ГЛАВА 8
   которая на своем убедительном примере показывает, что голоса логики
   и разума порой могут потонуть в неистовом шуме сбитой с толку толпы 

   Что же  произошло?  Почему  "Алеша  Попович"  неожиданно  покинул  гавань
Оук-порта? Можно ли представить себе, что советские моряки  бросили  в  беде
своего товарища? Нет, этого представить нельзя.
   Николай Рикошетников, обойдя все, как ему казалось,  помещения  сената  в
поисках  Геннадия,  выбежал  на  площадь  и  оказался  в   центре   событий,
развязанных мрачными хулиганами с Карбункла.
   Площадь кишела людьми. Местами возникали стычки, переходящие  в  кулачный
бой. Ораторы, взобравшись на фонарные столбы, кричали в толпу. Ревели моторы
мотоциклов. Группа мужественных горожан, взявшись  за  руки,  защищала  свою
святыню - памятник Серхо Филимоныч Страттофудо.
   Рикошетников  помчался  на  судно,  мигом  собрал  совещание  комсостава.
Половина экипажа была направлена в город на поиски пропавшего мальчика. Всем
морякам было строжайше заказано выспрашивать о мальчике у местных жителей  и
тем более называть его имя. Рикошетников боялся, и  не  без  основания,  что
"копальщики"  могут  узнать  о  пребывании  в  городе  потомка  благородного
русского адмирала и устроить на него настоящую охоту.
   Тем  временем  возвратились  с   тренировки   судовые   футболисты.   Они
рассказали, что большинство публики горячо их приветствовало, а  меньшинство
наоборот ~ бросало в них дохлых крыс,  пищевые  отбросы  и-  увядшие  цветы.
Меньшинство это было весьма ретиво и затянуто в черную кожу. Рассеялось  оно
только тогда, когда появился гигант в плавках из леопардовой кожи  -  лучший
футболист всех времен  и  народов,  добродушный,  но  неразговорчивый  Рикко
Силла.
   Поиски  Геннадия  продолжались  несколько  часов  и   не   дали   никаких
результатов. Потрясенный Рикошетников решился тогда  на  крайний  шаг  -  он
снова отправился в сенат.
   В сенате уже все спали. Семижильный "резинщик", похрапывая, тянул свое:
   - В свете изложенного, опираясь на параграф девяносто, пункт "Д",  отдела
восемнадцать, можно  категорически  заявить,  что  производство  пуговиц  на
территории республики может быть разрешено  только  лицам,  доказавшим  свою
способность к оному...
   Рикошетников разбудил того сенатора, который дал резкую отповедь проискам
полковника Бастардо Мизераблес ди  Порк-и-Гусано.  Толстяк  в  футболке  под
номером "З" повел его в свой кабинет для конфиденциальных переговоров.
   Имя сенатора было Нуфнути Куче. Рикошетников рассказал ему  все.  Нуфнути
Куче выслушал его с крайним вниманием. В маленьких его  глазах,  отягощенных
трехъярусными мешками, пылал неподдельный интерес.
   - Видите ли, капитан,- сказал он,- я не могу вам раскрыть всей  подоплеки
нынешних событий в нашей стране, потому что и сам ничего не  понимаю.  Скажу
только, что  передовая  интеллигенция,  рабочий  класс  и  спортсмены  очень
озабочены неожиданной и непонятной  атакой  с  острова  Карбункл.  В  других
условиях  приезд  потомка  адмирала  Серхо  Филимоныч  Страттофудо  мог   бы
превратиться в национальный праздник. Сейчас, увы, мы не  можем  предугадать
развитие событий. Эмпирейцы слишком доверчивы и простодушны. Это дети,  сэр.
Я обещаю вам, что я и мои люди - скажу по секрету, их  немало  -  предпримут
все усилия для поисков мальчика. Я не  исключаю  возможности  того,  что  он
попал в лапы негодяев, но...- Нуфнути Куче  встал  перед  Рикошетниковым  на
одно колено и торжественно провозгласил.  -  Клянусь  созвездием  Кассиопеи,
катамараном старого Йона, цепями египетских рабов, ржавыми мечами  викингов,
четками мадам  де  Клиссон  и  аркебузами  португальцев,  клянусь  бархатным
камзолом нашего первого президента  и  нашим  священным  булоногом,  Джинадо
Эдуардос Страттофудо будет спасен! Аминь!
   Капитан Рикошетников сразу понял, что этому человеку  можно  доверять.  В
глазах его он увидел намек на незаурядный государственный ум.
   - Нуфнути, скажите, состоится ли футбольный матч?
   - Не уверен.
   -  Согласитесь,  мы,  мирные  ученые  и  моряки,   оказались   в   весьма
двусмысленном положении...
   - Согласен.
   Немногословность Нуфнути Куче еще раз убедила  капитана  Рикошетникова  в
надежности этого человека.
   - Мистер Рикошетников, я не коммунист,- сказал Нуфнути Куче.-Я всего лишь
левый либерал, филуменист и правый защитник, но я вам  скажу:  мне  кажется,
что все беспорядки на архипелаге направляет какая-то единая мощная рука.
   О  дальнейшем  развитии  событий  можно  догадаться   по   заголовкам   и
высказываниям местных газет.
   "Ежедневный фонтан" (Оук-порт);
   "Кто мешает нашим парням накапливать международный опыт?"
   "Сытная пища без обмана" (г. Стамак, о. Карбункл).
   "Футбол - путь к нищете и позору!"
   Литературный журнал "Лестница" (специальный выпуск)
   "Сегодня мы помещаем стихи нескольких наших известных граждан.
   РИККО СИЛЛА
   Пусть будет дружбою богата
   Душа любого демократа!
   Увидят все - наступит срок
   Прославится наш булоног!
   ТОКТОМУРАН ДЖЕЧКИН
   Прекрасен миг -в ужасном гвалте
   Ваш президент берет пенальти!
   Быть может, кто-то скажет. "Поза?!"
   Нет! Это ловкость виртуоза!
   НУФНУТИ КУЧЕ
   Легопер-эмпиреец, по знаку судьи выходи
   На зеленое поле, как прежде простой и веселый
   Кожаный мяч, управляемый ловкой ногою,
   Дружбы традиции пусть возродит с моряками державы далекой!
   НАКАМУРА-БРАНЧЕВСКА
   Был парк пронизан лунным светом,
   Благоухал розарий мой
   Ко мне явился за ответом
   Король души моей больной ...
   КАФРО ЛАТТИФУДО
   Легоперы - ренегаты,
   Презирает вас народ!
   Уж конечно, ренегаты,
   Презирает вас народ!"
   Вечером того дня, когда был похищен  Геннадий,  уличные  споры  и  стычки
усилились.  "Кроты",  обычно  не  показывавшие  носа  в   Оук-порт,   теперь
заполонили улицы, бары, кафе. На причале возле "Алеши Поповича"  волновалась
большая толпа.
   - Надо прощупать русских! - кричали "кроты".
   Поговаривали, что каждый из них получил за свои  хулиганские  выходки  по
двенадцать клуксов и по бутылке "Горного дубняка".
   Ночью страсти не утихали, а,  напротив,  разгорались.  Воя,  носились  по
узким улочкам мотоциклы "кротов" со снятыми глушителями. На стенах крепости,
отражаясь в черной воде, колыхались факелы. Никто из приглашенных не  явился
на  грандиозно  задуманный  вечер   "Вальс   незнакомых   цветов"...   Мадам
Накамура-Бранчевска в одиночестве скользила по паркету, тревожно вглядываясь
в темноту парка, принюхиваясь к  розам  и  орхидеям.  Утром  горожане  стали
находить в почтовых ящиках, на ступенях лестниц,  на  столиках  кафе  желтые
листочки.  Какие-то  негодяи  за  ночь  распространили  "Обращение  капитана
Рикошетникова к народу Республики Большие Эмпиреи и Карбункл".

 "Вы, несчастные лежебоки,- гласило "Обращение",- набрались наглости вызвать
 нас на соревнование по футболу. На что же вы рассчитываете со своей
 черепашьей медлительностью? С презрением мы отвергаем ваш вызов! Капитан
 Рикошетников".

   Оскорбленные горожане направились в порт. Напрасно  Нуфнути  Куче,  Рикко
Силла, Токтомуран Джечкин и другие прогрессивные  деятели  пытались  убедить
их, что обращение - фальшивка.
   Простодушные, как дети, впервые столкнувшиеся с такой грязной игрой,  они
верили всему. Почти каждый горожанин тащил с собой футбольный мяч.
   В порту горожане устроили перед советским кораблем неслыханное футбольное
представление. Сотни мячей летали в воздухе. Все от мала до велика,  включая
женщин, демонстрировали усомнившимся русским свое умение  играть  в  футбол,
технику обработки мяча, финты, обводку, пасы...
   Рикошетников несколько раз пытался со спардека обратиться  к  народу,  но
его всякий раз встречали свистом. Как? Мы медлительные черепахи, тупые ослы?
Мы не умеем играть в футбол? А вот смотрите-ка!
   На мачте "Алеши Поповича" давно уже трепетал флаг "Синий Петр" - "Всем на
борт!" Только двух членов экипажа недоставало: не явился  из  увольнительной
кот Пуша Шуткин и  бесследно  пропал  лаборант  гидробиологического  сектора
Геннадий Стратофонтов.
   Моряки и ученые  мрачно  взирали  на  футбольную  вакханалию,  охватившую
город. Первый  помощник  Хрящиков  проводил  среди  экипажа  разъяснительную
работу.  Видавший  виды   Шлиер-Довейко   почесывал   в   затылке.   Капитан
Рикошетников не выпускал изо рта трубки.
   Надо ли говорить о том, как волновался капитан за судь- 6у  своего  юного
друга! Конечно, можно заявить  официальный  протест,  начать  розыски  через
газеты, но не будет ли это стоить жизни его другу? Бандиты  с  Карбункла  не
дремлют, а эмпирейцы... Эх, эмпирейцы! С  горечью  смотрел  капитан  на  так
легко обманутых горожан.
   Час уходил за часом, а Геннадий все не появлялся.  Между  тем  футбольные
страсти  стали  затихать.  Утомленные  граждане  кучками  рассаживались   на
набережной и приступали к обеду. Собственно говоря, никакого большого зла  к
капитану Рикошетникову они не испытывали. Показали, что умеют, и ладно.  Они
были не способны долго злиться, эти чудаки эмпирейцы,
   Вдруг  с  крепостных  стен  послышались  крики.  Около  дюжины   "кротов"
разворачивали на площадке башни "Толстая Эльза" чугунное корабельное орудие,
снятое еще в XVIII веке с поверженного "Белого лебедя". Жерло дурацкой пушки
поворачивалось в сторону "Алеши Поповича".
   - Русские! Отдавайте швартовы!
   - Убирайтесь!
   - Сейчас мы вам вспомним  Сильвер-бей!  В  толпе  на  набережной  начался
ропот:
   - Эй, кроты, вы это уже слишком!
   - Оставьте в покое нашу пушку!
   - Рехнулись, что ли?
   "Кроты" не шутили. Один из них вкатил в орудие  ядро,  второй  взялся  за
фитиль.  Наступила  тишина,  в  которой   слышался   только   хохот   Володи
Телескопова.
   - Ой, умру! Ой, сейчас лопну!
   Не понимал серьезности момента безответственный "божий плотник".
   И вдруг на башне появилась  гигантская  обнаженная  фигура  Рикко  Силлы.
Растолкав "кротов", великий легопер снял пушку с лафета и поднял ее себе  на
плечи. "Кроты", взвыв от обиды, бросились на кумира  нации.  Рикко  Силла  с
пушкой на плечах прыгнул с башни в воду бухты.
   Что тут началось! "Кроты" стали прыгать за ним. Эмпирейцы целыми  семьями
тоже ринулись  в  воду.  Рикко  Силла,  отдуваясь,  плыл  к  берегу,  спасая
историческую ценность и собственную жизнь. Вокруг в прозрачных водах  кипела
борьба.  Гвалт  стоял  невообразимый!  Кое-где  в  узких  улочках  затрещали
автоматные очереди. И тогда на борт "Алеши Поповича" взбежал сенатор Нуфнути
Куче.
   - Капитан, вы видите, что устроили эти негодяи? Выхода нет, вам нужно  на
два-три дня покинуть порт. Капитан, нам кажется, что на архипелаге действует
мафия или что-то в этом роде. Патриоты начеку, капитан. Следы мальчика,  как
я и предполагал, ведут на Карбункл. Сегодня ночью мы высадимся на остров,  а
с вами будем держать связь по радио. Уходите, капитан...
   Вот в каких условиях капитану  Рикошетникову  пришлось  выйти  из  гавани
Оук-порта направиться на север.

   ГЛАВА 9
   в которой впервые, как средство связи, появляется ультразвук,
   вновь слышится пение кота и музыка ночного Оук-порта 

   Часовой с  юго-западной  сторожевой  вышки  острова  Кар-бункл,  осмотрев
пролив и не заметив ничего подозрительного, опустил бинокль.
   Широкая лунная дорога пересекала  пролив.  Маленькие  волны  беспорядочно
плясали в лунной полосе, и в этом мелькании тени и света даже  самый  зоркий
взгляд не заметил бы крохотной черной точки, головы одинокого пловца.
   Геннадий  Стратофонтов,  мерно  дыша,  плыл  вольным  стилем  в   сторону
Оук-порта. Движения его были точно рассчитаны на большой заплыв, а в  голове
царила сумятица: он все еще не мог прийти в себя  от  всего  того,  что  ему
довелось увидеть и услышать немногим более часа назад.
   Весь вечер после ужина ему никак не удавалось остаться  наедине  с  мадам
Накамура-Бранчевской - полковник не отходил от нее ни на шаг.  Геннадий  был
уверен, что полковник - участник заговора; больше того, он был  уверен,  что
вилла Накамура-Бранчевской кишит его людьми.  Как  предупредить  хозяйку  об
опасности, как рассказать ей о разговоре в  сенате,  о  странных  телефонных
переговорах в подземелье?
   Около десяти часов вечера  мадам  и  полковник  куда-то  исчезли.  Доллис
потащила Геннадия в спортзал играть в пинг-понг.  Мальчик  нервничал,  играл
плохо. Сославшись на усталость, он ушел в отведенную для него комнату.
   Стеклянная дверь комнаты выходила на длинную крытую галерею.  По  галерее
этой взад и вперед прогуливался дюжий  слуга.  В  тишине  мерно  постукивали
кованые каблуки. Всякий раз, проходя мимо  двери,  слуга  как  бы  ненароком
заглядывал в комнату. Сомнений не было - это  часовой,  и  он  приставлен  к
нему, к Геннадию.
   Около часа мальчик лежал в темноте, притворяясь спящим, глядя на  висящую
на стене фехтовальную маску и скрещенные рапиры. Надо было действовать, надо
узнать, что произошло в Оук-порте.
   Дождавшись, когда шаги соглядатая удалились  в  конец  галереи,  Геннадий
вскочил с кровати, сорвал со стены маску, положил ее на  подушку  и  прикрыл
простыней. Под одеяло он засунул два фехтовальных жилета,  придал  им  форму
человеческого тела и нырнул под кровать. Слуга возвращался.  Он  заглянул  в
комнату и спокойно пошел дальше. Геннадий выскользнул за дверь.
   Пробежав по мягкому ковру через весь коридор, он вошел в темную  комнату,
открыл окно. Во внутреннем дворе виллы было пустынно. Только под аркой  двое
парней играли в кости.
   Тяжелые ветки ливанского  кедра  были  совсем  рядом.  Геннадий  из  окна
перелез на кедр... и в этот момент услышал нарастающий  шум  моторов.  Парни
под аркой вскочили, один из них отворил ворота, и через минуту во внутренний
двор ворвались на полной скорости две машины: низкий двухместный "феррари" и
затянутый брезентом "джип".
   Из "феррари" вылез полковник Мизераблес, а  с  места  водителя  выскочила
Накамура-Бранчевска. Она была в кожаной куртке и кожаных брюках и напоминала
в этот момент какое-то красивое,  сильное  животное  с  пружинистой,  легкой
поступью. Не оглядываясь, она вошла в дом. Полковник, посвистывая,  двинулся
вслед за ней. Он слегка спотыкался. Из "джипа" вывалились Латтифудо, Мамис и
еще какой-то неизвестный Геннадию тип в широкополой шляпе.

   Два парня с автоматами вылезли вслед за ними и стали на  страже  как  раз
под деревом, на котором сидел Геннадий.
   Прошла минута, не больше, и осветилось окно веред его  носом.  Он  увидел
богато  обставленный  кабинет,  огромный  письменный  стол  с  телефонами  и
селекторами, круглый стол для заседаний, кожаные кресла, карты на  стенах  и
большую модель парусного брига с медными буквами на корме: "Голубка".
   "Так, кажется, назывался флагманский корабль мадам де Клиссон",- вспомнил
Гена.
   Над всем в кабинете доминировал  огромный  портрет  баронессы.  Она  была
очень похожа на Накамура-Бран-чевскую, в левой руке  она  держала  подзорную
трубу, в правой - чётки.
   Накамура-Бранчевска нервно ходила взад-вперед по кабинету, сжимая в руках
длинные кожаные перчатки. Лицо ее было неузнаваемым - напряженное,  мрачное,
исполненное властной решительности.
   Бастардо Мизераблес развалился в кресле и сразу  наполнил  стакан  джином
"Палата  лордов".  Меланхолически  прошлепал  и  бухнул  в  кресло   грузный
Латтифудо. Голубоглазый утконосый мистер Кингсли  Брейнвен  Мамис  со  своей
неизменной блуждающей улыбочкой проследовал в угол и скрылся из поля  зрения
Геннадия. Четвертый, странный тип с тяжелой нордической челюстью и раскосыми
глазками, сел  к  столу,  открыл  папку  и  погрузился  в  какие-то  бумаги.
Воцарилось    молчание,    в    котором    слышны    были    только     шаги
На-камура-Бранчевской.
   Внезапно мадам резко повернулась и  своими  длинными  перчатками,  словно
плеткой, огрела по физиономии сначала кавалера Ордена Счастливой  Лопаты,  а
потом Латтифудо.
   "Так им, гадам!" - чуть не воскликнул  Геннадий.  Надежно  скрытый  хвоей
кедра, он притаился возле полуоткрытого окна, готовясь в любую минуту прийти
на помощь своей любезной хозяйке.

   - Это за что же, дорогая? - спросил полковник, потирая обожженную  ударом
щеку.
   - Тебе за кретиническую  идею  с  пушкой,-  криво  улыбаясь,  проговорила
дама,- А тебе, Латтифудо,  ничтожество,  проспиртованное  чучело,  за  общую
тупость,   за    всю    твою    бездарную    возню    с    этим    маленьким
англичанином-аристократом. Мальчик сразу догадался, что ты  связан  с  делом
"Ван-Дейка". Вот что значит голубая кровь! Мне едва удалось его  разубедить.
Сотню плетей ты заслуживаешь, кретин.
   Латтифудо беспомощно моргал белесыми ресницами.
   - Впрочем, тебе уже ничто не поможет,- махнула на него рукой  мадам.  Она
повернулась, и Геннадий увидел дрожащие от ярости пунцовые  губы  и  горящие
глаза.- Видите, Мамис, с кем приходится работать? -  крикнула  она  в  угол.
Оттуда послышался смешок.- С такими, как вы, нетрудно провалить все дело!  -
почти мужским  голосом  заорала  мадам  на  полковника  и  Латтифудо.-  Ваши
плоскостопые кроты только и думают, как бы ограбить винную лавку да побегать
за девчонками!
   Она  села  в  кресло,  опорожнила  стакан  джину,  закурила  сигарету   и
задумалась. Несколько минут прошло в молчании,
   - Все-таки ты зря так, дорогая,- пробормотал полковник.-  Русские-то  все
же убрались, наша взяла...
   - Молчи! - прикрикнула  на  него  Накамура-Бранчев-ска.-  Нужно  собирать
команду в Европе. Человек сто, я думаю, будет достаточно.
   - Сто пятьдесят, - послышалось из угла.
   - Отвечаете за свои слова, Мамис? -  спросила  дама.-  Ребята  из  Европы
нынче стоят недешево...
   - Иес, мэм, отвечаю.
   Мадам в первый раз удовлетворенно улыбнулась.
   - Итак, внимание,- хлопнула она ладонью по столу  -  Немедленно  наладьте
связь с Эр Би. Пусть начинает набор. В Европу  полетите  вы,  Джерри  Чанг.-
Нордический китаец молча кивнул.-  В  городе  сохранять  прежнее  положение.
"Голубой кит" проследит движение "Алеши Поповича". Ясно? Выметайтесь!
   Полковник быстро выхлебал свой джин и поднялся. За ним вышли Латтифудо  и
Джерри Чанг. Когда за ними закрылась дверь, Мамис вышел  из  своего  угла  и
остановился возле карты архипелага.
   -  Я  должен   вам,   мадам,   сообщить   окончательное   решение   моего
правительства.- Палец его полез вверх по  загогулине  эмпирейской  запятой.-
Полигоны будут устроены на атоллах Фухс и  Фее.  Там  наши  ракетчики  будут
чувствовать себя вполне уютно. Одну из  гаваней  Оук-порта  вы  отдаете  под
ремонтную базу для флота. На Карбункле  будет  аэродром.  Возражений  у  вас
нет?
   - Ну, а что касается моих дел,- сказала Накамура-Бранчевска,- Сомнения  в
моем происхождении и наследственном праве, надеюсь, отпали?
   Мамис некоторое время, осклабившись, исподлобья смотрел  на  даму,  потом
проговорил:
   - Все ваши условия приняты, ваше величество. Накамура-Бранчевска встала и
подошла к карте.
   - Это касается и "Анаконды"? - спросила она.
   - Мадам, после перехвата "Ван-Дейка" от "Анаконды" осталась одна шкура, -
усмехнулся Мамис.
   - "Анаконда" устроила фабрику по производству нашего товара  на  островах
Кьюри,- резко сказала Накамура-Бранчевска. - Мы не намерены этого терпеть. *
   Мамис почесал затылок.
   -  Американцы  могут  разозлиться,  мадам.  Кьюри  -  это  их  подопечная
территория.
   -  Вот  об  этом  я  и   хотела   с   вами   поговорить,   -   улыбнулась
Накамура-Бранчевска.
   Она  вдруг  совершенно  успокоилась  и   из   разъяренной   фурии   вновь
превратилась в обаятельную даму.
   - Хорошо,- решительно сказал Мамис.- Мм возьмем это на себя.
   - Ну и прекрасно.-  Накамура-Бранчевска  вновь  улыбнулась.-  Вы  знаете,
Мамис, мне кажется, что мы что-то упустили в деле  с  этим  русским  научным
кораблем. Можно было бы что-нибудь придумать похлеще... Впрочем, может быть,
сейчас еще и не время...  Прилетит  Эр  Би,  и  мы  решим  вместе...  Эр  Би
настоящий мужчина, не то что этот тюфяк Фук". Трудно представить  себе,  что
они слеплены из одного куска теста,
   - А во мне вы еще не разочаровались, мадам? - вежливо спросил Мамис.
   - Пока нет,- засмеялась легко и звонко Накамура-Бранчевска.
   Они вышли из кабинета. Свет погас.

