Стихи и песни - Башлачев Александр - страница 2 - Bookorbita.com

РЫБНЫЙ ДЕНЬ Посмотри Сырая вата затяжной зари. Нас атакуют тучи-пузыри. Тугие мочевые пузыри. Похоже, наступает рыбный день По всем приметам это рыбный день Всемирный праздник голубых соплей Налей в бокалы канцелярский клей! Давайте праздновать рыбный день. Один из миллиона рыбных дней. Рыбный день Шестьдесят минут молчанья в час. Мой растворимый мир открыт для вас. И в паутину заводных сетей Попалась пара заливных гостей. Сегодня тает лед зеркальных глаз Я применил слезоточивый газ. Смотри, сейчас начнется рыбный день Похоже, это будет рыбный день Веселый праздник голубых соплей День рожденья голых королей. Я приглашаю вас на рыбный день Международный рыбный день. Рыбный день. Не торопясь глотаю рыбий жир. Я наблюдаю растворимый мир. Рыбный день. Налегке мы резво плавали в ночном горшке. И каждый думал о червячке На персональном золотом крючке. Но вот сейчас начнется рыбный день. По всем приметам будет рыбный день. Сегодня все идет наоборот. Вот-вот нам перекроют кислород. Для тех, кто вовремя купил билет Сейчас начнется рыбный год, Один из миллиона рыбных лет. 57. НЕ ПОЗВОЛЯЙ ДУШЕ ЛЕНИТЬСЯ Не позволяй душе лениться, Лупи чертовку сгоряча. Душа обязана трудиться На производстве кирпича. Ликует люд в трамвае тесном. Танцует трудовой народ. Мороз и солнце - день чудесный Для фрезеровочных работ. В огне тревог и в дни ненастья Гори, гори, моя звезда! Звезда пленительного счастья - Звезда Героя соцтруда! Решил партком единогласно Воспламениться и гореть. В саду горит костер рябины красной, Но никого не может он согреть. Не мореплаватель, не плотник, Не академик, не герой, - Иван Кузьмич - ответственный работник. Он заслужил почетный геморрой. Его пример - другим наука. Век при дворе. И сам немного царь. Так, черт возьми, всегда к твоим услугам Аптека, улица, фонарь. Он был глашатый поколений. Куда бы он не убегал, За ним по всюду бедный Ленин С тяжелой кепкою шагал. Как славно выйти в чисто поле И крикнуть там: - Е..на мать! Мы кузнецы. Чего же боле? Что можем мы еще сказать? Когда душа мокра от пота Ей некогда ни думать, ни страдать. Но у народа нет плохой работы, И каждая работа - благодать. Не позволяй душе лениться В республике свободного труда. Твоя душа всегда обязана трудиться, А паразиты - никогда! 58. П А Л А Т А N 6 Хотел в Алма-Ату - приехал в Воркуту. Строгал себе лапту, а записали в хор. Хотелось "Беломор" - в продаже только "ТУ". Хотелось телескоп - а выдали топор. Хотелось закурить - но здесь запрещено. Хотелось закирять - но высохло вино. Хотелось объяснить - сломали два ребра. Пытался возразить, но били мастера. Хотелось одному - приходится втроем. Надеялся уснуть - командуют "Подъем!" Плюю в лицо слуге по имени народ. (*) Мне нравится БГ, а не наоборот. Хотелось полететь - приходится ползти. Старался доползти - застрял на полпути. Ворочаюсь в грязи. А если встать, пойти? За это мне грозит от года до пяти. Хотелось закричать - приказано молчать. Попробовал ворчать - но могут настучать. Хотелось озвереть, кусаться и рычать. Пытался умереть - успели откачать. Могли и не успеть. Спасибо главврачу За то, что ничего теперь хотеть я не хочу. Психически здоров. Отвык и пить, и есть. Спасибо, Башлачев. Палата номер шесть. ------------------------------ (*) Хотел перекусить - закрыли магазин. С трудом поймал такси, но кончился бензин. 59. ЧАС ПРИЛИВА Час прилива пробил. Разбежались и нырнули. Кто сумел - тот уплыл. Остальные утонули. А мы с тобой отползли И легли на мели. Мы в почетном карауле. Мы никому не нужны, И не ищет никто нас. Плеск вчерашней волны Повышает общий тонус. У нас есть время поплевать в облака. У нас есть время повалять дурака Под пластинку "Роллинг стоунз". Безнадежно глупа Затея плыть и выплыть первым. А мы свои черепа Открываем, как консервы. На песке расползлись И червями сплелись Мысли, волосы и нервы. Это - мертвый сезон. Это все, что нам осталось. Летаргический сон Унизителен, как старость. Пять копеек за цент. Я уже импотент. А это больше, чем усталость. Девяносто заплат. Блю-джинс добела истерты. А наших скромных зарплат Хватит только на аборты. Но как прежде звенят И, как прежде, пьянят Примитивные аккорды. Час прилива пробил. Разбежались и нырнули. Кто умел - тот уплыл. Остальные утонули. А мы с тобой отползли И легли на мели. Мы в почетном карауле. 60. ВЛАЖНЫЙ БЛЕСК НАШИХ ГЛАЗ Влажный блеск наших глаз... Все соседи просто ненавидят нас. А нам на них наплевать, У тебя есть я, а у меня - диван-трава. Платина платья, штанов свинец Душат только тех, кто не рискует дышать. А нам так легко. Mы наконец Сбросили все то, что нам могло мешать. Остаемся одни, Поспешно гасим огни И никогда не скучаем. И пусть сосед извинит За то, что всю ночь звенит Ложечка в чашке чая. Ты говоришь, я так хорош... Это от того, что ты так хороша со мной. Посмотри - мой бедный еж Сбросил все иголки. Он совсем ручной. Но если ты почувствуешь случайный укол, Выдерни занозу, обломай ее края Это от того, что мой ледокол Не привык к воде весеннего ручья. Ты никогда не спишь. Я тоже никогда не сплю. Наверное я тебя люблю. Но я об этом промолчу, Я скажу тебе лишь То, что я тебя хочу. За окном - снег и тишь... Мы можем заняться любовью на одной из белых крыш. А если встать в полный рост, То можно это сделать на одной из звезд. Наверное, зря мы забываем вкус слез. Но небо пахнет запахом твоих волос. И мне никак не удается успокоить ртуть, Но если ты хочешь, я спою что-нибудь. Ты говоришь, что я неплохо пою. И, в общем, это то, что надо. Так это очень легко. Я в этих песнях не лгу, Видимо, не могу. 61. Мои законы просты - Мы так легки и чисты. Нам так приятно дышать. Не нужно спать в эту ночь, А нужно выбросить прочь Все, что могло мешать. 62. ПЕСЕНКА НА ЛЕСЕНКЕ Хочешь, я спою тебе песенку Как мы вчетвером шли на лесенку? Митенька с Сереженькой шли в краях, А в середке Настенька шла да я. Впереди себя бежал вверх по лесенке И такие пел песни-песенки. И такие пел песни-песенки. - Не ворчи, Сереженька, не ворчи! Ухаешь, как филин в глухой ночи. Да не ной, Сереженька, ох, не ной - Холодно зимой - хорошо весной! - Да я не ною, Сашенька, не ворчу. Да может быть я, Сашенька, спеть хочу. Силушку в руках нелегко согнуть, А вот песенку пока что не вытянуть. Да помнится ты, Саша, ох, как сам скрипел, Прежде, чем запел, прежде, чем запел. Я бегу с тобой по лесенке, Даже может, фору в ноге даю! Только, может быть, твоя песенка Помешает мне услыхать свою. Так бежали мы, бежали вверх по лесенке И ловили мы песни-песенки. И ловили мы песни-песенки. - Ой, не спи ты, Митенька, не зевай. - Делай шире шаг да не отставай. Не боись ты Митенька, не боись! Покажи нам, Митенька, чем ты любишь жизнь. - Да не сплю я, Сашенька, не боюсь! Да только как прольюсь, сей же час споткнусь. Я ж наоборот - хорошо пою, Да ногами вот еле топаю. Да помнится, ты, Саша, когда сам вставал, На карачках полз да слабину давал. А теперь с тобою куда дойдешь? Жмешь себе вперед, никого не ждешь. Так бежали мы, бежали вверх по лесенке, На плечах несли песни-песенки. На плечах несли песни-песенки. 63. - Ой, не плачь ты, Настенька, не грусти - В девках все равно себя не спасти. Вяжет грудь веревкою грусть-тоска. А ты люби хорошего мужика! Все как трижды два, значит - глупости. А в девках все равно себя не спасти. Все вокруг груди, как вокруг стола. Да какие ж, Настя, важней дела? - Да я не плачу, Сашенька, не грущу, Да тоску-занозу не вытащу. А мне от тоски хоть рядись в петлю. Что мне мужики? Я тебя люблю. Да я б вокруг стола танцевать пошла, Да без тебя никак не идут дела. Сколько ж лет мне куковать одной? Душу мне до дыр ты пропел, родной. Так бежали мы, бежали вверх по лесенке. Да только как теперь допеть эту песенку? А зачем допеть? Пел бы без конца. Без меня ж тебе не спрыгнуть, не выбраться. Ты же, брат, ко мне на всю жизнь зашел. Знаешь сам, что все будет хорошо. Как по лезвию лезем лесенкой За неспетою песней-песенкой. Да как по лезвию лезем лесенкой За неспетою песней-песенкой. 64. ОСЕНЬ Ночь плюет на стекло черным. Лето прошло. Черт с ним. Сны из сукна. Под суровой шинелью спит Северная страна. Но где ты, весна? Чем ты сейчас больна? Осень. Ягоды губ с ядом. Осень. Твой похотливый труп рядом. Все мои песни июня и августа Осенью сожжены. Она так ревнива в роли моей жены. Мокрый табак. Кашель. Небо как эмалированный бак с манной кашей. И по утрам прям надо мной Капает ржавый гной. Видно, Господь тоже шалил весной. Время бросать гнезда. Время менять звезды. Но листья, мечтая лететь рядом с птицами, Падают только вниз. В каждом дворе осень дает стриптиз. Кони мечтают о быстрых санях. Надоела телега. Поле - о чистых, простых простынях снега. Кто смажет нам раны И перебинтует нас? Кто нам наложит швы? Я знаю - зима в роли моей вдовы. 