...Минус 100
Счет открыт...

   Она прищурилась на термометр в белом свете, проникающем сквозь  окно.
За окном под мелким дождем другие вершины Ко-Оп  Сити  возвышались,  как
серые тюремные башни. Внизу в  вентиляционной  шахте  хлопало  от  ветра
ветхое белье на веревке. Крысы и откормленные уличные коты сновали среди
мусора.
   Она взглянула на мужа. Он сидел за столом, уставившись в экран Фри-Ви
с упорной безучастной сосредоточенностью. Он смотрел так  уже  несколько
недель. Это было на него не похоже. Он это ненавидел, всегда  ненавидел.
Само собой разумеется, каждая квартира  Развития  имела  свой  Фри-Ви  -
таков  был  закон,  но  пока  еще  позволялось  выключать  их.  Закон  о
Принудительном Благе 2021 года не набрал необходимого большинства в  две
трети с недостачей шести голосов. Обычно они никогда не смотрели Фри-Ви.
Но с тех пор, как  Кэти  заболела,  он  постоянно  смотрел  викторины  с
раздачей больших призов. Это наполняло ее тошнотворным ужасом.
   На фоне натужных выкриков, сообщающих последние  сплетни  в  перерыве
между таймами, Кэти все скулила и скулила охрипшим от гриппа голосом.
   - Сколько? - спросил Ричардс.
   - Не так много.
   - Не обманывай меня.
   - Тридцать девять и восемь.
   Он  с  силой  опустил  оба  кулака  на  стол.  Пластмассовая  тарелка
подпрыгнула в воздух и шлепнулась вниз.
   - Мы найдем врача. Постарайся не волноваться так сильно. Послушай,  -
она начала что-то отчаянно лепетать, чтобы отвлечь его, он отвернулся  и
вновь принялся смотреть Фри-Ви. Перерыв закончился, и игра продолжалась.
Это была, конечно, не крупная игра, а просто одна из дешевых  ежедневных
приманок под названием "Золотая Мельница". В нее брали только страдающих
хроническими  заболеваниями  сердца,  печени  или  легких,  иногда   для
большего комического эффекта запуская  калеку.  Каждую  минуту,  которую
участник конкурса мог продержаться на  мельнице  (поддерживая  при  этом
постоянный поток  болтовни  ведущего),  он  выигрывал  десять  долларов.
Каждые две минуты ведущий задавал Призовой Вопрос  (парень  с  шумами  в
сердце, находившийся на кругу в настоящий момент, отвечал какую-то  чушь
из истории Америки), который стоил пятьдесят долларов. Если  конкурсант,
задыхаясь от  головокружения,  с  сердцем,  выделывающим  акробатические
номера в его груди, пропускал вопрос, пятьдесят  долларов  высчитывалось
из его выигрыша, а колесо раскручивалось быстрее.
   - Мы справимся, Бен. Непременно. Справимся. Правда. Я...
   - Что - ты? - Он жестко посмотрел не нее. - Шарлатан? Нет, Шейла,  ей
нужен настоящий врач. Никаких квартальных акушерок с грязными  руками  и
запахом перегара. Современное оборудование. Я позабочусь об этом.
   Он   пересек   комнату,   в   то   время   как   глаза    его,    как
загипнотизированные, поворачивались к экрану Фри-Ви, превратившему стену
над раковиной в один огромный глаз. Он сдернул  с  крючка  свой  дешевый
холщовый пиджак и раздраженным рывком натянул его на себя.
   - Нет! Нет, я... я этого не позволю. Ты не пойдешь...
   - А почему бы и нет? В худшем случае ты получишь несколько олд-баксов
как глава осиротевшей семьи. Так или  иначе,  у  тебя  будет  достаточно
денег, чтобы вылечить ее.
   Она никогда не была вполне привлекательной женщиной, а  за  те  годы,
что ее муж был без работы, стала чересчур худой, но сейчас она выглядела
прекрасной... величественной.
   - Я не приму их. Пусть это говеное правительство убирается  прочь  со
своими грязными иудиными деньгами. Я не возьму  премии  за  жизнь  моего
мужа!
   Он повернулся к ней, угрюмый и мрачный, несущий в себе что-то,  сразу
выделяющее его, что-то невидимое, но безошибочно определяемое  Системой.
Для своего времени он был динозавром.  Неслишком  страшным,  но  все  же
анахронизмом,  вызывающим  неловкость.   Может   быть,   даже   чреватым
опасностью. Большие тучи собираются вокруг маленьких частиц. Он  доказал
в сторону спальни.
   - Ты хочешь, чтобы она кончила жизнь в безымянной могиле для  бедных?
Тебе это больше нравится?
   Это было последним доводом. Ее лицо сморщилось и растаяло в слезах.
   - Бен, это именно то, чего они хотят, для таких, как мы, как ты...
   - Возможно, меня не примут, - сказал он, открывая дверь. -  Возможно,
я не обладаю тем, что им надо.
   - Если ты пойдешь, они убьют тебя. А я здесь буду смотреть на это. Ты
хочешь, чтобы я видела это в то время, как она лежит в соседней комнате?
- Ее было едва слышно сквозь слезы.
   - Я хочу, чтобы она жила. - Он попытался закрыть дверь, но она мешала
ему своим телом.
   - Тогда поцелуй меня, прежде чем ты уйдешь.
   Он поцеловал ее. В конце коридора  миссис  Дженнер  открыла  дверь  и
высунулась. Густой дразнящий запах солонины с капустой Достиг их. Дела у
миссис  Дженнер  шли  хорошо  -  она  помогала   в   местном   комитете,
предоставлявшем  скидку  на  наркотики,  и   почти   безошибочно   умела
определять обладателей фальшивых справок.
   - Ты возьмешь деньги?  -  спросил  Ричардс.  -Ты  не  станешь  делать
глупости?
   - Возьму, - прошептала она. - Ты знаешь, что возьму.
   Он неловко сжал ее, потом  быстро  отвернулся  и  неуклюже  нырнул  в
уходящий вниз колодец лестничного проема.
   Она стояла в  дверях,  сотрясаясь  от  беззвучных  рыданий,  пока  не
услышала, как пятью этажами ниже  равнодушно  хлопнула  дверь,  и  тогда
закрыла фартуком лицо. Она все еще  сжимала  градусник,  которым  мерила
температуру дочери.
   Миссис Дженнер подкралась неслышно и потянула за фартук.
   - Дорогуша, - зашептала она. - Я достану пенициллин на  черном  рынке
как  только  у  вас  появятся  деньги...  совсем   дешево...   отличного
качества...
   -  Убирайтесь!  -  закричала   Шейла.   Миссис   Дженнер   отпрянула,
инстинктивно оскалив почерневшие гнилые зубы.
   - Я просто пытаюсь помочь, - пробормотала она  и  засеменила  в  свою
комнату.
   Едва  заглушаемые  тонкой  пластиковой   стеной,   стоны   Кэти   все
продолжались. Фри-Ви в комнате миссис Дженнер орали улюлюкал. Конкурсант
"Золотой  Мельницы"  только  что  не  ответил  на  Призовой   Вопрос   и
одновременно получил инфаркт. Его  выносили  на  резиновых  носилках,  а
публика аплодировала.
   Шевеля верхней губой, миссис Дженнер записывала имя Шейлы  Ричардс  в
свою записную книжку.
   - Мы еще посмотрим, - говорила она, ни к кому не обращаясь. - Мы  еще
посмотрим,  миссис  Чистоплюйка.  Она  захлопнула  записную  книжку   со
зловещим звуком и уселась смотреть следующую игру.

...Минус 099
Счет продолжается...

   Мелкий дождь превратился в ливень,  когда  Ричардс  вышел  на  улицу.
Огромный термометр на стене с надписью "Кури и колись -  улетишь  ввысь"
показывал плюс десять.  (Самый  подходящий  градус,  чтобы  уколоться  и
улететь в энную степень!) У них в квартире могло быть шестнадцать.  А  у
Кэти грипп.
   Крыса лениво и неторопливо  переходила  по  растрескавшемуся  цементу
мостовой. Через дорогу древний  заржавленный  скелет  "Хамбера"  образца
2013 года стоял на сгнивших  осях.  Он  был  ободран  до  основания,  но
полицейские не убрали его. Они теперь редко осмеливались заходить  южнее
Канала.  Ко-Оп  Сити  превращался  в  огромный  крысиный  заповедник  из
автостоянок, заброшенных магазинов. Городских Центров и мощеных  детских
площадок. Банды на колесах творили здесь свой закон, а все  эти  колонки
новостей о неустрашимой квартальной полиции Южного Города были не  более
чем кучей дерьма. Улицы были призрачны  и  безмолвны.  Если  нужно  было
выйти из дома, садились в пневмобус или брали с собой газовый баллончик.
   Он шел быстро, не оглядываясь  по  сторонам,  не  думая.  Воздух  был
наполнен серными испарениями. Четыре мотоцикла с ревом промчались  мимо,
и  кто-то  швырнул  обломком  асфальта.  Ричардс  легко  увернулся.  Два
пневмобуса  проехали  мимо,  обдав  его  сжатым  воздухом,  но   он   не
проголосовал. Выданное на эту неделю пособие по безработице  в  двадцать
долларов было истрачено. Денег на талон  не  было.  Он  подозревал,  что
бродячие банды чувствовали, как он беден. На него никто не нападал.
   Высотные дома, блоки Развития, проволочные заборы, пустые автостоянки
с разобранными остовами брошенных машин, похабщина,  нацарапанная  мелом
на асфальте и расплывающаяся под дождем. Разбитые  окна,  крысы,  мокрые
мешки мусора, валяющиеся на тротуарах и  в  канавах.  Граффити,  неровно
разбегающиеся по крошащимся серым стенам: "КОЗЕЛ  НЕ  ДАЙ  СЕБЯ  КИНУТЬ,
СЛЫШЬ. БОЛТАЙ НА ФЕНЕ ШИРЯЙ ПО ВЕНЕ.  ТВОЯ  ЖОПА  СВЕРБИТ.  ЗАЛУПИ  СВОЙ
БАНАН. ТОММИ ТОЛКАЕТ ТРАВКУ. ГИТЛЕР БЫЛ КРУТ.  МЭРИ.  СИД.  БЕЙ  ЖИДОВ".
Старые фонари,  поставленные  еще  в  семидесятые,  разбитые  камнями  и
кусками асфальта. Службы технического обеспечения никогда  их  здесь  не
заменят; они сидят на кредите нью-долларов. Техники работают  в  Городе,
детка. В Городе  спокойно.  Кругом  тишина,  не  считая  нарастающего  и
уходящего свиста пневмобусов и гулкого  эха  шагов  Ричардса.  Это  поле
битвы освещается ночью. Днем  это  пустынное  серое  молчание,  где  нет
движения - Лишь кошки, крысы  и  жирные  белые  личинки,  копошащиеся  в
мусоре. Лишь смрадный запах разложения славного года 2025. Кабель Фри-Ви
упрятан глубоко под землю, и никто кроме  идиотов  и  революционеров  не
захочет посягнуть на него. Фри-Ви - это пища для грез,  за  хлеб  жизни.
Героин идет за двенадцать олд-баксов пакет, Фриско  Пуш  -  за  двадцать
таблетка, а Фри-Ви окрутит тебя  бесплатно.  Далеко  отсюда,  на  другой
стороне Канала, машина грез работает двадцать четыре часа в сутки...  но
она работает на нью-доллары, а они есть только у тех, кто работает.  Еще
четыре миллиона, почти все безработные, живут к югу от  Канала  в  Ко-Оп
Сити.
   Ричардс прошел три мили, и  случайные  магазины  спиртного,  поначалу
густо зарешеченные, становились все более многочисленными. Поэтому  Дома
Икс (двадцать четыре Извращения -  Сосчитай  24!!),  Закладни,  Торговые
Центры Крови. Смазчики на мотоциклах на  каждом  углу,  канавы  засыпаны
снегом; Богатые Кварталы Курят до Отвала!
   Он видел теперь  небоскребы,  поднимающиеся  до  облаков,  высокие  и
чистые. Выше всех было Здание Системы Игр,  сто  этажей,  верхняя  часть
которых терялась в тучах и смоге. Он сосредоточил взгляд на нем и прошел
еще милю. Более дорогие кинотеатры и  магазины  травок  без  решеток  на
окнах (наемные  полицейские  стояли  снаружи  со  своими  электрическими
дубинками, свисавшими с ремней). Городской полицейский на  каждом  углу.
Народный Фонтанный Парк: вход 75 центов. Хорошо одетые мамаши следят  за
детьми,  резвящимися  на  астро-дерне   за   проволочным   забором.   По
полицейскому с каждой  стороны  ворот.  Крошечный,  патетический  уголок
фонтана. Он пересек Канал. По мере того как он приближался к Зданию Игр,
оно становилось все выше и невероятней с его  безликими  рядами  офисных
окон, с его полированной каменной отделкой. Полицейские, наблюдающие  за
ним, были готовы протолкнуть его дальше или прибить, если он  попытается
замешкаться. Здесь, в  Городе,  человек  в  мешковатых  серых  брюках  с
дешевой стрижкой под ежик и с опухшими  глазами  мог  оказаться  лишь  с
одной целью. Этой целью была Игра.
   Отборочный экзамен начинался ровно в полдень, и,  когда  Бен  Ричардс
встал за последним в очереди, он почти вошел в тень от  Здания  Игр.  Но
само здание было еще в девяти кварталах  и  более  чем  в  миле  отсюда.
Очередь протянулась  перед  ним  как  бесконечная  змея.  Вскоре  другие
выстроились за ним. Полиция  наблюдала  за  ними,  не  выпуская  из  рук
пистолетов  или  дубинок.  Они  улыбались   безразличной   презрительной
улыбкой.
   - Вон тот похож на полоумного, а Фрэнк? Так мне сдается.
   - Тот парень спросил меня, где здесь уборная. Ну воще!
   - Сукины дети, а...
   - Готовы мать родную убить за...
   - От него воняло, как будто он не мылся...
   - Самый класс это зрелище, я всегда...
   Опустив головы  под  дождем,  они  бесцельно  топтались,  пока  через
некоторое время очередь не стала двигаться.

...Минус 098
Счет продолжается...

   Был пятый час, когда Бен  Ричардс  оказался  перед  конторкой  и  был
отправлен к Девятому Столу (буквы О - Р). Женщина, сидящая за грохочущим
классификатором,  выглядела  усталой,  жестокой   и   равнодушной.   Она
взглянула на него и никого не увидела.
   - Зовут, фамилия-имя-второе имя.
   - Ричардс, Бенджамин Стюарт.
   Ее пальцы побежали по клавишам. Клик-клик-клик - Заговорила машина.
   - Возраст-рост-вес.
   - Двадцать восемь, шестьдесят два, сто шестьдесят пять.
   Клик-клик-клик.
   - Зарегистрированный Интеллектуальный Коэффициент  по  Вешлеру,  если
знаете, и возраст регистрации.
   - Сто двадцать шесть, возраст 14.
   Клик-клик-клик.
   Огромный   вестибюль   был   гробницей   звуков,    отражающихся    и
отскакивающих. Вопросы и ответы. Люди, которых выводили в слезах.  Люди,
которых выкидывали. Хриплые протестующие голоса. Один или  два  выкрика.
Вопросы. Все время вопросы.
   - Последняя школа?
   - Ремесленное училище.
   - Закончили?
   - Нет.
   - Сколько классов закончили, в каком возрасте бросили?
   - Два класса. Шестнадцать лет.
   - Причина ухода?
   - Я женился.
   Клик-клик-клик.
   - Фамилия и возраст супруги, если имеется.
   - Шейла Кэтрин Ричардс, двадцать шесть.
   - Имена и возраст детей, если имеется.
   - Кэтрин Сара Ричардс, восемнадцать месяцев.
   Клик-клик-клик.
   - Последний вопрос,  мистер.  Не  трудитесь  врать:  это  выяснят  на
экзамене на физическое состояние и дисквалифицируют вас. Употребляли  ли
вы когда-нибудь  героин  или  галлюциногенный  синтетический  амфетамин,
известный как Сан-Франциско Пуш?
   - Нет.
   Клик.
   Пластиковая карточка выпрыгнула, и она протянула ее ему.
   - Не потеряйте это, дружище.  Если  потеряете,  придется  начать  все
сначала на следующей неделе.
   Теперь она смотрела на него, замечая его лицо, злые глаза, долговязое
тело. Довольно привлекателен. По крайней мере, хоть какой-то  интеллект.
Хорошие данные. Она неожиданно взяла назад его карточку и пробила правый
верхний угол, придав ей странный перфорированный вид.
   - Для чего это?
   - Не беспокойтесь. Вам скажут об этом потом. Возможно.
   Она указала ему на длинный коридор, ведущий к лифтам. Десятки  людей,
только что  от  столов,  останавливались,  показывали  свои  пластиковые
удостоверения  и  двигались  дальше.  На  глазах  Ричардса   полицейский
остановил дрожащего, с желтым лицом калеку и указал ему на дверь. Калека
заплакал, но пошел.
   - Жестокий мир, дружище, - сказала  женщина  за  столом  без  всякого
сочувствия. - Проходите.
   Ричардс прошел. За его спиной уже снова начиналась литания.

...Минус 097
Счет продолжается...