   Лунные капли слетали с  ладоней  плывущего  Геннадия.  ...Сколько  он  ни
рыскал по берегу, ему  не  удалось  найти  никакого  челнока.  Причал  виллы
усиленно охранялся. Впрочем,  может  быть,  это  и  лучше.  Лодку  наверняка
увидели бы с высокого берега Карбункла, а вплавь он доберется  незамеченным.
Если только доберется.
   "Так вот кто ты такая! Женщина-чудовище, главарь огромной банды, пиратка,
авантюристка! Какие  дьявольские  планы  ты  вынашиваешь  в  своей  красивой
головке! Какую судьбу ты уготовила этим мирным  людям,  наивным  легопе-рам!
Только бы мне добраться до берега! Только  бы  мне  добраться!  Может  быть,
удастся найти того толстяка сенатора, что возражал  Мизераблесу  или  самого
президента Джечкина? Только бы добраться!"
   Уже несколько раз Геннадию казалось,  что  мышцы  правой  ноги  на  грани
судороги. Усилием воли он отогнал страх и  плыл  вперед.  И  только  проплыв
треть расстояния, он вдруг с отчетливой ясностью понял, что переоценил  свои
силы. Никогда ему не пересечь этот проклятый пролив. Повернуть обратно? Нет,
ни за что! Вперед! Вперед - куда? Там, впереди,- конец! Что это мелькает под
луной? Плавник акулы? Правая нога одеревенела в согнутом положении.  Дыхание
сбилось. Геннадий задохнулся, хлебнул воды, беспомощно забарахтался на одном
месте. Прощайте! Мама, бабушка, папа, Наташа Вертопрахова,  Валька  Брюквин,
улица  Рубинштейна,  Ленинград,  "Алеша  Попович",  прощайте!  Расплылись  и
потекли в бесконечность оранжевые круги.
   - Спасите! - не помня себя, закричал по-русски мальчик.
   - Держись,- услышал он совсем рядом странный спокойный голос.
   Сильное большое тело вытолкнуло мальчика на поверхность. Глотнув воздуха,
он открыл глаза и увидел рядом глубоко сидящий глаз, крутой  лоб  и  лукавый
рот дельфина.
   - Держись за плавник, малый,-  сказал  дельфин.-  Не  дрейфь.  Все  будет
тип-топ. Мы еще дадим огоньку!
   Он говорил на странной смеси русского и американского жаргонного  языков/
и звук его голоса был странен, и сам он был невероятен.
   Схватившись за спинной плавник, Гена лег на  спину  дельфина  и  обхватил
ногами веретенообразное тело.
   - Сейчас я тебя в темпе доставлю куда надо,- сказал дельфин.- В Оук-порт,
что ли?
   С ходу он  развил  сумасшедшую  скорость,  которая  и  не  снилась  самым
современным торпедным катерам. Вода вокруг забурлила, засвистел ветер.
   - Кто вы такой? - крикнул Геннадий, оправившись от изумления.
   - Я дезертир, - ответил его спаситель,-  Дезертир  из  армии  Соединенных
Штатов Америки.- Он помолчал и добавил:- Чаби Чаккерс, сэр. Бывший мастер  -
сержант Чаби Чаккерс, учетный номер 007895671138...

   - Это невероятно,- прошептал мальчик.
   - Чего невероятного? - сказал дельфин.- Зеленый я был, молодой, записался
добровольцем. Условия хорошие, рыбы -  ешь  не  хочу,  полсотни  долларов  в
неделю жалованья. Научился по-человечески спикать. А  потом  разные  подонки
стали учить наше подразделение всяким мерзким штучкам  -  корабли  взрывать,
мины ставить... Чаби, сказал я себе, тут дело нечисто. Не хочу людям пакости
делать, и вообще я против войны. Сманил с собой двух дружков  и  дра-панули.
Теперь, если поймают, пожизненная каторга. Только шиш поймают...
   - Вы говорите по-английски и по-русски, Чаби?
   -  Сейчас  немного  зафоргетил,  но  вообще-то  в   частях   специального
назначения еще и не тому научишься,- фырк-нул дельфин.- А ты русский? Небось
с "Алеши Поповича"?
   - Меня зовут Геннадий.
   - Очень приятно познакомиться.
   - Чаби, вы не знаете, из-за чего "Попович" покинул Оук-порт?
   - Наверное, из-за шума. Шум там был с утра страшный. Ненавижу шум. Сыт по
горло этим шумом.
   С этими словами Чаби обогнул волнорез и на малой скорости  заскользил  по
темной воде Оук-портовской бухты. Он доставил  Геннадия  прямо  к  гранитным
ступенькам лестницы, идущей в воду, и сказал на прощание:
   - В случае чего, крикни "Чаби", и я подгребу мигом. Я тут месяца  на  три
застрял, не меньше. Жениться собираюсь,
   - А как вас зовут по-дельфиньи, Чаби? - поинтересовался Геннадий.
   Любезность моего героя, дорогой читатель, не знала границ.
   - Все равно не услышишь,- усмехнулся дельфин и пояснил: - Ультразвук.- Он
открыл рот, и все же до Геннадия откуда-то издалека, как будто  из  космоса,
донеслось что-то вроде: - Оооооиииииэээээу...
   - Оооооиииииэээээу? - переспросил мальчик.
   - Ну, ты даешь, Гена! Услышал! Теперь мы с тобой дружки. Пока!
   Он вильнул хвостом и ушел в глубину.
   Геннадий поднялся по ступенькам за чугунным львом с кольцом в пасти.
   Освещенная  луной  площадь  была  пуста,  только  в  центре  ее  высилась
позеленевшая бронзовая фигура в треуголке. Поблескивали под луной немые окна
старинных домов, двери амбаров и магазинов были закрыты.  Геннадий  быстрым,
но спокойным шагом пересек площадь, скрылся в тени длинной колоннады.  Здесь
он снял рубашку и выжал ее. Он взялся было уже за штаны, когда услышал  звон
гитары и молодые голоса. На площадь из таинственного  мрака  боковой  улочки
вышли три парня и две девушки. Красивые, ладные фигуры,  ленивая  походка  -
типичные эмпирейцы, беспечные, как птицы.
   "Почему бы мне не пойти  прямо  к  ним  и  не  спросить,  где  резиденция
президента Джечкина? - подумал Геннадий.- Этих людей нечего бояться..."
   Под сосной Монтезумы Танцевали две пумы, Танцевали,  сплетясь,  Танцевали
две пумы Под сосной Монтезумы И танцуют сейчас .- напевал гитарист.
   - Эй, прекратить пение! - послышался грубый голос,  и  на  площадь  вышли
четверо квадратных парнюг с карабинами.
   - С каких это пор в Оук-порту нельзя петь? - крикнул гитарист.
   - Марш по домам! ~ рявкнул квадратный.
   - Катитесь, кроты, в свои ямы! ~ захохотали эмпирейцы. Геннадий  пробежал
под колонной и нырнул в узкую улочку, из которой только что  вышли  "кроты".
Некоторое время он еще слышал шум перебранки, потом все затихло.
   Больше часу Геннадий наугад петлял по извилистым улочкам,  поднимался  по
мраморным лестницам, прятался за скульптурами. Иногда он видел костры, возле
которых сутулились мрачные  типы.  Замечал  на  стенах  желтые  листочки  со
зловещими угрозами.
   И несмотря на тревожное опасное положение, Геннадий с  его  отзывчивой  и
впечатлительной натурой не мог не поддаться  очарованию  ночного  Оук-порта.
Таинственная игра его теней на мраморных плитах и барельефах, на витражах  и
мозаиках, сверкающие под луной  бритвенно-острые  коньки  крыш,  движение  и
тихая разноголосица его листвы, все звуки ночи,  то  глухие,  то  неожиданно
звонкие, надолго, может быть на всю жизнь, пленили мальчика.
   На одном из старых домов возле подъезда со скрипящей  на  слабых  петлях,
разболтанной дверью Геннадий вдруг увидел мемориальную доску  с  полустертым
золотым тиснением:
   "В этом доме часто останавливались русский писатель  Александр  Грин  (по
пути из Зурбагана  в  Гель-Гью),  английский  писатель  Джонатан  Свифт  (из
Лилипутии в Лапуту), французский писатель Жюль Верн (из пушки на Луну)".
   Едва он успел прочесть  эту  поразившую  его  надпись,  как  дверь  резко
распахнулась,  и  на  пороге  дома  появился  высокий  худой  незнакомец   в
старомодной крылатке песочного цвета и в широкополой шляпе.
   - Вы ищете друзей? - спросил незнакомец Геннадия, как бы не разжимая  губ
и мягко улыбаясь глазами.
   Мальчик молча кивнул.
   - Пойдемте со мной,- сказал незнакомец и двинулся  вдоль  витой  чугунной
решетки, за которой тренькал фонтанчик.
   Шаги незнакомца были легки, трость мерно постукивала по мостовой. У  него
был вид спокойного, чуть  грустного,  но  и  не  лишенного  юмора  человека,
который  никогда  никуда  не  спешит,  но  никогда  никуда,  не  опаздывает.
Клетчатый портплед в левой руке не тяготил его, и одежда была удобна, ловка,
хоть и небогата.
   Возле круглой афишной тумбы он остановился. Бриз, вылетевший из-за  угла,
взметнул его длинные седые волосы.
   - Поворачивайте за угол. Сюда! - Он показал палкой.-Пройдите  спокойно  и
не таясь три дома. Там вас встретят.
   - А вы?  -  тихо  спросил  Геннадий.  Ему  почему-то  очень  не  хотелось
расставаться с этим любезным незнакомцем.
   - К сожалению, дружище, у меня свои дела,- улыбнулся тот, показав длинные
зубы, приподнял шляпу и пошел по крутой улочке вниз, к морю,  в  прозрачную,
словно пронизанную серебряной сетью темноту.
   Геннадий смотрел ему вслед, пока он не исчез.
   "Кто же это был и на каком языке мы  говорили?  -  подумал  мальчик.-  На
русском, английском, эмпирейском?.. Может быть,  вообще  мы  не  сказали  ни
слова?"
   Он повернул на улочку, косо разделенную луной на темную и светлую  части.
Чувствуя полное доверие к  незнакомцу,  он  пошел  не  таясь  по  освещенной
стороне и вдруг - о, чудо! - увидел важно  шествующего  ему  навстречу  Пушу
Шуткина.
   - Шуткин, это вы? Не верю своим глазам! - вскричал Геннадий,  не  сдержав
радостного смеха.
   - Геннадий, здравствуйте, дружок, - покровительственно приветствовал  его
Пуша Шуткин.- Сейчас  нам  не  до  смеху.  Я  рад,  что  смелый  мой  прыжок
закончился успехом...
   Он вспрыгнул на подоконник дома и,  взявшись  правой  передней  лапой  за
стену, запел, выразительно жестикулируя левой.
   Да, ради вас пришлось коту
   Морской закон нарушить,
   Друзей оставить на борту
   И спрятаться на суше.
   И вот, представьте, дорогой,
   С той ночи малохольной
   Ваш друг, как верный часовой,
   Сидел на колокольне...
   Мой зоркий глаз вас разглядел,
   А нос учуял запах,
   И с колокольни я слетел
   На мощных своих лапах.
   Я все узнал, во все проник,
   Я не лишен смекалки,
   И перед вами я возник,
   Чтоб вывести вас к цели...
   - Что-то с рифмой у вас не в порядке в последней строфе, - сказал Шуткину
   Геннадий.
   - Это от волнения,- пояснил кот.- В минуты волнения  иногда  сбиваюсь  на
прозу. Пойдемте?
   Дальше последовал  головокружительный  рейд  по  заборам,  водосточным  и
домовым трубам, карнизам, скатам крыш, по мусорным бакам, деревьям и даже по
флюгерам. Несмотря на невероятную скорость, Геннадий  успел  за-метить,  что
все местные животные, включая ручных  леопардов,  немедленно  прятались  при
виде несущегося под лу-ной боевого кота с качающимся, как дым, хвостом.
   Геннадий задыхался, пот лил с него градом. Он не мог ( понять, как до сих
пор не сорвался. Наконец Шуткин  кубарем  Свалился  со  шпиля  кафедрального
собора и растянулся в маленьком  водосточном  желобке  на  высоте  не  менее
тридцати метров. Геннадию ничего не оставалось, как последовать за ним.
   - Приличное сальто-мортале. Надеюсь, мой друг, не устали?- с нескрываемым
уважением обратился к нему Пуша.

   - Н-нет... - пробормотал Геннадий, стараясь не глядеть вниз.- Но где  мы,
Шуткин?
   - Тихо в лунной сей купели. Ну, а мы  уже  у  цели,-  сказал  кот,  и  от
волнения снова перешел на прозу.-Сможете перепрыгнуть через эту улицу?
   - Постараюсь,- проговорил Геннадий, с ужасом глядя вниз.
   Несколько минут спустя по  узкому  карнизу  они  обогнули  какой-то  дом,
перелезли через перила балкона, и Геннадий увидел перед собой обширную, ярко
освещенную комнату, заполненную атлетически сложенными мужчинами.
   Это была футбольная команда Республики  Большие  Эмпиреи  и  Карбункл,  а
также часть  сенаторов  и  кабинет  министров  в  полном  составе.  Поглощая
фруктовые соки, массируя друг другу мышцы, разбирая тактические схемы, жуя и
хохоча, вся эта компания вела общий разговор, в  котором  Геннадий,  как  ни
силился,, не смог разобрать ни одного слова.
   "Какие вы все беззаботные и веселые, господа,- подумал мальчик.- Вы пьете
фруктовые соки, массируете друг другу мышцы, разбираете  тактические  схемы,
жуя и хохоча, и не подозреваете, что зловещий хищник уже простер свои крылья
над  вашими  островами,  что  рядом  с  вами  плетет  свою   сеть   страшная
женщина-паук, сияющая своей фальшивой красотой".
   Однако мальчик ошибся. Эмпирейцы были не так уж беспечны. Через минуту из
глубины комнаты раздался крик.
   - Связь установлена! Капитан Рикошетников просит подойти к рации сенатора
Нуфнути Куче.
   Не помня  себя  от  радости,  Геннадий  толкнул  балконную  дверь  и  под
удивленные возгласы легоперов побежал к рации.
   - Это он! - возвел руки к небу сенатор.- Потомок нашего памятника!

   ГЛАВА 10
   в которой на земле и в воздухе ревут моторы системы ,,роллс-ройс",
   звучат дифирамбы и клятвы в верности  

