Чудо закрыл бумажник и убрал его в карман.
	-  В среду в августе. Как жарко и безысходно это звучит! Наш
единственный ребенок. Я видел, как Элен медленно тонет в бутылке с
бурбоном, чем сейчас я и сам иногда занимаюсь. Может ли на самом
деле мертвый ребенок снова ожить? Спустя год после похорон Элен
несла наверх корзину с бельем и увидела, что наверху, у последней
ступеньки лестницы, стоит Кеннет. Она говорила, что почувствовала
запах его напомаженных волос, а он взглянул на нее и сказал: "Ты
слишком беспокоишься, ма". Он всегда так говорил ей, чтобы
подразнить. Потом она моргнула, и он исчез. Когда я пришел домой, то
обнаружил, что она ходит вверх-вниз по лестнице в надежде, что сможет
снова запустить то, что вызвало появление ее сына. Но, конечно... -  Он
взглянул на внимательно слушающего Билли и беспокойно заерзал на
стуле. -  Я останавливаюсь в этом доме в межсезонье и провожу там
большую часть зимы. Иногда мне кажется, что за мной наблюдают;
иногда мне слышится, что Кен зовет меня и его голос эхом раздается в
коридорах. Я мог бы продать этот дом и уехать, но... что, если Кен все
еще там, пытается связаться со мной, но я не могу его увидеть?
	-  Поэтому вы и хотите, чтобы я поехал с вами в Мобиль? Узнать,
находится ли ваш сын все еще в доме?
	-  Да. Я хочу узнать, тем или иным путем.
	Билли обдумывал эту просьбу, когда из клубов пыли, смеясь и
разговаривая, появились три женщины. Одна из них была тощей
брюнеткой, другая грубоватой рыжухой... однако третья женщина была
ходячей картинкой. Один взгляд -  и Билли застыл, как статуя; это была
та девушка, чьей фотографией он восхищался возле "Джангл Лав"!
	Она шла гладкой чувственной походкой. На ней были голубые,
словно покрашенные из пульверизатора, джинсы, зеленая футболка с
надписью "Я -  девственница (Это очень старая футболка)" и оранжевая
спортивная кепочка, из-под которой выбивались светлые локоны. Когда
она проходила мимо их столика, Билли взглянул в ее лицо и увидел
золотисто-зеленые глаза под светлыми ресницами. От нее исходил
аромат, напоминающий запах соломы июльским утром. Она держала
себя с гордой сексуальностью и, казалось, знала, что у всех мужчин
вокруг потекло. Было совершенно ясно, что она привыкла к тому, что на
нее смотрят. Несколько работяг присвистнули, когда трое девушек
подошли к прилавку, чтобы выбрать еду.
	-  Эх, молодежь! -  Даже у Доктора Чудо свело живот. -  Похоже,
что это девушки -  танцовщицы с той выставки, которая неподалеку от
нас?
	-  Да, сэр.
	Билли до сих пор так и не побывал внутри. Обычно после
ежедневной работы у него хватало сил только на то, чтобы добрести до
своей кровати позади шатра.
	Три женщины взяли еду и сели за стоящий рядом столик. Билли не
мог оторвать взгляд от той, что была в кепочке. Он наблюдал, как она
ела "хотдог" с отсутствующим видом, разговаривала и смеялась со
своими подружками. Билли заметил, как она стреляла глазами по
соседнему столику, где сидели двое парней, смотревших на девушек
такими же, как у Билли, голодными глазами.
	-  Она старше тебя лет на десять, не меньше, -  тихо сказал Доктор
Чудо. -  Если твой язык отвиснет еще немного, то ты начнешь подметать
им пол.
	Что-то в девушке заставило вспыхнуть внутри Билли пламя. Он
даже не слышал Доктора Чудо. Неожиданно она обернулась и
посмотрела в сторону Билли блеснувшими глазами, и Билли
почувствовал дрожь возбуждения. Она задержала на нем взгляд всего на
секунду, но этого хватило для того, чтобы в мозгу Билли возникли дикие
фантастические картины.
	-  Я так понимаю, что твоя... э-э-э... любовная жизнь была
несколько ограничена, -  заметил Доктор Чудо. -  Тебе почти
восемнадцать, и я имею права встревать со своим советами, но я обещал
твоей матери присматривать за тобой. Поэтому, вот мой совет, а ты сам
смотри, воспользоваться им или нет: некоторые женщины недотроги, а
некоторые давалки. Последние имеют несколько подвидов. Билли? Ты
слышишь меня?
	-  Я пойду, возьму еще кофе. -  Он взял свою чашку и пошел к
прилавку, чтобы снова ее наполнить, пройдя рядом с ее столиком.
	-  Век живи, век учись, сынок, -  мрачно констатировал Доктор
Чудо.
	Билли налил свежий кофе и снова вернулся за столик. Он так
нервничал, что чуть не расплескал его, решая, что ему сказать девушке.
Что-нибудь остроумное, что разбило бы лед. Он немного постоял в
нескольких футах от них, пытаясь соединить слова так, чтобы они
произвели на нее впечатление; потом он шагнул к девушке, и та
насмешливо взглянула на него.
	-  Привет, -  поздоровался Билли. -  Мы нигде не встречались?
	-  Вместе путешествовали, -  ответила она и ее подружки
захихикали.
	Внезапно около ее носа появилась фляжка.
	-  Выпьете? -  спросил Доктор Чудо. -  "Дж. В. Дент", лучший
бурбон в мире.
	Девушка подозрительно взглянула на них, а затем понюхала
содержимое фляжки.
	-  Почему бы и нет?
	Она сделала глоток и пустила фляжку по кругу.
	-  Позвольте представиться. Я Доктор Чудо, а это моя правая рука
мистер Билли Крикмор. Мистер Крикмор желает пригласить
симпатичных леди посетить "Призрак-Шоу" в любое удобное для них
время.
	-  "Призрак-Шоу"? -  спросила рыжеволосая. -  Что это еще за
чепуха?
	-  Вы имеете в виду тот забавного вида маленький шатер? Да, я
видела его. -  Блондинка потянулась, и ее невзнузданные груди
затряслись под футболкой. -  Чем вы занимаетесь, предсказываете
судьбу?
	-  Гораздо лучшим, прекрасная леди. Мы проникаем в мир духов и
разговариваем с ними.
	Девушка рассмеялась. На ее лице было больше морщинок, чем
показалось Билли на первый взгляд, однако он все равно нашел ее
прекрасной и сексуально привлекательной.
	-  Ерунда! У меня хватает забот с живыми, чтобы соваться к
мертвым!
	-  Я... я видел вашу фотографию, -  сказал Билли наконец обретя
голос. -  Перед входом в шоу.
	Опять она отодвинулась от него.
	-  Это ты тот ублюдок, который украл ее?
	-  Нет.
	-  Хорошо, если нет. Они стоят кучу денег.
	-  Да... это не я, но я понимаю, почему так случилось. Я... думаю,
что вы действительно очень привлекательны.
	Она одарила его приятной улыбкой.
	-  Ну что ты, благодарю.
	-  Нет, нет, нет, правда. Я действительно думаю, что вы очень
привлекательны.
	Он бы так и продолжал в таком духе, если бы Доктор Чудо не
стукнул его под ребра.
	-  Ты индеец, мальчик? -  спросила она.
	-  Частично индеец. Чокто.
	-  Чокто, -  повторила она и ее улыбка стала чуть шире. -  Ты похож
на индейца. А я наполовину француженка, -  ее подружки прыснули, -  а
наполовину ирландка. Меня зовут Санта Талли. А эти две сучки
напротив имен не имеют, поскольку вылупились из кукушиных яиц.
	-  Вы все танцовщицы?
	-  Мы все артистки, -  поправила его рыжеволосая.
	-  Я хотел посмотреть на ваше шоу, но у входа висит надпись, что
лицам до двадцати одного года вход воспрещен.
	-  А тебе сколько?
	-  Восемнадцать. Почти.
	Девушка быстро кинула на него оценивающий взгляд.
Симпатичный, особенно эти странные серые глаза и кудрявые волосы.
Он напомнил ей чем-то Чалки Дэвиса. Хотя у того Чалки были
коричневые глаза, и этот мальчик выше него. Новости о смерти Чалки,
убийстве, как она слышала -  все еще волновали ее, хотя они спали вместе
всего два или три раза. Санта думала, не связан ли этот парень с теми
отвратительными вещами, которые случились с ней за последние
несколько недель; кто-то положил на ступени ее трейлера полдюжины
сухих роз, а потом, ночью, она слышала шум, как будто кто-то бродил
вокруг. Поэтому она и не любила спать одна. Однажды ночью на
прошлой неделе она готова была поклясться, что кто-то был в ее
трейлере и прятался в ее костюмах.
	Но глаза этого юноши были дружелюбными. Она увидела в них
безошибочный блеск желания.
	-  Приходите на шоу, оба. Скажите старой летучей мыши у входа,
что вас пригласила Санта. Хорошо?
	Доктор Чудо взял пустую фляжку.
	-  Поживем -  увидим.
	Санта взглянула в глаза Билли и решила, что не вышвырнет его из
постели, если он будет есть в ней крекеры. Он выглядел нервничающим,
смущенным и... девственным? -  удивилась она.
	-  Приходи на шоу, чокто, -  сказала она и подмигнула. -  Чем
скорее, тем лучше.
	Доктор Чудо почти волоком потащил его из кафе.
	Санта засмеялась. Два суровых рабочих продолжали пожирать ее
взглядом.
	-  Девственник, -  сказала она. -  Ставлю двадцать баксов.
	-  Не принимается, -  ответила черненькая.
	Прикрываясь от пыли, поднимаемой тяжелыми грузовиками,
Доктор Чудо покачал головой и пробормотал:
	-  Артистки, как же.


