ГЛАВА ПЕРВАЯ

   Марина закрыла за собой калитку, повернулась и пошла по  тропе  через
скалы. Руффи бежал впереди, быстро перебирая  короткими  белыми  лапами.
Вечерний бриз трепал ему шерсть, поднимая белые завитки, похожие на  ле-
пестки цветов. Далеко в море солнце опускалось  за  невидимый  горизонт,
окрашивая огнем небо. Золотые, оранжевые и синие полосы легли на  волны,
над ними летала чайка. Марина проводила ее взглядом и улыбнулась.  Прон-
зительно крича, чайка кинулась вниз, к разноцветным  волнам,  нырнула  и
снова взмыла вверх.
   На каком-то отрезке скалистая тропа шла вдоль дороги, по которой ред-
ко ездили машины, в основном здесь проходили те, кто спускался на  каме-
нистый берег, заливаемый во время прилива.
   Марина подошла к самому краю скалы и глянула вниз на огромные серова-
то-синие валуны, на гальку, до белизны отмытую  морем,  на  вспыхивающие
золотом кустики чистотела, сбегающие со скал к берегу.
   Она почти подсознательно услышала скрежет резко затормозившей  за  ее
спиной машины. Хлопнула дверца, кто-то побежал... Марина  удивленно  по-
вернулась. К ней по траве стремительно, точно с кем-то наперегонки,  бе-
жал длинноногий мужчина. Она заметила черные волосы, гибкое  тело  и  до
странности бледное лицо.
   От изумления она открыла рот, а он внезапно остановился в  нескольких
шагах и, пронизывая ее взглядом, замер в позе, будто хотел на нее набро-
ситься.
   - Что-нибудь случилось? - спросила Марина, так и не дождавшись,  пока
мужчина заговорит.
   Он тяжело дышал, белая рубашка на груди вздымалась, пиджак был  расс-
тегнут. Галстука на нем не было.  Черные  волосы,  густые  и  волнистые,
растрепал ветер, и они торчали в разные стороны.
   - Мне показалось... - произнес он прерывисто и, выдохнув, оборвал се-
бя: - Нет, ничего.
   Она никогда не встречала его прежде, значит, он был  нездешним.  Сама
Марина всю жизнь провела в Бассли. Она выросла в  уединенном  домике  на
скале. Все, кто жил поблизости, знали ее, и она знала всех. Несмотря  на
юность, Марина прекрасно чувствовала себя в  столь  надежном  окружении.
Большинство молодых людей оставляли этот отдаленный уголок на северо-за-
падном побережье Англии и уезжали в более людные места. Марина не хотела
уезжать. Ей здесь нравилось. Ее совсем не привлекала  работа  в  Лондоне
или Бирмингеме.
   Разглядев незнакомца вблизи, она неожиданно улыбнулась, и улыбка пре-
образила ее лицо. Она была мечтательной и хрупкой  девушкой,  обычно  ее
овальное личико было бледным и задумчивым, а  тонкие  серебристые  пряди
волос спадали мягкими локонами. В детстве волосы у нее были  белые,  как
вата. Гранди звал ее "хлопковая головка". С возрастом волосы немного по-
темнели, но все равно оставались очень светлыми.
   Смуглый незнакомец, казалось, застыл, увидев ее улыбку, и руки у него
сжались. Он нахмурился, как если бы эта улыбка поразила его своей неожи-
данностью. Нет, подумала Марина, не поразила, а шокировала.  Неужели  он
не привык, чтобы ему улыбались?
   Она взглянула с интересом. Несмотря на жесткую  резкость  черт,  лицо
его было привлекательным. Настолько привлекательным, что  она  не  могла
себе представить, чтобы оно могло кому-то не понравиться.
   - Вам показалось, что  я  собираюсь  прыгнуть  вниз?  -  На  лице  ее
мелькнула слабая усмешка.
   - Это совсем не смешно, - отрезал он и сжал губы.
   - Вы правы, - сразу согласилась она с раскаянием в голосе, почувство-
вав, что страх, который он испытал, увидев ее на краю скалы, еще не про-
шел. - Извините меня. Я привыкла ходить по этим скалам. У  меня  хорошее
чувство равновесия, я не боюсь высоты.
   Пока она говорила, он сделал два шага и оказался совсем близко.  Чер-
ные глаза осматривали ее с ног до головы с непонятным выражением. Взгляд
его не был наглым, он смотрел без той бесцеремонности, с  какой,  случа-
лось, разглядывали ее молодые туристы. Глаза  его  слегка  поблескивали.
Губы крепко сжаты, чувствовалось, что такая сдержанность дается ему уси-
лием воли. И смотрел он на нее так, словно встретил нечто дорогое и  хо-
рошо знакомое после долгого отсутствия, и, странно,  Марина  поняла  его
взгляд, потому что сама ощущала нечто подобное. С той  минуты,  как  она
увидела его, ее беспокоило неожиданное чувство близости.
   - Вы здесь живете? - На этот раз вопрос задал он, опустив тяжелые ве-
ки.
   Ей показалось, что он ее выспрашивает, вопрос прозвучал обдуманно,  и
смотрел он пристально.
   - Да, - ответила она, - вон в том доме, - и показала рукой. Но незна-
комец даже не повернулся, чтобы посмотреть туда, где, наполовину скрытый
деревьями, стоял ее дом. И Марина поняла, что он заранее знал  ответ  на
свой вопрос, а может быть, и видел ее прежде гуляющей среди скал.
   Он повернулся к морю. Солнце уже село, и краски на горизонте  потуск-
нели. Облака сбились в серые кучи, и между  ними,  как  шелковые  шарфы,
блистали языки огня.
   - Какое идиллическое место, - сказал незнакомец, но думал  он,  каза-
лось, о другом. Чтото было у него на уме, она Это чувствовала.  Его  лоб
перечеркнула черная линия напряженно сдвинутых бровей.
   - Летом да, - согласилась она.
   - А зимой?
   - Зимой ветрено. - Она засмеялась. - В штормовые дни дождь  проникает
даже сквозь стены. Наш дом очень старый, стены ужасно толстые, но,  если
дует сильный ветер, дождь протекает даже сквозь них.
   Он взглянул со скалы вниз, туда, где в траве мелькал  белый  пушистый
хвост.
   - Ваша собака вовсю развлекается.
   - О, Руффи пугает кроликов на скалах. Если он крадется осторожно,  то
подбирается совсем близко, но они все равно успевают нырнуть в нору.
   Он кивнул.
   - Неужели вы спускаетесь по этой тропе? - Узкая  петляющая  тропинка,
которой все пользовались уже много лет, уходила вниз. - Это ведь опасно.
   - Я хожу по ней всю жизнь и чувствую себя в  полной  безопасности.  -
Марина улыбнулась ему. - Правда.
   Она свернула на тропу и двинулась вниз, слыша, что  он  вдет  следом.
Оглянувшись через плечо, она увидела, что он  напряженно  смотрит  ей  в
спину. У нее возникло странное чувство: под этим углом его резкое  смуг-
лое лицо казалось опрокинутым и каким-то особенно знакомым. Нет, она ни-
когда не видела его раньше, однако он не был  чужим,  ей  казалось,  она
знает его очень давно.
   - Пропустите меня, я пойду первым, - резко проговорил он.
   Смеясь, она покачала головой.
   - Нет, не нужно. Я здесь в безопасности.
   - Тем не менее... - Его руки обхватили ее тоненькую талию и как куклу
приподняли над тропинкой. Прежде чем она сообразила, что  произошло,  он
уже шел вниз впереди нее. Это удивило и позабавило Марину, и она  после-
довала за ним.
   На самой середине спуска был уступ, поросший травой, и оба, не сгова-
риваясь, сели на него. На краю ветер обдувал мелкие розовые цветочки  на
коротких стебельках. Незнакомец провел по ним пальцем.
   - Красивые. Как они называются?
   - Гвоздичник.
   Он приподнял брови.
   - Какое неинтересное название для таких красивых цветов.
   - Наверное, вы правы. - Сама она никогда об этом не думала, что отра-
зилось на ее лице. - Здесь их очень много. Они растут вдоль  тропинок  в
скалах.
   Незнакомец стал разглядывать растущую пучками траву и дрок у себя  за
спиной.
   - Здесь кругом цветы... Как называются вон те, белые?
   - Дрема, - ответила она. - Да вы наверняка видели их, когда ехали ми-
мо живых изгородей. В это время дремы везде полно.
   Впечатление было такое, что он нарочно говорит  о  цветах,  поскольку
эта тема самая нейтральная. Он смотрел вниз на траву, пощипывая ее  бес-
покойными пальцами.
   - Как вас зовут?
   - Марина, - ответила она, внимательно глядя на него. Никакой реакции.
Не поднимая головы, он сказал тихо:
   - Марина... дитя моря. Имя вам подходит.
   Большинство, впервые услышав ее имя, удивлялись, некоторым оно  каза-
лось забавным, но этот человек отреагировал спокойно.  Марина  не  могла
избавиться от ощущения, будто он уже знал, как ее зовут, хоть  и  стара-
лась себя убедить, что у нее разыгралась фантазия.
   - А как вас зовут? - она спросила, подумав  про  себя,  что  его  имя
должно быть суровым и мужественным. Он и выглядел так, что его внешности
соответствовало совершенно особое имя.
   Марина почувствовала его колебания, инстинкт подсказал ей, что он  не
хочет об этом говорить. Почему? - спросила она себя, взглянув  на  четко
очерченный профиль на фоне неба и жестко прорезанный рот.
   - Гедеон, - ответил он и посмотрел испытующе.
   Ей было интересно, отчего он так смотрит.
   - Очень библейское имя, - сказала она с улыбкой. - Гедеон, а дальше?
   Он ответил невыразительно, с коротким странным вздохом:
   - Гедеон Ферс.
   - Это Гедеон в Библии сразил кого-то ослиной челюстью?
   Он снова заулыбался, и глаза у него ожили:
   - Он был воин, и это все, что я о нем знаю.
   - А вы кто? - Она спросила потому, что имя у  него  оказалось  именно
таким, как она предполагала, и это ее обрадовало.
   - Я? - вздохнул он. - Я бизнесмен.
   - Вы здесь отдыхаете?
   Длинные черные ресницы опустились, он помолчал и ответил:
   - Да.
   - Где вы остановились?
   Опять замешательство. Потом он сказал:
   - Я ищу, у кого бы снять комнату. В  деревне  мне  сказали,  что  тут
где-то есть хозяин, который пускает постояльцев время от времени.
   - Это мой Гранди, - засмеялась она. - Они говорили о моем дедушке.  У
нас есть одна свободная комната, и летом мы пускаем  одного-двух  посто-
яльцев, мужа с женой, например, или двух женщин.
   - А сейчас комната свободна? - И опять ей показалось, будто он знает,
что она ответит.
   - Да.
   - Как вы думаете, пустит меня ваш дедушка?
   - Надо спросить у него.
   Он откинулся назад, опираясь на локти, ветер трепал его черные  воло-
сы.
   - А вы не будете возражать, если я у вас поживу?
   - Собственно, почему? - Она встретила его пристальный взгляд и нахму-
рила брови. К чему он клонит? Почему она должна против него возражать?
   Он пожал плечами, встал и протянул ей руку, крепко сжав пальцы, помог
ей встать.
   - Пойдемте, спросим вашего дедушку.
   Марина свистнула Руффи, который возбужденно носился вокруг  кроличьих
нор и неохотно вернулся к ней. Иногда он рычал и скалился  на  посторон-
них, но этот высокий смуглый незнакомец вызывал у него  только  восторг,
Руффи прыгал вокруг, лаял, лизал ему руки. Гедеон Ферс наклонился, чтобы
погладить собаку по лохматой спине, и руки у него были смуглые,  длинные
и жилистые.
   Это произвело на Марину хорошее впечатление. Если он понравился  Руф-
фи, значит, все в порядке. Она доверяла собачьему  инстинкту.  Несколько
недель назад мимо нее по скалистой тропинке  прошел  молодой  человек  в
ковбойке и джинсах. Она его даже не заметила, а Руффи зарычал, и  шерсть
у него встала дыбом. Молодой человек ушел, но, когда Марина возвращалась
той же тропой, он выскочил откуда-то, схватил ее и потащил в густой кус-
тарник на обочине. Руффи просто обезумел, и в конце концов  парень  сбе-
жал, а собака бросилась за ним, рыча и хватая его за ноги.
   Они повернули обратно. Проходя мимо машины Гедеона Ферса, Марина пос-
мотрела на нее с удивлением и восторгом. Маленькая и компактная, она бы-
ла обтекаемой и элегантной. Марина взглянула на Гедеона искоса, он  при-
поднял брови и спросил:
   - Нравится?
   - Очень быстрая, наверное.
   - Да, - ответил он сухо.
   - А где вы живете?
   - В Лондоне. - Ответ был нарочито краткий.
   Слабый туман начал подниматься с поверхности моря, сгущаясь языками у
горизонта и наползая на берег. В тумане плыла молодая луна, такая  блед-
ная, что казалась прозрачной.
   Марина вела Гедеона Ферса по темной садовой дорожке. Туман уже окуты-
вал белыми прядями дом и сад, стекал с веток над их головами. Свет в ма-
леньком полукруглом окне сиял над садом.
   Гранди подошел к окну, чтобы задернуть занавески. Он услышал шаги Ма-
рины и выглянул с улыбкой, и" тут она заметила, что лицо его  передерну-
лось и застыло, когда он увидел человека за ее спиной.
   Марина слегка нахмурилась. Дед побледнел. Он так смотрел на  Гедеона,
как будто увидел привидение.
   Она повернулась к Гедеону, ее голубые глаза спрашивали его, что  слу-
чилось.
   Гедеон встретил этот взгляд без всякого выражения. Почувствовав,  что
она за ним наблюдает, он сощурил черные глаза и посмотрел вниз.
   - Разве Гранди вас знает? - удивилась она.
   - Нет, - ответил Гедеон Ферс, в его голосе звучала  сухая  ирония.  -
Нет, совсем не знает.
   Дверь дома открылась, и Гранди, хромая, вышел  навстречу.  Спина  его
была согнута от многолетнего ревматизма.
   Гедеон Ферс шел к нему, протягивая руку:
   - Добрый вечер, сэр. Меня зовут Гедеон, Гедеон Ферс. Мне сказали,  вы
сдаете комнату.
   Гранди глядел на него из-под серых кустистых бровей и молчал, не  об-
ращая внимания на протянутую руку. Медленно перевел он взгляд на Марину.
Та смотрела на деда с огорчением, любопытством и недоумением. Что такое?
Что случилось с Гранди?
   Дед внимательно вглядывался в лицо девушки, на котором без утайки от-
ражались все ее чувства.
   После долгой паузы он повернулся к Гедеону и протянул ему  скрюченную
руку.
   Тот пожал ее осторожно, и Марина поняла, что он знает,  как  болят  у
дедушки изуродованные ревматизмом руки.
   - Комната у нас есть, - сказал Гранди грубовато. - Только,  думаю,  я
не буду больше ее сдавать. Гости меня теперь утомляют.
   Ее поразил этот ответ. Всего две недели назад у  них  останавливались
знакомые рыбаки, которые на целый день уходили на лодке в  море.  Гранди
говорил тогда, что приятно для разнообразия принимать гостей. Они с  Ма-
риной готовили для этих двоих  разные  особенные  блюда.  А  какое  удо-
вольствие было готовить рыбу, которую их постояльцы приносили каждый ве-
чер.
   Дед увидел удивление на лице Марины и отвернулся.  Гедеон  Ферс  тихо
сказал:
   - Я не доставлю вам никаких хлопот.
   И опять ей почудился какой-то невысказанный намек,  нечто,  что  было
ясно обоим мужчинам. Гранди смотрел на Гедеона хмуро.
   - Нет, не стоит, пожалуй.
   - Мне просто необходимо отдохнуть. - Голос Гедеона зазвенел, потом он
добавил: - Я не отдыхал уже целый год, так хотелось бы пожить в тишине и
покое.
   Дед смотрел уже не так Сурово, на лице отразилось колебание.
   - Не хочется вас огорчать, но могут возникнуть проблемы.
   - Со мной никаких проблем не будет, - сказал Гедеон, упорно гладя  на
деда.
   - Хотел бы я этому верить. - Голос Гранди звучал сердито, даже зло.
   Марина заметила, как Гедеон дернул широкими плечами. Еще немного -  и
он отступится, подумалось Марине, уж очень неприветлив был  Гранди.  Она
невольно придвинулась к Гедеону и посмотрела на деда:
   - Я буду готовить, Гранди. Правда, никакого беспокойства не будет.
   Дед повернул к ней тяжелую седую голову, и она  увидела,  как  сжался
его бескровный рот. После короткой паузы он пожал плечами и кивнул.
   Гедеон повернулся и тоже посмотрел на нее. Она  ответила  ему  легкой
улыбкой и взяла под руку.
   - Ну вот, Гранди сказал, вы можете оставаться. Пойдемте, я покажу вам
комнату. Вид из окна там удивительно успокаивает. Оно выходит  прямо  на
море без конца и края.
   Дом был очень старый, построенный еще в семнадцатом веке из  местного
камня. Стены вдвое толще обычных, с глубоко утопленными окнами и широки-
ми подоконниками, чтобы выдержать напор штормовых ветров.
   - Пригните голову, - сказала Марина, смеясь, потому что все  мужчины,
входившие в их дом впервые, ударялись головой о притолоку.
