Я тихо вошел в хижину. Лампа, поставленная на  пол,  освещала  фигуру
Гуда. Он больше не метался, а лежал совершенно неподвижно.
   Итак, это свершилось! Сердце мое сжалось, и из груди  вырвался  звук,
похожий на рыдание.
   - Тсc!.. - донеслось до меня, и я увидел какую-то неясную черную тень
у изголовья Гуда.
   Тогда, осторожно подойдя ближе, я увидел, что он не был мертв, а спал
глубоким сном, крепко сжимая своей исхудалой белой рукой точеные  пальцы
Фулаты. Кризис миновал, и он должен был жить! Так он  спал  восемнадцать
часов подряд, и боюсь сказать, так как вряд ли кто мне поверит, но в те-
чение всего этого времени эта преданная девушка сидела  около  него,  не
осмеливаясь пошевельнуться и освободить свою руку, чтобы он не  проснул-
ся.
   Никто никогда не узнает, как она должна была страдать и как,  вероят-
но, затекло все ее тело, не говоря уж о том, что в течение  этих  восем-
надцати часов она ничего не пила и не ела. Когда же Гуд проснулся и  вы-
пустил ее руку, бедную девушку пришлось унести - так затекли ее  ноги  и
руки.
   Как только в здоровье Гуда произошел этот перелом к лучшему, он  стал
быстро поправляться. И только тогда сэр Генри рассказал ему, чем он обя-
зан Фулате, как она в течение восемнадцати часов сидела у его изголовья,
боясь сделать малейшее движение, чтобы его не разбудить. На глазах чест-
ного моряка показались слезы, он повернулся и тотчас же пошел в  хижину,
где Фулата готовила нам полуденную трапезу, так как к этому  времени  мы
снова вернулись в свои хижины.
   Он взял меня в качестве переводчика на тот случай, если  она  его  не
поймет, хотя должен сказать, что Фулата обычно понимала его  удивительно
хорошо, несмотря на то, что его познания в  иностранных  языках,  в  том
числе и зулусском, были чрезвычайно ограниченны.
   - Скажите ей, - сказал Гуд, - что я обязан ей жизнью и никогда не за-
буду ее доброту.
   Я перевел эти слова и увидел, как ярко  она  вспыхнула,  несмотря  на
свою темную кожу.
   Повернувшись к нему одним из тех быстрых и грациозных движений, кото-
рые мне всегда напоминали полет дикой птицы, она тихо ответила, взглянув
на Гуда своими большими темными глазами:
   - Мой господин забывает: разве не он спас мою жизнь и разве я не слу-
жанка моего господина?
   Надо заметить, что эта молодая леди, очевидно, совсем забыла  о  том,
что и мы с сэром Генри принимали участие в ее спасении из когтей  Твалы.
Но так уж созданы женщины! Я помню, моя дорогая жена поступала точно так
же. Надо сказать, что после этой беседы я вернулся домой с тяжелым серд-
цем: мне не понравились нежные взгляды мисс Фулат, ибо мне была  знакома
роковая влюбчивость моряков вообще и Гуда в частности.
   Мною обнаружены две вещи на свете, которых нельзя предотвратить:  это
удержать зулуса от драки, а моряка - от того, чтобы он не влюбился.
   Через несколько дней после разговора Гуда с Фулатой Игнози созвал Ве-
ликий Совет, называемый в Стране Кукуанов "индаба", на котором  "индуны"
- то есть старейшины - официально признали его королем.
   Вся эта церемония произвела сильное впечатление, так же как и  после-
довавший за нею величественный смотр войск. Остатки  Серых  принимали  в
этот день участие в грандиозном параде, и перед лицом всей армии им была
объявлена благодарность за их исключительную отвагу в великой битве про-
тив Твалы. Каждого из этих воинов король одарил большим количеством ско-
та и всех их произвел в военачальники в новом полку Серых,  находившемся
в процессе формирования. По всей Стране Кукуанов было обнародовано,  что
нас троих, пока мы оказывали им честь своим  присутствием,  должны  при-
ветствовать королевским салютом и воздавать нам те же почести, что и ко-
ролю. Было также провозглашено, что нам предоставлена власть над  жизнью
и смертью людей. В присутствии всех собравшихся Игнози еще раз  подтвер-
дил свои обещания, что человеческая кровь не будет проливаться без  суда
и что охота за колдунами будет прекращена.
   После окончания торжества, оставшись наедине с Игнози в  его  хижине,
куда мы пришли навестить его, мы сказали ему, что хотим знать тайну  ко-
пей, к которым вела Великая Дорога, и  спросили  его,  не  узнал  ли  он
что-нибудь об этом.
   - Друзья мои, - ответил он, - вот что я узнал. Это там сидят три  ог-
ромных изваяния, называемые у нас Молчаливыми, которым Твала хотел  при-
нести в жертву Фулату. Это там, в огромной пещере глубоко в горах, хоро-
нят наших королей. Там теперь можно видеть мертвое тело Твалы, сидящее с
теми, кто ушел из жизни раньше его. Там же находится  глубочайший  коло-
дец, который вырыли давно умершие люди, чтобы добыть себе камни, о кото-
рых вы говорите. Когда я жил в Натале, я слышал от людей, что такие  ко-
лодцы есть в Кимбсрли [1]. Там же, в Чертоге Смерти,  находится  тайник,
который был известен только Твале и Гагуле. Но  Твала,  знавший  о  нем,
мертв, я же не знаю ни тайника, ни того, что в нем находится.  У  нас  в
стране существует предание о том, что много поколений назад  один  белый
человек перешел наши горы. Какая-то женщина повела его в этот  тайник  и
показала ему спрятанные там сокровища. Но прежде чем он успел их  взять,
она предала его, и в тот же день король выгнал его из страны в горы, и с
той поры ни один человек туда не входил.
   - Это, наверно, так и было, Игнози. Ведь мы нашли в горах белого  че-
ловека, - сказал я.
   - Да, мы видели его. А теперь, поскольку я обещал вам, что,  если  вы
найдете этот тайник и если там действительно есть камни...
   - Алмаз на твоем челе доказывает, что они  существуют,  -  прервал  я
его, указывая на громадный камень, который я сорвал со лба мертвого Тва-
лы.
   - Может быть, - сказал он. - Если камни там, вы возьмите их  столько,
сколько сможете унести с собой отсюда, если вы в самом деле захотите по-
кинуть меня, братья мои.
   - Прежде всего мы должны найти тайник, - сказал я.
   - Только один человек может показать его вам - это Гагула.
   - А если она не захочет?
   - Тогда она умрет, - сурово ответил Игнози. - Только для этого я сох-
ранил ей жизнь. Погодите! Она сама должна сделать выбор -  жить  ей  или
умереть.
   И, позвав слугу, он приказал привести Гагулу. Через  несколько  минут
старая карга вошла, подгоняемая двумя стражниками, которых она всю доро-
гу проклинала.
   - Оставьте ее, - приказал им король.
   Как только они вышли, эта мерзкая старая груда тряпок, ибо  она  была
похожа именно на узел старого тряпья,  из  которого  горели  два  ярких,
злых, как у змеи, глаза, упала на пол, как бесформенная масса.
   - Что ты хочешь со мной сделать Игнози? - запищала она. - Ты не  сме-
ешь меня трогать. Если ты до меня дотронешься, я уничтожу тебя на месте.
Берегись моих чар!
   - Твое колдовство не могло спасти Твалу, старая волчица, и  не  может
причинить мне вреда, - ответил он. - Слушай, вот что я хочу от тебя:  ты
покажешь тайпик, где находятся сверкающие камни.
   - Ха-ха-ха! - захохотала старая ведьма. - Никто этого не знает, я  же
ничего тебе не скажу. Белые дьяволы уйдут отсюда с пустыми руками.
   - Ты мне все скажешь. Я заставлю тебя сказать.
   - Каким образом, о король? Ты велик, но может ли все твое  могущество
вырвать правду из уст женщины?
   - Это трудно, но все же я это сделаю.
   - Как же ты это сделаешь, о король?
   - Если ты не скажешь, ты умрешь медленной смертью.
   - Умру? - завизжала она в ужасе и ярости. - Ты не  смеешь  меня  тро-
гать! Человек! Ты не знаешь, кто я. Сколько, ты думаешь, мне лет? Я зна-
ла ваших отцов и отцов ваших отцов. Когда страна была молода, я уже была
здесь, когда страна состарится, я все еще буду здесь. Я не могу умереть.
Меня лишь могут случайно убить, но никто не посмеет этого сделать.
   - Все же я убью тебя. Слушай, Гагула, мать зла, ты так стара, что  не
можешь больше любить жизнь. Что может дать жизнь такой ведьме,  как  ты,
не имеющей ни человеческого образа, ни волос, ни зубов -  ничего,  кроме
ненависти и злых глаз? Я окажу тебе милость, если убью тебя, Гагула.
   - Ты глупец! - снова завизжала женщина, - Проклятый глупец! Ты  дума-
ешь, что жизнь сладка только для молодых? В таком случае, ты  ничего  не
знаешь о человеческом сердце. Молодые иногда  приветствуют  смерть,  ибо
они умеют чувствовать. Они любят и страдают, они сокрушаются,  когда  их
возлюбленные уходят в мир теней. Но старые лишены этих  чувств,  они  не
любят, и - ха! ха! - они смеются, когда  видят,  как  другие  уходят  во
мрак. Ха-ха! Они радуются, когда видят зло,  существующее  под  солнцем.
Все, что они любят, - это жизнь, теплое-теплое солнце  и  сладкийсладкий
воздух. Они боятся холода - холода и мрака. Ха-ха-ха! - И старая  ведьма
корчилась и дико хохотала, катаясь по полу.
   - Прекрати свое злобное шипенье и отвечай мне! - гневно сказал  Игно-
зи. - Покажешь ты место, где хранятся камни, или нет? Если  нет,  то  ты
умрешь, и умрешь сейчас же! - И, схватив копье, он поднял его над нею.
   - Я не покажу вам это место, ты не смеешь меня  убивать,  не  смеешь!
Тот, кто меня убьет, будет навеки проклят!
   Игнози медленно опустил копье, и его острие укололо груду тряпок.
   С диким воплем Гагула вскочила на ноги, потом упала  и  снова  начала
кататься по полу.
   - Я согласна показать это место! Согласна! Только дай мне жить!  Поз-
воль мне греться на солнце и иметь кусок мяса, чтобы его сосать, и я все
тебе покажу.
   - Хорошо. Я знал, что найду способ образумить тебя. Завтра ты  отпра-
вишься туда с Инфадусом и моими белыми братьями. Берегись обмануть меня,
потому что тогда ты умрешь медленной смертью. Я сказал.
   - Я не обману, Игнози. Я всегда держу свое слово. Ха! Ха! Ха!  Однаж-
ды, давным-давно, одна женщина показала этот тайник белому человеку -  и
что же? Горе пало на его голову! - И при этих словах ее злые глаза заго-
релись. - Ее тоже звали Гагулой. Может быть, это была я?
   - Ты лжешь! - сказал я, - После того прошло десять поколений.
   - Может быть, может быть. Когда живешь так  долго,  забываешь.  Может
быть, мать моей матери мне это рассказывала, но женщину ту  звали  Гагу-
лой, это я точно знаю. Запомните! - сказала она, обращаясь к  нам.  -  В
том месте, где хранятся сверкающие игрушки, вы найдете мешок  из  козьей
шкуры, наполненный камнями. Его наполнил белый человек, но он не мог его
взять с собой: беда пала на его голову, говорю я, беда пала на его голо-
ву! Может быть, мать моей матери рассказывала мне об  этом...  Наш  путь
будет веселым - по дороге мы увидим тела тех, кто погиб в битве. Их гла-
за уже выклеваны воронами, а ребра обглоданы хищниками. Ха! Ха! Ха!


