"Будучи спрошенным, каков же демона этого вид,
           древний чернокнижник Мисквамакус закрыл лицо
           так, что его глаза были видны, а затем дал
           необычный и подробный Отчет.
           Он плел, что тот временами мал и массивен, как
           большая жаба, временами велик как туча, без
           формы, но с лицом, из которого вырастают змеи."

                         Лавкрафт (1890 - 1937)


     ПРОЛОГ 


     Зазвонил телефон.  Доктор Хьюз,  не поднимая  головы, пошарил  рукой в
поисках телефонной  трубки. Его  рука проскользнула по кипам бумаг, бутылке
чернил, куче  газет за неделю и смятым пакетам от бутербродов; наконец, она
нашла и подняла трубку.
     Доктор Хьюз  приложил ее  к уху.  Заостренное раздражением лицо делало
его похожим на белку, старающуюся спрятать свои орешки.
     - Хьюз? Это Мак-Ивой.
     - Я слушаю. Мне неприятно, доктор Мак-Ивой, но я крайне занят.
     - Я  не  хотел  бы  вам  мешать,  доктор  Хьюз,  но  у  меня  здесь...
пациентка... Она должна вас заинтересовать.
     Хьюз потянул носом.
     - Что  за пациентка?  - спросил он, снимая очки. - Послушайте, доктор,
это крайне  любезно с вашей стороны, что вы уведомили меня, но у меня такая
гора бумажной работы, что я на самом деле не могу...
     Мак-Ивой не давал возможности избавиться от него.
     - Я  на самом деле считаю, что это вас заинтересует. Вас же интересуют
опухоли, не так ли? Ну, так вот, мы имеем опухоль из опухолей.
     - Что же в ней такого необычного?
     - Она локализована на затылке. Пациентка кавказской расы, двадцать три
года. Никаких  данных, касающихся предыдущих новообразований, ни мягких, ни
злокачественных.
     - Ну и?
     - Эта опухоль двигается, - заявил Мак-Ивой. - Двигается, как будто под
кожей есть что-то живое.
     Хьюз начал  рисовать ручкой  цветы. С  минуту он  молчал, морща лоб, а
затем спросил:
     - Рентген?
     - Результаты через двадцать минут.
     - Пульсация?
     - На ощупь напоминает любую другую опухоль. За одним исключением - она
извивается.
     - Вы пытались сделать надрез? Может быть, это обычная инфекция.
     - Предпочитаю подождать рентгеновские снимки.
     Хьюз задумчиво  сунул в  рот ручку. Он мысленно пробегал страницы всех
медицинских книг,  которые в  жизни  читал,  в  поисках  подобного  случая,
прецедента, чего-нибудь,  что бы напоминало подвижную опухоль. Но как-то не
мог ничего припомнить. Может, он просто устал.
     - Доктор Хьюз?
     - Да, я здесь. Послушайте, а который сейчас час?
     - Десять минут четвертого.
     - Хорошо, доктор. Сейчас спущусь вниз.
     Он положил  трубку и долго протирал глаза. Был День Святого Валентина,
и снаружи, на улицах Нью-Йорка, температура упала до минус десяти градусов,
а землю  покрывал пятнадцатисантиметровый  слой  снега.  Под  хмурым  серо-
стальным  небом   автомобили  ползли   один  за   другим  почти   бесшумно.
Осматриваемый с  восемнадцатого этажа Госпиталя Сестер Иерусалимских, город
сиял каким-то  таинственным блеском.  Как будто  бы  я  очутился  на  Луне,
подумал Хьюз. Или на краю света. Или в ледниковой эпохе.
     Были какие-то  проблемы с отоплением, поэтому, сидя в свете настольной
лампы, он не снимал плаща - уставший молодой человек тридцати лет, с носом,
длинным и  острым, как  скальпель, и  спутанной  каштановой  шевелюрой.  Он
казался  скорее  молодым  механиком  по  автомобилям,  а  не  экспертом  по
злокачественным новообразованиям.
     Двери кабинета  открылись перед полной, беловолосой девушкой в очках в
красной оправе, сдвинутых на лоб. В руках она несла кипу документов и чашку
кофе.
     - Еще немного бумаг, доктор Хьюз. Я еще подумала, что вам нужно что-то
и для разогрева.
     - Спасибо,  Мэри, -  он открыл  папку, которую  она принесла, и громко
потянул носом.  - Иисусе, что за мерзость? Консультант я здесь или бумажная
крыса? Знаешь  что? Забери  все это и дай доктору Риджуэю. Он любит бумаги.
Любит их больше, чем тела и кровь.
     Мэри пожала плечами.
     - Доктор Риджуэй сказал передать это вам.
     Хьюз встал.  В плаще он напоминал Чарли Чаплина в "Золотой лихорадке".
Он махнул  папкой, переворачивая  свою единственную "валентинку", которую -
он знал это - прислала ему мать.
     - Ну, хорошо, посмотрю это позже. Я спущусь вниз к доктору Мак-Ивою. У
него появилась какая-то пациентка, и он хочет, чтобы я осмотрел ее.
     - Это  надолго, доктор? - спросила Мэри. - Не забудьте, что в 16.30 вы
должны быть на собрании.
     Он устало посмотрел на нее, как будто думал, кто это перед ним.
     - Долго? Нет, не думаю. Ровно столько, сколько будет нужно.
     Он  вышел   из  кабинета  в  коридор,  освещенный  неоновыми  лампами.
Госпиталь Сестер  Иерусалимских был  дорогой  частной  клиникой,  и  в  нем
никогда не  пахло ничем  таким функциональным,  как карболка или хлороформ.
Коридоры были  покрыты толстым  красным плюшем,  а на  каждом  углу  стояли
свежие цветы.  Госпиталь казался  скорее отелем,  одним из  тех, в  которые
высшие  чиновники  средних  лет  возили  своих  секретарш  на  уикэнды  для
мучительной возни в грехе.
     Хьюз вызвал  лифт и  спустился на  пятнадцатый этаж.  Смотря  на  свое
отражение в  зеркале, он  пришел к  выводу, что выглядит более больным, чем
некоторые из его пациентов. Может, ему стоило куда-нибудь поехать в отпуск?
Мать всегда любила Флориду. Они могли бы навестить его сестру в Сан-Диего.
     Он прошел  две пары  маятниковых дверей  и вошел  в кабинет  Мак-Ивоя.
Доктор  Мак-Ивой   был  невысоким   коренастым  мужчиной,  все  до  единого
накрахмаленные  халаты   которого  неизбежно   были  ему  узки  подмышками,
напоминая жилы,  подвязанные для  операции. Напоминающее  полную луну  лицо
украшал миниатюрный  плоский ирландский  нос. Он играл в футбольной команде
госпиталя, пока в крепкой стычке у него не лопнула коленная чашечка. С того
времени он хромал - немного даже специально.
     - Рад, что вы пришли, - улыбнулся он. - Это на самом деле удивительный
случай, а я знаю, что вы - лучший специалист в мире.
     - Преувеличение,  - ответил  Хьюз. -  Тем не  менее, рад  комплименту,
спасибо.
     Мак-Ивой всадил палец в ухо и задумчиво, как коловоротом, покрутил им.
     - Снимки должны быть готовы через пять-десять минут. До этого не знаю,
чем вас и занять.
     - Могу ли я увидеть пациентку? - спросил Хьюз.
     - Естественно.  Она сидела  в приемной. На вашем месте я бы снял плащ,
иначе она может подумать, что я притащил вас к ней с улицы.
     Хьюз повесил  в шкаф свою потрепанную одежду и направился за Мак-Ивоем
в ярко  освещенную  приемную.  На  креслах  лежали  цветные  журналы,  а  в
аквариуме  плавали  тропические  рыбки.  Через  жалюзи  вливался  необычный
металлический отблеск выпавшего после полудня снега.
     В углу, читая номер "Сансета", сидела стройная темноволосая женщина. У
нее было удлиненное деликатное лицо. Как у эльфа, подумал Хьюз. На ней было
простое платье  цвета кофе,  на фоне  которого  ее  кожа  казалась  немного
землистого цвета.  Лишь полная  окурков пепельница  и клубы  дыма в воздухе
указывали на то, что девушка нервничает.
     - Мисс  Тэнди, -  заговорил Мак-Ивой.  - Это  доктор Хьюз,  эксперт по
болезням такого  типа. Он  хотел бы  осмотреть вас  и задать  вам несколько
вопросов.
     Мисс Тэнди отложила журнал и посмотрела на них.
     - Конечно,  - сказала  она с  выразительным акцентом  Новой Англии. Из
хорошей семьи,  подумал Хьюз.  Ему не  надо было  угадывать, богата ли она.
Никто не  приходит лечиться  в Госпиталь Иерусалиских Сестер, если не имеет
наличных больше, чем может удержать в руках.
     - Прошу  вас наклониться,  - попросил  он. Девушка склонила голову. Он
отодвинул ее  волосы. Точно  в углублении  шеи торчал  гладкий шарообразный
нарост величиной  со стеклянный шарик для прижимания бумаги. Хьюз провел по
нему  пальцем.   Казалось,  что  он  имел  структуру  мягкого  волокнистого
новообразования.
     - Как давно это у вас? - спросил он.
     - Два  или три  дня, -  ответила она.  - Я сделала заказ на визит, как
только опухоль стала расти. Я боялась, что это... ну, рак или что-то такое.
     Хьюз посмотрел на Мак-Ивоя и наморщил лоб.
     - Два или три дня? Вы абсолютно уверены?
     -  Абсолютно.  Сегодня  ведь  пятница,  не  так  ли?  Ну  так  вот,  я
почувствовала ее, когда проснулась во вторник утром.
     Хьюз нежно  нажал на  нарост.  Тот  был  гладок  и  тверд,  но  он  не
почувствовал никакого движения.
     - Болело? - спросил он.
     - Я как-будто чувствовала щекотку, но ничего больше.
     - Она чувствовала то же самое, когда я пальпировал опухоль, - вмешался
Мак-Ивой.
     Хьюз отпустил  волосы девушки,  позволяя ей выпрямиться. Он пододвинул
кресло и  начал делать  заметки на  каком-то найденном  в  кармане  кусочке
бумаги.
     - Как велика была опухоль, когда вы впервые ее заметили?
     - Очень мала. Мне кажется, что величиной не больше фасолины.
     - Росла ли она все время или временами?
     - Мне  кажется, что  только ночью.  Это значит, что когда я просыпаюсь
каждым утром, то она становится больше.
     Хьюз старательно нарисовал сложную загогулину.
     - Чувствуете  ли вы  ее нормально?  Это значит,  чувствуете ли  вы  ее
теперь?
     - Как  и каждую  нормальную опухоль.  Но иногда  мне кажется,  что она
двигается, - в темных глазах девушки было больше страха, чем в ее голосе. -
Да, это  так, - медленно говорила она, - как будто кто-то пробует поудобнее
улечься в  кровати. Знаете,  повертится немного, о потом долгое время лежит
неподвижно.
     - Как часто это случается?
     Она занервничала. Наверняка она почувствовала в голосе Хьюза удивление
и это ее обеспокоило.
     - Трудно сказать. Может, четыре-пять раз в день.
     Хьюз записал что-то и погрыз губу.
     - Мисс  Тэнди, не заметили ли вы какие-то изменения состояния здоровья
в течение  нескольких последних  дней, с  тех пор,  как у вас появилась эта
опухоль?
     - Я  немного измучена. Пожалуй, не могу хорошо спать. Но я не потеряла
в весе и не было чего-то подобного.
     - Гм-м,  - Хьюз  записал еще  что-то и  с минуту приглядывался к своим
заметкам. - Как много вы курите?
     - Обычно  не более половины пачки в день. Я не наркоманка. Сейчас же я
просто нервничаю.
     - Она делала недавно рентген, - вмешался Мак-Ивой, - легкие чистые.
     - Мисс  Тэнди, - спросил Хьюз. - Живете ли вы самостоятельно? И где вы
живете?
     -  С   теткой,  на   82-й  улице.   Работаю  для  фирмы  грампластинок
ассистентом. Я  хотела снять  собственное жилье,  но родители  решили,  что
будет лучше,  если я  некоторое время  поживу с  теткой. Ей  шестьдесят два
года. Она чудесная старая дева. Мы великолепно понимаем друг друга.
     Хьюз опустил взгляд.
     - Прошу  меня дурно  не воспринимать,  но вы  наверняка знаете,  что я
должен об  этом спросить.  Отличается ли  ваша тетка  хорошим здоровьем,  и
чисто ли  ваше жилище?  Не возникает  ли в  нем угроза заражения, например,
клопы, неисправная канализация или остатки пищи?
     Мисс Тэнди улыбнулась впервые с тех пор, как Хьюз ее увидел.
     - Моя  тетка абсолютно  здорова, доктор Хьюз. Она нанимает уборщицу на
полное количество часов и горничную для помощи при приготовлении пищи и для
общества.
     Хьюз покивал головой.
     - Хорошо.  Пока ограничимся этим. Доктор Мак-Ивой, может, выясним, как
дела с рентгеновскими снимками?
     Они вернулись в кабинет и сели. Доктор Мак-Ивой вложил в рот лошадиную
порцию жевательной резинки.
     - И что вы об этом думаете, доктор?
     - Пока  я ничего  не думаю,  - со  вздохом ответил Хьюз. - Эта опухоль
выросла в  течение двух или трех дней, а я еще не слышал о новообразовании,
которое было  бы на  это способно.  Ну, и  впечатление  движения.  Вы  тоже
почувствовали, что опухоль двигается?
     - Конечно. Мелкая дрожь, как будто там что-то есть под кожей.
     - Может,  это вызывает  движение шеи? Пока мы не увидим снимки, трудно
что-либо сказать.
     Несколько минут  они молча  сидели. Со  всех сторон  до них доносились
госпитальные шумы.  Хьюз замерз,  был измучен  и раздумывал,  когда  же  он
сможет вернуться  домой. В  последнюю  ночь  он  не  спал  до  двух  часов,
расправляясь с  документами и  статистикой, и  сегодняшняя ночь  не обещала
облегчения. Он  потянул носом,  всматриваясь в  свой поношенный  коричневый
ботинок.
     Спустя пять  или шесть  минут в  кабинет  вошла  рентгенолог,  высокая
негритянка, совершенно лишенная чувства юмора. Она несла большой коричневый
конверт.
     - Что скажешь об этом, Селена? - спросил Мак-Ивой, взяв у нее конверт.
     Он подошел к экрану для подсветки в углу комнаты.
     - Совершенно  не знаю,  доктор. Ясно  только одно  - что  это не имеет
никакого смысла.
     Мак-Ивой взял  черный рентгеновский  снимок, прикрепил  его к экрану и
включил свет.  Они увидели  изображение задней  части  черепа  мисс  Тэнди,
снятую в  профиль. Опухоль была на месте - большой сероватый нарост. Внутри
его вместо  типичного волокнистого  разрастания был  небольшой перепутанный
узел тканей и жил.
     - Посмотрите  сюда, - Мак-Ивой указал концом авторучки. - Выглядит как
разновидность корня,  удерживающего опухоль  на шее. Что же это может быть,
ко всем чертям?
     - Не  имею ни  малейшего понятия, - заметил Хьюз. - Еще никогда ничего
подобного не видел. Это мне вообще не напоминает опухоль.
     Мак-Ивой пожал плечами.
     - Ну, хорошо. Это не опухоль. Тогда что это?
     Хьюз присмотрелся  к снимку  вблизи. Маленький  узелок хрящей и тканей
был слишком  бесформенен и  невыразителен, чтобы удалось что-то распознать.
Можно было  сделать лишь  одно  -  оперировать.  Вырезать  это  и  подробно
изучить. А, учитывая темп роста этого, чем скорее, тем лучше.
     Хьюз подошел к столу и поднял трубку телефона.
     - Мэри?  Слушай, я  еще внизу,  у доктора  Мак-Ивоя. Не  могла  бы  ты
проверить, когда у доктора Снайта будет свободное время для операции? У нас
тут что-то,  что требует быстрых действий... Точно... Да, опухоль. Не очень
злокачественная, но  если мы ее быстро не прооперируем, то могут возникнуть
проблемы. Да. Спасибо.
     - Злокачественная?  - удивился  Мак-Ивой. -  Откуда же  нам знать, что
злокачественная?
     Хьюз повертел головой.
     - Не  знаем. Но  пока  не  удастся  точно  выяснить,  опасно  это  или
безвредно, держу пари, что это опасно.
     - Я  только хотел  бы знать,  что это,  - хмуро  заявил Мак-Ивой.  - Я
просмотрел всю медицинскую энциклопедию и ничего такого там не нашел.
     - Может, это новая болезнь? - Хьюз, несмотря на усталость, улыбнулся.
     - Может,  ее даже назовут вашим именем. Синдром Мак-Ивоя. Вы же всегда
хотели быть известным, разве не так?
     - Теперь  мне хотелось  бы только  кофе  и  бутерброд  с  ветчиной.  А
нобелевскую премию я могу получить и потом.
     Зазвенел телефон. Хьюз поднял трубку.
     - Мэри?  Хорошо. Великолепно...  Да,  очень  хорошо.  Передай  доктору
Снайту благодарность.
     - Ты свободен? - спросил Мак-Ивой.
     - Завтра в десять утра. Пойду и сообщу мисс Тэнди.
     Он прошел  через двойные  двери в  приемную,  где  мисс  Тэнди  курила
очередную сигарету  и невидящим  взглядом смотрела в разложенный на коленях
журнал.
     - Мисс Тэнди?
     Она резко подняла голову.
     - Да?
     Хьюз подвинул  кресло и  сел рядом  с ней,  сцепив ладони. Он старался
выглядеть серьезно, спокойно и достойно, чтобы уменьшить ее заметный страх.
Но он  был таким  усталым, что  ему  удалось  лишь  произвести  впечатление
больного.
     - Мисс Тэнди, по моему мнению, мы должны оперировать. Мне кажется, что
опухоль дает  повод к огорчению, но при таком темпе роста я предпочел бы ее
удалить как можно скорее. Считаю, что и вы тоже.
     Она подняла руку к затылку, опустила ее и кивнула головой.
     - Понимаю. Конечно.
     - Не  могли бы  вы явиться  сюда завтра  утром к  восьми часам? Доктор
Снайт вырежет  у вас  эту опухоль  в десять утра. У него многолетний опыт в
обращении с подобными опухолями.
     Мисс Тэнди попыталась улыбнуться.
     - Это очень мило с вашей стороны. Благодарю вас.
     - Не  за что,  - Хьюз пожал плечами. - Я только выполняю свой долг. На
самом же  деле я  не считаю,  что вам нужно огорчаться. Не буду утверждать,
что ваше  состояние совершенно  нормально, ведь это не так. Но частью нашей
профессии как раз и является занятие необычными случаями. Вы пришли как раз
в нужное вам место.
     Девушка погасила сигарету и собрала свои вещи.
     - Не будет ли нужно взять что-то особое? - спросила она. - Пару ночных
рубашек, например. И что-то, чем укрыться?
     Хьюз кивнул головой.
     - Возьмите  еще и  домашние тапочки.  Вы  ведь  не  будете  совершенно
прикованы к кровати.
     - Хорошо,  - ответила она. Хьюз проводил ее до дверей. Смотря, как она
быстрым шагом  идет по  коридору к  лифту, он  думал, какая  она  стройная,
молодая и  похожая на  эльфа. Он  был не  из тех  врачей, которые  думают о
пациентах как  о единицах  болезней, -  как доктор  Поусон,  специалист  по
болезням легких,  помнящей подробнейше  случаи очень  долго после того, как
забывал связанных  с ними  лиц. Жизнь - это что-то большее, чем бесконечная
череда опухолей и наростов. По крайней мере, так думал Хьюз.
     Он все  еще стоял в коридоре, когда Мак-Ивой высунул свою лунообразную
физиономию за дверь.
     - Доктор Хьюз?
     - Да?
     - Войдите на секунду и посмотрите.
     Отяжелело он вошел в кабинет. Во время его разговора с мисс Тэнди Мак-
Ивой  просматривал   свои  книги.   Столик  был   скрыт  под   рисунками  и
рентгеновскими снимками.
     - Вы нашли что-то?
     - Не  знаю. Все  это мне  кажется таким  же бессмысленным, как и все в
этом деле.
     Мак-Ивой подал  ему толстый учебник, открытый на странице, полной схем
и диаграмм.  Хьюз наморщил брови и внимательно присмотрелся к ним. Затем он
подошел к экрану и еще раз изучил снимки черепа мисс Тэнди.
     - Это же безумие, - заявил он.
     Мак-Ивой встал рядом с им, уперев руки в бока.
     - Вы  правы, -  кивнул он.  - Безумие. Но вы сами должны признать, что
это выглядит очень похоже.
     Хьюз закрыл учебник.
     - Но даже если вы и правы... но всего за два дня?!
     - Что ж, но если возможно такое, то тогда же возможно всё!
     Два врача стояли в кабинете на пятнадцатом этаже госпиталя, смотрели с
побледневшими лицами на снимки, и ни один из них не знал, что сказать.
     - Может, это мистификация? - наконец, заворчал Мак-Ивой.
     - Невозможно, - Хьюз покачал головой. - Каким образом? И зачем?
     - Не знаю. Люди выдумывают такие вещи по самым удивительным причинам.
     - Вы могли бы упомянуть хотя бы одну такую?
     Мак-Ивой скривился.
     - А можете вы поверить, что это правда?
     - Не  знаю, - сказал Хьюз. - Может, это и правда. Может, это тот один-
единственный подлинный случай на миллион.
     Они  снова  раскрыли  книжку  и  изучили  снимки.  И  чем  больше  они
сравнивали рисунок с опухолью мисс Тэнди, тем больше они находили сходства.
     Согласно "Клинической  гинекологии" клубок  хрящей и  тканей,  которые
мисс Тэнди  носила на  затылке,  был  человеческим  эмбрионом.  Его  размер
соответствовал возрасту восьми недель.