   Жесткая мозолистая рука хлопнула его  по  плечу  в  начале  коридора,
когда он отошел от стола. Карточка, приятель.
   Ричардс показал. Полицейский обмяк, лицо  его  приняло  непроницаемое
выражение от разочарования, став похожим на лицо китайца.
   - Что, нравится вышвыривать их  отсюда?  -  спросил  Ричардс.  -Жизнь
приобретает смысл, а?
   -  Хочешь  отправиться  назад,  вонючка?  Ричардс  прошел   мимо,   и
полицейский не  шевельнулся.  Он  остановился  на  полпути  к  лифтам  и
оглянулся.
   - Эй, мусор!
   Полицейский злобно взглянул на него.
   - У тебя есть семья? На следующей неделе на моем  месте  можешь  быть
ты.
   - Двигай! - яростно заорал полицейский.
   С улыбкой Ричардс двинулся дальше. У лифтов стояла  очередь  примерно
из двадцати претендентов.
   Ричардс предъявил свою карточку одному из дежурных полицейских, и тот
пристально посмотрел на него. -Крутой, сынок?
   - Достаточно крутой, - улыбаясь ответил Ричардс.
   Полицейский вернул ему карточку.
   - Это они из тебя выбьют. Посмотрим, как ты будешь умничать с  дыркой
в башке, сынок.
   - Блесну умом не хуже, чем ты без этой пушки на ляжке и если спустить
с тебя штаны, - все еще улыбаясь, сказал Ричардс. - Хочешь попробовать?
   Мгновение ему казалось, то полицейский бросится на него.
   - Они тебе вправят мозги, -  сказал  полицейский.  -  Ты  еще  будешь
ползать на коленях, прежде чем тебя прикончат.
   Полицейский чванливо обратился к троим вновь прибывшим  и  потребовал
карточки.
   Человек, стоящий впереди Ричардса, обернулся. У него  было  нервозное
несчастное лицо и вьющиеся волосы, спускавшиеся вдовьим клинышком.
   - Послушай, парень, не настраивай их против  себя.  Они  все  связаны
между собой.
   - Правда, - Ричардс ласково взглянул на собеседника. Тот отвернулся.
   Внезапно двери лифта раскрылись.  Полицейский  в  черном  с  огромным
пузом  загораживал  ряд  кнопок.  Другой  полицейский  сидел  на  низкой
табуретке и читал трехмерный порножурнал в  маленькой  пуленепробиваемой
будке, похожей на телефонную, в глубине кабины  лифта.  Короткоствольный
автомат лежал у него на коленях. Патроны были под рукой.
   - Шаг назад! - заорал жирный полицейский со  скучающей  важностью.  -
Шаг назад! Шаг назад!
   Они столпились в глубине, где невозможно было дышать. Печальная плоть
обступала Ричардса со всех сторон. Они поднялись на  третий  этаж  Двери
раскрылись. Ричардс, бывший на  голову  выше  всех  остальных  в  лифте,
увидел  огромный  зал  ожидания  с  множеством  стульев,  над   которыми
доминировал огромный Фри-Ви. В углу сиял автомат по продаже сигарет.
   - Выходите!  Выходите!  Предъявляйте  ваши  карточки!  Они  выходили,
предъявляли свои удостоверения перед  линзами  безразличной  телекамеры.
Рядом стояли трое полицейских. По каким-то причинам на десятке  карточек
прозвучала сирена, их предъявителей  вытащили  из  очереди  и  поволокли
прочь.
   Ричардс показал свое удостоверение и прошел. Он двинулся к автомату с
сигаретами, получил пачку "Блэмс" и сел как можно дальше от  Фри-Ви.  Он
зажег сигарету, затянулся и закашлялся. Он не выкурил ни единой сигареты
за последние шесть месяцев.

...Минус 096
Счет продолжается...

   Букву "А" вызвали почти сразу для экзаменов на физическое  состояние,
около двух дюжин человек поднялись и прошли  в  дверь  рядом  с  Фри-Ви.
Большая надпись над дверью гласила "ПРОХОДИТЕ СЮДА". Под  надписью  была
нарисована стрелка, указывающая на дверь. Претенденты на игру  славились
своей безграмотностью.
   Новую букву вызывали через каждые пятнадцать минут. Бен  Ричардс  сел
около пяти, он рассчитал, что до него дойдут  без  четверти  девять.  Он
пожалел, что не взял с собой книгу, но решил, что и так сойдет. К книгам
относились подозрительно, особенно в руках тех, кто жил к югу от Канала.
Порножуры были безопаснее.
   Он  беспокойно  посмотрел  шестичасовые  новости  (бои   в   Эквадоре
разгорались, новые восстания каннибалов произошли в Индии,  "Детройтские
Тигры" выиграли у "Хардинговских Рысей" со счетом 6:2, а когда  в  шесть
тридцать началась первая из вечерних игр на большие деньги, он подошел к
окну, не находя себе места, и выглянул. Теперь, когда он  решился,  Игры
вновь, наводили на него  скуку.  Большинство  присутствовавших,  однако,
следили за "Гонкой с Оружием" с завороженным ужасом.
   На следующей неделе они  сами,  возможно,  окажутся  ее  участниками.
Снаружи день постепенно  таял  в  сумерки.  Поезда  надземки  со  стуком
проносились на огромной скорости сквозь энергетические кольца на  уровне
третьего этажа, а их  мощные  фары  рассекали  серый  сумрак.  Внизу  на
тротуарах  толпы  мужчин  и  женщин  (большинство  которых   составляли,
конечно, техники или служащие Системы) начинали свою вечернюю  охоту  за
развлечениями. Толкач с лицензией вывешивал свой  товар  на  углу  улицы
напротив. Внизу прошел мужчина, держа под руки двух куколок  в  соболях;
трио над чем-то рассмеялось.
   Его неожиданно залила волна тоски по дому, по  Шейле  и  Кэти,  и  он
пожалел, что не  может  позвонить  им.  Он  не  думал,  чтобы  это  было
позволено. Он все еще мог выйти отсюда; уже  несколько  человек  сделали
это. Они пересекали комнату, неопределенно ухмыляясь, и  направлялись  к
двери с надписью "НА УЛИЦУ". Назад в квартиру, где  в  соседней  комнате
его дочь сгорала в лихорадочном жару? Нет. Невозможно. Невозможно.
   Он постоял еще немного у окна, потом отошел и сел.  Начиналась  новая
игра "Выкопай себе могилу".
   Парень, сидевший рядом, озабоченно дернул его за рукав.
   - Это правда, что они отсеивают более тридцати  процентов  только  по
физическому состоянию?
   - Не знаю, - ответил Ричардс.
   - Боже мой, - простонал  парень.  -  У  меня  бронхит.  Разве  что  -
"Золотая Мельница"...
   Ричардс не знал, что сказать. Дыхание бедняги звучало, как отдаленный
грузовик, пытающийся взобраться на крутой склон
   - Я заикаюсь, - произнес сосед с  тихим  отчаянием.  Ричардс  смотрел
Фри-Ви, как будто  его  очень  интересовала  игра.  Долгое  время  сосед
молчал. Когда в половине восьмого программа сменилась, Ричардс  услышал,
как он спрашивает мужчину,  сидящего  с  другой  стороны,  о  физическом
тесте.
   Снаружи было уже совсем темно. Ричардс подумал, не кончился ли дождь.
Вечер казался очень долгим.

...Минус 095
Счет продолжается...

   Когда буква  "Р"  стала  входить  в  дверь  под  красной  стрелкой  в
экзаменационную комнату, было уже больше половины  десятого.  Почти  все
первоначальное возбуждение рассеялось, и люди или с  жадностью  смотрели
Фри-Ви, или просто дремали. Парень с шумами в  легких  имел  фамилию  на
"Л", и его вызвали больше часа назад. Ричардс лениво размышлял, срезался
ли он.
   Длинный   облицованный   кафелем   экзаменационный   зал    освещался
флюоресцентными трубками. Он напоминал сборочный конвейер,  а  скучающие
врачи отмечали остановки на его пути. "Почему никто из вас  не  осмотрит
мою малышку?" - с горечью подумал Ричардс.
   Претенденты предъявили свои карточки еще одной камере, вмонтированной
в стену, и получили приказ остановиться у крючков  для  одежды.  Врач  в
длинном белом халате приблизился к ним, неся под мышкой папку.
   - Раздевайтесь, - произнес он. - Повесьте одежду на крючки. Запомните
номер под крючком и скажите его санитару в конце зала. Не беспокойтесь о
ценностях. Здесь они никому не нужны.
   Ценности. Сильно сказано, подумал  Ричардс,  расстегивая  рубашку.  У
него был пустой бумажник с  фотографиями  Шейлы  и  Кэти,  квитанция  от
сапожника  за  смену  подметки  полгода  назад,  кольцо  для  ключей   с
единственным ключом от двери, детский носок, который он не  помнил,  как
попал туда, и пачка сигарет "Блэмс", которую он получил из автомата.
   На нем было драное белье, потому что Шейла упрямо  не  позволяла  ему
ходить без белья, но многие под брюками были в чем мать родила.
   Вскоре они все стояли обнаженные и безымянные,  их  пенисы  болтались
между ног как забытые боевые дубинки. У каждого в  руке  была  карточка.
Некоторые переминались с ноги на ногу, будто пол был холодным, хотя  это
было  не  так.  Легкий,  неопределенно-ностальгический  запах   алкоголя
проносился через зал.
   - Стойте в очереди, - инструктировал врач  с  папкой.  -  Каждый  раз
предъявляйте свою карточку. Точно выполняйте указания.
   Очередь двинулась вперед. Ричардс заметил, что рядом с каждым  врачом
стоял полицейский. Он опустил глаза и стал безучастно ждать.
   - Карточка.
   Он протянул свою карточку.  Первый  врач  отметил  его  номер,  затем
сказал:
   - Откройте рот.
   Ричардс открыл рот. Ему нажали на язык. Следующий врач заглянул в его
зрачки тонким лучом яркого света, потом осмотрел уши.
   Следующий поместил холодный кружок стетоскопа ему на грудь.
   - Кашляйте.
   Ричардс кашлянул. Вдали полицейские тянули из очереди  человека.  Ему
нужны деньги, они не могут так поступить, он обратится к своему  юристу.
Доктор подвинул стетоскоп.
   - Кашляйте.
   Ричардс кашлянул. Доктор повернул его и  приставил  стетоскоп  к  его
спине.
   - Сделайте глубокий вдох и задержите дыхание.
   Стетоскоп двигался.
   - Выдохните. Ричардс выдохнул.
   - Проходите.
   Кровяное давление ему измерял ухмыляющийся врач с повязкой на  глазу.
Его внимательно осмотрел лысый медик с большими коричневыми  веснушками,
похожими на пятна плесени, на макушке. Он сунул холодную руку ему  между
ног.
   - Кашляйте.
   Ричардс кашлянул.
   - Проходите.
   Ему измерили температуру. Взяли мокроту в чашку. Уже половина пути по
залу. Двое или трое уже прошли осмотр, и санитар  с  мучнистым  лицом  и
зубами кролика нес им одежду в проволочных корзинах. Еще полдюжины  были
вытолкнуты из очереди и выведены  на  лестницу.  -  Нагнитесь  вперед  и
раздвиньте ягодицы.
   Ричардс нагнулся и раздвинул. Палец, обернутый в пластик, вошел в его
задний проход, ощупал, удалился.
   - Проходите.
   Он вступил в кабину с занавесками с трех сторон,  похожую  на  старые
кабины для голосования, - с кабинками для  голосования  было  покончено,
когда 11 лет назад ввели электронные выборы, -  и  помочился  в  голубую
мензурку. Врач взял ее и положил в проволочный ящик.
   На следующей остановке он оказался перед глазной таблицей.
   - Читайте, - сказал врач.
   - Е-А, Л-Д, М, Ф-С, П, З-К, Л, А, Ц, Д-Ю, С, Г, А...
   - Достаточно. Проходите.
   Он вошел в другую псевдокабинку для голосования  и  надел  на  голову
наушники. Ему велели нажимать на белую кнопку, когда он слышал звуки,  и
на красную, когда он ничего больше не слышал. Звук был очень  высоким  и
слабым, как посвист собаке, расщепленный  до  уровня,  едва  различимого
человеческим  слухом.  Ричардс  нажимал  кнопки,  пока  ему  не  сказали
прекратить.
   Его взвесили.  Исследовали  ребра.  Он  стоял  перед  флюороскопом  в
свинцовом фартуке.  Врач,  жуя  жевательную  резинку  и  напевая  что-то
неразборчивое себе под нос, сделал несколько снимков и отметил номер его
карточки.
   Ричардс вошел в зал в числе группы, состоящей примерно из тридцати. К
концу зала пришло двенадцать. Некоторые были уже одеты  и  ждали  лифта.
Еще около дюжины вытащили из лифта. Один из  них  попытался  напасть  на
врача, отсеявшего его, и был жестоко  избит  полицейским,  размахивавшим
дубинкой изо всех сил. Парень повалился как подкошенный.
   Ричардс стоял перед низким столом и отвечал на вопросы о перенесенных
болезнях. Больше всего интересовали заболевания дыхательных путей.  Врач
пронзительно взглянул на него, когда Ричардс сказал, что в его семье был
случай гриппа.
   - Жена?
   - Нет. Дочь.
   - Возраст?
   - Полтора года.
   - Вам делали прививку? Не пытайтесь врать! - врач закричал  так,  как
будто Ричардс  уже  пытался  соврать.  -  Мы  проверим  данные  о  вашем
здоровье.
   - Привит в  июле  2023  года.  Ревакцинация  в  сентябре  2033  года.
Квартальная поликлиника.
   - Проходите.
   Ричардс почувствовал неожиданное желание  перегнуться  через  стол  и
свернуть гаду шею. Вместо этого он пошел дальше.
   На последней остановке сурового вида женщина со слуховым  прибором  в
ухе спросила его, не гомосексуалист ли он.
   - Нет.
   - Привлекались к уголовной ответственности?
   - Нет.
   - Имеются ли устойчивые фобии. Я имею в виду...
   - Нет.
   - Выслушайте лучше определение, -  произнесла  она  с  едва  заметным
оттенком снисходительности в голосе. - Я имею в виду...
   - Имеются ли у меня неизвестные  или  известные  страхи,  такие,  как
акрофобия или клаустрофобия? Нет.
   Ее губы плотно сжались, и мгновение казалось, что она не  воздержится
от резкого комментария.
   - Употребляете галлюциногены или другие наркотики?
   - Нет.
   -  Привлекался  ли  кто-либо  из  ваших  родственников  к   уголовной
ответственности за преступления против правительства или Системы?
   - Нет.
   - Подпишите эту клятву верности и разрешение Комиссии Игр,  мистер...
мм-м Ричардс. Он нацарапал свою подпись.
   - Покажите санитару свою карточку и скажите ему номер...
   Он остановил ее в середине предложения и поманил пальцем  санитара  с
торчащими зубами. - Номер 26, приятель.
   Санитар принес вещи. Ричардс медленно оделся и  вышел  к  лифту.  Его
задний проход горел, и было неловко от постороннего вторжения и  немного
скользко от смазки, которой пользовался врач.
   Когда они все столпились, открылась  дверь  лифта.  Пуленепробиваемая
нора была на этот  раз  пуста.  Полицейский  был  костлявым,  с  большим
жировиком у носа. "Идите в глубину, - протянул он. - Идите в глубину".
   Когда двери закрывались, Ричардс увидел, как  в  дальнем  конце  зала
входила буква С. Врач с папкой подходил к ним. Потом двери захлопнулись,
оборвав зрелище.
   Они поднялись  на  четвертый  этаж,  и  двери  открылись  в  огромную
полуосвещенную спальню. Ряды узких железных кроватей с натянутым на  них
холстом,  казалось,  простирались  в  бесконечность.  Двое   полицейских
проверяли их при  выходе  из  лифта,  раздавая  номера  кроватей.  Номер
Ричардса был 940.  На  кровати  было  одно  коричневое  одеяло  и  тощая
подушка. Ричардс лег на кровать  и  скинул  ботинки  на  пол.  Его  ноги
болтались над краем кровати, с этим  ничего  нельзя  было  поделать.  Он
положил руки под голову и уставился в потолок.

...Минус 094
Счет продолжается...

   На следующее утро ровно  в  шесть  его  разбудил  очень  громкий  вой
сирены. На мгновение он потерял ориентацию, как  в  тумане,  недоумевая,
зачем Шейла купила будильник. Потом он вспомнил и сел на кровати.
   Группами по пятьдесят человек их повели в большую промышленную ванную
комнату, где они предъявили  свои  карточки  перед  камерой,  охраняемой
полицейским. Ричардс вошел в  облицованную  голубым  кафелем  кабинку  с
зеркалом, раковиной, душем, унитазом. На полке над раковиной  стоял  ряд
зубных  щеток,  обернутых  в  целлофан,  электробритва,  кусок  мыла   и
наполовину использованный тюбик зубной пасты.  Надпись  в  углу  зеркала
гласила: "УВАЖАЙ СОБСТВЕННОСТЬ!" Пониже кто-то нацарапал:  "А  Я  УВАЖАЮ
ТОЛЬКО СВОЙ ХЕР!"
   Ричардс принял душ, вытерся  полотенцем,  которое  лежало  верхним  в
стопке на бачке унитаза, побрился и почистил зубы.
   Их провели в кафетерий, где они вновь  показали  свои  удостоверения.
Ричардс взял поднос и толкнул его вниз по планке из  нержавеющей  стали.
Он получил пачку кукурузных хлопьев, жирную  тарелку  чего-то  жареного,
кусок яичницы, холодный и твердый, как мраморная плита,  тост,  полпинты
молока, чашку грязноватого кофе (без сливок), упаковку сахара,  упаковку
соли и комок искусственного масла на крошечном  квадратике  промасленной
бумаги.
   Он поглотил всю еду, как и  все  остальные.  Для  Ричардса  это  была
первая настоящая еда Бог знает за сколько времени - не то,  что  сальные
клинья пиццы и выдаваемые правительством продуктовые пилюли.  И  все  же
еда была странным образом бесплотной, как будто какой-то повар-вампир на
кухне высосал из нее весь вкус и оставил только свойства насыщения.
   Что ели они сегодня утром? Пилюли из водорослей. Искусственное молоко
для младенцев. Внезапное чувство отчаяния охватило его. Боже,  когда  же
они увидят деньги? Сегодня? Завтра? На следующей неделе? А  может  быть,
это тоже был просто трюк, яркая приманка. Может быть, и не было  никакой
радуги, не говоря уже о горшке с золотом. Он сидел, уставившись в пустую
тарелку, пока не завыла семичасовая сирена и их не повели в лифт.

...Минус 093
Счет продолжается...

