ГЛАВА XXI
   БЕТТИ ИЗЛАГАЕТ ДЕЛО 

   Прошло семь дней, в течение которых Маргарет и ее отец спокойно  пре-
бывали в тюрьме, где, по правде говоря, они чувствовали себя скорее гос-
тями, нежели заключенными. Им разрешено было принимать посетителей. Сре-
ди этих посетителей был и Хуан Бернальдес, который сообщал им обо  всем,
что происходило за стенами тюрьмы. Через него они послали гонцов  встре-
тить и предупредить Бетти о суде, где будет решаться ее дело.
   Вскоре гонцы вернулись с сообщением, что маркиза Морелла едет  в  Се-
вилью с большой пышностью, сопровождаемая огромной свитой, что она  бла-
годарит за сообщение и надеется защитить себя.
   При этом известии Кастелл раскрыл глаза от изумления, а Маргарет рас-
хохоталась. Хотя она и не знала всего, но была уверена, что каким-то об-
разом Бетти удалось подчинить себе Морелла и тому не так-то легко  будет
расправиться с нею. Тем не менее Маргарет не могла представить себе, от-
куда у Бетти взялась такая свита. Она все время опасалась, что на  Бетти
могут напасть или обидеть ее, и написала королеве письмо, умоляя ее  за-
щитить Бетти.
   Не прошло и часа, как Маргарет получила ответ, в котором  сообщалось,
что ее кузина находится под королевским покровительством  и  что  послан
эскорт для ее сопровождения и охраны от каких-либо  покушений.  Королева
также сообщала, что для удобства этой дамы ей приготовлено  помещение  в
крепости вне Севильи, которое будет охраняться и днем и ночью  и  откуда
ее привезут на суд.
   Питера все еще держали отдельно от Маргарет и Кастелла, но  ежедневно
в полдень им разрешали встречаться в окруженном стенами саду при тюрьме,
где они могли разговаривать сколько угодно. Здесь же он ежедневно упраж-
нялся в бое на мечах с другими заключенными, используя вместо мечей пал-
ки. Кроме того, ему разрешили пользоваться конем, на котором он  приехал
из Гранады. Питер устраивал турнирные бои с комендантом и другими офице-
рами и доказал, что он в этом деле сильнее их всех.  Он  занимался  всем
этим с увлечением и жаром - Маргарет рассказала ему  о  намеке,  который
бросила королева, и Питер хотел вернуть себе былую силу и усовершенство-
ваться во владении любым оружием, употребляемым в Испании.
   Так шло время, пока однажды комендант не объявил им, что суд над  Пи-
тером назначен на завтра и что они должны будут сопровождать его ко дво-
ру, чтобы дать показания. Бернальдес в записке предупредил их,  что  ко-
роль вернулся и будет присутствовать на суде вместе с королевой и что их
дело вызвало много толков в Севилье. Все интересуются историей  женитьбы
Морелла, о которой ходят различные слухи.
   Бернальдес писал также, что он почти не сомневается, что  Маргарет  и
Кастелл будут освобождены, что корабль готов и ждет их  приказаний,  что
же касается шансов Питера, то он ничего не может сказать  определенного,
поскольку все будет зависеть от того, как посмотрит король на его  прес-
тупление - ведь Морелла является хоть и непризнанным, но все же  племян-
ником короля и тот к нему благосклонно расположен.
   Маргарет и Кастелл спустились в сад. Питер только что вернулся  после
конных состязаний и, раскрасневшийся от быстрой езды, выглядел очень му-
жественным и красивым. Маргарет взяла его за руку и, гуляя с ним  рядом,
сообщила новости.
   - Я рад! - воскликнул Питер. - Чем скорее это дело начнется, тем ско-
рее оно кончится. Но вот что, дорогая, - при  этих  словах  лицо  Питера
стало серьезным, - Морелла имеет большое влияние в Испании, а я  нарушил
закон этой страны, так что никто не знает, чем все  это  кончится.  Меня
могут приговорить к смерти, или к заключению, или, может быть, если  мне
дадут возможность, я погибну в бою. В любом случае мы будем разлучены на
время или навсегда. Если это случится, я умоляю тебя не оставаться здесь
ни ради попыток спасти меня, ни по какой-либо другой причине. Ведь  пока
ты в Испании, Морелла никогда не прекратит своих попыток овладеть тобой.
В Англии же ты будешь в безопасности.
   Услышав эти слова, Маргарет зарыдала - мысль о том,  что  может  слу-
читься с Питером, приводила ее в отчаяние.
   - Я во всем буду повиноваться тебе, - прошептала она, - но как я могу
оставить тебя, дорогой мой, пока ты жив! А если, по злому случаю, ты ум-
решь, чего бог не допустит, разве смогу я жить без тебя? Тогда я  после-
дую за тобой.
   - Я не хочу этого, - ответил Питер, - я хочу, чтобы  ты  прожила  всю
жизнь и пришла ко мне туда в назначенный срок, но не раньше. А еще я хо-
чу сказать тебе, что, если ты встретишь достойного человека  и  захочешь
выйти за него замуж, ты должна сделать это, потому что  я  хорошо  знаю,
что ты никогда не забудешь меня, свою первую любовь. Ведь за этой жизнью
есть другая, где нет ни замужества, ни женитьбы. Пусть моя мертвая  рука
не остановит тебя, Маргарет.
   - И все-таки, - произнесла мягко, но с возмущением Маргарет,  -  будь
уверен в одном, Питер: если с тобой случится страшная беда,  я  останусь
верна тебе - живая или мертвая.
   - Да будет так, - вздохнул с явным облегчением Питер, потому  что  он
не мог допустить мысли о том, что Маргарет  станет  женой  другого  даже
после его смерти, хотя его честная, простая душа и страх, что весь оста-
ток ее жизни будет лишен всякой радости, заставили его говорить все  то,
что он перед этим сказал.
   Укрывшись за цветущим кустом, они обнялись так, как обнимаются  люди,
не знающие, смогут ли они когдалибо еще поцеловать  друг  друга.  Пришел
час заката и разлучил их.