     Глава 1.  Из глубин ночи. 

     Если вам кажется, что быть предсказателем - это легкий кусок хлеба, то
попробуйте сами выдумать пятнадцать предсказаний ежедневно за тридцать пять
"зелененьких" каждое. Сами увидите, как долго это вам будет нравиться.
     В минуту, когда Карен Тэнди разговаривала с доктором Хьюзом и доктором
Мак-Ивоем в  Госпитале Сестер  Иерусалимских, я  - с  помощью карт Тарота -
открывал перед миссис Винконис ее ближайшие перспективы.
     Мы сидели  в моем  жилище на  Десятой Аллее у покрытого зеленым сукном
столика и  при плотно  затянутых занавесках. Благовония убедительно тлели в
углу, а  моя подделанная  под античность  нефтяная лампа бросала надлежащим
образом таинственные  тени. Миссис  Винконис была сморщена и дряхла. От нее
несло протухшими  духами и  лисьим мехом.  Она  приплеталась  почти  каждую
пятницу вечером за подробными предсказаниями на ближайшие семь дней.
     Когда я раскладывал карты в кельтский крест, она вертелась, вздыхала и
всматривалась в  меня, как пожранный молью горностай, чувствующий добычу. Я
знал, что  она умирает от желания спросить, что я вижу, но я никогда ничего
ей не  говорил, пока все не было уложено на столике. Чем больше напряжения,
тем лучше.  Я должен  был разыгрывать полный спектакль со сморщиванием лба,
тяжкими вздохами,  закусываниями губ  и демонстрацией  того, что  я вхожу в
контакт с силами вне сего мира. В конце концов, именно за это она и платила
мне свои двадцать пять долларов.
     Но она  все же  не могла  справиться с соблазном. Когда я положил свою
последнюю карту, она хищно склонилась вперед и проскрипела:
     - Что  вам говорят  карты, мистер  Эрскин? Что вы видите? Есть ли что-
нибудь о Папочке?
     "Папочкой" она  называла мистера  Винконис, толстого старого директора
супермаркета, который  курил одну  сигару за  другой и  не верил  ни во что
более метафизическое,  чем первая тройка на гонках Акведук. Миссис Винконис
никогда ничего  подобного не  одобряла, что  было видно  по тону ее слов, и
было ясно,  что наибольшее  желание ее сердца заключается в том, что сердце
Папочки, наконец,  откажет в  послушании, и  к ней  перейдут  все  владения
Винконисов.
     Я смотрел  на карты  с обычным,  доведенным до совершенства выражением
концентрации. О  тароте я  знал ровно  столько, сколько и любой другой, кто
задал себе  труд прочитать  книгу "Тарот  для начинающих".  Главное было  -
стиль. Если  кто-то хочет  быть мистиком,  что ничуть  не легче,  чем стать
секретаршей в  рекламном агентстве,  инструктором в летнем лагере или гидом
на автобусных  поездах, то прежде всего ему следует выглядеть, как подобает
мистику.
     Меня вполне  удовлетворяла  моя  серая  тридцатидвухлетняя  личностью,
живущая в  Кливленде, штат Огайо, с зачатком лысины - как говорят, "от ума"
- с  темными волосами  и довольно  стройной, хоть  и с  немного великоватым
носом на  бледном, хотя  и с  правильными чертами  лице. Я  задал себе труд
покрасить  брови   в  сатанинские  дуги  и  непрестанно  носить  изумрудный
сатиновый  плащ   с  нашитыми  лунами  и  звездами.  На  голову  я  насадил
трехгранную зеленую  шапку. Когда-то  на ней был значок "Грин Бей Пейкерс",
но  по  очевидным  причинам  я  снял  его.  Запасшись  благовониями,  парой
оправленных в кожу томов "Энциклопедии Британика" и замусоленным черепом из
лавки старьевщика  в Вилледж,  я поместил объявления в газетах. Оно звучало
так: "Невероятный  Эрскин -  предназначение прочтенное, будущее отгаданное.
Твоя судьба ясна".
     В течение  нескольких месяцев  я  получил  больше  клиентов,  чем  мог
обслужить. Впервые  в жизни  мне хватало  на  "меркури"  с  "кугуар"  и  на
стереокомбайн с  наушниками. Но,  как  я  уже  сказал,  это  было  нелегко.
Постоянный прилив идиотски ухмыляющихся дам среднего возраста, толпящихся в
моем жилище,  помирающих от  жажды услышать, что случится в их нудной серой
жизни -  этого почти хватало мне для того, чтобы на веки вечные погрузиться
в бездну отчаяния.
     - Ну,  так что?  - проскрежетала  миссис Винконис, сжимая в сморщенных
пальцах блокнот,  оправленный в  кожу аллигатора.  - Что  вы видите, мистер
Эрскин?
     Я повертел головой - медленно и с огромным достоинством.
     - Карты  передают сегодня  важные известия, миссис Винконис. Они несут
много предостережений.  Они говорят,  что вы  слишком сильно  стремитесь  к
будущему, которое,  если наступит,  может быть  не таким  приятным, как  вы
думаете. Я  вижу серьезного  джентльмена с  сигарой, наверное,  Папочку. Он
говорит что-то с сожалением. Он говорит что-то о деньгах.
     - Что  он говорит?  Говорят ли  карты, что  он говорит?  -  прошептала
миссис Винконис.  Каждый раз,  когда я говорил слово "деньги", она начинала
вертеться и подскакивать, как рыба на разогретой докрасна сковородке. Я уже
видел в  жизни немало  отвратительных страстей,  но  страсть  к  деньгам  у
женщины в таком возрасте может отбить у наблюдательного человека аппетит.
     - Он  говорит о  чем-то, что  слишком  дорого,  -  продолжал  я  своим
специальным глухим  голосом. -  О чем-то,  что решительно  слишком  дорого.
Знаю, что  это. Вижу,  что это.  Он говорит, что лосось в консервных банках
слишком дорог.  Он беспокоится,  что люди  не станут  покупать его за такую
цену.
     - Ох,  - вздохнула  миссис Винконис  с раздражением.  Но я знал, что я
говорю. Я  проверил утром  колонку цен  в "Супермаркет  Рипорт" и знал, что
лосось в  консервных банках  должен подорожать.  На будущей  неделе,  когда
миссис Винконис  услышит ворчащего  Папочку, то  вспомнит мои слова и будет
находиться под впечатлением моей необычной способности ясновидения.
     - А что тогда со мной? Что со мной случится?
     Я хмуро присмотрелся к картам.
     - Увы, это не будет хорошая неделя. Совершенно... В понедельник с вами
случится происшествие. Ничего серьезного. Ничего более худшего, чем то, что
вы опустите  тяжелый груз  на ногу, но удар не будет настолько болезненным,
чтобы вы  не могли  спать ночью.  Во вторник  вы будете играть с друзьями в
бридж, как  обычно. Кто-то  из вас будет надувать, но я не открою вам, кто.
Прошу вас  играть низко  и не  рисковать. В  среду у  вас будет  неприятный
телефонный звонок, может быть, даже непристойный. В четверг вы съедите что-
то, что вам повредит, и вы будете жалеть, что не отказались есть.
     Миссис Винконис вперила в меня взгляд своих мутных выцветших глаз.
     - На самом деле так плохо? - прокаркала она.
     - Не  настолько. Прошу  не забывать, что карты могут и предостерегать,
не только  предсказывать. Если вы предпримете шаги для того, чтобы избежать
этих ловушек, то эта неделя не будет для вас плохой.
     - Благодарение  Господу и  за это,  - пропыхтела  она. - Стоит платить
деньги хотя бы за то, чтобы знать, чего следует избегать.
     - Добрые духи о вас хорошего мнения, миссис Винконис, - заявил я своим
специальным голосом.  - Они  переживают за вас, и не хотели бы видеть вас в
обиде или  в несчастье. Если вы будете хорошо к ним относиться, они ответят
вам тем же.
     Она встала.
     - Мистер Эрскин, не знаю, как вас и благодарить. Я должна уже идти, но
мы увидимся в следующую пятницу, не так ли?
     Я улыбнулся своей таинственной улыбкой.
     - Естественно,  миссис  Винконис.  И  прошу  вас  не  забывать  своего
мистического мотто на всю эту неделю.
     - О,  нет, наверняка  не забуду.  Каково оно  на этой  неделе,  мистер
Эрскин?
     Я раскрыл  крайне потрепанную  старую книгу,  лежащую рядом со мной на
столике.
     - Ваше мистическое мотто на этой неделе звучит так: "Крайне берегитесь
косточек, и фрукт вырастет без препятствий ".
     С минуту  она стояла неподвижно с отсутствующей усмешкой на сморщенном
лице.
     - Это  прекрасно, мистер  Эрскин. Я  буду повторять  каждое утро,  как
только проснусь. Благодарю вас за чудесное предсказание.
     - Крайне рад сообщить вам это, - ответил я театрально. Затем провел ее
до лифта,  следя, чтобы  никто из  соседей не  увидел меня в этом идиотском
зеленом плаще  и шапке. Я нежно помахал ей ручкой на прощание, а как только
она исчезла  у меня  из глаз, вернулся к себе, зажег свет, потушил кадило с
благовониями и  включил телевизор.  При удаче я имел возможность посмотреть
солидную часть одной из серий "Коджака".
     Я как  раз шел  к холодильнику  за пивом,  когда зазвонил  телефон.  Я
придержал трубку  подбородком и  открыл жестянку.  Голос  на  другом  конце
провода  был   женским  и   беспокойным.  Конечно,   как  же   иначе.  Лишь
обеспокоенные женщины  пользуются услугами  таких  типов,  как  Невероятный
Эрскин.
     - Мистер Эрскин.
     - Эрскин фамилия моя. Предсказаниями занимаюсь я.
     - Мистер Эрскин, не могла бы я с вами увидеться?
     - Естественно.  Оплата составляет  двадцать пять  долларов за  обычную
встречу с будущим и ближайшим, тридцать долларов - за предсказание на год и
пятьдесят - за открытие судьбы всей жизни.
     - Я  хотела только  узнать, что  случится завтра,  - голос принадлежал
наверняка молодой  и очень  огорченной  девице.  Я  молниеносно  представил
забывшую подмыться и забеременевшую, а потом брошенную секретаршу.
     - Это - как раз вполне для меня. В какое время вы хотели бы придти?
     - Около девяти. Не будет ли это слишком поздно?
     - Так  замечательно получилось, что это мне подходит. Могу я узнать, с
кем буду иметь дело?
     - Тэнди. Карен Тэнди. Благодарю, мистер Эрскин. Я буду в девять.
     Может, кого-то  и удивит,  что такая интеллигентная девушка, как Карен
Тэнди, ищет  помощи у  такого шарлатана,  как я.  Если же  вы долгое  время
играли в  ясновидение, то  вы имеете понятие, как неуверенно чувствуют себя
люди, которым  грозит что-то,  чего они  не понимают. Особенно это касается
болезни или  смерти, и большинство моих клиентов имеют те или иные проблемы
в связи с собственной смертностью. Даже наиболее опытный и умелый хирург не
сможет ответить  на вопрос,  что случилось,  когда неожиданно угаснет жизнь
его пациента.
     Ничего  не   дают  речи  типа:  "Понимаете,  если  ваш  мозг,  миссис,
перестанет посылать  электрические импульсы,  то мы  должны будем признать,
что вы  мертвы и  будете мертвы  до конца  света". Смерть слишком ужасающа,
слишком окончательна,  слишком мистична.  Люди желают  верить  в  загробную
жизнь, по крайней мере, в иной свет, по которому волочатся жалобные духи их
давно умерших предков, напялившие на себя голубые аналоги атласных пижам.
     И именно  этот страх  перед смертью я узнал на лице Карен Тэнди, когда
она постучала в мои двери. Он был настолько выразителен, что я почувствовал
себя не слишком уверенным в своем зеленом балахоне и смешной зеленой шапке.
У нее  была стройная  фигура и  узкое лицо  - тип  девушки, которая  всегда
выигрывает соревнования  по бегу  в школьных состязаниях. Она обращалась ко
мне с  полной горечи  вежливостью, из-за  чего я чувствовал себя мошенником
гораздо больше, чем когда-либо в другое время.
     - Мистер Эрскин?
     - Это  я. Предсказание  прочтеное, будущее отгаданное... Остальное вам
известно.
     Она  тихо  вошла  в  комнату,  поглядывая  на  кадило,  пожелтевший  и
занюханный череп  и плотно задернутые занавески. Неожиданно я почувствовал,
что вся  эта атмосфера невероятно искуственна и фальшива, но она, казалось,
