1. "Что могло бы теперь еще случиться со мной, что не было бы моей
собственностью. ...я стою теперь перед последней вершиной своей".
В каждый момент времени два фактора влияют на мысли, чувства, поступ-
ки - обстоятельства и воля. Второе тем сильней (слабей первое), чем со-
вершенней личность. Власть последствий грехов преодолима практикой свя-
тости. Таким образом обретается господство над случаем. Судьба оказыва-
ется устранена, а не подчинена (пока она существует, мы всегда - ее
собственность). Однако, во-первых, это происходит не перед последней
вершиной, а на ней, во-вторых, в этом случае исчезает и воля, так как
нет области ее применения (сознание окончательно очищено).
2. "Карлик умолк; и это молчание длилось долго. Его молчание давило
меня; и поистине, вдвоем человек бывает более одиноким, чем наедине с
собою".
В общении с Карликом души мы теряем себя. Он мешает сосредоточеннос-
ти. С согласия отвечать на его вопросы начинается блуждание по лабирин-
там периферии, не ведущим к центру. Его нельзя победить его же оружием -
доводами - потому что он не хочет такого рода побед и не боится пораже-
ний. Его задача - вручить тебе доводы, заставить ими размахивать. В этом
его победа. Поэтому над ним надо возвыситься, игнорировать его обраще-
ния. Владение собой самодостаточно. Потеря себя - наркотик. Она требует
постоянного обновления извне состояния забвения в динамике. Одинок
страстный, заведенный в дебри множественности коварным Карликом, когда
последний прерывает беседу, но они с ним продолжают оставаться вдвоем.
Избавимся от Карлика! Приобретем внутреннее единство! Таким образом, на-
учившись быть наедине с собой - в тишине, прогоним одиночество. Его кор-
ни - не в отсутствии кого-то рядом, а в потребности в нем - в собствен-
ной иллюзорной нецелости.
3. "Мужество - лучшее смертоносное оружие, - мужество нападающее: ибо
в каждом нападении есть победная музыка. Человек... музыкой преодолел...
всякое страдание;... мужество убивает даже сострадание".
Сострадание - добровольный, страдание - принудительный способы совер-
шенствования. Мужество, как всякое оружие, по-разному применимо. Кто
убил в себе сострадание, на страдание обречен. Мужество же со страданием
успешно справившегося было состраданию сотрудником.
4. "Не должны ли мы вернуться и пройти этот другой путь впереди нас,
этот длинный жуткий путь, - не должны ли мы вечно возвращаться". Лишь
бессмысленно шедший вечно возвращается . Знающему цель не страшна зацик-
ленность. Движение - средство, рано или поздно отбрасываемое. Главное -
не допускать, чтоб оно к рукам прирастало.
5. "Где есть великая любовь к самому себе, там служит она признаком
беременности".
Любовь к себе как к принципу и как к потоку явлений отличны. Для пер-
вой важно сделать себя, а не произвести что-то вовне. Поэтому, если бе-
ременность есть, высшая любовь к себе - не ее признак, хотя взаимоисклю-
чаемость отсутствует. Вторая (чем меньше, тем больше шансов разродиться
созиданием) также может быть не чревата ничем или чревата чем угодно.
6. "Для более полного довершения всех вещей... должен я довершить са-
мого себя".
Думающему, что вещи нуждаются в довершении, себя никогда не довер-
шить. Предназначенное быть целью, становясь средством, перерождается,
образует западню. Парализован порыв вобрать в себя все, расширив лич-
ность до абсолютного смыла, воссоединить "я" с центром, дающим завершен-
ность совокупности вещей; работа над собой произвольна, следовательно,
бесконечна. Отбросив точку начала и конца бытия, не поставить ее в само-
совершенствовании. Целостность - единственная (иначе каждая в отдельнос-
ти ущербна - не цела) - предшествует миру и человеку. Будучи создана, у
любого возвышенного - она собственная. Однако, все вещи одновременно не
в состоянии быть довершены по-разному.
7. "Желать - это уже значит для меня: потерять себя. У меня есть вы,
мои дети! В этом обладании все должно быть уверенностью и ничто не долж-
но быть желанием."
Всегда в обладании внешним - желание. Не теряет себя владеющий только
собой, не нуждающийся ни в чем кроме. Лишь в таком обладании - уверен-
ность.