   Но Гедеон, предчувствуя, что может с ним случиться, если он выпрямит-
ся, уже пригнулся. Высокий рост приучил его к таким предосторожностям.
   Он выпрямился только тогда, когда они стали подниматься по  лестнице.
Марина открыла дверь в свободную комнату, и Гедеон вошел. Подойдя к  ок-
ну, он облокотился на подоконник и стал смотреть на темнеющее море. Луна
уже выплыла из облаков, и бледные ее лучи падали на волны. Быстро подни-
мался прилив, и они ясно услышали шум воды и перекатывание гальки.
   - Самый высокий прилив бывает в восемь, - сказала она.
   - Отсюда море выглядит пустынным. - Он не отрывал глаз от  расстилаю-
щегося перед ним простора. - Вам оно не надоедает?
   - Нет, - ответила она просто.
   - И вам не бывает скучно одной?
   Вопрос был задан легко, без нажима, но ей  опять  почудился  какой-то
подтекст.
   Марина покачала головой. Гедеон раскрыл окно, с металлической задвиж-
ки посыпались кусочки ржавчины. В комнату ворвался ветер, перепутал  Ма-
рине волосы, бросил их в лицо Гедеону, и тот ощутил их свежий запах. Ге-
деон рукой отвел пряди и задержал на пальцах, разглядывая их серебристый
оттенок.
   - Красивые волосы, - сказал он тихо.
   Они стояли очень близко. Он разглядывал ее волосы, а она - его черные
глаза, а которых вокруг зрачков мелькали желтые и синие искры, не  види-
мые на расстоянии, но делавшие глаза особенно темными.
   - У вас есть какой-нибудь багаж? - спросила она застенчиво,  чувствуя
его взгляд.
   - Да, в машине. - Он отпустил её волосы, и Марина рукой отбросила  их
за спину.
   - Вы очень голодны? Ванная комната здесь, за стеной, а я спущусь вниз
и займусь ужином, - и она пошла к двери. Гедеон наблюдал за ней, не дви-
гаясь. Уже выходя, она повернулась и спросила: - Есть ли что-нибудь, че-
го вы совсем не едите?
   - Да, грибы. У меня от них бывает сыпь.
   - Я запомню, - сказала она, улыбнувшись. - Я не могу есть  землянику.
Одна ягодка - и я краснею с ног до головы.
   В маленькой гостиной Гранди заводил старинные мраморные часы, принад-
лежавшие еще его отцу. Взглянув через плечо, он спросил хмуро:
   - Все в порядке?
   Марина ответила озадаченно:
   - Конечно. Гранди, ты видел его раньше? Ты с ним знаком?
   Он отвернулся, с особенной осторожностью поправил часы и ответил пос-
ле короткого молчания:
   - Нет.
   Она поняла, что он лжет. Она знала деда слишком хорошо,  он  не  умел
притворяться. Теперь у него покраснели уши, а это было верным признаком.
   Марина ушла на кухню, закрыв за собой  дверь,  и  принялась  готовить
ужин. Достала бекон, яйца, порезала помидоры.  Ужин  будет  простой,  но
сытный. Накрыла стол в кухне, потому что они всегда здесь ели, так  было
проще. Нарезала хлеб и поставила на стол масло.  Когда  вскипел  чайник,
заварила чай. Бекон на сковороде весело зашипел, запузырился,  распрост-
раняя аппетитный запах. Марина разбила на сковороду несколько яиц и поб-
рызгала сверху растопленным салом. В духовке у нее был уже  готовый  ре-
вень, но его следовало подогреть, поэтому она включила духовку  и  пошла
звать дедушку.
   Но не успела она дотронуться до дверной ручки, как  ясно  услышала  в
гостиной голос Гедеона:
   - Я знаю, конечно, есть риск, не надо мне постоянно напоминать. Но  я
готов взять все на себя.
   - Не нравится мне это, - голос Гранди звучал хрипло, слышно было, что
он взбешен.
   - Сочувствую, - произнес Гедеон сердито, никакого  сочувствия  в  его
голосе не было. - В конце концов, это только мое дело.
   - Только твое?
   - Тише! Ты что, хочешь, чтобы она услышала? - Голос  Гедеона  прибли-
зился. - Дверь закрыта?
   - Твое дело? Что ты имеешь в виду? - не отвечая на вопрос,  продолжал
настаивать дед. - Если Марина заподозрит...
   - Она ничего не узнает.
   - Нечего тебе было сюда приезжать.
   - Я же не собирался с ней заговаривать. Я рассказывал тебе, она стоя-
ла на самом краю скалы, и мне показалось... - Голос  Гедеона  прервался,
он хрипло выдохнул.
   - Ты извини меня, извини, - Гранди смягчился, подобрел. - Это, навер-
ное, было для тебя шоком.
   - Шоком? - Гедеон зло рассмеялся. - Да я в жизни так не пугался.  Мне
показалось, я не успею до нее добежать.
   Они замолчали. Марина слушала, нахмурив  лоб.  Значит,  все-таки  она
оказалась права: Гранди знает Гедеона и  что-то  между  ними  было.  Это
"что-то" сердило деда.
   Вдруг она услышала яростное шипение сковороды и бросилась снимать  ее
с плиты. Разложила яичницу на подогретые тарелки,  подала  на  стол  ос-
тальную еду и позвала Гранди. Через минуту он явился, и она сказала:
   - Все готово.
   Дедушка кивнул:
   - Крикну Гедеона.
   Но тот уже входил, наклонив голову, загораживая низкий дверной  проем
плечами. Вдохнув запах бекона, воскликнул:
   - Умираю от голода!
   Марина улыбнулась и указала ему на стул:
   - Садитесь и ешьте, пока горячее. - Взяла пузатый коричневый  чайник:
- Чай с сахаром и молоком?
   Гранди ел медленно, низко наклонив  голову.  Марина  пододвинула  ему
чашку с чаем и не переставала наблюдать за ним. Меж насупленных бровей у
деда на лбу залегла морщина, лицо было хмурым.
   Погладывая время от времени на Гедеона, она думала, какие у них могут
быть секреты. Однако ей и в  голову  не  приходило,  что  здесь  кроется
что-то серьезное. Гедеона она совсем не знала, но его  лицо  внушало  ей
доверие. В резких чертах была сила и уверенность. Ей казалось, что слову
этого человека можно верить.
   Сидя  за  столом,  Марина  строила  разные  предположения,  например,
сколько лет может быть гостю. Около сорока? Женат ли он? О мужчинах  она
знала совсем мало. Проведя всю жизнь вместе с дедом в  уединенном  доме,
она почти не встречалась с людьми  посторонними,  исключение  составляли
редкие постояльцы. Она не дружила с местными молодыми людьми,  поскольку
все свободное время проводила за роялем.
   Руффи лежал на полу кухни, выложенном красной  плиткой,  и  терпеливо
ждал остатков ужина. Поев, Марина нарезала для него  беконную  шкурку  и
положила на пол. Руффи туг же ее проглотил. Он обожал  беконную  шкурку,
и, чтобы он не подавился, глотая ее целиком, приходилось  резать  ее  на
кусочки. Однажды, будучи еще щенком, он чуть не умер, подавившись  таким
образом.
   - Я помогу мыть посуду, - сказал Гедеон.
   Гранди не уходил с кухни, и Марина чувствовала  его  молчаливый  про-
тест. Гедеон повернулся и спокойно на него посмотрел, тогда дед, не  го-
воря ни слова, вышел.
   - Вашего дедушку очень беспокоит ревматизм?
   - Да, - она вздохнула. - Помню, я еще была маленькая,  Гранди  голыми
руками рвал крапиву, он верил, что крапива сможет  вылечить  его  ревма-
тизм, но ему становилась только хуже.
   Гедеон кивнул.
   - Это действительно помогает, примерно как  иглоукалывание.  Пчелиный
яд оказывает такое же действие. Это называется целительством, и в основе
лежит реально существующий эффект.
   - Наш доктор называет все это бабьими глупостями, - рассмеялась она.
   - Профессиональная зависть. - Гедеон криво ухмыльнулся в ответ.
   Марина обратила внимание на его длинные,  жилистые  руки.  Прекрасная
форма, движения пальцев изящные и быстрые,  на  тыльной  стороне  растут
тонкие черные волоски. По виду в этих руках чувствовалась упругая сила.
   - Вас, видно, никогда не мучил ревматизм.
   - Нет, слава Богу.
   Гедеон быстро вытирал посуду и ставил ее горкой. Она закончила  мыть,
вытерла руки и повернулась посмотреть, как он убирает посуду. И  тут  же
поняла, что Гедеон совершенно автоматически, не спрашивая ее, ставит все
на свои места, открывая именно те дверцы шкафа, какие нужно. От этого по
спине у нее пробежал холодок.
   Ощутив перемену в Маринином настроении, он повернулся  и,  пристально
гладя черными сощуренными глазами, спросил:
   - Что случилось? Голова заболела?
   Марина тоже прищурилась:
   - Нет. - И только собралась спросить, что  тут  происходит,  в  конце
концов, как Руффи выхватил у нее из  рук  конец  посудного  полотенца  и
стал, играя, его тянуть. Она рассмеялась, отняла полотенце, а Руффи  ры-
чал и вилял хвостом.
   Тем временем Гедеон закончил уборку на кухне.
   - Ваш дедушка сказал, вы играете на пианино. Сыграйте мне что-нибудь.
   - Что ж, с удовольствием, - сказала она, не притворяясь  застенчивой.
Она любила играть и знала, что людям нравится  ее  слушать.  Она  начала
учиться, как только смогла самостоятельно сидеть на вращающемся  табуре-
те. К этому времени руки дедушки уже плохо брали аккорды, растяжка  ста-
новилась все уже и уже.
   Они пошли в музыкальную комнату, которая была самой большой на первом
этаже, в два раза больше гостиной. Много лет назад,  чтобы  поставить  в
доме рояль, Гранди сломал стену  между  двумя  маленькими  комнатами,  и
инструмент занимал здесь основное пространство. Гранди сам его  настраи-
вал, настраивал профессионально, поэтому рояль звучал мягко  и  красиво.
Слух у деда был безукоризненный, хотя он уже давно не  играл.  Не  хотел
играть посредственно. Больные руки стали для него трагедией, сделав  его
жизнь бессмысленной. Сейчас, казалось, он примирился с судьбой.
   Стены украшали программы его концертов, газетные анонсы, фотографии с
дарственными надписями от тех, с кем он в прошлом концертировал.
   Марина села на старый рояльный табурет, обитый зеленой парчой, и  по-
ложила руки на клавиши. Гранди часто говаривал, что руки - это ее сокро-
вище. Поразительная растяжка, пальцы и запястья  гибкие  и  сильные.  Он
обещал, что она обязательно поедет в Лондон и будет учиться у лучших пе-
дагогов. Но пока он держал ее при себе, и Марина знала, что лучшего учи-
теля она не найдет в целом мире. Всем, что она знала, она  была  обязана
деду. Музыка заполняла их жизнь. Гранди передал ей  все,  чему  научился
сам. Марина впитывала эти знания как губка, работала как одержимая, нео-
быкновенно быстро усваивая и запоминая.
   Она начала с технически трудной пьесы Листа. Она играла ее как упраж-
нение. Это было переложение для фортепьяно отрывка  из  оперы  Верди,  и
пьеса не особенно нравилась Марине, она не любила,  когда  произведение,
созданное для одного исполнения, переделывалось и приспосабливалось  для
другого.
   Гардины на окнах были отдернуты, и можно было видеть безмолвную  игру
лунного света на деревьях сада. Туман над морем сгустился. Время от вре-
мени ухо улавливало жутковатые завывания противотуманной сирены, похожие
на стоны больного животного.
   От Листа она перешла к Шопену, и лицо ее стало задумчивым. Музыка бы-
ла как бы декорацией в ее жизни. В этих декорациях играло совсем немного
людей. Ее родители умерли, когда она была совсем маленькой,  она  их  не
помнила. Первые шаги она сделала, держась за руку Гранди,  первые  слова
она произнесла, подражая его интонации. Когда все, что составляло дедуш-
кину жизнь, рухнуло, он оставил мир, в котором жил прежде, и поселился в
этом одиноком доме. Иногда зимой почтальон,  проезжавший  на  велосипеде
мимо их калитки раз в день, был единственным, кого  они  видели.  Многим
такая жизнь показалась бы тоскливой, но Марина и Гранди ни о чем не  жа-
лели, их мир был наполнен музыкой.
   Уже не думая о своем слушателе, она синела за роялем свободно и изящ-
но, ее светлые серебристые волосы рассыпались по плечам. С последним ак-
кордом взгляд ее упал на полированную крышку, и  она  увидела  отражение
своего собственного лица и менее ясное отражение другого, смуглого,  по-
зади. У нее возникло мимолетное ощущение того, что называется  deja  vu,
однажды виденное. Ей показалось, что она  уже  вглядывалась  когда-то  в
точно такое же отражение. Марина повернулась и увидела, что по-восточно-
му непроницаемые глаза Гедеона, бесстрастные как два  глубоких  колодца,
наблюдают за ней. - Благодарю вас, - сказал он тихо. Этот спокойный  го-
лос без особой похвалы заставил ее покраснеть больше, чем любой изыскан-
ный комплимент. Она, как ребенок, крутанулась на табурете, приподняв ма-
ленькие ножки: - Вы любите музыку? Стоило ей спросить, и она еще  больше
покраснела, закусила губу: - Извините. - За что? - Его глаза вдруг опять
сузились, полуприкрытые тяжелыми веками,  скрывавшими  промелькнувшее  в
них выражение. Марина и сама не понимала, отчего вдруг стала извиняться,
но ей почудилось, будто она подетски сказала что-то неуместное, бестакт-
ное. Она развела руками: - Я ведь и сама вижу, что любите. Гедеон помол-
чал минуту, потом поднялся и сказал с улыбкой:
   - Давайте сыграем в брэг, - и вышел из комнаты на кухню. Гранди сидел
у старого очага, на котором они обычно грели воду. Гедеон взял  с  полки
над очагом потрепанную колоду карт, это было место,  где  всегда  лежали
карты, и спросил деда, приподняв черные брови: - Сыграем в брэг? - Гран-
ди только криво усмехнулся.
   Немного погодя они уже сидели вокруг кухонного стола и  с  увлечением
играли. На потертой деревянной доске Гранди подсчитывал очки при  помощи
обломанных спичек.
   Марина ничего не сказала мужчинам, но с интересом посматривала то  на
одного, то на другого. Между ними все-таки была какая-то  тайна.  Гедеон
прекрасно знал, где лежит колода. Знал и то, что дедушкина любимая  игра
- брэг. Марина с дедом часто коротали вечера на кухне за игрой в  карты.
Когда она была маленькой, Гранди платил ей за выигранную партию конфета-
ми, а если выигрывал он, Марина расплачивалась дополнительными  упражне-
ниями за роялем.
   Как мог знать об этом Гедеон? Значит, он знаком с Гранди  давным-дав-
но. Тогда почему Марина не видела его никогда в жизни?


   ГЛАВА ВТОРАЯ

   Марина отправилась спать, как обычно, в десять. Полы  в  старом  доме
давно рассохлись и громко скрипели. Ветреными ночами  ей  казалось,  что
они жалуются тонкими голосами. Но сегодня  она  слышала  другие  голоса:
внизу на кухне говорили Гранди и Гедеон. Дверь  они  закрыли,  но  звуки
проникали сквозь низкие потолки. Она не разбирала слов, но хорошо слыша-
ла враждебный и резкий тон. Дед ссорился с гостем. Раза два в его голосе
прорывалось бешенство. Гедеон отвечал тихо, спокойно, но твердо.
   - Что бы это значило? - спросила Марина Мэг и Эмму. Куклы сидели, как
обычно, в ногах кровати, опираясь о  деревянную  спинку.  Мэг  была  ма-
ленькой и аккуратной, из-под желтой  бархатной  шляпы  виднелись  черные
кудряшки, а из-под бархатной юбочки выглядывали черные туфельки. Ее сде-
лали во времена короля Эдуарда, и принадлежала она когда-то сестре Гран-
ди, тете Мэг, которая умерла, когда ей было двенадцать.  Марина  считала
куклу своей кузиной. Она росла одиноко и  поэтому  сама  придумала  себе
семью. Эмма, большая тряпичная кукла с огромными синими  глазами-пугови-
цами и балетными туфлями на ногах, была моложе. Дедушка говорил,  что  в
нее играла мать Марины. Он никогда не покупал внучке новых кукол, но  ей
хватало и этих двух.
   Они жили у нее уже много лет, и Марина не могла расстаться ни с одной
из них. В короткой белой ночной рубашке она стояла в постели на коленях,
смотрела на них и ждала ответа, но не дождалась.
   - Нет от вас никакого толку, вот что!
   Марина забралась под одеяло.
   - Все равно, там происходит что-то странное, я уверена. Как вы думае-
те, может быть, Гедеон знает какую-нибудь тайну  из  прошлой  дедушкиной
жизни? - Глаза у нее стали большими. - Может быть, Гедеон незаконный сын
Гранди от какой-нибудь русской балерины или французской оперной певицы?
   Маленькое лицо Мэг выражало глубокое неодобрение. Марина взглянула на
нее и вздохнула: "Пожалуй, ты права. Романтично, но не похоже на правду.
Бабушка бы этого не допустила". По-настоящему своей бабушки она не  зна-
ла, только видела большую пожелтевшую фотографию в гостиной, на  которой
была изображена леди с решительным подбородком и выразительными глазами.
