Здесь, на верхнем этаже, царила тишина, лишь изредка нарушаемая шипе-
нием огня да потрескиванием сырых дров в камине; но сейчас до  напряжен-
ного слуха Дика долетел звук осторожно  крадущихся  шагов.  Затем  дверь
открылась, и черномазый карлик, в одежде цветов лорда Шорби, просунул  в
комнату сперва голову, а потом свое искривленное тело.  Он  открыл  рот,
казалось, для того, чтобы лучше слышать,  глаза  его,  очень  блестящие,
быстро и беспокойно бегали по сторонам. Он обошел всю комнату,  постуки-
вая по коврам, закрывавшим стены. Однако Дик каким-то чудом избегнул его
внимания. Потом карлик заглянул под мебель и осмотрел лампу; и, наконец,
видимо, глубоко разочарованный, собирался уже выйти так же тихо,  как  и
вошел; но вдруг, опустившись на колени, поднял что-то с полу, рассмотрел
и радостно спрятал в сумку на поясе.
   Сердце Дика упало, ибо то была кисть от его собственного  пояса.  Ему
было ясно, что этот карлик - шпион, выполняющий свои гнусные обязанности
с упоением, - не теряя времени, отнесет находку  своему  хозяину,  лорду
Шорби. У него было искушение отодвинуть ковер,  напасть  на  негодяя  и,
рискуя жизнью, отобрать у него кисточку. Покуда он  колебался,  возникла
новая, тревога. На лестнице раздался грубый, пропитой голос и по коридо-
ру загремели неровные, тяжелые шаги.
   - Зачем же вы живете в тени густых лесов? - пропел этот голос. -  За-
чем же вы живете? Эй, ребята, зачем же вы здесь живете? - прибавил он  с
пьяным хохотом.
   И запел опять:
   Вижу, в пиво ты влюблен,
   Мой толстяк, игумен Джон.
   Ты за пиво, я за снедь,
   Кто же в церкви будет петь?
   Лоулесс - увы, мертвецки пьяный - бродил по дому,  отыскивая  уголок,
где бы проспаться после попойки. Дик внутренне кипел  от  ярости.  Шпион
сначала испугался, но сразу успокоился, поняв, что имеет дело с  пьяным;
с быстротою кошки он выскользнул из комнаты, и Дик больше его не видел.
   Что было делать? Без Лоулесса Дику не удастся ни разработать план по-
хищения Джоанны, ни этот план осуществить. С другой стороны, шпион, быть
может, спрятался где-нибудь поблизости, и в таком случае, если Дик заго-
ворит с Лоулессом, последствия будут самые роковые.
   Тем не менее Дик все же решился заговорить с  Лоулессом.  Выскользнув
из-за ковра, он остановился в дверях и угрожающе поднял  руку.  Лоулесс,
багровый, с налитыми кровью глазами, шатаясь, подходил все ближе.  Нако-
нец, он смутно разглядел своего начальника и, невзирая на  повелительные
знаки Дика, громко приветствовал его по имени.
   Дик набросился на пьяницу и стал его яростно трясти.
   - Скотина! - прошипел он. - Скотина, а не человек! Дурак хуже  измен-
ника! Твое пьянство погубит нас!
   Но Лоулесс только смеялся и, пошатываясь, старался похлопать молодого
Шелтона по спине.
   И вдруг тонкий слух Дика уловил быстрое шуршание за коврами. Он  бро-
сился на звук. Через мгновение один из ковров  полетел  со  стены,  и  в
складках его барахтались Дик и шпион. Они  катались,  путаясь  в  ковре,
хватая друг друга за горло, безмолвные в своей  смертельной  ярости.  Но
Дик был гораздо сильнее; и скоро шпион уже лежал,  придавленный  коленом
Дика. Взмахнув длинным кинжалом, Дик убил его.


   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
   МЕРТВЫЙ ШПИОН

   Лоулесс беспомощно следил за этой яростной  короткой  схваткой;  даже
когда все было кончено и Дик, поднявшись на ноги, с напряженным внимани-
ем прислушивался к отдаленному шуму в нижнем этаже дома, старый  бродяга
еще качался на ногах, словно куст на ветру, и тупо смотрел в лицо  мерт-
вого шпиона.
   - Хорошо, что нас никто не слышал, - сказал наконец Дик. - Хвала свя-
тым! Но что я теперь буду делать с этим несчастным  шпионом?  Во  всяком
случае, я вытащу из его сумки кисть от моего пояса.
   С этими словами Дик открыл сумку; он нашел  в  ней  несколько  монет,
свою кисть, а также письмо, адресованное лорду Уэнслидэлу и запечатанное
печатью лорда Шорби. Это имя напоминало Дику о многом; он сейчас же сло-
мал сургуч и прочел письмо. Оно было коротко, но, к радости Дика,  неоп-
ровержимо доказывало, что лорд Шорби изменнически переписывался с  домом
Йорков.
   Молодой человек всегда носил  при  себе  рог  с  чернилами  и  прочие
письменные принадлежности; опустившись на колено рядом с телом  мертвого
шпиона, он написал на клочке бумаги следующие слова:
   "Милорд Шорби, знаете ли вы, написавший письмо, почему умер ваш  слу-
га? Позвольте дать вам совет: не женитесь.
   Джон Мщу-за-всех".
   Он положил эту бумажку на грудь мертвеца. И Лоулесс, следивший за Ди-
ком уже с некоторыми проблесками сознания,  вытащил  из-под  своей  рясы
черную стрелу и приколол ею бумагу к груди мертвеца. Увидев такое неува-
жение и даже, как ему показалось, жестокость к мертвецу, молодой  Шелтон
испуганно вскрикнул; но старый бродяга только засмеялся.
   - Я желаю поддержать честь своего ордена, - сказал он, икая.  -  Моим
веселым приятелям это будет лестно...
   Закрыв глаза и открыв рот, он загремел страшным голосом:
   Вижу, в пиво ты влюблен...
   - Молчи, болван! - крикнул Дик и с силой пихнул его к стене. - В тебе
вина больше, чем разума, но постарайся понять меня!  Именем  девы  Марии
заклинаю тебя: убирайся из этого дома. Если ты здесь останешься, ты  до-
ведешь до виселицы и себя и меня! Держись же на ногах! Поворачивайся,  а
не то, клянусь небом, я могу позабыть и то, что я твой начальник, и  то,
что я твой должник! Ступай!
   Разум стал понемногу возвращаться к мнимому монаху, и, видя  сверкаю-
щие глаза Дика, он начал мало-помалу понимать его.
   - Клянусь небом, - вскричал Лоулесс, - если я не нужен, я могу уйти!
   Шатаясь, он повернулся, прошел коридор и стал спускаться по лестнице,
спотыкаясь и натыкаясь на стены.
   Едва он скрылся из виду. Дик вернулся в свое  убежище,  твердо  решив
довести дело до конца. Разум советовал ему уйти, но любовь и любопытство
пересилили.
   Медленно тянулось время для молодого человека, прижавшегося  к  стене
за ковром. Огонь в камине потухал, лампа догорала и начала коптить. Меж-
ду тем никто не приходил, и отдаленный гул голосов и звон посуды,  доно-
сившийся снизу, все не прекращался. А за пеленой падающего  снега  лежал
безмолвный город Шорби.
   Но вот наконец на лестнице раздались голоса;  загремели  шаги.  Гости
сэра Дэниэла поднялись на площадку, двинулись по коридору, увидели  сор-
ванный со стены ковер и труп шпиона.
   Все заметались, поднялся переполох, все кричали.
   Со всех сторон сбежались гости, воины, дамы, слуги - словом, все оби-
татели большого дома; крику прибавилось. Затем толпа расступилась,  и  к
мертвецу подошел сэр Дэниэл в сопровождении жениха, лорда Шорби.
   - Милорд, - сказал сэр Дэниэл, - не говорил ли я вам об  этой  подлой
"Черной стреле"? Вот вам черная стрела. Возьмите ее, пусть она вам дока-
жет правдивость моих слов! Клянусь распятием, куманек,  она  воткнута  в
грудь одного из ваших людей, во всяком случае, он носит вашу ливрею!
   - Это был мой человек, - ответил лорд Шорби и попятился. - Хотел бы я
иметь побольше таких людей. У него был нюх, как у гончей, и он был скры-
тен, как крот.
   - Правда, кум? - насмешливо спросил сэр Дэниэл. - А что он  вынюхивал
в моем бедном жилище? Ну, больше уж ему не придется нюхать.
   - С вашего позволения, сэр Дэниэл, - сказал один из  слуг,  -  к  его
груди приколота бумага, на которой чтото написано.
   - Дайте мне бумагу и стрелу, - сказал рыцарь.
   Взяв стрелу в руки, он угрюмо и задумчиво рассматривал ее.
   - Да, - сказал он, обращаясь к лорду Шорби, - вот ненависть,  которая
преследует меня по пятам. Эта черная палочка или другая, похожая на нее,
когда-нибудь прикончит меня.  Позвольте  неученому  рыцарю  предостеречь
вас, кум: если эти псы начнут вас преследовать, - бегите! Они  прилипчи-
вы, как заразная болезнь! Посмотрим, что они написали, однако... Да,  то
самое, что я и думал, милорд; вы отмечены, словно старый  дуб  лесничим;
завтра или послезавтра на вас обрушится топор. А что вы написали в своем
письме?
   Лорд Шорби снял бумагу со стрелы, прочел ее и скомкал; подавив отвра-
щение, он опустился на колени перед убитым и стал поспешно рыться в  его
сумке.
   Потом поднялся с расстроенным лицом.
   - Так, - сказал он, -  у  меня  действительно  пропало  очень  важное
письмо. Если бы я мог схватить негодяя, который похитил это  письмо,  он
немедленно украсил бы виселицу. Но прежде всего нужно загородить все вы-
ходы из дома. Клянусь святым Георгием, с меня хватит бед!
   Вокруг дома и сада расставили караулы; на  каждой  площадке  лестницы
стоял часовой, целый отряд воинов дежурил у главного входа; другой отряд
сидел вокруг костра в сарае. Воины лорда Шорби присоединились  к  воинам
сэра Дэниэла. Людей и оружия было вполне достаточно и для защиты дома  и
для того, чтобы поймать врага, если он еще укрывался в доме. А труп шпи-
она пронесли под падающим снегом через сад  и  положили  в  монастырской
церкви.
   И только, когда все смолкло, девушки вытащили Ричарда Шелтона из  его
тайника и рассказали ему о том, что происходит в доме. Со своей стороны.
Дик рассказал им о том, как шпион прокрался в комнату, как обнаружил его
и как был убит.
   Джоанна в изнеможении прислонилась к завешанной коврами стене.
   - От всего этого ничего не изменится, - сказала она. -  Завтра  утром
меня все равно обвенчают!
   - Как? - вскричала ее подруга - Ведь здесь наш паладин, который  раз-
гоняет львов, как мышей! У тебя, видно, мало веры в него! Ну, укротитель
львов, утешьте нас. Дайте нам услышать отважный совет.
   Дик смутился, когда ему дерзко кинули в лицо его собственные хвастли-
вые слова; он покраснел, но все же заговорил.
   - Мы в трудном положении, - сказал он. - Однако, если бы мне  удалось
выбраться из этого дома хотя бы на полчаса, все было бы отлично.  Венча-
ние было бы предотвращено...
   - А львы, - передразнила девушка, - разогнаны.
   - Я сейчас не склонен хвастать, - сказал Дик. - Я прошу помощи и  со-
вета. Если я не пройду мимо часовых и не выйду из этого дома, мне ничего
не удастся сделать. Прошу вас, поймите меня правильно!
   - Отчего ты говорила, что он неотесан, Джоанна? - спросила девушка. -
Язык у него хорошо подвешен. Когда нужно, его речь находчива, когда нуж-
но - нежна, когда нужно - отважна. Чего тебе еще?
   - Моего друга Дика подменили, - с улыбкой вздохнула  Джоанна,  -  это
совершенно ясно. Когда я познакомилась с ним, он был  грубоват.  Но  все
это пустяки... Никто не поможет моей беде, и я стану леди Шорби.
   - А все-таки, - сказал Дик, - я попытаюсь выйти из  дома.  На  монаха
мало обращают внимания, и если я нашел добрую волшебницу, которая приве-
ла меня наверх, я могу найти и такую, которая сведет меня вниз. Как зва-
ли этого шпиона?
   - Пройдоха, - сказала юная леди. - Вполне подходящее прозвище! Но что
вы собираетесь делать, укротитель львов? Что вы задумали?
   - Я попытаюсь пройти мимо часовых, - ответил Дик. - И если кто-нибудь
остановит меня, я спокойно скажу, что иду молиться за Пройдоху. В церкви
уже, вероятно, молятся о его бедной душе.
   - Выдумка несколько простовата, - сказала девушка, - но может сойти.
   - Тут дело не в выдумке, а в дерзости; - возразил молодой Шелтон. - В
трудную минуту дерзость лучше всяких ухищрений.
   - Вы правы, - сказала она. - Хорошо, ступайте, и да хранит вас  небо!
Вы оставляете здесь несчастную девушку, которая любит вас, а также  дру-
гую, которая питает к вам самую нежную дружбу. Помня о нас, будьте осто-
рожны и не подвергайте себя опасности.
   - Иди, Дик, - сказала  Джоанна.  -  Уходя,  ты  подвергаешь  себя  не
большей опасности, чем оставаясь здесь. Иди,  ты  уносишь  с  собой  мое
сердце. Да хранят тебя святые!
   Дик прошел мимо первого часового с таким  уверенным  видом,  что  тот
только изумленно взглянул на него. Но на второй площадке воин  преградил
ему путь копьем, спросил, как его зовут и зачем он идет.
   - Pax vobiscum, - ответил Дик. - Я иду  помолиться  за  душу  бедного
Пройдохи.
   - Охотно верю, - ответил часовой, - но идти одному не разрешается.
   Он перегнулся через дубовые перила и пронзительно свистнул.
   - К вам идет человек! - крикнул он и позволил Дику пройти.
   В конце лестницы стояла стража, ожидавшая его прихода. И когда  часо-
вой еще раз повторил свои слова, начальник стражи приказал четырем  вои-
нам проводить его до церкви.
   - Не давайте ему ускользнут", молодцы, - сказал он. - Отведите его  к
сэру Оливеру, если вам жизнь дорога!
   Открыли дверь. Двое воинов взяли Дика под руки, третий пошел  впереди
с факелом, а четвертый, держа наготове лук и стрелу, замыкал шествие.  В
таком порядке они проследовали через сад, сквозь плотную ночную  тьму  и
падающий снег и подошли к слабо освещенным окнам монастырской церкви.
   У западного портала стоял пикет запорошенных снегом стрелков, которые
прятались от ветра под аркой. Проводники Дика сказали им несколько слов,
и только тогда их пропустили в святилище.
   Церковь была слабо освещена восковыми свечами, горевшими в алтаре,  и
двумя-тремя лампами, висевшими на сводчатом потолке перед  усыпальницами
знатных семей. Посреди церкви, в гробу, лежал мертвый  шпион  с  набожно
сложенными руками.
   Под сводами раздавалось торопливое бормотание молящихся;  на  клиросе
стояли коленопреклоненные фигуры в рясах, а на ступенях высокого  алтаря
священник в Облачении служил обедню.
   При виде новоприбывших один из одетых в рясу мужчин поднялся на  ноги
и, сойдя с клироса, спросил шедшего впереди воина, что привело их в цер-
ковь. Из уважения к службе и покойнику они разговаривали вполголоса;  но
эхо громадного пустого здания подхватывало их слова и глухо повторяло  в
боковых приделах.
   - Монах! - сказал сэр Оливер (ибо это  был  он),  выслушав  донесение
стрелка. - Брат мой, я не ожидал вашего прихода, - продолжал он, повора-
чиваясь к молодому Шелтону. - Кто вы? И по чьей просьбе вы присоединяете
свои молитвы к нашим? " Дик, не снимая капюшона с лица, сделал сэру Оли-
веру знак отойти немного в сторону от стрелков. И как  только  священник
отошел. Дик сказал:
   - Я не надеюсь обмануть вас, сэр. Моя жизнь в ваших руках.
   Сэр Оливер вздрогнул, его толстые щеки побледнели; он долго молчал.
   - Ричард, - сказал он наконец, - я не знаю, что  привело  тебя  сюда;
наверно, что-нибудь дурное. Но во имя нашей прошлой дружбы я тебя не вы-
дам. Ты просидишь всю ночь на скамье рядом со мной; ты просидишь со мной
до тех пор, пока милорд Шорби не будет Обвенчан; если все вернутся домой
невредимыми, если ты не замышляешь ничего дурного, ты уйдешь куда  захо-
чешь. Но если ты пришел сюда ради крови, кровь "та падет на твою голову.
Аминь!
   Священник набожно перекрестился, повернулся и поклонился алтарю.
   Он сказал несколько слов солдатам, взял Дика за руку, провел  его  на
клирос и посадил рядом с собой на скамью. Молодой человек приличия  ради
сейчас же опустился на колени и, казалось, погрузился в молитву.
   Но мысли его и глаза блуждали по сторонам. Он заметил, что трое  вои-
нов, вместо того чтобы вернуться домой, спокойно уселись в боковом прит-
воре; и он не сомневался, что они остались здесь по приказанию сэра Оли-
вера. Итак, он в западне. Эту ночь он проведет в церкви, среди мерцающих
огоньков и призрачных теней, глядя на бледное лицо убитого им  человека;
а утром его возлюбленную у него на глазах обвенчают с другим.
   Но, несмотря на грустные мысли, он овладел собой и терпеливо ждал.