этого не  замечала. Я  пододвинул ей  кресло и  угостил сигаретой.  Когда я
подносил ей огонь, я заметил, как дрожат ее руки.
     - Итак, мисс Тэнди, в чем состоит ваша проблема?
     - Собственно,  не знаю,  как и  объяснить. Я  уже была  в госпитале  и
завтра утром  должна идти  на операцию. Но есть разные вещи, о которых я не
могла им рассказать.
     Я сел поудобнее и одарил ее успокаивающей улыбкой.
     - Может, вы попробуете рассказать мне?
     - Это  очень трудно,  - тихо ответила она. - У меня есть предчувствие,
что это что-то более ужасное, чем могло бы казаться.
     - Может,  все-таки расскажете все, - сказал я, закладывая ногу на ногу
под зеленым халатом.
     Она испуганно поднесла руку к затылку.
     - Каких-то  три дня  назад,  наверное,  во  вторник  утром,  я  начала
чувствовать  какое-то   раздражение  здесь,   сзади,  на  шее.  Это  что-то
разрослось, и  я начала  бояться, что,  может быть, это что-то серьезное. Я
пошла в госпиталь, чтобы это что-то осмотреть.
     - Понимаю,  - сочувственно  поддакнул я. Сочувствие, как вы, наверное,
догадываетесь, на  98% решает  успех в  профессии ясновидца.  -  И  что  же
сказали врачи?
     - Что  мне нечего  беспокоиться. Но  - одновременно  - им как-то очень
важно бы было это вырезать.
     Я улыбнулся.
     - А какова здесь моя роль?
     - Моя  тетя была  у вас раз или два. Ее фамилия Карманн. Я живу у нее.
Она не  знает, что  я у  вас, но  она всегда  мне вас  хвалила,  поэтому  я
подумала, что, может, можно попробовать и мне.
     Что ж,  приятно было  услышать, что  мои оккультные  услуги  ценились.
Миссис Карманн  была милейшей  пожилой дамой,  верящей, что  ее умерший муж
постоянно пытается  завязать с  ней контакт  откуда-то из  мира духов.  Она
приходила ко  мне два  или три  раза в  месяц, как  только милейший умерший
мистер Карманн  присылал ей весточку из-за гроба. Это случалось в снах, как
она  мне  всегда  говорила.  Она  слышала,  как  он  шепчет  ей  что-то  на
неизвестном языке  посреди ночи. Это было для нее сигналом, чтобы направить
свои стопы  на Десятую  Аллею и оставить у меня немного денег. Великолепная
клиентка.
     - Вы  хотите, чтобы  я раскинул  карты? - предложил я, приподнимая при
этом одну из моих демонически изогнутых бровей.
     Карен  Тэнди   покачала  головой.   Она  казалась  более  серьезной  и
огорченной, чем  кто-либо из моих клиентов. Я надеялся, что она не попросит
меня о чем-то, что требовало бы истинных оккультных способностей.
     - Дело в снах, мистер Эрскин. С тех пор, как эта опухоль начала расти,
у меня  появились ужасные  сны. В  первую ночь  я думала,  что это  обычный
кошмар, но  потом еженощно мне снилось то же самое, все более выразительно.
Я даже  не уверена, хочу ли ложиться спать сегодня. Знаю, что это снова мне
приснится, еще более выразительно и еще более страшно.
     Задумчиво я  почесал кончик носа. Есть у меня такая привычка, если я о
чем-то задумываюсь.  Некоторые люди,  когда думают,  чешут  себе  голову  и
получают чесотку. Я же тискаю себя за свой нюхательный агрегат.
     - У  многих людей  бывают повторяющиеся  сны, мисс  Тэнди. Обычно  они
означают, что  их владельцев  беспокоит то  же самое. Не думаю, чтобы у вас
была причина так переживать.
     Она всматривалась  в  меня  своими  огромными,  глубокими,  шоколадно-
коричневыми глазами.
     - Это  не тот тип сна, мистер Эрскин. Он слишком реален. В обычном сне
вы чувствуете,  что все  происходит внутри  вашего ума. Но этот кажется мне
происходящим везде, в моем мозгу и вне меня.
     - Ну, что ж, - сказал я. - Может, вы расскажете мне этот ваш сон.
     - Он  всегда начинается одним и тем же образом. Мне снится, что я стою
на каком-то  острове. Вокруг  зима, и  дует ледяной  ветер. Я чувствую этот
ветер, хотя  окна моей спальни всегда заперты. Вокруг ночь, и тучи скрывают
луну.  На  определенном  расстоянии,  за  деревьями,  я  вижу  реку;  хотя,
возможно, что  это даже  море. Она  блестит в  свете луны.  Я оглядываюсь и
вижу, что  поблизости стоит  ряд темных  домов. Они  мне кажутся  деревней,
родом примитивного  поселения. По  существу я знаю, что это деревня. Но мне
кажется, что  поблизости никого нет. Затем я иду по траве в сторону реки. Я
знаю дорогу.  Чувствую, что  я всю жизнь живу на этом удивительном острове.
Чувствую,  что  я  перепугана,  но  одновременно  знаю,  что  во  мне  есть
определенная скрытая мощь и что, вероятнее всего, я смогу победить страх. Я
боюсь неизведанного  - того,  чего  я  не  понимаю.  Я  дохожу  до  реки  и
останавливаюсь на  песке. Все  еще очень  холодно. Я  смотрю на воду и вижу
темный парусник,  пришвартованный у  берега. В  моем сне нет ничего такого,
что внушало  бы мне,  что это  не совсем  обычный парусник, но он наполняет
меня ужасом.  Он мне  кажется чуждым,  неизвестным, как  будто  бы  он  был
летающей тарелкой  с другой  планеты. Я  стою на  пляже долгое время, пока,
наконец, не  вижу маленькую лодку, которая отделяется от корабля и плывет к
берегу. Я  не могу  заметить, кто в ней на веслах. Я начинаю бежать назад в
деревню, а  потом вхожу  в один  из домов. Он мне кажется знакомым. Я знаю,
что здесь я уже была. Собственно, я уже почти верю, что это мой дом. У меня
есть отчаянное  чувство, что есть что-то, что я должна сделать. Вокруг что-
то удивительно  пахнет, как будто травы, благовония, или что-то такое. Я не
очень хорошо знаю, что я должна сделать, чем бы это ни было.
     Это имеет  какую-то связь  с ужасающими  людьми в лодке, с этим темным
парусником. Страх  нарастает во  мне, пока  я с  трудом не начинаю мыслить.
Что-то должно  придти с  этого корабля,  что-то, что  будет иметь  страшные
последствия. В  нем есть  что-то чужое,  что-то магическое  и могучее. Меня
охватывает отчаяние. Тогда я просыпаюсь.
     Говоря, она чуть не рвала пальцами платочек для носа. Ее голос был тих
и спокоен,  но полон  почти болезненной  уверенности, и  это наполняло меня
беспокойством. Я  смотрел, как  она говорит, и мне казалось, что она верит,
что то, что ей приснилось, случилось на самом деле.
     Я снял  шапочку Грин  Бей Пакерс,  которая  при  этих  обстоятельствах
показалась мне нелепой.
     - Это  необычный сон,  мисс Тэнди.  Разве он  всегда такой же, в любой
подробности?
     - Полностью.  Всегда одно  и то же. Всегда я чувствую страх перед тем,
что надвигается с корабля.
     - Гм-м-м,  вы говорите,  что это  парусник. Какая-то  яхта или  что-то
иное?
     Она покачала головой.
     - Это не яхта. Скорее галеон. Знаете, три мачты и множество такелажа.
     Я дернул себя за кончик носа и начал интенсивно думать.
     - Есть  ли что-то  такое,  что  могло  бы  позволить  распознать  этот
корабль? Есть ли у него название?
     - Он слишком далеко. И вокруг слишком темно.
     - Есть ли у него какой-нибудь флаг?
     - Есть на мачте. Но я не могу его описать.
     Я  встал  и  подошел  к  библиотечке  с  карманным  изданием  книг  по
оккультным наукам.  Я взял  "Десять тысяч  объясненных  снов"  и  несколько
других. Я  положил их на стол и проверил один или два случая на страницах "
Остров" и  "Корабль". Это не очень мне помогло. Оккультные учебники никогда
ничего не  объясняют, а иногда даже наоборот вносят путаницу. Но все же они
не мешают  мне делать  мрачные и  таинственные выводы на тему ночного бреда
моих клиентов.
     - Корабли  обычно связывают  с каким-то  путешествием или с получением
известия. В  вашем случае  корабль темен  и ужасает,  отсюда можно  сделать
вывод, что  известие не  будет хорошим.  Остров же символизирует изоляцию и
страх, что  по сути  дела характеризует  вас саму.  Какими бы  ни были  эти
известия, они являются непосредственной угрозой для вас как для личности.
     Карен Тэнди  кивнула головой.  Не знаю,  почему, но,  сервируя ей этот
хлам, я  чувствовал  упреки  совести.  В  ней  была  какая-то  естественная
напряженность и беззащитность. Она сидела со своими темными, подстриженными
под "пажа"  волосами  и  бледным  лицом  эльфа,  такая  серьезная  и  такая
растерянная, что  я начал  думать,  а  не  были  ли  ее  сны  действительно
реальными.
     - Мисс Тэнди, - сказал я. - Могу ли я называть вас Карен?
     - Конечно.
     - Меня  зовут Гарри. Бабка называет меня Генри, но никто другой так ко
мне не обращается.
     - Это красивое имя.
     - Спасибо.  Послушай, Карен.  Буду с  тобой искренним.  Сам  не  знаю,
почему. Есть  в твоем  случае что-то,  что отличает  его от  дел, какими  я
обычно занимаюсь. Знаешь, пожилые дамы, пытающиеся войти в контакт со своей
пекинской собачкой, находящейся в счастливом собачьем раю, или какая-нибудь
чушь такого же рода. В твоем же сне есть что-то... что-то подлинное...
     Это вообще ее не утешило. Ведь последнее, что люди хотят услышать, так
это то,  что их  страх имеет  реальное  основание.  Даже  интеллигентные  и
образованные люди  любят, когда  их утешают,  твердя, что их ночные маразмы
являются каким-то  сладеньким вздором.  Это значит,  что если  бы  хотя  бы
половина кошмаров, какие людям снятся, была реальной, мы все бы свихнулись.
До единого.  Так вот,  частью моей  профессии было  успокоение перепуганных
клиентов и убеждение их, что то, что им снится, никогда с ними не случится.
     - Что значит "подлинное"?
     Я дал ей сигарету. На этот раз, когда она закуривала, ее руки тряслись
не так сильно.
     - Это  так, Карен. Некоторые люди, хотя и не всегда отдают себе в этом
отчет, имеют  потенциальную возможность  стать медиумами.  Другими словами,
они очень чувствительны к разным оккультным шумам, находящимся в атмосфере.
Медиум напоминает  радио или  телевизор.  Он  так  построен,  что  способен
улавливать сигналы,  которые другими  не замечаются, и переводить их в звук
или изображение.
     - Какие сигналы? - она наморщила лоб. - Не понимаю.
     - Есть  разные виды  сигналов,  -  объяснил  я.  -  Ты  же  не  видишь
телевизионного сигнала,  не так  ли? А  ведь он есть вокруг тебя все время.
Вся эта  комната забита  картинами и духами, изображениями Дэвида Бринкли и
рекламными блоками кукурузных хлопьев Келлога. Нужен только соответствующий
приемник, чтобы их выловить.
     Карен Тэнди выпустила облако дыма.
     - Хочешь сказать, что мой сон - это сигнал? Но какой сигнал? Откуда он
может браться? Почему именно я его принимаю?
     Я покачал головой.
     - Не  знаю, почему именно ты, и не знаю, откуда он берется. Откуда-то.
Существуют подтвержденные  рапорты о  людях в  Америке, у которых были сны,
дающие им  подробнейшую информацию  о ком-то  из далеких  стран. Был  такой
фермер из  Айовы, которому  снилось, что  он тонет  во время  наводнения  в
Пакистане, и  той же ночью в Пакистане было наводнение, и погибло четыреста
человек. Это  можно объяснить  лишь тогда,  когда отнесемся к волнам мысли,
как к  сигналам, Фермер  посредством своего  подсознания перехватил  сигнал
какого-то тонущего несчастного из Пакистана. Это очень невероятно, но такое
уже случалось.
     Она с мольбой посмотрела на меня.
     - Так как я могу узнать, о чем идет речь в моем сне? А если это сигнал
от кого-то,  кто находится  где-то далеко, кто нуждается в помощи, а я даже
не знаю, кто это такой?
     - Если  ты на  самом деле  хочешь узнать,  есть только  один способ, -
ответил я.
