3

     Чаттертон  приподнял  подошву,  чтобы  погасить  окурок  -  он  затем
собирался его положить в пепельницу у щитка управления патрульной машины -
полиция штата Мэн всегда соблюдала  чистоту  и  порядок,  где  бы  она  не
находилась.  Вдруг  он  узрел  человека  с  ободранным   лицом,   медленно
пошатываясь приближающегося к дому. Одна  рука  медленно  протягивалась  к
нему и Джеку Эддингсу с мольбой о помощи, другая была прижата  к  спине  и
выглядела сломанной.
     У Чаттертона случился почти сердечный приступ.
     - Джек! - закричал он и Эддингс обернулся.  Его  рот  приоткрылся  от
изумления.
     - Помогите мне... - прокричал человек с ободранным лицом. Чаттертон и
Эддингс кинулись к нему.
     Если бы  они  остались  в  живых,  они,  наверное,  рассказали  своим
сослуживцам, что были уверены в автомобильной катастрофе, или произошедшем
взрыве с возгоранием газа или керосина, или в несчастном случае при работе
с сельскохозяйственной техникой, что происходило  сплошь  и  рядом,  когда
ножи, лопасти или спицы этих механизмов калечили их хозяев.
     Они, вероятно, говорили бы именно о таких предположениях,  но  в  тот
момент они вообще ни о чем н не думали. Их сознание было всецело захвачено
ужасом от увиденного. Левая сторона лица мужчины, казалось, просто кипела,
словно кто-то содрав там кожу плеснул на  рану  концентрированный  раствор
карболовой кислоты. Какая-то невообразимая жидкость струилась по тому, что
трудно было назвать даже скулами.  На  лице  красовались  ужасные  дыры  и
трещины.
     Они ни о чем не могли думать, они просто реагировали.
     В этом и состояла главная прелесть всего трюка с белой тростью.
     - ...помогите мне...
     Старк заплел себе ноги и повалился вперед. Выкрикнув что-то невнятное
своему товарищу, Чаттертон попытался схватить на руки раненого,  пока  тот
не рухнет на землю. Старк обхватил своей  правой  рукой  шею  охранника  и
выдернул из-за спины свою левую. В  ней  был  небольшой  сюрприз.  Сюрприз
заключался  в  ослепительно  сверкающей  складной  бритве.  Лезвие  мрачно
блеснуло в воздухе. Старк выдвинул его  вперед  и  точно  прорезал  правое
глазное яблоко Чаттертона с клюкающим звуком. Охранник  завопил  и  прижал
руки к лицу. Старк схватил Чаттертона за волосы, откинул  голову  назад  и
перерезал глотку от уха до уха. Кровь хлестнула из  мускулистой  шеи  алым
фонтаном. Все кончилось за четыре секунды.
     - Что? - спросил Эддингс тихим н удивительно глупым голосом. Он стоял
всего в двух футах от Старка и Чаттертона - Что?
     Одна из его дрожащих рук лежала на кобуре револьвера, но  мимолетного
взгляда  было  вполне  достаточно  для  Старка,   чтобы   убедиться,   что
полицейская свинья имеет сейчас такое же представление о своей пушке,  как
о населении Мозамбика. Его глаза были выпячены. Он не мог даже сообразить,
на что он смотрит или кто истекает кровью.
     "Нет это не так, - подумал Старк, - он думает, что я. Он стоит  здесь
и видел, как я перерезал глотку его партнеру, но  по-прежнему  верит,  что
это я, поскольку половина моего лица снесена, и вообще я  должен  истекать
кровью. потому что он с  этим  парнем  -  полицейские.  Они  же  герои  из
кинофильмов".
     - Ну-ка, - сказал Старк, - подержишь это для меня? - И  швырнул  тело
умирающего Чаттертона в его коллегу.
     Эддингс отшатнулся с визгливым воплем. Он пытался уклониться, но  уже
опоздал. Двухсотфунтовый мешок, ранее называвшийся Томом Чаттертоном, сбил
Эддингса с ног и тот ударился головой об  автомобиль.  Кровь  полилась  из
разбитого лба, заливая глаза. Он застонал и упал рядом с еще агонизирующим
Чаттертоном.
     Эддингс почувствовал приближение и наклон к себе ужасного  монстра  и
попытался защититься. Но удар пришелся лишь по крылу автомобиля.
     Старк нанес ему пушечный удар между ног, затем  нагнулся  и  полоснул
бритвой по гениталиям. Охранник завопил  от  ужасной  боли,  чувствуя  как
что-то горячее высыпается ему внутри брюк.  Тут  же  последовал  не  менее
жесткий удар по зубам, которые с треском высыпались на землю.
     Старк затем собирался нанести н  заключительный  смертельный  удар  в
этой бойне, перерезав Эддингсу глотку. Но тот как-то ухитрился еще поднять
руку, и бритва сперва снесла ему половину ладони. Эддингс упал на  колени,
открыв шею сзади.
     Теперь Старк, наконец, спокойно смог довершить начатое. Лезвие бритвы
глубоко и точно вонзилось в шею, голова Эддингса  все  более  наклонялась,
как при каком-то диком яростном жертвоприношении.
     - Наслаждайся прекрасным днем, ублюдок,  -  сказал  Старк  и  схватив
охранника за волосы полоснул, на  всякий  случай,  бритвой  и  спереди  по
глотке.

                                    4

     Старк открыл заднюю дверь патрульной машины и втащил туда сперва труп
Эддингса, а затем и Чаттертона, словно это были кули  с  зерном.  Оба  они
были увесистыми, особенно  Чаттертон,  в  котором  было  никак  не  меньше
двухсот тридцати пяти фунтов вместе со всей амуницией и револьвером  45-го
калибра, но Старк обращался с ними, как с мешками, набитыми соломой.
     Старк захлопнул дверь, затем с большим вниманием оглядел дом.
     Дом был тих. Единственными звуками  были  песни  сверчков  в  высокой
траве и мерное попискивание -  "уик!  уик!  уик!"  -  разбрызгивателей  на
травяной   лужайке.   К   ним   добавился   мерный   гул   приближающегося
грузовика-бензовоза "Оринко". Он шел на север, скорость шестьдесят миль  в
час. Старк вздрогнул и слегка пригнулся за  патрульной  машиной,  когда  в
первый раз заметил зажигающиеся огоньки тормозного сигнала  грузовика.  Но
затем лишь  усмехнулся,  увидев,  как  бензовоз  скрывается  за  следующим
холмом, снова ускоряя свой бег. Просто водитель, увидав патрульную машину,
на всякий случай сбавил газ и проверил, что у него  на  спидометре.  Самая
обычная вещь на свете. Старку нечего беспокоиться, этот  грузовик  скрылся
навсегда.
     На подъездной дорожке было много крови, но на ярко-черном асфальте ее
можно принять и за воду... если только не подойти поближе. Так что и здесь
все было о'кей. А даже если и не все, то надо об этом самому позаботиться.
     Старк сложил свою страшную бритву, взял ее в липкую руку и подошел  к
двери. Он не заметил ни несколько мертвых воробьев около ступеньки, ни тех
живых птиц, которые сидели на крыше дома  и  на  яблоне  у  гаража,  молча
наблюдая за ним.
     Через минуту или две  Лиз  Бомонт  спустилась  вниз,  еще  не  совсем
проснувшаяся, услыхав звонок в дверь.