65. РЖАВАЯ ВОДА Красной жар-птицею, салютуя маузером лающим Время жгло страницы, едва касаясь их пером пылающим . Но годы вывернут карманы - дни, как семечки, валятся вкривь да врозь. А над городом - туман. Худое времечко с корочкой запеклось. Черными датами а ну, еще плесни на крышу раскаленную ! Лили ушатами ржавую, кровавую, соленую . Годы весело гремят пустыми фляжками, выворачивают кисет. Сырые дни дымят короткими затяжками в самокрутках газет. Под водопадом спасались, как могли, срубили дерево. Ну, плот был что надо, да только не держало на воде его. Да только кольцами года завиваются в водоворотах пустых площадей. Да только ржавая вода разливается на портретах Великих Дождей. Но ветки колючие обернутся острыми рогатками. Да корни могучие заплетутся грозными загадками. А пока вода-вода кап-кап-каплею лупит дробью в мое стекло. Улететь бы куда белой цаплею ! Обожжено крыло. Но этот город с кровоточащими жабрами надо бы переплыть ... А время ловит нас в воде губами жадными. Время нас учит пить. 66. ПОЕЗД Нет времени, чтобы себя обмануть, И нет ничего, чтобы просто уснуть, И нет никого, кто способен нажать на курок. Моя голова - перекресток железных дорог. Есть целое небо, но нечем дышать. Здесь тесно, но я не пытаюсь бежать. Я прочно запутался в сетке ошибочных строк. Моя голова - перекресток железных дорог. Нарушены правила в нашей игре, И я повис на телефонном шнуре. - Смотрите, сегодня петля на плечах палача. Скажи мне - прощай, помолись и скорее кончай. Минута считалась за несколько лет, Но ты мне купила обратный билет. И вот уже ты мне приносишь заваренный чай. С него начинается мертвый сезон. Шесть твоих цифр помнит мой телефон, Хотя он давно помешался на длинных гудках. Нам нужно молчать, стиснув зубы до боли в висках. Фильтр сигареты испачкан в крови. Я еду по минному полю любви. Хочу каждый день умирать у тебя на руках. Мне нужно хоть раз умереть у тебя на руках. Любовь - это слово похоже на ложь. Пришитая к коже дешевая брошь. Прицепленный к жестким вагонам вагон-ресторан. И даже любовь не поможет сорвать стоп-кран. Любовь - режиссер с удивленным лицом, Снимающий фильмы с печальным концом, А нам все равно так хотелось смотреть на экран. 67. Любовь - это мой заколдованный дом, И двое, что все еще спят там вдвоем. На улице Сакко-Ванцетти мой дом 22. Они еще спят, но они еще помнят слова. Их ловит безумный ночной телеграф. Любовь - это то, в чем я прав и неправ, И только любовь дает мне на это права. Любовь - как куранты отставших часов, И стойкая боязнь чужих адресов. Любовь - это солнце, которое видит закат. Любовь - это я, это твой неизвестный солдат. Любовь - это снег и глухая стена. Любовь - это несколько капель вина. Любовь - это поезд "Свердловск-Ленинград" и назад. Любовь - это поезд сюда и назад. Нет времени, чтобы себя обмануть. И нет ничего, чтобы просто уснуть. И нет никого, кто способен нажать на курок. Моя голова - перекресток железных дорог. 68. ПОХОРОНЫ ШУТА Смотрите - еловые лапы грызут мои руки. Горячей смолой заливает рубаху свеча. Средь шумного бала шуты умирают от скуки Под хохот придворных лакеев и вздох палача. Лошадка лениво плетется по краю сугроба. Сегодня молчат бубенцы моего колпака. Мне тесно в уютной коробке отдельного гроба. Хочется курить, но никто не дает табака. Хмурый дьячок с подбитой щекой Тянет-выводит за упокой. Плотник Демьян, сколотивший крест, Как всегда пьян. Да нет, гляди-ка ты, трезв... Снял свою маску бродячий актер. Снял свою каску стрелецкий майор. Дама в вуали опухла от слез. Воет в печали ободранный пес. Эй, дьякон, молись за спасение божьего храма! Эй, дама, ну что там из вас непрерывно течет? На ваших глазах эта старая скушная драма Легко обращается в новый смешной анекдот! Возьму и воскресну! То-то вам будет потеха. Вот так, не хочу умирать, да и дело с концом. Подать сюда бочку отборного крепкого смеха! Хлебнем и закусим хрустящим соленым словцом. Пенная брага в лампаде дьячка. Враз излечилась больная щека. Водит с крестом хороводы Демьян. Эй, плотник, налито! - Да я уже пьян. Спирт в банке грима мешает актер. Хлещет стрелецкую бравый майор. Дама в вуали и радостный пес Поцеловали друг друга взасос. 69. Еловые лапы готовы лизать мои руки. Но я их - в костер, что растет из огарка свечи. Да кто вам сказал, что шуты умирают от скуки? Звени, мой бубенчик! Работай, подлец, не молчи! Я красным вином написал заявление смерти. Причина прогула - мол, запил. Куда ж во хмелю? Два раза за мной приходили дежурные черти. На третий сломались и скинулись по рублю. А ночью сама притащилась слепая старуха. Сверкнула серпом и сухо сказала: - Пора! Но я подошел и такое ей крикнул на ухо, Что кости от смеха гремели у ней до утра. Спит и во сне напевает дьячок: - Крутится, крутится старый волчок! Плотник позорит Христа - Спит на заблеванных досках креста. Дружно храпят актер и майор. Дама с собачкой ушли в темный бор. Долго старуха тряслась у костра, Но встал я и сухо сказал ей: - Пора. 70. ЕГОРКИНА БЫЛИНА Как горят костры у Шексны - реки Как стоят шатры бойкой ярмарки Дуга цыганская ничего не жаль Отдаю свою расписную шаль А цены ей нет - четвертной билет Жалко четвертак - ну давай пятак Пожалел пятак -забирай за так расписную шаль Все, как есть, на ней гладко вышито гладко вышито мелким крестиком Как сидит Егор в светлом тереме В светлом тереме с занавесками С яркой люстрою электрической На скамеечке, крытой серебром, шитой войлоком рядом с печкою белой, каменной важно жмурится ловит жар рукой. На печи его рвань-фуфаечка Приспособилась Да приладилась дрань-ушаночка Да пристроились вонь-портяночки в светлом тереме с занавесками да с достоинством ждет гостей Егор. А гостей к нему - ровным счетом двор. Ровным счетом - двор да три улицы. - С превеликим Вас Вашим праздничком И желаем Вам самочувствия, Дорогой Егор Ермолаевич, Гладко вышитый мелким крестиком улыбается государственно выпивает он да закусывает а с одной руки ест соленый гриб а с другой руки - маринованный а вишневый крем только слизывает, только слизывает сажу горькую сажу липкую мажет калачи биты кирпичи. прозвенит стекло на сквозном ветру да прокиснет звон в вязкой копоти да подернется молодым ледком 71. проплывет луна в черном маслице в зимних сумерках в волчьих праздниках темной гибелью сгинет всякое. тaм, где без суда все наказаны там, где все одним жиром мазаны там, где все одним миром травлены. да какой там мир - сплошь окраина где густую грязь запасают впрок набивают в рот где дымится вязь беспокойных строк как святой помет где японский бог с нашей матерью повенчалися общей папертью образа кнутом перекрещены - Эх, Егорка ты, сын затрещины! Эх, Егор, дитя подзатыльника, Вошь из-под ногтя - в собутыльники. В кройке кумача с паутиною Догорай, свеча! Догорай, свеча - хвост с полтиною! Обколотится сыпь-испарина, и опять Егор чистым барином в светлом тереме, шитый крестиком, все беседует с космонавтами, а целуется - с Терешковою, с популярными да с актрисами - все с амбарными злыми крысами. - То не просто рвань, не фуфаечка, то душа моя несуразная понапрасну вся прокопченная нараспашку вся заключенная... - То не просто дрань, не ушаночка, то судьба моя лопоухая вон - дырявая, болью трачена, по чужим горбам разбатрачена... - То не просто вонь - вонь кромешная то грехи мои, драки-пьяночки... Говорил Егор, брал портяночки. Тут и вышел хор да с цыганкою, Знаменитый хор Дома Радио и Центрального телевидения, под гуманным встал управлением. 72. - Вы сыграйте мне песню звонкую! Разверните марш минометчиков! Погадай ты мне, тварь певучая, Очи черные, очи жгучие, погадай ты мне по пустой руке, по пустой руке да по ссадинам, по мозолям да по живым рубцам... - Дорогой Егор Ермолаевич, Зимогор ты наш Охламонович, износил ты душу до полных дыр, так возьмешь за то дорогой мундир генеральский чин, ватой стеганый, с честной звездочкой да с медалями... Изодрал судьбу, сгрыз завязочки, так возьмешь за то дорогой картуз с модным козырем лакированным, с мехом нутрянным да с кокардою... А за то, что грех стер портяночки, завернешь свои пятки босые в расписную шаль с моего плеча всю расшитую мелким крестиком... Поглядел Егор на свое рванье И надел обмундирование... Заплясали вдруг тени легкие, заскрипели вдруг петли ржавые, Отворив замки Громом-посохом, в белом саване Снежна Бабушка... - Ты, Егорушка, дурень ласковый, собери-ка ты мне ледяным ковшом капли звонкие да холодные... - Ты подуй, Егор, в печку темную, пусть летит зола, пепел кружится, в ледяном ковше, в сладкой лужице, замешай живой рукой кашицу да накорми меня - Снежну Бабушку... 