Марина не могла себе представить, чтобы дедушка изменял такой бабушке.
   Бабушка умерла тридцать лет назад. Отцу Марины было  двадцать,  но  в
доме не было его фотографий. Гранди всегда говорил о нем уклончиво,  из-
бегая отвечать на ее вопросы. Марина сморщила нос. Она  смутно  помнила,
что раньше где-то был его снимок, но уверенности не было, к тому же сей-
час фотография исчезла.
   Марина подозревала, что ее отец был  не  очень  хорошим  человеком  и
чем-то обидел Гранди. Очень скрытный, дед не рассказывал о  своем  прош-
лом. Холодок, который появлялся в его глазах, всегда удерживал Марину от
лишних расспросов.
   Свернувшись калачиком и подложив под щеку ладонь, она  тихо  погрузи-
лась в сон. Проснулась, когда дневной свет уже заливал  комнату.  Минуту
она тихо лежала, потом зевнула, потянулась и сказала Эмме и Мэг  "доброе
утро". Марина умылась, оделась и спустилась вниз. Последнее время Гранди
проводил утро в постели. Ему пошел уже семьдесят второй год, и теперь он
берег силы.
   Войдя в кухню, она с удивлением услышала пение кипящего чайника.  Ге-
деон с улыбкой повернулся ей навстречу, и Марина улыбнулась ему в ответ:
   - Рано же вы встаете!
   - Жалко в такой день валяться в постели.
   Она выглянула в низенькое оконце. Гедеон отодвинул красные  клетчатые
занавески, и кухню залил солнечный свет. На траве и цветах еще  сверкала
роса, ярко-малиновые розы обвивались вокруг деревянной  решетки,  высоко
подняли трепещущие головы алые маки, их оттеняли кусты белой сирени.  На
одном кусте сидел дрозд и оглядывал лужайку блестящим  черным  глазом  в
поисках насекомых. Небо над ним было ярко-синим.
   - Прекрасный день, - согласилась она.
   - Самый подходящий для пикника, - отозвался Гедеон, засыпая в  чайник
заварку.
   У Марины глаза широко раскрылись:
   - Для пикника?
   - Давайте отправимся к древнему кладбищу.
   - А откуда вы о нем знаете? - спросила она, внимательно на него  гля-
дя.
   - Лучше всех сохранившееся кладбище на северо-западе. О нем  упомина-
ется во всех путеводителях.
   - Да? - Может быть, так оно и есть? Сама она воспринимала эти древние
захоронения как нечто обычное, но, возможно, в других местах их  считают
достопримечательностями, откуда ей знать? - Туда очень крутой подъем,  -
предупредила Марина.
   - Вам кажется, что я дряхловат для таких подъемов? -  спросил  Гедеон
насмешливо.
   - Мне кажется, я должна вас предупредить, - и на щеках у  нее  появи-
лись ямочки. - Чего бы вы хотели на завтрак? Я,  пожалуй,  съем  вареное
яичко.
   - Я тоже. И сварите еще несколько, мы возьмем их с собой, чтобы пере-
кусить на природе.
   Поев, они обшарили кладовую и маленький холодильник, нашли  холодного
цыпленка, немного салата и фруктов, большой кусок сыра, а к нему  вполне
съедобное сухое печенье.
   - Пойду скажу Гранди.
   - Я уже сказал ему вчера вечером, - холодно заметил Гедеон, удерживая
ее за руку, чтобы она не упорхнула к своему дедушке.
   Марина посмотрела на него удивленно:
   - И он не возражал? - Так вот о чем они спорили.
   - Он согласился, - сказал Гедеон, не вдаваясь в подробности.
   Они собрали всю провизию в старую плетеную корзину и понесли ее вмес-
те. Им нужно было пересечь деревню, чтобы выйти к полю, на котором начи-
нался подъем на Круговую гору. Из окна почты выглянула миссис  Робинсон.
Она с любопытством посмотрела на Гедеона и помахала Марине.
   - Мы должны зайти поздороваться, иначе она обидится, - сказала Марина
сдержанно.
   Миссис Робинсон за прилавком напоминала паука, поджидающего муху,  но
обижаться на нее было невозможно. Она видела все, что происходит на ули-
це. Марина подозревала, что где-то внутри этой маленькой пухлой  женщины
был спрятан радар. Она, казалось, способна была разузнать все  о  каждом
жителе деревни, которых было около сотни. Всех их миссис Робинсон  знала
очень близко.
   Гранди говаривал, что столь живой интерес к  окружающим  помогает  ей
прекрасно сохраниться. С ясной, приветливой улыбкой, ласковым,  приятным
голосом и совершенно не краснея, задавала она свои вопросы. Единственный
внук миссис Робинсон эмигрировал в Австралию - по слухам, просто  сбежал
от бабки. Но, несмотря на некоторую пустоту в личной жизни, пожилая дама
всегда была весела. Она полностью отдалась своему призванию, став  дере-
венской службой информации. Она собирала ее и передавала дальше, часто в
очень приукрашенном виде. Дед говорил, что миссис Робинсон в  душе  была
художником. Она не принимала жизнь в ее обыденном обличье, она ее совер-
шенствовала.
   Не успели Марина и Гедеон переступить порог, как миссис Робинсон  уже
направилась им навстречу со словами:
   - Я вижу, вы на пикник собрались. Самый подходящий денек  для  этого.
Какая прекрасная машина у вашего гостя. Он ведь у  вас  остановился,  не
так ли? Вот и славно! Миссис Беллиш родила во вторник,  младенец  совсем
лысенький, головка гладкая как яйцо. Бедный мистер Беллиш, он так  пере-
живает, понятно, это ведь его первенец. А в усадьбе "Иви три" кот  заст-
рял в трубе. Я всегда говорила хозяйке, что так  и  будет.  Каждый  раз,
когда кто-нибудь входил в комнату, он бросался прятаться в камин.  Я  ей
говорила, что нельзя приручать дикое животное. Дикий кот он и есть дикий
кот, и ничего с ним не поделаешь.
   - Бутылку лимонада, пожалуйста, - сказала Марина,  дождавшись  паузы.
Она не делала попыток отвечать или задавать вопросы, поскольку в этом не
было нужды. Миссис Робинсон шла своим путем, независимо от слушателей.
   Достав с полки бутылку, миссис Робинсон, улыбаясь, принялась за Геде-
она.
   - Из Лондона приехали? - Она не ждала ответа.  Дедушка  говорил,  что
миссис Робинсон читает ответ на лице собеседника и, если он ее не устра-
ивает, она придумывает свой. - Никогда там не бывала,  никогда.  Ужасное
место, всегда туман. Мистер Робинсон возил меня  однажды  в  Блэкпул,  и
больше я туда ни ногой. До того устала от дороги туда-обратно, впору бы-
ло отпуск брать, когда наконец домой вернулись.  Что-нибудь  еще  нужно,
Марина? Как у мистера Грандисона руки? Все хуже? Бедняга, стал почти ка-
лекой. Ему нужна крапива, вот что. Мистер Робинсон в этом поклясться мо-
жет.
   Тут в магазин вошел мальчик и принялся разглядывать дешевые  конфеты,
выставленные на прилавке. Миссис Робинсон переключилась на него, и Мари-
на расплатилась, положив деньги на прилавок.
   - До свидания, миссис Робинсон, - попрощалась она.
   Гедеон, беззвучно смеясь, вышел следом за ней. Они слышали, как  ста-
рушка говорит что-то мальчику, а тот, так же как только что  они,  молча
слушает.
   - Она просто невыносима, - заметил Гедеон.
   Они повернули и прошли через ворота, аккуратно закрыв  их  за  собой.
Дальше их путь пролегал по колосистой траве, шелестевшей под  ногами.  В
траве росло множество лютиков, с холма тяжело и медленно спустилось нес-
колько чернобелых коров, чтобы взглянуть на прохожих.
   - Любопытные создания эти коровы. - Гедеон наблюдал, как они мычат на
него, низко опустив голову.
   Если бы Гедеон прежде бывал в их деревне, думала Марина,  миссис  Ро-
бинсон непременно узнала бы его, но ведь этого не произошло, хотя ее ма-
ленькие глазки-бусинки внимательно осматривали его  простой  темно-синий
хлопковый костюм, голубую рубашку с открытым воротом и  широкий  кожаный
пояс, подчеркивающий тонкую талию.
   На Марине было зеленое хлопчатобумажное платьице, узкое  в  талии,  с
оборочками у корсажа, делавшее ее фигуру особенно грациозной.  Маленькие
груди приподнимали тонкую ткань. Ветер, дующий в спину, трепал ее пышную
юбку.
   В дальнем конце поля им пришлось перебираться через  живую  изгородь.
Гедеон сначала поставил на другую сторону корзину, затем он поднял Мари-
ну. Какую-то минуту руки его крепко сжимали талию, потом он  опустил  ее
на землю и нагнулся за корзиной.
   Древние захоронения, расположенные кольцом, находились на самой  вер-
шине холма, откуда были видны все окрестные  долины.  Захоронениям  было
около четырех тысяч лет, они относились к бронзовому веку.
   - Наверное, это могилы королей, - Марина говорила, стоя среди  облом-
ков серых камней. - Здесь их много похоронено, по-моему шесть, целая ди-
настия. Отсюда, сверху, они могли следить за своими подданными.
   - Большой брат всегда видит тебя, - предположил Гедеон.
   - Что-то в этом духе, - она захихикала. - Страшно,  правда?  Когда  я
была маленькой, я представляла себе, что по ночам они выходят из могил и
крадутся вниз по склону в поисках жертвы.
   - Этот парень был просто богатырь, - пробормотал Гедеон, стоя у входа
одного из захоронений. Камни огораживали его с четырех сторон. Продолго-
ватое, заросшее травой, оно было в длину около шести футов. Гедеон улег-
ся внутри каменной могилы и скрестил руки на груди.
   - Не надо! - закричала Марина. - Это приносит несчастье.
   Но Гедеон продолжал лежать и, улыбаясь, смотрел на нее. Она  подумала
тогда, что именно так должен был выглядеть король, правивший в древности
варварами:  мощное,  костистое  тело,  квадратная  челюсть  на   длинном
кельтском лице, черные непослушные волосы, растрепанные ветром, глаза, с
угрозой поблескивающие сквозь ресницы. Не хватало только рогатого  шлема
и исчах. Марина рассказала о том, что пришло ей в голову, но  он  только
рассмеялся:
   - Вы перепутали все исторические периоды. Это викинги носили  рогатые
шлемы, а длинные лица были у кельтов. Однако те, кто сооружал эти  гроб-
ницы, жили, я думаю, значительно раньше, они были небольшого  роста,  не
выше пяти футов. Тот, на чьем месте я лежу, был исключением.
   - Вылезайте, пожалуйста, - попросила Марина, ей не нравилось, что  он
лежит на траве, объеденной овцами.
   Взяв корзину, она вышла из кольца, образованного  древними  могилами.
Здесь, наверху, дул резкий ветер и небо казалось таким близким, что  хо-
телось достать рукой до летящих облаков. Внизу лежали плодородные  зеле-
ные долины, залитые солнечным светом, словно янтарным панцирем. Деревья,
растущие по краям полей, отбрасывали темные пятна теней, между ними дви-
гались величавые процессии коров. Чуть ниже вершины холма, с  подветрен-
ной стороны, Марина нашла согретую солнцем ложбину и опустилась на  низ-
кую траву. Гедеон сел рядом и со вздохом вытянул длинные ноги:
   - Как хорошо!
   Марина разложила еду на белой скатерти, которую они взяли с собой,  и
Гедеон лениво наклонился, чтобы взять кусок цыпленка:  -  Я  опять  хочу
есть.
   - Да, уже почти полдень, - сказала она и подумала, как быстро  прошло
утро, ведь в восемь они еще сидели за завтраком.
   Высоко над головой, словно подвешенный  на  нитке,  парил  жаворонок,
крошечные его крылья совсем не двигались. Он непрерывно  пел,  а  Марина
лежала, вытянувшись во весь рост, заслонив глаза рукой от яркого  света,
и глядела на него.
   Трава была мягкой и пахла чудесно. В затишье Марину разморило от  жа-
ры, и ей захотелось вниз, в тень деревьев. Здесь некуда было  спрятаться
от солнца. Взглянув на Гедеона, она увидела,  что  он  аккуратно  доедал
цыпленка, обдирая мясо белыми, ровными зубами.
   - У, каннибал!
   Он поднял на нее глаза, прищурился от удовольствия:
   - А вы есть будете?
   Она зевнула:
   - Мне лень.
   Гедеон завернул куриные кости в бумагу и убрал в корзину, потом  под-
винулся и начал искать сыр и печенье.
   - Ах ты, лентяйка, - совсем рядом прозвучал глубокий, мягкий голос.
   Она отняла руку от глаз и увидела темную голову, заслонившую  от  нее
небо. Несколько секунд сердце ее бешено билось. Гедеон смотрел сверху, а
Марина перевела взгляд с черных глаз на резкий чувственный рот. Она  по-
няла, что он хочет поцеловать ее. Поцелуй был нежный, ласкающий и  осто-
рожный, как будто вопросительный - казалось, Гедеон был не уверен в  се-
бе.
   Когда он отодвинулся, Марина, чуть-чуть задыхаясь, сказала:
   - Наверное, я встречала тебя в другой жизни.
   - Ты веришь в переселение душ? - спросил Гедеон, посмеиваясь.
   - Я никогда об этом не думала, но...
   - Но что? - Он спросил быстро, пристально глядя на нее.
   - Мы прежде встречались?
   Гедеон смотрел на нее сверху, и глаза его опять стали бездонными, не-
постижимыми, лицо приобрело восточную непроницаемость.
   - Почему тебе так кажется?
   - Что-то в тебе есть знакомое. Я уверена, что где-то  я  видела  твое
лицо.
   - Ну и какое было первое впечатление? Надеюсь, положительное?
   Вопрос был очень странный, и она почувствовала, что  он  ждет  ответа
почти с волнением.
   Она ответила шутливо:
   - Во всяком случае, бежать от тебя с визгом меня как будто не тянет.
   - А что ты чувствуешь?
   В его голосе опять появилась жесткая интонация, и Марина нахмурилась:
   - Ты чего-то недоговариваешь. Почему? Вы с Гранди пытаетесь  от  меня
что-то скрыть.
   Сухо усмехаясь, Гедеон отодвинулся.
   - А у тебя живое воображение, оказывается. Ешь лучше сыр.
   Он опять протянул ей кусок, и она медленно взяла, понимая, что он хо-
чет прекратить этот разговор.
   - Ты говорил, что ты бизнесмен, а какой? - опять спросила она.
   - Из тех, что всегда заняты, - ответил он сдержанно. - Последние  ме-
сяцы мне приходилось  очень  много  работать.  Я  просто  на  пределе  и
умственных, и физических сил.
   Марина слушала его и грызла сыр.
   - Такое впечатление, что ты больше привык к роскошным отелям,  чем  к
скромным деревенским домам.
   Он поморщился.
   - Я достаточно насмотрелся отелей. Мне  приходится  часто  ездить,  и
гостиничная жизнь мне порядком надоела.
   - Как бы мне тоже хотелось насмотреться отелей, - вздохнула Марина.
   Наступило странное молчание. Гедеон смотрел вниз, на долину, его лицо
застыло и как-то обострилось. Черты сделались резкими, сухими,  похожими
на хищный профиль орла, пряди со лба сдул ветер.
   Гедеон провел рукой по волосам, и она обратила внимание на его кисть.
   - У тебя хорошая растяжка. Ты играешь на пианино? -  спросила  Марина
неожиданно.
   У него дернулся рот:
   - Да, немного.
   - Поиграй мне, когда мы вернемся, - сказала она с энтузиазмом.
   - Нет уж, мне бы не хотелось. У меня  совершенно  другой  уровень,  -
сказал он, словно отрезал.
   Она поймала его руку, положила себе на ладонь и стала изучать ее  по-
верхность со спутанными венами и сильные удлиненные пальцы.
   - Какая мощная рука!
   - Уж не гадалка ли ты? - спросил он насмешливо.
   Марина рассмеялась и перевернула его кисть ладонью кверху. Она оказа-
лась гладкой и белой, а линии на ней глубокие и ясные.
   - Хорошая линия жизни, а линия сердца короткая. Зато линия ума  чрез-
вычайно ярко выражена.
   - Очень хитро закручено! Что же ты не просишь позолотить ручку? - ус-
мехнулся Гедеон.
   - Всякое даяние будет воспринято  с  благодарностью,  -  отпарировала
она.
   Он достал из кармана монетку в пять пенсов и положил ей в руку:
   - Спасибо тебе, цыганочка.
   Марина попробовала монетку на зуб:
   - Не слишком щедро, ну да ладно. Я куплю себе новый  хрустальный  шар
для гаданий.
   - Слишком поздно! Ты уже встретила таинственного смуглого незнакомца.
Она взглянула на него сквозь ресницы:
   - А разве ты незнакомец?
   Гедеон не мог оторвать глаз от дерзкого  овала  ее  щеки,  от  слабой
улыбки на маленьких розовых губах.
   - Да, разве я незнакомец? - прошептал он. Хруст  травы  совсем  рядом
прервал возникшее между ними влечение. Они  вздрогнули  и,  обернувшись,
увидели удивленные влажные глаза овцы, которая  смотрела  на  них  из-за
камня. Они рассмеялись, и овца в ужасе убежала, подпрыгивая.
