Позднее, между  1974  и 1977 годами,  трое покончили самоубийством,
тем самым доведя общую цифру явных самоубийств до четырех,  а может, и
до пяти.  Можно сказать,  половина класса. Все четверо, несомненно по-
кончивших с собой,  казались нормальными до того момента, как прибегли
к  револьверу,  веревке или прыгнули с большой высоты.  Но кто скажет,
через что они прошли? Кто действительно знал это?
   В итоге осталось трое.  Начиная с 1977 года, когда основательно за-
бытый эксперимент, связанный с "лот шесть", опять внезапно стал горячо
обсуждаться,  за Джеймсом Ричардсоном,  ныне живущим в  Лос-Анджелесе,
установили постоянное скрытое наблюдение.  В 1969 году он участвовал в
эксперименте с "лот шесть" и во время действия этого препарата демонс-
трировал тот же потрясающий набор способностей, что и остальные: теле-
кинез, передачу мыслей и - возможно, самое интересное явление из всех,
по крайней мере с точки зрения Конторы, - мысленное внушение.
   Но, как и другие, по мере прекращения действия препарата Джеймс Ри-
чардсон утратил эти способности.  Собеседования,  проведенные в  1971,
1973 и 1975 годах, ничего не показали. Даже Уэнлесс не мог не признать
этого, а ведь он был фанатически уверен в препарате "лот шесть". Выбо-
рочные  данные  компьютера  (они стали гораздо менее выборочными после
того,  как началась история с Макги) постоянно показывали, что Ричард-
сон ни сознательно, ни неосознанно не обладает силой психического вну-
шения.  Он окончил колледж в 1971 году,  перебрался на  Запад,  сменив
несколько  низших руководящих должностей - без всякого мысленного вну-
шения,  и теперь работал в "Телемайн корпорейшн".  И вообще он гнусный
гомик. Кэп вздохнул.
   Они продолжали  наблюдать за Ричардсоном,  но Кэп был убежден,  что
тут они потерпели полное фиаско.  Оставались двое - Энди Макги  и  его
жена.  Их  неожиданный брак не остался незамеченным Конторой и Уэнлес-
сом,  последний начал бомбардировать начальство докладными,  предлагая
внимательно наблюдать за любым отпрыском этого брака, - можно сказать,
начал считать цыплят, не дождавшись осени, - не однажды Кэпа подмывало
сказать Уэнлессу,  что,  по их сведениями,  Энди Макги стерилизовался.
Тогда этот старый сукин сын заткнулся бы. К тому времени Уэнлесс схло-
потал  инсульт и стал бесполезен,  совсем пустое место,  сплошное неу-
добство.
   С "лот шесть" провели лишь один эксперимент.  Результаты его оказа-
лись такими катастрофическими,  что все покрыли тайной - большой, неп-
роницаемой...  и весьма дорогостоящей.  Сверху поступил приказ устано-
вить  на  неопределенное  время  мораторий на дальнейшие эксперименты.
Уэнлессу представилась возможность повопить, подумал Кэп... И он дейс-
твительно вопил. Однако не было никаких признаков, что русские или ка-
кая-то другая мировая держава интересуются психическими эффектами  ле-
карств,  и высшее военное начальство решило: несмотря на некоторые по-
ложительные результаты, "лот шесть" ничего не дает. Рассматривая отда-
ленные результаты,  один из ученых, работавших над этой идеей, сравнил
ее с установкой реактивного мотора на старом "форде".  Да,  он  мчался
как  ветер...  пока не натыкался на первое же препятствие.  "Дайте нам
еще десять тысяч лет эволюции,  - говорил этот тип,  - и мы попытаемся
снова".
   Часть проблемы  состояла  в следующем:  когда в результате вливания
препарата парапсихические силы находились в зените, подопытные сходили
с  ума.  Управлять  этим процессом было невозможно.  С другой стороны,
высшее начальство чуть ли не в штаны накладывало. Скрыть гибель агента
или  даже  случайного свидетеля операции - это одно.  Скрыть же смерть
студента,  у которого инфаркт, исчезновение двух других, истерию и па-
ранойю у третьих - совсем другое дело. У всех есть друзья и сокурсники
даже при том,  что одно из условий отбора лиц для проведения  опыта  -
минимальное количество близких родственников.  Цена и риск - огромные.
Чтобы замолчать это дело, потребовалось семьсот тысяч долларов из сек-
ретного фонда и ликвидация по крайней мере одного человека - крестного
отца того парня, который вырвал себе глаза. Этот крестный никак не хо-
тел  успокоиться.  Он норовил добраться до сути.  В итоге единственное
место,  куда он добрался, - дно Балтиморского канала, где, очевидно, и
пребывает до сих пор с двумя цементными блоками, привязанными к остат-
кам ног.
   И все же во многом - чертовски во многом - это  было  дело  случая,
дело случая.
   В итоге эксперимент "лот шесть" положили в долгий ящик, однако еже-
годно выделяя на него ассигнования.
   Деньги шли на периодическое наблюдение за  оставшимися  в  живых  в
случае, если выяснится что-то новое: какая-то закономерность.
   Наконец она выявилась.
   Кэп перелистал  папку  с фотографиями и нашел черно-белый глянцевый
снимок,  восемь на двенадцать, с изображением девочки. Ее фотографиро-
вали три года назад, когда ей было четыре года и она ходила в бесплат-
ный детский сад в Гаррисоне. Снимок был сделан с помощью телеобъектива
из-за дверцы хлебного фургона, затем увеличен и скадрирован так, чтобы
убрать играющих мальчишек и девчонок и  выделить  портрет  улыбающейся
малютки с торчащими косичками и скакалкой в руках.
   Кэп некоторое  время  умиленно смотрел на снимок.  У Уэнлесса после
инсульта появился страх.  Уэнлесс решил, что девчушку надо бы ликвиди-
ровать. И хотя Уэнлесс ныне не у дел, внутри организации нашлись люди,
согласившиеся с ним.  Однако Кэп очень надеялся,  что до этого дело не
дойдет.  У  него  у самого было трое внучат,  двое - в возрасте Чарлин
Макги.
   Конечно, им придется отнять девочку у отца. Возможно, навсегда. Его
же,  конечно,  после того,  как он сыграет свою роль,  почти наверняка
ликвидируют. Почти наверняка... Было четверть одиннадцатого. Он позво-
нил Рэйчел:
   - Эл Стейновиц еще не появился?
   - Только что прибыл, сэр.
   - Очень хорошо. Пришлите его ко мне, пожалуйста.

                                * * *

   - Я хочу, Эл, чтобы вы лично довели операцию до конца.
   - Понял, Кэп.
   Элберт Стейновиц  - маленький человечек с бледно-желтоватым лицом и
иссиня-черными волосами; в молодые годы его иногда принимали за актера
Виктора Джори.  Кэп сталкивался по работе со Стейновицем на протяжении
почти восьми лет - они оба пришли сюда из военно-морского  флота.  Ему
всегда  казалось,  что  Эл вот-вот ляжет в больницу и больше не выйдет
оттуда. Эл курил всегда и везде, но здесь это не разрешалось. Он ходил
медленным, величественным шагом, придававшим ему какое-то странное по-
добие достоинства,  а достоинство всегда связано в представлении людей
с мужественностью. Кэп, видевший все медицинские карты агентов Первого
отдела, знал, что величественная поступь Элберта - липа; он страдал от
геморроя и уже дважды делал операцию,  от третьей отказался: она могла
окончиться свищом до конца жизни.  Его величественная  походка  всегда
напоминала Кэпу сказку о русалке,  хотевшей стать женщиной,  и о цене,
которую она заплатила за то,  что вместо рыбьего хвоста получила ноги.
Кэп предполагал, что ее шаг, вероятно, тоже был величественным.
   - Когда сможете быть в Олбани? - спросил он Эла.
   - Через час после отъезда отсюда.
   - Хорошо. Я вас не задержу. Как там дела? Элберт зажал свои малень-
кие желтоватые руки между коленями.
   - Нам помогает полиция штата. Все дороги, ведущие из Олбани, перек-
рыты.  Пикеты  установлены по концентрическим окружностям с аэропортом
Олбани в центре. Радиус - тридцать пять миль.
   - Вы исходите из того, что они не поймали попутку.
   - Приходится,  - сказал Элберт. - Если же их кто-то подобрал и увез
за двести миль или больше, то нам, конечно, придется начинать все сна-
чала. Но я уверен, что они внутри этого круга.
   - Да?  Почему же,  Элберт?  - Кэп подался вперед.  Элберт Стейновиц
был,  без сомнения, лучшим агентом в Конторе, если не считать Рэйнбер-
да:  умен,  с прекрасно развитой интуицией и - если требовало  дело  -
безжалостен.
   - Отчасти интуиция,  - сказал Элберт.  - Отчасти данные, полученные
от компьютера,  в который мы заложили все,  что знали о трех последних
годах жизни Эндрю Макги. Мы запросили у машины сведения о любых ситуа-
циях, какие могут возникнуть, исходя из его предполагаемых особых спо-
собностей.
   - У него они есть,  Эл, - мягко произнес Кэп. - Вот почему эта опе-
рация так чертовски деликатна.
   - Да,  они есть,  - сказал Эл.  - Но данные компьютера  наводят  на
мысль,  что  его возможности пользоваться ими чрезвычайно ограниченны.
Если он прибегает к ним слишком активно, то заболевает.
   - Правильно. На это мы и рассчитываем.
   - Он занимался вполне легальным делом в Нью-Йорке,  чем-то  похожим
на группы Дейла Карнеги.
   Кэп кивнул.  "Поверь в себя" - курс, предназначенный в основном для
застенчивых администраторов.  Он давал ему и девочке средства на кусок
хлеба с маслом, не более.
   - Мы  опросили его последнюю группу,  - сказал Элберт Стейновиц.  -
Шестнадцать человек; они платили за обучение двумя отдельными взносами
-  сто долларов при поступлении,  сто по ходу занятий,  если результат
был очевиден. Конечно же, он был очевиден.
   Кэп кивнул.  Способности Макги очень подходили для того, чтобы все-
лять  в  людей  уверенность.  Он буквально ВТАЛКИВАЛ в них эту уверен-
ность.
   - Мы заложили в компьютер их ответы на несколько ключевых вопросов.
Вопросы  были  такие:  появлялась  ли у вас вера в себя и в результаты
курса "Поверь в себя" в какие-то  конкретные  моменты?  Можете  ли  вы
вспомнить рабочие дни сразу после посещения занятий на курсе, когда вы
чувствовали себя так, словно в вас вселился тигр? Были ли вы...
   - Чувствовали себя словно тигр?  - повторил Кэп. - Боже, вы спраши-
вали их, чувствовали ли они себя тиграми?
   - Слово нам подсказал компьютер.
   - Хорошо, продолжайте.
   - Третий  ключевой  вопрос:  добились ли вы каких-нибудь конкретных
успехов в работе после прохождения курса "Поверь в себя"? На этот воп-
рос  они  все могли ответить объективно и точно:  люди склонны помнить
день,  когда они получили надбавку к жалованью или босс похлопал их по
плечу. Они отвечали охотно. Мне показалось это даже немного страшнова-
тым,  Кэп.  Он действительно выполнял свое  обещание.  Одиннадцать  из
шестнадцати получили повышение,  обратите внимание - одиннадцать. Трое
из оставшихся пятерых работают в таких  местах,  где  повышают  крайне
редко.
   - Никто не оспаривает способности Макги, - сказал Кэп. - Уже не ос-
паривает.
   - Хорошо.  Продолжим.  Курс был шестинедельный. Используя ответы на
наши  вопросы,  компьютер указал четыре ключевые даты...  то есть дни,
когда  Макги,  вероятно,  добавлял   к   обычным   хи-хип-ура-вы-може-
те-это-сделать-если-постараетесь  довольно  сильный  мысленный  посыл.
Этими датами были семнадцатое августа,  первое сентября, девятнадцатое
сентября... и четвертое октября.
   - И что это доказывает?
   - Ну,  он мысленно обработал прошлой ночью того водителя такси. Об-
работал здорово. Этот парень до сих пор не опомнился. Мы полагаем, что
Энди Макги выдохся.  Болен. Может, даже не в состоянии двигаться. - Эл
в упор посмотрел на Кэпа.  - Компьютер показал нам двадцать шесть про-
центов вероятности его смерти.
   - Что?
   - Ну, так уже бывало. Он выкладывался до такой степени, что заболе-
вал. Эти посылы наносят какой-то ущерб его мозгу... Бог его знает, ка-
кой.  Вероятно, происходят точечные кровоизлияния. Все это может прог-
рессировать.  По подсчету компьютера, чуть выше одного из четырех шан-
сов,  что он умер либо от инфаркта,  либо,  что более вероятно, от ин-
сульта.
   - Ему пришлось расходовать свою энергию до того,  как он ее восста-
новил, - сказал Кэп.
   Элберт кивнул  и  вынул из кармана какой-то предмет - в конверте из
гибкого прозрачного пластика.  Он передал его  Кэпу,  тот  взглянул  и
возвратил.
   - Ну, и что это значит? - спросил он.
   - Не очень много,  - сказал Эл, задумчиво глядя на купюру в пласти-
ковом конверте.  - Только то, что этим Макги расплатился за поездку на
такси.
   - Он доехал до Олбани из Нью-Йорка за один доллар,  а?  - Кэп снова
взял купюру и посмотрел на нее уже  с  интересом.  -  Плата  наверняка
должна была равняться... что за черт! - Он уронил купюру в пластике на
стол, словно обжегшись, и сидел, моргая глазами.
   - Вы тоже, да? - сказал Эл. - Видели?
   - Боже,  не пойму,  что я видел, - сказал Кэп и потянулся к керами-
ческой коробочке, где держал таблетки от изжоги. - На какое-то мгнове-
ние она и мне показалась не похожей на однодолларовую бумажку.
   - А теперь похожа?
   Кэп уставился на купюру.
   - Конечно,  похожа.  Это же Джордж,  все...  Боже! - Он откинулся в
кресле с такой силой, что чуть не стукнулся головой о панельную обшив-
ку стены,  посмотрел на Эла.  - Лицо... как будто на мгновение измени-
лось, надел очки, что ли. Это трюк?
   - Чертовски классный трюк, - сказал Эл, забирая назад купюру. - Мне
тоже привиделось, хотя это больше не повторяется. Наверное, приглядел-
ся...  хотя убей меня бог,  если знаю, как. Конечно, какая-то дурацкая
галлюцинация. Я даже не узнал лицо. Это Бен Франклин.
   - Вы взяли ее у водителя такси? - спросил Кэп, завороженно глядя на
купюру  в надежде вновь увидеть смену картинки.  Но там был все тот же
Джордж Вашингтон. Эл засмеялся.
   - Да,  - сказал он. - Мы взяли купюру и выписали ему чек на пятьде-
сят долларов. Ему действительно повезло.
   - Почему?
   - Бен Франклин не на пятисотдолларовой бумажке, а на сотенной. Оче-
видно, Макги не знал.
   - Дайте-ка взглянуть снова.
   Эл протянул долларовую купюру Кэпу,  и тот  минуты  две  пристально
вглядывался в нее.  Когда он уже собирался отдать ее, она на миг снова
будто изменилась,  стала другой.  Но по крайней мере на сей раз он был
уверен, что все это произошло у него в голове, а не в купюре... на ку-
пюре или где-то там еще.
   - Скажу вам больше,  - сказал Кэп. - Не уверен, что Франклин на ку-
пюре в очках.  Иначе говоря, это... - Он замолчал, не зная, как закон-
чить свою мысль. В голову пришло нечто чертовски сверхъестественное, и
он отбросил его.
   - Да,  - сказал Эл.  - Что бы это ни было, оно постепенно исчезает.
Сегодня утром я показал ее, вероятно, шестерым. Двоим показалось, буд-
то мелькнуло что-то,  но совсем не то, что видели водитель и девица, с
которой он живет.
   - Так вы считаете, что его посыл был слишком сильным?
   - Да. Он вряд ли в состоянии двигаться после этого. Они могли пере-
ночевать  в лесу или в каком-то отдаленном мотеле.  Могли проникнуть в
один из дачных домиков округи.  Думаю,  они где-то рядом и мы захватим
их без особого труда.
   - Сколько людей нужно для этого?
   - Людей  достаточно,  - сказал Эл.  - С учетом полиции штата в этом
семейном пикнике участвует более семисот человек. В боевой готовности.
Они обойдут все дома,  постучатся в каждую дверь. Мы уже проверили все
отели и мотели в близлежащем к Олбани районе -  более  сорока.  Теперь
прочесываем соседние городки.  Мужчина и девочка... их видно, как вол-
дырь на большом пальце. Поймаем. Или одну девочку, если он умер. - Эл-
берт встал. - Мне пора. Хотелось бы присутствовать при завершении опе-
рации.
   - Конечно. Доставьте их мне, Эл.
   - Обязательно, - сказал Элберт и направился к двери.
   - Элберт?
   Он повернулся - маленький человек с нездоровым желтым лицом.
   - Кто же на самом деле на пятисотенной?  Вы это  проверили?  Элберт
Стейновиц улыбнулся.
   - Маккинли, - сказал он. - Его убили.
   Он вышел, осторожно прикрыв за собой дверь и оставив Кэпа погружен-
ным в раздумье.