8. "Те, кто повелевают, подделываются под добродетели тех, кто служит
им."
Есть разница между служением народу и заботе о нем. Добродетель пове-
левающих должна возвышаться над общим уровнем. Царя поставил устраивать
жизнь подданных Бог. Только Его волю и исполняет праведный повелитель
(идти на поводу у изменчивых страстей толпы - грех).
9. "Трудно мне согласиться, чтобы маленькие люди были нужны!"
По смыслу каждый нужен Богу в себе. Другим - только в качестве
инструмента их самореализации - вне зависимости от малости или величия.
10. "Правда, и они учатся шагать по-своему и шагать вперед; но я на-
зываю это ковылянием. - И этим мешают они всякому, кто спешит."
Плохому танцору мешают ноги. Пути спешащих и ковыляющих не связаны,
если речь - о совершенствовании. Лишь владелец цели антидуховной (в дан-
ном случае "не" и "анти" равны) связан с кем бы то ни было в ее осу-
ществлении.
11. "Кто не может благословлять, должен научиться проклинать!".
Важно, что ты благословил или проклял. Сами по себе действия нейт-
ральны к ценностям, и приобретают окраску того, чему служат. Неспособный
благословить чистоту пусть постарается ее не проклясть. Бессильный прок-
лясть грех, удержись от его благословения.
12. "О небо надо мною, ты, чистое! Высокое! Теперь для меня в том
твоя чистота, что нет вечного паука-разума и паутины его:
- что ты место танцев для божественных случаев".
Духовное в человеке видит разум, страстное - случай. Чей голос чист,
чей лукав - ты волен выбрать. Предпочитающий первое обретет свет внут-
ренний, второе - тьму внешнюю.
13. "Скромно обнять маленькое счастье - это называют они "смирени-
ем"!".
Есть счастье страсти и бесстрастия - низменное и высокое. К одному
внешнему результату - умеренности греха - можно подходить с двух разных
внутренних сторон:
* от предпочтения длительного и относительно безболезненного ограни-
ченного счастья первого рода ему же необузданному, но кратковременному,
неизбежно сопряженному со страданием;
* от отрицания страсти в принципе, достойного зваться смирением без
кавычек, лишь в силу необходимости постепенного ее устранения допускаю-
щего некоторую степень греховности.
14. "Добродетелью считают они всё, что делает скромным... .Но это -
посредственность".
Давать характеристику следует на основании не факта устремления к
скромности, а его мотивировки, в зависимости от которой может иметь мес-
то как возвышенность, так и посредственность.
15. "Вы, любители довольства... погибнете... от множества ваших ма-
леньких добродетелей".
Любителей довольства характеризует не добродетель (двигатель спасе-
ния), а ее малость (тормоз).
16. "Делайте, пожалуй, все, что вы хотите, - но прежде всего будьте
такими, которые могут хотеть!"
Лучше не хотеть ничего, включая свет, чем хотеть тьмы. Кто проповеду-
ет движение не важно куда, пренебрегает целью, делая смысловой акцент на
средстве, утверждает Хаос.
17. "Я - Заратустра, безбожник: я варю каждый случай в моем котле."
Бесстрастие подчиняет судьбу воле, устранив случайность, безбожие
(базовая страсть) - откладывает исполнение назначенного, накапливает
мелкие факторы рока в один крупный.
18. "Горе этому большому городу! - И мне хотелось бы уже видеть ог-
ненный столб, в котором сгорит он!"
Когда город обречен, у тебя есть выбор: становиться ли карающим ору-
дием в руках судьбы (хотеть огненного столба, призывать его). Господь
проклял Каина за убийство брата, но сказал: "всякому, кто убьет Каина,
отмстится всемеро."
19. "Разве не должен я прятаться, как проглотивший золото, - чтобы не
распластали мою душу?"
Если твоя душа такова, что ее кто-то способен распластать, ты прогло-
тил не золото. Имеющий "я" на поверхности (чьи ценности зависимы от
внешних событий) - не чист.
20. "Где нельзя уже любить, там нужно - пройти мимо!"
Любить в высшем понимании этого слова значит присутствовать, но прой-
ти мимо. Везде можно и нужно очищаться любовью, но уклоняться от участия
в страстях.
21. "В пощаде и жалости лежала всегда моя величайшая опасность; а
всякое человеческое существо хочет, чтобы пощадили и пожалели его."
