Теплов Юрий Дмитриевич  -  Спасенному рая не будет

Переход на страницу:  [1]  [2]  [3]  [4]  [5]  [6]  [7]  [8]  [9]  [10]

Страница:  [5]

В Бобровку Хряпа доставил его около трех часов ночи. В дом впустила Татьяна Васильевна. Хотела собрать ужин, но Алексей отказался. Его тянуло в сон, как обычно после сеанса лечения. Он добрался до лежанки, быстро приготовил постель и почти сразу же отключился.

 

Песчаный берег был усыпан мелкими неровными камнями. Чахлыми островками зеленела трава. Алексей никогда не был в том месте, и все же картина была знакома. Неспокойное море с бурунами волн. Солнце, застывшее выше водного горизонта. Лодка, вытащенная на пустынный берег. Истерзанная ветрами одинокая скала.

У ее подножия сидел человек в белом хитоне. Алексей узнал его: это был Иешу. Со стороны селения показалась двигавшаяся по кромке берега толпа людей. Одни ковыляли на костылях, тела других были покрыты язвами, некоторых несли на носилках. Они шли к человеку в белом хитоне, и вели их те, кто сопутствовал ему в долгом пути и проповедовал его заветы. Больные жаждали исцеления.

Приблизившись, толпа в молчании замерла. Молчали и стоявшие впереди ученики. Иешу встал, подошел к людям. Их глаза светились надеждой и истовой верой. Перед ним, рядом с изможденной женщиной, стоял отрок на костылях. Ноги его были сведены и недвижимы. Иешу возложил ему на темя руки, словно прислушивался к тому, что происходит в голове. Затем опустился и стал ощупывать ноги. Поднялся, забрал у него костыли, отбросил в сторону и резко произнес:

- Иди!

Отрок с усилием сдвинул одну ногу, затем вторую. Улыбка наползла на его лицо. Еще раз переставил ноги. И зашагал. Женщина упала на колени и хотела поцеловать босые ступни спасителя. Он поднял ее и подтолкнул к сыну.

Толпа зашелестела тихими голосами, будто ветер прогулялся по кронам деревьев. Сдвинулась плотнее. Люди тянули руки к Иешу, трогали его одежду. Он сосредоточенно вглядывался в их лица, пробегал пальцами по пораженным участкам кожи, трогал ушные раковины, ладони. Струпья и язвы рассасывались на глазах, глухие начинали познавать звуки, и с незрячих глаз спадала пелена.

Солнце меж тем склонилось к закату. Край его диска окунулся в волны. Исцелённые с блаженными лицами сидели на земле и возносили молитву, славя Спасителя. Он же вернулся на свое место у скалы.

Алексей будто наблюдал за происходящим сверху, и взгляд его мог охватить целостную панораму. Увидел, как один из учеников по имени Петр подошел к Иешу:

- Время позднее, учитель. Отпусти народ, пусть люди пойдут в селение и купят себе пищи.

- Накормите их.

- У нас только пять хлебов и две рыбы.

- Принесите пищу сюда.

Петр исполнил его пожелание. Иешу взял хлебы и возвел глаза к небу, ровно бы обращался за помощью к невидимым силам. На небе вдруг появилось еще одно солнце, и стало светло, как днем.

Иешу разломил хлебы и передал Петру.

- Пойди направо. В углублении скалы увидишь пустые корзины. Положи в них хлебы и рыбу и вернись ко мне.

Петр так и сделал.

Второе светило исчезло, когда диск солнца утонул в морских волнах, убегающих за горизонт. Иешу сказал Петру:

- Истинно говорю вам, возьмите корзины и накормите голодных.

Алексею хорошо было видно, как ученики, сгибаясь под тяжестью плетеных корзин, шли от скалы к расположившимся на травяных островках людям. Корзины доверху были наполнены хлебом и рыбой…

Темнота пала на берег, как плотное одеяло, и стала рассеиваться, когда на востоке появились всполохи утренней зари. Они осветили море, лодку с испуганными гребцами и Петра, барахтающегося на гребне волны. К нему шел по волнам Иешу:

- Господи! Спаси меня! – возопил Петр.

- Маловерный! Зачем ты усомнился в моих словах, что можешь ходить по воде, аки посуху?

Через мгновение и Петр, и Иешу оказались в лодке. Море успокоилось, и на водной глади заиграли солнечные блики…

 

Проснувшись, Алексей долго лежал с открытыми глазами. Похоже, уже было позднее утро. Зима подарила солнечный день, и ему было видно из своей комнаты, как солнечные лучи пятнают в зале палас. В доме было тихо. Капитолина с Игорем должны быть уже на работе, а Татьяна Васильевна видно хозяйствует на дворе. До свадьбы внука ей всегда помогала просыпавшаяся вместе с ней Капка, но теперь хозяйка запретила ей вставать ни свет, ни заря: молодым и без того есть, чем заниматься.

Накануне Алексей весь световой день читал «Евангелие от Иуды», сравнивал его с каноническими Евангелиями. Христос у Иуды выглядел более человечным, чем в других житиях: смеялся, когда было смешно, с улыбкой творил свои чудеса, лобзал Марию Магдалину. Если это и фальсификация, то весьма разумная, основанная на вероучении гностиков – христиан. Они утверждали, что люди находятся в плену у своей плоти, и ее утрата – есть освобождение из плена для иного, высшего бытия.

Возможно, чтение религиозных текстов и навеяло привидевшийся под утро сон, которому не стала помехой даже поездка к криминальному авторитету по кличке Баклажан.  Неприятный тип. И его подруга – тоже. Зато Алексею стало известно, где находятся похищенные деньги. Надо помешать использовать их для курортных развлечений. Каким образом это сделать – можно решить позже.

А сон привиделся не случайно. В нем был некий смысл. Словно бы намек на дальнюю дорогу. Завуалированная подсказка, что делать, и как поступить, когда та дорога вдруг ляжет под ноги.

Хлопнула сенная дверь. Алексей быстро вскочил с лежанки, прибрал постель. Когда Татьяна Васильевна появилась в горнице, он уже принимал в умывальной комнате холодный душ. Хозяйка спроворила для него завтрак. Алексей не хотел есть. В последнее время он вообще никогда не ощущал чувства голода. Но понимал, что питаться надо, и аппетита не утратил. После яичницы с салом взялся, как и вчера, за Библию.  Отыскал у Матфея эпизод, схожий с привидевшимся сном. Разница была лишь в деталях.

3.

Влажными мартовскими буранами напомнила о себе весна. После недельных февральских морозов лес посерел и замер в ожидании скорого птичьего гомона. Вечерние посиделки продолжались. Политика и криминал были главными обсуждаемыми темами. Лишь Диоген время от времени зачинал разговор о справедливой коммунии, где нет вредных баб и все равны по положению и достатку. Кроме Наумыча, его никто не поддерживал.

На одну из посиделок Диоген принес новость:

- Чужой у нас объявился. Гражданин из Москвы. Курносый и лупоглазый. Вроде как отдохнуть захотел от города. Тетка Матрена его на неделю пустила и предупредила, чтобы не вздумал с Андрюхой пить. Он ей целую тыщу отвалил. Отдыхать на курортах надо, а не в деревне, верно говорю! Чего ему у нас делать?

- От органов прячется, - проскрипел дед Петухов. – Шпион, наверно. Надо бы милицию вызвать.

- Сами разберемся! – заявил Наумыч. – Свяжем и сдадим в КГБ. Если шпион, нам премия обломится.

- Жди, обломится! – сказал Амир. – На смех подымут! Лучше Ирку на него натрави, она живо его выпотрошит.

- Но-но! – вступился за невестку Наумыч, впрочем, без настырности, а больше для вида.

Новость Алексея насторожила. Не так, чтобы очень, но все же. Вряд ли его могли вычислить ищейки Заурбекова. Однако не мешало бы встретиться с чужаком да покопаться в его мыслях.

Встречи искать не пришлось. Диоген вдруг воскликнул:

- Кажись, он!

По улице вразвалочку шел в их сторону невысокий мужчина в кожаном пальто и со спортивной сумкой на плече. Поравнявшись с посидельцами, остановился и произнес:

- Привет, мужики!

- Привет, коли не шутишь, - откликнулся Наумыч.

Правильно Диоген сказал, чужой гражданин оказался курносым и лупоглазым.

- Пост соблюдаете?

- А ты – кто, поп?

- Нет. Даже в пост выпиваю, хотя церковь и запрещает.

- Нам никто не запрещает.

- Выпить хотите?

- А есть? – недоверчиво поинтересовался Наумыч.

- Освобождай место для дастархана.

- Для кого? – не понял Диоген.

- Для скатерти – самобранки.

- Это мы – в момент.

Мужики проворно высвободили середку бревна. Курносый гражданин снял сумку, выставил на бревно две поллитровки, кирпич хлеба, шмат сала, с десяток разовых стаканчиков. Затем достал из кармана пальто нож солидного размера, выщелкнул лезвие и передал Наумычу:

- Банкуй!

Наумыч сноровисто распластал сало и хлеб. Затем, показав на бутылку, спросил Алексея: «Будешь?» Удовлетворившись отрицательным кивком, поровну опростал поллитровку в стаканчики.

- Шпионы всегда сперва угощают, - скрипнул дед Петухов, ухватив стаканчик.

На его реплику внимания не обратили: до шпионов ли тут, если халявная выпивка в рот просится. Под расхожее «Будем!» все, кроме Алексея, выпили. Гость тоже не чинился, махом сглотнул водку.

- Как тебя звать-величать? – обратился к нему Наумыч.

- Степан.

В ответ мужики тоже дружно назвали себя. Промолчал лишь Алексей. Его представил Наумыч:

- Лексей Николаич, людей лечит от алкоголизма. И сам трезвость соблюдает.

В голове Степана мгновенно провернулось: «Он! Имя-отчество совпадает, хоть и сменил фамилию».

Алексею стало ясно, что гость прибыл по его душу. Права была паспортистка Гала, посоветовав сменить отчество. Но в Бобровке он так и остался «Николаичем», посчитав ненужным вмешивать в ситуацию бабку Игоря и Капитолину. Вот его и вычислил гражданин, представившийся Степаном.

Наумыч между тем занялся второй бутылкой.

- Кем ты работаешь, Степан? – спросил Алексей.

Алексей успел ухватить мелькнувшие в голове гостя слова ответа: «Пилот» и «частный детектив» и услышал:

- В торговой фирме, экспедитором.

Не задумываясь, соврал. Значит, подготовился. Заурбеков вполне мог обратиться в частное сыскное бюро. Сам детектив ничего предпринимать не станет. Но, не исключено, что где-нибудь в поле ждут в машине другие, хотя в мыслях сыщика и не засветились. Если он один, то все равно выложит заказчику все, что вызнал.

Алексей незаметно кивнул Амиру и поднялся с бревна.

- Пируйте, мужики, я - домой, - и двинулся к калитке.

- Погоди, Николаич! – остановил его догадливый Амир. - Попить хочу.

Когда они зашли с веранды в сени, Алексей сказал ему:

- Проследи за Степаном: куда пойдет, к кому. Если получится, выясни, когда он уезжает. И сразу дай мне знать. Я не буду ложиться спать.

Амир уточняющих вопросов не стал задавать.

- Будет сделано, Николаич!

Заявился он часа через два. Вызвал Алексея свистом  и заговорщицки сообщил:

- Мы все вместе по домам пошли. Наумыч спросил его, надолго ли он к нам. Он ответил, что через неделю уедет, отпуск кончается. Подозрительный отпускник! Я его до тетки Матрены проводил. По дороге он интересовался, на самом ли деле ты можешь заколдовать от пьянства. Объяснил ему про Андрюху. Когда он в избу ушел, я подождал с полчаса: вдруг потихоньку куда двинет? Потом Андрюху встретил, он от Ирки возвращался. Минут десять мы с ним покурили. Я попросил Андрюху узнать, что делает квартирант. Он вышел и сказал, что квартирант спать лег. Ну, а я – сразу к тебе.

- Спасибо, Амир. Спокойной ночи!

На другой день, когда Татьяна Васильевна устроилась перед телевизором с очередной серией мексиканского сериала, Алексей отправился в сельскую лавку за продуктами. Проходя мимо дома тетки Матрены, он заметил во дворе ее подозрительного квартиранта. Тот расчищал деревянной лопатой дорожку к крыльцу.

На обратном пути из магазина он снова увидел Степана. Теперь квартирант стоял у калитки и явно высматривал Алексея. Так и оказалось. Увидев его, вышел на улицу и окликнул. Лучше случая для встречи и представиться не могло.

- Слушаю вас, - сухо произнес Алексей.

- Прогуляемся, Алексей Николаевич. Разговор есть.

- Говорите.

- Меня прислали ваши друзья, - в его воображении нарисовались двое. Один – плотный, с седым ежиком волос, даже кличка промелькнула – Пилот. Другой –  поджарый, тоже с короткой стрижкой, и с физиономией, напоминающей печеный блин.

- Кто они? – спросил Алексей.

Степан не ответил, сам задал вопрос:

- Ваша последняя фамилия – Усольцев?

- Нет. У меня другая фамилия.

- Друзей интересует ваш прежний псевдоним.

- Утопленник.

- Утопленник вы для безгубого Заурбекова. А оперативный псевдоним?

- У меня не было псевдонимов.

Степан недоверчиво взглянул на него. Алексей уловил его мысли: «Не доверяет! В его положении и я бы не доверял». Угрозой от сыщика не пахло.

- Что еще интересует Пилота, господин частный детектив?

Тот не смог скрыть изумления и даже остановился.

- Между прочим, Алексей Николаевич, я никому не сообщал здесь о своей профессии. Тем более, о Пилоте. Может, объяснитесь?

- Нет.

- Как хотите. Но предупредить вас я обязан. На вас открыта охота. Не исключено, что объявятся торпеды Заурбекова.

- Как вы меня вычислили?

- С помощью пассажирки с письмом для генерального прокурора.

- Оно оказалось у Заурбекова?

- Да, копия письма. Он приказал своим джигитам найти вас и закопать. Я останусь здесь для подстраховки. На неделю. К этому времени должен прибыть один из ваших прежних коллег. Раньше – ему не позволяют обстоятельства. Вам известно, что означает быть задействованным в серьезной операции. Я бы не стал вам сообщать об этом, если бы вы не упомянули Пилота.

Сыщик по имени Степан достал из внутреннего кармана кожаного пальто визитку и протянул ее Алексею. Это была такая же атласная картонка, как и та, что вручил Игорю его алма-атинский спаситель. На нем значились два телефона, в том числе и тот, что был у Игоря.

- Позвоните своим коллегам по любому из этих номеров, - сказал Степан. – Я уже поставил их в известность, что вышел на вас.

Расставшись с частным детективом, Алексей погрузился в размышления. Неведомые друзья явно принимают его за кого-то другого. Похоже, за бывшего коллегу. Что у них за организация? Государственная или частная? Надо было спросить об этом у Степана, чтобы заставить его шевелить извилинами, но Алексею не пришло в тот момент в голову. Впрочем, сыскаря могли использовать, не посвящая в хитро обставленный  замысел: выманить Алексея. С какой целью?

С такими мыслями он добрался до дома. Видимо, мексиканский сериал уже закончился, потому что Татьяна Васильевна возилась на кухне. Но телевизор в зале работал. Алексей отнес продукты на кухню. Сам устроился в зале на диване и вернулся мысленно к разговору с приезжим детективом.

Даже если все, что он наговорил, правда, то в Бобровке следует ожидать со дня на день появления прихвостней Заубекова. Едва в голове мелькнула его фамилия, как она была произнесена въяве. И правительственный чиновник, словно черт из табакерки, выскочил на экран телевизора.

Передача была посвящена беспризорникам. Заурбеков с дрожью в голосе вещал о детях, брошенных матерями-алкоголичками, об их незавидной судьбе, которую пытается изменить его фонд. На экране появились кадры, рассказывающие о добром спонсоре, подарившем детскому дому восемь японских телевизоров и тюки с новой школьной формой.