                                    5

     Она не закричала. Крик должен был последовать,  но  ободранное  лицо,
глядевшее на нее, когда она открывала дверь,  загнало  этот  вопль  вглубь
нее, заморозило и запретило его, похоронило этот крик заживо. В отличие от
Тада, Лиз не помнила никаких кошмарных снов  о  Старке,  но  все  же  они,
видимо, хранились  где-то  в  глубинах  се  подсознания,  потому  что  это
обезображенное ухмыляющееся лицо показалось ей вдруг давно знакомым  из-за
своей ужасности.
     - Эй, леди, не хотите  ли  купить  уточку?,  -  спросил  Старк  из-за
перегородки. Он улыбнулся, показав почти все свои зубы. Большинство из них
сейчас уже были мертвыми.  Солнцезащитные  очки  превращали  его  глаза  в
большие черные впадины. По его щекам и подбородку что-то стекало и  капало
на фуфайку.
     Спохватившись, она попыталась захлопнуть дверь. Старк протянул руку в
перчатке из-за перегородки и отшвырнул  дверь  от  себя.  Лиз  устремилась
прочь, пытаясь закричать. Но она не могла этого  сделать.  Ее  горло  было
словно заперто на ключ.
     Старк вошел и закрыл дверь.
     Лиз видела, как он медленно приближается  к  ней.  Он  выглядел,  как
полуистлевшее чучело, каким-то  образом  и  кем-то  вдруг  возвращенное  к
жизни. Худшим из всего была ухмылка, потому что левая половина его верхней
губы уже не просто истлела,  а  просто  отсутствовала.  Она  могла  видеть
серо-черные зубы и дыры в деснах, где до недавнего времени торчали  другие
зубы.
     Его руки в перчатках радостно протянулись к ней.
     - Хэллоу, Бет, - проговорил  Старк  с  той  же  ужасной  ухмылкой.  -
Пожалуйста, извини меня за вторжение, но а был поблизости  и  подумал,  не
стоит ли сюда заглянуть. Я Джордж Старк, и я рад  с  тобой  познакомиться.
Более рад, думаю, чем ты даже себе представляешь.
     Один из его пальцев коснулся ее подбородка... погладил ее. Плоть  под
кожаной перчаткой казалось губчатой, непрочной. В этот момент Лиз подумала
о близнецах, спавших на верху, и ее паралич окончился. Она  повернулась  и
кинулась в кухню. Где-то краем своего смятенного сознания  она  сама  себя
вдруг увидела как бы со  стороны.  Лиз  в  этом  действии  выхватывала  из
намагниченных ножен один из разделочных ножей и втыкала его в эту страшную
карикатуру на лицо.
     Она услышала его возглас после своего, быстрый, как ветер.
     Его рука ухватила сзади блузку Лиз, дернула  ее  книзу  и  стащила  с
плеч.
     Дверь на кухню относилась к тем, которые сами по себе  открываются  и
закрываются. Для того, чтобы удерживать дверь открытой, в нее был вставлен
деревянный клин. Она споткнулась об него,  зная,  что  если  удержится  на
ногах,  у  нее  еще  будет  какой-то  шанс.  Но  она   заехала   по   нему
подскользнувшейся ногой, почувствовав мгновенную и  резкую  боль  в  носке
стопы. Клин вылетел на кухонный пол, который был так  натерт,  что  в  нем
отражалась вся комната, только в перевернутом виде. Она почувствовала, что
Старк пытается снова ухватить  ее.  Она  чуть-чуть  разбежалась,  а  затем
ударила по двери изо всех сил, захлопывая  ее.  Она  услышала  звук  удара
двери по чему-то  мягкому.  Он  закричал,  разъяренный  и  удивленный,  но
невредимый. Она кинулась к ножам...
     ... И Старк заграбастал ее за волосы и блузку сзади. Он повернул  Лиз
лицом к себе. Она услышала звук разрываемой материи и подумала вдруг: Если
он меня изнасилует, о, Иисус Христос, если он меня изнасилует, я  сойду  с
ума..."
     Она ударила по  этой  ужасной  маске  кулаками,  сперва  барабаня  по
стеклам на очках, а затем и сорвав одну их дужку с уха Старка. Кожа пониже
его левого глаза вдруг отлетела, показав страшное глазное яблоко,  похожее
на просмоленный кровавый шар.
     И он смеялся.
     Он схватил ее за руки и заставил отпустить их. Она  вырвала  одну  из
них, подняла ее и вцепилась  ему  в  лицо.  Ее  пальцы  оставили  глубокие
борозды, из которых хлынули кровь и гной. Она не  ощутила  почти  никакого
сопротивления тканей, это напоминало протыкание куска прогнившего мяса. И,
наконец, ей удалось издать какие-то звуки,  ей  хотелось  завопить,  чтобы
вылить наружу свой ужас и страх до того, как они полностью захлестнут  ее,
но все, что ей удалось, было несколько хриплых и жалких лающих звуков.
     Он схватил снова эту руку в воздухе, заставил ее опуститься, соединил
обе руки Лиз крестом за ее головой и прижал их своей. Она, хотя и была как
губка на ощупь, но действовала, как наручники. Другой  своей  рукой  Старк
обхватил Лиз за грудь. Ее тело содрогнулось от  этого  прикосновения.  Она
закрыла глаза и попыталась оттолкнуть его.
     - Ох, успокойся, - сказал он. Он теперь вовсе и не улыбался, но левая
сторона его рта, в любом случае застыла в вечной улыбке. - Успокойся, Бет.
Для своей же пользы. Ты меня выводишь из себя, когда  дерешься.  Я  думаю,
что у нас должны быть платонические отношения.
     - По крайней мере, сейчас.
     Он сжал ее грудь сильнее, и она почувствовала несокрушимую  силу  под
развалившейся оболочкой Старка, подобную  арматуре  из  стальных  прутьев,
залитой мягким пластиком.
     Как он может сохранять столько силы? Как он  может  оставаться  таким
сильным, когда у него вид умирающего?
     Но ответ был ясен. он не был человеком. Она не думала, что он  вообще
когда-либо жил на этом свете.
     - Или, может быть, ты действительно хочешь  этого?  Так  ли  это?  Ты
хочешь?  Ты  хочешь  прямо  сейчас?  -  Его  язык,  черно-красножелтый   с
поверхностью, усеянной трещинами, вывалился из страшного ухмыляющегося рта
и приблизился к ее лицу.
     Она тут же прекратила барахтаться.
     - Вот так лучше, - сказал Старк. - Я собираюсь слезть с тебя,  Бетти,
моя дорогая, моя сладкая. Когда я это сделаю, тебе снова захочется сделать
рывок на сто ярдов за пять секунд. Это вполне естественно,  мы  ведь  едва
знакомы и я боюсь, что сегодня я выгляжу не самым лучшим образом. Но перед
тем, как ты захочешь сделать какую-нибудь глупость, я хочу  тебе  сказать,
что те два копа снаружи уже мертвы. И мне бы хотелось, чтобы ты подумала о
своих двух бамбинос, спящих сейчас очень мирно наверху. Дети  ведь  должны
отдыхать? Особенно очень маленькие дети, очень беззащитные дети, как твои.
Ты понимаешь? Ты следишь за мной?
     Она покорно кивнула. Она теперь смогла ощутить  его  запах.  Это  был
ужасный, гнилостный аромат. Он же гниет, - подумала Лиз. - Гниет  прямо  у
меня на глазах".
     Ей стало ясно, почему Старк столь отчаянно хотел заставить Тада снова
сесть за роман.
     - Ты - вампир, - сказала она хриплым голосом. - Проклятый  вампир.  А
он посадил тебя на диету. Поэтому ты тут и  объявился.  Ты  терроризируешь
меня и угрожаешь моим детям. Ты - малодушный трус, Джордж Старк.
     Он слез с нее и поправил перчатки, сперва на левой, а затем на правой
руке. Это было весьма странным знаком готовности к работе.
     - Я не думаю, что это очень  справедливо,  Бет.  Что  бы  ты  думала,
окажись на моем месте. Что бы ты думала, окажись на острове без какой-либо
еды или питья? Ты  бы  стала  изображать  благородное  смирение  и  тяжело
вздыхать? Или ты бы стала  бороться?  Ты  действительно  проклинаешь  меня
только за то, что я просто хочу выжить?
     - Да! - и Лиз плюнула в него.
     - Разговариваешь, как настоящая партизанка... но ты  можешь  поменять
свое мнение. Видишь ли, цена этого партизанства может подняться куда выше,
чем ты это представляешь  себе  сейчас,  Бет.  Когда  сопротивление  столь
яростно и благородно, цена может подняться до невидимой высоты. Ты  можешь
вдруг обнаружить, что в тебе  проснулся  прямо-таки  энтузиазм  по  поводу
сотрудничества со мной, да еще с такой, о котором ты сама не подозревала.
     - Помечтай,... ублюдок!
     Правая сторона его рта вдруг  ощерилась,  и,  совместно  с  постоянно
приподнятым  фрагментом  левой  части  губы,  Старку   удалось,   наконец,
изобразить цельную улыбку, сопровождаемую глухим смешком. Его рука,  почти
как желе в этой тонкой перчатке, скользнула  по  ее  предплечью  с  нежной
заботой, один из пальцев ткнулся затем в ладонь  Лиз,  чтобы  обратить  ее
внимание на важное заявление: - Это не мечта, Бет - я тебя уверяю. Тад и я
собираемся сотрудничать при написании нового романа Старка... хотя  бы  на
время. Возьмем другой вариант. Тад может дать мне какое-то  ускорение.  Я,
как застрявший автомобиль, ты видишь. Только, вместо заливки воды в мотор,
мне нужно несколько  десятков  страниц  нового  романа.  Это  все.  Только
поэтому я и оказался здесь. Как только меня поставят на колеса,  я  хватаю
текст, жму на акселератор и - рууум! - уехал!
     - Ты безумец, - прошептала Лиз.
     - Да. Но таким был и Толстой.  Таким  был  и  Ричард  Никсон,  а  они
избрали этого жуткого пса президентом Соединенных Штатов Америки. -  Старк
повернул голову  и  взглянул  в  окно.  Лиз  ничего  не  услышала,  но  та
внезапность,  с  которой  он  стал  прислушиваться  к  чему-то,  полностью
концентрируясь, позволила и ей уловить какой-то  робкий,  почти  неслышный
звук.
     - Что ты... начала было Лиз.
     - Захлопни свой ротик на секунду, пчелка, - сказал  Старк.  -  Просто
положи в него носок.
     Очень слабо, но все  же  ясно,  она  вдруг  уловила  взлет  птиц  при
попутном ветре. Звук был,  невозможно  далеким  и  невозможно  прекрасным.
Невозможно свободным.
     Она стояла и смотрела на него,  ее  сердце  билось  учащенно,  и  она
думала, не сможет ли она избавиться от Старка. Он не был в каком-то трансе
или в чем-то в этом роде, но его внимание безусловно было отвлечено. Может
быть, ей удастся убежать. Если она раздобудет револьвер...
     Его рука снова схватила ее за кисть.
     - Я могу входить в сознание твоего мужа и читать его, ты знаешь  это.
Я могу чувствовать, что он думает. Я не могу этого сделать с тобой, но мне
достаточно  взгляда  на  твое  лицо,   чтобы   иметь   достаточно   четкое
представление  обо  всех  твоих  намерениях.  Что  бы  ты  там  сейчас  не
придумывала, Бет, тебе надо бы вспомнить тех копов... и  своих  деток.  Ты
сделай это, и тогда тебе будет легче понимать перспективу.
     - Почему ты так называешь меня?
     - Что? Бет? - он засмеялся. Это был глухой смех, словно  у  Старка  в
горле перекатывался гравий. - Это то, как ему  следовало  бы  звать  тебя,
если бы он был столь мил, чтобы обдумать это, понимаешь.
     * "Лиз" и "Бет" - краткие формы имени "Элизабет"
     - Ты су...
     - Сумасшедший, я знаю. Все это прекрасно, милая моя,  но  мы  обсудим
твое мнение о моем безумии чуть позднее. Слишком многое  происходит  прямо
сейчас. Слушай: мне надо позвонить Таду, но не в  его  рабочую  комнату  в
университете. Там телефон может прослушиваться. Он сам так не  думает,  но
копы могли все сделать, не рассказав  ему.  Твой  муж  относится  к  числу
слишком доверчивых парней. Я - нет.
     - Как ты можешь...
     Старк наклонился к ней и произнес очень медленно и тщательно,  словно
учитель, беседующий с медлительным первоклассником.
     - Я хочу, чтобы ты прекратила  свои  придумывания,  Бет,  и  отвечала
только на мои вопросы. Потому что, если я  не  получу  от  тебя,  что  мне
надобно, может быть, я заберу это у двоих близнецов. Я  понимаю,  что  они
еще не умеют говорить, но, возможно,  мне  удастся  их  кое-чему  научить.
Небольшое принуждение творит чудеса.
     На Старке поверх  рубашки  была  надета  стеганая  фуфайка  -  и  это
несмотря на летнюю жару. Фуфайку отличало множество карманов  на  молниях,
столь любимых охотниками и путешествующими пешком. Старк  расстегнул  один
из боковых карманов и извлек оттуда нечто цилиндрическое в  полиэтиленовой
упаковке. Он вытащил небольшую газовую паяльную лампу. - Если  даже  я  не
смогу научить их говорить, я смогу научить их петь. Я, надеюсь, что  научу
их петь, словно пару жаворонков. Тебе, может быть, эта музыка и  не  очень
понравится, Бет. Она попыталась отвести свой взгляд от лампы, но это никак
не получалось. Ее глаза безнадежно переходили вслед за лампой, пока  Старк
перекатывал свое орудие из одной руки в другую. Ее глаза,  казалось,  были
прикованы к соплу.
     - Я расскажу тебе все, что ты  хотел  бы  узнать,  -  сказала  она  и
подумала: "Раз так".
     - Это очень мило, - ответил Старк и убрал паяльную  лампу  обратно  в
карман. Фуфайка  чуть  сдвинулась  вбок,  и  она  увидела  рукоятку  очень
большого револьвера. - Очень признателен, Бет. - Теперь слушай. Сегодня на
факультете английского есть еще кто-то. Я могу видеть его столь  же  ясно,
как и тебя теперь. Небольшой  такой  малый,  седоголовый,  держит  во  рту
трубку, почти с него ростом. Как его имя?
     - Это описание, может быть, подходит к Роули  Делессепсу,  -  сказала
Лиз тоскливо. Она изумилась,  как  он  смог  узнать,  что  Роули  был  там
сегодня... и решила, что на самом деле и не хочет этого знать.
     - Может ли это быть кто-то еще?
     Лиз подумала немного и затем покачала  головой.  -  Это  должен  быть
Роули.
     - У тебя есть факультетский справочник?
     - Он лежит в ящике телефонного столика. В гостиной.
     - Хорошо. - Он проплыл  мимо  нее  прежде  чем  она  поняла,  что  он
движется, - стремительная кошачья  грация  этого  прогнившего  куска  мяса
заставила ее почувствовать какую-то тошноту - и Старк вдруг задел один  из
длинных ножей в намагниченных ножнах. Лиз вскрикнула. Старк  посмотрел  на
нее и снова издал горловой звук,  как  от  перекатываемого  гравия.  -  Не
волнуйся - я не собираюсь тебя  прирезать.  Ты  же  моя  маленькая  добрая
помощница, разве не так? Идем.
     Рука,  очень  сильная,  но  неприятно  рыхлая,  снова  обхватила   ее
запястье. Когда она попыталась освободиться, тиски только  усилились.  Она
перестала отталкивать Старка и позволила ему повести себя.
     - Хорошо, - сказал он.
     Он привел ее в гостиную, где  она  села  на  софу  и  обхватила  свои
колени. Старк посмотрел на Лиз, что-то пробормотав и обратил  внимание  на
телефон. Когда он определил, что нет провода тревожной  сигнализации  -  а
это было небрежностью, просто очень большой небрежностью - он  вырубил  те
хитроумные  проводочки,  которые  добавили  к  телефонному  аппарату  Тада
полицейские техники штата: один подсоединенный  к  пеленгатору  номера,  а
другой к звукозаписывающему устройству в подвале.
     - Ты знаешь, как себя вести, и  это  очень  важно,  -  сказал  Старк,
обращаясь к макушке  склоненной  головы  Лиз.  -  Теперь  слушай.  Я  хочу
отыскать номер этого  Роули  Делессепса  и  переброситься  парой  ласковых
словечек с Тадом. А пока я буду это делать, ты пойдешь наверх  и  соберешь
все эти пеленки, одежду и прочие вещи, которые понадобятся твоим малышам в
вашем летнем доме. Когда закончишь, возьми их и приведи сюда.
     - Откуда ты знаешь, где они...
     Он слегка усмехнулся, увидя ее изумленное выражение лица. - О, я знаю
всю вашу здешнюю планировку. Я ее знаю даже лучше вас, может быть.  Ты  их
разбудишь, Бет, и, когда приготовишься к выходу  на  улицу,  приведешь  их
сюда. Я знаю все ходы и выходы в этом доме не хуже, чем саму планировку, и
если ты попытаешься удрать отсюда от меня, милая, я это буду тотчас знать.
Тебе даже не надо их там одевать, просто забери, что им нужно,  и  приведи
их сюда в этих их ползунках. Ты сможешь одеть их  позднее,  уже  когда  мы
отправимся в наше веселое путешествие.
     - Кастл Рок? Ты хочешь ехать в Кастл Рок?
     - У-гу. Но тебе сейчас не стоит беспокоиться  об  этом.  Тебе  сейчас
надо думать только о  том,  что  если  через  десять  минут  вы  здесь  не
появитесь, я сам подымусь наверх посмотреть, что там вас так  задерживает.
- Он посмотрел на нее с устрашающим выражением,  темные  стекла  создавали
еще более зловещий эффект для оттенения глазных  впадин,  ниже  его  почти
полностью вылезший бровей. - И я приду вместе с  моей  маленькой  паяльной
лампой, готовый поработать ею. Ты понимаешь меня?
     - Я... да.
     - Кроме того, Бет, тебе надобно запомнить одну вещь. Если  ты  будешь
работать со мной дружно, с тобой все будет в порядке. И с твоими детишками
тоже. - Он опять ухмыльнулся. - Для такой хорошей матери как ты, я  думаю,
это самое важное на свете.  Я  только  хочу  тебя  предупредить  обо  всем
заранее, чтобы ты не попыталась быть умнее  меня.  Те  два  копа,  которые
сейчас упакованы позади их дутого автомобиля, отдали концы, потому что  им
крупно не повезло застрять в своих тракторах на тех рельсах, по которым  я
в тот миг как раз мчался в экспрессе. В  Нью-Йорке  осталась  целая  пачка
таких же дохлых копов, у которых тоже была  крупная  невезуха...  Ты  сама
хорошо это знаешь. Поэтому единственный сейчас способ  помочь  и  себе,  и
детям - и Таду также, потому что, если он все сделает,  как  я  хочу,  все
будет прекрасно - это оставаться смирной и полезной. Ты понимаешь?
     - Да, - хрипло ответила Лиз.
     - Тебе может прийти в голову  какая-нибудь  идея.  Я  знаю,  как  это
бывает с людьми, чувствующими, что их прижали спинами к стенке. Но если  к
тебе действительно  забредет  какая-то  идея,  тебе  надо  срочно  от  нее
избавиться. Ты должна помнить, что хотя сегодня я выгляжу  не  особенно  в
форме, уши мои велики. Если ты попробуешь, открыть  окно,  я  услышу  это.
Если ты попробуешь проскочить в тамбур, я  тоже  услышу  и  это.  Бети,  я
человек, который может слышать пение ангелов в  раю  и  вопли  дьяволов  в
самых глубинах ада. Ты должна сама спросить себя, стоит ли пытаться искать
свой шанс. Ты умная женщина. Мне кажется, ты  сделаешь  правильный  выбор.
Двигай девочка. Займись делом.
     Он посмотрел на часы, действительно засекая время. И Лиз  устремилась
наверх на ногах, уже ничего не ощущавших.
     Лиз услыхала еще на лестнице, как  Старк  говорит  короткие  фразы  в
трубку. Затем последовала длинная пауза, и он снова заговорил.  Его  голос
изменился. Она не знала, с кем он говорил до этой  паузы,  -  вероятно,  с
Роули Делессепсом - но когда он снова стал вести разговор,она  была  почти
полностью уверена, что на другом конце провода находится Тад. Она не могла
разобрать слов и не смела подойти к  дополнительной  отводной  трубке,  но
знала теперь, что это Тад. Но сейчас не время для  подслушивания.  Он  уже
просил ее подумать, стоит ли вредить ему. Она решила, что не стоит.
     Она швырнула пеленки в сумку, а  одежду  -  в  чемодан.  В  еще  одну
дорожную сумку через плечо были положены детские кремы, присыпки,  носовые
платки, прищепки и прочие мелочи.
     Внизу разговор почти заканчивался. Она  направилась  к  детям,  чтобы
разбудить их, когда он позвал ее.
     - Бет! Время!
     - Я иду, - она подняла Уэнди, которая спросонья заплакала.
     - Я хочу тебя увидеть сейчас - я ожидаю звонка, а ты создаешь  нужный
шумовой эффект.
     Но она уже едва ли слышала последние слова. Ее глаза остановились  на
пластиковом ящике для  материала  на  пеленки,  стоящем  наверху  шкафа  в
детской.
     Сбоку от ящика лежала яркая пара швейных ножниц.
     Она положила Уэнди обратно в ее кроватку, метнула взгляд на  дверь  и
поспешила к шкафу. Схватила ножницы и два полотна для  нарезания  пеленок.
Придержала полотно ртом, как это делают портнихи, и расстегнула молнию  на
юбке. Она запрятала ножницы  внутрь  своих  трусиков  и  застегнула  юбку.
Образовался небольшой  бугорок  от  ручек  ножниц,  обернутых  тканью  для
пеленок. Она не думала, что обычный мужчина смог бы заметить этот бугорок,
но Джордж Старк не был обычным мужчиной. Она выпустила блузку поверх юбки.
Лучше так.
     - Бет! - голос был явно на пределе. Что еще хуже, он  раздавался  уже
посредине лестницы, хотя она никогда бы ранее  не  поверила,  что  по  ней
можно подняться, не вызвав у этой старушки  всевозможных  потрескиваний  и
постанываний.
     И как раз тут зазвонил телефон.
     - Ты приведешь их вниз  сюда  сейчас  же!  -  проорал  Старк,  и  Лиз
бросилась поднимать Уильяма. У нее не было времени на нежности,  и  потому
каждый из детей запустил свои голосовые мощности на всю катушку, когда она
спустилась с ними, держа обоих на груди.  Старк  был  у  телефона,  и  Лиз
ждала, что он еще более разъяриться от этого шума. Напротив,  он  выглядел
очень  довольным...  и  тогда  она  поняла,  что  он  может   быть   столь
удовлетворенным, лишь разговаривая в этот момент с Тадом. Вряд ли у Старка
что-то  получилось  бы  лучшее,  если  даже  он  использовал  бы   заранее
приготовленную магнитозапись.
     "Последнее средство убеждения",  -  подумала  Лиз  и  ощутила  прилив
бешеной ненависти к этому гниющему существу, которое не имело никаких прав
на существование, но отказывалось исчезнуть из этого мира.
     Старк держал карандаш  в  одной  руке,  слегка  постукивая  концом  с
резинкой  по  телефонному  столику,  и  она  вдруг  сообразила  с  большим
изумлением, что это был "Бэрол блэк бьюти". - "Один из карандашей Тада,  -
подумала Лиз. - Разве он был в кабинете?"
     Нет,  конечно,  он  не  мог  побывать  в  кабинете,  и  карандаш   не
принадлежал Таду. Эти карандаши были просто куплены Старком  когда-то.  Он
записывал этим карандашом что-то прописными буквами на обложке телефонного
справочника. Когда она приблизилась к Старку, смогла прочитать две  фразы:
"УГАДАЙ ОТКУДА Я ЗВОНЮ,  ТАД?"  -  гласила  первая.  Вторая  была  короче:
"РАССКАЖЕШЬ КОМУ-НИБУДЬ - И ОНИ УМРУТ".
     И словно в подтверждение этому Старк сказал: "Нет проблем, как ты сам
можешь слышать. Я не тронул ни волоска на их прелестных головках".
     Он повернулся к Лиз и подмигнул ей.  Это  была  самая  отвратительная
сцена - словно они здесь были заодно.  Старк  поправил  свои  темные  очки
левой рукой. Его глаза блеснули, как мраморные, на лице словно  плавящейся
восковой фигуры.
     - Пока, - добавил он.
     Затем Старк слушал Тада и ухмыльнулся.  Даже  если  бы  его  лицо  не
разваливалось буквально на глазах Лиз, эта улыбка выдавала всю мрачность и
порочность Старка.
     - Что насчет нее? - спросил Старк журчащим голосом, и в  этот  момент
Лиз впервые почувствовала, что ее ярость достигла той же  степени,  что  и
страх, и она впервые вспомнила о тете Марте и крысах. Она желала бы, чтобы
тетя оказалась здесь сейчас и позаботилась об этой особенной крысе. У  нее
были ножницы, но это не значило, что он позволит их раскрыть, когда у  Лиз
возникнет в них потребность.
     Но Тад... Тад знал насчет тети Марты. И идея посетила ее.

                                    7

     Когда разговор закончился и Старк повесил трубку, она  спросила,  что
он собирается делать.
     - Быстро убирайся отсюда, - сказал он. - Это моя специализация. -  он
протянул руки. Дай мне одного из детей. Неважно, кого.
     Она отшатнулась от него,  инстинктивно  прижимая  обоих  младенцев  к
груди. Они уже было успокоились,  но  при  ее  порывистом  движении  снова
начали всхлипывать и хныкать.
     Старк терпеливо взглянул на нее. - У меня нет времени убеждать  тебя,
Бет. Не заставляй прибегать к этому средству.  -  Он  указал  на  паяльную
лампу в кармане. - Мне бы не хотелось чем-то повредить твоим  детям.  Если
подойти к делу с юмором, то я ведь тоже, в некотором роде, их папаша.
     - Не смей говорить так!  -  закричала  Лиз  и  попыталась  еще  более
отодвинуться от него. Она тряслась, готовая в любой миг сорваться.
     - Возьми себя в руки, женщина.
     Слова были ровными, без чувств и  мертвенно  холодными.  Они  создали
ощущение словно ее хлестнули по лицу мешком с холодной водой.
     - Соберись с мыслями, радость моя. Мне надо выйти  наружу  и  загнать
эту полицейскую машину в  твой  гараж.  Я  не  могу  допустить,  чтобы  ты
унеслась по дороге бегом, пока я буду заниматься этим. Если у меня с собой
будет один из твоих малышей - мой, так сказать, побочный отпрыск  -  я  не
буду беспокоиться насчет всего сказанного. Я уже тебе сказал, что не  хочу
причинить какой-либо вред тебе и детям... и даже если бы я это сделал, что
я этим выиграл бы если повредил этому ребенку? Мне нужно твое  содействие.
Но ты не идешь на него. Сейчас ты  либо  передашь  мне  одного  -  либо  я
займусь обоими ими - не убью, а изувечу их, на самом деле -  и  только  ты
будешь виновата в этом.
     Он протянул руки. Его рушащееся лицо было сурово  и  словно  замерло.
Взглянув на него,  она  ясно  поняла,  что  никакие  доводы  и  мольбы  не
переубедят его. Он даже не станет слушать. Он просто выполнит свою угрозу.
     Она подошла к нему,  и  когда  он  попытался  взять  Уэнди,  ее  рука
напряглась снова, на какой-то миг препятствуя этому. Уэнди начала  плакать
еще  сильнее.  Лиз  освободила  свою   хватку,   позволив   Старку   взять
девочку,после чего та снова продолжала свой  плач.  Лиз  взглянула  в  его
глаза. - Если ты что-то ей сделаешь, я убью тебя.
     - Я знаю, что ты попытаешься, - сказал  Старк  печально.  -  Я  очень
уважаю материнство, Бет. Ты считаешь  меня  монстром  и,  может  быть,  ты
права. Но настоящие монстры никогда не имеют чувств. Я думаю,  что  именно
это и делает их такими страшными. Я не собираюсь  повредить  эту  малышку,
Бет. Она будет в безопасности... пока ты будешь содействовать мне.
     Лиз теперь держала Уильяма на обеих  руках,  и  никогда  еще  она  не
чувствовала такой пустоты в своих руках. Никогда еще в своей жизни она  не
ощущала с такой уверенностью, что сделала ошибку. Но  что  еще  могла  она
сделать?
     - А кроме того... взгляни-ка! выкликнул Старк. и в  его  голосе  было
что-то, чему она никак не могла и не должна была верить. Нежность, которую
она уловила, должна была быть поддельной,  только  одной  из  его  ужасных
шуточек. Но он смотрел вниз на Уэнди с глубоким и непритворным  внимание
м...и Уэнди разглядывала его, увлеченно, не  плача  более.  -  Малышка  не
знает, как я выгляжу. Она не боится меня ни чуточки, Бет. Ни чуточки.
     Лиз наблюдала в молчаливом ужасе, как Старк поднял свою правую  руку,
Он снял перчатку, и  она  смогла  увидеть  перевязанное  бинтом  место  на
ладони, в точности там же, где и Тад носил повязку, только на своей  левой
руке. Старк открыл кулак, сжал и снова  разжал.  Было  видно  затвердевшим
скалам, что эти движения причиняют ему боль, но он их делал.
     Тад делает то же самое и точно так же, о,  Бог  мой,  он  делает  это
ТОЧНО ТАК ЖЕ...
     Уэнди все же не была  полностью  и  окончательно  успокоившейся.  Она
вглядывалась в лицо Старка, изучая его с пристальным вниманием,  ее  серые
глаза впились в мутно-голубые глаза  Старка.  С  отвалившейся  вокруг  них
кожей, эти глаза сами, казалось,  готовы  были  вывалиться  из  глазниц  и
скользнуть по щекам.
     И Уэнди подхватила эту игру.
     Рука открыта, рука закрыта, снова открыта. Волна Уэнди.
     Лиз ощутила движение на своих руках, посмотрела вниз и  увидела,  что
Уильям тоже внимательно рассматривает Старка. Он улыбался.
     Рука Уильяма открылась, закрылась и снова открылась.
     Волна Уильяма.
     - Нет, - простонала она, почти неслышимая. - О, Господи, не  позволь,
чтобы это произошло.
     - Ты видишь? - сказал Старк,  взглянув  на  нее.  Он  улыбался  своей
сардонической ухмылкой, и самым ужасным было ее осознание, что он пытается
быть вежливым... и не может. - Ты видишь. Они любят меня, Бет.  Они  любят
меня.

