- Я тебя уже хорошо знаю, - сказал старик тихим, скрипучим голосом. -
Каким будет твоя следующая каверза?
     Он окинул взором огромные пространства Эшерленда, но его взгляд снова
вернулся к громадному дому.
     - Ветер к дождю, - сказал он. - Вода камень  точит.  У  тебя  сегодня
отличная ухмылка. Каким будет твой следующий трюк?
     Поднялся ветер, подхватил с земли сухие листья и швырнул их в воздух.
     - Это мальчик? - прошептал Король Горы. - Или тебе все еще нужен я?
     Далеко внизу он увидел летящих птиц. Утки или голуби, подумал он.  Он
видел, как птицы сбились с  курса,  будто  захваченные  внезапным  потоком
воздуха, затем врезались в одну из стен Лоджии  и,  кружась,  попадали  на
землю.
     - Я тоже умею ждать, - сказал старик. Но внутренне  он  понимал,  что
очень долго ждать не может. Его беспокоила спина, зрение то приходило,  то
уходило, а ноги иногда, особенно перед дождем,  были  так  плохи,  что  он
совсем не мог ходить. Он потерял счет времени, но его  тело  с  болезненно
отмеряло года. Порыв холодного ветра пришел из Эшерленда, и в  нем  Король
Горы почуял новый запах, словно где-то горело дерево.  Что  бы  это  могло
быть, спросил он себя. И как с этим связан мальчик?
     Ответов он не видел. Его внутренний глаз тоже становился  слепым.  Он
повернул прочь от обрыва и медленно побрел в свое убежище.
     Но, не дойдя до него,  он  снова  остановился  и  поворошил  кончиком
посоха сухие листья.
     На земле  были  следы  зверя.  Он  видел,  что  они  шли  из  леса  и
останавливались в пятнадцати футах от его дома. Затем они  огибали  дом  и
уходили обратно в лес.
     За ним следили, и он это знал. Это принесло  ему  удовлетворение,  но
вид этих ужасных следов, глубиною по меньшей мере в дюйм,  беспокоил  его.
Он знал, что за зверь побывал здесь ночью, но хуже  было  понимание  того,
что раньше этот зверь никогда не подходил так близко, когда он спал.
     Во рту скопилась слюна, и он сплюнул на следы и растер  ногой.  Затем
медленно пошел обратно в свое жилище, чтобы позавтракать консервированными
бобами и пивом.



                                    20

     Леса Эшерленда горели в ярких лучах утреннего солнца. Листва  древних
гигантских дубов отливала пурпуром и багрянцем.  Листья  ясеней  блестели,
как золотые монеты. Каштаны пестрели зеленью и золотом.
     Кэт и Рикс  ехали  верхом  по  одной  из  множества  петляющих  среди
деревьев тропинок. Рикс давно уже не сиживал в седле, но этим утром к нему
пришла Кэт и заставила его прокатиться с ней перед ленчем. Конюх, дородный
негр средних лет по имени Хамфрис, выбрал для Рикса довольно смирную чалую
кобылу, а Кэт взяла своего любимого  коня,  белого  в  яблоках  жеребца  с
черной звездочкой на лбу.
     Они отъехали от Гейтхауза примерно на милю и направлялись на  восток.
У Рикса создалось впечатление, что он находится под крышей огромного храма
с высокими  ветвистыми  деревьями-колоннами.  То  и  дело  легкий  ветерок
забрасывал Рикса и Кэт опавшей листвой.
     Кэт, одетая в рыжевато-коричневый бархатный костюм, молча показала на
деревья сбоку от тропинки, и Рикс успел заметить двух белохвостых  оленей,
на мгновение  застывших  перед  тем,  как  прыгнуть  в  густой  кустарник.
Солнечный свет просачивался вниз как будто сквозь затемненные стекла.
     Если Бог существует, то в  этот  момент  Он  должен  был  бы  быть  в
Эшерленде. Мир казался спокойным и умиротворенным.  Безмятежность,  многие
годы неведомая Риксу, теперь была повсюду вокруг  него.  Хрустящий  воздух
имел  острый  аромат  земли.  Сандра  насладилась  бы  этим   великолепным
моментом. Она принадлежала к тому редкому типу людей, которые даже в самой
черной туче  находят  просвет.  До  самого  конца  она  уговаривала  Рикса
спокойнее относится к старым традициям  их  семьи.  Он  рассказывал  очень
сбивчиво, особенно об отце, но Сандра терпеливо  слушала  и  помогала  ему
выговориться. Она даже предложила поехать в Эшерленд вместе с ним  и  быть
рядом, когда он попытается заключить перемирие с родителями  и  братом.  С
Сандрой он чувствовал, что кое-чего стоит. А потом он зашел в  ту  залитую
кровью ванну и чуть не сошел с ума.
     Рикс винил  во  всем  себя.  Он  был  слишком  поглощен  собственными
проблемами, чтобы почувствовать, как трудно Сандре.  Или,  что  еще  более
ужасно, он слишком хорошо выражал свои эмоции, и  призраками  его  детства
победили Сандру.
     - Где ты? - позвала Кэт и придержала лошадь, пока Рикс ее не догнал.
     Он моргнул, возвращаясь из призрачного мира.
     - Извини. Я задумался о том, как здесь прекрасно.
     - Как в  старые  времена,  правда?  -  Улыбка  Кэт  этим  утром  была
ослепительной. Не осталось и следа от той холодной  практичности,  которую
она выказала вчера, когда они говорили о  будущем  "Эшер  армаментс".  Ему
снова было с ней уютно. - Мне не хватало компании для прогулок.
     - Разве Бун с тобой не ездит? А я-то считал его великим наездником.
     Она пожала плечами.
     - Большую часть времени  он  проводит  наедине  с  собой.  Обычно  он
уезжает на скачки.
     Тень Эрика, подумал Рикс. Он вспомнил, как вопила Паддинг, когда  Бун
тащил ее из столовой.
     - Что Паддинг имела в виду, говоря об агентстве Буна? - спросил он.
     - Не знаю. Думаю, она была пьяна и плела чушь. А что?
     - Бун человек такого типа, который хвастается с утра до  ночи,  но  о
своей работе он говорит не слишком много. Не кажется ли тебе это странным?
     - Я никогда об этом не думала. Но я знаю, что  это  законный  бизнес.
Папа вкладывает туда деньги. - Она лукаво улыбнулась. -  Что  ты  задумал,
Рикс?
     - Бун слишком уклончив там, где ему следовало бы бить себя кулаком  в
грудь. Он каждый вечер уезжает в свой клуб.
     - Почти.
     - Хорошо. Пожалуй, я поговорю с Паддинг.
     - На твоем месте я бы с ней не связывалась, - предупредила Кэт. - Она
сущее наказание.
     Он кивнул, хотя не слышал ее. Они продолжали  углубляться  в  лес,  а
мысли Рикса обратились к документам в библиотеке.
     - Кэт, - спросил он как бы между прочим, - почему папа принес все  те
книги из Лоджии?
     - Твое писательское любопытство работает не переставая?
     - Возможно. Папа работает над каким-нибудь специальным  проектом  или
что-нибудь в этом роде?
     Кэт колебалась.
     - Не знаю, могу ли я тебе отвечать или нет.
     - Почему?
     - Потому что... ну, ты знаешь, безопасность и всякое прочее.
     - Что, по-твоему, я собираюсь делать? - Он  натянуто  ухмыльнулся.  -
Продамся русским? Ну давай, выкладывай, что там за большой секрет?
     - Ладно, я не думаю, что это повредит. В действительности я мало  что
знаю, но папа сказал мне, что он  работает  над  чем-то  новым  для  "Эшер
армаментс". Проект называется "Маятник", но что это и для чего, я не знаю.
К отцу недавно приезжали генерал Маквайр и мистер  Меридит.  Должно  быть,
это важно для него, раз он позволил им использовать вертолет.
     - Маятник, - повторил Рикс. -  Звучит  зловеще.  -  Что  представляет
собой этот новый дьявольский замысел "Эшер армаментс", думал он. И  как  с
этим  связаны  старые  документы?  Неожиданно  в  его  сознании   возникла
фотография Норы с младенцем на руках. Семейное кладбище  было  расположено
на западе, неподалеку от Лоджии. В двадцати минутах езды  отсюда.  Если  у
Уолен был брат - или сестра, - умерший в детстве, то там могла быть могила
или надгробие. - Мы ведь не слишком далека  от  кладбища,  не  так  ли?  -
спросил он Кэт.
     - О, Боже! - сказала она с наигранным ужасом. - Только не говори мне,
что Бун прав!
     - Насчет чего?
     - Бун говорит, что ты скучаешь по своему призванию. Он говорит, что у
тебя есть глубокое желание грабить могилы.
     - Не совсем так, хотя, когда я рядом с Буном, у меня  такое  чувство,
будто я рою могилу для _н_е_г_о_. Нет, конечно. Я  серьезно.  Я  бы  хотел
туда прокатиться и посмотреть.
     - На кладбище? - Она скорчила гримасу. - Зачем?
     - Потому что сегодня  прекрасный  день.  Потому  что  я  сумасшедший.
Потому что я так хочу. Ну? Поедешь со мной?
     - Я вижу, ты, парень, знаешь толк в шутках!  -  сказала  Кэт,  но  на
следующем пересечении тропинок свернула на запад.
     Они выехали из леса на мощеную  дорогу  и  проехали  через  маленький
мостик, перекинутый через канал, соединяющий два озера. На другой  стороне
был эшерлендский мемориал: два  акра  земли,  уставленной  скульптурами  и
огороженной  восьмифутовыми  мраморными  стенами  с  большими   бронзовыми
воротами.
     Рикс и Кэт привязали лошадей к нижним веткам сосны и вошли  в  ворота
кладбища.  Внутри  яркие   краски   осенних   деревьев   изящно   оттеняли
фантасмагорию мраморных  и  гранитных  монументов,  обелисков,  гротескных
статуй  и  религиозных  символов.  Дорожки  пересекались  друг  с  другом,
прорезая ухоженные ряды декоративного кустарника, чтобы  сойтись  у  белой
часовни, расположенной в центре мемориала. Еще  здесь  были  японский  сад
камней, искусственный  водопад  с  несколькими  террасами  и  прудиком,  в
котором плавали золотые рыбки, грот Уединения, где можно было  предаваться
размышлениям в искусственной пещере  в  присутствии  святых,  и  коллекция
старинных паровых машин Болдуина времен первых железных дорог. Рикс  знал,
что могилы Эшеров находились рядом с часовней. По периметру  мемориального
сада хоронили слуг. Неподалеку от паровых машин было отведено  место  даже
для домашних животных.
     Чуть приотстав, Рикс следом за сестрой шел к часовне. Он миновал  ряд
статуй, одновременно чарующих и отталкивающих.  Первым  было  скульптурное
изображение маленького ребенка с трепещущем сердцем, вторым - подросток  с
обращенным к небу лицом, и через каждые пять футов  гротескно  повторялась
эта же фигура, но все более и более  старая  и  дряхлая.  Последним  стоял
скелет с трясущимися руками.
     Около него  поднималась  позолоченная  пирамида  высотою  в  двадцать
футов,  под  которой  нашел  последнее  успокоение  Хадсон  Эшер.  На  ней
бронзовыми буквами  было  написано:  "ОН  ВИДЕЛ  БУДУЩЕЕ".  Дата  рождения
отсутствовала, а датой смерти было 14 июля 1855 года. Через десять  ярдов,
под статуей монахини со сложенными руками, лежала  его  жена,  Ханна  Берк
Эшер. Изящная ограда и ряд  херувимчиков  из  известняка  отделяли  могилу
Ханны от простого надгробия из черного  мрамора,  на  котором  стояло  имя
РОДЕРИК. Был ли под этим надгробием прах этого человека или нет,  Рикс  не
знал. Могилы Маделейн Эшер не было.
     Рикс  однажды  уже  приходил  сюда   в   поисках   успокоения   после
самоубийства  Сандры.  Но  напрасно.  Было  что-то  ужасно  нездоровое   в
громоздких монументах и статуях ангелов смерти.  Словно  смерть  справляла
здесь свой шабаш под крики  униженной  радости,  слетающие  с  губ  нового
поколения на могилах стариков.
     Арам Эшер был погребен под большим мраморным кубом высотою  в  десять
футов, по углам стояли  изваяния  людей  в  полный  рост  с  чем-то  вроде
дуэльных пистолетов в руках. Глаза у всех статуй были  разные:  рубиновые,
изумрудные, нефритовые и топазовые. Рядом  стоял  такой  же  куб,  но  без
фигур. Под ним лежала Синтия Кордвейлер-Эшер. Надпись  на  камне  гласила:
"ИЗ ПРАХА  В  ПРАХ.  СКОНЧАЛАСЬ  8  ОКТЯБРЯ  1871  ГОДА".  Рядом  с  этими
надгробиями, окруженными литой  металлической  оградой,  стояла  мраморная
колонна, увенчанная маленьким мраморным фортепиано. На ней  металлическими
буквами было написано: ШАНН.
     Тридцатью футами дальше  под  гранитной  уменьшенной  копией  Лоджии,
весившей по меньшей мере тонну, покоился Лудлоу Эшер.  В  оформлении  этой
могилы чувствовалась рука Эрика, размышлял Рикс. Надпись гласила:  "ЛУДЛОУ
ЭШЕР. ДОРОГОМУ ОТЦУ". По бокам были могилы двух его жен, Джессамун Эшер  и
Лоретты Кенворт Эшер.
     Могила Эрика выделялась среди прочих статуей вставшей на дыбы лошади,
украшенной золотым орнаментом и усыпанной драгоценными камнями.  Он  лежал
один, не защищенный даже тенью деревьев. Могилы Норы, как и могилы Симмса,
не было.
     Со времени последнего визита Рикса здесь  прибавилась  новая  секция.
Свежевысеченные ангелочки поднимались  из  черной  с  золотыми  прожилками
глыбы мрамора.  На  ней  было  имя  Уолена  Эшера  и  дата  его  рождения.
Неподалеку стояло надгробие из розового мрамора с  надписью:  "МАРГАРЕТ  -
МОЯ ЛЮБОВЬ".
     - Ну как, с тебя довольно? - спросила Кэт у него из-за спины.  -  Это
не самое мое любимое место.
     Он стоял, глядя на две заготовленные могилы, предназначенные для  его
отца и матери, и чувствовал себя очень старым. Вид этих камней убедил  его
в надвигающейся смерти Уолена даже больше,  чем  слова  доктора  Фрэнсиса.
Через какую-нибудь неделю, а то и раньше, его отец будет лежать  в  земле.
Как он воспримет это? Он был давно знаком с бешеным переплетением любви  и
ненависти, но теперь в этот клубок противоречивых чувств проникла печаль.
     - Да, - сказал он слегка отстраненно. - Я уже все.
     Но перед могилой Эрика он  опять  остановился.  За  ней,  примерно  в
тридцати футах, стояла трехфутовая ограда.  Он  увидел  затылок  маленькой
головы. Это был еще один монумент. Он подошел к ней.
     - Рикс! - раздраженно крикнула Кэт. - Пойдем!
     Он прошел за  ограду  и  обогнул  памятник,  представлявший  из  себя
ангела, играющего на арфе. У Рикса екнуло сердце, и он сказал:
     - Кэт? Подойди сюда на минутку, ладно?
     Она вздохнула, покачала головой, но подошла и посмотрела на монумент.
- Так что?
     - Вот что. - Рикс показал на надгробие. На арфе  было  выгравировано:
"СИММС - НАШ ЗОЛОТОЙ МАЛЬЧИК".
     - Симмс? Я никогда не слышала ни о ком по имени Симмс.
     - Может быть, ты и не должна была слышать. Симмс был братом отца. Он,
должно быть, умер, когда был маленьким мальчиком, судя по размерам могилы.
     - Б_р_а_т_ отца? Да ну! Папа был единственным ребенком!
     - Может быть, он хотел, чтобы мы так думали, -  ответил  Рикс.  -  Но
почему, я не знаю.
     - Ты ошибаешься. Симмс, должно быть, ребенок слуги. Ты что, спятил?
     - Никто из слуг или их детей здесь не похоронен, - напомнил он ей.  -
Здесь все Эшеры. Я не могу тебе сказать, откуда я  знаю,  но  я  знаю.  По
некоторым причинам  папа  держал  все  эти  годы  существование  Симмса  в
секрете.
     - Брось. Послушать тебя, так жуть берет. Я все-таки считаю,  что  это
ребенок слуги. Боже, может, это собака? Слушай, не  знаю,  как  ты,  но  я
ухожу. Ты идешь или нет?
     Рикс нагнулся и потрогал выгравированные буквы. "СИММС - НАШ  ЗОЛОТОЙ
МАЛЬЧИК". Чьи это были чувства? Норы?  На  камне  не  было  даты,  значит,
вполне возможно, что Симмс мог умереть младенцем. В этом случае Уолен едва
ли знал своего брата. Когда Рикс встал,  то  заметил,  что  Кэт  незаметно
покинула его. Он не винил ее. Он, должно быть, напоминал вурдалака.
     К тому моменту, как Рикс вышел из мемориала, он был насыщен  образами
смерти. Кэт уже уехала. Отвязывая свою лошадь  и  забираясь  в  седло,  он
подумал,  что  ей  лучше  привыкать  к  смерти,  если  она  всерьез  хочет
контролировать дело Эшеров.
     Дорог было две: на запад и на юг. Южная привела  бы  его  в  конечном
итоге в конюшни. Западная шла мимо Лоджии. Стоял теплый солнечный день,  и
Рикс захотел посмотреть на ту здоровую трещину, про которую писала в своем
дневнике Нора. Он направился на запад.
     Через пятнадцать минут он заметил дымоходы  и  громоотводы,  торчащие
над деревьями. Не успел он морально приготовиться к предстоящему  зрелищу,
как деревья расступились и он выехал на восточный берег озера. Перед  ним,
отделенная черной гладью воды, была Лоджия Эшеров.
     Это - фантазия сумасшедшего, подумал Рикс. Ни  один  император,  царь
или король никогда не воздвигал такого святотатственного монумента  войне.
Рикс посмотрел вверх на лениво прогуливающихся по крыше львов, а затем его
взгляд упал  на  бесцветный  стеклянный  купол,  похожий  на  перегоревшую
лампочку. С озера от Лоджии подул легкий ветерок,  и  Рикс  задрожал,  как
будто  повеяло  глубоким  холодом.  О  берег,  поросший  тростником,  тихо
плескалась покрытая зелеными водорослями вода.
     Единственная дорога на  остров  шла  через  широкий  гранитный  мост.
Пытаться объехать Лоджию с запада по берегу было бессмысленно. Лес там был
непроходим. Рикс направил лошадь к мосту. Сердце его застучало сильнее.
     Проехав по мосту десять  футов,  Рикс  резко  натянул  поводья.  Тень
Лоджии, разбухающая и ужасная, поджидала его, чтобы поглотить.
     Подъехать ближе он не мог. Лоджия все еще имела над ним власть.  Даже
на таком расстоянии он чувствовал себя слегка  подавленным  и  испуганным.
Когда он разворачивал лошадь, его ладони были скользкими от пота.
     Рикс пустил кобылу по тропинке через лес, намереваясь срезать угол по
дороге в конюшню. Спиной он чувствовал напряжение,  которое  ослабло  лишь
когда Лоджия скрылась за деревьями. По мере того как он углублялся в  лес,
солнечный свет превращался в мрачный оранжевый туман.
     Внезапно кобыла дернула головой с такой силой, что Рикс чуть было  не
выпустил из рук поводья. Она упиралась, ржала и фыркала. Через пару  минут
Риксу удалось успокоить ее поглаживанием по шее, и они  двинулись  дальше.
Он смотрел по сторонам,  надеясь  увидеть,  что  могло  ее  напугать.  Лес
выглядел  спокойным.  Временами  издали  доносились  птичьи  крики,  но  в
остальном единственным звуком оставался шепот ветра в деревьях.
     Лошадь  снова  дернула  головой,  а   ее   задние   ноги   беспокойно
затанцевали.
     - Успокойся, - тихо сказал Рикс. Из ее горла вырвался тихий, зловещий
звук, но она подчинилась и снова пошла вперед.
     Когда они проехали около тридцати ярдов, Рикс  увидел  старые  ржавые
фонари по обеим  сторонам  тропинки.  В  полумраке  виднелся  ряд  больших
металлических  клеток.  Они  были  искорежены  до  неузнаваемости,  а   на
некоторых были следы взлома. По ним змеились темно-зеленые плети вьюнка, и
оттуда, от гниющих деревьев, покрытых серым грибком, шел запах разложения.
     Это были руины личного зоопарка Эрика. Маргарет рассказала Риксу, что
в 1920 году он поджег его, но почему он это сделал, она не знала.  Большая
часть львов, тигров, пантер, крокодилов, питонов, зебр, газелей  и  разных
экзотических птиц погибла в огне, но некоторым удалось вырваться из клеток
и убежать в лес. Изредка какой-нибудь местный фермер клялся,  будто  видел
зебру, пробежавшую по его табачному полю и скрывшуюся в лесу. В 1943  году
охотником был подстрелен старый беззубый леопард. И, конечно,  был  Жадный
Желудок. Предания гласили, что Жадный Желудок  -  мутант,  отпрыск  черной
пантеры, которая сбежала из зоопарка  и  на  воле  совокупилась  с  другим
зверем. Другие же говорили, что Жадный Желудок такой же древний, как  сама
гора Бриатоп.
     Проезжая мимо сломанных клеток, забетонированной ямы для  крокодилов,
теперь наполненной дождевой водой, птичников, заросших вьюнком, Рикс почти
слышал крики  животных.  Самые  сильные  из  них,  должно  быть,  пытались
протиснуться сквозь решетки и либо убивали себя этим, либо  вырывались  на
свободу. Для Рикса это всегда было мрачное  место.  Бун  же,  напротив,  в
детстве любил приходить сюда и играть между клеток. Но Рикс всегда обходил
это место стороной.
     Его кобыла  снова  остановилась.  Казалось,  она  сомневалась,  какое
направление выбрать. Когда он заставил ее повернуть на следующей развилке,
то увидел, что ее пугало.
     В пяти или шести футах над землей болталось восемь  трупов  животных,
подвешенных проволокой к нижним веткам деревьев. Здесь было три белки, два
опоссума, рыжая лисица и два оленя. Все они были привязаны за  ноги.  Рикс
почувствовал запах крови, лужа которой стояла  на  земле  под  трупами,  и
понял, что лошадь  почуяла  это  намного  раньше.  Вокруг,  весело  жужжа,
роились мухи.
     Он подъехал ближе, насколько это ему  позволила  лошадь.  На  глотках
животных были глубокие разрезы, но в остальном они  казались  нетронутыми.
Глаза были почти полностью съедены насекомыми, а в застывшей крови  кишели
батальоны жуков. Рикс отмахнулся от мух, сновавших вокруг его головы.
     - Боже! - пробормотал он.
     Он вспомнил свет, который видел ночью из окна.  Свет  мелькал  именно
здесь. Неужели это была чья-то шутка?
     Трупы слегка покачивались, снова напомнив Риксу  о  мрачном  сюрпризе
Буна в отеле "Де Пейзер". Но, конечно, Бун не настолько туп,  чтобы  выйти
посреди ночи и сделать это!
     Он объехал висящие трупы, и вскоре руины зоопарка остались у него  за
спиной. Что-то в этой сцене глубоко его встревожило. Встревожило  сильнее,
чем сама жестокая бойня.
     Через несколько минут он понял, что именно.
     В трупах не было дырок от пуль, были лишь перерезаны глотки.
     Как же этих зверей поймали?
     Он пришпорил кобылу, и она рысью побежала обратно в конюшни.