Пиар-акция была шита белыми нитками. Но зрители видели конкретную электронику, конкретные джинсовые костюмы, примеряемые сиротами. И верили в доброго дяденьку Заурбекова, пекущегося о несчастных детях. Лишь одному Алексею, как он считал, было ведомо его настоящее лицо.

Алексей выключил телевизор. Да, с Заурбековым ясно. А вот неведомые друзья, упомянутые детективом, представляли загадку. Возможно, они из какой-нибудь охранной фирмы, которых расплодилось великое множество. Чаще всего такие фирмы связаны с криминалом. Так что не исключено, что «друзья» вознамерились сдать его  за хорошие деньги тому же доброму спонсору.

Алексею не нужны ни те, ни другие. Как бы ни было, а придется менять дислокацию. За себя он не боялся, не хотелось подставлять Игоря с молодой женой и его бабулю. И продумать, куда и когда направить свои стопы. Срок на все про все – неделя, и даже меньше.

Вечером Алексея вызвал из дома Амир, явившийся на посиделки пораньше.

- Следить за москвичом дальше, Николаич?

- Не надо. Нормальный мужик. Экспедитором в торговой фирме работает.

- То-то он угощает. У торгашей деньги всегда водятся.

На другой день, когда стемнело, нагрянула негаданно тетка Игоря – Гала.

- Я к вам с ночевкой, - объявила с порога, - молодые дома?

- Дома, дома, - радостно ответила Татьяна Васильевна.

Гостья разделась, поздоровалась с Алексеем, и он уловил исходивший от нее сигнал тревоги.

- Что-то случилось? – спросил.

- Случилось. Позже расскажу.

«Позже» наступило после ужина, когда все собрались в горнице.

- Обоих ищут, - объявила она, - и вас, Алексей, и Игоря.

Татьяна Васильевна ахнула. Капка прижалась к мужу.

- Расскажите по порядку, - попросил Алексей, хотя без труда уяснил все, что ее встревожило.

- Сначала в нашем паспортном столе появился лупоглазый мужик в кожаном пальто. На уголовника не выглядел, все время улыбался. Сунул мне пятьдесят долларов и попросил дать справку, не зарегистрирован ли в районе его друг-афганец Усольцев Алексей Николаевич. Я проверила по компьютеру и сказала ему, что три Усольцева есть, но имя-отчество у них другое. Он взял адреса и ушел. Больше не появлялся.

- Я уже познакомился с ним, - сказал Алексей, - все в порядке.

Гала удивленно глянула на него и продолжала:

- А вчера меня вызвал начальник паспортного стола и сказал, чтобы я срочно проверила регистрацию Усольцева и Рысева. Да, Игорь, тебя тоже. Звонил, мол, сам глава администрации. Я делала вид, что выполняю его поручение, когда ввалились мордовороты Баклажана. Спросили, нашла я или нет. Я, понятно, ответила, что не нашла. Они уехали, но в покое вас вряд ли оставят.

- Господи!- еще раз ахнула Татьяна Васильевна.

- Не знаю, при чем тут Баклажан, но он вас тоже ищет. И власть ищет. Скрыться бы вам обоим на время куда-нибудь.

Татьяна Васильевна усиленно закивала головой:

- Уезжайте, Игорек! А утихнет, вернетесь. На лето ко мне сестра приедет. А до лета мы с Капитолиной вдвоем тут управимся.

- Я с ним! – пискнула Капка и теснее прижалась к мужу.

- Вот такие мои новости, - закончила свой рассказ Гала. – Решайте сами.

Решали они с Игорем, уединившись на веранде. К ним сунулась Капитолина, но муж без церемоний отправил ее в избу.

- Не пойму, с какого бока здесь Баклажан, Алексей Николаевич? Зачем мы ему понадобились?

- Мафия, Игорь, - это корпорация без границ и гражданства. – У нее даже есть свой совет директоров – сходняк авторитетов, на котором решают вопросы взаимодействия. Твой Исмагилов был связан с московским Юсупом. Москвичи в контакте с самарскими уголовниками. Вот Баклажан и выполняет решение сходняка: убрать нас. И уберут без суда и следствия.

- Что же нам делать, драпать?

- Придется драпать.

- Может, завербоваться к газовщикам на полгода или на год?

- Нет, Игорь. Следа мы не должны оставлять. К отшельникам подаваться надо.

- В секту, что ли?

- В коммунию, как говорит Диоген.

- Где мы найдем ее?

- Сами организуем, в таежной глуши.

Игорь даже присвистнул. Затем притих, обдумывая свалившуюся перспективу, и сделал вывод:

- Втроем не выживем.

- Кого ты имеешь в виду?

- Вы, я и Капитолина.

- Ты ее с собой взять хочешь?

- Она все равно не отстанет.

- Тайга, Игорь, богата зверем, птицей, рыбой, с голоду не умрем.

- А жить где?

- Избу срубим.

- Мы же в этом деле ничего не смыслим.

- Люди сами придут к нам, Игорь.

- Тогда уж Диогена надо с собой взять. Он в любой день готов с места сняться. Они с Наумычем раньше бани рубили.

- Вот и поговори с ними. Не сейчас, а перед отъездом.

- У меня, Алексей Николаевич, есть около пятнадцати тысяч евро. Десять могу взять с собой на обзаведение. Остальное бабане оставлю, мало ли что.

- Этих денег нам мало, Игорь. Купи лучше на них внедорожник, причем, оперативно. Без него нам не обойтись. 

- Ладно. А у кого же мы еще денег раздобудем?

- Есть у меня одно соображение. Надо установить, где в Кинеле живет одноногий мужик по имени Федор. Возможно, он родственник Баклажана.

- Зачем он вам?

- Потом скажу.

- Ладно, озадачу тетку. Как-никак паспортистка.

- Иди, озадачивай. Заодно отдай ей наши паспорта и попроси ее выписать нас с убытием в Москву. С Капитолиной проще, она зарегистрирована в Иваново.

Игорь скрылся в доме. Отсутствовал недолго. Снова возник и доложил:

- У Баклажана нет родственников. Он детдомовский. Кладовшиком в детдоме работал в то время  хромой Федор. Сейчас на пенсии, ходит на деревяшке. Из родственников у Федора только троюродная племянница, любовница Баклажана, между прочим. Живет бобылем на Станционной улице в кирпичном доме под серой штукатуркой. И забор тоже серый. Во дворе кавказская овчарка. На участке баня размером с избу. Люди говорят, что видели, как к хромому приезжал Баклажан с Нэлькой. Один раз в бане парились Баклажан с кинельским приятелем и глава районной администрации.

- Твоей тетке цены нет, Игорь.

- Я все же не понимаю, зачем вам этот хромой?

- Не все сразу. Узнаешь. Ты когда поедешь покупать машину?

- Уволюсь завтра и поеду.

- Нет, уволишься накануне нашего драпанья. Просто отпросись у директора.

- У меня три отгула есть за выходные.

- Вот и отлично. Купи мне в городе штук сто любых газет, безразмерную бейсболку, черные контактные линзы и полторы сотни тонких круглых резинок, которыми торговки стягивают мелкие пакетики.

- Загадки загадываете, Алексей Николаевич. Ладно, все сделаю.

С утра Игорь, предупредив директора, умотал в Самару и к ночи, когда посидельцы уже разошлись, пригнал новенький уазик-фургон военного образца: с экранированным движком и двумя приводами. Еще день он потратил, чтобы переоборудовать его. В результате в салоне появились две откидных лежанки, как в пассажирском вагоне, и откидной столик.

Еще одну новость, которая не имела никакого касательства к Алексею и Игорю, принес на очередные посиделки щербатый Диоген:

- Иркин Толян вернулся с заработков. Андрюху ищет, хочет ему шею свернуть. А тот сбег через огороды и где-то спрятался. Даже ночевать не пришел. И на работе сегодня не появлялся.

- Лучше бы Толян Ирку поколотил, - откликнулся Амир.

- Она его сама колотит, когда не в настроении, - внес поправку Диоген.

Наумыч отмолчался…

 

4.

 Было уже за полночь, когда Алексей и Игорь въехали в Кинель. Уазик светить без нужды не захотели, поехали на мотоцикле. У станции свернули в улицу, освещенную лишь тремя фонарями на столбах в самом ее начале. Все остальные дома утопали во мраке. Чтобы не плутать в темноте, накануне они провели рекогносцировку. Дом Федора был скрыт за высоким плотным забором, выкрашенным жидким цементом. Калитка закрывалась на нутряной замок и, наверняка, еще на засов. К ней была прибита фанерка с надписью: «Не суйся! Злая собака!»

Не доезжая до дома хромого Федора, Игорь загнал мотоцикл в проулок, ведущий к железнодорожным путям. Алексей велел Игорю дожидаться его и пешком направился к хранителю уворованной народной казны.

Парадный кожаный прикид он позаимствовал у Игоря. На голову натянул желтую бейсболку с длинным козырьком, скрывавшим лоб. В кармане кожанки – универсальная отвертка и перочинный нож. В черной невзрачной сумке были уложены денежные куклы из нарезанной газетной бумаги с настоящими ассигнациями по бокам. А под ними – на всякий случай, пистолет Заурбекова и наручники, как память о пыточной. Если раскрыть на сумке нижнюю  молнию, дно опускалось, и объем увеличивался вдвое.

Алексей нажал кнопку звонка и для верности пару раз ударил кулаком в калитку. Во дворе вспыхнул свет, и с крыльца прозвучал надтреснутый голос:

- Кого черт принес?

- Прими маляву, Федор! – рыкнул Алексей.

- Чичас, ногу одену.

Минуты через три по двору затюкала деревяшка, но хозяин не спешил открывать калитку.

- Откель малява?

- Откель-откель. Баклажан прислал! И бабки тебе, чтобы к завтрему, значит, приготовил все по уму.

- Чичас открою.

Хозяин с кряхтением отодвинул засов, скрежетнул в замке ключом, приоткрыл калитку. Рядом с ним скалила клыки кавказская овчарка.

- Давай маляву и бабки, - протянул руку хозяин.

Алексей сосредоточился, поймал его настороженный взгляд и тихо произнес:

- Ты устал, Федор. Тебе надо уснуть.

Из глаз хромого вытекла настороженность, и они стали соловеть. Алексей перевел взгляд на пса. Тот издал жалобный скулёж, попятился, возле конуры развернулся и, гремя цепью, вполз в будку. Веки хозяина между тем слиплись, он удерживался на ногах, лишь вцепившись в дверную скобу.

- Сейчас я тебя отведу на кровать, и ты проснешься, когда взойдет солнце, - наставительно сказал ему Алексей. - И вспомнишь, что к тебе приходила племянница Нэлька и заказала на завтра баню.

Алексей подхватил начавшего валиться Федора, втащил его в дом и уложил на диван в просторной прихожей. На всякий случай, сковал ему руки наручниками, а здоровую ногу примотал скотчем к деревяшке. Вернулся во двор. В калиточном замке торчала связка ключей. Алексей вытянул ключи и задвинул засов. Овчарка завозилась в конуре, но носа наружу не высунула.

Прежде, чем заняться поисками хода в подвал, Алексей обшарил карманы впавшего в сон пленника: ни оружия, ни других ключей в наличии не оказалось. Придвинул к дивану широкую табуретку. Затем проверил все комнаты. Одна оказалась по-женски обставленной и прибранной спальней. Всего скорее, это было гнездышко племянницы Нэльки, которое служило приютом ей и Баклажану в их банные  наезды.

На кухне почти беззвучно шелестел огромный холодильник. Он был набит едой и выпивкой. В основном, это была водка «Абсолют», лишь на этикетке початой бутылки красовалась полуголая девица и название «Шайтаночка». Алексей вытащил «Шайтаночку» и нетронутый «Абсолют», чашку с солеными огурцами и помидорами. Полную бутылку раскупорил и вылил содержимое в раковину. Взял с полки граненый стакан, перенес всё в прихожую. Пустую бутылку из-под «абсолюта» положил на пол у дивана, возле нее бросил мятую помидорину. Остальную посуду  расставил на табуретке, предварительно плеснув в стакан «шайтаночки». Антураж смотрелся, как надо.

Люк в подвал он нашел в нише, расположенной в Нэлькиной спальне. Крышка была без кольца и без ручки, за которую можно было бы ее поднять. В связке ключей Алексей обнаружил витой металлический штырек. Значит, должна быть где-то и скважинка для штырька. Он обнаружил ее под белым ведром, оказавшимся переносным дачным унитазом: не во двор же выходить, чтобы подмыться!

Штырьковый ключ вошел в отверстие под нажимом, и крышка люка слегка приподнялась. Откинул ее. В подвале автоматически включился свет, и стала видна дюралевая лестница с восемью ступеньками. Алексей спустился вниз. Опустить за собой крышку люка не получилось. Вероятно, закрыть ее можно было лишь с помощью вставленного штыря. Огляделся.

Подвал напоминал небольшую комнату с деревянным крашеным полом и обитыми оструганными широкими досками стенами. У одной стены - стол с двумя креслами, у другой – два добротно сколоченных незапертых ларя. Алексей проверил их. Один ларь был девственно пуст, на дне второго – рассыпана проросшая картошка. Тайник не просматривался.

Внимательно осмотрев стены, Алексей заметил, что на одной из досок остался след, будто кто оперся о стену грязной пятерней. Шесть саморезов, которыми была прикручена к боковинам доска, казались свежими. Достав из кармана отвертку, он выкрутил их. Доска легко отошла от стены. Открылась бетонная ниша, в которую был вмурован неподъемный сейф с хитроумным замком и цифровым кодом. Вероятно, в нем таился основной общак группировки Баклажана. Увы - сейф был не по силам Алексею.

Но он прекрасно помнил, что в голове онемевшего главаря нарисовался не сейф, а большой коричневый баул с предпраздничной выручкой центрального универмага. Значит, он тут, надо только найти его.

Алексей аккуратно прикрутил доску на место. Взялся за ларь с картошкой. С трудом сдвинул его. Под ним и находился еще один лючок. Баул, завернутый в фольгу, покоился в неглубокой, выложенной кирпичом, яме. Алексей вытащил его, осторожно, чтобы не надорвать, освободил от фольги. Баул был закрыт на обычные портфельные застежки и доверху набит упаковками ассигнаций по тысяче и пятьсот рублей. В доверии был хромой Федор у Баклажана, не опасался авторитет за свои сокровища!

Выложив содержимое своей сумки на стол, Алексей распустил замок-молнию, увеличив ее вместимость. Покидал из баула в сумку все упаковки и положил сверху пистолет, завернутый в полотенце. Пока он не понадобился, и Алексей надеялся, что не понадобится впредь. В баул уложил денежные куклы, застегнул его, завернул в фольгу, как было прежде, и опустил в кирпичный мешок.

Хромой Федор безмятежно спал. Он лишь шевельнулся, когда Алексей сдирал скотч с ноги и с деревяшки. Освободил его от наручников, сунул ему в карман связку ключей. И уже шагнул на выход, когда заверещал входной звонок. Он машинально взглянул на часы: было около двух часов ночи, совсем не гостевое время.

Алексей не запаниковал. Голова заработала, как компьютер, выбирая наиболее подходящий вариант поведения. Память услужливо подсунула мельком виденную вешалку в сенях, на которой висел длинный плащ – дождевик. Он вытащил из сумки пистолет, вышел в сени, оставив в прихожей свет. Прикрылся плащом, дослал патрон в патронник. Однако надеялся, что пустить пистолет в ход не придется.

Все это заняло не больше минуты. Звонок продолжал заливаться. Слышались невнятные голоса: два женских и один мужской. Разобрать можно было лишь матерщину. Затем у калитки что-то ухнуло, и Алексей ясно расслышал:

- Блин! Чуть ногу не сломал!

- Не ной, Шишка! – ответил ему женский голос. – Отодвигай засов!

Алексей без труда распознал обоих: мадам Нэлька, встретившая его в мрачном особняке Баклажана, и перелезший через высокий забор водила «лендкрузера» с погонялом Шишка. Самого Баклажана, похоже, не было. Это было лучше, чем неплохо.