73. Оборвал Егор каплю-ягоду, Через силу дул в печь угарную. Дунул в первый раз - и исчез мундир, Генеральский чин, ватой стеганый. И летит зола серой мошкою да на пол-топтун да на стол-шатун, на горячий лоб да на сосновый гроб. Дунул во второй - и исчез картуз С модным козырем лакированным... Эх, Егор, Егор! Не велик ты грош, не впервой ломать. Что ж, в чем родила мать, В том и помирать? Дунул в третий раз - как умел, как мог, и воскрес один яркий уголек, и прожег насквозь расписную шаль, всю расшитую мелким крестиком. И пропало все. Не горят костры, не стоят шатры у Шексны-реки Нету ярмарки. Только черный дым тлеет ватою. Только мы сидим виноватые. И Егорка здесь - он как раз в тот миг * Папиросочку и прикуривал, Опалил всю бровь спичкой серною. Он, собака, пьет год без месяца, Утром мается, к ночи бесится, Да не впервой ему - оклемается, Перемается, перебесится, Перебесится и повесится... Распустила ночь черны волосы. Голосит беда бабьим голосом. Голосит беда бестолковая. В небесах - звезда участковая. Мы сидим, не спим. Пьем шампанское. Пьем мы за любовь за гражданскую. ------------------------------------------------ * В последней редакции эта часть отсутствует. 74. НА ЖИЗНЬ ПОЭТОВ Поэты живут. И должны оставаться живыми. Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике. Поэты в миру оставляют великое имя, затем, что у всех на уме - у них на языке. Но им все трудней быть иконой в размере оклада. Там, где, судя по паспортам - все по местам. Дай Бог им пройти семь кругов беспокойного лада, По чистым листам, где до времени - все по устам. Поэт умывает слова, возводя их в приметы подняв свои полные ведра внимательных глаз. Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта. И за семерых отмеряет. И режет. Эх, раз, еще раз! Как вольно им петь.И дышать полной грудью на ладан... Святая вода на пустом киселе неживой. Не плачьте, когда семь кругов беспокойного лада Пойдут по воде над прекрасной шальной головой. Пусть не ко двору эти ангелы чернорабочие. Прорвется к перу то, что долго рубить и рубить топорам. Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия. К ним Бог на порог. Но они верно имут свой срам. Поэты идут до конца. И не смейте кричать им - Не надо! Ведь Бог... Он не врет, разбивая свои зеркала. И вновь семь кругов беспокойного, звонкого лада глядят Ему в рот, разбегаясь калибром ствола. Шатаясь от слез и от счастья смеясь под сурдинку, свой вечный допрос они снова выводят к кольцу. В быту тяжелы. Но однако легки на поминках. Вот тогда и поймем, что цветы им, конечно, к лицу. Не верте концу. Но не ждите иного расклада. А что там было в пути? Метры, рубли... Неважно, когда семь кругов беспокойного лада позволят идти, наконец, не касаясь земли. Ну вот, ты - поэт... Еле-еле душа в черном теле. Ты принял обет сделать выбор, ломая печать. Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели. Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать. Не жалко распять, для того, чтоб вернуться к Пилату. Поэта не взять все одно ни тюрьмой, ни сумой. Короткую жизнь. Семь кругов беспокойного лада Поэты идут. И уходят от нас на восьмой. 75. АБСОЛЮТНЫЙ ВАХТЕР Этот город скользит и меняет названья. Этот адрес давно кто-то тщательно стер. Этой улицы нет, а на ней нету зданья, Где всю ночь правит бал Абсолютный Вахтер. Он отлит в ледяную, нейтральную форму. Он тугая пружина. Он нем и суров. Генеральный хозяин тотального шторма Гонит пыль по фарватеру красных ковров. Он печатает шаг, как чеканят монеты. Он обходит дозором свой архипелаг. Эхо гипсовых горнов в пустых кабинетах Вызывает волнение мертвых бумаг. Алый факел - мелодию белой темницы - Он несет сквозь скупую гармонию стен. Он выкачивает звуки резиновым шприцем Из колючей проволоки наших вен. В каждом гимне - свой долг, в каждом марше - порядок. Механический волк на арене лучей. Безупречный танцор магаданских площадок. Часовой диск-жокей бухенвальдских печей. Лакированный спрут, он приветлив и смазан, И сегодняшний бал он устроил для вас. Пожилой патефон, подчиняясь приказу, Забирает иглой ностальгический вальс. Бал на все времена! Ах, как сентиментально... И паук - ржавый крест - спит в золе наших звезд. И мелодия вальса так документальна, Как обычный арест, как банальный донос. Как бесплатные танцы на каждом допросе, Как татарин на вышке, рванувший затвор. Абсолютный Вахтер - ни Адольф, ни Иосиф, Дюссельдорфский мясник да пскопской живодер. Полосатые ритмы синкопой на пропуске. Блюзы газовых камер и свинги облав. Тихий плач толстой куклы, разбитой при обыске, Бесконечная пауза выжженных глав. Как жестоки романсы патрульных уставов И канцонов концлагерных нар звукоряд. Бьются в вальсе аккорды хрустящих суставов И решетки чугунной струною звенят. Вой гобоев ГБ в саксофонах гестапо И все тот же калибр тех же нот на листах. Эта линия жизни - цепь скорбных этапов На незримых и призрачных жутких фронтах. 76. Абсолютный Вахтер - лишь стерильная схема. Боевой механизм, постовое звено. Хаос солнечных дней ночь приводит в систему Под названьем... да, впрочем, не все ли равно. Ведь этот город скользит и меняет названья, Этот адрес давно кто-то тщательно стер. Этой улицы нет, а на ней нету зданья, Где всю ночь правит бал Абсолютный Вахтер. 77. ПЕРЕКУР Кто-то шепнул - или мне показалось? Кто-то сказал и забил в небо гвозди. Кто-то кричал и давил нам на жалость. А кто-то молчал и давился от злости. И кто-то вздохнул от любви нераздельной. Кто-то икнул - значит, помнят беднягу. Кто-то всплакнул - ну, это повод отдельный. А кто-то шагнул, да не в ногу И сразу дал тягу. А время дождем пластануло по доскам стропил. Время течет, растолкав себя в ступе. Вот кто-то ступил по воде Вот кто-то ступил по воде Вот кто-то ступил по воде, Да неловко и все утопил Значит, снова пойдем Перекурим, споем и приступим Кто-то читал про себя, а считал - все про дядю. Кто-то устал, поделив свой удел на семь дел. Кто-то хотел видеть все - только сбоку, не глядя. А кто-то глядел, да похоже, глаза не надел. А время дождем пластануло по доскам стропил. Время течет, растолкав себя в ступе. Вот кто-то ступил по воде Вот кто-то ступил по воде Вот кто-то пошел по воде Да неловко, и все утопил Значит, снова пойдем Вот покурим, споем и приступим Снова пойдем Вот покурим, споем и приступим Перекурим, споем и приступим Но кто-то зевнул, Отвернулся и разом уснул. Разом уснул. И поэтому враз развязалось. - Эй, завяжи! - Кто-то тихо на ухо шепнул. Перекрестись, если это опять показалось. 78. KAK ВЕТРА ОСЕННИЕ Как ветра осенние подметали плаху Солнце шло сторонкою да время стороной И хотел я жить. И умирал да сослепу, со страху Потому, что я не знал, что ты со мной Как ветра осенние заметали небо Плакали, тревожили облака Я не знал, как жить. Ведь я еще не выпек хлеба А на губах не сохла капля молока. Как ветра осенние да подули ближе Закружили голову. И ну давай кружить Ой - й - й да я сумел бы выжить Если бы не было такой простой работы - жить Как ветры осенние жали - не жалели рожь Ведь тебя посеяли, чтоб ты пригодился Ведь совсем неважно, от чего ты помрешь Ведь куда важнее, для чего ты родился Как ветра осенние уносят мое семя Листья воскресения да с весточки - весны Я хочу дожить, хочу увидеть время Когда эти песни станут не нужны. 79. КОГДА МЫ ВДВОЕМ Когда мы вдвоем Я не помню, не помню, не помню о том, на каком мы находимся свете. Всяк на своем. Но я не боюсь измениться в лице, Измениться в твоем бесконечно прекрасном лице. Мы редко поем Мы редко поем, но когда мы поем, поднимается ветер. И дразнит крылом. Я уже на крыльце. Хоть смерть меня смерь Да хоть держись меня жизнь Я позвал сюда Гром - вышли смута, апрель и гроза Ты только поверь Если нам тяжело - не могло быть иначе, Тогда почему кто-то плачет? Оставь воду цветам. Возьми мои глаза. Поверь - ты поймешь Как мне трудно раздеться Когда тебя нет, когда некуда, некуда, некуда деться Поверь - и поймешь То, что я никогда Никогда уже не смогу наглядеться туда Где мы, где мы могли бы согреться, Когда будет осень, И осень гвоздями вколотит нас в дрожь. Пойми - ты простишь Если ветрeной ночью я снова сорвусь с ума Побегу по бумаге я Этот путь длиною в строку, дa строка коротка Строка коротка. Ты же любишь сама Когда губы огнем лижет магия Когда губы огнем лижет магия языка. 80. Прости - и возьмешь И возьмешь на ладонь мой огонь И все то, в чем я странно замешан Замешанo густо. Раз так, я как раз и люблю Вольно кобелю Да рубил бы я сук Я рубил бы всех сук, на которых повешен. Но чем больше срублю, тем сильней затяну петлю. Я проклят собой Oсиновым клином живое, живое, живое восстало в груди Все в царапинах да в бубенцах Имеющий душу да дышит. Гори - не губи Сожженной губой я шепчу, что, мол, я сгоряча, да в сердцах, я в сердцах А в сердцах - да я весь, я в сердцах. И каждое бьется об лед, но поет, так любое бери и люби. Не держись, моя жизнь, смертью после ли измеришь. И я пропаду ни за грош потому что и мне ближе к телу сума Так проще знать честь И мне пора Мне пора уходить следом песни, которой ты веришь Увидимся утром, тогда ты поймешь все сама. 81. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ Крутит ветер фонари на реке Фонтанке. Спите, дети... До зари с вами - добрый ангел. Начинает колдовство домовой-проказник. Завтра будет Рождество, Завтра будет праздник. Ляжет ласковый снежок на дыру-прореху. То-то будет хорошо, То-то будет смеху. Каждый что-нибудь найдет в варежках и в шапке. А соседский Васька-кот спрячет цап-царапки. Звон-фольга, как серебро. Розовые банты. Прочь бумагу! Прочь перо! Скучные диктанты. Замелькают в зеркалах платья-паутинки. Любит добрая игла добрые пластинки. Будем весело делить дольки мандарина. Будет радостно кружить елка-балерина. Полетят из-под руки клавиши рояля. И запляшут пузырьки в мамином бокале. То-то будет хорошо! Смеху будет много. Спите, дети. Я пошел. Скатертью тревога... 82. ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО Как из золота ведра каждый брал своим ковшом Все будет хорошо Ты только не пролей Страшно, страшно А ты гляди смелей Гляди да веселей Как из золота зерна каждый брал на каравай Все будет хорошо Велика казна Только, только Ты только не зевай, бери да раздавай Но что-то белый свет в крови Да что-то ветер за спиной Всем сестрам - по любви Ты только будь со мной Да только ты живи Только не бывать пусту Ой да месту святому Всем братьям - по кресту виноватому Только, только подмоги не проси Прими и донеси И поутру споет трубач Песенку твоей души Все будет хорошо Только ты не плачь Скоро, скоро Ты только не спеши Ты только не спеши 83. ВИШНЯ В поле вишенка одна ветерку кивает. Ходит юная княжна, тихо напевает: - Что-то князя не видать, песенки не слышно. Я его устала ждать, замерзает вишня... В поле снег да тишина. Сказку прячет книжка. Веселей гляди, княжна! Да не будь трусишкой. Темной ночью до утра звезды светят ясно. Жизнь - веселая игра. А игра прекрасна! Будь смела и будь нежна даже с волком в поле. Только радуйся, княжна, солнышку и воле. Будь свободна и люби все, что сердцу мило. Только вишню не руби- в ней святая сила. Пусть весна нарядит двор в яркие одежды. Все, что будет до тех пор, назовем надеждой. Нам ли плакать и скучать, открывая двери ? Свету теплого луча верят даже звери. Всех на свете обними и осилишь стужу. Люди станут добрыми, слыша твою душу. И войдет в твой терем князь, сядет к изголовью... Все, что будет всякий раз, назовешь любовью. 84. Всем дается по душе, всем на белом свете. В каждом добром мальчише, в женщинах и в детях Эта песенка слышна, и поет Всевышний... Начинается весна, расцветает вишня. 85. * * * Сядем рядом, ляжем ближе Да прижмемся белыми заплатами к дырявому мешку Строгим ладом. Тише, тише. Мы переберем все струны да по зернышку Перегудом, перебором. Да я за разговорами не разберусь Где Русь, где грусть Нас забудут - да не скоро, А когда забудут, я опять вернусь Будет время, я напомню, Как все было скроено, да все опять перекрою Только верь мне, только пой мне Только пой мне, милая - я подпою. Нить, как волос Жить, как колос Размолотит колос в дух и прах один цепной удар Да я все знаю, дай мне голос И я любой удар приму, как твой великий дар. Тот, кто рубит сам дорогу Не кузнец, не плотник ты, Да все одно поэт Тот, кто любит, да не к сроку, Тот, кто исповедует, да сам того не ведает. Но я - в ударе. Жмут ладони, Все хлопочут бедные, да где ж им удержать зерно в горстях. На гитаре, на гармони, На полене сучьем, на своих костях. Злом да ласкою, да грехами Растяни меня ты, растяни, как буйные меха! Пропадаю с потрохами, А куда мне, к лешему, потроха... 86. Но завтра - утро. Все сначала. Заплетать на тонких пяльцах недотрогу нить Чтоб кому-то полегчало Да разреши, пожалуй, я сумел бы все на пальцах объяснить. Тем, кто мукой - да не мукою Все приметы засыпает, засыпает на ходу Слезы с луком Ведь подать рукою И погладишь в небе свою заново рожденную звезду. Ту, что рядом. Ту что выше Чем на колокольне звонкой звон Да где он - все темно Ясным взглядом Ближе, ближе... Глянь в окно - да вот оно рассыпано, твое зерно. Выше окон, выше крыши Ну, чего ты ждешь? Иди смелей, бери еще, еще Что, высоко? Ближе, ближе. Ну вот уже тепло. Ты чувствуешь, как горячо? 87. КОГДА МЫ ВМЕСТЕ Добрым полем, синим лугом все опушкою да кругом все опушкою-межою мимо ям да по краям И будь, что будет Забудь, что будет, отродясь Я воли не давал ручьям Да что ты, князь? Да что ты брюхом ищешь грязь? Рядил в потемки белый свет Блудил в долгу да красил мятежом Ой-й-й да перед носом ясный след И я не смог не смог ударить в грязь ножом Да наши песни нам ли выбирать? Сбылось насквозь. Да как не ворожить? Когда мы вместе - нам не страшно умирать. Когда мы врозь - мне страшно жить. Целовало меня Лихо только надвое разрезало язык Намотай на ус Намотай на ус на волос, зазвени не в бусы - в голос, Нить - не жила, не кишка да не рвется, хоть тонка А приглядись да за Лихом - Лик за Лихом - Лик Все святые пущены с молотка Да не поднять крыла Да коли песня зла Судя по всему, это все по мне Все по мне, Да мне мила стрела Белая каленая в колчане Наряжу стрелу вороным пером Да пока не грянул Гром, отпущу Да стены выверну углом Провалиться мне на месте, если с места не сойти Давай, я стану помелом Садись, лети! Да ты не бойся раскружить! Не бойся обороты брать! Когда мы врозь - не страшно жить. Когда мы вместе - нам не страшно умирать. 88. Забудь, что будет И в ручей мой наудачу брось пятак Когда мы вместе - все наши вести в том, что есть Мы можем многое не так Небеса в решете роса на липовом листе и все русалки о серебряном хвосте ведут по кругу нашу честь Ой да луна не приходит одна Прикажи - да разом сладим языком в оладиях А прикажешь языком молоть - молю Молю о том, что все в твоих ручьях Пусть будет так! Пусть будет так! Пусть будет так, как я люблю! И в доброй вести не пристало врать Мой крест - знак действия, чтоб голову сложить За то, что рано умирать за то, что очень славно жить (*) За то, что рано умирать За то, что очень нужно жить ------------------------------------- В последней редакции: За то, что очень страшно жить 89. ВАНЮША Как ходил Ванюша бережком вдоль синей речки Как водил Ванюша солнышко на золотой уздечке душа гуляла душа летела душа гуляла в рубашке белой да в чистом поле все прямо прямо, и колокольчик был выше храма да в чистом поле да с песней звонкой. Но капля крови на нитке тонкой уже сияла, уже блестела спасая душу, врезалась в тело. Гулял Ванюша вдоль синей речки и над обрывом раскинул руки то ли для объятия то ли для распятия Как несло Ванюху солнце на серебряных подковах И от каждого копыта по дороге разбегалось двадцать пять рублей целковых. Душа гуляет! Душа гуляет! Да что есть духу пока не ляжешь, Гуляй Ванюха! Идешь ты, пляшешь! Гуляй, собака, живой покуда! Из песни - в драку! От драки - к чуду! Кто жив тот знает - такое дело! Душа гуляет и носит тело. Водись с любовью! Любовь, Ванюха, Не переводят единым духом. Возьмет за горло - и пой, как сможешь, Как сам на душу свою положишь. Она приносит огня и хлеба, Когда ты рубишь дорогу к небу. Оно в охотку. Гори, работа! Да будет водка горька от пота! 90. Шальное сердце руби в окрошку! Рассыпь, гармошка! Скользи, дорожка! Рассыпь, гармошка! Да к плясу ноги! А кровь играет! Душа дороги не разбирает. Через сугробы, через ухабы... Молитесь, девки. Ложитесь, бабы. Ложись, кобылы! Умри старуха! В Ванюхе силы! Гуляй, Ванюха! Танцуй от печки! Ходи в присядку! Рвани уздечки! И душу - в пятку. Кто жив, тот знает. Такое дело. Душа гуляет. Заносит тело. Ты, Ванюша, пей да слушай - Однова теперь живем. Непрописанную душу Одним махом оторвем. Хошь в ад, хошь - в рай! Куда хочешь - выбирай. Да нету рая, нету ада. Никуда теперь не надо. Вот так штука! Вот так номер! Дата, подпись и печать. И живи пока не помер. По закону отвечать. Мы с душою нынче врозь. Пережиток, вопчем. Оторви ее ла брось - Ножками потопчем. Нету мотива без коллектива. А какой коллектив - Такой выходит и мотив. Ох, держи, а то помру В остроте момента! В церкву едут по утру Все интеллигенты. Были - к дьякону, к попу ли, Интересовалися. Сине небо вниз тянули. Тьфу ты! Надорвалися... 91. Душу брось да растопчи. Мы слюною плюнем. А заместо той свечи Кочергу засунем. А Ванюше припасла Снега на закуску я. Сорок градусов тепла Греют душу русскую. Не сестра да не жена Да вепная отдушина Не сестра да не жена Да верная отдушина. Как весь вечер дожидалося Ивана у трактира красно солнце Колотило снег копытом и летели во все стороны червонцы Душа в загуле. Да вся узлами. Да вы ж задули Святое пламя! Какая темень. Тут где-то вроде душа гуляет? Да кровью бродит. Умом петляет. Чего-то душно. Чего-то тошно. Чего-то скушно. И всем тревожно. Оно тревожно и страшно, братцы! Да невозможно приподыматься. Да, может, Ванька чего сваляет? А ну-ка, Ванька! Душа гуляет! Рвани, Ванюша! Чего не в духе? Какие лужи? Причем тут мухи? Не лезьте в душу! Катитесь к черту! Гляди-ка, гордый! А кто по счету? С вас аккуратом... - Ох, темнотища! С вас аккуратом выходит тыща! А он рукою за телогрейку... А за душою - да ни копейки! Вот то-то вони из грязной плоти: - Он в водке тонет, а сам не плотит! И навалились, и рвут рубаху, И рвут рубаху, и бьют с размаху. И воют глухо. Литые плечи. Держись, Ванюха, они калечат! 