   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
   В МОНАСТЫРСКОЙ ЦЕРКВИ

   В монастырской церкви города Шорби служба шла,  не  прекращаясь,  всю
ночь, то под пение псалмов, то под звон колокола.
   За шпиона Пройдоху молились усердно. Он лежал так, как его  положили:
мертвые руки, скрещенные на груди, мертвые глаза, устремленные  в  пото-
лок. А рядом, на скамье, юноша, убивший его, ожидал в сильнейшей тревоге
наступления утра.
   Только однажды в продолжение этих часов сэр Оливер обернулся к своему
пленнику.
   - Ричард, - прошептал он, - сын мой, если ты задумал сделать мне зло,
я хочу уверить тебя, что ты замышляешь против невинного человека. Я  сам
признаю себя грешным перед лицом небес, но перед тобой я безгрешен.
   - Отец мой, - так же тихо ответил Дик, - верьте мне, я ничего  против
вас не замышляю; однако я не могу забыть, как неловко вы оправдывались.
   - Человек может совершить преступление неумышленно, - ответил священ-
ник. - Человек может быть ослеплен, может выполнять чужую волю,  не  ве-
дая, что творит. Так было и со мной. Я заманил твоего отца в западню. Но
я не ведал, что творил, и да будет мне свидетелем бог, который видит нас
с тобой в этом священном месте.
   - Весьма возможно, - ответил Дик. - Однако посмотрите, какую страшную
паутину вы сплели; я одновременно и пленник ваш и судья. Вы одновременно
и угрожаете мне смертью и стараетесь умилостивить меня. Мне кажется, ес-
ли бы вы всегда были честным человеком  и  добрым  священником,  вам  не
пришлось бы ни бояться меня, ни ненавидеть. А посему вернитесь  к  своим
молитвам. Я повинуюсь вам, так как мне ничего другого не остается; но  я
не желаю обременять себя вашим обществом.
   Священник опустил голову на руки, точно склонясь под бременем горя, и
вздохнул так тяжело, что чуть было не пробудил в сердце  юноши  чувство,
похожее на сострадание. Сэр Оливер больше не  пел  псалмов.  Дик  слышал
лишь, как стучали четки в его руках и как он сквозь зубы бормотал молит-
вы.
   Еще немного, и серый рассвет начал пробиваться сквозь расписные  окна
церкви; мерцающие огоньки свеч побледнели. Свет понемногу становился все
ярче, и вдруг сквозь окна на юго-восточной стороне церкви Прорвались ро-
зовые солнечные лучи и заиграли на Стенах. Буря кончилась; снежные  тучи
ушли, и новый зимний день весело озарил покрытую снегом землю.
   Церковнослужители засуетились; гроб отнесли в  покойницкую,  кровавые
пятна на плитах счистили, чтобы они не  омрачили  зловещим  своим  видом
свадьбы лорда Шорби. Лица духовных особ, такие скорбные ночью, стали ве-
селее, чтобы не испортить  предстоявшую  радостную  церемонию.  Возвещая
приближение дня, в церкви появились набожные прихожане. Они  падали  ниц
перед алтарем и дожидались своей очереди исповедоваться.
   Началась суета, во время которой нетрудно было обмануть  бдительность
часовых сэра Дэниэла, стоявших у дверей. Обводя церковь усталым  взором.
Дик остановил его на монахе, который оказался не кем  иным,  как  Уиллом
Лоулессом.
   Бродяга тоже узнал своего начальника и украдкой подмигнул ему.
   Дик  вовсе  не  собирался  прощать  старому   плуту   несвоевременное
пьянство, однако не хотел впутывать его в свою беду и  дал  ему  понять,
как мог яснее, чтобы он убирался.
   Лоулесс, казалось, понял его, так как сразу исчез  за  колонной;  Дик
облегченно вздохнул.
   Каков же был его ужас, когда он почувствовал, что кто-то дергает  его
за рукав, и увидел рядом с собой старого разбойника, погруженного в  мо-
литву.
   Внезапно сэр Оливер встал со своего места и, проскользнув мимо скаме-
ек, подошел к воинам, стоявшим в боковом приделе. Если  так  легко  было
возбудить подозрения священника, значит, уже поздно, и Лоулесс такой  же
пленник, как и Дик.
   - Не шевелись, - прошептал Дик. - Мы в  отчаянном  положении,  и  все
из-за твоего вчерашнего свинства. Неужели, увидев меня здесь, где  я  не
имею ни права, ни охоты находиться, ты - чтоб тебе издохнуть! -  не  мог
почуять недоброе и убраться?
   - Нет, - ответил Лоулесс, - я думал, вы получили вести  от  Эллиса  и
сидите здесь по его поручению.
   - От Эллиса? - спросил Дик. - Разве Эллис вернулся?
   - Конечно, - ответил бродяга. - Он вернулся прошлой ночью  и  жестоко
отколотил меня за то, что я был пьян. Итак, вы отомщены, мастер  Шелтон!
Бешеный человек этот Эллис Дэкуорт! Он прискакал сюда из Кравена,  чтобы
расстроить свадьбу; а уж если он что задумал, то добьется своего.
   - Что касается нас с тобою, брат, - хладнокровно сказал Дик, - мы оба
люди конченые. Я сижу здесь в качестве заложника и должен отвечать голо-
вой за ту самую свадьбу, которую он собирается расстроить. Клянусь  рас-
пятием, у меня прекрасный выбор - потерять возлюбленную или жизнь!  Лад-
но, жребий брошен, пусть пропадает жизнь.
   - Клянусь небом! - воскликнул Лоулесс, приподнимаясь. - Я ухожу!
   Но Дик положил руку ему на плечо.
   - Друг Лоулесс, сиди смирно, - сказал он. - У тебя есть глаза, взгля-
ни-ка вон туда в угол, за алтарь. Разве ты не видишь, что  при  малейшей
твоей попытке подняться вон те вооруженные люди встанут и схватят  тебя?
Покорись, друг. Ты был храбр на корабле, когда думал, что утонешь в  мо-
ре; будь храбр и теперь, когда придется умирать на виселице.
   - Мастер Дик, - задыхаясь, сказал Лоулесс, - уж очень неожиданно  все
это обрушилось на меня. Дайте мне минутку передохнуть, и, клянусь  обед-
ней, я буду таким же храбрецом, как вы.
   - Я в храбрости твоей не сомневаюсь! - сказал Дик. - Если бы ты знал;
как мне не хочется умирать, Лоулесс! Но раз слезами  горю  не  поможешь,
стоит ли плакать?
   - Вы правы! - согласился Лоулесс. - Э, что тревожиться из-за  смерти!
Она все равно придет, начальник, рано или поздно! А смерть на  виселице,
говорят, легкая смерть, хотя ни один повешенный еще не вернулся  с  того
света, чтобы подтвердить это!
   Кончив свою речь, отважный плут откинулся на спинку скамьи,  скрестил
руки и принялся поглядывать вокруг с самым наглым и беспечным видом.
   - Сейчас надо вести себя смирно, - сказал Дик. - Мы  ведь  не  знаем,
что задумал Дэкуорт. Если дело обернется плохо, мы  все-таки  попытаемся
убраться отсюда.
   Умолкнув, они услышали  отдаленные  звуки  веселой  музыки,  которая,
приближаясь, становилась все громче и веселей.  Колокола  на  колокольне
гудели оглушительно, церковь наполнилась людьми,  которые  стряхивали  с
себя снег, похлопывали руками и дули  на  окоченевшие  пальцы.  Западная
дверь широко распахнулась, и за ней стала видна  часть  залитой  солнцем
заснеженной улицы. Утренний холод ворвался в  церковь.  Все  это  свиде-
тельствовало о том, что лорд Шорби хочет венчаться как  можно  раньше  и
что свадебная процессия приближается.
   Воины лорда Шорби уже расчищали проход  в  среднем-приделе,  оттесняя
народ копьями. Затем показались музыканты. Флейтисты и трубачи  побагро-
вели от натуги, а барабанщики и цимбалисты колотили так, точно старались
заглушить друг друга.
   Подойдя к дверям храма, они остановились и построились  в  два  ряда,
отбивая такт ногами по мерзлому снегу. Пышный  свадебный  кортеж  прошел
между рядами, наряды были так разнообразны и ярки, столько было  выстав-
лено напоказ шелка и бархата, мехов и атласа, вышивок и кружев, что про-
цессия эта сверкала на снегу, словно клумба цветов или расписное окно  в
стене.
   Впереди шла невеста, печальная, бледная, как снег. Она  опиралась  на
руку сэра Дэниэла; ее сопровождала подружка, маленькая леди,  с  которой
Дик познакомился прошлой ночью. Следом  за  невестой  шел  в  сверкающей
одежде сам жених, приволакивая подагрическую ногу. Когда  он  ступил  на
порог храма и снял шляпу, стало видно, как порозовела  от  волнения  его
лысина.
   И вот наступил час Эллиса Дэкуорта.
   Оглушенный, раздираемый противоречивыми чувствами, Дик  сидел,  впив-
шись руками в спинку передней скамьи. Вдруг он заметил движение в толпе.
Люди подались назад, глядя вверх и воздевая  руки.  Подняв  голову,  Дик
увидел трех человек, которые, натянув луки, склонились с хоров. Взлетели
стрелы, и, прежде чем толпа успела вскрикнуть,  неведомые  стрелки,  как
птицы, вспорхнули со своих жердочек и исчезли.
   В церкви поднялся невообразимый переполох; священнослужители в  ужасе
повскакали со своих мест; музыка смолкла; колокола звонили еще несколько
мгновений, но слух о беде скоро долетел даже до колокольни,  и  звонари,
раскачивавшиеся на веревках, тоже прекратили свою веселую работу.
   Прямо посреди церкви лежал мертвый жених,  пронзенный  двумя  черными
стрелами.  Невеста  упала  в  обморок.  Возвышаясь  над  толпой,   стоял
разъяренный и застигнутый врасплох сэр Дэниэл; длинная стрела,  трепеща,
торчала из его левого предплечья; другая задела  его  темя,  и  по  лицу
струилась кровь.
   Задолго до того, как начались поиски,  виновники  этого  трагического
происшествия прогремели по винтовой лестнице и  скрылись  через  боковую
дверь.
   Несмотря на то, что Дик и Лоулесс были заложниками, они вскочили  при
первой тревоге и отважно пытались пробиться к  дверям.  Но  им  помешали
тесно сдвинутые скамейки и столпившиеся в испуге священники.  Они  стои-
чески возвратились на свои места.
   Внезапно сэр Оливер, бледный от ужаса, поднялся на ноги  и,  указывая
рукой на Дика, подозвал сэра Дэниэла.
   - Вот Ричард Шелтон! - крикнул он. - О горький час! Он виновен в про-
литой крови! Хватайте его! Прикажите его  схватить!  Ради  спасения  нас
всех хватайте его и крепко свяжите. Он поклялся нас погубить!
   - Где он? - проревел сэр Дэниэл, ослепленный гневом и горячей кровью,
что струилась по его лицу. - Тащите его сюда! Клянусь крестом  Холивуда,
он раскается в своем преступлении!
   Толпа расступилась, и стрелки хлынули на клирос.
   Дика схватили, стащили со скамьи и поволокли за плеща по ступеням ал-
таря. Лоулесс сидел тихо, как мышь.
   Сэр Дэниэл, отирая кровь и мигая, смотрел на своего пленника.
   - А, - сказал он, - попался, дерзкий изменник! Клянусь самыми  страш-
ными клятвами, за каждую каплю крови, которая сейчас стекает мне в  гла-
за, ты заплатишь стоном! Ведите его прочь! - продолжал он. -  Здесь  ему
не место! Тащите его в мой дом! Я измучу пыткой каждый вершок его тела.
   Но Дик, оттолкнув стражников, возвысил голос.
   - Я в храме, - воскликнул он. - В священном храме!  Сюда,  отцы  мои!
Меня хотят вытащить из храма...
   - Из храма, который ты осквернил убийством, мальчик,  -  перебил  ка-
кой-то человек высокого роста, одетый в пышное платье.
   - Где доказательства? - вскричал Дик. - Меня обвиняют в  преступлении
и не приводят ни одного доказательства. Да, я домогался руки этой девуш-
ки! И она, беру на себя смелость заявить об этом,  благосклонно  относи-
лась к моим домогательствам. Ну и что ж? Любить девушку не преступление;
добиваться ее любви тоже не преступление. Ни в чем больше я не виновен.
   Дик так отважно настаивал на своей невиновности, что кругом  раздался
одобрительный ропот. Однако немало было и обвинителей, громко  рассказы-
вавших, как нашли его прошлой ночью в доме  сэра  Дэниэла,  кощунственно
переодетого монахом. Среди этой суматохи сэр Оливер внезапно  указал  на
Лоулесса как на сообщника.
   Его тоже стащили со скамейки и усадили рядом с Диком. Страсти  разго-
релись, и пока одни тащили пленников то туда, то сюда, чтобы  помочь  им
убежать, другие ругали их и колотили кулаками. У  Дика  шумело  в  ушах,
кружилась голова, точно он попал в бешеный водоворот. Но рослому челове-
ку, который заговорил с Диком, удалось  громкими  приказаниями  добиться
тишины и восстановить порядок.
   - Обыщите их, - сказал он, - нет ли у них оружия. Тогда мы узнаем  об
их намерениях.
   У Дика не нашли никакого оружия, кроме кинжала, и это говорило в  его
пользу, пока кто-то услужливо не вытащил этот  кинжал  из  ножен;  кровь
Пройдохи не успела на нем просохнуть. Приверженцы сэра Дэниэла  заорали,
но рослый человек повелительным жестом и властным взглядом  заставил  их
замолчать. Однако, когда дошла очередь до  Лоулесса,  под  его  рубашкой
нашли пук стрел, таких же, как те, которыми был убит злополучный жених.
   - Ну, что вы теперь скажете? - сурово спросил Дика рослый человек.
   - Сэр, - ответил Дик, - я нахожусь под защитой  храма.  Но  по  вашей
осанке, сэр, я вижу, что вы человек важный и  могущественный;  на  вашем
лице я читаю знаки справедливости и благочестия. Вам  я  сдаюсь  в  плен
добровольно и отказываюсь от своего права  убежища  в  храме  господнем.
Убейте меня своею благородной рукой, но только не  отдавайте  во  власть
этого человека, которого я громогласно обвиняю в убийстве моего  родного
отца и в незаконном присвоении моих поместий и доходов. Вы своими  ушами
слышали, как он угрожал мне пытками еще тогда, когда я  не  был  признан
виновным. Вы поступите неблагородно, если выдадите меня моему  заклятому
врагу и старому притеснителю. Судите меня по закону и, если  я  действи-
тельно окажусь виновным, предайте меня милосердной казни.
   - Милорд, - крикнул сэр Дэниэл, - зачем вы слушаете этого волка!  Ок-
ровавленный кинжал уличает его во лжи.
   - Ваша горячность, добрый рыцарь, -  ответил  высокий  незнакомец,  -
свидетельствует против вас.
   И вдруг невеста, которая только что очнулась и с  ужасом  глядела  на
эту сцену, вырвалась из рук тех, кто держал ее, и  бросилась  на  колени
перед рослым человеком.
   - Милорд Райзингэм, - вскричала она, - выслушайте меня во  имя  спра-
ведливости! Меня насильно заточил здесь этот человек, похитив у  родных.
С тех пор я не видела ни жалости, ни утешения, никто не поддержал  меня,
кроме Ричарда Шелтона, которого теперь обвиняют и  хотят  погубить.  Ми-
лорд, он был вчера ночью в доме сэра Дэниэла, он пришел туда из-за меня;
он пришел, услышав мои молитвы, и не замышлял зла. Пока сэр  Дэниэл  был
добр к нему, Ричард честно бился вместе с ним против "Черной стрелы"; но
когда гнусный опекун стал покушаться на его жизнь и  он,  спасая  жизнь,
был вынужден бежать ночью из дома кровожадного злодея -  куда  было  ему
деваться, беззащитному и без гроша в кармане? И если он попал  в  дурное
общество, кого следует винить - юношу, с которым поступили  несправедли-
во, или опекуна, который нарушил свой долг?
   Маленькая леди упала на колени рядом с Джоанной.
   - А я, мой добрый лорд, - сказала она, - я, ваша  родная  племянница,
могу засвидетельствовать перед лицом всех, что эта девушка говорит прав-
ду. Это я, недостойная, привела молодого человека в дом.
   Граф Райзингэм слушал их, не говоря ни слова, и, когда  они  умолкли,
он еще долго молчал. Потом он подал Джоанне руку, чтобы помочь  ей  под-
няться; впрочем, надо заметить, он не оказал подобной же любезности той,
которая называла себя его племянницей.
   - Сэр Дэниэл, - сказал он, - это в высшей степени запутанное дело;  с
вашего позволения, я возьму на себя расследовать его. Итак,  будьте  по-
койны. Ваше дело в надежных руках; его решат по справедливости. А сейчас
идите немедленно домой и перевяжите свои раны. Сегодня холодно, и вы мо-
жете простудиться.
   Он сделал знак рукой; усердные слуги, следившие за каждым его  движе-
нием, передали этот знак дальше. Мгновенно снаружи резко завыла фанфара;
через открытый портал стрелки и воины, одетые в цвета лорда  Райзингэма,
вошли в церковь, взяли Дика и Лоулесса и, сомкнув ряды вокруг пленников,
увели их.
   Джоанна протянула обе руки к Дику и крикнула:  "Прощай!"  А  подружка
невесты, нимало не смущенная явным неудовольствием  дяди,  послала  Дику
поцелуй со словами: "Мужайтесь, укротитель львов!" И в толпе впервые по-
явились на лицах улыбки.


   ГЛАВА ПЯТАЯ
   ГРАФ РАЙЗИНГЭМ

   Несмотря на то, что граф Райзингэм был самым важным вельможей в  Шор-
би, он скромно обитал в частном доме одного джентльмена на окраине горо-
да. Лишь воины у дверей и гонцы, то приезжавшие,  то  уезжавшие,  свиде-
тельствовали, что в этом доме остановился знатный лорд.
   Дом был тесен, и Дика заперли вместе с Лоулессом.
   - Вы хорошо говорили, мастер Ричард, - сказал бродяга, - замечательно
хорошо говорили, и я от души благодарю вас. Здесь мы в  отличных  руках;
нас будут судить справедливо и, вернее всего, сегодня вечером благоприс-
тойно повесят вместе на одном дереве.
   - Ты прав, мой бедный друг, - ответил Дик.
   - У нас есть еще одна надежда, - сказал Лоулесс. - Таких,  как  Эллис
Дэкуорт, - единицы на десятки тысяч. Он очень любит вас и ради вас самих
и ради вашего отца. Зная, что вы ни в чем не виноваты, он перевернет не-
бо и землю, чтобы выручить вас.
   - Не думаю, - сказал Дик. - Что  он  может  сделать?  У  него  только
горстка людей! Увы, если бы эта свадьба была назначена на завтра...  да,
завтра... встреча перед полуднем... мне оказали бы помощь, и  все  пошло
бы иначе... А сейчас ничем не поможешь.
   - Ладно, - сказал Лоулесс, - вы будете отстаивать мою невиновность, а
я - вашу. Это нисколько не поможет нам, но если меня  повесят,  так,  во
всяком случае, не оттого, что я мало божился.
   Дик задумался, а старый бродяга свернулся в углу, надвинул свой мона-
шеский капюшон на лицо и лег спать. Вскоре он  захрапел;  долгая  жизнь,
полная приключений и тяжелых лишений, притупила в нем чувство страха.
   День уже подходил к концу, когда дверь открылась и Дика повели  вверх
по лестнице в теплую комнату, где граф Райзингэм в раздумье сидел у  ог-
ня.
   Когда пленник вошел, граф поднял голову.
   - Сэр, - сказал он, - я знал вашего отца. Ваш  отец  был  благородный
человек, и это заставляет меня отнестись к вам снисходительно. Но не мо-
гу скрыть, что тяжелые обвинения тяготеют над вами. Вы водитесь с  убий-
цами и разбойниками; есть совершенно очевидные  доказательства,  что  вы
нарушали общественный порядок; вас подозревают  в  разбойничьем  захвате
судна: вас нашли в доме вашего врага, где вы прятались,  переодевшись  в
чужое обличье; в тот же вечер был убит человек...
   - Если позволите, милорд, - прервал Дик, - я хочу сразу признаться  в
том, в чем виноват. Я, убил этого Пройдоху, а в доказательство, - сказал
он, роясь за пазухой, - вот письмо, которое я вынул из его сумки.
   Лорд Райзингэм взял письмо, развернул и дважды прочел его.
   - Вы его читали? - спросил он.
   - Да, я его прочел, - ответил Дик.
   - Вы за Йорков или за Ланкастеров? - спросил граф.
   - Милорд, мне совсем недавно предложили этот самый  вопрос,  и  я  не
знал, как на него ответить, - сказал Дик. - Но ответив однажды, я отвечу
так же и во второй раз. Милорд, я за Йорков.
   Граф одобрительно кивнул.
   - Честный ответ, - сказал он. -  Но  тогда  зачем  вы  передаете  это
письмо мне?
   - А разве не все партии борются против изменников, милорд? - вскричал
Дик.
   - Хотел бы я, чтобы было так, как вы говорите, - ответил  граф.  -  Я
одобряю ваши слова. В вас больше юношеского задора, чем злостного  умыс-
ла. И если бы сэр Дэниэл не был могущественным сторонником нашей партии,
я защищал бы вас. Я навел справки и получил доказательства, что  с  вами
поступили жестоко, и это извиняет вас. Но, сэр,  я  прежде  всего  вождь
партии королевы; и, хотя я по натуре, как мне кажется, человек  справед-
ливый и даже склонный к излишнему милосердию, сейчас я  должен  действо-
вать в интересах партии, чтобы удержать у нас сэра Дэниэла.
   - Милорд, - ответил Дик, - не сочтите меня дерзким  и  позвольте  мне
предостеречь вас. Неужели вы рассчитываете  на  верность  сэра  Дэниэла?
По-моему, он слишком часто переходил из партии в партию.
   - Нынче у нас в Англии это вошло в обычай, чего же вы хотите? - спро-
сил граф. - Но вы несправедливы к тэнстоллскому рыцарю.  Он  верен  нам,
ланкастерцам, насколько верность вообще свойственна теперешнему неверно-
му поколению. Он не изменил нам даже во время наших недавних неудач.
   - Если вы пожелаете, - сказал Дик, - взглянуть на это письмо, вы нес-
колько перемените свое мнение о нем.
   И он протянул графу письмо сэра Дэниэла к лорду Уэнслидэлу.
   Граф переменился в лице; он стал грозным, как разъяренный лев, и рука
его невольно схватилась за кинжал.
   - Вы и это читали? - спросил он.
   - Читал, - сказал Дик. - Как видите, он предлагает  лорду  Уэнслидэлу
ваше собственное поместье.
   - Да, вы правы, мое собственное поместье, - ответил граф. - Я  должен
отныне за вас молиться. Вы указали мне лисью нору. Приказывайте же  мне,
мастер Шелтон! Я не замедлю отблагодарить вас и - йоркист вы или ланкас-
терец, честный человек или вор - начну с того, что возвращу вам свободу.
Идите, во имя пресвятой девы! Но не сетуйте на меня за то, что я задержу
и повешу вашего приятеля Лоулесса. Преступление  совершено  публично,  и
наказание тоже должно быть публичным.
   - Милорд, вот первая моя просьба к вам: пощадите и его, - сказал Дик.
   - Это старый негодяй, вор и бродяга, мастер Шелтон, - сказал граф,  -
Он уже давно созрел для виселицы. Если его не повесят завтра,  он  будет
повешен днем позже. Так отчего же не повесить его завтра?
   - Милорд, он пришел сюда из любви ко мне, - ответил Дик, - и я был бы
жесток и неблагодарен, если бы не вступился за него.
   - Мастер Шелтон, вы строптивы, - строго заметил граф.  -  Вы  избрали
ненадежный путь для преуспеяния на этом свете. Но для того, чтобы  отде-
латься от вашей назойливости, я еще раз угожу вам.  Уходите  вместе,  но
идите осторожно и поскорей выбирайтесь из Шорби. Ибо этот сэр  Дэниэл  -
да накажут его святые! - алчет вашей крови.
   - Милорд, позвольте покуда выразить вам  мою  благодарность  словами;
надеюсь в самом ближайшем времени хотя бы частично отплатить  вам  услу-
гой, - ответил Дик и вышел из комнаты.