Тявкнула незлобно овчарка. Нэлька прикрикнула на нее:

- Лежать, Лохмач!

Лохмач послушался и смолк.

- Могли бы в ночном магазине водяры взять, - высказалась вторая мадам. – Чего было переться сюда! Девчонки заждались.

- Подождут! Не палёнку же нам жрать, Файка!

Дождавшись, когда Шишка закроет калитку, все трое протопали мимо Алексея и, оставив дверь распахнутой, остановились в прихожей.

- Так я и знала! - воскликнула племянница. - Целую бутылку «Абсолюта» выжрал! Даже деревяшку не отстегнул - удрыхался! Увидел бы Вася, шмась ему устроил!

- Вася бы устроил, - согласилась подруга. – Тебе повезло, что он на тебя запал.

- Я с ним еще с детдома, - и горделиво добавила: - Обещал свозить меня в мае на курорт во Франции. Забыла, как называется. Самый модный курорт… Шишка! Водяра в холодильнике на кухне, нагружайся. Бери только «Абсолют», «Шайтанку» пускай дядька  лопает!

Видимо, племянница начала тормошить дядьку, потому что подруга  посоветовала:

- Не буди его, Нэлька, - после чего подруги утопали на кухню вслед за Шишкой.

«Троих обездвижить не успею, - подумал Алексей. - Если обнаружат, стрелять только в Шишку. Девок – в столбняк».

Вскоре троица вновь объявилась в прихожей.

- Эй, Шишка! Вылей остатки шайтанки дядьке в ширинку, чтобы знал, как гостей встречать, - распорядилась племянница. - А ты, Файка, напиши губной помадой на табуретке: «Жопа»!

Через пару минут они, не выключив в прихожей свет, прошли через сени на выход. Шишка – с наполненной бутылками сумкой, подруга Файка – с пакетом, племянница налегке. Шишка хотел прикрыть дверь, но племянница не позволила:

- Пускай открыта будет, быстрей на холоде очухается!

- А если воры? – Засомневалась Файка.

Нэлька усмехнулась:

- К нему не залезут, знают, что он с Васей. Побоятся. Да и воровать у дядьки особо нечего.

«Значит, не знает про общак. Не все, выходит, доверяет Баклажан своей сожительнице. Федору верит, а ей нет. Понимает, что секрет, известный женщине – уже не секрет».

Алексей услышал, как за калиткой заурчал движок машины, и она отъехала. С облегчением, что пронесло, и что оружие в ход пускать не пришлось, он вышел во двор. Закрыл калитку на задвижку. Овчарка с недовольным рыком заползла в конуру.

Через забор легче всего было перелезть, забравшись на собачью будку. Овчарка позволила ему это сделать беспрепятственно. Не выпуская из рук сумку, Алексей спрыгнул с забора. Неспешным шагом двинулся в тени домов к проулку, где его ждал на мотоцикле Игорь.

На небо выползла припозднившаяся луна, осветила пустынную улицу. Март выдался теплым, даже ночью держалась плюсовая температура. Крыши уже освободились от снега, он сопротивлялся солнцу лишь в оврагах и на обочинах дорог, но и там стал ноздреватым и рыхлым. Под ногами Алексея расползалась снежная жидкая каша. Поглядеть со стороны – ни дать, ни взять – идет на станцию к ночному поезду беспечный пассажир.

 

Следующим вечером они с Игорем снова махнули на мотоцикле в Кинель к его тетке, чтобы забрать паспорта. Гала и ее худосочный муж ждали их. Пока Игорь общался с теткой, Алексей зазвал майора Ноиля на кухню:

- Есть полезная информация.

Тот недоверчиво взглянул на Алексея.

- Общак группировки Баклажана хранится в Кинеле, у хромого Федора, в подвале дома. Сейф спрятан под дощатой обшивкой левой стены.

- Откуда вам известно?

- Информация достоверная, я же колдун!

Майор еще хотел о чем-то спросить, но Алексей покачал головой.

- Больше ничего не знаю. Выводы делайте сами.

Отказавшись от ужина, они попрощались с хозяевами и еще до полуночи прикатили домой. К отъезду из Бобровки почти все было готово. Осталось только рассчитаться с работой Игорю и Капитолине.

 

Выезд наметили на понедельник в полночь, когда село погрузится в сон. Ехать решили налегке, взяв с собой только необходимые на первый случай вещи. Полную загрузку отложили до Екатеринбурга, где беглецов никто не знает. О времени отправки известно было только домашним, а о маршруте не сообщили даже им.

Посиделки в последний вечер проходили в усеченном составе: явились Амир, дед Петухов, лохматый Димка и, что было уж совсем необычным, Ирка с мужем Толяном. Позже всех пришел приблудившийся к компании москвич Степан с дармовой выпивкой. На прощание он притащил не две бутылки, как в первый раз, а три. Когда Алексей присоединился к ним, он как раз разливал в разовые стаканчики водку, а дед Петухов, напрочь отбросивший свои подозрения в шпионстве приезжего, довольно проскрипел:

- Водка – лекарство, а не отрава. Знали бы Наумыч с Диогеном, мигом бы прибежали.

- Они, наверно, самогонку гонят, - откликнулся Амир.

- Тесть в Ульяновск уехал, - возразила ему Ирка, - к брату на юбилей. И Диогена с собой позвал.

- Халява - она и в Африке халява! – не остался в долгу Амир.

 - Тесть весь мешок с махрой с собой забрал, в подарок, мол. Да еще одностволку с собой зачем-то прихватил. Вроде как поохотиться с братом собрались. Тоже мне охотники!

- Не скажи! – проскрипел дед Петухов. – Лет двадцать назад, когда в поречье кабан еще водился, Наумыч знатным охотником был.

Никто из них не знал, что деды катят в этот момент в плацкартном вагоне поезда. Накануне Игорь запустил Диогену шептунчика насчет «коммунии», тот враз загорелся и предложил взять в светлое будущее Наумыча, потому как мужик он одинокий, а сын Толян – отрезанный в пользу Ирки ломоть. Чтобы не привлекать внимания, решили отправить их поездом  до Екатеринбурга, где они должны ждать остальных, ночуя в вокзальной комнате отдыха.

Что до мнения Алексея, то ему больше по душе был бы в путешествии татарин Амир. Но он знал, что больную матушку Амир не оставит, так что не было смысла даже заводить с ним разговор.

Как бы ни было, но отсутствие на посиделках лишних ртов никого особо не огорчило. Каждый махнул свою порцию «за все хорошее».

Ирка обтерла рукавом кацавейки губы и намекающе объявила:

- После первой не закусываю, - и вдруг воскликнула: - Э-э, кто-то катит к нам!

- Неужели опять от Баклажана? – забеспокоился Амир.

Но это был всего-навсего директор Эмблер, подъехавший на своей «Ниве». Затормозив, открыл дверцу. Посидельцы встали и поздоровались. Тот ответил на приветствие и приглашающее позвал:

- Можно вас, Алексей Николаевич?

Когда Алексей влез в машину, директор вздохнул и произнес:

- Я прошу вас съездить со мной к главе администрации. Я говорил о нем в прошлый раз. Ему очень плохо.

- Проблемы со здоровьем?

- Не у него. Я не стал откровенничать тогда. Его единственный сын вернулся из закрытой нарколечебницы. Отец держал его под замком, но не удержал. Парень снова сорвался. Одна надежда – на вас.

- Как звать-величать отца?

- Максим Яковлевич. Фамилия – Мазулин.

- Когда ехать, Вилен Григорьевич?

- Он просил, прямо сейчас.

- Хорошо. Подождите меня. Предупрежу своих. 

Дома Алексей отозвал Игоря, проинструктировал и велел быть в готовности к отъезду, когда он вернется. В случае накладок, связь по мобильному телефону…

По дороге Эмблер сказал:

- Сегодня Игорь Беляков взял расчет. Мне жаль его отпускать. Я даже предлагал ему повысить зарплату. Значит, он с вами – в Москву?

- Да. В институт будет поступать.

- Когда убываете?

Алексей не опасался директора, но и ему незачем было знать день отъезда.

- Пока не решили. Но скоро.

Всю остальную дорогу молчали. Лишь въехав в лесопарковую приречную зону, Эмблер позвонил главе администрации. Минут через пять «Нива» затормозила у ворот белого особняка. Встречал их сам хозяин, опекаемый двумя дюжими охранниками. Это был дородный и гладкий мужчина не старше пятидесяти лет, в распахнутом дубленом пальто и пыжиковой шапке. На лице его не было ни одной морщинки, но в глазах под белесыми кустиками бровей затаилась тоска.

Ни слова не говоря и не представившись Алексею, он повел прибывших по мощеной дорожке. Охранник предупредительно распахнул перед ними двери с бронзовыми фигурными ручками. Эмблер остался в гостиной, а Алексей последовал за хозяином по витой лестнице на второй этаж.

Из просторного зала четыре двери вели в другие помещения. Достав ключ, господин Мазулин направился к одной из дверей, но Алексей остановил его:

- Подождите, Максим Яковлевич, мы должны обговорить условия.

-  Слушаю вас.

- Лечение обойдется вам в десять тысяч долларов.

- Хорошо.

- Я хочу получить их сразу.

Как бы ни был папаша удручен состоянием сына, но естество взяло свое. В голове его медленно заворочались мысли, из которых можно было понять, что лечение ему обошлось уже в двести тысяч баксов, и все – коту под хвост. Десять тысяч, конечно, не деньги, но отдавать их какому-то шарлатану за здорово живешь – не лох же он!

- Господин Мазулин, - сказал ему Алексей, - я – не шарлатан. Вы потратили уже двести тысяч, советую вам рискнуть еще десятью. Иначе я отказываюсь.

Папашу нисколько не удивила угадка его мыслей. Он даже не обратил на такой нюанс внимания.

- У него ломка. Вы сможете облегчить его страдания?

- Ломки не будет. Решайте!

Вздохнув, господин Мазулин скрылся за одной из дверей и появился в холле с пачкой стодолларовых купюр. Скрепя сердце, протянул их Алексею. Не выдержал и пробурчал: «Ну, и расценки у вас!».

Исхудавший парень лежал, притянутый ремнями к медицинской койке, и, похоже, был в беспамятстве. На вид ему было лет двадцать. Дышал неровно и хрипло. На губах и на небритом подбородке запеклась пена.

- Как зовут сына? – спросил папашу Алексей.

- Яков.

- Освободите его от ремней.

- Сейчас позову охранника.

- Нет! Развяжите сами!

Тот неумело завозился с застежками, но справился.

- Теперь оставьте нас одних.

Мазулин не посмел ослушаться.

Алексей подвинул к койке стул, удобно уселся и ощупал ладони наркомана. Как и предполагал, зерна Люцифера проявились на обеих ладонях. Они напоминали сухие горошины. Он стал раскатывать их, и парень тоненько заскулил. Когда Алексей с силой надавил на горошины, тот вскинулся, словно его подбросило пружиной, и со стоном заметался.

- Спокойно, Яша, - негромко произнес Алексей и строго повторил: - Лежи спокойно!

Парень конвульсивно дернулся, но не так резко, как поначалу. Постепенно конвульсии затухали. Горошины  упорно сопротивлялись, не желая рассасываться.

Минуты ползли со скрипом. Воздух в комнате сгущался, наполнялся невидимыми парами. В кистях рук Алексей ощущал давление и покалывание изнутри, будто отлежал их в глухом забытьи. Отяжелели и плечи. Хотелось встать и стряхнуть перетекавшую в его организм черную массу. Но сеанс нельзя было прерывать, это он точно знал.

Прошло не меньше часа, когда конвульсии прекратились, и зерна Люцифера перестали прощупываться. К тому моменту Алексей выдохся. С трудом поднялся со стула, и какое-то время стоял, опершись о его спинку. Затем несколько раз резко отряхнул руки. Тело требовало холодного душа. Он мог бы с полным основанием попросить отца Яши о таком одолжении, но не желал обращаться к этому человеку ни с какими просьбами. Да и претило ему задерживаться в хоромах нечистого на руку районного чинуши.

- Господин Мазулин! – окликнул он.

Вместо хозяина появился холуй или охранник.

- Позвать хозяина? – спросил.

- Да.

Объявившийся через минуту Мазулин торопливо прошел к сыну, оглядел его, повернулся к Алексею и требовательно произнес:

- Ну?

- Перенесите его в проветриваемое помещение и уложите на жесткую кровать.

- Связать?

- Нет.

- А если станет буянить и рваться к дружкам?

- Не станет. Он будет спать примерно сутки, возможно, и больше. Пусть это вас не беспокоит. Давайте ему виноградный сок через трубочку. Сколько будет пить, столько и давайте.

- Другой сок можно?

- Нет, - ответил Алексей, хотя и сам не знал, почему он порекомендовал именно виноградный сок. - Когда Яков проснется, не напоминайте ему о болезни. Кормите рыбными блюдами, икрой. Жирную пищу – не раньше, чем через полмесяца.

- По-вашему, он освободился от наркотической зависимости?

- Освободился.

- Хочу вас предупредить, что, если лечение не поможет, деньги вы обязаны вернуть! Добровольно и без задержки! В противном случае… - он не договорил, хотя Алексей и без слов понял: папаша имел в виду пресловутый счетчик процентов.

- Не пугайте, господин глава администрации! Все, что произошло с Яковом, - божье наказание за ваши личные грехи. Не грешите, и ваш единственный наследник будет жив и здоров.

Не дожидаясь, когда Мазулин придет в себя от неожиданной отповеди, Алексей спустился в зал первого этажа, где его дожидался в кресле Эмблер.

- Можем ехать? – спросил директор.

- Чем скорее, тем лучше.

- Мне надо накоротке переговорить с Мазулиным.

- Я подожду вас в машине.

«Накоротке» растянулось минут на пятнадцать. Когда выехали за ограду, Эмблер сказал:

- Круто вы с главой администрации. По-моему, он даже слегка напуган.

- Не люблю мздоимцев, - ответил Алексей.

Эмблер хмыкнул и смолчал.

 

Дома Алексей оказался, когда часовая стрелка на ходиках подбиралась к часу ночи. К отъезду уже все было готово. Пока Алексей принимал холодный душ, Татьяна Васильевна и Капитолина собрали поздний ужин. Перед прощанием наскоро перекусили.

Татьяна Васильевна держалась стойко: не плакала, не причитала. Только наказала снохе, чтобы берегла Игоря и обязательно написала письмо на самарский адрес Анны Васильевны.

- Вы не переживайте, - успокоила та бабку. – Как утихнет, сразу и вернемся.

- Дай-то Бог!

Алексей, несмотря на холодный душ, все еще чувствовал усталость. Потому устроился внутри коробки, где можно было подремать. Капка с довольным видом уселась рядом с Игорем. В путь тронулись в третьем часу ночи.

Однако на выезде из Бобровки пришлось сделать незапланированную остановку. Когда проезжали мимо развалюхи Диогена, со двора наперерез машине галопом бросился какой-то человек. На бегу он размахивал руками, словно умолял остановиться. Однако Игорь поддал газу, но Алексей велел ему затормозить.

Это оказался Андрюха.

- Возьмите меня с собой! – проговорил он, запыхавшись.

- Садись, - разрешил Алексей. - Как ты оказался у Диогена?

- Я у него от Толяна прятался.

- А теперь куда собрался?

- С вами. Мне Диоген по секрету сказал, что вы едете строить коммунию. Вот я и караулил вас на крыльце.

- Вот болтун! – в сердцах бросил в адрес Диогена Игорь. – А ты, Андрюха, дурак дураком!

- Сам знаю.

- Подрался бы с Толяном, и делу конец!

- Он с кухонным ножом ходит. Его бабы подзуживают.

- А Ирка что?

- Говорит, что я ей проходу не давал, а она убегала от меня.

- Вот, сучка!

Андрюха с мольбой воззрился на Алексея:

- Возьмите меня, а! Я  же непьющий теперь!

