Охотники за алмазами - Смит Уилбур - страница 3 - Bookorbita.com

Руби ехала медленно, глаза ее были полны слез. Дважды ей сигналили, но она вцепилась в руль и смотрела вперед, вдоль Де Вааль Драйв, на нижние склоны горы. Не доезжая до университета, она свернула с дороги и через сосновую рощу достигла стоянки за мемориалом Сесиля Родса. Тут она оставила машину и по широкой мощеной террасе спустилась между греческими колоннами, потом по каменным ступеням туда, где конная статуя вечно осматривает горизонт, заслоняя левой рукой глаза. Она подошла к парапету и посмотрела на далекие голубые горы Хельдерберга. Поежилась: холодный ветер пробирал сквозь летнее платье и был резок, как ее горе. Слезы наконец вырвались из ее глаз, покатились по щекам и упали на шелковое платье. Это были слезы жалости к самой себе, но и слезы гнева, холодного и яростного. - Скотина, - прошептала она дрожащими губами. Поблизости на парапете сидела парочка, двое студентов в порыве первой любви обнимали друг друга. Они повернулись и взглянули на нее. Парень что-то шепнул девушке, и та с неосознанной жестокостью хихикнула. Руби яростно посмотрела на нее, девушка отвела взгляд. В замешательстве парочка слезла с парапета и ушла, оставив ее в одиночестве. Ни на минуту она не думала отступить, угроза Бенедикта ничего для нее не значила, единственной ее заботой было действовать так, чтобы причинить ему наибольший ущерб. Последствия для нее самой не входили в ее соображения. Нужно выбрать самое быстрое и верное средство мести. И постепенно темные облака, затмившие ее разум, рассеивались, она приняла решение. Джонни остановился в отеле "Талбаг". Она повернулась и побежала к машине, длинные желтые волосы знаменем развевались сзади, как вымпел на пике кавалериста. Она двигалась быстро, пока не добралась до заполненной в этот час дороги нижнего города. Слезы высохли, она ползла, кипя нетерпением, вдоль медленной реки уличного движения. Уже после пяти она остановилась у входа в "Талбаг" и вбежала в фойе отеля. - В каком номере мистер Ленс? - спросила она у девушки за столом. - Мистер Ленс выехал примерно час назад. - Девушка с любопытством рассматривала размазанную косметику Руби. - Он сказал, куда уходит? - выпалила Руби, чувствуя сильнейшее разочарование. - Нет, мадам, - девушка покачала головой. - Но он очень торопился. - Черт возьми! - горько выругалась Руби. Она повернулась, не зная, что делать дальше. Может, Джонни вернулся в свой кабинет? Напротив открылась дверь лифта, и вышла Трейси Хартфорд. Даже в своем нетерпении Руби заметила исходящее от нее сияние: эта женщина только что встала из постели своего любовника. И у Руби не было ни малейшего сомнения в том, кто этот любовник. На мгновение она была парализована шоком. Потом ей захотелось подойти и ударить самодовольно ухмыляющуюся Трейси по лицу. Она подавила это желание и, напротив, встала перед Трейси, когда та пошла к стеклянной двери. - Где Джонни? - спросила она. Трейси от неожиданности остановилась. Легкий виноватый возглас подтвердил подозрения Руби. - Где он, черт вас возьми? - Голос Руби звучал низко и хрипло, полный чувств. - Его здесь нет. - Трейси пришла в себя, быстро меняя выражение лица. - Где он? Я должна его видеть. - Он полетел в Картридж Бей. - Когда он улетел? Это важно, очень важно. - Час назад. Он уже в воздухе. - Можете связаться с ним? - В нетерпении Руби схватила Трейси за руку и больно сжала. - Могу попробовать по радио... - Трейси вырвала руку. - Нет, - быстро прервала Руби. Нельзя выкрикивать такое сообщение всему свету. - А можете последовать за ним, нанять самолет? Трейси покачала головой. - Самолет вне расписания после темноты не выпустят. - Вы должны поехать за ним - на машине. И побыстрее. - Но почему? - Трейси смотрела на нее, удивленная ее странной настойчивостью, заметила высохшие слезы и дикий взгляд Руби. - Туда восемь часов езды. - Я вам расскажу. Нельзя ли использовать номер Джонни? Трейси заколебалась, вспомнив неубранную постель. Но тут в фойе появился управляющий отеля, и Трейси с облегчением повернулась к нему. "Бичкрафт" неожиданно споткнулся и лег на крыло, Джонни интсинктивно выправил положение и в поисках объяснения взглянул на приборную панель. Там все было в порядке, он посмотрел через крыло и впервые заметил пыльные облака на большой равнине под собой. Они длинными полосами двигались вдоль земли, и садящееся солнце окрашивало их в розовато-лиловый и золотой цвета. С тревогой он осмотрел горизонт впереди и увидел надвигающуюся стену, похожую на голубые горы. В этот момент стена накатилась на солнце, превратив его в тусклый красный шар. В кабине стало полутемно, как будто приоткрыли дверь печки в темной комнате. Снова "бичкрафт" вздрогнул: его подхватил новый порыв ветра с севера, в тот же момент ожило радио. - Зулу Шугар Питер Танго Бейкер, это контроль Александра Бей. Отвечайте, пожалуйста. Голос диспетчера был почти неразличим в треске атмосферного электричества. Джонни протянул руку, собираясь включить передатчик, но остановился. Он лихорадочно соображал. Вероятно, пытаются отменить разрешение на полет. С пустыни идет сильная буря. Либо его полет отменят, либо дадут маршрут, ведущий далеко в сторону. Он посмотрел на часы. До Картридж Бей двадцать минут полетного времени. Нет, теперь он летит при сильном встречном ветре, значит двадцать пять или тридцать минут. Он быстро осмотрел берег с правой стороны и увидел в сгущающемся сумраке длинные полосы прибоя. Берег еще чист и может таким остаться тридцать минут. - Зулу Шугар Питер Танго Бейкер, говорит Александра Бей. Повторяю, отвечайте. Отвечайте. - Голос диспетчера звучал тревожно. У него есть хороший шанс опередить бурю и добраться до Картридж Бей. Он свернет на запад и прилетит со стороны моря, используя в качестве маяка огни "Кингфишера". Проскочит по краю пыльного облака. Если промахнется, сможет повернуть и лететь по ветру назад. Радио теперь свистело и хрипело гневно, голос диспетчера иногда терялся, иногда слышался ясно. - ...запрещен. Повторяю: полет запрещен. Вы меня слышите, Зулу Шугар Питер Танго Бейкер? Отзовитесь... буря силой в семь баллов... видимость в области бури... повторяю: нулевая видимость в области... Теперь северный ветер установится на многие дни и уничтожит всякую возможность ввести "Кингфишер" в пролив между Молнией и Самоубийством. Джонни выключил радио, прервав связь с контролем, и сразу в кабине стало удивительно тихо. Он уселся поудобнее и слегка приоткрыл дроссели, следя за стрелками на шкалах приборов. Теперь он находился на высоте в триста футов, и "бичкарфт" прыгал, как марлин на крючке. Он летел по приборам в абсолютной темноте. Не видно было даже концов крыльев, но наверху все еще светили звезды. Джонни двигался вперед, навстречу буре, а облака пыли двигались встречным курсом, уже закрыв Картридж Бей. Каждые несколько секунд он бросал быстрый взгляд вперед, надеясь увидеть огни, потом его взгляд снова устремлялся к приборам. - Пора, - мрачно думал он. - Пора показаться огням. Я скоро буду над сушей. Еще тридцать секунд, и я промахнулся. Он снова поднял голову - прямо перед ним был "Кингфишер". Все его огни горели, он казался огненным бакеном во тьме. Корабль слегка раскачивался: ветер еще не успел поднять настоящие волны. Джонни пролетел над кораблем, чуть не задев надстройки, и стал с беспокойством отыскивать освещение на поле. Оно появилось как полоса меньшей темноты в абсолютной черноте ночи. Он выправил курс, глядя, как полоса превращается в двойную линию костров, коптивших и колебавшихся на ветру. Он низко перелетел через канаву, и сила толчка, казалось, оторвет шасси. Но тут самолет покатился по дорожке, костры мелькали мимо концов крыльев. - Ленс, старина, - пробормотал он с благодарностью, - дело было нелегкое! Ветер бил корпус машины, шины визжали на гудронированном шоссе, "мерседес" двигался по извивам горной дороги, и все эти звуки вторили ударам пульса и усиливали биение сердца Трейси. Она правила с вдохновенной непринужденностью, глядя, как выпрыгивают их тьмы повороты, ощущая мощные утесы, нависавшие над дорогой и закрывавшие половину ночного неба. В серебряном полотне озера Гленвильям отразились звезды, и вскоре озеро осталось позади. Трейси спустилась с гор, переправилась через Слоновью реку и сделала короткую остановку в Ванринсдорпе для заправки. Трейси внимательно изучала карту дорог. С чувством отчаяния она смотрела на цифры указателей расстояния: каждая миля увеличивала ее нетерпение. И вот она снова за рулем, и перед ней обширная пустота Намакваленда. "Мерседес" устремился вперед. - ...Там установлена какая-то машина, я точно не знаю, как она действует, но она отбирает алмазы. Бенедикт приказал установить ее в Лас Пальмасе... Огни фар стали маленькими столбами света, голубая лента дороги тянулась бесконечно. Трейси одной рукой зажгла сигарету, по-прежнему слыша в ушах голос Руби: - ...среди них один алмаз. Он назвал его "Большой Голубой". Бенедикт говорит, что он стоит миллионы... Трейси не могла в это поверить. Такое невероятное предательство, такой обман она не могла себе представить. - Итальянец, капитан, будьте с ним острожнее. Он работает на Бенедикта. И второй тоже - Хьюго - они все в этом. Предупредите Джонни. Бенедикт! Слабый, порочный Бенедикт, плейбой, транжира. Неужели он спланировал и осуществил все это? Сбоку в машину ударил порыв ветра, сталкивая ее с гудрона в обочину. Трейси с трудом удержала руль Под колесами визжал гравий. Трейси вернулась на дорогу и снова устремилась на север. - Предупредите Джонни! Предупредите Джонни! Бенедикт Ван дер Бил сидел в отцовском кресле, в доме отца, он был совершенно один. Одиночество впивалось в него. Перед ним на столе стояли хрустальный бокал и графин. Коньяк не утешал, его теплота в горле и животе только усиливали ледяной холод одиночества. В своем воображении он видел себя опустошенным. Он шелуха, наполненная холодом тоски. Он осмотрел комнату, с ее темными деревянными панелями, с ее пыльным запахом смерти. Подумал, сколько раз так, один и в одиночестве, сидел его отец. В одиночестве и страхе перед пожиравшим его раком. Он встал и принялся бесцельно шагать по комнате, касаясь мебели, как будто пытался связаться с человеком, жившим и умершим здесь. Остановился у закрытого занавеской окна. Ковер на полу новый. Им заменили тот, который не смогли очистить. - Старик правильно поступил, - сказал он вслух. Голос его странно прозвучал в его собственных ушах. В неожиданном порыве он быстро подошел к массивному шкафу у очага и попытался открыть дверцу. Она была закрыта на ключ. Он спокойно отступил на шаг и пнул дверцу. Дерево раскололось, он ударил снова, сорвав дверцу с петель. Продолговатый кожаный футляр лежал на верхней полке, Бенедикт снял его и отнес на стол. Открыл защелки и отбросил крышку. Вынул синиеватый металлический двуствольный "парди ройял", смазка выпачкала его руки. - Якобус Исаак Ван дер Бил. - Он вслух произнес имя, выгравированное на стали среди изображений фазанов и охотничьих собак. Улыбнулся. - Старый черт. - Улыбаясь, он покачал головой, как будто услышал забавную шутку, потом начал медленно собирать дробовик. Взвесил его в руках, восхищаясь уравновешенности оружия. - Старый ублюдок принял решение. - По-прежнему улыбаясь, он отнес дробовик на новый ковер. Поместил приклад между ног, так что ствол торчал в потолок, медленно наклонился, открыв рот, сунул ствол меж зубов, потом положил палец на курок. - Щелк! Щелк! Курок ударил в пустой затвор, Бенедикт распрямился, вытер смазку с губ. Снова улыбнулся. - Вот как он это сделал. Оба ствола в горло. Прекрасное лекарство от тонзиллита! - усмехнулся он и взглянул на разбитую дверцу шкафа. На второй полке стояли коробки с патронами. Он сунул ружье под мышку и снова пошел к шкафу, на этот раз двигаясь более целеустремленно. Схватил коробку с патронами, раскрыл ее. Руки его вдруг задрожали, и толстые красные патроны упали на пол. Он наклонился и поднял два. С растущим возбуждением и ужасом он раскрыл ружье и сунул патроны в темные гнезда стволов. Они с глухим стуком аккуратно заняли свое место, и он торопливо отошел на прежнее место к окну. Глаза его теперь ярко горели, дыхание стало порывистым, он отвел предохранитель и снова поставил приклад на пол. Снова взял стволы в рот - непристойный поцелуй - и потянулся к куркам. Они были холодны и маслянисты. Он слегка погладил их, ощущая металлические желобки, дрожа от прикосновения к ним, как никогда не дрожал, касаясь женского тела. Потом неожиданно распрямился. С трудом перевел дыхание. Неуверенно отнес оружие на стол и положил на полированную поверхность. Наливая себе коньяк, он с извращенным наслаждением не отрывал взгляда от прекрасного сверкающего оружия. Пар затуманил зеркальные стены ванной, отражение казалось неясным. Руби Ленс медленно вытерлась толстым пушистым полотенцем. Она не торопилась: хотела дать Трейси возможность часа на четыре удалиться от Кейптауна. С глубоким нарциссическим удовольствием она увидела в зеркале, как мягким розоватым светом блестит ее тело от горячей ванны. Завернувшись в полотенце, она прошла в гардеробную, взяла одну из оправленных серебром щеток и начала расчесывать волосы, расхаживая перед открытым гаредеробом, чтобы выбрать подходящий для случая наряд. Должно быть что-нибудь особенное; возможно, платье от Луи Феро, длинное, из бледно-желтого сатина, которое она еще ни разу не надевала. Так и не приняв решение, она села у туалетного столика и начала сложный процесс накладывания косметики. Работала она очень тщательно, пока наконец не улыбнулась удовлетворенно своему отражению в зеркале. Она бросила полотенце, вернулась к гардеробу и стояла перед ним, нагая и стройная. Слегка надув губы, Руби сосредоточенно думала, решив отказаться от платья Феро. И вдруг она улыбнулась и потянулась к норковой шубке Бенедикта. Закуталась в бледное облако меха, взбила воротник, чтобы он обрамлял лицо. Прекрасно. Только мех и пара золотых туфелек, бледно-золотых, отлично соответствующих цвету волос. Неожиданно она заторопилась. Выбежала из дома к машине. Огибая старый дом на Винберг-Хилл, она включила фары. Ненавязчиво шумел мотор, смешиваясь с шепотом ночного ветерка в каштановых деревьях, обрамлявших подъездной путь. Она остановилась во дворе, увидела "роллс" Бенедикта в гараже, увидела свет в окне кабинета. Передняя дверь открыта. Ее туфельки не издавали ни звука в темных коридорах; она потянула дверь кабинета, та распахнулась. Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь и остановилась, прижавшись спиной к темной деревянной панели. В комнате было полутемно, горела одна затененная лампа. Бенедикт сидел за столом. В комнате висел тяжелый запах сигаретного дыма и коньячных паров. Лицо у него раскраснелось, рубашка была расстегнута. На столе перед ним лежал дробовик. Руби удивило присутствие оружия, она смутилась и забыла приготовленные заранее слова. Бенедикт взглянул на нее. Глаза его были слегка не в фокусе, он медленно мигнул. Потом улыбнулся, рот его изогнулся, и заговорил он неуверенным голосом. - Значит, ты вернулась. К ней мгновенно вернулась вся ненависть. Но она сохранила бесстрастное выражение лица. - Да, - согласилась она. - Вернулась. - Иди сюда. - Он повернул стул, но она не двинулась, прижимаясь спиной к деревянной панели. - Иди сюда. - Бенедикт говорил теперь увереннее. Неожиданно Руби улыбнулась и послушалась. Она остановилась перед ним, кутаясь в мех. - Наклонись, - приказал Бенедикт, и она заколебалась. - Вниз! - хлестнул его голос. - Вниз, черт побери! Руби опустилась перед ним на колени, а он выпрямился. Она стояла перед ним в покорной позе, склонив голову, золотые волосы упали на лицо. - Ну, давай, - насмехался он, - проси у меня прощения. Она медленно подняла голову и посмотрела ему в лицо. Негромко заговорила. - Трейси сегодня в пять тридцать выехала в Картридж Бей. Выражение лица Бенедикта изменилось. - Она выехала четыре часа назад, теперь она уже на полпути. Он смотрел на нее, раскрыв губы, красные, мягкие, слабые. - Она едет к Джонни, - продолжала Руби. - Она все знает об установке на "Кингфишере". Знает о большом голубом алмазе. Он начал недоверчиво качать головой. - К утру Джонни тоже будет знать. Так что, дорогой мой, ты опять проиграл, не так ли? Тебе его никогда не победить, Бенедикт. Ну как, мой дорогой? В голосе ее звучало торжество. - Ты? - прохрипел он. - Ты? И она рассмеялась, кивая в знак согласия, неспособная из-за смеха говорить. Бенедикт неуклюже наклонился, протянув руки к ее горлу. Она упала, он на нее. Смех ее захлебнулся. Они покатились по полу. Бенедикт продолжал сжимать ее горло, он кричал в ярости и отчаянии. Она била длинными ногами, царапала его лицо ногтями, сражалась с силой загнанного животного. Они неожиданно откатились назад, и Бенедикт с силой ударился головой о ножку стола. Он разжал руки, она вырвалась, шумно дыша. Откатилась от него, одним гибким движением встала на ноги, воротник норковой шубы был разорван, спутанные волосы свисали на лицо. Бенедикт, держась за стол, встал на колени. Он по-прежнему кричал, испускал яростные бессвязные звуки, а Руби повернулась и устремилась к двери. Ослепленная собственным гневом, с трудом дыша, она дергала ручку двери, повернувшись к нему спиной. Бенедикт схватил со стола ружье. По-прежнему стоя на коленях, он положил его на руки. Отдача ударила его, выстрел громко прозвучал в закрытой комнате, длинный язык желтого пламени осветил сцену, как вспышка фотографа. Тяжелый заряд ударил Руби в спину. На таком расстоянии он пробил спину и таз, образовав огромное отверстие. Разорвал ей живот, развернув ее у стены. Она скользнула вниз и села, глядя на него через разорванную норку. Бенедикт следовал стволом за ее падением и выстрелил из второго ствола. Снова короткий гром и желтое пламя. С еще более близкого расстояния, чем первый, второй выстрел ударил в ее прекрасное золотое лицо. Бенедикт стоял в гараже, прижавшись лбом к холодному металлу "роллс-ройса". Он все еще держал в руках дробовик, карманы были набиты патронами, которые он подобрал с пола, перед тем как выйти из кабинета. Он сильно дрожал, как больной с высокой температурой. - Нет! - простонал он, повторяя это отрицание снова и снова, опираясь на большую машину. Неожиданно его вырвало: он вспомнил, какую учинил бойню. Его рвало смесью коньяка и ужаса. Он побледнел и ослаб, но почувствовал себя лучше. Через открытое окно бросил ружье на заднее сидение, сам сел на место шофера. Он сидел, склонившись к рулю, и постепенно инстинкт самосохранения взял верх. Казалось, у него только один путь к спасению. "Дикий гусь" способен переправить его через океан - может быть, в Южную Америку, а в Швейцарии у него достаточно денег. Он вывел "роллс" из гаража, шины негромко визжали на бетоне, в свете фар поднимался голубоватый дымок. "Мерседес" полз по толстому слою песка, фары безуспешно пытались разогнать яркий оранжевый пылевой туман, перехлестывавший дорогу впереди. Горячий песчаный ветер бил по корпусу, покачивая машину на рессорах. Трейси сидела за рулем, всматриваясь вперед глазами, горевшими от усталости и пыли. Эта песчаная дорога была единственным путем, ведущим от главной магистрали к Картридж Бей. Сотни миль мучительного пути в глубоких песчаных колеях и по треснувшим камням, когда дорога пересекала каменистые хребты. Радиатор "мерседеса" закипел, он перегрелся от горячего ветра и от усилий преодоления толстых песчаных заносов. Местами приходилось прорываться сквозь жесткую пустынную растительность по колено высотой. Каждые несколько минут перед машиной, как вспугнутое животное, пролетало перекати-поле, гонимое ветром. Временами Трейси казалось, что она пропустила очередной поворот и теперь устремляется прямо в пустыню, но потом перед ней в свете фар снова показывалась песчаная колея. Однажды она действительно съехала с дороги, и "мерседес" немедленно засел, его колеса бесполезно проворачивались в песке. Ей пришлось выйти из машины, голыми руками выгрести песок из-под задних колес, натолкать в углубления обломки дерева, чтобы дать колесам точку опоры. Когда "мерседес" неуклюже выполз обратно на дорогу, Трейси чуть не расплакалась от облегчения. Сквозь облака пыли медленно пробился рассвет, Трейси выключила фары и поехала дальше, пока вдруг, совершенно неожиданно, не увидела Картридж Бей. Перед ней появились здания, она выбежала из машины и бросилась к жилым помещениям. Заколотила в дверь, открыл десятник, впустил ее внутрь и удивленно уставился на нее. Трейси опередила его расспросы. - Где "Дикий гусь"? - Отвез мистера Ленса на "Кингфишер", но уже вернулся и стоит у причала. - А капитан, Хьюго Крамер? - На борту, в своей каюте. - Спасибо. - Трейси открыла дверь и выбежала в бурю. "Дикий гусь" стоял у причала, привязанный к чалкам прочными тросами, и все же дрожал и качался на ветру. На палубу вел трап, в иллюминаторах горел свет. Трейси поднялась на борт. Из своей каюты появился Хьюго Крамер в мятой пижаме. Трейси прошла мимо него. - Вы отвезли Ленса на "Кингфишер"? - возбужденным беспокойным голосом спросила она. - Да. - Идиот, разве вы не поняли, что этого нельзя делать? Он что-то учуял. Иначе зачем бы он сюда полетел в бурю? Хьюго смотрел на нее, и Трейси инстинктивно поняла, что Руби сказала правду. - Не знаю, о чем вы говорите, - наконец сказал он. - Прекрасно знаете! Когда мы все окажемся за решеткой, у вас будет долгих пятнадцать лет, чтобы обо всем подумать. Ленс вот-вот все узнает, вы, глупец. Я должна его остановить. Отвезите меня на "Кингфишер". Он был смущен - и испуган. - Я ничего не знаю... - начал он. - Вы зря тратите время, - резко прервала его Трейси. - Отвезите меня на "Кингфишер". - Ваш брат - где он? Почему не приехал сам? Трейси предвидела этот вопрос. - Ленс избил его, очень сильно. Он в больнице. Он послал меня. Неожиданно Хьюго поверил. - Gott! - выкрикнул он. - Что нам делать? Эта буря... я смогу доставить вас туда, но не смогу оставить "Дикого гуся". Экипаж не справится с кораблем в море. А что вы сделаете в одиночку? - Увезите меня отсюда, - сказала Трейси. - Доставьте на борт "Кингфишера" и можете возвращаться. Итальянец, Капоретти... мы с ним вдвоем справимся с Ленсом. В такую бурю человека легко может смыть за борт. - Jа. - На лице Хьюго появилось облегчение. - Верно. Итальянец! - И он взял свою непромокаемую куртку. Надел ее поверх пижамы, с уважением поглядывая на Трейси. - Вы, - сказал он, - я не знал, что вы с нами. - Вы думаете, мы с братом допустим, чтобы чужак отобрал у нас то, что нам принадлежит по праву? Хьюго улыбнулся. - А у вас железная выдержка. Чуть не одурачили меня. - И он пошел на мостик. Джонни Ленс и Сержио Капоретти плечом к плечу стояли на мостике "Кингфишера". Море перехлестывало через нос корабля сплошной стеной воды, ветер рвал пену и бросал ее на бронированные стекла рулевой рубки. "Кингфишер" освобождался от уз, оставив над якорными цепями большие желтые буи. Теперь его с помощью двигателей и руля удерживал на месте компьютер. - Нехорошо, - мрачно заметил Сержио. - Мы слишком близко подошли к скалам. У меня болит сердце, когда я на это смотрю. Так далеко в море даже сильнейший ветер не мог пригнать облака пыли. Видимость была свыше мили, вполне достаточная, чтобы разглядеть мрачные утесы Молнии и Самоубийства. О них ударялись гонимые бурей волны, на двести футов в небо бросая столбы пены, потом отступая и обнажая сверкающие белые скалы. - Держите его, - проворчал Джонни. Дважды за ночь они меняли позицию, каждый раз приближаясь к щели между островами. "Кингфишер" храбро удерживал позицию против сильного всасывающего течения, которое добавлялось к волнам и ветру. Джонни не собирался основательно обрабатывать какой-нибудь желоб, он хотел взять как можно больше образцов за оставшееся ему время. Буря его не остановит - "Кингфишер" приспособлен для работы в таких условиях. Компенсирующая часть шланга удерживала головку на дне, несмотря на колебания корпуса. - Успокойтесь, Сержио, - слегка смягчился Джонни. - Компьютер предусмотрит опасность. - У проклятого компьютера нет глаз, чтобы видеть эти скалы. У меня глаза есть. И от этого болит сердце. Дважды за ночь Джонни спускался в контрольное помещение и приказывал компьютеру доложить о найденных алмазах. Каждый раз ответ был неудовлетворительным: ни одного камня крупнее четырех карат, несколько более мелких. - Пойду взгляну. Смотрите за ним, - сказал Джонни Сержио и вошел в рубку. Он задержался у монитора и увидел, что компьютер проводит начальные фазы и все идет нормально. Он миновал экран и склонился к столу с картой. На столе была закреплена большая крупномасштабная карта Юго-Западной Африки от Людерица до Валвис Бея. Карандашом были отмечены глубины и координаты кораблей. Джонни взял измерительный циркуль и мрачно посмотрел на карту. Неожиданно в нем поднялась волна гнева. Эти острова так много обещали и так мало дали. Он смотрел на названия "Молния" и "Самоубийство", написанные курсивом среди множества данных, и его гнев превратился в безудержную ненависть. Концами циркуля он ударил по карте, разорвав толстую прочную ткань, ударил вторично, сделав крестообразный надрез. От этих действий его гнев улегся. Он почувствовал замешательство и смущение от такого детского жеста. Попытался расправить края пореза и в щель увидел листок бумаги, который кто-то сунул под карту. Он просунул палец в щель и вытащил листок. Посмотрел на заголовок, на ряды цифр и букв. Листок был озаглавлен "Вторичная программа очистки Каминикото". Удивленный, он разглядывал листок, узнавая в нем программу для компьютера. Надпись была сделана заостренным почерком Сержио Капоретти. Легче всего разрешить загадку, спросив Сержио. Джонни пошел обратно на мостик. - Босс, - с беспокойством позвал Сержио, когда Джонни вышел. - Смотрите! Он указывал вперед, прямо по направлению ветра. Джонни торопливо подошел к нему, забыв о сжатом в руке листочке. - "Дикий гусь". - Сержио узнал маленький корабль, который приближался к ним в полутьме. - Какого дьявола он здесь делает? - вслух удивился Джонни. "Дикий гусь" на несколько секунд исчез за стеной зеленого моря. Потом взлетел высоко на волне, показав красное днище; вода лилась сквозь желобы, потом корабль погрузил нос в кипящую воду и снова исчез между двумя волнами. Он быстро приближался, огибая корму "Кингфишера". - Что там происходит? - сказал Джонни и тут же увидел, как из рубки появилась стройная фигура и подошла к ближнему борту. - Это Трейси! - крикнул Джонни. Она ухватилась за поручни: волна обрушилась на палубу и захлестнула ее. Джонни думал, что ее смоет, но она продолжала цепляться за поручень. Сунув листок в карман, Джонни побежал через мостик, скатился по лестнице на палубу, прыжком преодолел последние десять футов, и, приземлившись, тут же побежал. Он добрался до борта и посмотрел вниз на мокрую Трейси. - Возвращайся! - крикнул он. - Возвращайся! Не пытайся переправиться! Она что-то крикнула в ответ, но он не услышал: его ударил фонтан брызг; когда он протер глаза, то увидел, что она приготовилась прынуть через пропасть между двумя кораблями. Он перелез через борт "Кингфишера" и быстро спустился вниз по кольцам. Он был еще в десяти футах, когда она напряглась для прыжка. - Вернись! - в отчаянии крикнул он. Она прыгнула, не дотянулась до кольца и упала в кипящую воду между корпусами. Голова ее показалась под Джонни, и он увидел, как на них надвигается следующая волна. Она бросит "Дикого гуся" на "Кингфишер", раздавив между ними Трейси. Джонни преодолел последние десять футов; держась одной рукой, второй обхватил Трейси и с усилием, от которого затрещали мышцы и суставы, вырвал ее из воды как раз в тот момент, когда корпуса кораблей с грохотом соединились: обшивка "Дикого гуся" затрещала, на борту "Кингфишера" остались следы краски. "Дикий гусь" отвернул и с ревом двигателей начал удаляться. Трейси стояла в центре гостевой каюты "Кингфишера" в луже морской воды, набежавшей с ее мокрой одежды. Темные волосы прилипли к лицу и шее, она так сильно дрожала от шока и ледяной воды, что не могла говорить. Зубы ее стучали, губы посинели. Она отчаянно пыталась заговорить, не отрывая взгляда от Джонни. Он быстро раздел ее, набросил ей на плечи полотенце и начал сильно растирать, чтобы вернуть в тело тепло. - Ты маленькая идиотка, - бранился он. - Совсем с ума спятила? - Джонни, - выдохнула она сквозь стучащие зубы. - Боже, да ведь ты чуть не погибла! - прикрикнул он и склонился, растирая ее ноги. - Джонни, послушай. - Замолчи и вытри волосы. Она покорно повиновалась, дрожь уменьшилась, он подошел к шкафу и отыскал в нем толстый свитер, который натянул на нее через голову. Свитер висел на ней почти до пят. - Ну, теперь давай, - сказал он, грубо взяв ее за плечи. - Что случилось? И из нее полился поток слов, как вода из прорванной плотины. Потом она расплакалась и стояла, маленькая и жалкая в необъятном свитере, мокрые волосы свисали на плечи. Она рыдала, будто у нее разбилось сердце. Джонни обнял ее. Несколько долгих минут Трейси наслаждалась в его тепле и силе, но отпрянула первой. - Сделай что-нибудь, Джонни, - умоляла она, в голосе ее все еще звучали слезы. - Останови их. Они не должны уйти с этим. Он вернулся к шкафу и, роясь в нем, напряженно обдумывал услышанное. Он смотрел, как она надевает брюки из саржи и связывает их у талии куском веревки. Она закатала штанины и опустила их в толстые шерстяные носки. Потом сунула ноги в сапоги всего на два размера больше, чем нужно. - С чего мы начнем? - спросила она, и он вспомнил о листке бумаги. Достал его из кармана и расправил на столе. Быстро пробежал глазами по столбцам чисел. Его догадка оказалась верной - это действительно программа для компьютера. - Оставайся здесь, - приказал он Трейси. - Нет. - Она ответила немедленно, и он улыбнулся. - Послушай, я собираюсь на мостик, чтобы дать им там работу. А потом вернусь к тебе, обещаю. Ты ничего интересного не пропустишь. - Как она, босс? - тревога Сержио Капоретти была искренней. Джонни понял, что итальянец, должно быть, страшно беспокился, гадая о причинах появления Трейси. - Она сильно потрясена, - ответил Джонни. - А