Пол был очень серьезный молодой человек, к тому же  он  привязался  к
ней. Когда начались каникулы, она пригласила его в гости к  Гранди.  Они
очень весело проводили время той весной: гуляли по берегу, шлепая по ле-
дяной воде, бросали через волны камешки, так чтобы они прыгали несколько
раз, устраивали для дедушки концерты, на которых разыгрывали из себя ар-
тистов мюзик-холла, так что он смеялся до слез, сидя в своем кресле.
   Гедеон все это время не появлялся, но однажды летом он прислал ей два
билета на концерт в Лондоне вместе с короткой сухой запиской.
   Они пошли вместе с Полом. У них были прекрасные места, откуда она хо-
рошо видела Гедеона. Все время, пока он играл, Марина неотрывно  глядела
на него, замечая новые черточки, появившиеся в лице, и перемены, произо-
шедшие в его исполнении. Теперь он не ограничивался одним внешним  блес-
ком. Гранди было бы интересно послушать его сейчас, подумалось ей. Поми-
мо блеска и отточенной техники появилось и настоящее чувство. В нем  са-
мом тоже произошли перемены. Когда он встал, чтобы поклониться на  апло-
дисменты, она увидела, как он похудел. Он и раньше не  был  толстым,  но
сейчас сквозь смуглую кожу выступали кости.
   Вокруг бушевали аплодисменты. Гедеон выпрямился после поклона и  пос-
мотрел в ту сторону, где сидела Марина. Ее глаза были прикованы к  нему,
и секунду они смотрели друг на друга. Между  ними  через  зал  пробежала
искра чувства. Никогда прежде она не видела в его глазах ничего  похоже-
го, и сердце у нее остановилось.
   Гедеон глядел на нее жадными глазами отвергнутого любовника. Когда он
уходил со сцены, она почувствовала, что ее колотит озноб.
   Пол провожал ее домой, и ей приходилось держать себя в руках. Но  то,
что она увидела в глазах Гедеона, привело ее в смятение. Она  не  знала,
что делать, не могла спать, не могла работать. Неужели это  была  только
игра воображения? Неужели ей только показалось?
   В пять часов вечера на следующий день она выходила из колледжа и уви-
дела Гедеона на лестнице. Он отделился от стены и смотрел на нее  снизу.
Он не говорил ни слова, но у Марины так забилось сердце, что она  перес-
тала замечать людей, выходивших следом за ней из  дверей.  Все  узнавали
Гедеона, потом с любопытством обращали внимание на  нее.  Казалось,  они
ничего не могли сказать друг другу, потому что сказать нужно было  слиш-
ком много. Впервые они поехали к Гедеону домой, и, когда остались  одни,
он начал спрашивать со странным возбуждением:
   - Почему ты не встречалась со мной все это время? Что  случилось?  Ты
не хочешь меня видеть?
   Она смотрела себе под ноги, склонив нежную шею.
   - Разве это имеет значение?
   - Значение? - Он хрипло выдохнул. - Разве ты сама не знаешь, что име-
ет! - Он сделал шаг, схватил ее за плечи, и она увидела тот же жар,  го-
рящий в глубине черных глаз. - Что это за парень был с тобой? Это  он  и
есть? Это из-за него ты меня прогнала? В полном изумлении она подняла на
него глаза, и под этим взглядом смуглое лицо его вспыхнуло. Он вздрогнул
и отшатнулся, не умея совладать с чувствами, которые его заполняли.  Ма-
рина смотрела и не могла поверить глазам.
   - Ты любишь его?
   Он задал вопрос низким ровным голосом, но все его тело было  напряже-
но. Гедеон стоял к ней спиной, виден был только профиль и жилка, бьющая-
ся на щеке.
   Она стояла перед выбором. Можно было соврать и  заставить  его  пове-
рить, что она любит не его, и можно было сказать  правду,  оставив  себя
беззащитной.
   Она долго молчала, и Гедеон повернулся к ней. Глаза их встретились, и
Марина задрожала. Она не сказала ни слова, но Гедеон облегченно вздохнул
и, протянув руки, обнял ее. Первый же поцелуй сказал ему  все,  что  она
так старалась скрыть. Но даже сейчас, когда она целиком отдалась  в  его
руки, а ее мягкие губы отвечали требовательным, страстным поцелуям,  Ма-
рина пыталась не выдать ему свою любовь. Гедеон хотел ее  -  теперь  она
это знала. Он ревновал ее к Полу и не скрывал этого. Но она слишком дол-
го наблюдала за ним и думала о нем, чтобы заблуждаться: Гедеон  неспосо-
бен был любить так, как она.
   Но тогда все это не имело значения. Гедеон пылал, и его жар проник  к
ней в кровь и охватил ее целиком. Она ни в чем ему не отказывала. Он был
необыкновенно нежен и ласкал ее чуть подрагивающими руками. Когда их те-
ла слились с медленной настойчивостью, он тихо застонал,  и  совершилось
то, что стало неизбежным, как только он дотронулся до нее.
   Она лежала обессилено в его объятиях и видела, что с его лица сползло
напряжение. Он гладил и целовал ее. Марина была еще не в  состоянии  ду-
мать. Она отдалась ему, хорошо понимая, что делает, не заботясь больше о
том, что он может разрушить ей жизнь. Марина могла преодолеть  свою  лю-
бовь, но не могла победить его страсть.
   - Неужели этот Пол что-то для тебя значит? - спросил Гедеон вдруг,  и
у нее все похолодело внутри от этой нескрываемой ревности. Она  покачала
головой.
   - Не встречайся с ним больше.
   - Он взял ее лицо в ладони и смотрел так, будто  не  верил,  что  это
действительно она. - Я не хочу, чтобы ты с ним виделась.
   Она не сказала, что не хочет, чтобы он виделся с Дианой Греноби.  Она
вообще ничего не произнесла. Гедеон никогда не говорил о том, что  любит
ее, даже в минуты самой сумасшедшей страсти. Она  училась  прятать  свои
эмоции. Марина всегда предчувствовала, что  Гедеон  будет  причинять  ей
боль, и сейчас она постоянно терзала ее, но Марина скрывала это.
   Теперь все свободное время они  проводили  вместе.  Так  продолжалось
несколько недель. Марине было мало этого, она видела, что  Гедеону  тоже
хотелось бы видеться чаще, но он и словом об этом не обмолвился. В  пос-
тели он становился все горячей и требовательнее, страсть его росла,  од-
нако Гедеон никогда не давал ей повода думать, что она значила для  него
больше, чем другие женщины, с которыми он раньше спал. Они  любили  друг
друга в раскаленном молчании, и Марине очень не хватало слов,  признания
в любви.
   Время от времени он уезжал на гастроли и всегда пытался уговорить  ее
поехать с ним, но она отказывалась. Марина не хотела, чтобы  друзья  или
посторонние видели, что она его любовница. Их отношения оставались  тай-
ной, и она не желала ее раскрывать.
   Она не знала, встречается ли он с Дианой. Гедеон никогда об  этом  не
говорил. Марина провела не одну горькую минуту, думая о том,  с  кем  он
бывает, когда он не с ней.
   На следующие каникулы она поехала домой в Бассли. Дед смотрел на нее,
сдвинув густые брови, и стало ясно, что он видит перемены,  произошедшие
в ней с тех пор, как они с Гедеоном стали встречаться. Когда следом при-
ехал сам Гедеон, Гранди понял все. Оставшись с ней  наедине,  он  горько
спросил:
   - Ты что, с ума сошла? Ты же знаешь, что он за человек. Он  твердока-
менный. Как только ты ему надоешь, он бросит тебя в ту же минуту.
   - Да, знаю, - ответила Марина с печальной иронией.
   - Тогда почему? - Гранди не верил своим ушам.
   - Я люблю его. - И это положило конец его расспросам.
   После этого разговора дед стал относиться к Гедеону враждебно. Марину
огорчало, что Гранди так обиделся и рассердился, но она понимала причину
его гнева: та часть ее жизненной энергии, которую поглощал Гедеон, долж-
на была уходить в музыку. Гедеон мешал воплощению ее мечты.
   Выходя с ним на прогулки среди скал, слушая вечерами, как он  играет,
Марина много думала о нем и пришла к выводу, что он  очень  осторожен  в
отношениях с людьми. Гедеон окружил себя стеной молчания, потому что бо-
ялся того, что несла с собой любая привязанность.
   Любил ли он Диану или еще кого-нибудь?
   Например, случай с куклами. Сначала он дразнил ее, потом по-настояще-
му разозлился и резко сказал, что она великовата для таких игрушек. Пог-
лядев в черные злые глаза, она подумала: было ли у него детство?  Марина
слышала, что уже в семь лет судьба его была решена.  Гранди  рассказывал
ей, что мать любила Гедеона до умопомрачения. Для этой напористой женщи-
ны он был воплощением всех ее амбиций. Она обращалась с ним одновременно
и как с божком, и как с игрушкой. Вскоре после  начала  семестра  Гедеон
уезжал на гастроли в Америку. На этот раз он сделал все, чтобы уговорить
ее поехать с ним. Он приводил разные аргументы, улещивал ее, угрожал, но
Марина не хотела, чтобы он держал ее при себе как собственность. Ей  не-
обходимо было, чтобы Гедеон осознал, что она человек и у нее  есть  свое
достоинство.
   Когда Гедеон уехал, она поняла, что беременна. Это так потрясло Мари-
ну, что она сбежала в Бассли. Увидев, что все его мечты рухнули,  Гранди
стал смотреть на нее с ненавистью. Тогда она осознала, что все, ради че-
го они оба столько работали, пошло прахом, и Марина не нашлась, что ска-
зать в свое оправдание.
   - Он на тебе не женится! - кричал Гранди. Марине  не  нужно  было  об
этом напоминать. Гедеон никогда даже не намекал на женитьбу. Он не любил
ее, зачем же ему было жениться? Она шла на все это с открытыми  глазами,
и теперь ей предстояло справляться со всем самой.
   Грацди предложил ей сделать аборт, но она сразу же отказалась.  Убить
ребенка, отцом которого был Гедеон, она не могла. В конце  концов,  видя
ее отчаянье, Гранди смягчился.
   - Справимся как-нибудь, дорогая моя, - сказал он,  поглаживая  ее  по
голове, как ребенка, - справимся.
   Марина отправилась погостить к друзьям Гранди, которые содержали  ин-
тернат для детейкалек. Она помогала им и находила в этом утешение. Забо-
та о детях заставляла ее забыть о собственном несчастье,  которое  каза-
лось незначительным в сравнении с тем, что окружало ее в интернате.
   Вскоре пришло письмо от Гранди, где он писал, что ее разыскивает  Ге-
деон. Тот приезжал в Бассли, но Гранди отказался сообщить ему, где внуч-
ка. "Но ему придется все рассказать, - писал он. - Ты его знаешь, от не-
го так просто не отмахнешься".
   Марина написала ответное письмо, в котором просила Гранди  рассказать
Гедеону всю правду. "Только скажи ему, что я не хочу его видеть. Мне ни-
чего от него не нужно. Это моя проблема, не его".
   Через два дня приехал Гедеон. Марина с маленьким мальчиком была в са-
ду, когда он вышел к ней. В воздухе пахло свежескошенной травой.  Марину
поташнивало, ей не хотелось видеть его в таком состоянии, но теперь это-
го невозможно было избежать.
   Лицо его было строго, а выражение черных глаз непонятно.
   - Почему ты мне ничего не говорила? Разве можно скрывать такие  вещи?
Я имею право знать правду.
   - Это мои проблемы, - сказала она тихо. Маленький мальчик внимательно
смотрел на них, а она на него, стараясь улыбнуться. - Пойди к детям, Ко-
лин, я сейчас тоже приду. Мальчик убежал, неловко спотыкаясь.
   - Твои проблемы? - спросил Гедеон тихо, но возмущенно. - Это  же  мой
ребенок.
   - Ты же не хотел жениться и нести какуюнибудь ответственность,  разве
не так, Гедеон? - спросила она с бледной улыбкой на губах. - Я ведь зна-
ла это.
   Его руки больно схватили ее за плечи, прижали, щекой он  коснулся  ее
волос.
   - Все это не имеет значения. Ребенок мой. - Он легко поцеловал  ее  в
щеку. - Выходи за меня замуж, Марина. Я хочу жениться. Признаюсь, раньше
не хотел. Но я не хочу тебя терять, хочу, чтобы ты и ребенок  тоже  были
со мной. Будь моей женой.
   Вдруг она ослабела у него в руках, ощутив, как уходит без следа  вре-
мя, проведенное без него в  одиночестве,  и  потеряла  сознание.  Марина
слишком долго готовила себя к жизни без Гедеона и теперь чувствовала та-
кое облегчение, что счастье сразило ее.
   Сразу после этого они поженились, и она переехала  в  его  лондонскую
квартиру. Казалось, Гедеон рад ее постоянному присутствию. Теперь,  отп-
равляясь на гастроли, он брал ее с собой. Их  женитьба  как  будто  была
удачной. Выходя на сцену, он каждый вечер искал  ее  глазами.  А  когда,
взвинченный, измученный и опустошенный, он  заканчивал  выступление,  ее
ласковая рука и успокаивающая улыбка помогали ему преодолевать  нелегкий
спуск с вершин вдохновения.
   Однажды он заговорил о ее несостоявшейся карьере.
   - Кажется, так бы и убил себя за глупость и эгоизм. Мне даже в голову
не приходило, что ты не принимаешь никаких мер  предосторожности,  думал
только о собственном удовольствии, а о тебе не  вспоминал.  Дорогая,  ты
можешь простить меня?
   Марина могла простить ему все. Все критики в один голос говорили, что
его  исполнение  заметно  улучшилось,  появились  глубина  и   настоящее
чувство. Теперь замечательное техническое совершенство  не  заменяло,  а
дополняло экспрессию.
   Срок беременности рос, и Марина выглядела  утомленной.  Гедеон,  хму-
рясь, поглядывал на ее бледное лицо.
   - Поездка оказалась для тебя непосильной. Я думаю, тебе стоит на нес-
колько недель переехать к Гранди и отдохнуть.
   - А как же ты? - Марина знала, что очень нужна Гедеону после  выступ-
лений. Спускаясь со сцены, он начинал искать жену глазами, в глубине ко-
торых сразу вспыхивала радость, как только он видел ее.
   - Не во мне сейчас дело, - успокоил он Марину, погладив ее по щеке. -
Ты такая маленькая и хрупкая, я не могу видеть, как ты устаешь.  Мне  не
хочется с тобой расставаться, но я переживу как-нибудь.
   В улыбке и глазах у него нежность соединялась с заботой, и это  радо-
вало Марину. Теперь она знала, что нужна ему. Положив голову на его  ши-
рокую, сильную грудь, она думала: пока он не сказал "Я тебя  люблю",  но
он непременно скажет. Возможно, Гедеон этого и сам  не  подозревает,  но
Марина верила, что ее он все-таки любит, и готова была ради этого забыть
всю боль, которую он причинил ей в прошлом. Сам Гедеон, несмотря на весь
свой опыт, пока не осознавал произошедшей с ним перемены. Он был челове-
ком самонадеянным и  уверенным  в  себе.  Талант  сделал  его  глухим  к
чувствам окружающих, потому что мать с детства внушала ему, что  он  "не
такой, как все". Марина уже встречалась с ней и поняла, что это за чело-
век. Свекровь приняла ее с ледяной холодностью, не желая видеть в  семье
нового человека. Теперь это уже не имело значения, потому  что  в  жизни
Гедеона мать не принимала никакого участия. Ее эгоизм заставил сына  за-
щищаться таким образом. Однако именно мать  сформировала  его  характер.
Гедеон рос обожаемым и балованным ребенком. Ему ни в чем не отказывали и
приучили думать, что ему можно вести себя как заблагорассудится, не  ог-
лядываясь на последствия.
   Марине казалось, что твердая скорлупа, окружавшая его всю жизнь, дала
трещину. Сам того не подозревая, Гедеон учился любить.  Живя  у  Гранди,
она много думала о муже. Она осознала, что  ее  появление  изменило  его
жизнь, в которой появилось чувство, и это в свою  очередь  отразилось  в
музыке. Марина  не  знала,  насколько  глубоким  было  это  чувство.  Но
собственная любовь помогала ей понять и простить его эгоизм, ведь он до-
бивался ее, не любя.
   Как только Гедеон вернулся из поездки, он тотчас позвонил  и  сказал,
что скоро приедет, но прежде уладит кое-какие дела.
   Марина была расстроена, и Гранди, глядя  на  ее  погрустневшее  лицо,
смеясь, предложил:
   - Почему бы тебе самой не поехать в Лондон?
   И глаза ее загорелись.
   Гедеон, наверное, не хотел, чтобы она переутомлялась во время поездки
в Лондон, подумала она и расцеловала деда. Он, конечно, обрадуется, уви-
дев ее.
   Но она ошиблась. Войдя в лондонскую квартиру, она сразу услышала  го-
лоса и ощутила холодную дрожь дурного предчувствия прежде,  чем  открыла
дверь гостиной.
   Гедеон и Диана Греноби сидели, обнявшись, на диване. Они целовались.
   Марина повернулась и бросилась бежать. Дверь лифта была открыта.  Она
захлопнула ее за собой и увидела за ней Гедеона.  Он  что-то  кричал  ей
хрипло, но она даже не взглянула.
   В это время в Лондоне был час пик, все возвращались домой  с  работы.
Марина шла как лунатик, ничего не видя перед собой. Она так и не услыша-
ла машину, под колеса которой попала.
   Когда она впервые после катастрофы открыла глаза, чтобы снова увидеть
мир, в который не хотела возвращаться, первое лицо, склонившееся к  ней,
было лицо Гедеона. Она закричала так, как если бы увидела убийцу. Прибе-
жали сестры, кругом засуетились люди, но она продолжала кричать, как ре-
бенок, скорчившись и закрыв глаза руками: "Заберите его, заберите его!"
   Крики "Заберите его!" и свет сквозь пальцы были последним  воспомина-
нием.