                                    8

     Старк забрал с собой Уэнди, водрузив обратно на нос свои черные очки.
Лиз подбежала к окну и смотрела на них с большим волнением. Часть ее  души
была убеждена, что он собирается забраться в полицейскую  машину,  усадить
рядом с собой девочку и укатить с двумя мертвыми охранниками впридачу.
     Но какой-то момент он  ничего  не  предпринимал  -  просто  стоял  на
солнцепеке около дверцы водителя, наклонив  вниз  голову,  с  ребенком  на
руках. Он оставался в таком неподвижном  состоянии  некоторое  время,  как
будто о чем-то серьезно беседуя с Уэнди, или, может быть, вознося молитву.
Позже,когда Лиз получила уже больше  информации,  она  решила,  что  Старк
снова пытался войти в контакт с Тадом, для того чтобы узнать его  мысли  и
определить, собирается ли Тад сделать то, о чем его просил Старк,  или  он
задумал что-то свое.
     Примерно через тридцать секунд Старк поднял голову, резко потряс  ею,
словно прочищая, затем забрался в машину и запустил  двигатель.  Ключи  от
зажигания были уже вставлены, - подумала Лиз с изумлением. - Ему  даже  не
пришлось ничего разыскивать или подбирать для запуска,  или  как  это  еще
называется. Этому человеку просто дьявольски везет во всем".
     Старк поставил патрульную машину в гараж и выключил мотор. Затем  она
услышала  хлопанье  открываемой  дверцы  автомобиля,  и  Старк  вышел.  Он
подождал немного, а потом нажал на кнопку закрывания двери гаража, которая
с грохотом встала на место в своих пазах.
     Через короткое время Старк был уже в доме, неся Уэнди на руках.
     - Ты видишь? - спросил он. - Она невредима. А теперь расскажи-ка  мне
о твоих соседях. О Кларках.
     - Кларки? - повторила Лиз,  чувствуя  какую-то  небывалую  тупость  в
своем сознании. - Почему ты спрашиваешь о них?  Они  уехали  в  Европу  на
лето.
     Он  улыбнулся.  Это  была  просто  трудновыразимая  словами  гримаса,
поскольку  при  более  нормальном  внешнем  облике  это  была  бы   улыбка
подлинного удовольствия... и даже победоносная,  как  подозревала  Лиз.  И
разве  не  ощутила  она  какого-то  хотя  и  мгновенного,  но  притяжения?
Ненормальный трепет? Это было безумие, конечно, но она все же не смогла бы
отрицать свой порыв. Лиз так и не думала этого делать,  она  даже  поняла,
что здесь могло быть причиной. Ведь она, как бы то ни было,  была  замужем
за ближайшим родственником этого страшного человека.
     - Чудесно! - сказал Старк. - Лучше и не надо! И у них есть машина?
     Уэнди начала плакать. Лиз посмотрела на нее и увидела,  что  ее  дочь
смотрит на человека с ободранным лицом и выпученными  мраморными  глазами,
протягивая  к  нему  свои  прелестные  маленькие  ручки.  Она  плакала  не
потому,что боялась его, а потому, что хотела снова  оказаться  у  него  на
руках.
     - Не здорово ли это? - сказал Старк. - Она хочет обратно к папаше.
     - Заткнись ты, монстр! - прокричала Лиз.
     Старый лис Джордж Старк откинул голову и радостно засмеялся.

                                    9

     Он дал ей лишние пять минут, чтобы забрать еще какие-то вещи для себя
и близнецов. Она объяснила, что за такое время она  не  сможет  собрать  н
половины необходимого, а Старк посоветовал ей сделать все возможное  и  не
причитать.
     - Ты должна быть счастлива, что я вообще даю тебе еще какое-то время,
Бет, при таких обстоятельствах: в твоем гараже трупы двух  копов,  и  твой
муж знает, что здесь творится. Если ты хочешь потратить эти пять минут  на
дебаты со мной, это твое дело. Тебе уже осталось... -  Старк  взглянул  на
часы, затем усмехнулся. - Четыре с половиной минуты.
     Поэтому она взяла все что смогла, сделав лишь один перерыв  во  время
укладывания банок с детским питанием в мешок для магазинных закупок, когда
она решила посмотреть, чем заняты дети. Они сидели рядышком на полу, играя
в молчаливую и одним им понятную игру и разглядывая Старка. Она смертельно
боялась, что уже знает, о чем они думают.
     Не здорово ли это.
     Нет. Она не должна думать об этом. Она не должна,  но  все,  что  она
может - это как раз думать об этом. Уэнди, плачущая и  протягивающая  свои
маленькие ручонки. Протягивающая к чудовищному убийце.
     Они хотят обратно к папаше.
     Он стоял в дверном проеме кухни, умиленно любуясь Уэнди и улыбаясь, и
Лиз захотела прямо сейчас использовать свои ножницы. Ей ничего  и  никогда
за всю ее жизнь так не хотелось. - Ты не можешь у  меня  ничего  взять  из
этого? - сердито прокричала она Старку; указывая  на  битком  набитые  две
дорожные сумки и сумку-холодильник.
     - Конечно, Бет, - ответил Старк. Он взял  одну  сумку  у  нее  правой
рукой. Другая, левая, осталась свободной.


                                    10

     Они прошли боковую лужайку,  прошли  через  зеленый  поясок  деревьев
между обоими участками, а затем пересекли двор у дома Кларков,  подходя  к
подъездной дорожке. Старк подгонял Лиз, и  она  почти  задыхалась  к  тому
времени, когда они остановились перед закрытой дверью гаража. Он предлагал
взять у нее одного из близнецов, но она отказалась.
     Он сел на холодильник, взял футляр  с  ключами  из  заднего  кармана,
выбрал какой-то очень узкий ключ, который точно вошел в прорезь замка.  Он
повернул ключ  слева  направо,  затем  назад  и  налево,  насторожив  уши.
Послышалось щелканье затвора, и Старк улыбнулся.
     - Хорошо, - сказал он. - Даже замок Микки Мауса может причинить  боль
в заднице. Большие пружины. Тяжело их отгибать. А этот уже сработался, как
старая шлюха к концу жизни. Счастье для нас. - Старк повернул ручку  двери
гаража и толкнул ее. Дверь загрохотала, двигаясь по пазам кверху.

     В гараже было жарко, как на сеновале, а внутри "Вольво"  Кларка  было
даже еще жарче. Старк наклонился к щнтку  управления,  подставив  ей  шею,
поскольку Лиз сидела сзади в другом ряду сидений. Ее пальцы  дрогнули.  Ей
понадобилась бы всего секунда, чтобы достать ножницы, но и это могло  быть
слишком долгим. Она уже видела, как молниеносно  реагирует  Старк  на  все
неожиданное. И ее даже не очень удивляло то, что  его  рефлексы  столь  же
быстры, как у диких зверей, поскольку именно таким он и был.
     Он вытянул пучок проводов из-за щитка, а затем  извлек  окровавленную
складную бритву  из  переднего  кармана.  Она  вздрогнула  н  сделала  два
судорожных  вздоха,  быстро,  чтобы  подавить  тошнотворное  ощущение.  Он
раскрыл бритву, вновь наклонился и зачистил  изоляцию  на  двух  проводах.
После этого Старк соединил зачищенные медные жилы проводов друг с  другом.
Появилась вспышка голубых искр, н двигатель заработал. Еще через мгновение
машина покатила.
     - Ну, все нормально! -  ликующе  сообщил  Джордж  Старк.  -  пожалуй,
двинемся, что скажешь?
     Близнецы захихикали дружно и потянули к нему руки. Пока он  выруливал
задним ходом из гаража, Лиз, защищенная сидящей  у  нее  на  руках  Уэнди,
нащупала верхушки колец для пальцев на ножницах. Не сейчас,  но  скоро.  У
нее не было намерения ожидать Тада. Ей было слишком  тяжело  ожидать,  что
может придумать это темное создание насчет ее детей уже в скором будущем.
     Или с ней.
     Как только он немного отвлечет  свое  внимание,  она  решила  тут  же
вытащить ножницы из своего тайника и воткнуть их ему в глотку.




                      ЧАСТЬ III. ПРИБЫТИЕ ПСИХОПОМПОВ 

       - Поэты болтают насчет любви, - сказал Мэ-
шин, водя свою бритву взад и вперед по ремню в
постоянном и почти гипнотическом ритме, - и это
о'кей. Пусть будет любовь. Политики говорят о
долге, и это тоже о'кей. Пусть будет долг. Эрик
Хоффер говорит о пост-модернизме, Хью Хеф-
нер - о сексе, Хантер Томпсон - о наркотиках, а
Джимми Сваггард говорит о Боге - отце Всемогу-
щем, создателе рая и земли. Эти вещи все сущест-
вуют - все о'кей. Ты знаешь, к чему я клоню,
Джек?
       - Да, я кажется понимаю, - сказал Джек
Рэнгли. На самом деле он ничего не понимал, не
имел даже ни малейшего представления об этом,
но когда Мэшин был в подобном настроении, только
лунатик стал бы спорить сним.
       Мэшин повернул лезвие вверх и вдруг разрезал
ремень надвое. Более длинная часть упала на пол
холла в бассейне подобно вырванному языку. - Но
то, о чем я говорю сейчас - это рок, - сказал
он. - Потому что, в конце концов, рок все опре-
деляет.

                             Джордж Старк. "Дорога на Вавилон".





                        Глава 22. ТАД В ДВИЖЕНИИ

                                    1

     "Вообрази,  что  это  книга,  которую  ты  пишешь,  -  подумал   Тад,
поворачивая руль налево,  на  Колледж-авеню,  и  оставляя  университетский
городок позади себя. - вообрази, что ты - герой этой книги".
     Это  была  просто  магическая  мысль  Его  сознание  было   заполнено
беснующейся паникой  -  как  своего  рода  умственный  ураган,  в  котором
фрагменты возможного плана действий крутились в воздухе, подобно щепкам  с
сорванных   ветром   кровель.   Но   эта    мысль    была    бессмысленной
беллетристической дребеденью, поскольку  ему  ведь  надо  было  не  только
самому действовать, как  персонажу  из  своих  же  книг,  но  и  заставить
подстраиваться к себе других действующих лиц в этом романе (типа Харрисона
и Манчестера, к примеру). То,  что  можно  было  более  или  менее  гладко
выстроить на  бумаге  в  тиши  своего  кабинета  за  любимыми  столом  под
нависшими тремя столь привычными лампами, и с банкой холодной "Пепси"  или
чашкой горячего чая рядом с ним... все эти мысли тут же улетучились сейчас
под порывами встречного ветра. И все это столь  чужое  и  никому  ненужное
беллетристическое дерьмо улетело вместе с ветром, оставляя Тада  только  с
кусочками какого-то плана действий... кусочками,  из  которых  можно  было
весьма легко что-то соорудить. Тад вдруг открыл, что у  него  есть  нечто,
что может даже оказаться действенным.
     Это сработает лучше всего, - подумал  Тад.  -  Если  же  нет,  то  ты
окажешься под попечительской опекой,  а  Лиз  с  детьми  -  скорее  всего,
мертвыми".
     Но что насчет воробьев? Где должны быть здесь прилажены воробьи?
     Он не знал.  Роули  объяснил  ему,  что  они  психопомпы,  провожатые
оживших мертвых - н это все  годилось  здесь,  несомненно.  Да.  Но  тогда
неясен следующий пункт. Потому что старый лис Джордж снова ожил,  но  ведь
он же был также и мертвым...  мертвым  и  разваливающимся  от  гниения  на
части. Поэтому, воробьи, хотя и годились, но не всегда и не во всем.  Если
воробьи привели Джорджа назад из "страны мертвых", где бы он там  ни  был,
почему же Джордж сам ничего не знал о  них?  Как  получилось,  что  он  не
помнил даже им самим написанной на  стенах  двух  квартир  фразы  "ВОРОБЬИ
ЛЕТАЮТ СНОВА"?
     - Потому что я  написал  это,  -  пробормотал  Тад,  и  его  сознание
вернулось к тому, что он написал в своем дневнике, когда сидел в кабинете,
на грани транса.
     Вопрос: Эти птицы мои?
     Ответ: Да.
     Вопрос: Кто писал о воробьях?
     Ответ: Тот, кто знает... Я знаю. Я хозяин.
     Вдруг все ответы оказались  почти  внутри  его  сознания  -  ужасные,
немыслимые ответы.
     Тад услышал долгий и слабый звук, исходящий из его же  рта.  Это  был
стон!
     Вопрос: Кто вернул Джорджа Старка обратно к жизни?
     Ответ: Хозяин. Тот, кто знает.
     - Но я же не намеревался! - воскликнул Тад.
     Но было ли это правдой? Так ли? Не находилась ли какая-то часть  Тада
в дружбе и любви с простой и бурной натурой Джорджа Старка? Не восхищалась
ли эта часть Джорджем Старком, человеком, не мучавшим себя размышлениями о
чем-то или пытающимся проникнуть  в  суть  вещей,  человеком,  никогда  не
выглядевшим слабым или глупым, человеком, который  никогда  не  испугается
демонов из буфета с ликерами? Человеком, не отягощенным  женой  и  детьми,
без той любви, которая связывает его действия или тянет назад?  Человеком,
которому никогда не нужно  копаться  в  дерьмовых  студенческих  эссе  или
трепетать по поводу решений бюджетного комитета? Человеком, имевшим острый
и четкий ответ на все самые трудные жизненные вопросы?
     Человеком, который не боялся темноты, потому что он владел ею?
     - Да, но он  -  УБЛЮДОК!  -  прокричал  Тад  внутри  своего  изящного
американского четырехколесного изделия.
     Правильно - и часть тебя находит это столь привлекательным, разве  не
так?
     Возможно, он, Тад Бомонт, и не сам один создал Джорджа  Старка...  но
разве было бы  невозможным,  что  именно  какая-то  часть  Тада  позволила
воссоздать Старка?
     Вопрос. Если я хозяин воробьев, могу ли я их использовать?
     Ответ  не  пришел.  Он  хотел  прийти;  Тад  мог  почувствовать   это
стремление. Но этот ответ вдруг отскочил вбок  как  раз  у  самой  границы
досягаемости, и Тад обнаружил, что опасается,  не  создала  ли  какая-либо
частица  его  самого,  любящая  Старка,  это  отталкивание   страшившегося
пробиться к Таду ответа. Та часть, которая не хотела, чтобы Джордж умер.
     Я знаю. Я хозяин. Я посредник.
     Он притормозил у светофора, а  затем  двинулся  про  дороге  N_  2  к
Бэнгору и Ладлоу - еще дальше.
     Роули был частью этого плана  -  той  частью,  которую  Тад  хотя  бы
понимал. Что ему придется делать, если он туда привезет следующих  за  ним
охранников только для того, чтобы выяснить, что  Роули  уже  покинул  свой
кабинет?
     Тад не знал.
     А что он будет делать, если даже и застанет Роули, но  тот  откажется
помочь ему?
     Тад и этого не знал.
     Я сожгу эти мосты, когда и если я подойду с ним.
     И он должен был подъехать к ним уже достаточно скоро.
     Сейчас он проезжал "Гоулд" справа. "Гоулд" был длинным, трубообразным
зданием, сконструированным из отформованных  алюминиевых  секций.  Он  был
выкрашен в особо безобразные цвета темной  воды,  и  его  окружала  дюжина
акров, отведенных для стоянки, а точнее, свалки  выброшенных  автомобилей.
Их ветровые стекла ярко блестели под яростными солнечными лучами, создавая
эффект присутствия какой-то белозвездной галактики. Была  летняя  суббота,
около двадцати минут первого.  Лиз  и  ее  темный  похититель  должны  уже
держать путь в Кастл-Рок. И хотя тут должен был  находиться  служащий  или
даже два,  продающие  всякие  запчасти  и  детали  к  автомобилям  в  этом
уродливом здании, Тад вполне обоснованно мог надеяться, что на автостоянке
он никого не встретит. Имея здесь для прикрытия около двадцати тысяч машин
различной степени износа и разрушения, рассортированных  лишь  на  большие
массивы с дюжиной зигзагообразных проездов между ними, он сможет  упрятать
свой "Субурбан"... и он должен спрятать его. С высокими крыльями, бьющий в
глаза, серый с ярко-красными  бортами,  "Субурбан"  торчал  отовсюду,  как
воспаленный большой палец.
     "МЕДЛЕННО. ШКОЛЬНАЯ  ЗОНА",  -  показался  знак  предупреждения.  Тад
почувствовал горячую проволоку в своих кишках. Вот оно.
     Он  посмотрел  в  зеркало  заднего  обзора  и  увидел,  что  "Плимут"
по-прежнему держится в двух корпусах позади его машины. Это не было  столь
хорошо, как бы Тад этого желал, но это было по всей  вероятности,  все  же
достаточно хорошо. В  конце  концов  ему  надо  рассчитывать  на  удачу  и
неожиданность. Они же не ожидали от него чего-нибудь в таком  роде:  зачем
это ему? И на какой-то момент он даже задумался, а стоит ли  ему  все  это
предпринимать? Предположим, что он просто рванет вперед. И когда  они  его
достанут, Харрисон выйдет из машины и спросит, что с  ним  случилось,  Тад
ответит: "Все. Старк добрался до моей  семьи.  Воробьи  летают  снова,  вы
понимаете".
     Тад, он говорит, что убил тех, кто охранял наш дом, Я не знаю, как он
сделал это, но он говорит, что сделал... и я... я верю ему.
     Тад тоже этому верил. Вот  что  было  чертовски  плохо.  И  это  было
причиной, по которой он не мог просто  остановиться  и  попросить  помощи.
Если он попытается что-нибудь выдумать,  Старк  узнает  об  этом.  Тад  не
думал, что Старк умеет читать все его мысли, по крайней мере, не так,  как
это делают инопланетяне в юмористических и  научно-фантастических  книгах,
но Старк мог "настраиваться" на Тада... мог хорошо представлять себе,  что
Тад намеревается предпринять. Он смог  бы  приготовить  небольшой  сюрприз
Джорджу - если бы ему удалось прояснить идею насчет этих чертовых  птиц  -
но сейчас Тад собирался играть по уже задуманному сценарию.
     Если, конечно, получится.
     Показался перекресток у школы с  развилкой  на  четыре  стороны.  Как
всегда он был забит автомашинами;  многие  годы  здесь  не  раз  случались
всякие инциденты, большей частью по вине юных пешеходов, которые не  могли
сообразить, с какой стороны им надо ожидать  опасности  -  и  они  стояли,
когда надо было идти, а шли,  когда  надо  было  стоять.  Пачки  писем,  в
основном от встревоженных родителей, с требованиями  установить  здесь,  в
конце концов, светофор, особенно возрастали после каждого инцидента, после
чего   выходило   очередное   заявление   выборных    членов    городского
самоуправления Виази, с успокоительными словами,  что  светофор  находится
"на рассмотрении". Однако это заявление сопровождалось лишь тем... что его
отправляли в долгий ящик до следующего происшествия  на  этом  злополучном
месте.
     Тад пристроился  в  ряд  автомашин,  ожидающих  возможности  пересечь
развилку на юг и еще раз посмотрел в зеркальце. Он убедился, что между ним
и "Плимутом" оказались все те же два  корпуса,  а  затем  стал  любоваться
автомобильным      действом       на       перекрестке       на       тему
"ваша-очередь-пропустить-мой-поворот". Тад увидел, как машина, наполненная
юными леди с голубыми волосами, чуть было не врезалась в  молодую  пару  в
"Датсуне", и как девушка из "Датсуна" кричала что-то не  слишком  приятное
юным леди, а затем вдруг рассчитал, что когда выйдет  на  пересечение,  то
сможет, наверное, проехать в направлении "север-юг"  этот  участок,  перед
самым носом идущего в  направлении  "восток-запад"  длинного  грузовика  с
прицепом. Это была неожиданная удача, если он ею воспользуется.
     Машина перед ним проехала - и Тад приготовился. Горячая проволока еще
раз дернулась в его животе. Он еще раз посмотрел, где охранники.  Харрисон
и Манчестер были сзади на той же дистанции.
     Пара машин быстро пересекла его направление движения. Слева молоковоз
подстраивался для поворота. Тад сделал глубокий вдох и послал "Субурбан" к
перекрестку. Параллельно по другой линии следовал небольшой грузовичок.
     Во время движения почти до самого начала перекрестка, Тад  чуть  было
не поддался искушению - нужде - нажать на весь  газ  и  рвануться  на  всю
катушку по дороге. Вместо этого, он перешел на спокойный,  при  строжайшем
соблюдении правил движения, скоростной  режим  пятнадцать  миль  в  час  в
пределах школьной зоны, не сводя глаз с зеркала заднего  обзора.  "Плимут"
по-прежнему  держался  сзади  в  двух   корпусах   машины.   Тад   проехал
перекресток.
     "Ну,  молоковоз!   -   подумал   Тад,   максимально   концентрируясь,
действительно  собравшись  в  комок,  словно  он  мог  воздействовать   на
происходящее простой силой воли... как он это  заставлял  делать  людей  и
различные предметы в своих романах. - Молоковоз, давай двигай сейчас!"
     И тот  действительно  пошел  в  поперечном  направлении,  медленно  и
плавно,  поблескивая  серебристым  величием  огромной  цистерны,   подобно
вдовствующей королеве на торжественном приеме.
     В момент, когда он закрыл своей тушей коричневый "Плимут"  в  зеркале
Тада, тот действительно полностью выжал газ.