                                * * *

   Через десять минут Кэп снова нажал на кнопку переговорного устройс-
тва.
   - Рэйчел, Рэйнберг уже вернулся из Венеции?
   - Еще вчера,  - сказала Рэйчел,  и Кэпу показалось,  что он услышал
неприязнь даже в тщательно отработанном тоне секретарши-при-боссе.
   - Он здесь или на Сэнибеле? - Контора имела свой дом отдыха на ост-
рове Сэнибел во Флориде. Пауза - Рэйчел сверялась с компьютером.
   - В Лонгмонте, Кэп. С восемнадцати ноль-ноль вчера. Наверное, отсы-
пается после полета.
   - Пусть кто-нибудь его разбудит,  - сказал Кэп. - Я хотел бы видеть
его после Уэнлесса... если, конечно, Уэнлесс все еще здесь?
   - Пятнадцать минут назад был.
   - Хорошо... Пускай Рэйнберд придет в двенадцать.
   - Да, слушаю, сэр.
   - Вы хорошая девушка, Рэйчел.
   - Спасибо, сэр, - слышно было, что она тронута. Кэпу она нравилась,
очень нравилась.
   - Пожалуйста, Рэйчел, пришлите доктора Уэнлесса. Он откинулся, сце-
пил руки перед собой и подумал: грехи мои тяжкие.
   Доктора Джозефа Уэнлесса сразил инсульт в тот самый день, когда Ри-
чард Никсон объявил об уходе с поста президента,  - 8 августа 1974 го-
да.  Это было кровоизлияние в мозг средней тяжести, от которого ему не
суждено было оправиться окончательно физически, а также и в умственном
отношении, считал Кэп. Именно после удара он стал постоянно и навязчи-
во интересоваться экспериментом с "лот шесть" и его последствиями.
   Он вошел в комнату,  опираясь на палку,  свет из окна скользнул  по
его круглым очкам без оправы и мутно отразился в них.  Левая рука была
скрючена.  Левый уголок рта был опущен,  будто в постоянной  леденящей
усмешке.
   Рэйчел из-за  плеча Уэнлесса сочувственно взглянула на Кэпа,  и тот
кивнул ей, что она может идти. Девушка ушла, тихо закрыв дверь.
   - А вот и добрый доктор, - без тени юмора сказал Кэп.
   - Как развиваются события? - спросил Уэнлесс, садясь и крякнув.
   - Секрет,  - сказал Кэп. - Вам это известно, Джо. Чем могу быть по-
лезен сегодня?
   - Наблюдал тут возню, - сказал Уэнлесс, не обратив внимания на воп-
рос Кэпа. - Что еще оставалось делать, пока я бил баклуши все утро.
   - Вы пришли, предварительно не договорившись о встрече...
   - Вы считаете, что они у вас почти в руках, - сказал Уэнлесс. - За-
чем иначе тут этот мясник Стейновиц?  Ну, может, так оно и есть. Может
быть. Но вы же и раньше так считали, правда?
   - Что вам нужно,  Джо?  - Кэп не любил напоминаний о прошлых прова-
лах. Однажды они почти поймали девчонку. Участвовавшие в операции люди
нетрудоспособны до сих пор и,  вероятно,  останутся таковыми до  конца
своих дней.
   - Что мне всегда нужно? - спросил Уэнлесс, согнувшись и опираясь на
палку.  О боже, подумал Кэп, опять этот старый дурак будет разглаголь-
ствовать.  - Зачем я остался жить?  Чтобы убедить вас ликвидировать их
обоих.  Ликвидировать Джеймса Ричардсона.  Ликвидировать тех,  в Мауи.
Ликвидировать полностью,  капитан Холлистер. Покончить с ними. Стереть
с лица земли. Кэп вздохнул.
   Уэнлесс скрюченной рукой показал в сторону тележки и сказал:
   - Вы, смотрю, снова листаете досье.
   - Я помню его почти наизусть,  - сказал Кэп и чуть улыбнулся.  "Лот
шесть"  набил  ему оскомину за весь прошедший год.  Последние два года
этот препарат был постоянной темой обсуждений.  Так что, пожалуй, Уэн-
лесс не единственный здесь человек с навязчивой идеей.
   ВСЯ РАЗНИЦА В ТОМ,  ЧТО МНЕ ЗА ТО ПЛАТЯТ. А ДЛЯ УЭНЛЕССА ЭТО ХОББИ.
И ОПАСНОЕ ХОББИ.
   - Вот читаете досье,  а урок из него извлечь не  хотите,  -  сказал
Уэнлесс. - Дайте же мне возможность еще раз обратить вас на путь исти-
ны, капитан Холлистер.
   Кэп начал было протестовать,  но вовремя вспомнил о  предстоящем  в
полдень визите Рэйнберда,  и выражение его лица смягчилось, стало спо-
койным, даже понимающим.
   - Хорошо, - сказал он, - валяйте.
   - Вы считаете, что я сумасшедший, да? Чокнутый.
   - Вы это сказали, не я.
   - Напоминаю: я первый предложил программу испытаний с кислотой ДЛТ.
   - Иногда я сожалею, что вы это сделали, - сказал Кэп. Когда он зак-
рывал глаза,  ему отчетливо представлялся первый доклад Уэнлесса,  его
предложения на двухстах страницах по поводу препарата,  известного как
ДЛТ,  а  среди работавших над ним специалистов как "активатор",  впос-
ледствии как "лот шесть". Предшественник Кэпа дал добро первоначальной
идее;  этот  джентльмен был похоронен шесть лет назад на Арлингтонском
кладбище со всеми воинскими почестями.
   - Я лишь хочу сказать,  что к моему мнению  стоит  прислушаться,  -
сказал  Уэнлесс.  Нынче  утром он произносил слова устало,  медленно и
невнятно.  Когда говорил,  перекошенный в усмешке рот с левой  стороны
был неподвижен.
   - Слушаю, - сказал Кэп.
   - Насколько мне известно,  я единственный психолог и врач, которого
вы вообще выслушиваете.  Ваши люди ослеплены одной идеей и только  ею:
какое значение этот человек и его девочка могут иметь для безопасности
Америки...  и, возможно, для последующего баланса сил в мире. Анализи-
руя поведение этого Макги,  можно сказать, что он своего рода БЛАГОЖЕ-
ЛАТЕЛЬНЫЙ РАСПУТИН. ОН СПОСОБЕН...
   Уэнлесс продолжал что-то говорить, но Кэп временно отключился. Бла-
гожелательный  Распутин,  думал  он.  Как ни парадоксально звучала эта
фраза,  она ему понравилась.  Его заинтересовало,  как отреагировал бы
Уэнлесс,  если ему сказать,  что,  согласно подсчету компьютера,  один
шанс к четырем,  что Макги, покидая Нью-Йорк, ликвидировал себя. Веро-
ятно,  был  бы вне себя от радости.  А если бы он показал Уэнлессу эту
странную купюру? Его, возможно, хватил бы еще один удар, подумал Кэп и
прикрыл рот рукой, чтобы спрятать улыбку.
   - Больше всего меня беспокоит девчонка, - говорил Уэнлесс в двенад-
цатый?  тринадцатый?  пятидесятый? раз. - Макги и Томлинсон женятся...
один шанс из тысячи. Это нужно было предотвратить во что бы то ни ста-
ло. И кто мог предположить...
   - Тогда вы все выступали за это,  - сказал Кэп и добавил сухо: - Не
сомневаюсь, что вы согласились бы стать посаженным отцом невесты, если
бы вас в то время об этом попросили.
   - Никто не предполагал,  - пробормотал Уэнлесс. - Лишь инсульт зас-
тавил  меня прозреть.  "Лот шесть" не что иное как синтетическая копия
секрета гипофиза,  в конце концов...  чрезвычайно  сильный  болеутоли-
тель-галлюциноген,  действия которого мы тогда не понимали, как не по-
нимаем и сейчас.  Мы знаем - или по крайней мере на  девяносто  девять
процентов  уверены,  -  что естественный аналог этого состава каким-то
образом способствует периодическим проявлениям парапсихических способ-
ностей,  их  время от времени демонстрируют все человеческие существа.
Набор этих проявлений удивительно широк:  предвидение, телекинез, мыс-
ленное  внушение,  вспышки сверхчеловеческой силы,  временный контроль
над симпатической нервной системой. Знаете ли вы, что гипофиз внезапно
становится сверхактивным при всех экспериментах с биологической обрат-
ной связью?
   Кэп знал.  Уэнлесс говорил ему это тысячу раз. Но отвечать нужды не
было;  нынешним утром красноречие Уэнлесса расцвело вовсю. И Кэп готов
был слушать...  в последний раз.  Пусть старик подержится за биту. Для
Уэнлесса это последний матч.
   - Да,  правда, - ответил Уэнлесс самому себе. - Он активен при био-
логической обратной связи, он активен в состоянии глубокого сна, и лю-
ди с поврежденным гипофизом редко спят нормально.  Люди с поврежденным
гипофизом очень часто подвергаются риску опухолей на мозге и лейкемии.
Это - гипофиз, капитан Холлистер. Если говорить об эволюции, старейшая
эндокринная железа в человеческом организме.  В подростковом  возрасте
она  выделяет  в  кровяной ток свой секрет в количестве,  во много раз
превосходящем собственный вес.  Это чрезвычайно важная железа, чрезвы-
чайно таинственная железа.  Если бы я верил в существование человечес-
кой души,  капитан Холлистер, я бы сказал, что она находится в гипофи-
зе.
   Кэп ухмыльнулся.
   - Мы это знаем,  - сказал Уэнлесс,  - и знаем,  что "лот шесть" ка-
ким-то образом изменил физическое строение гипофиза лиц, участвовавших
в  эксперименте.   Даже  вашего   так  называемого   "тихого"  Джеймса
Ричардсона. Чрезвычайно  важно: из  способностей девочки  мы можем это
вывести, что он каким-то  образом изменяет и хромосомную  структуру...
и что изменения в гипофизе могут привести к подлинной мутации.
   - Ей был передан Х-фактор.
   - Нет,  - сказал Уэнлесс. - Это одна из многих вещей, которые вы не
можете  понять,  капитан Холлистер.  Эндрю Макти стал Х-фактором после
эксперимента.  Виктория Томлинсон стала У-фактором - она тоже  измени-
лась, но не в такой степени, как ее муж. У этой женщины появилась сла-
бая телекинетическая способность.  У мужчины возникли среднего  уровня
способности подчинять психику других.  Девочка, однако... Девочка, ка-
питан Холлистер... Что она? По-настоящему мы не знаем. Она - Z-фактор.
   - Мы намереваемся это узнать, - мягко сказал Кэп. Теперь оба уголка
рта Уэнлесса кривились в презрительной усмешке.
   - Вы намереваетесь узнать, - повторил он. - Да, если будете настой-
чивы,  то,  конечно,  сможете... вы слепые, одержимые болваны. - Он на
мгновение  закрыл  глаза и прикрыл их рукой.  Кэп спокойно наблюдал за
ним. Уэнлесс сказал:
   - Одно вы уже знаете. Она зажигает огонь.
   - Да.
   - Вы предполагаете,  что она унаследовала телекинетическую  энергию
матери. Во всяком случае, вы это сильно подозреваете.
   - Да.
   - Когда она была совсем маленьким ребенком, то вовсе не могла конт-
ролировать эти... эти таланты - не найду лучшего слова.
   - Маленький ребенок не в состоянии контролировать собственный моче-
вой пузырь, - сказал Кэп, прибегая к одному из примеров, содержавшихся
в досье. - Но когда ребенок вырастает...
   - Да,  да, я знаком с подобной аналогией. Но и с более взрослым ре-
бенком могут происходить неожиданности.
   Кэп ответил, улыбаясь:
   - Мы собираемся держать ее в комнате с огнеупорными стенами.
   - В камере.
   Кэп сказал, все еще улыбаясь:
   - Если это вам больше нравится.
   - Я  предлагаю  вам такой вывод,  - сказал Уэнлесс.  - Она не любит
пользоваться своей способностью. Она напугана, и этот страх был внушен
ей  вполне  сознательно.  Я приведу аналогичный пример.  Ребенок моего
брата.  В доме были спички. Фредди хотелось играть с ними. Зажигать, а
затем гасить.  "Здорово, здорово", - говорил он. Брат решил выработать
стереотип поведения.  Запугать ребенка так, чтобы он никогда больше не
играл со спичками.  Он сказал ему, что головки спичек из серы и от них
его зубы сгниют и выпадут.  Что смотреть на горящие  спички  нельзя  -
можно ослепнуть.  И,  наконец, он мгновение подержал ладонь Фредди над
зажженной спичкой и обжег ее.
   - Ваш брат, - пробормотал Кэп, - просто настоящий гений.
   - Лучше небольшое красное пятно на руке мальчика, чем ребенок в па-
лате для обожженных,  весь во влажных повязках, с ожогами третьей сте-
пени на большей части кожи, - сказал Уэнлесс угрюмо.
   - Лучше убирать спички от детей.
   - А вы можете убрать от Чарлин Макги ее спички? - спросил Уэнлесс.
   Кэп медленно кивнул:
   - В этом есть кое-какой резон, но...
   - Спросите себя,  капитан Холлистер:  как тяжело пришлось  Эндрю  и
Виктории Макги, когда их ребенок был совсем крошкой? Опоздали с молоч-
ной бутылочкой. Ребенок плачет. Одновременно один из игрушечных зверь-
ков прямо там,  в кроватке рядом с ней вспыхивает дымным пламенем. Ис-
пачкана пеленка. Детка плачет. Через мгновение грязное белье в корзине
загорается.  У вас есть отчеты, капитан Холлистер; вы знаете, что было
в том доме.  Огнетушитель и индикатор дыма в каждой комнате. А однажды
загорелись ее собственные волосы,  капитан Холлистер; родители вошли к
ней в комнату и увидели,  что она стоит в своей кроватке и  плачет,  а
волосы горят.
   - Да,  - сказал Кэп,  - это,  должно быть,  заставляло их чертовски
нервничать.
   - Понимаете,  - сказал Уэнлесс,  - они учили ее не только проситься
на горшок, они учили ее еще на зажигать огонь.
   - Противопожарные учения, - задумчиво произнес Кэп.
   - А это означает, что, как мой брат у своего сына Фредди, они выра-
ботали у нее стереотип поведения.  Вы привели  эту  аналогию,  капитан
Холлистер,  так  давайте  рассмотрим ее на минуточку.  Что такое учить
проситься на горшок?  Выработать привычку - просто и ясно.  - Внезапно
голос старика взвился до невероятно высокого, дрожащего дисканта, стал
голосом женщины,  бранящей ребенка. Кэп наблюдал со смесью удивления и
отвращения.
   - Ты паршивая девчонка! - кричал Уэнлесс. - Посмотри, что наделала!
Нехорошо,  детка,  видишь,  как противно?  Нехорошо делать в штанишки!
Разве взрослые делают в свои штанишки? Делай в горшочек, детка, в гор-
шочек.
   - Прошу вас... - страдальчески произнес Кэп.
   - Так создается стереотип поведения,  - сказал Уэнлесс.  -  Обучить
личному  туалету - значит обратить внимание ребенка на его собственные
отправления таким образом,  чтобы он увидел,  сравнивая  с  поведением
других, что именно плохо в его поступке. Вы можете спросить, насколько
прочно укореняется этот комплекс в ребенке?  Тот же вопрос задал  себе
Ричард Дэмон из Вашингтонского университета и для выяснения его провел
эксперимент. Он объявил о наборе пятидесяти добровольцев среди студен-
тов. Накачал их содовой водой и молоком, пока им всем стало невмоготу.
Спустя какое-то время он сказал им,  что он их отпустит, если они сде-
лают... в штаны.
   - Отвратительно,  - сказал громко Кэп, чувствуя подступающую тошно-
ту. - Это не опыт, а упражнение в дегенеративности.
   - Видите, насколько стереотип поведения укоренен в вашей психике, -
тихо сказал Уэнлесс.  - Вам не казалось это отвратительным,  когда вам
было двадцать месяцев.  Тогда,  если вам хотелось опростаться,  вы это
делали.  Вы могли описаться на коленях у отца,  если сидели там, а вам
приспичило.  Суть эксперимента Дэмона,  капитан Холлистер,  состояла в
том, что большинство из них сделать в штаны просто не могли. Они пони-
мали,  что обычные нормы поведения там неприменимы, по крайней мере на
время эксперимента; каждый находился в отдельном помещении вроде обыч-
ной уборной...  но целых восемьдесят восемь процентов из них просто не
могли этого сделать.  Вне зависимости от того, насколько сильно им хо-
телось,  поведенческий комплекс,  внушенный  им  родителями,  оказался
сильнее.
   - Ничего  тут нет,  кроме простого любопытства,  - отрывисто сказал
Кэп.
   - Нет, это не любопытство. Я хочу, чтобы вы продумали аналогию меж-
ду  обучением проситься и противопожарным обучением...  и одну сущест-
венную разницу,  которая состоит в качественном скачке между необходи-
мостью совершать первое и второе. Если ребенок слишком медленно учится
правильно совершать туалет, каковы последствия этого? Небольшие непри-
ятности.  В его комнате пахнет, если ее не проветривать. Мамаша прико-
вана к стиральной машине.  Приходится вызывать людей для чистки ковра,
когда обучение все же закончено, и - самое худшее - у ребенка возника-
ет постоянный зуд,  а это может случиться только,  если у  него  очень
чувствительная кожа или если мамаша не следит за ним.  Однако последс-
твия для ребенка, который может зажигать...
   Глаза его блестели. Левый угол рта усмехался.
   - Я высоко оцениваю Макти как родителей,  - сказал Уэнлесс.  -  Ка-
ким-то образом им удалось внушить ей, как вести себя с огнем. Насколь-
