А может быть, созвездья, что ведут
Меня вперед неведомой дорогой,
Нежданный блеск и славу придадут
Моей судьбе, безвестной и убогой,
Тогда любовь я покажу свою...
(В. Шекспир, 26-й сонет, пер. С. Маршака)

   Глава первая

   На Сапфире было простое белое платье, с небольшим круглым  вырезом  у
шеи, короткими рукавами, смягчающими угловатость плеч, и  слегка  сосбо-
ренной у пояса юбкой, скрывающей тонкую линию бедер.  Дрожал  от  ранней
полуденной жары воздух, но свежая белизна ее  платья,  казалось,  хорошо
защищала от ярких лучей греческого  солнца,  окутавших  зноем  пустынные
улицы, по которым она брела с бесчувственностью автомата.
   Несмотря на жару, ее не тронутые загаром  обнаженные  руки  покрылись
гусиной кожей, а по спине упрямо пробегал холодок.
   Вместо белого мне следовало быть в черном платье, подумала Сапфира  с
какой-то странной отрешенностью, которая словно завладела  всем  ее  су-
ществом с того момента, как закончилось дело о наследстве. Черный  цвет,
цвет скорби: разве она уже не лишилась почти всего, ради  чего  когда-то
жила? И разве она сейчас не готова отказаться от того, что еще связывает
ее с этим миром?
   Прогулка пешком даст мне возможность собраться с духом и проиграть  в
уме то, что я намерена сказать Тэйну. Не будет ни слез, ни обвинений,  с
мрачной решимостью подумала она. Слишком многое я потеряла, но по  край-
ней мере вернула себе хоть частицу утраченного достоинства. Ей  пришлось
провести три бессонные ночи, чтобы осознать жестокую реальность  случив-
шегося, унять боль и принять мучительное решение.
   Свернув с дороги, она пошла по пыльной тропинке,  по  обеим  сторонам
заросшей травами и дикими цветами, еще не успевшими выгореть  от  беспо-
щадных лучей слишком жаркого для  этого  времени  года  солнца.  Сапфира
приблизилась к вилле, и ноги словно сами собой повлекли ее  через  прек-
расный, немного запущенный сад с вымощенными дорожками и  расположенными
на разном уровне площадками; сквозь буйное разноцвете  штокроз,  георги-
нов, роз и гладиолусов, мимо  каменных  колонн,  увитых  ультрамариновым
вьюнком, ярко-красными цветами бугенвиллеи и оранжевыми  колокольчиками,
и дальше под арку, к массивным, оливкового дерева, дверям парадного  хо-
да.
   Некоторое время она стояла с поникшей головой, ее прекрасные,  с  се-
ребристым отливом, волосы, туго заплетенные в косу и уложенные наподобие
диадемы, открывали беззащитнохрупкую шею. Сапфира сняла большие  солнеч-
ные очки, скрывавшие ее лицо, и стала что-то искать в небольшой, висящей
на плече сумке.
   Пока ее пальцы лихорадочно рыскали в сумке, она  вдруг  почувствовала
неудержимый приступ гнева и раздражения против самой себя. Она опять  по
привычке забыла, что не может, как раньше, пользоваться виллой  Андроме-
да. Еще недавно Сапфира  была  здесь  хозяйкой,  теперь  же  она  только
гостья.
   Тяжело вздохнув, она оставила тщетные попытки найти не принадлежавший
ей больше ключ, защелкнула сумку и нажала на  кнопку  звонка  с  уверен-
ностью, которой вовсе не чувствовала.
   - Госпожа Ставролакес...
   В приветствии, с которым обратилась к ней открывшая дверь средних лет
женщина, была странная смесь радости, грусти и смущения; Сапфира  поздо-
ровалась, слегка кивнув головой, будто не было ничего необычного в  ожи-
дании приглашения от собственной прислуги войти в собственный дом, если,
разумеется, не считать того, что она больше не была  желанным  гостем  в
доме... и лояльность Эфими теперь распространялась только на Тэйна.
   - Полагаю, Эфими, что kyrios (Господин, хозяин (новогреч.) ждет меня,
- сказала она, входя в прохладный холл. В ее голосе, легком и  приятном,
не чувствовалось никакого напряжения.
   Она вполне могла бы сказать "мой муж" или даже "господин Тэйн". Вмес-
то этого Сапфира решила употребить наиболее подходящую случаю форму  об-
ращения. Педантичное соблюдение внешних правил и вежливость отвечали ду-
ху нового времени, а открытое и слишком явное  проявление  чувств  стало
достоянием прошлого. Сильные чувства свойственны человеку, ощущающему  в
себе биение жизни, а со времени решения суда она считала себя  "мертвой"
во всех смыслах, кроме чисто биологического. После  постановления  суда,
которое ей, с ее англосаксонским чувством справедливости, казалось  нас-
только же абсурдным, насколько и фатально неоспоримым, ее  кровь  словно
оледенела.
   - Не соблаговолит ли госпожа немного подождать... - Эфими чувствовала
себя явно неловко, прося Сапфиру подождать в  принадлежавшей  ей  совсем
недавно гостиной. Прикусив в замешательстве губу,  она  поспешила  доба-
вить: - Господин, по-видимому, не ожидал вас так рано. Он только что за-
кончил завтрак и сейчас, наверное, принимает душ.
   - Ничего страшного, я подожду. - Прямая как струна, элегантной поход-
кой принцессы Сапфира направилась в гостиную. - Надеюсь, когда он закон-
чит, ты сообщишь ему о моем приходе. -  К  своей  досаде,  она  невольно
представила себе Тэйна обнаженным и уязвимым под струями бьющей из  душа
воды. Нет, вовсе не уязвимым. Уязвимость предполагает слабость, что вов-
се не присуще человеку, который был ее мужем. Именно его сила и  неукро-
тимая целеустремленность пленили ее в тот вечер, пять  с  половиной  лет
назад.
   Ей было семнадцать лет, и был канун Рождества.
   Присев на край одного из длинных, с великолепной обивкой, диванов  из
соснового дерева, она мысленно вернулась к той встрече в прекрасной  за-
падной части Англии. Она была там в своем  обычном  окружении,  в  среде
студентов местного художественного колледжа, где изучала  искусство  ди-
зайна по текстилю.
   Отметив окончание семестра и одновременно наступление Рождества,  они
возвращались по домам на маленьком, взятом напрокат  автобусе.  Раскрас-
невшись от выпитого шампанского и ощущая любовь ко  всему  человечеству.
Сапфира ворвалась в затемненный холл своего дома, ожидая найти его  пус-
тым, и вместо этого натолкнулась на брата.
   - Дэвид, дорогой! Я думала, ты будешь отмечать Рождество с Маршей!  -
Удивление при встрече помешало ей заметить еще одного человека, вставше-
го при ее столь бурном появлении. С тревогой, от которой на ее лоб набе-
жали морщинки, она всматривалась в лицо брата, опасаясь, не  связано  ли
его присутствие здесь с какими-то личными неприятностями.
   - Я тоже так думал, - сокрушенно ответил он. - Но оказалось,  она  не
сможет выбраться до "Праздника бокса", и я решил провести  пару  вечеров
со своими и даже пригласил друга отпраздновать Рождество вместе с нами.
   - Чудесно! - Она радостно рассмеялась, вся во власти счастливого воз-
буждения от собственной молодости, здоровья и бьющей в  ней  через  край
жизни и предвкушения полного забавных приключений праздника. -  Это  для
меня первый рождественский подарок в  этом  году!  -  Почувствовав  при-
сутствие в комнате еще одного человека, она повернулась, чтобы  поздоро-
ваться с гостем.
   Ее предположение, что незнакомец был одного возраста с Дэвидом,  ока-
залось ошибочным. Дэвиду было двадцать. Гостю - где-то под тридцать, ре-
шила она, когда он шагнул вперед и Сапфира смогла рассмотреть его  лицо.
Определенно он уже не мальчик. Возможно, никогда и не был таковым,  если
считать, что быть мальчиком означает быть неловким,  застенчивым,  иметь
нечистую от гормональной перестройки организма кожу лица, почему-то  по-
думала она, опасаясь проявить легкомыслие, слишком небрежно  поздоровав-
шись с ним, в то время как он остановил на ней  внимательный,  изучающий
взгляд своих мрачноватых глаз. В том, как он смотрел на нее, не было ни-
чего неуважительного, и все же Сапфира  отчего-то  почувствовала  нелов-
кость за платье, выбранное ею для вечеринки.
   Она решила сделать костюм Ундины, водяной феи, и  поздравила  себя  с
удачной задумкой, которую было нетрудно осуществить и, проявив воображе-
ние, добиться желаемого эффекта. По платью телесного цвета, плотно обле-
гающему фигуру, струились светло-зеленые и голубоватые ленты из  шифона.
Перемещавшиеся радужные краски перебивались полосками серебристой парчи,
сверкающей в лучах света, а в распущенные до  пояса  пепельно-золотистые
волосы были вплетены тонкие серебряные нити.
   На вечеринке ее костюм вызвал бурю  восторженного  одобрения.  Теперь
же, в присутствии этого возвышающегося над ней божества с глазами мудре-
ца, чей взгляд грозил нарушить ее внутренний  покой,  она  внезапно  по-
чувствовала себя наивным, неискушенным ребенком. Его глаза, именно  гла-
за, внушали ей тревожное чувство беззащитности:  их  радужная  оболочка,
окрашенная в мягкий светло-зеленый цвет тропической реки, полной неукро-
тимой энергии жизни и в то же время безмятежной и спокойной в лучах  по-
луденного солнца, их яркие белки на смуглом лице, неожиданно густые рес-
ницы и тени от глубоких глазниц.
   - Сапфира, - произнес Дэвид, не замечая ее волнения, - познакомься  с
Атанаскосом Ставролакесом. Он участвует в наших исследованиях  по  инже-
нерной и компьютерной технике в Ньюколледже. А так как он решил остаться
на праздники в Англии, я подумал, ему будет интересно  увидеть,  как  мы
отмечаем Рождество.
   - В Греции самый большой праздник - это Пасха. - В его низком, глубо-
ком голосе можно было уловить едва заметный акцент уроженца  Средиземно-
морья, а его глаза, в которых чувствовалась  невероятная  уверенность  и
сила, смотрели на нее с улыбкой.
   - Да, - ответила она, восстанавливая из глубин памяти  давно  забытые
сведения и желая произвести впечатление на необычного незнакомца. -  Да,
я знаю.
   Она почувствовала легкое головокружение, когда он приблизился к ней и
взял ее руку, чтобы обменяться дружеским рукопожатием.
   - Сапфира, - мягко сказал он, превратив звук  ее  имени  в  запретную
ласку, от дерзости которой по ее телу пробежала дрожь,  а  сердце  стало
учащенно и почти болезненно биться, тогда как глаза его говорили о  том,
в чем она боялась себе признаться. Их взгляд  неторопливо  и  оценивающе
скользнул по ее фигуре, от макушки до серебристых носков  туфель,  затем
вернулся и впился в ее широко открытые, настороженные, опушенные черными
ресницами голубые глаза. - Уверен, что это не  совсем  обычное  имя  для
англичанки, или я еще более невежествен, чем полагал.
   Невежественность  совсем  не  вяжется  с  таким  человеком,  как  он,
мелькнуло у нее в голове. Если есть люди, на лицах которых лежит  печать
интеллекта, то Атанаскос Ставролакес, несомненно, один из них!
   - Это библейское имя, - сухо ответила она. - Мой отец не очень-то жа-
лует все слишком современное. Сапфира была женой Анания.
   - Да, верно, - сказал он, подтвердив ее первое впечатление кивком го-
ловы. - Человека, заплатившего за ложь своей жизнью. Если мне не изменя-
ет память, жена разделила его судьбу.
   - Я всегда считала, что это слишком жестокое наказание за верность! -
Сапфира смотрела на него с вызовом, готовая защищать  женщину,  чье  имя
она носила. - Если я полюблю когонибудь, я тоже буду верна ему до  самой
смерти!
   Какими пустыми и жестокими казались ей теперь эти слова,  хотя  тогда
она искренне верила в то, что говорила. В полном неведении о боли, кото-
рую несет с собой любовь, она была такой наивной простушкой!
   - Завидую этому счастливцу, - быстро нашелся он. Его красиво очерчен-
ные губы тронула улыбка, а глаза спокойно читали вызов, написанный на ее
лице. - Но, я вижу, сегодня вы не собираетесь играть роль  вашей  злопо-
лучной тезки. По-моему, вы водяная лилия, верно?
   - Вовсе нет, - рассмеялась она, радуясь возможности ослабить растущее
внутри напряжение. - Я нимфа - водяная фея.
   Их взгляды встретились, и Сапфира  почувствовала,  как  ее  втягивает
магнитное поле, в котором фантазия властвует над реальностью.
   - Может быть, вы и есть мой рождественский подарок, а? - спросил он с
шутливым видом.
   О Боже, она вдруг вспомнила о присутствии брата. Что  подумает  Дэвид
об этой шутливой, похожей на флирт перепалке между  незнакомыми  людьми?
Но Дэвид стоял к ним спиной, наполняя рюмку и бормоча что-то вроде того,
как неудобно иметь подругу, работающую сестрой в больнице.
   Она вежливо улыбнулась, не отвечая на вопрос, и  подумала,  что  этот
знакомый ее брата самый красивый из всех мужчин, которых ей  приходилось
встречать. Он не был похож на рекламных красавцев. Что-то неуловимо жес-
токое отличало его великолепного рисунка рот. Быть может, такое  впечат-
ление создавали резкие складки, сбегающие от его уголков и  заставляющие
думать, что в этом человеке было больше от дьявола, чем  от  святого?  А
его глаза! В их затененной ресницами глубине можно было утонуть  и,  вы-
нырнув на поверхность, оказаться выброшенной на далекий пустынный берег!
   Совершенно безотчетно взгляд Сапфиры устремился вниз, вбирая  в  себя
его плечи, обтянутые белой тканью строгого покроя  рубашки,  сильную,  с
рельефными мышцами грудь, стройную талию и ноги, длина бедер которых  не
соответствовала ее представлениям о  пропорциях,  характерных  для  этой
средиземноморской расы.
   - Может быть, стоит поменять подарок, если он выходит за рамки общеп-
ринятого? - В его голосе ощущалась обманчивая мягкость, в то  время  как
глаза своим блеском, твердостью и скрытым в ним пламенем напоминали  ал-
мазы.
   - Некоторые так бы и сделали, -  небрежно  согласилась  она,  пытаясь
как-то сладить с бешено бьющимся сердцем и невольной дрожью в  руках.  -
Но у нас здесь есть поговорка: главное - это то, что задумано.
   Стройная и элегантная, как балерина, она потянулась, пытаясь  рассла-
биться. В желании родителей принять неожиданного гостя  не  было  ничего
необычного. В конце концов, в их четырехкомнатном доме легко найти место
еще для одного человека, если Сапфира уступит свою  спальню  и  временно
поселится в комнате старшей сестры Эбби.
   - Полагаю, Дэвид уже сказал вам, какую комнату вы  займете,  господин
Ставролакес?..
   В знак признательности он склонил свою красивую, густо поросшую жест-
кими, обрамляющими широкий лоб волосами, голову.
   - Я буду спать в вашей постели, Сапфира, если вы не возражаете?
   - Разумеется, она к вашим услугам! - Этот  легкомысленный  ответ  был
подсказан давними воспоминаниями о греческом гостеприимстве.  И  все  же
она не смогла подавить пробежавшую по спине легкую дрожь неясного ожида-
ния. Ощущение было такое, будто она сказала: "Возьми меня,  я  твоя!"  -
Желаю вам приятных сновидений, господин Ставролакес.
   - Благодарю вас. - При этом на его лице не было  улыбки,  ей  показа-
лось, что он прочел ее мысли и отнюдь не удивлен. - Поскольку мне предс-
тоит отметить праздник вместе с вами, я бы хотел  просить  вас  называть
меня просто Танос.
   - Танос... - повторила она вслед за ним, чуть склонив набок голову. -
Имя довольно необычное и очень красивое...
   Инстинкт где-то в глубине ее существа подсказывал ей, что  она  ведет
опасную игру, открыто поддразнивая человека,  чей  зрелый  опыт  намного
превосходит все то, что умеет и знает она. Но в семнадцать лет она  была
слишком юной и беспечной, чтобы осознать, насколько привлекало ее невин-
ное кокетство этого красивого грека, поощрявшего своим  заинтересованным
вниманием девушки.
   Она словно проверяла недавно пробудившуюся  в  ней  чувственность  на
этом бывалом и зрелом человеке. Какой же глупой, какой наивной  девочкой
была она, когда смеялась, глядя в его спокойное лицо своими веселыми,  с
прыгающими в них чертиками глазами.
   - Но мне кажется, я предпочла бы  называть  вас  иначе,  каким-нибудь
особенным именем, которым могли бы пользоваться только я и вы...
   В ответ он лишь медленно приподнял бровь и посмотрел на нее тем  оце-
нивающим взглядом, который привнес беспокойную напряженность в эту  уют-
ную комнату. Посчитав за согласие его молчание, Сапфира заявила:
   - В таком случае это будет Тэйн. Я буду называть вас Тэйн!
   Тогда она не понимала, почему это имя так быстро  пришло  ей  на  ум.
Позже, пораженная силой своего подсознания, она  обратилась  к  словарю,
где прочла: "Тот, кому дарована земля за храбрость и заслуги перед коро-
лем". "Человек, стоящий на социальной  лестнице  где-то  между  простыми
гражданами и родовитой знатью".
   Тэйн. Повелитель... властелин... господин.
   Усилием воли она отогнала от себя мысли о  прошлом.  Вилла  Анцромеда
была построена на склоне холма в окрестностях Кефины, небольшого городка
неподалеку от Афин, через застекленные двери виллы виднелись спускающие-
ся террасами сады, внизу соседствующие с участками мелких арендаторов.
   Все вокруг дышало безмятежным покоем, будто на время здесь  останови-
лась всякая жизнь, создав для ее страданий атмосферу стерильной пустоты.
Ее взгляд беспокойно блуждал по обставленной со вкусом комнате, где  она
сидела.
   Ничто не изменилось с тех пор, как она приняла девять  месяцев  назад
решение оставить виллу и переехать на квартиру к Лорне. Выложенный моза-
икой пол сиял безупречной чистотой, мебель соснового дерева с элегантной
обивкой могла бы стать экспонатом на выставке "Дом и сад", стены,  укра-
шенные арками и альковами, как и прежде, привлекали взгляд. Да и с какой
стати здесь что-то должно было измениться, с болью в сердце спросила она
себя. По правде говоря, она мало что привнесла в размеренный быт  Тэйна,
если не считать нескольких незначительных изменений. Для мелких услуг по
дому он нанял прекрасно справляющуюся со своими обязанностями Эфими.
   Ее собственное влияние на  жизнь  Тэйна  казалось  ей  поистине  уни-
кальным... по крайней мере раньше. Внезапно ее охватило такое  отчаяние,
что она вцепилась пальцами в лежащую на коленях сумку, как бы ища в  ней
опоры. Она всегда любила эту милую комнату. И всегда ей  будет  недоста-
вать ее располагающей к покою атмосферы.
   Звук отодвигаемой дверной задвижки предупредил ее о приходе Тэйна.
   Повернувшись всем корпусом к открывшейся двери, Сапфира непроизвольно
выронила свою сумку из нервно сжимавших ее пальцев;  упав,  она  волчком
завертелась по гладкому полу, пока наконец не остановилась чуть  поодаль
от нее. Сапфира почувствовала, как напряглось  ее  лицо  от  раздражения
из-за собственной неловкости. Стоило ей на мгновение  расслабиться  -  и
вся ее внешняя уверенность и достоинство стали рушиться, подобно  Кноссу
накануне крушения Минойского государства!
   Не сгибая спины, Сапфира осторожно опустилась на колено,  чтобы  под-
нять непокорную сумку, и медленно сосчитала до трех, стараясь  прийти  в
себя, прежде чем она грациозно поднимется и встретит  враждебный  взгляд
человека, наблюдающего за ней с видом погруженной в  раздумье  Немезиды,
собирающейся вынести свой приговор.
   Наверное, так выглядел Люцифер  после  последнего  и  нелицеприятного
разговора с Богом, подумала она, позволив себе роскошь ответить  на  его
оценивающий взгляд безмятежным взглядом своих голубых глаз и с удивлени-
ем отметив, что вопреки ее представлению о нем, о его неизменной,  твер-
дой, как алмаз, воле в этом доме он один успел как-то измениться в  этом
царстве невозмутимого постоянства! Еще темнее стали круги  под  глазами,
чуть бледнее стало загорелое лицо, вокруг страстных, щедрых на ласку губ
появились едва заметные морщины - свидетельство длительного  внутреннего
напряжения.
   И все же в главном он остался прежним. Все та же горделивая и  самоу-
веренная осанка вызывающе мужественного тела, тот же упрямый  подбородок
и столь знакомое выражение безжалостности, лицо, чуждое нежности и пони-
мающего сочувствия. Неукротимый, подумала она, не в силах  скрыть  охва-
тившую ее дрожь. Да, точнее не скажешь. Было что-то символическое в том,
как несколько секунд назад она в буквальном смысле стояла перед  ним  на
коленях. Поневоле вспомнишь Фрейда. Тэйн. Властелин... господин... пове-
литель.
   Внезапно Сапфира покачнулась, и комната превратилась в погруженный во
тьму туннель, поглотив неумолимое лицо Тэйна,  исторгнув  из  нее  тихий
стон. Она скорее почувствовала, чем увидела, как расстояние  между  ними
сократилось, и по внезапно повеявшему на нее теплу и безошибочно мужско-
му запаху свежевыбритого лица поняла в тот самый момент, что он  подхва-
тил ее в свои объятия и избавил от неудобства  приземлиться  на  слишком
жесткий пол.
   Несмотря на обморок, сознание не успело полностью отключиться. Еще до
того, как ее быстро и без усилий усадили в кресло, мозг вновь почувство-
вал живительную силу кислорода. Какая самонадеянность с ее стороны  пос-
читать себя готовой к встрече с Тэйном в подобных  обстоятельствах.  Она
явно недооценила силу его воздействия на нее  и,  возможно,  переоценила
себя.
   - Возьми. Это поможет тебе восстановить силы. - Он протянул ей  хрус-
тальный бокал с бренди.
   - "Метакса"? Мне? - Она уже успела прийти в себя и окинула его  вызы-
вающе насмешливым взглядом. - Но ведь день Святой Доминики будет в янва-
ре, а не в июне!
   С болезненным удовлетворением отметила она, как побелели суставы  его
пальцев, обхвативших хрустальную поверхность бокала.  Прекрасно,  стрела
достигла цели! Значит, он не забыл, как однажды, увидев ее с  бокалом  в
руке, он заметил с ядовитым сарказмом, что она, повидимому, каждый  день
воспринимает как праздник Святой Доминики! Сапфира  не  поняла,  что  он
имеет в виду, и с чувством спокойного  превосходства  он  объяснил,  что
имеет в виду событие, когда гречанки празднуют День повитухи.
   - Этот праздник имеет сомнительную славу единственного  дня  в  году,
когда нашим женщинам позволено быть несколько неумеренными в  питье  без
страха подвергнуться критике за свою невоздержанность, -  сказал  он  со
значением.
   Незаслуженный выпад глубоко ранил ее. Правда, она действительно  каж-
дый вечер перед сном стала выпивать по рюмке бренди, чтобы  заснуть,  но
она вовсе не ожидала, что он оскорбит ее, назвав  пьяницей,  и  боль  от
обиды все еще не утихла.
   - Запомнила? - В устремленном на нее задумчивом взгляде уже  не  было
напряженности. - Ты удивляешь меня. Сапфира. Я всегда думал, что  обычаи
и культура моей страны глубоко тебе безразличны.
   - Я думаю, несправедливость надолго остается в памяти, - сухо сказала
она. - Греция никогда не была мне безразлична.
   - Значит, причина в самих греках или, точнее, в одном из них, не  так
ли? - Насмешливость его тона вызывала в ней желание ответить дерзостью.
   Понимая, что это небезопасно, она сделала глубокий вдох, пытаясь сов-
ладать с волнением, гордая тем, что может контролировать себя, и спокой-
но сказала:
   - Если тебе хочется так думать, - ее плечи покорно  опустились,  -  у
меня нет никакого желания с тобой спорить.
   - Твои взгляды явно изменились к лучшему, - мягко заметил он и  вновь
протянул ей рюмку. - Ну что ж, в таком случае прими свое лекарство  -  и
улыбнись!
   - Нет, нет, я не буду, - она сделала отстраняющий жест рукой. - Глупо
пить на пустой желудок, особенно в такую жару.
   - Ты не завтракала? - От раздражения его лоб прорезали морщинки.  Вся
его фигура выражала требовательное желание услышать от  нее  немедленный
ответ.
   Со вчерашнего дня у нее не было во рту ни крошки. В  последнее  время
она утратила всякий интерес к пище. Чем меньше она ела,  тем  меньше  ей
хотелось есть. Она пожала плечами, болезненно ощущая критический, изуча-
ющий взгляд Тэйна, от внимания которого не ускользнула ее чрезмерная ху-
доба.
   - Мне не хотелось есть, - равнодушно ответила она,  надеясь,  что  он
переменит тему. - Иногда в жару со мной такое случается.
   - Г-м... - нетерпеливым жестом он поставил рюмку на стол рядом с  нею
и поспешил к двери, чтобы позвать Эфими. Его голос властно нарушил тиши-
ну холла. - Пожалуйста, чтонибудь повкуснее для моей жены, и немедленно.
Что-нибудь для поднятия аппетита...
   Он быстро вернулся в гостиную и остановился перед ней,  высокий,  му-
жественный, прекрасный в своей властной уверенности в себе. Его  неотра-
зимое обаяние когда-то произвело на нее глубокое впечатление. Теперь же,
гладя на него, она не испытывала былой радости. От того, что было и  что
она искренне считала любовью, осталась лишь боль, боль, ставшая неотъем-
лемой частью ее существования в последние несколько месяцев.
   - Эфими принесет тебе что-нибудь поесть, - сухо сказал он, с  вызовом
глядя на нее. - Сделай одолжение, поешь немного, Сапфира. В данных  обс-
тоятельствах твой отказ будет выглядеть непростительно безответственным.
Если ты не боишься садиться за руль в таком состоянии, подумай хотя бы о
том, что рядом будет моя дочь.
   Слишком взвинченный, чтобы спокойно стоять на месте, он нервно расха-
живал по комнате, глубоко засунув руки в карманы домашних  брюк,  отчего
они плотно обтягивали его стройные ягодицы. Слегка ссутулив свои  мощные
плечи, он вышагивал перед нею с грациозной стремительностью хищного зве-
ря. Его жесткие, непокорно вьющиеся темные волосы красиво обрамляли  ве-
ликолепную голову.
   - Я пришла сюда пешком, - спокойно заявила она, почувствовав на мгно-
вение торжество от его внезапного смятения.
   - Пешком! - в гневе выкрикнул он. - Ради всего святого! Ты шла пешком
от самого города? В такую жару? Неудивительно, что ты выглядишь полутру-
пом!
   - Благодарю, Тэйн. - Она криво усмехнулась, не обидевшись на его сло-
ва, так как знала, что это была самая  настоящая  правда.  Каждое  утро,
глядя на себя в зеркало, она убеждалась в том, что в ней не осталось ни-
чего от прежней привлекательности. Это исхудалое лицо, выпирающие ключи-
цы, эти костлявые руки, когдато изящные, принадлежавшие водяной фее...
   - Какие у тебя планы? - резко спросил Тэйн. - Может, вездесущий Майкл
возьмет на себя роль твоего шофера или ты вызовешь такси? -  Не  получив
ответа, он помрачнел. - Полагаю, ты не надеешься, что я отвезу тебя?
   Сапфира инстинктивно сжалась от его сдерживаемой ярости,  но,  ощутив
спиной мягкость диванных подушек, успокоилась. Не  хватало  еще  унизить
себя, попросив у него одолжения! Даже видеть его вот так, наедине,  было
для нее слишком большим испытанием, и она пошла на  это  только  потому,
что хотела сохранить чувство собственного достоинства.
   - Мне от тебя ничего не нужно, - сказала она холодно. - Я намереваюсь
вернуться так же, как и пришла сюда.
   - Пешком! - взорвался он, с трудом сдерживая захлестнувший его  гнев.
- С трехлетним ребенком? - Прежде чем она успела что-нибудь понять, Тэйн
быстро подошел к ней и, схватив за руки и рывком подняв с дивана,  уста-
вился в ее побледневшее от страха лицо. - Ты пришла, чтобы забрать  Вик-
торию, не так ли? Ты в самом деле собираешься лишить меня дочери, Сапфи-
ра?
   - А что? - бросила она ему в лицо, опьяненная внезапной смелостью.  -
Неужели ты согласился бы отдать мне сына? - Гордо  откинув  голову,  она
без страха встретила его спокойно-уверенный взгляд. В ее прекрасных  го-
лубых глазах он прочел дерзкий вызов.
   - Нет, - сказал он с затаенной угрозой в голосе, впившись пальцами  в
нежную кожу ее беспомощных рук. - Нет, - тихо повторил он. - Если ты  за
этим приехала, забудь об этом. Я никогда, слышишь, никогда, не отдам те-
бе сына. По закону Стефанос мой и останется моим сыном! - Печать страда-
ния и боли осветила какой-то необычной красотой это смуглое лицо, заста-
вившее Сапфиру солгать ему. - Так вот почему ты пришла сюда? Чтобы  заб-
рать Стефаноса?
   - Убери от меня руки! - Сапфира поразилась собственной смелости и то-
му, как он повиновался ее резкому требованию. Она машинально подняла ру-
ки и потрогала кожу там, где он вцепился в нее  пальцами,  заметив,  как
изменилось при этом выражение его глаз. Что это  было?  Сожаление?  Или,
может быть, раздражение? Трудно сказать. - К твоему сведению, ты  ошиба-
ешься, - сказала она со спокойствием, которого вовсе не чувствовала. - Я
пришла не для того, чтобы забрать у тебя сына. Напротив, я хочу  сказать
тебе, что готова отказаться от прав на опеку над нашей  дочерью.  -  Она
помолчала, вовсе не с целью произвести драматический эффект,  а  потому,
что ей было не просто произнести эти слова. - Считай,  что  оба  ребенка
принадлежат тебе.


