Гранд Михаил  -  Помощь Извне 3

Страница:  [1]

 

Строфа (I)

 

     Под запыленной кроватью Кассандры что-то громко щелкнуло, послышался хруст, шелест и еще какой-то странный звук, похожий на скрип от несмазанных петель на ржавых дверях, а уже через мгновение все внезапно стихло. Но этого никто не услышал… и не увидел, потому что в комнате девушки никого не было.

     Ее старшая сестра Ирина жила на квартире и заходила к ним крайне редко. Родители уехали в столицу по каким-то важным делам, как и говорили об этом ранее. А позавчера мама позвонила к дочери и только подтвердила причину своего и папиного отсутствия. Также женщина попросила Кассандру быть послушной, то есть: держать в доме чистоту и порядок, подливать вазоны, не забывать питаться. А самое главное – осторожно пользоваться спичками и не сжечь их квартиру. Напоследок она добавила, что вернутся они с отцом аж в конце этой недели – не раньше. Так что пока Кассандра предоставлена сама себе.

     На улице стояла среда, двадцать шестое августа 2009 года нашей эры – пятый день после того, как с помощью Карандаша бога Джерри и Ольгерт Вирт исчезли с этого мира и переместились туда, куда им там было надо. Но, несмотря на эту неутешительную новость это уже не волновало девушку. Как и ранее говорил парень, на следующий день ее симпатия к нему прошла, навязчивая идея быть вместе куда-то улетела и она даже призабыла, как выглядел Джерри… и как там его звали!?

     На улице погода была ясной и светлой. Утренняя прохлада освежала и говорила о том, что грядет суровая осень. А зимние морозы будут, возможно, самые сильные за последние десятилетия. Но не стоит этого опасаться или бояться. Все уже привыкли – слишком часто мир подобен дотла выжженной пустыни, и похоже на чудо, что в нем все же иногда вырастают цветы.

     Кассандра проходила через парк. Днем он был полон детьми, матерьми с колясками и стариками, с пакетами, наполненными хлебными крошками для кормежки голубей. Ночью же эта местность принадлежала наркоманам и грабителям. Почтенные граждане, в особенности женщины, избегали его после наступления темноты.

     Кассандра направлялась домой. В руках она несла большой полиэтиленовый пакет с продуктами. На ее ногах красовались интересные серые ботиночки, а на шее у нее висела серебряная цепочка, к которой вместо медальона был прикреплен Карандаш бога – тяжелый, как гантель. Но тяжесть эта нравилась девушке.

     Впереди нее по вымощенной камнем аллее катилась на велосипеде с дополнительными тренировочными колесиками маленькая девочка с морковного цвета волосами и полным лицом веснушек. При этом она вновь и вновь напевала слова из какой-то песенки. Ее рыжие волосы подпрыгивали возмущенными матрасными пружинками.

     На лавке, расположенной метрах в двадцати от Кассандры, сидела пожилая женщина. Она была из тех маленьких стареньких бабушек с поджатыми губами, типа: “Ой, берегись, доченька, смотри, не поскользнись на тех коньках”.

     Вдруг бабка заметила этот таинственный предмет, подвешенный на цепочке, и встревожено привстала с лавки, спрятав правую руку себе под левую подмышку, словно таким образом стараясь удержать себя всю.

     На поморщенной щеке старухи выделялось коричневое родимое пятно размером с шоколадную конфету. Она вертикально прижала палец к своему лицу, скупо улыбнулась девушке, не отнимая пальца от губ, и медленно, в знак запрета, покачала головой. Было видно, что эта пожилая женщина никогда особо много не выигрывала от своей улыбки, если та возникала. Ее губы были очень тонкими, нос – широким и плоским, а брови, подведенные черным карандашом, нависали над глубоко посаженными глазами. Кассандра сделала вид, что ничего не заметила и ускорила шаг…

     Спустя минут пять после встречи с подозрительной бабкой, у которой, вероятно, были не все дома, как решила девушка, она подошла к дверям своей квартиры, вставила ключ в отверстие, прокрутила его два раза и открыла дверь.