   ГЛАВА XVI
   ЧЕРТОГ СМЕРТИ 

   Шел третий день после сцепы, описанной в предыдущей главе.  Было  уже
темно, когда все мы расположились на отдых в нескольких хижинах у подно-
жия Трех Колдунов - так назывались три горы, образовывавшие треугольник,
у вершины которого оканчивалась Великая Дорога царя Соломона. Нас сопро-
вождали Фулата, которая последовала за нами главным образом из-за  Гуда,
Инфадус, Гагула и отряд слуг и охраны. Гагулу несли на носилках, и отту-
да весь день слышались ее бормотанье и ругань.
   Горы, или, точнее, три горные вершины,  возникшие,  очевидно,  в  ре-
зультате одного и того же геологического сдвига, как я уже сказал,  были
расположены в форме треугольника, основание  которого  было  обращено  к
нам. Одна вершина была справа от нас, другая - слева, а третья  -  прямо
перед нами. Никогда я не забуду  зрелища,  которое  представилось  нашим
глазам утром следующего дня, когда мы  увидели  эти  три  величественные
вершины, освещенные лучами солнца. Высоко-высоко над нами  вздымались  в
синее небо их снеговые венцы. Там, где кончался снежный покров, горы бы-
ли пурпурного цвета от сплошь покрывавшего их вереска. Такого  же  цвета
были и поросшие вереском торфянистые болота, которые поднимались из  до-
лины на склоны гор.
   Прямо перед нами, как белая лента, пролегала Великая Дорога царя  Со-
ломона, взбегая вверх, к подножию средней вершины, находившейся  от  нас
примерно в пяти милях. Там дорога оканчивалась.
   Трудно описать чувство огромного волнения, с которым мы отправились в
то утро в дальнейший путь. Пусть лучше читатель сам постарается предста-
вить себе наше состояние. Ведь наконец мы  приблизились  к  этим  удиви-
тельным копям, которые были причиной трагической гибели не только старо-
го португальца три столетия назад, по и его злополучного потомка, а так-
же, как мы предполагали, и брата сэра Генри, Джорджа Куртиса.
   Был ли нам после всего, что нам пришлось перенести,  уготован  лучший
удел? Их постигло несчастье, как сказала эта старая  ведьма  Гагула.  Не
такова ли будет и наша судьба? Так или иначе, когда мы проходили послед-
ний участок этой замечательной дороги, я не мог  отделаться  от  чувства
суеверного страха и думаю, что то же самое испытывали Гуд и сэр Генри.
   Не менее полутора часов мы шагали вперед по окаймленной вереском  до-
роге. От волнения мы шли настолько быстро, что люди, которые несли Гагу-
лу, едва поспевали за нами, а из носилок слышался ее  пронзительный  го-
лос, требовавший, чтобы мы остановились.
   - Идите помедленнее, белые люди! - кричала она, выставляя свою жуткую
сморщенную физиономию из-за занавесок  и  устремив  на  нас  пристальный
взгляд своих горящих глаз. - Зачем так спешить навстречу гибели, которая
вас ожидает, искатели сокровищ! - И она рассмеялась своим жутким смехом,
от которого по моему телу всегда пробегала холодная дрожь.  На  короткое
время этот смех охладил наш пыл.
   Однако мы упорно продолжали идти вперед. Наконец мы увидели прямо пе-
ред собой большую круглую яму с пологими склонами, не менее трехсот  фу-
тов глубиной и более полумили в окружности.
   - Вы, конечно, догадываетесь, что это такое? -  обратился  я  к  сэру
Генри и Гуду, которые в изумлении заглядывали в это огромное  воронкооб-
разное углубление.
   Они отрицательно покачали головой.
   - В таком случае мне ясно, что вам никогда не приходилось видеть  ал-
мазные копи в Кимберли. Можете быть уверены, что это и есть алмазные ко-
пи царя Соломона. Смотрите сюда, - сказал я, указывая на твердый голубой
ил, который виднелся кое-где среди травы и кустарника, покрывавших скло-
ны копи. - Это типичная геологическая формация. Я уверен, что,  если  бы
мы спустились в эту копь, мы обнаружили бы алмазоносные  трубки,  запол-
ненные кимберлитовой магмой или алмазосодержащей брекчией. А теперь пос-
мотрите сюда, - и я указал на многочисленные плоские плиты из  выветрив-
шейся скальной породы на пологом склоне  копи,  ниже  уровня  водостока,
прорытого в глубокой древности. - Я не я, если эти плиты не служили  не-
когда для промывки породы.
   У края этой огромной ямы, которая, конечно, представляла собой именно
ту копь, которая была нанесена на карту старого португальца, Великая До-
рога разветвлялась и огибала ее кругом. Во многих местах эта  идущая  по
краю копи дорога была сплошь вымощена большими каменными  глыбами,  оче-
видно для того, чтобы укрепить края копи и предотвратить возможный обвал
пустых сланцев, окружающих алмазосодержащую брекчию. Мы быстро пошли  по
дороге, подгоняемые желанием поскорее увидеть,  что  представляют  собой
три гигантские фигуры, видневшиеся на противоположной  стороне  огромной
ямы, у которой мы стояли. Подойдя ближе, мы поняли, что это какие-то ко-
лоссы, и правильно угадали: это и были трое Молчаливых,  перед  которыми
кукуанский народ испытывал такой благоговейный страх. Но только  подойдя
к ним совсем близко, мы полностью осознали царственное величие  Молчали-
вых.
   Там, на колоссальных пьедесталах из темной скалы, на которых на расс-
тоянии двадцати шагов один от другого были высечены непонятные  иерогли-
фы, созерцая дорогу, простирающуюся на шестьдесят миль до Луу, восседали
три колоссальные фигуры - две мужские и одна женская. Каждая из них была
около восемнадцати футов высотой от темени до пьедестала.
   Одна из них, изображавшая  обнаженную  женщину,  отличалась  исключи-
тельной, хотя и строгой красотой. К  сожалению,  черты  ее  лица  сильно
пострадали от времени, так как в течение многих веков  они  подвергались
влиянию погоды. По обе стороны ее головы подымались рога полумесяца. Две
мужские фигуры были, в противоположность ей, изображены задрапированными
в мантии. Лица их были ужасны, в особенности у сидевшего справа. У  него
было лицо дьявола. Лицо сидевшего  слева  было  безмятежно-спокойно,  но
спокойствие это вселяло ужас. Оно выражало бесчеловечную жестокость,  ту
жестокость, которой, по словам сэра Генри, в древности фантазия человека
наделяла могущественные существа, может быть способные совершать и  доб-
рые дела, но тем не менее созерцающие страдания человечества если  не  с
наслаждением, то и без всяких терзаний. Три фигуры,  одиноко  сидящие  в
вышине и веками созерцающие расстилающуюся внизу  долину,  действительно
вселяли благоговейный ужас. Мы смотрели на Молчаливых, как  их  называли
кукуаны, и нами овладело огромное желание узнать, чьи  руки  высекли  из
камня этих колоссов, проложили дорогу и вырыли огромную копь. Когда я  в
изумлении смотрел на них, мне внезапно припомнилось (так  как  я  хорошо
знал Ветхий завет), что Соломон отрекся от своей веры и стал поклоняться
иноземным богам. Имена трех из этих богов я также  вспомнил:  Ашторет  -
богиня Сидонян, Чемош - бог Моабитов и Мильком -  бог  детей  Аммона.  Я
высказал своим спутникам предположение, что три  фигуры,  сидящие  перед
нами в вышине, возможно, изображают именно эти три ложных божества.
   - Может быть, в этом и есть доля истины, - задумчиво сказал сэр  Ген-
ри. Он был очень образованный человек и, когда еще  учился  в  колледже,
достиг больших успехов в изучении классиков. - Ведь древнееврейская  Аш-
торет, - продолжал он, - называлась Астартой у финикийцев, которые  воли
крупнейшую торговлю во времена Соломона. Астарту же, которую греки впос-
ледствии называли Афродитой, изображали с рогами, напоминающими  полуме-
сяц, а на голове женской фигуры отчетливо видны рога полумесяца. Возмож-
но, что эти колоссы были  созданы  по  воле  какого-нибудь  финикийского
должностного лица, управлявшего копями. Кто знает!
   Мы все еще рассматривали эти необычайные памятники глубокой  древнос-
ти, когда к нам подошел Инфадус. Сначала, подняв свое  копье,  он  отдал
салют Молчаливым, а затем, обратившись к нам, спросил,  намереваемся  ли
мы немедленно войти в Чертог Смерти, или же пойдем туда  позднее,  после
полуденной трапезы. Он сказал, что если мы готовы отправиться сейчас же,
то Гагула выражает желание быть нашим проводником. Так как не  было  еще
одиннадцати часов, мы, обуреваемые  безудержным  любопытством,  заявили,
что намерены идти немедленно. Я предложил на  всякий  случай,  если  нам
придется задержаться в пещере, захватить с собой немного пищи.  Принесли
носилки с Гагулой, и почтенная леди наблюдала из них за нашими  сборами.
Тем временем Фулата, по моей просьбе, положила  в  тростниковую  корзину
немного билтонга и пару тыквенных бутылей, наполненных водой.
   Прямо перед нами, на расстоянии шагов пятидесяти  от  спин  колоссов,
поднималась отвесная стена из камня, не менее восьмидесяти  футов  высо-
той. Кверху она постепенно сужалась и образовывала подножие величествен-
ной вершины, увенчанной снегом, которая возвышалась над нами на три  ты-
сячи футов. Как только Гагула сошла со своих носилок, она злобно  усмех-
нулась в нашу сторону и, опираясь на палку, заковыляла по направлению  к
отвесной каменной стене. Мы последовали за ной и вскоре подошли к узкому
порталу, окаймленному массивной аркой, похожему на вход в галерею шахты.
   Здесь ожидала нас Гагула. На ее ужасном лице все еще  играла  злобная
усмешка.
   - Что же, белые люди, спустившиеся со звезд, - пропищала она, - вели-
кие воины Инкубу, Бугван и мудрый Макумазан, готовы ли вы?  Смотрите,  я
здесь, чтобы выполнить волю короля, моего господина, - показать вам сок-
ровищницу блестящих камней.
   - Мы готовы, - сказал я.
   - Так! Так! Укрепите же ваши сердца, чтобы вынести то, что вам предс-
тоит увидеть. Идешь ли ты с нами, Инфадус, предавший своего господина?
   Инфадус, нахмурившись, ответил:
   - Нет, я не иду - мне входить туда нельзя,  но  ты,  Гагула,  обуздай
свой язык и берегись причинить зло моим повелителям. Ты мне ответишь  за
них, и если хоть единый волос упадет с их головы, то пусть  ты,  Гагула,
будешь тысячу раз ведьмой, но ты должна будешь умереть.  Слышишь  ли  ты
мои слова?
   - Я слышу, Инфадус. И я знаю тебя хорошо - ты всегда любил хвастливые
речи. Помню, что, когда ты был еще ребенком, ты угрожал своей  собствен-
ной матери. А это было совсем недавно. Но не бойся,  не  бойся,  я  живу
лишь для того, чтобы повиноваться воле короля. Я выполняла веления  мно-
гих королей, Инфадус, пока в конце концов они не выполняли мои. Ха!  Ха!
Я иду туда, чтобы еще раз взглянуть на их лица, а также и на лицо Твалы!
Идемте же, идемте! Вот лампа. - И она извлекла  из-под  своего  мехового
плаща огромную выдолбленную тыкву,  наполненную  маслом,  с  фитилем  из
тростникового волокна.
   - Пойдешь ли ты с нами, Фулата? - спросил Гуд на своем отвратительном
ломаном кукуанском языке, в котором он упорно совершенствовался под  ру-
ководством этой молодой леди.
   - Я боюсь, мой господин, - робко ответила девушка.
   - Тогда дай мне корзину.
   - Нет, мой господин. Куда идешь ты, туда пойду и я.
   "И правда ведь пойдешь, черт тебя побери! - подумал я про себя.  -  И
это создаст изрядные осложнения, если мы когда-нибудь отсюда выберемся".
   Без дальнейших церемоний Гагула нырнула в совершенно  темный  проход,
который был достаточно широк, чтобы вместить двух  идущих  рядом  людей.
Она пропищала нам приказание следовать за ней, и мы в некотором смятении
пошли на звук ее голоса. Внезапный шум крыльев каких-то вспугнутых  нами
существ несомненно не мог успокоить наше волнение.
   - Хэлло! Что это такое? - воскликнул Гуд. - Ктото ударил меня по  ли-
цу.
   - Летучие мыши, - отозвался я. - Идите дальше!
   Пройдя шагов пятьдесят, мы заметили, что проход стал немного светлее.
Еще минута, и мы оказались в совершенно необычайном месте, какого, веро-
ятно, не приходилось видеть ни одному человеку.
   Пусть же читатель попытается представить себе внутренность величайше-
го собора, в котором ему когдалибо случалось бывать, и тогда он  получит
отдаленное представление о размерах гигантской пещеры, в которой мы очу-
тились. Но этот храм, созданный великим архитектором - природой, был вы-
ше и шире любого построенного людьми. Окон не было, но откуда-то  сверху
лился слабый свет. Вероятно, в своде, вздымавшемся на  сотню  футов  над
нами, были проложены шахты, по которым проникал воздух извне. Однако ог-
