Кадж исчез в тумане, а Брет еще четверть часа  не  мог  сдвинуться  с
места. Он не знал, что ему делать.  Кадж  был  болен.  Наверное,  он  съел
какую-то отраву. Брет слыхал о заболевании бешенством и даже видел бешеных
лис и енотовидных собак с теми же самыми симптомами, что и у Каджа, но ему
и в голову не могло прийти, что его собака может заболеть  этой  болезнью.
Поэтому Брет и предположил отравление.
     Он должен рассказать обо всем отцу. Отец может вызвать ветеринара.  А
может быть, папа и сам сможет чем-нибудь помочь Каджу.
     Но как же быть с поездкой?
     Брету не надо было объяснять, что  его  мать  сумела  уговорить  отца
отпустить их с помощью то ли хитрой стратегии, то ли счастливого случая, а
скорее, и того, и другого. Как и большинство детей, Брет хорошо чувствовал
сложности в отношениях между родителями и знал, что,  даже  дав  согласие,
отец может передумать. Нельзя быть уверенным, что они поедут, пока  они  с
мамой не сядут в автобус. Если он скажет отцу, что Кадж болен, не  отменит
ли это разрешения уехать и не заставит ли их отец остаться дома?
     Он стоял во дворе и думал.  Впервые  в  жизни  он  остановился  перед
необходимостью выбора. Немного погодя он принялся искать Каджа за  сараем.
Он тихо звал его. Родители все еще спали, и Брет знал,  что  не  стоит  их
будить. Но он нигде не нашел Каджа... Собака бесследно исчезла.


     Без четверти пять Вик  проснулся  от  звонка  будильника.  Он  встал,
оделся и  спустился  вниз,  в  ванную,  с  негодованием  думая  о  Роджере
Брекстоне, который зачем-то решил приехать в аэропорт  на  двадцать  минут
раньше положенного срока. Да, Роджер в  этих  вопросах  старомоден.  Он  -
перестраховщик.
     Умывшись и побрившись, Вик вернулся в спальню. Кровать была пуста,  и
он грустно  вздохнул.  Не  слишком  приятным  выдался  для  них  с  Донной
уик-энд... он не хотел бы пережить подобный уик-энд еще раз. Ради Теда они
старались делать вид, что ничего не случилось, но Вик все время чувствовал
себя участником комедии масок.  Ему  не  нравилось,  что  нужно  постоянно
следить за выражением своего лица.
     Они спали вместе в одной кровати, но теперь эта кровать казалась Вику
слишком тесной. Они старались лечь как можно дальше  друг  от  друга.  При
каждом движении Донны он теперь каждый раз просыпался, и  его  не  удивило
бы, если бы и она не могла  спать,  чувствуя  пустоту,  появившуюся  между
ними.
     Прошлой ночью они пытались устранить эту пустоту. Их сексуальные игры
можно было бы считать удачными, если бы не некоторая сдержанность,  обычно
не свойственная никому из них. Прежняя близость не наступила.
     Одевшись в светлый летний костюм, Вик сложил в чемоданчик  два  более
строгих костюма - для большей представительности при встрече с Шарпом.
     Донна возилась на кухне. Чайник как раз начинал закипать. На ней  был
старенький  фланелевый  халатик,   ее   лицо   припухло   от   длительного
недосыпания.
     - Как ты думаешь, самолеты летают в таком тумане? - спросила она.
     - Скоро туман рассеется. Смотри, уже вышло солнце, - он указал  рукой
на окно и поцеловал ее в тонкую шею. - Тебе было не обязательно вставать.
     - Ерунда, - она перевернула в тостере гренку, затем  положила  ее  на
тарелку и протянула Вику. - Не хочу, чтобы ты уезжал, - тихо говорила она.
- Не теперь. Особенно после этой ночи.
     - Было совсем недурно, верно?
     - Лучше, чем раньше, - сказала Донна, слегка улыбнувшись. Она достала
из буфета две чашки: на одной было написано "ВИК", на другой "ДОННА"  -  и
поставила их на стол. - Ешь, а я сейчас налью тебе чаю.
     Гренки были хорошо поджарены, и  он  с  удовольствием  съел  одну  за
другой три штуки.
     - Где ты будешь изменять мне? В Бостоне или в Нью-Йорке?  -  спросила
вдруг Донна.
     Он чуть не  подскочил  от  неожиданности,  но  тут  же  подхватил  ее
шутливый тон:
     - Еще не решил. Боюсь, у меня не будет на это времени.
     Она села за стол напротив него. "Как хорошо мы знаем друг  друга",  -
подумал Вик.
     - Во сколько ты должен заехать за Роджером?
     - Около шести.
     Донна улыбнулась:
     - Он ведь ранняя пташка, так что, вероятно, уже давно на ногах.
     - Даже не сомневаюсь.
     Зазвонил телефон.
     Они переглянулись и оба, не сговариваясь, прыснули. Это был  один  из
редких моментов полного духовного родства,  полного  взаимопонимания.  Вик
увидел, как красивы глаза Донны и как они лучатся, эти глаза.
     Конечно, это звонил Роджер,  опасающийся,  что  Вик  может  проспать.
Поговорив с ним, Вик вернулся к столу.
     - Вик, все ваши вещи поместятся в багажнике твоего "ягуара"?
     -  Конечно,  -  сказал  он.  -  Нам  придется  сделать   так,   чтобы
поместились. Альтее нужен их автомобиль, да и у тебя есть...  о,  черт,  я
совершенно забыл позвонить Джо Камберу насчет твоего "пинто".
     - Ну, мне не привыкать, что  меньше  всего  ты  помнишь  обо  мне,  -
грустно пошутила Донна. - Ладно, не страшно. Я не собираюсь отвозить  Теда
сегодня в садик. У него насморк, и пусть лучше  побудет  дома.  Тогда  мне
никуда не нужно будет ехать.
     Ее голос дрожал  от  сдерживаемых  слез,  и  Вику  стало  стыдно.  Он
беспомощно  смотрел  на  жену,  а  она  делала  героические   попытки   не
разрыдаться.
     - Перестань, - глупо сказал он, -  перестань,  все  образуется.  -  И
добавил, внезапно осененный: - Позвони Камберу сама. Он всегда на месте, и
я  думаю,  он  сможет  приехать  к  нам  домой  и  за  полчаса   устранить
неполадки...
     - Когда ты уедешь, будешь ли ты думать обо мне? - вдруг спросила она.
- Думать о том, что мы здесь будем делать вдвоем?
     - Да, - искренне ответил Вик.
     - Хорошо. Я тоже буду. Еще гренку?
     - Нет, спасибо.
     Внезапно весь разговор показался Вику нереальным. Захотелось встать и
уйти. Поездка стала вдруг необходимой и очень привлекательной. Возможность
сбежать. Уехать отсюда...
     - А мне можно взять гренку?
     Оба удивленно оглянулись. В дверном проеме стоял Тед в желтой  пижаме
и тер кулачком  сонные  глаза.  Он  напоминал  сейчас  маленького  сонного
индейца.
     -  Думаю,  тебе  это  не  повредит,  -  после  паузы  сказала  Донна,
удивленная появлением сына. Тед никогда не был любителем вставать рано.
     - Тебя разбудил телефон, Тед? - спросил Вик.
     Мальчик замотал головой:
     - Просто я хотел встать пораньше, чтобы успеть попрощаться  с  тобой,
папа. Ты обязательно должен ехать?
     - Да, но ненадолго.
     - Слишком надолго, - капризно сказал Тед. - Но я обведу  день,  когда
ты должен приехать, в своем календаре  и  буду  зачеркивать  каждый  день,
который пройдет. Мама поможет мне, и еще она  обещала  читать  мне  каждый
вечер Заклинание против Чудовищ.
     - Что ж, это прекрасно.
     - Ты будешь звонить мне?
     - Да, каждый вечер.
     - Каждый вечер, - повторил за ним Тед, забираясь к отцу на колени.  -
Каждый вечер, папа.
     - Ешь, - перебила его Донна. - И не мучай папу. Папа завтра  позвонит
нам из Бостона и расскажет обо всем, что с ним приключилось за это время.
     - Папа, а ты привезешь мне игрушку?
     - Может быть. Если ты будешь хорошо вести себя.
     - А какую?
     - Посмотрим.  -  Вик  смотрел,  как  Тед  жует  гренку.  Внезапно  он
вспомнил, что Тед любит яйца. - Тед!
     - Что, папа?
     - Если ты захочешь, чтобы люди покупали яйца, что ты им скажешь?
     - Я скажу им, что яйца очень вкусные, - немного  поразмыслив,  сказал
Тед.
     Вик  встретился  взглядом  с  глазами  жены,  и  они   вновь   дружно
рассмеялись.
     Благодаря Теду их  прощание  было  не  омрачено  ничем.  А  Тед,  так
разрядивший обстановку, не смог сдержать слез.
     Вик ехал в аэропорт, и самые разные мысли лезли ему в голову. Мысли о
правилах человеческого общения и о нарушении этих правил. Потом он включил
радио и принялся обдумывать предстоящую поездку.


     Без  десяти  восемь  Джо  Камбер  притормозил  машину  у   автобусной
остановки в Портленд. Всю поездку он  нервничал:  он  ненавидел  городское
перенасыщенное движение. Когда они с Гарри соберутся в Бостон,  думал  он,
он  сразу  же  поставит  машину  на  стоянку  и  до  отъезда  ни  разу  не
воспользуется ею. Уж лучше они будут ездить на такси.
     Рядом с Джо сидела Шарити,  одевшая  по  случаю  отъезда  свое  самое
лучшее платье. На заднем сиденье елозил от нетерпения Брет.
     Утром, когда отец поехал  на  автозаправочную  станцию,  ему  удалось
поговорить с матерью.
     - Ма...
     - Что случилось, милый?
     - Нет... со мной - нет. С Каджем.
     - А что случилось с Каджем?
     - Он заболел.
     - Что ты имеешь в виду?
     Брет  рассказал  ей  об  утренней  встрече  с  собакой,  о   странных
изменившихся глазах Каджа, о пене из его рта.
     - И его походка была какой-то странной, - закончил свой рассказ Брет.
- Мне кажется, мы должны рассказать об этом отцу.
     - Нет, - резко сказала мать, положив руку  ему  на  плечо,  -  ты  не
сделаешь этого.
     Он с удивлением и испугом поднял на нее глаза. Она  продолжала  более
спокойно:
     - Он не позволит нам уехать, если узнает, что Кадж нездоров. И потом,
я думаю, с собакой не случится ничего страшного. Если мы уедем, твой  отец
прекрасно сумеет позаботиться о ней.
     - Да, наверное... - Брет подумал, что мама, безусловно, права, но все
же ему было почему-то не по себе.
     Мать обняла его и поцеловала.
     - Говорю тебе, все будет в порядке. Если хочешь, вечером мы  позвоним
отцу и узнаем, как чувствует себя Кадж.
     - Да.
     Брет принужденно улыбнулся, и она ответила  на  улыбку.  Его  тревога
несколько утихла, а потом все они закрутились в предотъездных хлопотах.
     Кадж так и не показался на глаза...
     Итак, Джо притормозил у автобусной остановки и достал  из  машины  их
багаж: две большие сумки и две - поменьше.
     - Эй, женщина, ты везешь с собой столько барахла, что можно подумать,
ты намерена остаться в Коннектикуте навсегда.
     Шарити и Брет с готовностью улыбнулись, потому что  для  ненавидящего
всякие шутки Джо Камбера это звучало как высшее проявление чувства юмора.
     - Парень, ты сумеешь позаботиться  о  своей  матери?  -  спросил  Джо
Брета.
     Брет кивнул.
     - Да, я тоже  думаю,  что  сможешь.  Ты  ведь  уже  довольно  большой
мальчик. Ты, наверное, теперь даже не захочешь,  чтобы  твой  старый  отец
поцеловал тебя на прощанье.
     - Ну что ты, папа...
     Брет обнял отца за шею и поцеловал в небритую щеку. Он вдруг  испытал
приступ непонятной любви к нему, любви, не  имеющей  ничего  общего  с  их
повседневными отношениями. Отец потерся щекой об его щеку, потом  легонько
оттолкнул и повернулся  к  Шарити.  В  его  голосе  неожиданно  прозвучала
теплота:
     - Желаю хорошо провести время.
     Ее глаза наполнились слезами, и она быстрым движением вытерла их.
     - Спасибо.
     Отец вновь повернулся к Брету:
     - Может быть, останешься со мной?
     Шарити пристально посмотрела на них и вошла  в  автобус.  Сегодняшнее
поведение мужа было непривычным и смущало ее.  Тем  временем  Джо  говорил
Брету:
     - Хочу дать тебе пару советов, мой мальчик. Ты, конечно, можешь ими и
не воспользоваться, как это частенько бывает с мальчиками, но я, как отец,
просто обязан тебе их дать. Первый совет таков: этот парень,  которого  ты
увидишь - я имею в виду Джима  -  не  более,  чем  кусок  дерьма.  Ты  уже
достаточно взрослый и сумеешь это заметить. Он  не  способен  ни  на  что,
кроме как перекладывать бумажки в своей конторе. Такие, как он, ничего  не
умеют делать руками. - На щеках Джо проступил легкий румянец. - Ну, да  ты
сам скоро в этом убедишься.
     - Понятно.
     Джо Камбер слегка улыбнулся:
     - И второй совет: учись беречь деньги.
     - Но у меня их нету...
     Сунув руку в карман, Камбер извлек оттуда пятидолларовую банкноту:
     - Вот, держи. И не трать все сразу.
     - Ладно. Спасибо.
     - Что ж, счастливо, - сказал Камбер.
     - До свидания, папа.
     Брет смотрел вслед отцу, садящемуся за руль  машины.  Больше  ему  не
было суждено увидеть его живым.


     Примерно в это же время Гарри  Первир,  вышедший  во  двор  проверить
ульи, услышал странный звук.
     Прислушавшись, он понял, что это чье-то рычание.
     Повернувшись на звук, Гарри  увидел,  как  из  густой  высокой  травы
внезапно возник Кадж.
     - Эй, парень, на кого ты рычишь? - спросил Гарри, и вдруг  его  голос
сорвался.
     Прошло двадцать лет с тех пор, как он в последний раз  видел  бешеную
собаку, но забыть этого не мог все последующие годы. Именно  так  выглядел
сейчас Кадж: у него были те же симптомы.
     "Не отходить от дома, - скомандовал себе Гарри. - Это  опасно.  Нужно
взять ружье..."
     Он попытался сделать шаг назад.
     - Эй, Кадж... хороший песик, хороший мальчик...
     Кадж стоял в углу двора,  смотрел  на  него  бессмысленными  красными
глазами и рычал.
     - Хороший мальчик...
     Кадж никак не воспринимал слова, произносимые  МУЖЧИНОЙ;  сейчас  они
были для него пустым звуком, как мимолетный ветер.  Значение  имел  только
запах МУЖЧИНЫ. Запах был горячим. Это был характерный запах  страха.  Кадж
внезапно почувствовал в МУЖЧИНЕ виновника своего плохого самочувствия.  Он
сделал в сторону МУЖЧИНЫ шаг, затем  другой,  третий,  все  это  время  не
переставая рычать.


     Гарри увидел,  что  собака  приближается  к  нему.  Он  повернулся  и
побежал. Каждый укус Каджа сейчас мог означать только одно  -  смерть.  Он
мчался к спасительному крыльцу, надеясь спрятаться в доме. Но, очевидно, в
последнее время он слишком много пил и поэтому не  мог  достаточно  быстро
бежать. За спиной он слышал приближающееся дыхание громадного пса...
     Все  же  он  успел  добраться  до  ступенек,  когда   двухсотфунтовый
сенбернар свалил его с ног. Гарри попытался встать,  но  не  смог.  Собака
возвышалась над ним, не  давая  сдвинуться  с  места.  Гарри  закричал  от
страха.
     Кадж, продолжая рычать, укусил его за плечо, легко  разрывая  клыками
кожу. Из раны потекла кровь. Гарри попробовал оттолкнуть Каджа, но это ему
не удалось, и тогда он ползком попытался взобраться по ступенькам.  И  тут
Кадж снова бросился на него.
     Гарри ударил пса ногой. Кадж отскочил, и Гарри  услышал,  как  тяжело
дышит собака. За это время мужчина, извернувшись, успел вскочить на ноги и
через мгновение был у самой двери в дом.
     Он смотрел на собаку, и сердце было готово выскочить  из  его  груди.
Его лицо стало землисто-серым от волнения и боли.
     - Иди сюда, мерзавец, - позвал он собаку. - Иди-иди,  и  я  пристрелю
тебя. Слышишь? Я пристрелю тебя!
     Но Кадж решил добраться до него другим способом.


     Слова по-прежнему не имели никакого  значения,  но  запах  страха  от
МУЖЧИНЫ исчез. Кадж решил пока воздержаться от следующей атаки...