     Пройдя на кухню, Кассандра поставила пакет с продуктами на стол, открыла холодильник и начала его заполнять овощами, фруктами, минеральной водой в литровых бутылках, а также цветными баночками – всегда свежей едой быстрого приготовления, как гласила реклама на этикетке. Девушка любила готовить, но сейчас у нее не было для этого занятия настроения, поэтому ей проще было купить полуфабрикаты и просто разогреть их или залить кипящей водой… а потом съесть.

     В чае беззаботно плавала долька лимона, кожура ее была надрезана с разных сторон, чтобы лучше сочился сок. В комнате Кассандры под ее кроватью по-прежнему все было тихо. Возможно, это нечто учуяло опасность и решило затаиться. Но кто знает, было ли вообще что-то там? Может, это просто пробежала мышь…

     На столе перед девушкой лежала толстая открытая книга со страшными историями.

     – Таракан переживет ядерный взрыв, а человек его, несомненно, сделает, – прочла она вслух первый рядок из рассказа.

     Кассандра перевернула страницу и увидела иллюстрацию: возле реактора атомной электростанции стоит таракан размером с автобус, а его усы – такие же длинные, как пятиэтажное здание. Но девушка не стала задерживаться на этом рисунке, потому что уже читала эту историю и перевернула еще несколько страниц.

     – Через лес шел мужчина. Он увидел пробегающего мимо него кота, – читала она. – “Киць-киць-киць…” – позвал он. Как вдруг кот встал на задние лапы и ответил: “Я тебе сейчас “кисну”! Скажи спасибо, что я спешу…” Мужик кинулся бежать и вышел поседевшим из леса.

     “О, и это я тоже когда-то читала”, – вспомнила она, перелистала еще несколько страниц и наткнулась на историю, которой прежде почему-то не замечала.

     – В каждом городе, в каждом доме и даже в каждом человеке есть нечто странное, – начала девушка. – Я хочу рассказать вам сразу об трех вещах со странностями: о городе, о доме, который в нем был, и о человеке, который в нем жил… и умер!

     В тот же миг в комнате Кассандры опять что-то громко щелкнуло, послышался хруст, шелест и еще какой-то странный звук, напоминающий скрип от несмазанных петель на ржавых дверях. Из-под кровати вынырнула маленькая бледная птичья голова на черной шее, а потом и угольно-черное тельце. Это был невероятно гадкий птенец с лысой башкой, на которой только начинали прорастать иглы мрачных перьев.

     Оно знало, что должно уйти из этого места, где только что появилось на свет, потому что здесь ему было не безопасно. Но уйти только на время. Еще это существо знало, что ненавидит кого-то… не кого-то одного, а сразу нескольких человек – трех, если быть точным. Двух ему не удастся достать сразу, но один… одна из них живет прямо в этой комнате, и вскоре ему предстоит придти за ней. Оно ненавидело эту девушку, боялось ее, ему нужно было от нее все – и одновременно ничего!

     Существо допрыгало до середины помещения и смогло заметить приоткрытое окно, через которое не так уж давно в эту комнату залетел Золтан, чтобы его здесь убили. Вспорхнув крыльями, птенец запрыгнул на белый подоконник, злобно обвел взглядом пустую комнату и истошно завизжал, суля беды человечеству. А потом улетел в разгорающийся свет дня, скрывшись где-то среди домов и деревьев… улетел в поисках необходимой ему пищи.

     Внезапно девушка почувствовала на себе чей-то взгляд. Но откуда он мог исходить, если она находилась одна в этой квартире?! Не важно. А через миг к ней донесся подозрительно резкий звук из ее комнаты, напомнивший ей воронье карканье. В тот же момент у Кассандры сердце упало в пятки, и она захлопнула толстую книгу со страшными историями, ибо нечто ужасное происходило прямо сейчас – в реальной жизни.

     Настороженно прислушиваясь к окружающей обстановке, не возникнет ли еще каких-то признаков пребывания в ее обители постороннего лица, девушка прокралась в коридор, аккуратно взяла швабру с чулана и направилась в свою комнату…

     Первое, что она заметила – это два черных перышка контрастно выделяющихся на белом подоконнике. Версия, что это какая-то ворона с улицы приземлилась на ее подоконник, чтобы каркнуть, а потом дальше улететь по своим птичьим делам – попросту отпадала. Причиной этому был пепельно-серый след, который тянулся от ее кровати к окну… вернее, ненавязчиво заходил под ее кровать.

     – Пепел, – прошептала она сама себе. – Он был в моем сне.