ромные размеры пещеры были наименее значительным из всех чудес, предста-
вившихся нашим глазам. По всей длине пещеры рядами стояли гигантские ко-
лонны, которые казались сделанными из льда. В  действительности  же  это
были огромные сталагмиты [2]. Невозможно передать потрясающую красоту  и
величие этих белых колонн. Некоторые из них были не менее двадцати футов
в диаметре у основания, и их грандиозные и вместе с тем изящные  контуры
уходили вверх, прямо к далекому своду. Другие колонны были еще в процес-
се формирования и, по словам сэра Генри,  напоминали  обломки  колонн  в
древнегреческом храме, а высоко вверху смутно вырисовывались острия  ог-
ромных сосулек, свисавших со свода.
   Созерцая в молчаливом изумлении все это великолепие, мы в то же время
слышали, как идет процесс формирования колонн, потому что время от  вре-
мени с далекой сосульки, свисавшей со свода,  с  еле  слышным  всплеском
вдруг падала капля воды, попадая прямо на колонну, стоявшую на  каменном
полу. На некоторые колонны капли падали по одной  через  каждые  две-три
минуты. Интересно было бы подсчитать, сколько времени при такой скорости
просачивания понадобится, чтобы  образовалась  колонна  примерно  в  во-
семьдесят футов высотой и десять футов в диаметре. Достаточно будет сле-
дующего примера, чтобы показать, каким  неизмеримо  медленным  был  этот
процесс. Мы обнаружили, что на одной из колонн высечено  грубое  подобие
мумии, у изголовья которой виднелось изображение сидящего божества.  Это
было явно одно из египетских божеств, созданное рукой человека, в глубо-
кой древности работавшего в копях. Неизвестный художник высек это  "про-
изведение искусства" на уровне нормального человеческого роста, то  есть
на высоте около пяти футов. Очевидно, во все времена  находилось  доста-
точно бездельников - от жившего в  древности  финикийского  рабочего  до
современного английского мальчишки, - желающих во что  бы  то  ни  стало
обессмертить себя за счет шедевра, созданного природой. Однако, когда мы
рассматривали это изображение, то есть почти три тысячи лет спустя после
того, как оно было сделано, колонна была еще только восемь футов вышиной
и процесс формирования ее еще далеко не закончился, из чего следует, что
скорость его равнялась одному футу за тысячу лет, или дюйму с  небольшим
за столетие. Мы высчитали это, стоя у колонны и прислушиваясь к  мерному
падению водяных капель.
   В некоторых случаях сталагмиты [3]  принимали  причудливые  формы,  в
особенности там, где капли воды, падая, не всегда попадали в одну  и  ту
же точку. Так, одна огромная глыба, по всей вероятности весом  не  менее
ста тонн, имела форму церковной кафедры и была снаружи украшена красивым
резным узором, похожим на кружево. Другие напоминали фантастических  чу-
довищ, а на стенах пещеры виднелся красивый веерообразный орнамент,  как
будто сделанный из слоновой кости, похожий на морозный узор  на  оконном
стекле.
   Из огромного главного зала открывались многочисленные выходы в пещеры
меньшего размера, по словам сэра Генри, совсем как выходы, ведущие в ма-
ленькие часовни в больших соборах. Некоторые из них были обширны, но од-
на или две оказались совсем крошечными, и  все  они  представляли  собой
изумительный пример того,  как  природа  совершает  свою  работу,  руко-
водствуясь теми же самыми неизменными законами, совершенно независимо от
ее масштаба. Одна крошечная пещерка была, например, размером  с  большой
кукольный дом, и тем не менее она могла бы сойти за архитектурную модель
огромного зала: в ней так же падали капли воды, так же свисали крошечные
сосульки и точно так же формировались белые колонны из шпата.
   К сожалению, у нас было недостаточно времени для того,  чтобы  осмот-
реть это красивое место так внимательно, как хотелось бы, потому что,  к
несчастью, Гагула проявляла полное отсутствие интереса к сталактитам  и,
очевидно, стремилась покончить с делом как можно скорее. Это ужасно меня
раздражало, в особенности потому, что мне страшно хотелось узнать,  если
возможно, каким образом в пещеру проникал свет, была ли создана эта сис-
тема руками человека или самой природой  и  использовалась  ли  она  ка-
ким-нибудь образом в древности - что казалось вполне  вероятным.  Однако
мы утешали себя мыслью, что на обратном пути осмотрим все как следует, и
последовали за нашей зловещей проводницей.
   Все вперед и вперед вела она нас, прямо  к  дальнему  концу  огромной
молчаливой пещеры. Там мы увидели другую дверь. Она не образовывала  на-
верху арку, как первая, а была квадратная и напоминала вход в египетский
храм.
   - Готовы ли вы вступить в Чертог Смерти? - спросила Гагула,  очевидно
со специальной целью, чтобы нам стало не по себе.
   - Веди же пас, Макдуф [4], - торжественно произнес Гуд, пытаясь  сде-
лать вид, что ому совсем не страшно.
   Мы все притворялись спокойными, за исключением Фулаты, которая  схва-
тила Гуда за руку, как бы в поисках защиты.
   - Становится немного страшновато, - заметил сэр Генри,  заглядывая  в
темный пролет двери. - Ступайте  вперед,  Квотермейн:  seniorcs  priores
[5]. He заставляйте ждать почтенную леди! - И он вежливо пропустил  меня
вперед, за что я в душе совершенно не был ему благодарен.
   Тук-тук! - стучала по полу палка старой Гагулы. Она  ковыляла  вперед
по темному проходу, зловеще посмеиваясь.  Охваченный  безотчетным  пред-
чувствием несчастья, я начал отставать.
   - Ну, идите же вперед, дружище, - сказал Гуд, - а не то  мы  отстанем
от пашей прекрасной проводницы.
   После этого замечания я пошел быстрее и шагов через двадцать оказался
в мрачной пещере около сорока футов длиной, футов тридцать  в  ширину  и
высоту. Очевидно, в глубокой древности она была  высечена  человеческими
руками. Это помещение было освещено гораздо хуже, чем огромная сталакти-
товая пещера, через которую мы только что прошли.  Единственное,  что  я
различил в полутьме с первого  взгляда,  был  массивный  каменный  стол,
простиравшийся по всей длине пещеры, во  главе  которого  сидела  колос-
сальная белая фигура. Вокруг стола также сидели белые фигуры  нормальной
величины. Затем мне удалось рассмотреть в центре стола какой-то коричне-
вый предмет, а еще через мгновение мои глаза привыкли к  полутьме,  и  я
увидел, что представляли собой все эти фигуры, и опрометью бросился  бе-
жать со всей скоростью, на которую были способны мои ноги. Вообще  гово-
ря, я не из нервных людей и к тому же человек почти совсем не суеверный,
так как имел много случаев убедиться в нелепости суеверий, но  я  должен
сознаться, что то, что я увидел, потрясло меня до такой степени, что ес-
ли бы сэр Генри не удержал меня, ухватив за шиворот, то, честно  говоря,
через пять минут меня не было бы уже в сталактитовой пещере.  Даже  если
бы мне посулили все алмазы Кимберли, то и это не заставило бы меня  туда
вернуться. Но сэр Генри держал меня так крепко, что  мне  не  оставалось
ничего иного, как покориться своей участи. А через секунду, когда и  его
глаза привыкли к темноте, он тотчас же отпустил меня и начал вытирать со
лба покрывший его холодный пот. Что касается Гуда - он тихо  ругался,  а
Фулата с криком бросилась ему на шею.
   Только Гагула хихикала громко и  непрерывно.  Действительно,  зрелище
было страшное. На дальнем конце длинного каменного стола, держа в  кост-
лявых пальцах огромное белое копье, сидела сама  Смерть  в  виде  колос-
сального человеческого скелета, более пятнадцати футов  высотой.  Высоко
над головой она держала копье, как бы  собираясь  нанести  удар.  Другой
костлявой рукой она опиралась на каменный стол, как  человек,  поднимаю-
щийся с своего сиденья, а весь скелет наклонился  вперед,  так  что  его
шейные позвонки и ухмыляющийся блестящий череп были напряженно  вытянуты
в нашу сторону. Пустые глазницы скелета были устремлены на пас, а челюс-
ти немного разомкнуты, как будто он вот-вот заговорит.
   - Силы небесные! - прошептал я наконец. - Что же это такое?
   - А это что за фигуры? - спросил Гуд, указывая на белое общество, си-
дящее за столом.
   - А что же там за предмет, черт возьми?  -  взволнованно  сказал  сэр
Генри, указывая на коричневое существо, сидящее на столе.
   - Хи-хи-хи! - смеялась Гагула. - Горе тем, кто входит в Чертог  Смер-
ти. Хн-хн хп! Ха-ха! Приблизься же, Инкубу, столь отважный и бою,  приб-
лизься и взгляни на того, кого ты убил! -  и  с  этими  словами  старуха
схватила его за рукав своими костлявыми пальцами и потянула к столу.
   Мы последовали за ними. Вдруг она остановилась и указала на  коричне-
вую фигуру, сидящую на столе. Сэр Генри посмотрел туда и с  восклицанием
отпрянул назад. Неудивительно, что он был так взволнован, - там, на сто-
ле, сидел огромный труп Твалы, последнего короля кукуанов. Он был совер-
шенно обнажен, а голова его, отсеченная боевым топором сэра Генри, поко-
илась у него на коленях. Вся поверхность мертвого тела была покрыта топ-
кой стекловидной пленкой, отчего оно казалось еще более ужасным. Сначала
мы совершенно не могли догадаться о происхождении этой пленки, но  вдруг
заметили, что с потолка комнаты регулярно падают капли воды - кап!  кап!
кап! - прямо на шею трупа, откуда вода сбегала, растекаясь по  всей  его
поверхности, и наконец уходила в скалу через крошечное отверстие, пробу-
равленное в столе. Тогда мне все стало ясно: тело Твалы  превращалось  в
сталагмит.
   Взгляд, брошенный на белые фигуры, сидящие на каменной скале,  окайм-
лявшей этот жуткий стол, подтвердил правильность моей догадки.  Это  не-
сомненно были человеческие тела, вернее то, что некогда было  человечес-
ким телом, превратившимся в сталагмиты. Таким образом кукуаны с  незапа-
мятных времен сохраняли тела своих умерших королей: они превращали их  в
камень.
   Мне так и не удалось узнать, в чем заключался весь  метод  петрифика-
ции, если он вообще существовал, кроме того, что умерших сажали на много
лет туда, где каплями просачивалась вода. Так или иначе, они  сидели  за
столом, покрытые похожей на лед оболочкой, образовавшейся из  кремниевой
жидкости, которая сохраняла их на вечные времена.
   Невозможно представить себе что-либо вселяющее больший ужас, чем зре-
лище этого длинного ряда царственных мертвецов, облаченных в  саваны  из
прозрачного, как лед, шпата, сквозь которые можно было смутно  различить
их черты. Всего их было двадцать семь, и последним был отец Игнози.  Они
сидели вокруг этого негостеприимного стола, за которым председательство-
вала сама Смерть. По общему количеству мертвецов можно  было  заключить,
что этот способ сохранения трупов начал применяться не менее  четырех  с
четвертью  веков  назад.  Если  предположить,  что  сюда  помещали  всех
царствовавших королей, что, пожалуй, невероятно, так как безусловно  не-
которые из них погибали в бою, и считать, что каждый из них царствовал в
среднем пятнадцать лет, то получится примерно эта цифра. Но колоссальная
фигура Смерти, сидящая во главе стола, несомненно  была  гораздо  старше
этого обычая и, если я не ошибаюсь, обязана  была  своим  происхождением
рукам того же художника, который создал трех колоссов. Она была высечена
из цельного сталактита и, если рассматривать  ее  как  произведение  ис-
кусства, была задумана и выполнена с  исключительным  мастерством.  Гуд,
который разбирался в анатомии, заявил, что, по его мнению, в анатомичес-
ком отношении этот скелет был совершенным и точно воспроизводил  подлин-
ный человеческий скелет до мельчайших косточек.
   Я считаю, что эта ужасная фигура была плодом извращенной фантазии ка-
кого-то древнего скульптора и что кукуанам уже впоследствии пришла мысль
сажать своих царственных мертвецов за этот стол,  за  которым  председа-
тельствовал старший призрак Смерти. Возможно также, что скелет  был  не-
когда помещен здесь, чтобы отпугивать грабителей, которые  могли  делать
попытки пробраться в сокровищницу, находящуюся рядом. Не знаю,  действи-
тельно ли это так. Единственно, что я могу сделать, - это  описать  все,
как оно есть, а читатель пусть делает собственные выводы.
   Такова была, во всяком случае, Белая  Смерть,  и  таковы  были  Белые
Мертвецы.


