По соседству с ними ¾ на живописном холме, окруженном лесом и озером, стоял другой дом. Открытый всем ветрам, он так и звался Домом Четырех Ветров. И принадлежал сэру Тэриблу.

Это был могучего телосложения и очень злой человек. Никто во всей округе не видел на его лице даже подобия улыбки. Он всегда был чем-то недоволен, и за эту жуткую мрачность соседи старались не общаться с ним, отчего он делался еще больше злобным и страшным. Единственной его радостью была охота по ночам на вороном коне.

Сэр Тэрибл сам как-то сватался к леди Эллин и получил решительный отказ. На ее свадьбу с отставным офицером Гнэсингом он прислал в подарок огромный букет черных роз.

Однажды под Рождество миссис Эллин гуляла по лесу одна со своей собачкой. Собачка была из породы левреток ¾ чересчур игрива и любопытна, и на обратном пути нашла лаз в изгороди, окружающей имение сэра Тэрибла, и проникла туда.

Мисс Эллин стала звать ее, но вместо беспечного лая любимой собачки, услышала в ответ ружейный выстрел. Спустя минуту, из ворот вышел слуга сэра Тэрибла и бросил к ее ногам мертвое тельце левретки.

– Сэр Бернар (так звали злопамятного сэра) просил передать леди, – сказал слуга, – что если еще одна тварь четы Гнэсинг ступит на его владенья, он убьет каждого, будь то собака или ее хозяева.

Мисс Эллин тут же упала без чувств. Жестокий сэр Тэрибл даже не вышел из дома.

Мистер Дэниэль на другой же день послал сэру Бернару вызов, и тот со зловещей усмешкой принял его. Дуэль была назначена на следующий вечер на кладбище.

Миссис Эллин ничего про нее не знала. В тот день, так и не выведав причину скверного настроения милого супруга, она поскакала за ним следом.

Как же удивилась и ужаснулась молодая женщина, когда увидела, куда и зачем поехал ее супруг. И как только дуэлянты спешились и обнажили шпаги, миссис Эллин храбро кинулась между ними, чтобы прервать бой, но тут острие меча сэра Бернара вошло в ее нежное тело!..

Вопль отчаяния мистера Гнэсинга огласил заброшенное кладбище с такой силой, словно родственники всех умерших закричали разом. Мисс Эллин упала на землю с кротким выражением лица, и последний ее взгляд смотрел на мужа с печалью и любовью.

У мистера Дэниэля помутился разум, и он, ничего не соображая, бросился со шпагой на сэра Тэрибла. Они дрались на равных, но сэр Бернар был опытным дуэлянтом (много благородных и храбрых джентльменов уложил он на своем веку). Он уловил всего один-единственный промах мистера Гнэсинга и поразил его сердце насквозь.

Но на следующее утро после Рождества, его самого нашли мертвым у остывшего камина. Что явилось причиной смерти Сэра Бернара – не узнал никто…

 

Пес проснулся от сильного сердцебиения.

Он увидел сон, который никогда ему не снился, но все в нем было чрезвычайно знакомо. Где же он слышал про мисс Эллин? Где встречал мистера Гнэсинга? А сэр Бернар?!.. Не он ли это сам?.. И что за причина, от которой тот умер?.. Тайна… Тайна старого дома…

– Я раскрою тайну, – сказал все тот же скрипучий голос невидимки. – Это случилось как раз под Рождество. К сэру Тэриблу явились духи убитых им соседей. Представ перед испуганным сэром Бернаром, они прокляли его на многие годы. И на следующее утро душа его покинула тело, чтобы долгие годы носиться по земле, в поисках прощения и покоя…

– Кто ты? – дрожащим голосом спросил пес.

– Дом, – ответил голос. – Я – ваш Дом, сэр. А вы, как ни странно, – сэр Тэрибл собственной персоной!.. Много лет не было вас здесь. Вы были прокляты, но все же сумели смыть все грехи. Провидение дало вам шанс родиться собакой. Вы были благородны, добры, верны к друзьям и беспощадны к врагам. Этим вы и заслужили свое Возвращение.

Тут сэр Бернар почувствовал, что на нем рвется и сползает собачья шкура. Он в страхе кинул взгляд на каминное зеркало и увидел, что в кресле сидит старый-престарый старик.

– Как долго я не был дома!.. – прошептал он, узнавая каждый предмет в каминном зале. – И как жаль: силы на исходе… Да и разучился я быть человеком!.. Какой же смысл в моем возвращении? Уж лучше погибнуть собачьей смертью!..

– Жизнь не кончается, сэр, – как мог успокаивал его Дом Четырех Ветров. – Я еще дождусь вас… Когда-нибудь вы появитесь совсем другим – молодым и сильным, взбежите по ступенькам и рванете дверной колокольчик. Вы крикнете: “Эй, Старый Дом, открывай! Это пришел я, твой хозяин!”

Старик плакал.

– Поплачьте, сэр Бернар, поплачьте, – Дом его успокаивал. –  Нет ничего лучше слез покаяния. Еще не все потеряно! Взгляните на меня. Мне – больше трехсот, а ведь я неплохо сохранился… Конечно, будь у меня хозяин, – я выглядел бы куда лучше… Домам и людям тяжело в одиночестве… Возвращайтесь, сэр! И – поскорей… Я жду!

Дом прервал свою речь, а у остывшего камина в резном кресле остался сидеть мертвый старик с золотым медальоном на шее.

Погасли свечи. Умолкла скрипка. С новой силой закружила метель. Она раскачала ставни. Четыре ветра пронеслись над Старым Домом, и от их порыва разбились стекла в окнах. По комнатам полетел снег, укрывая вещь за вещью. Он укутал Хозяина Дома, скрыл черноту обугленных поленьев, покрыл мебель, лег ковром на пол и подоконники, и крышу, и скоро засыпал Дом на холме, изгородь и ворота, и холм с тропинками к Дому, и кладбище, и дорогу…

 

 

 

 

ВОЗДУШНЫЙ ЗАМОК

 

Жил-был Стран­ст­вую­щий го­лубь по име­ни Гурь­ян.

– Голуби бывают почтовые! – скажете вы.

– Конечно, – отвечу я. – Но если Голубиная почта не работает, почтовый голубь превращается в Странствующего. Понятно?

Гурьян любил путешествовать по свету.

Кружась вокруг Земли, он многое пережил, многому научился, перестал бояться хищных птиц и зверей. Сама жизнь стала представляться ему бесконечным путешествием с опасностями и приключениями.

 

1.

Ко­гда Гурь­ян поя­вил­ся на лазурном берегу, до Рождества оставалось всего несколь­ко ча­сов. Стоя­ла те­п­лая зи­ма: ни мо­ро­за, ни сне­га. Да и как мог­ло быть ина­че на из­вест­ном ку­рор­те Фран­ции!

Гурь­ян при­сел, чтобы ос­мот­реть­ся, на кры­шу самого кра­си­во­го  до­ма ря­дом с ды­мя­щей тру­бой, но, побо­явшись ис­пач­кать­ся са­жей, –  он дорожил своей белоснежностью – сле­тел вниз на пе­ри­ла. Уютный свет лился из окон, от­ра­жаясь в лу­жах. В лужах отражалась также луна, отражались фонари и звезды, отражалось что-то еще – удивительное, похожее на Рождественскую иллюминацию.

Гурь­ян за­про­ки­нул го­ло­ву. Сре­ди хо­лод­ных яр­ких звезд, между небом и землей, чуть покачиваясь, па­рил свер­каю­щий за­мок.

– Невиданное чудо! – воскликнул Гурьян. – Нигде в мире нет такого!

Дверь от­во­ри­лась, с корзиной для дров вышла жен­щи­на и скрылась в са­рае. Но скоро она по­спе­ши­ла об­рат­но и тогда заметила Гурь­я­на.

– О, до­б­рый ве­чер, месье!..

– Ме­ня зо­вут Гурь­ян, – с дос­то­ин­ст­вом пред­ста­вил­ся Странствую­щий го­лубь.

– А я – Бер­ти­на, эко­ном­ка гос­по­ди­на Алам­бе­ра. Че­го же мы здесь сто­им?.. – Бер­ти­на пригласила голубя в дом, во­шла следом и поставила корзинку с дровами у го­ря­ще­го ка­ми­на.

– Гос­по­дин Алам­бер очень лю­бит те­п­ло, – по­яс­ни­ла она, бросая в огонь по­ле­но за по­ле­ном. – Он да­же ле­том час­то про­сит про­то­пить дом.

Гурь­ян ог­ля­дел­ся. Повсюду были расставлены планшеты и макеты. На планшетах были листы с проектами всевозможных построек. Сразу стало понятно: здесь живет архитектор.

– Под­ле­тай­те по­бли­же, гос­по­дин Гурь­ян, – при­гла­си­ла экономка. – Вот крес­ло. Гос­по­дин Алам­бер, к сожалению, ­бо­лен.

– Что с ним? – по­ин­те­ре­со­вал­ся го­лубь с ка­мин­ной пол­ки.

– А-а! – мах­ну­ла ру­кой Бер­ти­на. – Лег­кая про­сту­да. А вы – к нему?..

– Увы, мадам… Я путешествую! – развел крыльями Гурьян. – Так, пролетал мимо…

 – Ах! – мечтательно закатила глаза Бер­ти­на. – Это так романтично: путешествовать и вдруг свалиться с неба в гости! Я в хорошем смысле, месье!.. Представьте, когда-то так вот точно я познакомилась со своим покойным муженьком, Он был летчиком французской эскадрильи. Однажды в такую же праздничную ночь Пьер свалился на парашюте, прямо на крышу моего дома! – Она по-молодому расхохоталась: – Всю жизнь я называла его “небесным подарком”… Да­вай­те же и мы встре­тим Рождество вместе. Окажите нам честь! Гос­по­дин Алам­бер, хоть и нездоров, хоть, как обычно, очень занят, лю­бит гос­тей. Знаете, ведь он – великий архитектор! – приветливо болтала Бертина. – Вы, наверно, за­ме­ти­ли над го­ро­дом воз­душ­ный за­мок? Так вот: это – его ра­бо­та.

– О! – вос­клик­нул го­лубь. – Сказочная работа!

– Гос­по­дин Алам­бер, – под­твер­ди­ла Бер­ти­на, – вы­ду­мал кирпич, ко­то­рый лег­че воз­ду­ха! Жаль только – гос­по­ди­ну Гре­гуа­ру опять не нра­вит­ся. Господин Грегуар – это мэр нашего го­ро­да. Представляете, они вме­сте учи­лись в шко­ле. С детства наш мэр лучшему архитектору просто дышать не дает! Что делать – ума не приложу!

Го­лубь опус­тил­ся на спин­ку крес­ла, пред­ло­жен­но­го ему Бертиной, а она, по­во­ро­шив ка­мин­ны­ми щип­ца­ми го­ря­щие по­ле­нья, ста­ла рас­ска­зы­вать…

– Ко­гда гос­по­дин Алам­бер был маленький, его ув­лек­ло строитель­ст­во зам­ков. Вна­ча­ле он их ле­пил из пес­ка, – на­стоя­щие го­ро­да на Ла­зур­ном бе­ре­гу: с ули­ца­ми, пло­ща­дя­ми… Но ка­ж­дый вечер яв­лял­ся ма­лыш Гре­гу­ар и все за­тап­ты­вал, все расшвыривал. Поз­же Алам­бер стал вы­ре­зать зам­ки из кар­то­на, как делает и сейчас. Он также, – она показала на макет, стоящий на каминной полке, – склеи­вал сте­ны, рас­кра­ши­вал кры­ши, встав­лял в окош­ки ку­соч­ки слю­ды. Его чудесные макеты вы­став­ля­ли в вит­ри­нах книжных магази­нов на суд всего города.

– И что же Гре­гу­ар? – спро­сил Гурь­ян.

– Он ­бил вит­ри­ны, представляете? И разорял бумажные замки. Однажды устроил под­жог. В магазине был страшный пожар! Разбил витрину и бросил спичку!

– Как же хулиган стал мэ­ром? – уди­вил­ся Гурь­ян. – как допустили горожане?!

– У него дядя был “боль­шой шиш­кой на сто­лич­ной ел­ке”, – покачала головой экономка. Он про­сто ку­пил го­ло­са из­би­ра­те­лей.   Теперь господин Грегуар на­це­пил ан­гель­скую мас­ку, а под ней – брр!.. – ху­же не­ку­да: алчен и бес­сер­де­чен, этот гос­по­дин Гре­гу­ар! За­да­вил всех на­ло­га­ми, а уве­ряет, что это – для на­ше­го же бла­га! Ка­ков?! Но все это вам, долж­но быть, не­ин­те­рес­но, ме­сье Гурь­ян!

– Очень интересно! – воскликнул голубь. – Почему же неинтересно?

– Ко­гда гос­по­дин Алам­бер вы­рос, – продолжила Бертина, – он стал стро­ить воз­душ­ные зам­ки. Фан­та­зия его тво­ри­ла чу­де­са! Да что я вам рас­ска­зы­ваю, вы и са­ми ви­де­ли. Са­мое лю­бо­пыт­ное – дру­гое!.. – Она та­ин­ст­вен­но под­ня­ла па­лец к по­тол­ку: – Там, на воздуш­ном зам­ке, оби­та­ют зве­ри, ры­бы и пти­цы, ко­то­рые ко­гда-то жи­ли на Зем­ле!  Все те, кто дав­но по­пал в «Крас­ную Кни­гу», – объясни­ла она. – Как толь­ко гос­по­дин Алам­бер вы­стро­ил за­мок – в нем тут же объ­я­ви­лось ис­чез­нув­шее зве­рье. Представляете?!

– Гос­по­дин Алам­бер не раз при­гла­шал ме­ня по­се­тить за­мок, но я не то, что мой покойный муж – страш­ная тру­си­ха: бо­юсь вы­со­ты. Ук­ре­пить упав­ший флю­гер – и то про­бле­ма, а уж ту­да – уволь­те!..

Гурь­ян не на шут­ку заволновался –  ведь он был Странствующий голубь, а не домашний.

– Ска­жи­те, гос­по­жа Бер­ти­на, а мож­но мне сле­тать в этот за­мок?

– Ко­неч­но! – ра­до­ст­но вос­клик­ну­ла она. – Не­пре­мен­но слетай­те! Хоть сейчас! Вам бу­дет ин­те­рес­но. Толь­ко пом­ни­те: к полу­но­чи я жду вас за празд­нич­ным сто­лом! 

И Бер­ти­на открыла ок­но.

 

2.

За­мок при­бли­жал­ся, ста­но­вясь все боль­ше и боль­ше. И бы­ло уди­ви­тель­но, как это он дер­жит­ся на тон­ком сталь­ном тро­се, привязан­ном к зем­ле.

Ко­гда ог­ни го­родка пре­вра­ти­лись в звезд­ную пыль, Гурь­ян наконец до­стиг цели.

Вбли­зи за­мок ока­зал­ся ог­ром­ным. Гурь­ян вле­тел в рас­кры­тые во­ро­та.

Сре­ди рычанья и мычанья, среди чи­ри­ка­нья, кле­ко­та, кар­ка­нья, сви­ста и пе­ния до не­го до­нес­лось курлыканье Стран­ст­вую­щих голубей!

– Гу-ур!.. – так зва­ла его только мать-го­лу­би­ца. – Сы­нок!

«Где я?” – толь­ко и по­ду­ма­лось ему.

– Гу­риа-ан! – так звала его только бабушка-голубушка. – Гуриан, детка!

– Гуррь-ян! Гуррь-ян! – не­слось со всех сто­рон.

Вдруг замок содрогнулся. Огни города стали уменьшаться с каждым мгновеньем. Земля с огромной скоростью стала уноситься в звездную бездну.

 

3.

Опус­тим­ся на зем­лю. Вер­нем­ся к то­му ча­су, ко­гда у до­ма архитек­то­ра Алам­бе­ра ос­та­но­вил­ся изум­руд­ный “Сит­ро­ен” мэ­ра.

Гре­гу­ар ре­ши­тель­но хлоп­нул двер­цей ма­ши­ны, стре­ми­тель­но на­пра­вил­ся к дому и рез­ко по­сту­чал в дверь.

– Бе­гу, бе­гу! – раз­дал­ся го­лос эко­ном­ки.

Она рас­пах­ну­ла дверь и столк­ну­лась нос к но­су с Гре­гуа­ром.

– О, гос­по­дин мэр!.. – рас­те­ря­лась Бер­ти­на. – С на­сту­паю­щим вас Рождеством!

– Спасибо! – буркнул Грегуар, входя в дом без приглашения.

– Он бо­лен, – сказала эко­ном­ка.

– Тем луч­ше, – ска­зал мэр. – Обой­дем­ся без не­го.