     Кассандре вспомнилось ее недавнее сновидение, в котором она находилась на какой-то пустынной поляне и разговаривала со своей старшей сестрой.

     – Ты умерла, раз у тебя есть этот, как его… – спрашивала она Ирину.

     – Надгробная плита.

     – Вот-вот.

     – Значит, все-таки умерла, – печально ей отвечала старшая сестра.

     – Я тоже умерла.

     – Я знаю. Мне очень жаль. Но почему ты ее не остановила?

     – Что я могла сделать? – спрашивала Кассандра. – Пока я добежала, она уже вас всех… сама знаешь…

     – Ой!

     – Что?

     – Вот она опять идет…

     И действительно, огромная черная птица Гава шла по пустынной поляне, мимо одной единственной надгробной плиты, которой прежде там не наблюдалось. Она не спешила… а из ее крыльев сыпался пепел.

     Девушка отошла от воспоминаний и начала действовать: закрыла окно и принялась засовывать швабру под кровать, как вдруг на что-то наткнулась, а это “что-то” отозвалось хрустом и неестественным шипеньем, будто в чайнике вода дошла до кипения. А уже через мгновение она вытащила из-под своей кровати это нечто, больно похожее на птичье гнездо.

     Оно было сплетенное с паутины и каких-то прогнивших веток. Внутри гнезда находилось три яйца. Но они не были белыми, как все обычные яйца, и имели нестандартную форму. Это были три зловещих прямоугольника, по цвету напоминающих амальгаму, которой покрывают заднюю часть зеркала. Двое из них от ударов швабры разбились. Из их нутра сочилась какая-то липкая и скользкая жидкость, от которой медленно поднимался красный дымок с черствым тошнотворным смрадом. Но на третьем яйце, которое немного откатилось в сторону и не попало под слепую ярость орудия для мытья полов, ровные трещины явно свидетельствовало о том, что из него уже успело нечто вылупиться.

     – Это яйца Гавы, – тихо произнесла Кассандра. – А ведь она мне снилась.

     Комнатное пространство заполнял едкий запах тухлых яиц. У девушки было ощущение, словно ее заперли в шкафу, в котором кто-то посрал: воздуха не хватает, а тем, что есть, дышать невозможно. Поэтому ей пришлось настежь открыть окно и покинуть свою комнату.

     Комбинация страха и отрицательных эмоций, умноженная на невыносимую вонь, которая теперь поселилась возле ее кровати, вызвала в желудке Кассандры легкое ощущение тошноты.

     – Я так и думала, что это еще не конец… – сказала она, уходя обратно на кухню.

 

 

Строфа (II)

 

     Тело Джерри лежало у подножия скалистого утеса. Его правую руку омывали набегающие волны. Они словно ласкала его, оставляя на коже густую белую пену. Начинался прилив. Вскоре стихии воды предстояло затопить то место, где так сладко спал юноша.

     Недалеко от него весело смеясь и подпрыгивая, бегала его дочь Джульетта. Она игралась со своим песиком по кличке Шарик, которого ей недавно купили родители. Им было весело вместе. Девочка бросала вдоль песчаного берега кусок деревяшки, а маленький короткошерстный щенок бежал вслед за ней и приносил обратно.

     Хоть и на улице стоял день, если присмотреться, то можно было разглядеть, как в небе висит обгрызенный полумесяц. Где-то далеко в море огромные волны, черные возле основания и в зелено-пенных барашках на верхушках, катились одна на другую. Но возле берега все пребывало в абсолютном спокойствии. Шансы, что сюда доберется шторм оставались ничтожно малыми.

     Джерри перевернулся на другой бок и прижал к теплому телу мокрую и холодную руку, чтобы как-то ее согреть. Сквозь грезы туманного сна он видел образ какого-то миниатюрного старика с лицом похожим на кулон. Дед сидел на обыкновенной деревянной табуретке, тупо разглядывал послушно сложенные на коленях руки мутными диковатыми глазами и что-то встревожено шептал себе под нос. Юноша пристально наблюдал за движением его зрачков. Незнакомец как будто рылся у себя в мозгу в поисках нужного файла… или слова. А потом юноша начал видеть картинки, слайд шоу которых создавало некое подобие фильма…

     Тогда был не день, а было под ночь. Средь теплого лета, когда Джерри с Ольгертом Виртом убили Золтана, луга предместий и камни мостовых покрылись коркой льда. А на окраине города собака разродилась выводком мертвых пчел и куриным яйцом.