   На следующее утро Кастелла и Маргарет опять повели в  Зал  правосудия
Алькасара. Но на этот раз Питер не был вместе с ними. Огромный  зал  был
полон советниками, офицерами, грандами и дамами. Всех  их  привело  сюда
любопытство. Однако среди них Маргарет не обнаружила ни Морелла, ни Бет-
ти. Король и королева еще не заняли своих мест на троне. Питер уже стоял
на отведенном ему месте, по обе стороны от него стояла стража.  Он  при-
ветствовал их улыбкой и кивнул головой, когда они заняли свои места  не-
подалеку от него. Когда Кастелл и Маргарет приблизились к своим стульям,
загремели трубы, и в конце зала появились рука  об  руку  их  величества
Фердинанд и Изабелла. Все присутствующие встали и  склонились  в  низком
поклоне в ожидании, пока король и королева сядут.
   Король, которого наши герои увидели в первый раз, оказался коренастым
подвижным человеком с красивыми глазами и широким лбом. Однако Маргарет,
глядя на него, подумала, что у него хитрое лицо - лицо человека, никогда
не забывающего своих собственных интересов. Как и королева, он был  одет
в роскошный костюм, расшитый золотом и украшенный гербами Арагона, в ру-
ке он держал золотой скипетр, усеянный драгоценными камнями, а у  пояса,
чтобы показать, что он король-воин, висел длинный меч  с  крестообразной
рукояткой. Улыбаясь, он ответил на приветствия своих подданных, приложив
руку к шляпе и поклонившись. Затем взгляд его остановился  на  Маргарет,
и, обернувшись, он звонким голосом спросил у королевы, та ли  это  дама,
на которой женился Морелла, и, если это она, то почему же он хочет осво-
бодиться от нее.
   Изабелла ответила, что, насколько  она  знает,  на  этой  сеньоре  он
только хотел жениться, а женился на другой, но, как  он  утверждает,  по
ошибке. А эта дама обручена с обвиняемым, стоящим перед ними.  Все  слы-
шавшие этот ответ рассмеялись.
   В эту минуту в зал вошел маркиз Морелла, одетый, как обычно, в черный
бархат и украшенный орденами. Его сопровождали друзья и адвокаты,  обла-
ченные в длинные мантии. На голове у Морелла была черная шляпа, с  кото-
рой свешивалась жемчужина. Он не снял шляпу даже тогда,  когда  кланялся
королю и королеве, потому что был одним из тех немногих грандов Испании,
которые имели право не снимать головного убора  перед  их  величествами.
Король и королева ответили на его приветствие - король дружеским кивком,
а королева холодным поклоном, - и Морелла занял приготовленное для  него
место. Как раз в этот момент в дальнем конце зала  началось  движение  и
послышался голос офицера, кричавшего: "Дорогу! Дорогу маркизе  Морелла!"
При этом маркиз, чей взгляд был прикован к Маргарет, нахмурился  и  под-
нялся со своего места, как будто  собираясь  протестовать,  но  адвокат,
стоявший позади него, шепнул ему что-то, и маркиз снова сел.
   Толпа расступилась, и Маргарет, обернувшись,  увидела  двигавшуюся  к
ним процессию. Часть людей была в доспехах, часть - в белых мавританских
одеждах, украшенных алым орлом - гербом маркиза Морелла. В  центре  про-
цессии шла высокая красивая дама. Ее шлейф несли две мавританки,  на  ее
светлых распущенных волосах сияла диадема,  пурпурный  плащ  ниспадал  с
плеч, наполовину прикрывая великолепное платье, украшенное жемчугом, ко-
торый Морелла подарил Маргарет, а на груди  красовалась  нитка  жемчуга,
подаренная маркизом Бетти в виде компенсации за доставленные ей неприят-
ности.
   Маргарет смотрела на нее во все глаза, а Кастелл, стоя рядом,  бормо-
тал:
   - Это наша Бетти! Вот уж воистину одежда красит человека!
   Да, это, без сомнения, была Бетти, хотя вспоминая ее в простом  шерс-
тяном платье в старом доме в Холборне, трудно было признать бедную  ком-
паньонку в этой гордой и величественной даме, выглядевшей так, будто она
всю жизнь ходила по мраморным полам дворцов и общалась  с  вельможами  и
королевами. Она шла через огромный зал, статная, невозмутимая, не  глядя
по сторонам, не обращая внимания на шепот. Она не взглянула ни на Морел-
ла, ни на Маргарет, пока не дошла до открытого пространства перед  пере-
городкой, за которой находился Питер, и стража, глазевшая на нее,  пото-
ропилась освободить ей место. Тогда она трижды присела  -  дважды  перед
королевой и один раз перед королем. Затем, обернувшись, поклонилась мар-
кизу, который, уставив глаза в пол, не ответил ей, поклонилась  Кастеллу
и Питеру и наконец, подойдя к Маргарет, подставила ей щеку для  поцелуя.
Маргарет смиренно поцеловала ее, шепнув на ухо:
   - Как поживает ваша светлость?
   - Лучше, чем ты, если бы ты была на моем месте,  -  шепнула  в  ответ
Бетти, незаметно подмигнув ей.
   В это время Маргарет услышала, как король сказал королеве:
   - Великолепная женщина! Посмотрите на ее фигуру  и  на  эти  огромные
глаза. Морелла трудно угодить.
   - Очевидно, он предпочитает павлинам  лебедя,  -  ответила  королева,
взглянув на Маргарет, чья более спокойная и утонченная красота выигрыва-
ла рядом с ослепительной красотой ее кузины.
   Королева указала Бетти на приготовленное для нее место. Бетти  заняла
его, свита расположилась позади, переводчик - рядом.
   - Я несколько поставлен в тупик, - произнес король, переводя взгляд с
Морелла на Бетти и с Маргарет на Питера; по-видимому, комичность положе-
ния не укрылась от него. - Какое же дело мы должны разбирать?
   Тогда один из советников встал и заявил, что дело, которое  представ-
лено на рассмотрение их величествам, заключается в обвинении  англичани-
на, находящегося здесь под стражей, в убийстве солдата Святой эрмандады,
но, очевидно, есть и другие обстоятельства, связанные с этим.
   - Насколько я понимаю, - заявил король, - нам  предстоит  рассмотреть
обвинение в похищении подданных дружественного нам государства с  терри-
тории этого государства, ходатайство о признании брака  недействительным
и встречный иск о признании действительности этого брака и бог знает что
еще. Ну, всему свое время. Давайте начнем с этого высокого англичанина.