   Гедеон снова вытянулся и, лежа на боку, съел еще что-то, одновременно
наблюдая за тем, как бегут тени по траве, растущей на склоне.
   Марина съела немного салата и яблоко. Лицо  у  нее  раскраснелось  от
солнца, ее разморило, и двигаться не хотелось. Хохлатая  ворона  слетела
на землю и с жадностью следила за ними. В ожидании объедков она расхажи-
вала туда-сюда, напоминая Гамлета на стенах замка Эльсинор. Гедеон поло-
жил кусок цыпленка на бумажную салфетку, и вдруг ворона прыгнула вперед,
схватила кусок, хлопая крыльями, и улетела, утащив его в клюве.
   Оба рассмеялись.
   - Неужели она это съест? - спросила Марина, и Гедеон кивнул:
   - Вороны хищники.
   - Какой ужас!
   - Разве ты не знала, что они крадут птенцов из гнезд?
   - Наверное, знала, только никогда об этом не думала.  Однажды,  давно
уже, Гранди сказал мне, что бабочки едят падаль. Мне было противно,  по-
тому что они выглядят такими чистыми, воздушными, а едят  гнилье.  -  Ее
передернуло. - Это заставило меня посмотреть на них совсем по-другому.
   - Да, жизнь сложнее, чем кажется, - согласился Гедеон.
   Он лежал на спине, сцепив руки за головой, и смотрел  в  небо.  Глаза
его закрылись, и Марина увидела,  как  разгладились,  смягчились  резкие
черты. Линии рта обмякли, стали нежнее. Скулы, сведенные непонятным нап-
ряжением, расслабились. Гедеон выглядел  сейчас  мягким,  уязвимым,  рот
красиво изогнулся, под тяжелыми веками потух блеск  умных  черных  глаз.
Ресницы черными дугами лежали на щеках.
   Она старалась не потревожить его сон. Немного выше  того  места,  где
они расположились, несколько овец стали с шумом щипать  короткую  траву.
Чайки летали в синем небе над деревней внизу, их белые крылья напоминали
серпы. Море сверкало на солнце, голубые волны сливались с маревом,  оку-
тывающим все пространство до горизонта.
   Гедеон всхрапнул, ресницы его задрожали. Она склонилась над ним и по-
няла, что он пробуждается. Гедеон открыл глаза и увидел ее. Марина улыб-
нулась, тонкий локон ее серебристо-белых, мягких волос упал на него.
   Он лениво поднял к нему руку.
   - Лунный луч, - сказал он хрипловато.
   - Ты очень крепко уснул.
   - Неловко вышло! Извини.
   - Не надо извиняться. Мне не было скучно, я была не одна.
   Гедеон приподнял бровь.
   Марина взглянула на овец, потом на чаек.
   - Вокруг всегда есть кто-то. Надо только приглядеться.
   Он снова улыбнулся, на этот раз мягко:
   - Как, например, Эмма и Мэг?
   Марина широко распахнула глаза, блеснувшие живой голубизной:
   - Как ты узнал об этом?
   - Твой дед сказал, - ответил он после короткой заминки.
   И она снова подумала, неужели все эти странные переглядывания и непо-
нятные паузы просто плод ее фантазии. Он же сказал, что  у  нее  богатое
воображение.
   Марина взглянула на солнце.
   - Мне кажется, пора отправляться домой, Гранди будет волноваться, ку-
да мы пропали.
   Она встала, и Гедеон лениво протянул ей руку. Она засмеялась и  потя-
нула, и вот он стоит радом, глядя сверху вниз:
   - Ты порозовела, солнце обожгло кожу.
   - Моя бедная кожа, - простонала она. - Мне и минуты нельзя побыть  на
солнце, я тут же делаюсь как вареный рак.
   - Сегодня не как рак, а как нежно-розовая семга.
   - Вот спасибо, - засмеялась она. - Ты меня утешил.
   - Я обожаю семгу, - и он поцеловал ее в щеку.
   Идти вниз было куда легче, чем в гору, однако потребовалось  полчаса,
чтобы добраться до деревни. Миссис Робинсон вышла им навстречу с газетой
для Гранди. Марина улыбалась, выслушивая поток новостей,  и,  когда  по-
чувствовала, что можно уйти, не обидев собеседницы, она еще раз  улыбну-
лась и сказала, что им нужно торопиться.
   На пути к дому Гедеон заметил с усмешкой:
   - Зачем здесь нужны газеты?  Миссис  Робинсон  сообщает  все  новости
бесплатно.
   - По-настоящему интересных новостей в газетах не печатают. Когда мис-
сис Дудек заперла своего мужа в угольном подвале, ни одна газета не  со-
общила об этом. А мы все знали. А разве найдется газета, которая напеча-
тает про то, что отец третьего ребенка у Смитов совсем не мистер Смит, а
молочник?
   - Боже мой! А как она об этом узнает?
   - Бог знает. Это или предположение, или чистая выдумка, а  может,  на
эту мысль ее натолкнуло то, что у бедного малыша и у молочника рыжие во-
лосы.
   - В таком крошечном поселке столько страстей!
   - Чем тише и меньше поселок, тем сильней страсти, -  ответила  Марина
очень серьезно. - Дедушка твердо убежден, что она все  выдумывает,  а  я
думаю, что не все.
   Гедеон молча шел рядом с ней, пока они не вошли в дом.
   - А про твоего дедушку она тоже что-нибудь рассказывает?
   - Что? - Она быстро к нему повернулась.
   Лицо Гедеона было непроницаемо:
   - Бог знает, она ведь могла.
   Марина нахмурилась.
   - Я от нее ничего подобного не слыхала, но ведь у нее свой метод. Она
тебе расскажет все о каждом, но ничего о тебе самом.
   Гедеон начал тихонько насвистывать. Гранди поднял голову,  когда  они
появились на кухне. Лицо у него было  хмурое,  напряженное.  Марина  ле-
гонько его поцеловала, в надежде, что он не сердится. Дед смотрел  ей  в
глаза несколько секунд, как будто выискивая  в  ее  лице  что-то,  потом
улыбнулся.
   - Видно, что вы много лазили по кручам.
   - Было очень хорошо. Только одна ужасная ворона украла  у  нас  часть
завтрака, зато остальное съел Гедеон.
   - А кто умял салат и яблоко? - запротестовал тот, поддразнивая ее.
   - Вот сравнил! - Она заглянула в булькающую кастрюлю, в  которой  де-
душка что-то помешивал. - Тушеное мясо?
   Гранди кивнул:
   - Барашек.
   - Ты любишь тушеного барашка, Гедеон? - спросила она.
   - Обожаю, - ответил Гедеон и отдал дедушке газету. Тот сел  к  столу,
чтобы ее просмотреть, Марина направилась к двери:
   - Пойду вымоюсь и переоденусь.
   Гранди промолчал, он не отрываясь смотрел в газету. Гедеон, не отводя
глаз от Марины, сказал, улыбаясь:
   - У тебя грязь на носу, - как будто ему это очень нравилось.
   Она скорчила ему гримасу и вышла. Закрывая за собой дверь, Марина ог-
лянулась и увидела лицо Гранди. Он продолжал глядеть в  газету,  но  был
очень бледен.
   Она вымылась и переоделась в бледно-розовое льняное платье с  круглым
твердым воротничком. Спустившись на кухню, она застала мужчин  за  тихим
разговором. Увидев ее, они тотчас же замолчали.
   Марина села и огляделась.
   - А где газета, Гранди? Я хочу посмотреть гороскоп. Ты в каком месяце
родился, Гедеон? Ты похож на овна.
   - Ах ты Боже мой! - передразнил он ее.
   - А что, разве не овен?
   - Нет.
   Их глаза встретились, они рассмеялись.
   - Не дразнись. Какой твой знак зодиака?
   - У меня знак человека, который не верит всем этим глупостям, - отпа-
рировал он.
   - Где газета? - опять спросила Марина.
   Гранди, явно смущенный, посмотрел на Гедеона.
   - Какая жалость, - сказал тот, гримасничая. - Это моя вина.  Завернул
в нее остатки от пикника и выбросил.
   Марина посмотрела ему в глаза и поняла, что он врет.
   Гранди подошел к плите и поднял крышку кастрюли. Ароматный запах  на-
полнил кухню.
   - Почти готово. Ты хочешь есть, Гедеон?
   - Я голоден как зверь. Сейчас соберу на стол. Подвиньтесь, леди, сде-
лайте одолжение. - Он склонился над ее стулом и чуть прижался щекой к ее
щеке. Черные глаза улыбались, и она ответила  улыбкой,  но  принужденно,
хоть и не могла объяснить себе, почему. Гедеон ей нравился, он был очень
обаятелен, когда хотел, но он врал. Она  не  понимала,  что  происходит,
только видела, что вокруг старых, усталых глаз деда легли тени, а  около
рта - морщины, и произошло все это после приезда Гедеона.


   ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   На следующее утро она проснулась и увидела комнату, залитую  солнцем,
услышала где-то в саду скворца, поющего о наступлении утра. Марина  выс-
кочила из кровати и подбежала к окну. Облокотясь на подоконник, она глу-
боко вдохнула морской воздух, потом глянула вниз и увидела  Гедеона.  Он
стоял, руки на узких бедрах, и ветер ерошил ему волосы. В эту минуту  он
ощутил ее присутствие и поднял голову. Марина улыбнулась  и  получила  в
ответ чуть кривую усмешку, но глаза смотрели ласково.
   - Спускайся, лентяйка, я тебя жду, - позвал он.
   Но ей не хотелось торопиться. Подперев подбородок,  глядя  вниз,  она
бросила:
   - День сегодня слишком хорош, чтобы спешить. Я не хочу суетиться.
   - Спускайся сама, а не то я поднимусь наверх и примусь за тебя. - Ге-
деон сказал это тихо, как бы предвкушая удовольствие.
   Секунду она колебалась, подумав, не спровоцировать ли его, но по  вы-
ражению глаз Гедеона поняла, что он знает о ее  мыслях.  Они  улыбались,
наблюдая друг за другом, потом он двинулся, всем  видом  показывая,  что
готов выполнить угрозу. Марина засмеялась:
   - Иду! - и пригнулась.
   - Правильно делаешь, - ласково ухмыльнулся Гедеон.
   Она отошла от окна, но остановилась, закинув руки за голову  и  встав
на цыпочки. Марина ощущала, что все ее тело наполняется новой жизнью, ей
хотелось запеть. Утро было так прекрасно, будто мир родился заново.  Ма-
рине и сейчас не хотелось двигаться, она  боялась  потревожить  счастье,
которое в себе открыла.
   Она спустилась вниз и обнаружила, что стол уже накрыт  к  завтраку  и
аромат кофе мешается с запахом жареного бекона. Гедеон оглянулся  и  ос-
мотрел ее с ног до головы. Он не сказал ни слова, но она знала,  что  ее
тонкое хлопковое платье с юбкой в складочку и скромным воротником, укра-
шенным фестончиками, получило одобрение. Марина прошла, чтобы сесть,  но
он остановил ее, коснувшись руки. Когда она обернулась, желая узнать,  в
чем дело, он быстро дотронулся до ее щеки губами, потом принялся  доста-
вать готовый завтрак из духовки. Она сильно покраснела и села. Марину не
удивил этот поцелуй, но где-то в глубине сознания мелькнула  мысль,  что
нельзя позволять Гедеону целоваться, когда ему вздумается.
   Она была знакома с ним совсем недолго, всего один день. Марина была в
смятении, казалось, краткость их знакомства никак не соответствовала то-
му, что они чувствовали и как себя вели. Между ними все время было  ощу-
щение странной близости. И здравый смысл не имел к этому никакого  отно-
шения.
   - Я думаю, не поехать ли нам покататься? - спросил Гедеон чуть  пого-
дя, допивая свой кофе.
   - Куда? - Она сразу ухватилась за идею. Ей редко доводилось ездить  в
машине. Она вспомнила маленький желтый спортивный автомобиль, и лицо  ее
разгорелось от предвкушения удовольствия.
   Гедеон пожал плечами:
   - Какая разница? Просто поедем и потом увидим, куда.
   Марина бросила взгляд на дверь, он перехватил его и улыбнулся:
   - Гранди не будет возражать.
   Иногда он звал дедушку мистером Грандисоном, как если бы  был  с  ним
едва знаком. Иногда вдруг называл его домашним прозвищем, и тогда ее ухо
улавливало нотки дружеской фамильярности. Маленькая морщинка легла у нее
меж бровей, и нежное юное лицо омрачила тень тревоги.  Гедеон  быстро  и
очень внимательно взглянул на Марину.
   - Что-нибудь не так? Не хочешь ехать? - спросил он отрывисто,  и  она
невольно ответила:
   - Нет, очень хочу.
   Гедеон вел машину тихими проселочными дорогами вдоль побережья, избе-
гая городов и шумных дорог. Он не превышал скорости, поэтому они спокой-
но любовались сельскими пейзажами. Марина сразу поняла, что он прекрасно
ориентируется на побережье. Все въезды и выезды с  главных  магистралей,
все короткие дороги, все перекрестки он знал и ехал, не глядя на  карту.
Они избегали больших шоссе и наслаждались покоем безлюдного пейзажа.
   Взглянув на часы, Гедеон заметил:
   - Я думаю, мы перекусим где-нибудь в пабе. Ты не возражаешь, если  мы
на скорую руку поедим? Я знаю туг одно тихое местечко, где  можно  заку-
сить - сандвичи, сосиски и все такое.
   - Это было бы чудесно, - согласилась она.
   Они молчали всю дорогу. Марину убаюкал ветер, раздувавший ей  волосы,
и запах полей по обеим сторонам дороги. Посмотрев на Гедеона, она  поду-
мала, что, возможно, он молчалив от природы, а может быть, ему не о  чем
с ней говорить. Видно было, что ее общество доставляло ему удовольствие.
Время от времени он поглядывал на нее, и от его улыбки становилось  теп-
лее. Однако Гедеон избегал разговоров, ограничиваясь ничего не значащими
замечаниями, стараясь о себе ничего не рассказывать.
   Вдруг ей пришло в голову, что у него могли быть неприятности. Возмож-
но, он прячется? От чего-то или кого-то? Гедеон не походил на  человека,
избегающего осложнений. Но порой, когда он терял контроль над выражением
лица, оно становилось угрюмым и отражало какое-то внутреннее напряжение,
непонятное Марине.
   - Сколько ты у нас проживешь? - неожиданно спросила она. Они  подъез-
жали к маленькой автомобильной стоянке, мощенной гравием, и руки Гедеона
заметно дрогнули на руле.
   - Я еще не решил. Это зависит от обстоятельств.
   - От каких?
   Он повернул голову и пристально посмотрел ей в глаза, как будто искал
там что-то, одному ему ведомое.
   - От разных, - медленно выговорил он, и она поняла, что он  не  нашел
того, что искал. Что это было?
   Ей хотелось спросить, не случилось ли с ним беды, но он вдруг ушел  в
себя, и она не решилась. Гедеон вылез из машины, обошел ее кругом и  по-
мог выйти девушке.
   Бар оказался крошечным, он весь сверкал чистотой и был почти пуст.  В
углу сидел старик в плоской кепке и читал газету. Молодая парочка шепта-
лась за столиком. Бармен подал им сандвичи и горячие сосиски. Гедеон пил
светлое пиво, а Марина лимонад в высоком стакане  с  кусочком  лимона  и
льдом, который позвякивал о стенки, пока она несла его до столика.
   По стенам были развешаны зеркала в резных рамах времен короля  Эдуар-
да. Когда Марина гляделась в них, у нее появлялась уверенность, что  она
уже видела все это однажды. Нахмурясь, она  пыталась  вспомнить,  уж  не
привозил ли ее сюда Гранди. Гедеон заметил, что она погрустнела, и  тихо
спросил:
   - Что случилось?
   - Да вот, зеркала, - ответила она. - Они выглядят ужасно знакомыми.
   Он огляделся и пожал плечами.
   - Такие встречаются во многих старых пабах. Да и в лондонских театрах
тоже. Одно время они были в большой моде.
   - Ты любишь театры? - опросила Марина. - Я была всего  несколько  раз
вместе с Гранди. Мы отправлялись на поезде в Лондон и ночевали там.
   Это всегда было волнующим путешествием. Случалось, Марину  даже  под-
ташнило от возбуждения накануне поездки. Ее лицо и сейчас отразило  смя-
тение, глаза расширились и блестели, на щеках появились  пятна  румянца.
Гедеон внимательно наблюдал за изменениями ее лица, за подрагиванием ро-
зовых губ.
   - Ты ужасно взвинчена, - сказал он спокойно, и она  прикусила  нижнюю
губу, признавая справедливость его замечания.
   У нее всегда была очень возбудимая нервная система, легко реагирующая
на чувства и обстоятельства. Гранди говорил, что это один из  ее  талан-
тов, который делает ее исполнение таким эмоционально насыщенным. Но  она
не могла контролировать силу и глубину эмоций, и эта  особенность  стала
для нее проклятьем.
   Перекусив, они отправились дальше, но им пришлось объезжать  один  из
окраинных районов большого города. Пришлось ехать медленнее, из-за  того
что движение на шоссе диктовало свои условия. Гедеон поморщился и, изви-
няясь, сказал:
   - Пока мы выберемся отсюда, пройдет какое-то время.