ко понимаю, им пришлось начинать воспитание задолго до того, как роди-
тели обычно начинают обучение личной гигиене; может, даже до того, как
она начала ползать.  "Детка,  нельзя!  Детка сделала себе больно! Нет,
нет, нет! Плохая девочка! Пло-хая девочка!"
   Но ваш компьютер предполагает,  что она преодолевает свой комплекс,
капитан Холлистер.  Для этого у нее все условия.  Она дитя, и комплекс
еще не затвердел в ней как цемент.  К тому же с ней отец! Понимаете ли
вы значение этого простого факта?  Нет, не понимаете. Отец для нее ав-
торитет.  Он держит в руках все психические нити каждого физиологичес-
кого отправления девочкиребенка;  за каждым из них,  словно  невидимая
фигура за ширмой, стоит его авторитет. Для девочки-ребенка он как Мои-
сей;  законы - это его законы, которые она должна выполнять, хотя и не
знает,  откуда они взялись. Он, вероятно, единственный человек на зем-
ле, который может освободить ее от этой тяжести. Наши комплексы, капи-
тан Холлистер, всегда приносят нам самые большие муки и душевные стра-
дания, когда те, кто наделил нас ими, умирают и уже недоступны для ди-
алога... и сострадания.
   Кэп взглянул  на часы и увидел,  что Уэнлесс находится у него почти
сорок минут. А казалось, не один час.
   - Вы уже заканчиваете? У меня другая встреча...
   - Когда комплексы исчезают, они исчезают подобно плотинам, прорвав-
шимся  после  тропического ливня,  - спокойно сказал Уэнлесс.  - У нас
есть одна любвеобильная девица девятнадцати лет.  У нее позади - целая
куча любовников. До семнадцати была девственницей. Ее отец, священник,
постоянно твердил ей, девочке, что секс в замужестве - неизбежное зло,
что секс вне замужества - ад и проклятие,  что секс и есть яблоко пер-
вородного греха.  Когда такой комплекс исчезает,  он  исчезает  словно
прорвавшаяся плотина.  Сначала появляется одна-другая трещина, малень-
кие незаметные струйки... А судя по данным вашего компьютера, мы нахо-
димся  с  нашей девочкой именно в такой ситуации.  Есть предположение,
что она по просьбе отца использовала свои  способности,  чтобы  помочь
ему.  А затем плотина внезапно рушится,  выплескивая миллионы галлонов
воды,  уничтожая все на своем пути,  топя  всех  встречных-поперечных,
навсегда изменяя ландшафт!
   Квакающий голос  Уэнлесса поднялся от обычного негромкого говора до
хриплого стариковского крика - но он звучал скорее жалобно,  чем вели-
чественно.
   - Послушайте, - сказал он Кэпу. - Выслушайте меня хоть раз. Сбрось-
те с глаз шоры.  Сам по себе этот человек не опасен.  У него небольшая
сила,  так, игрушка, пустяк. И он это понимает. Он не мог с ее помощью
заработать миллион долларов.  Он не правит странами и народами. Он ис-
пользовал  ее,  помогая застенчивым администраторам приобрести уверен-
ность. Он не может пользоваться своей способностью часто или с пользой
для себя...  Какой-то внутренний психологический фактор мешает ему. Но
девочка невероятно опасна.  Она вместе  со  своим  папочкой  спасается
бегством ради сохранения жизни.  Она очень напугана. Он также напуган,
что и его делает опасным. Не самого по себе, а потому что вы заставля-
ете его изменять привычный стереотип поведения девочки. Вы заставляете
его учить ее заново оценить ту силу,  которой она обладает,  заставить
ее использовать эту силу. Уэнлесс тяжело дышал.
   Доигрывая сценарий - конец уже был виден, - Кэп спокойно спросил:
   - Что вы предлагаете?
   - Его  нужно  уничтожить.  Быстро.  Прежде  чем он сможет разрушить
комплекс,  который они с женой укоренили в этой девочке. Я считаю, что
она тоже должна быть уничтожена. В случае если ущерб уже нанесен.
   - Она же, в конце концов, маленькая девочка, Уэнлесс. Да, она может
зажигать огонь.  Мы называем это пирокинезом.  Вы же представляете все
это как армагед дон.
   - Может,  им  дело и кончится,  - сказал Уэнлесс.  - Не допускайте,
чтобы ее малый  возраст  и  маленький  рост  заставили  вас  забыть  о
зет-факторе...  а  именно это вы и делаете.  А если предположить,  что
разжигание огня - только верхушка айсберга? Ей семь. Когда Джону Миль-
тону было семь, он, вероятно, хватал уголек и с трудом пытался вывести
свое имя,  чтобы мамочка и папочка могли его прочитать.  Он был ребен-
ком. Джон Мильтон вырос и написал "Потерянный рай".
   - Ни черта не понимаю, что вы плетете? - отрубил Кэц.
   - Я говорю о потенциале уничтожения.  Я говорю о способности,  свя-
занной с гипофизом,  железой,  которая в ребенке возраста Чарлин Макги
практически дремлет. Что будет, когда девочка превратится в подростка?
Железа проснется и за двадцать месяцев станет самой мощной силой в че-
ловеческом организме, повелевая всем - от внезапного появления первич-
ных и вторичных половых признаков до увеличения количества зрительного
пурпура в глазу.  Представьте себе ребенка, способного вызвать ядерный
взрыв одним усилием воли!
   - Такого бреда я никогда не слышал.
   - Да? Тогда разрешите мне от бреда перейти к полному безумию, капи-
тан Холлистер.  Предположим, в эту девочку, которя где-то прячется се-
годня,  заложена некая сила,  спящая до поры до времени,  но способная
однажды расколоть нашу планету надвое, словно фарфоровую тарелку в ти-
ре?
   Они в молчании Посмотрели друг на друга.  Внезапно раздался  сигнал
переговорного устройства.
   Через мгновение Кэп наклонился к нему и нажал на кнопку:
   - Да,  Рэйчел?  -  Черт его побери,  если старик пусть на минуту не
убедил его. Уэнлесс похож на мрачного черного ворона, и это - еще одна
причина, почему Кэп не любил его. Сам он был жизнелюбцем и если кого и
выносил, так это пессимистов.
   - Звонят по кодирующему телефону,  - сказала Рэйчел.  -  Из  района
операции.
   - Хорошо, дорогая. Спасибо. Пусть подождут минутки две, хорошо?
   - Да, сэр.
   Он откинулся в кресле:
   - Я вынужден прервать нашу беседу, доктор Уэнлесс. Можете быть уве-
рены, я самым внимательным образом продумаю все, что вы сказали.
   - Продумаете?  - спросил Уэнлесс. Застывший угол его рта, казалось,
цинично ухмылялся.
   - Да.
   Уэнлесс сказал:
   - Девочка... Макги... и этот парень Ричардсон... последние три эле-
мента нерешаемого уравнения,  капитан Холлистер. Сотрите их. Действуй-
те. Девочка очень опасна.
   - Я продумаю все, что вы сказали, - повторил Кэп.
   - Сделайте это. - Уэнлесс, опираясь на палку, с трудом начал подни-
маться. Это заняло довольно много времени. Наконец он встал.
   - Приближается зима, - сказал он Кэпу. - Старые кости ноют.
   - Вы останетесь на ночь в Лонгмонте?
   - Нет, в Вашингтоне.
   Кэп поколебался, а затем сказал:
   - Остановитесь в "Мэйфлауэр".  Мне,  может, понадобится связаться с
вами.
   В глазах старика что-то промелькнуло - благодарность?  Да, конечно,
благодарность.
   - Очень хорошо, капитан Холлистер, - сказал он и проковылял, опира-
ясь на палку,  к двери - старик, который когда-то открыл ящик Пандорры
и теперь хотел расстрелять все,  вылетевшее из него, вместо того чтобы
пустить в дело.
   Когда дверь  за ним закрылась,  Кэп с облегчением вздохнул и поднял
трубку кодирующего телефона.
   - Кто говорит?
   - Орв Джеймисон, сэр.
   - Поймали их, Джеймисон?
   - Еще нет, сэр, но мы обнаружили кое-что интересное в аэропорту.
   - Что же?
   - Все телефонные автоматы пусты. В некоторых из них на полу мы наш-
ли лишь несколько четвертаков и десятицентовиков.
   - Взломаны?
   - Нет,  сэр. Почему и звоню вам. Они не взломаны, а просто пусты. В
телефонной компании рвут и мечут.
   - Хорошо, Джеймисон.
   - Все это ускоряет дело.  Мы полагаем,  что отец, возможно, оставил
девчонку на улице и зарегистрировался в отеле только сам. Как бы то ни
было, теперь мы будем искать парня, расплатившегося одной мелочью.
   - Если они в мотеле, а не спрятались в каком-нибудь летнем лагере.
   - Да, сэр.
   - Продолжайте, О'Джей.
   - Слушаюсь,  сэр.  Спасибо. - В голосе Орвила прозвучала глупая ра-
дость от того, что Кэп помнил его прозвище.
   Кэп повесил трубку.  Минут пять он сидел, закрыв глаза и размышляя.
Мягкий осенний свет освещал кабинет, согревая его. Затем он нагнулся и
снова вызвал Рэйчел.
   - Джон Рэйнберд здесь?
   - Да, здесь, сэр.
   - Дайте  мне еще пяток минут,  а затем пришлите его ко мне.  Я хочу
поговорить с Норвилом Бэйтсом в районе операции. Он там за главного до
прибытия Эла.
   - Хорошо,  сэр,  - сказала Рэйчел с некоторым сомнением в голосе. -
Придется говорить по открытой линии. Связь по переносному радиотелефо-
ну. Не очень...
   - Ничего, ничего, - нетерпеливо сказал он. Прошло две минуты. Голос
Бэйтса слышался издалека и проходил с шумами. Он был неплохим работни-
ком  - не очень одарен воображением,  но упорен.  Именно такой человек
нужен Кэпу для осады крепости до приезда Элберта  Стейновица.  Наконец
Норвил  на линии и сообщает,  что они начинают прочесывать близлежащие
города - Оквилл, Тремонт, Мессалонсет, Гастингс Глен, Лутон.
   - Хорошо,  Норвил, порядок, - сказал Кэп. Он думал о словах Уэнлес-
са:  ВЫ ЗАСТАВЛЯЕТЕ ЕГО МЕНЯТЬ СТЕРЕОТИП И ЗАНОВО ОБУЧАТЬ ДЕВОЧКУ.  Он
обдумывал сообщение Джеймисона о пустых телефонах.  Макги этого не де-
лал. Сделала девочка. И потом, будучи на взводе, подожгла ботинки сол-
дату,  возможно,  случайно. Уэнлесс был бы доволен, знай он, что Кэп в
итоге собирался воспользоваться половиной его советов - нынешним утром
старый козел был на удивление красноречив.
   - Ситуация изменилась,  - сказал Кэп.  -  Мы  должны  ликвидировать
большого парня. Полная ликвидация. Понимаете?
   - Полная  ликвидация,  -  невозмутимо повторил Норвил.  - Слушаюсь,
сэр.
   - Прекрасно,  Норвил,  - уже мягко сказал Кэп.  Он положил трубку и
стал ждать прихода Джона Рэйнберда.
   Через секунду дверь открылась, и он явился, очень большой и еще бо-
лее отвратительный. Этот полуиндеец вел себя настолько тихо, что, сидя
за  столом,  читая или отвечая на письма,  можно было не почувствовать
присутствия в комнате постороннего. Кэп знал, насколько это редкое ка-
чество. Большинство людей ощущает присутствие кого-то другого: Уэнлесс
однажды назвал эту способность не шестым чувством, а вторым видением -
ощущением,  порождаемым  какими-то  неизмеримо  малыми  токами от пяти
обычных чувств.  Но Рэйнберд был неощутим.  Ни одно из тончайших чувс-
твительных волоконцев даже не шелохнется.  Однажды за рюмкой портвейна
в гостиной у Кэпа Эл Стейновиц сказал странную вещь:  "Он единственный
человек из всех встречавшихся мне, который при ходьбе не колеблет воз-
дух".  И Кэп был рад,  что Рэйнберд на их стороне, он был единственным
из всех встречавшихся,  на сей раз не Элу, а ему самому, кого он боял-
ся.
   Рэйнберд - тролль,  чудовище,  великан-людоед в облике человека. Он
не добирал всего лишь двух дюймов до семи футов и зачесывал свои блес-
тящие черные волосы в короткий хвост на  затылке.  Десять  лет  назад,
когда он во второй раз был во Вьетнаме, прямо перед ним взорвалась ми-
на,  и теперь его лицо являло собой ужасное зрелище шрамов и исполосо-
ванной кожи. Левого глаза не было. На его месте - впадина. Он не делал
пластической операции и не вставлял искусственный  глаз,  потому  что,
говорил он,  в местах счастливой охоты на том свете его попросят пока-
зать боевые раны.  Когда он говорил подобные вещи, было неясно, верить
ему или нет;  неясно, говорит он серьезно или по каким-то причинам ду-
рачит вас.
   Все эти годы Рэйнберд был на редкость хорошим агентом:  отчасти по-
тому, что меньше всего он походил на агента, а главным образом оттого,
что за маской из голого мяса скрывался живой, жестокий, ясный ум. Сво-
бодно  говорил на четырех языках и понимал еще три.  Занимался русским
по ускоренному методу. Голос его был низким, музыкальным голосом обра-
зованного человека.
   - Добрый день, Кэп.
   - Уже полдень? - удивленно спросил Кэп.
   Рэйнберд улыбнулся, демонстрируя ряд прекрасных белых зубов - зубов
акулы, подумал Кэп.
   - С четырнадцатью минутами, - сказал он. - Я отхватил эти электрон-
ные часы "Сейко" на черном рынке в Венеции. Потрясающе. Маленькие чер-
ные цифирки постоянно меняются. Праздник техники. Я иногда думаю, Кэп,
что мы воевали во Вьетнаме не во имя победы, а для демонстрации дости-
жений техники.  Мы сражались там во имя производства дешевых электрон-
ных часов,  игры в пинг-понг через подключение в телевизор, карманного
калькулятора. Я смотрю на свои часы по ночам. Они сообщают, что секун-
да за секундой приближаюсь я к смерти. А это хорошо.
   - Садитесь,  старина,  -  сказал Кэп.  - Как всегда при разговоре с
Рэйнбердом, во рту у него было сухо и приходилось удерживать руки, ко-
торые  норовили сплестись и сцепиться на полированной поверхности сто-
ла.  И это притом,  что,  как он считал,  Рэйнберду он нравился - если
можно сказать, что ему вообще кто-нибудь нравился.
   Рэйнберд сел. На нем были старые джинсы и выцветшая рубашка.
   - Как Венеция? - спросил Кэп.
   - Тонет, - ответил Рэйнберд.
   - У меня для вас есть работа,  если захотите.  Небольшая,  но может
повести к заданию, которое вы сочтете гораздо интереснее.
   - Говорите.
   - Сугубо добровольно, - настаивал Кэп. - Вы ведь все еще на отдыхе.
   - Говорите,  - мягко повторил Рэйнберд, и Кэп ввел его в курс дела.
Он  провел  с  Рэйнбердом всего пятнадцать минут,  а показалось - час.
Когда этот громила вышел,  Кэп облегченно вздохнул. Уэнлесс и Рэйнберд
в одно утро - такое вышибет из седла на целый день.  Но утро миновало,
многое сделано, и кто знает, что будет к вечеру? Он позвонил Рэйчел.
   - Слушаю, Кэп?
   - Я не пойду в кафетерий,  дорогая.  Принесите мне, пожалуйста, че-
го-нибудь сюда. Неважно что. Что-нибудь. Спасибо. Рэйчел.
   Наконец-то один.  Трубка  кодирующего телефона покоилась на пузатом
аппарате,  начиненном микросхемами,  микропроцессорами и бог знает чем
еще.  Когда телефон зазвонит,  это будет Элберт или Норвил, они скажут
ему,  что в штате Нью-Йорк все кончено  -  девочка  схвачена,  отец  -
мертв. Хорошая новость.
   Кэп снова закрыл глаза.  Мысли и фразы проплывали в голове,  словно
большие ленивые воздушные змеи. Мысленное внушение.
   Здешние умники говорят об огромных  его  возможностях.  Представьте
себе человека,  подобного Макги,  поблизости от какогонибудь государс-
твенного деятеля. Скажем, рядом с этим "розовым" Тедом Кеннеди, предс-
тавьте,  как  он низким,  неотразимо убедительным голосом подсказывает
ему,  что лучший выход - самоубийство. Представьте, такой человек ока-
зывает влияние на руководителей различных подпольных групп.  Жаль, что
нужно расстаться с ним. Но... что удалось однажды, можно повторить.
   Девочка. Слова Уэнлесса:  "СИЛА,  СПОСОБНАЯ ОДНАЖДЫ РАСКОЛОТЬ  НАШУ
ПЛАНЕТУ  НАДВОЕ,  СЛОВНО  ФАРФОРОВУЮ  ТАРЕЛКУ В ТИРЕ..." - разумеется,
смешны. Уэнлесс спятил, как мальчишка в рассказе Д. Г. Лоуренса, умев-
ший  отгадывать  победителей на лошадиных бегах.  "Лот шесть" оказался
для Уэнлесса сильнодействующей кислотой,  она проела огромные  зияющие
дыры в его здравом смысле.  Чарли - всего лишь маленькая девочка, а не
орудие судного дня. Им придется повозиться с ней, по крайней мере пока
не удастся установить,  что она такое,  и решить, чем она может стать.
Одного этого достаточно,  чтобы вернуться к программе  испытаний  "лот
шесть".  Если  девочку  можно  будет  убедить направить силы на пользу
стране, тем лучше.
   Тем будет лучше, думал Кэп.
   Кодирующий телефон внезапно издал длинный, резкий звук.
   У Кэпа забилось сердце, он схватил трубку.