   Она сидела на своей кровати, дрожа и глядя  перед  собой.  Марина  не
помнила, сколько времени минуло с того дня и что произошло. Она  умудри-
лась совсем забыть Гедеона и все с  ним  связанное  и  вернуться  в  мир
детства, где ничто не причиняло ей боль


   ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Около двери тихо, стараясь убедить ее, говорил Гранди:
   - Дорогая моя, пришел доктор, пожалуйста, впусти его.
   Марина медленно встала с кровати и подошла к дверям. Гранди был серым
от волнения, и Марина постаралась выдавить из себя улыбку:
   - Со мной все в порядке.
   Доктор стоял у деда за спиной и внимательно смотрел на нее. Она знала
его всю жизнь, но за последние месяцы он и намеком не давал  ей  понять,
что с ней было что-то неладно. Вспоминая недавнее прошлое,  она  поняла,
какой заговор молчания существовал в деревне вокруг нее. Ее тронула  лю-
бовь и забота тех, кто ее окружал.
   - Давай-ка мы тебя посмотрим, - сказал доктор, проходя  в  комнату  и
улыбаясь.
   - Я хорошо себя чувствую.
   - Вот мы сейчас в этом и убедимся. - Он старался ее не  огорчать,  но
говорил твердо. Он вошел вместе с ней и закрыл за собой  дверь,  оставив
деда в коридоре.
   Марина села на кровать, потому что у нее дрожали  ноги.  Голова  была
тяжелая и как будто не своя, к тому же казалось, что она плохо  держится
на шее.
   Доктор нащупал пульс, внимательно разглядывая ее лицо.
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Я же сказала - хорошо. - Она усмехнулась. - А  как  я  должна  себя
чувствовать, по-вашему?
   Он не стал отвечать.
   - Расстегни-ка рубашку, я хочу послушать сердце, - попросил он.
   "Какое еще сердце?" - подумала она, но рубашку расстегнула, и  доктор
прижал к ее груди стетоскоп.
   - Голова болит? - спросил он спокойно, как будто это был обычный, ря-
довой визит.
   - Немного. - В действительности голова разрывалась от боли, и  доктор
понял это по расширенным зрачкам и серому оттенку кожи.
   Он задал еще несколько вопросов, Марина отвечала бесцветным  голосом,
не выдавая внутреннего состояния.
   - Можно мне вас спросить кое о чем? - сказала она, когда увидела, что
доктор убирает стетоскоп.
   - Ну спрашивай.
   По голосу было ясно, что он почувствовал облегчение  от  ее  вопроса.
Доктор выглядел человеком лет шестидесяти,  невысокого  роста,  крепким,
спокойным, с внимательным взглядом. С ним работал напарник, молодой, ин-
тересный, завидный жених, но пациенты во всей округе предпочитали докто-
ра Фармера. В отличие от своего молодого коллеги он пользовался  автори-
тетом. За свою долгую жизнь он насмотрелся столько  болезней,  что  иной
раз мог поставить диагноз с первого взгляда.
   Прежде чем спросить, Марина колебалась минуту, потому что вопрос было
трудно задать и еще трудней услышать ответ. Хотя ответ она, пожалуй, уже
знала. Но хотелось знать наверняка.
   - Ребенок погиб?
   - Да. - Он сказал ласково, но не стал ее успокаивать, а только  смот-
рел внимательно и сочувственно.
   Марина потупилась, губы у нее задрожали.
   - Давно?
   - Давно ли это случилось? - уточнил он ласково.
   Она кивнула.
   - Год назад.
   Это ее сразило.
   - Целый год? Так давно?
   - Что поделаешь, - улыбнулся он.
   - Почему? - дрожащим голосом спросила она.
   Но он понял вопрос.
   - У мозга есть свои способы защиты. Тебе необходим был  покой,  и  ты
его нашла.
   Она неуверенно засмеялась:
   - По-вашему все так просто выходит.
   - Так это и есть просто. Ты спряталась, Марина. Многие бы хотели  это
сделать, но они не знают как. А ты просто вернулась в  то  время,  когда
тебе было хорошо.
   Интересно, сколько бы все это продолжалось, если бы не появился Геде-
он и не растормошил ее. Она вспомнила подслушанный спор между  Гранди  и
Гедеоном и как тот говорил, что знает, что рискует, но готов  взять  от-
ветственность на себя. Она поморщилась и отвернулась, стараясь  отогнать
воспоминания, но они продолжали клубиться в воздухе, мешая ей думать.
   - Тебе нужно пройти кое-какие обследования, - сказал  доктор.  -  Для
этого надо будет съездить в больницу.
   Марина равнодушно кивнула.
   - Не надо волноваться. - Доктор старался  успокоить  ее,  думая,  что
тень, набежавшая на ее лицо, означает озабоченность по поводу лечения. -
После катастрофы тебя хорошо обследовали. Сотрясение у  тебя  небольшое,
никаких серьезных повреждений не обнаружили. Нужно еще раз сделать энце-
фалограмму, чтобы убедиться, что с головой все в порядке.  Обычная  про-
верка, и все. Хорошо бы тебя посмотрели как следует и в других отделени-
ях.
   Она опять кивнула, опустив глаза на сплетенные пальцы.
   - Я оставлю тебе таблетки против головной боли. Голова очень беспоко-
ит? - спросил он.
   - Да нет, не очень. Просто болит.
   - Где? Впереди или в висках? Марина кивнула, и доктор  положил  прох-
ладную руку ей на голову, как будто хотел ощутить  пульсирующую  боль  и
измерить ее силу.
   - Страшная была автокатастрофа? - неожиданно спросила она.
   Он убрал руку и посмотрел на нее очень серьезно:
   - Больших увечий не было.
   Она на это рассмеялась, и доктор стал еще серьезнее, потому что  уви-
дел в ее глазах безумие и гнев.
   - Ты легко отделалась, - заверил он ее. Но никому  еще  не  удавалось
попасть под машину и отделаться легким испугом.
   Он открыл бутылочку, вытряс ей на ладонь две  таблетки  и  дал  воды,
чтобы запить.
   - Я оставлю таблетки твоему дедушке. Принимай их каждые шесть  часов,
пока голова болит. Если будет болеть сильнее, сразу  же  вызовите  меня.
Если появятся другие симптомы: головокружение, тошнота, потеря  равнове-
сия, тоже вызывайте. Сейчас нет ничего такого?
   Все есть, только не в том смысле, что вы думаете, ответила Марина про
себя, а вслух сказала:
   - Нет, все нормально, только голова побаливает.
   - Вот и хорошо. - Он погладил ее по плечу. - Все будет в порядке, Ма-
рина, ты только не тревожься.
   Он внимательно следил за симптомами физического состояния, но ее уби-
вали душевные невзгоды.
   - Я уверен, придет время, и все это пройдет, - мягко  сказал  доктор,
уходя.
   Она легла в постель и стала наблюдать за угасающим светом. С тех  пор
как она услышала, как Гедеон играет на рояле, прошло совсем немного вре-
мени, но она успела проделать длинное путешествие, утомившее ее.
   Ей хотелось спать, хотелось выбросить все из  памяти.  Но  тут  вошел
Гранди, и она вздохнула, прикусив губу. Она не хотела разговаривать.
   Он сел на край кровати и, взяв ее  руку  скрюченными  пальцами,  стал
поглаживать. Она чувствовала, что он любит ее и беспокоится, и не  могла
его обидеть.
   - Как ты? - спросил он тихо.
   - Хорошо, - ответила она, как отвечала доктору, и соврала  обоим.  Но
Гранди смотрел на нее, сострадая, его нельзя было обмануть, и она увиде-
ла, что он съежился, как от удара.
   - Боже, зачем я разрешил ему переступить наш порог! - воскликнул  он.
- Стоило мне увидеть его, и я уже знал, что так и будет. Я  его  предуп-
реждал, но ведь он самый...
   - Не надо о нем говорить. -  Марина  прервала  его  резко,  дедушкины
пальцы еще крепче сжали ее руку, и он тихо застонал.  -  Сейчас  я  хочу
спать.
   Он посмотрел на нее и заботливо откинул ей прядь со лба.
   - Ну конечно... - Он был одновременно и рад и обеспокоен. -  С  тобой
все в порядке? Может быть, мне посидеть здесь? Я устроюсь в кресле и бу-
ду сидеть тихонько, как мышь.
   Она коротко рассмеялась.
   - Нет, не надо, спасибо, Гранди.
   Она поняла, что дед боится оставлять ее одну, это было видно по  гла-
зам. Она вздохнула и погладила его по щеке.
   - Я правда неплохо себя чувствую. Мне просто  нужно  заснуть.  Доктор
дал мне таблетки.
   - Да, он мне сказал. - Гранди еще колебался. - Он сказал, от головной
боли. Очень болит?
   - Нет, больше не болит. Просто я хочу спать.
   Конечно, им было о чем поговорить. Она  так  долго  отсутствовала,  и
женщина, в которую Марина вдруг превратилась, казалась ей почти незнако-
мой. Целый год она пробыла девочкой, полуребенком, и никто даже  не  на-
мекнул ей на истинное положение вещей.
   Марина вспомнила миссис Робинсон и диковато засмеялась.  Увидев,  что
Гранди испугался, она объяснила:
   - Бедная миссис Робинсон, как ей, должно быть, хотелось все это обсу-
дить. Она была просто молодец все эти месяцы!
   Гранди нахмурился.
   - Она очень добра. Все очень жалели тебя. Все оказались такими добры-
ми людьми, Марина.
   - Да, так и есть, - и она вздрогнула. - Я понимаю и очень  им  благо-
дарна. Просто я представила себе, как тяжело было миссис  Робинсон.  Тут
такая потрясающая история, и невозможно ее как следует обсудить.  -  Она
помолчала. - Наверное, за моей спиной все-таки обсуждали.  -  Интересно,
что они думали? Например, о Гедеоне и... Нет, не надо  об  этом  думать.
Марина почувствовала тошноту. В желудке чтото зашевелилось, комната пош-
ла кругом, и она закрыла глаза.
   - Что с тобой? - спросил Гранди, забеспокоившись, и склонился к ней.
   - Уходи, пожалуйста, - попросила она тонким голосом. - Уходи, мне на-
до уснуть.
   Она очень любила Гранди, но теперь хотела остаться одна,  потому  что
только в одиночестве можно было спрятаться в беспамятство.
   Ночью она проснулась. В комнате было совершенно  темно,  море  хрипло
дышало и стонало в тумане, как больное животное. Марина лежала и дрожала
как от холода и вдруг услышала в темноте какое-то движение. Она  подняла
голову и, вздохнув, спросила:
   - Это Гранди?
   Кто-то сидел в кресле, недалеко от кровати, она слышала чье-то  дыха-
ние.
   - Гранди, - еще раз окликнула она.
   Марина уже знала, кто это, прежде, чем он встал и стало  видно,  нас-
колько он выше Гранди.
   - Убирайся из моей комнаты! - зашептала она слабым голосом.
   Он стоял, не произнося ни слова, но Марина видела, что он за ней наб-
людает, и ненавидела его всей душой.
   - Убирайся! - На этот раз она сказала громче, пронзительным  голосом,
и он подошел прямо к кровати, нависая над ней страшной угрозой.  -  Уби-
райся! - Она закричала так, что дверь распахнулась и в комнату, хромая и
задыхаясь, вбежал дедушка. Он тоже глядел на Гедеона с ненавистью.
   - Говорил же я тебе, оставь ее в покое! Гедеон повернулся и вышел,  а
Гранди подошел к ее постели и затянул в лицо, темнеющее на подушке.
   - Что он тут делал? - Дед был до того рассержен, что Марина  чуть  не
улыбнулась.
   - Да ничего. Я проснулась, а он сидит.
   - Черт бы его побрал! - Гранди еще ворчал и бормотал  какие-то  прок-
лятья, кулаки его сжимались, точно он хотел убить Гедеона. Когда-то дав-
но Гранди гордился Гёдеоном, тот был одним из лучших его учеников. Гран-
ди хотел, чтобы виртуозный, но поверхностный блеск его исполнения приоб-
рел глубину и эмоциональность, и приходил в восторг,  если  Гедеону  это
удавалось. Потом его бывший ученик стал настоящим  пианистом,  и  Гранди
сиял от гордости, слушая его. Но теперь он ненавидел Гедеона из-за Мари-
ны, от гордости не осталось и следа.
   Марина смотрела на деда и думала: интересно, что он знает? У его  не-
нависти должны быть какие-то серьезные причины. И она спросила напрямую:
   - Что он тебе рассказал? Дед медленно сел, взял ее руки в свои и ска-
зал:
   - Все, он ничего не скрыл. - По его голосу можно было  подумать,  что
он ненавидел Гедеона даже за честность. - Тогда я был готов его убить  и
велел держаться от тебя подальше. Но разве для  Гедеона  имеют  значения
чьи-то слова? Он всегда был такой самоуверенный, желания и просьбы  дру-
гих людей для него ничего не значат.
   Марина кивнула. Закрыв глаза, она тихонько зевнула.
   - Я, пожалуй, еще посплю.
   - Можно я посижу с тобой? - Гранди почти умолял ее шепотом, и  Марина
улыбнулась ему ласково.
   - Только не долго, пока я не засну.
   Он погладил ей руки, а потом пересел в то кресло, где только что  си-
дел Гедеон. Вскоре она заснула, провалившись в пустоту.
   Проснувшись, она услышала внизу сердитые голоса и поняла, что  Гедеон
еще не уехал. Гранди что-то кричал, а потом понизил голос  до  яростного
шепота. Марина догадывалась, о чем идет разговор. Гранди пытался выгнать
Гедеона, а тот отказывался уезжать.
   Марина села в кровати и посмотрела на своих аккуратных  кукол.  Носки
зеленых балетных туфель Эммы торчали вверх, как будто  она  протанцевала
всю ночь. Куклы были с Мариной весь этот год, но теперь она с сожалением
поняла, что выросла.
   В детстве куклы заменяли ей друзей. Первое время,  когда  она  только
встретила Гедеона, игра еще продолжалась, но потом она их забыла. Женщи-
на, лежащая сейчас в кровати, посмотрела на довольные кукольные лица  со
вздохом. Они были счастливы, хотя не понимали этого. Им не надо было вы-
бираться из своего тихого спокойного мирка, чтобы посмотреть в лицо  ре-
альности.
   Марине многое нужно было обдумать, пока она лежала в кровати и дрожа-
ла как от холода. Она вспомнила те несколько дней, которые провел Гедеон
в их доме, и в новом свете увидела многое из того, что  прежде  миновало
ее сознание. Прежде всего она поняла, почему Гедеон  был  так  бледен  и
взволнован, когда впервые увидел ее, почему он остановил тогда машину  и
бросился к ней как сумасшедший. Заметив, что она  стоит  на  самом  краю
скалы, он решил, что она собирается прыгнуть вниз.
   Тогда он смотрел на нее, не решаясь подойти. Потом он понял, что  она
его не узнает, и подошел. И тут Марина улыбнулась.  Гедеон  был  сражен.
Она и теперь помнила его лицо, потрясенное и недоверчивое. Смешно, поду-
мала она, очень смешно. Она поняла, что он поражен, и решила,  что  люди
редко ему улыбались, и удивилась тогда. А ведь улыбка -  это  последнее,
что он мог от нее ожидать. Все что угодно, но не это.
   Ах, какая свинья, думала Марина, вспоминая, как он подбирался к  ней,
все ближе  с  каждым  днем.  Спрятавшись  под  поповом  анонимности,  он
обольщал ее заново, лаская, целуя, зная, что потеря  памяти  сделала  ее
беззащитной.
   Гранди старался защитить ее, остановить его, но  Марина  сама  встала
между ними, давая понять, что хочет, чтобы Гедеон жил  с  ними.  Он  ис-
пользовал ее для того, чтобы проникнуть в дом. Он умело и  холодно  вос-
пользовался ее беспамятством, и Гранди ничего не мог поделать.
   Неожиданно она вздрогнула от воспоминания. И все ее  тело  вспыхнуло.
Сон! - подумала она, гладя на кукол круглыми, остановившимися глазами.
   Сон? Да сон ли это был? Может быть, она всетаки пошла к нему в  луна-
тическом трансе и Гедеон взял те", что она сама, не сознавая, предлагала
ему?
   Этого Марина не знала. Девочка, которой она себя считала,  такого  бы
не сделала. Но женщина, растревоженная в тот вечер ласками и  поцелуями,
могла пойти к Гедеону в поисках того, чего так жаждало ее тело.
   К горлу снова подступила тошнота, и она закрыла глаза руками. Неужели
это случилось?
   Дверь отворилась, и Гравди спросил взволнованно:
   - Что такое? Голова сильнее болит? Может быть, позвонить доктору?
   Марина вытерла глаза и медленно опустила руки.
   - Нет, все в порядке. - Глубоко вздохнула и спросила: - Он уехал?
   Гранди заколебался, она видела, что сейчас он соврет.
   - Значит, не уехал? - спросила она резко.
   - Как бы я хотел выгнать его вон! - Дед бормотал, злясь на  свою  те-
лесную немощь. - Если б я был моложе, да и руки не были бы такими беспо-
лезными... - Его вялые руки напряглись на коленях, как бы желая схватить
Гедеона за горло. - Он отказался уезжать, и я ничего не могу поделать.
   - Я поговорю с ним, - сказала Марина, что-то решив про себя.
   - Что ты! Нет! Марина... - Дед смотрел на нее с ужасом, как на безум-
ную.
   - Я поговорю с ним, - сказала она спокойно и холодно. -  И  тогда  он
уедет.
   Гранди попытался переубедить ее, но тщетно. Она только смотрела, и  в
конце концов он вышел, а она осталась сидеть и ждать, глядя  в  окно  на
утренний свет, который казался ей тьмой без края.
   Марина хотела навсегда избавиться от Гедеона, и хотя у  нее  не  было
сомнений в мудрости такого решения, оно означало новую боль сейчас  и  в
будущем. Но боль стала привычной для нее в прошлом, значит,  она  сможет
жить с ней и теперь. Уход Гедеона будет для нее примерно тем же, чем бы-
ли для дедушки больные руки: потерей истинного счастья и  смысла  жизни.
Злую шутку сыграла с ними жизнь - для расправы она использовала то,  что
было им дороже всего.