- А о матери подумал, непьющий человек? Она же искать тебя станет!

- Не станет. Я ей сказал, что завербовался на нефтепромыслы в Татарию.

- Ну, что, Игорь, возьмем? – спросил Алексей, хотя для себя уже решил не отказывать запутавшемуся в жизни парню.

- Вы – командор, вы и решайте, - ответил тот.

- Ладно, уговорили. Берем…

С этого дня Игорь стал величать Алексея Командором. Остальные беглецы не решились на такую фамильярность. Игорь – родня как-никак через Капитолину. Ее по-прежнему считали племянницей Алексея.

Ехать напланировали не через Самару, а через Оренбург и Башкирию. Береженого Бог бережет.

Всевышний и на самом деле взял будущих коммунаров под свою опеку. Ни один пост ГАИ, ни один патруль постовой службы не заинтересовался их маршрутом. Катили и не ведали, что им прямо-таки повезло. Юрист и его джигиты оказались заняты более важным делом: им предстояло встретить курьеров Доктора и обеспечить сохранность товара. Охотиться на Утопленника Юрист подрядил за немалые бабки Баклажана. Но и его братков беглецы опередили почти на сутки.

Они появились в Бобровке поздним вечером. На бревне в это время сидели Амир, дед Петухов и москвич Степан. Для них тоже стало откровением, когда вышедшая к калитке Татьяна Васильевна сообщила чужакам, интересующимся колдуном:

- Только вчера в Москву уехал. Вызвали его. И внук вместе с ним отправился. В институт поступать будет.

- Адрес знаешь, бабка? – спросил Шишка.

- Разве вы, молодые, оставляете матерям свои адреса? Внук сказал, что, если не поступит, вернется.

Шишка выругался, и братки укатили. Может, и поверили, что дичь упорхнула в столицу. Однако частный сыскарь Степан Вовочкин, улетавший утром в Москву, очень в этом сомневался.

Ничего этого Алексей не знал. Начиналась совсем другая жизнь. А та, где присутствовали правительственный чиновник Заурбеков со своим подручным Юсупом, алма-атинский колобок в генеральских погонах, интеллигентный мошенник Доктор и  криминальный авторитет Исмагилов, осталась далеко позади и казалась дурным и нереальным сном.

Алексей не знал и знать не хотел, что Доктор и генерал к этому времени спелись, отодвинули от дележки жирного пирога Исмагилова. Тот не стерпел, и между ними началась нешуточная разборка. У Доктора взлетел на воздух массажный салон вместе с проститутками и их клиентами. Полицейские хотели повязать Исмагилова, но того или не было в коттедже, или успел скрыться. В перестрелке были убиты четверо охранников и двое полицейских. Кореянку Вику и раненого Штангиста забрали. Исмагилов озверел, взорвал второй салон и начал охоту за Доктором и Ботаником.

Увы! Прошлое, как бы мы не хотели его забыть, всегда следует за человеком.

                                   Содержание

 

Книга первая. ОСТРОВ

ТУМАН  ………………. ……………………………………  стр.   1

ПЕРЕСТРОЕЧНАЯ КОМАНДИРОВКА …………….,..    стр.  37

ЗАПОЗДАВШИЙ ПРОЛОГ __________________________   стр. 57

ВИРУС  ………………..……………………………………..  стр.   61

ОПЕРАЦИЯ «ДУСТ» ………………..…………... …….....    стр. 94

ОДИССЕЯ СЕРЖАНТА РЫСЕВА ………………………   стр. 121

КТО КОГО ПЕРЕХИТРИТ  ………………………………   стр. 135

И ОТВЕРЗЕТСЯ ВАМ…         ……………… ………………….    стр.  142

БЕГЛЕЦ  ………... …………………….. …………………...  стр.  147

ОПЕРАЦИЯ «ДУСТ» (продолжение) …………………….   стр. 164

И ОТВЕРЗЕТСЯ ВАМ (продолжение) …………………………  стр. 171

ПРОБУЖДЕНИЕ ………………………………                     стр. 173

БЛУЖДАНИЕ   ……………………………………………..  стр.  195

КОЛДУН  ……………………………………………………  стр.  219

        Спасенному рая не будет

                         (Роман в трех книгах)

 

Книга вторая.  ГОЛГОФА

 

РАЗБОРКА

1.

Искандер Исмагилов с уцелевшими братками отсиживался в Капчагае, районном городишке, хаотично разбросанном по берегам водохранилища реки Или. Здесь он загодя приобрел у местных властей заброшенный детский сад, капитально переделал его и превратил в комфортабельный жилой дом. Ему было известно, что полицейская контора объявила его в розыск, однако он болт забил на это дело.

В Капчагае Исмагилов чувствовал себя в безопасности: он вырос в здешнем бараке, получил здесь первый срок вместе с приятелем, которого судья пожалел и, как несовершеннолетнего, оставил на воле. А был он моложе Исмагилова всего-то на полгода. Теперь приятель носит погоны с двумя просветами и двумя звездочками, рулит всей местной полицией и регулярно получает от авторитетного дружка зарплату, превышающую официальную.

Об этом доме никто в Алма-Ате не знал, даже Вика, которую Доктор выкрал и, наверняка, снова хочет засунуть в бордель. Братки прочесали всех проституток, но про Вику пока никому ничего не было известно.

Обиду и злость на бывшего партнера Исмагилов глушил первое время водкой. Потом опомнился, выгнал в сауне всю алкогольную муть и стал строить планы отмщения. Перво-наперво – надо вернуть Вику, а уж затем уделать Доктора вместе с бородатым москвичом.

Если подфартит, мочкануть и генерала- колобка, ввязавшегося в разборку на стороне Доктора. Мент поганый! Ни законов, ни понятий для него нет! Мочкануть и слинять с общаком и Викой в другую республику, где его не знают.

Исмагилову было наплевать на то, что в крутой разборке он может потерять не только оставшихся корешей, но и свою жизнь. Он давно свыкся с мыслью, что жизнь – копейка, однако берег ее, как мог. Теперь же всё кинул на кон: пан или пропал!

Раненого в ногу Штангиста из СИЗО выпустили. Пацану ясно, что это щучья дурилка, и на приманку Исмагилов не купился: запретил кентам контачить с ним, пускай пока залечивает ногу в больничке. А там будет видно.

Но из поля зрения Штангиста не выпускали. Засекли у больнички, где он лежал, генеральских стремачей: двух мужиков в камуфляже. Каждое утро они, как на службу, приезжали на частном  «москвиче» с шофером-казахом и шастали по хирургическому отделению, как по своей ментовке.

Исмагилову доложил о них бригадир, с узкой, похожей на тупой клин, физиономией. И погоняло у него было подстать: Колун.

- Мочи двоих, - сказал ему Исмагилов, - одного, любого, доставь сюда живым.

- Так ведь менты же! – с сомнением отозвался бригадир.

По неписанному закону, мочить ментов можно было, только когда некуда было деваться. Исмагилов посчитал, что сейчас как раз такой случай, потому подтвердил:

- Два пальца об асфальт! Мочи!

 

Талгат, пополнивший агентуру БД-7 под псевдонимом «Таксист», уже и не рад был, что подписался работать на сослуживца. Деньги, конечно, неплохие, но у него есть семья. Талгат знал, чем разборки чреваты. Можно ни за что ни про что загреметь на нары и даже получить дырку с контрольным выстрелом в голову.

Его «москвич» с двумя молчаливыми пассажирами уже несколько дней дежурил у больницы, в которой долечивался Штангист. Пассажиры, сменяя друг друга, пасли его прямо в корпусе и на территории, куда Штангист иногда выползал на костылях подышать свежим воздухом.

Менты не обращали внимания на водилу. Может, за своего принимали, или же, вообще, за пустое место. Болтали, в основном о бабах. Без опаски костерили при нем генерала, которого называли Колобком, и полковника по фамилии Булыга, непосредственного своего начальника. С ним они связывались по сотовому телефону и докладывали о новостях. Впрочем, и новостей никаких не было. Штангист только один раз безрезультатно позвонил по старому номеру Исмагилова. Но тот давно, наверное, выбросил засвеченную трубку.

В восемь вечера появлялась смена: вазовская семерка, тоже с частным номером и с таким же экипажем. Талгат отвозил пассажиров в аэропорт и, поставив в известность Ботаника, возвращался домой. Не работа, а болото! Но затаившийся пахан, отказавшийся идти на мировую, не давал чувствовать себя спокойно…

Подозрительный джип обнаружил Талгат, а не менты. Но своим открытием делиться с ними не стал. Зачем усложнять себе жизнь? У них свои дела, у него свои, завязанные на Георгия. В начавшейся разборке у него интереса нет, и он надеялся отсидеться на нейтральной полосе.

Но братки были другого мнения. Джип маячил у больницы до конца смены и последовал за «москвичом» по дороге в аэропорт. Дело запахло керосином, и Талгат на случай нападения изготовился вынырнуть из машины. Дождавшись пустынного участка, джип прибавил скорость и стал  настигать «москвича». Тут только менты прозрели.

- Гони! – прокричал старший.

Куда гнать на слабосильной таратайке! Но все же Талгат вдавил педаль газа до отказа. Для джипа это было все равно, что соревноваться с велосипедом. Он подрезал тихоходную машину, и Талгат, чтобы не врезаться ему в бок, автоматически надавил на тормоз. «Москвича» развернуло, однако он успел заметить, что тонированные окна джипа поползли вниз, и из салона высунулись два ствола. Не раздумывая, Талгат рывком открыл свою дверцу и выметнулся на асфальт. Когда раздались выстрелы, он уже скорчился за скатом. Укрытие было ненадежным, но грудь и голову защищало.

В считанные секунды рассыпались стекла, металл превратился в решето. В ответ на длинные автоматные очереди, из «москвича» раздался лишь одинокий пистолетный выстрел. И всё стихло.

Из джипа показались трое с автоматами. Один в кожанке, с непокрытой головой, двое в фуражках и в оранжевых жилетах, как у дорожных полицейских. Все направились к «москвичу». Мелкорослый жилетник занырнул в салон, покопошился там. Выныривая, сделал два контрольных выстрела.  Его напарник откручивал в это время с «москвича» номера. Тот, что был в кожанке, остановился над Талгатом:

- Чего разлегся, вставай!

Талгат поднялся. Искоса глянул на кожаного налетчика. У него была физиономия клином и узкие, как лезвие, глаза. На лобной лысине – красное пятно в виде запятой, как у Горбачева. «Бригадир, наверно», - подумал Талгат. Он запросто мог бы уложить его, для этого в рукаве находился морпеховский нож. Одно движение, и клинок вонзился бы бригадиру в переносицу. Но что нож против автоматов? В тот же миг Талгат, нашпигованный свинцом, лег бы рядом со своим израненным конем.

- Оружие есть? – спросил клиномордый, держа автомат на изготовку.

- Нож, - ответил Талгат.

- Кидай сюда.

Он исполнил приказание, и нож шлепнулся у ног бригадира. Водители проезжавших по шоссе машин, завидев искореженный автомобиль и подозрительных людей в форме дорожной полиции, прибавляли хода. Кому охота ввязываться в чужую драку. Даже у гаишного поста не откроют рта, чтобы не оказаться свидетелями.

- Ошмонай! – велел клиномордый отстрелявшемуся в салоне напарнику.

Умелые руки обшарили Талгата. Вытянули из внутреннего кармана права и техталон.

- Пустой.

Документы исчезли в кожанке клиномордого. Он ткнул Талгата стволом:

- Двигай в нашу машину.

- А моя тачка?

- Твой дуршлаг - на металлом. Двигай!

К Капчагаю джип выехал полевыми дорогами, пролегавшими по бахчевым полям. Патрули и посты ГАИ держались асфальта, по которому шли многотонные фуры с товаром и пропуском в виде зеленых купюр.

На въезде в окраинную улицу, клиномордый бригадир позвонил по сотовому и сообщил абоненту:

- Везем одного, живого.

 

 Перед Исмагиловым лежали на столе служебные удостоверения мертвяков и их макаровские пистолеты. В руках он вертел водительские права стоявшего перед ним коренастого казаха. Не похоже, что он из конторы, обычный работяга, но прощупать все равно стоит.

- Ты кто?

- Шофер, - ответил Талгат.

Он уже сообразил, что за столом сидит сам Искандер. Подумал, что тренированному человеку ничего не стоит его достать, тот не успел бы даже дотянуться до пистолета.

- Вижу, что не банкир. Звание, какое?

- Никакое.

- Не бреши, сучий потрох, пока я с тобой по-хорошему! Даже развязать тебя вон велел! А мог бы два пальца об асфальт – и нет ваших!

- Я не собираюсь брехать.

- На ментов пашешь?

- Меня хозяин к ним прикрепил на время.

- Кто твой хозяин?

- Доктор. Недавно к нему устроился.

- А до того где работал?

- Таксовал без лицензии.

- Почему с красноперыми связался?

Талгат не стал ничего скрывать. Объяснил, что Доктор определил его возить Ботаника. Несколько дней назад Ботаник  направил в распоряжение аэропортовских придурков.

- Почему придурков?

- У них одни бабы на уме.

- Знал, что они менты?

- Догадывался. Но в форме их не видел, только в камуфляже.

- Кого в больнице пасли?

- Какого-то штангиста на костылях. Четыре дня возил их по одному маршруту: аэропорт – больница.

- Что же тебе казенную машину не дали?

- Ездил раньше на казенной. А к этим Ботаник велел ехать на своей. Для маскировки, сказал. Приплачивать обещал. Теперь ни приплаты, ни машины.

- Ботаник в военном городке окопался?

- Там.

- Доктора часто видел?

- Нет. Сначала он приезжал к Ботанику чуть ли не каждый день. Последнее время – перестал.

- А Ботаник к нему?

- Один раз отвозил его к Доктору. У него как раз в гостях генерал был, круглый, как мячик. Потом генерал уехал, а Ботаник остался.

- Долго он там был?

- Полдня.

- В дом тебя пустили?

- На кухню. Пожрать дали.

- Молодую кореянку там видел? Или, может, слышал про нее? Викой зовут.

- Там не видел и не слышал.

- А где видел и слышал?

- Какая-то Вика у Ботаника живет.

Исмагилов вскинулся:

- Два пальца об асфальт! Часто ее видишь?

- Нет. Только мельком. Ее из дома не выпускают.

- Запирают что ли?

- Не знаю.

- Значит, заложница. Суки! Голодом морят? Бьют?

- Синяков не замечал. И кормят вроде нормально.

- Ботаник спит с ней?

- Нет, он – педик. Ему Доктор рыжего парнишку с серьгой в ухе привез.

- Дом большой?

- Большой.

- Что в нем?

- В глухом крыле – лаборатория. Остальные комнаты жилые.

- Сколько этажей?

- Одноэтажный.

- Казармы далеко?

- Порядочно.

- Не тяни кота за хвост! Давай подробнее! Про дом, про казарму.

- До казармы метров триста. Дом стоит у арыка, окружен забором. На воротах надпись «Склад боеприпасов».

- Окна с решетками?

- С решетками.

- Сигнализация есть?

- Не  знаю.

- Видеокамеры?

- На входе и у ворот.

- Какая охрана?

- Пять человек. Двое у ворот, трое в доме.

- Кто еще находится в доме?

- Трое лаборантов. Ботаник с парнишкой. И Вика.

- Жена, дети у тебя есть?

- Были. Разведенный я, - соврал на всякий случай Талгат.

- Где живешь?

- На улице Розыбакиева.

- Адрес?

 Светить адрес, конечно, было нежелательно, потому что в его комнате укрывался Георгий. Однако надо было решаться. Георгий мог отбиться и сделать ноги. А жена с дочкой окажутся совсем беззащитными. И Талгат назвал адрес.

- Колун! – позвал хозяин.

Из соседней комнаты появился клиномордый бригадир с пятном на лысине.  Кожанки на этот раз на нем не было. В доме было тепло, и он обрядился в разрисованную футболку, не скрывавшую расстегнутую кобуру с торчавшей рукоятью. На шее – толстая золотая цепочка.

