Энни не была уверена, хотела бы  она  для  себя  такого  же  брака.  Марк
перехватил ее взгляд и улыбнулся, словно сумел прочитать ее мысли.
   - Но, узнав о гибели мужа, Анна сильно горевала. Ей очень не хватало его.
Она словно потеряла брата. Она  как-то  сказала  мне,  что  они  жили  очень
дружно, и, узнав, что его убили,  она  просто  взбесилась.  Вот  почему  она
вступила в ряды Сопротивления после падения Франции. Это помогло ей пережить
горе и наполнило опустевшую жизнь новым смыслом - она заняла  место  мужа  в
строю, к тому же она получила возможность отомстить врагу. В те годы в горах
Юра было неспокойно, поскольку это был приграничный район  со  Швейцарией  и
Германией.
   - Но ведь там должно было быть очень опасно, - вслух подумала Энни.
   - Да, конечно, так оно  и  было.  Весь  район  просто  кишел  германскими
солдатами. Правительство Свободной Франции контролировало территорию к югу и
к северу от Виши. Конечно же, немцы старались установить контроль  над  этим
приграничным   районом   -   они   не   намеревались   позволить   кому-либо
беспрепятственно пересекать швейцарскую границу.
   - Но люди все равно ходили?
   - Местные жители, бойцы  Сопротивления,  знали  каждую  тропинку  в  этих
местах. Они спасли множество людей, которым нельзя было более оставаться  во
Франции. Пример? Взять хотя бы сбитых над германской территорией  британских
летчиков. Местные жители спасали их, проводя окольными путями  в  Швейцарию,
совершая тайные ночные переходы по горам и лесам. Беглецов передавали из рук
в руки, проводя от одного убежища к другому. Им  давали  проводников,  чтобы
можно было двигаться в ночную  пору.  Бойцы  Сопротивления  часто  рисковали
собственной жизнью, чтобы провести беглецов  через  перевалы  на  границе  и
довести до швейцарских озер.
   Заинтригованная, Энни спросила Марка:
   - Ваша семья тоже была в Сопротивлении?
   Марк глянул на нее, едва заметно усмехнувшись.
   - Я был одним из тех английских летчиков, Энни.


   ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Такого Энни не ожидала. Она  в  сильнейшем  волнении  вскочила  с  места,
побледневшая, дрожащая.
   - Ну нет! Хватит! Не начинайте все  сначала.  То  вы  кажетесь  абсолютно
нормальным и здравомыслящим человеком, то в следующую  минуту  вы  заявляете
что-то настолько невероятное, что  я  начинаю  опасаться  за  ваш  рассудок.
Больше я не желаю слышать ничего подобного.  Ладно,  давайте  я  помогу  вам
прибрать на столе и сварю кофе. А потом пойду спать.
   - Нет, Энни, - торопливо воскликнул Марк. - Я  обещал  тебе,  что  завтра
отвезу обратно в Париж, и я намерен сдержать слово. Наше время кончается,  и
тебе обязательно надо меня сегодня выслушать. - С этими словами  Марк,  взял
девушку за руки и пытливо заглянул ей в глаза.  -  Я  понимаю,  как  странно
звучат мои слова, и не могу поэтому винить тебя за то, что ты считаешь  меня
безумцем. Но уверяю тебя, что я здоров. Я думаю, что если ты  позволишь  мне
рассказать всю историю до конца, то начнешь понимать,  даже  если  и  не  до
конца мне поверишь.
   Девушка сидела, поджав губы и нахмурившись. Она ничего  более  не  хотела
слышать. Хуже того, она начинала уже, по-настоящему бояться, но не того, что
Марк порывался поведать ей, а себя самое. Эти проблески в памяти,  именуемые
"дежа вю", эти сны, которые стали приходить к  ней...  Она  боялась  глубины
своего чувства к Марку, боялась ощущения, будто  она  уже  и  в  самом  деле
когда-то  знала  Марка,  причем  очень  близко,  что  было  уже   совершенно
невозможно само по себе. Энни пыталась дать всему этому разумное объяснение.
Но в глубине души ее гнездилась неуверенность. Она продолжала размышлять - а
что, если?..
   Что, если его слова правда? Что, если она действительно знала его  раньше
и просто забыла об этом? Что, если на самом деле безумна она, а не Марк?
   Но его последние слова начисто  смели  все  ее  сомнения.  Он  больше  не
пользовался эффектными приемами,  оставил  таинственные  недомолвки,  взамен
этого выдал совсем уже что-то неправдоподобное. Теперь-то она  точно  знала,
что Марк душевнобольной. А разве есть иное разумное объяснение? Энни никогда
не верила, что кто-то может помнить свою предыдущую жизнь в  этом  мире,  не
собиралась она уверовать в это и сейчас.
   - Мне стоило таких трудов заставить  тебя  выслушать  меня,  -  низким  и
охрипшим голосом начал Марк. - Прошу тебя, Энни, просто посиди  немного,  ну
присядь. Я пока сварю кофе и потом все расскажу.
   Девушка взглянула на него, уныло подумав, что, какие бы  чудеса  Марк  ни
вздумал ей сейчас преподнести, ей придется выслушать его хотя бы  для  того,
чтобы не корить себя потом за то, что так  и  не  узнала,  чтб  именно  этот
человек хотел бы сказать.
   - Должно быть, я такая же сумасшедшая, как  и  вы,  -  пробормотала  она,
сдаваясь.
   Марк засмеялся, в его глазах явственно проглядывало облегчение.
   - Признайся, Энни, что ты очень любопытна. Тебе  ведь  интересно  узнать,
чем кончилась эта история?
   - Ладно, может, оно и так, но я не обещаю, что поверю хоть одному  слову.
Признаю, что вы придумали интересную сказку.
   Девушка уселась за стол, а Марк принялся варить кофе.  Он  делал  все  со
сноровкой человека, для которого это дело привычное. Энни следила, как  Марк
двигался по кухне, она неотрывно смотрела на него, подмечая каждое движение;
вот он склонился над плитой, и густая прядь волос упала на лоб... Какое же у
него гибкое и стройное тело...
   У Энни пересохло в горле, слиплись губы. Она снова вспомнила то, что было
в лесу, тяжесть его  тела,  лежавшего  на  ней,  острое  желание  физической
близости. Просто невероятно! Ведь она встретилась  с  этим  человеком  всего
несколько часов назад, к тому же он похитил ее, насильно  удерживал  в  этом
доме...
   Еще недавно Энни  ни  за  что  не  поверила  бы,  что  способна  испытать
всепоглощающую страсть. Это  опровергало  ее  представления  о  самой  себе.
Оказывается,  в  ней  таятся  скрытые  возможности,  о  каких  она  даже  не
подозревала.
   Послышался булькающий звук закипевшего кофе. Черная  жидкость  по  каплям
просачивалась сквозь отверстия  в  стеклянном  перфораторе  кофеварки.  Марк
достал кофейные  чашки,  блюдца,  сахарницу,  наполненную  кубиками  желтого
тростникового сахара, небольшой  кувшинчик  со  сливками  и  плитку  черного
шоколада с орехами.
   И все он  делал  сноровисто  и  умело,  раскладывая  длинными  проворными
пальцами ложки под углом, предписываемым этикетом.
   - Вы так и не ответили мне, чем же вы занимаетесь,  -  стараясь  говорить
будничным тоном, пробормотала девушка и  тут  же  поймала  на  себе  взгляд,
перевернувший ее сердце.
   Марк просто не имел права быть столь сексуальным. Вот если бы встретиться
с этим мужчиной при иных обстоятельствах... Если бы он не был  так  волнующ,
так непохож на всех остальных мужчин, встречавшихся ей в  жизни.  Такого  не
забудешь...
   - Позже я тебе об этом расскажу, -  пообещал  Марк,  снимая  кофеварку  с
плиты и ставя ее на стол. - Предпочитаешь пить кофе здесь или же перейдем  в
гостиную?
   - А ваша история долгая?
   - Боюсь, что так, - сухо ответил Марк.
   - Тогда, может, нам действительно перебраться в более  удобное  местечко.
Мне надоело сидеть за этим столом.
   Марк поставил на поднос с кофейными принадлежностями свечи и сказал:
   - Я затопил в гостиной камин, там нам будет тепло.
   С этими словами он взял поднос и вышел из кухни. Энни последовала за ним,
разглядывая по пути их большие тени, скачущие по стенам от  пламени  свечей,
пока они шли по коридору к гостиной, которую девушка не  успела  прежде  как
следует рассмотреть, поскольку та была затемнена  ставнями,  сквозь  которые
едва пробивался тусклый голубоватый свет.
   Сейчас помещение наполнял золотистый отсвет пылающих в  камине  смолистых
сосновых поленьев.  Они  приятно  потрескивали,  распространяя  неповторимый
аромат. Энни уселась  в  кресло  у  камина,  обитое  зеленым  бархатом.  Она
протянула руки к огню, а Марк устанавливал свечи на низком кофейном  столике
и разливал в чашки горячий напиток.
   - Добавить сливок?
   - Нет, благодарю.
   - Сахар?
   - Нет, спасибо.
   Марк передал девушке чашку с крепким черным кофе.
   - Благодарю вас. - Энни вдохнула аромат. - Пахнет волшебно.
   - Попробуй с мятой, - предложил Марк.
   -  Благодарю  вас,  -  ответила  Энни  и,  понемногу  откусывая   травку,
засмотрелась на пламя. Задняя стенка камина была  выложена  из  огнеупорного
кирпича с клеймом,  изображавшим  распростершего  крылья  феникса,  каминная
решетка представляла собой изящную корзину из чугуна, собственно очаг был на
удивление чист, хотя искры разлетались во все стороны...
   Марк устроился в соседнем кресле и вытянул длинные ноги к  огню,  обнимая
обеими руками чашку с горячим кофе.
   - Как здорово смотреть на живой огонь, - мечтательно протянула Энни, не в
силах оторваться от созерцания пляшущего  пламени  в  камине.  -  У  меня  в
квартире центральное отопление. Но в живом огне есть что-то  умиротворяющее,
правда?
   - Да, но огонь может стать и страшной  опасностью,  например  в  лесу,  -
сказал Марк, и тень печали пробежала по  его  лицу.  -  В  горах  Юра  летом
случались пожары. Они уничтожали десятки акров леса, а чтобы вырос новый лес
взамен сгоревшего, требуется не менее двадцати лет. Это  само  по  себе  уже
плохо,  но  еще  хуже  было  то  чувство,  которое  возникает,  когда  огонь
вырывается на простор, а вы бессильны его остановить. Пламя  перебрасывается
с места на место, повсюду пляшут длинные языки оранжевого огня,  раздуваемые
ветром, оставляющие за собой шлейфы густого черного дыма и пожирающие все на
своем пути. Вот и война очень  похожа  на  пожар.  Раз  возникнув,  она  уже
выходит  из-под  контроля.  Она  забирает  людей,  заставляет   их   творить
злодеяния, которых они никогда не совершили бы в мирной жизни. Война  меняет
природу человека,  природу  вещей,  оставляя  за  собой  разорение  и  руины
Терпимость и гуманность изгоняются прочь, правда, это происходит лишь тогда,
когда человек внутренне готов отвергнуть все, что было для него ценным,  что
он любил в мирном прошлом...
   - Вам доводилось тушить пожар? - быстро спросила Энни, стараясь как можно
дольше удержать разговор в рамках обычной беседы.
   - Да. Это случилось однажды летом, когда мне было чуть за двадцать. Я жил
с семьей в горах Юра, когда там разгорелся сильный лесной  пожар.  Несколько
подростков решили устроить пикник на краю леса, развели костер для  шашлыка,
какая-то  искра  перелетела  на  сухую  траву,  и   неожиданно   взметнулось
сильнейшее пламя. Вся деревня тогда бросилась на  помощь  пожарной  команде.
Самолеты обрушивали на горящий лес тонны воды. Но ветер неумолимо гнал огонь
прямо на деревню. Мы уже решили было, что все пропало, но, на наше  счастье,
ветер стих, и за час мы сумели справиться с огнем. Но что было потом,  я  не
помню. На меня упала пылающая ветвь дерева, и я отключился.
   Марк приподнял густую шевелюру, и Энни разглядела небольшую выщербинку  у
него на лбу.
   - Память того события.  Мне  пришлось  нарочно  отрастить  волосы,  чтобы
прятать ее. Еще повезло, что я не обгорел.
   - Но шрам почти не виден, - успокоила его девушка. - Если бы  вы  мне  не
рассказали, то я бы ничего и не заметила, волосы отлично  все  прячут.  -  А
сама уже лихорадочно обдумывала его признание. Затем спросила,  стараясь  не
выдать волнение в голосе: - Вам сильно ушибло  голову?  Не  было  сотрясения
мозга?
   - Говорили, что было сотрясение, - ответил Марк, но, похоже,  сам  он  не
был в этом уверен.
   Так она и думала. Ее зеленые глаза  расширились,  как  она  ни  старалась
держать себя в руках. Марк улыбнулся краешком губ, читая ее мысли.
   - Нет, Энни, сотрясение мозга тут ни при чем. Я  помнил  моменты  прошлой
жизни еще с тех пор, как был малым ребенком. Я мог, например, смотреть,  как
идет за окном дождь, или слушать, как  свистит  закипающий  чайник,  или  же
заслышать чей-либо смех, и внезапно в памяти  возникали  картины,  мгновенно
исчезавшие,  но  такие   четкие   и   ясные,   словно   кадры   из   фильма,
прокручивающегося в моей голове.
   Энни напряглась и побледнела.
   - Ты ведь понимаешь, о чем я говорю,  Энни?  -  медленно  произнес  Марк,
наблюдая за ней, будто он всегда знал, когда у нее  возникало  это  ощущение
уже виденного, это самое "дежа вю".
   Энни ничего ему не ответила. Ей не хотелось признавать, что и с ней стало
происходить нечто похожее, правда, только после того, как она повстречала  в
своей жизни Марка. А Марк продолжал:
   - Это выглядело так, будто какое-то рядовое событие нажимало на спусковой
крючок,  и  в  памяти  возникало  что-то   подобное.   Но   сопровождавшееся
драматическим явлением. Однажды, к примеру, когда я смотрел, как капли дождя
стучат по листьям деревьев в саду, у меня внезапно возник  образ  женщины  с
темными волосами, подвязанными шарфиком,  которая  пробиралась  в  проливной
дождь через лес, чтобы встретиться со мной. Я  был  одновременно  и  страшно
возбужден и до смерти перепуган.
   - Это могла быть запомнившаяся вам сценка из фильма, который вы  когда-то
видели, а потом позабыли. - Энни все еще не оставляла  попыток  найти  всему
разумное объяснение.
   - Возможно, - спокойно согласился с ней Марк. - За исключением одного - в
то время мне исполнилось всего семь лет, а чувства  были  те  же,  что  и  у
взрослого. Энни, они были слишком реальны, чтобы быть  позаимствованными  из
кинофильма. И потом, все было слишком личным. Я точно знал, что все,  что  я
вспоминаю, произошло именно со мной. В ту  ночь  меня  мучили  кошмары,  мне
снилось, что я бегу по лесу, пытаясь спастись от наседавших преследователей,
вознамерившихся меня убить. Я бежал и бежал, петляя между деревьями, но  они
поймали меня. Тот сон оборвался тем, что меня  все-таки  убили,  -  закончил
Марк.
   Энни выпрямилась, уставясь на него.
   - Вас застрелили?
   Марк утвердительно кивнул, а Энни облизнула внезапно пересохшие губы.
   - В моем сне я слышала... - Она запнулась, не желая вспоминать.
   - Я знаю, - тихо и спокойно произнес Марк. - Ты слышала  звук  автоматных
очередей и знала, что кого-то застрелили. Это меня  тогда  убили,  -  сказал
Марк.
   Энни  подскочила,  толкнув  чашку  с  кофе,  -  горячая  черная  жидкость
выплеснулась ей на ноги, заставив вскрикнуть.
   - Ну, опять ты себе что-то устроила? - Марк также вскочил,  оглядывая  ее
джинсы и хмурясь при этом. - Ты не пострадала? Не обожглась кофе?
   Девушка поморщилась, проведя рукой по мокрой джинсовой ткани.
   - Да нет, кофе был не  слишком  горячим,  а  джинсы  быстро  просохнут  у
камина.
   Энни подвинула кресло поближе  к  огню  и  уселась  так,  чтобы  ее  ноги
оказались над очагом, и смотрела, как пошел пар от влажных  джинсов.  Потом,
обернувшись к Марку, она сказала:
   - Это все из-за вас я так перепугалась! Прекратите нести этот вздор.
   Марк погрустнел, его темные глаза наполнились глубокой печалью.
   - Я не могу, Энни! Я во все это верю, как бы тебе это ни казалось нелепо.
С детства я помнил кусочки прошлой жизни, а  после  сотрясения  мозга  начал
вновь и вновь переживать всю ее целиком. Если хочешь, можешь считать, что  я
это выдумал. А  может,  мне  действительно  все  пригрезилось,  но  когда  я
пробуждался ото сна, то разрозненные фрагменты оставались  в  памяти.  Потом
они вновь возникали передо мной под  влиянием  каких-либо  внешних  событий,
например из-за дождя, или изза птичьего щебета, или при звуке выстрела.
   Едва слышно Энни прошептала:
   - Наверное, у вас было очень сильное сотрясение, и  с  тех  пор  начались
галлюцинации...
   Марк энергично затряс головой, в его  темных  волосах  отразился  отблеск
огня, а она вся сжалась, так как теперь уже у нее начался приступ "дежа вю".
Она когда-то прежде видела, как Марк так же сидел  у  огня,  видела  отблеск
пламени в его волосах, чувствовала,  как...  Тут  эмоции  захлестнули  ее  с
головой. Энни хотелось закричать - настолько поразила ее глубина нахлынувших
собственных воспоминаний. Никогда не могла  бы  она  представить  себе,  что
подвергнет свою психику столь сильному испытанию. Ей казалось, она на  грани
смерти, ее охватило чувство глубочайшего отчаяния и печали...
   - Нет, Энни, - сказал Марк, - я ничего не выдумал. Все было на самом деле
и задокументировано. Это был реальный человек. Его звали Марк Грант.
   Энни затаила дыхание, услышав это имя. А Марк продолжал:
   - Все знали об этом человеке, английском летчике, которого  застрелили  в
лесу, когда он пытался бежать. Он и похоронен там же, на маленьком  кладбище
на холме в самом центре деревни. На могиле поставили гладкий мраморный крест
с его именем и датой гибели.  Правда,  это  сделали  уже  много  лет  спустя
родственники, когда его семье удалось приехать и посетить  могилу.  Когда  я
был ребенком, мы ходили на могилу после церковной  воскресной  службы.  Этим
захоронением гордилась  вся  деревня,  гордилась  тем  английским  летчиком,
который стал частью истории деревни. Многие захотели назвать  сына  в  честь
него, поэтому в деревенской школе в  одном  классе  со  мной  учились  целых
четыре Марка.
   Энни взорвалась:
   - Немудрено, что вы все посходили там с ума! Это была единственная могила
английского солдата на кладбище?
   Марк утвердительно кивнул головой.
   - И он стал героем всех местных легенд, - продолжала  девушка.  -  Героем
драматических событий, которые будоражили воображение деревенских мальчишек.
Историй, которые были гораздо интереснее их  будней,  и  в  особенности  это
касалось тех, кого  назвали  в  его  честь!  Война  уже  давно  кончилась  и
превратилась в романтическое воспоминание, в славное прошлое без  каких-либо
темных сторон. Совсем как игры английских  мальчишек  в  Робин  Гуда  и  его
товарищей. Все начисто позабыли о бедах и горестях той тяжкой поры.  История
обернулась занимательной сказкой. Бьюсь об заклад, что и вы играли в  войну,
став тем английским летчиком, за которым гнались по лесу преследователи и  в
конце концов застрелили его...
   Марк сидел нахмурившись. Он ничего ей не ответил. Девушка  посмотрела  на
него, выражение ее зеленых глаз заметно смягчилось.
   - Марк, ну разве вы не видите? Вся эта история засела в вашем подсознании
с раннего детства, а когда вы получили травму  головы  при  тушении  лесного
пожара, воспоминания о войне смешались у вас в мозгу.
   Марк  продолжал  мрачно  сидеть,  замкнувшись  в  себе,  с   бесстрастным
выражением на лице. Как хотелось Энни прочесть его мысли, убедиться  в  том,
что она достучалась до него. Или он все же предпочитает оставаться  в  плену
собственных фантазий? Она ласково добавила:
   - Вы получили сильный удар по голове и потеряли сознание. Вы ведь знаете,
как это бывает во сне, - вам приснилось, что вы бежите по лесу, преследуемый
германскими солдатами, а  потом  умираете.  Готова  поспорить,  что  и  того
английского летчика убили выстрелом в голову. Ну разве вы не видите, как все
совпадает?
   Марк слабо улыбнулся.
   - Все, кроме одного. Никто в деревне не рассказывал, кто ухаживал за  ним
в той маленькой лесной избушке. Кто перевязывал его, потому  что  английский
летчик был искалечен при приземлении с парашютом  и  долгие  недели  не  мог
самостоятельно  передвигаться.  Кто  кормил  его,  кто   навещал   его   вне
зависимости от того, были ли поблизости германские солдаты или нет. Никто не
мог мне рассказать того, что произошло между  англичанином  и  Анной  Дюмон,
потому что она об этом никому не говорила. Так что никто этого  и  знать  не
мог. Пожалуй, один-два бойца  Сопротивления  могли  знать  о  том,  что  она
ухаживала за ним, но только не то, что между ними возникла любовь. К тому же
она была весьма замкнутой особой. В общем, когда я был ребенком,  то  некому
было рассказать мне что-либо об Анне Дюмон или о ее сыне. Кстати говоря, оба
они уехали из тех мест задолго до моего рождения. Потом почти вся  ее  семья
либо вымерла, либо разбрелась по свету. Все, что я узнал малышом, - это  то,
что английскому  летчику  помогали  бойцы  Сопротивления,  но  его  все-таки
поймали и застрелили.
   Энни  чуть  не  до  крови  прикусила  нижнюю  губу.  Темные  глаза  Марка
внимательно следили за ней, в них явно был вопрос -  так  скажи  мне,  Энни,
откуда я мог узнать такие подробности о погибшем английском летчике  и  Анне
Дюмон?
   Неуверенно она промямлила:
   - Вы, должно быть, что-то слышали, а потом просто додумали все остальное.
   Энни отказывалась признать правоту его слов, это было выше  ее  сил.  Она
цеплялась за логику, за здравый смысл"  пытаясь  найти  простое  и  разумное
объяснение. Тем временем Марк вздохнул.
   - Нет, Энни, это не так.
   Девушка сердито воскликнула:
   - Если никто не говорил вам, что моя бабушка любила погибшего летчика, то
этого могло и не быть на самом деле. А вдруг вы вообще  все  выдумали?  Вам,
очевидно;  удалось  узнать,  что  моя   бабушка   участвовала   в   движении
Сопротивления. Потом вы выяснили, что она переехала в Англию еще  до  вашего
рождения, и просто  механически  сложили  эти  два  разных  факта,  а  потом
додумали и все остальное.
   Марк снова замотал головой, а Энни нетерпеливо продолжала:
   - Если в прошлой жизни вы были тем англичанином,  то  почему  возродились
как француз?