   Марина услышала шаги и напряглась, ведь она не услышит их больше  ни-
когда в жизни. Он бежал, прыгая через ступеньку, и она чувствовала,  как
он торопится к ней. Он стоял в дверях и глядел на нее несколько  секунд,
потом подошел к кровати своей изящной, какой-то хищной  походкой,  опус-
тился на колени и поднес ее руки к губам.
   - Уезжай-ка ты, Гедеон, - сказала она тихо. Он вскинул черную голову,
темные глаза уставились на нее.
   Но прежде, чем он начал говорить, она продолжила тем же ровным тоном:
   - Я не хочу тебя больше видеть. Уезжай и больше не возвращайся. Пода-
вай на развод, или я это сделаю, мне все равно. Но  я  хочу,  чтобы  это
кончилось.
   - Послушай, Марина, - начал он, но она прервала его, покачав головой:
   - Нам не о чем говорить.
   - Дай мне объяснить тебе, - начал он снова, но Марина опять прервала:
   - Ничего не надо объяснять.
   - Неужели? - Он стоял, возвышаясь над ней, лицо его стало жестким.  -
Тогда почему же ты не даешь мне говорить?
   - Не хочу больше вранья.
   - Я никогда тебе не врал!
   - Да? - Она опустила голову. Всего секунду звучал в  ее  голосе  сар-
казм, но Гедеон сразу напрягся и переступил с ноги на ногу.
   - Нет, - бросил он в ответ, - никогда. То, что ты увидела в тот день,
было моей первой встречей с Дианой с тех пор, как я полюбил тебя.
   Это было первое признание в любви, которое она услышала  от  Гедеона,
но оно не принесло ей счастья. Марина ждала его все время, пока была за-
мужем, представляя, какое облегчение и радость придет вместе с ним. Сей-
час она не чувствовала ничего, кроме холодной тоски.
   - Какая разница, сколько раз это случалось. Одного вполне достаточно.
- Она теперь смотрела прямо на него, глаза ее были полны презрения.
   - Да ведь ничего не было, - оборвал он ее. - Сверх того, что ты виде-
ла. Диана поцеловала меня, а не я ее.
   - Не войди я в эту минуту, разве этим бы ограничилось, - сказала она,
брезгливо изогнув губы.
   - Послушай меня, - проговорил Гедеон, опускаясь на кровать  и  крепко
беря ее за плечи. Темные глаза его горели. - Ты должна мне верить.
   - Я никогда тебе больше не поверю. - Ее глаза  отвечали  ему  ледяной
холодностью. - Я не хочу тебя видеть. Все кончено.
   - Нет, не все.
   Она заметила в нем какую-то расчетливую мысль. Она так  хорошо  знала
все выражения, которые принимало его смуглое, твердое лицо,  что  ей  не
трудно было понять, о чем он думает. Он вспоминал, как она потянулась  к
нему в эти дни, глаза его заблестели, лицо смягчилось.
   - Вчера ночью у меня создалось совсем другое  впечатление,  -  сказал
Гедеон хрипло, и взгляды их встретились. Теперь она знала наверняка, что
то, что произошло в его спальне, не приснилось ей. Она пошла к нему, как
наркоман за наркотиком, и он взял ее, хотя знал, что она не в себе.
   Марина изо всех сил оттолкнула  его  и  отвернулась,  чтобы  избежать
чувственных губ.
   - У тебя нет никакого права! - воскликнула она сердито.
   - У меня есть на это все права, - заверил он, и лицо его не предвеща-
ло ничего хорошего. - Ты пришла, потому что хотела меня, как я  -  тебя,
как я всегда буду тебя желать. - Его рука скользнула вдоль шеи,  сильные
пальцы добрались до мягких серебристых волос и стали  нежно  их  переби-
рать. - Дорогая моя, я еле пережил этот год, я так скучал по  тебе,  что
не могу передать. Поэтому я и приехал, хотя Гранд и просил меня оставить
вас в покое, пока ты ничего не помнишь. Я должен был тебя увидеть,  хотя
бы издалека. Я жил одними воспоминаниями.
   - Ты должен бы уже привыкнуть, - заметила она едко и услышала, что  у
него даже дыхание прервалось.
   - Нет! - воскликнул он, протестуя, и она поняла, как глубоко  он  за-
дет, и обрадовалась, да, обрадовалась тому, что он  страдает,  как  сама
страдала раньше, как предстояло ей мучиться в будущем. Когти любви  дос-
тали наконец Гедеона и вонзились глубоко. Марина видела это и ликовала.
   - Уходи, - повторила она. - Ты мне больше не нужен. Все кончено.
   Гедеон медленно поднял голову, на лице появилось  выражение  опасного
спокойствия.
   - Черт возьми, - пробормотал он непослушными губами, - с тех пор, как
я сюда приехал, ты много раз доказала мне, что ты моя.
   Что она могла возразить? Гедеон вошел к ним как незнакомец, и  с  мо-
мента его появления она снова начала в него влюбляться и скрыть этого не
могла. Спрятавшись в мире снов, она продолжала любить его точно так  же,
как любила его прежде и любит теперь. Инстинкт не предостерег ее, и  без
тени сомнения она пошла ему навстречу, ее не остановило странное чувство
близости, возникавшее иногда.
   - Ты просто бессовестно воспользовался тем, что я ничего не  помнила,
- яростно обвиняла она.
   - Если бы ты действительно меня ненавидела, ты бы никогда ко мне сно-
ва не потянулась, - возражал он. - Ты любишь меня, несмотря на обиду.  -
Он с трудом улыбнулся. - Дорогая моя, тебе было очень плохо, но все  это
уже позади. Диана ничего для меня не значит. Я получал удовольствие и от
нее, и от ее тела, но она никем для меня не была.
   Марина поморщилась:
   - Ты считаешь, что это тебя извиняет?
   - Нет, конечно! - продолжал он нетерпеливо. - До встречи с тобой  все
женщины были для меня только приятным развлечением, когда я уставал. Ди-
ана - идеальная любовница для мужчины, который не хочет себя  связывать.
Я для нее тоже не много значил. Мы использовали друг друга, не любя.
   Этому Марина не поверила. Она помнила их спор на дороге совсем недав-
но, ее сердитые и страстные упреки, которых она не  слышала,  но  видела
издалека. Даже не зная  тогда  об  их  отношениях,  Марина  поняла,  что
чувствует та женщина. Диана любила Гедеона, несмотря на то что он не от-
вечал взаимностью.
   Гедеон неожиданно наклонился и стал целовать ее шею трясущимися губа-
ми.
   - Клянусь тебе, это она целовала меня. Когда ты вошла,  дорогая  моя,
твое лицо напугало меня. - Он застонал и вздрогнул, как будто сильно за-
мерз. - Я выбежал на улицу и увидел тебя на дороге, в крови,  ты  лежала
так неподвижно... Я подумал... - Он замолчал, задыхаясь,  обняв  ее  так
крепко, что ей трудно было дышать. - Я думал. Боже, помоги мне,  неужели
она умерла? И не мог сдвинуться с места. Я стоял как  вкопанный,  и  мне
хотелось ты же умереть. - Он целовал ее волосы, щеки, ухо, стараясь доб-
раться до губ, но она трясла головой и отворачивалась. - Марина, я люблю
тебя, - шептал он. - Я сам не знал, как сильно я  тебя  люблю,  пока  не
увидел тебя там, на дороге. Я подумал, что ты умерла, а я так и не  ска-
зал тебе...
   - Теперь уходи, - произнесла Марина холодно. Она сидела, выпрямившись
как истукан, в кольце его рук.
   Гедеон отшатнулся, глаза его вспыхнули.
   - Не надо так. Ты мне нужна.
   - Да, но ты мне не нужен, - отрезала она, ненавидя его за то, что  он
говорил именно так: любить по-настоящему он еще не умел. Самыми главными
для него оставались собственные потребности. - Ты мне совершенно не  ну-
жен, ты мне нужен, как зубная боль!
   Она страшно побледнела, ей постоянно приходилось держать под  контро-
лем лицо, потому что больше всего она боялась ослабеть, упасть в подушку
и заплакать. Тогда Гедеон непременно обнимет ее, и Марине не хватит  сил
его оттолкнуть и выгнать.
   Гедеон встал, не отрывая от нее глаз. Длинный, худой, он  внимательно
глядел на нее, и всеми силами она старалась, чтобы  ее  ответный  взгляд
был холоден и спокоен.
   - Я люблю тебя, - еще раз повторил он.
   - Ты опоздал, - иронически скривив губы, ответила она. - Прощай,  Ге-
деон.
   Его взгляд еще раз задержался на ней, потом он  повернулся  и  вышел;
Марина откинулась на подушки, потому что ее била дрожь и в голове что-то
пульсировало. Она закрыла глаза и выскользнула из этого мира в мир снов,
где ей не было так больно.
   Луч солнца пробежал по комнате, как любопытный зверек, нашел  на  по-
душке прядь серебристых волос, запутался в них и бросил отблеск на блед-
ное спокойное лицо. Она спала, но по щекам текли слезы,  а  губы  что-то
невнятно шептали.


   ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Комната была озарена закатным светом и в доме было  тихо,  когда  она
проснулась. Слушая тишину, она дрожала как в  лихорадке:  Гедеон  уехал,
оставив ее одну думать и тосковать о нем, несмотря на весь гнев и  нена-
висть. Она вылезла из постели и подошла  к  окну.  В  блеске  заходящего
солнца над морем бесшумно парили чайки, следуя за возвращающейся  рыбац-
кой лодкой. У чаек будет роскошный банкет, когда за борт будут  выбрасы-
вать рыбьи внутренности. Это обычная картина по вечерам: рыбацкая лодка,
а за ней стая чаек.
   Что же ей дальше делать? Она облокотилась на подоконник и  стала  ду-
мать, но голове трудно было соображать, мешали  глупые  эмоции,  которые
опять причиняли боль, а Марина всей душой стремилась к покою.
   Нужно было что-то решать по поводу  будущего.  Слепящий  свет  памяти
рассеял туман мечтательного романтизма, в котором она жила последние ме-
сяцы. Теперь она отчетливо видела, что жизнь концертирующего пианиста не
для нее. Жизнь Гедеона ей не по силам. Она не смогла бы ездить по  свету
и всегда держать себя в форме, всегда быть в центре внимания,  постоянно
идти по тонкой проволоке славы, зная, что  внизу  нет  предохранительной
сетки и ничто не смягчит падения.
   Замужество помогло ей понять, что для такой жизни у нее не хватит вы-
держки. Для Марины музыка была глубоко личным переживанием. Резкий  свет
рампы отвлекал ее от того внутреннего состояния,  которое  появлялось  у
нее, когда она играла в одиночестве.
   Придется говорить об этом с Гранди, но только не сейчас.  Сначала  ей
нужно укрепить себя для встречи лицом к лицу с окружающим миром.  Конеч-
но, это будет не просто, но Марина твердо решила, что так будет.
   Она пошла в ванную, вымылась, потом постояла, послушала, нет ли како-
го-нибудь движения внизу. Нет, никакого. Наверное, Гранди ушел  на  про-
гулку. Она оделась и спустилась на кухню и замерла в дверях. Два  яркок-
расных пятна вспыхнули у нее на щеках.
   Гедеон посмотрел спокойно и предложил:
   - Кофе хочешь?
   - Ты что здесь делаешь? - задыхаясь от гнева, спросила она. Глаза  ее
потемнели.
   Он даже не стал отвечать, а налил кофе и пододвинул  ей  чашку  через
стол. Из угла вылез Руффи и стал прыгать вокруг нее. Рассеянно она  пот-
репала собаку по лохматой белой спинке. В  голове  бестолково  крутились
слова, Марина не находила, что сказать Гедеону.
   - Где Гранди?
   - Играет в шахматы с викарием, - ответил он совершенно обыденным  го-
лосом. - Ты, наверное, голодная? Что тебе приготовить?
   - Гранди знает, что ты здесь?
   Гедеон молча посмотрел на нее с едва заметной ласковой издевкой.
   Конечно, вопрос был глупый. Разве мог дедушка не знать, что он остал-
ся? Но как он мог уйти? Правда, когда Гедеон, с его  силой  воли,  хотел
заставить людей что-то для него делать, он неизменно  добивался  своего.
Она-то надеялась, что Гранди ненавидит его так же,  как  она,  и  сможет
противостоять ему. Но дед ушел и оставил ее одну, без защиты.
   Гедеон разглядывал Марину с издевкой, которая читалась в глазах и ух-
мылке, и, казалось, видел насквозь все ее мысли. Очевидно, ее  возмущен-
ный взгляд только развлекал его.
   - Да, Гранди бросил тебя мне на растерзанье. Тебе придется  сражаться
со мной в одиночку, - сказал он мягко.
   - Ты думаешь, я не смогу? - бросила она, подняв подбородок. - Я веле-
ла тебе убираться, и ты уйдешь. Ты мне больше не нужен. - Она прерывисто
дышала. - Ты мне больше совсем не нужен, - повторила она с нажимом.
   Черные глаза Гедеона поблескивали, не выдавая его мыслей.
   - Что тебе сделать на ужин? Я могу приготовить что-нибудь очень Прос-
тое, повар из меня никудышный. Но из яиц я, пожалуй, смогу  сделать  ом-
лет, яичницу или просто сварить.
   - Я не хочу есть, - отрезала Марина.
   Не обращая на нее внимания, он пошел к плите и занялся приготовлением
омлета. Она, кипя, наблюдала за ним.
   - Пей кофе, - бросил он через плечо.
   Марина села за стол и медленно выпила кофе. Гедеон поставил перед ней
омлет и тосты.
   - Еще кофе? - И, не дожидаясь ответа, налил кофе ей и себе,  а  затем
сел напротив.
   - Что ты здесь делаешь? - Она не чувствовала вкуса пищи, организм еще
не вернулся к своим обычным функциям. Нервы ее были на пределе,  к  тому
же ее поташнивало. - Я же сказала тебе, я не желаю тебя больше видеть.
   - Я помню, что ты мне говорила. - Его равнодушный голос приводил  Ма-
рину в ярость. Гедеон сидел совершенно свободно, развалившись на стуле и
вытянув длинные ноги. Воротник темно-зеленого свитера слегка  потрепался
о длинные волосы. Лицо, на которое падали черные спутанные  кудри,  было
совершенно бесстрастно, оно раскраснелось, похоже, что он долго гулял по
ветру. Марина смотрела на него с отвращением.
   - Уезжай отсюда и не возвращайся!
   - Ешь, пожалуйста, омлет. - Он просто пренебрегал всем, что она гово-
рила, и Марина непроизвольно сжала руки в кулаки. Больше всего ей  хоте-
лось запустить в него чашкой кофе.
   - Возвращайся к своей Диане! - бросила она и тотчас пожалела об этом.
Черные глаза блеснули, в них появилось нечто вроде удовольствия, значит,
она выдала ту сложную смесь чувств, что бушевали у нее внутри. Ей  хоте-
лось, чтобы он поверил в твердость ее решения, но  эта  глупая  оговорка
выдала ее внутреннюю неуверенность.
   Она встала, и Руффи тоже поднял ушки, надеясь, что она собирается гу-
лять.
   - Убирайся! - закричала она, но Гедеон даже не пошевелился.
   - Никуда я не поеду. - Он откинулся на спинку, забросив руки за голо-
ву. Инстинктивно она заметила красивую и мощную линию его  тела.  Марина
совсем не хотела ее замечать, хотела преодолеть желание,  которое  он  в
ней будил. - Я остаюсь, - холодно добавил Гедеон, усмехаясь.
   - Почему ты такая свинья? - Ее голос дрожал, но он ответил  с  издев-
кой:
   - Я много над этим работаю.
   Он потерял всякий стыд. Мало того, что он изменял ей с этой женщиной.
Она бы не удивилась, если б узнала, что он изменял ей все время. Он  вы-
нуждал ее терпеть его общество, и с неохотой  ей  приходилось  признать,
что она не может его прогнать. Гедеон всегда умел добиваться  своего,  и
вот ей приходилось стоять перед ним, дрожа и глядя на него со злобой.
   - Омлет остынет, - сказал он.
   При виде еды ее тошнило. Но если она сейчас сбежит,  он  поймет,  что
она по-прежнему уязвима и беззащитна перед ним.  Она  медленно  села  и,
несмотря на тошноту, стала есть, насильно глотая пищу. Как он смеет  си-
деть тут и издеваться, смеяться над ней?! Неужели он думает,  что  после
всего, что было, он снова сможет увлечь ее, вернуть к себе?
   Однако повод для оптимизма у него все-таки был. Ведь за прошедшие ме-
сяцы ничего не изменилось, ее тянуло к нему как  раньше.  В  тот  вечер,
после его ласк, она сама пошла в его  спальню,  а  не  наоборот.  Гедеон
прекрасно знал, что делает, сажая ее на  колени,  целуя  тем  особенным,
страстным и неотразимым образом. Он будил ее подсознательное  желание  и
добился успеха. В лунатическом трансе Марина пошла к нему, потому что  в
самой глубине души знала, чего хочет.
   Что же удивительного в том, что он не хотел уезжать? Она сама  выдала
ему во сне, как сильно она жаждала его. Она с отвращением доела и допила
остатки кофе.
   - Я собираюсь спать, - сказала Марина и встала.
   - Спокойной ночи, - ответил Гедеон, язвительно улыбаясь.
   Ей ужасно хотелось его ударить, даже руки напряглись.  Он,  выпрямив-
шись, с насмешкой наблюдал за ней. Потом он встал, и она кинулась к две-
рям, слыша, как он смеется ей вслед.
   Марина заперла дверь спальни, хотя в этом не было  нужды,  Гедеон  за
ней не пошел. Раздевшись, она снова юркнула в постель. Куклы  сидели  на
обычном месте, но теперь это были просто куклы. Маринино детство слишком
затянулось: она была ребенком, когда встретила Гедеона, ребенком он соб-
лазнил ее, ребенком она оставалась, когда сама носила  его  ребенка  под
сердцем. Марина не могла противостоять Гедеону по молодости и отсутствию
опыта, и он это знал.