   На пятом этаже их группу из пятидесяти человек загнали, как стадо,  в
большую комнату без мебели, с прорезями вокруг стен, как для писем.  Они
вновь показали свои карточки, и двери  лифта  со  свистом  закрылись  за
ними.
   В комнату вошел изможденный мужчина с редеющими волосами  и  эмблемой
Игр (силуэт человеческой головы на фоне факела) на лацкане халата.
   - Прошу раздеться и вынуть все ценности из одежды, - произнес  он.  -
Бросайте вашу одежду в прорези печи. Вам будет выдана одежда Игр.  -  Он
многозначительно улыбнулся. - Одежда сохраняется за вами  независимо  от
результатов вашей игры.
   Послышалось ворчание, но все подчинились.
   - Прошу поторопиться, -  сказал  изможденный.  Он  дважды  хлопнул  в
ладоши,  как  учитель  первого  класса,  давая  знать,  что  время   для
развлечений закончилось. - Нас еще многое ждет впереди.
   - Вы тоже участвуете в конкурсе? - спросил Ричардс.
   Изможденный одарил  его  изумленным  выражением  лица.  Кто-то  сзади
фыркнул от смеха.
   - Не важно, - с этими словами Ричардс переступил через брюки.
   Он вынул свои бесценные ценности и опустил рубашку, брюки и  белье  в
прорезь.  Откуда-то  издалека  показалась  короткая   голодная   вспышка
пламени.
   Дверь на другом конце открылась (на другом конце всегда  была  дверь;
они были как крысы  в  огромном  идущем  вверх  лабиринте.  Американском
лабиринте,  подумал  Ричардс),  и  люди  вкатили  большие   корзины   на
колесиках, помеченные размерами S, V, L и XL. Ричардс  выбрал  XL  из-за
его длины, ожидая, что комбинезон мешком повиснет на его сухощавом теле,
но он пришелся по размеру. Ткань  была  мягкой,  облегающей,  почти  как
шелк, но более плотной, чем шелк. Впереди комбинезоны  застегивались  на
молнию.  Они  все  были  синими,  и  у  всех  на  правой  стороне  груди
красовалась  эмблема  Игр.  Когда  вся  группа  оделась,  Бену  Ричардсу
показалось, что он утратил свое лицо.
   - Сюда, пожалуйста, - сказал изможденный, и провел их  в  другой  зал
ожидания. Неизбежный экран Фри-Ви ослепительно светился и гоготал. - Вас
будут вызывать группами по десять.
   Дверь рядом с  Фри-Ви  была  снабжена  надписью  "СЮДА",  дополненной
стрелкой.
   Они сели. Через некоторое время  Ричардс  встал,  подошел  к  окну  и
выглянул. Они были теперь выше, но дождь  шел  по-прежнему.  Улицы  были
гладкими, черными и мокрыми. Он попытался представить, что делает сейчас
Шейла.

...Минус 092
Счет продолжается...

   Он прошел в дверь, на этот раз в составе группы из  десяти,  четверть
одиннадцатого. Они прошли гуськом. Их карточки  были  просвечены.  Здесь
было десять трехсторонних кабинок, но эти выглядели  более  внушительно.
Стены   были   сделаны   из   звукопроницаемых   пробковых   панелей   с
просверленными отверстиями. Свет над головой был  мягким  и  рассеянным.
Музыка лилась из скрытых микрофонов. На полу лежал плюшевый ковер:  ноги
Ричардса непривычно ощущали поверхность, которая не была цементом.
   Их сопровождающий что-то сказал ему. Ричардс моргнул.
   - А?
   - Кабинка №6, - неодобрительно повторил тот.
   - А-а.
   Он вошел в кабинку №6. Внутри  стоял  стол  и  большие  стенные  часы
сбоку. На столе лежали заточенный карандаш  IBM  и  стопка  нелинованной
бумаги. Дешевый материал, отметил про себя Ричардс.
   Рядом со всем этим стояла  ослепительная  жрица  компьютерной  эры  -
высокая, похожая  на  Юнону,  блондинка  в  блестящих  коротких  шортах,
отчетливо обрисовывающих дельтовидную возвышенность  ее  лобка.  Розовые
соски дерзко торчали сквозь редкий шелк блузки.
   -  Пожалуйста,  садитесь,  -  сказала  она.  -  Я  Ринда  Ворд,   ваш
экзаменатор.
   Она протянула руку. В испуге Ричардс пожал ее.
   - Бенджамин Ричардс.
   - Могу я называть вас Беном?
   Улыбка была соблазнительной, но безразличной. Он почувствовал  именно
тот прилив желания, который  должен  был  почувствовать  к  этой  хорошо
сложенной самке с ее хорошо откормленным  телом,  выставленным  напоказ.
Это разозлило его. Ему пришло  в  голову,  что  она  ловила  кайф  таким
образом,   выставляясь    перед    червяками,    предназначенными    все
перемалывающей мясорубке.
   - Разумеется, - ответил он. - Симпатичные сиськи.
   - Спасибо, - невозмутимо отреагировала она. Теперь он сидел так,  что
ему приходилось смотреть вверх в то время, как она смотрела сверху вниз,
что придавало сцене еще большую неловкость. - Сегодняшнее испытание - то
же для ваших умственных способностей,  что  вчерашнее  было  для  вашего
тела. Тест будет достаточно долгим, обед получите в три - допуская,  что
вы выдержите. - Улыбка появлялась и исчезала.
   - Первый раздел - словесный. В вашем распоряжении час с того момента,
как я дам вам брошюру с тестом. Во время  экзамена  вы  можете  задавать
вопросы, и я отвечу на них, если это позволено. Я не дам вам ответов  на
вопросы теста. Вы меня поняли?
   - Да.
   Она протянула  ему  книжечку.  На  обложке  была  напечатана  большая
красная рука ладонью наружу. Большие красные  букву  под  ней  говорили:
"СТОП!"
   Еще  ниже  значилось:  "Не  переворачивайте  страницу,  пока  вам  не
укажут".
   - Тяжеловато, - заметил Ричардс.
   - Простите? - Великолепно  вылепленные  брови  поднялись  на  отметку
выше.
   - Ничего.
   - Вы найдете листок с вопросами, когда откроете  книжку,  -  заученно
говорила она. - Пожалуйста, делайте ваши отметки жирно и отчетливо. Если
вы решили изменить ответ, стирайте полностью. Если вы не знаете  ответа,
не гадайте. Вы поняли?
   - Да.
   - Тогда, пожалуйста, переверните первую страницу и начинайте. Когда я
скажу "стоп", положите карандаш. Можете начинать.
   Он не начинал. Он медленно, вызывающе разглядывал ее тело.
   Через минуту она покраснела. "Ваш час пошел, Бен. Лучше бы вы..."
   - Почему, - спросил он, - все полагают, что, имея дело  с  живущим  к
югу от Канала, они имеют дело с дремучим умственно неполноценным? Теперь
она была в совершенном смятении.
   - Я... Я никогда...
   - Нет, вы никогда. - Он улыбнулся и взял карандаш. - Боже мой,  ну  и
глулы же вы.
   Он наклонился над тестом, в то время как она все еще  пыталась  найти
ответ или просто причину его  выпада,  вероятно,  она  действительно  не
понимала.
   В первом разделе  от  него  требовалось  выбрать  правильный  вариант
ответа и обвести нужную букву.

   Одна _____ весны не делает.
   а. мысль
   б. кружка пива
   в. ласточка
   г. драка
   д. ни одно из названных слов
   Он заполнил свой листок быстро,  редко  когда  останавливаясь,  чтобы
задуматься или дважды прочитать  вопрос.  Задание  вставить  пропущенные
слова   сменилось   вопросами    на    словарный    запас,    а    затем
словами-контрастами.  Когда  он  закончил,  до  конца  отведенного  часа
оставалось еще пятнадцать минут. Она заставила его держать  его  тест  -
официально она не могла принять его, пока не истек час - поэтому Ричардс
откинулся назад и безмолвно пожирал глазами ее  почти  обнаженное  тело.
Молчание становилось тягостным, подавляющим, бросающим вызов. Он  видел,
что ей хочется  накинуть  на  себя  что-нибудь,  и  это  доставляло  ему
удовольствие.
   Когда время подошло,  она  дала  ему  следующее  задание.  На  первой
странице был изображен бензиновый карбюратор. Под ним:
   Вы поставите это на
   а. косилка для газонов
   б. Фри-Ви
   в. электрогамак
   г. автомобиль
   д. ни одно из названных слов
   Третье задание было на знание математики. Он не так  хорошо  ладил  с
цифрами и начал слегка потеть, увидев, что время уходит. Под  конец  это
была уже почти  смертельная  гонка.  Он  не  сумел  закончить  последний
вопрос. Ринда Ворд улыбнулась чуть слишком широко, когда она забирала  у
него тест и листок с ответами.
   - С этим так быстро не удалось, Бен.
   - Но  они  все  будут  правильными,  -  он  ответил  ей  улыбкой.  Он
наклонился вперед и слегка похлопал ее по заду. - Прими душ,  детка.  Ты
хорошо поработала. Она покраснела от ярости.
   - Я могла бы вас дисквалифицировать.
   - Чушь. Тебя бы просто уволили, вот и все.
   - Убирайтесь. Убирайтесь в свою очередь. - Она была  почти  на  грани
истерики.
   Он почувствовал нечто вроде сострадания и задушил его.
   - Желаю тебе приятно провести вечерок сегодня, - сказал он. - Сходи в
ресторан и съешь ужин из шести блюд, с кем ты там спишь на этой  неделе,
и вспомни о моем ребенке, умирающем от гриппа  в  вонючей  трехкомнатной
квартире Развития. Он оставил ее с побелевшим лицом, глядящей ему вслед.
   Его группа  сократилась  до  шести  человек,  и  они  проследовали  в
следующую комнату. Было половина второго.

...Минус 091
Счет продолжается...

   Врач, сидящий на другой стороне стола в маленькой кабинке, носил очки
с крошечными толстыми линзами. У него была та  отвратительная  довольная
ухмылка, которая напомнила  Ричардсу  полоумного  из  его  детства.  Тот
парень любил скорчиться под школьной скамьей  и  заглядывать  под  юбки,
избивая при этом свою собаку. Ричардс начал усмехаться.
   - Что-нибудь приятное? - спросил доктор, выбирая  первую  картинку  с
чернильной кляксой. Отвратительная ухмылка еще расширилась.
   - Да. Вы напомнили мне давнего знакомого.
   - Кого же?
   - Неважно.
   - Прекрасно. Что вы  здесь  видите?  Ричардс  взглянул.  Манжета  для
измерения давления крепилась к его  правой  руке.  Множество  электродов
располагалось на голове, а провода от головы и руки тянулись  к  корпусу
компьютера  рядом  с  врачом.  Волнистые  линии  двигались   на   экране
компьютера.
   - Две негритянки. Целуются. Он выбрал другую картинку.
   - А это?
   - Спортивный автомобиль. Похоже, "Ягуар".
   - Вам нравятся газовые автомобили?
   Ричардс пожал плечами.
   - У меня в детстве была коллекция моделей.
   Врач сделал пометку и поставил следующую картинку.
   - Больная. Лежит на боку. Тень на ее лице похожа на тюремную решетку.
   - А вот эта последняя? Ричардс разразился смехом.
   - Похожа на кучу дерьма.
   Он представил себе врача в его белом халате ползающим под скамьями  и
заглядывающим девушкам под юбки, а потом удирающим, и снова  рассмеялся.
Врач сидел, улыбаясь своей отвратительной улыбкой, делая  видение  более
реальным и оттого более смешным. Наконец его смех сошел на нет.  Ричардс
пару раз фыркнул, один раз икнул и замолчал.
   - Полагаю, вы поделитесь со мной...
   - Нет, - отрезал Ричардс. - Не поделюсь.
   - В таком случае мы продолжим. Словесные ассоциации.
   Он потрудился разъяснить. Ричардс  полагал,  что  слова  он  подберет
отлично, это спасет его.
   - Готовы?
   - Да. -Врач  извлек  секундомер  из  внутреннего  кармана,  нажал  на
рабочий конец своей шариковой ручки и стал изучать список, лежащий перед
ним.
   - Доктор.
   - Нигер, - отозвался Ричардс.
   - Пенис.
   - Член.
   - Красный.
   - Черный.
   - Серебряный.
   - Кинжал.
   - Винтовка.
   - Убийство.
   - Выиграть.
   - Деньги.
   - Секс.
   - Тест.
   - Ударить.
   - Наотмашь.
   Список продолжался; они испробовали более пятидесяти слов, прежде чем
врач остановил секундомер и бросил ручку.
   - Хорошо, - он сложил руки и серьезно посмотрел на Ричардса.
   - У меня есть последний вопрос, Бен. Не скажу, что я распознаю  ложь,
но машина, у которой вы на крючке, покажет  то  или  другое.  Вы  решили
претендовать на квалификационный статус в Игре по причинам суицидальным?
-Нет.
   - Каковы ваши причины?
   - Моя маленькая дочь больна. Ей нужен врач.  Лекарства.  Помещение  в
больницу. Ручка царапала бумагу.
   - Что-нибудь еще?
   Ричардс уже готов был сказать нет (их это не касалось) и вдруг  решил
выложить все. Может быть, потому что врач был похож  на  почти  забытого
грязного мальчишку его юности. Может быть, потому что нужно было однажды
произнести это, чтобы заставить срастись и принять  конкретную  форму  -
так  происходит,  когда  человек  заставляет  себя  перевести  в   слова
неоформившиеся эмоции.
   - Я много лет без работы. Я хочу снова работать, пусть даже  болваном
в нечистой игре. Я хочу работать и содержать  мою  семью.  У  меня  есть
гордость. У вас есть гордость, доктор?
   - Это случается перед падением, - ответил врач.  Он  щелкнул  ручкой,
убирая ее. - Если вам нечего добавить, мистер Ричардс... - Он  поднялся.
Это, а также возвращение к  обращению  по  фамилии  давало  понять,  что
интервью закончено, хотел ли Ричардс что-нибудь добавить или нет.
   - Нет.
   - Дверь в конце зала направо. Желаю удачи.
   - Не волнуйтесь, - ответил Ричардс.

...Минус 090
Счет продолжается...

   Группа, с  которой  вошел  Ричардс,  теперь  сократилась  до  четырех
человек. Новый зал ожидания был гораздо меньше, а общее количество людей
также уменьшилось примерно на шестьдесят процентов. Разбросанные остатки
последних букв алфавита появились в половине пятого.  В  четыре  санитар
обнес всех подносом с безвкусными бутербродами. Ричардс взял два и  сел,
жуя и слушая парня по имени  Реттенмунд,  который  потчевал  его  и  еще
нескольких соседей, по всей видимости, неистощимым запасом  непристойных
историй.
   Когда вся группа была в сборе, их отвели в лифт и подняли  на  шестой
этаж. Их жилье состояло на этот раз  из  большой  общей  комнаты,  общей
уборной и неизбежной фабрики-спальни с ее рядами коек.
   Им сообщили, что в семь часов им подадут еду в кафетерии.
   Несколько минут Ричардс сидел  спокойно,  потом  встал  и  подошел  к
полицейскому, стоящему у двери, через которую они вошли.
   - Есть здесь телефон, приятель?
   Он  не  ожидал,  что  им  позволят  звонить,  но  полицейский  резким
движением выбросил большой палец в сторону коридора.
   Ричардс с шумом толкнул дверь и выглянул в щель.  Действительно,  вот
он. Телефон-автомат. Он снова взглянул на полицейского.
   - Послушай, если ты одолжишь мне пятьдесят центов на телефон, я...
   - Отье...сь, чучело. Ричардс сдержал гнев.
   - Я хочу позвонить жене. Наш  ребенок  болен.  Поставь  себя  на  мое
место, ради Христа.
   Полицейский расхохотался: короткий, лающий, грубый звук.
   - Все вы одинаковы. Каждый день новые враки.
   - Сволочь, - бросил Ричардс, и что-то в его глазах и в развороте плеч
заставило полицейского отвести взгляд к стене.
   - Ты не женат? Ты что, никогда не был на  мели,  так  что  приходится
одалживать, даже если тебе кажется, что наелся дерьма?
   Полицейский вдруг засунул  руку  в  карман  куртки  и  вытащил  ее  с
пригоршней  пластмассовых  монет.  Он   швырнул   Ричардсу   два   новых
четвертака, запихнул остальные деньги в карман  и  схватил  Ричардса  за
грудки.
   - Если ты пришлешь сюда  еще  кого-нибудь,  чтобы  разжалобить  Чарли
Грэйди, я из тебя, сукин ты сын, мозги вышибу, вонючка.
   - Спасибо, - невозмутимо ответил Ричардс, - Что одолжил.
   Чарли Грэйди рассмеялся и отпустил его. Ричардс вышел в коридор, снял
телефонную трубку и бросил деньги в отверстие. Они звякнули в пустоте  -
о Боже, все напрасно, - но вот появился гудок. Он медленно набрал  номер
коридорного телефона шестого этажа в надежде, что сука Дженнер  в  конце
коридора не ответит первой. Узнав его голос, она медленно  завизжит  "Вы
не туда попали", и деньги будут потеряны.
   Телефон прозвонил шесть раз, потом незнакомый голос ответил: "Алло?"
   - Я хотел бы поговорить с Шейлой Ричардс из квартиры 5С.
   - Мне кажется, она вышла, - произнес голос. Он звучал  оскорбительно.
- Она, видите ли, гуляет по панели. У них болеет ребенок, а  муж  у  нее
растяпа.
   - Постучите в дверь, - попросил он, в то время как рот у  него  будто
заполнился ватой. - Подождите.
   Трубка  на  другом  конце  стукнулась  о  стену,   когда   обладатель
незнакомого голоса отпустил ее. Далеко, еле различимо, как будто во  сне
он слышал стук  в  дверь  и  выкрики  незнакомого  голоса:  "Телефон!  К
телефону, миссис Ричардс!"
   Полминуты спустя незнакомый голос был снова у телефона.
   - Ее нету. Я. слышу, как орет ребенок, а  ее  нету.  Говорю  же,  она
всегда начеку, как подует попутный ветер. - Голос захихикал.
   Ричардс представил, как он телепортируется по телефонному  проводу  и
выскакивает на другом конце подобно джинну из бутылки и душит незнакомый
голос до тех пор, пока у него не вылезут глаза и не покатятся по полу.
   - Напишите записку, - попросил он. - Напишите на стене, если надо.
   - Карандаша нету. Кладу трубку. Пока.
   - Подождите! - в крике Ричардса звучала паника.
   - Я... минуточку. - Голос неохотно продолжил, -  Она  поднимается  по
лестнице.
   Ричардс, весь в поту, почти без сознания прислонился к стене.  Минуту
спустя голос  Шейлы  звучал  в  его  ушах,  вопросительный,  утомленный,
немного испуганный:
   - Алло?
   - Шейла. - Он закрыл глаза, ощущая спиной поддержку стены.
   - Бен. Бен, это ты? У тебя все в порядке?
   - Да. Отлично. Кэти. Как она...
   - Так же. Температура не такая уж высокая, но кашель  такой  хриплый.
Бен, мне кажется, у нее в легких мокрота. Что,  если  у  нее  воспаление
легких?
   - Все будет хорошо. Все будет хорошо.
   - Я... - Она сделала длинную паузу. - Я ненавижу уходить от нее, но я
должна была. Бен, я провела двоих сегодня утром. Прости меня.  Я  купила
ей лекарства в лавке. Хорошие лекарства.  -  Ее  голос  обрел  страстную
библейскую мелодичность.
   - Это все дерьмо, - сказал он. - Послушай:  не  делай  этого  больше,
Шейла. Пожалуйста. Я думаю, я принят.  Они  не  могут  исключать  нас  и
дальше, потому что у них  слишком  много  программ.  Для  них  требуется
пушечное мясо. Думаю, что они дают аванс. Миссис Алшо...
   - Она выглядела ужасно в трауре, - перебила Шейла  голосом,  лишенным
выражения.
   - Не волнуйся об этом. Оставайся с Кэти, Шейла. Не надо  больше  этих
штук.
   - Хорошо. Я больше не выйду.
   - Но он не поверил ее голосу.
   - Даешь слово, Шейла?
   - Я люблю тебя, Бен.
   - И я тебя лю...
   Три минуты закончились, - раздался  голос  телефонистки.  -  Если  вы
хотите продолжать, опустите один Нью-Квотер или три старых монеты по  25
центов.
   - Подождите секунду! - закричал  Ричардс.  -  Не  прерывай  разговор,
сука. Ты... Пустое жужжание прерванной связи.  Он  ,бросил  трубку.  Она
пролетела длину серебряного провода, подскочила, ударившись в  стену,  и
стала медленно раскачиваться из стороны в сторону, как неизвестная науке
змея, которая кусает один раз и умирает. Кто-то должен заплатить. Кто-то
должен.