что ей нужно? Она сильно рисковала. Чуть не пошла на корм рыбам. - Не знаю. Хочу, чтоб вы оставались здесь. Пусть "Кингфишер" продолжает работу. Хочу уложить ее в постель. Как только узнаю, в чем дело, дам вам знать. - Ладно, босс. - Да, Сержио, поглядывайте на эти скалы. Не подводите корабль ближе. Джонни выбрал мощный мотив, чтобы удержать Сержио на мостике. Он оставил капитана и спустился вниз, на минуту заглянув в гостевую каюту. Трейси пошла за ним, раскачиваясь вместе с "Кингфишером" на волнах. Двумя палубами ниже они достигли контрольного помещения компьютера, и Джонни открыл ключом тяжелую стальную дверь, а потом закрыл ее за ними. Трейси примостилась у переборки и смотрела, как Джонни сел к консоли и достал помятый лист бумаги. Заглядывая в листок, он набрал первый ряд чисел. Компьютер немедленно выразил протест. - Ошибка оператора, - напечатал он. Джонни не обратил на это внимания и набрал второй ряд. Ответ был более выразительным: - Процедура отутствует. Ошибка оператора. И Джонни напечатал следующий ряд. Он догадывался, что тот, кто составлял программу, должен был поместить в компьютер ряд запретов, чтобы помешать случайному обнаружению. На экране снова вспыхнула надпись: - Ошибка оператора. Джонни пробормотал: - Не успеет трижды прокричать петух... Цитата из Библии прозвучала в напряженной тишине комнаты неуместно. Он набрал последний ряд цифр, и надпись с экрана исчезла. Консоль щелкнула, как чудовищный краб, и неожиданно появилась надпись: ВТОРИЧНАЯ ПРОГРАММА ОЧИСТКИ КАМИНИКОТО. УСТАНОВЛЕНА В ОКТЯБРЕ 1969 В ЛАС ПАЛЬМАСЕ ХИДЕКИ КАМИНИКОТО, ДОКТОРОМ НАУК, ТОКИЙСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ. Маленький японец не устоял перед честолюбивым желанием утвердить свое авторство. Трейси и Джонни пригнулись к экрану, очарованно глядя на начавшие поступать сообщения. Сначала было указано количество часов работы и вес обработанного за это время гравия. Затем вес очищенного концентрата, поступившего из циклона, и наконец вес и размеры всех алмазов, полученных из моря. На почетном месте помещался гигант Голубой, и Трейси молча показала пальцем на число 320. Джонни угрюмо кивнул. Компьютер кончил тем, что указал общий вес добычи в каратах, и Джонни впервые за все время заговорил. - Это правда, - сказал он негромко. - Кажется невероятным, но это так. Щелканье и шум компьютера стихли, экран опустел. Джонни распрямился. - Где они это поместили? - спросил он себя, быстро оглядывая линию обработки. Встал со стула и сквозь свинцовое стекло посмотрел в помещение рентгеновского аппарата. - Должно быть по эту сторону от циклона и печи. - Он размышлял вслух. - Между печью и рентгеновским аппаратом. И тут в его памяти всплыло то усовершенствование в расположении, о котором он собирался спросить, но забыл. - Смотровой люк в конвейерном туннеле! - Он ударил кулаком по ладони. - Они переместили смотровой люк! Вот оно! Оно в конвейерном туннеле. И он торопливо принялся открывать дверь контрольного помещения. Сержио Капоретти расхаживал по мостику, как пленный медведь, так яростно затягиваясь сигарой, что с ее кончика слетали искры. Ветер дико завывал вокруг рубки, волны двигались на север. Неожиданно он принял решение и повернулся к рулевому. - Следи за этими проклятыми скалами, хорошенько следи. Рулевой кивнул, и Сержио через рубку затопал в свою каюту. Закрыл за собой дверь и подошел к столу. Порывшись в кармане, достал ключ и отпер ящик стола. Под коробкой сигар лежал холщовый мешочек. Сержио задумчиво взвесил его в руке и осмотрел каюту в поисках более надежного тайника. Сквозь ткань ощущалась неправильная форма камней. - Этот Джонни, он умный ублюдок, - пробормотал Сержио. - Надо бы спрятать получше. Наконец он сделал выбор. - Лучше всего быть там, где я смогу постоянно присматривать. Он расстегнул куртку и спрятал мешочек во внутреннем кармане. Потом застегнул куртку и похлопал по выпуклости в районе сердца. - Отлично! - сказал он. - Хорошо! - Он встал и заторопился назад. Капитан закрыл каюту и направился на мостик. Остановился посреди рубки, повернув голову в сторону монитора. Горела красная лампа начала новой процедуры. Сержио боязливо подошел к экрану и склонился к нему. Одного взгляда было достаточно, и он бросился из рубки. И тут увидел разрез в карте. - Мать Мария! Он отогнул края и пошарил за ними. Отступил от стола и ударил себя в грудь. - Дурак! - сказал он. - Идиот! - Десять секунд он потратил на самоосуждение, затем поискал оружие. Ручка рубки представляла собой двенадцатидюймовый стальной прут с тяжелой головкой. Он отогнул удерживающий болт и высвободил ручку. Сунул за пояс брюк. - Я иду вниз, - коротко сказал он рулевому и побежал по лестнице. Быстро передвигался он по кораблю, легко сохраняя равновесие при качке. Добравшись до нижней палубы, он пошел осторожнее. Теперь он сжимал стальной брус в руке. Через каждые несколько шагов останавливался и прислушивался, но все заглушал скрип корпуса "Кингфишера" и удары волн. Других звуков он не слышал. Сержио осторожно подкрался к контрольному помещению компьютера и заглянул через глазок. Контрольное помещение было пусто. Он попробовал ручку - дверь закрыта. И тут он услышал голоса - из открытой двери конвейерного помещения. Он быстро подкрался и прижался к косяку. Донесся еле слышный приглушенный голос Джонни: - Здесь есть еще один люк. Дай мне полудюймовый ключ из инструментального шкафа. - На что похож этот ключ? - Он самый большой. Размер указан на нем. Сержио одним глазом заглянул через косяк. Смотровой люк конвейерного туннеля был снят, в отверстии торчала голова Трейси. Ясно, что Джонни Ленс внутри и что он нашел тайник. Трейси принялась выбираться из люка, и Сержио попятился и осмотрел помещение. Инструментальный шкаф прикреплен к переборке под лестницей. Сержио повернулся и спрятался за углом. Трейси вышла из конвейерного помещения и направилась к шкафу. Открыла дверцу, обнажив ряды инструментов, каждый был укреплен в своем гнезде. Пока она стояла, разглядывая инструменты в поисках нужного, Сержио вышел из-за угла и осторожно подошел к ней. Он поднял стальной брус, приподнялся на цыпочках, готовый к удару. Трейси что-то бормотала, слегка склонив голову, и Сержио знал, что удар разобьет ее череп. Он постарался не думать об этом, тщательно нацеливаясь в основание черепа. Начал опускать руку и тут же сдержал ее. Он не может этого сделать. С довольным восклицанием Трейси нашла то, что искала. Сержио успел отступить за угол, и Трейси снова скрылась в конвейерном помещении. - Нашла, Джонни, - крикнула она в люк. - Принеси мне. Быстрее, Трейси. Сержио может заподозрить, - крикнул он в ответ, и Трейси подобрала свои просторные брюки и втиснулась в люк. На четвереньках она подползла к нему. В узком туннеле было жарко и тесно. Он взял у нее ключ. - Подержи фонарик. - Она взяла у него фонарик, направляя луч на стену, пока он отвинчивал болты и снимал крышку. Лежа на боку, он всматривался в отверстие. - Тут что-то вроде контейнера, - сказал он и протянул руку. С минуту он сражался с зажимами, потом медленно поднял стальную чашку. В этот момент "Кингфишер" покачнулся на большой волне, чашка выскользнула из рук Джонни, и из нее выкатились алмазы. Они покатились прямо на них - поток камней всех цветов и размеров. Некоторые застряли во влажных волосах Трейси, остальные раскатились по полу, луч фонарика отразился от них яркими солнечными отблесками. - Боже! - выдохнула Трейси и рассмеялась, услышав триумфальный вопль Джонни. - Смотри на этот! - воскликнула Трейси. - А этот! - Они обезумели от возбуждения, руки их были полны алмазами. Трейси и Джонни обнялись и страстно поцеловались, смеясь друг другу в рот. Джонни первым пришел в себя. - Пошли. Нужно выбираться отсюда. - А как же алмазы? - Оставь их. Для них будет время после. Они поползли назад по туннелю, по-прежнему со смехом и восклицаниями, и выбрались один за другим в помещение конвейера. Расправили одежду, отдышались, и Трейси спросила: - Что теперь? - Прежде всего закрыть на замок Сержио и его экипаж. - Лицо Джонни отвердело. - Проклятые ублюдки! - гневно добавил он. - А потом? - спросила Трейси. - Потом поднимем шланг и поплывем в Картридж Бей. Вызовем по радио полицию. Нужно будет рассчитаться со всей бандой, включая твоего братца. Джонни пошел к двери, спрашивая при этом: - Зачем ты закрыла дверь, Трейси? - Я не закрывала, - ответила она и заспешила за ним. Выражение лица Джонни изменилось. Он подбежал к тяжелой стальной двери и всем телом навалился на нее. Она не шевельнулась, и он повернул к двери, ведущей в помещение циклона. Она тоже была закрыта. Он побежал через комнату, изо всей силы потянул за ручку. Наконец он прекратил безнадежные попытки и отчаянно оглядел длинное помещение. Других выходов нет, никакого люка или иллюминатора, ничего, кроме крошечного смотрового окошка в стальной двери, которая вела в помещение циклона. Окошко закрыто трехдюймовым стеклом, прочным, как сталь. Он посмотрел в него. Высокий циклон доминировал в помещении, от пола до потолка. Сверху в помещение входила стальная труба, которая доставляла с морского дна гравий. В помещении никого не было. Джонни сразу отрезвел. - Иди сюда, - сказал он и обнял ее за плечи. - У нас проблемы. Закрыв обе двери, ведущие в конвейерное помещение, Сержио быстро вернулся на мостик. Рулевой с любопытством взглянул на него. - Как леди? - Хорошо, - рявкнул Сержио. - В безопасности. - И затем с неожиданной яростью добавил: - Ты чего лезешь не в свое дело? Думаешь, ты капитан? Удивленный рулевой снова обратил все внимание на шторм, который продолжал реветь вокруг. Сержио принялся расхаживать взад и вперед по мостику, легко и привычно удерживая равновесие на качающейся палубе. Его гладкое детское лицо сморщилось, он яростно пыхтел сигарой. От всей души Сержио проклинал свое участие в этом деле. Он хотел бы никогда не слышать о "Кингфишере". Он отдал бы все свои надежды на будущую жизнь за то, чтобы сидеть теперь спокойно на берегу в Остии, прихлебывать граппу и смотреть на проходящих девушек. Он импульсивно распахнул штормовую дверь мостика и вышел на открытую палубу. Ветер ударил его, растрепал волосы. Из внутреннего кармана он достал мешочек. - Вот в чем беда, - пробормотал он, глядя на мешочек в руке. - Проклятые камни! Он отвел руку, как игрок в мяч, собираясь бросить мешочек в свистящее зеленое море внизу, но опять не смог завершить движения. Негромко бранясь, он положил мешочек обратно в карман и вернулся в рубку. - Вызови радиста, - приказал он, и рулевой быстро потянулся к переговорной трубе. Радист поднялся на мостик, все еще заспанный, застегивая костюм. - Свяжись с "Диким гусем", - сказал ему Сержио. - Не смогу сейчас, - возразил радист, глядя на бурю. - Вызывай, - Сержио угрожающе шагнул к нему. - Вызывай, пока не свяжешься. "Дикий гусь" раскачивался на волнах, борясь с течением у входа в Картридж Бей, потом прошел в безопасность залива. Хьюго заметно расслабился. Переход от Молнии и Самоубийства был длинным и трудным. Но беспокойство сохранялось. Он надеялся, что девушка справится с Ленсом. Крепкий парень, этот Ленс, хорошо бы отправиться с ней и помочь в деле. Пятнадцать лет - очень большой срок, ему будет почти пятьдесят. Хьюго следил за знаками на обоих берегах канала, пока не увидел впереди причал и здание склада. На причале рядом с грудой пустых бочек от горючего виднелась фигура. С тревогой Хьюго напрягал глаза в плохой видимости. - Кто это? - вслух спросил он. Человек выпрямился и подошел к краю причала. С обнаженной головой, в мятом деловом костюме, человек этот держал в руке дробовик - и прошло еще несколько секунд, прежде чем Хьюго узнал его. - Боже! Это босс! - Хьюго почувствовал, как сжались грудь и живот, труднее стало дышать. Бенедикт Ван дер Бил прыгнул на палубу в том момент, как "Дикий гусь" коснулся причала. - Что происходит? - спросил Бенедикт, как только они оказались в рубке. - Я думал, вы в больнице, - ответил Хьюго. - Кто вам об этом сказал? - Ваша сестра. - Вы ее видели? Где она? - Я отвез ее на "Кингфишер". Как вы и велели. Она отправилась кончать с Ленсом. - Кончать с Ленсом! Она с ним заодно, вы, тупица, она не с нами! Она все знает! Все! - Но она сказала мне... - Хьюго был в ужасе. Бенедикт оборвал его. - Все раскрылось. Надо убираться. Прикажите экипажу принять в трюм это горючее. Как водяные танки? - Полны. - Продовольствие? - Полный запас. - На сколько? - Недели на три. Если экономить, на четыре. - Слава Богу. - Бенедикт вздохнул с облегчением. - Шторм продлится еще три дня. У нас есть время. Нас никогда в нем не найдут. К тому времени, как прояснится, мы будем далеко. - Куда мы? В Анголу? - Боже, нет! Надо убраться подальше. В Южную Америку. - В Южную Америку! - Да, мы сможем, если запастись топливом. Хьюго помолчал, привыкая к этой мысли. - Сможем, - повторил Бенедикт. - Да, - согласился Хьюго, - сможем. Он впервые внимательно взглянул на Бенедикта и увидел, что тот напряжен, глаза налились кровью и глубоко ввалились, подбородок покрывает щетина, и вообще у него загнанный вид - как у преследуемого зверя. Он был грязен, и на костюме виднелась какая-то полоска. Похоже на высохшую рвоту. - Ну, а куда потом? - Впервые с того времени, как он познакомился с Бенедиктом, он почувствовал себя хозяином ситуации. Пора поговорить, договориться об условиях. - Высадимся где-нибудь в пустынном месте, разойдемся и исчезнем. - А деньги? - Хьюго говорил негромко. Посмотрел на ружье. Руки Бенедикта суетливо скользили по поверхности оружия. - Деньги у меня есть. - Сколько? - Достаточно, - осторожно ответил Бенедикт. - Для меня тоже? - попробовал почву Хьюго, и Бенедикт кивнул. - Сколько для меня? - продолжал Хьюго. - Десять тысяч. - Фунтов? - Фунтов, - подтвердил Бенедикт. - Этого недостаточно, - покачал головой Хьюго. - Мне нужно больше. - Двадцать. - Бенедикт понимал, что теперь сила на стороне Хьюго. Руби, изуродованная, лежит в его кабинете, а на него, вероятно, уже ставится сеть. - Пятьдесят, - решительно сказал Хьюго. - У меня нет столько. - Не шутите, Кутила! - фыркнул Хьюго. - Вы их копили годами. Бенедикт направил ствол ружья в живот Хьюго. - Давайте, - улыбнулся Хьюго, подняв свои глаза альбиноса. - Тогда вам придется добираться на каноэ. Хотите попробовать? Утонете у берега, вот как далеко доберетесь. Бенедикт отвел ствол. - Пятьдесят, - согласился он. - Хорошо! - резко сказал Хьюго. - Пора убираться отсюда. "Дикий гусь" отошел от берега и выбрался из ослепляющихпылевых облаков. Волны подгоняли его, ветер кричал "торопись". - Почему бы вам не спуститься вниз и не поспать немного? - сказал Хьюго. Присутствие Бенедикта мешало ему. Бенедикт не обратил внимания на его предложение. - Включите радио, - сказал он. - Зачем? Сейчас ни с кем не свяжешься. - Мы выбрались из пыли, - ответил Бенедикт. - Можем поймать сообщение полиции. Он ясно видел в своем сознании Руби. Хотел знать, нашли ли ее. К горлу опять подступила рвота. Голова - о Боже - голова! Он быстро подошел к радиоустановке и включил ее. - Они еще не могут искать нас, - сказал Хьюго, но