   Гранди держал ее в этом доме, как куклу в стеклянном шкафу, как мерт-
вую царевну в хрустальном гробу. Он любил ее и  баловал,  но  здесь  она
всегда оставалась ребенком. Гравди хотел, чтобы она  сыграла  предназна-
ченную ей с детства роль, формируя ее по своему образу и подобию. Марина
любила музыку, умела работать, но в ней отсутствовало стремление к абсо-
лютному совершенству. Она смирилась с ролью, навязанной ей с  юных  лет,
но никогда ее по-настоящему не хотела. Марина любила тихую жизнь Бассли,
она любила музыку, но жизнь, которую планировал для нее Гранди,  никогда
не привлекала ее.
   Она начала осознавать это в колледже. Да, у нее были способности, тут
не было сомнений, она умела и работать, и учиться, но постоянное  стрем-
ление к вершинам, которое жило внутри таких людей, как Гедеон,  было  ей
несвойственно. Марина была им не ровня.
   Когда однажды Гедеон сказал ей об этом, она по наивности решила,  что
превосходит его, но тот имел в виду совсем обратное.
   Теперь пришло время заглянуть правде в глаза, и она поняла, что Геде-
он был прав. Пусть раньше поверхностный блеск скрывал в  его  исполнении
недостаток истинного чувства, Гедеон все равно был выдающимся пианистом.
К тому же за последнее время его интерпретации приобрели еще одно  изме-
рение, добавилась глубина понимания и страсть, он начал подъем на  новую
высоту. В короткий период замужества она видела начало этого подъема.
   Марина заснула не скоро, а утром она взяла Мэг и Эмму, улыбнулась  им
на прощание и убрала на верхнюю полку шкафа.
   Когда-нибудь в них будет играть другая маленькая девочка, но это  бу-
дет уже не она. Куклы были ей верными друзьями в мире, из  которого  она
уже ушла.
   Марина надела джинсы, короткую синюю блузку и спустилась вниз. Гедеон
готовил помидоры с беконом. Искоса поглядев на нее, он встретил  ее  хо-
лодный, ровный взгляд.
   - Ты почему не уехал? - спросила она настойчиво.
   - Завтрак готов, - ответил он, как будто Марина ничего не  произноси-
ла. Марина увидела, что он избрал такую  тактику:  игнорировать  все  ее
требования и не обращать внимания на враждебность.
   - Я серьезно говорю. Нашей женитьбе пришел конец.
   - Да она еще и не начиналась. Наливай кофе.
   - Где Гранди? - Несмотря на раздражение, она налила кофе и  села.  Из
окна лился солнечный свет. Руффи, виляя хвостом, крутился вокруг, приню-
хиваясь, в ожидании того, что сейчас ему кинут восхитительную кожицу  от
бекона.
   - А ты подожди немного, - сказал Гедеон, ставя тарелку перед Мариной.
Он сел напротив, с удовольствием разглядывая еду у себя на тарелке. - Не
знаю, как ты, а я голоден как волк. - Он поднял голову. - Гранди ушел  в
деревню.
   Марина была изумлена:
   - Как ушел в деревню?
   - Почему бы и нет? - Гедеон наклонился над тарелкой и с удовольствием
занялся едой. В расстегнутом  воротнике  рубашки  виднелась  мускулистая
смуглая шея и черные волоски на груди. Прядь черных волос падала ему  на
щеку, и Марина боролась с искушением убрать ее с лица. Она боялась  дот-
ронуться до него.
   Действительно, обычно Гранди каждый день ходил в деревню - в  магазин
и поговорить с людьми. Но ее удивляло, что он опять оставил  ее  одну  с
Гедеоном. Однако Гранди уважал успех, он гордился Гедеоном, который  был
лучшим его учеником.
   Гедеон снова посмотрел на нее и спросил с издевкой:
   - Ты что, мух ловишь? Закрой рот и ешь завтрак, очень  вкусно  вышло.
Еще немного, и я стану отличным поваром. - Он прекрасно знал, почему она
была в таком недоумении, и развлекался. Это разозлило Марину,  она  нап-
ряглась и огрызнулась:
   - Почему бы тебе не отправиться туда, где ты нужен?  Здесь  хорошо  и
без тебя!
   - Очень жаль, - пожал он плечами и занялся едой.
   После яростной паузы Марина немного успокоилась и принялась за  завт-
рак. Сегодня утром ее уже не тошнило от запаха еды. Она была  голодна  и
молча съела все, что было на тарелке. Гедеон нарезал беконную  кожицу  и
скормил ее Руффи, который внимательно наблюдал за ним,  помахивая  хвос-
том. После этого Гедеон почесал собаку за ухом, Марина видела, как  дви-
гаются длинные пальцы в белой собачьей шерсти, и у нее пересохло в  гор-
ле. Гедеон посмотрел на нее, и она ощутила, как вспыхнуло ее  лицо:  Она
поспешно отвернулась и начала убирать со стола.
   Если он все время будет здесь, рядом, она долго не  продержится.  Как
она ни сердилась на себя, ничего нельзя было с этим поделать. Марина  не
видела Гедеона, но чувствовала каждое его движение, ее кровь реагировала
на каждый удар его сердца, на каждый его вздох.
   Она заставила себя вымыть всю посуду, хотя кожей ощущала все, что  он
делал у нее за спиной. Наконец она кончила и пошла к  двери.  Но  Гедеон
преградил ей дорогу. Он не трогал ее, а только не пускал, улыбаясь с вы-
соты своего роста.
   - Дай мне пройти! - потребовала она.
   - Иди, - отвечал Гедеон, и глаза его заблестели от удовольствия.
   Марина уперлась руками ему в грудь, чтобы оттолкнуть, и  поняла,  что
делает ошибку. Стоило ей до него дотронуться, как внутри чтото дрогнуло,
и она убрала руки, боясь, что они выдадут ее слабость.
   Избегая его взгляда, она неуверенно произнесла:
   - Ты что делаешь? Отправляйся к своей любовнице. Ты мне тут не нужен.
   - У меня нет любовницы, и я тебе нужен, - ответил Гедеон  тихо,  нас-
тойчиво глядя ей в лицо.
   Тут она подняла голову и посмотрела прямо и зло:
   - Неужели с Дианой все кончено? Какая жалость! Ну, найдешь  себе  еще
кого-нибудь.
   - Да, я думаю, найду, - согласился он, и его тон  и  любезная  улыбка
привели ее в ярость. Ей хотелось его ударить.
   - Но это буду не я!
   - Неужели? - Он наклонил голову и медленно и  с  явным  удовольствием
осмотрел ее с головы до пят. - А разве тебе не нравилось быть  моей  лю-
бовницей, Марина?
   Кровь бросилась ей в голову, и она ударила его так сильно,  что  даже
ладонь заболела. Секунду Гедеон смотрел на нее  потемневшими  от  ярости
глазами, потом схватил за плечи. Как она ни билась, вырваться Марина  не
могла. Она извивалась и отворачивалась, избегая его ищущих губ,  которые
добрались до шеи. Ее затрясло от гнева.
   - Прекрати, отпусти меня, свинья! - закричала она хрипло.
   Не замечая ее крика, Гедеон твердо взял ее за подбородок, так, что ей
стало больно, повернул к себе, и затем его горячий рот  нашел  ее  губы,
раскрыл их, и почва у нее под ногами  заколебалась.  По  жилам  пробежал
огонь, глаза сами закрылись, и она ощутила, как тело изогнулось,  прижи-
маясь к нему. Его руки добрались до ее спины и, лаская, прижали  ее  еще
теснее. Все тяжкие воспоминания испарились.
   Она подняла руки и вцепилась в его рубашку. Тепло его тела  заставило
зашуметь кровь в венах. Какую  пронизывающую  сладость  она  испытывала,
когда руки скользили по твердой мускулатуре его тела, как  приятно  было
ее пальцам! Это чувство нельзя было сравнить даже с тем ощущением, кото-
рое она испытывала, когда пальцы пробегали по клавишам.
   Отклик ее тела заставил сердце Гедеона биться быстрее. С голой  спины
его руки скользнули на маленькие груди и накрыли их ладонями.
   Тут она опомнилась и отскочила, тяжело дыша.
   - Убери руки!
   Лицо у него раскраснелось, глаза блестели.
   - Но тебе же приятно, - бормотал он, у него  даже  слегка  заплетался
язык, взгляд затуманился, он закрыл глаза, потом посмотрел на нее: - Что
ты со мной делаешь!
   - Это способна сделать с тобой любая, - ответила она грубо. Лицо  его
побелело.
   - Нет, не любая. Никто, кроме тебя.
   - Диане ты это тоже говорил? - Она коротко и зло улыбнулась. - У тебя
все это замечательно получается, видно, что отрепетировано много раз. Но
со мной у тебя ничего не выйдет, я не верю ни единому слову.
   - Но это правда, - глаза его горели напряженным внутренним огнем. - Я
люблю тебя. И с Дианой, и со всеми остальными все было подругому. С ними
было удовольствие, развлечение. А когда я увидел тебя первый раз в  жиз-
ни, у меня остановилось сердце.
   Как хорошо она помнила тот вечер, концерт, прием после концерта, тол-
пу восторженных женщин, окружавших Гедеона, которые  ловили  каждое  его
слово. Она помнила черный блеск его глаз, когда он заметил ее, и то, как
он потом держал ее руку, улыбаясь сверху вниз, помнила его возбужденное,
приподнятое настроение.
   - Ты была такая прелесть, - сказал он хрипловатым голосом. -  Большие
невинные глаза и робкая улыбка - Боже мой, я захотел тебя в  ту  минуту,
как увидел.
   Марина прекрасно помнила, как сверкали его глаза. Вот что он,  оказы-
вается, думал! Неужели в непроницаемых черных глазах пряталось  желание?
Он стоял тогда перед ней, высокий, элегантный, во фраке, с удовольствием
разглядывая ее, и ей тогда казалось, что  триумфальное  выступление  так
взбудоражило его. Она едва посмела взглянуть на Гедеона, он представлял-
ся ей волшебником, способным создавать удивительную музыку. Марина и во-
образить не могла, какие мысли бродили в его  голове.  Конечно,  он  был
прав, Марина была тогда глупой, наивной, ей и в голову не приходило, ка-
кие уроки преподаст ей этот человек.
   - Ты ведь хотел получить новую любовницу, не так ли? - Она посмотрела
на него, и глаза ее были полны горечи.
   Он прекрасно понял, что она о нем думала, пожал  широкими  плечами  и
принял вызов.
   - Марина, взгляни на наши отношения с моей стороны. Ты же видела  мою
мать, представляешь, что она за человек. Меня с раннего детства  показы-
вали всему свету, как ученую обезьянку. Я получал все, что хотел, но об-
ращались со мной как с игрушкой. Мать распоряжалась каждой минутой моего
времени. Я дышать должен был по ее указке. У меня не было друзей, потому
что они могли отвлечь меня от музыки. Отца мать просто  выкинула,  чтобы
он не стоял между ею и мной.
   Да, все это Марина хорошо знала, потому что сама видела  его  мать  и
слышала рассказы Гранди.
   Лицо Гедеона стало серьезным и мрачным.
   - Когда мне удалось вырваться, я освободился от нее и  твердо  решил,
что никогда в жизни не стану связывать себя  с  женщиной.  -  Глаза  его
блестели, он смотрел куда-то поверх ее головы. - Женщины связывают  тебя
по рукам и ногам, дай им хоть малейшую возможность. Это  я  понял,  имея
дело с матерью. Обвиваются вокруг тебя, как плющ, и душат. Я решил,  что
не буду избегать их, когда вырасту, но женщины должны знать свое  место.
Я научился пользоваться ими, получать от них удовольствие, а потом  выб-
расывать из жизни.
   Она отшатнулась от жестокости его слов. Гедеон наблюдал, лицо его бы-
ло в тени.
   - Да, не очень красиво. Можно было бы соврать, скрыть все это,  но  я
не хочу, чтобы между нами осталось что-нибудь недосказанное.
   Где-то глубоко внутри в ней опять началась грызущая  боль,  настойчи-
вая, как зубная, но куда более разрушительная. Неужели это так  и  будет
продолжаться всю жизнь? - подумала Марина.
   - Я не хочу больше слушать, - сказала она сухо, бесцветным тоном. Ма-
рина вырвалась и повернулась к двери, но Гедеон поймал ее за руку и  по-
тянул к себе.
   - Марина, - тихо и хрипло сказал он, и тут она взорвалась.
   - Оставь меня в покое! Пойми, ты мне не нужен, я тебя ненавижу!  Ухо-
ди!
   Ее слова хлестали его по лицу, и рука Гедеона упала. Марина  заметила
в глазах боль, но теперь ей было все равно, она, споткнувшись, бросилась
к двери. Хорошо бы ей удалось задеть его по-настоящему, тогда она отомс-
тила бы хоть немного за то, что довелось ей испытать.
   На тропинке, что шла через скалы, Марина заметила сгорбленную  фигуру
Гранди. Он тоже остановился, глядя во все глаза, стараясь понять по лицу
внучки, что она думает по поводу того, что Гедеон остался.
   - Он уговорил меня дать ему возможность поговорить с тобой еще раз, -
волнуясь, сказал дед. - Не надо было? Я ничего не  мог  сделать,  он  Не
слушает, и все.
   - Я понимаю, - ответила Марина. Конечно, Гедеон был упрям  и  своево-
лен, его невозможно было переубедить, если уж он что-то решил.
   - Случилось что-нибудь? - спросил Гранди, внимательно к ней пригляды-
ваясь. - Он остается? Ты сама что будешь делать дальше?
   - Не знаю. - Марина говорила тихо, опустив голову. Надо  сказать  все
дедушке, сейчас как раз подходящий случай. Глубоко вздохнув, она  начала
после короткого колебания: - Повидимому, я не смогу стать  тем,  кем  ты
хочешь, Гранди. Не хватает во мне чего-то.
   Дед замер, руки его сжались наподобие птичьих лап.
   - Да что ты! У тебя прекрасно получается! Ты будешь первоклассной пи-
анисткой. Если бы не Гедеон, ты уже теперь смогла бы  показать,  на  что
способна.
   - Дело не в Гедеоне.
   - Именно в нем! - закричал Гранди вне себя. - Это  он  разрушил  твою
карьеру, всю твою жизнь.
   - Жизнь - пожалуй, но не карьеру, - вздохнула она  печально.  -  Рано
или поздно мне пришлось бы тебе это сказать - я сделана из другого  тес-
та.
   - Как ты можешь судить?
   Она подняла к нему бледное лицо, обрамленное блестящими на солнце во-
лосами, и грустно посмотрела на него.
   - Гранди, я говорю правду, нравится тебе это или нет. У меня не  хва-
тит мужества для такой жизни. Мне не хватает того, что когда-то  руково-
дило тобой, а сейчас толкает вперед Гедеона, поэтому я не добьюсь  успе-
ха. Мне совсем не хочется быть концертирующим пианистом, я боюсь  играть
на аудиторию, я от этого заболеваю. Я люблю музыку, но  ненавижу  высту-
пать. Я терпеть не могу, когда меня слушает много народу.
   - Но ты ведь даже не пробовала. - Гранди смотрел на нее сердито, ему,
видимо, очень хотелось встряхнуть ее, чтобы привести в чувство. - Как ты
можешь знать, сможешь ли ты выступать, если ты еще и не начинала? Все мы
боялись сцены, всем нам казалось, что мы плохо  играем.  Начнешь  высту-
пать, и это пройдет.
   Марина покачала головой.
   - Не в том дело. Неужели ты не понимаешь, Гранди? Я не хочу.
   Дед мечтал, чтобы она стала частицей его самого, точным его  повторе-
нием, чтобы еще раз, вместе с ней, он мог пережить ту жизнь, которую от-
няла у него злая судьба. Гранди до сих пор не примирился со своей  поте-
рей. Он любил тот мир, из которого был выброшен, и не мог поверить,  что
Марина отказывалась от него добровольно.
   - Что же делать, если мы такие разные, - сказала она осторожно и лас-
ково. - Жаль, что я тебя так разочаровала.
   - Разочаровала? - Лицо деда стало жестким, глаза потемнели.  -  Да  с
тех пор, как ты родилась, я ни о ком, кроме тебя, не думал. Как  ты  мо-
жешь отворачиваться от своего будущего? Как ты можешь выбросить на ветер
все, чего ты достигла? Ты потрясающая пианистка, у тебя прекрасная  тех-
ника, у тебя глубокое понимание и замечательное  чувство  музыки.  Разве
можно пренебрегать такими способностями? Что ты  собираешься  делать?  -
Лицо его изменилось. - Ты собираешься вернуться к нему, и это после все-
го, что он с тобой сделал? Неужели все женщины одинаковы? Гедеон -  эго-
ист, все великие артисты эгоисты. Я не виню его за это. Его жизнь прохо-
дит в бешеном ритме, между выступлениями  ему  необходимо  расслабиться,
снять напряжение. Мне все равно, что он будет делать, но  я  никогда  не
прощу ему, если из-за него рухнет твоя карьера.
   - Да не в нем дело, - опять повторила Марина.
   - Я не слепой, я вижу, что с тех пор, как он появился здесь, ты снова
начала в него влюбляться. Ты думаешь, я не знаю, что между вами происхо-
дит? - Гранди покраснел, глаза его были полны горечи. - Помнишь, когда я
зашел и застал тебя в его объятиях, мне сразу стало  ясно,  что  он  уже
многого достиг.
   Она опять повторила, повышая голос:
   - Да никак это не связано. - Марине не хотелось ни думать,  ни  гово-
рить о Гедеоне.
   Она быстро прошла мимо Гранди вниз по дороге, ведущей в сторону  мыса
Испанская Голова. Резкий ветер перепутал ей волосы, на  щеках  загорелся
обманчивый румянец. Траву кругом обглодали овцы. Марина смотрела на  мо-
ре. Она знала, что под сверкающими на солнце волнами скрываются коварные
скалы и плохо придется той лодке, что рискнет пуститься  в  плавание  по
этим водам. Что же, и люди бывают точно такими же. Ведь с самого  начала
что-то предостерегало ее против Гедеона, однако она не обратила внимания
на подсказку интуиции, и вот результат.