   - Энни, я не знаю почему. Я знаю только одно - все это правда. Может, так
произошло потому, что я погиб во  Франции?  А  ты  сама,  Энни,  возродилась
англичанкой, возможно, потому, что прежде умерла в Англии.
   Девушка тяжко вздохнула. Что другое она могла услышать от  него!  Похоже,
Марк искренне верит в то, что говорит. Что ж, еще один удар по ее и без того
напряженным нервам.
   - Значит,  я  -  это  новое  воплощение,  реинкарнация  моей  бабушки?  -
засмеялась Энни, но смех ее был  близок  к  истерике.  -  Марк,  ради  всего
святого! Вы что, не понимаете, что это безумие?
   Марк внезапно сорвался с места. Он упал перед ней на  колени,  поймал  ее
руки и задержал в своих ладонях, пристально глядя ей в глаза.
   - Ты ее, живой образ, Энни. Знаешь ли ты это? Тебе надо посмотреть на  ее
фотографии,  где  твоя  бабушка  снята  молодой.  Годы  спустя  после   того
сотрясения мозга я увидел твое лицо на обложке английского компакт-диска.  Я
сразу тебя узнал, хотя ты была моложе, чем та Энни, которую  я  тогда  знал.
Впервые я услышал о тебе, когда тебе исполнилось двадцать два года.  В  этом
возрасте та Энни уже была замужем. А потом у нее были очень  трудные  десять
лет жизни. С ней  многое  случилось  за  этот  срок.  -  Марк  страдальчески
поморщился. - Многое случилось за это время и в мире.  И  во  Франции,  и  в
Англии наступила великая экономическая депрессия,  росла  безработица,  люди
боялись за  свое  будущее,  опасались  новой  войны.  А  потом  война  стала
реальностью. К тому  времени  Анна  хлебнула  горя  в  полной  мере,  и  это
отразилось на ней. Она исхудала и высохла, страдания и лишения  оставили  на
лице свои следы. Но все равно она была очень привлекательна.
   Внезапно,  к  своему  полному  изумлению,  Энни  почувствовала  ревность!
Выражение  лица  Марка,  тон,  каким  он  говорил  о  ее  бабушке,   -   все
свидетельствовало о том, что этот человек был сильно влюблен в нее.  Да,  он
был влюблен в мертвую женщину, которую никогда в  жизни  не  видел.  И  Энни
почувствовала себя задетой. Она не могла заставить себя перестать  ревновать
его. Это оказалось гораздо труднее, чем  выбить  из  головы  Марка  всю  эту
блажь.
   А Марк глянул на нее глазами, сверкавшими в свете камина.
   - Вот и ты, Энни, очень привлекательна.
   - Значит, вы признаете, что я  и  она  не  одно  лицо!  -  поспешила  она
отметить.
   - Как и я - не он, - пробормотал Марк, тоже беспокойно кусая губы. -  Моя
жизнь отличается от той, что вел  Марк  Грант,  так  же  как  и  твоя  жизнь
разительно  отличается  от  жизни  твоей  бабушки.  Но   это   так,   мелочи
повседневной жизни. У меня такое  ощущение,  что  наша  плоть  -  это  вроде
упаковки или корпуса для того, что упрятано глубоко внутри, как  бы  это  ни
называть. В общем, духовная сущность, которая является бессмертной...
   Энни молча слушала. Марк улыбнулся.
   - Сейчас ты еще больше похожа на свою бабушку.  Та  тоже  была  не  очень
разговорчива, часто  задумывалась.  У  твоей  бабушки  были  длинные  черные
волосы, спускавшиеся до пояса, обычно она их собирала в пучок на затылке.  И
почти всегда одевалась в черное. В сельской  Франции  в  те  годы  так  было
принято. Если случалось овдоветь, то траур носили долгие годы, а некоторые и
всю жизнь. А ведь она пела, ты знала об этом? Голос у твоей бабушки  не  был
поставлен, но звучал...
   - Вы не можете ничего об этом знать! - прервала его Энни,  вся  словно  в
лихорадке. - Вы все выдумали! Даже я не знаю этого о ней, а  она  была  моей
бабушкой, а не вашей!
   - Я любил ее больше жизни, - глухо сказал Марк, - это было именно так.  Я
отдал за нее жизнь.
   Девушка едва не задохнулась.
   - Твоя бабушка была со мной, когда появились германские солдаты. Если  бы
они обнаружили еще и ее, то непременно расстреляли бы тоже.
   Но перед этим стали бы пытать, чтобы вырвать у нее  сведения  о  движении
Сопротивления в этой местности. Я не мог допустить, чтобы  такое  случилось.
Твоя бабушка не хотела оставлять меня одного, но она понимала, что ей грозит
в случае поимки. И не ей одной, а всем ее товарищам  по  Сопротивлению.  Она
была очень смелой, но боялась, что под пыткой не устоит и выдаст  других.  Я
заставил ее уйти, а  потом  выскочил  в  лес  и  побежал  в  противоположную
сторону, стараясь как можно  громче  шуметь,  тем  самым  давая  возможность
любимой благополучно добраться до деревни. У  немцев  были  собаки,  фонари,
словом, дело было лишь вопросом времени, которое оставалось у меня  до  того
момента, как меня схватят. Я мог бы сдаться, но полагал, что немцы  будут  и
меня пытать, чтобы вызнать, кто помог мне спрятаться,  поэтому  я  продолжал
бежать от них, пока меня не застрелили.
   По лицу Энни текли слезы. Она  не  хотела  верить  его  рассказу,  но  он
прозвучал столь убедительно, что не поверить  было  просто  невозможно.  Да,
действительно, того английского летчика убили в лесу недалеко от французской
деревеньки, действительно, его похоронили на местном деревенском кладбище, и
не исключено, что Марка назвали в его честь. Но что  касается  остального...
Ну, можно ли, скажите, принять все это за чистую монету?
   - Очень романтичная история,  -  стараясь  говорить  бесстрастно,  начала
девушка. - Но вы ведь не рассчитываете, что я вам поверю?
   Марк не отвечал, но и не спускал с нее темных, как колодцы, глаз.
   - Слишком далеко вы зашли! У вас чрезвычайно живое воображение,  вы  сами
себя убедили в том, что все произошло именно так, но, боюсь, вам не  удастся
убедить в этом же меня.
   Следя, чтобы ее голос звучал ровно и  спокойно,  Энни  глянула  на  часы,
стоящие на каминной полке, выше горящего очага...
   - Становится поздно. Я очень устала и хочу лечь спать.
   Девушка поднялась, вскочил и Марк, причем получилось  так,  что  оба  они
заторопились и столкнулись на  пути  к  двери.  От  его  прикосновения  Энни
замерла, вперив в него взгляд широко раскрытых глаз.
   - Энни, не уходи, - хрипло попросил он. Он был бледен,  и  уголок  рта  у
него нервно дергался.
   - Я должна идти, - возразила девушка, вновь впав в лихорадочное волнение.
- Я должна, Марк. Сегодня был очень долгий и трудный день, и  я  совсем  без
сил.
   - Но ты должна мне поверить, - заговорил он напряженным шепотом. - У  нас
совсем не остается времени. Не закрывай свою душу от меня. Я  знаю,  ты  уже
прошла половину пути. Я все время наблюдаю за тобой и убежден,  что  ты  уже
припомнила многое, и тебе не надо противиться воспоминаниям. Открой поскорее
двери и впусти их в себя!
   Новая волна страха окатила девушку.
   - Нет! Я не хочу стать такой  же  помешанной!  -  С  этими  словами  Энни
оттолкнула его и бросилась к двери. Марк - за ней,  поймал  ее  за  плечи  и
рванул на себя. - Отпустите меня, Марк! - умоляла она. Но  Марк  уже  крепко
обнял ее за талию, его щека  прикоснулась  к  ее  щеке,  Энни  через  одежду
ощутила жар его тела, услышала, как бурно и шумно вздымается его грудь.  Она
поняла, что сопротивляться сейчас было просто невозможно, даже если бы она и
попыталась...
   - Не надо бояться, Энни! Я не позволю себе обидеть тебя,  будь  спокойна.
Ты помнишь, сколько раз я  уже  говорил  тебе  это?  Со  мной  ты  в  полной
безопасности.
   Энни почувствовала жар его губ на своей коже  и  тревожно  затрепетала  и
вспыхнула огнем, когда он теснее прижался к ней.
   - Нет! Не надо...
   Его губы нежно и неспешно ласкали ее шею.  Энни  полуотвернула  голову  в
сторону, чтобы не встретиться с ними.
   - Хватит! Отпустите меня! - бормотала она, отбиваясь.  Обнимавшая  ее  за
талию рука Марка сдвинулась. Вот она скользнула в вырез  ее  джемпера,  чуть
коснувшись грудей. У нее перехватило дыхание. Ее губы приоткрылись,  и  Марк
повернул ее к себе и сжал ее лицо ладонями.  Энни  была  бессильна  погасить
разгоревшееся внутри у нее  сильнейшее  ответное  желание.  Девушка  закрыла
глаза, жадно целуя его, но  чертов  рассудок  никак  не  хотел  уступать  ее
эмоциям. Он продолжал  требовать  ответа  на  свои  вопросы.  Думай,  думай,
твердил ей здравый смысл.
   Это не тебя он сейчас целует, а твою бабку. Женщину его  мечты,  женщину,
которую он обожал все эти годы. Женщину, ради которой,  как  он  считал,  он
отдал свою жизнь полвека назад. Его страсть, обожание - все  было  иллюзией,
самообманом. А она оказалась в фокусе лишь потому,  что  была  жива,  а  та,
которую Марк любил по-настоящему, теперь для него недоступна.
   Он  любит  твою  бабку,  продолжал  взывать  рассудок.  Марк  любит   ее!
Сумасшедший дом, думала Энни. Да, сумасшедший  дом.  А  пальцы  Марка  нежно
ласкали ее затылок, и кровь бурлила в ее жилах. Она задыхалась.
   - Энни, Энни, - шептал Марк, опускаясь губами вниз по ее шее. А его  руки
ласкали теплую плоть ее грудей. Энни  страстно  застонала,  зажмурившись  от
наслаждения.
   Форменное безумие, думала Энни. Ну разве не так, если я знаю, что Марк не
различает, кого он ласкает, меня или ту, Энни? И почему я это ему дозволяю?
   Потому что ты дура! Потому что он успел промыть тебе мозги.  Но  если  ты
сейчас же не прекратишь это безумие, то вскорости свихнешься следом за  ним.
Марк целует тебя потому, что  ты  похожа  на  ту,  другую  Энни,  в  дни  ее
молодости. Но страдать  придется  именно  тебе,  потому  что  ты  уже  почти
влюбилась в него...
   От этой мысли Энни  прошиб  холодный  пот.  Нет!  Никогда!  -  ужаснулась
девушка. Ничего подобного. Я не влюбилась, я не влюбилась. Только не это!
   А всего лишь неделю назад она считала, что любит  Филиппа.  Нет,  она  не
считала, она была абсолютно  убеждена  в  том,  что  любит  его.  Тогдато  и
раздался первый звонок и Марк спросил ее: "Помнишь меня?"  Энни  была  тогда
подавленна, чувствовала себя одинокой и всеми покинутой, потому  что  Филипп
женился на Диане. Вспоминая те дни, Энни поразилась, как  все  изменилось  с
тех пор. Время бешено закружилось, завертелось и  понеслось  вскачь.  Сейчас
Энни с трудом могла припомнить переживания, которыми терзалась до встречи  с
Марком. У нее было такое ощущение, что сейчас она  совсем  иной  человек,  с
новым взглядом на жизнь, на себя, на все вообще.
   - Я хочу тебя, Энни, ты мне нужна, - тяжело дыша, бормотал  Марк,  и  его
слова будто окатили ее холодным душем.
   Энни открыла глаза, вся замерла и напряглась.  Если  она  сейчас  его  не
остановит, то сегодняшний день закончится в его постели. Она  понимала,  что
Марк сможет этого добиться. Вот что в действительности было у него  на  уме,
когда он утверждал, что она ему нужна. Может, он с самого начала был на  это
нацелен, несмотря на словесные протесты. Он продолжал добиваться  своего  не
силой, а... Итог будет тот же. Просто  Марк  вознамерился  переспать  с  ней
сегодня ночью. Энни охватил страх, близкий к панике. Она должна  была  найти
выход, остановить его. А Марк закрыл глаза и уткнулся лицом в ее шею. Сейчас
он утратил бдительность. Вряд ли у нее будет еще такой шанс.
   Энни с силой отпихнула его, отчаянно рванувшись, так что Марк  попятился,
едва удержавшись на ногах. Прежде чем он успел опомниться, она  уже  мчалась
вверх по лестнице. Она слышала за спиной топот его ног,  Марк  почти  настиг
ее, но ей удалось влететь в спальню и захлопнуть дверь. Она тут же принялась
придвигать к двери тяжелый шкаф  с  рисунками,  чтобы  Марк  не  ворвался  в
спальню и не помешал ей. Но вот от удара в дверь затрещали доски.
   - Энни! Впусти меня! - кричал он.
   Но девушка налегла  всем  телом  на  шкаф,  и  он  загородил  дверь.  Она
запыхалась и вся дрожала.
   - Уходи, Марк!
   - Я тебя напугал? Но тебе не нужно меня бояться, я думал, что ты это  уже
поняла. Я не допущу, чтобы с твоей головы упал  хоть  один  волосок,  -  его
голос зазвучал тише и глуше, вновь наполнившись страстью. - Энни, ты знаешь,
что я испытываю к тебе?
   - Я не моя бабка, - с  горечью  выкрикнула  девушка.  Последовала  долгая
пауза. На какое-то время она даже перестала слышать его шумное  дыхание.  По
ее лицу хлынул поток слез. Едва слышно она прошептала: -  Марк,  прошу  вас,
идите спать, оставьте меня в покое. Сегодня слишком  много  всего  произошло
для одного дня. Что бы вы сейчас ни испытывали, идите и получите это в вашем
сне. Вы не заставите меня занять ее место.
   Девушка побрела к кровати и, услышав, как Марк  что-то  тихо  говорит  за
стеной, закрыла уши руками.
   - Я вас даже не слушаю, - взвизгнула она и рухнула на кровать лицом вниз.
   По ее щекам продолжали литься  слезы.  Она  зарылась  в  простыню;  чтобы
заглушить всхлипывания. Не хватало только, чтобы Марк услышал ее  рыдания  и
понял, как она задета и обижена. Очень сильно обижена. Дело в  том,  что  ей
уже было поздно противиться любви к-нему. Каким-то образом за эти двенадцать
часов, что они провели вместе, Энни  по  уши  влюбилась  в  Марка  и  сейчас
ощущала себя как Алиса из Страны Чудес,  когда  та  проваливалась  в  бездну
сквозь  кроличью  нору.  Она  летела   в   неизвестность,   в   темноту,   в
бесконечность,  проваливаясь  в  самый   центр   Земли   и   ощущая   полную
беспомощность, невозможность что-либо изменить.


   ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Той ночью Энни  спала  плохо,  все  время  видя  сны.  Она  пробуждалась,
вскакивая на кровати, в испарине, с выпрыгивающим из груди сердцем. И всякий
раз поначалу не могла понять, где находится, вслушиваясь в  тишину,  которая
стояла в доме,  прислушиваясь  к  шуму  ветра  за  окном,  гнущего  деревья.
Вспомнив в очередной раз, кто она и где  находится,  Энни  дрожащими  руками
включила настольную лампу и глянула  на  часы.  Потом  в  изнеможении  вновь
прикрыла веки, убедившись, что утро  еще  далеко.  И  все  же  она  сдалась,
понемногу сердце успокоилось. Энни затихла, выключила ночник и  почти  сразу
же вновь уснула. Но лишь для того, чтобы  опять  пробудиться  от  очередного
кошмара час спустя.
   Да, это была долгая ночь.  В  последний  раз  она  проснулась  по  другой
причине. Ей  привиделись  волнующие,  чувственно-эротические  сцены.  Они  с
Марком были в лесу, на небольшой полянке, и лежали  на  траве.  Марк  сжимал
девушку в объятиях, они страстно целовались, их тела нетерпеливо  стремились
друг к другу. Энни изогнулась дугой,  переполненная  томлением,  ожидая  все
более тесной близости с Марком... И тут  она  проснулась.  Пробуждение  было
столь внезапным и резким, словно Энни упала с большой высоты.  Девушка  села
на кровати, тараща глаза в темноту, а в голове ее  все  еще  стояли  картины
того сна. Она даже застонала от досады и разочарования. Лишь немного  погодя
она поняла, чтб разбудило ее, и сразу совершенно очнулась -  в  доме  кто-то
кричал.
   Девушка побледнела. Что творится в этом доме? Она соскользнула с  кровати
и подбежала к двери, с минуту напряженно вслушиваясь
   Был ли это Марк? Голос был грубый, хриплый,  но  походил  на  его  голос.
Может, на него напали? Кто-то проник в дом? Грабитель? Может,  его  серьезно
ранили? Она не может оставаться здесь, за своей баррикадой,  она  непременно
должна помочь ему.
   Долгую  минуту  Энни  сражалась  с  тяжелым  шкафом,  закрывающим   выход
Отодвинув его наконец, она заметила во второй раз за  день  сломанную  ножку
кресла, которую Марк швырнул на  другое  кресло.  Вооружившись  ею,  девушка
выбежала в коридор.
   В этот момент стенания затихли, но теперь она точно узнала  голос  Марка,
что-то глухо бормотавшего, только слова не могла разобрать.  Звуки  исходили
из его спальни. Она влетела в нее и мгновенно огляделась по сторонам,  держа
наготове свое примитивное оружие. Сердце часто билось в груди.
   Но в спальне не было никаких признаков присутствия постороннего, не  было
и следов  какойлибо  борьбы.  Марк  лежал  навзничь  на  постели,  его  руки
раскинулись поверх простыни, скомканной и сбитой. Звуки, которые он издавал,
заставили девушку похолодеть от ужаса.
   Энни осторожно подошла к кровати, страшась того, что должна  была  сейчас
увидеть. Марк лежал  закрыв  глаза,  однако,  пристально  вглядевшись,  Энни
заметила, что он дышит, его губы беззвучно дергались, потом послышался стон,
но девушка не обнаружила  ни  одного  телесного  повреждения.  Энни  уронила
тяжелую деревянную ножку от кресла на пол и сморщилась от боли в  ушибленной
ноге. Она знала, чтб снится сейчас Марку, как если бы на самом деле проникла
в его мысли, и не в силах  была  это  вынести.  Склонившись  над  ним,  Энни
позвала:
   - Марк, Марк! Проснитесь
   Марк замолк и глубоко вздохнул. Потом девушка  заметила  в  слабом  сером
предрассветном полумраке, как дрогнули его ресницы, такие густые  и  черные,
резко выделяющиеся на бледной коже, и наконец блеснули его глаза и  раздался
еще один долгий вздох.
   - Энни?
   Девушка также вздохнула, но с  облегчением,  радуясь,  что  он  прекратил
издавать страшные стоны и вопли.
   - Вас мучили кошмары.
   Марк был бледен и весь в поту. Энни даже испугалась его вида,  он  словно
долго и тяжело болел. Она испытывала жгучее желание  пригладить  его  густые
всклокоченные волосы, убрать их  за  уши,  обхватить  его  голову  руками  и
успокоить, укачивая как ребенка.
   - Я кричал во сне? - едва шевеля губами, спросил Марк.  -  Прости,  такое
бывает со мной редко, только в те ночи, когда сны становятся слишком  похожи
на реальность.
   Марк глянул вбок на часы, едва видные в серых предрассветных сумерках  на
тумбочке у кровати.
   - Который час?
   - Начало шестого.
   Энни не спрашивала, что Марку привиделось во сне, а тот  тоже  не  спешил
что-либо рассказывать. Но этого и не  требовалось,  поскольку  девушка  была
твердо убеждена в том, что в  эту  ночь  они  видели  один  и  тот  же  сон.
Неизвестно почему, но Энни ни на минуту в том не сомневалась,  и  сейчас  ей
меньше всего хотелось говорить на эту тему. Было просто  страшно  вспоминать
свои сны, а уж Марку, видно, досталось и того хуже.
   - Прости, что  разбудил  тебя,  -  сказал  Марк  со  слабой  улыбкой.  Он
приподнялся и сел на постели, откинув назад всклокоченные волосы.
   И только тут Энни заметила, что Марк обнажен.  До  этого  она  словно  не
видела его голых рук и плеч. Вздрогнув, она поспешила отвести взор в сторону
от мускулистой и широкой груди, от вьющихся  темных  волосков,  спускавшихся
ниже, исчезавших под простыней, прикрывавшей лишь нижнюю половину его тела.
   И снова Энни различила в глубине себя нарастающий  зов  желания,  мощный,
всепоглощающий... У нее пересохли губы. Срывающимся голосом Энни предложила:
   - А не сварить ли мне кофе?
   Ей просто необходимо было выйти. Если она сейчас это не сделает, то  Марк
поймет ее состояние, а этого она не переживет
   Растерянная и смущенная, девушка двинулась прочь из его спальни, но  Марк
снова оказался быстрее ее. Его сильная рука поймала девушку  за  локоть.  Он
дернул ее и развернул  так,  что  Энни  рухнула  на  постель,  взвизгнув  от
неожиданности. Когда она попыталась было бороться, Марк прижал  ее  плечи  к
матрасу и возлег на нее, глядя сверху  вниз  в  ее  растерянные,  испуганные
изумрудные глаза.
   - Я всю ночь видел тебя во сне, Энни.
   - Не надо ничего говорить! - Она густо покраснела,  вспомнив  собственные
эротические сны. Она даже задохнулась и  закашлялась.  Марк  следил  за  ней
взглядом, быстрым и пытливым.
   - Энни, - хрипло начал снова Марк. Он явно хотел  поцеловать  ее,  а  она
намеревалась оттолкнуть его, но, дотронувшись до его обнаженного  тела,  она
ощутила такое сильное и  властное  влечение  плоти,  что  едва  не  потеряла
сознание.
   Его губы сомкнулись с ее устами, и секундой позже она уже забыла  о  том,
что собиралась сопротивляться. Его язык властно вторгся в рот Энни,  страсть
и жар его поцелуев просто сводили  девушку  с  ума!  Она  ничего  больше  не
соображала,  потеряв  голову  от  страсти,  сбитая  с  толку,  не  способная
разобраться, где продолжение ее сновидений, а где  реальность.  Они  слились
воедино, перекликаясь их прошлым с их настоящим. У Энни закрылись глаза, она
не знала точно, продолжали ли они лежать на кровати в  его  спальне  или  на
пахучей сочной траве в лесу. Был ли это холодный весенний рассвет или жаркая
летняя ночь. Единственное,  что  она  знала  точно,  -  это  то,  что  любит
человека, который сейчас ее целовал. Что уже любила  его  когда-то  и  будет
всегда любить. Их  тела  прижались  друг  к  другу,  словно  вспомнив  былую
близость, такую интимную, сладкую и такую им обоим знакомую...
   Энни провела пальцами вверх по его груди, чувствуя, как сильно бьется его
сердце в грудной клетке, как неровно его дыхание,  как  учащенно  он  дышит.