Бенедикт не отвечал, он поворачивал ручки, искал на всех волнах. Как сумасшедший, кричало, улюлюкало, вопило атмосферное электричество. - Выключите! - рявкнул Хьюго, но в этот момент они услышали голос. - "Дикий гусь", - произнес голос в динамике совершенно отчетливо. Бенедикт присел, настраивая приемник, Хьюго подошел к нему. - Отзовись, "Дикий гусь". Это "Кингфишер". Повторяю, отзовись, "Дикий гусь"... Бенедикт и Хьюго переглянулись. - Не отвечайте, - сказал Хьюго, но не сделал попытки помешать, когда Бенедикт снял микрофон. - "Кингфишер", говорит "Дикий гусь". - Подождите, "Дикий гусь", - пришел немедленный ответ. - Будет говорить капитан Капоретти. - Ждем. Хьюго схватил Бенедикта за плечо, в голосе его звучала неуверенность. - Оставьте, не будьте дураком. Бенедикт вырвался, и тут прозвучал голос Сержио. - Говорит Капоретти, кто это? - Никаких имен, - предупредил Бенедикт. - Где ваши гости? - В безопасности, прочно закрыты. - Закрыты? Вы уверены? Оба закрыты? - Si. Я их закрыл. - Подождите. - Бенедикт напряженно думал. Джонни Ленс в его власти. Это его последний шанс. В его мозгу начал созревать план. - Бриллианты. Бриллианты у Капоретти. Один этот Голубой стоит миллион, - сказал Хьюго. - Если Капоретти о них позаботится, стоит рискнуть. - Да. - Бенедикт повернулся. Он как раз раздумывал, как бы заставить Хьюго повернуть. Он забыл про алмазы. - Стоит, - согласился он. - Подойдем к "Кингфишеру", примем на борт Капоретти с алмазами и тут же уйдем. - Мне нужно будет подняться на борт, - сказал Бенедикт. - Зачем? - Нужно стереть программу в компьютере - там имя японца. По нему нас могут найти. Я платил ему через швейцарский банк. Найдут счет. Хьюго колебался. - Никаких убийств, ничего подобного. У нас и так хватает неприятностей. - Вы думаете, я с ума сошел? - Ладно, - согласился Хьюго. - "Кингфишер", - заговорил в микрофон Бенедикт. - Мы идем к вам. Я поднимусь на борт, чтоб завершить дела. - Хорошо. - Сквозь помехи в голосе Сержио звучало облегчение. - Жду вас. "Дикому гусю" потребовалось почти два часа, чтобы вернуться туда, где между утесами Молнии и Самоубийства стоял "Кингфишер", и уже после полудня Хьюго Крамер подвел траулер к борту большого корабля. - Не тратьте времени, - предупредил Хьюго Бенедикта. - Чем скорее мы уйдем, тем лучше для нас всех. - Вернусь через полчаса, - ответил Бенедикт. - Ждите нас. - Берете с собой это проклятое ружье? - Бенедикт кивнул. - Зачем? - Но Бенедикт не ответил, он посмотрел на небо. Солнце за пеленой тумана казалось слабым серебряным пятном, шторм по-прежнему ревел над морем. - Оно вам помешает на лестнице, - Хьюго коснулся ствола. Он очень хотел избавить от него Бенедикта. Хотел выбросить его за борт, потому что его присутствие на борту могло помешать осуществлению планов, которые за последние два часа начали формироваться в мозгу Хьюго. В этих планах принимался во внимание большой спрос на алмазы в Южной Америке и нежелательность делиться суммой от их продажи с двумя партнерами. - Я возьму его, - Бенедикт сжал ствол. Без него он чувствовал себя голым и уязвимым; к тому же оно входило в его собственные планы на будущее. Бенедикт тоже строил планы в эти два часа. - Как хотите. - Хьюго смирился с отказом Бенедикта: будут возможности позже, во время долгого перехода в Южную Америку. - Вам лучше пройти вперед. На этот раз Хьюго подошел точно: в промежутке между двумя большими волнами он коснулся корпуса "Кингфишера". Бенедикт перешагнул через пропасть, поднялся по лестнице и оказался на палубе "Кингфишера" раньше, чем обрушилась следующая волна. Он помахал Хьюго и, держась за поручень, добрался до мостика. - Где Ленс? - спросил он у Сержио, как только ступил на мостик, но Сержио выразительно оглянулся на прислушивавшегося рулевого и провел Бенедикта в свою каюту. - Где Ленс? - повторил Бенедикт, как только закрылась дверь. - Он и ваша сестра в помещении конвейера. - В конвейерном помещении? - не поверил Бенедикт. - Si. Они нашли машину Камми. Открыли люк и пробрались внутрь. Я закрыл обе двери. Прочно закрыл. - Они еще там? - спросил Бенедикт, чтобы выиграть время и скорректировать свои планы. - Si. Там. - Хорошо, - Бенедикт принял решение. - Теперь слушайте, Капоретти, вот что мы сделаем. Все раскрылось. Мы должны уничтожить как можно больше доказательств и убираться. Мы отправляемся на "Диком гусе" в Южную Америку. Алмазы у вас? - Si. - Сержио похлопал себя по груди. - Дайте их мне. Сержио улыбнулся. - Я думаю, что лучше присмотрю за ними. От них мне теплее. Бенедикт нахмурился. - Ладно. - Говорил он по-прежнему дружески. - Вам нужно спуститься в контрольное помещение и стереть программу Каминикото. Сотрите это имя из памяти. Он показывал вам, как это делать? - Si. - Сержио кивнул. - Сколько это займет? - С полчаса, не больше, - ответил Сержио. Бенедикт посмотрел на свои часы и решил, что ему хватит времени. - Хорошо! Действуйте! - Босс. - Сержио остановился у двери. - А мои парни, мой экипаж? Они хорошие парни. Им ничего не будет? - Они чисты, - раздраженно ответил Бенедикт. - Я сейчас соберу их и объясню, что вам пришлось отправиться на берег. Они будут на "Кингфишере" ждать вашего возвращения. После того, как кончится шторм, они свяжутся с базой и узнают, что мы исчезли. С ними будет все в порядке. Сержио довольно кивнул. - Сейчас соберу их на мостике. Поговорите с ними. Пять членов экипажа "Кингфишера" собрались на мостике, а Сержио исчез внизу. - Кто из вас говорит по-английски? - спросил Бенедикт. Откликнулись двое. - Хорошо. - Бенедикт обратился к ним. - Вы удивляетесь всем этим передвижениям в бурю. Я хочу, чтобы вы были готовы оставить корабль. Соберите все свои вещи - немедленно! Двое быстро пересказали остальным, опасливо поглядывая на Бенедикта. Он, с диким взглядом, с ружьем под мышкой, представлял собой пугающее зрелище. - Давайте. - Никто не возражал, все двинулись к каютам. Бенедикт шел за ними по узкому коридору, ведущему к каютам экипажа. Он быстро взглянул на часы. Прошло семь минут. Он посмотрел на людей перед собой. Их затылки представляли отличную цель. Он стрелял дичь в Намакваленде, которая убегала от него цепочкой, вставал на колено и целился в головы и выстрелом из обоих стволов укладывал половину стаи. Он знал, что мог бы уложить всех пятерых двумя выстрелами. Отпустить их немного подальше, чтобы заряд разлетелся. Но он вспомнил Руби, и в животе у него все перевернулось. Ну, ничего, другой способ так же безопасен. - Стоп! - приказал он, и все пятеро остановились у склада краски и повернулись лицом к нему. Теперь он держал ружье наготове, чтобы никто не усомнился в его намерениях. Они испуганно смотрели на него. - Откройте дверь! - он указал на дверь склада. Никто не шевельнулся. - Ты. - Бенедикт выбрал одного из говоривших по-английски. Как во сне, тот подошел к стальной двери и повернул ручку. Открыл дверь. - Внутрь! - Бенедикт красноречиво взмахнул ружьем. Неохотно все пятеро вошли в крошечное, без окон, помещение, и Бенедикт захлопнул за ними дверь. Всей тяжестью навалился на рукоять, чтоб защелкнуть замок. Теперь поле деятельности расчищено, а времени у него еще двадцать минут. Он заторопился, хотел как можно дальше уйти от контрольной комнаты и от Сержио Капоретти. Он спустился на рабочую палубу, перебрал связку дубликатов ключей. ОСТОРОЖНО. ВЗРЫВЧАТКА. ВХОД ЗАПРЕЩЕН. Он открыл дверь и, отложив дробовик, поднял двадцатипятифунтовый барабан с пластиковой взрывчаткой. В спешке, снимая с него крышку, он сорвал ноготь, но даже не заметил боли. Раскрыл шестифутовую полоску мягкого, темного, похожего на конфету материала и повесил себе на шею. Затем выбрал коробку с карандашными зарядами, рассчитанными на определенное время. Прочел этикетку. - Взрыв через четырнадцать минут. Хватит. Кровь из сорванного ногтя оставляла темные пятна на крышке коробки, когда он доставал оттуда четыре заряда. Бенедикт подобрал дробовик и заторопился наружу. Приближаясь к циклону, он все яснее слышал вой его двигателя. Трейси свернулась на голой стальной плите стола, подложив под голову куртку Джонни. Она спала тяжелым сном усталости, похожим на смерть. Каждые несколько минут Джонни прерывал свои бесконечные круги по помещению конвейера, останавливался и смотрел на спящую. Напряженное выражение его лица слегка смягчалось каждый раз, как он всматривался в любимое бледное лицо. Один раз он наклонился и нежно поднял со щеки прядь темных волос, потом возобновил расхаживания по узкой каюте. Каждый раз, подходя к стальной двери, он всматривался в крошечное окошко. Стекло не поддалось ударам гаечного ключа. Джонни хотел разбить его, чтобы позвать на помощь, но толстое бронированное стекло успешно сопротивлялось его усилиям. Выхода из помещения не было. Джонни обдумал все возможности. Вход в конвейерную систему преграждался с одной стороны печью, с другой движущимися механизмами, которые разорвут на клочки всякого, кто в них будет втянут. Они в прочной клетке, и Джонни без устали расхаживал по этой клетке. Снова он остановился перед окошком, но на этот раз со сжатыми кулаками бросился на дверь. Он колотил по ней кулаками, но боль от разбитых пальцев отрезвила его. Он прижался лицом к окну и увидел, как в помещение вошел Бенедикт Ван дер Бил и, даже не оглянувшись на окошко, направился к циклону. Бенедикт положил дробовик, который принес с собой, и несколько мгновений смотрел на толстую стальную трубу, доставлявшую гравий со дна. Когда он снял с шеи толстую веревку пластика, Джонни понял, что он собирается делать. Оцепенев, он смотрел, как Бенедикт прислонил к корпусу циклона стальную лесенку. Держась за нее одной рукой, другой он неуклюже обмотал пластиковую веревку вокруг трубы. Она висела, как ожерелье на шее какого-то доисторического чудовища. - Ты, ублюдок! Убийца! Кровавая сволочь! - закричал Джонни и снова ударил по двери кулаками. Но толщина двери и вой циклона заглушили его голос. Бенедикт ничем не показал, что что-то услышал, но Трейси села и сонно осмотрелась. Потом встала на ноги и, стараясь приспособиться к качке, подошла к Джонни и прижалась к стеклу рядом с ним. Бенедикт втыкал зарядные карандаши в мягкий пластик. Он воткнул все четыре заряда, решив не допускать никаких случайностей. - Что он делает? - спросила Трейси, придя в себя от изумления при виде брата. - Он собирается перерезать трубу, чтобы "Кингфишер" наполнился гравием. - Затопить его? - в голосе Трейси звучала тревога. - Вода и гравий ворвутся под давлением и сметут все внутренние переборки. - И эту? - Трейси указала на стальную плиту. - Она лопнет, как бумажная. Боже, ты себе представить не можешь мощь этой машины. - Нет. - Трейси покачала головой. - Он мой брат. Он этого не сделает, Джонни. Он не убьет нас. - К тому времени, как он кончит, - мрачно возразил Джонни, - "Кингфишер" будет лежать на глубине в двести футов. Корпус его будет так забит гравием, что превратится в цементный блок. Мы все и все в корабле, включая его маленькую машину, будет распющено до неузнаваемости. Потребуются миллионы, чтобы поднять "Кингфишер", никто и не подумает об этом. - Нет, не Бенедикт, - Трейси почти умоляла. - Он не такой плохой. Джонни резко прервал ее. - Он сможет выйти сухим из воды. Это его последний шанс. Замуровать все свидетельства против него в бетоне и утопить их. - Нет, Бенедикт. - Треси смотрела, как Бенедикт слезает с лестницы и берет дробовик. - Пожалуйста, Бенедикт, не делай этого. И как будто услышав ее, Бенедикт повернулся и увидел два лица в окне. От неожиданности он застыл - бледные губи Трейси произносили слова, которые он не слышал, взгляд Джонни обвиненял. Бенедикт опустил глаза, сделал нерешительный, почти жалобный жест. Посмотрел на взрывчатку с зарядами - и улыбнулся. Губы его сардонически дернулись, он подошел к двери и вышел из помещения циклона. - Он вернется, - прошептала Трейси - Он не позволит, чтобы это случилось. - На твоем месте я бы на это не рассчитывал, - сказал Джонни. Бенедикт схватился за поручень "Кингфишера". Он посмотрел туда, где на волнах качался "Дикий гусь". Увидел лицо Хьюго - белое пятно за стеклом рулевой рубки. Но когда траулер начал приближаться, Бенедикт знаком велел не делать этого. Он снова взглянул на часы, потом беспокойно посмотрел на мостик. Проходили долгие минуты. Где этот итальянец? Бенедикт не мог его оставить - у него ведь алмазы. К тому же он мог бы освободить пленников. Снова он взглянул на часы. Двенадцать минут, как он установил взрыватели. Надо вернуться и найти Капоретти. Он двинулся назад, придерживаясь за поручень, и в этот момент на крыле мостика появился Сержио. Он что-то крикнул Бенедикту, но ветер не позволил услышать. - Сюда! - лихорадочно манил Бенедикт. - Сюда! Быстрей! Бросив последний взгляд на мостик, Сержио бегом спустился по лестнице. - Где мои парни? - крикнул он. - Почему там никого нет? Что вы с ними сделали? - Они в безопасности, - заверил его Бенедикт. Он повернулся и замахал руками, призывая "Дикий гусь". - Где они? Где мои парни? - Я послал их... - ответ Бенедикта прервал толчок, выбивший из-под их ног палубу "Кингфишера". Взрыв глухо прозвучал в брюхе корабля, Сержио разинул рот. Бенедикт пятился от него, по-прежнему цепляясь за поручень. - Мразь! - Сержио захлопнул рот. Все его тело от гнева, казалось, раздулось. - Ты их убил, грязная свинья! Убил моих парней. Убил Джонни - и девушку. - Держись от меня подальше. - Бенедикт прижался к поручню, освободив обе руки и подняв дробовик. Даже Сержио не решился приблизиться при виде этих двух смертоносных стволов. Он остановился в нерешительности. - Я разметаю твои кишки по палубе, - предупредил Бенедикт, держа палец на курке. Они смотрели друг на друга, а ветер развевал их волосы, рвал одежду. - Отдай алмазы, - приказал Бенедикт и, когда Сержио не двинулся, добавил: - Не строй из себя героя, Капоретти. Я могу пристрелить тебя и все равно возьму алмазы. Отдай их, и наш договор остается в силе. Ты отправишься с нами. Я тебя отсюда вытащу. Клянусь. Гневное выражение исчезло с лица Сержио. Он колебался. - Давай, Капоретти. У нас мало времени. - Возможно, это всего лишь воображение, но Бенедикту показалось, что движения "Кингфишера" изменились, он медленнее поднимался на волнах, больше обычного задерживался в фазах качки. - Ладно, - сказал Сержио и начал расстегивать куртку. - Вы выиграли. Отдам. Бенедикт облегченно расслабился, а Сержио сунул руку в карман и сделал шаг к нему. Он схватил мешочек и поднял его как дубину. Сержио был близко, слишком близко, чтобы Бенедикт успел повернуть к нему дробовик. Лицо Сержио приобрело свирепое выражение, его намерения ясны были видны в сверкавших темных глазах, он поднял мешок и приговился ударить Бенедикта по голове, но он не учел отличной реакции прирожденного спортсмена, который противостоял ему. Когда Сержио наносил удар, Бенедикт отвернул плечи и голову, подняв навстречу рукоять дробовика. Сержио рукой ударился о закаленное ореховое дерево и ахнул от боли. Пальцы его раскрылись, мешочек выпал и, скользнув по виску Бенедикта, покатился по палубе, остановившись в тридцати футах около одного