Изгоняющий дьявола - Блэтти Уильям Питер - страница 2 - Bookorbita.com

Дайер и астронавт, не обращая ни на кого внимания продолжали свою беседу. -- На самом деле я не священник,-- услышала Крис голос Дайера. Он положил руку на плечо астронавту который смеялся и все никак не мог успокоиться. -- Я скорее, передовой раввин. Через некоторое время Крис услышала, как Дайер спросил у астронавта: -- Что такое космос? Астронавт пожал плечами и ничего не ответил. Дайер нахмурился и недовольно произнес: -- А ведь вы должны знать. Крис стояла рядом с Эллен Клиари. Они вспоминали поездку в Москву. Вдруг Крис услышала знакомый резкий и злобный голос, доносившийся из кухни. О Боже! Это Бэрк! Он уже кого-то ругал. Крис извинилась и быстро направилась в кухню. Дэннингс отчаянно орал на Карла, а Шарон безуспешно пыталась успокоить его. -- Берк! -- закричала Крис. -- Прекрати сейчас же! Дэннингс не обратил на нее никакого внимания и продолжал орать. От злости на губах у него выступила пена. Карл с безучастным выражением лица стоял около раковины и, сложив руки, смотрел прямо в лицо Дэннингсу. -- Карл! -- воскликнула Крис. -- Может быть, ты уйдешь отсюда? Убирайся! Ты что, не видишь, в каком он состоянии? Но Карл так и не сдвинулся с места, пока Крис буквально не вытолкнула его за дверь. -- Нацистская свинья! -- орал ему вслед Дэннингс, потом добродушно посмотрел на Крис и потер руки в предвкушении вкусного. -- А что у нас на десерт? -- как ни в чем не бывало спросил он. -- На десерт! -- Крис в ужасе схватилась за голову. -- Но я же голоден! -- пожаловался Берк. Крис повернулась к Шарон: -- Накорми его! Мне надо укладывать Регану. И, пожалуйста, Бэрк, ради всего святого, веди себя прилично! Там священники! -- Она указала на гостиную. Бэрк в изумлении поднял брови, и в его глазах блеснул неподдельный интерес. -- И ты тоже заметила? -- искренне изумился он. Крис вышла из кухни и спустилась вниз к Регане. Дочь весь день играла одна. Сейчас она занималась планшеткой. Регана была сосредоточенна и, казалось, ничего не замечала вокруг. Ну ладно, по крайней мере она не настроена агрессивно. В надежде как-то развлечь Регану Крис повела ее в гостиную и представила своим гостям. -- Какое прелестное дитя! -- восхитилась жена сенатора. Регана вела себя подозрительно хорошо, кроме, пожалуй, одного момента, когда при знакомстве с миссис Пэррин она замолчала и не ответила на рукопожатие. Но пророчица отшутилась: -- Знает, что я мошенница,-- и весело подмигнула хозяйке дома. Немного позже она сама с любопытством взяла руку Реганы и слегка сжала ее, будто хотела нащупать пульс. Регана отдернула руку, и глаза ее злобно заблестели. -- Ой-ой-ой, наверное, она очень устала,-- сказала миссис Пэррин, с беспокойством продолжая следить за Реганой. -- Она немного больна,-- извинилась Крис и посмотрела на Регану: -- Правда, крошка? Регана ничего не ответила. Она смотрела в одну точку и не шевелилась. Крис повела Регану в спальню и уложила в кровать. -- Ты хочешь спать? -- Не знаю,-- сонным голосом ответила Регана, повернулась на бок и уставилась в стену невидящим взглядом -- Хочешь, я тебе немного почитаю? Дочь отрицательно покачала головой. -- Ну, хорошо. Постарайся заснуть. Крис наклонилась, поцеловала ее, потом подошла к двери и выключила свет. -- Спокойной ночи, кроха. Она уже выходила из комнаты, когда услышала тихий голос Реганы: -- Мама, что со мной? На секунду Крис растерялась. Но быстро справилась с собой и ответила: -- Я же тебе говорила, крошка, это нервы. Ты еще две недели будешь принимать таблетки, и все пройдет. Ну, а теперь постарайся заснуть. Ладно? Молчание. Крис ждала ответа. -- Ладно? -- переспросила она. -- Ладно,-- шепотом ответила Регана. Крис почувствовала, как по ее коже побежали мурашки. Она потерла руку. О Боже, в этой комнате становится холодно. Откуда здесь может сквозить? Она подошла к окну и проверила, не дует ли из щелей. Но все было в порядке. -- Тебе не холодно, малышка? Молчание. Крис подошла к кровати. -- Регана, ты спишь? Глаза закрыты. Дыхание глубокое и ровное. Крис на цыпочках вышла из комнаты. Из зала доносились музыка и пение. Спускаясь вниз, Крис не без удовольствия заметила, что отец Дайер играет на фортепиано и поет, а гости ему охотно подпевают. Когда Крис входила в гостиную, они как раз заканчивали песню "До нашей следующей встречи". Крис решила присоединиться к поющим, но на полпути ее остановили сенатор с супругой. Они собирались уходить. Вид у них был весьма раздраженный. -- Вы так быстро меня покидаете? -- спросила Крис. -- О, извините нас, дорогая, вечер был просто великолепный! -- приступил к извинениям сенатор. -- Но у бедняжки Марты начались головные боли. -- Мне так неловко, но я на самом деле ужасно себя чувствую,-- простонала жена сенатора. -- Крис, вы ведь извините нас, правда? Нам так понравилась ваша вечеринка. -- Мне не хочется вас отпускать! -- огорчилась Крис и проводила их до двери, пожелав им спокойной ночи. Проходя в комнату, она столкнулась с Шарон, которая как раз выходила из кабинета. -- Где Бэрк? -- забеспокоилась Крис. -- Здесь,-- успокоила ее Шарон и кивком указала на кабинет. -- Отсыпается. Что тебе сказал сенатор? Что-нибудь этакое? Я представляю... -- Что ты имеешь в виду? -- не поняла Крис. -- Они просто ушли. -- Я догадываюсь. -- Шарон, объясни немедленно, в чем дело. -- Да все из-за Бэрка,-- вздохнула Шарон. Убедившись, что их никто не подслушивает, она рассказала о встрече сенатора с режиссером. Дэннингс, проходя мимо сенатора, заметил, что, дескать, в его джине бултыхается какой-то вонючий волос, упавший, по всей вероятности, с чего-то... Затем он повернулся к сенатору и тоном обвинителя продолжал: -- Никогда в жизни не видел такого волоса. А вы видели? Крис засмеялась. Шарон продолжала описывать, как сенатор растерялся и не знал, что ответить, а в это время Дэннингс впал в донкихотство и выразил свою "безграничную благодарность" за само существование политиков, ибо без них, как он выразился, "мы бы вообще не знали и не подозревали, кто такие государственные деятели". Когда оскорбленный сенатор удалился, Дэннингс повернулся к Шарон и заявил с гордостью: -- По-моему, я довольно деликатно с ним объяснился, правда? Крис опять расхохоталась: -- Ну ладно, пусть спит. Но ты все-таки останься с ним а то вдруг он проснется? Хорошо? -- Хорошо,-- согласилась Шарон и направилась в кабинет. Дайер, улыбнувшись Крис, прервал игру на рояле. -- Ну, молодая леди, чем мы вас сегодня порадуем? Для вас можно придумать что-нибудь поинтересней. Крис улыбнулась в ответ: -- Я бы предпочла узнать побольше о черной мессе,-- сказала она. -- Отец Вагнер проговорился, что вы большой знаток в этой области. Гости, стоявшие у рояля, притихли и с интересом посмотрели на Дайера. -- Да нет же,-- запротестовал Дайер, наигрывая какую-то несложную мелодию. -- А почему вы вспомнили о черной мессе? -- Мы разговаривали о... ну... о том, что случилось в Святой Троице, и... -- А, об осквернениях! -- опередил Крис священник. -- Послушайте, о чем вы здесь говорите? -- вмешался в разговор астронавт. -- Введите-ка меня в курс дела. -- И меня тоже,-- добавила Эллен Клиари,-- а то я запуталась. -- В церкви, которая находится на этой улице, были обнаружены следы осквернений,-- объяснил Дайер. -- А именно? -- заинтересовался астронавт. -- Не стоит уточнять,-- посоветовал отец Дайер. -- Скажем просто, что там произошли омерзительные события. Ладно? -- Отец Вагнер нам говорил, будто вы считаете, что это черная месса,-- подсказала Крис. -- Мне хотелось бы побольше узнать об этом. -- Да я почти ничего не знаю,-- запротестовал священник. -- Обо всем, что я знаю, мне рассказал другой джеб. -- Кто такой "джеб"? -- спросила Крис. -- Сокращенно "иезуит". Отец Каррас -- большой специалист в этой области. Крис сразу насторожилась: -- Это тот смуглый священник из Святой Троицы? -- Вы его знаете? -- удивился Дайер. -- Нет, но я слышала это имя. -- Мне помнится, он даже написал статью. Хотя, конечно, Каррас интересовался всем этим с точки зрения психиатрии. -- Что вы хотите сказать? -- не поняла Крис. -- А что вы хотите сказать своим "что вы хотите сказать"? -- Вы хотите сказать, что он психиатр? -- Послушайте, может, мне кто-нибудь в конце концов объяснит, о чем здесь разговор? -- нетерпеливо перебил астронавт. -- Что происходит во время черной мессы? -- Давайте назовем это извращением. -- Дайер пожал плечами. -- Надругательство. Богохульство. Сатанинская пародия на святую мессу, здесь вместо Бога поклоняются дьяволу и иногда приносят ему человеческие жертвы. Эллен Клиари покачала головой и отошла в сторону. -- Для меня это слишком страшно. -- Она попыталась улыбнуться. -- А вы откуда это знаете? -- выпытывала Крис у молодого иезуита. -- Если черная месса существует на самом деле, кто же будет о ней рассказывать другим? -- Мне кажется,-- ответил Дайер,-- подробности узнают от разоблаченных сатанистов: они сами признаются во всем. -- Перестань,-- перебил его декан. -- Эти признания ничего не стоят, Джо. Их же пытают. -- Нет, только слабых,-- возразил Дайер. Гости нервно рассмеялись. Декан взглянул на часы. -- Ну, мне пора,-- обратился он к Крис. -- В шесть часов у меня месса в часовне Дальгрен. -- А вот у меня музыкальная месса. -- Дайер улыбнулся. Затем уставился в пространство за спиной Крис и тихо добавил: -- Мне кажется, у нас гостья, миссис Макнейл. Крис оглянулась и в ужасе замерла. Регана, стоя в одной ночной рубашке, обильно мочилась на ковер. Она уставилась пустым взглядом на астронавта и произнесла безжизненным голосом: -- Там, наверху, ты и умрешь. -- О Господи! -- в страхе воскликнула Крис и бросилась к дочери. -- О Боже, о моя крошка, пошли, пошли скорей со мной! Она схватила Регану за руку и увела ее, на ходу бросая робкие извинения мертвенно-бледному астронавту: -- О, извините ее! Она больна, она, наверное, и сейчас спит на ходу! Она не понимает того, что говорит! -- Да, нам, пожалуй, пора идти,-- обратился к кому-то Дайер. -- Нет-нет, оставайтесь,-- запротестовала Крис, оглянувшись на гостей. -- Пожалуйста, оставайтесь! Все в порядке, я через минуту вернусь! Около кухни Крис остановилась и попросила Уилли смыть пятно на ковре. Потом она проводила Регану в ванную, подмыла девочку и сменила ей ночную рубашку. -- Кроха, зачем ты сказала это? -- Крис пыталась добиться ответа у Реганы, но та ничего не понимала и бормотала какую-то несуразицу. Глаза