Плечи у него были гладкие, словно  шелковые,  но  при  этом  мощные,  как  у
жеребца, его мускулы каменели, едва она дотрагивалась до них. Марк  втягивал
шею от ее щекотливых ласк. Одна только мысль о том, что  он  когда-то  умер,
заставила девушку вздрогнуть. Марк был так полон жизни и сил. Она  вспомнила
те страшные кошмары, когда ей  снился  ночной  лес,  свет  фонарей,  слышала
отрывистое стаккато автоматных очередей, и в  ее  горле  застрял  беззвучный
крик боли и отчаяния.
   Я люблю его, думала Энни, сжимая ладонями лицо Марка,  гладя  его  густые
черные пряди,  перебирая  их  пальцами,  поднимая  голову  в  ответ  на  его
настойчивый и ищущий поцелуй. Если он умрет, то умру и я, заключила девушка.
   Не  эти  ли  чувства  испытывала  ее  бабка,  когда  английского  летчика
застрелили в ночном лесу?
   О чем я думаю? - спохватилась Энни, сама себе поражаясь. Я что, уже  верю
в то, что все это правда? Допустим,  я  начала  верить,  что  каждое  слово,
произнесенное Марком, истина, но где доказательства? Откуда мне  знать,  что
он не лжец или просто чокнутый, - тогда  все,  что  он  тут  мне  наговорил,
находится в области фантазии.
   - Энни, - страстно прошептал Марк. Сейчас он лежал поверх девушки, и  той
была приятна тяжесть его тела. Каждый раз, когда  он  чуть  шевелился,  Энни
испытывала несказанное чувственное наслаждение  от  ощущения  его  тела.  Ей
вдруг припомнился недосмотренный сон и то разочарование, которое охватило ее
оттого, что сон так неожиданно оборвался буквально накануне самого интимного
момента их физической близости.
   Она вспомнила это сейчас, от волнения закусив губы,  ее  обдало  холодом,
потом бросило в жар. Неожиданно Марк прервал поцелуй и прошептал,  несколько
сконфуженно, его вид говорил о том, что Марк едва  сдерживается,  его  глаза
лихорадочно блестели, он явно был на пределе.
   - Еще минута - и я не смогу более  сдерживаться,  Энни.  Так  что  решись
лучше сейчас... Я тебе говорил, что не буду силой принуждать к чему-либо,  и
я сдержу слово. Но я так сильно хочу тебя, ты даже  и  представить  себе  не
можешь! Позволь мне войти в тебя...
   - Я вас едва знаю, - шептала Энни. - Мы встретились только вчера. Что мне
о вас известно? Я даже не знаю, на что вы живете, где вы живете, вообще, кто
вы  такой.  Вы  столько  всего  тут  мне  наговорили,  но  где   хоть   одно
доказательство вашей правоты? Вы можете на поверку оказаться  самым  большим
лжецом в мире. А может, вы просто рехнулись? Откуда мне знать?
   Марк глянул в ее встревоженные изумрудные глаза и тихо начал:
   - Энни, единственным доказательством являюсь я сам. Ты  либо  веришь  мне
целиком, либо нет. Жизнь - это не судебное разбирательство, в ней не  всегда
можно найти доказательство, в ней нет адвокатов, нет присяжных,  нет  судей.
Мы вынуждены полагаться исключительно на свои умозаключения относительно тех
или иных людей. Я, например, абсолютно убежден в том, что уже жил прежде.  Я
верю, что вспомнил часть той жизни, особенно хорошо помню  последние  месяцы
до того момента, как меня застрелили.  Я  ничем  не  могу  подтвердить  это,
впрочем, как и то, что ты - реинкарнация своей покойной бабушки, или то, что
мы были какое-то время любовниками. Энни, ты должна наконец решить -  веришь
ли ты мне или нет, - закончил Марк.
   Девушка издала долгий вздох. Конечно же, он прав, все в итоге  свелось  к
разрешению дилеммы: верить - не верить. Впрочем, нет. Кое-что все же было  в
ее распоряжении, но все это было  нематериального  характера  и  относилось,
скорее, к сфере чувств, инстинктов и эмоций. Крайне трудно было  тут  что-то
пощупать, сделать доказательством. Например,  как  быть  с  негой  от  дремы
теплым  летним  днем  или  как  быть  с  лунным  сиянием  или  с  неверными,
колышущимися тенями. Энни  пока  не  понимала  того,  что  эмоции  старались
донести до нее, но точно знала их общий смысл.
   Энни никак не могла подобрать нужное слово.  Слова  казались  ей  слишком
грубыми, чтобы выразить Марку ее отношение к нему. Вся  затрепетав,  девушка
уткнулась лицом ему в шею и поцеловала теплую ямку у ее основания, там,  где
отчетливо ощущался его пульс. Закрыв глаза, девушка начала знакомство с  его
телом, неспешно покрывая поцелуями глаза, плечи  Марка,  исследуя  буквально
каждую клеточку его тела, каждую родинку, постепенно спускаясь по его  груди
дальше вниз, чувствуя на своих губах солоноватый вкус его кожи.  Именно  так
она поступала в том недосмотренном сне. Энни ужасно не терпелось  продолжить
ласки дальше, с того момента, как она пробудилась в тот раз от сладких грез.
   Девушка хотела доставить Марку высшее  наслаждение,  ей  помогало  знание
этого мужчины, причем настолько глубокое, как если  бы  она  знала  его  как
самое себя. Она хотела, чтобы их тела соединились наконец в единое целое.
   От дум девушку оторвал чувственный стон - Марк  был  весь  в  напряжении;
едва сдерживаясь, он перебирал ее длинные разметавшиеся волосы, поднимая  их
вверх и понемногу пропуская сквозь пальцы, вдыхая их запах. Он поднес руку к
ее спине и прижался крепче, все еще не решаясь ее обнять.
   - Энни, любимая, - шептал он, и  его  сильное  тело  выгнулось  в  порыве
сладострастия. Марк снова издал стон, едва губы Энни стали  спускаться  ниже
по его телу...
   Сейчас все было именно так, как  она  видела  в  своем  эротическом  сне.
Сновидения и реальность смешались. Энни полностью отдалась  чувственности  -
без сожаления, не  боясь  более  ничего.  Страстные  стоны  Марка  зазвучали
громче, чаще. Потом внезапно  он  вскочил  на  колени  и  безумными  глазами
посмотрел сверху на лежавшую под ним девушку.
   - Не это тебе нужно! - и с этими словами. принялся лихорадочно  стягивать
ее ночное одеяние. Энни приподнялась, чтобы  дать  Марку  возможность  снять
через голову ночную рубашку. Марк,  не  отводя  взгляда  от  Энни,  отбросил
ставшую ненужной одежду на пол. А девушка распростерлась на белой  простыне,
выделяясь даже на ней  белизной  кожи.  Энни  трепетала  и  испытывала  муки
томления, пока Марк жадно рассматривал ее  тело,  начиная  с  небольших,  но
округлых грудей с твердыми розовыми сосками,  потом  переводя  взгляд  далее
вниз по ее плоскому животу до чуть вьющихся, черного цвета  волос,  растущих
между ее зазывными чудными бедрами и оттенявших их белую кожу...
   Марк порывисто просунул руки под  девушку,  поднял  вверх  ее  ягодицы  и
устремился вперед между ее раздвинутыми ногами, входя в ее лоно.
   Энни болезненно вскрикнула.
   - Тебе больно? - Марк замер, испуганно смотря на девушку.
   - Нет-нет!  Неважно,  -  пробормотала  девушка,  обнимая  Марка  и  вновь
притягивая его к себе. Она была уже столь горяча в своем желании, что  любая
задержка становилась невыносимой.  Ею  сейчас  руководил  инстинкт,  помогая
найти путь к удовлетворению, без которого ей не успокоиться.
   И Марк снова вошел в нее. Девушка прикусила губу, чтобы не  закричать  от
боли, однако реакция ее тела сказала Марку  все  и  так  -  ее  тело  просто
закаменело, не позволяя ему двигаться, даже если она этого  и  хотела.  Марк
все еще продолжал лежать на девушке, только сейчас начиная догадываться...
   - Ты что, девственница? - глухо спросил он.
   - Это неважно, Марк, прошу вас... - задыхаясь,  шептала  девушка,  крепко
прижимая его к себе.
   - Любимая, но ведь тебе же больно... - растерялся Марк.
   - Не думайте об этом, делайте свое дело...
   Марк чуть приподнял голову и смущенно произнес:
   - Если тебе больно, то нам обоим это не доставит удовольствия, Энни. - Он
откатился в сторону, улегся на спину рядышком с ней и глубоко вздохнул. Энни
перевернулась на бочок, чтобы видеть выражение его лица. Правда, у нее самой
был весьма несчастный вид.
   - Ну ладно, должна же я когда-нибудь лишиться невинности, так  почему  бы
не сейчас?
   - Потому что, любовь моя, боюсь, именно в данный момент я  вряд  ли  могу
чем-либо тебе помочь, -  мрачно  заметил  Марк,  а  Энни  не  удержалась  от
удавленного смешка, взглянув ниже его пояса...
   - О! Теперь я поняла, о чем вы... Вы не справились с моей девственностью?
О, Марк, простите... - Девушка  скромно  потупилась,  впрочем  едва  заметно
улыбаясь при этом, затем выпростала вперед руку и спросила:  -  Можно  ли  в
данном случае чем-либо помочь нам обоим?
   Марк поймал ее пальчики, поднес к губам, смеясь, в его  глазах  заплясали
чертики.
   - Ты очень быстро всему учишься. Подозреваю, что в глубине души ты  очень
испорченная штучка. Энни, в другой раз и с удовольствием, но не сейчас. Тебе
надо набраться терпения, если ты хочешь заниматься сексом, - поначалу это не
совсем простое дело. Было бы  непростительной  глупостью  бросаться  в  секс
очертя голову, потому что так можно напрочь отбить к нему охоту. А  мы  ведь
не хотим этого, так, Энни?
   - Да, но...
   - Мы будем делать каждый раз  по  маленькому  шажку  вперед,  -  сверкнул
глазами Марк. - Энни, тебе это может показаться странным, но не надо излишне
волноваться,  надо   только   запомнить,   что   это   требует   времени   и
соответствующего настроя.
   Энни поморщилась от разочарования,  а  Марк  искоса  поглядывал  на  нее,
проверяя реакцию на его слова.
   - Бедняжка Энни, тебе очень хочется, скажи, да? - мягко спросил Марк.
   Энни густо покраснела, но сумела кивнуть и  даже  нашла  силы  попытаться
улыбнуться.
   - Любовь похожа на  музыку,  -  прошептал  Марк.  -  Иногда  она  требует
импровизаций, нетрадиционных решений...
   Марк подкатился ближе к девушке, потянулся, чтобы ее поцеловать, и Энни с
готовностью подставила ему губы. Она действовала страстно,  совсем  позабыв,
что еще недавно отвергала любые проявления ласки с его стороны.
   Марк  осторожно  и  нежно  коснулся  ее  рукой,   девушка   издала   стон
удовольствия, зажмурилась. Он поцеловал ее в шею, спустился ниже, к  грудям,
потом еще ниже. Его  губы  стали  жаркими,  требовательными,  ждущими.  Энни
затрепетала, а когда Марк прикоснулся к внутренней части ее бедер, когда она
ощутила его теплый влажный язык в  самом  сокровенном  своем  месте,  у  нее
вырвался хриплый  грудной  звук.  Марк  нашел-таки  ключ  к  замочку,  всего
несколько мгновений назад бывшему запертым для него.
   Энни  не  противилась  этому  несколько  необычному   способу   выражения
чувственности, более того, она полностью отдалась на волю чувств, подчиняясь
бешеному ритму, который заставлял ее голову метаться из стороны в сторону на
подушке, ритму, который бросал ее в жар. Девушка раскрыла губы, и из ее  уст
вырвался низкий, страстный стон, который говорил, что она на  пороге  взрыва
чувственности,  равнодушная  ко  всему,  кроме  жгучего  желания   дождаться
развязки. И когда этот момент действительно  наступил,  она  почти  потеряла
сознание, настолько сильным оказалось потрясение. Она кричала и  кричала  от
экстаза,  пока  понемногу  он  не  пошел  на  убыль.  А  потом   обессиленно
откинулась, эмоционально опустошенная, чуть надломленная, но умиротворенная,
без кровинки на лице.
   Марк лежал рядом с ней. Энни с трудом боролась со сном, сейчас она  могла
бы спокойно проспать целых сто лет, как та принцесса из сказки. Вся  разница
была лишь в том, что вокруг не было зарослей чертополоха, она сама  не  была
заколдована, а ее принц не пробирался сквозь заросли того чертополоха к ней,
а был тут же, лежал рядышком с ней на постели.  Какое-то  время  она  лежала
молча, затем нашла в себе силы прошептать:
   - Благодарю вас.
   - Я тоже получил удовольствие, - хрипло рассмеявшись, ответил Марк.
   Девушка обернулась к нему, губы у нее пылали жаром, манили обещанием...
   - В другой раз, Энни, - возразил Марк, поигрывая ее локонами.  -  Как  ни
неприятно мне это говорить, но у нас больше нет времени. Мы только  успеваем
позавтракать и сразу же возвращаемся в Париж.
   Девушка склонила голову набок и удивленно посмотрела на Марка.
   - Как, прямо сейчас?
   Марк расхохотался.
   - Вчера ты так стремилась в Париж...
   - Неужели это было только вчера? - Девушке  хотелось  остаться  с  Марком
навсегда, ей ничуть не хотелось уезжать. Она грустно вздохнула.  -  Все  так
странно, не находите? Мы знакомы неполные сутки, а у  меня  такое  ощущение,
что я знаю вас всю мою жизнь.
   - Знаешь историю наших жизней, -  поправил  ее  Марк,  и  девушка  нервно
сглотнула.
   - О, Марк... я хотела бы все-таки знать...
   - Правда ли все это? - Его  темные  глаза  вновь  заблестели,  наполняясь
внутренней уверенностью. - Да, Энни, это правда.
   Энни очень боялась задеть Марка и постаралась сказать как можно мягче:
   - Я знаю, что вы в этом убеждены, но не я, хотя и  готова  вам  поверить.
Марк, я действительно хотела бы вам верить. Но во мне есть очень  маленькая,
но страшно здравомыслящая частичка, которая и противится  признать  все  это
правдой.
   Марк спокойно выслушал девушку и заверил ее:
   - Энни, в этом уже нет необходимости. Я  привез  тебя  сюда  потому,  что
хотел убедить в том, что мы уже знали друг друга прежде, но сейчас я  понял,
что теперь это уже неважно. Сейчас важно совсем иное - то, что  случилось  с
нами только что. Мой замысел был в том, чтобы заставить нас  вспомнить,  что
мы уже знали друг друга в прошлом и просто позабыли  об  этом.  Но  ведь  ты
прекрасно понимаешь, что вспомнить такое - отнюдь не простое дело. Нужен был
какой-то особый случай, чрезвычайное  происшествие,  чтобы  я  действительно
вспомнил свою прошлую жизнь. Возможно, права и ты, и  я  действительно  стал
жертвой чрезмерно развитого и живого воображения. Да вдобавок еще и  детское
восхищение подвигом английского летчика. - Марк пожал плечами и закончил:  -
Но сейчас все это уже не имеет никакого значения.
   Энни подалась вперед и нежно поцеловала его  в  губы.  Их  уста  слились,
жаркие, страстные, жадные. Когда они  оторвались  друг  от  друга,  Марк  со
вздохом заметил:
   -  Нам  придется  поторапливаться  -   тебе   предстоит   встретиться   с
директором-распорядителем    французской    звукозаписывающей    фирмы     и
познакомиться с несколькими его ответственными сотрудниками  сегодня  в  час
дня. А потом у тебя будет фотосъемка в танцевальном зале отеля.
   Марк соскочил с постели, взял со спинки стула полосатый  золотисто-черный
халат и надел его, завязав пояс.
   Энни вздрогнула и вся внутренне насторожилась.
   - Послушайте, что это вы такое  говорите?  Я  не  помню  никаких  встреч,
назначенных на сегодня, а если бы таковые и  были,  то  откуда  вы  об  этом
знаете?
   Марк равнодушно бросил, направляясь в ванную:
   - Во французской фирме работает эксперт, отвечающий за связь  с  прессой.
Так вот, он огласил твою повестку дня,  и  в  ней  есть  встреча  с  прессой
накануне твоего выступления. Я видел распечатку твоего расписания  со  всеми
подробностями, которую специально приготовили для прессы.
   - Но как вы все это узнали? - спросила девушка. Марк  лишь  улыбнулся  ей
через плечо, и за ним закрылась дверь ванной.
   Кто он такой? - ломала голову Энни, возвращаясь в свою  спальню.  Что  он
недоговаривает? С первого мгновения их встречи у девушки  было  впечатление,
что Марк приложил немало сил, чтобы собрать о ней весьма  личную  во  многих
отношениях информацию. Марк не сознался в том, что он журналист, но при этом
он каким-то образом оказался связанным с прессой. А как  иначе  ему  удалось
раздобыть сведения о ее европейском турне?
   Энни тоже приняла душ, тщательно оделась в один из тех костюмов,  которые
Филипп и Диана специально  подобрали  ей  для  встреч  с  прессой  во  время
гастролей. Как и все ее сценические костюмы, этот наряд должен  был  донести
до зрителей образ печального и одинокого беспризорника, уличной  певички.  В
отличие от других певцов Энни никогда не надевала ярких, броских костюмов на
сцене. Она выходила на сцену в джинсах, обычно черного цвета,  босая  или  в
старых, разбитых тапочках, в черном топике или распашонке.
   В первый раз Энни сама купила себе  тапочки,  но  потом  Филипп  настоял,
чтобы  обувь  для  сцены  была  специально  разработана  молодым  и   модным
лондонским дизайнером. Они смотрелись точно так же, как те, первые  тапочки,
но появились на публике в  оговоренный  и  скоординированный  момент,  после
заблаговременного уведомления публики. В результате дизайнер пожинал золотые
плоды своих трудов, продавая по завышенной  цене  подросткам  тапочки  и  на
Энни.
   Черный топик, который сегодня надела Энни, можно было отнести  к  разряду
миди, он открывал всего лишь пупок и  полоску  тела  над  черными  джинсами,
которые идеально облегали ее бедра. Но так  как  стоял  прохладный  весенний
день, она решила надеть поверх топика еще и  белый  свитер,  который  снимет
потом, когда наступит час общения с прессой.
   Энни возилась с волосами, когда Марк постучал в дверь ванной.
   - Ты идешь? Завтрак готов. Я уже накрыл на стол и сварил кофе.
   - Мне надо еще  упаковать  чемоданы,  но  я  могу  сделать  это  и  после
завтрака, - ответила девушка, открывая ему дверь. Марк уже был  одет  в  тот
самый темный костюм, сшитый у дорогого портного,  белую  рубашку  в  голубую
полоску с темно-синим шелковым галстуком. Выглядел он очень элегантно,  хотя
костюм не мог скрыть силу и мощь его фигуры.
   - Ты отлично смотришься! - проговорил Марк, улыбаясь девушке - Правда,  я
пришел к выводу, что  ты  всегда  одеваешься  в  темное  или  черное,  когда
предстоит фотосъемка.
   - Этот ход придумал Филипп, - со смехом объяснила Энни. -  И  сейчас  под
этим свитером я ношу черный топик, а свитер сниму перед встречей с прессой.
   На завтрак они выпили по стакану свежеприготовленного апельсинового сока,
кофе, съели по горячему круассану. Энни  глазам  своим  не  поверила,  когда
открыла духовку и увидела на противне золотистые полумесяцы, наполнившие всю
кухню ароматом выпечки.
   - Вы сами их приготовили? - заинтересованно спросила девушка.
   Марк громко рассмеялся.
   - Я мог бы их выпечь и сам, моя мама научила меня, как это делается, но у
меня, если честно, на это совершенно нет времени. Поэтому  я  зажег  духовку
сразу,  когда  пошел  вниз,  по  пути  прихватил  из   морозилки   полдюжины
круассанов. Когда духовка разогрелась до нужной температуры, я просто  сунул
их туда, и через двадцать минут они были готовы.
   - Просто потрясающе! - воскликнула девушка, откусывая крошащийся и сочный
кусок булочки. - Мм; мне не следовало бы их есть, в них столько калорий,  но
я не могу устоять. Да, французы готовят самую вкусную еду в мире.
   - Не буду с этим спорить, - подхватил Марк, ухмыляясь  ей,  затем  уселся
напротив нее за стол и принялся по глоточку отпивать сок. - Расскажи, что ты
помнишь о своем отце? Как он  чувствовал  себя,  проживая  в  Англии  вместо
Франции? Он ведь был французом по духу и по сути.
   - К тому времени, как я подросла достаточно  для  того,  чтобы  в  чем-то
разбираться, у отца была хорошая работа и он успел  отлично  обосноваться  в
Англии.
   - Надеюсь, что когда ты обзаведешься семьей,  то  будешь  уделять  больше
внимания близким, - поддел ее Марк.
   Энни стрельнула глазами в его сторону.
   - А вы не были женаты?
   - Пока не нашел никого себе по сердцу.
   - Но ведь у вас должны были быть...  э...  связи  все  эти  годы?  Кстати
говоря, сколько вам лет?
   Марк проницательно посмотрел на девушку.
   - Я ведь говорил об этом вчера, ты  уже  успела  позабыть?  Мне  тридцать
четыре, и я на десять лет старше тебя, Энни. Конечно, у  меня  были  женщины
все это время, и я должен честно признать, что спал с некоторыми из них,  но
это никогда не воспринималось всерьез ни ими, ни  мной.  Тебе  может  кто-то
нравиться, даже очень сильно нравиться, однако речь  о  любви  не  идет,  не
возникает того чувства, что если больше не увидишь этого человека, то  жизнь
кончилась.
   Энни добавила себе кофе, налила и Марку, затем произнесла, нахмурившись:
   - Что я могу сказать вам на это - не знаю. У меня никогда не  было  столь
сильной любви, так, несколько несерьезных увлечений с одной попзвездой, и то
Филипп все сам организовал и устроил,  предварительно  убедившись,  что  мой
ухажер не зайдет слишком далеко.
   - Филипп контролировал каждый твой шаг, да? -  иронично  прокомментировал
Марк.
   Энни поморщилась в ответ.
   - Я была  так  юна,  когда  впервые  познакомилась  с  Филиппом,  что  он
предпочел всерьез приглядывать за мной, защищать меня.  Вот  почему  в  моей
жизни появилась Диана и стала жить вместе со  мной  в  одной  квартире.  Она
везде бывала со  мной,  особенно  поначалу.  Филипп  всю  жизнь  вращался  в
музыкальном мире  и  отлично  понимал  опасности,  которые  грозили  наивным
несмышледа? нышам, попавшим в сети соблазнов улицы, не ведая, что творят.  У
него уже были многообещающие молодые таланты, но одна села на иглу, а  потом
и спилась, другой  умер  от  СПИДа.  Филипп  вознамерился  уберечь  меня  от
подобных напастей, и я очень благодарна ему за все, что он для меня  сделал.
Правда, время от времени я поднимала бунт на корабле,  кричала,  что  он  не
дает мне свободы, однако я постоянно была так загружена, что на  самом  деле
для свободы и времени не  оставалось.  А  потом...  -  Энни  смолкла,  Марк,
прищурившись, наблюдал за ней.
