Вопрос: что такое еврей? - это важный вопрос, интересующий каждого
кто имеет хоть какое-нибудь отношение к еврейству, а обсуждение этого
вопроса и исчерпывающий ответ на него позволили бы евреям разрешить свои
сомнения в том, евреи ли они. Вопрос этот затрагивает самые важные ас-
пекты сущности и бытия еврейского народа. Исчерпывающее и содержательное
определение даст возможность установить, существуют ли сегодня евреи и
до каких пор они будут существовать, имеется ли у еврейства внутренняя
сущность, не подпадающая под то определение, которое еврейство получает
извне от разного рода антисемитов. При этом неважно, будет ли такая де-
финиция носить национальный, религиозный или биологический характер и
каковы окажутся ее составляющие, - важно, чтобы она затрагивала самую
суть проблемы, а значит, и определяла рамки еврейского бытия.
На протяжении многих веков такой вопрос попросту не существовал. При-
надлежность к еврейскому народу связывалась с принятием определенного
образа жизни; евреем назывался человек, принявший те верования и тот
способ существования, которые диктовал ему иудаизм. Любое сознательное
отклонение от этого образа жизни, будь то в теории или на практике, рас-
ценивалось как измена еврейству во всех его проявлениях, и речь здесь
идет не только о тех евреях, которые приняли другое вероисповедание.
Такое положение вещей, существовавшее в течение долгого времени, ста-
ло изменяться в девятнадцатом столетии с возникновением движения Аскала.
Все больше и больше евреев стали частично или полностью отказываться от
фундаментальных предписаний исторического иудаизма, но тем не менее ев-
реи эти не переходили в другую веру и продолжали считать себя евреями.
Если в девятнадцатом веке число таких людей было незначительным, а иног-
да и вовсе сходило на нет, то в тридцатые годы нынешнего столетия их
уже, несомненно, было большинство в еврейском народе. Возникла серьезная
проблема: как определить их еврейство? Что такое еврей - применительно к
этим людям?
Все это относится не только к тем евреям, которые сами себя считают
совершенно нерелигиозными, но и к различным идеологическим течениям в
нынешнем иудаизме. Реформаторы, а в определенном смысле также и
большинство консерваторов, не исповедуют иудаизм в исконном, историчес-
ком значении этого слова. Что касается их, то дело здесь не в различии
Галахи и религиозной практики, а также не в приятии или неприятии неко-
торых положений веры. Многие века сама возможность спора служила факто-
ром, объединяющим различные течения иудаизма. Когда спорящие стороны ос-
новывали свои представления на одних и тех же первоисточниках, одинаково
авторитетных для них, то даже в случае разногласий по поводу толкований
Писания или смысла книги Зоар, у спорящих сторон всегда имелся общий ба-
зис, как бы далеко ни расходились их выводы.
Разумеется, и в наши дни возникают подобные споры, касающиеся проблем
Галахи и основоположений веры. Что же касается большинства евреев нашего
времени, в том числе верующих, то между ними существуют расхождения не
только в выводах, но и - и это более существенно - такое расхождение,
которое лишает их общего базиса в споре.
С этой точки зрения, лишь ортодоксальный иудаизм (здесь имеется в ви-
ду не политическое течение и не определенная конфессия, а образ жизни и
мировоззрение) способен выдержать подобное испытание. Каким бы странным
это ни казалось, но при создавшемся положении вещей лишь представители
незначительной части народа могут быть названы евреями в полном смысле
слова. Поэтому вопрос "что такое еврей?" приобретает иную, не менее важ-
ную формулировку: существует ли (а если нет, то может ли быть) такое оп-
ределение, под которое подпадало бы большинство евреев нашего времени?
ПРОБЛЕМА ОПРЕДЕЛЕНИЯ
Теоретически нетрудно выделить такие черты характера, способ мышления
и абстрактные идеи, на основании которых можно было бы дать определение
сути современного еврейства или, по крайней мере, попытаться представить
себе возникновение этой сути в будущем. Однако сомнительно, что пути к
определению понятия "еврей" могут быть найдены вне связи с еврейской ис-
торией.