– Что это зна­чит, ме­сье?! – стро­го спро­си­ла эко­ном­ка. Приветливость ми­гом сле­те­ла с ее ли­ца.

– Это зна­чит, Бер­ти­на, что ес­ли до ут­ра ваш хо­зя­ин не очи­стит про­стран­ст­во над го­ро­дом – я это сде­лаю сам! И на сей раз сдер­жу сло­во!..

– А на ка­ком ос­но­ва­нии? – спро­си­ла она, под­бо­че­нясь.

– На ос­но­ва­нии двух жа­лоб от го­ро­жан. В од­ной жа­ло­бе говорится, что этот за­мок ме­ша­ет лю­бо­вать­ся звез­да­ми, а в дру­гой – пре­ду­пре­ж­де­ние о пря­мой уг­ро­зе для всех на­ших жи­те­лей!.. В один пре­крас­ный день… то есть, я хо­тел ска­зать – в один да­ле­ко не са­мый пре­крас­ный день – он про­сто рух­нет всем нам на голову!.. В кон­це кон­цов, я от­ве­чаю за безо­пас­ность го­ро­жан!..

– Ин­те­рес­но, ка­ким же об­ра­зом вы со­бра­лись из­ба­вить­ся от замка на этот раз, старый хулиган? – ус­мех­ну­лась Бер­ти­на.

– Это мое де­ло, дерзкая Бертина! – рявк­нул мэр. –– Даже утра не стану дожидаться!

– И все-та­ки?! – на­стаи­ва­ла она. – Руками не достать, так каким же образом?

– Ка­ким?!.. Очень про­стым! – взвизг­нул Гре­гу­ар. Он вытащил из-под паль­то ле­до­руб, показал его Бертине и бро­сил­ся вон из до­ма Алам­бе­ра.

– Злодей! – крикнула вслед Бертина.

«Сит­ро­ен» по­нес­ся к по­бе­ре­жью.

Бер­ти­на стоя­ла на крыль­це и с тре­во­гой смот­ре­ла на светящийся в но­чи за­мок.

 

4.

Ма­ши­на мэра ос­та­но­ви­лась у вры­то­го в зем­лю мощ­но­го стально­го коль­ца. От него в ноч­ное не­бо тя­нул­ся стальной крученый трос. Гре­гу­ар, весь дро­жа от зло­сти, вы­со­ко схва­тил­ся за не­го ле­вой ру­кой, а пра­вой – уда­рил ле­до­ру­бом. Так срубают елку под Новый год.

Слов­но лоп­ну­ла стру­на кос­ми­че­ской скрип­ки.

Не ус­певший раз­жать паль­цы, мэр взле­тел к звез­дам, как на воздуш­ном ша­ре. Зем­ля убе­га­ла вниз все бы­ст­рей и бы­ст­рей.

Гре­гу­ар в ужа­се за­крыл гла­за.

«На ста­рос­ти лет, – по­ду­мал он, – людям на смех мне при­дет­ся стать кос­мо­нав­том… А скоро выборы!..»

 

5.

Бер­ти­на с крыльца ви­де­ла, как воз­душ­ный за­мок вос­па­рил в небо.

– Злодей, злодей! – повторяла она.

Над ее го­ло­вой рас­пах­ну­лось ок­но.

– Что там слу­чи­лось? – раз­дал­ся сла­бый го­лос ар­хи­тек­то­ра Алам­бе­ра.

– Все в по­ряд­ке, мэтр, – от­ве­ти­ла эко­ном­ка и ворч­ли­во добавила: – Ло­жи­тесь-ка в по­стель! А то опять во­зись с ва­ми!

Ок­но над го­ло­вой по­слуш­но за­кры­лось. Бер­ти­на вы­тер­ла сле­зы  и, тя­же­ло вздох­нув, на­пра­ви­лась в дом, со­чи­няя на хо­ду, что ска­жет ут­ром сво­ему хо­зяи­ну.

 

6.

 Что же так зли­ло Гре­гуа­ра, ко­гда он смотрел на воз­душ­ный замок? За­висть?.. Рев­но­ст­ное от­но­ше­ние к служ­бе?.. А мо­жет, и в са­мом де­ле – от­вет­ст­вен­ность чи­нов­ни­ка пе­ред людь­ми?.. Увы! Ни то, то дру­гое, ни третье!..

Ко­гда-то дав­но пре­док Гре­гуа­ра гос­тил в зам­ке поль­ско­го кня­зя Цы­шев­ско­го и убил на охо­те са­мо­го по­след­не­го на Зем­ле ту­ра. Вот что!

Бу­ду­чи маль­чи­ком нерв­ным, Гре­гу­ар ус­лы­шал в дет­ст­ве эту исто­рию от де­да, очень близ­ко вос­при­нял ее к серд­цу и на всю жизнь воз­не­на­ви­дел всяческие зам­ки. Почему-то лю­бой из них напоми­нал ему кня­же­скую охо­ту и какое-нибудь несчастье. Эта нена­висть застряла у него в крови и сов­па­ла со стра­хом, что горожа­не уз­на­ют жут­кую тай­ну его се­мьи и не из­бе­рут своего мэра на вто­рой срок.

Не­сча­ст­ный мэр стре­ми­тель­но уда­лял­ся как от Зем­ли, так и от сво­его му­ни­ци­паль­но­го крес­ла.

По­лет был мол­ние­нос­ным. Гре­гу­ар не ус­пел да­же по-настоящему ис­пу­гать­ся. За­мок опус­тил­ся на ка­кую-то не­бес­ную твердь. Ка­нат от­бро­си­ло в сто­ро­ну, Гре­гу­ар упал в мяг­кую зе­лень в виде травы, разжал, наконец, пальцы. Болела рука, болело плечо. Болела и кружилась голова. Он с тру­дом под­нял­ся на но­ги, но сно­ва упал.

Оч­нул­ся Гре­гу­ар слов­но в лег­ком ту­ма­не. А ко­гда по­пы­тал­ся про­мор­гать­ся, то ужас­нул­ся: со­вер­шен­но го­лый, он ле­жал на металли­че­ско­м сто­ле. Вне­зап­но над ним за­жглось сра­зу де­сять солнц. Гре­гу­ар за­жму­рил­ся. Со­мне­ний не бы­ло: он, привязанный по рукам и ногам,  на­хо­дил­ся на опе­ра­ци­он­ном сто­ле. Грегуар пошевелил паль­ца­ми рук и ног, по­вер­тел го­ло­вой, на­дул жи­вот и про­вел язы­ком по краю зу­бов – все бы­ло цело, всё на мес­те: и руки, и но­ги, и зу­бы, и, со­от­вет­ст­вен­но, – го­ло­ва. Он при­слу­шал­ся к сво­ему те­лу: нет! ни­где ни­че­го не бо­ле­ло. То­гда к че­му опе­ра­ция?! Грегу­ар ско­сил гла­за вле­во, впра­во, но ни­ко­го не об­на­ру­жил. Лам­пы и в са­мом де­ле гре­ли как де­сять солнц, и вско­ре он по­чув­ст­во­вал, что весь го­рит. Очень хо­те­лось пить. Гре­гу­ар вспом­нил с тос­кой свой не­боль­шой го­ро­док, в ко­то­ром он был мэ­ром, рождественскую ночь, раз­го­вор с эко­ном­кой су­ма­сшед­ше­го ар­хи­тек­то­ра и свой стреми­тель­ный по­лет на воз­душ­ном зам­ке.

– На­вер­ное, это мне снит­ся, – по­доб­рал он наи­бо­лее доступное объ­яс­не­ние про­ис­хо­дя­ще­му.

Из жар­кой пе­ле­ны вне­зап­но поя­ви­лось и на­вис­ло над ним сущест­во, стран­но по­хо­жее на че­ло­ве­ка. Да­же оде­то бы­ло в прилич­ный человеческий кос­тюм. На квад­рат­ных пле­чах су­ще­ст­ва си­де­ла ог­ром­ная ты­к­ва-го­ло­ва ли­ло­во­го цве­та. Ни глаз, ни ушей, ни но­са, ни рта Гре­гу­ар не уви­дел. За­то шес­ти­па­лые во­ло­са­тые ру­ки дер­жа­ли при­бор, на­по­ми­наю­щий сте­то­скоп. В от­ли­чие от простенькой де­ре­вян­ной труб­ки, этот при­бор из­лу­чал тон­кий яр­кий луч.

– Эй, – за­бес­по­ко­ил­ся Гре­гу­ар, ер­зая на сто­ле, – что ты собираешь­ся со мной сде­лать?..

Го­ло­ва­стый на мгно­ве­нье за­мер над го­лым мэ­ром и тут же против­но за­жуж­жал.

– Что та­кое? Что?! – с ис­пу­гом спро­сил Гре­гу­ар, бес­по­лез­но пыта­ясь вы­рвать­ся из пут.

– Это я сме­юсь, – от­ве­тил го­ло­ва­стый на чис­том фран­цуз­ском язы­ке.

– Как?!.. – по­ра­зил­ся го­лый мэр. – На­до мной?! – Он не мог поверить, что над ним мож­но так вот за­про­сто и так вот отвратительно сме­ять­ся над мэром. – Но по­че­му?! Мо­жет, от­то­го, что моя го­ло­ва в не­сколь­ко раз мень­ше тво­ей?!.. За­то она в ты­ся­чу раз ум­нее!

– Мо­жет быть, – со­гла­сил­ся Нек­то. – Вот толь­ко ум­ные не лежат здесь свя­зан­ны­ми.

– Кто ты?! – про­шеп­тал в ужа­се мэр.

– Ал­хи­мик Ни­ширг, – от­ве­тил тот. – Пра­ви­тель пла­не­ты Ажырг. У всех, кто по­па­да­ет сю­да, – про­дол­жил ал­хи­мик, – я отбираю зо­ло­то.

Гре­гу­ар ис­ко­са гля­нул на свою ле­вую ру­ку:

– Ты уже ото­брал ча­сы и пер­стень. Боль­ше у ме­ня нет зо­ло­тых ук­ра­ше­ний.

– Зо­ло­то внут­ри те­бя, – про­жуж­жал кос­ми­че­ский ал­хи­мик.

– Ес­ли ты име­ешь вви­ду зо­ло­тые зу­бы, – ус­мех­нул­ся связанный мэр, – то мои – фар­фо­ро­вые.

Ни­ширг вновь противно за­жуж­жал и удоб­но усел­ся пря­мо на воздух, слов­но в не­ви­ди­мое крес­ло.

– Золото в тебе самом! Сотни унций чистого золота!

– О ка­ком зо­ло­те ты го­во­ришь, ты­к­вен­ная баш­ка?! – раздраженно спро­сил Гре­гу­ар, на мгно­ве­нье по­за­быв, в ка­ком находит­ся по­ло­же­нии. 

– Я говорю о зо­ло­те в тво­ей кро­ви, – от­ве­тил пра­ви­тель Ажырга, про­пус­кая ос­корб­ле­ние. –  Я бы объ­яс­нил те­бе все обстоя­тель­но, не будь ты мо­им плен­ни­ком. Но сей­час не ви­жу смыс­ла тра­тить время на лек­цию, ибо че­рез ми­ну­ту ты уже бу­дешь бесполезен.

– Ах, вот оно что! – от­ве­тил Гре­гу­ар, не те­ряя са­мо­об­ла­да­ния. – Я дей­ст­ви­тель­но где-то чи­тал, что в кро­ви есть все хи­ми­че­ские элемен­ты, в том чис­ле и зо­ло­то. Но в та­ком ко­ли­че­ст­ве?!.. У ме­ня не зо­ло­тые ру­ки и, как го­во­рят, не зо­ло­тое серд­це!

– Вер­но, – про­жуж­жал Ни­ширг. – Ты сквер­ный зем­ля­нин. Однако из то­го ко­ли­че­ст­ва кро­ви, что ты вы­со­сал у лю­дей, мож­но до­быть го­ры дра­го­цен­но­го ме­тал­ла!

Кос­ми­че­ский ал­хи­мик под­плыл по воз­ду­ху к рас­про­стер­то­му на сто­ле мэ­ру и под­нял над ним стран­ный при­бор.

– Вот те­перь-то я все по­нял! – вос­клик­нул Гре­гу­ар и стал хохотать так гром­ко, что от ко­ле­ба­ний воз­ду­ха Ни­ширг за­ка­чал­ся в не­ви­ди­мом крес­ле. – Я дей­ст­ви­тель­но вы­со­сал уй­му кро­ви. Но храню ее не в се­бе!

Ни­ширг за­стыл от не­ожи­дан­но­сти.

– Как, не в се­бе?!.. А где же?..

– Вот с это­го и на­до бы­ло на­чи­нать, Пра­ви­тель! – поспешил доба­вить Гре­гу­ар. – Что­бы кровь не свер­ну­лась, я хра­ню ее в особых ре­зер­вуа­рах: на воз­душ­ном зам­ке мое­го ком­пань­о­на Аламбе­ра. Так что не­мед­лен­но раз­вя­жи ме­ня, и ты по­лу­чишь все, что хо­чешь.

Ни­ширг не дви­гал­ся, слов­но что-то об­ду­мы­вая.

– Сам ты до них не до­бе­решь­ся, – пре­ду­пре­дил мэр. – Резервуары ох­ра­ня­ют хищ­ные зве­ри и пти­цы.

– Со­гла­сен! – хо­лод­но от­ве­тил пра­ви­тель Ажыр­га.

В тот же миг Гре­гу­ар очу­тил­ся пе­ред воз­душ­ным зам­ком, вновь оде­тый и осво­божден­ный от пут.

– Ну, – не­тер­пе­ли­во про­из­нес Ни­ширг. – Ко­ман­дуй! Или я на глазах всего зве­ри­ного племени раз­ло­жу те­бя на ато­мы!

– Эй! – при­выч­но-гроз­ным го­ло­сом за­кри­чал ос­во­бо­ж­ден­ный мэр. – Сум­ча­тые вол­ки, тол­сто­ко­жие ту­ры, уг­рю­мые дрон­ты и морские ко­ро­вы! Все спус­кай­тесь сю­да!

Тут же все, и на­зван­ные им, и за­бы­тые в пе­ре­клич­ке зве­ри, птицы и ры­бы, яви­лись на зов. Их бы­ло так мно­го, что пра­ви­тель Ни­ширг не­воль­но сде­лал шаг на­зад.

Мэр, на­про­тив, пре­одо­ле­вая страх, на­пра­вил­ся к ним.

– Это чу­до­ви­ще, – ска­зал он, ука­зы­вая ру­кой на Пра­ви­те­ля чужой пла­не­ты, – хо­чет унич­то­жить вас! Пусть по­про­бу­ет?

– Так вот что зна­чат твои лжи­вые сло­ва, зем­ля­нин!

Разъ­я­рен­ный Пра­ви­тель Ажыр­га взмах­нул све­тя­щей­ся труб­кой. Тон­кий луч про­бе­жал по стае, но никого не опа­лил. Он про­шел сквозь толпу зверей и птиц, сквозь воз­душ­ный за­мок и ушел в беско­неч­ность.

– И в этом ты об­ма­нул ме­ня, мэр Гре­гу­ар! – за­ры­чал Ни­ширг. – Ведь они – бес­те­лес­ны!

– Не­прав­да! – от­клик­нул­ся Гурь­ян. – Я – из пло­ти и кро­ви!.. – И, рас­пра­вив кры­лья, Странствующий голубь бро­сил­ся на Правите­ля.

Он стал кле­вать эту без­гла­зую, ог­ром­ную, без­образ­ную ты­к­ву. Ниширг пытался поймать его, но голубь легко уворачивался, пока из тыквенной головы не по­ва­лил чер­ный удушливый дым. Гурьян, закаш­ляв­шись, от­ле­тел подальше. А на­ру­жу, как из вулкана, вырвал­ся дым и в один миг об­во­лок­ пла­не­ту. На­сту­пи­ли гус­тые сумер­ки. Во мгле жи­вот­ные и замок ста­ли ед­ва раз­ли­чи­мы.

Гурь­ян с тру­дом раз­гля­дел ле­жа­ще­го нич­ком зем­ля­ни­на с закрыты­ми гла­за­ми. Он уже догадался, что это – тот са­мый мэр, о ко­то­ром го­во­ри­ла Бер­ти­на. Мэр за­ды­хал­ся. Не­смот­ря на не­при­язнь к не­му, го­лубь по­ни­мал, что Гре­гу­ар – един­ст­вен­ный, что связывает его с Зем­лей.

– Эй! – Гурь­ян сел к не­му на пле­чо и тро­нул ли­цо кры­лом, покрытым ко­по­тью. – Вста­вай! Нам по­ра до­мой!..