36

	-  Последнее шоу этой ночью! -  крики платиновой блондинки до
рева усиливались микрофоном. -  Эй, вы, в шляпе! Как насчет
поволноваться? Давай, давай! Прямо здесь, пять прекрасных молодых
чувствительных девушек, которые любят свое дело! Эй, мистер, почему
вы пришли сюда без жены? Думается, она больше бы подошла на роль
мужчины в нашем шоу! Последнее шоу этой ночью! Слышите барабаны?
Аборигены ночью не дремлют, и не известно, кого они собираются
сегодня поиметь... Я имею в виду, что они собираются поиметь сегодня,
ха, ха!
	Билли стоял вместе с группой других заинтересовавшихся мужчин
около "Джангл Лав Шоу". Он хотел войти внутрь, но нервничал, как
кошка в комнате, полной рокеров. Мужчина в соломенной шляпе и
ярких брюках крикнул:
	-  Эй, леди, они там танцуют голыми?
	-  А не пойти ли тебе?..
	-  Уж ты то точно не танцуешь голой, деваха!
	Она хрипло засмеялась, тряся круглыми щеками.
	-  Неужели вы не хотите, мальчики? Последнее шоу! Пятьдесят
центов, пятьдесят центов! Всего полбакса заплатите, входите внутрь и
грешите! Давайте в очередь!
	Билли задумался. Доктор Чудо говорил ему, что если он
действительно собрался на это "стрип-шоу", то должен оставить
бумажник дома, дабы его не вытащили шустрые пальцы, и не садиться
рядом с тем, у кого на коленях лежит шляпа.
	Когда Билли проходил мимо "Спрута", на него обрушилась волна
ужаса и ему показалось, что он слышал отдаленный жуткий крик,
доносящийся из закрытой гондолы. Но больше никто, казалось, этого не
слышал. Бак одарил его смертоносным взглядом, предупреждающим,
чтобы он держался подальше от него. Крутясь, "Спрут" звенел и стонал,
из старого двигателя сочился дым; зеленый брезент, которым была
накрыта облупленная гондола, трещал на ветру. Насколько знал Билли,
Бак никогда не снимал этот брезент; сама гондола была присоединена к
машине, в противном случае "Спрут" бы разбалансировался и покатился
между шатрами сеющим смерть волчком. Бак пытался держать
пассажиров подальше от этой гондолы, потому что сам боялся того, что
может случиться, если кто-нибудь сядет в нее. Что, если в отсутствие
регулярных жертв карусель кормится телом и душой Бака -  разрезала
ему руку, отрубила пальцы и ухо -  для того, чтобы поддерживать свою
черную силу и мощь?
	-  Пятьдесят центов, пятьдесят центов! Не стесняйтесь, заходите!
	В конце концов, так он жертвует только собой, подумал Билли. Он
двинулся вперед, и билетерша кивнула в сторону сигарной коробки.
	-  Пятьдесят центов, дорогуша. Если тебе двадцать один, то я
Девица Энни, но черт с ним...
	Внутри в дымчатом зеленом свете располагалась дюжина длинных
скамеек, стоявших возле сцены, расположенной на фоне нарисованных
кричащими красками джунглей. Из динамиков, расположенных слева,
раздавался бой барабанов. Билли сел в передний ряд. Помещение стало
заполняться свистящими и кричащими мужчинами. Они начали хлопать
в такт барабанам и хриплыми голосами требовать начала шоу. Внезапно
блондинка-билетерша показалась на сцене, и барабанный бой умолк.
Она начала говорить в микрофон, который шипел и свистел из-за
обратной связи.
	-  Хорошо, успокойтесь! Через минуту мы начинаем! А пока прошу
вас взглянуть на колоду карт, которую я держу в руке, только не
подходите слишком близко, чтобы у вас не обгорели ресницы! Да, прямо
из Франции, из Парижа, с такими картинками, которые заставляют
мужчину вскочить и закукарекать! Таких вам не купить в местной лавке!
Но вы можете купить их прямо здесь, всего за два доллара и семьдесят
пять центов! Они-то знают, как играют в карты в Париже!..
	Билли беспокойно заерзал на лавке. Рядом с его лицом клубился
сигарный дым. Кто-то закричал:
	-  Сгинь со сцены, или раздевайся, малышка!
	Билли охватило смутное и неприятное ощущение, что за ним
наблюдают, но когда обернулся, то увидел только массу злобно
смотрящих лиц, испачканных зеленым светом.
	Шоу началось. Под громкие звуки рок-музыки мясистая
рыжеволосая женщина в черном бикини -  одна из тех, которые были
днем с Сантой -  важно вышла на сцену, держа в руках плюшевого
шимпанзе. Ее бедра тряслись при движении. Она прижала шимпанзе к
своей едва прикрытой груди, а затем стала двигать его по всему телу.
Мужики разом утихли, словно загипнотизированные. После минуты или
двух вращения бедрами, она покатилась по полу и сделала вид, что
смутилась тем, что ее груди выскочили из своего убежища. Она легла на
спину, усадив шимпанзе на свою промежность, и начала стонать и
корчиться сводя и разводя в воздухе ноги. Ее бедра тряслись все быстрее
и быстрее, обнаженная грудь трепетала. Билли казалось, что его глаза
вот-вот вылетят из орбит. Затем зеленый свет погас, а когда зажегся
снова, то на сцене снова стояла билетерша, предлагая купить что-то,
называющееся комиксами про Тихуану.
	Следующей танцовщицей была тоненькая негритянка, которая
принимала позы, совершенно недоступные для нормального человека из
мяса и костей. Большую часть выступления ее промежность, обтянутая
тонкими трусиками с нарисованным на самом интересном месте
кошачьим глазом, была предложена обозрению публики, в то время как
голова девушки покоилась на полу. Музыка ревела и грохотала, но
девушка двигалась очень медленно, как бы подчиняясь своему
внутреннему ритму. Билли удалось поймать ее взгляд, и он увидел, что ее
глаза ничего не выражают.
	После того как блондинка пыталась продать лекарство от
импотенции, на сцену вышла высокая ширококостная девушка в ярко-
желтом платье. На голове ее была огромная грива желтых волос,
спадающих на спину, и в середине номера, когда из-под обтягивающего
материала выскочили ее громадные груди и стало совершенно ясно, что
под платьем она абсолютно голая, она неожиданно сорвала гриву, и все
увидели, что у нее на голове нет ни единого волоса. Раздался общий
вздох, а затем она показала всем, что у нее нет волос и еще кое-где.
	За девушкой-львицей последовала грубоватая, немного
полноватая брюнетка в тигровой шкуре. Она главным образом стояла на
месте, тряся грудями, ударяя пальцами по соскам и сжимая ягодицы.
Затем она сделала несколько глубоких поклонов, которые дались ей явно
с трудом, что было видно по вспотевшему лицу. После того как она
удалилась, блондинка попыталась толкнуть упаковку "Французских
щекоталок", а затем сказала:
	-  Хорошо, вы готовы поджариться? Вы готовы к тому, что из
ваших яиц сделают яичницу-болтушку, сварят, а затем повесят сушиться
на солнышке?
	Раздался вопль согласия.
	-  Тогда встречайте Санту... Девушку-Пантеру...
	Свет на несколько секунд погас, а когда снова зажегся, то в центре
сцены лежала, свернувшись, черная фигура. Снова забили барабаны.
Пятно красного света медленно скользило по сцене словно рассветное
солнце в африканском вельдте. Билли подался вперед, полностью
захваченный происходящим.
	Из черного комочка поднялась вверх одинокая обнаженная нога и
снова спряталась. Следом появилась потягивающаяся рука. Фигура
зашевелилась и медленно начала вставать. Она была одета в длинную
черную мантию из гладкой черной шкуры, которую обернула вокруг
себя, оглядывая аудиторию. Волосы девушки в красном свете
прожектора. Она улыбнулась -  слабо, со скрытой угрозой -  и в
следующую секунду, хотя казалось, что девушка не сделала ни единого
движения, черная мантия стала спускаться все ниже и ниже, пока не
спустилась до груди. Она схватила мантию одной рукой и стала
медленно и изящно двигаться под бой барабанов так, что мантия на
мгновение открывала то живот, то бедра, то темный притягательный
треугольник между ними. Она не отрываясь смотрела на аудиторию, и
Билли понял, что ей нравится, когда на нее смотрят, когда ее хотят.
	И Билли, хоть и знал, что похоть -  это смертельный грех, хотел ее
так сильно, что ему казалось, что его штаны разойдутся по швам.
	Черная мантия продолжала спадать, но медленно, со скоростью,
которую задавала Санта, а не аудитория. Стояла тяжелая тишина,
нарушаемая только боем барабанов, а висящий в воздухе дым напоминал
туман в джунглях. Мантия наконец оказалась на полу, и Санта осталась
только в узеньких черных трусиках.
	Ее бедра двигались все быстрее и быстрее. Лицо Санты излучало
горячее желание, мускулы гладких бедер напряглись; она подалась
вперед, разрезая пальцами потоки дыма. Она опустилась на колени, а
затем на бок похотливо извиваясь, потянулась, словно прекрасная
кошка, и легла на спину, подняв вверх ноги и медленно сводя и разводя
их. В голове Билли громыхали барабаны, и он понял, что еще чуть-чуть,
и он не выдержит. Санта поджала ноги к подбородку, и внезапно
трусики расстегнулись и упали, обнажив влажную щель между ее бедер.
	Свет погас.
	Из десятков легких вырвалось тяжелое дыхание. Вспыхнул
ослепительный белый свет, обнажая все трещины и подтеки декорации, и
блондинка прокричала:
	-  На этом все, джентльмены! Теперь все выходите, слышите?
	Послышалось несколько возгласов "Еще!" и яростный свист, но
шоу уже закончилось. Билли несколько минут не мог тронуться с места,
потому что у него был громадный, как железнодорожный семафор, и
юноша боялся, что либо порвет брюки, либо оторвет яйца, если
попытается подняться. Когда он наконец встал со своего места, шатер
был пуст. Он представил себе, что бы сказали его предки, если бы узнали,
где он сейчас находится, и похромал к выходу.
	-  Я думала, что ты уже ушел. Эй, чокто!
	Билли обернулся. Санта снова стояла на сцене, завернутая в свою
мантию. Его сердце почти остановилось.
	-  Как тебе понравилось?
	-  Это было... неплохо, я думаю.
	-  Неплохо? -  черт, да мы порвали свои задницы для вас, ребята! И
все, что ты можешь сказать, это "неплохо"? Я пыталась тебя разглядеть,
но в этом проклятом свете иногда трудно различить лица. Как тебе
понравилась Леона? Ну, девушка-львица.
	-  Э-э... она замечательна.
	-  Она присоединилась к нашему шоу только в начале июня. Когда
она была маленькой девочкой, то подхватила какую-то заразу, от
которой у нее выпали все волосы. -  Она засмеялась, увидев его
изумленный взгляд. -  Не все волосы, глупый. Там она их бреет.
	-  О.
	Появилась неуклюжая блондинка-билетерша, сматывающая
микрофонный провод. Она курила черут и ухмылялась с выражением,
которое могло бы испугать зеркало.
	-  Иисус! Ты когда-нибудь видела такую кучу жмотов? Дешевые
ублюдки! Пидоры, не могущие купить даже упаковки щекоталок! Ты
идешь на день рождение к Барби?
	-  Не знаю, -  ответила Санта. -  Может быть. -  Она взглянула на
Билли. -  Хочешь пойти на день рождения, чокто?
	-  Я... мне лучше вернуться...
	-  О! Пошли! Кроме того, мне нужен помощник, чтобы отнести
мой кейс с гримом в трейлер. И мне неудобно за мое поведение днем.
	-  Лучше соглашайся, пока есть возможность, -  посоветовала
блондинка не глядя на Билли, а рассматривая прожекторы. -  Санта еще
никогда не трахалась с индейцем.
	-  Всего лишь день рождения, -  сказала ему Санта и мягко
улыбнулась. -  Пойдем, я не кусаюсь.
	-  Ты... будешь одеваться?
	-  Конечно. Одену пояс целомудрия и стальной лифчик. Как ты на
это смотришь?
	Билли засмеялся.
	-  Хорошо, я иду.
	-  Тебе не надо отметится у этого старого призрака, на которого ты
работаешь?
	-  Не-а.
	-  Прекрасно. Ты будешь моим рыцарем и проведешь мимо
местных рогатых стариков, ждущих у входа. Пошли в раздевалку.
	Билли помедлил несколько секунд, а затем последовал за Сантой
за сцену. В его голове роились варианты, и он думал о том, как
прекрасно чувствовать любовь.
	-  Еще один клюнул на пыль... -  пробормотала блондинка и
выключила свет.


37

	Быть пьяным, думал Билли шатаясь бредя между шатров, почти
также хорошо, как и быть влюбленным. Твоя голова крутится как
волчок, желудок сводит, и тебе кажется, что ты можешь свернуть горы,
но не помнишь точно, где они находятся. Последняя пара часов
помнилась Билли смутно. Он вспомнил, что отнес кейс Санты в ее
трейлер, а затем они пошли в еще чей-то трейлер, где много народу пило
и смеялось. Санта представила его как чокто, кто-то вложил ей в руку
бутылку пива, и через час он с глубокомысленным видом созерцал лысую
башку Леоны, рассказывающей историю своей жизни. Трейлер был
переполнен людьми, в ночи громыхала музыка, и после шестой бутылки
пива Билли обнаружил у себя во рту конец окурка, который обжигал ему
легкие и странно напоминал трубку, которую он выкурил со своей
старой бабушкой. Только в этот раз он не видел видения, а глупо
хихикал, как обезьяна, и рассказывал истории про приведения, которые
тут же на месте выдумывал своей раскалывающейся головой. Он помнил
зеленый огонь ревности, который загорелся тогда, когда Билли увидел,
что Санту обнимает другой мужчина; он помнил, что мужчина и Санта
ушли с праздника вместе, но теперь это не имело значения. Утром -  быть
может. Когда он наконец собрался уходить, Барби, черная женщина-
змея, обняла его и поблагодарила за то, что он пришел, и теперь Билли
изо всех сил старался идти не кругами и не боком.
	Он был не настолько пьян, чтобы не обойти далеко "Спрут". Вдоль
дороги между шатрами и трейлерами лежал бледный туман. Он смутно
размышлял по поводу того, какой он дурак, что влюбился в такую
девушку, как Санта, которая была старше чем он и более опытна. Может
быть, она играет с ним, смеясь за его спиной? Черт, подумал он, я же едва
ее знаю! Но она, конечно же, мила, даже со всей этой лабудой на лице.
Возможно, стоит завтра с утра пройтись мимо ее трейлера, чтобы
посмотреть, как она выглядит без грима. "Никогда не трахалась с
индейцем". Надо пресечь такие мысли, иначе даже пиво не поможет ему
уснуть.
	-  Парень? -  сказал кто-то тихо.
	Билли остановился и посмотрел по сторонам; ему показалось, что
он слышал чей-то голос, но...
	-  Я здесь.
	Билли по-прежнему никого не видел. Шатер "Призрак-Шоу"
находился всего в нескольких ярдах. Если его ноги пересекут дорогу не
уронив его, то все будет в порядке.
	-  А? Где?
	-  Прямо перед тобой. -  И двери шоу "Змея-Убийца" медленно
открылись, как будто нарисованная рептилия разинула пасть, приглашая
в нее Билли.
	-  Я не вижу вас. Включите свет.
	Наступила пауза. Затем:
	-  Ты боишься, да?
	-  Проклятье, нет! Я Билли Крикмор, индеец чокто, и знаете что? Я
могу видеть призраки!
	-  Это очень хорошо. Ты должен быть похож на меня. Я
наслаждаюсь ночью.
	-  У-гу. -  Билли взглянул в сторону шатра "Призрак-Шоу". -  Пора
баиньки...
	-  Где ты был?
	-  Вечеринка. Чей-то день рожденья.
	-  Ну, разве это не прекрасно. Почему бы тебе не зайти внутрь, и
мы поговорим.
	Билли уставился на темный вход, то и дело уходивший у него из
фокуса.
	-  Нет. Я не люблю змей. У меня от них мурашки.
	Послышался тихий смех.
	-  О, змеи удивительный существа. Они отлично умеют ловить
крыс.
	-  Да. Ладно... -  Билли взъерошил пятерней волосы. -  Приятно
было побеседовать с вами.
	-  Подожди, пожалуйста! Мы можем поговорить о... о Санте, если
хочешь.
	-  О Санте? И что же о ней?
	-  О, о том, как она прекрасна. И в глубине сердца невинна. Она и я
очень близки; она рассказывает мне все свои секреты.
	-  Она?
	-  Да. -  Голос понизился до шелкового шепота. -  Заходи и
поговорим.
	-  Что за секреты?
	-  Он мне рассказывала о тебе, Билли. Заходи, я включу свет и мы
займемся долгим приятным разговором.
	-  Я могу задержаться на минуту. -  Ему было страшно пересекать
этот порог, но ему было интересно, что это за мужчина и что ему могла
сказать Санта. -  Никто из этих змей сейчас здесь не ползает?
	-  О, нет. Ни одна. Что я, сумасшедший?
	Билли усмехнулся.
	-  Нет.
	Он сделал первый шаг, и обнаружил, что второй было сделать
гораздо легче. Он вступил в холодную и влажную на ощупь темноту и
попытался нащупать своего собеседника.
	-  Эй, где...
	У него за спиной захлопнулась дверь. Щелкнул замок. Билли резко
развернулся: его затуманенный пивом мозг работал с ужасающей
медлительностью. В следующий момент вокруг его шеи, чуть не
задушив, обвилась толстая веревка. Под ее тяжестью он упал на колени и
попытался скинуть ее, но к его ужасу она заскользила под его пальцами и
затянулась крепче. Голова Билли отяжелела.
	-  Парень, -  прошептала приближающаяся фигура, -  вокруг твоей
шеи боа-констриктор. Если ты будешь сопротивляться, он задушит тебя.
	Билли застонал, по его щекам потекли слезы ужаса. Он схватил
существо, тщетно пытаясь освободиться.
	-  Я позволю ему убить тебя, -  торжественно предупредил
мужчина. -  Ты, пьяный, ввалился сюда не соображая, куда попал... я же
не буду отвечать за твою ошибку! Не сопротивляйся, парень. Просто
слушай.
	Билли замер, сдержав крик. Змеелов встал рядом с ним на колени
так, чтобы шептать Билли не ухо.
	-  Ты должен оставить эту девушку в покое. Ты знаешь, кого я
имею в виду. Санту. Я видел тебя вечером в шоу и видел позже на
вечеринке. О, ты меня не видел... но я был там. -  Змеелов схватил Билли
за волосы. -  Ты умный парень, да? Умнее, чем Чалки. Скажи "да, мистер
Фиттс".
	-  Да, мистер Фиттс, -  прохрипел Билли.
	-  Вот и хорошо. Санта такая красивая девушка, да? Прелесть. -  Он
произнес это слово словно название экзотического яда. -  Но я не могу
следить за всеми мужчинами, увивающимися вокруг нее, так? Она не
понимает. И когда поймет, ей не будет нужен пень вроде тебя. Ты
должен оставить ее в покое, а если нет, то я сам позабочусь об этом.
Понял?
	У Билли перед глазами плыли красные круги. Когда он попытался
кивнуть, боа еще сильнее сжал объятия.
	-  Хорошо. Эта машина шепчет мне по ночам. Ты знаешь, о чем я
говорю: "Спрут". О, она говорит мне все, что мне нужно. И знаешь что?
Она наблюдает за тобой. Так что, я буду знать все, что ты делаешь. Я
могу открыть любой замок, парень... а мои змеи могут проникнуть куда
угодно. -  Он отпустил волосы Билли и на мгновение уселся на свои
ляжки. Сквозь стук крови в ушах Билли услышал шипение и шелест,
раздающиеся где-то внутри шатра.
	-  Теперь не двигайся, -  предупредил Фиттс. Он медленно снял боа
с шеи Билли, и тот упал лицом в пыль. Фиттс поднялся на ноги и пнул
Билли носком под ребра.
	-  Если собираешься блевать, то выйди наружу. Давай, убирайся
отсюда.
	-  Помогите мне подняться. Пожалуйста.
	-  Нет, -  прошептал человек-змея. -  Ползи.
	Щелкнул замок, дверь открылась. Билли, трясясь, прополз мимо
мужчины, очертания которого вырисовывались в темноте. Дверь за ним
тихо закрылась.