     - Прошу...  скажите мне,  что нужно  делать. Я на самом деле хочу. Это
значит, что  я убеждена,  что это имеет какую-то связь с опухолью, и я хочу
знать, что же это на самом деле.
     - Хорошо,  Карен, -  я кивнул головой. - Так вот, тебе следует сделать
так. Сегодня вечером ты ляжешь спать, как обычно, и если у тебя снова будет
тот же  сон,  то  попробуй  запомнить  столько  подробностей  -  физических
подробностей - сколько сможешь.
     Оглянись по  сторонам, по острову, может, найдешь какие-то характерные
особенности. Когда  же дойдешь  до  реки,  постарайся  запомнить  очертания
береговой линии.  Если есть  какой-нибудь залив  или что-то такое, попробуй
сохранить в памяти форму залива.
     Если есть что-то на другом берегу, пристань, гора, что бы там ни было,
запомни это. И еще одно и очень важное: постарайся присмотреться к флагу на
корабле. Выучи  его. Потом, как только проснешься, запиши все это подробно,
как только  сможешь, и  со столькими  рисунками, сколько тебе удастся. Все,
что ты видела. Эти записки принеси мне.
     Она затушила окурок в пепельнице.
     - Я должна быть в госпитале в восемь утра.
     - В каком госпитале?
     - Сестер Иерусалимских.
     - Хорошо.  Послушай, поскольку  это очень  существенно, я  зайду туда.
Можешь оставить эти записки для меня в гардеробе. Что скажешь?
     - Мистер  Эрскин... Гарри, это великолепно. Впервые я чувствую, что мы
до чего-то доходим.
     Я подошел к ней и пожал ей руку. По-своему она была красивой девушкой.
Если бы  я не  был настолько  профессионалом, относящимся к клиентам только
профессионально, и  если бы  она не  шла завтра в госпиталь, наверняка я бы
пригласил ее на ужин, на дружескую поездку на моем кугуаре, а в конце опять
в оккультный центр Эрскина на ночь неземных удовольствий.
     - Сколько я вам должна? - спросила она, рассеивая мечты.
     - Заплатишь  на будущей  неделе, -  ответил  я.  Это  всегда  улучшает
настроение людей,  направляющихся в  госпиталь, когда  их просят, чтобы они
платили после  операции. У  них неожиданно  появляется надежда,  что они ее
переживут.
     - Хорошо, Гарри. Большое спасибо, - сказала она и встала, чтобы выйти.
     - Не  обидишься, если  я не буду провожать тебя до лифта? - спросил я,
для объяснения  помахивая своим  зеленым мешком.  - Понимаешь,  соседи. Они
думают, что я псих или еще что-то похуже.
     Она  улыбнулась  и  вышла,  пожелав  мне  спокойной  ночи.  Интересно,
действительно ли  она  будет  спокойной,  подумал  я.  Я  сел  в  кресло  и
задумался. Что-то  мне во  всем этом  не нравилось.  Обычно, когда  клиенты
влетают в  мое жилище,  чтобы, дрожа от эмоций, рассказать мне свои сны, то
это обычные  банальные истории  в цвете,  говорящие о  фрустрации в области
секса и  эротическом неудовлетворении.  Например, кто-то  идет на  прием  к
Вандербильдтам и неожиданно осознает, что его трусы находятся ниже колен.
     Рассказывали мне  сны  и  о  полетах  и  сны  об  обжираловке,  сны  о
несчастных случаях  и о неизвестных страхах. Но ни один из них не имел этой
ужасающей   фотографической   точности   и   четкости,   такой   логической
последовательности, как сон Карен Тэнди.
     Я поднял трубку и набрал номер.
     - Алло, - заговорил голос пожилой дамы. - Кто говорит?
     - Миссис  Карманн, это  Гарри Эрскин.  Извините, что  беспокою вас так
поздно.
     - Ох,  мистер Эрскин.  Как мне  приятно вас  услышать. Я была в ванне,
знаете ли, но теперь я уже одела халат.
     - Мне  крайне неприятно,  миссис Карманн. Не соизволите ли ответить на
один вопрос?
     Она захихикала.
     - Если только он не будет слишком личным, мистер Эрскин.
     - Наверное,  нет, миссис  Карманн. Не  припомните ли  вы свой  сон,  о
котором вы рассказывали мне два или три месяца назад?
     - Какой сон, мистер Эрскин? Тот, о моем муже?
     - Точно. Тот о вашем муже, который просит вашей помощи.
     - Сейчас,  минутку... Если я хорошо помню, то я стояла на берегу моря,
была середина  ночи, и  было ужасно  холодно. Я  подумала, что должна перед
выходом одеть  какой-нибудь плащ.  Потом я  услышала своего  мужа,  как  он
шептал мне  что-то. Он  же всегда шепчет, вы знаете это. Никогда не говорит
громко и  не кричит  мне на  ухо. Он  шептал что-то, чего я не поняла, но я
уверена, что он просил о помощи.
     Я почувствовал,  что мне стало не по себе. Не имею ничего против духов
при условии,  что они  ведут себя  достойно. Но когда они начинают вытворят
фокусы, то я чувствую легкий ужас.
     - Миссис  Карманн, -  сказал я, - видели ли вы в вашем сне еще что-то,
кроме берега моря? Может, на море был какой-то корабль или лодка? Может, на
берегу какие-то дома или деревенька?
     - Ничего  больше я  не помню,  - заявила  миссис Карманн.  - А  что за
причина, по которой вы спрашиваете?
     - Дело  в статье  по поводу  снов, которую  я как  раз пишу  в журнал.
Ничего особенного,  миссис Карманн.  Я подумал,  что, может, смогу добавить
описание одного или двух ваших снов. Они ведь всегда так интересны.
     Я почти видел, как почтенная старушка хлопает ресницами.
     - Ох,  мистер Эрскин,  как это  мило с  вашей  стороны,  если  вы  так
считаете.
     - Еще одно дело, миссис Карманн. И очень важное.
     - Да?
     - Прошу  никому не  говорить  о  нашем  разговоре.  Абсолютно  никому.
Понимаете?
     Она громко  засопела, как-будто  сплетни были  последним делом в мире,
которое могло бы прийти ей в голову.
     - Никому даже не шепну. Клянусь.
     - Благодарю,  миссис Карманн.  Вы очень  мне помогли,  -  сказал  я  и
повесил трубку  более медленно  и более  старательно, чем  делал это когда-
нибудь в жизни.
     Возможно ли,  чтобы два  человека имели  идентичные сны?  Если да, то,
может, этот  вздор о  сигналах является  истиной? Может,  Карен Тэнди  и ее
тетка способны  принимать сигналы  откуда-то из глубин ночи и отражать их в
своих умах?
     Я не  обратил ни  малейшего внимания  на заявление миссис Карманн, что
это ее  муж старался  связаться с  ней. Все  древние вдовы  считают, что их
мужья носятся  вокруг них  в эфире и занимаются только тем, что любой ценой
пытаются им  передать какие-то  необычайно важные новости. Тем временем то,
чем на  самом деле занимаются их умершие половины в мире духов - это игра в
гольф, облапывание  молодых душечек  женского пола  и радость от нескольких
лет тишины и покоя, прежде чем к ним присоединятся их дражайшие половины.
     Я подумал,  что это  одно и то же лицо пытается завязать с ними обеими
контакт, чтобы  передать неопределенную  тревогу, которая  его охватила.  Я
допускал, что  это могла  быть женщина,  хотя о духах трудно сказать что-то
конкретное. Они  же наверняка  должны быть  более или менее бесполыми. Ведь
наверняка трудно  сношаться с  привлекательной дамой-духом,  не имея ничего
более ощутимого, чем пенис из экзоплазмы.
     Я сидел  в собственном  жилище, жуя  все эти  фривольные мысли,  когда
неожиданно у меня появилось безумное впечатление, что кто-то стоит за мной,
уже за  полем моего  зрения. Я  не хотел  оглядываться, так как это было бы
признанием в идиотском страхе, но одновременно чувствовал как бы свербление
на шее.  Я не  мог удержаться  от того, чтобы не бросать быстрые взгляды по
бокам, чтобы проверить, не видно ли на стенах каких-то необычных теней.
     Наконец, я  встал и  молниеносно обернулся.  Естественно, я  ничего не
увидел. Но  я не мог избавиться от мысли, что кто-то или что-то еще секунду
назад  было  здесь  -  кто-то  мрачный  и  молчаливый,  как  монах.  Громко
насвистывая, я  налил себе  шотландского на  три или  четыре  пальца.  Если
существовал какой-то  "спиритус", который  я полностью  воспринимал  -  так
только этот. Резкий вкус солода и ячменя быстро вернул меня на землю.
     Я решил  раскинуть карты  и проверить,  что они  могут сказать  на эту
тему. Из  всего вздора  на тему  ясновидения и  спиритизма лишь  к Тароту я
питал невольное  уважение. Не  хочу в  него верить,  но каким-то образом он
может точно  определить, в  каком состоянии вы находитесь, как бы сильно вы
не пытались  это скрыть.  И каждая  карта пробуждает  удивительное чувство,
как-будто  воспоминание   о  сне,   который  вы  никогда  не  можете  точно
припомнить.
     Я потасовал  карты и  разложил их  на сукне  стола. Обычно я использую
раскладку кельтского  креста на 10 карт, так как она наилегчайшая... "Это в
тебе, это ждет тебя, это под тобой, это за тобой..."
     Я задал  Тароту один простой вопрос и согласно правилам твердо думал о
нем все это время. Вопрос звучал так: "Кто говорит с Карен Тэнди?"
     Раскладывая карты  одну за  другой, я не мог удержаться от того, чтобы
не морщить  брови. Со  мной еще  в жизни не случалось подобного - настолько
необычный был расклад. Некоторые карты Тарота почти никогда не открываются,
а когда  же это  случается, то  бросаются в  глаза сразу  -  настолько  они
особенные. Расклады  большинства людей  полны мелких,  мало  что  говорящих
карт, или карт, указывающих на желание денег и ссору в доме - все эти малые
бокалы, магические  прутья и  пентаграммы. Очень  редко  встречаются  карты
страшных катастроф,  такие, как  хотя бы  Башня, на которой маленьких людей
сбрасывает вниз  зигзагообразная молния.  Но ни разу мне еще не встречалась
Смерть.
     А на  этот раз  она открылась  - в  своем черном вооружении, на черном
красноглазом коне,  с кланяющимися  ей епископами и детьми. Так же открылся
мне Дьявол  с неприятным  враждебным взглядом,  бараньими рогами  и  голыми
людьми, прикованными к его трону. Так же и Чернокнижник, перевернутый. Этой
стороной карта означала врача или мага, психическую болезнь и беспокойство.
     Я всматривался  в эти  карты почти  полчаса. Что, к дьяволу, они могут
значить? Может,  Карен Тэнди психически больна? Возможно. Эта опухоль на ее
затылке вполне  могла повредить  ей мозг. Проблема с этим проклятым Таротом
состоит в том, что он никогда не дает конкретных ответов. Существует четыре
или даже пять интерпретаций, и в них нужно самому просекать.
     Чернокнижник? Я  снова потасовал  и положил  карту  Чернокнижника  как
вопрос. Для этого нужно положить карту в центр, прикрыть ее другой картой и
разложить кельтский  крест с  самого начала.  Тогда карты  должны дать  мне
более подробную информацию, что он значит.
     Я разложил  девять карт, после чего перевернул десятую. Я почувствовал
позывы к  рвоте в  желудке, и  мне снова  показалось, что  на  меня  кто-то
смотрит. Десятой картой был тот же Чернокнижник.
     Я поднял  карту, прикрывающую  мою карту-вопрос.  Внизу лежала Смерть.
Может,  я   и  ошибся.   Все  равно  я  был  уверен,  что  положил  сначала
Чернокнижника. Я собрал карты, положил его еще раз крепко на стол и прикрыл
двумя магическими  лозами, и  дальше раскладывал  карты,  пока  у  меня  не
осталась только одна.
     Но на ней ничего не было! Это была чистая карта!
     Сам я  собственно не  верю в  угадывание судьбы,  но у  меня появилось
непреодолимое впечатление,  что кто-то там говорит мне громко и решительно,
чтобы я не совал куда попало свой любопытный нос.
     Я посмотрел  на часы. Была полночь. Как раз подходящее время для духов
и привидений. Как раз время, чтобы ложиться спать. Завтра я должен увидеть,
что Карен Тэнди оставила для меня в конверте.


