидывалось ли когда-нибудь высотное здание.

   - К счастью, нет, - ответил Митчелл. - Падали трубы, зерновые  элева-
торы, радиовышки, но небоскребы - никогда,  даже  при  землетрясениях  и
ураганах. Высотные здания обычно очень хорошо спроектированы. Такой слу-
чай, я полагаю, когда-нибудь произойдет, но, вероятно,  это  случится  в
какой-то другой стране, где не такие жесткие стандарты. Осадка или сейс-
мическое воздействие может привести к повреждению  облицовки  небоскреба
или же настолько его ослабит, что встанет вопрос о сносе, - и  это  было
бы позорным пятном на репутации гражданских строителей, - однако падение
здания крайне трудно представить. Тогда там все  должно  быть  совершен-
но... ну, я бы сказал, совершенно неправильно.

   Он повернулся налево и узнал высокого седовласого  мужчину,  которого
ему представили раньше как Джорджа Деллу, главу городского строительного
департамента. Делла спросил:

   - А что вы думаете о нью-йоркском строительном кодексе?

   В поисках нужного ответа Митчелл нахмурил брови и задумался:

   - Мне вообще не нравятся кодексы, потому что они  внушают  инженерам,
которые их придерживаются, ложное чувство безопасности. Несчастные инже-
неры стремятся следовать кодексам вместо того, чтобы самим подумать, как
будет работать их проект, не окажется ли он гибельным для покрытий с ши-
рокими пролетами, небоскребов или каких-нибудь причудливых строений. Ко-
дексы, если только их не пересматривать каждые несколько лет, затрудняют
введение новых материалов и методов, которые могут оказаться безопаснее,
да и дешевле, чем старые. Впрочем, это неизбежный порок, и  нью-йоркский
кодекс ничем не хуже какого-нибудь другого. Он, конечно,  лучше,  чем  в
целом по стране. Как известно многим из присутствующих, вплоть  до  1970
года в вашем кодексе почти игнорировалась сила ветра. Для первых ста фу-
тов высоты здания проектировщику  разрешался  допуск  бокового  давления
ветра штормовой силы в ноль фунтов на квадратный фут! Трудно в это пове-
рить, но это так. Сейчас нью-йоркский строительный кодекс допускает наг-
рузку ветра на остекление оконных блоков в тридцать фунтов на квадратный
фут для первых трехсот футов высоты, тридцать пять - для высоты от трех-
сот до шестисот футов и сорок - для всего, что выше. Беда заключается  в
том, что, как показывают опыты в аэродинамической трубе,  локализованное
давление на фасад здания может достигать и вдвое больших показателей.  Я
не знаком с нью-йоркским кодексом в целом, однако  некоторые  его  части
можно было бы и модернизировать. Для начала я бы настоял на необходимос-
ти проверки в аэродинамической трубе всего, что будет задействовано  при
строительстве зданий, скажем, выше двадцати пяти этажей.

   Судя по всему, вопросы и ответы могли  бы  затянуться  на  всю  ночь.
Спустя час вмешался председатель собрания, объявив, что можно задать еще
только один вопрос. Митчелл с признательностью посмотрел на него и  ука-
зал на еще одного из студентов. Его вопрос вызвал общий взрыв смеха.

   - Что на самом деле представляет собой Арам Залиян?

   - Ну, это простой вопрос. Меня здесь впервые спрашивают о том, на что
я могу ответить с уверенностью. Что на  самом  деле  представляет  собой
Арам Залиян? Не имею ни малейшего представления.

   Кот Эйлин Макговерн свернулся клубком у нее  на  груди.  Несмотря  на
мягкое давление руки Эйлин, животное  не  желало  опускать  голову.  Кот
пристально смотрел в окно. Оконная рама дрожала под  натиском  ветра,  а
дождь с такой силой бил в стекло,  что  создавалось  впечатление,  будто
кто-то невидимый бросает в него мелкие камешки.

   - Отправляйся спать, Пушкан, - прошептала Эйлин, поглаживая шелковис-
тый мех. - Это всего лишь шторм. Не бойся.

   Эйлин пристально смотрела в потолок над своей кроватью,  и  глаза  ее
были почти так же расширены, как у кота. Она тоже боялась, но не шторма,
а того, что может сделать Залиян, когда утром она посмотрит ему в  глаза
и расскажет о своем решении. Она не станет ничего скрывать, каковы бы ни
были последствия. И если она достаточно знала этого старого армянина, то
в сравнении с его реакцией завывания шторма за окном показались бы прос-
то журчанием ручейка.