из баков с сжатым воздухом. Бенедикт отпрыгнул, подняв ружье, так что Сержио смотрел прямо в стволы. - Ну, ладно, ублюдок, - сказал Бенедикт. - Ты сделал выбор. Посмотрим, на что похожи твои кишки. Сержио согнулся, прижимая ушибленную руку к животу. Бенедикт пятился туда, где у бака лежал мешочек с алмазами. Лицо его горело от гнева, он все время искоса поглядывал на мешочек. В этот момент нос "Кингфишера" поднялся на очередной волне, вода хлынула на палубу, подхватив мешочек и потащив его к желобам. - Смотри! - крикнул Сержио. - Мешок! Его смывает! Бенедикт прыгнул, растянувшись во всю длину. Свободной рукой он дотянулся до промокшего мешка, который уже исчезал за бортом. Но он находился в тридцати футах от Сержио и по-прежнему сжимал в руке дробовик. Сержио не мог добраться до него, не получив при этом оба заряда картечи в живот. Сержио повернулся и побежал к мостику. Бенедикт стоял на коленях, лихорадочно засовывая мешочек в боковой карман пиджака. Он крикнул: - Остановись! Стой, или я стреляю! Сержио не оглянулся, не остановился. Он продолжал бежать. Бенедикт наконец засунул мешочек в карман и освободил обе руки. Он поднял дробовик и прицелился, стараясь сохранить равновесие при качке. При выстреле Сержио слегка споткнулся, но продолжал бежать. Добрался до лестницы и стал подниматься по ней. Снова Бенедикт прицелился, выстрел на ветру прозвучал глухо. На этот раз по большому телу Сержио пробежала судорога боли, и он застыл на лестнице. Бенедикт рылся в кармане в поисках патрона, но прежде чем он его нашел, Сержио начал снова подниматься. Бенедикт переломил ружье и сунул патроны в гнезда. Захлопнул и поднял голову как раз в тот момент, когда Сержио исчез за штормовой дверью. Два новых выстрела лишь поцарапали краску и разбили стекло рубки. - Кретин! - сказал Хьюго в рубке "Дикого гуся". - Он спятил. Хьюго слышал взрыв и видел стрельбу. - Пятнадцать лет и так много, а уж веревка мне ни к чему. Он повернул руль, и "Дикий гусь" направился к "Кингфишеру". Глядя через залитый водой и пеной иллюминатор, Хьюго видел, как Бенедикт встал и двинулся вслед за Сержио к рубке. Хьюго схватил громкоговоритель, раскрыл иллюминатор и поднес трубу ко рту. - Эй, ты, тупица, ты с ума сошел? Что ты делаешь? Бенедикт оглянулся на траулер, но потом перестал обращать на него внимание и перезарядил ружье. И продолжал идти вслед за Сержио. - Нас всех из-за тебя вздернут, ты, придурок! - крикнул Хьюго в громкоговоритель. - Оставь его. Надо убираться. Бенедикт продолжал двигаться к мостику "Кингфишера". - Я ухожу - немедленно! Слышишь? Варись сам в своем котле. Я ухожу. Бенедикт остановился и снова посмотрел на траулер. Он что-то крикнул и указал на мостик. Хьюго разобрал одно слово: "Алмазы". - Ну, ладно, приятель! Как знаешь! Пока! - крикнул Хьюго и открыл дроссель. Рев двигателя и ускорившееся движение винта убедили Бенедикта. - Хьюго! Погодите! Подождите меня, я возвращаюсь! - Он повернул к лестнице и начал спускаться. Хьюго закрыл дроссель и аккуратно подвел "Дикого гуся" к лестнице. - Прыгайте! - крикнул он. Бенедикт послушно прыгнул и тяжело опустился на палубу. Дробовик вылетел у него из рук и полетел в воду. Бенедикт тоскливо посмотрел ему вслед и пополз к рубке. "Дикий гусь" уже отвернул и пошел по ветру. Когда Бенедикт вошел, Хьюго повернулся к нему своим розовым лицом альбиноса и рявкнул: - Что ты там делал, ублюдок? Ты мне солгал! Что это за взрыв? - Взрыв? Не знаю. Какой взрыв? Хьюго открытой ладонью ударил его по лицу. - Мы договорились, что никаких убийств... а ты что сделал? - Бенедикт попятился в угол. Он потер красные следы пальцев на щеке. - Ты установил заряды на "Кингфишере", грязный сукин сын! Боже, страшно подумать, что ты сделал с Ленсом и девушкой. Снаружи шторм достиг максимума. Полился дождь - верный знак, что ветер скоро стихнет. Хьюго автоматически включил дворники, расчищавшие стекло рубки, продолжая обвинять Бенедикта: - Я видел, как ты пытался убить итальянца. Боже! За что? Он один из нас! Я следующий в твоем списке? - У него алмазы, - промямлил Бенедикт. - Я хотел отобрать их у него. Выражение лица Хьюбо изменилось. Он отвернулся от руля и посмотрел на Бенедикта. - У тебя нет алмазов? Это ты хочешь сказать? - Голос его звучал почти болезненно. - Закрой уши, крепче. - Джонни прижал Трейси к переборке в самом дальнем от циклона углу. - Там двадцать пять фунтов пластиковой взрывчатки - взорвется, как вулкан. Он использовал короткий фитиль - четырнадцать минут. Ждать недолго. Джонни прижал плечи Трейси к переборке и сам прижался к ней - хотел защитить своим телом. Они смотрели в глаза друг другу, стиснув зубы, закрыв уши руками. Проходили минуты, самые длинные минуты в жизни Трейси. Она не перенесла бы их, забилась бы в истерике, если бы не это большое жесткое тело, закрывавшее ее; но даже так она чувствовала все усиливающийся ужас. Неожиданно ее ударила волна воздуха, она чуть не задохнулась. Джонни бросило на нее. Воздух надавил на барабанные перепонки, перед глазами сверкнули яркие огни, она почувствовала, как стальная переборка за ней дрогнула. Потом в голове прояснилось, и, хотя в ушах звенело, она с облегчением поняла, что еще жива. Она поискала Джонни, но его не было. В страхе протягивала она руки, потом открыла глаза. Он бежал по длинному помещению, направляясь к противположной стене; добежав, прижался к окошку. Дым взрыва все еще заполнял помещение циклона, клубящийся голубоватый дым, но сквозь него Джонни смог рассмотреть последствия. Огромный циклон был сорван со своего основания и теперь упирался в дальнюю переборку - разбитый. Достаточно было одного взгляда - и Джонни застыл в полном ужасе. Стальная труба, подающая гравий, была перерезана как раз перед соединением с верхним люком. Она торчала на шесть футов, но теперь под напором струи изгибалась и раскачивалась, как будто была не из стали, а из резины. Из нее била толстая, в восемнадцать дюймов, струя коричневой грязи и желтого гравия вместе с морской водой, она с грохотом ударялась о стену корпуса. За несколько секунд, прошедших со взрыва, помещение циклона уже наполовину заполнилось скользкой колеблющейся похлебкой, которая билась о стены в такт движениям судна. Как чудовищная медуза, с каждой секундой набиравшая силу и вес. Трейси добралась до Джонни, и он обнял ее за плечи. Она посмотрела через окошко, и он почувствовал, как напряглось ее тело. В этот момент желтое чудовище добралось до окна, закрыв его полностью. Джонни почувствовал, как дрожат под его руками стальные плиты. Они начали выгибаться и громко протестовать против страшного давления. Появилась щель, и тонкая струйка грязной воды со свистом ударила из нее, ледяным холодом окатив Джонни. - Назад. - Джонни оттащил Трейси от выгибающейся стонущей переборки. Они двигались с трудом, потому что палуба под их ногами наклонилась: "Кингфишер" начал крениться под тяжестью. По-прежнему держа Трейси, Джонни добрался до стальной двери и сдержал стремление ударить по ней кулаками. Вместо этого он заставлял себя думать, старался предвидеть последовательность событий, которая приведет к гибели "Кингфишера" - и всех на его борту. Бенедикт оставил второй выход из помещения циклона открытым. Вязкая смесь воды и грязи уже устремилась в трюм по линии наименьшего сопротивления, находя слабые места и прорываясь в них. Даже если стены конвейерного помещения выдержат, остальная часть корпуса будет заполнена, и они окажутся в щупальцах огромного желтого чудовища - крошечный пузырь воздуха, застрявший внутри, уйдет в глубины вместе с этой массой, когда она вернется на дно, откуда ее извлекли. Но выдержат ли переборки конвейерного помещения? Ответ он узнал почти немедленно: послышался скрежет металла о металл, треск лопающихся плит. Чудовище нашло слабое место, отверстие в сушильной печи конвейера, разорвало хрупкие препятствия, в облаке пара прошло сквозь печь и хлынуло в конвейерное помещение, принеся с собой запах морской глубоководной грязи. "Кингфишер" медлительно покачнулся - это движение так отличалось от его обычных проворных действий, и грязь стеной высотой по колено устремилась по наклону. Она со страшной силой прижала их к стальной двери, они ощутили холод и отвращение, как будто их охватило что-то разлагающееся. "Кингфишер" наклонился в другную сторону, грязь покатилась к дальней стене, потом снова устремилась вперед. На этот раз она покрыла их по пояс и пыталась утащить с собой при следующем повороте. Трейси кричала, ее нервы и мышцы не выдерживали. Она вцепилась в Джонни, по пояс покрытая зловонной грязью, глаза и рот ее были в ужасе раскрыты: она смотрела на грязь, собиравшуюся для следующего нападения. Джонни ощупью искал какую-нибудь точку опоры. Они должны удержаться на ногах, если хотят пережить следующий натиск. Он отыскал ручку двери и навалился на нее, изо всех сил прижимая к себе Трейси. Грязь надвигалась снова, молчаливая, смертоносная. Она покрыла их с головой и с ужасающей силой прижала к переборке. Потом снова отошла, оставаясь им по колено и не утащив их только потому, что Джонни держался за ручку. Трейси выплевывала зловонную грязь, которая залепила ее глаза, уши и ноздри, забив их так, что ей трудно было дышать. Джонни чувствовал, как она слабеет в его руках; все менее энергично она пыталась удержаться на ногах. Его тоже оставляли силы. Они ушли на то, чтобы удержаться у двери. Ручка в его руке повернулась. Стальная дверь, в которую он упирался, открылась; лишившись опоры, он пошатнулся, по-прежнему поддерживая Трейси. Потребовалось мгновение, чтобы узнать крупную фигуру Сержио Капоретти, почувствовать поддержку его большой, как сосновый ствол, руки, но тут из конвейерного помещения устремилась новая волна грязи, сбила их всех троих с ног и покатилась по вновь завоеванному пространству, теряя силу. Джонни поднимался, держась за переборку. Он потерял Трейси. Ошеломленно и отчаянно он искал ее, бормоча ее имя. Он увидел ее в грязи, вниз лицом. Взял за грязные волосы и поднял голову, но грязь удерживала ее ноги, лишала его равновесия. - Сержио, на помощь! - прохрипел он. - Ради Бога, Сержио! И Сержио поднял ее на руки, как ребенка, и побрел к лестнице, ведущей вверх на палубу. Несмотря на резь в глазах от грязи и морской воды, Джонни видел, что широкая спина Сержио, от плеч до бедер, пробита в десятках мест, как будто кто-то много раз ударил его шилом. Из каждой ранки капала кровь, покрывшая всю спину. Наверху Сержио остановился, по-прежнему держа Трейси в руках; он стоял, как колосс, и смотрел вниз на скользящего в грязи Джонни. - Эй, Ленс, выключите вашу проклятую машину. Она потопит мой корабль. Теперь я сам его поведу - поведу куда нужно. Без этой проклятой машины. Джонни, придерживаясь за переборку, крикнул: - Сержио, что случилось с Бенедиктом Ван дер Билом? Где он? - Думаю, он на "Диком гусе" - но сначала он прострелил меня. Выключайте машину, некогда разговаривать. И он унес Трейси. Поток грязи снова потащил Джонни по коридору и бросил на дверь контрольной комнаты. Все его тело уже превратилось в один гигантский болезненный кровоподтек, но пока он пытался открыть дверь и проникнуть в контрольное помещение, избиение продолжалось. Наконец, воспользовавшись засасывающим движением грязи, он сумел открыть дверь и влетел внутрь, сопровождаемый волной желтой смеси, доходившей ему до шеи. Вцепившись в консоль, он начал нажимать клавиши. - Стоп драга. - Стоп двигатель драги. - Главный двигатель - на ручное управление. - Навигационная система - на ручное управление. - Конец всех программ. Немедленно стих рев перерезанной трубы, который сопровождал все их попытки спастись. Наступила тишина. Конечно, относительная, потому что корпус продолжал скрипеть и стонать от тяжести, которую нес, и от ударов воды и грязи о переборки. Испытывая слабость и головокружение, Джонни цеплялся за консоль. Он дрожал от холода, каждая мышца в его теле болела. Неожиданно характер движения корабля изменился, он вздыбился, как загарпуненный кит, и повернул по ветру. Джонни с тревогой встал. Путь к мостику через полузатопленные коридоры принес новую боль в мозгу и теле: "Кингфишер" вел себя теперь странно и неестественно. Сцена, которую Джонни увидел на мостике, вызвала такой же холодный ужас, как волна ледяной грязи. Менее чем в ферлонге впереди и чуть справа лежали Молния и Самоубийство. Оба острова были затянуты сплошным потоком брызг и пены от прибоя, который с пушечным громом бился об их подножия. Рев ветра смешивался с громом прибоя и производил симфонию, достойную залов ада, но поверх этого дьявольского шума слышался крик Сержио Капоретти: - Не действует левый главный двигатель! Джонни повернулся к нему. Сержио склонился над рулем, Трейси лежала на столе с картами, как брошенная кукла. - Вода убила левый двигатель, - Сержио пытался включить судовой телеграф. Оставив эти попытки, он посмотрел вправо. Белые утесы теперь были ближе, гораздо ближе, казалось, до них можно дотянуться рукой. Корабль быстро дрейфовал к ним по ветру. Сержио повернул руль влево, пытаясь развернуть "Кингфишер", чтобы он встречал волны и ветер носом. Корабль раскачивался так, как не должен качаться ни один корабль: задерживался на каждой волне, наклонялся, и рубка в этот момент находилась лишь в нескольких футах от зеленых гребней. И зависала, как будто не собираясь подняться. Потом медленно, неохотно начинала двигаться назад, постепенно ускоряясь, становясь вертикально, а огромная масса воды и грязи в корпусе удерживала корабль, так что он лишь спустя секунды снова начинал медлительно заваливаться. Сержио изо всех сил держался за руль, но "Кингфишер" продолжало нести в сторону Молнии и Самоубийства. Ветер тащил корабль, как собака несет в зубах кость. С одним двигателем, затопленный водой, "Кингфишер" не мог вырваться. Джонни оставался беспомощным зрителем; оцепеневший от ужаса, он не мог даже подойти, чтобы оказать помощь Трейси. Он видел все со сверхъестественной ясностью: от кровоточащих ранок в спине Сержио до мощного непреодолимого натиска воды на белые утесы, которые теперь виднелись совсем рядом. - Не отзывается на руль. Он слишком болен, - Сержио говорил теперь обычным тоном, но голос его, как ни удивительно, легко пробивался сквозь бурю. - Ладно. Попробуем по-другому. Пройдем в щель. Мгновение Джонни не понимал, потом увидел, что нос "Кингфишера" находится почти посередине между двумя островами. Это был пролив всего в сто ярдов в самом узком месте, где встречались сильные встречные течения, и при их встрече вверх взметались фонтаны воды. Вся поверхность воды была покрыта пеной, пена вздымалась горами, как будто под этим толстым одеялом океан боролся за глоток воздуха. - Нет, - Джонни покачал головой, глядя на этот страшный проход. - Мы не сможем, Сержио. Не пройдем. Но Сержио уже поворачивал руль, и, как ни странно, "Кингфишер" отвечал. Теперь ему помогал ветер, и корабль медленно поворачивался, казалось, задевая бортами за утесы. Корабль нацелился в щель. И тут Джонни увидел: - Боже, прямо впереди корабль! Крутые волны скрывали его до этого момента, но теперь он