3. КУРЯТНИК

     Это случилось двумя днями позднее.  Стояла  собачья  жара,  если  так
можно  выразиться,  учитывая,  что  собак  в  Хейвене  не   осталось,   за
исключением, может быть, собаки в сарае Бобби.
     Гард и Бобби возились на самом дне ямы, выкопанной вокруг корабля. Ее
глубина  сейчас  составляла  около  ста  семидесяти   футов.   С   помощью
пневматических дрелей они освобождали корпус корабля от кусков скалы.
     Утром Гарднер спросил Бобби, зачем они берут с собой дрели.
     - Лучше было бы воспользоваться чем-нибудь  посовершеннее,  -  сказал
он.
     - Сейчас мы слишком близки к цели, чтобы рисковать. Дрель  не  сможет
никак повредить корабль.
     - Этот курятник?
     - Да, этот курятник.
     У Гарднера ныли плечи, ныла голова - боль наступала всегда, когда  он
начинал  работать  здесь,  -  и  он  ждал  с  нетерпением  сигнала  Бобби,
означающего перерыв.
     Работая дрелью, он  не  слишком  оберегал  от  царапин  металлический
корпус. Сделав неловкое движение, он вдруг обнаружил, что у него сломалось
сверло. Рядом раздался треск, и он догадался, что сверло  Бобби  сломалось
тоже.
     - Гард? Гард, что случилось?
     В ее голосе слышалась тревога. Впрочем, Гарднер слишком устал,  чтобы
задумываться, почему у них одновременно сломались сверла.
     И тут до него вдруг дошло: наверное, они совсем приблизились к цели.
     Очевидно, Бобби поняла то же самое, потому что вдруг отшвырнула дрель
и пальцами принялась разгребать землю. Не думая о том,  что  делает,  Гард
присоединился к ней.


     Все в порядке, что-то есть, - подумал Гарднер.
     На корпусе корабля возникла совершенно  отчетливая  линия.  Глядя  на
нее, Гарднер почувствовал, в каком восторге пребывает сейчас Бобби. В  его
голове звучала музыка. Он  внезапно  ощутил,  что  его  зубы  вибрируют  в
деснах, и почти наверняка знал,  что  ночью  лишится  еще  нескольких.  Он
слишком приблизился к призракам и их секретам, а  за  этим  всегда  должно
следовать наказание.
     - Это курятник, - сказала Бобби. - Я всегда знала, что это здесь.
     Гарднер усмехнулся:
     - Мы знали это, Бобби.
     - Да, мы знали это. Хвала Господу, ты вернулся, Гард.
     Что-то зрело внутри Гарднера. Уверенность? Сила?
     Это по мне, - подумал он.
     - Как ты думаешь, он большой?
     - Не уверена. Но, мне кажется, мы могли бы  сегодня  выяснить.  Будет
лучше, если мы так и поступим. Нельзя терять время, Гард...
     - Что ты имеешь в виду?
     - Атмосфера вокруг Хейвена меняется. И виной этому корабль,  -  Бобби
неожиданно погладила мягкий металл.
     - Я знаю.
     - Поэтому все, кто приезжают сюда, сразу же заболевают. Ты видел, что
творилось с Анной.
     - Да.
     - Из-за этого она уехала злая как черт.
     Да что ты говоришь?
     - Когда все закончится,  воздух  здесь  станет  ядовитым  для  людей,
приезжающих в город. Но мы не сможем этого предотвратить, Гард.
     - Нет?
     - Нет. И мы не  можем  оставаться  здесь  дольше.  Я  думаю,  ты  еще
кое-какое время смог бы. Я - нет. И еще одно: слишком долго  стояла  жара.
Если погода переменится и подует ветер, он разнесет нашу биосферу над всей
Атлантикой. Тогда мы все умрем, и не только мы.
     Гард покачал головой:
     - Погода уже изменилась - в день, когда хоронили эту женщину,  Бобби.
Я отлично помню. Тогда было ясно и ветрено. А потом с тобой произошло  то,
что твои друзья называли солнечным ударом.
     - Все меняется. "Превращение" ускоряется.
     Неужели все они умрут? - подумал Гарднер. - ВСЕ они? Или только ты  и
твои друзья, Бобби? Те, кто сейчас не может выйти на улицу без грима?
     - Я слышу твои мысли, Гард, - сказала Бобби.
     - Мои мысли сейчас таковы, что все может случиться, - сказал Гард.  -
Ладно, детка. Копаем дальше.


     К обеду они добрались до входного люка, идеально круглого задраенного
отверстия около шести футов в диаметре. На  дверце  был  начертан  символ.
Гард коснулся его, и заигравшая  в  голове  музыка  на  этот  раз  звучала
громче,  чем  обычно.  Это  был  либо  знак  протеста,   либо   сигнал   к
осторожности. И все равно он не убрал руку.
     Этот символ начертали существа, жившие под другим  солнцем.  Что  это
значит? НЕ ВХОДИТЬ? МЫ ПРИШЛИ К ВАМ С МИРОМ? Или  какой-нибудь  эквивалент
знаменитой фразы ОСТАВЬ НАДЕЖДУ, ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ?
     Надпись, подобно барельефу, слегка выступала над поверхностью двери.
     Эту надпись сделали существа из другой галактики. И  я,  Джеймс  Эрик
Гарднер, родившийся в Портленде,  штат  Мэн,  Соединенные  Штаты  Америки,
западное полушарие земного шара,  прикасаюсь  к  знаку,  оставленному  нам
живущими где-то далеко, на расстоянии  многих  световых  лет,  существами.
Боже мой, я прикоснулся к другой цивилизации!
     В  последнее  время  ему  уже  приходилось  соприкасаться   с   чужой
цивилизацией... но это было не одно и то же.
     Неужели мы действительно попадем туда? Он чувствовал, что из его носа
вновь идет кровь, но  какое  это  могло  иметь  значение  по  сравнению  с
важностью момента!
     Итак, ты собираешься попасть  внутрь?  А  если  это  убьет  тебя?  Ты
начинал плохо себя чувствовать после  каждого  поверхностного  контакта  с
этой штукой; не станет ли самоубийством, если ты войдешь в нее?
     Это говорил разум, но что может значить голос  разума  рядом  со  все
поглощающим желанием? Он должен войти внутрь и понять.
     Гарднер громко рассмеялся. Звук смеха оказался неожиданно  громким  и
поэтому вдвойне странным при сложившихся обстоятельствах.
     Бобби удивленно спросила:
     - Что ты видишь смешного, Гард?
     Смеясь все громче, он ответил:
     - Все. Если не смеяться, то можно сойти с ума. Согласна?
     Судя по выражению ее  лица,  она  была  не  согласна.  Гард  подумал:
Конечно, она будет не согласна. У нее  есть  своя  точка  зрения.  Она  не
согласна и не смеется, потому что уже давно сошла с ума.
     От смеха по щекам потекли слезы, и некоторые  из  них  были  окрашены
кровью. Гард этого не заметил, а Бобби хотя и  заметила,  но  не  сказала,
потому что не намеревалась пугать его.


     За два часа им удалось полностью расчистить  подходы  к  люку.  Когда
дело было сделано, Бобби отряхнула руки и обратилась к Гарднеру:
     - Мы закончили нашу работу. Мы сделали это, Гард.
     - Да.
     - И завтра мы войдем внутрь.
     Ничего не говоря, Гард смотрел на нее. Во рту у него пересохло.
     - Да, - повторила Бобби, как будто он переспросил  ее.  -  Завтра  мы
войдем в него. Мне одновременно кажется, что я впервые пришла сюда миллион
лет назад - и как будто это было вчера. Я  споткнулась  о  него,  упала  и
расшибла палец. И вот мы достигли конца.
     - Да, и вначале здесь была другая Бобби.
     - И другой Гард, - задумчиво сказала она, и  в  ее  глазах  мелькнула
искорка смеха.
     - Верно. И хотя мне кажется, что эта  штука  убьет  меня,  я  все  же
попытаюсь.
     - Не убьет.
     - Нет?
     - Нет. А теперь пошли отсюда. Мне надо еще сделать много дел. Сегодня
я собираюсь в сарай.
     Гарднер пытливо взглянул на Бобби, но она  в  это  время  смотрела  в
другую сторону.
     - Я сделала там кое-какие приспособления. Я и  другие.  Чтобы  хорошо
приготовиться к завтрашнему дню.
     - И сегодня вечером они будут с тобой,  -  полуутвердительно  спросил
Гарднер.
     - Да. Но сперва мне нужно привести их сюда и  показать  вход.  Они...
они тоже ждали этого дня, Гард.
     - О, в этом я не сомневаюсь!
     - Что ты имеешь в виду? - ее голос прозвучал сердито.
     - Ничего. Совсем ничего.
     Их глаза встретились. Гард почувствовал, как она старается прочитать,
что он думает сейчас, но усилием воли Гард опять помешал ей.
     - Безусловно, покажи им все, - сказал он. - Но когда мы откроем  люк,
Бобби, внутрь войдем только ты и я. Мы выкопали  эту  штуку,  нам  и  идти
первыми. Согласна?
     -  Да,  -  ответила  Бобби.  -  Мы  войдем  первыми.  Без  парадов  и
приветственных речей.
     - И без далласской полиции.
     - Естественно, и без них, - усмехнулась она. - Ты хочешь войти  самым
первым?
     - Нет, первой войдешь ты.
     - Спасибо, Гард.
     - Не за что, - он отвесил ей шутовской поклон.
     - А ты почувствуешь себя лучше...
     (когда  "превратишься",  когда  процесс  твоего  "превращения"  будет
полностью закончен)
     Бобби поднялась на ноги и направилась к дому.



                                 4. САРАЙ

     Это произошло четырнадцатого августа. Гарднер быстро подсчитал в уме,
что провел с Бобби сорок один день - почти столько, сколько понадобилось в
библейские времена для сотворения  мира.  А  ему  показалось,  что  прошло
гораздо больше времени. Прошла вся его жизнь.
     Они с  Бобби  едва  прикоснулись  к  остывшей  пицце,  приготовленной
Гарднером на ужин.
     - Мне бы хотелось пива, - сообщила Бобби. - А ты будешь?
     - Спасибо, я пас.
     Она удивленно подняла брови, но ничего не сказала. Достав из шкафчика
банку и открыв ее, она некоторое время сидела молча, глядя в окно.
     Он нарушил тишину:
     - Ты и я, Бобби, мы провели много времени вместе.
     - Да. Много времени. И такой странный конец!
     - Почему ты так сказала - конец?
     Бобби пожала плечами и отвернулась:
     - Ты сам знаешь. Конец фазы. Так нравится больше?
     - Во всяком случае, звучит не так безнадежно.
     Они опять помолчали. Бобби допила пиво и вытерла губы  рукавом  своей
рубашки. Затем она сказала:
     - Я всегда  любила  тебя,  Гард.  И,  что  бы  ни  случилось,  помни,
пожалуйста, об этом. - Теперь она посмотрела ему прямо в глаза, и ее  лицо
под коркой грима было жалкой  пародией  на  лицо  прежней  Бобби.  -  И  я
надеюсь, ты помнишь, что я никогда не принуждала тебя помогать  мне.  Все,
что ты делал, было совершенно добровольно. Свобода  волеизъявления  -  это
немаловажный фактор, как сказал однажды кто-то из великих.
     - И ты сама избрала для себя эти раскопки, - Гарднер говорил тихо,  а
в душе его был страх. К чему она говорит о свободе волеизъявления? Готовит
его к близкой кончине?
     Прекрати, Гард. Прекрати подозревать ее.
     Бобби грустно рассмеялась:
     - Делая выбор, ты ведь не задумываешься, принесет это тебе пользу или
нет. Люди  всегда  выбирают  знание,  не  обращая  внимание  на  возможные
последствия.
     -  Исходя  из  этой  логики  я  участвовал  в  пикетировании  атомных
электростанций, - пошутил Гарднер.
     Бобби мотнула головой:
     - Люди всегда начинают выкапывать то, что находят и  про  что  ничего
нельзя сказать с  первого  взгляда.  Резон  один:  а  вдруг  это  окажется
полезным?
     - Но Питеру это не понравилось.
     - Да. Питеру это не понравилось. Но не корабль убил его, Гард.
     Я уже давно подозревал, что не корабль.
     - Питер умер по самым естественным причинам. Он был стар. Эта штука в
лесу - корабль из другого мира. Не ящик Пандоры и  не  райская  яблоня.  И
никакого змея-искусителя не было.
     Гард улыбнулся:
     - Это корабль знаний, верно?
     - Да. Мне тоже так кажется.
     Бобби вновь посмотрела на дорогу.
     - Когда ты ожидаешь их? - спросил Гарднер.
     Как бы отвечая на вопрос, Бобби кивнула в сторону дороги.  К  воротам
подъехал "кадиллак" Киля Арчинбурга,  за  ним  -  старенький  "форд"  Эдли
Мак-Кина.
     - Что ж, пойду спать, - Гарднер встал и потянулся.
     - Если хочешь, можешь прогуляться с нами к кораблю.
     - С тобой - пожалуйста. Но с ними?! - Он отвесил  шутливый  поклон  в
сторону  приехавших.  -  Благодарю  покорно.  Они  и  так   считают   меня
сумасшедшим и ненавидят, потому что не могут читать мои мысли.
     - Если я говорю, что ты можешь пойти с нами, значит, так оно и есть.
     - И все же нет, - твердо сказал Гарднер, вновь усаживаясь на стул.  -
Они мне не нравятся. Более того, они раздражают меня.
     - Мне очень жаль.
     - Мы пойдем. Только... завтра. Мы с тобой, Бобби, верно?
     - Верно.
     - Передавай им мой привет. И напомни, что я немало помог тебе.
     - Напомню. - Но ее глаза  смотрели  в  сторону,  и  Гарднеру  это  не
понравилось. Совсем не понравилось.


     Гард думал, что сперва они пойдут в сарай, но ошибся.  Посовещавшись,
они  дружной  толпой  направились  в  лес,  к  кораблю.  По   дороге   они
разговаривали - Бобби, Френк, Ньют, Дик Аллисон,  Хейзел,  остальные.  Все
отчетливо выделялись на фоне пурпурного заката, и у многих  были  с  собой
карманные фонарики.
     Гард  проводил  их  взглядом.  Вот  теперь,  пожалуй,  пришло   время
заглянуть в сарай и посмотреть, что же там такое...
     Только где же ключ? Он обследовал связку ключей, висящую в чулане, но
подходящего так и не нашел. Но, видно, он  родился  везучим,  потому  что,
перерыв карманы многочисленных нарядов Бобби, он все же наткнулся на  ключ
в кармане старого халата.
     Оставалось собраться с духом и открыть дверь.
     Они могут  вернуться.  В  любое  время.  И  тогда  они  поймают  меня
буквально за руку.
     О, как же они обрадуются!
     Обрадуются, если вернутся и застанут тебя. Но они не вернутся  раньше
чем через пару часов.
     Иди смело, Гард. Не бойся.
     Я не хочу идти туда. Я боюсь...
     Брось. С тобой ничего не случится. Ты должен увидеть своими  глазами,
что там происходит. Отбрось сомнения.
     - Боже правый, - прошептал Гарднер и осторожно вставил ключ в замок.


     Ключ повернулся в замке, издав легкий скрип - крак!
     Гарднер двигался, будто во сне. Он подумал, что нужно  взять  себя  в
руки.
     Когда он заходил в сарай в  день  своего  приезда,  там  был  хороший
свежий воздух. Теперь же, когда во всем  Хейвене  с  воздухом  происходило
что-то странное, в сарае пахло просто как в помойном баке.
     И все же он рискнет. Он перевел дыхание и начал считать шаги. Три. Ты
не сможешь сделать больше трех шагов. Только глянешь  одним  глазком  -  и
назад. Как можно скорее.
     Он приоткрыл дверь. Из сарая вырвались струи зеленого света. Гарднер,
которому этот свет резал глаза, вспомнил о том, что в кармане у него лежат
солнцезащитные очки, но очки мало чем помогали. Зеленый свет был, пожалуй,
даже ярче солнечного.