Гре­гу­ар уже ды­шал час­то-час­то, с по­сви­стом и хри­пом. Не хватало воз­ду­ха. И чем силь­нее он вды­хал ед­кий дым, тем ху­же ему ста­но­ви­лось.

Гурь­ян бес­по­мощ­но ог­ля­нул­ся: мгла становилась с ка­ж­дой минутой все плотнее. И тут он уви­дел тя­же­ло бе­гу­ще­го ту­ра. Вернее, ту­ри­ху.

– По­стой! – крик­нул ей го­лубь, и она ос­та­но­ви­лась.

– Гу-ур!.. – позва­ла его мать-го­лу­би­ца. – Сы­нок!

– Гу­риа-ан! – окликнула его бабушка-голубушка. – Детка!

– Гуррь-ян! Гуррь-ян! – поне­слось со всех сто­рон. – Ты не попрощался с нами.

Гурьян лишь крылом махнул им в ответ…

 

7.

…Они ле­те­ли сре­ди звезд об­рат­но к Зем­ле: ту­ри­ха, на спи­не кото­рой по­ка­чи­ва­лись ед­ва при­шед­ший в се­бя Гре­гу­ар и Странствую­щий Го­лубь, при­сев­ший на пле­чо мэ­ра.

Во­круг про­сти­ра­лось веч­ное без­мол­вие.

С по­лу­за­бы­той с дет­ст­ва улыб­кой, взи­рал мэр Грегуар на крошеч­ный го­лу­бой ша­рик под на­звань­ем Зем­ля. Она при­бли­жал­ся с та­кой бы­ст­ро­той, слов­но не­ви­ди­мый кос­ми­че­ский ве­ли­кан ки­нул ее на­встре­чу: ЛО­ВИ, ГРЕ­ГУ­АР!..  Чувствуя уми­ро­тво­ре­ние в ду­ше, на­по­ен­ной по­ко­ем и веч­но­стью, Грегуар по­гла­дил ту­ри­ху по загривку, и она повернула к нему голову и пожаловалась:

– Я – та по­след­няя, ко­то­рую убил твой пре­док… Пу­ля… Она жжет шею…

Гре­гу­ар про­вел ла­до­ня­ми по ее го­ло­ве, на­щу­пал под ухом смертель­ную ра­ну и вы­та­щил от­ту­да свин­цо­вый осколок.

 

8.

Ров­но в пол­ночь, ко­гда ве­се­лый бой ча­сов уже раз­но­сил­ся над всей Фран­ци­ей, они вер­ну­лись на Зем­лю.

– Смот­ри-ка! Но­вый воз­душ­ный за­мок!.. Ай да господин Архитектор! А притворился больным! – гля­дя в недолго пустовавшее не­бо, вос­клик­ну­ла эко­ном­ка Бер­ти­на.

Го­лубь сле­тел с пле­ча Гре­гуа­ра, а бе­лая ту­ри­ха ум­ча­лась обратно.

– С Рождеством! – по­при­вет­ст­во­вал Бер­ти­ну мэр.

– С Рождеством, злодей!.. – про­це­ди­ла она сквозь зу­бы. – Зачем прибыл? На­вер­ное, при­ду­мал новую па­кость!..

– Знае­те, ма­дам, – улыб­нул­ся Гре­гу­ар хорошей улыб­кой, – завтра я по­даю в от­став­ку. Не верите? А се­го­дня, в эту празд­нич­ную ночь, грех не вы­пить вместе фран­цуз­ско­го шам­пан­ско­го. Раз­ре­ши­те вой­ти?

По­ра­жен­ной Бер­ти­не толь­ко и ос­та­ва­лось пригласить его в дом.

За сто­лом бы­ло шум­но. Гурь­ян по­ве­дал не­сколь­ко ис­то­рий из его путешествий. По­том быв­ший мэр под­роб­но рас­ска­зал о сво­ем кос­ми­че­ском приключении, а Бер­ти­на аха­ла, вос­тор­га­лась и негодова­ла. И тут – в са­мый раз­гар ве­се­лья – на­вер­ху ле­ст­ни­цы, ве­ду­щей со вто­ро­го эта­жа, кто-то звон­ко рас­сме­ял­ся.

– Это – Алам­бер! – ох­ну­ла эко­ном­ка.  По­вер­нув­шись к лестнице, Бер­ти­на крик­ну­ла: – Мы ждем вас, мэтр! Ваш лю­би­мый ма­ли­но­вый сок уже со­грел­ся.

К удив­ле­нью Гурь­я­на по ле­ст­ни­це сте­пен­но спус­тил­ся… маль­чик лет де­ся­ти. Ак­ку­рат­но уло­жен­ные бе­ло­ку­рые ло­ко­ны об­рам­ля­ли его блед­ное ли­цо, на ко­то­ром све­ти­лись ра­до­стью васильковые гла­за.

Он не­спе­шно по­до­шел к гос­по­ди­ну Гре­гуа­ру и веж­ли­во, по-мужски, поздоровал­ся с ним за ру­ку, по­том по­гла­дил по спин­ке обал­дев­ше­го го­лу­бя, за­тем под­бе­жал к Бер­ти­не и звон­ко по­це­ло­вал ее в обе щеки.

– Вас что-то сму­ща­ет, дорогие гости? – спро­си­ла Бертина и расхохоталась: – Ах, да! Ведь вы же не знае­те, что с ка­ж­дым новым зам­ком гос­по­дин Алам­бер ненадолго воз­вра­ща­ет­ся в Детство!

 

 

ТАЙНАЯ СКАЗКА

(как была расколдована страшная мафия)

 

Как только Виолетта произнесла волшебные слова “ЕСЛИ БЫ” – она тут же обнаружила себя висящей вниз головой под каменным подоконником старинного дома в самом центре Палермо.

Виолетта собралась, было, по привычке оглядеться и подумать о делах, но тут столкнулась с непосредственной опасностью для своей жизни: из раскрытого над ее ногами окна  (а вы уже поняли, что Виолетта – летучая мышь) – прямо на нее надвигался старинный диван с лопнувшей обшивкой.

Виолетта отпрянула в сторону. И – вовремя. Диван вывалился из окна, обломил кусок штукатурки, рухнул на тротуар со страшным грохотом и раскололся со страшным треском и звоном пружин.

– Ужас! Что происходит?! Караул!!! – возмущенная Виолетта на окне соседнего дома, не смея сложить крылья, стала дожидаться представителей власти, которые, по ее мнению, должны были строго наказать возмутителей спокойствия.

Однако никто не объявлялся. Мало того, она с удивлением заметила, что прохожие по-прежнему спокойно идут по своим делам. Правда, какой-то мальчишка по-клоунски кукарекнул, а кто-то захохотал ему в ответ, но, в основном, пешеходы, правда, избегая тротуаров, разгуливали по центру проезжей части улицы, словно полеты старых диванов было для них явлением обычным. А из окон домом уже сыпалась вниз разная домашняя утварь: в воздухе мелькали треснувшие чашки, стаканы, стулья, смятые кастрюли, испорченные кофеварки, несколько телевизоров, тряпье.

Ничего не соображая, Виолетта в панике заметалась между домов. Одна из летающих тарелок задела ее крыло, неуклюже планируя и теряя высоту, Виолетта быстро достигла тротуара. Однако находиться здесь было тоже опасно, и она, едва не плача от боли и страха, бочком-бочком вприпрыжку спряталась под козырек парадного подъезда ближайшего дома.

Отдышалась. Потом с огорченьем заметила, что ушибленное крыло здорово припухло.

“Вот тебе и новый год в Сицилии! Придется возвращаться!..” – с досадой подумала летучая мышь и уже хотела, было, сказать заветное “ЕСЛИ БЫ”, как вдруг дверь открылась, и на крыльцо вышел господин с белыми усами, в белом плаще, в белой шляпе и с великолепным букетом в руке. Он глубоко вдохнул ночной воздух, улыбнулся собственным мыслям и тут заметил Виолетту.

– Добрый вечер, синьорина! – господин приподнял шляпу в знак приветствия. – С наступающим Новым годом!

– Спасибо!.. – поморщилась она.

– Вам плохо? – наклонился к ней незнакомец. – Э-э, да у вас, я вижу, серьезный ушиб!.. – Он еще раз приподнял шляпу, и обратил ее взгляд на блестящую медную табличку над дверью:

 

ДОКТОР АДРИАНО ГАРКАВИ – К ВАШИМ УСЛУГАМ

 

– Виолетта! – выдохнула она.

Доктор взял путешественницу в руку – как воробышка.

– Не возражаете? Я могу оказать вам необходимую помощь.

Виолетта кивнула.

Доктор внес пациентку в дом, устроил на тумбочке в прихожей, снял плащ и шляпу, поставил в кувшин букет – это были хризантемы.

– Впервые вижу, чтобы горожане вели себя столь бесцеремонно! Москвичи такого себе не позволяют, – ворчала Виолетта.

– О, вы из Москвы! Что же привело вас в наши края?

– Как что?! Новый год! –  ответила Виолетта. – Ну, выбросить из окна окурок или смятую бумагу, в крайнем случае – пустую жестянку или бутылку, это я еще понимаю! Но чтобы – диван?!.. Или кастрюлю?! – Она повела больным крылом. – Этого, извините, у нас нет!

– А у нас есть! – весело отозвался доктор. – Но лишь раз в году. В остальные дни – полный порядок и тишина!.. Такой он у нас Новый год!

Он вымыл руки, и они перешли в кабинет. В кабинете доктор посадил Виолетту на белый стол, включил лампу и внимательно осмотрел поврежденное крыло:

– Ничего страшного! Смажу специальным раствором и сделаю перевязку. К следующему году все пройдет! А Новый год, уважаемая синьорина, наступит ровно через два часа. А это значит, что уже к утру крыло перестанет болеть. Слово профессора!.. – Он выключил лампу. – Настоятельно рекомендую провести Новогоднюю ночь в моем доме! Я, к сожалению, вынужден вас покинуть: меня ждет дама. Но скучать вам не придется. Спускайтесь в гостиную. Там на столе есть бисквитные пирожные, апельсины, виноградный сок и прочее. Кроме того, по всем телеканалам показывают новогодние шоу! Арривидерчи! Встретимся утром. Простите за то, что оставляю вас в одиночестве! – И он уже собрался, было, покинуть кабинет, как зазвонил телефон.

– Это она! – догадался доктор и схватил трубку. – Дорогая, я выбегаю! – выпалил он, но тут же разочарованно промолвил: – Алло! Слушаю!.. Да, доктор Гаркави!.. Говорите же! Адриано Гаркави у телефона! Алло!.. Вас не слышно! Перезвоните!

Он положил трубку на рычаг и немного подождал. Но звонков больше не было.

– Что за черт?! – выругался доктор. – Незнакомый голос. Потом тишина… И – гудки… Странный звонок! Ну, да ладно! – повернулся он к Виолетте. – Мне пора.

– Вам звонили из порта, – сказала она.

– Из порта?! – воскликнул синьор Гаркави. – А ведь верно! Пароходные гудки... Но вам то откуда известно?!.. – удивился он.

– Летучие мыши отлично слышат все радиосигналы, – объяснила Виолетта.

– Ах, да! – вспомнил доктор. – И все же, кто это мог быть?..

Снова зазвонили – на этот раз в дверь.

Доктор нажал кнопку домофона.

– Кто там? – спросил он.

– Полиция, синьор Гаркави! – раздался чей-то встревоженный голос. – Срочно требуется ваша помощь. Рядом – автокатастрофа.

– Бегу, бегу! – ответил доктор и схватил со стола приготовленный для экстренных случаев саквояж. Уже в дверях он обернулся к Виолетте: – Ну вот, синьорина, возможно, я тоже не буду веселиться в эту ночь. – Он улыбнулся и поспешил из кабинета.

Виолетта “перебежками” подлетела к окну. Перед домом доктора стоял полицейский джип. Рядом, у раскрытой дверцы, ждали два крепких карабинера. Как только синьор Гаркави приблизился к ним, случилось необъяснимое: карабинеры тут же набросили на доктора черный мешок и затолкали его на заднее сиденье. Дверцы захлопнулись, машина рванулась с места.

Виолетта в ужасе распластала по стеклу крылья, так и застыла. Даже ей, летучей мыши, сразу же стало понятно, что самые настоящие, переодетые в карабинеров, бандиты, похитили доброго синьора.

Мафия!

Прохожих становилось все меньше: до Нового года оставались считанные минуты. А у дома напротив стоял белый ослик, впряженный в небольшую тележку. Его гриву украшали ленты и цветы, попона сверкала золотым шитьем.

Виолетта раскрыла створку окна, кое-как подлетела к ослику, села на край пустой тележки и поприветствовала его.

Белый ослик кивнул в ответ:

– Здравствуй!

– Это твоя тележка?

– Моей хозяйки, госпожи Бефаны, – ответил ослик. – Она сейчас раздает подарки, – и он указал копытом на зажженные окна.

– Не та ли эта добрая волшебница, – сообразила Виолетта, –  что раздает их детям под новый год?..

– Она самая! – кивнул головой белый ослик и с гордостью добавил: – А я – тот самый ослик, который эти подарки доставляет!

– Но я вижу, – сказал Виолетта, – что тележка пуста. Значит, работа на сегодня закончена?

– Так оно и есть! – согласился ослик, а потом стал искать у нее сочувствия. – Я просто выбился из сил. С Рождества – ни дня покоя!.. Только и мечтаю о теплом хлеве да клочке сена. Ах, синьорина, и от добрых дел можно очень устать!..

– Чушь! – возразила Виолетта. – От добрых дел не устают!

– Верно! – раздался чей-то приятный женский голос.

Из дома вышла малюсенькая старушка, укутанная с ног до головы в серебристую шаль.

– Не слушайте его, – продолжила она. – Мой добрый ослик Филандр хорош всем, однако, ленив.

Филандр промолчал. Он лишь отвернул голову в сторону, чтобы показать, как обиделся.

– Меня зовут Бефана, – представилась старушка. – А вас, дитя мое?

– Виолетта.

– Какое красивое имя!.. А что с крылом?..

И Виолетта рассказала Волшебнице всё, что приключилось с ней, а потом с синьором Гаркави.

– Что же мы тогда стоим?! В погоню! – заявила немедленно Бефана.

Филандр тяжело вздохнул.

– Не будь занудой, – заметила ему хозяйка. – Я купила для твоего новогоднего ужина сто пучков самой свежей петрушки!

Напоминание о петрушке немного взбодрило ослика.

– Ладно уж, садитесь! – смирился он и, как только Бефана с Виолеттой уселись в тележку, побежал в сторону порта.

 

Бежал Филандр резво. Все-таки, это очень верное народное наблюдение: желание помочь ближнему возвращает силы. И вскоре они добрались до порта.

– Где же здесь ис­кать док­то­ра? – обес­по­ко­ен­но спро­си­ла Виолет­та.

– Спро­сим у звезд, – от­ве­ти­ла Бе­фа­на, имея на то все основания: ведь под Но­вый год при­но­сят ее на Зем­лю имен­но звезды.

– Эй, не­бес­ные ог­ни! – крик­ну­ла вол­шеб­ни­ца, – Ука­жи­те путь к док­то­ру Гар­ка­ви!

И звез­ды, что туск­ло мер­ца­ли над Тир­рен­ским мо­рем, вдруг вспых­ну­ли яр­ко и сло­жились над зем­лей в пять свер­каю­щих слов:

Мыс Галло

Вилла ди Маре

– Я знаю, где это! – об­ра­до­вал­ся Фи­ландр. – В про­шлом го­ду мы при­но­си­ли по­дар­ки ры­бац­ким де­тям! Здесь не­да­ле­ко!.. Ну-ка, держи­тесь! – обер­нул­ся он к двум синь­о­рам и при­пус­тил­ся галопом.

 

Что же про­изош­ло с док­то­ром Ад­риа­но Гар­ка­ви? Кто его похитил? И ку­да его при­вез­ли?

 

“Во всем ми­ре есть бан­ди­ты. Од­ни бан­ди­ты жи­вут са­ми по себе, про­мыш­ляя мел­ким во­ров­ст­вом и убий­ст­вом, а есть це­лые бан­дит­ские ор­га­ни­за­ции, ко­то­рые поя­ви­лись еще в на­ча­ле девятна­дца­то­го ве­ка в Ита­лии – как раз на ост­ро­ве Си­ци­лия. Такие тай­ные об­ще­ст­ва и на­зы­ва­ют­ся ма­фи­ей.

Ма­фия на­са­ж­да­ет тер­рор и на­си­лие, пу­тем убийств, шантажа, по­хи­ще­ний, игор­ных до­мов или про­да­жи нар­ко­ти­ков.