     Глава 2. В темноту. 

     На  следующее   утро,  в  субботу,  более  или  менее  около  половины
одиннадцатого вышло апельсиновое солнце, и снег на улице начал превращаться
в кучу  коричневого болота. Все еще было пронзительно холодно, и мой кугуар
по пути  в Госпиталь  Сестер Иерусалимских  дважды отказывал  в послушании.
Прохожие,  закутанные  в  шали  и  плащи,  сновали  заляпанные  по  грязным
тротуарам, как лишенные лиц фигуры из зимнего окна.
     Я остановился  перед воротами  и вошел  в холл.  В нем  было  тепло  и
элегантно. На  полу лежали  толстые ковры,  в горшках  стояли  пальмы,  был
слышен приглушенный  шум разговоров.  Все это  больше подходило к какому-то
отелю на  модном курорте,  а не  к убежищу  для больных.  За стойкой стояла
элегантная молодая  девушка в белом накрахмаленном фартуке и с белыми, как-
будто тоже накрахмаленными зубами.
     - Могу ли я вам как-то помочь?
     - Считаю,  что можете.  У вас должен быть конверт для меня. Меня зовут
Эрскин, Гарри Эрскин.
     - Минуточку.
     Она перелопатила  кучу писем  и открыток,  пока, наконец,  не вытянула
маленький белый конверт.
     - Невероятный Эрскин? - прочла она, приподнимая бровь.
     Я немного озабоченно кашлянул.
     - Такое прозвище. Знаете ли, бывает так.
     - У вас есть какой-нибудь документ?
     Я обыскал  карманы.  Водительские  права  я  оставил  дома,  вместе  с
кредитными карточками.  Наконец,  я  предъявил  ей  визитку.  На  ней  было
написано: "Невероятный  Эрскин. Прочитываю  будущее, объясняю предсказания,
растолковываю сны".
     - Да,  пожалуй, это  наверняка вы,  - она  улыбнулась  и  вручила  мне
письмо.
     Я сдержал  желание открыть  его, пока  не вернулся  домой.  Я  положил
конверт на  стол и внимательно присмотрелся к нему. Именно такой почерк я и
ожидал от  культурной девушки, такой, как Карен Тэнди - четкого, уверенного
и  смелого.   Особенно  мне   понравился   способ,   каким   она   написала
"Невероятному". Я  нашел ножнички  для ногтей  и  отрезал  краешек  письма.
Внутри я  нашел три  или четыре  листика разлинованной  бумаги,    наверно,
вырванные  из  записной  книжки.  К  ним  было  приложено  краткое  письмо,
написанное рукой Карен Тэнди.

     "Дорогой мистер Эрскин!
     Сегодня  ночью   у  меня   был  тот   же  сон,  только  намного  более
выразительный,  чем   раньше.  Я   старалась  обращать   внимание  на   все
подробности. Две  вещи я  помню очень  выразительно. Береговая  линия имела
довольно выразительную форму, которую я нарисовала ниже. Я зарисовала также
и парусник, и столько из его флага, сколько смогла запомнить.
     Чувство страха  было намного  более сильным,  точно так  же и  желание
убежать. Как  только я  приду в  себя после  операции, то я свяжусь с вами,
чтобы поговорить об этом.
     Ваша подруга, Карен Тэнди".

     Я осмотрел внимательнее листки из блокнота. Нарисованная вручную карта
побережья мало  чем помогла  мне. Это  была всего  лишь  извилистая  линия,
могущая представить  любой берег  на земле.  Но  рисунок  корабля  оказался
интересным.  Он  был  достаточно  подробным.  Флаг  тоже  был  не  плох.  В
библиотеке наверняка  должны быть  книги о кораблях и флагах, так что я мог
проверить, что  это был за галеон. Если, конечно, это был настоящий галеон,
а не только бред возбужденного опухолью воображения Карен.
     Я долго  сидел, обдумывая  удивительный  случай  "моей  подруги  Карен
Тэнди". У меня было большое желание выйти и проверить этот корабль. Но было
уже почти  11.30, и  вот-вот должна  была явиться  миссис Герц  - еще  одна
милейшая древняя  дама, имеющая  намного больше  денег, чем  мозгов. Прежде
всего ее  интересовало одно:  будут ли  у нее какие-то хлопоты с сотнями ее
родственников, которых она всех упоминала в завещании. После каждой встречи
со мной  она посещала  адвоката и  переписывала завещание.  Адвокат на этом
заграбастал  столько,  что  на  последнее  Рождество  прислал  мне  в  виде
благодарности целый  ящик "Джонни Уокер Блэк Лейбел". Ведь, по сути, он и я
работали в одном и том же деле.
     Точно в  11.30 зазвенел  звонок у  двери. Я  повесил  в  шкаф  пиджак,
напялил мой зеленый мешок, всадил на голову треуголку и приготовился, чтобы
приветствовать миссис Герц своим обычным мистическим способом.
     - Прошу  войти, миссис  Герц. Прекрасное утро для всего, что связано с
оккультизмом.
     Миссис Герц было около 75 лет. Она была перманентно бледна и сморщена,
имела куриные  лапки вместо  рук и  очки, увеличивающие  ее глаза  до такой
степени, что  они выглядели  плавающими в  аквариуме устрицами.  Она вошла,
дрожа и опираясь на трость.
     Распространяя густой  запах нафталина и лаванды, она с громким вздохом
и со скрипом сложилась на стуле.
     - Как  вы себя  чувствуете, миссис  Герц? - спросил я вежливо, потирая
руки. - Как чувствуют себя ваши сны?
     Она не  ответила, поэтому  я пожал  плечами и взял карты Тарота. Тасуя
их, я  старался найти  ту чистую, которая открылась мне вчера, но от нее не
было и  следа. Конечно, я мог ошибиться, я мог быть измученным, но я как-то
не был  в этом  убежден. Несмотря  на исполнение работы, я вовсе не являюсь
любителем мистических  переживаний. Я разложил карты и поощрил миссис Герц,
чтобы она подумала о вопросе, какой она хотела бы мне задать.
     - Мы уже давно не говорили о вашем племяннике Стенли, - напомнил я ей.
- Может,  взглянем, что  творится в его скромном доме? А что с вашей родной
сестрой Агнес?
     Она не  ответила. Даже  не взглянула  на  меня.  Она  глазела  в  угол
комнаты, погруженная в свои мысли.
     - Миссис  Герц! - сказал я, вставая. - Миссис Герц, я разложил для вас
карты.
     Я обошел столик и склонился, чтобы посмотреть ей в лицо. Казалось, что
с ней ничего не случилось. Во всяком случае она дышала. Ну, уже это хорошо.
Последнее, что  я мог  бы пожелать,  так это  то, чтобы эта археологическая
древность испустила  дух в  ходе прочтения мной ее судьбы. Известие об этом
разорило бы меня. А может, еще и нет...
     - Миссис  Герц, -  вновь заговорил  я, взяв  в руки ее сухие ладони. -
Хорошо ли вы себя чувствуете? Может, вам налить бокал коньяка?
     Ее глаза  удивительно вращались  под толстыми,  как бутылка  кока-колы
стеклами очков.  Она смотрела  в мою сторону и одновременно вообще на меня.
Казалось,  будто  она  смотрит  сквозь  меня,  куда-то  назад.  Я  невольно
обернулся, чтобы проверить, есть ли еще кто-то в комнате.
     - Миссис  Герц, -  попытался я  еще раз.  - Может,  вам нужно  принять
какое-то лекарство? Миссис Герц, и вообще, вы слышите меня?
     Между ее  блеклых губ  прорвался тихий, свистящий шепот. Мне казалось,
что она  пытается что-то  сказать, но никак не может. Нефтяная лампа начала
мигать и  шипеть. Трудно  сказать, вызваны  были тени, двигающиеся на щеках
миссис Герц удивительным выражением ее лица или нет.
     - Бууу... - сказала она еле слышно.
     - Миссис  Герц, -  не выдержал  я, - если это какая-то шутка, то прошу
вас немедленно  прекратить ее.  Вы меня  перепугали, и  если вы  тут же  не
придете в себя, то я вызову скорую помощь. Понимаете ли вы меня?
     - Бууу... - зашептала она снова. Ее руки задрожали, а большой перстень
с изумрудом  застучал о поручень кресла. Она дико вращала глазами, а нижнюю
челюсть как-будто  заклинило в  положении широкого вывиха. Я видел ее узкий
язык и вставные челюсти стоимостью в 4000 долларов.
     - Хорошо,  - сказал  я. -  Как хотите. Я вызываю скорую помощь, миссис
Герц. Вы  сами видите,  я подхожу к телефону, набираю номер. Миссис Герц, я
звоню.
     Неожиданно археологическая  древность встала.  Неуклюже она потянулась
за тростью,  поворачивая ее  с треском  на  полу.  Она  стояла,  шатаясь  и
переступая с  ноги на  ногу, так,  как если  бы танцевала  в ритм  какой-то
неслышимой для меня мелодии.
     - Я  весь внимание,  чем я  могу помочь?  - спросил  телефонист, но  я
положил трубку и подошел к моей подпрыгивающей клиентке.
     Я попытался  обнять ее  рукой, но она оттолкнула меня своей сморщенной
лапой. Она  тряслась и  танцевала, все  время что-то  ворча и бурча, а я не
знал, что,  ко всем  чертям, я  должен с  ней делать.  Видимо,  у  нее  был
припадок  чего-то,   но  я  никогда  не  видел  припадка,  жертва  которого
отплясывала бы шейк в одиночестве посреди комнаты.
     - Бууу... - заговорила она еще раз.
     Я запрыгал  вокруг нее,  стараясь не  выпадать из  ритма ее  неуклюжих
движений.
     - Что  значит это  "бууу..."? -  спросил я  . - Миссис Герц, может, вы
соблаговолите сесть и объяснить мне, что, к черту, творится?
     Так же  неожиданно, как  она начала  свой танец,  она  его  закончила.
Уровень ее  энергии, казалось, падал в темпе лифта, спускающегося на первый
этаж, в фойе и на улицу. Она протянула руку, чтобы опереться на что-то, и я
должен был  схватить ее за руку, чтобы она с треском мумии не грохнулась на
пол. Я  осторожно усадил  ее негнущееся  древнее тело  в кресло  и встал на
колени рядом.
     - Миссис  Герц, я  не люблю вынуждать своих клиентов к чему-либо, но я
на самом  деле считаю,  что вас должен осмотреть какой-то врач. Не считаете
ли вы что это было бы разумным?
     Она смотрела  на меня, не видя, а ее губы снова раскрылись. Признаюсь.
что я должен был отвернуться. Внешняя наштукатуренность и нанафталиненность
древних дам  мне как-то не мешает, но я не имею особого желания заглядывать
внутрь их.
     - Буут, - прошептала она. - Буут.
     - Бут?  - переспросил  я. -  Что, ко  всем чертям,  имеют со всем этим
общего какие-то "буты"?
     - Буут,  - сказала  она дрожащим  голосом, еще более пискляво. - Буут!
БУУУУУУУТ!!!
     - О,  боже, -  застонал я. - Миссис Герц, прошу вас успокоиться. Я тут
же вызываю скорую помощь. Прошу вас не двигаться, миссис Герц, все кончится
хорошо. Наверняка вы вскоре почувствуете себя намного лучше.
     Я встал,  подошел к телефону и набрал номер скорой помощи. Миссис Герц
тряслась, дрожала  и бормотала  свое "буут",  "буут". Мне  показалось,  что
прошел век, пока кто-то не ответил мне:
     - Алло?
     - Наконец-то.  Немедленно нуждаюсь  в скорой  помощи. У меня находится
пожилая дама,  у которой какой-то приступ. Она богата, как тысяча дьяволов,
поэтому скажите  тем, кто  на машине,  чтобы они не делали по пути объездов
через Бронко.  Поспешите. Я  боюсь, что она может умереть или что-то в этом
роде.
     Я продиктовал свой адрес, номер телефона и вернулся к миссис Герц. Она
на минуту  перестала дрожать  и сидела  удивительно спокойная,  как-будто в
раздумье.
     - Миссис Герц... - заговорил я.
     Она повернула голову в мою сторону. Ее лицо было старым, неподвижным и
застывшим. Водянистые глаза всматривались в меня.
     - Де буут, минньер, - сказала она грубым голосом. - Де буут.
     - Миссис Герц, прошу вас ни о чем не беспокоиться. Скорая помощь уже в
пути. Только сидите и постарайтесь успокоиться.
     Миссис Герц  схватилась за  поручень кресла  и встала.  С  трудом  она
удерживала  равновесие,   как-будто  ходила   по  льду.  Но,  наконец,  она
выпрямилась и встала с опущенными по бокам руками, более высокая и сильная,
чем я когда-либо ее видел.
     - Миссис Герц, наверно, будет лучше...
     Она игнорировала  меня и  начала скользить  по ковру. Никогда я еще не
видел, чтобы кто-то двигался так. Ее ноги словно скользили по полу, касаясь
его как-будто только мнимо. Она бесшумно добралась до двери и открыла ее:
     - На  самом деле,  будет лучше, если вы подождете, - заявил я довольно
убежденно. Честно говоря, я начал чувствовать неприятную дрожь и совершенно
не знал,  что мне  нужно говорить. Мне казалось, что она меня не слышит, во
всяком случае, не обращает на меня внимания.
     - Де  буут, - хрипло проскрипела она, после чего выскользнула за дверь
в коридор.
     Естественно, я побежал за ней. То, что я увидел, было так неожиданно и
ужасно, что  я почти  пожалел о  своем решении.  Только что  она стояла  за
дверью, а  я протягивал  руку, чтобы  схватить ее  за плечо,  и тут  же она
помчалась от  меня по  длинному светлому  коридору так быстро, как будто от
кого-то убегала.  Но она вообще не бежала. Она удалялась от меня, вообще не
двигая ногами.
     - Миссис  Герц! -  закричал я,  но из  моего горла вырвался сдавленный
чужой писк. Я почувствовал нарастающую где-то внутри меня волну страха, как
если бы посреди ночи неожиданно увидел мелово-бледное лицо за окном.
     Она обернулась  еще раз  в  конце  коридора.  Она  стояла  на  вершине
ступеней лестницы. Казалось, что она пытается кивнуть мне или поднять руку,
или, может,  даже, скорее  всего, что-то  оттолкнуть  от  себя.  Потом  она
исчезла на  ступенях, а  я лишь услышал, как ее высохшее мумиеподобное тело
падает, гремя на ступенях.
     Я  побежал   за  ней.  Двери  открывались  на  всем  этаже,  показывая
обеспокоенные и любопытные лица.
     Я посмотрел  вниз. Миссис  Герц лежала  там, свернувшись,  а  ее  ноги
выступали из-под тела под удивительными углами. Я сбежал вниз, упал рядом с
ней на  колени и взял за твердую, как палка, руку. Ничего, ни следа пульса.
Я поднял ее голову. Из ее рта вытекла струйка густой крови.
     - Что  случилось? - спросил один из моих соседей, остановившись вверху
ступеней. - Что с ней?
     - Упала, - ответил я. - Ей семьдесят пять лет. Передвигалась с трудом.
Наверное, она мертва. Я уже вызвал скорую помощь.
     - О,  боже, -  взвизгнула какая-то  женщина. -  Я не  могу смотреть на
смерть.
     Я встал,  сдирая с  себя зеленый  мешок. Я не мог во все это поверить.
Мне казалось,  что я  вот-вот проснусь и вокруг будет раннее утро, а я буду
лежать в  постели в  своей апельсиновой  атласной пижаме.  Я  посмотрел  на
миссис Герц,  сморщенную, старую и мертвую, как газовый баллон, из которого
выпустили воздух. Волна тошноты начала подниматься в моем горле.