     Сперва он не увидел ничего. Слишком слепил свет. Потом,  когда  глаза
привыкли, он услышал слабый шум. Шшшшшшшшшш... Слева! Он взял курс на этот
шум, но тут же остановился. Он боялся всего, к чему мог прикоснуться.
     Гард увидел в зеленых лучах темнеющие тени. Это призраки, нет...  Это
какие-то отражения на стене.
     Боже, это же стиральная машина!
     Да, это  была  стиральная  машина,  усовершенствованная,  как  и  все
механизмы в Хейвене, но шум издавала не она. А что же?
     Рядом стоял вакуумный пылесос "Электролюкс" - один из  самых  лучших.
Он тоже был выключен...
     Еще левее. Это должно быть там.
     У Гарда перехватило дыхание. К горлу подкатил комок: в дальнем  левом
углу сарая на стальных крюках висели Ив Хиллмен, Анна  Андерсон  и  старый
добрый бигль Бобби Питер. Они висели, как туши в лавке мясника. Но они все
еще были живы.
     Толстый черный провод, из тех, которые используются на высоковольтных
линиях, проходил через центр затылка Анны Андерсон. Такой  же  провод  был
выведен из правого глаза старика. А с собакой было нечто особенное:  пучок
проводов пронизывал мозг бигля.
     Глаза Питера, без всяких следов катаракты, обратились к Гарду.
     Боже... Боже... мой Боже...
     Он ухватился рукой за стену.
     Щеки Анны и старика частично исчезли. Стали прозрачными.
     Я хочу выйти отсюда. Я хочу только выйти отсюда.
     Я не хочу смотреть на них.
     Ему хотелось заплакать, но он не мог.
     Как они здесь могут дышать? Как могут до сих пор оставаться в  живых.
А может, они вовсе не живы и мне  это  только  кажется?  Может  быть,  это
просто иллюзия?
     И, как бы опровергая его предположения, Питер  посмотрел  на  него  и
глухо зарычал.
     Питер... ты слышал его рычание...
     Ерунда. Иллюзия. Вот и все.
     Но он точно знал, что тут и не пахнет иллюзиями. И еще он  знал,  что
услышал рычание Питера не ушами.
     Этот звук возник в центре его собственного мозга.
     Анна Андерсон открыла глаза.
     Забери меня отсюда, - простонала она. - Забери меня отсюда, я оставлю
ее в покое, а сейчас я не чувствую ничего, кроме того, что  они  замышляют
убийство, замышляют убийство, убийство...
     От неожиданности Гарднер споткнулся и упал. Он попытался встать и  не
смог. И еще он не мог  отвести  взгляд  от  лица  сестры  Бобби.  Ее  язык
вывалился изо рта, а пальцы дрожали.
     Питер продолжал рычать.
     Старик открыл глаза.
     Мальчик.
     Эта мысль предельно отчетливо возникла в голове Гарднера. И он  нашел
в себе силы мысленно спросить:
     Какой мальчик?
     Он тут же получил ответ:
     Давид. Давид Браун.
     Старик единственным уцелевшим глазом смотрел прямо на него.
     Спаси мальчика.
     Мальчик.  Давид  Браун.  Был  ли  он  частью  всего  этого,  мальчик,
пропавший много дней назад, поиски которого так и не  увенчались  успехом?
Очевидно, да.
     Где он? - подумал Гарднер.
     Шшшшшшшшшшшш...
     На Альтаире-4, - ответил  наконец  старик,  -  на  Альтаире-4.  Спаси
его... а потом убей нас... Это... это плохо. По-настоящему  плохо.  Мы  не
можем умереть. Я пытался. Все мы пытались. Даже
     (сукасука)
     она. Так не может продолжаться. Используй трансформер и спаси Давида.
Потом отключи провода. Просто оборви  их.  И  взорви  это  чертово  место.
Слышишь?
     Гарднер увидел, что провода опутывают весь  пол,  как  будто  это  не
сарай, а сцена, подготовленная для выступления  вокально-инструментального
ансамбля. В некоторых местах провода были скручены вместе и вели  к...  Ну
конечно же к батарейкам, болван.
     Он увидел несколько миникомпьютеров - "Атари", "Эппл-2"  и  "Эппл-3",
ТРС-80, "Коммодор". На экране дисплея одного из них светилось слово:
     ПРОГРАММА?
     (используй трансформер)
     На пульте управления вспыхивали и гасли разноцветные огоньки. Вспышки
носили циклический характер.
     Это центр, - в невольном восхищении подумал он. - Это имеет отношение
к  кораблю.  И  они  приходили  в  сарай,  чтобы  пользоваться   им.   Это
трансформер, и отсюда они черпали свою силу.
     Используй трансформер и спаси Давида.
     Попроси о чем-нибудь попроще, старик. Я никогда  не  был  в  ладах  с
техникой. Я не знаю, как этим управлять.
     Но - мальчик.
     Сколько же ему было лет? Четыре? Пять?
     И куда, во имя всего святого, они отправили его? Ведь даже небо имеет
свои границы.
     Спаси мальчика... используй трансформер.
     Времени на долгие размышления не было. Компания в любое  время  могла
вернуться. Он пристально начал всматриваться в светящийся экран дисплея.
     ПРОГРАММА?
     Что, если я наберу на  пульте  слово  "Альтаир-4"?  -  подумал  он  и
увидел, что никакого пульта нет; в тот же  момент  на  экране  высветились
буквы:
     АЛЬТАИР-4
     Нет! - протестовал его мозг. - Так не бывает!
     Надпись изменилась:
     НЕТ ТАК НЕ БЫВАЕТ
     Начиная понимать, Гарднер подумал: Отмена! Отмена!
     ОТМЕНА ОТМЕНА
     Надпись исчезла, и на экране вновь высветилось слово:
     ПРОГРАММА?
     Он вскочил на ноги и пересчитал провода, идущие  к  трансформеру.  Их
было восемь. И шли они из розетки.
     Из розеток.
     Зачем столько розеток? Они что, изучали какой-то другой язык?
     Да. Нет. Они учились "превращаться". Машина учила их этому. А где  же
батарейки? Что-то я не вижу ни одной. Как же без них?
     Он поднял глаза вверх и вновь, на этот раз по-новому, увидел  кабель,
проходящий через затылок женщины,  глаз  мужчины.  Увидел  двигающиеся  на
месте ноги собаки и удивился, каким же  образом  ее  шерсть  оказалась  на
платье Бобби, разве что если она пользовалась лестницей, чтобы  приласкать
бигля. Неужели в ней остались какие-нибудь человеческие эмоции?
     И он вдруг понял.
     Батарейки - это они... А банда друзей Бобби, как  вампиры,  сосет  из
них энергию.
     Сквозь страх пробилось совершенно новое чувство - гнев,  и  Гард  был
этому рад.
     Они замышляют убийство... убийство... убийство...
     Внезапно голос Анны  прервался.  Лампочки  на  трансформере  замигали
реже. Зеленый свет слегка потускнел. Он подумал, что теряет сознание...
     Положи этому конец, сынок. Спаси моего внука, а  после  положи  этому
конец.
     В ушах опять отчетливо зазвучал голос старика. Потом голос  замолчал.
Глаза старика закрылись.
     Зеленый свет стал еле виден.
     Когда я вошел, они проснулись,  -  с  уверенностью  подумал  Гард.  В
висках у него пульсировала злоба. Не осознавая,  что  делает,  он  стиснул
зубы. Даже Питер слегка проснулся. Теперь они  вернулись  в  свое  обычное
состояние, в котором пребывали...  до  того.  Сон?  Нет.  Не  сон.  Что-то
другое. Органическое замораживание.
     Он отступил от трансформера в сторону.
     Боже, что же все это значит? Для чего все это?
     Голос прошептал: А что,  если  это  защита,  Гард?  На  случай,  если
далласская полиция прибудет слишком рано?
     Его взгляд вновь вернулся к Питеру. Лапы того  двигались  в  воздухе,
как будто собака пыталась убежать отсюда.
     Бобби, - в ужасе подумал он, - как ты могла поступить так с  Питером.
О Боже! Люди выглядели ужасно, но Питер был  хуже  всех.  Питер  с  пучком
проводов в мозгу, Питер, перебирающий лапами, будто убегающий во сне.
     Батарейки. Живые батарейки.
     Он наступил на какой-то металлический предмет и чуть не упал. Толчок,
казалось, вызвал новый прилив мыслей.
     Все это предназначалось для тебя, Гард. Это защита от тебя. С помощью
всего этого они рассчитывали  нейтрализовать  тебя,  когда  придет  время.
Здесь все готово... и ждет...
     Под ногами он увидел пару лаковых туфель. На них были засохшие  пятна
крови.
     Они принадлежат Бобби. Это ее новые туфли.  Ее  выходные  туфли.  Они
были на ней в тот день, когда она ездила на похороны.
     Туфли были в крови.
     Рядом валялась одежда, которая была на Бобби в тот день.
     Кровь, все в крови.
     Ему не хотелось дотрагиваться до блузки, но  любопытство  пересилило.
Под блузкой явно что-то лежало.
     Да, так и есть. Ружье. Большое старинное ружье. Такие  ружья  Гарднер
видел только в книгах на картинках. Он проверил, все ли патроны на  месте.
Двух не было. Гарднер был уверен, что по крайней мере один  раз  из  этого
ружья стреляли в Бобби.
     Он должен забрать ружье с собой.
     Но, когда они обнаружат пропажу, они начнут искать его, Гард.  Ты  не
можешь этого не понимать.
     Нет. Это его не беспокоило. Они могли  бы  заметить,  что  на  экране
изменилась  надпись,  но  все  эти  вещи,  включая  ружье,  слишком  долго
пролежали здесь нетронутыми.
     Он вновь дотронулся до ружья. Внутренний голос молчал.
     Если мне придется убить Бобби, смогу ли я это сделать?
     Он не знал, как ответить на этот вопрос.
     Шшшшшшшшшшшш...
     Интересно, скоро ли вернется Бобби с компанией? Он  не  знал.  Он  не
знал также, сколько времени провел в сарае. Старик прав:  время  здесь  не
имеет никакого значения. Это плохо.
     Заботится ли Бобби о Питере по-прежнему, когда приходит сюда?
     В животе у него тревожно заурчало.
     Он должен выйти из сарая - прямо сейчас. Он чувствовал себя как  жена
Синей Бороды, когда попала в таинственную комнату. И он был испуган.
     Где же Бобби?
     У нее солнечный удар.
     Солнечный удар, после которого вся ее блузка оказалась залита кровью.
Гарднер хорошо знаком с оружием и отлично знает, что  вследствие  пулевого
ранения никакие солнечные удары не возникают. Зато всегда есть кровь. Если
ему придется выстрелить в Бобби, подумал он, нельзя допустить,  чтобы  она
осталась жива. Она должна умереть.
     Гарднер чувствовал себя так, будто вышел на финишную прямую.
     Они приносили ее сюда... зачем?
     Естественно, чтобы  подключить  к  батарейкам.  К  живым  батарейкам.
Сестры Анны тогда еще не было, но был старик... был Питер.
     Он сложил одежду Бобби в том порядке, в каком она лежала прежде.
     Внезапно зеленый свет стал ярче и замигал чаще.  Он  оглянулся.  Анна
опять открыла глаза. Ее волосы свисали сосульками, обрамляя лицо. В глазах
светилась неумирающая ненависть, смешанная с ужасом.
     Из ее рта появились пузырьки слюны.
     Мысли-звуки возникли в голове Гарда.
     Анна стонала.
     И Гарднер решил спасаться бегством.


     Он мчался прочь от сарая на негнущихся ногах, еле сдерживаясь,  чтобы
не закричать.
     В голове не укладывалось то, что он видел.
     Наверное, я все же схожу с ума.
     Отлично, продолжай в том же духе. Но сперва нужно кое-что сделать. Ты
ведь не станешь спрашивать, что имеется в виду?
     Он не станет спрашивать. Он  и  сам  все  знает.  Как  много  времени
упущено! Поздно, слишком поздно. И все же лучше поздно, чем никогда.
     Звук. Шшшшшшшшшшшшшшш...
     Запах. Запах тухлого мяса.
     В животе урчало. Горло будто сжало тугим кольцом. Он застонал.
     Ты не должен вмешиваться, Гард. Пусть все идет своим чередом.
     Заткнись! - гневно возразил Гарднер.
     Он прошел в спальню и спрятал ружье под матрац. Возможно,  скоро  оно
понадобится.
     В кармане рубашки что-то  оттопыривалось.  Он  сунул  туда  руку.  Ну
конечно, замок. Замок, который он забыл навесить на дверь сарая.


     В душе  у  него  возникло  стойкое  чувство:  они  возвращаются.  Они
заметят, что он был в сарае. Они заметят, что замок исчез. Они поймут, кто
украл его, войдут в дом и либо убьют его, Джима  Гарднера,  либо  разберут
его на молекулы и отправят на какой-нибудь Альтаир-4.
     Беги! Спасайся отсюда!
     Это была его первая мысль. Но тут же возникла и вторая.
     Следи за своими мыслями. Они могут прочесть их.
     Беги отсюда! Беги прямо сейчас. Прямо СЕЙЧАС!
     Нет... не время... Еще не время... Они подходят к опушке леса.
     Ничего. Я успею. У меня еще хватит времени.
     Он бросился к двери сарая.
     На краю усадьбы уже раздавались их голоса.
     Он закрыл дверь.
     Из-под двери сочился зеленый свет.
     Гард, ну почему ты такой идиот? - думал он. Он забыл, как закрывается
дверь и как запирается замок. Да разве мудрено после того, что он  увидел,
забыть, как запирается замок?
     Теперь они уже были в саду. Гард слышал скрип веток и видел мелькание
огоньков их фонариков.
     Голоса звучали все громче. Через  минуту  они  будут  здесь.  Где  же
запропастился чертов ключ?
     Он нащупал его  в  кармане  и  вслепую  стал  тыкать  им  в  замочную
скважину. Наконец ему это удалось, он быстро провернул ключ, выдернул  его
из замка и, понимая, что добежать до дома  не  успеет,  скрылся  за  углом
сарая.
     К сараю кто-то подошел. Раздался  скрип  отпираемого  замка.  Значит,
кроме ключа Бобби, у них есть еще по крайней мере один ключ.
     Он пригнулся, стараясь стать менее заметным.
     Видели ли они? И слышали ли мои шаги? Если кому-нибудь из них  придет
в голову заглянуть за угол...
     Он ждал, затаив дыхание.
     Никто ничего не заподозрил. Он услышал  хлопок  двери:  они  вошли  в
сарай.
     Почти одновременно из-под двери сарая вырвалась волна зеленого  света
и в его голове раздался душераздирающий вопль:
     - Убийство! Они замышляют убийство-о-о-о-о!..
     Он изо всех сил помчался к дому.


     Гард никак не мог уснуть, ожидая, что они войдут в дом.
     Что ж, я могу попытаться остановить "превращение", - думал он. - Но у
меня ничего не получится, пока я не войду внутрь корабля. Смогу ли  я  это
сделать?
     Он не знал. Казалось, Бобби ни о чем не беспокоилась, но Бобби и  все
остальные стали теперь другими. Конечно, он тоже  начал  "превращаться"  -
достаточно посмотреть на его зубы и на способность слышать чужие мысли. Он
мог с помощью мысли управлять компьютером в сарае, изменяя его  программу.
Но им не имело смысла из-за этого убивать его: они по сравнению с ним были
вне конкуренции. Если Бобби войдет в корабль и уцелеет, а он, Гард, умрет,
обронит ли кто-нибудь хоть слезинку? Вряд ли.
     Возможно, именно этого они  и  ждут.  Включая  Бобби.  Ты  войдешь  в
корабль - и избавишь Бобби от твоей надоевшей персоны. Похороны без слез.
     Они-то, понятно, обрадуются. Но Бобби, с которой они столько  времени
прожили бок о бок? Неужели они планируют его гибель? Если так, то он никак
не сможет защититься. Он должен войти в корабль. Если он не сделает этого,
то тогда ему никогда не удастся выполнить просьбу старика Хиллмена.
     Попытайся, Гард!
     Он попытается и сделает это не позднее завтрашнего утра.  А  все-таки
ему повезло, - подумал он. Если бы он не зашел в сарай, то никто не просил
бы его спасать мальчика и в жизни его по-прежнему не было бы смысла.
     Гард, а если он уже мертв?
     Возможно. Но старик так не думает, он уверен, что  мальчика  все  еще
можно спасти.
     Дело даже не в  этом  мальчике.  Весь  Хейвен  сейчас  превратился  в
гигантский ядерный реактор, готовый в любой  момент  взорваться.  Вот  что
самое главное.
     Это  была  логика,   но   убийственная,   страшная   логика.   Логика
Теда-Энергетика. Шла игра без всяких правил.
     А может быть,  спасая  мальчика,  он  сумеет  спасти  и  Бобби?  Нет,
маловероятно. Бобби в своих изменениях зашла слишком  далеко.  Но  все  же
можно попытаться.
     И с этими мыслями он в конце концов уснул. Ему снился сон. Во сне  он
принимал ванну, и вода в  ней  была  ярко-зеленого  цвета,  и  ванна  была
унизана проводами. Он пытался закричать  и  не  мог,  потому  что  провода
выходили из его собственного рта.



                                 5. СОВОК

     Ситуация в Хейвене, как мы уже знаем, давно беспокоила Джона Леандро.
Там явно что-то происходило. Он почти  физически  чувствовал  это.  Бывали
моменты, когда он мог сказать, что чувствует запах чего-то необычного, как
хорошая собака.
     Его отпуск начинался в пятницу. Он рассчитывал выехать в Хейвен в тот
же день. Но он жил вместе с недавно овдовевшей матерью,  и  она  попросила
его сперва съездить с ней к ее сестре в Новый Скотланд; она говорила,  что
понимает, что визит не вписывается в планы  Джона,  но  она  старая  и  не
просит его о слишком многом; тем, что  она  стирает  и  готовит  ему,  она
заслужила этот маленький знак внимания с его стороны, и еще  очень  многое
говорила она, и ему пришлось уступить.
     Поэтому в пятницу он отвез мать к ее сестре, задержавшись там на  два
дня, и смог выехать только в воскресенье вечером.
     Он никогда не любил воскресенье.