   Глава вторая

   Сапфира все утро готовилась к этому моменту, так что сейчас ей не хо-
телось давать волю слезам. Видит Бог, она  и  так  выглядит  непривлека-
тельно, не хватает ей еще опухших глаз и покрасневшего носа. К тому же в
дверях показалась Эфими с подносом, на котором стояли тарелки с  фрукта-
ми, яйцами, сыром, ломтиками свежеподжаренного хлеба и  нарезанным  тор-
том, и на ее приятном лице был написан плохо скрываемый ужас.
   Прикоснувшись к глазам поспешно извлеченным из сумки платком. Сапфира
увидела, как Тэйн, поблагодарив прислугу, взял из ее рук поднос.
   - Ешь, Сапфира, - не терпящим возражений тоном скомандовал он.
   Она молча подняла одну из тарелок,  приглашая  его  присоединиться  к
ней.
   - Благодарю, - с сухой вежливостью произнес он. - Я не голоден.
   Его отказ не был для нее неожиданностью. Прошло немало времени с того
дня, когда они в последний раз ели вместе, и еще больше с тех пор, когда
к их совместной трапезе не примешивалось чувство обоюдного раздражения и
горечи. Без всякого удовольствия она заставила себя взять  кусок  торта.
Он был еще теплый от жара духовки и буквально таял во рту.
   - Итак. - В голосе Тэйна, первым нарушившего  затянувшееся  молчание,
во всем его облике чувствовалась враждебность. - Ты решила отказаться от
детей. Странно. Единственное, в чем я никогда не сомневался, это в твоей
любви к Виктории и Стефаносу. Кто внушил тебе эту мысль? Твоя  эмансипи-
рованная подруга или ее потворствующий тебе во всем братец? - В его низ-
ком голосе звучали горечь и гнев.
   - Я решила сама. - Она старалась не показать, как больно задел ее его
презрительный тон и оскорбительное отношение к ее друзьям. - К  тому  же
это наши дети, Тэйн, а не только мои! - со спокойным достоинством  заме-
тила она.
   - Ах да! - Тэйн буквально впился в нее глазами, словно  пытаясь  про-
никнуть в тайный ход ее мыслей. - Наши дети. Один для меня,  другая  для
тебя, с позволения закона. Это поистине Соломоново решение.  Сапфира!  А
ты пренебрегаешь им. Почему? Потому что решила жить  в  грехе  со  своим
дружком? Решила отказаться от обоих, чтобы иметь возможность потворство-
вать своим желаниям, не так ли?
   - Господи, Тэйн! Как можно быть таким жестоким! - Волна гнева  вытес-
нила чувство боли. Она думала, что он образумится, получив  право  опеки
над детьми, и не позволит себе опуститься  до  оскорблений.  -  Ты  что,
действительно ничего не понимаешь? - Она задержала взгляд на его самолю-
бивом, выражающем неприязненное осуждение лице, пытаясь найти  хоть  ка-
кие-нибудь признаки понимания, и не увидела таковых. - Все это не  имеет
никакого отношения к Лорне или Майклу. Лорна желает мне только  счастья,
а Майкл всего лишь друг, и то, что он мужчина, абсолютно неважно.
   Выражение его лица ни на йоту не изменилось, и она поняла, что все ее
попытки переубедить его тщетны. Она вздохнула, сознавая свое бессилие.
   - Дело не в том, что я не хочу быть с Викторией... - От волнения  она
почувствовала комок в горле, но она тут же сумела взять себя в  руки.  -
Разумеется, я хочу, чтобы Виктория была со мной, чтобы они оба  были  со
мной! Но ведь они близнецы... близнецы! Ты в самом  деле  не  понимаешь,
что это значит? Если бы ты хоть раз видел их вместе - по-настоящему  ви-
дел их вместе, - ты бы знал, что они  нуждаются  друг  в  друге  намного
больше, чем во мне! Соломоново решение! - Она горько  рассмеялась.  -  В
Англии мне бы по закону оставили обоих детей.  Какой  судья  решился  бы
разъединить близнецов, поделив их между родителями? Я не могу позволить,
чтобы эта дьявольская затея осуществилась!
   - В Греции нельзя отнять у отца сына! - От внутреннего напряжения уг-
лубились морщины по углам его рта, но на суровом лице не было сожаления.
Если глаза действительно зеркало души, то  Сапфира  видела  перед  собой
тайник с глубоко запрятанным в нем  страданием,  и  на  минуту  она  по-
чувствовала, как горячая волна жалости затопила ее. Лишь в минуту  край-
ней безысходности могла она позволить себе сомневаться в любви  Тэйна  к
детям.
   - Все это время ты был уверен, что суд назначит тебя  опекуном  обоих
детей, - сказала она, впервые со всей ясностью представив себе положение
вещей.
   - Да, - сухо признался он. - Да, я был уверен в этом. В нашей  стране
по крайней мере мужчина считается главой дома,  ответственным  за  своих
детей.
   - Ну что ж, твое желание исполнилось. - Не в состоянии больше спокой-
но сидеть  на  месте,  Сапфира  поднялась,  нервными  движениями  тонких
пальцев разглаживая складки на платье. Какой наивной дурой она была,  не
понимая, насколько отличны законы Англии  от  законов  стран  Восточного
Средиземноморья. Она считала, что одержала  убедительную  победу,  когда
Тэйн, после многих месяцев упорного отказа, вдруг согласился  юридически
оформить раздельное проживание.
   Если бы не ее тогдашнее состояние, она бы сообразила, что он,  как  и
она, надеется на право опекунства над детьми.  Вместо  этого  суд  вынес
идиотское, непристойное постановление о раздельной опеке над близнецами,
которые, несмотря на разность пола, были с рождения настолько  привязаны
друг к другу, что любой, видевший их вместе, не мог не заметить этого...
   - Ты так считаешь? - Тэйн встал и подошел к Сапфире,  в  задумчивости
стоящей у окна. - Как ты думаешь, почему я отказывал тебе в разводе, ко-
торого ты так добивалась? Разумеется, не потому, что ты могла отказаться
от своих детей! Ты их мать, и от этого факта. Сапфира, не уйти. Это  уже
не изменишь, как бы мы сейчас ни относились друг к другу - И ты не  пра-
ва, говоря, что они не нуждаются в тебе. Если ты в самом деле так  дума-
ешь, значит, твое увлечение Майклом Уэстом мешает тебе видеть вещи в ре-
альном свете!
   - Я вовсе!.. - она чуть было не сказала "никем не увлечена", но  Тэйн
внезапно прервал ее возгласом, в котором слышалась неподдельная брезгли-
вость:
   - Избавь меня от описаний своих  любовных  переживаний.  У  меня  нет
настроения их выслушивать. То, что мы не можем жить вместе как мужи  же-
на, еще не означает, что наши дети должны быть лишены матери.  Так  что,
если у тебя есть другие мысли на этот счет, можешь забыть их, иначе при-
дется расстаться с довольно щедрым денежным содержанием, положенным тебе
по решению суда! - При этих словах его голос задрожал от отвращения. - Я
как-то не могу представить тебя кухаркой, еле сводящей концы с концами!
   Она почувствовала, как все ее тело буквально онемело  от  страха  при
мысли о том, что у нее мало шансов  противостоять  такому  безжалостному
противнику, как Тэйн, который не остановится ни  перед  чем,  чтобы  до-
биться своего.
   - Итак? - с нетерпеливым раздражением спросил он, наблюдая за выраже-
нием ее лица. - Я хочу знать правду. Сапфира. Ты собираешься бросить на-
ших детей? Именно эта причина привела тебя сюда сегодня?
   Она гордо вскинула голову и обожгла его холодно-презрительным  взгля-
дом своих прекрасных глаз.
   - Нет, я совсем не собиралась вычеркнуть себя из их жизни. Я все  еще
хочу воспользоваться своим правом видеть их как можно чаще.
   - А-а, - в этом невольном возгласе слышалось не облегчение, а  скорее
торжество, как если бы она испугалась его угроз оставить ее без  копейки
денег. Ну что же, придется ему кое-что объяснить.
   - Что касается денежной стороны вопроса, - с упрямым вызовом  продол-
жила она, - я сама себя обеспечу, как только мне удастся найти работу.
   - В этом не будет необходимости! - жестко отрезал он. - Мое предложе-
ние в суде было сделано без всякого давления с противной стороны.  Номи-
нально ты все еще моя жена, и как таковой я буду выплачивать тебе содер-
жание, пока ты будешь заботиться о наших детях.
   Сапфира в отчаянии всплеснула руками.
   - Благодарю за щедрость, Тэйн, но мне не нужны твои  деньги.  С  моей
стороны было бы нечестно пользоваться ими теперь, когда...
   - Когда я не имею права на твое тело? - грубо прервал ее он.
   - Да... нет... - Смутившись, она все же заставила себя выдержать  его
обладающий магнетической властью взгляд и увидеть искривленные в  холод-
ной, а прежде столь добродушной улыбке губы. Прошло немало времени с тех
пор, когда он наслаждался ее телом. Все эти месяцы тянулись унылой чере-
дой серых будней, лишенных радости и душевного подъема,  который  раньше
вызывало в ней одно лишь его присутствие рядом. И все же однажды, не так
давно, он опять стал боготворящим ее рабом и щедрым властелином. - О Бо-
же! Это теперешнее положение просто нестерпимо! - внезапно  вырвалось  у
нее с болью. - Развод был бы самым правильным решением для нас обоих!
   - Только не для меня, - спокойно возразил он. - Я человек слова, пок-
лявшийся быть твоим мужем в горе и в радости, до самой  смерти,  не  так
ли?
   - Все меняется... - Она отвернулась, не в силах вынести боль незаслу-
женной обиды. Тэйн поклялся также любить ее и заботиться о ней,  но  это
вовсе не значило, что он может спать с ее сестрой и сделать Ангелию Анд-
роникос своей любовницей!..
   - Нет, не все. - Он смотрел на нее холодным и твердым взглядом. -  Ты
не раздумала поселиться где-нибудь поблизости, когда  найдут  что-нибудь
подходящее, чтобы ты могла регулярно встречаться с детьми? - Она  кивну-
ла, и Тэйн не замедлил продолжить: - У тебя нет  намерения  вернуться  в
Англию и полностью отказаться от своих прав видеться с детьми?
   - Нет... - Она представила себе оживленные детские мордашки, их  неж-
ные ручки и радостно-возбужденные голоса, их бескорыстную любовь и  чуть
не задохнулась, почувствовав внезапный спазм  в  горле.  -  Мне  незачем
ехать в Англию. - Особенно теперь, когда ты посеял ненависть между  мною
и моей единственной сестрой, могла бы добавить она, но промолчала.
   - Ты можешь навещать детей так часто, как только пожелаешь, - небреж-
но заверил ее Тэйн. - Я вовсе не собирался  запрещать  тебе  видеться  с
детьми - но я принял бы любые меры, чтобы помешать тебе отнять их у  ме-
ня!
   - Как странно, - губы Сапфиры тронула легкая улыбка, -  мы  оба  были
уверены в нерушимости своих прав, а вышло так,  что  судебные  чиновники
обвели нас вокруг пальца.
   - Ха, эти жалкие комедианты! Они выбрали для меня неподходящую  роль!
- В его низком голосе звучали гневные нотки, не сулившие ничего  доброго
тем, кто стремился лишить его права опеки над собственной дочерью.  Будь
он божественным обитателем Олимпа, он, без сомнения, обрушил бы небесный
гром на головы этих безумцев, чтобы заставить их изменить решение, гово-
рил он всем своим видом в эту минуту яростного гнева.
   - Ладно, теперь-то ты, надеюсь, расстанешься с красным носом и  рыжим
париком? - с горечью пошутила Сапфира. - В конце концов, ты получил все,
что хотел.
   - Не все, но пока вполне достаточно, - нахмурившись,  отрезал  он.  -
Кажется, ты ждешь от меня благодарности?
   - За что? - Сапфира устало отвернулась от окна. - Мое  решение  отка-
заться от своих прав не имеет к тебе никакого  отношения.  Оно  касается
лишь благополучия детей.
   - В таком случае тебе следует подняться и сказать им об этом, - пока-
зал он жестом наверх. - Они в детской. Я пытался объяснить им,  что  се-
годня ты заберешь Викторию назад в Кефину, хотя,  должен  признать,  без
особого успеха. - Насмешливо-добродушная ирония смягчила  леденящую  яс-
ность его светлых глаз. - Они умудряются не видеть и не признавать того,
чего им не хочется видеть и признавать, наши  не  по  возрасту  развитые
didimee.
   Услышав, что он употребил греческое слово didimee, означающее  "близ-
нецы". Сапфира невольно улыбнулась, обрадовавшись тому,  что  Тэйн  тоже
признал существующую между детьми тесную психологическую  зависимость  и
не отмел с ходу ее наблюдения, приписав их игре воображения.
   - Тогда пойду и успокою их, - сказала Сапфира  с  беззаботным  видом,
стараясь подавить в себе чувство обиды оттого, что ее дочь не хочет  ос-
таться с ней. Если у нее и были какие-то сомнения в правильности  своего
решения принести себя в жертву ради детей, то  реакция  дочери  развеяла
их.
   - Разочарую, ты хотела сказать. - Тэйн забежал вперед, чтобы  открыть
перед нею дверь. - Последний раз я слышал, что они оба собирались уехать
вместе с тобой. - (Она в изумлении уставилась на него, пытаясь понять по
его невозмутимому лицу, смеется он или говорит серьезно. Но нет. На  его
классически правильном лице не было и тени  насмешки.  К  тому  же  Тэйн
всегда проявлял великодушие к побежденным.)
   Не решаясь сразу войти в детскую. Сапфира задержалась у двери и услы-
шала детский смех и низкий гортанный голос Спиридоулы, что-то говорившей
детям по-гречески. Возможно, устало подумала она, если бы мой  греческий
был немного лучше, когда Тэйн впервые привел в дом эту юную  деревенскую
девушку, или Спиридоула хоть немного говорила по-английски,  между  нами
возникло бы большее взаимопонимание. А вышло так,  что  немногословность
Спиридоулы воспринималась ею как проявление враждебности, а  молчание  -
как тупое высокомерие. Только по  настоянию  Тэйна,  утверждавшего,  что
она, несмотря на молодость, знающая и преданная своим  подопечным  няня,
ей была обеспечена постоянная работа. Теперь, спустя три с лишним  года.
Сапфире оставалось признать, что время подтвердило его правоту.  И,  ко-
нечно же, Сапфира не решилась бы уйти из семьи девять  месяцев  назад  и
поселиться у Лорны, если бы не была уверена, что в случае  необходимости
ее детям будет обеспечен надлежащий присмотр и ее  еженощное  отсутствие
никак не отразится на их благополучии. Хотя вообще-то  она  навещала  их
регулярно, разумеется за исключением тех дней, когда знала, что Тэйн до-
ма...
   - Госпожа Ставролакес... - Спиридоула  отметила  ее  приход  коротким
кивком черной как смоль головы.
   - Здравствуй, Спиридоула, - приветливо  улыбнулась  Сапфира,  радуясь
тому, что за последние месяцы ее упорство в овладении  греческим  языком
начинает приносить плоды.
   - Мамочка, Стефанос тоже едет с нами! - Виктория, более живая и болт-
ливая из двойняшек, бросилась к Сапфире, радостно щебеча на  смеси  гре-
ческого с английским, явно поощряемым Тэйном, несмотря на уход жены.
   - Можно мы возьмем с собой какие-нибудь игрушки? Папочка сказал,  что
я должна забрать все свои платья.  Можно,  Стефанос  тоже  возьмет  свою
одежду? Папочка купил мне новое платье специально для сегодняшнего  дня,
я сама выбрала его. Посмотри, какое оно белое! - Она с радостным востор-
гом расправила на себе хлопчатобумажную, украшенную английской  вышивкой
юбку. - Как у настоящей невесты. Я выйду замуж за Костаса. Только папоч-
ка говорит, что сначала я должна научиться готовить муссаку, потому  что
женщина должна хорошо кормить своего мужа.
   - Да, уж папочка знает, что говорит, - пробормотала  Сапфира,  совер-
шенно не удивленная этим столь характерным для Тэйна проявлением мужско-
го шовинизма, и обняла свою маленькую девочку. Затем, повернувшись к сы-
ну, она протянула ему навстречу свои руки.
   Более спокойный и скрытный, чем сестра, Стефанос внешне очень походил
на отца. Явленный на свет с помощью кесарева сечения, он родился первым.
Сапфира не раз спрашивала себя, не было ли  это  появление  мальчика  на
свет первым сознательным решением принимающих роды врачей.  Несмотря  на
вступление Греции в Европейское сообщество, исторические корни ее патри-
архального уклада все еще давали о себе знать, и в этом ей  пришлось,  к
своему несчастью, убедиться еще раз...
   - Папочка сказал, что будет очень скучать по мне, - заявил  Стефанос,
