Венецианский купец - Шекспир Уильям - страница 3 - Bookorbita.com

Шейлок Когда он будет полностью оплачен. Как видно, вы достойный судия: Вы знаете закон; решенье ваше Прекрасно. Именем того закона, Которому вы служите опорой, Прошу - кончайте суд. Клянусь душою, Ничей язык меня разубедить Не в силах; я за вексель мой стою. Антонио От всей души я умоляю суд Произнести свой приговор. Порция Пусть так. Вот он: готовьте грудь его ножу. Шейлок Судья прекрасный! Юноша достойный! Порция И дух и текст закона совершенно Находятся в согласье с неустойкой, Которая здесь в векселе стоит. Шейлок Так, точно так, судья правдивый, мудрый! Насколько же ты старше, чем на вид! Порция Так обнажите грудь. Шейлок Да! Грудь его! Так в векселе стоит, судья почтенный, - Не так ли? Ближе к сердцу - так стоит там. Порция Да, так. А есть ли здесь весы, чтоб взвесить Фунт мяса? Шейлок Я принес их. Порция (Шейлоку) Хирурга на свой счет возьмите - раны Перевязать, иль изойдет он кровью. Шейлок А в векселе написано об этом? Порция Нет, не написано; но что ж такое? Из милосердья надо это сделать. Шейлок Ну, нет: об этом в векселе ни слова. Порция Купец, что вы имеете сказать? Антонио Не много: я готов, вооружен. Дай руку мне, Бассанио; прости И не скорби, что за тебя я гибну. Судьба ко мне добрее, чем обычно: Она ведь большей частью заставляет Несчастных пережить свое богатство И с тусклым взором и с челом в морщинах Влачить век нищеты. От этой пытки Медлительной избавлен я судьбой. Привет мой шлю жене твоей достойной. Ты расскажи ей о конце Антонио; Скажи, как я любил тебя; воздай Честь мертвому; когда ж рассказ окончишь, Пусть судит, был ли у Бассанио друг. И не жалей, что друга ты теряешь, Как не жалеет он, что платит долг: Ведь если жид поглубже нож запустит, Я заплачу всем сердцем за тебя. Бассанио Антонио! Я на женщине женат, Которая мне дорога, как жизнь; Но жизнь сама, жена моя, весь мир - Все не дороже мне, чем жизнь твоя. Я дьяволу бы этому все отдал, Принес все в жертву, чтоб тебя спасти. Порция Жена была б не очень благодарна, Услышав, чем вы жертвовать хотите. Грациано И я люблю жену, но был бы рад, Чтоб в небесах она уже могла Молить все силы неба о смягченье Жестокого жида! Нерисса Вот хорошо. Что за ее спиной вы так сказали: Не то б у вас тревожно стало в доме. Шейлок (в сторону) Вот браки христиан! Я дочь имею... О, лучше бы из племени Варравы Ей муж достался, чем христианин! - Мы тратим время. Приговор исполним. Порция Фунт мяса от купца по праву твой. Так суд решил, и так велит закон. Шейлок Судья премудрый! Порция И мясо можешь вырезать из груди; Так повелел закон, так суд решил. Шейлок Судья - мудрец! Вот приговор! Готовься! Порция Постой немного; есть еще кой-что. Твой вексель не дает ни капли крови; Слова точны и ясны в нем: фунт мяса. Бери ж свой долг, бери же свой фунт мяса; Но, вырезая, если ты прольешь Одну хоть каплю христианской крови, Твое добро и земли по закону К республике отходят. Грациано Судья достойный! - Жид, заметь! - О мудрый! Шейлок Таков закон? Порция Его ты можешь видеть. Ты хочешь правосудья? Будь уверен - Его получишь больше, чем желаешь. Грациано Мудрец! Что, жид? Заметь: судья ученый! Шейлок Так я согласен получить втройне, И пусть идет христианин! Бассанио Вот деньги. Порция Постойте! Жид хочет правосудья; не спешите, - Он должен получить лишь неустойку. Грациано О жид! Что за судья - достойный, мудрый! Порция Итак, готовься мясо вырезать, Но крови не пролей. Смотри, отрежь Не больше и не меньше ты, чем фунт: Хотя б превысил иль уменьшил вес На часть двадцатую двадцатой доли Ничтожнейшего скрупула, хотя бы На волосок ты отклонил иглу Твоих весов, - то смерть тебя постигнет, Имущество ж твое пойдет в казну. Грациано О новый Даниил! - Жид! - Даниил! - А, нехристь, ты теперь-таки попался! Порция Что медлит жид? Бери же неустойку! Шейлок Отдайте деньги мне, и я уйду. Бассанио Я приготовил их тебе - возьми. Порция Он пред судом от денег отказался. - По праву он получит неустойку. Грациано О Даниил! Да, новый Даниил! - Спасибо, жид, что подсказал мне слово. Шейлок Ужель не получу я капитала? Порция Получишь ты одну лишь неустойку, - Бери ее на собственный свой страх. Шейлок Так пусть же черт берет ее себе. Мне нечего здесь делать! Порция Жид, постой; Претензию к тебе имеет суд. В Венеции таков закон, что если Доказано, что чужестранец прямо Иль косвенно посмеет покуситься На жизнь кого-либо из здешних граждан, - Получит потерпевший половину Его имущества, причем другая Идет в казну республики, а жизнь Преступника от милосердья дожа Зависит: он один решает это. Вот ныне положение твое: Улики ясные нам подтверждают, Что посягал ты косвенно и прямо На жизнь ответчика и тем навлек Опасность на себя, как я сказал. Пади же ниц - и милости проси! Грациано Моли, чтоб сам повеситься ты мог; Хоть, раз в казну идет твое богатство, Тебе не хватит денег на веревку. Казна тебя повесит за свой счет. Дож Чтоб ты увидел наших чувств различье, Дарую жизнь тебе еще до просьбы, Имущество твое разделим мы Между Антонио и государством. Покайся - мы заменим это штрафом. Порция Да, что касается той половины, Которую получит государство; Другая же к Антонио отойдет. Шейлок Берите жизнь и все; прощать не надо. Берите вы мой дом, отняв опору, Чем он держался; жизнь мою берите, Отнявши все, чем только я живу. Порция Окажет ли ему Антонио милость? Грациано Веревку даром даст; а что же больше? Антонио Коль вы, светлейший дож и суд, решите Взять штраф взамен законной половины, С меня довольно, если он запишет Вторую половину на меня, - Чтоб после смерти Шейлока я отдал Ее тому, кто дочь его похитил. Еще: во-первых, чтоб за эту милость Немедленно он принял христианство; И, во-вторых, чтоб здесь, перед судом, Он тотчас завещал все, что имеет, По доброй воле дочери и зятю. Дож Быть по сему: иначе отменю я Прощение, что даровал ему. Порция Доволен ли ты этим, жид? Что скажешь? Шейлок Доволен. Порция Пусть писец составит акт. Шейлок Прошу вас, разрешите мне уйти; Мне худо. Документ ко мне пришлите, - Я подпишу. Дож Ступай, но все исполни. Грациано Двух крестных ты получить при крестинах; Будь я судьей, прибавил бы десяток; На виселицу бы тебя они, А не к святой купели проводили. Шейлок уходит. Дож (Порции) Прошу вас отобедать у меня. Порция Прошу прощенья, ваша светлость: должен Я в Падуе сегодня ж ночью быть, И мне пора уж отправляться в путь. Дож Жаль, что досуг не позволяет вам. - Антонио, наградите вы синьора; По-моему, вы перед ним в долгу. Дож со свитой уходят. Бассанио Синьор почтеннейший, меня и друга Избавили вы мудростью своей От страшного несчастья, и за это Те деньги, что жиду предназначались, Позвольте вам за славный труд вручить. Антонио И все ж в долгу остаться неоплатном, Любя вас и служа вам весь свой век. Порция Нет лучшей платы, чем большая радость; А я, освободив вас, очень рад И, значит, щедро плату получил Корыстнее я не был никогда! Прошу меня признать при новой встрече. Желаю счастья вам. Итак, прощайте. Бассанио Синьор мой, все ж настаивать я буду: На память что-нибудь от нас примите - Как дань любви, не плату. Я прошу вас Не отказать мне и простить меня. Порция Вы так настойчивы, что уступлю я. (К Антонио.) Перчатки я возьму у вас на память. (К Бассанио.) А вы мне дайте перстень в знак любви. Отдернули вы руку? Не хочу я Иного; если любите, отдайте. Бассанио Синьор... Мой перстень - это ведь безделка! Мне стыдно вам дарить такой пустяк. Порция Я не желаю ничего другого - Такая мне фантазия пришла. Бассанио Тут дело не в цене; вам подарю В Венеции я самый лучший перстень, Найдя его посредством объявленья. Но этот удержать позвольте мне. Порция Я вижу - вы щедры на обещанья! Сперва меня просить вы научили, Теперь же учите, - я вижу ясно, - Как надо попрошайкам отвечать. Бассанио Синьор, жена дала мне этот перстень, Взяв клятву, что не буду никогда Его дарить, терять иль продавать. Порция Предлог удобный - отказать в подарке. Коль не сошла с ума у вас жена, - Узнав, чем заслужил я этот перстень, Она на вас разгневаться не может, Что дали мне его. Что ж, будьте здравы. Порция и Нерисса уходят. Антонио Бассанио, отдай ему ты