   Суд начался с выступления прокурора, изложившего обвинение против Пи-
тера так же, как оно было изложено раньше королеве. Капитан  Аррано  дал
свои показания об убийстве солдата, но, когда адвокат Питера стал  зада-
вать ему вопросы, Аррано признал - по-видимому, он не питал злобы к  об-
виняемому, - что упомянутый солдат грубо оскорбил донну Маргарет  и  что
обвиняемый Питер, будучи иностранцем, мог свободно принять их  за  шайку
бандитов или даже за мавров. Он добавил также, что не может  утверждать,
что англичанин намеренно хотел убить солдата.
   После этого дали показания Кастелл и Маргарет, последняя - с прелест-
ной скромностью. Действительно, когда она рассказала, что Питер - ее на-
реченный, с которым она должна была обвенчаться, если бы ее не  похитили
из Англии, и что она позвала его на помощь, когда солдат  схватил  ее  и
сорвал с нее вуаль, в зале раздался шепот сочувствия, а король и короле-
ва заговорили между собой, не обращая внимания на ее дальнейшие слова.
   Затем король переговорил с двумя судьями, после чего  поднял  руку  и
объявил, что они приняли решение. Совершенно очевидно, при  выяснившихся
обстоятельствах, что англичанин не виновен в намеренном убийстве  солда-
та. Вообще нет никаких свидетельств, что он знал, что тот принадлежит  к
Святой эрмандаде. Таким образом, он будет освобожден при условии выплаты
вдове убитого компенсации, что уже сделано, и небольшой суммы - для мес-
сы за поминание души убитого.
   Питер принялся благодарить короля, но  его  величество,  не  дослушав
его, спросил, хочет ли кто-либо из присутствующих выступить по  существу
следующих дел. Поднялась Бетти и заявила, что она желает говорить. Через
переводчика она объяснила, что получила королевский  приказ  явиться  ко
двору и что она готова отвечать на любые вопросы или обвинения,  которые
могут быть выдвинуты против нее.
   - Как ваше имя, сеньора? - осведомился король.
   - Элизабет, маркиза Морелла, урожденная Элизабет Дин, из  древнего  и
благородного рода Динов, жителей Англии, - отчеканила Бетти ясным и  ре-
шительным голосом.
   Король кивнул и продолжал:
   - Кто-нибудь оспаривает этот титул и происхождение этой дамы?
   - Я, - впервые за все это время произнес маркиз Морелла.
   - На каком основании?
   - На многих основаниях, - ответил Морелла. - Она не маркиза  Морелла,
поскольку я венчался с ней, будучи уверенным, что  это  другая  женщина.
Она не происходит из древнего и благородного рода, так как она была слу-
жанкой в доме купца Кастелла в Лондоне.
   - Это ничего не доказывает, маркиз, - прервал его король. - Мой  род,
я думаю, можно назвать древним и благородным, вы этого не станете  отри-
цать, однако я играл роль слуги в обстоятельствах,  о  которых  королева
помнит... - намек, при котором все присутствующие, знавшие, о  чем  идет
речь, громко рассмеялись, а вместе с ними и королева. - Если  оспаривать
подлинность брака или благородство происхождения, то это требует доказа-
тельств, - продолжал король. - Разве эту даму обвиняют в таких  преступ-
лениях, что она не может оправдываться?
   - Нет, - быстро ответила Бетти. -  Единственное  мое  преступление  -
бедность и брак с маркизом Морелла.
   При этом присутствующие опять рассмеялись.
   - Однако, сеньора, сейчас вы никак не выглядите бедной, - заметил ко-
роль, глядя на ее ослепительный, украшенный драгоценностями наряд,  -  а
что касается женитьбы, то мы здесь склонны рассматривать ее  скорее  как
опрометчивость, нежели преступление. - При  этих  легкомысленных  словах
королева слегка нахмурилась, - Однако, сеньора, - быстро добавил король,
- предъявите ваши доказательства и простите меня за то, что  я  пока  не
называю вас маркизой.
   - Вот мои доказательства, сэр, - и Бетти протянула документы о браке.
   Судьи и король с королевой прочитали документ, причем королева  заме-
тила, что копию этого документа она уже видела.
   - Здесь ли находится священник, совершавший брачный обряд? -  спросил
король.
   Встал Бернальдес и заявил, что священник присутствует. Правда, он при
этом умолчал о том, что за это ему пришлось уплатить немалую сумму.
   Один из судей приказал вызвать священника, и в зал,  кланяясь,  вошел
отец Энрике. Маркиз со злобой посмотрел в его сторону. Принеся  присягу,
отец Энрике сообщил, что он был священником в Мотриле и капелланом  мар-
киза Морелла, а теперь является секретарем святейшей  инквизиции  в  Се-
вилье. В ответ на другие вопросы он заявил, что по желанию  жениха  и  с
его полного согласия такого-то числа в Гранаде он обвенчал маркиза с да-
мой, которая стоит сейчас перед ним и которую, насколько  ему  известно,
зовут Бетти Дин; затем по ее просьбе, поскольку она желала, чтобы  соот-
ветствующая запись об их браке была сделана тут же,  он  составил  доку-
мент, с которым суд уже ознакомился, а маркиз и все остальные  подписали
его там же после венчания, в капелле замка маркиза в Гранаде. Затем отец
Энрике добавил, что после этого он покинул Гранаду, чтобы  занять  место
секретаря инквизиции в Севилье, которое было предложено  ему  святейшими
властями в качестве награды за трактат, который он написал против ереси.
Вот все, что он знает об этом деле.
   После этого поднялся адвокат маркиза и спросил отца Энрике, кто гото-
вил венчание. Священник отвечал, что маркиз никогда прямо с ним об  этом
не говорил; во всяком случае, маркиз ни разу не назвал имя невесты.  Все
устраивала сеньора Инесса.
   Вмешалась королева и спросила, где находится сейчас сеньора Инесса  и
кто она такая. Священник ответил, что сеньора Инесса  испанка,  одна  из
приближенных маркиза в Гранаде, которую тот обычно использовал для  все-
возможных конфиденциальных дел. Она молода и красива, но больше он ниче-
го прибавить не может. Где она сейчас, он не знает, хотя они вместе еха-
ли в Севилью. Вероятно, это известно маркизу.
   Священник сел, а Бетти в качестве  свидетельницы  стала  рассказывать
через переводчика всю историю своих отношений с  маркизом  Морелла.  Она
рассказала, как встретила его в Лондоне, в доме  сеньора  Кастелла,  где
она жила, и что он сразу начал ухаживать за ней  и  покорил  ее  сердце.