                                    2

     Через полквартала был правый поворот. Тад свернул туда и помчался  по
короткой улочке, давая сорок миль и молясь, чтобы никто из малых детей  не
выбежал сейчас в этот миг подобрать резиновый мяч на дороге.
     Он пережил чувство потрясения, когда ему вдруг показалось, что  улица
кончается тупиком, но затем Тад увидел, что в конце ее  начинается  другой
правый поворот, который  был  почти  закрыт  изгородью,  протянувшейся  от
углового дома.
     Тад сделал затем еще целый ряд поворотов направо  и  в  конце  концов
развернул "Субурбан" на перекресток все  с  той  же  дороги  N_  2,  но  в
обратном направлении. Он выбрался на эту дорогу примерно в четверти мили к
северу от развилки у школьной зоны. Если молоковоз закрыл  его  полностью,
как он надеялся, охранники все еще  едут  по  дороге  N_  2  на  юг.  Они,
наверное, еще и ни о чем не догадываются... хотя  Тад  весьма  сомневался,
что Харрисон будет столь прост. Манчестер, возможно, но не Харрисон.
     Он срезал влево,  втиснувшись  в  столь  малый  зазор,  что  водитель
"Форда"  должен  был  резко  затормозить.  Этот  водитель  погрозил  сзади
кулаком, когда Тад выглянул из бокового окна,  чтобы  посмотреть,  где  же
поворот на стоянку "Гоулд". Если  бы  автоинспектор  заметил  эти  маневры
Тада, ему бы вряд ли это сошло с рук. А это была бы огромная неудача - Тад
не мог терять ни секунды. Ему нужно было  убрать  с  дороги  свой  слишком
большой и слишком яркий автомобиль как можно быстрее.
     До свалки автомобилей надо было ехать полмили. Тад не спускал глаз  с
зеркала, ища "Плимут". Того по-прежнему не было видно, когда Тад свернул в
"Гоулд".
     Он медленно вкатился через главные ворота  на  своем  "Субурбане"  На
грязно-белом асфальте красовалась надпись "СТОЯНКА ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА! "
В рабочие дни его тут же бы  заметили  и  попросили  повернуть  назад.  Но
сегодня была суббота, да к тому же сейчас час ленча.
     Тад медленно поехал по линии разбитых машин, штабелированных по  две,
а то и по три друг на друге. Нижние прогнулись под весом и давно  потеряли
привычные формы, казалось, они медленно плавятся и уходят в  землю.  Земля
была настолько черной  от  пропитавшего  ее  масла,  что  невозможно  было
ожидать какой-либо зелени здесь, но все же  кое-где  встречались  островки
чахлой травы и  молчаливо  согнувшихся  подсолнухов,  словно  единственных
выживших свидетелей ядерной гибели Земли. Один большой подсолнух ухитрился
прорасти через разбитое  ветровое  стекло  грузовика-хлебовоза,  лежавшего
вверх колесами,  словно  дохлая  собака.  Зеленый  ствол  растения  огибал
колесную ось, а головка подсолнуха достигала уровня  старого  "кадиллака",
водруженного поверх грузовика. Казалось, что  подсолнух  смотрит  на  Тада
черно-желтым глазом мертвого монстра, выглядывающего из-за этих машин.
     Это было огромное и молчаливое кладбище детройтских созданий,  и  оно
привело Тада в содрогание.
     Он  повернул  направо,  а  затем  налево.  Вдруг  он  увидел  повсюду
воробьев, усеявших  крыши  и  корпуса  автомобилей,  а  также  выброшенные
двигатели. Тад  увидел  трио  воробьев,  плескавшихся  во  втулке  колеса,
заполненной водой. Они не улетели, когда  он  приблизился,  но  прекратили
свое умывание и следили за ним блестящими черными глазами. Другие  воробьи
сидели  на  верхней  кромке  ветрового  стекла,  прислоненного  к  старому
"Плимуту". Тад проезжал всего в трех  милях  от  них.  Они  чуть  нервозно
задвигали крылышками, но, тем не менее, остались на своем месте,  пока  он
ехал.
     "Провожатые оживших мертвых",  -  подумал  Тад.  Его  рука  коснулась
белого шрама на лбу н начала нервно потирать его.
     Глядя на огромную дыру в ветровом  стекле  "Датсуна",  мимо  которого
сейчас проезжал Тад, можно  было  подумать,  что  здесь  не  обошлось  без
метеорита. Однако Тад вдруг заметил широкое пятно высохшей крови на  щитке
управления.
     "Эту дыру сделал не метеорит", - подумал  Тад,  и  его  желудок  стал
медленно выворачиваться наизнанку.
     На переднем сидении "Датсуна" восседала целая колония воробьев.
     - Что вы хотите от меня? - хрипло спросил Тад. - Что, во имя Господа,
вам нужно?
     И  своим  сознанием  Тад,  казалось,  уловил  чей-то  тонкий   голос,
единственный и отвечающий за всех присутствующих: -  Нет,  Тад  -  что  ты
хочешь от нас? Ты хозяин. Ты посредник. Ты знаешь.
     - Я не знаю ничего в этом бредовом дерьме,  -  пробормотал  он.  И  в
конце этого ряда был свободен небольшой участок  перед  последней  моделью
"Катлас сьюприм",  у  которой  кто-то  словно  срезал  весь  передок.  Тад
поставил здесь свой "Субурбан" и вышел из него. Глядя  то  в  одну,  то  в
другую  сторону  узкого  прохода,  Тад   ощутил   себя,   словно   крысой,
заблудившейся в лабиринте. Весь участок пропах маслом и еще более  сильным
и резким ароматом трансмиссионной жидкости. Не было слышно никаких звуков,
кроме отдаленного шелеста автомашин на дороге N_ 2.
     Воробьи глазели на Тада  отовсюду  -  молчаливое  собрание  маленьких
коричнево-черных птах.
     Затем, неожиданно и резко, они все сразу взлетели - сотни, а может  и
тысяча. В какой-то момент  воздух  наполнился  шелестом  их  крыльев.  Они
пересекли небо и направились  на  запад  -  в  сторону,  где  располагался
Кастл-Рок. И внезапно Тад начал снова ощущать какое-то движение по  своему
телу... не столько снаружи, на коже, сколько где-то внутри ее.
     Мы снова пытаемся немножко подглядывать, Джордж?
     Тад вдруг стал напевать шлягер Боба Дилана:  "Джон  Уэсли  Хардинг...
был другом бедных... он путешествовал с револьвером в каждой руке..."
     То же самое ощущение какого-то шевеления  и  зуда  начало  еще  более
возрастать. Центром его была рана на левой руке. Вполне возможно, что Таду
все это казалось или он выдавал желаемое за действительность, но он считал
это проявлением чьей-то злости... и расстройства.
     "И вдоль всех телеграфных линий... звучало его  имя..."  -  продолжал
вполголоса напевать Тад. Впереди  на  грязной  маслянистой  земле  валялся
грязный  искореженный   корпус   мотора,   подобно   некой   модернистской
металлической статуе, на которую так и никто не посмотрел с самого  начала
ее  экспонирования.  Тад  подобрал  его  и  пошел  назад  к   "Субурбану",
по-прежнему  напевая  куплеты  из  "Джона  Уэлси  Харринга"  и   вспоминая
незабвенного  енота,  нареченного  им  тем  же  именем.  Если  он   сможет
закамуфлировать свой "Субурбан" немного  его  покорежив,  если  он  сумеет
выиграть себе хотя бы пару часов, это будет означать выбор между жизнью  и
смертью для Лиз и близнецов.
     "И повсюду в округе... извини, большой парень, - это больше  огорчает
меня, чем тебя... он открывал много дверей..." Тад ударил корпусом  мотора
по дверце  водителя  "Субурбана",  сделав  там  изрядную  вмятину,  словно
ванночку для воды. Затем  он,  снова  поднял  свое  металлическое  орудие,
подошел к машине спереди  и  ударил  изо  всех  сил  по  решетке.  Пластик
растрескался и посыпался. Тад раскрыл капот  двигателя  и  приподнял  его,
придавая "Субурбану" очаровательную  улыбку  мертвого  крокодила,  которая
казалась прямо-таки визитной карточкой для  всего  автомобильного  царства
"Гоулд".
     "...Но он никогда не обижал честных людей"...
     Тад снова поднял металлический таран, заметив, что на  левой  руке  у
него появилась просочившаяся через  бинт  кровь  из  незажившей  раны.  Он
ничего сейчас тут не мог с ней поделать.
     "...Со своей леди бок о бок... он стойко держался..."
     Он ударил напоследок корпусом мотора по ветровому стеклу "Субурбана",
что - как это ни странно - отозвалось болью в сердце Тада.
     Он подумал, что ныне "Субурбан" мало чем, если вообще, отличается  от
всех прочих здешних экспонатов.
     Тад отправился пешком по проходу между машинами. Он повернул  направо
на первом пересечении, двинувшись обратно  к  воротам  и  оставляя  позади
магазин запчастей. Около его двери Тад увидел платный телефон-автомат, еще
когда въезжал сюда на "Субурбане". Сейчас он вдруг остановился на  полпути
и перестал петь. Он выглядел  словно  человек,  пытающийся  уловить  очень
тихий и слабый звук.  На  самом  деле  ли  прислушивался  к  своему  телу,
проверяя его.
     Зуд и какие-то перемещения под кожей исчезли.
     Воробьи ушли, а с ними и Джордж Старк, по  крайней  мере,  на  данное
время.
     Чуть улыбнувшись, Тад зашагал быстрее.

                                    3

     После двух звонков Тад начал потеть. Если Роули еще на месте,  он  бы
уже снял трубку. Служебные комнаты на факультете не столь уж велики.  Кому
еще мог позвонить Тад? Кто, черт возьми, мог  еще  там  находиться.  Никто
более не приходит в голову.
     Однако  посреди  третьего  звонка  Роули  снял  трубку.   -   Хэллоу,
Делессепс.
     Тад закрыл глаза при звуке этого  всегда  прокуренного  голоса  и  на
мгновение  прижался  спиной  к  холодной  металлической   стене   магазина
запчастей.
     - Хэллоу?
     - Хэй, Роули. Это Тад.
     - Хэллоу, Тад. - Роули не слишком удивился, услыша голос  Бомонта.  -
Что-нибудь забыл?
     - Нет, Роули. У меня беда.
     - Да. - Только это, без вопросов. Роули сказал одно  слово  и  просто
ждал.
     - Ты знаешь, кто были те двое, - Тад заколебался на мгновение,  -  те
двое парней со мной?
     - Да, - спокойной ответил Роули. - Полицейская охрана.
     - Я удрал от них, - сказал Тад и бросил быстрый взгляд  через  плечо,
услышав шум подъезжающего на парковочную  стоянку  для  клиентов  "Гоулда"
автомобиля.  Какой-то  миг  он  был  просто  уверен,  что  это  коричневый
"Плимут", и даже увидел его... но это была какая-то иномарка, а то, что он
принял за коричневый цвет, оказалось на самом  деле  темно-красным,  да  и
водитель просто разворачивался, а не искал кого-то  здесь.  -  По  крайней
мере, я надеюсь, что удрал от них. - Тад сделал пауза. Сейчас он подошел к
тому месту, с которого можно было либо прыгнуть вверх, либо - нет, это был
единственный выбор, и у Тада не было  времени  откладывать  свое  решение.
Когда вы подходите к этой точке, вообще то уже и нет  каких-либо  решений,
потому что нет и выбора. - Мне нужна помощь, Роули. Мне  нужна  машина,  о
которой они не знают.
     Роули молчал.
     - Ты говорил, что если чем-нибудь можешь помочь мне,  я  должен  лишь
попросить тебя об этом.
     - Я это помню, - резко сказал Роули. - Но я также помню  свой  совет,
что поскольку эти люди охраняют тебя от опасности, тебе  было  бы  разумно
сотрудничать с ними и быть с ними откровенным. - Роули  остановился.  -  Я
думаю, что можно сделать  вывод,  что  ты  предпочел  не  следовать  этому
совету.
     Тад уже был готов сказать: Я не могу этого сделать,  Роули.  Человек,
захвативший мою жену и детей, только убьет их в этом случае". Он этого все
же не сделал не потому, что  опасался,  что  Роули  посчитает  его,  Тада,
просто сумасшедшим - профессора колледжей и университетов имеют куда более
гибкие точки зрения на  этот  счет  по  сравнению  с  обычными  смертными,
предпочитая иногда вообще не иметь точки зрения на  этот  предмет,  вместо
чего они делят человечество на тупиц (но разумных), чуть эксцентричных (но
разумных) и очень эксцентричных (но тоже  совершенно  разумных,  старина).
Тад не стал открывать рта, поскольку Роули Делессепс был столь погруженным
в свои мысли человеком,  Таду  было  нечего  сказать  ему,  что  могло  бы
послужить оправданием или убеждением для Роул и... и, чтобы ни сказал Тад,
это только могло испортить все дело. Но был ли  Роули  погружен  только  в
себя или же нет, профессор грамматики имел доброе сердце... он был смелым,
в своем роде...  и Тад надеялся и верил, что Роули был чуть более обычного
заинтересован происходившими с Тадом событиями, его полицейским эскортом и
его странным интересом к воробьям. В конце концов Тад решил -  или  только
надеялся - что лучше всего в его случае - просто хранить молчание.
     Однако ждать было нелегко.
     - Хорошо, - сказал, наконец, Роули. - Я одолжу тебе мою машину.
     Тад закрыл глаза и сжал колени, чтобы они не подгибались.  Он  провел
рукой по шее и увидел, что она вся мокрая от пота.
     - Но я надеюсь, что ты возместишь все возможные затраты на ее ремонт,
если она вернетс я...  пораненной, - сказал Роули. - Если  ты  бегаешь  от
полиции, я очень сомневаюсь, что моя страховая компания будет здесь что-то
мне платить.
     В бегах от  полиции?  Только  потому,  что  он  один  раз  укатил  от
охранников, которые не смогли бы как-то защитить его? Тад не был уверен  в
справедливости такой оценки его действий. Это был очень интересный вопрос,
который  заслуживал  рассмотрения  попозже...   Когда  большая  часть  его
сознания не будет заполнена беспокойством и страхом.
     - Ты же знаешь, что я все сделаю.
     - У меня есть еще одно условие, - продолжал Роули.
     Тад снова закрыл глаза. На этот раз от расстройства. - Что еще?
     - Я хочу все узнать об этом, как только  дело  закончится,  -  сказал
Роули. - Я  хочу  узнать,  почему  ты  на  самом  деле  так  интересовался
фольклорными преданиями о воробьях и почему  ты  так  побледнел,  когда  я
сказал тебе, что такое психопомпы и  что  они,  как  предполагают,  должны
осуществлять здесь, на земле.
     - Я побледнел?
     - Как лист бумаги.
     - Я расскажу тебе целую историю, - обещал Тад. Он усмехнулся.  -  Ты,
наверное, даже поверишь чему-нибудь из рассказанного.
     - Где ты?
     Тад объяснил. И попросил Роули приехать возможно быстрее.