     Гарри в изнеможении прислонился спиной  к  двери.  В  голове  у  него
стучало: "Бешенство! Я заболел бешенством!"
     Ладно. Ерунда. Сейчас главное - поскорее добраться до  спрятанного  в
кладовке  ружья.  Счастье,  что  Шарити  и  Брет  Камбер  сегодня  уехали.
Наверное, их спасло провидение.
     Он нащупал ручку и открыл дверь,  не  сводя  глаз  с  рычащего  внизу
Каджа. Его ноги двигались как набитые ватой. В глазах уже начало  темнеть,
и Гарри был вынужден все время опираться рукой о стену. Но сейчас ему было
некогда обращать внимания на свои ощущения. Он успеет сделать  это,  когда
собака будет мертва.
     Он ощупью добрался до  кладовки,  открыл  дверцу  и  принялся  искать
ружье. И именно  этот  момент  избрал  Кадж  для  своей  следующей  атаки.
Разбрызгивая пену, он одним броском преодолел ступеньки и через  мгновение
был в доме...
     Пес швырнул кричащего от ужаса Гарри на пол и сомкнул челюсти на  его
горле. Еще какое-то время Гарри пытался сопротивляться, но вскоре его тело
обмякло, и последнее, что он почувствовал, был  запах  меда,  смешанный  с
горячим дыханием Каджа.


     В салон  самолета  вошла  стюардесса.  Вик  и  Роджер  летели  первым
классом, и в салоне, кроме них, было совсем немного людей,  в  большинстве
своем читавших сейчас газеты или просматривающих какие-то документы.
     - Принести вам что-нибудь? - спросила стюардесса у Роджера, и он,  не
отрывая глаз от журнала, отрицательно покачал головой.
     - А вам? - обратилась девушка в Вику, улыбаясь  той  профессиональной
улыбкой, которая так отличает всех стюардесс мира от остальных женщин.
     - Да, пожалуйста, выпить, и что-нибудь покрепче.
     Роджер удивленно поднял голову от журнала:
     - С каких это пор ты пьешь по утрам? Что-нибудь случилось?
     - Я утонул на корабле.
     - Что ты несешь? На каком корабле?
     - На "Титанике".
     Роджер покраснел:
     - Мне не нравятся твои дурацкие шутки, Вик.
     Некоторое время они летели молча.  Вик  думал  об  анонимном  письме.
Клочок бумаги, шесть предложений, написанных фломастером,  -  и  весь  мир
перевернулся. Письмо выбило у Вика почву из-под ног. Всю последнюю  неделю
он то и дело представлял себе, как заберет Теда, и они вдвоем  куда-нибудь
уедут. Теперь же он в страхе подумал, что  Донне,  возможно,  приходили  в
голову те же мысли, и сейчас она и сын  уже  находятся  на  полпути  к  ее
матери, живущей в Поконосе.
     Да, это вполне вероятно. И главное, с Донной сейчас остался Тед.
     Его сын, его плоть и кровь, его надежда.
     "А может быть, - думал Вик, - она знает, куда  уехал  Кемп,  и  решит
последовать за ним. Решит бросить меня и остаться с этим мерзавцем. О, как
же они будут потешаться надо мной!"
     Он гнал от себя эти  мысли,  но  они  не  уходили,  и  в  его  голове
рождались все более уродливые планы того, что могла сейчас сделать Донна.
     Он позвонит ей сразу же, как только появится такая возможность, решил
Вик. Любая правда лучше неизвестности.


     Джо Камбер, проводивший жену и сына, стоял босиком на цементном  полу
гаража, почесывая затылок. Вот уже полчаса он не мог дозваться собаки.
     - Кадж! Эй, Кадж! Ко мне, Кадж!
     Кадж словно сквозь землю провалился. Ничего, придет. Кадж никогда  не
убегал слишком далеко и всегда возвращался. Он уже давно вырос, поумнел  и
стал настоящим полноправным членом семьи Камберов.
     Джо вышел из гаража, думая о  том,  куда  же  мог  запропаститься  их
сенбернар. Будет жаль, если пес потеряется...
     Внезапно им овладела новая мысль. А кто будет  кормить  Каджа,  когда
они с Гарри уедут в Бостон? Ведь пес - большой прожора и не сможет  и  дня
обойтись без еды.
     - Черт побери, - пробормотал он.
     Собака все не приходила. Наверное, чувствовала, что Джо  сердится,  и
опасалась заслуженного наказания. Кадж был смышленым псом и  хорошо  знал,
что нравится и что не нравится его хозяевам.
     Джо склонился над умывальником. За всей этой предотъездной суетой  он
даже забыл умыться. Он открыл кран и  подставил  руки  под  сильную  струю
воды.
     Джо вспомнил, что ему предстоит еще  кое-что  сделать,  и  торопливым
шагом вошел в дом. Нужно позвонить нескольким клиентам и предупредить, что
несколько дней он будет в отъезде. Если кого-нибудь из них это не устроит,
они могут катиться ко всем чертям. И даже дальше.
     Позвонив, Джо вновь вернулся в гараж. Дом казался ему  совсем  пустым
без Шарити и Брета... и без Каджа. Обычно сенбернар  лежал  на  прохладном
цементном  полу  гаража,  и  Джо,  если  ему  требовался  собеседник,  мог
обратиться к нему, потому что Кадж был очень внимательным слушателем.
     Что ж, есть здесь Кадж или нет, нужно приниматься за  работу.  Именно
этим Джо и занялся. И когда в доме зазвонил телефон, он ничего не услышал.


     Когда приехал последний клиент и забрал свою машину, было  уже  почти
двенадцать. Кадж так и не появился. Думая о  том,  куда  же  запропастился
сенбернар, а также о том, кого попросить  проследить  за  ним,  Джо  решил
навестить Гарри Первира и узнать, готовится ли Гарри к поездке.
     Въехав на своем "форде" во двор Гарри, Джо вышел из  машины  и  начал
подыматься  по  ступенькам.  Внезапно  из  его  горла  вырвался  крик:  на
ступеньках было разлито нечто красное.
     Кровь, понял Джо. Ступеньки были залиты кровью.
     Нагнувшись, Джо коснулся ее пальцами. Кровь еще не успела  высохнуть,
и Джо понял, что она появилась здесь недавно. Потом он увидел  приоткрытую
дверь в дом и им овладело беспокойство.
     - Гарри!
     Никто  не  ответил.  Джо  удивленно  подумал  о  том,  куда  бы   мог
запропаститься старина Гарри, и еще раз окликнул  его.  Где  же  Гарри,  и
откуда кровь на его ступеньках?
     Не дождавшись ответа, Джо осторожно вошел в дом. Там царили тишина  и
полумрак. Он заметил, что  на  полу  чернеет  какой-то  силуэт,  а  вокруг
странно пахнет. Пахнет смертью.
     Подойдя к силуэту на  полу,  Джо  нагнулся  и  в  ужасе  отпрянул:  в
огромной луже крови перед ним лежал  мертвый  Гарри.  Кто-то  убил  Гарри.
Кто-то...
     Он должен позвонить в полицию и сообщить  о  случившемся.  Он  должен
связаться с шерифом Баннерманом. Он должен...
     Его глаза постепенно привыкали к полумраку, и тут он заметил на  полу
кухни следы. Кровавые следы. Следы  огромных  собачьих  лап.  И  вдруг  он
понял, кому принадлежат эти следы.
     - Кадж, - в ужасе прошептал он. - О Боже, Кадж сошел с ума!
     Он бросился к выходу, но поскользнулся и упал в лужу крови. Некоторое
время не мог подняться, но  наконец  это  ему  удалось,  и  он  кинулся  к
стоящему в прихожей телефону.
     Джо листал телефонный справочник, отыскивая телефон шерифа.  Внезапно
дверь кладовки слегка скрипнула и он почувствовал за спиной жаркое тяжелое
дыхание.
     Это был Кадж. После расправы с Гарри Первиром он забрался в  кладовку
и там уснул. Дневной свет был слишком ярким для него  и  резал  глаза.  Он
спал, положив голову на  старый  армейский  ботинок  Гарри,  пока  его  не
разбудил приезд Джо. При виде Каджа  книга  выпала  у  Джо  из  рук  и  он
задрожал.
     - Славный песик, - прошептал он полным отчаяния голосом и сделал  шаг
назад.
     Этого оказалось достаточно. Кадж больше не рычал. Он два раза  громко
рявкнул и бросился на своего хозяина, сбивая его с ног.
     - О мой Бог! - успел простонать Джо.
     В следующее мгновение зубы Каджа сомкнулись на его  горле,  и  больше
Джо Камбер ничего не чувствовал.


     Как и обещал, в тот же вечер Вик Трентон позвонил Донне.  Было  плохо
слышно, однако она успела сообщить ему, что они с Тедом в порядке и что за
целый день ей так и не удалось дозвониться до Джо Камбера.
     - Может быть, мне съездить к нему, Вик?
     - Не стоит. Твой "пинто" не дотянет до его гаража,  и  ты  застрянешь
где-нибудь по дороге. Лучше попытайся еще раз позвонить завтра.
     - Ладно, - неохотно согласилась Донна. Ей было неуютно дома без него,
но она боялась в этом признаться. И они попрощались прохладнее, чем  могли
бы, хотя обоим хотелось сказать куда больше, чем было сказано.


     Не дозвонившись к Камберам и на следующий день, Донна решила  все  же
поехать туда сама, оставив  Теда  с  приходящей  нянькой.  Но  у  мальчика
сегодня было какое-то странно-капризное настроение.  Ему  опять  приснился
страшный сон. Сперва ему привиделся большой мальчик,  размахивающий  перед
его лицом тяжелым мячом и пытающийся его  ударить.  И  вдруг  мяч  в  руке
мальчика превратился в летучую мышь  -  и  мальчик  исчез.  Проснувшись  в
холодном поту, Тед лежал, затаив дыхание, и ждал. А  из  тумана  показался
мужчина... мужчина в черном блестящем  плаще  и  регулировочным  жезлом  в
руке. Он улыбался, и в его глазах скакали лукавые огоньки. Он указал рукой
в сторону Теда, и мальчик с ужасом увидел, что это вовсе не рука, а кости,
и что лицо мужчины в  плаще  -  вовсе  не  лицо,  а  просто  голый  череп.
Просто...
     Теперь Тед окончательно  проснулся  и  сел  на  постели,  подтянув  к
подбородку одеяло.
     Череп.
     Дверь  туалета  скрипнула.  И   то,   что   мальчик   увидел   сквозь
образовавшуюся щель, словно сдуло его с места, и он помчался через  зал  в
комнату матери. Дело в том,  что  через  щель  он  заметил  Фрэнка  Додда.
Мужчину, который убивал женщин. Это был он  -  и  не  он.  Что-то  другое.
Что-то с налитыми кровью глазами.
     Правда, он не стал рассказывать  все  это  маме.  Она  все  равно  не
поверила бы.
     Но оставаться с няней он наотрез отказался.


     Донне очень не хотелось брать с собой сына, и она пыталась найти  для
отказа  любой  мало-мальски  подходящий   предлог.   Все   напрасно.   Тед
расплакался, и ей, как всегда, стало жалко его. Она приказала ему  идти  к
машине, а сама, сев за стол, быстро написала записку: "Тед и я  поехали  в
гараж Джо Камбера. Скоро вернемся".
     Положив записку на середину стола, она направилась к "пинто", который
на этот раз завелся быстрее обычного, и тронула машину с места.
     Было 15:45.


     "Пинто" доблестно перенес дорогу. Они въехали во двор Камбера,  Донна
заглушила мотор и прислушалась. Вокруг было тихо и пустынно. Во дворе - ни
души.
     - Мамочка, а у них есть кто-нибудь дома?
     Из-за сарая выглядывал кузов грузовичка Камберов, но легковушки нигде
не было видно.
     "Никого нет, - подумала Донна. - Обычно он  бывает  дома,  копаясь  в
инструментах, но именно сейчас, когда он так нужен, его нет на месте".
     - Нужно выйти и посмотреть, - вслух ответила она.
     - Иди, а я посижу и посмотрю в окно.
     Выйдя из машины,  Донна  сделала  пару  осторожных  шагов  в  сторону
гаража. Этот невоспитанный и неучтивый Камбер, он еще пожалеет о том,  что
не встретил ее. Она осторожно озиралась,  ожидая  после  сцены  со  Стивом
Кемпом всяческих неожиданностей и неприятностей.
     Внезапно до ее слуха донесся странный звук, не вязавшийся со  здешней
обстановкой. Это было низкое и громкое рычание.
     Она замерла, пытаясь понять, откуда исходит звук. На какой-то миг  ей
показалось, что он звучит отовсюду, но потом  его  источник  стал  ясен  -
гараж.
     - Мамочка! - в окне машины показалось испуганное лицо Теда.
     - Тссссссс...
     (рычание)
     Она сделала осторожный  шаг  назад,  пытаясь  нащупать  правой  ногой
дверцу "пинто". Ее нервы напряглись, как канаты. Она думала: "Раньше  Кадж
никогда не рычал".
     Из сарая медленно вышел Кадж. Донна изумленно уставилась на него. Все
та же собака. Все тот же Кадж. Но...
     (но, мой Бог...)
     Собака увидела женщину, уставясь на  гостью  безумными  покрасневшими
глазами, так не похожими на прежний осмысленный взгляд сенбернара.  Шерсть
Каджа свалялась и висела клочьями и...
     И на ней была кровь...
     Донна от страха не могла сдвинуться с  места.  Не  могла  дышать.  Не
могла думать. И пес, казалось, почувствовал это. Не сводя с женщины глаз и
не переставая рычать, он направился к ней.
     Из транса Донну вывел крик Теда, увидевшего  Каджа  и  кровь  на  его
шерсти. Донна бросилась  к  машине,  рывком  распахнула  дверцу,  неуклюже
плюхнулась на  сиденье  и,  захлопнув  за  собой  дверцу,  с  ожесточением
принялась крутить  ручку,  подымающую  стекло.  Ей  удалось  закрыть  окно
вовремя: секундой позже за стеклом она увидела искаженную  морду  Каджа  и
почувствовала  глухой  звук,  сотрясший  "пинто":  пес  со  всего  размаху
ударился грудью об  машину.  Донна  видела  огромные,  ужасные  зубы.  Она
чувствовала, что собака смотрит на нее - не  на  женщину,  оказавшуюся  за
рулем злосчастной машины, а конкретно на Донну  Трентон,  и  именно  Донну
Трентон она подстерегала все это время.
     Кадж залаял, и этот лай показался Донне похожим на раскаты грома.
     Она вскрикнула.
     Внезапно ужасная морда собаки скрылась из виду.
     Донна вспомнила о Теде и поискала его взглядом. То, что она  увидела,
до смерти перепугало ее: мальчик откинулся на спинку  сидения,  полузакрыв
глаза. Он ужасно побледнел и, казалось, сейчас потеряет сознание. Его губы
дрожали от сдерживаемых рыданий.
     - Тед! - она  принялась  тормошить  его,  пытаясь  вывести  из  этого
странного состояния. - Тед!
     - Мамочка, - тоненьким голоском прошептал ребенок,  -  когда  в  моем
туалете не станет чудовища? Когда закончится этот страшный сон?
     - Все будет хорошо, милый,  -  принялась  успокаивать  его  Донна,  -
все...
     Боковым зрением она увидела  мелькнувший  позади  автомобиля  собачий
хвост. Кадж обходил машину кругом...
     Окно со стороны Теда оставалось открытым.
     Перегнувшись через сына, Донна  принялась  крутить  ручку.  Ей  почти
удалось закрыть окно, и оставалась  небольшая  щель,  когда  напротив  нее
показалась голова Каджа. Звуки  его  лая,  казалось,  сотрясали  маленький
автомобиль. Донна с усилием закрыла окно до конца, и в это  мгновение  Тед
снова закричал и уткнулся лицом в ее плечо.
     - Мама! Мама! Мамочка! Пусть это прекратится! Пусть чудовище уйдет!
     Она подняла глаза.  Сенбернар,  поняв,  что  сейчас  ему  не  удастся
добраться до Донны с Тедом, отскочил в сторону и замер, тяжело дыша  и  не
сводя с машины безумного взгляда.
     Тем временем Тед вновь впал в  полубессознательное  состояние.  Донна
поводила пальцами у него перед глазами, но мальчик никак не  отреагировал.
Тогда Донна принялась трясти его за плечо. Глаза Теда слегка приоткрылись.
     - Поедем домой, мамочка. Я не хочу оставаться здесь.
     - Хорошо. Сейчас мы...
     Поставив лапы на капот "пинто", Кадж смотрел на  пассажиров  и  лаял.
Тед вновь закричал, заплакал, прижался к Донне...
     - Он не сможет добраться до нас! - крикнула Донна. - Ты слышишь? Тед,
он не сможет добраться до нас!
     Кадж,  словно  услышав  ее  слова,  отскочил  и   принялся   наносить
методичные удары по машине, раскачивающейся под тяжестью  его  гигантского
тела.
     - Я хочу домой! - плакал Тед.
     - Не беспокойся, Тедди, и дай мне подумать.
     "Бешеная, - вертелось у Донны в голове. - Эта собака бешеная".
     Тут Донна заметила грузовик Джо Камбера. А что с ним? Что сделал Кадж
со своими хозяевами?
     Она нажала кнопку клаксона, и резкий звук прорезал тишину  двора.  От
неожиданности Кадж резко отпрянул назад, чуть не потеряв равновесие.
     - А, скотина, тебе это не  нравится?  -  злорадно  прошептала  Донна,
нажимая на клаксон еще и еще. - Ну так получай!
     - Мамочка, пожалуйста, поехали домой!
     Донна повернула ключ зажигания. Мотор чихнул - раз, второй, третий...
но "пинто" не трогался с места.
     - Милый, мы не сможем сейчас уехать. Машина...
     - Нет! Не хочу! Сейчас! Немедленно!
     У нее начинала болеть голова. В груди гулко колотилось сердце.
     - Тед, послушай меня. Машина не хочет заводиться.  Мотор  перегрелся.
Мы должны подождать, пока он остынет. Потом  он  заведется,  и  мы  сможем
уехать.
     И если даже через пару миль эта чертова машина  остановится,  мы  все
равно будем спасены...
     Она вспомнила о стоящих там,  у  подножия  склона,  домах.  О  людях,
живущих в них. О проезжающих машинах.
     Люди!
     Она снова нажала на клаксон. Если кто-нибудь будут проезжать мимо, он
сможет  услышать.  Возможно,  тогда  он  выйдет   из   машины   и   пойдет
поинтересоваться, что происходит в пустынном дворе.  Посмотреть,  кто  это
так отчаянно сигналит.
     Где же эта чертова собака? Донна больше не видела ее. Но это неважно.
Собака не сможет добраться до них, а скоро подоспеет помощь.
     - Все будет хорошо, - повторила она Теду. - Подожди - и сам увидишь.