перстень. Его заслуги и любовь ко мне Должны жены твоей приказ превысить. Бассанио Беги, Грациано, догони его, Дай перстень; приведи его, коль сможешь, К Антонио в дом. Ступай же, торопись! Грациано уходит. Пойдем; отправимся и мы туда же. А завтра рано утром устремимся В Бельмонт с тобою мы. Идем, Антонио. Уходят. СЦЕНА 2 Там же. Улица. Входят Порция и Нерисса, все еще переодетые. Порция Спроси, где дом жида; дай акт ему - Пускай подпишет. Мы уедем в ночь И раньше, чем мужья, домой вернемся. Лоренцо будет рад бумаге этой. Входит Грациано. Грациано Ну вот, я и догнал вас! Синьор Бассанио после размышленья Вам перстень шлет и очень просит вас С ним отобедать! Порция Это невозможно. Но перстень с благодарностью приму, - Так и скажите. Кстати, укажите Дом Шейлока вы моему писцу. Грациано Исполню с радостью! Нерисса Синьор, два слова. (Тихо, Порции.) Удастся ль выманить у мужа перстень, Что клялся он хранить, я посмотрю. Порция (тихо, Нериссе) Ручаюсь я, что да. Вот будут клясться, Что перстни отдали они мужчинам! Но мы их уличим и переспорим. (Громко.) Спеши! Ты знаешь, где я буду ждать. Нерисса (к Грациано) Пойдем; вы мне укажете дорогу. Уходят. АКТ V СЦЕНА 1 Бельмонт. Аллея, ведущая к дому Порции. Входят Лоренцо и Джессика. Лоренцо Как ярок лунный свет... В такую ночь, Когда лобзал деревья нежный ветер, Не шелестя листвой, - в такую ночь Троил всходил на стены Трои, верно, Летя душой в стан греков, где Крессида Покоилась в ту ночь. Джессика В такую ночь Пугливо по росе ступала Фисба И, тень от льва увидев раньше льва, Бежала в ужасе... Лоренцо В такую ночь Дидона, с веткой ивы грустно стоя На берегу морском, манила друга Вернуться в Карфаген. Джессика В такую ночь Медея, верно, собирала травы Волшебные, чтоб молодость вернуть Эзону старому. Лоренцо В такую ночь, Покинув дом богатого жида, С беспутным другом Джессика бежала Из города в Бельмонт! Джессика В такую ночь Лоренцо юный клялся ей в любви И клятвами украл ее он душу; Все клятвы были ложь! Лоренцо В такую ночь Хорошенькая Джессика-малютка, Обидчица-шалунья, клеветала На милого, и он ее простил. Джессика Нашла б ночей я больше, если б мы Одни здесь были; но шаги я слышу. Входит Стефано. Лоренцо Кто так спешит сюда в молчанье ночи? Стефано Ваш друг! Лоренцо Друг? Что за друг? Как ваше имя, друг? Стефано Стефано! Я вам приношу известье, Что на рассвете госпожа моя В Бельмонте будет; у крестов она Сейчас коленопреклоненно молит О счастии в супружестве! Лоренцо Кто с ней? Стефано Святой монах с ней и служанка только. Прошу, скажите - наш синьор вернулся? Лоренцо Нет, и о нем не слышно ничего. Пойдем, однако, Джессика; с тобою Торжественную встречу как-нибудь Мы приготовим для хозяйки дома. Входит Ланчелот. Ланчелот Ола, ола, о-го-го! Ола-ола! Лоренцо Кто там зовет? Ланчелот Ола, ола! Не видали ли вы господина Лоренцо, господина Лоренцо? Лоренцо Перестань орать, малый, я здесь. Ланчелот Ола! Где, где? Лоренцо Здесь. Ланчелот Скажите ему, что от хозяина прибыл гонец; его почтовый рог набит добрыми вестями. Хозяин будет дома еще до утра. (Уходит.) Лоренцо Душа моя, пойдем; там ждать их будем. А, впрочем, для чего идти нам в замок? Стефано, друг, прошу вас, сообщите Домашним, что хозяйка их уж близко, И музыкантов позовите в сад. Стефано уходит. Как сладко дремлет лунный свет на горке! Дай сядем здесь, - пусть музыки звучанье Нам слух ласкает; тишине и ночи Подходит звук гармонии сладчайший. Сядь, Джессика. Взгляни, как небосвод Весь выложен кружками золотыми; И самый малый, если посмотреть, Поет в своем движенье, точно ангел, И вторит юнооким херувимам. Гармония подобная живет В бессмертных душах; но пока она Земною, грязной оболочкой праха Прикрыта грубо, мы ее не слышим. Входят музыканты. Сюда! Диану разбудите гимном. Хозяйки вашей слух плените сладко И привлеките музыкой ее. Музыка. Джессика От сладкой музыки всегда мне грустно. Лоренцо Причина та, что слушает душа. Заметь: степные дикие стада Иль необъезженных коней табун Безумно скачут, и ревут, и ржут, Когда в них кровь горячая играет; Но стоит им случайно звук трубы Или иную музыку услышать, Как тотчас же они насторожатся; Их дикий взор становится спокойней Под кроткой властью музыки. Поэты Нам говорят, что музыкой Орфей Деревья, скалы, реки чаровал. Все, что бесчувственно, сурово, бурно, - Всегда, на миг хоть. музыка смягчает; Тот, у кого нет музыки в душе, Кого не тронут сладкие созвучья, Способен на грабеж, измену, хитрость; Темны, как ночь, души его движенья И чувства все угрюмы, как Эреб: Не верь такому. - Слушай эту песню. Входят Порция и Нерисса - в отдалении. Порция Ты видишь? В зале свет, горит огонь. Как далеко свеча бросает луч! Так добрые дела блестят в злом миро. Нерисса При лунном свете не видна свеча. Порция Так меркнет слава меньшая пред высшей. Наместник ведь сияет, как король, Пока король в отсутствии; а после Его величье тонет, точно в море Ручей ничтожный. - Музыка! Ты слышишь? Нерисса Синьора, это ваш оркестр домашний. Порция Все хорошо, когда бывает кстати; Мне звуки слаще кажутся, чем днем. Нерисса Молчанье придает им эту прелесть. Порция Крик ворона и жаворонка пенье Равны, коль им внимают равнодушно. И соловей, - когда б запел он днем, Когда гогочет каждый гусь, - считался б Не лучшим музыкантом, чем щегленок. Как многое от времени зависит В оценке правильной и в совершенстве! - Довольно! Спит луна с Эндимионом; Не хочет просыпаться! Музыка прекращается. Лоренцо Это голос Синьоры Порции - иль я ошибся? Порция Меня узнал он, как слепой - кукушку, По голосу дурному. Лоренцо О синьора, Добро пожаловать! Порция Мы за мужей Молились, и надеюсь, что успешно. Они вернулись? Лоренцо Нет еще, синьора; Но был сейчас от них гонец с известьем, Что едут оба! Порция Так ступай, Нерисса, И слуг предупреди, чтобы молчали О том, что отлучались мы из дома. И вы, Лоренцо; Джессика, и вы. Звуки труб. Лоренцо Супруг ваш близко: слышу я, трубят. Не бойтесь, не болтливы мы, синьора. Порция Какая ночь! Как будто день больной; Немногим лишь бледнее. Это день Такой, как день, когда сокрылось солнце. Входят Бассанио, Антонио, Грациано и свита. Бассанио У вас бы день был, как у антиподов, Являйся вы в часы, когда нет солнца. Порция Пусть я сияю, - только бы не жгла; Ведь плохо на жене обжечься мужу, - Я этого Бассанио не желаю. А, впрочем, это все как бог захочет!.. Синьор, добро пожаловать в ваш дом. Бассанио Благодарю, синьора. Встретьте лаской И друга моего: вот мой Антонио, Кому так бесконечно я обязан. Порция Да, вы ему обязаны во всем: Ведь он за вас немалым обязался! Антонио Со мною расквитался он вполне. Порция Синьор, вы гость желанный в нашем доме; Но это вам докажут не слова, - Так сокращу словесную любезность. Грациано (Нериссе) Клянусь луной, что ты несправедлива; Поверь, его я дал писцу судьи. Да пусть он стал бы евнухом, по мне, Раз ты так это к сердцу принимаешь. Порция Ото! Уже и ссора? В чем же дело? Грациано В колечке золотом, в пустой безделке, Что подарила мне она; с девизом - Точь-в-точь стишок на черенке ножа: "Люби меня, со мной не расставайся". Нерисса Что говоришь ты про девиз и цену? Ты поклялся, когда ты перстень брал, Что будет он с тобой до самой смерти И что с тобой его положат в гроб. Берег бы ты его из уваженья Хоть не ко мне, так к этим громким клятвам! Писцу судьи? Нет, нет! Бог мне судья: Писец твой век останется безусым! Грациано Усатым будет, если доживет. Нерисса Да, если женщина мужчиной станет! Грациано Клянусь рукой, я дал его юнцу, Мальчишке, малышу, который ростом Не выше был тебя: писцу судьи. Он выклянчил его за труд в награду; Ну, духу не хватило отказать. Порция Вас можно упрекнуть, - скажу вам прямо, - Что с первым даром молодой жены Расстались так легко. Надет он с клятвой И этим с вашей верностью был скован. Я тоже перстень мужу подарила; Он клятву дал не расставаться с ним. Вот он, и я готова клятву дать: Он с пальца никогда его не снимет За все богатства мира. Нет, Грациано, Жену вы слишком больно огорчили. Будь так со мной, с ума бы я сошла. Бассанио (в сторону) Мне лучше б руку левую отсечь И клятву дать, что с ней утратил перстень. Грациано Синьор Бассанио тоже отдал