поднялся на вершину. Это крошечный траулер бился в челюстях Молнии и Самоубийства. - "Дикий гусь"! - закричал Сержио и потянулся к туманному горну, висевшему у него над головой. - Теперь позабавимся! - И Сержио поднес к губам горн. Хриплый звук горна отразился от утесов, сближавшихся по обе стороны. - Убил моих парней, да? Стрелял в меня, да? Обманывал меня, да? Теперь я тебя обману, хорошо обману! - Сержио подчеркивал свои торжествующие крики звуками горна. - Боже, нет! Не нужно! - Джонни схватил итальянца за плечо, но Сержио отбросил его руку и направил корабль прямо на траулер, застрявший в узком проходе. - Я его предупредил, - и Сержио еще раз затрубил в рог. - А он меня не предупреждал, когда стрелял, ублюдок! На палубе траулера видна была группа людей. Джонни видел, как они тащили надувной спасательный плот, толстый матрац из черной резины, к ближайшему борту траулера. Услышав туманный рог "Кингфишера", они застыли. Стояли, глядя на надвигающийся на них высокий стальной утес. Их лица казались в полутьме бледными пятнами. - Сержио. Это убийство. Отверните, черт возьми, мы можем миновать их. Отворачивайте! - Джонни устремился через рубку и схватился за руль. Сержио нанес боковой удар, который пришелся Джонни по виску и отбросил его к штормовой двери. - Кто капитан этого проклятого корабля? - На губах Сержио выступила кровь, крик разорвал что-то у него внутри. Нос "Кингфишера" нависал над траулером, как топор палача. Они теперь были настолько близко, что Джонни мог узнать людей на палубе - но только один из них привлек его внимание. Бенедикт Ван дер Бил укрывался у поручня, цепляясь за него обеими руками. Волосы его, темные и мягкие, распластались на ветру. Глаза напоминали темные дыры на мертвенно-бледном лице, а губы - ярко-красный круг ужаса. Неожиданно траулер исчез под массивным носом "Кингфишера", и сразу донесся оглушительный треск раскалывающейся обшивки. "Кингфишер", не замедляя скорости, прошел в щель между утесами. Джонни нащупал запор штормовой двери и распахнул ее. Он, шатаясь, прошел на крыло мостика и вцепился в поручень. Ветер рвал его одежду, а он стоял и смотрел на обломки, которые появились за корпусом "Кингфишера". Среди обломков виднелись человеческие головы, и волна, поднятая "Кингфишером", несла их к утесам. Волна подхватила одного из людей и бросила его на утес, бросила высоко, отступив и оставив тело вытянутым на гладком белом граните. Человек был жив, Джонни видел, как он цепляется за гладкий камень пальцами, стараясь уползти подальше от моря. Это был Хьюго Крамер; даже в облаке пены ни с чем нельзя было спутать эту светловолосую голову и стройное изогнутое тело. Налетела следующая волна и еще выше подняла его на утес, он пытался уцепиться, но волна легко оторвала его руки. Его смыло в воду, он погрузился, а очередная волна снова подняла его и бросила на гранит. Одна из его ног была сломана у колена силой удара, и нижняя часть ноги повисла, как крыло ветряной мельницы. Снова волна оставила распростертое тело на граните, но на этот раз Хьюго не двигался. Руки его были раскинуты, нога торчала под неестественным углом. И тут среди волн поднялась гигантская зеленая масса, по сравнению с которой предыдущие волны казались карликами. Она медленно и величаво надвигалась и повисла над утесом, прежде чем обрушиться на изломанное тело Хьюго с громом, который потряс основание скалы. Когда гигантская волна отступила, Хьюго не было. Та же самая волна, которая уничтожила его, прошла по проходу между утесами, нежно, как мать, подняла "Кингфишер" и унесла в открытое море, за пределы бушующей, покрытой пеной воды. Оглянувшись в пролив, Джонни увидел последний остаток "Дикого гуся" - черный резиновый плот, который прыгал на волнах в самом бурном месте. - Им от него никакой пользы, - сказал он вслух. Поискал выживших, но никого не увидел. Их захватили челюсти Молнии и Самоубийства и затянули вниз, в холодную зеленую утробу моря. Джонни отвернулся и пошел в рубку. Он поднял Трейси со стола и отнес ее в каюту Сержио. Кладя ее на койку, он прошептал: - Я рад, что ты этого не видела, дорогая. В полночь ветер по-прежнему ревел, швыряя на мостик струи дождя. Сорок минут спустя ветер повернул на сто восемьдесят градусов и стал легким юго-восточным ветерком. Черное небо раскрылось, как театральный занавес, полная луна показалась среди бледных звезд. Хотя высокие волны по-прежнему воинскими рядами маршировали на север, мягкий ветерок успокаивал и сглаживал их. - Сержио, отдохните. Я возьму руль. Пусть Трейси займется вашей спиной. - Вы возьмете руль! - презрительно фыркнул Сержио. - Я спас корабль - а вы его потопите. Нет. - Послушайте, Сержио. Мы не знаем, как тяжело вы ранены. Вы убиваете себя. Спор этот вспыхивал и затихал на протяжении долгих ночных часов, Сержио упрямо держался за руль, терпеливо направляя с трудом двигавшийся корабль к Картридж Бей. Он настоял на том, чтобы сделать большой круг в открытом море, избегая островов, так что когда начался рассвет, земля казалась отдаленной линией на горизонте, над которой возышались далекие голубые горы. Час спустя Джонни связался по радио с взволнованным дежурным на Картридж Бей. - Мистер Ленс, мы пытаемся связаться с вами со вчерашнего вечера. - Я был занят. - Несмотря на усталость, Джонни улыбнулся такому утверждению. - Теперь послушайте. Мы возвращаемся в Картридж Бей. Будем часа через два. Я хочу, чтобы из Кейптауна прилетел врач - доктор Робин Сазерленд. Вызовите также полицию. Пусть пришлют кого-нибудь из отдела алмазов, а также из отдела по расследованию убийств и грабежей. Вы поняли? - Полиция уже здесь, мистер Ленс. Ищут мистера Бенедикта Ван дер Била. Здесь нашли его машину, у них ордер на арест... - Голос дежурного прервался и Джонни услышал чьи-то отдаленные голса. - Мистер Ленс, вы слушаете? С вами хочет говорить инспектор Стендер из отдела по расследованию убийств. - Нет! - Джонни прервал разговор. - Я ни с кем не буду разговаривать. Он может подождать, пока мы вернемся в Картридж Бей. Немедленно вызовите доктора Сазерленда. На борту тяжелораненый. Джонни выключил радио и медленно вернулся на мостик. Каждая мышца в его тела была напряжена и болела, от усталости кружилась голова, но он снова начал спорить с Сержио. - Послушайте, Сержио. Вы должны лечь. Вы нас вывели из трудного положения; теперь вам нужно отдохнуть. Сержио не оставил руль, но согласился раздеться по пояс, чтобы Трейси осмотрела его спину. По всей спине виднелись черные дырочки, каждая была окружена кровоподтеком. Некоторые закрылись засохшей кровью, из других все еще сочилась жидкость - прозрачная или розовая, и от ран шел слабый сладковатый запах. Джонни и Трейси обменялись тревожными взглядами, Трейси раскрыла медицинскую сумку и принялась за работу. - Как оно выглядит, Джонни? - жизнерадостному тону Сержио противоречило лицо, похожее на зеленовато-синее тесто. - Зависит от того, как вы относитесь к сырому мясу, - таким же тоном ответил Джонни, и Сержио засмеялся, но тут же сморщился от боли. Джонни вставил Сержио в рот сигару и поднес спичку. Сержио запыхтел в полумраке, а Джонни как бы невзначай спросил: - Что вас заставило изменить намерения? Сержио быстро и виновато взглянул на него через облако сигарного дыма. - Вы ведь нас закрыли. И могли уйти, - спокойно продолжал Джонни. - Почему же вы вернулись? - Послушайте, Джонни. Я... мне приходилось делать ужасные вещи, но я никогда не убивал... никогда. Он сказал, убийств не будет. Отлично, я согласился. Потом услышал взрыв пластика. Я знал, что вы в конвейерном помещении. Подумал, к черту все это. Хотел выпрыгнуть из вагона, но он шел слишком быстро. Получил полный заряд в спину. Они немного помолчали. Трейси заклеивала пластырем раны. Джонни нарушил молчание. - Был среди них большой алмаз, Сержио? Большой голубой алмаз? - Si, - вздохнул Сержио. - Такой больше никогда не увидишь. - Он у Бенедикта? - Si. У Бенедикта. - Где он его держал? - В кармане пиджака. Он его положил в карман. Трейси отступила. - Это все, что я могу сделать, - сказала она и, уловив взгляд Джонни, тревожно отрицательно покачала головой. - Чем быстрее его осмотрит врач, тем лучше. Вскоре после полудня Сержио провел "Кингфишер" в Картридж Бей. Он держался с апломбом старого морского волка, но когда они прошли первый поворот канала, он заметно сник и рулевое колесо вырвалось из его рук. Прежде чем Джонни успел перехватить руль, "Кингфишер" уперся в стену канала. Он прошел совсем небольшое расстояние и остановился с легким толчком, наклонившись на несколько градусов. Джонни остановил двигатель. - Помоги мне, Трейси. - Он склонился к Сержио и взял его под мышки. Трейси схватила за ноги. Полутаща, полунеся, они доставили его в каюту и уложили на койку. - Эй, Джонни. Прости, Джонни, - бормотал Сержио. - Я впервые посадил корабль на берег. Дурак! Так близко - и вот. Прости, Джонни. Моторный катер отошел от причала и направился по каналу к "Кингфишеру" между песчаными берегами, на одном из которых лежал корабль. Катер был забит людьми, и шум его двигателя поднял целые стаи водяных птиц. Когда он подошел ближе, Джонни узнал кое-кого. Майк Шапиро, рядом с ним Робин Сазерленд, но были еще два полицейских в форме и еще один человек в штатском, который крикнул в сведенные руки: - Я полицейский офицер. У меня ордер на арест Бенедикта... Майк Шапиро коснулся его руки и что-то негромко сказал. Офицер заколебался и снова посмотрел на Джонни, потом кивнул в знак согласия и сел. - Робин, поднимайтесь как можно быстрее, - крикнул Джонни на катер, и когда Робин поднялся на палубу, Джонни торопливо повел его к мостику, но следом устремился Майк Шапиро. - Джонни, я должен с тобой поговорить. - Это подождет. - Нет. - Майк Шапиро повернулся к Трейси. - Не позаботитесь ли о докторе? Я должен поговорить с Джонни до полиции. Майк отвел Джонни в строну и предложил сигарету, а полицейские остановились на приличном расстоянии. - Джонни, у меня ужасная новость. Я хочу рассказать тебе сам. Джонни заметно напрягся. - Да? - Руби... Джонни сделал заявление для полиции в гостевой каюте "Кингфишера". Потребовалось два часа для его рассказа, и в это время один из полицейских обнаружил закрытый в кладовой экипаж. Матросы отравились запахом краски, но смогли все же дать показания. Инспектор оставил их ждать в соседней каюте, пока не закончил разговор с Джонни. - Еще два вопроса, мистер Ленс. Было ли столкновение между судами, по вашему мнению, случайным или намеренным? Джонни взглянул в серо-стальные глаза и впервые соглал. - Оно было неизбежно. - Последний вопрос. Каковы шансы на то, что кто-нибудь на траулере выживет? - В такую бурю никаких. Мы не могли их спасти, так как "Кингфишер" не слушался руля, к тому же там сильное течение и прибой. - Понимаю. - Инспектор кивнул. - Спасибо, мистер Ленс. Пока все. Джонни вышел из каюты и быстро пошел на верхнюю палубу. Трейси и Робин все еще работали у койки Сержио, но Робин поднял голову и сразу подошел к остановившемуся в двери Джонни. - Как он, Робин? Робин покачал головой. - Он умирает. Не понимаю, как он продержался так долго. Джонни подошел к койке и положил руку на плечо Трейси. Она придвинулась к нему, и они стояли, глядя на Сержио. Глаза его были закрыты, и темная щетина покрывала нижнюю часть лица. Громкое дыхание слышалось в каюте, и щеки его лихорадочно горели. - Ты, великолепный старый мошенник, - негромко сказал Джонни. Сержио открыл глаза. Джонни быстро склонился к нему. - Сержио. Экипаж - ваши парни живы. Сержио улыбнулся. Он закрыл темные газельи глаза, потом снова открыл их и болезненно прошептал: - Джонни, дашь мне работу, когда я выйду из тюрьмы? - Тебя не возьмут в тюрьму - тюрьма этого не выдержит. Сержио попытался рассмеяться. Он умудрился напряженно улыбнуться, приподнялся на локтях, выпучив глаза, рот его с трудом ловил воздух. Он закашлялся ужасным лающим кашлем, кровь густым потоком хлынула с его губ. Он упал на подушку и умер, прежде чем Робин смог подойти к нему. Трейси спала в соседней комнате. Робин дал ей сильного снотворного, так что она должна была проспать не менее двенадцати часов. Джонни нагой лежал на узкой койке второй гостевой комнаты главного сооружения Картридж Бей; он включил лампу у кровати: на часах было 2-46 утра. Он посмотрел на свое тело. Вдоль ребер и по бокам виднелось множество синяков: грязь сильно колотила его о стальные переборки. Он жалел, что отказался от предложенного Робином снотворного: боль в теле и вихрь мыслей всю ночь не давали ему уснуть. Мозг его крутился в кошмарной карусели. Джонни все время вспоминал две смерти, за которые отвечает Бенедикт Ван дер Бил, и думал о тех мрачных местах, куда он теперь отправился. Руби и Сержио. Руби и Сержио. Он видел, как умер Сержио, смерть Руби мог представить во всех ужасных подробностях. Джонни сел и зажег сигарету, стараясь отвлечься от ужасных картин, которые создавал его перенапряженный мозг. Он старался сосредоточиться на необходимых практических шагах, которые нужно предпринять, чтобы смягчить последствия этих катастрофических дней. Вечером он говорил по радио с Ларсеном и получил от него обещание полной финансовой поддержки, пока из корпуса "Кингфишера" не будет убрана грязь, он не будет отремонтирован и не сможет снова приступить к жатве богатых полей Молнии и Самоубийства. Ремонтная команда прилетает завтра и немедленно начнет работу. Джонни вызвал также специалиста из IBM, чтобы ликвидировать повреждения, нанесенные водой компьютеру. По оценке Джонни, через шесть недель "Кингфишер" снова сможет выйти в море. И тут его возбужденное воображение представило картины похорон Руби. Они были назначены на четверг следующей недели. Джонни беспокойно метался по койке, стараясь ни о чем не думать, но мысли толпились, как призрачное войско. Руби, Бенедикт, Сержио, большой голубой алмаз. Он снова сел, погасил сигарету и потянулся, чтобы выключить лампу. И застыл: новая мысль пришла ему в голову. Он услышал голос Сержио: - Такой больше никогда не увидишь. У Джонни зашевелились волосы от возбуждения. - Красные Боги! - воскликнул он. И снова вспомнил голос Сержио: - В кармане пиджака. Он его положил в карман. Джонни спустил ноги с кровати и потянулся к одежде. Застегивая рубашку, он чувствовал под пальцами биение своего сердца. Надел брюки и свитер, завязал шнурки ботинок и, выбегая из комнаты, схватил овчинную куртку. Надевая куртку, он вошел в пустынную радиорубку и зажег свет. Подошел к карте и всмотрелся в нее. Отыскал на карте название и произнес вслух: - Красные Боги. К северу от Картридж Бей берег шел прямой линией на тридцать миль, затем линию прерывал выступ красных скал, торчащих в океан, как указующий перст. Джонни хорошо знал это место. Его работой было находить и изучать такие места, в которых преобладающее прибрежное течение встречает преграды. В таком месте на берег будут выброшены алмазы и другие предметы, принесенные морем. Он вспомнил красные каменные утесы, прерващенные ветром и морем в гротескные природные статуи, которые и дали месту его название, но что гораздо важнее, он вспомнил огромное