     Мамочка, а теперь  мы  можем  ехать  домой?  -  безразличным  голосом
спросил Тед.
     - Еще нет, но скоро сможем, сынок.
     Она смотрела на торчащий из замка ключ. На связке было еще три ключа:
от дома, от гаража и от багажника "пинто". К ключам был прикреплен кусочек
кожи и игрушечный гриб мухомор. Этот смешной брелок она  как-то  купила  в
Бриджтоне, когда в апреле ездила туда за покупками. Зачем-то вынув ключ из
замка, Донна принялась рассматривать мухомор.
     Правда была в том, что она боялась повторить попытку.
     Уже было начало восьмого. Солнце все еще палило, но тени сарая, дома,
грузовика Камбера и "пинто" стали достаточно длинными. Почему  же  до  сих
пор никто не откликнулся на посылаемые  ею  сигналы  бедствия?  В  книгах,
которые она так любила читать, всегда находился кто-нибудь,  кто  приходил
на помощь. Но жизнь - не книга, и никто не появлялся.
     Иногда она слышала звук моторов проезжающих невдалеке  машин,  но  ее
сигналы,  очевидно,  либо  не  были  слышны,  либо  не  показались  никому
достаточным основанием, чтобы свернуть с дороги и подъехать к обшарпанному
забору Камберов. И Донна в конце концов оставила свои попытки. Кроме того,
она боялась, что если будет слишком долго давить на клаксон,  то  разрядит
аккумулятор. Она все еще верила, что, когда спадет жара и  мотор  остынет,
"пинто" сможет увезти их отсюда.
     И все же ты боишься попытаться, потому что если мотор не заведется...
то что тогда?
     Внезапно в поле ее зрения вновь появился Кадж. Все это время он лежал
рядом с машиной,  теперь  же,  уныло  опустив  голову  и  хвост,  медленно
направился в гараж. Он был изнурен жарой и  хотел  пить.  Не  оглядываясь,
Кадж вошел в отбрасываемую сараем тень и исчез.
     - Мама! Разве мы не поедем домой?
     - Не мешай мне, сынок. Я думаю.
     Она выглянула в окно. Восемь шагов - и она могла бы оказаться в  доме
Камберов. Там был телефон. Один звонок шерифу Баннерману  -  и  весь  этот
кошмар прекратится. С другой стороны, если она попытается повернуть  ключ,
но мотор не заведется... этот звук может  привлечь  внимание  собаки.  Она
мало знала о бешенстве, но читала где-то, что бешеные животные  необычайно
чувствительны к звукам. Громкие звуки приводят их в ярость.
     - Мама!
     - Тссс, Тед! Помолчи.
     Восемь шагов. Сделай же их... ну...
     Даже если Кадж следит за ней из гаража, она была уверена -  нет,  она
знала - что сумеет добежать до двери раньше собаки. А вдруг дверь заперта?
Если она и сумеет опередить собаку на пути к двери, то вернуться к  машине
ей наверняка не удастся. А Тед? Что, если  Тед  увидит,  как  бешеный  пес
разрывает его маму на части?
     Нет. Это слишком опасно.
     Чего ты медлишь? Попытайся завести мотор!
     Она понимала, что безопаснее было бы подождать еще немного,  пока  не
сгустятся сумерки и мотор не остынет окончательно.
     Окончательно? Но они находятся здесь уже более трех часов!
     Решительным движением она повернула ключ зажигания.
     Мотор, как и прежде, чихнул - и равномерно заработал.
     - Спасибо тебе, Господи! - воскликнула Донна.
     - Мамочка, - недоверчиво спросил Тед, - мы едем?
     - Да, мы едем, - ответила она, нажимая на газ. "Пинто"  немного  сдал
назад, потом проехал несколько метров вперед - и замер.
     - Нет! - в отчаянии закричала она. В это время из сарая  вышел  вялый
Кадж и остановился на пороге.
     Донна вновь и вновь поворачивала ключ, зная, что это бесполезно,  что
она-таки умудрилась посадить аккумулятор. Но она  все  же  еще  на  что-то
надеялась, а пес невозмутимо стоял и смотрел  на  нее.  Потом  он  лег  на
землю, не прекращая наблюдения.
     Тед снова заплакал, тихонько, как заяц. Одной рукой он сжимал  горло.
Его дыхание стало быстрым и прерывистым.
     - Тед, - принялась уговаривать его Донна, - не волнуйся, маленький!
     - Мамочка, что теперь с нами будет?
     - Все будет хорошо. Эта старая развалина  обязательно  поедет.  Нужно
просто подождать.
     - Ты не сердишься на меня?
     На глазах у Донны выступили слезы. Она гладила потную ладошку сына  и
пыталась не разрыдаться от жалости к нему.
     - Нет, маленький, вовсе не сержусь.
     - И он не сможет добраться до нас?
     - Нет.
     - Не сможет... не сможет съесть нас?
     - Нет.
     - Я ненавижу его, - неожиданно заявил Тед. - Я хочу, чтобы он умер.
     - Я тоже, малыш.
     Солнце  садилось.  Сгущались  сумерки.   Там,   в   сумерках,   Донну
подстерегала собака. Собака смотрела на нее. Смешно,  но  Донна  не  могла
дольше выносить этот полубезумный кровожадный взгляд.
     Собака смотрела на нее. И... и в этом было что-то знакомое.
     "Нет, - сказала себе Донна и попыталась переключиться  на  что-нибудь
другое, но ей это не удалось. - Ты уже видела его прежде, ведь  правда?  В
то утро, когда Теду впервые приснился плохой сон, в то утро,  когда  дверь
его туалета оказалась  открытой,  а  стул  отодвинут.  Открыв  туалет,  ты
увидела глаза, красные безумные глаза. Это был он, там, в туалете, это был
Кадж. Тед был прав все это время,  только  в  его  туалете  скрывалось  не
чудовище. Это был...
     (прекрати это)
     и поджидал он...
     (ПРЕКРАТИ ЭТО, ДОННА!)".
     Она посмотрела на собаку, и ей показалось, что  она  может  прочитать
мысли пса. Это было очень просто.
     Убить ЖЕНЩИНУ. Убить МАЛЬЧИКА. Убить ЖЕНЩИНУ. Убить...
     "Прекрати, - пыталась она приказать себе. - Собака не  может  думать.
Собака не может прятаться в туалете. Это всего лишь больной пес".
     Кадж внезапно встал - как если бы она  окликнула  его  -  и  исчез  в
глубине сарая.
     (как если бы я окликнула его)
     Она вдруг залилась полуистерическим смехом.
     Тед удивленно взглянул на нее:
     - Мама!
     - Все в порядке, сынок.
     Она смотрела то  на  сарай,  то  на  заднее  крыльцо  дома.  Заперто?
Открыто? Заперто? Открыто?  Теперь  она  могла  думать  только  об  одном.
Заперто? Открыто? Заперто? Открыто?


     Солнце село,  и  лишь  на  западе  была  видна  багровая  полоса  над
горизонтом. День угасал. Сгущалась тьма. В траве стрекотали цикады.
     Кадж все еще был в сарае. "Что он делает там? - думала Донна. -  Ест?
Спит?"
     Она вспомнила, что у них с собой есть  какая-то  еда.  В  сумке  были
термос с молоком и пару бутербродов. Она спросила Теда, будет ли он  есть,
но мальчик отказался,  сказав,  что  хочет  спать.  Донна  отпила  немного
молока. Странно, но она тоже не была голодна. А, может, причина крылась  в
том, что откуда-то из темноты -  она  это  чувствовала  -  на  них  глядят
безумные глаза собаки.
     "Он стоит и смотрит на нас".
     Вот и погас красный отсвет. Спустилась ночь. Небо потемнело, луна еще
не взошла.
     "Что же делать? - подумала Донна. - Видимо, спать. Все  равно  ничего
другого не остается. Собака все еще здесь. Аккумулятор нуждается в отдыхе.
Утром она попытается снова. Так почему бы не поспать?"
     Но только она начала дремать, как какой-то странный звук разбудил ее.
Это зазвонил телефон в доме Камберов. Звук разбудил не  только  Донну.  Из
своего укрытия вышел Кадж и начал рычать. Потом, приблизившись к двери, он
принялся наносить в нее удары всем телом.
     "Нет, - с ужасом подумала Донна,  -  о,  нет,  прекрати,  пожалуйста,
прекрати..."
     - Мамочка, я хочу в туалет!
     Собака билась о деревянную дверь. Донна слышала скрип ужасных зубов.
     - Мамочка, я хочу пи-пи!
     Телефон прозвонил шесть раз. Восемь раз. Десять. Потом умолк.
     Донна перевела дыхание.
     Кадж стоял у двери и рычал. Потом он взглянул на "пинто",  встретился
взглядом с Донной - и совершил непредсказуемый поступок: он вновь вошел  в
гараж и скрылся с виду.
     На плече у Донны продолжал ныть Тед:
     - Мамочка, мне очень нужно в туалет!
     Она беспомощно посмотрела на сына.


     Брет Камбер медленно положил телефонную трубку.
     - Никто не отвечает. Думаю, его нет дома.
     Шарити кивнула, не слишком удивленная. Они  звонили  из  дома  Холли,
снизу, из прекрасно обставленной гостиной.  О,  как  бы  хотелось  Шарити,
чтобы ее дом выглядел точно так же!
     - Наверное, пошел навестить Гарри, - сказала она.
     - Да, скорей всего.
     Шарити надеялась, что Брету не придет в голову звонить Гарри Первиру,
поскольку она предполагала, что его телефон тоже не ответит. Тогда бедняга
Брет совсем расстроится.
     - Как ты думаешь, мама, с Каджем все в порядке?
     - Конечно, иначе твой отец не ушел бы и  не  оставил  его  самого,  -
сказала она, не очень веря в то, что говорит. - Давай подождем до  утра  и
снова попробуем позвонить. Сейчас пора в постель. Уже почти десять  часов.
У нас сегодня был трудный день.
     - Я совсем не устал.
     - И все же пора спать. Слишком большая нагрузка  вредна  для  нервной
системы.
     - Ты тоже собираешься спать, мама?
     - Еще нет. Я посижу на кухне с Холли. Нам есть о чем поговорить.
     Брет лениво протянул:
     - Она похожа на тебя. Тебе это известно?
     - Правда? - удивилась Шарити. - Ну разве  что  немного.  А  она  тебе
нравится?
     - Она - да. А вот он...
     - Тебе не нравится дядя Джим?
     - Пока не знаю. По-моему, он слишком носится со всем этим барахлом, -
и Брет повел рукой в сторону  новой  акустической  системы,  телевизора  и
украшавшего тумбочку видеомагнитофона.
     - А разве это плохо, сынок? Когда-то он был беден и не мог  позволить
себе всего этого. Теперь времена изменились.
     - Дядя Джим был беден?
     - Ну, не совсем нищий, конечно, но денег у них было мало. Слава Богу,
сейчас они отнюдь не бедны.
     - Но, мама, ведь все это куплено! Он ничего не сделал в  доме  своими
руками. Наверное, сам он не умеет...
     - Глупости. Он умеет очень многое.
     - Но папа сказал...
     - Ты уже почти взрослый, Брет, и должен понимать,  что  не  все,  что
говорит твой папа - правильно.
     - Я знаю это, - сказал Брет, оглядывая гостиную. - И все  же  в  этом
доме ничего не сделано его руками, только куплено.
     Шарити грустно посмотрела на сына. Влияние отца. И что же  она  может
поделать? Допустим, за неделю он немного изменит свое мнение  о  дяде,  но
потом... Потом они вернутся домой, и все начнется сначала.


     Донне снилось, что приехал Вик.
     Будто он подходит к "пинто" и открывает дверцу. Нам нем - его  лучший
костюм и новые туфли.  "Выходите,  -  говорит  он.  -  Выходите,  пока  не
появились вампиры".
     Она пытается рассказать ему о своих страхах, о бешеной собаке, но  не
может сказать ни слова. И тут из темноты появляется  Кадж.  "Осторожно!  -
хочет закричать она. - Его укус смертелен!.. смертелен!..",  но  из  горла
вырывается только какой-то хрип.
     Но когда Кадж намеревается броситься на Вика,  тот  поворачивается  к
собаке лицом и наставляет на нее вытянутый палец. Голова Каджа разлетается
вдребезги. Глаза, выскочив из глазниц, катятся по дорожке, а вся  площадка
перед гаражом залита кровью.
     "Не беспокойся, - говорит во сне Вик. - Не бойся  старой  собаки.  Ты
уже получала сегодня почту? Собака не  важна,  важна  почта.  Почта  самая
важная вещь в мире. Ясно? Почта..."
     На этом месте Донна внезапно проснулась. Она взглянула  на  Теда.  Он
крепко спал, свернувшись калачиком.
     Почта...
     Да ведь сегодня вторник, а по вторникам приносят почту!
     По ее щекам, оставляя грязные потеки, полились слезы.  Неужели  скоро
этот кошмар закончится? Появится почтальон, увидит, что здесь  происходит,
и спасет их...
     Вик уехал на десять дней. Но вчера и  сегодня  он  наверняка  пытался
дозвониться домой и не мог не забеспокоиться. Рано  или  поздно  он  решит
выяснить, что же с ними произошло, прилетит домой,  найдет  ее  записку...
Возможно, он окажется здесь даже раньше почтальона. Да и Камбер с женой  и
сыном... Очевидно, все семейство куда-то уехало  на  пару  дней  -  должны
вернуться. Ведь они не могли оставить свою собаку надолго.
     Внезапно ей в голову пришла ужасная мысль. А что,  если  все  Камберы
лежат в сарае мертвые? Что если собака убила их всех?
     Почему никто не приходит, чтобы покормить собаку?
     Собака все время находится в сарае. Что она ест там?
     И ест ли она вообще?
     Прекрати. Думай лучше о почтальоне,  если  тебе  о  чем-нибудь  нужно
думать. Думай о завтрашнем дне. Думай о том, как спастись.
     Какой-то шум внезапно привлек внимание Донны.  Это  был  Кадж,  и  он
смотрел на нее. Их разделяло только стекло, и расстояние между его  мордой
и ее лицом не превышало шести дюймов. Покрасневшие  глаза  пса  уставились
прямо в глаза Донны. Морда собаки была оскалена, будто зверь улыбался.
     Он как бы хотел сказать: "Я еще доберусь до тебя, детка. До тебя и до
мальчишки. Думай о почтальоне, если хочешь. Если понадобится, я  убью  его
так же, как убил всех Камберов. Точно так же я убью и тебя, и твоего сына.
Помни об этом. Помни..."
     Донна застонала. Они с Тедом были заточены в  стареньком  "пинто",  а
это чудовище снаружи откровенно насмехалось над ними. Его  звали  Кадж,  и
его укус таил в себе смерть.
     Она попыталась взять себя в руки. Она попыталась  улыбнуться  собаке.
Потом она прошептала:
     - Пошел вон, ублюдок!
     И, словно по команде, пес развернулся и побрел в сарай.
     Вся дрожа от напряжения, Донна стала ждать. Ждать и искать выход.