перстень Судье, который попросил его И заслужил, поистине! А мальчик, Его писец, за труд просил мое. Тот и другой не пожелали взять Иное что-нибудь: просили только Два этих перстня. Порция Что ж это за перстень Вы отдали ему? Не мой, надеюсь? Бассанио Когда б к вине я мог прибавить ложь, Я б отрицал; но видите - на пальце Нет перстня вашего: я с ним расстался. Порция Так с верностью рассталось ваше сердце! Свидетель бог: не стану вам женой, Пока я перстня не увижу! Нерисса Да! И я, пока я перстня не увижу! Бассанио Знай ты, мой друг, кому я отдал перстень, Знай ты, из-за кого я отдал перстень. Пойми лишь ты, за что я отдал перстень, И как я неохотно отдал перстень, Когда принять хотели только перстень, - Смягчила б ты свое негодованье. Порция Знай вы, как драгоценен этот перстень, Знай цену той, что отдала вам перстень, Знай честь, что вам хранить велела перстень. Вы б никогда не отдали тот перстень; И кто ж бы был настолько неразумен, - Когда бы вы отстаивали перстень С горячностью, - кто был бы так нескромен, Чтоб требовать то, что другим святыня? Нерисса подсказала, что мне думать: Хоть умереть - у женщины мой перстень. Бассанио Нет, не у женщины. Клянусь вам честью, Клянусь душой, у доктора мой перстень, - Достойный доктор денег не хотел, Просил он перстень; отказал сперва я И дал ему уйти б большой досаде - Ему, что другу моему спас жизнь! Что мне сказать, прекрасная супруга? Я принужден был вслед за ним послать; Меня терзали стыд и долг приличья: Мне честь пятнать себя не позволяла Неблагодарностью. Простите ж мне; Священными светилами ночными Клянусь: будь вы со мной, меня б вы сами Просили доктору отдать тот перстень. Порция Не допускайте доктора вы к дому, Раз у него любимый перстень мой, Что из любви ко мне клялись хранить вы. Я щедростью хочу сравняться с вами: Ни в чем не будет доктору отказа, В моей любви и в брачном вашем ложе. Я с ним сойдусь, уверена я в этом. Не отлучайтесь на ночь, стерегите Меня, как Аргус; чуть одна останусь, - Клянусь я честью (честь еще моя), Что доктора возьму к себе в кровать. Нерисса А я - писца; так сами посудите - Как без надзора оставлять меня? Грациано Ну ладно, пусть он мне не попадется, - Не то пропасть перу его придется. Антонио К несчастью, я причина этой распри. Порция Не огорчайтесь; все ж вы нам желанны. Бассанио Прости мне, Порция, мой грех невольный, В присутствии друзей клянусь тебе Твоими же прекрасными глазами, Где вижу сам себя... Порция Заметьте это! В моих глазах себя вдвойне он видит - По разу в каждом... Двойственной душой Клянись: доверья это стоит! Бассанио Слушай, Прости мой грех, и я клянусь душой, Что больше ввек я клятвы не нарушу. Антонио Я тело заложил свое для счастья Его; когда б не получивший перстень, Оно погибло б; а теперь я душу Отдам в залог того, что ваш супруг Уж не нарушит верности обетов. Порция Вы за него порукой. Так отдайте Ему; пусть лучше бережет, чем первый. (Отдает Антонио перстень.) Антонио (передавая перстень Бассанио) Возьми, Бассанио; клянись хранить. Бассанио Мой бог! Тот самый, что судье я отдал! Порция Он отдал мне его; прости, Бассанио. За это я спала с ним этой ночью. Нерисса И ты прости, мой милый Грациано: Писец судьи, мальчишка недорослый, Вчера со мной за этот перстень спал. Грациано Да разве же дороги чинят летом, Когда они в порядке? Что за черт! Не заслужив рога, уж мы их носим. Порция Оставьте грубость. Вы удивлены? Вот вам письмо, прочтите на досуге. Из Падуи оно к вам, от Белларио: Вы из него узнаете, что доктор Был Порция, писец же был Нерисса. Лоренцо подтвердит, что мы за вами Уехали и только что вернулись. Я в доме не была еще. Антонио, Я припасла для вас такие вести, Каких не ждете вы. Письмо прочтите; Стоит в нем, что три ваши корабля С богатым грузом возвратились в гавань. Не стану говорить, как странный случай Мне в руки дал письмо. Антонио Я онемел! Бассанио Ты доктором была - и не узнал я? Грациано Так ты писец, что мне рога наставил? Нерисса Да; но писец тебе их не наставит, Пока мужчиною не станет он. Бассанио Прелестный доктор, ложе мы разделим; А без меня ты спи с моей женой. Антонио Синьора милая, вы жизнь мне дали И средства к ней; за верное здесь пишут: Суда мои пришли. Порция Ну, что, Лоренцо? Писец мой кое-чем и вас утешит. Нерисса Да, и за это платы не возьму. Вот я вам с вашей Джессикой вручаю Формальный акт, которым жид богатый Вам отказал богатства все свои. Лоренцо Красавицы, небесной манной вы Осыпали голодных. Порция Скоро утро; А, верно, вы подробно знать хотите, Как все случилось. Так пойдемте в дом; Там можете подвергнуть нас допросу, И мы ответим честно вам на все. Грациано Ну, так вопрос мой первый, на который Нерисса даст ответ мне под присягой: Желает ли она до завтра ждать, Или пойти на два часа в кровать? Я ж предпочел бы утру мрак ночной, Чтоб дольше мой писец лежал со мной. Всю жизнь бояться буду одного: Не потерять бы перстня твоего! Уходят. Перевод: Т.Щепкина-Куперник ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "ВЕНЕЦИАНСКОГО КУПЦА" Пьеса эта до фолио 1623 года была отдельно издана дважды: в первый раз - в 1600 году под заглавием "Превосходнейшая история о венецианском купце. С чрезвычайной жестокостью еврея Шейлока по отношению к сказанному купцу, у которого он хотел вырезать ровно фунт мяса; и с получением руки Порции посредством выбора из трех ларцов. Как она неоднократно исполнялась лорда-камергера слугами. Написана Уильямом Шекспиром"; во второй раз в 1619 году, под тем же заглавием, но без указания на постановку. Разница между этими двумя изданиями и между ними и текстом в фолио 1623 года очень невелика. Пьеса содержит несколько намеков на сенсационный процесс придворного врача, португальского еврея Родриго Лопеса (который был казнен 7 июня 1594 г.), и Антонио Переса, претендента на португальский престол, жившего в Лондоне, - обвиненных в попытке отравить королеву Елизавету. Самый яркий из этих намеков содержится в сцене IV, 1: "Твой гнусный дух жил в волке, повешенном за то, что грыз людей (по-латыни волк - lupus, откуда происходит испано-португальская фамилия Лопес). С другой стороны, в двух письмах к Роберту Сесилю, лорду Берли, канцлеру Елизаветы, от 27 октября и 10 ноября 1596 года Френсис Девисон насмешливо называет общего их врага Эссекса "святым Гоббо", что предполагает знакомство с "Венецианским купцом", вероятно, незадолго перед, тем представленным. Эти обстоятельства, а также значительная зрелость языка и версификации комедии делают наиболее вероятным возникновение ее ранней осенью 1596 года. Историю о жестоком заимодавце, пытавшемся вырезать, согласно условиям векселя, фунт мяса у неисправного должника, в соединения с необычным сватовством юноши, ради которого этот купец занял деньги, рассказывается в целом ряде средневековых произведений. Прямым источником послужила Шекспиру новелла (день IV, новелла 1) из сборника "Овечья голова" Джованни Фьорентино, составленного около 1378 года, хотя напечатанного впервые лишь в 1558 году. Именно из всех дошедших до нас версий сказания только в этой содержится на звание Бельмонте и мотив кольца, отданного в награду искусному адвокату. Хотя сборник Джованни Фьорентино был переведен на англий ский язык только в XVIII веке, вполне допустимо, что уже во времена Шекспира существовал более старый перевод его, который он мог прочесть в рукописи. В новелле рассказывается, что молодой венецианец Джаннетто, воспитанник купца Ансальдо, путешествуя, познакомился в Бельмовте с прекрасной и богатой молодой вдовой, поставившей всем искателям ее руки условие - овладеть ею в первое же любовное свидание; в противном случае претендент должен отдать ей все свое состояние. Хитрость алчной вдовы заключается в том, что она дает выпить влюбленному снотворный напиток. Ансальдо дважды снаряжает Джаннетто в путь, и тот дважды терпит неудачу. Он хочет попытать счастья в третий раз, и добрый Ансальдо, уже совсем разоренный им, занимает для этой цели десять тысяч дукатов у еврея ростовщика на тех же самых условиях, как в пьеее Шекспира. Однако на этот раз служанка вдовы, тронутая красотой и достоинством Джаннетто, предупреждает его о напитке. Джаннетто