   ГЛАВА ШЕСТАЯ
   СНОВА АРБЛЕСТЕР

   Уже наступил вечер, когда Дик и Лоулесс задним ходом потихоньку улиз-
нули из дома, где стоял лорд Райзингэм со своим гарнизоном.
   Они спрятались за садовой стеной, чтобы обсудить, как им быть дальше.
Опасность была чрезвычайно велика. Если кто-нибудь из челяди сэра Дэниэ-
ла увидит их и поднимет тревогу, сбежится стража, и они будут  убиты.  К
тому же для них было одинаково опасно оставаться в Шорби,  этом  городе,
кишащем врагами, и пытаться уйти открытым полем, где они рисковали натк-
нуться на стражу.
   Недалеко от стены сада они увидели ветряную мельницу и  рядом  с  ней
огромный хлебный амбар, двери которого были распахнуты настежь.
   - А не укрыться ли нам здесь до наступления ночи? - сказал Дик.
   Так как Лоулесс не мог предложить ничего лучшего, они бегом бросились
к амбару и спрятались в соломе. Дневной свет скоро угас, и луна  озарила
серебряным сиянием мерзлый снег. Теперь  наконец  можно  незаметно  доб-
раться до "Козла и волынки" и снять эти ставшие уже  опасными  рясы.  Из
благоразумия они пошли в обход города, окраинами,  минуя  рыночную  пло-
щадь, где их могли опознать и убить.
   Дорога, которую они избрали, была долгой. Повернув к морю, они  пошли
темным и в этот поздний час - безлюдным берегом, покуда не достигли  га-
вани. При ясном лунном свете они видели, что многие корабли подняли яко-
ря и, воспользовавшись спокойным морем,  ушли.  Береговые  кабаки  (ярко
озаренные, несмотря на то, что закон запрещал зажигать  по  ночам  огни)
пустовали; не гремели в них хоровые песни моряков.
   Высоко подобрав полы своих длинных ряс. Дик и Лоулесс поспешно, почти
бегом, двигались по глубокому снегу, пробираясь сквозь лабиринты  хлама,
выброшенного морем на берег. Они уже почти миновали  гавань,  как  вдруг
дверь одного кабака распахнулась и ослепительный поток света ярко озарил
их бегущие фигуры.
   Они сразу остановились и сделали вид, что увлечены разговором.
   Один за другим вышли из кабака три человека и закрыли за собой дверь.
Все трое пошатывались - видимо, они пьянствовали весь день. Они  стояли,
раскачиваясь в лунном свете,  и,  казалось,  не  знали,  что  им  делать
дальше. Самый высокий из них громко жаловался на судьбу.
   - Семь бочек самого лучшего гасконского, - говорил он, - лучшее судно
Дартмутского порта, вызолоченное  изображение  святой  девы,  тринадцать
фунтов добрых золотых монет...
   - У меня тоже большие убытки, - прервал его другой. - Я тоже  потерял
немало, кум Арблестер. В день святого Мартина у меня украли пять шиллин-
гов и кожаную сумку, которая стоила девять пенсов.
   При этих словах сердце Дика сжалось. До сих пор он, пожалуй, ни  разу
не подумал о бедном шкипере, который разорился, лишившись "Доброй Надеж-
ды"; в те времена дворяне беспечно относились к имуществу людей из  низ-
ших сословий. Но эта внезапная встреча напомнила Дику, как беззаконно он
завладел судном и как печально окончилось его предприятие. И оба - Дик и
Лоулесс - отвернулись, чтобы Арблестер случайно их не узнал.
   Каким-то чудом корабельный пес с "Доброй Надежды" спасся и вернулся в
Шорби. Он теперь следовал за Арблестером. Понюхав  воздух  и  насторожив
уши, он внезапно бросился вперед, неистово лая на мнимых монахов.
   Его хозяин, пошатываясь, пошел за ним.
   - Эй, приятели! - крикнул он. - Нет ли у вас пенни для бедного старо-
го моряка, дочиста разоренного пиратами? В четверг я еще мог бы  напоить
вас обоих; а сегодня суббота, и я должен клянчить на кружку пива!  Спро-
сите моего матроса Тома, если вы не верите мне! Семь бочек превосходного
гасконского вина, мой собственный корабль, доставшийся мне по наследству
от отца, изображение святой девы из полированного дерева с  позолотой  и
тринадцать фунтов золотом и серебром - что вы скажете? Вот как  обокрали
человека, который воевал с французами! Да, я дрался с французами.  Я  на
море перерезал французских глоток больше, чем любой  другой  дартмутский
моряк. Дайте мне пенни!
   Дик и Лоулесс не решались ответить ему, так как он узнал бы их по го-
лосам. И они стояли беспомощные, словно корабли на якоре,  и  не  знали,
как поступить.
   - Ты что, парень, немой? - спросил шкипер. - Друзья, - икнув, продол-
жал он, - это немые. Терпеть не могу неучтивости. Вежливый человек, даже
если он немой, отвечает, когда с ним говорят.
   Между тем матрос Том, мужчина очень сильный, казалось,  что-то  запо-
дозрил. Он был трезвее капитана. Внезапно он вышел вперед, грубо схватил
Лоулесса за плечо и, ругаясь, спросил его, из-за какой такой болезни  он
держит на привязи свой язык. На это бродяга, решив, что  им  терять  уже
нечего, ответил ему таким ударом, что моряк растянулся на песке. Крикнув
Дику, чтобы он следовал за ним, Лоулесс со всех ног помчался по берегу.
   Все это произошло в одно мгновение. Не успел  Дик  броситься  бежать,
как Арблестер вцепился в него. Том подполз на животе и схватил  Дика  за
ногу, а третий моряк размахивал кортиком над его головой.
   Не страх мучил молодого Шелтона - его мучила  досада,  что,  избегнув
сэра Дэниэла, убедив в своей невиновности лорда Райзингэма, он  попал  в
руки старого пьяного моряка. Досаднее  всего  было  то,  что  он  и  сам
чувствовал себя виновным, чувствовал себя несостоятельным должником это-
го человека, чей корабль он украл и погубил, и поздно  проснувшаяся  со-
весть громко говорила ему об этом.
   - Тащите его в кабак, я хочу разглядеть его лицо, - сказал Арблестер.
   - Ладно, ладно, - ответил Том. - Только мы сперва разгрузим его  сум-
ку, чтобы другие молодцы не потребовали своей доли.
   Однако они не нашли ни одного пенни, хотя обыскали Дика с  головы  до
ног; не нашли ничего, кроме перстня с печатью лорда Фоксгэма. Они сорва-
ли этот перстень с его пальца.
   - Поверните его к лунному свету, - сказал шкипер,  и,  взяв  Дика  за
подбородок, он больно вздернул кверху его голову.
   - Святая дева! - вскричал он. - Это наш пират!
   - Ну? - воскликнул Том.
   - Клянусь непорочной девой Бордосской, он самый! -  повторил  Арблес-
тер. - Ну, морской вор, ты у меня в руках! - кричал он. -  Где  мой  ко-
рабль? Где мое вино? Нет, на этот раз не уйдешь. Том,  дай-ка  мне  сюда
веревку. Я свяжу этому морскому волку руки и ноги, я свяжу его, как  жа-
реного индюка, а потом буду его бить! О, как я буду его бить!
   Продолжая говорить, он со свойственной морякам ловкостью обвивал Дика
веревкой, яростно затягивая ее, завязывая тугие узлы.
   Наконец молодой человек превратился в тюк, беспомощный и неподвижный,
как труп. Шкипер, держа его на вытянутой руке, громко  захохотал.  Потом
дал ему оглушительную затрещину в ухо; затем начал медленно поворачивать
его и неистово колотить. Гнев, как буря, поднялся в груди Дика; гнев ду-
шил его; ему казалось, он вот-вот умрет от злости. Но когда моряк, утом-
ленный своей жестокой забавой, бросил его на песок и  отвернулся,  чтобы
посоветоваться с приятелями. Дик мгновенно овладел собой. Это  была  ми-
нутная передышка; прежде чем они снова начнут мучить его, он,  быть  мо-
жет, найдет способ вывернуться из этого унизительного и рокового приклю-
чения.
   Пока его победители спорили, как поступить с ним, он собрался с духом
и твердым голосом заговорил.
   - Досточтимые господа, - начал он, - вы что, совсем с ума сошли? Небо
дает вам в руки случай чудовищно разбогатеть. Вы тридцать раз поедете  в
море, а второго такого случая не найдете. А вы - о небо! - что вы сдела-
ли? Избили меня? Да так поступает рассерженный ребенок! Но  ведь  вы  не
дети, вы опытные, пропахшие смолой моряки, которым не страшны ни  огонь,
ни вода, которые любят золото, любят мясо. Нет, вы поступили  безрассуд-
но.
   - Знаю, - сказал Том, - теперь, когда ты связан, ты  будешь  дурачить
нас!
   - Дурачить вас! - повторил Дик. - Ну, если вы  дураки,  дурачить  вас
нетрудно! Но если вы люди умные - а вы мне кажетесь людьми умными, -  вы
сами поймете, в чем ваша выгода. Когда я захватил ваш корабль, нас  было
много, мы были хорошо одеты и вооружены. А  ну,  сообразите,  кто  может
собрать такой отряд? Только тот, бесспорно, у кого много золота. И если,
будучи богатым, он все еще продолжает поиски,  не  останавливаясь  перед
трудностями, то, подумайте-ка хорошенько, не спрятано ли где-нибудь сок-
ровище?
   - О чем он говорит? - спросил один из моряков.
   - Так вот, если вы потеряли старое судно и несколько кружек  кислого,
как уксус, вина, - продолжал Дик, - забудьте о них, потому что  все  это
дрянь. Лучше поскорее присоединяйтесь к предприятию, которое через  две-
надцать часов либо обогатит вас, либо окончательно погубит. Только  под-
нимите меня. Пойдемте куда-нибудь и потолкуем за кружкой, потому что мне
больно, я озяб и мой рот набит снегом.
   - Он старается одурачить нас, - презрительно сказал Том.
   - Одурачить! Одурачить! - крикнул третий гуляка. - Хотел бы я посмот-
реть на человека, который мог бы меня одурачить! Уж это был бы плут! Ну,
да я ведь не вчера родился. Когда я вижу дом с колокольней,  я  понимаю,
что это церковь. И по-моему, кум Арблестер, этот молодой человек говорит
дело. Уж не выслушать ли нам его? Давайте послушаем.
   - Я охотно выпил бы кружку крепкого эля, добрый мастер Пиррет, -  от-
ветил Арблестер. - А ты что скажешь, Том? Да ведь кошелек-то пуст!
   - Я заплачу, - сказал Пиррет, - я заплачу. Я хочу узнать, в чем дело.
Мне кажется, тут пахнет золотом.
   - Ну, если мы снова примемся пьянствовать, все  пропало!  -  вскричал
Том.
   - Кум Арблестер, вы слишком много позволяете своему слуге, -  заметил
мастер Пиррет. - Неужели вы допустите, чтобы вами командовал наемный че-
ловек? Фу, фу!
   - Тише, парень! - сказал Арблестер, обращаясь к Тому. - Заткни  глот-
ку. Матросы не смеют учить шкипера!
   - Делайте что хотите, - сказал Том. - Я умываю руки.
   - Поставьте его на ноги, - сказал Пиррет. - Я знаю укромное местечко,
где мы можем выпить и потолковать.
   - Если вы хотите, чтобы я шел, друзья мои, развяжите мне ноги, - ска-
зал Дик, когда его подняли и поставили, словно столб.
   - Он прав, - рассмеялся Пиррет. - Так ему далеко не уйти. Вытащи свой
нож и разрежь веревки, кум.
   Даже Арблестер заколебался при этом предложении. Но так как его това-
рищ настаивал, а у Дика хватило разума сохранять самое деревянное,  рав-
нодушное выражение лица и лишь пожимать плечами, шкипер  наконец  согла-
сился и разрезал веревку, которая связывала ноги пленника. Это не только
дало возможность Дику идти, но и вообще ослабило  все  веревки.  Он  по-
чувствовал, что рука за спиной стала двигаться свободнее, и начал  наде-
яться, что со временем ему удастся ее совсем высвободить. Он уже  и  так
многим был обязан глупости и жадности Пиррета.
   Этот достойный человек взял на себя руководство и привел их в тот са-
мый кабак, где Лоулесс пил с Арблестером во время урагана. Сейчас  кабак
был пуст; огонь потух, и только груда раскаленного пепла дышала приятным
теплом. Они уселись; хозяин поставил перед ними кастрюлю с горячим элем.
Пиррет и Арблестер вытянули ноги и скрестили руки, - видно было, что они
собираются приятно провести часок-другой.
   Стол, за который они сели, как и остальные столы в кабаке,  представ-
лял собой тяжелую квадратную доску, положенную  на  два  бочонка.  Собу-
тыльники заняли все четыре стороны стола, - Пиррет сидел против  Арблес-
тера, а Дик против матроса,
   - А теперь, молодой человек, - сказал Пиррет, - начинайте свой  расс-
каз. Кажется, вы действительно несколько обидели нашего кума Арблестера;
но что из этого? Поухаживайте за ним, укажите ему способ разбогатеть,  и
я бьюсь об заклад, что он простит вас.
   До сих пор Дик говорил наудачу; но теперь, под наблюдением  трех  пар
глаз, необходимо было придумать и рассказать необыкновенную  историю  и,
если возможно, получить обратно такое важное  для  него  кольцо.  Прежде
всего надо выиграть время. Чем дольше они  здесь  пробудут,  тем  больше
выпьют и тем легче будет убежать.
   Дик не умел сочинять, и то, что он рассказал, очень напоминало  исто-
рию Али-бабы, только Восток был заменен Шорби и  Тэнстоллским  лесом,  а
количество сокровищ пещеры было скорее преувеличено,  чем  преуменьшено.
Как известно читателю, это превосходная история, и в ней только один не-
достаток: в ней нет ни капли правды. Но три простодушных моряка  слышали
ее в первый раз; глаза у них вылезли на лоб от удивления, рты их раскры-
лись, точно у трески на прилавке рыботорговца.
   Очень скоро пришлось заказать вторую порцию горячего эля, а пока  Дик
искусно сплетал нити приключений, за ней последовала и третья.
   Вот в каком положении находились присутствующие, когда история  приб-
лижалась к концу.
   Арблестер, на три четверти пьяный и на одну четверть  сонный,  беспо-
мощно откинулся на спинку стула. Даже Том увлекся рассказом, и его  бди-
тельность значительно ослабла. А Дик тем временем успел высвободить свою
правую руку из веревок и был готов попытать счастья.
   - Итак, - сказал Пиррет, - ты один из них?
   - Меня заставили, - ответил Дик, - против моей воли; но если  бы  мне
удалось достать мешок-другой золота на свою долю, я был бы дураком,  ос-
таваясь в грязной пещере, подвергая себя опасности, как простой  солдат.
Вот нас здесь четверо. Отлично! Пойдем завтра в лес перед восходом солн-
ца. Если бы мы достали осла, было бы еще лучше; но так как осла  достать
нельзя, Придется все  тащить  на  своих  четырех  спинах.  Спины  у  нас
сильные, однако на обратном пути мы будем шататься под  тяжестью  сокро-
вищ.
   Пиррет облизнулся.
   - А ну, друг, скажи это волшебное слово, от которого откроется  пеще-
ра, - попросил он.
   - Никто не знает этого слова, кроме трех начальников, - ответил  Дик.
- Но, на ваше великое счастье, как раз сегодня вечером мне сообщили сло-
ва заклинания, которыми открывают пещеру. Это большая удача, ибо мой на-
чальник обычно никому не доверяет своей тайны.
   - Заклинание! - вскричал Арблестер, просыпаясь я косясь на Дика одним
глазом. - Чур меня! Никаких заклинаний! Я хороший христианин, спроси мо-
его матроса Тома, если не веришь.
   - Да ведь это белая магия, - сказал Дик. - Она ничего общего не имеет
с дьяволом; она связана с таинственными свойствами чисел, трав и планет.
   - Э, - сказал Пиррет, - ведь это только белая  магия,  кум.  Тут  нет
греха, уверяю тебя. Но продолжай, добрый юноша. Что же это  за  заклина-
ние?
   - Я сейчас вам скажу, - ответил Дик, - При  вас  кольцо,  которое  вы
сняли с моего пальца? Прекрасно! Теперь вытяните руку и  держите  кольцо
кончиками пальцев прямо перед собой, чтобы на него падал свет от  углей.
Вот так! Сейчас вы услышите слова заклинания!
   Быстро оглянувшись, Дик увидел, что между ним и дверью нет  ни  души.
Он мысленно прочел молитву. Потом, протянув  руку,  он  схватил  кольцо,
поднял стол и опрокинул его прямо на матроса Тома. Бедняга,  крича,  ба-
рахтался под обломками. И прежде чем Арблестер успел заподозрить что-ли-
бо неладное, а Пиррет собраться с мыслями. Дик кинулся к двери и исчез в
лунной ночи.
   Луна сияла ярко, снег сверкал, в гавани было светло, как днем. И  мо-
лодой Шелтон, бежавший, подоткнув рясу, среди мусорных  куч,  был  виден
издалека.
   Том и Пиррет помчались за ним, громко крича. На их крики  из  каждого
кабака выскакивали моряки и тоже бежали вдогонку за Шелтоном. Скоро Дика
преследовала целая орава матросов. Но в пятнадцатом столетии,  как  и  в
наше время, моряк на суше не отличался проворством; Дик с самого  начала
сильно опередил всех, и расстояние между ним и его преследователями  все
увеличивалось. Наконец он вбежал в какой-то узкий переулочек, остановил-
ся, поглядел назад и засмеялся.
   За ним гнались все моряки города Шорби; как чернильные кляксы, темне-
ли они вдали на белом снегу. Каждый кричал, вопил; каждый махал  руками;
то один падал в снег, то другой; на упавшего сразу падали все, кто бежал
за ним.
   Эти дикие вопли, долетавшие чуть ли не до самой луны, и смешили  бег-
леца и пугали. Впрочем, боялся Дик вовсе не этих моряков,  так  как  был
уверен, что ни один из них его не догонит. Дик боялся поднятого моряками
шума, который мог разбудить весь Шорби и заставить  стражу  выползти  на
улицу, а это было бы действительно опасно; заметив темную дверь в  углу,
он спрятался за нею. Его неуклюжие  преследователи,  раскрасневшиеся  от
быстрого бега, вывалянные в снегу, крича, размахивая руками,  пронеслись
мимо. Однако прошло еще немало времени, прежде чем окончилось это  вели-
кое нашествие гавани на город и водворилась тишина.
   Еще долго по всем улицам города раздавались крики заблудившихся моря-
ков. Они поминутно затевали ссоры то между собой, то с часовыми; мелька-
ли ножи, сыпались удары, и не один труп остался на снегу.
   Когда, спустя час, последний моряк, ворча, вернулся в гавань, в  свой
излюбленный кабачок, он, конечно, де мог бы сказать, за кем  он  гнался.
На следующее утро возникло немало самых различных легенд, и  скоро  весь
город Шорби поверил, что ночью его улицы посетил дьявол. Однако  возвра-
щение последнего моряка еще не освободило юного Шелтона из его холодного
заточения за дверью.
   Еще долго по улицам бродили патрули,  разосланные  знатными  лордами,
которых разбудили и встревожили крики моряков.
   Ночь уже подходила к концу, когда Дик покинул свое убежище и  пришел,
целый и невредимый, но страшно озябший и  покрытый  синяками,  к  дверям
"Козла и волынки". В соответствии с законом харчевня была  погружена  во
мрак: не горела ни одна свеча, и огонь в очаге был погашен;  Дик  ощупью
пробрался в угол холодной комнаты для гостей, нашел конец одеяла, укутал
им свои плечи и, прижавшись к какому-то спящему человеку, скоро  забылся
крепким сном.