                   ПРОИСШЕСТВИЕ НА ФЕРМЕ МЭНДЕРСА

   Пока Кэп обсуждал будущее Чарли Макги с Элом Стейновицем в Лонгмон-
те,  она сидела,  зевая и потягиваясь,  на краю кровати в шестнадцатом
номере мотеля "Грезы".  Яркое утреннее солнце бросало с безупречно го-
лубого осеннего неба в окно косые лучи. При дневном свете все казалось
лучше и веселее.
   Она посмотрела на папочку,  лежащего бесформенной массой под  одея-
лом. Торчал лишь клок волос.  Она улыбнулась. Он всегда делал  для нее
все, что мог. Если они были голодны, он только надкусывал единственное
яблоко и отдавал ей. Когда  бодрствовал, он всегда делал для  нее все,
что мог.
   Но когда спал, он натягивал на себя все одеяла.
   Она пошла в ванную,  стянула трусики, включила душ,  попользовалась
туалетом,  пока  нагревалась  вода,  и  затем вошла в душевую кабинку.
Ударила горячая вода, и она, улыбаясь, зажмурилась. Ничего в мире  нет
прекраснее первой минуты под горячим душем.
   (ТЫ ПЛОХО СЕБЯ ВЕЛА МИНУВШЕЙ НОЧЬЮ)
   Она нахмурила брови.
   (НЕТ, ПАПОЧКА СКАЗАЛ, НЕТ)
   (ЗАЖГЛА БОТИНКИ ТОГО ПАРНЯ, ПЛОХАЯ ДЕВОЧКА, ОЧЕНЬ ПЛОХАЯ, ТЕБЕ НРА-
ВИТСЯ, ЧТО МЕДВЕЖОНОК ВЕСЬ ОБУГЛИЛСЯ?)
   Она нахмурилась еще больше.  К беспокойству теперь добавились страх
и стыд. Образ ее Мишки полностью никогда даже не возникал; он находил-
ся где-то в глубине сознания,  и,  как это часто  случалось,  ее  вина
словно концентрировалась в запахе - запахе чего-то горелого,  обуглив-
шегося.  Тлеющая обивка, вата. Запах вызывал туманные видения склонив-
шихся  над ней матери и отца,  они были гигантами;  они были напуганы;
они сердились,  их голоса - громыхали и грохотали, словно валуны в ки-
но, подпрыгивающие и летящие с глухим стуком вниз по склону горы.
   (ПЛОХАЯ ДЕВОЧКА! ОЧЕНЬ ПЛОХАЯ! ТЫ НЕ ДОЛЖНА, ЧАРЛИ, НИКОГДА! НИКОГ-
ДА! НИКОГДА!)
   Сколько ей было тогда лет?  Три?  Два?  Как рано может себя помнить
человек? Она спросила однажды папочку, он не знал. Он помнил укус пче-
лы, а его мама сказала, что это случилось когда ему было только полто-
ра года.
   Ее самые  ранние воспоминания:  огромные склонившиеся над ней лица;
громкие голоса,  словно валуны, скатывающиеся вниз по склону; и запах,
как бывает от сгоревшей вафли.  Запах от ее волос.  Она подожгла собс-
твенные волосы,  и почти все они выгорели.  Именно после этого папочка
упомянул слово "помощь" и мамочка стала такая забавная, сначала засме-
ялась, затем заплакала, затем снова засмеялась, да так громко и стран-
но, что папочка шлепнул ее по лицу. Чарли запомнила это, то был единс-
твенный известный ей случай,  когда папочка сделал нечто подобное  ма-
мочке.  Может,  нам стоит обратиться за "помощью", сказал папочка. Она
находилась в ванной, и ее голова была мокрой, потому что папочка сунул
ее под душ.  О конечно,  сказала мамочка, давай позовем д-ра Уэнлесса,
он окажет нам "помощь",  сколько угодно помощи,  как раньше... а затем
смех, плач, смех, еще смех и пощечина.
   (ТЫ БЫЛА ТАКОЙ ПЛОХОЙ ДЕВОЧКОЙ ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ)
   - Нет,  -  пробормотала  она  под  барабанящий шум душа. -  Папочка
сказал - нет. Папочка сказал, что могло быть... быть... хуже...   лицо
того человека.
   (ТЫ БЫЛА ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ)
   Но им нужна была мелочь из телефонов. Так сказал папочка.
   (ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ)
   Затем она  снова подумала о мамочке,  о том времени,  когда ей было
пять лет,  шел шестой...  Она не любила вспоминать об этом,  но память
пришла сама, от памяти никуда не деться.
   Случилось это как раз перед тем,  как явились плохие люди и сделали
мамочке так больно.
   (УБИЛИ ЕЕ, ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, УБИЛИ ЕЕ)
   Да, правильно,  перед тем как убили ее и забрали Чарли. Папочка по-
садил ее на колени,  чтобы почитать ей; только он взял не такие знако-
мые рассказы о Винни-Пухе,  или Тигре, или миссис Жабе, или о "Большом
стеклянном лифте Вилли Вонка". Он взял несколько толстых книг без кар-
тинок. Она недовольно сморщила нос и попросила Винни-Пуха.
   "Нет, Чарли,  - сказал он. - Я хочу почитать тебе другие истории, и
послушай,  пожалуйста.  Я считаю, что ты уже достаточно взрослая, да и
мама считает так же.  Эти рассказы,  может,  немного испугают тебя, но
они очень нужные. Это правдивые истории".
   Она запомнила названия книг, из которых папочка читал рассказы, по-
тому что они по-настоящему испугали ее.  Одна книга называлась  "Бере-
гись!",  ее написал человек по имени Чарльз Форт.  Книга под названием
"Необычнее,  чем наука" Фрэнка Эдвардса. Еще книга под названием "Ноч-
ная правда".  Была еще одна книга, она называлась "Рассказ о пирокине-
зе, несколько историй болезни", но мамочка не разрешила папочке читать
оттуда.  "Потом,  - сказала мамочка,  - когда она подрастет,  Энди". И
отобрала книгу. К удовольствию Чарли.
   Рассказы и вправду пугали. Один - о дяденьке, который заживо сгорел
в  парке.  Другой - о тетеньке,  которая сгорела в автомобильном доми-
ке-прицепе;  ничего больше там не сгорело, только тетенька, да немного
обуглилось кресло,  в котором она сидела и смотрела телевизор. Отдель-
ные места ей понять было трудно, но запомнился полицейский, сказавший:
"Мы  не  можем объяснить этот смертельный случай.  Ничего от жертвы не
осталось, кроме зубов и нескольких кусков обугленных костей. Для тако-
го нужна газосварочная установка,  а вокруг ничего не обгорело.  Мы не
можем объяснить, почему все это не взлетело в воздух, как ракета".
   Третий рассказ был о большом мальчике - лет одиннадцати или двенад-
цати,  - который сгорел на пляже. Его папа, сам здорово обжегшись, су-
нул его в воду,  но мальчик и там продолжал гореть,  пока весь не сго-
рел. История о девочке-подростке, которая сгорела в исповедальне, ког-
да каялась священнику во всех своих грехах.  Чарли все знала о католи-
ческой исповедальне - ее подружка Дини рассказывала ей. Дини говорила,
что нужно поведать священнику обо всем плохом,  что ты сделала на про-
тяжении целой недели.  Дини сама еще не ходила исповедоваться,  потому
что не прошла конфирмацию,  но брат ее Карл ходил.  Карл учился в чет-
вертом классе,  и ему пришлось рассказать обо всем, даже о том случае,
когда он зашел в комнату матери и съел несколько шоколадок, подаренных
ей на день рождения.  Если не расскажешь всего священнику,  то не омо-
ешься кровью христовой и попадешь в место, где горят в огне.
   Смысл всех этих рассказов Чарли уловила.  Они ее так напугали, осо-
бенно рассказ о девочке в исповедальне,  что она заплакала. "Неужели я
себя сожгу?  - плакала она. - Как тогда, когда была маленькой и сожгла
себе волосы? Неужели я сожгу себя до угольков?"
   Папочка с мамочкой казались расстроенными. Мамочка побледнела и все
время кусала губы, но папочка обнял Чарли за плечи и сказал: "Нет, ма-
лышка.  Нет,  если будешь осторожна и не будешь думать об...  этом. Ты
иногда делаешь это, когда расстроена или испугана".
   "Что это такое?  - плакала Чарли.  - Скажите мне,  что это такое, я
ведь даже не знаю, и я никогда не буду этого делать, обещаю!"
   Мамочка сказала: "Насколько мы знаем, малышка, это называется пиро-
кинез.  Это слово значит, что кто-то может иногда зажигать огонь, лишь
только подумав об огне.  Обычно это происходит, когда человек расстро-
ен.  Некоторые люди,  очевидно,  обладают этой...  ну, способностью на
протяжении  всей  своей  жизни и даже не подозревают о ней.  А некото-
рых...  ну, эта способность охватывает на мгновение, и они...". Она не
смогла договорить.
   "Они себя сжигают, - сказал папочка. - Как тогда, когда ты была ма-
ленькой и сожгла себе волосы,  да. Но ты можешь и должна держать это в
узде, Чарли. Ты должна. Видит бог - это не твоя вина". При этих словах
его и мамочкины глаза встретились на мгновение и  что-то  промелькнуло
между ними.
   Обняв ее за плечи, он сказал: "Иногда ты ничего не можешь поделать,
я знаю.  Это нечаянно, это просто печальное происшествие. Когда ты ма-
ленькая,  заигравшись, забывала пойти в туалет и делала в штанишки, мы
называли это "происшествием" - помнишь?" "Я больше так не делаю".
   "Конечно, нет. Скоро ты будешь держать в узде и то, другое. А пока,
Чарли, ты должна обещать, что никогда, никогда, никогда, если сможешь,
не будешь выходить из себя,  выходить из себя так,  что тебе захочется
зажечь  огонь.  А если все-таки ты выйдешь из себя и не сможешь ничего
поделать,  отбрось это от себя.  В мусорную корзинку или в пепельницу.
Постарайся выйти на улицу.  Постарайся отбросить это в воду,  если она
есть поблизости".
   "Но никогда не бросай в людей, - сказала мамочка, ее лицо попрежне-
му оставалось бледным и серьезным. - Это очень опасно, Чарли. Тогда ты
будешь очень плохой девочкой.  Потому что,  - она с трудом выдавливала
из себя слова, - ты так можешь убить человека".
   А потом  Чарли  плакала навзрыд,  это были слезы ужаса и раскаяния,
ведь обе мамочкины руки - в бинтах, и она понимала, почему папочка чи-
тал ей все эти страшные истории. Накануне мамочка не разрешила ей пой-
ти к Дини из-за того, что она не убрала у себя в комнате. Чарли ужасно
разозлилась, и тут же появилось это огненное, как и всегда, оно, слов-
но какой-то злобный чертик,  появилось ниоткуда,  кивая и ухмыляясь, а
она так злилась,  что толкнула это от себя к мамочке, и мамочкины руки
охватил огонь.  Все обошлось не так страшно, как могло бы.
   (МОГЛО БЫТЬ ХУЖЕ, МОГЛА ПОПАСТЬ В ЛИЦО)
   Потому что  в раковине оказалась мыльная вода для мытья посуды,  не
так страшно, но это был ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ ПОСТУПОК, и она обещала им обоим,
что  н и к о г д а,  н и к о г д а,  н и к о г д а...
   Теплая вода барабанила по лицу,  груди,  плечам, окутывая ее теплым
покрывалом,  коконом,  прогоняя воспоминания и тревогу.  Ведь  папочка
сказал ей,  что все в порядке. А если папочка говорит, значит, так оно
и есть. Он - самый умный человек в мире.
   Ее мысли с прошлого перенеслись в сегодняшний день - она подумала о
преследователях.  Папочка говорил,  что они работают на правительство,
на какую-то его очень плохую Контору. Эти люди все время гонятся и го-
нятся  за ними.  Куда бы они ни забрались,  люди из Конторы спустя ка-
кое-то время опять тут как тут.
   ИНТЕРЕСНО, ПОНРАВИТСЯ ИМ,  ЕСЛИ Я ИХ ПОДОЖГУ? - холодно спросил ка-
кой-то  внутренний  голос,  и она зажмурилась с чувством вины и ужаса.
Так думать мерзко. Плохо.
   Чарли протянула руку, ухватилась за кран с надписью ГОРЯЧАЯ, завер-
нула его резким,  сильным движением. Минуты две она, дрожа и обняв ру-
ками свое тельце,  стояла под ледяными, колючими струями душа, не поз-
воляя себе выйти из-под них.
   За плохие мысли нужно расплачиваться.
   Так говорила Дини.

                                * * *

   Энди медленно просыпался.  До него смутно доходил  барабанящий  шум
душа.  Сначала он был частью сна: они с дедушкой плывут по Ташморскому
озеру,  ему восемь лет,  он пытается насадить извивающегося червяка на
крючок, боясь проткнуть крючком большой палец. Сон был совсем как явь.
Он видел старую плетеную корзинку для рыбы на корме лодки, красные ре-
зиновые  заплаты  на зеленых сапогах Грэнтера Макги,  свою потрепанную
бейсбольную рукавицу,  которая напоминала ему,  что  завтра  предстоит
тренировка  "Малой лиги" на стадионе Рузвельта.  Но все происходящее -
это события сегодняшнего вечера:  солнце зашло, но сумерки еще не нас-
тупили,  на озере так тихо,  что видны тучи мошкары над его блестящей,
словно хромированной поверхностью. Время от времени мерцают зарницы...
а может, это настоящие молнии - накрапывает дождь. Первые капли разме-
ром с центовую монету падают темными кляксами на деревянное  дно  выц-
ветшей плоскодонки Грэнтера.  Над озером слышится таинственный свистя-
щий шум, похожий на...
   ДУШ... ЧАРЛИ, НАВЕРНО, ПРИНИМАЕТ ДУШ.
   Он открыл глаза  и увидел незнакомый  потолок с перекладинами.  Где
мы?
   Постепенно все  вставало  на  свои места,  но на секунду он испытал
страх (как во сне,  когда падаешь с большой высоты);  за последний год
они  сменили так много мест,  так часто чудом избегали опасности,  так
велико было напряжение.  Он с чувством потери вспомнил свой сон, захо-
тел  снова оказаться в нем вместе с Грэнтером Макги,  умершим двадцать
лет назад.
   Гастингс Глен.  Он был в Гастингс Глене.  Они оба были  в  Гастингс
Глене.
   Голова болела,  но не так,  как минувшей ночью, когда бородатый па-
рень высадил их. Боль уменьшилась до равномерной глухой пульсации. Ес-
ли все пойдет,  как бывало прежде, глухие удары к вечеру ослабнут, а к
утру совсем исчезнет и еле ощутимая тяжесть. Душ выключили.
   Он сел на кровати, взглянул на часы. Было без четверти одиннадцать.
   - Чарли?
   Она вошла в спальню, изо всех сил растираясь полотенцем.
   - Доброе утро, папочка.
   - Доброе утро. Как ты?
   - Есть хочется,  - сказала она,  подошла к стулу, где оставила свои
вещи,  подняла зеленую блузку.  Понюхала. Поморщилась. - Нужно сменить
одежду.
   - Придется надеть эту,  малышка. Сегодня попозже мы тебе что-нибудь
достанем.
   - Ну, а с едой так долго ждать не придется?
   - Сядем на попутку и остановимся у первого же кафе.
   - Папочка,  когда я пошла в школу, ты не разрешил мне ездить с пос-
торонними. - Она была в трусиках и зеленой блузке. Вопросительно смот-
рела на него.
   Энди встал с постели, подошел к ней, обнял за плечи.
   - Незнакомый черт порой лучше знакомого,  - сказал он. - Понимаешь,
что это значит, детка?
   Она задумалась.  Знакомый черт - это люди  из  Конторы,  сообразила
она. Те, что позавчера гнались за ними по нью-йоркской улице. Незнако-
мый черт...
   - Это значит,  что не все люди в машинах работают на эту Контору, -
сказала она.
   Он ответил улыбкой:
   - Правильно,  а то, что я говорил раньше, тоже верно, запомни, Чар-
ли:  когда попадешь в переплет,  иногда приходится делать то,  чего не
сделаешь в обычных условиях. Улыбка Чарли увяла. Лицо ее стало серьез-
ным, настороженным.
   - Заставлять деньги сыпаться из телефонов?
   - Да, - сказал он.
   - Это не было плохим поступком?
   - Нет. В тех обстоятельствах не было.
   - Потому что,  попав в переплет,  делаешь то, что нужно, чтобы выб-
раться.
   - Да. За некоторыми исключениями.
   - Какими исключениями, папочка?
   Он взъерошил ей волосы:
   - Сейчас неважно, Чарли. Взбодрись. Но она не смогла взбодриться.
   - Я не хотела поджигать того парня! Я не нарочно...
   - Разумеется, не нарочно.
   Она расцвела в улыбке, так похожей на улыбку Вики.
   - Как сегодня голова, папочка?
   - Гораздо лучше, спасибо.
   - Хорошо.  - Она смотрела на него внимательно.  - Глаз у тебя смеш-
ной.
   - Какой глаз?
   Указала на левый:
   - Вот этот.
   - Да? - Он пошел в туалет и протер кружок на запотевшем зеркале.
   Он изучал свой глаз,  и его добродушное  настроение  таяло.  Правый
глаз обычный, серо-зеленый - цвет океана в облачный весенний день. Ле-
вый тоже серо-зеленый,  но белок покрыт кровяными прожилками, а зрачок
кажется меньше правого.  Веко сильно нависало, чего раньше он не заме-
чал.
   Внезапно в голове раздался голос Вики.  Он звучал так ясно,  словно
она стояла  рядом. ЭТИ  ГОЛОВНЫЕ БОЛИ,  ОНИ ПУГАЮТ  МЕНЯ ЭНДИ. С ТОБОЙ
ТОЖЕ ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА ТЫ ДАЕШЬ МЫСЛЕННЫЙ ПОСЫЛ ИЛИ КАК ТЫ  ТАМ
ЕГО НАЗЫВАЕШЬ.
   За этой мыслью возник образ воздушного шара,  взлетающего  все  вы-
ше... и выше... и выше... и - бах - шар взорвался.
   Он стал тщательно исследовать левую половину лица, ощупывая ее кон-
чиками пальцев правой руки,  как мужчина  из  телерекламной  заставки,
изумленный тем,  как гладко он выбрился;  обнаружил три совсем нечувс-
твительные точки - одну под левым глазом,  одну на левой щеке  и  одну
как раз под левым виском.  Страх,  подобно утреннему туману,  медленно
расползался по его телу,  страх не столько за себя,  сколько за Чарли:
что случится, если она останется одна...
   Она возникла в зеркале, словно по его зову.
   - Папочка? - Голос звучал немного испуганно. - Как ты?
   - В порядке, - спокойно сказал он. Без волнения, но и не очень уве-
ренно.  - Вот думаю, не надо ли мне побриться.
   Она прикрыла рот рукой,хихикнула:
   - Колючий,  как посудный ерш. У-ух. Колючка.
   Он  загнал  ее  в  спальню  и  потерся  колючей щекой об ее гладкую
щечку. Чарли хихикала и отталкивала его.

                                * * *

   Пока Энди  щекотал дочку отросшей щетиной,  Орвид Джеймисон,  он же
О'Джей, он же Живчик, вместе с другим агентом Конторы Брюсом Куком вы-
лезал из светло-голубого "шевроле" около закусочной "Гастингс дайнер".
   Джей остановился  на минутку окинуть взглядом Мэйн-стрит с ее поло-
гой площадкой для парковки машин, магазином электротоваров, двумя бен-
зоколонками,  аптекой, деревянным зданием муниципалитета с прибитой на
нем памятной доской в знак какогото исторического события,  на которое
все  плевать  хотели.  Мэйнстрит одновременно являлась отрезком Дороги
40,  где, не более чем в четырех милях от О'Джея и Брюса Кука, находи-
лись Макги.
   - Взгляни на этот городишко, - с отвращением сказал О'Джей. - Я вы-
рос неподалеку,  в Лоувилле.  Слышал  когда-нибудь  о  Лоувилле,  штат
Нью-Йорк?
   Брюс Кук покачал головой.
   - Это рядом с Ютикой.  Там варят пиво "Ютика клаб". День отъезда из
Лоувилла был счастливейшим в моей жизни.  - О'Джей подлез под  куртку,
поправил "пушку" в кобуре.
   - А  вот и Том со Стивом,  - сказал Брюс.  Напротив,  через дорогу,
светло-коричневый "пейсер" заехал на площадку для парковки  в  освобо-
дившееся от фермерского грузовичка место.  Из "пейсера" вылезли двое в
темных костюмах,  похожие на банкиров. Дальше по улице, рядом с мигал-
кой, еще двое из Конторы подошли к какой-то старой карге, которая осе-
няла перстом школьников,  высыпавших на переменку. Они показали ей фо-
тографию, та покачала головой. В Гастингс Глене собралось десять аген-
тов Конторы, поддерживающих связь с Норвилом Бэйтсом, который находил-
ся в Олбани в ожидании личного представителя Кэпа - Эла Стейнвица.
   - Да,  Лоувилл, - вздохнул О'Джей. - Надеюсь, к полудню-то захватим
этих двух паразитов.  Надеюсь, следующее задание будет в Карачи. Или в
Исландии. В любом месте, но не на севере штата Нью-Йорк. Слишком близ-
ко к Лоувиллу, тошнить начинает.
   - Думаешь,  к полудню захватим? - спросил Брюс. О'Джей пожал плеча-
ми:
   - До захода солнца.  Можешь не сомневаться. Они зашли в закусочную,
сели у стойки,  заказали кофе. Принесла его молоденькая изящная офици-
антка.
   - Давно на работе, сестренка? - спросил ее О'Джей.
   - Мне жаль вашу сестренку,  - ответила официантка,  - если она хоть
чуток похожа на вас.
   - Не надо так, сестренка, - сказал О'Джей, протянув ей свое удосто-
верение.  Она долго изучала его.  За ее спиной какой-то выросший мало-
летний правонарушитель в мотоциклетной куртке давил на кнопки  автома-
та-проигрывателя "Сиберг".
   - С семи часов, - сказала она. - Каждое утро. Может, хотите погово-
рить с Майком?  Он - хозяин.  - Она было двинулась,  но О'Джей мертвой
хваткой схватил ее за руку.  Он не любил женщин, насмехавшихся над его
внешностью.  Почти все женщины - шлюхи, так говорила его мамаша и была
права, даже если она и ошибалась во многих других вопросах. Уж, конеч-
но, мамаша точно знала бы, что сказать об этой грудастой стерве.
   - Разве я сказал,  что хочу говорить с хозяином, сестричка? Она за-
беспокоилась, а именно это требовалось О'Джею.
   - Н-нет.
   - Ну и хорошо.  Я ведь хочу говорить с тобой, а не с парнем из кух-
ни,  где он все утро делает яичницы и рубит котлеты. - О'Джей вынул из
кармана фотографию Энди и Чарли,  показал,  не выпуская из руки ее за-
пястье. - Узнаешь, сестричка? Может, подавала им завтрак сегодня?
   - Пустите. Мне больно. - С лица ее сошла вся краска, кроме вульгар-
ной помады,  которой она намазалась. Возможно, она из тех, кто подавал
команду к овациям во время спортивных состязаний в средней  школе,  из
того сорта девок,  которые поднимали Орвила Джеймисона на смех,  когда
он приглашал их погулять,  потому что он возглавлял шахматный клуб,  а
не играл полузащитником в футбольной команде. Куча дешевых лоувиллских
шлюх.  Боже, как он ненавидел штат Нью-Йорк. Даже от самого города его
воротило.
   - Скажи,  обслуживала ты их или нет.  Тогда отпущу.  Сестричка. Она
быстро взглянула на снимок:
   - Нет! Не видела. Теперь от...
   - Ты невнимательно смотришь,  сестричка.  Взгляни-ка еще. Она снова
взглянула и выкрикнула:
   - Нет! Нет! Никогда не видела их! Отпустите меня! Выросший малолет-
ний правонарушитель в кожаной куртке,  купленной в магазине удешевлен-
ных товаров, неторопливо подплыл и наклонился, держа кулаки в карманах
брюк и звеня замкамимолниями.
   - Даму беспокоите, - сказал он.
   Брюс Кук взглянул, не скрывая презрения:
   - Смотри, не пришлось бы нам и тебя побеспокоить, поросячья морда.
   - Ох, - вздохнул бывший малолетний в кожаной куртке, голос его вне-
запно  стал тихим.  Он быстро ретировался,  очевидно вспомнив,  что на
улице его ждут неотложные дела.
   Две пожилые дамы за столиком, нервничая, наблюдали маленькую сценку
возле стойки. Грузный мужчина в умеренно чистом белом переднике - оче-
видно,  Майк,  хозяин - стоял в проеме кухонной двери,  также следя за
происходящим. В руке он как-то неуверенно держал большой нож для мяса.
   - Чего надо, ребята? - спросил он.
   - Они из федеральной службы, - нервно сказала официантка. - Они...
   - Не обслуживала их? Уверена? - спросил О'Джей. - Сестричка?
   - Уверена, - сказала она, чуть не плача.
   - Смотри не ошибись.  Ошибка может упечь тебя на пять лет в тюрьму,
сестричка.
   - Уверена,  - прошептала она.  С нижнего века скатилась слеза и по-
ползла по щеке.  - Пожалуйста,  отпустите.  Мне больно.  О'Джей на ка-
кое-то мгновение сжал руку еще сильнее,  наслаждаясь ощущением  тонкой
косточки в ладони и сознанием, что может сжать ее еще сильней, сломать
и... отпустил. В закусочной стояла тишина, если не считать голоса Сти-
ви  Уандера  из "Сиберга",  заверявшего посетителей "Гастингс дайнер",
что инцидент исчерпан. Пожилые дамы торопливо вышли.
   О'Джей поднял чашку с кофе,  наклонился над стойкой,  вылил кофе на
пол и швырнул чашку.  Шрапнель из толстых кусочков фарфора разлетелась
в разных направлениях. Официантка плакала навзрыд.
   - Дерьмовое варево, - сказал О'Джей.
   Хозяин сделал неуверенное движение ножом - лицо О'Джея засияло.
   - Давай,  друг, - сказал он, посмеиваясь. - Давай. Посмотрим, как у
тебя выйдет.
   Майк положил нож рядом с тостером и внезапно закричал с отчаянием и
гневом:
   - Я воевал во Вьетнаме! Мой брат воевал во Вьетнаме! Я напишу наше-
му конгрессмену! Вот увидите! О'Джей взглянул на него. Напуганный Майк
опустил глаза. Агенты вышли.
   Официантка нагнулась и начала,  рыдая,  собирать  осколки  кофейной
чашки.
   За дверью Брюс спросил:
   - Сколько мотелей?
   - Три  мотеля,  шесть  кемпингов с домиками для туристов,  - сказал
О'Джей,  глядя на мигалку. Она гипнотизировала его. В Лоувилле его мо-
лодости была закусочная с надписью по висящему широкому противню: "ЕС-
ЛИ ВАМ НЕ  НРАВИТСЯ  НАШ  ГОРОД,  ИЩИТЕ  ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЕ  РАСПИСАНИЕ".
Сколько  раз  он  порывался сорвать эту надпись со стены и заткнуть ее
комунибудь - в глотку!
   - Наши люди проверяют их, - сказал он, направляясь к светло-голубо-
му "шевроле" из правительственного гаража, построенного и существующе-
го за счет налогоплательщиков, - Скоро узнаем.