38

	Уэйн Фальконер проснулся, когда что-то начало стягивать с него
простыню.
	Он резко сел, все еще затуманенный сном, и увидел смутную
фигуру, сидящую на кровати у его ног. Поначалу он испугался, потому
что ему показалось, что это была темная страшная фигура, которую он
видел во сне и которая теперь явилась, чтобы сожрать его; но затем он
присмотрелся и понял, что это был его отец, одетый в свой желтый
похоронный костюм, сидящий со слабой улыбкой на румяном здоровом
лице.
	-  Привет, сынок, -  тихо произнес Джи-Джи.
	Глаза Уэйна расширились, у него перехватило дыхание.
	-  Нет, -  сказал он. -  Нет, ты в земле... я сам видел, как тебя туда
опускали...
	-  Видел? Может быть, я и в земле. -  Он улыбнулся, показав
идеально белые зубы. -  Но... может быть, ты возвратил часть меня к
жизни, Уэйн. Может быть, ты гораздо сильнее, чем думаешь.
	Уэйн затряс головой.
	-  Ты...
	-  Мертв? Для тебя я никогда не умру, сынок. Потому что ты
любишь меня больше всех. А теперь ты понял, как я тебе нужен, да?
Поддерживать функционирование "Крестового похода" -  это тяжелая
работа, не так ли? Работа с бизнесменами, адвокатами, содержание в
порядке всех счетов, дальнейшее развитие Похода... ты только начал, но
уже понимаешь, что все это гораздо сложнее, чем ты думал. Я прав?
	У Уэйна снова разболелась голова, разламывая его виски. После
похорон головные боли стали гораздо более мучительными. Он пачками
глотал аспирин.
	-  Я не могу... я не могу справиться с этим в одиночку, -  прошептал
он.
	-  В одиночку. Какое ужасное слово. Оно похоже на слово "мертв".
Но ты не будешь одиноким, как и я мертвым... если только ты не
захочешь обратного.
	-  Нет! -  сказал Уэйн. -  Но я не...
	-  Шшшшш, -  Фальконер прижал палец к губам. -  Твоя мать в
холле, и мы не хотим, чтобы она нас услышала.
	Серебристый луч лунного света, проникающий в окно, мигал на
пуговицах отцовского пиджака; тень, падающая от Фальконера, была
огромной и бесформенной.
	-  Я помогу тебе, сынок, если ты поможешь мне. Я смогу быть с
тобой и направлять тебя.
	-  У меня... болит голова. Я... не могу думать...
	-  Ты просто пытаешься делать сразу несколько дел, не считая еще
исцелений. А ты всего лишь мальчик, тебе еще нет и восемнадцати. Не
удивительно, что у тебя болит голова из-за этих выпавших на твою долю
беспокойств и размышлений. Но мы должны обсудить с тобой, Уэйн, то,
о чем ты не должен рассказывать ни единой живой душе.
	-  Что... обсудить ?
	Фальконер наклонился ближе к Уэйну. Мальчику показалось, что
в глубине его бледных голубовато-зеленых глаз мелькнули красные
искорки.
	-  Девушка, Уэйн. Девушка в озере.
	-  Я не желаю... даже думать об этом. Пожалуйста, не надо...
	-  Но ты должен! Ты должен принять в расчет последствия твоих
действий.
	-  Она не утонула! -  сказал Уэйн со слезами на глазах. -  О ней не
было ни слова в газетах! Никто ее не нашел! Она просто... убежала и все!
	-  Она под платформой, Уэйн, -  тихо сказал Фальконер. -  Она
зацепилась там. Она уже раздулась как пузырь и скоро лопнет, и то, что
останется, упадет в ил. Рыбы и черепахи довершат остальное. Это была
дурная, грешная девушка, Уэйн, и ее родители думают, что она просто
убежала из дома. Никто и не подумает связать ее с тобой, даже если
найдут ее останки. А они не найдут. В ней был демон, Уэйн, и он ждал
тебя.
	-  Ждал меня? -  прошептал Уэйн. -  Почему?
	-  Для того, чтобы задержать твое возвращение домой в тот
момент, когда мне было плохо. Ты не думаешь, что мог бы спасти меня,
если бы знал?
	-  Да.
	Фальконер кивнул.
	-  Да. Видишь ли, демоны работают всюду. Эта страна загнивает
от грехов, и все это нагноение исходит из маленькой разваливающейся
лачуги в Готорне. Она призывает для своих целей темные силы. Ты
знаешь, кого я имею в виду. Ты знаешь уже давно. Она и ее парень очень
сильны, Уэйн; за ними стоят силы Смерти и Ада, и они хотят
уничтожить тебя, также, как уничтожили меня. Они ослабили мою веру в
тебя, а я понял это слишком поздно. Теперь они работают над тобой и
твоей верой, пытаясь сделать так, чтобы ты усомнился в своих
исцеляющих силах. Они сильны и злы и должны быть преданы огню.
	-  Огню, -  повторил Уэйн.
	-  Да. У тебя есть шанс послать их в Адово пламя, Уэйн, если ты
позволишь мне направлять тебя. Я буду с тобой тогда, когда ты будешь
нуждаться во мне. Я могу помочь тебе с Походом. Ну что, решаешь? Я не
умру, если ты этого не захочешь.
	-  Нет! Мне... необходима твоя помощь, папа. Иногда я просто... я
просто не знаю, что делать! Иногда я не знаю, правильно ли я сделал то
или иное или нет...
	-  Тебе не надо будет беспокоиться, -  успокоил его Фальконер
ободряющей улыбкой. -  Все будет прекрасно, если ты доверишься мне.
От твоей головы тебе необходимо принять лекарство, называющееся
"Перкодан". Скажи Джорджу Ходжесу, чтобы он достал тебе.
	Удивительно, нахмурился Уэйн.
	-  Папа... ты же всегда говорил, что лекарства это грех, а те кто
принимает их, исполняют волю Дьявола.
	-  Кое-какие лекарства грех. Но если тебе больно, если ты смущен,
то тебе нужно что-нибудь, чтобы ненадолго снять с себя это бремя
ненадолго. Я не прав?
	-  Я думаю, прав, -  согласился Уэйн, тем не менее не припоминая,
чтобы отец когда-либо принимал лекарство с таким названием. Он
сказал "Перкодан"?
	-  Я буду с тобой, когда возникнет необходимость, -  продолжал
Фальконер. -  Но если ты кому-нибудь расскажешь обо мне, даже матери,
я не смогу возвращаться и помогать тебе. Понимаешь?
	-  Да, сэр. -  Он немного помолчал, а затем прошептал: -  Папа, что
значит быть мертвым?
	-  Это... как черная дыра, сынок, черная насколько можно себе
представить, а ты стараешься выбраться из нее, но не знаешь, где верх, а
где дно.
	-  Но... разве ты не слышал пения ангелов?
	-  Ангелов? -  он снова усмехнулся, но его глаза остались
ледяными. -  О, да. Они поют.
	Вдруг он приложил палец к губам быстро взглянув в направлении
двери. В то же мгновение послышался тихий стук.
	-  Уэйн? -  раздался дрожащий голос Кемми.
	-  Что случилось?
	Дверь приоткрылась на несколько дюймов.
	-  Уэйн, с тобой все в порядке?
	-  А что со мной должно случиться?
	Он осознал, что снова был один; фигура в желтом костюме
исчезла, и комната вновь была пуста. Мой папа жив! -  мысленно
закричал Уэйн с бьющимся от радости сердцем.
	-  Мне... показалось, что ты разговариваешь. Ты уверен, что с
тобой все в порядке?
	-  Я же сказал, что да! А теперь оставь меня, у меня завтра тяжелый
день!
	Кемми нервно оглядела комнату, открыв дверь пошире, чтобы
внутрь проник свет из коридора. Спартанское оформление комнаты
состояло из свисающих с потолка моделей самолетов и висящих на стене
постеров с изображением военных самолетов. Одежда Уэйна была
сложена на стуле.
	-  Извини, что побеспокоила тебя, -  сказала Кемми. -  Спокойной
ночи.
	Когда дверь закрылась, Уэйн снова улегся. Он прождал долго, но
отец так и не появился. Сука! -  негодовал он на мать. Ты убила его
второй раз. Но нет, нет... его отец вернется, когда в нем возникнет нужда;
Уэйн был уверен в этом. Перед тем, как погрузиться в сон, Уэйн десять
раз повторил слово "Перкодан", чтобы выжечь его в своем мозгу.
	А в своей комнате Кемми Фальконер лежала со включенным
светом. Она глядела в потолок. Ее била дрожь. Это был не голос Уэйна,
вот в чем ужас.
	То, что Кемми слышала сквозь стену, было гортанным резким
голосом.
	Отвечающим ее сыну.


39

	Игровые киоски, аттракционы и шоу выросли посреди пыли,
покрывающей ярмарочную площадь Бирмингема. Третий день то
моросил, то усиливался дождь, смывая к черту карнавальный бизнес.
Тем не менее, люди продолжали напряженно работать; промокшие до
костей, они искали убежище в пассажах и закрытых шоу, но обходили
своим вниманием карусели, чьи яркие неоновые вывески шипели под
дождем.
	Это было замечательно, думал Билли. Потому что люди не могли
кататься на "Спруте", и он таким образом был лишен необходимого. Это
была последняя остановка в сезоне. Если то, что вселилось в "Спрут",
собирается ударить, то этого нужно ожидать в ближайшие четыре дня.
Ночью, даже когда по крыше шатра "Призрак-Шоу" стучал дождь,
Билли слышал Бака Эджера, трудящегося над своей машиной; его
молоток эхом раздавался по пустынной площади. Во время установки
"Спрута" на скользкой площади одному из рабочих размозжило плечо
железкой, упавшей сверху. О машине ходили слухи, и все теперь
сторонились ее.
	Билли стоял у трейлера Санты Талли под легким моросящим
дождем, который смывал с улицы последних прохожих. С тех пор как
карнавал достиг Бирмингема, он бывал здесь дважды: в первый раз
услышал, как внутри смеялись Санта и какой-то мужчина, а во второй
раз, пробираясь между рядами трейлеров, он заметил в футах десяти от
себя низкую лысую фигуру, стоящую в тени. Мужчина резко повернулся
к нему, и Билли успел заметить его испуганное лицо в черных очках,
прежде чем тот пустился бежать. Билли немного пробежал за ним, но
потерял в лабиринте трейлеров. Он никому не рассказывал о
происшествии в шатре "Змеи-Убийцы", боясь, что мужчина узнает об
этом и пустит своих змей в дело, возможно на Санту или Доктора Чудо.
Тем не менее он все еще хотел ее и желал увидеть.
	Он собрал воедино всю свою храбрость, огляделся, чтобы
удостовериться, что за ним никто не следит, а затем сделал пару
осторожных, словно по горячим углям, шагов по направлению к
трейлеру. Единственное овальное окно закрыла занавеска, однако сквозь
нее сочился свет; Билли слышал скрипящие завывания в стиле кантри.
Он постучал в дверь и немного подождал. Музыка прекратилась. Он
постучал еще раз, более решительно, и услышал голос Санты.
	-  Да? Кто там?
	-  Я. Билли Крикмор.
	-  Чокто? -  щеколда отодвинулась, и тонкая дверь открылась. Она
стояла на пороге, освещенная неярким золотистым светом, одетая в
черный шелковый халат, который облегал ее фигуру. Ее волосы казались
темным сиянием, и Билли заметил, что на ней почти нет косметики.
Вокруг ее глаз виднелось немало морщинок, а грустные губы были
плотно сжаты. В правой руке она держала маленький хромированный
пистолет.
	-  Еще кто-нибудь есть? -  спросила она.
	-  Нет.
	Она открыла дверь пошире, чтобы дать ему войти, а затем снова
заперла ее на щеколду. Комната представляла собой наполовину
спальню, а наполовину кухню. Сразу справа от двери стояла шатко
выглядящая деревянная кровать, накрытая ярко-голубым покрывалом, а
дальше вешалка с одеждой на плечиках. Туалетный столик был уставлен
дюжиной флаконов с косметикой, кремами и тюбиками губной помады.
На маленьком кухонном столике по соседству с стопкой грязных тарелок
стоял магнитофон на батарейках. На стенах по соседству с флагом
повстанцев и постером "Дей-Гло Лав" висели плакаты с изображением
Клинта Иствуда, Пола Ньюмана и Стива Мак-Куина. Дверь вела в
крошечную ванную комнату и душевую.
	Билли уставился на пистолет. Санта поставила его на
предохранитель и положила обратно в ящик кухонного стола.
	-  Извини, -  сказала она. -  Иногда я к ночи начинаю нервничать.
	Санта прошла мимо него и некоторое время смотрела в окно.
	-  Я жду своего друга. Он должен был прийти тридцать минут
назад.
	-  Кто-то особенный?
	Санта взглянула на него и криво усмехнулась.
	-  Нет. Просто друг. Человек, с которым проводишь время.
	Билли кивнул.
	-  Тогда мне лучше уйти. Я не хочу...
	-  Нет! -  она подалась вперед и схватила Билли за руку. -  Не уходи.
Останься и поговори со мной, пока не придет Бадди, хорошо? Я ужасно
не люблю находиться здесь одна.
	-  Что он подумает, когда найдет нас вдвоем?
	-  Не знаю. -  Она не ослабляла своей хватки. -  А что он может
подумать?
	Ее глаза светились в слабом свете настольной лампы, а пальцы
холодили мокрую от дождя кожу Билли.
	-  Может, он подумает... что между нами что-то было?
	-  А ты хочешь, чтобы между нами что-то было?
	-  Я... я тебя едва знаю.
	-  Ты не ответил на мой вопрос, чокто. Это ты бродишь вокруг
моего трейлера по ночам?
	-  Нет. -  Рассказать ей про мужчину, спросил он себя; но к чему
хорошему это приведет? Этот только еще больше ее напугает, а полиция
не сможет доказать причастность человека-змея к смерти Чалки. Нет.
Четыре дня ярмарки закончится, она уедет, и тот человек больше не
сможет ее беспокоить.
	-  Ну, а я думала, что это, должно быть, ты. Я думала, что ты
крадешься рядом и шпионишь за мной! Вот глупость! -  она засмеялась и
потянула Билли. -  Садись. Хочешь пива?
	-  Нет. Спасибо. -  Он сел на выцветшую голубую софу, в то время
как Санта возилась в своем холодильнике и открывала "Миллер".
	-  Извини за беспорядок. Иногда я становлюсь ленивой, как
книжная страница. -  Она отпила пиво из банки, подошла к окну и снова
выглянула наружу. -  Проклятье! Полило еще сильнее. -  Стало слышно,
как по крыше трейлера барабанят капли дождя. -  Я хотела сходить на
это ваше "Призрак-Шоу". -  Она опустила занавеску и повернулась к
нему. -  Ты веришь в приведения?
	Билли кивнул.
	-  Да, и я тоже. Знаешь, я родилась в Новом Орлеане, а этот город
самый густонаселенный призраками город во все стране, ты слышал об
этом? Они просто так и вылазят из деревянных строений. Конечно, я не
видела ни одного, но... -  Она села рядом с ним и вытянула длинные
обнаженные ноги. Через разрез халата были видны ее бедра. -  Черт
побери! Я не думаю, что Бадди придет, а ты? Ублюдок обманул меня.
Говорил мне, что даст работу в Бирмингеме после того, как ярмарка
закроется.
	-  И что ты будешь делать?
	-  Не знаю, может быть, поеду домой. Мои дети живут с моей
матерью. Да, не удивляйся! У меня две маленькие девочки. Я не выгляжу
так, будто у меня двое детей, да? -  Она похлопала по своему плоскому
животу. -  Как ты считаешь, на сколько я выгляжу?
	Билли пожал плечами.
	-  Не знаю. Может быть... на двадцать два, -  сделал он
комплимент.
	Глаза Санты заблестели от удовольствия. Стук дождя по крыше
был гипнотическим и убаюкивающим.
	-  Как ты думаешь, у меня красивое тело?
	Билли заерзал и прочистил горло.
	-  Ну... конечно. Симпатичное.
	-  Я горжусь тем, как выгляжу. Поэтому люблю танцевать. Может
быть, когда-нибудь я открою свою собственную школу танцев и буду
давать уроки, но в настоящий момент я люблю находиться на сцене. Там
ощущаешь важность этого и чувствуешь, что люди наслаждаются, глядя
на тебя. -  Она отхлебнула пиво и озорно посмотрела на Билли. -  Ты
наслаждаешься глядя, а?
	-  Да.
	Санта рассмеялась.
	-  Ха! Чокто, ты побил все рекорды! Сидишь, как священник в
борделе! -  Внезапно ее улыбка немного утихла, а глаза потемнели. -  Но
ты же не думаешь так? Что я шлюха?
	-  Нет, что ты! -  ответил Билли, не будучи, однако, абсолютно
уверенным, так это или нет.
	-  Я не шлюха. Я просто... живу своей жизнью, и все. Я делаю то,
что мне нравится, когда мне это нравится. Разве это плохо?
	Билли отрицательно потряс головой.
	-  Твоя рубашка промокла. -  Она подалась вперед и стала
расстегивать ее. -  Ты простудишься, если останешься так.
	Он выскользнул из рубашки, и она отбросила ее в сторону.
	-  Так-то лучше, -  сказала она. -  У тебя красивая грудь. Я думала,
что у индейцев на теле нет волос.
	-  Я только частично индеец.
	-  Ты симпатичный мальчик. Сколько тебе, восемнадцать? Нет, ты
говорил, семнадцать. Ладно, я не думаю, что этот ублюдок Бадди придет
сегодня.
	-  Я не знаю.
	Санта допила пиво и поставила банку на столик рядом с собой.
Она глядела на Билли и улыбалась до тех пор, пока он весь не покрылся
румянцем.
	-  Ты раньше когда-нибудь был с женщиной? -  мягко спросила она.
	-  А? Ну... конечно.
	-  Сколько раз?
	-  Несколько.
	-  Ага. А луна сделана из сыра.
	Она придвинулась к нему еще ближе и заглянула ему в глаза. Он
очень симпатичный, -  подумала Санта, но его глаза скрывают секреты;
возможно, такие, которых лучше не знать. Бадди не придет, это ясно.
Идет дождь, она одинока, и ей не нравилась идея спать одной, когда тот,
кто прислал ей пучок стебельков роз, возможно, бродит вокруг трейлера.
Она дотронулась пальцем до его груди.
	-  Ты хотел меня все это время, да? Ты не должен этого стыдиться. -
Ее палец остановился на пряжке его ремня. -  Ты мне нравишься. Черт
возьми, послушай меня! Обычно я отбиваюсь от парней! Почему же ты
другой?
	-  Я не другой, -  ответил Билли, стараясь говорить спокойно. -  Я
думаю, что... я просто уважаю тебя.
	-  Уважаешь меня? Я давным-давно поняла, что уважение не
согреет кровать холодной ночью. А я, чокто, пережила много таких
ночей. И еще переживу. -  Она замолчала водя пальцем по животу Билли;
затем она схватила его за руку, притянула к себе и очень медленно
облизала его пальцы.
	Он сжал ее руку и сказал:
	-  Я... Не знаю, что надо делать. Я, возможно, не так хорош.
	-  Я выключаю свет, -  ответила ему Санта, -  и ложусь в кровать. Я
хочу, чтобы ты разделся и лег в кровать вместе со мной. Согласен?
	Билли хотел ответить "да", но не смог произнести ни слова. Она
узнала стеклянный блеск в его глазах. Она встала, сбросила халат и
обнаженная направилась к лампе. Свет погас. Билли услышал, как
шелестели простыни. Дождь продолжал стучать по крыше, перемежаясь
далекими раскатами грома. Билли, как во сне, поднялся на ноги и
расстегнул пояс.
	Когда он был готов, он подошел к кровати и увидел на подушке
золотые волосы Санты, которая свернулась латинской "С" под голубой
простынью. Она потянулась к Билли, тихо шепча его имя, и когда он
прикоснулся к ней, то между ними прыгнул электрический разряд.
Дрожа от возбуждения и смущения, он скользнул под простыню: Санта
обняла его, ее теплый рот нашел его и язык стремительно ринулся между
его губ. Он был прав, когда говорил, что не знает, что делать, но когда
Санта сжала ногами его бедра, он очень быстро научился. Потом было
тепло, звук учащенного дыхания и становящиеся все ближе раскаты
грома. Санта возбуждала его все больше, больше, и когда он был готов
взорваться, заставила его лежать неподвижно, прижавшись к ней до тех
пор, пока он снова не смог продолжать.
	Голову Билли наполнили карнавальные огни. Она положила его
на спину и уселась сверху, откинув голову и раскрыв рот так, будто
собиралась ловить капли дождя, стучащие о крышу. Она произвела на
него впечатление чередованием ритмов от резких ударов, заставляющих
ощущать боль, до продолжительных, медленных и затянутых движений,
производящих впечатление падающего пера. Он лежал ошеломленный, а
язык Санты играл с его телом словно мягкая кисточка, следуя изгибам
его мускулов; потом она рассказала ему, что ей нравится, и ободряла его,
когда он прикоснулся языком к ее соскам, затем облизал грудь и мягкий
живот, а потом спустился вниз, в ложбинку между ног. Санта прижала
дрожащие бедра к его голове, а руками вцепилась в его волосы. Она тихо
стонала, и ее терпкий аромат наполнил воздух.
	Снаружи, под проливным дождем, в завязанном под подбородком
дождевике, стоял Фиттс. Он видел, как в трейлер зашел мальчик и погас
свет. Его очки с тонированными голубыми стеклами заливал дождь, но
ему больше не нужно было ничего видеть. ~Он~ знал продолжение. Его
сердце стучало от боли и ярости. Мальчик? -  думал он. Она затащила в
постель даже глупого мальчишку? Его руки в карманах сжались в
кулаки. Неужели она безнадежна? Блеснула молния, вслед за которой
прорычал басовитый раскат грома, который, казалось, потряс мир. Он
попробовал все, что мог придумать, и проиграл. Но осталась еще одна
вещь.
	Ему нужно пойти к "Спруту", встать перед ним под серым ливнем
и ждать голоса, который возникнет и скажет ему, что делать. Он еще
немного постоял, глядя на темный трейлер, а затем побрел по грязи по
направлению к карусели. Еще задолго до того, как он подошел к
"Спруту", он услышал в своем измученном мозгу свистящий шепот:
	-  ~Убийство~.


