- Финна нет, - неохотно призналась Мэгги. - Он  в  Веллингтоне.  Вернется
только завтра.
   - Правда?
   У Мэгги возникли сильные подозрения, что, судя по тону реплики, Ник точно
знал об отъезде Финна. Вероятно, он установил слежку.
   -  Какая  жалость...  Дело  в  том,  что  часть  коллекции  завтра  будет
отправлена за море... - огорченно протянул он.
   - Да, не получилось, - сказала Мэгги, но недостаточно быстро, потому  что
Патти, как всегда, ринулся преодолевать препятствия:
   - Не вижу причины, почему бы Мэгги не сходить одной. Финн не обидится. Ты
можешь выбрать что-нибудь и от его имени. Нельзя огорчать  человека,  Мэгги,
особенно если он с такой готовностью идет навстречу.
   Этого она и боялась.
   - Я не хотел бы компрометировать вашу внучку, ужиная наедине с  ней...  -
Тончайшей искорки иронии хватило, чтобы поджечь новый заряд.
   - Прекрати!.. - взорвался Патги. - Я  настаиваю.  Ты  друг  семьи  -  что
плохого, если вы  поужинаете  вместе?  По-моему,  мысль  прекрасная.  Оставь
сомнения, Мэгги. И между прочим, почему бы мне не пригласить вас на обед?  В
качестве извинения за обиду, которую невольно нанес.
   Маркхам тяжело задышал, видя, что остался в стороне, но Ник  до  обидного
просто рассеял напряженность:
   - И думать не смейте. В конце-концов, выгоду-то собираюсь  извлечь  я,  и
немалую...
   Мэгги вздрогнула. У нее было ощущение, что он имеет в виду не деньги. Она
попыталась было поднять со дна вымышленную еще  для  Сэма  договоренность  о
встрече, но объединенный флот трех упрямых мужчин одним  залпом  потопил  ее
хлипкий ботик. Оставалось  надеяться  только  на  то,  что,  избавившись  от
стариков, она сможет отказать змию-искусителю уже не церемонясь.
   - Думаю, ты понимаешь, почему они не против, чтобы я показалась с  тобой?
-  прошипела  она,  когда  дедушки,  огрызаясь  друг  на  друга,  удалились,
прошептав ей каждый  по  отдельности,  что  еще  возобновят  разговор,  ради
которого  приходили.  -  Хотят  подмазать  тебя,  и  к  тому   же   надеются
использовать тот факт, что ты публично продемонстрировал связь с их семьей.
   - Которой семьей? Монтекки или Капулетти? - Ник не взял  наживку.  -  Они
всегда такие?
   - Сегодня они были в ударе. Я не ужинаю с  тобой,  Ник,  так  что  можешь
убрать с лица эту довольную мину.
   - Трусиха.
   Она взорвалась от этой детской дразнилки.
   - Не думай, будто я не знаю, что у тебя на уме.
   - Да? И что же у меня на  уме?  -  спросил  Ник,  совершая  экскурсию  по
комнате. Он брал в руки украшения,  с  интересом  рассматривал  замысловатую
звуковоспроизводящую аппаратуру, превращавшую библиотеку  в  развлекательный
центр.
   Это был вызов. Она приняла бой:
   - Ты начал скупать акции. Акции Коула и Донована. Почему?
   - Ты и скажи, почему. Кажется, ты знаешь ответы на все вопросы.
   Как бы она хотела не знать!
   - Это уже заметили, да будет тебе известно. Ты не долго сможешь прятаться
за подставными фирмами. Неужели ты хоть на минуту  можешь  представить,  что
тебе удастся захватить...
   - Допустим, я не собираюсь ничего захватывать. Допустим... в нужное время
я выброшу акции на биржу и устранюсь.
   Спровоцировав катастрофу.
   - Но это противозаконно!
   - А разве есть свидетели? Я их  не  знаю,  -  веселился  Ник,  театрально
оглядываясь. - А кстати, почему ты решила, что за этим стою я?
   - Потому что ты сейчас злорадствуешь, вот почему. Послушай,  Ник,  ты  же
видел, что Маркхам и Патрик... они уже старики, они положили всю свою  жизнь
на эти компании. Ты не можешь разрушить построенное ими только ради какой-то
чудовищной мести... Подумай обо всех  людях,  работающих  на  обе  компании.
Множество невинных людей пострадают только из-за твоей гордыни...
   - Это больше чем гордыня, Мэгги,  ты  прекрасно  понимаешь.  Вы  получили
честное предупреждение.
   - Неделя...
   -  За  которую  твой  муж  не  сделал  ничего,  чтобы  избавить  Лори  от
наваждения. Если ты в самом деле хочешь  узнать,  что  я  планирую...  -  Он
выдержал мучительную паузу, так что в конце концов она  нетерпеливо  топнула
по толстому ковру, и с деланной надменностью закончил: - Я скажу за обедом.
   - Я же сказала, что не приду.
   - Ладно. - Он повернулся, удивив ее легкостью, с которой принял отказ.  И
только у самых дверей бросил через плечо: -  Надеюсь,  ты  любишь  сюрпризы,
Мэгги!
   - Подожди! Ник, подожди! - Он заставил  ее  бежать  за  собой.  Простучав
каблучками по плитке пола, она догнала его у входной двери. -  Черт  возьми,
Ник, это же шантаж!
   - Какой ужас!
   Она прикусила губу.
   - Почему ты на самом деле хочешь, чтобы я поужинала с тобой?
   - Допустим, хочу публично продемонстрировать связь с семьей...
   - Ты говоришь так, будто мы - мафия, - нахмурилась она.
   - Те двое вели себя именно в таком духе. Похоже, фамильная  честь  значит
для них очень много... Хотел бы я посмотреть, что они  сделают  с  тем,  кто
осмелится покуситься на нее.
   Это угроза? Она решилась.
   - Хорошо, я поужинаю с тобой, если ты  сдержишь  слово  и  объяснишь  мне
причины...
   - Я всегда держу слово.
   Мэгги фыркнула.  В  этот  момент  из  кухни  показался  Сэм  с  красными,
слезящимися  глазами.  Мэгги  немедленно  забыла  о  самодовольном  дьяволе,
стоящем перед ней.
   - Сэм, извини, вообще-то я не хотела заставлять тебя готовить это чили. И
все равно я не обедаю дома. Сэм... ты в порядке?
   Он вытирал глаза, позволяя хлопотать над собой.
   - Я такая стерва... Почувствовала себя виноватой и решила отыграться.  Но
я же не всерьез. Ты простишь меня, Сэм?
   - Конечно. - Голос прозвучал глухо, но не от слез. Сэм вытер мокрые  щеки
фартуком в оборочках, только подчеркивавшим его мужественную  красоту.  -  К
счастью, я еще не брался за чили... Это лук для испанского омлета, который я
готовлю для себя.
   - Лук? - Мэгги вдруг заметила едкий аромат. - Как, ты... ты  развлекался,
пугая меня?
   - Вот и на моей улице праздник,  -  ухмыльнулся  Сэм  и  мигнул  красными
глазами на человека  у  дверей.  -  Вы  уходите?  Что  сказать  Финну,  если
позвонит?
   Финн никогда не давал себе труда звонить, когда уезжал, - по крайней мере
звонить Мэгги. Значит, это было предостережение. Не будучи посвящен в  тайну
их брака, Сэм, наверное, о многом догадывался, и, кроме  того,  разговоры  о
разводе и необходимости соблюдать в связи  с  этим  предельную  осторожность
велись при нем.
   Чувствуя, как забилось сердце, Мэгги рассмеялась.
   - Скажи ему, что я ушла искать свою фортуну.


   ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Два часа спустя Мэгги, доставленная Ником  в  ресторан,  уже  сожалела  о
своем легкомысленном отношении к предстоявшему испытанию. Ресторан  оказался
итальянским семейным заведением, крошечной забегаловкой для  местного  люда,
где немногие посетители располагались за столиками у бугристых стен.  Другие
- ожидали заказанных на дом обедов у входа. На мгновение Мэгги почувствовала
себя не в своей тарелке, понимая, что одета с неподобающей случаю роскошью -
на нее глазели со всех  сторон.  Настолько  неуместной  она  не  чувствовала
себя... пожалуй, никогда.
   В результате она довольно ошарашенно улыбнулась подошедшему  черноглазому
официанту. Проклятый Ник Фортуна... он еще и  галстук  оставил  в  машине  и
теперь, в своем сером костюме и  шелковой  рубашке  с  распахнутым  воротом,
чувствовал  себя  совершенно  как  дома.  Это,  разумеется,  была  месть  за
полуторачасовое  ожидание,  пока  Мэгги  "бегала   наверх   ополоснуться   и
причесаться". Она понежилась  в  горячей  ванне,  не  спеша  помыла  волосы,
сделала маникюр и макияж, прежде чем облачиться в  изящное  черное  вечернее
платье от Оскара де ла Рента. К нему были подобраны босоножки мягкой кожи на
высоком каблуке и высокие розовые, с микроскопическими черными муравьишками,
перчатки от Изабель Канова.  Одетая  таким  образом,  она  чувствовала  себя
подготовленной к чему угодно Но недооценила Ника.
   Когда  Мэгги  вернулась  в  библиотеку,  он  разговаривал  по   телефону,
покачивая в руке стакан виски,  -  занимался  делами.  О  задержке  не  было
сказано ни слова; он с самым искренним видом сделал  комплимент  ее  наряду.
Сразу надо было догадаться, что он устроит нечто подобное. Ник Фортуна -  не
из тех, кто подставляет правую щеку после удара по левой. И вот, вместо того
чтобы привезти в элегантное заведение, к каким она привыкла, он  препроводил
ее сюда.
   - Полагаю, я должна поблагодарить за то, что ты не привез меня на стоянку
грузовиков, - язвительно заметила она.
   - Не мешало бы, - холодно согласился он. - Просто я  не  стал  жертвовать
своим вкусом ради того лишь, чтобы проучить тебя.  Еда  здесь  превосходная,
хотя обстановка и оставляет желать лучшего.
   Она пожала плечами.
   - Я не страдаю снобизмом.
   - Страдаешь. Ты пыталась поставить меня на место за то, что  я  осмелился
поступить не по-твоему. И тебе не пришло в голову спросить, где я  собираюсь
ужинать. Ты облачилась в боевые доспехи, чтобы не оставить  мне  выбора.  Ты
хотела, чтобы  я  играл  на  твоем  поле,  в  элегантном  окружении,  где  я
чувствовал бы себя человеком низшего сорта.
   - Вовсе нет. - Она была искренне поражена  глубиной  проникновения  в  ее
подсознание, толкающего к самозащите.
   - Нет? - Он не поверил, и улыбка его была отвратительно самодовольной.
   - Нет! Я никуда не хотела идти с тобой, если ты дашь себе труд вспомнить.
Ты вынудил меня. Не  нравится  -  сам  виноват.  Скажи  спасибо,  что  я  не
приказала Сэму вышвырнуть тебя из дома.
   - В этом случае тебе пришлось бы искать нового красавчика на его место. -
Под бархатистостью голоса почувствовалась сталь.
   - У Сэма черный пояс по карате.
   Он пренебрежительно  промолчал.  Мэгги  смотрела  на  черную  с  проседью
голову, склоненную над меню. Он поднял глаза и перехватил ее взгляд.
   - Тебе уже не смешно,  а,  Мэгги?  -  Он  не  собирался  показывать  свое
восхищение тем, как  быстро  она  преодолела  неловкость  -  с  естественной
грацией человека, способного чувствовать себя как дома в любой ситуации. Это
лишний раз подтверждало крепнувшее в нем ощущение, что под маской фривольной
светской дамочки скрывается гораздо более сложная женщина... здоровое  ядро,
может быть, несколько покрывшееся ржавчиной от  долгого  бездействия  в  той
комфортной жизни, которую она вела, но не испортившееся. И вдруг  она  снова
удивила его - она рассмеялась.
   - Я тебя достала, Ник, признайся! Сначала я не была в этом уверена  -  ты
вел себя так холодно и учтиво. Но я тебя действительно достала!
   Он легким кивком головы признал ее победу.
   - Не люблю, когда меня заставляют ждать. Запомни это.
   - Только я бы все-таки предпочла стоянку грузовиков, -  сообщила  она.  -
Обожаю хот-доги, гамбургеры и тому подобные непотребности. Сэм не  допускает
их в дом, и могу поклясться, что он учуял бы за двадцать метров, если  бы  я
съела гамбургер.
   - Сэм с его... способностями и вкусами... похоже, занимает большое  место
в твоей жизни. Похоже, у тебя очень... близкие отношения с прислугой.
   - Так кто же теперь сноб? - веселилась Мэгги, игнорируя  скрытый  вопрос.
Если Ник Фортуна желает что-то узнать, он может снизойти до прямого вопроса.
   - Он твой любовник?
   Все-таки спросил. Люди, с  которыми  она  до  сих  пор  общалась,  обычно
исподволь приближались к интересующей их теме.
   - Не потому ли твоему мужу приходится публично  доказывать  свои  мужские
способности? Потому, что дома его кастрировали?
   Искушение дать ему пощечину было очень  сильным.  Она  стиснула  руки  на
коленях. Он нарочно поддевает, чтобы получить преимущество. Беда в том,  что
ей не приходит в голову ничего достаточно отрезвляющего, чтобы поставить его
на место. Застывшее в бледной надменной маске лицо  скрывало  ее  внутреннюю
растерянность.
   Ник подался вперед и продолжал в оскорбительно любопытствующем тоне:
   -  Думаю,  женщине  твоего   типа   нужен   кто-то   очень   искусный   и
изобретательный в постели. Сэм так же хорош на деле, как на вид?
   - Ник! - Она оглянулась на соседние столики и со свистом выпустила воздух
сквозь обнаженные в улыбке зубы. - Ты отвратителен.
   - Я это слышал. - Прорезавшая лицо улыбка придавала словам двойной смысл.
- Ты краснеешь? Неужели я смутил тебя, легендарную  кокетку?  Мне  казалось,
что подобного рода шуточки - хлеб и вино для твоего окружения...
   - Мое окружение более склонно к легкой игре словами, чем...
   - Чем к прямоте?
   Мэгги  открыла  большое  пластиковое  меню  и  принялась   сосредоточенно
просматривать его невидящими глазами.
   - Что касается хлеба и вина...
   - Уходишь от ответа, Мэгги?
   - Хочу есть, Ник. - Она спародировала его ядовитый тон, но глаза  поднять
не решалась. Периферийным зрением она видела,  как  краснота  спускается  на
грудь, щедро открытую глубоким вырезом платья.
   - Вини себя саму. - Удовлетворенный полной победой, он занялся  изучением
своего меню, чуть кривя рот от волн враждебности,  пронизывающих  атмосферу.
Он был страшно доволен собой. После каждой новой  встряски  она  все  дольше
приходила в себя. У него  было  ощущение,  что  Мэгги  Коул  привыкла  легко
укрощать строптивых мужчин. Тем более  интригующим  оказался  факт,  что  он
способен привести ее в смятение. Не говоря уже о том,  насколько  этот  факт
льстил его самолюбию. - Если я накормлю тебя, ты перестанешь злиться?
   - Я никогда не злюсь... по крайней мере не злилась до знакомства с тобой.
   - Ты хочешь сказать, что до сих пор злиться не  приходилось.  Все  всегда
выходило по-твоему
   - И я намерена сохранить такой порядок вещей, - храбро  заявила  Мэгги  и
захлопнула меню, уверенная, что непривычный румянец сошел. - Сначала  selsh,
а потом osxo buco, - сказала она молодому официанту, неуверенно  топчущемуся
у столика и пытающемуся делать вид, что его не интересует разговор.
   Юноша записал ее заказ, затем Ника и начал наполнять их стаканы водой  из
кувшина со льдом. За этим занятием он искоса взглянул на Мэгги и пробормотал
что-то по-итальянски. К счастью, замечание было очень лестным,  и  Мэгги  не
удержалась от того, чтобы  поблагодарить  его  на  безупречном  итальянском,
мягко блеснув глазами. Молодой человек, как и следовало ожидать, смутился до
дрожи в руках, и Мэгги была вознаграждена брызгами ледяной воды.  Несчастный
мальчик, чуть не плача, разразился  потоком  извинений,  пытаясь  промокнуть
результаты своей неловкости. Только заверения смеющейся  Мэгги,  что  платье
выдержит эту небольшую стирку, слегка успокоили его.
   Еще немного итальянского и шаловливые  намеки  глазами  на  то,  что  она
счастлива принимать услуги от такого милого представителя мужского  племени,
вскружили ему голову и с лихвой вернули самоуважение.
   - Есть на земле человек, которого ты не можешь обвести вокруг  пальца?  -
холодно поинтересовался Ник, когда порядок был восстановлен.
   - До сих пор не  встречала,  -  непринужденно  ответила  она,  ободренная
забавной сценой.
   - Платье ведь шелковое? От воды останутся пятна?
   Мэгги пожала плечами.
   - Если останутся, тебе придется дать мне возможность переодеться. - Ей  в
голову не приходило, что об этом можно беспокоиться всерьез. - Платье, между
прочим, уникальное. Как и ты. - Никто из ее знакомых не стал бы  волноваться
из-за   испорченного   платья.   Платья,   как   и   любовники,    считались
легкозаменимыми, независимо от стоимости.
   - Этого не случилось бы, не приведи я тебя сюда.
   Хорошо. Он чувствует себя виноватым.
   - Ты прав. Ты мой должник.  -  Она  с  удовольствием  отметила,  что  Ник
удивился. Наверняка ожидал, что она вежливо отмахнется.
   - На какую сумму?,
   Она мысленно видела, как раскрывается чековая книжка.
   - Крупную. Но я не стану тебя разорять.
   - Правда? - Игривый огонек зажегся в глубине его глаз, и Мэгги  поспешила
освободить его от иллюзий:
   - Я возьму акциями. Донована и Коула.
   Он откинулся на стуле.
   - Умно.
   - Намерен отказать?
   - Да.
   Разумеется.
   - Ты не джентльмен.
   - Я думал, ты давно пришла к такому выводу.
   - У меня не было уверенности.
   - Теперь есть.
   Наступила небольшая пауза, во время которой они оценивающе  рассматривали
друг друга. Мэгги не ожидала  легкой  победы,  но  не  могла  избавиться  от
смутного чувства разочарования.
   - Значит, акции все-таки у тебя, верно? - настаивала она.
   - Я вкладываю во многие  предприятия.  Деталями  занимается  менеджер  по
инвестициям.
   - Так кто же теперь уходит от ответа?
   - У каждого есть что скрывать. В чем твоя тайна?
   Их было так много, что она не знала бы, с какой начать!
   - Ты собирался рассказать о своих планах...
   - И сделаю это. Но не на пустой желудок.
   - Предупреждаю, Ник, тебе не удастся вечно  водить  меня  за  нос.  Я  не
намерена удовлетвориться ответом "нет".
   Изумив ее, Ник смутился, как девушка.
   - Мэгги, я... я думаю, мы по крайней  мере  должны  сначала  понять  друг
друга...
   Появилось  ее  блюдо  вместе  с  молчаливым  признанием  вины  в   глазах
официанта. Мэгги почувствовала, что снова краснеет, сообразив, какие  выводы
тот должен был сделать из разговора. Она молча ругала себя, пока мальчик  не
ушел. На ухмылку Ника она не обращала внимания.
   - Мне нужно выйти...
   -  Тогда   ты   упустишь   возможность   выудить   какую-то   информацию,
воспользовавшись моей неожиданной невинностью, - перевел  он  в  шутку  свое
смущение, уплетая selsh.
   - Твоя невинность! - рассмеялась Мэгги. - Бьюсь об заклад, ты потерял  ее
в тот же день, когда родился!
   - Ну, я был упрямый мальчуган, в  моем  случае  процесс  занял  несколько
больше времени. Невинность пришлось выбивать из меня кулаками.
   - Ты имеешь в виду боксерский ринг?
   Мгновение он смотрел на нее, будто решал, стоит ли  продолжать  словесную
игру.
   -  Нет.  Школу.  До  двенадцати  лет  я  был  заморышем  и,  кроме  того,
незаконнорожденным... то и другое наказуемо на улочках,  где  я  рос.  Очень
скоро я узнал, что, игнорируя оскорбления, напрашиваешься на побои. Тогда  я
и научился управляться с собой... и с другими. А потом  пришлось  научиться,
как управляться со своей репутацией, потому что  всегда  находились  горячие
головы, желавшие попытать счастья. - В улыбке не было ничего  мальчишеского,
и Мэгги вдруг стало больно за мальчика,  которым  он  никогда  не  был.  Она
опустила глаза, чтобы он  не  прочитал  там  бессильный  порыв  утешить.  Он
встретил бы ее сочувствие презрением. Стремясь избавиться от комка в  горле,
она поспешила замаскировать сочувствие наигранным бездушием.
   - И битый стал победителем. Ты был грозой школы?
   Его лицо стало жестким.
   - Я никогда  не  начинал  драку,  но  всегда  заканчивал.  И  никогда  не
связывался с теми, кто меньше меня. Закон джунглей: выживает сильнейший.
   Он выжил, еще как выжил. Но какой ценой?
   - Что же чувствовала твоя мать... бинтуя боевые раны? - Смесь гордости  и
сострадания...  которые  чувствует  сейчас  Мэгги?  А  еще  Мэгги   испытала
облегчение, узнав, что даже в джунглях он сохранил честь,  был  способен  на
милосердие к тем, кто не мог противостоять его грубой силе. Как Мэгги...
   - Моя мать едва ли знала о половине из них. Ей хватало забот и  без  моих
проблем... заработать на хлеб для начала.
   - А отец совсем не помогал?
   Ник улыбнулся ее наивности.
   - Парни, бросающие беременных девчонок, как правило,  не  оставляют  свой
адрес.
   - О!
   - Мать никогда не говорила о нем, а я не спрашивал. Довольно того, что он
оставил ее, когда был нужен - когда ее родители  отказались  от  опозоренной
дочери. Моя мать всю жизнь сохраняла достоинство, тяжело работала и не могла
выбиться из отвратительной бедности. Она сделала одну  ошибку  -  и  ох  как
дорого за нее платила! Она умерла, когда мне было шестнадцать лет и я только
начал зарабатывать на ринге достаточно, чтобы освободить ее от  мытья  чужих
сортиров.
   Он бросил эту грубость как перчатку, и Мэгги поразилась, но не  тем,  чем
ожидал Ник.
   - Шестнадцать лет? И тебе позволяли выступать?
   - Я врал о своем возрасте и происхождении. А  дрался  достаточно  хорошо,
чтобы выступать в подпольном боксе, где делались настоящие  деньги.  Там  не
заботились о правилах, придуманных для трусов в перчатках.