После этого он предложил ей бежать вместе с ним в  Испанию,  обещая  же-
ниться. В доказательство  этого  она  показала  письмо,  написанное  им.
Письмо это было переведено и вручено суду для изучения - весьма  компро-
метирующее его письмо, хотя оно и не было подписано подлинным именем ав-
тора. Затем Бетти рассказала, как обманом ее и Маргарет завлекли на борт
испанского корабля и как маркиз отказался жениться  на  ней,  утверждая,
что он любит не ее, а ее кузину. Тогда она расценила это  заявление  как
попытку уклониться от выполнения его обещания. Она не знала,  почему  он
увез и ее кузину Маргарет, но предполагала, что он  сделал  это  потому,
что раз уж Маргарет оказалась на борту его корабля, он не  имел  возмож-
ности освободиться от нее.
   Потом Бетти описала их путешествие в Испанию,  сказав,  что  все  это
время она держала маркиза в отдалении, так как на корабле не  было  свя-
щенника, который мог бы обвенчать их, к тому же  она  очень  плохо  себя
чувствовала и ей было стыдно, что она вовлекла свою кузину и  хозяйку  в
такие неприятности. Бетти рассказала, что Кастелл и Брум последовали  за
ними на другом судне и высадились на их каравеллу во время шторма. Потом
она изложила историю кораблекрушения, их путешествие в Гранаду в качест-
ве пленниц и последующую жизнь там. Наконец, она рассказала, как  к  ней
пришла Инесса с предложением маркиза обвенчаться и как  Бетти  поставила
условием, чтобы ее кузина, сеньор Кастелл и сеньор Брум были  освобожде-
ны. Они уехали, и венчание, как и было условлено, состоялось. Маркиз об-
нял ее в присутствии нескольких людей - а именно  Инессы  и  двух  своих
секретарей, которые, за исключением Инессы, присутствуют здесь  и  могут
подтвердить, что она говорит правду.
   После венчания и подписания документа она вместе с маркизом прошла  в
его личные апартаменты, где до тех пор никогда не бывала, и после  этого
утром, к ее изумлению, он заявил, что должен  уехать  путешествовать  по
делам их величеств. Прежде чем уехать, однако, он дал ей письменное рас-
поряжение, которое она предъявляет, получать его доходы и вести его дела
в Гранаде во время его отсутствия. Этот документ Бетти  прочитала  вслух
всем его домочадцам, прежде чем он уехал. Она выполняла  его  поручения,
получала деньги, давала расписки и вообще занимала место хозяйки его до-
ма, пока не получила королевский приказ.
   - В это мы можем поверить, - сухо произнес король. - А  теперь,  мар-
киз, что вы можете сказать в ответ?
   - Я отвечу, - ответил маркиз, весь трепетавший от ярости, - но прежде
разрешите моему адвокату задать этой женщине ряд вопросов.
   Адвокат принялся допрашивать Бетти, хотя нельзя  сказать,  чтобы  ему
удалось взять верх над ней. Прежде всего он начал  расспрашивать  ее  по
поводу ее заявления о древнем и благородном роде, из которого она проис-
ходит. Но тут Бетти ошеломила суд перечнем своих предков, первый из  ко-
торых, некий сэр Дин де Дин высадился в Англии вместе с нормандским гер-
цогом Вильгельмом Завоевателем. Его потомки, клялась она, указанные Дины
де Дин, достигли высоких званий и власти,  будучи  любимцами  английских
королей и сражаясь за них из поколения в поколение.
   Постепенно она дошла до войны Алой и Белой розы, во время которой  ее
дед был изгнан и лишен земель и титулов, так что ее  отец,  единственным
ребенком которого и, следовательно, представительницей благородного рода
Динов де Дин она является, оказался в бедности. Однако он женился на да-
ме из еще более выдающегося рода, чем его собственный: она  была  прямым
потомком знатной саксонской фамилии, гораздо более древней, чем  выскоч-
ки-норманны.
   Маргарет и Питер слушали Бетти с изумлением. Но в этом месте по знаку
королевы сбитый с толку суд через главного алькальда попросил Бетти  за-
кончить изложение истории ее предков, которых суд уже считает  не  менее
знатными, чем любой другой древний род в Англии.
   После этого Бетти спросили о ее отношениях с Морелла в Лондоне, и она
рассказала историю его ухаживаний с такими подробностями и с такой силой
воображения, что в конце концов и эта история осталась неоконченной. Так
было и с последующими вопросами. Не менее умная,  чем  адвокат  Морелла,
отвечая иногда по-английски, Бетти подавила его обилием слов и  находчи-
выми ответами, пока наконец бедняга, не в силах ничего поделать  с  нею,
сел на место, вытирая лоб и проклиная ее про себя.
   Затем приносили присягу секретари Морелла и вслед за ними его  слуги.
Все они, хотя и без особого желания, подтвердили все, что говорила  Бет-
ти: как маркиз поцеловал ее, приподняв вуаль, и все остальное. Так Бетти
закончила свое выступление, оставив за собой  право  обратиться  к  суду
после того, как выслушает выступление маркиза.
   Король, королева и советники в течение нескольких  минут  совещались.
По-видимому, мнения разделились - некоторые считали, что  слушание  дела
нужно немедленно прекратить и передать его в иной трибунал, другие пред-
лагали продолжить. Наконец королева сказала, что надо  дать  возможность
маркизу Морелла выступить - быть может, он сумеет доказать, что вся  эта
история сфабрикована и что он даже не был в Гранаде в  то  время,  когда
состоялась его женитьба.
   Король и алькальды согласились. Маркиз  принес  присягу  и  рассказал
свою историю, заметив, что она не принадлежит к числу тех, которые он  с
гордостью будет повторять в  обществе.  Он  рассказал,  как  он  впервые
встретил Маргарет, Бетти и Питера на публичной церемонии в Лондоне, влю-
бился в Маргарет и сопровождал ее в дом ее отца, купца Джона Кастелла.