гладя на нее своими серьезными глазами. - Он сказал, что нельзя все вре-
мя делать только то, что нам хочется... и что мы поедем с ним к морю, но
я хочу быть с тобой и Вики... Пожалуйста, попроси его разрешить мне пое-
хать с вами.
   - Вообще-то папа тут ни при чем, мой дорогой. - Она быстро прижала  к
себе его податливое тельце. - В любом случае, - весело добавила она, ви-
дя, как омрачилось его милое личико, - наши планы изменились. Вы оба ос-
танетесь дома, с папой и Спиридоулой, а я буду очень часто навещать вас.
Мы будем выезжать на прогулки, как и раньше, и нам будет  очень  весело,
вот увидите.
   - Ты больше не приходишь и не укладываешь нас спать. Вчера Вики  было
плохо, и она всю ночь плакала и звала тебя! - обиженно надулся Стефанос.
   Что же это. Господи! Сапфира почувствовала, как все оборвалось у  нее
внутри. Было ясно, что пока с ребенком все в порядке, а потом? Что, если
она серьезно заболеет, заразившись какойнибудь детской болезнью? Как она
будет жить без нее, без них обоих? Даже если будет уверена, что  Тэйн  и
Спиридоула сделают все от них зависящее. Что с того? Все  равно  она  не
будет спокойна...
   Она изо всех сил пыталась справиться с внезапно накатившей на нее го-
ловокружительной слабостью, угрожавшей потерей сознания, но  беззаботное
щебетание дочери привело ее в чувство.
   - Доула говорит, что я выпила слишком много шипучки. Разве ты не  мо-
жешь оставаться с нами на ночь? Папочка  ведь  остается.  Правда,  вчера
ночью его не было. Он не хотел уходить, потому что  я  болела,  а  потом
пришла Анджела. Она сказала, что останется на ночь, чтобы  папочка  смог
уйти по своим делам, что это очень важные дела, а еще Доула сказала, что
все будет хорошо!
   - А у Костаса мама куда-то уходит каждый вечер, - вдруг вставил  Сте-
фанос. - Она работает в таверне и зарабатывает много денег,  потому  что
его папа не может покупать им вещи, которые они хотят. Ты тоже работаешь
по ночам?
   Что им сказать? Несмотря на их довольно раннее развитие,  трудно  су-
дить, как они поймут. Интересно, что им обо всем этом  успел  рассказать
Тэйн? Да и рассказал ли он что-нибудь вообще? Ваша мать и  я  больше  не
можем жить вместе. Мы не любим друг друга. Мы не хотим жить в одном доме
и делить одну постель. Не хотим, чтобы  нас  видели  вместе,  поэтому  я
встречаюсь с Ангелией Андроникос. Видите ли, Ангелия - умудренная опытом
женщина, вдова, которая понимает, что у мужчин есть свои потребности...
   Внезапно она прервала свои фантазии. Как бы там ни было, Тэйн не  тот
человек, который мог бы рассказать правду детям с бескомпромиссной  пря-
мотой!
   - Нет, мне вовсе не нужно работать по ночам, - сказала она сыну. - Но
у меня есть очень близкий друг. Ее зовут Лорна, и она предложила мне ка-
кое-то время пожить у нее.
   - Но ты ведь скоро вернешься к нам, правда, мамочка?
   Именно Виктория задала вопрос, которого она больше всего боялась. Бо-
ялась все эти месяцы. Иногда ей казалось, что они свыклись с ее  частыми
приходами и уходами. Но в глубине души она знала, что это лишь временно.
   - О, я ведь буду здесь неподалеку, - поспешила ответить она. - У меня
для вас чудесные планы. Нам всем предстоит очень  много  интересного!  -
Она попыталась внести в свои слова нотку оптимизма,  которого  вовсе  не
чувствовала.
   - Ты все еще сердита на папу, - внезапно сказал Стефанос.
   - Нет, конечно нет, я... - смутившись, она  вдруг  подумала,  что  не
стоит говорить им ничего такого, что может их обеспокоить.
   - Ты часто кричала на него! - И снова на личике сына появилось  выра-
жение упрямой обиды.
   - Он часто сам кричал на маму! - вмешалась Виктория.  -  Доула  очень
громко включала музыку и все равно не могла заглушить его голос.
   Воспользовавшись этой неожиданной  помощью,  Сапфира  заставила  себя
улыбнуться и направилась к дверям.
   - Люди часто говорят громко, когда чемунибудь радуются, разве  ты  не
знала? Это вовсе ничего не значит. Господи, послушали бы вы себя иногда!
Удивительно, что Спиридоула до сих пор не оглохла!
   - Оглохла, оглохла, оглохла! - закричала в  восторге  от  полученного
объяснения Виктория, буквально оглушив своим голосом мать.
   - Тише! - строго одернула ее Сапфира, не в  силах,  однако,  сдержать
невольную улыбку облегчения. - Почему бы нам всем не спуститься в сад?
   - Теперь ты уже не уйдешь от нас, да, мамочка? - тронул  ее  за  руку
Стефанос.
   - О, дорогой мой, я, наверное, не смогу... - С выражением боли на ли-
це она открыла дверь в детскую. - Папа будет удивлен, если я останусь, к
тому же Лорна...
   - Лорне всегда можно позвонить, - неожиданно услышала она голос  Тэй-
на. - Я все гадал, о чем это вы здесь беседуете? -  Прозвучавший  в  его
словах вопрос свидетельствовал о том, что он подозревает ее в стремлении
подорвать его авторитет, во лжи  и  в  попытках  представить  его  перед
детьми в дурном свете. Откуда ему знать, что она никогда не позволит се-
бе унизиться до такого? Что бы ни было между ними, это  касается  только
их двоих. - Вообщето мне бы хотелось обсудить с тобой кое-что, - добавил
он деловым тоном.
   - Я думаю, с этим можно подождать, не так  ли?  -  Она  почувствовала
внезапную усталость, усиливаемую не отпускавшим ее нервным напряжением.
   - Нет, пожалуй, нельзя. Видишь ли, я, конечно, ценю твой  благородный
жест, но все это настолько неожиданно, что у меня возникли коекакие воп-
росы. - Он повел детей вниз, пропустив вперед Спирвдоулу, а затем  мягко
взял за локоть Сапфиру. - Вернемся в гостиную. Оттуда ты сможешь  наблю-
дать за детьми в саду, и мы спокойно поговорим. - Он  посмотрел  на  нее
настороженным взглядом. - Пойдем, Сапфира. Надеюсь, ты больше не боишься
оставаться со мной наедине?
   Она молча кивнула головой. Когда-то одно его присутствие  вызывало  в
ней чувства, так хорошо знакомые всем женщинам. Теперь же у нее не  было
никаких ощущений. Ничего не ответив, Сапфира пошла за ним в гостиную.
   - Ты помнишь Константинос?
   Вопрос застал ее врасплох.
   - Один из Кикладских островов? Да, разумеется. Мы поехали туда в пер-
вое же лето после женитьбы. - Она улыбнулась, вспоминая проведенные  там
вместе с ним три недели. - Мы жили в старом деревенском доме, который ты
купил, когда твоя карьера пошла в гору и тебе нужно было иметь какое-ни-
будь убежище, где бы ты мог отдохнуть после слишком напряженной  работы.
- Она замолчала, все еще продолжая улыбаться. - Ты говорил, что  я  была
первой женщиной, которую ты допустил в свое святилище...
   - Единственной женщиной, - мягко поправил он, глядя, как она  садится
вполоборота к нему, чтобы видеть играющих в саду детей. - Я решил отвез-
ти туда на несколько дней Стефаноса, пока буду работать над составлением
очень сложной программы, из-за которой у всех у нас в  настоящий  момент
голова идет кругом.
   - Ну и? - Она не хотела вспоминать безмятежно-счастливые летние  дни,
проведенные с ним на этом крошечном кусочке рая, где не было ни взлетной
полосы, ни современных дорог и который открыли  для  себя  лишь  слишком
разборчивые туристы. Память об этом чудесном времени делала ее  тепереш-
нее положение особенно невыносимым, и она совершенно не понимала,  какое
ей дело до того, куда и зачем собирается ехать Тэйн.
   - Ну и вот... Я могу еще управиться с одним ребенком, когда  работаю,
но никак не с двумя.
   - Эфими... - начала она.
   - ...уже договорилась со мной, что пробудет какое-то время в Неаполи-
се с братом, недавно приехавшим погостить из Штатов.
   - Ну что ж, Спиридоула...
   - Не сможет ехать, так как жених запретил ей жить в одном доме на уе-
диненном острове с человеком, который недавно разошелся с женой.
   - Вот как! - Это проникнутое мужским шовинизмом решение для греческой
девушки равносильно закону, и нет никакого смысла его  обсуждать.  Здесь
Тэйн прав, подумала Сапфира. Она не сомневалась в способности Тэйна  ор-
ганизовать для детей строгий спартанский распорядок,  что  позволит  ему
сосредоточиться на сложных  компьютерных  программах,  составляющих  не-
отъемлемую часть его работы, но это  потребует  от  него  дополнительных
усилий и времени, к чему он вовсе не готов.
   Стефанос, более спокойный и замкнутый, без сестры будет  вполне  пос-
лушным ребенком, что же касается Виктории... Сапфира грустно улыбнулась,
стараясь представить себе Тэйна в его безуспешных попытках обуздать свою
брызжущую радостной энергией дочь без помощи женщины.
   - Итак, ты хочешь, чтобы Виктория осталась со мной еще  на  несколько
дней?
   - Напротив. - Он помолчал, чтобы дать ей почувствовать важность того,
что собирается сказать... - Я хочу, чтобы ты поехала с нами.
   - Это же просто смешно! - в изумлении уставилась она на него. - Как я
вообще могу куда-либо ехать с тобой? Я ведь всего лишь твоя бывшая жена!
   - Самоотстранившаяся жена, - холодно поправил ее Тэйн. - Но это вовсе
не значит, что мы не можем найти общий язык в наших общих интересах,  не
так ли? Да, суд поставил некоторые ограничения, потому что  таково  было
наше желание, но, если, по обоюдному согласию, мы решим пренебречь  ими,
нас ведь не оштрафуют, верно? - приподнял он одну бровь, ожидая ее реак-
ции, и, не услышав возражений, невозмутимо продолжил:  -  Представь,  ты
только что сказала детям, что они останутся вместе. Стефанос знает,  что
я собираюсь взять его с собой на  Константное,  поэтому  Виктория  будет
считать, что она тоже поедет с нами на остров. Так  что  решение  вполне
очевидно. Так как ты будешь со мной, дружок  Спиридоулы  вряд  ли  будет
возражать, чтобы она поехала с нами. На нее лягут  основные  обязанности
по уходу за детьми, а мы будем заниматься каждый своим делом. К тому же,
- он окинул ее внимательным взглядом, от которого не укрылось ничто:  ни
замешательство в ее глазах, ни удивленно приоткрывшиеся губы, ни суетли-
во нервные движения рук и ног, - отдых явно пойдет тебе на пользу.
   - Но мы не можем вместе жить в одном доме! - в  отчаянии  воскликнула
она.
   - Почему же? - с упрямым вызовом спросил он ее. - Как ты  помнишь,  в
доме хватит с избытком места для всех и еще останется. Мы даже можем  не
общаться друг  с  другом  без  крайней  необходимости.  Подумай  только,
сколько в этом преимуществ: у приятеля Спиридоулы не  будет  повода  для
ревности, я получу необходимый для работы покой, а тебе, - он сделал не-
большую паузу и продолжал: - ...тебе, Сапфира, выпадет несколько  драго-
ценных дней и ночей, которые ты проведешь с детьми, прежде чем  навсегда
оставишь их на мое попечение.
   - Тэйн! - его имя прозвучало как полупротест-полузаклинание. Как  мо-
жет он столь жестоко иронизировать над ее несчастьем? И все  же  многие,
вероятно, скажут, что Тэйн поступает благородно, предоставляя ей возмож-
ность в последний раз излить на детей свою материнскую любовь. Как  ког-
да-то, в счастливые дни их жизни, он и теперь  называет  ее  по-гречески
"моя Сапфира". Позволительно ли ей снова обольщаться его сладостными ре-
чами?
   И все же его предложение показалось ей выгодным: время, проведенное с
детьми, даст возможность успокоить их, убедить, что,  покидая  дом,  она
вовсе не попадает их, что она любит их так же, как и отец,  и  не  может
жить с ними только из-за решения суда, что ее действия подсказаны исклю-
чительно интересами малышей...
   - Почему ты сомневаешься? - подбодрил он ее. - Ты что, боишься  меня?
Думаешь, что я нарушу условия нашего соглашения о раздельном проживании?
   Широко раскрытые глаза Сапфиры выражали отчаяние и боль. Как ей отве-
тить на этот вопрос? Она знала своего бывшего мужа как гордого и страст-
ного человека, который не желал порывать с ней законные связи не потому,
что любил ее, а потому, что до сих пор считал ее своей собственностью  и
его мужская гордость требовала, чтобы он оставался ее хозяином, даже ес-
ли ради этого нужно было делить свое имя, свою собственность и все дохо-
ды с той, которую он больше не любит.
   - Вот так. - Казалось, он прочел ответ на свой  вопрос  на  ее  лице.
Сапфира безмолвно наблюдала, как, прежде  чем  продолжить,  он  медленно
провел языком по верхней губе. - Ты до сих пор еще не поняла,  что  тебе
удалось то, чего не удалось ни одной другой женщине, моя милая? - вкрад-
чиво спросил он ее с нескрываемой враждебностью во взгляде. - Ты  лишила
меня моего мужского достоинства. Я сейчас значу меньше, чем какой-нибудь
пляжный ловелас или любвеобильный официант,  надеющийся  добиться  твоей
благосклонности.
   Закон запретил мне физический контакт с тобой, не важно, чем он  выз-
ван, гневом или страстью. Мне, человеку, державшему тебя в своих объяти-
ях и ласкавшему в своей постели твое тело, до сих пор  носящее  на  себе
отпечаток этих ласк, оплодотворившему тебя своим семенем, мне,  которого
ты поклялась любить и почитать всю жизнь,  грозит  тюремное  заключение,
если я хоть пальцем коснусь твоей нежной кожи. Можешь ли ты понять,  как
сильно влечет меня твоя плоть, если я добровольно согласен  прозябать  в
тюрьме за радость обладания ею? Можешь, Сапфира?
   - Нет... - Сапфира невольно закрыла глаза, чтобы не видеть его  иска-
женное болью лицо и свое собственное отражение в широком зеркале, делав-
шем эту дорогую ей комнату еще более просторной. Она чувствовала, как ее
плоть, плоть женщины, с которой он с такой жестокостью только что  гово-
рил, сжимается под ядовитым жалом его презрения. Если она  и  была  ког-
да-то тщеславной, то с рождением близнецов этот грех был искоренен  нав-
сегда.
   Она боялась увидеть свое исхудалое тело, ставшее таким  некрасивым  и
угловатым. У нее не  было  иллюзий  относительно  собственной  привлека-
тельности, особенно радом с Тэйном, чья классическая мужская красота со-
четалась с острым умом и горячей чувственностью, выделявшими  его  среди
остальных мужчин его круга, да и собственный ее опыт подсказывал, что он
ничего не питает к ней.
   Сапфира почувствовала, как ее щеки заливает краска смущения.
   - Нет, - прошептала она. - Думаю, что нет.
   - В таком случае тебя тревожит мнение твоего анемичного соотечествен-
ника и этой ведьмы, его сестры!
   - Лорна никакая не ведьма. У меня никогда не было лучшего друга! - От
негодования ее бледные щеки стали пунцовыми. - Оскорбление не делает те-
бе чести. Лорна дала мне убежище, когда для меня стало невозможно  оста-
ваться рядом с тобой! - Она глубоко вздохнула, видя, как от  гнева  нап-
ряглись мускулы его лица, и продолжала, полная решимости доказать  Тэйну
его неправоту, хотя разум подсказывал ей, что она бьется головой о стену
его непонимания. - Что же касается ее брата, то, может  быть,  Майкл  не
обладает обаянием, отличающим мужскую часть семьи Ставролакесов, зато он
преданный друг, добр, внимателен и никак не влияет на мои  решения.  Как
бы тебе ни хотелось верить в это, он никогда не был и не будет моим  лю-
бовником!
   - Так ли это? - Он задумчиво смотрел на ее взволнованное  лицо.  -  Я
очень надеюсь, Сапфи, потому что, пока у меня есть власть, ты никогда не
будешь его женой, не будешь носить под сердцем его детей!
   - Мне нужны только дети, которые у меня есть. - Она устало поднялась.
- Или, точнее сказать, которые у меня когда-то были...
   - Так докажи это, Сапфи! Докажи, что их благополучие значит для  тебя
больше, чем мнение этой ведьмы или человека, который, как ты только  что
сказала, не является твоим любовником. - Он быстро шагнул к ней, загоро-
див выход из комнаты. - Если ты действительно предана Стефаносу и Викто-
рии, ты не будешь настолько эгоистична, чтобы  испортить  им  радость  в
последний раз побыть вместе с тобой и со мной.