   ГЛАВА XVII
   СОКРОВИЩНИЦА ЦАРЯ СОЛОМОНА  

   Пока мы осматривали наводящие ужас  чудеса  Чертога  Смерти,  пытаясь
преодолеть охватившее нас чувство страха, Гагула была занята совсем ины-
ми делами. Какимто образом, мгновенно вскарабкавшись на  громадный  стол
(когда ей было нужно, она была чрезвычайно проворна), старая ведьма нап-
равилась к месту, где под регулярно падающими каплями воды сидел наш по-
койный друг Твала, чтобы посмотреть, как он там, по выражению Гуда, "ма-
ринуется", или для других, ей одной известных тайных  целей.  Затем  она
заковыляла обратно, время от времени останавливаясь, чтобы обратиться то
к одной, то к другой облаченной в саван фигуре со словами, смысл которых
я не мог уловить. При этом вид у нее был точно такой же, как у меня  или
у тебя, читатель, когда мы приветствуем доброго старого  знакомого.  За-
кончив этот таинственный и жуткий ритуал, она уселась на корточках прямо
против фигуры Белой Смерти и начала, насколько я мог  разобрать,  возно-
сить ей молитвы. Вид этого злого старого  существа,  возносящего  мольбы
несомненно самого зловещего характера заклятому врагу человечества,  был
настолько непереносим, что  мы  поторопились  закончить  осмотр  Чертога
Смерти.
   - Ну, а теперь, Гагула, - сказал я очень тихим голосом, так как в та-
ком месте не осмеливаешься говорить иначе чем шепотом, - веди нас в сок-
ровищницу.
   Старуха проворно сползла со стола.
   - Повелители не боятся? - спросила она, покосившись на меня.
   - Веди дальше.
   - Хорошо, повелители. - И она, прихрамывая, обошла вокруг стола и ос-
тановилась у задней стены пещеры, позади фигуры Смерти. - Здесь  вход  в
тайник. Пусть мои повелители зажгут лампу и войдут. -  И,  поставив  вы-
долбленную тыкву, наполненную маслом, на пол, она прислонилась  к  стене
пещеры.
   Я взял спичку (в коробке еще было несколько штук), зажег тростниковый
фитиль и начал искать глазами вход, но передо мной не было ничего, кроме
сплошной стены.
   Гагула усмехнулась:
   - Вход здесь, повелители. Ха! Ха! Ха!
   - Не шути с нами! - сказал я сурово.
   - Я не шучу, повелители. Взгляните сюда! - И она указала на стену.
   Я поднял лампу, и мы увидели, что какая-то  огромная  каменная  глыба
медленно поднимается вверх и уходит выше, в скалу, где для нее несомнен-
но было высечено специальное углубление. Поднимавшийся кусок  скалы  был
шириной с дверь большого размера, около десяти футов  высоты,  не  менее
пяти футов толщины и весил по крайней мере двадцать или  тридцать  тонн.
Двигался он, конечно, по принципу простого баланса с противовесами.  Как
приводилось в действие это устройство, никто из нас не заметил, ибо  Га-
гула постаралась сделать так, чтобы мы этого не видели. По я не сомнева-
юсь, что где-то был самый простой рычаг, на который надо было слегка на-
жать в секретной точке, чтобы привести в  действие  скрытый  противовес,
благодаря чему вся каменная глыба двигалась вверх.
   Медленно и легко поднимался кусок скалы, пока не исчез совсем,  и  на
его месте перед нашими глазами появилось мрачное отверстие.
   Трудно передать охватившее нас волнение при виде широко  распахнувше-
гося входа в сокровищницу царя Соломона. Что касается меня, я весь  зат-
репетал, и по моему телу пробежала холодная дрожь.
   А вдруг все это обман, мистификация, думал я, или, наоборот, все, что
писал старый да Сильвестра, окажется правдой? Действительно ли спрятан в
этом тесном месте огромный клад? Клад, который сделал бы нас самыми  бо-
гатыми людьми на свете! Через одну-две минуты мы должны были это узнать.
   - Входите, белые люди со звезд! - сказала наша  зловещая  проводница,
переступая порог. - Но сначала послушайте служанку вашу, престарелую Га-
гулу. Яркие камни, которые вы сейчас увидите, были некогда  выкопаны  из
колодца, над которыми сидят Молчаливые, и сложены здесь, но  кем,  я  не
знаю. Те люди, которые это сделали, поспешно покинули это место, не взяв
их с собой. С тех пор сюда входили лишь один  раз.  Молва  о  сверкающих
камнях передавалась из века в век людьми, жившими  в  нашей  стране,  но
никто не знал ни где находятся сокровища, ни тайны двери. Но  однажды  в
нашу страну пришел из-за гор один белый человек, - может быть,  он  тоже
спустился со звезд, как вы, и правивший в то время король принял его ра-
душно. Это вот тот, что сидит там, - и она указала на пятую с края фигу-
ру, сидевшую за столом Мертвых, - И случилось так, что этот белый  чело-
век и какая-то женщина из нашего народа пришли в это место. Эта  женщина
случайно узнала тайну двери, хотя вы можете искать ее тысячу лет  и  все
равно не найдете. Белый человек вошел сюда вместе с нею и наполнил этими
камнями мешок из козьей шкуры, в котором женщина принесла еду.  А  когда
он уходил из сокровищницы, он взял еще один  камень,  очень  большой,  и
держал его в руке. - Тут старуха замолчала.
   - Ну, и что же? - спросил я, задыхаясь от волнения, так же как и  мои
спутники. - Что же случилось с да Сильвестра?
   Услышав эти слова, старая ведьма вздрогнула.
   - Откуда ты знаешь имя человека, который давно умер? - резко спросила
она и, не дожидаясь ответа, продолжала: - Никто не знает, что случилось,
но, видно, белый человек чего-то испугался, ибо бросил наземь козью шку-
ру с камнями и убежал с одним лишь камнем, тем, что был в его руке. Этот
камень у него отобрал король, и это тот самый,  который  ты,  Макумазан,
сорвал со лба Твалы.
   - И с тех пор никто здесь не был? - спросил я, вглядываясь  в  темный
проход.
   - Никто, мои повелители. Но тайна двери хранилась, и все короли  отк-
рывали ее, но не входили, ибо предание гласит, что тот, кто войдет сюда,
умрет не позже чем через месяц, как умер тот белый человек  в  горах,  в
пещере, где ты его нашел, Макумазан. Вот почему  наши  владыки  сюда  не
входят. Ха! Ха! Я всегда говорю правду!
   В эту минуту наши глаза встретились, и я весь похолодел. Откуда  ста-
рая ведьма все это знала?
   - Входите, мои повелители. Если я говорю правду, козья шкура с камня-
ми должна лежать на полу. А действительно ли правда, что тому, кто  вхо-
дит сюда, грозит смерть, - это уж вы узнаете потом. Ха! Ха! Ха! - И, пе-
реступив порог, она заковыляла вперед, неся с собой свет.
   Признаюсь, я еще раз заколебался, идти ли мне за нею.
   - Будь она проклята! - закричал Гуд. - Идем!
   Эта старая чертовка меня не запугает! - И он  тотчас  же  бросился  в
проход вслед за Гагулой.
   За ним шла Фулата, которой все это, очевидно, было не но  душе.  Бед-
няжка боялась и от страха дрожала всем телом. Мы с сэром Генри немедлен-
но последовали за ними.
   Через несколько ярдов в узком проходе, высеченном в  сплошной  скале,
Гагула остановилась. Она нас ждала.
   - Видите, повелители, - сказала она, держа перед собой лампу,  -  те,
кто спрятали здесь сокровища, должны были поспешно покинуть  это  место.
Они боялись, что кто-нибудь узнает тайну двери, и, чтобы оградить вход в
тайник, решили воздвигнуть здесь стену, но у них на это не хватило  вре-
мени.
   И она указала на преграждавшие проход уложенные друг на друга два ря-
да больших квадратных каменных блоков высотой в два фута  и  три  дюйма.
Вдоль прохода лежали такие же глыбы шлифованного камня,  предназначенные
для дальнейшей работы, и, что самое любопытное,  известковый  раствор  и
пара лопат, которые, насколько мы имели время их рассмотреть, по внешне-
му виду были точно такие же, какими пользуются рабочие и по сей день.
   Тут Фулата, которая вся тряслась от  страха  и  волнения,  вдруг  по-
чувствовала себя дурно и сказала, что будет ждать нас в этом месте,  так
как дальше идти не может. Мы усадили ее около незаконченной стены, поло-
жили около нее корзинку с провизией и оставили одну, чтобы она  успокои-
лась.
   Пройдя по проходу еще шагов пятнадцать, мы вдруг оказались перед тща-
тельно раскрашенной деревянной дверью. Она была широко открыта. Тот, кто
был здесь последним, или забыл, или не имел времени ее закрыть.
   На пороге этой двери лежал мешок из козьей шкуры, который,  казалось,
был наполнен камнями...
   - Хи! Хи! Белые люди, - захихикала Гагула, когда на него упал свет от
лампы. - Я говорила вам, что белый человек бежал в испуге из этого места
и бросил наземь козью шкуру,  принадлежавшую  женщине.  Посмотрите,  вот
она!
   Гуд наклонился и поднял мешок. Он был тяжел, и внутри него  что-то  с
легким стуком перекатывалось.
   - Клянусь небом, мне кажется - он полон алмазами! - сказал он  благо-
говейным шепотом.
   Действительно, одна лишь мысль, что маленький мешок из  козьего  меха
полон алмазами, была достаточна, чтобы  заставить  кого  угодно  ощутить
священный трепет.
   - Идем дальше, - сказал сэр Генри с нетерпением. - Ну, почтенная  ле-
ди, дайте-ка мне лампу. - И, взяв ее из рук  Гагулы,  он  высоко  поднял
лампу над головой и переступил порог комнаты.
   Мы поспешили за ним, забыв на время о мешке с алмазами, и очутились в
сокровищнице Соломона. При тусклом свете лампы мы прежде  всего  увидели
высеченную в массиве скалы комнату размером не более  десяти  квадратных
футов, а затем - превосходную коллекцию слоновых бивней, сложенных  друг
на друга до самого свода. Сколько их тут, сказать было трудно,  так  как
мы не могли видеть, какое пространство они занимают до задней стены,  но
то, что мы могли охватить глазами, составляло несомненно не менее  четы-
рехсот - пятисот самых отборных клыков. Одной этой слоновой  кости  было
бы достаточно, чтобы обогатить человека на всю жизнь.
   "Возможно, - подумал я, - что из этого огромного запаса Соломон  взял
материал для своего "великого трона из слоновой кости", равного которому
не было ни в одном царстве".
   По другую сторону комнаты находилось десятка два ящиков,  похожих  на
ящики для патронов фирмы Мартини-Генри, только несколько побольше и вык-
рашенных в красный цвет.
   - Тут алмазы! - вскричал я. - Дайте сюда свет!
   Сэр Генри подошел с лампой и осветил верхний ящик,  крышка  которого,
сгнившая от времени, несмотря на то что здесь было сухо, в  одном  месте
была взломана, по-видимому самим да Сильвестра. Поспешно запустив руку в
отверстие, я вынул полную горсть, но не алмазов, а золотых  монет  очень
странной формы. Мы никогда не видели таких денег, и нам показалось,  что
на них были начертаны древнееврейские письмена.
   - Во всяком случае, - сказал я, кладя золото обратно, - мы  отсюда  с
пустыми руками не уйдем. В каждом ящике, должно быть, не менее двух  ты-
сяч монет, а всего их здесь восемнадцать. Я полагаю, эти деньги предназ-
начались для уплаты рабочим и купцам.
   - А я думаю, - перебил меня Гуд, - это и есть сокровище. Я что-то  не
вижу алмазов, разве что старый португалец сложил их все в мешок.
   - Пусть мои повелители посмотрят в тот темный угол, может  быть,  они
там найдут камни, - сказала Гагула, поняв по выражению наших лиц, о  чем
мы говорим. - Там мои повелители найдут углубление, и в нем три каменных
ящика - два запечатанных и один открытый.
   Прежде чем перевести ее слова сэру Генри, у  которого  в  руках  была
лампа, я не мог утерпеть и спросил ее, откуда она это знает, если  никто
сюда не входил с тех пор, как здесь был белый человек столь много  поко-
лений назад.
   - О Макумазан, ты, который бодрствуешь по ночам! - насмешливо ответи-
ла Гагула, - И вы, живущие на звездах! Разве вы не знаете, что у некото-
рых людей есть глаза, которые видят сквозь скалы? Ха! Ха! Ха!
   - Посмотрите в этом углу, Куртис, - сказал я, указывая  на  место,  о
котором говорила Гагула.
   - Хэлло, друзья! - закричал он. - Здесь  есть  ниша.  Силы  небесные!
Посмотрите-ка сюда!
   Мы бросились туда, где он стоял. В углублении, похожем  на  небольшое
полукруглое окно, было три каменных ящика, каждый площадью в  два  фута.
Два из них были покрыты каменными крышками, третья же крышка была  прис-