   Она положила локоть на спинку сиденья как раз между собой и  Гедеоном
и улыбнулась ему:
   - Я не возражаю.
   Она была слишком счастлива, чтобы возражать. Марина  засмотрелась  на
его лицо, и Гедеон медленно наклонился, чтобы поцеловать ее в губы.
   Когда он откинулся, Марина  почувствовала,  что  за  ними  наблюдают.
Раскрасневшись от поцелуя, она подняла глаза и увидела длинную, обтекае-
мую красную машину, как раз сзади. За  рулем  сидел  невысокий  лысеющий
мужчина, но наблюдал за ними не он. С ним радом сидела женщина, и,  хотя
Марина не видела ее лица, скрытого большими темными очками, она  ощутила
исходящую от нее враждебность.
   Гедеон, увидев, что его спутница смотрит назад, тоже обернулся. И тут
Марина почувствовала, как он вздрогнул. Она сидела выпрямившись и гляде-
ла прямо на него. Гедеон сильно побледнел, тут она не  могла  ошибиться.
Побледнел от корней волос до прямого напряженного рта. Сзади  засигнали-
ли. Гедеон снова повернулся, и Марина увидела, как женщина  повелительно
машет ему рукой. Красная машина свернула к обочине  и  остановилась.  Но
Гедеон упрямо продолжал глядеть на дорогу. Руки его так  крепко  сжимали
руль, что даже косточки побледнели. Он отвернулся от Марины, но  ей  все
равно были видны черные сдвинутые  брови  и  подергивающийся  мускул  на
смуглой щеке.
   Марина поняла, что он быстро прикидывает в уме,  как  ему  поступить.
Красная машина опять засигналила, и тогда она, взглянув на него,  сказа-
ла:
   - Они просят тебя остановиться. Это ведь твои знакомые, правда?
   Гедеон не ответил ей. Он остановил машину у обочины, немного  впереди
красного автомобиля, открыл дверцу и спустил ноги.  Потом  повернулся  к
Марине и твердо сказал:
   - Оставайся в машине! - Едва она открыла рот,  как  он  повторил  еще
резче: - Оставайся на месте!
   Он быстро уходил, его худое тело, казалось, потеряло гибкость, но Ма-
рина не смотрела ему вслед. Ее задел тон, которым он с ней говорил,  хо-
лодный блеск его глаз. Она старалась смотреть прямо на дорогу, но  глаза
невольно заглядывали в зеркальце заднего вида, поэтому  Марина  увидела,
как из красной машины вышла женщина и  грациозной  походкой  направилась
навстречу Гедеону. У нее были такие же, как у него, черные волосы,  соб-
ранные сзади в высокую прическу. Лица не было видно за огромными черными
очками, а ярко-красные губы изогнулись в улыбке, когда  они  с  Гедеоном
встретились наконец на тротуаре.
   Марина не слышала, что они говорили, но в этом не было нужды. Она ви-
дела, как женщина обняла Гедеона, взяла руками его голову и притянула  к
себе. Их губы встретились, но тут Марина заставила себя отвернуться. Она
кипела от обиды, ей хотелось выскочить из машины и уйти. Она  ничего  не
знала о мужчинах, но она была уже достаточно взрослой и прекрасно  поня-
ла, с какой жадной чувственностью женщина целовала Гедеона.
   Марина решила больше на них не смотреть, сплела пальцы  и  уставилась
на них, ожидая возвращения Гедеона. Тикали часы на  приборной  доске,  и
она не слышала ничего, кроме этого тиканья. Время почти не двигалось.  О
чем так долго говорил Гедеон с этой женщиной? Она не выдержала и  решила
еще раз взглянуть. Они стояли на том же месте, женщина что-то  говорила,
вцепившись ему в руку, заглядывая в лицо.
   Но даже издалека было видно, что Гедеон оставался безучастным. Марина
вглядывалась в его черты, пытаясь понять, какие эмоции скрывает это  хо-
лодное выражение, но видела только нетерпеливое ожидание  минуты,  когда
женщина кончит говорить и ему можно будет уйти.
   Вдруг женщина размахнулась и ударила его по лицу. Марина вздрогнула и
замерла, как будто ударили ее.
   Гедеон резко дернулся, у него даже рука поднялась для ответного  уда-
ра. Но он тут же опомнился и произнес что-то,  почти  не  разжимая  губ.
Круто развернувшись на каблуках, он пошел к своей машине.
   Марина сидела по-прежнему, глядя на сплетенные пальцы. Гедеон сел  за
руль, и тут она отчетливо услышала, что кто-то бежит. Марина оглянулась,
но Гедеон уже завел мотор. К ним, отчаянно стуча каблучками по асфальту,
бежала женщина из красного автомобиля. Но их машина уже отъехала от обо-
чины и влилась в поток, двигавшийся по шоссе. Женщина остановилась,  су-
дорожно прижав к себе руки.
   Марина поняла, какая буря чувств одолевала ту, другую, и  ужаснулась.
Она почувствовала, что часть этой горечи выплеснулась на нее, и она отп-
рянула, отвернулась.
   Гедеон вел машину молча, лицо его, застывшее в неподвижности, напоми-
нало профиль на новой монете, челюсть и скулы окаменели от ярости. Мари-
на смотрела в окно, она видела, что он не собирается объяснять  ей  слу-
чившееся, истинный смысл этой встречи она плохо  понимала.  Между  ними,
как завеса тумана, висело молчание.
   Но, несмотря на неопытность, она  о  многом  догадывалась.  Очевидно,
женщина была влюблена в Гедеона, и, судя по тому, как она его  целовала,
прежде между ними были близкие отношения. Но холодность Гедеона  подска-
зывала Марине, что у них произошла ссора, видимо, женщина продолжала его
любить, а он сердился на нее. Может быть, не только сердился? Достаточно
было вспомнить выражение лица и бледность Гедеона во время их встречи.
   Какими бы ни были их прежние отношения, в душе Гедеона от  них  оста-
лось только озлобление и какой-то тяжелый осадок. Может быть, в нем  го-
ворила ревность, если та женщина была ему неверна? И в этом причина  его
угрюмой задумчивости?
   Марине трудно было судить о внешности незнакомки, но она не могла  не
заметить ее изящные движения, красивую форму губ, а главное -  влекущую,
уверенную улыбку, которой та одарила Гедеона, целуя его.
   Гедеон был мужчиной в расцвете сил, вдвое старше Марины. Естественно,
в прошлом у него были романы. Но они не имели к Марине никакого  отноше-
ния, поэтому она злилась на себя за то, что эта сцена вызвала у нее неп-
риятные ощущения. Они были знакомы всего два дня, Гедеон ничего о  своей
жизни не рассказывал, какое она имела право принимать так близко к серд-
цу поцелуй той женщины?
   Марина пыталась смотреть на кустарник, мелькавший по обочинам. Машина
опять мчалась по тихой сельской местности,  и  Марина  решила,  что  они
возвращаются в Бассли. Гедеон так долго молчал, что она вздрогнула и ис-
пуганно обернулась, когда он наконец заговорил.
   - Извини, я слишком был резок с тобой, - сказал он, внимательно  заг-
лядывая ей в глаза.
   - Не имеет значения. - Она отвернулась.
   - Нет, имеет, - ответил он серьезно.
   Марина пожала плечами.
   - Я поняла, что ты расстроен встречей со своей подругой.
   Он коротко рассмеялся:
   - Она мне не подруга.
   От этих слов она чуть повеселела, но промолчала.
   - Она выглядела очень расстроенной, - сказала Марина немного  погодя.
Ей было стыдно за свое любопытство, но желание  услышать  от  него  хоть
что-нибудь о происшедшем было сильнее.
   Однако Гедеон отвечать не стал. Он пристально глядел на дорогу, и  по
лицу его было видно, что он опять еле сдерживает гнев.  После  минутного
молчания он снова сказал:
   - Извини меня, я не должен был так с тобой разговаривать.
   Теперь пришла ее очередь промолчать. Она поняла, он действительно жа-
леет, что говорил с ней грубо, но жалеет как несмышленого ребенка, и тут
она разозлилась. Стало ясно, что Гедеон все время обращался с ней как  с
ребенком, хотя и был очень заботлив.
   Марина отвернулась, чтобы он не заметил, как неприятен ей этот тон.
   Остаток пути они проехали в молчании. И, только остановив машину,  он
снова повернулся к ней и, взяв за руку, спросил:
   - Ты сердишься на меня?
   Голос был почти умоляющий, и ей пришлось вежливо ответить:
   - Конечно, нет. С чего бы мне сердиться?
   - Не могу я тебе всего объяснить, - сказал он не очень любезно. -  Но
ты можешь простить мне, как я с тобой говорил?
   - Я же сказала, что да, конечно, - тихо ответила Марина и,  освободив
руку, вышла из машины.
   Но к дому она не пошла, а свернула в сторону скал. Гедеон догнал ее и
попытался опять взять за руку.
   - Ты куда? - Голос был хриплый, в нем слышалось  неподдельное  волне-
ние. Она увидела бисеринки пота у него на лбу.
   Марина удивилась и нахмурилась.
   - Пойду погуляю.
   - Сначала надо зайти к Гранди. - Гедеон теперь крепко сжимал ее руку.
   - Вот ты и пойди, - Марина говорила не  вполне  уверенно.  -  Я  хочу
пройтись.
   Но когда она все-таки повернулась и пошла, а он двинулся следом,  она
без гнева, но уже твердо повторила:
   - Пожалуйста, я хочу пойти одна.
   Она двинулась вниз по тропе, а он долго смотрел ей вслед. Марина  шла
между скал и слушала пронзительные крики чаек, взмывающих и стремительно
падающих вниз, рассекая теплый воздух. Море сверкало у нее  под  ногами,
легкие наполнял сладкий запах нагретой солнцем травы. Она легла и  поня-
ла, что всю обратную дорогу ей было душно в машине. Ей хотелось, нет, ей
было просто необходимо как можно скорее отделаться от Гедеона. Он чем-то
ее угнетал. Марина сама толком не понимала, что именно ей мешало  -  ка-
кие-то его эмоции или внутреннее напряжение, которое  она  не  могла  не
чувствовать. Она твердо знала одно: ей нужно уйти от  всего  этого.  Его
напряжение передавалось ей, а поскольку она не знала  причин,  то  такое
состояние становилось непереносимым.
   Мимо пролетел сорвавшийся камень, и Марина услышала чьи-то шаги. Неу-
жели Гедеон? Она сжалась и повернула голову. Но это был не он.  По  тро-
пинке шагал молодой человек В полосатой рубашке и джинсах, на шее  висел
бинокль. Кожа у него обгорела и стала яркорозовой,  а  светлые  короткие
волосы пристали ко лбу, на котором виднелись капли  пота.  Очевидно,  он
уже давно был в пути.
   Увидев Марину, он остановился.
   - О, извините, - воскликнул он удивленно, но видно было, что ему при-
ятно на нее смотреть. Молодой человек улыбнулся: - Я вас побеспокоил?
   - Совсем нет. - Марина приподнялась, собираясь встать. Молодой  чело-
век сел рядом.
   - Не уходите, пожалуйста. Я совсем не хотел вас потревожить.
   - Вы меня не потревожили, я и так собиралась  уходить,  -  улыбнулась
Марина.
   - Не надо так сразу уходить, - попросил он, удерживая ее за  руку.  -
Скажите, как мне добраться до ближайшей деревни?
   Марина снова села, опираясь на руки.
   - Бассли совсем близко отсюда.
   Молодой человек достал из рюкзака карту, и они  склонились  над  ней.
Марина показала ему, где находится деревня, а он предложил ей попить. Из
плотно набитого рюкзака он извлек пластиковую фляжку с апельсиновым  со-
ком и пластиковую кружку, из которой каждый выпил по  глотку.  Затем  он
спрятал все обратно и представился:
   - Меня зовут Том Хаттон.
   Марина назвала свое имя и увидела, что он удивлен и заинтересован.
   - Какое роскошное имя, и точное. - Он поглядел на море и вздохнул.  -
Вы здесь отдыхаете?
   - Нет, я здесь живу.
   - Тем более точное имя. А я вот в отпуске, путешествую пешком.  Вооб-
ще-то я работаю в Бирмингеме. Очень хорошо, что мне удалось оттуда  выр-
ваться.
   - Кем вы работаете?
   - Чертежником. Приходится всегда быть очень  внимательным,  а  работа
бывает такой скучной. - Молодой человек не отрываясь смотрел на ее воло-
сы, развеваемые легким морским бризом. - Какие у вас потрясающие волосы!
Никогда таких не видел. Они настоящие?
   Марина рассмеялась.
   - Вы имеете в виду, не крашу ли я их? Нет, это  мой  настоящий  цвет.
Когда я была маленькой, они были еще светлее.
   - Неужели такое бывает? - Том дотронулся до тонкой белой пряди.  -  Я
даже представить себе этого не мог.
   Какой-то звук сзади заставил их оглянуться. На краю скалы стоял Геде-
он. Лицо у него было злое и хмурое.
   - Марина! Дедушка ждет.
   Том отдернул руку от ее волос. Марина улыбнулась ему:
   - Приятно было познакомиться.
   - Может, мы встретимся еще какнибудь? - спросил Том с надеждой. -  Я,
наверное, остановлюсь в деревне на несколько дней.  Хочется  понаблюдать
за птицами, - и он указал на бинокль.
   - Вы орнитолог-любитель? - Она сочувственно рассмеялась. -  Да,  Бир-
мингем неподходящее место для такого увлечения.
   - Марина! - Голос Гедеона стал еще раздражительнее. - Ты идешь?
   Она поднялась, щеки ее слегка покраснели. Том оглянулся на Гедеона  и
спросил с досадой:
   - Это ваш отец?
   Марина опять рассмеялась, но тут же умолкла, почувствовав  закипающий
гнев Гедеона. Он услышал вопрос, и это разозлило его окончательно.
   - Нет, - ответила она, поднимаясь по тропинке между скал. - До свида-
ния, Том.
   - До встречи, - отозвался он.
   Она поднялась, и Гедеон, протянув руку, резким движением  вытянул  ее
наверх. Марина поняла, что он в ярости. Если бы  он  мог,  он,  кажется,
взял бы ее за плечи и потряс. Вся нежность исчезла без следа. Перед  ней
был другой человек, с холодными, злыми глазами.
   - Где ты его нашла? - спросил он резко.
   - Он путешествует пешком, хочет остановиться в деревне. А в чем дело?
   - Разве можно разговаривать неизвестно с кем? Ты  же  его  совсем  не
знаешь.
   - Вот о тебе я действительно ничего не знаю. Это ты неизвестно кто! -
отпарировала она. Во многих отношениях она и правда знала его хуже  Тома
Хаттона, чья честность и доброта отражались на его  белокожем,  раскрас-
невшемся лице. Достаточно было всего раз взглянуть на Тома, чтобы понять
его до конца. В отличие от Гедеона Ферса в нем не было ничего загадочно-
го и необъяснимого.
   - Ты же понимаешь, что я имею в виду, - пожал он плечами, не придавая
значения ее замечанию.
   - Нет, не понимаю, - возразила она. Ей казалось, она уже хорошо знала
его, но то, как холодно и высокомерно он говорил с женщиной в черных оч-
ках, изменило ее представление о нем. Марина поняла одно - женщина люби-
ла Гедеона, ей было плохо, а он отвечал ей  холодным  безразличием.  Это
мучило Марину.
   Гедеон остановился и повернулся к ней, лицо его было напряженным.
   - Марина, я не хочу тебя обидеть, но ты совсем не разбираешься в  лю-
дях.
   - Том никого никогда не обидит. - Она была уверена в этом после  пяти
минут знакомства, стоило взглянуть на его открытое, дружелюбное лицо.
   Гедеон странно вздохнул.
   - Нельзя быть такой доверчивой. Держись от него подальше. Мне не нра-
вится, как он на тебя смотрит.
   У Марины глаза стали круглыми от удивления.
   - Да что ты имеешь в виду? - И подумала про себя: "Том? Какая чепуха.
Гедеон говорит глупости".
   Казалось, Гедеон растерялся. Он нахмурился, сжал челюсти, она  ощути-
ла, что внутри у него все кипит. Он искал, что бы ей ответить, и не  на-
ходил нужных слов. У него вырывались какие-то несвязные фразы, по  кото-
рым было видно, как он расстроен и раздражен.
   - Почему он сказал, что я твой отец? Неужели можно  подумать,  что  у
меня может быть такой взрослый ребенок?
   Марине показался смешным его гнев, но она смягчилась, увидев, что  он
тоже уязвим, что есть вещи, которые его обижают.
   - Бедненький Гедеон!
   Но Гедеон заметил дразнящую интонацию, круто повернулся к ней, и гла-
за его сверкнули.
   - Не смей надо мной смеяться, черт возьми!
   - Извини. - Он был просто разъярен. Что заставило  его  возненавидеть
Тома с первого взгляда? Неужели возраст? - Я думаю. Том и  не  разглядел
тебя как следует.
   - Пожалуй, - согласился Гедеон, и лицо его смягчилось. - Он был слиш-
ком занят тобой.
   Она покраснела, и легкая дрожь пробежала у нее  по  спине.  Глаза  их
встретились, и Гедеон ласково тронул ее за руку.
   - Марина. - В его голосе прозвучала какаято нота, заставившая ее нас-
торожиться. Он искоса взглянул на тропинку, потом взял ее  за  худенькие
плечи, притянул к себе, наклонился и крепко поцеловал.