   - И потом ты немного в него влюбилась? - довольно  сухо  закончил  он  за
нее.
   Энни густо покраснела.
   - Я была в хороших руках все эти годы, - вынужденно признала девушка. - Я
думала, что он занял место моего отца. Я  всегда  любила  отца  больше,  чем
мать, и очень тосковала по нему. Филипп, конечно же, не походил на отца,  но
он был такой надежный и... и... очень похож на отца. И  мне  это  нравилось.
Когда мать повторно вышла замуж вскоре  после  смерти  отца,  то  я  страшно
разозлилась на нее.  Я  возненавидела  отчима,  впрочем,  он  меня  тоже  не
жаловал. Я мешала ему, как заноза, постоянно напоминая  о  том,  что  он  не
первый мужчина в жизни матери. Это заставляло его мучиться ревностью. А  так
как я к тому же огрызалась и грубила ему, то у отчима появился  уважительный
повод пороть меня.
   Энни поморщилась и продолжила:
   - Но, боюсь,  если  честно,  то  я  была  типичным  вредным  и  несносным
подростком и порядком досаждала ему. Поэтому он всегда  мог  оправдать  свои
воспитательные меры. А если я жаловалась на него матери, та винила  во  всем
меня.
   Марк нахмурил брови и сказал:
   - У тебя было тяжелое детство.
   - Я была несчастна, - подтвердила девушка, поворачивая лицо к Марку. -  С
той самой минуты, как умер отец, моя жизнь в семье покатилась под откос.
   - Пока ты не познакомилась с Филиппом, - вслух озвучил свою мысль Марк, а
Энни молча согласно кивнула.
   - Да, Филипп подобрал  меня  в  самый  критический  момент.  Один  только
Господь знает, что могло бы со мной случиться, если б Филипп не вошел в  мою
жизнь. Возможно, я бы убежала из дома, скиталась бы  по  Лондону  и  кончила
свои дни под забором. Всякий раз, когда я думаю о такой перспективе, меня  в
дрожь бросает.
   Марк взял девушку за руку и привлек ее к себе.
   - Знаешь, я не буду тебя ревновать  к  Филиппу,  -  с  явным  облегчением
произнес Марк.
   Энни глухо засмеялась.
   - А вам и не надо к нему ревновать.
   Она услышала, как Марк шумно  вздохнул,  затем  бросил  взгляд  на  часы,
стоявшие на кухне, и вновь принял деловой вид.
   - Нам скоро пора выходить. Поднимайся наверх и упакуй свои вещи,  пока  я
здесь приберу. Я хочу оставить дом в полном порядке.
   - Я помогу вам, -  предложила  девушка,  вставая,  но  Марк  отрицательно
замотал головой.
   - Справлюсь сам. Это не займет много времени. Крикни  мне,  когда  будешь
готова, чтобы я снес чемоданы вниз и уложил в багажник.
   Энни пошла наверх, чувствуя себя ребенком, которого заставляют делать то,
что ему не хочется. А ей так не хотелось возвращаться в Париж,  назад  к  ее
напряженным трудовым будням, назад к шуму и блеску славы  и  известности,  к
репетициям, к выступлениям на публике, к нескончаемым  переездам  от  одного
праздника жизни к другому.
   Ее пребывание в этом доме с  Марком  как-то  выпало  из  привычного  хода
времени, словно она оказалась на другой планете и увидела мир под совершенно
иным углом зрения, отстранение, свежим  взглядом.  За  последние  сутки  так
много всего произошло... Энни казалось,  что  прошло  не  каких-то  двадцать
четыре часа, а недели. Ей стало ясно, что отныне она  не  сможет  по-старому
воспринимать окружающий ее мир.
   Неспешно упаковывая вещи в чемоданы, Энни заглянула в спальню,  вспоминая
состояние,  которое  охватило  ее,  когда  она  впервые  туда  проникла.  За
несколько минут она прибрала в комнате, заправив постель и собрав простыни в
корзину для белья.
   - Ты готова, Энни? - послышался снизу голос Марка.
   - Да, готова, - чуть охрипшим голосом крикнула она.
   Марк поднялся наверх, взял чемоданы и отнес в машину, которая была подана
к входным дверям. Когда Энни спустилась вниз,  Марк  уже  погрузил  багаж  и
теперь дожидался ее.
   - Как ты предпочтешь ехать в Париж - сидя в одиночестве в салоне лимузина
или рядом со мной на переднем сиденье? - поинтересовался Марк.
   Энни скорчила  ему  рожицу  и  плюхнулась  на  переднее  сиденье.  Машина
тронулась, девушка быстро обернулась на удаляющийся дом и вздохнула. Даже не
глянув на нее, Марк тихо сказал:
   - Ты еще вернешься сюда.
   - Так вы можете читать не только прошлое,  но  и  будущее?  -  со  смехом
поинтересовалась Энни.
   - Надеюсь, что так.
   У Энни екнуло сердечко. У нее было ощущение, что она и сама надеется, что
впредь так и будет. А ведь впереди, так  много  всего  непредвиденного!  Они
могут перестать испытывать влечение друг к другу. "Его восхищение  ею  может
поутих - нуть теперь, когда  Марк  познал  ее.  Да  и  работа  вполне  может
развести их в разные стороны, и их чувства друг к другу иссякнут и  умрут...
Да может случиться все что угодно! Энни очень боялась  излишнего  оптимизма,
но все же в ней теплилась надежда, словно лучик света во тьме. Она не  могла
заставить себя не мечтать о  лучшем.  Ведь  она  сейчас  была  по-настоящему
счастлива. Так, как никогда в жизни. Всякий раз, искоса поглядывая на Марка,
управляющего лимузином, она любовалась им. Радость  переполняла  ее.  И  так
было всякий раз, когда она смотрела на него. Ей хотелось  смеяться,  кричать
от восторга. Она готова была раскинуть руки и полететь, если бы могла...
   - Расскажите мне о вашем детстве, -  проворковала  она.  -  В  горах  Юра
холодно зимой?
   - Еще как холодно! Иногда снег идет целыми неделями,  -  смеясь,  ответил
Марк. - Я очень любил зиму, когда был мальчишкой. Все  мы  ее  любили.  Зима
приносила массу радостей - и лыжи, и коньки, и  санки.  У  всех  ребят  были
выбиты передние зубы от постоянных падений. По понедельникам все приходили в
класс с синяками, ушибами и даже сломанными руками. Но я никогда не понимал,
почему родители зиму не любили. Мне кажется, что они просто не понимали  всю
прелесть спорта.
   - Я думаю, ваша матушка очень беспокоилась за вас.
   - Да, я в этом уверен. Она всегда была ориентирована  на  семью  и  ничем
иным не интересовалась. С утра до вечера она возилась по  хозяйству  в  доме
или в саду. Но она любила и выращивала отнюдь не цветы - она предпочитала им
овощи. Моя матушка была очень практичной дамой.
   - И это она вас учила готовить?
   Марк утвердительно кивнул.
   - Да, когда у нее бывало время и я крутился рядом. А чаще  я  пропадал  с
друзьями, играя в регби, устраивая драки, лазая по деревьям.
   - Ваша матушка была хорошей кулинаркой?
   - О да! Она всегда требовала, чтобы продукты были исключительно  высокого
качества. Все обязательно должно было быть свежим, желательно выращенным  ею
собственноручно. У нее был маленький огородик, где она и  выращивала  пряные
травы. И крайне редко подкупала овощи на рынке  даже  зимой.  Помню,  зимней
порой меня часто посылали в огород принести капусту для обеда.  Бывало,  что
мне приходилось раскапывать глубокий снег, чтобы добраться до  кочана.  Руки
леденели.
   Энни не замечала, как бежало время. Она с  таким  интересом  слушала  то,
что, ей рассказывал Марк о своем детстве, о семье, о том,  как  они  жили  в
горах Юра! Все это было так мило, так романтично, что Энни всерьез собралась
лично отправиться туда и посмотреть на  эту  идиллию  собственными  глазами.
Сейчас у нее была глубокая внутренняя уверенность, что,  приехав  туда,  она
вернется к себе домой.
   Тут она заметила дорожный указатель и  поняла,  что  скоро  они  будут  в
Париже. И сразу  ей  в  голову  полезли  сомнения.  Она  занервничала.  Марк
утверждал, что ее отсутствия никто не заметит, но она не  могла  поручиться,
что так оно и будет. Возможно, Филипп и Диана тщетно дозванивались до нее, а
может, с  ней  безрезультатно  пытался  связаться  кто-либо  из  сотрудников
французской студии грамзаписи. Убедившись, что  Энни  не  прибыла  в  отель,
нигде не отметилась, они могли вообразить, что она вообще потерялась.  Можно
только представить себе панику и переполох,  которые  те  подняли!  А  вдруг
Марка арестуют, как только они приедут в отель? Девушка стрельнула глазами в
его сторону, сжимая в волнении губы.
   - Марк, может, лучше, чтобы вы высадили меня где-нибудь, а  не  подвозили
прямо к отелю? Я могу взять такси...
   Марк послал ей теплый, но изумленный взгляд.
   - Но зачем?
   - Полиция, наверное, перевернула в отеле все вверх дном.
   - Там не будет полиции.
   - Марк! - взволнованно воскликнула Энни,  но  он  успокоительно  положил,
руку ей на колено.
   - Не надо волноваться, я же сказал тебе: все считают, что ты находишься у
друзей.
   Тем временем их лимузин влился в хаос дорожного  движения  Парижа.  Поток
машин был столь интенсивен, что пару раз девушка испуганно жмурилась, ожидая
самого худшего. В воздухе стоял гул от клаксонов, слышался скрип тормозов  и
визг шин. Автомобили с  ревом  проносились,  обгоняя  друг  друга,  водители
высовывались из окон и отчаянно ругались по-французски. Энни  возблагодарила
судьбу за то, что ей не пришлось вести машину в таком автомобильном аду,  но
Марк даже глазом не моргнул - он правил так, словно  рожден  был  за  рулем,
словно весь день проводил за баранкой.
   А может, и в самом деле это так, нахмурилась девушка...
   - Вы живете в Париже? - Это единственный пунктик, которого Марк никак  не
коснулся, рассказывая девушке о себе. Впрочем, он говорил о прошлом, а не  о
настоящем.
   - Всю неделю. А по пятницам после работы обычно уезжаю за город.
   У Энни от удивления округлились глаза.
   - Так это в вашем доме мы были? - Она была абсолютно убеждена в том,  что
Марк арендовал его на неделю или что-то в этом роде.
   - Да, - спокойно подтвердил Марк. - В том доме я провожу уикенды и летний
отпуск. Я предпочитаю сельскую жизнь, но мне приходится всю неделю  работать
в городе, потому что моя работа кончается затемно. И так каждый день...
   - Но вы так и не сказали мне, где работаете.
   - Потом скажу, -  ответил  он,  а  лимузин  тем  временем  покатил  вдоль
широкого бульвара, мимо модных магазинов. Мгновением позже Марк лихо свернул
в  узкий  переулок  и  подрулил  к  боковой  стороне  одного  из   парижских
гранд-отелей. Швейцар в ливрее поспешил к машине, обежал ее,  чтобы  открыть
перед Энни дверцу и помочь выйти. Марк передал ему ключи от машины и  весело
сказал по-франдузски:
   - Жан Пьер, будьте так любезны, припаркуйте машину. И  проследите,  чтобы
багаж мадемуазель Дюмон был доставлен в ее номер.
   Швейцар почтительно кивнул, широко улыбаясь.
   - Будет сделано, мсье Паскаль.
   Энни с некоторым изумлением обнаружила, что швейцар хорошо  знает  Марка.
Выходит, Марк здесь был частым постояльцем,  а  это  означает,  что  у  него
должно быть много денег - отель из разряда дорогих. И тут  же  она  испытала
уже подлинное потрясение, поняв, откуда ей знакомо имя Паскаль, где она  уже
слышала его прежде. Оно не раз звучало в разговорах Филиппа  и  Дианы.  Марк
Паскаль,  был  директором-распорядителем   той   самой   французской   фирмы
грамзаписи, которая выпускала диски с ее песнями.  И  она,  Энни,  вернулась
назад в Париж, чтобы дообедать в обществе самого уважаемого господина  Марка
Паскаля!


   ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   - Я не говорил тебе, кто я  такой,  лишь  для  того,  чтобы  сломать  все
условности, все преграды, - чуть позже  пояснял  Марк,  когда  они  остались
вдвоем в ее изысканных  апартаментах  на  верхнем  этаже,  из  окон  которых
открывался захватывающий дух вид на Париж.
   - Что ж, вам это вполне удалось! - воскликнула, начиная злиться, Энни.
   Тот тяжко вздохнул.
   - Если бы ты с самого  начала  знала,  что  находишься  в  полной  личной
безопасности, то не стала бы слушать меня.  Ты  бы  просто  посмеялась  надо
мной. Поэтому я должен был создать шоковую ситуацию, так  повлиять  на  твое
сознание, чтобы ты стала более восприимчива к моему рассказу.
   - Иными словами, промыть мне мозги?
   Марк блеснул глазами.
   - Нет, Энни, нет! Совсем не так. Просто я  не  мог  найти  иного  способа
достучаться до тебя. Я ведь не знал, были ли у  тебя  тоже  хоть  какие-либо
воспоминания о прошлой жизни. А выглядела ты совсем как твоя бабка,  как  та
женщина, о которой я мечтал. Когда я  впервые  увидел  твое  изображение  на
одной из обложек, то буквально остолбенел.
   Тут уже Энни и сама вздрогнула от  того  взора,  что  он  послал  ей,  от
интонации его голоса. А Марк хрипло продолжил:
   - Поверь мне, Энни, долгое время я сам глубоко сомневался, не придумал ли
я все это, не приснилась ли мне та женщина в самом деле. И потом, ты знаешь,
ведь я никогда не видел ни одной фотографии твоей бабушки. Я  даже  не  знал
точно, была ли та Энни, которая снилась мне, той самой Анной Дюмон, что жила
в моей деревне. Я принялся расспрашивать, наводить справки, но никто  ничего
не мог точно припомнить. Несколько старух стали было что-то  вспоминать,  но
все было как-то  смутно.  Я  точно  тебе  говорю  -  никто  мне  никогда  не
рассказывал о том, что у твоей бабки было что-то с  тем  погибшим  летчиком,
что похоронен на деревенском кладбище. Затем я  увидел  твое  изображение  и
только тогда сообразил, что ты носишь то же самое  имя,  и,  конечно  же,  я
предположил, что... что... ты могла быть ее внучкой. Я знал, что после войны
Анна Дюмон переехала в Англию, затем я обнаружил, что твоего отца звали Пьер
Дюмон. Тут уже я окончательно уверился в твоем происхождении. Однако сильное
фамильное сходство еще не означало, что имеет место реинкарнация.
   - Ну и правильно, - подхватила девушка. - Я  рада,  что  вы  это  поняли,
Марк.
   - Энни, я такой же нормальный человек, как  и  ты  Я  вовсе  не  псих,  -
раздраженно бросил Марк - Но ты знаешь, что Шекспир говорил устами  Гамлета:
"Есть многое такое, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам". Так вот,
как  бы  невероятно  моя  история  ни  звучала,  она  вполне  возможна.  Мне
подумалось, что если во мне воплотился тот англичанин, то почему бы  мне  не
встретить где-нибудь в этом мире женщину, которую  я  любил?  Я  должен  был
найти ее, а после того, как увидел на обложке пластинки твое лицо, то  сразу
понял, что нашел тебя. Но я должен был убедиться, что тут нечто большее, чем
чисто физическое сходство. -  Марк  немного  помолчал,  потом  продолжил,  с
мягким намеком на насмешку над самим собой: - Признаюсь, я  тайно  надеялся,
что ты видишь те же самые сны, что и я.
   - Ну так вот, я их не видела, - холодно ответила девушка, все еще сердясь
на Марка за то, что он до смерти - перепугал ее, заставив поверить,  что  ее
похитили, хотя на самом деле ее "заточение" в  загородном  доме  Марка  было
заранее обговорено с Филиппом. Марк преспокойно признался, что все строилось
на том, что "похищение"  должно  стать  неожиданностью  для  Энни,  едва  та
прилетит в Париж. Так оно и случилось,  но  Энни  понадобилось  очень  много
времени, чтобы во всем разобраться..
   - Зато видишь их сейчас, - мягко заметил Марк, и девушка  метнула  в  его
сторону свирепый взгляд
   - Почему вы не хотите честно  признаться  в  том,  что  загипнотизировали
меня? Все эти сновидения, что являлись мне - в вашем загородном доме,  ну...
что вы просто  внушили  мне  их.  А  перед  пробуждением  приказали  напрочь
позабыть о том, что я была подвергнута воздействию гипноза. Ведь так было?
   - Нет, Энни, - взорвался Марк. - Все было совсем не так!
   - Я вам не верю, и с чего это мне вам верить! Вы меня уже раз  одурачили,
заставив поверить в похищение. Откуда мне  знать,  что  теперь  вы  говорите
правду, а не лжете вновь?
   - Было бы абсолютно бессмысленно пытаться прибегнуть к помощи гипноза,  -
начал Марк глухим, раздраженным голосом. - Мне нужно было убедиться  в  том,
что ты - это та самая женщина, которую я любил в  прошлом.  Я  увез  тебя  в
сельский дом, чтобы создать  условия,  при  которых  сработал  бы  спусковой
курок, блокировавший  твою  память,  и  ты  бы  все  припомнила.  Зачем  мне
мошенничать с гипнозом?
   - Вы сами признали, как сильно хотели, чтобы я поверила в то, что являюсь
собственной бабушкой, ее новым воплощением в этом мире, ведь вы  не  станете
оспаривать это? Вы были захвачены этой идеей. Вы пошли бы на все, только  бы
заставить меня поверить в то, что я была ею, правда?
   - Ты ошибаешься, Энни, - горячо возразил Марк. - Да, я хотел бы, чтобы ты
оказалась ею, но лишь в том случае, если бы так оно и было на самом деле.
   Они уставились друг на друга, ее зеленые глаза сверкали  от  негодования.
Марк смотрел на нее, погруженный в раздумья.
   - А если вы ошибаетесь? - прошептала девушка. - Что тогда? Полагаю, вы бы
потеряли ко мне всякий интерес.
   Зазвонил телефон. Они оба словйо очнулись -  звонок  разрядил  атмосферу.
Нахмурившийся Марк обернулся и поднял трубку.
   - Да, - рыкнул он.
   Энни  была  настолько  взволнованна,  что  вынуждена  была  присесть   на
ближайший стул. Она и сама еще не оправилась от шока, обнаружив идентичность
Марка мужчине из ее снов и пытаясь понять, что за интригу Марк ведет  с  ней
последние сутки. Она чувствовала себя полностью замороченной.
   Попытавшись отвлечься, девушка заставила себя  осмотреться  по  сторонам,
разглядывая убранство  гостиной  в  роскошных  апартаментах,  в  которых  ей
предстояло жить во время гастролей в Париже. Номер был шикарно  обставлен  -
вся мебель выдержана в имперском стиле, кресла и софа обиты зеленым  атласом
и парчой, на полу лежал бледно-желтый ковер, на  обоях  красовались  изящные
завитушки на кремовом фоне. Роскошная люстра свисала с потолка,  причудливые
каскады хрустальных подвесок  издавали  мелодичное  треньканье  всякий  раз,
когда кто-либо проходил по комнате. Длинные занавеси из все того же зеленого
атласа висели и на окнах, ниспадая до самого пола. Внизу  они  были  подбиты
золотым шелковым кордом.
   Марк  сердито,  с  размаху  швырнул  трубку  на  рычаг.  Энни   внутренне
подобралась и вопросительно посмотрела в его сторону.
   - Нас ждут внизу, - кратко рявкнул Марк. - Мои ребята уже приехали и ждут
нас в баре. Нам надо успеть  завершить  ланч  до  того,  как  наступит  пора
предстать перед прессой.
   - Вы идите вниз, мне надо еще причесаться.
   - Нет, я подожду. - С этими словами Марк глянул на часы. - Энни,  у  тебя
всего пять минут. Поторопись. -
   Девушка поджала губы и, не говоря ни слова, встала с  кресла  и  пошла  в
ванную, абсолютно убежденная в том,  что  Марк  провожает  ее  взглядом.  Ей
страстно хотелось, чтобы он смотрел на нее вот  так  же  каждую  секунду,  и
одновременно  она  злилась  на  себя  за  это  желание...   Сейчас   она   с
подозрительностью относилась к любому проявлению влечения к Марку.  Ведь  он
все так тщательно спланировал, достиг такого размаха в деле обмана ее.  Марк
сам признал, что старался подготовить ее, сделать  более  "восприимчивой"  к
его идеям. Откуда ей знать, как  далеко  он  продвинулся  в  этом  деле.  Ее
воображение  заработало,  выдавая  картины  применения  к  ней  психотропных
наркотиков, вмешательства в ее психику  на  уровне  подсознания,  применения
гипноза...
   Нет, это  чистое  безумие,  остановила  себя  Энни,  расчесывая  длинные,
шелковистые черные волосы перед зеркалом,  собирая  их  в  гладкий  узел  на
затылке. Сейчас ей казалось неправдоподобным любое умозаключение  по  поводу
действий Марка. Но надо же было как-то объяснить эту необычную тягу к Марку,
которую она испытала сразу же, с первой минуты общения. Такого с ней никогда
прежде не случалось. У Энни действительно  было  мало  любовных  свиданий  с
мужчинами. Правда,  она  не  страдала  от  отсутствия  мужского  общества  и
мужского внимания к ней за время гастролей со своей группой, а  также  когда
записывала новые песни. Но никто прежде не вызывал у Энни такого интереса.
   И только Марк смог этого добиться. Уже тогда, когда они еще только  ехали
из аэропорта в  Париже,  в  тот  самый  первый  день...  Еще  до  того,  как
прозвучало  первое  слово,  Энни  явственно  ощутила  сильнейшее  физическое
влечение  к  Марку.  Она  Припомнила,  как  сидела  в  салоне   лимузина   и
рассматривала  черные  волосы  Марка,  любовалась  оливкового  цвета  кожей,
дивилась ширине его плеч. Уже тогда она пришла к выводу, что Марк - один  из
самых привлекательных мужчин, каких она только видела. Никогда никому еще не
удавалось  заставить  Энни  потерять  голову,  и  вот  теперь  это   с   ней
произошло...
   Девушка густо покраснела, глянув в зеркало и внезапно вспомнив,  как  они
занимались любовью в лесу, потом в спальне... Энни со стоном прикрыла  веки.
Ну как она могла допустить такое? Не успокаивало и то, что  совершилось  все
это лишь потому, что Марк ее  соблазнил.  Нет,  она  сама  хотела  этого.  У
девушки вновь пересохло во рту, когда  она  поняла,  что  хочет  близости  с
Марком, и прямо сейчас. Ну  что  же  с  ней  такое  происходит?  Она  всегда
считала, что никогда никому не удалось бы уговорить ее покориться совершенно
незнакомому человеку. Как это удалось Марку - понять невозможно. Если бы они
жили в давние времена, она, несомненно, обвинила бы Марка в колдовстве.