В пощаде и жалости к себе - величайшая опасность. Если кто-то хочет
пощады - его проблема. В твоей же жалости к нему - величайший инструмент
возвышения.
22. "Искусанный ядовитыми мухами, изрытый, подобно камню, бесчислен-
ными каплями злобы, так сидел я среди них".
Совершенный бесстрастен - эмоциональная реакция на внешние неблагоп-
риятные воздействия заблокирована. Поэтому, сколько бы не кусались мухи
и не вкалывали капли злобы, к нему этом ущерб не относится. Он всегда и
везде сидит чист, ничем не затронут.
23. "Случай льстит мне и ласкает меня; я смотрю вперед и назад - и не
вижу конца. ... Я похож на влюбленного, который не доверяет слишком бар-
хатной улыбке. ...Прочь от меня, блаженный час! С тобой пришло ко мне
блаженство против воли!".
Совершенствующийся бесцельно добивается лишь лести случая. Он расхо-
дует на блаженство накопленный потенциал святости, того не желая. Пока
влюбленность в мир не позволяет вынести объект стремлений за его преде-
лы, сколь угодно продвинутый практик духа будет растрачивать собранное и
начинать сначала. Стремящийся ввысь ради бархатной улыбки обречен вечно
ей не доверять.
24. "Из-за безумия примешана мудрость ко всем вещам". Мудрость (пра-
вильный способ взаимодействия вещи с ситуациями) - фрагмент ума. Без за-
висимости от единого разума, расставляющего всё на свои места, невозмож-
но мудро организовать процесс существования вещей, так как для недопуще-
ния хаоса требуется согласование их "мудростей".
25. "Тысячекратно происхождение всех хороших вещей: все хорошие весе-
лые вещи прыгают от радости в бытие - как могли бы они это сделать -
только один раз!"
Любые вещи могут "прыгать" в бытие сколько угодно раз. Стоящая за
всеми ними как бы тень тонкого мистического принципа - единственна. По-
пытка поймать ее и положить в один ряд с вещами - глупость. Тонкие юве-
лирные украшения не делаются топором. От утверждения однократности про-
исхождения множества вещей исчезает "могли бы". Я думаю, не к лицу фило-
софу рассуждать через "бы".
26. "Человеку тяжело нести себя! Это потому, что тащит он слишком
много чужого на своих плечах."
За тяжесть - грех - ответственность только собственная. Чужое может,
провоцировать, разжигать, но не вызывать страсть. При любой силы посто-
ронних воздействиях ее есть воля пресечь, соответственно, быть легким,
какие бы кто гири не пытался на тебя навесить. Они будут соскальзывать с
плеч, так как держатся исключительно на твоем согласии участвовать в
предложенной игре.
27. "Насилие, устав, необходимость, следствие, цель... - Разве не
должны существовать вещи, над которыми можно было бы танцевать?"
От насилия, устава, необходимости, следствия не освободишься, просто
их проигнорировав - посмеявшись и потанцевав. В этом случае они лишь
усилят над тобой свою власть. Стряхнуть доступно иллюзию, необходимость
- реальность (каждому хочется есть, спать) - надо преодолеть. Для этого
требуется поставить цель (желание легкости преобразовать в намерение).
Чтоб сбросить оковы необходимости, пройди вверх по ее лестнице, сыграй в
игру по установленным правилам и одержи победу.
28. "Тот открыл себя самого, кто говорит: это мое добро и мое зло;
этим заставил он замолчать крота и карлика, который говорит: "Добро для
всех, зло для всех"."
Открывший себя освобождает источник понятий добра и зла, бьющий из-
нутри. Извне навязанное для него - чушь. Однако, он не говорит: мое доб-
ро и мое зло. Вкус чистой воды этого родника (не допуская мысли о воз-
можности чужих истинных добра и зла) не позволяет усомниться в его
единственности. Добро и зло не для всех одни, а у всех одинаковые.
29. "Так хочет характер душ благородных: они ничего не желают иметь
даром".
Характер душ благородных ничего не желает иметь.
30. "Не надо желать наслаждаться! ...наслаждение ...надо иметь, - но
искать надо скорее вины и страдания!"