                                * * *

   С Джоном Мэйо был агент по имени Рэй Ноулз. Они двигались по дороге
40  в сторону мотеля "Грезы".  Они ехали на рыжеватокоричневом "форде"
последней модели,  и, когда поднимались на холм, заслонявший им вид на
мотель, спустило колесо.
   - Дерьмовщина,  - сказал Джон, как только машину стало подбрасывать
и тянуть вправо.  - Вот тебе  чертова  государственная  собственность.
Чертовы покрышки.  - Он съехал на земляную обочину и включил аварийные
мигалки. - Ты шагай, - сказал он. - А я заменю проклятое колесо.
   - Я помогу, - сказал Рэй. - Это займет не больше пяти минут.
   - Нет, шагай. Он должен быть вроде бы сразу за холмом.
   - Думаешь?
   - Да. Я догоню. Если только запаска не спущена. Это меня не удивит.
   Мимо проехал громыхающий грузовик фермера. Тот самый, который виде-
ли О'Джей и Брюс Кук, когда он проезжал мимо. Рэй ухмыльнулся:
   - Лучше  бы не надо.  А то писать требование на новую в четырех эк-
земплярах. Джон оставался серьезным.
   - Я что, не знаю? - сказал он угрюмо.
   Они подошли к багажнику,  и Рэй открыл его.  Запасное колесо было в
полном порядке.
   - Хорошо, - сказал Джон. - Давай.
   - В пять минут управимся с этой ерундой.
   - Конечно,  да те двое не в этом мотеле.  Но давай считать, что они
там. В конце концов где-то они должны быть.
   - Ну, хорошо.
   Джон достал из багажника домкрат и запасное колесо.  Рэй Ноулз пос-
тоял секунду, затем зашагал вдоль обочины к мотелю "Грезы".
   Энди и Чарли стояли сразу за мотелем на обочине автострады 40. Опа-
сения Энди, что кто-нибудь может заметить отсутствие у них автомашины,
оказались беспочвенными; женщину в регистратуре ничто не интересовало,
кроме портативного телевизора "Хитачи" на стойке. В глубину экрана был
засунут  миниатюрный  Фил Донахью,  и женщина восторженно наблюдала за
ним.  Она смахнула отданный ей Энди ключ в ящик, ни на минуту не отры-
ваясь от экрана.
   - Надеюсь, вам понравилось у нас, - сказала она, уплетая из коробки
пончики с кокосовым орехом и шоколадом и уже одолев половину.
   - Да,  замечательно,  - сказал Энди и вышел.  Чарли ждала  снаружи.
Женщина дала ему копию счета,  которую он, пока спускался по ступеням,
засунул в боковой карман вельветового пиджака. Глухо звенела мелочь из
таксофонов Олбани.
   - Порядок, папочка? - спросила Чарли, когда они шли к дороге.
   - Вроде, да, - сказал он и обнял ее за плечи. Справа от них и поза-
ди,  сразу за холмом, Рэй Ноулз и Джон Мэйо в эту минуту прокололи ши-
ну.
   - Куда мы идем, папочка? - спросила Чарли.
   - Не знаю, - сказал он.
   - Мне это не нравится. Я волнуюсь.
   - Думаю, мы их здорово обогнали, - сказал он. - Не беспокойся. Воз-
можно, они все еще ищут таксиста, который привез нас в Олбани.
   Но он просто храбрился и знал это; это понимала, вероятно, и Чарли.
Стоя на открытой дороге,  он чувствовал себя беззащитным, как беглец в
тюремной одежде на карикатуре.  Брось,  говорил он себе.  А то начнешь
думать,  что они повсюду - за каждым деревом,  а за ближайшим холмом -
целая шайка. Разве не сказал кто-то, что законченная паранойя и посто-
янное ощущение опасности - одно и то же?
   - Чарли, - начал он.
   - Поедем к Грэнтеру, - сказала она.
   Он ошеломленно  взглянул на нее.  И тут же вспомнил сон,  как ловил
рыбу под дождем, превратившимся в звук душа.
   - Почему ты подумала об этом? - спросил он. Грэнтер умер задолго до
рождения Чарли. Он всю жизнь прожил в Ташморе, штат Вермонт, в городке
чуть западнее границы Нью-Гэмпшира.  После смерти Грэнтера  участок  у
озера перешел к матери Энди, а после ее смерти - к Энди. Если бы Грэн-
тер предусмотрительно не оставил  небольшой  суммы,  городские  власти
давно бы забрали участок за неуплату налогов.
   Энди с Вики бывали там раз в году во время летних каникул до рожде-
ния Чарли.  Участок находился в двадцати милях от ближайшей  дороги  с
двухрядным движением, в лесистой, малонаселенной местности.
   Летом самый разный люд приезжал на Ташморский пруд,  который на са-
мом деле был озером,  с маленьким городком Брэдфорд на противоположном
берегу в штате Ныо-Гэмпшир.  Но в это время года все летние лагеря уже
опустели. Энди даже сомневался, расчищалась ли там дорога зимой.
   - Не знаю, - сказала Чарли. - Просто... пришло в голову. Прямо сей-
час.  -  По  другую сторону холма Джон Мэйо открывал багажник "форда",
чтобы взять запасное колесо.
   - Сегодня утром мне приснился Грэнтер,  - медленно сказал  Энди.  -
Подумал о нем впервые за год или больше. Можно сказать, он тоже просто
пришел мне на ум.
   - Хороший был сон, папочка?
   - Да, - сказал он с легкой улыбкой. - Хороший.
   - Ну, и что же ты думаешь?
   - Блестящая идея,  - сказал Энди.  - Можем отправиться туда, побыть
там немного и подумать, что делать дальше. Как выбраться из всего это-
го.  Думаю, пробейся мы в какую-нибудь газету и расскажи всем нашу ис-
торию, они бы отстали. Старый фермерский грузовичок, громыхая, прибли-
жался к ним.
   Энди поднял большой палец.  По другую сторону холма Рэй Ноулз шагал
вверх по обочине.
   Грузовичок приостановился, оттуда выглянул дядька в круглых очках и
бейсбольной кепке.
   - А вот и прелестная маленькая мисс,  - сказал он,  улыбаясь. - Как
тебя зовут, крошка?
   - Роберта, - тут же ответила Чарли. Роберта ее второе имя.
   - Ну что ж. Бобби, куда вы направляетесь нынче утром? - спросил во-
дитель.
   - В Вермонт,  - сказал Энди. - Сент-Джонсбери. Жена навещала сестру
и попала в небольшой переплет.
   - Попала,  говорите, - сказал фермер и замолчал, искоса посматривая
на Энди умными глазами.
   - Роды, - сказал Энди, изобразив широкую улыбку. - Эта получила но-
вого братика. В час сорок сегодня утром.
   - Его назвали Энди, - сказала Чарли. - Правда, хорошее имя?
   - Шикарное,  - сказал фермер. - Залезайте, я подвезу вас хотя бы на
десяток миль ближе к Сент-Джонсбери.
   Они адезли в кабину,  и грузовичок с грохотом и скрежетом снова въ-
ехал на полотно дороги,  держа путь в сторону яркого утреннего солнца.
В это время Рэй Ноулз поднялся на холм.  Перед ним расстилалось пустое
шоссе,  ведущее к мотелю "Грезы". За мотелем он увидел, как фермерский
грузовик,  проезжавший несколько минут назад мимо них, исчезает из ви-
ду.
   Спешить было некуда.

                                * * *

   Фермера звали Мэндерс - Ирв Мэндерс. Он только что отвез полный ку-
зов тыкв в город, где заключил сделку с парнем, заправляющим магазином
"Эй энд Пи".  Он сказал им,  что раньше имел дело с "Ферст Нэшнл",  но
тамошний парень ничего не понимал в тыквах.  Разбогатевший  мясник,  и
ничего больше, считал Ирв Мэндерс. Управляющий же "Эй энд Пи" был сов-
сем другое дело.  Мэндерс сказал им,  что его  жена  летом  заправляет
чем-то вроде лавочки для туристов,  а он сам выставляет свою продукцию
на лотке около дороги, так что они вдвоем зашибают совсем неплохо.
   - Не хочу лезть в чужие дела,  - говорил Ирв Мэндерс,  обращаясь  к
Энди,  - но вам и вашей кнопке не надо бы искать попутку.  Ей-богу, не
надо. Какой только народ не шастает по дорогам. Там, сзади, в Гастингс
Глене есть около аптеки автобусная станция. Ее-то вам и нужно.
   - Ну... - сказал Энди. Он был в замешательстве, но Чарли удачно за-
полнила паузу.
   - Папочка без работы,  - взволнованно сказала она.  - Вот мамочке и
пришлось  поехать  к тете Эм и родить там ребеночка.  Тетя Эм не любит
папочку.  Поэтому мы остались дома. Вот теперь мы едем к мамочке. Пра-
вильно, папочка?
   - Дело интимное, Бобби, - неуверенно сказал Энди. Ему было неловко.
В рассказе Чарли зияли тысячи дыр.
   - Можете не продолжать,  - сказал Ирв. - Семейные неурядицы. Иногда
они ужасны. И знаю, что значит оказаться без денег. Это не стыдно.
   Энди прочистил горло,  но ничего не сказал: он не знал, что же ска-
зать. Какое-то время они ехали молча.
   - Слушайте,  почему бы вам не завернуть ко мне домой и не позавтра-
кать по-семейному? - внезапно спросил Ирв.
   - О, нет, мы не можем...
   - С  удовольствием,  - сказала Чарли.  - Ведь правда,  папочка?  Он
знал,  что обычно интуиция не обманывает Чарли,  а он слишком  измотан
духовно и физически, чтобы противоречить ей. Она прекрасно владеет со-
бой и очень настойчива в достижении цели.  Энди не раз спрашивал себя,
кто же командует парадом.
   - Вы уверены, что удобно... - сказал он.
   - Вполне удобно, - ответил Ирв Мэндерс, включив наконец третью ско-
рость. Они громыхали между окрашенными в осенние краски кленами, вяза-
ми, тополями. - Рад принять вас.
   - Большое спасибо, - сказала Чарли.
   - Пожалуйста, мне очень приятно, кнопка, - сказал Ирв. - И жене бу-
дет приятно, когда она взглянет на тебя. Чарли улыбнулась.
   Энди потер виски.  Пальцами левой руки он ощутил одну из тех точек,
где нервы,  казалось,  отмерли. Ему это не нравилось. Ощущение, что их
настигают те люди, не проходило.

                                * * *

   Женщина, принявшая у Энди ключи в мотеле "Грезы" не более чем двад-
цать минут назад, занервничала и напрочь забыла о Филе Донахью.
   - Вы уверены,  что он? - в третий раз спрашивал Рэй Ноулз. Этот ма-
ленький,  аккуратненький, словно затаивший угрозу человечек ей не нра-
вился.  Может,  он и работал на правительство, но ничего утешительного
для Лены Каннингхэм в этом не было.  Не нравилось ей  узкое  лицо,  не
нравились морщины вокруг холодных голубых глаз,  а более всего не нра-
вилось, как он совал ей под нос эту фотографию.
   - Да,  он, - снова сказала она. - Но никакой девочки с ним не было.
Честно,  мистер.  Мой муж вам скажет то же самое. Он дежурит по ночам.
Мы почти не видим друг друга, разве что за ужином. Он скажет...
   Вернулся второй мужчина,  и с возрастающей тревогой Лена увидела  у
него в одной руке радиотелефон, в другой - большой пистолет.
   - Это они,  - сказал Джон Мэйо. Он был вне себя от злости и разоча-
рования.  - В кровати спали двое.  На одной подушке светлые волосы, на
другой - черные.  Черт бы побрал это спущенное колесо!  Все к чертовой
матери! В ванной на крючках висят мокрые полотенца! Чертов душ еще ка-
пает! Мы разминулись с ними, может, на пять минут, Рэй!
   Он засунул пистолет в кобуру под мышкой.
   - Я позову мужа, - еле слышно сказала Лена.
   - Не беспокойтесь, - сказал Рэй. Он схватил Джона за руку и потащил
к выходу. Тот все еще клял спущенное колесо.
   - Забудь о колесе, Джон. Ты связался с О'Джеем в городе?
   - Я говорил с ним,  а он разговаривал с Норвилом.  Норвил едет сюда
из Олбани, он взял с собой Стейновица. Тот приземлился не более десяти
минут назад.
   - Хорошо.  Слушай, Джонни, подумай-ка. Они ведь наверняка уехали на
попутке.
   - Да, пожалуй. Если только не увели машину.
   - Парень  - преподаватель английской литературы.  Он не сумеет ста-
щить даже конфету с лотка для пожертвований в доме слепых.  Итак,  они
ехали на попутке.  Подхватили ее прошлой ночью в Олбани.  Либо сегодня
утром.  Спорю на годовой оклад, что они стояли на дороге и голосовали,
пока я взбирался на холм.
   - Если  бы  не спустило колесо...  - Глаза Джона за очками в тонкой
металлической оправе выглядели несчастными. Он словно видел, как уплы-
вало его повышение по службе.
   - К черту колесо! - сказал Рэй. - Кто проехал мимо нас? Когда спус-
тило колесо, кто проезжал мимо? Джон подумал, прицепляя радиотелефон к
поясу.
   - Фермерский грузовик, - сказал он.
   - Я  тоже его помню,  - сказал Рэй.  Он оглянулся и увидел за окном
мотеля крупное, круглое лицо Лены Каннингхэм. Она заметила его взгляд,
и занавеска сразу же вернулась на место.
   - Довольно скрипучий грузовичок,  - сказал Рэй. - Если они не свер-
нули с главной дороги, мы должны бы догнать их.
   - Тогда двигаем,  - сказал Джон. Мы можем поддерживать связь с Элом
и Норвилом через О'Джея по радиотелефону.
   Они быстро сели в машину.  Через секунду коричневый "форд" выскочил
со стоянки, выбрасывая из-под задних колес белую гравийную крошку. Ле-
на Каннингхэм с облегчением смотрела,  как они мчались. Теперь держать
мотель совсем не то, что было раньше.
   Она пошла будить мужа.