В этих ор­га­ни­за­ци­ях, или семь­ях, где гла­ва – «кре­ст­ный отец», есть свои ис­ка­жен­ные по­ня­тия о чес­ти, гор­до­сти и семейных, или кла­но­вых свя­зях. На­при­мер, во­всю дей­ст­ву­ет Закон, ко­гда под стра­хом смер­ти ни один ма­фио­зи не сме­ет выда­вать по­ли­ции нико­го из сво­его кла­на.

Это де­ла­ет ма­фию поч­ти не­уяз­ви­мой.

Страш­на ма­фия еще и тем, что до­тя­ну­лась она до са­мых высо­ких по­ро­гов вла­сти. И час­то шан­та­жом или ус­лу­га­ми на выбо­рах – ко­гда по­ку­па­ют­ся го­ло­са из­би­ра­те­лей – вы­со­кие государ­ст­вен­ные чи­ны (от по­ли­ции до ми­ни­стерств) вы­ну­ж­де­ны слу­жить ма­фии и при­кры­вать ее чер­ные де­лиш­ки”.

 

Со­всем не ска­зоч­ный тон справ­ки, на­де­юсь, да­ет вам по­нять, что она не со­чи­не­на мной, а вы­пи­са­на из сло­ва­ря.

 А те­перь, что­бы вы по­ня­ли суть про­ис­шед­ше­го с док­то­ром, я рас­ска­жу об од­ном ма­фи­оз­ном Кла­не.

«Се­мья» Ум­бер­то Са­рад­жи – бы­ла од­ной из силь­ней­ших на Сици­лии. Но од­на­ж­ды про­изош­ло не­сча­стье. Хо­тя про­сто несчастьем это не на­зо­вешь: све­то­пре­став­ле­ние – да и толь­ко!

Сам Ум­бер­то Са­рад­жи был креп­кий муж­чи­на, со ще­голь­ски­ми усика­ми.

Де­ла «се­мьи» шли пре­вос­ход­но. Брил­ли­ан­ты из Аф­ри­ки, наркотики из Юж­ной Аме­ри­ки, зо­ло­то из Аля­ски – все перемалывалось в ее фи­нан­со­вой мель­ни­це. Как го­во­рит­ся: “весь мир – в кар­ма­не”. Луч­шие ав­то­мо­би­ли, ях­ты, гос­ти­ни­цы, – все, что нуж­но для при­лич­ной и без­бед­ной жиз­ни «про­стых си­ци­ли­ан­ских мафио­зи» – бы­ло в рас­по­ря­же­нии се­мьи Са­рад­жи.

Но, – и это знает каждый мафиози – как ни кру­ти, с Судь­бой шутки пло­хи! И уж ес­ли она те­бе от ро­ж­де­нья что-то пред­на­зна­чи­ла, то ни за что не пой­дет на по­пят­ную, хоть трес­ни!

Ко­гда это на­ча­лось ни­кто не пом­нит, но толь­ко од­на­ж­ды утром “крестный отец” дон Са­рад­жи про­снул­ся в не­обы­чай­но хорошем настрое­нии. Он рас­ска­зал суп­ру­ге, дон­не Ма­дон­ни­не, что ему приснил­ся очень смеш­ной сон: дес­кать, он, дон Са­рад­жи, – вовсе и не дон Са­рад­жи, а про­стой кре­сть­я­нин Джан­ни Мац­цо­ни! Представляе­те, как смеш­но?! То есть, во сне он сам па­хал по­ле, ходил за ско­ти­ной и спал на коп­не се­на в са­рае.

Же­на Ма­дон­ни­на по­смея­лась вме­сте с ним, но уже днем ей стало не до сме­ха.

Дон Са­рад­жи с упор­ст­вом ос­ла (не при Фи­лан­д­ре будь ска­за­но!) про­дол­жал ут­вер­ждать, что он дей­ст­ви­тель­но кре­сть­я­нин. И вел себя со­от­вет­ст­вен­но: ин­те­ре­со­вал­ся це­на­ми на рын­ке, не­го­до­вал по по­во­ду ис­чез­но­ве­ния со дво­ра на­во­за, бол­тал о мно­гом та­ком, о чем при­лич­но­му ма­фио­зи не­при­лич­но не толь­ко го­во­рить, но да­же ду­мать!..

Все это про­дол­жа­лось до­воль­но дол­го и дер­жа­лось в строжайшей тай­не, ибо стран­ная бо­лезнь гла­вы кла­на мог­ла повлечь за со­бой со­кру­ши­тель­ный удар со сто­ро­ны ко­нку­рен­тов.

«Се­мья» дол­го ис­ка­ла на­деж­но­го вра­ча. Бы­ли про­ве­ре­ны длинню­щие спи­ски док­то­ров поч­ти со все­го све­та. Но ни­кто из них не от­ве­чал тре­бо­ва­ни­ям кла­на Са­рад­жи. Кто-то не от­ли­чал­ся должным про­фес­сио­наль­ным уров­нем, кто-то – умом, а кто-то просла­вил­ся не­уме­ни­ем дер­жать язык за зу­ба­ми.

За это вре­мя бо­лезнь «кре­ст­но­го от­ца» про­грес­си­ро­ва­ла. Он уже не уз­на­вал ни­ко­го из близ­ких, тре­бо­вал от­пус­тить его в по­ле, плакал по лю­бо­му по­во­ду. А ведь о нем рань­ше го­во­ри­ли: «Лег­че раз­жа­ло­бить синь­о­ру Жес­то­кость, чем до­на Са­рад­жи!»

И вот со­вер­шен­но слу­чай­но пе­ред Ро­ж­де­ст­вом кто-то предложил кан­ди­да­ту­ру док­то­ра Ад­риа­но Гар­ка­ви. Три дня проверки по­ка­за­ли:

во-пер­вых – док­тор был си­ци­лий­цем – что не­ма­ло­важ­но,

во-вто­рых – он был оди­но­ким – сле­до­ва­тель­но, не имел языкатых род­ст­вен­ни­ков.

Ну, а в-треть­их, как вы­яс­ни­лось, поч­ти все его боль­ные по­сле ле­че­ния ста­но­ви­лись здо­ро­вы­ми, что крас­но­ре­чи­во го­во­ри­ло о профес­сио­на­лиз­ме док­то­ра.

Итак, его по­хи­ти­ли двое лже-ка­ра­би­не­ров, ко­то­рые, как вы, навер­ное, до­га­да­лись, бы­ли лич­ной ох­ра­ной Ум­бер­то Са­рад­жи.

Они-то и рас­ска­за­ли о его не­обыч­ной бо­лез­ни синь­о­ру Гар­ка­ви по пу­ти на Вил­лу ди Ма­ре.

– Те­перь ва­ша за­да­ча – по­мочь ему, – ска­зал пер­вый охранник, под­во­дя к до­му по­хи­щен­но­го, с завязанны­ми гла­за­ми. – Го­но­рар будет бас­но­слов­но вы­сок. – При этом он вскользь заметил, что ес­ли док­тор не вер­нет гла­ве мафиозно­го кла­на здоровье, ему са­мо­му не по­здо­ро­вит­ся.

– Я сде­лаю все, что в мо­их си­лах, – про­зву­чал от­вет. – И де­ло во­все не в го­но­ра­ре или в том, что я так вас всех ис­пу­гал­ся.

– Но не в люб­ви же к «па­пе Ум­бер­то»! – ус­мех­нул­ся ох­ран­ник.

– В люб­ви к Боль­но­му! – про­сто объ­яс­нил док­тор Гар­ка­ви. – Я да­вал Клятву Гип­по­кра­та и не по­ни­маю, к че­му весь этот спек­такль с по­хи­ще­ни­ем? Не­у­же­ли вы ду­мае­те, что ина­че не до­би­лись бы мое­го со­гла­сия?

Вто­рой ох­ран­ник рас­сме­ял­ся:

– Вы на­ив­ны, синь­ор! У ка­ж­до­го свои спо­со­бы для достижения це­ли. Ина­че го­во­ря: при­выч­ка. По­хи­ще­ние – один из ат­ри­бу­тов нашей ор­га­ни­за­ции. По-дру­го­му мы ра­бо­тать не уме­ем… – Он спрятал ух­мыл­ку в свою ог­ром­ную че­люсть и снял с док­то­ра повязку. – А сей­час прой­дем­те к не­му в спаль­ню…

За­ви­дев док­то­ра, «па­па Ум­бер­то», ле­жа под сте­га­ным шел­ко­вым одея­лом, за­орал на ох­ра­ну:

– Это еще кто та­кой?!.. Ко­го вы ко мне при­вез­ли?!

– Я ве­те­ри­нар, – сми­рен­но от­ве­тил док­тор. – Ме­ня вы­зва­ли осмот­реть ва­ших ко­ров. Се­го­дня но­чью они очень каш­ля­ли. А один ка­бан в бре­ду да­же за­го­ва­ри­вал­ся. На­вер­ное, у не­го «свин­ка».

По­сле та­ких слов дон Са­рад­жи рас­цвел в улыб­ке:

– На­ко­нец-то! Вы – пер­вый че­ло­век, кто при­шел ко мне по настоя­ще­му де­лу!..

И они с пол­ча­са ве­ли раз­го­вор про удои и кле­вер, про моццареллу и пе­ко­ри­но, сло­вом, пре­крас­но по­ня­ли друг дру­га.

– Что ска­же­те, док­тор? – спро­си­ла его дон­на Ма­дон­ни­на по­сле ос­мот­ра ее му­жа. – Он без­на­де­жен?

– Не ду­маю… Ну­жен гип­но­ти­че­ский се­анс, что­бы про­яс­нить причи­ну за­бо­ле­ва­ния. Рань­ше я за­ни­мал­ся пси­хи­ат­ри­ей, да­же давал се­ан­сы гип­но­за, по­это­му сам про­ве­ду его, а уж по­сле приму нуж­ное ре­ше­ние.

И се­анс был на­зна­чен: се­го­дня ров­но в пол­ночь.

 

Вся Ита­лия под зву­ки трех­стволь­ных сви­ре­лей, под гро­хот петард и хло­пу­шек встре­ча­ла Но­вый год. Баб­бо На­ти­ле, что означает «Ро­ж­де­ст­вен­ские па­пы», или по-на­ше­му – Де­ды-Мо­ро­зы, за­зы­ва­ли го­ро­жан в пе­ст­рые па­лат­ки ку­пить па­нет­то­не, тор­ро­не или панджалло. До ут­ра иг­ра­ла му­зы­ка в па­виль­он­чи­ках для аттракционов. А на Ви­ле ди Ма­ре шел гип­но­ти­че­ский се­анс.

Дон Са­рад­жи, казалось, спал креп­ким сном, на­ве­ян­ным на не­го док­то­ром Гар­ка­ви.

– Те­перь мо­же­те го­во­рить, – ска­зал док­тор «спя­ще­му».

– О чем? – не от­кры­вая глаз, спро­сил «кре­ст­ный отец».

– Как ва­ше имя и кто вы?

– Джан­ни Мац­цо­ни, синь­ор. Я – кре­сть­я­нин – ни се­кун­ды не задумы­ва­ясь, от­ве­тил дон Ум­бер­то.

Док­тор вы­ра­зи­тель­но пе­ре­гля­нул­ся с дон­ной Ма­дон­ни­ной.

– Где вы ро­ди­лись?

– В Аль­пах, на се­ве­ре Ита­лии. Об­ласть Трен­ти­но-Аль­то-Адидже.

– Ко­гда по­па­ли на Си­ци­лию?

– Ко­гда поч­ти все на­ше гор­ное се­ле­ние, синьор, за­сы­па­ло снежной ла­ви­ной. Уце­ле­ли то­гда не­мно­гие, в их чис­ле ока­за­лась и се­мья мое­го от­ца. То­гда мы и пе­ре­бра­лись в за­пад­ную Си­ци­лию. Это был длин­ный пе­ре­езд че­рез всю Ита­лию.

– Сколь­ко вам то­гда бы­ло лет?

– Че­ты­ре го­да.

– Кто ваш отец?

– Кре­сть­я­нин, синь­ор. Его имя – Пьет­ро Мац­цо­ни. И в Аль­пах, и здесь он за­ни­ма­ет­ся ов­ца­ми.

Дон­на Ма­дон­ни­на всхлип­ну­ла.

– Вы­хо­дит, вы то­же кре­сть­я­нин? – ос­то­рож­но спро­сил доктор боль­но­го.

– По-мо­ему, я уже го­во­рил об этом. Но, ес­ли вы на­стаи­вае­те, повто­рю: да, я кре­сть­я­нин Джан­ни Мац­цо­ни, – уже раз­дра­жен­но отве­тил гла­ва ма­фи­оз­но­го кла­на.

Дон­на Ма­дон­ни­на за­ли­лась сле­за­ми, за­крыв ли­цо, по­том промок­ну­ла крас­ные гла­за кра­еш­ком ба­ти­сто­во­го плат­ка и за­тих­ла.

– Сколь­ко вам лет сей­час?

– Это да­же мне не труд­но под­счи­тать: во­сем­на­дцать.

Донна за­ры­да­ла в го­лос.

– Что вы де­лае­те в Па­лер­мо?

– Мы с ва­ми не в Па­лер­мо, синь­ор, а в Мар­са­ле.

По­сле этих слов дон­не Ма­дон­ни­не ста­ло так пло­хо, что она упала в об­мо­рок. Ох­ра­на тут же вы­не­сла ее из спаль­ни.

– Хо­ро­шо, – со­гла­сил­ся док­тор. – Что же то­гда вы де­лае­те в Мар­са­ле?

– Прие­хал по­смот­реть на зна­ме­ни­то­го Фан­то­мо Бра­вис­си­мо!..

– На… ко­го?!.. – у синь­о­ра Гар­ка­ви дрог­нул го­лос. – Повторите-ка…

– У вас, вид­но, пло­хо со слу­хом, синь­ор, – за­ме­тил боль­ной. – Так вот: я здесь на вы­сту­п­ле­нии зна­ме­ни­то­го гип­но­ти­зе­ра Фан­то­мо Бра­вис­си­мо! Уяс­ни­ли?!

– Ка­кой нын­че год? – спро­сил у не­го быв­ший пси­хи­атр.

– Вы и впрямь чок­ну­тый, синь­ор! – хо­хот­нул «па­па Ум­бер­то».

 

Много лет назад, на за­па­де Си­ци­лии, в го­ро­де Мар­са­ле, на летней эс­т­ра­де вы­сту­пал очень по­пу­ляр­ный в то вре­мя гип­но­ти­зер Фан­то­мо Бра­вис­си­мо.

Сре­ди зри­те­лей то­гда ока­зал­ся мо­ло­дой кре­сть­я­нин по име­ни Джан­ни Мац­цо­ни, ко­то­рый спе­ци­аль­но прие­хал по­гла­зеть на знамени­тость и, в чис­ле мно­гих, при­ни­мал уча­стие в гип­но­ти­че­ских се­ан­сах.

На це­лых чет­верть ча­са все же­лаю­щие мог­ли стать, кем пожелают. Один из зри­те­лей пре­вра­тил­ся в ве­ли­ко­го Ка­ру­зо и да­же пы­тал­ся спеть его го­ло­сом. Дру­гой стал ге­ни­аль­ным Ра­фа­элем, и тут же на хол­сте со­тво­рил но­вую Ма­дон­ну с мла­ден­цем. Ка­кая-то де­ви­ца за­хо­те­ла по­быть пре­крас­ной Со­фи Ло­рен. А вот Джан­ни Мац­цо­ни изъ­я­вил же­ла­ние стать «кре­ст­ным от­цом» си­ци­лий­ской мафии.

Под хо­хот и на­смеш­ки все­го за­ла, зна­ме­ни­тый Фан­то­мо Брависси­мо за­гип­но­ти­зи­ро­вал кре­сть­ян­ско­го пар­ня.

И в этот мо­мент на­ча­лось зем­ле­тря­се­ние. Гу­де­нье зем­ли, гро­хот па­даю­щих до­мов, че­ло­ве­че­ские кри­ки – все сме­ша­лось во­еди­но!..

…Ко­гда весь этот ужас за­кон­чил­ся, то вы­яс­ни­лось, что известный гип­но­ти­зер ис­чез: то ли сбе­жал с ост­ро­ва, то ли по­гиб под руи­на­ми. А мо­ло­дой кре­сть­я­нин Джан­ни Мац­цо­ни ос­тал­ся «крест­ным от­цом». И с это­го ча­са стал вес­ти се­бя как зав­зя­тый мафио­зи, вы­зы­вая тем са­мым у од­них – от­кро­вен­ный страх, у других на­смеш­ку, ибо его рва­ная оде­ж­да ни­как не соответствовал столь по­чет­но­му в Си­ци­лии зва­нию.