   Глава третья

   - Ты просто сошла с ума! - заявила Лорна  Уэст,  глядя,  как  Сапфира
быстро и ловко упаковывает свой небольшой чемодан. - После стольких мук,
после такой травмы ты наконец можешь забыть этого человека и  не  встре-
чаться с ним, а вместо этого ты собираешься  провести  с  ним  несколько
дней на острове? - Она смотрела на нее  с  раздраженным  недоумением.  -
По-моему, Сапфи, у тебя что-то не в порядке с головой.
   - Ну что же, ведь это уже не впервые, не так ли? - спросила  Сапфира,
и ее губы растянулись в вымученной улыбке.
   - Не пытайся меня в чем-то обвинять, - резко выпалила Лорна,  -  если
ты намекаешь на свои визиты к психиатру, когда была в больнице, из этого
ничего не выйдет. Мы обе знаем, что твоя болезнь после рождения  близне-
цов была вызвана гормональным расстройством, и это  подтвердили  анализы
врачей. Теперь же все выглядит иначе. Ты  рассуждаешь  по  меньшей  мере
странно! - Ее тон смягчился. - Ты ведь знаешь, что я желаю  тебе  только
добра.
   - Да, знаю. - На этот раз улыбка Сапфиры была  по-настоящему  искрен-
ней.
   Встреча с Лорной сыграла решающую роль в  ее  выздоровлении.  Сапфира
была уверена в этом. Одинокая и несчастная, переживавшая  глубокую  деп-
рессию, вызванную мыслями о разрушившемся браке и  предательстве  родной
сестры, Сапфира благодаря встрече с Лорной вновь почувствовала интерес к
жизни.
   Несомненно, лечение и внимание врачей во время ее трехмесячного  пре-
бывания в клинике помогли ее физическому выздоровлению, но именно  Лорна
с ее оптимизмом вернула ей уверенность в себе. Тэйн распорядился,  чтобы
ее кормили из находившегося поблизости первоклассного ресторана. Несмот-
ря на разнообразие великолепно приготовленных блюд, по-настоящему Сапфи-
ра почувствовала вкус к еде лишь тогда, когда принесла ей обед Лорна.
   Будучи англичанкой, Лорна смогла пробиться сквозь барьер холодной от-
чужденности, которым Сапфира себя окружила. Радость от возможности гово-
рить на родном языке с этой жизнерадостной, искрящейся энергией и юмором
женщиной, умеющей не только говорить, но и слушать, обладающей  душевным
теплом и здравым смыслом, оказалась тем тонизирующим средством, в  кото-
ром так нуждалась Сапфира.
   Только раз, когда в этом действительно была необходимость,  появилась
Лорна в качестве официантки, но, к большой радости  Сапфиры,  она  стала
просто ее проведывать, и в конце концов между  ними  завязалась  крепкая
дружба. Ко времени выхода из больницы Сапфира уже знала все о жизни Лор-
ны, о том, что, оставив работу в одном из лондонских рекламных агентств,
чтобы покончить с ненужной любовной связью, она  временно  поселилась  в
Греции и, используя свои способности к рекламе, помогла процветанию рес-
торана, владельцами которого были ее брат Майкл и местный греческий биз-
несмен.
   В свои тридцать с лишним лет Лорна была замечательно интересной  жен-
щиной, энергичной, уверенной в себе и своих способностях и совершенно не
похожей на "ведьму", как несправедливо назвал ее  Тэйн,  посчитав  своей
соперницей, занявшей место, по праву принадлежащее ему одному.
   Именно Лорна предоставила ей убежище, в котором  она  жила  последние
девять месяцев, ожидая, как и Тэйн, пока суд не сделает их развод юриди-
ческим фактом. За одно это Лорна заслуживала права на  полную  откровен-
ность.
   - Все сейчас изменилось, Лорна, - терпеливо  объясняла  она.  -  Тэйн
полностью признает, что юридически не имеет на меня никаких прав. Он сам
сказал, что, если коснется меня хоть пальцем, я  могу  отправить  его  в
тюрьму. В худшем случае мы чужие, в лучшем - друзья.
   - Друзья! - Лорна и не пыталась скрыть  своего  презрения.  -  Знаешь
что, моя милая, если ты действительно веришь, что страсть может  перейти
в дружбу только потому, что так решил суд, ты еще более невменяема,  чем
я думала. Что же касается тюрьмы... - Она многозначительно помолчала.  -
Мы обе хорошо знаем, что у тебя не хватит духу посадить Таноса Ставрола-
кеса за решетку, а раз это знаем мы, то и он наверняка знает.
   - Возможно, ты и права, - неохотно признала Сапфира. Только  садистка
могла бы заключить в клетку свободолюбивого  и  гордого  хищника,  а  ей
всегда была ненавистна всякого рода жестокость. - Но у Тэйна свой кодекс
чести...
   - Ты имеешь в ВИДУ то, что он соблазнил твою сестру  и  не  скрывает,
что она его любовница? - насмешливо вздернула брови Лорна.
   - Я все равно не смогла бы доказать это! - поспешно сказала Сапфира в
свою защиту. - Если бы это было возможно, я бы сразу получила  развод  и
не оказалась бы в моем теперешнем положении. В любом случае  сейчас  это
не имеет значения. Я верю, что он не нарушит обещания не досаждать мне.
   - Ну что ж, может быть, ты и права. - Неохотная уступка Лорны застала
Сапфиру врасплох. - Если он перейдет границы, ты сможешь  потребовать  у
него опекунства над Стефаносом. Он прекрасно это понимает!
   К тому же он больше не чувствует физического влечения к ней, с  внут-
ренней дрожью подумала Сапфира. Он дал ей со всей очевидностью  это  по-
нять, когда она в последний раз разделила с ним свою постель.
   - Да, вот какие дела.
   - Послушай, Сапфи, - участливо спросила Лорна, - неужели ты считаешь,
что несколько идиллических дней, проведенных с близнецами, облегчат  тот
момент, когда тебе придется окончательно проститься с ними?
   Сапфира с дерзким вызовом посмотрела на подругу.
   - Помнишь поговорку: стоит ли думать о завтрашнем дне, который  может
никогда не наступить?
   - О, моя дорогая, - грустно покачала головой Лорна. - По своему опыту
знаю, что он всегда наступает.
   - Тогда я встречу его с открытым забралом, - твердо заявила  Сапфира,
отказываясь признать, что в замечании Лорны есть  доля  правды.  Сначала
она просто не хотела думать об этом, но затем поняла, что несколько дней
незамутненного счастья вместе с детьми - это подарок, который она не мо-
жет отвергнуть.
   - Будь по-твоему, - сдалась наконец Лорна. - Возьми с собой крем  для
загара. На островах солнце и ветер могут  превратить  персик  в  сушеный
чернослив. - Опытным взглядом она окинула волосы Сапфиры. - И мой голову
хорошим шампунем из кокосового масла, иначе станешь  больше  похожей  на
старую ведьму, чем на спящую красавицу.
   - Думаю, с этим я немножко запоздала!  -  Сапфира  удрученно  провела
пальцами по волосам, с отвращением ощущая их жесткую сухость.
   - Чепуха, никогда не поздно заботиться о своей внешности, а  в  твоем
возрасте немного времени и усилий могут сотворить настоящее чудо. - Лор-
на окинула критическим взглядом фигуру подруги. - С тобой все в порядке,
нужно лишь позаботиться о некоторых, так сказать, косметических  тонкос-
тях. Предоставь это мне, я сделаю из тебя настоящую красавицу. Взамен  я
только прошу тебя, ешь как следует, когда приедешь туда! Договорились?
   - Согласна, - улыбнулась Сапфира. Чувствуя себя многим обязанной Лор-
не, она не могла противиться ее наставлениям, ведь они делались из  луч-
ших побуждений и никакого вреда принести не могли.
   Упаковывая чемодан, она вспоминала о событиях сегодняшнего дня. Усту-
пив настояниям Тэйна, она осталась с детьми дольше, чем собиралась  вна-
чале. Они вместе поужинали, и Сапфира с удовольствием слушала,  как  они
радостно щебетали о предстоящей поездке. Тэйн вскоре исчез в своем каби-
нете и вернулся тогда, когда она сказала Эфими, что собирается  уходить.
Изменив свои прежние намерения, он ждал ее в своем синем  "мерседесе"  у
главных ворот. Увидев Сапфиру, он распахнул дверцу автомобиля.
   Сапфира не хотела от него никаких одолжений.  Она  уже  открыла  рот,
чтобы сказать, что предпочитает идти пешком и, если он собирается отвез-
ти ее в машине, она не согласится. Но он не дал ей такой возможности.  К
тому же в данной ситуации ее отказ прозвучал бы неуместной  грубостью  и
она оказалась бы в невыгодном положении. Да и если быть честной, ее вов-
се не прельщала перспектива проделать долгий  обратный  путь  пешком  по
пыльным улицам. И раз уж Тэйн позволил себе передумать, почему бы не пе-
редумать и ей, размышляла она. Со словами благодарности она села на  пе-
реднее сиденье радом с ним, с удовлетворением отметив, как  в  удивлении
взметнулись его брови от столь неожиданной уступчивости. Ей было приятно
сознавать, что он готовился к словесной схватке, а она лишила  его  удо-
вольствия скрестить с ней шпаги.
   Она мысленно улыбнулась этой вспомнившейся картине и захлопнула крыш-
ку чемодана. Возможно, если бы она с готовностью не  спорила  с  ним  по
всякому поводу в течение пятилетнего супружества, жизнь была бы  намного
легче для них обоих. Как ни странно, но  относительно  большая  свобода,
которую она  получила  благодаря  решению  суда,  притупила  ее  некогда
страстное желание воспользоваться ею, чтобы насолить Тэйну.
   К тому темени, когда она вышла из ванной, вернулась  Лорна,  держа  в
руках многочисленные баночки и флаконы.
   - Кожный увлажнитель, ночной крем, глазной гель, крем для  рук,  мазь
от солнечных ожогов и морщинок на лице, крем для ухода за волосами...  -
перечисляла она, расставляя все эти богатства на туалетном столике.
   - О Боже! - развеселилась Сапфира.  -  Наверное,  я  выгляжу  намного
ужаснее, чем предполагала. Неужели все это действительно может помочь?
   - Большинство из них в какой-то мере да, я уверена, - с видом знатока
заявила Лорна. - Но что нам действительно необходимо, так это мазь,  из-
бавляющая от серьезных мыслей. А пока ее нет, боюсь, призрак  неминуемых
морщинок будет постоянно преследовать нас. Хоть это не  значит,  что  их
приход нельзя отсрочить. И не забывай, что твоя нежно-розовая английская
кожа не создана природой для ярких лучей здешнего солнца. Прими от  меня
эти богатства, Сапфи, и пользуйся ими себе на радость. В  конце  концов,
время когда-нибудь ляжет тяжким грузом на твои плечи. Сомневаюсь, что на
Константиносе с наступлением темноты жизнь бьет ключом, так что вечерами
ты сможешь развлекаться, втирая в себя все эти атрибуты женской  прелес-
ти!
   Оставшись одна, Сапфира открыла баночку с увлажняющим кремом и слегка
намазала им лицо. Лорна хотела сделать как лучше,  и  Сапфира  не  могла
огорчить ее отказом, хотя сама она была склонна отдаться во власть  неу-
молимой природы.
   Позже, лежа в постели под прохладной простыней, она  никак  не  могла
заставить себя заснуть. Следуя процедуре, которой ее научили в больнице,
она сознательным усилием воли попыталась расслабить мышцы тела,  начиная
с пальцев ног и постепенно доходя до мускулов шеи и головы. Но стоило ей
потерять самоконтроль, как мысли ее начинали произвольно блуждать, перед
ней проносились картины ее прошлого, и, естественно, того периода, когда
пять с половиной лет назад все это только начиналось.
   Впервые они с Тэйном поцеловались, причем по ее инициативе, за час до
полуночи, перед наступлением Рождества.
   - Я хочу вам кое-что показать, - бойко сказала она,  потянув  его  за
собой, когда все встали из-за праздничного стола и направились в  гости-
ную, где, несмотря на сравнительно теплую погоду, ярко полыхал  традици-
онный английский камин.
   Еще утром она отломила ветку  от  толстого  пучка  омелы,  украшавшей
люстру в холле, и воткнула ее над рамой дверей, ведущих в свободную ком-
нату на первом этаже, служившую одновременно кабинетом  и  комнатой  для
игр.
   - У древних друидов существовал обычай, - с безмятежным видом сказала
она ему, показывая на ветку зеленых листьев  со  светящимися  в  темноте
ягодами и чувствуя, как каждый нерв напряженно вибрирует, а сердце бьет-
ся в бешеном ритме от прикосновения его  пальцев,  властно  сомкнувшихся
вокруг ее руки. - Пока на ветке есть ягоды, мужчина может встать под ни-
ми и украсть у женщины поцелуй. Но каждый раз, делая это, он должен сор-
вать одну из ягод. Когда на ветке не останется ни одной ягоды, он  имеет
право... прикоснуться к ней!
   - А она не имеет права отказать ему? - В выражении его лица она  уви-
дела любопытство и одновременно холодный мужской расчет, отчего ее  дав-
ление подскочило по крайней мере на единицу.
   - В общем, нет, если она окажется прямо под веткой,  -  поддразнивала
она его с расширившимися от трепетного ожидания глазами. Он, конечно, не
настолько невоспитан, чтобы отказаться почтить традиции страны, в  кото-
рой он гость?
   Ее опасения оказались напрасными. С насмешливыми  искорками  в  свет-
ло-зеленых глазах он приник к ее мгновенно открывшимся в ожидании нежным
губам. Почувствовав теплоту его дыхания и отдаваясь обжигающей ласке его
губ, она потянулась рукой к его жестким густым волосам и провела по  ним
розовыми кончиками пальцев, прижимаясь к нему всем телом и чувствуя, как
все ее существо поддается его мужскому магнетизму.
   - Сапфи, о Сапфи!.. - Его бархатные губы ласкали ее щеки, нос,  обжи-
гали огнем страсти ее мягкие губы, а его язык настойчиво стремился  про-
никнуть внутрь, в сладкие тайны ее рта. Она вся пылала, наслаждаясь тон-
чайшими нюансами своих ощущений, и самозабвенно отвечала на  его  ласки,
приподнявшись на цыпочки и нежно прижавшись к нему всем  телом,  радуясь
тому, что ее близость разжигает его мужскую страсть.
   Когда его руки скользнули вниз и она почувствовала дрожащие пальцы на
своем теле. Сапфира исторгла стон блаженства, испытывая дотоле неведомые
ей чувства. Он сочетал в себе все, о чем она мечтала: красив, мягок и  в
то же время властен. Он моментально завладел подготовленной ею же ситуа-
цией, превратив безобидный языческий обычай  в  нечто  неизмеримо  более
опасное и разбудив в ней доселе дремавшее и вдруг  внезапно  захватившее
ее желание.
   - Сапфи... - хрипло выдохнул он, оторвавшись от ее губ. -  Милостивый
Боже, Сапфи!
   - Что? Что-нибудь случилось? - Сгорая от желания продлить блаженство,
от которого все ее тело трепетало в  пьянящем  ожидании,  она  с  беспо-
койством вглядывалась в его лицо, опасаясь, что в своей неопытности сде-
лала что-нибудь не так.
   Он смотрел на нее взглядом, полным внутреннего огня, но теперь он был
серьезен.
   - Ничего, - глухо ответил он, глядя в ее обращенное к нему лицо. -  Я
и не знал, что у друидов были такие... интересные обычаи.
   - Сапфи! Где ты? - Голос Эбби вывел ее из транса, держащего ее в пле-
ну его объятий. Она тут же отпрянула от него, все еще дрожа от опалившей
ее близости, слишком неуверенная в том, что  же  между  ними  произошло,
чтобы рассказать об этом третьему, пусть и очень близкому, лицу.
   - Дэвид хочет поиграть в шарады. Ты не составишь нам компанию? -  ус-
лышали они раздавшийся рядом голос и увидели Эбби,  со  смущенным  видом
рассматривающую сестру и друга своего брата, стоявших под веткой  омелы.
- О, прошу прощения, - в замешательстве пробормотала она. - Я думала...
   - Baula сестра рассказывала мне о чудесном обычае друидов, - невозму-
тимо вмешался Тэйн. - Вы позволите?
   Он подошел к Эбби и, взяв ее за руку,  подвел  к  дверям,  украшенным
веткой омелы. Она видела, как хорошенькое личико ее  сестры  еще  больше
порозовело, когда высокий грек слегка прикоснулся губами к ее нежным ще-
кам, прежде чем торжественно сорвать с ветки еще две ягоды.
   Впервые в жизни она почувствовала укол  ревности  к  старшей  сестре.
Несмотря на разницу в пять лет, они всегда были очень близки и  поверяли
друг другу свои тайны. У кудрявой кареглазой Эбби никогда не было недос-
татка в мальчиках, хотя до сих пор в ее жизни не было ни одного  серьез-
ного увлечения, и Сапфира никогда не завидовала ее популярности у предс-
тавителей противоположного пола. Она, скорее, гордилась легкими победами
сестры.
   Рождественское приветствие Тэйна было коротким и невинным  и  помогло
снять напряженность созданной ею ситуации. И все-таки как же она ненави-
дела в ту минуту Эбби за то, что она пришла и все  испортила.  Не  тогда
ли, в ту самую минуту, Тэйн впервые почувствовал, что его  влечет  к  ее
сестре? В свои двадцать два года Эбби была намного ближе ему по  возрас-
ту, чем Сапфира, плюс она обладала опытом и искушенностью,  свойственной
тем, кто сам зарабатывает себе на жизнь.
   В довольно испорченном настроении Сапфира присоединилась к  остальным
членам семьи и гостям, чтобы провести пару часов за традиционной игрой в
шарады, прежде чем объявить о своем намерении идти спать, хотя сон тогда
никак не мог успокоить ее возбужденное, но неудовлетворенное тело.
   Следующие несколько дней прошли в упоительной атмосфере  развлечений,
в радости с горьким привкусом разочарования из-за того, что она была вы-
нуждена делить общество Тэйна с Эбби и Дэвидом. Он желал ее, она это ви-
дела! Однако он не выказывал этого и не позволял себе поставить в нелов-
кое положение ни ее, ни родных, открыто флиртуя с  ней.  И  все  же  она
чувствовала это в как бы случайных прикосновениях их тел, в его предназ-
наченной только для нее улыбке, в его взгляде и особой интимности  вроде
бы ничего не значащих слов.
   - Когда я снова увижусь с вами наедине, Сапфи? - Он последовал за ней
в столовую, где она накрывала стол для предновогоднего ланча,  и  встал,
прислонившись к двери, предварительно закрыв ее, чтобы обезопасить  себя
от нежеланных свидетелей их разговора.
   Какой-то частью своего "я" она ощущала, что рядом, на кухне, находят-
ся мать и сестра, раскладывающие по тарелкам утреннюю  трапезу,  отец  с
братом сидят у телевизора в просторной гостиной, все остальное в ней бы-
ло пронизано сознанием, что в эту минуту на всем свете  существует  лишь
два человека - Тэйн и она.
   - А вы этого хотите? - Юная и -  застенчивая,  она  бросила  на  него
быстрый взгляд из-под опущенных ресниц, чувствуя, как ее бросает  в  жар
от его слов. - Мне казалось, что вам приятно быть в  обществе  Дэвида  и
Эбби.
   - Когда, Сапфи? - Он не принял ее поддразнивающего тона  и  буквально
пожирал ее глазами, будто уже владел ею. По спине ее  пробежал  холодок.
Этот человек не юноша, с  которым  можно  просто  так  поиграть.  В  нем
чувствовался мужчина, способный сокрушить ее пламенем страсти, превратив
ее в горстку пепла, свидетельство своей силы и власти. Именно сейчас она
должна отказать ему, если она этого действительно хочет...
   Она невольно провела языком по сухим, горячим губам  и  увидела,  как
при этом потемнели зрачки его глаз. Через минуту они оба вернутся в  ат-
мосферу смеха и шуток, в атмосферу любящей  ее  семьи,  бастиона  против
всяческих превратностей жизни. Сейчас она должна решиться - или навсегда
потерять его, так как Тэйн уже объявил, что собирается в ближайшее время
вернуться в Грецию, к своему процветающему делу, начатому им с нуля.
   - Сегодня вечером... - тихо, чуть ли не шепотом сказала она, -  роди-
тели отправятся встречать Новый год с папиными сослуживцами, Эбби  полу-
чила приглашение на ужин, и мы сможем  что-нибудь  придумать,  чтобы  не
ехать с Дэвидом и Маршей на вечеринку в ее больницу. - Она улыбнулась. -
Уверена, без нас они не будут скучать.
   Теперь, по прошествии пяти лет, она с болью вспоминала о  своей  тог-
дашней наивности. Но в то время у нее не  было  сомнений.  Накануне  она
многое узнала о Тэйне и его семье, в которой из четверых  детей  он  был
младшим ребенком и единственным сыном. Все его сестры вышли замуж и  об-
завелись собственными семьями.
   Семь лет назад умер его отец, а спустя пять  лет  после  него  умерла
мать. К тому времени он успел закончить университет, где изучал вычисли-
тельную технику, и поступил в компанию, специализирующуюся на разработке
компьютерных программ по  заказам  инженерных  фирм.  Потом  он  основал
собственное дело в партнерстве с таким же  честолюбивым  соотечественни-
ком.
   Но в данном случае главное значение для нее имело то, что он  не  был
женат и не собирался заводить постоянную подружку, объясняя это тем, что
при его специальности, когда ему приходится работать иногда по 20  часов
в сутки, у него нет времени на личную жизнь.
   Боже, как же ей хотелось, чтобы он стал ее первым  возлюбленным!  Вся
во власти романтических представлений, Сапфира хотела отдать свою невин-
ность человеку, чья властная мужественность сочеталась бы  с  нежностью;
человеку, который ввел бы ее в манящий мир искусства  любви  с  победной
уверенностью настоящего мужчины, благодаря  которому  этот  первый  опыт
стал бы незабываемым событием, о котором она могла бы вспоминать с  гор-
дым удовлетворением и радостью...
   Тэйн сказал, что перед возвращением домой в  Грецию  ему  нужно  тща-
тельно проштудировать свои курсовые записи. Вот так просто и  легко  все
это началось тогда.
   В доме, кроме них двоих, не было никого, и они любили друг друга пря-
мо на ковре у пылающего камина. Она страстно желала близости с этим  ми-
фическим существом, и Тэйн не обманул ее ожиданий.
   Не произнеся ни слова, он умело раздевал ее, осыпая поцелуями ее  те-
ло, заставляя ее испытывать неведомые ощущения, невольно исторгающие  из
Сапфиры стоны благодарности и любви. Блаженство, которым  Тэйн  самозаб-
венно одаривал ее, жгучие восторги, которыми ее плоть  отвечала  на  его
ласки, обожание в каждом движении его рук и губ довели ее до полного са-
мозабвения, до той черты, когда она, не задумываясь, сделала бы все, че-
го бы он от нее ни потребовал.
   Ее руки, будто помимо воли, неловко обняли его,  и  Сапфиру  поразила
ответная мощь его  страсти,  наполнившая  ее  чувством  удивления  перед
собственной властью над его судорожно и бурно реагирующей  плотью.  Нас-
лаждаясь наготой, она чувствовала, как до боли отяжелели от его ласк  ее
груди, и, со стоном произнося его имя, Сапфира умоляла Тэйна,  чтобы  он
овладел ею.
   В ее воображении ожили картины ее тогдашнего бесстыдства, но  Сапфира
давно поняла, что с самого начала она одна была виновницей своего  тепе-
решнего несчастья, и за то, что произошло в ту ночь, уже давно не винила
Тэйна.
   Ведь Сапфира сама предложила ему себя, и он просто принял это, принял
с такой страстной готовностью, что все ее тогдашние представления о люб-
ви побледнели перед силой его желания, и, несмотря на шок, она с востор-
гом отдала ему всю себя. Это первое знакомство с искусством любви  каза-
лось ей чем-то поистине необыкновенным. Из-за отсутствия опыта ей  не  с
чем было все это сравнить, и Сапфира знала лишь то, что акт любви, кото-
рый ей суждено было разделить с Тайном, оказался намного более неистовым
и всепоглощающим, чем что-либо и когда-либо испытанное ею в жизни.
   В минуты великого удовлетворения она верила, что безумно  и  навсегда
полюбила этого сказочного грека, превратившего неопытного ребенка в жен-
щину.
   Он молча лежал, держа в объятиях притихшую  Сапфиру,  затем  встал  и
быстро оделся.
   Полная блаженной истомы. Сапфира приподнялась и осталась сидеть перед
горящим камином, чувствуя обнаженной спиной его ласковое тепло и испыты-
вая ощущение интимного восторга от возможности наблюдать за уверенными и
в то же время грациозными движениями одевающегося Тэйна.
   Она все еще продолжала сидеть, забыв о своей наготе,  со  струящимися
по плечам волосами, подогнув под себя стройные ноги, когда  без  всякого
предупреждения дверь в гостиную внезапно распахнулась.
   - Вы что, в прятки играете? - услышала она голос своего брата.  Затем
гостиную залило светом, и Дэвид застыл на пороге  комнаты,  в  изумлении
взирая на открывшуюся перед ним сцену.
   Он был скорее удивлен, чем шокирован, как позднее поняла  Сапфира,  и
ее собственные смущение и досада были вызваны не столько  тем,  что  она
была не одета, сколько внезапным вторжением, нарушившим колдовское  оча-
рование момента.
   Из них троих только Тэйну удалось живо отреагировать на возникшую си-
туацию. Он быстро подошел к Сапфире и загородил ее собой, скрыв от любо-
пытного взгляда Дэвида.
   - Извините, дело в том, что я не думал... я хочу сказать... - в голо-
се молодого человека слышались неловкое смущение и одновременно  негодо-
вание. - На шоссе произошел несчастный случай, и Марше  пришлось  засту-
пить на дежурство...
   - Нет, это я должен извиниться, - твердо перебил его Тэйн.  -  Навер-
ное, все выглядит так, будто я злоупотребил вашим гостеприимством, но  я
надеюсь, ты все поймешь и простишь, когда я скажу, что мы с Сапфирой ре-
шили пожениться.
   Она почувствовала себя очень счастливой, убежденная в том, что  и  он
любит ее так же сильно, как и она  его.  Лишь  позднее,  когда  родились
близнецы. Сапфира поняла, что жила в иллюзорном мире.  Тэйн  женился  на
ней из ложно понятого чувства долга и чести.  Злоупотреблению  гостепри-
имством, законы которого он научился чтить с детства, он предпочел  око-
вы, связавшие его с женщиной, которую он не только не любил, но, как по-
казали несколько месяцев их совместной жизни и рождение двух детей, нау-
чился презирать.