...Минус 089
Счет продолжается...

   Их разместили на шестом  этаже  до  десяти  утра  следующего  дня,  и
Ричардс чуть не сошел с ума от гнева,  беспокойства  и  бессилия,  когда
молодой и немного неряшливый парень в облегающей униформе с эмблемой Игр
пригласил  их  пройти  в  лифт.  Их  было  всего  около  трехсот:  более
шестидесяти из их числа были бесшумно и безболезненно удалены  накануне.
Один из удаленных был тот самый малыш с неистощимым запасом непристойных
баек.
   Их привели  в  небольшую  аудиторию  на  седьмом  этаже  группами  по
пятьдесят человек. Аудитория была роскошной, отделанной красным  плюшем.
В  подлокотниках  сидений,  сделанных   из   настоящего   дерева,   были
вмонтированы пепельницы, и Ричардс выудил свою помятую пачку "Блэмс". Он
стряхивал пепел на пол.
   Впереди располагалась небольшая сцена, а "в центре ее  -  возвышение.
На нем стоял кувшин с водой.
   Около  пятнадцати  минут  одиннадцатого   парень   неряшливого   вида
приблизился к возвышению и произнес:
   - Хочу представить вам Артура М. Бернса, Заместителя Директора Игр.
   - Ура, -- сказал кто-то позади Ричардса кислым голосом.
   Тучный мужчина с  лысиной,  окруженной  седыми  волосами,  зашагал  к
возвышению, остановившись и подняв голову  по  прибытии  как  будто  для
того, чтобы встретить только ему  одному  слышный  взрыв  аплодисментов.
Потом он улыбнулся  им  широкой  сияющей  улыбкой,  превратившей  его  в
пухлого стареющего Купидона в деловом костюме.
   - Поздравляю вас, - сказал он. - Вы достигли цели.
   Раздался глубокий вздох, а вслед за ним смех и похлопывание по спине.
Стали закуривать. Ура, - повторил кислый голос.
   - Вскоре вам раздадут назначения на  программы  и  номера  комнат  на
восьмом этаже. Исполнительный  директор  вашей  программы  в  дальнейшем
точно объяснит вам, что от вас требуется. Но перед этим я хочу  еще  раз
принести  свои  поздравления  и  сказать,  что  вы  группа  мужественных
способных людей, не  желающих  мириться  с  общей  долей,  раз  в  вашем
распоряжении есть средства утвердиться в качестве  настоящих  мужчин  и,
позволю добавить от себя  лично,  в  качестве  настоящих  героев  нашего
времени..
   - Дерьмо собачье, - прокомментировал кислый голос.
   - Более того, я говорю от имени всей Системы, когда желаю вам удачи в
неземной скорости. - Артур М. Берне сально захихикал  и  потер  руки.  -
Ну-с, я знаю, что  вы  с  нетерпением  ждете  своих  назначений,  потому
избавлю вас от своей болтовни.
   Боковая дверь распахнулась, и дюжина служащих  Игр  в  красной  форме
вошла в аудиторию. Они начали  выкрикивать  имена.  Были  розданы  белые
конверты, которые затем усыпали пол как конфетти. Пластиковые карточки с
назначениями были прочитаны, обсуждены с новыми  знакомыми.  Раздавались
подавленные стоны, возгласы радости,  визг.  Над  всем  этим  возвышался
Артур М. Берне, доброжелательно улыбаясь со своего подиума.
   - ..эта проклятая  "Сможешь  ли  Погорячее",  Боже  мой,  я  ненавижу
жару...
   - ..эта программа  чертовски  отвратительна  и  начинается  сразу  за
расшибателями. Господи сохрани...
   - .."Золотая Мельница", черт возьми, я и не знал, что мое сердце...
   - ..даже не надеялся...
   - -..эй, мужик, ты видел когда-нибудь  "Поплавай  с  Крокодилами"?  Я
думал...
   - ..не ожидал ничего подобного...
   - ..не думаю, что ты сможешь...
   - ..дьявольское проклятье...
   - Эта "Гонка с Оружием"...
   - Бенджамин Ричардс! Бен Ричардс!
   - Здесь!
   Ему дали простой белый конверт, и он его разорвал. Его пальцы  слегка
дрожали, и только со второй попытки  он  вынул  маленькую  пластмассовую
карточку. Он нахмурился, ничего  не  понимая.  На  ней  не  было  выбито
назначения. На карточке значилось только: ЛИФТ ШЕСТЬ.
   Он положил карточку в нагрудный  карман  вместе  с  удостоверением  и
вышел из аудитории. Первые пять лифтов в  конце  коридора  сновали  туда
сюда,  доставляя  претендентов  следующей  недели  на  восьмой  этаж.  У
закрытых дверей Лифта №6 стояло еще четыре человека, и Ричардс  узнал  в
одном из них обладателя кислого голоса.
   - Что это значит? - спросил Ричардс. -Мы что, вылетаем?
   Парень с кислым голосом, довольно привлекательный, был  лет  двадцати
пяти. Высохшая рука, вероятно, от полиомиелита, вспышка которого была  в
2005 году. Он особенно свирепствовал в Ко-Оп Сити.
   - Нам не так повезло,  -  он  опустошенно  рассмеялся.  -  Думаю,  мы
получили назначение на большие призы. Там дело  не  ограничивается  тем,
что тебя отвозят в больницу с ударом или удаляют тебе глаз или  отрезают
одну-две руки. Там тебя убивают. Главные программы, детка.
   К  ним  присоединился  шестой  парень,  симпатичный  малыш,   который
удивленно моргал на все увиденное.
   - Привет, сосунок, - приветствовал его владелец кислого голоса.
   В одиннадцать, после того, как увезли всех остальных, двери Лифта  №6
раздвинулись. В норе снова сидел полицейский.
   - Видишь? - спросил парень с  кислым  голосом.  -  Мы  опасны.  Враги
общества. Они должны нас вычистить. Он сделал крутое гангстерское лицо и
полил пуленепробиваемую  кабинку  очередью  из  воображаемого  автомата.
Полицейский уставился на него деревянными глазами.

...Минус 088
Счет продолжается...

   Зал ожидания на девятом этаже был очень  маленьким,  очень  плюшевым,
очень домашним, очень интимным. Он был в полном распоряжении Ричардса.
   После путешествия на лифте трое полицейских быстро увлекли  троих  из
них по покрытому плюшевым ковром  коридору.  Ричардс,  парень  с  кислым
голосом и моргающий малыш остались здесь.
   Девушка за конторкой,  которая  смутно  напомнила  Ричардсу  одну  из
старых телевизионных секс-звезд (Лиз Келли? Грейс Тейлор?), виденных  им
еще в детстве, улыбнулась всем троим, когда они  вошли.  Она  сидела  за
столом в алькове, окруженная таким количеством растений в  горшках,  как
будто находилась в джунглях Эквадора.
   -  Мистер  Джански,  -  произнесла  она  с  ослепляющей  улыбкой.   -
Пожалуйста, войдите.
   Моргающий малыш вошел во внутреннее святилище.  Ричардс  и  парень  с
кислым голосом, которого звали Джимми Лоулин, вяло  беседовали.  Ричардс
обнаружил, что Лоулин жил всего в трех кварталах от него на  Док  Стрит.
До прошлого года он работал  на  полставки  в  "Дженерал  Атомикс",  где
чистил моторы, после чего был уволен  за  то,  что  принимал  участие  в
сидячей забастовке, протестуя против плохой защиты от радиации.
   - Ну, по крайней мере я жив, - продолжал он. -  Если  послушать  этих
вонючек, только это и имеет значение. Разумеется, я  бесплоден.  Плевать
на  это.  Небольшой   риск,   на   который   идешь   ради   королевского
вознаграждения в размере семи, нью-долларов в день.
   Когда "Дженерал Атомикс" выгнала его  за  ворота,  ему  нелегко  было
найти работу с его высохшей  рукой.  За  два  года  до  этого  его  жена
заболела тяжелой формой астмы и теперь была прикована к постели.
   - Наконец и  я  решился  потянуть  за  большое  бронзовое  кольцо,  -
закончил он с горькой улыбкой.  -  Может  быть,  мне  удастся  столкнуть
несколько подонков сверху из окна прежде, чем ребята Маккоуна  доберутся
до меня.
   - Ты действительно думаешь это...
   - "Бегущий"? Бьюсь об заклад на твою задницу. Дай-ка мне одну из этих
гадких сигарет, приятель.
   Ричардс протянул сигарету.
   Дверь открылась, и моргающий малыш вышел под  руку  с  очаровательной
куколкой, несущей два носовых платка и молитвенник. Когда они  проходили
мимо, малыш улыбнулся им робкой неуверенной улыбкой.
   - Мистер Лоулин, будьте добры войти. Итак, Ричардс остался один, если
не считать девушки за конторкой, которая  уже  вновь  скрылась  в  своей
лисьей норе.
   Он поднялся и подошел к бесплатному  автомату  с  сигаретами  в  углу
комнаты. Возможно, Лоулин прав, размышлял он.  Автомат  выдавал  травку.
Похоже, что они вошли в первую лигу. Он получил  пачку  "Блэмс",  сел  и
зажег сигарету.
   Двадцать минут спустя вышел Лоулин под руку с пепельной блондинкой.
   - Моя подружка с автобазы, - указав на блондинку, бросил он Ричардсу.
Блондинка с готовностью захихикала. У Лоулина был страдальческий вид.  -
По крайней мере, сукин сын говорит прямо, - заметил он Ричардсу. - Пока.
   Он вышел. Девушка за конторкой высунула голову из своей норы.
   - Мистер Ричардс? Прошу вас войти.
   Он вошел.

...Минус 087
Счет продолжается...

   Внутренний офис был таким большим, что можно  было  играть  в  нем  в
килбол. Над всем преобладало огромное окно во  всю  стену,  из  которого
открывался вид на запад, на дома среднего класса,  склады  при  доках  и
нефтехранилища,  на  само  озеро  Хардинг.   И   небо,   и   вода   были
жемчужно-серого цвета, все еще шел  дождь.  Вдали  справа-налево  пыхтел
нефтяной танкер.
   Человек за письменным  столом  был  среднего  роста  и  очень  черен.
Настолько  черен,  что  на  мгновение  Ричардс  замер,  пораженный   его
неправдоподобностью.  Казалось,   он   только   что   сошел   со   сцены
негритянского шоу.
   - Мистер Ричардс, - он встал и протянул свою руку над столом.  Он  не
особенно смутился, когда Ричардс не пожал ее. Он просто убрал руку назад
и сел.
   Рядом со столом стоял раскладной стул. Ричардс сел и выстрелил  своей
сигаретой в пепельницу с эмблемой Игр.
   - Я Дэн Киллиэн, мистер Ричардс. Наверное, вы уже догадались,  почему
вас сюда привели. Наши досье и ваши результаты в тестах  свидетельствуют
о том, что вы умны.
   Ричардс сложил руки и стал ждать продолжения.
   - Вас наметили кандидатом в  "Бегущего",  мистер  Ричардс.  Это  наше
важнейшее шоу, оно самое прибыльное - и опасное - для участников.  Здесь
у  меня  на  столе  документ  о  вашем  окончательном  согласии.  Я   не
сомневаюсь, что вы его подпишете, но  сначала  я  хочу  рассказать  вам,
почему вас выбрали, чтобы  вы  полностью  осознали,  на  что  вы  идете.
Ричардс ничего не произнес.
   Киллиэн положил досье на девственную поверхность  своего  письменного
стола. Ричардс заметил, что на обложке было напечатано его имя.  Киллиэн
раскрыл крышку.
   - Бенджамин Стюарт Ричардс. Двадцать восемь лет,  родился  8  августа
1997 года, город Хардинг. Посещал ремесленное училище  Южного  Города  с
сентября 2011 по декабрь 2013 года. Дважды отчислялся  за  неуважение  к
начальству. Кажется, вы ударили заместителя директора  в  верхнюю  часть
бедра, когда он повернулся к вам спиной.
   - Фуфло, - бросил Ричардс. - Я врезал ему по жопе.
   Киллиэн кивнул.
   -  Как  скажете,  мистер  Ричардс.  Вы  женились  на  Шейле  Ричардс,
урожденной Гордон, в возрасте шестнадцати лет. Старинный брачный договор
на всю жизнь. Бунтарь во всем,  а?  Не  являетесь  членом  союзов  из-за
отказа подписать Союзную Клятву Верности и Договор о  Контроле  Доходов.
Насколько мне известно, вы отзывались  о  губернаторе  Джонсбери  как  о
"блудливом сукином сыне".
   - Да, - ответил Ричардс.
   - Ваш послужной список очень пестрый,  и  вас  увольняли...  дайте-ка
взглянуть... в  общей  сложности  шесть  раз  за  такие  нарушения,  как
несоблюдение  субординации,  оскорбление  вышестоящих  и  оскорбительная
критика властей. Ричардс пожал плечами.
   - Короче, вы признаны не подчиняющимся властям и  антисоциальным.  Вы
отщепенец, достаточно умный для того, чтобы не  попадать  за  решетку  и
избегать серьезных неприятностей с властями, и вы нив чем  особенном  не
замечены. Наш штатный психолог сообщил,  что  вы  увидели  в  чернильных
кляксах лесбиянок, экскременты и загрязняющий воздух газовый автомобиль.
Он также отмечает высокую, ничем не объяснимую степень веселости...
   - Он напомнил мне  парнишку,  которого  я  когда-то  знал.  Он  любил
прятаться под школьными скамьями и подглядывать. Тот парнишка, я имею  в
виду. Не знаю., что любит ваш врач.
   - Понятно, - Киллиэн коротко улыбнулся, так что белые зубы блеснули в
глухой черноте, и вернулся к своей папке. - Вы давали расистские ответы,
запрещенные Расовым Законом 2004 года. Вы позволили себе несколько очень
грубых ответов в духе насилия в тесте на словесные ассоциации.
   - Я здесь по поводу насилия, - заметил Ричардс.
   - Это так. И все же мы - и здесь я говорю в более широком смысле, чем
Администрация Игр, я говорю от лица нации - рассматриваем эти  ответы  с
крайним беспокойством.
   - Боитесь, что кто-нибудь  нацепит  вам  ярлык  ирландца  на  систему
зажигания однажды ночью? - усмехаясь, спросил Ричардс.
   Киллиэн задумчиво послюнявил палец и перевернул следующую страницу.
   - К счастью - для нас - вы стали заложником судьбы, мистер Ричардс. У
вас есть дочь по имени Кэтрин, восемнадцати месяцев. Что это, ошибка?  -
он улыбнулся ледяной улыбкой.
   - Запланировано, - сказал Ричардс без злобы. -  Я  работал  тогда  на
"Дженерал Атомикс". Каким-то образом  моя  сперма  выжила.  Божественный
знак, возможно. При этом состоянии мира, какой он есть, мы, должно быть,
сели не в свой вагон.
   - Во всяком случае, вы здесь, -  Киллиэн  продолжал  улыбаться  своей
холодной улыбкой. - А в следующий вторник вы появитесь в  "Бегущем".  Вы
видели эту программу?
   - Да.
   - Тогда вам известно, что это величайшая программа Фри-Ви.  Она  дает
шансы  поучаствовать  Зрителям  как   косвенно,   так   и   реально.   Я
исполнительный директор программы.
   - Это просто замечательно, - отозвался Ричардс.
   - Эта программа- одно из самых надежных средств,  с  помощью  которых
Система избавляется от потенциальных возмутителей спокойствия,  подобных
вам, мистер Ричардс. Мы существуем шесть лет. До сих пор у нас никто еще
не выжил. Если хотите жестокую  правду,  мы  надеемся,  что  таковых  не
будет.
   - В таком случае, вы играете  краплеными  картами,  -  без  выражения
заметил Ричардс.
   Киллиэн казался более удивленным, чем возмущенным.
   - Вовсе нет. Вы  все  время  забываете,  что  вы  анахронизм,  мистер
Ричардс. Люди не соберутся в барах  и  отелях,  не  пойдут  на  холод  к
витринам магазинов постоять за то, чтобы  вам  удалось  бежать.  Великий
Боже! Ничего подобного. Они хотят видеть, как вас сотрут с  лица  земли,
и, если смогут, помогут. Чем больше крови, тем  лучше.  И  вам  придется
сражаться с Маккоуном. Званом Маккоуном и его Охотниками.
   - Похоже на название модной группы, - сказал Ричардс.
   - Маккоун никогда не проигрывает, - сказал Киллиэн. Ричардс хмыкнул.
   - Вы появитесь в прямом  эфире  во  вторник  вечером.  Более  поздние
программы склеены из магнитофонных записей, отснятых  заранее  пленок  и
прямых включений, когда это возможно. Мы же известны тем, что  прерываем
запланированные передачи, если особенно выдающийся претендент  стоит  на
грани своего... как бы это выразиться, личного Ватерлоо.
   Наши правила - сама простота.  Вы  -  или  оставшиеся  в  живых  ваши
родственники - получают сотню нью-долларов за  каждый  час,  что  вы  на
свободе. Мы  выдаем  вам  на  текущие  расходы  сумму  в  четыре  тысячи
восемьсот долларов при условии, что вы сможете скрываться от охотников в
течение сорока восьми часов. Разумеется, в случае, если вы погибнете  до
истечения этого срока, разница подлежит возврату. Вам  дается  стартовое
преимущество в двенадцать часов. Если вы продержитесь тридцать дней,  вы
выигрываете Большой Приз. Один миллиард  нью-долларов.  Ричардс  откинул
голову и рассмеялся.
   - Испытываю те же чувства, - сухо улыбнувшись, заметил Киллиэн.
   - У вас есть вопросы?
   - Всего один, - Ричардс наклонился вперед. Следы  насмешки  полностью
исчезли с его лица. - Как бы  вам  понравилось  быть,  тем,  на  беговой
дорожке?
   Киллиэн расхохотался. Он держался за живот, и aai  жирный  смех,  как
шары, раскатился по комнате. - О... Мистер Ричардс... извините м-меня, -
и снова сотрясался от смеха.
   Наконец, промокнув глаза  большим  белым  носовым  платком,  Киллиэн,
казалось, взял себя в руки.
   - Видите, не только вы  обладаете  чувством  юмора,  мистер  Ричардс.
Вы... Я... - Он задушил новый  приступ  смеха.  -  Пожалуйста,  извините
меня. Вы наступили на мою мозоль смеха.
   - Вижу.
   - Еще вопросы?
   - Нет.
   - Очень хорошо. Перед передачей состоится  встреча  всего  персонала.
Если в вашем удивительном мозгу возникнут вопросы, оставьте их  до  этой
встречи. - Киллиэн нажал кнопку на письменном столе.
   - Избавьте меня от дешевой закуски, - сказал Ричардс. - Я женат.
   Брови Киллиэна поползли вверх.
   - Вы вполне уверены? Верность достойна восхищения, мистер Ричардс, но
от пятницы до вторника пройдет много времени. И принимая во внимание тот
факт, что вы можете никогда больше не увидеть вашу жену...
   - Я женат.
   - Отлично. - Он кивнул девушке в дверях, и она исчезла.  -  Мы  можем
сделать что-нибудь для вас? У  вас  будет  отдельный  номер  на  десятом
этаже, заказы на еду принимаются в пределах разумного.
   - Бутылка хорошего бурбона. И телефон, чтобы я  мог  разговаривать  с
моей же...
   - О нет, извините, мистер Ричардс. Бурбон мы  вам  доставим.  Но  как
только вы подписываете этот документ, - он  подтолкнул  его  к  Ричардсу
вместе с ручкой -вы ни с кем не можете общаться до вторника.
   Может быть, вы пересмотрите вашу точку зрения на девушку?
   - Нет, - ответил Ричардс, нацарапав свое имя на указанном месте. - Но
не забудьте две бутылки бурбона.
   -  Конечно.  -  Киллиэн  встал  и  вновь  предложил  свою  руку   для
рукопожатия.
   Ричардс вновь проигнорировал ее и пошел к выходу. Киллиэн смотрел ему
вслед без выражения. Он не улыбался.