незаметно выливает его и достигает своей цели. Но, среди радостей любви он забывает о сроке векселя и вспоминает об этом слитком поздно. Он все же устремляется в Венецию, так как Ансальдо, прощаясь с ним, сказал, что единственное его желание в случае неудачи Джаннетто - увидеть его перед смертью. Жена следует за ним и, переодевшись адвокатом, выступает на суде. Все происходит так, как у Шекспира, за исключением того, что ростовщик не подвергается никакой каре. После этого мнимый адвокат выпрашивает у Джаннетто кольцо, подаренное ему женой, и когда Джаннетто, привезя с собой Ансальдо, снова встречается с женой в Бельмонте, она обвиняет его в неверности, но затем раскрывает секрет. В заключение Аисальдо женится па служанке, которой Джаннетто обязан своим счастьем. Шекспир кое-что изменил в этой фабуле и довольно многое добавил от себя. Прежде всего он заменил мотив сонного напитка мотивом трех ларцов, который он заимствовал из совершенно другой истории, рассказанной в латинском сборнике новелл "Римские деяния", возникшем в XIII веке и изданном в английском переводе в 1577 году. Но, по-видимому. Шекспир уже нашел соединение мотива ларцов с историей жестокого ростовщика в недошедшей до нас пьесе "Еврей", ставившейся, по показанию Госсона ("Школа обманов", 1579), в театре Бык. Однако, принимая во внимание свидетельство пуританина Гоосена, который хвалит эту пьесу за то, что она "не оскорбляет никакими непристойностями ни зрения, ни слуха чистых душою зрителей", можно сказать, что пьеса эта, при всей возможной сюжетной близости ее к "Венецианскому купцу", по своему характеру имела с ним мало общего. Едва ли также повлияла на него другая, тоже не сохранившаяся пьеса - "Венецианский еврей" Деккера (дата неизвестна). Скорее можно говорить о влиянии на Шекспира пьесы Марло "Мальтийский еврей" (1588), откуда он взял краски для обрисовки характера Шейлока и мотив любви дочери жестокого еврея к христианину (Джессика-Лоренцо), не считая нескольких прямо заимствованных выражений. Опуская более мелкие подробности, отметим важнейшие добавочные черты, введенные Шекспиром в его пьесу. Они относятся не столько к ее сюжету в собственном смысле слова, сколько к построению характеров и через это - к идейному содержанию комедии. Это мотивировка (совершенно отсутствующая в новелле) ненависти Шейлока к Антото; культ дружбы, соединяющий Антонио с Бассанио (вместо полуродственных отношений между ними), делающий отношения между ними более трогательными; знаменитый монолог Шейлока о праве еврея быть человеком (III, 1); благородный характер Порции и влюбленность ее в Бассанио; речь ее о "милости" на суде; широкий показ ее женихов и различного их поведения во время предложенного им испытания; развитие образа Нериссы (служанка из новеллы) и заключительный брак ее с Грациано, а не с Антонио (Ансальдо), что безусловно поднимает последнего; шутливо-лирическая сцена в пятом акте, полная философского смысла; наконец, веселые интермедии с Ланчелотом Гоббо и его отцом. Всего этого более чем достаточно для признания глубокой оригинальности пьесы, являющейся одним из шедевров Шекспира. Своеобразие этой комедии заключается прежде всего в особенном полусказочном-полуновеллистическом тоне, который ее пронизывает. Мало можно найти комедий Шекспира, где неправдоподобие и подчеркнутая условность положений, характеров, всего сюжета были бы так заметны. Несостоятельность аргументов Порции-адвоката давно уже была отмечена юристами. Не нужно быть особенно ученым законоведом, чтобы признать, что в любую эпоху и в любой стране закон не мог не разрешать заимодавцу взять меньше, чем то, на что он, согласно договору, имел право, и что кровь должна считаться частью тела, поскольку она неотделима от него, подобно тому как вместе с яблоком покупается и его кожура, а вместе с комнатой сдается и содержащийся в ней или притекающий в нее воздух. Невероятно также, чтобы наивная загадка с тремя ларцами не была разгадана давно уже до Бассанио одним из предшествовавших ему женихов Порции или чтобы Порция не нашла способа намекнуть полюбившемуся ей Бассанио, на какой из ларцов ему следует указать. Почему Антонио с первого появления его в пьесе все время томит какая-то непонятная грусть? Почему друзья Антонио, так ему преданные (см. сцену суда), не пришли ему заблаговременно на помощь, одолжив необходимую сумму? Как мог Бассанио забыть о сроке векселя, подписанного лучшим его другом Антонио на таких страшных условиях, чтобы достать для него. Бассанио, деньги, составившие счастье всей его жизни? Не приводя других примеров такого рода, отметим лишь, что все эти условности и натяжки придают пьесе, несмотря на чувственный оттенок ее и материальную яркость и пластичность образов, какой-то фантастический, иллюзорный оттенок, делающий ее слегка похожей на типичные пьесы-сказки Шекспира, как "Сон в летнюю ночь" или "Буря". Не без основания поэтому в своей постановке "Венецианского купца" (в началу XX в.) немецкий режиссер Макс Рейнгардт трактовал его как мимо летную интригу, легкую игру мыслей на фоне происходящего в Венеции карнавала (см. сцену - II, 4). Другой особенностью, также придающей пьесе большое своеобразие, является богатство ее идейного содержания и многогранность, доходящая почти до противоречивости, ее ведущих характеров. Две темы, как будто бы не имеющие между собой ничего общего, выделяющиеся среди множества мыслей и тенденций комедии, это - тема отношения человека к имуществу, собственности, и тема дружбы как одного из главных устоев светлой, гармонической жизни - именно дружбы, соединяющей благородные натуры независимо от их пола, а не любви между мужчиной и женщиной, которой в пьесе, собственно говоря, и нет; ибо чувство, соединяющее Бассанио и Порцию или Лоренцо и Джессику, менее всего можно назвать страстью: это просто склонность, влечение, имеющее целью наслаждение и счастливую дружную жизнь. Первая тема выразительное всего представлена сюжетной линией Шейлока и Антонио, о которой мы подробнее скажем ниже. Но она появляется, хотя и слабее, и в других частях пьесы. Мы не находим в ней ни малейшего намека на презрение к земным благам, на пренебрежение к богатству. Антонио при всей его щедрости производит торговые операции, относясь к ним как к делу естественному и вполне благородному. Бассанио откровенно стремится к женитьбе на богатой наследнице. Да и Порция, умелая и разумная хозяйка, отнюдь не равнодушна к своему достоянию. Джессика, убегая из отцовского дома с Лоренцо, не забывает захватить с собой фамильные драгоценности. Но для всех них деньги - лишь средство, обеспечивающее им светлую и привольную жизнь, а не самоцель, как для Шейлока, влюбленного в деньги, одержимого жаждой накопления и способного пойти на все ради преумножения своею капитала. Вторая тема, тема дружбы, занимает в пьесе не менее видное место. Культ дружбы, столь типичный для культуры и литературы Возрождения, можно рассматривать как естественный, закономерный ответ гуманистов на безудержную и беспощадную погоню за наживой, все более охватывающую активные элементы общества в век зарождения первоначального капиталистического накопления. Лозунгу "человек человеку - волк" гуманизм противопоставил лозунг человечности, милосердия, дружбы. Как дополнение и корректив ко все более утверждающейся в национальных монархиях XVI века идее "легальности", железной и бездушной, не признающей никаких исключений "законности", выдвигается доктрина милосердия ("милости", к которой призывает в сцене суда адвокат-Порция) как необходимого корректива, без которого нет в жизни человека красоты и радости, без которого, - как в случае Антонио - Шейлок, - по выражению юристов, summumjus (высшее право) становится summainjuria (высшею несправедливостью). Одной из форм этого светлого альтруизма, украшающего и обогащающего человеческую жизнь, и является идея дружбы, занимающая также огромное место в творчестве Шекспира (его сонеты, дружба Валентина и Протея в "Двух веронцах", где дружба выдерживает состязание с любовью; дружба Гамлета с Горацио, дружба Селии с Розалиндой в "Как вам это понравится" или Ромео с Меркуцио). Такова же дружба