     В тот день, когда обжигающее солнце прошло небесный экватор, направляясь с севера на юг, возникло множество знамений: в Сумраке, который расположен недалеко от Догробыча, где все и произошло, родился теленок с двумя головами. Поблизости Безымянного залива в Черном море поднялись на поверхность давным-давно затонувшие корабли. Повсюду глаза детей превратились в мудрые глаза стариков. Над маленьким поселением в Монголии облака приняли форму армий, ведущих смертный бой. В Антарктиде выросли доисторические цветки размером с зонтик и тут же погибли. В Норвегии стены деревянной церкви стали истекать кровью, а земля вокруг сооружения начала издавать запах гниения.

     Иными словами, явились все двадцать пять предвестников несчастья, как раз в том виде, как их классифицировал в первом веке до Рождества Христова безумец Дзюгорлы, включая рассыпанную соль и пролитое вино. Люди чихали, спотыкались, стулья скрипели…

     В общем, все эти признаки одновременно собранные воедино, несомненно, предсказали грядущий катаклизм сверхъестественного происхождения. Над Лас-Вегасом возникло полярное сияние. А в Токио видели, как по центральной улице пробежала рогатая девочка и мгновенно куда-то исчезла, словно бы сквозь землю провалилась. Кто знает? Может быть, так оно и было!

     В мире, где невиновные наказываются, а виновные вознаграждаются, в мире, в котором все основано на какой-то грандиозной несправедливости, причиной такой необычной обстановки стало не исключительно одно убийство Золтана, а рождение… вернее, зарождение нового зла.

     Многие века ворон вынашивал в себе черное семя, которое оставалось в своем первозданном виде среди нескончаемой ночи, в безмолвии океанской пропасти его прогнившего нутра. И наконец-то он посеял это семя, и сейчас оно проросло.

     Картинки пропали… показ слайдов закончился. Теперь перед Джерри опять возник образ маленького старичка, восседающего на деревянной табуретке. Вдруг юноша поймал себя на мысли, что до сих пор еще не слышал голоса этого загадочного дедушки и начал присматриваться к нему.

     “Интересно, – подумал он. – Голос у него такой же черный, как волосы, или бледный, как кожа?”

     – Что-то среднее, – ответил пожилой мужчина, видимо, прочитав мысли юноши. – Что-то среднее, – уверенно повторил он.

     – Что происходит? – уточнил парень. – Кто вы? О чем вы хотели мне сказать?

     – Я просто старик, который пришел к тебе во сне, – спокойно произнес он. – Ты должен знать, что убив Золтана, вы не уничтожили само зло. Поэтому вы должны вернуться обратно и закончить начатое.

     – Но какое зло? – удивился Джерри. – Я не понимаю вас. Объясните мне…

     – Яйцо ворона, – вкрадчиво прошептал он. – С которого вылупился гадкий птенец… и он найдет вас – начиная с той девушки и заканчивая тобой и Ольгертом Виртом… а потом убьет, если вы первые не сделаете это с ним.

     – Кассандра в опасности?

     – Да.

     – Послушайте, но как нам вернуться обратно? – озадачился юноша. – Ведь Эссенций Сущности Мироздания больше не существует, а портал в мой родной мир есть только на картинках.

     – Вам нужна дыра в пространстве – путь к ней тебе укажет друг… скоро.

     – Какой друг? Когда?

     – Ай! – произнес старик слово, не имеющее смысла, скорее звук, который невольно издает человек, чувствуя, как гвоздь, пронзив его ладонь, входит в дерево… и куда-то исчез вместе со своей табуреткой, оставив после себя лишь бледное облако тумана.

     Джерри проснулся. Его правая рука была по-прежнему мокрая и холодная. Глаза неимоверно покраснели, а по лицу градом катился пот.

     “Что за сон? – удивился он. – Правда ли все это?”

     Парень встревожено осмотрелся и не смог заметить не своей дочери Джульетты, не ее песика Шарика, которого они с Паломой ей недавно купили. Не было даже слышно ее смеха или лаянья щенка.