                                    21

     - Что я хотела бы узнать, - решительно сказала Рейвен Дунстан, -  так
это почему вы не отрядили на гору Бриатоп человек тридцать с ищейками? Мне
кажется, это первое, что должно было прийти вам в голову!
     Напротив нее за столом в своем тэйлорвилльском офисе сидел Уолт Кемп,
окружной шериф. Это был плотный мужчина с седыми,  коротко  подстриженными
волосами и седыми бакенбардами. У него было  квадратное  волевое  лицо,  а
темно-карие глаза, уставшие от интервью, выдавали в нем  того,  кем  он  в
действительности и был: человека, привыкшего работать на  свежем  воздухе,
преуспевающего фермера с некоторой полицейской подготовкой, который  решил
баллотироваться в шерифы округа из-за того,  что  его  предшественник  был
чертовски ленив. Он второй год занимал эту должность и уже рад бы  был  ее
оставить. Не то, чтобы в округе было плохо с преступностью, совсем нет. Не
считая нескольких краж со взломом, угонов автомобилей и самогонщиков,  все
было в порядке,  но  бумажной  работы  было  невероятно  много.  Штат  был
недоукомлектован, бюджет урезан, и вот теперь  здесь  снова  сидит  Рейвен
Дунстан и с упорством ищейки нудит на свою любимую тему.
     - Не думаю, что смог бы найти  хотя  бы  пятерых,  желавших  бы  туда
взобраться,  -  ответил  он,  закуривая.  -  Да,  я   рассматривал   такую
возможность. На самом деле в прошлом году я уже брал  туда  с  собой  двух
человек с собаками. И знаете, что произошло? Кто-то подстрелил солью  одну
из собак и начал стрелять в нас тоже, едва мы успели выйти из наших машин.
Я думаю, они решили, что мы  собираемся  искать  самогонные  аппараты  или
что-нибудь в этом роде.
     - Значит, вы сдались? Почему?
     - Мы не _с_д_а_л_и_с_ь_. Мы просто решили, что с солью в задницах  не
сможем  продолжать  поиски  должным  образом.  Прошу  прощения  за   такую
метафору. - Он затянулся сигаретой и выдохнул дым из ноздрей. -  Эти  люди
на Бриатопе настроены как черти, мисс Дунстан. Они не желают, чтобы на  их
территории появлялись чужаки. И я узнал, что в эту категорию попадаю и  я.
Вы знаете, что  я  назначил  туда  своего  человека  -  Клинта  Перри.  Он
единственный,  кто  меня  хотя  бы  слушает,   когда   я   пытаюсь   найти
добровольцев. Все прочие на горе просто не хотят, чтобы их беспокоили.
     Рейвен покачала головой.
     - Не могу в это поверить! Вы шериф этого округа. Это  ваша  работа  -
"беспокоить" их!
     - Они не хотят моей помощи. - Кемп пытался держать себя в руках. Дочь
Уилера, подумал он, достанет кого угодно. - Когда они подходят  к  тебе  с
винтовками, что остается делать? Клинт пытается помочь мне как  может,  но
это всего лишь один человек. А тамошний народ за ту помощь, которую он мне
оказывает, относится к нему так, будто он вредитель.
     - Я хочу кое-что вам прочитать, - сказала она  и  вынула  из  сумочки
записную книжку. - Когда я приняла газету от  моего  отца,  я  просмотрела
старые номера "Демократа".  Папа  держит  дома  подшивки.  Я  изучила  все
упоминания о пропавших детях, какие  только  смогла  отыскать,  и  я  хочу
рассказать вам, что нашла.
     - Валяйте, - сказал он.
     - С 1872 года, - сказала Рейвен, - каждый  год  происходило  три  или
четыре таких случая, за исключением 1893 года. В  этом  году  на  Бриатопе
было землетрясение. _К_а_к _м_и_н_и_м_у_м_ три или четыре. Это  только  те
случаи, о которых сообщалось.  А  сколько  могло  быть  еще?  Сложите  все
вместе.  Получается  более  _т_р_е_х_с_о_т_.  Большая  часть  исчезновений
происходила в октябре и ноябре. Время урожая. Триста детей, все в возрасте
от шести до четырнадцати, все  из  района,  включающего  в  себя  Бриатоп,
Фокстон, Рэйнбоу и Тэйлорвилль. Теперь вы не думаете, что это стоит  того,
чтобы кого-то побеспокоить?
     - Не следует иронизировать на эту тему. -  Кемп  затянулся  сигаретой
так сильно, что чуть не обжег пальцы. - Когда  вы  пришли  ко  мне,  желая
посмотреть дела пропавших детей и всю эту чепуху, я думал, что  вы  хотите
написать статью о том,  как  много  я  над  этим  работаю,  а  не  статьи,
склоняющие меня по всем падежам. Я даже дал вам в виде  одолжения  фамилию
того парня, Тарпа.
     - Я оценила одолжение, но я не вижу, чтобы вы хоть что-то делали.
     - Что я могу сделать, женщина? - сказал он громче, чем  хотелось  бы.
Машинка секретарши за стеной внезапно замолчала. - _С_а_м_о_м_у_ подняться
на Бриатоп? Конечно, что-то  там  происходит!  Я  не  утверждаю,  что  это
происходит с 1872 года, потому что меня  тогда  здесь  не  было!  И  я  бы
сказал, что картина, которую вы нарисовали, несколько  преувеличена,  если
остальные Дунстаны хоть немного походили на  вас  с  Уилером!  Хорошо,  мы
имеем: дети пропадают вдруг средь бела дня. И, я  подчеркиваю,  бесследно,
мисс Дунстан! От них не остается никаких  следов.  Ни  клочка  одежды,  ни
отпечатка ноги, ничего! И когда вы задаете вопросы на Бриатопе, то  вместо
ответов получаете от какого-нибудь проклятого  горца  ружье,  направленное
вам в лицо. Что мне остается делать?
     Рейвен не ответила. Она закрыла записную книжку и положила ее обратно
в сумочку. Она знала, что шериф прав. Если все остальные  так  же  упрямы,
как Майра, то как можно провести приличное расследование?
     - Не знаю, - сказала она в конце концов.
     - Вот именно. - Он сердито  ткнул  сигаретой  в  пепельницу.  На  его
скулах горели пятна. -  Я  тоже  не  знаю.  Знаете,  что  я  думаю?  -  Он
пронзительно посмотрел ей в глаза. - Никакого Страшилы не существует.  Это
выдумка, чтобы пугать детей. Когда ребенок уходит в лес и не  возвращается
домой, то предполагается, что его взял Страшила. Ну,  а  как  насчет  тех,
которые просто теряются? Или тех, которые сбегают из дома? Вы ведь знаете,
что дома там наверху далеко не особняки. Я готов  биться  об  заклад,  что
многие дети бегут оттуда в город.
     - В возрасте шести лет? - язвительно спросила она.
     Кемп сложил руки на усеянном чернильными пятнами  столе.  Сегодня  он
выглядит более усталым, подумала Рейвен, чем во все предыдущие  встречи  с
ним.
     - Я пару раз ездил на Бриатоп, - сказал он ей, понизив голос.  -  Оба
раза один.  Знаете,  какой  он  _б_о_л_ь_ш_о_й_?  Какой  густой  там  лес?
Тамошние шипы могут пронзить вас не хуже  ножа.  Можно  отойти  на  десять
футов от тропинки и так  заблудиться,  что  закружится  голова.  Там  есть
пещеры, овраги, кратеры и Бог знает что еще. А вы знаете, что находится на
самой верхушке? Целый проклятый _г_о_р_о_д_. Вот что.
     - Город? Какой город?
     - Ну, сейчас это всего лишь руины. Но  много  лет  назад  там  _б_ы_л
город. Там никто не живет, кроме одного  старикашки,  который  зовет  себя
Королем Горы. - Несколько секунд он грыз заусенец. - И я скажу вам кое-что
еще, - решился он. - Клинт Перри говорит,  что  он  не  поднимется  к  тем
руинам даже если вы заплатите ему пятьсот баксов.
     - Храбрый у вас помощник. Он, что, боится одного старика?
     - Дьявол! Нет. Послушайте, вы ведь не собираетесь  напечатать  это  в
вашей газете, не так ли? Думаю, я ясно  дал  понять,  что  говорю  не  для
печати.
     - Ясно, - согласилась она. Если  бы  Рейвен  не  нуждалась  время  от
времени в конфиденциальной информации, то давно бы уже могла выжить его из
этого офиса.
     - В этом проклятом месте живут привидения, - сказал Кемп. Он быстро и
криво улыбнулся, давая понять, что в действительности он в это не верит. -
По крайней мере, так говорит Клинт Перри. Я был там один раз, и этого раза
мне достаточно. Некоторые из старых каменных стен все еще  стоят,  но  они
черны как сажа,  и  я  клянусь  Богом,  что  там  видны  очертания  людей,
сгоревших прямо у стен. Теперь можете смеяться, если хотите.
     Рейвен  решила  было  сухо  улыбнуться,  но  выражение   глаз   Кемпа
остановило ее. Она увидела, что шериф совершенно серьезен.
     - Люди в стенах, гм?
     - Нет. Я этого не говорил. Я сказал _о_ч_е_р_т_а_н_и_я_ людей. Ну, вы
знаете, силуэты. У вас мурашки побегут по телу при  виде  их,  это  я  вам
гарантирую!
     - Что там произошло?
     Он пожал плечами.
     - Будь я проклят, если знаю. Но я слышал всякого рода истории о  горе
Бриатоп. Будто бы в одну летнюю ночь упала комета и подожгла всю гору. Вы,
конечно, слышали о черной пантере,  которая  будто  бы  бродит  там.  Этот
ублюдок с каждым годом становится все больше. Затем существуют истории про
ведьм. Разные дураки...
     - Про ведьм? - перебила Рейвен. - Я этого не слышала.
     - Да, говорят, Бриатоп  раньше  просто  кишел  ими.  Гил  Партайн  из
Рейнбоу, говорит, что его покойная бабушка частенько рассказывала  о  них.
Говорила, что сам Господь Бог пытался разрушить  Бриатоп.  Думаю,  у  него
ничего не вышло, так как гора все еще стоит.
     Рейвен посмотрела на свои часы и увидела, что опаздывает на встречу с
Риксом Эшером. Этот визит к шерифу Кемпу был абсолютно непродуктивен.  Она
повесила сумочку на плечо и встала, чтобы уйти.
     - Я буду держать вас в курсе дела,  -  сказал  Кемп,  приподнимая  со
стула грузное тело. - Я рассказал вам эти истории, чтобы  убедить  вас  не
верить всему, что слышите. Страшилы не существует. Кто-нибудь  обязательно
найдет тело Тарпа на дне ущелья или схваченным колючками, из которых он не
смог выбраться.
     - Тогда нам останется лишь найти останки остальных двухсот  девяноста
девяти детей, не так ли?  -  И  прежде,  чем  шериф  успел  ответить,  она
покинула офис.
     За двадцать минут Рейвен  преодолела  расстояние  от  Тэйлорвилля  до
Фокстона и в начале четвертого вошла в кафе "Широкий лист". Там было почти
пусто,  если  не  считать  скучающей  официантки  с  высокой  прической  и
коренастого бородатого мужчины в спецовке, сидевшего за стойкой с пончиком
и чашечкой кофе. Рикс Эшер ждал ее за тем  же  столиком,  где  они  сидели
вчера.
     - Прошу прощения за опоздание, - сказала она, усаживаясь рядом.  -  Я
была в Тэйлорвилле.
     - Ничего страшного. Я только  вошел.  -  Он  опять  припарковал  свой
красный "Тандеберд" за углом, где  его  не  было  видно.  После  ленча  он
укрылся в своей комнате, чтобы просмотреть кое-что из  материала,  взятого
им из библиотеки прошлой ночью.  Старые  бухгалтерские  книги,  исписанные
каракулями  и  цифрами,  были  в  основном  неудобочитаемы.   Куда   более
интересными казались были письма. Большинство из них было  от  президентов
банков, сталелитейных компаний, от поставщиков пороха, и имело отношение к
бизнесу Эрика. Однако несколько писем было от женщин. Два из них, все  еще
сохранившие  слабый  аромат  лаванды,  были  определенно   развратными   и
описывали сеансы грубого секса с поркой. В два тридцать  Рикс  улизнул  из
Гейтхауза.
     Махнув рукой, Рейвен отослала официантку еще до того, как она  успела
подойти к столу.
     - Вчера вечером я рассказала папе о вашем предложении, - сказала она.
- Во-первых, он скорее  пробежит  стометровку,  чем  будет  вам  доверять.
Во-вторых, он хочет с вами встретиться.
     Уже лучше, подумал Рикс.
     - Когда?
     - Как насчет того, чтобы прямо сейчас? Моя машина  снаружи,  если  вы
хотите оставить свою машину здесь.
     Рикс кивнул и вскоре уже сидел в "Фольксвагене" Рейвен.  Они  выехали
из Фокстона и свернули на узкую  деревенскую  дорогу  у  западной  границы
города. Он  получил  возможность  откинуться  на  сиденье  и  как  следует
рассмотреть Рейвен Дунстан. У нее были четкие и гладкие черты лица. Волосы
у нее были густыми, темными и волнистыми.  Косметики  на  ней  было  очень
немного,  и  Рикс  не  думал,  что  ей  требовалось  еще.   Она   обладала
естественной привлекательностью в сочетании с сильной чувственностью. В ее
глазах угадывалась сила, и Рикс гадал, как Рейвен выглядит, когда смеется.
Казалось, она не побоится пойти куда угодно и сделать что  угодно.  У  нее
есть мужество, решил он. В противном случае  она  не  стала  бы  постоянно
звонить в Эшерленд, добиваясь своего. Он понял, что в действительности она
ему нравится.
     Но в следующий момент он подумал о другом и отвел взгляд. Его чувства
к Сандре все еще были сильны. Пока он не нашел ответ на вопрос, почему она
покончила с собой в ванне, он не мог перестать думать о ней.
     Рейвен почувствовала, что Рикс наблюдает за ней, и мельком  взглянула
на него. Хотя он казался изнуренным и утомленным,  она  подумала,  что  он
привлекательный мужчина. Ему не хватает света в глазах, решила она. В  них
была внутренняя мрачность, которая ее тревожила.
     - Как вышло, что вы связались с  "Демократом"?  Почему  вы  не  пошли
работать в крупную газету или на телевидение?
     - О, некоторое время я работала в крупной газете. Почти  три  года  я
была редактором отдела одной  из  газет  в  Мемфисе.  Но  когда  папа  мне
позвонил, я была вынуждена приехать домой. Моя семья очень  давно  владеет
"Демократом". Кроме того, папе была нужна помощь в связи с его книгой.
     - Значит, вы помогаете ему ее писать?
     - Нет. В действительности я никогда не видела этой книги. Он даже  не
разрешает мне быть рядом, когда работает  над  ней.  Отец  очень  скрытный
человек. И еще он очень горд и упрям.
     - Мой отец придерживается несколько другого мнения о нем,  -  заметил
Рикс и увидел, что она слабо улыбнулась. Это была приятная улыбка, и  Рикс
надеялся, что увидит ее снова.
     Рейвен свернула на посыпанную гравием длинную дорогу, которая  плавно
поднималась по сосновой просеке вверх к двухэтажному дому с  фронтоном  на
холме, откуда открывался великолепный вид на горы.
     - Добро пожаловать в мои родные пенаты, - сказала Рейвен.  Поднимаясь
следом за ней по ступенькам крыльца,  Рикс  уже  собрался  спросить  о  ее
хромоте, но в это время входная дверь  отворилась,  и  он  впервые  увидел
Уилера Дунстана.