...Минус 086
Счет продолжается...

   Девушка за конторкой проворно выскочила из своей норы, когда  Ричардс
шел через комнату, и вручила ему конверт. На конверте было" написано:
   "Мистер Ричардс,
   Подозреваю, что во время нашего интервью вы умолчите о тем, что остро
нуждаетесь в деньгах прямо сейчас. Не так ли?
   Вопреки всем слухам, Администрация  Игр  не  выдает  авансов.  Вы  не
должны рассматривать себя как конкурсанта во всем блеске, который влечет
за собой это слово. Вы не Фри-Ви-звезда, а всего  лишь  рабочая  лошадь,
которой чрезвычайно хорошо платят за опасную работу.
   Однако правила Администрации Игр  не  запрещают  мне  предложить  вам
личное одолжение. В этом конверте вы  найдете  десять  процентов  вашего
первоначального жалования - не в нью-долларах, хочу вас предупредить,  а
в сертификатах Игр, подлежащих обмену на доллары. Если вы решите послать
эти сертификаты вашей жене, как вы, полагаю,  сделаете,  она  обнаружит,
что у них есть одно преимущество  перед  нью-долларами:  респектабельный
врач примет их в качестве официального вознаграждения, а шарлатан - нет.
Искренне ваш, Дэн Киллиэн."
   Ричардс открыл конверт и вытащил пухлую чековую книжку с эмблемой Игр
на пергаментной обложке. В ней было сорок восемь купонов достоинством  в
десять нью-долларов каждый. Ричардс почувствовал, как его заливает волна
абсурдной благодарности к Киллиэну, и сокрушил ее. Он не сомневался, что
Киллиэн вычтет эти четыреста восемьдесят  долларов  из  его  аванса,  и,
кроме того,  это  была  чертовски  дешевая  страховка  за  большое  шоу,
постоянное счастье клиента и высокооплачиваемую работу самого Киллиэна.
   - Дерьмо, - произнес он.
   Девушка за конторкой внимательно взглянула из своей норы.
   - Вы что-то сказали, мистер Ричардс? - Нет. Как пройти к лифту?

...Минус 085
Счет продолжается...

   Номер был роскошным.
   Ковры, пушистые и глубокие настолько, что в них  можно  было  плавать
брассом, от стены до стены устилали все три комнаты: гостиную, спальню и
ванную. Фри-Ви был выключен, царило  благословенное  молчание.  В  вазах
стояли  цветы,  а  на  стене  у  двери  помещалась   кнопка,   деликатно
обозначенная "Услуги". "Услуги будут предоставлены  быстро",  -  цинично
подумал  Ричардс.  Двое  полицейских  стояли  за  дверями  его   номера,
предупреждая его возможное желание  побродить  по  этажу.  Он  нажал  на
кнопку, и дверь открылась.
   - Слушаю, мистер Ричардс, - откликнулся один из полицейских.  Ричардс
живо представил себе кислый вкус этого "мистера" в его  рту.  -  Бурбон,
который вы заказали, будет...
   - Я не о том, -  сказал  Ричардс.  Он  показал  полицейскому  чековую
книжку, оставленную ему Киллиэном. -  Я  хочу,  чтобы  вы  это  кое-куда
доставили.
   - Напишите только имя и адрес, мистер Ричардс, и я позабочусь о  том,
чтобы это было доставлено.
   Ричардс нашел квитанцию от сапожника и написал свой адрес и имя Шейлы
на  обратной  стороне.  Он  передал  рваную  бумажку  и  чековую  книжку
полицейскому. Тот повернулся, когда  еще  одна  мысль  пришла  в  голову
Ричардсу.
   - Эй! Минутку!
   Полицейский повернулся назад, и Ричардс вытащил у него из рук чековую
книжку. Он открыл ее на первом купоне и оторвал одну  десятую  часть  по
перфорации. Достоинство: один нью-доллар.
   - Знаешь полицейского по имени Чарли Грэйди?
   - Чарли? - Полицейский утомленно посмотрел на  него.  -  Да,  я  знаю
Чарли. Он дежурит на шестом этаже.
   - Отдай ему это. - Ричардс вручил полицейскому секцию  от  купона.  -
Скажи ему, что лишние пятьдесят центов - его процент.
   Полицейский снова повернулся, и Ричардс еще раз позвал его назад.
   - Принесешь мне расписки от моей жены и от Грэйди, слышишь?
   На лице полицейского открыто выразилось отвращение.
   - Не слишком-то вы доверчивы.
   - Еще бы, - Ричардс криво улыбнулся.  -  Ваши  ребята  научили  меня.
Всему научили к югу от Канала.
   - Вот будет здорово, -  заметил  полицейский,  -  смотреть,  как  они
гонятся за тобой. Я просто приклеюсь к Фри-Ви с кружкой  пива  в  каждой
руке.
   - Принеси мне расписки, - повторил Ричардс и мягко закрыл дверь перед
носом полицейского.
   Бурбон появился двадцать минут спустя, и Ричардс сообщил  изумленному
посыльному, чтобы ему прислали пару толстых романов.
   - Романов?
   - Книги.  Ну,  знаешь.  Читать.  Слова.  Печатный  пресс.  -  Ричардс
изобразил жестами перелистывающиеся страницы.
   - Слушаю, сэр, - с сомнением ответил посыльный. - Вы хотите  заказать
ужин?
   Иисусе,  дерьмо  все  прибывает.  Он  тонет  в  нем.   Неожиданно   в
воображении Ричардса возникла живая  картина:  человек  проваливается  в
дыру Отхожего места и тонет в розовом дерьме, пахнущем духами  Шанель-5.
Самое поразительное: на вкус это все то же дерьмо.
   - Бифштекс. Зеленый горошек. Картофельное пюре. -Боже, что там сейчас
у Шейлы? Протеиновая пилюля и чашка эрзац-кофе? - Молоко. Яблочный пирог
со сливками. Запомнил?
   - Да, сэр. Не хотите ли...
   - Нет, - Ричардс почувствовал неожиданное смятение.
   - Нет. Ступай.
   Он не испытывал голода. Совершенно.

...Минус 084
Счет продолжается...

   С  язвительным  удивлением  Ричардс  подумал,  что  мальчик-посыльный
буквально воспринял его просьбу о романах: при выборе  их  единственным,
чем он пользовался, была, должно быть, линейка. Подходило все, что толще
шести сантиметров. Он принес Ричардсу три книги, о которых  тот  никогда
не слышал: две старых книги с золотым обрезом  под  названием  "Бог  был
англичанином" и "Не как чужой" и огромный том, написанный три года назад
и озаглавленный "Радость служения". Ричардс сунулся в него первым  делом
и наморщил нос. Бедный юноша хорошо проявляет себя в "Дженерал Атомикс".
Поднимается от вытиральщика моторов до торгового агента. Ночью  посещает
курсы (интересно, на какие деньги,  -  подумал  Ричардс,  -  от  игры  в
Монополию?). Влюбляется в красивую девушку  (очевидно,  ее  нос  еще  не
провалился от сифилиса) на  квартальной  оргии.  Выдвинут  на  должность
младшего  техника  благодаря   потрясающим   способностям.   Заключается
трехлетний брачный договор и...
   Ричардс швырнул книгу через всю комнату. "Бог был  англичанином"  был
несколько лучше. Он налил себе бурбона со льдом и принялся за роман.
   К тому времени, как раздался деликатный стук в дверь, он погрузился в
книгу на триста страниц и при этом неплохо  набрался.  Одна  их  бутылок
бурбона была пуста. Он, подошел к двери, держа другую бутылку в руке. За
дверью стоял полицейский.
   - Ваши расписки, мистер Ричардс,  -  с  этими  словами  он  захлопнул
дверь.
   Шейла  ничего  не  написала,  зато  прислала  одну  из   младенческих
фотографий Кэти. Он взглянул на нее и  почувствовал,  что  пьяные  слезы
щиплют его глаза. Он засунул фотографию  в  карман  и  посмотрел  другую
расписку. Чарли Грэйди черкнул  несколько  слов  на  обороте  билета  на
транспорт:
   "Спасибо,  вонючка.  Обжирайся.  Чарли  Грэйди."  Ричардс  фыркнул  и
выпустил бумажку, она кружась опустилась на ковер.
   - Спасибо, Чарли, - сказал он пустой комнате. - Я нуждался в этом.
   Он снова взглянул на фотографию Кэти: крошечный краснолицый  младенец
четырех дней от роду, когда сделали эту фотографию, вопящий до одурения,
утопающий  в  своем  белом  платьице,   сделанном   руками   Шейлы.   Он
почувствовал подступающие слезы и  заставил  себя  вспомнить  о  записке
доброго старины Чарли. Интересно, сможет ли он прикончить вторую бутылку
бурбона прежде, чем отрубится. Он решил выяснить. Он почти допил ее.

...Минус 083
Счет продолжается...

   Всю субботу Ричардс переживал глубокое похмелье. К вечеру  оно  почти
прошло, и он заказал к ужину еще две бутылки бурбона. Он выпил их обе  и
проснулся в бледном свете раннего воскресного утра, а по  дальней  стене
его спальни медленно сползали огромные гусеницы с безразличными  глазами
убийц. Тогда он решил, что не в его интересах полностью  разрушить  свои
реакции ко вторнику, и прекратил пьянствовать.
   Похмелье медленно растворялось. Его  вырвало  порядочным  количеством
съеденного, а когда уже ничего не оставалось, позывы рвоты продолжались.
Прекратились они около шести часов вечера в воскресенье,  и  он  заказал
суп на ужин. Никакого бурбона. Он  попросил  десяток  Дисков  с  записью
нового рока, чтобы прослушать на аудиосистеме, и быстро устал от них. Он
рано лег спать. И спал плохо. Большую часть понедельника  он  провел  на
крошечной застекленной террасе, выходившей из его спальни. Он  находился
очень высоко над водой, солнце сменялось ливнями, и это было  достаточно
приятно. Он прочитал два романа, опять рано лег  спать  и  спал  немного
лучше. Ему приснился дурной сон: Шейла умерла, и он присутствовал на  ее
похоронах. Кто-то приподнял ее высоко на подушках  в  гробу  и  запихнул
чудовищный пучок нью-долларов ей в рот. Он попытался прорваться к ней  и
убрать эту непристойность,  чьи-то  руки  схватили  его  сзади.  Десяток
полицейских держали его. Один из них был Чарли Грэйди.  Он  ухмылялся  и
говорил: "Вот что случается с проигравшими,  вонючка".  Они  приставляли
пистолеты к его голове, когда он проснулся.
   - Вторник, - сказал он, ни к кому не обращаясь, и скатился с кровати.
Модные настенные часы в виде солнца с  расходящимися  лучами  показывали
пять минут восьмого. Меньше чем через  одиннадцать  часов  вся  Северная
Америка будет смотреть прямое включение - "Бегущего". Он ощутил  горячий
приступ страха в животе. Через двадцать три часа игра с ним начнется.
   Он принял долгий горячий душ, надел комбинезон,  заказал  на  завтрак
яичницу с ветчиной. Он послал  дежурного  мальчика  принести  ему  пачку
"Блэмс".
   Остаток утра я первую половину дня он провел тихо  за  чтением.  Было
почти два, когда раздался  официальный  одиночный  стук  в  дверь.  Трое
полицейских и Артур М. Берне, очень несолидный и более чем  смехотворный
в фирменной майке Игр, вошли в комнату. Все полицейские  были  вооружены
дубинками.
   - Настало время для последнего опроса,  мистер  Ричардс,  -  произнес
Берне. - Не хотите ли...
   - Разумеется, - ответил Ричардс. Он заложил то место в книге, где  он
читал, и положил ее на  журнальный  столик.  Он  вдруг  пришел  в  ужас,
близкий к панике, и был рад, что в пальцах не было заметно дрожи.

...Минус 082
Счет продолжается...