     Лейтенант Марино  из Отдела Убийств был необычайно разумен. Оказалось,
что миссис  Герц оставила мне кое-что в завещании, но явно недостаточно для
того, чтобы спихивать ее с лестницы.
     Детектив сидел,  выпрямившись, в  моем кресле, вбитый в черный, тесный
плащ, а  его черные  коротко остриженные  волосы торчали во все стороны. Он
старался что-то прочесть со смятого клочка бумаги.
     - У  меня здесь  записано, что вы наследуете две викторианские вазы, -
он потянул  носом. - кто-то из наших как раз сейчас проверяет их стоимость,
но вы явно не выглядите типом, который убивает пожилую даму из-за двух ваз.
     Я пожал плечами.
     - Такие  пожилые дамы  для меня  - как  золотые жилы. Не сбрасывают же
золотые жилы со ступеней.
     Лейтенант Марино поднял голову. У него было широкое плоское лицо, и он
выглядел, как  оперный  певец  после  освистывания.  Задумчиво  он  почесал
пальцами голову и оглядел комнату.
     - Значит, вы что-то вроде бабы-ворожеи, так?
     - Точно.  Карты Тарота,  кофейная гуща и прочее в таком стиле. Большая
часть моих клиенток - это пожилые дамы, такие, как миссис Герц.
     Он покивал головой, покусывая губу.
     - Ясно. Вы говорили, что она вела себя неестественно все время?
     - Да.  Это значит, что, как только она вошла, то мне показалось, что с
ней что-то  не в  порядке. Она  была очень  старой и  слабой, это  факт, но
обычно у  нее было  время, чтобы  со мной поболтать и рассказать, что у нее
нового. На этот же раз она вошла, села и все время молчала.
     Лейтенант Марино всматривался в свою бумажку.
     - Успели ли вы ей поворожить? Дело в том, что, может быть, была какая-
то причина, которая склонила бы ее к самоубийству. Какие-то дурные известия
на кофейной гуще?
     - Это  было невозможно.  Я не  успел даже  разложить карты. Она только
успела войти и сесть, и тут же начала бредить о "бутах".
     - О "бутах"? Что вы имеете в виду?
     - Сам  не знаю.  Она непрерывно повторяла "буут". Не имею ни малейшего
понятия, что это значило.
     - Буут?  - Лейтенант  Марино наморщил  лоб. -  Каким образом  она  это
говорила? Может, она пыталась сказать что-то о человеке по фамилии Бут?
     Я задумался и потянул себя за нос.
     - Наверное,  нет. Это  не звучало  как фамилия.  Но она казалась очень
этим обеспокоенной.
     - Обеспокоенной?  - заинтересовался  лейтенант Марино.  - Как  вы  это
понимаете?
     - Собственно,  это трудно  объяснить. Она вошла, села и начала с этими
своими буутами,  а потом  вышла  и  побежала  по  коридору.  Я  пытался  ее
задержать, но  она была  для меня  чересчур быстрой.  Она помахала  немного
рукой, а потом грохнулась на самый низ ступеней.
     Детектив сделал несколько записей, после чего сказал:
     - Побежала?
     - Прошу не спрашивать, как это возможно, - я развел руками. - Я сам не
понимаю. Но она побежала по коридору, как пятнадцатилетняя девочка.
     Лейтенант Марино нахмурил брови.
     - Мистер Эрскин, этой мертвой женщине семьдесят пять лет. Она ходила с
тростью. А  вы пытаетесь  мне внушить,  что она  бежала  по  коридору.  Она
бежала?
     - Именно это я и сказал.
     - Мистер  Эрскин, не считаете ли вы, что вы слишком отпускаете вожжи у
своего воображения?  Не верю,  что вы ее убили, но не могу поверить и в то,
что она бежала.
     Я опустил глаза. Я припомнил, как миссис Герц выскользнула из комнаты,
как затем исчезла в перспективе коридора так, будто ехала по рельсам.
     - Да, честно говоря, она не совсем бежала, - выдавил я.
     - Так  что она  делала? -  терпеливо выпытывал лейтенант Марино. - Она
шла? Волочила ноги?
     - Нет, ничего подобного. Она скользила.
     Лейтенант Марино  как раз хотел записать это, но неожиданно его ладонь
застыла в  половине сантиметра  от бумаги.  Он кашлянул,  скривился и сунул
смятый листок  бумаги в  карман плаща.  Потом он  встал и подошел ко мне со
снисходительной улыбкой на лице.
     - Мистер  Эрскин, вид чьей-то смерти всегда вызывает шок. Обычно потом
с памятью  творится что-то  удивительное. В  конце  концов,  вы,  наверное,
знаете это,  ведь мы работаем в смежных профессиях. Может, вам кажется, что
вы видели что-то, что по сути дела выглядело совершенно иначе.
     - Да, - тупо согласился я. - Это возможно.
     Он положил мне на плечо свою толстую ладонь и дружески стиснул плечо.
     - Мы  должны будем  произвести  вскрытие  останков,  чтобы  установить
причину смерти,  но не  считаю, чтобы  дело могло  идти дальше.  Может, еще
пришлю кого-нибудь,  чтобы вам  задали еще пару вопросов, но кроме этого вы
чисты. Я просил бы вас, чтобы вы не покидали города ближайшие день или два,
но не считайте, что это арест или что-то такое.
     - Хорошо,  лейтенант, - понимаю, - я покивал головой. - Благодарю, что
вы появились так быстро.
     - И говорить не о чем. Мне неприятно, что ваша клиентка... сами знаете
каким образом переправилась в иной мир.
     Мне удалось бледно усмехнуться.
     - Мы  наверняка будем  в контакте,  -  заявил  я.  -  Ведь  нельзя  же
сдерживать такого добрго духа.
     Я уверен,  что лейтенант Марино счел меня полным психом. Он натянул на
свои короткие волосы шляпу и направился к двери.
     - Пока, мистер Эрскин.
     Когда он  вышел, я  подумал немного,  потом поднял телефонную трубку и
набрал номер телефона Госпиталя Сестер Иерусалимских.
     - Добрый  день, -  сказал я.  - Я  хотел бы  узнать о  состоянии вашей
пациентки мисс Карен Тэнди. Сегодня утром ей должны были сделать операцию.
     - Немного подождите. Вы ее родственник?
     - Да,  - соврал я. - Я ее дядя. Я как раз приехал в город и узнал, что
она больна.
     - Одну минутку.
     Я ожидал,  барабаня пальцами  по столу.  Из трубки  до меня доносились
звуки больницы,  я слышал  чей-то крик:" Доктор Хьюз, прошу доктора Хьюза".
Через пару  минут другой  голос попросил:  "Подождите", и  меня соединили с
другим набором звуков.
     Наконец, какая-то женщина проверещала носовым голосом:
     - Чем  я могу  помочь? Как  я понимаю,  вы хотите  узнать о  состоянии
здоровья мисс Карен Тэнди?
     - Точно. Я ее дядя. Я слышал, что у нее утром была операция, и я хотел
проверить, все ли у нее в порядке.
     -  Мне   неприятно.  Доктор  Хьюз  передал  сообщение,  что  наступили
определенные  небольшие  осложнения.  Мисс  Тэнди  все  еще  находится  под
небольшим наркозом. Мы вызвали другого специалиста, чтобы он исследовал ее.
     - Осложнения? - удивился я. - Какие еще осложнения?
     - Извините,  но я не могу давать такую информацию по телефону. Если бы
вы захотели  прийти, то  я смогла  бы помочь  вам  встретиться  с  доктором
Хьюзом.
     - Гммм...  Нет, не надо столько забот. Я еще позвоню, наверное, завтра
и узнаю тогда, что с ней.
     - Пожалуйста.
     Я положил  трубку.  Может,  мне  не  надо  нервничать,  но  легко  так
говорить. Удивительное  поведения карт  прошлой ночью, беспокоящий случай с
миссис Герц, не говоря уже о необычных снах Карен Тэнди и ее тетки. Все это
приводило к  тому, что  я чувствовал  себя неуверенно. А если на самом деле
что-то там было, что-то ужасное, могучее и недружелюбное?
     Я вернулся  к столику,  чтобы взять  письмо  и  рисунки  Карен  Тэнди.
Береговая линия,  корабль и  флаг. Три  эскиза с  границы ночи.  Три мнимых
указания к  разрешению проблемы, которой, может быть, вообще не существует.
Я сунул  их в  карман, нашел  ключ  от  машины  и  поехал,  чтобы  все-таки
проверить кое-что в библиотеке.
     Я добрался  туда как  раз перед  закрытием и  пристроил свой кугуар на
маленький паркинг  в лужу тающего снега. Небо имело темный цвет позеленелой
меди, что  предвещало, что  снега будет еще больше. Морозный ветер пронизал
меня через  мой плащ в елочку. Я запер машину и через глубокие по щиколотку
лужи двинулся к теплым деревянным дверям библиотеки.
     Дама за  столом скорее  напоминала  хозяйку  борделя  на  пенсии,  чем
библиотекаршу. На  ней был  обтягивающий бордельно-красный  свитер и черные
завитые волосы, а иметь такие зубы не постыдился бы и конь.
     - Ищу корабли, - заявил я, топая ногами, чтобы стряхнуть с них снег.
     - Почему  бы вам  не сделать  это в  доках? - совсем по-лошадиному она
оскалила зубы. - Здесь же у нас только книги.
     - Ха-ха,  - холодно  ответил я.  - А  теперь не  соблаговолите ли  мне
сказать, где здесь корабли?
     - Вверху, пятый или шестой ряд. Под буквами "Мо".
     Я посмотрел на нее с легким удивлением.
     - Не  думали ли  вы когда-нибудь,  - спросил  я ее,  - что  вам  лучше
выступать в водевиле?
     - Водевиль слишком глуп, - зашипела она.
     - Так  же, как  и ваши  шутки, -  заявил  я  и  отправился  на  поиски
кораблей.
     Вот что  я вам  скажу. Я никогда не отдавал себе отчета в том, сколько
есть разных  видов кораблей.  Я всегда  полагал, что существует две или три
разновидности -  маленькие корабли,  большие корабли  и авианосцы. Когда я,
однако, просмотрел пятнадцать книг, посвященных морской инженерии, то начал
понимать огромность  задания, которое  я  перед  собой  поставил.  Я  нашел
арабские дхоу,  шебеки,  бриги,  баркентины,  фрегаты,  корветы,  катера  и
шлюпки, длинги,  караки, барки и ещё много чего другого. И каждый второй из
них выглядел как смешной маленький кораблик, нарисованный Карен Тэнди.
     Я попал  как раз  на тот,  который мне нужен, совершенно случайно. Как
раз вытянутая  кипа из  шести или  семи книг  грохнулась с  шумом  на  пол.
Пожилой тип  в очках, изучающий толстенный том о суставчатоногих, оглянулся
и вбил меня своим взором в землю.
     - Очень извиняюсь, - сокрушенно сказал я и собрал рассыпавшиеся книги.
И нашел,  перед самым концом носа. Точно такой корабль. Для меня все старые
корабли звались  "галеонами" и  выглядели одинаково,  но в этом было что-то
необычное -  форма корпуса,  способ установки  мачт. Несомненно,  это и был
корабль из сна Карен Тэнди.
     Подпись под  рисунком холодно  информировала, что на рисунке изображен
"голландский военный корабль, период около 1650 года".
     Удивительная дрожь  пробежала по  моему затылку. Голландский. А что же
мне болтала старая миссис Герц в моем жилище? "Ду буут, минньер, де буут".
     Я всадил рисунок под мышку и зашел в отдел языков. Я нашел голландско-
английский словарь,  перебросил в  нем пару  страниц.  И  нашел.  Де  буут.
Корабль!
     В принципе,  я рассудителен  и логичен, как каждый, но это было чем-то
большим,  чем   случайным  стечением  обстоятельств.  У  Карен  Тэнди  были
кошмарные сны  о голландском  корабле семнадцатого  века, а  потом у миссис
Герц случились  галлюцинации или черт знает что еще на ту же самую тему. Не
имею понятия,  ни как,  ни почему,  но мне показалось, что, раз миссис Герц
убил этот психоз, то с Карен Тэнди может случиться то же самое.
     Я вернулся  и записал  на свой  номер книжки о кораблях. Старая дева с
конскими зубами  и черными  волосами сардонически  улыбнулась, от чего я не
почувствовал себя  лучше. Такой "красотки" вполне достаточно самой по себе,
чтобы человеку  снились  ночные  кошмары  без  всякой  помощи  таинственных
парусников прошлых веков.
     - Приятного чтения, - съехидничала она, и я скривился ей в ответ.
     Снаружи я  нашел телефонную  будку, но  должен был  ждать на  снегу  и
ветре, пока  приземистая толстая  баба наболтается со своей больной сестрой
из Миннесоты.  Разговор был  из тех,  что гонится за собственным хвостом, и
когда человек  думает, что  уже его  конец,  разговор  начинается  сначала.
Наконец, я  забарабанил в стекло. Баба бросила на меня взгляд василиска, но
закончила эпический монолог.
     Я вошел  в будку,  сунул десять  центов, набрал номер Госпиталя Сестер
Иерусалимских и  попросил к  телефону доктора Хьюза. Я ждал четыре или пять
минут, притопывая, чтобы разогреть кровь в замерзших ногах.
     - Хьюз слушает, - наконец отозвалась трубка.