   Гигантский "Боинг-747" компании "ПАН-АМ", миновав воздушные  пространства
Южной Америки, Океании, Юго-Восточной Азии, Индии и Ближнего Востока,  летел
теперь над Европой.  Командир  экипажа  Бенджамин  Ф.  Аллигейтер  брился  и
смотрел вниз на проплывающие малые страны,  на  молочные  реки  и  кисельные
берега густо населенного континента. Б. Ф. Аллигейтеру не особенно нравилось
это дрожащее желе неопределенного цвета, именуемое Европой.
   Он больше любил красноватое свечение Сахары, темно-зеленый с  коричневыми
прожилками колер Индии, чередование белых и темных пятен  разной  глубины  и
резкости в Гималаях и Кордильерах. Больше же всего мистеру  Аллигейтеру  был
по душе простой, без всяких хитростей, синий цвет стратосферы,  под  которой
он водил свое судно. Вошла стюардесса гаваянка Омара.
   - Как там дела, Омара? - спросил командир, хотя и так  знал,  что  все  в
порядке, что пассажиры первого  класса,  надрывая  животики,  смотрят  фильм
"Живешь только дважды", а пассажиры второго класса скорее всего дрыхнут.
   - Вас хочет  видеть  какой-то  господин,-  сказала  Омара.-  Он  назвался
Румпельштильцхеном.
   - Пусть войдет,- сказал командир, ничем не выдав  своего  удивления.  Что
занесло  сюда  старого  Румпеля?  Не  будет   он   по   пустякам   совершать
межконтинентальные рейсы.
   Вошел  пожилой  господинчик,   похожий   на   какого-нибудь   пуговичного
фабриканта из  Гааги,  инспектор  могущественного  Интерпола,  международной
уголовной полиции.
   Аллигейтер и Румпельштильцхен встречались не чаще одного раза  в  год,  а
знали друг друга давно: ведь бравый летчик вот уже много лет считался  одной
из самых опытных ищеек Интерпола.
   - Привет, Бен.
   - Привет, Румпель.
   - Стареешь, Бен. Не заметил меня.
   - Где ты сел?
   - В Бангкоке, но наши ребята провожают тебя еще с Монтевидео. Руководство
опасалось за твою колымагу, Бен.
   - Даже так?
   - Ты слышал о нападении на теплоход "Ван-Дейк"? Здесь в самолете типы  из
той же компании.
   - Наркотики?
   - И золото. Главное, Бен, тут в том, что  подпольная  империя  "Анаконда"
ведет войну с какой-то другой мафией, еще более сильной и скрытой от нас. Мы
знаем только, что и те и другие сейчас у тебя на борту,  но  не  знаем,  кто
они, как выглядят, где они сели в самолет.
   - Через час тридцать пять будет Лондон,- сказал Аллигейтер.
   - Слава богу,- вздохнул Румпельштильцхен.- Надеюсь,  теперь  они  уже  не
поднимут бучу. У наших судорога начинается от напряжения.
   - Об "Анаконде" я кое-что слышал, - задумчиво прого-ворил командир, -  но
кто их враги?
   - Они действуют очень широко. То в Гонконге, то в Лаосе, то в  Австралии,
то в Европе мы находим их следы, но следы всегда обрываются... Где-то у  них
есть тайная база. Но где? Кто их главарь?
   -  Может  быть,   мадам   Вонг?   -   усмехнулся   Аллигейтер,   вспомнив
полумифическую женщину-пиратку, о которой несколько лет  назад  кричали  все
газеты мира. Таинственная китаянка, лица которой не видел ни один  смертный.
Специалисты сошлись на том, что под  этой  романтической  маской  скрывалась
просто группа гонконгских уголовников.
   Румпельштильцхен отмахнулся от шутки:
   - Мне лично кажется, что им покровительствует  разведка  какой-то  мощной
страны. Это мое личное мнение, Слушай, Бен, пройдись-ка не  спеша  по  своей
колымаге. Мо-жет быть, что-нибудь заметишь.
   - Сейчас, добреюсь...
   Пока  электробритва  очищала  правую  щеку  капитана,  миновали  Австрию.
Аллигейтер подтянул галстук, нацепил  профессионально-приветливую  улыбку  и
вышел в салон.
   Так и есть: в первом классе пассажиры  кисли  от  смеха.  На  экране  Шон
Коннори молотил бронзовой статуэткой по голове гиганта борца  сумо.  Кто  из
этих вылощенных бога-теев может оказаться гангстером? Любой - и никто.
   Командир прошел в салон второго класса. Больше сотни людей  самых  разных
наций  томились  в  креслах.  Все  уже  устали  от  столь  долгого   полета.
Спортсмены, туристы, монашки, бизнесмены  средней  руки,  компания  хиппи...
Вот, пожалуй, один подозрительный тип - узкоглазый,  с  тяжелой  нордической
челюстью...  Что-то  почти  неуловимое  в  облике  сближает   его   с   теми
холоднокровными  гадами,  с  которыми  жизнь  не  раз   сталкивала   Б.   Ф.
Аллигейтера. Но рядом с ним  сидит  какой-то  славный  мальчишка,  лобастый,
ясноглазый крепыш, и они мирно беседуют. Вряд ли этот паренек из мафии...
   Командир прошел через весь салон и остановился в багажном отделении. Туда
же скользнул старший стюард Карриган, похожий на дрессированного павиана.
   - Кажется, все в порядке, чиф? - сказал он, широко улыбаясь.
   Командир заглянул в рыжие глаза своего старшего стюарда. Вот самая темная
личность  на  борту.  Кто  он:  агент  Интерпола,  гангстер,  человек   ЦРУ,
контрабандист? Черт бы побрал этот шпионский, шпионский, шпионский,  тайный,
порочный, блудливый мир! То ли дело простой голубой цвет стратосферы.
   - Все  в  порядке,  Карриган,-  буркнул  командир.  Между  тем  лобастый,
ясноглазый крепыш (читатель, конечно, уже догадался, кто это!)  обратился  к
своему спутнику:
   - Я, пожалуй, сосну часок перед прилетом, мистер Чанг.
   - Не возражаю, Джин, - ответил спутник и вдруг подмигнул обоими  глазами,
передернул неподвижную маску своего лица.- А сколько миллиончиков в  сундуке
у твоей бабки, Джинни-бой?
   Эта странная судорожная ухмылка и шутка, которую Джерри Чанг повторил  по
меньшей  мере  раз  пятьдесят  за  многочасовой  полет,  вконец   опротивели
Геннадию. Однако он вежливо в пятидесятый раз ответил:
   - Я не посвящен в финансовые дела своей бабушки, мистер Чанг.
   Он закрыл глаза и вновь, в который раз,  перед  ним  закружились  события
последних дней, лунные пятна и солнечный блеск Больших Эмпиреев...
   ...В середине пролива Рикко Силла выключил мотор своей  лодки  и  сел  за
весла. Уже занимался рассвет. Геннадий волновался, но  лучший  легопер  мира
подмигивал ему ободряюще, а вид его мускулов я  сахарно-белых  зубов  вселял
уверенность.
   Лодка уткнулась в гальку. Геннадий пожал руку гиганта, спрыгнул на  берег
острова Карбункл. Короткими перебежками пересекал он освещенные луной  куски
пляжа, прятался за валунами. Нависшая над морем базальтовая стена Карбун-кла
была уже близко, когда Геннадий вдруг услышал голос.
   - Стой!
   Перед ним в маленькой нише сидела, поджав под себя ноги в белых  джинсах,
Наташа Вертопрахова, то бишь Доллис Накамура-Бранчковска.
   - Где ты был? - спросила она сурово.
   - Там,-растерянно махнул рукой Геннадий,-в море...
   - Ты был в Оук-порте, Джин,- сказала Доллис.
   - Нет, нет, что ты! - забормотал Геннадий.-  Просто  мне  не  спалось,  я
спустился к морю... здесь какой-то рыбак покатал меня...
   - Джин,-  голос  девочки  зазвенел  от  напряжения,-  что  ты  скрываешь?
Расскажи мне все! Я буду твоим другом!..
   Геннадий посмотрел девочке прямо в глаза. В них дрожала неясная  тревога.
Она ничего не знает о подлинной сути своей матери. Было бы  слишком  жестоко
сказать ей сразу обо всем.
   - Доллис, ты веришь мне? - спросил он и взял ее за руку. - Ты знаешь, что
я не замышляю ничего дурного?
   - Да,- сказала она, уже готовая к принятию тайны.
   - Тогда не спрашивай меня ни о чем.  Тебе  будет  тяжело  узнать  правду.
Скоро ты все узнаешь, но я не хочу первым причинять тебе боль, Наташа...
   - Как ты меня назвал? - округлила глаза девочка.
   - Итак, сэр, повторяю, - звенящим от восхищения  голосом  сказал  старший
стюард Карриган мистеру Джерри Чангу, представителю фирмы "Райские  перья  и
благовония".- Повторяю,  сэр.  Спаржа,  русская  икра,  салат  ля  паризьен,
черепаховый суп, стейк по-техасски, фрукты. Замечательный вкус,  сэр!  Виски
"Кинг Джордж IV"? Гениально! Целую бутылку? Сверхгениально, сэр! Поздравляю!
   Вихляя задом, старший стюард удалился.
   - Такой обильный заказ, мистер Чанг,- сказал Генна-дий. - До Лондона ведь
всего один час...
   - Не отказываться же от бесплатной закуски,- ухмыльнулся Чанг.- А выпивка
в воздухе в два раза дешевле, чем на земле.  Скажи-ка,  Джинни-бой,  сколько
миллиончиков в сундуке у твоей бабушки?
   - Я не посвящен в финансовые дела моей  бабушки,  ми-стер  Чанг,-  сквозь
зубы проговорил Геннадий и снова закрыл глаза.
   ...Голос Рикошетникова в наушнике звучал ясно, как если бы он находился в
соседней комнате.
   - Все хорошо, что хорошо кончается, Гена. На борту  расскажете  обо  всем
подробно. Нуфнути Куче на катере доставит вас сюда. Мы в  пятидесяти  милях,
координаты известны. Почему вы молчите?
   Набравшись мужества, Геннадий проговорил:
   - Товарищ капитан, разрешите мне... остаться у Накамура-Бранчевской.  Это
очень важно, товарищ капитан...
   - Что за глупости! - вдруг закричал Рикошетников. Это был первый  случай,
когда невозмутимый капитан повысил голос,- Что за бредни у вас в  голове?  Я
отвечаю за каждого члена экипажа,  а  за  вас,  Геннадий,  вдвойне.  Вернее,
втройне! Не забывайте, что вы еще только мальчик! Выполняйте приказание?
   У  Геннадия  закружилась  голова.  Это  испытание  оказалось   для   него
потруднее, чем бегство из башни и допрос в подземелье  Карбункла.  Возражать
своему старшему другу и капитану?! Оспаривать его приказ?! Он  посмотрел  на
столпившихся вокруг рации мускулистых людей, лица которых, возможно  впервые
за их жизнь, были скованы напряжением.
   - Николай Ефимович,- он  с  трудом  проглотил  комок  в  горле,-  Большим
Эмпиреям и  всему  народу  угрожает  беда.  Никто,  кроме  меня,  не  сможет
проникнуть в центр страшного заговора.  Я  уверен,  что  вы  на  моем  месте
остались бы здесь, а я бы на вашем  месте  не  возражал.  Николай  Ефимович,
пионер не может поступить иначе... поймите меня...
   Геннадий замолчал. В наушнике слышался только треск атмосферных разрядов.
Капитан тоже молчал. Геннадий приободрился.
   - Николай Ефимович, ведь я теперь не один, я связался с патриотами. Кроме
того, каждую ночь вам будет сообщать обо мне некто по  имени  Чаби  Чаккерс.
Это вполне надежный...- Геннадий запнулся было,-  вполне  надежный  человек.
Мне ничего не угрожает.  На  Карбункле  уверены,  что  я  просто  английский
мальчишка с романтическими бреднями в голове...
   - Ждите у рации. Мы посоветуемся,- сухо сказал капитан.
   ... - Ледис энд джентльмен аттеншен,  плиз,  -  послышался  нежный  голос
стюардессы.- Просим прекратить курение и пристегнуть ремни. Через пятнадцать
минут наш самолет произведет посадку в лондонском аэропорту.
   Представитель фирмы "Райские перья  и  благовония",  не  жуя,  заглатывал
огромные куски техасского бифштекса. Геннадий  заглянул  в  потемневшее  уже
окно. Внизу до самого горизонта  извивались,  пересекаясь,  линии  оранжевых
бестеневых фонарей. Самолет кружил  вокруг  Лондона,  дожидаясь  очереди  на
посадку.
   Немыслимо дерзкая мысль лететь в Лондон вместе с Джерри Чангом  пришла  в
голову   Геннадию   не   сразу.   Несколько   дней   он   жил    на    вилле
Накамура-Бранчевской, играл в теннис с Доллис, мило беседовал с хозяйкой,  а
ночью тайно спускался к проливу и условным  ультразвуковым  свистом  вызывал
верного Чаби. За эти дни он узнал многое, но главное открылось ему только  в
предпоследний день. Из разговора  подвыпивших  Мизераблеса  и  Латтифудо  он
понял, о каких "парнях из Европы" говорила мадам в  ту  памятную  ночь.  Это
были не кто иные, как  пресловутые  "мерсенеры",  белые  наемники,  "рыцари"
Буронго, Фриманны, Джигалии, в джунглях которых наводили кровавый  "порядок"
эти сверхсолдаты, мастера войны,  способные  за  "приличное  вознаграждение"
стрелять в любую сторону, куда прикажут.  Именно  они  должны  были  сыграть
последнюю часть страшного концерта под дирижерскую палочку женщины-чудовища.
Именно из этих профессиональных убийц набирал в Лондоне команду  неизвестный
Геннадию Эр Би, "настоящий мужчина".
   Посоветовавшись с сенатором Куче  и  патриотами,  Гена  решил  попытаться
проникнуть в эту команду для того, чтобы узнать их дьявольские планы.
   - Мадам,- сказал он как-то Накамура-Бранчевской,- к сожалению, я вынужден
покинуть ваш дом. Могу ли я позвонить в Лондон, чтобы  попросить  у  бабушки
денег на билет?
   - О Джин!  -  всплеснула  руками  очаровательная  дама.-  Как  вы  можете
говорить о деньгах? Мы с вами люди одного круга,  мой  мальчик.  Нам  ли  не
помогать друг другу? Как раз завтра вылетает в Зурбаган, а оттуда  в  Лондон
служащий  моей  фирмы  мистер  Чанг.  Вы  сможете  лететь  с  ним,   я   дам
соответствующие указания. Ах, Джин,- Накамура-Бранчев-ска притронулась к его
руке и вздохнула,- поверьте, мне нелегко расставаться с вами, но  я  надеюсь
скоро быть в Лондоне, и, может быть, леди Леконсфильд...- Голос дамы  слегка
дрогнул.
   - Бабушка будет рада принять вас у себя,-  сказал  Геннадий.-  Она  и  ее
брат...
   - Сэр Лемюэль Кроссли-Датчмен? -  округлила  глаза  Накамура-Бранчевска.-
Тот самый, внучка которого,  Сьюзен,  в  прошлом  году  порвала  с  Ирвингом
Диблатоу, девятым баронетом...
   - Да-да,- небрежно подхватил Геннадий,- с тем самым Ирвингом,  по  кличке
"Памфи", который приходится кузеном баронессе Шампунь-Собакиной, той, что  в
сентябре  прошлого  года  в  родовом  поместье  Йелоу-Кэтс-Хаус  объявила  о
помолвке с гонщиком графом Хидеркутта, братом и хорошим товарищем известного
своими конюшнями виконта Бромурала де Гольденберга, отец которого, магараджа
Аждарагам этой весной купил остров Силли-Иллис у его матери княжны  Патриции
Уайт-Торадзе, корни которой, как вам, конечно,  известно,  мадам,  уходят  к
славному роду Паддингтон-Сен-Лазар-Савеловский...
   - О да, о да...- еле слышно прошептала Накамура-Бранчевска. Со  священным
трепетом она смотрела на юного аристократа. На ее  щеках  пылал  нервический
румянец.
   Геннадий давно уже заметил, что эта страшная женщина со стальными нервами
и холодной кровью совершенно теряла голову перед аристократическими  именами
и титулами. Ей так хотелось войти в тот  круг  бездельников  и  хлыщей,  что
называется "хай-лайт"  (высший  свет!).  Не  лишенный  воображения,  мальчик
болтал что в голову придет о своих "светских" связях, и мадам в такие минуты
смотрела на него, как кролик на удава...
   "Как проникнуть в логово  наемных  солдат?"  -  думал  Геннадий,  идя  по
стеклянному коридору лондонского аэропорта рядом с мистером Чангом, движения
которого отличались каким-то особым  механическим  свойством,  придавая  ему
сходство г плохо отлаженным роботом.
   В последнюю  ночь  на  Больших  Эмпиреях  сенатор  Куче,  Рикко  Силла  и
президент Джечкин дали мальчику множество советов, как вести себя в Лондоне,
но все они были настолько наивны, что Геннадий, никогда раньше не бывавший в
британской столице, но  знавший  о  ней  кое-что  по  литературе,  прессе  и
телевидению,  приказал  себе  немедленно  их  забыть.  Правда,  Рикко  Силла
раздобыл где-то толстенный путеводитель. Геннадий изучил  его  от  корки  до
корки,  и  ему  казалось,  что  он  может  с  закрытыми  глазами  пройти  от
Паддингтонского,  к  примеру,  вокзала  до  Белгрейв-сквер,  где  жила   его
"бабушка" леди Леконсфильд.
   Сейчас он шагал в толпе пассажиров внешне  спокойный,  держа  под  мышкой
портфель с эмпирейскими сувенирами. Читатель, конечно, уже заметил, что  наш
герой отличался исключительным самообладанием.
   - Ну, Джин, где твоя золотая бабуля? -  проскрипел  мистер  Чанг,  буравя
глазами толпу встречающих.
   - Меня никто не встречает, мистер Чанг. Я  решил  не  беспокоить  бабушку
телеграммами.
   - Как же ты доберешься?
   - Ну...- Геннадий искоса взглянул на Чанга и заметил,  что  "робот"  тоже
косит на него  глазом-индикатором,  -  хотя  бы  на  такси  или...  вы  меня
подвезете, мистер Чанг... Ведь вас встречают?
   - Мальчик с вами? - спросил у  Чанга  полицейский  чиновник,  сидящий  на
высоком   табурете   у   турникета,   за   которым   начиналась   территория
Великобритании.
   - Да, офицер. Мальчик со мной.
   - Уелкам, сэр, проходите.
   Чанг и  Геннадий  прошли  через  турникет.  Чанг  махнул  кому-то  рукой,
осклабился с  какой-то  подобострастной  наглостью.  Геннадий  повернулся  и
увидел не кого иного, как полковника Бастардо Мизераблеса ди  Порк-и-Гусано.
Да, это был несомненно он - бананообразный нос, гусеницы бровей,  подбородок
утюгом... Но что-то в нем изменилось-исчезла тупая мрачность из глаз,  а  со
щек пропали синие  алкогольные  паучки.  Мизераблес  был  подтянут,  гладок,
элегантен, на губах его блуждала улыбка, полная добродушно-коварного  юмора,
столь свойственного властным, сильным натурам.
   -  Полковник,  каким  образом  вы  смогли  опередить  нас?  -  воскликнул
Геннадий.
   - Мистер Стрейтфонд? - усмехнулся встречавший.- Очень рад. Мадам сообщила
мне о вас. Должен вас огорчить, мистер Стрейтфонд перед вами всего лишь брат
блестящего полковника, зеркальная копия кавалера Ордена Счастливой Лопаты. Я
лишь скромный коммерсант. Ричард Буги к вашим услугам.
   - Ричард Буги?!-вскричал  с  неподдельным  изумлением  Геннадий.-  Уж  не
потомок ли вы, сэр, знаменитого адмирала Рокера Буги?
   В  глазах  Эр  Би  (теперь  Геннадий  понял,  кто  это  такой)  появилась
заинтересованность.
   - Приятно  удивлен,  мой  мальчик,  что  вы  хотя  бы  слышали  это  имя.
Соотечественники редко ценят своих истинных героев.  Слава  часто  достается
дутым фигурам.
   - Слышал это имя! - воскликнул с горячностью Геннадий.- Да ведь  это  мой
кумир, сэр! Я преклоняюсь перед памятью адмирала Буги! Но почему  ваш  брат,
сэр, носит другое имя?
   Ричард Буги снисходительно усмехнулся.
   - Фук всегда испытывал тягу к пышным титулам и именам...
   - Разве может быть имя прекраснее имени Буги!  -  вскричал  Геннадий.  Он
продолжал разыгрывать восторженность.- Да я бы отдал полжизни за это имя!
   Тяжелая рука с перстнем опустилась на плечо мальчика, клавиатура челюстей
обнажилась в довольной улыбке, низкий голос прогудел:
   - О'кей, бой!
   Чанг занялся  оформлением  своего  багажа,  кованых  сундуков  с  перьями
райских птиц и благовониями, а Геннадий и Ричард Буги медленно направились к
выходу из здания аэропорта. Геннадий не умолкал ни на минуту. Он видел,  что
Ричарду Буги  чрезвычайно  приятно  выслушивать  дифирамбы  в  адрес  своего
предка. Если бы  знал  потомок  кровавого  пирата,  что  рядом  с  ним  идет
прапрапрапраправнук капитана Стратофонтова, пустившего  на  дно  сумасшедшие
мечты императора Рокера I!
   Они вышли на площадь,  заполненную  сотнями  разномастных  автомобилей  и
автобусов. Огни реклам дрожали  на  лакированных  крышах  и  стеклах  машин.
Гудки, крики, обрывки  музыки,  близкий  вой  мощных  авиамоторов...  Зарево
Лондона освещало половину небосклона. Геннадию стало немного не по себе. Что
может сделать здесь он один, в незнакомом огромном городе?
   Ричард Буги остановился возле огромного черного "роллс-ройса".
   - Вот моя тележка,- сказал он с плохо скрытой гордостью.
   - Отличная машина, сэр,- похвалил Геннадий.- Очень похожа  на  автомобиль
моего двоюродного дедушки Лемюэля Кроссли-Датчмена.
   - Верно,- подтвердил Буги.- С той лишь разницей, что я вожу ее  сам.  Мне
нравится чувствовать свою власть над этой большой штукой.
   - Понимаю, сэр,- кивнул Геннадий.- Что может быть приятнее для настоящего
мужчины, чем чувство власти? Буги захохотал.
   - Эге, паренек, я вижу, ты не так прост! Подошел Чанг и проскрипел:
   - С багажом все в порядке, Дик.
   После этого он вдруг перешел на карбунклское наречие эмпирейского  языка.
Геннадий, делая вид, что осматривает машину, насторожился.
   - Слушай, Дик, ты знаешь, сколько миллиончиков в сундуке  у  бабки  этого
щенка?
   - Думаю, немало,-буркнул Буги.-А тебе-то какое дело?
   - Есть идея, Дик. Давай-ка спрячем мальчишку в твоей  берлоге,  и  бабуле
пошлем письмо от двух доброжелателей. Можно огрести по сотне тысяч.
   Сердце Геннадия заколотилось.
   "Браво, Чанг! Пробраться в берлогу  Эр  Би  -  это  уже  удача!  Впрочем,
бабушка  может  проговориться,  что  я  русский...  Страшный  риск,  но  без
риска..."
   Ричард Буги печально вздохнул.
   - Эх, Джерри Чанг... Как ты был  мелкой  шпаной  из  Коулун-сити,  так  и
остался. Ни размаха в тебе, ни воображения...
   Он повернулся к Геннадию и приподнял шляпу.
   - К сожалению, мистер Стрейтфонд, мы вынуждены сейчас с вами  проститься.
Вам нужно в центр города... Белгрейв-сквер, двенадцать, не так ли?  А  мы  с
этим механическим джентльменом,-  он  бесцеремонно  ткнул  Чанга  пальцем  в
живот,- направимся в противоположную сторону по Хиллингдон-роуд. Прошу  меня
простить, Джин.
   - Неужели мы больше никогда не увидимся, мистер Буги? Сэр!  -  воскликнул
Геннадий.- Мне хотелось бы еще поговорить с вами  о  вашем  славном  предке.
Может быть, вы дадите мне свой телефон или адрес?

   - Обязательно увидимся.- Буги протянул руку.- Я позвоню вам сам.
   Геннадию ничего не оставалось, как направиться к стоянке такси.
   Возле стоянки  он  оглянулся.  Буги  и  Чанг  распоряжались  погрузкой  в
"роллс-ройс" кованых сундуков с перьями.
   - Выезжай из ряда,- услышал он за  спиной  знакомый  голое.-  Главное  не
прозевать, когда они тронутся с места.
   Он обернулся и  увидел,  что  из  ближайшего  такси  за  Буги.  и  Чангом
напряженно следят суженные глаза старшего стюарда самолета "ПАН-АМ". Рядом с
ним сидел еще какой-то мужчина, но лица его в темноте не было видно.
   Огромный желто-красный автобус с  надписью  на  боку  "Польский  бекон  -
лучший в мире" медленно выехал в коридорчик между стоянкой такси  и  машиной
Буги. Геннадий мгновенно принял решение. Он юркнул за  автобус,  подбежал  к
"роллс-ройсу" и быстро проговорил:

   - Мистер Буги, там против вас затевается что-то недоброе.
   Словно испуганный хищник, Буги отпрыгнул в сторону и мгновенно сунул руку
за пазуху.
   - Что? Что ты говоришь?
   - Там... трое в такси... хотят вас преследовать,- сказал Геннадий.
   - "Анаконда"! - взвизгнул не смазанными шестеренками Чанг.
   - Молчать! Быстро в машину! - скомандовал Буги. Он бросился за руль. Чанг
обежал "роллс-ройс" с другой стороны. Ни  секунды  не  раздумывая,  Геннадий
открыл заднюю дверь и упал на пол автомобиля.
   Со  второго  этажа,  из  кафе,  смотрели  на  площадь  командир   корабля
Аллигейтер и инспектор Интерпола Румпельштильцхен.
   - Слава богу, все кончилось благополучно,- устало вздохнул инспектор.
   - Ты доволен? - спросил летчик.
   - Еще бы.
   - Но ведь ты никого не поймал, Румпель.
   - Хорошо, что они нас не поймали...
   В темноте моргали стоп-сигналы выезжающих на автостраду машин.
   Геннадий не знал, видели ли Буги с Чангом, как он прыгнул в "роллс-ройс".
Лежа на полу, он не  слышал  ни  одного  их  слова:  переднее  сиденье  было
отделено от задних перегородкой из толстого  стекла.  Он  почувствовал,  что
"роллс-ройс" идет на сумасшедшей скорости, не меньше 150 километров  в  час.
Следовательно, они едут в сторону от Лондона,  по  большому  городу  так  не
поедешь. Оторвались ли они от  погони?  Во  всяком  случае,  дело  принимало
неплохой оборот. "Я решил быть с вами до конца, мистер  Буги,-  скажет  он.-
Спина к спине у мачты, сэр..."
   Скорость вдруг резко упала. Машина сделала поворот и поехала  по  боковой
дороге. Блики большой  автострады  перестали  мелькать  по  стенкам.  Машина
остановилась, открылась передняя дверь, голос Буги прогудел:
   -  Слышал,  Чанг?  Они  проскочили  мимо.  Сейчас  мы  смоемся,  а  потом
рассчитаемся с ними на островах Кьюри...
   Он захлопнул дверь, развернул машину и поехал назад к  автостраде.  Перед
выездом был небольшой подъем. Буги включил вторую передачу, и  вдруг  машина
дернулась, взревел мотор.
   Почувствовав неладное, Геннадий поднял  голову  и  увидел,  что  передний
отсек "роллс-ройса" наполнился  голубоватым  светящимся  дымом,  в  котором,
словно припадочные, бились Буги  и  Чанг.  Судороги  продолжались  несколько
мгновений,  потом  Буги  и  Чанг  уронили  головы.  Геннадий   увидел   двух
подбегающих мужчин в странных масках. В руках одного из  них  было  короткое
ружье с широким,  будто  бы  стеклянным  стволом.  Второй  распахнул  дверку
машины, нажал  на  тормоз,  выключил  зажигание.  Светящийся  газ  мгновенно
испарился.  Нападавшие   сняли   маски,   деловито   приступили   к   обыску
бесчувственных Буги и Чанга. Геннадий  заметил,  что  широкоствольное  ружье
лежит рядом с машиной на асфальте. Он выскочил из машины, схватил  ружье  и,
увидев изумленные физиономии старшего стюарда и его дружка, нажал  спусковой
щелчок; мелькнул узенький язычок огня, "роллс-ройс" вновь наполнился голубым
дымом. Геннадий бросился прочь и упал в кювет - носом в мокрую траву.
   Когда потомок великого императора Рокера I очнулся, он увидел  над  собой
ясные, доброжелательные глаза Джина Стрейтфонда.
   - Что произошло? - заплетающимся языком пробормотал Буги.
   - Все в порядке, сэр. Они связаны,- бодро ответил мальчик.
   - Откуда ты взялся?
   - Всегда с вами, сэр. До конца. Спина к спине у  мачты.  Ричард  Буги  со
стоном приподнялся, увидел связанных врагов, икающего Чанга и расхохотался;
   - Ей-ей, ты мне по душе, малый!