     Итак, в понедельник, 15 августа, Леандро за рулем недавно  купленного
и еще пахнувшего  краской  "доджа",  насвистывая  песенку,  направлялся  в
Хейвен... где он рассчитывал прославиться как  журналист.  Хотя,  конечно,
вряд ли кто-нибудь рискнул бы назвать его пустым местом в газетном мире.
     День был ясным и теплым, но не жарким. Это был день, который  мог  бы
навеки запечатлеться в его памяти. Джонни Леандро мечтал написать роман...
но он забыл одну старую истину: "Бери от Бога, что хочешь,  но  не  забудь
заплатить за это".
     Он знал, что приблизился к чему-то гораздо большему и более  важному,
чем могло показаться с первого взгляда. Он забыл обо всякой  осторожности.
Ему хотелось как можно скорее извлечь из этой истории с Хейвеном все,  что
только можно.
     Когда он выезжал со двора сестры своей матери, мать крикнула вслед:
     - Не забудь позавтракать, Джонни!
     В руке она держала увесистый сверток с бутербродами.
     - Спасибо, мама, - сказал он, протягивая в окно руку. - Ты не  должна
была беспокоиться об этом. Я захватил с собой пару гамбургеров...
     - Я говорила тебе тысячу раз, - сказала  она,  -  не  смей  есть  эти
проклятые гамбургеры. С твоим желудком тебе следовало бы навсегда  забыть,
что это такое. И потом, ты не знаешь, из каких ужасных  грязных  продуктов
их готовят. Микробы...
     - Я все знаю, мам. Я...
     - Ты не видишь этих микробов, - не обращая  внимания  на  его  слова,
продолжала миссис Леандро. Ее было невозможно сбить с начатой темы.
     - Да, мама.
     - Руки поваров тоже бывают грязными,  как  тебе  известно.  Я  бы  не
хотела, чтобы ты думал, будто я поучаю тебя, но иногда сыну бывает полезно
послушать мать. Еда  в  общественных  местах  способствует  многим,  очень
многим болезням.
     - Мам...
     Она вдруг неловко улыбнулась и прищурила левый глаз:
     - Ты считаешь свою мать дурочкой, сынок, и мечтаешь только об  одном:
чтобы она поскорее заткнулась.
     Леандро понимал,  что  это  самый  обыкновенный,  не  слишком  ловкий
маневр, но все же ему стало стыдно.
     - Нет, мама, - сказал он, - я вовсе так не думаю.
     - Конечно, ты отличный репортер, а я всего лишь домохозяйка...
     Леандро, потупив глаза, ничего не ответил.
     -  Но  кое-что  я  все  же  знаю.  Держись  подальше  от  придорожных
закусочных, Джонни, потому что ты можешь там  отравиться.  Там  все  кишит
микробами.
     - Постараюсь, мама.
     Удовлетворенная полученным обещанием, теперь  она  хотела,  чтобы  он
поскорее уехал.
     - Ты вернешься к ужину?
     - Да, - ответил Леандро, не слишком уверенный в этом.
     - К шести? - уточнила она.
     - Да! Да!
     - Знаю, знаю, я только глупая старая...
     Он глянул в зеркало заднего обзора и увидел ее, стоящую на  тропинке.
Он дал задний ход, потом рванул вперед - и машина тронулась  с  места.  Он
уехал, а мать все еще что-то говорила ему вслед.


     В Хейвене Бобби Андерсон демонстрировала Гарднеру усовершенствованную
аппаратуру, приспособленную для дыхания. Ив Хиллмен узнал бы ее:  это  был
все  тот  же  респиратор,  который  он   захватил   для   Дугана,   только
преобразованный внутри.  Батча  он  должен  был  предохранять  от  воздуха
Хейвена, а Бобби сделала так, что, войдя  в  корабль,  она  и  Джим  будут
вдвоем дышать через него именно воздухом Хейвена.
     Было девять часов тридцать минут.
     В это же время в Дерри Джон  Леандро  притормозил  у  обочины  дороги
неподалеку от места, где исчезли полицейские Роудс и  Габбонс.  Он  открыл
"бардачок" и достал оттуда пистолет  марки  "смит-и-вессон"  сорок  пятого
калибра. Он держал его в руках, ощущая приятную прохладу  металла,  а  его
нос принюхивался к странному запаху, доносившемуся откуда-то издалека.
     Запаху тухлого мяса.
     Микробы, - вспомнились ему слова матери. - Еда в общественных  местах
способствует многим, очень многим болезням.
     Передумав, он положил пистолет на место и, так и не выйдя из  машины,
нажал на газ и тронулся с места.
     Сердце его билось  чуть  быстрее,  будто  предчувствовало  встречу  с
чем-то важным.
     С чем-то большим... иногда я просто чую это.
     Да. Здесь, безусловно, что-то происходит. Смерть  миссис  Мак-Косленд
(когда же это было? в июле?); самоубийство полицейского, любившего ее; еще
раньше - исчезновение маленького мальчика, Давида Брауна.  Да,  не  забыть
бы: исчезновение двух полицейских и странный рассказ дедушки этого  самого
Давида об обстоятельствах, при которых исчез его внук.
     Почему вы пришли к Брайту, а не ко мне,  мистер  Хиллмен?  -  подумал
Леандро. Подумал как минимум в пятнадцатый раз за последний месяц.
     А теперь и Хиллмен исчез. Уехал из  города  две  недели  назад  и  не
вернулся. Не появился больше к  лежащему  в  госпитале  внуку.  Не  вернул
взятый напрокат автомобиль. Официальная версия была такова, что Хиллмен не
исчез, но все же его разыскивала полиция. В глазах же  Джона  Леандро  это
исчезновение приобретало совершенно другой  характер.  Квартирная  хозяйка
Хиллмена в Дерри рассказала ему, что Ив задолжал ей шестьдесят  баксов,  а
он никак не походил на человека, убегающего от долгов.
     Что-то большое... странный запах...
     Подобные эманации исходили от Хейвена в последние две недели. За июль
в городе произошло несколько пожаров. Потом эта авиакатастрофа. Еще  можно
было прибавить то, что дозвониться в Хейвен стало практически  невозможно.
Это удавалось немногим. Он,  Леандро,  сам  посылал  запрос  в  телефонную
компанию, и ему ответили, что никак не могут обнаружить неисправность.
     Ему хотелось найти кого-нибудь, кто мог бы  подробно  рассказать  обо
всем, что происходило в Хейвене начиная с 10 июля...
     Он интервьюировал многих  людей,  но  ничего  не  добился.  Некоторые
уехали из Хейвена до известных событий и мало что могли рассказать. Другие
с удивлением смотрели на него, потому что, хотя и были в Хейвене в  начале
интересующего Джона периода, никаких перемен, как и те,  кто  приезжал  на
похороны Руфи Мак-Косленд, не заметили.
     В Бангоре Леандро разыскал Рикки Беррингера,  младшего  брата  хорошо
знакомого нам Ньюта Беррингера.
     - Мы приезжали в гости к Ньюту, - рассказывал Рикки, - в конце  июля.
Но он как раз в это время заболел воспалением легких.
     Очевидно, воспаление легких в Хейвене  приобрело  характер  эпидемии.
Этой же болезнью примерно в то же время переболели тетка Дана Блю Сильвия,
брат Билла Спруса Френк и многие другие.
     Выясняя все это, Леандро  воздержался  от  комментариев.  Он  собирал
информацию и не хотел, чтобы кто-то, заподозрив в Хейвене что-то неладное,
опередил его.


     Еще одним интервьюируемым оказался Элвин Рутлидж. В июле он  приезжал
в Хейвен к друзьям, но почти сразу же заболел и  был  вынужден  вернуться.
После беседы с ним у Леандро  стала  образовываться  и  другая  цепочка  -
звеньями в ней были заболевшие после посещения Хейвена.
     Совершенно случайно он встретил в Дерри давнюю подругу  своей  матери
Элейн Пульсифер, у которой в Хейвене, в свою очередь, тоже была подруга.
     Элейн была старше матери Джонни на пятнадцать лет, и ей скоро  должно
было исполниться семьдесят. Угощая Джонни чаем с черствыми коржиками,  она
рассказала ему историю сходную с теми, которые он уже слышал.
     Подругу Элейн в Хейвене звали Мэри Джеклин (а  ее  внуком,  как  все,
наверное, догадались, был Томми Джеклин). Они ездили друг к другу в  гости
около сорока лет. Но этим летом ей так и не удалось повидаться с Мэри.  Ни
разу. Она разговаривала с ней  по  телефону,  и  на  первый  взгляд  могло
показаться, что все нормально, но, зная Мэри, она почувствовала: что-то не
в порядке.
     - Все, что она говорила мне, было само по себе хорошо и правильно, но
в целом звучало не так, как всегда, если ты понимаешь, что я имею в  виду,
- рассказывала она, подвигая к  Джону  блюдо  с  коржиками.  -  Съешь  еще
парочку!
     - Нет, благодарю вас, - отказался Леандро.
     - Ох уж эти мальчишки, - добродушно засмеялась старая  леди.  -  Твоя
мать наверняка рассказывала тебе о правилах хорошего  тона,  но  ты,  как,
впрочем, и любой мальчик, так и не усвоил их.
     Принужденно улыбаясь, Джон был вынужден взять еще один коржик.
     Откинувшись на спинку стула, миссис Пульсифер продолжала:
     - Я заподозрила неладное... Сперва мне показалось, что Мэри просто не
хочет  мне  чего-то  рассказывать.  Потом  я  рассудила,  что  мы  знакомы
достаточно давно, и, скорее всего, если бы произошло  что-то  плохое,  она
поделилась бы со мной. Понимаешь, она не то чтобы охладела ко мне...
     - Она просто стала другой, верно?
     - Именно так. И я подумала, что, наверное, она просто больна,  но  не
хочет, чтобы друзья  нервничали  из-за  нее.  Тогда  я  позвонила  Вере  и
сказала:  "Вера,  мы  должны  съездить  и  проведать  Мэри.  Мы  не  будем
предупреждать ее о нашем  приезде,  чтобы  она  не  отговорила  нас.  Будь
готова, Вера, - сказала я, - потому что завтра в десять утра  я  заеду  за
тобой, и, если ты к этому времени не  соберешься,  я  не  стану  ждать  ни
минуты".
     - Вера - это...
     - Вера Андерсон из Дерри. Она моя лучшая подруга, не считая, конечно,
твоей матери и Мэри.
     - Итак, вы отправились вдвоем...
     - Да.
     - И вы заболели.
     - Заболела! Я думала, что  умру!  Мое  сердце!  -  Она  драматическим
жестом  приложила  руку  к  груди.  -  Оно  так  колотилось!  Моя   голова
разболелась, а из носа потекла кровь. Вера так  испугалась!  Она  сказала:
"Поворачивай,  Элейн,  ты  должна  сразу  же  обратиться  в  больницу".  Я
развернула машину, и мы поехали в обратном направлении.  Потом  вдруг  изо
рта у  меня  вылетели  два  зуба.  Представляешь,  сразу  два!  Слышал  ты
когда-нибудь о подобном?
     - Нет, - солгал Джон, вспоминая о том, что  рассказывали  ему  другие
интервьюируемые. - А где это произошло?
     - Я ведь сказала, мы собирались навестить Мэри Джеклин...
     - Да, но вы не сказали, доехали ли  вы  до  Хейвена.  Где  вам  стало
плохо? Уже в городе?
     - Нет. Это случилось в миле от черты города, когда мы проехали Трою.
     - То есть близко от Хейвена.
     - Я почувствовала себя неважно еще раньше, но не хотела пугать  Веру,
потому что рассчитывала, что все пройдет.
     Вера Андерсон не заболела, и это беспокоило Леандро. У нее не  болела
голова, не шла носом кровь, не выпадали зубы.
     - Нет-нет, - отвечая на его вопрос, сказала Элейн, - с ней было все в
порядке. Единственное, от чего она могла заболеть, - это страх. Точно, она
была больна от страха. За меня... и за себя, безусловно.
     - Что вы имеете в виду?
     - Ну, дорога была пустынной. Она  подумала,  что,  если  я  выйду  из
строя, нам никто не сможет оказать помощь.
     - А разве она не могла сесть за руль?
     - Спаси тебя Бог, Джонни! У Веры уже много лет мускульная  дистрофия.
Она носит металлический корсет - это жестокие  пытки!  Иногда  мне  просто
жаль на нее смотреть!


     15 августа в десять утра Леандро проехал Трою.  Его  живот  урчал  от
голода, и он не хотел признаваться в этом даже самому себе от  страха.  По
коже бежали мурашки.
     Я тоже могу заболеть. У меня  может  пойти  носом  кровь.  И  выпадут
зубы...
     И все же он не собирался менять принятого решения.
     Он проехал Трою, где все казалось обычным,  и  направился  к  дороге,
ведущей в Хейвен. Было скучно, и  он  включил  приемник,  настроившись  на
Бангор. Сперва все было в  порядке,  но  потом  вдруг  появились  какие-то
помехи, постепенно  усиливающиеся,  и  программа  бангорской  радиостанции
потонула в шуме и свисте. Он покрутил ручку настройки и,  раздосадованный,
выключил радио.
     Вокруг простирались поля. Странно, обычно в августе  они  уже  бывали
убраны, а тут поля стояли нетронутыми, будто о них просто  забыли.  Он  не
увидел по дороге ни единого человека.
     В голове у него что-то  шептал  тихий  голосок.  Джонни  прислушался.
Голосок напоминал детский, но со взрослыми интонациями.
     Лучше тебе было бы вернуться домой.
     Да. Домой, к маме. Домой, чтобы успеть к обеду. Она будет  рада  ему.
Они  пообедают  и  выпьют  кофе.  Они   будут   разговаривать.   То   есть
разговаривать будет мать, а он будет слушать. Так было всегда, и это вовсе
не плохо. Иногда она рассказывает забавные вещи...
     Спасайся.
     Да, голосок прошептал именно это слово. Спасайся.
     Но я совсем не хочу домой!
     Он сильно нажал на газ и, будто на крыльях, полетел в Хейвен.


     Не проехав и мили, он почувствовал, что ему становится  нехорошо.  Он
принял это за физическое проявление страха и не обратил внимания.  Но  ему
становилось все хуже, и он подумал: А не отравился ли я? Вопрос был совсем
в духе его матери, но его это не рассмешило.
     Лучше было бы повернуть назад, - говорил голосок, на этот  раз  более
настойчиво.
     Леандро стиснул зубы. Ну уж нет! Он доедет до чертова  Хейвена,  чего
бы это не стоило.
     И все же ему было  плохо.  Он  почти  не  видел  дорогу.  В  миле  от
городской черты  он  начал  терять  сознание.  Перед  глазами  проносились
бессвязные картинки... галлюцинации...
     ДОМОЙ, ВЕРНИСЬ, ПОЖАЛУЙСТА, ДОМОЙ!
     В голову ему вдруг почему-то полезли математические формулы, хотя  он
никогда не дружил с математикой, ни в школе, ни в колледже,  ни  потом,  в
университете. Неожиданно сам для себя,  он  доказал  теорему  Пифагора.  И
тут...
     И тут носом у него хлынула кровь.
     Так и  закончилась  первая  попытка  Леандро  попасть  в  Хейвен.  Он
развернул машину и помчался в обратном  направлении,  словно  преследуемый
волком заяц.
     Доехав до Трои, он вбежал в первый встреченный по  дороге  магазинчик
мужской  одежды.  Ему  нужно  было  купить  себе  новую   футболку.   Хотя
кровотечение прекратилось, старая была невероятно  испачкана  кровью.  Его
приятно удивил  большой  для  такого  крошечного,  захудалого  магазинчика
выбор: на прилавке лежали рубашки, футболки, майки  практически  на  любой
вкус.
     - У вас есть что выбрать, - похвалил он хозяина магазина.
     - Да, есть что выбрать и есть что купить.
     - И много покупают?
     - Немало, - улыбнулся хозяин. - В основном парни вроде тебя.
     - Вроде меня?
     - Да. Парни с разбитыми носами.
     - ????
     - Их носы кровоточат так же, как и твой, и  кровь  заливает  рубашки.
Тогда им нужно переодеться, а мой магазинчик как раз по дороге. Этим летом
торговля идет как никогда бойко.
     Леандро с расстановкой спросил:
     - Так что, из Хейвена возвращается много людей, у которых носом  идет
кровь?
     - Много? Ха-ха! Безумно много!  Боже,  сколько  их  понаехало,  когда
хоронили эту даму, тамошнего констебля! Я думал,  мне  придется  ехать  во
Флориду пополнять запасы товара.
     - Это были жители Хейвена?
     - Нет. Только приезжие. - И задумчиво добавил: -  О,  каким  фонтаном
била кровь у одного мужика!
     - А кто-нибудь об этом знает?
     Хозяин поднял на Леандро мудрые, понимающие глаза:
     - Знаешь ты, сынок.