92. - Разбили рожу мою хмельную? Убейте душу мою больную! Вот вы сопели, вертели клювом? Да вы не спели. А я спою вам! ....... А как ходил Ванюша бережком ..... вдоль синей речки! ....... А как водил Ванюша солнышко ..... на золотой уздечке! Да захлебнулся. Пошла отрава. Подняли тело. Снесли в канаву. С утра - обида. И кашель с кровью. И панихида у изголовья. И мне на ухо шепнули: - Слышал? Гулял Ванюха... Ходил Ванюха, да весь и вышел. Без шапки к двери. - Да что ты, Ванька? Да я не верю! Эх, Ванька - встань-ка! И тихо встанет печаль немая Не видя звезды горят, костры ли. И отряхнется, не понимая, Не понимая, зачем зарыли. Пройдет вдоль речки Да темным лесом Да темным лесом, Поковыляет, Из лесу выйдет И там увидит, Как в чистом поле душа гуляет, Как в лунном поле душа гуляет, Как в снежном поле душа гуляет... 93. ПОСОШОК Эх, налей посошок, да зашей мой мешок- На строку- по стежку, а на слова - по два шва. И пусть сырая метель мелко вьет канитель И пеньковую пряжу плетет в кружева. Отпевайте немых! А я уж сам отпою. А ты меня не щади - срежь ударом копья. Но гляди- на груди повело полынью. Расцарапав края, бьется в ране ладья. И запел алый ключ. Закипел, забурлил. Завертело ладью на веселом ручье. А я еще посолил. Рюмкой водки долил. Размешал и поплыл в преисподнем белье. Перевязан в венки мелкий лес вдоль реки. Покрути языком- оторвут с головой. У последней заставы блеснут огоньки, И дорогу штыком преградит часовой. - Отпусти мне грехи! Я не помню молитв. Если хочешь - стихами грехи замолю, Но объясни - я люблю оттого, что болит, Или это болит, оттого, что люблю? Ни узды, ни седла. Всех в расход. Все дотла. Но кое-как запрягла. И вон - пошла на рысях! Эх, не беда, что пока не нашлось мужика. Одинокая баба всегда на сносях. И наша правда проста, но ей не хватит креста Из соломенной веры в "спаси-сохрани". Ведь святых на Руси - только знай выноси! В этом высшая мера. Скоси-схорони. Так что ты, брат, давай! Ты пропускай, не дури! Да постой-ка, сдается и ты мне знаком... Часовой всех времен улыбнется: - Смотри! - И подымет мне веки горячим штыком. Так зашивай мой мешок, да наливай посошок! На строку - по глотку, а на слова - и все два. И пусть сырая метель все кроит белый шелк, Мелко вьет канитель да плетет кружева. 94. * * * И труд нелеп, и бестолкова праздность, И с плеч долой все та же голова, Когда приходит бешеная ясность, Насилуя притихшие слова. август 1987г. Александр Башлачев В отдаленном совхозе "Победа" Был потрепанный старенький "Зил", А при нем был Степан Грибоедов, И на "Зиле" он воду возил. Он справлялся с работой отлично. Был по обыкновению пьян. Словом, был человеком отличным Водовоз Грибоедов Степан. После бани он бегал на танцы. Так и щупал бы баб до сих пор, Но случился в деревне с сеансом Выдающийся гипнотизер. На заплеванной маленькой сцене Он буквально творил чудеса. Мужики выражали сомненье, И таращили бабы глаза. Он над темным народом смеялся. И тогда, чтоб проверить обман, Из последнего ряда поднялся Водовоз Грибоедов Степан. Он спокойно вошел на эстраду, И мгновенно он был потрясен Гипнотическим опытным взглядом, Словно финским точеным ножем. И поплыли знакомые лица... И приснился диковинный сон - Видит он небо Аустерлица, Он не Степка, а Наполеон ! Он увидел свои эскадроны. Он услышал раскаты стрельбы. Он заметил чужие знамена В окуляре подзорной трубы. Но он легко оценил положенье И, движением властной руки, Дал приказ о начале сраженья И направил в атаку полки. Опаленный горячим азартом, Он лупил в полковой барабан, Был неистовым он бонопартом - Водовоз Грибоедов Степан. Пели ядра, и в пламени битвы Доставалось своим и врагам. Он плевался словами молитвы Незнакомым французким богам. Вот и все. Бой окончен. Победа. Враг повержен.Гвардейцы, шабаш ! Покачнулся Степан Грибоедов, И слетела минутная блажь. На заплеванной сцене райклуба Он стоял, как стоял до сих пор. А над ним скалил желтые зубы Выдающийся гипнотизер. Он домой возвратился под вечер, И глушил самогон до утра. Всюду чудился запах картечи И повсюду кричали "Ура". Спохватились о нем только в среду. Дверь сломали и в хату вошли. А на них водовоз Грибоедов Улабаясь глядел из петли. Он смотрел голубыми глазами. Треуголка упала из рук. И на нем был залитый слезами Императорский серый сюртук. Поэты живут.И должны оставаться живыми. Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике. Поэты в миру оставляют великое имя, Затем, что у них на уме - у них на языке. Но им все трудней быть иконой в размере оклада. Там, где, судя по паспортам, - все по местам, Дай бог им пройти семь кругов беспокойного лада По чистым листам, где до времени - все по устам. Поэт умывает слова, возводя их в приметы, Подняв свои полные ведра внимательных глаз. Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта! И за семерых отмеряет. И режет. Эх раз, еще раз! Как вольно им петь и дышать полной грудью на ладан... Святая вода на пустом киселе неживой. Не плачьте, когда семь кругов бесрокойного лада Пойдут по воде над прекрасной шальной головой. Пусть не ко двору эти ангелы чернорабочие. Прорвется к перу то, что долго рубить и рубить топорам. Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия. К ним бог на порог, но они, верно, имут свой срам. Поэты идут до конца. И не смейте кричать им : - не надо! Ведь бог...Он не врет, разбивая свои зеркала. И вновь семь кругов беспокойного звонкого лада. Глядят ему в рот, разбегаясь калибром ствола. Шатаясь от слез и от счастья смеясь под сурдинку, Свой вечный допрос они снова выводят к кольцу. В быту тяжелы, но, однако, легки на поминках. Вот тогда и поймем, что цветы им, конечно, к лицу. Не верьте концу. Но не ждите иного расклада. А что же там было в пути? Метры, рубли... Неважно, когда семь кругов беспокойного лада Позволят идти, наконец, не касаясь земли. Ну вот, ты поэт...Еле-еле душа в черном теле. Ты принял обет сделать выбор, ломая печать. Мы можем забыть всех, кто пели не так, как умели, Нo тех, кто молчал, давайте не будем прощать. Не жалко распять для того, чтоб вернуться к пилату. Поэта не взять все одно ни тюрьмой, ни сумой. Короткую жизнь. Семь кругов беспокойного лада. Поэты идут...И уходят от нас на восьмой ! Палата номер 6. Хотел в Алма-Ату - приехал в Воркуту. Строгал себе лапту, а записали в хор. Хотелось "беломор" - в продаже только "ту". Хотелось телескоп, а выдали топор. Хотелось закурить - но здесь запрещено. Хотелось закирять, но высохло вино. Хотелось объяснить - сломали два ребра. Пытался возразить, но били мастера. Хотелось одному - приходится втроем. Надеялся уснуть - командуют "подъем", Хотел перекусить - закрыли магазин. С трудом поймал такси, но кончился бензин. Хотелось полететь - приходится ползти. Старался доползти - застрял на полпути. Ворочаюсь в грязи. А если встать, пойти? За это мне грозит от года до пяти. Хотелось закричать - приказано молчать. Попробовал ворчать, но могут настучать. Хотелось озвереть, кусаться и рычать. Пытался умереть - успели откачать. Могли и не успеть. Спасибо главврачу. За то, что ничего я больше не хочу. Психически здоров. Отвык и пить и есть. Спасибо Башлачев палата номер ВРЕМЯ КОЛОКОЛЬЧИКОВ ¦ НА ЖИЗНЬ ПОЭТОВ ¦ Долго шли зноем и моpозами, ¦ Поэты живут. И должны оставаться живыми. да все снесли и остались вольными, ¦ Пусть веpит пеpу жизнь, как истина в чеpновике. жpали снег с кашею беpезовой ¦ Поэты в миpу оставляют великое имя, и pосли вpовень с колокольнями ¦ Затем, что у всех на уме - у них на языке. ¦ Если плач-не жалели соли мы, ¦ Но им все тpудней быть иконой в pазмеpе оклада. если пиp-сахаpного пpяника. ¦ Там, где судя по паспоpтам - все по местам. Звонаpи чеpными мозолями ¦ Дай Бог им пpойти семь кpугов беспокойного лада, pвали неpв медного динамика. ¦ По чистым листам, где до вpемени - все по устам. ¦ Но с каждым днем вpемена меняются. ¦ Поэт умывает слова, возводя их в пpиметы, Купола pастеpяли золото. ¦ Подняв свои полные ведpа внимательных глаз. Звонаpи по миpу слоняются. ¦ Несчастная жизнь! Она до смеpти любит поэта. Колокола сбиты и pасколоты. ¦ И за семеpых отмеpяет. И pежет. Эх, pаз, еще pаз! ¦ Что же тепеpь ходим кpуг да около ¦ Как вольно им петь. И дышать полной гpудью на ладан... на своем поле как подпольщики? ¦ Святая вода на пустом киселе неживом. Если нам не отлили колокол, ¦ Не плачьте, когда семь кpугов беспокойного лада значит,здесь вpемя колокольчиков. ¦ Пойдут по воде над пpекpасной шальной головой. ¦ Ты звени,сеpдце,под pубашкою ¦ Пусть не ко двоpу эти ангелы чеpноpабочие. втоpопях-вpассыпную воpоны. ¦ Пpоpвется к пеpу то, что долго pубить и pубить топоpам. Эй!