   ГЛАВА 11
   в которой слышится "Песня аваитюристки" и звучат голоса, умалишенных 

   После соревнований  в  Кракове  (Польша)  в  жизни  Наташи  Вертопраховой
произошло значительное событие: ее портрет в полный рост  и  с  обручем  был
напечатан на обложке журнала "Смена". Неизбежное следствие таких  публикаций
- поток писем. Наташа даже и не  представляла,  как  велик  в  нашей  стране
интерес к художественной гимнастике, этому  эстетическому  виду  спорта.  Ей
писали школьники всех возрастов, юные и зрелые спортсмены,  просто  любители
прекрасного, курсанты суворовских  и  нахимовских  училищ...  Большую  часть
своего свободного времени Наташа посвящала теперь разбору писем и ответам на
них.
   Была уже довольно глубокая ночь, когда она приступила к двадцать седьмому
за этот день ответу. Она писала  пожилому  пенсионеру  из  города  Тишинска,
книголюбу и рыболову.
   "Уважаемый Олег  Михайлович!  Вы  интересуетесь  моей  жизнью,  учебой  и
успехами в спорте Вы не пропускаете ни одного соревнования по художественной
гимнастике. Большое вам за это спасибо!"
   Зазвонил телефон. Удивленная столь поздним звонком, Наташа сняла трубку и
услышала усталый голос телефонистки:
   - Вертопрахова? Поговорите с Лондоном. Вслед  за  этим  что-то  щелкнуло,
немного погудело, потом затараторило на ста языках сразу, а потом  в  тишине
женский голос сказал:
   - Мисс Вертопрахова? Джаст уан момент,  плиз!  "Неужели  уже  до  Лондона
докатилось? - подумала с некоторым волнением Наташа.- Неужели  и  в  Лондоне
заинтересовались художественной гимнастикой?"
   И вдруг она услышала невероятно знакомый, спокойный голос:
   - Наташа, здравствуй. Это я, Гена.
   - Кто? - закричала изумленная Наташа.
   - Гена Стратофонтов. Я звонил нашим, но никто не ответил.  Вероятно,  все
на даче. Тогда решил... к тебе...
   - Откуда ты? Что за глупый розыгрыш? Тоже мне - Лондон, Лондон...
   - Я действительно звоню из Лондона.
   - Да ну тебя, Генка! Вечно ты что-нибудь выдумаешь!
   - Послушай, Наташа.- У Геннадия был такой  серьезный  голос,  что  Наташа
сразу же забыла свое раздражение.- Слушай внимательно  и  передай  все  моей
бабушке Марии Спиридоновне. Я сейчас в  Лондоне,  куда  прилетел  с  Больших
Эмпиреев, по очень важному Делу. Скоро возвращаюсь на  архипелаг.  Пусть  не
волнуются. Подробности я сообщу письмом. Это все. Запомнила?
   - Да,-тихо проговорила Наташа.
   Она вдруг сквозь весь  свой  спортивно-популярный  туман  вспомнила,  что
Генаша розовым невским вечером что-то лепетал об архипелаге Большие Эмпиреи,
о каком-то судне, вообще какой-то вздор. Может быть, все это не такой  уж  и
вздор? Сердце ее вдруг пронзила какая-то неясная тревога.
   - Гена! - закричала вдруг она.
   - Доллис! - вдруг закричал он.
   - Что такое? - поразилась Наташа.- Как ты меня назвал?
   - Прости, Наташа! Как было в Кракове?
   - Первый приз!
   - Поздравляю!
   - Я все передам твоей бабушке! Когда ты вернешься?
   - Надеюсь управиться до начала учебного года. Пока, Наташа!
   Внизу в  холле  леди  Леконсфильд  веселым  старческим  голосом  напевала
какой-то романс. Винстон фонировал низким утробным воем.
   Старая дама была  счастлива.  Ее  юный  спаситель,  русский  "хрустальный
дельфинчик", был выше всякой критики. Он называл ее "гранни" и часами вел  с
ней задушевные серьезные беседы. Она уже подумывала, не отчислить ли ему еще
процентов пять из доли Винстона, хотя Геннадий вторично самым категорическим
образом отказался от ее капиталов как человек, воспитанный  в  принципиально
другой системе.
   Во избежание случайностей Геннадию пришлось приоткрыть старой даме завесу
тайны. Леди Леконсфильд еще со времен зубопротезной деятельности своего мужа
научилась держать язык за зубами. Надо ли  говорить  о  том,  что  она  была
потрясена мужеством и самоотверженностью своего "хрустального дельфинчика".
   - О, Джин, ты рискуешь жизнью ради спасения столь  малой  народности!  О,
нет-нет, ты - святой!  Не  спорь,  мой  мальчик,  я  вижу  над  тобой  ореол
святости!
   Геннадий   сдержанно   объяснил   ей   вздорность   всяких    религиозных
предрассудков, а также сказал, что на его месте любой советский пионер повел
бы себя так же, ибо советскому пионеру не безразлична  судьба  как  больших,
так и малых наций.
   Геннадия волновало то, что Ричард Буги вот уже двое суток не давал о себе
знать. После столь чудесного спасения и пылкой клятвы в верности мистер Буги
доставил мальчика в Лондон, а сам укатил в неизвестном направлении, пообещав
в самое ближайшее время объявиться. Геннадию оставалось теперь только ждать.
Он был уверен, что завоевал симпатии Буги и что рано или поздно ему  удастся
проникнуть в его логово. Но вот прошли уже два дня...
   Часы на столе перед потрясенной Наташей Вертопраховой  показывали  21.30,
часы на столе перед озабоченным Геннадием Стратофонтовым  показывали  18.30.
Такова разница во времени  между  Ленинградом  и  Лондоном.  Вдруг  Геннадий
услышал прямо под своим  окном  автомобильный  сигнал,  напоминающий  первые
такты из оперы Россини "Сорока-воровка".
   Вот оно! Геннадий одним прыжком достиг окна, выглянул. Да,  под  окном  в
открытом двухместном вишневого  цвета  "феррари"  сидел,  ухмыляясь  в  усы,
мистер Ричард Буги. Большим пальцем  правой  руки  он  показал  Геннадию  на
свободное сиденье, а затем указательным постукал по  часам:  давай,  мол,  в
темпе!
   - Yes, сэр!-весело крикнул Геннадий и кубарем  скатился  вниз,  в  холл.-
Бабушка,  за  мной  заехал  один  из  эмпирейских  друзей,-сказал  он   леди
Леконсфильд. - Вы понимаете?
   Старая леди ахнула, встала из-за фортепьяно и попыталась  вооружить  Гену
огромным ржавым револьвером времен англо-бурской войны. С чувством  глубокой
признательности мальчик отказался  от  этого  предмета,  так  же  как  и  от
арбалета эпохи  Столетней  войны  и  от  кельтского  меча  времен  вторжения
норманнов.
   Он выскочил из дома и с ходу прыгнул на кожаное сиденье "феррари",  пожал
каменную ладонь своего нового "друга".
   -  Ну,   аристократишка,-улыбнулся   Буги,-сегодня   ты   увидишь   много
интересного. Ничему не удивляйся, парень,
   Возле южной границы квартала Сохо на одной из узких улочек над  маленькой
дверью висит ржавая вывеска: "Мешок гвоздей". Многие  десятилетия  это  была
ничем не примечательная пивнушка, где отдыхали грузчики, продавцы  и  всякий
темный люд из Сохо.
   И  вдруг  в  последний  год  возле  "Мешка  гвоздей"   стали   все   чаще
останавливаться шикарные "ягуары" и  "бентли".  Элегантные  дамы  и  господа
спускались по полустертым ступенькам в подвал, в  кисло  пахнущий  сводчатый
зал, чтобы послушать новую разгорающуюся звезду певичку Бубу Флауэр.
   Мулат-ударник бешено колотил по барабанам  руками  и  ногами  Саксофонист
качался, закрыв глаза Вдруг наступала пауза, и на эстраде появлялась  девица
в широких шелковых брюках и длинной блузе.
   - Буба! Буба! - кричали из публики - "Песню авантюристки"!
   Я - авантюристка Буба!
   Рост, лицо, фигура, зубы
   Выше всех похвал!
   Токио, Нью-Йорк и Дели,
   Восемь стран за две недели!
   Риск - мой идеал!
   Бокс, дзю-до, борьба каратэ,
   Электроды, химикаты,
   Акваланг, кинжал!
   Фунты, доллары и йены,
   Ловкость барса, нюх гиены -
   Все мне дьявол дал!
   Я могла бы быть артисткой,
   Кулинаром, журналисткой,
   Но шпионкой-аферисткой,
   Хищницей-авантюристкой
   Мир меня назвал!
   Маленький  оркестр  взвыл  на  пределе  возможностей  человеческого  уха.
Певичка подняла руки,  сделала  несколько  сумасшедших  па,  потом  откинула
волосы со лба, подмигнула восторженным леди и джентльменам, свистнула в  два
пальца и улыбнулась откровенно хулиганской улыбкой.
   - Представь себе,  Джинни-бой,-  сказал  Ричард  Буги,-  все  эти  индюки
думают, что Буба просто певичка. Но  есть  здесь,  малыш,  и  люди,  которые
знают, что она поет эту песенку неспроста... да, неспроста...- Он  загадочно
улыбнулся.
   Геннадий вспомнил,  что  спасенные  с  "Ван-Дейка"  говорили  о  какой-то
девизе, безжалостной гадине с автоматом.
   Может   быть,   это   та   самая   Буба?   А   может   быть,   в    шайке
На-камура-Бранчевской десятки, сотни таких Буб?
   - Неужели это возможно? - изобразил наивное удивление Геннадий.- Я думал,
что такие вещи существуют только в книгах.
   - Ты слышал о стране Буронго, малыш? -  усмехнулся  Буги.-  Слышал  ты  о
городе Трандонге, об острове Корнео? Слышал ты о тех людях, которые
   Буги не успел закончить фразы. К их столику в  сводчатой  нише,  в  углу,
сквозь толпу танцующих протолкались двое широкоплечих парней среднего  роста
в одинаковых серых костюмах. Один - блондин с  коричневым  лицом,  другой  -
узкоглазый темноволосый азиат. Скрестив руки на груди, они несколько  секунд
с неопределенными ухмылками смотрели на Буги, а Буги  с  такой  же  ухмылкой
смотрел на них. Затем Геннадий стал свидетелем любопытного разговора.
   -  Говорят,  сэр,  что  вы  набираете  знающих  людей  в  археологическую
экспедицию? - сказал первый парень с явным немецким акцентом.
   - Присаживайтесь, джентльмены,- пригласил Буги и, когда парни  навалились
локтями на дубовый стол, улыбнулся.- Я вижу, у вас одинаковый вкус,  друзья.
Серые костюмы по тридцать фунтов  с  Олд  Бонд-стрит,  голубые  галстуки  из
"Либерти"...
   -  Только  что  прибыли,  сэр,-сказал  темноволосый,-  решили  приодеться
по-человечески.
   - Откуда прибыли?
   - Из жарких мест, сэр. - Это я вижу. Точнее.
   - Южная Фриманна, сэр.
   - Ваше имя? - спросил Буги темноволосого.
   - Лакендра Туцу, сэр, но больше известен под именем  "Буллит".  Несколько
лет назад демобилизовался из британской армии, домой решил не  возвращаться,
участвовал в четырех экспедициях.
   - Инструментами владеете?
   - За исключением музыкальных, любыми, сэр.
   - Вы гурк?
   - Да.
   - Вы подойдете,- коротко сказал Буги и повернулся к блондину.- Ну, а  вы,
искатель приключений? Идеалист из Мюнхена?
   - Обижаете, сэр,- жестко сказал блондин.- Мы  с  Буллитом  не  расстаемся
пять лет. Вместе отступали из Лайонвиля.  Должно  быть,  слышали  о  деревне
Касамбо? Вы со своим отрядом тогда...
   - Много болтаете для профессионала,- буркнул Буги и сделал жест бармену.
   Когда на столе появилось три стаканчика джина  с  тоником,  Буги  широко,
дружески улыбнулся:
   - Значит, только вернулись, ребята, и уже снова на работу тянет?
   - Точно, сэр. Разве здесь жизнь?
   - А вы знаете, куда мы отправимся?
   - Нет, сэр. Но уж наверняка в веселое местечко, а?
   - Вот что,-Буги вырвал листок из блокнота,-завтра явитесь по этому адресу
в Камден-таун для заключения договоров.
   - Условия, сэр?
   - Там все скажут. Пока.  Мы  отчаливаем.  Джин,  попрощайся  с  господами
археологами.
   Солнце уже сильно клонилось  к  закату,  когда  темно-вишневый  "феррари"
обогнул статую Эроса и устремился на запад по Пикадилли. Ярко пылали  стекла
красных двухэтажных автобусов и  крыши  бесчисленных  автомобилей.  Вот  уже
третий день Геннадий в Лондоне, а знаменитыми туманами не пахнет.  Солнце  с
рассвета до заката царит в безоблачном небе.
   - Знаете, сэр,- сказал Геннадий,- я испытываю какое-то странное  чувство,
нечто вроде ностальгии по Большим Эмпиреям. Не  было  ли  в  экипаже  вашего
предка кого-нибудь из Стрейтфондов? Неужели я никогда не  попаду  больше  на
этот архипелаг?
   Ричард Буги быстро взглянул на мальчика.
   - Ты не заметил там ничего странного, Джин? - спросил он.
   - Нет, сэр... впрочем... я не знаю тамошнего языка, сэр. Но, может  быть,
я ошибаюсь, кажется, там что-то готовится, какие-то перемены...
   - Правильно заметил, Джин,- кивнул Буги.- Скоро там все будет по-иному.
   Они выехали на Консингтон-роуд,  проехали  мимо  Гайд-парка  и  памятника
принцу Альберту.
   - Ты мне спас жизнь, парень,- сказал Буги,- и вообще  ты  мне  нравишься.
Сегодня ты увидишь, что род адмирала Буги  не  оскудел  и  что  не  все  еще
мужчины белой расы превратились в неврастеников. Увидишь  такое,  что  и  не
снилось ни одному мальчишке твоих лет.
   Читатель легко может себе представить, какие чувства охватили Гену  после
этих слов. Он понял, что близок к своей цели.
   Через полчаса "феррари" выбрался на магистраль, а еще через десять  минут
свернул на какую-то узкую ветку, в начале  которой  стоял  щит  с  надписью:
"Private road"-"Частная дорога". Дорога эта привела к высоким глухим воротам
с вывеской: "Частная психиатрическая лечебница доктора  Сильвестра  Лафоню".
Ворота бесшумно раскрылись, и "феррари" въехал в обширный  двор  с  типичным
английским ярко-зеленым лугом,  подстриженными  кустами,  приветливым  белым
зданием в глубине, за  которым  виднелись  деревья  парка.  Все  здесь  было
специально создано для спокойствия, для починки поломанной нервной  системы;
все было тихо и смиренно, если не считать кровавого заката, отражающегося  в
окнах дома.
   Едва "феррари" подъехал к дому, оттуда  выскочил  рыжеволосый  субъект  в
синей униформе и распахнул дверцы машины.
   - Где больные, Мак? - спросил Буги.
   - Все в порядке, сэр. Больные в парке, на занятиях.
   - Пройдем через дом, Джин,- пригласил Буги.- Посмотришь,  как  занимаются
наши бедняжки.
   Они вошли в дом, прошли по пустому гулкому  холлу  в  длинный  темноватый
коридор, по которому прогуливался  рослый  детина  с  коротким  карабином  в
руках.

   - Ну как, Орландо?- спросил Буги.
   - За дурачка меня принимаете, босс? - обиженно прогудел детина.- В  жизни
им не проникнуть сюда. Что вы, меня не знаете? Как-никак...
   Большая черная лапа, появившаяся из-за угла  коридора,  схватила  его  за
лицо. Из-за скульптуры Аполлона мелькнула какая-то тень,  и  часовой  исчез,
исчез бесследно,  как  будто  его  здесь  и  не  было.  Сверху,  с  потолка,
послышался насмешливый голос;
   - Привет, босс! Я уже полчаса вишу над Орландо, как летучая мышь. Всё вас
дожидались.
   - Ну ладно, выходите,- рассмеялся Буги.
   Геннадий готов был поклясться, что на потолке никого не было, но все-таки
оттуда бесшумно спрыгнул какой-то  человек,  а  из-за  угла  появились  двое
Других в странных широких одеждах.
   - Эти  три  парня  тренируются  по  системе  "Ниндзя",  древних  японских
разведчиков-невидимок, - объяснил Буги. -  За  большие  деньги  нам  удалось
выцарапать эту тайную систему. Ну, ребята, куда вы девали беднягу Орландо?
   - Вот он, босс,- ответил один из "ниндзя"  и  извлек  из  складок  одежды
неизвестно как поместившегося там огромного "беднягу Орландо".
   - Протестую, Дик, - прохрипел полузадушенный  страж.-  С  нечистой  силой
воевать не нанимался.
   - Если бы он обнаружил их,  он  бы  стал  стрелять?  -  спросил  Геннадий
Ричарда Буги.
   - Конечно.
   - Боевыми патронами?
   - Нет, холостыми. "Ниндзя"  -  слишком  дорогой  товар.  Но  должен  тебе
сказать, что очень часто даже на тренировках мы стреляем боевыми.  Мы  здесь
шутить не любим. Пойдем дальше, Джин.
   Они прошли еще метров двадцать по коридору и вдруг  за  одной  из  дверей
Геннадий услышал русскую речь.
   - Стой! Руки вверх! - орал  дикий  голос  с  невероятным  акцентом.-  Где
спрятал оружие?
   Геннадий остановился как вкопанный.
   - Кажется, какой-то славянский язык, сэр? - спросил он.
   - Урок русского языка, - объяснил Буги.
   - А это зачем, сэр? Уж не собираетесь ли вы воевать с Россией? - Геннадий
еле-еле смог скрыть усмешку.
   - С русскими у меня особые счеты,- буркнул Буги.- Тот клипер сорвал планы
моего деда. У них было больше  пушек  и  скорость  выше.  Проклятый  русский
капитан загнал нашу эскадру в залив Сильвер-бей. Может быть, пьяница  Фук  и
забыл об этом, но Ричард Буги не таков. Пару лет назад я был в Ленинграде  и
узнал, что там еще живут потомки Стратофонтова.
   Он остановился, вынул сигарету, чиркнул зажигалкой, закурил и усмехнулся.
И тотчас в памяти Геннадия вспыхнул снежный вечер на Марсовом поле, памятник
Суворову, Кировский мост... Так вот кем был тот  неприятный  иностранец,  на
которого они обратили внимание с капитаном Рикошет-никовым!
   - Я уничтожу памятник этому паршивому Страттофудо и на его месте поставлю
памятник истинному герою - адмиралу вольного флота и императору Рокеру Буги!
- горячечно зашептал Ричард.
   - Вы истинный Буги! - воскликнул Геннадий. Маленький  психолог,  как  уже
известно, нащупал слабую струнку своего противника. Ричард при  этих  словах
застыл в монументальной позе, словно сам себя вообразил уже памятником.
   - Но все-таки зачем на Эмпиреях русский язык сейчас? - осторожно  спросил
мальчик.
   Буги стряхнул бронзовое оцепенение.
   - Понадобится...
   "Они  замышляют  что-то  против  "Алеши  Поповича"...-  подумал  Гена.  -
Помнится, мадам говорила об этом Мамису..."
   Они вышли из дома и по идиллическим тенистым аллеям углубились в парк. То
тут, то там среди деревьев стремительно перемещались  короткими  перебежками
"пациенты" доктора Сильвестра Лафоню. Группа душевнобольных, собравшись  под
навесом, изучала новенький бронетранспортер марки "мерседес". То тут, то там
мирно гукали автоматические винтовки, снабженные глушителями.
   - А какие у вас отношения с полицией, сэр? - спросил Геннадий.
   Буги захохотал и обнял его за плечи.
   - Толковый ты паренек, Джинни! Вопрос в самую точку. Видишь  ли,  местный
констебль  человек  покладистый.  Он  отлично   понимает,   что   несчастным
шизофреникам и истерикам необходимо для лечения  какое-нибудь  увлекательное
дело, хороший спорт. Хочешь познакомиться с инвентарем нашей клиники?
   Он ввел Геннадия в низкий сарайчик, зажег свет, и Геннадий  увидел  целый
арсенал: десяток автоматов в гнездах вдоль стены, два гранатомета,  пулемет,
ящики с патронами, какая-то радиоаппаратура, гирлянда наручников...
   - Все самое современное, из Мьетвиня, прямо  из  пекла,  по  знакомству,-
горделиво сказал Буги.- Винтовки "ЭМ-14", гранаты...
   На пороге сарайчика вырос рыжеволосый субъект в униформе.
   - Босс, вас вызывают на связь!-возбужденно заорал он.
   - Сама? - испуганно спросил Буги.
   - Кажется, да...
   От спокойной величавости императорского потомка не осталось и  следа.  Он
быстро юркнул в дверь и исчез.
   В течение четверти часа Геннадий в полном одиночестве усиленно знакомился
с оружием. Прервал это занятие приятный, мягкий голос.
   -  Будьте  любезны,  поставьте  на  место  мой  автомат.  Геннадий  резко
обернулся.  В  дверях  стоял  высокий  человек  довольно   странного   вида.
Волнистые, до плеч, волосы, тонкие усики и острая бородка делали его похожим
на мушкетера, но полосатая майка  и  вельветовые  джинсы  с  широким  поясом
сообщали вполне современный вид.
   - Прошу прощения, сэр, я просто  хотел  посмотреть,-  сказал  Геннадий  и
представился:-Джин Стрейтфонд.
   - Мое имя Джон Грей, - поклонился длинноволосый.- Как вы попали сюда?
   - Меня привел...- начал было Геннадий, но в это время в  сарай  ввалилось
десять других наемников во главе с гориллой лет сорока пяти.
   Все они орали по-русски: "Стой, стрелять буду! Ложись на палубу!"- и дико
хохотали. Геннадий понял, что эта  группа  явилась  с  занятий  по  русскому
языку.
   - Хватит гоготать! Разобрать оружие!- заорал горилла.- Сейчас  на  ночные
стрельбы попремся! Эй, что тут за щенок болтается? Иди-ка сюда, малый?

   - Повежливей, мистер Горилла! - крикнул ему в ответ Геннадий.
   Наемники грохнули:
   - Ай да мальчонка! Верно он Пабста окрестил Гориллой!  Горилла  -  она  и
есть горилла! Чистая горилла!
   Горилла Пабст ринулся на Геннадия, пытался схватить его  за  шиворот,  но
мальчик увернулся и сильно ударил  Пабста  ногой  в  зад.  Пабст  взревел  и
выхватил из гнезда свой автомат.
   - Хотите меня застрелить, Горилла? - вежливо спросил Геннадий.
   - Попался бы ты мне в Буронго, щенок!..- прорычал Пабст.
   - А вы вообразите, что вы в Буронго, сэр. Уверяю, что не попадете в меня,
даже с десятка метров.
   На этот раз наемники засмеялись уже над мальчиком.
   - Да-да, джентльмены,- серьезно сказал Геннадий.- Никто из вас не попадет
в меня с десятка метров при стрельбе одиночными выстрелами.
   - Это почему же, бой? - крикнул кто-то. - Я умею увертываться  от  пуль,-
сказал Геннадий, снял с одного из наемников огромную шляпу,  так  называемый
"шестигалонный стетсон", водрузил ее себе  на  голову  и  отошел  в  глубину
сарая. - Попробуйте хотя бы сбить с меня эту шляпу, джентльмены.
   - Мальчишка издевается над нами! - загудели наемники. Один из них положил
руку на плечо Джону Грею.
   - Ну-ка, Силач-Повеса, покажи ему свою руку.
   - Я не Вильгельм Телль,- сказал Джон Грей и присел со своим  автоматом  в
угол.
   - Если бы он был черномазым, я бы рискнул,- буркнул другой наемник.
   - Трусы! - резко крикнул Геннадий.
   Сразу же в  ответ  хлопнул  выстрел.  Геннадий  махнул  головой  -  шляпа
осталась на месте. Еще один выстрел. Геннадий  крутанулся  волчком  -  шляпа
осталась на голове. Еще выстрел - та же картина!
   - Да вы что, стрелять разучились, ублюдки? - взревел Пабст.
   В наступившей тишине Джон Грей вежливо спросил Геннадия:
   - Как вам это удается?
   - Воля к жизни, - бойко ответил мальчик.
   - А-а, понимаю, понимаю,- покивал Джон Грей.- Воля к жизни.
   - Воля к жизни и свободе,- добавил Геннадий.
   - И к свободе,- задумчиво проговорил Джон Грей.- Неплохо сказано - воля к
жизни и свободе...
   - Хватит болтать! Лови-ка пулю! - гаркнул  Пабст,  поднял  автомат  одной
рукой и выстрелил.
   Геннадий отскочил в сторону и подул в ладошки.
   - Поймал, сэр! Вот она, горяченькая!
   Наступило  молчание.   Дюжие   наемники,   раскрыв   рты,   смотрели   на
удивительного мальчика. Пабст, выпучив глаза, вытирал пот со  лба.  Геннадий
снял целехонькую шляпу и отвесил присутствующим шутовской церемонный поклон.
   - Вот это малый! Такого бы в нашу команду! - сказал кто-то.
   - Ей-ей, малыш! Тебе бы нашлось местечко в моем "джипе",- буркнул Пабст.
   - Джентльмены, я мечтал бы работать вместе с вами,- проговорил Геннадий.
   Джон Грей встал, обнял мальчика за плечи и отвел его в сторону.
   - В мой автомат вы не успели вставить холостую обойму,- тихо сказал он.
   - Да, сэр, ваш был последний, я не успел,- признался Геннадий.
   - И все-таки вы рискнули затеять эту игру?
   - Да, рискнул.
   - А если бы выстрелил я?
   - Вы бы не выстрелили, сэр.
   - Вы уверены?
   - Конечно. Ведь вы же тот самый Джон Грей - Силач-Повеса.  Очень  странно
было увидеть вас здесь, но я вас сразу узнал.  "Джон  Грей  -  Силач-Повеса,
сильнее Геркулеса, храбрый, как Дон-Кихот..."
   - А-а, эта песенка! - улыбнулся Джон Грей.-  В  ней  много  преувеличено.
Помните, там какая-то ерунда про ковбоя Гарри?
   - Еще бы не помнить! - воскликнул Геннадий.
   - Вовсе я не  убивал  этого  прохвоста.  Нелли  сама  его  выгнала...  Но
все-таки мне очень приятно, что вы помните... Да,  да,  бывало  всякое,  при
свете лунном кружились пары, да-да... Слушайте,  а  зачем  вам  понадобилось
устраивать этот цирк с холостыми патронами?
   - Мне нужно попасть  в  вашу  команду,  мистер  Джон  Грей,  -  прошептал
Геннадий.
   - Тайна? - деловито осведомился Силач-Повеса. Он протянул Геннадию  узкую
длинную ладонь, и по ее пожатию мальчик понял, что Грей  вполне  заслуживает
первую половину своего прозвища.
   Хлопнула дверь, и на пороге появился веселый, энергичный Ричард Буги.
   - Эй, леопарды! - закричал он.- Не обидели тут  моего  гостя?  Ну,  Джин,
познакомился с современными джентльменами удачи?
   - Твой гость - настоящий бесенок, Дик,- сказал Пабст.-  Я  бы  нашел  для
него местечко в своем "джипе", ей-ей...
   - Эти люди, малыш, знают цену жизни! Они беспощадны, но и себя не  щадят.
Каждый из них стоит целого батальона простых солдат.  Они  умеют  убивать  и
умирать. В джунглях и в песках, в воздухе,  в  горах  и  в  море  нет  более
страшного зверя, чем белый наемник! Соль земли, они несут из  глубины  веков
то, чем славна белая  раса,  покорившая  все  континенты:  мужество,  боевую
спайку, авантюризм и великую белую мечту!
   Голос Ричарда Буги звенел, глаза пылали, и если бы Геннадий не знал  цену
этой фальшивой человеконенавистнической расистской  романтики,  он  мог  бы,
пожалуй, даже увлечься вдохновенными пассажами бандита. Нет, он  знал  всему
этому цену и был начеку.
   Геннадий сидел в мягком кресле кабинета Буги и изображал  немой  восторг.
Стены кабинета украшали африканские маски  и  оружие,  под  потолком  висела
большая  модель  все  того  же  пресловутого  "Голубого  кита".  Но  главным
предметом в комнате был огромный портрет Рокера  I,  сделанный  в  старинной
манере,  подобно   гравюрам,   изображавшим   пиратов   XVII   века:   Рокка
Бразильского, Джона Моргана и Франсуа Олонэ - свирепое, вполоборота  лицо  и
обнаженный палаш на плече.
   Ричард разглагольствовал, прогуливаясь по кабинету с бокалом  шампанского
в руке?
   -  Не  в  пример  своему  спившемуся  брату,   пью   только   французское
шампанское,- пояснил он.- Всегда  вожу  с  собой  запас  этого  благородного
напитка. Однажды в Буронго запас кончился. Тогда я со своим отрядом напал на
один городок под предлогом очистки его от коммунистов и захватил  в  местном
отеле дюжину ящиков "Вдовы Клико".
   - И должно быть, переколотили немало народа, сэр? - усмехнулся Геннадий.
   - Там мы не считали, - хохотнул Буги.
   Ненависть к этому ухмыляющемуся  фанфарону-убийце  сжигала  мальчика,  но
выдержке его мог бы позавидовать любой взрослый мужчина.
   - Да, дружище Джин,- продолжал Буги.- Пациенты доктора Сильвестра  Лафоню
видали всякое. Большинство из них служили под знаменами единственного белого
из африканцев Чуиза Томбе, колотили своих противников так, что голубые каски
разлетались, как яичная скорлупа.
   - А Джон Грей? - спросил Геннадий.
   - Силача-Повесу я знаю меньше. Он работал в Центральной Америке, на Гаити
и, кажется, в Санто-Доминго. Его  рекомендовал  мне  друг  покойного  Артура
Пейна как лучшего стрелка, летчика и парашютиста. Но остальных  мальчиков  я
знаю почти всех. Вместе мы сражались под началом Джека  Доллара,  полковника
Брома, Бу-мю, ну, а теперь у меня будет своя команда.
   - Разрешите вопрос, сэр? Куда  вы  направитесь  из  Англии,  каковы  ваши
планы?
   Буги откупорил еще бутылку, ухмыльнулся и, явно  рассчитывая  на  эффект,
медленно произнес:
   - На Большие Эмпиреи, сынок, на твои любимые Большие Эмпиреи.
   - Как? - вскричал Геннадий.- Не ослышался ли я?
   - Нет, не ослышался. Мадам уже ждет не дождется.
   - Какая мадам?
   -    Наша    хозяйка,-    саркастически    улыбнулся     Буги,-     мадам
Накамура-Бранчевска.
   - Мадам Накамура-Бранчевска ваша хозяйка? - Геннадий вскочил.- Это шутка,
сэр? Мадам увлекается цветами, пишет стихи!
   - Старая бандитка! - захохотал Буги; приложившись к  горлышку,  он  выпил
полбутылки  благородного  напитка.  Уши  его  налились  внутренним   огнем.-
Джинни-бой, я делаю на тебя ставку и поэтому  расскажу  все  об  этой  бабе.
Мадам - глава огромной подпольной империи. Начинала она, как  и  все  мы,  в
Трандонге, в Коулун-сити, где за каждой бамбуковой  шторкой  можно  получить
порцию гашиша или  свинца.  Она  оказалась  ловчее  всех,  эта  ведьма.  Она
втерлась в доверие к доктору Кабэ, королю золота и опиума. По дешевке  мадам
купила три ржавых торпедных катера и стала нападать на торговые суда. Я  сам
служил на одном из этих катеров простым пулеметчиком. Уже тогда  она  нажила
огромные деньги, но потом влипла в историю:  ограбила  американский  военный
транспорт. Многих из наших тогда похватали, но мадам быстро нашла общий язык
с ЦРУ. Пока судьба носила меня по всему белому свету, мадам устраивала  свои
делишки как нельзя лучше. Теперь у нее миллионы и страшная власть, а у меня,
кроме этой маленькой штучки,- он  показал  мальчику  пистолет  "беретта",  -
никакой собственности. Все, что ты видел здесь, все на ее деньги.