   Несмотря на молодость, ее не ослепило обаяние Гедеона. Марина поняла,
что внутри он тверже камня и привык получать то, что хочет.  У  него  не
было никаких иллюзий, а только циничное желание добиться своего. Страсть
затуманила ей голову, и только горькие уроки и мучительная боль  научили
ее тому, что за каждый сладкий час в его  объятиях  ей  придется  дорого
заплатить.
   Гедеону больше подошла бы женщина типа Дианы Греноби, потому что  она
была так же бессердечна, как и он. Но про себя  Марина  решила,  что  не
позволит себе вновь подчиниться его желанию. Гедеон честно рассказал ей,
что ее ждет в будущем. Он использует ее, как остальных женщин,  а  потом
выбросит ее из своей жизни. Этого она не могла допустить. Он уже  причи-
нил ей столько боли, что больше она не могла бы выдержать.
   Наверное, Гедеон действительно вообразил, что любит ее. События  того
дня, когда она вошла и застала его в объятиях Дианы, не могли не  повли-
ять даже на него. Тогда она потеряла ребенка и  очень  долго  болела.  В
конце концов он тоже был человеком и чувствовал свою вину и горе.  Может
быть, он хотел каким-то образом сгладить случившееся. Как бы там ни  бы-
ло, Марине не следовало принимать его слова  всерьез.  Гедеон  не  может
знать, что значит любить.


   ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Услышав сзади шаги по гравию, Марина обернулась, насторожившись,  по-
тому что ожидала увидеть Гедеона. Белокожий молодой человек, шедший сза-
ди, покраснел и неуверенно посмотрел на нее.
   - Здравствуйте, - пробормотал он, стараясь не встречаться с ней  гла-
зами.
   - А, здравствуйте, - сказала она с облегчением. - Вы еще не уехали  в
Бирмингем?
   Том Хаттон покачал головой и, отвернувшись от нее, стал  смотреть  на
море.
   - Вы остановились в деревне?
   Он кивнул, смущенно кашлянул и сказал:
   - Извините, пожалуйста, я в прошлый раз принял  вашего  знакомого  за
вашего отца...
   Марина сразу вспомнила, как Гедеон не без умысла поцеловал ее на гла-
зах у Тома Хаттона, как пытался убедить ее держаться подальше  от  этого
молодого человека. Если бы она не разозлилась тогда, над Гедеоном  можно
было бы посмеяться. Он попал в нелепое положение, потому  что  никак  не
мог объяснить, почему дружеский разговор с Томом вызывает  в  нем  такое
раздражение. И он решил поцеловать Марину на глазах у Тома, чтобы  таким
образом положить конец их отношениям.
   Она улыбнулась:
   - Ничего страшного. Он действительно намного старше меня.
   Том посмотрел на нее в замешательстве:
   - Мне так и показалось.
   Марина сообразила, что никаких сплетен о ней в деревне он не  слышал.
Конечно, деревенские жители любят посудачить, но только между собой. При
встрече с посторонними они замыкаются, и от них Том ничего о ней не  уз-
нает.
   После своей болезни Марина поняла, какие замечательные люди ее  сосе-
ди. Они даже намеком не дали ей понять, что в курсе дела. Все жители де-
ревни знали, что Гедеон ее муж, все видели его прежде. И хотя они  очень
старались не подавать виду, что знакомы с ним, тем не  менее  иногда  им
это не удавалось. Марина и сама чувствовала что-то неладное, но связыва-
ла это только с Гедеоном, отнюдь не думая о себе.
   Она стояла отвернувшись, Том подошел поближе и заглянул ей в лицо.
   - Вы обручены с ним или...
   Марина сухо усмехнулась:
   - Нет.
   Ей не хотелось вдаваться в подробности.
   Приятное белокожее лицо Тома погрустнело.
   - Вот оно в чем дело, - пробормотал он, слегка пожав плечами. Молодой
человек повернулся было уходить, и Марине показалось, что он расстроен.
   Чуть-чуть поддразнивая его, она спросила:
   - Видели каких-нибудь интересных птиц?
   Он рассмеялся и показал на свой бинокль:
   - А как же! В деревне видел щегла, а вчера на реке видел цаплю.
   - Чтобы это увидеть, не нужен бинокль, - улыбнулась Марина.
   - Да, пожалуй, - согласился он.
   - В нескольких милях отсюда есть гнездовья цапель. Если идти в сторо-
ну Биндли, вы их, вероятно, увидите.
   - Спасибо, я запомню. - Он немного оттаял. - Мне  нравится  наблюдать
за куличками, которые бегают по берегу во время отлива. Они ужасно смеш-
но копаются в песке.
   - Похожи на суетливых официантов, - согласилась Марина, усмехаясь.
   - Хорошо вам, вы здесь живете, - вздохнул Том. - Вы столько всего ви-
дите.
   - Я здесь родилась. Мы, здешние жители, привыкли и к морю, и к птицам
и не обращаем на них внимания. Я думаю, что те, кто приезжает сюда раз в
год, замечают значительно больше нас.
   - Я думаю подыскать себе работу в деревне. Конечно, платить будут  не
слишком хорошо, зато жизнь станет значительно интереснее.
   - Если вам не по душе городская жизнь, то  здесь  вам  должно  понра-
виться. - Она кивнула, собираясь уходить.
   Том пошел с ней рядом.
   - Ваш знакомый еще здесь? Он тут живет?
   Марина взглянула и отвернулась.
   - Да, он еще здесь.
   Минуту он молчал, потупив голову, затем пробормотал: "Жаль" - и быст-
ро посмотрел, какова ее реакция.
   Марина улыбнулась и поблагодарила, но ее вежливая и дружеская интона-
ция тем не менее ясно дала ему понять,  что  продолжения  не  будет.  Он
прекрасно ее понял.
   Дойдя до дома, Марина остановилась попрощаться.
   - Надеюсь, вы хорошо проведете остаток отпуска, - сказала она.
   Молодой человек грустно улыбнулся:
   - Хорошо, что я встретил вас еще раз. - И тут они услышали, как хлоп-
нула входная дверь.
   К ним по дорожке шел Гедеон. Лицо его было  хмурым,  брови  сдвинуты.
Угроза была настолько очевидна, что Тому хватило одного его взгляда.  Он
торопливо попрощался и, не оглядываясь, ушел по тропинке.
   Марина повернулась, и темные глаза Гедеона встретили  ее  холодный  и
отчужденный взгляд.
   - Он все еще здесь околачивается?
   Она видела, что он ревнует, но ей было все равно. Какое право он име-
ет, в конце концов, так смотреть на нее?
   - Держись от него подальше, - вырвалось у Гедеона.
   - Дай мне, пожалуйста, пройти... - Она направилась к калитке,  но  он
стоял на пути, и руки его были сжаты в кулаки.
   - Лучше не зли меня, - проговорил он сквозь стиснутые зубы.
   - А чего ты, собственно, злишься? Если я хочу  с  кем-то  поговорить,
это мое дело, - ледяным тоном ответила Марина.
   - Хочешь ты или нет, но ты моя жена, - бросил Гедеон, и лицо его  еще
больше потемнело.
   - Я не хочу больше быть твоей женой, и чем  быстрее  мы  расстанемся,
тем лучше. Я хочу получить развод, и поскорее.
   Но его занимал в это время совсем другой вопрос, и он не услышал  Ма-
рининых слов.
   - Не увиливай. Я требую, чтобы ты держалась подальше от этого типа. Я
не желаю, чтобы он так тебя разглядывал.
   - Не суди обо всех по себе. Том очень славный молодой человек.
   Глаза Гедеона сверкнули.
   - И ему ничего от тебя не нужно, кроме твоих прекрасных  глаз.  -  Он
цинично усмехнулся. - Меня этим не купишь. Рано или поздно ему  потребу-
ется кое-что еще.
   - Вот избавлюсь от тебя, тогда и узнаю, - отпарировала Марина  ядови-
то.
   - Ты соображай все-таки, что говоришь, - он уже почти рычал.
   Но Марина тоже была в ярости, лицо ее стало темно-красным от злости.
   - Ты что вообразил? Ты думаешь, если я решила дружески  поговорить  с
молодым человеком, ты можешь на меня орать и топать ногами?
   Его глаза приобрели опасный стальной блеск.
   - Дружески? Это так теперь называется? Он с тобой  заигрывает,  и  ты
прекрасно это знаешь.
   - Ну и что? Это не твое дело!
   - Черта с два не мое! - Он схватил ее за руку, но она вывернулась.
   - Убери руки!
   - Чтобы я тебя с ним больше не видел! - Гедеон  был  теперь  действи-
тельно на грани, он напрягся как струна.
   Марина заметила, что дедушка в волнении наблюдает за ними из окна.
   - Пропусти меня, - потребовала она.
   Наконец Гедеон хрипло, с трудом выдохнул и пропустил ее.  Она  прошла
мимо него в дом, и навстречу ей, хромая, вышел Гранди.
   - Что-то случилось? - спросил он.
   Сзади над ней навис Гедеон и бросил презрительно:
   - Оставь ее в покое, Гранди. Она уже не ребенок!
   От этой наглости Гранди вспылил:
   - Ты здесь не нужен ни ей, ни мне. Убирайся из нашего дома и из нашей
жизни! Ты и так достаточно наломал дров.
   Глаза Гедеона приобрели  ту  восточную  непроницаемость,  которой  он
всегда прикрывался, когда намечал себе какую-то цель, а ему пытались по-
мешать. Он взглянул на деда и промолчал. Тот подождал  минуту,  дрожа  и
задыхаясь, повернулся и, тяжело ступая, стал подниматься по лестнице.
   - Ты когда-нибудь думал о ком-нибудь, кроме себя? - с горечью спроси-
ла Марина и ушла на кухню. На кухне  приятно  пахло  свежеприготовленным
салатом. Он стоял в большой миске на столе, накрытом для ужина на троих.
   Гедеон подошел к ней сзади и сказал ей на ухо, тихо и нежно:
   - Я все время думаю о тебе, и ты это знаешь.
   - Врун, - ответила она, не оборачиваясь, но всем своим существом ощу-
щая за спиной его худощавое тело.
   - Но это правда. Ты знаешь старинную легенду о человеке, который спал
под оливковым деревом и ему в ухо  вполз  скорпион?  Так  вот,  скорпион
прогрыз себе путь прямо в мозг этого человека, и ты сделала со  мной  то
же самое. - Его голос, казалось, дразнил ее.
   - Будь я скорпионом, я бы укусила тебя до смерти.
   Он рассмеялся и провел пальцем ей по спине, вдоль позвоночника.
   - Змея.
   Марина вздрогнула, будто ее ударило током.
   - Гранди просил тебя уехать. Почему ты еще здесь?
   - Ты знаешь почему, - тихо ответил он и поцеловал ей руку. Но  Марина
с раздражением выдернула ее. От каждого его прикосновения у  нее  кружи-
лась голова, она хорошо знала, что не сможет долго сопротивляться ласкам
Гедеона и будет презирать себя, если сдастся. Нет, она должна все  время
помнить о его отношении к женщинам. Ведь он сам  признался,  что,  когда
они ему надоедали, он просто выбрасывал их из головы.
   Он слонялся вокруг нее, скрестив руки на груди, а Марина даже не гля-
дела в его сторону, хотя чувствовала его присутствие. Она все время наб-
людала за ним уголком глаза, он притягивал ее, но Марина боролась с  со-
бой.
   - Ну и куда же ты шла, где ты встретила этого мальчика?
   В голосе Гедеона появилась интонация, которую она уже научилась пони-
мать. Он осознал разницу в их возрасте и боялся  этого.  Она  вспомнила,
что Пола он тоже называл "этот мальчик" и всегда вкладывал в свои  слова
презрение и насмешку.
   Марина повернулась и взглянула ему прямо в глаза:
   - Том не мальчик. Мы с ним примерно одного возраста...
   - Он выглядит лет на восемнадцать, - бросил Гедеон, и лицо его  ожес-
точилось.
   Внимательно глядя на него, она сказала тихо:
   - Не говори чепухи. Ты просто старше его на  пятнадцать  лет,  вот  и
все.
   Гедеон сильно покраснел. Возникла пауза, во время которой он  боролся
с подступившим раздражением, и потом сказал:
   - Очень забавно.
   - Разве я сказала что-нибудь забавное? - Ее широко распахнутые  глаза
смотрели совершенно невинно.
   - Нет, не сказала. - И тут снова возникла пауза. Потом он  подошел  к
ней совсем близко и произнес: - Не мучай меня, Марина. Разве ты не  зна-
ешь, как сильно ты мне нужна?
   - Я тебе нужна? - ответила она ледяным тоном. - Да, но только до  той
поры, пока ты не натешишься в свое удовольствие, а  потом  бросишь,  как
остальных. Так ведь, Гедеон?
   - Да нет, с тобой все не так.  С  тобой  с  самого  начала  было  все
по-другому.
   - Неужели? - Голос ее звучал презрительно. - Ты же сам  мне  говорил,
что, когда мы встретились, ты только желал меня. Мы ведь оба знали,  что
жениться ты не собираешься, не так ли?
   Он вздрогнул, как от боли.
   - Да, - признался он, - так. Стоило мне впервые увидеть тебя, и я за-
горелся. Но женитьба мне даже в голову не приходила. - Он по лицу видел,
как она задета, и сказал неуверенно: - Милая, я ведь хочу быть  честным.
Ты хотя бы выслушай меня до конца. Я не отрицаю, именно так все и  нача-
лось, Но потом все изменилось, верь мне.
   - Ну почему я должна тебе сейчас верить? Ты  же  признался,  что  был
лжецом.
   - Но теперь я не лгу. Я действительно приехал тогда вслед  за  тобой,
чтобы соблазнить тебя. Но здесь все изменилось.
   Она сразу вспомнила тот морозный, ясный зимний день, как она заволно-
валась, увидев Гедеона, и как он сказал тогда: "Здравствуй, Красная  Ша-
почка, я - Серый Волк". Ему казалось, что скрытая ирония его слов ей не-
понятна, и он наслаждался ситуацией. Марина была похожа на ребенка, иду-
щего навстречу опасности, не подозревая о ней. Гедеон дразнил ее, гладил
ладонь, в шутку целовал. Он напоминал осторожного хищника, подбирающего-
ся к жертве, и ничем не выдавал своих намерений.
   Тут он ощутил, как нарастает в ней гнев, и беспокойно тронул ее руку.
   - Милая, но я ведь не стал продолжать, я просто не смог. Когда ты се-
ла к роялю и стала играть мне, я скоро понял, кто ты на  самом  деле,  и
возненавидел себя. Ты пришла ко мне из того мира, которого я не знал. Ты
играла с таким прелестным чувством, с таким  внутренним  умиротворением,
что я стал презирать самого себя.  Я  ушел  тогда,  решив  никогда  тебя
больше не видеть. Я понял, что не имею права тебя трогать, как  не  имею
права растоптать цветок.
   Он подошел к ней очень близко, и она  услышала  неровное  биение  его
сердца у себя за спиной.
   - Вернувшись в Лондон, я повторял себе, что я дурак, но  забыть  тебя
не мог. Я вспоминал тебя все время.
   Марина побледнела, но слушала очень внимательно.  Гедеон  вздохнул  и
прижался щекой к ее плечу.
   - Потом я снова встретил тебя в Лондоне и понял, что хочу видеть  те-
бя. Я хотел узнать тебя, понять, действительно ли ты так нежна и  невин-
на, как казалось. Но я никогда и пальцем тебя не  тронул,  ты  сама  это
знаешь, не виделся с тобой наедине, не приглашал к себе домой и не гово-
рил ничего такого, что не смог бы повторить при всех.
   Все это было правдой, Марина помнила, что  они  встречались  в  таких
местах, где вокруг всегда были люди. Гедеон действительно приглашал ее в
рестораны, театры, паркий никогда не звал к себе домой и не делал  попы-
ток до нее дотронуться. Теперь стало ясно, что он держался  подальше  от
соблазна.
   - Я боялся остаться с тобой наедине. Я знал, что не смогу устоять пе-
ред искушением. Чем лучше я тебя узнавал, тем больше мне хотелось, чтобы
ты оставалась такой, какой была, - нежной и невинной. Жизнь сделала меня
человеком, для тебя не подходящим. Ты думаешь, я этого не знал?
   - А зачем же ты встречался со мной? - Марина сердилась на него за то,
что он не понимал, как мучил ее все эти месяцы. Он залетал  к  ней,  как
ласточка, и исчезал, оставляя ее в неведении, думает ли он  о  ней  хоть
немного.
   - Я не мог не встречаться с тобой, - признался он с  болью.  -  Путе-
шествуя по всему свету, я продолжал думать о тебе. Ты была со  мной  все
время, ты проникла в мою кровь, и наконец я понял, что не могу без тебя.
Когда-то я поклялся, что ни одна женщина не станет главной в моей жизни,
но ты сумела поглотить меня целиком. Уезжая, я мечтал вновь увидеть тебя
и стремился как можно скорее вернуться в Лондон, чтобы услышать твой го-
лос.
   Марина видела теперь, как много было скрыто  от  нее.  Гедеон  прятал
свои чувства, а она удивлялась, зачем он продолжает  звонить,  если  она
его совершенно не интересует. Его холодная дружеская  манера  обманывала
Марину.
   - Я не разрешал себе дотронуться до тебя и сходил с ума от желания, -
продолжал он.
   - У тебя все мысли работают в одном направлении.  -  Она  смотрела  с
отвращением и гневом.
   - Но это же не так, - запротестовал он.
   - Неужели? - Приподняв брови, она холодно улыбнулась.
   Гедеону показалось, что перед ним стоит совершенно  незнакомый  чело-
век, он поморщился, но продолжал:
   - Меня разрывало между желанием обнять тебя и сохранить такой же чис-
той, как ты была. - В его глазах появилась глубокая нежность,  и  Марина
вспомнила, как он лежал на траве, среди древних могил, расположенных вы-
соко над зелеными долинами. Вспомнила, что во сне его лицо было  сильным
и одновременно нежным. Только тогда она еще не знала,  что  основу  этой
силе давали самоуверенность и упрямство. - Потом ты  перестала  со  мной
встречаться. - Лицо Гедеона изменилось, губы  побелели,  черты  заостри-
лись, кожа будто обтянула кости, подобно тому как бывает при сильной бо-
ли. Он смотрел темными тревожными глазами. - Сначала я  не  поверил,  но
скоро сообразил, что ты не хочешь меня видеть. Я чуть с ума не  сошел  -
почему? Почему ты тогда меня оттолкнула?