                                    22

     Уилер Дунстан был  прикован  к  моторной  коляске,  которой  управлял
ручным рычагом.
     - Так, стой, - скомандовал он  голосом,  похожим  на  скрежет  грубой
наждачной бумаги. - Дай-ка мне сначала рассмотреть тебя.
     Рикс остановился. Блестящие голубые  глаза  старика,  почти  того  же
оттенка, что и у дочери, но гораздо более холодные, изучали его  с  головы
до ног. Рикс делал то же самое. Уилеру Дунстану было, вероятно, немного за
шестьдесят. У него  были  коротко  постриженные  волосы  стального  цвета,
короткая седая борода и усы, которые придавали ему еще более сердитый вид.
Несмотря на то, что ноги старика в джинсах казались  тонкими  и  усохшими,
верхняя половина его туловища была жилистой и мускулистой,  а  предплечья,
видневшиеся из-под закатанных рукавов  выгоревшей  голубой  рубашки,  были
вдвое больше в обхвате, чем у Рикса. Мускулистая шея указывала на то,  что
до того, как Уилер Дунстан  оказался  прикован  к  этому  креслу,  он  был
человеком сильным, и Рикс полагал, что он и сейчас смог бы  голыми  руками
разогнуть подкову. В зубах у него была зажата здоровая расписанная трубка,
а изо рта короткими очередями выходил голубой дым.
     - Если вы пытаетесь углядеть оружие - его у меня нет, - сказал Рикс.
     Губы Дунстана дрогнули в улыбке, но тревога в глазах не таяла.
     - Ладно, выглядишь ты как Эшер. Быстро, парень: как звали  начальника
полиции, который бросил тебя в камеру после того антивоенного марша?
     - Билл Блэнчад по прозвищу Бульдог.
     - Твоя мать ездит в Нью-Йорк  на  пластические  операции.  Как  зовут
хирурга? Быстро.
     - Доктор Мартин Стейнер. И он не в Нью-Йорке,  а  в  Лос-Анжелесе.  -
Рикс поднял брови. - Может, вы хотите,  чтобы  я  назвал  имя  победителей
48-го чемпионата мира?
     - Если сумеете, я спущу вас с крыльца. Настоящий Рикс Эшер  о  спорте
не знает ничего.
     - Я не подозревал, что мне придется сдавать устный экзамен.
     - У-гм, - ответил Дунстан. Он попыхивал трубкой, используя это  время
для того, чтобы еще раз оценивающе осмотреть Рикса. Затем он вынул  трубку
изо рта и резко мотнул головой в сторону двери. - Что ж, входите.
     Это был жилой дом, отделанный темным деревом и уставленный недорогой,
но практичной сосновой мебелью. К  лестнице  был  пристроен  электрический
лифт, использовавшийся для того, чтобы поднимать кресло-коляску на  второй
этаж. В полках вокруг камина в большой гостиной хранились такие вещи,  как
гладкие речные камешки, сухие стебли маиса, свитое птицей гнездо и большое
количество сосновых  шишек.  В  рамке  на  стене  висела  первая  страница
"Фокстонского демократа", на которой трехдюймовыми буквами было  написано:
"ОБЪЯВЛЕНА ВОЙНА".  На  стенах  также  были  развешаны  написанные  маслом
полотна с изображениями различных домишек.
     - Моя работа, - заявил Дунстан, заметив интерес Рикса. - За  домом  у
меня есть мастерская. Мне нравятся холмистые  ландшафты  с  видами  домов.
Рисование меня успокаивает. Садитесь.
     Рикс устроился  в  кресле  у  стены.  В  доме  стоял  сильный  аромат
душистого табака. Свет падал внутрь через два доходящих до потолка окна  с
эркерами. Из них открывался вид на горы. Вдали Рикс увидел  здание  нового
фокстонского банка и белый шпиль Первой баптистской церкви.
     Рейвен села на диван в пяти футах от Рикса, откуда ей было  одинаково
хорошо  видно  обоих.  Кресло  старика  с  жужжанием  двинулось  вперед  и
остановилось, почти коснувшись колен Рикса. На мгновение Рикс почувствовал
себя в ловушке, предателем во вражеском лагере. Дунстан барабанил пальцами
по ручкам кресла, а его голова слегка склонилась набок.
     - Что ты здесь делаешь? - спросил старик, прикрыв глаза.  -  Ты  ведь
мальчик Уолена Эшера. - Слово _м_а_л_ь_ч_и_к_ было сказано с усмешкой.
     - Я его сын, а не "мальчик". Если вы меня знаете так,  как  пытаетесь
показать, то вам это известно.
     - Я знаю, что ты белая ворона в семье. Я знаю, что последние семь лет
ты живешь в другом штате. Ты выглядишь старше, чем я ожидал.
     - Мне тридцать три, - сказал Рикс.
     - Да, время вытворяет с людьми странные  вещи.  -  Дунстан  безвольно
уронил руки на покалеченные ноги.  -  Ну  и  что  ты  скажешь?  Почему  ты
согласился сюда прийти?
     - Вчера я уже объяснил суть  дела  вашей  дочери.  За  информацию  об
Уолене и его  наследнике,  которой  я  располагаю,  я  хочу  увидеть  вашу
рукопись и узнать, откуда вы берете материал для работы.
     - Рукопись для всех закрыта, - спокойно сказал Дунстан. - Я не покажу
мою книгу никому.
     - Тогда, я полагаю, нам не о чем говорить.
     Рикс начал подниматься, но старик сказал:
     - Подождите минуту. Я так не думаю.
     - Ладно. Я слушаю.
     Дунстан быстро взглянул на дочь, затем снова на Рикса.
     - Я потратил на эту  рукопись  семь  лет.  И  никому  не  позволю  ее
увидеть. Ни за что. Но мы все же можем заключить сделку, мистер Эшер.  Обо
всем, что вы хотите узнать из этой книги, я вам расскажу.  И  покажу  вам,
как ее пишу. Но сначала вы расскажете нам то, что мы хотим  знать.  Каково
состояние вашего отца и кто унаследует семейное дело?
     Рикс задумчиво молчал. Предатель,  изменник,  перебежчик  -  все  эти
эпитеты к нему подходили. Но затем он вспомнил, как ремень Уолена  хлестал
его по ногам, вспомнил ухмылку Буна, за которой последовал  удар  кулаком,
вспомнил скелет, качавшийся в Тихой Комнате отеля "Де  Пейзер".  КОГДА  ТЫ
НАПИШЕШЬ ЧТО-НИБУДЬ ПРО НАС, РИКСИ? В этот момент  Рикс  не  сомневался  в
истинной причине своего прихода в этот дом: он должен любой ценой получить
доступ к книге, которую пишет Уилер Дунстан. Он надеялся, что блеск глаз в
этот момент его не выдал. Но сначала нужно было проверить.
     - Нет, - твердо сказал он. - Так не пойдет. У  вас  может  ничего  не
быть, а  я,  находясь  здесь,  чертовски  рискую.  Сперва  вы  должны  мне
доказать, что у вас есть то, что мне может быть интересно.
     Теперь пришла очередь старика задуматься. Из его рта вился дымок.
     - Что ты думаешь? - спросил он Рейвен.
     - Я не уверена. Возможно, я сильно ошибаюсь...  но  мне  кажется,  мы
можем ему доверять.
     Дунстан тихо хмыкнул и нахмурился.
     - Хорошо, - сказал он. - Что ты хочешь узнать?
     Неожиданно Риксу вспомнился ангел, играющий на лире.
     - Симмс Эшер, - сказал он. - Расскажите мне о нем.
     Дунстан обрадовался. Казалось, он готовился к более трудным вопросам.
-  Симмс  был  младшим  братом  вашего  отца  и   вторым   ребенком   Норы
Сент-Клер-Эшер.  В  действительности  много  о  нем  не   расскажешь.   За
исключением того, что он был умственно отсталым. Не сильно, но  достаточно
для  того,  чтобы  Эрик  им  почти   не   интересовался.   Эрик   презирал
несовершенство. Симмс умер, когда ему было шесть лет. Вот и все.
     Это все? Тогда почему Уолен никогда  не  упоминал  Симмса?  Ему  было
стыдно иметь умственно отсталого брата?
     - Как он умер? Что-нибудь, связанное с его состоянием?
     - Нет, - сказал Дунстан. - Его убил зверь.
     Рикс насторожился.
     - Зверь? Какой зверь?
     - Д_и_к_и_й_ зверь, - сухо сказал старик. - Какой именно, я не  знаю.
- Его трубка потухла, и он вынул ее изо рта, чтобы снова раскурить.  -  То
немногое, что осталось от его тела, нашел садовник. Симмс ушел из  Лоджии,
погнавшись за бабочкой или еще чем-то. В лесу его настиг зверь. - Он зажег
спичку. - Когда местные  услышали  об  этом,  были  всякого  рода  мнения.
Некоторые говорили, что Эрик желал сыну смерти. Другие говорили, что зверь
был одним из тех, кто сбежал из горящего зоопарка за четыре года до этого.
Как бы то ни было, истину так и не установили. Примерно через  два  месяца
после смерти Симмса Нора покинула Эшерленд и больше не возвращалась.
     - Она оставила Уолена с Эриком? Куда она уехала?
     - Сент-Августин во Флориде. Она вышла замуж за грека, который  держал
собственную рыболовную флотилию, и стала  учителем  в  местной  школе  для
умственно отсталых детей. Она преподавала до самой смерти, в 1966 году. Во
дворе школы ей поставили памятник. - Он пристально смотрел на Рикса сквозь
пелену дыма. - О Симмсе все. Я думал, вы спросите о  том,  чего  не  знает
никто.
     Если то, что рассказал Дунстан, было  правдой,  он  несомненно  знает
факты очень хорошо. Но _к_а_к_ он узнал эти факты?
     - Я нашел в библиотеке Гейтхауза  дневник  Норы,  -  сказал  Рикс.  -
Известно ли вам о сделке, которую совершил Эрик с конюшнями Сент-Клер?
     - Конечно. Нора  и  четыре  племенные  лошади  были  куплены  за  три
миллиона долларов. Чек подписал Лудлоу Эшер.
     Рикс  вспомнил  обрывок  информации  из  дневника,  который  мог   бы
использовать, чтобы действительно проверить знания Дунстана.
     - Эрик думал, что определенная лошадь из его конюшен  выиграет  дерби
Кентукки. Вы знаете ее имя?
     Дунстан слабо улыбнулся, не вынимая трубки изо  рта.  -  Король  Юга.
Эрик мыл  эту  лошадь  пивом  и  потратил  более  ста  тысяч  долларов  на
специальное стойло с вентиляторами и паровым отоплением. Он позволял  этой
лошади свободно бегать по Лоджии. Вы, конечно, знаете,  что  случилось  на
дерби в 1922 году?
     Рикс покачал головой.
     - Король Юга был после последнего поворота на  два  корпуса  впереди,
как вдруг споткнулся и ударился об ограду, - сказал Дунстан.  -  Он  упал.
Наблюдатели на поле клялись, что слышали, как сломалась нога. Или,  может,
они слышали хруст спины жокея. Во всяком случае, Король Юга был выведен из
строя прямо на дорожке. Эрик и Нора наблюдали за всем этим из личной ложи,
и потому свидетельств о реакции Эрика  не  сохранилось.  Они  возвратились
сразу же в Эшерленд. Около двух ночи Эрик взбесился и поджег свой зоопарк.
Ходили слухи, будто Эрик сделал из Короля Юга чучело  и  установил  его  у
себя в спальне. Говорят,  гость  из  Вашингтона  будто  бы  застал  как-то
абсолютно голого Эрика, который восседал на этом чучеле и хлестал  его  по
бокам, будто скакал на дерби. Есть в этом доля правды?
     - Не знаю. Никогда не был в спальне Эрика.
     - Ладно. - Дунстан выпустил последнее облако дыма и вынул трубку  изо
рта. Он слегка наклонился к Риксу, твердо глядя на него.  -  Давай  теперь
послушаем об Уолене. Что с ним происходит?
     Вот он, момент истины, подумал Рикс. Его охватило  незнакомое  раньше
чувство лояльности к семье. Но кому он повредит? У этого человека есть то,
что  он  отчаянно  хочет  заполучить,  нет,  то,   в   чем   он   отчаянно
н_у_ж_д_а_е_т_с_я_. - Уолен умирает, - сказал Рикс. - К нему ходит  доктор
Фрэнсис из Бостона, но больших надежд он не питает. Он думает,  что  Уолен
может умереть в любой момент.
     - Рейвен уже это вычислила, - ответил Дунстан. - Фрэнсис - специалист
по болезням клеток. Но развитие Недуга невозможно остановить, не  так  ли?
Старик Уолен, должно быть, заперт сейчас в Тихой Комнате. -  На  его  лице
мелькнула тень удовлетворения. - Удивительно, что он держится  так  долго.
Собирается  показать,  что  он  крепкий  орешек,  старый  ублюдок!  Теперь
расскажите нам то, чего мы не  знаем.  Кто  будет  контролировать  дела  и
имение?
     Имя застыло у Рикса на губах.  Он  предавал  семейные  интересы  ради
того, чтобы завоевать доверие Уилера Дунстана. Он сказал себе, что если он
этого не сделает, у него нет шансов даже подержать в руках эту рукопись. -
Кэтрин. Семейное дело унаследует моя сестра, - сказал Рикс.
     Уилер Дунстан некоторое время молчал, а затем тихо присвистнул. - Вот
черт, - сказал он. - Я всегда думал, что это будет  Бун.  Затем,  когда  я
узнал, что вы вернулись, я предположил, что _в_ы_ вступили в борьбу.
     - Я - нет. Я презираю этот бизнес.
     - Это я  слышал,  но  десять  миллиардов  долларов  могут  превратить
ненависть в любовь. Ведь примерно столько стоит "Эшер армаментс",  не  так
ли? Кэтрин, гм? Вы в этом уверены?
     - Вполне. Папа много говорит  с  ней  наедине.  У  нее  есть  чувство
ответственности и _х_о_р_о_ш_и_й_ опыт ведения дел.
     - Оружейный бизнес чертовски  отличается  от  мод.  Естественно,  она
будет окружена первоклассными советниками и техническими экспертами.  Все,
что от нее потребуется -  это  ставить  свою  подпись  под  контрактами  с
Пентагоном. И все же... вы не пытаетесь заморочить нам голову, а?
     - Нет.
     - Почему бы ему лгать? - решилась возразить своему отцу Рейвен.  -  В
этом нет никакого смысла.
     - Возможно, - осторожно сказал Дунстан. - Я не думаю, однако, что Бун
сложит оружие и прикинется, будто ему все равно. При каждой своей  поездки
в Эшвилл он изображает наследника Эшера.  Он  будет  биться  с  Кэтрин  за
власть.
     - Но он  проиграет.  Когда  Уолен  передаст  все  Кэт,  бумаги  будут
безупречны.
     Дунстан все же не был убежден.
     - Кэтрин имеет репутацию  наркоманки.  Она  прошла  все,  от  ЛСД  до
героина. Зачем Уолену передавать семейное дело наркоманке?
     - Сейчас она не употребляет наркотики, - сказал Рикс. В нем  вспыхнул
угрюмый  гнев.  Обсуждать  Кэт  с  посторонним,  да  еще  с  таким,   было
отвратительно. - Во всяком случае, это не ваше собачье дело.
     Во взгляде Дунстана, брошенном на Рейвен, промелькнуло торжество - он
смог вывести Рикса из себя.
     - Вы получили, что хотели,  -  сказал  ему  Рикс.  -  Теперь  я  хочу
получить _с_в_о_ю_ часть. Как вы работаете над книгой?
     - Я вам покажу. - Кресло откатилось назад на несколько футов, и  Рикс
встал. - Мой кабинет внизу, в подвале. Я даже скажу  вам  название  книги:
"Время расскажет историю". Это к тому же и первое предложение. Ну, пойдем.
- Он провел Рикса через короткий коридор к двери,  которая  открывалась  в
другой коридор, плавно  уходящий  вниз.  Рейвен  следовала  за  ними.  Они
спустились в подвал, который был, как и  любой  другой,  наполнен  разными
ненужными вещами, старой одеждой и сломанной мебелью. Дунстан  подкатил  к
двери в дальней стене и вынул из кармана рубашки связку ключей с  брелоком
в виде пишущей машинки. Он отпер замок  и  распахнул  дверь.  -  Заходите,
взгляните. - Он положил ключи обратно в  карман,  заехал  внутрь  и  зажег
свет.
     Кабинет Дунстана представлял  собой  маленькую  комнату  без  окон  с
бетонным полом. Стены были обиты  сосной,  а  потолок  покрыт  кафелем.  В
металлических  книжных  полках,   занимавших   практически   все   стенное
пространство, лежали толстые тома в кожаном переплете. На письменном столе
Дунстана громоздились кипы газет, журналов и книг. Среди разбросанных книг
и бумаг стояли телефон, мощная лампа с зеленым  абажуром  и  компьютер,  к
которому был подключен принтер.
     - На этих полках  стоят  подшивки  "Фокстонского  демократа"  за  сто
тридцать лет, - объяснил Дунстан. - В каждом выпуске хоть раз  упоминается
фамилия Эшер. Я беседовал примерно с шестьюдесятью бывшими слугами Эшеров,
их садовниками, плотниками и малярами. Естественно, мои ноги - это Рейвен.
     - Вы пишете книгу на компьютере?
     - Совершенно верно. Раньше работал на  машинке,  но  два  года  назад
купил этот компьютер. К тому же он  помогает  мне  в  моих  исследованиях.
Многие библиотеки в крупных городах подключены к компьютерным сетям, через
которые  можно  просматривать   старые   генеалогические   древа,   редкие
документы, церковные записи.  Если  мне  нужны  их  копии,  мои  друзья  в
библиотеке Эшвилла делают их для меня.
     Рикс посмотрел на кучу журналов на столе. Здесь были  номера  "Тайм",
"Ньюсуик", "Форбса", "Бизнес уик" и  других  журналов.  Во  всех,  полагал
Рикс, содержались факты, домыслы или фантазии об Эшерах.  На  столе  также
лежало несколько заплесневелых книг и  несколько  желтых  листков  бумаги,
исписанных витиеватым женским почерком.
     Письма, подумал Рикс. Он притворился, что изучает  компьютер,  а  сам
скосил глаза на эти письма. На одном  из  них  он  прочел  слова  "Дорогой
Эрик".
     - Вот и вся экскурсия, - внезапно сказал Дунстан. Его  голос  выдавал
напряжение, как будто бы он понял, что увидел Рикс.
     Рикс услышал гудение мотора  коляски,  когда  Дунстан  приблизился  к
нему, но к этому времени Рикс взял письмо  и  понюхал  его.  Слабый  запах
духов был знаком. Лаванда. Письмо  было  от  той  самой  женщины,  которая
обожала технику порки Эрика.
     - Откуда  вы  это  взяли?  -  спросил  Рикс,  повернувшись  к  Уилеру
Дунстану.
     - От бывшего слуги, который сохранил некоторые документы Эрика.  Этот
человек живет в Джорджии. - Он протянул руку, чтобы взять письмо, но  Рикс
не отдал.
     - Это все чепуха. Все семейные записи, документы и письма долгие годы
хранятся в подвале Лоджии. Ни один  слуга  не  осмелится  утаить  то,  что
принадлежит семье. - Он остановился, поняв по мрачному и  надменному  виду
Дунстана, что попал в точку. - Вы получили это из Эшерленда, не так ли?
     Подбородок Дунстана поднялся на несколько сантиметров.
     - Я показал вам то, что вы хотели увидеть. Теперь вы можете идти.
     - Нет. Это письмо,  -  дьявол,  все  эти  письма  -  попали  сюда  из
Эшерленда. Я хочу знать, каким образом вы получили их из имения.  -  Когда
Дунстан вызывающе уставился на него, Рикса осенило. - Там есть  шпион,  не
так ли? Собирающий письма и все, что он может прибрать к рукам? Кто это?
     - На самом деле вы не  хотите  этого  знать,  -  ответил  Дунстан.  -
Действительно не хотите. Теперь уходите. Почему вы не уходите?  Наше  дело
закончено.
     -  И   что   вы   собираетесь   делать?   Позвоните   шерифу,   чтобы
з_а_с_т_а_в_и_т_ь_ меня уйти?
     - Рикс, - сказала Рейвен, - пожалуйста...
     - Я знал, что чертовски глупо пускать его сюда! - напустился  Дунстан
на дочь. - Мы не нуждались в нем! Дерьмо!
     - Скажите мне, кто это, - потребовал Рикс.
     Лицо Уилера окаменело. Глаза горели яростью.
     - Не смей говорить со мной таким тоном, парень! -  заорал  он.  -  Ты
сейчас не в Эшерленде, ты сейчас  в  _м_о_е_м_  доме!  У  тебя  не  выйдет
вытереть об меня ноги и заставить плясать под свою дудку, ты...
     - Папа, - перебила его Рейвен, кладя руки на его бугристые  плечи.  -
Ну успокойся.
     - Ты мне не приказывай, - сказал Дунстан Риксу, но властности  в  его
голосе поубавилось. - Слышишь?
     - Имя, - продолжал Рикс как ни в чем не бывало. - Мне нужно имя.
     - Я знаю все о твоем детстве, парень. Я знаю вещи, которые ты  скорей
всего забыл. Я знаю, как тебя бил Бун и как  Уолен  до  крови  порол  тебя
ремнем. - Его глаза превратились в злые щелки. - Я знаю, что ты ненавидишь
Уолена  Эшера  так  же  сильно,  как  и  я,  парень.  Ты   не   хочешь   в
действительности знать это имя. Уходи  и  все.  Если  хочешь,  возьми  эти
письма.
     - Имя, - повторил Рикс.
     Когда имя прозвучало, у Рикса едва не подкосились ноги.