40

	Было двенадцатое октября. Этой ночью Окружная ярмарка
закроется, карнавальный сезон прервется до следующей весны. Дождь
закончился, и последние две ночи дела были успешными. Билли помог
Доктору Чудо убраться после заключительного представления
"Призрак-Шоу" и только усмехнулся, когда Чудо резко спросил его,
почему это наконец-то он стал выглядеть таким счастливым.
	Билли вышел из шатра и направился по дороге. Огни над шатрами
начали постепенно гаснуть. Проходя мимо "Спрута", он отключился от
звуков голосов, а потом некоторое время прождал около шатра "Джангл
Лав", где Санта обещала встретить его. Когда она появилась с
опозданием на пятнадцать минут, Билли увидел, что она соскребла с
себя большую часть своего кричащего макияжа.
	В трейлере Санта продолжила образование Билли. Час спустя он
лежал совершенно без сил, крепко обняв Санту. Сквозь тонкую пелену
сна Билли слышал звук молотка Бака Эджера, стучащего по чему-то
металлическому. Он проснулся и стал прислушиваться, пока Санта не
зашевелилась и не поцеловала его, сильно и сладко.
	-  Я хотел бы, чтобы это продолжалось вечно, -  после паузы
произнес Билли.
	Санта села в кровати. Вспыхнула спичка и загорелся огонек
сигареты; в его сиянии Санта выглядела красивой и ребячливой.
	-  Что ты собираешься делать после того, как ярмарка закончится?
	-  Я поеду в Мобиль с Доктором Чудо за рулем его грузовика с
оборудованием. Потом... Наверное, вернусь в Готорн. Это было хорошее
лето. Не думаю, что я когда-нибудь забуду его. Или тебя.
	Она взъерошила ему волосы, а затем сказала:
	-  Эй! Я знаю, что будет действительно прекрасно! Горячий душ!
Мы как раз поместимся там вдвоем. Мы намылимся, станем скользкими,
и... ох, я трепещу об одной только мысли об этом! Хорошо?
	-  Конечно, -  ответил Билли задрожав.
	-  Вперед, в горячий душ! -  Санта соскочила с кровати и как была,
нагая, побежала в крошечную ванную комнату. Она потянулась и
включила свет. -  Я позову тебя, когда буду готова, -  предупредила она
хихикая, как школьница. Затем она вошла внутрь и закрыла дверь.
	Билли уселся на кровати. Его сердцебиение участилось, а внизу
живота возникло болезненное ощущение. Он был не уверен, совсем не
уверен, но на секунду, когда силуэт Санты освещался светом ванной
комнаты, ему показалось, что он видит вокруг нее светло-серый туман. В
его затылке забилась тревога, и он поднялся и направился к ванной.
	Санта, вся порозовевшая протянула руку из-за зеленой
пластиковой занавески и включила горячую воду. Она полилась в
ванную, но вместо звука воды, падающей на фарфор, раздался другой -
мокрый, глухой шум. Санта отодвинула занавеску и посмотрела в
ванную.
	Вода стучала о большую пеньковую сумку, завязанную сверху. Она
потянулась за ней, не обращая внимания на голос Билли, который
раздался прямо за дверью.
	-  Санта!
	Она потянула сумку и та раскрылась. Сумка была очень тяжелой и
шершавой.
	-  Санта!
	Вдруг из сумки выстрелила треугольная голова со сверкающими
глазами, и кошмарное существо взвилось вверх в горячем тумане. Санта
инстинктивно отдернула руку, но кобра ударила ее в щеку, и она
откинулась к стене, ударившись головой о кафель. Она булькающе
закричала, поскользнувшись в ванной и попав боком в крутой кипяток.
	Билли ворвался в дверь, едва видя из-за пара. Кобра прыгнула в
его сторону. Он отдернул голову, и клыки прошли в нескольких дюймах
от его лица. Кобра выползла из ванной. Билли видел, что Санта
обварилась и попытался схватить ее за колени. Кобра зашипела,
расправив капюшон, и снова попыталась ударить его. Билли отступил.
Кобра подняла голову более чем на фут с четвертью и наблюдала за ним
своим ужасным гибельным взглядом, а пар продолжал наполнять
ванную комнату.
	Билли был раздет, но он не думал об одежде. Он подбежал к двери,
отодвинул щеколду и попытался открыть ее, но она даже не
шелохнулась. Он ударил ее плечом и услышал звон замка в дужке. Но
Санта же сняла замок, когда они пришли! Тут он понял, что по-
видимому произошло: змеелов приходил сюда и принес змею в ванную
комнату заранее, чтобы убить их обоих, потом, пока они спали, закрыл
трейлер своим замком. Он снова ударил в дверь и позвал на помощь.
	Пар начал заполнять комнату. Он ощупью нашел настольную
лампу, поставил ее на пол и щелкнул выключателем. Скупой свет
осветил помещение, и Билли увидел, что кобра выползает из ванной
комнаты. Она снова встала в стойку, неотрывно глядя на Билли, и тут он
услышал низкий, страшный стон Санты. Кобра зашипела и поползла
вперед, стараясь защитить свою новообретенную территорию.
	Билли бросился к кухонному столу. Открыв ящик, он начал
выкидывать из него губную помаду и косметику пока его рука не
наткнулась на хромированный пистолет. Когда он повернулся, кобра
находилась всего в нескольких футах от него, ее голова раскачивалась
вперед-назад. Билли схватил с кровати подушку, и в тот же момент кобра
прыгнула вперед. Ее голова ударила в подушку с силой кулака взрослого
мужчины. Билли поднял пистолет и нажал на курок, но ничего не
произошло. Предохранитель! Змея лежала неподвижно наблюдая за
Билли. Билли нужно было бросить подушку, чтобы освободившейся
рукой снять пистолет с предохранителя. Кобра все еще находилась на
расстоянии удара, поэтому Билли отступил назад насколько было
возможно.
	Кто-то забарабанил в дверь. Голова кобры повернулась в сторону
источника новой вибрации, и в тот же момент Билли с гортанным
криком бросил в нее подушку. Когда голова кобры стала выбираться из-
под подушки, Билли уже сдернул предохранитель, и пистолет стал готов
к употреблению. Билли выстрелил в змею -  раз, два, три, четыре, пять. В
воздухе завоняло порохом, а кобра начала дико дергаться, ее голова
почти оторвалась от тела. Она попыталась встать в стойку, но ее
искалеченная голова уже не работала, и тело змеи снова упало на пол и
стало корчиться, зацепившись хвостом за одну из ножек кухонного
стола. Билли подошел к поверженному существу и поднял пистолет.
Змея глянула на него одним из своих ужасных глаз, а затем ее голова
разлетелась от шестой пули. Тело продолжило дерганье.
	Дверь распахнулась, и двое вошедших мужчин отпрянули при виде
извивающейся змеи. Билли уже был в заполненной паром ванной
комнате, вытаскивая Санту из горячей воды. Ее бок был покрыт
волдырями и она истерически всхлипывала. Билли увидел змеиный укус
и заметил, что серая аура потемнела.
	-  Вызовите скорую! -  крикнул он мужчинам. -  Быстрее! Ее
укусила змея!
	Они завернули ее в простыню, а Билли натянул свои штаны. Возле
трейлера собралась толпа людей, пытающихся выяснить, что
произошло. Когда приехала скорая помощь, Билли объяснил санитару,
что Санту укусила кобра, и если они не поторопятся, то она умрет. Он
посмотрел, как машина унеслась, а затем услышал, как кто-то сказал, что
вот-вот приедет полиция.
	Он обнаружил, что все еще сжимает пистолет, вернулся в трейлер,
обходя кровь и останки змеи, и нашел в ящике кухонного стола коробку
с патронами. Перезарядив револьвер, он направился сквозь толпу
оживленно обсуждавших происшествие людей по направлению к
главному проходу между шатрами. Он услышал сирену подъезжающей
полицейской машины, но это не ускорило и не замедлило его шагов.
Проходя "Спрут", он услышал высокий визгливый смех. Бак Эджерс,
держа в руке молоток, оторвался от работы и посмотрел на Билли
обеспокоенными глазами, вокруг которых были черные круги, но тот не
обратил на него никакого внимания. Когда он достиг шатра "Змеи-
Убийцы" и снял пистолет с предохранителя, его сердце громко стучало, а
голова горела лихорадкой мести. Он двинулся ко входу, и не удивился,
когда дверь -  рот рептилии -  бесшумно отворилась.
	-  Выходи, ты, ублюдок! -  закричал Билли.
	Внутри стояла непроглядная тьма. Не было заметно никакого
движения, однако Билли показалось, что он слышит шорох домашних
животных мужчины.
	-  Я сказал, выходи или я вытащу тебя оттуда! -  он направил
пистолет в темноту. -  Ты, ублюдок, у меня пистолет!
	Он успокоил себя и шагнул в темноту. Его рука почти припаялась
к пистолету.
	-  У меня пистолет! -  снова предупредил он, напрягшись в
ожидании атаки. Все было тихо, и теперь он мог видеть смутные
очертания стоящих рядами клеток. Несколькими футами дальше и выше
блеснула колба электрической лампочки; Билли нашарил выключатель и
повернул его. Лампочка вспыхнула, слегка покачиваясь и отбрасывая
огромные искаженные тени.
	У дальней стены на матрасе лежал низенький лысый мужчина в
коричневом костюме. Его руки сжались вокруг серо-зеленого боа,
обвившегося вокруг его шеи. Его очки упали, а лицо имело бледно-синий
цвет. К пиджаку мужчины булавкой была приколота записка. Билли
приблизился к телу и оторвал ее. Она гласила: "УБИЙСТВО
УБИЙСТВО УБИЙСТВО УБИЙСТВО УБИЙСТВО". А в самом низу
еще одно слово: "САМОУБИЙСТВО". Билли смотрел на записку, думая,
какое безумие заставило этого мужчину обернуть боа вокруг
собственной шеи и лечь умирать. Он вернул записку обратно на тело,
чтобы ее могла найти полиция, и его захлестнула волна боли. Он видел,
что Санту окружала серая аура, а не черная: что это означало? Его глаза
опалили слезы; он вышел из шатра и посмотрел в ту сторону, где мигали
между трейлеров красно-синие огни полиции.
	Налетел холодный ветерок, покрывший его тело мурашками.
Вдоль улицы полетели клочки бумаги, крутящиеся в миниатюрном
торнадо. Холодный взгляд Билли упал на "Спрута". Бак Эджерс работал,
как заведенный.
	-  Билли! Боже мой, что с тобой произошло?
	Из грузовика "Призрак-Шоу", припаркованного рядом с
"Фольксвагеном", выбрался Доктор Чудо в своих старых панталонах и
пижамной рубахе. У него были заспанные глаза и от него исходил запах
бурбона. Он заметил пистолет и остановился. -  Билли?
	-  Все в порядке. Они забрали Санту в госпиталь. Ее укусила кобра.
Это произошло в ванной, когда она... -  Его голос прервался.
	Чудо осторожно взял у него из руки пистолет.
	-  Ты выглядишь так, будто тебя обласкала смерть, парень. Пошли,
я налью тебе стаканчик, и ты сможешь рассказать мне...
	-  Нет. Не сейчас.
	Не обращая внимания на то, что происходило вокруг, Эджерс
поднимал и опускал молоток на болт, который, вероятно, никогда и не
выпадал со своего места. Билли пришло в голову, что "Спрут" износил
Эджерса, командуя им все время, используя его как свою марионетку.
Возможно также, что он захватил какую-то часть змеелова тоже. Он
слышал слабые крики и знал, что "Спрут" хочет и его. Он хотел сожрать
его, всосать его душу и силы в свои черные, жадные цилиндры и
клапаны.
	~Силен ли ты? Силен ли ты сердцем, где хранится сила?~
	Рука Билли скользнула в карман брюк. Когда он вытащил ее и
раскрыл ладонь, на ней лежал кусочек угля. Он не помнил, чтобы клал
его в эти брюки; он думал, что тот все еще лежит вместе с другими его
вещами в чемодане под одеялом в дальнем углу шатра "Призрак-Шоу".
Он напомнил ему о силе, которой он владеет, о риске, который его ждет
в том случае, если он продолжит свой Неисповедимый Путь. Если он
отступит, если перестанет доверять своему внутреннему желанию, тогда
то, что населяет "Спрута", победит и каким-то ужасным образом станет
еще сильнее. Билли сжал уголек в кулаке и положил его обратно в
карман.
	-  Билли, -  позвал его Доктор Чудо. -  Куда ты собираешься?
	-  Ты можешь пойти со мной, если хочешь. Но не пытайся
остановить меня. Я должен это сделать сейчас. Прямо сейчас.
	-  Сделать... что? Бог мой, ты что, потерял рассудок?
	Тем не менее Чудо последовал за ним, держа пистолет на
отдалении от себя как мертвую рыбу.
	Еще до того, как Билли подошел к "Спруту", Эджерс прекратил
стучать молотком. Он оторвался от своей работы и повернулся к Билли.
Черты его лица исказила отвратительная улыбка, растянувшая его рот в
нетерпеливом предвкушении. Билли понял, что "Спрут" захватил его.
Это ухмылялся не Бак Эджерс.
	Когда Доктор Чудо увидел эту улыбку, он некоторое время стоял
как вкопанный.
	-  Билли, -  сказал он нервным голосом, -  я не... думаю, что ты
должен...
	-  Ну наконец-то, кореш! -  прогудел Эджерс, идя навстречу. -  А я
уже подумывал, что ты никогда не придешь!
	-  Я здесь. Включай.
	-  Тогда прошу-с! Ты особый гость, поэтому тебе не нужно этого
долбаного билета! Хранил карусель исключительно для тебя!
	Он подошел к закрытой гондоле и стал тянуть брезент до тех пор,
пока не сорвал его. Ржавый металл гондолы был покрыт дырками и еле
видными остатками оранжевой краски. Он откинул защитную сетку,
открыв заляпанные ржавчиной внутренности гондолы.
	-  Идеально подходит для тебя, я бы сказал.
	-  Я бы на твоем месте не садился бы в это проржавевшее корыто, -