                                    4

     Тад опустил телефонную трубку, прошел за  ворота  и  сел  на  широкий
бампер школьного автобуса, половина которого разнесена вдребезги. Это было
хорошее место для ожидания, если оно было вашим главным занятием. Оно било
скрыто от дороги, и в то же время Тад мог  просматривать  всю  парковочную
стоянку, лишь подавшись чуть-чуть вперед. Он огляделся, ища воробьев и  не
заметил ни одного - только большая толстая ворона  безучастно  каркала  на
одном из островков из хрома и никеля между разбитыми машинами. Мысль,  что
его второй телефонный разговор сегодня с Джорджем Старком состоялся  всего
полчаса  назад,  показалась  сейчас  Таду  совершенно   невероятной.   Ему
представлялось, что прошли многие часы. И несмотря на постоянное  ощущение
тревоги, которое буквально пропитало всего его,  Тад  чувствовал  какую-то
сонливость, словно уже наступили часы ночного сна.
     То же самое уже знакомое чувство какого-то  движения  и  зуда  начало
возвращаться к Таду через пятнадцать минут после беседы с Роули. Он  запел
те куплеты из "Джона Уэлси  Харринга".  которые  еще  помнились,  и  через
минуту-другую это ощущение прошло.
     "Может быть, это психосоматика", - подумал  Тад,  но  знал,  что  это
чушь. Ощущение было таковым, что Джордж пытается подобрать  ключик  к  его
сознанию, а Тад стал куда более чутко воспринимать  все  эти  попытки.  Он
подумал, что это можно будет  использовать  и  как-то  по-другому.  И  Тад
предположил, что рано или поздно  он  попытается  заставить  это  работать
по-другому...  но это означало попытку вызвать птиц,  а это была далеко не
самая заманчивая перспектива.  К тому же еще существовало и воспоминание о
том,  чем может закончиться попытка воздействия на сознание Джорджа Старка
- об этом напомнила проткнутая карандашом его левая рука.
     Минуты ткнулись все более замедленно. Через двадцать пять  минут  Тад
начал опасаться, не передумал ли Роули, который  мог  решить  не  ехать  к
нему. Он слез с бампера и встал в воротах между  автомобильной  свалкой  и
парковочной стоянкой, уже не заботясь о  том,  что  его  можно  увидеть  с
дороги. Он уже подумывал, не стоит ли попытаться поймать попутную машину.
     Тад решил попробовать еще разок позвонить Роули и был уже на  полпути
к знакомому телефону-автомату, когда появился пыльный  "Фольксваген".  Тад
сразу узнал машину Роули и побежал к ней, с некоторым удивлением обдумывая
необычную заботливость Роули о своем имуществе. Таду показалось,  что  вся
нынешняя цена этой машины вряд ли превышает цену парочки бутылок содовой.
     Роули остановился у торца здания и вышел. Тад удивился,  увидев,  что
на этот раз трубка набита табаком и испускает гигантские клубы  дыма,  что
было бы чрезвычайно невыносимо в закрытой комнате.
     - Ты же не собирался снова возвращаться  к  курению,  Роули,  -  было
первым, что сорвалось с языка Тада.
     - Ты тоже не собирался сбежать, - грустно ответил Роули.
     Они глянули друг на друга на мгновение - и оба разразились смехом.
     - Как ты доберешься домой? - спросил  Тад.  Сейчас,  когда  ему  было
необходимо просто кинутся за руль маленького "Фольксвагена" и  отправиться
в долгий путь по извилистой и ветреной  дороге  в  Кастл  Рок,  Тад  вдруг
ощутил, что не сможет обойтись без проявления заботы о товарище.
     - Вызову такси, я полагаю, -  сказал  Роули.  Он  осмотрел  долины  и
пригорки из разбитых машин. - Я думаю, они  сюда  частенько  наведываются,
чтобы забрать таких же безлошадных парней, как я, вдруг  лишившихся  своих
четырех колес.
     - Разреши одолжить тебе пяток долларов...
     Тад вытащил бумажник из  заднего  кармана,  но  Роули  отвел  руку  в
сторону.
     - Я вполне оснащен всем нужным для преподавателя английского в летнее
время, - заявил он. - Я думаю, что у меня здесь  никак  не  меньше  сорока
долларов. Это даже удивительно, что Билли позволила мне  путешествовать  с
ними без охраны. - Он  пыхнул  трубкой  с  большущим  наслаждением,  затем
вытащил ее изо рта и радостно  улыбнулся  Таду.  -  Но  я  возьму  счет  у
водителя такси и представлю его тебе, Тад,  в  подходящий  момент,  ты  не
волнуйся.
     - Я уже начал  опасаться,  что  ты,  быть  может,  и  не  собираешься
приехать.
     - Я закончил в  пять-десять  минут  все  сборы,  -  сказал  Роули.  -
Захватил пару вещиц, которые, возможно,  тебе  пригодятся,  Тадеуш.  -  Он
наклонился в салон (который отозвался очень звучной трелью левой  рессоры,
либо уже сломанной, либо готовящейся к этому событию  в  любую  минуту)  н
после некоторого времени пыхтения, бормотания и выпускания  новых  облаков
дыма вытащил оттуда бумажный мешок. Роулн передал его Таду и тот, заглянув
в мешок, обнаружил там пару солнцезащитных  очков  и  бейсбольную  шапочку
"Бостон ред сокс", которая должна была прекрасно подойти ко  всему  облику
Тада. Он взглянул на Роули, до глубины души растроганный.
     - Спасибо, старина.
     Роули протянул руку и наградил Тада лукавой улыбкой.  -  Может  быть,
это мне надо благодарить тебя, - сказал он. - Я уже давно  ожидал  случая,
чтобы как  следует  встряхнуть  эту  старую  вонючку  -  последние  десять
месяцев. Кое-что, конечно, происходило время от  времени  -  развод  моего
младшего сына, вечер, когда я проиграл пятьдесят баксов  в  покер  у  Тома
Кэрролла, - но ничего не походило на... достаточно апокалипсическое.
     - Здесь  -  апокалиптическое,  все  точно,  -  сказал  Тад  и  слегка
поежился. Он взглянул на часы.  Было  ровно  час  дня.  Старк  сейчас,  по
меньшей мере, в часе езды от него, если не более того. - Мне  надо  ехать,
Роули.
     - Да - это очень срочно, ведь так?
     - Боюсь, что да.
     - У меня есть еще одна вещь - я упрятал ее в карман плаща  и  поэтому
не должен был потерять ее. Она не вышла за пределы тех пяти-десяти  минут.
Я ее нашел в своем столе.
     Роули  начал  методично  обшаривать  карманы  своего  видавшего  виды
спортивного плаща, который он носил и зимой, и летом.
     - Если у него выйдет все масло, сверни куда-нибудь  и  залей  в  него
кувшин масла "Сапфир". Это то, что он принимает охотно, - бормотал  Роули,
продолжая поиски. - Проклятая рассеянность. Ох! Вот она! Я  уж  испугался,
не позабыл ли ее там, в этой суете.
     Он достал из кармана трубчатое изделие из дерева. Оно было  длиной  с
указательный палец Тада и  полое  внутри.  На  одном  конце  была  сделана
насечка. Оно выглядело древним.
     - Что это? - спросил Тад, забирая деревяшку у Роули. Но  он  уже  сам
понял, что именно, и обдумывал  еще  одну  немыслимую  идею,  возникшую  и
прочно зацепившуюся в его сознании.
     - Это птичий манок, - сказал Роули, изучающе  оглядывая  Тада  сквозь
клубы табачного дыма. - Если тебе это может понадобиться, мне бы хотелось,
чтобы ты имел это под рукой.
     - Спасибо, - ответил Тад, кладя свисток в  грудной  карман  не  очень
твердой рукой. - Это может пригодиться ненароком.
     Глаза Роули вдруг округлились под его  нависшими  бровями.  Он  вынул
трубку изо рта.
     - Не уверен, что  тебе  он  понадобится,  -  сказал  он  медленным  и
необычным голосом.
     - Что?
     - Оглянись.
     Тад обернулся, уже зная, что  увидел  Роули  до  того,  как  сам  это
увидел.
     Теперь уже здесь были не сотни и не  тысячи  воробьев;  все  разбитые
легковые автомашины и грузовики были сплошь усеяны воробьями.  Все  десять
акров автомобильной свалки и торгового помещения для запчастей были словно
укутаны воробьями. Они были повсюду... и Тад не слышал ни одного  из  них,
когда они сумели подлететь сюда.
     Оба мужчины смотрели во все глаза на птиц. Птицы в ответ  взирали  на
них, может быть, двадцатью тысячами пар глаз... а, может  быть,  и  сорока
тысячами. Они не шумели. Они только сидели  на  крышах,  окнах,  выхлопных
трубах, решетках, моторах, сцеплениях, рамах - повсюду.
     - Иисус Христос, - хрипло сказал Роули. - Психопомпы... вот  что  это
значит, Тад? Так что же это?
     - Я, кажется, начинаю понимать, - ответил Тад.
     - Бог мой, - сказал Роули.  Он  поднял  руки  над  годовой  и  громко
хлопнул ими. Воробьи не шелохнулись. И они не  интересовались  Роули,  они
смотрели только на Тада Бомонта.
     - Найдите Джорджа Старка, - сказал  Тад  спокойным  голосом  -  почти
шепотом. - Джорджа Старка. Найдите его. летите!
     Воробьи поднялись в жаркое летнее  небо  черным  облаком,  крылья  их
производили звук, похожий на шуршание лепестков друг об друга, а из клювов
раздавалось попискивание.  Оба  мужчины,  стоявшие  около  стенки  здания,
выбежали  к  середине  двора,  чтобы  лучше  увидеть  дальнейшее.  Наверху
монолитная черная масса разделилась на несколько частей, одна из  которых,
поменьше, отправилась на запад.
     Тад смотрел на них, и в какой-то миг эта сегодняшняя действительность
слилась с теми видениями, которые предшествовали его трансам; на мгновение
прошлое и настоящее были  единым  целым,  странным  и  витиеватым  образом
сплетенным косичкой из фактов и миражей.
     Воробьи улетели.
     -  Всемогущий  Боже!  -  провозгласил   человек   в   сером   рабочем
комбинезоне. - Вы видали этих птиц? Откуда только эти чертовы птицы  могли
здесь появиться?
     - У меня есть вопрос получше, - сказал Роули, глядя на Тада.  Он  уже
овладел  собой,  но  было  ясно,  что  он  сильно  потрясен.  -  Куда  они
отправились? Ты ведь знаешь это, Тад?
     - Да, конечно, - пробормотал Тад, открывая дверцу  "Фольксвагена".  -
Мне тоже нужно отправляться, Роули - действительно, очень нужно. Я не могу
тебе выразить всю благодарность.
     - Будь осторожен, Тадеуш. Будь очень осторожен.  Никто  из  людей  не
может управлять выходцами из загробного мира. Это длится всегда недолго  -
и за все приходится платить.
     - Я буду осторожен, насколько удастся.
     "Фольксваген" сперва поупирался, но затем, наконец, сдался и заворчал
двигателем. Тад подождал чуть-чуть, надевая солнцезащитные очки и кепочку,
затем помахал рукой Роули и выехал на дорогу N2.
     Делая  это,  он   увидел   Роули,   переваливающегося   к   тому   же
телефону-автомату, которым сам недавно пользовался. Тад подумал: "Теперь я
Сумею не допускать к себе Старка. Потому что у меня есть секрет. Я не могу
управлять,  может  быть,  этими  психопомпами,  но  какое-то   время   они
принадлежат мне - или они владеют мной - и он не должен этого знать".
     Он нашел вторую передачу, и  чудный  "Фольксваген"  Роули  Делессепса
вздрогнул от неожиданности, переходя  на  еще  никогда  не  испытанную  им
скорость выше тридцати пяти миль в час.