   Впоследствии он узнал, что Кастелл, бежавший еще в детстве  со  своим
отцом из Испании, оказался некрещеным евреем, делавшим вид, что он хрис-
тианин. Это заявление произвело в суде сенсацию, а лицо  королевы  стало
каменным. Впрочем, женился он на христианке, и дочь его была  крещена  и
выросла христианкой, оставшись преданной этой вере. Она даже не знала  -
он уверен в этом, - что отец ее придерживается  еврейской  веры,  иначе,
конечно, он, Морелла, не добивался бы ее руки. Их величества могут  быть
уверены, продолжал маркиз, что по  причинам,  которые  им  известны,  он
стремился узнать всю правду о евреях в Англии, о чем он  уже  писал  им,
хотя из-за кораблекрушения и домашних дел не успел лично доложить  им  о
своей миссии.
   Продолжая свой рассказ, Морелла признал, что  ухаживал  за  служанкой
Бетти для того, чтобы иметь доступ к Маргарет, чей отец не доверял  ему,
зная коечто о его миссии. Что  же  касается  благородного  происхождения
Бетти, то он сильно в нем сомневается.
   Тут встала Бетти и громко заявила:
   - Я объявляю маркиза Морелла негодяем и лжецом! В моем мизинце больше
благородной крови, чем во всем его теле и, - добавила она, - чем в  теле
его матери.
   При этом намеке маркиз вспыхнул, а Бетти, удовлетворенная своим выпа-
дом, села на место.
   Маркиз продолжал рассказывать, как он сделал предложение Маргарет, но
она отказалась выйти за него замуж. Он понял, что ее  отказ  был  вызван
тем, что она обручена со своим родственником, сеньором  Питером  Брумом,
головорезом, который и в Лондоне попал в неприятную историю за  убийство
человека, а здесь, в Испании,  убил  солдата  Святой  эрмандады.  Будучи
влюблен в нее и зная, что он может предложить ей высокое положение и бо-
гатство, маркиз пришел к мысли похитить Маргарет.  А  чтобы  осуществить
это, ему пришлось, вопреки своему желанию, похитить и Бетти.
   После многих приключений они приехали в Гранаду, где он сумел  проде-
монстрировать донне Маргарет, что сеньор Брум воспользовался своим  зак-
лючением, чтобы завести роман с живущей у него в доме женщиной по  имени
Инесса, о которой здесь упоминали.
   На этот раз не выдержал Питер. Он встал и назвал маркиза в лицо  лже-
цом, прибавив, что, если бы у него была возможность, он бы  доказал  ему
это. Однако король приказал Питеру сесть и замолчать.
   Убедившись в неверности своего возлюбленного, продолжал маркиз, донна
Маргарет в конце концов согласилась стать его женой при условии, что  ее
отцу сеньору Бруму и ее служанке Бетти Дин  будет  позволено  уехать  из
Гранады...
   - ...где, - заметила королева, - вы не имели никакого  права  удержи-
вать их, маркиз. За исключением, пожалуй, отца - Джона Кастелла, -  мно-
гозначительно добавила она.
   - Да, с сожалением должен признаться, я действительно не  имел  права
держать их.
   - Следовательно, - резко продолжала королева, - не было ни  законных,
ни моральных оснований для этого брака.
   При этих словах адвокаты одобрительно закивали головами.
   Маркиз осмелился утверждать, что основание было, так как донна Марга-
рет, во всяком случае, сама захотела  этого.  В  день,  назначенный  для
свадьбы, пленники были отпущены, но теперь он понял, что благодаря  хит-
рости Инессы, подкупленной Кастеллом и его друзьями евреями, донна  Мар-
гарет бежала вместо своей служанки Бетти, с которой он после этого  про-
шел через процедуру бракосочетания, будучи уверенным, что это Маргарет.
   Что касается поцелуя перед церемонией, то это произошло в темной ком-
нате, и он думает, что лицо Бетти и ее  волосы  были  подкрашены,  чтобы
больше походить на Маргарет. В отношении всего последующего, то он  уве-
рен, что чаша вина, которую он выпил, перед тем как вести невесту к  ал-
тарю, была отравлена - он только смутно помнит церемонию, а после нее не
помнит уже ничего до тех пор, пока не проснулся на следующее утро с  го-
ловной болью и не увидел сидящую рядом с ним Бетти.
   Что касается доверенности, которую она показывала, то, будучи  в  тот
момент вне себя от гнева и разочарования и чувствуя, что если  он  оста-
нется там, то совершит преступление, убив эту женщину, столь жестоко об-
манувшую его, он дал ей эту доверенность, только чтобы бежать от нее. Их
величества обратят внимание на то, что эта доверенность  выдана  маркизе
Морелла. Поскольку этот брак недействителен, маркизы Морелла не  сущест-
вует. Следовательно, и документ этот недействителен.  Такова  правда,  к
ней больше нечего добавить.


   ГЛАВА XXII
   ОСУЖДЕНИЕ ДЖОНА КАСТЕЛЛА 

   Закончив свои показания, маркиз Морелла сел, а король и королева  на-
чали шептаться между собой. В это время главный алькальд спросил  Бетти,
есть ли у нее вопросы к маркизу Морелла. Бетти  с  большим  достоинством
встала и через переводчика спокойно заявила, что есть и очень много. Од-
нако она не намерена унижать себя ни одним вопросом, пока грязь, которую
он вылил на нее, не будет смыта, а смыта она может быть  только  кровью.
Маркиз заявил, что она женщина без роду и племени, и сказал, что их брак
недействителен. Так как она женщина и не может потребовать от него, что-
бы он подтвердил свои обвинения с помощью меча, она полагает, что  имеет
право поступать согласно законам чести и просить разрешения искать  себе
защитника - если одинокая женщина может найти такого в чужой  стране,  -
чтобы защитить ее доброе имя и наказать этого низкого и подлого  клевет-
ника.
   Среди тишины, наступившей после слов Бетти, поднялся Питер.
   - Я прошу разрешения ваших величеств быть этим защитником,  -  сказал
он. - Ваши величества заметили, что, даже по собственным словам маркиза,
он причинил мне больше зла, чем может причинить один человек другому.  К
тому же он солгал, сказав, что я был неверен моей нареченной, донне Мар-
гарет, и, конечно, я имею право отомстить ему за эту  ложь.  Наконец,  я
заявляю, что считаю сеньору Бетти хорошей и  честной  женщиной,  которой
никогда не касалась тень позора, и, как ее земляк и родственник, я  хочу
защитить ее доброе имя перед всем миром. Я чужестранец, и у  меня  здесь
мало друзей, а может быть, и вовсе их нет, но все-таки я не  могу  пове-
рить, что ваши величества откажут мне в праве на удовлетворение, которое
во всем мире в подобном случае один дворянин может потребовать от друго-
го. Я вызываю маркиза Морелла на смертельный бой без пощады  для  побеж-
денного. И вот доказательство этого.