   Изломанное лицо обрело смысл. У Мэгги потемнели глаза.
   - Тебя могли убить.
   Он пожал плечами, отыскивая в ее глазах знаки странного влечения, которые
замечал у многих женщин  из  общества,  узнававших  о  его  грубом  прошлом.
Казалось, насилие затрагивало что-то чревное в них. Именно оно  привлекло  к
нему  Делию.  Но,  удовлетворив  свое  любопытство,  она  заявила,  что   ее
отталкивает "менталитет гориллы". На лице Мэгги была только ярость.
   - Такое случалось. Но мне повезло. Довольно быстро меня заметил агент, не
гнавшийся за легкими деньгами. Он тренировал меня, пока возраст не  позволил
выступать на легальном профессиональном ринге.  Он  направил  мою  злость  в
более конструктивное русло - амбицию. И был  достаточно  великодушен,  чтобы
показать, что за канатами ринга тоже есть жизнь, от которой  я  могу  коечто
себе урвать, если захочу как следует. Я обнаружил, что деньги и успех  могут
купить то, в чем мне было отказано обстоятельствами рождения.
   - Респектабельность? - предположила она, думая о его планах  относительно
Лори.
   Он рассмеялся.
   - Власть.
   - И теперь, когда она у тебя есть...  ты  удовлетворен  приобретением?  -
заинтересованно спросила она.
   Ник смотрел на нее.  Красивая  женщина,  делящая  с  ним  ужин;  женщина,
которой он навязал свое общество и которую собирается напугать так, что свет
померкнет в глазах. Он улыбнулся.
   - Более чем... - Он откинулся, наблюдая, как она в рассеянности подбирает
вокруг телячьих ножек костный мозг, придающий selsh сочный вкус. Сколько  же
в ней всего намешано! Заставила его разоткровенничаться, выложить такое, чем
он не делился и с друзьями, а он почему-то уверен - хоть они и противники, -
что  эти  признания  никогда  не  будут  использованы  против  него.  И  эта
уверенность выбивала его из колеи. Как ей удается?  Она  отлита  по  той  же
форме, что и Делия, - в чем же разница? Что мешает ему сокрушить ее?
   Она облизнула губы, и невинный эротизм этого  движения  отозвался  мощным
импульсом в его чреслах. Он выпрямился,  чувствуя  еще  большую  неловкость.
Чтобы  направить  мысли  к  первоочередной  задаче,  он  начал  задавать  ей
провокационные вопросы, заставляя ее собраться. Но результатом  было  только
дальнейшее его замешательство. Мэгги Коул доверчиво раскрылась вместо  того,
чтобы приготовиться к бою. Она весело поведала  о  вражде  между  Коулами  и
Донованами. С довольным видом созналась, что была  именно  таким  сорванцом,
как  описывал  дед,  незаметно  для  себя  нарисовав  трогательную   картину
одиночества, которая начала особенно интриговать Ника, когда в  рассказах  о
самых отчаянных выходках стало мелькать слово "мы".
   - Кто "мы"? - спросил он после описания случая, на всю жизнь отвратившего
ее от курения.
   - Ну, К... моя компания, - запнулась она с виноватым видом.
   - Мальчик, конечно, - угадал он причину ее смущения.
   - Д-да...
   - Друг семьи?
   Она промокнула губы салфеткой, выигрывая время,  не  понимая,  почему  не
может соврать с обычной непринужденностью.
   - Не то чтобы друг... - пробормотала она, пряча глаза.
   Непостижимо, но он сумел,  оттолкнувшись  от  бессознательно  выделенного
слова друг, совершить прыжок к догадке.
   - Значит, враг. - Еще скачок. - Коул? Вы с Финном дружили в детстве? Как?
Если ваши дедушки были такими непримиримыми врагами.
   Мэгги пожала плечами, выравнивая нож и вилку  на  подчищенной  тарелке  и
гадая, о чем еще она проговорилась  в  порыве  доказать  ему,  что  не  была
картонной куколкой. Неужели ей мало  прежних  уроков,  чтобы  понять,  какой
по-звериному проницательный ум скрывается за изломанной маской лица?
   - Они не знали, - нехотя призналась она. - Финн  и  я...  мы  встретились
однажды в парке, когда сбежали от  нянек.  -  И  не  удержалась  от  улыбки,
вспомнив. - Он украл мой хлеб и столкнул меня в пруд с утками.  Хулиган  был
почище меня. Потом обозвал меня плаксой, и тогда я стукнула его под  коленку
и тоже столкнула в пруд. - Ей до  сих  пор  приятно  было  вспомнить,  какое
удивление появилось на обманчиво ангельском личике. - Тут  пришел  сторож  и
начал кричать на нас, и нам пришлось  убежать  и  спрятаться.  Мы  поклялись
кровью никому не рассказывать. Тогда мы не знали имен друг друга, а  к  тому
времени,  когда  узнали,  это  уже  не  имело  значения...  даже   придавало
дополнительную прелесть нашим встречам в парке.
   - Сколько это продолжалось? - Увлеченный игрой  чувств  на  ее  лице,  он
постарался не спугнуть течение воспоминаний.
   - А это никогда и не прекращалось. - Мэгги пожала  плечами.  После  всего
сказанного нет смысла останавливаться. Может быть. Ник  начнет  воспринимать
Финна как личность, а не как карикатуру из "Плейбоя". - Мы  всегда  находили
способы увидеться. Мы стали друг для друга братом и сестрой...  настоящих-то
у нас не было.
   - И за все эти годы никто не узнал?
   Мэгги ухмыльнулась, став на мгновение давнишней озорной девчонкой.
   - Мы не забывали одаривать друг друга враждебными взглядами  на  людях  и
соревновались в снобизме... а когда хотели  поговорить,  делали  это  только
наедине. Ты видел дедушек, как они ведут себя, - они всегда были такими.  Их
ни в чем нельзя убедить, и если бы они узнали обо мне и Финне, то  нашли  бы
способ разлучить нас, хоть все было совершенно невинно.
   Ник погладил свой бокал, опустив глаза, чтобы скрыть  вспыхнувшую  в  них
радость. Почему-то - абсурд, если учесть, что речь идет о семейной  паре,  -
невинность тогдашних отношений между девочкой и мальчиком имела значение.
   - Все эти годы они нянчились со своей ненавистью, доводя ее до  смешного.
Не  могу  поверить,  что  причина  первой   ссоры   могла   быть   настолько
незабываемой.
   - Скорее всего, и не была.
   - Что ты хочешь сказать? - недоуменно взглянула она.
   - Может быть, они слишком дорожат своей враждой, чтобы оставить ее.
   - Дорожат?
   - Они старики. Оба пережили потерю почти всех, кого  любили,  -  что  еще
осталось у них, чтобы заполнить пустоту?
   - Это смешно.
   - Разве? Ни один из них не женился  снова,  хотя  я  не  сомневаюсь,  что
возможностей было достаточно, стоило только захотеть. Они не захотели -  они
предпочли посвятить свои жизни строительству империй; а империи нужен  враг,
чтобы стимулировать рост. То, что  началось,  без  сомнения,  как  фамильная
вражда, превратилось с годами  в  основополагающий  ритуал...  если  хочешь,
любимую игрушку, нечто, поддерживающее гармонию чувств. Сегодня они получали
искреннее наслаждение, пререкаясь из-за тебя.
   - Ты ничего не понимаешь, - возразила Мэгги, потом поколебалась, не желая
давать ему в руки опасное оружие, но вынуждена была сказать: - Они  все  еще
думают, что мы с Финном познакомились за морем, и я предпочла бы, чтобы  так
оно и осталось.
   Он некоторое время всматривался в ее напряженное  лицо,  но  не  произнес
напрашивавшегося "почему? ".
   - Хочешь десерт или ликер?
   Она виновато подумала о лишнем фунте, который набрала утром, и  пошла  на
компромисс:
   - Я бы не отказалась от кофе по-ирландски. Для Патти еда не еда, если  не
закончить чем-нибудь крепким, и я почувствовала себя очень  взрослой,  когда
он  начал  давать  мне  "ирландский  особый"  лет  в  двенадцать.  Вкус  мне
совершенно не нравился, но я сохранила этот обычай как фамильную ценность.
   - Значит, кофе по-ирландски. А потом... я  думаю,  пора  заняться  делом,
назначенным на этот вечер, не правда ли?


   ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Ник Фортуна кивнул двум мужчинам в зеленой униформе с бледными лицами,  и
те, пропустив их, снова закрыли тяжелую стальную дверь. У  Мэгги  натянулись
нервы, когда массивная плита  с  лязгом  отгородила  их  от  внешнего  мира.
Довольно большая и хорошо освещенная комнатка-сейф вдруг показалась тесной и
пугающе интимной.
   Ник, похоже, почувствовал ее испуг, но неверно определил его причину.
   - Необходимая предосторожность, - он указал на герметичную  дверь.  -  Но
сейф снабжен  вентиляцией,  так  что  удушье  нам  не  грозит...  даже  если
останемся на всю ночь.
   Мэгги  вздрогнула,  когда  он  повернулся  к  стене  с   пронумерованными
ящичками, выбирая ключ из тяжелой связки. Его успокоительное заверение имело
противоположный  эффект.  Всю   ночь...   многозначительное   словосочетание
устроило сумбур в ее голове. Каково это было бы  -  провести  долгие  ночные
часы в вынужденной близости с Ником Фортуной? Она стиснула розовую  шелковую
вечернюю сумочку. Как будто мало она  наделала  глупостей  этим  вечером  со
своими неосторожными откровениями!
   Когда он напомнил в ресторане о деле, она была так насторожена, что могла
предположить все что угодно,  кроме  самого  дела.  Потрясение  от  мысли  о
запретном удовольствии было настолько сильным, что  предательски  отразилось
на лице. Ник мрачно улыбнулся.
   - Камушки, Мэгги. Я имел в виду ювелирное дело.
   Она мгновенно воспользовалась своим знаменитым апломбом:
   - Вот черт! Я-то думала, ты наконец разболтаешь свои планы. Ведь это дело
тоже было назначено на вечер.
   - Ты в самом деле подумала об  этом?  -  скептически  улыбнулся  он.  Оба
знали, что она врет.
   - Конечно, - заявила Мэгги, изображая полнейшую невинность. - О  чем  же,
по-твоему, я могла подумать?
   Она искусно отняла у него инициативу, и восхищенный блеск в  глазах  Ника
свидетельствовал о том, что он оценил этот ход. Ответь  он  напрямик,  вышло
бы,  что  он  приписал  ей  свои  тайные  мысли,  и  тогда  он  оказался  бы
самонадеянным глупцом.
   Вот только она забыла, что  говорит  с  человеком,  которому  плевать  на
условности, если он победил.
   - Значит ли это, что тебя не интересует разговор о том, чтобы стать  моей
возлюбленной?
   - Я... я... прошу прощения... - она  задохнулась,  не  в  силах  поверить
своим ушам.
   - Конечно,  прощаю,  Мэгги,  -  сказал  он,  шутовски  прикидываясь,  что
понимает ее слова буквально. - Я, конечно, польщен твоим интересом, и  вышло
так, что как раз сейчас у меня нет любовницы, но, как я уже говорил  раньше,
замужние женщины  не  подлежат  рассмотрению.  Ты  очень  красива,  и  я  не
сомневаюсь, что  найдется  немало  мужчин,  которые  будут  счастливы  стать
мишенями твоего... энтузиазма. - Все это было сказано мягким тоном человека,
желающего  отказать,  не  обижая.  Мэгги  разрывалась   между   оскорбленной
гордостью  и  восхищением,  между  яростью  и  смехом.  Он  сделал  из   нее
самонадеянного подростка!
   Зная,  что  протест  приведет  только  к  дальнейшим   провокациям,   она
замкнулась в том, что должно было изображать холодное,  надменное  молчание,
но в глазах бурлил кипяток,  черный,  как  поданный  им  кофе.  Мэгги  молча
перебирала запоздалые сокрушительные отповеди.
   Вскоре после этого они отправились на  фабрику  и  склад  Фортуны.  Мэгги
одновременно и спешила закончить необычный вечер,  и  жалела  о  его  скором
завершении.
   Ник вытащил несколько неглубоких ящичков и поставил  их  на  полированную
полку, тянувшуюся вдоль стены сейфа.
   - Ну же! - Он поднял брови, и Мэгги, доказывая, что вполне владеет собой,
подошла, касаясь шелковым рукавом темной ткани  его  костюма.  Едва  опустив
глаза, Мэгги забыла об электрических разрядах, пробегающих по руке.
   - Какая прелесть! - Как ни привыкла Мэгги иметь дело  с  драгоценностями,
она была очарована. Санчес поместил  свои  камни  в  дивные  изгибы  золота,
серебра и платины. Чистые, скупые линии были идеальным обрамлением  богатого
блеска роскошных камней.
   - Я же говорил, что тебе понравится.  -  Ник  направил  на  нее  одно  из
прямоугольных зеркал, стоявших на полке.  -  Что  примеришь  сначала?  Может
быть, это?
   У него был хороший вкус, но Мэгги все еще сердилась. Вместо предложенного
она указала на ожерелье из квадратных  изумрудов  в  очень  простой  золотой
оправе.
   - К нему нужна женщина с менее выступающими ключицами, -  знающе  заметил
Ник
   - Мне нравится, -  твердо  заявила  Мэгги,  борясь  с  желанием  прикрыть
ключицы.  Все  у  нее  в  порядке,  и  нечего  ему  подкапываться   под   ее
самообладание. Но как же обидно было  убедиться,  отказавшись  от  помощи  и
самостоятельно надев ожерелье, что он  оказался  прав!  Молча  она  положила
ожерелье обратно в ящик и выбрала другое.
   - Для этого нужна более длинная шея.
   Мэгги нахмурилась своему отражению. При глубоком вырезе короткое ожерелье
утрировало объем обнаженного тела. Дело тут не в шее, сказала она себе.
   Каждый  раз,  как  она  выбирала   что-то.   Ник   отпускал   критический
комментарий, но она упрямо держалась, пока не кончилось терпение.
   - Знаешь, ты ужасный продавец. Неужели ты не хочешь, чтобы я выбрала  то,
что мне нравится?
   - Похоже, тебе нравится все, - сделал он широкий жест  рукой.  -  Что  не
позволяет сузить диапазон. При такой  скорости  мы  действительно  останемся
здесь на всю ночь... или, может быть, ты этого и хочешь? Не пытаетесь ли  вы
скомпрометировать меня, миссис Коул?
   - Эта шутка затаскана до дыр, мистер Фортуна.
   Ник  ухмыльнулся,  и  Мэгги  вдруг  представила  его  молодым   боксером:
пританцовывая, ныряет он под удары и наносит ответные.
   - Но звучит очень свежо, когда она связана с тобой.
   - Я покупаю камни, а не любовника. А если бы мне нужно было последнее,  я
бы выбрала кого-нибудь классом повыше.  Класс  -  это  такая  штука,  мистер
Фортуна, которую нельзя купить за деньги. С этим нужно родиться. У вас  есть
костюм,  но  он  не  вполне  подходит.  Иногда  он  морщится,   демонстрируя
потертости.
   Его глаза впервые оскорбление сузились.
   - Я предпочитаю чистую совесть любому классу...
   - Неверно расставлены акценты, - издевалась она. - К  сожалению,  у  тебя
нет ни класса, ни чистой совести. Шантаж, угрозы насилием не вполне  к  лицу
достойному гражданину. И разве может быть чиста совесть у человека,  который
пытается продать дочь, чтобы приобрести респектабельность?..
   - Я не продаю Лори! - Его гневный вопль резко отразился от стальных  стен
сейфа.
   - Принудить ее выйти за одного из тщательно отобранных тобой кандидатов -
это и значит продать.
   - Я ни к чему ее не принуждаю. Она слишком молода, чтобы вообще думать  о
браке. Ей нужно больше опыта, чтобы выбрать достойного спутника жизни.
   - А, ты хочешь, чтобы она сначала поспала немного на пробу?
   - Нет! - У него потемнело от  прилива  крови  лицо.  -  Я  говорил  не  о
сексуальном опыте. Я имел в виду опыт жизненный. До сих пор она  вела  очень
замкнутый образ жизни...
   - По чьей же вине?
   - Я сказал - замкнутый, но не изолированный, - проскрежетал он, с  трудом
усмиряя ярость. - У нее впереди вся жизнь, и нет нужды торопить события.
   -  Понимаю.  Ты  хочешь,  чтобы  она  в  семнадцать  лет  поступала   ках
тридцатипятилетняя. Очень логично. Ник. Очень здраво. Стоит  ли  плакать  по
луне, когда под рукой столько звезд?
   Ее сарказм оказал смягчающее действие. Ник лишь издал сердитое междометие
и скрестил руки на груди.
   - Если  собираешься  дуться.  Ник,  сильнее  задействуй  нижнюю  губу,  -
посоветовала  Мэгги,  снимая  чуть  дрожащими  пальцами   сережки,   которые
примеряла перед этим.
   - Господи, как я ввязался в этот спор? - вслух спросил себя Ник.
   - Природный талант, - пояснила она. - Ты боец.
   - Я был бойцом.
   - И остался им. - Не дождавшись ответа, она взглянула на  него  и  успела
заметить неуверенность в  обращенном  внутрь  взгляде.  -  Стыдишься  своего
прошлого, Ник? - спросила она с намеренным высокомерием.
   Он вскинулся было, но сдержал себя.
   - Нет, два раза я не ловлюсь. - Во взгляде появилась угроза. - Ты знаешь,
на каких струнах играть, да, Мэгги? Хотел бы  я  знать,  что  из  сказанного
тобой было искренним.
   - Очень трудно не заметить, как ты стесняешься своих грязных ногтей.
   - Ты хочешь сказать, что примеряешь к себе любовника из низшего класса? -
съязвил он.
   - Для любви существуют только те барьеры, которые люди сами хотят видеть.
   - Но мы говорим не о любви. Возбуждает ли тебя мысль о том, чтобы лечь  в
постель с неутонченным, полным здоровой грубости мужчиной?
   - Ты имеешь в виду - с любым, полным здоровой грубости мужчиной... или  с
тобой?
   Мэгги ожидала отпора, но Ник рассмеялся.
   - Кажется, мы снова вступаем на опасную территорию. Признаю, что на  меня
произвело впечатление замечание о классе, но и ты  должна  признать,  что  я
прав.
   - В чем? - осторожно спросила она.
   - В этом, - он указал на футляр, который предлагал с самого начала.
   - Ты уверен, что я не  слишком  низкорослая?  Или  толстая?  Или  коленки
чересчур выпирают? - Она прекрасно понимала, что голос выдает раздражение.
   - Это будет выглядеть на  тебе  превосходно.  -  Он  достал  тонкое,  как
бумажная аппликация, ажурное золотое ожерелье с тремя каплевидными рубинами.
- Это подчеркнет твои хорошие черты и отвлечет от плохих.
   - Хорошие черты? Неужели ты заметил  хоть  одну?  -  пробормотала  Мэгги,
стараясь не обращать внимания на прикосновение его пальцев к шее под тяжелым
водопадом волос Действительно он  не  справляется  с  застежкой  или  медлит
нарочно? Он стоял очень близко. Она чувствовала его тепло всем своим телом -
от головы до пят. В  зеркале  ее  фигура  отражалась  в  обрамлении  широких
мужских плеч.
   - Годится, Мэгти? - Он наконец справился, но вместо того,  чтобы  отойти,
легонько положил руки на ее обнаженные плечи. Тонкие бретельки платья  вдруг
обожгли спину. Что, если он шевельнет своими большими ладонями, если спустит
бретельки и?.. Она моргнула, встретив его взгляд в  зеркале,  чувствуя,  как
пересохло во рту от очевидности его мыслей. Мэгги  не  могла  произнести  ни
слова.
   Не отрываясь от ее затуманенного взгляда, он провел рукой  вдоль  золотой
дорожки на ее кремовой коже, ниже... ниже, туда,  где  капли  рубинов  уютно
лежали над самым краем декольте.
   - Видишь? - пророкотал он в ее волосы. - Идеально. У тебя красивые груди,
мягкие, полные, округлые и теплые. Камни как раз на своем месте -  позволяют
мужчине любоваться твоей женственностью, не оскорбляя.
   Его палец коснулся ложбинки, в которой лежал самый большой камень.  Мэгги
задержала  дыхание.  Вдохнуть  необходимый  кислород  значило  бы   податься
навстречу его теплу  А  от  отсутствия  воздуха  мутилось  в  голове.  Глаза
полуприкрылись трепещущими ресницами, когда  она  ощутила,  как  его  пальцы
поправляют две меньшие капли по обеим сторонам большого  рубина,  чтобы  они
лежали ровно, каждая над своим холмиком шелковистой плоти.
   - Один камень извиняет мужчине первый  взгляд...  три  позволяют  взгляду
задержаться.
   - Ч-что, если я не хочу этого взгляда? - непослушными  губами  прошептала
Мэгги, утратив всю свою хваленую бойкость.
   - Тогда не носи такие платья. Женские груди сохраняют  свою  возбуждающую
силу, несмотря на ослабление прежних запретов. Мужчина может  восхищаться...
и не прикасаться. Здесь все дело в самоконтроле.
   Тогда почему же  он  прикасается?  Он  все  ласкал  изысканно  ограненные
рубины, и жесткие неровные костяшки пальцев скользили  по  ее  вздрагивающей
коже. В ушах у нее появился странный звон, колени ослабли так, что  пришлось
прислониться спиной к его груди. Мэгги закрыла глаза, и краска жарко  залила
шею и лицо, когда она поняла, что оказалось между ее мягкими ягодицами.  Его
бедра прижали ее к жесткому краю полки, и он  начал  ритмично  покачиваться.
Распахнув глаза, она резко втянула воздух.
   - Ник...
   Его взгляд неохотно оторвался от эротического контраста между своей рукой
и ее грудью. При виде ее пылающего лица он  замер,  весь  напрягшись.  Мэгги
поняла, что движения совершались бессознательно. Он  забылся  в  эротической
грезе, похожей на ее собственную. Мэгги ожидала, что он помрачнеет,  ожидала
презрения к ней и к самому себе, но вместо этого  Ник  спросил  с  легчайшей
улыбкой:
   - Так что я говорил о самоконтроле?
   - Не знаю, - хрипло пробормотала Мэгги, справляясь и со  смущением,  и  с
румянцем. Он не собирался акцентировать ее возбуждение, которое  было  таким
же явным, как и его собственное. Под тонким черным платьем не было  лифчика,
и соски грудей, которыми он так внимательно любовался, заметно напряглись. -
К... к этому не полагаются сережки?