                                * * *

   В то время как "форд" с Рэем Ноулзом за рулем и Джоном Мэйо  с  ко-
роткоствольной  винтовкой в руках мчался по дороге 40 со скоростью бо-
лее семидесяти миль в час,  группа из десяти или одиннадцати таких  же
неприметных  машин  последней  модели после поисков направилась из ок-
рестных районов в Гастингс Глен. Ирв Мэндерс рукой показал левый пово-
рот и свернул с шоссе на разбитую дорогу без всякого указателя,  веду-
щую на северо-восток.  Грузовик гремел и кряхтел.  По просьбе Мэндерса
Чарли спела весь свой репертуар из девяти песен,  включая такие шляге-
ры,  как "Счастливого дня рождения", "Этот старик", "Иисус меня любит"
и "Кэмптаунские гонки". Последнюю песню подхватили Ирв с Энди.
   Дорога вилась и перекатывалась через поросшие деревьями гребни хол-
мов,  затем стала спускаться на вспаханную равнину с убранным урожаем.
Слева  от дороги из зарослей золотарника из-под старого сена выскочила
куропатка,  Ирв закричал: "Бей ее, Бобби!". Чарли вытянула палец, про-
пела: "Бам-бам-бам", - и залилась смехом.
   Через несколько минут Ирв свернул на грунтовую дорогу,  и еще через
милю они подъехали к старенькому красно-бело-голубому почтовому  ящику
с выведенной карандашом на боку надписью "МЭНДЕРС". Дальше Ирв свернул
на подъездную с выбитой колеей дорожку, длиною почти в полмили.
   - Зимой,  наверное,  приходится платить кучу денег за расчистку,  -
сказал Энди.
   - Сам чищу, - ответил Ирв.
   Они подъехали  к  большому  трехэтажному белому дому с ярко-зеленой
отделкой.  Энди он показался одним из домов, что начинают жизнь вполне
обыкновенно,  но с годами становятся совсем чудными. Сзади к дому были
пристроены два сарайчика, один скособочился в одну сторону, другой - в
противоположную.  С южной стороны была пристроена теплица,  а с север-
ной,  как накрахмаленная юбка, торчала застекленная веранда с занавес-
ками.  За домом стоял красный амбар, знавший лучшие времена, между до-
мом и амбаром то, что жители Новой Англии называют двориком у двери, -
плоская и пыльная полоска земли, где квохтали и копошились десятка два
цыплят. Когда грузовик приблизился к ним, они разбежались, заверещав и
размахивая  бесполезными  крылышками,  мимо чурбана с воткнутым в него
топором.
   Ирв въехал на грузовичке в амбар, где стоял сладкий запах сена, на-
помнивший Энди летний Вермонт. Ирв выключил мотор, откуда-то из полум-
рака амбара послышалось низкое певучее мычание.
   - У вас есть корова,  - сказала Чарли, и что-то похожее на восхище-
ние отразилось на ее лице. - Я же слышу.
   - У нас их три,  - сказал Ирв. - Ты слышишь Большуху - очень ориги-
нальное имя,  правда,  кнопка? Она считает, что ее надо доить трижды в
день.  Ты сможешь увидеть ее попозже, если папа разрешит. - Можно, па-
почка?
   - Думаю, можно, - сказал Энди, мысленно уступая. Они вышли на доро-
гу, чтобы поймать попутку, а вместо этого их просто умыкнули.
   - Заходите, познакомьтесь с женой.
   Они пересекли задний дворик,  пережидая,  пока Чарли перезнакомится
со всеми цыплятами.  Дверь отворилась,  и на ступени вышла женщина лет
сорока пяти. Она прикрыла глаза рукой от солнца.
   - Ирв, приехал! Кого привез? Ирв улыбнулся:
   - Ну,  кнопку зовут Роберта. Этот парень - ее отец. Я как-то не ух-
ватил его имени,  так что не знаю,  не родственники ли мы. Энди шагнул
вперед и сказал:
   - Я - Фрэнк Бэртон, мэм. Ваш муж пригласил нас с Бобби на ленч, ес-
ли не возражаете. Рад познакомиться с вами.
   - Я тоже,  - сказала Чарли,  пока интересуясь больше цыплятами, чем
женщиной.
   - Я Норма Мэндерс,  - сказала та. - Заходите. Будьте как дома. - Но
Энди перехватил озадаченный взгляд, брошенный в сторону мужа.
   Они вошли через прихожую со сложенной там в рост человека  поленни-
цей дров в огромную кухню,  где господствовали дровяная Печь и длинный
стол,  покрытый клеенкой в черно-красную клетку.  В воздухе витал едва
уловимый запах фруктов и парафина.  Запах консервирования, подумал Эн-
ди.
   - Фрэнк с кнопкой движутся в Вермонт,  - сказал Ирв.  - Я  подумал,
что им не повредит перехватить на дорогу горяченького.
   - Разумеется,  - согласилась она.  - А где ваша машина, мистер Бэр-
тон?
   - Ну... - начал Энда. Он взглянул на Чарли, но она была не помощни-
ца,  мелкими шажками она обходила кухню, поглядывая вокруг с откровен-
ным детским любопытством.
   - У Фрэнка небольшие неприятности, - сказал Ирв, глядя прямо на же-
ну. - Но не будем об этом. Не сейчас.
   - Хорошо,  -  сказала Норма.  У нее было приятное,  открытое лицо -
красивая женщина,  привыкшая к тяжелому труду. Руки у нее были красные
и огрубевшие. - У меня курица, могу сделать вкусный салат. И много мо-
лока. Ты любишь молоко, Роберта?
   Чарли не откликнулась.  Забыла имя,  подумал Энди.  О боже, влипаем
все больше.
   - Бобби! - позвал он громко.
   Теперь она оглянулась, улыбаясь чересчур широко.
   - Да, конечно, - сказала она. - Молоко люблю.
   Энди  заметил,  как  Ирв  предупреждающе  взглянул на жену: никаких
вопросов,  не  сейчас.  Его  охватило  отчаяние утопающего. Остаток их
выдуманной истории рассыпался прахом.  Им ничего не оставалось,  кроме
как садиться за стол, не зная, что там у Ирва Мэндерса на уме.

                                * * *

   - Мы далеко от мотеля?  - спросил Джон Мэйо.
   Рэй взглянул на счетчик.
   - Семнадцать миль,  - сказал он и съехал на обочину. - Довольно да-
леко.
   - Но может...
   - Нет,  если  бы нам было суждено схватить их,  они давно были бы в
наших руках.  Нужно вернуться для встречи с другими. Джон тыльной сто-
роной ладони ударил по приборной доске.
   - Они где-то свернули,  - сказал он.  - Все это чертово колесо!  Не
везло с самого начала,  Рэй.  Этот умник и девчонка.  Никак не поймаем
их.
   - По-моему,  они наши, - сказал Рэй и взял радиотелефон. Он вытащил
антенну,  выставил ее из окна. - Через полчаса оцепим весь район. Спо-
рю, не успеем мы обойти и десяток домов, как кто-нибудь из здешних уз-
нает грузовик.  Темно-зеленый, конца шестидесятых "Интернейшнл харвес-
тер",  спереди скребок для чистки снега,  деревянные стойки вокруг ку-
зовной платформы для высоких грузов. Думаю, поймаем их до темноты.
   Через секунду он уже разговаривал с Элом Стейновицем, который приб-
лижался  к мотелю "Грезы".  Эл по очереди спрашивал агентов.  Брюс Кук
запомнил фермерский грузовик еще в городе. О'Джей тоже. Он стоял перед
"Эй энд Пи".
   Эл послал их назад в город.  Через полчаса стало известно, что гру-
зовик,  который почти наверняка остановился и подхватил двух беглецов,
принадлежал  Ирвингу  Мэндерсу,  РФД-5,  Бейлингсроуд,  Гастингс Глен,
Нью-Йорк.
   Часы показывали чуть больше двенадцати тридцати.

                                * * *

   Еда была очень вкусной.  Чарли с лошадиным аппетитом поглотила  три
порции курицы с подливкой, две еще горячие лепешки, изготовленные Нор-
мой Мэндерс,  тарелку салата и три огурца  домашнего  консервирования.
Закончили  они кусками яблочного пирога с ломтиками сыра.  Ирв сказал,
что "яблочный пирог без кусочка сыра все равно что  поцелуй  без  объ-
ятий". За это жена ласково ткнула его локтем в бок. Ирв закатил глаза,
а Чарли рассмеялась.
   У Энди разыгрался такой аппетит) что он сам удивился. Чарли рыгнула
и виновато прикрыла рот рукой. Ирв улыбнулся ей:
   - Снаружи места больше, чем внутри, кнопка.
   - Если я съем еще что-нибудь,  то лопну, - ответила Чарли. - Именно
так моя мама когда-то...  то есть именно так она всегда говорит.  Энди
устало улыбнулся.
   - Норма,  - сказал Ирв, вставая, - почему бы вам с Бобби не пойти и
не покормить цыплят?
   - На столе еще кавардак, - сказала Норма.
   - Я уберу, - ответил Ирв. - Надо поговорить с Фрэнком.
   - Не хочешь покормить цыплят, милая? - спросила Норма у Чарли.
   - Конечно, хочу. - Ее глаза блестели.
   - Тогда пойдем. У тебя есть курточка? А то немного похолодало.
   - Э... - Чарли взглянула на Энди.
   - Можешь надеть мой свитер,  - сказала Норма.  Он" снова перегляну-
лась с Ирвом. - Закатай немножко рукава, и будет как раз.
   - Хорошо.
   Норма принесла из прихожей старую выцветшую телогрейку и выношенный
белый свитер,  Чарли утонула в нем,  даже закатав три или четыре  раза
рукава.
   - Они не клюются? - с опаской спросила Чарли.
   - Только зерна клюют, милочка.
   Они вышли. Дверь за ними закрылась. Чарли продолжала щебетать. Энди
посмотрел на Ирва Мэндерса, Ирв ответил ему спокойным взглядом.
   - Хотите пива, Фрэнк?
   - Я не Фрэнк, - сказал Энди. - Думаю, вы это знаете.
   - Кажется, да. Как вас величать? Энди сказал:
   - Чем меньше вам известно, тем лучше для вас.
   - Ну,  что ж, - сказал Ирв. - Буду звать вас просто Фрэнк. Они слы-
шали во дворе приглушенные радостные вскрики Чарли.  Норма что-то ска-
зала - Чарли согласилась.
   - Пожалуй, я выпил бы пива, - сказал Энди.
   - Сейчас.
   Ирв достал из холодильника две банки "Ютика клаб",  открыл их, пос-
тавил одну на стол перед Энди,  другую - перед собой.  Снял передник с
крючка рядом с мойкой и надел его.  Передник был красно-желтый с обор-
кой по краю, но Ирв почему-то не выглядел в нем глупо.
   - Помочь? - спросил Энди.
   - Нет,  я знаю,  куда что класть, - сказал Ирв. - Во всяком случае,
почти все. Она каждую неделю делает перестановку. Нет женщины, которая
хотела бы,  чтобы мужчина разбирался в ее кухонных делах. Конечно, они
рады,  когда поможешь,  но любят,  чтобы их спрашивали,  куда положить
кастрюлю или мочалку.
   Энди, вспомнив  себя кухонным мальчиком при Вики,  улыбнулся и кив-
нул.
   - Не люблю вмешиваться в чужие дела,  - сказал Ирв,  наливая воду в
мойку  и добавляя туда жидкого мыла.  - Я фермер,  и,  как уже говорил
вам, жена держит маленький магазинчик сувениров у пересечения Бейлинг-
сроуд с шоссе на Олбани.  Мы живем здесь почти двадцать лет. Он взгля-
нул на Энди.
   - Я сразу же понял,  увидев вас у дороги: тут что-то не так. Взрос-
лый мужчина и маленькая девочка совсем не такая пара, какие обычно ло-
вят попутку. Понимаете, что я имею в виду? Энди кивнул и глотнул пива.
   - При этом мне показалось, что вы вышли из "Грез", но у вас не было
чемоданов,  даже ручной сумки для вещей.  Я поэтому собирался проехать
мимо,  потом остановился. Почему? Одно дело - совать нос в чужие дела,
другое - закрыть глаза. Когда видишь, что людям чертовски плохо.
   - Показалось, что нам чертовски плохо?
   - Тогда - да, - сказал Ирв, - но не теперь. - Он осторожно мыл ста-
рые разнокалиберные тарелки и устанавливал  их  в  сушилку.  -  Теперь
просто не знаю,  кто вы и что вы. Поначалу я подумал: это вас разыски-
вали те двое полицейских.  - Он увидел,  как Энди изменился в  лице  и
быстро поставил на стол банку с пивом.  - Видимо,  вас, - мягко сказал
он. - А я надеялся, что нет.
   - Какие полицейские? - хрипло спросил Энди.
   - Они перекрыли все дороги к Олбани,  - сказал Ирв.  - Если  бы  мы
проехали  еще шесть миль по Сороковой дороге,  то наскочили бы на один
из пикетов на пересечении Сороковой и Девятой.
   - Почему же вы не поехали туда? - спросил Энди. - Были бы вне игры.
   Ирв собрался мыть кастрюли, но приостановился, ища что-то в шкафчи-
ке над мойкой:
   - О чем это я? Не могу найти эту мочалку... А, вот она... Почему не
отправился по дороге прямо к полицейским?  Скажем, хотел удовлетворить
свое естественное любопытство.
   - У вас есть вопросы?
   - Куча,  - сказал Ирв. - Взрослый мужчина и маленькая девочка ловят
попутку,  девочка без сумки,  без единой вещички для ночевки,  за ними
гонится  полиция.  У меня явилась мысль.  Не такая уж нереальная - ес-
тественная:  подумалось, папуля хотел, чтобы кнопку отдали на воспита-
ние ему, а у него ничего не вышло. И он ее похитил.
   - По-моему, это маловероятно.
   - Частенько так бывает,  Фрэнк. Я подумал, что мамуле это не понра-
вилось и она напустила на папулю полицию. Пикеты на дорогах устраивают
при больших грабежах... или при краже детей.
   - Она  - моя дочка,  но мать не напускала на нас полицию,  - сказал
Энди. - Ее мать умерла год назад.
   - Ну, я и так уже почти похерил свою идею, - сказал Ирв. - Не нужно
быть сыщиком,  чтобы увидеть,  насколько вы близки,  не похоже, что вы
увели ее силком. Энди промолчал.
   - А вот вам моя проблема,  - сказал Ирв. - Я подсадил вас, подумав,
что девочка нуждается в помощи.  Теперь не знаю,  что и думать.  Вы не
кажетесь мне уголовником. Но вы с девочкой назвались фальшивыми имена-
ми, рассказываете историю, которая разваливается, как карточный домик,
и вы кажетесь больным,  Фрэнк.  Выглядите совсем больным, но держитесь
на ногах. Вот мои вопросы. Если хоть на что-то ответите, и то хорошо.
   - Мы приехали в Олбани из Нью-Йорка,  сегодня рано утром на попутке
добрались до Гастингс Глена,  - сказал Энди. - Жаль, что они здесь, но
я это знал.  Чарли знала тоже. - Он упомянул имя Чарли, это было ошиб-
кой, но в данной ситуации вроде бы уже не имело значения.
   - Что им нужно от вас, Фрэнк?
   Энди надолго задумался - встретился с честными серыми глазами  Ирва
- и сказал:
   - Вы были в городе, так ведь? Видели там чужаков? Они одеты в такие
аккуратненькие,  прямо из магазина костюмы, которые почти сразу же за-
бываются,  едва парни исчезают с глаз.  Они ездят на машинах последних
моделей,  которые как бы растворяются в окружающей среде. Теперь заду-
мался Ирв.
   - В  "Эй  энд Пи" была такая пара,  - сказал он.  - Разговаривали с
Хельгой. Это одна из кассирш. Вроде бы показывали ей что-то.
   - Вероятно, наши фотографии, - сказал Энди. - Это правительственные
агенты.  Они работают заодно с полицией, Ирв. Точнее, полиция работает
на них. Полицейские не знают, почему нас ищут.
   - О каком правительственном учреждении вы говорите? ФБР?
   - Нет. О Конторе.
   - О чем? Это отделение ЦРУ? - Ирв смотрел явно недоверчиво.
   - Ничего общего с ЦРУ, - сказал Энди. - Контора, иначе АНР - Агент-
ство научной разведки. Года три назад я прочитал в статье, что в нача-
ле шестидесятых какой-то умник назвал АНР Конторой после того, как по-
явился научно-фантастический рассказ "Оружейные конторы Иштара". Фами-
лия автора,  кажется, ван Фогт, да это не имеет значения. Она вроде бы
должна заниматься научными разработками у нас в стране,  которые могут
быть использованы сейчас или в будущем для нужд национальной  безопас-
ности. Так сказано в ее уставе. Общественное мнение связывает ее в ос-
новном с финансированием исследований в области энергии -  электромаг-
нитной и термоядерной. На самом деле у нее гораздо более широкие зада-
чи. Мы с Чарли оказались частью эксперимента, проведенного давным-дав-
но,  еще до рождения Чарли. Ее мать также участвовала в нем. Ее убили.
Убила эта самая Контора.
   Ирв сидел молча.  Он выпустил воду из мойки,  вытер руки, подошел к
столу и стал вытирать клеенку. Энди снял свою банку с пивом.
   - Вот так прямо не скажу,  что верю вам,  - вымолвил наконец Ирв. -
Учитывая многое,  что тайно творилось у нас в стране, а потом выплыло.
Ребята из ЦРУ поили людей напитками с добавками ЛСД,  какого-то агента
ФБР обвинили в убийстве участников маршей в защиту  гражданских  прав,
деньги в бумажных мешках и все такое прочее. Не скажу прямо - не верю.
Скажу, что вы меня пока не убедили.
   - Не думаю,  что теперь им нужен я,  - сказал Энди.  - Может, и был
нужен когда-то. Но цель изменилась. Они охотятся за Чарли.
   - Хотите сказать, что правительство страны в интересах национальной
безопасности разыскивает первоклашку или второклашку?
   - Чарли не просто второклашка,  - сказал Энди.  - Ее матери  и  мне
влили  препарат под кодированным названием "лот шесть".  До сих пор не
знаю точно,  что это такое.  Насколько я понимаю,  какая-то вытяжка из
желез.  Она  изменила мои хромосомы и хромосомы девушки,  на которой я
потом женился.  Мы передали эти хромосомы Чарли,  и  они  перемешались
как-то  совершенно  по-новому.  Если она передаст их своим детям,  ее,
очевидно,  будут называть мутантом.  Если по каким-то причинам она  не
сможет  их передать - может быть,  она бесплодна в результате действия
препарата,  ее, очевидно, будут называть пустышкой. Как бы то ни было,
они ее ищут, хотят изучить, посмотреть, почему она способна делать то,
что делает. Я даже думаю, что они хотят использовать ее в качестве ар-
гумента для возобновления программы, связанной с "лот шесть".
   - А что она может делать? - спросил Ирв.
   Сквозь кухонное окно они видели, как Норма и Чарли выходят из амба-
ра.  Белый свитер болтался на Чарли, край его касался икр. Щеки ее го-
рели,  она что-то говорила Норме,  которая улыбалась и кивала головой.
Энди сказал негромко:
   - Она может зажигать огонь.
   - Ну,  это и я могу, - сказал Ирв. Он снова сел и с особой насторо-
женностью взглянул на Энди.  Так смотрят на людей, подозревая, что они
ненормальные.
   - Ей достаточно подумать об этом,  - сказал Энди. - Есть название -
пирокинез.  Это особая способность, как телепатия, телекинез или пред-
чувствие-у Чарли есть задатки и этого,  - но пирокинез встречается го-
раздо реже... и он более опасен. Она очень боится его. И правильно де-
лает,  потому что не всегда может держать его под контролем.  Она спо-
собна поджечь ваш дом, амбар, палисадник, сконцентрировавшись на этом.
Может запалить вашу трубку, - Энди слабо улыбнулся, - если только, за-
жигая ее, она не запалит ваш дом, амбар и палисадник. Ирв докончил пи-
во и сказал:
   - Мне кажется, вам следует позвать полицию и сдаться им, Фрэнк. Вам
нужна помощь.
   - Все это звучит довольно бредово, правда?
   - Да, - грустно сказал Ирв. - Такого бреда я еще никогда не слыхал.
- Он напряженно сидел на краешке стула, и Энди думал, он ждет, что при
первом же удобном случае я выкину какой-нибудь безумный фортель.
   - Полагаю, теперь звать не надо, - сказал Энди. - Они скоро появят-
ся. Пусть лучше полиция. По крайней мере, попав в руки полиции, не пе-
рестанешь быть человеком, как у этих...
   Ирв хотел ответить,  но дверь открылась.  Вошли Норма и Чарли. Лицо
девочки сияло, глаза блестели.
   - Папочка!  - сказала она.  - Папочка,  я кормила... И осеклась. Со
щек  исчез румянец,  она переводила пристальный взгляд с Ирва Мэндерса
на отца,  снова на Ирва.  Вместо радости на лице появилось  страдание.
Именно так она выглядела вчера вечером,  подумал Энди.  Именно так она
выглядела вчера,  когда я увел ее из школы.  И все это продолжается, и
где выход, где хэппи энд?
   - Ты рассказал,  - проговорила она.  - О, папочка, зачем ты расска-
зал?
   Норма шагнула вперед и обняла Чарли за плечи. - Ирв, что тут проис-
ходит?
   - Не знаю, - сказал Ирв. - О чем, по-твоему, он рассказал, Бобби?
   - Это  не мое имя,  - сказала она.  В глазах сверкнули слезы.  - Вы
знаете, меня зовут по-другому.
   - Чарли,  - сказал Энди.  - Мистер Мэндерс почувствовал неувязку. Я
рассказал ему, но он мне не поверил. Подумай - и поймешь почему...
   - Ничего  не  понимаю...  - закричала было Чарли.  И вдруг смолкла,
склонила голову набок,  словно прислушиваясь, хотя никто другой ничего
не слышал. Они видели, как с лица Чарли сбежала краска, словно из кув-
шина вылили цветную жидкость.
   - В чем дело, милочка? - спросила Норма, бросив на Ирва обеспокоен-
ный взгляд.
   - Они едут, папочка, - прошептала Чарли. Глаза ее налились страхом,
- Они едут за нами.