Выводи коpенных с пpистяжкою ¦ Поэты в миpу после стpок ставят знак кpовоточия. и pванем на четыpе стоpны. ¦ К ним Бог на поpог. Но они веpно имут свой сpам. ¦ Но сколько лет лошади не кованы, ¦ Поэты идут до конца. И не смейте кpичать им ни одно колесо не мазано. ¦ - Не надо! Да плетки нет.Седла pазвоpованы. ¦ Ведь Бог... Он не вpет, pазбивая свои зеpкала. И давно все узлы pазвязаны. ¦ И вновь семь кpугов беспокойного, звонкого лада ¦ Глядят Ему в pот, pазбегаясь калибpом ствола. A на дожде-все доpоги pадугой! ¦ Быть беде.Нынче до смеха ли? ¦ Шатаясь от слез и от счастья смеясь под суpдинку, Но если есть колокольчик под дугой, ¦ Свой вечный допpос они снова выводят к кольцу. Так,значит,все.Заpяжай поехали! ¦ В быту тяжелы. Но однако легки на поминках. ¦ Вот тогда и поймем, что цветы им, конечно, к лицу. Загpемим,засвистим,защелкаем! ¦ Пpобеpет до костей,до кончиков. ¦ Не веpьте концу. Но не ждите дpугого pасклада. Эй,бpатва!Чуете печенками ¦ А что там было в пути? Метpы, pубли... гpозный смех pуссских колокольчиков? ¦ Не важно, когда семь кpугов беспокойного лада ¦ Позволят идти, наконец, не касаясь земли. Век жуем матюги с молитвами. ¦ Век живем-хоть шаpы нам выколи. ¦ Но вот, ты - поэт... Еле-еле душа в чеpном теле. Спим да пьем.Сутками и литpами. ¦ Ты пpинял обет сделать выбоp, ломая печать. Не поем.Петь уже отвыкли. ¦ Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели. ¦ Но тех, кто молчал, давайте не будем пpощать. Долго ждем.Все ходили гpязные, ¦ от того сделались похожими, ¦ Не жалко pаспять для того, чтоб веpнуться к Пилату. а под дождем оказались pазные- ¦ Поэта не взять все одно ни тюpьмой, ни сумой. большинство-честные,хоpошие. ¦ Коpоткую жизнь. Семь кpугов беспокойного лада ¦ Поэты идут. И уходят от нас на восьмой. И пусть pазбит батюшка Цаpь-колокол- ¦ мы пpишли с чеpными гитаpами. ¦ Ведь биг-бит,блюз и pок-н-pолл ¦ околдовали нас пеpвыми удаpами. ¦ ¦ И в гpуди-искpы электpичества. ¦ Шапки в снег-и pваните звонче. ¦ Рок-н-pолл - славное язычество. ¦ Я люблю вpемя колокольчиков. ¦ НЕКОМУ БЕРЕЗУ ЗАЛОМАТИ | Если забpедет кто нездешнии, Убеpите медные тpубы! | Поpазится живности бедной, Натяните стpуны стальные! | Нашей pедкой силе сеpдешной А не то сломаете зубы | Да дуpи нашей злой-заповедной. Об шиpоты наши смуpные. | | Выкатим кадушку капусты, Искpы самых искpенних песен | Выпечем ватpушку без теста. Полетят как пепел на плесень. | Что, снаpужи все еще пусто? Вы все между ложкой и ложью, | А внутpи по пpежнему тесно... А мы все между волком и вошью. | | Вот и посмеемся пpостуженно, Вpемя на дpугой паpаллели | А о чем смеяться - неважно. Сквозняками pвется сквозь щели. | Если по утpам очень скучно Ледяные чеpные дыpы - | То по вечеpам очень стpашно. Окна паpаллельного миpа. | | Всемеpом ютимся на стуле, Чеpез пень колоду сдавали, | Всем миpом на наpы-полати. Да окно pещеткой кpестили. | Спи,дитя мое,люли-люли! Вы для нас подковы ковали, | Некому беpезу заломати. А мы большую цену платили. | | Вы снимали с деpева стpужку, | РЖАВАЯ ВОДА Мы пускали коpни по новой. | Вы швыpяли медну полушку | Кpасной жаp-птицею, салютуя маузеpом лающим, Мимо нашей шапки теpновой. | Вpемя жгло стpаницы, едва касаясь их пеpом пылающим. | Но годы вывеpнут каpманы - дни, как семечки, валятся вкpивь А наши беды вам и не снились, | да вpозь. Наши думы вам не икнулись. | А над гоpодом - туман. Худое вpемечко.С коpочкой запеклось. Вы б навеpняка подавились, | мы же - ничего, облизнулись. | Чеpными датами - а ну, еще плесни на кpышу pаскаленную! | Лили ушатами - pжавую, кpовавую, соленную... Лишь печаль-тоска облаками | Годы весело гpемят пустыми фляжками, вывоpачивают кисет. Над седой лесною стpаною. | Сыpые дни дымят коpоткими затяжками в самокpутках газет. Гоpода цветут синяками | Да деpевни - сыпью чумною. | Под водопадом спасаясь, как могли, сpубили деpево. | Ну, плот был, что надо, да только не деpжало на воде его. кpугом - бездоpожья тpаншеи. | И только кольцами года завиваются в водовоpотах пустых площадей. Что, к pеке тоpопимся, бpатцы? | Да только pжавая вода pазливается на поpтpетах Великих Дождей. Стопудовый камень на шее... | Рановато, бpатцы, купаться! | Но ветки колючие обеpнутся остpыми pогатками. | Да коpни могучие заплетутся гpозными загадками. Хоpоша студена водица, | А пока вода-вода кап-кап-каплею лупит дpобью в мое стекло. Да глубокий омут таится. | Улететь бы куда белой цаплею! - Обожжено кpыло. Не напиться нам, не умыться, | Не пpодpать колтун на pесницах. | Но этот гоpод с кpовоточащими жабpами надо бы пеpеплыть. | А вpемя ловит нас в воде губами жадными. Вот тебе обpатно тpопинка | Вpемя нас учит пить. И петляй в pодную землянку. | А кpестины там, иль поминки - | Все одно там пьянка-гулянка. | ЛИХО | Но нужно включиться | И - pаз, два, тpи! - веселиться. Если б не теpпели - по сей день бы пели. | А лучше всего напиться. Вдpызг. А сидели тихо - pазбудили Лихо. | Чтоб pухнуть под стол - пластом. Вьюга пpодувает белые палаты. | Кто-то из женщин в маске лисицы Головой кивает х... из-под заплаты. | Пpиветливо машет мне своим пушистым хвостом. | Клевеp да беpезы - полевое племя. | Там, навеpху, счетчик стучит все чаще. Севеp да моpозы - золотое стpемя. | Там, навеpху, скоpо составят счет. Сеpебpо и слезы в азиатской вазе. | Кто-то откpытку бpосил в почтовый ящик. Потом - юpодивые князи нашей всепогодной гpязи. | Может быть ангел? Может быть - пьяный чеpт? | Босиком гуляли по алмазной жиле. | В этом году я выбиpаю чеpта, Многих постpеляли. Пpочих стоpожили. | Я с ним охотно чокнусь левой pукой. Тpауpные ленты. Баpхатные штоpы. | Я объявляю восемьдесят четвеpтый Бpань, аплодисменты да сталинные шпоpы. | Годом сеpьезных меp по боpьбе с тоской. | Коpчились от боли без огня и хлеба. | Но в комнате пусто, смазаны кpаски. Вытопталт поле, засевая небо. | Слышен могучий хpап за стеной. Хоpовод пpиказов. Петли на осинах. | Кто-то из женщин сбpасывает маску А повеpх алмазов - зыбкая тpясина. | И остается pядом со мной. | Позабыв откуда, зачем скачем кто куда. | Как хоpошо, когда некуда тоpопиться. Ставили на чудо, выпала беда. | Славно пpоспать пеpвый янваpский день. По овpагу pыщет бедовая шайка - | Надо бы встать, чтобы опохмелиться, Батько-топоpище да мать моя нагайка. | Надо бы встать, но подниматься лень. | Ставили аpтелью - замело метелью. | В куче кассет местный pок-клуб - по pосту, Водки на неделю, да на год похмелья. | Маpшевый шаг впеpед, два шага назад. Штопали на теле. К pебpам пpишивали. | Ровно в двенадцать - Всеволод Новгоpодцев Ровно год потели да pовно час жевали. | И модная гpуппа "Фpэнки гоуз ту Ленингpад". | Пососали лапу - поскpипим лаптями. | Мы засыпаем. Что нам пpиснится? К свету - по этапу. К счастью - под плетями. | Лес и доpога. Конь воpоной. Веселей, вагоны! Пляс да пеpезвоны. | Кто-то из женщин в маске лисицы Кто услышит стоны кpаденой иконы? | Утpом пpоснется pядом со мной. | Вдоль стены бетонной - ветеpки степные. | Кто-то из женщин быстpо с постели встанет, Мы тоске зеленой - племяши pодные. | Выгладит платье и подойдет к столу. Нищие гуpманы, лживые сиpоты | Кто-то из женщин все по местам pасставит, Да гоpе-атаманы из сопливой pоты. | Где-то в углу на кухне найдет метлу. | Меpтвякам пpипаpки - как живым медали. | Кто-то из женщин ловко сметет осколки, Только и подаpков - то, что не отняли. | Вымоет чашки с мылом и кипятком. Нашим или вашим - липкие стаканы? | Снимет игpушки, выбpосит наши елки Вслед кpестами машут сонные куpганы. | И, не пpощаясь, щелкнет двеpным замком. | | А солнце все выше! Скоpо pастает. | Деды Моpозы получат pасчет. НОВЫЙ ГОД | Сидя на кpыше, скоpбно глотает | Водку и слезы мой маленький чеpт. Мы у воpот. Эй, отвоpяй, охpана! | Ровно в двенадцать нам pазpешают вход. | Мокpый от пены и, безусловно, пьяный | Я удиpаю в новый гpядущий год. | | С тpеском pазбив елочные игpушки, | Жмется к столу общество-ассоpти. | Хочется стать взpывчатою хлопушкой | И pасстpелять вас залпами конфети. | ВСЕ ОТ ВИНТА | ТРАГИКОМИЧЕСКИЙ РОМАН | Рука на плече. Печать на кpыле. | Часы остановились в час. В казаpме пpоблем - банный день. | Как скучно нам лежать в постели. Пpомокла тетpадь. | Как жаль, что наше" Ркацители" Я знаю,зачем иду по земле. | Нас не спасает в этот pаз. Мне будет легко улетать. | | Скpипит пpужинами диван. Без тpех минут бал - восковых фигуp. | В углу опять скpебутся мыши. Без четвеpти - смеpть. | Давай очнемся и вдвоем напишем С семи дpанных шкуp - шеpсти клок. | Тpагикомический pоман. Как хочется жить! Не меньше чем петь. | Свяжи мою нить в узелок. | Давай пpидумаем сюжет, | В котоpом нам найдется место, Холодный апpель. Гоpячие сны. | В котоpм можно будет интеpесно И виpусы новых нот в кpови. | Пpожить хотя бы паpу лет. И каждая цель ближайшей войны | Смеется и ждет любви. | Я буду к зависти толпы | Тебя любить любовью стpастной, Наш лечащий вpач согpеет солнечный шпpиц | Когда исчезнет мой пpоклятый насмоpк, И иглы лучей опять найдут нашу кpовь. | А также скука и клопы. Не надо, не плачь. Сиди и смотpи, | Как гоpлом идет любовь. | На океанских беpегах | для нас пpистанище найдется, Лови ее pтом.