   Но Марина не могла отвечать, у нее пропал голос. Она смотрела  ему  в
глаза и вспоминала его взгляд через весь зал тогда, на концерте, страст-
ный взгляд изголодавшегося мужчины. Первый раз с него слетела маска. Ге-
деон не сумел скрыть свое истинное чувство, и теперь  она  вновь  видела
боль в измученных черных глазах.
   - Этот мальчик, - он едва мог шевелить губами, слова выходили  сухими
и хриплыми. - Что между вами было, между тобой и этим мальчиком? Однажды
я был с Дианой в театре и видел тебя с ним.
   - Я тоже тебя видела, - ответила она с горечью. Тогда она чувствовала
такую ревность, что, кажется, готова была умереть, но это  не  приходило
Гедеону в голову. Он смотрел на нее невидящими глазами, потому что зано-
во переживал те события.
   - Сам этого не осознавая, я уже считал тебя моей. То, что  я  никогда
до тебя не дотрагивался, делало тебя совершенно особенной, ни на кого не
похожей. И когда я увидел, что он обнял тебя, я чуть не  потерял  созна-
ние.
   Гедеон остановился и перевел дух.
   - Мне непереносима была даже мысль, что между вами что-то могло быть.
Если он смеет обнимать тебя на людях, что же происходит, когда вы остае-
тесь наедине? Я представил, как он целует и обнимает тебя, и так поблед-
нел, что Диана заметила и спросила, не заболел ли я.
   - А ведь в то время ты с ней спал. - Марина обвиняла и презирала  его
одновременно.
   По выражению глаз и по тому, как сжался его рот, она поняла,  что  он
готов соврать, но не смеет. Она упорно продолжала смотреть,  и  в  конце
концов он сказал:
   - Да, но только до того вечера в театре.
   Гедеон увидел, что она замкнулась и глаза стали злыми, и тут же заго-
ворил:
   - Как ты не понимаешь, что я даже мысленно не покушался  на  тебя.  С
того самого дня, когда ты здесь впервые играла для меня, я  не  позволял
себе дотронуться до тебя пальцем. Я спал с Дианой  потому,  что  это  не
имело никакого значения, и я никак не связывал это с моими  чувствами  к
тебе.
   - Очень утешительно, - заметила Марина холодно.
   - Не надо, милая, - пробормотал Гедеон.
   - Не смей называть меня милой! - Она снова задрожала от боли и  гнева
и повернулась, чтобы уйти. Но он остановил ее и прижался щекой  к  воло-
сам. Она почувствовала на лбу тепло его дыхания.
   - Я никогда не спал с ней после того вечера.
   - Не лги! - закричала Марина.
   - Я не лгу. После того вечера - никогда. Я вернулся домой один  и  до
утра сидел, пытаясь понять, что со мной происходит. Я  еще  не  понимал,
что люблю тебя. Я чувствовал лишь одно - что потерял тебя, что ты  и  не
была никогда моей. Я представлял, как он где-то обнимает  тебя.  -  Даже
теперь, при одном воспоминании, на лице его выступил пот, в глазах  поя-
вилось выражение муки.
   - Как жаль, что этого не случилось! - проговорила она с горечью.
   Марина почувствовала, что он дернулся как от удара.
   - Не говори так! - Он обнял ее крепко и прижал. - Я  не  мог  вынести
этой муки. Той ночью я был как в аду. Да и потом было ничуть не легче. Я
не мог есть, не мог спать. Единственное, что я мог, - это работать. И  я
работал как одержимый. Музыка всегда была для меня важнее всего, но  ни-
когда еще она не помогала мне так, как тогда. Она стала моим  спасением.
Я играл, чтобы забыть тебя, но забыть не мог, и все эмоции уходили в му-
зыку.
   Марина слышала в его исполнении эту бешеную  страсть,  замешанную  на
страдании. Она понимала, какая сила эмоций скрыта в его  музыке,  но  не
знала, что это связано с ней.
   - Я продолжал гастролировать, как обычно, но совершенно не помню, что
в то время происходило. Я старался не думать, что со  мной  творится.  -
Лицо его исказило подобие иронической улыбки. - Страшно перепугался, как
бы ты не узнала, что я чувствую, ведь я думал, что, если ты узнаешь, ка-
кую власть надо мной приобрела, ты станешь обращаться со мной,  как  моя
мать.
   Все это было ей известно, его признания ничего нового ей не  открыли.
Она просто стояла и слушала, спокойно и серьезно.
   - Все равно я был как помешанный и постоянно хотел тебя видеть.  Вер-
нувшись в Лондон, я послал тебе билеты на свой концерт, потому что  меч-
тал увидеть тебя хотя бы издали, в зале. К тому же боялся, что,  если  я
сам позвоню и приглашу тебя, ты откажешься.
   Конечно, она бы отказалась. Марина всеми силами старалась  тогда  за-
быть его, но, отказавшись, она опять бы мучилась.
   - Ты пришла на концерт с ним, - сказал  Гедеон  каким-то  неприятным,
резким голосом. - Я знал, что ты пришла, я чувствовал.  Я  играл  только
для тебя и говорил в музыке все, чего не мог сказать словами.  Я  верил,
что ты услышишь. Когда я нашел тебя глазами, то увидел, что ты не  изме-
нилась. Мне казалось, что изменения в твоей внешности подскажут мне, ка-
кие между вами отношения, что он значит для тебя. - Он замолчал, а потом
заговорил потише: - Если ты его любила, я хотел бы об этом знать.
   - И что было бы в этом случае? - Марина теперь смотрела на него, ста-
раясь прочитал" его мысли.
   Глаза Гедеона горели.
   - Я не думал, что я буду делать. Мне просто нужно было знать. Но ког-
да я спросил тебя и ты не ответила, я заглянул  тебе  в  лицо  и  что-то
подсказало мне, что ты будешь моей.
   Марину как будто пронзило раскаленным железом.  Она  попыталась  выр-
ваться, но Гедеон не отпускал, хотя его била дрожь.
   - Не сердись. Я ведь не намеренно привез тебя к себе. Клянусь,  я  не
рассчитывал на это, дорогая моя. Но стоило мне обнять тебя, я точно  со-
шел с ума. Мое тело просто обезумело от желания. Я уже ни о чем  не  ду-
мал, а просто...
   - ...взял, что хотел, - прервала она с презрительной усмешкой.  -  То
есть поступил как обычно. Ведь это единственное, что имеет  значение,  я
имею в виду твои желания, не правда ли, Гедеон? Ты никогда не  спрашивал
себя, а что в это время происходило со мной, что я пережила за эти меся-
цы?
   Видно было, что он ошарашен. Значит, она была права, и Гедеон никогда
не задавался вопросом, что она чувствует, пока с ней не случилась беда и
она не потеряла ребенка.
   - Как ты думаешь, а что происходило со мной в это время? Или ты пола-
гаешь, что я была настолько глупа, что и мысли у меня в голове ни  одной
не мелькнуло, и боли я никакой не чувствовала?
   Гедеон слушал, внимательно глядя на нее сверху.
   - Ты была так юна и чиста, казалось, тебе и в голову ничего не  может
прийти, кроме дружбы. - Он поднял руку и медленно погладил ее по щеке. -
Скажи мне, Марина, что ты тогда чувствовала?
   Но она уже заметила жадный огонек в глазах и угадала ловушку.  Гедеон
хотел, чтобы она созналась, что любила его. Он пытался скрыть это и уси-
лием воли сжал рот, но взволнованный блеск глаз выдавал его.
   - Все, о чем ты думал, о чем ты заботился, были только твои собствен-
ные чувства и желания. Мне надо было бежать от тебя как от чумы в первый
же день!
   Однако она этого не сделала. Она беспомощно уступила ему,  не  сопро-
тивляясь ни собственному влечению, ни его страсти.
   - Не надо было тебе меня трогать, - горько уронила Марина.
   - Я знаю, - проговорил Гедеон мрачно и, презирая самого себя, продол-
жил: - Но в то время я способен был  помнить  только  об  удовлетворении
своего желания.
   Он видел, какое отвращение она к нему испытывает, и, сжав зубы,  про-
должал:
   - Я любил тебя, но не мог в этом признаться даже самому себе. Я твер-
дил себе, что это просто безумное увлечение и однажды оно кончится, что,
если ты будешь моей, я быстро почувствую пресыщение.
   Да, она тоже так думала, оттого ей и было так больно.  Как  она  была
несчастна в то время, а Гедеон даже не подозревал, в какое  отчаянье  он
ее приводил. Ничто его в жизни не интересовало, кроме  собственных  эмо-
ций. Он даже на минуту не задумывался, что он с ней делает.
   - Интересно, зачем ты на мне женился? Мог бы откупиться или дать сог-
ласие содержать ребенка.
   Гедеон побледнел и прикрыл глаза.
   - Не надо! Ты сама знаешь, почему я женился, - я хотел  на  тебе  же-
ниться. Господи, Марина, да я обрадовался этой возможности!
   - И ты хочешь, чтобы я тебе поверила?
   Марина видела, что теперь он презирает самого себя.
   - Неужели ты не понимаешь? Ты неожиданно исчезла, я решил, что  ты  с
кем-то сбежала. Я чуть с ума не сошел от ревности,  готов  был  умереть.
Тогда Гранди мне все сказал, и я сразу  понял,  что  могу  жениться,  не
признаваясь, как сильно ты мне нужна.
   Марина онемела. Даже в то страшное время, когда  она,  беременная,  с
ужасом глядела в будущее, зная, что не может надеяться  на  его  любовь,
Гедеон думал только о себе.
   - Ты настоящая свинья, - медленно и с отвращением проговорила она.
   Он провел рукой по лицу, и Марина увидела, что длинные пальцы дрожат.
   - Милая, не надо меня ненавидеть, - почти простонал он. - Я  знаю,  я
заслужил это, но ведь я заплатил за все. - Он схватил ее, притянул к се-
бе и стал целовать волосы, глаза, щеки. - Теперь я вижу, как ты  страда-
ла, за это я заслужил адские муки, но ведь и я  многое  вынес.  Когда  я
увидел тебя там, на дороге, и подумал, что ты погибла, я едва не сошел с
ума. Этот год без тебя был самым  ужасным  в  моей  жизни.  -  Его  губы
скользнули по щеке, стараясь найти ее рот, но Марина с силой  оттолкнула
его.
   - Не трогай меня!
   - Марина, - хрипло шептал он, пытаясь снова ее обнять.
   - Не смей! Ты меня не любишь и никогда не любил! Ты даже  не  знаешь,
что это значит. Неудовлетворенное желание - вот  все,  что  ты  способен
ощущать. - Она с презрением смерила его с ног до головы.  -  Я  тебя  не
люблю, ты мне противен. Ты эгоистичная, гнусная свинья!
   Лицо Гедеона побелело и застыло, черные глаза превратились в щелочки.
   Марина повернулась и вышла. В комнате было так тихо, что стало слышно
надрывное дыхание Гедеона, как будто его  легкие  работали,  преодолевая
страшную боль. Какое мучительное наслаждение она испытывала, сумев нако-
нец ранить его так же глубоко, как он ее когда-то.
   Она сидела в своей комнате и слушала тихий шепот моря. Нет, никто  не
должен удовлетворять свои желания за счет другого. Даже  талант  Гедеона
не давал ему на это права.
   Марина рассматривала свои руки, упругую кожу, контуры костей и суста-
вов. Многое воспринимается нами как само собой разумеющееся.  Ежедневное
чудо жизни не вызывает ни изумления, ни радости до поры, пока не  возни-
кает реальная угроза смерти. В тот день, выбежав из дома,  она  даже  не
заметила роковой машины. Все ее мысли были сосредоточены на другом.  Ма-
рина ясно поняла, что Гедеон не любит ее, никогда не любил, иначе он  не
обнимал бы Диану Греноби.
   Она не боялась погибнуть. Возможно, под колеса ее толкнуло  бессозна-
тельное стремление к смерти. Несчастные случаи не всегда случайны. Часто
люди рискуют, потому что не боятся последствий риска.
   Гедеон довел ее до самого края  пропасти  и  теперь  надеется  своими
признаниями добиться того, что все будет прощено и забыто. Напрасно  на-
деется. Даже если он не встречался с Дианой, когда был женат, все  равно
главными для него были его собственные желания. А разве это  можно  наз-
вать любовью?
   Дело даже не только в том, что она чуть не  поплатилась  жизнью.  Она
потеряла ребенка и знала, что эта рана не заживет никогда. Гедеон  вино-
ват в этом, из-за него она чуть не погибла под колесами. Он убил  ребен-
ка, он убил в ее душе нечто очень важное: тепло и доверие к людям, кото-
рое вряд ли можно восстановить.
   Гедеон не хотел признаться ей в своих чувствах, потому что в  глубине
души знал, что когда-нибудь это кончится. По его словам, он надеялся ут-
ратить к ней интерес, после того как желание  его  будет  удовлетворено.
Гедеон знал, что так будет, однако женился, не задумываясь, что станет с
ней, когда она ему надоест.
   Тут она вспомнила недавний спор Гедеона с Дианой на дороге, и щеки ее
вспыхнули румянцем. Какие сильные чувства обуревали тогда эту женщину, и
как холодно и зло оттолкнул ее Гедеон.  Марина  заметила  в  его  глазах
только раздражение и скуку. Значит, таким он бывал в личных  отношениях!
Теперь она знала, что, еще не осознавая того, она видела свое  собствен-
ное будущее. Он уйдет от нее именно так, взглянув с ледяным равнодушием,
и она останется одна, подобно сломанной кукле, без надежды и утешения.
   Гедеон подошел к ее двери и спросил:
   - Ты спустишься к столу?
   Марина повернула к нему светловолосую головку, и он встретил  взгляд,
полный ненависти и презрения. Она так живо представила себе, как  Гедеон
мог бы поступить, а отчасти уже  поступил,  что  принимала  воображаемые
терзания за настоящие.
   Взгляд Марины заставил его побледнеть еще больше, морщинки у  глаз  и
вокруг рта обозначились четче.
   - Не смотри на меня так! - непроизвольно воскликнул он.
   - Если тебе не нравится, у тебя есть выход. Уходи и не возвращайся.
   - Я не могу, - со стоном ответил он. Руки его повисли, в глазах отра-
жалась боль. - Я люблю тебя.
   Когда-то он боялся привязанности к ней, теперь Гедеон полностью капи-
тулировал. Марина сомневалась, любил ли он ее раньше, но сейчас она зна-
ла наверняка: он ее любит. Марина чувствовала себя совершенно опустошен-
ной. Боль сделала  ее  настолько  чувствительной,  что,  кажется,  тронь
пальцем - и она закричит. Она не хотела видеть и принимать любовь и боль
Гедеона. У него не было права ни на то, ни на другое.
   - Мне нет до тебя дела, - сказала Марина бесцветным голосом. - Уходи.
Ты мне надоел.


   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Гедеон ничего не ответил и вышел. Не нужно было видеть выражение  его
лица, чтобы понять, что стрела достигла цели. Марина слышала его вздох и
почувствовала, как ему хочется возразить ей, но слова замерли у него  на
губах.
   Совсем недавно она была доверчивым  ребенком,  который  не  испугался
смуглого незнакомца, ворвавшегося в ее жизнь. Теперь, сидя на краю  кро-
вати и слушая его тяжелые шаги по лестнице, Марина испытывала дикую  ра-
дость оттого, что сумела еще раз причинить ему боль.
   Тот, кто сам не испытал боли и ее страшных последствий, не может быть
жестоким. Жестокость порождается страданием, потребностью ответить  уда-
ром на удар. Марина взглянула на себя в зеркало, и отражение в нем ей не
понравилось. Еще несколько дней назад юная девушка, которой она  считала
себя, казалась ей симпатичной. Теперь она увидела в зеркале лицо  взрос-
лой женщины и вздрогнула от отвращения. Пережитые страдания изменили это
лицо. Однако она оставалась еще очень юной, скорее девочкой, чем  женщи-
ной. Оттого Марина с легкостью принимала себя за восемнадцатилетнюю,  не
замечая, что ей уже двадцать  два.  Теперь  изменилось  выражение  глаз.
Вместе с памятью вернулась боль, а с ней и морщинки, появившиеся  благо-
даря Гедеону.
   Марина спустилась вниз и застала Гранди одного на кухне. Он испытующе
посмотрел на нее: "Все в порядке?"
   Она улыбнулась, кивнула и дотронулась лбом до его плеча. Дед  неловко
погладил ее по спине.
   - Голодная?
   Марина увидела салат и ответила "да", удивляясь, что и в  самом  деле
проголодалась. Они уселись за стол и с удовольствием  поужинали.  Гедеон
не появлялся, и она не стала спрашивать Гранди, уехал он или остался.
   Они вместе убрали со стола и вымыли посуду. Затем Гранди, не без  ко-
лебания, попросил ее поиграть.
   Она выбрала Шопена. Спокойный и печальный,  элегический  ноктюрн  был
созвучен ее настроению, в  нем  ощущалась  чуть  ироническая  покорность
судьбе. Играя, Марина смотрела в окно, а Гранди сидел тихо-тихо,  и  она
едва слышала его дыхание. Он так гордился ею, что  становилось  грустно.
Как бы ей хотелось познать жажду славы, понять упоение артиста на  бран-
ном поле концертного зала! Только для того, чтобы  доставить  деду  удо-
вольствие.
   Когда она кончила играть, Гранди встал и молча поцеловал ее.  Он  был
взволнован и хотел теперь остаться один. Кажется, он все бы отдал, чтобы
Марина заняла его место на сцене.
   Но ведь существуют же и еще какие-то пути, думала она.  Например,  ей
нравилось аккомпанировать. Прежде чем решить все окончательно, надо  по-
советоваться с Гранди. Конечно, ее основным инструментом был  рояль,  но
скрипкой она владела тоже вполне сносно. В конце концов, она сможет пре-
подавать музыку в школе. Только нужно будет вернуться в колледж и закон-
чить курс, подумала Марина с удовольствием.