лонена к ящику, который был открыт.
   - Взгляните! - сказал сэр Генри сдавленным от волнения голосом, держа
над ящиком лампу.
   Мы посмотрели вниз, но сначала ничего не могли различить из-за  осле-
пившего нас серебристого сияния. Когда же наши глаза с ним освоились, мы
увидели, что этот ящик был на три четверти наполнен нешлифованными брил-
лиантами, большая часть которых была значительной величины. Я наклонился
и взял несколько штук в руку. Сомнений не оставалось: это были алмазы. В
них была та  легко  узнаваемая  на  ощупь,  присущая  им  одним,  особая
скользкость.
   Я буквально задыхался, когда бросил их обратно в ящик.
   - Мы самые богатые люди в мире! - вскричал я.  -  Монте-Кристо  перед
нами бедняк.
   - Мы наводним рынок алмазами! - воскликнул Гуд.
   - Сначала их надо туда доставить, - спокойно возразил сэр Генри.
   С побледневшими от волнения лицами, смотря друг на друга широко  отк-
рытыми глазами, мы стояли вокруг лампы,  бросавшей  свет  на  сверкающие
драгоценные камни, словно заговорщики, собирающиеся совершить преступле-
ние, а не самые счастливые люди в мире, какими мы себя считали.
   - Хи! Хи! Хи! - злорадно смеялась у нас за  спиной  Гагула,  бесшумно
носясь по сокровищнице, как огромная летучая мышь. - Вот они, эти  яркие
камни, которые вы так любите, белые люди! Их тут много,  берите  сколько
пожелаете, любуйтесь ими, запускайте в них свои руки! Ешьте их! Хи!  Хи!
Пейте их! Ха! Ха!
   В тот момент эти последние слова показались мне столь нелепыми, что я
вдруг дико расхохотался. Сэр Генри и Гуд тоже начали неистово  хохотать,
не отдавая себе отчета, над чем они смеются. Мы стояли и надрывались  от
смеха возле ящиков с алмазами. Это были наши алмазы.  Они  были  найдены
для нас тысячи лет назад терпеливыми тружениками в том огромном  колодце
и сложены были тоже для нас каким-нибудь давно умершим доверенным  лицом
царя Соломона, чье имя, возможно, было начертано иероглифами на еще вид-
невшихся остатках воска, прилипшего к крышке ящика. Они не  принадлежали
ни Соломону, ни Давиду, ни да Сильвестра, никому на свете. Они принадле-
жали нам. Перед нами сверкали камни, стоившие миллионы  фунтов  стерлин-
гов, и лежали груды золота и слоновой кости на тысячи и  тысячи  фунтов.
Они только ждали, чтобы мы их унесли.
   Внезапно наш истерический припадок прекратился, и мы перестали  хохо-
тать.
   - Откройте другие ящики, белые люди, - закаркала Гагула. - В них кам-
ней еще больше. Берите их, белые повелители. Ха! Ха! Берите  их  больше,
больше!
   Под ее выкриками мы принялись срывать каменные крышки с  двух  других
ящиков, в глубине души чувствуя, что конщунствуем, ломая скрепляющие  их
печати.
   Ура! Они были полны тоже, полны до  краев,  по  крайней  мере  второй
ящик, - несчастный да Сильвестра не взял отсюда ни одного камня  в  свой
мешок из козьей шкуры. Что касается третьего, он был  наполнен  лишь  на
одну четверть, но камни в нем были отборные, не менее чем двадцать карат
каждый, а некоторые величиной с голубиное яйцо.  Однако,  поднеся  их  к
лампе, мы увидели, что многие из самых крупных имели желтоватый оттенок,
то есть были "с цветом", как говорят в Кимберли.
   Но мы не видели страшного, злорадного взгляда, брошенного на нас  Га-
гулой, когда она тихо-тихо, как змея, выползала из  сокровищницы,  чтобы
направиться дальше по проходу, к высеченной в скале потайной двери.
   Чу! Что это такое? До нас доносятся крики, они раздаются под  сводами
прохода. Это голос Фулаты!
   - О Бугван! На помощь! На помощь!
   Камень падает!
   - Отпусти меня, девушка! Или...
   - Помогите, помогите! Она ударила меня ножом!
   Мы бежим по проходу, и вот что мы видим  при  свете  лампы:  каменная
дверь медленно опускается и уже находится футах в трех  от  пола.  Около
нее в отчаянной схватке сцепились Фулата и Гагула. Отважная девушка  об-
ливается кровью, но, несмотря на это, она держит старую колдунью,  кото-
рая защищается, как дикая кошка. Ах! Она вырвалась! Фулата падает, а Га-
гула бросается ничком на пол  и,  извиваясь,  как  змея,  протискивается
сквозь щель под опускающимся камнем. Она под ним. О боже! Слишком  позд-
но! Огромная каменная глыба уже придавила ее, и она пронзительно  кричит
от нечеловеческой боли. Все ниже и ниже опускается скала, и все ее трид-
цать тонн медленно придавливают к полу уродливое тело колдуньи.  Послед-
ние отчаянные крики, такие, каких нам никогда  не  приходилось  слышать,
затем хруст раздавливаемых костей, от которого стынет в жилах  кровь,  и
каменная дверь закрывается как раз в тот момент, когда мы со всего  раз-
бега ударяемся о нее.
   Все это произошло в течение нескольких секунд. Мы кинулись к  Фулате.
Нож Гагулы пронзил ее грудь, и я сразу увидел, что смерть ее близка.
   - О Бугван! Я умираю! - задыхаясь, прошептала красавица. - Она, Гагу-
ла, выползла... я не видела ее, мне было  плохо...  камень  начал  опус-
каться; потом она вернулась и стала глядеть в проход...  я  видела,  как
она вошла через медленно опускающуюся дверь... я схватила и  стала  дер-
жать ее, и тогда она ударила меня ножом. Я умираю, Бугван!
   - Бедная, бедная Фулата! - в отчаянии кричал Гуд и вдруг,  словно  он
ничего другого не мог для нее сделать, бросился к ней и  стал  ее  цело-
вать.
   - Бугван, - сказала она после небольшого молчания, - здесь ли Макума-
зан? У меня темнеет в глазах, я ничего не вижу.
   - Я здесь, Фулата.
   - Макумазан, будь моим языком, прошу тебя. Бугван  не  понимает  моих
речей, а я, прежде чем отойду во мрак, хочу сказать ему несколько слов.
   - Говори, Фулата, я все повторю ему.
   - Скажи Бугвану, моему господину, что я... люблю его и рада  умереть,
потому что знаю, что он не может связать свою  жизнь  с  моею,  ибо  как
солнце не может сочетаться с тьмой, так белый  человек  не  может  соче-
таться с черной девушкой. Скажи ему, что временами я чувствовала, словно
в моей груди бьется птица, которая рвется вылететь оттуда и  петь.  Даже
сейчас, когда я не могу поднять руку и мой мозг холодеет, я не чувствую,
что сердце мое умирает. Оно так полно любовью, что, если бы я жила тыся-
чу лет, оно все еще было бы молодо. Скажи ему, что,  если  я  буду  жить
вновь, может быть, я увижу его на звездах... Я буду искать его там  пов-
сюду, хотя, возможно, и тогда я буду черной, а он  белым.  Скажи  ему...
нет, Макумазан, не говори ничего, кроме того, что я люблю...  О,  прижми
меня ближе к себе, Бугван, я больше не чувствую твоих объятий... О  Буг-
ван. Буг...
   - Она умерла! Умерла! - воскликнул Гуд, поднимаясь на  ноги.  По  его
лицу текли слезы.
   - Не стоит так отчаиваться, старина, - сказал сэр Генри.
   Гуд вздрогнул:
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Я хочу сказать, что вы очень скоро разделите ее судьбу и последуете
за нею. Разве вы не видите, что мы здесь заживо погребены?
   Мы были до такой степени потрясены трагической смертью  Фулаты,  что,
пока сэр Генри не произнес этих слов, до нашего сознания  не  дошел  еще
весь ужас нашего положения. Теперь мы поняли все. Огромная скала опусти-
лась, вероятно, навсегда, так как единственный мозг, знавший тайну  две-
ри, лежал раздавленным под ее тяжестью. Нельзя было и думать о том, что-
бы взломать эту дверь, разве лишь при помощи большого количества динами-
та.
   Мы оказались в западне. В течение нескольких минут мы стояли,  оцепе-
нев от ужаса, над распростертым  телом  Фулаты,  совершенно  подавленные
сознанием того, что нам предстоит медленная и мучительная смерть от  го-
лода и жажды. Казалось, что мужество нас покинуло. Нам стало  все  ясно:
эта женщина-дьявол, Гагула, заранее подготовила эту  ловушку.  Это  была
как раз одна из тех "шуток", которую могло породить только ее адское во-
ображение, только в ее злорадном мозгу мог созреть такой зловещий план -
сразу погубить трех белых людей, которых она почему-то всегда  ненавиде-
ла, заставить их медленно умирать среди сокровищ, к которым они так жад-
но тянулись. Теперь я понял смысл ее насмешек, когда  она,  носясь,  как
летучая мышь, по пещере, предлагала нам "есть и пить алмазы".  Быть  мо-
жет, кто-нибудь хотел посмеяться таким же образом над бедным  старым  да
Сильвестра, иначе отчего же он так внезапно бросил наземь козью шкуру  с
драгоценными камнями?
   - Надо взять себя в руки, - сказал сэр Генри хриплым от волнения  го-
лосом. - Лампа скоро погаснет. Пока она горит, поищем, не найдем  ли  мы
пружину, приводящую в действие скалу.
   С энергией отчаяния мы бросились к входу и, стоя в липкой крови, ста-
ли исследовать двери и стены, проходы по всем  направлениям.  Но  мы  не
могли нащупать ничего, что напоминало бы рычаг или пружину.
   - Будьте уверены, - сказал я, - что  с  этой  стороны  дверь  открыть
нельзя. Если бы она открывалась изнутри, Гагула не рискнула бы броситься
в щель под опускающуюся скалу. Она это знала и поэтому  пыталась  бежать
во что бы то ни стало, будь она проклята!
   - Во всяком случае, - сказал сэр Генри с нервным смехом, -  возмездие
пришло очень скоро. Ее смерть была ужасна, но  нам  предстоит  не  менее
ужасная. С дверью сделать ничего нельзя. Пойдем обратно в сокровищницу.
   Мы повернулись и пошли. Пройдя несколько шагов, я увидел  у  незакон-
ченной стены корзину с провизией, которую принесла несчастная Фулата.  Я
поднял эту корзину и взял с собой в проклятую комнату, полную  сокровищ,
которая должна была стать нашей могилой. Затем мы вновь  вернулись  и  с
благоговением перенесли тело Фулаты, положив его около ящиков с золотом.
Сами же мы уселись на полу, прислонившись к трем каменным ящикам, полным
несметных сокровищ.
   - Давайте разделим нашу провизию так, чтобы ее  хватило  на  возможно
более долгое время, - предложил сэр Генри.
   Мы тотчас же поделили все, что находилось в корзине, и оказалось, что
на каждого приходилось по четыре бесконечно малые порции, иначе говоря -
нам хватило бы этой пищи не более чем дня на два. Кроме билтонга, у  нас
были две тыквенные бутылки с водой, каждая емкостью в кварту.
   - Ну, а теперь, - угрюмо сказал сэр Генри, - давайте есть и пить, хо-
тя нам все равно предстоит смерть.
   Мы съели по маленькому кусочку вяленого мяса и выпили по глотку воды.
Нечего говорить о том, что у нас не было почти никакого аппетита, но наш
организм требовал пищи, и после еды мы почувствовали себя немного лучше.
Затем мы встали и начали тщательнейшим образом осматривать и выстукивать
стены нашей темницы в смутной надежде найти какой-нибудь выход, но, увы,
его не было!
   Да и было бы невероятно, чтобы он оказался там, где  хранились  такие
сокровища.
   Свет лампы стал тускнеть; масло почти все выгорело.
   - Квотермейн, - обратился ко мне сэр Генри,  -  идут  ли  ваши  часы?
Сколько сейчас времени?
   Я вынул часы и посмотрел. Было шесть пополудни, а в пещеру мы вошли в
одиннадцать.
   - Я думаю, Инфадус нас хватится, - заметил я. - Если мы  не  вернемся
сегодня вечером, он начнет нас искать завтра с утра, Куртис.
   - Он напрасно будет искать, так как не знает ни тайны двери,  ни  где
она находится. До вчерашнего дня этого не знал ни  один  человек,  кроме
Гагулы, а теперь не знает никто. Если бы Инфадус даже нашел дверь, он не
смог бы ее взломать. Вся кукуанская армия не в состоянии пробить скалу в
пять футов толщиной. Друзья мои, нам ничего более не остается, как скло-
ниться перед волею всевышнего. Погоня за сокровищами  привела  многих  к
печальному концу. Мы лишь увеличим их число.
   Свет лампы стал еще более тусклым. Вдруг она вспыхнула и ярко освети-
ла всю картину: огромную массу белых клыков, ящики с  золотом,  распрос-
тертое возле них тело Фулаты, козью шкуру, полную драгоценностей, мерца-
ющее сияние алмазов и безумные, измученные лица трех белых людей,  сидя-
щих на полу и ожидающих смерти от голода и жажды.
   Пламя в последний раз вспыхнуло и погасло.