                                * * *

   Они съехались у пересечения Сороковой и проселочной дороги без  но-
мера,  там,  где свернул Ирв, - на городских картах Гастингс Глена она
была помечена как Олд Бейлингсроуд.  Эл Стейновиц наконец догнал своих
людей и быстро,  решительно взял бразды в свои руки. В пяти машинах их
было шестнадцать.  На пути к дому Мэндерса они казались мчащейся похо-
ронной процессией.
   Норвил Бэйтс  с искренним облегчением передал Элу руководство и от-
ветственность за операцию и спросил о местной полиции и полиции штата,
которые были привлечены к участию в погоне.
   - Пока мы их ни о чем не информируем,  - сказал Эл. - Если схватим,
то скажем полицейским,  что они могут снять пикеты. Если же нет - при-
кажем им стягиваться к центру,  сжимая кольцо.  Но - между нами - если
мы не управимся с помощью шестнадцати человек, нам вообще не сладить с
ними, Норв.
   Норв почувствовал легкий упрек и больше ничего не сказал. Он знал -
лучше всего захватить беглецов без постороннего вмешательства,  ведь с
Эндрю Макги произойдет несчастный случай,  как только они его поймают.
Несчастный случай со смертельным исходом. А если вокруг не будет поли-
цейских, дело пойдет куда быстрее.
   На мгновенье  впереди  вспыхнули  тормозные огни автомобиля О'Джея,
затем машина свернула на грунтовую дорогу. Остальные следовали за ней.

                                * * *

   - Ничего не понимаю,  - сказала Норма. - Бобби... Чарли... Успокой-
ся!
   - Вы не поймете, - сказала Чарли высоким, сдавленным голосом. Глядя
на нее, Ирв занервничал. В глазах у девочки застыл испуг, как у попав-
шего  в западню зайца.  Она вырвалась из рук Нормы и бросилась к отцу.
Тот положил ей руки на плечи.
   - Они хотят убить тебя, папочка, я знаю, - сказала она.
   - Что?
   - Убить тебя,  - повторила она.  В ее широко раскрытых глазах стоял
ужас.  - Мы должны бежать. Мы должны... - твердила девочка, как безум-
ная.
   ЖАРКО. ЗДЕСЬ СЛИШКОМ ЖАРКО.
   Он глянул влево. На стене между печью и мойкой висел термометр, та-
ких полно в любом каталоге,  высылающем покупки по почте. В его нижней
части ухмылялся и почесывал бровь маленький красный человечек с  вила-
ми. Под его раздвоенными копытцами было написано: "ВАМ ДОСТАТОЧНО ТЕП-
ЛО?"
   Ртутный столбик в термометре - этот обвиняющий красный палец - мед-
ленно поднимался.
   - Да,  да,  они этого хотят,  хотят,  - сказала она.  - Убить тебя,
убить тебя,  как они убили мамочку,  забрать меня,  я не хочу, не хочу
этого, я не позволю...
   - Чарли! Думай, что делаешь!
   Ее глаза  стали  чуть осмысленнее.  Ирв с женой придвинулись друг к
другу.
   - Ирв... что?..
   Но Ирв перехватил взгляд Энди на термометр и... поверил. Было дейс-
твительно  жарко.  Так жарко,  что прошибал пот.  Столбик в термометре
поднялся выше отметки девяносто градусов.
   - Господи Иисусе, - сказал Ирв охрипшим голосом. - Это она так сде-
лала, Фрэнк?
   Энди не  ответил.  Руки его по-прежнему лежали на плечах Чарли.  Он
заглянул ей в глаза:
   - Чарли... ты думаешь, уже поздно? Ты это чувствуешь?
   - Да,  - сказала она. В ее лице не было ни кровинки. - Они уже едут
по проселку. Ой, папочка, я боюсь.
   - Ты можешь их остановить,  Чарли, - спокойно сказал он. Они встре-
тились взглядами. - Да, - сказал он.
   - Но...  папочка...  это же плохой поступок.  Я знаю, что плохой. Я
могу ведь убить их.
   - Да,  - сказал он. - Сейчас мы перед выбором - убить или быть уби-
тыми. Видно, дело дошло до этого.
   - И это не плохой поступок? - ее голос был едва слышен.
   - Да,  - сказал Энди.  - Плохой.  Никогда не обманывай себя на этот
счет.  И не делай этого,  если сможешь остановиться.  Чарли. Даже ради
меня.
   Они посмотрели друг другу в глаза:  усталые,  в кровяных  прожилках
глаза Энди и широко раскрытые, словно под гипнозом, глаза Чарли.
   - Если я сделаю...  что-нибудь...  ты меня и тогда будешь любить? -
произнесла она.
   Вопрос будто повис в воздухе между ними.
   - Чарли, - сказал он, - я всегда буду тебя любить. Независимо ни от
чего.
   Ирв от окна прошел к ним через комнату.
   - Кажется, я должен извиниться перед вами, - сказал он. - На дороге
целая вереница машин. Хотите, я останусь с вами? У меня есть охотничье
ружье. - Но вид у него был испуганный, почти больной.
   - Ружье не потребуется, - сказала Чарли. Она вывернулась из-под ру-
ки отца,  двинулась к двери; в белом вязаном свитере Нормы Мэндерс она
казалась совсем малюткой. Вышла из комнаты.
   Еще через секунду Энди пришел в себя и ринулся следом за ней. В жи-
воте был холод,  словно он проглотил в три глотка большой брикет моро-
женого.
   Мэндерсы стояли не двигаясь.  Энди последний раз взглянул на озада-
ченное,  испуганное лицо Ирва, и в голове промелькнула шальная мысль -
это тебе урок не подсаживать попутчиков.
   Они с Чарли выскочили на крыльцо и увидели, как первая машина свер-
нула на подъездную дорожку.  Цыплята верещали и подпрыгивали. В амбаре
снова замычала Большуха,  зовя кого-нибудь подоить ее.  Над холмистыми
перелесками и коричневыми осенними полями,  окружающими городок в  се-
верной части штата Нью-Йорк,  стояло неяркое октябрьское солнце. Почти
год они в бегах.  Энди не без удивления почувствовал странное, смешан-
ное  с ужасом облегчение.  Он где-то слышал,  что в состоянии отчаяния
даже заяц, пока его не разорвали, в последнюю минуту иногда огрызается
на собак, повинуясь древнему инстинкту сопротивления.
   Что бы ни случилось, хорошо, что они больше не бегут. Он стал рядом
с Чарли, ее волосы сверкали в солнечном свете.
   - Ой,  папочка,  - простонала она. - Я едва стою.
   Он рукой обнял ее за плечи, сильно прижав к себе.
   Первая машина остановилась перед двориком, из нее вышли двое.

                                * * *

   - Нужно вывести его с крыльца,  - сказал Энди.  Он опустил Чарли на
траву  за  палисадником.  Одна сторона дома уже горела,  языки пламени
медленно двигались к крыльцу, подобно большим светлякам.
   - Проваливайте, - сказала Норма резко. - Не трогайте его.
   - Дом горит, - сказал Энди. - Я помогу.
   - Проваливайте! Вы и так достаточно натворили!
   - Перестань,  Норма!  - Ирв взглянул на нее. - Он ни в чем не вино-
ват. Заткнись.
   Она взглянула  на  него,  словно собиралась еще что-то сказать,  но
поджала губы.
   - Помогите встать,  - сказал Ирв.  - Ноги как ватные. Вроде я обмо-
чился.  Неудивительно.  Один из этих сукиных сынов подстрелил меня. Не
знаю какой. Дайте руку, Фрэнк.
   - Я - Энди, - сказал тот, обхватив Ирва рукой. Ирв Медленно поднял-
ся.  - Я не сержусь на вашу хозяйку. Лучше бы вы проехали мимо нас се-
годня утром.
   - Если бы пришлось решать снова,  я поступил бы так  же,  -  сказал
Ирв. - Эти паразиты с оружием заявились на мою землю. Паразиты, сукины
дети, штатные правительственные сутенеры и... оооуу-оох, боже!
   - Ирв?! - закричала Норма.
   - Молчи,  женщина. Это я ударился. Давайте, Фрэнк, Энди или как там
вас зовут. Становится жарко.
   И действительно,  жар усиливался. Едва Энди стащил Ирва по ступень-
кам во дворик, как порыв ветра метнул сноп искр на крыльцо. Чурбан для
рубки превратился в обгорелый пень.  От цыплят, подожженных Чарли, ни-
чего не осталось,  кроме обугленных костей и странного плотного пепла,
перьев, что ли? Они не поджарились, их кремировали.
   - Посадите меня у амбара, - задыхаясь, произнес Ирв. - Хочу погово-
рить с вами.
   - Вам нужен врач, - сказал Энди.
   - Найдется врач. Что с девочкой?
   - В обмороке.  - Он посадил Ирва на землю, прислонив его к амбарной
двери.  Ирв поднял глаза. Лицо его чуть ожило, губы постепенно розове-
ли.  Он вспотел. Позади полыхал большой белый фермерский дом, стоявший
на Бейлингсроуд с 1868 года.
   - Негоже, чтобы человеческое существо могло делать подобные вещи, -
сказал Ирв.
   - Похоже,  что так, - сказал Энди и перевел взгляд с Ирва на окаме-
невшее, неумолимое лицо Нормы Мэндерс. - Но ведь и негоже человеческим
существам страдать церебральным параличом, дистрофией мускулов, лейке-
мией. А дети этим болеют.
   - Она ничего не сказала, - кивнул Ирв на Норму. - Порядок. Не отры-
вая взгляда от Нормы, Энди сказал:
   - Чарли не более чудовище,  чем ребенок с аппаратом  искусственного
дыхания или из интерната для отсталых детей.
   - Извините мою резкость,  - ответила Норма и отвела взгляд от Энди.
- Мы вместе с ней кормили цыплят во дворе.  Я видела,  как она  гладит
корову. Но, мистер, мой дом горит, и люди мертвы.
   - Мне очень жаль...
   - Дом застрахован.  Норма,  - сказал Ирв,  взяв ее за руку здоровой
рукой.
   - Но это не вернет посуду моей мамы,  которая досталась ей  еще  от
бабушки,  - сказала Норма.  - И мой секретер, картины - мы купили их в
прошлом году в июле на художественной выставке в Скенектеди.  -  Слеза
выкатилась  из  одного глаза - она смахнула ее рукавом.  - А все,  все
письма, которые ты писал мне из армии...
   - Ваша кнопка придет в себя? - спросил Ирв.
   - Не знаю.
   - Так слушайте.  Вот что вы можете сделать, если хотите. За амбаром
стоит старый джип "виллис"...
   - Нет,  Ирв, не лезь больше в это дело! Он повернулся, посмотрел на
жену.  Лицо его было серым,  морщинистым, потным. Позади горел их дом.
Треск  лопающейся  черепицы  напоминал звук жарящихся в очаге рождест-
венских каштанов.
   - Явились на нашу землю без ордера, без официальной бумаги и хотели
увезти их,  - сказал он, - людей, которых я лично пригласил, как дела-
ется в любой цивилизованной стране с  нормальными  законами.  Один  из
этих типов подстрелил меня, другой пытался застрелить Энди. Промахнул-
ся не больше,  чем на четверть дюйма.  - Энди вспомнил первый  оглуши-
тельный  выстрел и щепку,  отлетевшую от столба крыльца.  Поежился.  -
Явились сюда и натворили дел. Как хочешь, чтобы я поступил, Норма? Си-
дел  сиднем  и  передал их этим из секретной службы,  если они посмеют
снова сунуться сюда?
   - Нет, - хрипло произнесла она. - Нет, наверно, нет.
   - Вы не должны... - начал Энди.
   - Должен,  - отрезал Ирв.  - А когда они вернутся...  Они вернутся,
Энди?
   - О,  да.  Они вернутся. Вы, Ирв, купили акции активно действующего
предприятия.
   Ирв глухо засмеялся:
   - Хорошо,  порядок. Когда они появятся здесь, единственное, что мне
известно, - вы взяли мой "виллис". Больше не знаю ничего. И счастливо-
го пути.
   - Спасибо, - сказал Энди.
   - Поторопитесь,  - сказал Ирв. - До города далеко, но там наверняка
увидели  дым.  Приедут пожарные.  Вы сказали мне,  что направляетесь с
кнопкой в Вермонт. Это-то хоть правда?
   - Да, - сказал Энди. Слева раздался стон:
   - Папочка...  - Чарли уже сидела.  Красные брючки и зеленая  блузка
испачкались.  Лицо было белое, в глазах - страх и недоумение. - Папоч-
ка,  что горит? Я чувствую, что-то горит. Это я натворила? Что там го-
рит? Энди подошел, поднял ее.
   - Все в порядке,  - сказал он, подумав: зачем обманывать детей, так
говоря,  коль и они, и взрослые прекрасно знают, где правда. - Все хо-
рошо. Как себя чувствуешь, малышок?
   Через его плечо Чарли видела горящие машины, скрюченное тело в саду
и дом Мэндерсов, над которым полыхал огонь.
   Крыльцо тоже было в пламени. Ветер относил от них дым и жар, но за-
пах бензина и горячей черепицы бил в нос.

   - Что я наделала... - шепнула Чарли. Лицо ее начало подергиваться -
вот-вот опять заплачет.
   - Кнопка! - строго сказал Ирв.
   Она взглянула мимо него.
   - Я, - простонала она.
   - Опустите ее, я хочу поговорить с ней. Энди перенес Чарли к амбар-
ной двери, на которую опирался Ирв, опустил ее на землю.
   - Послушай,  кнопка,  - сказал Ирв,  - Эти люди хотели убить твоего
папулю.  Ты знала это раньше меня,  раньше отца,  хотя, черт бы побрал
меня, если я понимаю, как ты узнала. Правильно я говорю?
   - Да,  -  сказала  Чарли.  В  ее запавших глазах по-прежнему стояло
страдание.  - Но вы не понимаете... Я не могла... не могла сдержаться.
Оно вырвалось из меня во все стороны. Я сожгла цыплят... чуть не сожг-
ла папу. - Страдающие глаза налились слезами - она беспомощно разрыда-
лась.
   - С папой все в порядке,  - сказал Ирв. Энди промолчал. Он вспомнил
это внезапное ощущение - как бы внутри тепловой капсулы.
   - Я никогда больше не стану так делать, - сказала она. - Никогда.
   - Хорошо,  - сказал Энди и положил руку ей на плечо. - Хорошо, Чар-
ли.
   - Никогда, - повторила она.
   - Не говори так,  кнопка, - сказал Ирв, поглядывая на нее. - Не ог-
раничивай себя.  Ты поступишь, как будет нужно. Сделаешь, как сумеешь.
И это все,  за что ты можешь ручаться. По-моему, одно из любимых заня-
тий господа бога - заставлять действовать тех,  кто говорит "никогда".
Совершать поступки. Понимаешь меня?
   - Нет, - прошептала Чарли.
   - Потом поймешь,  - сказал Ирв и посмотрел на Чарли с таким состра-
данием, что Энди охватил прилив тоски и страха.
   Затем Ирв взглянул на жену:
   - Норма,  подай мне вон ту палку, у твоей ноги.
   Норма подала  палку, вложила  ему в  руку, опять  сказала, чтобы не
напрягался,  отдохнул.  Поэтому  один  лишь  Энди  слышал,  как  Чарли
повторила  "никогда",  затаив  дыхание,  почти неслышно, словно тайную
клятву.