   - Полагаются. - Прошло ощутимое мгновение, прежде чем  Ник  потянулся  за
ними.
   Получив сережки, Мэгги выяснила, что трясущиеся пальцы не способны  найти
даже дырочки в ушах и уж тем более не справятся с застежками.
   - Дай-ка мне.
   Руки Ника сохранили каменную твердость и при этом  оказались  удивительно
для своего размера чуткими.  Мэгги  повернулась  лицом  к  нему  и  послушно
погрузила руки в волосы, приподнимая  их,  чтобы  открыть  уши.  И  чуть  не
взвилась до потолка, когда  он  нежно  сжал  мочку  большим  и  указательным
пальцами.
   - Спокойнее! - попросил он, когда она вскрикнула  от  боли,  причиненной,
своим рывком. - Мне нужно сначала найти дырочку.
   - Просто вставь, - поторопила Мэгги и поперхнулась, краснея. - Я  имею  в
виду сережки.
   - Конечно, Мэгги, что же еще ты могла иметь в виду? Я не  думаю,  что  ты
так же спешишь, когда... э-э... занимаешься другими вещами, -  примирительно
согласился он, вставив наконец золотой стерженек в ухо и застегнув  сережку.
Вторая заняла столько же времени. Теперь она знала, что он дразнит, и  всеми
силами постаралась  изобразить  скучающее  безразличие  принцессы,  терпящей
утомительную, но неизбежную церемонию. - Вот так
   Несколько долгих секунд Мэгги видела только чувственное  удовольствие  на
его лице.
   - О да, они прекрасны! - Отпустив волосы, Мэгги покачала головой, любуясь
кроваво-красными сполохами в качающихся сережках.
   - Ну, значит, с одним подарком покончено.
   - С двумя. Маркхам может подарить мне сережки, а Патги - ожерелье.
   Ник заметил, что она не поинтересовалась ценой.  Мэгги  Коул  никогда  не
приходилось спрашивать цену, шла ли речь о  подарке  или  о  покупке.  Любая
прихоть могла быть и бывала удовлетворена. Ник знал,  каково  быть  игрушкой
богатой женщины, женщины, которой никогда не говорили  "нет".  Однако,  хотя
Мэгги принимала свое богатство и привилегии как  должное,  она,  похоже,  не
спекулировала ими. Может быть, она играла перед ним, но ни разу он не видел,
чтобы Мэгги была пренебрежительна или хотя бы невнимательна к кому бы то  ни
было, независимо от положения... скажем, со своим слугой даже чересчур мила.
Она легко расточала время и деньги - смотря что требовалось, - если желаемое
казалось ей стоящим того. Ее любовь к жизни - посвященной, насколько он  мог
понять, преимущественно удовольствиям - все труднее было  презирать.  Почему
бы ей не жить по своему усмотрению, если это не  причиняет  никому  вреда  и
если она повсюду привносит  свет  и  тепло?  В  этом  отношении  Мэгги  была
противоположностью Делии, чья жизненная миссия состояла,  казалось,  в  том,
чтобы делать всех такими же циничными и неудовлетворенными, как она сама. По
сравнению с Делией Мэгги была просто наивный младенец. Он  нахмурился.  Если
не считать небывало аморального отношения к собственному браку... как  будто
уважение и верность никак не связаны  между  собой.  Ее  сексуальность  тоже
поражала Ника - не закрепощенная, но при этом какая-то... эфемерная.
   - Есть еще кольцо,  -  непринужденно  заметил  он.  -  Оно  не  входит  в
гарнитур, но будет смотреться хорошо. Возможно, муж захочет купить  его  для
тебя.
   Она и глазом не моргнула.
   - Нет, Финн никогда не покупает мне кольца.
   Он знает, что я не ношу их.
   - Даже обручальное?
   Тут она все-таки запнулась.
   - Ну да, одно он, конечно, купил.
   Он посмотрел на гладкие линии под левой перчаткой.
   - Но ты его не носишь.
   Она потерла пальцы тем же бессознательным нервным движением,  которое  он
уже замечал прежде.
   - Какой смысл - под перчатками? Все равно никто не увидит.
   - С глаз долой - из  сердца  вон?  Очень  в  стиле  вашего  брака.  -  Он
повернулся и нашел кольцо, не дав ей времени ответить. - Все-таки примерь. Я
думаю, что это лучшее творение Санчеса.
   Оно  было  прекрасно.  Почти  античная  в  своей  массивности  оправа  не
отвлекала, однако,  от  центральных  камней  -  двух  рубинов  в  обрамлении
алмазов. Мэгги не знала, какое сожаление отразилось у нее на лице, когда она
покачала головой.
   - Примерь. - Рука Ника скользнула с ее правого локтя к запястью и  начала
стягивать перчатку.
   - Ты когда-нибудь слышишь "нет"?
   Его это почему-то рассмешило.
   - Не чаще, чем ты. В чем дело? Это твой дивный и прекрасный  брак  одарил
тебя психозом относительно колец? Уверяю тебя, примерив кольцо, ты не будешь
обречена на вечную верность.
   Она сдалась. Снять перчатку под его  взглядом  выглядело  раздеванием.  И
заняло некоторое время, потому что  перчатка  была  тугая.  Не  успела  рука
освободиться, как оказалась в его  ладони.  Мэгги  удивленно  осознала,  что
впервые за очень долгое время кто-то, не принадлежащий к  близким,  касается
ее обнаженной руки. За  годы  защиты  от  прямых  прикосновений  кожа  стала
необычайно чувствительной; странно  и  непривычно  было  ощущать  ею  грубую
мужскую ладонь.
   - У тебя прелестные руки; грех скрывать их от  людей,  -  проговорил  он,
медленно надевая кольцо на тонкий бледный палец.
   Непривычная тяжесть якорем притянула руку  к  его  ладони,  и  Мэгги,  не
отрываясь, смотрела на странную  гармонию  двух  таких  разных  рук.  Кольцо
подошло так, будто было сделано по мерке, и она постаралась подавить  острый
приступ сожаления. А уж казалось, что все это давно позади. Да, Ник  Фортуна
умеет причинить ей боль самыми непредвиденными способами,  заставить  желать
вещей, которые она не может, не должна желать...
   -  Такое  кольцо  делает  твою  руку  еще  более  изящной,  изнеженной  и
женственной. Зачем тебе перчатки? Почему ты прячешься под этим  смехотворным
фетишем? - Он перевернул ладонь и нежно провел по ней большим пальцем. - Это
что, кокон, который должен оберегать их от грубой реальности, как те коконы,
что оберегают твое сознание от грубой реальности неудавшегося брака?
   Он снова поддевал ее со все той же скрытой  нотой  отвращения.  В  данных
обстоятельствах нельзя было винить его за смешные выводы, но она винила.  Он
такой... самодовольный. Так уверен,  что  монополизировал  рынок  страданий.
Думает, что только у него могут найтись силы,  чтобы  спорить  с  судьбой  и
заставлять ее напасти работать на себя. Мэгги вдруг захотелось сбросить  его
с каменного пьедестала надменности. Заставить его признать, что и она  умеет
справляться с жестокими ударами судьбы. И, что менее достойно, заставить его
испытать стыд, увидеть, как пошатнется его самоуверенность.
   Она спокойно высвободила руку и быстро стянула вторую перчатку. Потом, не
спуская с него глаз, с утрированным смущением протянула  обнаженные  ладони.
Пусть он теперь сделает комплимент изнеженному совершенству.  Боль  и  вызов
смешались в ее надменном взгляде.
   Предупрежденный темным отчаянным смятением в этих говорящих  глазах,  Ник
даже не взглянул вниз. Он ответил обычным мужским жестом - взял  ее  руки  в
свои. Ничто не изменилось в его взгляде, когда он поднял руку  с  кольцом  и
прижал губы к ее  гладкой  коже.  У  Мэгги  перехватило  дыхание,  когда  он
проделал то же с другой рукой, проводя губами по беспорядочной сетке рубцов,
уродовавшей костяшки ее пальцев почти до сходства с его собственными.
   - Пусти! - Ощутив пронзительную боль на дне  зрачков,  она  попыталась  -
запоздало - отказаться от нерасчетливого вызова.
   В  ответ  он  перевернул   бедную   изуродованную   кисть   и   поцеловал
нечувствительную ладонь, не переставая наблюдать, как она пытается  овладеть
собой.
   - Я разочаровал  тебя,  Мэгги?  -  Его  дыхание  сквозило  меж  судорожно
сведенных пальцев.
   Теперь вызов исходил от него, и ей нечего было ответить.
   - Отпусти меня.
   - После того, как ты доверилась мне? Это было бы слишком жестоко. Чего ты
ожидала  от  меня?  Обморока?  Отвращения?  Надеялась,  что  я  распишусь  в
бесчувственной тупости? Это же глупо!
   - Да... да... да!.. - Как она хотела бы  не  испытывать  к  нему  ничего,
кроме легкого презрения! В глазах у нее защипало. Ник поднял ее руку  и,  не
выпуская  из  бережного  плена,  медленно,  один  за   другим,   перецеловал
скрюченные  пальцы.  И  лишь  после  этого  взглянул  на  них.  Не  было  ни
потрясения, ни жалости, ни лихорадочных поисков уместной реплики.
   - Как это случилось?
   - Кипящий  жир...  огонь,  -  услышала  свой  голос  Мэгги.  -  Мне  было
одиннадцать лет.
   - До сих пор болит?
   Мэгги покачала головой.
   - Немного снижена чувствительность, но я почти полностью владею пальцами.
Врачам пришлось восстанавливать некоторые нервы и сухожилия, ну и  пересадка
кожи. Теперь, можно сказать, остался только косметический ущерб.
   - Пластическая операция?
   Она вяло, без горечи улыбнулась.
   - Ты видишь ее результат.
   Темными потеплевшими глазами он изучал ее лицо.
   - Тебе врачи рекомендовали носить перчатку, или это стиль Мэгги: щеголять
изъяном как тонкой эксцентричностью?
   - О, разумеется, последнее. - Она  уже  восстановила  самообладание.  Что
сделано,  то  сделано.  Что  толку  жалеть?   -   Это   щадит   общественную
чувствительность  и  избавляет  меня  от  взглядов  украдкой  и   неприятных
вопросов.
   - Надоедливых - да. Но... неприятных? - Он вдруг сообразил,  что  получил
только косвенный ответ на свой вопрос. - Так чем же ты занималась, когда это
случилось, Мэгги?
   - Мы готовили чипсы в кастрюле на костре. Подрались  из-за  распределения
обязанностей; я толкнула его, он меня стукнул... - Она пожала плечами.  -  А
все мой дурной норов: привыкла, что всегда будет по-моему.
   По знакомому выражению нескрываемой нежности Ник догадался,  кто  был  ее
компаньоном. У него напряглись плечи от  подавляемого  прилива  ярости,  как
всегда при упоминании Финна Коула.
   - Коул толкнул тебя в костер? - хрипло спросил он.
   - Нет! Я же сказала, что мы оба толкались. Я решила  доказать,  что  могу
сделать все без его помощи, и плеснула на себя из канистры. Воды  у  нас  не
было, и Финну пришлось сбивать пламя руками. У  него  до  сих  пор  остались
небольшие рубцы.
   - Господи, ты хочешь сказать, что  руки  загорелись?  -  Впервые  Ник  не
сдержал гримасы, но Мэгги инстинктивно поняла, что это реакция на  мысленный
образ, а не на теперешнюю физическую реальность. Он прижал почти утонувшую в
его кулаке руку к груди, и Мэгги почувствовала прилив нежности, услышав, как
яростно и неровно колотится у него сердце.
   - Я не разрешила ему бежать за помощью, - продолжала  она,  все  стараясь
обелить Финна. - Не хотела, чтобы знали о его участии. Видимо, я была в шоке
и особой боли не чувствовала, поэтому мы оба не догадывались, насколько  все
серьезно. У нас были с собой велосипеды, и я позволила Финну только  довезти
меня до  ворот.  -  Она  сделала  гримаску.  -  Если  бы  Патги  узнал,  что
единственным свидетелем был Коул, он бы  возжаждал  крови.  Он  не  стал  бы
выяснять, кто виноват  и  что  сделал  Финн,  чтобы  помочь  мне,  а  просто
постарался бы упечь  его  в  тюрьму  для  несовершеннолетних.  Или  хотя  бы
позаботился,  чтобы  мы  никогда  больше  не  увиделись.  А  так,  когда   я
почувствовала себя лучше, Патти устроил ад кромешный за такую  глупость  мне
одной.
   - И я его не виню! - В Нике проснулся отец. - Значит, в беду попала ты, а
Финн отделался легким испугом.
   - Не совсем так. На самом деле Финн,  по-моему,  переживал  все  это  еще
дольше, чем я... благодаря своей мужской этике, по которой парень  всегда  в
ответе. Он думал, что должен был лучше позаботиться о своей подруге.
   - И должен был!
   Праведный гнев Ника развеселил ее.
   - Ему было только одиннадцать лет. Ник. И никто, даже лучший друг, не мог
справиться с Мэгги Донован в те времена.
   -  Равно  как  и  в  эти,  я  подозреваю,  -  сухо  заметил   он,   теряя
воинственность.
   - О, с тех пор я почти угомонилась.  Это  был  поворотный  пункт  в  моей
жизни, потому что Патти решил поместить меня в строгий пансион, который,  по
его мнению, был единственным местом, где я  находилась  бы  в  относительной
безопасности. Я была отправлена за море для превращения в маленькую леди.
   - Что не вполне удалось, - отметил Ник. - Коул до сих пор переживает?
   Мэгги напряглась.
   - Если вас интересует, не женился ли он на мне из  чувства  вины,  доктор
Фрейд, ответ будет отрицательный!
   - Тогда почему он женился на тебе? - мягко спросил он.
   -  Потому  что  это  был  единственный  способ...  -  Она   остановилась,
перепуганная тем, как близко он подошел к раскрытию еще одной ее тайны.
   - Единственный способ чего? Затащить тебя в постель?
   Грубость возымела  неожиданное  действие.  Мэгги  расхохоталась.  Это  не
удалось Финну  и  через  пять  лет  супружеской  жизни.  Ник  со  смешанными
чувствами наблюдал за ее весельем, но изломанные черты лица  позволяли  лишь
догадываться, что творится в его душе. Мэгги прикусила губу, сняла кольцо  и
с сожалением положила на место.
   - Пожалуй, я  предоставлю  Финну  самому  выбрать  подарок,  -  торопливо
сказала она. - У него прекрасный вкус.  -  Легче  не  стало.  Никто  еще  не
всматривался в нее так, как Ник. Будто он мог проникнуть в работу ее  мозга.
Слава Богу, что это не так - какой бедлам он бы там обнаружил! -  Гм...  это
я, пожалуй, тоже сниму...
   - Считай, что это твое. Иди в них домой.
   - Откуда ты знаешь, что банк примет чеки от дедушек?
   - Я знаю их возможности до последнего цента.
   И потом, они ведь принадлежат к старой  школе,  где  слово  мужчины  было
словом чести.
   Последний комментарий замкнул круг. Мэгги,  оказывается,  совсем  забыла,
зачем согласилась провести вечер с Ником. Она задрала подбородок характерным
жестом надменной решимости.
   - Что ты собираешься делать с акциями, Ник?
   - А как ты думаешь?
   Она свирепо пожирала его глазами.
   - Не искушай меня.
   В его глазах что-то блеснуло.
   - Сколько ты можешь заплатить за эту информацию, Мэгги?
   - Я уже заплатила более чем достаточно - длинным и утомительным вечером с
самодовольной свиньей.
   - Не следует задирать подбородок, Мэгги, особенно  если  оказываешься  на
ринге с таким старым бойцом, как я. - Он провел разбитым кулаком  по  чистой
линии ее скулы. - Можешь остаться со сломанной челюстью.
   Мэгги отдернула голову.
   - Я справлюсь, старик.
   - Теперь ты искушаешь меня. - Голос был мягок, но в нем слышалась угроза.
- Я не слюнявый дурак, готовый упасть к твоим ногам, как  любой  мужчина  до
восьмидесяти лет. У меня есть определенные стандарты...
   - Да, я знаю, ты уже достаточно говорил об этом - я под них  не  подхожу.
Но и, ты не подходишь под мои, приятель.
   - Тогда  зачем  влага  в  темных  глазах,  глубокое  декольте  и  игра  в
бедную-богагенькую девочку?
   - Это не игра!
   В ставшем вдруг снова тесным и жарким сейфе воцарилась тишина.
   - Нет? Какое открытие! - проговорил он. - Ты хочешь информации... но  еще
больше ты хочешь меня...
   Да. Да! Мэгги замотала головой так,  что  рубины  заколотились  по  щеке,
горящей от его прикосновения.
   - Я  заставляю  тебя  злиться,  но  еще  больше  заставляю  ощутить  себя
женщиной, на что неспособен твой муж. Он воришка, он умыкает все, что  плохо
лежит. Но не мою дочь. Я не разделяю твоей детской веры в его  благородство.
Я намерен скупить все акции, до которых смогу добраться;  и  если  сам  факт
моего обладания ими  не  окажется  достаточно  убедительным  доводом,  чтобы
оставить мою дочь в покое, я уничтожу его. Я устрою так, что  его  репутация
будет испорчена навсегда. Собственный дед не доверит ему  больше  ни  цента.
Если ты намерена и дальше потакать ему, Мэгги, трижды подумай, стоит ли.  На
этот раз обожжется, играя с огнем, он сам.
   - Ты хочешь, чтобы я отступилась от него?  -  догадалась  Мэгги.  -  Боже
правый, при твоих-то пуританских  взглядах  на  брак!  Ты  хочешь  разделить
нас...
   - Я хочу, чтобы ты знала, во что ввязываешься.
   - Что ж, большое спасибо за предупреждение!
   Ты не боишься, что я передам твои слова Финну?
   - Я рассчитываю на это. Если ты сможешь  сохранить  брак,  основанный  на
духе и букве закона, мне не придется ничего предпринимать. Если ты  оставишь
Коула... - Ник пожал плечами, - тем проще мне будет уничтожить его.
   - Оставить его и идти куда... к тебе? Ты этого хочешь, не правда ли?  Это
сделало бы твою месть полной, - обвиняла она напряженным от боли голосом.
   Отрицательное покачивание его головы было как пощечина.
   - Я хочу встать между мужчиной и его женщиной...
   Она расхохоталась, не дав ему договорить.
   - Но ты же пытаешься разрушить наш брак...
   - Не так, как ты  думаешь.  -  Он  придвинулся  ближе.  -  Хотя  не  могу
отрицать, что  если  бы  ты  была  свободна...  -  Сделав  это  неосторожное
допущение, он заглянул в огромные темно-серые глаза  и  потерял  ход  мысли.
Рубины мерцали на ее груди, женский  запах  обволакивал  его,  смешиваясь  с
запахом собственного возбуждения. Ник Фортуна, никогда не  знавший  нокаута,
зашатался как пьяный. Голова кружилась, ноги не держали, и он  ухватился  за
хрупкие женские плечи, чтобы сохранить равновесие. Интересно, так ли ее вкус
пьянит, как ему чудится?.. - Мэгги...
   Так. Но одного вкуса недостаточно.  Он  нашептывал  соблазны,  щекоча  ей
кожу, это была эротическая литания, зовущая ее разделить опьянение.
   - Если бы ты была моей, я осыпал бы тебя драгоценностями, ты не носила бы
ничего, кроме них. Я уложил бы тебя на красный  шелк  и  нежил  твое  дивное
тело. Как прекрасна ты была бы... ослепительно нагая с красными  рубинами  в
ушах... - Грубые ладони обхватили ее шею, и большие пальцы  качнули  тяжелые
серьги. - Рубины меж грудей... - Теплые жесткие руки скользнули вниз,  чтобы
приподнять наполнившиеся томительной болью округлости.  -  И  я  положил  бы
драгоценные камни сюда... - мечтательно бормотал он,  обхватывая  ее  талию,
обводя  большими  пальцами  пупок  сквозь  тонкую  ткань  платья.  Она  тихо
застонала, когда одна его рука скользнула ниже, прижалась  к  холмику  между
бедер, вызвав взрыв горячей дрожи.  -  Но  здесь  тебе  не  понадобились  бы
украшения, Мэгги, - шептал он. - Здесь,  в  сердце  твоей  женственности,  -
драгоценность более прекрасная, чем любой камень... живая драгоценность, та,
что может дать бесценное, несравненное наслаждение. О Мэгги...
   Он пил тихий стон из ее губ и  приникал  все  крепче,  сжимая  руками  ее
выгнувшуюся  спину,  притягивая  к  себе,  обхватывая  бедрами,  целуя  ее..
целуя... целуя... целуя ртом таким же жестким и властным, как все его тело.
   Сейф усиливал каждый звук, каждый шорох и вздох, каждый стон,  и  громкий
зуммер прозвучал как сирена, заставив их отпрянуть друг от друга.
   Мэгги должна была опереться о полку, дрожа всем телом, а Ник,  очнувшись,
уставился в мигающий красный сигнал на панели у стальной двери.
   - Это сигнал тревоги, - сипло проговорил он. - Датчик тепла  регистрирует
присутствие человека и подает сигнал через каждые полчаса. Если  не  набрать
код в  течение  тридцати  секунд,  подается  сигнал  тревоги  в  полицейское
управление.
   - Так,  ради  Бога,  отключи  его!  -  дрожа,  взмолилась  Мэгги.  Трудно
представить, какой скандал  разразился  бы,  если  бы  полиция,  ворвавшись,
обнаружила их с Ником, практически занимающихся любовью среди сокровищ!  Она
разгладила  платье,  чувствуя,  как  тело  отзывается   дрожью   на   каждое
прикосновение. Господи, что он должен теперь думать о ней?..
   Ей стало чуть легче,  когда  она  увидела,  что  палец,  набирающий  код,
неверен настолько, что с трудом попадает на нужные клавиши. Очередная ошибка
вызвала яростное ругательство, но, обернувшись к ней. Ник выглядел уже почти
спокойным.
   - Извини...
   Он не смотрел в глаза, и это удивило ее так же, как извинение.
   - За то, что заставил меня почувствовать себя женщиной?
   Вскинулись густые ресницы, и, увидев огромные зрачки, она поняла,  почему
он отводил взгляд. Он был так же беспомощен, как и она сама.
   - Ник...
   - Не надо, Мэгги.  Не  усугубляй.  Я  потерял  голову.  Такое  больше  не
повторится.
   Это признание слабости заставило ее еще больше восхититься им.