                   Глава  23. ДВА ЗВОНКА ШЕРИФУ ПЭНБОРНУ

                                    1

     Первый  из  звонков,  поразивший  Алана  Пэнборна  в  самое   сердце,
прозвенел сразу после трех часов, когда Тад заливал три  кварты  моторного
масла "Сапфир" в жаждущий  "Фольксваген"  на  бензозаправочной  колонке  в
Аугусте. Алан в это время уже  думал  держать  путь  в  закусочную,  чтобы
получить свою чашку кофе.
     Шейла Бригхем неожиданно выглянула вслед проходившему на выход шерифу
и окликнула его: - Алан? Тебя вызывают. Ты знаешь кого-нибудь по имени Хью
Притчард?
     Алан резко обернулся. - Да. Принимай вызов.
     Он кинулся в офис и схватил трубку как раз в тот момент, когда  Шейла
принимала счет за подключение.
     - Доктор Притчард? Доктор Притчард, это вы?
     - Да, я здесь. - Связь была очень четкой,  но  Алан  ощутил  какое-то
сомнение - этот человек говорил голосом, не похожим на тот, что  бывает  у
семидесятилетнего. Сорок, возможно, но никак не семьдесят.
     - Вы тот доктор Хью Притчард, который практиковал в Бергенфилде, штат
Нью-Джерси?
     - Бергенфилд,  Тенафли,  Хэгенсак,  Энглвуд,  Энглвуд  Хайтс...  черт
возьми, я профессорствовал всю свою жизнь. Вы тот шериф Пэнборн,  которому
я вдруг так понадобился? Моя жена и я только что вернулись из похода через
перевал Дьявола. Только что вернулись. Даже моя боль может болеть.
     - Да, я приношу  извинения.  Я  хочу  поблагодарить  вас  за  звонок,
доктор. Ваш голос значительно моложе, чем я ожидал услышать.
     - Так, все это прекрасно, - сказал Притчард, - но вам  бы  надо  было
увидеть и меня всего остального. Я похож на крокодила,  разгуливающего  на
задних лапах. Чем могу служить?
     Алан  еще  раз  подумал  и  решил   быть   предельно   осторожным   и
осмотрительным. Сейчас он зажал трубку  между  ухом  н  плечом,  откинулся
назад в кресле - и парад животных прошел по стене.
     Я расследую убийство здесь, в Кастл Роке, штат Мэн, - сказал Пэнборн.
- Жертвой стал здешний  житель,  Хомер  Гамаш.  Возможно,  что  существует
свидетель этого преступления, но у меня чрезвычайно деликатная ситуация  с
этим мужчиной, доктор Прнтчард.  Существуют  на  это  целых  две  причины.
Во-первых, он знаменит. Во-вторых, у него наблюдаются симптомы, о  которых
вы можете вспомнить, поскольку однажды уже были  с  ними  знакомы.  Я  так
говорю, потому что вы оперировали его двадцать восемь лет назад.  Он  имел
доброкачественную опухоль на мозге. Я опасаюсь, что если эта опухоль снова
появилась, то его показаниям нельзя будет особо дове...
     - Тадеуш Бомонт, - сразу перебил шерифа Притчард. - И  каковы  бы  ни
были нынешние симптомы, я очень сильно сомневаюсь, что  это  рецидивы  той
старой опухоли.
     - Как вы догадались, что речь идет о Бомонте?
     - Потому что я спас ему жизнь  в  19б0  году,  -  сказал  Притчард  и
добавил с несокрушимым высокомерием: - Если бы не я, ему  бы  не  пришлось
написать ни одной книги, потому что он не дожил бы и до двенадцати лет.  Я
следил за его карьерой с некоторым интересом еще с той поры, когда он чуть
было не получил Национальную книжную премию за свой  первый  же  роман.  Я
как-то взглянул на фото автора на суперобложке книги и узнал все  того  же
парня. Лицо  изменилось,  а  глаза  остались  прежними.  Необычные  глаза.
Мечтательные, как бы я их назвал. И, конечно, я  узнал,  что  он  живет  в
Мэне, после этой недавней статьи в "Пипл". Она пришла к нам как раз  перед
нашим отъездом на отдых.
     Он подождал чуть-чуть, а затем проговорил нечто сногсшибательное,  но
столь обычным тоном, что Алан не сразу даже и среагировал.
     - Вы сказали, что он, возможно, был свидетелем убийства? Вы  уверены,
что вы  действительно  не  подозреваете  его  самого  в  совершении  этого
преступления?
     - Ну... я...
     - Я только спрашиваю,  -  продолжал  Притчард,  -  поскольку  люди  с
мозговыми опухолями часто делают очень странные вещи. Причем своеобразие и
необычность таких действий прямо пропорциональны  интеллекту  мужчины  или
женщины, их совершивших. Но у мальчика вообще не  было  мозговой  опухоли,
знаете ли, - по крайней мере в общепринятом смысле этого термина. Это  был
очень необычный случай. Чрезвычайно  необычный.  Я  прочел  всего  о  трех
подобных случаях с 1960 года, причем о двух - уже после ухода в  отставку.
Ему сделали стандартные нейрологические исследования?
     - Да.
     - И?
     -  Они   дали   отрицательные   результаты,   относительно   каких-то
посторонних образований.
     - Я не удивлен. - Притчард помолчал несколько секунд, затем  добавил:
- Вы не совсем откровенны со мной, молодой человек, верно?
     Алан прекратил свои настенные развлечения с тенями и подался вперед в
кресле.
     - Да, боюсь, что так. Но я очень хотел бы  узнать,  что  вы  имели  в
виду, говоря, что у Тада Бомонта не было мозговой опухоли "в  общепринятом
смысле этого  термина".  Я  знаю  обо  всех  конфиденциальных  условиях  в
отношениях между  докторами  и  пациентами  и  не  знаю,  поверите  ли  вы
человеку, с которым разговариваете впервые в  жизни  -  и  к  тому  же  по
телефону. Но я надеюсь, что вы все же поверите мне, если я скажу, что я на
стороне Тада и что я абсолютно уверен в  его  согласии  на  то,  чтобы  вы
рассказали мне обо всем, что мне нужно узнать. У меня нет  времени,  чтобы
организовывать его звонок вам и давать на это  свое  формальное  согласие,
доктор, - мне это надо знать сейчас.
     И Алан сам удивился, обнаружив, что все это - правда, или по  крайней
мере, что он верит, что это правда. Его  начало  охватывать  непоколебимое
чувство, что сейчас происходят какие-то важные события. События, о которых
он не знал еще... но скоро узнает.
     - У меня нет никаких проблем, связанных с рассказом об этом случае, -
спокойно ответил Притчард. - Я не раз подумывал, не стоит ли мне  сообщить
обо всем этом и самому Бомонту, а не  ограничиться  простым  уведомлением,
что  операция  в  госпитале  прошла  нормально,  сразу   после   окончания
хирургического  вмешательства.  Я  чувствовал,   что   это   может   очень
заинтересовать его.
     - Что же это было?
     - Я как раз подступаю к этому, смею вас уверить.  Я  не  сообщил  его
родителям, что обнаружилось при операции, потому что это не имело  особого
значения в любом практическом аспекте, а мне  не  хотелось  связываться  с
ними ни по какому поводу. С его отцом - в особенности. Тот  мужик,  должно
быть, родился в пещере и  провел  свою  молодость,  охотясь  на  мамонтов.
Поэтому в то время я решил сказать им только то, что они  хотели  и  могли
услышать и понять, и отделаться от них поскорее. Затем, конечно,  и  время
сыграло свою роль. Вы теряете связь с пациентами. Я подумал было  написать
Бомонту письмо, когда Хельга показала мне его первую книгу, и не  раз  еще
возвращался к этому своему намерению. Но я также чувствовал, что он  может
и не поверить мне... или не  проявит  какого-либо  интереса...  или  может
подумать, что я немного спятил. Я не очень-то знаю  знаменитых  людей,  но
мне  их  жаль  -  я  подозреваю,  что  их  жизнь   имеет   оборонительный,
неорганизованный, печальный характер. Мне показалось, что лучше не трогать
спящую собаку. А теперь к делу. Как говорят мои внуки, кончай лодырничать.
     - Что случилось с Тадом? Что привело его к вам?
     - Фуги. Головные боли. Призрачные звуки. И наконец...
     - Призрачные звуки?
     - Да, но вы не должны мешать мне говорить так, как я привык, шериф. -
Алан вновь ощутил несокрушимое высокомерие з голосе старого доктора.
     - Все правильно.
     -  Наконец,  был  припадок.  Все  проблемы  были  вызваны   небольшим
вкраплением в надлобной доле. Мы делали операцию, предполагая  опухоль.  А
опухоль оказалась близнецом Тада Бомонта.
     - Что?
     - Да, в самом деле, - ответил Притчард. Голос звучал так, словно  шок
у Алана Пэнборна весьма порадовал его собеседника. - Это  не  столь  уж  и
редко. Близнецы часто поглощаются в утробе матери  но  очень  редко  такое
поглощение бывает неполным;  но  необычным  было  месторасположение  этого
постороннего вкрапления, а также то, что  оно  начало  развиваться.  Такие
ткани почти всегда остаются инертными. Я полагаю,  что  проблемы  у  Тада,
возможно, были вызваны ранней половой зрелостью.
     - Минутку, - попросил Алан. - Одну минутку. -  Он  читал  фразу  "его
сознание покачнулось" раз или два в каких-то книгах, но здесь  впервые  он
ощутил это на самом себе. - Вы говорите мне, что Тад  был  двойняшкой,  но
он... он как-то... как-то съел своего брата?
     - Или сестру, - поправил Притчард. - Но я  предполагаю,  что  все  же
брата, поскольку, я думаю, поглощение происходит  намного  реже  именно  в
случаях близнецов-братьев. Это мнение базируется на статистических данных,
а  не  на  твердых  фактах,  но  все  же   я   ему   верю.   А   поскольку
близнецы-двойняшки всегда относятся к одному полу, ответом на  ваш  вопрос
будет слово "да". Я полагаю, что Тад Бомонт как-то  съел  своего  брата  в
материнской утробе.
     - Иисус Христос, - сказал шериф тихим голосом. Он не  мог  вспомнить,
слышал ли он что-нибудь столь ужасающее или столь необычное  за  всю  свою
жизнь.
     - Вы говорите так, словно потрясены, - заботливо произнес доктор  Хью
Притчард, - но на самом деле для этого нет никаких оснований, если  только
вы рассмотрите все это дело под правильным углом зрения. Мы  ведь  говорим
не о Каине, убивающем своего брата Авеля  камнем.  Здесь  ведь  не  случай
убийства; это просто некий биологический  императив,  который  мы  еще  не
понимаем, но работаем над раскрытием его тайны. Возможно,  плохой  сигнал,
вызванный какими-то нарушениями в эндокринной системе матери. Мы  даже  не
говорим о внутриутробном плоде, если применять точные  термины,  в  момент
абсорбции в  утробе  миссис  Бомонт  существовало  лишь  два  конгломерата
тканей, видимо, еще без человеческих свойств  и  качеств.  Живые  амфибии,
если позволите. И одна из них - более крупная и сильная - просто  задавила
более слабую, смяла ее... и поглотила.
     - Это звучит чертовски биологически, - пробормотал шериф.
     - Разве?  Вообще,  да,  немного  есть.  В  любом  случае,  поглощение
оказалось неполным. Небольшой фрагмент  другого  близнеца  остался  целым.
Этот посторонний предмет - я  не  знаю,  как  правильнее  или  точнее  его
обозначить, - вплелся в ткань, ставшую позднее мозгом Тада Бомонта.  И  по
какой-то причине, он проснулся незадолго до того, как мальчику исполнилось
одиннадцать. Он начал расти. Но в доме для него не было свободной комнаты.
Поэтому  было  необходимо  вырезать  его  подобно  бородавке.  Что  мы   и
проделали, очень успешно.
     - Подобно бородавке, -  повторил,  чувствуя  отвращение,  потрясенный
Алан.
     Множество мыслей мелькали в его мозгу. Это были темные  мысли,  столь
же темные как летучие мыши на колокольне заброшенной церкви.  Только  одна
была абсолютно цельной и ясной: "Он - это два мужчины, он всегда был двумя
мужчинами. Это то, чем должны быть всякий  мужчина  или  женщина,  которые
верят во что-то. Один, который существует  в  обычном  мире...  и  другой,
который создает миры. Двое. Всегда, по крайней мере, двое".
     - Я буду помнить столь необычный случай  независимо  ни  от  чего,  -
сказал Притчард, - но произошло  еще  кое-что,  как  раз  перед  тем,  как
мальчик очнулся после операции - и это, может быть, было  самым  необычным
во всей этой истории. Нечто, о чем я всегда с удивлением вспоминаю.
     - Что же это было?
     - Бомонт слышал птиц перед каждым приступом головной боли, -  пояснил
Притчард. - Само по себе это  не  столь  необычно;  это  хорошо  известные
симптомы  в  случаях  мозговой  опухоли  или  эпилепсии.  Они   называются
предвещающими сенсорными синдромами. Но  вскоре  после  операции  случился
странный инцидент,  связанный  с  реальными  птицами.  Госпиталь  графства
Бергенфилд фактически был атакован воробьями.
     - Что вы подразумеваете?
     - Это звучит абсурдно, правда?  -  Притчард  был  все  более  доволен
собой. Я бы вообще не стал говорить о таком событии, если бы оно  не  было
очень хорошо документировано. Большой  отчет  с  фото  был  опубликован  в
"Курьере" Бергенфилда на первой полосе. Ровно в два  часа  дня  2  октября
1960 года необычайно  большая  стая  воробьев  влетела  в  западную  часть
госпиталя. В те дни в этом крыле работала служба интенсивной  терапии,  и,
конечно, туда был помещен и Тад Бомонт после операции.
     - Было разбито множество окон  и  служители  госпиталя  убрали  более
трехсот мертвых воробьев в течение этого  инцидента.  В  статье  "Курьера"
цитировали какого-то орнитолога. Как я помню, он считал, что поскольку вся
западная часть госпитального здания была  из  стекла,  то  птицы,  по  его
теории, могли быть  привлечены  отражением  от  стекла  яркого  солнечного
света.
     - Это чушь, - сказал Алан. - Птицы летят на стекло, только когда  они
не видят его.
     - Я полагаю, что и репортер, бравший  это  интервью,  заметил  то  же
самое, а орнитолог  заявил,  что  птицы,  видимо,  использовали  групповую
телепатию, которая объединяет многие сознания -  если  птицы  могут  иметь
таковое - в одно целое. Подобно муравьям-фуражерам. Он  заявил,  что  если
один воробей из стаи  решит  лететь  на  стекло,  остальные  могли  просто
последовать его примеру. Я не был в госпитале, когда все это случилось - я
закончил операцию над мальчиком, проверил стабильность его вайтс...
     - "Вайтс?"
     - Симптомы жизнестойкости, шериф. А затем отправился играть в  гольф.
Но я знаю, что эти  птица  наделали  много  дел  тогда.  Двое  людей  были
порезаны выбитым стеклом. Я могу принять теорию орнитолога, но до сих  пор
у меня в голове сидит этот  гвоздь...  потому  что  я  помню  о  сенсорном
синдроме Бомонта, как вы видите. Не  просто  птицы,  а  весьма  конкретные
птицы: воробьи.
     - Воробьи летают снова, - пробормотал Алан  дрожащим  и  ужаснувшимся
голосом.
     - Не понял, шериф.
     - Ничего. Продолжайте.
     -  Я  спросил  его  об  этих  синдромах  на  следующий  день.  Иногда
встречается локализованная сенсорная амнезия с такими синдромами,  которые
могут, правда  частично,  оставаться  в  сознании  даже  после  того,  как
операция устранила их  причину.  Но  не  в  этом  случае.  Он  помнил  все
абсолютно точно. Он видел птиц так  же  хорошо,  как  и  слышал  их.  Птиц
повсюду, как говорил Тад, на  домах,  лужайках,  улицах  Риджуэя,  который
является районом Бергенфилда, где он проживает.
     - Я настолько заинтересовался,  что  проверил  его  карту  и  сравнил
сведения в ней с отчетами об инциденте с птицами. Стая воробьев  атаковала
госпиталь примерно в два ноль пять. Мальчик очнулся в  два  десять.  Может
быть чуть раньше. - Притчард помолчал и добавил: - На самом деле  одна  из
сиделок отделения интенсивной терапии утверждает, что разбудил Тада именно
шум разбиваемого стекла.
     - Ну и ну, - сказал Алан тихо.
     - Да. Ну и ну здесь очень подходит. Я не говорил об этом деле  многие
годы, шериф Пэнборн. Это чему-то помогает сейчас?
     - Я не знаю, - честно заявил Ален. - А не могло так случится,  доктор
Притчард, что вы не достали ее всю - я подразумеваю,  не  могло  случиться
так, что там что-то осталось и снова начало расти.
     - Вы говорите, его обследовали. Делали сканирование на КЭТ?
     - Да.
     - И просвечивали рентгеном, конечно.
     - Угу.
     - Если результаты отрицательные, то только  потому,  что  там  нечего
показывать. Что до меня, я думаю, мы действительно вычистили все.
     - Благодарю вас, доктор  Притчард.  -  Шериф  почувствовал  некоторое
беспокойство, произнося слова; его губы онемели и плохо слушались.
     - Вы расскажете мне о том, что произошло более подробно,  когда  дело
закончится, шериф? Я был очень откровенен с  вами  и,  думаю,  имею  право
рассчитывать здесь на взаимность. Я очень любопытен.
     - Я сделаю все, что смогу.
     - Это все, что я прошу. Теперь я не хочу мешать  вам  работать,  а  я
вернусь к моему отдыху.
     - Надеюсь, что ваша жена и вы хорошо проведете время.
     Притчард вздохнул. - В моем возрасте я должен работать усерднее и еще
усерднее, чтобы иметь хотя бы удовлетворительно проведенное время,  шериф.
Мы любим туризм и палатки, но на следующий год, наверное, останемся дома.
     - В таком случае, я еще более ценю вашу любезность, то, что вы тут же
ответили на мой звонок.
     - Не стоит благодарности. Я обожал свою  работу,  шериф  Пэнборн.  Не
мистику хирургии - я никогда не  был  этим  озабочен  -  но  тайну.  Тайну
сознания. Это очень увлекательно. - Представляю, насколько,  -  согласился
Алан, думая, что был
     просто счастлив, если бы в его нынешней жизни встречалось бы поменьше
всех этих тайн мозга и сознания.
     - Я свяжусь с вами, как только события... сами собой прояснятся.
     - Спасибо, шериф. - Доктор помолчал  н  добавил:  -  Это  дело  очень
беспокоит вас?
     - Да. Очень.
     - Мальчик, которого я помню, был очень  симпатичным.  Рассеянным,  но
симпатичным. А каким мужчиной он стал?
     - Думаю, хорошим, - ответил Алан. - Чуточку холодноват, может быть, и
несколько отчужден, но хороший человек во всем прочем. - И снова повторил:
- Я думаю.
     - Спасибо. Занимайтесь своими делами. До свидания, шериф Пэнборн.
     Последовал отбой на линии, и Алан медленно опустил трубку.  Он  вновь
откинулся назад в кресле, сложил перекрещенные руки  н  изобразил  большую
черную птицу, медленно пролетающую через освещенную  ярким  солнцем  стену
его офиса. Строчка из "Волшебника страны Оз" вдруг пришла ему в  голову  и
запрыгала в сознании: "Я действительно верю в привидения, я  действительно
верю в привидения, я действительно, я действительно  верю  в  привидения!"
Это был Пещерный Лев, ведь так?
     Вопрос заключался, во что верит он?
     Конечно, проще для него ответить, что он не верит. Он не  верит,  что
Тад  Бомонт  кого-то  убил.  Также  не  верит,  что  Тадом  написаны   эти
шифрованные строки на стенах квартир убитых.
     Но как же все произошло?
     Просто. Старый доктор Притчард прилетел на  восток  из  Форт  Ларами,
прикончил Фредерика Клоусона, написал у него  на  стенке  "ВОРОБЬИ  ЛЕТАЮТ
СНОВА", затем полетел в Нью-Йорк из Вашингтона убил там Мириам Коули своим
любимым скальпелем, сперва  открыв  входную  дверь  этим  же  орудием.  Он
поработал над ними, потому что обожал тайну хирургии.
     Нет, конечно нет. Но Притчард был не единственным, кто знал о Таде  -
как он это называл, - об  его  предвещающих  сенсорных  синдромах.  Этого,
правда, не было в статье "Пипл", но...
     Ты  забываешь  о  дактилоскопических  и  голосовых   отпечатках.   Ты
забываешь о спокойном и уверенном допущении Тадом и Лиз того,  что  Джордж
Старк - реально существует, что он жаждет  продолжать  убивать  для  того,
чтобы ОСТАТЬСЯ реальным. А сейчас ты пытаешься  просто  не  замечать  того
факта, что ты начинаешь верить в то, что все может оказаться  правдой.  Ты
пытался  убедить  их,  как  безумно  верить  не  в  какое-то  таинственное
привидение, а в призрак человека, никогда не существовавшего. Но  писатели
ПРИГЛАШАЮТ призраки, это вполне возможно; наряду с актерами и художниками,
они, наверное, единственно приемлемые в сегодняшней нашей  жизни  медиумы.
Они создают миры, которые никогда не  существовали,  населяют  их  людьми,
никогда не жившими, а затем приглашают  нас  присоединяться  к  ним  в  их
фантазиях. И мы так и делаем. Да. Мы ПЛАТИМ, чтобы делать это.
     Алан снова соединил руки, вытянул свои  гибкие  пальцы  и  послал  на
стену лететь под солнцем куда меньшую птицу. Воробья.
     Ты не можешь объяснить стаю  воробьев,  которые  наводнили  госпиталь
графства Бергенфилд почти тридцать лет  тому  назад,  как  и  то,  что  не
знаешь,  чем  можно  объяснить  существование  двух  людей  с  одинаковыми
дактилоскопическими и голосовыми отпечатками. Но ты знаешь, что Тад Бомонт
находился в утробе матери еще с кем-то. С посторонним.
     Хью Притчард упомянул раннюю половую зрелость.
     Алан Пэнборн вдруг подумал,  а  не  мог  ли  этот  рост  постороннего
вкрапления совпасть с чем-то совсем иным?
     Он задумался, не связано ли было это с  тем,  что  Тад  Бомонт  начал
писать.
     Сигнал вызова на его столе снова отвлек шерифа. Это была опять Шейла:
     - Фаззи Мартин на линии, Алан. Он хочет говорить с тобой.
     - Фаззи? Какого дьявола ему надо?
     - Я не знаю. Он не захотел сказать мне.
     - Иисус Христос, - проговорил Алан. - Этого  мне  только  сегодня  не
хватало.
     Фаззи имел большой земельный участок около  городской  дороги  N2,  в
четырех милях от озера. Когда-то Мартин владел процветающей фермой, но это
было  еще  в  те  дни,  когда  Фаззи  был  известен  под  своим  настоящим
христианским именем Альберт. Он и тогда больше всего обращал  внимание  на
кувшин с виски, чем  на  все  прочее  в  окружающем  его  мире.  Его  дети
подросли, жена оставила этот мир, из-за непосильной работы еще десять  лет
тому назад, и теперь Фаззи в одиночестве командовал двадцатью семью акрами
земли, которые медленно, но неуклонно возвращались в свое дикое состояние.
На западной стороне его участка, около поворота дороги к озеру, стояли его
дом и амбар. Амбар когда-то служил приютом для сорока коров, а теперь  был
заброшенным  зданием  с  прохудившейся  крышей,  краска  его  облезла,   а
большинство  окон  забиты  досками.  Алан  н  Тревор  Хартленд,   пожарный
инспектор Кастл Рока, давно ожидали, что либо дом Мартина, либо его амбар,
либо и то и другое сразу когда-нибудь сгорят дотла.
     - Ты хочешь, чтобы я сказала ему, что  тебя  здесь  нет?  -  спросила
Шейла. - Только что пришел Клат - я могу их соединить.
     Алан обдумал это предложение, затем вздохнул и покачал головой.  -  Я
поговорю с ним, Шейла. Спасибо.
     Он снял трубку и зажал ее между ухом и плечом.
     - Шеф Пэнборн?
     - Это шериф, да.
     - Это Фаззи Мартин, у дороги N2. Здесь может быть проблема, шеф.
     - Да? - Алан пододвинул к себе еще один телефон на  столе.  Эта  была
прямая линия с  другими  службами  муниципального  здания.  Подушечка  его
пальца приблизилась к квадратной кнопке с номером "четыре" и легла на нее.
Теперь ему надо было только нажать на кнопку, чтобы связаться  с  Тревором
Хартлендом. - Что это за проблема?
     - Ну, шеф, я бы скорее вляпался в дерьмо, чем это точно  знаю.  Я  бы
назвал это Великой автомобильной кражей, если бы знал, что это за  машина.
Но я не знаю. Никогда раньше не видал в моей жизни. Но он вышел  из  моего
амбара. - Фаззи говорил с тем глубоким и  иногда  вызывающим  сатирические
насмешки мэнским акцентом, который  превращал  любое  простое  слово  типа
"амбар"  в  нечто  удивительно  протяжное,  звучащее,  как  раскат  смеха:
"ммбаар".
     Алан вернул телефон внутренней связи на его старое и  обычное  место.
Бог оберегает дураков и пьяниц - факт  давно  и  хорошо  им  изученный  за
многие годы полицейской службы - это подтверждалось тем, что дом  и  амбар
Фаззи благополучно стояли на своих местах, несмотря на  пагубную  привычку
их хозяина повсюду оставлять непогашенные окурки, когда он был пьян,  что,
собственно, был его наиболее естественным состоянием. "Сейчас все, что мне
надо делать, - подумал  Алан,  -  это  сидеть  здесь  и  ждать,  когда  он
доберется до этой своей проблемы. Тогда мне, может, удастся выяснить - или
попытаться - существует ли эта проблема в реальном мире или где-то  внутри
того мира, который, может, еще сохранился в сознании Фаззи".
     Шериф сложил пальцы и запустил еще одного воробья лететь по стене,  а
затем вдруг остановил его.
     - Что за машина  выехала  из  твоего  амбара,  Альберт?  -  терпеливо
спросил Алан. Почти все в Кастл Рок (включая и  самого  Мартина)  называли
его не по имени, а кличкой  Фаззи,  да  и  сам  шериф  мог  бы  попытаться
когда-нибудь начать так величать Мартина, проживи он здесь еще лет десять.
А, может быть, двадцать.
     - Я только что сказал, что никогда раньше  его  не  видал,  -  сказал
Фаззи таким тоном, словно хотел выразиться: "Ты, проклятая дурачина", -  и
это прозвучало не менее ясно, чем если  бы  действительно  было  высказано
вслух. - Вот почему я и звоню, шеф. Уверен, что никогда не  видал,  и  она
никак не моя.
     Наконец  в  голове  Алана  начала  складываться   какая-то   картина.
Лишившемуся своих коров, детей и жены, Фаззи Мартину почти не  требовались
наличные - земля его была свободна от долгов или  выплат,  за  исключением
налогов, когда он получил наследство от отца. Те деньги, которые Фаззи все
еще получал, приходили к нему  из  весьма  сомнительных  источников.  Алан
полагал, а точнее - наверняка знал, что на самом деле, среди сена в амбаре
Мартина почти всегда лежит тюк, а то и два с марихуаной, которые  исчезают
через пару месяцев, и это было только одним  из  небольших  развлечений  и
занятий Фаззи. Шериф время от времени подумывал, не стоит ли  ему  всерьез
заняться Фаззи по поводу незаконного хранения наркотиков с целью их сбыта,
но Алан очень сомневался даже в том, чтобы  Мартин  курил  это  зелье,  не
говоря уж о том, чтобы имел мозги, для его продажи нужным людям  в  нужное
время. Скорее всего, он только временами предоставлял место для  хранения,
за сто или двести долларов. И даже в таком маленьком  местечке  как  Кастл
Рок всегда находили более серьезные дела, чем выискивание пьяниц, держащих
у себя сомнительное курево.
     Другое занятие Фаззи, связанное с его амбаром, было вполне законным -
он предоставлял площадь для крытой стоянки автомобилей летних  отдыхающих.
Когда Алан впервые оказался в Кастл Рок,  амбар  Фаззи  был  действительно
хорошо оборудованным гаражом. Вы могли увидеть  там  не  менее  пятнадцати
автомашин - большинство из них принадлежало владельцам дачных  участков  у
озера, которые приезжали сюда лишь на лето - сменяемых зимой коровами  под
этой же крышей. Фаззи даже сделал перегородку  в  амбаре,  отделив  в  нем
участок для круглогодичного гаража,  в  котором  все  желающие  отдыхающие
могли  оставлять  свои  машины  на  осенний  и   зимний   сезоны,   и   их
четырехколесные  детища  мирно  соседствовали  с  четвероногими  законными
хозяевами  пропахшего  сеном  амбара,  на  потолке   которого   отражалаcь
причудливая картина из задумчивых коровьих  морд  и  cверкающих  бамперов,
теcно прижавшихcя друг к другу.  С  годами  дело  Фаззи  c  гаражом  резко
пошатнулоcь. Алан предполагал, что более вcего здеcь  вредят  cправедливые
cлухи о неоcторожном курении Мартина, угрожавшем cпалить в любую минуту не
только  cвое,  но  и  чужое  добро.  Желающих  риcкнуть  cвоими   машинами
cтановилоcь вcе  меньше,  даже  еcли  речь  шла  о  почти  разваливающихcя
колымагах. В поcледний раз, когда шериф побывал на ферме у Фаззи, он  cмог
увидеть в  амбаре  лишь  две  машины  "Т-Берд"  1959  года  вьыпуcка  Оззи
Брэнингена - машину c клаccичеcкнми формами, еcли бы  она  не  была  cтоль
побита и проржавлена - cтарый "Форд Вууди" Тада Бомонта.
     Снова Тад.
     Сегодня, видимо, вcе дороги ведут к Таду Бомонту.
     Алан выпрямилcя  в  креcле,  машинально  пододвигая  телефон  к  cебе
поближе.
     - Это не был cтарый "Форд" Тада Бомонта? - cпроcил  он  Фаззи.  -  ты
уверен?
     - Конечно, уверен. Это был не "Форд" и уж будьте уверены  никакой  не
"Вууди". Это был черный "Торнадо". Еще одна иcкорка вcпыхнула  в  cознании
Алана... но он не был еще полноcтью  уверен,  что  знает,  почему.  Кто-то
говорил ему об этом черном "Торнадо", и не так уж давно. Он подумает,  кто
и когда, но не cейчаc... но обязательно вcпомнит.
     - Я как раз был на кухне,  доcтавал  холодный  лимонад,  -  продолжал
Фаззи, - и тут увидел этот "Торнадо" выезжающим  прямо  из  моего  амбара.
Сперва я подумал,  что  у  меня  не  cтояла  похожая  на  него  машина.  А
во-вторых, я подумал о том, как же кто-то cумел забратьcя ко мне в  амбар,
еcли на его двери виcит здоровенный cтарый виcячий замок Крейга, и  только
у меня еcть ключ от него.
     - А как наcчет хозяев машин, которые cтоят у тебя? Разве  у  них  нет
ключей?
     -  Нет,  cэр!  -  Фаззи   казалcя   обиженным   только   cамим   этим
предположением.
     - Ты не cмог, конечно, разглядеть его лицензионный номер?
     - Будь я проклят, еcли не cмог! - завопил Фаззи. - Разве у  меня  нет
бинокля, как раз здеcь на кухонном подоконнике?
     - Алан, который не раз бывал c инcпекцией на ферме Мартина  вмеcте  c
Тревором Хартлендом, никогда не попадал там на кухню (и,  cлава  богу,  не
cобиралcя этого делать и в будущем), cказал извиняющимcя тоном:
     - О, да. бинокли. Я забыл о них.
     - Зато я не  забыл!  -  победоноcно  заключил  Фаззи.  -  Вы  доcтали
карандаш?
     - Разумеется, Альберт.
     - Шеф, почему бы вам не звать меня "Фаззи", как это все делают?
     Алан вздохнул. - О'кей, Фаззи. А раз мы так порешили,  то  почему  бы
тебе не звать меня просто "шериф"?
     - Как хотите. Так вы хотите знать номер или нет?
     - Разумеется.
     - Прежде всего, это номер штата Миссисипи, - заявил Фаззи с
     явно триумфаторскими нотками в голосе. - Что бы вы подумали об этом?
     Пэнборн точно не знал, что он думает, если не считать, что  еще  одна
искра мелькнула в его сознании, куда ярче, чем  предыдущие.  "Торнадо".  И
Миссисипи. Что-то про Миссисипи. И о городе. Оксфорд? Это был Оксфорд? Еще
один, как и тот Оксфорд, что совсем неподалеку отсюда.
     - Я не знаю, - ответил Алан, а затем добавил то, что, по его  мнению,
Фаззи хотел бы от него услышать: - Все выглядит очень подозрительно.
     - И вы чертовски правы! - прокричал Фаззи. Затем он прочистил  глотку
и перешел на деловой тон:  -  О'кей.  Миссисипский  номер  62284.  Вы  его
записали, шеф?
     - 62284.
     - Да, 62284, вы можете ввести его в ваш сучий банк! Подозрительно! О,
да! Это то, что я и подумал! Иисус, поедающий банку бобов!
     Развитие этого образа на этом не закончилось, и Алан  чуть  отодвинул
на время трубку от своего уха. Затем они вернулись к делу.
     - Итак, - сказал Фаззи, - что вы намерены предпринять, шеф?
     "Я собираюсь взять все что возможно из этой беседы той нетронутой еще
всем этим безумием частью своего разума,  -  подумал  Алан.  -  Это  будет
первым делом, которым я займусь. Я собираюсь напрячься  и  вспомнить,  кто
упоминал"...
     И затем перед ним словно блеснула холодная вспышка,  которая  покрыла
руки гусиной кожей и стянула его шею так туго,  словно  кожу  натянули  на
барабан.
     Телефонный  разговор  с  Тадом.  Вскоре  после  звонка  Бомонту  того
психопата  из  квартиры  Мириам  Коули.  Ночью,  когда  началась  вся  эта
вакханалия убийств.
     Он вспомнил слова Тада: "Он прибыл из Нью-Гемпшира  в  Оксфорд,  штат
Миссисипи  со  своей  матерью...  он  почти  избавился  от  своего  южного
акцента".
     Что еще говорил Тад, когда описывал облик и приметы Джорджа Старка?
     "И, наконец, последняя вещь...  он может управлять черным Торнадо". Я
не знаю, какого года выпуска. Одна из тех старых, у  которых  под  капотом
полным-полно паленого порошка. Черный.  У  него  может  быть  миссисипский
номер, но он, несомненно, поменяет его".
     - Я догадываюсь, что  ему  было  немного  некогда  заняться  этим,  -
пробормотал шериф. гусиная кожа еще не сошла с его тела, шагая  по  шерифу
тысячами мельчайших ножек.
     - О чем вы,шеф?
     - Ничего, Альберт. Разговариваю с собой.
     - Моя мамаша говаривала, что это к деньгам. Может, и мне пора  начать
так делать?
     Алан вдруг вспомнил, что  Тад  добавил  еще  одно  -  одну  последнюю
деталь.
     - Альберт.
     - Зовите меня Фаззи, шеф. Я уже говорил об этом.
     - Фаззи, там еще на бампере должна быть  наклейка.  Ты,  может  быть,
заметил...
     - Какого дьявола вы смогли узнать об этом? У вас на эту  машину  есть
какие розыскные данные, шеф? - пылко поинтересовался Фаззи.
     - Не надо пропускать мои вопросы, Фаззи. Это дело полиции.  Ты  видел
то, о чем я спросил?
     - Конечно видал, - ответил Фаззи. "МОДНЫЙ СУКИН СЫН" -  вот  что  там
было написано. Вы в это можете поверить?
     Шериф медленно повесил трубку, веря в это, но говоря самому себе, что
это еще ничего не доказывает, совсем ничего... за  исключением  того,  что
Тад Бомонт был столь же безумен, как, скажем,  клоп.  Было  бы  достаточно
глупо полагать, что то, что увидел Фаззи, может что-то  доказывать...  ну,
скажем, что-то сверхъестественное, раз нет другого  слова  получше...  что
сейчас происходит здесь.
     Затем он снова подумал о голосовых и  дактилоскопическнх  отпечатках,
подумал и  о  сотнях  воробьев,  разбивающихся  о  стекла  окон  госпиталя
графства Бергенфилд, и шерифа  внезапно  пронзила  резкая  дрожь,  которая
длилась никак не меньше целой минуты.