                                * * *

   - Смотрите,  Энди, - сказал Ирв, проведя палкой прямую линию по пы-
ли. - Это - проселочная дорога, мы по ней приехали. Бейлингсоруд. Если
вы проедете четверть мили к северу,  справа будет лесная дорога. Обыч-
ный автомобиль по ней не пройдет,  но "виллис" должен,  если не дадите
ему  заглохнуть и будете умело жать на сцепление.  В двух местах пока-
жется,  что дорога кончилась,  но продолжайте двигаться - она появится
снова. Ее нет на картах, понимаете? Ни на одной.
   Энди кивнул, наблюдая, как палка прочерчивает лесную дорогу.
   - Она уведет вас на двадцать миль к востоку, и если вы не застряне-
те и не собьетесь,  то выедете на дорогу Сто пятьдесят около Хоуг кор-
нере. Повернете налево - к северу - и примерно через милю по Сто пять-
десят пятой встретится другая лесная дорога.  Она идет низиной, по бо-
лоту,  нетвердая такая. "Виллис" должен проехать, а может, и нет. Я не
ездил по ней лет пять.  Она, как мне известно, ведет к Вермонту и, на-
верное,  единственная не будет блокирована.  Эта вторая дорога выведет
вас на шоссе Двадцать два, к северу от Черри-плейн, к югу от границы с
Вермонтом.  К  тому времени худшее будет позади - хотя,  полагаю,  они
всюду сообщили вашу фамилию и показали фотографии по телевизору. Но мы
желаем вам самого лучшего. Правда, Норма?
   - Да,  - сказала Норма, это прозвучало как вздох. Она посмотрела на
Чарли. - Ты спасла жизнь своему папе, малышка. Запомни это.
   - Правда?  - спросила Чарли.  Голос ее был так безжизнен, что Норма
немного испугалась,  но Чарли попыталась изобразить подобие улыбки,  и
Норма облегченно улыбнулась в ответ.
   - Ключи в "виллисе" и...  - Он нагнул голову, прислушиваясь. - Слы-
шите?
   Отдаленные звуки сирены,  то низкие, то высокие, несомненно прибли-
жались.
   - Это пожарные, - сказал Ирв. - Если едете, то поскорее.
   - Давай,  Чарли, - позвал Энди. Она подошла, глядя на него красными
от слез глазами. Слабая улыбка исчезла, как неяркое солнце в тучах, но
Энди обрадовался и тому,  что она вообще появилась. Ее лицо было лицом
человека,  чудом оставшегося в живых, потрясенное, ошеломленное. В это
мгновение Энди пожалел,  что не обладает ее даром:  он бы знал, против
кого использовать его.
   Он сказал:
   - Спасибо вам, Ирв.
   - Извините,  - тихо промолвила Чарли.  - За дом,  за цыплят и... за
все другое.
   - Не твоя вина, кнопка, - сказал Ирв. - Они сами напросились. Бере-
ги папулю.
   - Хорошо, - пообещала она.
   Энди взял ее за руку и повел за амбар, где под легким навесом стоял
"виллис".
   Пожарные сирены звучали уже рядом,  когда он завел его и проехал по
лужайке к дороге.  Дом превратился в пылающий ад. Чарли не могла смот-
реть на него. Последний раз Энди увидел Мэндерсонов в зеркальце задне-
го вида.  Ирв прислонился к амбару, кусок белой юбки, которым была об-
мотана его раненая рука, покраснел, рядом с мужем стояла Норма. Здоро-
вой рукой он обнял ее.  Энди махнул - в ответ Ирв чуть приподнял ране-
ную руку.  Норма не пошевелилась, думая, вероятно, о материнской посу-
де,  своем секретере,  любовных письмах - о том,  чего не оплачивают и
никогда не оплатят страховые деньги.

                                * * *

   Они нашли первую лесную дорогу именно там,  где сказал Ирв Мэндерс.
Энди переключил сцепление на все четыре колеса и свернул на нее.
   - Держись,  Чарли,  - сказал он. - Поболтает.
   Чарли держалась.  Лицо ее  было белым,  бескровным. Энди нервничал,
глядя  на  нее.  Домик,  думал  он.   Домик  Грэнтера  Макти на берегу
Ташморского пруда, вернее озера.   Если бы мы смогли добраться  туда и
отдохнуть.  Она восстановит силы - потом подумаем, что делать дальше.
   Подумаем завтра. Утро вечера мудренее.
   "Виллис"  с  рычанием  нырял  по  дороге,  оказавшейся  тропой  для
двухколесной  повозки;  посредине  рос  кустарник  и  даже низкорослые
сосенки. Этот лес раскорчевывали  лет десять назад, и  Энди усомнился,
ездил ли кто-нибудь  тут с тех  пор, кроме случайного  охотника. Через
шесть  миль  дорога  действительно  кончилась,  Энди  пришлось  дважды
останавливаться, чтобы сдвинуть упавшие деревья.  После второго  раза,
чувствуя боль в голове и  в сердце, разогнувшись, он увидел  задумчиво
смотревшую на него большую олениху. На секунду она задержалась,  затем
исчезла  в  глубине  леса,  вильнув  белым  хвостом.  Энди взглянул на
Чарли,  увидел,  как  та  изумленно  смотрит  вслед  животному...    и
приободрился.  Немного  дальше  снова  появилась  колея,  и около трех
часов  дня  они  выехали  к  двухрядной  дороге,  с твердым покрытием,
которая и была дорогой 152.

                                * * *

   Расцарапанный, грязный, едва способный двигаться из-за поврежденной
лодыжки Орвил Джеймисон сидел на обочине Бейлингсроуд  в  полумиле  от
фермы Мэндерсов и говорил в портативный радиотелефон.  Его слова пере-
давались на временный командный пункт в,  фургоне, стоявшем на главной
улице Гастингс Глена. Фургон был оборудован радио со встроенным шифру-
ющим устройством и мощным передатчиком. Сообщение О'Джея было зашифро-
вано,  усилено и отправлено в Нью-Йорк, где его перехватила ретрансля-
ционная станция,  послав дальше в Лонгмонт,  штат Вирджиния, а там Кэп
сидел и слушал в Своем кабинете.
   Лицо Кэпа  не было таким просветленным и самодовольным,  как утром,
когда он ехал в офис на велосипеде. Сообщению О'Джея трудно было пове-
рить:  они знали, что девочка чем-то обладает, некоторой способностью,
но этот рассказ о неожиданной бойне и разгроме был  как  молния  среди
ясного неба,  по крайней мере для Кэпа.  Четверо или шестеро его людей
мертвы,  другие в страхе убежали в лес,  полдюжины машин  пылает,  дом
сгорает  дотла;  ранен посторонний человек,  который того гляди начнет
рассказывать всем и каждому, что банда неофашистов без ордера на арест
явилась к порогу его дома и пыталась захватить мужчину с девочкой, ко-
торых он пригласил на ленч.
   После доклада О'Джея (хотя тот продолжал говорить, почти в истерике
повторяя  одно и то же) Кэп положил трубку,  плотнее устроился в своем
вращающемся кресле и попытался поразмыслить. Подумал, что ни одна тай-
ная операция со времен Залива Свиней на Кубе не кончалась таким сокру-
шительным провалом - и это на американской земле.
   В кабинете царил полумрак,  солнце ушло на другую сторону здания, и
появились густые тени,  но света он не включал.  Рэйчел Вызвала его по
переговорному устройству, он резко сказал ей, что не Желает разговари-
вать ни с кем. Без всяких исключений. Он почувствовал себя старым.
   В памяти возникли слова Уэнлесса: "Я говорю о разрушительном потен-
циале".  Теперь это был не просто вопрос о потенциале. Но мы ее пойма-
ем, думал он, тупо глядя в другой конец комнаты. Да, мы обязательно ее
поймаем. Он вызвав Рэйчел.
   - Свяжите меня с Орвилом Джеймисоном,  как только он Сможет  приле-
теть сюда, - сказал он. - И с генералом Брэкманом в Вашингтоне. Разго-
вор чрезвычайной важности. В штате Нью-Йорк сложилась потенциально ще-
котливая ситуация. Срочно сообщите ему.
   - Слушаюсь, сэр, - почтительно сказала Рэйчел.
   - В  девятнадцать ноль-ноль созовите всех шестерых заместителей ди-
ректора. Также разговор чрезвычайной важности. Я хочу также поговорить
с шефом полиции штата там, в Нью-Йорке. - Они участвовали в прочесыва-
нии,  и Кэп хотел им  это  напомнить.  Если  Контору  начнут  обливать
грязью, он позаботится, чтобы и полиция получила свою долю. Он намере-
вался,  однако, подчеркнуть, что если они будут выступать единым фрон-
том,  то  все смогут выйти из этой ситуации в довольно приличном виде.
Поколебавшись, он сказал:
   - И когда позвонит Джон Рэйнберд, скажите, что мне нужно поговорить
с ним. Для него есть новое задание.
   - Да, сэр.
   Кэп отпустил клавишу переговорного устройства,  откинулся в кресле,
разглядывая тени.
   - Ничего непоправимого не случилось,  - сказал он в сторону  теней.
Это  был  девиз его жизни - не напечатанный на свитке тонкого полотна,
не вывешенный на стенке,  не выгравированный на медной настольной  до-
щечке, а запечатленный в его сердце как безусловная истина.
   Ничего непоправимого.  До сегодняшнего вечера,  до сообщения О'Джея
он этому верил. Именно эта философия проложила дорогу наверх сыну бед-
ного пенсильванского шахтера.  Он верил в нее и сейчас,  хотя эта вера
на мгновение заколебалась.  Если говорить о Мэндерсе и его жене,  то у
них,  вероятно, есть родственники, разбросанные от Новой Англии до Ка-
лифорнии,  и каждый из них может стать потенциальным рычагом давления.
Здесь,  в Лонгмонте хватало сверхсекретных досье, чтобы любое слушанье
в конгрессе,  касающееся методов Конторы,  было бы... ну, трудно услы-
шать.  Автомобили и даже агенты - всего лишь винтики, хотя пройдет не-
мало времени, пока он привыкнет к мысли о смерти Стейновица. Кто заме-
нит Эла? Этот ребенок вместе с папашей заплатит, пусть не за все, хотя
бы за него. Кэп позаботится об этом.
   Но девочка... Как обуздать девочку?
   Есть разные способы. Разные методы.
   Дело Макги все еще лежало на тележке.  Он поднялся, подошел к ней и
стал нервно листать папку. Интересно, думал он, где в эту минуту нахо-
дится Джон Рэйнберд?

                              ВАШИНГТОН

   В ту минуту, когда Кэп Холлистер мельком подумал о Джоне Рэйнберде,
тот  сидел  в номере отеля "Мэйфлауэр",  смотря телевиэионную игру под
названием "Кто сообразительней".  Сидел в кресле, голый, сдвинув ноги.
Он ждал наступления темноты.  Стемнеет,  он будет ждать ночи. Наступит
ночь,  он будет ждать рассвета. Рассветет, почти замрет жизнь в отеле,
он перестанет ждать, поднимется в номер 1217 и убьет доктора Уэнлесса.
Затем опять спустится сюда,  продумает,  что рассказал  Уэнлесс  перед
смертью, а когда взойдет солнце - он немного поспит.
   Джон Рэйнберд  был  миролюбивым  человеком.  Он был в мире почти со
всеми - с Кэпом, Конторой, Соединенными Штатами. В мире с богом, сата-
ной и вселенной.  И если он до сих пор не был в мире с самим собой, то
лишь оттого,  что миссия его пока не окончилась... За его спиной много
удачных дел - на нем немало почетных шрамов. Неважно, что люди отвора-
чиваются от него со страхом и отвращением.  Неважно,  что  он  потерял
глаз  во Вьетнаме.  Сколько ему платят - также неважно.  Большую часть
денег он тратил на ботинки.  Он очень любил ботинки. (Его отца похоро-
нили босым. Кто-то украл мокасины, приготовленные для похорон.)
   Если не считать ботинок,  Джон Рэйнберд интересовался двумя пробле-
мами. Одна из них - смерть. Его собственная смерть, разумеется. Он го-
товился к ее неизбежности не менее двадцати лет. Иметь дело со смертью
- единственное постоянно занятие,  в котором  он  преуспел.  Становясь
старше, он интересовался смертью все больше и больше, подобно художни-
ку,  все более интересующемуся интенсивностью и уровнем света, писате-
лю,  занятому  характерами  и оттенками смысла,  которые он познает на
ощупь,  словно слепой, Читающий по шрифту Брайля. Его больше всего ин-
тересовал уход...  сам отлет души...  уход из тела,  из того, что люди
считают жизнью,  и переход в какое-то другое состояние.  Что ты должен
чувствовать,  когда уходишь навсегда? Кажется ли это сном, от которого
ты очнешься?  Ждет ли там  дьявол  из  христианской  религии,  готовый
проткнуть  твою  вопящую душу вилами и потащить ее в ад,  словно кусок
мяса на вертеле?  Ощущаешь ли ты радость?  Знаешь ли ты,  что уходишь?
Что видят глаза умирающих?
   Рэйнберд надеялся,  что  получит возможность узнать все сам.  В его
профессии смерть зачастую наступала быстро и неожиданно. Мгновенно. Он
надеялся,  что у него будет время подготовиться к собственной смерти и
все прочувствовать. В последнее время он внимательно, с надеждой найти
тайну  в  глазах,  всматривался в лица людей,  которых убивал.  Смерть
очень интересовала его.
   Его также интересовала  маленькая  девочка,  которая  так  заботила
всех.  Эта  Чарли  Макги.  Как считал Кэп,  Джон Рэйнберд имел смутное
представление о семействе Макги и ничего не знал о "лот шесть". На са-
мом деле Рэйнберд знал почти столько же,  сколько сам Кэп, - что опре-
деленно обрекло бы его на ликвидацию,  догадайся Кэп об этом.  Они по-
дозревали, что девочка наделена способностью или потенциальной способ-
ностью излучать энергию.  А может быть,  у нее еще куча других способ-
ностей.  Он  хотел бы встретиться с девочкой,  посмотреть,  что это за
способности.  Знал он также о том,  что Макги обладал, по словам Кэпа,
"потенциальной  силой внушения",  но это не волновало Джона Рэйнберда.
Он еще не встречал человека, способного внушить что-нибудь ему самому.
   "Кто сообразительней"  кончилось.  Начались  неинтересные  новости.
Джон  Рэйндберд сидел,  ничего не ел,  не пил,  не курил,  очищенный и
опустошенный, ожидая, когда подойдет время для убийства.

                                * * *

   Несколько ранее в тот день Кэп беспокойно размышлял о том, как бес-
шумно двигается Рэйнберд. Доктор Уэнлесс его не услышал. Он очнулся от
глубокого сна, потому что чей-то палец щекотал его под носом. Проснул-
ся  и увидел склонившееся над кроватью чудовище из кошмара.  Один глаз
мягко поблескивал в свете лампы из ванной,  которую Уэнлесс всегда ос-
тавлял гореть, ночуя вне дома. На месте второго глаза зияла дыра.
   Уэнлесс открыл  было рот,  чтобы закричать,  но Джон Рэйнберд одной
рукой зажал ему нос, а другой закрыл рот. Уэнлесс задергался.
   - Ш-ш-ш, - сказал Рэйнберд. Он произнес это умиротворенно и снисхо-
дительно,  как говорит мать ребенку, меняя пеленки. Уэнлесс задергался
сильнее.
   - Хотите жить - не шевелитесь и молчите, - сказал Рэйнберд.
   Уэнлесс взглянул на него, изогнулся разок и затих.
   - Будете вести себя смирно? - спросил Рэйнберд. Уэнлесс кивнул. Ли-
цо  его  наливалось кровью.  Рэйнберд убрал руки - Уэнлесс стал хрипло
хватать воздух. Из одной ноздри вытекала тонкая струйка крови.
   - Кто... вы... Кэп... послал вас?
   - Рэйнберд, - угрожающе сказал он. - Да. Кэп послал меня. В темноте
глаза Уэнлесса казались громадными. Он облизал губы. Лежа в постели со
сбитыми вокруг костлявых коленей простынями,  он выглядел самым старым
ребенком в мире.
   - У  меня есть деньги,  - быстро зашептал он.  - Счет в швейцарском
банке. Куча денег. Все ваши. Рта не раскрою. Клянусь богом.
   - Не нужны ваши деньги,  доктор Уэнлесс, - сказал Рэйнберд. Уэнлесс
уставился на него,  левый угол рта опустился в чудовищной ухмылке, ле-
вое веко закрыло глаз и дрожало.
   - Если хотите остаться живым после восхода солнца,  - сказал  Рэйн-
берд,  - побеседуйте со мной,  доктор Уэнлесс.  Прочитайте мне лекцию.
Семинар для одного. Я буду внимательным, хорошим слушателем. И награжу
вас жизнью, которую вы проведете вдали от глаз Кэпа и Конторы. Понима-
ете?
   - Да, - хрипло отозвался Уэнлесс.
   - Согласны?
   - Да... но что?..
   Рэйнберд положил два пальца на губы доктора Уэнлесса,  и тот  мигом
умолк. Его костлявая грудь быстро поднималась и опускалась.
   - Я  произнесу  два слова,  - сказал Рэйнберд,  - и вы начнете свою
лекцию.  Включите в нее все,  что знаете, все, о чем подозреваете, все
ваши теоретизирования.  Вы готовы услышать эти два слова,  доктор Уэн-
лесс?
   - Да, - кивнул доктор Уэнлесс.
   - Чарлина Макги,  - сказал Рэйнберд,  и доктор  Уэнлесс  заговорил.
Сначала он медленно выдавливал слова,  затем они полились быстрее.  Он
рассказал всю историю испытаний "лот шесть" и того,  главного экспери-
мента.  Многое  из  рассказанного  Рэйберд  знал,  но  Уэнлесс добавил
кое-что новое. Профессор повторил всю проповедь, прочитанную в то утро
Кэпу.  Рэйнберд внимательно слушал,  иногда хмурясь, слегка похлопывая
руками,  хихикая над метафорой Уэнлесса относительно обучения туалету.
Это поощрило Уэнлесса говорить быстрее;  когда же он, как все старики,
начал повторяться, Рэйнберд снова наклонился и снова одной рукой зажал
ему нос, а другой закрыл рот.
   - Извините, - сказал Рэйнберд.
   Уэнлесс извивался и бился,  как рыба,  под тяжестью Рэйнберда.  Тот
надавил сильнее.  Когда Уэнлесс стал затихать,  Рэйнберд быстро  убрал
руку, зажимающую нос. Настоящее дыхание доктора походило на шум возду-
ха, вырывающегося из шины, проколотой большим гвоздем. Глаза вращались
в  орбитах,  как  у перепуганной лошади...  и все же в них трудно было
что-нибудь разглядеть.
   Рэйнберд схватил доктора Уэнлесса за воротник пижамы и  сдвинул  на
край постели, чтобы свет из ванны светил ему прямо в лицо. И снова за-
жал доктору нос.
   Мужчина, если перекрыть доступ воздуха в легкие и он лежит без дви-
жения,  иногда  может прожить до девяти минут без необратимых последс-
твий для мозга; женщина, при несколько большем объеме легких и немного
лучшей системе выделения углекислого газа,  может протянуть десять или
двенадцать минут.  Конечно, борьба и страх значительно сокращают время
выживания.
   Доктор Уэнлесс бился сорок секунд, затем его попытки спастись осла-
бели.  Он сильно бил руками по гранитной маске, заменявшей Джону Рэйн-
берду лицо. Притуплено барабанил пятками по ковру на полу. Пустил слю-
ну в мозолистую ладонь Рэйнберда. И настал тот самый момент.
   Рэйнберд наклонился вперед, с детским нетерпением изучая глаза Уэн-
лесса.
   Но было все то же,  всегда одно и то же.  Из глаз,  казалось, исчез
страх, вместо него в них появилась озадаченность, не удивление, не по-
нимание  или  благоговейный страх - просто озадаченность.  На какое-то
мгновение два озадаченных глаза уставились на единственный Джона Рэйн-
берда,  и Рэйнберд знал,  что эти глаза видят его.  Неясно,  все более
расплывчато,  по мере того как доктор уходил все дальше и  дальше,  но
его  видели.  Затем ничего не осталось,  кроме остекленевшего взгляда.
Доктор Джозеф Уэнлесс больше не находился в отеле  "Мэйфлауэр".  Рэйн-
берд сидел на кровати рядом с куклой человеческого роста.


 


<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2][3] [4] [5]

Страница:  [2]