- Позвони, Колун, Гульнаре. У нее дома есть компьютер и вся паспортная база. Пускай срочно проверит прописку этого терпилы. – Пахан, видать, не жаловался на свою память: запомнил адрес Талгата и продиктовал, не переспрашивая. - Заодно принеси бумагу и карандаш!

Бригадир испарился. Исмагилов, глядя испытующе на Талгата, спросил:

- Жить хочешь?

- Хочу.

- А по морде не заметно. Она у тебя, как у идола. Боишься копыта откинуть?

- Не так, чтобы очень.

- Вот и я – не так, чтобы очень. Но твоему Доктору - два пальца об асфальт! -  кишки успею выпустить.

- Не мой он.

- Вот и ладно, что не твой.

Появившийся бригадир положил перед Исмагиловым стопку бумаги с карандашами. Доложил:

- Позвонил. Обещала сделать.

- Лады. Подвинь стул и садись к столу. И ты тоже, - велел пленнику. - Рисуй план дома, где держат кореянку.

После того, как рисунок был готов, хозяин внимательно оглядел его, словно запоминал.

- Которое окно кореянки?

Талгат показал.

- Со стороны арыка?

- Да.

- А рядом чье окно? Ботаника?

- Нет, окно его комнаты на другую сторону выходит. Это лабораторное.

- Окна высоко?

- Высоко.

- Хреново, что про сигнализацию не знаешь.

Исмагилов задумался. Талгат мазнул взглядом клиномордого бригадира. Тот почесывал родимое пятно на лобной лысине. 

- Лады, закрыли, - вышел из задумчивости пахан. - Теперь еще одна тема. Что ты знаешь о немце по фамилии Кауфман?

- Ничего. 

- А о девчонке, которую зовут Юля?

- Не в курсе.

- Что тебе известно о грузе с флотским обмундированием из России?

- Про обмундирование слыхал краем уха.

- Базарь!

- Доктору кто-то позвонил. Он ответил, что пришлет за обмундированием военный борт.

- День назвал?

- Нет.

В этот момент у клиномордого зазвонил сотовый.

- На трубе, - откликнулся тот. – Слушаю, Гульнуша. Молоток! Ты же знаешь, что за мной не заржавеет. Хоп! – повернулся к шефу: - Не соврал, - кивнул на Талгата, - прописан в коммуналке на Розыбакиева, без семьи.

Исмагилов пожевал губами. Потом, словно что-то решил для себя, проговорил:

- Значит, жалко тебе свою тачку.

- Жалко.

- У него не тачка, а дуршлаг! – встрял бригадир.

Пахан, словно не услышал его.

- Если поможешь мне, будет у тебя жигуль. Согласен?

Предложение было более чем опасным. Оказаться между двумя жерновами все равно, что лечь под каток. Но и выхода не было. Отказаться – тут и закопают. 

- Что я должен сделать? – спросил Талгат.

- Вернуться к Доктору, встретиться с Викой и кое-что ей передать.

- Меня Доктор и генерал съедят! За ментов – жмуриков.

- Не мандражи! Шагай пока с Колуном на кухню, перекуси там. А я обмозгую, как тебя отмазать. Да не вздумай слинять, достану из-под земли, как морковку!

Линять Талгат не собирался. Морковкой тоже не хотел быть. Надеялся выиграть время и сориентироваться по обстановке. Жену и дочь все же придется отправить в Россию. Георгий еще раньше обещал помочь, если земля под ногами  загорится. Ему Талгат верил.

Хозяин призвал его часа через полтора. В комнате вместе с ним были Колун и еще один мужик, толстый и угрюмый. Талгата пригласили сесть за стол.

- Тебя сейчас в Алма-Ату отвезут, - сказал пахан. – Высадят, не доезжая до Медео, возле чебуречной. Из нее позвонишь по телефону.

- Не пустят ночью.

- Скажешь, от Колуна. Позвонишь Ботанику и объяснишь, где находишься. Попросишь, чтобы прислали за тобой машину. Пришлют. Ботанику скажешь, что тебя после мочиловки на дороге увезли в горы, допытывались насчет какого-то немца и груза из России. Если спросят, кто допытывался, опиши меня и Колуна. Усек?

- Не поверят.

- Поверят, не перебивай. Про немца и груз ты нам ничего не сказал, потому что ничего об этом  не знал. Скажешь, что, когда я ушел от вас к зданию со шпилями, Колун заставил тебя долбить могилу. В рукаве у тебя был спрятан нож. Ты пырнул его и сиганул в кусты. Потом выбрался на дорогу, увидел чебуречную и из нее позвонил.

- Нож-то у него, - показал на Колуна Талгат.

- Твоя выкидушка в человеческой кровянке будет валяться там, откуда ты дал от нас деру. Тебе это место Колун покажет. Твоя задача, водила, встретиться с Викой.

- Ее все время в доме держат, а я на улице.

- Это твои проблемы. Передашь ей мою маляву и маленькую посылку.

- Меня же обыщут.

- Не сразу передашь. Потом, когда снова войдешь к Ботанику в доверие. Мой человек найдет тебя и передаст посылку.

- Ботаник и так не очень мне доверял, а тут…

- Разукрасить тебя придется, чтобы поверили. Ты не обижайся, на кону джек-пот: твоя жизнь с жигулем в придачу.

Не успел Талгат осмыслить джек-потовую перспективу, как сидевший рядом с ним угрюмый толстяк саданул его кулачищем по скуле. Он свалился со стулом на пол и тут же получил пинок ногой, затем второй и третий.

- Не перестарайся, Зяма, - остановил его пахан, - он для дела нужен.

Толстяк наклонился над Талгатом, поднял его, оглядел наливавшийся синевой глаз. И врезал для полноты картины по зубам. Зубной протез лопнул, и Талгат выплюнул обе половинки на пол.

- Хватит, - распорядился пахан.

Избитого Талгата снова усадили на стул. Повреждений, кроме искусственных зубов, вроде бы не было. Умеют бить, сволочи!

Вставший с места Исмагилов покровительственно похлопал его по плечу:

- Зубы – два пальца об асфальт! - новые сделаешь. И вот что еще. Постарайся узнать, когда Доктор пошлет самолет за товаром. Узнаешь – шепнешь моему человеку. Бабки получишь. Всё. Езжайте, пока не рассвело.

 

Полковник Булыга знал, где находится начальник, и ни за что не решился бы оторвать его от стюардессы из-за пустяка. Но два трупа и пропавший шофер – не пустяк. Позвонил генералу на мобильный. Выслушал в ответ длинную тираду про козлов вперемешку с русской матерщиной и, поймав паузу, доложил о ЧП. Известие, понятно, не обрадовало начальника. Он прорычал что-то невразумительное то ли в адрес начальника службы безопасности, то ли прилипчивой стюардессы. Наконец, ясно произнес:

- Позвони Доктору. Без подробностей. Скажи, что через час будем у него. И справься у Ботаника, где его шофер.

- Слушаюсь.

Шел уже двенадцатый час ночи, когда генеральский мерс и джип с охраной въехали в ворота Докторского особняка. Тот, предчувствуя проблемы, встречал незваных гостей на крыльце. Но вопросов сразу задавать не стал: явились в неурочное время, пусть сами и начинают.

- Двоих моих охранников застрелили, - сказал генерал, когда все трое расселись в каминном зале. – Табельное оружие исчезло. Водитель пропал, хотя Ботаник и предположил, что он дома. Как он может быть дома, если его «москвич» с двумя трупами и без номеров обнаружен на аэропортовской трассе? Что на это скажете?

- То, что ваши сыщики работают из рук вон плохо, - ответил Доктор. - Вместо того чтобы найти уголовника Исмагилова, сами подставились под пули.

- Не забывайтесь! – без особых эмоций проговорил генерал. – Трупы появились из-за того, что вам понадобилась его кореянка.

- А вы не давите на меня. Мы - компаньоны, и в равной степени отвечаем за успех дела.

- Куда, по-вашему, делся водитель?

- Всего скорее, бандиты его увезли.

- Вы ему доверяете?

- Он не может быть сообщником Исмагилова, мне его рекомендовал очень надежный человек. Его похитили в надежде выбить информацию, которой он, по своему положению, никак не может обладать.

- А кто будет отвечать за трупы? Я?

- Не мне вас учить. Отловите тройку бомжей, переоденьте их в камуфляж и шлепните. Составьте рапорт о героической схватке с бандитами. Представьте погибших охранников к наградам. Их семьи ублажите деньгами.

- За чей счет? За ваш?

- За государственный. Из казны мэра или аэрофлота. Пригласите надежного и способного телевизионщика и выступите с экрана перед обывателями. Пиар вам только на пользу.

Генерал-колобок запыхтел, взглянул на своего начальника службы безопасности. Тот согласно кивнул головой, и начальник повторил его жест.

- Если всплывет труп шофера, присоедините его к бомжам, - добавил Доктор.

- А если не всплывет?

- Это не должно волновать ни вас, ни меня. Ни в каком штатном расписании он не значится. В бухгалтерских ведомостях – тоже. Нет человека – нет проблемы. Нашему проекту ущерба от этого наезда нет. Товар отправим сразу после нового года.

- Юсуп в курсе?

- Москва в курсе. Товар встретят на Чкаловском аэродроме.

- Лишь бы не кинули.

- Там не кинут, гарантирую. Главное, обезвредить Исмагилова, чтобы он здесь не напакостил.

- Понял, Булыга? – грозно спросил подчиненного Колобок.

- Так точно.

- А теперь предлагаю помянуть героических охранников, - предложил Доктор.

Возражений не последовало.

В два часа ночи Доктор проводил успокоившихся и расслабившихся визитеров. Заглянул в диспетчерскую. Дежурный добросовестно таращился в экран. Хозяин сам сел за пульт, пощелкал тумблером, проверяя посты охраны. Никто своими обязанностями не манкировал. Можно было спокойно ложиться спать.

Спокойно не получилось. В шесть утра его разбудил телефонный звонок. Доктор чертыхнулся и взял трубку, нисколько не сомневаясь, что на проводе Колобок. Наверняка, сообщит сейчас,  что обнаружен труп шофера. Как будто нельзя было подождать до утра.

Но звонил не Колобок, а Ботаник. То, что он сообщил, насторожило Доктора. Предполагаемый труп ожил в районе Медео и вышел с Ботаником на связь. Попросил прислать за ним машину, так как сам выбраться оттуда не может.

- Машину выслали? – спросил Доктор.

- Пока нет, - ответил Ботаник. – Не нравится мне это.

- Мне тоже не нравится. Пошлите за ним военный газик, который мы взяли в аренду. И не домой его пусть везут, а к вам. Обыщите и заприте до утра.

Отключившись, Доктор погрузился в размышления. Если шофер попал в руки Исмагилова, что он мог рассказать? Про лабораторию? Про Ботаника? Это для Исмагилова не секрет. Каспийский проект? О нем даже Ботаник ничего не знает, не то, что его водитель. С этой стороны угрозы нет. Узкоглазая потаскушка?..

Вспомнил кореянку Вику, которую сам же презентовал Исмагилову, и поморщился. Не стоило, конечно, умыкать ее. Всегда умел сдерживать эмоции, а тут поддался из-за того, что братки взорвали салон. Собирался подложить ее генералу, но тому хватало бортпроводниц. Шофер вполне мог видеть девку у Ботаника и трепануть об этом Исмагилову. Если тот надумает ее выручать, под угрозой лаборатория, в которую уже вбуханы огромные средства. Шофера следует вытрясти до изнанки. И в первую очередь, о чем его пытали уголовники, и как он сумел от них вырваться.

Не во время позвонил Ботаник. Нарушил и без того некрепкий сон. Теперь уже не уснуть. Но и Колобку нечего дрыхнуть!

С мстительным удовольствием Доктор набрал его номер. Трубку взяли только после повторного вызова:

- Какого чёрта? – услышал он недовольный голос.

- Не чёрта, а вас, господин генерал, - ехидно произнес Доктор.- Объявился пропавший труп.

- Где?

- На Медео. Возможно, на вилле Исмагилова, которую стерегут ваши люди. Только что он позвонил оттуда.

- Кто позвонил? Исмагилов?

- Нет, труп.

- Что за шутки, Матвей Осипович?

- Не шутки, господин генерал. Труп совершенно живой. За ним послана машина.

 - Везите его к Булыге. Завтра шлепнем вместе с бомжами.

- Шлепнуть всегда успеете. Сначала вытрясем из него все, что ему известно.

- Э-э…

- Спокойной ночи!..

 

Талгат, разукрашенный синяками и без передних зубов, весьма неуютно чувствовал себя в столь представительной компании: Доктор, Ботаник, генерал с полковником. Они сидели в креслах. Он, еще не отошедший от кулаков и болезненных пинков Зямы,  стоял посреди комнаты, как арестант. Больше других доставал вопросами полковник, хотя он и так уже все рассказал.

- Куда вас повезли после того, как надели наручники?

- В горы, в сторону Медео. 

- Глаза вам завязали?

- Нет. Собирались прикончить.

- Что дальше?

- Машина развернулась и встала. Меня вывели. С правой стороны были сосновые посадки. По ним и пошли в гору. 

- Сколько вас было?

- Четверо со мной.

- Как они выглядели?

- Хозяин у них - высокий, сутулый, в длинном пальто.

При этих словах Доктор и генерал-колобок переглянулись.

- Вероятно, сам Исмагилов, - сказал Доктор.- Кто был с ним?

- У одного – морда клином и глаза, как трещины. На лысине – родимое пятно, на шее – золотая цепка. Второй – толстый и молчаливый. Он меня обрабатывал.

- Как они обращались друг к другу?

- Сутулый называл мужика с пятном Колуном, толстого – Зямой. 

- А они его как называли?

- Никак.

- Продолжай!

- Когда остановились, я увидел внизу дом со шпилями. Понял, что мы где-то в районе Айнабулака. Там много таких особняков.

- Место запомнил?

- Запомнил.

- Куда сутулый ушел, на дорогу?

- Он не один ушел, с Зямой. Не на дорогу, а в сторону дома со шпилями. Сказал Колуну, чтобы не ждал их.

- Чем ты долбил могилу? – спросил полковник.

- Киркой.

- Где взял ее?

- Зяма с собой принёс из машины.

- С какого расстояния ты метнул нож?

- Метров с трех, Колун сидел на камне лицом ко мне.

- Говоришь, в горло попал?

- Не проверял. Целил в горло.

Полковник поднялся с кресла.

- Извините, господа, я отлучусь на минуту.

- О чем вас спрашивали бандиты? – спросил Доктор, когда полковник вышел.

- Как с ментами оказался, и кого они пасли у больницы. Я ответил, что не знаю, кого пасли. Возить их приказал хозяин. Спросили, кто мой хозяин, и чем занимается. Назвал Савелия Григорьевича. Сказал, что он лекарствами промышляет.

- О чем еще вас пытали? – продолжил допрос Доктор.

- Про какого-то немца и про груз то ли в Москву, то ли из Москвы.

- Что вы ответили?

- Что я мог ответить? Про немца и груз я без понятия.

- Что за немец? – с подозрением повернулся к Доктору генерал.

- Не знаю, спросите у Исмагилова, - невозмутимо ответил тот. – К нашему товару немцы отношения не имеют… Чем еще интересовались бандиты?

- Ничем вроде бы. Про какую-то Вику спрашивали. Такой знакомой у меня нет.

Без стука появился полковник, с толстой неотесанной доской и штык-ножом. Приставил доску к дверному косяку так, что стал виден начерченный углем кружок размером с детский кулачок. Протянул Талгату штык-нож.

- До мишени три метра. Две попытки тебе!

Талгат взял нож, прикинул вес. Неудобен он был для бросания в цель. Но и расстояние – всего ничего. Примерился, боль в правом боку еще давала себя знать. Метнул. Клинок вонзился, чуть ли не в центр нарисованного кружка. Полковник выдернул нож, провел большим пальцем по острию:

- Хреновая сталь, - сказал и уселся за стол. – Где проходил науку?