ее были затуманены и, казалось, ничего не видели. Крис уложила девочку в кровать, и Регана тут же заснула. Крис немного подождала, прислушиваясь к ее дыханию, и вышла из комнаты. На лестнице она заметила, как Шарон и ассистент режиссера помогали Дэннингсу выйти из кабинета. Они заказали такси и собирались проводить его до гостиницы. -- Не переживайте особенно! -- крикнула им вслед Крис. Неожиданно, на какую-то секунду придя в себя, Бэрк пробубнил: -- К чертовой матери! -- И растворился в тумане у поджидающего такси. Крис вернулась в гостиную. Миссис Пэррин сидела молча, отрешенно наблюдая за огнем в камине. В таком же подавленном настроении находился и астронавт. Крис знала, что в этом году он должен лететь на Луну. Астронавт смотрел на свой стакан и время от времени хмыкал, выказывая тем самым свое участие в разговоре. Никто из присутствующих не заикнулся о жутких словах Реганы. -- Ну уж теперь мне и в самом деле пора на мессу,-- заявил, вставая, декан. За ним потянулись и остальные. Гости поблагодарили Крис за вечер и угощения. В дверях отец Дайер взял Крис за руку и заглянул ей в глаза: -- Как вы думаете, не найдется ли в одном из ваших фильмов роль для священника, который умеет играть на рояле? -- Если даже и нет,-- засмеялась Крис,-- мы напишем такую роль специально для вас, святой отец. -- Я хлопочу за своего брата,-- уточнил Дайер с серьезным видом. -- Вы неисправимы! -- Крис опять рассмеялась и пожелала ему спокойной ночи. Последней уходила Мэри Джо Пэррин с сыном. Крис немного поболтала с ними у дверей. Ей показалось, что Мэри Джо хочет что-то сказать, но сомневалась, стоит ли. Чтобы немного задержать ее, Крис спросила, что Мэри думает о возне Реганы с планшеткой и о ее безумном увлечении вымышленным капитаном Гауди. -- Вы считаете, что это плохо? -- обратилась Крис к Мэри Джо. Она была уверена, что после двух-трех фраз миссис Пэррин распрощается с ней, и поэтому удивилась, когда Мери Джо, нахмурившись, уставилась вниз на ступеньки. Миссис Пэррин задумалась, спустилась к ожидающему ее на крыльце сыну и тихо проговорила: -- Я бы отобрала у нее эту планшетку. Она протянула сыну ключи от машины: -- Бобби, заведи мотор и подожди в машине, а то уже холодно. Взяв ключи, Роберт признался Крис, что всегда был поклонником ее таланта, и направился к старому, разбитому "мустангу", стоявшему неподалеку, на той же улице. В голосе миссис Пэррин звучало сомнение. -- Я не знаю, что вы думаете обо мне,-- медленно заговорила она. -- Многие считают, что я занимаюсь спиритизмом. Но это не так. Да, у меня есть дар, но в этом нет ничего таинственного. Я сама католичка и считаю, что мы живем в двух мирах одновременно. Первый, который мы осознаем,-- это время. Но иногда какой-нибудь "каприз природы", вроде меня, начинает чувствовать и другой мир, который, мне кажется, лежит... в вечности. В вечности нет времени. Там будущее всегда существует в настоящем. И когда я чувствую тот мир, я вижу будущее. Кто знает, может быть, на самом деле все не так. Может, это всего-навсего совпадение. А если это правда, то все настолько естественно! Теперь о тайнах... -- Тут она замолчала, будто подбирала слова. -- Тайна -- это совсем другое. Играть в эти игры я считаю крайне опасным. Это относится и к планшетке. До сих пор Крис считала миссис Пэррин бесстрашной женщиной с потрясающей силой духа. Теперь же она разглядела в Мэри Джо и беспокойство, и озабоченность. Крис овладело дурное предчувствие, которое она попыталась отогнать прочь. -- Пожалуйста, продолжайте, Мэри Джо,-- улыбнулась Крис. -- А вы не знаете, как действует эта планшетка? Она рассчитана на подсознание человека? -- Да, скорее всего,-- согласилась миссис Пэррин. -- Но мы можем только предполагать. Рассказывают, что во время спиритических сеансов с планшеткой удавалось иногда приоткрывать завесу тайны. Конечно, не ту, что отделяет нас от мира духов, в это вы не поверите. Нет, именно ту завесу, что вы называете подсознанием. Однако, моя дорогая, во всем мире немало сумасшедших домов, где держат людей, шутивших с этим. -- Вы это серьезно? Мэри Джо замолчала. Затем из темноты донесся ее монотонный голос: -- Крис, в Баварии жила одна семья. Это случилось в 1921 году. Я не помню фамилии. Их было одиннадцать человек. Вы можете проверить это по старым газетам. После одного спиритического сеанса они все сошли с ума. Все сразу. Одиннадцать человек. В буйном веселье они подожгли свой дом. Когда была сожжена вся мебель, они хотели сжечь трехмесячного ребенка одной из младших дочерей, но соседи успели вмешаться и остановили их. Вся семья,-- закончила миссис Пэррин,-- была помещена в сумасшедший дом. -- О Боже! -- воскликнула Крис, вспомнив про капитана Гауди. Теперь увлечение дочери приобретало жуткий смысл. Безумие. Неужели правда? Что-то в этом было. Я же говорила, что нужно показать ее психиатру! -- О, ради Бога,-- воскликнула миссис Пэррин, выходя на свет,-- вы не меня слушайте, а своего доктора! В ее голосе чувствовалась уверенность. Она пыталась успокоить Крис. -- Я предсказываю будущее, но насчет настоящего я абсолютно беспомощна. Миссис Пэррин порылась в своей сумочке. -- Где же мои очки? Я их опять положила не на место. А, вот и они. -- Мэри Джо нашла их в кармане пальто. -- Очаровательный домик,-- заметила она, надев очки и взглянув на фасад дома. -- От него веет теплом. -- Вы меня успокоили. Я думала, вы сейчас скажете, что в нем водятся привидения! -- Почему я должна вам это говорить? Крис вспомнила о своей подруге, известной актрисе, которая жила в Беверли Хиллз и продала дом только потому, что считала, будто в нем обитает привидение. -- Не знаю. -- Крис попыталась улыбнуться. -- Наверное, из-за того, что вы предсказываете будущее. Я пошутила. -- Это очень красивый дом. Я раньше часто бывала здесь. -- Правда? -- Да, его снимал один мой друг, адмирал. Он мне и сейчас изредка пишет. Его, беднягу, опять отправили в море. Я даже не знаю, по ком я больше скучаю: по нему или по этому дому. -- Мэри Джо улыбнулась. -- Но, может быть, вы меня сюда еще как-нибудь пригласите. -- Мэри Джо, конечно, с большой радостью. Вы очаровательнейшая женщина. -- Ну уж если не очаровательнейшая, то по крайней мере чувствительнейшая из всех ваших друзей! -- Я серьезно. Позвоните мне. Пожалуйста. Позвоните на той неделе. -- Да, конечно, мне наверняка захочется узнать, как здоровье вашей дочери. -- У вас есть мой номер? -- Да. Дома, в записной книжке. Что-то было не совсем так. Крис удивилась. В голосе Мэри Джо звучала какая-то странная нотка. -- Спокойной ночи,-- попрощалась миссис Пэррин. -- И еще раз спасибо за прекрасный вечер. Крис закрыла дверь и почувствовала, что смертельно устала. Тихая ночь. Что за ночь... Что за ночь... Она вошла в гостиную и увидела, как Уилли, нагнувшись, расчесывала ворс на ковре в том месте, где было мокрое пятно. -- Я пробовала сводить уксусом,-- пробормотала Уилли. -- Два раза. -- Сходит? -- Может, в этот раз,-- засомневалась Уилли. -- Не знаю. Сейчас посмотрим. -- Нет, сейчас ничего не увидишь, надо, чтобы ковер высох. Да уж, действительно очень ценное замечание. Толстуха несчастная! Иуда, иди лучше спать! -- Оставь, Уилли. Иди спать. -- Нет, я закончу. -- Ну ладно. Спасибо тебе за все. Спокойной ночи. -- Спокойной ночи, мадам. Крис медленно поднялась по лестнице. -- Великолепное рагу, Уилли. Всем очень понравилось. -- Да, мадам. Спасибо. Крис заглянула к Регане. Дочь еще спала. Потом Крис вспомнила про планшетку. Может быть, спрятать ее? Или выкинуть? Боже, Пэррин ведь не очень разбирается в этих делах! Крис и сама понимала, что вымышленный друг -- это не совсем нормально. Да, пожалуй, я ее лучше выкину. Крис колебалась, стоя у кровати и глядя на Регану. Она вспомнила один случай. Дочери было тогда три года. Говард решил, что Регане пора уже спать без бутылочки, к которой она сильно привыкла. Он забрал у нее бутылочку, и Регана кричала всю ночь до четырех утра, а потом на протяжении еще нескольких дней у нее были приступы истерии. Крис боялась, что такая реакция может повториться и сейчас. Лучше подожду немного, пока не проконсультируюсь у психиатра. К тому же и риталин пока что не произвел желаемого эффекта. Она решила подождать. Вернувшись в свою комнату, Крис забралась в кровать и сразу же заснула. Проснулась она от отчаянного, истеричного крика. -- Мама, иди скорей, иди сюда! Я боюсь! Крис бросилась через холл в спальню Реганы. Девочка визжала. Из спальни доносился скрип пружин. -- Крошка, что случилось? -- воскликнула Крис и включила свет. -- О Боже! Напрягая все тело, Регана распласталась на спине. Лицо ее было заплаканное и исказившееся от ужаса. Руками девочка судорожно вцепилась в кровать. -- Мамочка, почему она трясется? -- закричала она. -- Останови ее! Матрац на кровати резко дергался взад и вперед. * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. На краю пропасти * Пока мы спим, неуемная боль редкими толчками будет биться в сердце, покуда в отчаяньи и помимо воли нашей не снизойдет к нам мудрость, посланная богом. ЭСХИЛ Глава первая Ее снесли в дальний угол маленького кладбища, где земля, скованная надгробными плитами, задыхалась от тесноты. Месса была такой же печальной и унылой, как и вся жизнь этой женщины. Приехали ее братья из Бруклина, пришел бакалейщик из углового магазина, отпускавший ей продукты в кредит. Дэмьен Каррас наблюдал, как ее опускают в темноту. Горе и слезы душили его. -- Ах, Димми, Димми... Дядя обнял его за плечи. -- Ничего, она сейчас в раю, Димми, она сейчас счастлива. О Боже, пусть будет так! О мой Бог! Я прошу тебя! Молю тебя, пусть будет так! Его уже ждали в машине, но Дэмьен никак не мог отойти от могилы. Воспоминания давили его. Ведь мать всегда была одна... Все это время она терпеливо и покорно ждала, пока Дэмьен вернется. Почему же все теплые человеческие чувства ограничились в нем хранением в бумажнике той самой церковной карточки: "Помни..."