                                    3

     Алан Пэнборн не был тем дремучим или суеверным деревенщиной,  который
видит след дьявольского глаза у вороны и  не  подпускает  свою  беременную
жену к свежему молоку, поскольку боится, что  тогда  оно  может  скиснуть.
Шерифа трудно было провести, он бы никогда не поддался на фокусы городских
жуликов и шутников, желавших продавать приезжим  из  глубинки  по  дешевке
знаменитые мосты в их городках ; нет, шериф родился не вчера. Он  верил  в
логику и разумные объяснения. Поэтому он дождался, когда вся  эта  нервная
дрожь утихнет и пододвинул свою картотеку, чтобы  найти  телефонный  номер
Тада. Он отметил с некоторым удивлением, что номер на карточке совпадает с
тем,  который  вертелся  у  него  в  голове.  Очевидно,   что   выдающийся
парень-писатель из Кастл Рока  отпечатался  куда  глубже  и  четче  в  его
сознании - или его части - чем мог даже подозревать шериф.
     А не мог ли сам Тад находиться в той машине? Если ты исключаешь  ядро
ореха, то что же еще может там быть? Он описал это. О чем всегда толковали
старые детективные радиопьесы? "Назови ЭТО" и "Подтверди ЭТО".
     Госпиталь графства Бергенфилд был, действительно, атакован воробьями.
     И было еще очень много вопросов - слишком даже много.
     Тад и его семья были под охраной  полиции  штата  Мэн.  Если  бы  они
решили собраться и приехать сюда на уик-энд, ребята из охраны  обязательно
бы дали об этом знать Алану - частично, чтобы предупредить его,  частично,
в знак вежливости. Но полиция сделала бы все возможное, чтобы убедить Тада
не отправляться в подобную поездку, поскольку им проще всего  обеспечивать
охрану в хорошо изученном Ладлоу. А если мысль о  такой  поездке  родилась
спонтанно,  то  их  усилия  заставить  Тада  передумать  могли  бы  только
возрасти.
     Затем шло то, что Фаззи не видел ранее -  а  именно,  автомобиль  или
автомобили Бомонтов, если они все же решились путешествовать...  если  они
это смогли сделать; ведь они же, в конце концов, не заключенные.
     Люди с мозговыми опухолями часто делают очень необычные вещи.
     Если это был "Торнадо" Тада, и он был спрятан от Фаззи,  и  если  Тад
был один, это вело к заключению, которое было очень неприятным для  Алана,
поскольку шерифу очень нравился Тад. Это заключение  гласило,  что  Тад  в
конце концов удрал и от семьи, и от охраны.
     Полиция штата все равно должна была связаться со мной, даже  в  таком
случае. У них же есть все координаты и телефоны, и они отлично знают,  что
здесь - одно из тех мест, куда бы он мог скорее всего приехать.
     Алан набрал номер Тада. Трубку сняли  с  первого  звонка.  Незнакомый
голос ответил на том конце провода. Да Алану и не  нужно  было  специально
выяснять имя собеседника. Он уже с первых слов уловил,  что  разговаривает
со служителем закона.
     - Хэллоу, дом Бомонтов.
     Настороже. Готов обрушить град вопросов, если ответный голос окажется
правильным и нужным... как, впрочем, если и не окажется таковым.
     Что  произошло?  -  подумал  Пэнборн,  а  под  пятками   этой   мысли
проскользнуло следующее: Они мертвы. Кто-то со  стороны  успел  удить  всю
семью, столь же быстро и беспощадно, как это уже было показано на других и
ранее. Охрана,  расследование,  оборудование  для  пеленгации...  все  это
оказалось ни к чему!
     Но в ответе шерифа не слышалось и намека не  все  эти  мысли,  вихрем
пронесшиеся в его голове.
     - Это Алан Пэнборн, - сказал он сухо.  -  Шериф,  графство  Кастл.  А
звоню Таду Бомонту. С кем я говорю?
     Последовала пауза. Затем голос ответил: - Это Стив  Харрисон,  шериф.
Из полиции штата Мэн. Я собирался позвонить  вам.  Мне  бы  это  следовало
сделать еще час тому назад. Но здесь такие  дела...  эти  дела  все  время
улетают  в  ионосферу.  Можно  поинтересоваться,  почему  вы  решили  сюда
позвонить?
     Не давая себе времени подумать - а  это,  конечно,  изменило  бы  его
ответ - Алан солгал. Он это сделал, не задавая даже  самому  себе  вопрос,
для чего он делает. Ответ пришел позже.
     - Я позвонил, чтобы проверить, как дела у Тада.  -  ответил  Алан.  -
Прошло уже достаточно времени, и я хотел выяснить,  как  они  поживают.  Я
подозреваю, что они в беде.
     - Беда столь велика, что  вы  даже  не  поверите,  -  мрачно  ответил
Харрисон. - Двое моих людей мертвы.  Мы  почти  уверены,  что  это  сделал
Бомонт.
     Мы почти уверены, что это сделал Бомонт.
     Необычность  содеянного,  кажется,  должна  возрастать  со   степенью
интеллекта мужчины или женщины, пораженных этой болезнью.
     Алан почувствовал, как уже  увиденное  не  только  забирается  в  его
сознание, но и марширует по всему телу, подобно вторгшейся армии. Тад, все
снова возвращается к Таду. Конечно. У него есть интеллект, он  необычен  и
он был, по собственному признанию, подвержен  симптомам  болезни,  которые
позволяли предполагать мозговую опухоль.
     Мальчик вовсе не имел мозговой опухоли, вы знаете.
     Если результаты тех обследований оказались  отрицательными,  так  это
потому, что там было нечего искать.
     Забудь опухоль. Воробьи - это то, о чем тебе нужно сейчас подумать  -
потому что воробьи летают снова.
     - Что произошло? - спросил Пэнборн патрульного Харрисона.
     - Он зарезал Тома Чаттертона и Джека Эддингса, причем так  дьявольски
жестоко, что они почти развалены на куски, вот что произошло! -  прокричал
Харрисон, обдавая Алана всплеском своей ярости. - Он забрал семью с собой,
и я хочу достать этого сукина сына !
     - Что... как он сумел уехать?
     - Я не имею времени для всех этих деталей, - сказал Харрисон.  -  Это
чертовски  поганая  история,  шериф.  Он  правил   красно-серым   "Шевроле
Субурбаном", чертовым китом на колесах, но мы думаем, что  он  должен  был
его как-то спрятать и взять другую машину. У  него  где-то  рядом  с  вами
летний домик. Вы знаете это место и все окрестности?
     - Да, - сказал шериф. Его сознание бушевало и куда-то  спешило.  Алан
взглянул на часы на стене в кабинете  и  увидел,  что  сейчас  три  сорок.
Время. Все упирается во время. И он вдруг вспомнил, что не  спросил  Фаззи
Мартина, в котором часу тот увидел выезжающий из амбара черный  "Торнадо".
Тогда это не показалось важным.  Сейчас  -  да.  -  Во  сколько  часов  вы
упустили его, патрульный Харрисон?
     Алан подумал, что сейчас он снова вызовет взрыв ярости  у  Харрисона,
но  тот  ответил  без  следа  злобы  и  стремления  оправдаться:  -  Около
двенадцатн тридцать. У него должно было  уйти  какое-то  время  на  замену
машины, если он это проделал, а затем он поехал в своей дом в Ладлоу...
     - Где он находился, когда ушел от вас? Как далеко  это  было  от  его
дома?
     - Шериф, я бы с удовольствием ответил на все ваши вопросы, но  сейчас
на это просто нет  времени.  Вопрос  ныне  в  том,  что  если  он  задумал
прикатить в своей летний дом - это кажется  невероятным,  но  парень-то  -
сумасшедший, а потому вы никогда и не поймете его, - то он еще там не смог
бы появиться, но сможет оказаться там  уже  очень  скоро.  Он  и  вся  его
несчастная семейка. Было бы прекрасно, если бы вы с парочкой  своих  людей
встретили его там. Если что-то действительно случится, свяжитесь по  радио
с Генри Пейтоном из полицейского управления в Оксфорде - и мы пришлем  вам
такую помощь, какую вы  вряд  ли  видали  ранее  за  всю  свою  жизнь.  Не
пытайтесь  сами  его  задерживать  ни  при   каких   обстоятельствах.   Мы
предполагаем, что он захватил жену как заложницу, если только она  уже  не
мертва, и тогда он сможет воспользоваться детьми.
     - Да, ему бы, конечно, пришлось силой забрать с собой свою жену, если
он убил охранников на дежурстве, - согласился Алан и продолжал  обдумывать
свои мысли: " вы же там совершенно зациклились на своих убитых. Потому что
ваше сознание взбешено и вы не можете настроить его  на  другой  лад.  Эй,
друг, ты даже не хочешь и не можешь  подумать  о  чем-то  отвлеченном  или
непосредственном, пока на твоих друзьях сохнет их кровь".
     У него были дюжины вопросов, а ответы на них,  наверное,  вызвали  бы
еще четыре дюжины новых вопросов - но Харрисон был прав в  одном.  Времени
не было.
     Шериф поколебался какой-то миг,  очень  желая  спросить  Харрисона  о
самой важной вещи, задать ключевой вопрос: уверен ли Харрисон, что у  Тада
было достаточно времени, чтобы  добраться  до  дома,  убить  охранников  и
удрать с семьей до того, как прибыло первое подкрепление? Но задать  такой
вопрос означало посыпать соль на свежую рану Харрисона, потому что в самом
вопросе скрывалось железное и неопровержимое суждение:  Вы  потеряли  его.
каким-то образом вы его потеряли. У вас было задание - и вы его  полностью
провалили.
     - Я могу положиться на вас, шериф? - спросил Харрисон, н  сейчас  его
голос звучал не злобно, а только очень устало и  опустошенно  -  и  сердце
Алана дрогнуло.
     - Да. Я немедленно организую слежение за этим местом.
     - Спасибо, парень. И вы свяжетесь с управлением в Оксфорде, если что?
     - Обязательно. Генри Пейтон - мой друг.
     - Бомонт опасен, шериф. Чрезвычайно  опасен.  Если  он  действительно
появится, вы должны показать ему свой улепетывающий зад.
     - Я так и сделаю.
     - И держите со мной связь. - Харрисон прекратил разговор,  не  сказав
даже "До свидания".