   Она нашла деда на кухне, а между тем Гедеон по-прежнему не показывал-
ся. Она опять не стала спрашивать, уехал он или нет.  Вместо  этого  она
спросила Гранди, что он скажет на то, чтобы ей еще на  год  вернуться  в
колледж, прежде чем решить, чем заняться дальше. Лицо  деда  осветилось,
она поняла, что он не оставил надежды на ее блестящее будущее.
   - Я думаю, это замечательная мысль.
   - А меня обратно примут?
   Он тихонько рассмеялся:
   - Ну, я думаю, мы их убедим. - Гранди еще пользовался влиянием, к то-
му же в колледже все хорошо знали о способностях Марины.
   - Я могла бы аккомпанировать, - осторожно сказала она.
   - Конечно, могла бы, - согласился дед с кажущейся  легкостью,  но  ее
нельзя было обмануть. Гранди так быстро не сдавался. Он  надеялся,  что,
вернувшись в музыкальную среду, она почувствует вкус той жизни и уже  не
сможет от нее отказаться.
   Марина легла спать пораньше, оставив  Гранди  на  кухне  раскладывать
длинный пасьянс. На улице поднялся ветер, половицы скрипели,  дребезжали
окна, шум моря усилился, казалось, оно грохотало  прямо  под  окнами  ее
комнаты. Она уснула почти сразу, убаюканная звуками ночи.
   Проснувшись, поняла, что еще темно. Ветер свистел  громче,  сквозняки
разгуливали по дому, море бушевало словно в  двух  шагах.  Слышался  шум
дождя. Пока она спала, разыгрался шторм. Лежа в постели, Марина  прислу-
шивалась к реву разгулявшейся стихии. Вдруг она села и насторожилась. Ей
показалось, она слышит еще какие-то звуки. Может быть, Гранди не спит?
   Она взглянула на часы. Было два часа ночи. Марина нахмурилась. Неуже-
ли Гранди заболел? Ветер и дождь заглушали другие звуки,  однако  теперь
она была уверена, что внизу кто-то есть.
   Выскользнув из постели, она накинула халат и на  цыпочках  спустилась
вниз. Открыв дверь кухни, Марина замерла.
   Он промок насквозь, черные волосы прилипли к голове, на лице блестели
капли дождя. Он уже снял свитер и рубашку, и Марина невольно загляделась
на худое мускулистое тело. Она перевела взгляд на лицо и спросила:  "Где
ты был?", медленно подошла и увидела совершенно мокрые брюки и раскисшие
от воды туфли.
   - Гедеон, ты же промок насквозь! Что ты делал?
   - Гулял. - Он отвернулся и взял со спинки стула полотенце.
   От вида его тела у нее пересохло во рту. Она не могла отвести  взгляд
от мокрой смуглой кожи, от выступающей под ней  мускулатуры,  от  темных
волосков, растущих на груди. Он растирал себе полотенцем руки, а она пы-
талась подавить приступ возникшего желания. Он отбросил полотенце, и Ма-
рина сказала хрипловато:
   - Волосы совсем мокрые.
   - Не имеет значения, - ответил Гедеон и повернулся к двери. Но Марина
взяла полотенце:
   - Сядь, пожалуйста.
   Глаза его сощурились, а лицо замерло. Он медленно сел, и Марина  ска-
зала раздраженно:
   - С ума ты сошел! Так можно получить воспаление  легких.  -  Сердитый
голос скрывал непреодолимое желание дотронуться, она  надеялась  отвлечь
его так, чтобы он не заметил, как дрожат ее руки. Марина начала энергич-
но сушить полотенцем его волосы.
   Глаза непроизвольно скользили по длинной голой спине,  она  вспомнила
ночь, проведенную у него в спальне, и ощущение его  кожи  под  пальцами.
Как ей хотелось погладить ее сейчас! Руки запутались у него в волосах, и
Марина закрыла глаза, но тотчас открыла, чтобы он ничего не заметил.
   - Неужели ты все это время ходил по дождю! -  Она  отняла  полотенце,
чтобы проверить, подсохли ли волосы.
   - Сначала я поехал на машине и долго ездил, но, когда  вернулся,  по-
нял, что мне нужно еще подумать, и я пошел в скалы. Зашел куда-то  дале-
ко, за мыс Испанская Голова и дальше. Я не успел  вернуться,  разразился
шторм.
   Марина догадывалась, о чем он думал. Интересно, к  каким  выводам  он
пришел? Она убрала с его лба спутанные черные пряди. И тут заметила, что
Гедеон наблюдает за ней. Она пожалела, что поддалась искушению.  Опасный
блеск появился в его глазах, инстинкт не обманывал его. То, что животно-
му подсказывает нюх, ему подсказала интуиция.
   Марина тут же отодвинулась, лицо ее стало холодным.
   - Тебе нужно сменить одежду.
   - Я и собирался это сделать. - Он встал  и  оказался  совсем  близко,
пристально гладя на нее.
   Не надо ей было спускаться, не следовало видеть красоту его тела, та-
кого неотразимого в движенье. Гедеон обладал сильной  мужской  привлека-
тельностью, которая действовала на нее всегда.
   - Мне нужно выпить чего-нибудь горячего, - сказал он. - Я промерз  до
костей.
   Марина взглянула на него сквозь ресницы,  лицо  ее  по-прежнему  было
замкнутым и холодным.
   - Пойди переоденься, я приготовлю тебе горячий чай.
   Он улыбнулся, и сердце у нее дрогнуло. Когда Гедеон вышел, она  взяла
его рубашку и свитер и, стиснув их руками, уловила исходящий от них  за-
пах. Пахло дождем и морским  туманом  с  легким  оттенком  свойственного
только ему аромата кожи.
   Марина поставила чайник на огонь и достала чашки. Гедеон  вернулся  в
чистом свитере и сухих брюках. Марина заметила, что  он  причесался.  От
дождя и ветра кожа на лице у него разгорелась, но глаза под черными бро-
вями смотрели мрачно.
   Марина стояла, повернувшись к нему спиной.
   - Ты поел?
   - Я не голоден. - Он бесшумно подошел и встал за спиной. - Извини,  я
разбудил тебя.
   - Нет, не разбудил. - Марина пожала плечами, но не повернулась.  -  Я
проснулась из-за шторма. Море очень разбушевалось.
   - Да, волны как горы. Около причала они поднимаются выше домов.
   - Не часто у нас бывают такие штормы. Не хотела бы я сейчас оказаться
в море.
   - Пожалуй, - согласился он.
   Они стояли так близко, что Марина чувствовала малейшее его  движение:
вот он сунул руки в карманы, вот он повернул голову и коснулся шеей  во-
ротника.
   Когда вскипел чайник, она заварила чай. Движения ее были автоматичес-
кими, потому что голова была занята совсем другим.  Гедеон  наблюдал  за
ней, и она знала, что он чувствует, потому что все, что происходило сей-
час с ним, было ответом на то, что происходило с ней.
   Они вели вежливый разговор, как люди  малознакомые,  а  тем  временем
сильный порыв физического влечения заставлял их тела дрожать и  тянуться
друг к другу.
   - Ты должен что-нибудь поесть, - бросила она коротко. - Я  приготовлю
сандвичи с ветчиной.
   Гедеон внимательно смотрел, как ловко она режет хлеб, мажет его  мас-
лом и вкладывает внутрь сандвичей ветчину. Закончив, она пододвинула ему
тарелку.
   Он сел за кухонный стол и пробормотал:
   - Я действительно не хочу есть.
   - Ешь. - Она налила ему чашку чая.
   Гедеон неохотно начал жевать сандвич.
   - Марина, что ты собираешься дальше делать?
   Она села напротив и стала, не отвечая на  вопрос,  прихлебывать  чай.
Гедеон поднял голову и заглянул ей в глаза. Она не отвела взгляда.
   - Мы с Гранди уже говорили об этом сегодня. Я думаю вернуться в  кол-
ледж и окончить курс.
   Гедеон посмотрел в тарелку и отодвинул ее от себя.
   - Понятно.
   Она никогда не видела его таким подавленным. Сильный внутренний  свет
его личности потух. Даже обычно волевая линия рта демонстрировала покор-
ность судьбе. Он опустил глаза, но ресницы подрагивали.
   Когда Гедеон взял чашку, стало заметно, что руки у  него  дрожат.  Он
сжал чашку двумя руками и отпил, стараясь не глядеть на Марину.
   Но в ней кипела обида. Она  не  хотела  отвечать  на  его  безмолвную
мольбу, она не хотела видеть, как ему больно. Гедеон не  имел  права  на
жалость.
   - Ты была права, - сказал он слегка осипшим голосом. - Я был  слеп  и
эгоистичен, не давал себе труда подумать, в каком ты  положении.  Помнил
только о себе...
   - Не надо мне об этом рассказывать, - заметила она с горечью.
   - Подожди, - и он еще ниже склонил голову. - Ты меня презираешь, и  я
это заслужил. Я признаю, что был эгоистом. - Он быстро поднял  голову  и
посмотрел ей в глаза. - Но в тот день, когда ты неожиданно вошла в квар-
тиру и увидела меня и Диану, это не я целовал ее, а она меня.  Войди  ты
на минуту позже... ничего бы не произошло. Я не хотел,  чтобы  она  меня
целовала. Черт возьми, я давно к ней охладел. Мы не  встречались  с  тех
пор, как я заметил тебя и того мальчика в театре, клянусь честью.
   - Честью? - рассмеялась она, и Гедеон поморщился.
   - Этого я не заслужил, - сказал он с укором. - Я не стану тебе врать.
Ты должна мне поверить.
   Марина знала, что он говорит правду, и верила. Само поведение  Дианы,
ее ярость и страсть в сцене на дороге подсказали ей, что у Гедеона с ней
все кончено.
   По лицу он понял, что Марина ему верит, и торопливо продолжал:
   - Я сидел над своими бумагами, торопясь все закончить и поехать к те-
бе. Боже мой, Марина, как я хотел увидеть тебя. Я даже не думал о Диане.
Она пришла совершенно неожиданно, прослышав, что я в городе один. - Лицо
его передернулось, темная краска залила щеки. - Диана думала...
   - Я знаю, что она думала, - ответила Марина сухо.
   Диана пришла, надеясь, что Гедеону успела надоесть жена и  можно  во-
зобновить их прежние отношения. Скоротечные  романы,  бывшие  у  него  в
прошлом, давали ей основания для такой надежды. Бедная Диана, подумалось
Марине, тяжело любить без ответа, а Диана, без сомнения, любила его.
   - Ты думал когда-нибудь, что ты с ней сделал? - спросила она с  упре-
ком. - Она ведь тоже способна на чувство.
   Он замер и помрачнел.
   - Из-за нее я чуть не потерял то, чем больше всего дорожу,  -  сказал
он сквозь зубы. - Она просто не могла поверить, что я больше не хочу ее,
и поэтому ты едва не погибла. - Он замолк  и  конвульсивно  сглотнул.  -
Тогда мне показалось, что ты умерла. Попадись она мне, я бы ее убил!
   Наступило молчание, слышно было только его хриплое, прерывистое дыха-
ние. Ветер налетел на окно и загремел задвижкой. Марина вскочила.  Нервы
у нее были напряжены до предела, каждый звук, казалось, болезненно отда-
вался в голове.
   - Это только ветер, - мягко сказал Гедеон.
   Марина отпила чаю, но он остыл, выдохся и потерял вкус. Черные  глаза
Гедеона следили за ней не отрываясь.
   - Я думал и думал. До головной боли. Я понял, что не в Диане дело, не
так ли? Не из-за нее мы расстались, а из-за меня. Я разрушил то, что бы-
ло между нами. Я заботился о своей независимости и не видел, что  проис-
ходило с тобой.
   Она смотрела на него, затаив дыхание. Как изменилось его лицо! Стран-
ное смирение, которое оно выражало, так не похоже было на  обычную  уве-
ренность и силу.
   - Ты любила меня? - спросил он хрипло.
   Марина не отвечала.
   - Ведь любила, не правда ли? - В его странной улыбке виделось  самоу-
ничижение. - А я никогда даже не задумывался над тем, что  происходит  в
твоей головке. Слишком уж занят был борьбой  с  собственными  чувствами.
Боясь потерять свободу, я потерял тебя.
   Стояла такая тишина, что слышно было тиканье часов, шум ветра и волн,
шорох пепла в печке.
   - Я знаю наверняка, что казался тебе  привлекательным,  иначе  ты  не
стала бы со мной спать. Но я избегал говорить о любви, мне  не  хотелось
признавать, что любовь имеет ко мне хоть какое-то отношение. - Он поймал
ее руку и поднес к губам. - Ты все еще любишь меня, Марина?
   - После всего, что ты рассказал о себе, тебя трудно любить, - ответи-
ла она бесстрастно и тут же почувствовала, как замерла его  рука.  Тогда
она продолжила: - Может быть, ты действительно любишь  меня  сейчас,  но
через год-другой решишь, что разлюбил, и выбросишь меня из своей  жизни,
как Диану.
   - Нет, нет. Никто для меня не значил столько, сколько ты.  Я  никогда
не смогу с тобой расстаться. Я боролся со своим чувством, но теперь все,
оно победило. Марина, я буду любить тебя до конца дней моих.
   - Как я могу тебе поверить? - спросила Марина сердито.
   - Должна поверить, - тихо ответил Гедеон.
   Но она встала, выдернув руку из его пальцев. Гедеон  тоже  вскочил  и
снова попытался овладеть ее рукой.
   - Не уходи, послушай меня.
   - Зачем? Не хочу.
   Взгляды их встретились, его - умоляющий, ее -  холодный,  отталкиваю-
щий. Он подошел поближе, но Марина старалась держаться на расстоянии  от
магнетического обаяния его тела. Она чувствовала, как ее влечет к  нему.
Да, физическая сторона любви очень важна, но это лишь одна  ее  сторона.
Чтобы любовь жила, нужно многое другое. У Марины не было  уверенности  в
том, что Гедеона толкает к ней не только физическое влечение.
   - Я хотел начать все сначала, - заговорил он снова. - Я приехал сюда,
потому что с ума сходил без тебя. Гранди просил меня держаться  подальше
отсюда, но я не мог.
   Ее взгляд красноречиво сказал ему, насколько эгоистично  это  было  с
его стороны, и он молча признал ее правоту.
   - Увидев, что ты совсем меня не помнишь, я решил,  что  у  меня  есть
шанс начать все так, как следовало бы. Ведь  если  бы  тогда,  когда  мы
впервые встретились, я признался сам себе, что влюбился,  все  отношения
развивались бы иначе. Я приехал бы в Бассли, стал за тобой ухаживать  и,
возможно, добился бы взаимности. Потом мы поженились бы, и  наша  жизнь,
наверное, сложилась тогда по-иному. Я хотел, чтобы  ты  увидела,  как  я
люблю тебя, надеялся заставить тебя снова полюбить меня.
   Конечно, он в этом преуспел, она опять влюбилась. Стоило Марине  уви-
деть его, как она тут же ощутила непреодолимое влечение. Она не  помнила
его, но тело неудержимо отзывалось на каждое прикосновение, каждый поце-
луй заставлял ее, как в трансе, идти к нему в объятия.
   Марина вспыхнула и отвернулась, но Гедеон смотрел не отводя  глаз,  и
вся ее защита рушилась под его взглядом.
   - Подумай об этом, дорогая моя, - прошептал он ей на ухо.
   Тут Марина подняла голову, и глаза ее сверкнули:
   - Я скажу тебе, о чем я думаю. Я думаю, что лучше всего было  бы  нам
вообще не встречаться. Ты заставил меня пережить все мыслимые мучения, и
больше я тебя видеть не хочу. Я думаю, что тебе пора оставить меня в по-
кое навсегда.
   Лицо его побелело и замерло, губы не  дрогнули,  только  один  мускул
затрепетал в уголке рта.
   Охвативший ее гнев уже начал проходить, и она задрожала всем телом.
   - Уходи, - сказала она невнятно, не глядя на Гедеона.
   Марина чувствовала, что он наблюдает. И тут он  хрипло  рассмеялся  и
как-то странно произнес:
   - Сжигаю за собой последний мост. - Прежде чем она поняла, в чем  де-
ло, он поймал ее, прижал к себе и впился в губы. Этот  поцелуй,  жадный,
требовательный, жгучий, сокрушил все ее сопротивление, обдал волной  бе-
зумного желания, захлестнувшей ее с головой.
   Его руки крепко держали Марину, поцелуй становился все глубже,  отни-
мая у нее последние силы, пока она не сникла в изнеможении.  Гедеон  по-
чувствовал ее слабость.
   Он поднял голову, наконец заглянул в ее раскрасневшееся лицо, и глаза
его блеснули:
   - Спокойной ночи, дорогая моя.
   Когда он после этого повернулся и ушел, она не поверила глазам. Он же
знал, что с ней происходит. Гедеон не мог не почувствовать, с какой жад-
ностью она отозвалась на его поцелуй, не сумев справиться с собой.
   И все-таки он ушел.
   Марина стояла, прислушиваясь к его шагам по лестнице. Так  почему  же
он ушел?
   Марина потуже завернулась в халат, склонив беспомощно голову.  Гедеон
был настоящим стратегом и сделал все совершенно сознательно. Она  обошла
кухню, привела ее в порядок, поднялась к себе в комнату  и  забралась  в
постель. Ей не спалось и только на заре удалось забыться тяжелым, беспо-
койным сном.
   Проснулась она поздно, Гранди ее не будил. Когда она наконец  спусти-
лась вниз, он спросил:
   - Ну, как ты себя чувствуешь?
   - Прекрасно, - ответила она слишком бодро.
   Гранди кивнул.
   - Что ты хочешь на завтрак?
   - Сделаю себе тосты. - И она пошла резать хлеб. Потом как бы  невзна-
чай спросила: - Гедеон встал?
   - Он уехал, - ответил дедушка.
   Тут рука у нее дрогнула, нож резанул прямо по  пальцу,  и  она  слабо
вскрикнула. Гранди в ужасе подбежал к ней, увидев, что  из  ранки  бежит
темно-красная кровь.
   Что он со мной делает? - думала Марина в тоске. Я его  ненавижу!  Как
он мог вот так уехать, даже не попрощавшись.