? Каррас вернулся в Джорджтаун к обеду, но есть ему совершенно не хотелось. Дэмьен слонялся взад-вперед по комнате. Приходили с соболезнованиями знакомые иезуиты, обменивались с ним парой фраз, обещали молиться за нее и уходили. В начале одиннадцатого явился Джо Дайер. Он с гордостью вытащил бутылку шотландского виски и прокомментировал: -- Отличная марка! -- Откуда ты взял деньги? Позаимствовал из фонда для бедных? -- Не будь идиотом, это было бы нарушением обета нищеты. -- А откуда же они у тебя? -- Я украл бутылку. Каррас улыбнулся и покачал головой. Затем достал стакан, кофейную кружку и, ополоснув их в крошечном умывальнике, промолвил: -- Я верю тебе. -- Такую безоглядную веру я первый раз встречаю. Каррас вдруг почувствовал знакомую боль. Он отогнал ее прочь и вернулся к Дайеру. Тот уже сидел на его койке и открывал бутылку. Дэмьен устроился рядом. -- Ты когда предпочитаешь отпустить мне грехи: сейчас или попозже? -- Лей давай,-- отрезал Каррас,-- и отпустим грехи друг другу. Дайер наполнил стакан и кружку. -- Президент колледжа не должен пить,-- проговорил он. -- Это было бы дурным примером. Пожалуй, я избавил его от большого искушения. Каррас выпил. Он не поверил Дайеру. Слишком хорошо он знал президента. Это был очень тактичный и добрый человек. Дайер пришел, конечно, не только как друг, его наверняка просил об этом президент. Дайер старался изо всех сил: смешил Дэмьена, рассказывал о вечеринке и об актрисе миссис Макнейл, выдавал свежие анекдоты о префекте. Дайер пил немного, но стакан Карраса наполнял регулярно, и Дэмьен быстро опьянел. Дайер встал, уложил друга в постель и снял с него ботинки. -- Собираешься украсть... и мои ботинки? -- заплетающимся языком проворчал Каррас. -- Нет, я гадаю по ноге. А теперь замолчи и спи. -- Ты не иезуит, а вор-домушник. Дайер усмехнулся и, достав из шкафа пальто, накрыл им Дэмьена. -- Да, конечно, но кому-то ведь надо оплачивать счета. Все, что вы умеете делать,-- это греметь четками и молиться за хиппи на М-стрит. Каррас ничего не ответил. Дыхание его было ровным и глубоким. Дайер тихо подошел к двери и выключил свет. -- Красть грешно,-- вдруг пробормотал в темноте Каррас. -- Виноват,-- тихо согласился Дайер. Он немного подождал, пока Каррас окончательно заснет, и вышел из коттеджа. Проснулся Дэмьен вялым и разбитым. Шатаясь, он прошел в ванную, принял душ, побрился и надел сутану. Было 5.35 утра. Он отпер дверь в Святую Троицу и начал молиться. -- Memento etiam... -- шептал он в отчаянии. -- Помни рабу твою, Мэри Каррас... В дверях молельни ему вдруг привиделось лицо сиделки из госпиталя Беллеву. Он услышал плач и причитания. "Вы ее сын"? "Да, я Дэмьен Каррас". "Не заходите к ней сейчас. У нее приступ". Через приоткрытую дверь он видел комнату без окон, с потолка свисала ничем не прикрытая электрическая лампочка. Обитые стены. Холодно. И никакой мебели, кроме больничной койки. -- ...Прими ее к себе, молю тебя, помоги ей обрести мир и покой... Их глаза встретились, мать вдруг замерла и, подойдя к двери, спросила его недоумевающе: "Зачем это, Димми?" Ее взгляд был кротким, как у ягненка. -- Agnus Dei,-- прошептал Дэмьен и, наклонившись, ударил себя в грудь. -- Агнец Божий, уносящий с собой грехи наши, помоги ей обрести покой... Он закрыл глаза, взял гостию и увидел свою мать в приемной больницы. Руки сложены на коленях, лицо покорное и растерянное. Судья разъяснил ей заключение психиатра из Беллеву. "Ты все поняла, Мэри?" Она кивнула, но ничего не сказала. У нее вынули зубные протезы. "И что ты об этом думаешь, Мэри?" Она ответила с гордостью: "Вот мой мальчик, и он будет говорить за меня". Каррас склонил голову над гостией, и тихий стон сорвался с его губ. Он опять ударил себя в грудь, будто что-то хотел этим изменить, и прошептал: -- Domine, no sum dignus... -- Я недостоин... Скажи лишь слово и исцели мою душу. После мессы он вернулся к себе и попытался заснуть, но безуспешно. Через некоторое время в дверь постучали. В комнату заглянул молодой священник, которого Дэмьен никогда прежде не встречал. -- Вы не заняты? К вам можно ненадолго? В глазах священника застыла тоска. Какое-то мгновение Каррас не мог заставить себя взглянуть на священника. В душе он ненавидел этого молодого иезуита. -- Войдите,-- тихо предложил Дэмьен. Молодой священник смущенно топтался на месте, не зная, с чего начать. Каррас заботливо усадил его. Предложил кофе и сигареты. Затем попытался изобразить на своем лице интерес. Проблема, приведшая к нему этого визитера, была известна: одиночество священника. Из всех трудностей, с которыми Каррасу приходилось здесь встречаться, эта проблема наиболее волновала священников. Иезуиты были отрезаны от семейной жизни и вообще от женщин, поэтому они часто боялись проявлять чувство привязанности по отношению к своим товарищам или завязывать крепкую дружбу. -- Иногда мне хочется положить на плечо друга руку, но в этот момент я начинаю опасаться, как бы он не подумал, будто я гомосексуалист. Сейчас много говорят о том, что среди священников немало скрытых гомосеков. Поэтому я ничего подобного не делаю. Я даже не хожу к друзьям послушать музыку, или поболтать, или просто покурить. Дело не в том, что я боюсь Бога, мне страшно подумать, что Он начнет опасаться за меня. Каррас чувствовал, как тяжесть наболевшего постепенно покидает молодого священника и ложится на его, Карраса, плечи. Он не противился и терпеливо слушал своего гостя. Каррас знал, что теперь этот иезуит будет часто заходить к нему, ибо здесь он найдет спасение от одиночества. Потом они сделаются друзьями, и когда молодой человек обнаружит, что это произошло естественно и непринужденно, тогда, возможно, он начнет дружить и с другими священниками. Дэмьен почувствовал слабость, и горе опять завладело всем его существом. Он взглянул на карточку, которую ему подарили на прошлое рождество. На ней было написано: "Когда мой брат в печали, я разделяю его боль и в нем встречаю Бога". В действительности у Дэмьена это не получалось, и в душе он винил себя. Мысленно Каррас всегда пытался разделить беду кого-либо из братьев, но только мысленно. Дэмьену всегда казалось, что его боль принадлежит только ему одному. Наконец гость взглянул на часы. Пора было идти в трапезную обедать. Иезуит поднялся и собрался уходить, но в этот момент заметил на столе у Карраса недавно вышедший роман. -- Не читал еще? -- полюбопытствовал Каррас. Молодой священник отрицательно покачал головой. -- Нет. Хорошая книга? -- Не знаю, я только что прочел ее, но не уверен, что все правильно понял,-- солгал Каррас. Он поднял книгу и протянул ее гостю: -- Хочешь взять? Мне очень хотелось услышать чье-нибудь мнение. -- Конечно,-- согласился иезуит, запихивая книгу в карман куртки,-- я постараюсь вернуть ее дня через два. Настроение его явно улучшилось. Когда дверь за гостем захлопнулась, Каррас на какое-то мгновение почувствовал умиротворение. Он достал требник и направился во двор, читая молитву. После обеда к нему заглянул еще один гость, пожилой пастор из Святой Троицы. Он пододвинул стул поближе к столу и выразил свои соболезнования по поводу кончины матери Карраса. -- Я молился за нее, Дэмьен. И за вас тоже,-- закончил он хриплым голосом с чуть заметным провинциальным акцентом. -- Вы так добры ко мне, святой отец. Большое спасибо. -- Сколько ей было лет? -- Семьдесят. -- Прекрасный возраст. Каррас смотрел на молитвенную карточку, которую захватил с собой пастор. Во время мессы использовались три такие карточки. Они изготовлялись из пластика, и на них печатался текст молитвы, произносимой священником. Психиатру стало интересно, для чего пастор принес эту карточку. -- Послушайте, Дэмьен, сегодня у нас в церкви опять кое-что произошло. Еще одно осквернение. Пастор рассказал ему о том, что статуя Девы Марии в углу церкви была размалевана под проститутку. -- А вот еще. Это было уже утром, в тот день, когда вы уехали в этот... в Нью-Йорк. В субботу, кажется. Ну да, в субботу. Ну, в общем, посмотрите. Я только что разговаривал с сержантом полиции и... ну... это самое... ну... посмотрите сюда, пожалуйста, Дэмьен. Каррас взял в руки карточку. Пастор объяснил ему, что кто-то вставил отпечатанный на машинке листок между настоящим текстом и пластиковой пленкой. Фальшивка, в которой встречались опечатки и другие типографские ошибки, была тем не менее составлена на хорошем латинском языке. Текст представлял собой яркое и подробное описание вымышленной лесбийской любви между Девой Марией и Марией Магдалиной. -- Ну достаточно, это не обязательно читать до конца,-- прервал пастор, забирая назад карточку, как будто боялся, что чтение может содействовать греху. -- Это великолепная латынь, здесь выдержан стиль, это настоящая церковная латынь! Сержант заявил, что разговаривал с одним психиатром, и тот поведал, что все это мог сделать... ну, это, в общем... это мог сделать священник... это очень больной священник. Как вы считаете? Психиатр на секунду задумался. Потом кивнул. -- Да. Да. Возможно. Возможно, протестуя против чего-то, он делает это в состоянии лунатизма. Я, конечно, не уверен, но такое может быть. -- Вы кого-нибудь подозреваете, Дэмьен? -- Я вас не понимаю. -- Рано или поздно они ведь все приходят к вам, верно? Я имею в виду больных на территории колледжа, если такие есть. Есть ли среди них что-нибудь подобное? Я хотел сказать, среди их болезней. -- Нет, таких нет. -- Я знал, что вы мне все равно не скажете. -- Святой отец, я ничего не смог бы узнать в любом случае. При лунатизме человек способен разрешить многие свои проблемы, в основном такие решения бывают чисто символическими. Поэтому я все равно ничего не узнал бы. Глава вторая Регана лежала на столе в смотровой Кляйна с раскинутыми в стороны руками и ногами. Врач обеими руками прижал ее стопу к лодыжке. Несколько секунд он крепко удерживал стопу в таком положении, затем неожиданно отпустил. Стопа вернулась в нормальное положение. Кляйн несколько раз проделал это, и каждый раз стопа неизменно возвращалась в первоначальное положение. Однако врач был явно недоволен таким результатом. Он попросил присмотреть за девочкой и вернулся в свой кабинет, где его ждала Крис. Было двадцать шестое апреля. Кляйн не был в городе в воскресенье и понедельник, так что Крис смогла застать его только сегодня. Она сразу же рассказала ему о происшествии на вечеринке и о том, что произошло после этого. -- Кровать действительно двигалась? -- Да, она двигалась. -- Долго? -- Не знаю. Может, десять секунд, а может, пятнадцать. То есть это то, что я сама видела. Потом Регана замерла, и я заметила, что кровать мокрая. Может быть, она намочила ее раньше, я не знаю. Но после этого она сразу же крепко заснула и не просыпалась до следующего дня. Доктор Кляйн задумался. -- Что это может быть? -- заволновалась Крис. Когда она приезжала в первый раз, Кляйн сказал, что кровать может двигаться вследствие клонических судорог, когда мышцы то