В это же вре­мя «се­мья» синь­о­ра Са­рад­жи – на­стоя­ще­го крестного от­ца од­ной из си­ци­лий­ских банд – за­хо­те­ла из­ба­вить­ся от сво­его «па­пы», ко­то­рый сво­ей жес­то­ко­стью пре­взо­шел всех на свете ин­кви­зи­то­ров. Он пе­ре­стал ща­дить да­же чле­нов кла­на. Устроив ему ав­то­мо­биль­ную ка­та­ст­ро­фу, Со­вет “се­мьи” ре­шил пригла­сить на роль но­во­го «кре­ст­но­го от­ца» Джан­ни Мац­цо­ни, признав то­го сы­ном по­кой­но­го. Этот мо­ло­дой лже-Са­рад­жи был удо­бен ма­фии по двум при­чи­нам: пар­нем мож­но бы­ло вер­теть, как угод­но и, са­мое главное, ни в день­гах, ни в де­лах «се­мьи» Джанни не раз­би­рал­ся. Внеш­не он очень сма­хи­вал на Са­рад­жи-стар­ше­го и, по­это­му, спус­тя не­де­лю Джан­ни Мац­цо­ни пре­вра­тил­ся в Ум­бер­то Са­рад­жи.

Про­шло 25 лет. За это вре­мя он же­нил­ся, стал отцом и даже дедом. И про­слыл очень жес­то­ким че­ло­ве­ком, как то­го и тре­бо­ва­ли тра­ди­ции се­мьи Са­рад­жи. Но не он ру­ко­во­дил се­мей­ным кла­ном. Ко­ро­ля “иг­ра­ла сви­та”: чле­ны кла­на соз­да­ва­ли ему ре­пу­та­цию, убивая, шан­та­жи­руя, гра­бя, и все это – яко­бы по его во­ле. А па­пе Ум­бер­то за то, что ни во что не вме­ши­вал­ся – раз­ре­ша­ли жить на ши­ро­кую но­гу, в дос­тат­ке и удо­воль­ст­ви­ях.

Од­на­ко, со вре­ме­нем, дей­ст­вие гип­но­за ос­ла­бе­ва­ло, и на­сту­пил день, ко­гда Ум­бер­то Са­рад­жи по­чув­ст­во­вал се­бя тем, кем и был на са­мом де­ле – кре­сть­я­ни­ном Джан­ни Мац­цо­ни.

Те, кто знал его тай­ну, бы­ли дав­но уби­ты в пе­ре­стрел­ках или отрав­ле­ны на се­мей­ных обе­дах, и, сле­до­ва­тель­но, пе­ре­во­пло­ще­ние рес­пек­та­бель­но­го бандита в про­сто­го кре­сть­я­ни­на на­пу­га­ло всю его се­мью, ко­то­рая ре­ши­ла не­мед­лен­но из­ле­чить бед­но­го «па­пу». Ес­ли же это не уда­ст­ся, по­ста­но­ви­ла «се­мья», – «па­па» дол­жен умереть!..

 

Вот та­кая ис­то­рия от­кры­лась при гип­но­ти­че­ском се­ан­се! Но самое ин­те­рес­ное бы­ло в ней то, что под име­нем Фан­то­мо Брависси­мо скры­вал­ся ни кто иной, как сам Ад­риа­но Гар­ка­ви!..

Ко­гда-то он дей­ст­ви­тель­но за­ра­ба­ты­вал день­ги лек­ция­ми и гипно­зом, и то, что по­ве­дал ему синь­ор лже-Са­рад­жи, вспом­ни­лось док­то­ру до мель­чай­ших под­роб­но­стей. В тот день его са­мо­го чуть не за­ва­ли­ло кир­пич­ной стеной, а ко­гда он оч­нул­ся, то, ко­неч­но же, и ду­мать по­за­был про Джан­ни Мац­цо­ни. Он объ­ез­дил поч­ти всю страну, ра­бо­тал в раз­ных го­ро­дах – уже как врач-пси­хи­атр, чи­тал лек­ции в Уни­вер­си­те­тах, по­лу­чил ме­ди­цин­ское зва­ние, вы­ле­чил сот­ни лю­дей, на­пи­сал мно­же­ст­во книг. Мо­жет быть, по­это­му свою лич­ную жизнь так и не уст­ро­ил. И вот – на ста­рос­ти лет – ре­шил обос­но­вать­ся в Па­лер­мо: на Си­ци­лии все­гда бы­ли са­мые деше­вые це­ны.

Док­тор ку­пил не­боль­шой дом в цен­тре го­ро­да и пре­вра­тил­ся в «сред­не­го италь­ян­ца». Он ока­зал­ся «док­то­ром на все ру­ки». Его прозва­ли да­же «Ско­рой по­мо­щью», так как он в по­мо­щи ни­ко­гда и ни­кому не от­ка­зы­вал и ока­зы­вал ее, не­взи­рая ни на вре­мя су­ток, ни на по­го­ду, ни на свое са­мо­чув­ст­вие.

 

– Итак, док­тор, – ска­за­ли ему за­пра­ви­лы ма­фи­оз­но­го кла­на, – ес­ли все, что вы нам пред­ста­ви­ли – прав­да, ва­ша за­да­ча так загипно­ти­зи­ро­вать до­на Ум­бер­то, что­бы на­все­гда воз­вра­тить его в се­мью жи­вым и здо­ро­вым.

Вот тут-то они и ошиб­лись!

Док­тор Гар­ка­ви ни­ко­гда не шел на ком­про­мисс, ес­ли это касалось здо­ро­вья боль­но­го. Он да­вал Клят­ву Гип­по­кра­та и все­гда пом­нил об этом.

– Нет, синь­о­ры, – от­ве­тил он им, – я не мо­гу вто­рой раз пой­ти на та­кой экс­пе­ри­мент. Его мозг не вы­дер­жит. Не го­во­ря уже о том, что че­ло­век дол­жен быть тем, кем ро­дил­ся! Это его пра­во!

– В та­ком слу­чае, – ска­за­ли ему су­ро­во бан­ди­ты, – на­шим правом бу­дет при­стре­лить его. И вас за ком­па­нию.

 

…Ко­гда вме­сте с гро­хо­том пе­тарт и хло­пу­шек долж­ны бы­ли прогре­меть на­стоя­щие вы­стре­лы, раз­дал­ся звон раз­би­то­го стек­ла, и в спаль­ню вмиг об­ни­щав­ше­го мил­ли­ар­де­ра вле­те­ла вол­шеб­ни­ца Бе­фа­на. Вио­лет­те са­мо­стоя­тель­но ле­тать бы­ло еще боль­но. Поэтому она ви­се­ла (как все­гда, вниз го­ло­вой), вце­пив­шись в сухонь­кий ло­коть во­ин­ст­вен­но на­стро­ен­ной ста­руш­ки.

Бе­фа­на взмах­ну­ла кис­тя­ми сво­ей вол­шеб­ной ша­ли, и ре­ти­вая ох­ра­на тут же за­сты­ла, слов­но в иг­ре «зам­ри».

– Бе­жим, синь­о­ры! – мол­ви­ла вол­шеб­ни­ца док­то­ру и очнувшемуся от гип­но­за Мац­цо­ни. – На­до спе­шить. Мо­их чар хватает не­на­дол­го: всего лишь настолько, что­бы ус­петь по­ло­жить по­да­рок и  скрыть­ся. – Она показала на охрану: – Они бы­ст­ро оживут.

– А что, ес­ли ни­ку­да не то­ро­пить­ся, – пред­ло­жи­ла Вио­лет­та, – а этих, – она тоже показала на охрану, – пре­вра­тить в кре­сть­ян?.. Лет на де­сять?.. Что­бы ис­пра­ви­лись!

Все удив­лен­но по­смот­ре­ли друг на дру­га.

– А что, это – идея! – по­ни­маю­ще улыб­нул­ся док­тор. – Сельский коо­пе­ра­тив «Вил­ла ди Ма­ре»!

– На­стоя­щая кре­сть­ян­ская се­мья! – под­дер­жа­ла его Бе­фа­на.

– Во гла­ве с ее пред­се­да­те­лем – Джан­ни Мац­цо­ни!.. – добавил быв­ший «кре­ст­ный отец». – Уж они у ме­ня по­ра­бо­та­ют на паш­не!.. Уж по­ко­па­ют­ся в на­во­зе!..

Все гром­ко рас­хо­хо­та­лись. И док­тор Гар­ка­ви сде­лал гипнотические пас­сы. Ко­гда же се­анс был окон­чен, на ост­ро­ве Сици­лия, а так­же в Ита­лии – как, впро­чем, и во всем ми­ре – на одну ма­фи­оз­ную се­мью ста­ло мень­ше.

Вил­ла на­пол­ни­лась ра­до­ст­ны­ми воз­гла­са­ми и раз­го­во­ра­ми о ячме­не, стриж­ке овец, о то­мат­ной пас­те и уро­жае ви­но­гра­да. Джанни Мац­цо­ни уже по­сы­лал ко­го-то в банк, что­бы пе­ре­вес­ти часть де­нег на ну­ж­ды но­во­го коо­пе­ра­ти­ва, а ос­таль­ных – раз­дать на нужды ры­бац­ких по­сел­ков.

 

Толь­ко под ут­ро ос­лик Фи­ландр дос­та­вил синь­о­ра Гар­ка­ви в Палер­мо, пря­мо к его до­му.

– Про­щай­те, ди­тя мое! – ска­за­ла Вио­лет­те Бе­фа­на. – Я бу­ду пом­нить о вас.

– И я! И я! – до­ба­вил Фи­ландр.

– И вы про­щай­те, док­тор! – улыб­ну­лась вол­шеб­ни­ца. – Вас я очень люблю! И не раз­люб­лю уже ни­ко­гда!

– И я! Ия! – за­ки­вал го­ло­вой ос­лик.

– Ар­ри­ви­дер­чи, синь­о­ры! До бу­ду­щих празд­ни­ков!.. – И се­ла в тележ­ку. – Впе­ред, Фи­ландр! До­ма те­бя ждет са­мая соч­ная петрушка на све­те!

Ус­лы­шав про пет­руш­ку, ос­лик рез­во по­бе­жал по ян­вар­ской ули­це и вско­ре ис­чез в ут­рен­нем ту­ма­не.

А синь­ор Гар­ка­ви посадил Вио­лет­ту на ру­ку – как сокола – и поднял­ся в дом.

– Ну-ка, по­ка­жи­те ва­ше кры­ло, – ска­зал он.

 

СКАЗКИ БИБЛИОТЕЧНОГО ПОПУГАЯ

 

1.

Был позд­ний Рождественский ве­че­р в од­ной из ком­нат Стокгольм­ской Ко­ро­лев­ской биб­лио­те­ки. Бесконечные ряды книжных полок ухо­дили вверх к почти недосягаемому потолку. Где-то там бледно горели пыльные люст­ры – скорее для обозначения потолка, чем для осве­щения комнаты. Поэтому на небольшом письменном столе, за которым сидел почтенного вида старик, ярко горела старинная бронзовая лампа. Она освещала его морщинистые руки, белую бороду и несколько рассыпанных фолиантов. Старик что-то горестно и безысходно бормотал, качая седой бородой и внимательно рассматривая сильно потрепанные пожел­тев­шие страницы сквозь толстое увеличительное стекло.

Ря­дом с ним, на спин­ке со­сед­не­го крес­ла си­дел ста­рый по­пу­гай, ко­то­рый жил в Биб­лио­те­ке, мо­жет, пол­ве­ка, а мо­жет, и все три, а может, вечно.

Ар­хи­ва­риу­са зва­ли Йор­ген­сом Ниль­со­ном, а по­пу­гая – Арчибальдом. Он дол­го наблюдал за огор­чен­ным уче­ным и, наконец, спро­сил:

– Вы чем-то рас­строе­ны, мэтр?

– Увы! – раз­вел ру­ка­ми Ар­хи­ва­ри­ус. – Про­кля­тые мы­ши съе­ли очень цен­ные кни­ги.

– На­вер­ное, от­то­го, что их не кор­ми­ли, – ре­зон­но за­ме­тил попугай.

– Ко­го?! – уди­вил­ся гос­по­дин Ниль­сон.

– Мы­шей, ко­го же еще! Их ли­бо на­до бы­ло из­вес­ти вко­нец, ли­бо кор­мить до от­ва­ла.

– Оставьте ваши шуточки, господин Арчибальд! никто в мире не прикармливает мышей! Иначе бы в бюд­же­те Ко­ро­лев­ской Библиоте­ки была пре­ду­смот­ре­на «мы­ши­ная ста­тья»!.. – рассердился ста­рик.

– И зря не предусмотрена!! – кон­ста­ти­ро­вал Ар­чи­бальд. – Сами ви­ди­те, что из это­го вы­шло!.. – Пом­ню, как осе­нью 1727 года, – начал он лек­тор­ским то­ном, – по­сле зем­ле­тря­се­ния в закас­пий­ских стра­нах, се­рая кры­са не­по­бе­ди­мой ар­ми­ей во­рва­лась в Ев­ро­пу!.. Мы­ши не так аг­рес­сив­ны, но вот еще раньше – зи­мой 1690 го­да пол­чи­ща этих мел­ких тва­рей со­жра­ли всю биб­лио­те­ку Ива­на Грозно­го, ко­то­рую до сих пор, – он ехидно ус­мех­нул­ся, – ищут ученые!..

– У вас от­лич­ная па­мять, гос­по­дин Ар­чи­бальд! – от­ме­тил Архива­ри­ус. – Помогли бы мне!

– Да уж, на память не жа­лу­юсь, – под­твер­дил по­пу­гай. – А что вы ищете в этих кни­гах сегодня?

– Я ищу ре­цепт вол­шеб­но­го элик­си­ра, его я пытаюсь найти…

– Элик­си­ра веч­но­сти? – с нескрываемой ус­меш­кой поинтересовал­ся по­пу­гай.

– О вечности и подумать некогда, господин Арчибальд! Мне срочно нужен элик­си­р здо­ро­вья! Но когда ко­жа­ные пе­ре­пле­ты съеде­ны мы­ша­ми, а лис­ты из­же­ва­ны и пе­ре­пу­та­ны!.. Я в отчаянии!

– Он очень ва­жен? – спро­сил Ар­чи­бальд, уже без всякой ухмылки.

– От не­го за­ви­сит жизнь до­че­ри Ко­ро­лев­ско­го со­вет­ни­ка. Вы же слышали о красавице Амелите! Вы же знаете, что я был ее учителем в детстве!

– Рас­ска­жи­те под­роб­ней!

Гос­по­дин Ар­хи­ва­ри­ус без про­мед­ле­ния по­ве­дал ему, что не­де­лю на­зад Амелита заболела. Ко­ро­лев­ский со­вет­ник и Ко­ро­лев­ский министр ре­ши­ли по­род­нить­ся. Сын Ко­ро­лев­ско­го ми­ни­ст­ра сде­лал пред­ло­же­ние пре­крас­ной Аме­ли­те. Од­на­ко, спус­тя су­тки она слег­ла. Господин Архивариус сообщил, что в Стокгольм  при­гла­ше­ны лучшие вра­чи со все­го све­та, что они привезли с собой наиновейшие таблет­ки и мик­сту­ры, но Аме­ли­те де­лается все ху­же и ху­же, что он, старый Ар­хи­ва­ри­ус, вспом­нил о вол­шеб­ных кни­гах из Ко­ро­лев­ской биб­лио­те­ки и, если он не найдет то, что ищет…

– …пре­крас­ная Аме­ли­та ум­рет!.. – го­ло­с гос­по­дина Ниль­сона дрог­нул, Архивариус даже смах­нул сле­зу со стар­че­ской ще­ки. – Она была самым одаренным ребенком из всех моих учениц!

– Я знаю эти кни­ги, – ска­зал Ар­чи­бальд. – И ес­ли мне не изменила па­мять (а она мне не из­ме­ня­ет ни­ко­гда), я по­ста­ра­юсь вам по­мочь.

Это бы­ло ска­за­но с та­кой уве­рен­но­стью, что ста­ро­му Йор­ген­су ос­та­лось толь­ко пред­ло­жить Ар­чи­баль­ду креп­кий ко­фе на ночь.

– И пор­цию со­ле­ных ореш­ков, гос­по­дин Ниль­сон! – потребовал Ар­чи­бальд. – По­ста­рай­тесь не от­вле­кать ме­ня хо­тя бы в те­че­ние ча­са. Полюбуйтесь из окна рождественскими огнями. Стокгольм в Рождество просто великолепен!

Ар­хи­ва­ри­ус на цы­поч­ках вы­шел из ка­би­не­та, ос­та­вив в крес­ле ушед­ше­го в свои вос­по­ми­на­ния Ар­чи­баль­да.