   Глава четвертая

   - До дома поедем на такси, - объявил Тэйн, прикрывая ладонью глаза от
солнца и глядя на заасфальтированную дорогу, уходящую вдаль от крошечной
бухты, в то время как Стефанос и Виктория во все глаза смотрели на ясное
голубое море, чьи волны ласково плескались о камни небольшого мола. - На
острове до сих пор только одно такси, неизменно  встречающее  послеполу-
денный паром. Ты себя хорошо чувствуешь. Сапфира? -  Он  бросил  на  нее
встревоженный взгляд, заметив, как она откинула прядь волос со взмокшего
лба.
   - Да, все в порядке. - Быть может, она  только  чуть  устала,  ощущая
напряженность в его обществе именно теперь,  когда  решилась,  полностью
исключить его из своей жизни.  Разумеется,  Сапфира  воспользовалась  бы
своим правом навещать детей, но  сделала  бы  все  возможное,  чтобы  не
встречаться лично с их отцом... Разве она  могла  предвидеть  теперешнюю
ситуацию несколько дней назад?
   - Тебе необходимо отдохнуть, - не допускающим возражения голосом ска-
зал Тэйн.
   - Нам обоим не помешает немного тишины и покоя, - вежливо согласилась
она, с приятным удивлением заметив, что они могут говорить друг с другом
как нормальные, цивилизованные люди. Если Тэйн, как обещал, не будет на-
вязывать ей свое общество, то предстоящие дни отдыха могут оказаться бо-
лее приятными, чем она могла надеяться, когда он в первый  раз  ошеломил
ее своим предложением.
   - Папочка, такси! - радостно закричал Стефанос, когда из облака  пыли
показался потрепанный автомобиль.
   - Да, сынок, - Тэйн небрежно взъерошил густые темные волосы мальчика.
- Теперь уже скоро будем дома.
   Десять минут спустя Сапфира жадно всматривалась в знакомые  очертания
сельского дома. Она почувствовала, как ее сердце пронизала сладкая  боль
воспоминаний, связанных с теперь уже невозвратимым прошлым, особенно му-
чительным в данных обстоятельствах.
   Здесь ничто не изменилось. Все те же ослепительно белые стены, с  жи-
вописно потрескавшейся краской под приветственными лучами жаркого  солн-
ца. Зеленые жалюзи все так же защищают открытые окна, заросли  тамариска
и джакаранды создают приятную тень на покрытой плитняком и  опоясывающей
весь дом террасе. С того места, где она  стояла,  Сапфира  могла  видеть
простирающийся за домом необработанный участок земли с простой  кабинкой
для душа в центре оазиса, в окружении растущих в кадках  огненно-красных
канн, и чуть дальше, буквально в нескольких  метрах  от  них,  небольшой
песчаный залив и сверкающую гладь моря.
   Взяв в каждую руку по чемодану, Тэйн направился к дверям дома, кивком
головы приглашая двух женщин и детей следовать за ним.
   - Я хочу искупаться в море! Мамочка, можно я пойду искупаюсь? -  ска-
зала Виктория, дергая мать за руку, в то время как та взялась за  остав-
шийся чемодан.
   - После того как мы распакуем вещи и найдем твой купальник,  дорогая,
- улыбнулась она, глядя на радостное лицо дочери.
   - Это не займет много времени. - Поставив чемоданы у ступенек лестни-
цы, Тэйн усадил девочку на одну руку, а другую протянул сыну. - Мы  пой-
дем наверх и найдем приготовленную для вас комнату, хорошо? А потом пос-
мотрим, где будут спать мама и Спирвдоула.
   - Я вижу, ты обо всем позаботился, - прокомментировала Сапфира,  под-
нимаясь за ними по широким деревянным ступенькам.
   - Само собой, - самодовольно отметил Тэйн. - Я не люблю ничего остав-
лять на волю случая. Хотя я ни разу не был здесь со времени нашего медо-
вого месяца, я нанял человека, который присматривает за домом.  Узнав  о
моих планах, он пригласил одну из местных девушек, и  они  сделали  все,
что нужно, чтобы в доме можно было жить. Заготовили провизию, приготови-
ли комнаты и так далее.
   - Это не был медовый месяц. - Сапфира туг  же  пожалела  о  ненароком
вырвавшихся у нее словах. Глупо с ее стороны затевать ссору из-за  како-
го-то пустяка! Как будто в его случайно брошенной фразе она  видела  за-
маскированный выпад.
   - Как ты прозаична. Сапфира! - В ею словах был лишь легкий  укор,  но
она отметила промелькнувшее удовлетворение во  внешне  невинном  взгляде
устремленных на нее глаз, когда, поднявшись наверх, он толкнул ближайшую
к ним дверь. - Хотя это  случилось  спустя  четыре  месяца  после  нашей
свадьбы, тем не менее для меня это был настоящий медовый месяц. Да и для
тебя тоже, насколько я помню твою тогдашнюю радость.
   Сапфира покраснела, с досадой вспоминая свою юную непосредственность,
свои ничем не сдерживаемые радость и счастье принадлежать человеку,  ко-
торого она наивно считала избранником навеки, и опасаясь того, как бы не
ожили в ней воспоминания, которые, она надеялась, были навсегда  захоро-
нены в ее подсознании.
   Полный благодушия, не обращая внимания на  ее  реакцию,  Тэйн  окинул
оценивающим взглядом представшую перед ними комнату.
   - Ага, две  отдельные  кровати.  Значит,  эта  комната  будет  вашей,
angellos mou (Мои маленькие ангелочки (новогреч.). - Он с  улыбкой  пос-
мотрел на своих "маленьких ангелочков", весь  воплощение  заботливого  и
любящего отца. - Интересно, кто же будет спать в соседней комнате?
   - Я буду,... - Сапфира запнулась на полуслове, когда  Тэйн  распахнул
соседнюю дверь, за которой открылась большая, непритязательно обставлен-
ная комната, с широкой двуспальной кроватью посередине.
   - Я польщен. - Тэйн спокойно взял у нее чемодан, занес его в  комнату
и поставил на домотканое покрывало, украшавшее постель. - Мне было инте-
ресно знать, не откажешься ли ты от комнаты, в которой мы когда-то спали
вместе, как ты отказалась от некогда скреплявшего нас союза.
   Губы Тэйна искривились в насмешливой улыбке, когда  он  произнес  эти
слова; он говорил по-английски скорее всего для того, чтобы  Спирвдоула,
терпеливо ожидающая сзади и не привыкшая к английскому языку, не  смогла
ничего заподозрить. Однако его глаза, заметившие ее невысказанное возму-
щение, были холодны, как малахит.
   - Я забыла об этом так же, как забыла все, связанное с нашим пребыва-
нием здесь, - поспешно заявила она. - Мне все равно, где я  буду  спать,
лишь бы только не с тобой.
   - Можешь не бояться. Я не собираюсь посягать на твое вновь обретенное
безбрачие. И раз ты забыла расположение комнат, хочу напомнить тебе, что
внизу, рядом с гостиной, есть еще одна большая комната. Я  распорядился,
чтобы ее подготовили для меня в качестве рабочего кабинета и одновремен-
но спальни. - Он помолчал, устремив на нее насмешливый взгляд. - Поверь,
предстоящая работа займет все мое время, так что у меня не будет никакой
возможности думать о сексе. Вы со Спиридоулой можете  спокойно  спать  в
своих девичьих постелях, в полной безопасности от грязных  посягательств
с моей стороны.
   Отвернувшись от Сапфиры, Тэйн быстро заговорил по-гречески, обращаясь
к Спирвдоуле с тем естественным для него обаянием, которое когда-то  от-
личало все его поступки, и повел ее к комнате напротив, оставив  Сапфиру
в ярости от того, каким образом он решил ее успокоить.
   Однако бессмысленно думать об этом. Будет намного лучше, если она пе-
рестанет обращать внимание на шпильки Тэйна в надежде, что  ему  надоест
взывать к ее памяти о его прошлых любовных  подвигах,  когда  он  увидит
полную бесплодность своих попыток.
   Она стала распаковывать вещи, аккуратно откладывая в сторону  платья.
Среди них оказался совершенно ненужный в  данной  ситуации  абрикосового
цвета пеньюар, который Лорна сунула ей в последнюю минуту.
   - Это совершенно необходимо для  твоего  самочувствия,  -  настаивала
она. - Если ты любишь себя и будешь одеваться соответственно, это  помо-
жет тебе чувствовать себя независимой, как бы к тебе ни относились  дру-
гие, и ощущать себя здоровой и счастливой!
   Сапфира не возражала и, не желая обидеть подругу, взяла с собой  этот
роскошный пеньюар, искренне поблагодарив за заботу.
   Довольная тем, что в спальне имелся отдельный душ, она с наслаждением
постояла под его прохладными струями и затем переоделась в простое хлоп-
ковое платье под цвет своих глаз. Она была  искренней,  когда  говорила,
что не помнит этой комнаты, в своей  озабоченности  полностью  посвятить
себя детям в предстоящие, такие драгоценные для нее дни  она  просто  не
обратила внимания на окружающее.
   Теперь же в ее памяти с отчетливой ясностью всплыли картины недавнего
прошлого.
   Подойдя к окну, она увидела нагромождение камней, дикорастущие травы,
все, что лежало за пределами их участка вплоть до самого серебристо-пес-
чаного пляжа. Спирвдоула с детьми уже находились у самой воды и самозаб-
венно плескались друг в друга. Они были такими красивыми, ее малыши, та-
кими сильными и здоровыми, такими радостными и полными жизни.
   Как она могла сожалеть о тех долгих днях, когда ей пришлось лежать на
больничной кровати, в полузабытье от  многочисленных  лекарств,  которые
должны были ее спасти от заражения крови и вернуть к жизни? Ее дети само
совершенство, и, если нужно, она готова пожертвовать своей жизнью, чтобы
они остались такими!
   Проклятье! Она вовсе не намерена  реветь!  Сапфира  сердито  смахнула
слезы со своих глаз. Они счастливы. Разумеется, счастливы! Они любят от-
ца, Спирвдоулу и Эфими. Кто может оспорить ее решение? И  все  же  в  ее
мысли вкралось неприятное сомнение. Не было ли  эгоизмом  с  ее  стороны
принять приглашение Тэйна приехать сюда с детьми?  Ведь  они  уже  почти
привыкли к ее частым отлучкам. И не лучше было бы для них, если  бы  она
вовсе перестала с ними видеться?
   Но теперь уже поздно сожалеть о принятом решении. Отказавшись от  не-
го, она вызовет еще большую бурю. Вздохнув, она отвернулась от окна.  Ну
что ж, раз она решила доставить себе удовольствие, то воспользуется сво-
им пребыванием здесь и отдохнет наилучшим образом, а для начала пойдет и
присоединится к счастливой пляжной компании.
   Сапфира надеялась уйти из дома незамеченной,  и  потому,  спустившись
вниз и увидев выходящего из гостиной Тэйна с  высоким  бокалом  ледяного
напитка в руке, она почувствовала, как замерло ее сердце.
   - Ты не могла бы уделить мне несколько минут? - галантно обратился он
к ней. - Я уверен, тебе очень хочется знать, как я намерен устроить наше
пребывание здесь, чтобы ты как можно реже видела меня, и я хотел бы  ус-
покоить тебя на этот счет. Могу я предложить тебе чтонибудь выпить?
   Какое-то мгновение она стояла, не решаясь воспользоваться его соблаз-
нительным предложением, но тут же согласилась, подумав к тому же, что он
прав и им действительно нужно обговорить, как они будут здесь жить.
   - Может, апельсиновый сок? - предложила она и стала смотреть, как  он
достает из небольшого холодильника бутылку и выливает  ее  содержимое  в
стакан, добавляя несколько кубиков льда.
   Она смотрела на его широкие плечи, обтянутые синей  хлопковой  рубаш-
кой, под которой, когда он протягивал ей стакан, вырисовывались  рельеф-
ные мускулы его сильных рук.
   - К вашим услугам, - пробормотал он с шутливой любезностью, подняв  в
знак приветствия свой стакан и наблюдая, как она пригубливает свой  сок.
- Надеюсь, ты не разочарована тем, что я не стал модернизировать дом,  -
заметил он. - Мне всегда казалось, что его очарование  заключено  в  его
непритязательной простоте.
   - Простоте? - невольно повторила она, не в силах скрыть веселую  нас-
мешку, прозвучавшую в голосе. - Душевые, холодильники, современные  пру-
жинные матрацы?
   Он непринужденно улыбнулся, и от его устремленного на нее взгляда  ей
вдруг стало трудно дышать.
   - Ну, скажем, относительной простоте, - поправился он.  -  Признаюсь,
мне пришлось кое-что здесь изменить, чтобы удовлетворить свои  сибаритс-
кие наклонности, но очень немного. В доме нет  ни  телевизора,  ни  сти-
ральной машины, ни кондиционера, нет дорогих безделушек и всяких  других
украшений. В основном в доме все осталось прежним. В нем все  еще  можно
узнать крестьянское жилье, каким оно было до того, как молодежь покинула
его в поисках лучшей доли на материке, и все здесь вернулось в первобыт-
ное состояние. - Помолчав, Тэйн тихо добавил: - Ко мне обратился  торго-
вец недвижимостью, он хочет сделать здесь гостиницу для туристов.
   - Но ведь ты не собираешься его продавать? -  с  неподдельным  ужасом
воскликнула Сапфира.
   - Почему бы и нет? - пожал он плечами. - Если цена меня устроит,  бу-
дет глупо отказываться от такой возможности.
   - Мне казалось, что ты любишь эти места... - Она остановилась, не за-
кончив фразы, напоминая себе, что его дела больше не имеют к ней никако-
го отношения.
   - Любовь... - задумчиво повторил он. - Но ведь это зависит  от  того,
кто как понимает это слово, не так ли, Сапфи? - Его лицо  приняло  жест-
кое, чуть ли не обвиняющее выражение.
   - Я, ты... мы, кажется, собирались обсудить кое-что. - Она твердо ре-
шила не поддаваться на его уловки. Прошло немало времени, прежде  чем  у
нее хватило духу спорить с ним на его условиях. Вместо пьяняще радостно-
го чувства, испытываемого когда-то от  одного  его  присутствия,  теперь
внутри у нее не осталось ничего, кроме усталости и пустоты.
   Она заметила, как недовольно сузились его глаза из-за того,  что  она
захотела вернуться к первоначальному предмету их разговора, и почувство-
вала панический спазм в груди. Тэйн заявил, что покоряется решению суда,
но не видно было ни малейших признаков покорности ни  в  гордой  посадке
его головы, ни в осанке великолепного тела, ни  в  выражении  надменного
лица, призывающего ее принять его смирение как факт, в то время как кра-
сиво очерченные и такие чувственные губы своей улыбкой внушали ей  нечто
совершенно противоположное.
   - Ах да, - в его улыбке было поистине чтото от  хищника,  спокойного,
но настороженного, неумолимого и опасного. - Если твоя забывчивость  от-
носительно нашей некогда общей спальни не простирается до кухни, где  ты
не раз готовила для нас, то ты вспомнишь, что, несмотря на все удобства,
ее вряд ли можно считать образцово-современной.
   - Не помню, чтобы я часто готовила, - сказала она и тут же пожалела о
своих словах, увидев насмешливые огоньки в его глазах.
   - Верно, нам было чем заняться помимо этого, а местные таверны  удов-
летворяли все наши потребности в еде, надеюсь, они могут сделать  это  и
теперь, по крайней мере что касается меня. А ты, естественно, вольна де-
лать, как тебе хочется. Если тебе необходимо освежить в памяти, как доб-
раться до деревни и ближайших магазинов, то... - Он деликатно  замолчал,
насмешливо приподняв брови.
   - Благодарю, уверена, что вспомню сама, - холодно ответила Сапфира.
   - Прекрасно, я так и думал. - В его голосе звучало удовлетворение.  -
В таком случае мои советы тебе ни к чему. Большую часть времени я  соби-
раюсь работать у себя в комнате, чтобы найти антивирус для нашей послед-
ней программы, и буду готовить себе сам. Можешь  сказать  детям,  что  я
увижусь с ними на пляже, когда выкрою время. Тебя это устраивает?
   - Просто идеальный вариант, - кивнула Сапфира. Уже в дверях она вдруг
остановилась. - Как долго ты  собираешься  пробыть  здесь?  -  сдержанно
спросила она.
   От его напряженного, хмурого взгляда по всему ее телу пробежал элект-
рический ток.
   - Ровно столько, сколько окажется необходимым.  -  Его  темные  брови
взлетели вверх, предваряя вопрос. - А что, ты хочешь сказать, что у тебя
могут быть дела, которые придется отложить?
   - Нет, - последовал лаконичный ответ. - Но я хочу вернуться  к  своей
обычной жизни, и чем скорее, тем лучше.