   - Ты суров с собой так же, как с другими, - печально  проговорила  Мэгги,
жалея о потерянной невинности... если не тела, то сердца уж точно. Всю жизнь
она ждала человека, которого  могла  бы  полюбить  со  всей  страстью  своей
богатой натуры. Но этот человек не хочет ее любви и отказывается принять  ее
страсть. Есть ли путь к нему в запуганном лабиринте, который они построили?
   - Огвезу-ка я тебя лучше домой.
   - Я могу взять такси, - предложила она.
   - Не будь смешной, - прорычал он, рассовывая ящики по местам. -  Полагаю,
ты можешь доверят" моей способности контролировать свою похоть, когда  я  за
рулем.
   - Жаль.
   - Мэгги! - У него, оказывается, очень острый слух -  она-то  думала,  что
прошептала одними губами.
   - Ладно, ладно. Я буду вести себя хорошо. Только не забывай, что все  это
была твоя идея. Я не оказалась бы здесь, если бы ты не захотел.
   - Точно. - Краткий ответ выдавал, что голос ему  не  подчиняется,  и  это
несколько  успокоило  Мэгги.  Ник  говорил,  что  выигрывал   все   бои   на
профессиональном ринге... но ведь до сих пор ему не приходилось сражаться  с
самим собой. Кто же победит: человек строгих принципов или  человек  сильных
страстей?
   - Ответь мне только еще на один вопрос.
   - Какой? - Он нетерпеливо задержал руку, потянувшуюся к интеркому,  чтобы
приказать охране открыть дверь. Судя по воинственному виду, он ожидал нового
захода относительно Финна.
   - Ты действительно спишь на красных шелковых простынях?
   Ответом послужило нечленораздельное бормотание, но краска, залившая  шею,
пока он разговаривал с охраной, была достаточно  красноречива.  Ник  Фортуна
создавал свою чувственную фантазию, вплетая в нее реальные детали,  лежа  на
тех самих шелковых простынях. Тот факт, что он открылся ей,  предмету  своих
фантазий, в некотором роде переводит их в реальный план. Неплохо! Если он не
захочет выбросить дорогое постельное белье, ему нелегко будет теперь  забыть
Мэгги. Надо надеяться.


   ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   - Ты - что? - Мэгги поперхнулась, забрызгав белоснежную  скатерть,  и  со
звоном опустила чашку с кофе на блюдечко.
   - Она сказала, что беременна, - пояснил Сэм, промокая пятно. - Еще стакан
молока, Лори?
   Девочка, слабо улыбнувшись, покачала головой.
   И ведь она  действительно  девочка,  сурово  подумала  Мэгги.  Достаточно
большая, чтобы влюбиться, но определенно слишком юная,  чтобы  связать  себя
ребенком, чей отец еще женат на другой!
   -  Но...  -  Мэгги  не  могла  поверить,  что  Финн  оказался   настолько
безответственным, а Лори пошла на это, - Лори, как же так?
   Лори чуть побледнела.
   - Ты объяснишь? - иронически поинтересовался Сэм.  -  Или  лучше  я?  Это
получается, Мэгги, когда мужчина и женщина...
   - Сэм, поди прочь. Если тебе позволены некоторые вольности,  это  еще  не
значит, что ты  можешь  совать  свой  нос  во  все  наши  дела!  Тебе  нечем
заняться?
   - Я занят. На самом деле я работаю на воскресные газеты.
   - Сэм!
   Он, смеясь, ретировался. Газеты! Мэгги содрогнулась, представив,  что  бы
они устроили, получив такую информацию.
   Она посмотрела на Лори и, встретив взгляд подетски голубых глаз,  которые
вдруг стали совершенно женскими, почувствовала, что краснеет.
   - Я понятия не имела, что ты с Финном... что вы...
   Лори, нервно улыбаясь, пришла ей на помощь:
   - Мы очень любим друг друга. Мне очень жаль... я... мы... ну, я  не  хочу
сказать, что мы не могли сдержаться, но вся эта игра была очень  тяжела  для
нас обоих, и мне кажется, что нам нужно было решительное подтверждение своей
любви...
   - Ребенок - куда уж решительней, - сухо согласилась Мэгги.
   - О, это вышло по несчастной случайности...
   Мэгги закатила глаза.
   - Где-то я это уже слышала.
   - Нет, это действительно была случайность, - серьезно возразила  Лори.  -
Ты же знаешь Финна. У него параноическое чувство ответственности. Он настоял
на том, чтобы самому выбирать контрацептивы, и каждый раз предохранялся сам.
- Она пожала плечами. - Очевидно, мы попали в тот  самый  ничтожный  процент
ненадежности. Бедный Финн, он будет уничтожен, когда узнает.
   - Ты хочешь сказать, что он еще не знает? - Кофе чуть было не  забрызгало
злосчастную скатерть еще раз.
   - Я сама выяснила только этим утром.
   Мэгги сделала приблизительные вычисления в уме.
   - Выходит, вы спали вместе почти все это время?
   Лори опустила голову, и светлые волосы упали на лицо.
   - Да.
   Мэгги  испытала  боль  предательства  -  не  потому,  что  ее  муж  нашел
любовницу, а потому, что старый друг... самый близкий друг...  не  доверился
ей. Она с горечью поняла, что  больше  не  может  безоглядно  полагаться  на
Финна. Теперь он принадлежит Лори. С прежними отношениями покончено. Да, они
останутся друзьями - все трое, но отныне Мэгги придется самой управляться со
своими проблемами. Будет нечестно, если  она  попытается  сохранить  прежнюю
близость с Финном. Ради всех троих она должна отойти на  второй  план  и  не
оспаривать, даже подсознательно, права Лори на Финна.
   - Я, наверно, веду себя как обманутая жена? - спросила она  у  склоненной
головы. - Извини, но я так потрясена! Понимаешь, вот я, уже немолодая  леди,
сижу перед ребенком, и вдруг оказывается, что ты более женщина, чем я.
   Ее признание заставило Лори вскинуть голову  и  широко  раскрыть  голубые
глаза.
   - Ты хочешь сказать, что ты никогда?..
   - Никогда. - Мэгги не дала дрожащим уголкам  рта  расплыться  в  неверной
усмешке. - Как тебе это?
   Лори рассмеялась и вспыхнула одновременно.
   - Потрясающе. Обязательно попробуй... только не с Финном.
   - Обещаю, честное благородное слово, - улыбнулась Мэгги. - Но  почему  ты
призналась сначала мне?
   - Чтобы придать себе смелости, наверно, - поморщилась  Лори.  -  Финн  не
обрадуется.
   Обе понимали, что здесь есть недомолвка. Мэггй передала Финну угрозу Ника
и знала, что он, вместе со множеством  вкладчиков,  обеспокоенно  следит  за
угрожающим  ростом  коуловских  акций.  Покупки  производились   как   будто
случайно, поскольку небольшие пакеты приобретались, по-видимому,  совершенно
независимыми компаниями. Но Мэгги  знала,  что  независимостью  здесь  и  не
пахнет, что за сложной  системой  директоратов  стоит  один  человек  -  Ник
Фортуна.
   К сожалению, картина осложнялась неприкрытой  суетой  Патги  и  Маркхама,
которые тоже рыскали  по  рынку,  как  акулы-людоеды,  заглатывая  небольшие
проценты  акций  друг  у  друга,  заостряя  умы  и   ножи   в   предвкушении
предательского удара. Финн пускал в ход весь  свой  дипломатический  талант,
работая громоотводом, и в то же  время  лихорадочно  пытался  укрепить  свои
позиции. Ддинсгвенное, чего ему не хватало, - это такой вот бомбы.
   - Он переживет, - твердо заявила  Мэгги.  -  А  когда  свыкнется  с  этой
мыслью, будет очень рад. Рассказывая о тебе в первый  раз,  он  сказал,  что
хочет, чтобы ты стала матерью его детей.
   - Правда? - Личико Лори расплылось в радостной улыбке, тут  же,  впрочем,
померкшей. - Он, наверно, имел в виду более отдаленные сроки.
   - А ты -  что  ты  сама  чувствуешь?  Ты  так  молода  и  хотела  сделать
карьеру...
   - Ребенок здесь ничего не меняет. Конечно, я представляла себе это иначе,
но я люблю детей и всегда хотела иметь нескольких... и не кажется  ли  тебе,
что это как-то поможет их деду примириться с их отцом?
   Ник... дед! Уже второй раз этот забавный образ вызвал у Мэгги неудержимое
веселье,  и  скоро  обе  женщины   залились   смехом,   довольно,   впрочем,
истерическим.
   - Я хочу сказать, что это  должно  подействовать  на  всякого,  верно?  -
сказала Лори, вытирая слезы. - А такой пуританин, как мой папочка,  захочет,
чтобы у ребенка был отец.
   Человек, с которым Мэгги провела полчаса в ювелирном сейфе, не был  очень
строгим пуританином. Прошло десять дней, а она все еще плохо спит по ночам -
с того самого дня, как тайком приобрела красные шелковые простыни для  своей
широкой кровати. Она знала,  что  покупает  пытку  для  себя,  но  не  могла
противиться импульсу. Если  ей  недоступен  Ник  Фортуна  живой,  она  может
владеть им в мечтах. Она даже позволяла себе  фантазировать  о  замысловатых
путах ко всеобщему примирению, но теперь эти мечты обратились в пыль.
   - Как ты собираешься сказать ему?
   - Кому? Финну... или папе?
   - Обоим.
   - Не знаю. Потому и пришла к тебе. Я понимаю,  что  ты  не  очень  хорошо
знаешь папу, но по крайней мере можешь посоветовать, как начать с Финном.
   Мэгги поспешила согласиться, надеясь, что Лори  не  заметила  ее  жаркого
румянца. Ей самой впору спрашивать у Лори совета:  "Как  бы  мне  соблазнить
твоего отца? Как заставить влюбиться в меня, пожертвовав своими принципами?"
Она понимала, что, участвуя в заговоре Финна и Лори, теряет всякие шансы  на
счастье с этим человеком, которого, кажется, полюбила  роковой  любовью,  но
что оставалось делать? Слишком далеко все зашло, чтобы правда могла помочь.
   Они вместе ждали прихода Финна. Как показывал опыт Мэгги, смелые поступки
лучше  совершать  с  ходу,  не  оставляя  времени  на  взвешивание   опасных
последствий.
   Вопреки ожиданиям Финн принял  новость  спокойно...  мертвецки  спокойно.
Загорелая кожа приобрела цвет снятого молока, и  он  грациозно  опустился  в
поспешно подставленный стул от  Василия  (хром  и  натуральная  кожа).  Сэму
пришлось влить в него изрядную дозу бренди, чтобы вернуть к жизни.
   - В обморок положено падать беременной женщине, а не будущему отцу, Финн,
- сказала Мэгги, когда он пришел в  себя  настолько,  чтобы  сесть  прямо  и
уставиться на Лори так, будто видел ее впервые.
   - Финн? - Лори смотрела на него с тревогой и любовью.
   - Боже мой. Лори, - произнес он  дрожащим  шепотом,  лаская  взглядом  ее
плоский живот. - Ребенок? Наш? Как это так?
   Мэгги заметила, что Сэм ухмыльнулся и уже открыл было рот для объяснений,
и поспешила вытолкать его из комнаты, пока он не испортил  своими  шуточками
торжественный момент.
   Вернувшись, Мэгги застала Финна и Лори в полнейшей эйфории  и  не  смогла
отыскать ни капли пессимизма. Причин для волнения нет, сказали ей, - впереди
еще масса времени. Лори только на третьем месяце,  и  по  крайней  мере  еще
четыре недели ничего не будет заметно. А уж потом  можно  будет  паниковать.
Пока же нужно  довериться  Томасу  Ричи,  отыскивающему  кратчайший  путь  к
разводу. Финну и Лори нужно только пережить период ожидания и надеяться, что
они успеют пожениться до рождения ребенка. Мэгги показалось, что они  просто
не видят всей серьезности ситуации, и она высказала свою мысль.
   - Отношение к незаконнорожденным давнымдавно изменилось,  -  успокоил  ее
Финн, - и, что бы ни случилось, я  буду  записан  отцом  в  свидетельстве  о
рождении. Сложности могут  возникнуть  только  при  наследовании,  но,  если
Фортуна выполнит свою угрозу, на этот  счет  можно  будет  не  беспокоиться.
Малышу просто нечего будет наследовать!
   - Я как-то не могу представить ваш рай в шалаше, - едко заметила Мэгги. -
Вы оба всю жизнь провели в роскоши. Как же вы справитесь?
   - Но ведь можно переехать к деду, пока я не смогу снова встать на ноги, -
ответил Финн.
   Беременность Лори,  по-видимому,  сильно  повлияла  на  его  мыслительные
способности.
   - При том условии, что и он не откажется от тебя,  -  фыркнула  Мэгги.  -
Может быть, он поддастся уговорам и проглотит развод, но еще одна беременная
невеста... при нерасторгнутом браке со  мной?  Не  говоря  уж  о  том,  что,
уничтожая тебя, Ник растопчет и всех  нас,  включая  и  Маркхама.  Нам  всем
придется цепляться за жизнь. Ты должен подумать хотя бы о  нас,  если  не  о
себе. - Нехорошо было так говорить, но она должна встряхнуть его и заставить
посмотреть на вещи трезво.
   - Я знаю, что папа бывает круг, но я также знаю почему. -  Лори  положила
руку на свой живот. - Не сомневаюсь,  что  Финн  и  я...  мы  будем  так  же
стараться защитить нашего ребенка. Папа не  хочет,  чтобы  я  повторяла  его
ошибки. Возможно, потребуется время, но, когда родится ребенок,  я  уверена,
он примет неизбежность нашего с Финном союза.
   - Став отцом, смотришь на вещи под другим углом,  -  согласился  Финн.  -
Делаешься более терпимым к безумствам, совершаемым другими отцами.
   Мэгги смотрела на них обоих и не верила своим глазам. Финн еще и получаса
не  провел  в  своем  будущем  отцовстве,  его  ребенок  представляет  собой
крошечный  зародыш,  а  он  уже  говорит  так,  будто  сбежал  из  семейного
телесериала!
   И тут ей стало ясно, что она  -  единственный  достаточно  здравомыслящий
участник этого фарса, чтобы как-то направлять ситуацию. Пусть  Финн  и  Лори
купаются  в  предвкушении  своего   родительского   счастья.   Она,   Мэгги,
постарается создать основу для их оптимизма.
   Первым делом она позвонила Томасу Ричи, чтобы выяснить состояние дел. Его
новости были неутешительными.
   - Я проверил все известные мне варианты, -  сказал  он,  -  но,  если  вы
по-прежнему  не  хотите  аннулирования  брака,  двухгодичный   срок   обойти
невозможно.
   - Для простого развода, которого мы оба хотим?
   - Сегодня нет понятия "простой развод", Мэгги.  Это  даже  не  называется
больше  разводом.  Это  называется  "расторжение  брака",   и   единственное
основание для него - раздельная жизнь. То есть вы и Финн должны  разъехаться
и прожить отдельно два года. Мне очень жаль, Мэгги, но я проверил все  самым
дотошным образом, но не нашел никакой лазейки. Никакой  при  тихом  разводе,
которого вы хотите.
   - Два года, - убито повторила Мэгги.
   - Я говорил все это Финну на прошлой неделе. Он не обсуждал  с  вами?  Он
наказал мне приготовить документы. Сейчас  осталось  только  поставить  ваши
подписи.
   - У него было столько проблем! - Она на самом деле почти не видела  Финна
последние недели. А он, бедный милый Финн, готов был  принести  эту  жертву,
потому что она не желала расстраивать Патти и Маркхама. Они  с  Лори  готовы
были еще два  года  жить  в  грехе  только  для  того,  чтобы  удовлетворить
эгоистичное желание Мэгпн сохранить  благопристойность.  Неудивительно,  что
Финн потерял сознание, услышав о своем грядущем отцовстве.  Вот  почему  оба
храбро   и   самоотверженно    лепечут    о    современных    взглядах    на
незаконнорожденных! Решимость Мэгги окрепла.
   - Что, если мы изменим мнение относительно аннулирования брака?
   - Но Финн сказал...
   - Томас, вы и мой юрист тоже, - жестко напомнила она.
   - Если намечается конфликт интересов...
   - Лори беременна, - прямо заявила  Мэгги,  после  чего  на  другом  конце
провода наступила короткая, красноречивая пауза.
   - Гм... понимаю... Что  ж,  решение  об  аннулировании  ввиду  отсутствия
брачных отношений можно получить практически немедленно.
   У Мэгги отлегло от сердца.
   - Насколько немедленно означает "практически"?
   - Только время, необходимое для подачи  документов  и  их  прохождения  в
палате. Скажем, два или три месяца.
   Мэгги прикусила губу.
   - Не годится. - К тому времени беременность
   Лори станет уже заметной. Надо дать хоть немного забыть  первый  скандал,
чтобы представлять миру второй... под миром она понимала Ника. - А в  Штатах
быстрее?
   - В некоторых южных штатах  все,  что  от  вас  обоих  требуется,  -  это
заявление о желании  жить  врозь  и  раздельно.  Стоит  вам  объявить  перед
гражданским судьей о  совместном  решении  прекратить  семейную  жизнь  -  и
получите развод. Таким образом... да, это может быть делом одного-двух дней.
   - Финн знает об этом?
   Казалось, она видит, как Томас пожимает плечами.
   -  Мы  не  обсуждали  такой  вариант,  потому  что  я   допускал   только
академический  интерес.  Вы  говорили,  что  хотите  оркестровать  все   как
естественный развод, исключив кривотолки о фиктивности  брака.  Вы  наложили
вето на идею быстрого развода еще в первый раз, в моем офисе, помните?
   Мэгги вспомнила свою шутку о совмещении развода и свадьбы и  поморщилась.
Она поняла, что никогда на самом деле не оставляла Финну выбора. Она  делала
все по-своему, и, движимый верностью,  любовью  и,  может  быть,  совершенно
ненужным чувством вины. Финн позволял ей обставлять развод  по  собственному
усмотрению - так же, как  позволил  обставить  псевдоромантическую  свадьбу.
Впервые она признала неприятный факт: она немного ревнует к Лори. У  девочки
есть все: характер, ум, профессиональный талант, большая любовь, на  которую
ей отвечают взаимностью, а теперь еще и ребенок - залог этой любви.
   Все вместе слилось в чувство вины. Она мерзкая ревнивая  сука.  Говорила,
что рада за них, делала вид, что помогает, а  подсознательно  держала  Финна
заложником старой привязанности. Ее пугал быстрый, чистый разрыв, потому что
страшила пустота, ожидающая впереди. Прежде рядом с ней всегда был Финн,  на
которого можно было положиться, но теперь полагаться нужно  на  себя.  Нужно
создавать собственную жизнь, уверенность в себе, искать  свое  счастье.  Она
выпрямилась. И начинать с этой секунды. Раз в жизни она должна довести  идею
до результата, позаботившись обо всех утомительных деталях. Раз в  жизни  ей
придется проявить организованность.
   - Томас... вы когда-нибудь были в Диснейленде?..
   Три дня спустя Мэгги самодовольно предвкушала легкий успех. Она  заказала
билеты на самолет и номера в гостинице для себя и Томаса (через  Диснейленд,
который посещала всякий раз, когда бывала в Штатах, - это стало чем-то вроде
ритуала), получила подписи на аффидевитах  двух  наблюдающих  гинекологов  и
одного бывшего мужа. И самое очаровательное во всем этом было то, что  Финн,
в непрекращающейся эйфории мешками покупавший мягкие  игрушки,  не  имел  ни
малейшего представления о том, какой свадебный подарок его ждет. Он подписал
свой аффидевит не читая, вместе с пачкой других подсунупых  ему  документов,
связанных - как он думал - с расторжением брака.  Томас,  повинуясь  чувству
долга, возражал против этой маленькой хитрости, но Мэгги  смела  возражения,
как бульдозер, благо Томас втайне был не прочь хоть раз в жизни натянуть нос
юриспруденции.
   Когда  она  сказала  Финну,  что  решила  провести   несколько   дней   в
Диснейленде, он, усугубив ее стыд и отвращение к самой себе, устало  пожелал
приятно провести время. Похоже, его не удивил отъезд Мэгги в разгар кризиса.
Мэгги - это Мэгги, импульсивное существо, не связанное  рутинными  дрязгами,
обременяющими других. Лори, правда,  не  смогла  скрыть  замешательства,  но
девочка была слишком хорошо воспитана и  слишком  верна  Финну,  чтобы  явно
выражать недовольство. Только Сэм позволил себе поднять шум - такой шум, что
Мэгги пришлось посвятить его в тайну, заодно посулив удвоить жалованье, если
он будет работать у нее после того, как они  с  Финном  разъедутся.  Что  ж,
Мэгги не была готова к полному самопожертвованию!
   День перед отъездом был днем рождения Мэгги, и, как  требовала  традиция,
им предстояло обедать с Маркхамом и ужинать с Патти. Старики воспользовались
случаем, чтобы  поразглагольствовать  с  Финном  о  предполагаемом  слиянии,
находя  множество  причин,  по  которым  его  нельзя   осуществить   сейчас,
предсказывая жуткие последствия, если Финн будет пренебрегать  все  заметнее
проявляющейся угрозой захвата. На золотом терпении Финна  начали  появляться
трещины, и  обе  трапезы  закончились  несварением  желудка,  под  предлогом
которого Мэгги утаскивала мужа прочь, пока он  не  сказал  чего-нибудь,  что
повлекло бы за собой взрыв. Когда они  вернулись  домой,  раздраженный  Финн
только фыркнул на предложение Мэгги сходить куда-нибудь  с  Лори,  поскольку
время еще не позднее.
   - Куда, например? Мы еще не можем показываться вместе, -  горько  заметил
он, наливая себе очередной стакан, что послужило  для  Мэгги,  благо  у  нее
наконец открылись глаза, еще одним подтверждением того, насколько болезненно
Финн воспринимает сложившуюся ситуацию. - К тому же Лори лежит в  постели  с
гриппом.
   - Грипп? В разгар лета?
   Он ответил кислым взглядом.
   - Другого способа объяснить ее недомогание не нашлось.
   - Что, так плохо? В последний раз она показалась мне довольно бледной.
   - Да, неважно. Черт возьми, Мэгги, мне бы следовало  быть  там,  рядом  с
ней! - Он одним глотком осушил стакан.
   - А дальше будет еще хуже, - тихо  пробормотала  Мэгги,  утешаясь  только
тем, что занята помощью.)
   Финн наградил ее еще одним кислым взглядом и опрокинул бутылку, выцеживая
в стакан последние капли.
   - Послушай, чем сидеть здесь и напиваться, почему бы тебе  не  сходить  с
Сэмом в клуб или еще куда-нибудь? Отвлекись.