                                    23

     Над Эшерлендом сгущались вечерние тени, а Рикс шел из  гаража  в  дом
Бодейнов. Он громко постучал в дверь и стал ждать.
     Эдвин выглядел свежим и готовым к исполнению любого приказа,  хотя  и
провел весь день в работе. На нем не было ни кепи, ни серой куртки. Он был
одет в полосатую рубашку и в безукоризненно  выглаженные  брюки.  Воротник
рубашки был расстегнут, и из-под нее выглядывал клок белых волос.
     - Рикс! - сказал он. - Где вы были весь день? Я искал...
     - Кэсс здесь? - перебил Рикс.
     - Нет. Она в Гейтхаузе, готовит ужин. Что-нибудь не так?
     Рикс шагнул в дом.
     - А как насчет Логана? Он поблизости?
     Эдвин покачал головой.
     -  Сегодня  он  работает  в  конюшнях.  Я  ожидаю  его  минут   через
пятнадцать. Так в чем, собственно, дело? - Он закрыл дверь  и  стал  ждать
объяснений.
     Рикс прошел  через  гостиную,  чтобы  погреть  руки  перед  маленьким
огоньком, который догорал в камине. Перед  любимым  креслом  Эдвина  лежал
сегодняшний номер эшвилльской газеты. Из здоровой кружки с  горячим  чаем,
стоявшей на маленьком дубовом столике сбоку от кресла,  шел  пар.  Там  же
лежали блокнот и ручка. Эдвин разгадывал кроссворд.
     - Сегодня ночью будет холодно, - сказал Рикс. Его голос гулко  звучал
в большой комнате. - Уже поднимается ветер.
     - Да, я заметил. Вам что-нибудь принести? У меня есть жасминовый чай,
и если вы...
     - Нет, спасибо, ничего не надо.
     Эдвин подошел к столу, взял кружку и сделал маленький глоток. Глаза у
него были бдительные и настороженные.
     - Я знаю насчет Уилера Дунстана, - в конце концов сказал Рикс. - Черт
возьми, Эдвин! - Его глаза сверкнули. - Почему ты не  рассказал  мне,  что
помогаешь ему в работе над той книгой?
     - О, - сказал Эдвин шепотом. - Понимаю.
     - А я - нет. Дунстан рассказал мне, что ты с  августа  приносишь  ему
материалы из библиотеки Лоджии. А когда я рассказывал Кэсс о том, что хочу
написать историю семьи, она говорила мне, что поклялась быть лояльной!
     - Лояльной, - тихо повторил Эдвин. - Зловеще звучит,  не  правда  ли?
Немного напоминает шорох ключа, отпирающего дверь в камеру. Кэсс не знает,
Рикс. Я не хочу, чтобы она знала.
     - Но что означает вся эта чепуха насчет традиций? О связи с прошлым и
тому подобное? Я не понимаю, почему ты помогаешь Дунстану!
     Эдвин внезапно стал казаться очень старым и уставшим. Он стоял  подле
умирающего огня с таким видом, что  сердце  у  Рикса  заныло.  С  глубоким
вздохом Эдвин опустился в кресло.
     - Что ж, с чего мне начать?
     - Может, попробуем с самого начала?
     - Легко сказать. - Он  горько  улыбнулся.  Морщины  вокруг  его  глаз
углубились. Он уставился невидящим взглядом на огонь. - Я устал, -  сказал
он. - Я смертельно устал от... темных вещей. Злобных  вещей,  Рикс.  Раны,
секреты и гремящие на цепях кости. О, когда я был мальчишкой, я уже  знал,
что  здесь  происходит.  Тогда  это  меня  не  волновало.  Я  считал   это
захватывающим. Понимаете, я был тогда точно таким же, как Логан. Таким  же
надменным, таким же... тупым, да. Я был вынужден  учиться  самостоятельно,
и, о Боже, что за образование я получил!
     - Какие темные вещи? Что именно ты имеешь в виду?
     - Духовный мрак. Моральный мрак. Проклятие и деградация. - Он прикрыл
глаза. - Рассказ По был, возможно, фантазией,  но  он  добрался  почти  до
самой сути. У Эшеров есть все. Абсолютно _в_с_е_. Но  их  душа  мертва.  Я
постигал это долгое время, но мне практически нечего к этому  добавить.  -
Его голос сорвался. Он остановился, собираясь  с  силами,  чтобы  говорить
опять.
     - И все же я не понимаю.
     Эдвин открыл глаза. Они были такими же  красными,  как  догорающие  в
камине угольки. - Когда твой отец умрет, - сказал  он,  -  империя  Эшеров
развалится. Уолен скоро умрет. Возможно, это вопрос дней.  Или  часов.  Он
хочет передать имение и семейное дело Кэтрин. Я уверен,  что  это  ты  уже
знаешь.  Но  Бун  рассчитывает,  что  дело  отойдет  к  нему.   Он   будет
противостоять Кэтрин через суд. Это будет длинное  запутанное  дело.  Бун,
конечно,  не  победит,  но  сделает  все,   что   в   его   силах,   чтобы
дискредитировать Кэтрин. Он помешан на деньгах,  Рикс.  Он  проигрывает  в
покер до пяти тысяч каждую ночь. Он ставит по двадцать пять тысяч долларов
на один футбольный матч. Для него это ни черта не значит,  он  знает,  что
всегда может получить еще больше. Мистер Эшер дает ему содержание в триста
тысяч долларов в год, а когда Буну этого не хватает, он просто  выписывает
чек на счет отца. Но Бун все это проигрывает. В  суде  он  будет  обливать
твою сестру  грязью  из-за  ее  проблем  с  наркотиками.  Он  не  преминет
воспользоваться  даже  самыми  грязными   газетенками,   пытаясь   с   нею
разделаться.
     Когда Эдвин снова поднял чашку, рука его дрожала.
     - Кэтрин не сможет выдержать такое давление, Рикс.  Она  думает,  что
сможет, но она ошибается. Я знаю.  Я  наблюдал,  как  она  росла.  К  тому
времени, как Кэтрин покончит с Буном, она будет  готова  для  сумасшедшего
дома или для кладбища.
     - Ты намекаешь на то, что папа должен передумать и отдать поместье  и
дело Буну?
     - Нет! Боже, нет.  Бун  разрушил  бы  дело.  Его  нельзя  спускать  с
привязи.  И,  конечно,  Паддинг  не  улучшает  ситуацию.  Она  еще  больше
усугубляет эту запутанную ситуацию.
     - Как это все связано с книгой Дунстана? - спросил Рикс.
     - Я объясняю. Пожалуйста, наберитесь терпения. В любом случае,  "Эшер
армаментс" стоит на пороге полной катастрофы. Без твердого руководства  ее
раздерут на части другие компании и конгломераты.  Они  сейчас  лишь  ждут
удобного случая. Семья никогда не будет бедной, но без "дела" она  лишится
власти.
     - Возможно, это будет самое лучшее событие за всю историю семьи.
     - Возможно, - согласился Эдвин. - Однако если "Эшер армаментс"  будет
потеряна, это будет большой риск для мира во всем мире.
     - Ч_т_о_? Неужели ты в это веришь?
     - Да, - сказал он. - Верю. И даже очень. Имя Эшеров олицетворяет мощь
и надежность. Уже  одно  это  -  очень  сильный  сдерживающий  фактор  для
враждебных государств.  Если  производство  военных  систем,  использующих
технологию Эшеров, будет  остановлено,  а  старые  системы  устареют,  что
непременно произойдет, тогда мир  окажется  на  пороге  катастрофы.  Я  не
военный эксперт и ненавижу войну, как  и  большинство  обычных  людей,  но
вопрос остается: можем ли мы осмелиться  прекратить  производство  бомб  и
ракет? Раньше я верил в судьбу человеческого рода.  Тогда  я  был  гораздо
моложе и гораздо глупее. Выслушайте меня до конца! Должно быть, я  выгляжу
полным идиотом.
     - Книга, - напомнил ему Рикс. - Почему ты помогаешь Дунстану в работе
над ней?
     - Потому что мне надоело притворяться, будто у меня нет ни  глаз,  ни
ушей, ни рта, чтобы сказать. Мне надоело быть вещью,  приспособлением  или
частью обстановки. Я живой человек! - Он  провозгласил  это  с  гордостью,
хотя глаза его потускнели. - Я  видел  за  свою  жизнь  много  всякого.  В
большинстве случаев я ничего не мог поделать, хотя от того, что творилось,
мне было тошно и кровь стыла в жилах. - Он подался вперед. - Если  хотите,
я расскажу вам, что случилось с моей лояльностью.  Если  вы  действительно
хотите это услышать.
     - Валяй.
     - Хорошо. - Эдвин сложил перед собой руки, погруженный в раздумья.  -
Вы видели  Уилера  Дунстана.  Он  покалечен.  У  его  дочери,  симпатичной
женщины, шрам на брови,  и  при  ходьбе  она  хромает.  Я  знаю,  как  это
произошло.
     - Я слушаю.
     - Хорошо. Я _х_о_ч_у_, чтобы ты слушал. Я хочу, чтобы ты  понял,  что
случилось с моей лояльностью. В ноябре 1964 года Уилер Дунстан с  женой  и
дочерью попал в автомобильную катастрофу на южном шоссе Эшвилла. Они ехали
к родителям жены на праздники, насколько я  помню.  Как  бы  то  ни  было,
катастрофа была... страшная. Дизельный грузовик съехал  со  своей  полосы,
его занесло на льду, и врезался в их  машину.  У  Дунстана  был  поврежден
позвоночник, у маленькой девочки сломаны рука  и  нога,  а  жена  получила
многочисленные внутренние повреждения. Но  самое  худшее  -  это  то,  что
машина оказалась под днищем грузовика. Она там застряла и полиция не могла
их вытащить. Насколько я знаю, жена Дунстана  ужасно  мучилась.  Маленькая
девочка была к ней прижата, и ей пришлось много часов, пока  не  разгребли
завал, слушать стоны и крики матери. Жена Дунстана промучилась в  больнице
несколько дней  и  скончалась.  Он  сам  был  вынужден  несколько  месяцев
лечиться, чтобы быть в состоянии хотя бы управлять инвалидным  креслом.  Я
полагаю, Рейвен отделалась легче всех, хотя лишь Богу известно, что  видит
она в ночных кошмарах.
     Эдвин пристально посмотрел на Рикса.
     - Тот грузовик, что съехал  со  своей  полосы,  принадлежал  компании
"Эшер армаментс", - сказал он.  -  Водитель,  еще  подросток,  так  наелся
таблеток, что даже  не  знал,  в  каком  штате  находится.  Уилер  Дунстан
возбудил иск против вашего отца. Уолен предлагал уладить дело без суда, но
в ответ последовали лишь оскорбления. Между Эшерами и  Дунстанами  никогда
не было особой любви. Но дело вовсе не  дошло  до  суда.  Выяснилось,  что
полиция нашла в машине Дунстана бутылку бурбона. Сестра сразу заявила, что
чувствовала от  него  запах  алкоголя  в  реанимации.  Результаты  анализа
неожиданно показали: Уилер Дунстан во время аварии был мертвецки пьян.
     - Но бутылка была подкинута?
     - Да. Я только не знаю, когда и как. Все  это  купили  деньги  твоего
отца, Рикс. Но особенно катастрофические последствия  имела  огласка  того
факта, что Дунстан алкоголик. Это был тщательно охраняемый секрет, но  ваш
отец каким-то образом узнал об этом. Рекламодатели Дунстана стали  уходить
от него один за другим. В конце концов он принял предложение и уладил дело
без суда. А что еще он мог поделать?
     - А папа отделался легким испугом?
     - Штраф в несколько тысяч долларов и условный  приговор  водителю.  -
Эдвин смотрел на дрожащее пламя, его плечи поникли, ноги были вытянуты.  -
До этого момента мои глаза были закрыты. Но после того, как я  понял,  что
сделал ваш отец, как далеко он зашел ради того, чтобы  избежать  судебного
процесса, что-то во  мне  надломилось.  До  того,  как  я  решил  помогать
Дунстану, я знал, что он  много  лет  работает  над  историей  Эшеров.  Мы
заключили соглашение: я поставляю ему необходимые документы, но не нарушаю
обет молчания. Я не говорю ничего о том, что я знаю об Эшерах. Я  не  буду
обсуждать с ним дела Уолена. Я приношу  материалы,  оставляю  их  и  потом
забираю. К тому времени, когда книга будет завершена, Уолен будет мертв, а
Кэсс и я будем во Флориде.
     - Эдвин, - сказал Рикс, - я ездил к Уилеру Дунстану, чтобы  взглянуть
на рукопись. Он не показал ее мне, но я дал ему информацию в обмен на  то,
чтобы узнать, как он работает. Я рассказал ему про состояние  папы  и  про
то, что Кэт унаследует семейное дело. У меня была  еще  одна  причина  для
поездки, Эдвин. _Я_ должен быть автором этой книги. А не посторонний.  Мне
все равно, через что прошел Дунстан. - Он слышал в  своем  голосе  сильное
отчаяние, ему было стыдно, но он продолжал: - Мне _н_у_ж_н_о написать  эту
книгу. Я должен написать ее. Я взял у  тебя  ключ  от  библиотеки  и  смог
просмотреть там некоторые старые документы. Я  должен  как-нибудь  сделать
так, чтобы он доверял мне настолько, что принял бы в свой проект. Я должен
стать хотя бы соавтором.
     Эдвин глубоко вздохнул и покачал седой головой.
     - Боже мой, - прошептал он. - Как мы дошли до  этого,  Рикс?  Неужели
нас обоих снедает отвращение и ненависть?
     Рикс подался вперед и дотронулся до руки Эдвина.
     - Я не могу упускать этот случай. Я годами  думал  написать  книгу  о
своей семье. Поговори с ним - для меня. Скажи  ему,  что  я  смогу  помочь
закончить книгу.  Позволь  _м_н_е_  приносить  ему  нужные  материалы.  Но
заставь его понять, как это важно для меня. Ты сделаешь это?
     Эдвин не ответил. Он пристально смотрел на огонь,  тусклые  оранжевые
блики играли на его лице.
     - П_о_ж_а_л_у_й_с_т_а_, - умоляюще сказал Рикс.
     Эдвин накрыл руку Рикса своей.
     - Я поговорю с ним, - сказал он. - Завтра утром. Я не  знаю,  как  он
отреагирует, учитывая его отношение ко всем Эшерам. Но я поговорю с ним.
     - Спасибо. Мне нужна эта книга, Эдвин.
     - Это так важно для вас?
     - Да, - ответил он без колебаний. - Важно.
     Эдвин улыбнулся, но его глаза были темными и печальными.
     - Я люблю вас, Рикс. Что бы вы ни делали, я всегда буду  вас  любить.
Вы приносили свет в этот дом, когда были маленьким мальчиком. Я помню... у
нас бывали между  собой  свои  маленькие  секреты.  Вы  не  хотели,  чтобы
кто-нибудь еще узнавал о том, что вы рассказывали мне. - Его улыбка  стала
грустной. - Я полагаю, будет  только  правильно,  если  мы  разделим  этот
последний секрет, не так ли?
     Рикс встал, обошел кресло и крепко обнял  Эдвина.  Старик,  казалось,
состоял из одних выпирающих костей и тугих мышц.
     Эдвин поднял руку, чтобы похлопать Рикса по плечу, и они молча стояли
при свете огня, прижавшись друг к другу.