     Этой ночью Вику тоже приснился кошмарный сон. Ему снилась  нора.  Над
норой нависала скала, почти закрывая вход. Внутри были заключены  Донна  и
Тед. К ним подкрадывалось чудовище. Оно хотело добраться до них.  Схватить
их. Съесть их.
     Сон напомнил сцену из "Кинг-Конга".  Кинг-Конг  в  нем  тоже  не  мог
освободить своего друга.
     Чудовище во сне напоминало... Кого же оно напоминало?  Дракона?  Нет,
не совсем. Не дракона, не динозавра, не тролля. Он  не  мог  определить  -
кого. Так или иначе, Вик ничем не мог помочь Донне и Теду.
     Он куда-то бежал, но нора не становилась ближе. Он слышал стоны Донны
и мольбы о помощи, но когда хотел ей что-нибудь крикнуть ободряющее, слова
застревали у него в груди.
     "Оно не помогает!  -  беспомощно  кричал  Тед.  -  Оно  не  помогает.
Заклинание против Чудовищ не помогает! Ты обманул  меня,  папа!  Ты  лжец,
папа!"
     Он бежал, а перед ним возникали высокие стены, овраги, горы камней  -
он никак не мог прийти им на помощь...
     Проснувшись в холодном поту, Вик не  сразу  понял,  что  находится  в
гостинице. Он пытался вспомнить, как выглядело приснившееся ему  чудовище,
но не смог.
     Взглянув  на  стоящий   на   тумбочке   телефон,   Вик   почувствовал
непреодолимую тягу позвонить домой. Но он отогнал от  себя  неразумное,  с
его точки зрения, желание, выкурил сигарету, укрылся  одеялом  и  спокойно
проспал остаток ночи.
     Следующий день был так перегружен разными  делами  и  встречами,  что
домой Вик так ни разу и не позвонил.


     Было жарко.
     Донна слегка приоткрыла окно со своей стороны, а потом  проделала  то
же самое с окном со стороны Теда. В этот момент она  заметила  в  руках  у
мальчика какой-то листок бумаги.
     - Что это такое, Тед?
     Он тускло посмотрел на нее. Под глазами у него были темные круги.
     - Это Заклинание против Чудовищ, мама.
     - Можно посмотреть?
     Мгновение он колебался, потом протянул ей листок. Донна  поняла,  что
он свято верит в затею Вика и это придает ему силы.
     - Я положил его в карман, когда мы с тобой собирались уезжать.  Мама,
чудовище хочет съесть нас?
     - Это не чудовище, Тед, это просто собака, и она  не  собирается  нас
есть. - Донна говорила быстрее, чем это было необходимо. - Скоро  появится
почтальон, и мы сможем уехать домой.
     - Отдай мне мое Заклинание!
     Донне хотелось заплакать. Хотелось разорвать лист  бумаги  на  мелкие
кусочки и выбросить в окно. Что с ней произошло? Откуда  такие  садистские
настроения? Почему она хочет причинить мальчику боль?
     Было слишком жарко. Слишком  жарко,  чтобы  думать.  Она  внимательно
взглянула на сына. "Его нужно подстричь", - совсем некстати вспомнила она.
Потом она стащила с себя туфли и с облегчением пошевелила пальцами ног.
     Скоро появится почтальон и все прекратится.
     И тогда не страшно, что у них практически не  осталось  ни  воды,  ни
еды. Скоро они будут дома и напьются вдоволь.  В  "пинто"  пахло  мочой  и
становилось трудно дышать, но мысли о скором освобождении  поддерживали  в
Донне силы.
     Тед всматривался в листок бумаги с написанным на  нем  Заклинанием  и
вновь и вновь повторял его про себя. Отец так часто читал  ему  эти  слова
вслух, что мальчик запомнил их наизусть.
     Донна прикрыла глаза и попыталась еще немного подремать.  "Почтальон,
- повторяла она себе. - Почтальон".
     - Мамочка, а, может быть, машина сейчас заведется?
     - Милый, я даже не хочу пытаться, потому что аккумулятор разряжен.
     - Но мы ведь все равно сидим здесь. Почему бы  тебе  не  попробовать?
Попробуй!
     - Прекрати указывать мне, что  делать,  парень,  или  напросишься  на
неприятности.
     Тед отпрянул, испуганный ее резким тоном. Как он не может понять, что
она не пытается  заводить  машину,  чтобы  не  привлечь  внимание  собаки?
Раздражение копилось в Донне, не находя выхода.
     Она сердито повернула ключ, мотор чихнул раз, другой - и заглох.
     - Ну что, доволен?
     Тед начал плакать. Он плакал так, как плачут совсем  маленькие  дети.
Донне стало жаль малыша, она прижала  его  к  груди  и  стала  нашептывать
успокаивающие слова.
     Наконец поток слез утих.
     - Почему так жарко, мама?
     - Это эффект отражения, - ответила она, не  задумываясь  над  смыслом
собственных слов.
     Тед казался вполне удовлетворенным. Теперь его интересовало другое:
     - Когда мы приедем домой, ты дашь мне стакан лимонада?
     - Хоть десять сразу, - ответила она, не ослабляя объятий.
     - Знаешь, - после паузы сказал Тед, - мне кажется, что собачка  хочет
нас съесть.
     Она хотела возразить, но передумала. Каджа нигде не было видно.  Звук
мотора "пинто" не беспокоил его. Возможно, он  спит.  А  что  если  с  ним
случились судороги и он умер? Вот было бы чудесно...
     Нет. На это глупо надеяться. Просто он лежит где-нибудь в тени. Лежит
и ждет.
     Было уже одиннадцать часов.
     Спустя сорок минут Донна  заметила  в  траве  возле  машины  какой-то
предмет.
     Еще полчаса ей понадобилось, чтобы понять, что это старая бейсбольная
бита.
     Через несколько минут после этого ее открытия из  сарая  вышел  Кадж,
моргая красными подслеповатыми глазами.


     По радио пел Джерри Гарсия. Стив Кемп обычно с  удовольствием  слушал
этого певца. Но сегодня никакая музыка  не  могла  исправить  его  плохого
настроения. Он думал о Донне Трентон. Он жаждал мести.
     Ему было недостаточно письма, написанного ее мужу.  Письмо  могло  не
дойти. Мистер Бизнесмен мог просто не по-лучить  его.  Нет,  месть  должна
быть более изощренной. Но какой?
     Внезапно он понял, что должен сделать. Решительным шагом он вышел  из
номера, снятого им накануне, и направился к машине. Был почти  полдень,  и
почтальон, чьего появления так ждала  Донна  Трентон,  как  раз  собирался
приступить к работе.


     Джордж  Меер,  почтальон,  вышел  из  почтовой  конторы,  нагруженный
пачками газет, журналов и другой корреспонденции.  Он  неважно  чувствовал
себя в этот день. Накануне они с женой  были  на  вечеринке  и  он  слегка
перебрал. Ему хотелось позвонить на службу и  попросить  выходной,  но  он
подумал, что на прошлой неделе уже один раз звонил начальнику по такому же
вопросу. Вспомнив его реакцию, Джордж решил все же  выйти  на  работу.  Во
избежание неприятностей.
     Его маршрут был разработан таким образом, что дом Камберов оказывался
пятым по счету, сразу после Милликенов и Гарри Первира.
     Войдя  во  двор  Милликенов,  Джордж  отдал  хозяйке  журналы,  выпил
предложенный ему стакан воды  и  краем  уха  услышал,  как  сам  Мелликен,
разговаривая с кем-то из приятелей по телефону, говорил, что Гарри и  Джо,
похоже, решили  немного  поразвлечься,  для  чего  и  собираются  куда-то,
кажется, в Бостон.
     Возможно, Джордж и не придал бы этому значения, но, подъехав  к  дому
Гарри Первира, он не обнаружил там хозяина и сообразил, что Гарри и Джо  -
это, очевидно, Первир и Камбер. Раз нет одного,  значит,  нет  и  другого.
Почты Камберам сегодня не было, и поэтому  почтальон  счел  за  лучшее  не
тратить усилий и не заезжать к ним. Он объехал дом Гарри  кругом  и  начал
спускаться с холма.


     По дороге Стив Кемп купил несколько чизбургеров, и сейчас жевал  один
из них, не чувствуя вкуса.
     Он позвонил в контору Вика и, представившись Адамом Смитом,  попросил
соединить его с мистером  Трентоном.  Он  потирал  руки,  предвкушая,  как
расскажет этому болвану самые интимные подробности, расскажет, как бил его
жену, как покорно она подчинялась его, Кемпа, воле.
     Но все произошло совершенно иначе. Секретарша ответила:
     - Мне очень жаль, но мистер Трентон в  командировке  и  будет  только
через неделю. Могу я вам чем-нибудь помочь?
     Он поблагодарил ее и повесил трубку. И теперь, жуя чизбургер,  думал,
как же ему поступить теперь.
     Еще ничего не решив, он снова сел за  руль  и  направился  в  сторону
Кастл-Рока.
     Стив быстро добрался до дома Трентонов. Припарковав машину за  домом,
где она совсем не просматривалась с шоссе, он вышел и огляделся.
     На площадке перед домом машин не оказалось.
     Донны нет дома. Или она дома, а машину они сдали в ремонт?
     В гараже тоже было пусто. Тогда Кемп направился к задней двери  дома.
Дверь оказалась не заперта, и он бесшумно проскользнул в дом.
     В доме царила тишина. Он слышал, как гулко стучит в груди его сердце.
     - Эй! Есть кто-нибудь? - тихо позвал он.
     Наверное, все ушли. Дом стоял тихий и молчаливый. Пустой дом,  полный
мебели и другой всякой всячины.
     Что ж, тогда сделай что-нибудь, чтобы она получше тебя  запомнила.  И
сматывай удочки.
     Над головой у него висела полочка с расставленной на ней керамикой. С
неожиданной яростью он ударил по полочке кулаком, и та слетела с  гвоздей.
Теперь пол был усеян множеством мелких осколков. Это подзадорило Кемпа.  С
методичностью он начал крушить посуду, стекла,  с  корнем  выдергивать  из
горшков цветы. Скоро нижний  этаж  превратился  в  настоящее  поле  брани.
Увидев на стене семейный портрет,  он  сорвал  его  и  на  клочки  изорвал
фотографию.
     Следующим этапом была кухня. Он вывернул на пол содержимое  шкафов  и
холодильника. Этого ему показалось мало. Стив схватил со стены  зеркало  и
изо всех сил хлопнул им об пол. Раздался звон, и во  все  стороны,  как  в
"Снежной Королеве", разлетелись сверкающие осколки.
     За зеркалом последовал сервиз. Потом - обеденные тарелки.  Бутылки  с
вином. Томатный соус. Банки с компотами...
     Все еще не удовлетворенный, Стив оглядывался по сторонам.
     Его взгляд упал на стол, где лежала оставленная  Донной  записка.  Он
прочел ее:
     ТЕД И Я УЕХАЛИ В ГАРАЖ ДЖО КАМБЕРА.
     СКОРО ВЕРНЕМСЯ.
     Это вернуло Стива к действительности. Он  взглянул  на  часы:  прошло
полтора часа с тех пор, как он вошел в дом. Время пролетело незаметно,  но
он не знал, задолго ли до его появления она уехала и кому  была  оставлена
записка. Нужно убираться и поскорее... но сначала он сделает еще кое-что.
     Перевернув лист бумаги на другую сторону, он все тем  же  фломастером
написал:
     Я ОСТАВИЛ КОЕ-ЧТО ДЛЯ ТЕБЯ, ДЕТКА!
     Поднимаясь наверх, он ожидал, что  в  любую  минуту  может  раздаться
звонок в дверь или кто-нибудь откроет замок своим ключом и спросит:
     - Эй, есть кто-нибудь дома?
     Но он должен доделать начатое. Преодолев ступеньки, он быстрым  шагом
вошел в спальню, на ходу расстегивая "молнию" брюк. Стив был в восторге от
собственных замыслов. Оставляя на полу грязные следы, он прошел к идеально
застеленной кровати и как был, обутый, залез на нее.
     Обильно помочившись на подушку, покрывало, он для  верности  потоптал
все это ногами, чтобы вся постель пропахла острым запахом мочи.
     После этого, совершенно удовлетворенный, он спустился вниз, осторожно
вышел из дома, не забыв притворить за собой дверь, сел за  руль  машины  и
через полчаса Кастл-Рок остался далеко за его спиной.
     Он ехал на запад. К  вечеру,  добравшись  до  городка  под  названием
Твикенхем, он разыскал там кемпинг и провел в  нем  ночь.  Ему  ничего  не
снилось. Учиненный в доме Трентонов разгром, казалось, снял накопившееся в
нем за последнее время напряжение. И только один раз он вспомнил  о  Донне
Трентон и представил себе ее реакцию, когда она с  сыном  вернется  домой.
Заснул он с довольной улыбкой на губах.


     Донне так и не удалось дождаться  почтальона.  Она  сидела  рядом  со
спящим Тедом и пыталась сосредоточиться. У них оставалось немного молока и
два огурца. Скоро Тед проснется и попросит пить. Даже при  том,  что  окна
были приоткрыты, в машине  было  безумно  жарко.  Вот  что  бывает,  когда
бросаешь машину на солнце, думала Донна.
     Она облизнула пересохшие губы.
     Ей хотелось полностью открыть окно, но она боялась сделать это.  Пока
собаки нигде не видно, но если она вдруг уснет, а Кадж в это время  выйдет
из сарая...
     Будто услышав ее, пес показался в дверном проеме. Шерсть его  за  это
время свалялась еще сильнее и напоминала грязный войлок. Он рычал и хватал
зубами воздух, как будто видел кого-то перед собой.
     Сколько же? Сколько времени ему нужно, чтобы умереть?
     Донна была рационалисткой. Она не верила  в  чудовищ,  -  она  верила
только в то, что видела и чего могла коснуться рукой. Ничего загадочного в
сенбернаре не было. Это была просто больная собака. Собака никак не  могла
добраться до нее и до Теда.
     И все же...
     Донна подавляла в себе желание попытаться проникнуть в дом  Камберов,
когда Кадж в очередной раз скроется в сарае.
     Причина была в Теде. Но именно из-за Теда и  стоило  попытаться.  Она
должна вытащить сына отсюда. Он уже давно ничего не спрашивал, не  отвечал
на ее вопросы, не реагировал на предложенное ею  молоко.  Он  находился  в
полузабытьи. Он становился просто неодушевленным предметом.  Если  бы  она
была здесь одна, она давно бы попыталась попасть в дом. Но  мысль  о  Теде
приковывала ее к месту.
     И все же она готовила себя  к  рывку.  Она  вновь  и  вновь  мысленно
проигрывала каждый свой шаг. Она растолкала Теда и приказала  ему  ни  под
каким видом  не  покидать  машину.  Ни  под  каким  видом,  ни  при  каких
обстоятельствах. Она сказала ему, что попытается открыть двери и  войти  в
дом. Руку она обмотала курткой, надеясь, если все же на двери есть  замок,
разбить рукой стекло веранды и влезть в окно.
     И тут появился Кадж, нарушив все ее планы.
     "Уходи, - мысленно молила собаку Донна. - Уходи. Возвращайся в сарай,
черт тебя побери".
     Кадж не двигался с места.
     Она облизнула губы, убрала волосы со лба и шепотом спросила Теда:
     - Как ты, милый?
     - Тсс, - отрешено прошептал Тед. - Утки...
     - Тед! О чем ты говоришь?
     Его глаза чуть приоткрылись. Он удивленно огляделся вокруг:
     - Мамочка! Когда мы поедем домой? Мне так жарко!..
     - Мы поедем домой, - пообещала она.
     - Когда, мама? Когда? - он беспомощно всхлипнул.
     "Ох, Тедди, береги силы, - подумала Донна. - Они тебе еще пригодятся.
Боже, как абсурдно: маленький мальчик, умирающий от обезвоживания...
     Прекрати так думать, он НЕ ДОЛЖЕН умереть".
     - Скоро, сынок, - вслух сказала Донна. - Очень скоро.
     Она выглянула в  окно  и  еще  раз  посмотрела  на  лежащую  в  траве
бейсбольную биту:
     "Я разнесу тебе голову этой штукой".
     В доме зазвонил телефон.
     В Донне проснулась надежда.
     - Это ищут нас, мама? Это звонят из-за нас?
     Она ничего не ответила. Она не знала ответа. Но если  им  повезет,  -
возможно, тот, кто звонит, решит приехать  к  дому  Камберов  и  выяснить,
почему никто не подходит к телефону.
     Перед ними появилась собачья голова. Кадж мгновение  прислушивался  к
звонкам, а потом вразвалку направился к дому.
     - Наверное, собачка хочет поговорить по телефону, - сказал Тед.
     Внезапно  Кадж  изменил  направление  и  с  поразительной   скоростью
помчался обратно к машине. Он рычал и лаял. Его  глаза,  казалось,  сейчас
выскочат из орбит. Со  всего  размаху  Кадж  ударился  в  лобовое  стекло.
Раздался скрежет,  и  Донна  увидела,  что  дверца  с  ее  стороны  слегка
перекосилась.
     Кадж отскочил в сторону, готовясь ко второму прыжку. На этот  раз  он
всем телом прыгнул в стекло со стороны Донны. По стеклу побежали  трещины.
Тед вскрикнул и закрыл лицо руками.
     Собака разогналась вновь. Прыжок. Донна видела огромные зубы,  видела
когти, царапающие стекло. Струйку крови на морде между  глазами.  Какую-то
мысль в этих глазах.
     - Убирайся отсюда! - вне себя закричала она.
     Кадж повторил атаку. Еще раз. И еще раз. Каждый раз, когда он налетал
на "пинто", машина  угрожающе  раскачивалась.  Теперь  морда  собаки  была
полностью залита кровью, глаза горели ненавистью.
     Донна бросила взгляд на Теда и  увидела,  что  от  шока  он  начинает
терять сознание и сползать с сиденья на пол.  Его  грудь  часто  и  тяжело
вздымалась. Мальчик задыхался.
     "Может быть, так и лучше. Может быть..."
     Телефон в доме перестал звонить.  Кадж  тут  же  прекратил  атаковать
машину. Он встряхнул головой, сел, задрал морду вверх и протяжно завыл.  У
Донны похолодела кровь. Теперь она точно знала, что  эта  собака  -  нечто
большее, чем просто собака.
     Прекратив  выть,  Кадж   поднялся   и   куда-то   направился.   Донна
предположила, что пес решил обойти машину и лечь  в  ее  тени.  Воцарилась
тишина.
     Она подхватила Теда на руки и принялась приводить его в чувство.