   Рассуждая подобным образом, девушка аккуратно наложила  серебристые  тени
поверх  ресниц,  подкрасила  губы  красной  помадой,  посмотрела   на   свое
отражение, повернув голову в одну сторону, в другую, затем тяжко  вздохнула.
Кажется, образ ей не слишком удался.  Придется  еще  подправить  грим  перед
самой встречей с фоторепортерами, которые специально приедут на  ее  съемки.
Но сначала ей придется провести ланч в обществе Марка. А это  уже  требовало
крепких нервов.
   Девушка вышла из ванной, выложенной  плиткой  бледно-лимонного  цвета,  и
застала Марка нетерпеливо меряющим шагами  комнату.  Его  высокое,  стройное
тело, казалось, вибрировало в ожидании. Марк чуть качнулся, на его загорелом
лице засветилась улыбка.
   - Наконец-то! Я уж думал, что ты решила провести в ванной весь день.
   Энни принялась стаскивать с себя белый свитер и  осталась  в  том  черном
топике - выходном наряде, что подобрал для нее Филипп для общения с  прессой
еще в самом начале ее певческой карьеры. Марк пристально, с прищуром оглядел
ее, его брови сошлись в изломанной линии,  когда  его  взор  остановился  на
глубоком вырезе, открывавшем ложбинку  между  грудей,  сами  их  полукружья,
такие гладкие, блестящие...
   Черный топик сидел идеально, заканчиваясь выше пупка и  оставляя  полоску
обнаженного тела.
   - Ты это выбрала, чтобы предстать перед репортерами?
   - Совершенно верно, - отрезала девушка, воинственно вздернув  лодбородок.
Ее зеленые глаза загорелись решимостью отстоять право на индивидуальность. -
Вам не нравится? Мои музыканты находят этот наряд очень сексуальным.
   - В этом я уверен, - сквозь зубы процедил Марк.  Затем  снова  глянул  на
часы, все еще недовольно хмурясь. - Ладно, у  нас  нет  времени  подыскивать
что-либо получше. Пойдем, нам надо торопиться. Но потом  я  лично  просмотрю
Твое наряды, в которых ты собираешься выходить на сцену.  Энни,  мы  продаем
твои пластинки с твоим. сложившимся имиджем -  печальной  маленькой  уличной
певички, но никак не сексуальной красотки.
   - Может, такой образ и подходил мне в прошлом,  но  в  будущем  он  может
измениться, -  агрессивно  огрызнулась  девушка.  Марк  одарил  ее  ответным
блеском глаз.
   - Да ну? Об этом мы поговорим чуть позже. -  Он  открыл  дверь  номера  и
жестом пригласил пройти. - Поспеши, мы можем опоздать.
   Энни начинала по-настоящему раздражаться. Она продефилировала мимо Марка,
даже не смотря в его сторону, стараясь выглядеть как  можно  увереннее,  так
как она боялась, что Марк станет пялиться на нее, более того, она страшилась
его, чувствуя, что Марк едва сдерживает свою страсть к ней...
   Вместе они составляли  занятную  парочку  -  Энни  углядела  их  размытые
изображения на полированных стенках кабины лифта. Свое -  в  соблазнительном
черном  топике  и  черных,   облегающих   бедра   джинсах.   Марк   выглядел
представительно, если не сказать величественно.  Очень  важный  и  кажущийся
недоступным в темном дорогом костюме.
   Трудно было даже сопоставить  того  человека,  о  котором  она  знала  из
рассказов, с  тем,  который  стоял  сейчас  рядом  с  ней  в  кабине  лифта,
спускавшегося вниз. Невозможно было  не  заметить,  как  прекрасно  выглядит
Марк, как он крепок физически  и  как  хорошо  сложен,  как  полон  энергии.
Посмотришь со стороны - и ни за что не подумаешь, что этот человек  верит  в
переселение душ и реинкарнацию или придает такое большое значение содержанию
своих снов, страдает таким странным комплексом и обладает  весьма  необычным
мышлением.
   Марк выглядел нормальным человеком, уверенным в собственных силах, в том,
что живет правильно, так, как надо.
   Если бы я повстречалась с ним сейчас, когда он так вот  выглядит,  то  уж
точно - сразу бы влюбилась в него. Эта мысль тихо прокралась ей в  голову  в
тот миг,  когда  они  выходили  из  лифта  в  заполненный  людьми  вестибюль
гранд-отеля. Потом Энни подумала  о  том,  что  Марку  не  обязательно  было
прибегать к похищению, чтобы привлечь ее  внимание.  Он  должен  был  знать,
какое впечатление производит на женщин.
   Правда, в таком случае им понадобилось бы гораздо больше  времени,  чтобы
прийти к тому же этапу в их взаимоотношениях; Энни вынуждена была  признать,
что тут он был прав. Если бы сегодня они встретились впервые, то  у  них  не
было бы ни единой возможности побыть  наедине,  взять  хотя  бы  сотрудников
Марка, уже ожидавших их появления на ланч. А потом  через  день-другой  Энни
захватила бы круговерть встреч с репортерами, публичных интервью, репетиций,
пробных спевок  и  всего  прочего,  что  составляет  подготовку  концертного
выступления. А когда она завершит дела  в  Париже,  то  отправится  в  новое
место, со всей свитой музыкантов, с хором, с рабочими сцены. У  Энни  просто
не было бы времени увидеться с Марком, а ему не удалось бы создать атмосферу
тесного общения, произвести глубокое и незабываемое впечатление.
   Кое-кто из  собравшихся  в  фойе  гранд-отеля  наконец  узнал  Энни,  она
услышала характерное перешептывание, перелетавшее из одного края вестибюля в
другой Люди оборачивались на нее, протягивали к ней руки.
   - Милый, - беспомощно озираясь, пробормотала девушка,  пытаясь  вспомнить
свой французский, так, на случай общения с этими людьми.
   - Что? - недоуменно обернулся  Марк,  проследил  за  ее  взглядом,  затем
рявкнул: - Поспешим, у нас  нет  времени  на  твоих  фанов,  они  могут  нас
задержать. - С этими словами Марк обнял  девушку  за  талию  и  увлек  ее  в
сторону, проскочив через двери, которые вели в зал ресторана, успев по  пути
перекинуться парой фраз с метрдотелем, заспешившим им навстречу.
   - Антон, за нами погоня. Вы можете их удержать?
   Метрдотель понимающе улыбнулся.
   - Будет сделано, мсье Паскаль.
   Энни и Марк прошли через ресторанный зал к большому столу, расположенному
у окна, выходящего в сад во внутреннем  дворике  отеля.  Метрдотель  ринулся
наперерез парочке чрезмерно активных фанов, вежливо, но твердо повторяя им:
   - Если вы не заказали столик, то вам здесь нельзя находиться.
   - Салют! - бросил Марк  полудюжине  людей,  собравшихся  за  столом.  Они
поспешно встали, заулыбались, послышались ответные приветственные возгласы.
   - Добрый день!
   Кто-то произнес американское "хай", но с  сильным  французским  акцентом.
При этом все пристально разглядывали девушку.
   Она уже привыкла к тому, что ее постоянно разглядывают как  знаменитость,
хотя в первое время ей с трудом удавалось сохранять душевное равновесие. Вот
и сейчас девушка - покраснела, занервничала. Ей  следовало  более  тщательно
почистить перышки в спальне номера. Она не  боялась  проявить  смущение  или
неуверенность, нет. Она страшилась, что вызовет у собравшихся разочарование.
Люди обычно сами создают себе идеал своего кумира и ждут, что он будет точно
ему  соответствовать.  Некое  сочетание   возвышенной   красоты   и   грубой
реальности. От артиста должно исходить на  людей  небесное  сияние.  А  Энни
ощущала себя самым обычным человеком, маленькой щуплой девочкой  с  длинными
черными  волосами  и  изумрудными  глазами.  Единственное,  что  делало   ее
неординарной, так это ее голос Энни могла петь. Это был ее единственный дар,
который изменил всю ее дальнейшую жизнь. Ежедневно она возносила  Всевышнему
хвалу за такой подарок.
   - Итак, она перед вами, - раздался  повеселевший  голос  Марка,  все  еще
продолжавшего обнимать  девушку  за  талию.  Заметил  ли  он,  что  она  вся
трепещет, подумала Энни, правда не рискнув заглянуть Марку в глаза.  А  Марк
начал представлять ей своих сотрудников, одного за другим.
   - Это Рауль. Он возглавляет художественный и репертуарный отдел.
   Энни пожала руку невысокому молодому человеку, который руководил одним из
самых важных отделов в любой фирме  грамзаписи.  Он  мог  быть  примерно  ее
возраста и, как ей показалось, смахивал на Наполеона в дни его молодости: та
же смуглая, оливкового цвета кожа,  черные  волосы,  челка  на  лбу,  слегка
одутловатое лицо. И подбородок  был  так  же  воинственно  вздернут,  как  у
Наполеона. Но одет он был очень современно - у  Жан  Поля  Готье,  прикинула
девушка, оглядев его смелого покроя костюм. Судя по всему, Рауль должен  был
хорошо зарабатывать.
   - А вот эти двое - его главные поставщики  талантов,  -  живо  воскликнул
Марк, - Симона и Жерар.
   Эта парочка была еще моложе, чем сама Энни.  Девушке  было  что-то  около
двадцати двух, у нее был тяжелый узел собранных на затылке  темных  волос  и
темные глаза.  Возраст  юноши,  на  взгляд,  колебался  от  восемнадцати  до
двадцати  пяти.  Он  был  сух,  серьезен,  одет  в  черный  костюм.  И  тоже
темноглазый. Оба, в черных брюках и при розовых галстуках, они выглядели как
близнецы.
   - Удалось найти какой-нибудь талантик за  последнее  время?  -  участливо
спросила Энни.
   Парочка синхронно  пожала  плечами,  затем  они  переглянулись,  замотали
головами и ответили, не слишком смущаясь.
   - Мы просматриваем массу кандидатов  каждую  неделю,  -  первой  ответила
Симона.
   - Но крайне редко обнаруживаем что-то действительно новое или интересное,
- добавил Жерар.
   - Но ведь вы сами это знаете, - обратилась к Энни Симона.
   - И дело это весьма трудоемкое, - добавил Жерар.
   Энни стало интересно, действительно ли они так сработались или специально
отрепетировали подобный номер - говорить в унисон. И пришла  к  выводу,  что
это хорошо поставленный номер.
   - Мне повезло, и меня обнаружили в самом юном возрасте.  Иначе  я  бы  не
была сейчас здесь с вами, - сказала Энни.
   Близнецы разом кивнули и снова в унисон подтвердили по-английски:
   - Вы совершенно правы!
   - Это Франсина, - продолжал Марк представлять  сотрудников.  Их  осталось
двое. - Она возглавляет оформительский отдел и  отвечает  за  художественное
оформление твоих пластинок и компакт-дисков во французском издании.  Если  у
тебя есть замечания в отношении их, то сейчас можешь предъявить ей.
   Высокая длинноногая блондинка засмеялась, но Энни заметила, что выражение
ее глаз осталось ледяным.
   - Надеюсь, у вас нет претензий? - поспешила Франсина  упредить  возможные
осложнения.
   - Претензий у  меня  нет,  -  поспешила  ответить  Энни,  решив,  что  не
заговорит о них, даже если бы таковые  и  были,  только  бы  не  встречаться
лишний раз с ледяным блеском глаз Франсины.
   - Французский вариант оформления обложек просто потрясающий!
   Франсина чуть расслабилась.
   - Благодарю вас. Мы тоже так считаем. Я уже  видела  ваш  новый  логотип,
мне, между прочим, нравится. -  Тут  Франсина  перевела  взгляд  на  толстую
папку, лежавшую перед ней на столе. - Да, я полагаю, что это будет выглядеть
прекрасно, особенно на черном фоне.
   Ее папка была черного цвета, и официально  утвержденный  логотип  выгодно
смотрелся на ее фоне - пара милых изумрудных глазенок, личико,  напоминавшее
кошачью мордочку, выражение лица, чуть капризное, густые черные реснички.
   - Когда они впервые придумали такой образ, идея показалась мне глупой,  -
призналась Энни. - Но моему менеджеру понравилось.
   - Нам всем понравилось, - поддакнула ей Франсина.
   Логотип Энни будет во всех ее публикациях, на обложках всех ее пластинок.
Это была преимущественно разработка  образа,  созданного  английской  фирмой
грамзаписи, которая принялась за  дело  еще  задолго  до  того,  как  у  них
получился  нынешний  вариант  логотипа  Энни.  Почти  у  всех  признанных  и
известных звезд песенного жанра уже  появился  свой  собственный  логотип  -
простой символ, который говорил бы поклонникам при  одном  лишь  взгляде  на
него о том, что эта пластинка, компакт-диск их кумира.  Так  же  легко  было
узнать и статью о своем кумире, помеченную подобным символом.
   Последним, кого представили Энни, оказался шеф отдела рекламы. Его  звали
Луи, весьма элегантный молодой человек, который с места  в  карьер  принялся
излагать Энни свои планы в отношении французской  части  ее  гастролей.  Тут
появился старший официант.
   - Мсье, если все в сборе, то мы можем начинать обслуживание..
   - Да, начинайте, - кивнул Марк и отодвинул стул, давая  Энни  возможность
сесть между собой и Раулем
   - Мясные блюда мы заказали заранее, чтобы не терять  времени,  -  пояснил
Марк.  -  Если  какое-то  блюдо  вам  не  понравится,  вы  можете  попросить
что-нибудь взамен. Я наводил справки в Лондоне, пытаясь выяснить, что вы  не
любите из еды, но мне затруднились ответить на этот вопрос.
   - Я ем почти все, - согласилась Энни.
   На первое подали (, еггше -  кушанье,  обычно  приготовляемое  из  разных
видов мяса, запеченного в горшочке. На этот раз  оно  было  приготовлено  из
кролика  с  черносливом,  с  румяными  булочками,   корнишонами,   ломтиками
помидоров, зеленым луком и салатом
   - Выглядит заманчиво, - ответила  Энни  на  немой  вопрос  Марка,  и  тот
довольно рассмеялся.
   - Это блюдо мы ели каждый день там, в горах Юра.
   - Это то место, откуда к нам явился Марк, - вступил в разговор  Рауль,  и
Энни с улыбкой кивнула ему.
   - Он часто об этом говорит.
   Рауль засмеялся.
   - Он очень гордится, что родом из тех мест. А вы там бывали?
   Энни  отрицательно  покачала  головой,  избегая  встретиться  взглядом  с
Марком, которого этот разговор явно забавлял.
   - Вот и я там никогда не был, но если верить словам Марка, то  там  сразу
за околицей начинаются райские кущи.
   Рауль снова засмеялся, а Марк промолчал.
   - А вы откуда родом, Рауль? - спросила девушка.
   - Я - парижанин. - По его тону Энни поняла, что Рауль глубоко  убежден  в
том, что родиться в Париже гораздо престижнее, чем в каких-то горах Юра.
   - Вам следует знать, - сухо вмешался  в  разговор  Марк,  -  что  Франция
делится на две части - Париж и все остальное.  Поэтому  вы  либо  парижанин,
либо француз. И первое необязательно совпадает со вторым.
   Вновь раздался хохот Рауля, показавшего тем самым, что он вполне  с  этим
согласен.
   - Но мы также и космополиты, - добавил Рауль, -  и  наслаждаемся  блюдами
провинциальной французской кухни.
   - Даже цыпленком в желтом вине, - заметил Марк в то время,  как  официант
сменил тарелки и подкатил тележку поближе к их столу. На тележке уже  стояла
новая еда на подогретых тарелках. - Это еще одно  специфическое  блюдо  моей
родины. Цыпленок готовится в желтом вине с гор Юра со сливками и сморчками -
большими ноздреватыми коричневыми грибами. По моему мнению, те сморчки,  что
растут в сосновых лесах Юра, лучшие на вкус.
   Рауль подмигнул Энни, и та прыснула со смеху, одновременно следя,  как  в
нагретую тарелку ей накладывают того самого  блюда,  как  туда  же  положили
горку  вареного  риса  с  шафраном,  добавили  мелкий  французский  горошек,
посыпали рубленым луком и салатом.
   Марк мягко сказал, обращаясь к девушке:
   - Раз вы не можете поехать в горы Юра, я решил, что принесу их вам сюда.
   Она встретилась с ним взглядом и  заметила  в  его  темных  глазах  столь
знакомое ей настойчивое  интимное  выражение.  Девушка  очень  боялась,  что
окружающие заметят, как Марк смотрит на нее,  как  разительно  меняется  его
голос, тон, когда он обращается к ней. Она искренне надеялась, что никто  не
обратит на это внимания, что никто не  обнаружит,  как  Марк  прижимает  под
столом ногу к ее колену, что слишком  часто  его  пальцы  как  бы  ненароком
соприкасаются с ее руками, ее бедрами.
   Эти мимолетные контакты лишали Энни самообладания, у нее  учащенно  бился
пульс, пересохло во рту, но она ни за что  не  согласилась  бы,  чтобы  Марк
перестал это делать...
   Она так и не решила, как к нему относиться, что думать о  том,  что  Марк
рассказал ей. Ей нужно  было  время,  чтобы  подробно  разобраться  в  своих
чувствах. Марк не должен давить на нее. Он  уже  и  так  достаточно  в  этом
преуспел. Однако девушка не могла ему всего этого сказать сейчас,  во  время
ланча, в окружении незнакомых людей, сидящих за столом,  прислушивающихся  к
ним, присматривающихся...
   Энни отстранила свое  колено  и  сбросила  его  руку,  стараясь  избегать
прикосновений к нему, но это, похоже, лишь раззадорило его. У Марка еще ярче
блестели глаза всякий раз, когда он встречался с ее глазами.
   После ланча Луи и Марк проводили девушку на встречу с прессой.  Энни  уже
достаточно много фотографировали, чтобы она успела к этому привыкнуть, но на
этот  раз  ей  было  невмоготу.  Мероприятие  выматывало,  если  не  сказать
раздражало. Девушке не нравилось, что к ней относились как  к  живой  кукле,
заставляя крутиться и вертеться в разные  стороны,  принимать  ту  или  иную
позу, улыбаться, повернуть голову туда, сюда, сесть так, сесть сяк. -
   Когда все закончилось, Энни с облегчением вздохнула и позволила проводить
себя в номер. Марк вошел вместе с ней, но задержался в гостиной и  с  кем-то
тихо переговорил по телефону.  Энни  тем  временем  закрылась  в  спальне  и
рухнула на постель, в изнеможении закрыв глаза. Ей показалось, что прошло не
более пяти  минут,  когда  в  дверь  громко  и  настойчиво  зазвонили.  Энни
услышала, как Марк бросился открывать, раздраженно приговаривая:
   - Да перестаньте же трезвонить, вам говорят. - Но  тут  его  тон  заметно
изменился: - О! Так это вы?
   Какой уж тут сон! Позевывая, Энни прислушалась к тому, что происходило  в
гостиной, и, узнав голос Филиппа, окончательно проснулась.
   - Говорите, уже устала? И это еще не начав гастроли? Надеюсь, это  пустые
капризы. Впрочем, ладно, посмотрим. Хай,  Марк!  Как  вы  поживаете?  Все  в
порядке? Какие-нибудь проблемы? Нет? Отлично! Да, вы ведь еще не  знакомы  с
моей женой. Диана,  это  Марк  Паскаль,  директор-распорядитель  французской
фирмы грамзаписи.
   Энни едва не свалилась с постели, так она заспешила к  двери  спальни,  и
выскочила в то время, когда Марк вводил  гостей  в  номер.  Филипп  и  Диана
улыбались, оглядываясь по сторонам.
   - Так вот ты где! Что это за чепуха насчет твоей усталости еще  до  того,
как начались гастроли? - повысил голос  Филипп,  оглядывая  Энни  с  ног  до
головы. - Не думал, что ты раскиснешь, пока мы будем в отъезде.  Ладно,  дай
посмотреть на тебя хорошенько. - С этими словами Филипп расцеловал девушку в
обе щеки, потряс ей руки, окинул своими циничными голубыми глазами,  склонил
голову набок и сказал: - Хм, выглядишь ты как-то по-другому. Или все дело  в
том, что мы тебя не видели целых две недели. С тобой все в порядке?
   - Все отлично, - со смехом ответила девушка. -  Я  уже  большая.  Фил!  Я
научилась жить самостоятельно. - Энни обернулась, чтобы обнять  Диану  -  Вы
оба так здорово загорели. Как хорошо, что вы оба здесь! Ну  и  как  замужняя
жизнь, Диана? Как ты полагаешь, стоит мне попробовать?
   - Пока - порядок, - отозвалась подруга, ее карие глаза  потеплели.  -  По
крайней мере Филипп не храпит. Ну, а как твоя самостоятельная жизнь?  Ты  не
очень-то скучала, правда?
   Диана продолжала весело щебетать, но Энни  заметила  у  нее  легкую  тень
тревоги и решила успокоить подругу:
   - Поначалу все было очень тяжко, но мне понравилось чувство  свободы.  Не
надо больше спорить, какую программу смотреть по телевизору. И никто  больше
не выключит мои пластинки.
   Диана рассмеялась.
   - Смотри, как бы не стали жаловаться соседи.
   - Как вы думаете, в этом отеле найдется глоток горячего  чая?  -  спросил
Филипп, входя в гостиную. Все последовали за ним.
   Марк задумчиво наморщил нос.
   - Чаю? Я полагаю, что они часто готовят чай  для  англичан,  но  есть  ли
горячий чай именно сейчас, сказать затрудняюсь.
   После этих слов Марк поднял телефонную трубку.
   - Чай, а на сколько человек? На двоих? А ты будешь, Энни?
   - Да, мне тоже чаю! - кивнула головой девушка.
   Диана наблюдала за Марком, пока тот заказывал чай  в  номер.  Затем  тихо
шепнула подруге на ушко:
   - Ты знаешь, он  такой  сексуальный...  Он  ведь  привозил  тебя  в  свой
загородный дом? Как там все прошло?
   Ну что, скажите  на  милость,  Энни  должна  была  ей  ответить?  Девушка
судорожно облизнула разом пересохшие губы.
   - Удаленный, тихий и мирный уголок...
   - Он женат?
   Энни отрицательно покачала головой и напоролась-таки на  пытливый  взгляд
подруги.
   - А кто еще был в доме?
   У Энни замерло сердце. Она поняла, что на этот вопрос ей рано или  поздно
придется ответить - Марк как раз закончил говорить по телефону и  сумел-таки
поймать ее безмолвный призывмольбу о  помощи  и  мгновенно  присоединился  к
дамам, непринужденно произнеся:
   - Энни уже успела рассказать о встрече с моими друзьями? Им всем  так  не
терпелось  взглянуть  на  нее,  и  мне  пришлось  нелегко,  ограждая  ее  от
поклонников.
   Диана нахмурилась.
   - Я считала, что это будет вроде разрядки для нее,  надеялась,  что  Энни
немного отдохнет перед началом гастролей.
   - О! Я позаботился о том, чтобы у нее была возможность хорошо  отдохнуть.
Вы ведь помните, как я заинтересован в успехе ее гастролей? Мы  рассчитываем
продать много ее дисков в течение пары следующих недель, и  продать  удачно.