   - Скажите, сэр, а ее дочь Доллис знает о том, кто ее мать?..
   - Дочь! - захохотал Буги.- У кобры еще никогда не рождались  человеческие
детеныши. Доллис  похищена  у  каких-то  французских  аристократишек.  Мадам
помешана на аристократизме. Она и тебя  отпустила  домой  только  для  того,
чтобы пролезть в аристократические круги. Не будь  твоя  бабка  Леконсфильд,
полакомились бы  тобой  акулы.  Теперь  по  ее  плану  мы  должны  разогнать
эмпирейских сенаторов-легоперов и объявить ее королевой Больших  Эмпиреев  и
Карбункла как законную  наследницу  основательницы  Оук-порта  баронессы  де
Клиссон. Ну, Джин, что ты на это скажешь?
   Ричард Буги уперся кулаками в подлокотники Гениного кресла и приблизил  к
нему свои пронизывающие глаза.
   Для того чтобы почувствовать остроту ситуации,  любезный  читатель  может
представить в десяти сантиметрах от своего лица глаза рыси.
   - Я...  я...-  пробормотал  Геннадий,  лихорадочно  нащупывая  правильный
ответ,- не могу сказать, чтобы мне это особенно нравилось, сэр...
   Буги отпрыгнул, захохотал и воздел к потолку сжатые кулаки.
   - Баронесса де Клиссон! Королева! Ее папаша до сих пор по  ночам  торгует
лапшой в Иокогаме, а мамаша тачает сапоги в Триесте.
   - В то время,  как  вы,  сэр,  истинный  Буги!  -  вдохновенно  подхватил
Геннадий.- Стопроцентный, неповторимый Буги!
   Ричард опорожнил одним махом еще  одну  бутылку  благородного  напитка  и
засветился изнутри, как китайский фонарь. Он вдруг встал на кончики пальцев,
на пуанты, и сделал посреди кабинета медленный балетный поворот.
   - Посмотрите на эту фигуру, Джин Стрейтфонд! -  почти  запел  он.-  Разве
отсутствует в ней величавость, разве не присутствует в ней державная осанка?
Посмотрите на эту шею, Джин Стрейтфонд, на этот  мощный  и  тугой  мускулюс!
Разве не похож он на звенящий  от  напряжения  вант  адмиральского  корабля?
Посмотрите, Джин Стрейтфонд, на  этот  гордый  чеканный  профиль!  Разве  не
достоин он украшать денежные знаки, разменную монету и ассигнации?
   Буги слегка подпрыгнул, хлопнул в ладоши и закружился  в  странном  танце
под одному ему слышимую чудовищную музыку.  -  Крочи,  мой  мальчик,  крочи,
чурочи  рикотуэр!  Малази  холионон  кукубу!  Буги  не  будет  мальчиком  на
побегушках! В дебрях Лабрадора живет принцесса Вуги, он женится на ней, и на
Больших Эмпиреях воцарится династия Буги-Вуги. Фреомоностр чу ра!
   Глядя на этот танец, Геннадий подумал, что в клинике  доктора  Сильвестра
Лафоню  есть,  по  крайней  мере,  один  человек,  нуждающийся  в  серьезном
психиатрическом лечении.

   ГЛАВА 12
   в которой снова рокочут авиационные моторы и гремит автоматическое оружие

   Небольшой двухмоторный самолет фирмы "Локхид" медленно  полз  в  огромной
тропической ночи, словно невидимый вирус, попавший в бутылку чернил.
   - Простите меня, Джон, но вы довольно  забавно  выглядите  в  шлемофоне,-
сказал Геннадий Силачу-Повесе.
   Самолет шел на автопилоте, и поэтому Джон Грей и Геннадий могли  свободно
болтать. Джон Грей покуривал, мельком взглядывал на приборы. Геннадий  сидел
рядом в кресле второго пилота. Сзади,  в  фюзеляже,  храпели  на  мешках  со
снаряжением молодчики команды Пабста.
   Силач-Повеса поправил  длинные  свои  локоны,  выбившиеся  из  шлемофона,
подкрутил усики, погладил бородку.
   - Милый Джин, - улыбнулся он, - люди,  которые  осмеливаются  подшучивать
над моей внешностью, недолго задерживаются на этом свете, а мне  самому  моя
внешность очень нравится. Что касается вас, то вы, мой друг,  тоже  довольно
странно выглядите в кресле второго пилота. Согласитесь, что  вам  больше  бы
подошел уютный детский горшок.
   Оба  беззлобно  посмеялись.  За  две  недели  подготовки  в  клинике  для
душевнобольных они успели подружиться. Легендарный Джон Грей -  Силач-Повеса
нравился  Геннадию  своими  вежливыми  манерами,  мягкостью,  странной   для
наемника  задумчивостью.  Оружием  и  техникой   он   владел   действительно
безупречно и обладал  невероятной,  чуть  ли  не  сверхъестественной  силой.
Непонятна была только вторая половина его прозвища - никаких свойств  повесы
Геннадий за ним не заметил. Все свободное время Джон Грей проводил  в  своей
койке за чтением Британской энциклопедии или стихов Т. С. Эллиота. Непонятно
было также, как этот мягкий, добрый  джентльмен  попал  в  компанию  отпетых
бандитов.
   Мальчик понравился бывалому Грею своей смелостью, ловкостью,  прямотой  и
целеустремленностью, которая не ускользала от наблюдательного Силача-Повесы.
   Итак, они сдружились, что называется, сошлись на  короткой  ноге,  и  вот
теперь сидели  вместе  в  пилотской  кабине,  в  слабо  освещенной  железной
коробке, ползущей в черном небе над черным океаном.
   Это был последний этап утомительного пути из Британии на Большие Эмпиреи.
Из Лондона их команда вылетела рейсовым самолетом компании "ВЕА" в Барселону
под видом туристов, интересующихся боем  быков.  Из  Барселоны  на  странной
моторной  яхте  они  отбыли  как  любители  рыбной  ловли,  члены  профсоюза
текстильщиков, на крохотный, почти безлюдный островок, имевший тем не  менее
взлетно-посадочную полосу. Там они погрузились в этот самолет,  пилотировать
который взялся Джон Грей - Силач-Повеса. Они  сделали  несколько  посадок  в
разных странах на тайных аэродромах и вот теперь  с  дополнительными  баками
горючего совершали многочасовой перелет над океаном.
   - Джон, я давно хотел задать вам один важный вопрос, - сказал Геннадий.
   - Я знаю,- невозмутимо ответил Силач-Повеса.- Вы давно  хотели  спросить,
что у меня общего с людьми вроде Гориллы Пабста.
   - Правильно,- удивился Геннадий.
   - Видите ли, Джин,- Силач-Повеса пощипал свои усики, - по своей натуре  я
авантюрист. Такова и моя профессия, сэр, я - авантюрист. В Латинской Америке
я участвовал по меньшей мере в семи так называемых революциях, связывался  с
разными темными личностями, они приходили к власти, а я  сматывался.  Брось,
Джон, говорил я себе, что толку во всех этих опереточных революциях, кому от
них польза - народу, тебе, Рите, крошке Нелли? Но, увы, такова моя натура, и
профессия моя такова. Тянет меня к авантюрам, и все!
   Последний раз я ввязался в одно совершенно сумасшедшее дело,  но  оно,  к
сожалению, кончилось крахом.
   - Что же было дальше? - осторожно спросил Геннадий.
   - В Порт-о-Пренсе я  нанялся  матросом  на  старый  ллойдовский  пароход,
идущий в Европу, а в Европе... э-э...- Джон  Грей  махнул  рукой,-  чем  мне
только не пришлось заниматься: был мусорщиком, пел в  паршивом  ресторанчике
за тарелку супа, таскал мешки с цементом на товарных станциях. Все мне стало
безразлично. Кто бы мог  узнать  Джона  Грея,  который  "за  всех  заплатит,
который всегда таков". У Риты и крошки Нелли хватило Такта оставить  меня  в
покое.
   Потом мне вдруг повезло. Я поступил в школу парашютистов знаменитого Жака
Дюбура. Вот это была жизнь! Ребята были все высшего  класса,  особенно  один
летчик, швейцарец Герман  Гейгар,  царство  небесное  его  отчаянной  душе.-
Силач-Повеса перекрестился.- Последний год я работал трюкачом на  киностудии
Лауристини, неплохо зарабатывал, начал даже  оказывать  материальную  помощь
Рите  и  крошке  Нелли.  Ну,  а  потом   услышал,   что   собирается   новая
освободительная экспедиция. Не выдержала моя авантюристическая натура, и вот
вы видите меня, сэр. за штурвалом этого самолета.
   - Вы называете нашу экспедицию освободительной? - спросил  Геннадий.-  Вы
думаете, мистер Буги или Горилла Пабст освободители Больших Эмпиреев?
   Джон Грей остро взглянул на Геннадия.
   - Простите меня, Джон, но вы наивный идеалист,- сказал Геннадий.- Буги  и
Пабст и все прочие - обыкновенные наемные убийцы, а Буги еще и  честолюбивый
маньяк. Хоти-те знать подоплеку всей этой истории?
   И  Геннадий  рассказал  Силачу-Повесе  о  Больших   Эмпиреях,   о   мадам
Накамура-Бранчевской и о планах Ричарда Буги. Ему необходим  был  союзник  в
команде наемников, а Джон Грей казался подходящим человеком.
   Когда он  кончил,  Джон  Грей  некоторое  время  молчал,  а  потом  резко
повернулся к мальчику:
   - А теперь разрешите мне задать вам,  Джин,  вопрос,  который  давно  уже
вертится у меня на языке. Вы действительно англичанин? Вы действительно тот,
за кого себя выдаете?
   Геннадий не  успел  ответить,  за  их  спинами  появился  Горилла  Пабст.
Почесывая волосатую грудь и зевая, он сказал:
   - Слушай, Джон, будь повнимательнее при посадке. Здесь взлетно-посадочная
полоса насыпная, узкая ленточка в  море.  Вчера  сержант  Гамбл  промазал  и
нырнул на самое дно.
   - Небось Гамбл садился по приборам?- спросил Джон.
   - Ясно, по приборам, как же еще?
   - Ну, а мы на глазок, Пабст, мы на глазок,- усмехнулся Грей  и  подмигнул
Геннадию.- Мы с ним видим, как коты... Самолет резко пошел вниз.
   Наемники прибывали на  Карбункл  в  течение  трех  дней.  Их  помещали  в
старинном замке, слегка  переоборудованном  под  казармы.  Солдаты  скучали,
слонялись по узким коридорам и  сводчатым  казематам,  поглядывали  в  узкие
окна, на заманчивый силуэт Оук-порта. Выход за  пределы  казарменного  двора
был запрещен.
   Все эти дни Геннадий провел в замке, он ни разу не видел ни Ричарда Буги,
ни мадам, ни Мизераблеса, ни Латти-фудо, никого из  знакомых.  Больше  того,
утром, после прибытия, он не нашел на соседних койках Джона Грея,  Пабста  и
еще четырех парней из команды:  бельгийца  Клемана,  немца  Беккера  и  двух
американцев - Луиса и Эрни.
   Они вернулись к вечеру  третьего  дня  грязные  и  усталые,  в  порванных
тропических комбинезонах. Пятеро отправились в  душ,  а  Джон  Грей,  кивнув
Геннадию, вышел на площадку башни, сел там в углу и подставил лицо ветру.
   - Где вы были, Джон?- спросил Геннадий.
   - На островах Кьюри,- зло процедил сквозь зубы Силач-Повеса. -  Маленькая
увеселительная прогулка в обществе товарищей по освободительной миссии.
   Оказалось, что их шестерых подняли ночью, погрузили на десантное судно, в
трюме которого  стоял  уже  бронетранспортер,  и  сказали,  что  они  должны
уничтожить какой-то опиумный завод на одном из островов Кьюри.
   - Это удар по конкурентам, по банде "Анаконда",- сказал Геннадий.
   - Слушай, что было дальше.
   Они ехали на бронетранспортере по узкой просеке в джунглях. Джон Грей был
за рулем. Пабст поливал все вокруг пулеметным  огнем,  а  остальные  четверо
лежали на полу и играли в карты. Наконец из-за пальм показалась  лужайка,  а
на ней низкое кирпичное строение с большой вытяжной  трубой.  Из  окон  вели
интенсивный автоматный огонь. Пабст приказал Беккеру и Луису подавить огонь.

   Парни бросили карты, высунулись, осмотрелись и спокойно  перелезли  через
борт броневика. Сквозь "мертвые зоны" они шли по бульвару, а зоны  прострела
пересекали со скоростью гепардов. Таким образом они приблизились вплотную  к
стенам фабрики и забросали  окна  гранатами.  После  этого  осталось  только
вытащить трупы, прикончить раненых, погрузить на  бронетранспортер  мешки  с
опиумом и взорвать оборудование. Операция прошла на самом высоком уровне.
   Рядом с фабрикой оказалась крохотная деревушка. Местные полуголые жители,
их было не больше полусотни вместе  с  детьми,  вылезли  из  своих  лачуг  и
смотрели на солдат с опаской, но с нескрываемой радостью.  Видимо,  "химики"
"Анаконды" здорово им насолили.
   Пабст связался по радио с центром и доложил, что задание выполнено.
   - Население приветствует силы возмездия! - захохотал  он.  -  Организован
показ купальных костюмов.
   - И тогда я услышал женский голос,- рассказывал  Джон  Грей.-  "Население
нужно убрать полностью",- сказал женский голос. Даже Пабст растерялся.  "Как
- убрать?" - спрашивает. "Не мне вас учить,  -  отвечает  женский  голос.  -
Вспомните Буронго". Пабст выключил рацию. "Эй! - закричал он островитянам. -
Есть у вас, ребятки, лопаты? Яму, яму копать!" Я схватился за автомат, но  в
это время кто-то сзади, кажется Клеман, огрел меня по каске. Когда я  пришел
в себя, яма уже была зарыта...
   Силач-Повеса встал, подошел к краю площадки и посмотрел из-под ладони  на
четко вырисовывающийся под заходящим солнцем Оук-порт.
   - Ты прав, Джин, здесь готовится какой-то дьявольский  концерт.  Давай-ка
попробуем вместе помешать этому.- Он протянул Геннадию руку.- Только  у  нас
не должно быть тайн друг от друга.
   - Я русский,- сказал Геннадий,- советский пионер Геннадий Стратофонтов. В
том городестоит памятник моему прапрапрадедушке.
   В это время по всему замку прогремел  сильный  звонок,  затопали  сапоги,
послышались голоса:
   - Босс! Босс приехал!

   ГЛАВА 13
   большинство участников которой устраивают страшный шум,
   но некоторые разговаривают вполголоса 

   В канун ежегодного традиционного праздника Кассиопеи на Больших  Эмпиреях
произошла сенсация: в Оук-порт прибыл без всякого приглашения,  проездом  из
Зурбагана в Эдинбург,  огромный  международный  симфонический  ор-кестр  под
руководством дирижера князя Грегори фон  Нофирогерг.  Сторонники  выхода  на
международную арену в сенате ликовали: вот они, результаты последней  победы
над финским банановозом со счетом 105:3! Если уж прибыли музыканты,  значит,
жди теперь какую-нибудь знаменитую футбольную  команду  "Манчестер  Юнайтед"
или "Сантос", а то и ленинградский "Зенит".
   Толпы  жителей  столицы  собрались  вокруг  отеля-  "Катамаран",  который
заселяли музыканты. Музыканты всем понравились, Рослые, плечистые, с  сизыми
носами, с серьгами в ушах, они легко несли в татуированных руках футляры  со
скрипками, виолончелями, фаготами,  контрабасами.  Поразила  всех  внешность
дирижера: черная ассирийская борода, рыжие кудри, темные  очки,  закрывающие
пол-лица,  треугольная  шляпа  с  плюмажем,  фигура  десятиборца,   огромная
узловатая дирижерская палочка величиной с палицу Геракла.