                            6. ВНУТРИ КОРАБЛЯ

     - Ты готов, Гард?
     Гарднер сидел на крыльце, глядя на дорогу. Голос Бобби за его  спиной
прозвучал несколько неожиданно.
     Готов к чему? Убить тебя?
     Он встал, оглянулся и увидел  снаряжение  в  руках  Бобби.  Потом  он
увидел ее улыбку. Улыбка Гарду не понравилась. Очень не понравилась.
     - Ты видишь что-нибудь смешное? - спросил он.
     - Слышу. Слышу твои мысли, Гард. Ты, наверное,  вспоминаешь  какой-то
фильм про убийство, - сказала Бобби. - Поэтому, наверное,  ты  и  подумал:
"Готов к чему? Убить тебя?" Странно, я впервые смогла прочитать  все  твои
мысли... Вот поэтому я и улыбаюсь.
     - Ты начала шутить.
     - Да. Так легче жить, - все еще улыбаясь, ответила Бобби.
     Откуда-то из глубины подсознания пришла мысль:  Теперь  у  меня  есть
ружье, Бобби. Оно лежит под кроватью. Я нашел его в  Первой  Реформистской
церкви призраков. Опасная мысль!.. Но еще опаснее  теперешняя  способность
Бобби беспрепятственно читать чужие мысли.
     Улыбка на лице Бобби окаменела:
     - И что же это за ружье?
     - Думаю, ты сама мне это скажешь, - заявил он.  -  А  сейчас  пойдем,
Бобби. Кстати, что это у тебя с собой?
     Бобби показала ему снаряжение.  Это  были  два  резиновых  нагубника,
подключенных к баллончику, и самодельные регуляторы.
     - Мы наденем это, - сказала она, - когда войдем внутрь.
     Внутрь.
     В  душе  его  всколыхнулось  множество  эмоций:   неприятие,   страх,
удивление, отвращение.
     - А что за воздух там, внутри? -  вслух  подумал  он.  -  Он  здорово
отличается от привычного нам?
     - Нет, не очень, - ответила Бобби.  Сегодня  она  была  загримирована
по-новому,  потому  что  теперь  не  считала  нужным  скрывать  от   Гарда
произошедшие с ней физиологические перемены. Она выглядела просто  ужасно,
и в животе у Гарда возникло мерзкое сосущее ощущение.
     - Он отличается только одним, - продолжала она. - Гниением.
     - Гниением?
     - Корабль никто не открывал более двадцати пяти тысяч веков.  Он  был
совершенно закупорен. Воздух в нем способен сразу же убить нас. Поэтому мы
наденем снаряжение.
     - А что в баллонах?
     - Ничего, кроме нормального воздуха старого доброго Хейвена.  Баллоны
наполнены на  сорок-пятьдесят  минут  работы.  Думаю,  этого  времени  нам
хватит. Так ты готов?
     - Мы действительно собираемся войти туда?
     - Действительно.
     Гарднер вдруг рассмеялся. Его руки и ноги неожиданно вспотели.
     - Я страшно рад, - сказал он.
     - Я тоже, - улыбнулась Бобби.
     - Но в то же время мне просто страшно.
     Таким же тоном Бобби добавила:
     - Нечего бояться, Гард. Все будет в порядке.
     И что-то в ее тоне еще больше испугало Гарднера.


     Они ехали на тракторе через мертвый лес, и только звук мотора нарушал
тишину. Разговаривать им не хотелось.
     Остановив трактор у самого края ямы, Бобби секунду смотрела вниз,  на
металлический корпус, освещенный ярким солнечным светом.
     Внутрь, - снова подумал Гард.
     - Ты готов? - снова спросила Бобби.
     - Да, вполне.
     - Помни, вхождение внутрь может убить тебя, - внезапно сообщила  она.
- И дело не в воздухе - это мы предусмотрели. Мы просто  не  можем  знать,
что нас ожидает внутри. - Она помолчала. - Ну вот, теперь ты знаешь это.
     - Да, - Гарднер смотрел на  корабль,  обдумывая  одну  вещь:  Где  мы
окажемся, когда попадем туда?
     - Надеюсь, все будет в порядке, хотя... -  вздохнула  Бобби.  -  Есть
определенный риск.
     - Знаю.
     Бобби повернулась и начала спускаться в  яму.  Гард  некоторое  время
смотрел ей вслед.
     Я знаю, что есть определенный риск. Но самый большой риск -  доверять
тебе, Бобби. Действительно ли, как ты уверяешь, в баллонах воздух Хейвена?
     А, собственно, какая разница? Не войдя в корабль, он все равно  этого
не узнает. И тогда он не спасет ни Давида Брауна, ни весь мир.
     Бобби оглянулась и нетерпеливо позвала:
     - Идешь?
     - Да, - ответил Гарднер и последовал ее примеру.


     Они  стояли  у  входа  в  корабль,  плечо  к  плечу.  Внезапно  Бобби
повернулась к Гарду:
     - Хочу, чтобы ты знал. У тебя есть надежда выбраться оттуда  в  одном
случае, если со мной все будет в порядке.
     - Ясно.


     Но как же она собирается открыть намертво задраенную дверь?  Гард  не
видел никаких приспособлений, которые могли бы ей в этом помочь.
     Все оказалось проще. Она нажала рукой на странный символ на дверце, и
та начала открываться.
     Мгновением позже легкий  ветерок  подул  Гарднеру  в  лицо,  взрыхлив
волосы. Гард подумал: Смерть. Это  смерть.  Смерть  коснулась  меня  своим
крылом. Она убьет меня, как убивает сейчас каждый  микроорганизм  на  моей
коже.
     Быстрым движением он надел нагубник и открыл поступление  воздуха  из
баллона. Он ждал, когда же он начнет  умирать?  Но  ничего  не  произошло.
Бобби была права: в баллоне самый обыкновенный  воздух,  разве  что  более
сухой, чем обычно.
     Сорок-пятьдесят минут.
     На столько здесь хватит воздуха.
     Дыши помедленнее, Гард. Тогда его хватит подольше.
     От замедлил дыхание.
     Во всяком случае, постарался сделать это.
     Ветер утих. Дверь теперь была открыта полностью. Его глаза не  видели
за ней ничего, кроме темноты. Во рту появился привкус резины: очевидно, он
слишком сильно вцепился в нагубник. Гарднер с трудом заставил себя немного
разжать зубы.
     До его слуха донеслись слова Бобби; не слова, понял он, - мысли.
     Хорошо... все должно быть хорошо... не бойся, Гард... пошли...
     И Гард, как послушный ребенок, пошел за ней.


     Он заглянул за угол коридора.
     Коридор был освещен. Неужели здесь все же есть  призраки?  -  подумал
Гард. Но  нет,  просто  стены  были  сделаны  из  непонятного  светящегося
материала.
     И никаких батареек, - подумал Гарднер. - Просто корабль все еще  жив.
После стольких тысячелетий - жив.
     Я уже вошла, Гард. А ты?
     Пытаюсь, Бобби.
     Он поправил баллон и сделал несколько осторожных шагов.


     На мгновение с ним случилось что-то вроде трансцендентальной  агонии:
он почувствовал, что радиоволны проходят непосредственно через его голову.
И не одна - все радиоволны в мире, казалось, сосредоточились в его голове.
     Потом ощущение ушло. Он подумал, что иногда  такое  случается,  когда
входишь в туннель. Войдешь - и все прошло. Вот так и  здесь:  он  вошел  в
корабль - и все стихло. Очевидно,  это  были  наружные  радиоволны.  Бобби
смотрела на него, задавая взглядом вполне очевидный вопрос: все ли с ним в
порядке. Но это была лишь его догадка, а вот мысли ее он слышать почему-то
не мог.
     Он мысленно ответил: Все прекрасно, пошли дальше!
     Вопросительное выражение на лице Бобби  не  изменилось:  она  гораздо
лучше, чем Гард, умела читать мысли, но сейчас тоже  ничего  не  услышала.
Гард жестом  предложил  ей  идти  дальше.  Через  секунду  она  кивнула  и
последовала его совету.


     Они прошли по коридору шагов двадцать. Бобби шла без  всякого  страха
или же она успешно скрывала его. Слева они увидели небольшую  дверцу.  Эта
дверца, диаметром около трех футов, была открыта.  Не  спрашивая  согласия
Гарднера, Бобби свернула туда.
     Гарднер задержался на пороге, тоскливо глядя  в  направлении,  откуда
они пришли. Там был выход, а впереди - темнота.
     Потом он решился и последовал за Бобби. Коридор, еще коридор,  меньше
в диаметре, чем первый,  почти  туннель.  Благодаря  наклонному  положению
корабля лестница Гарду и Бобби не понадобилась бы: коридор был практически
горизонтальным. Но лестница зачем-то стояла в углу, и Бобби жестом  велела
Гарду прихватить ее с собой.
     Идти с лестницей было нелегко, и Гард спотыкался на каждом шагу.
     Внезапно потолок начал как бы понижаться, сводчатые стены нависли над
Гардом, и он испытал острый приступ клаустрофобии: призраки  здесь  и  все
еще живы. В любой момент он ожидал,  что  чья-то  тяжелая,  нечеловеческая
рука сожмет его плечо...
     Глаза заливал пот.
     Он попытался оглянуться через плечо, хотя  лестница  отчаянно  мешала
ему в этом.
     Ничего. Ничего, Гард. Держи себя в руках!
     И все же они здесь. Живые или мертвые... Впрочем, это одно и  то  же.
Они живут в Бобби.
     Будь осторожен, Гард. И ИДИ ВПЕРЕД!
     Лестница оставляла след на полу. В пыли отпечатывались и  его  следы.
Человеческие следы в этой штуке, прилетевшей Бог знает из каких далей.
     Бобби дошла до начала туннеля и стояла на пороге какого-то зала.  Зал
имел форму шестиугольника, а его стены светились мягким рассеянным светом.
По  полу  тянулся  толстый  кабель,  сплетенный  из  множества   тоненьких
проводов, каждый из которых был подключен к какому-то прибору.
     Бобби не стала рассматривать все  это.  Она  смотрела  в  угол.  Гард
проследил за направлением ее взгляда, и его сердце учащенно забилось.
     Они были там, двое или трое, и они сгрудились в дальнем углу. Было бы
трудно рассказать, как они выглядели, настолько  все  переплелись  вместе.
Корабль накренился при падении, и их отбросило в этот конец  комнаты.  Они
все еще лежали.
     Межзвездная автокатастрофа, - грустно подумал Гарднер.
     Бобби не делала никаких попыток приблизиться.  Она  только  стояла  и
смотрела, нервно потирая руки. Гарднер попытался понять, что она думает  и
чувствует, и не смог. Он подошел к ней, стараясь ступать как  можно  тише.
Она посмотрела на него каким-то новым странным взглядом. Что я вижу  в  ее
глазах, когда она вот так смотрит? - подумал Гард и отступил в направлении
коридора. Ее руки продолжали теребить одна другую.
     Внезапно Бобби протянула к нему руку, и Гард, не  задумываясь,  пожал
ее. Он не сводил глаз с тех, в углу.  Он  был  похож  сейчас  на  ребенка,
который боится слушать сказку, но  никогда  не  согласился  бы,  чтобы  ее
перестали рассказывать. Он должен был смотреть.
     Выросший в южном Мэне, Гарднер пересек  то,  что  он  считал  отсеком
управления космического корабля. Под его ногами был пол, похожий на темное
стекло, и Гард не издавал при ходьбе  ни  единого  звука.  Тишину  нарушал
только звук дыхания.
     Он приблизился к лежащим в углу телам и стал рассматривать их.
     Это и были призраки, - думал он. - Вряд ли Бобби  и  остальные  будут
после полного "превращения" выглядеть точно так же, потому что  они  иначе
устроены физически. Но они, несомненно, будут весьма похожи на  оригиналы.
И они уже достаточно приблизились к оригиналу. Бедняги!
     Ему было страшно, и кровь застывала в его жилах.
     Вчера, сегодня и всегда и там они, и тут, - запел тоненький голосок в
его голове. - Лишь ты уснешь, как со двора в дом призраки придут.
     Сперва ему показалось, что их  пятеро,  но  на  самом  деле  их  было
четверо, просто один состоял из двух частей. Не  было  похоже,  чтобы  они
(они-он или они-она) умирали легко и без мучений.  Их  лица  вытянулись  и
обуглились. На глазах была катаракта. Губы искривились в беззвучном крике.
     Их кожа была совершенно прозрачной, и Гард видел сквозь нее застывшие
мышцы.
     У них не было зубов.


     К нему приблизилась Бобби. На ее лице Гард тоже прочитал страх.
     Вот они, ее нынешние боги, - думал Гарднер. -  А  почему  бы  и  нет?
Именно благодаря им она стала такой, какая есть сегодня.
     Да, межзвездная автокатастрофа. Но он не верил, что все они погибли в
результате толчка. Скорее всего, здесь произошло что-то  другое.  Что?  Он
всмотрелся в переплетенные тела. В шестипалой руке одного из лежащих  было
зажато нечто напоминающее кухонный нож.
     Посмотри на них Бобби, - подумал он, хотя и знал, что Бобби сейчас не
сможет прочесть его мысли. И, чтобы она наверняка поняла  его,  он  указал
рукой на лежащего с ножом экс-призрака.
     Посмотри на них на всех, Бобби. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы
понять одно -  здесь  была  драка.  Самая  обычная  драка.  Они  о  чем-то
поспорили. Возможно, о том, стоит  ли  высаживаться  здесь  или  же  лучше
отправиться на Альфу Центавра. Так или иначе, результат тот же.  Вот  она,
правда. Кораблекрушение случилось потому, что они подрались. А где  же  их
оружие? Где бластеры? Я вижу только один нож. А как же остальные? Что было
их оружием? Стекла?.. Их длинные руки?.. Большие когти?..
     Бобби упрямо смотрела в сторону. Она ничего не хотела видеть.
     Гарднер упрямо тронул ее за руку, указывая теперь на ноги лежащих.
     Если бы у Брюса Ли были такие ноги, он  убивал  бы  по  меньшей  мере
тысячу людей в неделю, Бобби.
     Действительно, ноги призраков были странными: невероятно длинные, они
заканчивались не ступнями, а одним  большим  когтем,  напоминающим  птичий
клюв.
     Оставь меня в покое, - говорили глаза Бобби.
     Она повернулась и пошла. Еще секунда - и она скрылась из вида.
     Гард постоял еще минуту, размышляя, каким странно пустым кажется  зал
и как мало он стыкуется с  теми  представлениями  о  космическом  корабле,
которое все получают из фантастических фильмов и  книг.  Вряд  ли  здешняя
обстановка понравилась бы кинорежиссеру. Кроме лежащих на  полу  наушников
да груды тел в углу, в зале ничего не было.
     Хороший сюжет для Хайнлайна,  -  подумал  Гард  и  последовал  в  том
направлении, куда ушла Бобби.


     Следующее помещение было не менее просторным, но  более  заполненным.
Там стояли какие-то аппараты, назначения  которых  Гард  понять  не  смог.
Очевидно, это было машинное отделение.
     У Гарда опять начал кровоточить нос... Струйка крови, дойдя  до  рта,
разделялась на две струйки и стекала на рубашку. Нагубник  мешал  вытирать
кровь, и Гард надеялся лишь на то, что кровотечение скоро закончится.
     Внезапно ему показалось, что он слышит какой-то шипящий звук.
     Он остановился и прислушался.
     Ничего.
     Галлюцинация?
     Нет.
     - Звук повторился, на этот раз громче. К нему присоединился еще один,
свистящий. Потом какой-то скрежет - и мгновенная тишина.
     Двигатели. Что-то включилось.
     Мы разбудили их своим присутствием. Нужно уходить, пока все здесь  не
пришло в движение.
     Он отогнал от себя эту абсурдную, на первый взгляд, мысль  и  пересек
зал, стараясь не думать о  звуках,  раздавшихся  под  сводами  светящегося
потолка.


     Из зала он попал в коридор, разделяющийся на  два  меньших  коридора,
услышал в левом из них шум шагов Бобби и пошел на этот звук. Она стояла  у
входа с отсутствующим выражением на лице и смотрела  на  Гарда  невидящими
глазами.
     У стены в ряд стояли скафандры, или то, что  можно  было  принять  за
скафандры. Сквозь пыльные стекла в них виднелись... Гард отшатнулся. В них
виднелись лица. Лица, обтянутые кожей, с пустыми  глазами,  просвещающимся
сквозь кожу мозгом... Все они были мертвы.
     И сквозь голову каждого из них проходил  толстый  провод,  выведенный
наружу  через  глаз  или  затылок.   Головы   благодаря   этому   казались
треугольными.
     Если это твое  будущее,  Бобби,  -  думал  Гард,  -  то  лучше  сразу
застрелиться. Это просто ужасно.
     Как  бы  услышав  его  мысли  и  согласившись  с  ним,  Бобби  жестом
пригласила его следовать за ней в следующий коридор.
     Внезапно заработал еще какой-то механизм, за ним еще один.
     Бобби, привидения - народ живучий. Я боюсь. Давай уйдем отсюда.
     Шум нарастал... а потом раздались скрежет и  серия  легких  ритмичных
постукиваний. Гарднер ощутил,  что  стены  начали  слегка  вибрировать,  а
мягкий свет вдруг начал резать глаза.
     Бобби, а найдем ли  мы  дорогу  назад?  Вдруг  этот  свет  выключится
совсем? Я боюсь...
     Новым звуком было пыхтение, будто рядом заработал  гигантский  насос.
От него у Гарднера застучали оставшиеся зубы. И вдруг все  вокруг  стихло.
Потом будто кто-то провел вилкой по стакану. Снова тишина.
     Бобби жестом пригласила его: Пойдем, Гард.
     Он совсем было собрался идти за ней, как вдруг  замер,  остановленный
выражением неприкрытого ужаса на ее лице. Он оглянулся.