     - Вы  меня не знаете, доктор, - сказал я. - Меня зовут Гарри Эрскин, и
я ясновидец.
     - Кто?
     - Ясновидец.  Знаете ли,  предсказания, ворожба  и все подобное такого
рода.
     - Мне неприятно, мистер Эрскин, но...
     - Подождите,  прошу, - прервал я его. - Послушайте. Вчера вечером меня
посетила ваша клиентка Карен Тэнди.
     - Да ну?
     - Доктор  Хьюз, мисс  Тэнди сказала мне, что со времени появления этой
опухоли у нее происходят повторяющиеся сны, кошмарные сны.
     - Это  часто бывает, - нетерпеливо ответил Хьюз. - Многие мои пациенты
подсознательно беспокоятся о своем состоянии.
     - Это  не все,  доктор. Этот  кошмар очень  подробен и выразителен. Ей
снился корабль. И это был не просто корабль. Она нарисовала его для меня, и
оказалось, что  речь идет  об  особенном  корабле.  О  голландском  военном
корабле времен около 1650 года.
     - Мистер  Эрскин, -  сказал Хьюз.  - Я  очень занятой  человек, и я не
знаю, как я мог бы...
     - Прошу  вас, доктор,  послушайте. Сегодня  утром меня посетила другая
клиентка и  начала говорить  о корабле по-голландски. Эта женщина не узнала
бы голландца,  пусть бы даже он пришел к ней в деревянных башмаках и вручил
ей букет  тюльпанов. Неожиданно  она стала  беспокойной, потом  она впала в
истерию и, наконец, с ней случился несчастный случай.
     - Какой несчастный случай?
     - Она  упала с лестницы. Ей было семьдесят пять лет, и она не пережила
этого.
     В трубке была тишина.
     - Доктор Хьюз? - закричал я. - Вы еще слушаете?
     - Да. Мистер Эрскин, почему вы все это мне рассказываете?
     - Поскольку  считаю, что все это существенно для Карен Тэнди. Днем мне
сказали, что  случились какие-то осложнения. Этот сон уже убил одну из моих
клиенток. Боюсь, как бы это не повторилось.
     Снова тишина, на этот раз более длительная.
     - Мистер  Эрскин, - наконец заговорил Хьюз. - Я не говорю, что понимаю
то, что  вы хотите мне сказать, но у вас, наверное, есть какая-то теория на
тему  состояния   моей  пациентки?  Нельзя  ли  уговорить  вас  приехать  в
госпиталь? Я  хотел бы  поговорить с вами. Это противоречит предписаниям и,
наверно, лишено  смысла, но,  признаюсь вам,  что в случае с Карен Тэнди мы
очутились в  полном тупике.  Любое мнение,  даже самое идиотское, может нам
помочь понять, что же с ней, собственно, происходит.
     - Теперь  вы говорите  рассудительно, -  сказал я.  - Прошу  дать  мне
пятнадцать минут. Я буду в госпитале. Нужно ли спрашивать вас?
     - Да, - измученно ответил Хьюз. - Спросите меня.
     Прежде, чем  я успел  доехать  до  госпиталя,  грязь  на  улице  стала
замерзать, а  поверхность стала  предательски скользкой.  Я припарковался в
подземном гараже  госпиталя и  поднялся на лифте в холл. За столиком сидела
девушка с улыбкой, как на рекламе зубной пасты.
     - Привет, - сказала она. - Невероятный Эрскин, не так ли?
     - Точно. Я на встречу с доктором Хьюзом.
     Она позвонила  в его кабинет и направила меня на восемнадцатый этаж. Я
поднялся тихим  подогреваемым лифтом  и вышел  в коридор, устланный толстым
ковром. Табличка  на дверях  передо мной  гласила:  "Д-р  Д.  Г.  Хьюз".  Я
постучал.
     Доктор Хьюз  был невысоким  мужчиной, явно измученным, и выглядел так,
словно нуждался в немедленном отдыхе в горах.
     - Мистер  Эрскин? -  спросил он,  легко пожимая  мне руку. - Садитесь.
Кофе? Если желаете, могу предложить что-то покрепче.
     - С удовольствием выпью кофе.
     Он попросил  секретаршу сделать  кофе,  затем  сел  в  большое  черное
вращающееся кресло и переплел руки на затылке.
     - Я  занимаюсь опухолями  много лет,  мистер Эрскин,  и я видел все их
виды. Вроде,  я даже  являюсь экспертом  по их части. Но, скажу вам честно,
что я  еще не  встречался со случаем таким, как у Карен Тэнди. Я совершенно
беспомощен.
     Я закурил.
     - Что в этом случае такого необычного?
     - Эта  опухоль не  является обычной  опухолью. Не  входя в  мельчайшие
подробности,  скажу,   что  она   не  имеет   типичных  особенностей  ткани
новообразования. У  Карен Тэнди  есть что-то,  что является быстро растущим
наростом, состоящим  из кожи  и хрящей. Собственно, можно даже сказать, что
это очень похоже на человеческий эмбрион.
     - Вы  хотите сказать...  ребенок? Что  у нее  ребенок на шее? Не очень
понимаю.
     - Я тоже не понимаю, мистер Эрскин, - Хьюз пожал плечами. - Существуют
тысячи описанных  эмбрионов, растущих  не там, где им положено: в яйцеводе,
например, или  в разных  придатках матки.  Но я  не  знаю  случая  зародыша
какого-либо типа,  развивающегося в  шейной области.  И уж наверняка точно,
что не было случая зародыша, развивающегося так быстро, как этот.
     - Вы  не оперировали  сегодня утром?  Мне сказали,  что вы должны были
убрать эту опухоль.
     Хьюз покачал головой.
     - Такое намерение у нас было. Она уже была на столе, и все было готово
для операции.  Но как только хирург, доктор Снайт, сделал первый разрез, ее
пульс и  дыхание нарушились настолько быстро, что стало необходимо прервать
операцию. Еще  две-три минуты, и ей бы пришел конец. Так что мы должны были
удовлетвориться рентгеновскими снимками.
     - Почему так произошло? - спросил я. - Почему ей стало так плохо?
     - Не  знаю, ответил Хьюз. - Сейчас мы проводим ряд исследований с ней,
тогда мы,  может быть, получим объяснение. Но я еще никогда не встречался с
чем-то таким, и я сам так же удивлен, как и все.
     Секретарша внесла  пару чашек кофе. Пару минут мы молча пили. Наконец,
я задал вопрос. Вопрос за шестьдесят четыре тысячи долларов.
     - Доктор Хьюз, - сказал я. - Верите ли вы в черную магию?
     Он задумчиво посмотрел на меня.
     - Нет, - ответил он. - Не верю.
     - Я  тоже нет,  - уверил  я его.  - Но  есть в  этом деле  что-то, что
кажется мне  абсолютно безумным.  Знаете, тетка  Карен Тэнди  тоже является
моей клиенткой,  и у  нее тоже  был сон, абсолютно похожий на сон Карен. Не
такой выразительный, не такой ужасающий, но наверняка такого же типа.
     - Да?  - заинтересовался  Хьюз. -  Какие вы  из этого  делаете выводы,
ясновидец?
     - Признаюсь  вам здесь и сейчас, доктор, что я не настоящий ясновидец,
- сказал  я, опуская глаза. - Это моя профессия, если вы понимаете, я чем я
говорю. Из  принципа я крайне скептичен по отношению к духам и оккультизму.
Но мне,  однако, кажется,  что какое-то  влияние  извне  является  причиной
состояния Карен  Тэнди. Другими  словами, что-то  приводит к  тому, что  ей
снятся одинаковые  сны. Может  даже, это  же самое  влияет на  опухоль и на
состояние ее здоровья.
     - Вы  пытаетесь меня  убедить, что  у нее не все дома? - подозрительно
спросил Хьюз. - Как в "Экзорсисте" или чем-то таком?
     - Нет, не думаю. Не верю в таких демонов. Но верю, что одно лицо может
овладеть другим лицом посредством ума. И мне кажется, что кто-то или что-то
завладело  Карен  Тэнди.  Мне  кажется,  что  кто-то  трансмутирует  в  нее
ментальный сигнал, сигнал достаточно сильный, чтобы она заболела.
     - А что с ее теткой? И той старой дамой, вашей клиенткой, той, которая
сегодня упала с лестницы?
     Я покачал головой.
     - Не  думаю, что  кто-то на  самом деле  хотел ее  обидеть. Но всегда,
когда высылается  сигнал на  большое расстояние,  его может  принять другой
приемник, который  находится на его пути. Миссис Карманн и миссис Герц были
близко к  Карен Тэнди  или к  месту, где  она бывала. Вот они и приняли эхо
главной трансмиссии.
     Хьюз потер глаза и внимательно посмотрел на меня.
     - Ну,  хорошо. Скажем,  что кто-то  высылает сигналы  к Карен  Тэнди в
целях вызова ее болезни. Тогда кто это, и чего он хочет?
     - У  вас есть  такой же  шанс угадать это, как и у меня. Но, может, мы
могли бы чего-то достичь, если бы мы поговорили с самой Карен?
     Хьюз развел руками.
     - Она  в очень  тяжёлом состоянии.  Семейство Тэнди  должно  прилететь
сегодня вечером  на случай,  если бы  нам не  удалось вытащить  их дочь  из
этого. Но ее шансы, наверное, не слишком ухудшатся, если мы попробуем.
     Он поднял  трубку и  немного поговорил  с секретаршей.  Она  позвонила
через пару минут, информируя, что уладила наш визит к Карен Тэнди.
     - Вам  нужно одеть  хирургическую маску,  мистер Эрскин, - предупредил
меня Хьюз.  - Она  очень слаба,  и мы  не хотим  подвергать ее  возможности
дополнительной инфекции.
     - Не о чем и говорить.
     Мы спустились  на десятый этаж, и Хьюз провел меня в раздевалку. Когда
на нас  одевали зеленые  хирургические костюмы  и маски,  он сказал,  что я
должен буду  немедленно выйти,  если состояние  Карен  Тэнди  хоть  чуточку
ухудшится.
     - Позволяю  вам ее  увидеть лишь потому, что у вас есть теория, мистер
Эрскин,  а   каждый,  у   кого  есть  теория,  может  помочь  нам.  Однако,
предупреждаю, что  все  это  неофициально,  и  я  предпочел  бы  не  давать
объяснений, что вы здесь делаете.
     - Ясно, - ответил я и направился за ним по коридору.
     Карен Тэнди была помещена в большую угловую комнату. Через окна в двух
стенах были  видны снег  и ночь.  Сами стены  были цвета бледной больничной
зелени. В  комнате не  было ни  цветов, ни  украшений,  исключая  маленькую
олеографию, изображающую  осенний день  в Нью-Хэмпшире.  Ложе  Карен  Тэнди
обставили хирургическими  приборами, к  правому ее  плечу была присоединена
капельница. Она  лежала с  закрытыми подкрашенными  глазами, изможденная  и
бледная, как  ее подушка.  С трудом я узнал в ней ту самую девушку, которая
прошлым вечером пришла ко мне.
     Но наиболее  шокирующим была  ее опухоль.  Она набрякла  и  разрослась
вокруг шеи,  бледная, огромная,  покрытая сеткой  жил. Она  была, наверное,
раза в два больше, чем вчера, и почти касалась плеча. Я посмотрел на Хьюза,
а он только повертел головой.
     Я пододвинул  кресло к ложу и положил руку на ее плечо. Оно было очень
холодным. Она задрожала и открыла глаза.
     - Карен, - сказал я. - Это я, Гарри Эрскин.
     Я склонился к ней.
     - Привет, - прошептала она. - Привет, Гарри Эрскин.
     Я склонился к ней.
     - Карен,  - сказал  я, -  я нашел  этот корабль. Я пошел в библиотеку,
покопался в ней немного и нашел его.
     Она посмотрела на меня.
     - Нашел?
     - Это голландский корабль, Карен. Построен около 1650 года.
     - Голландский, - переспросила она. - Не знаю, что это может значить.
     - Ты уверена, Карен? Разве тебе никогда не встречался этот корабль?
     Она попыталась  покачать головой,  но ей  помешала набрякшая  опухоль,
вырастающая из шеи, как мерзкий трупно-бледный фрукт.
     Хьюз положил руку мне на плечо.
     - Не  считаю, что  этот разговор  принес какие-то  результаты,  мистер
Эрскин. Наверное, нам лучше уйти.
     Я крепче сжал руку девушки.
     - Карен, - спросил я, - а, может, де буут? Что ты скажешь на фразу "де
буут"?
     - Де... что? - прошептала она.
     - Де буут, Карен, де буут.
     Она закрыла  глаза, и  я  подумал,  что  она  снова  заснула,  но  она
неожиданно  задрожала   и  двинулась   на  ложе.  Набрякшая  белая  опухоль
заволновалась, как-будто внутри ее сидела что-то живое.
     - Иисусе... - заговорил Хьюз. - Мистер Эрскин, будет лучше...
     - Ааааххх, - застонала Карен. - Ааааххх!
     Она сжала  пальцы на  краю одеяла  и попыталась откинуть голову назад.
Опухоль пошевелилась снова, как будто хватала ее за затылок и сжимала.
     - ААААААААХХХХХХХ! - уже кричала она. - ДЕ БУУУТ!
     Она завращала  глазами, которые  на одну  неуловимую секунду выглядели
глазами кого-то  другого -  кровавые, дикие, далекие. Но Хьюз уже трезвонил
санитаркам и готовил шприц с успокаивающим. Я должен был выйти из комнаты в
коридор. Я  встал там, слыша, как она кричит и бьется на ложе. Я чувствовал
себя одиноким и беспомощным, так, как никогда за всю свою жизнь.