Бассанио и Антонио, который готов отдать своему молодому другу все, что ему принадлежит, и даже то, чего у него нет. И эта тема дружбы в данной комедии глубоко связана с мечтой о более прекрасной жизни, в которой деньги должны служить человеку, не делая его рабом. Вот в чем заключается связь двух тем, образующая сложное идейное единство этой чудеснейшей пьесы. Два мира противопоставлены здесь друг другу. Один - мир радости, красоты, великодушия, дружбы; ею составляют Антонио с группой его друзей, Порция, Нерисса, в известной мере Джессика. Другой - мир хищничества, скаредности и злобы; его составляют Шейлок, Тубал и их присные, которые не показаны в пьесе, но ощущаются как ее фон. Если в предыдущих комедиях возможно было примирение, превращение злых в добрых (Протей), то здесь это исключено. Между двумя мирами идет война не на жизнь, а на смерть. Трудно сказать, которая из двух сторон начинает нападение, которая из них более агрессивна: обе они одинаково, еще до начала действия, презирают и ненавидят друг друга. Лица первой группы смотрят на жизнь с доверием, они ощущают ее красоту, их душа открыта всему радостному, прекрасному, благородному. Таков прежде всего сам Антонио, который из природного великодушия одалживает деньги, никогда не беря за это процентов, который исповедует настоящий культ дружбы. Таковы же и все другие члены этого кружка, друзья Антоний. Напротив, Шейлок и ему подобные не знают ничего, кроме сухого расчета и корысти. Им недоступны жалость, душевная щедрость, милосердие. Это хорошо показано в четвертом акте пьесы, в сцене суда, когда Порция в своей замечательной речи о "милости" тщетно призывает Шейлока проявить по отношению к Антонио великодушие. Разница между этими двумя душевными складами очень тонко обозначена Шекспиром одним поэтическим образом. В пятом акте, этом своеобразном музыкальном финале к сказочному действию, говоря о "небесной музыке", о "гармонии небесных сфер", которая в эту дивную ночь слышится ему и его возлюбленной, Лоренцо отмечает свойство музыки очаровывать и смягчать человеческие сердца. Он прибавляет: "Тот, у кого нет музыки в душе, Кого не тронут сладкие созвучья, Способен на грабеж, измену, хитрость; Темны, как ночь, души его движенья И чувства все угрюмы, как Эреб". Такая угрюмая, темная душа - у Шейлока, который не ощущает и не может создать себе гармонию жизни, который не носит в своей душе музыки. Многие западные критики пытаются изобразить столкновение между Антонио и Шейлоком как противопоставление идеалов христиан-европейцев идеалам еврейства. По их мнению, Шекспир хотел разоблачить в "Венецианском купце" порочность евреев и написал, таким образом, антисемитскую пьесу. Это, конечно, есть грубейшее искажение замысла пьесы. В целом ряде своих пьес Шекспир проводит идею равенства людей всех рас, наций, вероисповеданий, всех общественных положений. Но почему же в таком случае он сделал Шейлока евреем? Прежде всего, эту черту Шекспир придумал не сам, а заимствовал из итальянской новеллы, послужившей ему источником. Он воспроизвел ее потому, что она соответствовала действительности. В XVI веке евреи, жившие в разных странах Западной Европы, не имея доступа к очень многим, и притом наиболее выгодным и почетным профессиям, усиленно занимались торговлей и ростовщичеством. Но самое существенное - как именно и насколько разносторонне обрисовал своего Шейлока Шекспир, ибо он дал чрезвычайно многогранный образ его. Вспомним замечание Пушкина в его высказывании о разносторонности характеров Шекспира: "Шейлок скуп, сметлив, мстителен, чадолюбив, остроумен". Чтобы проникнуть лучше в подлинные намерения Шекспира, необходимо учесть, каково было положение евреев в Англии времен Шекспира и каков был господствующий взгляд на них в общественном мнении и художественной литературе эпохи. С конца XIII века до времен Кромвеля (середина XVII в.) верующие евреи были лишены права жительства в Англии. Евреи, встречавшиеся во времена королевы Елизаветы в Лондоне, - по большей части иностранные подданные, вроде упомянутого выше врача Лопеса, - были редкими исключениями. За все указанные три с половиной столетия в Англии крепко держался религиозный и расовый предрассудок, и среди населения ходило немало рассказов, компрометирующих евреев. Особенно распространены они были в XVI веке, когда в связи с ростом национального сознания и патриотических чувств как искаженная форма их стал усиливаться шовинизм - нелюбовь ко всему иностранному, насмешки над ним и т. п. Эти настроения проявились и в драме того времени, в частности и у Шекспира, но у него в шутливой и весьма безобидной форме (см., например, подтрунивание над замашками и слабостями представителей разных национальностей в "Комедии ошибок", "Виндзорских насмешницах", разбираемой комедии или выпады против французских и итальянских мод в "Ромео и Джульетте"). Но особенно остры были во времена Шекспира нападки на евреев. Госсон в своей "Школе обманов" (1579) упоминает какую-то пьесу о еврее ростовщике, шедшую в одном из лондонских театров. Модный романист эпохи Энтони Мендей обработал в 1580 году в виде романа историю о жестоком ростовщике и похищении его дочери. Существовала баллада (неизвестно, возникла ли она до пьесы Шекспира, или после нее) о еврее Герунтии и бессердечных условиях полученного им векселя, а в своем "Руководстве красноречия" (1596) Александр Сильвен посвящает одну из глав истории еврея, требовавшего от одного христианина в уплату долга фунт мяса. Известен, наконец, успех, каким пользовалась упомянутая уже выше, возникшая лет за десять до "Венецианского купца" трагедия Марло "Мальтийский еврей", где выводится богатый еврейский банкир, который совершает ужасающие предательства и жестокости вплоть до отравления родной дочери, лишь бы отомстить христианам, посягающим на его деньги. Гуманист Джордано Бруно, побывавший в Англии в 1584 году, рассказывал потом, что в Лондоне ни один еврей, проходя по улице, не был гарантирован от худших оскорблений и издевательств. Среди этого потока злобы и ненависти редкими исключениями были такие проявления гуманности и благожелательности, как анонимная пьеса (изд. в 1584 г.) "Три лондонские дамы", где был выведен поражающий своим душевным благородством еврей. Другим примером такого отношения к евреям, но скрытого, требующего комментария, является пьеса Шекспира. Лучшим свидетельством истинного отношения Шекспира к злостным проявлениям грубого шовинизма является пьеса, коллективно написанная (вероятно, около 1600 г.) пятью авторами и в том числе. как теперь полагает большинство критиков. Шекспиром, - "Сэр Томас Мор". В той части пьесы, которая приписывается Шекспиру, есть и сцена, изображающая бунт лондонских горожан, охваченных таким зоологическим, хищническим национализмом и собирающихся разграбить товары иностранных приезжих купцов. Томас Мор, который был в ту пору лорд-мэром Лондона, выходит навстречу своим мятежным землякам и предлагает им представить себе, что бы они почувствовали, если бы они сами были на чужбине и их имущество подверглось бы опасности такого же расхищения. Вот истинное лицо Шекспира, сторонника человечности, справедливости, морального равенства всех людей, - и эти же черты, как мы покажем далее, наличествуют и в "Венецианском купце". Еще Гейне в своей замечательной книге "Женщины и девушки Шекспира" (глава "Джессика") заметил, что "о различии религии в этой пьесе нет и речи, нет малейшего намека", как нет намека и на этнические особенности, которые автору, будь он во власти "расового предрассудка", было бы соответственно постараться изобразить в смешном или отталкивающем виде. Нигде во всей пьесе нет ни слова о каких либо страшных суевериях и мрачных религиозных обрядах, якобы свойственных иудаизму, или о превосходстве христианской веры над иудейской. Насквозь фальшивой и грубо искажающей Шекспира следует считать тенденцию английских актеров XVII и XVIII веков, применяя соответствующую мимику, интонации, жестикуляцию, делать образ Шейлока уродливым, мерзким и часто даже комическим. Текст не дает для зтого ни малейшего основания дело в том, что Шекспир строго различает в Шейлоке. с