В жизни еврейского народа история играла иную роль, чем в жизни любо-
го другого древнего народа. Понятно, что еврейское прошлое обладает осо-
бым значением при выработке концепции еврейского народа. Всякая нация
или народность приобретает свою специфику и превращается в нечто единое
благодаря наличию некоторых обстоятельств, таких, например, как родная
земля, единство языка и культуры, общность происхождения или общее прош-
лое. Но у еврейского народа в его современном состоянии нет общей геог-
рафической родины. Исконный его язык - это язык культуры для некоторой
части народа, а не живой его язык, не язык повседневности. А с оскудени-
ем религии не осталось у евреев объединяющей их общей культуры, ибо ев-
рейская культура представляет собой литературные и иные проявления иуда-
изма. Само собой понятно, что существует ивритская культура и, быть мо-
жет, культура светского еврейства, но такая культура не является всеев-
рейской и не имеет отношения ко всему народу в целом. Ивритская литера-
тура - даже самая первоклассная и высокохудожественная - удовлетворяет
потребности лишь граждан Государства Израиль и носителей языка иврит. С
этнической же точки зрения трудно утверждать, что существует такой эт-
нос, как евреи. Даже попытки антисемитов отыскать общие этнические чер-
ты, объединяющие евреев, потерпели неудачу. Географическая разобщен-
ность, с одной стороны, и принятие в свою среду прозелитов - с другой,
за долгие века размыли черты общего этнического происхождения евреев.
Особенно важна проблема прозелитов. Можно констатировать, не вдаваясь в
подробности того, сколь велика доля прозелитов и их потомства среди ев-
рейского народа, что сам факт вхождения их в еврейскую среду и растворе-
ния в ней лишает силы концепцию этнической общности евреев. Отсюда сле-
дует, что общее прошлое и еврейская история занимают важнейшее место в
определении понятия еврейства. Более того: история еврейского народа -
это его родина.
Нам хотелось бы подчеркнуть, что лишь эта дефиниция является опреде-
лением национальности, тогда как конфессиональная дефиниция носит в зна-
чительной мере внеисторический характер. Поскольку, согласно рабби Саа-
дии-гаону, "наша нация только благодаря Торе своей является нацией", а
Тора, взятая сама по себе, не может рассматриваться как культурно-исто-
рическое явление, то всякий, кто придерживается Торы в ее данности, мо-
жет считаться евреем, и роли здесь не играют ни его прошлое, ни пред-
шествующая история еврейской культуры. Это значит, что обоснование ев-
рейства приводит к исторической дефиниции только в том случае, если это
обоснование осуществлено не с религиозно-галахической точки зрения. Дру-
гими словами, всякое определение того, что такое еврей, не базирующееся
на еврейском прошлом, не только не может считаться правомерным в истори-
ческом аспекте, но и лишено смысла с точки зрения современности.
Любое определение еврейства, даже предельно далекое от простой и яс-
ной концепции еврейского прошлого, неизбежно окажется связанным с этой
концепцией. Быть может, следовало бы выразить сущность еврейства в дефи-
ниции, более приближенной к проблемам наших дней, но в любом случае эта
дефиниция будет включать в себя все еврейское прошлое.
Содержательный ответ на вопрос, что такое современный еврей, связан,
следовательно, с нахождением такого определения, которое отвечало бы ме-
нее строгим критериям, чем требования ортодоксального мировоззрения.
Не выдерживают критики большинство израильских определений, связываю-
щих еврейство с существованием еврейского государства, а также попытки
определить еврейство с помощью выражения "светоч народов", ибо это опре-
деление носит столь общий характер, что почти не содержит в себе никако-
го смысла. "Ожившая пустыня", "социалистическое общество" или "вера в
избавление", - даже если все эти определения сложить вместе, не приобре-
тут никакой специфики. Та же участь постигла тех, кто пытался дать иско-
мое определение намного раньше. К примеру, определение всего свода запо-
ведей через предписание "Возлюби ближнего, как самого себя" содержит в
себе, безусловно, некую специфику, однако в качестве самодостаточного
определения, вне связи с 613 заповедями, оказывается столь отвлеченным,
что перестает быть понятным. Общим во всех этих попытках определить ев-
рейство оказывается то, что все они внушают мысль об отсутствии у ев-
рейства (разумеется, не у иудаизма) какого бы то ни было собственного
содержания.