   Этот поцелуй так удивил и потряс ее, что она  ничего  не  сообразила,
потом она услышала шаги где-то совсем близко. Гедеон медленно  выпрямил-
ся, и тогда Марина увидела белокурую голову Тома Хаттона, скрывшуюся  за
камнями в направлении деревни.
   Она вспыхнула, повернулась к Гедеону и увидела на  его  лице  самодо-
вольное и своенравное выражение.
   - Так ты сделал это нарочно!
   Он ухмыльнулся, очень довольный собой.
   - Что я сделал?
   - Зачем?
   - Я не знаю, о чем ты, - сказал Гедеон и пошел в сторону  дома,  таща
ее за руку, как ребенка, крепко сжав ей запястье.
   Марина рассердилась, что он поцеловал ее на глазах у Тома, она  виде-
ла, что он сделал это нарочно. Он хотел, чтобы Том держался от  нее  по-
дальше. Но почему? Какое право он имел так себя вести?
   Войдя в дом, она поняла, что дедушка беспокоился. Но когда дед увидел
Гедеона, ведущего Марину за руку, заметил ее красное, рассерженное лицо,
он заволновался еще больше.
   - Что случилось?
   - Его спроси, - ответила Марина сердито и,  дернув  руку,  высвободи-
лась.
   Гранди отвернулся, на бледном лице деда она  прочла  настоящую  нена-
висть.
   Тогда она взглянула на Гедеона и заметила в его черных  глазах,  уст-
ремленных на деда, нечто вроде предостережения и предупреждения.


   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   После ужина Марина опять играла для Гедеона.  В  комнату  тихо  вошел
Гранди и уселся в старое кресло. Он слушал, откинув  голову  на  спинку,
иногда по его лицу пробегала тень, когда ему казалось, что она исполняет
тот или иной пассаж недостаточно точно. Гранди не легко было угодить. Он
приучал ее много работать с самого детства. "Музыка - это только работа,
и ничего больше, - говорил он. - Работай, экспрессия придет позднее. Ес-
ли чувство не основано на виртуозной технике, от него нет никакого  про-
ку. Каждый может просто чувствовать. Ты должна уметь излить свое чувство
в звуках, а для этого техника должна быть безупречной. Нужно очень много
работать".
   Пока Марина играла, Гедеон молчал, но она все время ощущала его  при-
сутствие. Она не видела его лица, но чувствовала на себе его взгляд.
   Окончив произведение, она повернулась к нему, ожидая реакции, руки ее
лежали на коленях, ладонями вверх. Она действительно совсем его не  зна-
ла, но ей было интересно, что он думает о ее исполнении. Гедеон  смотрел
на Марину блестящими черными глазами и чуть улыбался. Они долго  глядели
друг другу в глаза. Гедеон молчал, но она чувствовала теплую волну пони-
мания, и это была именно та реакция, которой она ждала.
   - Скерцо ты сыграла неточно. Темп взяла  слишком  быстрый.  Я  уловил
кое-какие помарки, - заметил Гранди.
   Марина повернулась к клавиатуре.
   - Здесь, да? - Она повторила отрывок, на этот раз сыграв  его  внима-
тельнее, акцентируя правильно каждую ноту. Затем она опять повернулась к
Гранди, смахнув со щеки серебристую прядь волос: - Ну как, лучше?
   - Лучше, - ответил он и улыбнулся. От нее он ожидал только идеального
исполнения. Себе он тоже никогда не делал поблажек. В свое время он  был
знаменитым пианистом, выступал в концертных залах всего  мира,  и  везде
его принимали с восторгом, его игрой восхищались. Но даже  международное
признание не значило для него столько, сколько значило внутреннее  убеж-
дение, что произведение, которое он исполнял, должно звучать именно так,
а не иначе. Это было целью всех его усилий, только для этого он работал.
Все, что давала ему слава, не имело такого  значения,  хотя  известность
была ему приятна.
   Сын Гранди Питер особой склонности  к  музыке  никогда  не  проявлял.
"Слишком был ленив", - говорил о нем дед с презрением. Марина не  знала,
что именно дурного натворил ее отец. Гравди был скрытным человеком и ни-
когда на этот счет не распространялся.
   Дед поднялся, зевая, и пробормотал:
   - Пора спать.
   Марина смотрела на его негнущиеся, синеватые пальцы, на руки со взду-
тыми венами, которым трудно было справиться с дверной ручкой, и на серд-
це у нее было тяжело. Она с грустью думала, что судьба отняла  у  Гранди
самое дорогое.
   Гедеон подошел к роялю, и она встала. Он был намного выше ее, и, что-
бы видеть его лицо, Марине пришлось закинуть голову.  Они  стояли  очень
близко, и она поняла, что Гедеон смотрит на ее губы.
   Если бы это был другой мужчина, она уже решила бы, что с ней  заигры-
вают. Время от времени их летние постояльцы, считая, что ей скучно вдво-
ем со стариком, делали попытки ее развлечь, но Марина без труда  ставила
их на место. Однако она научилась по нагловатому  выражению  глаз  пони-
мать, что ее хотят поцеловать.
   Но глаза Гедеона были совсем другими. Он смотрел на  ее  губы  из-под
опущенных ресниц, и по выражению лица казалось, что это  доставляет  ему
какое-то особое удовольствие. Гедеон начал осторожно, его  губы  ласкали
ее, едва касаясь. Он обнял Марину за талию, прижал к себе,  и  она  сама
положила руки ему на грудь. Губы Гедеона нежно приоткрыли ей рот. Он за-
дышал чуть быстрее. Одна рука двигалась у нее по спине, перебирая тонкие
косточки и прижимая ее все крепче. Теперь он целовал ее по-новому,  жад-
но. Другой рукой он заставил ее закинуть голову, теперь его губы  требо-
вали ответа.
   Она задохнулась, чувствуя глубоко внутри дрожь от наслаждения. Марина
высвободила руки и обняла его за шею, пальцы ее  ласкали  гладкую  кожу,
ощущая, как напрягаются мускулы от ее прикосновений.
   Гедеон отнял губы и посмотрел ей в глаза. Раскрасневшаяся и  трепещу-
щая, она встретила его взгляд с робостью. В его глазах был немой вопрос,
на который он искал ответа. Марина не понимала вопроса и не  знала,  как
она должна отвечать, но покорное выражение лица сказало все за нее.  Че-
рез мгновение он снова припал к ее губам с такой жадностью, что  все  ее
тело отозвалось с неожиданной силой.
   Он сел в кресло Гранди, целуя ее губы и лаская  податливое  тело.  Ей
даже не приходило в голову ужаснуться или воспротивиться его ласкам. Ру-
ка Гедеона гладила ее плечи, грудь, талию, но то, что он делал, не каза-
лось ей новым и страшным. Она обняла его черноволосую голову и вздохнула
от острого наслаждения.
   Дверь неожиданно открылась. Рука Гедеона лежала у нее на груди,  кон-
чиками чувственных пальцев он поглаживал ее. Гедеон поднял голову и мед-
ленно убрал руку. Вся кровь бросилась в лицо Марине. С ужасом  глядя  на
дверь, она хотела соскочить с его колен, но Гедеон твердо ее остановил.
   - Спокойной ночи, - сказал Гранди резко, и дверь захлопнулась.
   Марина в изумлении повернулась к Гедеону, тот  сидел,  откинувшись  в
кресле, и наблюдал за ней.
   Марина тонко чувствовала каждый оттенок  настроения  своего  дедушки.
Прожив с ним столько лет, она безошибочно  угадывала  все  его  мысли  и
чувства. Она видела, что Гранди поражен, рассержен, что увиденное возму-
тило его. Однако он ушел, не сказав ни слова. Марина вопросительно  заг-
лянула в черные глаза Гедеона. Почему Гранди промолчал? Почему он  прос-
то, вышел?
   Но вместо ответа Гедеон странно улыбнулся и сказал:
   - Пожалуй, пора спать.
   В его голосе она ясно услышала неостывшее возбуждение страсти.
   Поднявшись к себе в комнату, она разделась и легла в постель.  Марина
все время слышала движение в комнате Гедеона, поскрипывание половиц, да-
же то, как он заводил часы. Марина отдернула занавески на окнах.  Лунный
свет, струясь по комнате, покрыл всю мебель  серебряной  пылью.  Морской
отлив шептал внизу тихо и печально.
   Эмма и Мэг сидели в ногах кровати, выпрямив спинки.  В  лунном  свете
казалось, что они внимательно к ней прислушиваются. "Неужели он шантажи-
рует Гранди?" - спросила их Марина. Под одеялом  у  нее  торчали  пальцы
ног, и она задумчиво ими шевелила. "Но тогда дедушка бы его ненавидел. А
это не так. Сегодня вечером он улыбнулся Гедеону, и было видно,  что  он
хорошо к нему относится. Все равно, Гедеон чем-то его беспокоит.  Беспо-
коит, но не пугает".
   Тут она вспомнила, как Гедеон целовал и ласкал ее, и она  покраснела.
Все казалось таким естественным, как будто случалось уже много раз.  Его
длинные пальцы хорошо знали ее тело, а тело хорошо знало их  прикоснове-
ние.
   - Это просто страшно, - сказала она и вздрогнула. - Наверное, тут  не
обошлось без переселения душ. - Она  услышала  бесшумный  смех  кукол  и
скорчила им гримаску. - Надо же найти какое-то объяснение.
   Закрыв глаза, она слушала шум моря и постепенно засыпала. Но  сон  ее
был беспокоен. Лунный свет падал ей на веки и будил сновидения. Ей  сни-
лось, что она стала невесомой и свободно парит, летит куда-то,  а  ветер
раздувает ее длинные волосы.
   Потом она увидела, что стоит в комнате и смотрит сквозь  лунный  свет
на чью-то кровать. На ней сидит Гедеон, отбросив смятую простыню. Марина
видит его гладкие плечи в бледном свете луны. Она медленно парит над по-
лом, не касаясь кровати, и не может оторвать глаз от его тела.  Он  мол-
чит, веки его широко распахнуты и глаза мерцают, как два глубоких черных
колодца. Гедеон наблюдает, как она, встав на  колени  на  краю  кровати,
протягивает руку и нежно касается его плеча.  Марина  чувствует  гладкую
округлость, и ее пальцы бегут по ключице как по клавиатуре.
   Тогда Гедеон тоже поднимает руку и дотрагивается до серебристой пряди
волос, с которой играет прохладный морской ветер.
   Они касаются друг друга в молчании, в их движениях нет страсти. Геде-
он потянул ее вниз, на постель, и она покорно вздохнула. Все их движения
осторожной чувственностью напоминают замедленную  съемку,  каждая  ласка
точна и хорошо знакома, как если бы повторялась уже много раз.
   Его рот нашел ее губы, и Марина задрожала, обняв черноволосую голову.
Гедеон неожиданно перекатился и лег на нее, придавив телом.
   Она почувствовала острую и сладкую боль, пронзившую ее, Гедеон  лежал
сверху, дыхание его стало хриплым, так что каждый резкий вдох  отдавался
у нее в ушах. Его губы касались ее шеи.  Он  быстро,  торопливо  целовал
плечи, с каждым движением опускаясь все ниже, пока не коснулся лицом  ее
груди. Тогда все его тело  беспокойно  задвигалось,  а  руки  скользнули
вниз.
   Она с трудом приоткрыла тяжелые веки. Голова Гедеона была поднята, но
лицо при лунном свете казалось слепым, хотя глаза были открыты.  Желание
ударило ей в голову, проникая туда из темных глубин тела.
   Ни один из них не произнес ни звука. Их обнаженные тела приникли друг
к другу, соединяясь в движении. Марина  провела  рукой  по  его  длинной
гладкой спине и ощутила, как напряглись у него мускулы. Тут Гедеон издал
хриплый стон, и они растворились друг в друге. Руки  их  были  сплетены,
дыхание стало прерывистым от наслаждения.
   Ее крутили и швыряли волны страсти. Она слышала, как  вскрикивал  он,
как она сама вскрикивала в ответ, ни о чем больше не  спрашивая,  ничему
не удивляясь и не боясь. Когда наступила кульминация, она почувствовала,
что тонет, погружаясь все глубже, выдыхая обессилено.  Гедеон  лежал  на
ней, слегка вздрагивая. Казалось, прошло много времени, прежде  чем  они
смогли пошевелиться.
   Потом ей почудилось, что она опять поплыла, обхватив его шею  руками.
Гедеон тихонько поцеловал ее и опустил на постель. Сновидение кончилось,
сомкнув лепестки, как цветок.
   Проснувшись, она сразу вспомнила свой сон и вздрогнула, как от укола,
лицо ее вспыхнуло. Марина в ужасе закрыла лицо руками. Никогда  еще  она
не видела подобных снов. Сквозь пальцы она заметила, что  куклы  смотрят
на нее широко раскрытыми глазами, на их лицах ясно читалось неодобрение.
   - Но этого же не было, - сказала Марина сердито. -  А  разве  я  могу
заставить себя не видеть снов?
   Но что такое сон? Может быть, это подсознание, вырвавшееся  на  волю?
Днем сознание крепко держит в узде непослушное тело, но во сне оно теря-
ет свою власть, и подсознательное тонкой струйкой выползает из  заветных
уголков, как джинн из бутылки.
   - Прекратите на меня таращиться! - воскликнула Марина и выскочила  из
кровати. Кожа ее была прохладной и живой. Она чувствовала, будто сброси-
ла с себя какое-то напряжение. Марина оделась, спустилась вниз и увидела
Гедеона, который читал газету за чашкой кофе. Он повернулся,  приветливо
улыбнувшись, а она опять вспыхнула, но увидела, что  лицо  его  осталось
невозмутимым.
   "Если бы он только знал!" - подумала она и постаралась придать своему
лицу такую же невозмутимость. Она даже попыталась улыбнуться ему  в  от-
вет.
   - Полчаса назад я услышал, что мистер Грандисон  проснулся,  и  отнес
ему чашку кофе. Но вставать он пока не хочет, он немного утомлен.
   - Дедушка не заболел? - забеспокоилась она.
   Гедеон поднял на нее глаза.
   - Дело в том, что ему уже семьдесят. Нельзя требовать от него,  чтобы
он прыгал как молодой козлик.
   - Не смей так говорить! - воскликнула она. Дедушка слишком много зна-
чил в ее жизни, чтобы она могла примириться с мыслью, что он уже стар.
   Гедеон снова внимательно на нее посмотрел.
   - Я думаю, тебе не стоит так волноваться. Он еще  вполне  здоров  для
своих лет, если не считать ревматизма. Но он очень устает от  постоянных
болей, не надо об этом забывать.
   - Это я знаю. - Она понурилась. - Ужасно, что я ничем не могу ему по-
мочь.
   - Ты очень много для него делаешь уже просто тем, что  живешь  рядом.
Ты теперь его жизнь. Когда ты играешь, он как бы оживает вновь.
   Марина и сама прекрасно все знала и очень тревожилась по этому  пово-
ду. Гранди возлагал  на  нее  слишком  большие  надежды.  Она  постоянно
чувствовала на себе этот груз. Цель, которую он ставил перед  ней,  была
невыполнима: только совершенство, и ничего больше. Она  все  время  боя-
лась, что не справится.
   Гедеон внимательно наблюдал за ней. Их глаза встретились,  и  у  нее,
уже в который раз, появилось ощущение, что он читает ее мысли. Он погла-
дил ей руку.
   - Он очень тобой гордится. Ты даешь его жизни новый смысл.
   Голос его был полон спокойной уверенности. Он говорил так, как  будто
хорошо знал не только Гранди, но и вообще  разбирался  во  многих  вещах
лучше, чем она. Гедеон был для них посторонним человеком, однако вел се-
бя уверенно и авторитетно. Марина нахмурилась.
   - Гедеон, скажи мне правду.
   Ее голос умолял, но он смотрел на нее без тени волнения.
   - Что ты хочешь узнать?
   - Скажи мне правду, были вы с Гранди знакомы раньше? Я же не дура,  я
вижу, что с тех пор, как ты сюда приехал, что-то  происходит,  -  и  она
всплеснула белыми руками.
   Он встал и посмотрел ей прямо в глаза:
   - Марина, ты мне веришь?
   Расширенными глазами глядела она в его смуглое лицо. После  минутного
молчания она ответила со вздохом:
   - Да!
   Она действительно доверяла ему. Эти холодные, спокойные  глаза,  этот
твердый рот завораживали ее. Инстинкт подсказывал ей, что на него  можно
положиться.
   Он улыбнулся, и в его улыбке было столько тепла и нежности,  что  они
тронули ее сердце.
   - Верь тому, что я сейчас тебе скажу. Я никогда не причиню  вреда  ни
тебе, ни Гранди. - И, отвернувшись, он продолжил: - Я  все  время  ждал,
когда ты спустишься, и теперь умираю с голоду. Что у нас на завтрак?
   На завтрак у них был апельсиновый сок и яичница. Гедеон жарил  яични-
цу, а она готовила тосты. Они вместе возились на  кухне,  улыбаясь  друг
другу время от времени. У нее  опять  появилось  ощущение,  что  он  был
частью ее жизни уже много лет.
   После завтрака Марина подвязала волосы лентой и занялась уборкой  до-
ма. Она переоделась в рубашку и джинсы, и Руффи все время  крутился  под
ногами и хватал зубами отвороты брюк.
   - Гулять хочет, - сказала она.
   Тогда Гедеон подошел и развязал ленту, распустив ее волосы по плечам:
   - Ну так пойдем погуляем.