количество обломков, выброшенных на берег океаном у подножия утесов. Доски, куски обшивки, пустые бутылки, пластиковые контейнеры, обрывки нейлоновых сетей, пробки - все, что бросают за борт, течение уносит к этому мысу. Он пробежал пальцами по карте и задержался на точках - Молнии и Самоубийстве. Прочел лаконичные надписи у маленьких стрелок, которые от островов указывали на линию Красных Богов. - Направление течения юго-юго-запад, скорость 5 узлов. Над столом с картами на крючках висело множество ключей, Джонни выбрал два с надписями "гараж" и "лендровер". Полная луна стояла высоко. Ночь была тиха, ни ветерка. Джонни открыл двойные двери гаража и включил огни лендровера. При их свете проверил машину: бак полон бензина, запасные пятигаллонные канистры полны, канистра с питьевой водой полна. Опустил палец в горлышко канистры с водой и попробовал. Вода чистая и пресная. Поднял пассажирское сидение и проверил, что там лежит: домкрат, гаечные ключи для шин, сумка первой помощи, фонарик, сигнальные ракеты, дымовые шашки, фляжка для воды, брезент, два пакета с чрезвычайным рационом, веревка, сумка с инструментами, рюкзак, нож и компас. Лендровер снабжен с учетом всех неожиданностей пути. Джонни сел за руль и включил двигатель. Он медленно и тихо проехал мимо строений, не желая никого будить, но когда добрался до первой полоски песка на берегу лагуны, включил фары и двигатель на полную мощность. По песчаным дюнам он проехал к краю залива и повернул вдоль берега на север. Фары отбрасывали два прямых столба света в морской туман, испуганные морские птицы, как призраки, взлетали перед лендровером. Отлив обнажил берег, жесткий и влажный, как гудронная дорога. Джонни ехал быстро, береговых крабов слепили фары, и они хрустели под колесами. Рассвет начался рано, показались загадочные силуэты дюн на фоне неба. Однажды он спугнул берегового волка - одну из тех коричневых гиен, которые охотятся на месте отлива. Она, причудливо согнув плечи, в страхе ускакала к безопасности дюн. Даже торопясь, Джонни почувствовал приступ отвращения при виде этого уродливого создания. Холодный ветер в лицо освежил Джонни. Глаза перестали гореть, легче бился пульс бессонницы в висках. Солнце поднялось над горизонтом и осветило в пяти милях впереди Красных Богов как театральный прожектор сцену. Они сверкали красным на рассвете, огромные получеловеческие фигуры, марширующие в море. Джонни приближался, а свет и тени играли на поверхности утесов, и Джонни увидел высокую стофутовую фигуру Нептуна, наклонившегося, чтобы окунуть красную бороду в воду, в то время как рядом с ним примостился карлик с головой волка. Ряд девстенных веталок в длинных красных платьях уходил в море среди теней. Все было странно и беспокойно. Джонни приглушил свое воображение и все внимание устремил на берег у подножия утесов. То, что он увидел, снова вызвало мурашки на коже, и он нажал акселератор, устремившись по мокрому песку туда, где белое облако морских птиц кружило, ныряло и прыгало вокруг чего-то на самом краю воды. Когда он приближался, мимо пролетела чайка. Из ее клюва свисало что-то длинное и красное, и в полете чайка жадно глотала. Зоб ее раздулся и был выпачкан кровью. Когда лендровер приблизился, птицы с хриплыми возмущенными криками разлетелись, оставив человеческое тело в центре песчаного пятна, усеянного их следами, перьями и испражнениями. Джонни остановил лендровер и выпрыгнул. Он один раз взглянул на тело, отвернулся и нагнулся, держась за борт машины. Его вырвало. Тело было обнажено, если не считать нескольких обрывков ткани и сапога на одной ноге. Птицы исклевали все участки обнаженного тела, кроме черепа. Лицо было неузнаваемо. Нос исчез, глаза представляли собой пустые черные впадины. Губ не было, обнажились оскаленные зубы. Над исчезнувшим лицом торчала волна белых волос, как парик в чьей-то непристойной шутке. Хьюго Крамер завершил свой долгий путь от Молнии и Самоубийства до Красных Богов. Джонни достал из-под сидения брезент. Отводя взгляд, тщательно закутал тело, перевязал веревкой, потом оттащил выше по берегу от воды. Толстый брезент предохранит от птиц, но для большей надежности Джонни собрал обломки дерева и досок, разбросанные по всему берегу, и навалил их на труп. Некоторые куски обшивки были обломаны недавно, краска на них совсем свежая. Джонни предположил, что это остатки крушения "Дикого гуся". Он вернулся к лендроверу и поехал к Красным Богам, расположенным в миле. Солнце уже стояло высоко, жара становилась труднопереносимой. Не отрываясь от берега, Джонни стащил с себя куртку. Он искал стаи чаек, но вместо этого увидел большой черный предмет, застрявший под прямым углом вна берегу. Он подъехал на пятьдесят ярдов, прежде чем понял, что это. Что-то внутри у него дернулось и сжалось. Черный резиновый надувной плот - и он был вытащен на берег далеко за линию воды. Выбираясь из лендровера, Джонни чувствовал, как дрожат ноги, как будто он только что поднялся на гору. Напряжение внутри мешало дышать. Он медленно шел к плоту и рассматривал следы на песке. Полоса от плота и две полоски человеческих следов. Одна сделана босыми ногами, широкими, с плоскими пальцами ступнями, отпечатки человека, обычно ходящего босиком. Это следы одного из цветных матросов "Дикого гуся", решил Джонни, забыл о них и обратился к другому следу. Ноги обутые, следы длинные и узкие, следы кожаных ботинок; края следов четкие, значит, обувь новая, ношенная мало, длина следа и глубина отпечатков свидетельствуют о том, что прошел высокий человек плотного сложения. С некоторым удивлением Джонни понял, что у него задрожали и руки, даже губы. Он был как в лихорадке, голова кружилась, он ослаб и трясся. Это Бенедикт Ван де Бил. Джонни с полной уверенностью понял, что это так. Бенедикт выжил в катастрофе у Молнии и Самоубийства. Джонни сжал кулаки, выпятил челюсть, напряг губы. Ненависть темными волнами заливала его мозг. - Слава Богу! - прошептал он. - Слава Богу! Теперь я смогу убить его своими руками. Весь песок вокруг плота был покрыт следами. Рядом лежала доска, с помощью которой сорвали контейнер с водой и ящик с пищей, прикреплявшиеся к настилу плота. Ящик для пищи был опустошен и брошен. Пакеты унесли в карманах, чтобы уменьшить вес, но контейнер с водой исчез. Два следа уходили прямо в дюны. Джонни побежал по ним и потерял на первой же обдуваемой ветром дюне. Но он не упал духом. Дюны тянутся всего на тысячу ярдов, сменяясь затем равниной и солончаками. Джонни вернулся к лендроверу. Теперь он полностью владел собой. Ненависть скрывалась тугим комком где-то в районе ребер, и он несколько секунд глядел на микрофон, раздумывая, не связаться ли с Картридж Бей. У инспектора Стендера есть полицейский вертолет. Он стоит у главного здания. Он мог бы быть здесь через тридцать минут. Еще час - и они отыщут Бенедикта Ван дер Била. Джонни отказался от этой идеи. Официально Бенедикт мертв, утонул. Никто не станет искать его в мелкой могиле в пустыне Намиб. Конечно, матрос представляет собой осложнение; но его можно подкупить или запугать. Ничто не должно стоять между ним и местью. Ничто. Джонни раскрыл багажник лендровера и отыскал нож. Подошел к плоту и в десятке мест пропорол толстую резину. Воздух со свистом вышел, плот осел. Джонни сложил его в лендровер. Зароет его в пустыне: не должно оставаться свидетельств того, что Бенедикт добрался до берега. Он включил двигатель, включил передачу на все колеса и поехал по цепочке следов. Он пробирался среди долин и по острым, как нож, вершинам песчаных холмов. Спускаясь с последней дюны, Джонни почувствовал, как его охватывает угнетающая тишина и необъятность. Здесь, всего лишь в миле от моря, смягчающее влияние холодного Бенгуэльского течения уже не чувствовалось. Жара стояла страшная. Джонни чувствовал, как пот проступает сквозь поры и сразу высыхает в сухом смертоносном воздухе. Он повернул лендровер параллельно линии дюн и пополз на скорости пешехода, свесившись из машины и всматриваясь в землю. Яркие пятна слюды обдавали его лицо волнами тепла. Он снова обнаружил след, спустившийся с дюн, и поехал вдоль него, направляясь прямо к далекой линии гор, которые уже растаяли в голубой дымке, когда жара к полудню еще усилилась. Джонни двигался рывками, которые прерывались остановками и утомительными поисками на каменистых плоскостях и в районах пересеченной местности. Дважды приходилось оставлять лендровер и двигаться по сложной местности пешком, чтобы не потерять след, но однажды он целых четыре мили проехал за несколько минут по солончаку. Следы, как цепочка бус в ожерелье, отчетливо выделялись на блестящей поверхности. За солончаком следы увели в лабиринт черных скал, пересеченных ущельями и охраняемых высокими монолитами неправильной формы. В одном из ущелий Джонни нашел Ханси, маленького цветного матроса с "Дикого гуся". Череп его был разбит окровавленным камнем, лежавшим рядом. Кровь уже засохла, и Ханси пустыми глазами смотрел в безжалостное небо. На его лице застыло удивленное выражение. На песчаном дне ущелья отчетливо читалась история этого нового преступления. Вот район многих перепутанных следов - тут двое спорили. Джонни догадывался, что Ханси хотел повернуть к берегу. Он, должно быть, знал, что дорога за горами, в сотнях миль отсюда. Он хотел добираться берегом до Картридж Бей. Спор кончился, когда он повернулся спиной к Бенедикту и пошел назад по своим следам. В песке виднелось углубление, здесь Бенедикт подобрал камень и пошел за Ханси. Стоя над Ханси и глядя на его разбитую голову, Джонни впервые понял, что преследует безумца. Бенедикт Ван дер Бил сошел с ума. Он больше не человек, он разгневанное сумасшедшее животное. - Я убью его, - пообещал Джонни старой седой шерстистой голове. Больше не было нужды в увиливаниях. Если он догонит Бенедикта и убьет его, ни один суд в мире не усомнится, что он сделал это для самообороны. Бенедикт сам поставил себя вне человеческих законов. Джонни достал плоский резиновый плот и накрыл им Ханси. Края плота он прижал камнями. Теперь он ехал посреди стен удушающей жары с новым настроением - настроением возбужденного смертоносного ожидания. Он знал, что сейчас и сам отчасти стал зверем, его заразила жестокость человека, за которым он охотится. Он хотел, чтобы Бенедикт Ван дер Бил заплатил полностью и той же монетой. Жизнь за жизнь, кровь за кровь. Через милю он увидел контейнер для воды. Его отбросили в ярости, вода вылилась из его горлышка, оставив в жаждущей земле сухую выемку. Джонни недоверчиво смотрел на него. Даже сумасшедший не может осудить себя на такой страшный конец. Джонни подошел к лежавшему на боку пятигаллонному барабану. Подобрал его, потряс: внутри оствалось около пинты жидкости. - Боже! - прошептал он, ощущая вопреку всему приступ жалости. - Теперь он погиб. Он поднес контейнер к губам и сделал глоток. Во рту и носу вспыхнуло, он с отвращением сплюнул, бросив контейнер и вытирая рот ладонью. - Морская вода! - произнес он. Заторопился к лендроверу и промыл рот сладкой пресной водой. Он никогда не узнает, как это произошло. Плот, должно быть, годами лежал на "Диком гусе", и никто не проверял его исправность. С этого момента Бенедикт должен был знать, что он обречен. Его отчаяние легко читалось в неуверенных следах. Сначала он побежал, подгоняемый паникой. Через пятьсот ярдов тяжело упал на дно высохшего ручья и лежал некоторое время, потом выбрался на берег. Он утратил направление. След начал загибаться на север. Сделав круг и встретившись с собственным следом, Бенедикт сел. Совершенно отчетливо были видны отпечатки ягодиц. Должно быть, он справился с паникой, потому что след снова повел к горам. Однако через полмили Бенедикт споткнулся и упал. Он снова сбился с направления, двинувшись на юг. Еще раз упал и потерял ботинок. Джонни подобрал его и вслух прочел на внутренней стороне подошвы золотые печатные буквы: "Швейцария. Специально для магазинов "Харродз". - Да, это наш мальчик Бенедикт. Ботинки в сорок восемь гиней, - мрачно сказал Джонни и снова сел в лендровер. Возбуждение его все нарастало. Скоро, очень скоро. Бенедикт оказался в сухом русле, повернул и пошел по нему. Правая нога у него была порезана острыми камнями, и при каждом шаге он оставлял капли черной запекшейся крови. Он шатался, как пьяный. Джонни с трудом вел лендровер через камни, устилавшие русло. Русло углубилось, с обеих сторон нависли острые гребни. Воздух превватился в тяжелое удушливое одеяло. Он жег горло, сушил рот. С гор подул легкий ветерок, который не принес облегчения, а только усилил удары солнца и удушающую духоту. Вдоль русла были разбросаны низкие кусты. Уродливые маленькие растения, которые выдержали долгие годы засух. На одном из кустов перед лендровером летаргически медленно замахала крыльями хищная черная птица. Джонни заслонил глаза, не уверенный, что он это увидел. Может, мираж? Неожиданно птица превратилась в темно-синий пиджак. Пиджак висела на кусте, ветер раскачивал полы дорогой материи. - В кармане пиджака. Он его положил в карман. Не отрывая взгляда от пиджака, Джонни нажал акселератор, лендровер прыгнул вперед. Джонни не заметил большой, по колено, обломок железняка на пути. Он столкнулся с ним на скорости в двадцать миль, и со скрежетом разрываемого металла лендровер застыл. Джонни ударился грудью о руль, от удара воздух вырвался из его легких. Он все еще сгибался от боли, с трудом борясь за глоток воздуха, когда нагнулся и схватил пиджак с куста. Пиджак был тяжел от груза в кармане. И вот увесистый холщовый мешочек у него в руках, содержимое скрипело, когда он разрывал веревку. Ни от чего на земле нет такого ощущения. - Такой больше никогда не увидишь. Веревка плотно завязана. Джонни побежал к лендроверу. Лихорадочно порылся в сидении и нашел нож. Перезал веревку и высыпал содержимое на капот машины. - О Боже! О добрый Боже! - шептал он растрескавшимися губами. Все вокруг расплывалось, и большой голубой алмаз смутным пятном виднелся свкозь заполнившие его глаза слезы. Прошло не менее минуты, прежде чем он решился тронуть его. Потом почтительно прикоснулся - как будто это священная реликвия. Джонни Ленс всю жизнь работал, чтобы найти такой камень. Держа его в обеих руках, он опустился в тень лендровера. Прошло еще пять минут, прежде чем его сознание отметило острый запах машинного масла. Он повернул голову и увидел под шасси лендровера тонкую струйку масла. Быстро лег на живот и, по-прежнему сжимая алмаз, заполз под машину. Обломок железняка разбил поддон картера. Лендровер истек кровью в сухом русле. Джонни выбрался из-под машины и оперся на переднее колесо. Посмотрел на часы и удивлся: был уже третий час пополудни. Он удивился также тому, какие усилия потребовались, чтобы сфокусировать взгляд на циферблате. Два дня и две ночи без сна, неослабевающее эмоциональное напряжение этих дней и ночей, удары, которые вынесло его тело, длинные часы жары и убивающей душу пустоты этого лунного ландшафта - все это сказывалось. У него кружилась голова, как на первой стадии опьянения, он начинал действовать нерационально. Это неожиданное