Мало того, подобные определения приводят к негативистским выводам от-
носительно еврейства как такового. (Ибо явление, лишенное содержания, не
стоит того, чтобы им дорожили). Большинство таких дефиниций являются не-
гативистскими по самой сути, ибо пытаются избежать указания на специфи-
ку, обосабливающую и пугающую. Поскольку же они хотят быть определения-
ми, в которых отсутствует отчуждающая специфика, они немедленно оказыва-
ются лишенными какого-либо конкретного смысла.
Вывод из всего этого чрезвычайно прост, хотя может показаться стран-
ным: чтобы определение того, что такое еврей, обладало конкретным смыс-
лом, а не было маловразумительной абстракцией, оно должно явным образом
заключать в себе указание на еврейскую специфику, на то, чем еврей отли-
чается от любого другого человека. Тому, кто строит свое определение ев-
рейства через понятие 613 заповедей, нет нужды объяснять, что он имеет в
виду еврейство, а не буддизм. Иначе обстоит дело с краткими определения-
ми. Для того чтобы она не только давала общее определение, но и подчер-
кивала особенности еврейства. И даже в своей самой общей форме: ев-
рейством является такая-то идея, такая-то система верований, - она долж-
на все-таки говорить об евреях.
Определения того, что такое еврей, в той или иной степени базируются
на связи между этим понятием и понятием еврейского народа. Говорят ли
они о настоящем или обращаются к прошлому, они в любом случае должны
иметь касательство к евреям. Поэтому для того, чтобы понять еврейство
любой эпохи, необходимо выработать определенную концепцию, объясняющую
сущность национальных связей между евреями на протяжении многих веков.
ДОМ ЯАКОВА
На вопрос о том, что именно служит звеном, связывающим между собой
евреев, ответить нелегко. Мы уже указывали на трудности, возникающие при
попытке взглянуть на евреев как на нацию в обычном смысле этого слова.
Ведь со времени разрушения Второго Храма, а может быть, уже со времен
разорения Самарии, большая часть еврейского народа не живет на своей
земле, не знает собственной политической жизни. История еврейства Земли
Израиля, при всей ее национальной значимости, является в узко политичес-
ком смысле исключительно историей евреев израильской земли. Несомненно,
что на протяжении многих столетий поддерживались интенсивные взаимоотно-
шения между диаспорой и Землей Израиля, однако эти взаимоотношения,
рассматриваемые сами по себе, лишь обостряют извечный вопрос о природе
объединяющих евреев связей. Ибо евреи (чье не вмещающееся ни в какие
рамки естественное существование в качестве народа было замечено еще в
далеком прошлом) в той или иной степени ощущают эту удивительную связь с
израильской землей и ее обитателями даже в наши дни. В конце концов ука-
зание на то, что "существует один народ, рассеянный и разбросанный среди
народов, и вера его иная, чем у других народов, и законы царя они не ис-
полняют" (Эстер 3,8), было дано в очень далекие времена, и уже тогда су-
ществовало непонимание сущности этого "народа".
Можно попытаться дать определение связи между евреями как связи рели-
гиозной, а еврейство определить как религию. Но этого явно недостаточно.
Следует подчеркнуть, что представление о еврействе, принятое в еврейском
народе на протяжении многих веков (хотя были и исключения), подразумева-
ло, что иудаизм имеет отношение только к евреям. Лишь в редкие эпохи бы-
ла широко распространена практика прозелитизма, но по большей части это-
го старались избегать. Вместе с тем, как уже отмечалось, ничто не пре-
пятствовало притоку прозелитов из любого народа и расы. Следовательно,
помимо того, что не существует этнически чистого еврейства, требование о
сохранении этнической чистоты не является одним из основоположений иуда-
изма.
Несмотря на все эти странности, существует исконно еврейское предс-
тавление о природе звена, связывающего между собой евреев, и мало того,
что это представление включает в себя еврейское прошлое, - оно еще дает
возможность выработать исходную посылку для определения "что такое ев-
рей", сохраняя свое значение даже для наших дней. С исконно еврейской
точки зрения, еврейский народ является не народом в точном смысле этого
слова, а семьей. Слова "дом Яакова", "дом Израиля" дают исчерпывающее
обозначение еврейского народа и выражают сущность искомой связи как свя-
зи между членами одной семьи. Еврей связан со своим народом не только
культурными и эмоциональными связями, объединяющими между собой предста-
вителей одной нации. Это связующее звено не зависит даже от наличия об-
щей географической родины. Принадлежность к семье, в отличие от любых
других отношений, не является произвольной: человек не выбирает себе
семью, и не в его воле освободиться от родственных уз. Человек может не
любить своих сородичей, даже сознательно вредить им, и тем не менее он
не в силах разорвать узы, которые связывают его с ними. Тон утверждения,
что "Израиль, даже согрешивший, остается Израилем", прекрасно поясняет
такое положение вещей, когда принадлежность к дому Израиля не может быть
устранена.