Если ищущий вины позволяет впоследствии наслаждению быть, он его же-
лает; и на самом деле именно ради него идет на страдания. Он не устрем-
лен к совершенству, а лишь открыл закон наслаждения, таким образом, хо-
дит по кругу, всякий раз, испытав на себе действие противоположностей,
возвращается в одну и ту же точку духовной чистоты/ загрязненности, с
которой начал движение.
31. "Для духа быть таким добрым - болезнь. Они уступают, эти добрые,
они покоряются".
На духовность воздействует не факт уступчивости. Важно, относительно
чего проявлена покорность. Если человек сам не в состоянии справиться со
страстями и осознал свою порочность, для его духа выздоровление - под-
даться внешнему исправляющему насилию.
32. ""Над рекою всё крепко, все ценности вещей, мосты, понятия, все
"добро" и "зло" - всё это крепко!"... - это истинное учение зимы, удоб-
ное для бесплодного времени, хорошее утешение для спящих зимою и печных
лежебок. ...но против этого говорит ветер в оттепель!"
Климат сознания - эмоции. В высших его сферах, где вращаются учения,
нет зим и оттепелей. Их возможность влиять на ценности говорит о поверх-
ностности последних. Границу между разумом и страстями охраняют стороже-
вые понятия, выставленные высшим духовным достоинством. Бывает, что мут-
ный вал, поднимающийся из животных низов человеческого существа, парали-
зует волю, швыряя личность в пучину низости. Однако, пока живы вышеука-
занные стражи, напоминающие опустившемуся, что он опустился, не все по-
теряно. Хуже, если мировоззрение, деформируемое грязной волной, преобра-
зует свои установки из стержня бытия, который не от мира сего, в затычки
для дырок в душе - в утешения.
33. ""Ты не должен грабить! Ты не должен убивать!" - такие слова на-
зывались некогда священными... .Разве в самой жизни нет - грабежа и
убийства? И считать эти слова священными, разве не значит - убивать саму
истину? Или это не было проповедью смерти - считать священным то, что
противоречило и противоборствовало всякой жизни?"
Если отождествлять "я" с побуждающими к грабежу и убийству дикими
страстями (их бесконтрольная пляска равна жизни, усмирение - смерти),
истина недоступна. Путь к ней начинается с пробуждения высшего досто-
инства. Последнее ставит чистоту выше жизни и предпочитает смерть низос-
ти. Достоинству предшествует свобода, фрагмент которой - право идти про-
тив истины. Поэтому жизнь изобилует бесчинствами. Относительно челове-
ческого поведения, истина провозглашает - как должно, а не как есть,
требуя ликвидации некоторых элементов реальности.
34. "Не то, откуда вы идете, пусть составит отныне вашу честь, а то
куда вы идете!"
Мою честь составляет - откуда я иду и куда я иду, так как это одна и
та же точка.
35. "Уменье стоять есть заслуга у придворных; и все придворные верят,
что к блаженству после смерти принадлежит - позволение сесть!"
Примитивная праведность хочет загробного блаженства - родственного
земному расслаблению. Совершенствующийся добивается не позволения сесть,
а победы над усталостью и инерцией.
36.
"Разбейте, разбейте скрижали тех, кто никогда не радуется!"
Можно дергаться, бить что угодно - порыв к радости ее не прибавит.
Надо долго и кропотливо выскабливать себя изнутри, как сосуд, в котором
разводили огонь, счищать с души копоть.
37. ""Для чистого все чисто" - так говорит народ. Но я говорю вам:
для свиней всё превращается в свинью!"
Чистый видит всё, как оно есть: чистое - чистым, свинское - свинским,
свинья - наоборот: свинское - чистым, чистое - свинским.
38. "Жизнь есть родник радости; но в ком говорит испорченный желудок,
отец скорби, для того все источники отравлены."
Дух - источник радости, жизнь - инструмент духа. Иной взгляд - корень
греха. Поэтому преклоняющийся перед жизнью самой по себе рано или поздно
испортит желудок. Ведь телесный недуг растет на почве загрязненного соз-
нания.
39. ""Хотеть" освобождает: ибо хотеть значит созидать".
Реально созидать можно лишь себя (и этому мешает "хотеть"), вовне все
создано.
40. "Паразит живет там, где у великого есть израненные уголки в серд-
це... кто высшего рода, тот кормит наибольшее число паразитов."
Паразиты сердца - грех, слабость. Величие характеризуется отсутствием
последних.