   ГЛАВА XVIII
   НАС ПОКИДАЕТ НАДЕЖДА 

   Невозможно описать весь ужас  последовавшей  ночи.  Лишь  милосердный
сон, который время от времени овладевал нами, помог нам ее пережить. Да-
же  в  таком  безвыходном  положении,  как  наше,  физическая  усталость
предъявляет свои права. Однако я не мог спать подолгу. Страшная мысль  о
неизбежности нашей гибели не покидала меня ни на минуту. Эта мысль могла
бы заставить содрогнуться даже самого отважного человека в  мире,  я  же
никогда не претендовал на то, чтобы меня считали  храбрым.  Кроме  того,
сама тишина была такой беспредельной и  подавляющей,  что  заснуть  было
почти невозможно.
   Читатель! Может быть, тебе приходилось лежать без  сна  ночью,  когда
тишина кажется гнетущей, но я уверен, что ты не имеешь  никакого  предс-
тавления о том, какой страшной и почти осязаемой может быть полная тиши-
на. На поверхности земли всегда есть какие-нибудь звуки  и  движение,  и
хотя сами они могут быть неощутимыми, но они безусловно притупляют  ост-
рое лезвие полной тишины. Но сюда не проникал ни единый  звук.  Мы  были
погребены в недрах горной вершины, увенчанной снегом.  Там,  высоко,  за
тысячи футов от нас, свежий ветер взметал вихри белого снега, но шум его
не долетал до нас. Длинный туннель и каменная стена в пять футов  толщи-
ной отделяли нас даже от ужасного Чертога Смерти, а ведь мертвые не  шу-
мят. Даже грохот всей земной и небесной артиллерии не  достиг  бы  наших
ушей. Мы были заживо погребены, и наша гробница была отрезана  от  всего
мира.
   Вдруг я остро почувствовал всю иронию нашего положения. Нас  окружали
несметные сокровища, которых хватило  бы,  чтобы  оплатить  национальный
долг или построить флотилию броненосцев, и, однако, мы с радостью отдали
бы все эти сокровища за самую слабую надежду вырваться отсюда. Вскоре же
мы, без сомнения, будем рады отдать их за  крохотный  кусочек  пищи  или
чашку воды, а потом даже за то, чтобы нашим страданиям  пришел  поскорее
конец. Действительно, богатство, накоплению которого люди часто посвяща-
ют жизнь, теряет всю свою цену, когда приходит последний час.
   Медленно тянулись часы ночи.
   - Гуд, - вдруг произнес сэр Генри, и его голос жутко прозвучал в нап-
ряженной тишине, - сколько у вас осталось спичек?
   - Восемь, Куртис.
   - Зажгите одну. Посмотрим, который час.
   Гуд зажег спичку, и после непроглядной тьмы ее пламя ослепило нас.
   По моим часам было пять утра. В это время высоко над нами, на  снего-
вых вершинах, розовела прекрасная утренняя заря и свежий ветерок начинал
рассеивать ночные туманы в горных ущельях.
   - Нам надо бы поесть, чтобы поддержать свои силы, - заметил я.
   - Чего ради? - отозвался Гуд. - Чем скорее мы умрем, тем лучше.
   - Пока человек жив, нельзя терять надежду, - сказал сэр Генри.
   Мы поели и выпили по глотку воды. Прошло  еще  некоторое  время.  Сэр
Генри предложил подойти как можно ближе к двери и кричать, так как у нас
теплилась слабая надежда, что кто-нибудь снаружи  услышит  звук  голоса.
Поэтому Гуд, у которого за время его многолетней службы во флоте вырабо-
тался чрезвычайно пронзительный тембр голоса, ощупью добрался до двери и
поднял там самый дьявольский шум. Мне никогда раньше не приходилось слы-
шать подобных воплей, но они произвели не больший эффект,  чем  жужжание
москитов.
   Через некоторое время он перестал кричать и вернулся, испытывая такую
сильную жажду, что ему пришлось напиться. После этого мы решили  не  во-
зобновлять криков, так как это наносило ущерб нашему скудному запасу во-
ды.
   Мы вновь сели, прислонившись к нашим ящикам,  наполненным  никому  не
нужными алмазами, и сидели так в мучительном бездействии, которое в  на-
шем положении было совершенно невыносимым. Признаюсь, что я дал волю от-
чаянию - положив голову на широкое плечо сэра Генри, я зарыдал. Мне  ка-
жется, что и Гуд, сидевший по другую сторону, с трудом сдерживал слезы и
при этом хриплым голосом ругал себя за свою слабость.
   По как добр и отважен был сэр Генри, этот замечательный человек! Если
бы мы были двумя перепуганными детьми, а он нашей нянькой, то и в  таком
случае он не мог бы проявить больше нежности. Совершенно забывая о своих
собственных переживаниях, он делал все возможное, чтобы хоть немного ус-
покоить наши взвинченные нервы. Он рассказывал нам истории о людях,  ко-
торые попадали в подобные положения и чудесным образом избегали  гибели.
Когда же он понял, что эти рассказы не могут нас ободрить, он начал  го-
ворить о том, что наше состояние -  это  лишь  предчувствие  неизбежного
конца, который ожидает всех нас, что все это скоро кончится и что смерть
от истощения - один из самых милосердных ее видов (что является  чистей-
шей ложью).
   Затем он с легким смущением предложил нам положиться на волю провиде-
ния. Что касается меня, я последовал его совету с большой охотой.
   Замечательный у сэра Генри характер - очень спокойный и сильный.
   Так вслед за ночью тянулся день, если вообще возможно употреблять эти
слова, когда речь идет о сплошной,  непроглядной  ночи.  Когда  я  зажег
спичку, чтобы посмотреть, который час, оказалось, что уже семь.
   Мы вновь принялись за еду и питье, и в это время мне пришла в  голову
неожиданная мысль.
   - Почему, - сказал я, - воздух здесь все время остается  свежим?  Тут
душно, но воздух такой же, как и прежде.
   - Боже мой! - воскликнул Гуд, вскакивая на ноги. - Мне это не  прихо-
дило в голову! Воздух не может проходить через  каменную  дверь,  потому
что она совершенно герметична. Если бы здесь не было притока воздуха, то
мы бы давно задохнулись. Давайте поищем!
   Эта слабая искра надежды вызвала совершенно изумительную  перемену  в
нашем состоянии. Через мгновение все мы, передвигаясь ползком, на четве-
реньках, тщательно ощупывали скалу в поисках  хоть  самой  слабой  тяги.
Внезапно мой пыл на мгновение угас. Моя рука нащупала  что-то  холодное.
Это было мертвое лицо бедной Фулаты.
   Не менее часа продолжались наши поиски, пока наконец мы с сэром Генри
не прекратили их в полном отчаянии и изрядно пострадав от  того,  что  в
темноте мы беспрестанно натыкались то на слоновые бивни, то на ящики, то
на стены сокровищницы. Но Гуд все еще продолжал поиски, говоря  довольно
бодро, что это все же лучше, чем бездействовать.
   - Послушайте-ка, друзья, - сказал он вдруг какимто странным, сдавлен-
ным голосом, - подойдите сюда!
   Нечего и говорить, что мы, спотыкаясь и сталкиваясь в темноте, броси-
лись к нему без промедления.
   - Квотермейн, положите вашу руку туда, где я держу свою. Ну, чувству-
ете ли вы что-нибудь?
   - Мне кажется, здесь проходит воздух.
   - А теперь слушайте. - Он поднялся и топнул ногой,  и  пламя  надежды
вспыхнуло в наших сердцах: звук был глухой.
   Дрожащими руками я зажег спичку. Мы увидели, что находимся в  дальнем
углу комнаты: очевидно, до сих пор мы еще ни разу не добирались до этого
места, под которым несомненно была пустота. Пока горела спичка, мы  вни-
мательно осмотрели пол. В сплошной каменной поверхности мы  увидели  ка-
кую-то трещину, и - силы небесные! - там, на одном уровне с поверхностью
пола, было врезано каменное кольцо. Мы не произнесли ни слова,  так  как
были слишком взволнованы, и сердца наши так неистово забились  надеждой,
что мы не в состоянии были говорить.
   У Гуда был нож, на котором имелся крючок, с помощью которого извлека-
ют камешки, застрявшие в лошадином копыте. Он  открыл  его  и  попытался
подцепить им кольцо. Наконец ему удалось подсунуть крючок под кольцо,  и
он начал поднимать его очень осторожно, так как боялся  сломать  крючок.
Кольцо начало двигаться. Так как оно было сделано из камня, то, несмотря
на то что оно пролежало много столетий, его все же можно было сдвинуть с
места, чего не удалось бы сделать, будь кольцо сделано из железа. Вскоре
оно пришло в вертикальное положение. Тогда Гуд продел в  кольцо  руки  и
начал дергать его изо всех сил, но камень не подавался.
   - Дайте мне попробовать, - сказал я, горя нетерпением.
   Положение камня как раз в углу комнаты было таково, что двое не могли
одновременно взяться за кольцо. Я ухватился за него и  напряг  все  свои
силы, но безуспешно.
   Затем сэр Генри сделал такую же тщетную попытку.
   Гуд снова взял крючок и прочистил им всю трещину, через которую  про-
ходил воздух.
   - А теперь, Куртис, - сказал он, - принимайтесь за работу.  Вам  при-
дется потрудиться всерьез, а силы у вас хватит на двоих. Подождите-ка. -
И, сняв шейный платок из прочного черного шелка, который упорно  продол-
жал носить, ом пропустил его сквозь кольцо. - Квотермейн, ухватитесь ру-
ками за Куртиса и дергайте изо всей силы, когда я подам команду. Тяните!
   Сэр Генри напряг всю свою колоссальную силу, то же самое сделали и мы
с Гудом в меру отпущенных нам природой сил.
   - Тяните! Тяните! Он подается! - крикнул, задыхаясь, сэр Генри,  и  я
буквально услышал, как трещат мышцы его могучей спины.
   Внезапно послышался звук открывающейся плиты, струя воздуха ворвалась
в отверстие, и оказалось, что все мы лежим, опрокинувшись  навзничь,  на
полу, придавленные огромной каменной плитой. Только  колоссальная  физи-
ческая сила сэра Генри могла это сделать, и, вероятно, никогда  сила  не
приносила большую пользу человеку.
   - Зажгите спичку, Квотермейн, - сказал он, как только мы поднялись  и
немного отдышались. - Осторожно! Зажигайте!
   При свете спички мы - благодарение богу! - увидели  первую  ступеньку
каменной лестницы.
   - Что же мы теперь будем делать? - спросил Гуд.
   - Конечно, спустимся по этой лестнице и доверимся провидению.
   - Подождите! - сказал сэр Генри. - Квотермейн, захватите остатки бил-
тонга и воды - они могут нам понадобиться.
   Я начал ощупью пробираться обратно к тому месту, где мы сидели, прис-
лонившись к сундукам, и по дороге мне пришла в голову неожиданная мысль.
В течение последних двадцати четырех часов мы мало  думали  об  алмазах,
самая мысль о них казалась нам невыносимой, так как именно  они  привели
нас к гибели. Однако, подумал я, пожалуй, не помешает захватить с  собой
несколько штук на случай, если нам удастся выбраться из  этой  кошмарной
дыры. Поэтому я запустил руку в первый ящик и наполнил алмазами все кар-
маны моей старой охотничьей куртки, захватив в завершение - и  это  была
счастливая идея - пару пригоршней крупных камней из третьего ящика.
   - Послушайте-ка, друзья, - крикнул я, - не возьмете ли и вы  с  собой
немного алмазов? Я набил ими все свои карманы.
   - О, черт бы побрал эти алмазы! - отозвался сэр Генри. - Надеюсь, что
я никогда больше не увижу ни единого.
   Что касается Гуда, то он вовсе не ответил. Я думаю, что он был  занят
прощанием с останками несчастной девушки, которая так сильно его любила.
Тебе, мой читатель, когда ты сидишь спокойно дома и размышляешь  об  ог-
ромном, неисчислимом богатстве, которое мы таким образом оставляли,  мо-
жет показаться странным подобное к нему безразличие. Однако если бы тебе
самому пришлось провести часов двадцать восемь в таком месте, почти  без
еды и питья, то и тебе не захотелось бы обременять себя алмазами,  перед
тем как спуститься в неизведанные недра земли, в безумной надежде, избе-
жать мучительной смерти. Если бы в течение всей моей  жизни  у  меня  не
вошло в привычку никогда не бросать того, что может пригодиться, то, ко-
нечно, и я не позаботился бы о том, чтобы набить алмазами свои карманы.
   - Идите же, Квотермейн, - сказал сэр Генри, который уже стоял на пер-
вой ступеньке каменной лестницы. - Спокойно! Я пойду вперед.
   - Ступайте осторожно - там, внизу, может оказаться ужаснейшая яма,  -
заметил я.
   - Скорее там окажется еще одна пещера, - сказал сэр  Генри,  медленно
спускаясь по лестнице и считая на ходу ступени.
   Отсчитав пятнадцать ступеней, он остановился.
   - Здесь лестница кончается, - сказал он. - Слава богу!  Мне  кажется,
что здесь есть проход. Спускайтесь!
   Следующим спустился по лестнице Гуд, а за ним и  я.  Достигнув  конца
лестницы, я зажег одну из двух оставшихся спичек. При ее свете мы увиде-
ли, что стоим в узком туннеле, идущем вправо и влево под прямым углом  к
лестнице, с которой мы только что спустились. Больше нам не удалось уви-
деть ничего, так как спичка обожгла мои пальцы и погасла.  Тут  возникла
сложная проблема - в какую сторону нам  повернуть.  Конечно,  совершенно
невозможно было предугадать, что это были за туннели и куда они ведут, и
тем не менее возможно было, что один из них приведет нас к  спасению.  А
другой - к гибели. Мы совершенно не знали, как нам поступить,  пока  Гуд
внезапно не припомнил, что, когда я зажег спичку, тяга воздуха в проходе
отклонила пламя влево.
   - Пойдемте навстречу воздушной струе, - сказал он. - Воздух проникает
сюда извне, а не наоборот.
   Мы с этим согласились и, держась за стену и осторожно нащупывая  поч-
ву, прежде чем сделать хоть шаг, отправились в наш страшный путь, удаля-
ясь от проклятой сокровищницы. Если туда суждено когда-нибудь прийти че-
ловеку, чего, я полагаю, не случится, то в доказательство того,  что  мы
там побывали, он найдет открытый ящик с драгоценностями, пустую  лампаду
и белые кости несчастной Фулаты.
   Мы шли, пробираясь ощупью по туннелю, около четверти часа, как  вдруг
он сделал резкий поворот. Очевидно, мы дошли до места его пересечения  с
другим туннелем. Мы пошли дальше, и через некоторое время  нам  пришлось
повернуть в третий туннель. Так продолжалось в течение нескольких часов.
Казалось, мы попали в каменный лабиринт, из которого не было выхода. Ко-
нечно, я не знаю, что представляли собой все эти проходы, но мы  решили,
что, по всей вероятности, это древние галереи копей, причем туннели были
проложены в разных направлениях, в зависимости от  того,  как  проходила
жила. Только этим можно объяснить такое большое количество туннелей.
   Наконец мы остановились в совершенном изнеможении. Наши сердца сжима-
лись от сознания того, что надежды на спасение нет. Мы съели жалкий  ос-
таток билтонга и выпили последний глоток воды, потому что у  нас  совер-
шенно пересохло в горле. Казалось, что нам удалось  избежать  смерти  во
тьме сокровищницы лишь для того, чтобы погибнуть  во  тьме  бесчисленных
туннелей.
   Когда мы стояли таким образом, совершенно  подавленные,  мне  показа-
лось, что я уловил какой-то звук,  и  попросил  моих  спутников  прислу-
шаться. Это был, правда очень слабый и очень далекий, но все же действи-
тельно журчащий звук, потому что мои спутники  услышали  его  тоже.  Нет
слов, которыми можно было бы описать охватившее  нас  блаженство,  когда
после бесконечных часов, проведенных среди полной,  мертвой  тишины,  до
нашего слуха донесся этот звук.
   - Клянусь небом, это течет вода! - проговорил Гуд. - Пойдемте вперед.
   И мы вновь двинулись в том направлении, откуда слышалось тихое журча-
ние, как и прежде пробираясь вдоль каменной стены. По мере того  как  мы
шли вперед, этот звук становился все более и более слышным, пока наконец
в тишине он не показался нам очень громким. Вперед, все  вперед.  Теперь
ошибки быть не могло - мы отчетливо слышали шум стремительно текущей во-
ды. И все же, каким образом могла оказаться проточная вода в недрах зем-
ли? Теперь мы были уже совсем близко от нее, и Гуд, который шел впереди,
клялся, что он чувствует запах воды.
   - Идите осторожно, Гуд, - сказал сэр Генри, - мы, наверное, уже неда-
леко от нее.
   Внезапно послышался всплеск и крик Гуда. Он упал в воду.
   - Гуд! Гуд! Где вы? - кричали мы в смертельном испуге.
   К нашему огромному облегчению, до нас донесся задыхающийся голос  Гу-
да:
   - Все в порядке, я ухватился за скалу. Зажгите спичку, чтобы показать
мне, где вы находитесь.
   Я поспешно зажег последнюю спичку. Ее слабое мерцание осветило темную
массу воды, текущую у самых наших ног. Мы не могли  рассмотреть,  широка
ли эта река, но на некотором расстоянии заметили  темный  силуэт  нашего
товарища, висящего на выступе скалы.
   - Приготовьтесь вытащить меня! Мне придется к вам  плыть!  -  крикнул
Гуд.
   Затем мы услышали всплеск - это плыл Гуд, отчаянно борясь с течением.
Еще минута - и он очутился около нас. Сэр Генри протянул ему  руку.  Гуд
ухватился за нее, и мы его вытащили.
   - Честное слово, - проговорил он, жадно ловя ртом воздух, - я был  на
волосок от гибели. Если бы я не ухватился за эту скалу и не умел бы пла-
вать, мне пришел бы конец. Течение невероятно, быстрое, и я не  чувство-
вал под ногами дна.
   Ясно было, что дальше нам не пройти. Гуд немного отдохнул, все мы до-
сыта напились воды из подземной реки, оказавшейся пресной и приятной  на
вкус, и смыли насколько возможно грязь со своих лиц,  а  затем  покинули
берега этого африканского Стикса и пошли обратно по туннелю. Гуд, с про-
мокшей одежды которого беспрестанно капала вода, шел впереди. Наконец мы
добрались до того места, откуда вправо отходил другой туннель.
   - Ну что ж, можно повернуть сюда, - устало сказал сэр Генри. -  Здесь
все дороги одинаковы. Нам остается только идти, пока мы не упадем.
   Медленно, в течение долгого-долгого времени, мы ковыляли, еле  волоча
ноги, по этому новому туннелю. Теперь впереди шел сэр Генри.
   Внезапно он остановился, и мы столкнулись с ним в темноте.
   - Смотрите! - прошептал он. - Я схожу с ума  или  это  в  самом  деле
свет?
   Мы пристально вгляделись в темноту.  Там,  далеко  впереди,  действи-
тельно виднелось неясное, тусклое пятно, не больше, чем  окно  коттеджа.
Свет был настолько слаб, что только наши глаза, не  видевшие  в  течение
долгого времени ничего, кроме темноты, могли его рассмотреть.
   Задыхаясь от волнения, со вновь вспыхнувшей надеждой  мы  устремились
вперед. Пять минут спустя все наши сомнения  окончательно  рассеялись  -
действительно это было пятно слабого света. Еще минута, и мы ощутили ду-
новение настоящего свежего воздуха. Борясь с усталостью, мы шли все впе-
ред и вперед. Вдруг туннель сузился, и  сэру  Генри  пришлось  двигаться
дальше уже на четвереньках. Туннель все продолжал  суживаться,  пока  не
достиг размера большой лисьей норы, но теперь он был прорыт в земле. Ка-
менный туннель окончился.
   Еще одно отчаянное усилие - и сэр Генри выполз из туннеля, а за ним и
мы с Гудом. Благословенные звезды сияли над нами в вышине, и мы  вдыхали
благоуханный воздух. Затем почва вдруг подалась под нашими ногами, и все
мы покатились кубарем, приминая траву  и  ломая  кустарник,  по  мягкой,
влажной земле.
   Я ухватился за что-то и остановился. Сев, я закричал во всю силу сво-
их легких. Где-то поблизости, немного ниже, послышался ответный крик сэ-
ра Генри. Небольшой плоский участок  земли  задержал  его  стремительный
спуск. Я подполз к нему и обнаружил, что он, хоть и едва  мог  перевести
дыхание, был цел и невредим. Затем мы принялись искать Гуда.  Неподалеку
мы нашли и его - он застрял в развилке какого-то корня. Его сильно  пот-
репало, но вскоре он пришел в себя.
   Мы сели на траву, и реакция, наступившая после всего пережитого нами,
была настолько сильна,  что,  как  мне  кажется,  мы  даже  зарыдали  от
счастья. Нам удалось бежать из этой страшной темницы,  которая  чуть  не
стала нашей могилой. Вероятно, какая-то милосердная высшая сила направи-
ла наши шаги в нору шакала там, где кончался туннель, так как,  по  всей
вероятности, это была именно нора. И вот перед нами на вершинах гор сиял
розовато-красный отсвет зари, которую мы уже не рассчитывали  когда-либо
увидеть вновь.
   Вскоре серый рассвет скользнул по склонам гор, и мы увидели, что  на-
ходимся на дне огромной копи, перед входом в пещеру, и могли уже  разли-
чить смутные очертания трех колоссов, сидящих на краю шахты. Несомненно,
эти ужасные туннели, по которым мы бродили в  течение  ночи,  длившейся,
как нам казалось, целую жизнь, некогда сообщались  с  огромной  алмазной
копью. Что же касается подземной реки, протекающей  в  недрах  горы,  то
только небесам известно, что это за река и куда или  откуда  она  течет.
Что касается меня, я отнюдь не стремлюсь исследовать ее течение.
   Становилось все светлее и светлее. Теперь мы могли  рассмотреть  друг
друга, и нужно сказать, что ни до, ни после этого мне не приходилось ви-
деть такого зрелища, какое представляли мы в то памятное утро. Наши щеки
ввалились и глаза глубоко запали, с ног до головы мы были покрыты пылью,
грязью, синяками и ссадинами. На наших  лицах  все  еще  отражался  дли-
тельный ужас перед неминуемой смертью. Словом, это было  такое  зрелище,
которого мог испугаться сам дневной свет. Но несмотря на  все  это,  мо-
нокль Гуда торжественно красовался в его глазу. Не думаю, чтобы он вооб-
ще вынул его хоть раз за все это время. Ни темнота, ни купанье в подзем-
ной реке, ни стремительный спуск по склону копи не смогли заставить Гуда
расстаться со своим моноклем.
   Вскоре мы поднялись, так как боялись, что если мы долго будем  сидеть
таким образом, то у нас затекут  ноги,  и  начали  медленно  карабкаться
вверх по крутым склонам огромной воронки. Каждый шаг причинял нам  боль.
Более часа мы упорно ползли вверх по голубой глине, цепляясь  за  покры-
вавшие ее корни и траву.
   Наконец путешествие было закончено, и мы стояли на Великой Дороге, на
краю шахты, против колоссов.
   На расстоянии сотни ярдов от дороги, перед группой хижин, горел  кос-
тер, вокруг которого сидели какието фигуры. Мы направились к  ним,  под-
держивая друг друга и останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы
передохнуть. Вдруг один из людей, сидевших возле костра, поднялся и, за-
метив пас, упал на землю, крича от страха.
   - Инфадус, Инфадус! Это мы, твои друзья!
   Он поднялся и побежал нам навстречу, глядя  на  нас  обезумевшими  от
ужаса глазами и все еще дрожа от страха.
   - О мои повелители, мои повелители! Вы на  самом  деле  вернулись  из
Царства Мертвых! Вернулись из Царства Мертвых!
   И старый воин бросился перед нами ниц,  охватил  руками  колени  сэра
Генри и громко зарыдал от радости.