     Сзади оказалось то, что они оба не заметили  сразу:  гигантское  окно
пятидесяти футов длиной и двадцати высотой.
     За окном было синее мэнское небо, земля, устланная еловым ковром,  их
трактор, на котором они с Бобби приехали сюда... Несколько минут он  стоял
в оцепенении, потом до него вдруг дошло, что это не может быть окном. Судя
по всему, место, где они стоят, находится, во-первых, глубоко под  землей,
во-вторых, примерно в середине корабля. То есть  выглянуть  отсюда  наружу
невозможно. Значит...
     Значит, это телеэкран. Телекамеры.  Спроецированное  изображение.  Но
как реально было то, что находилось за окном! Фирма "Кодак" или "Поляроид"
позавидовала бы такой оптике.
     Кто-то дотронулся до его плеча, и он с воплем отскочил в сторону.  Он
ожидал увидеть одного из воскресших призраков,  но  это  была  Бобби.  Она
кивнула головой в направлении,  откуда  они  пришли,  и,  не  оглядываясь,
направилась к выходу. Она успела взять себя в руки, и на ее лице  Гард  не
смог прочитать ничего.
     Проходя через первый зал, он со страхом посмотрел на тела, валяющиеся
в углу, подсознательно ожидая, что кто-то из них сейчас  очнется.  Но  все
оставалось по-прежнему.
     Бобби шла очень быстро, но Гард изо всех сил старался не отставать.



                      7. СОВОК. ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСТОРИИ

     Первое что сделал Джон Леандро, въехав в город, - это нашел  магазин,
где продавалось различное поношенное военное снаряжение. По дороге он  все
хорошо обдумал. Причина его нездоровья -  безусловно,  воздух.  В  воздухе
Хейвена что-то есть.  Что-то  ядовитое,  из-за  чего  так  трудно  дышать.
Поэтому ему нужен противогаз.
     Он открыл дверь и вошел в магазин. Там не было ни одного  посетителя,
и продавец, сидя в кресле, дремал от скуки. Услышав  просьбу  Леандро,  он
оживился.
     - Вы знаете, недели три назад один старик тоже интересовался подобным
средством защиты. Правда, на противогаз у него  денег  не  хватило,  и  он
купил респиратор. - И извиняющимся голосом добавил:  -  Противогаз  у  нас
стоит сорок долларов, сэр.
     - Вы говорите, старик?
     - Да, очень старый джентльмен. Он был чем-то обеспокоен и спешил.  Он
спрашивал о скидке, но у нас...
     - Вы могли бы описать его?
     - Мистер, как вы себя чувствуете? Вы почему-то побле...
     - Все в порядке, - раздражено прервал его Леандро. - Так смогли бы вы
описать его?
     - Вы из полиции?
     - Нет. Я  репортер.  -  И  Леандро  достал  из  кармана  репортерское
удостоверение.
     - Он что-то натворил? Кроме того, что купил респиратор?
     - Нет, но я хотел бы иметь его описание.
     - Это будет несложно. Никаких особых  примет  я  не  заметил.  Но  мы
фиксируем в журнале всех, кто что-либо купил  у  нас.  Подождите...  дайте
найти... Вот! Ив Хиллмен, двадцать шестое июля.
     Удовлетворенный ответом, Леандро  заплатил  сорок  долларов,  получил
старый потертый противогаз и, оставив в недоумении продавца  и  не  сказав
больше ни слова, вышел из магазина.


     - Помедленнее, Джонни, - сказал Давид Брайт. Джонни Леандро  стоял  в
телефонной будке неподалеку от автостоянки. В душе у него пели скрипки: Он
поверил мне. Сукин сын, он наконец поверил мне!
     Он позвонил Брайту  из  ближайшего  автомата,  как  только  вышел  из
магазина. Он заставил его  выслушать  всю  невероятную  на  первый  взгляд
историю, не утаив ничего. Он не  скрыл  и  того,  что  пытался  попасть  в
Хейвен, и намерение повторить попытку. И  Брайт  поверил  ему.  Но  он  не
советовал Леандро ехать в Хейвен еще раз.
     - Думаю, тебе лучше было бы обратиться в полицию,  Джонни.  А  самому
остаться здесь.
     Леандро на мгновение прикрыл глаза и отвел трубку от уха. Он блаженно
улыбался. Поверил. Наконец поверил.
     - Джонни! Джонни?! Ты слышишь меня?
     Все еще не открывая глаз, Леандро ответил:
     - Да, слышу.
     - Оставайся на месте. И позвони в полицию.
     - Не бойся,  все  будет  хорошо,  -  Леандро  засмеялся.  -  Я  купил
противогаз.
     - Хиллмен тоже купил респиратор. И где же он сейчас?!
     - И все же я поеду, - твердо ответил Джон.  -  В  Хейвене  происходит
черт  знает  что.  Я   хочу   успеть   увидеть   все   это   первым...   и
сфотографировать.
     - Мне это не нравится.
     - Который час? - Часы Леандро остановились. И что  было  странно:  он
был совершенно уверен, что утром завел их.
     - Почти два.
     - Отлично. Я перезвоню тебе около четырех. И так  далее,  каждые  два
часа, пока не вернусь домой. Если я не позвоню, вызывай полицию.
     - Джонни, это так же опасно, как детские игры со спичками.
     - Ну, ты мне пока еще не отец, - вновь засмеялся Леандро. - Два часа,
Давид. В четыре я позвоню.
     И он повесил трубку.
     Он хотел было сесть в машину, но передумал и не  спеша  направился  в
ближайшую закусочную. Там он заказал два чизбургера и с удовольствием съел
их.
     -  Превосходно,  -  приговаривал  он  при  этом  с  набитым  ртом.  -
Превосходно, превосходно.
     Он забыл предупреждение своей матери о микробах. И напрасно.


     Проезжая Трою, Леандро  почувствовал,  что  настроение  его  начинает
меняться.  Веселость  сменилась   угнетенностью,   подавленностью,   некой
неуверенностью.  Чтобы  развеяться,  он  включил  приемник,  но  не  успел
настроиться на музыкальную волну, как сигнал начал "плыть", а на смену ему
появились беспорядочные шум и треск,  перемежающиеся  какими-то  голосами.
Потом внезапно зазвучала,  заглушая  все,  японская  речь.  Джон  выключил
приемник и, стараясь не думать о том,  что  ждет  его  впереди,  продолжил
поездку.


     Он примерил противогаз и, взглянув в зеркало, не узнал себя. Если  бы
его сейчас кто-нибудь увидел, то наверняка испугался. Он  выглядел  просто
кошмарно. И все же  Леандро  решил  не  снимать  противогаз,  хотя  бы  из
предосторожности.
     Он проезжал городскую черту.  Он  не  имел  ни  малейшего  понятия  о
тончайших невидимых нитях, опутавших весь  город...  и  поэтому  въехал  в
Хейвен, не тревожась ни о чем.
     Хотя положение с батарейками в Хейвене  достигло  критической  точки,
силовое поле вокруг городской черты поддерживалось постоянно. И как раз  в
день приезда Леандро этот вопрос решали Ньют Беррингер и Дик Аллисон.  Они
не хотели видеть  в  городе  посторонних,  иными  словами,  были  бы  рады
запереть город. Потом, правда, вспомнив об Иве Хиллмене и  Анне  Андерсон,
они сошлись на том,  что  если  кто-то  и  сумеет  попасть  в  Хейвен,  то
выбраться уже не сможет.
     Джон Леандро этого не знал и поэтому  ни  о  чем  не  беспокоился.  А
беспокоиться стоило.


     Джон знал только одно:  воздух  вокруг  отравлен  и  ему  не  следует
снимать противогаз ни при каких обстоятельствах.  Он  еще  на  подъезде  к
городу сделал попытку снять его и тут же чуть не потерял сознание.
     Через двести ярдов после городской черты его "додж" вдруг умер. Мотор
заглох, снова чихнул и заглох окончательно. Все  попытки  Леандро  завести
машину были напрасны.
     Большинство машин в Хейвене перестали  двигаться  около  двух  недель
назад. Постепенно растущее силовое электромагнитное  поле  на  поверхности
земли  способствовало  мгновенной  разрядке  аккумуляторов,  и  автомобиль
Леандро не избежал подобной участи.
     Джон немного посидел за рулем, тупо глядя на приборный щиток.  Ну,  в
чем дело? Бензина в баке достаточно, масла тоже, а  машина  не  заводится.
Ему даже в голову не приходило,  что  виноваты  могут  быть  аккумуляторы,
потому что они не прослужили и трех месяцев. По обе стороны  дороги  росли
деревья. Сквозь густую листву пробивались и падали  на  асфальт  солнечные
лучи. Леандро вдруг почудилось, что из-за деревьев на него смотрят  чьи-то
глаза. Ерунда, конечно, но ощущение почему-то не проходило.
     Что ж, выйди и посмотри. А потом не жди, иди в город, пока не отказал
противогаз.
     Он взял фотокамеру, повесил ее через плечо, спрятал ключ от машины  в
карман и, бросив на новенький "додж" взгляд, полный сожаления, сделал  шаг
в сторону дороги. Ему показалось, что он слышит какой-то  шум.  Он  быстро
оглянулся. Ничего... Он ничего не увидел.
     Невдалеке чернел лес. Он немного  пугал  Леандро,  и  тот,  помедлив,
вернулся к машине, отыскал пистолет, снял его с предохранителя  и  засунул
за пояс. Излишняя предосторожность никогда не помешает, - подумал он.
     Он напоминал себе мусорщика, собирающего в совок всякий хлам. От тоже
наполняет свой  совок  всяким  хламом,  потому  что  слово  "хлам"  вполне
подходит к тому вороху информации, которую он вынужден  собирать  по  роду
своей деятельности.
     И он был молод.  Разве  двадцать  четыре  года  -  возраст?  Молод  и
честолюбив. Он видел свои репортажи на первой полосе "Ньюсуик" и надеялся,
что репортаж о Хейвене - это его выигрышный билет в лотерее.
     Он входил в город. Ему не встретилась по дороге ни одна машина, он не
увидел ни одного человека, ни одного животного. Казалось, и его  никто  не
должен был видеть.
     Но процесс "превращения"  в  Хейвене  прогрессировал,  и  все  больше
горожан  побывало  у  Бобби  в  сарае.  Все  больше  странных  изобретений
наводнило город. Все легче на  расстоянии  читались  чужие  мысли.  Хейзел
Мак-Гриди сидела у себя в конторе за столом, когда вдруг получила  сигнал,
что кто-то вошел в город.
     И она позаботилась о вошедшем как могла.


     Перед Леандро вдруг возник аппарат, в котором продавались охлажденные
бутылки пепси-колы и фанты. Аппарат висел в воздухе в восемнадцати  дюймах
над дорогой.
     Я схожу с ума, - подумал Леандро. - Аппараты не могут летать. А  если
аппараты летают, тогда и я могу взлететь.
     Мысль почему-то позабавила его, и Леандро рассмеялся. Но смех тут  же
прервался: аппарат теперь не просто висел, он направлялся к нему.  Он  был
совершенно РЕАЛЬНОЙ ВЕЩЬЮ. Леандро понял, что  он  не  останавливается,  и
стал отступать назад. Автомат с воздуха настигал его, и Джон  слышал,  как
звякают в нем бутылки.
     Леандро споткнулся. Фотокамера слетела с плеча и  упала  на  асфальт.
Вот черт, - подумал он. - Четыреста долларов пропали!
     Автомат тем временем немного изменил  направление.  Он  отказался  от
преследования и  сосредоточился  на  машине.  Зависнув  прямо  над  крышей
"доджа", он вдруг, подобно прессу, стремительно опустился  вниз.  Раздался
скрежет металла о металл, треск - и крыша автомобиля начала проседать  под
тяжестью автомата. Автомат при этом тряхнуло, и одна бутылка выскочила  из
него и покатилась по асфальту. Еще секунда - и спрессованный "додж"  лежал
на асфальте, а аппарат снова поднялся в воздух.
     Джон, как завороженный, смотрел на случившееся. Он даже не сообразил,
что, собственно, остался без автомобиля.
     И тут он понял, что следующим объектом нападения становится  он  сам.
Автомат решительно направился по воздуху  в  его  сторону;  Джон  бросился
бежать, но автомат не отставал. Вспомнив о пистолете, Леандро вытащил  его
из-за пояса, на бегу прицелился  и  выстрелил  -  раз,  другой,  третий...
Первые два выстрела не попали никуда, а третьим было разбито стекло.
     Казалось, это  вывело  автомат  из  равновесия.  Он  догнал  Джона  и
спикировал непосредственно на него. Джон успел  уклониться,  но  при  этом
упал. Он забыл о камере, забыл о  машине,  забыл  обо  всем.  Разве  можно
помнить о чем бы  то  ни  было,  когда  на  тебя  падает  шестисотфунтовая
громадина!
     Автомат снова предпринял атаку. Он с грохотом опустился на ноги Джона
- и раздался ужасный треск, кости дробились на  мелкие  кусочки.  Джон  не
успел закричать - автомат проехал по нему, как каток, размазывая по земле.
Через несколько секунд все было кончено.
     Автомат, который до этого украшал кафе  на  Хейвен-Роуд,  поднялся  в
воздух и медленно удалился.



                             8. ГАРД И БОББИ

     Гарднер  боялся,  что  Бобби,  Новая  и  Усовершенствованная   Бобби,
постарается выйти раньше него, чтобы захлопнуть  перед  его  носом  дверь.
Воздуха в баллоне оставалось совсем немного, и тогда он  недолго  протянул
бы здесь.
     Внезапно он услышал или скорее понял ее мысль, адресованную  ему:  Не
снимай маску, пока не выйдем наружу. Была ли это мысль Бобби, или  же  это
была игра его воображения? Нет. Это реальность. Она действительно дала ему
этот совет.
     Кровотечение из носа не прекращалось.  Оно  было,  пожалуй,  наиболее
сильным за все время, даже по сравнению с тем, самым первым,  когда  Бобби
только привела его к кораблю.
     Почему нельзя ее снимать? - спросил он  Бобби,  стараясь,  чтобы  она
услышала только вопрос и ничего больше.
     Большинство машин, которые заработали, - это  воздухопреобразователи.
Воздух вокруг корабля теперь ничем не  отличается  от  воздуха  внутри,  и
необходимо не только выйти наружу, но и отойти  на  достаточно  безопасное
расстояние и лишь потом снять маску.
     Ее мысли не походили на мысли человека,  который  собирается  кого-то
убить, но глаза... Этот странный взгляд...
     Они достигли вершины. Гарднер начинал  задыхаться.  Очевидно,  воздух
был уже совсем  на  исходе.  Он  судорожно  его  глотал,  старался  дышать
помедленнее, но все было напрасно: в глазах у него постепенно  темнело,  а
ноги слабели.
     Досчитаю до десяти, - подумал он, - досчитаю до десяти, постараюсь за
это время отбежать как можно дальше от входа, потом сорву маску -  и  будь
что будет. Лучше умереть, чем чувствовать себя так, как сейчас.
     Но он смог досчитать только до пяти. Сознание его помрачилось,  и  он
сорвал маску с лица.
     Он  хватал  ртом  воздух,  а  тот,  будто  цемент,  заполнял   легкие
тяжестью... стало невозможно  дышать...  и  он  упал  на  устланную  хвоей
землю...
     Я умираю, - успел подумать он, теряя сознание.  Он  закрыл  глаза,  и
перед ним разверзся туннель, в конце которого был свет, и...
     Нет! Нет, ты не можешь так уйти! Ты приехал сюда, чтобы спасти Бобби,
и теперь Бобби спасет тебя! Пожалуйста, Гард, постарайся!! Не умирай!...
     - Будь что будет, - сдавленным голосом прошептал он.  -  Боже,  прими
мою душу.
     Внезапно ему стало немного легче  дышать.  Во  рту  появился  привкус
резины. Он приоткрыл глаза: Бобби,  сорвавшая  с  себя  маску,  засовывала
нагубник ему  в  рот.  Рука...  рука  Бобби...  нисколько  не  похожая  на
человеческую руку.
     Гард, как ты?
     - Хорошо, - вслух ответил он и попытался встать на ноги.
     Земля поплыла под ногами, но он сумел сохранить равновесие.
     Он почувствовал, что Бобби поддерживает его, и посмотрел на нее. В ее
глазах он не прочитал ни любви, ни жалости. Она просто делала свое дело.
     Наконец-то мир для него уравновесился.
     - Что ж, пойдем, - предложил Гарднер. - Только трактор  поведешь  ты.
Я, кажется... - он покачнулся и  ухватился  за  ее  плечо.  -  Кажется,  я
немного не в себе.