   С этими словами Питер пересек открытое пространство  перед  барьером,
сорвал с руки кожаную перчатку и бросил ее прямо в лицо Морелла, считая,
что после такого оскорбления тот не может не принять вызов.
   Морелла с проклятием схватился за меч, но, прежде чем он успел выхва-
тить его, офицеры бросились к нему, и суровый голос короля  приказал  им
прекратить эту ссору в присутствии королевской четы.
   - Я прошу у вас прощения, ваше величество, - задыхаясь, произнес  Мо-
релла, - но вы видели, как этот англичанин поступил со мной, с испанским
грандом.
   - Да, - промолвила королева, - но мы также слышали, как вы, испанский
гранд, поступили с этим английским джентльменом и какое бросили ему  об-
винение, в которое вряд ли верит донна Маргарет.
   - Конечно, нет, ваше величество, - сказала Маргарет. - Пусть меня то-
же приведут к присяге, и я объясню многое из того,  о  чем  говорил  вам
маркиз. Я никогда не хотела выходить замуж ни за него, ни  за  кого-либо
другого, кроме этого человека, - и она дотронулась до руки Питера,  -  и
все, что он или я сделали, мы сделали для того, чтобы спастись из ковар-
ной ловушки, в которой оказались.
   - Мы верим этому, - с улыбкой ответила королева и отвернулась,  чтобы
посоветоваться с королем и алькальдами.
   Долгое время они говорили так тихо, что никто не  мог  расслышать  ни
единого слова, при этом они посматривали то на одну, то на другую сторо-
ну в этой странной тяжбе. Какой-то священник был приглашен ими для учас-
тия в обсуждении, и Маргарет подумала, что это дурной признак.  В  конце
концов решение было принято, и ее величество  официально,  как  королева
Кастилии, тихим, спокойным голосом огласила приговор. Обратившись прежде
всего к Морелла, она сказала:
   - Маркиз, вы предъявили очень серьезные обвинения даме,  которая  ут-
верждает, что она ваша жена, и англичанину, чью невесту  вы,  по  вашему
собственному признанию, увезли обманом и силой. Этот джентльмен от свое-
го имени и от имени этих дам бросил вам вызов. Принимаете ли вы его?
   - Я с готовностью бы принял его, ваше величество, -  ответил  Морелла
мрачно, - до сих пор никто не имел оснований сомневаться в моей храброс-
ти, но я должен напомнить, что я... - Он приостановился,  затем  продол-
жал: - Ваши величества знают, что я не только испанский гранд... поэтому
вряд ли мне пристало скрестить меч с клерком купца еврея, потому что та-
ково было звание и положение этого человека в Англии.
   - Вы могли снизойти и сражаться со мной на борту  вашего  судна  "Сан
Антонио", - с ненавистью воскликнул Питер, - почему же вы теперь  стыди-
тесь закончить то, что вы не постыдились начать? Кроме того, я  предста-
витель рода, уважаемого в моей стране, и заявляю вам, что в  любви  и  в
бою я считаю себя равным любому из похитителей женщин и незаконнорожден-
ных негодяев, живущих в этом королевстве.
   Опять король и королева посовещались между собой по вопросу о  благо-
родном происхождении противников, который в те времена играл весьма важ-
ную роль, особенно в Испании. Наконец Изабелла сказала:
   - По законам нашей страны испанский гранд не имеет права  встречаться
в поединке с простым иностранным джентльменом. Раз маркиз посчитал удоб-
ным выдвинуть это соображение, мы поддерживаем его и считаем, что он  не
обязан принять этот вызов для сохранения своей чести. Однако мы  видели,
что маркиз Морелла готов принять этот вызов, и решили сделать все, что в
наших силах, чтобы никто не мог сказать, что  испанец,  причинивший  зло
англичанину и открыто вызванный на бой в  присутствии  своих  суверенных
властителей, отказался от этого по причине своего звания.  Сеньор  Брум,
если вы согласны получить из наших рук то,  что  с  гордостью  принимали
другие ваши соотечественники, мы намерены, считая вас храбрым и  честным
человеком благородного происхождения,  посвятить  вас  в  рыцари  ордена
Сант-Яго, а следовательно, дать вам право обращаться или сражаться как с
равным с любым испанским дворянином, если только он  не  прямой  потомок
королей, на что, как мы думаем, могущественный и блестящий маркиз Морел-
ла не претендует.
   - Я благодарю ваши величества,  -  ответил  изумленный  Питер,  -  за
честь, которую вы мне оказываете и в которой я бы не нуждался,  если  бы
мой отец встал не на ту сторону в битве на  Босвортском  поле.  Еще  раз
приношу вам свою благодарность и полагаю, что  теперь  маркиз  не  будет
считать для себя унизительным решить наш долгий спор так, как ему хочет-
ся.
   - Подойдите сюда, сеньор Питер Брум, и преклоните колено, - приказала
королева, когда Питер перестал говорить.
   Он повиновался, и Изабелла, взяв меч у короля, посвятила его в  рыца-
ри, трижды ударив по правому плечу и  произнеся  при  этом  традиционные
слова:
   - Встаньте, сэр Питер Брум, рыцарь благороднейшего ордена Сант-Яго.
   Питер повиновался, поклонился, отступая назад, как полагалось по обы-
чаю, и, споткнувшись, чуть не упал с возвышения. Некоторые  приняли  это
за хорошее предзнаменование для Морелла. Король сказал:
   - Сэр Питер, наш церемониймейстер назначит время  вашего  поединка  с
маркизом, наиболее удобное для вас обоих. Пока что  мы  приказываем  вам
обоим, чтобы никаких неподобающих слов или действий не было между вами -
ведь вы скоро встретитесь лицом к лицу в смертном бою, чтобы узнать  суд
господа бога.