   Да, она боялась, и даже кот чувствовал это.

   - Извини, - сказал Митчелл, когда их губы разъединились, -  это  было
непреднамеренно. То есть я не планировал этого.

   - Хорошо, если так.

   - Это очень непрофессионально с нашей стороны.

   - Очень.

   - У нас завтра уйма важной работы, и нам нужно хорошенько выспаться.

   - Ты абсолютно прав. Уже поздно. Мне ни в коем  случае  не  следовало
приглашать тебя зайти. А теперь вот видишь, что получилось.

   Они обнялись и снова соединились в долгом поцелуе. Митчелл  посмотрел
на нее и покачал головой.

   - Я себя прощаю. Против тебя никто не устоит. Господи, мне много  лет
приходилось делать массу вещей для адвокатов. Но вот поцелуи в этот спи-
сок не вошли. Ладно, полагаю, мне надо идти.

   - В самом деле надо. Правда, дождь очень уж сильный. Ты промокнешь до
ниточки,
   дожидаясь такси. Я могу одолжить тебе свой комбинированный свисток  -
и для такси, и для полиции - никогда не расстаюсь с ним.

   - Со мной все будет в порядке. Спокойной ночи.

   - Спокойной ночи.

   И еще один поцелуй, и еще одно объятие. Митчелл взглянул на нее.

   - Мне труднее желать спокойной ночи тебе, чем  кому-либо  другому  за
всю свою жизнь.

   - Неплохо.

   - Но придется это сделать. Придется убрать с твоих плеч руки, придет-
ся выйти вон в ту дверь, а потом придется вызвать лифт. Придется собрать
всю свою волю в кулак.

   - Ты говоришь, как рыцарь в средневековом романе. Надо  еще  раз  это
обдумать.

   - Я уже обдумал.

   - Может быть, обдумаешь снова?

   - Хорошая мысль. Тогда я пожелаю доброй ночи. Потому что в самом деле
должен идти.

   Окна в квартире Кэрол от ветра  задребезжали,  когда  их  губы  снова
встретились, но они ничего не услышали.

   Коретта уютно привалилась к нему, уткнувшись лицом в обнаженное  пле-
чо. Она слегка похрапывала, и ее дыхание пахло бренди и табаком.  Залиян
плохо спал, когда в постели с ним находился кто-то еще, и он уже отчасти
жалел, что не отправил ее домой на такси. Коретта  в  этом  смысле  была
полной противоположностью. Она сказала, что плохо засыпает, когда с  ней
в постели никого нет. Покачивание здания не беспокоило ее, равно  как  и
жутковатое завывание ветра. У нее  это  вызывало  воспоминания  о  колы-
бельных и тихо покачивающихся детских люльках. Залиян отодвинулся и  пе-
рекатился на бок.

   Тлеющий камин отбрасывал мерцающий свет на стены и потолок. В зеркале
он видел  кривящееся  отражение  окон,  испещренных  полосами  дождя,  и
огоньков на башне Гарнера. Каждые пятнадцать - двадцать  секунд  огоньки
перемещались с одного края зеркала к другому, а потом снова возвращались
обратно. Если бы он внезапно проснулся, то подумал бы, что находится  на
своей яхте.

   Закрыв глаза, он вспомнил о двух телефонных разговорах,  состоявшихся
несколько часов назад. Торнтон, к большому  удивлению  их  обоих,  нашел
возможного покупателя всего-то за неполный день поисков. Какой-то  араб,
из одного из этих бесчисленных саудовских кланов.  Десять  миллионов  за
право покупки? По всей вероятности, этот шейх  считал  такую  сумму  ме-
лочью. Он собирался взглянуть на здание утром, а потом перекусить вместе
с Залияном. Превосходно. И нечего думать об опасениях Лузетти. Когда За-
лиян в десять вечера позвонил Лузетти, пришлось выволакивать его из пос-
тели, чем, несомненно, и объяснялась  его  негативная  реакция.  Лузетти
сказал, что, если он начнет продажу здания сейчас, это  будет  выглядеть
как бегство с тонущего корабля, а его отпуск может быть  истолкован  как
попытка спрятаться от судебного преследования. Залиян ответил,  что  все
так и есть. Если городские власти решатся эвакуировать людей из  здания,
назвав это предупредительной мерой безопасности, - а  было  похоже,  что
именно так они и поступят, - то не остается ни единого шанса  избавиться
от него даже за полцены. А это было бы банкротством. Этакая затягивающа-
яся петля. Как только станут известны размеры потерь на Ямайке,  рейтинг
доверия к нему упадет до нуля и дюжина банков, где он взял кредиты, пот-
ребует назад свои денежки.