     Когда они добрались до фермы, Гарднер совсем пришел  в  себя  и  смог
обходиться без маски. Рубашка его была залита кровью, и он потерял  девять
зубов.
     - Мне нужно переодеться, - сказал он Бобби. Она безразлично кивнула.
     - Переоденься и приходи на кухню. Мне нужно с тобой поговорить.
     - Да и мне тоже.
     Переодеваясь, он вспомнил о лежащем под кроватью  ружье  и,  подумав,
решил на всякий случай захватить его с собой. Он не знал, как обернется их
разговор, но интуитивно не ждал от него ничего хорошего.
     Ему повезло: когда он входил в  кухню,  Бобби,  отвернувшись,  искала
что-то в  шкафчике  у  окна.  Гард  спрятал  ружье  под  столом,  и  почти
одновременно с этим она повернулась и посмотрела  на  него,  но,  кажется,
ничего не заметила.
     На столе стояли банки с пивом. Рядом с ними лежал корпус  от  старого
карманного  радиоприемника,  три  дня  назад   принесенный   Бобби   Диком
Аллисоном.
     - Садись, Гард, - усаживаясь, сказала Бобби.


     Гарднер сразу же постарался отгородить свое мышление  от  Бобби,  как
это было в корабле. Правда, он не был уверен, насколько ему это удалось.
     Он сидел за столом. Его ногу холодило дуло ружья,  и  он  чувствовал,
что Бобби пытается копаться в его мыслях, желая понять, что у него на уме.
     - Это для меня? - спросил он, указывая на пиво.
     - Я думала, мы  посидим,  немного  выпьем  и  поговорим,  как  старые
друзья.
     - Отлично, - пробормотал Гард. В нем поднялась  волна  гнева.  Старые
друзья!
     - По-моему, ты забыла,  что  такое  друзья,  когда  так  поступила  с
Питером... Бобби, помнишь прежние времена? Мы  жили  вместе,  мы  прогнали
твою сестру, когда она приехала к  нам,  мы  любили  друг  друга  и  тогда
по-настоящему были друзьями. Может быть, ты забыла? Я мог бы умереть  ради
тебя. И я умер бы без тебя. Помнишь? Помнишь нас?
     Бобби  не  смотрела  на  него.  Она  рассматривала  свои  руки.   Ему
показалось, или в ее странных глазах промелькнули слезы?
     - Когда ты был в сарае?
     - Прошлой ночью.
     - Ты трогал там что-нибудь?
     - Ничего, - ответил Гарднер. - Ничего я не трогал.
     Она расслабленно откинулась на спинку кресла:
     - Впрочем, это неважно. Все равно ты не смог бы там ничего испортить.
     - Как ты могла так обойтись с Питером? Допустим, я не  знал  старика,
да и Анна мне не слишком нравилась. Но Питер? Он любил тебя!
     - Он поддерживал во мне жизнь,  когда  тебя  здесь  еще  не  было,  -
сказала Бобби. Чувствовалось, что ей  неприятен  поворот  разговора.  -  Я
работала без перерыва. Если бы не он, ты не застал бы меня в живых.
     - Да ты настоящий вампир!
     Она посмотрела на него и отвернулась.
     - Боже, какой же я дурак,  что  до  сих  пор  не  сбежал  отсюда!  Ты
воспользуешься мной, как воспользовалась старым преданным биглем, а  когда
я стану не нужен, просто вышвырнешь меня из своей жизни и забудешь.
     - Пей лучше свое пиво. - На лице Бобби была непроницаемая маска.
     - А если я не хочу?
     - Тогда я включу этот приемник, - Бобби указала рукой на  лежащий  на
столе приемник, - раскрою границы реальности и отправлю...  отправлю  тебя
куда-нибудь подальше.
     - На Альтаир-4? - язвительно спросил Гарднер.
     - Тебе не кажется, что ты слишком много знаешь?
     - Главное, что я знаю, - это то, что ты все время лгала мне.
     - В основном ты лгал сам себе, Гард.
     - Да?
     - Гард, будет лучше, если ты сейчас заткнешься.
     - Боже, - сказал вдруг Гард, словно  размышляя  вслух,  -  а  как  ты
поступила с Сисси?
     - Заткнись!
     Она дрожала.
     Он кивнул в сторону приемника:
     - Значит, если я не замолчу и не буду просто пить пиво, ты  отправишь
меня на Альтаир-4, верно? И  я  присоединюсь  в  Давиду  Брауну,  медленно
умирающему от асфиксии?
     Внезапно она успокоилась и, как почувствовал Гард, перестала копаться
в его мыслях.
     - На самом деле никакого Альтаира-4 не существует, -  начала  она,  -
как не существует и никаких призраков. То есть  эти  вещи  существуют,  но
называются совершенно иначе. Неважно, кто и как назовет  их.  Мы  называем
все это иначе.
     - Кто же эти "мы"? И откуда они?
     Бобби - или то, что сейчас скрывалось под оболочкой  Бобби,  -  почти
ласково улыбнулась.
     - Мы - не "люди", Гард. Не какая-то "раса". И мы не с Альтаира-4.
     Она вдруг рассмеялась:
     - Если тебе  известно  об  Альтаире-4,  то  странно,  почему  ты  так
удивился, когда узнал о существовании корабля.
     Гарднер молча смотрел на нее.
     - Ты  должен  бы  был  понять,  что  существам,  овладевшим  техникой
телепортации, не нужен для перемещения физически существующий корабль.
     Гарднер приподнял брови. Да, об этом он, признаться, не задумывался.
     - А как же вы можете перемещаться в воздухе?
     - Не знаю, Гард. Возможно, участвуют какие-то волны... Но  нам  и  не
нужно знать. Мы не философы, мы строители.
     Она  подняла  глаза  к  потолку,   и   в   ее   руках   из   ниоткуда
материализовался небольшой пистолет, не больше игрушечного.
     - Вот она, телепортация, Гард. Из этой  штуки  мне  ничего  не  стоит
разнести твою голову на мелкие кусочки.
     Бобби рассмеялась, как будто ей удалось сказать отличную шутку.  Дуло
пистолета было направлено Гарду прямо в грудь.
     - Но это еще не все,  -  отсмеявшись,  продолжила  она,  -  когда  ты
включаешь приемник, то думаешь о том, какую  хочешь  поймать  станцию.  Но
волны и частота - это на самом деле не  станция.  Это  всего  лишь  темное
пространство между станциями. Понимаешь?
     - Да.
     - Поэтому, раз это пространство существует,  я  могу  поместить  тебя
туда. Назови это Альтаир-4 или как-то иначе - ничего не изменится.
     - Именно это и произошло с Давидом Брауном?
     Бобби отвернулась и нехотя сказала:
     - К этому я никакого отношения не имею. Это  произошло  исключительно
по вине его брата. Так что же ты думаешь обо всем этом, Гард?
     - Ничего, что бы я хотел рассказать тебе, - грустно улыбнулся  он.  -
Все это похоже... на запертый на замок сарай.
     На мгновение она замерла, приоткрыв рот или то, что было когда-то  ее
ртом, потом на лице Бобби опять заиграла странная, загадочная улыбка:
     - Собственно, это и неважно. Мне не нужно пытаться  понять  тебя.  Мы
никогда не блистали умом. Мы исполнители. Строители.
     Гарднер решился:
     - Бобби, расскажи мне о призраках.
     Бобби улыбнулась:
     - При одном условии, Гард.  Сейчас  ты  откроешь  пузырек  валиума  и
примешь все таблетки,  которые  есть  в  нем.  Тогда  я  расскажу  тебе  о
призраках.
     - А если нет...
     - А если нет, то мне придется... - она указала на пистолет, - или  ты
действительно составишь компанию Давиду Брауну.
     Делать было нечего. Гарднер побрел в ванную, где стоял пузырек. В нем
оставалось не менее тридцати таблеток. Если он примет все сразу, он умрет,
- пронеслось у Гарднера в голове. - И все подумают,  что  я  кончил  жизнь
самоубийством.
     Что лучше - самоубийство или смерть от выстрела из игрушки Бобби?
     Вернувшись в кухню, он высыпал на ладонь  несколько  таблеток.  Когда
они подействуют? Через двадцать минут? Через полчаса? Он не знал.
     Бобби заглянула в его ладонь:
     - Еще столько же, Гард. Этих будет явно недостаточно.
     - Странно... - вслух подумал Гарднер, - все так обыденно, будто мы  с
тобой просто гуляем и разговариваем.
     Новая и Усовершенствованная  Бобби  моргнула...  и  ее  голос  слегка
дрогнул:
     -  Так  и  есть,  Гард.  Мы  гуляем  и  разговариваем.  И  сейчас  мы
возвращаемся с прогулки. А напоследок я хочу рассказать  тебе  одну  вещь.
Без этого ты не сможешь ничего понять.
     Гард думал о ружье. Сможет ли он  застрелить  Бобби?  Поразит  ли  ее
обычная  пуля?  Или,  как  в  фильмах  об  оборотнях,  нужна  специальная,
серебряная?
     - Да, - сказал он. - Ты расскажешь, и тогда я приму  весь  оставшийся
валиум. Я хочу знать только одно: кто вы.


     - Что ж, я попытаюсь ответить  на  твой  вопрос,  -  медленно  начала
Бобби. - И начать нужно издалека. Мне  кажется,  Томас  Эдисон  был  более
велик, чем Альберт Эйнштейн, потому что он понимал взаимосвязь  и  природу
вещей. Мы... мы создаем. Создаем  вещи.  Мы  не  теоретики.  Мы  практики.
Строители.
     - Вы усовершенствуете вещи, - Гард подумал об управляемой  с  помощью
телепатии пишущей машинке.
     Бобби довольно улыбнулась.
     - Усовершенствуем! Верно!  Именно  это  мы  и  делаем.  И  сейчас  мы
усовершенствуем Хейвен. У нас огромный потенциал, как  ты  мог  убедиться.
Все  наши  усовершенствования   питаются...   питаются   от   органических
источников энергии и от бактерий. Они долгосрочны и надежны. Не  все  люди
способны на это. Но существует особая прослойка, люди, которых можно  было
бы охарактеризовать словом "сливки общества". Хотя даже Питер - всего лишь
собака - тоже сумел создать кое-что полезное, а именно большое  количество
энергии.
     - Причина, неверное, лежит в его духе  и  любви  к  тебе,  -  вставил
Гарднер. Под столом он потихоньку взвел курок.
     - Говорить о моральных аспектах того, что  мы  делаем,  не  стоит,  -
продолжала Бобби. - Важен аспект осуществляемых усовершенствований. Мы  не
имеем никакой истории, ни письменной,  ни  устной.  Когда  ты  решил,  что
корабль потерпел крушение из-за возникшей на его  борту  потасовки,  ты  в
чем-то был прав... но  так  или  иначе  это  должно  было  случиться.  Это
подсказывает телепатия, Гард, одно  из  величайших  завоеваний  с  момента
сотворения мира. Иногда говорят, что телепатия от Бога, но скажи "Бог" или
скажи "призраки" - ты назовешь одно и то же  разными  словами.  Мы  всегда
существовали и всегда были  готовы  к  борьбе.  Готовы,  как  дети  готовы
поссориться из-за пустяка.
     - Не произошло ли в Хейвене именно это - ссора из-за пустяка?
     Но когда ссорятся дети, в ход никогда не идут пистолеты  и  ружья,  -
хотелось добавить ему.
     - Как у детей? - Задумчиво переспросила она. - Да, в  чем-то  мы  как
дети, но одновременно мы... мы - воплощенное величие.
     - Да, в Хейвене вы доказали свое величие, - сказал Гарднер,  даже  не
пытаясь скрыть сарказм.
     Бобби улыбнулась.
     - Иногда действительно приходится  разрушать,  потому  что  наступает
время разрушений. Корабль, конечно, не мертв и никогда  не  был  мертв,  и
когда я обнаружила это, мы... мы вернулись.
     - И сколько же вас таких здесь - много?
     Бобби пожала плечами:
     Я не знаю.
     И не хочу знать, - сказало  это  пожатие.  -  Мы  здесь.  Здесь  есть
потребность в усовершенствованиях. И этого достаточно.
     - И это все, что вы есть? - Он хотел убедиться, убедиться, что они не
представляют собой еще чего-то более страшного. Он боялся, что и  так  уже
поздно, слишком поздно... но он должен был знать. - И это все?
     - Что значит все? Разве того, что мы можем, мало?
     - Ничтожно мало, - ответил Гарднер. - Жаль, что  я  потратил  столько
времени, почти всю мою  жизнь  на...  на  домового,  -  он  демонстративно
зевнул, стараясь вывести ее из себя. - Жаль, что понял это только сейчас.
     И в последний раз с издевкой в голосе он переспросил:
     - Это все, что вы можете? Всего лишь мелкие усовершенствования?
     - Жаль, что разочаровала тебя, - начала она, - но...
     Гарднер поудобней перехватил ружье под столом и собрался было достать
его, как вдруг... как вдруг защита, которую он поставил, чтобы скрыть свои
мысли, разлетелась вдребезги, глаза Бобби округлились и засверкали,  а  ее
голос, ментальный голос в голове Гарда, начал без остановки вскрикивать,
     (РУЖЬЕ У НЕГО РУЖЬЕ У НЕГО РУЖЬЕ У НЕГО)
     и звук постепенно нарастал.
     Она попыталась сдвинуться  с  места,  целясь  в  него  из  пистолета.
Гарднер вскинул ружье и выстрелил в нее. Сухо щелкнул курок. Старое  ружье
дало осечку.



                        9. В ДОМ ПРИЗРАКИ ПРИДУТ...

     Джон Леандро умер, но его совок все еще жил.
     Давид  Брайт  прождал  звонка  Леандро  до   четырех,   как   они   и
договаривались. Время от времени он оглядывался на стол  коллеги,  и,  чем
ближе было к намеченному сроку, тем больше Брайту казалось, что с  Леандро
что-то случилось.  Постепенно  это  чувство  переросло  в  уверенность.  В
половине пятого, так и не дождавшись звонка, Брайт позвонил в  полицейский
участок.


     На мгновение воцарилась напряженная тишина: голубые глаза Гарднера  и
зеленые глаза Бобби встретились.
     - Ты попытался... - начала Бобби, а ее мозг
     (!пытался!)
     посылал сигналы, которые эхом отзывались  у  Гарда  в  голове.  Пауза
затягивалась и вдруг резко прервалась.
     Бобби схватила свой фотонный пистолет. Выбора не было. Не  оставалось
никакого шанса, и Гарднер прочел это в ее мыслях.
     Правая рука Гарднера находилась под столом, но оставалась  левая.  Он
ухватился за край стола и, не задумываясь, изо всех сил толкнул его.  Стол
качнулся и упал на Бобби. В этот момент из игрушечного пистолета  вырвался
ярко-зеленый луч  и  пронизал  насквозь  плечо  Гарднера.  Кожу  неприятно
обожгло под рубашкой, но рука могла двигаться.
     Гард отпрыгнул вправо, не дожидаясь повторения выстрела.  Он  схватил
стул и запустил им в Бобби. От толчка луч  изменил  траекторию  и  оставил
длинный след на кухонном потолке.
     В голове Гарда звенели мысли Бобби,
     (ружье, у него ружье, он пытался убить меня, мерзавец, у него ружье)
     и он попытался каким-то образом защититься от них, потому что боялся,
что сойдет с ума. Бобби, лежа на полу, упрямо целилась в него.
     Под руку Гарднеру подвернулась банка с пивом, и он запустил ею  прямо
в   лицо   Бобби.   Пиво   выплеснулось   на   нее,   заливая   Новую    и
Усовершенствованную кожу.
     Он бросился на Бобби, не думая, что делает. В руках его все еще  было
старое ружье.
     Бобби попыталась улыбнуться.
     Ее крики и стоны все время звучали в его голове, и он чувствовал, что
если не положить этому конец, то он вот-вот сойдет с ума. Он прицелился ей
в голову.
     Выстрели, ну же, пожалуйста, выстрели...
     А руки его, не переставая, дрожали.
     Палец нащупал курок ружья и нажал на него.
     Щелчок.
     Бобби стонала, стонала, стонала... Каждый ее  стон  отзывался  в  его
голове.
     Он вновь спустил курок. И на этот раз ружье выстрелило.
     Стон внезапно перерос в долгий, протяжный  вой.  В  голове  зазвенело
так, что Гарднер чуть не потерял сознание.
     Потом вдруг стон оборвался, и стало тихо.
     Бобби Андерсон - или то, во что она превратилась, - была мертва,  как
упавший с дерева осенний листок.
     Она  была  мертва,  и  Гарднеру,  очевидно,  тоже  в  скором  времени
предстояло умереть, но он еще не закончил всех дел.
     Еще не закончил.


     Киль Арчинбург пил пепси-колу, когда в  его  голове  вдруг  прозвучал
этот жуткий стон. Бутылка выпала из его рук и разбилась об асфальт.  Перед
глазами замелькали огоньки, он зажмурился и внезапно грузно осел на землю.
Под тяжестью головы шея хрустнула, и он был  мертв  раньше,  чем  коснулся
земли.
     Хейзел Мак-Гриди, Дик Аллисон, Ньют Беррингер - все они услышали этот
стон, и все они отлично знали, откуда он.
     Бобби, - думали они. - Бобби Андерсон умирает!