сказал Доктор Чудо, потянув Билли за руку. -  Нет, я запрещаю! Я
обещал твоей матери заботиться о тебе, и я запрещаю тебе делать это!
Слушай, пойдем в шатер и...
	-  Заткни свою пасть, старый пердун, -  тихо проговорил Эджерс,
глядя сверкающими глазами на Билли. -  Парень вырос. Он стал
мужчиной. У него свой ум, и он сам знает, что ему делать. Шоу вот-вот
начнется! -  Он сделал приглашающий жест, указав на гондолу.
	Билли высвободился из объятий Доктора Чудо. Он должен был
сделать это сейчас, пока в нем кипит ярость. Он двинулся вперед, но тут
неожиданно из тени вышла жена Эджерса. Ее круглолицее лицо было
бледно от ужаса.
	-  Нет, пожалуйста... -  пролепетала она, -  мальчик, не делай этого.
Ты не понимаешь. Ты не видишь...
	-  ЗАТКНИСЬ, ЧЕРТОВА СУКА! -  проревел Эджерс, замахиваясь
на нее молотком. Она вздрогнула, но не отступила.
	-  Машина, -  продолжала она, глядя на Билли, -  детище Сатаны.
Бак приобрел ее по дешевке в Джорджии, и с первого дня он не мог
больше делать ничего другого, кроме как заниматься ее ремонтом,
стараясь наладить. Она рассекла ему лицо, сломала обе ноги и...
	-  ЗАТКНИСЬ ЗАТКНИСЬ ЗАТКНИСЬ! -  Он захромал к ней,
подняв молоток.
	-  Пожалуйста, Бак, не надо! -  закричала женщина и увернулась от
ужасного удара, который мог бы раздробить ей плечо. Она упала на
четвереньки, а ее муж встал над ней дыша, как загнанный зверь. Она
взглянула на него ужасным умоляющим взглядом и сказала:
	-  Я люблю тебя, Бак...
	Билли увидел, как выражение лица мужчины изменилось. Он
неуверенно заморгал, а его ужасная гримаса уменьшилась на несколько
дюймов. На мгновение он стал просто измученным человеком, который
всю жизнь никак не мог поймать свою удачу; затем жестокая улыбка
вернулась, а глаза снова загорелись.
	-  Вот и оставайся здесь и веди себя как маленькая послушная
девочка, -  сказал он жене.
	-  Давай! -  крикнул Билли. -  Я жду тебя!
	-  О, да! Конечно! Хозяин приказывает, слуга подчиняется.
Конечно, конечно!
	Он хихикнул и стал наблюдать за тем, как Билли карабкается в
гондолу. Сиденье представляло собой неудобную искореженную массу
винила, а сквозь дырки в полу размером в четверть дюйма Билли мог
видеть землю. Он вытянул свои ноги в нос гондолы и оперся спиной на
спинку сиденья. Билли обнаружил пристяжной ремень и крепко привязал
себя над коленями. Подошел Эджерс, со звоном закрыл проволочный
защитный колпак и вставил маленький металлический стержень в дужку
для замка.
	-  Все чики-чики? Хорошо. Тогда можно начинать, да?
	Эджерс заковылял к генератору, питающему "Спрут", и включил
его. Генератор забормотал, подавая электричество по кабелям толщиной
в человеческую руку. Огни карусели мигнули, мигнули и ярко
вспыхнули. Исправные лампы, которые складывались в название
аттракциона "СПРУТ", жужжали как рассерженные пчелы. Эджерс встал
около маленького пульта управления и включил двигатель карусели,
который застонал, задребезжал и начал раскручивать свои колеса и
поршни.
	-  Попался! -  закричал Эджерс. Когда он отпустил педаль тормоза
и нажал на ручку газа, его лицо приняло красный демонический вид.
	-  Билли! -  закричал Доктор Чудо, отступая от начавшего
вращаться "Спрута"
	Гондолы медленно набирали угловую скорость. Голова Билли
откинулась под действием ускорения. Эджерс жал и жал на рукоятку
газа, и щеки Билли начали краснеть от возрастающей силы тяжести.
Гондолы начали подниматься -  пять футов, десять футов, пятнадцать
футов.
	И тут море криков, стонов и рыданий -  звуков ужаса, некоторые из
которых были высокими, а некоторые такими низкими, что Билли не
слышал, а чувствовал их своим телом -  окружили его со всех сторон.
Поначалу они были тихими, а затем стали становиться все громче и
громче. Билли слышал какофонию голосов, молящих о помощи,
неожиданные, пронзающие его, вопли. Эта гондола была злым сердцем
"Спрута", понял Билли, и внутри нее находились бестелесные духи его
жертв -  одному Господу известно, какое количество.
	Неожиданно гондола дернулась вверх, а затем стала падать со
страшной скоростью. Издав скрип, она перестала падать и снова
прыгнула вверх. "Спрут" начал вращаться быстрее, мир за бортом
гондолы слился в сплошное мелькание. Билли с перекошенным ртом
попытался сконцентрироваться на голосах и сфокусировать свою
энергию на притягивании к себе духов.
	~Нет страха~, думал он. ~Нет страха. Я могу помочь вам. Я
могу...~
	Его голову заполнил рев: ~Нет, не можешь! Ты не сможешь
достать их! Я не позволю тебе достать их!~
	Гондола поднималась и падала, быстрее и быстрее. От толчков
голова Билли стучалась о предохранительный колпак. Он закрыл глаза
вцепившись в потрескавшиеся виниловые подлокотники. Возникший в
воздухе холод стал постепенно охватывать его тело; он позволил ему
полностью охватить себя, и внезапно в его голове возникли мысли и
образы по меньшей мере дюжины жертв "Спрута".
	-  Нет страха, -  выдохнул Билли. -  Просто коснитесь меня... нет
страха...
	Неожиданно его словно ударило током и что-то появилось в
гондоле рядом с ним, что-то смеющееся и вопящее.
	В его голове триумфальным кудахтаньем снова возник голос:
~Теперь ты мой, мальчик!~
	-  НЕТ! -  закричал Билли. Голос зажурчал и стих. Билли понял,
что прикоснулся к пульсу злого сердца этой машины. -  Я знаю тебя! Я
знаю, кто ты теперь!
	~Да ну, малыш? Тогда присоединяйся ко мне~.
	Что-то звенело, и Билли открыл глаза. К своему ужасу он увидел,
как длинные болты, удерживающие на месте защитный проволочный
колпак, стали сами собой отворачиваться. Маленькие винты, которыми
был привинчен запор колпака, уже выкрутились. Сетка сорвалась и
улетела. В лицо Билли ударил ветер, давя ему на грудь. Отвернулся еще
один болт рядом с коленками Билли. Дыры в четверть дюйма
расползлись, словно дыры на рваном платье. Гондола разваливалась на
куски прямо под ним. Когда она совсем развалится, принеся тем самым
ему смерть, карусель разбалансируется, ее сорвет, и она покатится по
ярмарочной площади, таща за собой высоковольтные кабели.
	-  ОСТАНОВИ! -  заорал Билли Баку. Он успел заметить Эджерса,
сгорбившегося над панелью управления и сжимающего ручку газа. Над
Билли раскрутилось еще несколько болтов, в центральном механизме,
который прикреплял гондолы к "Спруту", и один из кабелей оторвался,
испуская оранжевые искры.
	Со всех сторон вокруг себя Билли чувствовал присутствие духов,
пытающихся добраться до него. Он заставил себя снова
сконцентрироваться на их измученных голосах, и теперь увидел слабый
туман, который начал концентрироваться, образовывая многорукую и
многоголовую фигуру, лица которой нельзя было различить. Эта фигура
тянулась к нему, словно испуганное животное.
	-  О, Боже, -  прошептал Билли, -  помоги мне сделать это,
пожалуйста, помоги мне...
	Болты продолжали выкручиваться. Под ногами у Билли
отвалилась секция пола, и Доктор Чудо на земле увернулся от
пролетевшего у него над головой острого, зазубренного листа железа.
	Билли погрузил руки в массу из приведений, находящуюся прямо
перед ним, и у него возникло ощущение, что он попал в пруд с ледяной
водой. Его зубы застучали.
	-  Вы можете уйти отсюда... через меня! -  закричал он ветру. -  Я
возьму себе вашу боль, если вы ее отдадите!
	~Нет! Ты попался мне! Вы все попались мне!~
	-  Пожалуйста! Я заберу ее у вас! Она останется со мной, и вы
сможете уйти отсюда! Пожалуйста, дайте мне...
	Гондола задрожала и покачнулась, выпав из поддерживающей ее
штанги. Сквозь Билли потекли потоки ужаса.
	Туманная фигура заволновалась, дюжина рук потянулась к Билли.
Дюжина искаженных ужасом лиц клубилась словно дым. С
металлическим звуком упал вниз один из бортов гондолы.
	~Я их хозяин, их хранитель, ты не победишь!~
	-  Нет! Ты питаешься ими, используешь их страдания, чтобы
сделаться сильнее! -  Гондола резко упала вниз, а затем прыгнула вверх,
заставив Билли клацнуть зубами. Он вцепился в духов, его руки были
словно заморожены.
	-  Позвольте мне увести вас отсюда! Пожалуйста!
	В следующий момент фигура стала концентрироваться вокруг
него, покрывая его со всех сторон. Ледяные куски белого вещества
покрыли его лицо, волосы плечи. Его заполнило множество людей,
событий, эмоций, почти взорвав, и он закричал под давлением дюжины
жизненных опытов, вошедших в его мозг. Разноцветные руки цеплялись
за него, хватая его за лицо и тело, и холодная масса стала всасываться в
него.
	~Ты не можешь! Я не...~
	-  ...позволю тебе! -  крикнул Бак с глазами, горящими от ярости.
Он нажал на рукоятку изо всех сил, а затем надавил на нее всей тяжестью
тела. Дерево треснуло, Эджерс с торжествующей улыбкой отлетел в
сторону. Теперь карусель стала неуправляема и должна была крутиться
до тех пор, пока не отлетит держащаяся всего на двух винтах гондола. -
Я выиграю! Посмотрите на летающего мальчика! Посмотрите, как он
упадет!
	Чудо приставил пистолет к затылку Эджерса.
	-  Останови эту проклятую машину, или я прострелю тебе башку!
	Эджерс повернул голову; его глаза закатились, и были видны
только белки. Он усмехнулся словно череп и прошептал слова песенки:
	-  Давайте поиграем в малберри-буш, в малберри...
	-  ОСТАНОВИ СЕЙЧАС ЖЕ, Я СКАЗАЛ!
	-  Ты не застрелишь меня, старик! Ты не осмелишься застрелить
меня!
	Чудо сглотнул и отступил на шаг. Он видел, что гондола вот-вот
отвалится. Искрящиеся кабели мотались в воздухе.
	-  Черта с два! -  крикнул Чудо и ткнул стволом в лицо Эджерса. Из
его носа потекла кровь. Демоническое лицо с рыбьими глазами начало
хохотать. Чудо нанес еще один удар, разбив ему бровь. Эджерс зашелся
смехом и выплюнул изо рта кровь.
	-  Давайте поиграем в малберри-буш, в мал...
	Внезапно раздался резкий треск и посыпались искры. Жена
Эджерса подняла деревянную палку и исступленно молотила ею по
генератору, пытаясь оторвать кабели.
	-  НЕТ! ОТОЙДИ ОТ НЕГО! -  закричало существо внутри Бака
Эджерса. Он двинулся вперед, оттолкнув Доктора Чудо, но кабели уже
оторвались, выбросив сноп искр, и деревянная ручка в руке женщины
вспыхнула ярким пламенем. Лампы, составляющие слово "СПРУТ"
погасли, также как и украшающие карусель огни. Чудо изо всех сил
нажал на педаль тормоза. Карусель начала медленно останавливаться.
	-  НЕТ! -  закружился Эджерс с желтым, как лист пергамента,
лицом. Он пошатываясь сделал шаг в сторону Чудо. Гондолы медленно
опускались вниз по мере замедления вращения карусели.
	-  Это не справедливо! Не справедливо... -  заскулил Эджерс. Его
голос начал замедляться, словно звук проигрывателя, если его
выключить не сняв тонарма с пластинки, по мере замедления вращения
"Спрута".
	-  Нееее спрааавееедлииивооо. Неееее спрааавееедлиииуууооо...
	Он упал в опилки, свернувшись словно утробный плод, и начал
всхлипывать.
	"Спрут" остановился. Чудо сразу же начал вытаскивать Билли из
остатков гондолы. Мальчик был очень холодным на ощупь, дрожал и
стонал. Он обнял Билли за плечи и потащил его сквозь болтающиеся на
ветру мертвые кабели. Внутри машины что-то треснуло; в разные
стороны полетели болты, центральный цилиндр продолжал вращаться,
когда все четыре гондолы разом упали на землю. В следующий момент
вся машина развалилась, образовав кучу металлолома в тумане из дыма
от искр и опилок. Ее стальные руки упали с глухим стуком, как будто
цемент, связывающий воедино "Спрут", внезапно растворился.
Поднявшаяся пыль желтым клубом унеслась на ярмарочную площадь.
	-  Нет страха, -  бормотал Билли, -  пожалуйста, позвольте мне
сделать это, я не хочу умирать, дайте мне выйти, нет страха, нет боли...
	Чудо склонился над ним.
	-  Все хорошо. Все закончилось... Боже мой!
	Мальчика исказила какая-то невидимая боль, заставив его
трепетать, замерзать. Он стонал и всхлипывал, его голова дергалась
взад-вперед. Чудо оглянулся и увидел, как женщина склонилась над
своим рыдающим мужем.
	Она вцепилась в него, качая как ребенка.
	-  Это случилось, -  говорила она сквозь слезы, текущие по ее
лицу. -  О всемогущий Боже, мы избавились от этого монстра! Мы
наконец избавились от него!
	Чудо подумал, что та малость, которая осталась от "Спрута", не
годится даже для свалки. Он поежился, вдруг осознав ту силу, которой
обладал Билли; он не понимал ее, но она заставляла его кровь стынуть в
жилах.
	Неожиданно Билли вздохнул и открыл глаза, словно выныривая из
кошмара. Его глаза, налитые кровью, стали рубиново-красными.
	-  Они ушли? -  прошептал он. -  Я сделал это?
	-  Я... думаю, что да, -  ответил Чудо. Он видел фигуры,
появившееся из темноты. Чудо сжал руку Билли. Она была такая
холодная, какой, по мнению Чудо, может быть только у покойника.
	Для него с Билли Крикмором ярмарка закончилась.