За ней уже сейчас бегают фаны, но я верю,  что  после  этих  гастролей  Энни
станет настоящей звездой.
   Диана была явно разочарована тем, что Марк вмешался  в  их  разговор,  но
одновременно и радостно рассмеялась.
   - Что за вопрос? Конечно же, Энни станет звездой! И не только  здесь,  во
Франции, но и во всей Европе. - Затеки обняла рукой Энни и прижалась к  ней.
- Ведь так?
   Энни засмеялась.
   - Будем надеяться.
   Да, Марк убедителен, холоден, как огурец, ушел от ответа и даже глазом не
моргнул. Наблюдая за ним, Энни дивилась, что он все же за человек? И сколько
правды в том, что он ей наговорил?
   А Марк тоже все поглядывал  на  Энни.  Она  поняла,  что  Марк  хотел  бы
прочитать ее мысли, настроиться на  ее  волну,  понять,  что  она  чувствует
Приезд Филиппа и Дианы в корне изменил  обстановку.  Но  Марк,  без  всякого
сомнения, не намерен был им уступать.  Возвращение  друзей  вернуло  все  на
круги  своя,  вновь  окуная  девушку   в   домашний   уют   их   многолетних
взаимоотношений, отдалило ее от Марка, заставило  осознать,  как  мало  она,
собственно, знакома с этим человеком, по сравнению с тесной давней дружбой с
Филиппом и Дианой.
   За те короткие часы наедине с Марком у Энни не было  никакой  возможности
прибегнуть к помощи защитной маски,  той,  что  так  часто  выручала  ее  на
публике. Не понадобились и изысканные манеры или еще что-нибудь в этом роде,
чем можно было бы оградить свою душу от посторонних  взглядов.  Ей  пришлось
пробыть с ним лицом к лицу такой, какая она есть на самом деле, без прикрас,
и той женщиной, каковой она в действительности была, без налета всего, что о
ней  писалось  и  что  ей  приписывалось  в   газетах,   смаковалось   между
диск-жокеями, обсуждалось фанами. Та Энни была создана прессой  и  не  имела
ничего общего с подлинной  Энни.  Внезапно  девушке  пришло  в  голову,  что
теперь, после суток, проведенных вместе с Марком, она  гораздо  лучше  знает
сама себя. А ведь так легко поверить еврей собственной рекламе,  можно  даже
забыть, где же твое настоящее, а где придуманное репортерами
   Долгие  годы  Энни  была  слишком  занята,   чтобы   задуматься   о   все
расширяющейся пропасти между ней настоящей и  той,  которая  появлялась  под
маской на  публике.  Той,  что  была  полностью  придумана  и  приписана  ей
средствами массовой информации. Ей едва исполнилось семнадцать,  а  они  уже
принялись отвечать за нее на все вопросы, которые  сами  и  задавали,  и  их
ответы, по их разумению,  должны  были  соответствовать  образу  Энни.  Энни
никогда этому не противилась. Впрочем, у  нее  просто  не  хватало  времени.
Разве могла она когда-нибудь остановиться и подумать: кто я?  чего  я  хочу,
что я на самом деле чувствую?
   Она открывала рот и честно повторяла  те  слова,  которые  вкладывали  ей
Филипп и Диана. Она носила те наряды, которые они считали  необходимыми  для
ее появления в местах, где обычно  скапливалась  нужная  публика,  -  ночные
клубы, рестораны, отели, модные курорты.  Девушка  никогда  не  протестовала
против того, чтобы ею так манипулировали, относились как  к  живой  куколке.
Напротив, она была счастлива, когда ей удавалось порадовать Филиппа и Диану.
К тому же она стольким в своей жизни была обязана им! Она их любила, была им
благодарна...
   Но все равно пришло время, когда Энни надо  жить  самостоятельно,  думать
по-своему, самой принимать решения. И Марк помог ей открыть глаза. И как это
ни нелепо, но первое, что Энни самостоятельно решила, -  держаться  от  него
подальше.
   Девушка бросила взгляд на Марка, ее изумрудные  глаза  сверкали  вызовом.
Пусть читает ее мысли: "Держись от меня в стороне, Марк! Все кончено!  Я  не
верю тебе и больше не хочу тебя видеть!"


   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Билеты на первый концерт в Париже были распроданы мгновенно. Сама Энни не
предполагала, что будет так популярна во Франции,  что  будет  такой  фурор.
Однако Марк и его рекламная команда провели просто огромную  работу  задолго
до начала ее гастролей, поставив целью создать нужную атмосферу  для  успеха
Энни. Они поработали с прессой, сообщали  в  нужное  время  слухи  в  нужные
газеты и журналы, на кабельное и спутниковое телевидение, издавали плакаты и
размещали их на видных местах. Особое место в  рекламной  кампании  занимали
интервью Энни музыкальным и околомузыкальным изданиям.
   - Пресса не обходит вас вниманием, - с удовлетворением отметил Луи, глава
отдела рекламы. Сказал он  это  с  сознанием  гордости  за  проделанную  его
отделом работу. - Билеты распродаются в момент открытия билетных  касс.  Мне
кажется, что эти гастроли будут успешными. К тому же Франция никогда не была
легким рынком, где можно было  бы  продать  иностранный  музыкальный  товар,
поскольку в стране есть  собственные  отличные  певцы  и  музыканты.  Однако
должен признать, что сам не ожидал такого ажиотажа в самом начале гастролей.
   - Вы для этого проделали просто гигантскую работу, - поздравила его Энни,
и Луи ухмыльнулся, явно довольный ее комплиментом
   - Благодарю вас. Я буду под рукой во время гастролей,  чтобы  помочь  вам
справиться с любыми проблемами, которые только могут возникнуть. Так что  не
смущайтесь и прямо обращайтесь ко мне.
   - Хорошо, не буду смущаться, - пообещала девушка, в то же время абсолютно
убежденная в том, что Фил или один из его помощников  сумеют  уладить  любой
вопрос. Ей еще ни разу не доводилось самой решать проблемы, слава Богу!
   Энни поднялась на самой заре, легко позавтракала и  укатила  на  стадион,
чтобы порепетировать перед началом  сегодняшнего  концерта.  Звуковая  сцена
была уже почти смонтирована, хотя кое-где еще  слышался  перестук  молотков.
Строители  сновали  взад-вперед  по  металлическим   лесам,   скрепляя   их,
подтягивая соединения и пробуя их на прочность. Бывали случаи,  когда  сцены
обваливались от вибрации, вызванной  грохотом  музыки,  или  когда  рушились
зрительские трибуны оттого,  что  фаны,  войдя  в  раж,  принимались  дружно
топать. Никто не хотел подобного на этот раз.
   Не отставали  и  электрики,  напряженно  трудившиеся  под  самой  сценой,
проверяя электрические цепи. Микрофоны щелкали и  гудели,  когда  ктолибо  в
очередной раз принимался их проверять.
   Группа  крепких  мускулистых  молодых  ребят  начала  заносить  на  сцену
музыкальное оборудование. Клавишные и ударные уже заняли почти все свободное
место, а еще предстояло установить громоздкие усилители. То  и  дело  что-то
падало, и гулкий звук, многократно отражаясь эхом, разносился по стадиону.
   - Смотреть надо, - орал ответственный за оборудование. - Эта штука  денег
стоит!
   - Извини, Джек, - оправдывался несчастный. - Я просто споткнулся.
   - Куда это ставить? - тут же раздавался новый крик, и Джек что-то орал  в
ответ
   Небольшая  группа  певцов  хора  выстроилась  перед  рядом  микрофонов  и
принялась репетировать,  по  многу  раз  прерываясь  и  повторяя  недающуюся
музыкальную  фразу  Этим  же  занялась  и  Энни,  ее  музыканты  и   недавно
присоединившаяся к  ней  балетная  труппа.  Каждое  движение  танцоров  было
детально выверено  сценическим  хореографом  и  тщательно  отрепетировано  в
Лондоне в большом зале. Сейчас им надлежало перенести все  это  на  открытую
сценическую площадку, где им предстояло выступать и где им грозила опасность
споткнуться,  запутавшись  в  проводах,  тянущихся  по  всей  площадке,  или
свалиться с края сцены...
   Музыканты были более ограничены в движении, поскольку были  пришпилены  к
своим музыкальным инструментам. Им  можно  было  сделать  лишь  пару  шажков
взад-вперед. У Энни было  гораздо  больше  свободы  движения  по  сцене,  на
которой этим вечером ей предстояло выступать. Но и ее движения были  так  же
четко отработаны, как и у  балетной  труппы,  которая  как  бы  переливалась
взад-вперед по сцене, создавая впечатление играющей искрами приливной волны.
Пока балетная труппа проводила репетицию, электрики решили  посмотреть,  как
работают   бесчисленные    подсветки,    предназначенные    для    вечернего
представления, чтобы убедиться в, том, что нигде нет обрывов.
   -  Сумасшедший  дом,  -   поделился   впечатлением   Брик,   жмурясь   от
удовольствия.  -  Тебе  нравится  подготовка  к  большому  представлению?  Я
чувствую, как горячка охватывает меня с головы до пят.
   - Что? - рассеянно переспросила Энни, наблюдая за танцорами.
   - Адреналин, говорю, работает!
   - Брик, ты что, никогда не боялся сцены? - спросила девушка, завидуя  его
жизнерадостности и избытку сил...
   - Никогда  в  жизни.  Я  жду  не  дождусь  сегодняшнего  вечера!  -  Брик
изобразил, как он играет на  ударных,  глаза  его  засверкали.  -  Когда  мы
начинаем, когда мои барабаны застучат, я, кажется, могу взлететь  на  воздух
от восторга. На живом концерте я могу стучать по барабанам так  сильно,  как
хочу того я сам, греметь так громко, как мне нравится, не  обращая  внимания
на чьи-то жалобы по этому поводу, и никто не заставит меня убрать звук! Игра
на ударных сродни хорошему сексу - никогда нельзя  полностью  насытиться  ни
тем, ни другим, но всегда кто-то хочет помешать вам получать удовольствие.
   Музыканты ее группы нашли эту мысль  весьма  забавной,  но  Энни  уже  не
слушала разглагольствований Брика. Она  во  все  глаза  следила  за  Марком,
который в дальнем углу сцены беседовал о чем-то с Филиппом. Оба они смотрели
в  сторону  прожекторов  большого  диаметра,  питавшихся  от  аккумуляторов,
спрятанных под потолком. Крановщик  был  занят  тем,  что  устанавливал  эти
батареи  должным  образом,   снизу   ему   помогал   советами   помощник   с
радиотелефоном в руках, стоявший на краю сцены.
   На Марке сейчас был черный свитер и голубые джинсы. Каким-то образом  ему
удавалось выглядеть сексуальным и элегантным даже в самой обычной одежде.  У
девушки пересохло во рту, и она отвела  взгляд  в  сторону.  Не  следует  ей
показывать, что она следит за ним. В последние несколько дней Энни удавалось
избегать его общества. Сегодня был заключительный концерт в Париже, и вся ее
команда должна была затем двинуться на следующее выступление в Лион. Вряд ли
Марк последует за ними туда.
   Долгий день постепенно подходил к вечеру, и девушка заметно устала.  Верь
день она провела на ногах, и ее силы убывали.
   - Иди и немного передохни, ты утомилась, - предложила ей  Диана,  обнимая
подругу  в  самый  разгар  ее  попыток  справиться  с  довольно  затасканной
вариацией одной из ее популярных песен.
   - Ужас  какой-то,  -  поморщилась  Энни.  -  Только  до  середины  хорошо
получается. Я, пожалуй, повторю еще раз, прежде чем уйду передохнуть.
   - Энни! Остановись прямо сейчас, - раздался снизу голос Филиппа.  Девушка
оглянулась и едва успела различить  его  в  наступающих  сумерках  вместе  с
Марком, стоявшим рядом с ним, как электрики включили полное  освещение.  Она
замерла на полуслове, ослепленная  этой  вспышкой.  На  секунду  она  словно
переместилась куда-то во времени и  пространстве,  в  ушах  у  нее  внезапно
загрохотали автоматные очереди, раздался пронзительный женский крик...
   - Боже! Энни, что с тобой? - откуда-то  появилась  Диана,  невидимая  для
Энни в этом буйстве света.
   - Уберите свет! - донесся снизу крик Марка.
   Электрики поспешили выполнить распоряжение. Свет юпитеров  погас,  и  все
поглотила темнота. Энни стояла, содрогаясь от рыданий,  слезы  текли  по  ее
лицу. Диана крепко обняла ее, поглаживая плечи, бормоча ласковые слова.
   - Все хорошо, все хорошо... Я с тобой... Ты в полной безопасности...  Что
случилось?
   Тут на сцену вскочил Марк. Энни через плечо Дианы посмотрела ему в лицо и
увидела, что он все понял. Вся еще дрожа, Энни опустила веки.
   - Отвези ее в отель, - тихо приказал Филипп Диане. - Она не  в  себе.  Ее
надо увезти и дать хотя бы пару часиков отдохнуть. Она переутомилась.  Напои
ее горячим чаем, дай пару  таблеток  аспирина  и  уложи  в  темной  комнате.
Проследи, чтобы  никто  не  шумел,  не  включал  телевизор  или  магнитофон.
Оставайся в соседней комнате, можешь и сама немного прилечь,  но  только  не
засыпай.
   - Я позабочусь об Энни, - неожиданно вмешался Марк.
   Филипп и Диана вежливо улыбнулись, и Диана сказала:
   - Это очень мило с вашей стороны, но это моя  обязанность,  и  я  за  ней
присмотрю.
   Марк не стал спорить, но Энни уловила, с каким трудом он сдержался.
   - Пойдем, - бросила Диана, увлекая девушку за собой,  поддерживая  ее  за
плечи. Энни была даже рада тому, что исчезает  из  поля  зрения  его  темных
глаз. Интересно, была бы у нее подобная галлюцинация, если бы Марка не  было
рядом, если бы он не преследовал ее  неотрывным  взглядом,  страстно  желая,
чтобы Энни вспомнила прошлое?
   Вернувшись к себе в номер, Энни забылась тяжелым  сном,  наполненным  все
теми же кошмарами. Они заставляли ее вновь и вновь пробуждаться в страхе. Ее
трясло, она не сразу могла сообразить, где  находится,  в  испуге  оглядывая
темную спальню, и вновь впадала в тяжкое забытье...
   Но девушка очень устала. Даже кошмары не могли помешать ее сну. Засыпая в
очередной раз, Энни подумала, не снятся ли ей кошмары именно потому, что она
так сильно устала...
   Потом ее разбудила Диана, вовремя появившаяся с чашкой чая, чтобы  помочь
ей одеться и отвезти ее обратно на стадион.
   Они поехали туда в фургоне местного поставщика продовольствия.  Это  было
предпринято для того, чтобы незаметно проскочить мимо толпившихся  у  входов
на стадион фанов. Окна в фургоне были тщательно затемнены.
   - Поешь? - предложила Диана.
   Энни энергично замотала головой. От одного упоминания о еде  ее  чуть  не
замутило.
   - Ты должна съесть бутерброд, - настаивала Диана, не  слишком  удивленная
ее  отказом.  Она  всякий  раз  предлагала  ей  перекусить   перед   началом
выступления, хотя заранее была уверена, что Энни все равно откажется.
   - Даже не говори о еде. Все, поехали.
   Они проехали мимо толп поклонников, как  и  предполагали,  незамеченными.
Затем Энни выбралась из фургона и прошла в один из запасных  ходов,  который
вел к костюмерным и гримерным, расположенным внизу,  образуя  под  стадионом
целую анфиладу комнат. Энни нашла своих музыкантов, выглядели  они  неважно.
Лишь у одного Брика был цветущий  вид.  Рассыльный  приволок  ему  громадный
гамбургер, и ударник,  болтая  с  Энни,  жадно  поглощал  его.  Бас-гитарист
пораженно следил, как быстро исчезают куски гамбургера в глотке Брика.
   - У тебя просто нет нервов! - возмущенно воскликнула Энни, отводя  взгляд
от ритмично жующих челюстей Брика.
   - Я голодный. Я работал как собака, - оправдывался он.
   - Ты форменный обжора, -  подхватили  и  остальные  музыканты,  бросая  в
ударника журналами, тапочками, книгами. А тот,  увертываясь  от  летевших  в
него предметов, отвечал в том же духе:
   - А вы сборище кретинов, вот вы кто.
   - Нервничаешь, дорогая? - спросил Филипп, подходя к Энни и целуя ее.
   - У меня внутри все просто заледенело...
   - Выйдешь на эстраду, и все будет в полном порядке, ты же сама знаешь,  -
успокоил  ее  Филипп,  а  Энни  страдальчески   сморщилась,   заслышав   гул
зрительских голосов,  доносящийся  со  стадиона,  который  был  заполнен  до
отказа. Сверху  доносилась  дробь  барабанов  -  это  выступала  французская
группа, открывавшая концерт.
   - Да, знаю. Но это не помогает. - Тут Энни  вновь  взглянула  на  жующего
Брика, который как раз собирался перейти  к  нарезанному  тонкими  ломтиками
жареному мясу. - И уж совсем не помогает хорошему  состоянию  смотреть,  как
люди жадно пожирают  пищевые  отбросы,  приехав  сюда,  в  Париж.  Я  просто
поражаюсь тому, что и во Франции все та же мерзкая еда, что  и  везде.  Я-то
думала, у французов получше со вкусом.
   - Они делают отличные гамбургеры, - радостно сообщил Брик.
   - Возможно, из конины, - ядовито вставил бас-гитарист,
   Брик явно занервничал.
   - Вы меня разыгрываете... Французы не едят лошадей, правда?
   Но все, к полному ужасу Брика, согласно закивали. Брик позеленел.
   Филипп засмеялся.
   - Ну вот, осталось  совсем  чуть-чуть,  дорогая.  Первая  группа  отлично
разогреет публику для тебя. - Он глянул на часы и озабоченно заметил: -  Вам
остается пять минут. После этого музыканты первыми должны выйти на сцену,  а
за ними наступит и твой черед.
   Вся в испарине, Энни  ринулась  в  свою  гримерную.  Подставила  шею  под
холодную воду, это помогло, и она принялась подправлять грим.  В  это  время
раздался стук в дверь.
   - Энни!
   Девушка замерла. Это был голос Марка. Что ему нужно? Она вовсе не ожидала
его  появления.  Ей  пришлось  дважды  сглотнуть,  прежде  чем  она   обрела
возможность произнести хоть слово.
   - Да?
   - Музыканты уже на сцене, У тебя всего пять минут.
   - Ох!.. - У нее снова свело желудок. В  этот  момент  дверь  в  гримерную
приоткрылась.
   - Можно мне войти?
   - Нет! Уходите! Где Филипп, где Диана? - лихорадочно твердила  Энни.  Она
была на грани паники.
   - Прекрати, - раздался спокойный и властный голос Марка. Он поймал  ее  и
крепко прижал к себе, несмотря на сопротивление.
   - Оставьте меня в покое! Почему здесь нет Дианы?  Она  всегда  бывает  со
мной. И где Филипп? Куда они все подевались? - Девушка рванулась из  объятий
Марка, борясь со жгучим желанием крепко прильнуть к нему...
   - Все наверху и ждут твоего выхода. Я сказал, что провожу тебя. Здесь, во
Франции, ты моя гостья, поэтому я и сказал им, что  сам  буду  заботиться  о
тебе. - Его руки  гладили  ее  волосы,  нежно,  ласково,  словно  успокаивая
насмерть перепуганную зверушку.
   - Я привыкла, что они всегда рядом, - хмуро  буркнула  Энни.  -  Мне  они
нужны.
   - Нет, Энни,  они  тебе  не  нужны,  -  мягко  возразил  Марк.  Его  губы
дотянулись до ее виска. - Ты сказала, что уже взрослая, значит, тебе  больше
не нужно, чтобы Филипп и Диана все время были рядом.
   - Но я не нуждаюсь и в вашей помощи! - воскликнула девушка, а  самой  уже
так хотелось уткнуться лицом ему в шею. От  запаха  его  кожи  она  чуть  не
потеряла сознание, так сильно участился у нее пульс.  Ей  снова  вспомнились
ночные кошмары, когда Марка убивали и он умирал. И слезы хлынули из ее глаз.
   - Так ли, Энни? - прошептал Марк. Он провел рукой по ее  спине,  прижимая
девушку к себе. - А мне ты нужна! Как воздух, как солнце, как небо!
   Девушку затрясло еще сильнее.
   - У меня были те самые кошмары, пока я отдыхала  в  отеле,  -  прошептала
она. - Они повторяются снова и снова. Ну  зачем  вы  пробудили  во  мне  эти
ужасные сновидения? Я никогда ими не страдала до встречи с  вами.  А  теперь
мне кажется, что они будут преследовать меня всю  оставшуюся  жизнь.  Сны  о
том, чего я не помню...
   Марк поцеловал девушку в ее мокрые глаза.
   - Не думай об этом сейчас. Иди и пой.
   - Я не могу, - жалобно вздохнула девушка, почти повиснув на Марке.
   - Конечно же, можешь, - подбодрил он ее. - Я буду там, и ты  будешь  петь
для меня.
   Энни услышала властные нотки в  его  голосе,  и  ее  измученное  сердечко
дрогнуло в ответном порыве. Губы Марка  жадно  искали  ее  губы,  и  девушка
перестала противиться. Она подставила ему свои губы, обвила его шею  руками,
теснее прижалась к нему. Она солгала - Марк ей действительно был нужен.
   Он первым вырвался из объятий,  тяжело  и  неровно  дыша,  с  потемневшим
лицом.
   - Пора идти, - выдохнул Марк и повел ее к двери.
   В коридоре толпились люди, выскочившие  взглянуть  та  знаменитость.  Они
улыбались ей, похлопывали по плечу,  когда  она  проходила  мимо,  пожелания
удачи звучали на английском и французском языках. Энни не слышала ни единого
слова из всего этого, лишь заученно улыбалась и кивала в ответ,  механически
переставляя ноги. И вообще ей казалось, что она  идет  не  на  сцену,  а  на
эшафот.
   Марк и Энни остановились перед сценой, невидимые для зрителей.  Его  рука
все еще обнимала девушку  за  плечи.  Подоспели  Филипп  и  Диана,  чмокнули
девушку в щечки, но и тут Марк не ослабил  своих  ободряющих  объятий.  Энни
немного встревожилась от взглядов, которые ее друзья бросили на нее и Марка,
в них явно читалось и любопытство, и удивление, но пока они воздержались  от
расспросов.
   На сцене в ярком и блестящем красно-белом наряде красовался конферансье и
разогревал публику, подготавливая к ее появлению, и зрители  ревели  во  всю
мочь: "Энни! Энни! Энни!" Наконец конферансье добрался до главных  слов:  "А
сейчас перед вами выступит... - загрохотала барабанная дробь, -  леди,  ради
которой вы все сегодня пришли. Она прибыла во Францию и начинает здесь  свои
первые гастроли... - Снова его речь перебила долгая дробь  и  громкие  вопли
публики. - Давайте покажем же ей, как мы ее любим... эту дикарку, эту чудную
маленькую девчушку. - Его слова вновь перебили барабаны. - Энни Дюмон!"