   Выходя из комнаты с гордо поднятой головой и громко  стуча  задниками
сандалий по деревянному полу, она услышала, или это  ей  только  показа-
лось, что он рассмеялся.
   Напоенные солнцем дни следовали один за другим, и Сапфира обнаружила,
что ее затягивает эта ленивая атмосфера вынужденного  отдыха.  Она  ела,
спала, наслаждалась чтением на тенистой террасе, с видом на море, иногда
присоединялась к Спиридоуле и следила, как ее  близнецы  играют  в  тени
большого пляжного зонтика.
   Молодая гречанка оказалась выше всяких похвал, вынуждена  была  приз-
нать Сапфира, устыдившись своей прежней, ничем не обоснованной неприязни
к девушке. Дети явно чувствовали  себя  превосходно  в  ее  обществе,  и
Спирвдоула, казалось, отнюдь не испытывала потребности оставить их  ради
личных удовольствий, хотя Сапфира несколько раз предлагала ей взять  вы-
ходной.
   Десять дней спустя, закончив чтение доставившего ей удовольствие  лю-
бовного романа, Сапфира положила книгу на стоящий на  террасе  столик  и
налила себе из кувшина стакан холодного лимонада. Как покойно  было  си-
деть здесь, на открытом воздухе, под прикрытием зарослей бамбука,  защи-
щающих террасу от палящего солнца. Именно Лорна снабдила ее дюжиной  по-
пулярных романов, всех в одном жанре и всех написанных  по-английски,  в
качестве, как, смеясь, окрестила их  она,  "терапевтического  средства",
обязательного в ее положении.
   - Возьми их и постарайся получить удовольствие, - сказала она с умуд-
ренным видом. - Они помогут тебе вновь поверить в счастливый конец, нес-
мотря на отдельные жизненные неудачи.
   - Эскапизм? - грустно улыбнулась Сапфира.
   - А что в этом плохого? - вскинулась Лорна. - Никто не может обвинить
меня в излишней чувствительности, однако я действительно верю, что  пра-
вильный психологический  настрой  может  творить  чудеса.  Ощущать  себя
счастливой - значит быть счастливой! Самое худшее из того, что ты можешь
сделать в настоящий момент, - это поддаться чувству жалости к самой  се-
бе. Так что расслабься и поверь!
   Лорна  определенно  была  права,  признала  Сапфира.  Чтение  романов
по-настоящему увлекло ее, и каждый раз, заканчивая очередную книгу,  она
испытывала глубокое удовлетворение. Было приятно читать о людях, с успе-
хом преодолевающих свои проблемы и добивающихся счастья,  даже  если  ей
было отказано в таковом!
   По правде говоря, она чувствовала себя теперь намного  лучше,  чем  в
первый день приезда на остров. Конечно, помогло присутствие рядом ее де-
тей и вся эта расслабляющая атмосфера уединения, заставляющая не  думать
о завтрашнем дне. Небесполезной  оказалась  предусмотрительность  Лорны.
Сапфира посмотрела на свои руки, кожа их стала намного лучше после  пос-
лушного выполнения предписаний Лорны пользоваться увлажняющими  кремами,
которыми та в изобилии снабдила ее.
   - То, что ты больше не любишь Тэйна, еще не значит, что ты не  должна
любить себя, - поучала ее Лорна. - Ты должна заботиться о своей внешнос-
ти ради самой себя, Сапфи. Гордость, самоуважение... чтобы быть  уверен-
ной в себе, надо излучать уверенность, а поэтому ты должна относиться  к
себе соответствующим образом...
   Лорна проявила столько доброты и понимания,  и  именно  тогда,  когда
Сапфира более всего нуждалась в них, что Сапфира не могла противиться ее
наставлениям, даже в отношении шелкового  пеньюара  абрикосового  цвета,
более уместного в голливудском будуаре, чем на ферме отдаленного гречес-
кого острова.
   Ее подруга оказалась права. С каждым днем Сапфира замечала, как улуч-
шается ее внешность. Ей даже стало казаться, что она прибавила в весе. К
тому же к ней вернулась способность к глубоким чувствам. Жуткое оцепене-
ние, не отпускавшее ее с того самого момента, когда суд постановил  раз-
делить между родителями близнецов, постепенно проходило, и ее реакции на
картины и звуки окружающего мира приобрели более острый и  эмоциональный
характер...
   Поставив пустой стакан на стол, она поднялась и окинула взглядом  за-
лив. Вечерело, и Спирвдоула, как обычно, приглядывала  за  играющими  на
пляже детьми. Почти всегда по вечерам пляж  оказывался  полностью  в  их
распоряжении: туристы здесь были редки, а местные жители не часто забре-
дали сюда с городского пляжа, находящегося в пятнадцати  минутах  ходьбы
от залива. Сегодняшний день отличался от остальных. Сегодня к ним присо-
единился Тэйн.
   Когда Сапфира услышала его смех, она почувствовала, как пальцы впива-
ются ей в ладони, и, помимо воли, стала отыскивать  глазами  Тэйна.  Она
залюбовалась его мужественной статью, невольно бросив взгляд на  темные,
скрывающие и одновременно подчеркивающие его мужскую суть плавки, мощный
торс, покрытые золотистым пушком бедра и сильные икры, отмечая  грациоз-
ную легкость движений человека, весь облик которого  как  бы  говорил  о
том, что он хозяин своей судьбы.
   Сапфире вдруг стало трудно дышать, ее удивила такая реакция,  напоми-
навшая ей об их первой встрече. То же ощущение волшебства, скрытого вол-
нения и радости, заполнившей каждую клеточку ее тела. Ее пленила,  затем
сразила исходящая от него властная, всесокрушающая сила, Тэйн -  повели-
тель, хозяин...
   Хватит! Она не должна так думать. Месяцы раздельной жизни подарили ей
благословенное чувство независимости. И как могло случиться, что ее тело
предательски поддалось своим древним инстинктам? Книги. Все дело в  кни-
гах, решила она. Любовные истории вымышленных персонажей  всколыхнули  в
ней собственные романтические воспоминания. Теперь  поздно  сожалеть  об
этом, но это вовсе не значит, что она должна сидеть здесь и мучить себя,
любуясь его мужскими совершенствами. Ей нужно лишь  повернуться  и  под-
няться наверх в свою комнату.
   Но она не ушла, а осталась на террасе, наблюдая  из-под  навеса,  как
Тэйн легкой походкой направляется к дому. Он вошел в кабину летнего душа
и, встав под ним, поднял руку, чтобы открыть кран. Вода упругими струями
стала бить по его плечам, груди и поднятому вверх лицу с  прикрытыми  от
солнца глазами.
   Боже милостивый! До чего же он великолепен! Когда его  руки  оттянули
резинку плавок, чтобы смыть под прохладными струями песок с тела, Сапфи-
ра вдруг почувствовала, что ей трудно дышать, будто она сама, а  не  хо-
лодная ключевая вода, ласкает его тело.
   Когда Тэйн выключил душ, потянулся к полотенцу, висящему на стене ка-
бинки, и устремил свой прищуренный взгляд в ее сторону, Сапфира  решила,
что с нее довольно. Выведенная из состояния затянувшейся апатии и почув-
ствовав, как в ней пробуждаются инстинкты, возвращения которых  она  так
боялась. Сапфира поспешила в спасительное убежище своей комнаты и,  зак-
рыв за собой дверь, на минуту остановилась, чтобы  перевести  дыхание  и
успокоить сердце, которое, казалось, готово было выскочить из груди.
   Холодный душ приведет ее в полный порядок, решила она, сбрасывая  бо-
соножки и стягивая через голову платье. Она  уже  успела  расстегнуть  и
отбросить в сторону лифчик, когда услышала громкий и решительный стук  в
дверь.
   Так стучать мог только один человек! Какуюто секунду  она  решила  не
отвечать. Но в дверь снова постучали, на сей раз еще более настойчиво.
   - Сапфира! Я хочу тебя кое о чем спросить.
   В его голосе слышалось нетерпение, и она сдалась. У нее  нет  никаких
причин опасаться встречи с ним, сказала она твердо самой себе. К тому же
ему стоило всего лишь толкнуть дверь,  чтобы  войти.  Сапфиру  несколько
удивило, что Тэйн еще не прибегнул к этому способу, а если бы он  решил-
ся...
   - Минутку! - В ее голосе прозвучала паника, когда она поспешно  потя-
нулась за абрикосовым пеньюаром, придающим  респектабельность  остальным
аксессуарам ночного туалета. Просунув руки в рукава, она  запахнула  его
на своем голом теле и туго завязала пояс. Быстро  посмотрев  на  себя  в
зеркало, она увидела в нем стройную молодую женщину  с  лицом,  типичным
для журнальных красавиц 60-х годов, с резковатыми, но утонченными черта-
ми, чья хрупкость подчеркивалась мягким выражением  прекрасных  глаз,  а
тело соответствующим образом задрапировано от шеи до щиколоток.
   Только после того, как она открыта дверь и увидела  на  пороге  Тэйна
одетого, а не полуголого, как ожидала, она успокоилась.
   - Можешь уделить мне несколько  минут?  -  спросил  он  с  учтивостью
странствующего проповедника. Его влажные, гладко зачесанные назад  воло-
сы, его поджарое тело, обтянутое джинсовой безрукавкой, плотно  облегаю-
щей его мощный, сужающийся книзу торс и выпущенной поверх  узких  черных
брюк, произвели на нее не менее волнующее впечатление, чем его вид  нес-
колько минут назад.
   - Разумеется. - Волнующее, потому что, несмотря на внутреннюю собран-
ность и несмотря на неожиданную скромность его облачения, она  не  могла
подавить охватившее ее чувство неуверенности в себе, заставившее ее  от-
вечать ему в намеренно учтивом тоне и отступить  назад,  впуская  его  в
комнату.
   Внешне спокойный, он остановился  и  медленно,  с  откровенным  любо-
пытством обвел глазами ее лицо и затянутую в  пеньюар  фигуру  и  только
после этого спросил:
   - Ты хорошо спишь, Сапфира?
   Чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом, она лишь кивнула,
стараясь не выдать своего волнения, когда он прошел в  глубь  спальни  и
остановился у кровати, где она разложила светло-желтое неглиже,  как  бы
застывшее в каком-то прихотливом танце.
   У нее перехватило дыхание, когда Тэйн осторожно коснулся пальцами ат-
ласной ленты, завязанной бантом у основания глубокого декольте на  блес-
тящей шелковой ткани.
   - Надеюсь, ты видишь приятные сны, или, может быть, отсутствие твоего
нового друга мешает тебе отдыхать?
   Невозможно было не прийти в ярость от явной насмешки, таящейся в глу-
бине его проницательных глаз. С холодным спокойствием, которого она вов-
се не чувствовала. Сапфира небрежно пожала плечами, делая  вид,  что  не
поняла его подтекста.
   - Спасибо, я сплю прекрасно. С тех пор как я поселилась у Лорны, ноч-
ные кошмары меня больше не мучат.
   В ответ темные брови Тэйна взмыли вверх, и она успела  заметить,  как
посуровело его лицо.
   - Я рад, что твои нервы наконец в полном порядке. - Его пальцы погла-
живали шелковистую ткань. - Но я имел в виду иного друга, твоего верного
Майкла.
   Она едва не рассмеялась. Хотя Сапфире и нравился Майкл, и было прият-
но его общество, мысль Тэйна о том, что он был или мог быть ее  любовни-
ком, казалась ей просто смехотворной! Как он не понимал, что  именно  по
его вине она теперь не способна на сильные чувства к кому бы то ни было?
Ощущение забавности происходящего тут же сменилось чувством негодования.
Она устала доказывать ему свое безразличие ко всему. Пусть  думает,  что
хочет.
   - Вообще-то это вряд ли тебя касается, ты так не считаешь? -  холодно
заметила она.
   - Очень даже касается, если это может навредить нашим детям! -  резко
ответил он.
   - И ты смеешь мне так говорить? - с гневным вызовом воскликнула  Сап-
фира. - Уж тыто не имеешь никакого права бросать камни в мой огород!
   На какое-то мгновение его лицо приняло озадаченное выражение, но  тут
же уголки его выразительного рта дрогнули, когда до него дошло, что  она
имела в виду.
   - Ах да, понимаю. Кто из нас без греха, не так  ли?  -  Он  задумчиво
улыбнулся, и она инстинктивно  почувствовала,  что  Тэйн  не  собирается
изображать праведное возмущение ее словами. Он уже давно перестал играть
в эти игры. - Тем не менее было бы очень жаль, если б ты решилась  прыг-
нуть из огня прямо в сточную канаву!
   На этот раз она не удержалась от смеха, чувствуя, как напряжение  от-
пускает ее, и не в силах противиться охватившему ее веселью, несмотря на
снисходительное презрение на лице Тэйна.
   - Извини, Тэйн, - не очень искренне сказала она.  -  Твой  английский
великолепен, но правильнее будет сказать "из огня да в полымя"!
   - В данном случае, я полагаю, мой вариант более точно отражает  поло-
жение вещей, - невозмутимо возразил он ей. - Майкл - этот тот, кто гото-
вит пищу и моет после еды посуду. Так что сточная канава - самый  подхо-
дящий образ для завершения поговорки.
   - А ты интеллектуальный сноб! - отпарировала она. - Майкл  профессио-
нальный и талантливый шеф-повар, к тому же он  совладелец  ресторана,  в
котором работает. И если бы даже он зарабатывал на жизнь мытьем  посуды,
ты думаешь, для меня это могло бы иметь значение?
   Тэйн едва заметно пожал плечами.
   - Где-то человек являет собой то, что он делает!
   - Из чего следует, что ты не что иное, как бесчувственная  логическая
машина, перерабатывающая информацию и неспособная к субъективным  сужде-
ниям, основанным на жалости, сочувствии или  понимании!  Бесчувственная!
Жестокая! И лишенная воображения.
   При этих последних словах Сапфира в отчаянии прижала  руку  к  горлу.
Господи! Что же она делает? Она думала, что все их стычки уже позади,  и
вот сейчас позволила Тэйну спровоцировать себя...
   - Для тебя мой характер - открытая книга. - Он согнулся в легком пок-
лоне, заставив ее отвести взгляд от его насмешливого лица. - Но сущность
каждого человека определяется  сочетанием  многих  составляющих.  Вполне
возможно, что ты открыла их не все.
   - Может быть, мне это просто безразлично, - пробормотала  она.  -  Ты
действительно пришел, чтобы справиться о том, как я сплю по ночам?
   - Как ты спишь, никогда не будет мне безразлично, Сапфи mou (Моя (но-
вогреч.). - Он смотрел на  нее  холодно-задумчивым  взглядом,  по-своему
толкуя ее слова. - Но есть еще одна причина. Я заказал на  вечер  столик
для нас двоих, в одной таверне. Зайду за тобой в восемь вечера.
   Просто невероятно! Сапфира глубоко вздохнула, соображая, как, не  те-
ряя достоинства, отклонить его не терпящее возражений предложение.
   - Очень мило с твоей стороны, - холодно сказала она, - но я уже  при-
готовила для всех те салат с цыпленком на ужин.
   - Для всех нас? - усмехнулся он. - Боюсь, что не совсем правильно по-
нял тебя.
   - Для всех, кроме тебя, - сквозь зубы ответила она, - ты  же  сказал,
что в отношении еды сам позаботишься о себе!
   - Сапфира, ты боишься довериться мне, оставшись со мной наедине,  да?
- Он повернулся и посмотрел на нее, насмешливо  изогнув  бровь.  -  Ради
всего святого, разве могу я чтонибудь позволить себе в присутствии  нес-
кольких ужинающих греков, даже если бы мне не было официально  запрещено
навязывать тебе свое общество?
   Она хорошо знала эту его улыбку. В ней не было и намека  на  доброду-
шие, скорее предупреждение о надвигающейся опасности, и при  виде  такой
улыбки каждая клетка ее тела стала подавать сигнал тревоги.
   - Есть разные формы посягательств, помимо физической, - съязвила она,
вновь обретая равновесие. - У меня нет желания весь  вечер  подвергаться
оскорблениям!
   - Ты действительно думаешь, что в этом и есть моя цель? - Он  изобра-
зил благородное негодование. - Уверяю тебя, мои мотивы более приятны и в
то же время более прозаичны. Я хотел воспользоваться относительным уеди-
нением, чтобы поговорить о том, где ты собираешься жить после того,  как
мы вернемся в Кефину. Даже в качестве временного пристанища твои настоя-
щие условия далеки от удовлетворительных. Разумеется, - он пожал  плеча-
ми, - если ты предпочитаешь обсудить все здесь и сейчас... - Он со  спо-
койным интересом наблюдал, как вздымается ее обтянутая  атласной  тканью
грудь, и Сапфира вдруг почувствовала его взгляд на своих выпирающих  под
пеньюаром сосках.