     “А если правда, тогда где может быть эта дыра в пространстве, и о каком друге шла речь? – озадачился он. – И куда подевалась моя дочь?”

     Юноша сложил ладони рупором и, задрав голову вверх, громко позвал Джульетту. Он звал и звал ее, его крики уносились в море, метались эхом среди скал, подхватывались ветром, а он все ждал, что на горизонте появится ее детская головонька. Но вокруг никого не было видно…

     “Может, она зашла в одну из тех пещер? – размышлял Джерри. – Шарик побежал, а она за ним…”

     Парень кричал, пока не осип. Он взял паузу в ожидании ответного крика. В его ушах свистел ветер. Из-под ног доносилась возня крабов, вышедших на песчаный берег. Где-то вверху испуганно выкрикнула чайка. Плескались волны. Издалека простонала сирена на маяке.

     Джульетта не зашла в пещеру, и не побежала за своим песиком Шариком, а сама взяла его на поводок и повела в сторону высокого строения цилиндрической формы.

     Девочка не помнила, как там точно папа с мамой его называли… да ей и неважно было. Это строение завораживало ее, вселяло в нее какой-то суеверный страх и восторг, и она хотела зайти внутрь него. Но внезапно на верху башни простонала сирена – ее и услышал Джерри. С поводка вырвался Шарик и начал бежать в сторону отца своей хозяйки.

     Джульетта стала бежать за своим домашним любимцем, но споткнулась и упала. При падении она умудрилась оцарапать руку, и сейчас из раны сочилась алая кровь. На глаза навернулись слезы…

     – Очень мило, – с этими словами она поискала причину своего падения, ожидая увидеть корень дерева или булыжник.

     К девочке подошел ее песик. Он был преданным ей и не оставил ее одну. Вильнув хвостиком, он принялся зализывать ранку на ее руке. Вдруг Джульетта издалека услышала, что Джерри зовет ее. Шарик весело завилял хвостом, их взгляды пересеклись и они побежали к юноше: песик – впереди, а девушка немного позади.

     – Джульетта, где вы были? Я переживал… – говорил Джерри охрипшим голосом.

     – Папочка, мы просто ходили к башне, – понурив голову, ответила она. – Я хотела зайти внутрь нее.

     – Я ведь говорил тебе, что таким маленьким девочкам нельзя так далеко уходить… даже если у них есть собачка.

     Когда есть любовь, язвы от оспы так же красивы, как ямочки на щечках. Также и в отношениях родителей с ребенком. Хорошие отец с матерью воспитывают своего сыночка или доченьку, а более приземленные и быковатые родители только и умеют, что бить, запугивать и угрожать своему ребенку.

     – Это маяк, и он закрыт. Чтобы войти внутрь, надо иметь специальный ключ, – произнес Джерри, взяв дочь на руки. – А сейчас нам надо возвращаться.

     – А маяк? – спросила она.

     – Волосы у тебя пахнут ветром, ты любишь гулять и открывать что-то новое. Когда ты пойдешь в школу, у вас будет экскурсия на вершину маяка – тогда ты все и увидишь, – ответил он. – А пока что ты для этого слишком маленькая.

     Да и вообще, не хорошее место возле этого маяка. Там часто пропадают люди. Возможно, так Джульетта и спаслась… в этот раз… защищенная испугом Шарика и любовью своего отца.

 

* * *

     После возвращения в родное измерение, буквально на третий день, Ольгерт Вирт решил на время покинуть общество людей и уйти в горы, чтобы заняться медитацией, поразмыслить над смыслом жизни… и вникнуть внутрь себя. Найти решение одной проблемы или установить, есть ли на самом деле эта проблема? Потому как ему казалось, что их путешествие в родной мир Джерри хоть и дало результат, но все равно основная цель пока что не была достигнута.

     Составить компанию черному паладину охотно вызвался Тройан – мужчина, которого они с юношей повстречали возле Поместья Часовщика. Он тоже хотел воссоздать ту утраченную гармонию между телом и разумом, если она у него когда-то была. А также вспомнить, кто он такой и откуда? Потому что после того, как он окончательно пришел в себя, все, что он помнил – так это собственное имя и то пылающее огнем место, из которого его вытащили два незнакомца.