                                    24

     На горе Бриатоп выл ветер. Нью Тарп сидел на своей койке, а его  лицо
было покрыто капельками пота.
     Ему снова приснилась Лоджия.  Огромная,  ярко  освещенная,  волшебная
Лоджия, в которой мимо сверкающих окон, словно на каком-то балу призраков,
двигались фигуры. Но на этот раз было одно  отличие.  Когда  он  стоял  на
берегу озера, уставившись на дом, двери самого верхнего  балкона  внезапно
раскрылись и оттуда кто-то вышел. Эта фигура знаками показывала ему, чтобы
он поскорей перешел через мост, и Нью слышал, как  издали  знакомый  голос
окликает его по имени.
     Это голос отца звал его из дворца Эшеров. Отец  стоял  на  балконе  и
призывал Нью пересечь мост и поспешить в Лоджию, ведь это был  праздник  в
его честь. ИДИ ДОМОЙ, кричал отец. МЫ ВСЕ ЗДЕСЬ  ЖДЕМ,  КОГДА  ТЫ  ПРИДЕШЬ
ДОМОЙ.
     Нью упирался, хотя Лоджия тянула его с неодолимой силой.  Во  сне  он
почувствовал, как от страха и возбуждения по спине побежали  мурашки.  Его
отец, неясная фигура на верхнем балконе, махал руками и  кричал:  "СКОРЕЙ,
НЬЮ! ИДИ ДОМОЙ, КО МНЕ!"
     За мостом открылась парадная дверь Лоджии, из  нее  струился  широкий
луч прекрасного золотого света. В дверях  стояла  фигура,  протянув  руки,
чтобы принять его в свои объятья. Нью не мог разглядеть, кто это  был,  но
ему показалось, что он видит темное пальто, которое развевалось на ветру.
     Он знал, что Лоджия хотела его. Фигура в дверях  тоже.  Если  бы  Нью
перешел через мост и  вошел  в  Лоджию,  он  смог  бы  получить  все,  что
когда-либо желал. Ему бы никогда больше  не  пришлось  лежать  на  жесткой
койке в холодной комнате. У него была бы прекрасная одежда, отличная  еда,
книги для чтения и время, чтобы бродить в зеленых лесах Эшерленда.  В  его
спальне на полу будет лежать ковер и он узнает, что значит называть Лоджию
своим домом. Нью стоял в начале моста, готовый принять решение.  Он  хотел
перейти через мост. Он хотел заставить свои ноги двигаться.
     Но тут завыл ветер, и он проснулся. Сейчас,  когда  ветер,  проносясь
мимо  дома,  просачивался  внутрь  сквозь  дыры  в  стенах  и  крыше,  Нью
вообразил, что следом за ним несется слабый искушающий шепот: "ИДИ ДОМОЙ".
     Он лежал  на  спине,  уставившись  в  потолок  и  натянув  одеяло  до
подбородка. Днем к ним зашли навестить Нью Джой Клайтон с женой.  За  ними
прибежал Берди и раздраженно лаял за окном. Клайтон рассказал  Нью  и  его
матери, что этим утром с собакой произошла странная вещь. Когда  он  вышел
покормить Берди, то обнаружил, что пес стоит футах в тридцати  от  дома  и
пристально смотрит в лес. Берди застыл в охотничьей стойке, подняв хвост и
прижав уши к голове. Собака не ответила, когда он ее  окликнул.  Брошенная
шишка отскочила от бока Берди, но тот так и не шевельнулся. А  когда  Джон
подошел и шлепнул пса по заду, тот с воем завертелся, пытаясь цапнуть свой
хвост. Около десяти минут пес был не в себе, а  потом  так  набросился  на
еду, что чуть не проглотил тарелку. Этот пес, сказал мистер Клайтон, стар,
безумен и не стоит ни  гроша,  но  охотничью  стойку  он  держит  дай  Бог
каждому!
     В паузах между порывами  ветра  Нью  слышал  слабый  лай  Берди.  Его
испугал ветер, думал Нью. Он может вывести из себя даже собаку.
     Нью закрыл глаза, пытаясь заснуть.
     И тут он услышал скрип крыши у себя над головой.
     Он тут же открыл глаза и пристально посмотрел наверх.
     Дранка тихо скрипела. Затем крыша скрипнула в другом месте, где-то  в
углу комнаты.
     Нью взял со стола,  стоявшего  за  кроватью,  спички,  открыл  фитиль
фонаря и зажег его. Огонь медленно разгорался, и Нью выпростал ноги из-под
одеяла.
     Крыша над его головой стонала как старик во сне.  Нью  поднял  фонарь
вверх.
     Когда он увидел, как прогнулись сосновые доски, его сердце  забилось.
Он услышал протяжное медленное царапанье. Когти проверяли крепость  крыши.
Нью следил за передвижением  зверя  по  гнущимся  доскам.  Затем  раздался
резкий треск, и к ногам Нью упал гвоздь.
     Зверь замер, как будто прислушиваясь.
     Нью застыл, глядя, как прогнулась крыша там, где стоял зверь. Это был
тот самый ночной зверь, который ходил возле дома после смерти отца. Кто бы
это ни был, подумал Нью, он, должно быть,  весит  больше  трехсот  фунтов.
Зверь принялся расхаживать по крыше, доски скрипели под его лапами.  Крыша
была слабой, и Нью боялся, что тяжесть этого создания может ее проломить.
     С жалобным стоном вылетела доска. Зверь снова остановился. В  тишине,
когда стих порыв ветра, Нью услышал низкое хриплое рычание.
     Это был тот же зловещий звук, который он слышал, когда попал в яму.
     Жадный Желудок,  подумал  Нью.  Черную  пантеру,  которая  бродит  со
Страшилой, теперь отделял от Нью лишь тонкий  слой  обитой  для  утепления
древесины.
     Убирайся отсюда, мысленно скомандовал Нью. _У_б_и_р_а_й_с_я_!
     Зверь  не  шелохнулся.  Нью  почувствовал,  как  у  него  на  затылке
зашевелились  волосы.  В  комнату  просочился  аромат  хищной  кошки.  Нью
чувствовал, что зверь знает о нем или видит свет сквозь щели в досках.  По
дереву скребли когти, зверь фыркал, почуяв мальчика.
     Нью торопливо надел джинсы и толстый  темно-синий  свитер.  Затем  он
взял лампу и вышел в прихожую. У двери стояло отцовское ружье. Он  раскрыл
казенник, убедился, что оба патрона на месте, и снова  закрыл  его.  Крыша
над ним стонала. Зверь следовал за Нью.
     На кухне мальчик взял с полки фонарик. Вооруженный ружьем и  фонарем,
Нью был готов выйти наружу, но тут его остановил голос матери.
     - На крыше что-то есть! - прошептала она. - Послушай! - Она вышла  на
свет, ее лицо было бледным, а руки сложены на  груди.  Одета  она  была  в
потрепанную фланелевую рубашку. В ее глазах застыл страх. - Что это,  Нью?
Что там наверху?
     - Я не знаю, - ответил он. Он не был уверен, что это Жадный  Желудок.
Из леса мог забрести и еще кто-нибудь. - Я выйду и посмотрю.
     Майра скользнула взглядом по ружью и фонарю.
     - Нет! - решительно сказала она. - Я тебе этого не позволю!
     Крыша снова заговорила. Когда зверь сходил с досок, они поднимались и
стонали. Крыша под ним сильно прогибалась, и еще один гвоздь упал на пол.
     - Папа бы вышел, - сказал Нью.
     - Ты не папа! - Майра схватила сына за руку.  -  Он  сам  уйдет.  Ему
ничего не нужно. Оставь его в покое! - Когда неожиданно со звуком  петарды
вылетел гвоздь, она вскрикнула.  Луч  фонаря  нащупал  дырку  величиной  с
кулак.
     Нью больше не слышал движения зверя. Либо  тот  ушел  с  крыши,  либо
стоял очень тихо.  Сквозь  дыру  в  комнату  со  свистом  проникал  ветер,
наполняя ее зимним холодом. Он мягко  высвободил  свою  руку.  -  Папа  бы
вышел, - повторил он, и Майра поняла, что ей больше нечего сказать.
     Дрожа от холода, Нью вышел на крыльцо. На улице бушевал ветер, швыряя
кружащиеся в воздухе листья ему в лицо. Майра стояла в дверях, а Нью сошел
с крыльца и направил луч света на крышу.
     Там ничего не было. Нью  медленно  водил  лучом  взад-вперед.  В  его
правой руке удобно лежала винтовка, а указательный палец был на курке.  Он
слышал лай Берди, и от этих жутких звуков по спине ползли мурашки.
     Нью завернул за угол дома и  ничего  не  обнаружил.  Когда  он  начал
поворачиваться, что-то цапнуло его сзади за шею. Он  почувствовал,  как  в
него вонзаются когти, и едва не спустил курок. Но когда  он  дотянулся  до
шеи, то схватил лишь небольшую ветку с парой сухих листьев и с отвращением
ее отшвырнул.
     - Нью! - позвала мать. - Давай домой!
     Он  направил  фонарик  на  деревья.  На  большинстве  веток  все  еще
держались листья, и луч света сквозь них не  проходил.  Верхушки  деревьев
клонились к земле под безжалостными порывами ветра.
     - Ты что-нибудь видишь? - окликнула его Майра. Ее голос был нервным и
дрожал.
     - Нет, ничего. Что бы там ни было, оно давно ушло.
     - Тогда иди обратно с этого холода! Скорей!
     Нью сделал шаг вперед, и тут кровь застыла у него в жилах.
     Он почувствовал запах Жадного  Желудка,  мерзкий  душок  этой  хищной
кошки.
     Нью остановился, направив  свет  на  деревья.  Порыв  ветра  едва  не
сдвинул его с места. Ветки деревьев гнулись и раскачивались. Сухие  листья
летели вниз. Он был близко, очень близко...
     И тут он услышал вопль матери:
     - Н_ь_ю_!
     Он быстро обернулся к пикапу.
     Из-под днища пикапа что-то выползло. Оно двигалось так быстро, что  у
Нью не было времени прицелиться. Судорожно наставив ружье, он выстрелил, и
в дверце пикапа появилась вмятина, как  будто  по  ней  стукнули  огромным
кулаком. Но тут монстр, мускулистая темная тень,  двигающаяся  как  черная
молния, выскочил из своего  укрытия  и  внезапно  встал  на  задние  лапы,
возвышаясь над Нью более чем на фут. При вспышке  света  мальчику  удалось
его разглядеть.
     Это была черная пантера, вышедшая, казалось, из кошмара сумасшедшего.
Ее массивная голова была неправильной формы, остроконечные уши  прижаты  к
черепу, а  на  груди  перекатывались  мускулы.  Глаза  зверя  ярко  горели
гипнотическим зелено-золотым огнем, а зрачки при свете быстро стянулись  в
полоски. Когда Нью в шоке отшатнулся назад, он увидел, что зверь  выпустил
когти. Они были длиной в три дюйма и  зловеще  искривлены.  Зверь  раскрыл
пасть, обнажив желтые клыки, и  оттуда  вырвался  высокий  ужасный  вопль,
перешедший в жуткий  кашель.  Тело  зверя  было  покрыто  короткой  черной
шерстью, но под брюхом была серая жесткая кожа.
     По-прежнему балансируя на задних лапах, зверь прыгнул вперед.
     Нью был наготове с винтовкой. Раздался  второй  выстрел,  но  пантера
неожиданно метнулась в сторону и уклонилась от пули. Она  приземлилась  на
все четыре лапы и тут же обернулась чтобы напасть на Нью с тыла.
     Времени защититься у него не было. Разъяренный зверь весом  в  триста
фунтов был готов обрушиться на него.
     Сквозь панику в его мозг с удивительной ясностью  пробилась  картина:
пантера врезается в стоящую между  ними  стену  из  грубых  камней.  Стена
представляла собой призрачное сооружение  из  изогнутых  голубых  линий  и
углов, которые пульсировали в воздухе. Сквозь нее он видел пантеру.
     ТАМ СЕЙЧАС ЕСТЬ СТЕНА, прокричал он про себя.
     Когда прыгнувший зверь врезался со  всей  силы  в  преграду,  из  его
глотки вырвался глухой крик боли. Несколько блоков голубых прямоугольников
были выбиты, но Жадный Желудок отлетел назад. Он ударился о бок  пикапа  и
бешено закружился, хватая ртом воздух. Нью увидел,  как  он  яростно  бьет
хвостом, и услышал угрожающее змеиное шипение.
     Голубая стена быстро исчезала. Тут и там появлялись дыры. На  крыльце
Майра пронзительно звала на помощь. Жадный Желудок бешено затряс  головой,
изумленно заморгал и снова прыгнул на мальчика.
     На этот раз Нью представил в стене куски битого стекла  и  сделал  ее
толщиной в четыре фута. Он слышал, как его мозг стучит  и  скрипит,  точно
машина. Стена усилилась, а Нью уже дрожал от напряжения.
     Жадный Желудок ударился о нее  головой.  На  одно  ужасное  мгновение
стена дрогнула,  и  Нью  испугался,  как  бы  зверь  не  проломил  ее.  Он
почувствовал боль, словно кто-то ударил его по лбу.
     Зверь  завыл,  и  отлетев  обратно,  растянулся  на  боку.  Когда  он
неуверенно поднялся на ноги, его глаза были усталыми и  остекленевшими,  а
голова поникла. Они смотрели друг на друга сквозь исчезающую стену. Сердце
Нью бешено стучало, но он твердо стоял на ногах. Пантера  подняла  голову,
принюхалась,  и  Нью  увидел,  как  у  нее  изо  рта  быстро   выскользнул
раздвоенный на конце язык.
     Стена стала тонкой как простыня. Голову Нью  пронизывали  нити  боли.
Все его внимание было приковано к зверю. Безумные крики матери  доносились
до него как из глубокой шахты.
     Жадный Желудок поднял переднюю лапу и выпустил когти.  Зверь  забегал
взад-вперед, делая ложные выпады и отскакивая назад.  Взгляд  хищника  был
направлен на мальчика, и Нью чувствовал, как гнев пантеры жжет  его  душу.
Глаза пантеры сверкали огнем.
     Стена практически исчезла, быстро разваливаясь на куски.
     Построй ее снова,  сказал  себе  Нью.  Там  стоит  стена,  прочная  и
толстая.
     Стена  вновь,  камень  за  камнем,  начала   принимать   определенные
очертания. Его голова  раскалывалась,  и  он  чувствовал  на  себе  взгляд
пантеры. Она пыталась его гипнотизировать. Когда их глаза встретились, Нью
почувствовал, как ужасная холодная сила  пробивает  его  решительность.  У
него закружилась голова.
     Жадный Желудок стоял неподвижно. Он высунул на мгновение язык и снова
его убрал.
     Стена между ними задрожала и начала разваливаться на части.  _Н_е_т_,
мысленно произнес Нью,  пытаясь  представить  ее  такой,  какой  она  была
раньше. Построй ее снова, крепкую и толстую! Но стена исчезала,  а  и  без
того невыносимая боль в голове стала просто дикой.
     Пантера выжидала, готовясь к прыжку.
     ...МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК...
     Тихий, издевательский голосок как бархатный кнут обвился  вокруг  шеи
Нью.
     ...МАЛЕНЬКИЙ ХОЗЯИН ДОМА...
     Голос шел ниоткуда и в тоже время отовсюду и был таким холодным,  что
заныли кости. Стена была вся в дырках и качалась как паутина.
     ...МАЛЕНЬКИЙ ХОЗЯИН ДОМА, ЧТО ЖЕ ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ДЕЛАТЬ?..
     Широко  раскрыв  пасть,  пантера  прыгнула.  Она  прорвала  стену   и
выпустила когти, целя в мальчика, который замер перед ней.
     Менее чем в трех футах от  головы  Нью,  в  воздухе,  Жадный  Желудок
что-то ударило  и  подняло  над  Нью,  перевернув  вверх  тормашками.  Нью
почувствовал, как нечто, словно холодная волна, ударила его и швырнуло  на
землю, в то время как когти пантеры молотили по воздуху над его головой.
     Жадный Желудок пронесло на добрых шесть футов мимо Нью  и  с  треском
ударило о ствол дуба. Зверь заревел от удивления и боли, а когда его снова
ударило оземь, прыгнул в кусты.
     Нью услышал как он удирает, не разбирая дороги, и уже через мгновения
стало тихо, только шумел ветер. Его нервы  были  натянуты  до  предела,  и
когда к нему приблизилась мать,  он  взглянул  на  ее  испуганное  лицо  и
забормотал: "Папа бы вышел, папа бы вышел..."
     Она опустилась на колени и обняла его, а он продолжал  говорить,  как
испорченная пластинка. Кончив лихорадочно бормотать, он истерично зарыдал.
     Майра обняла его еще крепче. Его сердце билось так  сильно,  что  она
испугалась, как бы оно  не  выскочило  вовсе.  Затем  краешком  глаза  она
уловило какое-то движение и посмотрела в сторону дороги.
     У самой кромки леса стояла худая фигура. Ветер трепал длинное  темное
пальто.
     Когда она моргнула, все пропало, и она подумала, что сходит с ума.
     - Пойдем, - мягко сказала она, хотя ее голос  дрожал.  Она  не  могла
понять того, что увидела. На ее сына прыгнула жуткая пантера и была  сбита
в воздухе. Но она знала, что в эту ночь жизнь ее спасло  то,  что  она  не
смела подвергать сомнению. В воздухе, словно резкий запах серы,  буквально
витало могущественное колдовство.
     Вокруг них бушевал ветер. Он был резким, пронзительным и  то  и  дело
менял направление. Майра помогла сыну подняться,  и  они  вместе  пошли  к
дому. Она видела блеск глаз монстра,  когда  тот  начал  выползать  из-под
пикапа. Кем бы он ни был, у  него  хватило  ума  подождать,  пока  Нью  не
повернулся к нему спиной. Нью был в  опасности,  и  теперь  она  это  ясно
понимала. Она могла закрывать глаза на Страшилу и прочих тварей, бродивших
по Бриатопу, но, несомненно, это создание выманило Нью,  чтобы  убить!  Он
был для Майры всем, но как защитить его, она не знала.
     Но все же был некто, кто знал все.
     Она помогла сыну войти в дом, затем закрыла дверь и задвинула засов.
     На краю леса, как хрупкое деревцо, стоял Король Горы  и  наблюдал  за
домиком Тарпов. На протяжении всей битвы Нью с пантерой он не шевельнулся,
но теперь его плечи устало поникли, и он оперся на свой кривой посох.  Ему
было холодно, и из его носа текло. Он продрог до костей, и в  его  дыхании
слышалось бульканье мокроты.
     Он ждал,  прислушиваясь  к  ветру.  Ветер  говорил  ему  о  смерти  и
разрушениях, о том, что мир находится в переходном состоянии. Вокруг  него
кружились сухие листья, и некоторые застревали у него в бороде.  Он  вытер
нос тыльной стороной ладони и подумал, что в былые времена, когда  он  еще
был крепок и здоров, он бы так хватил Жадный Желудок о дуб,  что  полетели
бы кости. Да и сейчас он неплохо встряхнул пантеру,  но  она  найдет,  где
спрятаться и зализать раны, а с рассветом снова выйдет на охоту.
     Этой ночью пантера сюда не вернется.  В  настоящее  время  мальчик  в
безопасности.
     Но _к_т_о_ он такой? И какова его роль в битве, которую  Король  Горы
ведет с той самой ночи, когда упала комета? Ответа на эти  вопросы  старик
не знал.
     Он задрожал и закашлялся. Его легкие снова начало жечь. Когда приступ
прошел, он начал долгий путь домой.