   Руффи понесся вперед по тропинке между скал,  отчаянно  лая  и  виляя
хвостом. Над его головой вились чайки, а внизу лежало спокойное  матовое
море, и солнечные зайчики прыгали на волнах.
   Дойдя до мыса Испанская Голова, они попали в рощу, густо и  неприятно
пахнущую диким чесноком. Вокруг них причудливо изгибались стволы  старых
грабов.
   - Раньше их использовали колесники, - сказал Гедеон, постукивая длин-
ным пальцем по изогнутой ветке. - Им очень подходила такая форма.  Может
быть, поэтому такие деревья теперь исчезают, они теперь никому не нужны.
   Марина передернула плечами:
   - Как грустно. Бедные деревья!
   Он посмотрел на нее и криво улыбнулся:
   - Мы все хотим, чтобы в нас нуждались.
   Ее как обожгло, и она отвернулась, вспомнив, как во сне Гедеон хрипло
прошептал ей: "Я не могу без тебя".
   Бросив на него взгляд сквозь ресницы, она заметила, как блеснули  его
глаза. Он не может знать, что я думаю, мелькнула у нее мысль, и она пок-
раснела еще больше.
   Она пошла быстрее, стараясь убежать от воспоминаний, и тут ее  волосы
зацепились за скрюченный сучок, живо напомнивший ей изуродованные пальцы
Гранди. Она вскрикнула и протянула руку, пытаясь  отцепить  запутавшуюся
прядь.
   - Стой смирно, - скомандовал Гедеон.
   Пока он распутывал ей волосы, Марина стояла спокойно и  ждала.  Потом
он взял ее за плечи и повернул к себе. Тени веток пробегали по его лицу,
он обнимал ее и улыбался.
   Она боялась его  поцелуев,  боялась,  что  не  сможет  скрыть  своего
чувства. Но губы уже горели в ожидании, и поцелуи, пережитые во сне, об-
жигали ей кожу.
   Она повернулась, пытаясь вырваться, но руки Гедеона держали ее  креп-
ко.
   Марина заглянула ему в лицо. Сощурившись,  он  спокойно  наблюдал  за
ней. Потом наклонился и поцеловал, крепко и  требовательно,  прижимая  к
себе все сильнее.
   Марина ощутила прилив  жадного  желания  и  ответила  на  поцелуй  со
страстью, которую не сумела скрыть. Когда он поднял голову, на лице  его
было написано такое самодовольство, что она разозлилась.
   - Не сопротивляйся мне, Марина, - прошептал он с улыбкой. -  Успокой-
ся.
   - Но ты не должен... - пробормотала она, вырываясь.
   - Почему я не должен?
   Она взглянула изумленно.
   - Но мы знакомы всего два дня.
   - Два дня или два года... Какая разница?
   - Конечно, есть разница!
   - Почему ты так думаешь?
   Она не нашлась, что ответить, и хрипловато выдавила из себя:
   - Мне восемнадцать, а тебе сколько лет?
   Его лицо сразу переменилось, в голосе появилась стальная нотка:
   - Тридцать семь. - И она тут же поняла, что больно задела его.  Глаза
Гедеона стали беспокойными, на лбу появилась морщина.
   - Ты в два раза старше меня.
   Мускулы вокруг рта у него напряглись, и он спросил:
   - Неужели это тебя беспокоит?
   - А разве тебя это не беспокоит? - Она сама знала  ответ.  Гедеон  не
мог его скрыть. Глаза у него стали темными и злыми. - Ты женат? -  спро-
сила Марина сдавленно. Она понимала, что мужчина в возрасте Гедеона, об-
ладающий его привлекательностью, не мог быть не женатым ни разу.
   Наступило молчанье. На щеках Гедеона горело два красных пятна. Помол-
чав, он ответил: "Нет". И она видела, что он соврал. Это было заметно по
глазам.
   - Нет? - спросила она тихо, и стало ясно, что Марина  знает,  что  он
врет.
   Гедеон беспокойно задвигался, лицо его отразило тревогу. Он опять по-
молчал и, сердито пожав плечами, наконец произнес:
   - Сейчас не женат.
   - Но раньше был?
   Он коротко кивнул и уже хотел отвернуться, но Марине нужно было знать
теперь всю правду. Сон, который она видела  прошлой  ночью,  открыл  ей,
насколько глубоко Гедеон проник в ее подсознание.
   - Она жива? Я имею в виду, вы разведены или...
   - Нет, мы расстались, - ответил он резко и угрюмо. Марина  почувство-
вала, что он упал духом. "Это та женщина", - подумала она.  Таким  обра-
зом, все объяснялось. Гнев и холодность Гедеона, отчаянье и страсть  той
женщины. Неужели, несмотря на кажущееся отчуждение, он продолжает любить
ее?
   Гедеон смотрел на Марину, и она заметила волнение в блестящих  черных
глазах. Он протянул руку и ласково погладил гладкую округлость ее  поро-
зовевшей щеки.
   - Забудь, - попросил он. - Это не имеет отношения ни к  тебе,  ни  ко
мне. Верь мне, Марина. Я скорей умру, чем сделаю тебе больно.
   Он придвинулся к ней и снова стал смотреть на ее губы, и  чем  ближе,
тем жадней и горячей становился его взгляд.
   - Нет, - сказала Марина и отодвинулась. - Не надо.
   - Ты же знаешь, что надо, - сказал он тихо. Гедеон обнял ее, не давая
ускользнуть. Она чувствовала его дыхание у себя на волосах. Под  напором
эмоций он дышал лихорадочно и хрипло. - Марина, о Марина, - шептал он ей
на ухо. Его губы скользнули вдоль щеки и нашли рот. После короткого соп-
ротивления она сдалась со слабым стоном.
   Они стояли в тени деревьев, крепко обнявшись, и поцелуй  их  был  так
глубок, что ей показалось, что они растворились друг в друге.
   Он неохотно отпустил ее, глаза его были еще горячи от страсти. Где-то
лаял Руффи, и Гедеон поморщился:
   - Надо посмотреть, что он там делает. - Они вышли из  рощи,  взявшись
за руки, и Гедеон все время улыбался.
   Руффи встретил на тропинке викария и теперь лаял, прыгая вокруг  него
как безумный. Почему-то воротничок сутаны, напоминающий собачий ошейник,
всегда казался ему злостным нарушением правил. Гранди говорил, что соба-
ки очень консервативны и любое отступление от того, что они считают нор-
мой, вызывает у них раздражение. Поэтому каждый раз, когда Руффи  встре-
чал викария, он принимался сердито лаять, хотя тот был человеком  добрым
и любил собак.
   - Ах ты Боже мой, - сказал викарий, улыбаясь. - Я боюсь, Руффи  добе-
рется до меня когда-нибудь.
   - Попробуйте взяться рукой за свой воротник, - посоветовал Гедеон.
   Викарий немного удивился, но сделал, как ему советовали. Руффи тут же
успокоятся и сел на задние лапы, вывесив длинный розовый язык.
   - Силы небесные! - воскликнул викарий и улыбнулся. - Спасибо вам, Ге-
деон, вы хорошо придумали. - Тут он заметил, что они держатся за руки, и
взглянул на Марину. - Ты хорошо выглядишь, Марина. Я очень за тебя рад.
   Дружески кивнув им, он пошел дальше по тропе, а Марина  взглянула  на
Гедеона в тревоге.
   - Откуда он узнал, как тебя зовут?
   Он посмотрел на нее совершенно спокойно.
   - Может быть, миссис Робинсон? - предположил он.
   Она сразу успокоилась.
   - Больше, пожалуй, некому, - и они оба рассмеялись.
   Когда они шли через деревню, в окошко высунулась миссис Дудек  и  ок-
ликнула Марину.
   - Зайди, Марина. Нужно примерить платье. У тебя есть время?  Если  мы
сейчас сделаем примерку, платье к вечеру будет готово.
   Гедеон улыбнулся им обеим.
   - Я заберу Руффи, а ты примеряй платье.
   - А ты найдешь дорогу? - спросила Марина с сомнением.
   - Как-нибудь не потеряюсь, - ответил он.
   Миссис Дудек рассмеялась:
   - Конечно, не потеряется.
   Тут она встретила взгляд Гедеона и сразу стала серьезной. Гедеон  по-
шел по дороге в сторону дома, а Руффи смотрел ему вслед, насторожив уши.
Гедеон свистнул, Руффи зашевелился, но посмотрел на Марину. "Иди,  иди!"
- кивнула она, Руффи обрадовался и кинулся вслед Гедеону.
   Примерка продолжалась недолго. Миссис  Дудек  ходила  вокруг,  набрав
полный рот булавок, и даже умудрялась говорить, не проглотив  ни  одной.
Ее крошечная гостиная была набита безделушками. Даже на телевизоре с не-
довольной физиономией сидел фарфоровый садовый гном.
   У миссис Дудек не было сада, был только  небольшой  двор,  вымощенный
разноцветной каменной плиткой, который она называла "мой  патио".  Здесь
она любила летом обедать. Этот дворик был причиной ее постоянной войны с
соседскими кошками. Стоило ей заметить, что какая-нибудь кошка пересека-
ет ее драгоценный "патио", она туг же выскакивала из дома, крича и  раз-
махивая руками.
   Ее муж, мистер Дудек, был огромный мужчина, раза в два больше ее,  но
она держала его в вечном страхе. Несмотря на  глубокий  грохочущий  бас,
мистер Дудек был робок как ягненок. Миссис  Дудек  постоянно  наставляла
его высоким, пронзительным голосом. У них не было детей, и, возможно,  к
лучшему, потому что все силы свои жена тратила на воспитание мужа.
   - Завтра Дудек привезет тебе платье, - пообещала она Марине, когда та
собралась уходить.
   Мистер Дудек развозил хлеб по близлежащим деревням в маленьком грузо-
вичке. Он был медлительным тугодумом и любил свою работу за то, что  мог
много бывать на свежем воздухе вдали от наставлений  миссис  Дудек.  Вид
этого огромного, широкоплечего человека в маленькой гостиной, заставлен-
ной мебелью, напоминал Марине слона в посудной лавке. Он всегда был ско-
ван в движениях, боясь задеть локтем фарфоровую статуэтку или смять  ог-
ромной ногой маленький половичок. Но когда его жена демонстрировала  Ма-
рине свое очередное приобретение, он сиял от гордости. Тут они  с  женой
были заодно, оба очень любили маленькие фарфоровые статуэтки, хотя  мис-
сис Дудек не разрешала мужу даже пальцем дотронуться ни до одной из них.
   Марина подошла к дому короткой дорогой и решила пройти через кухонную
дверь. Войдя, она услышала звуки рояля. Это была не пластинка, у  Марины
был прекрасный слух, и она сразу  узнала  хорошо  знакомый  звук  своего
инструмента.
   Она, недоумевая, стояла у дверей  музыкальной  комнаты.  Это  был  не
Гранди, об этом не могло быть и речи. Наверное, когда-то его пальцы мог-
ли извлекать из инструмента такие же божественно нежные  звуки,  но  все
это давно ушло в прошлое.
   Может быть, у нас гость, думала она, вспомнив, что вошла через черный
ход и могла не увидеть чужую машину около крыльца. Она перебирала в  па-
мяти, кто бы мог так удивительно играть. Наверное,  из  Лондона  приехал
один из бывших учеников Гранди. За несколько лет до того, как  его  руки
пришли в полную негодность, Гранди брал учеников, причем выбирал  только
самых многообещающих. Все они впоследствии стали знаменитостями.
   Марина открыла дверь музыкальной комнаты и замерла на пороге.  Что-то
взорвалось в ее сознании, и все смешалось. В комнате вдруг стало  темно,
сквозь эту темноту к ней бросились две фигуры. Сама она беззвучно закри-
чала побелевшими губами, и лицо ее исказилось от боли.


   ГЛАВА ПЯТАЯ

   В эти минуты, стоя в дверях, Марина осознала, что спасительный  зана-
вес, отделявший ее от прошлого, упал и в глаза ей  ударил  режущий  свет
истины.
   Восемнадцатилетняя девочка, которой она себя вообразила, растаяла как
бледное сновидение. На Гедеона, который подбежал, чтобы обнять ее, смот-
рела взрослая женщина, и она оттолкнула его.
   Марина издавала странные короткие стоны, подобные тем, какие  мог  бы
издавать тонущий, не желающий спасения. Это были крики паники  и  ужаса,
такие крики нельзя унять словами утешения.
   Дрожащие струны рояля еще не совсем смолкли. Так вот почему Гедеон не
хотел для нее играть, говоря, что ему трудно с ней равняться!
   Гранди оттолкнул Гедеона, пытаясь поддержать ее, но ей не нужна  была
ничья поддержка. Ей казалось, что она разваливается, ее колотила  дрожь.
Она хотела одного - чтобы ее оставили в покое, чтобы никто ее не трогал.
   - Не трогайте меня! - воскликнула она хрипло, повернулась и  побежала
вверх по ступенькам, вбежала в свою комнату и захлопнула дверь. За  спи-
ной она слышала торопливые шаги, бегущие следом.
   - Боже мой, я ведь тебя  предупреждал,  -  хриплым  голосом  произнес
Гранди. - Гедеон, я тебя предупреждал. Никогда тебе этого не прощу.
   - Марина, милая, впусти меня, - умолял голос Гедеона за дверью. - Мне
надо с тобой поговорить, мне просто необходимо тебе все объяснить.
   - Уходи, - сказала она не своим, а какимто  тонким  детским  голосом,
звучавшим холодно, издалека.
   Она села на кровать и стала думать, как же ей пережить  все  это.  За
дверью она слышала голоса Гранди и Гедеона. Вдруг Гедеон громко  вскрик-
нул:
   - Я сломаю эту проклятую дверь!
   Гранди тоже разозлился, но сердился он на Гедеона.
   - Это все-таки мой дом. Оставь ее в покое! -  Чувствовалось,  что  он
готов на все. - Если бы ты ее с самого начала не трогал,  ничего  бы  не
случилось. Как всегда, ты ни о ком, кроме себя, не думаешь!
   Марина перестала их слушать. Горькие воспоминания, которые ей  удава-
лось держать под замком так долго, вырвались  наружу  и  едкой  кислотой
разъедали ей душу. Она скорчилась на кровати и закрыла глаза руками.
   Когда ей было восемнадцать, Гранди повез ее в Лондон и она  поступила
в Королевский музыкальный колледж. Не напрасно столько  лет  Гранди,  не
жалея сил и времени, занимался с ней. Во многих отношениях она  обогнала
других студентов. Но она была робкой, замкнутой девочкой, которая совсем
не знала этот новый для нее мир. Первые месяцы в колледже были  для  нее
временем головокружительных перемен. У нее появились  новые  друзья.  Но
она все время писала Гранди, и, помимо него, не было у нее ближе друга и
наставника.
   В самом конце первого семестра Гранди приехал в Лондон,  чтобы  пойти
на концерт одного из своих бывших  учеников,  знаменитого  пианиста.  На
следующий день они с Мариной собирались  вместе  вернуться  домой.  Весь
концерт она просидела как завороженная, слушая  безупречное  исполнение,
которое произвело на нее сильное впечатление.
   Потом Гранди и ее пригласили на вечер, который давали в честь  испол-
нителя. Прием происходил в длинном бело-золотом зале. Посередине,  окру-
женный толпой возбужденных женщин, стоял виновник торжества. Марина  за-
билась в кресло, потому что ее пугали все эти люди. Лондон был  для  нее
настоящим испытанием. Она ненавидела шум, боялась толпы.
   Из своего кресла она наблюдала за движениями черноволосой головы, вы-
сокой, худой фигуры. Иногда слышала глубокий низкий голос.
   Однажды он взглянул на нее, но Марина так разволновалась, что  отвер-
нулась, сжав руки на коленях.
   Когда она решилась снова на него посмотреть, знаменитый  пианист  уже
разговаривал с женщиной, черные шелковистые волосы которой были убраны в
сложную прическу. Она висела у него на руке и улыбалась  ему  снизу.  По
чувственным, ленивым движениям Марина увидела, что женщина влюблена. По-
том она заметила, как его рука скользнула по плечу и руке  черноволосой,
как он улыбнулся ей в ответ, и поняла, что Гедеон Ферс  -  ее  любовник.
Колледж положил конец полной непосвященности Марины в таких вопросах. Ее
сокурсники вели довольно бурную жизнь. У Марины, как и прежде, не  оста-
валось времени на любовь. Но она научилась определять ее, научилась  ви-
деть, какие чувства скрываются за прикосновениями и взглядами.
   Гранди подошел к Марине, улыбаясь. "Ты чего здесь прячешься?" Он знал
ее скромность и одобрял. Гранди обнял и повел Марину к двери. Но прежде,
чем они достигли выхода, их остановил Гедеон Ферс. Он поглядел на Марину
блестящими глазами, и она впервые близко увидела его резкое  чувственное
лицо: на нем еще не остыло возбуждение, пережитое во  время  исполнения,
взгляд казался восторженным, рот широко улыбался.
   - Гранди, ты еще не представил меня, - сказал он.
   Гранди польщено улыбнулся.
   - Гедеон, это моя внучка  Марина.  Марина,  познакомься,  это  Гедеон
Ферс.
   Гедеон протянул руку, и она несмело вложила свои пальцы в его сильную
ладонь. Задержав ее руку, он наклонился, заглядывая ей в лицо, и уверен-
но улыбнулся.