   Гранди схватил ее руку и сунул под холодную струю.
   - Очень больно? - спросил он, видя, как она побледнела.
   Очень, подумала она про себя и, улыбнувшись, ответила:
   - Нет, не больно. - Потому что болела совсем не рука.
   Она все прекрасно понимала, еще прошлой ночью, когда  ее  тело  бурно
отзывалось на прикосновение его рук и губ. Она хотела его. Гедеон хорошо
это знал. В его глазах был такой особенный блеск, который  говорил,  что
она выдала себя, раз и навсегда. Гедеон знал ее чувства и все равно  уе-
хал!
   Ненавижу, думала она. Я его ненавижу!


   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   Марина гуляла среди скал, следя за тем, что творилось в  небе.  Ветер
гнал облака, море металось, как в кошмарном сне, пятна  света  скользили
по мутным волнам, когда солнце выглядывало иногда из-за мчащихся туч.
   Гедеон был блестящим музыкантом,  но  ему  была  свойственна  эмоцио-
нальная глухота. Не соразмеряя потребности тела и порывы сердца, он, по-
добно глухонемому ребенку, не мог установить между ними правильную связь
и жил в полной самоизоляции, погруженный в свой внутренний  мир.  Уроки,
полученные в раннем детстве, остаются с человеком на всю жизнь. Родители
учат его любить и принимать любовь, и это  умение  должно  быть  усвоено
особенно глубоко, чтобы впоследствии он не остался в душевном одиночест-
ве.
   Тело Гедеона узнало радость обладания женщинами, но память о властной
матери заставляла его сердце отвергать их. Он научился  видеть  жизнь  в
специфическом ракурсе, подобно объективу обезумевшей камеры, всегда  на-
целенному на один предмет - на собственное желание.
   Впервые встретив Марину, он сразу  ощутил  единственную  потребность:
протянуть руку и взять, как брал он все, что ему  хотелось.  Теперь  она
поняла, что, обуздав этот порыв, Гедеон уже начал любить ее. Тогда в нем
произошли первые изменения, которых он сам не понимал и поэтому  скрывал
от нее. Его смутило и даже испугало это странное, новое чувство.
   Глядя на бурное море, Марина признала, что Гедеон любил ее и то,  что
он так  долго  сопротивлялся  этой  любви,  говорило  о  настоящей  силе
чувства. Любовь наполнила его музыку, обогатив сухой блеск его  исполне-
ния глубокими эмоциями.
   Но Гедеон уехал. Почему? Почему он оставил ее так неожиданно, как раз
тогда, когда она не сумела скрыть свою страсть, поддалась ему?
   Она было повернула в сторону дома, почувствовав, что мерзнет,  и  за-
мерла, увидев впереди знакомую худощавую высокую фигуру. Он был  одет  в
серые брюки и голубой свитер с высоким горлом.
   Гедеон улыбнулся, глядя ей в глаза, и сказал:
   - Какая ветреная погода!
   Марина даже не нашлась, что ответить. Вернулся!  Ветер  раздувал  его
длинные черные волосы, отчего они стали дыбом.
   Проведя по ним рукой, он попытался привести их в порядок.
   - Как вас зовут?
   Сначала она только смотрела в изумлении,  ничего  не  понимая,  потом
покраснела и сказала неуверенно:
   - Марина.
   Он подошел к ней близко.
   - Марина значит "дитя моря". Такое имя вдет вам. Кто-нибудь уже гово-
рил вам, что ваши волосы напоминают лунный свет?
   Она отвернулась и опустила ресницы.
   - Меня предупреждали, чтобы я не разговаривала с незнакомцами...
   - Это легко поправить, меня зовут Гедеон, - сказал он вкрадчиво.
   - Я стала слишком взрослой для игр, - заметила Марина с ноткой  грус-
ти.
   - Все это слишком серьезно, чтобы называться игрой. -  Он  дотронулся
до ее щеки тыльной стороной ладони. - А любовь всегда немножко игра.
   - Я думала, ты уехал, - прошептала Марина.
   - Я никогда от тебя не уеду. Куда я  могу  деться,  если  мое  сердце
всегда с тобой.
   Она невольно засмеялась, но выражение его глаз, с которым он  смотрел
на ее губы, заставило ее оборвать смех. Он медленно наклонился  и  легко
ее поцеловал.
   - Ты очень красива.
   Сердце Марины сильно забилось. Они вместе пошли к дому.  Гедеон  ста-
рался укоротить свой шаг, чтобы идти с Мариной в  ногу.  Внизу  волны  с
грохотом разбивались о скалистый берег.
   - Я люблю тебя, - говорил Гедеон. - Ты - мое дыхание, ты - мое  серд-
це, я не могу уехать, потому что не могу жить без тебя.  Теперь  я  знаю
это наверняка, я ведь этот год жил один. То есть казалось, что я жил, но
внутри я будто умер. За это время я не только не разлюбил  тебя,  наобо-
рот, полюбил тебя еще сильнее. С  того  дня,  как  мы  встретились,  это
чувство все время росло. Три года - это все-таки немало.
   Она, не отвечая, вздохнула, молчаливо подтверждая, что три года - это
долгий срок.
   - Почему ты уехал вчера ночью?
   Гедеон тихо рассмеялся.
   - У меня был большой соблазн остаться, но на этот раз я решил не  де-
лать ошибки. Нужно было дать тебе время подумать.
   - Ты дал мне совсем мало времени на размышления, - заметила Марина.
   - Мало? Боже мой, мне показалось, прошла целая  вечность,  -  ответил
Гедеон хрипловатым шепотом. - Ах, Марина, мне так хотелось остаться.
   Она остановилась, глаза их встретились, через секунду он  обнимал  ее
и, прижавшись друг к другу, они целовались с такой страстью, что  сердце
ее забилось громко, как метроном.
   Потом он вздохнул и, нежно касаясь губами ее щеки, спросил:
   - Скажи мне только одно, дорогая моя, если ты любила меня,  зачем  ты
встречалась с этим мальчиком и не хотела видеть меня?
   - Я не хотела больше мучиться, - ответила Марина и  услышала,  как  у
него перехватило дыхание.
   - Боже мой, любимая моя. Я ненавижу себя за то, что сделал с тобой. Я
действительно заслужил, чтобы ты меня бросила.
   Она откинула назад голову и серьезно на него посмотрела:
   - Слишком я была молода для тебя.
   - Нет, - ответил он тотчас же и опять нахмурился.
   - Слишком молода, - продолжала она, но глаза ее улыбались. - Я не по-
нимала, что за зверя мне удалось поймать.
   Глаза его повеселели и морщинки, возникшие вокруг рта,  расправились.
Он усмехнулся и заметил:
   - Боюсь, ты поймала дикого зверя.
   - Совсем дикого, - согласилась Марина, слегка поддразнивая его.
   - Однако его можно приручить, - предложил Гедеон.
   - Ну, я не знаю... - Она посмотрела с вызовом. - Не уверена, что най-
ду клетку подходящей величины.
   - Мне не нужна клетка, я и так не убегу, - пообещал он.
   Она действительно была почти ребенком, когда он соблазнил ее,  и  вся
их любовь была тайной, страстной, но молчаливой. Гедеон не хотел и боял-
ся сказать лишнее, а Марина была слишком робка, слишком неуверенна в се-
бе, чтобы говорить. Она теперь понимала, что до сегодняшнего дня их  же-
нитьба не была настоящей. Помимо любви, которой они самозабвенно  преда-
вались, Гедеон и Марина не знали настоящего общения. Теперь им нужно бы-
ло многое узнать друг о друге. Она стала наконец взрослой женщиной,  что
далось ей нелегко. Она взглянула на Гедеона и подумала, понимает ли  он,
что произошло с ними за последний год, проведенный в разлуке.
   Гедеон по лицу Марины понял, что в ее  голове  шевельнулась  какая-то
невеселая мысль. Он крепко ее обнял и телом загородил от сильного холод-
ного ветра.
   - О чем ты подумала? Расскажи мне,  -  проговорил  он  хрипловато.  -
Что-то случилось? Ты мне не веришь? Верь мне, Марина!
   - Я тебе верю. Я люблю тебя, Гедеон.
   Его рот слегка дрогнул.
   - Дорогая моя, - пробормотал он и опять потянулся к ней  губами.  Все
исчезло: холод, боль, неопределенность. Они  учились  забывать  прошлое,
ибо навязчивые воспоминания о прошлых страданиях могут стать угрозой бу-
дущему.
   Они шли, взявшись за руки, по дороге к дому.
   - К сожалению, мне предстоят гастроли, - признался Гедеон. -  Мне  не
хочется ехать, но я уже дал согласие и не могу подвести людей.  Ты  пое-
дешь со мной, Марина? - Он по-хозяйски сжимал ее руку. - Не хотелось  бы
снова расставаться с тобой.
   - Конечно, поеду, - легко согласилась она. - Только попробуй со  мной
расстаться.
   Он рассмеялся, глядя на нее искоса.
   - Я буду преследовать тебя, как тень, - поддразнила его Марина.
   - Так оно и было в последнее время, - сказал он тихо.
   - Хватит говорить о том, что прошло, -  скомандовала  она,  и  Гедеон
снова улыбнулся.
   - Хватит, - согласился он.
   - Мы начинаем все сначала.
   - Начинаем, - сказал Гедеон, и что-то в  его  тоне  заставило  Марину
настороженно взглянуть ему в лицо. - Интересно, Гранди дома или ушел?  -
спросил он тихо и рассмеялся, увидев, что она покраснела. -  Я  заметил,
как он спешил в деревню. Он тоже меня видел и посмотрел очень странно.
   - Что же тут удивительного? Ты то приезжаешь, то уезжаешь!
   - Я никогда больше не уеду, - сказал он, целуя ее в щеку. - Ты больше
от меня не избавишься, я пристану к тебе как банный лист.
   В доме было пусто и тихо. Ветер завывал вокруг него,  раскачивая  де-
ревья и сотрясая ставни.
   Прижимая ее к себе, прямо к сердцу, Гедеон целовал Марину:
   - Скажи, что ты любишь меня.
   - Я уже говорила, - ответила она,  открывая  томные  глаза,  улыбаясь
призывно и нежно, видя ответный всплеск жадного желания.
   - Скажи еще раз, - попросил он.
   Она тихо и нежно повторила заветные слова и  увидела,  как  потемнели
его глаза.
   - О Боже, как я люблю тебя, дорогая моя, - простонал он, и они  опус-
тились на кровать.
   С этой минуты Гедеон потерял контроль над собой. Мозг как  будто  пе-
рестал функционировать. Он ласкал ее дрожащими руками, а  сердце  билось
так сильно, что Марина слышала его стук. Желание, охватившее обоих, све-
ло его лицо как судорогой. Он любил ее так, как будто отдавал ей  жизнь,
забыв о прежних предосторожностях, не скрывая  своей  страсти.  Маринины
руки ласкали его гладкую, прохладную спину, их желания сливались в одно,
и движения ее хрупкого тела  заставляли  Гедеона  вскрикивать  от  мучи-
тельного удовольствия. Никогда прежде они так не любили друг  друга.  Он
отдавался ей целиком, поэтому ничто не удерживало его от страстных приз-
наний.
   Потом они заснули и проспали  примерно  час,  прикрывшись  простыней.
Когда Марина наконец проснулась и зевнула, она  обнаружила,  что  Гедеон
еще спит, положив на нее руку, как будто боясь, что  во  сне  она  может
убежать.
   Она пощекотала ему щеку, у Гедеона дрогнули ресницы, он открыл глаза,
еще совсем сонные, и Марина улыбнулась ему.
   Он опять закрыл глаза и вздохнул.
   - Может быть, это сон? Мне уже снилось что-то подобное.
   - Я помню, - сухо отозвалась Марина, после чего он ухмыльнулся,  а  в
глазах запрыгали чертики.
   - Какое бесстыдство! - поддразнил он. - Явилась тогда ко мне в комна-
ту и предложила себя.
   - Если бы у тебя была хоть капелька совести, ты бы этим не воспользо-
вался.
   Гедеон стал серьезным.
   - Я умирал тогда от жажды, и вдруг мне предложили воды. Разве  мог  я
упустить эту возможность?
   Она прижалась к нему.
   - Хорошо тогда было, правда?
   Гедеон коснулся губами ее волос:
   - Восхитительно.
   - Утром я была просто в ужасе. Помню все до мельчайших  деталей,  ду-
маю, что это мне пригрезилось, однако боюсь поднять на тебя глаза.
   Марина почувствовала, как он улыбается.
   - Я никогда не забуду, как ты посмотрела на меня, когда спустилась  к
завтраку. Взгляд такой робкий, испуганный, я еле удержался,  чтобы  тебя
тут же не расцеловать.
   - Я была тогда в настоящем шоке, не смела даже взглянуть на  тебя.  -
Глаза ее искрились смехом.
   - Да, я заметил. - Он наклонился и поцеловал ее в плечо.  -  Ты  была
так хороша, что мне большого труда стоило не обнять тебя.
   - Что-то я не помню, чтобы ты так себя вел.
   Первый раз он поцеловал ее на следующий день после приезда.  Это  был
очень осторожный поцелуй, он как будто пробовал лед, прежде чем  ступить
на него. Но Марина не отвергла его тогда, Гедеон решил двигаться вперед.
   Он по лицу прочел все ее мысли и рассмеялся:
   - Ты оказалась очень отзывчивой, моя дорогая.
   - А ты очень беспринципным!
   - Я люблю тебя, - прошептал он, находя ее губы. - Мне необходимо было
сблизиться с тобой. Я не мог без тебя. Дорогая  моя,  когда  мы  впервые
встретились, мы были совсем разными людьми. Я тогда был  другим  челове-
ком. Я теперь не тот - ты изменила меня. Встретив тебя снова, я  увидел,
что ты меня не узнаешь, и понял: если я буду осторожен, то  смогу  найти
путь к твоему сердцу. И мне это удалось. Ты встретила  меня  с  открытым
сердцем, оказалась добра и отзывчива. Я и до этого уже  любил  тебя,  но
теперь полюбил во сто крат сильнее.
   Марина положила голову ему на грудь и слушала ровное биение его серд-
ца. Некоторое время они лежали молча, их тела соприкасались. Вдруг внизу
послышалось какое-то движение. Гедеон застонал:
   - Гранди вернулся. Ну почему он не мог задержаться еще хоть на час?
   - Надо пойти вниз и все ему сказать, - со вздохом заметила Марина.
   - Я думаю, он уже сам обо всем догадался, - ответил Гедеон сухо.
   Она рассмеялась. Да. Конечно, Гранди догадался. Дедушка прекрасно по-
нимал, что Марина любит мужа,  несмотря  на  обиду  и  гнев.  Она  могла
сколько угодно говорить о возвращении в колледж, о карьере, но Гранди-то
знал, что все, что было в ней живого, обращено к Гедеону. Она  не  могла
жить без него. Марина влюбилась сразу, но ей  нужно  было  время,  чтобы
осознать это. В глубине души она никогда серьезно не верила, что способ-
на бросить мужа.
   - Наверное, нам следует спуститься, - сказал Гедеон с неохотой.
   - Пожалуй, - улыбнулась Марина.
   - Как бы мне хотелось не выходить отсюда все двадцать четыре часа.  -
И он бросил на нее быстрый взгляд.
   - А ты выдержишь? - Марина насмешливо захихикала и спрыгнула с крова-
ти раньше, чем он смог схватить ее. - Ну-ка,  одевайся,  -  сказала  она
строго.
   - А ты поцелуй меня сначала, - потребовал он. Но Марина  уже  была  у
двери и, лукаво улыбнувшись, бросила:
   - Увидимся внизу.
   Закрывая дверь, она услышала сердитый вздох и улыбнулась. Три года  с
Гедеоном тоже научили ее кое-чему. Дикого зверя нельзя приручить,  усту-
пая ему во всем. А Гедеона еще только предстояло приручить.
   Гранди оглянулся, когда Марина вошла на кухню.
   - Выходит, он вернулся? - поинтересовался он сухо.
   Она обняла деда и положила голову ему на плечо.
   - Это я к нему возвращаюсь.
   Гранди вздохнул.
   - Конечно, так я и знал. Все было ясно  с  того  дня,  как  он  здесь
объявился.
   - Он меня любит. - Марина видела, что деда это беспокоит.
   Он помолчал и резко ответил:
   - Надеюсь, что так.
   - И я его люблю.
   - Да, - голос Гранди прозвучал мягче.
   Он смирился. Ведь если бы Марина не  была  так  безоглядно  влюблена,
вряд ли она решилась бы стать любовницей Гедеона.
   Все надежды Гранди снова были  разбиты,  думала  она  сокрушенно,  но
жизнь ограничивает наш выбор. Марина уже поняла, что сделала его  в  тот
день, когда впервые встретила Гедеона.
   - Это судьба, - сказала она легкомысленно.
   Но Гранди не улыбнулся.
   - Да, судьба, - согласился он, но по голосу можно было  сказать,  что
не очень-то он в это верит.
   Из музыкальной комнаты донеслись звуки рояля, и они повернулись, что-
бы послушать.
   - Гедеон, - сказал Гранди, хотя в этом не было необходимости.  Только
один человек мог так играть: ярко, самоуверенно, но изысканно, со  сдер-
жанной эмоциональностью.
   Марина оставила Гранди и пошла в музыкальную комнату. Гедеон сидел за
роялем к ней спиной и смотрел в окно, в то время как руки  его  уверенно
летали по клавиатуре. Марина тихонько опустилась в кресло, и  он  бросил
на нее быстрый взгляд через плечо. Он не улыбнулся, но  глаза  его  были
полны любви. Музыка обрушилась на нее торжествующим потоком, пронизанным
чистой, трепещущей нежностью. Как бы часто он ни повторял ей, что любит,
он не смог бы выразить свою любовь полнее, чем сейчас. Они едва не поте-
ряли друг друга, и в звуках, бегущих из-под длинных пальцев, Гедеон  из-
ливал свою радость и успокоение. Марина сидела и слушала; глаза ее сияли
счастьем.


 


<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...
Другие книги жанра: романы
Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу: [1] [2]

Страница:  [2]