   КНИГА ПЯТАЯ
   ГОРБУН 


   ГЛАВА ПЕРВАЯ
   ЗОВ ТРУБЫ

   Дик встал на следующее утро еще до рассвета, снова надел свое прежнее
платье, снова вооружился, как подобает дворянину, и отправился в  лесное
логовище Лоулесса. Там (как, вероятно, помнит читатель) он оставил бума-
ги лорда Фоксгэма; чтобы взять их и успеть на свидание с  юным  герцогом
Глостером, нужно было выйти рано и идти как можно скорее.
   Мороз усилился, от сухого, безветренного воздуха пощипывало  в  носу.
Луна зашла, но звезды еще сияли, и снег блестел ясно и весело. Было  уже
светло без фонаря, а морозный воздух не располагал к медлительности.
   Дик почти пересек все поле, лежавшее между Шорби и лесом,  подошел  к
подножию холма и находился в какой-нибудь сотне ярдов от  креста  Святой
Девы, как вдруг тишину утра прорезал звук трубы. Никогда еще  не  слыхал
он такого ясного и пронзительного звука. Труба пропела и смолкла,  опять
пропела, потом послышался лязг оружия.
   Молодой Шелтон прислушался, вытащил меч и помчался вверх по холму.
   Он увидел крест; на дороге перед крестом происходила яростная  схват-
ка. Нападающих было человек семь пли восемь, а защищался только один; но
он защищался так проворно и ловко, так отчаянно кидался на своих против-
ников, так искусно держался на льду, что, прежде чем  Дик  подоспел,  он
уже убил одного и ранил другого, а остальные нападавшие отступали.
   Было просто чудо, как мог он устоять до сих пор.
   Малейшая случайность - поскользнись он, промахнись рука -  стоила  бы
ему жизни.
   - Держитесь, сэр! Иду к вам на помощь! - воскликнул Ричард.
   И с криком:
   - Держись, ребята! Стреляй! Да здравствует "Черная стрела"! - бросил-
ся с тылу на нападающих, забыв, что он один и что  возглас  этот  сейчас
неуместен.
   Но нападающие тоже были не из робких, они не  дрогнули;  обернувшись,
они яростно обрушились на Дика. Четверо против  одного,  сталь  сверкала
над ними при звездном сиянии. Искры летели во все стороны. Один  из  его
противников упал, в пылу битвы Дик едва понял, что случилось;  потом  он
сам получил удар по голове; стальной шлем выдержал удар, однако Дик опу-
стился на колено,  и  мысли  его  закружились,  словно  крылья  ветряной
мельницы.
   Человек, к которому Дик пришел на помощь, вместо  того  чтобы  теперь
помочь ему, отскочил в сторону и  снова  затрубил  еще  пронзительнее  и
громче, чем раньше. Противники опять бросились на него, и он  снова  ле-
тал, нападал, прыгал, наносил смертельные удары, падал на  одно  колено,
пользуясь то кинжалом и мечом, то ногами и руками  с  несокрушимой  сме-
лостью, лихорадочной энергией и быстротой.
   Но резкий призыв был наконец услышан. Раздался заглушенный снегом то-
пот копыт, и в счастливую минусу для Дика, когда мечи уже  сверкали  над
его головой, из леса с двух сторон хлынули потоки вооруженных всадников,
закованных в железо, с опущенными забралами, с копьями наперевес, с под-
нятыми мечами. У каждого всадника за спиной сидел стрелок;  эти  стрелки
один за другим соскакивали на землю.
   Нападавшие, видя себя окруженными, молча побросали оружие.
   - Схватить этих людей! - сказал человек с трубой, и, когда его прика-
зание было исполнено, он подошел к Дику и заглянул ему в лицо.
   Дик тоже посмотрел на него и удивился, увидев, что человек,  проявив-
ший такую силу, такую ловкость и энергию, был юноша, не старше его само-
го, неправильного телосложения - с бледным,  болезненным  и  безобразным
лицом [7]. Но глаза его глядели ясно и отважно.
   - Сэр, - сказал юноша, - вы подоспели ко мне в самый раз.
   - Милорд, - ответил Дик, смутно догадываясь, что  перед  ним  знатный
вельможа, - вы так удивительно владеете мечом, что справились бы с напа-
дающими и без меня. Однако мне очень повезло, что ваши люди не Опоздали.
   - Как вы узнали, кто я? - спросил незнакомец.
   - Даже сейчас, милорд, я не знаю, с кем говорю, - ответил Дик.
   - Так ли это? - спросил юноша. - Зачем же вы очертя голову ринулись в
эту неравную битву?
   - Я увидел, что один человек храбро дерется против многих, -  ответил
Дик, - и счел бы бесчестным не помочь ему.
   Презрительная усмешка появилась на губах молодого вельможи, когда  он
ответил:
   - Отважные слова. Но, самое главное, за кого вы стоите: за  Ланкасте-
ров или за Йорков?
   - Не буду скрывать, милорд, я стою за Йорков, - ответил Дик.
   - Клянусь небом, - вскричал юноша, - вам повезло!
   И он обернулся к одному из своих приближенных.
   - Дайте мне посмотреть, - продолжал он тем же презрительным,  жестким
тоном,  -  дайте  мне  посмотреть  на  праведную  кончину  этих  храбрых
джентльменов. Вздерните их!
   Только пятеро из нападавших были еще живы.
   Стрелки схватили их за руки, поспешно отвели к опушке леса, поставили
под дерево подходящей высоты и приладили веревки. Стрелки с концами  ве-
ревок в руках быстро взобрались на дерево. Не прошло и минуты,  как  все
было кончено: Все пятеро болтались на веревке.
   - А теперь, - крикнул горбатый предводитель, - возвращайтесь на  свои
места и, когда я в следующий раз позову вас, будьте попроворней!
   - Милорд герцог, - сказал один из подчиненных, - молю  вас:  оставьте
при себе хотя бы горсть воинов. Вам нельзя быть здесь одному.
   - Вот что, любезный, - сказал герцог, - я не выбранил вас за  опозда-
ние, так не перечьте мне. Пусть я горбат, но я могу положиться  на  силу
своей руки. Когда звучала труба, ты медлил, а теперь  ты  слишком  торо-
пишься со своими советами. Но так уж повелось: последний в битве - всег-
да первый в разговоре. Впредь пусть будет наоборот.
   И суровым, не лишенным благородства жестом он удалил их.
   Снова пехотинцы уселись на коней позади всадников, и  отряд  медленно
удалился и, рассыпавшись в разных направлениях, скрылся в лесу.
   Звезды уже начали меркнуть, занимался день. Серый  предутренний  свет
озарил лица обоих юношей, которые снова взглянули друг другу в лицо.
   - Вы видели сейчас, - сказал герцог, - что месть моя беспощадна,  как
острие моего меча. Но я бы не хотел - клянусь всем христианским миром! -
чтобы вы сочли меня неблагодарным. Вы пришли ко мне на помощь со славным
мечом и достойной удивления отвагой! Если вам не противно  мое  безобра-
зие, обнимите меня!
   И юный вождь раскрыл объятия.
   В глубине души Дик испытывал страх и даже ненависть к человеку, кото-
рого спас; но просьба была выражена такими словами, что  колебаться  или
отказать были не только невежливо, но и жестоко, и  он  поспешил  подчи-
ниться желанию незнакомца.
   - А теперь, милорд герцог, - сказал он, освободясь из его объятий,  -
верна ли моя догадка? Вы милорд герцог Глостерский.
   - Я Ричард Глостер, - ответил тот. - А вы? Как вас зовут?
   Дик назвал себя и подал ему перстень лорда Фоксгэма,  который  герцог
сразу же узнал.
   - Вы пришли сюда раньше назначенного срока, - сказал он, - но могу ли
я на это сердиться? Вы похожи на меня: я пришел  сюда  за  два  часа  до
рассвета и жду. Это первый поход моей армии; я либо погибну, либо стяжаю
себе славу. Там залегли мои враги под начальством двух  старых  искусных
вождей - Брэкли и Райзингэма. Они, вероятно, сильны, но сейчас они стис-
нуты между морем, гаванью и рекой. Отступление им отрезано. Мне  думает-
ся, Шелтон, что тут-то и нужно напасть на них, и мы нападем на них  бес-
шумно и внезапно.
   - Конечно, я тоже так полагаю! - пылко вскричал Дик.
   - У вас при себе записки лорда Фоксгэма? - спросил герцог.
   Дик, объяснив, почему их у него сейчас нет, осмелился предложить гер-
цогу свои собственные наблюдения.
   - Мне кажется, милорд герцог, - сказал он, - если в вашем  распоряже-
нии достаточно воинов, следовало бы напасть немедленно, ибо с  рассветом
их ночные караулы ложатся спать, а днем у них нет постоянных  караульных
на постах - они всего лишь объезжают окраины верхами. Теперь самое время
на них напасть: караульные уже сняли с себя доспехи, а  остальные  воины
только что проснулись и сидят за утренней чаркой вина.
   - Сколько, по-вашему, у них человек? - спросил Глостер.
   - У них нет и двух тысяч, - ответил Дик.
   - Здесь, в лесу, у меня  семьсот  воинов,  -  сказал  герцог.  -  Еще
семьсот идут из Кэттли и вскоре будут здесь; вслед за ними двинутся  еще
четыреста, а еще дальше следует столько же; у лорда Фоксгэма  пятьсот  в
Холивуде - они могут стянуться сюда к концу дня. Подождать, пока все на-
ши силы подойдут, или напасть сейчас?
   - Милорд, - сказал Дик, - повесив этих пятерых  несчастных,  вы  сами
решили вопрос. Хотя они люди не знатные, но время беспокойное:  их  хва-
тятся, станут искать, и поднимется тревога. Поэтому, милорд, если вы хо-
тите напасть врасплох, то, по моему скромному мнению, у вас нет и часа в
запасе.
   - Я тоже так думаю, - ответил горбун. - Не пройдет  и  часа,  как  вы
начнете зарабатывать себе рыцарское звание, врезавшись в толпу врагов. Я
пошлю проворного человека в Холивуд с перстнем лорда Фоксгэма и еще  од-
ного - на дорогу, поторопить моих мямлей! Ну, Шелтон, клянусь распятием,
дело выйдет!
   С этими словами он снова приставил трубу к губам и затрубил.
   На этот раз ему не пришлось долго ждать. В одно мгновение поляна вок-
руг креста покрылась пешими и конными воинами. Ричард Глостер,  усевшись
на ступенях, посылал гонца за гонцом, созывая семьсот человек,  спрятан-
ных в ближайших лесах. Не прошло и четверти часа, как армия его выстрои-
лась перед ним. Он сам встал во главе войска и двинулся вниз  по  склону
холма к городу Шорби.
   План его был прост. Он решил захватить квартал города Шорби, лежавший
справа от большой дороги, хорошенько укрепиться в узких переулках и дер-
жаться там до тех пор, пока не подоспеет подкрепление.
   Если лорд Райзингэм захочет отступить, Ричард зайдет к нему в  тыл  и
поставит его между двух огней; если же он предпочтет защищать город,  он
будет заперт в ловушке и в конце концов разбит превосходящим его числен-
но неприятелем.
   Но была одна большая опасность,  почти  неминуемая:  семьсот  человек
Глостера могли быть опрокинуты и разбиты при первой же стычке, и,  чтобы
избежать этого, следовало во что бы то ни стало  обеспечить  внезапность
нападения.
   Итак, пехотинцы снова уселись позади всадников, и Дику выпала  особая
честь сидеть за самим Глостером. Покуда лес скрывал их, войска  медленно
подвигались вперед, но, когда лес, окаймлявший большую дорогу, кончился,
они остановились, чтобы передохнуть и изучить местность.
   Солнце, окруженное морозным желтым сиянием, уже совсем взошло,  осве-
щая город Шорби, над снежными крышами которого вились струйки  утреннего
дыма.
   Глостер обернулся к Дику.
   - В этом бедном городишке, - сказал он, - где жители  сейчас  готовят
себе завтрак, либо вы станете рыцарем, а я начну жизнь,  полную  великих
почестей и громкой славы, либо мы оба умрем, не оставив по себе даже па-
мяти. Мы оба Ричарды. Ну, Ричард Шелтон, мы должны прославиться, и вы  и
я - два Ричарда! Мечи, ударяясь о наши шлемы, прозвучат не  так  громко,
как прозвучат наши имена в устах народа!
   Дик был изумлен страстным голосом и пылкими словами, в которых звуча-
ла такая жажда славы. Весьма разумно и спокойно он ответил, что выполнит
свой долг и не сомневается в победе, если остальные поступят так же.
   К этому времени лошади хорошо  отдохнули;  предводитель  поднял  меч,
опустил поводья, и кони, с двумя седоками каждый, поскакали  с  грохотом
вниз по холму, пересекая снежное поле, за которым начинался Шорби.