                                    25

     В Гейтхаузе Рикс сделал волнующее открытие.
     Одна из книг, принесенных  из  библиотеки  прошлой  ночью,  оказалась
гроссбухом,  датированным  1864  годом   и   содержащим   перечень   имен,
обязанностей и жалованья  каждого  слуги  в  Эшерленде.  Там  было  триста
восемьдесят восемь имен, начиная от ученика кузнеца и  заканчивая  главным
егерем.
     Но внимание Рикса привлекла записная книжка доктора Джексона Бойярда,
директора  заведения  под  названием  "Приют  Бойярда",  расположенного  в
Пенсильвании. "Приют Бойярда" был частной лечебницей  для  душевнобольных.
Записная  книжка  была  старой  и  хрупкой,  а  многие  страницы  и  вовсе
отсутствовали. В ней месяц  за  месяцем  прослеживалось  развитие  болезни
пациентки доктора Бойярда: Джессамун Эшер, первой  жены  Лудлоу  и  матери
Эрика.
     Рикс сел за стол и раскрыл перед собой записную книжку. Свет  на  нее
падал через его правое плечо. Прошел час, в течение которого он погружался
в  жуткие  подробности  душевной  болезни.  Его  внимание  отвлекали  лишь
некоторые яростные порывы ветра, нарушавшие  его  концентрацию.  Джессамун
Эшер, писал доктор Бойярд твердым  почерком,  была  привезена  в  Приют  в
ноябре 1886 года. Судя по портрету, который доктор Бойярд видел  во  время
визита в Лоджию, Джессамун Эшер была раньше элегантной молодой женщиной  с
волнистыми светло-каштановыми волосами и мягкими серыми глазами.
     Двадцать третьего ноября 1886  года  в  комнату  с  обитыми  войлоком
стенами в "Приюте Бойярда" заперли сыплющую бранью сумасшедшую  женщину  в
смирительной рубашке. Она выдрала почти все свои волосы, ее  губы  и  язык
были  изуродованы  постоянными  укусами,  а  глаза,  обведенные   красными
кругами, горели на белом как мел лице. Лудлоу не сопровождал свою жену. Ее
привезли четверо слуг, среди которых был и Лютер Бодейн,  дедушка  Эдвина.
Когда Джессамун была принята в приют, ей было двадцать  шесть  лет  и  она
была безнадежно помешана.
     Рикс продолжал читать, завороженный этим свеженайденным  "скелетом  в
чулане". Несмотря на  то,  что  Джессамун  дочерью  миллионера,  владельца
мануфактуры в Новой Англии, и получила хорошее образование,  за  семь  лет
жизни с Лудлоу Эшером она деградировала почти до  животного  уровня.  Лишь
спустя четыре месяца доктор Бойярд смог оставаться с ней в одной  комнате,
не боясь нападения. Ее симптомы, писал доктор Бойярд в декабре 1887  года,
включают в себя безрассудную  ярость,  богохульство,  скрежетание  зубами,
искаженные и  бессмысленные  молитвы,  выкрикиваемые  в  полный  голос,  и
припадки, "в течение которых  несчастная  миссис  Эшер  должна  оставаться
привязанной кожаными ремнями к кровати, с заткнутым кляпом ртом, дабы  она
не откусила себе язык".
     Болезнь Джессамун, писал  доктор  Бойярд,  кажется,  берет  начало  с
рождения Эрика в апреле 1884 года. Несколько раз Джессамун,  чьим  любимым
занятием было ухаживать  в  саду  за  розами,  одуванчиками  и  камелиями,
пыталась убить младенца.
     Лишь к лету  1888  года  Бойярд  смог  убедить  сумасшедшую  хотя  бы
поговорить о ее сыне. До той поры имя  "Эрик"  ввергало  ее  в  молитвы  и
проклятия. Но в течение того рокового лета буря, которая бушевала в  мозге
Джессамун, начала спадать, или, возможно, думал Рикс, Бойярд просто  нашел
нужное  лекарство.  Во  всяком  случае,   временами   сознание   Джессамун
прояснялось, и это давало возможность доктору изучить ее состояние.
     Она должна убить Эрика, сообщила она доктору Бойярду, потому что  его
коснулся Сатана.
     Эрик был еще младенцем, рассказывала она, когда это произошло.  После
полуночи она была разбужена сильной грозой. Она  боялась  грома  и  молний
почти так же сильно, как и Лудлоу, потому что отец-пуританин учил ее,  что
гром - это проявление недовольства Бога, а молнии - Его копья, которыми Он
разит грешников. Много раз,  когда  на  улице  бушевала  гроза,  Джессамун
забивалась под одеяло и представляла себе, будто вся  Лоджия  трясется,  а
однажды в ее великолепной спальне после особенно  сильного  раската  грома
вылетело стекло.
     В эту ночь по Лоджии хлестал яростный ливень. Когда  прогремел  гром,
Джессамун показалось, что стены раскалываются.  Где-то  в  доме  разбилось
стекло, а окна задрожали. Поднявшись с кровати,  она  спустилась  вниз,  в
комнату Эрика. Но открыв дверь, она увидела в голубом свете молнии  нечто.
Над колыбелью Эрика склонялся силуэт крепкого  широкоплечего  мужчины.  Но
это был не  человек.  Его  тело  было  бледно-серого  цвета  и,  казалось,
блестело, как мокрая кожа. При вспышке молнии она успела  разглядеть,  что
рука этого  создания  была  надо  лбом  спящего  ребенка.  Затем  создание
яростно, но грациозно, как балерина, повернулось к ней.
     На мгновение она увидела его лицо, жестокое, но красивое. Его  тонкий
рот был искривлен в полуулыбке-полуусмешке, а  глаза  были  как  у  кошки:
темно-зеленые, гипнотически яркие, а зрачки расширены.
     И перед тем, как свет молнии померк, создание исчезло.
     Она закричала. Ребенок проснулся и тоже начал  кричать.  Она  поняла,
что увидела, и испугалась, что сходит с ума. Она не смела  приблизиться  к
ребенку. Выбежав из комнаты, она в панике понеслась  вниз  и  на  лестнице
упала, едва не сломав себе шею. Там она и лежала до тех пор,  пока  ее  не
нашел слуга и не позвал Лудлоу из его спальни.
     Она видела, как Эрика коснулось  воплощение  зла,  сказала  Джессамун
доктору Бойярду. Видела,  как  это  создание  нежно  и  покровительственно
протянуло лапу над головой ребенка. Значение этого жеста, по крайней  мере
для Джессамун, было  ясно:  Эрика  в  будущем  ждет  служение  Сатане.  Он
вырастет с меткой Сатаны на голове.  И  не  счесть  бедствий,  которые  он
принесет миру, если ему позволить выжить. Эрик должен быть убит  до  того,
как проявится заложенное в нем зло. Чтобы этого  не  допустить,  Джессамун
пыталась отравить младенца, но ей помешала няня. Пыталась  скинуть  его  с
лестницы, но ее удержала Дженни Бодейн, жена  Лютера,  их  кухарка.  После
этого Джессамун заперли в ее комнате, но она смогла  выбраться  оттуда  по
карнизу, похитила Эрика из детской и понесла к горящему камину в банкетном
зале.
     Когда она собиралась швырнуть Эрика в огонь, ее  заметил  Лудлоу.  Он
бросился к ней, но она подняла свободной рукой кочергу и  яростно  ударила
мужа по голове. Лудлоу блокировал удар своей черной тростью, но Джессамун,
собрав все силы, снова отчаянно ударила. Кочерга попала Лудлоу  по  виску,
сбила его на пол, где он лежал, не двигаясь. Вокруг его  головы  собралась
лужица крови.
     Джессамун схватила визжащего ребенка как уже ненужную куклу за шею  и
шагнула к огню.
     Но в следующее мгновение Эрика вырвали у  нее.  Удивительным  образом
Лудлоу, с лицом, залитым кровью,  удалось,  шатаясь,  подняться  на  ноги,
чтобы спасти ребенка.  Джессамун  вцепилась  ему  в  горло,  и  они  стали
бороться перед огнем. Лудлоу, хотя и оглушенный,  смог  с  помощью  трости
сдерживать ее, пока подоспевшие слуги не схватили ее.
     В 1888 и 1889 годах, как видел Рикс из записей,  состояние  Джессамун
колебалось от спокойного до буйного сумасшествия.  В  конце  октября  1889
года доктор Бойярд решил написать Лудлоу Эшеру,  что  состояние  его  жены
безнадежно.
     Лудлоу приехал в декабре в сопровождении Лютера и двух  других  слуг,
чтобы увидеть Джессамун в последний раз. Менее двух месяцев Джессамун Эшер
была обнаружена в своей комнате мертвой.  Она  зубами  порвала  подушку  и
глотала гусиный пух, пока он не забил ей горло. После чего задохнулась.
     - Чудесно, -  пробормотал  Рикс,  покончив  с  записной  книжкой.  Он
оттолкнул ее в сторону, словно она была покрыта грязью, и подумал,  рвался
бы так Лудлоу спасти Эрика, если бы знал, что ждет их  в  будущем.  Данное
Джессамун описание создания, которое стояло над  колыбелью  Эрика,  слегка
напоминало  фильмы  ужасов  Роджера  Кормана.  Естественно,   она   искала
оправдания своей ненависти к  Эрику,  которая  возникла,  возможно,  из-за
того, что она чувствовала, как ребенок становится между ней и  Лудлоу.  Но
каковы бы ни были истинные мотивы, они затерялись в прошлом.
     В дверь Рикса кто-то тихо постучал, и он насторожился. Было почти два
часа ночи. Кто, кроме Паддинг, мог бродить по дому? Бун около  одиннадцати
уехал в свой клуб и наверняка играет сейчас в покер. Рикс подошел к двери,
которая была задвинута стулом и шкафом, и спросил:
     - Кто там?
     - Миссис Рейнольдс. Откройте, пожалуйста.
     Рикс открыл. Свет в коридоре не горел,  а  миссис  Рейнольдс  держала
серебряный канделябр с четырьмя  горящими  белыми  свечами.  Рикс  впервые
увидел  ее  без  хирургической  маски,  и  его  первое  впечатление  о  ее
решительности окрепло при виде ее сильной нижней челюсти. В  то  же  время
было ясно, что уход за Уоленом утомил ее. Лицо сиделки было измученным,  в
свете свечей были видны темно-синие мешки под глазами и  глубокие  морщины
вокруг рта. Ее взгляд был пуст и бесцелен. Она смотрела в никуда.
     - Меня послал Уолен, - сказала она привычным шепотом. - Он хочет  вас
видеть.
     - Прямо сейчас?
     Она кивнула, и он последовал за ней по коридору. Когда Рикс  протянул
руку, чтобы включить свет, миссис Рейнольдс быстро сказала:
     - Нет, пожалуйста, не делайте этого. Я велела слугам выключить  почти
весь свет в доме.
     - Зачем?
     - Так приказал ваш отец, - объясняла она, пока они шли. - Он  сказал,
что не может выносить звука бегущего по проводам электрического тока.
     - Ч_т_о_?
     - Он сказал, что это  высокое  дребезжащее  завывание,  -  продолжала
миссис Рейнольдс. - Иногда его слух обостряется, и он  говорит,  что  этот
звук беспокоит его больше всех прочих. Я увеличила дозу  транквилизаторов,
но они более не оказывают заметного воздействия на его нервную систему.
     Они  приблизились  к  лестнице,  ведущей  в  Тихую   Комнату.   Запах
разложения, к которому в другом конце дома  Рикс  постепенно  привык,  был
здесь таким  сильным  и  отвратительным,  что  он  остановился,  борясь  с
тошнотой. Я не могу опять туда идти, сказал он про себя, и у  него  внутри
все содрогнулось. Боже правый!
     Миссис Рейнольдс, идущая на несколько ступенек  впереди,  оглянулась.
Желтый свет отбрасывал ее длинную тень на стену напротив. -  Все  будет  в
порядке, - сказала она. - Просто старайтесь дышать через рот.
     Он последовал за ней  наверх,  к  белой  двери,  и  надел  целых  две
хирургические маски и резиновые перчатки. Затем принял у нее канделябр,  и
она сделала то же самое. Перед тем как  открыть  дверь,  миссис  Рейнольдс
снова забрала у Рикса канделябр и задула все свечи.
     Их окружила темнота.  На  несколько  ужасных  секунд  Рикс  с  ужасом
почувствовал,  что  снова  заблудился  в  Лоджии  и  не  знает,  в   каком
направлении идти. Но тут сиделка  взяла  его  за  руку  и  ввела  в  Тихую
Комнату. Дверь бесшумно закрылась, и  она  провела  его  через  комнату  к
кровати Уолена.
     Осциллоскоп был выключен, и единственным звуком, слышным в помещении,
было хриплое и неровное дыхание  Уолена.  Рикс  слегка  задел  обо  что-то
подбородком, но промолчал. Миссис  Рейнольдс  отпустила  его  руку,  и  он
почувствовал, что за ним наблюдают. Уолен продолжал дышать, пока  в  конце
концов не  издал  грубое,  едва  различимое  шипение.  Рикс  был  вынужден