   - Пока вы с Лори будете сидеть дома? - мрачно проворчал Финн.
   - Твой гарем обойдется без тебя один вечер, - сухо сказала  Мэгги,  чтобы
встряхнуть его. Она была уверена, что Сэм присмотрит за Финном, который  уже
сто лет не отдыхал в мужской компании. А она навестит  Лори  сама.  Девочкам
надо поболтать... точнее,  девочке  надо  поговорить  с  женщиной,  мысленно
усмехнулась она.
   Загрузившись спиртным, Финн сопротивлялся недолго, и Мэгги отправилась  в
постель с чистой совестью.
   В три часа утра от постели остались только воспоминания. Мэгги  обольщала
в полицейском участке офицера, применяя все очарование, на какое ее  хватило
при клокотавшей внутри ярости. Она пыталась убедить полицейского  не  давать
делу ход.
   - Они искренне раскаиваются,  офицер.  Они  не  хотели  никому  причинять
вреда, и я уже выписала чек владельцам, а  больше  никто  не  пострадал.  Не
могли бы вы расценить этот случай просто как неудачную пирушку?
   - Да уж, попировали они изрядно, - проворчал медвежьего  вида  констебль,
окидывая опытным  взглядом  три  покачивающиеся  фигуры,  подпирающие  стену
полицейского участка.
   - Ну да,  офицер,  я  же  говорю,  что  они  оченьочень  раскаиваются,  -
настаивала Мэгги и добавила многообещающим тоном,  от  которого  в  видавших
виды глазах появилась улыбка: - А если еще нет, то раскаются очень скоро!
   Пришлось изрядно потрудиться, прежде чем  вся  троица  была  отпущена  на
свободу, и Мэгги погнала своих подопечных к "БМВ".
   - Мне очень жаль, Мэгги...
   Мэгги уставилась в единственный открывающийся глаз Сэма.
   - Залезай, Сэм.
   - Спасибо, Мэг. - Финн  умудрялся  выглядеть  невинной  жертвой  в  своей
изорванной  рубашке  и  белевших  в   свете   фонарей   полосках   пластыря,
поддерживавших треснувшую ключицу.
   - Заткнись и садись в машину. - Она обернулась к последней фигуре.
   - Моя машина осталась в городе...
   - И будет оставаться там,  -  спокойно  пообещала  она  Нику  Фортуне.  -
Полисмен отпустил тебя под мое клятвенное обещание доставить дебошира  домой
собственноручно.
   - Я могу взять такси.
   - Никакой таксист в здравом уме тебя не посадит.  У  тебя  хоть  бумажник
есть?
   Ник неуверенно поморщился.
   - Где-то в пиджаке. -  Он  оглянулся,  будто  надеясь  обнаружить  пиджак
аккуратно висящим у автостоянки на крючке.
   - Который остался в ночном клубе.  Я  полагаю,  ты  снял  его,  собираясь
драться. Залезай.
   Ник посмотрел на открытую дверцу, потом смерил взглядом  двух  мужчин  на
заднем сиденье. Те ответили такими же хмурыми взглядами.
   - Честное слово! - Мэгги захлопнула  заднюю  дверцу  и  открыла  переднюю
пассажирскую. - Если ты не сядешь сейчас  же,  я  позову  того  копа,  и  ты
сможешь провести приятную ночь в камере.
   - Ты не обязана заботиться обо мне.
   - Я знаю. А все мое доброе сердце. - Чтобы не сказать - любящее!  Кроткий
Ник - это что-то новое, довольно забавное.  У  него  была  рассечена  правая
бровь и надорвана губа. Забинтованная правая рука покоилась в повязке. Врач,
передавая ей бутылочку с  болеутоляющим,  которое  могло  понадобиться  всем
троим, сказал, что у Ника сломан палец.
   - Только подождите, пока они немного не протрезвятся, потому что алкоголь
усиливает реакцию, и не давайте больше ничего мистеру Фортуне - я сделал ему
инъекцию перед тем, как бинтовать палец... два  других  сильно  растянуты  и
тоже будут побаливать.
   Судя по серому с прозеленью лицу, сказано чересчур слабо, подумала Мэгги,
включая зажигание. Черт их возьми,  они  могли  поубивать  друг  друга!  Она
сердитым рывком переключила скорость, и машина дернулась,  вызвав  стоны  на
заднем сиденье и сдержанное рычание рядом с ней.
   - Поделом вам! - огрызнулась она. - Что вы себе думали?  Устроить  такое,
да еще в Круглом доме! Нельзя было найти более людное место?  -  Ее  сарказм
наткнулся на стену молчания. - Как это все  началось?  -  (Стена  стала  еще
массивнее. Великая мужская солидарность.) - Ладно,  можете  не  говорить.  У
меня нет никакого желания вникать в подробности, - соврала она, - а  если  и
захочется, смогу прочитать в газетах. Конечно, кулаками решать проще  всего.
Но не кажется ли вам, что трое интеллигентных на вид людей могли  бы  решить
свои разногласия, не прибегая к насилию? Впрочем,  алкоголь  быстро  стирает
все поверхностное. Несколько стаканов - и вы все  возвращаетесь  на  уровень
пещерных людей. Я хоть могу надеяться на то, что  вы  не  трепали  мое  имя,
как... будто я девочка на подхвате у рокеров?
   С заднего сиденья  донеслось  приглушенное  хихиканье,  после  чего  Финн
успокоил ее:
   - Нет, мы дрались не из-за тебя. Все вышло из-за Лори, а не из-за тебя.
   Конечно, из-за Лори! Кому придет в голову драться  за  честь  Мэгги?  Она
покраснела, стыдясь своего идиотского предположения.  Оставалось  надеяться,
что все они еще слишком пьяны, чтобы обратить внимание на ее оплошность.
   - Если бы ты одарила меня своим вниманием, я дрался бы за тебя, Мэгги,  -
наклонившись, проворчал Ник, как будто  мог  читать  ее  мысли,  даже  когда
путался в собственных. - Я побил бы всех и забрал приз  себе.  Тебе  бы  это
понравилось, правда, милочка?..
   - Что он говорит? - Финн вцепился в спинку сиденья. -  Он  снова  раскрыл
свою пасть?
   - Это  кто  же  любит  поговорить?  -  обернулся  Ник.  -  Это  ты  много
разговариваешь, когда имеешь своего Брюса Ли в тылу...
   - Вы что, напали вдвоем на одного? - побледнела Мэгги.
   - Я только пытался разнять их, - оправдывался Сэм. - Все, что сверх того,
было чистой самозащитой. Они оба били меня!
   - Ты должен был поднять Финну настроение, а не напиваться с ним, как  два
скунса, чтобы попасть в каталажку, - заявила Мэгги  без  тени  сочувствия  и
чуть не съехала с дороги, когда тяжелая ладонь опустилась ей на колено.  Она
попыталась локтем столкнуть руку,  но  сдалась,  увидев  довольную  ухмылку.
Бросив боязливый взгляд в зеркало,  она  убедилась,  что  Финн,  к  счастью,
слишком занят своими печальными мыслями, чтобы заметить маневры на  переднем
сиденье. К огромному своему облегчению,  Мэгги  подъехала  к  дому  как  раз
тогда, когда рука пустилась в странствие  вверх  по  бедру.  Она  собиралась
оставить своих пьяниц и отвезти  Ника,  но,  к  ее  отчаянию,  те  оказались
напрочь озадачены загадочным поведением  вращающейся  входной  двери.  А  уж
чтобы вставить ключ в замочную  скважину,  им  потребовалось  бы  не  меньше
тысячи лет.
   - Подожди здесь, - сурово сказала она Нику, выбираясь из машины.
   - Конечно, красавица, - с трудом выговорил
   Ник, одаривая ее кротким взглядом.
   -  Я  вернусь  через  минуту  и  отвезу  тебя  домой,  -  сказала  она  с
расстановкой, чтобы до него дошли ее слова.
   - Домой, - покорно повторил он и огорченно нахмурился. -  Поцелуешь  меня
на прощание?
   Мэгги подавила искушение и пошла загонять своих овечек через  вращающуюся
дверь в холл. Даже упившись, Ник Фортуна  был  сексуален  как  черт.  Открыв
дверь лифта, она обнаружила, что Ник плетется следом.
   Пришлось отвести его обратно к машине, но он снова увязался за  ней,  как
потерявшийся щенок.  Вылитая  дворняжка  -  с  этим  своим  разбитым  лицом,
всклокоченными волосами и рубашкой без  пуговиц,  распахнутой  на  волосатой
груди. Его темные брюки, как и Финновы, были  ужасно  грязными.  Славная  же
была драка!
   - Кажется, я велела тебе оставаться в машине.
   Он нахмурился.
   -  Правда?  Когда?  -  И  тут  же  утратил  интерес  к  данному  вопросу,
прислонившись головой к  стене  лифта  и  закрыв  глаза,  пока  она  решала,
настаивать ли на своем. Мэгги посмотрела на растерзанную троицу и вздохнула.
Так ей придется ходить туда и обратно  всю  ночь.  Может  быть,  попробовать
протрезвить Ника, прежде чем везти его?
   Легко сказать! Финн страшно расстроился, задев разбитым  плечом  о  дверь
лифта, и, добравшись до квартиры, был способен только на то, чтобы,  стеная,
завалиться в постель. Сэм, с одним неоткрывающимся и другим  налитым  кровью
глазом, глупо улыбаясь, предложил Мэгги сварить кофе, но, поскольку он никак
не мог вспомнить, где находится кухня,  Мэгги  милостиво  сообщила,  что  он
уволен. Выразив неподдельную признательность, Сэм поплелся вслед за Финном.
   Ник стоял, покачиваясь, посреди кухни и смотрел, как Мэгги достает  кофе.
Его сентиментальное настроение сменилось мучительными стонами,  когда  Мэгги
злорадно нажала на кнопку кофемолки.
   - Ты выглядишь ужасно, - сказала она с  удовлетворением.  -  Может  быть,
сядешь, пока не упал? - Она подтолкнула ему стул, и он рухнул на него,  едва
не промахнувшись.
   Редко наведываясь на кухню, Мэгги плохо представляла, где  что  лежит,  и
неуверенным поискам вовсе не  помогала  пара  темно-серых  глаз,  неотступно
следивших за каждым ее движением. К тому времени, когда чашка  черного  кофе
стояла перед гостем, Мэгги уже превратилась в комок обнаженных нервов.
   - Пей же, - бросила она, увидев, что он продолжает сидеть неподвижно.
   - Я не хочу никакого кофе.
   Мэгги рассвирепела.
   - Так почему же ты сидел тут, пока я с ним возилась?
   Он весело улыбнулся. Она вдруг поняла, что  его  глаза  далеко  не  такие
бессмысленные, как казалось.
   - Ник, чего ты хочешь? Ты же сам настоял на том, чтобы войти в дом. Ник?
   - Чего я хочу? - Он медленно покачал головой. - Ты знаешь, чего  я  хочу,
Мэгги.
   - Если бы знала, не спрашивала.
   В его глазах появился алчный блеск.
   - Тебя.
   - Меня? - Мэгги уставилась на него, чувствуя, как екнуло в груди  сердце.
Он пьян. Гмм... что у трезвого на уме, то у пьяного  на  языке.  Разговорить
его? Нет-нет, гадко было бы выведывать у него что-нибудь, когда он находится
в таком беспомощном состоянии. Кто знает, какие тайны  могут  открыться!  Ее
сердце забилось еще сильнее. - Ты хочешь меня? Почему?
   - Потому что... - Он неопределенно помахал здоровой рукой.
   - Потому что -  что?  -  вкрадчиво  спросила  она,  придвигаясь  ближе  и
наклоняясь к нему. Плевать, гадко это или хорошо - она должна знать...
   - Потому что я... - Он запнулся, и на лице  его  отразилось  смятение.  -
Потому что ты ведьма, Мэгги Коул, - невнятно объяснил он. - Потому что  я...
я...
   - Ты - что? - Она старалась говорить мягко и ласково, хотя на самом  деле
готова была силком выжать из него тайну. Не  хочет  ли  он  признаться,  что
влюбился в нее? - Говори смелей, я никому не скажу.
   - Я... я... я хочу лечь...
   И он сполз со стула на голубую плитку пола.
   Ник Фортуна вышел из строя.


   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Снова  заложило  уши,  и  Мэгги  сглотнула.  На  соседнем  сиденье   тихо
похрапывал  Томас.  Он  проспал  почти  все  одиннадцать  часов  полета   из
ЛосАнджелеса, утомленный впечатлениями от Диснейленда.
   Мэгги покосилась на него с завистливой улыбкой.  Ощущение  неуверенности,
не покидавшее ее в новом, незамужнем состоянии, заставляло  бодрствовать  на
протяжении двух плохих фильмов и безразлично поглощать очередные порции еды.
Казалось, она носила свой Диснейленд в  себе  -  то  возносясь  в  небо,  то
низвергаясь в пропасть.
   Не числя терпеливость среди своих достоинств, Мэгги решила, не  дожидаясь
возвращения, выложить перед Финном свой сюрприз. Исполненная самодовольства,
она позвонила из офиса судьи, едва получив в  руки  плотный  листок  бумаги,
свидетельствующий о том, что их семьи больше не существует.
   Сначала ей показалось, что Финн снова упал в обморок. Обретя наконец  дар
речи, он обрушился на нее с упреками за безвкусную шутку. Только Томас, взяв
трубку, смог убедить его, но и это не сняло гнев без остатка. С ним могли бы
по крайней мере посоветоваться. Он мог бы по крайней мере приготовиться.  Но
Мэгги различала нотки облегчения Все  наконец  завершилось,  и  тяжкая  ноша
ответственности свалилась  с  его  плеч.  По  телефонному  проводу  носились
бешеные импульсы печали и радости. Закончилась эра потрясающей игры, которую
они вели с молодым энтузиазмом. Пришло время зрелости.
   В данный момент Мэгги не чувствовала себя зрелой.  Она  чувствовала  себя
очень юной и неуверенной. Правда и ее последствия...  она  избегала  их  так
долго, что почти уверилась, будто день  разоблачения  не  настанет  никогда.
Огласка будет болезненной, и Марюсам с  Патти  станут  рвать  и  метать,  но
почему-то эта двойная угроза утратила свою силу над ней. Боялась Мэгги  -  и
очень боялась - Ника.  Это  Ник  имел  для  нее  значение.  При  всем  своем
богатстве и власти он был очень одинок и только с  дочерью  связан  какой-то
эмоциональной близостью. Кто поможет ему пережить чувство потери,  ярости  и
боль предательства? Кто умерит страдания  от  поступка  дочери,  который  он
неизбежно воспримет как отвергнутую - вслед  за  матерью  -  любовь?  Сердце
Мэгги болело за него... и за себя,  потому  что  она  последний  человек,  к
которому он обратится.
   Пять ночей назад, когда он заснул, свернувшись на полу  ее  кухни,  Мэгги
потребовались все ее физические  силы,  чтобы  оттащить  его  в  гостиную  и
уложить на белом кожаном диване, стараясь при этом не повредить  повязку  на
правой руке. Диван был длинный, но узкий, и Мэгги боялась, что он  свалится,
попытавшись повернуться, поэтому затолкала под него побольше подушек и  туго
подоткнула мягкое кашемировое одеяло после того, как стянула туфли и  носки.
Потом какое-то время постояла  на  коленях,  глядя,  как  медленно  и  ровно
поднимается и опускается широкая грудь, и откровенно любуясь,  благо  он  не
мог ее  на  этом  поймать,  смягчившимися  линиями  грубого  лица.  Неохотно
поднявшись, чтобы идти спать, она  позволила  себе  один  долгий  поцелуй  в
чувственно приоткрывшиеся во сне  губы.  Он  пошевелился,  и  Мэгги  затаила
дыхание, но, к ее разочарованию и облегчению, снова утих, чуть  улыбаясь  во
сне.
   Проснулась она с таким ощущением, будто и не засыпала. За окном было  уже
светло, но час - ранний, гораздо более  ранний,  чем  те,  в  которые  Мэгги
обычно открывала глаза, особенно после бессонной ночи. Она  перевернулась  и
сонно вгляделась в темный  силуэт,  раздвигающий  шторы.  Из  окна  открылся
прекрасный вид на городской залив и хлынули потоки  теплого  летнего  света.
Она зажмурилась.
   - Ради всего святого, Сэм, это  что  же,  вроде  извинения  за  вчерашние
излишества? - простонала она, зарываясь лицом в груду подушек. - Считай, что
ты прощен, и дай мне поспать.
   - Сэм? Так ты обычно просыпаешься с этим мужчиной, Мэгги?
   Мэгги резко села в  кровати,  отбросив  с  глаз  тяжелые  пряди  волос  и
подтягивая простыни к груди.
   - Ник! Ч-что ты здесь делаешь?
   - Я подумал, что было  бы  крайне  невежливо  с  моей  стороны  уйти,  не
поблагодарив хозяйку...  особенно  после  той  нежной  заботы,  которую  она
проявила, когда я был в ее власти. Я сварил кофе. -  Он  поставил  чашку  на
тумбочку.
   - На кухне? Сэм терпеть не может,  когда  ктото  хозяйничает  у  него  на
кухне, - пролепетала Мэгги. Что он помнит о прошлой ночи?
   - Я ему не скажу, если ты не скажешь. Сомневаюсь, что Сэм  или  твой  муж
смогут встать в ближайшее  время,  а  когда  встанут,  у  них  будет  жуткое
похмелье.
   Твой муж. Он  никогда  не  называет  Финна  по  имени.  Будто  испытывает
потребность постоянно напоминать им обоим о ее обязательствах.
   - А у тебя нет? - огрызнулась она, игнорируя кофе. Поскорей бы он ушел...
   Ник успел снять повязку и  грязную,  разорванную  рубаху.  Обнаженный  до
пояса, он слишком сильно действовал на чувства... и воображение.  Тогда,  на
пляже, он демонстрировал больше обнаженной плоти, но здесь,  в  бело-розовой
спальне,  его  голая   грудь   выглядела   более   неприличной,   агрессивно
чувственной. Жесткие  мышцы  перекатывались  на  широкой  груди  при  каждом
вздохе. Что будет, если он нагнется и обнимет ее? Закричит она или  вздохнет
с наслаждением?
   - Я был не так пьян.
   Мэгги недоверчиво фыркнула.
   - Ты едва понимал, что говоришь. И улегся спать на полу.
   - Это из-за болеутоляющего, а не от выпивки.
   Я не набрался так, как твой муж и его нянька.
   Его презрительный тон рассердил Мэгги.
   - Если ты не был пьян, почему полез в драку?
   - Твой муж никак не хотел униматься.
   - Ты мог просто уйти, если понимал, что он не отвечает за свои слова.
   - Я не сказал, что он не отвечал за свои слова.
   Я только сказал, что он был пьян. А я принял достаточно, чтобы  снизилась
сопротивляемость к оскорблениям. Я потерял терпение, но контроль  над  собой
не потерял. Мне нельзя, потому что при моих навыках я  могу  запросто  убить
человека. Поэтому и не пью слишком много - Я не дрался с тех пор,  как  стал
профессиональным боксером.
   - О, Финн будет польщен, узнав, что ты  сделал  для  него  исключение,  -
саркастически заметила Мэгги.
   - Поскольку пил я из-за него, все как раз и сходится. Не  буду  отрицать,
что получил большое удовольствие, задав ему трепку.
   - Судя по последствиям, счет примерно равный, - фыркнула Мэгги, глядя  на
его перевязанную руку.
   - Я сломал палец о его челюсть. -  Ник  блаженно  улыбнулся,  взбодренный
приятным воспоминанием.
   Мэгги поспешила сменить тему, вспомнив кстати его слова.
   - Что ты имеешь в виду, говоря, что пил из-за него? Я думала...  То  есть
ты разве был в клубе один? - Этот вопрос преследовал ее со вчерашней ночи.
   - Ты имеешь в виду, не было ли у меня там свидания?
   Он неожиданно сел на край кровати, и Мэгги пришлось  призвать  на  помощь
все свое самообладание, чтобы не податься к нему, не дотронуться до  теплой,
блестящей кожи. Она не отводила от него широко раскрытых глаз. Разбитый  рот
иронически искривился.
   - Нет, я был там не с женщиной. Я однолюб, Мэгги. Когда я хочу женщину, я
хочу только одну. А на этот раз... ты знаешь, какую женщину я хочу. Поэтому,
когда вышла встреча с этим болтуном, который нарывался на драку, с  чего  бы
мне отказываться от случая дать выход своей досаде? Я могу выиграть бой,  но
перевес в войне все равно на его стороне. У него есть ты.
   Мэгги сглотнула, отводя взгляд от его затуманенных желанием глаз.
   - Но... Финн сказал, что вы дрались из-за Лори.
   - Верно. В конце концов, он не знает о нас с тобой, так?  Я  стукнул  его
разок за Лори... но все остальные тумаки были за тебя.
   Мэгги побледнела.
   - Ты мог убить его.
   И снова эта ироническая улыбка.
   - Решив тем самым свою проблему, не правда ли? Но нет. Я знаю свою  силу.
Покидая ринг, я  поклялся  никогда  больше  не  пускать  в  ход  кулаки.  Ты
заставляешь меня хотеть многое из того, что я  поклялся  никогда  больше  не
делать, Мэгги... - Его поврежденная рука  коснулась  ее  подбородка,  и  она
потянулась, чтобы оттолкнуть ее, но каким-то образом  руки  их  соединились.
Ник уставился на этот мимолетный союз, и  Мэгги  вспомнила,  что  потянулась
изуродованной рукой. Ник уже видел ее,  и,  может  быть,  поэтому  привычный
рефлекс не сработал. - Хорошая пара, не правда ли? - проговорил он.
   Она покачала головой, не зная, что сказать, чтобы не выдать своих чувств.
   - Ты не должен находиться здесь.
   - В твоей спальне? На твоей постели? Ведь это же все твое, правда, Мэгги?
У вас с мужем отдельные  комнаты,  отдельные  гардеробы,  отдельные  ванные.
Нигде ни следа встреч, ни забытого носка,  ни  расчески.  Даже  дверь  между
вашими комнатами заперта.
   - Ты высматривал? - возмутилась Мэгги, отдергивая руку.
   - Я был заинтригован вашим домашним  устройством.  -  Он  пожал  плечами,
отчего под кожей заходили мощные мышцы.
   - Финн и я уважаем  личную  жизнь  друг  друга,  чего,  очевидно,  нельзя
сказать о тебе. Не будешь ли любезен встать с моей кровати?
   - Что ты делаешь,  когда  хочется  близости,  -  просовываешь  письменное
приглашение под дверь?
   - Не твое дело. Тебе не надо в офис или куданибудь еще?