     - Брет,  -  говорила  тем  временем  сыну  Шарити,  -  не  стоит  так
переживать. Если помнишь,  сначала  твой  отец  был  категорически  против
поездки, но потом вдруг изменил решение. Должно быть, он усмотрел для себя
возможность тоже устроить маленький отпуск...
     - И уехать на охоту?
     - Да, или еще куда-нибудь.
     - Но папа говорил, что у него много работы! Он не мог никуда уехать!
     - И все же я думаю, что он уехал. Поэтому телефон и не отвечает -  ни
вчера, ни сегодня.
     Брет задумался, и Шарити заметила, что он стал  похож  на  маленького
старичка. Потом он вновь поднял на нее глаза:
     - Мама, я думаю, что Кадж заболел.  Он  выглядел  больным  еще  перед
нашим отъездом.
     - Брет...
     - Он болен, мама. Ты не видела его. Он выглядел... ну, словом,  очень
плохо.
     - Но если бы ты узнал, что с Каджем все в  порядке,  ты  бы  перестал
беспокоиться?
     Брет кивнул.
     - Тогда мы позвоним сегодня  вечером  Альве  Торнтону.  Попросим  его
сходить  и  посмотреть.  Я  думаю,  что  твой  отец  именно  его  попросил
присмотреть за собакой.
     - Ты в самом деле так думаешь?
     - Да.
     Альву или кого-то другого - какая разница? Шарити не сомневалась, что
Джо уехал, но бросить Каджа без присмотра - это на  него  было  совсем  не
похоже.
     Наконец солнце начало садиться за дом.
     Понемногу воздух в "пинто" остывал. Становилось легче дышать.  Сквозь
приоткрытое окно в машину попадал свежий воздух, и Тед подставлял лицо под
его  приятные  струйки.  Ему  стало  лучше.  Целый  день  он  пребывал   в
полуобморочном состоянии и почти ничего  не  помнил.  Иногда  он  мысленно
выходил из машины и куда-то убегал. Это он помнил отчетливо. Он катался на
лошади. Мчался по зеленому полю, и вокруг пели птицы, играли  кролики.  На
краю поля был пруд, в котором плавали утки. Тед играл с ними. С  утками  и
лошадью было лучше, чем с мамой, потому  что  там,  где  была  мама,  было
чудовище, - чудовище, которое перед этим пряталось в его  туалете.  Только
Тед не мог вспомнить, как он вновь оказался в машине.
     Зашло солнце. Чудовище больше не показывалось.  Почтальон  так  и  не
приехал. И все же Теду было лучше, если не  считать  мучившей  его  жажды.
Никогда прежде он так не хотел пить, как сейчас. А вот там, где утки, было
прохладно и сыро. Какое блаженство!
     - Пить, - простонал он. - Я хочу пить, мамочка.
     - Знаю, мой мальчик. Я тоже очень хочу пить.
     - Наверное, в доме есть вода.
     - Дорогой, мы не можем войти в дом.  Сейчас  -  нет.  Плохая  собачка
прячется за нашей машиной.
     - Но я не вижу ее...
     - Сиди спокойно, Тед. Ты...
     Она продолжала что-то говорить, но Тед уже почти не слышал ее.
     Он вновь перенесся туда, где было поле... пруд... утки... Мамин голос
доносился до него сквозь какую-то  пелену.  Это  было  приятно.  Ее  голос
становился все тише... тише...
     Тед играл с утками.
     Донна тоже задремала, а  когда  проснулась,  вокруг  почти  стемнело.
Солнце село за горизонт, осветив край неба оранжево-красным светом.  Донна
с трудом пошевелила языком. В горле у нее пересохло. Она представила,  как
чудесно было бы сейчас лежать в саду под яблоней и пить ледяную  воду.  Ей
так ясно представилась эта картина, что по коже побежали мурашки.
     Интересно, собака все еще прячется за машиной?
     Она попыталась выглянуть в окно, но ничего не увидела.  Единственное,
в чем можно быть уверенной - Каджа нет перед входом в сарай.
     Проведя пальцем по треснувшему стеклу, Донна  представила,  что  было
бы, ударь Кадж еще несколько раз по нему  своим  телом.  Наверное,  стекло
разбилось бы вдребезги.
     Посмотрев в сторону входа в дом, Донна подумала  вдруг,  что  крыльцо
будто несколько удалилось от машины.
     Собака психологически давит на меня.
     Тед спал. Если собака сейчас в сарае, можно было бы попытаться.
     Но если она перед машиной? За ней? Под ней?
     Донне  вспомнилось,  как  ее  отец  комментировал  футбольные  матчи,
которые передавали по телевизору. Он обожал эти передачи, и всегда,  когда
какой-нибудь игрок не замечал грозящей ему опасности,  отец  кричал:  "Эй,
смотри, он залег вон в тех высоких кустах!". Мама очень сердилась, но в то
время (Донне едва исполнилось одиннадцать) мама сердилась на отца почти по
каждому поводу.
     Она представила себе Каджа, спящего перед машиной и ждущего, что  она
сделает какой-нибудь опрометчивый шаг. Сейчас именно он "залег вон  в  тех
высоких кустах".
     Нервным движением Донна отерла  лоб.  Над  головой  в  небе  зажглась
Венера. Солнце бесследно скрылось. Где-то чирикнула  птица  -  раз,  потом
другой.
     Донна решилась.  Осторожно  приоткрыв  дверцу  и  стараясь  двигаться
беззвучно, она поставила  на  землю  одну  ногу,  затем  другую.  Замерла,
прислушиваясь. Вновь запела птица и сразу же умолкла.
     Обмотав правую руку курткой, она привстала и сразу же  почувствовала,
как колет ноги гравий, которым был засыпан двор  Камберов.  Она  не  одела
теннисные туфли. Ладно, ерунда...
     Вновь где-то запела птица. Запела и умолкла.
     Кадж услышал звук приоткрываемой двери, а, может, это  ему  подсказал
инстинкт. Он почти было собрался выйти из-за машины  и  схватить  ЖЕНЩИНУ.
Из-за этой ЖЕНЩИНЫ у него болела  голова  и  все  тело.  Но  тут  инстинкт
приказал ему лежать. Пока что, очевидно,  ЖЕНЩИНА  пытается  раскрыть  его
местопребывание, не более того.
     Он не  сомневался,  что  рано  или  поздно  доберется  до  ЖЕНЩИНЫ  и
МАЛЬЧИКА. Они причиняли ему боль, и он не мог ее больше переносить.
     Сегодня он дважды забывал о ЖЕНЩИНЕ и МАЛЬЧИКЕ, выходя из сарая через
отверстие, которое прорубил в задней стене Джо Камбер,  чтобы  Каджу  было
легче уходить на расположенный неподалеку пруд. В пруду было много воды, а
Каджу безумно хотелось пить, но он не мог сделать ни глотка. Безусловно, в
этом виновны ЖЕНЩИНА и МАЛЬЧИК. И он не мог простить им. Он согласен ждать
сколько угодно, но в конце концов обязательно доберется до них. Он полежит
и подождет.
     Больше, конечно, виновата ЖЕНЩИНА. Взгляд,  которым  она  смотрит  на
Каджа, говорит только одно: "Да, да, я сделала это. Ты болен из-за меня. Я
хочу убить тебя. Я поддерживаю в тебе эту агонию, и ты никогда  теперь  не
выздоровеешь".
     О, убей ее, убей ее!
     Внезапно возник звук. Это был тихий звук, но Кадж  услышал  его.  Его
слух теперь был необыкновенно обострен.
     Это был тихий звук, который производят, ударяясь о  землю,  маленькие
камушки.
     Кадж прижался к земле. Он ждал. Он  ждал,  когда  покажется  ЖЕНЩИНА.
Когда она покажется, он убьет ее.


     В пустом доме Трентонов зазвонил телефон.  Он  прозвонил  шесть  раз,
восемь, десять. Потом наступила тишина. Вскоре после этого к дому подъехал
полицейский Билли Фримен.
     В комнате Теда приоткрылась дверь в  туалет,  оттуда  вылетали  клубы
омерзительного запаха и повисали в воздухе.


     В Бостоне оператор спросил Вика Трентона, имеет ли  смысл  попытаться
еще раз, но Вик ответил отрицательно.
     Рядом с Виком сидел Роджер.
     - Что, Донны нет дома? - спросил он.
     - Да. Они с Тедом, наверное,  поехали  за  покупками.  Лучше  бы  мне
сейчас быть не в Бостоне, а дома.
     - Ерунда. Попробуй позвонить еще раз.
     Вик почувствовал непреодолимую  тягу  поделиться  с  Роджером  своими
переживаниями по поводу Донны и Стива Кемпа, но  в  этот  самый  момент  в
номер постучали,  вошла  горничная  и  обратилась  к  Роджеру  с  каким-то
вопросом.
     Вик сел за стол, откусил кусочек сэндвича и  задумчиво  посмотрел  на
телефон. Было пять минут девятого - время, когда Тед обычно  уже  лежит  в
постели.  Почему  же  никто  не  отвечает?  Наверное,  Донна   кого-нибудь
встретила и ее пригласили в гости. Или  они  с  Тедом  решили  прогуляться
перед сном, чтобы отдохнуть от душного дня.
     (Или, возможно, она с Кемпом.)
     Нет, это безумие. Безумием было верить ей, когда она говорила, что  с
Кемпом покончено. А он поверил!
     (Но ты ведь считал, что она не изменяет тебе, а?)
     Он попытался отогнать от себя эти мысли,  но  зерно  было  посеяно  и
теперь давало всходы. Что могла она сделать с  Тедом,  если  решила  вдруг
встретиться к Кемпом?  Где  они  сейчас  -  в  каком-нибудь  мотеле  между
Кастл-Роком и Балтимором? Или они...
     Да ведь сегодня вторник, а по вторникам  местная  рок-группа  дает  в
летнем театре концерты. Ну конечно же, они на концерте!
     (Если только не с Кемпом.)
     Немного успокоившись, он выпил пива.


     Секунд тридцать Донна  постояла  около  машины,  привыкая  к  острому
гравию. Она всматривалась в темноту возле гаража, ожидая появления  Каджа,
и жадно вдыхала свежий ночной воздух, чувствуя в нем доносящийся откуда-то
запах меда.
     И еще она слышала музыку. Музыка звучала очень тихо,  но  чуткое  ухо
Донны отчетливо различало даже слова исполняемой песни. Радио?  Интересно,
где же оно работает? И тут Донна поняла: это не  радио.  Это  традиционный
концерт в летнем театре. Боже,  кто  бы  мог  подумать,  что  ночью  можно
услышать что-то с такого расстояния?!
     Донна слегка расслабилась.
     Что ж, сейчас ей предстоит самое главное. Она должна спасти  жизнь  -
свою собственную и жизнь своего сына.
     Выжидая, она, как зверек, прислушивалась к каждому шороху.  Казалось,
вокруг все было тихо. Из гаража не доносилось ни  звука.  Потерев  отекшие
колени, Донна маленькими шажками стала двигаться вдоль автомобиля.
     Кадж услышал, как шуршит гравий. Он напрягся. Если бы он мог,  он  бы
сейчас улыбнулся. Он не двигался. Он ждал.
     Донна  стояла  у  автомобиля.  Ей  было  страшно.   За   машиной   ей
померещилось какое-то движение, и она задумалась, что бы это могло быть.
     Внезапно ей почему-то перехотелось бежать к крыльцу. Но  она  сделала
усилие над собой и осторожно шагнула вперед. Один шаг. Второй. Третий.
     Кадж напрягся. Его глаза сверкали в темноте.
     Она сделала уже четыре шага. Ее сердце, казалось, выскочит из груди.
     Теперь Кадж видел ступни и лодыжки ЖЕНЩИНЫ. Через  секунду  она  тоже
увидит его. Он хотел, чтобы она увидела его.
     Пять шагов.
     Донна повернула голову и увидела Каджа.  Донна  поняла,  что  он  был
здесь все время, охотясь на нее, подстерегая ее "в тех высоких кустах".
     Их глаза встретились, и в его глазах она увидела свое отражение.
     Потом он прыгнул.
     Но оцепенение уже прошло. Донна  отпрыгнула  назад,  нащупывая  ручку
дверцы, а другой рукой поднимая с земли камень поувесистее.  Секунда  -  и
камень полетел Каджу в морду, ободрав кожу.
     Пока Кадж осмысливал  происшедшее,  Донна  пыталась  открыть  дверцу.
Бесполезно. Ручка не поддавалась.
     В это время пришедший в себя Кадж  сделал  прыжок,  и  Донна  увидела
страшные зубы рядом со  свои  горлом,  услышала  хриплое  дыхание  собаки,
почувствовала исходящий от нее запах крови.
     Запах смерти.
     Собрав все свои силы, она оттолкнула его  в  сторону  и  снова  стала
беспомощно нажить кнопку ручки. Кадж вновь прыгнул на нее, но  она  успела
ударить его ногой в пах, и  собака  отскочила,  взвизгнув  от  неожиданной
боли.
     Донна вновь и вновь давила на кнопку, и наконец раздался спасительный
щелчок: дверь открылась.
     Проснулся  Тед.  Он  увидел  мать,  стоящую   возле   машины,   мать,
сражающуюся со страшным чудовищем. Чудовище  было  здесь,  близко,  и  оно
собиралось растерзать его маму. Тед начал кричать, закрыв глаза руками.
     До спасительной двери было несколько  дюймов.  Донна,  услышав  крики
сына, преодолела их в один миг. Глаза Каджа были прикованы к ней. Внезапно
он вильнул хвостом, оттолкнулся задними лапами и в немыслимом прыжке  упал
на нее. Его зубы вошли во что-то мягкое, и, вместо  того  чтобы  посильнее
сжать челюсти, он почему-то разжал их и отскочил в сторону.
     Этим "чем-то" оказался живот Донны, частично  защищенный  джинсами  и
блузкой.
     Донна издала низкий звериный крик и схватилась руками за живот. По ее
пальцам струилась кровь. Нащупав правой  рукой  ручку  двери,  она  рывком
открыла ее и мешком свалилась на сиденье, резким  движением  захлопнув  за
собой дверцу. Она сжимала рукой живот и  стонала  от  боли.  Снаружи  Кадж
наносил по дверце методичные удары. Казалось, сейчас он  выбьет  стекло  и
окажется рядом с Донной и Тедом в машине.
     Внезапно пес оставил свои попытки и,  дрожа  всем  телом,  отошел  от
машины. Затем он начал  трясти  своей  лохматой  головой,  пытаясь  что-то
смахнуть с нее лапой.
     Донна лежала неподвижно и время от времени стонала.
     - Мамочка... Мамочка... Мамочка...
     - Тед... все в порядке...
     - Мамочка!
     - Все в порядке...
     Руки. Его - на ней, дрожащие и крошечные; ее - на Теде, на его  лице,
потянувшиеся было ко лбу и тут же безвольно упавшие.
     - Мамочка... домой, пожалуйста... К папе... Домой...
     - Конечно, Тедди, мы поедем, клянусь тебе... мы поедем...
     В словах не было смысла. Она  куда-то  проваливалась,  и  голос  Теда
угасал, становясь похожим на эхо. Но все было хорошо. Было...
     Нет. Не все было хорошо. Все было совсем не хорошо.
     Потому что собака укусила ее...
     ...а собака была бешеная.


     Вечером Шарити позвонила Торнтонам. К телефону  подошла  жена  Альвы,
Бесси. На вопрос, когда она в последний раз видела Джо, Бесси с удивлением
ответила, что это было несколько дней назад, когда Джо заезжал к  ее  мужу
предупредить, что куда-то собирается уехать.
     - Ты не знаешь, Бесси, не просил ли он  Альву  присмотреть  за  нашим
сенбернаром?
     - Трудно сказать, Шарити. Альвы сейчас нет дома, и  я  не  знаю,  что
тебе ответить. Перезвони попозже, когда он вернется.
     Поблагодарив  Бесси,  Шарити  повесила   трубку   и   повернулась   к
вопросительно глядящему на нее Брету. Она обдумывала, что солгать сыну.