   Глава пятая

   - Нет! - слишком поспешно ответила она и  снова  увидела  его  хищную
улыбку, ее мозг работал с лихорадочной быстротой. Он был  прав,  им  так
или иначе придется обсудить вопрос о том, где ей жить, и  тихая  таверна
для этого вполне подходящее место. Сапфира вдруг почувствовала, как сжа-
лось ее сердце от ощущения глубокой безысходности. То, что она пользова-
лась щедрым гостеприимством - результатом тяжелого труда - великолепного
дома Тэйна, выглядело для нее чем-то вроде воровства. В то же время  она
не могла себе позволить слишком долго оставаться у  Лорны.  Существовала
тем не менее надежда на компромиссное решение: она  готова  была  согла-
ситься на меньшие блага, чем те, которые Тэйн предложил ей на суде.
   - Вообще-то, - мягко заметил Тэйн, - мы могли бы одновременно кое-что
отпраздновать за ужином.
   - Подняв бокалы в знак окончания нашего брака, ты это имеешь в  виду?
- По какой-то непонятной для нее самой причине она почувствовала,  будто
в сердце ей вонзили кинжал. Хотя, по правде говоря, их брак распался уже
несколько лет назад...
   - Это выглядело бы несколько фальшиво, любовь моя, - его интимно-лас-
ковое обращение прозвучало как шипение змеи, - так как, несмотря на  всю
твою радость по этому поводу, ты пока еще остаешься моей женой.
   - Я лишь продолжаю носить твое имя, вот и все!
   - И все же. Хочешь ты того или нет, ты мать моих детей, разве не так,
Сапфира? - Не ожидая ее ответа, он продолжил: - Это, конечно, стоило  бы
отметить. Но я имел в ввиду нечто другое, а именно твой день рождения.
   - Мой... день рождения? - Никогда еще она не чувствовала  себя  столь
глупо. Забыть о собственном дне рождения! Хотя у  нее  есть  оправдание:
это горечь последних событий, а кроме того,  дни  рождения  не  очень-то
принято отмечать в Греции, где вместо этого празднуют именины.
   Насколько она знала, святой с  ее  именем  никогда  не  существовало.
По-видимому, ее тезке было суждено жариться в аду за то, что она не пре-
дала неверного мужа, усмехнулась про себя Сапфира. Вот почему она  отно-
силась к своему дню рождения не как к обычному празднику - и Тэйн помнил
об этом.
   - Я совершенно забыла о нем, - чуть стыдясь, призналась она.
   - Вполне понятно. - Он быстро пришел ей на помощь. - При этом поздра-
вительные открытки из Англии будут ждать тебя в Кефине. Лишив тебя  удо-
вольствия прочесть их в этот день, я решил, чтобы хоть как-то  загладить
свою вину, предложить тебе хороший ужин и отменное вино. Если,  конечно,
ты не находишь мое общество слишком отталкивающим.
   Да, жить с ним действительно невозможно, но назвать  его  отталкиваю-
щим? Никогда. Это он нашел ее отталкивающей, а  не  наоборот,  разве  не
так? Она опять с горечью вспомнила, как в последний  раз  делила  с  ним
постель. Воспоминание отозвалось в ней такой болью, что Сапфира даже  не
сделала попытки солгать, чтобы "сохранить  свое  лицо",  и  нетерпеливым
жестом отмахнулась от его слов.
   - Я думаю, нам действительно нужно поговорить о будущем.
   - Тогда, значит, до восьми, - сказал он,  довольный  и  уверенный.  Я
предупредил Спиридоулу, что мы вернемся поздно.
   Как только он вышел, Сапфира направилась в душ, чтобы  избавиться  от
ощущения неуверенности, которое ему всегда с одинаковой легкостью удава-
лось вызвать в ней, чтобы смыть его, как она смывает с тела  экзотически
пряный шампунь, подаренный Лорной.
   В вежливых расспросах Тэйна о том, как она  спит,  проявлялась  нотка
жалости, будто он догадывался, что спать одной в постели, в которой  они
оба некогда были так счастливы, значило еще глубже почувствовать эмоцио-
нальную пустоту, постоянную спутницу ее дней и ночей.  Цена,  которую  у
нее запрашивали за  эти  последние  несколько  дней  имитации  семейного
счастья, была слишком горька!
   Выйдя из-под душа и потянувшись за полотенцем, Сапфира глубоко вздох-
нула, и этот вздох помог ей снять напряжение, сковавшее ее мышцы.  Какое
радостное возбуждение она испытала, узнав, что у нее будет двойня, и как
бесследно исчезла эта радость из-за ее болезни и тревоги за  детей,  ро-
дившихся при помощи кесарева сечения и находившихся в отделении реанима-
ции.
   Возвратившись домой, она узнала, что Спиридоула, по распоряжению Тэй-
на, будет няней для обоих малышей. Испытывая опасения за жизнь  детей  и
неожиданно для себя утратив радостный подъем, связанный с их  рождением,
Сапфира с неприязнью  отнеслась  к  молодой  гречанке,  постоянное  при-
сутствие которой словно бы подчеркивало  ее  собственную  беспомощность,
особенно после того, как, несмотря на все свое старание,  она  оказалась
неспособной кормить грудных малышей.
   Она потребовала, чтобы дети спали вместе с  родителями  и  она  могла
постоянно быть с ними.
   Тэйн ответил Сапфире твердым отказом, и это оказалось для нее настоя-
щим шоком.
   - Ради Бога, Сапфи, неужели ты не понимаешь, что мне все  еще  прихо-
дится гнуть спину, чтобы твердо поставить на ноги свою фирму? Это  перс-
пективное предприятие, и мы должны выйти в первые ряды или погибнуть!  Я
не нуждаюсь в продолжительном сне, но для меня важно, чтобы никто не на-
рушал его, иначе мы все просто-напросто обанкротимся!
   - Бесчувственный эгоист, вот ты кто! -  возмущалась  Сапфира.  -  Это
твои дети и твои обязанности. Если уж на то пошло, они тебя почти не ви-
дят!
   - Именно потому, что я стараюсь выполнять свои обязанности и  зарабо-
тать для них деньги!
   Неужели можно любить и одновременно ненавидеть  одного  человека?  Не
видя в его жестком лице никакого сочувствия, она подумала,  что,  навер-
ное, можно.
   - Будь же благоразумна, Сапфи. Мы оба любим их, но твоя любовь -  лю-
бовь одержимой! - Помолчав, он уже мягче добавил: - Ты и так,  когда  не
спишь, постоянно с ними, а Спиридоула спит в соседней комнате с открытой
дверью. Случись что, она немедленно позовет нас.
   Никакие доводы не могли убедить ее.
   - Раз так, я буду спать в детской!
   Если бы Тэйн запретил ей это, возможно, их отношения не ухудшились бы
так быстро. Но он ничего не сказал, и Сапфира поступила, как она считала
нужным. После этого между  ними  участились  ссоры,  которые  начинались
из-за пустяков  и  заканчивались  бурными  словесными  перепалками.  От-
сутствие физической близости мешало им поцелуем свести на нет  разыграв-
шуюся ссору или ласками выказать нежность и понимание.  Она  чувствовала
себя физически опустошенной и воспринимала все в мрачных тонах, ненавидя
себя за то, чем она стала, и в то же время не в состоянии найти  силы  и
решимость изменить что-либо.
   Задумавшись, Сапфира протянула руку к тюбику с увлажняющим  кремом  и
стала мягко втирать его в кожу, которая теперь буквально светилась  здо-
ровьем от ежедневных солнечных ванн.
   Она вспомнила, как еще недавно очень переживала из-за своего ужасного
вида и как была оскорблена тем, что Тэйн после  ее  отказа  сопровождать
его на все светские приемы стал приглашать Ангелию Андроникос.
   Близнецам уже было полтора года, когда она  впервые  обвинила  его  в
предательстве.
   Сапфира бурей ворвалась в спальню, когда он застегивал золотые запон-
ки на манжетах рубашки, и стала обвинять его в том, что своим поведением
он оскорбляет ее.
   - Если тебе так уж необходимо идти, почему ты не идешь один? - потре-
бовала она.
   Она почувствовала, как от его холодного и оценивающего взгляда бешено
начала пульсировать жилка под самой шеей.
   - Ты хочешь абсолютно лишить меня общества близких мне по духу людей?
- произнес он с ледяным спокойствием. - Ангелия, как ты  знаешь,  сестра
моего соуправляющего и к тому же секретарь фирмы. Она не  только  хороша
собой и мила, но и хороший друг, и ее общество я очень ценю.
   Еще и теперь, когда прошло столько времени, она помнила, как это спо-
койное заявление ранило  ее,  пронзив  с  легкостью  иголки,  проходящей
сквозь шелковую ткань.
   - Как в постели, так и вне ее? - усмехнулась она, заметив,  как  нап-
ряглось его лицо от едва сдерживаемого гнева.
   - Раз ты больше не желаешь делить со мной  постель,  твой  интерес  к
тем, кто от этого не отказывается, неуместен. У меня нет намерения  пре-
доставить тебе их список!
   Список! Она побелела от полного яда  сарказма,  прозвучавшего  в  его
низком голосе.
   - Тем не менее, - продолжал он с той  обманчивой  мягкостью,  которая
была страшнее крика, - не советую тебе в таком тоне говорить об Ангелии,
никогда, иначе ты пожалеешь об этом. Если ты не изъявляешь желания  соп-
ровождать меня на мероприятия, подобные сегодняшнему,  или  не  считаешь
это для себя возможным, я не потерплю, чтобы ты оскорбляла женщину,  за-
нявшую твое место. Ты меня поняла?
   Вместо ответа она, не помня себя, стала озираться вокруг  и,  схватив
стоявший в изголовье кровати будильник, швырнула его прямо ему  в  лицо.
Он успел увернуться, но все же недостаточно быстро,  и  будильник  краем
рассек ему бровь. В ужасе от содеянного она бросилась вон из комнаты, но
в тот момент это был единственный способ выразить свое отчаяние по пово-
ду тяжелой и ставшей постоянной депрессии, отравившей всю ее жизнь и ли-
шившей ее чувства собственного достоинства и гордости за свою внешность.
   В ту ночь Тэйн так и не вернулся, и она сидела в одиночестве в гости-
ной, прижимая к себе дрожащей рукой бутылку "Метаксы" и испытывая  тоску
по утерянным для нее Эбби, Дэвиду и родителям. Тэйн никогда не любил ее.
Теперь наконец она была готова признать горькую правду. Оказавшись жерт-
вой ее юной бесшабашности и собственной чувственности, он женился на ней
из чувства порядочности, ведь как-никак именно он лишил ее невинности  и
был пойман на месте преступления.
   Удовлетворенная тем, что ароматный крем сделал мягкой  и  упругой  ее
кожу. Сапфира направилась в спальню и выбрала себе отделанную  кружевом,
плотно обтягивающую  тело  шелковую  комбинацию  под  простое  хлопковое
платье, которое она решила надеть сегодня.
   Как она обрадовалась, когда меньше чем через неделю после  их  бурной
стычки с Тэйном на пороге их дома появилась Эбби с большим  чемоданом  в
руках, радостно заявившая, что собирается провести с  ними  часть  своих
летних каникул, если, конечно, они не возражают!
   Тогда ей показалось, что Тэйну вряд ли будет приятно принять ее сест-
ру в их разделенном враждою доме, но она ошиблась. Ее муж  в  буквальном
смысле слова встретил Эбби с распростертыми объятиями.
   Проклятье! Надо перестать мучить себя воспоминаниями. Если и  была  у
нее хоть какая-то возможность спасти их брак, то теперь все это в  прош-
лом. И если бы Тэйн на нашел утешения с ее сестрой, все равно это  прои-
зошло бы с кемнибудь другим. Эбби давно уже в Англии. А Ангелия Андрони-
кос? Разве она ничего не значит в его жизни? Она постарается  справиться
с последствиями трагической ошибки, происшедшей по вине их обоих.


   * * *


   Сапфира зашла в детскую бросить взгляд на спящих малышей, прежде  чем
спуститься вниз к Тэйну, и в этот момент услышала, как он вошел в комна-
ту.
   - Прелестные малыши, ты не находишь? - мягко шепнул  он  ей,  бережно
обняв ее за плечи и приглашая разделить с ним радость. Он сменил джинсо-
вую рубашку на светло-зеленую спортивную рубашку с открытым воротом. Во-
лосы были тщательно зачесаны назад, выгодно открывая широкий лоб и  под-
черкивая выразительные глаза.
   - Да. - Она быстро взглянула ему в глаза, выражавшие гордость  и  не-
поддельную любовь. И она когда-то сомневалась в его чувствах к детям!
   В этих глазах промелькнула мимолетная грусть, когда он  повернулся  и
посмотрел на нее прямым, полным властной силы взглядом.
   - Скажи мне. Сапфира, разве твои страдания не стоили этого?
   Токсины в крови, кесарево сечение, недели бесконечных мучений,  когда
она действительно верила в то, что им не выжить... у нее не было  сомне-
ний.
   - Конечно, стоили, - просто ответила она и вздрогнула,  почувствовав,
как его пальцы больно сжали ее руку.
   - Ну, так ты готова? - В ожидании ответа, он выпустил ее руку.
   - Разумеется.
   Она остановила свой выбор на фуксии и сером платье  из  ситца  с  не-
большим декольте, короткими с разрезом рукавчиками и закрывающей  колени
юбкой с ярко-бордовым, под цвет фуксии поясом. Ей очень шел этот  наряд,
особенно в сочетании с серыми босоножками на низком каблуке, что, как не
могла не заметить Сапфира, не укрылось от внимательного  взгляда  Тэйна,
наблюдавшего, как она спускается по лестнице.
   Она вся напряглась, ожидая его ироничного замечания по поводу внезап-
но пробудившегося в ней интереса к тому, как она выглядит. Однако,  если
не считать того, что можно было бы принять за промелькнувший в его  гла-
зах знак одобрения, когда Тэйн открывал  парадную  дверь,  пропуская  ее
вперед, он никак не выразил своего отношения к ее платью и косметике. По
крайней мере он не раскритиковал ее, с удовлетворением подумала Сапфира,
стараясь подавить в себе невольную мысль о том, что в  данном  случае  у
Тэйна не было основания для критики!
   - Я решил пойти к Василию, - непринужденно сообщил он ей. -  Вряд  ли
там будет много народу, но в любом случае я  попросил  Василия  оставить
нам столик с видом на море. Возможно, ты уже знаешь его таверну?
   - Нет. - Она покачала головой  и  внезапно  напряглась,  почувствовав
уверенную руку Тэйна, берущую ее под локоть, но не  отшатнулась  от  его
прикосновения.
   - Ага... - довольно протянул он. - Его таверна классом выше всех  ос-
тальных. В ней подают блюда, которые можно отведать только в  ресторанах
четырехзвездочных отелей.
   - Звучит заманчиво, - вежливо сказала Сапфира в то время, как они на-
чали свой короткий поход пешком к таверне Василия, построенной на высту-
пе скалы, нависающей над дальней стороной подковообразного залива. Обме-
нявшись приветствием с подошедшим к их столику владельцем, она с интере-
сом отметила, что таверна выгодно отличается от других чистыми  льняными
скатертями, серебром, бокалами и украшением каждого столика -  крошечной
вазой со свежими цветами.
   - Василий приехал сюда чуть больше года назад, а его таверна уже  мо-
жет похвастаться избранной и  очень  разборчивой  клиентурой,  -  сказал
Тэйн, заметив ее удивление, - особенным успехом она пользуется у  между-
народного братства яхтсменов. Ты удивишься, узнав, из какого далека  го-
товы приплыть сюда люди, чтобы отведать фирменные блюда Василия:  "стэйк
Диана" или "омар под соусом термидор".
   Два часа спустя никакое количество преодоленных морских миль  уже  не
смогло бы ее удивить. Насладившись пильчатыми креветками, хорошо  прожа-
ренными в сырной массе, за которыми  последовали  проперченный  стэйк  с
греческим салатом и блинчики Сюзетт, приготовленные в горящем пунше пря-
мо на ее глазах, и все это в обязательном сопровождении должным  образом
охлажденного легкого сухого критского вина, она почувствовала,  что  все
ее неверие исчезло без следа.
   Сапфира ожидала, что ей будет не по себе в обществе  Тэйна,  и  очень
сомневалась, что под его критическим  взглядом  сможет  воздать  должное
предлагаемым блюдам. По крайней мере, утешала себя она, в этой респекта-
бельной таверне их разговор о будущем не перерастет в безобразную ссору,
как в последнее время зачастую заканчивались их попытки общения.
   Когда стало ясно, что их разговор откладывается до тех пор,  пока  не
принесут кофе и ликеры, она почувствовала, как напряжение  начинает  от-
пускать ее. Атмосфера в таверне просто чудесная, признала она: теплый  и
ласковый бриз, безоблачное небо с ярким полумесяцем на  горизонте,  свет
от которого образовывал серебристую дорожку, бегущую по темной мерцающей
глади моря, и все это на фоне спокойной, создающей определенное настрое-
ние музыки. Жаль, что все это великолепие тратится впустую на  людей,  в
чьих сердцах больше Нет места любви, подумала Сапфира с  внезапно  нака-
тившей на нее глубокой тоской. Хотя, судя по тому, как  беззаботно  нас-
лаждался Тэйн вкусом изысканных блюд, по всей  его  раскованной  манере,
было очевидно, что он не замечает всей иронии ситуации.
   - О! - невольно вырвалось у нее, когда внезапно потух верхний свет  и
столики осветились лишь тусклым светом стоящих на них фонариков. Она ма-
шинально посмотрела в сторону кухни, когда за ближайшими к ней столиками
послышались звуки аплодисментов.
   Это появился сам Василий и направился к ним, торжественно неся  высо-
кий бокал, заполненный фруктами и мороженым и украшенный множеством  ши-
пящих и извергающих огонь и искры шутих.
   - С днем рождения, дорогая! - поздравил он Сапфиру и  поставил  перед
нею исторгающие пламя сласти. - Желаю тебе прожить до ста лет. Прими это
с наилучшими пожеланиями от хозяев заведения.
   - О, но я не могу... - Ошеломленная щедростью подарка, она попыталась
протестовать и замолчала, увидев, как разочарованно  вытянулось  круглое
лицо Василия в ярко вспыхнувшем свете вновь зажегшихся ламп.  -  Я  хочу
сказать - какой чудесный сюрприз! - поспешно поправила она себя. - Прос-
то не знаю, как благодарить вас, это... - она почти не находила слов,  -
это великолепно! - тихо закончила она.
   - Четыре сорта мороженого, черная вишня, дыня и множество плодов аво-
кадо! - весело произнес владелец заведения. - Это наше фирменное изобре-
тение, которое многие знают.
   - Уверена, что так и есть. - Она улыбнулась Василию,  затем,  заметив
по лицу Тэйна, что его весьма забавляет происходящее, смущенно добавила:
- Мне кажется, здесь нужна еще  одна  ложка,  Василий,  таким  творением
нельзя наслаждаться в одиночестве.
   - Сию минуту, дорогая, - он щелкнул пальцами, что-то сказал  подошед-
шему официанту, и в результате на столе перед Тэйном появилась ложка.  -
Желаю вам получить удовольствие.
   - Сражен. - Затененные длинными ресницами печальные глаза Тэйна смот-
рели на нее со сдержанным одобрением. - Вообще, ты знаешь, я не любитель
мороженого.
   - Так же, как ты знаешь - я не отличаюсь особым аппетитом, -  защища-
ясь, ответила она. - Сам виноват. Никто, кроме тебя, не мог ему сказать,
что у меня сегодня день рождения.
   В ответ он лишь пожал плечами.
   - Наверное, сказал об этом, заказывая для нас столик, - признался он.
- От этого зависит качество обслуживания. Должен признать, что  забыл  о
детских Представлениях о том, как следует отмечать подобные годовщины.
   - Вообще-то мне понравилось, только он должен  был  преподнести  этот
сюрприз прежде, чем я закажу десерт!
   - И упустить возможность заработать на своих знаменитых блинчиках?  -
усмехнулся Тэйн. - Ладно, не будем  его  осуждать.  Вижу,  мне  придется
прийти тебе на помощь. - С этими словами он запустил ложку в  разноцвет-
ную смесь и положил ее содержимое себе в рот. -  Изумительно  вкусно,  -
вынес он наконец свой вердикт. - Попробуй сама. - Он снова набрал полную
ложку и протянул ее через стол.
   Она нерешительно посмотрела на Тэйна, осознавая опасность, таящуюся в
этом небрежном жесте. Ну и что, пусть он насладится своей маленькой  по-
бедой, вреда от этого не будет. Сапфира послушно открыла рот  и  закрыла
глаза, ощутив на языке прохладное прикосновение ложки.
   - Бесподобно, - выдохнула она наконец и по смешинкам в его глазах по-
няла, что он доволен ее реакцией.
   Они по очереди опустошали бокал, не спеша, смакуя великолепие его со-
держимого.
   - Давно мы не делили с тобой вот так кубок любви. Сапфира? -  И  Тэйн
осторожно положил свою ложку на тарелку рядом с бокалом. -  И,  по  всей
вероятности, это в последний раз. Кстати, у меня для тебя кое-что есть.
   Она поспешно отвернулась, чтобы не видеть устремленных на нее  внима-
тельных глаз Тэйна, и усиленно заморгала,  стараясь  смахнуть  вызванные
его словами слезы. У них в прошлом были такие чудесные  дни...  если  бы
только он любил ее так же сильно, как любила его она...
   - Сапфира...
   - Да?
   - Небольшой подарок, чтобы поздравить тебя с днем рождения и  сказать
тебе "sto kalo". - Он протянул ей маленькую коробку.
   Произнесенная им греческая фраза имела вполне определенное  значение.
Ее адресовали главным образом тем, кто должен был уйти  из  вашей  жизни
навсегда, и ее можно перевести так: "Где бы вы ни  оказались,  пусть  на
вашем пути вас ожидает все самое хорошее". Отказаться принять это  поже-
лание было бы недостойным и грубым, и все же откуда-то из глубины ее па-
мяти выплыла знакомая фраза: "Бойся данайцев,  дары  приносящих".  Какие
еще унижения он мог приготовить для нее в будущем?
   - Возьми это. Сапфира! - произнес он внезапно изменившимся голосом, в
котором звучала спокойная и властная настойчивость, как если бы он вдруг
прочитал ее мысли.
   Она молча взяла запечатанную  коробку,  разломила  сургуч  и,  открыв
крышку, увидела внутри прекрасной работы  яйцо  из  голубого  паросского
фарфора с выпуклым изображением белого крылатого купидона с луком в руке
и колчаном со стрелами на спине.
   Работа явно предназначалась для украшения чьей-нибудь коллекции.  Од-
нажды, ей тогда было пятнадцать. Сапфире посчастливилось напасть на  по-
хожую вещицу из лиможского фарфора, и она потратила на нее  все  свои  с
таким трудом заработанные деньги. И до сих пор для нее, как хорошо  знал
Тэйн, это была одна из самых дорогих вещей.
   - Это просто чудо! - Сапфира держала яйцо на ладони, ощущая  его  тя-
жесть и любуясь его совершенной красотой, и испытывала глубокую и  щемя-
щую грусть, причины которой она и не пыталась понять.
   - У нас, в Греции, яйцо - это символ новой жизни и новых начинаний. Я
рад, что тебе понравился мой подарок. - Уверенным  жестом  Тэйн  показал
официанту, что пора снова наполнить стоявший перед ним коньячный  бокал.
- А теперь к делу, Сапфира. - Он подождал, пока официант налил  в  бокал
темно-золотистую жидкость и отошел от стола, прежде чем нарушить  напря-
жение, внезапно возникшее между ними. -  Я  решил  полностью  порвать  с
прошлым и собираюсь продать виллу Андромеда.
   - Господи, зачем? - непроизвольно  вырвалось  у  нее.  Спохватившись,
Сапфира мгновенно закрыла рот пальцами левой руки.
   Этого она меньше всего ожидала. Одно дело - потерять право на  прожи-
вание в доме, но продать его совсем? От подобной перспективы  она  вдруг
почувствовала сильный озноб, будто ее пронизал сильный  порыв  холодного
ветра. Сколько раз она представляла, как их дети будут расти в этом  до-
ме, в его просторных комнатах, играть в окружающем  его  огромном  саду,
который они с такой любовью выхаживали с  молчаливого  одобрения  Тэйна.
Изначально этот сад принадлежал  состоятельному  американцу,  но  вскоре
после их женитьбы владелец сада продал его, так как по семейным  сообра-
жениям ему пришлось вернуться в Штаты. Сапфира сразу влюбилась в сад,  и
в первые годы их брака ей доставляло особую радость заниматься им, внося
во все, что она делала, черты собственной индивидуальности.
   - Тебе действительно необходимо сделать это?
   - Поскольку я обязан обеспечить тебя отдельным жильем, боюсь, у  меня
нет другого выбора. К тому же, это всего лишь бетонные блоки  и  цемент,
материальное выражение архитектурной концепции райского жилья.  Когда-то
и мне дом казался райским уголком, но все это не более чем  иллюзия,  от
которой в свое время мы оба пострадали, не так ли?
   - Но мне ведь нужно совсем немного! - В отчаянии  она  наклонилась  к
нему через стол. - Мне вполне хватит двух комнат, особенно теперь, когда
я отказалась от постоянного опекунства над Викторией.  Дай  мне  немного
времени, я найду работу и смогу сама содержать себя...
   - Ты говоришь ерунду! - Его лицо стало  угрожающе  сурово.  -  Помимо
всего остального, ты имеешь право на то, чтобы  дети  время  от  времени
могли оставаться с тобой. Ради них ты должна жить в приемлемых условиях.
   - Я не заглядывала так далеко вперед... - откровенно призналась  Сап-
фира. Единственное, чего она хотела, - это оказаться как можно дальше от
человека, чье властное воздействие так непомерно мучило ее.
   - Возможно, потребуется некоторое время, чтобы  найти  покупателя,  -
невозмутимо продолжал он. - В конце концов, это немалая собственность, и
жилищный рынок здесь значительно отличается от английского. А  пока  мой
агент присмотрит для тебя что-нибудь подходящее. Если повезет, то к  на-
шему возвращению в Кефину он уже что-нибудь найдет.
   - Тебе не следовало взваливать на себя все это. Лорна не имеет ничего
против того, чтобы я жила у нее, пока...
   - Но я имею! - грубо оборвал он ее. - Эта ведьма  напустила  на  тебя
свои чары еще в больнице. Она воспользовалась твоим нежеланием меня  ви-
деть и отравила твой мозг, и продолжает это делать до сих пор!
   Что бы она ни говорила в защиту Лорны,  невозможно  было  переубедить
Тэйна в его очевидной неправоте. При этом он вовсе не любил ее, он прос-
то ревновал ее к любому, кто мог иметь на Сапфиру хоть какое-то влияние.
Она безошибочно распознала инстинкт дикого самца,  ревниво  оберегающего
свою власть над каждым членом стада. То обстоятельство, что  ей  удалось
вырваться из этого стада, не имело для него никакого значения!
   Вместо этого она задала ему вопрос:
   - Ты думаешь, что мой мозг уже не был отравлен после того, как я уви-
дела тебя и мою сестру в объятиях друг друга?
   Он произнес какую-то короткую выразительную фразу  на  родном  языке,
что заставило гостей, сидящих за соседними столиками, повернуться  в  их
сторону с выражением насмешливого удивления и одновременно растерянности
на лицах. Тэйн резко отодвинул стул и поднялся из-за стола.
   - Я думаю, нам пора уходить. - Он вытащил из кармана  брюк  несколько
драхм, и Сапфире не оставалось ничего другого, как последовать  за  ним,
когда она увидела, что он направился к выходу.
   Выйдя из таверны, Сапфира зацепилась каблуком за камень и  чуть  было
не упала, но Тэйн вовремя поддержал ее за обнаженную  выше  локтя  руку.
Она инстинктивно отшатнулась,  почувствовав  его  теплое  прикосновение,
мысленно кляня себя за все еще присутствующее в ней ощущение  уязвимости
перед Тэйном и в отчаянии отмечая, что от него не укрылась ее реакция.
   - Theos moul - (Боже мой! (новогреч.) сердито  воскликнул  Тэйн,  еще
сильнее сжав ее ослабевшую руку. - Ты ведешь себя так, будто я собирался
тебя изнасиловать!
   Оказавшись с ним вдвоем на темной улице, Сапфира  попыталась  освобо-
диться от страха и гнева и успокоить свое  бешено  колотившееся  сердце.
Царившую вокруг тишину нарушал лишь однообразный стрекот цикад да легкий
шелест юбки, облегающей ее ноги от  дуновения  теплого  морского  бриза,
мягко перебиравшего ее светлые, похожие на сияющий нимб волосы.
   - Я предпочитаю, чтобы ко мне не прикасались, -  с  несчастным  видом
пробормотала она, едва шевеля все еще теплыми от выпитого ликера губами.
   - Ты, конечно, имеешь в виду меня, - недовольно буркнул он, привлекая
ее к себе и не обращая внимания на ее отчаянные протесты. - Я  почему-то
все еще не могу отделаться от чувства, что ты готовишься преподнести мне
сюрприз. Может, ты хочешь бросить детей, полностью порвать с этой частью
твоей жизни? - Его голос, хрипловатый и  низкий,  звучащий  рядом  с  ее
ухом, так живо напомнил Сапфире о недавних, более  счастливых  временах,
что она устыдилась внезапно пробудившегося в ней острого желания, теплой
волной пробежавшего по всему ее телу. - Видит Бог, я бы много дал, чтобы
выбить из тебя правду!
   - Нет! - глухим от отчаяния голосом выкрикнула Сапфира, но ее  слова,
казалось, не произвели на него никакого впечатления. - Я ни разу не сол-
гала тебе!
   Прижатая к его груди. Сапфира почувствовала, как самообладание, кото-
рым она так гордилась, начинает покидать ее. Ее нервы будто заплясали  в
каком-то хаотическом танце, а уши оглохли от бешеного ритма, выстукивае-
мого кровью. - И вообще это не твое дело. У тебя больше нет на меня  ни-
каких прав!
   - Не уверен, что кто-либо из нас по-настоящему верит в это, -  вкрад-
чиво произнес он, поглаживая ее обнаженную руку с такой полной чувствен-
ной неги страстью, что, казалось, между ними возникло  мощное  магнитное
поле.
   Сапфира смотрела на него  растерянными,  полными  панического  страха
глазами, чувствуя напряжение, исходящее от всего его сильного  тела.  Он
не имеет права вести себя так. Ей стало вдруг трудно дышать, и она попы-
талась вырваться из крепко держащих ее рук Тэйна.
   Не обращая внимания на ее слабые потуги к сопротивлению,  он  продол-
жал, обволакивая ее своим ласковым, вкрадчивым голосом:
   - Может, проверим, прав я или нет?
   Его руки скользнули вверх, и, притянув ее к себе, Тэйн в жадном поце-
луе приник к губам Сапфиры. Ее нежные губы почувствовали всю  безжалост-
ную суть его желания, пробудившего в ней дремлющий  все  это  время  жар
любви. Когда Тэйн наконец отпустил Сапфиру, он все еще продолжал терзать
ее своим холодным как лед взглядом, не испытывая ни сочувствия, ни сожа-
лений по поводу унижения, которому ее подверг.
   - Если ты задумаешь сообщить в полицию, что я  нарушил  наш  договор,
предупреждаю, я буду настаивать на том, что ты меня спровоцировала!
   В поведении Сапфиры не было ничего, что могло бы его  спровоцировать,
тем более столь грубую попытку унизить ее. Достоинство  не  позволит  ей
опуститься до каких бы то ни было тяжб с ним.
   - Что еще ты хотел бы со мной  обсудить?  -  спокойно  спросила  она,
чувствуя, как дрожат ее губы. - Если ничего, то я  хотела  бы  вернуться
домой.
   - Как хочешь, - миролюбиво сказал он, но ее не обманули  подчеркнутая
вежливость его тона и внимательный взгляд, остановившийся на ее разгоря-
ченном лице. - Я завершил то, зачем приехал сюда,  так  что  больше  нет
смысла оставаться на острове. Буду признателен, если  ты  распорядишься,
чтобы Спиридоула была готова к отъезду завтра к полудню.