41

	Они прибыли в Мобиль в сумерках следующего дня в кабине
грузовика с оборудованием. Поскольку Билли был не в состоянии
управлять машиной, "Фольксваген" пришлось оставить в Бирмингеме.
Позже Чудо наймет кого-нибудь перегнать его.
	Мальчик болен, мысленно повторял Чудо всю долгую дорогу.
Билли попеременно трясся то от холода, то от лихорадки; большую
часть дороги он проспал, но издаваемые им стоны и дрожь говорили о
виденных им во сне кошмарах, которые находились за гранью
представления Чудо. У Чудо было намерение посадить Билли в автобус
и отправить его в Готорн, но тот отказался, говоря, что обещал съездить
в Мобиль, и что с ним будет все в порядке, когда он немного отдохнет.
	Бледность Билли перешла в серо-коричневый цвет, он свернулся
под зеленым армейским одеялом на сиденье с мокрым от пота лицом.
Внутри него шипели эмоции, а ужас пробирал его до самых костей.
	Они ехали по плоскому пляжу Мобиля, и маленькие волны с
грязно-зеленой пеной наползали на голый коричневый берег. Чудо
оглянулся и увидел, что Билли проснулся.
	-  Ну, что, чувствуешь себя лучше?
	-  Да. Лучше.
	-  Когда мы остановимся, тебе надо поесть, чтобы восстановить
силы.
	Билли покачал головой.
	-  Мне кажется, я не смогу усвоить пищу.
	-  Я не жду от тебя помощи в этих условиях. Во всяком случае,
после того, что произошло. Ты слишком болен и слаб.
	-  Со мной все будет в порядке.
	Билли задрожал и поплотнее завернулся в грубое одеяло, несмотря
на то, что воздух Мексиканского залива был плотен и душен. Он смотрел
в окно на перекатывающиеся волны, пораженный видом огромного
количества воды; солнце садилось в серые облака, заливая пляж
жемчужным сиянием.
	-  Мне надо было посадить тебя в автобус и отправить домой, -
сказал Чудо. -  Ты знаешь, я... не понимаю, что произошло прошлой
ночью и, может быть, не хочу понять, но... мне кажется, что ты очень
необычный юноша. И та способность, которой ты обладаешь,
накладывает на тебя очень необычные обязанности.
	-  Что ты имеешь в виду?
	-  Я имею в виду, что ты со своей... силой, даром, способностью -
называй это как хочешь -  должен помочь тем парапсихологам, о
которых я тебе рассказывал. Если ты обладаешь способностью
обращаться с умершими -  "класть мертвых на покой", кажется так ты это
называешь -  то тебе надо работать с учеными, а не путешествовать с
грошовым карнавалом или прозябать в городишке размером с почтовую
марку. Билли, у тебя есть, что им предложить; возможно, ответ на
огромное количество загадок... или, может быть, начало новых. Скажи...
это каждый раз на тебя так действует?
	-  Это со мной только второй раз. Тогда тоже было плохо, но в
этот раз просто... агония. Это все равно, что запереть внутри себя
страшный крик и не мочь найти голоса, чтобы дать ему вырваться. Я
чувствую себя так, словно горю, но одновременно мне и холодно. В мою
голову попало слишком много всякого, и я не могу... нормально думать.
	Он вздохнул, издав звук, более похожий на стон, и, закрыв глаза,
уронил голову на сиденье, но снова быстро открыл их, потому что в его
мозгу пронеслось странное видение -  последнее, что видели люди,
погибшие в гондоле: вращающееся небо и сияющие огни, пальцы,
вцепившиеся в сетку защитного колпака, мир, превращающийся с
ужасающей скоростью в мешанину цветов.
	Доктор Чудо проехал по длинному мосту и свернул в квартал
стареньких деревянных домов. Большинство из них представляли собой
двухэтажные строения, которые своим видом рассказывали о
беспощадной руке времени и ветровой эрозии. Чудо остановил грузовик
около большого дома с верандой и окнами, закрытыми ставнями. Белая
краска местами облезла, оголив бесцветное серое дерево. Они еще
немного посидели в грузовике в опускающихся сумерках.
	-  Ты не должен так делать.
	-  Я знаю. По тому, как я себя чувствую, я не знаю, выдержу ли я
еще раз.
	-  То, что ты сделал, стоило этой боли?
	Билли обдумал вопрос, а затем кивнул.
	-  Да. Стоило.
	-  И в следующий раз ты снова сделаешь это?
	-  Я не знаю. Я стараюсь... думать, что достаточно силен, но я
боюсь. А я знаю, что когда боюсь, то становлюсь слабее. -  Он устало
взглянул на Чудо. -  Я не хочу быть таким, какой я есть. Я никогда не
просил об этом. О, Боже, как мне хотелось хоть на немного забыть о
духах, черной ауре и Смерти!.. Я хочу быть таким, как все другие.
	-  Все другие тоже боятся, -  тихо сказал Чудо. -  Но разве ты не
понимаешь, что ты, возможно, единственный из людей, кто не должен
бояться, потому что ты обладаешь способностью заглянуть сквозь
Смерть на другую сторону жизни? Ты знаешь, что уход в землю -  это не
конец жизни; и если ты сможешь помочь другим людям осознать это, то
тем самым... твоя жизнь перевернет весь устоявшийся порядок вещей!
Бог мой, что за перспектива у тебя! Если бы у меня хватило силы духа, я
бы постарался уговорить тебя совершить со мной турне по стране,
демонстрируя общение с миром духов! Мы бы стали либо
миллионерами, либо бродячими нищими!
	Билли мрачно улыбнулся.
	-  Однако, -  продолжал Чудо, -  твое будущее лежит далеко от
карнавалов, Билли. Подумай про институт парапсихологии в Чикаго, о
котором я тебе рассказывал. Ладно?
	-  Ладно, -  ответил Билли. -  Я подумаю.
	-  Хорошо. Ну, ты готов? Мы оставим оборудование пока в
грузовике.
	Они вышли из машины, и Билли двинулся вслед за Доктором Чудо
по заросшей тропинке. У него едва хватило сил взойти по ступеням на
веранду.
	Бедная внутренняя обстановка дома была покрыта толстым слоем
пыли, хотя комнаты были большими и когда-то, по-видимому,
выглядели великолепно. В передней повсюду громоздились ящики и
коробки; свернутый и покрытый паутиной ковер стоял в углу рядом с
шаткой бледно-зеленой софой с проваленными пружинами и кофейным
столиком, заваленным газетами и журналами. По обе стороны от
полного углей камина стояли книжные полки. Календарь,
свешивающийся с гвоздя, застыл на апреле 1968 года.
	-  Извини за беспорядок, -  сказал Чудо. Он оставил дверь
открытой, чтобы проветрить помещение. -  Я забил окна после того, как
прошлым летом мне побили стекла. Это дешевле, чем вставлять новые.
Слава Богу, что электричество еще работает.
	-  У вас есть телефон?
	Билли хотел позвонить в госпиталь в Бирмингем еще раз, чтобы
справиться о здоровье Санты Талли. Ранним утром, когда он звонил
туда вторично, дежурная сестра сказала, что Санта все еще находится в
критическом состоянии, и что сразу после того, как она была доставлена
скорой помощью, ей была введена вакцина, привезенная из Флориды.
	-  Нет, к сожалению, нет. Мне некому звонить. Присаживайся,
пожалуйста.
	Он зачерпнул с софы газеты и сбросил их на пол.
	-  Я знаю, что ты беспокоишься о своей подруге, но я уверен, что
они сделают все, что в их силах, чтобы спасти ее. Если ты хочешь, мы
найдем попозже телефонную будку.
	Билли кивнул и направился к книжным полкам. Он видел вокруг
бледно-серую ауру, а не черную -  означает ли это, что есть шанс, что она
выживет?
	-  Почему бы тебе не сесть и отдохнуть? -  спросил Чудо. -  Я
посмотрю на кухне, возможно, найду что-нибудь поесть. Хорошо?
	Билли кивнул, и мужчина прошел по коридору в заднюю часть
дома.
	-  Как ты относишься вермишели с курицей? -  послышался через
некоторое время его голос. -  Она консервированная, так что, думаю, ее
можно есть.
	-  Чудесно, спасибо.
	Билли заглянул в еще одну большую комнату поднимая
ботинками клубы пыли. В комнате стоял разобранный письменный стол
и пианино с желтыми клавишами. Он нажал на несколько клавиш и
услышал диссонирующие звуки, похожие на мяуканье задушенной
кошки. Через другую дверь он вышел в переднюю и увидел лестницу, о
которой ему рассказывал Доктор Чудо. Над верхней ступенькой
лестницы с потолка свешивалась одинокая лампочка, излучающая
мрачный серый свет.
	Билли коснулся перил. Он слышал, как на кухне Доктор Чудо
сражается с кастрюлями и сковородками. Он стал медленно подниматься
по ступеням, крепко сжимая перила, и, достигнув верха, уселся на
верхнюю ступень. На кухне текла вода.
	-  Кеннет? -  тихо позвал Билли. Он подождал несколько минут
пытаясь сосредоточиться и преодолеть стену остаточного ужаса.
	-  Кеннет? -  прошептал он.
	У подножья лестницы показалась фигура. Некоторое время она
стояла неподвижно, а затем поставила ногу на нижнюю ступеньку.
	Билли вздохнул и покачал головой.
	-  Я не думаю, что здесь кто-то есть или когда-либо был.
	-  Я знаю, -  тихо ответил Чудо. -  Я... надеялся, что Кеннет был
здесь, но... это просто самообман, так? Если бы осталась какая-то его
часть, то это означало бы, что он в беде, не так ли?
	Билли кивнул.
	-  Я не знаю, что видела Элен, если видела что-то вообще, но мы
оба взвалили на наши плечи большую боль. Я думаю... что видение Элен
призрака Кеннета было ее шансом начать общение с миром умерших, но
вместо того, чтобы положить его на покой, она попыталась воскресить
его. Он был очень хорошим мальчиком. Он бы тебе понравился. Здесь...
здесь ничего от него не осталось?
	-  О, да. -  Билли поднялся на ноги. -  Вы вернули его к жизни,
когда вспомнили о нем. Воспоминания не должны быть мрачными; это
хорошая вещь, потому что вы можете таким образом навсегда оставить с
собой своего сына, в своем сердце и в своей памяти. Я думаю, что сейчас
он покоится с миром и освободился от ожидания, но он все еще жив
внутри вас.
	-  Да, -  понимающе улыбнулся Чудо. -  И я тоже думаю, что это
очень хорошо. В моей памяти Кеннет навсегда останется юношей;
симпатичным в своей военной форме и самым лучшим сыном, какого
только можно себе пожелать. -  Он опустил голову, и Билли услышал
глубокий вздох. -  Пойду посмотрю, как там суп. У меня они часто
выкипают.
	Чудо вернулся в кухню.
	Билли еще немного постоял на лестнице, держась за перила. Но
ничего не происходило. Ничто не нарушало чистоту воздуха вокруг него,
ничто не пыталось наладить с ним отчаянный контакт, ничто не
умоляло его взять его земные боли и страдания. В доме стояла мирная
тишина. Билли спустился по лестнице и вернулся в комнату, где стояло
пианино. Он прикоснулся к потрескавшемуся от жары дереву и провел
пальцами по шатким изношенным клавишам. Он сел на стул и извлек
одну ноту, которая дрожа повисла в воздухе. Затем еще одну, из басового
регистра, которая застонала словно ветер в зимнюю ночь. Он извлек
одновременно три ноты и вздрогнул от их дисонансного причитания.
Еще одна попытка, на этот раз получился сладкий гармоничный аккорд,
который был словно бальзам для его лихорадки. Глядеть на клавиатуру,
понимать ее было тайной само по себе: почему одни клавиши белые, а
другие черные? Как люди извлекают из них музыку? Для чего нужны эти
педали?
	Внезапно он ударил по клавиатуре обеими кулаками. Ноты
застонали и заверещали, и Билли почувствовал, как завибрировали
сначала его кулаки, затем руки, плечи шея и наконец голова. Звук был
ужасным, однако каким-то образом его энергия расколола горячий котел
эмоции внутри него, сделала в нем крошечную трещину, через которую
начали истекать капли. Билли ударил снова, левым кулаком. Затем
правым. Затем на клавиатуру словно молотки упали оба кулака, и весь
дом наполнился грубым, дребезжащим шумом, который, возможно,
воплощал музыку ужаса и замешательства. Старое пианино, казалось,
вот-вот взорвется из-за этого шума; несколько клавиш слоновой кости
вылетели под беспощадными ударами Билли, словно гнилые зубы. Когда
он наконец остановился, прислушиваясь к затихающему эху, то оно
показалось ему похожим на музыку: ужасную гармонию дилетантски
нажатых клавиш, теперь затухающую, как бы растворяющуюся в самих
стенах дома. И Билли почувствовал, что котел внутри него раскололся
надвое и все эмоции излились из него в этот инструмент, стоящий перед
ним. Он почувствовал громадное облегчение, очищение и оживление.
	Тут он вспомнил, как его бабушка давным-давно говорила, что
ему нужно будет найти выход эмоциям, осаждающимся в нем после
контакта с духами. Она нашла выход в гончарном деле, так же, как его
мать в вышивании, а у него... что может быть ближе к человеческим
эмоциям, чем музыка? Но как извлечь настоящую музыку из
совокупности дерева и металлических струн? Как приласкать ее, вместо
того, чтобы забивать до полусмерти? Как научиться осушать боль, а не
вырывать ее?
	-  Да, -  произнес у него за спиной Доктор Чудо, держащий поднос
с двумя тарелками супа. -  Я рад, что мой дом все еще стоит, и уверен,
что полиция уже выехала, но мы предложим им присоединиться к
пирушке.
	-  Это ваше? Вы знаете, как на нем играть?
	-  Я? Нет, я не смыслю в этом ни бельмеса. Моя жена... была когда-
то преподавателем музыки. Осмелюсь сказать, что ты не ван Клиберн.
	-  Кто?
	-  Не имеет значения. Но с другой стороны, и ван Клиберн не
Билли Крикмор. Пошли, поедим в передней, а то здесь темно.
	Он остановился, потому что Билли остался сидеть на стуле.
Вместо этого он снова начал тыкать пальцами по клавишам, будто
пытаясь найти сокровища капитана Кидда.
	-  Возможно, научиться нетрудно, -  сказал Чудо. -  Я никогда не
пытался, однако в подвале имеется целая куча старых учебников. Тебя
это интересует?
	Билли извлек высокую ноту и прислушался к ее звучанию.
	-  Да, сэр.
	-  Тогда я откопаю их для тебя. Возможно, они настолько
заплесневели, что ты не сможешь их читать, но... -  Чудо поставил
поднос на пианино. Он заметил возбуждение в глазах Билли и то, что его
кожа приобрела гораздо более здоровый оттенок. Было большим
облегчением узнать, что Кеннет покоится далеко-далеко, а не узник
этого дома. -  Ты очень помог мне. Я ценю все, что ты для меня сделал.
Я... не знаю, что тебя ждет впереди, но думаю, что еще услышу о тебе.
По крайней мере, я надеюсь, что ты напишешь мне о том, как у тебя
будут дела.
	-  Да, сэр, обязательно.
	-  Я считаю тебя человеком слова. Это качество само по себе
редкость в наши дни. Утром я отвезу тебя на автобусную остановку; я бы
мог предложить тебе ощутимую надбавку к зарплате, если бы ты
присоединился ко мне на карнавале следующим летом, но... у тебя есть
более важные дела, я думаю. -  Чудо улыбнулся. В его голове
промелькнула мысль, что вот сейчас он теряет своего второго сына, и он
дотронулся до плеча Билли. -  Суп остывает. Пошли есть.
	Чудо отнес поднос в переднюю; Билли еще чуть-чуть задержался у
клавиатуры, а затем присоединился к нему. Юноша, думал Чудо, я
желаю тебе огромной удачи. Это самое меньшее, что тебе необходимо в
твоем путешествии.
	И возможно -  нет, вероятно, сказал себе Чудо -  что как-нибудь, до
наступления зимних холодов, он вернется в Готорн на грузовике,
вернется в ту маленькую лачугу в стороне от дороги и привезет пианино,
которое, возможно, научится петь снова.