41. "Все, что от сегодня, - падает и распадается: кто захотел бы
удержать его! Но я - я хочу еще толкнуть его!"
Надо поддерживать истину вне зависимости от того, падает она или
крепко стоит, также при любых обстоятельствах - сталкивать ложь.
42. "Смотрите же, как эти народы теперь сами подражают торгашам... О
блаженное далекое время, когда народ говорил себе: "Я хочу над народами
- быть господином!""
Нет возвышенных страстей. Нажива ли, власть - одинаково низменны. При
чем, мелкая страстишка предпочтительней. Она меньше уродует образ лич-
ности в сознании.
43. "Лучшее должно господствовать".
Лучшее может господствовать. Однако, воспользовавшись этим правом,
оно теряет свои достоинства.
44. "Враги у вас должны быть только такие, которых бы вы ненавидели,
а не такие, чтобы их презирать."
Истинный враг - один - внутри каждого. Всё множество внешних - оружие
борьбы с ним. Их следует не презирать или ненавидеть (как не питаем мы
чувств к топору, которым рубим дрова), а выбирать единственно с точки
зрения наибольшей полезности для решения поставленной задачи.
45. "Их дух в плену у их чистой совести".
Пленить кого-либо может вещество, обладающее вяжущими свойствами. Та-
кова грязь. Чистота - отсутствие последней, а не другое противоположное
вещество. У свободы нет свойств. Дух бывает в плену у недостаточно чис-
той совести, где не она сама, а ее неполнота - фактор рабства.
46. "О братья мои,... зачем так мягки,... зачем так много... отрече-
ния в сердце вашем? Так мало рока во взоре вашем?"
Твердость - результат отречения. Неотреченный - грешен, следова-
тельно, дрябл. Рок - судьба (ставшая столь тяжелой, что трясущиеся сла-
бые руки порочного выпустили ее), неподконтрольная воле.
47. "Созидающего ненавидят они больше всего: того, кто разбивает
скрижали и старые ценности,... ибо добрые - не могут созидать... они
распинают того, кто пишет новые ценности на новых скрижалях,... они рас-
пинают все человеческое будущее!"
Добрые созидают себя. Всё, что можно творить кроме - средство для
этого главного дела. Старые скрижали надо очищать от накипи упрощеннос-
ти, а не бить. Ценности могут быть обновленными. Новые не заслуживают
доверия. Стремясь к духовным открытиям, бойся душевной отсебятины! Пра-
вомерно пожертвовать (в качестве цели) внешним будущим человечества ради
мига внутреннего совершенства, где оправдано прошлое и не требуется бу-
дущее - время не течет, так как нет изменений в состоянии личности - от-
сутствуют сами состояния, в наличии - лишь "я".
48. "Не есть ли слова и звуки радуга и призрачные мосты, перекинутые
через всё, что разъединено навеки? ...для каждой души всякая другая душа
- потусторонний мир. ...Нет ничего вне нас. Но это мы забываем при вся-
ком звуке... Имена и звуки не затем ли даны вещам, чтобы человек осве-
жался вещами?".
Души разъединены непоправимо, но мы - не души. "Я" - неделимый дух.
Обособленность личности преодолима, к чему слова со звуками - инстру-
мент. Однако, чтоб правильно им воспользоваться, надо побороть соблазн
освежения. Обреченность замкнутости в оболочку исчезнет, как только от-
кажешься от наведения мостов.
49. "Человек... Во время трагедий, боя быков и распятий он до сих пор
лучше всего чувствовал себя на земле; и когда он нашел себе ад, то ад
сделался его небом на земле".
Жестокость к другим принципиально отлична от суровости к себе. Радую-
щийся посторонним распятиям к страданию не готов. Он за счет чужого ада
строит свой рай.
50. "Теперь я умираю и исчезаю... Но связь причинности, в которую
вплетен я, ... опять создаст меня! ...я буду вечно возвращаться".
Перспектива вечности возвращения - для тех, кто ставит "я" звеном в
цепи причинности, подверженным исчезновению и воссозданию. С осознания
неизменности личности начинается путь к прекращению возобновлений ее
оболочек.
51. "Существует великий год становления, ...он должен, подобно песоч-
ным часам, вечно сызнова поворачиваться, чтобы течь сызнова и опять ста-
новиться пустым".