   - Крепкие ребята,- сказал Нуфнути Куче лучшему легоперу  вселенной  Рикко
Силле.
   Они стояли в первом ряду и разглядывали музыкантов.
   - Может, вызовем их на булоножный поединок? - спросил Силла.
   - Неплохая идея,- проговорил Нуфнути и вдруг схватил легопера за  плечо.-
Рикко! Смотри! Смотри, кто среди них!
   От автобуса к отелю шел крепкий загорелый мальчик с целой охапкой  медных
тарелок в руках.  Рядом  с  ним,  нагруженный  барабанами  разных  калибров,
двигался высокий стройный мужчина с длинными волнистыми волосами, с усами  и
бородкой.
   - Это Геннадий, - проговорил Рикко Силла. - Значит...
   - Молчи,- шепнул Нуфнути Куче.
   Геннадий уже заметил их. Подойдя ближе, он  намеренно  уронил  тарелки  и
быстро сказал нагнувшемуся сенатору:
   - После захода солнца ждите меня возле памятника дедушке. Ждите  столько,
сколько понадобится. Рядом со мной - друг.
   Едва последние музыканты скрылись в отеле, из  окон  грянула  искрометная
музыка Россини.
   - Репетируют,- умиленно говорили в толпе. Ассирийская борода  и  шляпа  с
плюмажем мелькала в окнах. Нестройное пение, крики, хохот и бульканье летели
из отеля. Официанты сбились с ног, поднося в номера лошадиные дозы  "Горного
дубняка". Потом послышался мощный храп, перекрывающий музыку Россини.
   - Спят или репетируют? - недоумевали в толпе.
   - И спят,  и  репетируют,-  говорили  знатоки.  Во  второй  половине  дня
Геннадий нанес визит мадам Накамура-Бранчевской.
   - О Джин! - протянув  руки,  сияя  своей  самой  очаровательной  улыбкой,
воскликнула дама.- Как я рада видеть вас вновь! Мистер  Ричард  Буги  сказал
мне, что вы решили посвятить себя борьбе за свободу моего народа.  Он  очень
высокого мнения о вас, а это немало, мой мальчик. Но не  будем  о  политике,
она меня мало интересует, я лишь сочувствую патриотам. В это время в комнату
вошла Доллис. Она хмуро посмотрела на Геннадия и буркнула: - Ты снова здесь?
   - Доллис, как ты нелюбезна! - пожурила ее  мадам.-  Джин  проделал  такой
большой путь, чтобы вновь увидеть нас. Как здоровье вашей бабушки, Джин?
   - Спасибо, мадам. Бабушка и ее брат шлют вам самый  сердечный  привет.  О
вас  много  говорят  в  наших  кругах.  О   вашем   розарии   ходят   просто
фантастические   слухи.   На   последнем   уикэнде   граф   Чарли    Бартлет
Эстерхаэи-младший, ну тот самый, что отличился в  океанской  гонке  на  яхте
"Клубника", читал ваши стихи из журнала "Лестница",  а  несравненная  Грейс,
княгиня Монако, увидев ваш снимок в журнале, сказала, что, по ее мнению, ваш
род восходит к древнейшим французским фамилиям.
   Накамура-Бранчевска от волнения даже покрылась красными пятнами  и  вроде
бы закатилась, на секунду потеряла сознание.
   - Но как попал в Англию журнал "Лестница"? - пролепетала она.
   - Это я привез его, мадам,-  внутренне  хохоча,  с  полупоклоном  ответил
Геннадий.
   - О Джин! О мой друг! - совсем уже расплылась в благостной истоме будущая
королева, но  в  это  время  в  парке  послышались  мужские  голоса,  и  она
пружинисто вскочила, глаза ее сузились, движения приобрели привычную  хищную
гибкость.
   - Извините, мой  Друг,  у  меня  сейчас  заседание  правления  фирмы.  Мы
увидимся завтра на празднике Кассиопеи Вы, конечно, знаете,  что  это  будет
очень интересный праздник, - добавила она многозначительно и вышла.
   Посмотрев в окно, Геннадий увидел Буги, Мизераблеса, Чанга  и  Латтифудо,
идущих по аллее к дому. Собранные вместе, эти господа  казались  персонажами
страшного сна.
   - Ненавижу всю эту банду,- сказала за его спиной Доллис.
   Он обернулся и увидел, что девочка  смотрит  на  него  нахмуренным,  злым
взглядом.
   - Что за чушь ты болтал матери о французских фамилиях7 - проговорила  она
и вдруг схватила Геннадия за руку: ~ Знаешь, кто моя мать? Знаешь? -  Доллис
передернулась, как от судороги. Лицо ее исказилось.- Она преступница!
   - Ты что-нибудь узнала? - быстро спросил Геннадий,
   - Очень многое. Она преступница! Она хочет поработить наш  народ,  отдать
его в кабалу иностранцам! Я все знаю, и, если ты из их банды, иди, доноси!
   - Здесь нельзя говорить,- сказал Геннадий.- Давай выйдем в парк.
   Они уселись на краю большого круглого  бассейна.  Ветви  вавилонской  ивы
надежно скрывали их. Здесь Доллис, волнуясь  и  чуть  не  плача,  рассказала
Геннадию все, что он давно уже знал. Оказалось, что  она  случайно  услышала
разговор своей матери с Мамисом, а потом  и  многое  другое.  Противоречивые
чувства раздирали девочку. Еще бы - ведь она привыкла  любить  свою  мать  и
даже преклонялась перед ней, перед ее красотой  и  умом.  Сейчас,  когда  ей
открылась страшная правда, она не знала, что предпринять:  высказать  матери
все в глаза, убежать из дому, может быть, покончить с собой?
   Она никогда не видела своего отца, погибшего во  время  цунами,  капитана
дальнего плавания. Но была уверена, что если бы он был жив,  он  не  дал  бы
матери скатиться к преступлению.
   С горечью  слушал  Геннадий  исповедь  своей  маленькой  подружки,  столь
похожей на гор дую Ленинград скую чемпионку Наташу Вертопрахову.
   Это  был  ветреный  тревожный  вечер.  Пятна   кроваво-красного   заката,
сквозившего сквозь ветви агавы и юкки, северных пальм и  итальянских  сосен,
ливанского  кедра  и  японской  вишни,  филодендрона,  благородного   лавра,
колыхались на глади бассейна.
   - Этот бассейн сообщается с морем? - спросил Геннадий.
   - Да, через подземный тоннель,- машинально ответила Доллис,  глядя  прямо
перед собой остановившимся взглядом.- Там есть решетка-фильтр...

   - Решетку можно поднять?
   - Стоит только нажать вон ту кнопку внизу.
   Геннадий сбежал по ступенькам к самой воде, нажал кнопку и несколько  раз
негромко позвал;
   - Чаби! Чаби! Чаккерс!
   После этого он засунул  голову  в  воду  и  несколько  раз  позвал  друга
ультразвуком.
   - Ты не спятил, Джин? - спросила изумленная Доллис,
   - Слушай, Доллис, сегодня решительный вечер. Многое зависит  от  нас,  от
тебя и от меня. Слушай меня внимательно.
   Он рассказал ей обо всем: о том, как он попал в плен, на остров Карбункл,
о своей поездке в  Лондон,  о  коварных  планах  Накамура-Бранчевской  и  об
откровениях Ричарда Буги.
   - Значит, я не ее дочь,- тихо проговорила Доллис.Значит, все эти  годы  я
была для нее только игрушкой.  Значит,  никакого  отца-капитана  у  меня  не
было...
   Геннадий давно уже  заметил,  что  по  бассейну  кругами  ходит  Чаккерс.
Врожденная деликатность, вероятно, мешала бывшему сержанту прервать разговор
девочки и мальчика.
   -  Доллис,  ты  должна  узнать,  о  чем  сейчас  совещаются  заговорщики.
Опасность угрожает не только Оук-порту, но и нашему научному кораблю  "Алеша
Попович". Готова ты на это? - спросил Геннадий.
   - Да,-решительно ответила девочка.
   - После двенадцати ночи я буду ждать тебя на Львиной лестнице. Связным  у
тебя будет один мой друг. Чаби!
   Доллис вздрогнула: из  воды  высунулась  лукавая  круглолобая  физиономия
дельфина.
   - Привет, Гена,- хрипло сказал Чаби  по-русски.-  Ну  как  тебе  бабушка,
Лондон? Ужас небось какой шум, а?
   - Чаби, познакомься, это Доллис.
   - Очень приятно, мисс.
   - Будешь связным, Чаби. Тут большие дела начинаются.
   - Да, я уже слышал, можешь на меня рассчитывать.  Кстати,  Генок,  привет
тебе от ваших ребят. Я с ними на прошлой неделе болтал.
   - Ну как они? - с волнением спросил Геннадий.
   - Да все в порядке, работают по плану. Хорошие мужики: и  Рикошетников  -
настоящая морская душа, и Верестищев, и Шлиер-Довейко, этот всякое видал,  и
помполит Хрящиков всегда найдет нужное слово, и Барабанчиков, и  Телескопов.
И, что  характерно,  Генок,  не  унижают  эти  ребята  твоего  человеческого
достоинства. Вот что характерно - понимают нашего брата!
   При этих словах Геннадий особенно остро почувствовал, как не хватало  ему
все это время его друзей, с которыми сам черт не страшен. Однако предаваться
размышлениям времени не было. Он встал и сказал:
   ~ Доллис, Чаби, друзья! Готовы ли вы бороться до конца за идеалы  свободы
и справедливости?
   - Готовы! - в один голос ответили дельфин и девочка.
   - Давайте скрепим нашу  дружбу  и  клятву  рукопожатием!  -  торжественно
сказал Геннадий.
   - За неимением рук  предлагаю  потереться  носами,-  смущенно  проговорил
дельфин.
   Мальчик и девочка наклонились и потерлись носами о влажный клюв  морского
человека.
   - Да ну вас, ребята,- пробормотал Чаби.- В такие минуты плакать хочется.
   Луна спряталась за голову Серхо Филимоныч Страттофудо, когда Геннадий  по
водосточной трубе спустился на Сенатскую площадь.  Огромная  тень  памятника
закрывала половину площади, и в этой тени за неосвещенными окнами маленького
кафе мерцали сигаретки ампирейских легоперов.
   - Геннадий,- бросились к нему сенатор  Куче,  Рикко  Силла  и  Токтомуран
Джечкин.- Как мы рады снова видеть вас, потомка нашего памятника,  в  добром
здравии!
   - Спокойно,  друзья,  сейчас  не  время  для  сантиментов!-жестко  сказал
мальчик.-Есть у вас оружие?
   - Есть! - гордо ответил Джечкин.- Шпаги, абордажные сабли,  двухствольные
пистолеты, пики! Мы очистили весь национальный музей.
   Геннадий только усмехнулся,  вообразив  себе  вооруженное  таким  образом
войско, сражающееся против Ричарда Буги.
   - Ну хорошо, оружие у вас будет,- сказал  он.-  Ответьте  мне  только  на
такой вопрос. Сможете ли вы за два часа  достать  двадцать  четыре  скрипки,
шесть виолончелей, шесть контрабасов, десять труб, семь флейт, три кларнета,
две арфы, пять гобоев, четыре валторны?..
   - С валторнами у нас плохо,- прикинул сенатор Куче.
   - Я достану валторны,- решительно заявил Рикко Силла.
   - Прекрасно,- сказал Геннадий.- Теперь слушайте, друзья...
   Через час Геннадий соскользнул по громоотводу  прямо  ко  входу  в  отель
"Катамаран". В отеле все шло по плану.
   В зале  ресторана  Джон  Грей  -  Силач-Повеса  накачивал  "товарищей  по
оружию". Он стоял посредине огромного стола. размахивал большим,  как  флаг,
эмпирейским велюром и пел:
   Пока на белом свете
   Деньжатами разит,
   Солдат в лихом берете
   Всегда обут и сыт.
   Все для тебя несложно,
   Покуда ты - солдат!
   Твой нож не дремлет в ножнах,
   Кулак твой волосат!
   А принципы надежно
   В швейцарском банке спят!
   Захмелевшие ландскнехты бизоньими глотками восторженно ревели:
   А принципы надежно
   В швейцарском банке спят!
   Официанты по знаку Джона Грея вкатывали  всё  новые  бочки  несравненного
"Горного дубняка". Они были изумлены поведением международных музыкантов, но
так как прежде никогда международных музыкантов не видели, то полагали,  что
так они себя и должны вести, эти международные музыканты.
   - Эй, чертенок,- закричал Геннадию Пабст,- иди сюда! Ну-ка, глотни  этого
бальзама! Завтра ты исполнишь свое соло-пикколо, а, чертенок? - Он склонил к
Геннадию свою дремучую рожу и вдруг прослезился: - Не зови меня, пожалуйста,
Гориллой, Джинни. Очень прошу, не зови. Разве я похож на  гориллу?  Разве  у
меня такие руки, как у гориллы? Разве у меня такие надбровные дуги?
   - Именно такие, сэр, - сказал Геннадий.
   - Ну хорошо, допускаю... руки,  дуги...-хныкал  Пабст.-  Но  разве  умеет
горилла разговаривать, а, Джинни? Ведь не умеет же, а?
   - Умеет,- сказал Джин.- Горилла разговаривает не хуже вас, сэр.
   - Как? Горилла умеет разговаривать?! - взревел Пабст.
   Он встал и пошел вдоль стола, взывая  к  товарищам:  -  Ребята,  горилла,
оказывается, умеет разговаривать! Слыхали новость? Горилла! Умеет!
   В конце стола он свалился.
   Через час и все  музыканты  оркестра,  включая  солистов-виртуозов,  были
готовы. Официанты с большим трудом оттащили гастролеров  в  номера.  Начался
немыслимый концерт. Храп, носовой свист, стоны, дьявольский хохот и бредовые
выкрики слились в потрясающую симфонию.
   Тогда Геннадий и Джон Грей взялись за свое дело. Им нужно было  закончить
его, пока не явился с совещания маэстро Грегори фон Нофирогерг.
   Во внутреннем дворе гостиницы возле пожарной лестницы уже ждали  легоперы
во главе с Рикко Силлой. Хозяин гостиницы, левый  полузащитник  дублирующего
состава, был предупрежден. Геннадий и Джон Грей заходили поочередно  во  все
номера и везде делали свое дело.
   Работа была уже почти закончена, когда друзей застигли в  коридоре  звуки
быстрых шагов и веселые голоса. Скрыться было негде. Джон Грей  прислонил  к
стене футляр с контрабасом И на всякий случай сунул руку  в  карман,  где  у
него лежал всегда пружинный нож.
   Голоса приближались, и вот из-за угла коридора  появилась  группа  людей,
впереди которой крупным командирским шагом шла не кто иной,  как...  родная,
личная, неповторимая бабушка Геннадия Мария Спиридоновна Стратофонтова!

   Первым желанием Геннадия было, не раздумывая, броситься в объятия родному
человеку. Вторым желанием было немедленно спрятаться за  футляр  контрабаса,
что он и сделал Бабушка! Его бабушка на Больших Эмпиреях!  Уму  непостижимо,
как она сюда попала! Но что это? Рядом с бабушкой, отставая на шаг, шествует
со своей застывшей  улыбкой  генеральный  консул  Старжен  Фиц,  а  за  ними
несколько ленинградских, явно ленинградских девочек,  и  среди  них  Доллис,
вернее, не Доллис, а самая настоящая Наташа Вертопрахова.  А  дальше  группа
почтенных  эмпирейских  и  советских  граждан,   и   отец   Наташи,   доктор
геологических  наук  Вертопрахов,  и  огромный  ленинградский   поэт   Борис
Горошкин. Уж не снится ли  это  ему?  Уж  не  галлюцинация  ли  это?  Уж  не
результат ли это нервного напряжения?
   Из-за контрабаса Геннадий услышал голос Наташи:
   - Девочки, посмотрите, как похож этот бледный красивый музыкант на  Джона
Грея - Силача-Повесу! Бон суар, месье!
   - Бон суар, мадемуазель! - быстро ответил "бледный красивый музыкант".
   Геннадий схватил Джона за штанину.
   В полном смятении чувств провел Геннадий всю ночь  на  Львиной  лестнице.
Тревожно вслушивался он в каждый, шорох, вглядывался в темные воды бухты. Ни
Доллис, ни Чаби Чаккерс не явились.

   ГЛАВА 14
   в которой над кашлем, хлюпаньем и хрустом коленных суставов преобладает
   мощный голос Марии Спиридоновны, а также звучат стихи огромного поэта 

   Благосклонный читатель должен простить автору то, что  в  этой  главе  он
вынужден  прервать  описание  напряженных  драматических  событий,  оставить
своего героя в сомнениях и тревоге на Львиной лестнице Оук-порта и совершить
не очень-то грациозный скачок в недалекое прошлое, в прохладные июльские дни
города Ленинграда.
   Было прекрасное дождливое утро, когда  Наташа  Вертопрахова  приехала  на
дачу Стратофонтовых в Лисий Нос. Мария Спиридоновна  в  это  время,  напевая
песенку "Мы парни бравые, бравые, бравые...", неумелыми  пальцами  мастерила
котлеты, похожие на аэростаты заграждения.
   - Мы должны действовать,- коротко сказала она, выслушав рассказ Наташи  о
вчерашнем лондонском звонке.
   - Но как? - пролепетала растерянная девочка.- Мария Спиридоновна, я очень
тревожусь за Генку, ведь он такой фантазер! Однажды в турпоходе наша  группа
столкнулась с огромным стадом.  Стадо  шло  мимо  нас  очень  долго,  и  всё
дрожали, боясь быка. И вдруг, представьте, мы видим - верхом  на  быке  едет
ваш внук, и бык помахивает хвостом, словно обыкновенное домашнее животное...
   - Моя школа!-не без гордости сказала подполковник - Я совершенно не боюсь
за Геннадия: он смелый, находчивый  и  благородный  мальчик.  Но  мы  должны
действовать, мы должны узнать хотя бы, что там происходит.
   - Но как? В газетах совсем ничего не пишут об этой маленькой стране.
   - Мы должны поехать на Большие Эмпиреи!
   - Мария Спиридоновна, но это же нереально!
   - Нереально? - сверкнула очами  штурман,  смешала  в  бесформенную  массу
"аэростаты заграждения", вышла и вернулась в голубой  аэрофлотской  форме  с
орденской колодкой.
   И при взгляде на нее Наташа поняла, что это реально, что все реально, что
в мире нет ничего нереального.
   Бабушка  начала  свою   деятельность   с   Публичной   библиотеки   имени
Салтыкова-Щедрина. Здесь в кратчайшие сроки она проштудировала все материалы
по Республике Большие Эмпиреи и  Карбункл.  Помогли  и  семейные  архивы.  В
частности,    в    походном    сундучке    адмирала    бабушка    обнаружила
русско-эмпирейский  словарь,  составленный  врачом   клипера   "Безупречный"
Фогель-Кукушкиным. В результате не прошло и недели, а Мария Спиридоновна уже
прекрасно разбиралась в истории, этнографии и экономике далекой, но  близкой
страны и могла сносно объясняться по-эмпирейски.
   После этого бабушка обратилась с запросом в общество "Альбатрос", которое
занималось культурными связями с народами Океании.
   - Увы! - сказал научный консультант.- Наши  связи  с  Большими  Эмпиреями
очень ограниченны. Мы пытаемся наладить с  ними  обмен  книгами,  картинами,
просто добрым словом, но увы... страна эта так  далека,  а  их  единственный
дипломат Старжен Фиц, проживающий в Токио, не отвечает на наши письма.
   -  Это  дело  поправимое,-  энергично  сказала  бабушка,  и   консультант
приободрился.
   Бабушка направилась в соответствующие организации с предложениями усилить
работу "Альбатроса" по части связей с  Большими  Эмпиреями.  Соответствующие
организации отнеслись к ее предложениям положительно.
   - Пусть сокращаются большие  расстояния,-  сказали  они.-  А  вам,  Мария
Спиридоновна, спасибо за хорошую инициативу. Видим, что есть у вас еще порох
в пороховницах.
   Порох у бабушки действительно был. С невероятной энергией она взялась  за
дело. Вскоре в общество  влились  три  коллективных  члена:  фабрика  мягкой
игрушки № 4, крупный северный аэропорт и огромный ленинградский  поэт  Борис
Горошкин. Почетным президентом общества был избран один  из  первых  русских
дарвинистов академик Флюоресцентов. Надо ли говорить  о  том,  что  во  всех
начинаниях  сопутствовала  Марии   Спиридоновне   юная   чемпионка   Наталья
Вертопрахова. Добровольным курьером крутился вокруг на общественных  началах
наперсник детских игр Валька Брюквин. В Страну Восходящего  Солнца  полетели
телеграммы. Ответа не последовало. Бабушка села на телефон. Двое  суток  она
не сомкнула глаз, разыскивая Старжена Фица через муниципалитет и полицейское
управление японской столицы. Наконец в трубке послышался кашель.
   - Господин Старжен  Фиц!  С  вами  говорят  из  общества  "Альбатрос"!  -
закричала бабушка.
   - Очень, очень, очень... - послышалось в трубке.
   Потом все стихло.
   - Господин Старжен Фиц! - крикнула бабушка.
   - Очень приятно, мисс,- сразу же отозвался приветливый старческий голос.
   - Я не мисс! - крикнула бабушка.
   - Пардон, мадам,- скрипнул Старжен Фиц.
   - Я не мадам!
   - Как же мне вас называть?
   Бабушка на миг растерялась. Действительно, как же ему ее  называть?  Ведь
не "товарищем штурманом" в самом деле...
   - Зовите меня Марией! - крикнула бабушка.
   - Мария! - закричал Старжен Фиц.- Мария, Мария, Мария...
   - Господин генеральный консул, почему вы не отвечали на наши  телеграммы?
- спросила бабушка.
   - Не было средств, -  хлюпнул  носом  консул.  -  Конъюнктура  все  время
падает, Мария. Тресты душат мелкого буржуа.
   - Господин Старжен Фиц,  мы  приглашаем  вас  на  переговоры  по  вопросу
культурных контактов между нашими странами.
   - Седой?
   - В каком смысле?
   - Кроме дороги, гостиницы и карманных денег, еда оплачивается?
   - Уж будьте уверены! -теряя терпение, гаркнула^ бабушка.
   Повесив  трубку,  она  вдруг  изумилась:  весь  разговор  с   эмпирейским
дипломатом шел на чистом русском языке!
   Итак, на средства  двух  коллективных  членов  общества  (фабрика  мягкой
игрушки № 4 и крупный  северный  аэропорт)  старина  Старжен  Фиц  снялся  с
насиженного места и прибыл самолетом в Ленинград.
   Общество встречало почетного гостя почти в полном составе, за исключением
Бориса Горошкина.
   Дипломат был прекрасен  в  расшитом  золотом  мундире  и  в  традиционном
головном уборе, отдаленно напоминавшем поварской колпак. С хрустом преклонив
колено,  он  поцеловал  бетон  аэропорта,  обвел   руками   пространство   и
воскликнул:
   -  Узнаю!  Все  встало  в  памяти,  господа!  Ведь  я,  господа,   старый
петербуржец!
   В это время радио любезным голосом сказало:
   -  Господин  Севрюгин  Феликс  Вениаминович,  прибывший  из  Токио,   вас
встречает ваша сестра Таисия. В руках у Таисии гладиолус.
   Вскрикнув от радости, Старжен Фиц заключил в объятия ближайшую старушку с
гладиолусом.

   -  Тасенька,  родная!  Ничуть  не  изменилась!  Ни   капельки!   Старушка
вырывалась до тех пор, пока не подошла настоящая Тасенька, которая  тоже  за
шестьдесят лет "ничуть не изменилась".
   По  дороге  с  аэропорта  в  "Асторию"  дипломат  проявлял  вежливое,  но
настойчивое любопытство:
   - Этот у-ни-вер-маг частный? - спрашивал он Марию Спиридоновну.
   - У нас, Феликс Вениаминович, все государственное,- поясняла бабушка.
   - Да-да, понимаю, -сочувственно кивал Старжен Фиц.- Я все понимаю, Мария.
Скажите, а эти "Фрукты - овощи" частные?
   - Все государственное,- терпеливо говорила бабушка.
   - Да-да, все, абсолютно все! А эта парикмахерская частная?
   - Феликс Вениаминович,- немного даже рассердилась бабушка,- вы же русский
человек! Неужели  не  понимаете?  Ничего  у  нас  нет  частного,  и  никакие
монополии на нас не давят.
   В  честь  высокого  гостя  общество  устроило  обед  в   ресторане   Дома
архитектора. Обед прошел на замечательном уровне, если не считать того,  что
гость то и дело убегал на кухню и совал нос во все кастрюли.
   В  конце  обеда  поэт  Горошкин,  который,  конечно  же,   на   сей   раз
присутствовал, прочел начало новой поэмы:
   Эмпиреи!
   Я немею!
   Чую ветер голубой!
   Чую, но не очумею!
   Ближе берег мне родной!
   - Браво, вы просто Апухтин! - воскликнул Старжен,  отчего  огромный  поэт
едва не подавился стручком.
   После обеда  Старжен  Фиц  и  Мария  Спиридоновна  удалились  на  деловое
совещание.
   - Ну вот, господин генеральный консул, вы познакомились теперь с  членами
нашего "Альбатроса",- начала Мария Спиридоновна.- К сожалению, наш президент
академик Флюоресцентов уже много лет прикован к постели.
   - Прикован к постели? - воскликнул Старжен Фиц.- А чем его лечат?
   - Думаю, что антибиотиками,-ответила Мария Спиридоновна.
   - Аку! - закричал консул.- Аку, аку,  аку...-  Он  замолчал  с  застывшей
улыбкой на устах.
   Привыкшая уже к этому феномену, бабушка спокойно выждала.
   - Аку,  аку-пунктура!  -завопил  консул.-  Только  иглоукалывание  спасет
нашего друга. Берусь за  умеренное  вознаграждение  поставить  академика  на
ноги. Я лучший знаток тибетской медицины в Юго-Восточной Азии, и если бы  не
интриги...
   - Давайте вернемся к этому  позднее,-  сказала  бабушка.-  Не  вертитесь,
пожалуйста, господин генеральный консул.
   - Что делается на кухне? - спросил Старжен Фиц, тревожно принюхиваясь.
   - Моют посуду, - начала сердиться бабушка.