     Стон Бобби прорезал воздух Хейвена, как  сирена.  Все  жители  города
замерли...  а  потом  преобразованные  люди  ринулись  на  улицы,  все   с
одинаковым выражением на лицах: боли, ужаса... и злобы.
     Все они знали, кто сейчас бьется в агонии.
     И все они слышали внезапную тишину, означавшую только одно - смерть.
     И сразу во всех головах одновременно мелькнула мысль:
     Ее  ферма.  Все.  Каждый.  Убить  его,  пока  он  не   совершил   еще
чего-нибудь.
     Эта коллективная мысль, словно дружный хор, повисла в воздухе,  почти
осязаемая.
     И дальше, как развитие этой мысли, в головах каждого  прозвучало  то,
чего все они опасались больше всего: ОСТАНОВИТЬ  ЕГО,  ПОКА  ОН  НЕ  НАНЕС
УЩЕРБ КОРАБЛЮ, ОСТАНОВИТЬ ЕГО, ОСТАНОВИТЬ ЕГО, ОСТАНОВИТЬ ЕГО.


     Ошеломленный происшедшим и обессиленный, Гард стоял над распростертым
на полу телом Бобби. Валиум начал действовать. Больше всего  Гарду  сейчас
хотелось спать.
     Двигаясь как сомнамбула, он добрался  до  умывальника,  взял  стакан,
высыпал в него всю соль из солонки, долил  воды  и  не  размешивая  выпил.
Через пару минут его тело сотрясала кровавая рвота. Но  принятые  таблетки
продолжали свое действие. Борясь со сном,  Гард  неловко  сел  на  краешек
стула. В голове его проносились бессвязные мысли... О Бобби... О том,  как
счастливы они были... О  Питере...  Мир  в  его  глазах  померк.  Гард  из
последних сил приказал себе не спать... и глаза его закрылись.


     Пробудившись от забытья, Ив  Хиллмен  внезапно  почувствовал,  что  с
Гарднером неладно. Он прислушался. Так и есть - спит.
     Спит... и обо всем забыл...
     ...но существует еще Давид.
     Умирающий Давид. Ив слышал мысли внука, и это придавало ему силы.
     Ив боролся с темнотой.
     Боролся и звал:
     Вставай! Вставай! Ты должен выйти из дома! Ты должен выйти  на  свет!
Ты должен спасти Давида! Вставай! Вставай! ВСТАВАЙ!


     Сквозь сон Гарднер услышал мысли старика.
     - Хорошо, - промычал он переполненным кровью ртом. - Я слышал, оставь
меня в покое.
     Он попытался встать на ноги. Пол поплыл под ним, и он,  покачнувшись,
упал на четвереньки. Гард повторил попытку и вновь неудача.
     Изо рта его выскочили два  зуба  и  покатились  под  стол.  Простонав
что-то, Гард, как был, на четвереньках, пополз по направлению к сараю.


     Хейвен преследовал Джима Гарднера.
     Они  ехали  на  машинах.  Они  ехали  на  грузовиках.  Они  ехали  на
велосипедах. Они заполнили всю дорогу к ферме Бобби.  Они  очень  спешили.
Они забыли о правилах дорожного движения, и две машины сразу же на  выезде
с центральной улицы столкнулись, смяв друг  друга,  не  оставляя  в  живых
своих пассажиров. Это был прекрасный день, отличный день для  убийства,  и
все они хотели убить его, Джима  Гарднера,  и  их  было  много,  не  менее
пятисот, добрых горожан из штата Мэн, и  каждый  хотел  быть  первым.  Они
спешили. И все они были вооружены.


     Гарднер прополз почти полпути до сарая. Постепенно ему стало  немного
лучше. Туман в голове начал проясняться.
     Возможно, старик, висящий под потолком в сарае, придал ему сил.
     Еще несколько метров - и он  смог  встать  на  ноги  и,  покачиваясь,
подойти к двери. На ней, как и прежде, висел  замок.  Неподалеку  валялась
связка ключей.
     Он услышал звук приближающихся  моторов  и  торопливо  открыл  ключом
замок. Как и в первый раз, едва он распахнул  дверь,  его  окутало  облако
ярко-зеленого света. Свет, казалось, стал еще ярче. Он будто  пульсировал,
еле различимыми вспышками освещая просторное помещение.
     Гард огляделся по сторонам. Висящий под потолком  старик  смотрел  на
него уцелевшим глазом.
     Воспользуйся трансформером и спаси Давида.
     - Старик, они едут за мной, - прошептал Гард. - Я слышу их мысли. Они
хотят убить меня. Я теперь вне закона.
     В углу, в дальнем углу.
     Гард  взглянул  в  дальний  угол  и  увидел  там  нечто  напоминающее
телевизионную антенну.
     - Это?
     Вставь это в дверной проем.
     Гарднер не задал никаких  вопросов.  Не  было  времени.  Напоминающий
антенну предмет стоял  на  небольшой  квадратной  подставке.  Очевидно,  -
подумал Гард, - внутри спрятаны батарейки.  Предмет  не  был  тяжелым,  но
нести его было несколько неудобно.
     Ты точно знаешь, что это поможет, старик?
     Ответил не старик. Ответила женщина. Она  открыла  глаза.  Ее  взгляд
напоминал колдовской взгляд леди Макбет. На мгновение Гард  даже  забыл  о
своей боли и слабости. Он был загипнотизирован взглядом этих глаз. Из  них
шла сила. Она была сейчас силовым полем. Она была ведьмой. Она до сих  пор
ненавидела.
     Бери эту штуку, болван. Я заряжу ее.
     Гарднер от неожиданности охнул, чуть не выпустив из рук свою ношу.
     Старик:
     жди жди
     Зеленый свет вокруг стал настолько ярким, что слепил глаза.
     Сделай так, как я сказал, сынок. Отнеси эту штуку ко входу.
     Гарднер очнулся  и  медленно  поплелся  к  двери.  Там  он  установил
антенну, выставив ее конец за дверь. Почти сразу же вокруг  конца  антенны
возник зеленый ореол, и  предмет  стал  напоминать  зонтик.  Зеленый  свет
смешался с солнечным, и все вокруг засверкало.


     Первым прибыл Фримен  Мосс.  Он  был  вооружен  новеньким  "кольтом".
Остановив машину, он выскочил из нее и бросился к сараю. На  пороге  стоял
Гарднер, держа в руках что-то непонятное. Мосс, не вглядываясь в  странный
предмет, вскинул пистолет и выстрелил  в  Гарда.  Пуля,  предназначавшаяся
Гарду,  пролетела  через  двор,  но,  войдя  в  спектр  действия  зеленого
"зонтика", внезапно изменила свое направление и  ударилась  о  стену  дома
Бобби. Вспыхнула искра - и вдруг на  месте  дома  запылал  небывалой  силы
пожар. Но пуля, казалось, не успокоилась. Отскочив от  стены,  она  летела
прямо в грудь Мосса. Он попытался увернуться, но раньше, чем  ему  удалось
это сделать, пуля прошла через его левое плечо - и он вспыхнул, как  живой
факел.


     В сарае Анна Андерсон с удовольствием вслушивалась в крики Мосса.
     Потом крики стихли, шляпка "зонтика" погасла, и  предмет  вновь  стал
безобидной, на первый взгляд, телеантенной.
     Делай свое дело, болван, и ничего не бойся, - передала она Гарднеру.
     Потом в его голове вновь зазвучал голос старика.
     Скорее! Я пока могу помочь тебе настроить трансформер,  но  мои  силы
быстро иссякнут. Скорее! Мальчик! Давид! Скорее, парень!
     Мало времени, - тупо подумал Гард, - совсем мало времени.
     Он направился в глубь сарая. Теперь  он  не  боялся,  что  кто-нибудь
помешает ему. Антенна-"зонтик" остановит любого. Только бы у Анны  хватило
энергии!
     Он повернулся спиной к выходу и не видел, что весь  дом  Бобби  объят
пламенем. Огонь начинал расползаться по  двору,  угрожая  перекинуться  на
сарай.


     Скорее, сынок. Если ты собираешься помочь мне, не тяни  время.  Я  не
знаю, как долго смогу аккумулировать энергию. Сам ты не сможешь  запустить
трансформер.
     Гарднеру стало жаль его... и одновременно он восхищался  беспримерным
мужеством Ива.
     Тебе ведь больно, верно?
     Больно, сынок. Но я переступлю через это... если ты не будешь  сейчас
медлить.
     Начинай же.
     Гарднер сделал шаг к тому, что старик называл трансформером.
     Перед ним вновь возник экран компьютера, и на экране светилось слово:
     ПРОГРАММА?
     Хиллмен мог бы рассказать Гарднеру, что делать, но тот не нуждался  в
инструкциях. Он знал. Он чувствовал.  Видимо,  процесс  его  "превращения"
достиг уже той стадии, когда, еще не создавая своих  "изобретений",  ты  в
состоянии понять чужие.
     За спиной Гарда, у двери сарая, "зонтик" вспыхнул вновь. Гард даже не
повернул головы. Он знал, что надежно защищен с тыла.


     Это были Ньют и Дик Аллисон. Они подъехали к ферме  Бобби  одними  из
первых. Они чувствовали  и  слышали,  что  остальные  почти  догоняют  их.
Остальные ждут.
     Ждут указаний.
     Дик удивленно осмотрелся по сторонам и повернулся к Ньюту.
     Пожар.
     Да. Пожар.
     Мы можем его потушить?
     Ньют помолчал, прежде чем ответить. Дик с нетерпением ждал. Он ждал и
в то же время представлял, с каким удовольствием убил бы Джима Гарднера.
     Да, мы могли бы погасить огонь, - наконец ответил Ньют.
     Ты уверен?
     Опять долгая, напряженная пауза, и потом Ньют ответил то, что  Дик  и
рассчитывал услышать:
     Честно говоря, я не очень уверен.
     Они посмотрели друг на друга,  и  их  мысли  слились  в  одну  общую,
коллективную мысль:
     Огонь разделяет его и корабль. Он не сможет пробраться в корабль!
     И люди на улицах города, на дороге, ведущей к ферме Бобби, на полях и
в лесу, все эти люди, слушая из безмолвный разговор, немного расслабились.
Он не сможет попасть в корабль.
     Он все еще в сарае?
     Да.
     Ньют обратил в Дику обеспокоенное лицо.
     Какого черта он там копается? Не делает ли он там чего-нибудь такого,
что могло бы повредить кораблю?
     Дик не ответил. Прошли долгие пять минут. И все жители Хейвена  вдруг
услышали призыв Дика:
     СОСРЕДОТОЧЬТЕСЬ.  СОСРЕДОТОЧЬТЕСЬ  И  СЛУШАЙТЕ.  СЛУШАЙТЕ   ГАРДНЕРА.
СЛУШАЙТЕ.
     Они слушали. В  этот  жаркий  летний  день  в  полном  безмолвии  они
слушали. А в небо поднимался дым от вспыхнувшего на ферме пожара.


     Гарднер почувствовал, что они слушают. Почувствовал всей поверхностью
своего мозга. Это было странное и  одновременно  смешное  ощущение.  Пусть
слушают. Все равно никто не сможет помешать ему.
     Висящий на крюке старик задвигался, стараясь привлечь внимание Гарда.
Он потерял глаз, но не способность мыслить. Гард поднял голову.
     Неважно, сынок, они хотят знать, что ты делаешь, но забудь  об  этом.
Пусть едут сюда. Это не помешает. В чем-то, быть может, даже  поможет.  Их
не интересует Давид. Они беспокоятся только о проклятом корабле. Давай же,
сынок. Давай!
     Гарднер сидел перед трансформером с наушниками в руках. Он  не  хотел
надевать их. Он был уверен, что и с помощью мысли сможет изменять  функции
на экране.
     Да,  ты  сможешь  изменять  функции,  но  никогда  не  заставишь  его
работать. Надевай их, сынок. Мне очень жаль, но ты должен их надеть.
     Я боюсь, что это убьет меня, - послал он мысленный сигнал  старику  и
подождал, надеясь, что тот ответит.  Но  никакого  ответа  не  прозвучало,
только один глаз с  болью  смотрел  на  него  да  тихо  шуршал  работающий
двигатель компьютера.
     Да, это может убить меня, и ему это известно.
     Через окно он видел вспышки пламени во дворе.
     Убьет эта штука, или он сгорит в огне - исход один.
     Решившись, Гард натянул наушники.


     Киль и Хейзел слегка расслабились.  Они  смотрели  друг  на  друга  с
одинаковым почти человечным выражением в глазах. Выражение  говорило,  что
им удалось обнаружить что-то утешительное.
     Давид Браун? - подумал Киль. - Значит...
     он пытается спасти мальчишку, да...
     вернуть его назад...
     с Альтаира-4...
     В их мысленный разговор внезапно вмешался Дик Аллисон. В  его  голосе
звучал триумф.
     ЧЕРТ ПОБЕРИ! Я ЗНАЛ, что мальчика давно нужно было вернуть!


     Вначале, надев наушники, Гард  ничего  не  почувствовал.  Он  немного
расслабился, и именно в это время его голову пронизала  невыносимая  боль.
Она не прекращалась, она все время усиливалась.
     - Я не могу, я не могу, БОЖЕ, ОСТАНОВИ ЭТОТ КОШМАР!
     Из носа хлынула кровь, заливая рот и подбородок.
     ПРЕОДОЛЕЙ ЭТО, СЫНОК!
     Боль  внезапно  начала  стихать.  Она  сменилась  другим   ощущением.
Мазохистским ощущением: ему даже нравилось его нынешнее состояние.
     Сынок, я теряю тебя.
     Гарднер очнулся, поддаваясь  магическому  влиянию  воли  несгибаемого
старика. Чувство, овладевшее им, пьянило, как вино, но он  преодолел  его.
Старик сейчас управлял им; он пил энергию старика подобно  вампиру.  Долго
ли он будет вампиром, как она? Как они все?
     Он послал Хиллмену сигнал: я с тобой, старая перечница.
     Ив Хиллмен прикрыл свой единственный  глаз  в  молчаливом  одобрении.
Гард повернулся к экрану монитора. Свет в сарае  Бобби  вновь  начал  свои
цикличные вспышки.
     Гард попытался сосредоточиться.  Он  готовился  стать  героем.  Стать
героем или сдохнуть.
     ПРОГРАММА?
     Поправив наушники, Гард пристально вгляделся в экран. Голова все  еще
болела, но времени обращать на это внимание не было. Он послал команду:
     АЛЬТАИР-4
     Так... что дальше? Он прислушался, не  подскажет  ли  ему  что-нибудь
старик, но не услышал ни звука. Старик не хотел открыто руководить им  или
даже не знал как. В это время на экране вспыхнуло:
     ВВОДИТСЯ КРОСС-ФАЙЛ
     По экрану замигали в хаотическом  беспорядке  какие-то  знаки,  и  на
мгновение Гард испугался, что потерял  нить  управления.  Но  тут  мигание
прекратилось, и он увидел надпись:
     КРОСС-ФАЙЛ ГОТОВ
     На мгновение он расслабился. Машина работает  отлично.  И,  хотя  его
сознание не могло воспринимать все происходящее как реальность, в  глубине
души он знал, что машина действительно  готова  к  тому,  чтобы  перенести
кого-либо из любой точки Вселенной в любую другую точку.
     Да и стоит ли сейчас об этом думать?
     Он послал команду:
     КРОСС-ФАЙЛ ДАВИДА БРАУНА
     Вновь мигалка на экране.
     КРОСС-ФАЙЛ СОСТОЯЛСЯ
     Ладно. Хорошо. Что следующее? Гарднер вздохнул. Он знал,  что  должен
делать дальше.
     ЗАБРАТЬ ДАВИДА БРАУНА С АЛЬТАИРА-4
     Мигание значков на экране на этот  раз  несколько  затянулось.  Потом
появилась надпись, и Гарднер чуть не рассмеялся: до того логична  была  не
им созданная машина.
     КУДА ТЫ ХОЧЕШЬ ПЕРЕБРОСИТЬ ЕГО?
     Смех оборвался. Гарднер мучительно думал  над  ответом.  Куда  же,  в
самом деле? Домой? В Хейвен? Нет, только не в Хейвен.  Даже  если  его  не
убьет здешний воздух, он не сможет узнать своих превратившихся  в  чудовищ
родителей.
     Тогда куда?
     Он посмотрел на старика и встретился с его  пристальным  взглядом,  и
внезапно до него дошло: на земле сейчас было только одно подходящее место.
     И он отдал машине команду.
     С закрытыми глазами Гарднер ждал. Две секунды... четыре... десять...
     ПЕРЕМЕЩЕНИЕ СОСТОЯЛОСЬ
     И все. Зеленый свет погас. Сейчас перед ним был просто темный  экран.
Гард вопросительно посмотрел на старика,  но  тот  обессиленно  висел  под
потолком, уронив голову.
     Неожиданно по  щекам  Гарднера  побежали  слезы.  Они  смешивались  с
кровью, и во рту у него стало солоно.  Чувство  власти  и  силы  ушло.  Он
больше не мог ничего.
     Продолжай, Гард!
     Да, кончено. Он сделал все что мог для Давида  Брауна.  Возможно,  он
помог мальчику, возможно - нет. Ему не суждено этого узнать. Теперь пришла
очередь Питера, старика и Анны.
     На одной из пыльных полок лежал  игрушечный  бластер,  работающий  на
батарейках. На одной его стороне Гард обнаружил выключатель. Он подумал  о
ребенке, которому бластер был куплен в подарок...
     Как он сейчас действует?
     Очевидно, так, как и должен: он уничтожает.
     Гард решительно направился к выходу и лишь на  пороге,  задержавшись,
оглянулся на старика. Тот неподвижно висел под потолком.
     Снаружи никого не было. Светило солнце. В  воздухе  разносился  запах
гари. Дом Бобби пылал, и дым тянулся в сторону сада.
     Что ж, попробуем, - решил Гард. Отойдя на несколько шагов  от  сарая,
он прицелился и нажал на выключатель. Раздался треск, будто кому-то ломали
кости. Из бластера вырвался сгусток зеленого  пламени  и  через  мгновение
сарай пылал.  Гарда  отдачей  отбросило  в  сторону.  Потирая  колено,  он
поднялся и бросился бежать.
     Сзади раздалось нечто,  напоминающее  артиллерийскую  канонаду.  Гард
инстинктивно оглянулся. Половина  пылающего  дома,  казалось,  взлетела  в
воздух. Взметнулся столб искр, что-то пронеслось мимо Гарда вверх, в небо,
и он успел рассмотреть, что это старенький "ундервуд" Бобби.
     Пишущая машинка с высоты обстреливала его.
     Он бросился к трактору. Ключ был в замке. Повезло,  -  подумал  Гард.
Сев на сидение и пригнувшись, он завел  двигатель.  В  это  время  за  его
спиной раздался крик:
     ЭЙ! ЭЙ! ОН ЗДЕСЬ! ОН ЗА ДОМОМ! ОН ЕЩЕ ЖИВ! ОН ЕЩЕ...
     Гарднер оглянулся и увидел Нэнси Восс,  бегущую  к  нему  со  стороны
дороги. Ее волосы развевались на ветру, в руке они сжимала камень.
     ЭЙ! СЮДА! ВСЕ СЮДА!
     Ах ты, сука, - подумал Гарднер и поднял бластер.