одной стороны, хищного ростовщика, с другой стороны - еврея как человека, имеющего такое же право на существование, как и окружающие его венецианцы. Сильнее всего это подчеркнуто Шекспиром в знаменитом монологе Шейлока (III, 1), в котором доказывается тождественность природы всех людей независимо от их религии и этнической принадлежности, с помощью аргументов физического тождества их строения, которые не раз повторяются у Шекспира (например, в пьесе "Конец делу венец" - слова короля к графу Бертраму; II, 3). Тот, кто прочел его один раз, никогда не забудет этих страстных, потрясающих в своей справедливости восклицаний Шейлока: "Он меня опозорил... насмехался над моими убытками, издевался над моими барышами, поносил мой народ... А какая у него для этого была причина? То, что я еврей. Да разве у еврея нет глаз? Разве у еврея нет рук, органов, членов тела, чувств, привязанностей, страстей?.. Если нас уколоть, разве у нас не идет кровь?.. Если нас отравить, разве мы не умираем? А если нас оскорбляют, разве мы не должны мстить?" Зритель на одно мгновение забывает весь ход пьесы, характер Шейлока, его жестокость и весь проникается сочувствием к нему как к человеку, к его угнетенному человеческому достоинству. Некоторые критики справедливо называют этот монолог лучшей защитой равноправия евреев, какую только можно найти в мировой литературе. Но это не мешает Шекспиру сурово осуждать кровопийцу Шейлока и клеймить его ростовщическую деятельность и мстительность. Эта широта и сложность подхода Шекспира к образу Шейлока проявились, между прочим, и в сложности его характера. Осуждение власти денег и золота выражено в пьесе не только в связи с действиями Шейлока. Та же самая мысль повторена, в более общей и скрытой форме, в сцене выбора ларца (III, 2). Бассанио отвергает золотой ларец, называя золото "личиной правды", которая прикрывает всякое уродство и порок. Он презрительно отталкивает и серебро второго ларца, которое он называет "тусклым, пошлым посредником между людьми". Им обоим он предпочитает "прямой" и "честный" свинец - и действительно, в свинцовом ларце он находит портрет Порции и свое счастье. И крайне примечательно для идейного единства пьесы то, что в этой сцене Бассанио от темы золота так естественно переходит к теме правды, которая есть основа мира гармонии, грезящейся всем чистым и светлым душам, и которая искажается, уничтожается золотом. Но дело сводится не только к наличию в злодее и хищнике человека. Надо посмотреть, как этот хищник возникает в человеке и как Шекспир понимает соотношение ростовщической профессии с окружающей средой, Надо посмотреть также, как рисует он связь между жестокими навыками Шейлока и самыми естественными человеческими началами в его душе. Шекспир изображает Шейлока не только как нарост на теле Венеции, не только как бич ее, но и как продукт и жертву ее уклада, самого ее строя. Шекспир хорошо знал, что Венеция его времени была образцом торговой республики, все благосостояние и политическая сила которой покоились на той "коммерческой честности", которая составляла и основу английского пуританства, уже медленно подбиравшегося в ту пору к политическому господству. Ведь если нарушить хоть один раз условия векселя, законные права заимодавца, этим будет создан опасный прецедент, Венеция сразу потеряет свой внешний кредит, свою основу и мощь! Вот почему в сцене суда ни все сенаторы, ни сам дож, как им ни хотелось бы спасти Антонио, не решаются вмешаться и нарушить "священную" букву закона, так для них важную. И Шейлок этим пользуется. Поскольку он лишен положения в обществе, титулов, даже равноправия, ему не остается ничего другого. "Отнимая у меня имущество, вы отнимаете у меня жизнь!" - восклицает он в сцене суда. И эти слова, так потрясающе звучавшие в исполнении Кина (1814), положившего начало новой, трагической трактовке этой роди, служат ключом к пониманию всей сущности конфликта между торговой венецианской знатью и страшным, несчастным евреем. Пушкин указал на сложность характера Шейлока. Но им указаны еще не все положительные или, скажем, достойные человека черты его характера. Надо вспомнить не только его чадолюбие, но и былую верную и трогательную любовь к покойной жене. Ее кольцо, которое Джессика захватила с собой и потом променяла на приглянувшуюся ей обезьянку, дорого Шейлоку не только как денежная ценность (вспомним его восклицания: "Восемьдесят дукатов!..", "Две тысячи дукатов!.." III, 1), но и как память жены. Деньги, вообще говоря, для него не самое главное: дочь дороже ему, - до той минуты по крайней мере, пока она не бежала от него, а, может быть, даже, несмотря на его проклятья, и после того. Еще дороже, пожалуй, честь, хотя иногда она облекается в страшную форму: иногда это внешнее достоинство, внутренняя гордость, с какой он держит себя с венецианцами, иногда неутолимая, ни перед чем не останавливающаяся месть. И хотя в объяснении причин его ненависти к Антонио (1, 3) и звучит несколько разных мотивов, главным из них выделяются все же оскорбления, которыми Антонио осыпает его и которых честь Шейлока не может перенести. Шейлок говорит в лицо своим противникам горькие истины, выраженные Шекспиром в такой прозрачной и убедительной форме, что сам поэт не мог не чувствовать их правдивости. Самая яркая из них - речь Шейлока, обращенная к дожу (IV, 1) о рабах, которых венецианцы не хотят "из милости" отпустить на волю. Шейлок претендует лишь на свое денежное имущество, дож - на живых людей. Не только в своем знаменитом монологе, но и в ряде других мест душевно сложный, хищный и ужасный, но всегда зоркий и разумный, а иногда человечный Шейлок служит рупором мыслей Шекспира. А иногда своим рупором он делает (как в других пьесах) шутовские персонажи, как, например, в созвучном той же распре, отмеченном Гейне (там же) дерзком замечании Ланчелота Гоббо о переходе Джессики в христианство. Характер Джессики дополняет образ Шейлока. Гейне в названной статье осыпает укорами эту бездушную дочь, стыдящуюся своего отца, не забывающую при своем побеге ограбить его, при несомненной своей внешней привлекательности несущую на себе какой-то налет цинизма. "Этот отец, которого она покинула, ограбила, которому изменила, был не жестокий, но любящий отец... Гнусная измена! Джессика даже действует заодно с врагами Шейлока, и, когда они в Бельмонте говорят про него всякие скверности, она не опускает глаз, ее губы не бледнеют, но сама она говорит про своего отца самое дурное... У нее нет души, есть только ищущий приключений ум". Есть одна довольно слабо уловимая, но многозначительная подробность. Многие девушки Шекспира, чтобы соединиться с любимым человеком, переодеваются юношами (Джулия в "Двух веронцах", Розалинда в "Как вам это понравится"). Они при этом ведут себя непринужденно, игриво шутят по поводу своего нового положения, деталей своего мужского костюма. Но в каждой из них ощущается какая-то деликатность, трогательная нежность. Джессика, напротив, держит себя (II, 4 и 6) с подчеркнутой развязностью, и ее шутки о том, что "неся факел, она будет освещать свой собственный стыд", удовлетворение тем, что ночь скроет ее "стыд" и т. п., - носят демонстративно-пикантный характер, оттенок какого-то бесстыдства. Сопоставление ее с Шейлоком акцентирует горечь, которую он испытывает и трагизм его судьбы. Из других характеров увлекателен и разработан лишь характер Порции, веселой, нежной и любящей радости жизни, истинной девушки Ренессанса, в момент рождения которой "в небе плясала звезда". Остальные фигуры, начиная с бесцветного Антонио и банального Бассанио и кончая второстепенными персонажами, как индивидуальные лица, не представляют большого значения. Но для глубоких мыслей и ведущих образов этой пьесы Шекспир создал замечательную по живописности рамку. Немногими, но выразительными штрихами он передал атмосферу венецианской жизни эпохи - совмещение в ней кипучей деловой деятельности с праздничным духом, весельем и жаждой наслаждений. Этот светлый фон смягчает драматические моменты пьесы. По понятиям того времени, отчасти сохранившим значение и сейчас, "Венецианский купец" считался комедией, так как исход пьесы - счастливый. Ее светлое, оптимистическое настроение еще усиливается вставленными в нее Шекспиром (и, конечно, отсутствовавшими в его источниках) многочисленными шутками и комическими сценами, особенно теми, в которых участвует весельчак Ланчелот Гоббо. Но особенно радужный характер придает пьесе ее пятый акт, в котором красота природы, любовь и радость по поводу победы над злым началом слились в очаровательную лирическую картину. А. Аникст ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "ВЕНЕЦИАНСКОГО КУПЦА" Действующие лица. - Шейлок - еврейское имя, встречающееся в Италии в форме Scialocca. Имя Тубал встречается в Библии (Книга Бытия, X, 2), так же как и Джессика (Есха. - Там же, XI, 29). Нерисса - итальянское Nericcia - черненькая, черноволосая. Фамилия Гоббо существует в Италии, но встречается также и на английской почве (в Тичфилде). Главной героине пьесы Шекспир по неизвестной причине дал римское имя Порция (имя жены Брута, противника Цезаря). Нет оснований представлять себе Шейлока (как это обычно делается на сцене) глубоким стариком. Хотя он и назван два раза в пьесе "старым" (old), выражение это применялось иногда в ту эпоху к людям, достигшим сорока лет (см. замечания о возрасте Гамлета и Отелло в комментариях к соответствующим пьесам). Напротив, исходя из того, что ничего не говорится о его седине или других признаках старости, и из того, что Джессика, которой, надо думать, лет пятнадцать или шестнадцать, изображена как единственное дитя, можно считать, что Шейлоку от сорока до пятидесяти лет. В отношении имен Салерио, Саланио и Саларпно в различных Q и F наблюдается путаница, в результате чего в некоторых изданиях XIX века Салерио совсем выпадает, что неправильно. ...срывал траву, чтоб знать, откуда ветер... - Травинка, брошенная в воздух, своим полетом показывает направление ветра. Студя мой суп дыханьем, я в лихорадке бы дрожал от мысли... - В подлиннике сказано более сложно: "Мое дыхание, студя мой суп, надуло бы мне лихорадку...". Нестор - один из персонажей "Илиады"; здесь приводится как образец серьезности, не любящей смеха. ...тем, кто их слыша, ближних дураками назвал бы, верно. - Шуточный намек на Евангелие Матфея: "Тот, кто назовет братьев своих глупцами, достоин адского огня". Ей имя - Порция, она не ниже супруги Брута, дочери Катона. - Упоминаемая здесь римлянка Порция выведена Шекспиром в трагедии "Юлий Цезарь". О, это настоящий жеребенок. - Неаполитанцы в XVI веке славились как превосходные наездники. Затем пфальцграф. - Думают, что здесь содержится намек на некоего польского пфальцграфа Альберта-а-Ласко, который в 1583 году вел в Лондоне роскошную жизнь, а затем, наделав долгов, скрылся. ...о шотландском лорде... - так стоит в Q, напечатанном до восшествия на престол Якова I, родом шотландца (1603). Но после этого насмешки над шотландцами, хотя бы самые невинные, были признаны цензурой недопустимыми, и поэтому она здесь подставляет: "о другом лорде". Кажется, француз был его поручителем и подписался за него. - Намек на обещания, неоднократно дававшиеся Францией поддержать Шотландию в ее борьбе против Англии. Будь у него нрав святого, а лицо дьявола... - Намек на черный цвет кожи Марокканского принца. Риальто - островок в Венеции, где помещалась биржа. ...пророк-назареянин. - Иисус Христос, который, согласно легенде о нем, провел детство в городе Назарете, в Палестине. В евангелии рассказывается, что Иисус изгнал из одного "одержимого" бесов, которые будто бы переселились из его тела в стадо свиней. Поэтому Шейлок называет свинью "сосудом, в который Иисус загнал бесов заклинаниями". На самом деле религиозный запрет евреям есть свинину не имеет ничего общего с этой легендой о бесах. Мытарь - старинное слово, обозначающее сборщик податей (в Древней Иудее). Иаков - один из "патриархов", о которых рассказывается в Библии. Он пас стада Лавана, будущего своего тестя. ...узором ветки обдирал... - "узором", то есть фестонами, вследствие чего они становились наполовину белыми, наполовину черными, "пестрыми". От этого будто бы ягнята, матки которых смотрели на эти ветки, рождались тоже пестрыми. ...рода нашего примета. - Примета - в двояком смысле. Евреи в Венеции носили как отличительный признак своей национальности желтые шапки. Произнося слово "примета", Шейлок дотрагивается до своей шапки. Софи (Сефевиды) - династия персидских шахов, правившая с 1499 по 1732 год. Сулейман - турецкий султан Сулейман II Великолепный (1495-1566). завоевавший Венгрию и едва не взявший Вену в 1529 году. Лихас - раб Геркулеса. Алкид - потомок Алкея, то есть Геркулес. Сначала в храм... - Порция предлагает пройти в ее домашнюю часовню для принесения клятвы ...был у него этакий привкус... - Ланчелот не договаривает своей мысли: его законный отец смахивал на рогоносца. Встаньте, синьор, встаньте... - По старинной актерской традиции, быть может, воспроизводящей замысел Шекспира, старый Гоббо в этот момент ощупывает затылок Ланчелота и не допускает мысли, чтобы у его сына могла вырасти такая густая борода (см. ниже). ...как вам объяснит мой отец... - Эта фраза, повторяющаяся несколько раз дальше, объясняется следующей сценической игрой: каждый раз, как Ланчелот произносит эти слова, он выталкивает отца вперед и становится за его спиной, а затем, едва тот начинает говорить, отстраняет его и говорит сам. ...у вас - божья благодать, а у него - деньги. - Пословица гласит: "Божья благодать лучше богатства". Глаза прикрывши шляпою... - Люди знатного происхождения обедали, не снимая шляп. ...наденем маски и вернемся; за час успеем. - Маскарад, затеянный Лоренцо, имеет целью облегчить побег Джессики среди веселой суматохи. ...надеется на ваше отвращение. - Ланчелот говорит "отвращение" вместо "посещение". Как и я - с его стороны. - Намек на ту ненависть, которую вызовет в Бассанио Шейлок, когда ему удастся погубить Антонио. Чистый понедельник - понедельник на Фоминой неделе, то есть первый понедельник после пасхальной недели. Покаянная среда - среда на первой неделе великого поста. Как это с ним часто случается, Ланчелот говорит бессмыслицу, так как "чистый понедельник" приходится через два месяца после "покаянной среды". ...Агари семя. - По библейскому сказанию, от Агари, служанки Авраама, прогнанной им, произошло племя измаильтян, враждовавшее с древними евреями. ...что я то-ваша? - То есть что и я - ваша любовь. Клянусь вам клобуком моим... - Клобук - капюшон плаща, который надел, замаскировавшись, Грациано. Что скажет серебро с невинным цветом? - Белый цвет - цвет девственности. Гиркания - область Древней Персии, расположенная вдоль юго-восточного берега Каспийского моря. Не делай дела кое-как, Бассанио! Жди, чтоб оно от времени созрело. - Антонио не знает, что решение Порции не зависит от ее воли, и полагает, что Бассанио должен постепенно завоевать ее сердце. Чтоб не смешаться с пошлыми умами или сравняться с варварской толпой. - Весь облик испанского аристократа, презирающего "варварскую толпу", надменного, самоуверенного и холодного (в отличие от пылкого принца Марокканского, он ничем не проявляет своего чувства к Порции), представляет собой выпад против Испании, с представлением о которой в сознании Шекспира и его аудитории связывались образы Филиппа II, Великой Армады, инквизиции и т. п. ...накрылся б гордо тот, кто спину гнет. - Сохранять на голове шляпу в присутствии знатных особ было привилегией лиг, благородных. Ужель достоин я дурацкой рожи? - Сопоставьте с этим высказанное им раньше презрение к "пошлым умам", и "нравоучение", выраженное в следующих словах Порции, станет ясным. Семь раз испытан я огнем. - Это говорит про себя серебро кованого ларца. Узкий пролив - старинное название Ламаиша. Гудвинские пески - находятся в устье Темзы; там действительно нередко происходили кораблекрушения. ...кажется, так оно называется. - Этими словами Шекспир подчеркивает, что говорящий - итальянец, плохо знающий эти места. ...