   ГЛАВА ВТОРАЯ
   БИТВА ПРИ ШОРБИ

   До города было не больше четверти мили.  Но  не  успели  они  выехать
из-под прикрытия деревьев, как заметили людей, с криком бегущих прочь по
снежному полю по обе стороны дороги. И сразу же в городе  поднялся  шум,
который становился все громче и громче. Они еще не проскакали и половины
пути до ближайшего дома, как на колокольне зазвонили колокола.
   Юный герцог заскрежетал зубами. Он боялся, как  бы  враги  не  успели
подготовиться к защите. Он знал, что, если он не успеет укрепиться в го-
роде, его маленький отряд будет разбит и истреблен.
   Однако дела ланкастерцев были плохи. Все шло так,  как  говорил  Дик.
Ночная стража уже сняла свои доспехи; остальные - разутые, неодетые,  не
подготовленные к битве - все еще сидели по домам. Во  всем  Шорби  было,
пожалуй, не больше пятидесяти вооруженных мужчин и оседланных коней.
   Звон колоколов, испуганные крики людей, которые бегали  по  улицам  и
колотили в двери, очень быстро подняли на ноги человек сорок из этих пя-
тидесяти. Они поспешно вскочили на коней и, так  как  не  знали,  откуда
грозит опасность, помчались в разные стороны.
   Когда Ричард Глостер доскакал до первого дома в Шорби, у входа в ули-
цу его встретила только горсточка воинов,  которая  была  разметена  им,
точно ураганом.
   Когда они проскакали шагов сто по городу. Дик  Шелтон  притронулся  к
руке герцога. Герцог натянул поводья, приложил трубу к губам,  протрубил
условный сигнал и свернул направо. Весь его  отряд,  как  один  человек,
последовал за ним и, пустив коней бешеным галопом, промчался  по  узкому
переулку. Последние двадцать всадников остановились у входа в него. Тот-
час же пехотинцы, которых они везли позади себя, соскочили на землю; од-
ни стали натягивать луки, другие захватывать дома по обеим сторонам ули-
цы.
   Удивленные неожиданно изменившимся  направлением  отряда  Глостера  и
обескураженные решимостью его  арьергарда,  ланкастерцы,  посовещавшись,
повернули коней и поскакали к центру города за подкреплением.
   Та часть города, которую по совету Дика занял Ричард Глостер,  лежала
на небольшой возвышенности, за которой начиналось открытое поле, и  сос-
тояла из пяти маленьких уличек с убогими домишками,  в  которых  ютилась
беднота.
   Каждую из этих пяти уличек поручили охранять сильным караулам; резерв
укрепился в центре, вдали от выстрелов, готовый подоспеть на помощь, ес-
ли понадобится.
   Эта часть города была так бедна, что ни один  ланкастерский  лорд  не
жил тут, даже слуги их ее избегали. Обитатели этих улиц сразу  побросали
свои дома и, крича во все горло, побежали прочь, перелезая через заборы.
   В центре, где сходились все пять улиц, стояла жалкая харчевня  с  вы-
веской, изображавшей шахматную доску. Эту харчевню герцог Глостер избрал
своей главной квартирой.
   Дику он поручил охрану одной из пяти улиц.
   - Ступайте, - сказал он, - заслужите себе рыцарское звание. Заслужите
мне славу - Ричард за Ричарда! Если я возвышусь, вы  возвыситесь  вместе
со мною. Ступайте, - прибавил он, пожимая ему руку.
   Чуть только Дик  ушел,  герцог  обернулся  к  маленькому  оборванному
стрелку.
   - Иди, Дэттон, и поскорее, - сказал он. - Иди за ним.  Если  ты  убе-
дишься в его верности, ты головой отвечаешь за его жизнь. И  горе  тебе,
если ты возвратишься без него! Но если он окажется изменником  или  если
ты хоть на одно мгновение усомнишься в нем, - заколи его ударом в спину.
   Между тем Дик торопился укрепить свои позиции.
   Улица, которую он должен был охранять, была очень узка и тесно  заст-
роена с двух сторон домами, верхние этажи которых, выступая вперед,  на-
висали над мостовой. Но она выходила на рыночную площадь, и исход битвы,
по всей вероятности, должен был решиться здесь.
   Всю рыночную площадь заполняла толпа беспорядочно мечущихся  горожан,
но неприятеля, готового ринуться в атаку, еще не было видно, и  Дик  ре-
шил, что у него есть некоторое время, чтобы приготовиться к обороне.
   В конце улицы стояли два пустых дома, двери их после бегства  жильцов
так и остались распахнутыми. Дик поспешно вытащил оттуда  всю  мебель  и
построил из нее баррикаду у входа в улицу. В его распоряжении  было  сто
человек, и большую часть их он разместил в домах: лежа там под прикрыти-
ем, они могли стрелять из окон. Вместе с остальными он засел за баррика-
дой.
   Между тем в городе продолжалось сильнейшее смятение. Звонили  колоко-
ла, трубили трубы, мчались конные отряды, кричали командиры, вопили жен-
щины, и все это сливалось в общий нестерпимый шум. Но наконец  шум  этот
начал понемногу стихать, и вскоре воины и  стрелки  стали  собираться  и
строиться в боевом порядке на рыночной площади.
   Очень многие из этих воинов были одеты в синее и темно-красное,  а  в
конном рыцаре, строившем их в ряды, Дик тотчас узнал сэра Дэниэла.
   Потом наступило затишье, и вдруг в четырех концах города одновременно
затрубили четыре трубы. Пятая труба ответила им с  рыночной  площади,  и
сразу же ряды войск пришли в движение. Град стрел перелетел через барри-
каду и посыпался на стены обоих укрепленных домов.
   По общему сигналу атакующие обрушились на все пять улиц. Глостер  был
окружен со всех сторон, и Дик понял, что ему нужно  рассчитывать  только
на свои сто человек.
   Семь залпов стрел один за другим обрушились  на  баррикаду.  В  самый
разгар стрельбы кто-то тронул Дика за руку. Он увидел пажа, который про-
тягивал ему кожаную куртку, непроницаемую для стрел, так как ее покрыва-
ли металлические пластинки.
   - Это от милорда Глостера, - сказал паж. - Он  заметил,  сэр  Ричард,
что у вас нет лат.
   Дик, польщенный тем, что его называли "сэр Ричард",  с  помощью  пажа
облачился в куртку. Только успел он надеть ее,  как  две  стрелы  громко
ударились о пластинки, не причинив ему вреда, а третья  попала  в  пажа;
смертельно раненный, он упал к ногам Дика.
   Между тем неприятель упорно шел в наступление;  враги  были  уже  так
близко, что Дик приказал отвечать на выстрелы. Немедленно из-за баррика-
ды и из окон домов на врага обрушился ответный град смертоносных стрел.
   Но ланкастерцы, как по сигналу, дружно закричали, и их пехота пошла в
наступление. Кавалерия держалась позади с опущенными забралами.
   Начался упорный рукопашный бой, не на жизнь, а на смерть. Нападающие,
держа меч в одной руке, другою растаскивали баррикаду. Защищавшие барри-
каду, в свою очередь, свободной от оружия рукой с отчаянным упорством ее
восстанавливали. Некоторое время борьба шла почти в полном молчании; те-
ла воинов падали друг на друга. Однако разрушать всегда легче, чем защи-
щать, и когда звук трубы подал нападающим знак к отступлению,  баррикада
была уже почти развалена, стала вдвое ниже и грозила совсем рухнуть.
   Пехота ланкастерцев расступилась, чтобы дать дорогу всадникам.  Всад-
ники, построенные в два ряда, внезапно повернулись, превратив свой фланг
в авангард. И длинной, закованной в сталь колонной,  стремительной,  как
змея, они бросились на полуразрушенную баррикаду.
   Один из первых двух всадников упал вместе с лошадью, и  его  товарищи
проскакали по нему. Другой вскочил прямо на вершину укрепления,  пронзив
неприятельского стрелка копьем. Почти в то же мгновение его самого  ста-
щили с седла, а коня его убили.
   Неистовый, стремительный натиск отбросил защитников. Ланкастерцы, ка-
рабкаясь по телам своих павших товарищей, бурей ринулись вперед, прорва-
ли линию защитников, оттеснили их в сторону и с грохотом хлынули в пере-
улок, подобно потоку, прорвавшему плотину.
   Но битва еще не кончилась. В узком проходе Дик и несколько  его  вои-
нов, оставшихся в живых, работали своими алебардами,  как  дровосеки,  и
вскоре во всю ширину переулка образовалось новое, более высокое и надеж-
ное заграждение из павших бойцов и их лошадей  с  развороченным  брюхом,
которые бились в предсмертной агонии.
   Сбитый с толку этим новым препятствием, арьергард ланкастерской кава-
лерии дрогнул и отступил; и тут же на них хлынул из  окон  такой  ураган
стрел, что их отступление больше походило на бегство.
   А всадники, ускакавшие вперед, которым удалось пересечь  баррикаду  и
ворваться в переулок, домчались до дверей харчевни с шахматной вывеской;
встретив здесь грозного горбуна и все резервное войско йоркистов, они  в
замешательстве и беспорядке кинулись назад.
   Дик и его воины бросились на них. Выскочив из домов, на  ланкастерцев
со свежими силами напали воины, еще не участвовавшие в  рукопашном  бою;
жестокий град стрел обрушился на беглецов, а Глостер уже  догонял  их  с
тыла. Минуту спустя на улице не осталось ни одного живого ланкастерца.
   И только тогда Дик поднял окровавленный,  дымящийся  меч  и  закричал
"ура".
   Глостер слез с коня и осмотрел место боя. Лицо его было  бледнее  по-
лотна; но глаза сверкали словно чудесные драгоценные камни, и голос его,
когда он заговорил, звучал грубо и хрипло, возбужденный битвой  и  побе-
дой. Он взглянул на укрепление, к которому ни друг, ни враг не могли по-
дойти, - так неистово бились там кони в предсмертной  агонии,  -  и  вид
этой страшной бойни вызвал у него кривую усмешку.
   - Прикончите лошадей, - сказал он, - чтобы не мешались... Ричард Шел-
тон, - прибавил он, - я доволен вами. Преклоните колено.
   Ланкастерцы снова взялись за луки, и стрелы густым дождем сыпались  в
улицу. Но герцог, не обращая на них ни малейшего внимания, вытащил  свой
меч и тут же посвятил Дика в рыцари.
   - А теперь, сэр Ричард, - продолжал он, - если вы увидите лорда  Рай-
зингэма, немедленно пришлите мне гонца. Пришлите мне гонца  даже  в  том
случае, если этот гонец - последний ваш воин. Я скорее потеряю свои  по-
зиции, чем упущу случай встретиться с ним в бою... запомните вы  все,  -
прибавил он, возвысив голос. - Если граф Райзингэм падет не от моей  ру-
ки, я буду считать эту победу поражением.
   - Милорд герцог, - сказал один из его приближенных, - разве ваша  ми-
лость еще не устали бесцельно подвергать свою драгоценную жизнь опаснос-
ти? Стоит ли нам здесь мешкать?
   - Кэтсби, - ответил герцог, - исход битвы  решается  здесь.  Все  ос-
тальные стычки не имеют значения. Здесь мы должны победить. А что  каса-
ется опасности, так будь вы безобразный горбун, которого даже дети драз-
нят на улице, вы дешевле ценили бы свою жизнь и охотно отдали бы  ее  за
час славы... Впрочем, если хотите, поедем и осмотрим другие позиции. Мой
тезка, сэр Ричард, будет удерживать эту залитую кровью улицу. На него мы
можем положиться... Но заметьте, сэр Ричард: не все еще кончено.  Худшее
впереди. Не спите!
   Он подошел прямо к молодому Шелтону, твердо заглянул ему в  глаза  и,
взяв его руку в свои, так сильно сжал ее, что у Дика  чуть  не  брызнула
кровь из-под ногтей. Дик оробел под его взглядом. В  глазах  герцога  он
прочел безумную отвагу и жестокость, и сердце его сжалось от  страха  за
будущее. Этот юный герцог действительно был храбрец, сражавшийся в  пер-
вых рядах во время войны; но и после битв, в дни мира, в кругу преданных
людей, он, казалось, все так же будет сеять смерть.


   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
   БИТВА ПРИ ШОРБИ (окончание)

   Дик, снова предоставленный самому себе, огляделся. Стреляли реже, чем
раньше. Враг отступал повсюду; большая часть  площади  была  уже  совсем
пуста; снег местами превратился в оранжевую грязь, местами покрылся  за-
пекшейся кровью; вся площадь была усеяна трупами людей и лошадей, и опе-
ренные стрелы торчали густо, точно щетина.
   Потери Дика были огромны. Въезд в уличку и обломки баррикады были за-
валены убитыми и умирающими; перед битвой у него было сто  человек,  те-
перь у него не осталось и семидесяти, способных держать оружие.
   Время, впрочем, было на его стороне. Каждую минуту могли прийти  све-
жие подкрепления; и ланкастерцы, измученные своею отчаянной,  но  безус-
пешной атакой, не очень-то были настроены противостоять  новому  вторже-
нию.
   В стене одного из крайних домов были солнечные часы, и при свете  мо-
розного зимнего солнца они показывали десять часов утра.
   Дик обернулся к  стоявшему  позади  маленькому,  невзрачному  на  вид
стрелку, который перевязывал себе руку.
   - Славная была битва, - сказал он, - и, клянусь, им не захочется сно-
ва на нас нападать.
   - Сэр, - сказал маленький стрелок, - вы хорошо сражались за  Йоркский
дом и еще лучше за самого себя. Никогда еще ни одному человеку не удава-
лось за такой короткий срок приобрести расположение герцога. Просто  чу-
деса, что он доверил такой пост человеку, которого совсем  не  знал.  Но
берегите свою голову, сэр Ричард! Если вы будете побеждены, если вы отс-
тупите хоть на один шаг, вас ждет секира или веревка. Я приставлен сюда,
чтобы следить за вами, и мне поручено, если вы покажетесь  мне  подозри-
тельным, прикончить вас ударом в спину.
   Дик с изумлением взглянул на маленького человечка.
   - Тебе! - вскричал он. - Ударом в спину!
   - Совершенно верно, - ответил стрелок, - и так как  мне  не  нравится
такое поручение, я вам все рассказал. Вы должны быть осторожны, сэр  Ри-
чард, иначе вам грозит опасность. О, наш Горбун - храбрый малый и  слав-
ный воин, но любит, чтобы все в точности исполняли его приказания.  Вся-
кого, кто не исполнит какого-нибудь его повеления, убивают.
   - Святые угодники! - вскричал Ричард. - Неужели это правда? И неужели
люди идут за таким вождем?
   - Идут с радостью, - ответил стрелок. - Он строго наказывает, но зато
и щедро награждает. Он не жалеет чужого пота и крови, но не щадит и  се-
бя; в бою он всегда в первом ряду, спать он всегда ложится последним. Он
далеко пойдет, горбатый Дик Глостер!
   Молодой рыцарь и раньше был смел и бдителен, а теперь стал еще  храб-
рее и внимательнее. Он начал понимать, что внезапная любовь герцога нес-
ла в себе и опасность. Отвернувшись от стрелка, он еще раз тревожно  ог-
лядел площадь. Она была по-прежнему пуста.
   - Не нравится мне это спокойствие, - сказал он. - Вероятно, они гото-
вят нам какую-нибудь неожиданность.
   Словно в ответ на его  слова,  к  баррикаде  снова  начали  подходить
стрелки, и снова густо посыпались стрелы. Но что-то нерешительное было в
этом нападении. Стрелки точно чего-то ожидали.
   Дик беспокойно глядел по сторонам, стараясь догадаться, где же скрыта
опасность. И вдруг из окон и дверей маленького дома, стоявшего в  центре
улицы, хлынул поток ланкастерских стрелков. Выскочив оттуда, они  быстро
построились в ряды, натянули луки и стали осыпать стрелами отряд Дика  с
тыла.
   И сразу же те, которые нападали на Дика с рыночной  площади,  усилили
стрельбу и стали решительно подступать к баррикаде.
   Дик вызвал из домов всех своих воинов, построил их,  сказал  им  нес-
колько ободряющих слов, и отряд его стал  отстреливаться,  хотя  неприя-
тельские стрелы теперь сыпались с двух сторон.
   Между тем все в новых и новых домах открывались настежь два  окна,  и
оттуда с победоносными кликами выбегали и выскакивали все новые и  новые
ланкастеры. И наконец в тылу  у  Дика  стало  почти  столько  же  людей,
сколько их было впереди. Он увидел, что свою позицию  ему  не  удержать;
мало того, даже если бы он ее удержал, позиция эта была теперь бесполез-
ной. Вся армия йоркистов очутилась в безнадежном  положении,  ей  грозил
полный разгром.
   Те, которые напали на Дика с тыла, представляли главную опасность,  и
Дик, повернувшись, повел свой отряд на них. Атака его была  так  стреми-
тельна, что ланкастерские стрелки дрогнули, отступили и в конце  концов,
смешав свои ряды, снова начали забиваться в дом, из которых  только  что
вылезли с таким победоносным видом.
   Тем временем воины, нападавшие с рыночной  площади,  перелезли  через
никем не защищаемую баррикаду, и Дику снова пришлось повернуться,  чтобы
отогнать их.
   Отвага его воинов опять одержала верх. Они очистили улицу от врагов и
торжествовали, но в это время из домов снова выскочили стрелки и в  тре-
тий раз напали на них с тыла.
   Йоркистов мало-помалу рассеивали во все стороны. Не раз Дик оказывал-
ся один среди врагов и вынужден был усиленно работать мечом, чтобы спас-
ти свою жизнь; не раз его ранили. А между тем битва на  улице  продолжа-
лась все еще без решительного исхода.
   Внезапно Дик услыхал громкие звуки трубы; они  доносились  с  окраин.
Повторяемый множеством ликующих голосов, к небу взлетел боевой клич йор-
кистов. Неприятель, дрогнув, бросился из переулка на  рыночную  площадь.
Кто-то громко крикнул: "Бежим!" Трубы гремели как безумные; одни из  них
трубили сбор, другие призывали к наступлению. Было ясно, что  ланкастер-
цам нанесен сильный удар и что они, во всяком случае на время, отброшены
и смяты.
   Затем, словно в театре, разыгрался последний акт битвы при Шорби. Во-
ины, нападавшие на Дика, повернули, словно собаки, которых хозяин свист-
нул домой, и помчались с быстротой ветра.  Им  вдогонку  через  рыночную
площадь пронесся вихрь всадников; ланкастерцы, оборачиваясь,  отбивались
мечами, а йоркисты кололи их копьями.
   В самой гуще битвы Дик увидел Горбуна. Он уже в  то  время  показывал
задатки той яростной храбрости и умения биться на  поле  брани,  которые
многие годы спустя, в сражении при Босуорте, когда Ричард был уже запят-
нан преступлениями, чуть не решили  исход  битвы  и  судьбу  английского
престола. Увертываясь от ударов, топча павших, рубя направо и налево, он
так искусно управлял своим могучим конем,  так  ловко  защищался,  такие
стремительные удары расточал врагам, что вскоре оказался далеко  впереди
своих могучих рыцарей; окровавленным мечом пробивал он  дорогу  прямо  к
лорду Райзингэму, собравшему вокруг себя самых храбрых ланкастерцев. Еще
мгновение - и они  должны  были  встретиться:  высокий,  величественный,
прославленный воин и безобразный, болезненный юноша.
   Тем не менее Шелтон не сомневался в исходе поединка; и когда на мгно-
вение поредели ряды, он увидел, что граф исчез, а Дик-Горбун, размахивая
мечом, снова гонит своего коня в самую гущу битвы.
   Так, благодаря отваге Шелтона, удержавшего вход в  улицу  при  первой
атаке, и благодаря тому, что подкрепление  из  семисот  человек  прибыло
вовремя, юноша, которому суждено было остаться в  памяти  потомства  под
проклятым именем Ричарда III, выиграл свою первую значительную битву.