напрячься, чтобы понимать, что говорит отец.
     - Выйди, - скомандовал Уолен сиделке.
     Рикс  не  слышал  как  она  вышла,  но  знал,  что  она  должна  была
подчиниться.  Уолен  медленно  и  мучительно  подвинулся  на  кровати.  Он
заговорил, и Риксу снова пришлось сосредоточиться, чтобы понимать  его.  -
Эта сука потом завернет меня в пеленки. - Уолен  болезненно  вздохнул.  От
этого вздоха у Рикса сжалось сердце. Это  был  такой  человеческий,  почти
нежный и тихий звук.
     - Я ненавижу ночь, - прошептал Уолен. - Ночью  поднимается  ветер.  Я
никогда не прислушивался к нему раньше. Теперь самого себя  я  слышу  так,
будто кричу сквозь ураган.
     - Мне очень жаль. - Хотя Рикс сказал это как можно тише,  он  услышал
хрип Уолена. Рикс вздрогнул и сжал кулаки.
     - Говори тише, черт побери! О Боже... моя голова...
     Риксу показалось, что он слышит, как отец плачет, но это могли быть и
ругательства. Рикс зажмурился, его нервы были на пределе.
     Прошла минута или две прежде чем Уолен снова заговорил.
     - Ты и не думал навещать меня здесь время от времени.  Что-нибудь  не
так? Или у тебя есть какие-то другие дела?
     Неужели старик знает, что он задумал? - недоумевал Рикс. Нет, конечно
же, нет! Не нужно паранойи.
     - Я... думал, что тебе нужен покой. - Он прошептал это так тихо,  что
сам едва расслышал.
     На этот раз без сомнений раздался короткий грубый смешок Уолена.
     - Покой, - повторил он. - Хорошо сказано! Да, мне нужен  покой!  И  я
действительно скоро упокоюсь! - Он замолчал, чтобы  выровнять  дыхание,  и
когда он снова заговорил, его голос был таким жалобным, какого Рикс у него
никогда не слышал. - Я почти готов умереть, Рикс. Это больше не мой мир. Я
устал... я так устал.
     Рикс был захвачен врасплох. Возможно, мысли о смерти в  конце  концов
подточили Уолена, но он выглядел  совершенно  иначе,  чем  несколько  дней
назад, когда Рикс к нему заходил.
     - Как Маргарет? - спросил Уолен. - Как она справляется?
     - Неплохо.
     - Я слышал, как вечером ругались  Бун  с  Паддинг.  Хотя  сейчас  это
занимает меня менее всего. А Кэт? Каково твое суждение о ней?
     Суждение, подумал Рикс. Странное он подобрал слово.
     - С ней все в порядке.
     - А ты? Как насчет тебя?
     - У меня все нормально.
     - Да. - К Уолену снова вернулся сарказм. - В этом  я  не  сомневаюсь.
Черт бы подрал этот ветер! Послушай только эти  завывания!  Ты  что-нибудь
слышишь?
     - Нет.
     - Тогда наслаждайся тишиной, пока можешь, - горько сказал  Уолен.  По
трубкам под кроватью Уолена забулькала жидкость, и он издал тихий стон.
     Глаза Рикса снова привыкли к темноте. Он  увидел  очертания  скелета,
лежащего на кровати. На подушке, рядом с  головой  Уолена,  лежала  черная
трость. Тонкая рука Уолена была вытянута и сжимала трость так, будто ее  у
него отбирали.
     - Над чем ты работал в библиотеке перед тем, как заболел?  -  спросил
Рикс. Вопрос вырвался у него непроизвольно.
     Уолен долго молчал, а затем сказал:
     - Заболел? _З_а_б_о_л_е_л_? Хотел  бы  я  _з_а_б_о_л_е_т_ь_.  Болезнь
можно вылечить. О, видел бы ты лицо  этого  чертового  доктора,  когда  он
приходил в последний раз! Он стал бледным как  рыбье  брюхо  и  все  время
склонялся надо мной с маленьким фонариком, чтобы пощупать пульс,  померить
температуру и для прочих дурацких  процедур!  Он  хочет,  чтобы  я  лег  в
больницу. - Отец хрипло хрюкнул. - Можешь  ли  ты  это  себе  представить?
Вокруг кишат репортеры! Дни и ночи напролет меня беспокоят врачи и сестры!
Я сказал ему, что он спятил.
     Рикс кивнул. Уолен намеренно обошел вопрос, и он решил начать атаку с
другой стороны.
     - Я был в библиотеке, - спокойно сказал он. -  Я  попросил  у  Эдвина
ключ, так как хотел что-нибудь почитать. И нашел  там  одну  книгу.  Книгу
детских стишков. Она была посвящена Симмсу Эшеру. - Он  обманом  проник  в
пещеру льва теперь ждал ответа.
     Уолен молчал.
     Рикс не отступал.
     - Сегодня я гулял с Кэт возле кладбища и нашел могилу Симмса.  Почему
ты скрывал, что у тебя был младший брат?
     Уолен по-прежнему не отвечал.
     - Что с ним случилось? Почему он умер? - Ему было любопытно, совпадут
ли рассказы Уолена и Уилера Дунстана.
     - И что ты там делал? - в конце концов спросил  Уолен.  -  Изничтожал
библиотеку?
     - Нет. Я думал, ты не будешь возражать, если я зайду туда.
     - Еще как буду! Эдвин свалял дурака, что позволил тебе туда войти, не
спросив прежде меня!
     - Почему? Ты пытаешься что-то скрыть?
     - Те документы там... очень хрупкие. Я не хочу,  чтобы  их  ворошили.
Перед тем как я "заболел", как  ты  выразился,  я  просматривал  некоторые
документы для делового проекта.
     Рикс нахмурился, озадаченный.
     - Что общего могут иметь семейные  документы  с  проектом  для  "Эшер
армаментс"?
     - Тебя это не касается. Но  раз  уж  ты  спросил  о  Симмсе,  я  тебе
расскажу. Я не хочу ничего скрывать. Да, у меня был младший брат Симмс. Он
был слабоумным и умер ребенком. Вот и все.
     - От чего он умер? От врожденной болезни?
     - Да. Нет...  подожди.  Это  как-то  связано  с  лесом.  Я  давно  не
вспоминал Симмса, и мне трудно восстановить события. Симмс умер в лесу. Он
был убит зверем. Да, точно, так и есть. Симмс бродил по лесу  и  его  убил
дикий зверь.
     - Какой именно зверь?
     - Я не знаю. Это было очень давно. Какое сейчас это имеет значение?
     Действительно, какое, подумал Рикс и сказал:
     - Полагаю, что никакого.
     - Симмс был слабоумным, - повторил  Уолен.  -  Ему  нравилось  ловить
бабочек, но он ни черта не мог поймать. Я помню... когда в Лоджию принесли
то, что от него осталось, я видел тело, пока отец  меня  прогнал.  В  руке
Симмс сжимал цветы. Желтые одуванчики. Он собирал  _ц_в_е_т_ы_,  когда  на
него прыгнул зверь. Я помню, как сильно плакала мать. Отец заперся в своем
кабинете. Да... это было очень давно.
     Рикс был разочарован. Ничего таинственного  в  Симмсе  не  оказалось.
Было ясно, что Уолен никогда не упоминал Симмса  потому,  что  никогда  не
считал его человеком - брат был для него дурачком, который собирал  цветы,
когда его убили.
     - Я вызвал тебя сюда, - сказал Уолен, - потому что я хочу через  тебя
сообщить кое-что семье. За завтраком ты поставишь их  в  известность,  что
отныне в доме больше не будет гореть электрический свет. Все использование
электричества  должно  быть  урезано  насколько  возможно.   Я   не   могу
контролировать шум ветра, стук сердца или  этих  проклятых  крыс,  которые
скребутся в стенах, но иногда я слышу,  как  электрический  ток  бежит  по
проводам. Сегодня это случилось дважды. Этот звук словно  бы  скребет  мои
кости. Ты понял?
     - Я думаю, им это не понравится.
     - Мне все равно, что им нравится, а что нет! - прошипел Уолен. - Пока
я жив, я все еще хозяин дома. Ты понял?
     - Да, - ответил Рикс.
     - Хорошо. Тогда исполняй. Теперь можешь идти.
     Чувствуя себя как уволенный слуга, Рикс начал искать в темноте дорогу
к двери. Но затем остановился и снова повернулся к Уолену.
     - В чем дело?
     - Я окажу тебе эту услугу, если ты окажешь услугу  мне.  Я  бы  хотел
узнать об агентстве Буна.
     - О его агентстве? А что такое?
     -  Это-то  я  и  хочу  знать.  Ты  вкладываешь  в  него  деньги.  Что
д_е_л_а_е_т_ это агентство?
     - Оно заключает контракты и нанимает артистов. А ты что думал?
     Под двумя хирургическими масками Рикс тонко улыбнулся.
     - Каких именно артистов? Актеров? Певцов? Танцоров?
     - Это наше с Буном дело, и тебя оно не касается.
     Рикс насторожился. Уклончивость Уолена говорила ему, что он ходит  по
запрещенной территории, и он был намерен выяснить, в чем дело почему.
     - Это  что-то  настолько  плохое,  что  ты  не  хочешь,  чтобы  узнал
кто-нибудь  еще?  -  спросил  он.  -  Чем  же   занимается   братец   Бун?
Порнографией?
     - Я сказал, что ты можешь идти, - раздраженно проскрежетал Уолен.
     До Рикса дошло: чем бы Бун ни занимался, Уолен  не  хочет,  чтобы  об
этом знали Маргарет и Кэт. Быть может, это еще одна  причина,  по  которой
Паддинг не дозволяется покидать поместье.  Она  не  только  знает  слишком
много о семье Эшеров, но и узнала, чем занимается агентство Буна.
     - Я могу узнать об этом у Паддинг,  -  спокойно  сказал  он.  -  И  я
уверен, что мама тоже захочет об этом услышать. - Он  снова  направился  к
двери.
     - П_о_с_т_о_й_.
     Он остановился.
     - Ну?
     - Ты ведь всегда презирал Буна, не  так  ли?  -  прошептал  Уолен.  -
Почему? Потому что у него больше мужества, чем у десятка таких, как _т_ы_?
Ты не принес мне ничего, кроме позора. Даже тогда, когда ты был мальчиком,
я видел, какой ты бесхребетный. - Холодная грубость в голосе  отца  больно
задела Рикса. Он напрягся в попытке приспособиться  к  боли  от  презрения
Уолена. - Ты никогда не давал сдачи. Ты позволял  Буну  топтать  себя  как
кусок дерьма. О, я _н_а_б_л_ю_д_а_л_  за  тобой.  Я  знаю.  Теперь  ты  не
знаешь, как выпустить скопившуюся в тебе  ненависть,  и  хочешь  навредить
м_н_е_. Ты был ничем, ничем ты и...
     Рикс шагнул вперед. Гнев расшатал его самоконтроль. Его лицо  горело,
и он чуть не закричал, но на последней секунде стиснул зубы.
     - Ты знаешь, папа, - сказал он, едва удерживая себя на  шепоте,  -  я
всегда считал, что Гейтхауз  прекрасно  смотрится  освещенным.  Сейчас  я,
вероятно, пройду по комнатам и заставлю весь дом сверкать  как  новогоднюю
елку. - Ему было стыдно, но он не мог, да и не  хотел  остановить  себя  в
этот момент. Он должен продолжать,  он  должен  дать  сдачи,  грубость  за
грубость. - Подумай, как электричество побежит по проводам! Разве  это  не
грандиозно? Ты давно принимал транквилизаторы, папа?
     - Ты не сделаешь этого. У тебя не хватит храбрости.
     - Мне очень жаль, -  Рикс  повысил  голос  до  нормального,  и  Уолен
забился в конвульсиях, - я не расслышал. Агентство. Чем оно занимается?  -
В  его  глазах  стояли  слезы  гнева,   а   сердце   сильно   стучало.   -
Р_а_с_с_к_а_ж_и _м_н_е_!
     - Тише! О, Боже! - простонал Уолен.
     - Расскажи, - с легким нажимом произнес Рикс.
     - Твой... брат... набирает исполнителей. Исполнителей... для шоу.
     - Каких именно шоу?
     Уолен неожиданно поднял голову с подушки. Его тело яростно задрожало.
     - Шоу! - сказал он. - Агентство Буна... ищет уродов для  карнавальных
шоу! УЙДИ! УЙДИ С МОИХ ГЛАЗ!
     Рикс уже отыскал дверь. В темноте он споткнулся на ступеньках и  чуть
не упал. Миссис Рейнольдс ждала его в коридоре с зажженным канделябром  и,
сорвав со своего лица маски, Рикс сказал ей, что отец закончил говорить  с
ним и она может вернуться в Тихую Комнату.
     Когда сиделка ушла, Рикс прислонился к стене, борясь  с  тошнотой.  В
висках яростно ломило, и он стиснул их ладонями.
     То, что он только что сделал, было ему отвратительно.  Он  чувствовал
себя замаранным. Он понимал, что сделал то  же,  что  мог  сделать  и  сам
Уолен, и Эрик, и любой другой Эшер. Но он ведь не  такой,  как  они!  Боже
правый, _н_е _т_а_к_о_й_!
     Через несколько минут  дурнота  прошла.  Головная  боль  продолжалась
немного дольше, а затем тоже медленно пошла на убыль.
     Осталось холодное непривычное возбуждение.
     Это было новообретенное чувство силы.
     Рикс глубоко вдохнул гнилой воздух и двинулся в темноту.