   Одиннадцатый этаж Здания Игр сильно отличался от  нижних,  и  Ричардс
понял, что выше он не попадет. Иллюзия продвижения наверх, начавшаяся  в
мрачном вестибюле первого этажа,  закончилась  здесь,  на  одиннадцатом.
Здесь размещались средства вещания.
   Проходы были широкими,  белыми  и  пустынными.  Ярко-желтые  тележки,
моторы которых питались энергией солнечных батарей,  сновали  туда-сюда,
перевозя группы техников в студии и комнаты проверки.
   Тележка уже поджидала их, когда  лифт  остановился  и  все  пятеро  -
Ричардс, Берне и полицейские - залезли на борт. Шеи поворачивались в  их
сторону, и на Ричардса несколько раз во время  поездки  указывали.  Одна
женщина в желтых шортах и узкой повязке на груди подмигнула  Ричардсу  и
послала воздушный поцелуй. Он ответил непристойным жестом.
   Казалось,   они   проехали   несколько   милей,   пересекли   десятки
соединяющихся коридоров. Ричардсу удалось заглянуть по  крайней  мере  в
десяток студий, в одной из которых он увидел знаменитый круг из "Золотой
Мельницы". Группа туристов из города пробовала его, хихикая.
   Наконец они остановились перед дверью с надписью: -  "БЕГУЩИЙ":  ВХОД
ЗАПРЕЩЕН. Берне помахал охраннику в пуленепробиваемой кабинке у двери  и
взглянул на Ричардса.
   - Суньте ваше удостоверение в прорезь  между  кабинкой  и  дверью,  -
сказал Берне.
   Ричардс сделал это. Его удостоверение исчезло в прорези,  а  в  будке
охранника  зажегся  огонек.  Охранник   нажал   на   кнопку,   и   дверь
раздвинулась. Ричардс сел в тележку, и  она  вкатила  их  в  комнату  за
дверью.
   - Где моя карточка? - спросил Ричардс.
   - Она вам больше не нужна.
   Они оказалось в комнате проверки. Секция у стены была пуста, если  не
считать лысого  техника,  сидевшего  перед  пустым  экраном  монитора  и
читавшего в микрофон числа.
   Слева напротив  вокруг  стола  с  хрустальными  бокалами  сидели  Дэн
Киллиэн и двое мужчин, которых Ричардс раньше не встречал.  Лицо  одного
из них  было  смутно  знакомо,  слишком  смазливое,  чтобы  принадлежать
технику.
   - Здравствуйте, мистер Ричардс.  Здравствуй,  Артур.  Не  желаете  ли
выпить, мистер Ричардс?
   Ричардс понял, что хочет пить - здесь, на  одиннадцатом  этаже,  было
жарко, несмотря на множество кондиционеров, которые он видел.
   - Я выпью  Рути-Тут,  -  ответил  он.  Киллиэн  поднялся,  подошел  к
холодильнику и содрал крышку с пластиковой бутылки. Ричардс сел,  кивком
головы поблагодарив за бутылку.
   - Мистер Ричардс, джентльмен справа от меня - Фред  Виктор,  режиссер
"Бегущего". Второй, как вы наверняка знаете, Бобби Томпсон.
   Разумеется,  Томпсон.  Хозяин  и  ведущий  "Бегущего".  На  нем  была
кокетливая зеленая туника, слегка переливающаяся,  а  грива  серебристых
волос была настолько привлекательной, что выглядела подозрительно.
   - Вы их красите? - задал вопрос Ричардс.
   Безукоризненные брови Томпсона поползли вверх.
   - Прошу прощения?
   - Не важно.
   - Вы должны быть  снисходительны  к  мистеру  Ричардсу,  -  улыбнулся
Киллиэн. - Он, по-видимому, страдает крайней формой грубости.
   - Вполне понятно, -  отозвался  Томпсон,  зажигая  сигарету.  Ричардс
почувствовал, как  его  заливает  волна  нереальности  происходящего.  -
Учитывая обстоятельства.
   - Подойдите, пожалуйста, сюда, мистер Ричардс, - вступил  в  разговор
Виктор. Он подвел Ричардса к ряду экранов  на  другой  стороне  комнаты.
Техник уже закончил со своими числами и покинул комнату.
   - Мы не устраиваем прогонов, - сказал  Виктор.  -  Нам  кажется,  это
лишает спонтанности. Бобби просто импровизирует и  отлично  справляется.
Мы начинаем в шесть, время  Хардинга.  Бобби  в  центре  сцены  на  этом
голубом помосте. Он  делает  вступление,  и  камера  переходит  на  вас.
Монитор покажет пару крупных  планов.  Вы  будете  на  сцене  справа,  с
охранниками по бокам. Они войдут вместе с вами, вооруженные  автоматами.
Дубинки  были  бы  практичнее,  если  бы  вы  захотели   причинить   нам
неприятности, но автоматы нужны для театрального эффекта.
   - Разумеется, - вставил Ричардс.
   -  Публика  будет  свистеть  и  кричать.  Мы  помещаем  ее  сюда  для
зрелищности. Как в матчах килбола.
   - Они будут стрелять в меня поддельными пулями? - спросил Ричардс.  -
Можно спрятать на мне несколько мешочков с кровью и разбрызгивать вместо
реплик. Тоже очень зрелищно.
   - Пожалуйста, не отвлекайтесь, - сказал Виктор. -  Вы  с  охранниками
подойдете, когда назовут  ваше  имя.  Бобби,  возьмет  у  вас...  э-э...
интервью. Чувствуйте себя свободно и выражайтесь  как  угодно  красочно.
Все это хорошо для зрелища. Затем, примерно  в  шесть  десять,  как  раз
перед  первой  рекламой,  вы  получите  ваши  деньги  и  выйдете  -  без
охранников - слева от сцены. Вы поняли?
   - Да. А как же Лоулин?
   Виктор нахмурился и зажег сигарету. "Он выходит на сцену после вас, в
шесть пятнадцать. Мы проводим  два  конкурса  одновременно,  потому  что
часто один из конкурсантов оказывается... э-э-э... неспособным  удержать
дистанцию между собой и Охотниками".
   - А малыш - для страховки?
   - Мистер Джански? Да. Но все это вас не  касается.  Когда  вы  уйдете
налево со сцены, вам дадут записывающее устройство размером  примерно  с
пачку поп корна. Оно весит  шесть  фунтов.  Вместе  с  ним  вы  получите
шестьдесят пленок для клипов,  каждая  примерно  по  четыре  дюйма.  Все
оборудование умещается в кармане пальто, не оттопыривая его. Это  триумф
современной технологии. - Говно. Виктор сжал губы.
   - Как уже сказал вам Дэн, вы являетесь конкурсантом только для  масс.
На самом деле вы простой рабочий и должны  видеть  себя  в  этом  свете.
Капсулы с пленкой  можно  бросать  в  любой  почтовый  ящик,  они  будут
доставлены нам экспресс-почтой и могут быть  пущены  в  эфир  в  тот  же
вечер. Если вам не удастся отправлять два клипа  в  день,  это  повлечет
приостановку платежа.
   - Но за мной будут продолжать охотиться.
   - Верно. Поэтому  лучше  посылайте  пленки.  Они  не  выдадут  вашего
местопребывания: охотники работают независимо от отдела трансляции.
   У Ричардса были сомнения на этот счет, но он промолчал.
   - После того, как вы получите снаряжение,  вас  проводят  к  уличному
лифту. Он вывезет вас  прямо  на  Рэмпарт  Стрит.  С  этого  момента  вы
предоставлены себе. - Он помолчал. - Есть вопросы?
   - Нет.
   - Тогда мистер Киллиэн хотел бы уточнить с вами  еще  одну  маленькую
денежную подробность.
   Они вернулись назад, туда, где Дэн Киллиэн  беседовал  с  Артуром  М.
Бернсом. Ричардс попросил еще Рути-Тут и получил его.
   - Мистер Ричардс,  -  сказал  Киллиэн,  сверкая  зубами.  -  Как  вам
известно, вы покидаете студию без оружия. Но это не означает что  вы  не
можете вооружиться честными или нечестными способами. Боже  упаси!  Нет.
Вы - или ваши наследники - получат  дополнительно  по  сто  долларов  за
каждого Охотника  или  представителя  закона,  с  которым  вам  случится
разделаться...
   - Знаю, можете  не  рассказывать,  -  сказал  Ричардс.  -  Это  очень
зрелищно. Киллиэн удовлетворенно улыбнулся. -Как вы  проницательны.  Да.
Однако постарайтесь не продырявить невинных прохожих. Это не этично.
   Ричардс ничего не ответил.
   - Другой аспект программы...
   - Доносчики и независимые операторы. Знаю.
   - Они не доносчики, они добропорядочные граждане Северной Америки.  -
Трудно  было  сказать,  подлинной  или  ироничной  была  боль  в  голосе
Киллиэна.  -  Во  всяком  случае,  каждого,  кто   заметит   вас,   ждет
вознаграждение.  Наводчик  со  свидетелями  получает  сто  нью-долларов.
Наводка, в результате которой происходит убийство, оплачиваете" тысячью.
Независимым операторам мы платим по десять долларов за фут и выше...
   - Удалиться на живописную Ямайку на деньги, полученные  за  кровь,  -
воскликнул Ричардс, широко раскинув руки. - Ваша фотография  появится  в
стерео-еженедельнике.   Вы    станете    кумиром    миллионов.    Просто
Собственноручно напишете все подробности.
   - Довольно, - спокойно отпарировал Киллиэн.
   Бобби Томпсон полировал ногти; Виктор вышел, и  было  слышно  как  он
кричал на кого-то по поводу угла наклона камеры. Киллиэн нажал кнопку.
   - Мисс Джонс? Он готов для вас, моя  сладкая.  -  Он  встал  и  вновь
предложил  свою  руку.  -  Теперь  грим,  мистер  Ричардс.  Потом  будет
установка освещения. Вас поместят за  кулисами,  и  мы  не  увидимся  до
вашего выхода. Итак... - Все было великолепно, - ответил  Ричардс.  Руку
он отверг.
   Мисс Джонс вывела его. Было 2.30.

...Минус 081
Счет продолжается...

   Ричардс стоял сбоку в окружении двух полицейских, слушая, как публика
в студии отчаянно аплодировала Бобби Томпсону. Он нервничал. Он осмеивал
себя за это, но факт оставался фактом. Насмешки не уменьшали
   Нервозности. Было 6.01.
   - Сегодняшний претендент, находчивый и сильный, живет к югу от Канала
в нашем родном городе, -  говорил  Томпсон.  Кадр  сменился  фотографией
Ричардса в мешковатой серой блузе, сделанной скрытой  камерой  несколько
дней назад. Фон был похож на зал ожидания
   На шестом этаже. Фотография отретуширована,  подумал  Ричардс,  чтобы
глаза казались более глубоко посаженными, лоб ниже, щеки более  впалыми.
Его рту было придано глумливое выражение  кистью  какого-то  техника.  В
целом Ричардс на экране вызывал ужас  -  урбанистический  ангел  смерти,
грубый, не слишком умный, но обладающий примитивной звериной  хитростью.
Пугало для обитателя хороших кварталов Города.
   - Это Бенджамин Ричардс, двадцать восемь  лет.  Запомните  его  лицо!
Через полчаса он будет рыскать по городу. Подтвержденное свидетельство о
его  местопребывании  принесет   вам   сто   нью-долларов!   Если   ваше
свидетельство приведет к убийству, это принесет вам тысячу нью-долларов!
   Мысли Ричардса были далеко, реальность мощно обрушилась на него.
   -  ..  а  вот  женщина,  которая  получит  вознаграждение  Бенджамина
Ричардса, если и когда он погибнет!
   Изображение сменилось фотографией  Шейлы...  но  и  здесь  поработала
кисть, водимая на этот раз более тяжелой рукой.  Результат  был  ужасен.
Милое, не слитком красивое лицо превратилось в  лицо  грубой  безвкусной
неряхи. Толстые надутые губы, глаза, блестящие  от  жадности,  намек  на
двойной подбородок, спускающийся на обнаженную грудь.
   - Сволочь! - проскрежетал Ричардс. Он  рванулся  вперед,  но  сильные
руки удержали его. - Не кипятись, приятель.  Это  всего  лишь  картинка.
Через минуту его наполовину вывели, наполовину вытащили на сцену.
   Реакция  публики  была  мгновенной.  Студия  наполнилась   визгливыми
выкриками
   - Вон! Накрутить ему хвост!
   - Убирайся, подонок!
   - Убить его! Убить сволочь! На, выкуси! Убирайся вон!
   Бобби Томпсон успокаивающе поднял руки и ласково попросил тишины.
   - Давайте выслушаем, что он может нам сказать.  Публика  успокоилась,
хотя и неохотно. Ричардс стоял под ярким светом,  как  бык  с  опущенной
головой. Он знал, что излучает именно  тот  ореол  ненависти  и  вызова,
который от него ожидали, но ничего не мог поделать.
   Он уставился на Томпсона тяжелым взглядом своих покрасневших глаз.
   - Кто-то съест свои яйца за фотографию моей жены, - произнес он.
   - Говорите громче, говорите  громче,  мистер  Ричардс!  -  воскликнул
Томпсон с должным оттенком  презрения.  -  Никто  вас  не  тронет...  По
крайней мере, пока.
   Из публики полетели новые выкрики и истерическая брань.
   Ричардс вдруг резко развернулся лицом к ним, и они замолчали, как  от
удара. Женщины глазели  на  него  с  испуганным,  смешанным  с  желанием
выражением. Мужчины усмехались с кровной ненавистью во взгляде.
   - Сволочи! - Он закричал. - Если вам  нравится  видеть,  как  умирают
такой страшной смертью, почему бы вам не перерезать друг друга?
   Его последние слова потонули в  воплях.  Некоторые  люди  из  публики
(возможно, им заплатили) пытались прорваться  на  сцену.  Их  сдерживала
полиция. Ричардс стоял к ним лицом, сознавая, как это выглядело.
   - Спасибо вам, мистер Ричардс, за урок мудрости.  -  Презрение  стало
более ощутимым, и толпа, почти смолкнувшая, жадно  пожирала  его.  -  Не
поделитесь ли вы с публикой, сидящей здесь  в  студии  и  у  себя  дома,
сколько вы рассчитываете продержаться?
   - Я хочу сказать всем здесь в студии и у себя дома, что  это  не  моя
жена! Это была дешевая подделка...
   Толпа заглушила его. Вопли  ненависти  достигли  почти  лихорадочного
накала. Томпсон подождал, минуту, чтобы они утихли, и повторил:
   - Сколько вы надеетесь продержаться, мистер Ричардс?
   - Я надеюсь протянуть все тридцать дней, - холодно ответил Ричардс. -
Не думаю, что у вас есть кто-нибудь, чтобы справиться со мной.
   Снова вопли. Поднятые кулаки. Кто-то бросил помидор.
   Бобби Томпсон вновь обратился к публике:
   - С этими последними словами дешевой бравады мистер Ричардс сойдет со
сцены. Завтра в полдень охота начинается! Запомните его лицо! Оно  может
оказаться  рядом  с  вами   в   пневмобусе...   на   самолете...   перед
стереовитриной... на местном килбольном стадионе. Сегодня он в Хардинге.
Может быть, завтра - в Нью-Йорке? В Бойсе? В  Альбукерке?  В  Колумбусе?
Тайком прокрадывается в ваши дома? Донесите на него!
   - ДАА!!!
   Ричардс вдруг сделал непристойный жест - обеими руками. На  этот  раз
никак нельзя было подумать, что рывок  на  сцену  симулирован.  Ричардса
быстро вытолкали через левый выход прежде, чем они успели разорвать  его
на  куски  перед  камерой,  лишив  таким  образом  Систему  предстоящего
пикантного репортажа.

...Минус 080
Счет продолжается...

   В боковом помещении Киллиэн корчился от удовольствия.
   - Прекрасное выступление, мистер Ричардс! Прекрасное! Черт, если бы я
мог дать вам премию. Этот жест... великолепно!
   - Наша цель доставлять удовольствие, - сказал Ричардс. Изображение на
мониторах растворялось, уступая место рекламе.  -  Дайте  мне  проклятую
камеру и идите на...
   - Последнее не обещаю, - осклабился Киллиэн, - а камера вот.
   Он взял ее из рук техника, ласково баюкающего ее..
   - Со всем оборудованием и готова для съемки. А  здесь  пленки.  -  Он
протянул  Ричардсу  маленькую,  на   удивление   тяжелую   продолговатую
коробочку, завернутую в промасленную ткань.
   Ричардс бросил камеру в один карман, пленки - в другой.
   - О'кей. Где лифт?
   - Не так быстро, - остановил его Киллиэн. - У вас есть минута... даже
двенадцать,  строго  говоря.  Ваш  двенадцатичасовой  дрейф   начинается
официально в шесть тридцать.
   Снова раздались вопли ненависти.  Оглянувшись  через  плечо,  Ричардс
увидел на экране Лоулина. Его сердце забилось в сочувствии.
   - Вы мне нравитесь, Ричардс, и я думаю, вы себя  хорошо  покажете,  -
начал Киллиэн. - У вас есть некий грубый  стиль,  которым  я  бесконечно
восхищаюсь. Видите ли, я коллекционер. Пещерное искусство  и  древнейшая
культура Египта - область моих интересов. Вы больше напоминаете пещерное
искусство, чем мои египетские урны, но  дело  не  в  этом.  Я  хотел  бы
сохранить вас - для коллекции, если угодно,  -  как  собирают  и  хранят
пещерные рисунки Азии.
   - Беги, хватай запись колебаний моего  мозга,  сволочь.  Она  есть  в
досье.
   - Я хотел бы дать  вам  небольшой  совет,  -  продолжал  Киллиэн,  не
обращая внимания на его слова - У вас нет никакого реального шанса,  его
и не может быть, когда вся нация охотится за одним человеком, а Охотники
обладают невероятно сложным оборудованием  и  подготовкой.  Но  если  вы
затаитесь, вы протянете дольше. Используйте лучше свои ноги,  чем  любое
оружие, которое вам удастся заполучить. И держитесь поближе к своим.  Он
поднял палец, чтобы подчеркнуть значение своих слов.  -  Добропорядочные
граждане, сидящие там, ненавидят вас за  смелость.  Вы  для  них  символ
нашего темного и расколотого времени. То, что происходило там,  было  не
только шоу и  специально  подобранная  публика.  Они  ненавидят  вас  за
смелость. Чувствуете это?
   - Да, - ответил Ричардс. - Я-то понял. Я их тоже ненавижу.
   Киллиэн улыбнулся.
   - Поэтому они вас убивают. - Он взял Ричардса за локоть; пожатие было
неожиданно крепким. - Сюда.
   Позади них Бобби Томпсон ощипывал Лоулина  к  полному  удовлетворению
публики.
   Вниз по белому коридору, шаги  эхом  отдавались  в  пустоте  -  один.
Совсем один. Один лифт в конце коридора.
   - На этом месте мы расстанемся, - произнес Киллиэн. - Скоростной лифт
на улицу. Девять секунд.
   Он предложил руку - в четвертый раз, и вновь Ричардс отверг  ее.  Все
же он помедлил.
   - Что если я поднимусь наверх? - он указал кивком головы на потолок и
восемьдесят этажей над ним. - Кого мне убивать там,  наверху?  Кого  мне
убить, если я доберусь до самого верха?
   Киллиэн мягко  рассмеялся  и  нажал  кнопку  рядом  с  лифтом,  двери
раздвинулись.
   - За что вы мне нравитесь, Ричардс, - вы широко мыслите.
   Ричардс вошел в лифт. Двери стали сближаться.
   - Затаитесь, - повторил Киллиэн, и Ричардс остался один.
   У него перехватило дыхание, когда лифт ринулся вниз.

...Минус 079
Счет продолжается...

   Лифт выходил прямо на  улицу.  Полицейский  стоял  у  двери  лицом  к
Мемориальному Парку Никсона, но он не взглянул на  выходящего  Ричардса;
он  только  задумчиво  побарабанил  по  дубинке  и  уставился  в  мелкую
изморось, стоявшую в воздухе.
   Мелкий дождь принес в город ранние сумерки. Огни загадочно мерцали  в
темноте, а люди, идущие по Рэмпарт Стрит в  тени  Здания  Игр,  казались
бесплотными тенями, так же,  как  и  сам  Ричардс.  Он  глубоко  вдохнул
влажный, с привкусом серы воздух. Было  приятно,  несмотря  на  привкус.
Казалось, что он только что вышел из тюрьмы  на  волю,  а  не  из  одной
сообщающейся камеры  в  другую.  Воздух  -  это  хорошо.  Воздух  -  это
прекрасно.
   Держитесь поближе к своим, сказал Киллиэн. Конечно, он был  прав.  Не
нужно быть Киллиэном, чтобы  понимать  это.  Или  сознавать,  что  самая
жаркая охота будет в Ко-Оп Сити, как только закончится передышка,  но  к
этому времени он будет за горами и далеко отсюда, j
   Iн прошел три квартала и помахал такси. Он  надеялся,  что  Фри-Ви  в
машине будет сломан - как в большинстве из них, - но этот был в  рабочем
состоянии и включен на канал  А-1,  где  ярко  светились  заключительные
кадры "Бегущего". Дерьмо.
   - Куда, приятель?
   - Робард Стрит. Это было в пяти кварталах от его  цели;  когда  такси
подбросит его, он  сядет  на  экспресс  в  обратном  направлении,  чтобы
доехать до Моли.
   Такси прибавило скорость, древний газовый мотор звучал какофонией  из
канонады выхлопов и разнообразных  шумов.  Ричардс  откинулся  назад  на
виниловые подушки, где тень казалась гуще.
   - Эй, я тебя только что видел на Фри-Ви! - воскликнул таксист.  -  Ты
тот тип, Причард.
   -  Причард.  Верно,  -  безропотно  согласился  Ричардс.  Здание  Игр
уменьшалось  за  их  спиной.  Психологическая   тень   тоже,   казалось,
уменьшалась в его душе, несмотря на неудачу с таксистом.
   - Черт возьми, у тебя  есть  яйца,  приятель!  Говорю  тебе.  Честное
слово, есть. Они убьют тебя, знаешь? Убьют, мать твою. У тебя и  вправду
есть яйца.
   - Верно. Даже два. Как и у тебя.
   - Даже два, - повторил таксист. Он был  в  экстазе.  -  Черт  возьми,
здорово! Смачно! Не возражаешь, если я расскажу жене, что  подвез  тебя?
Она кипятком ссыт от этих Игр.  Мне  бы  тоже  настучать,  только,  черт
возьми, кто меня послушает. Таксисту нужен хоть один свидетель. Никто не
видел, как ты влез - вот непруха!
   - Обидно, - сказал Ричардс. - Жаль, что ты  не  можешь  помочь  убить
меня. Может, мне записку оставить, что я был ЗДЕСЬ?
   - Черт, можешь? Это было б... Они как раз пересекли Канал.
   - Выпусти меня здесь, - резко оборвал Ричардс. Он вытащил  нью-доллap
из конверта, врученного ему Томпсоном, и бросил его на переднее сиденье.
   - Фу ты, чего я сказал? Я и не думал...
   - Нет, - сказал Ричардс.
   - Ну что, не дашь записку...
   - Обожрешься, вонючка.
   Он стремительно выпрыгнул и пошел по направлению  к  Драммонд  Стрит.
Ко-Оп Сити, как огромный солдат, поднимался в сгущающейся темноте  перед
ним. Крик таксиста все еще преследовал его:
   - Тебя скоро достанут, мать твою так!