     Со времени ухода Ольгерта Вирта и Тройана прошел уже почти целый месяц. Они ушли на рассвете, взяв с собой только две фляги с питьевой водой и сушеное мясо какой-то рыбы, завернутое в зеленые листья салата.

     По дороге им встретилось одно загадочное место, которое обыкновенные люди до сих пор стараются обходить стороной, хоть оно уже и не представляет опасности.

     Среди множества однообразных скал выделялась гора, немного поменьше остальных, цвета детской неожиданности. В скале прорезалось ущелье, которое вполне могло служить входом для большого человека. Но когда они подошли еще ближе, то убедились, что люди там не живут. Это оказалось гиблое место. И для представителей человеческой расы здесь было отведено совсем другое предназначение – украшать дорогу и вход в гротескную каменную пещеру.

     Посередине дорожку выложили из костей, а по бокам (подтверждая их догадки, что кости принадлежат людям) черепами женщин, мужчин, стариков и маленьких детей. Над входом свисали длинные лохмотья гниющей кожи, белые черви, как любопытные глазки, копошились в ошметках плоти – они доедали ее.

     Из угрожающей тишины пещеры на путников смотрела тьма. Когда-то здесь жил тролль Бугаг. Но несколько лет тому назад, когда Джерри Томбстон должен был собрать все восемь сфер измерений, он победил это чудовище, и теперь здесь было тихо… во всяком случае, пока.

     Ольгерт Вирт с Тройаном не стали заходить внутрь гротескной пещеры. Они пошли дальше. И в трех часах ходьбы от этого места нашли еще одну пещеру, в которой решили поселиться. Их жилье было настолько маленьким – узким и низким, что у нормального человека мгновенно вызвало бы приступ клаустрофобии. Спали они на зеленых ветках ели, воду пили из ручья, протекающего неподалеку, а питались в основном сырыми грибами, ягодами, подорожниками и свежим воздухом.

     Условия проживания были не наилучшими. А если брать во внимание постоянную сырость и тот факт, что внутри пещеры днем было жарко, словно в печи, а ночью они едва ли не покрывались инеем, то можно им только посочувствовать. Но Ольгерт Вирт почему-то был твердо уверен, что иного места для жительства им нельзя искать.

     Под конец отшельнического периода они все чаще стали проводить время за беседами. В основном это у Тройана не затыкался рот, а Ольгерт Вирт лишь сидел и слушал, изредка поглядывая, как солнце ползет по каменному полу, а потом по стене до потолка со свисающими с него хрустальными сосульками. Он слушал, как это делают самые прекрасные, самые сочувствующие в мире люди, которые всегда своевременно вставляют уместные вопросы, никогда не отвлекаются, не отводят своих глаз от лица собеседника, даря тому возможность ощутить себя наиболее осведомленной, красноречивой, интеллектуально непересекающейся личностью на планете. Но при этом черный паладин умудрялся думать об абсолютно других вещах.

     Больше всего Тройан любил разглагольствовать на тему политических систем и выдвигать свои собственные теории и идеи, связанные с эффективным правлением, приоритет которого повышение качества жизни населения.

     Иногда он говорил действительно что-то стоящее внимания. Но в основном его знания в этой области оставляли желать много лучшего, как и у подавляющего большинства людей. Он пытался понять и выяснить, куда катится этот мир с его маленькими грязными войнами и вспышками ненависти между разными нациями, с его шпионами, бомжами в подворотнях, противогазами в школах и бомбоубежищами в подвалах жилых домов.

     Иногда Ольгерт Вирт также удосуживался поведать свое мнение об глобальных проблемах, касающихся практически каждого. Он рассказал Тройану истину веков – три непреходящих типа: священника, солдата и правителя. Одни будут сражаться, другие – молиться, третьи – править, а остальное множество – трудиться в поте лица и страдать, и на их кровоточащих трупах снова и снова будут воздвигать то необыкновенное, чудесной красоты здание, которое называется цивилизованным государством.

     Вообще, Ольгерт Вирт считал, что человек – самое странное существо. Вначале он жертвует своим здоровьем для того, чтобы заработать деньги. Потом он тратит деньги на восстановление здоровья. При этом он настолько беспокоится о своем будущем, что никогда не наслаждается настоящим. В результате он не живет ни в настоящем, ни в будущем. Он живет так, как будто никогда не умрет, а умирая, сожалеет о том, что не жил.