                     ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ПОРА ПОВЕДАТЬ ИСТОРИЮ


                                    26

     По небу быстро бежали серые облака. Рейвен  Дунстан  ехала  на  своем
стареньком "Фольксвагене" на гору Бриатоп.  Редкие  сильные  порывы  ветра
прорывались сквозь деревья и били по машине, а шины скользили по  толстому
слою опавших листьев.
     Около часа назад она отыскала дом Клинта Перри и  сказала  ему,  куда
хочет  отправиться.  Перри,  худой  человек  с  орлиным  носом,  одетый  в
спецовку, посмотрел на  нее  как  на  сумасшедшую.  Туда  длинный  подъем,
предупредил он ее, и сама дорога такая  плохая,  что  когда  пару  месяцев
назад они  с  шерифом  Кемпом  поднимались  наверх,  днище  его  грузовика
оказалось пробито.  Рейвен  настояла,  чтобы  он  нарисовал  ей  карту,  и
предложила ему двадцать долларов за то, чтобы он ее сопровождал, но  Клинт
сказал, как показалось Рейвен, немного нервно,  что  у  него  есть  другие
дела.
     Она уже довольно далеко отъехала от дома  Тарпов,  миновав  несколько
других ветхих, спрятанных в тени  хижин.  На  перекрестке,  который  Перри
отметил на карте, она повернула влево. Почти сразу же колеса ее автомобиля
запрыгали по мелким ямкам с лужицами. Дорога  шла  вверх  так  круто,  что
Рейвен была убеждена: ее машина подняться не  сможет.  Но,  выжав  газ  до
упора, она была вознаграждена: склон вскоре  стал  более  пологим.  Слева,
сквозь прогалины в лесу, ей был виден Эшерленд. Дымоходы  и  шпили  Лоджии
Эшеров пронизывали тонкие низкие облака.
     Еще примерно милю  Рейвен  терзала  свою  машину  и  ругала  себя  за
тупость, из-за которой приехала сюда. Затем неожиданно она обогнула лес, и
дорога закончилась грудой больших камней. Между скалами вилась  исчезающая
в лесу тропинка.
     Следуя рекомендациям которые, дал ей  Перри,  он  оставила  машину  и
пошла по тропинке. Подъем был крутой, и  не  прошла  она  еще  и  тридцати
футов, как у нее заныла нога. Колючий кустарник обвивал деревья, и лес  по
краям тропинки был непроходим. Здесь-то,  на  вершине  подъема,  Рейвен  и
увидела впервые разрушенный город, который стоял на верхушке горы.
     Называть это городом, подумала Рейвен, было  сильным  преувеличением.
Возможно, более ста лет назад  это  было  какое-то  мелкое  поселение,  но
сейчас здесь сохранились лишь груды камней да  кое-где  развалины  стен  и
дымоходов.  Пара  каменных  строений  все  еще   производила   впечатление
относительно не тронутых разрушением, но лишь одно из  них  венчало  некое
подобие крыши, а стены другого были все в зияющих дырах. Как  ни  странно,
но руины не заросли  деревьями,  колючками  или  вьюнком.  Хотя  несколько
отдельно растущих кустов и пытались расти на темной и голой  земле,  руины
располагались  посреди  расчищенного  каменистого  участка.  Даже   редкие
деревья, пустившие корни в развалинах, выглядели засохшими и окаменевшими,
а их голые ветки застыли под жуткими углами. Место  казалось  безлюдным  и
покинутым много-много лет назад.
     Рейвен замерзла и подняла воротник вельветового жакета.  Если  старик
на самом деле живет здесь, недоумевала она, то как он вообще смог  выжить?
Рейвен двинулась по тропинке в глубь руин. Земля под ногами скрипела.  Она
остановилась, нагнулась и зачерпнула горсть земли.
     В ее ладони блеснули оплавленные бисеринки стекла. Она высыпала землю
и поднялась. Оказавшись  среди  руин,  Рейвен  заметила,  что  большинство
раскрошившихся камней похожи на  куски  угля.  Когда-то  в  прошлом  здесь
бушевал очень сильный  огонь.  Она  сбросила  опавший  лист  с  ботинка  и
посмотрела вниз, на стеклянные бисеринки на земле.
     Затем она обошла стену с другой стороны  и  остановилась.  На  черных
камнях проступал бледно-серый силуэт человека.  Его  руки  были  раскинуты
так, будто он ударился о стену. Все тело было изогнуто, как знак  вопроса.
Ноги фигуры были странной формы и едва походили на человеческие. Одна рука
была поднята словно в мольбе.
     Внимание Рейвен привлекла груда камней. Она осторожно, из-за  боли  в
ноге, нагнулась. Из одного камня торчал  ржавый  гвоздь.  На  другом  были
очертания руки и кисти.
     Рейвен провела пальцами по камню.  Она  помнила  фотографии,  которые
видела в книге про Хиросиму. На тех фото  были  изображены  силуэты  жертв
атомной бомбы, запечатленные на стенах, точно так же, как  и  эти  фигуры.
Что бы здесь ни случилось, мрачно подумала Рейвен, но результат - силуэты,
черные камни, выжженная  земля  с  осколками  стекла  -  был  таинственным
образом очень похож на последствия взрыва атомной бомбы.
     Рейвен поднялась на  ноги.  Какого  рода  катастрофа  оставила  такие
следы? И когда? Почему этот город был построен на вершине горы?  Кем  были
его обитатели?
     Размышляя над этими вопросами, она отвернулась от камней и обнаружила
старика, который стоял примерно  в  десяти  футах  от  нее,  за  опаленной
стеной.
     Он опирался на сучковатую трость, а его голова была наклонена,  чтобы
было удобнее видеть здоровым глазом.  Рваная  одежда  была  грязна,  ветер
трепал длинное темное пальто старика.
     - Нашла что-нибудь интересное? - спросил он. Его  взгляд  сверлил  ее
насквозь.
     Это был тот самый старик, которого Рейвен чуть не сбила на дороге.
     - Я... не знала, что вы здесь.
     Он хмыкнул.
     - Наблюдал за вами от этой стены. Видел, как вы нагнулись  над  этими
камнями. Отсюда, с этого самого места.
     Невозможно, подумала Рейвен. Если так, то почему она его не  увидела,
когда обошла стену?
     - Кто вы? - спросил он. - Что вам здесь нужно?
     -  Меня  зовут  Рейвен  Дунстан.  Я  владелица  газеты   "Фокстонский
демократ". - В его единственном глазу не было  и  намека  на  то,  что  он
понял. - Это газета, издающаяся в Фокстоне, - объяснила она.  -  Я  пришла
сюда, чтобы найти вас.
     - Что ж, вы меня уже нашли. - Он посмотрел в ту сторону,  откуда  она
пришла. - Вы взобрались на гору на том  маленьком  желтеньком  автомобиле?
Даже ветер может поднять его и скинуть прямо в Эшерленд.
     Рейвен снова была озадачена. Машина отсюда  была  не  видна.  Как  он
узнал, что она желтая?
     - Дорога не слишком хорошая, но я ее одолела. А вы живете здесь один?
     - Один, - ответил он. - И не один. Что случилось с вашей ногой?
     - Я... повредила ее, много лет назад. Несчастный случай.
     - Вы тогда были маленькой девочкой, - сказал он, констатируя факт,  и
осторожно прикоснулся к ее колену своей тростью.
     - Да. - Она отступила. Ее колено пронзила острая боль.
     Он кивнул, харкнул и сплюнул на землю мокроту. Когда он опять глубоко
вдохнул, Рейвен услышала, как в его легких булькает жидкость. Лицо старика
было желтое. Она пристально посмотрела на сеть шрамов,  которые  покрывали
большую его часть. Правый глаз у него отсутствовал. Левый, хотя и покрытый
тонкой серой пленкой, был бледно-зеленым, и  в  нем  светился  острый  ум.
Старик был очень худой и слегка дрожал от холода. О том, сколько ему  лет,
она  не  имела  ни  малейшего  представления.  Скорее  всего,  где-то   от
семидесяти до ста. Но одно было очевидно: старик был болен.
     - Прохладно здесь, на открытом месте, - сказал Король Горы и кивнул в
сторону неба. - Погода меняется.  Ветер  сгоняет  облака.  Будет  буря.  -
Дрожащей рукой он оторвал от земли конец трости и показал  ею  на  жилище,
еще сохранившее остатки крыши. - Это мой дом. Внутри будет теплее. - И, не
дожидаясь ее, развернулся и направился туда, нащупывая тростью тропинку.
     Рейвен пришла в ужас от условий  жизни  старика,  но  стены  хотя  бы
сдерживали ветер. В холодном очаге лежало несколько обгоревших  деревяшек.
Пол был усыпан пустыми консервными банками.  Матрас  на  полу  был  покрыт
рваным оранжевым  одеялом,  из-под  которого  торчали  газеты.  По  мнению
Рейвен, место было отвратительное.
     Король Горы опустился на матрас. Рейвен слышала,  как  скрипнули  его
суставы. Он разразился кашлем, который  продолжался  около  минуты,  затем
сплюнул в пустую банку из-под бобов, стоявшую позади его постели. Его лицо
неприятно сморщилось.
     - Я не могу писать, - сказал он страдальческим голосом. - Хочу, но не
могу.
     - В клинике Фокстона есть доктора, которые могли бы вам помочь.
     - Д_о_к_т_о_р_а_? - огрызнулся старик. Он фыркнул и снова  сплюнул  в
банку. - Доктора - это дипломированные убийцы. Они всаживают в вас иглы  и
пичкают вас пилюлями. Я  не  поеду  в  Фокстон.  Слишком  много  людей.  Я
останусь там, где я есть.
     - Вы давно больны?
     - С тех пор, как упала комета, - ответил он.  -  Я  не  помню,  когда
н_е_ был больным. Это приходит и уходит. Здесь все еще холодно, не так ли?
- Он скосил здоровый глаз в сторону очага.
     Рейвен  почувствовала  спиной  прилив  тепла  раньше,  чем   услышала
внезапное шипение огня. Пораженная,  она  мгновенно  обернулась  к  очагу.
Дрова горели. Старик их не касался, но они загорелись.
     - Как... вы это сделали? - спросила она.
     - Что сделал?
     - Огонь. Как вы... зажгли огонь?
     - Тише! - Король Горы схватил свою трость и встал.  Чтобы  распрямить
спину, ему потребовалось немного больше времени, при этом  он  зашипел  от
боли. Он зашаркал к двери и выглянул наружу.  Из-под  его  ног  покатились
пустые банки и бутылки. -  Кто-то  приближается,  -  заявил  он.  -  Двое.
Женщина и мужчина. Нет. Женщина и мальчик. Едут по дороге. Мальчик  ведет.
Это _о_н_. -  Старик  помедлил,  его  трость  была  вытянута  вперед,  как
антенна. - Да, - сказал он. - Все верно, это он.
     Рейвен все пялилась на горящие поленья. Она была в  замешательстве  и
едва ли слышала, что говорил старик. Она  протянула  к  огню  руки,  чтобы
убедиться в его реальности.
     - Женщина видит желтенький автомобиль, - пробормотал  старик.  -  Она
узнает его. Она хочет уехать обратно вниз. - Он быстро взглянул на Рейвен.
- Она тебя чертовски не любит.
     - Кто? - Рейвен потерла голову онемевшими пальцами. - Миссис Тарп?
     - Да. Она боится тебя. - Он помедлил, а затем удовлетворенно хмыкнул.
- У мальчика больше ума. Они идут вверх по тропе. - Король Горы  заковылял
встречать гостей.
     Оставшись одна, Рейвен отвернулась от очага. Она,  непонятно  почему,
чувствовала себя не в своей тарелке, вторгнувшейся чужой мир,  который  не
соответствовал ее представлениям о реальности. Старик не  касался  дров...
но они вспыхнули. Он знал, что кто-то идет, на расстоянии в сто футов  или
даже больше. Он даже подтвердил, что Майра  Тарп  ее  боится.  Что  он  за
человек и почему он предпочел жить здесь в руинах  один?  Рейвен  оглядела
царящий вокруг беспорядок. Под дырами в крыше стояли ведра, чтобы собирать
воду. Повсюду валялись сухие листья, бутылки и консервные банки.
     Ее взгляд остановился на матрасе и до нее  медленно  дошло,  _ч_е_г_о
она не заметила раньше.
     Под оранжевым одеялом виднелись смутные очертания человеческого тела.
     Рейвен уставилась туда, не шевелясь. Затем она медленно  приблизилась
к матрасу и стянула одеяло.
     Под ним была оказалась из  газет,  лохмотьев  и  журнальных  страниц.
Оттуда поднимался сырой запах плесени. Фигура, погребенная под  лохмотьями
и бумагой, теперь была видна более отчетливо.  Рейвен  решилась  стряхнуть
одну из тряпок на пол. Под ней снова были бумаги. Она схватила пожелтевшую
газетную страницу за край и аккуратно ее приподняла.
     Она поняла, что смотрит на хрупкую руку скелета.
     Убрав еще клок тряпья, она обнаружила часть грудной клетки.
     Быстро отступив от матраса, Рейвен поняла, что Король  Горы  спит  на
своей кровати вместе со скелетом.
     Из огня летели искры. Рейвен  оглянулась  через  плечо  и  увидела  в
дверях старика. Давно ли он  там  стоял,  она  не  знала,  но  сейчас  он,
казалось,  совсем  потерял  к  ней  интерес.  Он  пересек  комнату,  чтобы
погреться перед огнем, и несколько раз кашлянул, чтобы  освободить  легкие
от избытка жидкости.
     В следующий момент в дом вошел Нью. На нем был  свитер  и  коричневый
пиджак. Лицо мальчика было очень бледным,  и  оттого  заживающие  царапины
ярко выделялись на нем. Он нес бумажный пакет. Майра Тарп  остановилась  в
дверях, и ее рот горько искривился.
     - Ну-ну, - сказала она, - гляди-ка. Я видела внизу вашу машину.  Если
бы Нью не уговорил меня, мы бы уже давно ушли.  Кажется,  вы  появляетесь,
как чертик из табакерки.
     - Стараюсь.
     Сморщив  нос,  Майра  вошла  в  дом.  Она  стала  рядом   с   дверью,
прислонившись спиной к стене. Ее испуганный взгляд метался между Рейвен  и
Королем Горы.
     - Отдай то, что мы принесли, Нью.
     Нью протянул старику пакет. Старик  осторожно  принял  его,  заглянул
внутрь, а затем взял его за угол и высыпал содержимое на  пол.  Посыпались
консервы.
     - Бобов не было, - нервно сказала Майра, когда он стал  рассматривать
банки. - Но мы принесли вам консервированные фрукты и пару банок тушенки.
     Король Горы отобрал консервированные фрукты,  потряс  их  и  подержал
рядом со своим ухом.
     - Они свежие, - заверила его Майра. - Куплены  всего  несколько  дней
назад на рынке в Фокстоне.
     Он хмыкнул, явно удовлетворенный. Его глаз был направлен на мальчика.
     - Нью. Так тебя зовут?
     - Да, сэр. Ньюлан Тарп. - Внутри у Нью все дрожало, но он был  твердо
намерен не показывать этого. Когда они с матерью поднимались по  тропинке,
Король Горы неожиданно появился  _с_з_а_д_и_  них.  Затем,  не  говоря  ни
слова, он повел их через руины в этот старый  заброшенный  дом.  Мать  Нью
заупрямилась, когда обнаружила машину Рейвен Дунстан, но Нью ее  уговорил.
Раз мы заехали так далеко, сказал он, почему мы не должны идти дальше? Что
из того, что газетчица тоже там, в руинах? Какое это имеет значение? Майра
сказала, что  имеет,  и  большое,  но  появление  Короля  Горы  прекратило
дальнейший спор.
     - Сколько тебе лет?
     - Пятнадцать, сэр.
     - А ты знаешь, сколько мне лет? - спросил старик не без гордости. - Я
родился в... дай подумать...  я  родился  в  1919  году.  Когда  мне  было
пятнадцать, я... - Его голос сорвался. Затем он сказал. - Я был прямо  вот
здесь. Это было уже после того,  как  упала  комета.  У  меня  теперь  нет
ясности в голове. Но я помню год, когда мне было  пятнадцать,  потому  что
это был год, когда Лизабет исполнилось девять и _о_н_ ее чуть не утащил.
     - Лизабет? - Рейвен взглянула в сторону матраса.
     - Моя сестра. После того, как упала комета,  остались  я  и  она.  Мы
пришли сюда вместе. Это было в... - Он нахмурился,  пытаясь  вспомнить,  а
затем покачал головой. - Давным-давно.
     - Кто чуть не утащил ее? - спросил Нью. - Страшила?
     - Нью! - предостерегающе сказала его мать.
     - Он, - сказал старик. - Страшила. Бродяга Бриатопа. Крадущий  Детей.
Называйте как хотите. Я знаю кто он такой на самом деле: прислужник самого
Дьявола. Мы с Лизабет поставили  ловушки  на  зайцев.  Вечером  она  пошла
посмотреть, что мы поймали. Она шла через лес и увидела его. Он был к  ней
так близко, что она могла бы к нему прикоснуться. Он кинулся на нее, и она
бросилась бежать. Она слышала, как он приближается к ней  -  все  ближе  и
ближе. Она сказала, что он мог бежать как ветер, а шипы и колючки не  были
ему помехой. Лизабет бежала так быстро, что едва не задохнулась. И все это
время он призывал ее остановиться, прилечь и передохнуть, потому  что  она
устала и нет смысла пытаться убежать.
     - Он _е_й_ говорил? - спросила Рейвен.
     Старик постучал по своей голове.
     - Здесь. Она слышала его здесь. Она говорила, что его голос  был  как
струя холодной воды в жаркий день. И он заставлял ее  захотеть  прилечь  и
отдохнуть. Но она знала, кто он такой и что он пытается ее  обмануть.  Так
что она не слушала. Каждый раз, когда ей хотелось остановиться, она думала
о звуке, с которым упала комета, и благодаря этому продолжала бежать.  Она
не останавливалась до тех пор, пока не прибежала  обратно,  и  с  тех  пор
никогда не выходила без меня.
     - Лизабет видела его лицо? Как он выглядит?
     - Его лицо... менялось. - Старик положил палец на  крышку  консервной
банки, нажимая тут и там, словно пытаясь проткнуть жестянку. -  Сначала  у
него было лицо, а потом не стало. Лизабет сказала, что она видела  белизну
его кожи... а затем лицо пропало. На месте лица была  дырка.  -  Он  снова
обратил внимание на мальчика, склонив голову набок. - Ты тоже  его  видел,
не так ли?
     - Да, - ответил Нью.
     - И его черную кошку, Жадный Желудок. Он приходил этой ночью, не  так
ли?
     - Да. - Он чувствовал себя беспомощным, как замок  перед  ключом.  Он
чувствовал,  что  Король  Горы  его  прощупывает  и  изучает,   постепенно
раскрывая настежь.
     - Твоя мать боится, - тихо сказал Король Горы. - Шибко боится.  В  ее
сердце давно поселился страх. Это делает ее почти слепой. Но  ты,  ты  уже
начинаешь ясно видеть, не так ли?
     - Я не знаю.
     - Тарп, - прошептал старик. В его дыхании слышалось  тихое  бульканье
мокроты. - _Т_а_р_п_. Человек, который жил в том доме, был твоим отцом?
     Нью кивнул.
     - А как его звали?
     - Бобби, - вставила Майра.
     - Бобби Тарп. Я видел, как он приходил и  уходил.  Иногда  стоял  всю
ночь в лесу через дорогу и просто наблюдал. Я  ходил  за  ним  на  утес  и
видел, как он смотрит вниз на Эшерленд. Я знал, что было у него в  голове,
что его звали и искушали. Я много раз ходил за ним, когда он покидал  свой
дом и гулял в лесу. О, он меня никогда не видел, но я все равно  там  был.
Однажды он спустился с Бриатопа к этой Лоджии и стоял на  берегу.  Он  так
сильно  хотел  войти  внутрь,  что  терпел  из  последних   сил.   Но   он
сопротивлялся. Я _п_о_м_о_г_а_л_ ему сопротивляться, потому что знал: один
он не справится. Так же, как ты, парень, не смог бы выбраться  из  колючек
один. Не смог бы в одиночку удержать Жадный Желудок.
     - Ч_т_о_? - прошептал Нью.
     - Я ничего о тебе не знаю, - продолжал Король Горы, - как  ничего  не
знал и о твоем папе. Но я прекрасно знал, что он нужен Лоджии. И  я  знаю,
что ты тоже ей нужен. Я и тебя видел на утесе. Видел, как ты глазел на тот
дом, желая погулять по его комнатам и потрогать прекрасный мрамор. Прошлой
ночью Жадный Желудок приходил не для того, чтобы тебя убить.  Он  приходил
тебя проверить, узнать, камень ты или бумага. Твой отец перед смертью стал
слабым. Тебе нужно сказать спасибо, что он мертв, потому что он был  готов
войти в Лоджию, а каким бы он вышел оттуда - тебе лучше не знать.



 


<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7]

Страница:  [4]