...Минус 078
Счет продолжается...

   Через задний двор, через рваную дыру в проволочном заборе, отделяющем
одну асфальтовую пустыню от другой; переждать в глубокой тени, пока мимо
с ревом проносится банда мотоциклистов, их фары  сияют  в  темноте,  как
безумные глаза ночных оборотней. Потом -  через  последний  забор  (одна
рука порезана), и вот он стучится в заднюю дверь Моли Джернигана  -  она
же и есть главный вход.
   Моли был владельцем ссудной кассы на Док Стрит, где  -  будь  у  тебя
достаточно баксов, чтобы швыряться ими, - каждый мог купить  специальную
полицейскую дубинку, автомат с полным запасом патронов,  противотанковое
ружье, героин, Пуш, кокаин, маскировочные средства,  искусственную  бабу
из стирофлекса или настоящую  шлюху,  если  ты  слишком  измотан,  чтобы
пользоваться стирофлексовой, адреса нескольких подпольных казино,  адрес
Клуба Извращений и еще сотню других запрещенных вещей. Если  у  Моли  не
было нужной вещи, он заказывал  ее  для  тебя.  В  том  числе  фальшивые
документы. Когда он открыл  глазок  и  увидел  стоящего  за  дверью,  он
улыбнулся широкой улыбкой:
   - Почему бы тебе не убраться, дружок? Я тебя не видел.
   - Нью-доллары, - произнес Ричардс, обращаясь  в  воздух.  Последовала
пауза. Ричардс изучал манжету своей рубашки, как будто впервые ее видел.
   Затем затворы и замки отворились поспешно, как будто Моли боялся, что
Ричардс изменит решение. Ричардс вошел. Они стояли в подсобке  магазина,
которая представляла собой крысиный заповедник полный  старых  журналов,
краденых музыкальных  инструментов,  краденых  фотоаппаратов  и  товаров
черного рынка. Моли был по необходимости Робен Гудом; ростовщик к югу от
Канала недолго продержался бы на плаву, будь  он  слишком  жадным.  Моли
драл три шкуры с богатых вонючек из Города, а в своих кварталах продавал
почти по закупочным ценам  -  иногда  даже  ниже,  если  кого-то  сильно
припекало. Поэтому он пользовался превосходной репутацией в Ко-Оп Сити и
первоклассной защитой. Если полицейский расспрашивал стукача  из  Южного
Города (а их были сотни) о Моли Джернигане, информатор сообщал, что Моли
- слегка слабоумный старик, приторговывавший по мелочам  левым  товаром.
Любая шишка из Города с порочными сексуальными  наклонностями  могла  бы
много чего порассказать, но время чисток
   Полиции   нравов   прошло.   Все   понимали,   что   порок    создает
неблагоприятную среду для революционных настроений. Тот факт,  что  Моли
также  занимался  торговлей  поддельными  документами,  приносящей   ему
умеренный доход, строго для местных клиентов, был в  Городе  неизвестен.
Все же Ричардс знал, что изготовление  документов  для  такого  жареного
клиента, как он, было крайне опасным.
   - Какие бумаги? - Моли глубоко вздохнул и зажег старинную  настольную
лампу с  выгнутой  шеей,  которая  залила  ярким  белым  светом  рабочую
поверхность его письменного стола. Он был стар,  почти  семидесяти  пяти
лет, и  под  льющимся  светом  его  волосы  были  похожи  на  серебряную
канитель.
   - Водительское удостоверение. Военный  билет.  Уличное  удостоверение
личности. Карточка полицейского учета. Пенсионное удостоверение.
   - Просто. Работа стоит шестьдесят  баксов  для  любого,  кроме  тебя,
Бенни.
   - Сделаешь?
   - Я сделаю это для твоей жены, не для тебя. Для тебя -нет. Я  не  сую
голову в петлю ради чокнутого сукина сына, вроде Бенни Ричардса.
   - Сколько это займет времени?
   Глаза Моли сардонически вспыхнули.
   - Зная твое положение, я потороплюсь. Час на каждую.
   - Боже, пять часов... Можно мне пойти...
   - Нет, нельзя. Ты сбрендил, Бенни? На прошлой неделе к твоей  хозяйке
приехал полицейский с  конвертом.  Он  прибыл  на  черной  тачке  с  еще
шестерыми ребятами, флэппер Донниган и Джерри Ханрахан  точили  зубы  на
углу, когда они проезжали. Флэппер мне все рассказал. Парень не  камень,
сам знаешь.
   - Я знаю, что Флэппер не камень, - нетерпеливо перебил, Ричардс. -  Я
послал деньги. Она...
   - Кто знает? Кто видел? - Моли пожал плечами и закатил  глаза,  кладя
ручки и незаполненные бумаги в центр освещенного лампой пространства.  -
Они землю носом роют вокруг твоего дома, Бенни. Любой, кто выразит  свое
сочувствие, закончит в камере  среди  резиновых  дубинок.  Даже  хорошим
друзьям не нужно это, даже с бабками твоей хозяйки. Хочешь  какое-нибудь
определенное имя?
   - Все равно, только англосаксонское. Боже, Моли, ей нужно выходить за
продуктами. И врач...
   - Она послала парнишку Баджи О'Санчеса. Как там его?
   - Уолт.
   - Да, вот именно. Не могу больше удержать  концов.  Выживаю  из  ума,
Бенни. Пора на покой. Он вдруг вскинул глаза на Ричардса. - Я  помню  те
времена, когда был знаменит Мик Джеггер. Ты ведь  даже  не  знаешь,  кто
это, а?
   - Я знаю, кто это, - рассеянно ответил Ричардс. Он повернулся к окну,
выходившему на уровень тротуара, он был испуган. Все оказалось хуже, чем
он думал. Шейла и Кэти тоже были в клетке. По крайней мере до  тех  пор,
пока...
   - С ними все в порядке, Бенни,  -  ласково  сказал  Моли.  -  Держись
только подальше. Ты для них теперь смерть. Чуешь?
   - Да, - ответил Ричардс. Его неожиданно охватило отчаяние,  глухое  и
страшное. Я хочу домой, подумал он с  изумлением,  и  более  того,  хуже
того. Вещи вырвались из-под контроля, казались нереальными. Сама материя
бытия трещала по швам. Водоворот лиц: Лоулин, Берне,  Киллиэн,  Джански,
Моли, Кэти, Шейла...
   Содрогнувшись, он заглянул  в  черноту.  Моли  погрузился  в  работу,
мурлыкая какую-то забытую песню из своего далекого  прошлого,  что-то  о
глазах Бет Дэвис, кто бы, черт возьми, это мог быть?
   - Он был ударник, - вдруг произнес Ричардс. -  Ударник  в  английской
группе "Битлс". Мик Маккартни.
   - Эх, молодежь, - пробормотал Моли, согнувшись над своей  работой.  -
Вот и все, что вы, молодежь, знаете.

...Минус 077
Счет продолжается...

   Он ушел от Моли в десять минут первого, облегчившись на тысячу двести
долларов.  Ростовщик  продал  ему  скудный,   но   достаточно   надежный
маскарадный  набор:  седой  парик,  очки,   ватные   шарики   за   щеки,
пластмассовые накладные зубы, изменившие линию его рта.
   - Попробуй немного хромать, - посоветовал Моли. - Не  слишком,  чтобы
не  привлекать  внимания.  Чуть-чуть.  Помни,  что  ты  обладаешь  силой
туманить людям рассудок, если  захочешь.  Не  помнишь  эту  строчку,  а?
Ричардс не помнил.
   Согласно новым документам  в  его  бумажнике,  он  был  Джон  Гриффен
Спрингер, продавец из Хардинга. Вдовец  сорока  трех  лет.  Без  статуса
техника, но это и лучше. У техников был свой язык.
   Ричардс вновь вышел на Робард Стрит в 12.30,  подходящий  час,  чтобы
быть скрученным, ограбленным или убитым, но не самый подходящий час  для
того, чтобы скрыться незамеченным. И все же он прожил к  югу  от  Канала
всю свою жизнь.
   Он пересек Канал двумя милями дальше к западу, почти на  краю  озера.
Он встретил компанию подвыпивших пьянчуг, сидящих вокруг чахлого костра,
несколько крыс, но ни одного полицейского.  В  час  пятнадцать  ночи  он
пересек дальний край ничейной земли среди  складов,  дешевых  кабаков  и
корабельных контор на северной стороне Канала.  В  час  тридцать  вокруг
него было  достаточно  жителей  Города,  чтобы  благополучно  остановить
такси.
   На этот раз водитель даже не взглянул на него.
   - Джетпорт, - сказал Ричардс.
   - В твоем распоряжении, приятель.
   Движение на магистрали поглотило их.  В  аэропорту  они  были  в  час
пятьдесят. Ричардс прошел хромающей походкой мимо нескольких полицейских
и агентов службы безопасности, не проявивших к нему  никакого  интереса.
Он купил билет в Нью-Йорк, потому что это первым пришло  ему  в  голову.
Проверка  удостоверения  личности  была  чисто  формальной  и  ничем  не
примечательной. Он взошел на скоростной "Шаттл", вылетавший в Нью-Йорк в
2.20. На борту было всего около сорока пассажиров, в основном  дремавших
бизнесменов и студентов. Полицейский в кабине клевал носом на протяжении
всего полета. Через некоторое время Ричардс тоже задремал.
   Они  коснулись  земли  в  3.06,  Ричардс  сошел  с  самолета  и   без
приключений покинул аэропорт.
   В 3.15 его такси спустилось по спирали Линдсей Овервей. Они пересекли
по диагонали Центральный Парк,  и  в  3.20  Бен  Ричардс  растворился  в
величайшем городе земли.

...Минус 076
Счет продолжается...

   Он вынырнул в "Брант-Отеле", средней руки заведении на Ист Сайд.  Эта
часть города постепенно  вступала  в  новую  эру  шика.  Однако  "Брант"
находился на расстоянии меньше мили от внутренних  трущоб  Манхэттена  -
также  величайших  в  мире.  Зарегистрировавшись,  он   вновь   вспомнил
прощальные слова Бена Киллиэна: "Держитесь поближе к своим".
   Выйдя из такси, он отправился на Тайме Сквер, не желая  поселяться  в
гостинице в столь ранний час. Он провел пять с половиной часов с 3.30 до
9.00 в ночном порношоу. Он отчаянно хотел спать,  но,  задремав  дважды,
каждый раз резко просыпался, разбуженный прикосновением легких пальцев у
себя меж ног.
   -  На  сколько  вы  остановитесь,  сэр?  -  спросил  служащий  отеля,
посмотрев на удостоверение Джона Г. Спрингера.
   - Не знаю,  -  Ричардс  пытался  придать  себе  скромное  и  любезное
выражение. - Видите ли, все зависит от клиентов.
   Он заплатил шестьдесят нью-долларовза комнату на два дня  и  поднялся
на лифте на двадцать четвертый этаж. Из комнаты открывался  мрачный  вид
на грязные берега Ист Ривер. В Нью-Йорке тоже шел дождь.
   Комната была чистой, но скучной; к ней примыкала ванная комната,  где
унитаз издавал  постоянные  зловещие  звуки,  которые  Ричардс  не  смог
устранить, даже подергав клапан в бачке.
   Он заказал завтрак в номер  -  вареное  яйцо  с  поджаренным  хлебом,
апельсиновый напиток и кофе. Когда мальчик с подносом появился,  он  дал
ему на чай мелкую монету.
   Покончив с завтраком, он вынул видеокамеру и стал  ее  рассматривать.
Маленькая металлическая  пластинка  с  надписью  "Инструкция"  крепилась
прямо под объективом. Ричардс прочитал:

   1. Поместите кассету с пленкой в прорезь А и подождите щелчка.
   2. Установите объектив с помощью видоискателей на нужном объекте.
   3. Нажмите кнопку Б для записи изображения и звука.
   4.  После  сигнала  об  окончании  кассета  с  пленкой  выбрасывается
автоматически. Время записи 10 минут.

   Хорошо, подумал Ричардс, пусть смотрят,  как  я  сплю.  Он  установил
камеру на стол рядом с гидеоновой Библией  и  сфокусировал  объектив  на
кровать. Стена за ней была неопределенного вида и пустой; он  не  думал,
что можно определить его местонахождение по кровати или  стене.  Уличный
шум был на этой высоте еле различим, но на всякий случай он включил душ.
   Даже продумав все заранее, он едва не нажал кнопку и не встал в  поле
зрения камеры во всем своем гриме. Часть его можно было убрать, но седой
парик приходилось оставить. Он натянул на  голову  наволочку.  Затем  он
нажал на кнопку, подошел к кровати и сел лицом к камере.
   -  Ку-ку,  -  глухим  голосом  сказал  Бен  Ричардс  всей  гигантской
аудитории, которая будет слушать и смотреть его вечером с любопытством и
ужасом. - Вам не видно но я смеюсь над вами, говноеды.
   Он лег, закрыл глаза и попытался ни о чем не думать. Когда записанная
кассета выскочила через десять минут, он крепко спал.

...Минус 075
Счет продолжается...

   Он проснулся в начале пятого -  следовательно,  охота  уже  началась.
Учитывая разницу во времени, она шла уже три часа. От этой мысли у  него
похолодело внутри.
   Он поставил новую кассету в камеру, взял гидеонову Библию и  прочитал
Десять Заповедей  снова  и  снова,  пока,  не  прошло  десять  минут,  с
наволочкой на голове.
   В ящике стола лежали конверты, но на них было название и адрес отеля.
Сначала он не мог решиться,  но  понял,  что  это  неважно.  Приходилось
принять на веру слова Киллиэна, что его местопребывание, определяемое по
маркам и обратному адресу,  не  сообщат  Маккоуну  и  его  ястребам.  Он
вынужден был пользоваться почтой. Ему не выдали почтовых голубей.
   Ящики для почты стояли у лифтов, и Ричардс бросил кассеты в щель  для
междугородной корреспонденции, полный дурных предчувствий. Хотя почтовое
ведомство не получало никаких денег от Администрации Игр за сообщения  о
местонахождении   конкурсантов,   это   все   равно   казалось   страшно
рискованным. Но единственной альтернативой была приостановка платежа,  а
на это он пойти не мог.
   Он вернулся в свою комнату, перекрыл кран (в ванной стоял пар, как  в
тропических джунглях) и лег на кровать, чтобы подумать. Как бежать?  Что
лучше всего делать?  Он  попытался  поставить  себя  на  место  среднего
конкурсанта. Первым импульсом, разумеется, было чисто животное  желание:
уйти в землю. Вырыть  берлогу  и  забиться  в  нее.  Так  он  и  сделал.
"Брант-Отель". Ждут ли этого Охотники? Да. Они будут  искать  совсем  не
бегущего. Они будут искать  прячущегося.  Смогут  ли  найти  его  в  его
берлоге? Ему смертельно  хотелось  ответить  нет,  но  он  не  мог.  Его
маскарад был хорош, но составлен слишком поспешно. Наблюдательных  людей
немного, но они всегда найдутся. Может быть, его  уже  засекли.  Портье.
Мальчик-посыльный, который принес ему завтрак. Может быть,  даже  кто-то
из безымянных посетителей порношоуна Сорок второй  улице.  Маловероятно,
но возможно.
   А как же его  настоящая  защита,  фальшивое  удостоверение  личности,
сделанное Моли? На сколько его  хватит?  Таксист,  который  вез  его  от
Здания Игр, мог доставить его только в Южный Город.  Охотники  чудовищно
хорошо знали свое дело. Они будут давить на всех, кого он знал. От Джека
Крейгера до этой суки Эйлин Дженнер в конце коридора. Земля  под  ногами
горит.  Сколько   времени   пройдет   прежде,   чем   кто-нибудь   вроде
придурковатого  Флэппера  Доннигана  обмолвится,  что  Моли  подделывает
документы по случаю? И  если  они  найдут  Моли,  ему  конец.  Ростовщик
продержится, пока ему  не  накинут  петлю  на  шею.  Он  был  достаточно
благоразумен, чтобы понимать, что для его репутации в  окрестностях  ему
не повредят несколько славных боевых шрамов. Хотя бы для того, чтобы его
лавка  не  сгорела  однажды  ночью.  А  потом?  Простая  проверка   трех
аэропортов Хардинга обнаружит ночной рейд Джона  Г.  Спрингера  в  Город
Контрастов.
   Если они доберутся до Моли.
   Допустим,  доберутся.  Ты  должен  допустить,  что  доберутся.  Тогда
бежать. Куда?
   Он не знал. Он провел всю свою жизнь в Хардинге. На Средний Запад. Он
не знал Восточного Побережья, здесь не было ни одного уголка, куда бы он
мог бежать и чувствовать себя на родной почве. Итак, куда? Куда?
   Его замученный, истощенный мозг погрузился в нездоровый дневной  сон.
Они без всякого труда разыскали Моли. Легко за пять  минут  вытянули  из
него имя Спрингера после того, как выдернули у него  два  ногтя,  залили
его пупок горючей жидкостью и пригрозили зажечь спичку. Они узнали номер
самолета с помощью одного визита (привлекательные мужчины  с  незаметной
внешностью, в  габардиновых  пальто  одинакового  покроя)  и  прибыли  в
Нью-Йорк к 2.30 по местному времени. Высланные вперед  люди  уже  узнали
адрес "Брант-Отеля" по компьютерному  списку  всех  гостиниц  Нью-Йорка,
заполняемому день  за  днем.  Теперь  они  были  снаружи,  окружив  дом.
Лифтеры,  разносчики,  дежурные  и  бармены  были  заменены  Охотниками.
Полдюжины их поднималось по пожарной лестнице. Еще полсотни  блокировали
все лифты. Все больше и больше  их  поднималось  в  воздухолетах  вокруг
здания.0ни уже были в холле, через минуту дверь будет разбита в щепки  и
они  ворвутся,  сопровождаемые   радостным   стрекотом   кинокамеры   на
колесиках, записывающей для потомства, как  они  будут  делать  из  него
гамбургер с кровью. Ричардс сел весь  в  поту.  Даже  пистолета  еще  не
достал. Бежать. Быстро. Бостон сойдет, для начала.

...Минус 074
Счет продолжается...