   ГЛАВА XIX
   МЫ ПРОЩАЕМСЯ С ИГНОЗИ

   Прошло десять дней с того памятного утра, когда мы спаслись из  нашей
подземной темницы. Мы были вновь в нашем прежнем жилище в  Луу.  Странно
сказать, но мы уже почти совсем оправились после нашего ужасного приклю-
чения, только мои похожие на щетину волосы, когда  я  вышел  из  пещеры,
оказались совсем седыми, а Гуд сильно  изменился  после  смерти  Фулаты.
Должен сказать, что, рассматривая эту трагедию с точки зрения стареющего
светского человека, я прихожу к убеждению, что все совершается к  лучше-
му. Если бы она не погибла, создалось  бы  безусловно  весьма  затрудни-
тельное положение, бедняжка не была заурядной туземной девушкой, она об-
ладала выдающейся, почти величественной красотой и довольно тонким умом.
Но никакая красота или утонченность ума не смогли бы сделать желательным
ее союз с Гудом, потому что, как сама она говорила: "Может ли солнце со-
четаться с тьмой, или белый человек - с черной девушкой?"
   Нечего и говорить, что мы больше не пытались проникнуть в сокровищни-
цу царя Соломона. Придя в себя после ужасов, которые нам пришлось  пере-
жить, на что понадобилось сорок восемь часов, мы спустились  в  огромную
копь в надежде найти нору, через которую мы выбрались из недр  горы,  но
поиски наши не увенчались успехом. Во-первых, прошел дождь и  смыл  паши
следы, а кроме того, склоны колоссальной копи были испещрены норами  му-
равьедов и других животных. Немыслимо было угадать, которой из этих  нор
мы были обязаны своим спасением. Перед возвращением в Луу мы еще раз ос-
мотрели чудеса сталактитовой пещеры и даже, движимые  каким-то  странным
беспокойством, еще раз проникли в Чертог Смерти. Пройдя под копьем белой
Смерти, мы с чувством, которое мне трудно было бы описать, долго смотре-
ли на каменную стену, которая когда-то отрезала нам путь к  спасению.  В
эти минуты мы думали о неисчислимых сокровищах, лежащих за этой  стеной,
о таинственной старой ведьме и о прекрасной девушке, вход в чью гробницу
был навсегда закрыт. Я говорю, что мы смотрели на "каменную стену",  по-
тому что, сколько мы ни искали, мы не могли  обнаружить  никаких  следов
подъемной двери и, конечно, не смогли открыть секрет  механизма,  приво-
дившего ее в движение, так что теперь он утерян навеки. Несомненно,  это
был какой-то замечательный механизм, массивность и загадочность которого
была типичной для создавшей его эпохи. Думаю, что другого такого не най-
ти во всем мире.
   Наконец мы с чувством раздражения оставили дальнейшие  попытки.  Если
бы даже масса камня внезапно поднялась перед нашими глазами, у нас,  ве-
роятно, едва ли хватило бы мужества перешагнуть через изуродованные  ос-
танки Гагулы и вновь вступить в сокровищницу. Нет, даже полная и  безус-
ловная уверенность в том, что мы станем обладателями неисчислимой  массы
алмазов, не могла бы заставить нас решиться на такой шаг. И тем не менее
я чуть не плакал от досады, думая о том, какое там остается сокровище, -
вероятно, величайшее сокровище, которое было когдалибо собрано  в  одном
месте в течение всей истории человечества. Но делать было нечего. Только
динамит мог проложить дорогу через сплошную скалу толщиной в пять футов.
Итак, мы покинули это мрачное место. Возможно, что в отдаленном будущем,
когда настанет век, который еще не родился, более счастливый  исследова-
тель наткнется случайно на секрет потайной двери, произнесет  магическое
"Сезам, отворись!" и наводнит мир драгоценностями. Но все же мне  кажет-
ся, что сокровищам стоимостью во много миллионов фунтов стерлингов,  ле-
жащим в трех каменных ящиках, никогда не  суждено  украшать  белоснежные
шеи земных красавиц. Пока существует мир, они будут лежать там,  связан-
ные холодными узами смерти с костями Фулаты.
   Со вздохом разочарования мы ушли и на следующий день отправились  об-
ратно в Луу. Надо сказать, что с нашей стороны было весьма  неблагодарно
чувствовать себя разочарованными, потому что, как, вероятно, помнит  чи-
татель, перед тем как мы покинули свою  темницу,  мне  пришла  в  голову
счастливая мысль наполнить на всякий случай алмазами карманы своей  ста-
рой охотничьей куртки. Много драгоценных камней потерялось, когда мы ка-
тились по склону ямы, в том числе большая часть крупных алмазов, которые
я положил сверху. Но и так их осталось довольно много, включая восемнад-
цать крупных камней весом от тридцати до сотни каратов каждый. Да, в мо-
ей старой охотничьей куртке уцелело еще достаточно драгоценностей, чтобы
сделать нас всех если не миллионерами, то, во всяком случае, чрезвычайно
богатыми людьми, да еще чтобы при этом у каждого из нас  троих  осталось
по лучшей коллекции алмазов в Европе. Так что нельзя  сказать,  что  нам
совсем не повезло.
   По возвращении в Луу нас очень тепло и сердечно принял Игнози,  кото-
рого мы нашли в добром здоровье. Он был очень  занят  укреплением  своей
власти и реорганизацией полков, которые понесли наибольшие потери в жес-
токой битве с Твалой.
   Затаив дыхание, он с огромным  интересом  выслушал  наш  удивительный
рассказ, но, услышав о страшной смерти Гагулы, задумался.
   - Подойди сюда, - позвал он престарелого индуну (старейшину) из числа
своих приближенных, которые сидели на таком расстоянии, что  им  не  был
слышен наш разговор.
   Старик поднялся, приблизился к нам, приветствовал короля и сел.
   - Ты стар, - сказал Игнози.
   - Да, король, мой повелитель! Отец твоего отца и я родились в один  и
тот же день.
   - Скажи мне, знал ли ты знахарку Гагулу, когда был ребенком?
   - Да, король, мой повелитель!
   - Была ли она в то время молода, подобно тебе?
   - Нет, король, мой повелитель! Она была такова же, как ныне и  как  в
те дни, когда жил мой дед, - стара, сморщена, очень безобразна  и  полна
злобы.
   - Ее более нет. Она умерла.
   - Так, о король! Тогда древнее проклятие снято с нашей земли.
   - Ступай!
   - Куум! Я ухожу, о Черный Щенок, перегрызший  глотку  старой  собаке.
Куум!
   - Вы видите, братья мои, - сказал Игнози,  -  это  была  таинственная
женщина, и я радуюсь тому, что она умерла. Она обрекла вас на  смерть  в
этой темной пещере, а потом, быть может, нашла  бы  какой-нибудь  способ
убить меня, как некогда нашла способ убить моего отца, чтобы возвести на
трон Твалу, которого любило ее сердце. Теперь продолжайте  ваш  рассказ,
равного которому не приходилось слышать никому!
   Рассказав ему историю нашего спасения, я, как мы заранее договорились
между собой, воспользовался удобным случаем, чтобы сказать Игнози о  на-
шем намерении покинуть Страну Кукуанов.
   - А теперь, Игнози, пришло время нам попрощаться с тобой и вновь отп-
равиться в долгий путь, на поиски своей страны. Слушай  же,  Игнози,  ты
пришел с нами сюда как слуга, а теперь мы оставляем тебя  могущественным
королем. Если ты чувствуешь к нам благодарность, то не  забывай  никогда
поступать так, как ты обещал нам. Правь справедливо, уважай закон  и  не
убивай никого без причины. Тогда ты будешь благоденствовать.  Завтра  на
рассвете ты, Игнози, дашь нам отряд воинов, который поможет  нам  переб-
раться через горы. Не так ли, о король?
   Игнози закрыл лицо руками и некоторое время молчал.
   - Сердце мое болит, - сказал он наконец. - Ваши слова  раскололи  его
надвое. Что сделал я вам, Инкубу, Макумазан и Бугван, чтобы вы  покинули
меня и причинили мне этим такое горе? Вы, которые стояли рядом  со  мной
во время мятежа и сражения, неужели вы оставите меня в день мира и побе-
ды? Чего желаете вы? Жен? Выбирайте любых девушек в моей стране.  Места,
где поселиться? Смотрите - вся страна принадлежит вам.  Домов,  в  каких
живут белые люди? Вы научите мой народ, как  их  строить.  Скота,  чтобы
иметь мясо и молоко? Каждый женатый человек приведет вам быка или  коро-
ву. Дичи для охоты? Разве не бродят по моим лесам слоны, и разве не спит
в тростниках гиппопотам? Может, вы хотите сражаться? Мои  полки  ожидают
ваших приказаний. Если же я могу дать вам еще что-нибудь, я  дам  вам  и
это.
   - Нет, Игнози, нам все это не нужно, - отвечал я. - Мы  хотим  разыс-
кать свой родной дом.
   - Так, значит, - с горечью сказал Игнози, и глаза его сверкнули, - вы
больше любите эти блестящие камни, чем меня, своего друга. Теперь у  вас
есть камни. Теперь вы вернетесь в Наталь и пересечете волнующуюся черную
воду, чтобы продать их и стать богатыми, так  как  этого  жаждет  сердце
каждого белого человека. Да будут прокляты из-за вас эти камни, и да бу-
дет проклят тот, кто их ищет! Пусть Смерть будет уделом того,  чья  нога
ступит в Пещеру Мертвецов в поисках богатства! Я сказал, белые люди.  Вы
можете идти.
   Я коснулся его руки.
   - Игнози, - сказал я, - скажи нам, когда ты странствовал в Стране Зу-
лусов, а потом среди белых людей в Натале, разве твое сердце не томилось
по стране, о которой рассказывала тебе мать? Твоей родной стране, где ты
впервые увидел свет, где ты играл мальчиком?  По  стране,  которая  была
твоей родиной?
   - Да, это было так, Макумазан.
   - Вот так же и наши сердца томятся по нашей стране, по  нашим  родным
местам.
   Наступило молчание. Когда Игнози вновь заговорил, голос его  изменил-
ся:
   - Я понимаю, что значат твои слова. Как всегда, они мудры и исполнены
благоразумия, Макумазан. Тот, кто привык летать,  не  любит  ползать  по
земле. Белый человек не может жить жизнью чернокожих. Да, вы должны  уй-
ти, но сердце мое полно печали, потому что оттуда, где будете вы, до ме-
ня не дойдут вести о вас. Но выслушайте меня, и пусть мои  слова  станут
известны всем белым людям. С этого дня путь через горы закрыт  для  всех
белых людей, если даже кому-нибудь из них удастся дойти до них. Я не по-
терплю здесь торговцев с их ружьями и ромом. Мои  соплеменники  будут  и
впредь сражаться копьями и пить лишь воду, как их праотцы. И я не  допу-
щу, чтобы проповедники вселяли страх смерти в их сердца, чтобы они восс-
танавливали их против короля и прокладывали дорогу для белых людей,  ко-
торые всегда следуют за ними. Если какойнибудь белый человек подойдет  к
воротам моей страны, я отошлю его обратно. Если придет  сотня  белых,  я
отброшу их назад. Если придут армии, я двину против них все мое  войско,
и им не удастся торжествовать победу. Ни один человек  не  придет  более
сюда за сверкающими камнями, нет, - даже если это будет целая армия, по-
тому что, если они придут, я пошлю  своих  воинов,  чтобы  они  засыпали
копь, разбили белые колонны в пещерах и заполнили их камнями, так  чтобы
никто не смог даже приблизиться к той двери, о  которой  вы  говорили  и
секрет которой утерян. Но для вас троих, Инкубу, Макумазан и Бугван, до-
рога сюда всегда будет открыта, потому что нет среди живых  никого,  кто
был бы дороже моему сердцу, чем вы. И я позволю вам уйти  отсюда.  Инфа-
дус, брат моего отца, возьмет вас за руку и выведет отсюда  под  охраной
своего полка. Я узнал, что есть другой путь через горы, который  он  вам
укажет. Прощайте, братья мои, отважные белые люди. Не ищите более встре-
чи со мной, потому что я не смогу этого вынести. Слушайте меня! Я  издам
указ, и его огласят, передавая с одного горного хребта на другой,  чтобы
все узнали о нем.
   Отныне народ будет чтить ваши имена, подобно именам наших усопших ко-
ролей, и смерть будет уделом того, чьи уста произнесут их [2]. Таким об-
разом, память о вас вечно будет жить в нашей стране.
   Идите же теперь, пока мои глаза, подобно глазам женщины, не стали ис-
точать слезы. Когда-нибудь, когда вы  состаритесь  и  соберетесь  вместе
погреться у огня, - ибо солнечного тепла уже будет  недостаточно,  чтобы
согреть вас, - вы будете вспоминать, как мы стояли плечом к плечу в  ве-
ликой битве, исход которой предрешили твои мудрые слова,  Макумазан.  Вы
будете вспоминать, как ты, Бугван, был острием рога, ударившего по флан-
гам Твалы, как ты, Инкубу, стоял, окруженный кольцом Серых, и люди пада-
ли под ударами твоего топора, как колосья под ударами серпа.  Вы  будете
вспоминать о том, как Инкубу сокрушил силу дикого буйвола Твалы,  и  по-
верг в прах его гордыню. Прощайте же навек, Инкубу, Макумазан и  Бугван,
мои повелители и друзья!
   С этими словами Игнози поднялся. В течение нескольких минут он  смот-
рел на нас в глубоком раздумье, а затем накинул на  голову  край  плаща,
как будто для того, чтобы скрыть от нас свое лицо.
   Мы молча ушли. На рассвете следующего дня мы покинули Луу. Нас сопро-
вождали полк Буйволов и наш старый друг Инфадус, который тяжело  пережи-
вал неизбежную разлуку с нами. Хотя было еще очень рано,  вдоль  главной
улицы города, на всем ее протяжении, стояли массы людей. Они приветство-
вали нас королевским салютом, когда мы проходили мимо во главе полка,  а
женщины бросали нам под ноги цветы и благословляли нас за то, что мы ос-
вободили страну от Твалы. Все это производило чрезвычайно волнующее впе-
чатление и было совершенно не похоже на  то,  с  чем  обычно  приходится
встречаться, живя среди туземцев.
   Однако дело не обошлось без очень забавного эпизода, чему я был  даже
рад, так как он дал нам повод немного развеселиться.
   Как раз перед тем, как мы вышли за пределы города, из толпы  выбежала
хорошенькая молодая девушка. У нее в руке было несколько прекрасных  ли-
лий, которые она преподнесла Гуду (почему-то он нравился, кажется,  всем
им, - я думаю, что монокль и единственная бакенбарда капитана  придавали
ему особую романтическую прелесть в их глазах). Затем она сказала, что у
нее есть к нему просьба.
   - Говори.
   - Пусть мой велитель покажет своей рабе его  прекрасные  белые  ноги,
чтобы она могла еще раз взглянуть на них и сохранить на  всю  жизнь  это
воспоминание и рассказывать об этом своим детям.  Его  раба  шла  четыре
дня, чтобы увидеть его ноги, потому что слава о них разнеслась  по  всей
стране.
   - Черт меня возьми, если я это сделаю! - взволнованно воскликнул Гуд.
   - Полно, полно, мой дорогой друг, - сказал сэр Генри. - Не сможете же
вы отказать леди в просьбе.
   - Не покажу! - упрямо проговорил Гуд. - Это совершенно неприлично.
   Однако в конце концов он согласился засучить  брюки  до  колен  среди
восторженных возгласов присутствующих женщин, в особенности же благодар-
ной молодой леди. В таком виде ему пришлось следовать дальше, пока мы не
вышли за черту города.
   Боюсь, что никогда уже ноги Гуда не будут предметом  такого  восхище-
ния. Его исчезающие зубы и даже прозрачный глаз успели за это время  уже
несколько надоесть кукуанам, чего нельзя сказать о его ногах.
   По дороге Инфадус рассказал нам, что существует другой перевал  через
горы, к северу от того, продолжением которого  является  Великая  Дорога
царя Соломона, или, вернее говоря, есть место, где можно  спуститься  со
склона скалистого хребта, отделяющего Страну Кукуанов от  пустыни,  того
самого, на котором возвышаются огромные вершины двух гор Царицы Савской.
Оказалось также, что немного более двух лет до этого  группа  кукуанских
охотников спустилась по этому пути с гор в пустыню в  поисках  страусов,
перья которых очень ценятся в стране и идут на военные  головные  уборы.
Во время охоты они забрели далеко в пустыню и испытывали сильную  жажду.
Увидев на горизонте очертания деревьев, они направились туда и обнаружи-
ли большой плодородный и прекрасно орошенный оазис протяженностью в нес-
колько миль. По плану Инфадуса, наш обратный путь должен  был  проходить
по этому оазису. Мы одобрили его план, так как он избавлял нас от  труд-
ностей перехода через горы. Кроме того, нас должны были сопровождать  до
оазиса несколько охотников, которые когда-то его открыли. Они  утвержда-
ли, что оттуда они заметили вдали в пустыне  другие  плодородные  оазисы
[3].
   Мы шли вперед не спеша и в ночь на четвертый день нашего  путешествия
вновь очутились на горном хребте, отделяющем Страну Кукуанов от пустыни,
которая вздымала свои песчаные волны у наших ног,  простираясь  примерно
на двадцать пять миль к северу от гор Царицы Савской.
   На рассвете следующего дня паши проводники доставили нас к месту, от-
куда начинался крутой спуск к пустыне, с высоты не менее двух тысяч  фу-
тов.
   Здесь мы распрощались с нашим верным другом,  стойким  старым  воином
Инфадусом. Он торжественно пожелал нам счастья и удачи, чуть не плача от
горя.
   - Никогда более, мои повелители, - сказал он, - не суждено моим  ста-
рым глазам увидеть людей, подобных вам. Как Инкубу поражал в битве  вра-
гов! Что было за зрелище, когда он снес одним ударом голову  Твалы!  Это
было прекрасно, прекрасно! Больше я никогда не увижу такого удара, разве
только в блаженных сновидениях.
   Нам было очень жаль с ним расставаться. Гуд так расчувствовался,  что
даже подарил ему на память свой монокль!  (Впоследствии  мы  обнаружили,
что у него был еще один, запасной.) Инфадус был  в  восторге,  предвидя,
что обладание подобным предметом колоссально повысит его престиж.  После
нескольких тщетных попыток ему все же удалось вставить  монокль  себе  в
глаз. Никогда я не видывал ничего более несуразного, чем этот старый во-
ин с моноклем в глазу. Это, признаться, совсем не гармонировало с плащом
из леопардовой шкуры и плюмажем из черных страусовых перьев.
   Затем, удостоверившись в том, что наши проводники захватили  с  собой
достаточно воды и провизии, и выслушав громовой прощальный салют  Буйво-
лов, мы крепко пожали руку старого воина и начали спускаться  с  горного
хребта. Это оказалось весьма нелегким делом, но, так или иначе, к вечеру
того же дня мы благополучно добрались до подножия горы.
   - Знаете ли, - сказал сэр Генри, когда мы сидели в эту ночь у  костра
и смотрели на нависшие над нами утесы, - мне кажется, что на свете  есть
немало мест похуже, чем Страна Кукуанов, и что бывали времена,  когда  я
чувствовал себя гораздо более несчастным, чем  за  последний  месяц  или
два, хоть со мной никогда не происходили такие странные вещи. А  вы  как
думаете, друзья?
   - Мне кажется, что я почти сожалею о том, что покинул эту  страну,  -
со вздохом отозвался Гуд.
   Что же касается меня, я подумал, что все хорошо, что хорошо  кончает-
ся, но за всю мою долгую жизнь, полную опасностей, мне никогда не прихо-
дилось столько раз быть на краю гибели, как за последнее время. При  од-
ном воспоминании о сражении, в котором мне пришлось принимать участие, у
меня проходит по коже мороз, не говоря уж о наших переживаниях в  сокро-
вищнице!
   На следующее утро мы отправились в трудный путь через  пустыню.  Наши
пятеро проводников несли большой запас воды. Мы провели ночь под  откры-
тым небом, а на рассвете двинулись дальше.
   На третий день нашего путешествия, около полудня, мы увидели  деревья
того оазиса, о котором говорили наши проводники,  и  за  час  до  захода
солнца мы уже вновь шли по траве и слышали журчание воды.