   -  Чем?  -  вскричал  дипломат.-  Неужели  они  обходятся   без   порошка
"Сальвиола"?  Я   немедленно   берусь   доставить   пробную   партию   этого
чудо-порошка! Об условиях договоримся.
   - Господин генеральный консул! - повысила голос бабушка.
   - Дайте вашу руку, Мария! - прошептал дипломат.Нет, левую. Бугор  Венеры,
Мария, у вас резко выделен, линия таланта уникальная и пересекается с линией
чести. Бойтесь первых двух дней полнолуния, Мария. Эти дни...
   - Послушайте, перестаньте пороть этот  вздор!  -  вскричала  бабушка.-  Я
бывший штурман авиации, прошла всестороннюю подготовку.  Понятно?  Мы  хотим
послать  в  вашу  страну  культурно-спортивную  делегацию.  Как  вы  и  ваше
правительство посмотрите на это?
   - Милости просим! - возопил  Старжен  фиц.-  Я  буду  вам  сопутствовать,
конечно с едой, и сам с удовольствием познакомлюсь со своей страной.
   - Вы хотите сказать, что вы...
   -- Да, Мария, я никогда не был в своей стране. Увы, Мария, таковы гримасы
нашей потусторонней жизни!
   Мария Спиридоновна почувствовала сильное головокружение, как будто  вошла
в пике.
   - Так,- сказала она, выходя из пике.- Состав делегации таков. Я -  глава.
Одновременно собираюсь выступить в соревнованиях по баттерфляю и по  прыжкам
с трамплина.  Поэт  Горошкин  прочтет  стихи.  Доктор  геологии  Вертопрахов
расскажет о разведке наших и зарубежных недр.  Его  дочь  Наталья  возглавит
команду "Юная грация". По-моему, состав очень представительный.
   - В высшей степени представительный! -  воскликнул  генеральный  консул.-
Мужчинам могу предложить чикагские носки  и  запонки,  а  вам,  дамы...-  он
заговорщически подмигнул,- ожерелья из  почти  настоящего  жемчуга.  За  все
одиннадцать рублей девяносто копеек.
   -  Эх,  Феликс  Вениаминович,  Феликс  Вениаминович,-  покачала   головой
бабушка,- как крепко засел в вас этот дух наживы...
   Итак, в то  время  когда  наш  герой  совершал  тайный  рейс  в  компании
наемников,  делегация  "Альбатроса"  на   совершенно   законных   основаниях
продвигалась к Большим  Эмпиреям  лайнером  компании  "ПАН-АМ".  Аллигейтер,
Румпелып-тильцхен и другие агенты  Интерпола  весь  рейс  до  Зурбага-на  не
сводили глаз с суетливого Старжена Фица, а также с поэта Горошкина,  который
брал на карандаш зарубежные впечатления.
   Любезный читатель, еще раз прими мои извинения за вынужденное отступление
в недалекое  прошлое.  Дай  руку,  мой  благосклонный  друг,  и  мы  вместе,
набравшись мужества, подойдем к порогу решительных и яростных событий.
   Дело  в  том,  что,  пока  я  рассказывал  об  обществе  "Альбатрос",   в
тропической ночи близ атолла Фео, в полукабельтове от  мирно  дремавшего  на
якоре "Алеши Поповича" всплыла пиратская подлодка "Голубой кит".
   Чаби Чаккерс, посланный Доллис, опоздал...

   ГЛАВА 15 и последняя,
   в которой смешались все звуки 

   В канун  Дня  Кассиопеи  популярнейшая  на  островах  газета  "Ежедневный
фонтан" опубликовала статью:
   "С праздником, дорогие друзья!
   Мы рады сообщить вам, что в  этом  году  День  Кассиопеи  будет  особенно
торжественным.  Успехи  наших  мужественных  легоперов,  особенно  последние
победы  над  финским  банано-возом,  либерийским  бензовозом  и   норвежским
жировозом, создали нашей маленькой стране международную известность.
   Мы рады  приветствовать  здесь  культурно-спортивную  делегацию  общества
"Альбатрос" во главе с госпожой Мария. Кстати, сообщаем, что  вчера  госпожа
Мария (рост 185, вес 90) показала в плаванье  баттерфляем  лучший  результат
сезона. Браво, Мария! Так держать! Мы надеемся,  что  ленинградская  команда
"Юная грация" полностью  устранит  последствия  печального  недоразумения  с
фрегатом "Алеша Попович". Мы посылаем свой  привет  экипажу  этого  научного
галеона! Не обижайтесь на нас, дорогие друзья! Милости просим!
   Гвоздем завтрашней  программы  безусловно  явится  выступление  огромного
международного оркестра под  управлением  выдающегося  маэстро  Грегори  фон
Нофирогерга.  Он  исполнит  Второй  концерт  для  фортепиано   с   оркестром
Чайковского,  а  также  сюиту  известного  композитора-авангардиста  Джорджа
Садовникера "Скандал на центральном вокзале".
   Праздник закончится массовым булоногом вокруг памятника  спасителю  нашей
свободы Серхо Филимоныч Страт-тофудо. Мы надеемся, что даже у наших  братьев
с острова Карбункл будет в этот день сносное настроение".
   И вот перед нами, читатель, центральная набережная Оук-порта, запруженная
праздничной,  яркой  толпой.  На  эстраде  покоряют  сердца  юные  мастерицы
художественной  гимнастики.  На  трибуне  для  почетных  гостей,  в  центре,
восседает  мадам  Накамура-Бранчевска  в  царственно  прекрасном  наряде   с
ожерельями, браслетами и диадемами. На помосте для оркестра, кряхтя, стеная,
держась за затылки, глотая таблетки, клокоча пивом, усаживаются виртуозы.
   Легкой пружинистой походкой  поднялся  маэстро  Грегори  фон  Нофирогерг.
Поглаживая ассирийскую бороду, подкручивая огненно-рыжие  кудри,  постукивая
узловатой палицей, блестя сумасшедшим огнем сквозь темные очки, он  прошелся
среди своих музыкантов, ободряя их:
   - Выше головы, шакалы! Кто хочет  опохмелиться,  опохмеляйтесь!  Главное,
чтоб руки не дрожали.
   Геннадий  со  своей  флейтой-пикколо  (миниатюрным  автоматом   "Стенли")
прятался в глубине, за футлярами арф. Он дрожал от возбуждения:  пройдет  ли
все так, как он задумал, не подведут ли простодушные легоперы?
   Буги - Нофирогерг подсел к нему и зашептал на ухо:
   - Смотри, малыш, королева на месте. Только короны пока не хватает,  но  я
уверен, что и корону она уже припасла. Ждет начала концерта, ждет,  когда  я
сброшу бороду и парик и объявлю ее владычицей Больших Эмпиреев  и  Карбункл.
Ха-ха! Представляю себе ее вид, когда я объявлю.
   Объявить-то объявлю, да только не  ее.  Ну,  малыш,  устроим  мы  сегодня
фестиваль!  Первым  делом  открою   огонь   из   минометов   по   памятнику!
Минометики-то у меня в контрабасах или как?
   - В контрабасах, сэр! - подтвердил Геннадий.
   - А ведь правда неплохая идея с оркестром? - ухмыльнулся Буги.- Голова  у
меня пока что работает,  а,  Джин?  Только  эти  олухи  разинут  рты,  чтобы
послушать Чайковского, как мы достанем свои игрушки Только сперва  еще  один
сюрприз будет. Увидишь - закачаешься!
   Маэстро фон Нофирогерг похлопал мальчика по плечу и отправился  поднимать
боевой дух струнной группы.
   Геннадий тревожно обвел взглядом  набережную,  пеструю  толпу,  в  первых
рядах которой сидели на чемоданах легопе-ры во главе с Рикко Силлой, трибуну
для почетных гостей,  среди  которых  сидела  его  дорогая  бабушка,  доктор
Вертопрахов и поэт Горошкин. Что это за  сюрприз,  о  котором  сказал  Буги?
Почему не пришла на Львиную лестницу Доллис? Куда исчез Чаби Чаккерс?
   Послышались бешеные аплодисменты и крики "Увай-увай", которыми  эмпирейцы
выражают восторг. Команда "Юная грация" покидала круглую эстраду.  По  радио
объявили:
   "А сейчас выступит юная ленинградская  чемпионка  Натали  Вертупруго!  Вы
увидите изящество и мощь, скромность и артистизм!"
   Снова послышались хлопки и крики "Увай-увай", но вдруг эти веселые  звуки
были перекрыты низким утробным воем судовой сирены.
   Из-за углового бастиона появился благородный  нос  корабля  науки  "Алеши
Поповича". В толпе произошло сильное движение, послышались было приветствия,
но потом воцарилось  смущенное  молчание,  эмпирейцам  было  стыдно  за  тот
ужасающий день, когда "Алеше Поповичу" пришлось покинуть их гавань. Споры об
этом инциденте кипели весь месяц в барах и кафе" и все сошлись на  том,  что
хотя во всем виноваты "кроты", но они, граждане  Оук-порта,  тоже  хороши  -
поверили какой-то ерунде, дешевой фальшивке
   В полном молчании "Алеша Попович" обогнул волнолом, пересек бухту и  стал
к стенке Но  что  это?  Вместо  симпатичных,  улыбчивых  моряков  на  палубе
орудовали какие-то мрачные типы в тропических комбинезонах.
   "Вот он, этот дьявольский сюрприз!" - похолодев, догадался Геннадий.
   Благосклонный читатель, не обессудь,  но  сейчас  нам  с  тобой  придется
вернуться к событиям прошедшей ночи.
   Расставшись с Геннадием, Доллис бросилась в кабинет своей  "матери".  Она
едва успела спрятаться в огромной китайской вазе, как в кабинет,  побрякивая
кубиками льда в бокалах,  вошли  заговорщики.  Не  прошло  и  получаса,  как
девочка услышала обо всем и об автоматах в скрипичных футлярах,  и  о  плане
захвата с провокационной целью "Поповича", и о том,  что  завтра  ее  "мать"
станет королевой Эм-пирейской.
   - Ты просто гений, Дик,- волнующим  голосом  сказала  мадам.  -  Все  так
гениально придумано, что неудачи быть не может. Ну, а на  крайний  случай  я
припасла еще кое-что. - И она сказала такое, что  Доллис  едва  не  потеряла
сознания.
   Едва бандиты покинули кабинет, Доллис ринулась к бассейну, вызвала Чаби и
приказала ему мчаться к советскому судну, чтобы предупредить  об  опасности.
Чаби тут же без лишних разговоров ушел в глубину, а Доллис побежала было уже
в город  на  свидание  с  Геной,  как  вдруг  была  застигнута  задыхающимся
глыбоподобным Кафро Латтифудо.
   - Эй, девчонка, то есть ваше высочество! - прохрипел он.-  Приказано  вас
препроводить в ваши покои и, будь оно проклято, не отходить  от  вас  ни  на
шаг.
   - Это кем же приказано? - закричала Доллис, пытаясь вырваться.
   - Мамашей твоей, то есть ее величеством. Не отходи, говорит, ни  на  шаг,
все равно, говорит, ни на что больше не годишься. И  это  мне,  кандидату  в
сенаторы! Вот она, монархия, шутить  не  любит!-Латтифудо  икнул,  отчего  с
соседнего дерева сразу поднялось несколько птиц.
   - Пустите, чудовище! - крикнула Доллис.
   - Не пущу, сокровище,- хмыкнул Латтифудо.
   Мы уже знаем, что Чаби Чаккерс  опоздал.  Что  поделаешь  -  радиосигналы
обгоняют даже дельфинов! Получив по радио  приказ,  "Голубой  кит"  взял  на
абордаж мирное научное судно.
   Приблизившись к судну, Чаби  Чаккерс  увидел,  что  на  борту  его  кипит
схватка - безоружные моряки и ученые  пытались  дать  отпор  вооруженным  до
зубов бандитам. Могучий Шлиер-Довейко направо  и  налево  крушил  квадратные
челюсти "рыцарей Запада". Друг его Володя Телескопов  оборонялся  плотницким
инструментом. Капитан Рико-шетников, помполит Хрящиков и несколько  матросов
героически защищали радиорубку, откуда Витя Половинчатый вещал всему миру  о
беспрецедентном пиратском нападении на мирный советский корабль.

   Надо сказать, что рукопашная схватка  складывалась  отнюдь  не  в  пользу
тренированных по специальной методе ландскнехтов. Особенно туго им  пришлось
в районе камбуза, где кок Есеналиев  со  своими  артельщиками  встретили  их
остатками  вчерашнего  борща,  кашей,  пюре,  прочими   гарнирами,   струями
томатного сока и компота.
   Однако  затрещали  автоматы,  пролилась  кровь,  и  капитан  Рикошетников
приказал прекратить бессмысленное сопротивление. Увы, пули есть пули...

   Наемники  согнали  весь  экипаж  в  помещение  столовой.  Возле   каждого
иллюминатора встали автоматчики. С подводной лодки на борт "Алеши  Поповича"
началась  спешная  погрузка  какого-то  старого  оружия,  ржавых   винтовок,
поломанных минометов и пулеметов. В этом и  состоял  зловещий  план  Ричарда
Буги: показать наивным эмпирейцам, что "Алеша Попович"  набит  оружием,  что
советские моряки вовсе не исследовали прибрежный  шельф  и  впадину  Яу,  а,
напротив, готовились захватить их маленькую страну.
   Чаби Чаккерс в ярости от своего бессилия и невозможности  помочь  друзьям
кружил вокруг "Алеши Поповича". Вдруг он услышал крик:
   -  Эй,  да  это,  никак,  ты,  сержант?  С  борта  "Поповича"  свешивался
долговязый татуированный детина. Чаби сразу узнал его и хрипло выругался.
   - Годдем! Это ты, Фрэнки Карбо! Мало тебе Мьетвиня, сукин сын!
   - Здесь мне побольше платят! - хвастливо крикнул Фрэнки.
   - Чтоб ты подавился этими деньгами, ублюдок! - гаркнул дельфин.
   - Плачет по тебе военно-полевой суд, дезертир! - заорал Фрэнки.
   - Пусть плачет!  -  рявкнул  Чаби,  выпрыгнул  из  воды,  схватил  своими
могучими челюстями негодяя за чуб и увлек его в  пучину.  Одним  бандитом  в
мире стало меньше.
   Между тем в  помещение  столовой  вошел  элегантный  господин  в  светлом
костюме, мистер Кингсли Брейнвен Мамис.
   -  Господин  капитан,  господа!  -  вежливо  обратился   он   к   экипажу
"Поповича".- Вы можете чувствовать себя почти в полной безопасности. От  вас
требуется очень немногое. Нужно, чтобы по приходе в Оук-порт один из  вас  -
предпочтительно вы, господин капитан,- выступил перед населением и рассказал
всю правду.
   - Какую правду? - спросил, скрестив руки на груди, Рикошетников.
   - Нужно снять маску, сэр,-улыбнулся Мамис.-Рассказать  народу  о  военном
характере вашей экспедиции, о планах захвата этих живописных островов.  Ведь
ваше судно напичкано оружием, буквально нафаршировано им, сэр.
   Рев возмущения вырвался из десятков глоток. Рикошетников встал.
   - Никто из нас никогда не пойдет на  это.  Ваша  провокация  обречена  на
провал.
   - В таком случае вас всех придется уничтожить,- печально улыбнулся Мамис.
   -  Наше  правительство  этого  так  не   оставит,   -   спокойно   сказал
Рикошетников.- Шутите с огнем, мистер.
   - Ваше правительство далеко, а наши автоматы близко.- Мамис посмотрел  на
часы.- Десять минут на размышление, господа. После этого откроем огонь.
   Прошло пять минут. Мамису стало не по  себе  под  взглядами  этих  словно
высеченных из камня лиц.
   - Начнем с вас, капитан,- пробормотал он.
   - Благодарю за  честь,-  усмехнулся  Рикошетников.  "Крепкие  ребятишки,-
нервно подумал Мамис.- Неужели придется стрелять? С советскими действительно
шутки плохи".
   - Отдаю должное вашему мужеству, господа, но я тоже выполняю свой долг.
   - Грязный долг,- пробасил Шлиер-Довейко. Прошло десять минут, когда вдруг
поднялся плотник Володя Телескопов.
   - Ну, ребята, раз уж никто из вас не хочет рассказать  правду,  тогда  уж
мне придется,- сказал он, почесывая в затылке.
   - Английским владеете? - радостно крикнул Мамис.
   - А как же,- ухмыльнулся Телескопов.- Сёртенли.
   - Идите за мной!
   Итак, "Алеша Попович" под взглядами тысяч глаз стал к стенке. Еще не были
заведены швартовы и спущен трап, когда на палубе появился  Кингсли  Брейнвен
Мамис и Володя Телескопов. Мамис взял в руку микрофон и сказал:
   - С праздником, дорогие друзья эмпирейцы!.
   В толпе возник ропот.
   - Кто этот иностранец? Что это за господин неприятной наружности? Что ему
нужно на корабле дружественной страны?
   Как бы ни были наивны эмпирейцы, но они сразу почувствовали недоброе.
   Мамис улыбнулся:
   - Господа, я представитель  страны,  которая  ценит  юмор,  но  не  любит
шутить.  Наша  довольно-таки  мощная  держава  обожает   малые   страны.   В
доказательство этого я приношу на алтарь нашей дружбы этого жирного тельца,-
он обвел руками судно,- этот  советский  военный  корабль.  Да-да,  господа,
русские водили вас за нос. Они только делали вид, что исследуют океан, а  на
самом  деле  готовили  захват  Оук-пор-та.  Но  смелые  люди  помешали  этим
проискам!
   - Ложь!-крикнули в толпе. - Русские - хорошие ребята!
   - Согласен,- сказал Мамис,- это хорошие ребята, они очень хорошо стреляют
из автоматов и взрывают дома. Вы сможете сами убедиться в  том,  что  "Алеша
Попович" буквально нафарширован  оружием.  Но  прежде  перед  вами  выступит
псевдо-плотник, а  в  действительности  майор  советской  разведки  Владимир
Телескопов. Он расскажет вам всю правду. Пожалуйста, Владимир Екатеринович.
   Мамис передал микрофон Телескопову. Володя малость засмущался, но  потом,
откашлявшись, заговорил на прекрасном эмпирейском языке.
   - Значит, с праздником! Я тут у вас, товарищи, не первый раз гуляю. Еще в
шестьдесят четвертом проездом из Халигалии за рубанком заезжал.  Может,  кто
помнит?
   - Еще бы  не  помнить!  -  закричали  два  эмпирейца,  слесарь  Фирциг  и
библиотекарь Градус.- Еще бы не помнить Володечку! Смутно припоминаем.
   - Это очень даже приятно, что не  забыли,-  сказал  Володя.-  Ну,  а  что
касается правды, так этот вот утконосый господинчик,- он показал через плечо
большим пальцем на Мамиса,- со  своим  хулиганьем  совершили  против  нашего
корабля науки чистейшую международную провокацию Никто их  не  приглашал  на
наше  судно,  а  тем  более  с  огнестрельным  оружием.  В  таких   условиях
исследовать океанские глубины довольно-таки трудно, а ведь каждый знает, что
океан - это будущее человечества! И насчет майорского звания брехня,  потому
что я ефрейтор запаса, действительную протрубил на складе  "бэ-у",  то  есть
подержанного обмундирования. Прошу представителей органов милиции  подняться
на борт и составить акт. Спасибо за внимание.
   Взбешенный Мамис, не помня себя, выхватил из кармана пистолет и  направил
на Володю. Володя вытер нос рукавом и, набычившись, пошел на Мамиса.
   - Стрелять хочешь, позорник? А ну попробуй стрельни!
   Толпа на мгновение оцепенела. Вдруг в воздухе что-то  пронеслось,  и  все
увидели на голове Мамиса огромного кота с развевающимся хвостом.
   Пуша  Шуткин,  а  это  был  он,  могучими   лапами   растерзал   прическу
авантюриста, свалил его на палубу га взволнованно пропел:
   Маэстро Шуткин никогда
   Не трогал человека,
   Но сей мерзавец, господа,
   Духовная калека!
   Подонок белобрысый
   Достоин быть лишь крысой!
   Толпа взревела и бросилась по трапу на борт "Алеши Поповича".  Ничего  не
понимающие  наемники  тут  же  были   разоружены   советскими   моряками   и
разгневанными эмпи-рейцами. Некоторые наемники прыгали за  борт  на  радость
Чаби Чаккерсу. Мамис рыдал в железных объятиях Шлиер-Довейко
   На набережной творилось что-то  невообразимое.  Геннадий  ликовал.  Мадам
Накамура-Бранчевска, покусав некоторое время свои прекрасные пунцовые  губы,
отбросила перламутровый веер и подошла к микрофону.
   - Друзья,- сказала она своим глубоким голосом,  и  толпа  сразу  затихла,
потому что привыкла  прислушиваться  к  словам  обаятельной  дамы.-  Друзья,
давайте не будем нарушать нашего дивного, священного  праздника.  Наш  народ
издавна любил и понимал музыку. Клавесины баронессы де Клиссон,  находящиеся
в моем доме, лучше всех слов говорят об  этом.  Итак,  забудем  все  грубое,
жуткое,  некрасивое  и  предоставим  слово  скрипкам,   фортепьяно,   арфам,
валторнам... Маэстро фон Нофирогерг, вуаля!
   В  тишине,  наступившей  после   этих   слов,   четко   простучали   шаги
удивительного дирижера. Он встал перед пультом, резко взмахнул своей палицей
и рявкнул:
   - Открыть футляры!
   Наемники бросились к футлярам и стали  извлекать  оттуда  на  свет  божий
скрипки, контрабасы, виолончели, валторны. Изумлению их не было  предела,  и
оно еще усилилось, когда они увидели, что из толпы на них смотрят их любимые
игрушки - автоматы, гранатометы и даже маленькая безотказная пушка.
   Маэстро фон Нофирогерг не верил своим глазам. Все закружилось перед  ним,
когда он увидел, что к нему приближаются, наставив автоматы, его верный  паж
Джин Стрейт-фонд и Джон Грей - Силач-Повеса.
   - Эй, шакалы, в чем дело? - заорал дирижер
   - Руки вверх! - крикнул ему Силач-Повеса, а Геннадий сорвал рыжий парик и
ассирийскую бороду.
   - Братцы, да это же Дик Буги! - закричали в толпе.- Ишь,  пройдоха!  Мало
его били в трактире "Синька"!
   Перекрывая весь шум, над набережной  прокатился  голос  народною  любимца
Рикко Силлы.
   - Наемные убийцы, сдавайтесь!  Вы  все  под  прицелом!  В  оркестре  руки
поползли вверх, послышались рыдания, кое-кто, в  том  числе  Горилла  Пабст,
потерял сознание. На эстраду мячиком вспрыгнул сенатор Нуфнути Куче в  своей
неизменной майке с цифрой "З".
   - Друзья! - закричал он.- Наш народ едва не стал  жертвой  заговора  этой
недостойной дамы  Накамура-Бранчев-ской  и  известного  всем  нам  мошенника
Ричарда Буги. Заговор сорван, дорогие друзья,  и  сорван  он  благодаря  вот
этому храброму мальчику! - Нуфнути Куче положил  руку  на  плечо  Геннадию.-
Этот мальчик, друзья, советский пионер Геннадий Стратофонтов, прямой потомок
нашего памятника, русского адмирала Серхо Филимоныч Страттофудо!
   Восторженный рев потряс набережную. В  воздух  взлетели  шляпы.  Радостно
загудел "Алеша Попович".
   Геннадий стоял, вытянувшись в струнку, и, что греха таить, слезы  застыли
у него на глазах. Сквозь эти слезы он видел  только  свою  дорогую  бабушку,
которая широкими плечами прокладывала к нему путь в толпе. Движения ее,  как
всегда, напоминали баттерфляй.
   -  В  знак  нашей  глубокой  признательности   мы   награждаем   Геннадия
Стратофонтова "Знаком Почетного  Эмпирей-ца"!  -  торжественно  провозгласил
сенатор и повесил на шею Геннадия  якорек  с  припаянной  к  нему  старинной
монетой.
   К сожалению, любезный читатель, на этом наше повествование не  кончается,
и ты должен временно  сдержать  вздох  облегчения,  слезы  умиления  и  даже
жизнерадостный смех.
   - Проклятый щенок! Предатель! - вдруг завопил  не  своим  голосом  Ричард
Буги.
   Отпрыгнув в сторону, он метнул прямо в Геннадия  свою  палицу,  на  конце
которой сверкнуло в лучах солнца тонкое стальное жало.  С  гортанным  криком
наперерез палице  бросился  Джон  Грей  -  Силач-Повеса  и  рухнул  к  ногам
Геннадия, пораженный в грудь.
   Геннадий упал на колени рядом с другом. Джон Грей, оскалив зубы,  катался
по помосту и пытался вырвать из своей груди страшный клинок.
   - Джон, не надо! Не трогай нож! - отчаянно закричал Геннадий, но было уже
поздно.
   Обезумевший  от  боли,  Грей  вырвал  из  груди  клинок,  кровь  брызнула
фонтаном.
   -  Джон!  Джон!  -  кричал  Геннадий,  пытаясь  зажать  рану.   Мгновенно
побледневший как полотно, Джон Грей улыб-нулся - боль оставила его.
   - Прощай, Гена,- проговорил он.- Ты парень первого класса.
   - Доктора! - закричал Геннадий.-Джон, подожди...
   - Доктора уже не нужно...- проговорил еле слышно  Джон  Грей.-  Послушай,
Гена, может, я не совсем правиль-но жил, но умираю я  правильно.  Напиши  об
этом Рите и Нелли.- Он снова улыбнулся.-  А  все-таки  что-то  было,  что-то
было... при свете лунном кружились пары...
   Голова легендарного Силача-Повесы бессильно упала набок. Потрясенный этой
мгновенной трагедией, мальчик некоторое время не мог двинуться  с  места.  А
набережная тем временем бурлила в какой-то хаотической неразберихе.
   Сжав зубы, Геннадий вскочил на ноги.
   - Где Буги? Схвачен? Где мадам? - спросил он Рикко Силлу.
   - Буги? Мадам? - растерянно переспросил Силла.- А черт их знает, где они.
Куда-то ушли.
   Простодушные эмпирейцы и не подумали задержать преступников.  Они  вообще
не привыкли кого-то задерживать, хватать, преследовать.
   Из толпы вынырнула и подбежала к Геннадию Доллис. Она  была  в  купальном
костюме, мокрая, задыхающаяся, с расширенными до невозможности глазами.
   - Геннадий, быстрее... За мной  гонится  Латтифудо...  я  проплыла  через
тоннель... Они, мать и Буги, удрали катером на Карбункл... Я все узнала, они
хотят взорвать наш вулкан, вызвать извержение, чтобы  началась  паника.  Они
приготовили это давно, на крайний случай. Кабель проложен по дну пролива,  в
кратере тротил...
   В этот момент к мальчику наконец пробрались бабушка и Наташа.
   - Геннадий, дорогой! - вскричала Мария Спиридонов-на,  заключая  внука  в
могучие объятия. Каково же было ее удивление, когда внук  ускользнул  из  ее
рук.
   - Извини, бабуля, мне нужно бежать.
   Краем глаза Геннадий заметил, что Доллис и Наташа  с  удивлением  смотрят
друг на друга. Доллис в купальнике казалась почти зеркальной копией  Наташи,
одетой в спортивное трико, и наоборот.
   Сломя голову Геннадий бросился к бухте. Сильно оттолкнувшись  от  стенки,
он прыгнул в воду и поплыл стремительным кролем.
   Вскоре он почувствовал, что за ним плывет  кто-то  еще.  Он  оглянулся  и
увидел Доллис.
   - Доллис, - крикнул он, - где сейчас Чаби Чаккерс?
   - Я не Доллис! Я Наташа! - последовал ответ.- Ту девочку схватил какой-то
безобразный толстяк.
   - Только тебя тут не  хватало,  Наташка!-рассердился  Гена,-  Поворачивай
назад! Чаби! Чаби! 0-оо-н-н-н-э-э-э-у!
   Дельфин вынырнул из глубины в воротах порта.
   - Забирайтесь! - крикнул он.- Держитесь крепче!
   - Чаби,  видишь  впереди  пенный  бурун?  Нужно  догнать  этот  катер!  ~
прокричал Геннадий.
   - Вас понял! Попробую!
   Чаби достиг берега Карбункла в тот  момент,  когда  На-камура-Бранчевска,
подобрав королевское платье, и Ричард Буги с  развевающимися  фалдами  фрака
карабкались по крутой тропинке вверх. Геннадий и Наташа устремились за ними.
   Сквозь колючие заросли, по дорожкам парка, по мягкому мху и песку мальчик
и девочка  выскочили  на  холмистое  плоскогорье,  над  которым  возвышалась
старинная башня - место первого заточения Геннадия. Между деревьев  мелькало
королевское платье и дирижерский фрак. Мадам и Буги бежали к  башне.  Вскоре
они исчезли из виду.
   - Стой, Наташка! - скомандовал Геннадий, когда они оказались  у  подножия
мрачного сооружения.
   Наташа расширенными от изумления глазами смотрела, как Гена Стратофонтов,
этот  ничем  особенно-то  не  примечательный   ее   одноклассник,   деловито
отваливает какой-то валун, вынимает из ямки тяжелый автомат и ставит его  на
боевой взвод.
   - Ты со мной не пойдешь,- сказал Гена,- это опасно.
   - Я от тебя не отстану! - сердито сказала Наташа.- Чем я хуже этой  твоей
Доллис?
   - Времени нет спорить! Пошли! Они осторожно обогнули башню и увидели, что
входная дверь не заперта. Геннадий шагнул первым и чуть не  вскрикнул:  нога
его повисла в воздухе, пола в башне не было.
   Геннадий понял, что каменный пол башни опускается и поднимается наподобие
лифта. Он осмотрелся и увидел, что одна из щелей между камнями  кладки  шире
других. Просунув в эту щель палец, он нащупал две кнопки  и  нажал  верхнюю.
Послышался тихий гул -- из тьмы колодца  поднялся  пол.  Мальчик  и  девочка
вбежали в башню. Нажатие нижней кнопки - и пол пошел вниз.
   Он остановился перед входом в длинный, слабо освещенный тоннель. Геннадий
и Наташа ринулись вперед.
   - Генка, скажи хотя бы, куда мы бежим? - спросила Наташа.
   - Они хотят взорвать кратер вулкана и уничтожить город! - ответил на бегу
Геннадий.
   Тоннель резко повернул вправо, и впереди метрах в пятидесяти они  увидели
две мужские фигуры. Одного из мужчин Геннадий сразу узнал - это был  Грумло,
тот самый, что чуть не прикончил его в недалеком прошлом.
   - Стой! - крикнул  Геннадию  Грумло.-  Стрелять  будем!  Геннадий  увидел
направленные на них карабины. Он остановился.
   - Что вам здесь надо?- Охранники медленно приближались, держа  пальцы  на
спусковых крючках.
   Геннадий бросился на пол, выстрелил на лету в Грумло, а вторым выстрелом,
уже с пола, сразил его напарника.
   Перепрыгнув через неподвижные тела, мальчик и девочка  бросились  вперед.
Еще один поворот, еще, еще, и вдруг перед ними открылась картина  немыслимой
красоты.  За  распахнутой  стальной  дверью  был  большой  зал  с   огромной
стеклянной стеной, и за этой стеной  ветвились  кораллы,  колыхались  стебли
подводных растений, проплывали стайки  рыб.  Вот  повис  на  своих  крыльях,
выпучив маленькие глазки, желтобрюхий скат. Из расселины показались щупальца
осьминога.
   Наташа и Геннадий, ошеломленные, стояли на пороге этого подводного  зала.
В зеленоватых сумерках, в фантастической игре света  и  тени  они  не  сразу
заметили тех, за кем гнались. Те, в свою очередь, тоже не видели их.
   Несостоявшаяся королева  Больших  Эмпиреев  и  Карбункла  и  незадачливый
основатель династии  Буги-Вуги  сидели  в  креслах  перед  каким-то  сложным
пультом и устало курили.
   - Ты меня не  бросишь,  Дик,  не  предашь?  -  хриплым  голосом  спросила
Накамура-Бранчевска,- Учти, у меня еще остались зубы.
   - Включай, дарлинг! Устрой им фейерверк к праздничку! - усмехнулся Буги.
   - Включаю первый заряд!  -  резко  сказала  мадам  и  повернула  какой-то
рубильник.
   В следующую минуту Геннадий длинной очередью из автомата превратил  пульт
в дымящуюся искореженную кучу металла.
   Мальчик и девочка вбежали в зал.
   - Руки вверх, преступники! - крикнул Геннадий. Подняв руки над головой, с
искаженными от страха и ненависти лицами мадам- и Буги медленно отступали  к
дверям.
   - Опять это ты, дьяволенок, русский гаденыш,- шипел Буги.
   - А  это  ты,  моя  доченька,  ты,  мое  сокровище,-  проговорила  мадам,
гипнотизируя Наташу огромными страшными глазами.- Ты тоже с ним заодно... Ну
так получай же! - Она вдруг дико вскрикнула, закинула правую руку за спину и
резко выбросила ее вперед.
   В воздухе просвистел аргентинский  пружинный  нож.  Геннадий  едва  успел
вскинуть руку перед Наташиным лицом. Нож пробил ему ладонь.
   Буги бросился вперед, как бешеный зверь, но, наткнувшись  на  пулю,  упал
лицом вперед Мадам скользнула в коридор.
   Тяжелая бронированная дверь захлопнулась за ней.
   - Гена, Геночка...-  плакала  Наташа,  пытаясь  вытащить  нож  из  ладони
мальчика. Вскоре ей это удалось. Хлынула кровь.
   - Разорви мою рубашку и  затампонируй  рану,-  сказал  Геннадий.-  Сейчас
главное - придумать, как выбраться отсюда...
   - Сейчас нам всем будет конец,- вдруг прохрипел Буги.
   - А вы еще живы, император? - усмехнулся Геннадий.- Почему  же  нам  всем
конец?
   - Сейчас увидишь,- странным тоном сказал Буги и приподнялся на локтях.
   Он смотрел прямо на стеклянную стену, отделяющую зал от дна океана.
   Минуту спустя стена стала медленно подниматься.
   Вода хлынула в зал и сразу поднялась до колен. Буги жутко захохотал:
   - У этой бабы все здесь предусмотрено. Так  что,  Джин,  пиши  пропало...
Глубина семьдесят пять метров... Ты меня победил, но и сам пойдешь акулам  в
зубы. Встретимся в аду, разберемся. Или ты рассчитываешь попасть в рай?