     Его преследователей, вбежавших во двор, было не менее  тридцати.  Все
они мчались к нему.
     И все увидели лежащую на земле Нэнси Восс. Она была мертва, и из раны
в ее груди лился ярко-зеленый свет.
     Дик Аллисон понял, что Гард все еще жив и вооружен, и подумал:
     Нужно бежать отсюда как можно быстрее.
     Но все произошло слишком быстро. Поставленная  Гарднером  у  входа  в
сарай антенна-"зонтик"  вспыхнула  зеленым  пламенем,  и  это  пламя  было
направлено на  стоящих  во  дворе  хейвенцев.  Дети  Сарая  встретились  с
Изобретением Сарая.


     Гард услышал чьи-то вскрики и стоны. Он постарался отключиться  и  не
слушать, но это было невозможно.
     Вскочив в трактор, он на мгновение  подумал,  не  воспользоваться  ли
рычагом "Вверх"... но тут же отбросил эту мысль  и,  заводя  мотор,  вывел
трактор в горящий сад. Ему с трудом верилось, что виновник этого страшного
пожара - он сам. Стиснув зубы, он вел трактор через сад, вперед, туда, где
виднелся темный лес, где стоял наполовину выкопанный из земли корабль.


     Он все еще жив!
     Догнать его! Быстро догнать его!
     Они бежали напрямую через поля, стараясь опередить пожар.
     СКОРЕЕ!
     Казалось, их никто не сможет остановить.  Но  пламя  распространялось
слишком быстро, и те, кто бежал сзади,  постепенно  отставали,  охваченные
им.
     Призраки, возможно, были великими межзвездными путешественниками.  Но
вряд ли когда-либо кому-либо  из  них  пригодилось  сталкиваться  с  таким
устремленным, верящим в себя и свои силы человеком, как Джим Гарднер.
     Невозможно, но случилось!
     Огонь стал его защитой.
     Они не смогли. Они ничего не смогли.


     Детектор дыма, очень напоминающий летающую тарелку, только  во  много
раз уменьшенную, лежал на столе Хейзел Мак-Гриди.  Хейзел  собственноручно
создала его и  теперь  намеревалась  привести  в  действие.  Она  мысленно
слышала все, что происходило, и ждала, когда придет ее время.  Она  знала,
как  должен  подействовать  детектор:  с  помощью  ультразвука  он  должен
разнести Гарднера на мелкие кусочки.
     Внезапно справа от нее прямо  из  пола  вырвался  светящийся  зеленый
столб. Хейзел, ничего не понимая, смотрела на него.  Из  столба  вырвалась
искра, она попала на поверхность детектора, там что-то вспыхнуло, зашипело
- и все  исчезло.  Изумленному  глазу  Хейзел  предстала  лишь  обугленная
коробочка, напоминающая ей о ее великом "изобретении".


     Эй, Гард! Слева!
     Этот голос нельзя было не узнать. Ошибка исключалась. Это  был  голос
Бобби Андерсон. Старой, еще не изменившейся Бобби.  Гард  глянул  влево  и
увидел какую-то вспышку. Он вскинул бластер и, не целясь, выстрелил. Из-за
деревьев в небо взметнулось пламя и раздался взрыв. Потом все стихло.
     Бобби? - подумал Гарднер, оглядываясь по сторонам.
     Да, балбес. Я просто немного помогла тебе. Помогла после всего.  Ведь
я мертва, помнишь?
     Помню, Бобби.
     Хочу дать тебе совет: будь осторожен.
     И она исчезла, если только именно  она  была  здесь.  За  его  спиной
раздался шум и треск. Над верхушками  деревьев  метались  огни.  В  голове
звучали голоса призраков.
     Ты выдумал все это,  Гард.  Просто  подсознательно  тебе  была  нужна
Бобби, и ты попытался хотя бы на миг воскресить ее в своей душе.
     Но раздумывать, была Бобби или нет, не оставалось времени.
     Гард стоял у края ямы, в которой покоился корабль.  Спустя  несколько
секунд он уже спускался вниз, торопясь войти внутрь.


     - Хейзел?! - кричал Ньют, не в силах  скрыть  обуявший  его  ужас.  -
Хейзел? Хейзел?
     Хейзел, - внутренне подхватил его Дик Аллисон.
     Хейзел,  -  звали  остальные  хейвенцы,  или,   правильнее   сказать,
призраки.
     Хейзел слышала эти крики. Но она  была  бессильна  что-либо  сделать.
Что-то сломалось в ней, и сейчас  она  лежала  на  полу,  не  в  состоянии
пошевелить ни рукой, ни ногой. Постепенно голоса в ее ушах  стали  звучать
тише... тише... тише... и наконец совсем исчезли.


     Стоя у входа в  корабль,  Гард,  как  раньше  Бобби,  коснулся  рукой
символа на двери. С легким щелчком  дверь  сдвинулась  с  места,  открывая
проход.
     Ближе. Голоса ближе. Скоро конец.
     Он вошел. Силы оставляли его. Над головой раздавались  чьи-то  крики.
Кто-то заметил, что  он  вошел  в  корабль,  и  теперь  они  без  перерыва
повторяли, что он еще жив, жив...
     Дверь закрылась. Все стихло.
     Нет, не все.
     Моторы. Они работают. Они работают даже громче, чем в предыдущий раз.
     Да. Громче и отчетливее. Или это не моторы, а воздухопреобразователи.
Гард вспомнил, что у него нет с собою респиратора, но, как ни  странно,  в
корабле было даже легче дышать, чем наверху.
     Внезапно к Гарднеру пришла головная боль. Из глаз его хлынули  слезы,
из носа - кровь. Выйти наверх... - подумал он. Нет. Он заперт, и не знает,
как открыть дверь изнутри. Заперт мертвыми призраками.
     Мертвыми? Ты уверен, что они мертвы?
     Нет, напротив. Он был уверен, что они  живы.  Если  все  здесь  вдруг
заработало,  то,  значит,   они   достаточно   жизнеспособны.   Достаточно
жизнеспособны,  если  превратили  Хейвен  в  завод  по  производству  себе
подобных.
     - Помоги мне, Господи, - прошептал Гард.  Он  отбросил  свисающие  на
глаза волосы. Ему вдруг показалось, что корабль уменьшил свой крен и занял
теперь почти вертикальное положение.
     Запах. Странный запах. Виноваты  в  этом  воздухопреобразователи  или
нет, это запах смерти. Долгой смерти. Мучительной смерти. И бессмертия.
     Помоги мне, Господи. Помоги хотя бы немного.
     Все еще разговаривая с Богом, Гарднер вошел в рубку управления.


     На краю ямы сгрудились призраки.  Они  смотрели  на  Дика.  С  каждой
минутой прибывали все новые и новые.
     Они смотрели на Дика и на корабль... на Дика... на корабль... и вновь
на Дика. Казалось, они следят за игрой в теннис. Они ждали.
     Позади  них,  все  усиливаясь,   приближался   огонь.   Вся   поляна,
заполненная людьми, была сейчас окутана дымом.  Люди  стояли...  никто  не
сдвинулся с места.
     Дик удивленно подумал: чего они ждут от него сейчас?  Потом  до  него
дошло. Он остался последним из Детей Сарая. Остальные умерли, и, прямо или
косвенно, в смерти каждого из них был виновен Гарднер.
     Они смотрят на меня, потому что я последний. Я должен сказать им, что
делать дальше.
     Но они ничего не смогли бы  сделать.  В  Хейвене  образовалась  новая
раса, и Гарднер уничтожил ее. Теперь нужно  было  просто  ждать.  Ждать  и
надеяться, что корабль убьет его раньше, чем он сумеет  что-либо  сделать.
До того как...
     Внезапно Дик замер. Замерли и остальные. В  благоговейном  ужасе  они
смотрели с края ямы вниз.
     И было почему.
     Корабль вдруг начал  вибрировать...  и  звук  вибрации  заполнил  всю
поляну, весь лес... весь мир.
     Испуганный этим, Дик не мог больше думать. Ни о чем.


     Гарднер надел наушники, валявшиеся на полу. Он  не  знал,  то  ли  он
делает, что нужно, но инстинкт подсказывал ему, что  да.  Моторы  работали
все громче. Включались все новые.  Корабль  затрясло.  Внезапно  откуда-то
раздался звук звонка, затем скрежет металла.
     Корабль  набрал  силу.  Гард  чувствовал  это.   На   мгновение   ему
показалось, что сквозь его голову протекает Миссисипи, но боли не было.
     Я обману их всех, - торжествующе думал Гарднер. - Спасибо тебе, Боже;
я обману их всех! Корабль работает! Работает!
     Корабль задрожал. Завибрировал. Приготовился к взлету.
     Проведя языком по оставшимся нескольким  зубам,  Гард  в  изнеможении
опустился на пол.
     Сейчас, - думал он.
     Что-то происходило в его мозгу... и пришла боль.
     Сквозь  иллюминатор  он  видел,  что  корабль  стронулся  с  места  и
заскользил вверх. Он набирал скорость,  устремляясь  в  синее  безоблачное
небо.
     В порыве экзальтации Гард застонал.
     Единственный и последний оплот призраков покидал Землю. Вот  она  уже
перестала быть видна. Острый нос корабля плавно рассекал воздух.
     Пол под Гарднером внезапно стал прозрачным, и ему показалось, что  он
просто сидит в воздухе.
     Корабль был жив - но он быстро умирал.
     Он мчался вперед, но скорость его постепенно начала  снижаться.  Небо
стало более синим... потом пурпурным...
     Пожалуйста, Боже, не дай ему остановиться...
     Из пурпурного - черным...
     И в этой черноте Гарднер  увидел  единичные  проблески  звезд.  Вновь
прозвучал звонок, болью отозвавшись в каждой клеточке тела Гарда.
     Куда  мы  летим?  -  подумал  Гарднер,   когда,   разорвав   оболочку
стратосферы, корабль вышел в открытый космос. - Куда мы летим?..
     Все выше и дальше, выше и дальше летел корабль, а в нем Джим Гарднер,
родившийся в Портленде, штат Мэн.
     Лежа на прозрачном полу в рубке управления, пролетев семьдесят  тысяч
миль в  космосе,  Джим  Гарднер  посмотрел  на  все  увеличивающуюся  лужу
собственной крови... и улыбнулся.



                                  ЭПИЛОГ 

                                                 Спи, дитя, сладким сном,
                                                 Все уснуло кругом,
                                                 Тишина и покой...
                                                 Крепко глазки закрой!..
                                                         Колыбельная песня

     Большинство их погибло в огне.
     Не все, около сотни доживших до  взлета  корабля  погибли  различными
способами. Кто-то попал в автомобильную катастрофу.  Некоторые  попытались
спастись бегством, но силы быстро покинули их,  и  они  никуда  не  смогли
добежать.
     Большинство умерло возле ямы сразу же после взлета корабля: воздух  в
Хейвене изменился, и они задохнулись.
     "Превращение"  подошло  к  концу.  Оно  закончилось  одновременно  со
взлетом корабля. Смысл жизни оставшихся в живых был утерян.


     К ночи в Хейвене осталось в живых не более двух сотен  людей.  Погода
менялась. Усиливался ветер. Фил Голден и Брайен Браун  попытались  сделать
воздухопреобразователь. Остальные задыхались в страшных муках.
     Но   вместе   с   кораблем   улетела   и   способность    изобретать.
Преобразователь так и не заработал.
     Сколько нам еще осталось? -  спрашивал  себя  Брайен,  и  не  находил
ответа. И только сияющие глаза оставшихся в живых прорезали темноту  ночи,
испуганные, нечеловеческие глаза.


     До утра дожили всего двадцать. К этому времени в  город  уже  прибыли
спасательные команды, армия, ФБР. Фотографы, репортеры, телевидение...
     Некоторое время их нашествие сдерживал  воздвигнутый  вокруг  Хейвена
силовой барьер. Но вскоре источники энергии иссякли, и барьер был сломлен.
     Несколько человек сошли за ночь с ума.
     Днем было совершено всего четыре самоубийства...  но  ночью...  ночью
было хуже.
     К моменту прибытия  армии  в  живых  оставалось  меньше  восьмидесяти
призраков.


     К моменту вторжения в город сил национального спасения их  оставалось
только сорок. Чтобы найти их, солдаты методично, дом за домом, прочесывали
Хейвен. Оставшихся в живых отлавливали больше недели, и  к  этому  времени
четырнадцать из них умерли.
     Химики  делали  анализ  хейвенского  воздуха;   найденные   батарейки
подверглись спектральному анализу. Как Бобби и предполагала, никто не смог
ничего найти, и специалисты называли вызываемые батарейками эффекты  почти
чудом.
     Оставшиеся двадцать шесть призраков, напоминающих ходячие тени,  были
помещены в  госпиталь  в  Вирджинии,  принадлежащий  одной  небезызвестной
конторе. Там их пытались изучать... но они один за другим умирали.
     Последней умерла Элис Кимбэлл, учительница, бывшая лесбиянкой  (факт,
который сообщил в начале июля Иисус Бекки Паульсон).
     Она умерла тридцать первого октября... Мир ее праху.


     Примерно в то же время  вошедшая  в  палату  Хилли  Брауна  медсестра
обнаружила, кроме лежавшего на кровати пациента, еще одного мальчика.
     Она потрясенно уставилась на вновь появившегося, потому что, судя  по
следам, оставленным на полу палаты,  он  как  бы  не  входил  в  дверь,  а
материализовался из ниоткуда. Оба мальчика лежали в постели в обнимку. Они
спали.
     - Что...
     Она сделал шаг, другой, затем остановилась, бессознательным движением
прикрывая шею.
     Одним из  мальчиков,  безусловно,  был  Хилли  Браун.  Она  не  знала
второго. Он был гораздо младше Хилли. Его ступни были невероятно грязны, и
что-то в этой грязи показалось ей ненатуральным.
     - Что... - прошептала она вновь, и в это время младший мальчик во сне
обвил руками шею Хилли, прижался щекой к его плечу, и медсестра  с  ужасом
увидела, что мальчики похожи как две капли воды.
     Она решила пойти и  рассказать  о  случившемся  доктору  Гринлифу.  И
немедленно.
     Напоследок она еще раз  взглянула  на  грязные  следы  на  полу.  Они
начинались четко посередине комнаты.


     Хилли Браун открыл глаза.
     - Давид?
     - Заткнись, Хилли. Я сплю.
     Хилли улыбнулся, не вполне уверенный, что это ему не приснилось. Нет,
кажется, все  в  порядке.  Давид  действительно  рядом  с  ним,  теплый  и
реальный.
     - Я тоже сплю, - сказал Хилли. - Мы оба спим, и нам снится один и тот
же сон.
     Тишина... где-то  снизу  до  их  слуха  донесся  взволнованный  шепот
медсестры, рассказывающей врачу о случившемся, но в палате царила тишина.
     - Хилли?
     - Что? - прошептал Хилли.
     - Там, где я был, холодно.
     - Правда?
     - Да. Очень.
     - Сейчас лучше?
     - Лучше. Я люблю тебя, Хилли.
     - Я тоже люблю тебя, Давид. Прости меня.
     - За что?
     - Сам знаешь.
     - Ерунда.
     Давид нашел руку Хилли и крепко сжал ее. В девяноста  трех  миллионах
миль от Солнца и сотнях парсеков от центра Галактики Хилли и Давид  Брауны
спали, держась за руки.



 


<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...
Другие книги жанра: ужасы, мистика

Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4] [5]

Страница:  [5]