   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
   РАЗГРОМ ШОРБИ

   Враги исчезли бесследно. Дик, с грустью оглядывая остатки своего доб-
лестного войска, стал подсчитывать, во что обошлась победа. Теперь, ког-
да опасность миновала, он чувствовал себя таким  утомленным,  больным  и
разбитым, раны и ушибы его так ныли, бой так измучил его, что, казалось,
он уже ни к чему не был способен.
   Но для отдыха время еще не пришло. Шорби был взят приступом, и,  хотя
беззащитных жителей никак нельзя было  обвинить  в  сопротивлении,  было
очевидно, что свирепые воины будут не менее свирепы после окончания бит-
вы и что самое ужасное еще впереди. Ричард Глостер был не из тех вождей,
которые защищают горожан от своих разъяренных солдат; впрочем, даже если
бы он и захотел их защитить, еще вопрос - послушались ли бы его.
   Вот почему Дик должен был во что бы то ни стало разыскать  Джоанну  и
взять ее под свою защиту. Он внимательно оглядел лица своих воинов. Выб-
рав троих, наиболее послушных и трезвых на вид, он отозвал их в  сторону
и, пообещав щедро наградить и рассказать о них герцогу, повел  их  через
опустевшую рыночную площадь в отдаленную часть города.
   Там и сям на улице происходили еще небольшие стычки; там и сям  осаж-
дали какой-нибудь дом, и осажденные швыряли столы  и  стулья  на  головы
осаждающих. Снег был усеян оружием и трупами; впрочем, если  не  считать
участников этих маленьких стычек, улицы были  пустынны;  в  одних  домах
двери были распахнуты настежь, в других они были закрыты и  забаррикади-
рованы. И только редко где из трубы тянулся дымок.
   Дик, осторожно обходя дерущихся, быстро повел своих спутников по нап-
равлению к монастырской церкви; но когда он  подошел  к  главной  улице,
крик ужаса сорвался с его уст. Большой дом сэра Дэниэла был взят присту-
пом, разбитые в щепки ворота болтались на петлях, и толпы людей  хлынули
в дом за добычей. Однако в верхних этажах грабителям оказывали некоторое
сопротивление, и как раз в то мгновение, когда подошел Дик, окно наверху
распахнулось, и какого-то беднягу в темно-красном и синем,  кричащего  и
сопротивляющегося, выбросили на улицу.
   Самые мрачные опасения овладели Диком. Как безумный, бросился он впе-
ред, расталкивая встречных, и, не останавливаясь, добежал до  комнаты  в
третьем этаже, где расстался с Джоанной. Здесь царил полный разгром: ме-
бель была разбросана, шкафы раскрыты, ковер, сорванный со  стены,  тлел,
подожженный искрой, упавшей из камина.
   Дик почти машинально затоптал начинавшийся пожар и остановился в  от-
чаянии. Сэр Дэниэл, сэр Оливер, Джоанна - все исчезли. Но кто  мог  ска-
зать, убиты ли они во время побоища, или выбрались из Шорби невредимыми?
   Он схватил проходившего мимо стрелка за плащ.
   - Молодец, - спросил он, - ты был здесь, когда брали дом?
   - Пусти! - сказал стрелок. - Пусти, а не то я ударю!
   - Я тоже могу ударить, - ответил Ричард. - Стой и рассказывай!
   Но воин, разгоряченный битвой и вином, одной  рукой  ударил  Дика  по
плечу, а другой вырвал полу своего плаща. Тут молодой предводитель не  в
силах был сдержать свой гнев. Он схватил стрелка в могучие свои  объятия
и, как ребенка, прижал к своей закованной груди; потом, поставив его пе-
ред собой, приказал ему говорить.
   - Прошу вас, сжальтесь! - задыхаясь, проговорил стрелок. - Если бы  я
знал, что вы такой сердитый, я был бы осторожнее.  Я  видел,  как  брали
этот дом.
   - Знаешь ли ты сэра Дэниэла? - спросил Дик.
   - Очень хорошо его знаю, - ответил стрелок.
   - Был он в доме?
   - Да, сэр, - сказал стрелок. - Но как только мы ворвались во двор, он
убежал через сад.
   - Один? - вскричал Дик.
   - Нет, с ним было человек двадцать солдат, - ответил стрелок.
   - Солдат! А женщин не было? - спросил Шелтон.
   - Право, не знаю, - сказал стрелок. - В доме мы  не  нашли  ни  одной
женщины.
   - Благодарю тебя, - сказал Дик. - Вот тебе монета за труды. - Но, по-
рывшись у себя в сумке. Дик ничего не нашел. - Завтра спросишь  меня,  -
прибавил он. - Ричард Шелтон. Сэр Ричард Шелтон, - поправился  он.  -  Я
щедро вознагражу тебя.
   Вдруг в голове у Дика мелькнула догадка.  Он  поспешно  спустился  во
двор, что было духу промчался через сад  и  очутился  у  главного  входа
церкви. Церковь была открыта настежь. Ее переполняли горожане с семьями;
она была набита их имуществом, а в главном алтаре  священники  в  полном
облачении молили бога о милости. Когда Дик вошел, громкий  хор  загремел
под высокими сводами.
   Он поспешно растолкал беглецов и подошел к лестнице, которая вела  на
колокольню. Но тут высокий священник встал перед ним и загородил ему до-
рогу.
   - Куда ты, сын мой? - сурово спросил он.
   - Отец мой, - ответил Дик, - я послан сюда по важному делу. Не  оста-
навливайте меня. Я здесь распоряжаюсь именем Глостера.
   - Именем милорда Глостера? -  повторил  священник.  -  Неужели  битва
окончилась так печально?
   - Битва, отец мой, окончилась, ланкастерцы разгромлены,  милорд  Рай-
зингэм - упокой господи его душу! - остался на поле битвы. А  теперь,  с
вашего позволения, я буду делать то, ради чего пришел.
   И, отстранив священника, пораженного новостями, Дик толкнул  дверь  и
побежал вверх по лестнице, прыгая сразу через четыре ступени,  не  оста-
навливаясь и не спотыкаясь, покуда не вышел на открытую площадку.
   С колокольни он увидел, как на карте, не только  город  Шорби,  но  и
все, что его окружало, - и сушу и море. Время близилось к полудню;  день
был ослепительный, снег сверкал. Дик поглядел вокруг и, как  на  ладони,
увидел все последствия битвы.
   Неясный, глухой шум стоял над улицами, то тут, то там изредка  разда-
вался лязг стали. Ни одного корабля, ни одной лодки не осталось в  гава-
ни, зато в открытом море было множество парусных и гребных судов, напол-
ненных беглецами. А на суше, по засыпанным снегом лугам,  мчались  кучки
всадников; одни из них старались пробиться к лесам, а другие, без сомне-
ния, йоркисты, смело останавливали их и гнали обратно  в  город.  Всюду,
куда ни кинешь взор, валялись трупы лошадей и людей, отчетливо видные на
снегу.
   Пехотинцы, которые не нашли себе места на судах, все  еще  продолжали
отстреливаться в порту под прикрытием прибрежных  кабаков.  Многие  дома
пылали; в морозном солнечном сиянии дым подымался высоко и улетал в  мо-
ре.
   Кучка всадников, мчавшаяся по направлению к Холивуду и уже приблизив-
шаяся к опушке леса, привлекла внимание молодого  наблюдателя  на  коло-
кольне. Их было довольно много, этих всадников, - это был самый  крупный
из отступающих ланкастерских отрядов. Они оставляли за  собой  на  снегу
широкий след, и по этому следу Дик видел весь путь,  проделанный  ими  с
той минуты, когда они выехали из города.
   Пока Дик наблюдал за ними, они беспрепятственно достигли опушки  ого-
ленного леса; здесь они свернули в сторону, и луч  солнца  на  мгновение
озарил их одежды, отчетливо видные на фоне темных деревьев.
   - Темно-красный и синий! - вскричал Дик. - Клянусь,  темно-красный  и
синий!
   И кинулся вниз по лестнице.
   Теперь прежде всего нужно было отыскать герцога Глостера, так  как  в
этом всеобщем беспорядке один только герцог мог дать ему  отряд  воинов.
Сражение в центре города было, в сущности, окончено. Бегая по  городу  в
поисках герцога, Дик видел, что улицы полны слоняющимися солдатами; одни
из них шатались под тяжестью добычи, другие были пьяны и орали. Никто из
них не имел ни малейшего представления о том, где находится герцог.  Дик
совершенно случайно увидел герцога, когда тот,  сидя  на  коне,  отдавал
распоряжение выбить вражеских стрелков из гавани.
   - Сэр Ричард Шелтон, - сказал он, - вы пришли вовремя. Я обязан вам и
тем, что ценю мало, - своей жизнью, и тем, за что никогда не в состоянии
буду отплатить вам, - победой... Кэтсби, если бы у меня было десять  та-
ких командиров, как сэр Ричард, я мог бы идти  прямо  на  Лондон!..  Ну,
сэр, требуйте себе награды.
   - Требую открыто, милорд, - сказал Дик, - открыто и во  всеуслышание.
Человек, которого я ненавижу, убежал и увез с собой девушку,  которую  я
люблю и почитаю. Дайте мне пятьдесят воинов, чтобы я мог догнать  их,  и
ваша милость будет полностью освобождена от всяких обязательств по отно-
шению ко мне.
   - Как зовут этого человека? - спросил герцог.
   - Сэр Дэниэл Брэкли, - ответил Ричард.
   - Ловите этого перебежчика! - вскричал Глостер. - Это не награда, сэр
Ричард. Вы оказываете мне новую услугу. Если вы принесете мне его  голо-
ву, мой долг вам только увеличится... Кэтсби, дай ему солдат... А вы тем
временем обдумайте, сэр, какую я могу доставить вам радость,  честь  или
выгоду.
   Как раз в эту минуту йоркисты взяли один из портовых кабаков, окружив
его с трех сторон, и захватили в плен его защитников. Горбатый  Дик  был
доволен этим подвигом и, подъехав к кабаку, приказал показать ему  плен-
ников.
   Их было четверо: двое слуг милорда Шорби, один слуга лорда Райзингэма
и, наконец, последний - но не последний в глазах Дика - высокий седеющий
старый моряк, неуклюжий и полупьяный, за которым по пятам, визжа и  пры-
гая, следовала собака. Молодой герцог сурово оглядел их.
   - Повесить! - сказал он.
   И повернулся, чтобы наблюдать за ходом битвы.
   - Милорд, - сказал Дик, - теперь я знаю, что попросить у вас в награ-
ду. Даруйте жизнь и свободу этому старому моряку.
   Глостер обернулся и глянул Дику в лицо.
   - Сэр Ричард, - сказал он, - я  сражаюсь  не  павлиньими  перьями,  а
стальными стрелами и без всякого сожаления убиваю своих врагов.  В  анг-
лийском королевстве, разодранном на клочки, у каждого  моего  сторонника
есть брат или друг во вражеской партии. И если бы я начал раздавать  по-
милования, мне пришлось бы вложить меч в ножны.
   - Возможно, милорд. Но я хочу быть дерзким и, рискуя навлечь на  себя
ваше нерасположение, напомню вам ваше обещание.
   Ричард Глостер вспыхнул.
   - Запомните хорошенько, - сурово сказал он, - что я не люблю ни мило-
сердия, ни торговли милосердием. Сегодня вы положили основание блестящей
карьере. Если вы будете настаивать на исполнении данного  вам  слова,  я
уступлю. Но, клянусь небом, на этом и кончатся мои милости!
   - Я вынужден смириться с потерей ваших милостей, - сказал Дик.
   - Дайте ему его моряка, - сказал герцог и, тронув своего коня, повер-
нулся спиной к молодому Шелтону.
   Дик не был ни опечален, ни обрадован. Он уже достаточно изучил  юного
герцога и не полагался на его благосклонность; слишком  быстро  и  легко
она возникла и потому не внушала большого доверия. Он боялся только  од-
ного: как бы мстительный вождь не отказался дать солдат. Но  он  неверно
судил о чести Глостера (какова бы она ни была) и, главное, о  его  твер-
дости. Если он уже однажды решил, что Дик должен преследовать сэра Дэни-
эла, он не менял своего решения; он громко приказал Кэтсби поторопиться,
напоминая ему, что рыцарь ждет.
   Между тем Дик повернулся к старому  моряку,  который,  казалось,  был
равнодушен и к грозившей ему казни и к внезапному освобождению.
   - Арблестер, - сказал Дик, - я причинил тебе много  зла.  Но  теперь,
клянусь распятием, мы в расчете.
   Однако старый моряк только тупо взглянул на него и промолчал.
   - Жизнь все же есть жизнь, старый ворчун, - продолжал Дик, - и  стоит
она больше, чем корабли и вина. Ну, скажи, что прощаешь меня. Если  твоя
жизнь тебе ничего не стоит, то мне она стоила всей  моей  будущности.  Я
дорого заплатил за нее. Ну, не будь же таким неблагодарным.
   - Если бы у меня был мой корабль, - сказал Арблестер, -  я  находился
бы в открытом море в безопасности вместе с моим матросом  Томом.  Но  ты
отнял у меня корабль, кум, и я нищий; а моего матроса Тома застрелил ка-
кой-то негодяй. "Чтоб тебе издохнуть!" - промолвил Том, умирая, и больше
никогда не скажет ни слова. "Чтоб тебе издохнуть!" - были его  последние
слова, и бедная душа его отлетела. Я никогда уже больше не буду  плавать
с моим бедным Томом.
   Раскаяние и жалость охватили Дика; он пытался взять шкипера за  руку,
но Арблестер отдернул руку.
   - Нет, - сказал он, - оставь. Ты сыграл со мной дьявольскую  шутку  и
будь доволен этим.
   Слова застряли у Ричарда в горле. Сквозь слезы видел он,  как  бедный
старик, вне себя от горя, опустив голову, шатаясь, побрел по  снегу,  не
замечая собаки, скулившей у его ног. И в первый  раз  Дик  понял,  какую
безнадежную игру мы ведем в жизни и что сделанное однажды нельзя ни  из-
менить, ни исправить никаким раскаянием.
   Но у него не было времени предаваться  напрасным  сожалениям.  Кэтсби
собрал всадников, подъехал к Дику, соскочил на  землю  и  предложил  ему
своего коня.
   - Сегодня утром, - сказал он, - я немного завидовал вашему успеху. Но
успех ваш оказался непрочным, и сейчас, сэр Ричард, я от души  предлагаю
вам эту лошадь, чтобы вы на ней ускакали прочь.
   - Объясните мне, - сказал Дик, - чем был вызван мой успех?
   - Вашим именем, - ответил Кэтсби. - Имя - главный предрассудок милор-
да. Если бы меня звали Ричардом, я завтра же был бы графом.
   - Благодарю вас, сэр, - ответил Дик. - И так как маловероятно, что  я
добьюсь новых милостей, позвольте мне попрощаться с вами. Не  стану  ут-
верждать, будто я равнодушен к успеху; однако я не очень огорчен,  расп-
ростившись с ним. Власть и богатство, конечно, славные вещи,  но,  между
нами, ваш герцог - страшный человек.
   Кэтсби рассмеялся.
   - Да, - сказал он, - но тот, кто едет за Горбатым Диком, может уехать
далеко. Ну, да хранит вас бог от всякого зла! Желаю вам удачи!
   Дик встал во главе своего отряда и, приказав ему следовать за  собой,
двинулся в путь. Он проехал через город, полагая, что следует по  стопам
сэра Дэниэла, и все время оглядывался кругом  в  надежде  найти  доказа-
тельства, которые бы подтверждали справедливость его предположения. Ули-
цы были усеяны мертвыми и ранеными; положение раненых в  такой  морозный
день было весьма печальным. Шайки победителей ходили из дома в дом, гра-
бя, убивая, распевая песни.
   Со всех сторон до Дика доносились крики ограбленных и  обиженных;  он
слышал то удары молота в чьюнибудь забаррикадированную дверь, то горест-
ные вопли женщин.
   Сердце Дика только что пробудилось. Он впервые увидел  жестокие  пос-
ледствия своих собственных поступков; мысль обо всех  несчастьях,  обру-
шившихся на город Шорби, наполняла его душу отчаянием.
   Наконец он достиг предместий города и нашел широкий, утоптанный  след
на снегу, замеченный им с колокольни. Он поскакал  быстрее,  внимательно
вглядываясь в трупы людей и лошадей, лежавших по обе стороны тропы. Мно-
гие из убитых были одеты в цвета сэра Дэниэла, и Дик даже  узнавал  лица
тех, которые лежали на спине.
   Между городом и лесом на отряд сэра Дэниэла, очевидно, напали  стрел-
ки; здесь всюду валялись трупы, пронзенные стрелами. Среди лежавших  Дик
заметил юношу, лицо которого показалось ему странно знакомым.
   Он остановился, слез с лошади и приподнял голову юноши. От этого дви-
жения капюшон откинулся, и длинные, густые темные волосы рассыпались  по
плечам. Юноша открыл глаза.
   - А! Укротитель львов! - произнес слабый голос. - Она впереди. Скачи-
те скорей!
   И бедняжка снова лишилась сознания.
   У одного из воинов Дика была с собой фляжка с каким-то крепким вином,
и при помощи этого напитка Дику удалось привести ее в чувство. Он усадил
подругу Джоанны к себе на седло и поскакал к лесу.
   - Зачем вы подняли меня? - сказала девушка. - Я вас  только  задержи-
ваю.
   - Нет, госпожа  Райзингэм,  -  ответил  Дик.  -  Шорби  полон  крови,
пьянства и разгула. А со мной вы в безопасности. Будьте довольны этим.
   - Я не хочу быть обязанной никому из вашей партии! - вскричала она. -
Пустите меня!
   - Сударыня, вы не знаете, что говорите, - ответил Дик. - Вы ранены...
   - Нет, - сказала она, - у меня убита лошадь, а я цела.
   - Я не могу вас оставить одну в снежном поле, среди врагов, - ответил
Ричард. - Хотите вы или не хотите, а я возьму вас с собой.  Я  счастлив,
что мне представился такой случай, ибо он дает мне возможность заплатить
вам хоть часть моего долга.
   Она промолчала. Потом внезапно спросила:
   - А мой дядя?
   - Милорд Райзингэм? - переспросил Дик. - Хотел бы я принести вам доб-
рые вести, но у меня их нет. Я видел его раз во время битвы, только один
раз... Будем надеяться на лучшее.