Точно так же религия Израиля не может рассматриваться как всеобщая
религия, как выражение общей истины, значимой для всего человечества.
Это не означает, что в иудаизме отсутствуют основоположения, значимые
для других народов, однако в целом иудаизм - это способ существования
сынов дома Израиля, форма жизни семейства Яакова. Иудаизм не является
религией, которая досталась евреям случайно, - он предназначен специ-
ально для евреев. Из этого понятно, почему евреям всегда было чуждо мис-
сионерство. По правде говоря, в этом нет ни грамма высокомерия или сепа-
ратизма. Это является жизненной позицией, продиктованной связями внутри
одной семьи, со своими собственными обычаями и законами. В связи с этим
прозелитизм рассматривается как присоединение к некоей специфической
семье сынов Израиля, подобно тому, как входят в чужую семью после заму-
жества. Отношение к прозелитам, в котором любовь сочетается с недовери-
ем, базируется не на особой идее, а на чувстве, соответствующем чувству
семьи, принявшей в число домочадцев чужака.
Определение связи, объединяющей между собой евреев, в качестве семей-
ной, а не национальной, не является лишь сменой названия. Сущность се-
мейной связи . как в научном, так и в психологическом аспекте - сильно
отличается от любых других связей между людьми. Семейные узы представля-
ют собой единственную в своем роде связь, ибо являются самыми первыми и
наиболее фундаментальными среди прочих человеческих связей. Они пред-
шествуют не только национальным взаимоотношениям, но и отношениям внут-
риплеменным. Семейные связи наиболее примитивны и по сути своей лишены
рациональной основы; они не базируются на какой-либо духовной концепции,
а являются лишь выражением чувства общей принадлежности к чему-то. И хо-
тя семейные связи примитивны и иррациональны, это не уменьшает их значи-
мости. Напротив, это наиболее могучие, наиболее фундаментальные связи,
наиболее прочное на разрыв.
Тот факт, что представители еврейского народа именно таким образом
рассматривают (или точнее - ощущают) свою принадлежность к народу, выра-
жается, к примеру, в неприязни к выкрестам, которую чувствует любой ев-
рей (даже атеист), и неприязнь эта сродни тем чувствам, какие испытывают
члены семьи по отношению к тому, кто пренебрегает своей семьей и отказы-
вается от нее: члены семьи не желают мириться с этим фактом, ибо выйти
из семьи невозможно, и само желание порвать с семьей вызывает отвраще-
ние. В чем же суть этой семейственности, объединяющей евреев? Быть мо-
жет, осмысление природы прозелитизма позволит подобрать ключ к пониманию
сущности отношений между евреями, ибо в отличие от того, кто родился
внутри еврейства и кому иудаизм достался по наследству, тот, кто прохо-
дит процедуру принятия иудаизма, вступает в народ Израиля сознательно,
усыновляется семьей, делая явным характер исконных связей в этой семье.
Существует некоторое число законов, отделяющих прозелитов от остальных
евреев, однако эти законы являются лишь внутри семейными перегородками,
вроде тех, например, что отделяют коэнов от остальных евреев. Прозелит,
принявший иудаизм (а не просто пришелец), становится частью дома Израи-
ля, реально входит в состав семьи. По существу, вопрос ставится так:
как, когда и каким образом происходит этот акт присоединения и усыновле-
ния? Согласно воззрениям иудаизма, "прозелит, принявший еврейство, подо-
бен только что родившемуся младенцу", и поэтому он считается свободным
от всех прошлых отношений и связей. Приняв иудаизм, прозелит теряет не
только свою расовую и национальную принадлежность, но и биологическую
связь со своей прежней семьей. Следует помнить, что религиозный обряд
принятия иудаизма (обрезание и окунание), при всей его галахической важ-
ности, не является сакраментальным актом перерождения. Обрезание и оку-
нание - это заповеди, относящиеся ко всему еврейству в целом; у них есть
свой специфический смысл, никак не связанный с той концепцией рождения
заново, которая характерна, например, для христианского обряда крещения.