                                    4

     Его сознание - та часть,  которая  всегда  опиралась  на  протокол  -
проснулось и начало задавать вопросы... или попыталось это  сделать.  Алан
решил, что сейчас не время для  протокола.  Ни  в  одной  из  его  форм  и
разновидностей. Он просто должен оставить все возможные цепочки  открытыми
и продолжить поиск. У Алана было ощущение, что события дошли до той точки,
когда некоторые из этих цепочек сами  собой  закроются  в  соответствии  с
обстоятельствами и логикой развития.
     Позвони хотя бы кому-нибудь из своих подчиненных.
     Но шериф не думал, что он готов сделать это сейчас.  Норрис  Риджуик,
тот, кому следовало  бы  позвонить  в  первую  очередь,  был  свободен  от
дежурства и уехал  за  город.  Джон  Лапойнт  все  еще  лежал  дома  после
отравления хмелем. Сит Томас был на патрулировании.  Эндн  Клаттербук  был
здесь, но Клат был новичком, а здесь была слишком грязная работа.
     Поэтому у него никого не оставалось сейчас, кроме самого себя.
     "Ты сумасшедший - завопил протокол в его сознании.
     - Я, может, разберусь в этом сам и здесь, - вслух произнес  Алан.  Он
посмотрел в  справочнике,  какой  телефонный  номер  Альберта  Мартина,  н
позвонил ему, чтобы задать те вопросы, которые следовало было выяснить еще
при первом разговоре.

                                    5

     - В котором часу ты увидел "Торнадо"  выезжающим  из  твоего  амбара,
Фаззи? - спросил Алан и, еще во время ответа Мартина, уже подумал: "Он  не
знает. Черт побери, я не уверен, что он знает, как определять  и  называть
время по часам".
     Но Фаззи легко доказал шерифу обратное.  -  Как  раз  пробило,  через
сучью шерсть, три, шеф. - И,  немного  подумав,  добавил:  -  Извините  за
откровенность.
     - Ты не звонил до... - Алан глянул на свой ежедневник, куда он  занес
запись о звонке Фаззи совершенно машинально, не думая ни о чем, - до  трех
двадцать восемь.
     - Нужно было все обдумать, - объяснил Фаззи. - Мужчине всегда следует
посмотреть чуточку вперед перед тем, как сделать прыжок, шеф.  По  крайней
мере, я всегда так делаю. Перед тем, как звонить я зашел в  амбар  глянуть
не сотворил ли тот, кто взял машину, еще какой-либо бардак.
     "Бардак, - подумал Алан, усмехнувшись.  Вероятно,  кинулся  проверить
упаковку марихуаны, на месте ли она в своем тайнике в амбаре, Фаззи?
     - И он был?
     - Был - что?
     - Какой-либо бардак.
     - Нет. Не думаю.
     - А в каком положении был замок?
     - Открыт, - грустно ответил Фаззи.
     - Разбит?
     Нет. Просто раскрыт.
     - Ключом, ты думаешь?
     - Не могу представить. у кого может оказаться еще один  подходящий  к
этому замку ключ. Я думаю, он подобрал что-то походящее.
     - Он был один в машине? - спросил Алан. Ты можешь сказать мне это?
     Фаэзи помогал, обдумывая ответ. - Я не могу быть уверен, - наконец
     произнес он. - Я знаю, о чем Вы сейчас думаете  шеф  -  если  я  смог
разобрать номер на пластине  и  прочесть  эту  блядскую  наклейку,  я  уж,
конечно, смог бы заметить, сколько народу было внутри  машины.  Но  солнце
отражалось от стекла, и мне кажется, что стекло было не простое. Я  думаю,
оно было тонированное. Не слишком сильно,  но  все  же.  -  О'кей,  Фаззи.
Спасибо. Мы это все проверим и выясним. - Да, он уехал  отсюда,  -  сказал
Фаззи, а затем добавил, озаренный необычайной дедукцией: -  Но  он  должен
быть где-то.
     -  Это  истинная  правда,  -  согласился  шериф.  Он  пообещал  Фаззи
рассказать о том "как это все утряслось" и повесил трубку. Он  отодвинулся
от стола и взглянул на часы.
     "Три", сказал Фаззи. "Как раз, через сучью шерсть, три.  Извините  за
откровенность".
     Алан не думал, что существовала  какая-нибудь  возможность  для  Тада
добраться из Ладлоу в Кастл Рок за три часа, то есть  почти  со  скоростью
ракеты, не говоря уж о побочном заеэде назад домой, чтобы  поразвлечься  -
невинный заезд, во время которого он  случайно  прихватил  как  заложников
жену с детьми, а попутно уж прикончил и парочку охранников. Может быть, он
все же ухитрился бы доехать сюда прямо из Ладлоу, но приехать  туда  ранее
откуда-то еще,  затем  уже  остановиться  в  Ладлоу,  потом  поспеть  сюда
вовремя, чтобы открыть замок и укатить в "Торнадо", которое он  неизвестно
когда и как пристроил в амбаре Фаззи Мартина? Совершенно невероятно.
     Но предположим, что кто-то еще  убил  охранников  в  доме  Бомонта  и
захватил семью Тада. Кто-то, кому не надо было метаться, чтобы скрыться от
эскорта полицейских, менять машины и делать побочные заезды.  Кто-то,  кто
просто запихнул Лиз Бомонт с близнецами в машину и направился в Кастл Рок?
Алан подумал, что они вполне могли поспеть  сюда  к  тому  времени,  когда
Фаззи Мартину пришлось их увидеть сразу  после  трех.  Они  бы  это  могли
сделать не особо запыхавшись.
     Полиция - слушай патрульного Харрисона, по крайней  мере,  на  данное
время - подозревает Тада, но Харрисон и его друзья не знают о "Торнадо".
     Миссисипский номер, сказал Фаззи.
     Миссисипи был родным штатом Джорджа Старка, согласно выдуманной Тадом
биографии этого человека. Если бы Тад был достаточно шизиком, чтобы видеть
себя самого Старком, хотя бы на время, он бы, конечно, мог подкрепить свои
иллюзии и фантазии черным "Торнадо"... но чтобы заполучить номера, ему  бы
пришлось не только съездить в  Миссисипи,  но  и  доказать  тамошнее  свое
местожительство.
     Это глупо. Он мог украсть миссисипский номер.  Или  купить  ненужный.
Фаззи ничего не сказал о том, какого года были ярлычные метки  -  из  дома
их, видимо, просто нельзя разобрать даже с помощью бинокля.
     Но это ведь не был автомобиль Тада. Не мог быть. Лиз бы знала.
     Может быть, нет. Если он достаточно безумен, может быть и нет.  Затем
еще закрытая на замок дверь. Как Тад вошел в амбар, не сломав замка? Он же
писатель и преподаватель, а не взломщик.
     "Дублетный ключ", - прошептало сознание  Алана,  но  шериф  не  думал
этого. Раз Фаззи хранил какое-то запрещенное  курево,  хотя  бы  время  от
времени, Алан был абсолютно уверен,  что  Фаззи  будет  особо  заботлив  и
тщателен в обращении с этим ключом, как бы небрежен он ни был с окурками.
     И последний вопрос, убийца: как  получилось,  что  Фаззи  никогда  не
видел этой черной машины раньше, раз он почти все  время  крутился  вокруг
своего амбара? Как так могло случиться?
     "Попробуй здесь, - прошептал голос из  самых  глубин  сознания  Алана
Пэнборна, когда тот схватил свою шляпу и  вышел  из  офиса.  -  Это  очень
забавная идея, Алан. Ты будешь смеяться. Ты будешь смеяться,  как  дьявол.
Предположи, что Тад Бомонт был прав на все сто процентов во всем, с самого
начала. Представь, что есть монстр по имени Джордж Старк, шныряющий  здесь
повсюду... и элементы его жизни, злементы,  созданные  воображением  Тада,
оживают  в  действительности,  когда  это  ему  требуется?  ГДЕ  они   ему
требуются, но не всегда там, ГДЕ это ему требуется. Потому что они  всегда
появляются в  тех  местах,  где  это  было  как-то  связано  с  жизнью  их
настоящего создателя. Поэтому Старку пришлось извлекать свой автомобиль из
того гаража, где Тад хранит свой, точно так же, как он начал  свое  земное
существование, вылезши из могилы, в  которой  его  символически  похоронил
Тад. Тебе не очень нравится все это? Это ли не вопль откровения?"
     Ему это совсем не нравилось. Это не было воплем. И это даже  не  было
забавно. Это наносило широкую и мрачную царапину не поперек всего, во  что
он до сих пор верил, но поперек того направления, по которому его приучили
мыслить.
     Он заметил, что пытается вспомнить нечто, сказанное  Тадом:  "  Я  не
знаю, кто я, когда пишу. - Тад не был точен, но очень близок к истине. - И
что даже еще более удивительно, мне никогда не приходилось задумываться об
этом до сего времени ".
     - Ты был им, не так ли? - тихо спросил Алан. - Ты  был  им,  а  он  -
тобой, и вот каким образом рос убийца, папочка прнгрел на шее ласку.
     Он содрогнулся, и выглянувшая как раз в это  время  из  диспетчерской
Шейла Бригхем, сидевшая за машинкой, удивленно сказала: -  Сейчас  слишком
жарко для этого, Алан. Ты должно быть появился откуда-то снизу, с холода.
     - Пришел снизу - и с чем-то, как я думаю, - сообщил Алан. -  Сядь  на
телефон, Шейла.  Передавай  все  незначительное  Ситу  Томасу.  Что-нибудь
важное - мне. Где Клат?
     - Я здесь! - радостный голос Клата раздался из туалета.
     - Я думаю вернуться через сорок пять  минут  или  что-нибудь  в  этом
роде, - крикнул Алан. - Ты займешь мое место за столом, пока я не вернусь!
     - Куда ты собираешься, Алан? - Клат уже  вышел  из  мужской  комнаты,
запрятывая внутрь рубашку цвета хаки.
     - На озеро, - быстро и коротко ответил шериф  и  покинул  офис  очень
стремительно, либо для того, чтобы Клат или Шейла  уже  не  успели  задать
новых вопросов... либо для того, чтобы он  сам  не  смог  бы  особо  долго
размышлять  над  тем,  что  он  сейчас  делает.  Такой  уход   без   четко
обозначенного намерения в данной ситуации был очень  скверной  идеей.  Она
вызывала не то что беспокойство; она напрашивалась на убийство.
     Но то, что он думал,
     (воробьи летают)
     просто не могло быть правдой. Не могло.  Должно  было  найтись  более
разумное объяснение.
     Шериф все еще пытался убедить себя в этом предположении, пока он гнал
свою машину из города в самую худшую беду в его жизни.

                                    6

     Около дороги 5 находилась зона отдыха, примерно в полумиле от участка
Фаззи Мартина. Алан  свернул  туда,  движимый  наполовину  подозрением,  а
наполовину предчувствием. Подозрение  объяснялось  весьма  просто:  черный
"Торнадо" или не черный "Торнадо" - они не могли появиться здесь из Ладлоу
на ковре-самолете. Или должны были управлять.  Что  означало,  что  где-то
поблизости должен находиться угнанный автомобиль. Человек, за  которым  он
охотился, спрятал угнанный пикап  Хомера  Гамаша  на  парковочной  стоянке
около шоссе, когда тот ему больше уже не понадобился, а то, что преступник
проделал однажды, он, как правило, повторяет.
     Здесь он нашел три машины, стоявших рядышком: грузовик-пивовоз, новый
"Форд Эскорт" и густо покрытый дорожной пылью "Вольво".
     Когда Алан вышел из патрульной машины, мужчины в зеленом  комбинезоне
вылез из туалета и зашагал к кабине грузовика-пивовоза. Он был  низкоросл,
черноволос и узкоплеч. Совсем не Джордж Старк.
     - Офицер, - дружески обратился он  к  Алану  и  отдал  ему  небольшой
военный салют. Алан кивнул в ответ  и  направился  к  трем  пожилым  леди,
сидевшим за столиком для  пикника  и  распивавшим  кофе  из  термосов  под
аккомпанемент оживленной беседы.
     - Хэллоу, офицер, - сказала одна из них. - Мы чем-нибудь можем помочь
вам?  Или  мы,  быть  может,  делаем  что-то  не  так?"  -   спросили   их
встревоженные глаза.
     - Я только интересуюсь, ваши ли эти  "Форд"  и  "Вольво",  -  ответил
Алан.
     - "Форд" - мой, - сказала вторая дама. - Мы все  в  нем  приехали.  А
насчет "Вольво" я ничего не знаю. Это разыскиваемая машина? Мой сын как-то
разыскивал свою машину, но он такой забывчивый! Сорок три года,  и  я  все
еще должна говорить ему...
     - Все в порядке, мзм, - сказал Алан, одарив их лучшей улыбкой на тему
"полисмен - ваш лучший друг". - Никому из вас  не  пришлось  увидеть,  как
приехал сюда этот "Вольво"?
     Они покачали головой.
     - Может, вы видели кого-нибудь здесь еще, кому бы могла  принадлежать
эта машина?
     - Нет, - ответила третья  дама.  Она  взглянула  на  него  маленькими
яркими глазками. - Вы идете по следу, офицер?
     - Извините, мэм?
     - Разыскиваете преступника, я подразумеваю.
     -  Ох,  -  сказал   Алан.   Он   почувствовал   замешательство.   Что
действительно он здесь искал? О чем он в сущности  думал,  попав  сюда?  -
Нет, мэм. Я просто люблю "Вольво". (Мальчик, это звучит очень красиво. Это
звучит просто... чертовски... мастерски.)
     - Ах, - сказала первая дама. - ну, мы так никого здесь и  не  видели.
не хотите ли чашку кофе? Я думаю, она никогда не помешает.
     - Нет, спасибо, - ответил шериф. - Желаю приятного дня, леди.
     - Вам также, офицер, - хором  ответили  все  трое,  продемонстрировав
удивительную трехчастную гармонию. Это заставило Алана еще больше  ощутить
всю нереальность происходящего.
     Он подошел к "Вольво". Попробовал  дверцу  водителя.  Она  открылась.
Салон автомобиля  напоминал  раскаленный  горячим  солнцем  чердак.  Здесь
кто-то еще недавно сидел. Он посмотрел в  хвост  салона  и  увидел  пакет,
несколько больше обычно используемого для одежды, лежащий  на  полу.  Алан
нагнулся между сиденьями и поднял его.
     "НОСОВЫЕ ПЛАТКИ" красовалось на пакете,  и  шериф  ощутил  себя  так,
будто кто-то запихнул ему в желудок шар для боулинга.
     Это еще ничего не означает, -  сразу  проговорил  голос  Протокола  и
Разума. - По крайней мере, ничего обязательного. Я знаю, о чем ты  думаешь
- о детях. Но, Алан, эти вещи распродаются везде в дорожных  киосках,  где
ты покупаешь жареных цыплят, ради всего святого".
     И все же...
     Алан убрал пакет в один  из  карманов  и  вышел  из  машины.  Он  уже
собирался захлопнуть дверь, но затем опять нагнулся. Он пытался  заглянуть
под щиток управления и никак не мог сделать этого на своих длинных  ногах.
Ему пришлось встать на колени.
     Кто-то запихнул еще один шар в его живот. Он издал неясный звук - тот
звук, который служит у мужчин выражением попадания  в  трудно  достигаемую
мишень.
     Провода зажигания были прикручены снизу, а их медные жилы  оплавлены.
Это произошло, как знал Алан, после их соединения друг с другом.  "Вольво"
был заведен "горячей проволокой", а не ключом  от  зажигания.  Затем,  уже
здесь,  водитель  разъединил  эти  провода,  чтобы  вырубить  двигатель  и
оставить машину на парковочной стоянке.
     Значит, это правда - хотя бы  частично.  Большим  вопросом  остается,
насколько  велика  эта   часть.   Он   начал   ощущать   себя   человеком,
приближающимся все больше и больше  к  потенциально  для  него  смертельно
разгадыванию тайны.
     Алан подошел к патрульной машине, влез в  нее,  включил  двигатель  и
снял микрофон с вилки держателя.
     "В чем же истина? - шептали Протокол и Разум.  Боже, это был сводящий
с ума голос. - Что кто-то забрался  в  дом  Бомонта  у  озера.  Да  -  это
возможная правда. Что кто-то, называемый  Джорджем  Старком,  вытащил  тот
черный "Торнадо" из амбара Фазэи Мартина? Продолжай, Алан".
     Две мысли пришли к нему почти одновременно. Первая была  о  том,  что
если он свяжется с Генри Пейтоном из полицейского управления  в  Оксфорде,
как ему говорил Харрисон, он возможно никогда не узнает,  чем  завершилась
эта игра. Лейк Лейн,  где  располагался  летний  дом  Тада  Бомонта,  была
смертельным концом. Полиция штата прикажет ему самому  не  приближаться  к
дому - особенно, когда узнают, что  человек,  держащий  там  Лиз  с  двумя
детьми, подозревается не менее чем в двенадцати  убийствах.  Они  захотят,
чтобы шериф только заблокировал дорогу и больше ничего, пока  они  пришлют
сюда армаду патрульных машин, может быть, броневик и, как мог предполагать
Алан, несколько подрывников и боевых вертолетов.


 


<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7]

Страница:  [6]