   ГЛАВА ПЯТАЯ
   НОЧЬ В ЛЕСУ. АЛИСИЯ РАЙЗИНГЭМ

   Сэр Дэниэл, по всей видимости, держал путь в замок Мот, но из-за глу-
бокого снега, позднего времени, необходимости избегать больших  дорог  и
пробираться только лесом он не мог надеяться попасть в замок до утра.
   Дик стоял перед выбором: либо по-прежнему идти по  следам  рыцаря  и,
если удастся, напасть на него ночью, когда он расположится в лесу  лаге-
рем, либо выбрать себе другую дорогу и пойти сэру Дэниэлу наперерез.
   Оба плана вызывали серьезные возражения, и  Дик,  боявшийся,  как  бы
Джоанна в бою не подверглась опасности, доехал до опушки леса, так и  не
решив, на котором из них остановиться.
   Здесь сэр Дэниэл свернул налево и затем  углубился  в  величественную
лесную чащу. Он растянул свой отряд узкой лентой, чтобы легче было  дви-
гаться между деревьями, и след на снегу здесь был гораздо  глубже.  Этот
след шел все прямо и прямо под оголенными дубами; деревья  подымали  над
ним узловатые сучья и дремучие хитросплетения ветвей. Не слышно было  ни
человека, ни зверя; не слышно было даже  пения  реполова;  лучи  зимнего
солнца золотили снег, исчерченный сложным узором теней.
   - Как, по-твоему, - спросил Дик у одного из воинов, - скакать ли  нам
за ними, или двигаться наперерез?
   - Сэр Ричард, - ответил воин, - я бы скакал вслед за ними до тех пор,
пока они не разъедутся в разные стороны.
   - Ты, конечно, прав, - сказал Дик, - но мы собрались в дорогу слишком
поспешно и не успели как следует подготовиться к походу. Здесь  нет  до-
мов, некому нас приютить и накормить, и вплоть до  завтрашнего  утра  мы
будем и голодать и мерзнуть... Что вы скажете, молодцы? Согласны  ли  вы
потерпеть немного, чтобы добиться удачи? Если вы не согласны,  мы  можем
повернуть в Холивуд и поужинать там за счет святой церкви. Я не уверен в
успехе нашего похода и потому никого не принуждаю.  Но  если  вы  хотите
послушать моего совета, выбирайте первое.
   Все в один голос ответили, что последуют за сэром Ричардом,  куда  он
пожелает.
   И Дик, пришпорив коня, снова двинулся вперед.
   Снег на следу был плотно утоптан, и догонявшим  было  легче  скакать,
чем удиравшим. Отряд Дика мчался крупной рысью; двести копыт стучали  по
твердому снегу; лязг оружия и фырканье  лошадей  создавали  воинственный
шум под сводами безмолвного леса.
   Наконец широкий след вывел их к большой дороге, которая вела на Холи-
вуд, и здесь потерялся. И когда немного дальше след этот снова  появился
на снегу. Дик с удивлением заметил, что он стал гораздо уже  и  снег  на
нем не так хорошо утоптан. Очевидно, воспользовавшись  хорошей  дорогой,
сэр Дэниэл разделил свой отряд на две части.
   Так как шансы казались одинаковыми, Дик  поехал  прямо,  по  главному
следу. Через час он был уже в самой чаще леса. И вдруг общий след разде-
лился на десятки разрозненных следов, которые разбегались во все  сторо-
ны.
   Дик в отчаянии остановил коня. Короткий зимний день подходил к концу;
матовый красно-оранжевый шар солнца медленно опускался за голыми сучьями
деревьев; тени, бежавшие по снегу, растянулись на целую милю; мороз жес-
токо кусал кончики пальцев; пар вздымался над конями, смешивался с  зас-
тывающим дыханием людей и облаком летел вверх.
   - Нас перехитрили, - признался Дик. - Придется в конце концов ехать в
Холивуд. Судя по солнцу, до Холивуда ближе, чем до Тэнстолла.
   Они повернули налево, подставив красному щиту солнца  свои  спины,  и
направились к аббатству. Но теперь перед ними не было дороги, утоптанной
неприятелем. Им приходилось медленно пробираться по глубокому снегу, по-
минутно утопая в сугробах и беспрестанно останавливаясь, чтобы обсудить,
куда ехать дальше. И вот солнце зашло совсем; свет на западе погас;  они
блуждали по лесу в полной тьме, под морозными звездами.
   Скоро взойдет луна и озарит вершины холмов; тогда  легко  будет  дви-
гаться вперед. Но до тех пор один необдуманный шаг - и  они  собьются  с
дороги. Им ничего не оставалось, как расположиться лагерем и ждать.
   Расставив часовых, они очистили от снега небольшую площадку  и  после
нескольких неудачных попыток разожгли костер. Воины уселись вокруг огня,
делясь скудными запасами еды, и пустили  фляжку  вкруговую.  Дик  выбрал
лучшие куски из грубой и скудной пищи и снес их племяннице лорда Райзин-
гэма, сидевшей под деревом, в стороне от солдат.
   Ей подстелили конскую попону и дали накинуть на плечи другую; она си-
дела, устремив взор на огонь. Когда Дик предложил ей поесть, она вздрог-
нула, словно ее разбудили, и молча отказалась.
   - Сударыня, - сказал Дик, - умоляю вас, не наказывайте меня так  жес-
токо. Не знаю, чем я оскорбил вас. Правда, я увез вас силой, но из  дру-
жеских побуждений; я заставляю вас ночевать в лесу, но  моя  поспешность
происходит оттого, что надо спасти другую девушку,  такую  же  слабую  и
беззащитную, как вы. И, наконец, сударыня, не наказывайте себя и поешьте
хоть немножко. Даже если вы не голодны, вы должны поесть, чтобы  поддер-
жать свои силы.
   - Я не приму пищу из рук человека, убившего моего  дядю,  -  ответила
она.
   - Сударыня! - вскричал Дик. - Клянусь вам распятием, я не  дотронулся
до него!
   - Поклянитесь мне, что он еще жив, - сказала она.
   - Я не хочу лукавить, - ответил Дик. -  Сострадание  приказывает  мне
огорчить вас. В глубине души я убежден, что его нет в живых.
   - И вы осмеливаетесь предлагать мне еду! - воскликнула она. - А!  Вас
теперь величают сэром Ричардом! Мой добрый дядюшка убит, и  за  это  вас
посвятили в рыцари. Если бы я не оказалась такой дурочкой,  а  заодно  и
изменницей, если бы я не спасла вас в доме вашего врага, погибли бы  вы,
а он - он, который стоит дюжины таких, как вы, - он был бы жив!
   - Подобно вашему дяде, я делал все, что мог, для своей партии, -  от-
ветил Дик. - Если бы он был жив, - клянусь небом, я желал бы этого! - он
одобрил бы, а не порицал меня.
   - Сэр Дэниэл говорил мне, - ответила она, - что видел вас на баррика-
де. Если бы не вы, говорил он, ваша партия была бы разбита; это вы выиг-
рали сражение. Значит, это вы убили моего доброго лорда  Райзингэма.  И,
даже не умыв рук после убийства, вы предлагаете мне есть вместе с  вами?
Сэр Дэниэл поклялся погубить вас. Он отомстит за меня!
   Несчастный Дик погрузился в мрачное  раздумье.  Он  вспомнил  старого
Арблестера и громко застонал.
   - И вы считаете, что на мне лежит такой грех? - сказал он. - Вы,  за-
щищавшая меня? Вы, подруга Джоанны?
   - Зачем вы вмешались в битву? - возразила она. - Вы  вне  партий,  вы
всего только мальчик, руки, ноги и  туловище,  не  управляемые  разумом!
Из-за чего вы сражались? Единственно из любви к насилию!
   - Я и сам не знаю, из-за чего я сражался! - вскричал Дик - Но так  уж
водится в английском королевстве, что если бедный джентльмен не сражает-
ся на одной стороне, он непременно должен сражаться на другой. Он не мо-
жет не сражаться, это противоестественно.
   - Тот, у кого нет своих убеждений, не должен вытаскивать меча из  но-
жен, - ответила молодая девушка. - Вы, случайно  принимающий  участие  в
битве, - чем вы лучше мясника? Войну облагораживает только цель,  а  вы,
сражавшийся без цели, опозорили ее.
   - Сударыня, - ответил несчастный Дик, - я вижу свою ошибку. Я слишком
поторопился... я действовал преждевременно. Я украл корабль, думая,  что
поступаю хорошо, и этим погубил много невинных и причинил  горе  бедному
старику, встреча с которым, словно кинжал, пронзила меня сегодня. Я  до-
бивался победы и славы только для того, чтобы жениться,  и  вот  чего  я
достиг! Из-за меня погиб ваш дядя, который был так добр ко мне!  Увы,  я
посадил Йорка на трон, а это, быть может, принесет Англии только горе! О
сударыня, я вижу свой грех! Я не гожусь для этой жизни. Как  только  все
кончится, я уйду в монастырь, чтобы молиться и  каяться  до  конца  дней
своих. Я откажусь от Джоанны, откажусь от военного ремесла. Я буду мона-
хом и до самой смерти буду молиться за душу вашего бедного дяди...
   Униженному, полному раскаяния Дику вдруг почудилось,  что  юная  леди
рассмеялась.
   Подняв голову, он увидел при свете костра, что она  смотрит  на  него
как-то странно, но совсем не сердито.
   - Сударыня! - воскликнул он, полагая, что смех только послышался ему,
хотя ее изменившееся лицо внушало ему надежду, что он тронул ее  сердце.
- Сударыня, вам мало этого? Я отказываюсь от всех радостей жизни,  чтобы
загладить зло, которое я причинил. Я своими молитвами обеспечу рай лорду
Райзингэму. Я отказываюсь от всего в тот самый день, когда был  посвящен
в рыцари и считал себя счастливейшим молодым джентльменом на земле!
   - О, мальчик, - сказала она, - славный мальчик!
   И, к величайшему изумлению Дика, она сначала очень нежно отерла слезы
с его щек, а потом, точно подчиняясь внезапному побуждению,  обвила  его
шею руками, привлекла к себе и поцеловала.  И  простодушный  Дик  совсем
смутился.
   - Вы здесь начальник, - очень весело сказала она, - и вы должны есть.
Почему вы не ужинаете?
   - Дорогая госпожа Райзингэм, - ответил Дик, - я хочу, чтобы  пленница
моя поела первой. Сказать по правде, раскаяние мешает мне глядеть на пи-
щу, Я должен поститься и молиться, дорогая леди.
   - Зовите меня Алисией, - сказала она. - Ведь мы с вами старые друзья,
не так ли? А теперь давайте я буду есть вместе с вами: я - кусок, и вы -
кусок, я - глоток, и вы - глоток. Если вы ничего не будете есть, и я  не
буду; а если вы съедите много, и я наемся, как пахарь.
   С этими словами она принялась за еду, и Дик, у которого был  прекрас-
ный аппетит, последовал ее примеру, сначала с неохотой, но постепенно со
все большим воодушевлением и усердием. В конце концов  он  даже  позабыл
следить за той, которая служила ему примером, и  хорошенько  вознаградил
себя за труды и волнения ДНЯ.
   - Укротитель львов, - сказала она наконец, - разве  вам  не  нравятся
девушки в мужской одежде?
   Луна уже взошла, и теперь они только ждали,  когда  отдохнут  усталые
кони. При лунном свете все еще раскаивающийся, но уже сытый Ричард заме-
тил, что она смотрит на него почти кокетливо.
   - Сударыня... - начал было он и запнулся, удивленный такой переменой.
   - Ну, - перебила она, - отпираться бесполезно.
   Джоанна рассказала мне все. Но, сэр - укротитель львов,  взгляните-ка
на меня, разве я так уж некрасива? А?
   И она сверкнула глазами.
   - Вы несколько малы ростом... - начал Дик.
   Она звонко захохотала, окончательно смутив его и сбив с толку.
   - Мала ростом! - вскричала она. - Нет, будьте столь же честны,  сколь
вы отважны; я карлица, ну, может быть,  чуть-чуть  повыше  карлицы.  Но,
признайтесь, несмотря на свой рост, я все же довольно хороша.  Разве  не
так?
   - О сударыня, вы очень хороши, - сказал многострадальный рыцарь,  де-
лая жалкую попытку казаться развязным.
   - И всякий мужчина был бы очень рад жениться на мне? - продолжала она
свой допрос.
   - О сударыня, разумеется! - согласился Дик.
   - Зовите меня Алисией, - сказала она.
   - Алисия! - сказал сэр Ричард.
   - Ну, хорошо, укротитель львов, - продолжала она. - Так как вы  убили
моего дядю и оставили меня без поддержки, вы, по чести,  должны  возмес-
тить мне это. Не так ли?
   - Конечно, сударыня, - сказал Дик. - Хотя, положа руку на  сердце,  я
считаю себя только отчасти виновным в смерти этого храброго рыцаря.
   - А, так вы хотите увернуться! - вскричала она.
   - Нет, сударыня. Я уже говорил вам, что, если вы желаете, я даже  го-
тов стать монахом, - сказал Ричард.
   - Значит, по чести, вы принадлежите мне? - заключила она.
   - По чести, сударыня, я полагаю... - начал молодой человек.
   - Перестаньте! - перебила она. - У вас и так слишком много уловок. По
чести, разве вы не принадлежите мне до тех пор, покуда не загладите  со-
деянное вами зло?
   - По чести, да, - сказал Дик.
   - Ну, так слушайте, - продолжала она. - Мне кажется, из вас вышел  бы
плохой монах. И так как я могу располагать вами, как  мне  заблагорассу-
дится, я возьму вас себе в мужья... Ни слова! - воскликнула она. - Слова
вам не помогут. Справедливость требует, чтобы вы, лишивший  меня  одного
дома, заменили бы мне этот дом другим. А что касается Джоанны,  то,  по-
верьте, она первая одобрит такую замену. В конце концов, раз  мы  с  ней
такие близкие подруги, не все ли равно, на которой из нас  вы  женитесь?
Никакой разницы!
   - Сударыня, - сказал Дик, - только прикажите, и я пойду в  монастырь.
Но ни по принуждению, ни из желания угодить даме я не женюсь ни на  ком,
кроме Джоанны Сэдли. Простите меня за откровенность, но,  когда  девушка
смела, несчастному мужчине приходится быть еще смелее.
   - Дик, - сказала она, - милый мальчик, вы должны подойти и поцеловать
меня за эти слова... Нет, не бойтесь, вы поцелуете меня  за  Джоанну,  а
когда мы встретимся, я возвращу ей поцелуй и скажу,  что  украла  его  у
нее. А что касается вашего долга мне, дорогой простачок, я думаю, не  вы
один участвовали в этом большом сражении. И даже если Йорк будет на тро-
не, то не вы посадили его на трон. Но у вас хорошее,  доброе  и  честное
сердце. Дик. Если бы я была способна позавидовать  хоть  чему-нибудь  из
того, что есть у Джоанны, я позавидовала бы только вашей любви к ней.


   ГЛАВА ШЕСТАЯ
   НОЧЬ В ЛЕСУ (окончание).
   ДИК И ДЖОАННА

   Тем временем лошади прикончили скудный запас корма и вполне  отдохну-
ли. По приказанию Дика костер засыпали снегом. Пока его люди снова уста-
ло садились в седло, он сам, несколько поздно вспомнив о предосторожнос-
тях, необходимых в лесу, выбрал высокий дуб и быстро взобрался на  самую
верхнюю ветку. Отсюда ему видна была лесная даль,  занесенная  снегом  и
озаренная луной. На юго-западе темнел тот заросший  вереском  холм,  где
его и Джоанну когда-то так напугал "прокаженный". На склоне этого  холма
он заметил ярко-красное пятнышко величиной с булавочную головку.
   Он выругал себя за то, что так поздно влез на дерево. Что,  если  это
яркое пятнышко - костер в лагере сэра Дэниэла? Ведь он уже давно мог за-
метить его и подойти к нему. И уж, во всяком случае, не следовало разре-
шать своим воинам разводить костер, который, вероятно, выдал их сэру Дэ-
ниэлу. Нельзя было больше терять ни минуты. Напрямик до холма было около
двух миль; но на пути нужно было пересечь глубокий, обрывистый овраг, по
которому нельзя было проехать верхом, и Дик решил, что, спешившись,  они
скорее доберутся до места. Оставив десять человек  сторожить  лошадей  и
договорившись об условном сигнале, Дик повел свой отряд вперед. Рядом  с
ним отважно шагала Алисия Райзингэм.
   Чтобы облегчить себя, солдаты сняли тяжелые латы  и  оставили  копья.
Они бодро шли по замерзшему снегу, озаренному  веселым  лунным  сиянием.
Молча, в полном порядке перешли они через овраг, на дне  которого  ручей
со стоном рвался сквозь снег и лед. За оврагом, в полумиле от замеченно-
го Диком костра, отряд остановился, чтобы передохнуть перед нападением.
   В безмолвии громадного леса малейший звук был слышен  издалека.  Али-
сия, у которой был тонкий слух, предостерегающе подняла палец и  остано-
вилась, прислушиваясь. Все последовали ее примеру, но, кроме глухого шу-
ма ручья да отдаленного лисьего лая, Дик, как он ни напрягал свой  слух,
не услышал ничего.
   - Я слышала сейчас лязг оружия, - прошептала Алисия.
   - Сударыня, - ответил Дик, боявшийся этой девушки больше, чем десятка
храбрых неприятельских воинов, - я не осмелюсь  сказать,  что  вы  ошиб-
лись... однако, быть может, этот звук донесся из нашего лагеря.
   - Нет, он донесся с запада, - заявила она.
   - Что будет, то будет, - ответил Дик. - Да исполнится воля небес. Не-
чего раздумывать, пойдем поскорее и узнаем, в чем дело. Вперед,  друзья,
довольно отдыхать!
   По мере того как они продвигались вперед, на снегу все  чаще  попада-
лись следы лошадиных копыт. Было ясно, что они приближаются  к  большому
лагерю. Наконец они увидели за деревьями красноватый дым, озаренный сни-
зу, и летящие во все стороны яркие искры.
   По приказу Дика воины развернули свои ряды и бесшумно поползли  через
чащу, чтобы со всех сторон окружить неприятельский лагерь. Сам Дик,  ос-
тавив Алисию под прикрытием громадного дуба, крадучись направился  прямо
к костру.
   Наконец в просвете между деревьями он увидел весь лагерь. На холмике,
покрытом вереском, с трех сторон окруженном чащей, горел  костер;  языки
пламени взвивались с ревом и треском.
   Вокруг костра сидело человек двенадцать, закутанных в плащи; но, хотя
снег был утоптан так, словно здесь стоял целый полк,  Дик  тщетно  искал
взором лошадей. Он с ужасом подумал, что его, быть может, перехитрили. И
в ту же минуту он понял, что высокий человек в стальном  шлеме,  который
протягивал руки к огню, был его старый друг и добрый враг Беннет Хэтч; а
в двух других, сидящих за Беннетом, он узнал Джоанну Сэдли и  жену  сэра
Дэниэла, одетых в мужское платье.
   "Ну что же, - подумал он. - Пусть я и потеряю своих лошадей, - только
бы мне добыть мою Джоанну, и я не буду жаловаться!"
   И вот раздался тихий свист, означавший, что воины Дика  окружили  ла-
герь со всех сторон.
   Услышав свист, Беннет вскочил на ноги, но, прежде чем он успел  схва-
титься за оружие, Дик окликнул его.
   - Беннет! - сказал он. - Беннет, старый  друг,  сдавайся.  Ты  только
напрасно прольешь человеческую кровь, если будешь сопротивляться.
   - Клянусь святой Барбарой, это мастер Шелтон! - вскричал Хэтч. - Сда-
ваться? Вы требуете слишком многого. Какие у вас силы?
   - Слушайте, Беннет, нас больше, чем вас, и вы окружены, - сказал Дик.
- Сам Цезарь и сам Карл Великий просили бы на твоем месте пощады. На мой
свист откликаются сорок человек, и одним залпом я могу перестрелять  вас
всех.
   - Мастер Дик, - сказал Беннет, - я бы охотно вам сдался,  но  совесть
не позволяет - я должен исполнить свой долг. Да помогут нам святые!
   С этими словами он поднес ко рту рожок и затрубил. Наступило  некото-
рое замешательство. Пока Дик, опасаясь за дам, мешкал начинать бой,  ма-
ленький отряд Хэтча бросился к оружию и выстроился для круговой  обороны
- спина к спине, готовясь к отчаянному сопротивлению. Во время этой  су-
матохи Джоанна вскочила и, как стрела, помчалась к своему возлюбленному.
   - Я здесь, Дик! - вскричала она, схватив его за руку.
   Дик все еще колебался. Он был молод и не привык к  неизбежным  ужасам
войны, и при мысли о старой леди Брэкли слова команды застревали у  него
в горле. Воины его начали проявлять нетерпение. Некоторые из них оклика-
ли его по имени, другие принялись стрелять, не дожидаясь  приказания.  И
первая же стрела сразила бедного Беннета. Тут Дик очнулся.
   - Вперед! - крикнул он. - Стреляйте, ребята, и  не  высовывайтесь  из
кустов! Англия и Йорк!
   Но в это мгновение в ночной тишине внезапно раздался глухой стук мно-
жества копыт о снежную дорогу, приближавшийся с невероятной быстротой  и
становившийся все громче, и рога затрубили в ответ на призыв Хэтча.
   - Все сюда! - вскричал Дик. - Скорей ко мне, если вы дорожите жизнью!
   Но его пешие воины, рассчитывавшие на легкую победу, были  застигнуты
врасплох; одни еще мешкали, другие бросились бежать и исчезли в лесу.  И
когда первые всадники кинулись в атаку, им удалось  заколоть  лишь  нес-
кольких отставших; большая же часть отряда Дика растаяла при первых зву-
ках, возвестивших о приближении неприятеля.
   Дик стоял, с горечью глядя на последствия своей опрометчивой и небла-
горазумной отваги. Сэр Дэниэл заметил его костер. Он двинулся к нему  со
своими главными силами, чтобы атаковать преследователей  или  обрушиться
на них с тыла, если они отважатся напасть на лагерь. Он действовал,  как
опытный предводитель. Дик же вел себя, как пылкий мальчик. И вот у моло-
дого рыцаря не осталось никого, кроме возлюбленной, крепко державшей его
за руку, А все его воины и кони затерялись в темном лесу, точно  булавки
в сене. "Да поможет мне бог! - подумал он. - Хорошо, что меня  посвятили
в рыцари за утреннее сражение, ибо эта битва делает мне мало чести".
   И, увлекая за собой Джоанну, он бросился бежать.
   Теперь ночную тишину нарушали крики тэнстоллских воинов, мчавшихся во
все стороны, разыскивая беглецов. Дик продирался  через  кусты  и  бежал
вперед, словно олень. Все открытые места были залиты серебристым  лунным
светом, и от этого в лесной чаще казалось еще темнее. Побежденные разбе-
жались по всему лесу и увели за собой  преследователей.  Дик  и  Джоанна
спрятались в густой чаще и остановились, прислушиваясь к голосам, понем-
ногу затихавшим в отдалении.
   - Если бы я оставил резерв, - горько воскликнул Дик, - я бы  еще  мог
поправить дело! Да, жизнь учит нас! В следующий раз я буду  умнее,  кля-
нусь распятием!
   - Не все ли равно. Дик, - сказала Джоанна, - раз мы снова вместе?
   Он взглянул на нее. Опять, как в былое время, она была Джоном  Мэтче-
мом, одетым по-мужски. Но теперь он знал, что это девушка. Она улыбалась
ему и даже в этом неуклюжем одеянии вся искрилась любовью, наполняя  его
сердце восторгом.
   - Любимая, - сказал он, - если ты прощаешь все мои промахи, стоит  ли
мне о них горевать? Пойдем прямо в Холивуд; там находится твой опекун  и
мой добрый друг лорд Фоксгэм. Там мы и обвенчаемся. И не все  ли  равно,
беден я или богат, прославлен или безвестен? Любовь  моя,  сегодня  меня
посвятили в рыцари. Я удостоился похвалы прославленных вельмож  за  свою
отвагу. Я уже считал себя самым лучшим воином во всей Англии.  И  вот  я
сначала лишился благосклонности вельмож, а затем был разбит в бою и  по-
терял всех своих солдат. Какой удар по моему тщеславию! Но,  дорогая,  я
не горюю. Если ты любишь меня, если ты согласна обвенчаться со  мной,  я
готов сложить с себя рыцарское звание и  нисколько  не  буду  жалеть  об
этом.
   - Мой Дик! - вскричала она. - Неужели тебя посвятили в рыцари?
   - Да, моя дорогая. И отныне ты миледи! - нежно ответил он. -  Вернее,
завтра утром ты станешь ею - ведь ты согласна?
   - Согласна, Дик, согласна всей душой! - ответила она.
   - Вот как, сэр! А я-то думала, что вы собираетесь податься в монахи!
   - Алисия! - вскричала Джоанна.
   - Она самая, - ответила, приближаясь, юная леди. - Та  самая  Алисия,
которую вы считали мертвой и которую нашел ваш укротитель львов,  вернул
к жизни и за которой он даже ухаживал, если хочешь знать!
   - Я не верю этому! - вскричала Джоанна. - Дик!
   - "Дик"! - передразнила Алисия. - Вот вам и Дик!.. Да, сэр, и вам  не
стыдно покидать несчастных девиц в беде? - продолжала она,  повернувшись
к молодому рыцарю. - Вы оставляете их под сенью дуба,  а  сами  уходите.
Видно, правду говорят, что пора рыцарства миновала.
   - Сударыня, - в отчаянии вскричал Дик, - клянусь своей душой,  я  со-
вершенно позабыл о вас! Сударыня, постарайтесь простить меня! Вы видите,
я только что нашел Джоанну!
   - Я и не думала, что вы бросили меня намеренно, - возразила она. - Но
все равно я жестоко отомщу. Я выдам леди Шелтон одну тайну...  вернее  -
будущей леди Шелтон, - прибавила она, делая реверанс. - Джоанна, -  про-
должала она, - клянусь душой, я верю, что твой  возлюбленный  отважен  в
сражении, но... позволь мне сказать все: он самый мягкосердечный простак
в Англии. Бери его себе на здоровье! А сейчас, глупые дети, сперва поце-
луйте меня каждый по очереди - это принесет вам счастье, а потом целуйте
друг друга ровно одну минуту по часам и ни одной секунды больше. А затем
мы все втроем отправимся в Холивуд и пойдем как  можно  быстрее,  потому
что в этих лесах и холодно и небезопасно.
   - Но неужели мой Дик ухаживал за тобой? - спросила Джоанна,  прижима-
ясь к своему возлюбленному.
   - Нет, глупая девочка, - ответила Алисия, - это я ухаживала за ним. Я
предложила ему жениться на мне, но он посоветовал мне выйти замуж за ко-
го-нибудь другого. Так он и сказал. Словом, он не столь  любезен,  сколь
прямодушен... А теперь, дети, будем благоразумны  и  пойдем  вперед.  Ну
как, мы опять полезем через овраг или двинемся прямо в Холивуд?
   - Недурно бы достать коня, - сказал Дик, - За последние дни меня  так
много били, что мое несчастное тело превратилось в сплошной синяк. Одна-
ко, если мои воины, сторожащие коней, разбежались, услышав шум битвы, мы
только даром пройдемся. Прямым путем до Холивуда всего три мили. Колокол
еще не пробил и девяти часов, снег крепок, луна ярко светит. Как вы  ду-
маете - не отправиться ли нам пешком?
   - Решено! - вскричала Алисия.
   А Джоанна только крепче прижалась к Дику.
   Они пошли через оголенные рощи,  по  заснеженным  тропинкам,  залитым
бледным светом зимней луны. Дик и Джоанна держались за  руки,  испытывая
райское блаженство. А их легкомысленная спутница, совершенно  позабыв  о
собственных горестях, шла за ними и то подшучивала над их молчанием,  то
рисовала счастливые картины их будущей совместной жизни.
   Далеко в лесу слышны были крики тэнстоллских воинов, продолжавших по-
гоню; время от времени доносился шум голосов, раздавался лязг оружия,  -
видимо, стычки все еще продолжались.
   Но в этих молодых людях, выросших среди военных тревог и  только  что
избегнувших множества опасностей, нелегко было разбудить страх  или  жа-
лость. Довольные тем, что шум погони удалялся, они всем сердцем отдались
своей радостной прогулке, которую Алисия назвала свадебной процессией. И
ни суровое безлюдье леса, ни холод морозной ночи не  могли  омрачить  их
счастье.
   Наконец с вершины холма они увидели долину Холивуда. В больших  окнах
лесного аббатства сияли факелы и свечи; высокие башни и шпили,  отчетли-
вые и безмолвные, вздымались к небу, и золотое распятие на самой верхуш-
ке ярко горело, озаренное лунным светом. Вокруг Холивуда на широких  по-
лянах пылали костры лагерей, теснились хижины; на  дне  долины  застыла,
скованная льдом, извилистая река.
   - Клянусь небом, - сказал Ричард, - здесь все еще стоят лагерем войс-
ка лорда Фоксгэма! Гонец, посланный герцогом, видимо,  сюда  не  доехал.
Ну, тем лучше. Значит, у нас есть армия, и мы можем приготовить сэру Дэ-
ниэлу достойную встречу.
   Но воины лорда Фоксгэма продолжали стоять лагерем у  Холивуда  совсем
по другой причине, чем предполагал Дик. Они двинулись было к  Шорби,  но
не прошли и половины дороги, как встретили второго гонца, который прика-
зал им вернуться туда, где они стояли  утром,  чтобы  преградить  дорогу
отступающим ланкастерцам и держаться как можно  ближе  к  главной  армии
йоркистов. Ричард Глостер, выиграв битву и разбив своих  врагов  в  этом
округе, уже шел на соединение со своим братом. И вскоре после того,  как
войска лорда Фоксгэма вернулись в Холивуд, Горбун сам остановил  коня  у
дверей аббатства. Вот в честь какого высокого гостя светились огнями ок-
на. Когда Дик явился в Холивуд вместе со своей возлюбленной и ее  подру-
гой, герцог и вся его свита пировали в трапезной, где их принимали с ве-
ликолепием, достойным такого могущественного и богатого монастыря.  Дика
привели в трапезную, куда он вошел без большой охоты. Глостер,  разбитый
усталостью, сидел, подперев рукой свое бледное, грозное лицо. Лорд Фокс-
гэм, едва оправившийся от раны, сидел на почетном месте, слева от него.
   - Ну как, сэр? - спросил Ричард. - Принесли вы мне голову сэра Дэниэ-
ла?
   - Милорд герцог, - ответил Дик довольно твердым голосом, хоть и робея
в душе, - мне так не повезло, что я не мог даже вернуться вместе со сво-
им отрядом. Я, с позволения вашей милости, совершенно разбит.
   Глостер взглянул на него и грозно нахмурился.
   - Кроме пятидесяти всадников, сэр, я дал вам пятьдесят пехотинцев,  -
сказал он.
   - Милорд герцог, у меня было лишь пятьдесят всадников, - ответил юный
рыцарь.
   - Как так? - сказал Глостер. - Он ведь просил у меня и конницу и  пе-
хоту.
   - Не гневайтесь, ваша милость, - вкрадчиво ответил Кэтсби, -  но  для
погони мы дали ему лишь пятьдесят всадников.
   - Прекрасно, - сказал Ричард. - Шелтон, вы можете идти.
   - Постойте! - сказал лорд Фоксгэм. - У этого молодого  человека  было
поручение и от меня. Может быть, он его выполнил лучше... Скажите,  мас-
тер Шелтон, вы нашли девушку?
   - Хвала святым, милорд, - сказал Дик, - она в этом доме.
   - Это верно?.. В таком случае, милорд герцог, - продолжал лорд  Фокс-
гэм, - завтра утром, с вашего позволения, перед тем как войско выступит,
нужно сыграть свадьбу. Этот молодой сквайр...
   - Молодой рыцарь, - перебил Кэтсби.
   - Вы называете его рыцарем, сэр Уильям? - вскричал лорд Фоксгэм.
   - Я сам посвятил его в рыцари за отважную службу, - сказал Глостер. -
Он дважды выручил меня. Доблести у него хоть отбавляй. Но ему не хватает
железной твердости мужчины. Он не возвысится, лорд Фоксгэм. Этот человек
будет храбро сражаться, но все равно у него сердце зайца. Тем не  менее,
если ему нужно жениться, - жените его во имя пресвятой девы, и конец!
   - Он храбрый юноша, и мне это известно, - сказал лорд Фоксгэм. -  Ра-
дуйтесь, сэр Ричард! С мастером Хэмли я все уладил, и утром вас обвенча-
ют.
   Дик решил, что теперь благоразумнее всего удалиться. Но не  успел  он
еще выйти из трапезной, как какойто человек, только  что  спешившийся  у
ворот, помчался по лестнице, перепрыгивая сразу  через  четыре  ступени,
прорвался сквозь ряды слуг и бросился на одно колено перед герцогом.
   - Победа, милорд! - вскричал он.
   И прежде чем Дик добрался до комнаты, отведенной ему как гостю  лорда
Фоксгэма, в толпе у костров раздались восторженные крики. Ибо в этот  же
самый день в каких-нибудь двадцати милях  отсюда  могуществу  Ланкастера
был нанесен второй сокрушительный удар.