   - Марина! - повторил он. - Удивительно! - Он расправил ее руку у себя
на ладони, рассматривая пальцы. - И конечно, играет на фортепиано.
   Гравди рассмеялся и начал рассказывать о ее  успехах.  Марина  стояла
рядом, краснела и не могла себя заставить даже посмотреть на Гедеона.
   Через минуту их разговор прервала черноволосая женщина, которая  уве-
ренно подошла к Гедеонуи прижалась к нему так, что не оставалось никаких
сомнений в близости их отношений. Когда Марина  подняла  на  нее  глаза,
женщина быстро оглядела ее с ног до головы оценивающим взглядом и перес-
тала замечать. Марина опять покраснела и старалась больше не  привлекать
к себе внимания.
   Они ушли, и всю дорогу до отеля она молчала. На эту ночь Гранди зака-
зал в отеле комнату и для нее.
   - А ведь мог бы быть великим пианистом, - кивая головой, сказал Гран-
ди, когда на следующий день они отправились домой.
   - Почему "мог быть"? Разве он не великий пианист?
   Рот Гранди вытянулся.
   - Техника изумительная, и очень умен, но чувство... все только на по-
верхности. Это только подобие, настоящего нет.
   Марина вспомнила виртуозную легкость и изящество исполнения и,  удив-
ляясь, думала: неужели дед прав?
   - Он слишком уверен в себе, - добавил Гранди.
   Она вспомнила возбуждение после концерта, триумфальный блеск и  поня-
ла, что дедушка, может быть, в чем-то прав.
   На Рождество было очень холодно. Марина прижалась носом к  замерзшему
стеклу и дыханием разморозила ледяные кристаллы на стекле. Через образо-
вавшуюся дырочку стала видна жесткая посеребренная трава, блестящие  ото
льда крыши и коты, с брезгливым видом гуляющие по мерзлой земле.
   На Рождество Гранди подарил ей белую меховую шапочку и муфту.  В  тот
день она надела их впервые и отправилась  на  прогулку  по  тропе  между
скал, чтобы полюбоваться, как холодное море бьется внизу о камни.
   Через два дня после Рождества, когда она сидела за роялем, Марина по-
чувствовала в комнате чье-то присутствие. Она повернулась,  ожидая  уви-
деть Гранди, но встретила черные глаза Гедеона Ферса.
   Руки у нее замерли и упали.
   - Продолжайте, - сказал он, садясь в кресло.
   Она покачала головой и торопливо встала.
   - Гранди знает, что вы здесь? - спросила она каким-то не своим  голо-
сом, высоким и тонким.
   - Это он разрешил мне пойти и послушать, - ответил Гедеон мягко. -  И
вот я здесь. Сядьте, поиграйте для меня.
   - Но я не могу! - сказала она испуганно.
   Гедеон поднял брови.
   - Но вы же играете в колледже. А теперь поиграйте для меня.
   Она сама толком не могла объяснить, почему не хотела, чтобы он  сидел
и слушал ее. В конце концов она сбежала на  кухню,  быстро  надела  свое
красное пальто, шапочку и муфту и вышла на морозный воздух.
   Гранди ничего не сказал ей, только поглядел с ласковым удивлением.
   Марина шла знакомой тропинкой, как вдруг услышала сзади хруст сучьев.
Ее нагонял Гедеон Ферс. Она опять покраснела.
   - Здравствуй, Красная Шапочка, - сказал он с усмешкой. -  Я  -  Серый
Волк.
   Она почувствовала ответную реакцию раздражения.
   - Шапочка у меня белая.
   Он догнал ее, посмотрел ей в глаза и тихо сказал:
   - И правда белая, к тому же очень хорошенькая.
   Поцелуй был совсем легкий, дразнящий, поцелуй для ребенка. Но  у  нее
сильно забилось сердце, и она отшатнулась, как от опасности.
   Гедеон крепко, по-хозяйски, взял ее под руку:
   - Куда мы идем? Где-то здесь должен быть лес. - Он по-прежнему шутил.
   По тропинке они дошли до мыса Испанская Голова и в молчании полюбова-
лись бурным морем. Ветер со свистом ударял по верхушкам волн, взбивая на
них пену.
   - Настоящая вагнеровская погода, - проговорил Гедеон.
   По дороге домой он стал жаловаться на холод и сунул руку ей в муфту.
   - Какие теплые пальчики, - сказал он, и Марина почувствовала, как  он
гладит ей ладонь указательным пальцем. Дрожь пробежала у нее по спине.
   Гранди сварил кофе, и Гедеон с благодарностью выпил чашку, он все еще
дрожал от холода. Когда руки у него согрелись, он сел к роялю, и тут Ма-
рина поняла, что имел в виду дедушка. Когда она слушала его исполнение в
концертном зале, блеск мастерства затмил для нее все. Сейчас музыка  на-
помнила ей твердую полированную поверхность, под которой ничего не было.
Это ее встревожило, потому что, наблюдая за ним, она поняла, что  такова
его сущность.
   Затем последовала короткая пауза, и Гедеон повернулся к  ней.  Марина
смотрела на него большими несчастными глазами, и он нахмурился,  сдвинув
брови.
   И чем внимательнее он вглядывался в ее лицо, тем больше хмурился.
   - Теперь ты, - сказал он, едва разжимая губы.
   Марина села к роялю и взглянула на деревья за окном. Она  задумалась,
дыша спокойно, без волнения, и не сразу  тронула  клавиши.  Гедеон  было
двинулся, но Гранди положил ему руку  на  запястье.  Тот  повернулся,  и
Гранди покачал головой.
   Марина начала. Только часть ее сознания контролировала тончайшие  ни-
ти, управляющие технической стороной исполнения, которая хранилась в па-
мяти. На другом уровне была только музыка. Она превратилась в  тростник,
из которого ветер выдувает свою мелодию.  Она  слилась  с  инструментом,
стала его частью. Погружаясь в музыку, Марина  переставала  быть  собой.
Техническое совершенство нужно было ей только для того, чтобы дать жизнь
музыке. Марина просто переставала существовать.
   Когда прозвучали последние звуки, она уронила руки на колени, обесси-
ленная, без единой мысли, похожая на опустошенный сосуд.
   Гранди встал, поцеловал ее в щеку и вышел. Марина не стала  поворачи-
ваться к Гедеону, но слышала, как он, не двигаясь, дышит позади нее. Че-
рез некоторое время он тоже ушел, не говоря ни слова.
   Позднее, когда она вышла на кухню, его уже не было.  Гранди  не  стал
говорить ей, что сказал Гедеон, поэтому она так и не узнала, понравилось
ли ему ее исполнение.
   Больше он не бывал у них во время каникул. Потом она вернулась в кол-
ледж, а несколько месяцев спустя Гедеон приезжал на торжества по  случаю
вручения призов. Марина вся дрожала, когда вышла получать свой. Но Геде-
он вручил его, небрежно скользнув по ней взглядом. Он кивнул, показывая,
что помнит ее, но ничего не сказал. Поэтому она очень  удивилась,  когда
потом, на вечере, устроенном в их честь, Гедеон подошел к ней.
   - Как чувствует себя Гранди? - спросил он.
   - Спасибо, хорошо, - ответила она вежливо.
   Гедеон смотрел на нее беспокойными глазами, то и дело  поглядывая  по
сторонам.
   - Можно мне пригласить тебя пообедать со мной завтра?
   Марина видела, что он волнуется, и это выглядело нелепо,  потому  что
он был знаменитым музыкантом, а она стеснительной девятнадцатилетней де-
вочкой.
   Она не глядела на  него  и  несколько  секунд  молчала,  инстинктивно
чувствуя опасность этого предложения. Потом посмотрела ему в лицо. Геде-
он внимательно наблюдал за ней. Их глаза встретились, и она медленно от-
ветила:
   - Да, спасибо.
   В тот первый вечер он говорил о  Гранди,  о  музыке.  Гедеон  отдавал
предпочтение тем произведениям, которые сам исполнял лучше всего, где он
мог показать свою мощь и виртуозность. Марина больше молчала и  слушала,
глядя на него, и по ее лицу было видно, что она не может решить, что  он
за человек.
   Он не сделал даже попытки дотронуться до нее, отвез ее  в  общежитие,
где она жила, и пожелал спокойной ночи. Когда Марина поднялась  к  себе,
она почувствовала такую усталость, как будто провела в напряжении долгое
время. Гедеон утомлял ее. Когда они были вместе, казалось, что  прямо  в
глаза ей постоянно светит яркая электрическая лампа. Она пыталась  защи-
титься, и это сопротивление отнимало у нее все силы.
   Гедеон был музыкантом с  международной  известностью,  поэтому  много
времени проводил на гастролях за границей. Но  когда  он  возвращался  в
Англию и был свободен, он регулярно виделся с Мариной. Такие вечера слу-
чались не часто, она успевала забыть, как  нелегко  ей  давалась  каждая
встреча, и, когда он, как перелетная птица, возвращался домой и  звонил,
она, ни о чем не задумываясь, принимала его приглашения.
   Марина разрывалась между непреодолимым влечением и таким же непреодо-
лимым страхом. Она была слишком чувствительна,  уступчива  по  натуре  и
способна целиком отдаваться тому, что любила, - музыке или  близким  лю-
дям. Но именно поэтому ей приходилось защищать свой  хрупкий  внутренний
мир. Марина поняла, как легко может Гедеон ранить ее и как глубока может
оказаться рана.
   Они никогда не говорили о его личной жизни, но в  музыкальных  кругах
все хорошо знали о его давней связи с Дианой Греноби.
   Однажды в оперной программке она увидела фотографию  красивой,  умной
женщины и, пораженная, узнала ее. Марина с каким-то особенным  вниманием
прочитала биографию, напечатанную ниже. В ней, конечно, ничего  не  было
сказано о Гедеоне, но она сумела получить некоторое представление об об-
разе жизни этой женщины.
   У Дианы Греноби было красивое сопрано. Марине очень понравился ее го-
лос, но она почувствовала в нем тот же поверхностный блеск, который  был
свойствен Гедеону, и точно так же ее искусство не давало  полного  удов-
летворения. В них обоих нет музыки, сказала она сама себе. Музыка -  это
душа. Конечно, техника должна быть, это фундамент. Но она не может заме-
нить собой способность чувствовать и сопереживать. В исполнении  Гедеона
и Дианы Греноби отсутствовало именно это. И, несмотря на прекрасный  го-
лос и замечательную внешность, Диана так и не стала великой певицей.
   В колонках светских новостей Марине иногда попадались сплетни о Диане
и Гедеоне. Время от времени их видели вместе, но газеты не  вдавались  в
подробности их отношений. Зато друзья Марины по колледжу охотно дополня-
ли пропущенные детали, не подозревая, насколько это задевало ее лично.
   - У него было много женщин, - зевая, сказала одна из ее подруг. Мари-
на даже намеком не давала понять, что знакома с  Гедеоном,  поэтому  для
студенток все эти разговоры были просто сплетнями о любимом  артисте.  -
Но с этой он живет дольше всех. И неудивительно, говорят, она очень сек-
суальная.
   Марина поморщилась, но промолчала.
   Теперь она работала с особым напряжением, проводя все свое  время  за
учебой и репетициями. Она не уставала играть одни и  те  же  упражнения,
добиваясь исполнения, близкого к совершенству. Когда  Марина  не  видела
Гедеона, она старалась совсем о нем не думать. Он был для нее неразреши-
мой проблемой. Даже самой себе она не могла сознаться, насколько трудной
была эта проблема. Шли месяцы, они виделись все чаще, и проблема росла.
   Она знала, что он продолжает видеться с Дианой  Греноби,  однако  они
никогда не упоминали в разговорах ее имя. Их отношения с Гедеоном  скла-
дывались так, что никаких признаний и не требовалось. Он никогда  ее  не
трогал и не целовал. Они вместе слушали музыку, а  потом  обсуждали  ее,
ходили в кино, обедали, гуляли в парках, бывали в театре. Это была друж-
ба, и только. Будь Гедеон ее сверстником, тут не было бы ничего странно-
го.
   Но Гедеон был старше и опытней. Он никогда не приглашал ее к себе до-
мой. Встречаясь, они не оставались вдвоем, вокруг них всегда были люди.
   Однажды, в конце следующей осени, Марина была в опере  и  заметила  в
партере Гедеона и Диану. Они оживленно разговаривали, смеялись, и Марина
яснее, чем в первый раз, увидела, что между ними  существует  физическая
близость.
   Она почувствовала, что ее пронзила острая боль. Музыка звучала  бесс-
мысленным шумом, ей хотелось плакать. Я люблю его, думала она и не могла
оторвать глаз от его затылка внизу, в темном партере.
   В эту ночь она не спала. Проблема, которая мучила  ее  уже  несколько
месяцев, встала перед ней во весь рост. Нельзя  было  дольше  продолжать
такие отношения. Они не могли принести ей ничего, кроме  боли.  И  чтобы
прекратить дальнейшие муки, ей нужно было перестать его видеть.
   Он позвонил через два дня.
   - Мне очень жаль, - сказала Марина, - но всю неделю, пока ты в Лондо-
не, я занята. Каждый день расписан, - извинилась она.
   Гедеона это задело.
   - Понятно. Хорошо, встретимся, когда я приеду в следующий раз.
   - Это было бы мило, - ответила она без энтузиазма.
   Он повесил трубку, и тут она заплакала.
   Однако работа приучила ее защищать свой внутренний мир от внешних по-
сягательств, которые мешали сосредоточиться, и эта способность ей  очень
пригодилась.
   Пока Гедеон перелетал из столицы в столицу,  давая  концерты,  Марина
наконец начала встречаться с молодым человеком ее возраста.
   Он учился по классу скрипки в их колледже. Это был  худенький  юноша,
всего на год старше ее. Они познакомились, когда она только поступила  в
колледж. Пол часто приглашал ее пойти куда-нибудь, но она каждый раз от-
казывалась под разными предлогами. Но тут она приняла приглашение и ста-
ла встречаться с ним раз в неделю. По бесплатным билетам они  ходили  на
репетиции и конкурсы, а потом горячо и долго обсуждали услышанное. Мари-
на часто виделась с ним на занятиях, потому  что  они  учились  в  одной
группе. Он ей очень нравился. Но они не торопились развивать свои  отно-
шения, так как обоим не хотелось слишком себя связывать.
   Когда Гедеон вернулся, он позвонил Марине. Они не виделись целых  три
месяца, и она долго поздравляла его с успешными гастролями.
   - Я читала кучу восторженных рецензий. Наверное, приятно, когда  тебя
так хвалят.
   Когда она наконец замолкла, он спросил:
   - Ты поужинаешь со мной сегодня?
   - Я бы с удовольствием, - сказала Марина осторожно, - но я  договори-
лась о встрече.
   Гедеон помолчал.
   - А завтра?
   - Мне бы очень хотелось, но у меня репетиция, - вздохнула она. - Я не
говорила разве? Я участвую в камерном концерте, аккомпанирую  одной  де-
вочке, у которой совершенно фантастический голос. Уверена, что она будет
знаменитостью. Ты ведь любишь вокал, да?
   - Что случилось, Марина? - спросил Гедеон резко.
   Она прикусила губу.
   - А что такое? - Она неестественно засмеялась и подумала, что он  на-
верняка услышал фальшь. - Да ничего не случилось. Конечно, я  хотела  бы
тебя увидеть. Ой, звонок - извини, я должна идти. До свидания.
   Она опустила трубку, как будто та жгла ей руку, и прислонилась лбом к
стеклу телефонной будки, находившейся в холле общежития. Но через минуту
она собралась с силами и присоединилась к  группе  студентов,  болтавших
поблизости. Она легко включилась в разговор, изумляясь  про  себя  тому,
что охватившее ее отчаянье никак не отразилось у нее на лице.
   Через два дня они с Полом стояли в очереди за билетами на галерку те-
атра в Вест-Энде, и тут мимо них прошел Гедеон, ведя под руку Диану Гре-
ноби. Марина стояла к ним спиной, но услышала знакомый глубокий голос  и
ответный смех Дианы.
   Вот она, ирония судьбы, думала Марина, сидя в первом ряду галерки ря-
дом с Полом, в то время как голова Гедеона виднелась около гладко приче-
санной головы Дианы в ложе напротив. Эта ситуация вполне соответствовала
их положению в жизни. Марина вообще плохо понимала, зачем Гедеон продол-
жал видеться с ней, сохраняя те приятельские, необязательные  отношения,
которые были между ними.
   После того как кончилась пьеса и зажглись огни. Пол повел Марину вниз
по крутым ступенькам, ведущим к выходу, поддерживая легонько  за  талию.
Она так устала от постоянной боли, что склонила голову ему  на  плечо  и
почувствовала, как его рука увереннее обняла ее.
   - Ты очень устала, - сказал Пол заботливо. - Все время так много  ра-
ботаешь. Все говорят, что тебе нужен отдых. Никто не сомневается, что ты
многого достигнешь, но стоит ли так надрываться?
   - Действительно, стоит ли? - сказала она устало, никак не реагируя на
комплимент.
   Преподаватели тоже не скрывали, что ждут от нее многого.  К  тому  же
обязывала репутация Гранди, надежды, которые он на нее возлагал,  ожида-
ния окружающих. После поступления Марина работала как одержимая,  а  тут
еще прибавилась постоянная боль, причиняемая Гедеоном. Она  почувствова-
ла, что теряет силы.


 


ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2]

Страница:  [1]