«Итак, – по­ду­мал тот, – в каждом деле нужен порядок. Я в своей жиз­ни ви­дел три вол­шеб­ные кни­ги… Нач­ну вспоминать по порядку…»

 

2. ВЕ­ЩАЯ ИН­КУ­НА­БУ­ЛА,

 

или ИС­ТО­РИЯ ПЕР­ВАЯ,

которую вспомнил Арчибальд

 

Жил-был вор. Са­мый обык­но­вен­ный. Да­же имя его ни­че­го не зна­чи­ло в этой ис­то­рии. Впро­чем, зва­ли во­ра Яг­мар.

Во­ро­вал он вез­де и все, что по­па­да­ет­ся под ру­ку. На рын­ках Сток­голь­ма – про­дук­ты у кре­сть­ян, в пор­ту Ге­те­бор­га – ящи­ки с копче­ной трес­кой, в Эребру – башмаки, а в Йен­че­пин­ге – знаменитые на весь мир швед­ские спич­ки.

Как-то раз он разуз­нал про один дом, хо­зяе­ва ко­то­ро­го уе­ха­ли на Рождество к род­ст­вен­ни­кам в Ко­пен­га­ген, и где в тот момент не оставалось никого, кроме попугая (вы, наверное, уже поняли, что это был Арчибальд).

Спра­вед­ли­во­сти ра­ди, сле­ду­ет до­ба­вить, что Яг­мар был очень ис­кус­ным во­ром, и что­бы от­пе­реть вход­ную дверь, ему потребовалось, как обычно, –  все­го-то пол­ми­ну­ты.

Про­брав­шись в чу­жой дом, он ог­ля­дел­ся и с на­сла­ж­де­ни­ем потер ла­до­ни: хо­зяе­ва бы­ли весь­ма со­стоя­тель­ны­ми людь­ми.

Ягмар не стал те­рять вре­ме­ни: вы­та­щив из-под курт­ки сложенный вчет­ве­ро ме­шок, он при­нял­ся ки­дать в не­го все под­ряд – от зо­ло­тых ук­ра­ше­ний и дорогих ста­ту­эток до сто­ло­во­го се­реб­ра. Ве­щей и пред­ме­тов бы­ло так мно­го, что вор про­сто не знал, на чем еще ос­та­но­вить свой алч­ный взгляд. Сло­вом, “по­тру­дил­ся” Ягмар.

За­вя­зав, на­ко­нец, полный ме­шок на креп­кий узел, он усел­ся в плете­ное кресло-ка­чал­ку и, при­крыв гла­за, стал меч­тать, покачиваясь в нем...

«От­лич­ный улов! – ду­мал Яг­мар. – Про­дам я все эти ве­щи да куплю боль­шой дом, най­му слуг, же­нюсь! – сло­вом, бу­ду жить в поче­те и бо­гат­ст­ве».

Он дос­тал из ба­ра бу­тыл­ку хо­ро­ше­го ви­на, на­лил пол­ный бо­кал и толь­ко со­брал­ся вы­пить за Рождество и свою уда­чу, как уви­дел ле­жа­щую на мра­мор­ном сто­ли­ке ста­рин­ную кни­гу.

– О, старинная! – Он хотел бросить ее в мешок, раскрыл и прочел ви­тие­ва­тую го­ти­че­скую над­пись на ти­туль­ном лис­те:

 

ВЕ­ЩАЯ КНИ­ГА

 

«Вот здо­ро­во!» – ска­зал Ягмар са­мо­му се­бе и за­хо­тел тут же загля­нуть в свое бу­ду­щее, лет, этак, че­рез пять­де­сят. Про­жить меньше – он да­же и не мыс­лил.

С вол­нень­ем и тре­пе­том Яг­мар рас­крыл Кни­гу ровно на середине, где обычно бывает записано Заклинание, прочитал вслух ог­нен­ные сло­ва:

ВЕ­ЩИЙ ВО­РОН,

ВЕ­ЩИЙ СОН.

СЛО­ВОМ ВЕ­ЩИМ Я СИ­ЛЕН.

 ПРО­ЗОР­ЛИ­ВАЯ ПУСТЬ ВЕСТЬ

МНЕ РАС­СКА­ЖЕТ ВСЕ, КАК ЕСТЬ.

УТ­РА ЛУЧ ИЛЬ НО­ЧИ ТЬМУ -

СО СМИ­РЕ­НИ­ЕМ ПРИ­МУ...

 

Яг­мар про­чел За­кли­на­ние и по­же­лал уви­деть се­бя ров­но че­рез пять­де­сят лет. Стра­ни­цы са­ми за­ше­ле­сте­ли, пе­ре­вер­ну­лись, и он уви­дел в Кни­ге мо­гиль­ный ка­мень, на ко­то­ром бы­ло вы­би­то его собст­вен­ное имя:

 

Яг­мар БЬЕРН­СТОН.

 

Очень огор­чил­ся вор, да­же на­строе­ние сра­зу упа­ло. Еще бы! Ведь он со­би­рал­ся жить да жить с таким-то богатством!

«Жаль! – по­ду­мал он. – А по­смот­рю-ка я на се­бя лет через сорок. Уж столь­ко-то я про­жи­ву не­пре­мен­но!..»

И сно­ва ошиб­ся.

Опять уви­дел Яг­мар в Кни­ге мо­гиль­ный ка­мень.

«Вот на­пасть!..» – вко­нец рас­стро­ил­ся он, но на­шел в се­бе си­лы в тре­тий раз про­честь За­кли­на­ние.

Стра­ни­цы опять про­ше­ле­сте­ли, и вновь он уви­дел свою мо­ги­лу.

«На­вер­ное, с вол­шеб­ст­вом что-то не так!.. То ли книж­ные лис­ты пе­ре­со­хли, то ли са­ма Кни­га ус­та­ре­ла. По­смот­рю-ка я, шут­ки ра­ди, про се­бя, на­чи­ная с се­го­дняш­не­го дня. А уж то­гда нач­ну дви­гать­ся даль­ше, стра­ни­ца за стра­ни­цей, год за годом…»

Он и са­м не ­ве­рил в то, о чем по­ду­мал, ибо знал: Вещие Кни­ги не ста­рят­ся.

И опять про­шеп­тал вол­шеб­ные сло­ва, за­га­дал же­ла­ние, а ко­гда гля­нул в Кни­гу – от­шат­нул­ся. На не­го смот­рел тот же па­мят­ник. Даже запахло мо­гиль­ной сы­ро­стью.

– Ну, уж это слиш­ком! – вскри­чал он вслух и со все­го раз­ма­ху швыр­нул прочь Ве­щую Кни­гу…

И зря!

Она взле­те­ла под по­то­лок и столк­ну­ла вниз тя­же­лую чу­гун­ную фи­гу­ру Ме­фи­сто­фе­ля, стоя­ще­го на книж­ном шка­фу. Дья­вол Тьмы, ни на мгно­ве­нье не со­мне­ва­ясь, тут же про­ло­мил го­ло­ву нашему вору.

– …Ут­ра луч иль но­чи тьму – со сми­ре­ни­ем при­му… – толь­ко и про­хри­пел уми­раю­щий.

 

3.

– Нет! – ска­зал Ар­хи­ва­ри­ус, вернувшись с горячим кофейником. – Это За­кли­на­ние со­вер­шен­но не то! Со­ле­ные ореш­ки поч­ти поджари­лись.

Он налил кофе в большую чашку и уда­лил­ся, что­бы не ме­шать Ар­чи­баль­ду… А тот вспомнил историю, связанную со второй волшебной книгой.

 

4. ИН­КУ­НА­БУ­ЛА ЖЕ­ЛА­НИЙ,

 

или ИС­ТО­РИЯ ВТО­РАЯ,

которую вспомнил Арчибальд

 

 Дав­ным-дав­но, в Ге­те­бор­ге, жил-был бед­ный сту­дент Гви­дельм. Сни­мал он, как во­дит­ся у бедных студентов, ком­на­ту на чер­да­ке, и длин­ны­ми ве­че­ра­ми рас­су­ж­дал о сво­ем бес­про­свет­ном бу­ду­щем. О сво­ем до­ме или о бо­га­той не­вес­те Гви­дельм да­же и меч­тать не смел: че­го зря су­шить моз­ги?!..

Его, ду­мал он, мог­ла ожи­дать по­сле окон­ча­ния уни­вер­си­те­та долж­ность учи­те­ля швед­ской сло­вес­но­сти в ка­кой-ни­будь захолустной гим­на­зии или ме­сто гу­вер­не­ра у ве­ли­ко­воз­ра­ст­но­го обол­ту­са.

«Эх!.. – взды­хал он, ло­жась в хо­лод­ную по­стель. – Бед­ный я, бед­ный!..» И так ему ста­но­ви­лось се­бя жал­ко, что он тут же засыпал, чтоб хо­тя бы во сне уви­деть бо­гат­ст­во, по­чес­ти и лю­бовь.

Как-то раз, по­лу­чив не­боль­шие день­ги за уро­ки, ко­то­рые он давал сы­ну мяс­ни­ка (ос­нов­ной го­но­рар вы­пла­чи­вал­ся ба­рань­и­ми реб­ра­ми), Гви­дельм ре­шил про­гу­лять­ся по На­бе­реж­ной ми­мо роскош­ных особ­ня­ков су­до­строи­тель­ных ком­па­ний.

В те вре­ме­на На­бе­реж­ная в Ге­те­бор­ге бы­ла пол­на книж­ных лотков, где все­гда ле­жа­ли го­ры раз­но­об­раз­ной ли­те­ра­ту­ры. К приме­ру, лю­дям со­стоя­тель­ным бу­ки­ни­сты пред­ла­га­ли из­да­ния в до­ро­гих пе­ре­пле­тах с тис­не­ни­ем и зо­ло­тым об­ре­зом. А для студентов и бед­но­ты все­гда име­лись де­ше­вые кни­жон­ки. Гви­дельм не раз и сам по­ку­пал с лот­ков то учеб­ник ор­фо­гра­фии, а то любовный ро­ман, тис­ну­тый на дрянн­ой бу­ма­ге.

В по­след­нее вре­мя он сто­ро­нил­ся книж­ных раз­ва­лов: если нет де­нег – к че­му тра­вить ду­шу? Од­на­ко, на этот раз он ре­шил угостить се­бя не толь­ко пи­рож­ным или пи­рож­ком с ры­бой, но и какой-ни­будь книж­ной но­вин­кой.

Гви­дельм мед­лен­но про­ха­жи­вал­ся по На­бе­реж­ной, ино­гда загляды­ва­ясь на встреч­ных де­ву­шек, хо­тя те лишь рав­но­душ­но сколь­зи­ли взгля­дом по его мя­той шля­пе и ста­ро­мод­но­му сюр­ту­ку, что был не­по­зво­ли­тель­но узок!

И все рав­но сту­дент был в са­мом пре­крас­ном на­строе­нии, ведь в кармане звенели целых пять крон!

Гвидельм по­дошел к лот­кам бу­ки­нистов и стал вни­ма­тель­но рассмат­ри­вать кни­гу за кни­гой.

Дра­мы Мес­се­ниу­са, сти­хи Ви­вал­лиу­са, «Ат­лан­ти­да» Руд­бе­ка, сати­ры Да­ли­на, «Швед­ские древ­ние пес­ни» Ар­видс­со­на, по­вес­ти Альм­кви­ста, ис­то­ри­че­ские ро­ма­ны Рюд­бер­га и мно­гое дру­гое, не гово­ря уже о за­ру­беж­ных ав­то­рах, – все они тес­ни­лись на бесконечных лот­ках, ожи­дая хо­ро­ше­го по­ку­па­те­ля.

Гви­дельм по­нял, что по­ку­па­тель из не­го пло­хой. Он уже собрался бы­ло поки­нуть На­бе­реж­ную, как на со­сед­нем лот­ке увидел ста­рин­ную кни­гу в сафь­я­но­вом пе­ре­пле­те и не­воль­но потянул­ся к ней.

– Пра­виль­ный вы­бор, гос­по­дин сту­дент! – за­ме­тил торговец книгами.

Сту­дент бе­реж­но рас­крыл ее и про­чел на ти­ту­ле:

 

КНИ­ГА ЖЕ­ЛА­НИЙ

 

– Два­дцать пять крон, мо­ло­дой че­ло­век, – на­пом­нил о се­бе торговец.

– Два­дцать пять?! – ис­пу­гал­ся Гви­дельм и по­спеш­но по­ло­жил кни­гу на ме­сто.

– Ну, за два­дцать, так уж и быть, про­дам, – тут же до­ба­вил торговец.

– Мне и за де­сять до­ро­го, – крас­нея, про­мям­лил Гви­дельм, стыдясь, как ни­ко­гда, сво­ей бед­но­сти.

– Так вы – сту­дент?! – пре­зри­тель­но бро­сил ему тот. – То­гда вам и за пять крон – не по кар­ма­ну!

– Как раз пять крон у ме­ня есть… – Не­сча­ст­ный Гви­дельм достал из кар­ма­на гор­ст­ку мо­нет.

– Э-э-э… Да вы, я ви­жу, шут­ник, гос­по­дин сту­дент! – ра­до­ст­но вос­клик­нул торговец, и его го­лос вновь об­рел лю­без­ность: – У вас тут ров­но в пять раз боль­ше! Сколь­ко и тре­бу­ет­ся!

Гви­дельм не­до­вер­чи­во по­смот­рел на свою ла­донь и с удивленьем об­на­ру­жил, что сум­ма дей­ст­ви­тель­но уве­ли­чи­лась самым не­по­сти­жи­мым об­ра­зом.

«На­вер­ное, мяс­ник ошиб­ся… – на­шел объ­яс­не­ние растерявшийся сту­дент. – А мо­жет, ре­шил по­вы­сить го­но­рар… Ведь за­ни­мать­ся с его бестолковым сыном – дья­воль­ская му­ка!..»

Гви­дельм за­пих­нул по­куп­ку под­мыш­ку и воз­вра­тил­ся на свой чер­дак. Он не стал тот­час же рас­смат­ри­вать кни­гу, ре­шив за­нять­ся этим по­сле ужи­на, так как по­чув­ст­во­вал силь­ней­ший го­лод, свойствен­ный толь­ко сту­ден­там. В овощ­ной кор­зи­не Гви­дельм нашел не­сколь­ко кар­то­фе­лин, одну луковицу, дос­тал с хозяйственной пол­ки поч­ти уже пус­тую бан­ку со сви­ным са­лом и стал жарить картошку.

По­ка она ап­пе­тит­но ру­мя­ни­лась, Гви­дельм не утер­пел, раскрыл кни­гу, и про­чи­тал сле­дую­щие сло­ва:

 

Я – СВЕР­ШЕ­НИЕ МЕЧ­ТЫ,

ЛУЧ­ШАЯ ИЗ ЛУЧ­ШИХ КНИГ.

ВСЕ. ЧТО ЗА­ГА­ДА­ЕШЬ ТЫ -

Я ИС­ПОЛ­НЮ В ТОТ ЖЕ МИГ!..

 

Серд­це Гвидельма бешено за­ко­ло­ти­лось: «Ах, не­у­же­ли я смо­гу осу­ще­ст­вить все, о чем мечтал?..»

Он про­лис­тал стра­ни­цы в по­ис­ках сло­ва «БО­ГАТ­СТ­ВО», и отыскать его не пре­дос­та­ви­ло осо­бо­го тру­да: все же­ла­ния бы­ли рас­став­ле­ны в Кни­ге по ал­фа­ви­ту.

От вол­не­ния сту­дент про­чел За­кли­на­ние поч­ти ше­по­том.

Ждать при­шлось не­дол­го. Спус­тя мгно­ве­нье все за­кру­жи­лось, за­вер­те­лось, за­сви­сте­ло, затуманилось. Ко­гда он при­шел в се­бя, то уви­дел, что сто­ит на по­ро­ге трех­этаж­но­го особ­ня­ка, две­ри ко­то­ро­го поч­ти­тель­но от­кры­ва­ет пе­ред ним пожилой управляющий в чер­ном кос­тю­ме и бе­лых пер­чат­ках.

– Ваш дом, гос­по­дин Гви­дельм! Сле­дуй­те за мной!

Экс­кур­сия, ко­то­рую про­вел управ­ляю­щий, бы­ла ве­ли­ко­леп­на! Гви­дельм роб­ко сле­до­вал за ним, слов­но хо­дил по за­лам Националь­но­го Му­зея. Гос­ти­ная, сто­ло­вая, спаль­ни, ком­на­ты для гос­тей, биб­лио­те­ка, бильярдная! Це­лых три ван­ных ком­на­ты! И, нако­нец, его соб­ст­вен­ный ка­би­нет!..