напрягаются, то расслабляются. В хронической форме эта болезнь называется клонус и является показателем каких-либо изменений в мозгу. -- Да, но результат проверки этого не подтвердил,-- недоумевал Кляйн и описал Крис процедуру. Он объяснил, что при клонусе прижимание стопы вызвало бы судороги. Врач сел за стол. Вид у него был крайне обеспокоенный. -- Она никогда не падала? -- В смысле на голову? -- удивилась Крис. -- Ну да. -- Нет, такого я не припомню. -- Чем она болела в детстве? -- Да ничем особенным. Корью, свинкой, ветрянкой. -- Она ходила во сне? -- Только теперь. -- То есть вы хотите сказать, что на вечеринке она все делала во сне? -- Конечно. Она до сих пор ничего не может вспомнить. Даже того, что с ней происходило недавно. -- А что такое? -- В воскресенье, когда она спала, позвонил Говард из Рима. "Что с Рэгс?" "Спасибо тебе за телефонный звонок в день ее рождения". "Я не мог выбраться с яхты. Так что, Бога ради, отстань от меня. Как только я вернулся в отель, я сразу же ей позвонил". "В самом деле?" "Разве она тебе не говорила?" "Ты с ней разговаривал?" "Да. Поэтому я и решил, что лучше поговорить с тобой Что там за чертовщина у вас происходит?" Рассказывая об этом доктору Кляйну, Крис объяснила, что, когда Регана окончательно проснулась, она ничего не помнила ни о телефонном разговоре, ни о том, что произошло на вечеринке. -- Тогда, вероятно, она говорит правду и насчет мебели, которую якобы кто-то двигает,-- предположил Кляйн. -- Я не понимаю вас. -- Несомненно, она двигает ее сама, но делает это в состоянии прострации. Это называется автоматизмом. Состояние вроде транса. Пациент либо не понимает того, что делает, либо ничего не помнит. -- Да, но мне вот что пришло в голову, доктор. В ее комнате есть стол из тикового дерева. Он весит, наверное, полтонны. Как же она могла сдвинуть его с места? -- Патология часто связана с огромной физической силой. -- Да? А как это объяснить? Доктор только пожал плечами: -- Этого никто не знает. Ну, а кроме того, что вы мне уже рассказали, больше вы не заметили ничего необычного в поведении дочери? -- Она стала очень неряшливой. -- Особенно необычного,-- настаивал врач. -- Для нее это как раз особенно необычно. Подождите-ка, я вспомнила. Вы помните ту планшетку, с которой она играла в капитана Гауди? -- В вымышленного друга? -- Теперь она его слышит. Кляйн весь подался вперед и грудью лег на стол. По мере того как Крис рассказывала ему о дочери, в его глазах росло недоумение. Врач задумался. -- Вчера утром,-- продолжала Крис,-- я слышала, как Регана разговаривала с Гауди в спальне. То есть она бормотала какие-то слова, потом чего-то ждала, как будто играла с планшеткой. Когда я тихонько заглянула в комнату, планшетки у нее не оказалось. Рэгс сидела одна. Она кивала головой, как будто соглашалась с ним. -- Она его видела? -- Не думаю. Рэгс склонила голову немного набок. Она всегда так делает, когда слушает пластинки. Врач в задумчивости кивнул головой. -- Да-да, понимаю. А еще что-нибудь в этом роде? Может быть, она видит что-нибудь? Или чувствует запахи? -- Запахи,-- вспомнила Крис. -- Да, верно. Ей постоянно кажется, что у нее в спальне плохо пахнет. -- Пахнет горелым? -- Точно! -- воскликнула Крис. -- Как вы догадались? -- Иногда это случается при нарушении химико-электрической деятельности мозга. У вашей дочери эти нарушения должны быть в височной доле головного мозга. Кляйн указал ей на переднюю часть черепа. -- Вот здесь, в передней части мозга. Теперь подобное встречается редко, но в таких случаях у пациента, в основном перед приступом, возникают необычные галлюцинации. Эту болезнь часто путают с шизофренией, но это не шизофрения. Возникает она вследствие поражения височной доли головного мозга. Мы не ограничимся проверкой на клонус, миссис Макнейл. Я считаю, что теперь ей надо сделать ЭЭГ. -- А это что такое? -- Электроэнцефалограмма. Она покажет нам работу мозга в виде волнообразной кривой. Обычно, исходя из этой кривой, сразу выявляют все отклонения., -- Но вы действительно считаете, что у нее поражена височная часть мозга? -- Симптомы похожи, миссис Макнейл. Например, ее нечистоплотность, драчливость, неприличное поведение, а также автоматизм. И, конечно, эти припадки, из-за которых дергалась кровать. Обычно после таких приступов больной мочится, или его рвет, или и то, и другое одновременно, а потом крепко засыпает. -- Вы хотите проверить Регану прямо сейчас? -- забеспокоилась Крис. -- Да, я думаю, это надо сделать немедленно, но ей надо ввести успокоительное. Если девочка шевельнется или дернется, это скажется на результатах. Вы разрешите ввести ей, скажем, двадцать пять миллиграммов либриума? -- О Боже, конечно, делайте все, что необходимо,-- выговорила Крис, потрясенная всем услышанным. Она прошла с ним в смотровую. Увидев в руках врача шприц, Регана завизжала, и кабинет огласился потоком ругательств. -- Крошка, это поможет тебе,-- произнесла Крис умоляющим голосом. Она крепко держала Регану, и доктор Кляйн сделал укол. -- Я сейчас вернусь,-- пообещал врач. Пока сиделка подготавливала в смотровой аппаратуру, он успел принять еще одного пациента. Вернувшись через некоторое время, Кляйн обнаружил, что либриум еще не подействовал на Регану. Врач очень удивился. -- Это была приличная доза,-- в недоумении заявил он Крис. Кляйн ввел девочке еще двадцать пять миллиграммов либриума и вышел, а когда вернулся, Регана была уже кроткой и послушной. -- А что вы сейчас делаете? -- испугалась Крис, наблюдая, как Кляйн присоединяет трубки с физиологическим раствором к голове Реганы. -- С каждой стороны по четыре провода,-- начал объяснять врач. -- Мы можем сравнить работу правого и левого полушарий мозга. -- А зачем их сравнивать? -- Так можно обнаружить значительные расхождения .в работе обоих полушарий. Например, был у меня один пациент, которого мучили галлюцинации,-- продолжал объяснять Кляйн,-- как зрительные, так и слуховые. Я обнаружил отклонения, только сравнивая "волны" левого и правого полушарий, и оказалось, что галлюцинации возникали только в одной половине мозга. -- Это дико. -- Левое ухо и левый глаз функционировали нормально, лишь правая половина видела и слышала то, чего на самом деле не было. Ну, ладно, давайте теперь посмотрим. -- Он включил машину. На флюоресцентном экране вспыхнули волны. -- Сейчас мы наблюдаем работу обоих полушарий,-- пояснил Кляйн. -- Здесь мы будем искать остроконечные волны, имеющие форму шпиля. -- Он пальцами нарисовал в воздухе острый угол. -- Надо искать волны очень высокой амплитуды. Они проходят со скоростью от четырех до восьми за секунду. Наличие этих "шпилей" и будет признаком поражения височной доли мозга,-- закончил врач. Он тщательно рассматривал на экране кривую линию, но никакой аритмии не обнаружил. Острых углов не было. Сравнивая работу правого и левого полушарий, Кляйн и здесь не выявил отрицательных результатов. Врач нахмурился. Он ничего не мог понять. Повторил процедуру сначала. Никакой патологии не было. Кляйн позвал сиделку и, оставив ее с Реганой, прошел с Крис в кабинет. -- Так что же с ней такое? -- осведомилась Крис. Врач задумчиво сидел на краю стола. -- Видите ли, ЭЭГ могла подтвердить мое предположение. Но отсутствие аритмии не опровергает его окончательно. Возможно, это истерия, но уж очень сильно отличаются кривые работы мозга до и после приступа. Крис наморщила лоб: -- Доктор, вот вы постоянно повторяете "приступ". А как называется эта болезнь? -- Это не болезнь,-- спокойно парировал врач. -- Ну все равно, ведь как-то вы это называете? Есть же какой-нибудь термин? -- "Это" называется эпилепсией, миссис Макнейл. -- О Боже! Крис упала в кресло. -- Не переживайте так сильно,-- успокоил ее Кляйн. -- Я по опыту знаю, что многие люди часто преувеличивают опасность эпилепсии, и рассказы о ней большей частью обыкновенная выдумка. -- А это не наследственная болезнь? -- Предрассудки,-- продолжал объяснять Кляйн. Хотя так думают многие врачи. Практически каждый человек склонен к припадкам. Большинство людей рождается с сопротивляемостью к ним, только у некоторых эта сопротивляемость невелика. Так что разница между вами и эпилептиками не качественная, а количественная. Вот и все. И это не болезнь. -- Тогда что же это, просто галлюцинации? -- Расстройство. Расстройство, которое можно вылечить. Оно имеет огромное количество разновидностей, миссис Макнейл. Например, вот вы сейчас сидите передо мной и на секунду отключаетесь, в результате чего, скажем, упускаете несколько слов из моей речи. Это один из видов эпилепсии, миссис Макнейл. Вот так. Это настоящий эпилептический припадок. -- Да, но с Реганой происходит совсем другое,-- возразила Крис,-- и возможно ли, чтобы это проявлялось так неожиданно? -- Послушайте, мы же еще точно не знаем, что с вашей дочерью. Может быть, вы были правы, когда хотели отвести ее к психиатру. Мы не исключаем, что это психическое расстройство, хотя я лично в этом сомневаюсь. Лет двести или триста назад таких больных считали одержимыми дьяволом. -- Что-что? -- Считали, что мозгом таких людей управляет бес. Одно из обывательских объяснений расщепления личности. -- Послушайте, ну скажите мне хоть что-нибудь хорошее,-- еле слышно проговорила Крис. -- Вы особенно не переживайте. Если это поражение мозга, то в каком-то смысле вам повезло. Надо только удалить этот шрам. -- Я уже ничего не понимаю. -- Может оказаться, что это всего лишь внутричерепное давление. Надо сделать несколько рентгеновских снимков черепа. У нас в этом здании есть специалист. Может быть, мне удастся направить вас к нему прямо сейчас. Хорошо? -- Да, конечно, договоритесь с ним. Кляйн позвонил по телефону, и ему ответили, что Регану примут сразу же. Он повесил трубку и написал на клочке бумаги: "Комната 21-я на 3-м этаже". -- Я позвоню вам завтра или в четверг. Надо пригласить еще невропатолога. А пока что назначаю ей либриум. Он вырвал из блокнота рецепт и протянул его Крис. -- Будьте всегда рядом с дочерью, миссис Макнейл. В состоянии транса, если это транс, она может удариться или упасть. Ваша спальня находится рядом с ее комнатой? -- Да. -- Это хорошо. На первом этаже? -- Нет, на третьем. -- В ее спальне большие окна? -- Одно окно. А почему вас это интересует? -- Закрывайте получше окно, а еще лучше, сделайте так, чтобы оно запиралось на замок. В состоянии транса она может выпасть из окна. Крис подперла лицо руками и задумчиво проговорила: -- Вы знаете, я сейчас подумала кое о чем. -- О чем же? -- Вы говорили, что после припадка она должна сразу же крепко засыпать. Как в субботу вечером. Ведь вы так говорили? -- Да,-- согласился Кляйн. -- Все правильно. -- Но как же тогда объяснить, что, жалуясь на дергающуюся кровать, моя дочь всегда бодрствовала? -- Вы мне про это не рассказывали. -- Но это так. И выглядела Регана очень хорошо. Она просто приходила в мою комнату и просилась ко мне на кровать. -- Она мочилась в кровати? Или ее рвало? Крис отрицательно покачала головой: -- Регана прекрасно себя чувствовала. Кляйн задумался на мгновение и закусил губу. -- Давайте подождем результата рентгеновских снимков. Крис отвела Регану в рентгеновский кабинет и подождала, пока будут сделаны все снимки. Потом она отвезла дочь домой. После второго укола Регана вела себя необычайно спокойно и все время молчала. Теперь Крис решила как-нибудь занять девочку: -- Хочешь, поиграем в "Монополи" /"Монополи" (монополия) -- настольная игра, рассчитанная на широкий круг участников. Основана на постижении экономических законов./ или еще что-нибудь придумаем? Регана отрицательно покачала головой и взглянула на мать невидящими глазами. Казалось, что девочка смотрит куда-то вдаль. -- Я хочу спать,-- выговорила она голосом, таким же сонным, как ее глаза. Потом Регана повернулась и направилась в спальню. Наверное, действует либриум. Крис посмотрела вслед дочери, вздохнула и пошла на кухню. Здесь Крис налила в чашку кофе и села за стол рядом с Шарон. -- Ну, как дела? -- Не спрашивай. Крис вытащила рецепт. -- Лучше позвони в аптеку, пусть принесут вот это,-- произнесла она и рассказала Шарон все, что говорил врач. -- Если я буду занята или уйду куда-нибудь, смотри за ней хорошенько, ладно, Шар? Он... Вдруг она что-то вспомнила. -- Да, кстати. Крис встала из-за стола и поднялась в спальню Реганы. Дочка лежала в кровати и, похоже, уже спала. Крис подошла к окну и закрыла его на щеколду. Она взглянула вниз. Окно выходило на крутую городскую лестницу, ведущую на М-стрит. Да, лучше всего вызвать столяра, и немедленно. Крис вернулась на кухню и добавила для Шарон в список домашних работ еще один пункт. Потом перечислила Уилли, что приготовить на обед, и позвонила своему агенту. -- А как насчет сценария? -- поинтересовался он. -- Сценарий прекрасный, Эд. Давай согласие. Когда начало? -- Твоя часть будет сниматься в июле, так что подготовку надо уже начинать. -- Как?! Уже?!! -- Да, надо начинать. Это тебе не роль играть, Крис. Надо провести большую подготовительную работу. Заняться с декоратором, костюмером, гримером, продюсером. Нужно выбрать оператора, редактора и обговорить все сцены. Ну, я надеюсь, ты все это и сама знаешь. -- Черт! -- У тебя что-нибудь случилось? -- Да, у меня проблема. -- Что случилось? -- Регана серьезно заболела. -- Да? Что с ней? -- Еще не знаю. Ждем результата анализов. Послушай, Эд. Я не могу ее бросить. -- А кто говорит, что ты должна ее бросить? -- Нет-нет, ты меня не понял, Эд. Я должна быть с ней. Ей нужен мой уход. Я не могу объяснить тебе всего. Эд, это так запутано. Но неужели нельзя немного подождать? -- Нельзя. Они хотят пустить фильм под Рождество. Поэтому и спешат так. -- Ради Бога, Эд, ну две-то недели они могут повременить. Поговори с ними! -- Я ничего не понимаю. Сначала ты мне все уши прожужжала, что хочешь поставить фильм, а теперь неожи... -- Все правильно, Эд,-- перебила Крис. -- Я очень хочу, просто ужас как хочу поставить фильм, но тебе все равно придется сказать им, что мне нужно немного времени. -- Если я так скажу, мы только все испортим. Это мое личное мнение. Они ведь не особенно держатся за тебя, и тебе это известно. Если Мору передадут, что ты не очень горишь желанием, он переиграет. Так что будь разумней, Крис. Делай, конечно, то, что сочтешь нужным. Мне все равно. Пока этот фильм не станет популярным, мы не получим за него много денег. Но если ты хочешь, я попрошу у них отсрочки, хотя этим мы только все испортим. Так что я должен им сказать? -- О Боже! -- вздохнула Крис. -- Я знаю, это нелегко. -- Да уж. Ну послушай... Она задумалась. Потом покачала головой. -- Нет, Эд, они просто должны подождать. -- Это твое окончательное решение? -- Да, Эд. И позвони мне потом. -- Ладно, позвоню. До свидания. Крис повесила трубку и закурила сигарету. -- Между прочим, я разговаривала с Говарардом. Я тебе не рассказывала? -- спросила она Шарон. -- Да? Когда? Ты сказала ему про Рэгс? -- Да, я попросила, чтобы он к ней приехал. -- Приедет? -- Не знаю. Вряд ли,-- засомневалась Крис. -- Может, попытается вырваться? -- Да, наверное,-- вздохнула Крис. -- Но его можно понять, Шар. Я-то знаю, в чем тут дело. -- В чем же? -- Опять эта проблема: "муж кинозвезды". А Рэгс была частью этого. Она везде была со мной. Нас вместе снимали на обложки журналов, в любой рекламе мы также выступали вдвоем. Неразлучные мать и дочь -- на всех фотографиях. -- Крис стряхнула пепел. -- А может, это чепуха, кто его знает? У меня все смешалось. Но с ним трудно наладить отношения, Шар. Лично я просто не в состоянии. Она заметила у Шарон книгу. -- Что ты читаешь? -- Не поняла. А, это! Я совсем забыла. Миссис Пэррин просила тебе передать. -- Она заходила? -- Да, утром. Жалела, что не застала тебя дома. Она уезжает из города, но как только вернется, сразу же позвонит. Крис кивнула и посмотрела на книгу. "Изучение дьяволопоклонничества и явлений, связанных с ним". Она открыла книгу и внутри нашла записку от Мэри Джо: "Дорогая Крис, я случайно зашла в библиотеку Джорджтаунского университета и взяла для вас эту книгу. Здесь есть главы о черной мессе. Но вы прочитайте все, мне кажется, вы найдете здесь много интересного. До скорой встречи, МЭРИ ДЖО. -- Очаровательная женщина-- восхитилась Крис. -- Да,-- согласилась Шарон. Крис провела пальцем по обрезу книги: -- Ну и что там насчет черной мессы? Что-нибудь очень противное? Шарон потянулась и зевнула: -- Вся эта чушь меня не интересует. -- А как же твои религиозные увлечения? -- Да брось ты. Крис оттолкнула книжку, и та по столу заскользила к Шарон, -- Прочитай и расскажи мне. -- И потом мучайся ночью в кошмарах, да? -- А за что я тебе деньги плачу? -- За упреки. -- Могу и без тебя обойтись,-- проворчала Крис и раскрыла вечернюю газету. -- Все, что от тебя требуется,-- это молча выслушивать мои наставления, а ты уже целую неделю огрызаешься. -- В порыве раздражения она отбросила газету. -- Включи радио, Шар. И поймай новости. Шарон пообедала с Крис, а потом ушла на свидание. Книгу она забыла. Крис увидела, что книга по-прежнему лежит на столе, и решила заглянуть в нее, но почувствовала вдруг, что сильно устала, оставила книгу и поднялась наверх. Крис заглянула к Регане. Дочка еще спала, и спала, видимо, крепко. Крис еще раз проверила окно. Уходя из комнаты, она оставила дверь открытой и, прежде чем лечь спать, убедилась, что дверь в ее спальню тоже открыта. Крис немного посмотрела телевизор и вскоре заснула. На следующее утро книга о дьяволопоклонничестве исчезла со стола. Но никто этого не заметил. Глава третья Невропатолог принялся рассматривать рентгеновские снимки. Он искал в черепе маленькие углубления, похожие на следы от крошечных гвоздиков. За его спиной, сложив руки, стоял доктор Кляйн. Врачам не удалось обнаружить по снимкам ни поражения мозга, ни скопления жидкости, ни изменения в шишковидной железе. Теперь они искали характерные патологические изменения формы черепа, указывающие на хроническое внутричерепное давление. Но им так и не удалось ничего найти. Было двадцать восьмое апреля, четверг. Невропатолог снял очки и аккуратно засунул их в левый нагрудный карман куртки. -- Сэм, я ничего не нахожу. Абсолютно ничего. Кляйн, нахмурившись, уставился в пол и качал головой. -- Этого не может быть. -- Хочешь, сделаем дополнительные снимки? -- Не стоит. Надо взять пункцию спинного мозга. -- Да, пожалуй. -- А пока что тебе надо ее осмотреть. -- Сегодня? -- Я... -- Тут зазвонил телефон. -- Извини. -- Он поднял трубку. -- Я слушаю. -- Вас просит миссис Макнейл. Говорит, что дело очень срочное. -- По какому коду? -- Номер двенадцать. Кляйн сразу же соединился с Крис. -- Миссис Макнейл, это доктор Кляйн. Что у вас случилось? Срывающимся от истерики голосом Крис закричала: -- О Боже, доктор, с Реганой плохо! Вы можете прийти прямо сейчас? -- Что с ней? -- Не знаю, доктор, я просто не могу этого описать! Ради Бога, приходите! Как можно скорей! -- Иду. Он повесил трубку и соединился со своим секретарем: -- Сюзанна, попроси Дрезнера принять моих пациентов. Переодевшись, Кляйн обратился к невропатологу: -- Это она. Хочешь, пойдем вместе со мной, это совсем рядом, через мост. -- У меня есть час свободного времени. -- Тогда пошли. Через несколько минут врачи были на месте. Дверь открыла испуганная Шарон, и они сразу же услышали из спальни Реганы крики ужаса и стоны. -- Меня зовут Шарон Спенсер,-- представилась девушка. -- Проходите, пожалуйста. Она наверху. Шарон открыла дверь в спальню: -- Крис, врачи пришли. Крис рванулась к двери. Лицо ее было искажено ужасом. -- О Господи, проходите! -- дрожащим голосом выдавила она. -- Вы посмотрите, что с ней делается! -- Это доктор... Кляйн запнулся. Он увидел Регану. Истерично крича и заламывая руки, она поднялась над кроватью, на секунду зависла в горизонтальном положении и тяжело рухнула на матрац. Затем ее тело опять приподнялось и вновь упало. -- Мамочка, останови его! -- визжала девочка. -- Останови его! Он хочет меня убить! Останови его! Остано-о-о-о-о-в-и-и-и-и его-о-о-о-о, ма-а-а-а, ма-а-а-а! -- Крошка моя! -- зарыдала Крис и закусила кулак. Она умоляюще посмотрела на Кляйна: -- Доктор, что это? Что с ней происходит? Врач растерянно покачал головой и, не веря своим глазам, продолжал наблюдать за Реганой. Она то поднималась над постелью, то, задыхаясь, падала на кровать, будто невидимые руки хватали ее и подбрасывали снова и снова. Крис дрожащей рукой прикрыла свои глаза. -- О Боже, Боже,-- прохрипела она,-- доктор, что это? Неожиданно движение прекратилось, и Регана закрутилась на кровати. Глаза ее закатились, и теперь были видны одни белки. -- Он сжигает меня... сжигает меня! -- стонала девочка.-- Я горю! Горю! Она начала быстро сучить ногами. Врачи подошли поближе и встали по обе стороны кровати.. Дергаясь и извиваясь, Регана выгнула шею и запрокинула назад голову. В глаза врачам бросилось ее распухшее горло. Она начала бормотать что-то странным грубым голосом, исходившим, казалось, из груди. -- ...