   ГЛАВА XX
   НАЙДЕН 

   А теперь я перехожу к самому удивительному приключению во  всей  этой
необыкновенной истории, приключению, которое  показывает,  какие  удиви-
тельные вещи случаются в жизни.
   Опередив немного своих спутников, я спокойно шел вдоль берега  ручья,
который, вытекая из оазиса, терялся  в  раскаленных  песках  пустыни,  и
вдруг остановился, не веря своим глазам. И было от чего: ярдах в двадца-
ти передо мной, в очаровательном месте, под сенью большого фигового  де-
рева стояла маленькая уютная хижина. Она была обращена фасадом к ручью и
построена по образцу кафрских из ивовых прутьев и травы, но имела  обыч-
ную дверь, а не маленькую лазейку, похожую на летку в ульях.
   "Что за чертовщина! - сказал я про себя. - Откуда взялась здесь хижи-
на?"
   Не успел я это подумать, как дверь отворилась, и из нее, прихрамывая,
вышел белый человек с огромной черной бородой, одетый в звериные  шкуры.
Я решил, что со мной, должно быть, случился солнечный удар. Это было со-
вершенно невероятно! Ни один охотник никогда сюда  не  забирался,  и  ни
один безусловно не мог здесь жить. Я смотрел на него широко открытыми от
изумления глазами. С не меньшим изумлением глядел на меня  и  человек  в
звериных шкурах. В это время подошли сэр Генри и Гуд.
   - Послушайте, друзья, - сказал я, обращаясь к ним, - я схожу  с  ума,
или это в самом деле белый человек?
   Сэр Генри и Гуд взглянули на незнакомца, и в тот же момент белый  че-
ловек с черной бородой громко закричал и, хромая, заковылял в нашу  сто-
рону, но, не дойдя до нас нескольких шагов, упал без сознания.
   Одним прыжком сэр Генри был возле него.
   - Силы небесные! - вскричал он. - Это мой брат Джордж!
   Услышав этот крик, другой человек, тоже одетый в шкуры, вышел из  хи-
жины с ружьем в руках и подбежал к нам.  Увидев  меня,  он  тоже  громко
вскрикнул.
   - Макумазан! - заговорил он. - Ты меня не узнаешь? Я Джим, охотник. Я
потерял записку, которую ты мне дал для бааса, и вот мы здесь живем  уже
почти два года.
   И, упав к моим ногам, он начал кататься по земле, плача от радости.
   - Ах ты, негодная разиня! - сказал я. - Тебя следовало бы  хорошенько
выпороть!
   Тем временем человек с черной бородой пришел в себя, поднялся на  но-
ги, и они с сэром Генри начали молча трясти друг другу  руки,  так  как,
очевидно, от полноты чувств были не в состоянии  выговорить  ни  единого
слова. Подозреваю, что в прошлом они поссорились из-за какой-нибудь леди
(хотя я никогда сэра Генри об этом не спрашивал), но из-за чего  бы  это
ни случилось, сейчас их ссора была, по-видимому, совершенно забыта.
   - Дорогой мой! - вырвалось наконец у сэра Генри. - Я думал, что  тебя
уже нет в живых! Ведь я искал тебя по  ту  сторону  Сулеймановых  гор  и
вдруг нахожу в оазисе среди пустыни, где ты  себе  свил  гнездо,  словно
старый aasvogel.
   - Около двух лет назад и я пытался перейти горы Соломона, - послышал-
ся ответ, сказанный неуверенным голосом человека, отвыкшего говорить  на
родном языке, - но когда я попал сюда, мне на ногу упал огромный  камень
и раздробил мне кость. Поэтому я не мог ни продолжать свой путь, ни вер-
нуться в крааль Ситанди.
   Тут подошел я.
   - Здравствуйте, мистер Невилль. Вы меня помните?
   - Боже мой! - воскликнул он. - Неужели это Квотермейн? Как! И Гуд то-
же здесь? Поддержите меня, друзья, - у меня снова закружилась  голова...
Как все это неожиданно и странно... И когда человек  уж  перестал  наде-
яться, какое это счастье!
   Вечером, у походного костра, Джордж Куртис рассказал нам  свою  исто-
рию, которая, так же как и наша, была полна событиями и  вкратце  своди-
лась к следующему.
   Около двух лет назад он вышел из крааля Ситанди, пытаясь достичь  Су-
леймановых гор. Записку, посланную ему через Джима, он не получил и  ни-
чего до этого дня о ней не слышал, так как этот олух  Джим  ее  потерял.
Но, пользуясь указаниями туземцев, он направился не к горам Царицы Савс-
кой, а к тому крутому перевалу, через который мы сами только что пришли.
Это был безусловно более легкий путь, чем тот, который  был  отмечен  на
карте старого да Сильвестра. В пустыне они с  Джимом  перенесли  большие
лишения, но наконец добрались до этого оазиса, где в тот же день Джорджа
Куртиса постигло большое несчастье. Он сидел на берегу  ручья,  а  Джим,
стоя на высоком скалистом берегу как раз над ним, извлекал  из  расщелин
мед диких пчел, у которых нет жала (такие пчелы водятся в пустыне).  Ка-
рабкаясь по скалам, он расшатал  большой  камень,  который  обрушился  и
раздробил правую ногу Джорджа Куртиса. С тех пор он стал сильно  хромать
и, так как не мог много ходить, предпочел остаться и умирать  в  оазисе,
чем наверняка погибнуть в пустыне.
   Что касается пищи, то в этом отношении они не терпели никакой  нужды,
так как у них был большой запас патронов, а в оазис, особенно по  ночам,
приходило на водопой много животных. Они стреляли в них или ставили кап-
каны, используя мясо для еды, а шкуры, после того как их одежда  износи-
лась, - для одежды.
   - Таким образом, - сказал в заключение Джордж Куртис, - мы жили здесь
почти два года, как Робинзон Крузо с Пятницей, уповая на счастливую слу-
чайность, что вдруг в оазис забредут какие-нибудь туземцы и помогут  нам
отсюда выбраться. Но никто не появлялся. Наконец вчера вечером мы с Джи-
мом решили, что он меня покинет и отправится за помощью в крааль  Ситан-
ди, хотя, признаться, у меня было очень мало надежды, что он вернется. А
теперь ты, именно ты, - сказал он, обращаясь к сэру Генри, - которого  я
никак не рассчитывал увидеть, вдруг неожиданно  появляешься  и  находишь
меня там, где сам этого не ожидал. Ведь я был уверен, что ты преспокойно
живешь в Англии и давным-давно меня забыл. Это самая удивительная  исто-
рия, которую мне когда-либо приходилось слышать, и  какое  счастье,  что
она окончилась столь благополучно!
   Затем сэр Генри в свою очередь рассказал своему брату главные эпизоды
наших приключений, и, так разговаривая, мы просидели до глубокой ночи.
   - Слава богу, - сказал Джордж Куртис, когда я показал  ему  несколько
алмазов, - что, помимо моей никчемной особы, вы нашли еще кое-что в наг-
раду за все ваши злоключения.
   Сэр Генри засмеялся:
   - Камни принадлежат Квотермейн и Гуду. У нас был договор, что они бу-
дут делить между собой всю добычу, которая может встретиться нам в пути.
   Это замечание заставило меня призадуматься. Переговорив  с  Гудом,  я
сказал сэру Генри, что мы оба просим его взять третью часть  алмазов,  а
если он откажется, то его часть должна быть  передана  Джорджу  Куртису,
который, в сущности, пострадал из-за  этих  драгоценностей  больше  всех
нас. Наконец, с большим трудом, мы  уговорили  его  согласиться  на  это
предложение, но Джордж Куртис узнал о нашем решении значительно позже.
   На этом я думаю закончить свой рассказ. Наш обратный путь через  пус-
тыню в крааль Ситанди был чрезвычайно труден, особенно потому,  что  нам
приходилось поддерживать Джорджа Куртиса, так как его правая нога была в
очень плохом состоянии и из нее  время  от  времени  выделялись  осколки
раздробленной кости. Но так или иначе, мы преодолели пустыню, и  расска-
зывать подробности этого путешествия значило бы повторить многое из  то-
го, что нам пришлось пережить ранее.
   Через шесть месяцев после нашего возвращения в Ситанди, где мы  нашли
наши ружья и прочие вещи в сохранности, хотя старый негодяй, которому мы
их доверили, был чрезвычайно огорчен тем, что мы остались живы и  пришли
за ними, все мы, живые и невредимые, собрались в моем маленьком домике в
Береа, возле Дурбана, где я теперь и пишу эти строки. Отсюда я  прощаюсь
со всеми, кто сопровождал меня в самое необыкновенное путешествие, кото-
рое мне когда-либо приходилось совершать за свою долгую и богатую  прик-
лючениями жизнь.
   P. S. Не успел я написать последнее слово, как увидел кафра,  идущего
с почты по моей апельсиновой аллее с  письмом,  зажатым  в  расщепленную
палку. Письмо это было от сэра Генри, и так как оно тлеет непосредствен-
ное отношение к моему рассказу, я привожу его полностью:
   Брейли-Холл, Йоркшир. Дорогой Квотермейн!
   С одной из последних почт я послал вам несколько строк,  чтобы  сооб-
щить, что мы трое - Джордж, Гуд и я - благополучно прибыли в Англию.  Мы
сошли на берег в Саутгемптоне и немедленно отправились в Лондон.  Вы  бы
только видели, каким щеголем стал Гуд на следующий же день!  Великолепно
выбрит, потрясающий фрак, облегающий его, как  перчатка,  новый  замеча-
тельный монокль, и т.д., и т.д. Мы гуляли с ним в парке,  где  встретили
кое-кого из знакомых, и я тут же рассказал им историю о его  "прекрасных
белых ногах".
   Он взбешен, особенно после того, как один весьма  язвительный  журна-
лист напечатал все это в фешенебельной газете.
   А теперь о деле. Чтобы узнать стоимость алмазов, мы с  Гудом  обрати-
лись в ювелирную фирму Стритер, и я просто боюсь сказать вам, во что они
их оценили. Сумма баснословная. Оценка их  только  приблизительная,  так
как они сказали, что не помнят, чтобы когда-нибудь на рынке были в таком
количестве столь замечательные камни. Оказывается, что,  за  исключением
одного или двух из наиболее крупных, они самой чистой воды и во всех от-
ношениях не уступают лучшим бразильским бриллиантам. Я спросил, купит ли
их фирма, но они ответили, что это им не под силу, и рекомендовали  про-
давать по частям, чтобы не наводнять ими рынок. Тем не менее они все  же
предлагают сто восемьдесят тысяч фунтов стерлингов за  весьма  небольшую
их часть.
   Вы должны приехать в Англию, Квотермейн, и сами позаботиться об этом,
тем более что вы настаиваете на великолепном подарке моему брату - целой
трети алмазов, не принадлежащих мне.
   Что касается Гуда, он совсем обезумел: почти  все  его  время  занято
бритьем и делами, связанными с суетными украшениями своей особы. Но  все
же я думаю, что он еще не забыл Фулату. Он мне сказал, что с тех пор как
приехал в Англию, он не видел ни одной женщины, которая была бы так оча-
ровательна и так сложена, как она.
   Я хочу, чтобы вы приехали на родину, мой дорогой старый друг, и посе-
лились около меня. Вы достаточно потрудились на своем веку, и у вас уйма
денег, а у меня по соседству продается имение, которое вам  чудесно  по-
дойдет. Приезжайте же, и чем скорее, тем лучше! А книгу о наших  приклю-
чениях вы можете закончить на пароходе! Мы отказались рассказывать  нашу
историю, пока вы ее не напишете, так как боимся, что нам не поверят. Ес-
ли вы послушаетесь моего совета, вы приедете  сюда  на  рождество,  и  я
очень прошу вас остановиться у меня.  К  этому  времени  приедут  Гуд  и
Джордж и, между прочим, ваш сын (это чтобы вас соблазнить!). Он уже при-
езжал ко мне на недельку поохотиться и произвел очень приятное впечатле-
ние. Ваш Гарри чрезвычайно хладнокровный молодой человек: во время охоты
он выпустил мне в ногу целый заряд дроби, сам вырезал все дробинки и за-
тем сделал замечание о том, как удобно  иметь  среди  охотников  студен-
та-медика.
   До свидания, старина! Не буду вас больше уговаривать, но я знаю,  что
вы приедете, хотя бы для того, чтобы сделать одолжение вашему искреннему
другу Генри Куртису.
   Р. S. Бивни огромного слона, разорвавшего беднягу Хиву, прибиты у ме-
ня в холле над той парой буйволовых рогов, которые вы  мне  подарили,  и
выглядят замечательно. А топор, которым я отрубил  голову  Твале,  висит
над моим письменным столом.  Как  жаль,  что  нам  не  удалось  привезти
кольчуги!
   Г. К.
   Сегодня вторник. В пятницу отходит пароход, и мне кажется, что я дол-
жен воспользоваться приглашением Куртиса и отправиться на нем в  Англию,
хотя бы для того, чтобы повидать моего мальчика Гарри и  позаботиться  о
напечатании этой истории, так как мне не хотелось бы доверить  это  дело
кому-либо другому.
   Аллан Квотермейн

   ПРИМЕЧАНИЯ 

   Предисловие
   1. Я обнаружил восемь пород антилоп, которых мне никогда не  приходи-
лось встречать, и много разновидностей растений, главным образом из  се-
мейства луковичных. - А. К.
   2. Чака - король зулусов, живший в начале XIX века.
   3. Король Чака запретил своим воинам вступать в брак; только ветераны
могли брать себе жен, и притом столько, сколько каждый из них убил  вра-
гов в битвах.
   Глава I
   1. Имеется в виду Капская колония.
   2. Ветхий завет - большая часть библии, "священной книги" христиан  и
иудеев.
   3. Легенды Инголдзби - сборник баллад, написанных английским  писате-
лем Баргэмом (1788-1845) под псевдонимом Томаса Инголдзби.
   4. Наталь - провинция в Южно-Африканском Союзе.
   5. Ниггер - презрительная кличка негра, используемая расистами.
   6. Кафры, - устаревшее наименование юго-восточных  африканских  наро-
дов.
   7. Бамангвато - название поселка в Земле Бечуанов.
   8. Кап - сокращенное название Кейптауна.
   9. Представление мистера Квотермейна о древних датчанах кажется  нес-
колько туманным. Насколько нам известно, у датчан  были  темные  волосы.
Может быть, он имел в виду саксов. - Примеч. англ. издателя.
   10. Имеется в виду английская королева Виктория (1819-1901).
   11. Десятая заповедь предостерегает людей от зависти.
   Глава II
   1. Соломон (1020-980 до н.э.) - царь израильского народа.
   2. Куду - винторогая антилопа.
   3. Канну - южноафриканская, или лосиная, антилопа
   4. Машукулумбве - область, находящаяся в Южной Африке.
   5. Сулейман - по-арабски "Соломон". - Примеч. англ. издателя.
   6. Изанузи - знахарка.
   7. Зулусы - негритянское  племя  в  юго-восточной  Африке,  достигшее
большего могущества в начале XIX века.
   8. Крааль - в Южной Африке название особого типа деревень: ульеобраз-
ных хижин, окруженных общей изгородью.
   9. Делагоа - порт и залив, находящийся на юго-восточном побережье Аф-
рики.
   10. Кварта - 1,14 литра.
   11. См. карту в начале книги.
   12. Царица Савская - царица Савы - страны, по предположению  находив-
шейся в Южной Аравии и всегда управляющейся женщинами: одна из многочис-
ленных возлюбленных царя Соломона.
   13. Баас - господин.
   14. Имеется в виду смерть.
   Глава III
   1. Ист-Лондон - порт в Южной Африке на берегу Индийского океана.
   2. Мушмула - название двух различных видов древесных  (кустарниковых)
растений.
   3. Манговые деревья - род тропических деревьев, дающих  плод  (манго)
величиной с огурец или небольшую дыню.
   4. Африкандеры - буры, потомки первых европейских колонистов в  Южной
Африке.
   5. Вельды - южноафриканская степь.
   6. Драхма - старинная мера аптекарского веса, равная 3,732 грамма.
   7. Чок - сужение канала ствола в дульной части охотничьего ружья.
   8. Готтентоты - одна из народностей Южной Африки.
   9. Инкоози - вождь.
   10. В Изапдхлуане во время войны англичан с  зулусами  был  уничтожен
английский отряд в 1400 человек, с шестьюдесятью  офицерами  (22  января
1879 года).
   11. Лорд Челмсфорд - английский  генерал,  командовавший  английскими
военными силами в Южной Африке во время войны с зулусами (1879).
   12. Кечеайо - король зулусов, живший во второй половине XIX века.
   13. Муча - набедренная повязка.
   14. Ассегай - метательный дротик.
   Глава IV
   1. Твид - шерстяная материя особой выделки.
   2. Вельдскуны - башмаки из сыромятной кожи.
   Глава V
   1. Квагга - дикая африканская лошадь.
   2. Лье - устаревшая французская мера длины, равная 4,5 километра.
   3. Пинта - 0,56 литра.
   4. Галлон - 4,54 литра.
   Глава VI
   5. Навуходоносор - вавилонский царь.
   Глава VII
   1. Чосер (1340-1400) - знаменитый английский поэт, создатель  литера-
турного английского языка.
   2. Непереводимая игра слов: Scrag - в переводе значит "свернуть шею",
то есть иными словами - убить. Сына короля зовут Scragga.
   3. Фартинг - самая мелкая английская монета.
   Глава XI
   1. Принц Артур - претендент на английский престол, племянник английс-
кого короля Иоанна Безземельного (1199-1216).  Иоанн  приказал  заточить
его в крепость и ослепить. Мольбы и слезы молодого  принца  так  тронули
коменданта крепости де Бурга, что он велел наемникам короля удалиться.
   Глава XII
   1. Этот жестокий обычай свойствен не только кукуанам - он распростра-
нен среди большинства африканских племен и обычно связан  с  объявлением
войны или каким-либо иным важным событием общественной жизни. - А. К.
   Глава XIII
   1. Гетлинг - картечница (старинное огнестрельное оружие, названное по
имени изобретателя - Р. Гетлинга).
   Глава XIV
   1. У кукуанов существует закон, по которому ни один человек, в  жилах
которого течет королевская кровь, не может быть убит, если он сам не дал
на это согласия, которое, правда, он всегда дает.  Ему  разрешают  тогда
выбрать, с одобрения короля, нескольких противников, с которыми он  сра-
жается, пока наконец один из них его не убьет. - А. К.
   Глава XV
   1. Кимберли - город в Южной Африке. Основан в 1872 году; своим разви-
тием обязан алмазным копям.
   Глава XVI
   1. Брекчия - горная порода, состоящая  из  сцементированных  обломков
осадочных или вулканических пород.
   2. Сталактиты - известковые образования, свешивающиеся в виде сосулек
с потолка пещеры.
   3. Сталагмиты - известковые образования, поднимающиеся вверх  в  виде
больших сосулек со дна пещеры.
   4. Макдуф - шотландский феодал, один из вождей восстания против коро-
ля Макбета (XI век).
   5. Старшие входят первыми (лат.).
   Глава XVIII
   1. Стикс -  в  древнегреческой  мифологии  одна  из  рек  "подземного
царства", в котором якобы обитали души умерших.
   Глава XIX
   1. "Сезам, отворись!" - магические слова из арабской сказки "Али-Баба
и сорок разбойников", открывающие вход в пещеру с несметными  сокровища-
ми.
   2. Этот необычайный способ выражения глубочайшего почтения  распрост-
ранен среди народов Африки. Называется он "хлонипа". Согласно этому обы-
чаю, особо почитаемому человеку (обычно после его смерти) дается  другое
имя, которое сохраняется в народе на долгие времена. - А. К.
   3. Нам часто казалось невероятным, как могла мать Игнози с  маленьким
ребенком перенести трудности путешествия через горы и  пустыню,  которые
чуть не оказались роковыми для нас самих. Теперь же мне приходит в голо-
ву, и я хочу поделиться этой мыслью с  читателем,  что,  она,  вероятно,
пошла по этому второму пути, странствуя, как Агарь, по пустыне. Если это
действительно было так, то в истории ее спасения нет ничего  невероятно-
го. Ее вполне могли повстречать и отвести в оазис какие-нибудь  охотники
за страусами, как рассказывал сам Игнози. Оттуда она  могла  постепенно,
выбирая плодородные участки земли, идти к югу и добраться до  Зулуленда.
- А. К.
   Глава XX
   1. Aasvogel (гол. и нем.) - стервятник.




   Изд. "Энергоатомиздат", 1984 г.


 


<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...
Другие книги жанра: приключения

Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4]

Страница:  [4]