   Зрители вновь заревели от восторга. Марк  чмокнул  девушку  в  макушку  и
мягко подтолкнул ее вперед. Девушка, выполняя заученные  движения,  выбежала
на черный круг посреди огромной сценической площадки, а вокруг нее  бушевала
разгоряченная публика. Голубой луч прожектора упал на нее. В круге света она
приподняла руки в  том  умоляюще-беззащитном  жесте,  который  так  нравился
Филиппу, что он настаивал, чтобы его подопечная именно с него начинала и  им
оканчивала каждое выступление: ноги врозь, руки широко разведены в  стороны,
словно девушка хотела обнять всех зрителей.
   Приветственные  крики  звучали  повсюду.  Девушка  засмеялась  и   сумела
преодолеть внутреннюю скованность.
   - Привет! Как жизнь? - по-французски приветствовала всех девушка.
   - Привет, Энни! - ревела в ответ публика.
   - Я так рада вас всех видеть, -  продолжала  Энни,  наконец-то  припомнив
слова из сценария, написанного для нее Филиппом, и теперь все  у  нее  пошло
гладко.
   К тому времени, когда надо было начинать петь первую песню, публика  была
приручена, Энни это почувствовала. Хотя зрители не были видны в темноте, она
знала, что они смотрят на нее не отрываясь. Все волнения  были  забыты.  Она
чувствовала необычайный подъем духа.
   Затем на сцену высыпала группа  танцоров.  В  темноте  ярко  сверкали  их
костюмы. Энни принялась представлять каждого из них по имени. Публика всякий
раз взрывалась оглушительными аплодисментами. Потом Энни танцевала  с  ними,
потом снова пела. Пока звучала ее меланхолическая песня, в зале стояла такая
тишина, что, казалось, можно было  услышать  даже  шорох  упавшего  волоска.
Когда песня кончилась, публика шумно вздохнула и мгновением позже взорвалась
бурной овацией.
   Потом Брик выдал нескончаемое соло на барабане. Дробь возносилась в  высь
синего вечернего парижского  неба.  И  это  соло  полюбилось  публике.  Брик
мгновенно превратился в знаменитость, его имя повторяли вновь и вновь,  пока
не замерла барабанная дробь. Он неустанно кланялся, улыбаясь  во  весь  рот.
Для всей группы Энни тот вечер оказался на редкость удачным.  Энни  снова  и
снова выходила петь, похоже было, и ее и музыкантов не  отпустят  со  сцены.
Всякий раз, когда они пытались завершить концерт, неумолкаемый  рев  публики
звал их назад. Но вот наконец они ушли со  сцены  и  больше  не  вышли.  Все
сияли, смеялись от радости так бурно, что  казалось  -  вот-вот  взлетят  на
воздух. Стреляли  пробки  от  шампанского,  вино  пенилось  в  бокалах.  Все
целовались, обнимались, но больше всех доставалось Энни. Ее так душили,  что
она боялась наутро оказаться вся в синяках.
   Были тут и Филипп с Дианой, возбужденные, радостные.  Они  тоже  целовали
Энни, твердили, какая она замечательная,  какая  потрясающая,  уверяли,  что
никогда еще не пела она так прекрасно, просто волшебно.
   В дальнем конце комнаты Энни заметила Марка, его  напряженный,  застывший
взгляд. Он не подошел к ней, но, когда Энни встретилась с ним  взглядом,  ее
словно током ударило. И тут же она перестала слышать шум и  гам,  царящие  в
переполненном помещении. Энни вспомнила избушку та краю леса, тишину  лесной
глуши. Она вспомнила, как лежала в объятиях Марка в темноте под раскидистыми
ветвями деревьев, переполненная ощущениями, о существовании которых даже  не
подозревала, которых не понимала...
   Энни привыкла петь перед публикой, быть перед глазами сотен тысяч  людей,
ее не пугали беснующиеся и орущие фаны, грохот децибел из динамиков. Но  она
не привыкла к тем чувствам, какие вызывал у нее Марк, и это пугало ее.
   - Пойдем, тебе надо переодеться и принять  душ.  Нас  ждут  на  приеме  в
отеле, - сказала Диана, появившаяся рядом.
   От  неожиданности  Энни  едва  не  подпрыгнула,  уставившись  на  подругу
округлившимися глазами.
   - Что?
   - Да не волнуйся ты так, будет  всего  несколько  сотен  приглашенных,  -
смеясь добавила Диана.
   Представление давно окончилось, но народ никак не мог утихомириться. Брик
разве что не носился по потолку. Он схватил  барабанные  палочки  и  выбивал
дробь по головам приятелей, по столам и креслам, по стенам. Он не был пьян и
не наглотался наркотиков - просто избыток адреналина в крови  не  давал  ему
покоя. Обычно Энни от него не отставала. Она любила блистать на сцене, петь,
выходить на бис. Истраченная  ею  энергия  возвращалась  к  ней  из  зала  в
десятикратном размере. И долго еще после концерта она не могла думать ни  о,
чем другом. Но только не сегодня. Именно сейчас она не  могла  думать  ни  о
чем, кроме Марка.
   Энни приняла душ, насухо вытерлась, надела вечернее платье - одно из  тех
немногих, что у нее были: серебристо-зеленое с  глубоким  декольте  и  почти
совершенно обнаженной спиной. Платье поддерживалось  тонкими  бретельками  и
завершалось короткой развевающейся юбочкой, открывавшей ее стройные ножки.
   Когда  Энни  появилась  в  этом  наряде,  все  ахнули  от   восторженного
удивления. Брик тут же затянул грубым, нарочито дурашливым голосом  одну  из
песен  собственного  сочинения:  "Она   слишком   сексуальна,   чтобы   быть
порядочной, да, слишком уж она сексуальна, вот в чем беда, только  посмотри,
как она вертит..."
   Энни  запустила  в  него  палочкой.   Несколько   минут   спустя   служба
безопасности тайком провела ее и музыкантов по  одному  из  запасных  ходов,
чтобы усадить их в другой  фургон  и  отвезти  обратно  в  отель.  Здесь  их
быстренько провели в другое помещение, значительно более  просторное  и  уже
заполненное гостями. Громко звучала музыка. Энни угостили еще шампанским, но
девушка только чуть хлебнула, она и так была на взводе...
   Марк тоже был там, но все никак не подходил  к  ней,  а  Энни  все  время
следила за ним.  Марк  тоже  поглядывал  на  нее,  его  взгляд  непреодолимо
втягивал ее в глубину его глаз, и она беспомощно проваливалась в них, словно
в космическую черную дыру.
   Кто-то обратился к ней, она что-то  ответила,  всего  лишь  на  мгновение
переведя взор с Марка на собеседника, и тут же потеряла его из виду  посреди
людской толпы. Но он все время оставался с ней. Внутри у нее все дрожало, ее
мучило желание физической близости с Марком, настолько острое, что  ей  было
совсем невмоготу.
   Весь вечер сегодня Энни пела для него. Пела не для публики, а только  для
него одного, думая только о нем, существуя лишь ради него, целиком отдаваясь
музыке...
   Постепенно  она  выходила  из  состояния  эйфории,  обуявшей   ее   после
триумфального завершения концерта. И тут как раз вновь  появился  Марк.  При
его появлении Энни замерла, а он глянул с  высоты  своего  роста  на  нее  и
спокойно сказал:
   - Тебе пора спать.
   Но окружающие бурно запротестовали:
   - Эй! Но ведь еще совсем рано! Не ломайте нам праздник!
   Но Энни согласно кивнула, сильно побледнев при этом.
   - Я правда очень устала.
   - Я провожу тебя в номер, - сказал Марк.
   Энни перехватила быстрый изучающий взгляд
   Дианы, заметила, как нахмурился Филипп. Они ничего ей не сказали, но Энни
знала, что они переводят взгляд с нее на Марка, пытаясь понять, что же между
ними происходит. Обычно кто-то из них в такой час  подходил  напомнить,  что
уже поздно. Обычно один из них брал на  себя  заботу  о  ней  и  сопровождал
девушку от начала выступления и до возвращения ее в номер после концерта. Но
сегодня их место узурпировал Марк, и они наблюдали эту картину с  изумлением
и, несомненно, с некоторой тревогой.
   Энни захотелось их подбодрить, и она подошла поцеловать их на прощание.
   - Вы оставайтесь и повеселитесь еще, а у меня уже глаза слипаются.
   По выражению их лиц она поняла, что они готовы были возразить, настаивать
на том, что это их дело проводить ее, но так как  вокруг  все  уже  начинали
прислушиваться к их разговору, то  им  не  хотелось  устраивать  сцен,  а  с
вопросами можно было и повременить.
   За всю дорогу до гостиницы Марк не проронил ни слова, но  следом  за  ней
вошел в ее номер. Энни обернулась к нему в некотором замешательстве.
   - Спокойной ночи, Марк...
   А он ухватил ее за плечи и резко  притянул  к  себе,  властно  поцеловал,
затем вздернул голову и посмотрел на ее усталое, но залившееся краской лицо.
   - Ты пела ведь для меня, правда?
   - Да, - призналась девушка, глядя на его губы. Ей так хотелось, чтобы  он
снова ее поцеловал. Но Марк лишь рассмеялся.
   - Спокойной ночи, Энни.
   Энни, не думая, почти инстинктивно привстала на цыпочки, чтобы дотянуться
до его губ. На этот раз поцелуй получился кратким, почти учтивым,  а  спустя
еще миг Марк ушел, тихо прикрыв за собой дверь и оставив Энни мечтать о нем.
   На следующее утро Энни  немного  понервничала,  встретясь  с  Филиппом  и
Дианой, но скоро убедилась, что, несмотря  на  их  нетерпение  приступить  с
расспросами, они предпочли тактику игнорирования самого существования Марка.
Всякий  раз,  когда  произносилось  его  имя,   Энни   ощущала   в   воздухе
напряженность, замечала, как Филипп и Диана обмениваются быстрыми взглядами,
подавляя вертящиеся на языке вопросы Энни даже хотелось, чтобы ее спросили о
Марке. Это могло бы разрядить  обстановку.  Но  что  она  сказала  бы  своим
друзьям? Если и сама пока не понимала, что с ней происходит.
   Сегодня вечером им предстояло отправиться в Лион.  До  полудня  никто  не
приходил и не мешал репетировать, и  они  выложились  полностью.  Даже  Брик
выдохся и едва шевелил языком, более того, он даже не выбивал  дробь  ложкой
по тарелке, что всегда делал за обедом. Сейчас он устало позевывал, уставясь
в пространство, постанывая, когда приходилось шевелиться,  и  морщась,  если
кто-то рядом говорил слишком громко. В три часа дня перед отелем остановился
роскошный автобус, в котором им предстояло  ехать  до  Лиона.  Вся  компания
погрузилась в него. Едва они миновали предместье Парижа и покатили по  улице
Пеж, как Брик мгновенно заснул.
   Марк так и не появился до самого их отбытия. Объявится  ли  он  в  Лионе,
ломала голову Энни, откинувшись назад в мягком кресле и поглядывая на дорогу
сквозь затемненные окна автобуса.
   Так прошло несколько часов, и ей стало явно его не хватать. Она неотрывно
думала о Марке. Стоило ей сомкнуть веки, как его образ возникал  перед  ней.
Она видела его почти как  наяву,  похоже,  ей  даже  не  надо  было  и  глаз
закрывать! Она вспоминала, как Марк смотрел на  нее,  как  сладки  были  его
губы. Время замедлило свой бег, минуты казались долгими  часами.  Энни  была
уверена, что с момента их последней встречи прошли недели...
   Он появился как раз в тот момент, когда ей нужно было выходить  на  сцену
уже в Лионе. Сердце у нее перевернулось при виде его. Только что она была  в
депрессии, ощущая полный упадок сил и считая, что совершенно не в  состоянии
петь сегодня вечером. Но едва Марк улыбнулся ей, как все  изменилось,  кровь
вновь побежала по жилам. глаза загорелись!
   - Я провожу ее, - сказал Марк Филиппу и Диане, единственным,  кто  был  в
этот момент рядом с Энни. Те стушевались, слегка рассерженные, посмотрели на
девушку, но та не замечала их присутствия, гладя только  на  Марка,  поэтому
протесты замерли на их губах. Они поцеловали девушку  и  вышли,  пожелав  ей
удачного выступления. Не успела закрыться за ними дверь, как Энни уже была в
объятиях Марка.
   - Скучала по мне?
   Девушке не было нужды отвечать - Марк и так  все  понял.  Энни  буквально
впилась в него. Марк присел на  маленькую  кушетку,  стоявшую  в  гримерной,
посадил девушку себе на колени и стал целовать.
   Порой, оставаясь  с  ним  наедине,  Энни  напрочь  забывала  о  том,  что
тревожило ее в их взаимоотношениях, о сновидениях, о событиях былых дней,  в
реальности которых Марк был так уверен. Сейчас для  Энни  существовало  лишь
настоящее, данный момент, Марк, целующий ее.
   - Сегодня вечером ты снова будешь петь только для меня, - прошептал Марк.
   И Энни выполнила его  просьбу.  Она  пела  с  таким  воодушевлением,  что
привела  в  изумление  даже  собственных  музыкантов.  Зрители   же   просто
бесновались от восторга - это было самое лучшее выступление Энни.
   Потом Энни плакала от счастья, к ней подбегали люди и восторженно хлопали
по плечам, пихали, щипали, но она видела одного лишь Марка, чувствовала  его
одобрение даже на расстоянии, хотя во время вечеринки он был довольно далеко
от  нее.  И  снова  именно  Марк  отвел  ее  в  номер  грандотеля  в  Лионе,
расположенного в самом центре города, между Роной и Соной.
   К этому времени уже все знали о них. Музыканты стали отпускать шуточки по
этому поводу, ухмылялись, удивленно поднимали брови, но только до той  поры,
пока радом не было Марка.  Его  побаивались,  слишком  значительной  он  был
фигурой, над таким не посмеешься.
   Но  вот  наступил  момент,  когда  Диана  решилась  поговорить  на  тему,
беспокоящую ее и Филиппа. Она  начала  с  выражением  смущения  и  некоторой
нерешительности на лице:
   - Энни, у тебя это серьезно? Ну, ведь он... э... старше  тебя  и  к  тому
же... э... француз!
   Энни звонко расхохоталась, пожалуй, чересчур звонко.
   - И что с того? Ну конечно же, он француз, а какое это имеет значение?  К
тому же я сама наполовину француженка.
   Диана выглядела ошарашенной, словно никогда об этом не знала.
   - Ах да, конечно же, я просто позабыла, я подумала, что он... Но ведь  ты
никогда не жила во Франции!
   - Диана, я наполовину француженка, а Марк старше  меня  всего  на  десять
лет, это не слишком большая разница.
   - Но у такого мужчины наверняка нет отбоя от женщин.  Он  так  сексуален,
что вряд ли страдает от недостатка любовных утех.
   - Я знаю все о его прошлом, -  с  уверенностью  заявила  Энни.  -  Ты  бы
удивилась, Диана, как много я о нем знаю! - Очень удивилась, подумала она  и
еще больше обеспокоилась.
   - Но ты ведь не можешь быть уверена, что он тебе рассказал абсолютно все,
- возразила Диана, покраснев и повысив голос. - Энни, ты всегда  вела  очень
уединенный образ жизни, и я даже не Представляю, как ты сможешь  общаться  с
таким человеком, как Марк.
   - Я учусь, - ответила девушка и внезапно рассмеялась. -  Диана,  мне  уже
двадцать четыре! Время, когда пора совершать собственные ошибки. Так позволь
мне это делать самой.
   Диана нахмурилась и поджала губы, не найдясь, что ответить.
   - Ты так сильно переменилась. Сразу по  возвращении  из  нашего  медового
месяца... - Она запнулась и смущенно посмотрела на подругу.  -  Ты  ведь  не
обиделась на то, что мы с Филиппом поженились?
   Было дело. Но это случилось так  давно.  Теперь  это  не  имело  никакого
значения. Энни покачала головой и улыбнулась Диане.
   - Я очень рада за вас обоих, я вижу, как вы счастливы друг  с  другом,  и
это здорово! Да, ты права, я переменилась, но я думаю, что  жизнь  не  может
стоять на  месте,  ты  не  находишь?  Вы  с  Филиппом  так  хорошо  обо  мне
заботились, что мне не приходилось даже задумываться о  том,  как  жить  без
вас. Но теперь я могу жить самостоятельно, и я открываю в себе много нового.
   Диана, похоже, окончательно растерялась и с трудом выдавала улыбку.
   - Что ж, Энни, все отлично... но...  о...  прошу  тебя,  будь  осторожна,
обещаешь? Марк Паскаль человек очень опытный, умудренный жизнью, а  ты  нет.
Мы просто хотим, чтобы потом ты не плакала. Может, Филиппу стоит  поговорить
с ним, навести справки, убедиться в том, что он не женат?
   - Он не женат, - убежденно сказала Энни.
   Диана посмотрела на нее с сожалением.
   - Энни, он может наговорить тебе что угодно, но ведь может и солгать.  Ты
же только что познакомилась с ним, как же ты можешь  так  ему  доверять?  Ты
знаешь Филиппа долгие годы, вот ему ты можешь доверять полностью.
   - Да, - задумчиво кивнула девушка, на лице ее читалось замешательство.
   - Так пусть Филипп и выяснит все о нем, - убеждала  ее  Диана.  -  Ты  же
такая неопытная, а мужчины часто обманывают.
   Энни заколебалась, потом кивнула со вздохом.
   - Ладно, пусть выясняет. - Она привыкла, что Филипп ведет все ее дела,  и
во всем полагалась на него. И все же, оглядываясь на последние недели,  Энни
призналась сама себе, что она сильно переменилась после  свадьбы  Филиппа  и
Дианы. Или же это случилось после того, как она встретила  Марка,  пришла  в
голову неожиданная мысль. Насколько же сильное влияние оказал на нее Марк?
   - Не позволяй ему разделить нас, - взмолилась Диана. - Все  эти  годы  ты
провела под крылышком Филиппа, еще с той поры, когда только  начинала  петь.
Это несправедливо по отношению к нему - допустить, чтобы посторонний человек
встал между тобой и нами в тот самый момент, когда ты становишься  настоящей
звездой, ты согласна со мной?
   - Я не позволю ему этого сделать, - ответила Энни, но как-то  неуверенно,
потому что Марк действительно встал между ней и ее друзьями,  и  Энни  знала
это.
   - Он постарается это сделать, - кратко резюмировала Диана. - Ведь  он  же
не дурак, ты согласна? Если ты станешь поп-звездой международного класса, то
будешь приносить миллионы. Я уверена в том, что он захотел получить  и  свой
кусок пирога.
   - Нет-нет! Он вовсе не такой!  -  горячо  запротестовала  девушка,  но  в
глубине  души  шевельнулись  сомнения,  так  ли  это  на  самом  деле?  Что,
собственно, она о нем знает-то?
   - Ты не можешь быть в этом абсолютно уверена, не  так  ли?  -  продолжала
свое Диана, и в ее словах была израдная доля правды. Энни не была  до  конца
уверена в Марке, ведь она знакома с ним так недолго. Откуда  ей  знать,  что
его россказни относительно прошлой жизни, о том, что Марк знал ее прежде, не
выдумка? Может, Диана права? Был ли Марк заинтересован в деньгах?  Не  хотел
ли он просто выступить в роли могущественного покровителя  одной  из  звезд,
ставшей впоследствии всемирно известной? Он явно не прочь был взять  ее  под
свое крыло,  действуя  при  этом  очень  властно,  всегда  в  нужный  момент
оказывался рядом, стоило ей лишь оглянуться, поджидая  момента,  когда  надо
увести ее домой, словом, всячески подчеркивал, что Энни принадлежит ему.
   - Держись от яего на расстоянии, пока Филипп не проверит все досконально,
- умоляла ее Диана.
   Энни прикусила губу, потом нехотя кивнула.
   - Ну ладно. Теперь мы покидаем Францию. Не думаю, что у меня будет  много
встреч с ним.
   Тем временем Филипп сделал несколько телефонных звонков и, пожав плечами,
сказал дамам:
   - Допустим, проверку Марк прошел успешно. На первый  раз  в  его  стенном
шкафу трупов не нашли, но мы копнем глубже, тогда и увидим, что к чему.
   - Ничего ты не раскопаешь, - с вызовом заявила Энни, скрестив, пальцы  за
спиной, как делала в детстве.
   - Энни, не слишком увлекайся им, - теперь уже Филипп принялся  упрашивать
девушку. - Подожди, пока мы не узнаем о нем больше.
   После выступления в Лионе они должны были направиться в Швейцарию и затем
в Германию, где предполагалось дать несколько концертов, но в  тот  полдень,
как раз перед тем, как  Энни  и  ее  музыканты  собирались  занять  места  в
автобусе, появился Марк. Он прикатил на красном "феррари", двигатель  машины
утробно  урчал,  и  все  музыканты  с  завистью  уставились  на   обтекаемую
спортивную машину.
   - Как думаешь, продаст ли он мне  эту  машину?  -  спросил  Брик.  -  Да,
спроси-ка его еще, могу ли я сделать на ней  пару  фигур  высшего  пилотажа,
скажем штопор? Я бы отдал свои барабанные палочки, чтобы подержать  в  руках
этот чудный руль!
   Энни передала Марку его слова, и тот  весело  рассмеялся,  потом  замотал
головой и коротко и сухо объяснил по-французски:
   - Я никогда никому не доверяю водить эту машину. И уж конечно, не  сделаю
исключения  для  двадцатилетнего  мальчишки,  который  наверняка  уже  успел
разбить вдребезги пару собственных машин.
   - Да, Брик очень легкомыслен, - признала Энни  и  вернулась  к  ударнику,
чтобы передать ему ответ Марка.
   - Самодовольная свинья, - завопил Брик, но Марк, лишь ухмыльнулся.
   - Возможно, я спас тебе жизнь, дурачок. Эта машина - убийца.
   Но его слова лишь подогрели восторг Брика перед автомобилем.
   - Я люблю опасные машины и рисковых женщин, - прорычал он, пока  приятели
заталкивали его в автобус.
   - Вот и я люблю, - тихо сказал Марк, глядя сверху на Энни.
   Смущенная, чувствуя себя скованной обещанием, данным Диане, Энни сказала:
   - Мне тоже лучше пойти в автобус.
   - Ты не поедешь вместе с ними, - отрезал Марк. -  Ты  поедешь  вместе  со
мной.
   Девушка напряглась, покачала  головой,  ее  длинные  черные  волосы  тоже
качнулись.
   - Мне очень жаль, Марк, но я не могу поехать с вами. Я  поеду  со  своими
музыкантами. Если я этого не сделаю, то они обидятся и будут долго дуться на
меня. Они ждут, что я поеду с ними, а не буду выкидывать фортели, как  будто
я что-то особенное, а они так, наняты мне в помощники.
   Выражение лица у Марка было решительным и жестким.
   - Ты будешь путешествовать вместе с ними до конца гастролей, сейчас же  я
хочу, чтобы ты пару дней побыла со мной. Репетиций у тебя не предвидится  до
следующей среды, так что у нас есть масса времени.
   - Для чего? - взволнованно спросила девушка.
   Марк обхватил ее рукой за плечи и толкнул на сиденье  спортивной  машины.
Энни принялась брыкаться.
   - Марк, я не могу...  Мои  вещи  в  автобусе...  Филипп  и  Диана  станут
беспокоиться о том, что со мной на этот раз случилось...