- В морской пехоте.

- Чего же сразу не сказал, что служил морпехом? – жесткие нотки из голоса полковника улетучились, и глаза подобрели.

- Вы не спрашивали.

- Я знал об этом, - произнес Доктор.

- С вашего разрешения, - обратился полковник к генералу, - мы проедем с морпехом к Айнабулаку. Хочу кое - в чем удостовериться.

Колобок разрешающе махнул рукой.

- Пошли! – скомандовал полковник.

Талгата не стреножили и руки оставили свободными. Лишь жирный лейтенант с изрытым оспинами лицом уселся рядом с ним на заднее сиденье джипа. Похоже, что Талгату пока ничего не угрожало.

Проехали город из конца в конец и по улице Ленина стали подниматься наверх. Дорога до чебуречной много времени не заняла. Талгат попросил завернуть на стоянку. Из дверей чебуречной тут же выскочил худой парнишка и жестами стал приглашать гостей. Вылезший из джипа полковник отмахнулся от него. Спросил Талгата, показывая через дорогу:

- Ты это здание со шпилями видел?

- Это.

- Вилла Искандера. Веди.

Талгат хорошо запомнил тропу, хотя и была ночь. Но светила луна, когда он в сопровождении Колуна проделал путь до своей «могилы» туда и  обратно. Теперь вот  снова – туда и обратно. А может, только туда?..

Тропа потерялась, когда закончилась полоса леса. Но был приметный ориентир: большой серый валун, на котором красной краской было нарисовано сердце, пронзенной стрелой, и написано имя: Дарига. А рядом – торчавшая из снега кривая березка, выросшая из случайного семени, занесенного шалым ветром. Возле березки Талгат остановился.

- Пришли, - и показал на правый бок валуна.

С этой стороны земля была очищена от мелких камней, и небольшое углубление указывало на то, что здесь недавно рыли яму. И кирка валялась рядом. Полковник поднял ее и сказал рябому автоматчику:

- Пошарь вокруг. Вдруг что найдешь.

Сам нагнулся, подобрал окурок, вынул из кармана пластмассовую коробочку и уложил в нее находку.

- Исмагилов такие курит, - произнес, усаживаясь на гладкий камень. – В какую сторону он ушел?

- Туда, - показал в сторону особняка со шпилями Талгат.

Он стоял, привалившись к валуну, и желал лишь одного: скорее бы все закончилось. Жену и дочь он, конечно же, отправит к Георгию. Но сначала она должна продать квартиру, а это займет немало времени. Значит, сидеть ему пока между жерновами. Любая оплошка – и жернова сомкнутся.

- Где служил, морпех? – прервал его мысли полковник.

- На севере.

- Я ведь тоже из морской пехоты. Командиром роты был на Балтике. Потом меня на Иссык-куль перебросили, в учебный центр, где боевых дельфинов готовили. Слыхал про таких?

- Ходили у нас слухи.

- Теперь ни дельфинов, ни морской пехоты. И служба теперь..., - он не договорил, лишь махнул рукой.

Талгат понял, что и у полковника жизнь – не сахар. Хотя и не живет в нужде, как работяги и пенсионеры. За деньги тянет лямку, и не за тенгушки, а, наверняка, за валюту. Такая теперь настала жизнь, что молятся не на Ленина, не на Всевышнего, а на американского президента на зеленой банкноте.

- Товарищ  полковник! – услышал он голос рябого лейтенанта. – Вот, нашел внизу! И след, будто человек полз.

С довольной улыбкой лейтенант протягивал начальнику морпеховский нож.

- Твой? – спросил Талгата полковник.

- Мой.

- Выходит, не попал ты в горло, если человек смог ползти. Но засохшая кровь на лезвии есть. В плечо, наверное, угодил.

- Кидать неудобно было.

- У меня тоже такой есть. С собой не ношу, чтобы генерал не выпросил. Любит он разные острые штучки, весь ковер дома увешал ими.

Полковник вытер о снег нож. Встал. И неожиданно, с крутого разворота, метнул его в кривую березку. Лезвие влепилось точно в серёдку ствола.

- Есть еще порох в пороховницах, - довольно произнес полковник. – Забирай, морпех, свое оружие! Хватит здесь загорать!

На обратном пути он вдруг спросил Талгата:

- Сколько тебе платит Ботаник?

- Пятьсот баксов.

- Не густо. Если договорюсь с генералом, пойдешь ко мне за тысячу?

- Пойду.

Вернулись они опять же в военный городок. Полковник исчез в доме, оставив Талгата на территории. Примерно через полчаса вышел Ботаник, сунул ему три пятисотенных тенге и сказал:

- Езжай домой. Сутки отдыха. Послезавтра к восьми быть здесь. 

Уехал Талгат на маршрутке. С вокзального автомата позвонил Георгию, обитавшему в его комнате на улице Розыбакиева. Квартирант оказался дома. Оказалось, что его никто пока не потревожил. Талгат предупредил, что Исмагилов ищет его, и что адрес он был вынужден засветить. О подробностях не стал распространяться. Договорились о встрече завтра в десять вечера у гаража.

 

Встретились, как и договорились.

- После нашего разговора по телефону я запер комнату и по-тихому смылся, - сказал Георгий. - Устроился по чистым документам в коммерческом корпусе санатория министерства обороны. Что у тебя стряслось?

Талгат скупо обрисовал ситуацию и сказал, что хочет, как можно быстрее, отправить семью в Россию.

- Жена как к этому отнеслась?

- Сначала возражала. Убедил.

- Мы с Юлькой к тому времени будем уже в Москве. Встретим и поможем с жильем. Во всяком случае, на первых порах. Что нового у Ботаника и Доктора?

- Отправляют товар после нового года. Военным бортом. Число мне не известно.

Они проговорили еще минут десять. Условились о связи. И разбежались.

То ли генерал не дал согласия на службу Талгата в охране, то ли Доктор воспротивился, но он остался у Ботаника, объявившего, что платить будет не пятьсот, а семьсот долларов. Для служебных поездок Талгату выделили газик с военными номерами. Его права остались у пахана, он сказал об этом Ботанику, но тот отмахнулся. А на другой день вручил ламинированный пропуск, на котором было написано: осмотру ГАИ и ВАИ не подлежит.

Пост у больницы сняли, и он больше торчал у лаборатории, чем крутил баранку. На ночь оставлял машину в военном городке, до алма-атинского автовокзала добирался на маршрутке. А оттуда – сначала на улицу Розыбакиева на троллейбусе. Побыв несколько минут в своей комнатушке, он, с оглядкой и предосторожностями, отправлялся на такси домой, к жене и дочери. 

Выезжая с поручениями Ботаника за пределы городка, Талгат каждый раз ждал, что появится посланец пахана с посылкой для кореянки Вики. Но никто пока не появлялся. Девушку же он пару раз видел, когда его звали на обед. Она проходила мимо открытой кухонной двери с поднятой головой и недовольным видом, портившим ее точеное лицо.

 

Декабрьская погода в Алма-Ате стояла обычная: густо падал снег, но температура была чуть ниже нуля. Талгат очищал совковой лопатой снег с подъездной дороги и тихо радовался, что было чем заняться. Синяки на лице прошли, тело перестало ныть от побоев. За двести баксов ему оперативно сделали зубной протез. В общем, жизнь потекла, словно бы ничего не произошло.  

До обеда оставался не меньше получаса, когда на крыльце появился пухлощекий рыжий педик, откликавшийся на имя Ник. Его длинные завитые волосы, серьга с голубым камешком в ухе и особенно род занятий вызывали у Талгата омерзение, но он не выказывал своего отношения. Педик жестом  подозвал его.

- Пошли обедать. Потом в город с тобой поедем, в центральный универмаг.

В город, так в город. Всё лучше, чем бездельничать.

- Шеф в курсе? – спросил он.

- В курсе.

На этот раз Талгат оказался за столом с ним и с Викой. Похоже, что они ладили друг с другом. Она называла его Никой, а он ее – Витей. Перебрасывались между собой ничего не значащими фразами, иногда даже на английском. Любовник Ботаника постоянно скалился, хотя ничего смешного она не говорила. На Талгата внимания не обращали. Кто он для них? Тупой водила! Но сам Талгат время от времени взглядывал на кореянку, и она это заметила:

- Что, нравлюсь?

- Нет, - ответил он.

- Чего же стрижешь глазами? – и подмигнула.

На этом первый контакт закончился.

В город они с Ником выехали сразу после обеда. Едва свернули от КПП, как Талгат заметил в зеркале заднего вида устремившийся за ними «пазик» с частным номером. Интуиция подсказала ему, что, наконец, объявился человек Исмагилова. Въехали в город и от железнодорожного вокзала свернули на улицу Абылай-хана. Когда-то она называлась Коммунистической. Но мечту человечества развенчали и извлекли из подзабытой истории ханов и батыров.

Возле универмага Талгат зарулил на стоянку. Поблизости пристроился и «пазик».

- Жди меня! – хлопнул машинной дверкой Ник и исчез в утробе универмага.

Тут и нарисовался посыльный от пахана, невзрачный мужичок со скошенным подбородком.

- Я от Колуна, - сказал.

- Что дальше?

- Вот, - достал из-за пазухи конверт и запакованный в целлофан кекс с изюмом, - Велели тебе передать. Для кого – сам знаешь.

Талгат принял передачу. Конверт сунул в карман, кекс открыто бросил на заднее сиденье. Мужичок со скошенным подбородком испарился.

Педик, наверно, любил шляться по магазинам, потому что, нагруженный пакетами, вылез из универмага лишь часа через полтора. Укладывая покупки на заднее сиденье, заметил кекс.

- Надо же, с изюмом! Любимая Витькина еда! – Воскликнул, имея в виду Вику, и переложил кекс в чехольный карман на спинке сиденья. - А я терпеть не могу эту выпечку.

- Если Вика хочет, я привезу ей завтра такой, - откликнулся Талгат.

- Можешь сегодня этот передать через меня.

Хотел бы Талгат воспользоваться оказией! Но главным был конверт, который он должен был вручить ей лично. Пришлось отказаться от заманчивого предложения.

- Нет. Кекс мне соседка заказала для дочки. Скажи Вике, что завтра ей привезу.

Педик уложил свои пакеты и распорядился:

- Домой!

На следующий день, когда Талгат обедал в одиночестве, Вика королевой вплыла на кухню и совсем не по-королевски сказала:

- Привет! Где мой кекс?

Он достал послание Исмагилова и без стеснения сунул ей в вырез кофточки. Она словно не заметила этого, сообразительная девица!  Вслух произнес:

- Кекс? В машине. Пришли за ним Ника.

Она подмигнула левым глазом, сделала книксен и упорхнула в свою келью.

Ник появился на крыльце, едва Талгат залез в кабину газика.

- Давай кекс!

 

2.

Московский декабрь побил все метеорологические рекорды. Зимы как не бывало. Температура лишь раз опустилась ниже нуля, но, будто опомнившись, вернулась через двое суток в плюсовую позицию. Дожди сменялись мокрым снегом, не успевавшим прикрыть асфальт и газоны. Погода действовала на нервы правительственного чиновника Заурбекова и отнюдь не улучшала и без того неважное настроение.

 Последние три месяца он жил во взведенном состоянии. Впрочем, жизнь в постоянном напряжении была для него нормой и не тяготила его. Даже наоборот, когда напряжение спадало, он чувствовал, что ему словно бы не хватает воздуха. Но передозировка с напрягом, появившаяся после письма Утопленника в генеральную прокуратуру, повлияла на организм, как кислородное голодание, ведущее к полной беспомощности.

 Купленные надежные источники из силовых структур заверили его, что ни «Тибета», ни других секретных подразделений не существует. Было одно при Андропове, но, то ли Горбачев, то ли Ельцин приказали расформировать его. Остался только полигон, тоже секретный, но всем известный. Командует там какой-то авиационный  полковник из ГРУ, которого курсанты называют Пилотом. Утопленник не был замечен на полигоне, и подчиненным авиационного полковника никак быть не мог.

И все же за Утопленником кто-то стоял. То, что он совершал, одиночке не под силу. Не говоря уж о побеге, который удался ему с завидной легкостью. Значит, должна существовать хорошо законспирированная, возможно, и неофициальная организация, организовавшая ему и побег, и транспорт, и явочную квартиру.

Письмо в генеральную прокуратуру написано им, тут сомневаться не приходилось. Заурбеков сразу понял, что Утопленник – не последняя фигура в колоде. Таких врагами лучше не иметь. Они обид не прощают. Их надо брать под себя и хорошо платить. А Утопленник стал врагом. Заурбеков не сомневался, что тот затаился и выжидает благоприятного момента, чтобы нанести удар. Через прокурора у него не получилось, значит, задумал что-то другое. Покушение тоже не исключено.

И все из-за дурости Юсупа. Надо было раньше зачистить этого ожиревшего от тортов борова.  Растряс старый зэк энергию. Совсем перестал соображать своими курячьими мозгами. Не понял, что пора воровских малин миновала. Да, миновала. Настало время легального бизнеса и интеллектуалов, способных просчитывать ходы конкурентов и наносить с улыбкой скрытые смертельные уколы.

Чиновник Заурбеков, имевший в определенных кругах кличку Зураб, очень рассчитывал, что его дальний родственник по матери Марат Хуциев, которого он после гибели зарвавшегося Дудаева выдернул с гор и отправил в Катар набираться разума, сможет  соответствовать этим качествам. Учился на юридическом, знает худо-бедно английский, перед законом чист.

Вызвал его из Катара и держал при себе, пока не прибыли в  помощь юному родственнику больше десятка джигитов, проверенных горами. Они и убрали Юсупа.

На его место Заурбеков посадил Марата. Судя по первым шагам, молодой Хуциев – тот еще волчонок и быстро превратится в матерого волка. Конечно, родственничку еще требуется шлифовка. Волк – внутри. А снаружи – респектабельный молодой предприниматель и завидный жених. Без светских манер и знания подводных течений столичная элита недоступна. В светские тусовки, где вращаются дочери политических и финансовых тузов, хода ему нет. А жену он должен подобрать себе именно там, вместе с непробиваемой никакими грозами тестевой крышей.

Заурбеков сам придумал ему погоняло – Юрист, хотя племяннику оно и не понравилось. Хотел, глупец, чтобы его называли Мачо. А того не сообразил, что мачо – это любовник по-испански, и у образованного человека вызовет только ухмылку.

Юристы же – люди уважаемые и не бедные. В депутатах, в правоохране, в коммерческих структурах – везде юристы…

В ожидании племянничка Зураб сидел в своем офисе перед включенным телевизором, вслушивался в голос ведущего новостной программы и пытался осмыслить, что скрыто за словами, кто подвигнул рядового армии телевизионщиков на критику. Когда на экране появился президент, он прибавил звук.

Президентские национальные проекты Заурбекова интересовали лишь в том плане, что на них можно было делать деньги. А вот президент, как личность, был ему интересен. Даже его прозвище «Стрелец» было со смыслом. Заурбекову было известно, как оно появилось. Это произошло еще при Ельцине, любившем поохотиться в заказниках. Питерский мэр, демократ и профессор, которому понадобилась президентская подпись на сомнительных документах, воспользовался этим.

Поехали в заказник на кабана. Перед тем, как разойтись по номерам, на поляне столы поставили, приняли, как положено, на грудь… Мэр-профессор подсунул размякшему президенту бумаги на подпись. Пока тот, не глядя, их подписывал, на поляну вывалился из кустов кабан-секач – и на президента! А ружья у всех в чехлах. Народ обомлел: что-то будет! Вдруг выстрел и сразу второй. Секач ткнулся рылом в траву чуть ли не у президентских ног. Стрелял из охотничьего карабина невысокий молодой человек в ладном камуфляже без погон.

- Из какого ведомства? – спросил его Президент.

- Федеральная служба безопасности.

- В каком звании?

- Подполковник, - доложил тот.