   Присутствующие решили, что суд окончен, и многие собрались  уже  ухо-
дить, но королева подняла руку и сказала:
   - Остаются еще вопросы, по которым мы должны вынести решение. Вот эта
сеньора, - она указала на Бетти, - просит, чтобы ее брак с маркизом  Мо-
релла был признан действительным, а сам маркиз Морелла настаивает на об-
ратном. Так мы его, кажется, поняли? Мы не властны решить  этот  вопрос,
поскольку он связан с таинствами церкви. Мы предоставляем решение  этого
вопроса его святейшеству папе римскому или его легату, надеясь,  что  он
разберется во всем со свойственной ему мудростью и так, как сочтет  нуж-
ным, если, конечно, заинтересованные  стороны  пожелают  перенести  свой
спор на его суд. Пока что мы постановили и объявляем, что сеньора, урож-
денная Бетти Дин, должна повсюду в наших владениях, если его святейшест-
во папа римский не решит иначе, именоваться маркизой Морелла  и  маркиз,
ее муж, должен в течение всей своей жизни  предоставлять  ей  подобающее
содержание. После же его смерти, если  не  будет  другого  постановления
святого престола, она должна унаследовать ту часть его земель и имущест-
ва, которая, согласно закону нашей страны, принадлежит жене,  и  владеть
ею.
   Пока Бетти благодарила их величества с таким усердием, что  драгоцен-
ности на ее груди дребезжали, а Морелла хмурился и лицо его  стало  тем-
ным, как грозовая туча, присутствующие, перешептываясь, опять поднялись,
чтобы разойтись. Однако королева снова подняла руку:
   - Мы хотим спросить сэра Питера Брума и его нареченную, донну  Марга-
рет, по-прежнему ли они желают вступить в брак?
   Питер посмотрел на Маргарет, Маргарет - на Питера, и он ответил гром-
ко и ясно:
   - Ваше величество, это самое заветное наше желание.
   Королева слегка улыбнулась:
   - А вы, сеньор Кастелл, согласны выдать свою дочь за этого рыцаря?
   - Да, конечно, - с достоинством ответил Кастелл. - Если  бы  не  этот
человек, - и он с ненавистью посмотрел в сторону Морелла, - они давно бы
уже соединились, а поэтому, - добавил  он  многозначительно,  -  то  не-
большое состояние, которым я располагаю, уже передано  через  доверенных
лиц в Англии в их владение. Так что теперь я завишу от их милосердия.
   - Хорошо, - сказала королева. - Остается решить еще один вопрос.  Хо-
тите ли вы оба обвенчаться накануне поединка между  маркизом  Морелла  и
сэром Питером Брумом? Подумайте, донна Маргарет,  прежде  чем  ответить,
потому что, согласившись, вы можете очень скоро оказаться вдовой, а если
вы отложите эту церемонию, то можете никогда уже не стать его женой.
   Маргарет и Питер обменялись несколькими словами, и Маргарет  ответила
за них обоих:
   - Если мой возлюбленный погибнет, - ее нежный голос задрожал при этих
словах, - все равно мое сердце будет разбито. Пусть  я  проживу  остаток
моих дней, нося его имя, чтобы, зная о моем безысходном горе,  никто  не
тревожил меня своей любовью. Я хочу остаться его супругой на небесах.
   - Хорошо сказано! - заметила королева. - Мы объявляем, что вы  будете
обвенчаны в нашем соборе в Севилье накануне того дня, когда  маркиз  Мо-
релла и сэр Питер Брум встретятся в поединке. Кроме того, чтобы не  было
никаких попыток причинить вам зло, - королева посмотрела в  сторону  Мо-
релла, - вы, сеньора Маргарет, будете моей гостьей до того момента, ког-
да покинете нас, чтобы  обвенчаться.  Вы  же,  сэр  Питер,  вернетесь  в
тюрьму, но вы будете пользоваться полной свободой видеть кого  пожелаете
и ходить когда и куда захотите, но под нашей защитой, поскольку и на вас
может быть совершено покушение.
   Королева умолкла, но неожиданно заговорил король своим резким  тонким
голосом:
   - Решив вопросы рыцарства и брака, нам остается решить еще один  воп-
рос, который я не хотел предоставлять нежным устам нашей королевы.  Дело
это касается вечной жизни человеческой души  и  христианской  церкви  на
земле. Нам было заявлено, что этот человек, Джон Кастелл, купец из  Лон-
дона, - еврей; ради выгоды он всю свою жизнь притворялся христианином  и
в качестве такового женился на христианке. Более того: он является нашим
подданным, так как он родился  в  Испании,  и,  следовательно,  подсуден
гражданским и церковным законам нашего государства.
   Король остановился. Маргарет и Питер со страхом смотрели друг на дру-
га. Один только Кастелл  стоял  неподвижно,  хотя  он  знал  лучше,  чем
кто-либо из них, что должно последовать за этими словами.
   - Мы не судим его, - продолжал король, - у нас нет власти в столь вы-
соких вопросах, но мы обязаны передать его в руки святейшей  инквизиции,
чтобы его судили там.
   Маргарет громко вскрикнула. Питер оглядывался по сторонам, словно ища
помощи. Никогда в своей жизни он не был  так  потрясен.  Маркиз  Морелла
улыбнулся в первый раз за весь день. По крайней мере от одного врага  он
освободится. Кастелл же подошел к Маргарет и нежно обнял  ее.  Затем  он
пожал руку Питеру и сказал ему:
   - Убей этого вора, - он кивнул в сторону Морелла, - я  знаю,  что  ты
это сделаешь и сделал бы, даже если бы таких, как он, было десять.  Будь
хорошим мужем моей девочке, а я знаю, что ты будешь таким, иначе я спро-
шу с тебя там, где нет ни евреев, ни христиан, ни священников, ни  коро-
лей. А теперь помолчи и смирись с тем, с чем необходимо  смириться,  как
делаю это я. Я хочу еще кое-что сказать, прежде чем оставлю вас  и  этот
мир. Ваши величества, я не оправдываюсь, и, когда меня будет допрашивать
судья инквизиции, их задача будет легка, потому что я не собираюсь ниче-
го скрывать и буду говорить только правду, хотя я буду делать это не  из
страха и не из боязни боли. Ваши величества, вы обещали, что  эти  двое,
достаточно хорошие христиане от рождения, будут обвенчаны.  Я  хотел  бы
спросить вас, может ли мое преступление против религии, в  котором  меня
обвиняют, разъединить их или нанести им какой-либо ущерб?
   - Даю вам слово, - поспешно ответила королева, словно желая опередить
короля, - даю вам слово, Джон Кастелл, что ваше дело, к чему бы  вас  ни
приговорили, не коснется ни их самих, ни их  собственности,  -  медленно
добавила она.
   - Серьезное обещание, - пробормотал король.