откъиньай... откъиньай... Кляйн нащупал ее пульс. -- Ну, маленькая, давай посмотрим, что с тобой случилось,-- тихо предложил он. Вдруг врач пошатнулся и отпрянул, чуть не упав на пол. Регана неожиданно села и оттолкнула его с такой силой, что он отлетел в другой конец комнаты. Лицо ее было искажено злобой. -- Этот поросенок мой! -- взревела она. -- Она моя! Не прикасайтесь к ней! Она моя! Регана визгливо рассмеялась и упала на спину, как будто ее кто-то толкнул. Крис, задыхаясь от слез, выбежала из комнаты. Кляйн подошел к постели. Регана нежно поглаживала свои руки. -- Да-да, ты моя жемчужина,-- тихо напевала она тем же странным грубым голосом. Глаза девочки были закрыты, и, казалось, она входит в экстаз: -- Мой ребенок... мой цветочек... моя жемчужина... Потом Регана вдруг опять начала извиваться, выкрикивая лишь отдельные невнятные слова. Внезапно она резко села с беспомощным и испуганным выражением лица. Глаза девочки были широко раскрыты. Она замяукала. Потом залаяла. Потом заржала. Потом, согнувшись пополам, начала стремительно вращать свое туловище. При этом Регана тяжело и прерывисто дышала. -- О, остановите его! -- рыдала она. -- Пожалуйста, остановите его! Мне так больно! Заставьте его остановиться! Мне трудно дышать! Кляйн не смог вынести это зрелище. Он взял свой чемоданчик, поставил его на подоконник и начал приготавливать все для укола. Невропатолог оставался у кровати. Регана упала на спину, как будто ее снова кто-то толкнул. Глаза ее закатились, и, бешено вращая одними белками, она забормотала что-то низким, грудным голосом. Невропатолог склонился над ней, пытаясь разобрать слова. Потом он заметил, что Кляйн подзывает его к себе. Врач направился к окну. -- Я введу ей либриум,-- зашептал ему Кляйн, поднося шприц к свету,-- но тебе придется подержать ее. Невропатолог кивнул. Он внимательно вслушивался в бред девочки, склонив голову в сторону кровати. -- Что она говорит? -- еле слышно поинтересовался Кляйн. -- Не знаю. Какую-то чепуху. Бессмысленный набор звуков. Такое объяснение ему самому не очень-то понравилось. -- Она произносит эти слова так, будто они что-то обозначают. Я ясно слышу ритм. Кляйн кивнул ему, и они тихо подошли к кровати с обеих сторон. Когда они приблизились, Регана напряглась и застыла. Врачи понимающе переглянулись. Тело девочки начало изгибаться назад, как лук, в немыслимую дугу, пока голова не дотронулась до пола. При этом Регана оглушительно визжала от боли. Врачи вопросительно взглянули друг на друга. Кляйн подал сигнал невропатологу. Внезапно Регана потеряла сознание, упала и помочилась на кровать. Кляйн нагнулся и приподнял ей веко. Потом нащупал пульс. -- Она скоро придет в себя,-- прошептал он. -- По-моему, у нее обморок. Как вы считаете? -- Кажется, да. -- Давайте все же застрахуемся,-- предложил Кляйн. Он сделал ей укол. -- Что вы думаете? -- поинтересовался у невропатолога Кляйн, прижав ватку к месту укола. -- Поражение височной доли мозга. Возможно, Сэм, что это шизофрения, но началось все слишком неожиданно. Раньше ничего этого не было? Кляйн отрицательно покачал головой. -- Может быть, истерия? -- Я уже думал об этом. -- Естественно. Но ведь тогда получается, что она проделывает все это сознательно. -- Невропатолог недоверчиво покачал головой. -- Нет, здесь явная патология, Сэм. Ее сила, бред преследования, галлюцинации. Да, при шизофрении все эти симптомы наблюдаются. Но такие приступы бывают и при поражении височной доли мозга. Здесь есть еще кое-что, что меня беспокоит... -- Он не договорил и, задумавшись, поднял брови. -- Что такое? -- Я точно не уверен, но мне кажется, здесь налицо признаки раздвоения личности: "моя жемчужина... мой ребенок... мой цветочек", "поросенок". Мне показалось, что она говорила это про себя. А ты как думаешь?.. Или я уже сам начинаю сходить с ума? Кляйн пальцами поглаживал себя по губам, обдумывая ответ. -- Ну, если говорить честно, тогда я об этом не подумал, но теперь... -- Кляйн замычал. -- Возможно. Да-да, это возможно. Сейчас, пока она еще не пришла в себя, можно взять у нее пункцию спинного мозга, и, может быть, кое-что прояснится. Невропатолог кивнул. Кляйн порылся в своем чемоданчике, нашел таблетку и положил себе в карман. -- Ты можешь остаться? Невропатолог взглянул на часы. -- У меня есть еще полчаса. -- Давай поговорим с ее матерью. Они вышли из комнаты и направились в зал. Крис и Шарон, опустив головы, стояли у балюстрады. Когда врачи подошли, Крис утерла нос влажным, скомканным платком. Глаза ее покраснели от слез. -- Девочка спит,-- сказал Кляйн. -- Слава Богу,-- вздохнула Крис. -- Я ввел ей большую дозу успокоительного. Теперь, возможно, она проспит до завтрашнего утра. -- Хорошо,-- прошептала Крис. -- Доктор, вы уж меня простите, что я веду себя, как ребенок. -- Вы себя прекрасно ведете,-- попытался убедить ее Кляйн. -- Это очень трудное испытание. Да, кстати, позвольте вам представить доктора Дэвида. -- Очень приятно,-- выдавила из себя Крис. На ее лице появилось подобие улыбки. -- Доктор Дэвид -- невропатолог. -- И что вы об этом думаете? -- обратилась к обоим врачам Крис. -- Мы все-таки считаем, что это поражение височной доли мозга,-- настаивал Кляйн,-- и... -- Боже, да о чем, черт возьми, вы здесь говорите! -- взорвалась Крис. -- Она ведет себя, как психопатка, у нее раздвоение личности! Что вы... Вдруг она запнулась и опустила голову. -- Наверное, я перенервничала. Извините. -- Затравленными глазами Крис посмотрела на Кляйна. -- Что вы говорили? Ответил ей Дэвид: -- Миссис Макнейл, настоящих, признанных наукой случаев раздвоения личности не наберется и сотни. Это очень редкая болезнь. Я знаю, что проще всего сейчас обратиться к психиатру, но любой опытный психиатр сначала должен убедиться в том, что исключены все возможные болезни тела. Так надо действовать и нам. -- Ладно. Так что же дальше? -- вздохнула Крис. -- Надо взять пункцию спинного мозга,-- заявил Дэвид. -- Спинного мозга? Дэвид кивнул: -- То, что мы не увидели на рентгеновских снимках и на кривой ЭЭГ, может быть, проявится здесь. По крайней мере это исключит некоторые другие предположения. Лучше заняться этим прямо сейчас, пока девочка спит. Я, разумеется, сделаю ей местное обезболивание, но, боюсь, как бы она не пошевелилась. -- Как же Регана могла прыгать на кровати таким странным образом? -- прищурилась от волнения Крис. -- Думаю, что мы это уже обсудили,-- отрезал Кляйн. -- При патологическом состоянии может наблюдаться огромная физическая сила и ускоренная реакция организма. Как насчет анализа? Вы согласны? Крис вздохнула и поникла, уставившись в пол. -- Давайте,-- пробормотала она. -- Делайте все, что необходимо, только бы она выздоровела. -- Постараемся,-- заверил ее Кляйн. -- Можно, я воспользуюсь вашим телефоном? -- Конечно. Пройдемте в кабинет. -- Да, кстати,-- вставил Кляйн,-- ей надо поменять постельное белье. -- Я все сделаю,-- вызвалась Шарон и прошла в спальню Реганы. -- Не хотите выпить кофе? -- предложила Крис по дороге в кабинет. -- Сегодня слуг дома нет, но я могу приготовить растворимый. Врачи отказались. -- Я смотрю, вы еще ничего не сделали с окном,-- заметил Кляйн. -- Нет, мы уже сделали заявку,-- возразила ему Крис. -- Завтра придут мастера и вставят замки, запирающиеся на ключ. Врач одобрительно кивнул. Они вошли в кабинет. Кляйн позвонил в больницу и проинструктировал своего помощника, какие медикаменты и инструменты принести. -- И подготовьте лабораторию для исследования анализа,-- добавил он. -- Сразу после процедуры я сам займусь этим. Положив трубку, Кляйн повернулся к Крис и попросил рассказать, что произошло с тех пор, как он видел Регану последний раз. -- Так. Во вторник,-- раздумывала Крис,-- ничего не было. Регана сразу пошла в спальню и проспала до следующего утра, потом... Нет-нет, подождите. Нет, она не спала. Все правильно. Уилли мне говорила, что рано утром в кухне слышала ее. Помню, я еще обрадовалась, решив, что к ней вернулся аппетит. Но Регана опять возвратилась в спальню и оставалась там весь день. -- Она спала? -- заинтересовался Кляйн. -- Нет, по-моему, она читала,-- задумалась на секунду Крис. -- И я немножко успокоилась. Подумала, что дело пошло на лад. Прошлой ночью опять ничего не случилось. Все началось этим утром. -- Она шумно вздохнула. -- Боже, неужели все это было! Крис рассказала врачам, что с утра сидела на кухне. Вдруг туда визжа вбежала Регана и спряталась за стулом. Она вцепилась в руки матери и испуганным голосом сообщила, что за ней гонится капитан Гауди. Он ее щиплет, толкает, ругается, грозится убить. "Вот он!" -- пронзительно закричала девочка, указывая на дверь в кухню. Потом она упала на пол. Тело ее задергалось в судорогах, она задыхалась и плакала. Регана кричала и жаловалась, что капитан Гауди бьет ее ногами. Потом неожиданно встала посреди кухни, выставила руки в стороны и начала вертеться, "как волчок". Это длилось несколько минут, пока она в изнеможении не свалилась на пол. -- А потом вдруг,-- дрожащим голосом продолжала Крис,-- я заметила в ее глазах ненависть, такую ненависть... и она сказала мне... Ей не хватало воздуха. -- Она назвала меня... О Боже! Крис, закрыв лицо руками, расплакалась. Кляйн спокойно подошел к бару, достал стакан и налил воды из-под крана. Потом вернулся к Крис. -- Проклятие, где сигареты? -- Она робко вздохнула. Кляйн протянул ей стакан с водой, а также маленькую зеленую таблетку. -- Лучше проглотите вот это,-- посоветовал он. -- Это транквилизатор? -- Да. -- Дайте мне еще одну. -- Одной вполне хватит. -- Вы не слишком щедры,-- попыталась улыбнуться Крис. Она проглотила таблетку и вернула доктору пустой стакан. -- Спасибо. Потом все началось. Вся эта ерунда. Регана вела себя так, как будто это была не она, а кто-то другой. -- Например, капитан Гауди? -- вмешался Дэвид. Крис удивленно посмотрела на него. Дэвид ждал ответа. -- Что вы имеете в виду? -- не поняла Крис. -- Не знаю,-- пожал плечами Дэвид. -- Я просто спросил. Крис повернулась к камину и уперлась в него отсутствующим взглядом. Она была чем-то напугана. -- Я не знаю,-- грустно закончила Крис. -- Просто кто-то другой. На мгновение все замолчали. Потом Дэвид встал и сообщил, что ему пора идти. Бросив на прощание несколько ободряющих слов, он откланялся и вышел. Кляйн проводил его до двери. -- Ты проверишь на сахар? -- напомнил