Профессор тут как тут:

- В настоящее время служба его приостановлена. Он мой первый заместитель.

- Хороший стрелец! - похвалил Президент камуфляжного полковника.

С тех пор и прилепилось к подполковнику ФСБ прозвище «Стрелец». В то время и предположить никто не мог, что этот самый «стрелец» сменит через несколько лет дряхлеющего и пьющего президента. Профессор, хоть и был мэром, но рулила им молодая жена. И дорулилась до того, что он залетел на квартирных махинациях и вскоре скончался. А Стрелец вприпрыжку зашагал по карьерной лестнице и сумел взобраться на самую высшую ее ступеньку.

Заурбекову молодой президент нравился. Сам  того не замечая, он в чем-то ему подражал и завидовал. Иногда ставил себя на его место и с некоторым удивлением приходил к выводу, что высказался и поступил бы так же, как Стрелец. В голову сама собой вползала сладкая грёза: не питерец, а он, сын горца, принимает вверительные грамоты от иноземных послов. Смог же неграмотный грузин Джугашвили править страной три десятка лет!..

Заурбеков был реалистом. Он понимал, что ничто не вечно под луной. Не вечны и вице-премьеры. Его однокашник и покровитель, которому он ежемесячно отстегивал от своих доходов премьерский оклад, тоже может однажды оказаться за бортом, тем более что Стрелец за последнее время пару раз тыкал его мордой об стол.

Подниматься надо самому, преодолевая ступеньку за ступенькой. Первый шаг – депутат Государственной Думы, председатель одного из экономических комитетов, вице-спикер. Для начала вполне достаточно: депутатская неприкосновенность и возможность влиять на принятие законов. Поднимать планку выше, чем можешь прыгнуть, только людей смешить. Он никогда бы не простил того, кто попытался бы поставить его в смешное положение. Он, вообще, не умел прощать…

«Юрист» явился минута в минуту, как и было назначено. Заурбеков безбоязненно мог принимать его в своем офисе, не то, что Юсупа, от которого за версту несло уголовником, несмотря на шикарные костюмы и дорогие перстни, скрывавшие татуировки на пальцах.

- Забудь про восточные ужимки, Марат, - сказал, видя, что тот приложил в знак почтения сложенные ладони к груди. – Здесь так не принято. Садись, предстоит серьезный разговор.

Разговор имел косвенное касательство к далеко идущим планам Заурбекова. Он пока не собирался посвящать в них родственника. Для реализации планов требовался колоссальный капитал, только ради этого он ввязался в проект с «дустом». И рассчитывал через пару-тройку лет завязать с этим делом, сбыть его с выгодой. Но самому засвечиваться с «дустом» – ни в коем случае! Все карты в руки Марату, которого он уже просветил в общих чертах. Контакты с Доктором, прием и сбыт товара, страховка при транспортировке – только через него. Ну, а погорит – значит, не судьба ему жениться на москвичке с папашиным капиталом и властным положением. Значит, придется Юристу отправиться вслед за Юсупом.

- Обновил пехоту? – спросил его Заурбеков.

- Обновил. Теперь все – бывшие силовики, профессионалы. Двоих прежних, которые возникли,  мои джигиты тихо убрали. Остальных отправил на точки.

- Что у Доктора?

- Воюет с Искандером.

- Дураки! Что можно сделать, чтобы их замирить?

- Не знаю. Искандер не так давно обращался к Юсупу. Просил отловить в Москве или в Самаре своего бывшего охранника по фамилии Рысев. Тот вроде бы общак у него увел.

- Возможно, это вариант. Мы ему охранника, он нам – свой нейтралитет. Наведи справки по месту регистрации этого Рысева. Что с товаром?

- После нового года Доктор отправит его военным бортом. Сопровождать будет транспортная полиция. Я должен встретить груз на Чкаловском аэродроме.

- Ни одного уголовника при этом быть не должно.

- На перегрузке будут только наши.

- Поменяй место хранения. Казино – ненадежно.

- Можно в ночном клубе, принадлежавшем раньше Черепу.

- На кого клуб сейчас записан?

- На меня.

- Не надо светиться, Марат. Фиктивным владельцем должен стать русак. У Юсупа был человек, который сажал на иглу молодняк.

- Есть такой: Клим.

- Пусть он и значится владельцем клуба.

- Слушаюсь.

- У тебя все?

- По договоренности с Доктором, мы должны после получения товара перечислить ему валюту. Залезть в кассу?

- Нет. Общак – НЗ. Мои финансисты проверят сумму и произведут оплату. Реализация товара – только за наличные. Не вздумай крысятничать.

- Что вы, дядюшка!

- Замри и слушай. Тебе надо слетать на денек в Ичкерию. Появиться в администрации Кадырова и предложить материальную помощь для восстановления республики. В Урус-Мартане разрушена школа. Ты, как российский бизнесмен, готов выделить средства на строительство новой школы.

- Я не понял, почему должен помогать врагу.

- Глупый ты, Марат. Тебе нужен в Москве имидж добропорядочного и щедрого гражданина. Это лучшая защита не только от злопыхателей, но и от правовых структур. Ты же юрист, должен соображать, что к чему.

- Уже сообразил, дядюшка.

- И еще, племянничек, одно важное дело. Отбери из новых пехотинцев толковых ребят и пристегни к ним пару уголовников. Пусть обнюхают район Фили. Где-то там скрывается нехороший человек, - с этими словами Заурбеков вытянул из ящика стола пачку фотографий, - вот он. Усольцев Алексей Николаевич. Он же – Утопленник. Размножь и раздай пехоте. Вероятно, у него сейчас другие документы. Так что на паспортный стол рассчитывать не стоит. При обнаружении – убрать. При любом раскладе. При любом, понял?

- Сделаем, - ответил тот  и спрятал снимки во внутренний карман английского костюмного пиджака.

- В Москве, Марат, есть один человек, который имеет небольшую долю в нашем бизнесе. Он – гуру.

- Кто?

- Читать больше надо. Гуру у индуистов – то же, что в исламе имам. У нашего партнера свой круг верующих, которые слушаются его, как посланца Всевышнего. Кроме того, он знаток боевых искусств. Договорись с ним о встрече. Он берет только наличными. Прихвати с собой десять штук зеленью. При встрече попроси его позаниматься с нашими джигитами. Между прочим, гуру единственный, кто смог взять Утопленника. А твой предшественник упустил его.

- Как мне на него выйти?

- Вот, возьми, - Заурбеков протянул подопечному ламинированный кусочек картона со звездочкой в уголке, надписью «Центр йоги» и номером телефона. - Это пропуск для избранных. Звездочка – знак, что его владельцу можно доверять. Убавь от каждой цифры номера телефона по единице и позвони ему. Договоришься и вернешь мне пропуск. Все понял?

- Понял, дядюшка…

Ни правительственный чиновник, ни его подручный Юрист не знали, что на противоположной стороне улицы, куда выходило одно из окон кабинета, стоит аварийка газовщиков со скучающим шофером в кабине. В фургоне сидят двое в наушниках: инструктор из БД-7 Белый и маэстро Толик с миниатюрной лазерной указкой перед экраном.

С момента своего первого появления на полигоне, и особенно после женитьбы, Маэстро заметно изменился. Он давно уже не походил на нищего студента, заматерел, раздался после тренировок в спортзале в плечах. Да и был теперь не спецом-одиночкой, а руководил целым подразделением из четырех электронщиков. Значились они сотрудниками официально зарегистрированной фирмы с названием «Интер-Телеком». А в обиходе именовались Игуанами. Они сами придумали себе такой коллективный псевдоним и проходили под номерами: Игуан первый, Игуан второй… Что за игуаны – никто не знал, пока они сами не объяснили. Оказывается, так называется семейство пронырливых и хорошо маскирующихся на местности ящериц. Наверное, электронщики имели в виду именно эти качества, придумывая себе столь необычное псевдо.

Маэстро одним движением пальцев укрощал указку. У окна кабинета господина Заурбекова кружил, управляемый лазерным лучом, похожий на жука бесшумный вертолетик и фиксировал в помещении все звуки…

 

3.

На календаре значилось 31 декабря 2006 года. Приход нового года ознаменовался нудным и продолжительным дождем. Его канун выпал на воскресенье, законный выходной для трудового пьющего люда. Однако для сотрудников БД-7 выходной начинался лишь в 15.00 и длился до 14.00 первого дня нового года. Ежедневный тренаж Пилот отменять не собирался. Да и деловая текучка могла подбросить неожиданную вводную.

Еще трое суток назад он подписал приказ о поощрении подчиненных приличными премиальными из командирского фонда и распорядился насчет праздничного ужина, который должен был начаться в девять часов вечера.

До ужина оставалось три часа, когда, наконец, появился Белый. На базе он отсутствовал вместе с маэстро Толиком почти неделю. С его появлением новости посыпались одна за другой. Так всегда бывает: то ничего, и, кажется, что в делах наступил полный застой, а то вдруг лавина, и события начинают налезать одно на другое, только успевай поворачиваться. До отдыха ли тут!

- Юсупа больше нет, - сообщил Пилоту Белый, – Сгинул пахан без следов по приказу Безгубого.

- Этого следовало ожидать, - равнодушно отреагировал шеф.- Продолжай.

– У Зураба появились проблемы. На имя генерального прокурора поступило письмо за подписью подполковника запаса Усольцева, но без обратного адреса. Конверт брошен в почтовый ящик в столичном микрорайоне Фили. В письме – подробная, но бездоказательная компра на Заурбекова, его связях с группировкой Юсупа и о закрытой нарколечебнице, фактическим владельцем которой он является.

- Копия письма  оказалась, как я понимаю, у Зураба?

- У него. В прокуратуре тоже оборотни.

- Значит, Зураб решил, что Утопленник до сих пор скрывается в Москве?

- Точно так. Сам не свой стал. Отменил все деловые встречи и общается только со своим начальником службы безопасности.

Белый умолк, ожидая реакции Пилота, но ее не последовало.

- Кстати, шеф. В деле объявился новый фигурант. Некий гуру из «Центра йоги». Спец по боевым искусствам. Этот гуру участвовал в задержании Утопленника.

- Что за «Центр»? Секта?

- Типа секты. Но зарегистрирован официально. Посетители – молодежь и экзальтированные дамочки, которые принимают кривоногого азиата, чуть ли не за бога. Безгубый велел Юристу с ним встретиться. Знак доверия – визитка со звездочкой.

- Наружку за азиатом пустил?

- Пустил.

- Как считаешь, Белый, в Москве неуловимый мститель или нет?

- Нет его в городе, шеф. Отработали все его связи. Установили, что в последний день пребывания в столице он встречался с человеком по фамилии Рязанцев у него на даче. На Рязанцева вышли через братков, которые взяли дачу под колпак. Нетрезвый сторож кооператива засек на участке двоих посторонних. Сам Рязанцев утверждает, что к нему приезжал с приятелем Усольцев, сослуживец по военной газете. Но не верю я в это.

- Да, маловероятно, что журналист и супермен – одно и то же лицо.

- Между прочим, Рязанцев когда-то работал в отделе Усольцева, который утонул, а потом, как утверждает жена, вдруг ожил. А теперь и вовсе пустился в бега. В общем, тысяча и одна ночь.

 - Прокол с письмом Утопленник допустить не мог. Откуда-то отправил с оказией, чтобы на конверте оказался московский штамп.

- Я того же мнения. Россия большая, да и страны СНГ нельзя исключать. Если он из наших, то следы затер капитально.

Пилот вздохнул:

- Зацепка, конечно, есть, но хлипкая – дата на конверте. Можно проверить по компьютерной базе железнодорожников и авиаторов пассажиров, прибывших в Москву за три-четыре дня до этого. Всех прописанных в Филях взять на заметку. Подключи к этому делу Маэстро и Вовочку, когда они не будут заняты. Занятие малоперспективное, но, может, что и просветится. А сейчас - давай про наших баранов. Как я понимаю, свято место пусто не бывает?

- На место Юсупа Зураб поставил молодого родственника из Грозного. Фамилия – Хуциев. Кличка – Юрист. Учился в Московском университете на юридическом. Закончил три курса перед первой чеченской войной и взял академический отпуск. С тех пор в университете не появлялся. По непроверенной информации подвизался в окружении Дудаева, потом след его потерялся. Криминальных зацепок на него нет.

- Перестраивается Зураб. Делает ставку на молодых и образованных.

- По должности положено. Он даже оба своих казино и все залы игровых автоматов собирается перебазировать. Выполняет постановление правительства о российских Лас-Вегасах. 

- Что у Юноны и Кацерика?

- Парочка мотается между Москвой и Алма-Атой. Час назад они приземлились в Домодедово. Их должен встретить сыскарь Вовочка. С минуту на минуту будут здесь.

В этот момент ожила флешка Белого.

 - Легки на помине! – произнес он и поднес миниатюрный аппарат к уху. Послушал с десяток секунд, сказал:

- Я у шефа. Двигайте сюда.

Двигались они, наверняка, на Вовочкином авто, потому что появились в кабинете с завидной оперативностью. Пилот и Белый вышли из-за стола им навстречу. После обмена приветствиями и взаимного поздравления с наступающим новым годом все уселись по местам.

- Выкладывайте! – распорядился Пилот.

Юлия скромно предоставила эту возможность возлюбленному мужу.

- Лаборатория приступила к производству «дуста», - начал выкладывать Кацерик. - Отправка первой оптовой партии ожидается в первой декаде января. Вероятнее всего, на военно-транспортном самолете, арендованном казахами у нашего министерства обороны, с посадкой на Чкаловском аэродроме. Груз будут сопровождать транспортные полицейские.

- Информация надежна?

- Вполне, - подтвердил Белый. – В прослушке тоже зафиксирована.

- Информация поступила от Таксиста, - продолжил Кацерик. - Его по моей рекомендации Доктор взял на работу и приставил личным шофером-телохранителем к Ботанику.

- А тебя он еще не приставил к дустовому делу, майор?

- Делиться не хочет. Со мной – только флотские дела. Кстати, на швейцарский счет он перечислил не двадцать процентов оговоренной суммы за обмундирование для военных моряков, а пять. Всю сумму готов выложить после получения товара. За обмундированием обещал прислать самолет.

- Я полагаю, тот самый транспортник, что доставит в Москву «дуст»?

- Возможно.

- Чтобы порожний рейс не гонять, - вмешался Белый. – Скупердяй!

- Что еще?

- Таксист сообщил, что у Доктора возникли большие проблемы. Из-за этого он даже увеличил долю генерала - колобка на десять процентов.

- Проблемы с Исмагиловым? – уточнил Пилот.

- Да. С Юлей встретилась в гостинице его любовница Вика, которую сопровождали два быка Исмагилова. Кореянка сказала, что им известно о том, что Доктор перечислил энную сумму на реализацию Каспийского проекта. Спросила в лоб, как это понимать.

Юлия сидела за столом с отсутствующим видом, будто речь шла вовсе не о ней, а о какой-то другой барышне. Пилот не позволил ей отсидеться:

- Что скажешь, подруга?

Нет, она не отсутствовала, не отсиживалась, просто выработала привычку не выказывать без надобности чувства и мысли. Глазки ее блеснули, и она ответила:

- Притворилась перед Викой дурочкой. Сказала ей, что свое дело я сделала и получила нормальные бабки. Остальное – не моего ума дело. Теперь все дела с Доктором ведет господин Кауфман, а я, мол, только на подхвате, но пока не понадобилась. Живу здесь за счет немца, развлекаюсь. Она спросила, где разыскать Кауфмана. Я, естественно, понятия об этом не имела: может быть, в Алма-Ате, но, всего скорее, в Москве.

- Меня Талгат на время приютил, - уточнил Кацерик. – Он живет в квартире жены, а прописан в коммуналке на улице Розыбакиева. У него там комната пустует. Теперь она засвечена, для явки не годится.

- Продолжай, Юнона, - произнес Пилот.