   Вода, бурно клокоча, вливалась в зал. Вот она уже поднялась до груди.
   - Никакого ада и рая нет! - крикнул Геннадий.- Все это бредни!
   Раскинув руки и ноги, Ричард Буги лежал в воде на спине и продолжал  дико
хохотать.
   - Нету - и не надо! Нету - и тем лучше! Ясно было,  что  он  окончательно
спятил.
   - Кажется, мы погибаем, Наташа,- шепнул Геннадий.
   - Кажется, да, - ответила девочка. Геннадии был поражен  ее  спокойствием
Наташа только закусила губы, чтобы не закричать от ужаса.
   - Плыви за мной! - отчаянно крикнул Геннадий и поднырнул  под  стеклянную
стену.
   Они  успели  проплыть  через  заросли  кораллов.  Теперь  под  ними  была
бездонная  черная  бездна,  а  наверху,  очень  высоко,  безнадежно  высоко,
разливалось солнечное сияние.
   Геннадий обернулся и увидел стройную фигурку девочки,  отчаянно  рвущуюся
вверх.
   - Ооооуууиииеееау! ~ позвал Геннадий,  и  все  закружилось  перед  ним  в
немыслимом последнем хороводе
   Страшная тяжесть со всех сторон сдавила тело. Последнее, что  он  увидел,
было  раздутое  пунцовое  чудовище   с   огромными   трагическими   глазами,
поднимающееся из глубины.
   "Рыба намадзу, - вспомнил мальчик.- Она предвещает землетрясение..."
   После этого он потерял сознание.

   Доктор геологических наук Вертопрахов сиял от редкого счастья,  выпавшего
на его долю. Он стоял, обняв за плечи левой рукой дочь свою Наташу, а правой
- ее зеркальную  копию  Доллис.  Многочисленные  корреспонденты  эмпирейских
газет окружали красивую троицу, красивую потому,  что  ученый  тоже  не  был
лишен своеобразной мужской красоты.
   - Да, господа, Доллис - моя дочь и ее настоящее имя Даша, то есть  Дарья.
Даша и Наташа - близнецы, родившиеся в  Ленинграде  с  интервалом  в  четыре
минуты.  Неопровержимым  доказательством  являются   своеобразные   родинки,
похожие на маленьких бабочек, расположенные у Даши под правым,  а  у  Наташи
под левым ухом. В этом легко убедиться, откинув соответствующие пряди.
   Девочки охотно  откинули  соответствующие  пряди  и  показали  изумленным
корреспондентам совершенно одинаковые родинки.
   - Типичные однояйцевые близнецы,- прошептал биолог Верестищев.
   - А дело было так,- продолжал Вертопрахов,- В середине пятидесятых  годов
мы с моей женой, крупным теоретиком и  практиком,  возглавили  геологическую
экспедицию   в   дружественной   нейтральной   Бирме.   Мы   объяснялись   с
инженерами-бирманцами по-французски, и поэтому местное  население  принимало
нас за французов. Наши малютки были с нами, и,  представьте  себе,  господа,
тропики ничуть не вредили их развитию.  Целыми  днями  крошки  играли  среди
бурной бирманской растительности, забавляясь  с  мангустами,  желтопузиками,
шакалятами.
   Однажды из джунглей выскочил бешеный  слон  с  несколькими  безумцами  на
спине. Злоумышленники пытались разрушить наш лагерь, но  получили  достойный
отпор и скрылись...
   Увы, вместе с ними исчезла в джунглях  одна  из  наших  дочек...  Пропала
Даша...- сказал  он  неуверенно  и,  помолчав,  добавил:  -  А  может  быть,
Наташа...- Он смущенно хихикнул.
   - Как, папка? - воскликнула изумленная Наташа.- Значит, может быть, это я
пропала?
   - А я, может быть, осталась?-вскричала Доллис-Даша.
   - Да-да, вполне возможно...- пробормотал ученый муж.
   - А как же родинки? - спросил один из журналистов.
   - Дело в том, что мы с женой все время путали,  у  кого  из  дочерей  под
каким ухом...- Вертопрахов мучительно покраснел.- Геология,  господа,  в  то
время поглощала все наши мысли. Сейчас, конечно, другое дело...  Наташенька,
Дашенька, доченьки мои! Мама будет очень удивлена, увидев вас вместе.
   - Вы не будете обижаться, если я опишу этот  любопытный  случай  в  новой
поэме? - спросил огромный поэт Го-рошкин.
   - Будьте любезны, опишите. Буду вам даже признателен, если опишете.
   "Внимание! - сказало радио.-  Объявляется  посадка  на  самолет  компании
"Кассиопея", выполняющий рейс Оук порт - Зурбаган".
   Да, дорогой читатель, интервью это происходило на аэродроме.  Дряхленький
"Дуглас-Дакота" уже гостеприимно распахнул перед пассажирами свою ненадежную
дверь. Значительная группа  наших  героев  должна  была  улететь  на  нем  в
Зурбаган, чтобы там пересесть на, какой-нибудь реактивный лайнер.
   Читатель, конечно, уже догадался, что  Геннадий  и  Наташа  были  спасены
глубоководной полумифической рыбой  на-мадзу.  Именно  она  -  случайно  или
сознательно - вынесла два тела  на  поверхность,  где  они  были  подхвачены
верным и неутомимым Чаби Чаккерсом.
   Сейчас пришла пора прощаться. Весь Оук-порт собрался на аэродроме,  чтобы
проводить на родину своего нового героя Джина де Эдуардас  Страттофудо,  его
бабушку Марию и других членов общества "Альбатрос".
   -  Ну,  Геннадий,-  говорили,  заключив  мальчика  в  объятия,  президент
Токтомуран Джечкин, сенатор Нуфнути Куче и лучший  легопер  вселенной  Рикко
Силла.- Мы не говорим тебе "прощай", мы говорим "до  свидания".  Ты  и  твои
товарищи многому нас научили. Мы теперь не будем так простодушны,  мы  будем
бдительны, мы будем отстаивать свою независимость.
   - Друзья мои, держите порох сухим,- посоветовал на  прощание  мальчик,  с
трудом сдерживая слезы.

   - До скорой встречи в Питере, Гена,- сказал капитан Рикошетников.- Мы еще
с вами поплаваем, дружище.
   "Алеша Попович" после бандитского нападения должен  был  стать  на  малый
ремонт в Оук-порте, и поэтому Геннадий был вынужден избрать воздушный  путь,
чтобы не опоздать к началу учебного года
   - Если бы не учеба, Николай, вы понимаете, я бы  никогда...-  пробормотал
Геннадий, опять же пытаясь сдержать слезы.- Шесть футов под килем, Николай!
   - На "Поповиче" будет пусто без вас, Геннадий,- про-басил Шлиер-Довейко,-
Скорее кончайте образование, будь оно неладно, и идите к нам.
   - Привет городу-герою и вашей пионерской организации,- дрогнувшим голосом
сказал Хрящиков.
   - Пока, Генок,- шлепнул его по спине ладошкой Володя Телескопов.- В гости
приеду, не выгонишь?
   -  Геннадий,  помните,  ваша  будущность  в  науке,-  сказал  гидробиолог
Верестищев,- а гидробиология - это наука будущего.
   - Поцелуйте моего Чаби,- шепнул ему Геннадий.
   И вот старенькая "Дакота", отчаянно тарахтя, поднялась в закатное небо  и
взялась описывать прощальный круг над Оук-портом.
   Припав к окну, Геннадий, уже  не  скрывая  слез,  смотрел  на  черепичные
крыши, на блестящие мраморные мостовые, на многочисленные  памятники,  среди
которых выделялся памятник его предку, на прозрачные  до  самого  дна  бухты
воды, на "Алешу Поповича", на все, что стало ему таким близким и родным.
   Самолет начал набирать высоту, и в поле зрения всплыл эмпирейский вулкан,
над которым теперь, после взрыва (к счастью, только  одного),  как  в  былые
незапамятные времена, колыхался султан розового дыма.
   Самолет лег на курс...  Показались  мрачные  базальтовые  отвесы  острова
Карбункл.
   - Смотрите! - вдруг в ужасе закричала Доллис-Даша,- Смотрите, это она!
   Со  стороны  острова  Карбункл  к   "Дакоте"   стремительно   приближался
остроносый реактивный истребитель.
   - Она вылетела прямо из той скалы! - крикнула Дол-лис.-  Это  мадам,  она
сейчас будет стрелять!
   Накамура-Бранчевска не торопилась сбивать беззащитную "Дакоту". Некоторое
время она летела вровень с ней в опасной близости, так что было  даже  видно
ее бледное лицо и мстительно улыбающиеся пунцовые  губы.  Потом  истребитель
свечкой ушел в зенит.
   "Сейчас будет заходить на атаку",-  догадалась  Мария  Спиридоновна.  Она
вскочила  и  бросилась   в   пилотскую   рубку.   Оттолкнув   растерявшегося
парнишку-пилота, бабушка села к штурвалу.
   Первая очередь из крупнокалиберного пулемета пробила фюзеляж и крылья, но
не причинила никому вреда
   Бабушка резко бросила самолет вниз и пошла над самой  водой,  то  и  дело
меняя курс.
   Был, был у бабушки некоторый опыт в таких делах. Не раз ей приходилось во
время войны с растраченным боезапасом увиливать от "мессершмиттов".
   Теряя голову от сатанинской ненависти,  бросилась  Накамура-Бранчевска  в
атаку на ползущий над гребешками волн неуловимый  тихоход.  Вторая  атака...
третья... "Дуглас" вдруг, резко задрав нос, устремился вверх.
   Самолет Накамура-Бранчевской врезался в воду и сразу исчез так, как будто
его и не было... не было никогда... Пузыри  земли...  о  пузыри  земли,  как
сказал великий Шекспир.

   ЭПИЛОГ
   Солнце уже встало над скалой Хамелеон, когда Геннадий и  бабушка  кончили
свой рассказ. Мы спустились с  террасы  и  пошли  к  морю.  Бабушка  тут  же
бросилась в воду, а мы с Геннадием сели на еще холодную гальку.
   - Геннадий,- сказал я,- в классических приключенческих романах полагается
в эпилогах рассказывать о судьбе героев.
   - Ну что ж,- проговорил мальчик,- давайте не будем отступать от традиции.
"Алеша Попович" сейчас в Атлантике. Исследует Марракотову бездну. Там все  в
порядке. Правда, один член экипажа оставил море, остепенился и живет  теперь
в нашей квартире на улице Рубинштейна. Я думаю, вы  догадываетесь,  что  это
Пуша Шуткин.
   Доллис и Наташа прекрасно поладили друг с другом,  хотя  до  сих  пор  не
могут  разобраться,  кого  из  них  унес  бешеный  слон,  а  кто  остался  с
родителями. Мы часто навещаем сестер с моим товарищем Валентином  Брюквиным.
Ну  вот,  пожалуй,  и  все.  Да,  генеральный  консул  Старжен  Фиц  оставил
дипломатическое  поприще  и  устроился  шеф-поваром  в  "Луч"   -   столовую
ресторанного типа.
   Геннадий замолчал. Сощурившись, он смотрел в  слепящий  блеск  моря.  Там
выпрыгнула из воды стайка дельфинов, один большой, второй поменьше и четверо
совсем маленьких. Еще несколько лет назад дельфинов  в  Черном  море  нельзя
было увидеть.  После  запрещения  охоты,  они  стали  возвращаться  к  нашим
берегам.
   - А почему вы ничего не говорите об эмпирейцах, Геннадий? О  сенаторах  и
легоперах?
   Брови мальчика сошлись на переносице.
   - Сведения, поступающие оттуда, очень противоречивы .
   Я вспомнил, как он глядел вчера вечером в море, и осторожно спросил:
   - Вас тянет туда, Гена? Да?
   Он быстро взглянул на меня, в глазах его вспыхнули далекие маячки,  потом
он снова повернулся к морю.
   - Видите ли, Василий Павлович, мне кажется,  что  там  снова  неспокойно.
Хищники так просто не откажутся от такого лакомого кусочка. Мне кажется, что
над архипелагом снова собираются тучи. Конечно, эмпирейцы уже не те, но  мне
все-таки страшно за них...
   Он положил подбородок на колени и снова уставился в море. Некоторое время
мы молчали. Я все еще не мог прийти в себя от всего услышанного за ночь.  Со
смешанным чувством уважения, восхищения и даже некоторой робости  я  смотрел
на этого внешне такого обычного мальчика. Он был печален.
   - Да! - воскликнул я.- А что же случилось с Чаби Чаккерсом?
   - Чаби? - Лицо Геннадия осветилось широкой улыбкой.- Чаби женился. У него
теперь большая семья. Собирается сюда, в Коктебельскую бухту, повидать меня.
   - Не они ли это там прыгают? - спросил я.
   - Вполне возможно,- ответил Геннадий, вскочил и закричал: -  Чаби!  Чаби!
Оооиииеееу!
   1969
   Февраль - июнь
   Карагалинка - Ялта - Нида


 


<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...
Другие книги жанра: детская литература

Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу: [1] [2]

Страница:  [2]