   -Так что советов мне больше не надо, Джино, хорошо? Просто делай  то,
что я тебе говорю.
   Прежде всего поработай утром с Торнтоном над условием контракта, что-
бы выжать такой большой задаток, какой только можно представить.  Налич-
ными. Выработай какой-то способ перевести ликвидные авуары корпорации на
швейцарские счета, не дожидаясь надвигающегося краха. И  не  беспокойся,
заплатят тебе хорошо. Если этот  проклятый  окружной  прокурор  поднимет
шум, ну, всякие там обвинения в нарушениях кодекса, в причастности к тем
смертям или еще в каком-нибудь дерьме, ты ему напомни, что...

   Залияна отвлек звук разбившегося об пол стекла. Он сел на  кровати  и
включил свет. Рюмка с бренди свалилась с кофейного столика и разлетелась
на кусочки прямо перед камином. Вторая была готова последовать за ней, с
каждым покачиванием здания скользя к краю по влажной поверхности  столи-
ка. Кровать ритмично поскрипывала. Залиян попытался обнаружить  источник
периодических глухих ударов, которые беспокоили его уже несколько минут.
Это оказалась картина Рембрандта над камином. Когда  здание  отклонялось
на восток, нижняя часть тяжелой позолоченной рамы  отступала  от  стены.
Спустя двадцать секунд она плюхалась на место со  звуком  захлопнувшейся
автомобильной дверцы.

   Залиян выбрался из кровати, сложил наволочку и засунул ее за картину.
Глухие удары прекратились. Повернувшись, отодвинул рюмку от края  столи-
ка.

   - Ах ты! Черт подери!

   Треугольный стеклянный осколок вонзился в ступню. Он приподнял  ногу,
положив ее на колено, и выдернул стеклышко, заодно порезав себе палец на
руке.

   - Дерьмо! - прошипел он.

   В ванной дверца шкафчика с медикаментами открылась,  и  половина  его
содержимого вывалилась на пол. Залиян отыскал йод и пластырь. Присев  на
край ванны, он осмотрел ранку. Она была чистой и не слишком сильно  кро-
воточила. Можно залить йодом и заклеить пластырем.  Ковыляя  обратно,  к
постели, он едва не потерял равновесие, потому что пол  покачивался.  Он
снова чертыхнулся и дал себе клятву переехать в  северную  часть  штата,
если он вообще когда-нибудь вернется из Европы. Против легкого покачива-
ния он не возражал, но это уже было слишком.  Пускай  кто-нибудь  другой
прыгает на волнах на этой верхотуре.

   Снаружи ветер свистел с неослабевающей яростью, а  дождь  хлестал  по
окнам. Залиян надеялся, что оконные стекла не выскочат из рам и не обру-
шатся вниз, на улицу. Это было бы полным крахом. Мэр тогда потребовал бы
его голову на кончике копья. Возмущенная толпа выволокла бы его на  пло-
щадь и утопила в фонтане.  Забравшись  в  кровать,  он  представил  себе
крестьян с факелами, марширующих к замку доктора Франкенштейна.

   - Боже мой, Коретта, - сказал Залиян, когда спящая женщина снова при-
жалась к нему, - что там еще тебя беспокоит?

   - ... койной ночи, - пробормотала она, забрасывая на него руку и  но-
гу.

   Он невольно улыбнулся. С Кореттой было все в порядке. Она, кажется, в
самом деле любит его, и не только потому, что он богат. В ней  все  было
просто и понятно, она оставалась неизменно добродушной и, кажется, ее не
смущала разница в возрасте. Ему  повезло,  что  он  заполучил  ее.  Нес-
войственная волна нежности охватила его, и Залиян поцеловал ее в лоб.

   - С любовью к людям у меня плоховато, но тебя я почти люблю,  -  про-
бормотал он,
   откидываясь на спину, довольный, что она не слышала  его.  Она  тогда
наверняка бы проснулась и начала новую любовную партию.  Залиян  прислу-
шался к ветру, атакующему здание с неумолимостью консервного ножа.  Если
нож прорвется внутрь и убьет его прямо в постели, во всяком  случае  его
найдут среди атласных простыней, в окружении произведений искусства и  с
роскошной девицей. А можно ведь уйти из жизни и куда хуже.