     В десять  вечера  Вик  вновь  попытался  позвонить  домой.  Никто  не
ответил. Ответа не последовало и в одиннадцать, хотя он не вешал трубку не
менее десяти минут. Теперь Вик испугался по-настоящему.
     Роджер спал. Вику было одиноко, и  он  не  знал,  что  делать  и  что
думать. В голове то и дело всплывало:  "Она  уехала  с  Кемпом,  уехала  с
Кемпом, уехала с Кемпом..."
     Но разум был против этого. Он вновь и вновь проигрывал в уме все, что
они с Донной сказали друг другу. Нет, она порвала со Стивом.
     "Но ведь они могли возобновить отношения, -  возникло  в  воспаленном
мозгу Вика. - Влюбленные иногда делают странные вещи".
     А Тед? Не могла же она взять его с собой!
     А что если Донна и Тед мертвы; что если кто-то перерезал им горло? Ты
ведь все время читаешь об этом в газетах.  Даже  в  Кастл-Роке  до  нашего
приезда произошло такое. Этот сумасшедший полицейский. Этот Фрэнк Додд.
     Попытавшись позвонить  еще  раз  в  полночь  и  не  дозвонившись,  он
решительно принялся тормошить Роджера:
     - Роджер! Роджер!
     Роджер, часто моргая и окончательно не проснувшись, смотрел на него:
     - Эй, Вик, сейчас полночь!
     - Роджер... - Вик сглотнул подкатившийся к  горлу  комок.  -  Роджер,
сейчас полночь, а Теда и Донны до сих пор нет дома. Я боюсь за них.
     - Ну... - Роджер все еще никак не мог  проснуться.  -  Возможно,  они
поехали к кому-нибудь в гости и остались там ночевать.
     - Тогда она бы позвонила. Она знает мой  номер  в  гостинице.  И  она
знает, что я буду беспокоиться.
     - Может быть, они попали  в  аварию?  Мне  кажется,  тебе  стоило  бы
позвонить в полицейский участок.
     - Да, но...
     - Никаких "но"! Позвони и попроси,  чтобы  они  послали  полицейского
проверить, все ли в порядке дома. Да на свете есть тысяча мест, куда они с
Теддом могли бы отправиться.
     - Донна редко куда-нибудь выезжает.
     Вик мог бы сказать Роджеру, чего именно  боится,  но  сейчас  ему  не
хотелось посвящать приятеля в свои проблемы.
     - И все же позвонив в полицию. Попроси проверить дом. Иначе ты так  и
будешь здесь изводить себя. Ты понимаешь, о чем я говорю?
     - Да, - слегка улыбнувшись, ответил Вик. - Да, понимаю.
     Он еще раз попытался дозвониться домой. Никакого  ответа.  И  все  же
разговор с Роджером немного успокоил его. Поколебавшись минуту, Вик набрал
номер телефона полицейского участка Кастл-Рока.


     Донна Трентон сидела в машине,  уронив  руки  на  руль.  Тед  наконец
уснул, но его сон был очень беспокойным: он  метался,  стонал,  ворочался.
Донна боялась, что ему опять приснится что-то кошмарное.
     Полчаса назад она обследовала свою рану. На удивление,  укус  не  был
глубоким. Зубы собаки, скорее, просто разорвали блузку и джинсы. Из  ранки
на животе некоторое время сочилась кровь, и Донна  почему-то  решила,  что
это к лучшему и что кровь сможет частично промыть инфицированный укус.
     Кроме того, у нее была разорвана штанина и разбито  колено.  Найдя  в
аптечке бинт, она перевязала ссадины, и боль несколько утихла.
     Кадж все  это  время  лежал  неподалеку  от  входа  в  сарай.  Он  не
шевелился, и Донна, наблюдавшая за ним, решила, что собака умирает.  "Лежи
там, чертов пес, лежи и умирай, лежи и умирай", - думала Донна.
     В это время сенбернар слегка пошевелил ухом, и Донна поняла,  что  он
просто дремлет и подстерегает ее. Охотится на нее.
     Двенадцать минут первого.
     Жара.
     Что нам известно о бешенстве?
     Донне мало что было известно о бешенстве. Она знала только,  что  чем
дольше эту болезнь не лечить, тем меньше остается шансов.
     Сколько же это продлится? Часы? Дни? Недели? Может быть, месяц? Донна
не знала.
     Ей показалось вдруг, что стены "пинто" сжимаются и они с Тедом -  как
жуки, посаженные  в  коробочку  и  бессильные  что-либо  изменить.  Машина
становилась их коробочкой, их гробом. Металлический гроб на двоих!
     Не хватало еще приступа клаустрофобии! Донна выглянула в  окно.  Кадж
смотрел ей прямо в глаза. Он был всего в нескольких футах от машины.
     "Кто-нибудь, помоги нам, - думала она. - Пожалуйста, помоги"!


     Когда в номере зазвонил телефон, Вик и Роджер, сидящие у  телевизора,
подскочили от неожиданности. Было двадцать минут второго.
     Вик схватил трубку сразу же после первого звонка:
     - Алло? Донна? Это...
     - Это мистер Трентон? - спросил мужской голос.
     - Да.
     - С вами говорит шериф Баннерман, мистер Трентон. Боюсь, у  меня  для
вас плохие новости.
     - Они мертвы? - перебил его Вик, чувствуя, что пол  уплывает  у  него
из-под ног.
     - Мистер Трентон...
     - Они мертвы?
     - Нам пока неизвестно, где они находятся, - ответил Баннерман, и  пол
под ногами Вика вернулся на  свое  место.  Он  начал  дрожать,  зажимая  в
пальцах сломанную сигарету.
     - Что у вас происходит? Что вам известно?
     - Если вы не будете перебивать меня, я сейчас  обрисую  вам  картину.
После вашего звонка в дом направился офицер полиции. Дома никого не  было,
но в квартире царил страшный беспорядок. Все было перебито  и  переломано.
Кровать в спальне производила впечатление, что  в  ней  никто  никогда  не
спал. Все, что угодно, но только не спал.
     - Где моя жена? - завопил в трубку Вик. - Где мой мальчик?
     - Пока не знаем. Вся полиция штата поднята на ноги. Их  ищут.  Мистер
Трентон, у меня есть к вам вопрос. Не знаете ли вы, кто мог совершить этот
непонятный акт вандализма.
     Кемп... мой Бог, если их забрал Кемп?
     На мгновение ему вспомнился страшный сон: Тед и Донна в  норе,  а  он
бессилен им помочь...
     - Если у вас есть какие-нибудь соображения насчет того,  кто  бы  это
мог быть, мистер Трентон?..
     - Я немедленно вылетаю, - перебил его Вик.  -  Я  буду  в  городе  не
позднее пяти часов.
     Баннерман мягко заметил:
     - И все же, если бы вы изложили нам свои соображения, нам легче  было
бы искать вашу семью, пока вы не приедете. Вы...
     - Кемп, - сдавленным голосом прошептал Вик.  -  Это  сделал  Кемп.  Я
уверен, что это он. Но, Боже, что же он сделал с Донной и Тедом?
     - Кто такой Кемп? - голос Баннермана стал жестким и деловым.
     - Стив Кемп, - тихо сказал Вик. - Стив Кемп. Он жил в нашем  городке.
Теперь он уехал. Он и моя жена... Донна... они... ну... словом, у них  был
роман. Он не продолжался долго. Донна порвала с Кемпом. Я узнал  об  этом,
потому что он послал мне письмо. Это было... это  было  очень  жестокое  и
издевательское письмо. И мне кажется, он решил  отомстить  Донне.  Он  мог
похитить их, Баннерман. Он способен на все, если он  таков,  каким  я  его
себе представляю.
     На другом конце провода воцарилась тишина, прерываемая  скрипом  пера
по бумаге. Роджер положил руку на плечо Вика, но не говорил ни слова. Вика
знобило.
     - Мистер Трентон, у вас сохранилось это письмо?
     - Нет. Я уничтожил его. Я очень сожалею об этом, но...
     - Скажите, не было ли оно  написано  большими  печатными  буквами  от
руки?
     - Да. А откуда вам...
     - В вашем доме была обнаружена записка, написанная таким же  образом.
Она гласила: "Я оставил для тебя кое-что наверху, детка".
     Вику стало нехорошо. Последняя надежда покидала его.
     - Записка производит впечатление, что, когда он  был  в  вашем  дома,
ваша жена отсутствовала, - сказал Баннерман, и Вик услышал  в  его  голосе
фальшивые нотки. - Мистер Трентон, я бы попросил вас по  дороге  составить
подробный список друзей вашей жены, с которыми она могла бы общаться.
     - Хорошо.
     - Что ж, мы ждем вас.
     - Да, я вылетаю.
     Вик  повесил  трубку  и  взглянул  на  Роджера.  Теперь  Роджеру  все
известно.
     - Мне жаль, Вик. Почему ты не сказал об этом раньше?
     - Да я и сам узнал только в четверг.
     - Я поеду с тобой.
     - Нет.
     - Но...
     - Нет. Я поеду один. Надеюсь, все будет в порядке.


     Около шести вечера у Теда были судороги.
     Около  пяти  он  проснулся  и  жалобным   голоском   вновь   принялся
уговаривать Донну ехать домой, жалуясь на жажду и голод. Донна впервые  за
все это время почувствовала, что она тоже голодна. Но еды у них  давно  не
осталось.
     Прижав к себе Теда, она уговаривала его не волноваться: скоро за ними
приедут люди, скоро плохая собака исчезнет, скоро они будут спасены.
     В животе  у  нее  заурчало,  и  Тед  рассмеялся.  Она  тоже  невольно
улыбнулась, и они, глядя друг на друга, начали весело  хохотать.  Их  смех
разбудил Каджа, и он встал на ноги, будто собираясь подойти к  автомобилю,
но потом сел и долго смотрел на них.
     Донна почувствовала странный душевный подъем. Конечно, скоро все  это
закончится; худшее уже позади. Какое-то время удача была  против  них,  но
теперь все должно перемениться к лучшему.
     Тед тоже казался таким, как  всегда.  Минут  сорок  они  даже  сумели
спокойно поговорить. Они решили  поиграть  в  их  любимую  игру:  двадцать
вопросов о каком-то задуманном предмете или живом  существе.  Они  сыграли
четыре круга и собирались переходить к пятому.
     Задав пять вопросов и решив, что человек,  которого  задумал  Тед,  -
Фред Реддинг, приятель сына, живший по соседству,  Донна  задала  ключевой
вопрос:
     - Он рыжий?
     - Нет, он... он... он...
     Внезапно Тед начал ловить ртом воздух.
     - Тед! Тед!!!
     Тед задыхался. Он царапал  ногтями  горло,  оставляя  красные  следы.
Глаза закатились, обнажая налитые  кровью  белки.  Адамово  яблоко  быстро
двигалось вверх-вниз, из горла вырывались какие-то животные звуки.
     На мгновение Донна забыла, где они находятся. Она  рывком  распахнула
дверь "пинто", намереваясь бежать куда-нибудь за помощью.
     Кадж тут же вскочил на ноги и в прыжке ударился  о  раскрытую  дверь.
Дверь захлопнулась. Пес прыгнул всем телом  на  стекло,  оно  затрещало  и
затянулось паутинкой мелких трещинок.
     Если он сделает это еще раз...
     Но Кадж внезапно прекратил свои действия, как бы ожидая,  что  теперь
будет делать Донна.
     Она повернулась к сыну.  Мальчик  бился  в  эпилептическом  припадке.
Боясь, что он задохнется, Донна пальцами стала разжимать ему зубы, но  это
плохо получалось. "Я теряю его, - думала она в панике. - О Боже,  я  теряю
его!"
     Зубы мальчика впивались в ее пальцы, причиняя страшную боль, но Донна
не прекращала своих усилий. Она не знала, что еще можно  сделать,  поэтому
делала это.
     Внезапно  Тед  разразился  потоком  слез   и   дыхание   его   начало
выравниваться.
     - Тед! Ты слышишь меня?
     Он слегка кивнул. Почти незаметно. Его глаза все еще были закрыты.
     - Постарайся расслабиться.
     - Хочу домой... мамочка... чудовище...
     - Тссс, Тедди. Не говори и  не  думай  о  чудовищах.  Вот,  держи.  -
Заклинание против Чудовищ упало на пол, и  Донна,  подняв  его,  аккуратно
расправила и протянула сыну. - Сосредоточься на том, чтобы ровно дышать. И
тогда мы попадем домой. Ровно и медленно дыши.
     Снаружи медленно спадала жара, но температура в машине все  еще  была
очень высокой.
     Примерно в это же время вернувшийся домой Вик беседовал с полицейским
по имени Энди Мейсен, рассказывая ему о друзьях и просто знакомых Донны, о
ее склонностях  и  интересах.  Рядом  с  невозмутимым  видом  стоял  шериф
Баннерман.
     - А где же автомобиль вашей жены?
     - Трудно сказать. Он был неисправен, и она могла отдать его в ремонт.
     - Куда?
     - В гараж Джо Камбера. Правда, когда я разговаривал с ней в последний
раз, она не могла туда дозвониться, но, по-видимому, дозвонилась после.
     - Что ж, нужно позвонить Камберу и узнать, приезжала ли она.
     - Вряд ли имеет смысл  звонить  до  семи,  -  вмешался  Баннерман.  -
Подождем еще немного. Такие ребята, как  он,  очень  не  любят,  когда  им
звонят слишком рано или слишком поздно. Да, кстати, - обратился он к Вику,
- Камбер женат?
     - Да. Очень милая женщина.
     - Что ж, мы обязательно позвоним. Сейчас вам было бы  лучше  прилечь,
мистер Трентон. Прилечь и  отдохнуть.  Мы  сообщим  вам,  если  что-нибудь
станет известно.
     - Ладно.
     Вик медленно побрел наверх. С кровати было снято все, включая матрац.
Он взял две подушки, положил их на пол, снял туфли и лег. "Я  не  усну,  -
думал  он.  -  Мне  просто  нужно  отдохнуть.  Пятнадцать   минут...   или
полчаса..."
     Проснулся он уже после полудня.


     Утром, выпив кофе, Шарити Камбер вновь  позвонила  Альве  Торнтону  в
Кастл-Рок. На этот раз Альва взял трубку сам. От Бесси он  уже  знал,  что
Шарити звонила накануне.
     - Нет, - сказал Альва, - с прошлого четверга я  ничего  не  слышал  о
Джо, Шарити. Он не просил меня  кормить  Каджа,  хотя  я  с  удовольствием
сделал бы это.
     - Альва, не был бы ты так любезен съездить к нам домой и  посмотреть,
как там Кадж? Дело в том, что Брету показалось, что пес нездоров, и теперь
он очень переживает.
     - Конечно, Шарити. Я покормлю цыплят и сразу же поеду.
     - Мне перезвонить тебе?
     - Нет. Я перезвоню сам. Только дай мне номер.
     Теперь ей пришлось рассказать Брету все, что она уже знала сама.
     - Мы подождем, пока позвонит мистер Торнтон, - закончила она.
     - Что ж... ладно. Мама, скажи, тебе еще не надоело в гостях?
     - Ты считаешь, что нам пора отправляться домой? Что ж, я  не  против.
Если это доставит тебе удовольствие.
     - Мама, я понимаю... она твоя сестра и все такое, но...
     - Сегодня же я скажу Холли, что нам пора возвращаться.
     - Хорошо. И когда мистер Торнтон позвонит, сразу же сообщи мне.
     - Скажу.
     Но Альва не перезвонил. После того как он накормил цыплят, у  него  в
курятнике внезапно сломался кондиционер и он  боролся  за  спасение  своих
птиц, чтобы дневная жара не убила бедных пернатых. Донна Трентон могла  бы
назвать это еще одним проявление той самой СУДЬБЫ,  которая  отражалась  в
безумных  глазах  Каджа.  Когда  Альва  починил  кондиционер  (он  потерял
шестьдесят двух цыплят), было уже четыре часа, и противостояние в  залитом
солнцем дворе Камберов было окончено.


     Пока Вик Трентон спал, Энди Мейсен отдавал  распоряжения.  Сперва  он
дал по рации ориентировку по  поискам  Стива  Кемпа,  потом  повернулся  к
Баннерману:
     - Мне кажется, шериф, нам  необходимо  послать  кого-нибудь  к  этому
парню Камберу. Нужно выяснить три вещи: стоит там или нет голубой "пинто";
находятся ли там Донна и Теодор Трентоны; есть или нет там  сами  Камберы.
Их телефон по-прежнему не отвечает.
     Зазвонил телефон.  Баннерман  снял  трубку,  послушал  и  передал  ее
Мейсену:
     - Это вас.
     Звонили из полицейского участка в Скарборо. Стив  Кемп  был  схвачен.
Его нашли в небольшом мотеле в городке Твикенхем. Женщины и мальчика с ним
не оказалось. Сейчас Кемпа переправляют в Кастл-Рок.
     - Что ж, - задумчиво сказал Мейсен, - значит, с Кемпом их нет. Вы  не
хотите сами прокатиться к Камберам, шериф Баннерман?
     - Безусловно.
     Через минуту Джордж  Баннерман  сидел  за  рулем  своего  автомобиля,
решая, какой дорогой лучше поехать.
     Стоял прекрасный день. Баннерман не видел необходимости торопиться.


     Донна и Тед спали.
     Это был тяжелый сон, наполовину схожий с обмороком.  У  Донны  болели
нога и живот; она тяжело дышала.
     Тед Трентон находился на грани жизни и  смерти.  У  него  было  почти
полное обезвоживание. Он обессилел. Защитные механизмы ослабли, и  мальчик
приближался к критической ступеньке своего существования.
     Ему снилось, что они с отцом качаются на качелях, взлетая все выше  и
выше к небу, и прохладный воздух ласкает его лицо.