   Ее друзья выехали вперед на несколько часов раньше, чтобы убедиться,  что
все в порядке: в гостинице  заказаны  номера  и  уже  ждут  их,  сценическая
площадка и зрительские трибуны надежно смонтированы.
   - Музыканты скажут им, что ты уехала со мной.  -  Марку  удалось  наконец
усадить девушку в машину, и он быстро захлопнул дверцу.  Потом  обернулся  к
Брику и остальным музыкантам и крикнул:
   - Я забираю Энни с собой. Мы подъедем к началу репетиций.
   - Эй, вы там! Что себе позволяете? Что тут  происходит?  -  заорал  Брик,
весьма встревоженный. Но Марк уже включил зажигание. Двигатель издал  мощный
рык, и, прежде чем Брик успел добежать, машина унеслась прочь.
   - Пристегни ремень, - приказал Марк, пока Энни беспомощно оглядывалась на
разъяренного Брика.
   - Куда вы меня везете?  -  дрожащим  голосом  спросила  Энни,  неожиданно
осознав, что они вновь оказались наедине. Что он замыслил на этот раз?  Была
ли права Диана в отношении его?  Был  ли  Марк  на  самом  деле  амбициозным
интриганом, расчетливым человеком, пытающимся поставить  под  свой  контроль
новую рождающуюся звезду? Что же он приготовил для нее на этот раз?
   - В горы Юра, - ответил Марк, и девушка от удивления  тихо  ахнула.  Марк
бросил на нее быстрый взгляд и  уверенно  направил  машину  в  бурный  поток
дорожного движения Лиона, заполонивший все его улицы.
   - Поражаюсь, как ты не догадалась об этом сама, - пробурчал Марк.
   Ну конечно же, она должна была бы догадаться, и она догадалась  бы,  если
бы не  была  так  расстроена  опасениями  Дианы  относительно  Марка  и  его
потенциальной угрозы Филиппу, как ее менеджеру.
   - Но это же в сотнях миль отсюда? - охрипшим голосом выдохнула девушка.
   - У тебя совсем нет чувства расстояния и направления. - Марк  был  слегка
удивлен. - Нет, Энни,  отсюда  совсем  недалеко.  Мы  будем  там  к  вечеру,
примерно к ужину. Я уже заказал номер в маленьком трактирчике, который  знаю
давно, он расположен рядом с моей деревней. Там отличная  кухня  с  местными
кулинарными секретами. Впрочем, это место не претендует на  какую-то  особую
роскошь, но в трактире очень уютно, да и люди там приятные.
   - Вы хотите познакомить меня с вашей семьей? -  У  Энни  зачастил  пульс.
Значит, Марк поступает совершенно обдуманно и серьезен в  своих  намерениях,
раз собирается ввести ее в дом своих родителей! Очевидно, Диана ошибалась  и
Марк действительно не женат, иначе он бы не рискнул представить  Энни  своим
близким.
   - Завтра, - пообещал Марк. - Тебе они понравятся, и я уверен, ты им  тоже
полюбишься. Ну не надо так беспокоиться. Ты очень  устала,  тебе  так  и  не
удалось как следует выспаться. Приляг на сиденье  и  закрой  глаза,  отдохни
немного.
   Энни не стала спорить. Во-первых, она  была  потрясена,  во-вторых,  Марк
прав, она страшно устала: на прошлой неделе она выложилась без остатка и  не
успела как следует отдохнуть. Так что она прикрыла веки и откинулась  назад,
предоставив мыслям полную свободу.
   Я еду домой, подумала Энни, и ужасно удивилась этой простой мысли. Я  еду
домой! У нее никогда еще не было собственного дома с того времени, как  умер
отец, а ей тогда стукнуло всего одиннадцать. С тех самых пор  она  постоянно
ощущала себя одинокой в этом жестоком мире.  Мать  никогда  не  любила  свою
дочь, никогда Энни не чувствовала ее ласки, того, что у нее  есть  мать  или
родной дом, а каждому  человеку  требуется  место,  которое  можно  было  бы
назвать родным. Возможно, и она найдет свой дом в горах Юра?
   Энни задремала, и ей снились зеленые леса и долины, прозрачный и холодный
горный воздух, полевые  цветы,  буйно  растущие  на  лужайках,  под  стенами
каменной кладки. Ей слышался перезвон церковных колоколов,  разносящийся  на
мили окрест. Она видела, как карабкается вверх по скалам голубоватых  гор  с
белыми снеговыми шапками, видневшимися в отдалении. И что интересно,  места,
которые она видела во сне и которых ни разу в жизни не видела наяву, были ей
знакомы. Когда она была еще девочкой, ее отец часто о них рассказывал. Да  и
сам Марк много говорил о них, пока они были вдвоем, впрочем,  и  самой  Энни
эти места часто снились прежде. Возможно,  эти  места  покажутся  ей  совсем
знакомыми, когда она увидит их наяву.
   Тем временем машина поднималась все выше в горы, держа курс на границу со
Швейцарией. Воздух заметно похолодел. Небо было чистым, словно  хрустальным.
Энни  поблагодарила  Марка  за  запасной  свитер,  который  тот  раскопал  в
багажнике.
   - У меня есть еще и пижама, могу ее тебе одолжить, -  сказал  Марк.  -  А
потом купим тебе еще и зубную щетку.
   - Вам нужно было дать мне возможность забрать из автобуса мои вещи.
   - Если бы я дал тебе такую возможность, ты бы не поехала со мной.
   Энни косо глянула на него.
   - Ну почему мужчины так любят  проявлять  власть?  -  Затем  добавила  со
вздохом: - Филипп и Диана будут сильно беспокоиться.
   - Я им не нравлюсь, - сухо заметил Марк.
   - Ну, просто они вас плохо знают.
   - Они боятся, что я отниму тебя у них!
   Энни не могла  отрицать  очевидное,  немного  озадаченная  прозорливостью
Марка. Как быстро он докопался до  сути.  А  он,  бросив  на  нее  долгий  и
пристальный взгляд, решительно заявил:
   - И я это сделаю.
   Энни  затрепетала.  Его  решимость  восхищала  ее,  но  она   не   забыла
предупреждений Филиппа и Дианы. Хочет ли ее  Марк  потому,  что  любит,  или
потому, что она может вскоре стать известной звездой, правда, если Филипп  с
Дианой не ошибаются...
   День еще не  кончился,  когда  они  подъехали  к  околице  деревни.  Марк
притормозил у небольшого трактира  с  остроконечной  крышей.  На  качающейся
вывеске была изображена серебристая рыба среди зеленого тростника.  Название
"Гостиница для рыбаков" было выведено красными буквами с  завитушками  прямо
под рисунком.
   - Здесь мы и остановимся, - заявил Марк. - Сюда приезжает много  англичан
порыбачить в  наших  реках.  Часто  останавливаются  на  ночлег  и  те,  кто
проезжают мимо, в сторону швейцарских озер.
   Марк  вновь  тронул  машину  и  поехал  вперед  по   прямой,   казавшейся
бесконечной дороге, проходившей через сосновый бор. Деревья  стояли  темными
рядами по обеим сторонам дороги.
   - Куда мы едем? - нервно спросила девушка, озираясь на  тенистые  заросли
деревьев. - Скоро стемнеет!
   И в самом деле быстро сгущались сумерки, в  лесу  становилось  темновато,
казалось, вот-вот наступит ночь. Марк свернул  с  хорошей  дороги  на  узкий
проселок, понемногу зараставший молодыми деревьями.
   - Нет! - закричала Энни, внезапно перепугавшись. Она знала этот проселок,
знала, куда тот ведет. - Марк, не надо, я не могу, не везите меня  туда,  не
заставляйте идти туда!
   Рука Марка, скользнув вбок, перехватила ее руку.
   - Не надо бояться, дорогая. Я рядом и позабочусь, чтобы с тобой ничего не
случилось.
   Энни потянулась к ручке  и  попыталась  открыть  дверцу.  Марк  остановил
машину, и она, справившись наконец с дверцей, выскочила наружу.  Марк  также
выскочил из машины и обежал ее вокруг, чтобы поймать Энни,  заключить  ее  в
объятия.
   - Что тебя так испугало? Тут никого нет! - успокаивал он ее.
   - Вы знаете, это здесь... - выдохнула Энни, дрожа как в лихорадке. -  Мне
снилось это место. Я знаю, будет плохо, когда  я  окажусь  там,  где  все  и
произошло... Нет, это уж слишком! Я этого не вынесу...
   Марк продолжал сжимать девушку  в  объятиях.  ветер  раздувал  ее  черные
волосы, и они бились о его лицо.
   - Слушай, Энни, слушай, как шумит сосновый бор!
   А лес вздыхал  вокруг  них,  деревья  поскрипывали  под  порывами  ветра,
трещали, когда ломались и падали наземь ветви. Шум стоял неумолчный.
   Он и пугал и очаровывал девушку.
   - Доверься мне, - умоляюще произнес Марк. - Все, чего я хочу от  тебя,  -
это просто пройти дальше по этому проселку до...
   - До лесной избушки, - закончила Энни, вздрогнув при этом. - Я знаю, куда
ведет этот проселок. Скоро стемнеет. Я ненавидела этот сон.  От  него  такая
горечь на душе. Ощущение  утраты,  пустоты...  Он  ушел,  ушел  навсегда.  -
Чувство страшной потери вновь обрушилось на девушку, словно  сон  повторялся
наяву.
   - Я с тобой, - шепотом напомнил ей Марк, целуя Энни в щеку.
   Она недоуменно посмотрела на Марка, крепко обняла его,  словно  опасаясь,
что он опять пропадет куда-то, сгинет...
   - О Марк! Что со мной происходит? Я боюсь... Я схожу с  ума?  Я  не  могу
туда пойти Мне нельзя туда Я знаю, что там...
   - Я хочу, чтобы ты пошла и увидела, - мягко продолжал настаивать Марк.  -
Ты все должна увидеть собственными  глазами  и  убедиться  в  том,  что  все
правда.
   Девушка колебалась; дрожа на ветру,  затем  тяжко  вздохнула  и  согласно
кивнула головой. Марк был прав, она должна все увидеть собственными  глазами
и во всем сама разобраться.
   Они медленно поднимались в гору в сгущающихся сумерках. Энни  вздрагивала
при каждом звуке, пугливо  озиралась  по  сторонам.  Завидев  избушку,  Энни
остановилась как вкопанная. Сердце гулко билось в груди.
   - Это же... Это точно, я помню... Я это видела... - в тех самых кошмарах,
мысленно добавила девушка. Да, она видела это  место  во  сне,  но  кто  мог
поручиться, что Марк каким-то способом не внушил ей эти сновидения?
   И мог ли он заставить ее все вспомнить? И так ярко? Она знала  эти  места
так, словно всю жизнь тут жила, узнавала малейшие подробности - то, как были
сложены бревна стен под крытой дерном крышей. Энни помнила эту дверь,  окна,
прикрытые ставнями, деревянную бочку с крышкой, она  помнила  и  эти  сосны,
уходящие в бесконечность,  и  даже  старый  ясень,  растущий  неподалеку,  с
молодой листвой на растрескавшихся старых ветвях.
   Энни робко глянула на дверь избушки.
   - Я не могу туда войти! Не пытайтесь меня заставить...
   - Даже вместе со мной?
   Девушка посмотрела на Марка, заглянула в глубь его темных бездонных  глаз
и тяжко вздохнула.
   - Что ж, если так надо... - Впрочем, если Марк рядом  с  ней,  она  может
многое.
   - Ну, а где же спрятан ключ? - спросил Марк.
   Энни, ни минуты не задумываясь, ответила:
   - Под ступенькой.
   Только тут она замерла, вся похолодев, - откуда она могла об этом знать?
   Марк шумно дышал. Не глядя в ее сторону, он наклонился и медленно  провел
рукой под деревянной половицей, потом выпрямился с ключом в руках. Никто  из
них не произнес ни слова. Марк вставил  ключ  в  дверной  замок,  послышался
металлический скрежет. Он толкнул дверь,  и  та  распахнулась  внутрь.  Энни
замерла на пороге, вся  сжавшись,  испуганно  заглядывая  внутрь.  Воздух  в
избушке был сырой и холодный, пахло плесенью от  земляного  пола.  Убранство
избушки состояло из старого деревянного стула, широкой  деревянной  лавки  в
углу, на которой можно было разложить соломенную подстилку, да ржавой  печки
в центре, с дымовой трубой, уходящей под крышу. На стене полка с несколькими
кружками и тарелками. Тут же кастрюльки на гвоздях  и  охапка  дров,  видимо
укрытых здесь от дождя. Ничего тут не изменилось, и Энни как-то сразу поняла
это. Мгновенно. Даже старые сковородки остались на своих  местах.  И  старые
погнутые оловянные тарелки,  некогда  имевшие  голубой  ободок,  также  были
знакомы ей, словно она видела их только вчера. У Энни слезы  навернулись  на
глаза. Девушка прижалась лицом к  стене,  замерла.  Потом  ее  зазнобило  от
воспоминаний, которые сейчас проносились у нее перед  глазами  с  немыслимой
быстротой, словно она едет в поезде  и  смотрит  на  людей,  поля,  вокзалы,
уходящие назад... Воспоминания летели все быстрее и быстрее, из тьмы времени
выплывали лица, события, образы.
   - О, нет! Нет-нет, нет! - твердила  Энни.  Марк  стоял  вплотную  к  ней,
придерживая ее, чтобы не упала.
   - Ну тихо, дорогая, успокойся, не плачь. Сейчас мы уедем,  если  это  так
плохо на тебя действует.
   Но Энни его даже не слышала. Она вся целиком была где-то в прошлом, в его
объятиях. И не сейчас, не в этой избушке, а там,  под  раскидистыми  ветвями
деревьев, темной летней ночью, где они любили друг  друга  на  подстилке  из
папоротников, шуршавшей в такт  движению  их  тел.  Аромат  смятой  травы  и
листьев был столь силен, что Энни ощущала его и сейчас.
   Девушка стояла с закрытыми глазами, вдыхая аромат, который напомнил ей  о
блаженстве, какое она испытала тогда в его объятиях. Ее руки  ощущали  тепло
его кожи, гладили его крепкие  широкие  плечи,  спину,  чувствуя  его  силу,
вслушиваясь в неровное шумное дыхание. Она вспомнила,  как  жадно  притянула
тогда его к себе, как неистово впустила его в себя, горя  желанием  удержать
так навсегда.
   Свет луны падал на их обнаженные тела, струясь, словно речная вода... Они
оба понимали опасность, грозящую им, и тем неистовее любили друг друга.  Они
отдавались любви полностью, казалось, им не утолить любовный голод, ведь они
не могли знать, будет ли у них еще такой шанс. В  их  ненадежном  мире  лишь
любовь была очагом стабильности, но любовь такая хрупкая материя,  а  смерть
была рядом, буквально за углом...
   Внезапно картина резко изменилась. Энни  издала  грудной  стон.  Каким-то
образом она поняла, что наступил тот страшный момент, ее последняя встреча с
ним. Это было на следующий день. Марка привели в деревню его преследователи.
Немцы требовали опознать английского летчика, грозя  жестокими  карами.  Они
хотели знать, кто укрывал беглеца. Анна как раз стояла на пороге своей лавки
и видела, как Марка провели мимо, бледного, с трудом  переставляющего  ноги,
покрытого багровыми пятнами запекшейся крови.
   Девушка не могла вновь вынести такое, она рванулась назад, в настоящее, в
эту избушку, где сейчас и стояла дрожащая и всхлипывающая.
   - Ну зачем вы заставили меня прийти сюда? - бормотала она. -  Я  не  хочу
больше вспоминать... Это слишком больно.
   - Энни, но все это было давным-давно. Сейчас нам ничто не грозит, -  тихо
сказал Марк, поглаживая девушку по голове, по спине.  -  А  теперь  расскажи
мне, что ты вспомнила. Ведь ты что-то припомнила, правда?
   На миг Энни затихла, потом шепотом начала:
   - Мы пришли сюда после того, как... были в  лесу  в  тот  последний  раз.
Вернулись в эту самую избушку...
   Он слушал внимательно каждое ее слово, не спуская с нее глаз. Его сильная
рука гладила ее, успокаивая, передавая свое тепло ее заледенелому телу.
   - А еще вы сказали, что вам бы хотелось,  чтобы  у  нас  был  ребенок,  -
припомнила Энни и тут же снова  увидела  его  лицо  тогда,  в  прошлом.  Она
слышала голос того Марка. Ей снова захотелось выть в голос, потому  что  тот
Марк был убит. Но нет же, он живой и стоит рядом с ней, слушая  ее  рассказ.
От всего этого у девушки голова пошла кругом. Запинаясь, она  продолжала:  -
Но вы сказали еще, что это невозможно - в нынешних условиях... Мне  пришлось
бы плохо в деревне. У сельчан свои представления о морали, меня  бы  никогда
не простили. Вы сказали, что не хотите для  меня  такой  участи.  А  еще  вы
сказали, что если нам удастся выжить, то вы вернетесь сюда и разыщете  меня,
а потом мы устроим свадьбу. Но  если  нам  не  суждено  пережить  войну,  не
суждено более свидеться, то нам надо,  как  вы  тогда  сказали,  Марк,  жить
сегодняшним днем в полную меру, ничего не оставляя  на  потом  и  ничего  не
оставляя после себя, как если бы нас и вовсе не было на этом свете.
   Энни вдруг замерла, потом побледнела как смерть.
   - Что? Что еще случилось? - поспешно спросил Марк,  испуганный  внезапной
переменой в ней.
   Девушка  взглянула  на  него,  повернулась,   прикусив   губу,   оглядела
помещение. Марк ждал, бледный, напряженный.
   - Энни, в чем дело?
   Девушка остановила взгляд на дровах, сложенных под окном.
   - Здесь. Это было здесь... - С этими словами она  принялась  растаскивать
дрова.
   Марк после краткого замешательства стал помогать ей. Это была  грязная  и
тяжелая работа, но Энни ничего не замечала.
   Пять минут спустя она замерла, хрипло и тяжко дыша, опустилась на  колени
и дрожащими пальцами дотронулась до глубоко вырезанных в нижнем бревне стены
инициалов. Буквы потемнели от времени, но все еще  были  отчетливо  видны  -
начальные буквы их имен "А" и "М", переплетенные вместе, и  под  ними  слово
"Навечно". Прошедшие полвека не смогли уничтожить их.
   "Навечно", - мысленно повторила девушка. Неужели поэтому они и  вернулись
сюда? Неужели силой своих чувств они смогли стать частичкой вечности...
   Марк опустился на колени  рядом  с  ней  и  тоже  дотронулся  пальцем  до
инициалов, вглядываясь в них.
   - О, Марк... - выдохнула девушка, оборачиваясь к нему. - Смотри, они  все
еще здесь...
   Марк заглянул девушке в глаза, его собственные ярко горели.
   - Ну вот, Энни. - Он дышал так бурно, лицо  его  залилось  краской.  -  Я
люблю тебя, - с трудом выговорил он. В следующий миг он уже жадно  впился  в
ее губы...
   Все сомнения, которые еще оставались, мигом улетучились. Энни  совершенно
точно знала, что уже давно любила этого человека, любит его и сейчас так же,
как любила его В той, прошлой жизни. Их лишили тогда любви - смерть отобрала
у Энни возлюбленного. Но на этот раз у них все впереди.
   Марк неохотно  оторвался  от  поцелуя,  посмотрел  на  ее  воодушевленное
лицо...
   - Dear, - прошептал он. - Я так давно тебя люблю. С того момента, как  ко
мне стали возвращаться воспоминания, я знал, что когда-нибудь разыщу тебя. А
потом  я  увидел  твою  фотографию  и   мгновенно   узнал.   У   меня   была
одна-единственная цель в жизни - найти тебя вновь. Я  должен  был  прийти  и
разом все  решить,  но  вместо  этого  мне  пришлось  выжидать  и  тщательно
планировать свои действия. Я боялся, что ты примешь меня за сумасшедшего.
   - Так оно и было, - сказала девушка со вздохом.
   - Но теперь ты мне веришь. - Марк смотрел на  нее  сверкающим  взором,  с
выражением надежды и веры.
   - Я стала кое-что припоминать после нашей встречи, - призналась  девушка.
- Мне не хотелось этого... Я боялась, что могу еойти с ума вместе с вами, но
вот Сегодня все картины были настолько живы, настолько реальны, что я больше
не сомневаюсь. Я вспоминала  то,  что  действительно  произошло  в  реальной
жизни...
   - Я знал, что ты вспомнишь. Ты должна была вспомнить,  -  хрипло  вставил
Марк. - То, что мы вспоминаем, - частичка вечности. Воспоминания приходят  и
уходят. Но в одном я абсолютно уверен - мы принадлежим друг другу. Нам  дали
еще одну возможность прожить жизнь вместе, вырастить детей, которых у нас не
было в той жизни... - Марк запнулся, бросив на нее быстрый хмурый взгляд.
   - Так в чем же дело? - встревожившись, спросила Энни.
   - Я не могу жить нигде, кроме Франции, Энни, - решительно  сказал  он.  -
Что ты на это скажешь? Можно, конечно, пойти  на  компромисс,  полгода  жить
здесь, полгода в Англии... но...
   - Я буду рада жить в Париже, - сказала Энни, и  ее  глаза  засверкали  от
обуревавших ее чувств. - Разве вы забыли, что я  наполовину  француженка?  И
там, где живете вы, там и мой дом. А  с  Филиппом  и  Дианой  мы  как-нибудь
уладим. Я не вижу причин, почему он не может оставаться моим менеджером,  вы
согласны?
   - Абсолютно, - ответил Марк. - К тому же у меня  есть  собственное  дело.
Что ж, Филипп отличный профессионал, и мне он нравится. Я  тоже  думаю,  что
нам удастся прийти к полюбовному соглашению. Не  волнуйся,  мы  все  уладим,
любовь моя, - и Марк чмокнул девушку в щечку, потом поцеловал  ее  глаза.  -
Главное, что мы вновь вместе, - шепнул он.
   Энни притянула  его  к  себе  и  засыпала  поцелуями.  Теперь  она  могла
оставаться в этой стылой и затхлой избушке хоть всю жизнь, лишь бы  вот  так
целоваться с Марком, ощущать жар его тела, слышать его неровное дыхание.  Но
Марк отпрянул назад, глубоко вздохнул и сказал:
   - Уже поздно, становится  темно.  Нам  бы  лучше  поспешить  вернуться  в
трактир.
   Марк помог девушке подняться с пола, и они, обнявшись, вышли из  избушки.
Марк ей улыбался, светясь такой же радостью, что и она.
   - Сегодня вечером мы поужинаем вдвоем и будем  долго-долго  говорить  обо
всем, Энни. Я хочу знать, что ты вспомнила. А  утром  я  познакомлю  тебя  с
моими родителями. Я скажу им, что встретил женщину, которую  ждал  всю  свою
жизнь. Я скажу им, что хочу жениться  на  ней,  как  только  она  даст  свое
согласие...
   - Я согласна, - произнесла Энни.


Пер с англ. А Перепечко
Издательство "Радуга", 1997 г.


 


<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...
Другие книги жанра: романы
Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу: [1] [2]

Страница:  [2]