   - Сегодня воскресенье, - напомнил он.  -  Не  могу  поверить,  что  такая
страстная, чувственная женщина, как ты, может  быть  счастлива,  ведя  столь
стерильный образ жизни.
   - Я... я очень чутко сплю, а Финн храпит, - придумала на ходу Мэгги.
   - Тебе не кажется, что простыни могут влиять на... на  твой  расстроенный
сон?
   - Что ты хочешь сказать? - растерянно спросила Мэгги, не сразу сообразив,
на что он намекает.
   - Цвет. Он немного... э-э... нарушает цветовое решение. Все остальное так
красиво подобрано...
   Она совсем забыла об этом. Теперь  ее  лицо  почти  сравнялось  цветом  с
простынями. Оставалось только делать хорошую мину при плохой игре.
   - Мои старые простыни? - переспросила она, глядя прямо в его  насмешливые
глаза. - Они у меня уже столько лет!
   Подняв бровь, он пощупал совершенно новый шелк.
   - Я слишком хорошо воспитан, чтобы назвать тебя лгуньей.
   - Ты только что сделал это! Если  не  намерен  уходить,  надень  хотя  бы
рубашку, - сказала она,  пытаясь  увести  разговор  в  сторону  от  спальных
принадлежностей.
   - Она в отвратительном состоянии. Подумай, какие разговоры пойдут, если я
выйду из твоей квартиры, выглядя так, будто с меня сдирали одежду. Я  думал,
у тебя найдется что-нибудь подходящее...
   - Сомневаюсь, что моя одежда будет  хорошо  сидеть  на  тебе,  -  сказала
Мэгги, кокетничая вместо того, чтобы  ухватиться  за  возможность  выставить
его.
   - Ну, не знаю. - Бесстыдные глаза ощупали туго  подоткнутую  простыню.  -
Насколько я помню, ты очень хорошо сложена.
   - Финновы вещи будут тебе малы, - поспешно сказала она. - Придется добыть
что-нибудь у
   Сэма. Подожди внизу. Я как-нибудь обойдусь без еще одного боя.
   - Думаю, прошлой ночью я избавился от желающих почесать об меня кулаки, -
сказал он, не двигаясь с места. - Если бы  мне  еще  удалось  избавиться  от
тебя, я снова стал бы самим собой... - Он наклонился над ней,  опираясь  уже
обеими руками о края кровати. Мэгги вжалась  спиной  в  подушки  и  уперлась
ладонями в его обнаженную  грудь.  Это  была  ошибка.  Она  чувствовала  его
сердцебиение,  электрические  разряды,  пронзавшие  кожу,  несущие  желание,
которое отражалось в его темнеющих глазах.  Ее  руки  невольно  задвигались,
пощипывая жесткие соски, отчего тело Ника содрогнулось,  а  с  губ  сорвался
нечленораздельный стон. Эти губы наполнили все ее зрение, все  чувства:  все
ее существо сосредоточилось на медленном, чувственном приближении  пьянящего
томного рта. Лицо ее сказало ему все. - Мэгги! - Хриплый оклик вернул  ее  к
реальности. Финн, одетый в богатый  парчовый  халат  и  выглядящий  в  таком
наряде еще хуже, пораженный, стоял в проеме двери. - Что, черт возьми, здесь
происходит?
   Ник не подчинился яростному толчку ладоней
   Мэгги, - ладоней, мгновением раньше блаженно скользнувших в густые темные
волосы у него на затылке. Он сидел как ни в чем не бывало,  не  убирая  рук.
Мэгги выглядывала из-за него, видела потрясенного мужа  и  мечтала,  подобно
хамелеону, раствориться со своим румянцем на фоне проклятых простыней.
   - Как это смотрится? - с вызовом спросил Ник.
   - Мэгги? - ошеломленный взгляд Финна перебегал с одной на другого.
   - Я должна была оставить его. Финн, - попыталась оправдаться Мэгги. -  Не
могла же я выставить ничего не соображающего человека. А от вас с  Сэмом  не
было никакой помощи - вы тоже  были  мертвецки  пьяны!  Что  мне  оставалось
делать? Звонить Лори и вытаскивать ее из дому среди ночи?
   - Нет, конечно, нет, - заикаясь, произнес Финн, белый, как  бинт  на  его
повязке. Он никак не  решался  оторваться  от  дверного  косяка.  -  Но,  уж
конечно, ты не должна была спать с ним!
   - Я и не спала! - Мэгги попыталась сесть, но твердая мужская рука вернула
ее на место. - Ради Бога, Финн, не теряй голову.  Если  после  вчерашнего  у
тебя там что-нибудь осталось!
   Голос у нее окреп, и Финн  заметно  взбодрился,  хотя  все  еще  подпирал
косяк.
   - Ладно, Мэгги, успокойся. Извини, но когда я вошел и увидел  такое...  -
Он пожал плечами и поморщился от боли.
   Мэгги не решалась взглянуть на Ника, но чувствовала напряжение, исходящее
от его мощного тела.
   - Ты хочешь сказать,  что  действительно  поверил  ей?  -  Грубый  акцент
объяснил ей намерения  Ника.  Он  изображал  мужлана  купчика  перед  томным
аристократом Финном. Нужно было признать, что, в  своем  узорном  халате,  с
бледным, Изнуренным лицом,  измученный  похмельем.  Финн  как  нельзя  более
подходил для предложенной  роли.  Никогда  еще  разница  между  этими  двумя
мужчинами не была такой  явной.  Финн  обладал  немалой  силой,  но  красота
скрывала ее, тогда как одного взгляда на Ника было достаточно, чтобы понять:
это скала, за которой можно укрыться,  но  о  которую  можно  и  расшибиться
насмерть. Под грубой внешностью таилась глубокая натура.
   - Конечно, я верю ей. - Финн  изогнул  брови  в  высокомерном  презрении,
подчеркнутом раздраженным тоном. Он тоже понял, что предполагается насмешка.
   - Ты находишь мужчину с твоей женой полуобнаженными  в  ее  постели  -  и
проглатываешь ее заявление о совершенной невинности?
   - Конечно. Мэгга никогда не стала бы лгать мне, - ровно ответил Финн,  но
бросил  косой  взгляд  на  Мэгги,  и  она,  вспомнив  свою  ложь   умолчания
относительно поездки в Америку, потупилась. - До сих пор она  этого  никогда
не делала, - твердо добавил Финн, заставляя  ее  еще  сильнее  почувствовать
вину.
   - Все когда-то бывает в первый раз,  -  цинично  бросил  Ник,  и  в  этом
замечании прозвучало жестокое эхо опыта.
   - Я знаю Мэгги. И знаю, что она никогда не позволила бы  себе  случайного
секса с незнакомцем, не говоря уж о тебе.
   - Но мы с Мэгги знакомы... - Здоровая рука
   Ника потянулась к лежащим на подушке темным прядям  и  принялась  гладить
их, накручивая на палец, тогда как взгляд его  не  отрывался  от  мужчины  в
проеме дверей. - Мы знакомы лучше, чем ты можешь себе  представить,  правда,
милочка?
   - Ник... - Она замолчала. Бесполезно взывать к этому жесткому профилю. Он
намерен  закончить  словами  физическую  расправу,  которую  начал   прошлой
ночью... расправу над очень личным врагом. - Финн... ты ужасно выглядишь, ты
бы лучше вернулся в постель. Я  все  объясню  тебе  позже,  когда  мы  будем
одни...
   - Кажется, она хочет избавиться от тебя?  -  предположил  Ник,  мягкостью
интонации еще больше подчеркивая  вызов.  По-прежнему  глядя  на  Финна,  он
оставил  ее  волосы  в  покое  и  положил  руку  на  изуродованную   ладонь,
вцепившуюся в простыни.
   Финн застыл от этого небрежного напоминания об изъяне, который был второй
из двух самых оберегаемых Мэгги тайн.
   - Мэгги...
   - Он провоцирует тебя, Финн. Конечно, я не спала с  ним,  -  с  отчаянием
простонала она. - Я знаю, что поставлено на карту, и не стала  бы  рисковать
этим! Ты же знаешь, что его инсинуации не могут быть правдой!
   - Буквальной правдой. Но спроси ее, Коул, хочется ли ей, чтобы  это  было
правдой. Спроси жену, любит ли она тебя так, как женщина  любит  мужчину.  А
потом спроси о ее чувствах ко мне!
   С какой уничтожающей надменностью и точностью он обнажил  сердце  и  душу
Мэгги.
   - Ник... - Это был стон боли. Он все предусмотрел. Он влюбил  ее  в  себя
именно для этого. Чтобы окончательно добить Финна.
   - Официально она твоя, Коул... но на самом деле она  моя!  -  Он  перебил
неясный возглас, сорвавшийся  с  губ  Финна.  -  О,  она  может  по-прежнему
говорить о любви и преданности к тебе, но все это... пустые слова  привычки,
нежные воспоминания детства.  Мальчиком  ты  мог  удовлетворять  потребность
Мэгги в товарище, но как мужчина ты ей не  годишься.  Если  бы  у  нее  была
настоящая физическая и эмоциональная любовь к тебе как  к  мужчине,  она  не
отвечала бы мне  так...  как  женщина,  изголодавшаяся  по  любви,  женщина,
которая хочет, чтобы ее желали, чтобы ее ласкали...
   Мэгги закрыла глаза от унижения. Он  говорит  о  ней  как  о  сексуальной
побирушке, вымаливающей крохи его нежности. Господи, неужели она  вела  себя
так очевидно?..
   - И ты думаешь, что нужный ей мужчина - ты?  -  презрительно  осведомился
Финн, но, в его голосе прозвучала странная нота, заставившая  Мэгги  поднять
на  него  глаза.  Лицо  Финна   выглядело   бесстрастным.   Это   было   его
"дипломатическое лицо".
   - Соль в том, Коул, что не ты. И когда  Мэгги  признается  в  этом  самой
себе, она  уйдет.  Точно  так  же,  как  моя  дочь  найдет  тебя  менее  чем
привлекательным без твоих шикарных тряпок, богатства, положения...
   - Думаю, ты несправедлив к Лори...
   - Выбор за тобой, Коул. Ты можешь получить
   Лори или оставить за собой все остальное - свою компанию, пижонский образ
жизни, привилегированное положение... - Издевательский  ультиматум  Ника  не
предполагал компромисса.
   - А Мэгги... сохраню ли я и Мэгги, если оставлю Лори? -  холодно  спросил
Финн.
   - Захочешь ли, зная, что она  любит  меня?  -  глумился  Ник  с  яростным
торжеством победителя. Это было уже слишком. Мэгги вскочила с  кровати.  Как
небрежно он заявил о  ее  любви,  будто  это  уличная  находка,  которую  он
подобрал  на  всякий  случай,  а  не  редкий  дар,  достойный   гордости   и
преклонения!
   - Убирайтесь, вы оба! - завизжала она, отбегая в дальний угол комнаты.  -
Вон из моей комнаты! Вон из моей жизни! - Она схватила туфельку.
   - Мэгги, успокойся, я только хотел заставить его...  -  Финн  нырнул  под
туфельку, ударившуюся о притолоку в считанных сантиметрах от его головы.  За
ней последовала другая. У Мэгги было достаточно боеприпасов. - Мэгги...
   - Заткнись! Заткнись! Заткнись! - Три туфельки, запущенные в  безупречном
ритме, заставили Финна отступить в коридор. - Меня тошнит от твоих уверений,
что все будет хорошо. Нет! Уйди и оставь меня одну!
   Финн  по  опыту  знал,  что  это  мудрый  совет.  Ник  не  обладал  таким
преимуществом. Ошеломленное выражение его лица сменилось ликующим,  подсыпав
соли на открытую рану.
   - Кажется,  ты  сделала  выбор,  Мэгги.  -  На  его  лице  было  написано
самодовольство победителя. Он  приближался  к  ней  безбоязненно,  улыбаясь,
злорадствуя, как гордый захватчик. Да, он хочет ее сейчас...  но  что  будет
потом, если она сдастся? Ее любовь останется при ней, а его  удовлетворенная
гордость превратится в ненависть, желание - в презрение. И она останется  ни
с чем. Меньше, чем ни с чем, ибо в полной мере узнает, что потеряла.
   - Да, я решила  послать  к  черту  вас  обоих,  -  прошипела  она,  снова
вооружаясьОн продолжал приближаться, и она яростно метнула  Один  за  другим
свои снаряды; но не туфельки, попавшие в  цель,  а  бешенство  в  ее  голосе
остановило Ника.
   - Ты был маленьким развлечением, Ник, но  теперь  вечеринка  закончена  и
пора расходиться по домам.
   - Славный ход, Мэгги, - спокойно сказал он. - Но я не так  доверчив,  как
твой муж. И от меня не так легко избавиться...
   Но она все-таки избавилась от него.  Не  благодаря  лихорадочному  потоку
лжи, а потому, что заперлась в  ванной  и  отказалась  выходить.  Она  могла
вызвать полицию, и Ник это понял.
   - Я вернусь, Мэгги, - пригрозил он через  дверь.  -  Не  думай,  что  это
конец. Ты можешь ненавидеть свои чувства ко мне, но не можешь избавиться  от
них. И я тебе не позволю. Можешь убегать, можешь прятаться,  можешь  строить
из себя бессердечную, высокомерную суку, как будто я не знаю, что это только
игра, - все равно ты никуда не уберешься  от  меня.  Ты  слышишь,  Мэгги?  Я
вернусь за тобой, даже если придется пройти сквозь стену!
   Громкое заверение. Она все-таки убралась от  него...  в  Америку,  страну
свободы!
   Когда самолет начал снижаться, Мэгги разбудила Томаса и попыталась занять
голову  вместо  страданий  насущными  заботами  путешествия.  Как  пассажиры
первого класса, они быстро прошли таможенный  и  эмиграционный  контроль,  и
вдовец Томас оказался в объятиях своей дочери  и  двоих  внучат,  устроивших
оглушительный визг при виде сувениров от Диснея. Мэгги помахала им из  толпы
и стала высматривать Сэма. Не найдя его, она уже подумала, не  вернуться  ли
на   терминал,   чтобы   обменять   оставшиеся   американские   доллары   на
новозеландские деньги, когда у кромки тротуара  рядом  с  ней  со  скрежетом
затормозила машина. Чемоданы перелетели из тележки в  багажник  прежде,  чем
Мэгги пришла в себя от охватившего ее ужаса.
   - Как ты смеешь? Кто дал тебе право? Вытаскивай немедленно!
   Ник сунул ее  в  машину  с  той  же  сдерживаемой  свирепостью,  с  какой
управился с чемоданами.
   - Милочка, в нынешнем своем настроении я могу делать все, что захочу!
   Мэгги поверила. Они вылетели с временной парковки на такой скорости,  что
ее вжало в сиденье. Еще несколько резких переключений передач, и  ее  легкие
пришли в порядок настолько, что можно было пробормотать:
   - Сэм должен заехать за мной. Он будет беспокоиться.
   - Ты хочешь сказать, что не имеешь привычки исчезать,  когда  взбредет  в
голову? - тихо прорычал он.
   - Я... я не исчезала.
   - А мне показалось - да. Я же сказал, что вернусь. Ты  думала,  это  была
шутка?
   - Я... - Знает ли он?  Лори  разболтала?  Поэтому  у  него  такое  жуткое
настроение? Мэгги облизнула губы и решила осторожно выяснить: -  Я  не  была
уверена... но мне нужно было уехать - это уже было запланировано;
   - Кем? Престарелым Ромео? - проскрежетал он, отчаянно  бросая  машину  из
ряда в ряд.
   Мэгги    недоумевающе    уставилась    на    него,    потом     вспомнила
прощально-благодарственный поцелуй с Томасом.
   - Это мой адвокат.
   Он вскинул брови, резко тормозя на красный свет.
   - Ты путешествуешь со своим адвокатом? Впрочем, меня это не  удивляет.  У
тебя такой  талант  создавать  неприятности,  что  адвокат  тебе,  наверное,
необходим так же, как другим женщинам - компаньонка.
   - Я не скандалистка.
   - Мою жизнь ты превратила в сплошной скандал. За  короткое  время  нашего
знакомства ты создала мне неограниченное количество  проблем.  Я  не  люблю,
когда у меня перед  носом  захлопывают  дверь,  будто  я  бездомная  собака,
выпрашивающая кость.
   Мэгги струсила.
   - Я ушла в  ванную,  потому  что  мне  надоело  подвергаться  хулиганским
выходкам...
   - Я не об этом. Это было несколько  дней  назад.  Ни  твой  муж,  ни  ваш
Пятница не сказали мне, что ты уехала. Я думал, что ты забилась в свою нору,
трясясь, как трусливая...
   - Я не трусиха! - Возмущение пересилило страх.
   - Нет? Тогда почему ты улетела?
   - Я не улетела, а полетела... - Момент откровенности был испорчен  гудком
сзади. Сигнал светофора сменился на зеленый, видимо,  уже  несколько  секунд
назад. Ник резко развернулся на сиденье и свирепо уставился на нетерпеливого
водителя, который ответил грубым жестом. Какое-то мгновение Мэгги  казалось,
что Ник сейчас выскочит из  машины  и  учинит  расправу.  Он  был  на  точке
кипения. К счастью,  он  ограничился  живописным  ругательством,  переключил
скорость и бросил машину вперед. - Ник?.. Ник, это дорога не к моему дому...
куда мы едем? Ник, ты не слишком быстро едешь?..
   -  Не  учи  меня  водить  машину,  Мэгги.  Я  могу  поддаться  искушению,
остановиться и показать, до чего ты довела меня.
   Мэгги не поняла, было это обещание  или  угроза;  в  его  голосе  слились
темные оттенки того и другого. Она  решила,  что  осторожность  -  достойная
замена смелости, и воздержалась от классического "Я же тебе говорила",  даже
когда  их  остановил  молоденький  полицейский  и  обоснованно  прошелся  по
трюкачеству бесшабашных водителей на дорогих машинах, в частности водителей,
гарцующих с перебинтованными руками.
   Ник  был  мрачен  и  немногословен,  когда   доставал   права,   и   даже
очаровательная сокрушенность Мэгги не сгладила его раздраженную гримасу. Она
могла бы сказать, что Ник даже однорукий более ловок, чем большинство мужчин
с двумя руками, но предпочла не злить  полицейского  сильнее,  чем  это  уже
сделано. Вручению аккуратно выписанной  квитанции  предшествовала  еще  одна
короткая проповедь, которую Ник выслушал, не шевельнув ни одним мускулом  на
каменном лице.
   Вскоре после этого Ник, теперь ехавший  с  демонстративно  преувеличенной
осторожностью, завернул во двор большого представительного дома, укрытого за
высокой  кирпичной  стеной.   Мэгги   узнала   характерный   стиль   модного
архитектора-авангардиста: кирпич,  кедр  и  стекло,  скупая  простота  линий
снаружи и замысловатая  красота  интерьеров.  Совсем  как  у  домовладельца,
нервно подумала Мэгги, догадавшись теперь, куда он ее привез.
   - Ник, я не думаю...
   Он открыл дверцу.
   - И правильно делаешь. Потому что выбора тебе не предлагается. Я по горло
сыт твоими выборами, Мэгги. Вылезай.
   Он не дал ей возможности полюбоваться интерьерами. Вихрем протащенная  по
многочисленным горизонтальным и наклонным переходам, она очнулась  только  в
подчеркнуто мужского вида спальне.
   Ник немедленно принялся стаскивать пиджак  и  галстук,  чертыхаясь  из-за
поврежденной руки.
   Мэгги откашлялась.
   - Как твои пальцы?
   - Буду жить, - огрызнулся он, свирепо сражаясь с пуговицами рубашки.
   - Ч-что ты делаешь?
   - Хочу тебе кое-что доказать.
   Что он мужчина? Мэгги  была  убеждена  в  этом,  но  ее  загипнотизировал
лихорадочный стриптиз.
   - Я не понимаю... Лори?.. -  неуверенно  заикнулась  она,  боясь  сказать
лишнее.
   - Нету дома. А слуги не входят в спальню без приглашения. И вообще никто.
На этот раз нам не помешают. Ты же прекрасно знаешь, что, если бы  твой  муж
не ворвался к нам, мы бы уже давно были любовниками.
   - Нет... Ник... - Она отступила на несколько шагов. Твой муж. Он все  еще
не знает - ничего не знает. -  Нам  нужно  поговорить...  Я  должна  сказать
тебе...
   Он помотал головой, рывком расстегивая очередную пуговицу и надвигаясь на
нее.
   - Нет. Я все знаю. Ты в замешательстве, неуверенности, боишься довериться
мне. Учитывая то, что произошло, и то, что я говорил  о  своем  отношении  к
семье, неудивительно, что ты сбежала. Но ты не должна бояться  любить  меня,
Мэгги, - больше нет. Я  намерен  доказать,  что  ты  для  меня  важнее,  чем
принципы и гордость. Я хочу, чтобы мы стали любовниками. Я  хочу,  чтобы  ты
знала, что такое забота и любовь, когда  будешь  просить  развода  у  своего
мужа... Чтобы ты ощутила себя связанной  со  мной.  Чтобы  ты  знала,  каких
наслаждений лишишься, если позволишь, чтобы  верность  этому  неблагодарному
ублюдку победила  любовь  ко  мне.  Мы  принадлежим  друг  другу,  Мэгги.  Я
по-прежнему верю в святость брачных клятв, но Коул был  горькой  ошибкой,  и
никто не может быть осужден на пожизненные муки  из-за  юношеской  глупости.
Я... - Он запнулся от полноты чувств, и Мэгги ощутила, что ее сердце  готово
выпрыгнуть из груди. Его выношенные убеждения, жесткие  законы,  которые  он
установил для себя, - все это он пустил по ветру ради нее.
   Ник снял рубашку и потянулся к ней.
   - Я люблю тебя, Мэгги. Я хочу  жениться  на  тебе.  Мы  принадлежим  друг
другу. Я больше не могу с этим бороться. Не хочу знать того,  что  ты  чужая
жена... - прорычал он, находя ее рот, - если ты любишь меня, я перенесу  что
угодно. Скажи мне, Мэгги. Скажи, что я не ошибаюсь.
   - Нет...
   Он неправильно понял ее отрицание.  Эта  откинутая  назад  голова...  эта
пылающая в глазах мука... Если бы Мэгги сомневалась в  страсти  его  слов  и
тела, страх в его  взгляде  не  оставил  бы  в  ней  сомнений.  Ник  Фортуна
принадлежит ей.
   - Нет, ты не ошибаешься. Я люблю тебя. Ник, люблю больше, чем могла  себе
вообразить... - Она захлебнулась в его поцелуе.