Бед­ный сту­дент, ко­то­рый стал уже во­все не бед­ным, был ошарашен, смят, рас­те­рян. Он до кон­ца не мог осоз­нать, что этот дом – его соб­ст­вен­ность!

– …Здесь, в сей­фе, – за­кон­чил управ­ляю­щий, ука­зы­вая на сталь­ной шкаф,  – хра­нят­ся день­ги.

На­поль­ные ча­сы про­би­ли семь раз.

– А вни­зу ждет ужин, – по­кло­нил­ся ста­рик и вы­шел из кабинета.

Гви­дельм ос­тал­ся один.

Он все еще не мог за­ста­вить се­бя по­ве­рить в то, что про­изош­ло. И все это – бла­го­да­ря Вол­шеб­ной Кни­ге, ко­то­рая вы­бра­ла почему-то имен­но его из ты­сяч мо­ло­дых бед­ня­ков!.. Он по­до­шел к сто­лу и уви­дел там «Кни­гу Же­ла­ний».

«Как хо­ро­шо, – по­ду­мал Гви­дельм, – что она не ос­та­лась на черда­ке. Ма­ло ли че­го я за­хо­чу еще по­же­лать!..»

И тут же за­хо­тел стать зна­ме­ни­тым. На весь Ге­те­борг! Да, че­го уж там! На всю стра­ну! На це­лый мир! Про­фес­со­ром сло­вес­но­сти, кем же еще! Раз, два, три… Стоп-стоп! Он уже на­шел, бы­ло, сло­во «ИЗ­ВЕСТ­НОСТЬ»…

Но тут ему при­шло в го­ло­ву, что он бу­дет вы­гля­деть несолидно. Пред­ставь­те се­бе: во­сем­на­дца­ти­лет­ний про­фес­сор! Ну, нет, это уж слиш­ком!

И он по­же­лал стать зна­ме­ни­то­стью три­дца­ти­лет­ней! Да, в са­мый раз! Быть про­фес­со­ром в эти го­ды – показалось весь­ма и весь­ма при­стой­но.

Итак, Гви­дельм произнес За­кли­на­ние. И вновь про­изош­ло то же са­мое, что на чер­да­ке. Все во­круг за­кру­жи­лось, а в гла­зах потемнело. Ко­гда же он при­шел в се­бя, то уви­дел в сво­ем ка­би­не­те мно­же­ст­во важ­ных лю­дей, а на по­лу стоя­ли кор­зи­ны с жи­вы­ми цвета­ми. И все эти знат­ные гос­по­да тор­же­ст­вен­но вру­ча­ли ему почет­ные ди­пло­мы са­мых зна­ме­ни­тых Ака­де­мий в ми­ре. Его называ­ли ве­ли­ким, ге­ни­аль­ным, учи­те­лем, мэт­ром, сло­вом – самым уче­ным Уче­ным на це­лом све­те. О, как же иг­рал в его ду­ше це­лый ор­кестр! Как ста­ра­лись тру­бы и ба­ра­ба­ны! Гви­дельм пожалел, что этот марш не слы­шит боль­ше ни­кто. А ди­пло­мы все вру­ча­ли и вруча­ли. Да­же на­дое­ло… За­то по­том в гос­ти­ной был празд­нич­ный стол, и все из­вест­ные уче­ные ми­ра под­ни­ма­ли бо­ка­лы за са­мо­го талант­ли­во­го сре­ди рав­ных!

Гви­дельм кра­ем гла­за по­смот­рел на се­бя в зер­ка­ло и был вполне до­во­лен со­бой. На не­го ми­мо­лет­но гля­нул и улыбнулся в зеркальном стекле рес­пек­та­бель­ный муж­чи­на лет тридцати, в смокинге, с гвоздикой в петлице.

Про­шло какое-то время. Мо­ло­до­й про­фес­со­р вы­ез­жа­л в бо­га­тые клу­бы, си­де­л на ба­ле­тах, обе­да­л в до­ро­гих рес­то­ра­нах, ку­да его при­гла­ша­ли вос­тор­жен­ные по­чи­та­те­ли на званые вечера. В общем, купался в лучах Славы.

Од­на­ж­ды Гви­дель­м был при­глашен на бал.

Обычно он балы не посещал, потому что всегда скучал на них: танцевать не умел, а вести легкомысленные светские беседы не любил. Но от бала, устроенного в его честь, отказаться было нельзя.

Профессор словесности уже был готов умереть от скуки среди словесной трес­кот­ни, ок­ру­жав­шей его со всех сто­рон. Как вдруг… Гви­дельм на од­ну се­кун­ду под­нял го­ло­ву и уви­дел гла­за, устремлен­ные на не­го с ин­те­ре­сом и со­чув­ст­ви­ем. Напротив него, в нише окна, почти никому не видимая, сидела девуш­ка. Ка­за­лось, ей то­же здесь не­уют­но. От­бро­сив на­зад кивком рос­кош­ные ры­жие воло­сы, спа­даю­щие на лоб, она улыб­ну­лась. Гви­дельм ре­шил подойти к ней, за­го­во­рить, уз­нать, кто она. Но по­ка он со­би­рал­ся с ду­хом, его опе­ре­дил со­лид­но­го ви­да муж­чи­на и со сло­ва­ми: “Габриел­ла, дет­ка, нам по­ра!” – пред­ло­жил ей ру­ку.

Воз­вратившись в свою богатую оби­тель, молодой профессор вдруг по­чув­ст­вовал ще­мя­щее чув­ст­во оди­но­че­ст­ва.

«Габ­ри­эл­ла… Габ­ри­эл­ла… – ду­мал он, бес­цель­но прохаживаясь по ка­би­не­ту. – Уди­ви­тель­ное соз­да­ние!..»

И вдруг ему страстно  за­хо­телось уви­деть ее вновь. Но не издали! А ря­дом с со­бой – в сво­ем до­ме! Гви­дельм, от­крыв драгоценную Книгу на стра­ни­це со сло­вом «ЛЮ­БОВЬ», стал мечтать, оттягивая благословенный момент и представляя себе, как это будет… Сейчас он про­чтет вол­шеб­ное За­кли­на­ние. Да-да-да! Все в точ­но­сти по­вто­ри­тся: и го­ло­во­кру­же­ние, и ка­ру­сель пе­ред глаза­ми, и… ря­дом с ним возникнет сол­неч­ный си­лу­эт. Ах, Габриэлла! Юная, ду­ши­стая и све­жая, как вес­ной си­рень! Неведомая си­ла бро­си­т их в объ­я­тья друг дру­гу!..

«О, ми­лая!» – «О, ми­лый!»…

Тут Гви­дельм вдруг по­чув­ст­во­вал за­пах жа­ре­ной кар­тош­ки. В один миг он вспом­нил На­бе­реж­ную, уни­вер­си­тет, чер­дак… Что-то коль­ну­ло его серд­це, раз­бу­ди­ло ду­шу… Он, на­шел в се­бе си­лы совер­шить… Оче­ред­ную глу­пость, ска­же­те вы. А я воз­ра­жу: под­виг! Да-да! Он, за­га­дав по­след­нее же­ла­ние… вновь очу­тил­ся на сво­ем чер­да­ке, при за­жжен­ных све­чах.

Был ран­ний ве­чер, ему сно­ва бы­ло во­сем­на­дцать. Он ед­ва успел снять с ог­ня сковород­ку. Еще не­сколь­ко же­ла­ний – и ужин бы окон­ча­тель­но при­го­ре­л!

Гви­дельм уп­ле­тал кар­тош­ку и ду­мал:

«Все же не­ин­те­рес­но по­лу­чить весь мир – за так, в по­да­рок!.. И по­чет, и день­ги, и лю­бовь… Толь­ко свои­ми си­ла­ми нуж­но дос­тичь бу­ду­ще­го. Да­же ес­ли при­дет­ся по­тра­тить на это всю жизнь!..»

Вот ка­ким муд­рым был этот сту­дент в свои во­сем­на­дцать лет! Ско­рее все­го, он дей­ст­ви­тель­но в со­стоя­нии был до­бить­ся все­го сам!

В дверь чер­да­ка по­сту­ча­ли:

– Здесь жи­вет гос­по­дин Гви­дельм?

– Это я… – от­крыл дверь сту­дент.

На по­ро­ге сто­ял муж­чи­на при­ят­ной на­руж­но­сти в стро­гом костюме, ци­лин­д­ре и с тро­стью. Гость улыб­нул­ся:

– Мне вас ре­ко­мен­до­ва­ли, как очень опыт­но­го пе­да­го­га, – сказал он. – Не­смот­ря на ваш воз­раст…

Гви­дельм по­крас­нел, но при све­чах гость как буд­то это­го не заме­тил.

– У вас дочь или сын? – по­ин­те­ре­со­вал­ся Гви­дельм.

– Дочь, – от­ве­тил важ­ный гос­по­дин и вы­гля­нул за дверь. – Входи, дет­ка! По­зна­комь­ся с гос­по­ди­ном учи­те­лем.

И в чер­дач­ную ком­на­ту впорх­ну­ла де­воч­ка лет шес­ти. Она отбро­си­ла кив­ком го­ло­вы свои рос­кош­ные ры­жие во­ло­сы, спадающие на лоб и, улыб­нув­шись ми­лой дет­ской улыб­кой, сделала кник­сен:

– Габ­ри­эл­ла!..

А «Кни­га же­ла­ний» ис­чез­ла.

 

5.

– Со­всем не то За­кли­на­ние! Не то, не то! – ре­ши­тель­но ска­зал Ар­хи­ва­ри­ус. В ка­би­нете уже стояло пол­ное блю­до жа­ре­ных ореш­ков для Арчибальда. – Пом­ню, что не то, а то­го имен­но – не припомню!.. – сер­дил­ся он. – Да вы со­всем не пи­ли ко­фе!.. Конечно же, он остыл!.. Ешь­те ореш­ки, гос­по­дин Ар­чи­бальд, а я пока сва­рю дру­гой. За­пом­ни­те: ко­фе нуж­но пить горячим, пря­мо с ог­ня!..

 

6. ЗЕ­ЛЕ­НАЯ ИН­КУ­НА­БУ­ЛА,

 

или ИС­ТО­РИЯ ПО­СЛЕД­НЯЯ,

которую вспомнил Арчибальд

 

В гус­том ле­су, воз­ле Тролль­хет­тан­ско­го во­до­па­да сто­ял просторный бре­вен­ча­тый дом в два эта­жа под че­ре­пич­ной кры­шей.

Пе­ред ним, ого­ро­жен­ный пле­те­ной из­го­ро­дью, рос фрук­то­вый сад, а во внут­рен­нем дво­ре, вы­мо­щен­ном кам­ня­ми, со­б­ран­ны­ми при рас­паш­ке по­лей, на­хо­ди­лись хо­зяй­ст­вен­ные по­строй­ки.

Сло­вом, усадь­ба, как усадь­ба, та­ких ты­ся­чи по всей Шве­ции.

И жил в ней лес­ни­чий с же­ной и сы­ном. Сам он ох­ра­нял лес, жена его занималась до­мом, а сын Ник­ла­ус по­мо­гал обо­им, как мог. А так как бы­ло ему це­лых де­сять лет, мог он уже очень мно­го: и коро­ву по­до­ить, и на­лич­ни­ки на ок­нах вы­кра­сить, и ло­шадь подковать.

Од­на­ж­ды ран­ним лет­ним ут­ром от­пра­вил­ся Ник­ла­ус за гри­ба­ми и яго­да­ми: мать ве­ле­ла. Ле­са он не бо­ял­ся, по­то­му что ро­дил­ся в нем, за­блу­дить­ся не мог, так как знал ка­ж­дую троп­ку. Да и по характе­ру Ник­ла­ус был храб­рым маль­чи­ком. Взял он с со­бой большую кор­зи­ну и пал­ку. Во-пер­вых, вол­ков от­го­нять (ко­то­рые, меж­ду про­чим, в ле­су не во­ди­лись), во-вто­рых, просто палкой, чтобы легче было  про­смат­ри­вать кусты. Гри­бы – народ такой, рассуждал Никлаус, если ви­дят, что на них охо­тят­ся – шмыг под куст, шляпку на са­мые гла­за на­д­ви­нут – по­про­буй, оты­щи!..

Шел Ник­ла­ус по ле­су и во весь го­лос распевал пес­ню, ко­то­рую очень лю­бил петь еще его дед. Пес­ня бы­ла со­всем не дет­ская, а назы­ва­лась:

ТРОЛЛЬ­ХЕТ­ТАН­СКИЙ

ВО­ДО­ПАД

 

Тролль­хет­тан­ский во­до­пад –

гроз­ный ве­ли­кан При­ро­ды!

В Оке­ан уно­сишь во­ды,

что в бе­зу­мии ле­тят!

 

Тролль­хет­тан­ский во­до­пад!

Ты – как зер­ка­ло, в ко­то­ром

края мое­го про­сто­ры

с гру­стью на ме­ня гля­дят...

 

Тролль­хет­тан­ский во­до­пад!

Уне­си ме­ня мгно­вен­но

в шу­ме и кру­же­ньи пе­ны –

вдаль, от бо­ли и ут­рат!..

 

Тролль­хет­тан­ский во­до­пад!

Здесь ду­ша моя взле­та­ет,

от вос­тор­га за­ми­ра­ет

и не­сет­ся нау­гад!

 

Тролль­хет­тан­ский во­до­пад!

Я сле­тел! Ле­чу! О, Бо­ги!

Не раз­бить­ся б о по­ро­ги!

Бе­ре­ги ме­ня, как брат...

 

Тролль­хет­тан­ский во­до­пад...

Вот и все. Ко­нец по­ле­та...

Ма­шет крыль­я­ми мне кто-то.

Это – Рай!.. А мо­жет, Ад?..

 

Шел Ник­ла­ус по ле­су – ка­ж­дый куст пал­кой про­ве­рял: не прячется ли  гриб.

К по­луд­ню, ко­гда кор­зи­на на­пол­ни­лась почти до кра­ев, маль­чик на­ткнул­ся на гриб­ное се­мей­ст­во под кус­том мож­же­вель­ни­ка. Он при­под­нял вет­ки, что­бы до­б­рать­ся до гри­бов, но вме­сто подосинови­ков или бо­ро­ви­ков уви­дел с де­ся­ток блед­ных по­га­нок, стоя­щих на хи­лых нож­ках и, что есть си­лы, стук­нул по ним пал­кой. Ядо­ви­тые ош­мет­ки шля­пок раз­ле­те­лись во все сто­ро­ны.

Не стоило этого делать. От­ку­да ни возь­мись, поя­ви­лась костлявая ста­ру­ха в си­зом пла­тье и ши­ро­ко­по­лой шля­пе. Ее ли­цо было пе­ре­ко­ше­но зло­бой.

– Хо­ро­шо же ты се­бя ве­дешь с мои­ми под­дан­ны­ми! – прошамкала она. – Уж я те­бе это при­пом­ню!.. На всю жизнь!..– И что-то пробормотав, взмах­ну­ла в воз­ду­хе шля­пой, и стал Никлаус коротышкой, даже корзину с грибами не смог унести.

Воз­вра­тил­ся Ник­ла­ус до­мой.

– Что с тобой?! – испугалась мать, а лесничий сразу понял, что сыну повстречалась графиня Белая Поганка, страшная лесная колдунья.

Маль­чи­ка от­вез­ли в го­род, но док­то­ра толь­ко ру­ка­ми раз­ве­ли. Ле­кар­ст­ва, прав­да, вы­пи­са­ли, но пре­ду­пре­ди­ли, что чары Бе­лой Поган­ки очень сильны. И у зна­ха­рок бы­ли, и к свя­щен­ни­ку ез­ди­ли – все по­на­прас­ну. Ник­ла­ус так и остался коротышкой.

Си­дел он це­лы­ми дня­ми у ок­на, го­ре­вал, да­же ро­ди­те­лям помогать пе­ре­стал. Да и ка­кая поль­за от маль­чи­ка рос­том с черничный куст?..

Про­шли го­ды. Ник­ла­ус по­взрос­лел, но так ни на дюйм и не вырос. И ре­шил он сам вы­ле­чить­ся. Стал готовить от­ва­ры из трав. Од­на­ко, себе не по­мо­г. За­то научился спасать лю­дей от раз­ных болез­ней. Столь­ко чу­до­дей­ст­вен­ных баль­за­мов со­чи­нил – не перечесть: от хво­рей, от ран, от сгла­зов и на­го­во­ров.

Стал из­вес­тен Никлаус по всей Шве­ции, а за­тем и в Ев­ро­пе. Стали ле­кар­ст­ва его име­нем на­зы­ваться: «Мазь Ник­лау­са», «Настойка Ник­лау­са», «Баль­зам Ник­лау­са». И все же, тот единственный ре­цепт, ко­то­рый вер­нул бы ему че­ло­ве­че­ский рост, он не мог най­ти.