     Люди едят, пьют, испускают газы, прелюбодействуют и плодятся. Последнее особенно прискорбно, ибо мир был бы намного лучше, будь нас меньше. Кого мы плодим? Даунов, уличных подонков, психов, аморальных уродов. Вот кем мы наводняем землю…

     Но на каждое действие есть противодействие. И, дабы как-то поддерживать баланс, Господин Творец нашел на эту проблему одно решение… или сразу несколько.

     Он дал нам землетрясения, ураганы, торнадо. Он дал нам вулканы, извергающие на наши головы огонь и серу. Океаны, пожирающие наши корабли. Вообще, природу, этого улыбающегося убийцу. Он дал нам болезни, чтобы на смертном одре мы окончательно осознали: все отверстия в человеческом теле существуют только для того, чтобы через них уходила жизнь. Он дал нам вожделение, и ярость, и жадность, и грязные мысли, дабы мы совершали насилие, тем самым контролируя человеческую популяцию, которая иногда выходит из-под контроля.

     В последний день, когда на улице уже потемнело и пришло время затронуть еще какую-то тему, достойную для обсуждения в пещере у костра, они решили просто пойти спать. Тройан сослался на плохое самочувствие. А Ольгерт Вирт не стал пряпятствовать его решению и тоже прилег на колючие ветки ели, стараясь уснуть.

     Начался дождь… а потом еще больше усилился, как это бывает перед тем, когда ему хочется перейти в град. Такое не очень часто случается в этом холмистом крае к северу от моря, а впрочем, иногда совсем не означает никогда.

     Вдруг средь густой пещерной тьмы послышалось какое-то подозрительное сдавленное бормотание. Шум разбудил черного паладина, и он начал вглядываться в тот угол, где спал его спутник.

     Голос Тройана был больным и ослабленным. Интонации прерывчатые. А еще, похоже, у него начался бред – галлюцинации перемешивались с действительностью. Его психологическое состояние было любопытно, и Ольгерт Вирт на мгновение пожалел, что оно не может быть изучено компетентными специалистами.

     Дождь прекратился. Из-за облаков выглянула яркая луна, осветит мрачное пространство пещеры. Черный паладин заметил, что губы Тройана приобрели синюшный оттенок, который не ассоциировался с хорошим здоровьем. А потом он вдруг заговорил этими мертвецкими губами задом наперед. С его рта пошла пена, его тело забилось в конвульсиях, а уже через миг он просто куда-то исчез, будто никогда здесь и не был.

     Это подействовало на Ольгерта Вирта, как пощечина на истеричку или стакан холодной воды, вылитый в лицо лунатику.

     Дурные новости! Теперь он окончательно понял, что их работа в родном измерении Джерри действительно еще осталась не законченной. Эта проблемка была невидимой… тем не менее, существовала. И невидимая или нет, но она отбрасывала тень. И эту тень надо было побыстрее стереть, пока она не разрослась и не окутала весь мир, поглотив его.

 

* * *

     На улице стоял прохладный пасмурный вечер. Теплые летние дни минули. Близился пик мокрой, пронизанной дождями и холодными ветрами осени. В скором времени погода обещала жутко испортиться.

     В рыцарской таверне было светло, прохладно и пусто. Здешний интерьер и экстерьер изменились к лучшему. Практические все здесь стало новым. Барная стойка стояла отполированная, без единой крошки. Отблескивали хромом высокие стулья. Сиял идеально начищенный кофейный аппарат, работающий на дровах и керосине. Единственное, чего не хватало – это посетителей. Но это и не удивительно. Ресторан “Доблестный Рыцарь”, переделанный из таверны, должен был открыться только через две недели – не раньше.

     За одним из столиков сидели Джерри, Палома и Джульетта. Они пили чай и кушали шоколадное печенье. Неподалеку от них спал Шарик, тихо себе причмокивая и изредка виляя хвостом. Наверное, ему снились косточки и веселые прогулки на свежем воздухе.

     За этих несколько недель как его купили родители девочки на портовом базаре, песик вырос почти в два раза. Джерри вспоминал тот день, когда они показали Шарика Джульетте. Тогда она сидела на улице, мыла своих кукол и какие-то тряпки, и брызгала водой на свою собачку, а та, пятясь, отгавкивалась.