     Глава 3. Через тени. 

     Через несколько минут Хьюз вышел в коридор и с выражением отрешенности
стянул маску и перчатки. Я тут же подошел к нему.
     - Мне  неприятно, -  сказал я.  - Я  не имел  понятия, что будет такой
результат.
     Он потер ладонью щеку.
     - Это  не ваша  вина. И я тоже не знал. Я дал ей легкое успокаивающее.
Оно должно ей помочь.
     Мы вместе вернулись в раздевалку, чтобы снять халаты.
     - Вот что меня беспокоит, мистер Эрскин, - заговорил Хьюз. - Факт, что
она так  резко отреагировала  на ваши  слова. До  этого с  ней было  все  в
порядке, это  значит, так  хорошо, насколько  можно ожидать в ее состоянии.
Кажется, вы в ней что-то пробудили.
     - Вы  правы, -  согласился я.  - Но  что это  было? Почему  нормальная
интеллигентная девушка,  какой является  Карен Тэнди,  так озабочена старым
голландским галеоном?
     Хьюз открыл двери и пропустил меня первым в лифт.
     - Меня  прошу  не  спрашивать,  -  ответил  он.  -  Это  вы  являетесь
специалистом по метафизике.
     Он нажал кнопку восемнадцатого этажа.
     - А  что показал рентген? - спросил я. - Эти снимки, которые вы делали
в операционном зале?
     - Ничего  выразительного, -  ответил он. - Когда я говорил, что в этой
опухоли находится  эмбрион, я,  скорее, должен был сказать, что это что-то,
подобное эмбриону, не только ребенок в общепринятом смысле этого слова. Это
нарост из  тела и  кости, который разрастается по систематическому образцу,
так же,  как эмбрион. Однако, я не знаю, зародыш ли это человека или нет. Я
вызвал специалиста-гинеколога, но он появится здесь только завтра.
     - А  если завтра  будет слишком  поздно? Она выглядит... выглядит так,
будто готова умереть.
     Хьюз заморгал в резком свете лампы.
     - Это  правда. Я  бы очень  хотел что-то  сделать, чтобы  не допустить
этого.
     Лифт остановился  на восемнадцатом  этаже. Хьюз провел меня в кабинет,
подошел прямо  к шкафчику  для картотеки, вытянул бутылку виски и налил две
большие порции. Мы сели и молча выпили.
     - Кое-что  я вам  скажу, мистер Эрскин, - наконец заговорил он. - Это,
конечно, чушь,  а я, видимо, псих, но я верю, что этот кошмарный сон как-то
связан с ее опухолью.
     - Каким же образом?
     - И  очень близко связан. Вы, спириты, сказали бы, что кошмар является
причиной появления  опухоли. Я  считаю, скорее,  что наоборот,  что опухоль
вызывает эти  сны. Кто  бы ни  был прав,  а мне кажется, что если мы узнаем
что-то большее об этом сне, то лучше определим диагноз для Карен Тэнди.
     Я сделал еще один большой глоток.
     - Я  сделал все,  что мог,  доктор. Я идентифицировал корабль, который
вызывает у  нее такую  резкую реакцию. Что дальше - не знаю. Я говорил вам,
что если говорить об истинном оккультизме, то я скорее шарлатан. Я не знаю,
что я могу тут еще сделать.
     Хьюз задумался.
     - А если бы вы сделали, как я? Если бы и вы поискали помощи эксперта?
     - Что вы хотите этим сказать?
     - Ну,  что ж,  не  все  ясновидцы  являются  шарлатанами,  как  вы.  У
некоторых действительно  имеются способности,  делающие возможным  изучение
таких вещей.
     Я поставил стакан.
     - Вы  говорите серьезно,  доктор, не  так ли?  Вы верите, что творится
что-то, имеющее связь с оккультизмом?
     - Этого  я не сказал, мистер Эрскин, - покрутил головой Хьюз. - Я хочу
только использовать  все возможности.  Я уже  давно научился  тому,  что  в
медицине оставлять  какую-то возможную часть исследований нельзя, это может
оказаться  фатальным.   Нельзя  иметь  предубеждений,  когда  речь  идет  о
человеческой жизни.
     - Тогда что вы предлагаете?
     - Именно  это, мистер  Эрскин. Если  вы хотите оградить Карен Тэнди от
того, что  вызывает ее  болезнь, то  найдите настоящего  ясновидца, который
скажет вам, какое отношение, черт побери, к этому имеет чертов парусник.
     Я немного  подумал, а  потом кивнул головой. Ведь, в конце концов, мне
нечего было  терять. По  крайней мере, мне казалось, что мне нечего терять.
И, кто  знает, может,  в результате я приобрету немного истинного знания об
оккультизме.
     - Хорошо, - заявил я, прикончив виски. - Я берусь за работу.
     Я вернулся  домой и сразу же устроил себе квартет гренок с сыром. Я не
ел целый  день, и  меня уже  водило. Я открыл жестянку пива и перенес еду в
комнату. Сначала я невольно огляделся, чтобы проверить, не притаился ли где
злой дух,  овладевший миссис  Герц. Но  я не нашел никаких его следов. Да и
все же я не верю, чтобы духи оставляли следы.
     Пережевывая гренку,  я набрал  номер моей  подруги Амелии  Крузо.  Она
владела крохотной лавчонкой с разными побрякушками в Вилледж, и я знал, что
она разбирается  в спиритизме  и всех  делах такого  типа. Она была высокой
смуглой шатенкой  с большими глазами и жила с бородатым типом по имени Мак-
Артур, который  зарабатывал на  жизнь, исполняя  именные таблички страховых
агентств.
     Именно он снял трубку.
     - Кто это? - спросил он наглым голосом.
     - Гарри Эрскин. Я хотел бы поговорить с Амелией. Это довольно срочно.
     - Невероятный  Эрскин! -  завопил он. - Как там у тебя дела в доходной
области облапошивания старых дур?
     - Довольно неплохо, - ответил я. - А что слышно в ремесле гравера?
     - Дела  потихоньку идут.  Может, это  и  не  наиболее  удовлетворяющая
карьера, но позволяет заработать на хлеб и кое-что еще. Подожди, Амелия уже
идет.
     Амелия заговорила своим обычным матовым голосом.
     - Гарри? Это действительно неожиданность.
     - Увы, Амелия, речь идет о деле. Я подумал, что ты сможешь помочь мне.
     - Дела? С каких это пор ты остепенился, занимаясь делами?
     - Оставь  иронию, Амелия.  Это важно.  У меня  есть клиентка,  которая
очень больна.  У нее постоянно кошмарные сны. Я разговаривал с врачом, и он
считает, что это может иметь какую-то связь со спиритизмом.
     - Врач? - она удивленно свистнула. - Я и не знала, что доктора верят в
духов.
     - Наверное,  не верят, - объяснил я. - Они просто беспомощны и пробуют
все, что может ее спасти. Послушай, Амелия, я ищу контакта с кем-то, кто на
самом деле  знает свое дело. Мне нужен истинный ясновидец и притом хороший.
Ты знаешь кого-нибудь такого?
     - Это  довольно трудное дело. Видишь ли, Гарри, есть сотни ясновидцев,
но большая  их часть более или менее так же хороша, как и ты. А это значит,
не обижайся, что они ни на что не годны.
     - Я не обиделся. Я знаю свои возможности.
     Амелия довольно  долго хмыкала  и ахала,  просматривая  свою  записную
книжку, но  через пять  минут поисков  все еще  не могла дать мне ни одного
имени. Наконец, она прекратила это дело.
     - Не  могу тебе  помочь, Гарри.  Некоторые  из  этих  людей  хороши  в
ворожении или могут сконтактировать с твоим давно умершим дядей Генри, но к
ним не стоит обращаться с чем-то серьезным.
     Я укусил себя за палец.
     - А ты? - спросил я.
     - Я?  Но я не эксперт. Знаю, что у меня есть кое-какие способности как
у медиума,  но я  же не  имею понятия  о каких-то  больших  тайнах  и  всем
остальном.
     - Амелия,  - заявил  я, -  этого должно  хватить. По  крайней мере, ты
настоящий медиум, а это намного больше, чем я. Я хочу от тебя только, чтобы
ты проследила  сигнал, кошмар  или что-то еще. Мне нужно какое-то указание,
откуда это  берется. Остальное  я могу  уладить сам  обычными  детективными
методами.
     - Гарри,  я занята,  - вздохнула  она. -  Сегодня вечером  я выхожу на
прием, завтра я обещала взять в парк детей Дженет, а в понедельник я должна
открыть лавку. У меня на самом деле нет ни одной свободной минуты.
     - Амелия, речь идет о жизни этой девушки. Сейчас она лежит в Госпитале
Сестер Иерусалимских  и умирает.  Если мы  не узнаем,  в чем  дело с  этими
снами, то это долго не протянется.
     - Гарри,  я не  могу принимать  ответственность  за  каждую  умирающую
девушку. Это большой город. В нем постоянно умирают какие-то девушки.
     Я сжал трубку в руке так, как-будто этим мог вынудить Амелию помочь.
     - Прошу тебя. Только сегодня вечером. Только пару часов. Это все, чего
я хочу.
     Она закрыла  рукой трубку  и что-то  сказала Мак-Артуру.  С минуту они
что-то бурчали и ворчали, пока, наконец, она не заговорила снова.
     - Хорошо, Гарри. Мы согласны. Куда мы должны приехать?
     Я посмотрел на часы.
     - Сначала заезжайте ко мне. Потом мы пойдем в жилище этой девушки. Мне
кажется, что  именно оттуда  берут начала  злобные сны. У ее тетки они тоже
есть, только  не такие  страшные. Амелия,  знаю, что это только слова, но я
благодарен тебе.
     - До свидания, - сказала она и положила трубку.
     Немедленно я позвонил миссис Карманн, тетке Карен Тэнди. Наверное, она
сидела на  телефоне в  ожидании известий из госпиталя, так как сняла трубку
почти тут же.
     - Миссис Карманн? Это Гарри Эрскин.
     - Мистер Эрскин? Извините, я думала, что это госпиталь.
     - Послушайте, миссис Карманн. Я был сегодня у Карен. Она все еще очень
слаба. Врачи  считают, что  ее шансы  возрастут,  если  они  узнают  что-то
большее о ней.
     - Не понимаю.
     - Вспомните,  как я  звонил вчера,  чтобы спросить  у вас о вашем сне.
Том, о  пляже. Карен как раз была у меня и говорила, что у нее были похожие
сны. Врачи считают, что в них может быть что-то, какое-то указание, которое
поможет им вылечить Карен.
     - Я  все еще  не понимаю, к чему вы клоните. Почему доктор Хьюз сам не
позвонит мне?
     - Он  не позвонил, потому что не мог, - объяснил я ей. - Он специалист
по медицине,  и если  бы кто-то  из его  начальства открыл, что он начинает
выпутываться в  спиритизм, то  он  тут  же  был  бы  уволен.  Но  он  хочет
использовать все  способы, чтобы  помочь Карен  выздороветь.  И  потому  мы
должны узнать что-то большее о сне, который у вас обеих был.
     Миссис Карманн была сконфужена и обеспокоена.
     - Но как же вы хотите это сделать? Как этот сон может вызвать опухоль?
     - Миссис  Карманн, известно  множество документированных  связей между
умами людей  и состоянием  их здоровья. Я не хочу этим сказать, что опухоль
имеет психосоматическое состояние, но не исключено, что ее связанное с этим
психическое состояние вызывает затруднение в лечении. Врачи не отваживаются
оперировать, пока  они не узнают, чем является эта опухоль и почему она так
сильно на нее влияет.
     - Хорошо, мистер Эрскин, - тихо сказала она. - Что вы хотите сделать?
     - Я  уже связался  с  моей  знакомой,  которая  является  своего  рода
медиумом, - объяснил я. - Я хотел бы провести в вашем доме сеанс так, чтобы
эта моя знакомая могла проверить, нет ли в нем каких-нибудь вибраций.
     - Вибраций? Каких вибраций?
     - Каких-то,  миссис Карманн.  Каких бы  то ни  было. Мы  не знаем, что
ищем, пока этого не найдем.
     Миссис Карманн немного подумала.
     - Мистер Эрскин, - сказала она наконец, - Я не убеждена. Мне как-то не
кажется верным делать что-то такое, когда Карен тяжело больна. Не знаю, что
бы сказала ее родители, если бы это узнали.
     - Миссис  Карманн, -  заявил я.  - Если  родители Карен узнают, что вы
сделали все,  что только  возможно, чтобы  помочь их  дочери, то  какие они
могут иметь претензии? Прошу вас, миссис Карманн. Это очень важно.
     - Ну, хорошо, мистер Эрскин. В какое время вы хотели бы приехать?
     - Где-то через час. Благодарю, миссис Карманн. Вы великолепны.
     Она вздохнула.
     - Это я уже знаю, мистер Эрскин. Я только надеюсь, что вы сами знаете,
что делаете.
     Не она одна надеется.
     Было около  половины одиннадцатого,  когда мы  все собрались  у миссис
Карманн на  Восточной Восемьдесят  Второй улице.  Дом был большой и теплый,
богато устроенный, но в анонимном стиле - большие набивные кресла и стулья,
красные занавесы  из плюща,  инкрустированные столики  и  картины.  Пахнуло
запахом старых дам.
     Сама  миссис   Карманн  была  хрупкой  женщиной  с  седыми,  тщательно
причесанными  волосами,  сморщенным,  наверное  когда-то  красивым,  лицом,
любящей длинные  атласные платья  и кружевные  платки. Когда  мы вошли, она
дала мне  подержаться за  ее мягкую,  всю в перстнях, руку. Я представил ей
Амелию и Мак-Артура.
     - Я  только молюсь,  чтобы то,  что мы  делаем, не  ухудшило положение
Карен, - сказала она.
     Мак-Артур со  своим широким,  бородатым лицом  и  в  вытертых  джинсах
обошел все  жилище, усаживаясь в каждое кресло, чтобы проверить, все ли они
мягкие. Амелия,  одетая в  длинный вечерний  костюм с  красными  блестками,
оставалась спокойной и замкнутой в себе.
     У нее  было худощавое,  как будто  вдохновенное лицо,  большие, темные
глаза и  бледные, полные  губы. Она выглядела так, как будто в любой момент
должна была расплакаться.
     - Есть-ли у вас какой-нибудь круглый стол? - спросила она.
     - Можно  использовать обеденный  стол, -  ответила миссис  Карманн.  -
Только не поцарапайте его. Это настоящий антик, вишневое дерево.
     Она провела  нас в  столовую. Стол  был черным  и блестел тем глубоким
отблеском, в котором можно было утонуть. Над ним висела стеклянная люстра с
плафонами. Темно-зеленые  набивные занавесы  покрывали  стены  комнаты,  на
которых блестели масляные картины и зеркала в позолоченных рамах.
     - Очень  хорошо, сгодится,  - заявила  Амелия. -  Думаю, что мы должны
начать как можно скорее.
     Мы все  вчетвером сели  вокруг стола  и посмотрели  друг  на  друга  с
определенной озабоченностью.  Мак-Артур, хотя  и привычный  к спиритическим
сеансам Амелии, а оставался все же скептиком.
     - Есть ли кто-то? Есть ли кто-то? - повторял он.
     - Спокойствие,  - сообщила  Амелия. -  Гарри, не  можешь ли  выключить
свет?
     Я встал  и повернул выключатель. Комната погрузилась в полную темноту.
Я нащупал  свое кресло  и вслепую  нашел руки  миссис Карманн и Мак-Артура.
Слева я  касался твердой  мужской  руки,  справа  -  мягкой  ладони  старой
женщины. Темнота  была настолько непроницаема, что казалось, что к лицу был
прижат черный занавес.
     - Прошу  сконцентрироваться, - заговорила Амелия. - Сосредоточьте свои
мысли на  духах, которые пребывают в этой комнате. Думайте о их душах, о их
потребностях и  о их  скорби. Попробуйте представить себе, как они крутятся
вокруг нас, блуждая в своих духовных миссиях.
     - Что, к дьяволу, означает духовная миссия? - вмешался Мак-Артур. - Ты
хочешь сказать, что у них есть и ужасные миссионеры?
     - Успокойся,  - тихо  сказала Амелия.  - Это  будет трудно. Мы даже не
знаем, с  кем хотим  войти в  контакт. Я  стараюсь найти дружественного нам
духа, который скажет нам то, что мы хотим узнать.
     Мы сидели  в напряжении, соприкасаясь ладонями, когда Амелия бормотала
долгое заклятие.  Я отчаянно  пытался думать  о духах,  проплывающих  через
комнату, но  это было  не просто,  когда на самом деле не веришь в духов. Я
слышал рядом  дыхание миссис  Карманн,  а  пальцы  Мак-Артура  сгибались  и
разгибались в  моей  ладони.  По  крайней  мере,  у  него  было  достаточно
рассудка, чтобы  не разнимать  руки. Из того, что я слышал, ясно, что после
начала сеанса разрыв круга является опасным.
     Постепенно я  начинал сосредотачиваться все больше и больше, все легче
мне  становилось  верить,  что  здесь  есть  кто-то  или  что-то,  какая-то
вибрация, которая  соизволит нам  ответить. Я чувствовал пульс всего нашего
круга, проходящий  через мои  ладони, чувствовал,  как все  мы  соединяемся
вместе в  едины круг тел и умов. Как будто ток проходил раз за разом вокруг
стола, через  наши руки, наши мозги и наши тела, все увеличивая свою мощь и
напряжение.
     - Калем  естрадим, скона  пуриста, - шепнула Амелия. - Уенора, венора,
опти люминари.
     Темнота осталась  непроницаемой и  я не  ощущал  ничего,  кроме  этого
необычного чувства,  проходящего между  нами, пульсации  бьющей через  наши
руки.
     - Спирита,  халестим,  венора  суим,  -  продолжала  Амелия.  -  Калем
естрадим, скон руриста венора.
     Неожиданно мне  показалось, что  кто-то отворил  окно. Я почувствовал,
как будто  холодное дуновение,  дующее мне  на щиколотки  ног. Оно  не было
особенно сильным, но очень выразительным.
     - Венора, венора, опти люминари, - тихо пела Амелия, - Венора, венора,
спирита халестим.
     Понимание, что  я вижу что-то в темноте, пришло постепенно и настолько
медленно, что  я сначала  подумал, что мои глаза просто привыкли к темноте.
Более серые  среди черноты  фигуры  Амелии,  Мак-Артура  и  миссис  Карманн
приобрели более  четкие очертания.  Я уже  видел,  как  блестят  их  глаза.
Поверхность стола лежала между нами как бездонное озеро.
     Потом  я   посмотрел  вверх  и  увидел,  что  люстра  светится  слабым
зеленоватым светом.  Свет, казалось, полз и извивался, как светлячки летом.
Но было  прохладнее, чем  летом, а  таинственное дуновение  напоминало, что
становилось все холоднее и холоднее.


 


ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2] [3]

Страница:  [1]