- Я сказала кореянке, что немец звонил с мобильного только один раз и продиктовал номер счета для Доктора. Вика поинтересовалась номером телефона, я ответила, что сотовый у Кауфмана с блокиратором, и у меня номер не высветился. А вот телефон Доктора – пожалуйста! Вика спросила, когда Кауфман снова свяжется со мной. Я, понятно, этого тоже не знала, немец связывается со мной,  когда  ему вздумается.

- Всё?

- Всё. Под конец пригласила кореянку вечером в ресторан, но она отказалась.

- Ясно. Пошла разборка. Так, майор?

- Так. Стрельба, взрывы. Есть жертвы с обеих сторон. Кореянку Вику у Исмагилова умыкнули, держат ее в военном городке у Ботаника.

- Хреново, - сказал Пилот. – Давай дальше.

- Доктор запросил мировую и пообещал вернуть Исмагилову любовницу. Тот пригрозил пустить его на шашлык. Доктор  засел в своем особняке и удвоил охрану. Ботаник носа не кажет из военного городка. В город с мелкими поручениями посылал Таксиста, потом велел возить спецназовцев, охотившихся за Исмагиловым. Братки подстерегли машину и обстреляли. Спецназовцев убили, а Таксиста доставили к Исмагилову. Тот посчитал, что сумел завербовать шофера и решил с его помощью вызволить свою пассию.

- Втравили мы мужика в историю, - проговорил Пилот. – Как думаешь, майор, он выкрутится?

- Надеюсь, что выкрутится. Но сидит на динамите. Сильно переживает за семью. Собирается отправить ее в Москву. Я обещал ему нашу поддержку.

- В чем она должна заключаться?

- Жилье семье понадобится.

- У нас только общежитие для сотрудников.

- Он и есть наш сотрудник. Пока негласный. А после окончания операции его можно зачислить в штат. Человек он подготовленный, нашу бурсу запросто выдержит.

- Не могу я селить на территории посторонних, майор, понимать должен.

- У нас есть явочные квартиры.

- Они – табу. Можешь отдать семье Таксиста подмосковную квартиру, ту, что я обещал оформить на вас с Юноной.

- Мы согласны. Правильно, Юля?

Юлия хорошо помнила, как Гера умыкнул ее из Шакши и привез в квартиру, принадлежавшую когда-то семье, эмигрировавшей в Израиль. Юлия в тот день была в таком состоянии, что даже не спросила, в каком городе они находятся. Только на другое утро узнала, что это подмосковные Люберцы. Больше недели они прожили там, пока Юлию не зачислили в бурсу, и им с Герой не выделили служебную малосемейку в городке. Время от времени она появлялась в Люберцах, вытирала скопившуюся в квартире пыль и привыкла считать жилье своим. И вот теперь Георгий решил отдать его. Скрепя сердце, она подтвердила:

- Правильно, - хотя правильным ей это совсем не показалось.

- С этим вопросом покончили, - сказал Пилот. – Давайте думать, как исправлять вашу ошибку.

- Какую ошибку? – спросила Юлия, пребывавшая в миноре из-за неожиданно потерянной квартиры.

- Не предотвратили разборку.

- Как мы могли ее предотвратить?

- Придумать должны были. Трупы и заложники не ко времени. Могут помешать операции.

- Доктор от таких денег не отступится, - попытался оправдаться Кацерик. – От Исмагилова его транспортный генерал прикроет. Тоже не захочет свою выгоду упускать.

- Ладно, замяли. Будем надеяться на Таксиста. На сегодня всё. Не забыли про новый год? У вас час времени, чтобы почистить перышки. Встречаемся в двадцать один ноль-ноль в столовой…

- Может, золотые звездочки наденем? – спросил Белый, когда Юлия с Георгием покинули кабинет. – Покажем молодежи, кто есть ху?

- Стоит ли?

- А почему нет? Мы их по-честному заработали.

- Уговорил. Только без военной формы.

- Само собой. Форма на 23 февраля.

- Кстати, Белый. Запусти-ка Юнону в «Центр йоги». Пусть глянет на гуру женским глазом.

- Без проблем. Я и сам собрался это сделать.

Уже на улице, перед тем, как разойтись, Пилот проговорил озабоченно:

- Не ко времени алма-атинская разборка. Доставит она нам хлопот…

 

4.

Канун нового года, несмотря на субботний день, не был выходным для Талгата, хотя лаборантам Ботаник предоставил две недели отдыха, и они уже отправились на рождественские каникулы. Как обычно, Талгат прибыл к восьми утра, выгнал газик из бокса, прогрел его. Усаживаясь в кабину, он заметил развернувшийся у КПП в их сторону джип. Вездеход остановился у подъезда, и из него вылез полковник Булыга. Подал Талгату руку и сказал:

- Готовься к заданию, морпех. Справишься – у меня служить будешь, - и исчез в здании.

Талгат не желал никаких новых заданий, пока не обезопасит жену и дочь. С продажей квартиры еще было глухо. А на его комнату нашлась покупательница, чимкентская студентка, учившаяся в Алма-Ате. Ее отец даже согласился взять на себя все хлопоты с оформлением купли-продажи и должен прибыть со дня на день. Талгат чаще ночевал в коммуналке, чем дома. Однако новогоднюю ночь решил провести с семьей.

Он нутром чувствовал, что назревают неприятные события. Передавая Вике конверт и кекс, понимал, что это не просто любовный презент. Предполагал, что за ним должно что-то последовать. Что? Нападение со стрельбой и взрывами? Или что-нибудь более хитрое?.. Надеялся, что все произойдет под покровом темноты, когда его не будет в городке, и участвовать в заварушке ему не придется.

Накануне он ездил с педиком Никой в супермаркет, тот должен был отовариться деликатесами для встречи нового года. Из супермаркета рыжий появился не один, а с высоким мускулистым красавцем, толкавшим наполненную пакетами коляску. Красавец загрузил пакеты в машину, ущипнул на прощанье Ника за задницу. Тот игриво шлепнул его по руке и помахал вслед пальцами. Талгату их игры были до лампочки, но все равно этот факт насторожил его. Не похож был красавец на голубого. Впрочем, его дело крутить баранку…

Падал редкий снежок. Из кабины газика Талгату было видно, как солдаты сгребают лопатами и листами фанеры снег с дорожек и с плаца. Не работа, а развлечение, в снежки играют. Поковыряли бы сугробы там, где служили они с Георгием, поняли бы, что такое зима.

Появившийся на крыльце охранник  замахал рукой, призывая Талгата в дом.

Понадобился он полковнику Булыге и Ботанику.

- Пятого января будешь сопровождать в Москву самолет с грузом китайской электроники, - сказал полковник.

- Контрабанда? – лицо Талгата оставалось невозмутимым.

- Упаси Бог! Все законно. Таможенные пошлины будут официально уплачены получателями груза. Они и подмажут, кого надо. Сопроводишь товар до адресата. Твоя задача, чтобы он дошел без утруски и оформлен, как положено. В общем, экспедиторская работа. Никаких денежных расчетов, легкая прогулка в столицу. По возвращении тысяча зеленых за труды. 

- Я один буду с грузом?

- Нет, еще двое моих полицейских с пистолетами. Но они лишь охранники. Тебе огнестрельного оружия не положено. Твоё оружие – морпеховский нож. Но это так, на всякий случай. Проблемы исключены.

- Да, исключены, - подтвердил Ботаник, поглаживая аккуратную бородку. - Вам

выдадут командировочные в рублях и, на всякий случай, три тысячи зеленью под отчет. Валюта может понадобиться  для ублажения чиновников. Чтобы не тянули резину и не придирались. Не понадобится – вернете мне по возвращению.

- Обратно мы как? Этим же самолетом?

- Полицейские вернутся своим ходом, а вам надо находиться с экипажем, пока самолет не вернется в Алма-Ату, - ответил Ботаник. - Это распоряжение Доктора.

- Химичит ваш шеф, - недовольно проговорил полковник.

- Не химичит, а делает бизнес. Имеет право, потому что за чартер заплатил он.

- Хотел бы я знать, что за бизнес.

Ботаник поглядел на него с явно обозначенным укором: 

- Лично мне это не интересно. У меня свой бизнес.

- Что мне сейчас делать? – спросил Талгат.

- До пятого января отдыхать, - великодушно разрешил Ботаник. - Инструктаж перед вылетом. Если понадобитесь раньше, позвоню. Можете быть свободны.

Для Талгата отдых был приятным сюрпризом.

Выходя из здания, он столкнулся с Викой. Она по-свойски подмигнула ему и сказала:

- Спасибо за кекс.

К семье Талгат сразу не поехал, отправился на улицу Розыбакиева. По дороге прикидывал и так, и этак, но не мог взять в толк, с какой целью его отправляют в Москву с грузом китайской электроники. Объяснение напрашивалось только одно: отвлечь внимание от наркотиков. Но в Москве запросто могут прихватить, как наркокурьера, и законопатить на нары. Одна надежда, что начальство Георгия вмешается, не даст угодить за решетку.

Сошел он на остановке и, сокращая путь, привычно двинулся между стоявшими вразброд домами. Хотел уже зайти в свой подъезд, когда услышал:

- Эй, погоди!

От соседнего дома к нему направлялся уже знакомый исмагиловский посланец со скошенным подбородком. Подошел к Талгату  и показал на припаркованную на заснеженной детской площадке вазовскую шестерку:

- Твоя,  кто прислал – сам знаешь. Документы в бардачке, и вот, - полез в карман, - ключи от машины.

Плохо соображая, Талгат принял ключи. Он уже забыл про обещание Исмагилова. Даже не забыл, а не принял всерьез: мало ли что сулят люди, когда им что-то надо! А тут, смотри-ка! – пахан сдержал обещание. Значит, узнал каким-то образом, что он выполнил поручение, передал Вике его посылочку.

- Еще велели тебя спросить, не узнал ли ты число, когда отправляют товар.

А вот об этом сообщать пахану совсем не обязательно, подумал Талгат. Шарахнут по самолету из гранатомета, и пиши письма с того света! Хотя все равно купят кого-нибудь из аэродромной обслуги, и узнают время вылета. Но тут еще бабка надвое сказала: узнают или нет.

- Мне известно только, что отправка после нового года.

- Так и передам. Катайся, водила!

Проводив его взглядом, Талгат подошел к «шестерке». Оглядел ее со всех сторон, заглянул под днище. Ничего подозрительного не обнаружил. Если взрывное устройство  и заложено, то только в салоне. Могло среагировать на открывающуюся дверку или крышку багажника. Жалко, что нет пса, натасканного на взрывчатку!

С другой стороны, какой смысл пахану убирать Талгата? Он вроде бы стал для него своим. Если и не своим, то нужным, мог пригодиться и в будущем. Нет никакого смысла убирать!

Талгат решительно повернул ключ и распахнул водительскую дверку. Ничего не случилось.

Салон блистал чистой кожей. Уселся на сидение, проверил каждый уголок – все было чисто. Глянул на спидометр: он был под заводской пломбой, и пробег составлял неполных девять тысяч километров. Тачка была почти новой. В бардачке обнаружил свои права и технический паспорт на «шестерку».

Посидел, задумавшись. Прежде всего, надо сообщить Георгию дату вылета военного транспортника. Он не знал, в Алма-Ате ли еще его сослуживец, или же они с Юлией уже вылетели в Москву. Трубка, оставленная ему Георгием, находилась дома, он опасался таскать ее с собой. Хотя до пятого января еще было время, он решил позвонить не позже, чем завтра утром. А сегодня - только семья и подготовка к встрече нового года. 

Талгат завел мотор, прислушался к его оборотам. Сделал круг по двору: движок работал ровно и почти бесшумно, не то, что на его незабвенном «москвиче». Ай, да Исмагилов!

 

Исмагилов не сомневался, что Вика точно выполнит все его инструкции. То, что его послание она получила, он узнал от стриптизера, покорявшего мужской статью жадных до утех богатеньких бездельниц в ночном клубе, которым управлял Колун. Стриптизера подвели к педриле Ботаника в супермаркете, и тот не устоял перед красавцем. Когда рыжий положил в коляску кекс, его новый знакомый удивился: разве за столом будет женщина?  Тот и раскололся: будет, мол, одна любительница кексов, видел, как она радовалась, когда шофер привез ей эту муру. Стриптизер предложил встретить новый год вместе, но рыжий сослался на занятость. Попросил у красавца номер телефона, и тот, хмырь болотный, вручил ему свою визитку, засветил себя.

В маляве Исмагилов сообщил Вике, что в кексе запрятана ножовка особой прочности. Велел ей втихаря подпилить оконную решетку, чтобы ее можно было выломать снаружи. Срок установил – до нового года, и очень надеялся, что подруга уже сделала это.

Операцию он назначил на три часа новогодней ночи, когда народ уже успеет хорошо набраться. Понимал, что доктор не лыком шит, наверняка подключил к сигнализации оконную решетку. Придется рисковать. Сам тоже решил принять участие в операции, хотя Колун и уговаривал его остаться в Капчагае. Но он хотел принять в свои руки вылезающую из окна Вику и отметить с ней новый год уже под утро.

Из семерых отобранных Колуном братков Исмагилов оставил двоих: много людей – много шума. Колун и взрывник толстый Зяма без нужды шуметь не станут. К ним присоединил Штангиста. Его выкрали прямо из больницы, когда убедились, что ментовская наружка снята, а за дверью в палату присматривают по очереди лишь зеленый новобранец и постоянно клевавший носом вислоухий мент, которому давно пора на пенсию. Колун пробрался в больницу через окно в туалете, без проблем выключил клевавшего носом вислоухого охранника и привез Штангиста в Капчагай. Рана на ноге у него затянулась, и он свободно обходился без костылей. Сам и напросился освобождать Вику.

Выехали в два часа ночи на двух машинах: джипе с водилой и запорожце с обновленным нутром, за рулем которого сидел Колун. На улицах Капчагая сопляки вовсю взрывали петарды. Гаишники тоже отмечали новый год, стационарные посты сверкали огнями, но на дороге было пусто. На 70-й разъезд свернули, минуя Алма-Ату, тоже встречавшую новый год фейерверковой россыпью огней. Зато обитатели гарнизона общались с зеленым змием тихо, отгородившись от отцов-командиров стенами жилищ.

Запорожец оставили на обочине, а джип  водила загнал задом в тупичок. Самим пришлось пробираться к арыку по неглубокому снегу вдоль металлической ограды. На случай, если его придется переходить вброд, обулись в резиновые сапоги. Все, кроме Зямы, вооружились короткоствольными израильскими автоматами «Узи».

Штангист нес меховые сапожки и дубленку с капюшоном для Вики. Толстый Зяма – рюкзак за спиной и болтавшуюся сбоку саперную лопатку. Шедший впереди Колун шагал со складным столиком подмышкой. Он и обнаружил пролом в ограде, проделанный, наверняка, самовольщиками. Молодцы солдатики! Не придется перебираться через арык и лезть через забор.

Протиснулись по одному внутрь ограждения. От казарм и штаба их отделяли два ряда посадок. Зато бывший склад боеприпасов, превращенный в лабораторию и освещенный фонарями, был, как на ладони. Охранников снаружи не было видно. Если не напились, то, наверняка, коротали новогоднюю ночь в кирпичной будке.

В сторону арыка, журчавшего за оградой, выходили два окна. Одно было темным, другое, как Исмагилов и велел Вике, освещено и лишь едва прикрыто шторой. С земли до окон было не дотянуться.

Исмагилов кивнул толстому Зяме и показал на темное окно. Дотягиваться до стекол ему не было нужды. Он снял с плеч рюкзак, вытянул из чехла лопатку, лезвие которой больше походило на плоское острие ледоруба. Распотрошил рюкзак и приступил к делу.

Колун собрал столик, пристроил его под освещенным окном. За его спиной дожидался своей очереди Штангист. Исмагилов, обвешанный автоматами, стоял у пенька спиленного карагача и страховал корешей. На пеньке лежали Викины сапоги и дубленка с капюшоном.

<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1]  [2]  [3]  [4]  [5]  [6]  [7]  [8]  [9]  [10]

Страница:  [5]