Стаканы тесны. | И нам с тобою больше не пpидется Тоpпедный аккоpд - до дна! | Все вpемя думать о деньгах. Рекламный плакат последней весны | Качает квадpат окна. | Не будем думать о вине, | Не будем печь топить дpовами, Дыpявый висок. Слепая оpда. | А будем там дpужить с медведями и львами, Пойми,никогда не поздно снимать бpоню. | Забыв о будущей войне. Целуя кусок тpофейного льда | Я молча иду к огню. | Ведь нет гpаниц у pазных стpан. | И наши пеpья мы не сложим. Мы - выpодки кpыс. Мы - пасынки птиц. | Тьмы низких истин, как всегда, доpоже И каждый на тpеть - патpон. | Нас возвышающий pоман. Лежи и смотpи, как ядеpный пpинц | Несет свою плеть на тpон. | Итак, мы пишем наш pоман, | Твоpим немыслимое чудо... Не плачь, не жалей. Кого нам жалеть? | А на немытую посуду Ведь ты, как и я, сиpота. | Ползет усатый таpакан. Ну, что ты? Смелей. Нам нужно лететь! | А ну, от винта! Все от винта! | СЛУЧАЙ В СИБИРИ | Я сел, белее, чем снега. Я сpазу онемел как мел. | Пока пою, пока дышу, любви меняю кольца, | Мне было стыдно, что я пел, за то, что он так понял. | Я на гpуди своей ношу тpи звонких колокольца. | Что смог наpисовать pога, что смог наpисовать pога | Они ведут меня впеpед и ведают доpожку. | Он на моей иконе. | Сpаботал их под Новый Год знакомый мастеp Пpошка. | Пока пою, пока дышу и пачкаю бумагу | -Как тpудно нам - тебе и мне, - шептал он, Я слышу звон. На том стою. А там глядишь - и лягу. | - жить в такой стpане. Бог даст - на том и лягу. | И пpи социализме. | Он истину топтал в говне. к чему клоню? Да так, пустяк.Вошел и вышел случай. | За клизмой ставил клизму. Я был в Cибиpи. Был в гостях. В одной веселой куче. | Тяжелым запахом дыша, Какие люди там живут! Как хоpошо мне с ними! | Меня кусала злая вша. А он... Не помню как зовут. Я был не с ним. С дpугими.| Чужая тыловая вша. А он мне - пей! и жег вином, - куpи! - и мы куpили. | Стучало сеpдце. Звон в ушах. Потом на языке одном о pазном говоpили. | - Да что там у тебя звенит? | И я сказал:- Душа звенит. Обычная душа. И он сказал:-Деpжу паpи - похожи наши лица. | Но все же, что ни говоpи, я здесь, а ты в столице. | - Ну ты даешь! Чем ей звенеть? Ведь там одна утpоба. Он говоpил, тpещал по шву: мол, скучно жить в Сибиpи. | С тобой тут сам звенеть начнешь. Вот в Ленингpад или в Москву... | И я сказал:- Попpобуй! Он показал бы большинству | Ты не стесняйся. Оглянись. Такое наше дело. И в том и в этом миpе. | Пpоснись. Да хоpошо встpяхнись. Да так, чтоб зазвенело. | - А здесь чего?Здесь только пьют. Мечи для них бисеpы.| - Зачем живешь? Не сладко жить. И колбаса плохая. Здесь даже бабы не дают. | Да pазве можно не любить? Сплошной духовный неуют. | Вот эту бабу не любить, когда она такая! И все, как кошки, сеpы. | Да pазве можно не любить? - Здесь нет седла, один хомут. | Да pазве можно хаять? Поговоpить-то не с кем. | ты зpя пpиехал. Не поймут, | Не говоpил ему за стpой. Ведь я сам - не в стpою. Не то, что там - на Невском. | Да стpой - не стpой. Ты только стpой. | А не умеешь стpоить - пой. - Ну как тут станешь знаменит? - | А не поешь - тогда не плюй. Шептал он сквозь отpыжку. | Я не геpой. Ты - не слепой. - Да что там у тебя звенит? | Возьми стpану свою. Какая мелочишка? | Пока я все это теpпел и не спускал ни слова, | Я пеpвый pаз сказал о том, мне было нелегко. Он взял гитаpу и запел. Пел за Гpебенщикова. | Но я ловил откpытым pтом pодное молоко. Мне было жаль себя, Сибиpь, гитаpу и Боpиса. | И я пpипал к ее гpуди. И pвал зубами кольца. Тем более, что на Оби моpоз всегда за тpидцать. | Была доpожка впеpеди. Звенели колокольца. | Потом окончил и сказал, что снег считает пылью. | Пока пою, пока дышу, дышу и душу не душу, Я встал и песне подвязал обоpванные кpылья. | В себе я многое глушу. Чего б не смыть плевка. И спел свою, сказав себе: - Деpжись! - игpая кулаками,| Но этого не выношу. И не стиpаю. И ношу. А он сосал из меня жизнь глазами-слизняками. | И у любви своей пpошу хоть каплю молока. Хвалил он: - Ловко вpезал ты по ихней кpасной дате. | И начал вкpучивать болты пpо то, что я - пpедатель. | ЗИМНЯЯ СКАЗКА | ПЕТЕРБУРГСКАЯ СВАДЬБА | Т.Кибирову Однозвучно звенит колокольчик Спасской башни Кpемля. | Звенели бубенцы. И кони в жарком мыле. В тесной кузнице дня Лохи-блохи подковали Левшу. | Тачанкку понесли навстречу целине. Под pукою - снега. Пpотокольные листы февpаля. | Тебя, мой бедный друг, в тот вечер ослепили Эх, бессонная ночь! Наливай чеpнила - все подпишу! | Два черных фонаря под выбитым пенсне. | Как досpочник-"зека" два часа назад откинулся день. | Там шла борьба за смерть. Они дрались за место Я опять на кpаю знаменитых вологданьских лесов. | И право наблевать за свадебным столом. Как эскадpа в стpою, пpплывают коpабли деpевень. | Стремясь стать сразу всем, насилуя невесту, И печные дымы - столбовые мачты без паpусов. | Стреляли наугад и лезли напролом. | И плывут до утpа хутоpа, где тpи кола - два двоpа. | Сегодня город твой стал праздничной открыткой. Но беpут на таpан всеpоссийскую столетнюю мель. | Классический союз гвоздики и штыка. Им смола - дикий хмель, а еловая коpа им - махpа. | Заштопаны тугой, суровой красной ниткой Снежок - сахаpок, а сосульки им - добpа каpамель. | Все бреши твоего гнилого сюртука. | А не гуляй без ножа! Да дальше носа не ходи без pужья! | Под радиоудар московского набата Много злого звеpья ошалело - аж хвосты себе жpет. | На брачных простынях, что сохнут по углам, А в наpоде зимой - ша! - вплоть до маpта боевая ничья. | Развернутая кровь, как символ страстной даты, Тpудно ямы долбить. Меpзлозем коловоpот не беpет. | Смешается в вине с грехами пополам. | Ни цеpквушка, ни клуб. Поцелуйте постный шиш вам баян. | Мой друг, иные здесь. От них мы недалече. Ну, а ты не будь глуп! Рафинада в пеpвачок не жалей! | Ретивые скопцы. Немая тетива. Не достал нас" Маяк". Но концеpты по заявкам сельчан | Калечные дворцы простерли к небу плечи, По ночам под окном исполняет сводный хоp кобелей. | Из раны бьет Нева. Пустые рукава. | Под окном по ночам - то ли песня, то ли плач, то ли кpик, | Подставь дождю щеку в следах былых пощечин. То ли спим, то ли нет не поймешь нас - ни живы, ни меpтвы. | Хранила б нас беда, как мы ее храним. Лишь тpопа в кpайний дом над обpывом вьется, как змеевик. | Но память рвется в бой. И крутится как счетчик, Истоптали весь снег на кpыльце у милицейской вдовы. | Снижаясь над тобой и превращаясь в нимб. | Я люблю посмотpеть как купается луна в молоке. | Вот так скрутило нас и крепко завязало А вокpуг столько звезд! Забиpай хоть все - никто не беpет. | Красивый алый бант окровленый бинтом. Значит, кpепче стал лед. Меpзни, меpзни, волчий хвост на pеке! | А свадьба в воронках летела на вокзалы. Нынче - славный моpоз. Минус тpидцать, если Боб нам не вpет. | И дрогнули пути. И разошлись крестом. | Я устал кочевать от Москвы до самых дальних окpаин. | Усатое "Ура" чужой, недоброй воли Бpел по гоpло в снегу. Оглянулся - не осталось следа. | Вертело бот Петра в штурвальном колесе. Потеснись - твою мать! - дядя Миша, косолапый хозяин! | Искали ветер Невского да в Елисейском поле Я всю ноч на бегу. Я не пpоч и подpемать, но когда | И привыкали звать Фонтанкой - Енисей. | Я спокойно усну, тихо тpонется весь лед в этом миpе | Ты сводишь мост зубов под рыхлой штукатуркой, И пpыщавый студент - месяц Маpт тpахнет бедную стаpуху-Зиму. | И купол лба трещит от гробовой тоски. Все pучьи зазвенят, как кpемлевские куpанты Сибиpи. | Гроза, салют и мы! - и мв летим над Петербургом, Вся Нева будет петь. И по-пpежнему впадать в Колыму. | В рештку страшных снов врезая шпиль строки. | | Летим сквозь времена, которые согнули | Страну в бараний рог и пили из него. Все пили из него - и мы с тобой хлебнули За совесть и за страз. За всех. За тех, кого Слизнула языком шершавая блокада. За тех, кто не успел проститься, уходя. Мой друг, сними штаны и голым Летним садом Прими свою вину под розгами дождя. Поправ сухой закон, дождь в мраморную чашу | Полосатые ритмы синкопой на пропуске. Льет черный и густой осенний самогон. | Блюзы газовых камер и свинги облав. Мой друг " Отечество" твердит как " Отче наш", | Тихий плач толстой куклы, разбитой при обыске, Но что-то от себя послав ему вдогон. | Бесконечная пауза выжженных глав. | За окнами салют. Царь-Пушкин в новой раме. | Как жестоки романсы патрульных уставов Покойные не пьют, да нам бы не пролить. | И канцонов концлагерных нар звукоряд. Двуглавые орлы с побитыми крылами | Бьются в вальсе аккорды хрустящих суставов Не могут меж собой короны поделить. | И решетки чугунной струною звенят. | Подобие звезды по образу окурка. | Вой гобоев ГБ в саксофонах гестапо Прикуривай, мой друг, спокойней, не спеши... | И все тот же калибр тех же нот на листах. Мой бедный друг, из глубины твоей души | Эта линия жизни - цепь скорбных этапов Стучит копытом сердце Петербурга. | На незримых и призрачных, жутких фронтах. | АБСОЛЮТНЫЙ ВАХТЕР | Абсолютный Вахтер - лишь стерильная схема, Этот город скользит и меняет названья. | Боевой механизм, постовое звено. Этот адрес давно кто-то тщательно стер. | Хаос солнечных дней ночь приводит в систему Этой улицы нет, а на ней нету зданья, | Под названьем ... да, в прочем, не все ли равно. Где всю ночь правит бал Абсолютный Вахтер. | | Ведь этот город скользит и меняет названья, Он отлит в ледяную нейтральную форму. | Этот адрес давно кто-то тщательно стер. Он тугая пружина. Он нем и суров. | Этой улицы нет, а на ней нету зданья, Генеральный хозяин тотального шторма | Где всю ночь правит бал абсолютный вахтер. Гонит пыль по фарватеру красных ковров. | | РОЖДЕСТВЕНСКАЯ Он печатает шаг, как чеканят монеты, | Крутит ветер фонари на реке Фонтанке Он обходит дозором свой архипелаг. | Спите, дети ...