У каждого точка поворота - своя. Нет общего для всех великого года.
Что-то должно оставаться и накапливаться от периода к периоду. Поэтому,
песочные часы - плохая аналогия.
52. "О душа моя, я смыл с тебя маленький стыд и добродетель закоулков
и... задушил даже душителя, называемого "грехом"".
Стыд и добродетель - руки для душения греха. Отсекая их, ему стано-
вится нечем противостоять. Однако, шея крепка. Требуется железная хват-
ка, которая не допускает малости и закоулочности.
53. "Сам я крупица той искупительной соли, которая заставляет все ве-
щи хорошо смешиваться".
Организатор правильного взаимодействие предметов - не вещество, сос-
тоящее из частиц. Он - цельная единственная существующая личность, вся-
кое "я" в его истинном облике, относительно которого вкладываемое нами в
понятие этого междометия - фрагменты. Однако, их множество Его не обра-
зует, как голубыми прямоугольниками видов из окон не складывается и не
исчерпывается небо.
54. "В том альфа и омега моя, чтобы всё тяжелое становилось легким,
всякое тело - танцором".
Беззаботностью легкость не достигается, а имеясь в наличии, к танцам
не располагает. Чистота есть свобода полета, но не он сам. Движение -
соблазн совершенного, при уступке которому тяжесть приходит вновь.
55.
"Бог в тебе обратил тебя к твоему безбожию".
Безбожник пуст в глубине. Он отождествил "я" с оболочкой. Набор сос-
тояний не бывает полным (есть возможность всего, но нет его реализации):
всегда отсутствует прошлое и будущее, наличествует - настоящее. "Чего-то
не вернуть", "что-то может быть" - вечная незавершенность движущегося. В
Боге - место явлениям, а не наоборот. Сколь ни собирай фрагменты, они не
дадут целостности. Последняя неделима. Моменты и формы бесплодно мучают-
ся в попытке ее сымитировать. Всевышний бесконечен, как принцип, но уст-
ремление к предметной бесконечности дурно пахнет. Невысокого мнения о
личности предполагающий ее возникновение и исчезновение, равно как и
множественность источников света. "Я" - Бог изначальный и окончательный,
единственный. Безбожие при вере в себя означает принижение "я" и Бога,
так как предмет отвержения должен быть - помимо утверждаемого. Всякое
же, что допускает что-то кроме себя, несовершенно.
56. "Разве все слова не созданы для тех, кто запечатлен тяжестью? Не
лгут ли все слова тому, кто легок!"
Присущность состоянию, запечатленному тяжестью, может характеризо-
ваться устремленностью к ее усилению или облегчению. Слова (второй слу-
чай) - инструмент очищения. Легкому они не лгут, но не требуются.
57. "Я - доискиваюсь основы: - что до того, велика ли она или мала?
Называется ли она болотом или небом?"
Кому безразлично, что есть основа, обязательно найдет болото. К небу
надо изначально стремиться - до всякого поиска.
58. "Совестливость духа моего требует от меня, чтобы знал я что-ни-
будь одно и остальное не знал".
Совестливость требует знать не что-нибудь, а нечто конкретное. Чем в
большей степени, разумеется, тем лучше, но познание всего остального
(если речь - не о страстях) с этим главным процессом в противоречие не
вступает.
59. "Когда он был молод, этот Бог с востока, тогда был он жесток и
мстителен... .Но наконец он состарился, стал мягким и сострадательным...
.Так сидел он, ...усталый от мира, усталый от воли, пока наконец не за-
дохнулся от своего слишком большого сострадания".
Для отождествляющих Бога с его отображением в общественном сознании
Он бывает молод, зрел, стар. Сострадание - пренебрежение "я" внешним ра-
ди "я" внутреннего, знающему лишь первое, равно, как Бога, рождающегося
и умирающего в душах людей (что нисколько собственно к Богу не относит-
ся) - самоубийство. Оба рассмотренных образа, относительно истинных Лич-
ности и Всевышнего, видятся достигшим вершины мировоззрения - точки сли-
яния "я" и Бога в полноте и неизменности - за пределами пространства и
времени, солнечными зайчиками относительно солнца.
60. "Как же сердился он на нас,... что мы его плохо понимали! ...если
вина в наших ушах, почему дал он нам уши, которые его плохо слышали."