     Кадж тоже спал.
     Мир постепенно утрачивал свои очертания и краски. Болело все тело. Он
не простит им всем этой боли. Он убьет их всех! Он...
     Его разбудил какой-то звук.
     К дому приближался автомобиль.
     Каджу этот звук казался жужжанием какого-то  гигантского  насекомого,
которое собирается сейчас ужалить его.
     Он вскочил на ноги и  отряхнулся.  Взглянул  на  мертвый  автомобиль.
Виднелась голова ЖЕНЩИНЫ. Раньше Каджу сквозь стекло было отчетливо видно,
что происходит в машине, но ЖЕНЩИНА что-то сделала со  стеклом,  и  теперь
увидеть ее и МАЛЬЧИКА стало трудно. Но какое может иметь значение, что она
сделала со стеклом? Она все равно не выберется оттуда. Ни она, ни МАЛЬЧИК.
     Шум приближался. По склону взбирался автомобиль... но... был  ли  это
автомобиль? Или это летит гигантская пчела, чтобы ужалить  и  сделать  ему
еще больнее?
     Нужно подождать и посмотреть.
     Кадж сделал несколько шагов и укрылся под крыльцом.
     Жужжание приближалось. И вот перед домом показался автомобиль.  Синий
автомобиль с белой крышей и огоньками на ней.


     Первое, что увидел Джордж Баннерман, въехав во двор Камберов,  -  это
"пинто", принадлежащий пропавшей женщине. В это трудно было  поверить,  но
тем не менее это было так.
     Он хотел сразу же связаться по  рации  с  участком,  но  потом  решил
вначале осмотреть автомобиль. Из своей машины он не мог  видеть,  есть  ли
там люди.
     Захлопнув за собой дверцу, он вышел из машины, инстинктивно нащупывая
револьвер, висящий в кобуре на поясе.


     Кадж  с  ненавистью  смотрел  на  МУЖЧИНУ,   выходящего   из   синего
автомобиля. Из-за этого  МУЖЧИНЫ  его  тело  заболело  еще  сильнее;  этот
МУЖЧИНА был виновен во всех его страданиях.
     Он чувствовал исходящий от МУЖЧИНЫ запах мяса. Кадж вскочил,  вылетел
из-под крыльца и с рычанием кинулся к этому ужасному МУЖЧИНЕ, причиняющему
ему боль.
     Сначала Баннерман рычания не услышал. Он рассматривал "пинто". Внутри
машины он увидел женщину с  разметавшимися  по  спинке  сиденья  волосами.
Потом он заметил, что голова женщины покачнулась. Женщина  внутри  "пинто"
была жива. Он сделал шаг вперед... и в это мгновение услышал  львиный  рык
Каджа.
     Его первая мысль была о принадлежавшем ему  сеттере,  умершем  четыре
года назад, вскоре после происшествия  с  Фрэнком  Доддом.  Но  его  Расти
никогда так не рычал, и Баннерманом овладел ужас.
     Он повернулся,  доставая  из  кобуры  пистолет,  и  увидел  собаку  -
невероятно большую собаку, - летящую на него. Собака прыгнула, толкнув его
в грудь лапами, и он  отлетел  к  "пинто".  Пистолет  выстрелил,  но  пуля
пролетела мимо и ударилась о крышу сарая.
     Собака вцепилась в него зубами, и Баннерман,  увидев  первые  струйки
крови, внезапно все понял. Они приехали сюда,  ее  машина  сломалась...  и
здесь была собака.
     Баннерман напрягся, пытаясь оттолкнуть ужасного пса. От боли он почти
терял сознание. Кровь заливала брюки.
     Пес бросался на него снова и снова.
     Баннерман пытался увернуться, но  это  ему  не  удавалось.  В  темных
безумных глазах собаки он читал: "Это  я,  Фрэнк.  А  это  ты?  Вот  мы  и
встретились".
     Кадж схватил Баннермана зубами за пальцы, и шериф с воплем  покатился
по траве.
     "Что же он со мной делает? О Боже, что же он делает?"
     Дверца  "пинто"  со  стороны  водителя  вдруг  открылась,  и   оттуда
показалась женщина. Баннерман видел фотографию жены Трентона  -  приятная,
утонченная, хорошенькая бабенка. Увидев ее, каждый сказал бы, что ее  мужу
повезло.
     Эта женщина напоминала развалину. Собака  явно  поработала  над  ней.
Одежда была в крови, одна штанина оторвалась, а колено перевязано грязными
бинтами.
     Но хуже всего было ее лицо: оно напоминало  гнилое  яблоко.  Ее  губы
дрожали и что-то пытались произнести; глаза утонули в набрякших веках.
     Собака оставила Баннермана и бросилась  на  женщину,  все  еще  рыча.
Женщина юркнула в машину и захлопнула дверцу.
     Шериф вскочил и побежал. Собака преследовала его, но он успел раньше.
Он захлопнул дверцу перед ее носом. Связался по рации с  участком.  Вызвал
помощь. Их всех спасли.
     Это все произошло молниеносно, но, к сожалению, не наяву, а только  в
сознании Джорджа Баннермана. Он действительно попытался добраться до своей
машины, но споткнулся и упал. Солнце слепило ему глаза,  и  он  ничего  не
видел. По ногам струилась кровь.
     Достаточно. Собака вполне достаточно поработала над ним.
     (Ее дитя, Боже, ее дитя там, ее дитя там...)
     Баннерман вскочил на ноги.  Машина.  Полицейская  машина.  Он  должен
попасть в машину.
     Он уже добрался до дверцы. Он услышал звуки радио. Сразу же связаться
по рации. Помочь мальчику. Он должен помочь мальчику.
     Он открыл дверцу, но не успел вовремя захлопнуть ее.
     Собака ворвалась за ним в машину, и Баннерман закричал от ужаса. Если
бы он только успел захлопнуть дверцу раньше... о Боже...


     Донна слышала, как Кадж расправляется со своей жертвой.
     "Убийца, - думала она. - Он услышал, что подъезжает машина, и  теперь
он убивает".
     Дверь в дом. Сейчас можно было бы попытаться проникнуть в  дом.  Кадж
сейчас... был занят.
     Тед вновь забился в судорогах. Его руки хватали  воздух.  Она  начала
трясти сына, как безумная повторяя его имя.
     Наконец Тед затих. Его глаза закрылись.  Дыхание  стало  ровнее.  Она
нащупала пульс - вялый и неритмичный.
     Она выглянула в окно. Кадж повис на руке мужчины, как иногда  в  игре
щенок повисает на кусочке тряпочки или палочки.  По  ногам  мужчины  текла
кровь... слишком много крови.
     Как бы почувствовав, что на него смотрят, Кадж  вдруг  оглянулся,  но
тут же опять занялся своей добычей.
     Голова мужчины беспомощно и мертво свесилась на грудь. Что же делать?
Что может она сделать? Кто поможет Теду, если она сейчас выйдет из машины?
     Полицейский.  Кто-то  послал  сюда  полицейского.  И  когда   он   не
вернется...
     - Пожалуйста, - шептала она. - Пожалуйста, скорее.
     Было еще раннее утро, но температура уже достигла отметки 35 градусов
Цельсия - рекордная цифра для этого числа.


     Около двенадцати Вик проснулся от телефонного звонка.
     "Донна и Тед, - подумал он. - Они спасены".
     - Алло?
     - Вик, это Роджер.
     - Роджер? - Вик сел, пытаясь  собраться  с  мыслями.  Сколько  же  он
проспал? Почему никто не разбудил его раньше?
     - Роджер, который час?
     - Час? - Роджер помолчал. - Около  двенадцати.  Вик,  как  дела?  Они
нашлись?
     - Пока я спал - нет. Этот мерзавец Мейсен...
     - Кто такой Мейсен?
     - Он ведет расследование.
     - Вик, я переговорил с Шарпом. Они дают нам кредит.
     - Что? - все это было  слишком  далеко  от  него.  Кредит...  Шарп...
Донна...
     - Они дают нам кредит, Вик. На два года. Мы спасены, Вик! Нам  больше
не угрожает банкротство! Хотя... возможно, тебе это сейчас неинтересно?
     - Хорошие новости всегда интересны, - ответил Вик. "Может  быть,  это
добрый знак", - подумал он. Может быть, с Донной и Тедом  все  тоже  будет
хорошо.
     - Вик, ты позвонишь мне, когда будут новости?
     - Конечно, Родж. Спасибо за звонок.
     Он повесил трубку и спустился вниз. В кухне все еще царил  беспорядок
- и у Вика заныло в животе. Но  столе  лежал  какой-то  лист  бумаги;  Вик
меланхолично взял его и начал читать:

     "Мистер Трентон!
     Стива Кемпа арестовали в западном Массачусетсе, в городке  Твикенхем.
Вашей жены и сына с ним нет. Я не стал будить вас, поскольку Кемп пока что
продолжает хранить молчание. Сейчас его везут в  тюрьму.  Мы  ожидаем  его
прибытия в 11:30. Если что-нибудь прояснится, я позвоню вам.
                                                           Энди и Мейсен."

     Вик бросился к телефону. Он набрал номер полицейского участка и  стал
ждать.
     - Мистер Кемп здесь, - ответил ему дежурный офицер, - но он не желает
давать показаний до прибытия адвоката.  Я  не  думаю,  что  мистер  Мейсен
сможет...
     - К черту то, что вы думаете! - взорвался Вик. - Передайте  ему,  что
это муж Донны Трентон и что я хочу поговорить с ним.
     Через несколько минут Мейсен подошел к телефону:
     - Мистер Трентон...
     - Что он сказал?
     - Он не отрицает, что пробрался в ваш дом и совершил акт  вандализма,
но категорически настаивает на том, что вашей жены не было дома  и  больше
он ее не видел. Он  сознался  в  этом  еще  в  Массачусетском  полицейском
управлении. Сейчас мы как раз допрашиваем его.
     - Из гаража Камбера никаких известий?
     - Нет. Я послал туда шерифа Баннермана, но он так и не позвонил.
     - Это несколько странно, верно? - в голосе Трентона зазвучал сарказм.
     - Мистер Трентон, я сейчас должен идти. Если мы узнаем...
     Не дослушав, Вик положил трубку.
     Он прошел в комнату сына и сел на кровать. Внезапно ему представилась
дорога к дому Камбера. Дорога смерти.
     Внезапно он увидел, что на стене нет Заклинания против Чудовищ. Зачем
Тед снял его? Или это по каким-то причинам сделал Кемп? Но  Кемп  явно  не
заходил в комнату Теда.
     Неужели Донна поехала к Камберу? Но она, кажется, немного побаивалась
этого человека...
     Нет! Не его! Его собаки! Как же ее звали?
     Они еще шутили над этим. Тед. Тед звал собаку.
     Кадж, вот как его звали. Кадж... Кадж... Каааааадж...
     Почему он решил, что  во  всем  виноват  Кемп?  Почему  не  проверил,
действительно ли Донна уехала на "пинто" к Камберам?
     Нужно немедленно ехать туда.
     Но это же глупо, а? Мейсен уже послал туда шерифа  Баннермана.  Шериф
сообщил бы, если бы там что-нибудь было не так.
     Но шериф до сих пор не позвонил.
     Вик должен был что-то делать.
     Быстрым шагом он вышел из дома и направился  к  своему  "ягуару".  До
дома Камбера было не более пятнадцати  минут  езды.  Когда  он  садился  в
машину, на часах было 12:20.


     Время уходило, и Донна знала это.
     Никто не приходил. И никто не придет. Никто не поможет ей и Теду.
     А Тед умирал.
     Она мысленно повторила эту абсурдную фразу: "Тед умирает".
     Этим утром она ни разу не смогла приоткрыть дверцу машины. Как только
она пыталась сделать  это,  Кадж  покидал  свое  место  в  тени  и  быстро
направлялся к машине, угрожающе рыча.
     Лицо Теда было мертвенно  бледным,  кожа  -  сухой  и  горячей,  язык
безвольно свисал изо рта. Дыхание стало еле уловимым,  и  временами  Донна
совсем не слышала его. Дважды ей приходилось  прикладывать  голову  к  его
груди, чтобы услышать, дышит ли он вообще.
     Ее  состояние  ухудшалось.  Автомобиль  раскалился  настолько,   что,
казалось, скоро начнет плавиться.  Ее  нога  покраснела,  опухла  и  почти
потеряла подвижность. Теперь Донна не сомневалась, что собака внесла  туда
инфекцию.
     Не в лучшем состоянии был и Кадж. Казалось, у него вылезла почти  вся
шерсть,  глаза  напоминали  глаза  старика,  страдающего  катарактой.   Он
буквально разрушался, подобно изношенному мотору.
     "Старое  чудовище,  -  подумала  Донна,  -  старается  не   показать,
насколько оно одряхлело".
     Старое чудовище бодрилось, а  ее  сын  уплывал,  уплывал,  уплывал  в
царство теней.
     Бейсбольная бита. Это все, что ей сейчас осталось.
     Бейсбольная бита, и  еще,  может  быть,  ей  повезет,  и  она  найдет
что-нибудь в полицейской машине. Что-нибудь вроде пистолета.
     Она начала тормошить Теда, но тот почти не реагировал.
     Тогда Донна выглянула в окно. Она еще раз посмотрела  на  бейсбольную
биту и открыла дверцу.
     Насторожившись, Кадж прислушивался к скрипу гравия под ее ногами.
     Было 12:30, когда Донна покинула свой "пинто" в последний раз.


     Дом Гарри Первира находился как раз по пути к дому Камберов,  и  Вик,
всю дорогу гнавший машину со скоростью не менее шестидесяти миль, проезжая
мимо него, заметил что-то знакомое.  Грузовик  Камбера,  понял  он.  Может
быть, этот дом имеет какое-то отношение к исчезновению Теда и Донны?
     Развернув машину, он въехал во двор. Первое, что он  почувствовал,  -
запах. Два дня стояла жара, и запах  мертвого  тела  заполнил  весь  двор.
Зажав нос, Вик решил посмотреть, что же может так пахнуть. Он вошел в  дом
и направился к лежащему на полу темному предмету. Это был человек.
     Вик в ужасе сделал шаг назад. Из его горла вырвался сдавленный  крик.
Телефон. Он должен позвонить в полицию.
     Вик направился в кухню и вдруг остановился. Что-то вдруг  соединилось
в его мозгу. Будто две половинки картинки состыковались вместе.
     Собака. Это могла сделать только собака.
     "Пинто" действительно добрался до Джо Камбера. "Пинто" все время  был
там. "Пинто" и...
     - О Боже, Донна...
     Вик резко повернулся помчался к машине.