   Изящные черные кожаные перчатки обхватили бугристые плечи, чтобы удержать
тело, запрокинувшееся под яростным напором мужских губ.  Прикосновение  было
спичкой, внесенной в бензиновые пары. Вся его фигура  содрогнулась,  твердое
бедро раздвинуло ее ноги, задирая короткую  юбку  белого  в  черный  горошек
костюма, летнего кусочка эфемерной ткани, позволявшей ей чувствовать  каждый
его мускул. Но даже в порыве страсти Мэгги понимала, что задолжала ему право
на принципы. Они важны для него, они - составная часть его натуры. Ему нужно
знать, что и Мэгги уважает их.
   - Ник... он мне не муж...
   - Кто? - Его руки были уже на бедрах под  тонкой  юбкой,  и  пластырь  на
пальцах составлял резкий контраст с шелком его прикосновений.
   - Финн. Мы больше не женаты. Я для этого летала в Америку с Томасом. Я...
у меня в сумочке документы.
   Забытая сумочка лежала на полу с первого мгновения их объятий.  Рот  Ника
застыл на ее шее. Он медленно отвел голову.
   - Вы разведены? - хрипло спросил он.
   Точность терминов не имела большого значения в эту минуту. Мэгги кивнула,
всматриваясь в его застывшие глаза.
   - Мы никогда не были женаты по-настоящему.
   Понимаешь, Финн и я...
   Он не дал ей закончить. Сознание того, что теперь она всецело принадлежит
ему, унесло остатки самообладания... и она с радостью подчинилась ему.
   Первый раз оказался не совсем таким, как представлялось  Мэгги.  Не  было
долгой, томной любовной игры, не было робко просыпающейся женской  силы,  не
было боли первого вторжения в ее тело. Не было ничего, кроме  гула  крови  в
венах, всесокрушающего напора  мужского  желания,  жадной  страсти,  которая
росла, и  росла,  и  росла,  пока  упоительное  ощущение  тугой  полноты  не
взорвалось  в   неописуемо   сладостной   разрядке   любовного   напряжения,
самозабвенных мужских стонах и  волшебном  содрогании  двух  слившихся  тел,
когда  его  наслаждение  достигло  своего  пика.  А  после  они  оба  лежали
обессиленные.
   - Извини, - прошептал он, дрожащей рукой гладя ей влажный лоб. - Я сделал
тебе больно? Я не мог остановиться. Твой вкус был как виски для  алкоголика.
- Он попытался освободить ее от давящей массы своего тела.
   - Нет... не уходи от меня! - вскрикнула она, обвивая  руками  его  литой,
мускулистый торс.
   - Никогда, - пообещал он, целуя крошечное красное пятнышко на  ее  груди,
щекоча носом бархатистую нижнюю сторону  кремового  холмика.  Заметив  краем
глаза одежду, разбросанную вокруг на полу, он покаянно улыбнулся. - Не так я
хотел. Я мечтал нежными поцелуями и словами любви завлечь тебя в постель.  А
вместо этого сорвал одежду, как маньяк, и взял тебя на полу.
   - Это не ты, а я.
   - Я заметил, - хрипло сказал он, и глаза  Мэгги  расширились,  когда  она
почувствовала, как плоть его, все еще покоящаяся в ней, набухает и твердеет.
Дрожь возбуждения, ушедшая вместе со сладкой  болью,  снова  родилась  в  ее
теле.  Она  вскрикнула,  когда  он  вдруг  отпрянул,  и  Ник  рассмеялся  ее
огорчению. - Ну уж нет. На этот раз мы сделаем это как следует, - сказал он,
легко  поднимая  ее  и  кладя  на  широкую   кровать,   где   она   тут   же
раскапризничалась, наслаждаясь новой  властью.  Она  могла  заставить  этого
большого, сильного мужчину дрожать,  как  котенка,  в  ожидании  милостивого
прикосновения ее руки.
   - Белые простыни? Какое разочарование, - поддразнила она,  проводя  рукой
по белоснежному хрустящему льну под винного цвета пуховым одеялом.
   - Не под тобой. - Он присоединился к ее игре, наслаждаясь  тем,  как  она
радуется, встречая его мужскую силу. - Это  не  единственная  моя  фантазия.
Есть и другие. И  у  нас  будет  время,  чтобы  испробовать  их  все.  -  Он
по-хозяйски обхватил ладонью ее грудь. - Жаль, что у меня только одна  рука.
Некоторые из моих  фантазий  требуют  чуть  большей  тонкости,  чем  я  могу
позволить себе сейчас.
   - Ты хочешь сказать... бывает и по-другому? - вырвалось у  нее,  и  Мэгги
покраснела. Ник не сказал ничего  напрямик  относительно  ее  девственности,
лишь  попросил  прощения  за  то,  что  так  яростно  овладел  ею.  Сознание
собственной неопытности смущало Мэгги. Он был очень деликатен, не забрасывал
вопросами на щекотливую тему, и она оценила эту чуткость.  Смущенно  избегая
его взгляда, она посмотрела на свои руки. - Мои перчатки! Я забыла снять их!
   Он взглянул на нее как-то странно и взял левую руку, остановив торопливое
движение.
   - Мне понравилось... ощущение кожи, гладящей меня, держащей меня...
   Она покраснела еще гуще. Наверное, ему была бы неприятна уродливая кожа в
рубцах. Будто прочитав ее мысли, Ник снял перчатку, игнорируя слабую попытку
помешать ему. Забинтованной рукой он повернул  ее  голову  к  себе  и  очень
осторожно начал гладить ее кожу кончиками пальцев перчатки. Он провел  линию
от ключицы до бедра, описывая шаловливые круги у грудей, пока они не набухли
до боли,  не  пропустил  ни  одного  дюйма  трепещущего  живота  и  завершил
легчайшим прикосновением к живой драгоценности, которую так воспел когда-то.
Мэгги ахнула, изогнувшись всем телом.
   - И тебе это тоже нравится, - сказал  он,  ловя  ее  взгляд  потемневшими
глазами. - Тебе нравится все, что я с тобой делаю. Не стесняйся меня, Мэгги,
не прячься, совсем ничего не прячь. - Перчатка снова пустилась  в  путь,  но
теперь тверже, ощутимей, гладя и возбуждая ее тело, пока оно не  забилось  в
его руках, и Ник прижал его к себе и держал крепко, пока не унялась дрожь, а
потом взял ее израненную руку и обвил ею впечатляющее доказательство  своего
желания. - Мне нужно знать все: каждое ощущение, каждый страх... чтобы  и  я
мог разделить их. Ничто в тебе не может вызвать у меня отвращения.  Я  люблю
тебя такой, какая ты есть...
   Мэгги поняла. Ник решил, что она из стеснительности оставила перчатки,  и
пытался переубедить ее самым наглядным способом. Она чуть  не  заплакала  от
открывшейся глубины его любви и чуткости, но вместо этого ответила  ему  тем
же и столь же наглядно, с благодарностью приняв в себя его дар и  откровенно
выразив свое блаженство.
   Упоительный день продолжался. Солнечное утро превратилось в золотой  день
и матовых тонов вечер. Их диалог был преимущественно безмолвным, потому  что
в словах не было надобности, а окружающий мир перестал существовать.  Звонил
телефон, но они не обращали внимания. Они занимались любовью, принимали  душ
и снова занимались любовью; засыпали лишь для того, чтобы проснуться с общей
жаждой нового праздника страсти.
   Солнце уже близилось к горизонту, когда они очнулись  от  своего  долгого
забытья. Они лежали, нежно сплетясь телами,  на  давно  уже  не  девственных
простынях, когда телефон у кровати зазвонил снова, и Ник  со  стоном  лениво
потянулся к трубке.
   По крайней мере был звук телефонного звонка. Откуда было знать Мэгги, что
это колокол, звонящий по их прекрасному дню?
   Говорил детектив из частного агентства.  И  пока  Мэгги  сворачивалась  в
клубочек под жестким изгибом его спины. Ник  Фортуна  узнал,  что  его  дочь
только что сбежала с бывшим мужем его любовницы.


   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   Мэгги уставилась в тарелку, не веря своим глазам. Совершенно  непривычная
картина.  Яичница  с  беконом  и  жаренный  соломкой  картофель.   Запретные
лакомства.
   - Что это? - в ужасе спросила она.
   - Еда, - пояснил Сэм. - Помните? Та штука, что мы  едим  для  поддержания
жизни - если хотим жить, конечно.  Вы  сказали,  что  ничего  не  ели  после
самолета. Значит, больше тридцати шести часов.
   Если это станет лекарством от ее несчастья - она пропала. Мэгги взглянула
еще раз на красующееся перед носом искушение, прижала руку ко рту и побежала
в ванную.
   - Это не то, что я подумал? - осторожно спросил Сэм, когда она вернулась.
   - Нет, я не беременна, - уверенно сказала Мэгги. И не буду, добавила  она
про себя. Даже в тот первый лихорадочный  раз  Ник  нашел  мгновение,  чтобы
предохранить ее... или себя? Мало ли что можно подцепить у доступной  шлюхи!
Он не знал... и даже после этого не понял! Кем надо быть, чтобы не заметить,
что лишил невинности девственницу?
   - Я просто спросил, - сказал Сэм, заботливо глядя на ее понурую фигуру. -
Расскажете или мне и дальше строить догадки?
   - Почему, Сэм?.. Почему они вот так сбежали, не сказав  мне?  -  ответила
она усталым  вопросом  на  его  вопрос.  -  Думаешь,  потому,  что  знали  о
детективе? Но они же должны понимать, что, как только обратятся  за  брачным
свидетельством, шило вылезет из мешка! И как они его получили? Ведь Лори еще
несовершеннолетняя!
   Сэм кашлянул.
   - Все решил мгновенный импульс,  и  на  самом  деле,  мне  кажется,  идея
принадлежала Лори. Она добилась свидетельства. Думаю, она чувствовала...  то
есть мы все понимали, что что-то происходит между вами и Фортуной...  Думаю,
она хотела отблагодарить вас за самоотверженность, развязав вам руки.
   Мэгги застонала.
   - Точнее было бы сказать: связав меня по рукам и ногам.
   - Вы любите его, Мэгги? А он?
   - Господи, я не знаю, - мрачно сказала она. -  Все  так  запуталось.  Как
может  он  после  всего  этого  любить  меня!  А  когда  узнает,  что   Лори
беременна!.. - Она снова остро ощутила, как рушатся ее мечты. Слезы, которые
она безуспешно призывала всю ночь, вдруг брызнули из глаз,  и  она  упала  в
надежные руки Сэма.
   Она видела Ника в ярости, но не готова была увидеть высеченного из  камня
человека, в которого он превратился после проклятого телефонного звонка.  Он
был совершенно  бесстрастен,  передавая  сообщение  детектива.  Потом  задал
один-единственный вопрос. Она устроила "скоропостижный" развод ради себя или
затем, чтобы Финн поскорей женился на Лори?
   Слишком простой вопрос, чтобы сразу ответить на него, и колебание было ей
приговором.
   - А это маленькое приключение - тоже часть  плана?  Ты  решила  подержать
меня в постели, чтобы облегчить им бегство? Какое же удовольствие ты  должна
была получить, так ловко управившись со мной! -  Глаза,  прежде  светившиеся
теплом, теперь отливали сталью.
   - Нет, Ник... поверь мне, я понятия не имела, что они хотят сделать  это.
Они хотели пожениться по-настоящему...
   Этот протест только подлил масла в огонь.
   - То есть ты собиралась водить меня за нос подольше? Дескать, я настолько
растаю от любви, что прощу тебе все? Господи, подумать только - я готов  был
всем пожертвовать ради этого безумия! - Заострившиеся черты бескровного лица
показывали, насколько бесповоротно он решил распроститься с "этим безумием".
Настоящий Ник Фортуна,  человек,  любовник,  облачался  в  стальной  панцирь
опыта. А если  буквально,  то  он  натягивал  на  себя  одежду,  все  меньше
напоминая того страстного любовника, которому отдала свое сердце Мэгги.
   - Ник, пожалуйста, ты должен выслушать...
   - Зачем? Тебе нужно выиграть для них еще немного времени?
   - Но... что ты собираешься делать?
   - Преследовать их.
   - Но... ты знаешь, где они?
   - Нет. Но найду, - мрачно сказал он с уверенностью, напомнившей  Мэгги  о
его непреклонной целеустремленности. Когда-то он хотел ее, верно? Теперь  он
ее получил и может обратиться к чему-то иному. - Думаю,  бесполезно  просить
тебя сказать, где они.
   - Да. - В данной ситуации она знала меньше, чем он, но Ник не дал времени
на объяснения.
   - Я так и думал. Одевайся. - Он швырнул ей платье  и  жакет,  торопясь  в
дорогу.
   - Ник, пожалуйста...
   Он посмотрел на нее, на дикую цыганку, которую любил так всепоглощающе  и
нежно, с полным безразличием.
   - Ты получила свое удовольствие. Хватит с тебя.
   - Ник, я тебя люблю, - молила она в отчаянии. - Ты тоже говорил...
   Его улыбка была такой же холодной и убийственной, как и тон.
   - Может быть, я был не более честен, чем ты. Я  знаю,  какая  ложь  легче
всего приводит женщину в постель...
   Мэгги не могла отпустить его вот так.
   - Я никого не любила так, как тебя...
   - Это комплимент? Мухе нужно польстить, чтобы завлечь  в  паупшу?  Другие
были не настолько глупы, чтобы пожертвовать самоуважением ради...
   Он произнес грязное выражение, от которого Мэгги вздрогнула.
   - Здесь было больше, чем  это.  Ник...  -  И  запнулась,  как  пораженная
громом. - Другие? К-какие другие?
   - Даже сейчас не можешь быть  честной,  Мэгги?  -  сказал  он  с  усталым
презрением. - У тебя хорошее тело, но ты слишком жадно и  умело  пользуешься
им, чтобы делать вид, будто у тебя не было достаточного количества учителей.
   И пока она осмысляла приобретший теперь убийственное значение  факт,  что
он даже не попросил прощения, так грубо отняв у  нее  невинность,  Ник  снял
трубку, набрал номер и  повел  разговор,  слишком  безумный,  чтобы  к  нему
прислушиваться.  Конечно,  не  было   никаких   физических-свидетельств   ее
девственности, но разве мужчины не чувствуют, когда они первые? Разве это не
часть  мужского  инстинкта?   Как   могут   мужчины   столетиями   придавать
девственности  такое  значение,  если  не  способны   заметить   ее?   Мэгги
чувствовала себя совершенно беспомощной, обманом лишившись драгоценной части
своей  женственности,  чего-то,  чем  она  не  дорожила,  пока  не  утратила
навсегда. Она ощущала боль и злость на Ника, на его бестолковый и  поспешный
суд. Он сделал из ее сексуального пробуждения грязное похождение закоренелой
нимфоманки. И только ради того, чтобы не упасть в собственных глазах!
   Он положил трубку.
   - Одевайся же. Если не хочешь быть выброшенной на улицу нагишом. Пожалуй,
этот трюк ты еще не пробовала.
   Она  подчинилась,  но  только  потому,  что  не  могла  голой  спорить  с
совершенно одетым. Она застегивала блузку, подыскивая слова,  которые  дошли
бы до него, когда  раздался  короткий  стук  в  дверь.  Даже  не  посмотрев,
достаточно ли она одета, Ник отозвался, и в комнату вошел мужчина.  Худой  и
строгий, одетый в темный костюм, он никак не отреагировал на смущение Мэгги.
   - Да, сэр?
   - Проводи миссис Коул. И, Дженсон...
   - Да, сэр?
   - Никогда не впускай ее в дом. Ни при каких обстоятельствах.
   - Понятно, сэр. - Лицо Дженсона не изменилось, так  что  Мэгги,  наверно,
просто почудилось, что он обдал ее презрением.
   - Ник, ты не можешь этого сделать...
   - Делаю же.
   - По крайней мере дай мне вызвать такси... - Она не  хотела  просить,  но
готова была на все,  чтобы  задержаться  и  завоевать  шанс  достучаться  до
него...
   - Думаю, не стоит.
   Наверно, он подозревает, что она хочет предупредить беглецов...
   - Ник,  пожалуйста...  -  Она  хотела  воспользоваться  хоть  той  каплей
достоинства, которую оставляло ей присутствие другого мужчины.
   - А, ты хочешь чего-то за труды? - Он подошел к маленькому  бюро  и  взял
что-то с его полированной поверхности. Мэгги  машинально  поймала  ювелирный
футляр из черного бархата - Вот твои побрякушки, дорогая. Ты их отработала.
   Он обращался с ней как с дешевой проституткой. Мэгги наконец поняла,  что
он ничего не услышит. В его презрении не осталось даже злости. Один  ее  вид
вызывал в нем полнейшее отвращение, и он намеревался сознательно  уничтожить
остатки  всех   прежних   чувств.   Вызванный   для   этой   сцены   зритель
свидетельствовал о том, что впредь она  не  может  рассчитывать  на  пощаду.
Осуществились ее самые страшные опасения. Она потеряла все.
   - Мне нужна сумочка. - Оставались  еще  перчатки,  но  в  своем  нынешнем
состоянии она не подумала о них - в отличие от Ника, но он мгновенно подавил
свое движение.  Довольно.  Скорее  он  убьет  ее,  чем  проявит  хоть  каплю
сочувствия. Рука - символ этого существа. Шедевр с изъяном, потерявшее  цену
сокровище. Горькое знание. Он одурачен вдвойне.
   Повернувшись к мужчинам спиной, Мэгги открыла сумочку. Слишком много  лжи
накопилось между ними, но хотя бы с этой надо  покончить.  Она  не  решилась
дать ему в руки конверт с документами  по  аннулированию  брака.  Сейчас  он
способен разорвать его, не открывая. Лучше оставить здесь,  в  надежде,  что
позже он прочитает хотя бы из любопытства.  Пусть  попробует  назвать  ложью
заверенное под присягой свидетельство ведущего гинеколога Окленда. Она  тихо
положила конверт рядом с телефоном и с высоко поднятой головой направилась к
двери. Поравнявшись с Ником, задержалась.
   - До свидания. Ник!
   Спокойное достоинство сделало то, что не удалось отчаянным протестам. Его
взгляд, скользнув от Мэгги к скомканной постели, свидетельству  их  долгого,
блаженного дня любви, на какое-то мгновение застыл.
   - Ты забыла свои камешки, Мэгги. Должна же ты унести с собой хоть что-то,
чтобы утешиться в поражении. Кроме... опыта.
   Пропитанный ядом бич коснулся обоих, заставив внутренне содрогнуться.
   - Я ничего не забыла, - произнесла она сдержанно, с глазами, исполненными
любви и твердости. - И ты тоже. И надеюсь, никогда не забудешь.
   Она говорила о его любви к ней. Не важно, насколько яростно  он  отрицает
это сейчас, пройдет час-другой, и он поймет всю силу своего чувства. Как  бы
там ни было, он никогда не сможет отнять это у нее и не  заставит  жалеть  о
случившемся.
   - О Сэм,  -  шептала  она  теперь,  пытаясь  вытереть  бессильные  слезы,
рожденные воспоминанием о последнем взгляде на Ника,  его  посеревшем  лице,
колючих, злых глазах. Едва добравшись домой, спеша, пока не  превратилась  в
груду обломков, она связалась с отелем "Роторуа", где,  по  сведениям  Сэма,
должны  были  остановиться  Финн  и  Лори.  Портье   подтвердил,   что   они
зарегистрировались, но из комнаты не  отвечали.  Так,  в  довершение  всего,
страдая  от  бесславного  конца  ее  первого   и   единственного   любовного
приключения, она вынуждена была мучиться еще и мыслями о том,  что  натворит
Ник, когда найдет свою дочь.
   - Что нам делать? Что мне делать? - Она имела в виду остаток своей жизни,
который ей теперь суждено скоротать без Ника.
   Сэм предпочел не понять.
   - Ждать. Это все, что нам остается. Смотрите на  вещи  так:  если  мы  не
можем найти их, не сможет и он. Вероятно, они  выехали  из  этой  гостиницы,
решив, что там их легко найти. Или их спугнули наши звонки.
   Мэгги была несчастна настолько, что даже ее живое воображение  ничего  ей
не подсказало. У нее не было никаких идей.  Идеи  кончились,  доведя  ее  до
нынешнего краха.
   - Мэгги... - Сэм опустился на колени у ее стула и положил  ее  голову  на
свое широкое плечо. - Не ваша вина,  что  они  полюбили  друг  друга,  и  не
казните себя за это. Если Ник достоин вашей  любви,  он  простит  вам  ложь,
особенно когда увидит, как счастлива Лори, насколько эти двое  созданы  друг
для друга...
   Мэгги замотала головой, всхлипывая.
   - Он никогда не простит меня. Никогда! Ты не видел его лица! Даже если он
еще любит меня, помешает его проклятая гордость. - Она всхлипнула, икнув,  и
тут зазвонил телефон на стене. Оба замерли, потом Сэм одним прыжком очутился
у аппарата и снял трубку на втором звонке.
   - Это он! - прошипел Сэм, крепко прижимая трубку к своей футболке.
   У Мэгги все поплыло в глазах.
   - Ник? - в ее голосе трепетала надежда.
   - Они в оклендской больнице. Пункт "Скорой помощи". -  Напряженный  голос
Ника звучал обвиняюще. - Твой муж... твой бывший муж попал  в  автомобильную
катастрофу
   - Боже! Они... Что с ними?
   - Не знаю. Мне только что позвонили из полиции. Лори была в сознании,  но
это все, что они могли сообщить.
   - А... Финн?
   - Я не спрашивал. - По тону было понятно, что он  и  не  желал  знать.  -
Выходи через пять минут. Я заеду за тобой.
   Сэм спустился с ней и бродил взад-вперед под моросящим доящем,  терпеливо
слушая ее лепет:
   - Ник не  обязан  был  меня  подвозить...  мог  бы  предоставить  полиции
известить меня. Наверное, он сходит с ума от  волнения,  но  все-таки  нашел
время позвонить. Он добрался бы гораздо быстрее, если бы поехал прямо  через
парк в больницу, но делает такой крюк для того, чтобы забрать меня...
   Дождь был теплый, но у нее зуб на зуб не попадал к  тому  времени,  когда
подъехал голубой "ягуар", тот, что похитил ее из аэропорта. Ник не дал  себе
труда выйти из  машины.  Он  наклонился  и  распахнул  пассажирскую  дверцу,
свирепо зарычав от нетерпения, когда Мэгги отпрянула, вдруг испугавшись. Сэм
поддержал ее и подтолкнул к машине.