Зверь устроен так, что ему не требуется понимать (повиновение). Челове-
ческое право на решение от свободы не слышать истину неотделимо. При об-
ратном же желании и усилиях уши, данные Им, не подведут.
61. "Человек любит себя самого, - ах, как велико должно быть это се-
бялюбие! Как много презрения противостоит ему!"
Много любви и презрения может быть соответственно к себе внутреннему
и внешнему, или наоборот. Если рассматривать оба отношения в приложении
к одному из компонентов, величие первого с неизбежностью требует малости
второго.
62. "От них отступает враг их, дух тяжести. Уже учатся они смеяться
сами над собой".
Легкость достигается не смехом, а работой над собой. Легкомыслие усу-
губляет тяжесть.
63. ""Ты... молишься ослу здесь, как Богу?" - "... Лучше молиться Бо-
гу в этом образе, чем без всякого образа. ...Тот, кто говорил "Бог есть
дух", - тот делал до сих пор на земле величайший шаг к безверию"".
Для сильно загрязненного сознания трудно молиться духу. Однако, не
всякий образ может быть полноправным представителем последнего. Лишь от-
вечающий определенным требованиям. Пропустить и преломить свет способна,
например, стеклянная призма, но не камень.
64. "Игра в кости не удалась вам. ...не удалось великое".
Грешен, следовательно, мелок - кто хотел, но не получил удачи. Чисто-
му она идет в руки сама, но величие его - в пренебрежении к ней.
65. ""Для ближнего" - это добродетель только маленьких людей... у них
нет ни права, ни силы для вашего эгоизма!"
Эгоизм сильных - духовный ("для ближнего" - внешний инструмент внут-
ренней цели), слабых - поверхностный (противопоставлен самоограничению),
плотский. Великая добродетель - не другая, а большая, относительно ма-
ленькой.
66. "У кого слишком много духа, тот может сам заразиться глупостью".
Мысль - промежуточная стадия между глупостью и совершенством, оба из
которых - ее отсутствие. В первом случае - нет возможности ничего по-
нять, во втором - все понято.
67. "Я... ищу счастья на земле. ...Если мы не вернемся назад и не бу-
дем как коровы, мы не войдем в Царство Небесное."
Счастье - целостность. Земное оно для каждого - в качестве одного из
фрагментов совокупности - коровье. Полнота Царства Божьего - раскрытая в
себе, найденная в глубине - на самом дне личности. Войдет туда лишь от-
вергший внешнее соединение как путь к гармонии.
68. "Вы страдаете собой, вы еще не страдали человеком."
Самое благородное страдание - собой. Но не как человеком, а как лич-
ностью.
69. "Толпа... криводушна по невинности".
Виновность одурманена грехом. Поэтому нет ничего кривей ее прямоты.
Невинность отличается возможностью не лгать. Делает она это или нет -
другой вопрос.
70. "Этот венец смеющегося, этот венец из роз, - я сам возложил на
себя этот венец, я сам признал священным свой смех. Никого другого не
нашел я теперь достаточно сильным для этого."
Никто не может повлиять на мою самооценку и представление о священ-
ном. Даже если он будет сколь угодно силен! Я признаю исключительно
внутренний характер происхождения истины, строго вертикальную траекторию
ее прохождения в разум. При этом чужд авторству. Я ничего на себя не
возлагал - лишь утвердил изначально возложенное. Поверхность у каждого
своя, дно - единственное.
71. "Неспособность ко лжи далеко еще не есть любовь к истине."
Ко лжи не надо способности. Она груба, поэтому агрессивна. Достаточно
отказа противостоять, чтобы оказаться в ее власти. Истина - обитательни-
ца самых тонких, глубинных слоев нашего существа. Добраться до нее, пре-
одолев внешние вихри, освободившись от их влияния на личность, трудно.
Однако, без подобных усилий ложь самопроизвольно воцарится в сознании.
72. "Все, что страдает хочет жить, чтобы стать зрелым, радостным и
полным желаний... .Радость... хочет вечности, хочет возвращения".
Радость, как процесс радования, подобна растению на зыбучих песках.