   Он вышел из номера в 5.00 пополудни и спустился в вестибюль. Дежурный
широко улыбнулся, возможно, в ожидании своего скорого освобождения.
   - День добрый, мистер э-э...
   - Спрингер. - Ричардс улыбнулся в ответ. - Похоже, я нашел жилу, друг
мой. Трое клиентов выглядят... обнадеживающе. Я займу ваше  превосходное
жилище еще на два дня. Можно заплатить вперед? - Разумеется, сэр.
   Доллары перешли из рук в руки. Все еще сияя, Ричардс снова поднялся в
свою комнату. Холл был пуст. Ричардс повесил табличку "НЕ БЕСПОКОИТЬ" на
дверную ручку и быстро прошел к пожарной лестнице.
   Удача ему сопутствовала, он никого не встретил. Он проделал весь путь
до первого этажа и выскользнул через боковой вход незамеченным.
   Дождь прекратился, но тучи все  еще  низко  висели  над  Манхэттеном.
Воздух пах,  как  протухший  аккумулятор.  Ричардс  шел  быстрым  шагом,
отменив  хромоту,  к  автовокзалу  Порт  Оторите.  На  автобус  дальнего
следования можно был купить билет, не регистрируясь.
   - Бостон, - сказал он бородатому продавцу билетов.
   - Двадцать три бакса, приятель. Автобус отходит  в  шесть  пятнадцать
ровно.
   Он передал деньги. У него оставалось меньше трех тысяч  нью-долларов.
Нужно было убить еще час, а вокзал был  забит  народом,  среди  которого
было  много  солдат  Добрармии  в  голубых  беретах  с  пустыми  грубыми
мальчишескими лицами. Он купил порножур, сел и закрыл им лицо. Целый час
он  сидел,  уставившись  в  журнал  и  переворачивая  время  от  времени
страницу, чтобы не быть похожим на статую.
   Когда автобус подкатил к остановке, он  двинулся  к  открытым  дверям
вместе с остальным серым сбродом.
   - Эй! Эй, вы!
   Ричардс оглянулся: полицейский службы безопасности бегом  приближался
к нему. Он застыл, не в силах бежать. Дальняя часть его  мозга  кричала,
что его прикончат прямо здесь, в этом дерьмовом автовокзале  с  плевками
жвачки на полу и случайной похабенью, нацарапанной на засаленных стенах;
он станет незаслуженной добычей какой-нибудь тупой полицейской свиньи.
   - Остановить! Остановить этого парня!
   Полицейский изменил направление. Это совсем не за ним, понял Ричардс.
Неряшливого вида юнец бежал к лестнице, размахивая  дамской  сумочкой  и
сбивая прохожих, как кегли.
   Он и его  преследователь  исчезли  из  вида,  перескакивая  огромными
прыжками по три ступеньки. Клубок прибывающих, отъезжающих и встречающих
наблюдал за ними со сдержанным интересом минуту, а затем все вернулись к
своим занятиям, как будто ничего не произошло. Ричардс стоял в  очереди,
дрожа от озноба. Он рухнул на сиденье  в  конце  автобуса,  и  несколько
минут спустя машина с рокотом вползла вверх по  склону,  остановилась  и
влилась в поток транспорта. Полицейский и его жертва исчезли  в  большой
толпе человечества.
   Если бы у меня был пистолет, я бы убил его на месте,  думал  Ричардс.
Боже. Боже мой.
   А вслед за этим: в следующий раз это  будет  не  карманный  вор.  Это
будешь ты. Он достанет пистолет в Бостоне. Так или  иначе.  Он  вспомнил
слова Лоулина, что он столкнет хотя бы нескольких из них из окна, прежде
чем его возьмут. Автобус катил на север в сгущающейся темноте.

...Минус 073
Счет продолжается...

   Здание ИМКА находилось в  верхней  части  Хаништон  Авеню.  Оно  было
огромным, почерневшим от времени, старомодным и неуклюжим. Оно стояло  в
одном из лучших некогда, в середине прошлого  века,  кварталов  Бостона.
Оно возвышалось здесь как стыдливое напоминание о другой  эпохе,  другом
времени, все еще мигая своими старомодными неоновыми буквами  в  сторону
порочного театрального квартала. Оно напоминало скелет убитой идеи.
   Когда Ричардс вошел в вестибюль, портье ругался с  маленьким  грязным
негритенком  в  килбольной  майке,  такой  огромной,  что  закрывала  до
середины его голубые джинсы. Спорной территорией был автомат по  продаже
жевательной резинки, стоявший между дверями вестибюля.
   - Я потерял никель, болван! Я потерял мой никель!
   - Если ты не уберешься отсюда, я позову  здешнего  детектива,  малыш.
Кончено. Я устал с тобой разговаривать.
   - Но эта проклятая машина съела мой никель!
   - Прекрати  ругаться,  маленький  мерзавец!  -  Портье,  на  вид  лет
тридцати, но высохший и  преждевременно  постаревший,  протянул  руку  и
затряс майку.  Она  была  слишком  большой,  чтобы  он  мог  затрясти  и
мальчишку внутри. - Теперь убирайся отсюда. Разговор окончен!
   При этих словах почти комическая маска ненависти и  неповиновения  на
черном круглом лице сменилась оскорбленной агонией непонимания.
   - Слышь, мой последний никель! Дерьмовая  машина  съела  мой  никель!
Эта...
   - Я немедленно зову сыщика. - Портье направился к пульту. Его пиджак,
беженец с дешевой распродажи, устало трепыхался вокруг его тощего зада.
   Мальчишка пнул корпус машины и бросился наутек.
   - Дерьмовая-белая-свинья-сукин-сын!
   Портье проследил  за  ним  глазами,  так  и  не  нажав  реальную  или
вымышленную кнопку вызова службы безопасности.  Он  улыбнулся  Ричардсу,
показав старую клавиатуру с недостающими клавишами.
   - Невозможно стало разговаривать с цветными. Я бы держал их в клетке,
если бы я управлял Системой.
   - Он, правда, потерял никель? - спросил  Ричардс,  регистрируясь  как
Джон Диган из Мичигана.
   - Если и так, все равно он его украл, - сказал портье. -  Думаю,  что
да. Но если бы я дал ему никель, то к вечеру здесь  было  бы  две  сотни
попрошаек, утверждающих то же самое. Где  они  учатся  этим  выражениям?
Хотел бы я знать. Почему их родителям все равно, чем они занимаются?  На
сколько вы остановитесь, мистер Диган?
   - Еще не знаю. Я здесь по делу. - Он  попробовал  изобразить  сальную
улыбку и, когда почувствовал, что это удалось, сделал  ее  шире.  Портье
немедленно признал ее (может быть,  по  своему  собственному  отражению,
смотревшему  на  него  из  глубины  стойки  из  искусственного  мрамора,
отполированной миллионом локтей) и улыбнулся в ответ.
   - С вас пятнадцать пятьдесят, мистер Диган.  -  Он  подтолкнул  через
стойку ключ, привязанный к потертому деревянному номерку. - Номер 512.
   - Спасибо. -  Ричардс  заплатил  наличными.  Никакого  удостоверения.
Слава Богу, что существует ИМКА.
   Он  перешел  к  лифтам  и  заглянула  коридор,  где  была  Библиотека
Христианской Литературы. Она была  тускло  освещена  засиженными  мухами
желтыми шарами; старик в пальто и галошах  изучал  трактат,  медленно  и
методично переворачивая страницы  дрожащим  смоченным  пальцем.  Ричардс
слышал затрудненный свист  его  дыхания  от  своего  места  у  лифтов  и
испытывал смесь печали и ужаса.
   Лифт, бренча, остановился, и двери с одышкой раздвинулись.  Когда  он
входил внутрь, портье громко сказал:
   - Это грех и позор. Я бы всех их в  клетку  посадил.  Ричардс  поднял
глаза, думая, что портье обращается к нему, но тот не глядел ни на  кого
конкретно. Вестибюль был пусти очень безмолвен.

...Минус 072
Счет продолжается...

   Пятый этаж вонял мочой. Коридор был достаточно узким, чтобы вызвать у
Ричардса приступ клаустрофобии, а ковер, который когда-то  был  красным,
вытерся посредине до отдельных нитей. Двери были грязно-серого цвета,  а
некоторые из них хранили следы свежих ударов, пинков или попыток взлома.
Надписи через каждые  двадцать  шагов  сообщали,  что  "КУРИТЬ  В  ХОЛЛЕ
ЗАПРЕЩАЕТСЯ  РАСПОРЯЖЕНИЕМ  НАЧАЛЬНИКА  ПОЖАРНОЙ   ОХРАНЫ".   В   центре
располагался общий туалет, и зловоние стало еще более острым. Этот запах
автоматически ассоциировался для Ричардса с отчаянием.  Люди  беспокойно
метались  за  серыми  дверями,  как  звери  в  клетках  -звери,  слишком
уродливые и страшные,  чтобы  их  видеть.  Кто-то  протяжно  пел  пьяным
голосом снова и снова то, что должно было означать "Аве Мария". Странные
булькающие звуки раздавались из-за другой двери. За следующей -  мелодия
в стиле кантри-вестерн ("Позвонить нет  денег.  О,  как  я  одинок...").
Шаркающие звуки. Одинокий скрип постельных пружин -должно  быть,  кто-то
играет  в  карманный  бильярд.  Рыдания.  Смех.  Истерические  проклятия
пьяного спора. А за всем этим - молчание. Молчание. Молчание. Человек  с
устрашающе впалой грудью прошел мимо Ричардса, не взглянув  на  него,  в
одной руке он нес кусок мыла и полотенце, на нем  были  пижамные  штаны,
подвязанные веревкой. На ногах надеты бумажные шлепанцы.
   Ричардс отпер свой номер и вошел. С внутренней стороны был  засов,  и
он запер его. В комнате стояла  кровать  с  почти  белыми  простынями  и
списанным армейским одеялом.  Стол  с  недостающим  ящиком.  Изображение
Иисуса  на  стене.  Стальной  стержень  с  двумя  крючками  для  одежды,
задвинутый в угол.. Больше  ничего,  не  было,  кроме  окна  с  видом  в
пустоту, Было 10.15.
   Ричардс  повесил  пиджак,  сбросил  ботинки  и  лег  на  кровать.  Он
почувствовал, каким отверженным, никому не известным и ранимым был он  в
этом мире. Вселенная вопила и  грохотала,  и  ревела  вокруг  него,  как
огромный и безразличный драндулет, несущийся с  горы  к  краю  бездонной
пропасти. Его губы задрожали, и он заплакал.
   Он не стал снимать это на пленку. Он  лежал  и  смотрел  на  потолок,
покрытый мириадами причудливых трещин, как плохая горшечная глазурь. Они
искали его уже восемь часов. Он заработал восемьсот  долларов  из  своей
закладной суммы. Боже, даже не высунул голову из норы.
   Он    пропустил    себя    по    Фри-Ви.     Да,     черт     возьми.
Театр-с-мешком-на-голове.
   Где они сейчас? Еще в Хардинге? В Нью-Йорке? Или на  пути  в  Бостон?
Нет, сюда они не могли отправиться,  не  так  ли?  Автобус  не  проезжал
никаких постов. Он покинул самый большой город в мире анонимно, а  здесь
был под вымышленным именем. Они не могли взять его след. Никак не могли.
   Бостон может быть безопасен по крайней мере два дня. После  этого  он
может двинуться на  север  в  Нью-Гемпшир  или  Вермонт,  или  на  юг  в
Филадельфию, или даже Атланту. Дальше на восток  был  океан,  а  за  ним
Британия и Европа, Это была заманчивая идея, но, вероятно, недостижимая.
Перелет на самолете требовал удостоверения  личности,  так  как  Франция
находилась в состоянии  войны,  и  если  бегство  и  было  возможно,  то
обнаружение означало бы быстрый и решительный конец всего предприятия. А
Запад был исключен. Охота на Западе была самой жаркой.
   Если не  выносишь  жары,  выйди  из  кухни.  Кто  это  сказал?  Моли,
наверное, знает. Он усмехнулся и  почувствовал  себя  лучше.  Бесплотный
звук радио достиг его слуха. Хорошо бы достать пистолет сегодня, сейчас,
но он слишком устал. Поездка утомила его. Быть беглецом  он  утомился  и
чувствовал животным инстинктом, более глубоким, чем рассудок, что  скоро
ему, возможно, придется спать в по-октябрьскому холодной дренажной трубе
или в канаве с мусором и пеплом. Пистолет завтра  вечером.  Он  выключил
свет и заснул.

...Минус 071
Счет продолжается...

   Было время выхода в эфир.
   Ричардс  стоял,  повернувшись  задницей   к   видеокамере,   мурлыкая
музыкальную тему из "Бегущего". Наволочка ИМКА была у  него  на  голове,
вывернутая наизнанку, чтобы не видно было  названия.  камера  вдохновила
Ричардса на творческое остроумие, которого он в себе не  подозревал.  Он
всегда представлял себя довольно угрюмым человеком без всякой  веселости
на  людях.  Перспектива  приближающейся  смерти   освободила   одинокого
комедианта, скрывавшегося внутри.
   Когда клип был готов, он  решил  оставить  второй  на  более  позднее
время. Одинокая комната была скучна, и может быть, что-то другое  придет
ему в голову.
   Он медленно оделся, подошел к окну и выглянул.
   Транспорт оживленно двигался вверх и вниз по Ханингтон  Авеню  в  это
утро. Оба тротуара были полны  медленно  идущими  пешеходами.  Некоторые
изучали ярко-желтые факсы - Требуется Помощь. Большинство просто шли. На
каждом углу стояли полицейские. Ричардс слышал их в  своем  воображении:
"Проходи. Тебе что, идти некуда? Шевелись, вонючка".
   И так вы шли до  следующего  угла,  который  ничем  не  отличался  от
предыдущего, и вас опять гнали дальше. Можно было  попробовать  сойти  с
ума, но в основном страдали ноги.
   Ричардс обдумывал риск пройти по коридору  и  принять  душ.  В  конце
концов он решил, что это можно сделать. Он прошел с полотенцем на плече,
никого не встретив, и вошел в ванную.
   Здесь смешивались запахи мочи, экскрементов, рвоты и дезинфекции. Все
дверцы были,  конечно,  сорваны.  Кто-то  нацарапал  "СИСТЕМУ  НА  X..."
аршинными буквами над писсуаром. Похоже было, он был зол, когда писал. В
одном из писсуаров  была  куча  фекалий.  Кто-то,  должно  быть,  сильно
напился, подумал Ричардс. Несколько вялых осенних мух ползали по ней. Он
не испытывал отвращения; зрелище было слишком  распространенным;  но  он
был рад, что надел ботинки.
   Душевая также была в его полном распоряжении. Пол  из  потрескавшейся
керамики, выдолбленный кафель на стенах с потеками разложения внизу.  Он
до конца вывернул горячий кран и терпеливо ждал, пока  вода  стала  чуть
теплой, после чего быстро вымылся. Он использовал обмылок, который нашел
на полу; в ИМКА не выдавали мыла или же горничная унесла его кусок.
   На обратном пути ему попался мужчина с заячьей губой.
   Ричардс заправил рубашку в брюки, сел на кровать и зажег сигарету. Он
был голоден, но ждал, пока стемнеет, чтобы выйти поесть.
   Скука снова погнала его  к  окну.  Он  стал  считать  марки  машин  -
"Форды",  "Шеви",  "Винты",  "Фольксвагены",  "Плимуты",  "Студебекеры",
"Рэмблер-Супром". Первый, кто наберет сотню, выигрывает.  Скучная  игра,
но лучше, чем никакая.
   Дальше  вверх  по  Ханингтон  Авеню   располагался   Северо-Восточный
Университет, а  через  дорогу  прямо  напротив  здания  ИМКА  -  большой
автоматизированный книжный  магазин.  Пока  он  считал  машины,  Ричардс
видел, как входили  и  выходили  студенты.  Они  составляли  разительный
контраст бродягам  на  улице:  все  коротко  стриженные  и  в  клетчатых
куртках, которые считались  в  кампусах  последним  писком  сезона.  Они
проходили через  крутящуюся  дверь  внутрь  и  делали  покупки  с  видом
снисходительности и превосходства, оставляющим у Ричардса  во  рту  вкус
изумления. Пятиминутная стоянка перед  магазином  постоянно  пополнялась
все новыми и новыми броскими спортивными автомобилями самых экзотических
марок. У большинства  из  них  на  заднем  стекле  красовались  наклейки
колледжей: Северо-Восточный,  Массачусетский  Технологический  Институт,
Бостонский Колледж, Гарвард.  Большинство  зевак  н6  обращали  никакого
внимания на эти машины, как на часть пейзажа, но  некоторые  смотрели  с
глухой злобной завистью. "Винт" выехал со  стоянки  перед  магазином,  а
"Форд" въехал, остановившись в дюйме от тротуара:  стриженный  под  ежик
владелец  его  курил  огромную  сигару.  Машина  слегка  присела,  когда
пассажир, хлыщ в коричневой с белым охотничьей  куртке,  вышел,  хлопнув
дверью.
   Ричардс вздохнул. Подсчет машин был плохой игрой.  "Форды"  опережали
своих ближайших соперников со счетом 78 на 40. Исход был предрешен,  как
на выборах. Кто-то забарабанил в дверь, и Ричардс окаменел.
   - Фрэнки? Ты здесь, Фрэнки? Ричардс не отвечал. Застыв от  ужаса,  он
стоял, как статуя.
   - Поешь говна, Фрэнки-детка. - Раздался  сдавленный  пьяный  смех,  и
шаги двинулись дальше. Стук в  следующую  дверь.  -  Ты  здесь,  Фрэнки?
Сердце Ричардса медленно  откатилось  от  горла.  "Форд"  уехал,  другой
"Форд" занял его место. Номер 79. Дерьмо.
   День перекатился за полдень, потом пробил час. Ричардс понял  это  по
звону отдаленных колоколов. По иронии судьбы, у  человека,  живущего  по
минутам, не было часов.
   Теперь он стал играть в другой вариант автомобильной игры.
   Каждый "Форд" - два  очка,  "Студебекер"  -  три,  "Винт"  -  четыре.
Первый, кто наберет пятьсот, выигрывает.
   Быть может, через пятнадцать минут он заметил, что молодой человек  в
коричневой с белым охотничьей куртке, облокотившись на столб у магазина,
читает концертную афишу. Его никто не  прогонял;  более  того,  полиция,
казалось, его не замечала.
   Ты шарахаешься от теней, вонючка. Скоро они будут мерещиться тебе  по
углам.
   Он прибавил  "Винт"  с  вмятиной  на  крыле.  Желтый  "Форд".  Старый
вихляющий  "Студебекер"  с  дребезжащим  вентилятором.  "Фольксваген"  -
ничего хорошего, у них нет шансов. Еще "Винт". "Студебекер".


 


ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2] [3]

Страница:  [1]