Как-то раз, со­би­рая в ле­су ве­сен­ние тра­вы, Никлаус уви­дел прекрас­ную де­вуш­ку вер­хом на оле­не. Она про­мча­лась че­рез поляну, а его тут же прон­зи­ла лю­бов­ная боль, слад­кая и мучительная. Эта встре­ча ом­ра­чи­ла его ду­шу еще силь­ней, от­то­го что он знал: ни­ко­му не ну­жен в му­жья кар­лик, пусть да­же са­мый знаме­ни­тый в Ев­ро­пе.

Про­шли и вес­на, и ле­то, но боль не ути­ха­ла. Она ста­ла настолько не­стер­пи­мой, что ре­шил Ник­ла­ус уй­ти из жиз­ни и при­шел ран­ним осен­ним ут­ром к Тролль­хет­тан­ско­му во­до­па­ду.

Пти­цы кру­жи­ли над ним, ще­бе­ча, что жизнь – пре­крас­на, лес гроз­но воз­де­вал к не­бу вет­ви, осу­ж­дая бе­зум­ный по­сту­пок, да­же зве­ри вы­шли ему на­встре­чу, уг­ро­жаю­ще ры­ча и воя – все бы­ло напрас­но: по­до­шел Ник­ла­ус к краю про­пас­ти, за­крыл гла­за и бросил­ся в бур­ный по­ток.

Ле­тел он, как ему по­ка­за­лось, дол­го. А ко­гда его те­ло кос­ну­лось зем­ли, ос­то­рож­но от­крыл гла­за. От­крыл – и поразил­ся, потому что ока­за­лся на бе­ре­гу Ге­та-Эль­вы, да­ле­ко от сте­ны во­до­па­да.

«Ну, и пры­жок я со­вер­шил!» – уди­вил­ся Ник­ла­ус, гля­дя сни­зу вверх на Тролль­хет­тан­ский во­до­пад. Но еще боль­ше уди­вил­ся тому, что ос­тал­ся жив, даже синяка на те­ле не об­на­ру­жил.

Под­нял­ся он и по­шел вниз по не­зна­ко­мо­му бе­ре­гу, ку­да гла­за гля­дят. Шел все ут­ро, весь день, а к ве­че­ру ока­зал­ся в чу­жом ле­су. Тра­ва здесь бы­ла ему вы­ше поя­са, ни од­ной тро­пин­ки во­круг. Прилег Ник­ла­ус на зем­лю и сра­зу ус­нул от ус­та­ло­сти.

И при­сни­лась ему Она… Буд­то вы­ско­чил ее олень на лес­ную поля­ну, где де­вуш­ка, спрыг­нув на зем­лю, по­спе­ши­ла к жа­лоб­но вере­щав­ше­му в сил­ках кро­ли­ку и ста­ла его рас­пу­ты­вать.

 Вдруг кро­лик обер­нул­ся злоб­но хо­хо­чу­щей Бе­лой По­ган­кой. Сня­ла она свою ши­ро­ко­по­лую шля­пу, встрях­ну­ла ее пря­мо в ли­цо кра­са­ви­це. По­шат­ну­лась де­вуш­ка, упа­ла без чувств на тра­ву… Вздрог­нул Ник­ла­ус – и про­снул­ся.

Ран­ние су­мер­ки оку­та­ли чу­жой лес. Когда осен­ний су­хой ту­ман опус­тил­ся на по­ля­ну, из бе­ле­сой пе­ле­ны воз­ник се­до­бо­ро­дый старик рос­том с Ник­лау­са в бе­лом пла­ще и ши­ро­ко­по­лой бар­хат­ной шля­пе.

– Ко­роль при­вет­ст­ву­ет ко­ро­ля!.. – про­из­нес ста­рик и поклонился Ник­лау­су в по­яс. Тот ог­ля­нул­ся, но по­за­ди не­го ни­ко­го не бы­ло.

– Я об­ра­ща­юсь имен­но к те­бе, – улыб­нул­ся ста­рик. – Ведь Тролль­хет­тан­ский во­до­пад при­нес нам ко­ро­ля чу­дес­ных на­сто­ек,  я не оши­ба­юсь?..

– Здрав­ст­вуй­те…– поклонился Ник­ла­ус и спро­сил: – Кто вы?

– Ко­роль гри­бов, – представился ста­рик.

Он рас­ска­зал Ник­лау­су, что его дочь – прин­цес­са Вол­нуш­ка – тяже­ло за­бо­ле­ла. Но чем именно – не зна­ет ни­кто.

– Толь­ко ты один мо­жешь спа­сти мою дочь. По­жа­луй­ста, по­мо­ги ей. А я по­ста­ра­юсь по­мочь те­бе, – ска­зал Гриб­ной ко­роль. – Я ведь знаю твое го­ре.

Ста­рик взмах­нул шля­пой, и они очу­ти­лись в под­зем­ном гриб­ном ко­ро­лев­ст­ве. Там жи­ли все гри­бы, ка­кие толь­ко есть на све­те. Король по­вел гос­тя в свой дво­рец, где Ник­ла­ус уви­дел блед­ную обессилевшую прин­цес­су. Взгля­нул на нее – и об­ра­до­вал­ся. Но, конеч­но, не по­то­му, что она бы­ла боль­на, а от­то­го, что прин­цес­са ока­за­лась той са­мой де­вуш­кой на оле­не.

По­нял тут Ник­ла­ус, что оз­на­чал его сон, и по­ве­дал о нем Грибному ко­ро­лю. Совсем опе­ча­лил­ся тот и рас­ска­зал о злой графи­не вот что:

– Ко­гда-то дав­но она взду­ма­ла за­хва­тить гриб­ной трон, да ничего не по­лу­чи­лось: я был мо­лод и си­лен. А уж ко­гда же­нил­ся, и же­на по­да­ри­ла мне дочь – на­след­ни­цу ко­ро­лев­ст­ва, – Блед­ная Поган­ка ста­ла от зло­бы еще блед­ней. Всю си­лу сво­ей не­на­вис­ти она на­пра­ви­ла на то, что­бы из­вес­ти мо­их родных и близ­ких, и ослабить мое серд­це стра­да­ни­ем. Это уда­лось ей на­по­ло­ви­ну: возлюб­лен­ную же­ну мою она по­гу­би­ла вско­ре по­сле ро­ж­де­ния Волнуш­ки. Но дочь я обе­ре­гал все­ми си­ла­ми. Да она и са­ма за се­бя по­сто­ять мо­жет. Гра­фи­не лишь хит­ро­стью уда­лось за­ма­нить ее в за­пад­ню... Не знаю, что те­перь бу­дет, ес­ли… – Ко­роль Гри­бов не смог до­го­во­рить, вол­не­нье ду­ши­ло его.

 Не од­но ут­ро, не один день и не один ве­чер про­вел зна­харь-карлик в ле­су, что­бы най­ти и со­брать нуж­ные тра­вы. Три­ж­ды ва­рил он осо­бое зе­лье и да­вал пить прин­цес­се. Не сра­зу воз­вра­ща­лись си­лы к Вол­нуш­ке. Сна­ча­ла да­же ка­за­лось, что ле­че­ние не при­но­сит поль­зы, но Ник­ла­ус дей­ст­ви­тель­но ока­зал­ся ко­ро­лем чу­дес­ных насто­ек. Прин­цес­са вы­здо­ро­ве­ла.

– По­мо­ги те­перь и ты мне, – напомнил Ник­ла­ус Гриб­но­му королю.

– Не сей­час, – от­ве­тил тот, – а бу­ду­щим ле­том. По­жи­ви этот год с на­ми!

Никлаус был счастлив: Волнушка дала искреннее согласие, и король объ­я­вил их му­жем и же­ной

Так Ник­ла­ус стал гра­ж­да­ни­ном Гриб­но­го ко­ро­лев­ст­ва.

Про­шла осень. На­сту­пи­ла зи­ма. Вот и вес­на зем­лю обог­ре­ла. А уж ко­гда за­зве­нел июнь – гриб­ной ко­роль сказал Ник­лау­су:

– При­шла мне по­ра сдер­жать дан­ное сло­во. – Он вы­вел карлика из под­зе­ме­лья. – Го­товь­ся, Ник­ла­ус, сей­час пой­дет дождь…

Под­нял тот го­ло­ву –  над ле­сом собирались ту­чи.

– Эх! – огор­чил­ся мо­ло­дой зна­харь. – На­до бы­ло шляпу на прогул­ку за­хва­тить!..

– Тебе-то как раз шляпа не потребуется, – рассмеялся король. –  Ну-ка, по­вто­ряй за мной!

 

– ДО­Ж­ДИК ЛЕТ­НИЙ, ДОЖДЬ ГРИБ­НОЙ.

ТЫ ПРО­ЛЕЙ­СЯ НА­ДО МНОЙ!

ВСЕ БО­ЛЕЗ­НИ СМОЙ МОИ,

БОД­РОЙ СИ­ЛОЙ НА­ПОИ.

ЧТО­БЫ ВЕЧ­НАЯ ДУ­ША,

СЛОВ­НО ЛЕС, БЫ­ЛА СВЕ­ЖА!

СИЛУ – ВЕРНИ!

КИФ-ЧИФ-МИФ!

БОЛЕЗНИ – УЙМИ!

ЛОХ-ТОХ-МОХ!

 

Сначала про­лил­ся веселый ли­вень. В один миг он омыл це­лый лес.

Никлаус промок до костей.

А потом три дня не прекращался мелкий грибной дождик. Под каждым кустом целыми семьями выросли грибы.

Никлаус по­чув­ст­во­вал, что и он растет. Три дня бродили король и Никлаус под дождем. За эти дни Никлаус вымахал в здоровенно­го мо­ло­до­го че­ло­ве­ка, ка­ким и дол­жен был стать, если б не кол­ду­нья.

– Что все это зна­чит?!.. – оше­лом­лен­но спрашивал Ник­ла­ус гриб­но­го ко­ро­ля, ко­то­рый так и ос­тал­ся кро­шеч­но­го рос­та.

– Те­бе по­могает гриб­ной дождь, – от­ве­тил ему ко­роль. – Но не будь ты гра­ж­да­ни­ном ве­ли­ко­го Гриб­но­го ко­ро­лев­ст­ва – ни од­но Закли­на­ние не по­дей­ст­во­ва­ло бы!..

– А по­че­му не мог­ло по­мочь Вол­нуш­ке твое Заклинание?

– Это Заклинание дей­ст­ву­ет толь­ко при лет­нем дожде! – объяснял король. – Ты сам знаешь: она ведь могла и не дожить до июня!

Когда они вернулись домой, к ним навстречу вышла прин­цес­са и про­тя­ну­ла Ник­лау­су мла­ден­ца, ко­то­ро­го ро­ди­ла накануне.

– Как же те­перь?.. – изумлённо про­бор­мо­тал боль­шой Ник­ла­ус, от сва­лив­ше­го­ся на не­го сча­стья.

– Сам ре­шай, – ска­зал гриб­ной ко­роль. – Хо­чешь – у нас оставай­ся, а хо­чешь – воз­вра­щай­ся к своим.

– То­гда и я с ним! – вос­клик­ну­ла прин­цес­са Вол­нуш­ка. – Нам теперь без не­го ни­как нель­зя.

– Жи­ви­те сча­ст­ли­во! – по­же­лал им ко­роль. – Ко­гда-то ведь и я же­нил­ся на зем­ной жен­щи­не. От­то­го Вол­нуш­ка – вся в мать: и красо­той, и рос­том. Же­на умер­ла из-за коз­ней гра­фи­ни Блед­ной Поганки, но по­след­ним ее же­ла­ни­ем бы­ло, что­бы прин­цес­са, ко­гда вы­рас­тет, жи­ла сре­ди лю­дей... Сту­пай­те! А я бу­ду мо­лить­ся за вас!.. При­во­ди­те на­след­ни­ка к де­ду! Я по­зна­ком­лю его со все­ми тай­на­ми Гриб­но­го ко­ро­лев­ст­ва. 

В дом лес­ни­че­го мо­ло­дая се­мья от­пра­ви­лась на лес­ном оле­не. Ро­ди­те­ли Ник­лау­са за ме­ся­цы его от­сут­ст­вия по­ста­ре­ли. Как за десять лет. Но, уви­дав не­вре­ди­мо­го вы­рос­ше­го сы­на, не­вест­ку да еще вну­ка в при­да­чу, за­тан­це­ва­ли от ра­до­сти.

– Так и ста­ли они жить все вме­сте, од­ной семь­ей, ве­се­ло и славно, – закончил Ар­чи­бальд историю. – Жизнь про­жи­ли дол­гую, сча­ст­ли­вую, в тру­дах и за­бо­тах, под веч­ный шум Тролль­хет­тан­ско­го во­до­па­да… Ищите рецепты в Зеленой книге. Верхняя полка в левом углу от окна!

 

7.

– Это оно и есть! – вос­клик­нул Ар­хи­ва­ри­ус со стремянки высоко под потолком у левого угла. – То са­мое За­кли­на­ние! Ах, как хо­ро­шо! Те­перь бед­ная Аме­ли­та бу­дет спа­се­на! “Дождик летний, дождь грибной!..” Ай, как замечательно!

– Но ка­ким об­ра­зом Амелита будет спасена? – спро­сил Арчибальд. – Зи­мой ведь не идут гриб­ные до­ж­ди!

– Ерунда! Старые сказки! Мы с вами цивилизованные люди! – радостно воскликнул господин Йоргенс. – Главное – названия трав, которые тре­бу­ют­ся для чу­до­дей­ст­вен­но­го от­ва­ра! Они зашифрованы в самом заклинании. Вот и весь секрет! Надо немедленно обрадовать гос­по­ди­на Со­вет­ни­ка! – ар­хи­ва­ри­ус пустился на пол, подошел к те­ле­фо­ну: – Алло! Го­во­рит Йор­генс Ниль­сон! Со­об­щи­те гос­по­ди­ну со­вет­ни­ку, что у ме­ня к не­му чрезвычай­но важ­ный разговор, не тер­пя­щий от­ла­га­тельств… Что?!.. – вы­пу­чил гла­за архи­ва­ри­ус. – Аме­ли­та?! Не мо­жет быть! Ко­гда?!.. – Он дол­го слушал, что ему го­во­ри­ли, и ка­чал го­ло­вой. – О, Боже!.. – потрясен­ный он ос­то­рож­но по­ло­жил труб­ку.

– Что с ней?! – встре­во­жил­ся по­пу­гай. – Она умерла?.

– Щас тебе!.. Сбе­жа­ла!

Ар­чи­бальд от не­ожи­дан­но­сти да­же взле­тел на люстру

Ар­хи­ва­ри­ус за­хо­хо­тал, каш­ляя и сги­ба­ясь по­по­лам. Ко­гда он кончил сме­ять­ся, и обессилено сел в крес­ло, Арчибальд поместился в кресле напротив.

– Она, – объяснил Архивариус, –  ос­та­ви­ла за­пис­ку, что никогда не лю­би­ла сы­на ми­ни­ст­ра и спе­ци­аль­но при­тво­ри­лась боль­ной.

– Да-а, – раз­вел крыль­я­ми Ар­чи­бальд. – Ве­се­лень­кая вышла исто­рия!

– Главное, что она жива-здорова!.. Вы уж про­сти­те ме­ня, что я за­ста­вил вас так здо­ро­во по­ло­мать го­ло­ву, – ви­но­ва­то про­мол­вил ста­рик.

– Ну, что вы! – за­про­тес­то­вал по­пу­гай. – Не­за­ви­си­мо от поведения при­твор­щи­цы Аме­ли­ты, чудодейственные отвары пригодят­ся, ви­ди­мо, еще не раз.

– Да уж! – со­гла­сил­ся с ним ученый. – У ме­ня у са­мо­го ревматизм и бо­ли в серд­це.

– А у меня ломота в крыльях, – пожаловался Арчибальд, – и головокружение в полете…

– А уж мигрени или изжоги посещают меня почти каждый день, – продолжил тему архивариус.

– И совершенно слабеет память, – кивнул ему попугай. – Что было триста лет назад помню, а что случилось вчера – хоть убей!.. Может, секрет Заклинания нам поможет…

Два старика – Архивариус и древний попугай, хранители удивительных историй – тихо сетовали на нездоровье. Голоса их уходили вверх, к тускло мерцавшим люстрам.

– Говорят, одна чашечка кофе восстанавливает в организме десять клеток, – вдруг вспомнил господин Нильсон.

– Что вы говорите! – оживился Арчибальд. – В таком случае, не заварить ли нам еще?..

<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...

Другие книги жанра: сказки

Переход на страницу:  [1] [2]

Страница:  [2]