ему Дэвид. -- Нет, я же провинциальный идиот. Дэвид чуть заметно улыбнулся. -- Я сам немного перенервничал,-- задумчиво проговорил он и отвернулся. -- Странный случай. Невропатолог, размышляя о чем-то, рассеянно поглаживал свой подбородок. Потом он взглянул на Кляйна: -- Если что-нибудь обнаружишь, дай мне знать. -- Ты будешь дома? -- Да. Позвони мне. -- Дэвид махнул на прощание рукой и вышел. Через некоторое время привезли необходимые инструменты. Кляйн сделал Регане обезболивающий укол новокаина в спину, и Крис с Шарон наблюдали, как он, поглядывая время от времени на манометр, выкачивал спинномозговую жидкость. -- Давление нормальное,-- тихо констатировал врач. Когда все было кончено, он подошел к окну и проверил, не помутнела ли жидкость. Она была прозрачной. Кляйн осторожно сложил пробирки с жидкостью в свой чемоданчик. -- Вряд ли она проснется до утра,-- заверил он женщин,-- но если вдруг это произойдет ночью, могут возникнуть кое-какие проблемы. Вам понадобится медсестра, которая сможет делать ей уколы. -- Можно, я сама буду их делать? -- забеспокоилась Крис. -- А почему не медсестра? . Крис не хотела признаваться в том, что не доверяет ни врачам, ни медсестрам. -- Я' лучше буду делать сама,-- попросила она. -- Можно? -- Эти уколы делать непросто,-- засомневался врач. -- Крошечный пузырек воздуха может стать крайне опасным. -- Я знаю, как это делается,-- вмешалась Шарон. -- Моя мать была директором орегонской школы медсестер. -- Шар, а может быть, ты сама смогла бы делать эти уколы? Ты не можешь остаться сегодня на ночь? -- попросила Крис. -- Только на сегодня,-- вмешался Кляйн. -- Ей, может быть, придется достаточно долго лежать под капельницей. Это будет зависеть от течения болезни. -- А вы не можете научить меня делать уколы? -- заволновалась Крис. Врач кивнул. -- Думаю, что смогу. Он выписал рецепт на торазин и на шприцы. Потом отдал его Крис. -- Вот это пусть принесут прямо сейчас. Крис передала рецепт Шарон. -- Пожалуйста, сделай это для меня, хорошо? Позвони в аптеку, и пусть все это доставят сюда. А я пойду с доктором и дождусь результата анализа... Вы не возражаете? -- спросила она врача. Кляйн заметил, как застыло в ожидании ответа ее лицо. Поймав беспомощный и смущенный взгляд Крис, он кивнул. -- Представляю себе, что вы сейчас чувствуете. -- Кляйн улыбнулся. -- Я себя примерно так же чувствую, когда разговариваю о своей машине с механиком. Они вышли из дома вчетвером в шесть часов восемнадцать минут. В своей Росслинской лаборатории Кляйн проводил исследование спинномозговой жидкости. Сначала он определил количество белка. Норма. Потом перешел к подсчету кровяных телец и, наконец, исследовал жидкость на сахар. Патологии не обнаружил. Крис в отчаянии заломила руки. -- Вот и все. Приехали,-- промолвила она безжизненным голосом. -- У вас в доме есть наркотики? -- поинтересовался врач. -- Что? -- Фенамин? ЛСД? -- Да нет. Ничего подобного я у себя не держу. Кляйн уставился на свои ботинки, потом снова посмотрел на Крис и произнес: -- Ну вот теперь, миссис Макнейл, пора проконсультироваться у психиатра. Крис вернулась домой вечером в семь часов двадцать одну минуту и у двери окликнула Шарон. Шарон в доме не было. Крис поднялась в спальню Реганы. Девочка все еще спала. На постельном белье ни единой морщинки. Крис заметила, что окно распахнуто настежь. Пахло мочой. Наверное, Шарон хотела проветрить комнату. Куда она ушла? Крис спустилась по лестнице и встретила Уилли. -- Привет, Уилли. Как сегодня развлекались? -- Ходили по магазинам. Потом в кино. -- А где Карл? Уилли неопределенно махнула рукой. -- Сегодня он отпустил меня послушать "Битлз". -- Неплохо. Уилли победно взмахнула рукой. Было семь часов тридцать минут. В восемь часов одну минуту, пока Крис в кабинете разговаривала по телефону со своим агентом, вернулась Шарон с парой свертков, плюхнулась на стул и вопросительно уставилась на свою хозяйку. -- Где ты была? -- поинтересовалась Крис, повесив трубку. -- А он тебе ничего не передал? -- Кто? -- Бэрк. Его здесь нет? Где он? -- Он был здесь? -- А разве, когда ты вернулась, его уже не было? -- Ну-ка, расскажи все по порядку,-- попросила Крис. -- Да тут такая ерунда получилась,-- раздраженно начала Шарон и тряхнула головой. -- Я не смогла дозвониться аптекарю, и когда пришел Бэрк, я подумала, что оно к лучшему; он посидит с Реганой, пока я схожу за торазином. -- Она пожала плечами. -- Я должна была это предвидеть. -- Вот именно. Ну, и что же ты купила? -- Я подумала: раз у меня есть время, куплю-ка я резиновую простыню для Реганы. -- Шарон достала покупку. -- Ты ела? -- Нет еще. Думаю, можно проглотить бутерброд. Ты не хочешь? -- Пожалуй. Пойдем перекусим. -- Ну как анализы? -- спросила по дороге на кухню Шарон. -- Никак. Все результаты отрицательные. И теперь к психиатру,-- с отчаянием в голосе вымолвила Крис. После бутербродов и кофе Шарон научила Крис делать уколы. Некоторое время Крис терзала шприцем грейпфрут и добилась определенных успехов. В девять часов двадцать восемь минут в прихожей раздался звонок. Уилли открыла дверь. Пришел Карл. По дороге в свою комнату он со всеми поздоровался и объявил, что забыл дома ключи. -- Не могу в это поверить,-- засомневалась Крис. -- Первый раз за все время он что-то забыл. Весь вечер они проторчали в кабинете, уставившись в телевизор. В одиннадцать часов сорок шесть минут зазвонил телефон. Крис сняла трубку. Звонил молодой ассистент режиссера. Голос у него был расстроенный. -- Ты еще ничего не слышала, Крис? -- Нет, а что такое? -- Очень плохие дела. -- В чем дело? -- заволновалась Крис. -- Бэрк умер. Он где-то напился. Оступился на лестнице и скатился по ней. Пешеход на М-стрит видел, как он падал. Бэрк сломал себе шею. Жуткое зрелище. Такой страшный конец! Трубка выпала из рук Крис. Она беззвучно рыдала, едва удерживаясь на ногах. Шарон подхватила ее, опустила трубку и проводила Крис до дивана. -- Бэрк умер! -- всхлипнула Крис. -- Боже мой! -- выдохнула Шарон. -- Что с ним случилось? Крис не могла ничего толком рассказать. Она плакала. Немного позже они разговорились и проболтали всю ночь. Крис пила. Она вспоминала Дэннингса. -- Ах, Боже мой! -- вздыхала Крис. -- Бедный Бэрк!.. Бедный Бэрк! К ней снова вернулись мысли о смерти. В пять часов утра Крис стояла, облокотившись на стойку бара и уныло свесив голову. Она ждала, когда из кухни вернется Шарон со льдом. Наконец Крис услышала шаги. -- Я до сих пор не могу в это поверить,-- промолвила Шарон, входя в кабинет. Крис взглянула на нее и замерла. Прижимаясь к полу, в какой-то паучьей позе, позади Шарон стояла Регана. Тело ее было выгнуто, голова почти касалась ног, язык, как жало змеи, то и дело высовывался изо рта со страшным присвистом. -- Шарон! -- выдохнула Крис, холодея от ужаса и не спуская глаз с Реганы. Шарон остановилась. Регана тоже замерла. Шарон повернулась... и ничего не увидела. И вдруг завизжала, почувствовав, как язык Реганы коснулся ее лодыжки. Крис побелела. -- Звони доктору и поднимай его с кровати! Пусть немедленно приходит! Куда бы ни направлялась Шарон, Регана по пятам следовала за ней. Глава четвертая Пятница, двадцать девятое апреля. Пока Крис ждала в холле, доктор Кляйн и известный психиатр осматривали Регану. Врачи уже полчаса наблюдали за ней. Девочка время от времени корчила гримасы и прижимала к ушам руки, как будто ее мучили оглушительные звуки. Она изрыгала ругательства. Орала от боли. Потом упала лицом в подушку и, подтолкнув на живот ноги, замычала что-то нечленораздельное. Психиатр отозвал Кляйна от кровати. -- Давайте введем ей транквилизатор,-- прошептал он. -- Может быть, мне удастся с ней поговорить. Терапевт кивнул и приготовил шприц с пятьюдесятью миллиграммами торазина. Почувствовав приближение врачей, Регана быстро повернулась, а когда психиатр попытался ее удержать, закричала от ярости. Она ударила его, а потом, укусив, отпихнула прочь. Позвали на помощь Карла, и только тогда Кляйну удалось сделать укол. Однако одной дозы оказалось недостаточно. Сделали второй укол и стали дожидаться результатов. Регана успокоилась. Она изумленно уставилась на врачей и заплакала: -- Где мама? Я хочу маму! Психиатр кивнул Кляйну, и тот пошел за Крис. -- Твоя мама сейчас придет, крошка,-- успокаивал Регану психиатр. Он присел на кровать и погладил девочку по голове. -- Успокойся, маленькая. Все хорошо. Я доктор. -- Я хочу маму! -- не унималась Регана. -- Она уже идет. Тебе больно, малышка? Регана кивнула. Слезы ручьями лились по ее щекам. -- Где? -- Везде! -- всхлипнула Регана. -- Все болит! -- О моя малышка! -- Мамочка! Крис подбежала к кровати и крепко обняла дочь. Потом расцеловала ее и попыталась успокоить. После этого расплакалась сама. -- Рэгс! Ты опять с нами! Теперь это действительно ты! -- Мама, он мне делает больно! -- сквозь слезы проговорила Регана. -- Пусть он перестанет бить меня. Ладно? Ну, пожалуйста! Крис непонимающе взглянула на дочь, потом на врачей. В глазах ее была мольба. -- Ей ввели большую дозу успокоительного,-- спокойно объяснил психиатр. -- Вы хотите сказать... Он перебил ее: -- Посмотрим. Затем повернулся к Регане. -- Ты можешь сказать, что с тобой случилось, малютка? -- Я не знаю,-- ответила девочка. -- Я не знаю, почему он так со мной обращается. -- Слезы покатились из ее глаз. -- Ведь мы с ним всегда дружили! -- С кем? -- С капитаном Гауди! И еще мне кажется, будто во мне кто-то сидит! И заставляет меня безобразничать! -- Капитан Гауди? -- Я не знаю! -- Человек? Регана кивнула. -- Кто? -- Я не знаю! -- Ну ладно, не волнуйся. Давай сыграем в одну игру. Психиатр достал из кармана блестящий маленький диск на серебряной цепочке. -- Ты видела когда-нибудь в кино, как людей гипнотизируют? Девочка кивнула. -- Ну вот, я и есть гипнотизер. Да, я все время гипнотизирую людей. Конечно, если они мне сами разрешают делать это. Если я тебя сейчас загипнотизирую, то человек, который внутри тебя, выйдет наружу. Ты хочешь, чтобы я тебя загипнотизировал? Посмотри, твоя мама здесь, она рядом с тобой. Регана вопросительно взглянула на мать. -- Давай попробуем, крошка,-- подбодрила ее Крис. -- Не бойся. Регана повернулась к психиатру и кивнула. -- Ладно,-- прошептала она. -- Только не очень долго. Психиатр улыбнулся и вдруг услышал звук бьющегося стекла. Хрупкая фарфоровая ваза упала на пол с письменного стола, о который опирался локтями доктор Кляйн. Врач изумленно взглянул на свой