   Глава 14

   У Мэтта Бойла выдалась хлопотная ночь. В два часа бригадир  уборщиков
явился к нему в кабинет и объявил, что снимает  с  работы  своих  людей.
Всех тридцать пять человек. На нижних этажах они уже убрали, а вот верх-
ние пускай, мол, подождут. Шторм слишком уж раскачивает здание. Два  че-
ловека упали, а еще троих тошнит. И все они боятся,  что  могут  лопнуть
стекла.

   - Не можете же вы просто так взять и уйти, - сердито ответил Бойл,  -
у вас ведь контракт. У нас полсотни арендаторов,  которые  утром  явятся
сюда, и они платят за...

   - В такую погоду, как сейчас, люди отказываются работать  на  верхних
этажах. А с натиркой полов и корзинками для мусора одну ночь можно и по-
дождать.

   Бойл стиснул кулаки.

   - Если это может подождать, то за что же тогда мы вам платим? Вы  что
же, хотите, чтобы за следующие ночи мы платили половину жалованья?

   Бригадир пожал плечами.

   - Мы уходим. Слишком опасно.

   И он быстро вышел из кабинета. Бойл ринулся за ним.

   - В контракте ничего не сказано о том, что вы можете уйти без всякого
предупреждения.
   Раз уж вы так запросто бросаете меня в сложном положении,  то  можете
больше не возвращаться.

   - В контракте ничего не говорится и о том, что  мы  должны  рисковать
своими головами, - возразил  бригадир,  решительно  поднимаясь  по  сту-
пенькам в вестибюль. - Пригласите какую-нибудь другую компанию по обслу-
живанию, если пожелаете. Они поступят  точно  так  же.  Подождите,  пока
утихнет шторм.

   - А что же, черт вас побери, прикажете делать мне? Забираться  наверх
и самому выполнять вашу работу?

   Бригадир уже входил в дверь с надписью: "Приемка грузов".

   - Во всяком случае вам бы не помешало подняться наверх и взглянуть на
кабинеты верхних этажей. Там много всякого хлама  посбивало  с  полок  и
столов.

   Уборщики стояли толпой, поплотнее застегивая куртки и  пальто,  чтобы
не промокнуть на улице. Они дожидались своего бригадира, чтобы  получить
разрешение уйти. Когда разрешение было получено, они направились к  две-
ри. Бойл встал так, чтобы им пришлось обходить его, и  свирепо  смотрел,
как они проходили мимо. Некоторые явно робели, но другие  встречали  его
пристальный взгляд с ненавистью. Невысокий мужчина с тонкими клочковаты-
ми усами, которые, как показалось Бойлу, едва держались на верхней губе,
приостановился и улыбнулся во весь  рот,  показывая  вверх  указательным
пальцем:

   - Тама наверх есть большая беспорядок, сеньора.

   В комнате охраны находился всего один охранник.

   - Извини, Мэтт, - сказал он, когда вошел Бойл, - я пытался отговорить
их от этого. Я сказал им, что дождь уже прекратился, да и ветер стихает.

   - Это какая-то куча цыплячьего дерьма, чертовы аферисты со  швабрами!
- сказал Бойл,
   тяжело опускаясь в кресло перед телеэкранами. - Фрэнк, я хочу,  чтобы
ты сделал кое-что. Возьми людей и осмотри, начиная сверху, этажей  двад-
цать пять. Эта скотина заявила, что там посбивало на  пол  массу  хлама.
Позвони мне оттуда и скажи, действительно ли все так уж плохо. Возможно,
нам самим придется заняться уборкой в  помещениях  арендаторов,  которые
всегда на что-нибудь жалуются.

   Охранник кивнул, включил микрофон и дал команду шестерым своим  людям
встретиться с ним в кафетерии на 45-м этаже. Оставшись один,  Бойл  про-
шелся по комнате и проверил измерительную  аппаратуру.  Особенно  внима-
тельно он посмотрел на шкалу, показывающую уровень  вертикальности  зда-
ния. Если только он не ошибался, стрелка стояла на какой-то волосок пра-
вее нулевой отметки, что, возможно, свидетельствовало об отклонении зда-
ния от вертикали. Башни Всемирного торгового центра  при  сильном  ветре
смещались даже на десять футов, так что это не имело  особого  значения.
Утром он скажет тому дотошному приезжему инженеру, что прибор  на  самом
деле не сломан.



 


<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу: [1] [2] [3] [4]

Страница:  [2]