     Донна нагнулась за бейсбольной битой. Она чуть не потеряла равновесие
и с трудом выпрямилась. Рядом в траве лежал пистолет  Баннермана.  Но  она
его не увидела.
     Донна оглянулась. На нее мчался Кадж.
     Женщина замахнулась тяжелым концом биты на сенбернара, и тот с визгом
отскочил в сторону.
     Они стояли, с ненавистью глядя друг на друга,  в  лучах  раскаленного
солнца. Донна хрипло дышала. Кадж тихонько рычал.
     Наконец пес не выдержал  этого  безмолвного  поединка.  Он  сдвинулся
влево, Донна тут же - вправо. Биту она держала наготове.
     Кадж бросился вперед. Женщина целилась  битой  в  голову  собаки,  но
промахнулась и попала по ребрам.  Что-то  хрустнуло,  и  Кадж,  взвизгнув,
отпрыгнул в сторону.
     Донна закричала, срывая голос, и изо всех сил швырнула биту в  Каджа.
Собака упала, заскулила  и  попыталась  уползти,  но  Донна  настигла  ее,
подняла биту и снова ударила. Она не знала, откуда в ней силы. Она  мстила
собаке не за себя - за своего мальчика.
     Бита была вся в крови. Кадж все еще пытался отползти, но его движения
становились все  более  вялыми.  У  него  было  сломано  ребро  и  перебит
позвоночник.
     Донна подумала, что с псом покончено. И все же она решила  убедиться.
Приблизившись к собаке, она нанесла еще один удар... и случилось  то,  что
давно должно было случиться: треснувшая бита раскололась  надвое.  Больший
кусок отлетел в сторону и врезался в крыло "пинто". В руках Донны  остался
двадцатидюймовый осколок.
     Кадж невероятным усилием воли вскочил на  ноги.  Кровь  заливала  его
глаза. И Донне показалось, что собака улыбается.
     - Что ж, иди сюда, - прошептала Донна.
     В последний раз то, что осталось от  хорошей  собаки  Брета  Камбера,
посмотрело на ЖЕНЩИНУ, которую считало виновницей  всех  своих  несчастий.
Донна выставила перед собой то, что осталось от хорошей бейсбольной  биты,
и сильным ударом направила  этот  осколок  дерева  в  правый  глаз  Каджа.
Раздался легкий треск, и Кадж бросился на Донну,  подминая  ее  под  себя.
Женщина выставила вперед руки, отталкивая от себя огромное тело.
     - Прекрати! - кричала она. - Прекрати! Неужели ты никогда не  умрешь?
Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!
     На лице Донны  собственная  кровь  смешалась  с  кровью  собаки.  Она
попыталась ухватиться за торчащий из глаза сенбернара осколок биты.
     Кадж мотнул головой, пытаясь вцепиться в горло Донны Трентон.
     Донна почувствовала его зубы и  из  последних  сил  выбросила  вперед
руки. Кадж тяжело рухнул на землю.
     Его лапы скребли гравий. Медленнее...  медленнее...  Все.  Немигающие
глаза смотрели в застывшее от зноя сияющее небо. Хвост, некогда роскошный,
как опахало турецкого бея, неподвижно лежал не земле. Кадж сделал  вдох...
еще... Из пасти хлынула кровь, и это были его последние мгновения.
     Донна Трентон застонала от триумфа.  Она  осторожно  подошла  к  телу
того, кто столько времени был ее врагом, подняла осколок бейсбольной  биты
и принялась с безумным торжеством колотить неподвижное тело. Она  стонала,
из ее горла вырывались хрипы. Она била уже мертвую собаку. Во двор  въехал
"ягуар" Вика.
     При виде жены - взлохмаченной, залитой  кровью,  размахивающей  битой
над неподвижно лежащей собакой, - Вику стало  страшно.  На  мгновение  ему
захотелось уехать далеко-далеко... уехать навсегда. То, что происходило  в
этом залитом кровью дворе, было чудовищно.
     Он заглушил мотор.
     - Донна! Донна!
     Казалось, она не  слышит  его  и  не  понимает,  что  он  здесь.  Она
продолжала наносить бессмысленные удары.
     - Донна!
     Приблизившись к ней, он с трудом разжал ладонь жены и  отобрал  биту.
Донна повернула к нему свое лицо...  помотала  головой...  и  сделала  шаг
назад.
     - Донна. Боже мой, - тихо сказал он.
     Это  был  Вик,  но  Вик  не  мог  оказаться  здесь.  Это  был  мираж.
Галлюцинация, спровоцированная болезнью. Она сделала шаг назад...  потерла
рукой глаза... но он все еще был здесь. Она протянула вперед дрожащую руку
и коснулась мужа.
     - В... В... В... Вик? - прошептала она, заикаясь.
     - Да, дорогая. Это я. Где Тед?
     Мираж оказался реальностью.  Это  действительно  он.  Донне  хотелось
заплакать, но слез не было.
     - Вик!.. Вик!..
     Он обнял ее.
     - Где Тед, Донна?
     - Машина. Машина. Болен. Больница.
     Вик понял. Он бросился к "пинто". Донна стояла неподвижно, тупо глядя
на труп собаки... Теперь все будет хорошо. Вик здесь, и они спасены.
     - О Боже, - донесся до нее голос Вика.
     "Тед!"
     Она бросилась к машине.
     Вик отнес безвольное тело Теда  в  тень  и  положил  на  траву.  Лицо
мальчика было совершенно белым. Вик приложил ухо к его груди  и  посмотрел
на Донну. Его лицо стало таким же белым, как у сына.
     - Как долго он мертв, Донна?
     "Мертв? Он не мертв, он не был мертв, когда  я  выходила  из  машины,
зачем ты говоришь, что он мертв?"
     Донне казалось, что все это она произносит вслух, на  самом  деле  ее
губы лишь беззвучно шевелились. Она склонилась над Тедом. Открыла его рот,
зажала ноздри, приложила свои губы ко рту сына и стала  вдувать  воздух  в
легкие.
     Большие ленивые мухи облепили трупы шерифа Баннермана  и  Каджа.  Для
них не было разницы между собакой и человеком. Солнце вошло в зенит. Тихий
летний  полдень  спустился  на  поля.  Небо  сияло  ярко-голубым   цветом.
Предсказание тети Эвви сбывалось.
     А Донна дышала. Дышала. Она дышала для своего сына. Ее сын не  должен
умереть; она не позволит ему это сделать.
     Этого не будет.
     Она дышала. Дышала. Дышала...
     Она не перестала этого делать и тогда, когда  спустя  двадцать  минут
подъехала машина "скорой помощи". Она не подпускала Вика к мальчику. Когда
он приближался, она издавала сквозь зубы звук, напоминающий рычание.
     Машину вызвал Вик. Он вошел в дом Камберов через ту самую  дверь,  на
которую  так  долго  смотрела  Донна.  Дверь  была  не   заперта,   и   он
воспользовался телефоном.
     Постояв за спиной Донны, делающей  Теду  искусственное  дыхание,  Вик
направился к "пинто". Он открыл дверцу, и  его  обдало  жаром  раскаленной
машины. Неужели они провели здесь полдня в  понедельник,  весь  вторник  и
полдня сегодня? В это невозможно было поверить.
     Найдя в багажнике старое одеяло, он прикрыл  тело  Баннермана.  Затем
сел прямо на землю и стал ждать, бессмысленно уставившись в одну точку.
     Приехавшая машина увезла  тело  Баннермана.  Они  пытались  увезти  и
Донну, но она только огрызнулась. Ее губы шептали: "Он жив! Жив!".  К  ней
подошел санитар, чтобы сделать укол против бешенства. Она грубо оттолкнула
его. Ему попытался помочь другой. Она оттолкнула и второго.
     Санитары в нерешительности стояли в стороне. Вик  все  еще  сидел  на
земле, не сводя взгляда с дороги.
     Тед лежал на траве. Он был мертв.  Прибыли  две  полицейские  машины.
Сидящий за рулем одной из них Роско Фишер, увидев тело  Баннермана,  начал
плакать. Двое других решительно  направились  к  Донне  и  с  невероятными
усилиями сумели оторвать ее от сына и посадить в машину.  Она  кричала  не
переставая. Санитар набрал в шприц лекарство и сделал ей укол.
     Тело Теда на носилках положили в ту же машину, в которой  уже  сидела
Донна.
     Вику предложили принять транквилизатор - "чтобы успокоить ваши нервы,
мистер Трентон", - и он потерял чувство реальности происходящего. На глаза
навернулись слезы.
     "Этот полицейский, которого сейчас несут на носилках,  -  были  ли  у
него жена и дети?
     Если бы я догадался раньше! Если бы я не уснул!
     Но я был уверен, что все дело в Кемпе!
     Если бы я успел на пятнадцать минут раньше, могло ли это помочь? Если
бы я не терял время, разговаривая с Роджером по телефону, был  ли  бы  Тед
сейчас жив? Когда он умер? И было ли все это на самом деле? И как  же  мне
теперь жить с такой ношей? И что будет с Донной?"
     Машина с Донной и Тедом уехала. Другая машина ожидала  его.  Один  из
полицейских осторожно тронул Вика за плечо:
     - Нам пора, мистер Трентон. Говорят, на дороге ждут репортеры. Вам не
стоит сейчас разговаривать с ними.
     - Конечно, нет, - согласился Вик, не очень понимая, о чем идет  речь.
Он дал увести себя к машине, и  они  тоже  уехали,  как  раньше  -  Джордж
Баннерман, Теодор Трентон и Донна Трентон. Через некоторое  время  приехал
ветеринарный грузовик. Врач,  молодая  и  интересная  женщина,  подошла  к
лежащему  сенбернару,  носком  туфельки  подняла  его  морду  и  задумчиво
посмотрела на нее. Потом она вернулась в грузовик и достала оттуда брезент
и топор. Стоящие  рядом  полицейские,  поняв,  что  она  намерена  делать,
отвернулись.
     Ветеринар  отрубила  голову  сенбернара  и   запаковала   в   большой
пластиковый мешок. Позже эту голову  доставят  в  лабораторию,  где  будет
произведено вскрытие и изучение мозга.
     Так что Кадж уехал тоже.


     В 15:30 Холли позвала сестру к телефону:
     - Мне кажется, это из полиции, - встревоженно сказала она.
     Несколько удивленная, Шарити подошла к телефону:
     - Алло?
     Холли увидела, что лицо сестры вдруг побелело, и Шарити сказала:
     - Что? Что? Нет... нет! Это, наверное, какая-то ошибка.  Говорю  вам,
они...
     Потом она замолчала, прислушиваясь к тому,  что  говорили  на  другом
конце провода. Холли видела, как лицо  сестры  постепенно  превращается  в
восковую маску. По-видимому, в Мэне произошло какое-то несчастье.
     Наконец Шарити повесила трубку. Невидящими глазами она смотрела перед
собой.
     - Джо умер, - внезапно сказала она.
     У Холли перехватило дыхание. В животе похолодело.
     - Ты уверена?
     - Это звонил человек из Августы. Его фамилия Мейсен. Из  полицейского
управления.
     - Это... это была автокатастрофа?
     Шарити смотрела на нее, и Холли вдруг с  ужасом  поняла,  что  сестра
выглядит не как человек, которому сообщили о смерти мужа.  Она  похожа  на
человека, узнавшего приятную новость. Правда,  если  бы  она  видела  лицо
Шарити Камбер, когда та узнала про выигрыш в лотерею...
     - Шарити!..
     - Это была собака, - ответила Шарити. - Это был Кадж.
     - Собака?!
     Холли не могла понять, какое отношение могла иметь  собака  к  смерти
Джо Камбера. Потом до нее  вдруг  дошло,  и  она  спросила  более  высоким
голосом:
     - Собака?
     В это время в комнату донесся шум со двора. Брет и сын  Холли  весело
играли во что-то.
     Лицо Шарити стало таким, каким Холли давно его знала.
     - Мальчик, - сказала она. - Брет. Холли... как мне сказать  ему,  что
его отец умер?
     Холли ничего не ответила. Она, беспомощно моргая, смотрела на сестру,
моля Бога о том, чтобы дети сейчас не вошли в дом.


     "БЕШЕНАЯ СОБАКА  УБИВАЕТ  ЧЕТЫРЕХ  ЧЕЛОВЕК  ЗА  ТРИ  ДНЯ",  -  гласил
заголовок  на  первой  странице  ежевечерней  газеты  "Ивнинг   Экспресс",
издаваемой в Портленде.  Подзаголовок  был  таким:  "ОТЕЦ  РАССКАЗЫВАЕТ  О
БОРЬБЕ ЖЕНЫ ЗА СПАСЕНИЕ ЖИЗНИ СЫНА". Первые страницы других газет были  не
лучше:  "ДОКТОР  СКАЗАЛ,  ЧТО  МИССИС  ТРЕНТОН  НУЖДАЕТСЯ  В  ЛЕЧЕНИИ   ОТ
БЕШЕНСТВА", "ВЕТЕРИНАР УДОСТОВЕРЯЕТ: СОБАКЕ НЕ БЫЛА СДЕЛАНА ПРИВИВКА".
     Несколько дней прессу волновало состояние здоровья  Донны,  ее  мужа,
пособие,  назначенное  семье  Баннермана,  мероприятия  против  бешенства,
проводимые в Кастл-Роке. Через неделю в разделе происшествий была помещена
заметка:   "ТРАГИЧЕСКОЕ   СРАЖЕНИЕ    В    МЭНЕ:    МАТЬ    СРАЖАЕТСЯ    С
УБИЙЦЕЙ-СЕНБЕРНАРОМ". На этом интерес к ужасному событию был исчерпан.


     Донна Трентон провела в больнице около четырех недель, пройдя  полный
курс лечения от бешенства как потенциальный носитель болезни. После  этого
ее еще полечили от депрессии, потому что она была близка к помешательству.
     Вик привез ее домой в конце августа.
     Они провели целый день в саду. Вечером, когда они смотрели телевизор,
Донна вдруг спросила, как у Вика идут дела на службе.
     - Все отлично, - сказал он. - Кредит, полученный от Шарпа, дал нам  с
Роджером возможность провести успешную рекламную кампанию.  Шарп  дал  нам
кредит на два года, но если все так пойдет и дальше, мы вернем ему  деньги
еще до конца этого года.
     - Хорошо, - сказала Донна. Сейчас она  казалась  почти  такой,  какой
была раньше, но все еще нуждалась  в  заботе.  Кроме  того,  она  потеряла
двадцать фунтов и стала слишком худощавой.
     Еще какое-то время она смотрела телевизор, затем повернулась к  Вику.
По ее щекам текли слезы.
     - Донна, - растерянно прошептал Вик, - детка...
     - Вик, - полным отчаяния голосом спросила вдруг она. - Вик, сможем ли
мы жить здесь?
     - Не знаю...
     - Или я должна была спросить, хочешь ли ты жить здесь со  мной?  Если
ты скажешь "нет", я пойму. Я прекрасно все пойму.
     - Я ничего так не хочу, как жить здесь с тобой. И всегда хотел только
этого. Я люблю тебя, Донна. И всегда любил.
     Она обвила руками его шею и прижалась лицом к  его  плечу.  За  окном
моросил легкий осенний дождик.
     - Я не могла спасти его, - сказала она. - Это было выше меня.  Я  все
время проигрываю в уме случившееся... Если бы я  решилась  раньше,  раньше
взяла бейсбольную биту... -  она  вздохнула.  -  А  когда  я  наконец  это
сделала, он был уже мертв. Мертв.
     Он мог бы сказать ей, что она не виновата. Что единственная  причина,
по которой  она  не  предпринимала  решительных  действий,  был  страх  за
мальчика. Что Кадж ослабел от болезни, и днем раньше Донне не  удалось  бы
так легко его убить. Но он понимал, что все эти слова бессмысленны, и  то,
что сейчас чувствует Донна, не подчиняется логике. Осталось только чувство
вины и ужасной потери. Болезнь, от  которой  может  вылечить  только  один
доктор - ВРЕМЯ.
     - Я тоже не спас его, - сказал Вик.
     - Ты...
     - Я был так уверен, что во всем  виноват  Кемп!  Если  бы  я  приехал
раньше, если бы я не  уснул,  если  бы  я  не  заболтался  с  Роджером  по
телефону...
     - Нет, - мягко сказала Донна. - Ты ни в чем не виноват.
     - Виноват. Или не виноват. Но тогда не виновата и  ты.  Давай  же  мы
поможем друг другу пережить это!
     - Он постоянно мерещится мне... все напоминает о нем.
     - Да. Мне тоже.
     ...Они с Роджером еще две недели назад отдали все игрушки Теда в фонд
Армии Спасения. Сделав это,  вернулись  в  дом  Трентонов  и  напились  до
бесчувствия. Когда Роджер ушел, Вик поднялся в комнату Теда и стал  ходить
из угла в угол, мечтая умереть. На следующий день он пошел  на  работу,  и
постепенно горечь потери несколько притупилась.
     - Вик?
     - Что?
     - Я люблю тебя, - у Донны перехватило дыхание.
     - Спасибо, -  растроганно  ответил  он.  -  Мне  это  на  самом  деле
необходимо.


     Когда Брет вошел в дом, его мать сидела за столом. На коленях  у  нее
лежал маленький пушистый комочек.
     - Мама! Мамочка, это...
     - Его привез Альва, - сказала она. - Если хочешь, можно оставить  его
себе.
     - А прививки? Ему сделаны прививки? - тут же спросил Брет, и у Шарити
от этого вопроса к горлу подступили слезы.
     - Да, - сказала  она.  -  От  чумки  и  от  бешенства.  Альва  привез
ветеринарную справку. Если собака  тебе  не  нравится,  Альва  вернет  мне
деньги за него.
     С некоторых пор деньги стали играть в их жизни значительную  роль.  В
банке ей объяснили, что если она положит свой выигрыш на депозит, то через
несколько лет сумма практически удвоится. Они с Бретом продали инструменты
Джо, выручив  за  них  около  трех  тысяч  долларов.  На  эти  деньги  они
собирались жить, не трогая выигранных.
     - Как его зовут? - спросил Брет.
     - Пока никак.
     - Он породистый?
     - Да, - сказала Шарити  и  улыбнулась.  -  Он  двортерьер,  пятьдесят
седьмая модель.
     Брет тоже улыбнулся.
     - Что ж, я не против.
     - И как ты назовешь его, Брет?
     - Пока не знаю, - после долгой паузы ответил Брет, - но я подумаю  об
этом.
     Собака получила  кличку  Вилли.  Он  действительно  чем-то  напоминал
терьера.
     Через полгода Шарити сделала в банк  первый  взнос  на  сумму  десять
долларов. Она была намерена собрать необходимую  сумму,  чтобы  Брет  смог
закончить колледж.
     Тело Каджа сожгли. Странный конец для того, кто  всю  жизнь  старался
быть хорошей собакой и делать все, чего хотели его МУЖЧИНА, его ЖЕНЩИНА и,
в особенности - его МАЛЬЧИК. Если бы понадобилось,  он  бы  отдал  за  них
жизнь. Он никого не  собирался  убивать.  Просто  его  укусила  зараженная
бешенством летучая мышь. Не всегда главным в жизни  является  желание  или
нежелание.
     Маленькая нора, в которую  угодил  преследуемый  Каджем  кролик,  так
никогда и не была обнаружена. Кролик не сумел выкарабкаться наружу и  умер
медленной смертью. Его кости, насколько мне известно, все еще лежат в  той
норе, среди костей других животных, по прихоти судьбы оказавшихся там же.
     Возможно, эта песня и не самая удачная песня о  собаках,  но  мне  бы
хотелось все же напомнить ее вам...

                      У попа была собака, он ее любил.
                      Она съела кусок мяса - он ее убил.
                      Убил и закопал,
                      И надпись написал:
                      "У попа была собака..."
                                          Народная песня


 


<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...
Другие книги жанра: ужасы, мистика

Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу: [1] [2]

Страница:  [2]