9. ОТКРОВЕНИЯ


42

	Билли попросил отвести его к отцу. На простом гранитном
могильном камне была нехитрая надпись: "ДЖОН БЛЕЙН КРИКМОР,
1925-1969". Он стоял на склоне холма рядом с могилой Линка
Паттерсона между соснами, защищающими его от дождя и солнца. На
земле еще были видны следы работы могильщиков, но скоро начнут
падать иголки и скроют их.
	-  Он пошел спать, -  сказала Рамона. Ее выбившиеся из-под шарфа
серые локоны развевал ветер. Вокруг ее глаз и с каждой стороны носа
залегли глубокие морщины, но она все еще отказывалась повиноваться
воле времени и держала себя с достоинством, высоко подняв
подбородок. -  Той ночью я читала ему Библию, и мы хорошо
поужинали овощами. Он много говорил о тебе, как и несколько дней до
того, и сказал, что очень старается понять... что мы такое. Он сказал, что
знал, что ты станешь великим человеком, и он будет гордиться тобой.
Потом он сказал, что хочет вздремнуть, и я занялась мытьем посуды.
Когда я попозже зашла проведать его, он... был спокоен, как младенец. Я
прикрыла его одеялом и пошла за врачом.
	Билли коснулся гранитных букв. С холмов им в лицо дул
холодный ветер. Несмотря на то, что едва минула середина октября,
зима уже стучалась в двери. Билли приехал вчера и домой от остановки
автобуса "Грейхаунд" у магазина Коя Грендера он шел пешком, неся в
руках свой чемоданчик. Подходя к дому, он увидел свою мать в поле,
собирающую пеканы в корзину. Отец не сидел на террасе. "Олдсмобиля"
нигде не было видно -  как он потом выяснил, его сдали в металлолом,
чтобы заплатить за гроб отца. Дом был все такой же,
отремонтированный и покрашенный на деньги, которые он присылал, но
жизнь изменилась. Он видел на лице матери воздействие времени. С ее
слов он понял, что отец умер примерно в то время, когда Билли снился
сон о том, как они гуляли по дороге, ведущей в Готорн.
	-  Ты должна была знать, -  сказал Билли. -  Аура. Ты должна была
ее видеть.
	-  Да, я видела ее, -  тихо ответила Рамона. -  Я знала, что он умрет,
и он тоже это знал. Твой отец примирился с окружающим его миром и,
главным образом, с самим собой. Он вырастил тебя своими сильными
руками, день и ночь работая на нас. Он не всегда соглашался с нами и
понимал нас, но это не имеет значения: перед смертью он любил нас так
же сильно, как всегда. Он был готов к смерти.
	-  Готов? -  Билли потряс головой не веря своим ушам. -  Ты
имеешь в виду, что он... хотел умереть? Нет, я не поверю этому!
	Рамона взглянула на него холодным оценивающим взглядом.
	-  Он не боролся со смертью. Он не хотел. Перед смертью у него
было сознание ребенка, и как у любого ребенка, у него была вера.
	-  Но... я... должен был быть здесь! Ты обязана была мне написать!
Я... даже... не попрощался с ним!..
	-  Что бы это изменило? -  Рамона покачала головой и взяла его за
руку. По его щеке покатилась слеза, и он не вытер ее. -  Теперь ты здесь.
И несмотря на то, что его нет, ты всегда будешь сыном Джона
Крикмора. Он навсегда останется в твоей крови. Так умер ли он на
самом деле?
	Билли чувствовал, как на него давит неутомимый ветер, шелестя
острыми сосновыми иголками. Он знал, что то, что отец жив внутри
него, это правда, и все же... разлуку так тяжело перенести. Так тяжело
потерять кого-то и оплакивать его; гораздо легче наблюдать смерть на
расстоянии, более трудно столкнуться с ней лицом к лицу. Он уже
почувствовал, что из себя представляет мир, на примере карнавала с его
шумом и сияющими прожекторами; здесь, в долине, окруженной
поросшими лесом холмами и накрытой серым небом, Билли казалось,
что он находится в центре величайшей тишины. Он провел ладонями по
шершавому могильному камню и вспомнил, как отец прижимался своим
небритым лицом к его щеке. Мир вращается слишком быстро! -  подумал
он; ветер меняется слишком часто, и лето его детства, похоже, осталось в
прошлом. Его радовала только одна вещь: вчера утром, перед отъездом
из Мобиля, он позвонил в госпиталь в Бирмингем, и ему сказали, что
Санта Талли пошла на поправку.
	-  Зима уже в пути, -  сказала Рамона. -  Она опять будет холодной,
судя по тому, какими толстыми стали эти сосны.
	-  Я знаю. -  Билли взглянул на мать. -  Я не хочу быть таким, какой
я есть, мам. Я никогда не просил об этом. Я не хочу видеть духов и
черную ауру. Я хочу быть таким, как все. Мне это все очень трудно; это
все очень... странно.
	-  В твоей крови заговорил отец, -  заметила она. -  Я тоже не хочу.
Никто никогда не обещал тебе, что это будет легко...
	-  Но у меня не было выбора.
	-  Это правда. Потому что его и не должно было быть. О, ты
можешь жить как отшельник, порвав с внешним миром, как пыталась
сделать я после твоего рождения, но рано или поздно это постучится в
твою дверь.
	Он сунул руки в карман и поежился от налетевшего порыва
холодного ветра. Рамона обняла его. Она уже выплакала все свои слезы,
но боль ее сына почти разбила ей сердце. Но она знала, что боль
укрепляет душу, закаливает волю, и когда он наконец пересилит ее, то
станет еще сильнее.
	Вскоре он вытер глаза рукавом и сказал:
	-  Со мной все в порядке. Прости, что я... вел себя, как ребенок.
	-  Пойдем, -  предложила Рамона, и они вместе стали спускаться с
холма между могил к дороге. До дома было больше двух миль, но они не
торопились.
	-  Что мне теперь делать? -  спросил Билли.
	-  Я не знаю. Посмотрим.
	Рамона некоторое время молчала, и Билли понял, что она думает о
чем-то важном. Они дошли до того места, где между плоских камней
журчал ручей, и Рамона внезапно остановилась.
	-  Мои ноги уже не те, что были раньше. Я расскажу тебе. Когда я
была девочкой, то могла бегом преодолеть весь этот путь даже не
задохнувшись, а теперь я уже икаю как лягушка. -  Она села на камень, на
котором были нацарапаны чьи-то инициалы. Билли лег в траву на
живот, глядя на то, как поток воды огибает камни. -  Есть кое-что, о чем
ты должен знать. Я не говорила тебе этого при жизни отца несмотря на
то, что он прекрасно обо всем знал. Я должна все тебе рассказать, а
потом ты будешь думать сам, как тебе поступить.
	-  О чем рассказать?
	Рамона посмотрела вверх, на стаю пролетающих над ее головой
ворон. Далеко в вышине солнце отражалось от карабкающегося к
облакам самолета.
	-  Мир меняется слишком быстро, -  сказала она словно сама себе. -
Люди дерутся на улицах, убивая и ненавидя друг друга; дети
употребляют бог знает какие наркотики; то тут, то там безо всяких
причин возникают войны... меня все это страшит, потому что зло ходит
без страха и меняет свое обличье и голос, чтобы искать свою пищу. Оно
рыщет повсюду, желая все большего и большего. Ты видел его однажды
давным-давно в коптильне.
	-  Меняющий Облик, -  утвердительно произнес Билли.
	-  Правильно. Он проверял тебя, зондировал. Он проверял тебя еще
раз на карнавале, но ты оказался сильнее, чем он предполагал.
	-  А ты когда-нибудь видела его?
	-  О да. Несколько раз. -  Она взглянула на него, прищурив глаза. -
Он все время насмехался надо мной и старался обмануть меня, но я все
время раскусывала его. Я не позволила проникнуть в мое сознание; я не
позволила ему заронить во мне сомнение относительно моих
способностей. Но теперь моя работа почти закончена, Билли. Теперь
Меняющий Облик не видит во мне угрозы; он хочет тебя и сделает все
возможное, чтобы уничтожить тебя.
	-  Но со мной будет все в порядке, да? До тех пор, пока я не дам ему
проникнуть в мое сознание?
	Рамона сделала паузу прислушиваясь к шуму ветра в ветвях
деревьев.
	-  Меняющий Облик никогда не сдается, Билли, -  тихо сказала
она. -  Никогда. Он стар как время и он умеет ждать. Он рассчитывает
захватить тебя врасплох, когда ты этого не ожидаешь, в момент твоей
слабости. И я думаю, что он наиболее опасен, когда питается умершими,
как зверь, когда гложет кость. Он вытягивает у духов энергию, чтобы
становиться сильнее. Как бы мне хотелось сказать тебе, что я знаю
предел силы Меняющего Облик, но к сожалению не могу. О, как много
тебе еще нужно узнать, Билли! -  Некоторое время она молча смотрела на
него. -  Но я не могу тебя этому научить. Жизнь научит.
	-  Тогда я научусь, -  ответил Билли.
	-  Обязательно. -  Рамона глубоко вздохнула. -  Так вот, что я
хотела тебе сказать: ты родился на этот свет не один.
	-  Что? -  Билли непонимающе нахмурился.
	-  Вас было двое, -  объяснила Рамона глядя на деревья. -  Ты
родился первым, а вслед за тобой еще один ребенок. Вы находились
внутри меня так близко, что доктора различили только одно
сердцебиение, ведь в те времена медицинская аппаратура была не такой
хорошей. Итак: холодной ноябрьской ночью в грузовичке-пикапе
родилось двое детей. Вы оба родились в водяной оболочке, что есть
признак духовной силы. Твоя закрывала тебе лицо. Его... была порвана,
и он сжимал ее своими ручками. Даже уже тогда что-то внутри твоего
брата хотело, чтобы он не вступил на свой Неисповедимый Путь. Вы не
были идентичными близнецами: ты был больше похож на меня, а твой
брат на отца. -  Она торжественно взглянула на Билли темными
глазами. -  Ты знаешь, твой отец и я были бедны. Мы едва могли
прокормить себя. Мы ожидали одного ребенка, и нам пришлось сделать
выбор. Это было самое ужасное решение в моей жизни, сынок. Есть...
человек по фамилии Тиллман, который продает и покупает младенцев.
Он купил у нас твоего брата и пообещал поместить его в хороший дом. -
Ее руки сжались в кулаки, а лицо напряглось. -  Это... был единственный
для нас выход, и мы после этого долго находились в трансе. После того,
как мы прошли через это, твой отец уже никогда не стал прежним. Нам
надо было выбирать, и мы выбрали тебя. Понимаешь?
	-  Я... думаю, да.
	Билли вспомнил женщину, которую он видел много лет назад, на
палаточной проповеди, которая исповедовалась в том, что продала
своего ребенка. Боже, как же было больно в этот момент его матери!
	-  Много лет я думала, что наши пути не пересекутся. Мы с отцом
часто размышляли о том, что с ним случилось, но у нас был ты, и мы
отдали тебе всю нашу любовь и внимание. Но потом... я увидела его и с
первой минуты поняла, кто он такой. Я знала, что в нем тоже будет
особая сила, но она должна отличаться от твоей... По его глазам я
увидела, что он пользуется ею неосознанно. Я видела его той самой
ночью в шатре "Крестового похода Фальконера". Он был очень похож на
твоего отца, и в достаточной степени на Джимми Джеда Фальконера,
чтобы тот мог выдавать его за своего сына.
	Билли остолбенел.
	-  Нет, -  прошептал он. -  Нет, только не он...
	-  Ты сам знаешь, что это правда. Я видела, как вы глядели друг на
друга. Ты чувствовал, возможно, как и он, что-то вроде удивления и
притяжения. Я думаю... каждый из вас нуждается в другом, не зная этого.
Ты знаешь значение твоего Неисповедимого Пути, а Уэйн испуган и
блуждает в темноте.
	-  Почему? -  спросил он поднимаясь на ноги. Он был зол, смущен и
ошарашен и осознавал, что его всегда тянуло к молодому евангелисту,
но он всегда противился этому. -  Если это так долго было секретом, то
почему ты мне это сейчас рассказала?
	-  Потому что Дж. Дж. Фальконер этим летом скончался. Он был
единственным, кто стоял между Уэйном и усердно работающими
механизмами этой крестовопоходовской машины. Уэйн теперь молодой
бизнесмен, и его сознание запечатано отпечатком большого пальца
Джимми Джеда Фальконера. Он пошел по пути своего отца, но он не
знает, что ожидает его в конце. В ранние годы он научился
использованию сил страха и ненависти, называя это религией. Он слаб
духом, Билли, а Меняющий Облик ищет слабости, и если он решит
использовать Уэйна Фальконера против тебя, то он сможет сделать это в
любую минуту.
	Билли наклонился, поднял камешек и бросил его в ручей. Из
убежища в кустарнике в небо вспорхнула птица.
	-  Почему он так ненавидит нас?
	-  Может быть, он чувствует то же самое притяжение, что и мы. Он
может по ошибке решить, что мы хотим столкнуть его с дороги, которую
он считает праведной. Он не понимает нас также, как не понимал его
отец.
	-  Ты думаешь, что он может... на самом деле исцелять? -  спросил
Билли Рамону.
	-  Я не знаю. У него есть дар Божий, в этом нет сомнения. Он
может заставить человека поверить в то, что он излечился, даже если на
самом деле у него ничего не болело. Фальконер приложил свою руку к
обучению Уэйна этому. Но если он на самом деле излечивает, то он
должен обнаружить эту силу внутри себя, также как это сделал ты, когда
имел дело с духами. При этом он, как и ты, должен был почувствовать
боль. "Крестовый поход" требовал, чтобы он излечивал от звонка до
звонка, без перерывов. Я думаю, он делал вид, что излечивает, и потому
не чувствовал этой боли, если, разумеется, он вообще когда-либо ее
чувствовал. О, он мог бросить этим людям искру или две. Но если
бросать слишком много искр, то у может не остаться достаточно их
числа, чтобы зажечь огонь, когда в этом действительно возникнет
необходимость.
	-  Что же с ним может произойти?
	-  Он может надломиться под весом Похода, а может найти в себе
силы остаться на ногах. Для него это может быть уход от жадных людей,
окружающих его со всех сторон. После этого он обнаружит много нового
о своем даре исцеления и перестанет каждый день продавать его со
сцены. -  Рамона покачала головой. -  Но я все же не думаю, что он
покинет "Крестовый поход". Он забрел слишком далеко в темноту.
	У Билли опустились плечи. Встав, пошатываясь, Рамона устало
предложила:
	-  Нам лучше поспешить домой, пока не стемнело.
	-  Нет, не сейчас. Мне нужно... немного побыть одному, подумать.
Хорошо?
	Рамона утвердительно кивнула.
	-  Сколько тебе будет угодно.
	Ее рука немного задержалась у щеки Билли, а затем она двинулась
по направлению к дому.
	-  Ты боишься его? -  задал ей вслед вопрос Билли.
	-  Да, -  ответила она. -  Что-то внутри него хочет вернуться домой,
но он не знает дороги.
	Она двинулась по проселочной дороге к Готорну.
	Билли посмотрел ей вслед, а затем пересек ручей, чтобы затеряться
в лесу.