     С течением времени – этой конвейерной ленты, на которой все мы вынуждены ехать, которая поднимает нас все ближе и ближе к какому-то пункту назначения, произошла целая уйма всего разного. И не смотря на множество форс-мажорных обстоятельств, большинство событий все-таки были хорошими.

     Во время этого периода, так называемого периода довольно длинного отлучения от компьютера, Джерри получил перспективное видение, что дало ему возможность осознать, каким присаженным  на эту сучью машинку он стал, тратя часы на чтение идиотских ссылок из электронных писем и посещение веб-сайтов по той же причине, которая заставляет альпинистов лезть на Эверест: так как он просто существует.

     Юноша был счастлив наконец-то быть со своей семьей и просто спокойно посидеть дома. А домом для него было это место… и близкие люди, окружающие его. Дом – это смотреть, как восходит луна над бескрайней сонной землей, и иметь кого-то, кого ты можешь подозвать к окну, чтобы взглянуть на все это.

     – Папа, – произнесла Джульетта, превратив свой лоб в сморщенный аккордеон. – Я думаю, Шарика надо воспитывать – он немного не послушный, – указала она пальцем на песика.

     – Хм… – это прозвучало весьма осторожно. – И почему же ты так считаешь? – уточнил Джерри. – Что он уже плохого наделал?

     – Сначала Шарик обнюхивал мой шкаф с вещами – тот, который вы нашли в подвалах таверны, – начала она. – Потом он переключился на мою кровать и начал ее систематически обгавкивать. Это происходило преимущественно утром – он будил меня! А сегодня он вообще забрался под нее и спал там, отказываясь идти ко мне под одеяло.

     – Ну, – сказала Палома. – Но Шарик ведь не писает на твой шкаф или на кровать? Он просится на улицу…

     – Да, – подтвердил парень. – Он не нагадил внутри шкафа или под кроватью?

     – Нет, Шарик не ходит в туалет в моей комнате. Но его поведение весьма странное. Так собачки себя не ведут, – говорила девочка, проговаривая это тем бесцветным тоном, которым пользуются люди, когда объявляют абсолютно окончательный приговор.

     – Не бери себе глупостей в голову – кушай, – посоветовала ей мама.

     Джульетта улыбнулась, кивнула и взялась жевать свое печенько.

     – Шоколад, – заметила Палома, и дочка послушно вытерла уголок рта салфеткой.

     Над окнами медленно колыхались темно-синие занавески, висящие на пожелтевших шнурках… сначала представляя тьму, потом пряча ее, и тогда вновь ее представляя. К людям подошел Шарик, сделал неуверенную попытку вильнуть хвостом. Наверное, он загрустил, потому что начал все время подталкивать свою маленькую хозяйку головой под локоть, настойчиво требуя ласки. И он ее получил.

     – Вам понравился ужин? – спросила Палома. – Я испекла эти печенья по одному очень старому рецепту.

     – Очень понравился, – ответила Джульетта.

     – Да, все было удивительно вкусно, – улыбнулся Джерри.

     Его усмешка на мгновение исчезла, как будто они обсуждали рак, а не шоколадные печеньки, он к чему-то прислушался, а потом опять заулыбался.

     – Что ж, – произнес он. – Думаю, нам надо помаленьку собираться ложиться спать.

     Палома убирала посуду, Джульетта сидела на полу и гладила животик своему песику, а юноша по-прежнему сидел за столом – задумчивый такой, хотя минуту тому назад собирался идти спать.

     “Надо завтра с самого утра отправиться на поиски Ольгерта Вирта, – размышлял Джерри. – Не знаю, где он может быть, но мне надо срочно его найти и рассказать ему о моем сне… и чем быстрее – тем лучше!”

     Тишину в помещении нарушали окна – слегка вибрирующие, словно дышащие. По стеклам барабанили пальцы дождя, здание скрипело под напором ветра…

     Вдруг где-то вдалеке прогремел гром, а через пару мгновений в дверь ресторана “Доблестный Рыцарь” послышался стук. Стук, без четверти до полуночи, как показывали деревянные часы возле барной стойки.

 

Конец фрагмента.

 

 

          Михаил Гранд.

          13 Января 2013 года н. э.

Другие книги жанра: Российская фантастика

Оставить комментарий по этой книге

Страница:  [1]