   - Присмотрите за ней, - сказал он Нику, сжимавшему  побелевшими  пальцами
руль. - Я приеду следом. Я только позвоню Финнову деду.
   Ник лишь коротко кивнул, будто боялся, что голос его подведет. Мэгги тоже
безмолвствовала, но, когда машина помчалась по  блестящей  дороге,  все-таки
спросила прерывающимся шепотом:
   - Где они были? Как это случилось?
   После мучительного молчания, когда она уже думала, что  вопрос  останется
без ответа. Ник кратко произнес:
   - Спускались по этому склону  Бомбейских  холмов.  -  (По  этому  склону?
Значит, они возвращались в Окленд!) - Столкнулось восемь машин. Все всмятку.
Пришлось вызывать вертолет, чтобы доставить в больницу тяжелораненых.
   Оставался еще один вопрос.
   - Ф-финн виноват?
   - Да, он виноват, - заставил себя разжать зубы Ник. - Если бы он не  увез
Лори, она не лежала бы сейчас там... на больничной койке...
   Перед глазами Мэгги встала ужасная картина. Не время говорить,  что  Лори
была инициатором побега.  Наверное,  Мэгги  все  же  издала  какой-то  звук,
стискивая руки да коленях, потому что Ник процедил сквозь зубы:
   - Нет, он не был виноват. Он оказался в  плохом  месте  в  плохое  время.
Какие-то другие идиоты, превысив скорость на скользкой дороге,  вылетели  на
встречную полосу.
   Мэгги прижала руку ко рту, кусая кружево перчатки,  машинально  натянутой
вместе с остальной одеждой. Она знала, что бывает с человеческим  телом  при
лобовых столкновениях. Господи, что, если Финн... или Лори...
   Ник бросил машину перед входом, на  запрещенном  для  парковки  месте,  и
Мэгги пришлось бежать, чтобы не отстать от него,  когда  он  сквозь  двойную
дверь бросился в отделение "Скорой помощи". Медсестра в  регистратуре  одним
опытным взглядом оценила их  яростно-паническое  состояние  и  твердо  взяла
инициативу в свои руки, сообразив, что Ник способен проломить дверь, если не
получит ответ - немедленно. Она направила  Мэгги  в  рентгеновский  кабинет,
куда отвезли Финна, и повела Ника через несколько других  дверей  туда,  где
врачи еще работали с Лори.
   Мэгги чуть не упала без сил, когда нашла  Финна  спорящим  с  лаборантом.
Судя по виду, у него не было тяжелых увечий.
   - Они делают снимок челюсти - той, в которую меня ударило, -  обрадованно
ухватился он за Мэгги. Его рубашка была в крови,  но  длинная  царапина  над
глазом казалась не очень глубокой. Правда,  синяк  выглядел  ужасно.  -  Как
Лори? Ты ее видела? Никто не знает... или не  хотят  мне  говорить.  Фортуна
здесь? Он знает?  Скажи,  пусть  он  добьется  ответа  -  выяснит,  что  они
скрывают. Мэгги, пожалуйста, я должен знать...
   - Я был бы вам очень благодарен, если бы вы успокоили его, - обратился  к
Мэгги лаборант. - Он  с  самого  начала  буйствует,  но  мы  не  можем  дать
успокоительного, так как возможно сотрясение мозга.
   - Хорошо, Финн. Я пойду и выясню, - сказала Мэгги, мягко прижимая его  за
плечи к каталке.
   - И сразу назад. Обещаешь?
   - Конечно. Ложись, Финн. Я скоро вернусь.
   В приемной, на момент их приезда пустой, стали собираться люди, но Ник не
появлялся. Мэгги решала, спросить ли сестру  или  попробовать  проскользнуть
внутрь и выяснить самой, когда дверь, за которой скрылся Ник,  распахнулась,
выпустив его. Он был бледен, по щекам текли слезы.  Мгновение  Мэтти  стояла
как изваяние, прежде чем броситься к нему. Он не отвечал на вопросы и, когда
она повернула к себе его голову, продолжал смотреть  сквозь  нее,  будто  не
замечая. Она трясла его  в  отчаянии,  и  можно  было  понять,  в  каком  он
состоянии, если позволял встряхивать себя, как тряпичную  куклу.  Его  холод
пронизывал Мэгги до костей.
   - Ник... - Она была без каблуков и, чтобы обнять его, должна была  встать
на цыпочки. Руки у него безжизненно висели, когда она пыталась  согреть  его
теплом своего тела. Мэгги крепко держала его, боясь, что за этим оцепенением
может последовать потеря чувств. Он услышал, что  надежды  нет,  или  увидел
ужасные увечья? - Ник, милый, пожалуйста, не замыкайся. Скажи мне...  Скажи,
что случилось...
   Он вздрогнул. Его руки поднялись, как показалось  Мэгги,  чтобы  оторвать
ее, но вместо этого прижали  за  талию  с  такой  силой,  что  она  чуть  не
вскрикнула от боли.
   - Ребенок, - глухо произнес он. - Она потеряла ребенка.
   - О Ник... - Слезы хлынули из ее глаз. - Ник, какое горе!
   - Мой внук. Моя  девочка  должна  была  стать  матерью...  Моя  маленькая
Лори...
   - Как она себя чувствует. Ник? Как Лори? - допытывалась  Мэгги,  стараясь
вывести его из транса.
   Он покачал головой.
   - Она... Ей делают переливание. Она потеряла много крови. Но говорят, что
опасности нет. У нее сломана рука... несколько порезов  осколками  ветрового
стекла, но ничего серьезного... кроме ребенка...  ребенка  не  будет.  Боже,
Мэгги, она такая маленькая и бледная... и она знает... Я не мог прикоснуться
к ней. Боже, как она должна ненавидеть меня... она не хотела видеть  меня...
она хотела ребенка... хотела Коула - я  не  мог  дать  ей  ничего,  что  она
хотела...
   Ник ухватился за Мэгги и оперся на нее всем своим мощным  телом,  которое
начала бить неудержимая дрожь. И Мэгги вбирала в себя эту  дрожь,  впитывала
слезы, которые он ронял, уткнувшись искаженным мукой лицом в ее шею.
   - Ты дал ей любовь  и  силу,  -  шептала  Мэгги,  уводя  его  за  поворот
коридора, чтобы как-то оградить от посторонних глаз. -  Она  знает,  что  ты
любишь ее,  но  естественно,  что  сейчас  она  хочет  видеть  Финна,  чтобы
разделить с ним горе. Потому что это и его  потеря.  Они  нужны  друг  другу
сейчас.
   - Я убью его. Если он еще жив. Я убью его, - скрежетал он,  но  в  словах
уже не было прежней силы.
   - Нет, ты не сделаешь этого, - уверенно  сказала  Мэгги.  -  Ты  дашь  им
оплакать ребенка и позволишь соединить свои жизни, чтобы были другие...
   Он напрягся, и Мэгги чувствовала, как просыпается в  нем  ярость,  но  не
отпускала его. Он провел лицом по ее мокрому платью и  поднял  голову.  Лицо
было изможденным,  но  никогда  оно  не  казалось  Мэгги  таким  прекрасным.
Всесильный Ник, попав в беду, укрывался в ее объятиях.
   - Ты все еще на его стороне, Мэгги? Даже сейчас? - горько спросил он.
   - Речь идет не о сторонах, а о любви. Она любит  вас  обоих.  Ник;  и  не
разрывай ее на части, принуждая к  выбору.  Они  не  хотели  причинить  боль
тебе...
   - А тебе?
   Мэгги покачала головой.
   - Об этом речь не шла. Финна я не люблю.
   Он пропустил ее слова мимо ушей.
   - Ты знала о ребенке?
   - Лори сказала мне на прошлой неделе. - Она закрыла глаза. - Ник, она  не
могла сказать тебе...
   - Нет, я сделал это невозможным, - с трудом  признал  он.  -  Отказываясь
слушать, всерьез принимать ее как женщину. - Он сглотнул. - Я совсем не знаю
свою дочь, верно?
   - Ты узнаешь. Только дай ей шанс. Дай им обоим шанс. Ты не пожалеешь.
   Его руки впились Мэгги в спину, и он впервые посмотрел ей в глаза.
   - Лори сказала, что побег был ее рук делом, - озадаченно произнес  он.  -
Ты знаешь, что она просто подделала мое согласие на брак? Она  сказала,  что
ей безразлично, законно это или нет, но она хочет быть его женой...
   У Мэгги расширились глаза, и Ник вздохнул.
   - Господи, ты восхищаешься ею, - покачал он головой. - Конечно, ты должна
восхищаться этим, правда, Мэгги? Тебе нравятся сумасбродства. А я-то  считал
себя умником. Ты одурачила нас всех. Не только меня - всех.
   Мэгги  кашлянула  и  попыталась  высвободиться,  но  раненый  тигр  забил
хвостом, возвращаясь к жизни.
   - В свете того, что я узнал, я  не  могу  ставить  под  сомнение  мужские
способности Коула, - едко выговорил  он,  -  и  в  свете  твоего  вчерашнего
сластолюбия я не могу подозревать тебя во фригидности. Так не будешь  ли  ты
любезна просветить меня? Как тебе удалось оставаться  женой-девственницей  в
течение пяти лет? Или врач, подписавший поразительный документ,  который  ты
мне оставила, просто был одним из твоих любовников?
   Мэгги  сделалась  пунцовой.  Следовало  ожидать,  что  он  найдет  способ
поставить под сомнение все что угодно!
   - Как ты  смеешь!  Ты...  ты,  извращенная  свинья!  Ты  не  различил  бы
девственность, даже...
   - Даже оказавшись в девственнице? - цинично закончил он. - Я не единорог,
Мэгги.  Я  только  мужчина.  И  никогда   еще   не   занимался   любовью   с
девственницами. Я знаю только то, что ты была страстной  и  сладкой,  как  в
моих мечтах. Возможно, я оказался по-идиотски недогадлив, но туг уж  одно  к
другому. Я думал, что моя дочь девственница, и смотри, как  ошибся...  -  Он
запнулся, и Мэгги поняла, что он думает о ребенке.
   - У тебя будут другие внуки, Ник...
   Тень улыбки коснулась жесткого рта.
   - Я надеюсь, у меня будут еще и другие дети Я пока не вышел  из  возраста
отцовства, Мэгги..
   - Да, я заметила, - процедила она.
   - Это не повредило очередному из твоих планов? - Он  бередил  раны  в  ее
истерзанном сердце. - Ты, может быть, надеялась, что я забуду предохраняться
и ты сможешь шантажировать меня своей беременностью?
   Она стала бешено вырываться, но его руки были железными.
   - Ты параноик...
   - Есть с чего, - заговорил он шелковым голосом, зная теперь, на  чем  она
сломалась. - Ты злишься на меня, что я лишил  тебя  невинности  без  должных
церемоний? А кто виноват?  Кто  демонстрировал  мне  полчища  предполагаемых
любовников? И ты, конечно, бесишься из-за того, что я  позаботился  о  твоей
безопасности. Ты что же, хотела забеременеть,  в  первый  же  раз  занявшись
любовью? Дурочка, ты еще не готова к материнству.
   - Уж тебе-то известно, кто к чему готов! - зло бросила она.
   - Я знаю, что я не готов стать отцом твоего  ребенка,  -  игнорировал  ее
вспышку Ник. - И не буду  готов,  пока  не  получу  долгожданные  ответы  на
некоторые  очень  важные  вопросы.  -  Мэгги  строптиво  сжала  губы,  и  он
остерегающе прищурился - Не испытывай  меня,  Мэгги.  Мне  немало  досталось
из-за тебя - теперь твоя очередь.
   - Мэгги? - Изможденный стон дал ей  временную  отсрочку.  Финн  припал  к
стене рядом с ними, отбиваясь от женщины в белом халате.
   - Мистер Коул, я же сказала, что мы должны отвезти вас...
   - Мэгги, ты обещала узнать, что с Лори.
   Ник развернулся вместе с  Мэгги.  Он  уперся  взглядом  в  окровавленного
противника и, казалось, рыкнул. Финн прямо выдержал взгляд.
   - Она потеряла ребенка, - кратко сообщил Ник.
   За одно мгновение Финн постарел на десять лет.
   - Нет! О нет... Лори! Где она? - Он метнулся к двери, но Ник ухватил  его
за рубашку на  груди.  -  Мы  не  поженились,  -  простонал  Финн  в  агонии
раскаяния. - Мы ехали обратно. Мы решили, что так нельзя... это нечестно  по
отношению ко всем. Мы собирались прийти  к  тебе...  рассказать...  Боже,  я
вообще не имел права поддаваться ее уговорам. Следовало быть сильнее... -  В
его глазах стояла боль, и, к ужасу Мэгги, Ник повернул нож в ране:
   - Да, следовало. Ей это нужно было. Лори тихая девочка, но у нее  сильная
воля. Она подомнет тебя, если ты ей позволишь, и  будет  презирать  за  это.
Если ты не сумеешь поставить себя на одну доску с ней, она  станет  помыкать
тобой, сама того не сознавая...
   Финн смотрел, не веря своим ушам. Это было еще не примирение, но уже и не
вражда. Это был отеческий совет. Ник  повернулся  спиной  к  молодевшему  на
глазах человеку, уже не глядя, как Финн прошел мимо них.
   - Ну, так на чем же мы остановились?
   - Спасибо, - хрипло сказала Мэгги.
   - За что? Уверяю,  я  сделал  это  исключительно  в  своих  интересах,  -
проворчал Ник. - Мне надоели постоянные вмешательства  твоего  мужа  в  наши
разговоры.
   - Бывшего мужа.
   - А, да - на этом мы остановились. Твой несчастливый  брак,  твой  первый
брак.
   От этого намека ее бросило в дрожь. Мысли смешались.
   - Ты вышвырнул меня прочь, - ожесточенно выпалила она. -  Ты  никогда  не
верил ни одному моему слову...
   - Я верю, что ты любишь меня, согласись - немало для начала.
   - Ты вышвырнул меня на глазах у этого ужасного  человека,  -  уже  слабее
возмущалась она.
   - Этот ужасный человек ведет мой дом, но, если ты не хочешь  видеть  его,
он будет уволен. Правда, он хорошо делает свое дело, а память у него  никуда
не годится...
   - Ты обращался со мной как... как со шлюхой...
   -  При  твоем  природном  таланте,  проявленном  в  постели,  легко  было
ошибиться. У тебя, безусловно, большие способности,  -  воздал  он  должное,
возвращая сердитый румянец на щеки и огонь в пронизывающий  его  взгляд.  Он
рассмеялся, когда Мэгги ударила его, а потом рассмеялся еще громче.  На  них
оглядывались, а Мэгги пьянела от счастья. Выбегая, она напялила на себя  Бог
знает что и даже  не  успела  причесаться.  Она  выглядела  ужасно,  а  этот
большой, сильный мужчина заставлял ее чувствовать себя желанной и  в  то  же
время смешной. Он никогда не говорил слов, которые она  ожидала  услышать...
только когда она совсем уж их не ожидала!
   - Ник...
   - Шшш, - остановил он ее. - Я люблю тебя. Ты сделала мне больно. Чего  же
ты от меня ждала - мне следовало улыбнуться и позволить растоптать себя этой
милой пяточкой? Я не из таких мужчин и никогда таким не буду. Так что,  если
ты ищешь ласкового, послушного мужа, который отдает, ничего не требуя, лучше
сразу попрощайся со мной. - Он говорил уверенно,  зная,  что  она  этого  не
сделает, впервые убежденный в том, что она всецело в его  власти.  -  А  мне
нужна жена, которая не боится случайной стычки, которая  не  позволит  взять
верх над собой. Ты же никогда не боялась меня, правда, любимая?
   Мэгги покачала головой.
   - Ты скотина, но не подлая скотина, - серьезно сообщила она. - И потом, я
знаю, что голова сильнее кулаков.
   У него дернулись губы.
   - Мы могли бы сцепиться, но я никогда не смог бы ударить тебя.
   - Я знаю. Я... я сожалею,  что  обманывала  тебя,  Ник,  но  я  не  могла
рассказать... не знала, что тебе можно  довериться,  а  когда  узнала,  было
много других сложностей. Я... я не всегда лгала тебе, а только  когда  иначе
нельзя было.
   - То есть почти всегда, - мило уточнил он, так мило, что она задрожала  в
его руках. - Скажи мне правду теперь, Мэгги. Теперь, когда все мое  внимание
безраздельно принадлежит тебе.
   Мэгги раскрыла рот и захлопнула его,  когда  в  приемном  покое  раздался
взрыв криков.
   - Нет! - простонала она, прячась за Ника от Патги и  Маркхама,  атакующих
медсестру и отмахивающихся при этом от Сэма.
   - Не обращай на них внимания, Мэгги, -  посоветовал  Ник,  чувствуя,  что
момент хрупкого согласия утекает сквозь пальцы.
   - Господи, они же  устроят  драку,  -  простонала  Мэгги,  когда  Маркхам
небрежно оттолкнул юнца, похваляющегося бандитской повязкой на глазу.  -  Мы
должны остановить их.
   - Мэгги...
   Патти и Маркхам уже наскакивали грудью друг на  друга,  каждый  отстаивая
право первым увидеть Финна. Сестра благоразумно не оказывала предпочтения ни
одному.
   - Они же покалечат друг друга... и они все еще думают, что  мы  с  Финном
женаты! Ник, сделай что-нибудь. Я знаю! Почему бы не сказать им, что у Финна
частичная потеря памяти из-за сотрясения  мозга  и  он  не  помнит,  что  мы
женаты. Считает меня чем-то вроде сестры. А потом, через  несколько  недель,
можно будет... Что ты на меня так смотришь?
   - Моя голова. Она наконец побила мои дурацкие кулаки! Господи, Мэгги! Эти
два старых козла! Они причина всего фантастического фарса, точно? Ты  делала
все это ради них...
   Одно верное предположение  влекло  за  собой  другое,  и  до  Ника  стали
доходить детали. Он разрывался между яростью, смехом и восхищением.
   - Мэгги, ты не можешь защищать их вечно, даже если предположить,  что  им
нужна эта защита! Посмотри на них: ведь  они  заняты  любимым  делом.  Я  же
Говорил, что старички наслаждаются своими стычками. Честное слово, даже если
пять лет назад они немного перебрали, неужели ты думаешь, что  они  в  таком
возрасте согласятся рискнуть старой доброй фамильной враждой ради никому  не
нужной победы? Черт тебя возьми, Мэгги, это называется перемудрить.  Ты  так
была занята своей окольной игрой, что не заметила, как  изменились  правила.
Больше всего тебе сейчас нужно обеспечить их хорошим беспристрастным рефери!
   Он  потащил  ее,  невзирая  на  отчаянное  сопротивление,   к   старикам,
соревнующимся в оскорблениях Системы Общественного Здравоохранения. Сэм  тем
временем  болтал  с  хорошенькой  сестричкой,  успешно   выуживая   из   нее
информацию.
   - Мэгги! Где Финн? - закричал Патги, увидев ее. - Почему ты не с ним? Где
его врач?
   - К черту врача! Я вызвал своего специалиста, перед тем  как  выехать  из
дому, - пролаял Маркхам, топорща усы от волнения. - О, Фортуна, может  быть,
вы знаете, что происходит?
   - Конечно, - невозмутимо заявил Ник и, успокоив  их  относительно  Финна,
пустился  в  дальнейшие  объяснения.  Даже  изложенная  в   стиле   газетных
заголовков, информация была оглушительной. Впервые в жизни Патги  и  Маркхам
одновременно утратили дар речи. Потом, пока они все еще молча  цеплялись  за
обломки прошлого, Ник перешел к изложению перспектив на будущее: в ближайшее
время слияние их двух компаний самым спокойным образом и  свадьба  -  его  с
Мэгги. На следующем этапе, после респектабельного обручения, возможный  брак
Финна и Лори, причем  все  дети  обеих  семей  получают  акции  объединенной
компании, разделив между собой контрольный пакет.
   Даже на Мэгги произвела впечатление такая способность мгновенно связывать
концы с концами.
   - Ты хочешь сказать... не было никакого выкидыша! - укорил Мэгги  Маркхам
после того, как с огромным трудом, но  и  облегчением  переварил  ультиматум
Ника и осознал, что это не  старый  экс-партнер  возглавлял  опустошительный
набег на его акции.
   - Все эти годы!.. - скорбно возопил Патти. - Пять лет ожидания  правнука,
которого ты не собиралась рожать. Ты могла бы  уже  нарожать  их  дюжину  от
кого-нибудь другого!
   - Патти... Маркхам... - Мэгги искала слова, которые могли бы облегчить им
потрясение.
   - Мэгги?
   Она уставилась на властно протянутую ладонь и запротестовала:
   - Мы не можем оставить их так...
   - Я и не собираюсь. Но я думаю, что нам  надо  найти  здесь  какую-нибудь
кладовку. - (Она непонимающе посмотрела на него.) - Или чулан... или  пустой
кабинет, - объяснял он, досадуя на ее непонятливость. - Любое место, где  мы
можем уединиться на несколько минут... - Его глаза вспыхнули, и у нее сладко
заныло сердце.
   - Ах да, - она скромно потупила  глаза,  -  какое-нибудь  место,  где  ты
сможешь смиренно попросить у меня прощения, руки и сердца...
   Его хриплый смех обещал это и многое другое, и она покорно  поспешила  за
ним по коридору. Но вдруг остановилась, вырвала руку и пошла обратно.
   Патги и Маркхам  встретили  ее  скорбными  взглядами,  из  которых  исчез
прежний  огонь.   Они   выглядели   теми,   кем   были:   двумя   стариками,
приближающимися к концу бурной, полной превратностей жизни.
   - Я только хотела, чтобы вы  знали,  что  я  очень  люблю  вас  обоих.  Я
по-прежнему считаю, что у меня два деда. - Она нахмурилась. -  Я  хотела  бы
назвать своего первого сына в честь одного из вас, но боюсь, что это  обидит
другого. Не знаю, хорошо ли будет попросить вас обоих выбрать имя, даже если
мне не удастся получить на него согласие Ника...
   Она услышала шум свары  еще  до  того,  как  Ник  нашел  уютный  бельевой
чуланчик.
   - Интриганка, - ухмыльнулся Ник, засовывая ее на подходящую полку. -  Что
мне с тобой делать?
   Ее глаза сияли в тусклом свете голой лампочки под потолком.
   - Люби меня... просто люби меня.
   - Просто? - Он выключил свет, и  Мэгги  задохнулась  в  его  объятиях.  -
Ну-ка, попробуй остановить меня...
   Она не стала.



Пер с англ. В. Минухина.
Издательство "Радуга", 1997

 


<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...
Другие книги жанра: романы

Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу: [1] [2]

Страница:  [2]