43

	Под тем же самым непривлекательным октябрьским небом группа
мужчин в деловых костюмах медленно шла вдоль окружного
общественного бассейна на окраине Файета. Вода в бассейне была
спущена, и было заметно, что ему необходима покраска.
	-  Я хочу его перестроить, -  говорил Уэйн Фальконер О'Брайену,
архитектору из Бирмингема, -  в форме Креста. Вон там, -  он указал на
здание концессии, -  должна быть церковь. Я хочу, чтобы это была самая
большая церковь, какую только видели жители этого штата. А в центре
бассейна мне нужен фонтан. С цветными огнями. Вы сможете это
сделать?
	О'Брайен пожевал зубочистку и задумчиво кивнул.
	-  Думаю, да. Надо быть аккуратными с проводкой. Нежелательно,
чтобы кого-нибудь поразило током. Это должно быть визуальным
эффектом, да? -  Он усмехнулся. -  Не поражение электротоком... я имею
в виду свет.
	Генри Брэгг и Джордж Ходжес засмеялись. Брэгг был по-прежнему
худ и походил на юношу несмотря на то, что седина коснулась его модно
постриженных песочно-коричневых волос; как правило он носил синие
блайзеры и серые брюки с острыми как лезвие стрелками. Он перевез
свою выросшую семью четыре года назад в Файет и стал главным
адвокатом "Крестовый поход Фальконера, инкорпорейтед".
	Джордж Ходжес, в противоположность ему, не старился так
грациозно. Он стал лыс, за исключением бахромы коричневых волос, а
на его лице под влиянием силы тяжести образовались складки. Он был
одет в мягкий коричневый костюм, из нагрудного кармана которого
торчали ручки.
	-  Я хочу, чтобы это была самая большая купель для крещения в
мире, -  сказал Уэйн. Недавно Поход купил бассейн за полтора миллиона
долларов. -  Сюда отовсюду начнут съезжаться люди, желающие быть
окрещенными. Конечно, здесь будет и обыкновенное плавание -  для
молодых христиан -  но крещение будет великой вещью. Это будет... как
христианский плавательный клуб без платы членских взносов. Там же
будут приниматься пожертвования на Мемориал Фальконера... -  Голос
Уэйна стих. Он смотрел на вышку для ныряния, "Тауэр". Он вспомнил,
как когда ему было почти десять и он наконец преодолел свой страх и
вскарабкался на нее, чтобы попытаться спрыгнуть. Балансируя на краю,
он чувствовал как дрожат его колени... а затем более старшие дети внизу,
в бассейне, стали кричать ему: "Прыгай, прыгай, Уэйн, прыгай". Было
очень высоко, и отсюда бассейн казался просто листом голубого стекла,
которое могло разрезать его на куски. Осторожно спускаясь вниз, он
поскользнулся, упал и прикусил губу, а затем, плача, побежал туда, где
стоял церковный автобус, подальше от смеха.
	-  Это убрать, -  тихо сказал Уэйн. -  Тауэр. Его убрать в первую
очередь.
	-  Он находится здесь более двадцати пяти лет, Уэйн, -  возразил
Джордж Ходжес. -  Он стал своего рода символом для этого...
	-  Убрать, -  сказал ему Уэйн, и Ходжес умолк.
	В дальнем конце бассейна Уэйн неожиданно отпустил Брэгга и
О'Брайена. Когда они ушли, Ходжес с тревожным нетерпением стал
ждать, что скажет Уэйн. Юноша взглянул на бассейн, достал из кармана
маленькую бутылочку и вытряхнул себе в рот таблетку. Его глаза были
почти одного цвета с облупившейся краской бассейна.
	-  Я знаю, что могу доверять тебе, Джордж. Ты всегда рядом со
мной, когда я нуждаюсь в этом.
	Ходжес долгие годы плодотворно работал в качестве менеджера
Похода и теперь смог позволить себе приобрести дом в колониальном
стиле в нескольких милях от поместья Фальконера.
	-  Это так, Уэйн, -  ответил Ходжес.
	Уэйн взглянул на него.
	-  Мой папа снова приходил прошлой ночью. Он сел у меня в
ногах, и мы долго беседовали.
	Лицо Ходжеса вытянулось. ~О Боже!~ подумал он. ~Только не
снова!~
	-  Он сказал мне, что колдунья Крикмор и ее сын хотят добраться
до меня, Джордж. Они хотят уничтожить меня, как уничтожили моего
папу.
	-  Уэйн, -  тихо сказал Ходжес, -  пожалуйста, не надо. Эта
женщина живет в Готорне. Она тебе не опасна. Почему бы тебе просто не
забыть о ней и не...
	-  Я чувствую, что она хочет, чтобы я пришел к ней! -  прервал его
Уэйн. -  Я чувствую на себе ее глаза и слышу ее грязный голос, зовущий
меня в ночи! А этот парень так же плох, как и она! Он иногда залезает в
мое сознание, и я не могу его выгнать!
	Ходжес кивнул. Кемми звонит ему чуть не каждую ночь и сводит с
ума своими жалобами на припадки безумия Уэйна. Однажды ночью на
прошлой неделе он уехал в аэропорт, сел на принадлежащий компании
"Бичкрафт" и начал словно маньяк выделывать петли и круги. Уэйну еще
нет восемнадцати, а он уже столкнулся лицом к лицу с проблемами,
которые могут заставить зашататься бизнесмена со стажем. Вполне
вероятно, думал Ходжес, что Уэйну кажется, что он консультируется с
призраком своего отца. Это облегчает ему его ношу.
	-  Мой папа говорит, что Крикморы должны гореть в Аду, -
продолжил Уэйн. -  Он говорит: "Вы не должны нанести вреда
позволением колдунам жить".
	-  Уэйн, мы послали людей в Готорн, чтобы разузнать о ней, как ты
хотел. Она живет сама по себе, ни с кем не общаясь, ее сын недавно уехал
и присоединился к бродячему цирку, кажется, а ее муж не так давно умер.
Она странная, но что из этого? Она не кто иной, как обыкновенная
мошенница. Если бы она действительно могла видеть духов и прочую
чепуху, то почему она не проводит сеансов и тому подобное для богатых
людей? А твой папа умер, Уэйн. Он не может приходить к тебе ночью.
Он не может тебе советовать по поводу нашего бизнеса. Пожалуйста,
Уэйн, оставь это.
	Уэйн моргнул и дотронулся ладонью до лба.
	-  Я устал, -  сказал он. -  Все эти встречи и совещания утомляют
меня. Как бы я хотел уснуть ночью. Мне нужно еще снотворного. То,
которое ты дал мне в прошлый раз, недостаточно сильно.
	-  Оно сшибает с ног лошадь! -  Ходжес схватил Уэйна за руку. -
Послушай меня. Ты должен перестать принимать так много таблеток!
Клянусь Богом, лучше бы я перерезал себе глотку, чем принес тебе этот
проклятый "Перкодан"! Теперь тебе нужны лекарства чтобы уснуть и
лекарства чтобы проснуться.
	-  Так велел мне отец, -  сказал Уэйн безо всякого выражения на
лице.
	-  Нет. Больше никаких таблеток. -  Ходжес отрицательно потряс
головой и собрался уходить.
	-  Джордж! -  Голос Уэйна был мягок и шелковист. Ходжес резко
остановился, руки в боки. -  Джордж, ты забыл. Если я не смогу спать, то
я не смогу общаться со всеми этими группами граждан, с которыми мне
нужно встретиться. Я не смогу участвовать в радио и телевизионных
шоу. Я не смогу просматривать материалы журнала. Я не смогу
спланировать маршрут Похода на будущий год. Ведь так?
	Ходжес повернулся с покрасневшим лицом.
	-  Тебе не следует больше принимать эти проклятые таблетки,
Уэйн!
	-  Принеси их. Или я найду еще кого-нибудь, кто принесет.
	О, это будет просто превосходно! -  подумал Ходжес. Если кто-
нибудь за пределами организации узнает, что Маленький Уэйн
Фальконер превратился в наркомана и к тому же имеет странные
галлюцинации, пресса растерзает "Крестовый поход" на клочки!
	-  Тебе нужна помощь. Но не та, которую ты получаешь от
таблеток.
	Глаза Уэйна вспыхнули.
	-  Я сказал, принеси их мне, Джордж! Я хочу спать, не слыша, как
эта колдунья и ее сын зовут меня!
	Ходжес знал, что должен сказать "нет". Он знал, что должен
рассказать о галлюцинациях Генри. Уэйн расползается по швам. Под
угрозой само существование Похода. Однако его рот открылся, и он
произнес хриплым голосом:
	-  Проклятье, в последний раз! Ты слышишь меня? Если ты
попросишь меня еще раз, я уйду! Клянусь!
	Уэйн улыбнулся.
	-  Прекрасно. Теперь мне нужно, чтобы было сделано еще вот что:
я хочу, чтобы к моему приезду из Нэшвилла вокруг моего дома была
сделана электрическая изгородь. И замените сторожа. Возьмите
помоложе. Я не чувствую больше себя в безопасности дома.
	Ходжес мрачно кивнул, и Уэйн потрепал его по спине.
	-  Я рад, что могу положиться на тебя. Отец всегда так про тебя
говорит.
	С этими словами Уэйн направился к стоящим поодаль Брэггу и
О'Брайену уверенной походкой.
	Джордж Ходжес был в отчаянии. Мальчик убивает себя этими
таблетками! Он обещал Джи-Джи, что сделает все, что в его силах, чтобы
помочь Уэйну в делах, но теперь он думал, что все они находятся в
опасности быть сожранным огромной машиной, которая не имела
ничего общего с личным поклонением. Христианские рок-группы,
интерпретации молитв и клоуны от Иисуса на проповедях -  это уж
слишком!
	-  Джордж! -  позвал его Брэгг. -  О чем ты размечтался?
	Я должен отойти от этого, сказал он себе. Да. Сразу же, как только
смогу. Однако он включил на лице улыбку и сказал:
	-  Ни о чем. Ребята, не желаете ли сходить на ленч? Я знаю место,
где готовят прекрасное копченое мясо.


10. КРИПСИН 

44

	Свет в кинозале погас. Мистер Найлз поднял трубку телефона,
вделанного в подлокотник.
	-  Мистер Крипсин готов.
	В экран ударил узкий луч света. Роскошью пустынного пляжа
была прекрасная брюнетка в черном обтягивающем бикини. Когда она
укладывала свои длинные, роскошные волосы, по ее переду лениво
скользнули чьи-то ладони. Она посмотрела в камеру и улыбнулась,
растирая по животу масло для загара. Затем она сняла верхнюю часть
бикини и отбросила ее в сторону.
	Симпатичная молодая женщина, подумал мистер Найлз,
грубовато выглядящая, но явно привлекательная. Камера работала
бесшумно, но дышала, казалось, сама комната; слышались отдаленные
шумы работающего оборудования и шипение искусственно нагнетаемого
воздуха. Найлз был худым мужчиной неопределенного возраста;
несмотря на то, что в его волосах была седина, его лицо оставалось
гладким, как у подростка. Его глубоко посаженные глаза были такого
оттенка серого, что казались почти белыми. Он был одет в легкий темно-
синий костюм, удобный в условиях климата Пальм-Спрингс. Комната
вокруг него тихо пульсировала; воздух очищался вновь и вновь, проходя
через лабиринт каналов, спрятанных в толстых стенах без окон. В
воздухе стоял приятный аромат сосновой хвои.
	На экране женщина нервно улыбнулась и сняла низ бикини. В
нижней части живота у нее находилось маленькое темное родимое пятно.
Плотный мужчина, на котором были одеты только брюки цвета хаки,
появился в кадре, повернулся спиной к камере и безо всяких церемоний
снял их.
	-  В это время суток изображение получается особенно чистым,
правильно?
	Большая расплывчатая фигура, сидящая в специальном кресле
двойной ширины через два стула от Найлза, слегка пошевелилась.
Толстые пружины застонали. Лысая голова в форме футбольного мяча
склонилась набок, и маленькие глазки блеснули в толстых складках
плоти.
	-  Да, да, очень хорошо. В этом фильме вы увидите все детали.
	Его дыхание походило на хриплый рев, и он хватал воздух в паузе
между словами.
	-  Мне не понравились два последних фильма. Слишком
зернистые.
	-  Да, сэр. -  Найлз со слабым интересом наблюдал сексуальную
акробатику на экране.
	-  Попкорн? -  спросил тучный мужчина, протягивая коробку
Найлзу.
	-  Нет, спасибо.
	Он хрюкнул и погрузил одну руку в масляный попкорн, а затем
наполнил им рот. Еще один человек, тощий, с татуированным черепом
на плече, присоединился к происходящему на экране.
	Найлз никогда не знал, какие фильмы им предстоит посмотреть.
Порой это были просто пародии на "Роадраннера" или "Тома и Джерри",
иногда старые и редкие немые фильмы. По большей части, однако, они
были похожи на этот, присланный из Мексики сеньором Альвардо. Они
не особо беспокоили Найлза, но он считал их просмотр пустой тратой
времени.
	Девушка закрыв глаза лежала на животе в песке. По все видимости
она была обессилена. Снова на экране появился первый мужчина. Он нес
в руках молоток.
	Гора мяса и костей подалась вперед. Он сыпанул себе в рот
попкорн, а затем бросил пустую коробку на пол. Он был одет в небесно-
голубой кафтан размером с шатер.
	-  Она не подозревает, да? -  тихо спросил Август Крипсин. -  Она
собиралась пойти получить свои деньги и купить себе новое платье, да?
	-  Да, сэр.
	Молоток поднялся и упал. Руки Крипсина сжались у него на
коленях. Второй мужчина, теперь уже одетый в черную маску, появился
на экране. Он нажал кнопку на электрической пиле, и его руки
завибрировали.
	Крипсин шумно дышал; его глаза перебегали с одной фигуры на
другую, как будто в фильме наступила кульминация. Когда экран погас,
Найлз услышал легкий вздох наслаждения. Киномеханик был
достаточно умен, чтобы не включать сразу свет. Некоторое время спустя
Крипсин произнес детским плаксивым голосом:
	-  Мне нужен свет, мистер Найлз.
	Тот передал распоряжение по телефону. Когда свет медленно
загорелся, Крипсин откинулся в своем кресле с кислородной маской на
лице и закрытыми глазами.
	Некоторое время Найлз молча смотрел на него. Он работал на
Августина Крипсина почти шесть лет, сначала в качестве связника между
Крипсином и организованной преступностью в Мексике, теперь как
компаньон и правая рука здесь, в Пальм-Спрингс. Тем не менее, он очень
мало знал об этом человеке. Крипсин был королем построенной
тяжелым трудом империи. Он приехал в эту страну из Греции до Второй
Мировой войны. Восхищался он только двумя вещами: смертью и
болезнью. Он говорил о каждой из них с болезненным интересом и
смотрел гнусные фильмы так, будто видел в расчленении трупа
торжество вселенной. Крипсин построил свою крепость в Пальм-
Спрингс с безупречной чистотой в мозгах и редко покидал ее.


 


<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7]

Страница:  [5]