Имея корни в движущемся, она представляет собой поток страстных состоя-
ний. Никакая совокупность явлений не окончательна. Гармония бесстрастия
- радость, исходящая от Неподвижного - возможность всякого состояния при
отсутствии любого из них. Вектор устремленности рожден фрагментарностью
личности. Страдающий и есть тот, кто полон желаний. Зрелость же - завер-
шенность, которой нечего хотеть: цель достигнута. Все, что возвращается,
неизбежно снова исчезнет.
В радости важна принадлежность. Она не бывает абстрактной. Радоваться
может "я", которое, в случае его обусловленности жизнью формы, ликвиди-
руется при распаде последней. Радость приверженца вечного возвращения
неизбежно навсегда прекратится. Ведь когда она появится вновь - будет
чужая.
Личность следует вознести над всем изменяющимся, так как любые его
сгустки - тонкие ль, грубые - обречены. В движущемся нет твердой опоры
для "я", чтоб оно могло не пропасть и стать владельцем новой радости.
Надо, отказавшись от внешних утех, сместить волевой акцент и сосредото-
чить внимание на внутренней радости Неизменного!
73. "По всему неудавшемуся томится всякая вечная радость. ...радость
хочет вечности всех вещей".
Внешняя неудача - шанс на внутренний успех. Требуется отделить свою
жажду радости от вещей, вынести "я" за пределы времени и пространства и
там приготовить для него пир, все же движущееся признать средством и
окончательно согласиться на мирскую безрадостность! Плотская пассивная
радость есть тяга к рассеянию, жажда принадлежать. Духовная активная -
содержит волю к власти (чей вектор вертикален: от себя внутреннего - к
себе внешнему) и основана на сосредоточении.
74. "Дурная лживость присуща тем, кто хочет свыше сил своих."
Кто не способен вывести "я" за границы человека (пусть "сверх"), от-
чаивается в совершенстве. Бессилие подняться на собственным земным обли-
ком или нежелание под воздействием греха направлять на это волю соглаша-
ется навеки быть частью, утверждая невозможность освободить личность от
всяких рамок, видит ложь в любом к этому стремлении. Силы человека,
действительно, непреодолимо малы, личности же самой по себе (не воплоще-
ний ее в разных образах) - безграничны.
75. "Бог умер: теперь хотим мы, чтобы жил сверхчеловек".
Бог - принцип, человек - явление. Они - на разных уровнях, поэтому
несопоставимы. Смертен не Бог, а Его образ в сознании. Часть не может
занять место целого. Соперничество - удел двух фрагментов. Бог включает
в себя все, в том числе сверхчеловека. Если Он - нечто другое, относи-
тельно последнего, речь - не о Боге. Если ж сверхчеловек полон, он сов-
падает с Всевышним и ничего не отрицает. Однако такое представление,
связывающее окончательное состояние личности с формой, есть неверие в
неисчерпаемость родника совершенства в ее глубине. Безграничное не тер-
пит рамок.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Из "Идеи сверхчеловека" В.С.Соловьева:
"Человек, думающий только о себе, не может помириться с мыслью о сво-
ей смерти; человек думающий о других, не может помириться с мыслью о
смерти других: значит и эгоист и альтруист - а ведь логически необходимо
всем людям принадлежать... к той или другой из этих нравственных катего-
рий, - одинаково должны чувствовать смерть как нестерпимое противоре-
чие,... значит, "сверхчеловек" должен быть прежде всего и в особенности
победителем смерти".
Возможно думать о себе внутреннем. Это не идентично эгоизму в привыч-
ном понимании, так как требует жертвовать своим плотским обликом и забо-
титься о чужом благополучии, впрочем, не ставя его целью. Чтоб подняться
над обыденным человеческим несовершенством, не бессмертия того, что это-
му категорически противиться, надо добиваться, а преодолевать связь лич-
ности со всем смертным. Нестерпима только мысль о гибели "я". Поэтому
победа над смертью - в переосмыслении своего "местонахождения". Человек
состоит из множества слоев. Каждый из них раскладываем на миллиарды яв-
лений. Необходимо найти точку опоры в этом вечно штормовом океане, ска-
зать: "здесь - я (о чьем бессмертии бессмысленно радеть: у твердыни нет
приливов и отливов), остальное лишь временно мне принадлежит". Борющийся
со внешней смертью не ценит личность, предполагая возможность ее ликви-
дации. Истинный враг - внутренний.
КОНЕЦ...
Другие книги жанра: религиозные издания
Оставить комментарий по этой книге
Страница: [1]