безрассудное движение по руслу, погубившее машину, было серьезным симптомом. Он поиграл большим алмазом, поднеся его к губам, проведя пальцами по его теплой поверхности, перенося из руки в руку, а в это время все мышцы в его теле, сам костный мозг - все просило отдыха. Мягкое предательское оцепенение захватывало тело, окутывало мозг. Он на мгновение закрыл глаза, чтобы отдохнуть от блеска, но когда снова открыл их, было уже четыре. Он с трудом встал. Тень в русле стала длиннее, ветер прекратился. Хотя он все еще двигался с медлительностью старика, сон прояснил мозг; поглощая пачку печенья, смазанного мясной пастой, и запивая его тепловатой водой, он принял решение. Он закопал мешочек с алмазами в песке возле лендровера, но не смог заставить себя расстаться с большим Голубым. Положил его в карман брюк, карман надежно застегнул. В легкий рюкзак положил двупинтовую фляжку с водой, сумку первой помощи, небольшой наручный компас, две дымовых шашки и нож. Проверил карманы: зажигалка на месте. И даже не взглянув на радио на приборной доске лендровера, отвернулся и пошел по следу Бенедикта Ван дер Била. Через полмили немота в теле прошла, он увеличил шаг, теперь он шел быстро. Ненависть и жажда мести, которые превратились в пепел, когда он нашел алмазы, теперь вспыхнули новым огнем. Этот огонь придавал силы его ногам и обострял чувства. След резко повернул к стене, Джонни потерял его, но тут же нашел снова. Он был теперь близко. Очевидно, Бенедикт быстро слабел. Он часто падал, полз на окровавленных коленях по жесткому гравию и скалам, на колючках оставались клочья его одежды. Потом след вышел из ущелий и кустарников и углубился в новый район оранжевых песчаных холмов, и Джонни побежал рысцой. Солнце заходило, дюны отбрасывали голубоватые тени, и жар слегка ослабел, так что пот несколько охладил Джонни на бегу. Джонни всматривался в спотыкающийся след, начиная опасаться, что найдет Бенедикта уже мертвым. Следы свидетельствовали о крайнем отчаянии, но Бенедикт продолжал плестись. Джонни не замечал других слледов, спускающихся с дюн, пока они не пересекли человеческий след. Джонни остановился и опустился на колени, осматривая следы широких, похожих на собачьи лап. - Гиена! - Он почувствовал прилив отвращения. Быстро оглянулся и слева от себя увидел еще одну цепочку следов. - Пара! Они почуяли запах крови. Джонни снова побежал по следу. По коже его поползли мурашки: он представлял себе, что сделают гиены с беззащитным человеком. Самое грязное и самое трусливое животное Африки, но его мощные челюсти могут расколоть берцовую кость взрослого быка; его зубы покрыты таким количеством бактерий из-за диеты - падали, что простой укус гиены так же смертелен, как укус черной мамбы. - Боже, позволь мне успеть! Он услышал их. Из-за вершины следующей дюны. Ужас от этого звука остановил его на полушаге. Резкий хихикающий крик нарушил тишину. Джонни стоял, прислушиваясь и тяжело дыша после бега. Крик раздался снова. Смех демонов, возбужденный, кровожадный. - Они добрались до него. Джонни устремился по мягкому песчаному склону. Добрался до вершины и заглянул вниз, на блюдцеобразную арену, образованную вершиной дюны. Бенедикт лежал на спине. Белая рубашка была разорвана до пояса. Синие брюки костюма превратились в клочья, колени были обнажены. На одной ноге - ком из окровавленного носка и грязи. Пара гиен протоптала вокруг тела тропу. Они часами кружили вокруг, и постепенно жадность побеждала трусость. Одна гиена сидела в десяти футах от Бенедикта, непристойно согнувшись, опустив змееподобную голову между горбатыми плечами. Коричневая, местами более темная, оборванная, круглые уши устремлены вперед, черные глаза горят возбуждением и жадностью. Вторая гиена положила передние лапы на грудь Бенедикта. Голову опустила, челюсти сомкнулись перед лицом Бенедикта. Она упиралась лапами в грудь, готовясь ухватить полную пасть плоти. Голова Бенедикта дергалась. Ноги его слабо двигались, руки дрожали на песке, как раненые белые птицы. Лицо было разорвано. Джонни ясно услышал это в полной тишине пустынного вечера. Разорвано с мягким звуком разрываемого шелка - и Джонни закричал. Гиены бросились бежать, в ужасной шутовской панике взбираясь на склоны дюны. Бенедикт продолжал лежать, лицо его превратилось в кровавую маску. Глядя вниз на это лицо, Джонни понял, что не сможет убить его, вообще не сможет убить человека. Не может мстить этому существу с изуродованным лицом и больным мозгом. Он опустился рядом с ним на колени и неуклюжими пальцами развязал рюкзак. Одно ухо и щека Бенедикта свисали на рот на полоске ткани. зубы с одной стороны лица обнажились, кровь пузырилась на них. Джонни разорвал бумажный пакет поглощающей повязки и положил оторванный кусок на место, плотно прижимая его ладонью. Кровь пробилась сквозь ткань, но текла медленнее. - Все в порядке, Бенедикт. Я здесь. Все будет в порядке, - хрипло шептал Джонни, работая. Свободной рукой он разорвал другой пакет и аккуратно заменил им промокший. Продолжая удерживать пакет, он поднял Бенедикта и положил к себе на колени. - Сейчас кровотечение прекратится, и я дам тебе попить. - Он достал из сумки ткань и начал острожно вытирать кровь и песок с ноздрей и губ Бенедикта. Дыхание Бенедикта стало более легким, хотя вырывалось по-прежнему со свистом. Язык его распух, заполнив рот, как пурпурная губка. - Так-то лучше, - сказал Джонни. По-прежнему придерживая пакет, он достал фляжку. Прикрывая большим пальцем горлышко, чтобы регулировать струю, он позволил нескольки каплям упасть в сухую яму рта. Еще десять капель, потом он закрепил фляжку в песке и начал мягко массировать горло Бенедикта, чтобы вызвать глотательный рефлекс. Человек, лежавший без сознания, болезненно глотнул. - Молодец, - подбодрил его Джонни и снова начал капать в рот, негромко приговаривая при этом: - Все будет в порядке. Вот так, проглоти еще. Потребовалось двадцать минут, чтобы влить в него полпинты теплой пресной воды, к этому времени кровотечение прекратилось. Джонни снова порылся в сумке и взял две таблетки соли и две глюкозы. Он положил их в рот и разжевал, превратив в пасту, затем склонился к изуродованному лицу человека, которого поклялся убить, и прижал губы к распухшим губам Бенедикта. Ввел раствор соли и глюкозы в рот Бенедикта, потом распрямился и снова начал вливать воду. Дав Бенедикту еще четыре таблетки и половину фляжки, он закрыл ее и вернул в рюкзак. Смочил компресс ярко-желтым обеззараживающим раствором и крепко перевязал рану. Это оказалось труднее, чем он думал, и после нескольких неудачных попыток он провел повязку под подбородком и по глазам, полностью закрыв голову Бенедикта, оставив только рот и нос. К этому времени солнце было уже на горизонте. Джонни встал и, распрямляя спину и плечи, смотрел на смерть красно-золотого пустынного дня. Он знал, что откладывает принятие решения. Ему казалось, что, оставив лендровер, он прошел около пяти миль. Пять миль по трудной дороге - часа четыре, может быть, пять в темноте. Можно ли оставить здесь Бенедикта, вернуться к лендроверу, вызвать по радио помощь из Картридж Бей и возвратиться к Бенедикту? Джонни повернулся и взглянул на дюны. Вот и ответ. Одна из гиен сидела на вершине дюны, внимательно глядя на него. Голод и приближающаяся ночь сделали ее неестественно смелой. Джонни выкрикнул ругательство и сделал угрожающий жест. Гиена подпрыгнула и скрылась за вершиной. - Луна восходит сегодня в восемь. До этого времени отдохну - потом пойдем по холодку, - решил он и лег на песок рядом с Бенедиктом. Ощутил дваление в кармане, достал алмаз и подержал его в руке. В темноте гиены начали приближаться с кашлем и криками, и когда луна поднялась, она осветила на вершине их темные силуэты. - Пошли, Бенедикт. Мы идем домой. С тобой очень хотят поговорить несколько милых полицейских. - Джонни посадил Бенедикта, положил его руку себе на плечо, подставил свое тело и встал. Постоял так, глубоко погрузившись в песок, удивляясь весу своей ноши. - Будем отдыхать каждую тысячу шагов, - пообещал он себе и побрел по дюне, считая про себя, но зная, что снова поднять Бенедикта не сможет, если только не удастся обо что-нибудь опереться. Придется за один переход выбираться из песчаных холмов. - Девятьсот девяносто девять, тысяча. - Он считал про себя. Берег силы, сгибаясь под тяжестью, спина и плечи болели, песок задерживал каждый шаг. - Еще пятьсот. Пройдем еще пятьсот шагов. За ним двигались гиены. Они проглотили окровавленные обрывки, оставленные Джонни в блюдце, и вкус крови привел их в истерическое состояние. - Хорошо. Еще пятьсот. - И Джонни начал считать в третий раз, потом в четвертый, в пятый. Джонни чувствовал, как что-то капает ему на ноги. Кровотечение возобновилось, и гиены глотали песок. - Почти дошли, Бенедикт. Держись. Почти дошли. Навстречу плыла первая группа залитых лунным светом скал, Джонни добрался до них и упал лицом вниз. Прошло немало времени, прежде чем он набрался сил, чтобы снять с плеч Бенедикта. Он заново перевязал Бенедикта и дал ему глоток воды, которую тот сразу проглотил. Потом Джонни сам проглотил пригоршню таблеток соли и глюкозы и запил их двумя отмеренными глотками из бутылки. Он отдохнул двадцать минут по часам, затем, опираясь на одну из скал, снова поднял Бенедикта на плечи и пошел дальше. Каждый час Джонни отдыхал в течение десяти минут. В час ночи они выпили последнюю воду, в два часа Джонни был абсолютно уверен, что пропустил сухое русло и заблудился. Он лежал у плиты железняка, отупевший от усталости и отчаяния, и вслушивался в кашляющий смертоносный хор среди скал. Пытался понять, где он свернул с пути. Может, он шел параллельно руслу, может, пересек его, не узнав. Возможно. Он слыхал, что иногда заблудившийся натыкается на гудронированное шоссе и не узнает его. Сколько хребтов преодолел он по пути? Он не мог вспомнить. В одном месте он оцарапал ногу о колючий куст. Может, это и было русло. Он подполз к Бенедикту. - Держись, парень. Мы идем назад. В последний раз Джонни упал незадолго до рассвета. Повернул голову и взглянул на часы: света было достаточно, чтобы разглядеть циферблат. Пять часов. Он закрыл глаза и долго лежал. Он сдался. Попытка была неплохая, но не удалась. Через час взойдет солнце. И тогда все будет кончено. Что-то мягко и украдчиво двигалось рядом. Неинтересно, решил он. Теперь, когда все кончено, хочется только лежать спокойно. Тут он услышил фыркающие звуки. Раскрыл глаза. Гиена сидела в десяти футах, глядя на него. Нижняя челюсть ее отвисла, розовый язык свешивался из пасти. Джонни ощутил звериный запах, запах клетки в зоопарке, запах помета и гниения. Он попытался крикнуть, но ни звука не донеслось изо рта. Горло перехватило, язык заполнил рот. Джонни с трудом приподнялся на локтях. Гиена отскочила, но без нелепой паники, как раньше. Лениво отошла, повернулась к нему в двадцати шагах. Улыбнулась, проглотив слюну. Джонни подполз к Бенедикту и помотрел на него. Перевязанная голова медленно повернулась, черные губы зашевелились. - Кто здесь? - Сухой хриплый шепот. Джонни попытался ответить, но голос снова изменил ему. Он болезненно откашлялся, прожевал, вырабатывая во рту хоть немного влаги. Теперь, когда Бенедикт пришел в себя, снова вспыхнула ненависть. - Джонни, - прохрипел он. - Это Джонни. - Джонни? - Бенедикт поднял руку и коснулся бинтов на голове. - Что? Джонни протянул руку и, лежа на боку, снял бинт с глаз Бенедикта. Бенедикт замигал. Свет стал ярче. - Воды, - попросил Бенедикт. Джонни покачал головой. - Пожалуйста. - Нет. Бенедикт закрыл глаза и потом снова открыл, в ужасе глядя на Джонни. - Руби! - прошептал Джонни. - Сержио! Ханси! Лицо Бенедикта дернулось, Джонни наклонился и крикнул ему в ухо одно слово: - Ублюдок! Джонни отдохнул, с трудом глотнул и снова заговорил. - Вставай! - Он посадил Бенедикта. - Смотри. В двадцати шагах в ожидании сидели две гиены, идиотски улыбаясь и щуря в нетерпении глаза. Бенедикт начал дрожать. Он издал слабый мяукающий звук. Джонни медленно прислонил его к скале. Снова отдохнул, опираясь на скалу. - Я ухожу, - прошептал он. - Ты остаешься. Бенедикт снова замычал, слабо покачал головой, глядя на двух пускающих слюну зверей. Джонни надел рюкзак. Закрыл глаза и призвал последние остатки сил. С усилием встал на колени. Тьма и яркие вспышки закрывали поле зрения. Потом снова все прояснилось, он рывком встал. Колени подогнулись, и он ухватился за скалу. - Забавляйся, - прошептал он. И, шатаясь, побрел в дикую черноту скал. За ним мяукающий звук перешел в отчаянный вопль. - Джонни! Пожалуйста, Джонни! Джонни будто не слышал, он продолжал идти. - Убийца! - закричал Бенедикт. Обвинение остановило Джонни. Он прислонился для поддержки к скале и оглянулся. Лицо Бенедикта было искажено, тонкая струйка крови стекала по губам. Слезы бесстыдно лились по окровавленным забинтованным щекам. - Джонни... Брат мой... Не оставляй меня. Джонни оттолкнулся от скалы. Покачнулся, чуть не упал. Побрел назад к Бенедикту и сел рядом с ним. Достал из рюкзака нож и положил себе на колени. Бенедикт стонал и всхлипывал. - Заткнись, черт тебя побери! - прошептал Джонни. Солнце поднялось высоко. Оно светило прямо Джонни в лицо. Он чувствовал, как съеживается кожа щек. Полосы тьмы проходили перед глазами, но он отгонял их. Единственное движение, которое он сделал за последний час, - это дрожание ресниц. Гиены были совсем рядом. Они нервно расхаживали взад и вперед перед Джонни и Бенедиктом. Время от времени одна из них останавливалась и принюхивалась к смоченным кровью бинтам Бенедикта, каждый раз подползая все ближе. Джонни шевельнулся, и гиена отскочила, раздраженно качая головой, виновато улыбаясь. Подошло время последней обороны. Джонни надеялся, что еще не поздно. Он слишком слаб. Глаза и слух подводят его, все перед глазами плывет, слышится какой-то дребезжащий звук в тишине, как будто в пустыне появился полный пчелами сад. Джонни повернул колесико зажигалки, вспыхнул огонек. Джонни осторожно поднес огонек к фитилю дымовой шашки. Фитиль затрещал и загорелся. Джонни подбросил пламя к гиенам, и, когда показались облака розового дыма, гиены в ужасе бежали. Час спустя они вернулись. Слонялись по скалам, снова приближаясь очень осторожно. Джонни видел их лишь изредка, между полосами тьмы. Гул насекомого в ушах стал громче, он мешал думать. Ему потребовалось десять минут, чтобы зажечь вторую шашку. Бросок был так слаб, что пламя вспыхнуло лишь в нескольких дюймах у его ног. Их накрыл розовый дым. Джонни чувствовал, как гудит в ушах кровь. Дым заполнил горло. Звуки в ушах стали барабанным рокотом, каким-то свистом. Тишину пустыни нарушил сильный ветер. Он чудесным образом разогнал удушливый дым. Джонни посмотрел в небо, откуда пришел сильный ветер. В двадцати футах над ним, на сверкающем журавлином крыле ротора висел полицейский вертолет. В круглом окне вертолета показалось лицо Трейси. Джонни увидел, как шевелятся ее губы, и потерял сознание.

<< НАЗАД ¨¨ КОНЕЦ...

Другие книги жанра: приключения

Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу: [1] [2] [3]

Страница: [3]