Актом по-настоящему действенным (при отсутствии которого не имеет ре-
альной силы религиозный обряд) является желание соединиться и слиться с
домом Израиля на любых, связанных с этим, условиях. Прозелит усыновляет-
ся семьей Израиля не благодаря его условному приобщению к праотцам се-
мейства (хотя прозелит . "сын Авраама, отца нашего", он, однако, не яв-
ляется в том же самом смысле "сыном Яакова"). Он становится сыном Израи-
ля в силу своего желания принять законы иудаизма. Это значит, что суть
"семейства Яакова" не биологическая, а идеальная. Народ Израиля - это
умопостигаемый феномен, носящий характер семьи, феномен, особенный в
своем роде и определяемый этой своей особенностью.
Талмудические высказывание: "Твой отец - это Святой, Благословен Он,
а мать . это община Израиля" - не является аллегорией. Оно не является
также отвлеченной теологической формулой. На самом деле, это несколько
поэтизированное определение сущности взаимоотношений между евреями. Ев-
рейский народ - это семья, и евреи - это братья и сестры, дети одного
отца. Однако отцами еврейской семьи (при том, что они являлись биологи-
ческими и историческими прародителями евреев) были не Авраам, Ицхак и
Яаков, ибо связующее звено между евреями создано не ими, а специфическим
отцовством Святого, Благословен Он. Быть может, лучше всего иллюстрируют
эту идею слова пророка: "Ибо Ты - Отец наш, ибо Авраам не признает нас,
а Израиль не считает нас своими. Ты, Г-сподь, Отец наш, Избавитель наш -
от века имя Твое" (Ишая 63, 17). Это значит, что рассматриваемое опреде-
ление не является по существу определением теологическим. "Ты - Отец
наш" - это не ханжеская декларация религиозной приверженности, а чуть ли
не утверждение биологического родства. Вера и отношение к Б-гу не носят
в иудаизме абстрактного или "религиозного" характера в том смысле, как
это понимается в других религиях. Такое отношение само по себе служит
базисом для сплочения и слияния еврейского народа. Это религиозное отно-
шение - то, что называется "религией Израиля", - является поэтому лишь
системой родственных отношений, семейных церемоний, принятых между отцом
семейства и его детьми. Здесь скорее всего имеет место поддержание и
подтверждение "семейных связей" еврейства, чем система верований и
взглядов.
Эти определения, как видно по их языку, являются иудаистическими оп-
ределениями, и поэтому создается впечатление, что их легко оспорить. Ка-
кое они имеют касательство к еврею, который не выполняет заповедей, ка-
кое они имеют касательство к еврею, который иначе относится к Б-гу, и
какое они имеют касательство к атеисту, который отрицает все и вся? Но,
как уже говорилось, узел, связывающий евреев в единое целое, является не
идеальным узлом, зависящим от приятия или неприятия некоторых идей, а
"семейными узами", имеющими источником иные пласты души. Сын может не
постигать сущности своей связи с отцом, отрицать наличие такой связи или
факт существования отца, - но при этом он остается его сыном.
Идеологические соображения могут быть не принимаемы в расчет евреем,
но он продолжает поддерживать семейные отношения, как и любые другие
родственные связи, - эмоционально, бессознательно. Отсюда этот фундамен-
тальный национальный характер "царства священников и святого народа",
это стремление быть священником и глашатаем борьбы за святое дело, за
освобождение, за идеалы, принимающие обличья, которые навязывает время;
это чувство долга и амбиции "сынов Б-га живого", выражающиеся тысячами
способов, но имеющими под собой одну реальную подоплеку. Отсюда же ощу-
щение связи с другими евреями, ощущение непонятное, удивительное и вызы-
вающее тревогу во времена кризиса, в пору поисков своего истинного места
в мире, в пору, заставляющую еврея почувствовать, что он является сыном
своего Отца и его место рядом с другими Его сыновьями.
КОНЕЦ...
Другие книги жанра: религиозные издания
Оставить комментарий по этой книге
Страница: [1]