локоть, а потом на разбитую вазу. Он нагнулся и начал подбирать осколки. -- Ничего-ничего, Уилли все уберет,-- запротестовала Крис. -- Сэм, закрой, пожалуйста, ставни,-- попросил психиатр. -- И задерни занавески. Когда в комнате стало темно, психиатр взял в руку цепочку и начал легонько раскачивать блестящий диск. Он поймал светящийся блик и приступил к гипнозу. -- Смотри сюда, Регана, смотри сюда, и ты скоро почувствуешь, как твои веки становятся все тяжелей и тяжелей... Скоро девочка вошла в состояние транса. -- Очень похоже,-- прошептал психиатр. Затем он обратился к девочке: -- Тебе удобно, Регана? -- Да. -- Голос был тихий и спокойный. -- Регана, сколько тебе лет? -- Двенадцать. -- Внутри тебя кто-нибудь есть? -- Иногда. -- Когда? -- Когда как. -- Этот "кто-то" живой? -- Да. -- Кто это? -- Я не знаю. -- Капитан Гауди? -- Я не знаю. -- Человек? -- Я не знаю. -- Но он находится в тебе? -- Да, иногда. -- А сейчас? -- Не знаю. -- Если я попрошу его поговорить со мной, ты разрешишь ему отвечать? -- Нет! -- Почему нет? -- Я боюсь. -- Чего? -- Не знаю! -- Если он поговорит со мной, Регана, я думаю, он выйдет из тебя. Ведь ты хочешь, чтобы он вышел из тебя? -- Да. -- Тогда разреши ему говорить. Ты разрешаешь ему говорить? -- Да. -- Сейчас я говорю с тем, кто находится внутри Реганы,-- уверенно начал психиатр. -- Если ты здесь, то ты тоже загипнотизирован и должен отвечать на все мои вопросы. На секунду он замер, чтобы дать возможность словам дойти до ее сознания. Потом повторил еще раз: -- Если ты здесь, то ты тоже загипнотизирован и должен отвечать на все мои вопросы. Теперь отвечай: ты здесь? Молчание. И тут произошло что-то невероятное: дыхание Реганы вдруг стало смрадным. Его можно было почувствовать на расстоянии нескольких шагов. Блик от диска застыл на лице девочки. Крис в ужасе затаила дыхание. Черты девочкиного лица исказились, превращаясь в отвратительную маску: губы растянулись в разные стороны, распухший язык вывалился изо рта. -- Боже мой! -- выдохнула Крис. -- Ты и есть существо, живущее в Регане? -- продолжал выспрашивать психиатр. Девочка кивнула. -- Кто ты? -- Откъиньая,-- пробасила она грудным голосом. -- Это твое имя? Регана кивнула. -- Ты человек? Она прорычала: -- Ад! -- Это твой ответ? -- Ад! -- Если это "да", то кивни головой. Она кивнула. -- Ты говоришь на иностранном языке? -- Ад. -- Откуда ты? Кто тебя прислал? -- Гоб. -- Ты из пустыни Гоби? -- Агобтаайтэнь,-- возразила Регана. Психиатр на секунду задумался, а потом решил сделать еще одну попытку: -- Когда я буду задавать тебе вопросы, отвечай движением головы: кивок, если "да", и покачивание в стороны, если "нет". Ты понимаешь меня? Регана кивнула. -- Твои ответы имеют смысл? -- спросил он. -- Д а. -- Тебя Регана знала раньше? -- Н е т. -- Ты ее собственное изобретение? -- Н е т. -- Ты существуешь на самом деле? -- Д а. -- Как часть Реганы? -- Н ет. -- Ты ее любишь? -- Н е т. -- Не любишь? -- Д а. -- Ты ее ненавидишь? -- Д а. -- За какой-то ее проступок? -- Д а. -- Ты винишь ее за развод родителей? -- Н е т. -- Это имеет отношение к ее родителям? -- Н е т. -- К ее друзьям? -- Н е т. -- Но ты ненавидишь ее? -- Д а. -- Ты наказываешь ее?-- Д а. -- Ты хочешь причинить ей боль? -- Д а. -- Убить ее?-- Д а. -- Если она умрет, ты тоже умрешь? -- Н е т. Этот ответ обеспокоил психиатра, и он в раздумье опустил глаза. Врач поудобнее устроился на кровати, и пружины противно заскрипели. В тишине слышалось только тяжелое дыхание Реганы, от которого за версту несло зловонием. Психиатр снова глянул на искаженное злобой лицо. Он лихорадочно пытался что-нибудь придумать. -- Может ли девочка сделать так, чтоб ты из нее вышел? -- Д а. -- Ты можешь мне сказать, что для этого надо сделать? -- Д а. -- Ты мне скажешь? -- Н е т. -- Но... Вдруг он вскочил с кровати, задохнувшись от нечеловеческой боли. Психиатр с ужасом почувствовал, как Регана стальной хваткой вцепилась в него. Выпучив глаза, он попытался высвободиться из этих страшных когтей, но безуспешно. -- Сэм! Сэм, помоги мне! -- в ужасе закричал он. Крис бросилась к выключателю. Кляйн рванулся вперед. Регана, запрокинув голову назад, дьявольски расхохоталась, а потом по-волчьи завыла. Крис щелкнула выключателем. Она повернулась и увидела жуткую картину, похожую на замедленное кино: Регана и оба доктора возились на кровати. Мелькали ноги и руки, гримасы сменяли одна другую, слышались неровное дыхание и отдельные выкрики, хохот, переходящий в вой, и потом снова -- дикий смех. Регана хрюкала, ржала, и это странное кино крутилось все быстрее и быстрее, кровать двигалась взад-вперед со скоростью, которую трудно было себе представить. Мать беспомощно наблюдала, как Регана снова закатила глаза и испустила такой отчаянный вопль, что у Крис кровь застыла в жилах. Регана рухнула на постель и потеряла сознание. Наваждение исчезло. Все затаили дыхание и замерли на месте. Потом, постепенно приходя в себя, врачи осторожно встали. Оба не спускали глаз с девочки. Кляйн подошел к постели и, не обращая ни на кого внимания, нащупал пульс. Пульс был нормальный, и Кляйн, накрыв Регану одеялом, кивком указал на дверь. Все тотчас покинули комнату и спустились в кабинет. Некоторое время врачи и Крис молчали. Женщина сидела на диване. Кляйн и психиатр устроились на стульях друг против друга. Психиатр о чем-то думал: он вперился взглядом в журнальный столик и пощипывал себя за губу. Потом, вздохнув, взглянул на Крис. Она уставилась на него невидящим взглядом. -- Что же это такое, черт возьми! -- воскликнула Крис с болью в голосе. -- Вы не поняли, на каком языке она говорила? -- поинтересовался психиатр. Крис отрицательно покачала головой. -- Вы верите в Бога? -- Нет. -- А ваша дочь? -- Нет. Потом психиатр расспросил ее о подробностях течения болезни. Рассказ Крис обеспокоил его. -- Что это? -- пытала его Крис, нервно сжимая побелевшими пальцами скомканный платок. -- Что это за болезнь? -- Это что-то не совсем понятное,-- уклончиво объяснил психиатр. -- И если говорить начистоту, то ставить диагноз после такого кратковременного осмотра было бы с моей стороны крайне неразумно. -- Но какие-нибудь мысли у вас должны быть,-- настаивала Крис. -- Я понимаю, вам не терпится узнать хоть что-нибудь, поэтому я выскажу кое-какие предположения. Крис напряженно кивнула и подалась вперед. Пальцы судорожно цеплялись за платок. Она перебирала пальцами кружевную кайму, как будто у нее в руках были тряпичные четки. -- Прежде всего могу сказать,-- начал врач,-- весьма непохоже, что она симулирует. Кляйн одобрительно закивал головой. -- Для этого у нас есть несколько признаков,-- продолжал психиатр. -- Например, ее болезненные и ненормальные движения, а главным признаком я считаю изменение черт лица при разговоре с так называемым человеком внутри ее. Видите ли, подобные действия могут происходить лишь тогда, когда она сама верит, что это существо находится у нее внутри. Вы меня понимаете? -- По-моему, да. -- От удивления Крис прищурила глаза. -- Но я только никак не пойму, откуда это существо взялось! Я, конечно, часто слышала о раздвоении личности, но никаких объяснений мне при этом не давали. -- И никто не даст, миссис Макнейл. Мы используем разные термины: "сознание", "разум", "личность",-- но на самом деле мы не очень четко представляем себе, что каждое из них означает. -- Врач покачал головой. -- Не знаем. Совсем ничего не знаем. Поэтому, когда я начинаю говорить о раздвоении личности, то прекрасно понимаю, что все объяснения вызывают только еще большее количество вопросов. Фрейд считал, что некоторые мысли и чувства каким-то образом подавляются сознанием, но могут проявиться в бессознательном состоянии. Они активно проявляются в различных психических отклонениях. Эти подавленные чувства и эмоции давайте назовем "диссоциирующими", так как слово "диссоциация" означает отклонение от основного потока сознания. Так вот, когда "диссоциирующее" становится самостоятельным или когда личность больного слабеет и дезорганизуется, может возникнуть психоз шизофрении. Он отличается от раздвоения личности,-- предупредил психиатр. -- Шизофрения означает расшатывание личности. Если же "диссоциирующее" может как-то выделиться и организовать подсознание больного, вот тогда эта часть начинает действовать вполне независимо; она становится самостоятельной личностью и может принять на себя также функции тела. Врач вдохнул в себя воздух. Крис внимательно слушала его. Потом психиатр продолжил: -- Это одна из теорий. Есть еще несколько. Но, возвращаясь к Регане, хочу сказать, что у нее и намека нет на шизофрению, и ЭЭГ показала, что кривая работы ее мозга совершенно нормальная. Поэтому я склонен отвергнуть все подозрения на шизофрению. Остается истерия. -- В которой я и находилась всю прошлую неделю,-- пробормотала Крис. Психиатр чуть заметно улыбнулся. -- Истерия,-- продолжал он,-- это форма невроза, при которой эмоциональное расстройство превращается в телесное. При психоастении, например, человек теряет способность осознавать свои поступки и, делая что-то сам, приписывает это "что-то" другому лицу. Хотя в этом случае другая личность осознается им не до конца. У Реганы несколько иной случай. Мы подошли к тому, что Фрейд называл "трансформированной" истерией. Она вырастает из бессознательного чувства вины и необходимости понести наказание. Диссоциация здесь играет первостепенную роль, я бы даже сказал, не только диссоциация, но и само раздвоение личности. При этом могут наблюдаться и судороги, как при эпилепсии, галлюцинации, чрезмерное возбуждение. -- Да, все это похоже на ее состояние,-- уныло подтвердила Крис. -- А вы как считаете? То есть все, кроме чувства вины. Какую вину она может за собой чувствовать? -- Ну, первое, что приходит в голову,-- продолжал психиатр,-- это развод. Дети часто считают, что родители расстаются именно из-за них, и поэтому принимают всю вину на себя. Но в данном случае такое можно только предположить. Я вот еще о чем думаю: у девочки могла развиваться депрессия на почве размышления о смерти -- танатофобия. У детей она часто сопровождает чувство вины и возникает на почве страха потерять кого-нибудь из близких. В результате развиваются нервное расстройство и возбудимость. Вдобавок вина здесь может быть просто неизвестна. Ее трудно выявить конкретно,-- закончил врач.

<< НАЗАД ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу: [1] [2] [3] [4] [5]

Страница: [2]