   Глава шестая


   - Благодарю, Майкл. Вечер был просто чудесный.
   Опершись на протянутую ей Майклом руку,  Сапфира  вылезла  из  серого
"пежо", остановившегося на небольшом дворе перед домом,  где  находилась
ее квартира, найденная для нее агентом Тэйна.
   Несмотря на кажущуюся банальность, сказанные ею слова были  искренни-
ми. Поездка на автомобиле в Афины, беззаботная прогулка по магазинам, за
которой последовал неспешный ужин на свежем воздухе в ресторане, помогли
ей на время сбросить с себя груз невеселых мыслей, продолжавших тяготить
ее с тех пор, как она возвратилась с Константиноса, и Сапфира была  бла-
годарна Майклу за то, что он предложил ей провести с ним несколько  сво-
бодных дней.
   Последние пять дней со времени ее возвращения, как это и  было  обус-
ловлено решением суда, она не виделась с детьми. Все это мучительное для
нее время, бессонными ночами, а особенно в тяжелые предрассветные  часы,
она пыталась убедить себя, что благополучие детей намного важнее ее эмо-
ционального смятения.
   - Мы должны встретиться снова. Сапфира, - небрежно обняв ее одной ру-
кой за плечи, сказал брат Лорны, ведя ее через каменную арку во внутрен-
ний дворик. - Я бы предложил это гораздо раньше, но  опасался  кривотол-
ков, ведь ты была все еще замужем.
   Не говоря уже о нежелательном столкновении с Тэйном, если бы тот  уз-
нал об этом, с грустно  подумала  Сапфира,  но  успокоила  себя,  заявив
вслух:
   - Я все еще замужняя женщина, Майкл.
   - Но это не одно и то же! - сердито воскликнул Майкл. - Ты не обязана
считаться с его чувствами только потому, что эта свинья  не  хочет  дать
тебе полную свободу. И все из-за его ослиного упрямства! К тому же,  что
мешает тебе жить собственной жизнью? Он ведь не может отнять у тебя  де-
тей, ты же сама отказалась от них!
   - Я вовсе не отказалась от них! - возмущенно возразила Сапфира.  -  Я
лишь временно и по собственной воле отказалась от своих притязаний  ради
того, чтобы мои дети могли жить вместе в одном доме. Я  уверена,  что  в
любой момент смогу изменил" это решение, если у Тэйна не будет сомнений,
что я в состоянии позаботиться о Виктории. По-твоему, это одно и то  же?
- спросила она, как бы ища у него поддержки. - Я смогу жить отдельно  от
них, зная, что таково мое решение, однако, если Тэйн  посчитает,  что  у
него есть основания изменить ситуацию в официальном порядке... для  меня
это будет просто неприемлемо!
   - Сапфи, ты вся дрожишь, - мягко сказал он. - Прости, я не хотел тебя
расстраивать, но все же я не могу понять, почему ты не попыталась  дока-
зать, что Тэйн как отец несостоятелен?
   - Потому что, потому что предполагала, что как мать  я  автоматически
получу право на опеку; в любом случае, я бы не смогла доказать  его  не-
верность, а если бы и смогла, не уверена, что это ему  как-то  повредило
бы. Мне кажется, в этой стране мужчины считают, что не обязаны быть вер-
ными своим женам, а их измена служит лишь доказательством  их  жизненной
силы!
   Это было лишь частью правды. Сама мысль о том, чтобы публично  выдви-
нуть обвинения против Тэйна, была ей отвратительна. Ведь он  нико1да  не
утверждал, что Сапфира плохая мать, хотя ее поведение вскоре после  рож-
дения близнецов и после того, как она увидела его в объятиях Эбби, могло
быть использовано другим человеком, более низким, как подтверждение  на-
рушения ее психики. Проявленная им в этом отношении сдержанность склони-
ла чашу весов, на которых кое-как удерживался их брак, в его сторону;  к
тому же в греческом правосудии он разбирался намного лучше ее...
   - Догадываюсь, что в твоем представлении большинство мужчин чувствуют
точно так же, - добродушно усмехнулся Майкл, прервав ее мысли.  -  Но  я
хочу заметить, что не вхожу в их число.
   - Ты чудесный парень, Майкл, - похлопала она по обнявшей ее за  плечи
руке. - Странно, как это какая-нибудь прелестная гречанка еще не  влюби-
лась в тебя.
   - Никакой проблемы! - рассмеялся он. - Случается,  какой-нибудь  гре-
ческий клан принимает в свою семью невесту-иностранку, предполагая,  что
под влиянием мужа она усвоит культурны" традиции страны. Ты  это  знаешь
не хуже, дорогая, лучше меня, но это  абсолютно  исключено  в  отношении
иноземцев-мужчин, пытающихся умыкнуть их дочерей. К тому же, - мягко до-
бавил он, слегка сжимая ее плечо, - на любовном рынке мне делать нечего,
так как я уже нашел свою женщину.
   - Прошу тебя, Майкл, не нужно об этом. Пожалуйста. - Сапфира вскинула
на него испуганный взгляд и увидела, как серьезно его лицо; они  остано-
вились перед подъездом многоквартирного жилого дома. - Я не знаю, что бы
я делала без тебя и Лорны, ведь вы для меня самые близкие друзья, и я...
но я пока не готова к иным отношениям.
   - Пока не готова, - произнес этот уверенный в себе, хорошо  сложенный
молодой человек лет под тридцать, которому многие девушки были бы счаст-
ливы отдать свое сердце. - По правде говоря,  я  надеялся,  что  теперь,
когда у тебя есть своя квартира... - он замялся.
   Сапфира с грустью покачала головой.
   - Если бы я даже хотела, так сказать, сбросить постромки, это не  так
просто. Я не хочу, чтобы меня считали блудницей. - Ее нежные губы трону-
ла кривая усмешка.
   - Ну а если бы не дети? - настаивал он.
   - Нет, это совсем не то, чего я хочу, поверь мне, Майкл. -  Ей  вдруг
стало трудно дышать. - Честно говоря, мне кажется, лучше нам  больше  не
встречаться наедине. - Она отвернулась, не в силах видеть выражение боли
на его лице. - Я, пожалуй, пойду. Я чувствую себя ужасно уставшей.
   Сапфира шагнула назад, но Майк неожиданно  для  нее  быстро  обхватил
пальцами ее развеваемые ветром волосы и, притянув к себе голову Сапфиры,
в гневном, отчаянном поцелуе приник к ее губам.
   - К черту Таноса Ставролакеса! - выдохнул он, отпустив ее и  чувствуя
глубокое смятение от собственной выходки. - К черту его тиранические за-
машки! Ты ведешь себя так, будто он раскаленным железом поставил на тебе
свое клеймо! Поступай как знаешь, Сапфи. По крайней мере  я  приму  твое
"нет" как должное. Только помни, если я тебе  когда-нибудь  понадоблюсь,
ты знаешь, где меня найти!
   Она смотрела, как он, повернувшись и ссутулив плечи, направился к ма-
шине. Никогда еще Сапфира не видела его в такой  ярости,  да  и  вообще,
разве она разбиралась в мужской психологии? С глубокой грустью она  пот-
рогала все еще болевшие от его грубого поцелуя губы. Изза своей глупости
она даже не подозревала о глубине его чувства к ней, в чем он только что
признался. Если отчаяние и гнев способны разбудить в нем  дикого  зверя,
тогда она права в своем решении больше не видеться с ним. Так будет луч-
ше для них обоих. Сапфира вздохнула. Тем не менее она умудрилась обеспе-
чить еще один разрыв в ткани собственной жизни.
   Вставив в дверь ключ, она повернула его и, толкнув  дверь,  оцепенела
от страха, увидев треугольник неяркого света, идущего из наполовину отк-
рытой двери гостиной. Усилием воли отогнав панику, она  подождала,  пока
перестанет бешено колотиться сердце. Все объяснялось легко: по-видимому,
она просто забыла повернуть выключатель перед уходом. Теперь,  когда  ей
приходится жить одной, следует держать в узде свое воображение.
   Она решительно распахнула дверь и едва не вскрикнула, увидев знакомую
высокую фигуру, шагнувшую ей навстречу.
   - Где, черт побери, ты таскаешься до такого позднего часа? - услышала
она уверенно-властный голос Тэйна.
   - Гуляла, - с вызовом ответила Сапфира, стараясь справиться с  шоком,
вызванным его внезапным появлением. - А какого черта  ты  вломился  сюда
среди ночи?
   - Вряд ли можно сказать, что я вломился, любовь моя, - ответил  он  с
презрением, от которого ей стало не по себе. - Раз я оплачиваю квартиру,
стало быть, у меня, как ты догадываешься, должен быть и ключ от нее,  не
так ли?
   - Это вовсе не значит, что ты можешь являться сюда без приглашения! -
Ее охватила нервная дрожь. Он был в ярости, и у Сапфиры не было  никаких
шансов выиграть в могущем возникнуть между ними споре, и все же  какойто
дьявол внутри так и подталкивал ее к ссоре.  -  Зачем  ты  пришел  сюда,
Тэйн? - гневно выпалила она.
   Ни один мускул не дрогнул на его лице, в то время как в глазах  чита-
лось предостережение.
   - Чтобы забрать тебя назад, на виллу Андромеда.
   - Что? Ты это всерьез?
   Его высокая фигура вдруг стала терять четкость очертаний и  воображе-
ние и явь слились воедино. В какой-то момент ей показалось, что он  при-
шел, чтобы вновь признать ее своей женой, своей любимой,  женщиной,  без
которой он не мыслит своей жизни... Затем  мираж  рассеялся,  и  по  его
грозному лицу Сапфира поняла, что все обстоит несколько иначе.
   - К моему большому сожалению, да, - горько усмехнулся  он.  -  Поверь
мне, я прошу тебя об этом не ради себя. Для  меня  последние  пять  дней
оказались самыми спокойными за все время, что ты в Греции.
   Его презрение было подобно пощечине, но Сапфира  держалась  достойно,
ничем не выдав своих чувств под жестоким взглядом Тэйна.
   - Тогда почему же ты хочешь нарушить свой покой?
   - Со Стефаносом произошел несчастный случай.
   Позднее она спрашивала себя, не было ли его жестокое заявление  заду-
мано как наказание для нее? Если так, то он должен  быть  очень  доволен
результатом, подобным разорвавшейся бомбе.
   - Боже мой! Что произошло? Где он? - В отчаянии она схватила  его  за
руку, чуть повыше локтя, не замечая всей иронии того, что повторяет  ти-
пичный для Тэйна жест. Из-за волнения она перестала контролировать  себя
и, вцепившись в его руку, попыталась добиться от него ответа. - Он жив?
   - Разумеется, жив. Он даже не слишком сильно ушибся.  -  Холодноватая
сдержанность его ответа не сразу успокоила Сапфиру, так как ей  пришлось
бороться с накатившей на нее головокружительной слабостью. -  Пару  дней
назад я распорядился установить в саду качели, - мрачно продолжал он.  -
Мне казалось, это както развлечет их. Вместо того чтобы, как им было ве-
лено, закрепить ремни, наш сын попробовал покачаться стоя, а  Спиридоула
в это время занималась Викторией. Ну и, как и следовало ожидать, он сва-
лился с качелей на землю.
   - У него нет сотрясения мозга? Он ничего себе не сломал? -  разволно-
валась Сапфира, схватившись за Тэйна, чтобы не упасть.
   - Перестань, Сапфи! - Впервые она уловила нотку сочувствия  в  низком
голосе Тэйна. Он осторожно снял с себя ее руки и сжал их в своих сильных
ладонях. - Успокойся и выслушай меня. Его намного больше испугало и рас-
строило то, что я могу наказать его за непослушание. Естественно, я  от-
вез его в больницу, чтобы сделать рентгеновский снимок.  Ничего  такого,
что не могло бы восстановиться за несколько дней само по себе, с ним  не
произошло, если не считать...
   - Если не считать чего? - в глубокой тревоге спросила она.
   Тэйн пожал плечами.
   - Если не считать того, что он хочет видеть свою мать. Он знает,  что
не может видеться с тобой каждый день, но отказывается понимать,  почему
ты не приходишь к нему, когда с ним приключилось несчастье.  Он  думает,
что его наказали за какой-то проступок, и постоянно твердит,  что  очень
жалеет об этом, и спрашивает, когда ты его простишь.
   - Я еду немедленно. - По ее лицу текли слезы. Смахнув их тыльной сто-
роной руки. Сапфира позволила Тэйну проводить ее вниз и усадить в  маши-
ну. Странно, что она не заметила ее знакомых очертаний,  стоя  несколько
минут назад во дворе дома. Хотя в тот момент она была  занята  тем,  как
повежливее отвергнуть домогания Майкла.
   Она позволила Тэйну усадить себя на переднее сиденье, рядом  с  води-
тельским местом, и вспомнила гневные филиппики Майкла против тирании  ее
мужа. В этом с ним нельзя не согласиться, с холодной отрешенностью поду-
мала Сапфира. Ее мозг терзала тревога за сына. Только где-то в отдельных
уголках ее сознания настойчиво звучали мотивы из прошлого: Тэйн, власте-
лин, повелитель, хозяин...
   Несколькими минутами позже, не успел Тэйн повернуть ключ в замке, как
Спиридоула распахнула передние двери.
   - Он сейчас спит. Оба они спят. - Ее широкая улыбка  была  адресована
Сапфире. - Теперь, когда вы здесь, с ним будет все хорошо, вот увидите!
   - Я должна подняться и увидеть его. - Не обращая внимания  на  добро-
душное ворчание Тэйна и одобрительный кивок Спиридоулы, Сапфира устреми-
лась наверх, перепрыгивая через две ступеньки, полная невыразимой трево-
ги и холодной решимости во что бы то ни стало увидеть сына,  обеспокоен-
ная, несмотря на заверения Тэйна, тем, что ее ожидает в детской.
   Оба малыша мирно спали в своих кроватках, разделенных столом, на  ко-
тором тускло светила ночная лампа.
   - О мой Стефанос, мой дорогой малыш! - пробормотала она, опускаясь на
колени рядом с мальчиком и ощупывая кончиками пальцев его прохладный ло-
бик, как бы пытаясь своими прикосновениями к его нежной  коже  успокоить
его и в то же время не разбудить. - Мамочка с тобой, мой родной.
   Она осторожно приподняла простыню и, увидев на нем легкую хлопчатобу-
мажную пижамку, с волнением стала разглядывать ничем не прикрытую  часть
тельца, пытаясь увидеть какую-нибудь ссадину, синяк или ушиб, но не наш-
ла ничего. Она колебалась, ей хотелось, как бы это ни  было  эгоистично,
разбудить его, почувствовать, как его ручки обвиваются вокруг ее шеи,  и
она все время убеждала себя, что ничего страшного с ним не произошло.




 


ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2]

Страница:  [1]