если судьей ей будет дьявол. - То есть сам Шейлок. Это была моя бирюза... я бы не отдал ее за целую обезьянью рощу! - Камень, потерю которого Шейлок оплакивает как большую денежную ценность и как дорогое ему воспоминание, имеет, кроме того, еще символическое значение. По старинным представлениям, бирюза обладает целым рядом чудесных свойств, в том числе она: 1) предупреждает владельца ее о грозящем ему несчастье, 2) обеспечивает согласие между супругами. Отсюда двойная линия мыслей Шейлока: с одной стороны, пропажа камня острее напоминает ему о постигшей его беде, с другой стороны, он злорадно думает о том, что супружество Джессики, отдавшей камень, не будет счастливым. Как пытка? - Порция делает вид, будто поняла слова Бассанио о "пытке" в буквальном смысле. Она спрашивает его, какое же преступление он совершил, если его подвергают пытке, чтобы добиться от него признания. ...освобождавший скорбящей Трои девственную дань... - Одним из подвигов Алкида (Геркулеса) было освобождение от морского чудовища Гесионы, дочери троянского царя Лаомедонта. Дарданянки - троянки. На красоту взгляните. - Здесь - в смысле поддельной красоты: румян, накладных локонов и т. п. ...индианки красоту. - Сказано здесь в ироническом смысле. См. примечания к "Двум веронцам". Полубог - в значении: гениальный, "божественный" художник. Иль потому, что движутся мои... - В подлиннике это выражение затейливее: "Или потому они кажутся движущимися, что (победоносно) катаются на моих глазных яблоках". Мне к этому ведь нечего добавить. - В подлиннике - очень неясное выражение. Возможные толкования его: 1) "вы не можете пожелать себе ничего такого, что пришлось бы отнять у меня"; 2) "ничего такого, чего бы и я вам не пожелал"; 3) "ничего с моей стороны (поскольку вам вполне достаточно друг друга)". Как царственный купец, Антонио добрый... - Эпитет "царственный" в применении к купцу объясняется тем, что крупным итальянским купцам, торговавшим на архипелаге, предоставлялись известные административные права на некоторых островах, где они чувствовали себя почти государями, а иногда и на деле основывали самостоятельные княжества. Вообще же выражение royal merchant было довольно привычным в Англии, где в значении "королевский купец" оно применялось, между прочим, к Роберту Грешему, основателю Лондонской биржи, советнику Елизаветы и ее агенту в разных финансовых делах. ...из берберийских стран... - Берберией или Варварией называлась вся область Африки, прилегавшая к западной части Средиземного моря. Две Индии - Ост-Индия (сейчас называемая просто Индией) н Вест-Индия - архипелаг, лежащий между материками Северной и Южной Америки. ...души моей подобье. - "Душой своей" Порция называет Бассанио. Так пол мужской нам нужен?- В подлиннике игра слов: to turn to men - "превратиться в мужчин" и "обратиться (отправиться) к мужчинам". Я спасусь через моего мужа... - пародия на одно место из первого "Послания к коринфянам" (VII, 14): "Неверующая жена спасется через своего мужа". Это одно предположение пока... виной ее расположение ко мне. - В подлиннике очень сложная игра слов, замененная в переводе другою. Накрыться, синьор? Ни в коем случае! Я знаю свое место. - Ланчелот делает вид, будто Лоренцо предлагает ему накрыть голову в его присутствии. О, где ты, разум? - Разум противопоставляется здесь острословию. Так склонность, страстей хозяйка, направляет их к любви иль отвращенью. - Перевод несколько упрощает выражение подлинника: for affection, mistress of passion, sways it to the mood of what it likes or loathes, заключающее в себе целую психологическую доктрину: "Склонность (порождаемая впечатлениями внешних чувств), руководя страстью (внутренним чувством), заставляет ее служить по линии ее (склонности) симпатией и антипатией". Иначе говоря: "Страсть порождается впечатлениями внешних чувств, управляется ими и служит их усилению". Передает ему письмо. - В продолжение всего происходящего диалога дож занят чтением письма. Об душу, гнусный жид, не о подошву. - В подлиннике игра слов: Sole - "подошва", soule - "душа". ...ты точишь нож. - По мнению Грациано, душа Шейлока так "жестка", что об нее можно точить нож. О, будь ты проклят, пес неумолимый! - Inexe сrаblе - "тот, для которого не найдется достаточно сильных проклятий"; в поздних F inexecrable -"неумолимый". Пифагор - древнегреческий философ (VI в. до и. э.), учивший о переселении души, то есть о том, что душа человека после его смерти переселяется в тело какого-нибудь родившегося в этот момент животного и, наоборот, из тела умершего животного - в новорожденного младенца. Даниил - древнегреческий пророк. И не жалей, что друга ты теряеiь... - Вместо Repent not (принятый нами текст F) в Q стоит: Repent but, что дает такой смысл: "Пожалей лишь (немного), что теряешь друга, а он не жалеет..." и т. д. Я дочь имею... - Довольно трудное место, которое комментаторы толкуют так: Шейлок хочет сказать: "У меня нет жены, но есть дочь, и ее я не принес бы в жертву другу", но тут он вспоминает о предательстве Джессики и, оборвав начатую фразу, восклицает: "О, лучше бы..." и т. д. Варрава - разбойник, который, согласно евангельскому рассказу, был распят на другом кресте сбоку от Иисуса. ...хотя бы на волосок ты отклонил иглу... - Иглу весов. Да, что касается той половины, которую получит государство, - то есть лишь конфискация второй половины имущества, переходящей к государству, может быть заменена штрафом. С меня довольно, если он запишет вторую половину на мен я, - Это место ввиду неясности выражения let me have un use допускает несколько толкований, из которых главное следующее: 1) "пусть Шейлок отдаст мне в пользование вторую половину с тем, чтобы после его смерти я передал ее..." и т. д.; 2) "пусть Шейлок передаст мне вторую половину как доверенному лицу (фактически продолжая, с моего согласия, пожизненно пользоваться доходами с нее) с тем, чтобы..." и т. д. Второе толкование, согласующееся с бескорыстием и добротой Антонио, представляется нам более вероятным. Будь я судьей, прибавил бы десяток. - Намек на двенадцать присяжных в английских судах того времени. Те деньги... позвольте вам за славный труд вручить. - Комическая черта: Бассанио хочет подарить Порции ее же собственные деньги. ...где Крессида покоилась в ту ночь. - История любви троянского царевича Троила к гречанке Крессиде была позже обработана Шекспиром в пьесе "Троил и Крессида". Фисба. - Сказание о Пираме и Фисбе использовано Шекспиром в комедии "Сон в летнюю ночь" (V, 1). Дидона... манила друга вернуться в Карфаген. - История любви карфагенской царицы Дидоны к Энею, который ее бросил, рассказана в "Энеиде" Вергилия (песнь IV). Медея - жена Язона, героя сказания об аргонавтах; своими волшебными зельями она омолодила Эзона, отца своего мужа Язона. ...у крестов она сейчас коленопреклоненно молит... - Придорожные кресты, часто встречающиеся в католических странах. Ола-ола, о-го-ого! Ола-ола! - Ланчелот имитирует звуки почтового рожка, намекая на появление Стефано в качестве почтальона-вестника. ...его почтовый рог набит добрыми вестями. - Намек на рог изобилия. ...небосвод весь выложен кружками золотыми; и самый малый... поет в своем движенье... - Намек на учение пифагорейцев о "гармонии небесных сфер". Диану разбудите гимном. - Диану - то есть луну. Эреб - подземное царство мрака (в античной мифологии). Как многое от времени зависит... - Время (season) - "время года", "пора", "момент", в значении не только времени, но и как совокупность обстоятельств Эндимион - сын Зевса, возбудивший к себе любовь Селены - богини луны, которая погрузила его в вечный сон, чтобы он не мог ее покинуть, Антиподы - обитатели противоположного пункта земли на другом полушарии. Бассанио хочет сказать, что Порция могла бы заменить солнце. Мне лучше б руку левую отсечь и клятву дать, что с ней утратил перстень. - В подлиннике сказано сложнее: "Что я потерял руку, защищая кольцо". ...просил он перстень, отказал сперва я... я принужден был вслед за ним послать. - Бассанио из деликатности не упоминает о том, что Антонио уговорил его отдать кольцо (IV, 1). ...когда б не получивший перстень, оно погибло б... - Не получивший перстень - адвокат (Порция). А. Смирнов

<< НАЗАД ¨¨ КОНЕЦ...

Другие книги жанра: классические произведения

Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу: [1] [2] [3]

Страница: [3]