До зари с вами добрый ангел. Эхо гипсовых горнов в пустых кабинетах | Вызывает волнение мертвых бумаг. | Начинает колдовство домовой-проказник. | Завтра будет Рождество. Завтра будет праздник. Алый факел - мелодию в белой темнице - | Он несет сквозь скупую гармонию стен. | Ляжет ласковый снежок на дыру-прореху. Он выкачивает звуки резиновым шприцем | То-то будет хорошо, то-то будет смеху. Из колючей проволоки наших вен. | | Каждый что-нибудь найдет в варежках и шапке. В каждом гимне - свой долг, в каждом марше - | А сосседский Васька-кот спрячет цап-царапки. порядок.| Механический волк на арене лучей. | Звон - фольга, как серебро. Розовые банты. Безупречный танцор магаданских площадок. | Прочь бумагу! Прочь перо! Скучные диктанты. Часовой диск-жокей бухенвальдских печей. | | Замелькают в зеркалах платья- паутинки. Лакированый спрут, он приветлив и смазан, | Любит добрая игла добрые пластнки. И сегодняшний бал он устроил для вас. | Пожилой патефон, подчиняясь приказу, | Будем весело делить дольки мандарина. Забирает иглой ностальгический вальс. | Будет радостно кружить елка-балерина. | Бал на все времена! Ах, как сентиментально. | Полетят из-под руки клавиши рояля. И паук - ржавый крест - спит в золе наших звезд. И запляшут пузырьки в мамином бокале. И мелодия вальса так документальна, | Как обычный арест, как банальный донос. | То-то будет хорошо! Смеху будет много. | Спите, дети. Я пошел. Скатертью тревога. Как бесплатные танцы на каждом допросе, | Как татарин на вышке, рванувший затвор. | Абсолютный Вахтер - не Адольф, не Иосиф, | Дюссельдорфский мясник да псковской живодер. | ХОЗЯЙКА Сегодня ночью - дьявольский мороз. | Я грыз те же книжки с чайком вместо сушки, Открой, хозяйка, бывшему солдату. | Мечтал застрелиться при всех из Царь-пушки, Пусти погреться, я совсем замерз! | Ломал свою голову в виде подушки. Враги сожгли мою родную хату. | Эх, вершки-корешки! От гршка до макушки | Обычный крестовый дурак. Перекрестившись истинным крестом, | - Твой ход, - из болот завывали лягушки. Ты молча мне подвинешь табуретку, | Я пятился задом, как рак. И самовар ты выставишь на стол | На чистую крахмальную салфетку. | Я пил проявитель, я пил закрепитель, | Квартиру с утра превращал в вытрезвитель, И калачи достанешь из печи, | Но не утонул ни в стакане, ни в кубке. С ухватом длинным управляясь ловко. | Как шило в мешке - два смешка, три насмешки - Пойдешьв чулан - забрякают ключи, | Набитый дурак, я смешал в своей трубке Вернешься со своей заветной поллитровкой. | И разом в орла превратился из решки. | И душу с душком, словно тело в тележке, Я поиграю на твоей гармони - | Катал я и золотом правил орешки, Рвану твою трехрядку от души. | Но чем-то понравился Любке. - Чего сидишь, как будто на иконе? | А ну, давай, пляши, пляши, пляши! | Муку через муку поэты рифмуют. | Она показала, где раки зимуют. Когда закружит мои мысли хмель | хоть дело порой доходило до драки - И "День Победы"я не доиграю, | Я Любку люблю! А подробности - враки. Тогда уложишь ты меня в постель, | Она даже верила в это сама. Потом сама тихонько ляжешь с краю. | Мы жили в то время в холерном бараке - | Холерой считалась зима. А через час я отвернусь к стене. | Пробормочу с ухмылкой виноватой: | И Верка-портниха сняла с Любки мерку - -Я не солдат зачем ты веришь мне! | Хотел я ей на зиму шубу пошить. Я все наврал - цела родная хата. | Но вдруг оказалось, что шуба - на Верку. | Я ей предложил вместе с нами пожить. И в ней есть все - часы и пылесос, | И в ней вполне достаточно уюта. | И в картах она разбиралась не в меру - Яобманул тебя.Я вовсе не замерз: | Ходила с ума эта самая Вера. Да тут ходьбы всего на три минуты. | Очнулась зима и прогнала холеру. | Короче стал список ночей. Известна цель визита моего - | Да Вера была и простой и понятной. Чтоб переспать с соседкою вдовою. | И снегом засыпала белые пятна. А ты ответишь:-Это ничего.... | Взяла агитацией в корне наглядной И тихо покачаешь головою. | И воском от тысяч свечей. | И вот тогда я кой чего пойму | И шило в мешке мы пустили на мыло. И кой о чем серьезно пожалею. | Святою водой наш барак затопило. И я тебя по крепче обниму | Намылись мы, но святая вода И буду греть пока не отогрею. | На метр из святого и толстого льда. | Да, я тебя покрепче обниму | И Вера из шубы скроила одьяло. И стану сыном,мужем,сватом,братом. | В нем дырка была - прямо так и сияла. Ведь человеку трудно одному, | Закутавшись в дырку, легли на кровать когда враги сожгли родную хату. | И стали как раки втроем зимовать. | | Но воду почуяв - да сном или духом - ВЕРКА, НАДЬКА И ЛЮБКА | В матросской тельняшке явилась Надюха. Когда дважды два было только четыре, | Я с нею давно грешным делом матросил Я жил в небольшой комунальной квартире. | Два раза матросил - да струсил и бросил. Работал с горшком, и ночник мне светил, | Но я был дурак и за свет не платил. | | Не так молода, но совсем не старуха, | Разбила паркеты из синего льда. | Зашла навсегда попрощаться Надюха, | да так и осталась у нас навсегда. | | Мы прожили зиму активно и дружно. | И главное дело - нам было не скучно, | И кто чем богат, тому все были рады. | Но все-таки просто визжали они, | Когда рядом с ритмами советской эстрады | Я сам, наконец, взял гитару в клешни. | | Не твистом свистел мой овраг на горе. | Я все отдавал из того, что дано. | И мозг головной вырезал на коре: | Надежда плюс Вера плюс Люба | плюс тетя Сережа плюс дядя Наташа - | Короче, не все ли равно. | | Я пел в этом темном холодном бараке | И он превращался в обычный дворец. | Так вот что весною поделывают раки! | И тут оказалось, что я - рак-отец. | | Сижу в своем теле, как будто в вулкане. | Налейте мне свету из дырки окна! | Три грации, словно три грани в стакане, | Три грани в стакане, три разных мамани, | Три разных мамани, а дочка одна. | | Но следствия нет без особых причин. | Тем более, вроде не дочка, а сын. | А может, не сын, а может быть - брат, | Сестра или мать, или сам я - отец, | А может быть весь первомайский парад, | А может быть город весь наш - Ленинград... | | Светает. Гадаю и наоборот. | А может быть - весь наш советский народ. | А может быть, в люльке вся наша страна! | Давайте придумывать ей имена. | СЛЕТ-СИМПОЗИУМ Куда с добром деваться нам в границах нашей области? У нас четыре Франции, семь Бельгий и Тибет. У нас есть место подвигу. У нас есть место доблести. Лишь лодырю с бездельником у нас тут места нет. А так - какие новости? Тем более сенсации... С террором и вулканами здесь все наоборот. Прополка, культивация, мели-мели-орация, Конечно, демонстрации. Но те два раза в год. Но все же, доложу я вам без преувеличения, Как подчеркнул в докладе сам товарищ Пердунов, Событием высокого культурного значения Стал пятый слет-симпозиум районных городов. Президиум украшен был солидными райцентрами - Сморкаль, Дубинка, Грязовец и Верхний Самосер. Эх, сумма показателей с высокими процентами! Уверенные лидеры, опора и пример. Тянулись Стельки, Чагода. Поселок в ногу с городом - Угрюм, Бубли, Кургузово, потом - Семипердов. Чесалась Усть-Тимоница. Залупинск гладил бороду. Ну, в общем было много древних, всем известных городов. Корма - забота общая. Доклад - задача длинная. Удои с дисциплиною, корма и вновь корма. Пошла чесать губерния. Эх, мать моя целинная! Как вдруг - конвертик с буквами нерусского письма. Президиум шушукался. Сложилась точка зрения: - Депеша эта - с Запада. Тут бдительность нужна. Вот в Тимонице построен институт слюноварения. Она - товарищ грамотный и в аглицком сильна... - С поклоном обращается к вам тетушка Ойропа И опосля собрания зовет на завтрак к ней. - Товарищи, спокойнее! Прошу оставить ропот! Никто из нас не завтракал - у нас дела важней.

<< НАЗАД ¨¨ КОНЕЦ...

Другие книги жанра: стихи, поэзия

Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу: [1] [2]

Страница: [2]