   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
   МЕСТЬ ДИКА

   На следующее утро Дик встал до рассвета, оделся как можно лучше, вос-
пользовавшись гардеробом лорда Фоксгэма, и, наведавшись о Джоанне, пошел
погулять, чтобы умерить свое нетерпение.
   Он побродил среди солдат, облачавшихся в свои доспехи при свете  зим-
ней зари и красном блеске факелов; вышел в поле, обошел аванпосты и нап-
равился один в замерзший лес, дожидаясь восхода солнца.
   Мысли его были покойны и счастливы; он не жалел о потере  скоротечной
благосклонности герцога. Имея такую жену, как Джоанна, и такого покрови-
теля, как лорд Фоксгэм, он мог смотреть на свое будущее  с  надеждой.  О
прошлом он сожалел мало.
   Он шел, погруженный в размышления, а утренняя  заря  разгоралась  все
торжественней и ярче, и резкий ветерок вздымал морозную снежную пыль. Он
повернулся, чтобы идти домой, и вдруг заметил какого-то человека за  де-
ревом.
   - Стой! - крикнул Дик. - Кто идет?
   Человек вышел из-за дерева и взмахнул рукой, как немой. Хотя он был в
одежде пилигрима и на лицо его был опущен капюшон, Дик  мгновенно  узнал
сэра Дэниэла.
   Дик шагнул к нему, обнажив меч. А рыцарь, сунув руку за пазуху, слов-
но для того, чтобы выхватить спрятанное там оружие, спокойно ожидал  его
приближения.
   - Ну что, Дикон, - сказал сэр Дэниэл, - как же ты думаешь  поступить?
Неужели ты нападешь на побежденного?
   - Я не посягал на вашу жизнь, - ответил юноша. - Я был  вашим  верным
другом до тех пор, покуда вы не захотели убить меня. О, как жадно мечта-
ли вы о моей смерти!
   - Только из самозащиты, - ответил рыцарь. - А теперь, мальчик,  вести
об этой битве и присутствие молодого горбатого дьявола в моем  собствен-
ном лесу окончательно меня сломили. Я пойду в Холивуд, и его святые сте-
ны защитят меня. Потом отправлюсь за море, захватив  с  собой  все,  что
возможно, и начну новую жизнь в Бургундии или во Франции.
   - Вам нельзя в Холивуд, - сказал Дик,
   - Как так нельзя? - спросил рыцарь.
   - Послушайте, сэр Дэниэл, сегодня - день моей свадьбы, - сказал  Дик,
- и солнце, которое сейчас взойдет, озарит самый светлый день моей  жиз-
ни. Вашей жизнью вы должны заплатить и за смерть моего отца и за попытку
убить меня. Но и сам я натворил достаточно. Я был причиной смерти многих
людей... И в этот счастливый день я не хочу быть ни судьей, ни  палачом.
Если бы вы были самим дьяволом, я не поднял бы на вас руки. Просите про-
щения у бога, а я щедро дарую вам свое. Но в Холивуд я вас  не  пущу.  Я
стою за Йорк и не позволю шпионам проникнуть в наше войско. Если вы сде-
лаете хоть один шаг, я крикну и  прикажу  ближайшему  часовому  схватить
вас.
   - Ты издеваешься надо мной! - сказал сэр Дэниэл. - Только Холивуд мо-
жет спасти меня.
   - Это уже не мое дело, - ответил Ричард. - Идите на восток, на запад,
на юг, но на север я вас не пущу. Холивуд для вас закрыт. Уходите  и  не
пытайтесь вернуться, ибо, едва вы уйдете, я предупрежу все наши караулы,
и они будут так зорко следить за каждым пилигримом,  что,  будь  вы  сам
дьявол, вам не удастся пройти.
   - Ты обрекаешь меня на гибель, - мрачно сказал сэр Дэниэл.
   - Нет, не обрекаю, - ответил Ричард. - Если вам хочется испытать свою
отвагу, вызывайте меня на поединок. И пусть это - предательство по отно-
шению к моей партии, я приму ваш вызов. Я буду биться  с  вами  один  на
один и никого не позову на помощь. Так, с чистой совестью, я  отомщу  за
своего отца.
   - Ну да, - сказал сэр Дэниэл, - у тебя длинный меч, а  у  меня  всего
кинжал!
   - Я полагаюсь только на милость неба, - ответил Дик, швыряя свой  меч
в снег. - А теперь, если ваш злой рок приказывает вам, - выходите! И ес-
ли будет угодно всемогущему, я скормлю ваши кости лисицам.
   - Я только испытывал тебя, Дик, - ответил рыцарь, выдавив из себя по-
добие смеха. - Я не хочу проливать твою кровь.
   - Ну тогда уходите, пока не поздно, - ответил Шелтон.  -  Через  пять
минут я позову часовых. Я и так слишком терпелив. Если бы  вы  оказались
на моем месте, а я на вашем, я бы уже давно был связан по рукам и ногам.
   - Хорошо, Дикон, я уйду, - ответил  сэр  Дэниэл.  -  Когда  мы  снова
встретимся, ты пожалеешь, что поступил со мной так жестоко.
   С этими словами рыцарь повернулся и побрел прочь, в лесную чащу.  Дик
со странным, смешанным чувством наблюдал, как сэр Дэниэл шел,  быстро  и
осторожно, все время бросая злобные взгляды на  юношу,  который  пощадил
его и которому он тем не менее не доверял.
   Вот он подошел к чаще, густо переплетенной зеленым плющом и  непрони-
цаемой для взора даже зимой. Внезапно  раздался  короткий,  чистый  звук
спущенной тетивы. Пролетела стрела, и с громким, сдавленным криком  боли
и гнева тэнстоллский рыцарь взмахнул руками и упал лицом вниз. Дик  под-
бежал к нему и поднял его. Страшная гримаса пробежала по лицу, все  тело
корчилось в судорогах.
   - Стрела черная? - задыхаясь, спросил он.
   - Черная! - торжественно ответил Дик.
   И прежде чем он успел прибавить хоть слово, отчаянная  боль  пронзила
раненого с головы до ног; он дернулся в руках  Дика  последний  раз,  и,
когда боль утихла, душа его безмолвно отлетела. Юноша осторожно  положил
его на снег и принялся молиться за нераскаянную, грешную душу.  Пока  он
молился, взошло солнце и реполовы запели в плюще.
   Поднявшись, Дик увидел, что в нескольких шагах позади него  стоит  на
коленях и молится другой человек. С обнаженной головой  ждал  Дик  конца
этой молитвы. Человек молился долго, склонив голову и закрыв лицо  рука-
ми. Рядом с ним лежал лук, и Дик догадался, что это стрелок, убивший сэ-
ра Дэниэла.
   Наконец он поднялся, и Дик узнал Эллиса Дэкуорта.
   - Ричард, - торжественно сказал он, - я слышал ваш разговор от  слова
до слова! Ты избрал лучшую долю и простил. Я избрал худшую - и вот лежит
прах моего врага. Молись за меня!
   И он сжал его руку.
   - Сэр, - сказал Ричард, - я охотно буду молиться за вас, но не  знаю,
помогут ли вам мои молитвы. Если месть, которой вы  так  долго  жаждали,
теперь огорчает вас, подумайте, не лучше ли простить тех, кто еще остал-
ся в живых? Хэтч убит, бедняга, хотя я вовсе не хотел его  убивать.  Вот
лежит труп сэра Дэниэла... Умоляю вас, пощадите хоть священника!
   Глаза Эллиса Дэкуорта сверкнули.
   - Дьявол еще силен во мне! - сказал он. -  Но  будь  спокоен:  черная
стрела никогда больше не просвистит в воздухе; братство наше  распалось.
Те, кого мы не успели убить, мирно кончат свою жизнь в срок,  определен-
ный небом. А ты ступай навстречу своей  счастливой  судьбе  и  забудь  о
злосчастном Эллисе.


   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
   ЗАКЛЮЧЕНИЕ

   Около девяти часов утра лорд Фоксгэм повел свою  воспитанницу,  снова
одетую так, как подобает ее полу, и сопровождаемую Алисией Райзингэм,  в
холивудскую церковь. Ричард Горбатый с омраченным заботой лицом  пересек
им дорогу и остановился перед ними.
   - Это и есть та девушка? - спросил он. Когда лорд Фоксгэм ответил ут-
вердительно, он продолжал:  -  Невеста,  поднимите  головку,  дайте  мне
взглянуть на ваше лицо.
   Он угрюмо поглядел на нее.
   - Вы прекрасны, - наконец промолвил он, - и,  как  мне  рассказывали,
богаты. Что, если я предложу вам брак, более подходящий для девушки  ва-
шей наружности и вашего происхождения?
   - Милорд герцог, - ответила Джоанна, - если угодно вашей  милости,  я
хотела бы выйти за сэра Ричарда.
   - Почему? - резко спросил он. - Выходите за того человека, которого я
назову вам, и вы сегодня же станете леди, а он лордом. А сэр  Ричард,  -
позвольте мне сказать откровенно, - умрет сэром Ричардом.
   - Я прошу у неба только одной милости, милорд: дать  мне  возможность
умереть женой сэра Ричарда, - ответила Джоанна.
   - Посмотрите, милорд! - сказал Глостер, обращаясь к лорду Фоксгэму. -
Вот странная пара. Когда я предложил юноше выбрать себе награду, он поп-
росил помиловать старого пьяного моряка.  Я  предостерегал  его,  но  он
упорствовал в своей глупости. "На этом кончатся мои милости",  -  сказал
я. А он ответил мне с дерзкой самоуверенностью: "Мне придется  смириться
с потерей ваших милостей". Ну что ж! Так тому и быть!
   - Он так сказал? - воскликнула Алисия. - Хорошо  сказано,  укротитель
львов!
   - А это что за девушка? - спросил герцог.
   - Это пленница сэра Ричарда, - ответил лорд Фоксгэм, - госпожа Алисия
Райзингэм.
   - Выдайте ее замуж за надежного человека, - сказал герцог.
   - Я имел в виду своего родственника Хэмли, если  будет  угодно  вашей
милости, - ответил лорд Фоксгэм. - Он хорошо послужил нашему делу.
   - Одобряю ваш выбор, - сказал Ричард. - Пусть они поскорее обвенчают-
ся... Скажите, прекрасная девушка, вы хотите выйти замуж?
   - Милорд герцог, - сказала Алисия, - если это человек  честный  и  не
урод...
   Тут она растерялась, и язык прилип к ее гортани.
   - Он не урод, сударыня, - спокойно сказал Ричард.  -  Я  единственный
горбун во всей армии; все остальные сложены хорошо... Леди и вы, милорд,
- внезапно сказал он с преувеличенной любезностью, - не сочтите меня не-
вежливым, если я покину вас. В военное время  вождь  не  может  распоря-
жаться своим временем.
   И с изящным поклоном он удалился в сопровождении своей свиты.
   - Увы, - вскричала Алисия, - я погибла!
   - Вы его не знаете, - ответил лорд Фоксгэм. - Это пустяки, он тут  же
забыл ваши слова.
   - В таком случае он цвет рыцарства! - сказала Алисия.
   - Нет, просто он думает о другом, - ответил лорд Фоксгэм. - Однако не
будем больше мешкать.
   В церкви их ждал Дик в сопровождении нескольких  молодых  людей.  Там
его обвенчали с Джоанной. Когда, торжественно-счастливые, они  вышли  на
мороз и на солнце, армия уже тянулась по дороге. Среди коней, двигающих-
ся от аббатства, среди целого леса коней развевалось знамя герцога Глос-
тера. За знаменем, окруженный закованными в сталь рыцарями, ехал  често-
любивый,  смелый,  жестокосердый  горбун  навстречу   своему   короткому
царствованию и вечному позору. Но свадебное шествие  свернуло  в  другую
сторону, и вскоре гости уселись за стол и предались своему  веселью  без
разгула. Отец-эконом угощал гостей и сидел за столом вместе с ними. Хэм-
ли, забыв о ревности, принялся ухаживать за Алисией, к полному  ее  удо-
вольствию. Под пение труб, под лязг оружия, под топот лошадей  уходившей
армии Дик и Джоанна сидели рядом, любовно держась за руки, и со  всевоз-
растающей нежностью глядели друг другу в глаза.
   С тех пор грязь и кровь этой буйной эпохи текла  в  стороне  от  них.
Вдали от тревог жили они в том зеленом лесу, где возникла их любовь.
   А в деревушке Тэнстолл в довольстве и мире, быть может, излишне  нас-
лаждаясь элем и вином, проживали на пенсии два старика. Один из них  всю
жизнь был моряком и до конца своих дней продолжал оплакивать своего мат-
роса Тома. Другой, человек бывалый и повидавший виды,  под  конец  жизни
сделался набожным и благочестиво скончался в соседнем аббатстве под име-
нем брата Гонестуса. Так исполнилась заветная мечта  Лоулесса:  он  умер
монахом.

Изд. "Правда", Москва, 1981 г.

   ПРИМЕЧАНИЯ

   1. Генрих VI (Ланкастерский) - английский король, царствовавший в  XV
веке. Начавшаяся при нем междоусобная война между  династиями  Йорков  и
Ланкастеров, так называемая война Алой и Белой розы, привела к свержению
в 1461 году Генриха VI.
   2. Лорды Алой розы - то есть сторонники династии Ланкастеров.
   3. Фелюга - узкое парусное судно, которое может идти на веслах.  Люг-
гер - небольшое парусное судно.
   4. В то время, когда происходили события, рассказанные в нашей повес-
ти, Ричард Горбун еще не был герцогом Глостерским; но, с позволения  чи-
тателя, мы будем его так называть для большей ясности. (Прим, автора.)
   5. Шкафут - средняя часть палубы корабля, между  кормовой  и  носовой
надстройкой.
   6. Мир вам! (лат.)
   7. Ричард Горбатый в действительности был в это время гораздо моложе.
(Прим. автора.)



 


<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...
Другие книги жанра: приключения

Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу:  [1] [2] [3]

Страница:  [3]