   - Это мое обещание, - решительно заявила королева, - и я  сдержу  его
во что бы то ни стало. Эти двое будут обвенчаны, и, если сэр Питер оста-
нется жив, они уедут из Испании в полной безопасности, и  никакое  новое
обвинение не будет предъявлено им ни одним судом королевства;  их  также
не будут преследовать или возбуждать против них дела ни в  каком  другом
государстве ни от нашего имени, ни от имени наших должностных лиц. Пусть
мои слова будут записаны, один экземпляр пусть будет подписан и сохранен
в архивах, а второй передан донне Маргарет.
   - Ваше величество, - сказал Кастелл, - я благодарю вас. Теперь,  если
я умру, я умру счастливым. Я дерзну сообщить вам, что,  если  бы  вы  не
сказали этого, я убил бы себя здесь, на ваших глазах. И еще я  хочу  вам
сказать, что инквизиция, которую вы учредили, уничтожит Испанию и  прев-
ратит ее в прах и тлен.
   Он кончил говорить, и, когда смысл его смелых слов дошел до  сознания
собравшихся, по толпе придворных пробежал вздох, похожий на  испуг.  Тем
временем толпа позади Кастелла расступилась, и  появились  шедшие  двумя
рядами монахи с лицами, закрытыми капюшонами, и стража из солдат, -  все
они, без сомнения, ожидали здесь заранее. Они подошли к Джону  Кастеллу,
дотронулись до его плеча, сомкнулись вокруг него, словно  скрыв  его  от
всего земного, и, окруженный ими, он исчез.
   Воспоминания Питера об этом странном дне в Алькасаре  навсегда  оста-
лись несколько туманными. Это было неудивительно.  На  протяжении  всего
нескольких часов его судили, жизнь его висела на волоске и вдруг его оп-
равдали. Он увидел Бетти, превратившуюся из скромной компаньонки в блис-
тательную и великолепную маркизу, подобно тому как личинка  превращается
в бабочку; был свидетелем того, как она выступала против своего супруга,
который обманул ее и которого она обманула в свою очередь, и как она вы-
играла свое дело благодаря находчивости и силе характера.
   В качестве ее защитника и защитника Маргарет он вызвал Морелла на по-
единок, и, когда его противник отказался под предлогом различия  в  зва-
нии, по воле королевы Изабеллы, которой  Маргарет  рассказала  о  тайных
притязаниях Морелла, он был неожиданно награжден высоким званием  рыцаря
испанского ордена Сант-Яго.
   Более того: самое страстное его желание было удовлетворено - он полу-
чил возможность встретиться в честном и равном бою со своим врагом,  ко-
торого он справедливо ненавидел, и биться с ним насмерть. Ему было также
обещано, что через несколько дней Маргарет станет его женой, хотя  могло
случиться, что она будет носить это имя не больше часа. До  тех  пор  им
обещали безопасность и защиту от предательства и  происков  Морелла.  Им
было также обещано, что в любом случае  им  нигде  и  никогда  не  будет
больше предъявлено никаких обвинений.
   И, наконец, когда уже все, казалось, кончилось благополучно, не  счи-
тая предстоящего поединка, о котором он,  привыкший  к  подобным  вещам,
меньше всего думал, когда в конце концов его чаша, очищенная от грязи  и
песка, наполнилась красным вином битвы и любви, когда она была уже почти
у его уст, судьба подменила ее и наполнила отравой  и  желчью.  Кастелл,
отец его невесты, человек, которого он любил, был брошен в подвалы  инк-
визиции, откуда - Питер хорошо это знал - он мог выйти только  в  желтом
балахоне, "переданным в руки светской власти", чтобы погибнуть медленной
и мучительной смертью на костре в Квемадеро, где сжигали еретиков.
   Что принесет ему победа над Морелла, если даже небеса дадут ему силу,
чтобы сокрушить своего врага? Что это будет за свадьба, которая окажется
скрепленной и освященной смертью отца невесты на мучительном костре инк-
визиции? Разве смогут они когда-нибудь забыть запах дыма  этого  костра?
Кастелл - храбрый человек, и никакие мучения не заставят его отречься от
своей веры. Сомнительно даже, станет ли он под пытками отрицать ее,  он,
который был крещен своим отцом из соображений безопасности  и  продолжал
поддерживать этот обман ради своего дела и ради того,  чтобы  иметь  же-
ну-христианку. Нет, Кастелл был обречен, и Питер мог спасти его от  инк-
визиции и короля не больше, чем голубь может защитить свое гнездо от го-
лодных ястребов.
   О, эта последняя сцена! Никогда в жизни Питер не забудет ее! Огромный
зал с разрисованными арками и  мраморными  колоннами;  лучи  полуденного
солнца, падающие сквозь окна и, подобно крови, льющиеся на черные одежды
монахов; душераздирающий крик Маргарет и ее помертвевшее лицо, когда от-
ца оторвали от нее и она в обмороке упала на украшенную  драгоценностями
грудь Бетти; жестокая усмешка на губах Морелла; страшная улыбка  короля;
жалость в глазах королевы; взволнованный шепот толпы; быстрые,  короткие
реплики адвокатов; скрип пера писца, безразличного ко всему, за исключе-
нием своей работы, когда он записывал решения; и над всем этим - прямой,
вызывающий, неподвижный Кастелл, окруженный служителями смерти,  удаляю-
щийся в темноту галереи, уходящий в могильный мрак.


   ГЛАВА XXIII
   ОТЕЦ ЭНРИКЕ И ПЕЧЬ БУЛОЧНИКА 

   Прошла неделя. Маргарет жила во дворце, Питер дважды был у нее и  на-
шел ее в полном отчаянии. Даже то, что они должны быть обвенчаны в  сле-
дующую субботу, - день, на который назначен был также поединок между Пи-
тером и Морелла, не доставлял ей ни радости, ни утешения. Ведь на следу-
ющий день, на воскресенье, в Севилье был назначен "акт веры" - аутодафе,
на котором еретики - евреи, мавры и люди, занимавшиеся богохульством,  -
должны ответить за свои преступления: одни будут  сожжены  на  костре  в
Квемадеро, другие - публично признаются в своих  вопиющих  грехах  перед
тем, как их заточат на пожизненное одиночное заключение, а кое-кого  за-
душат, прежде чем их тела будут преданы огню. Было известно,  что  Джону
Кастеллу предназначена главная роль в этой церемонии.
   Маргарет на коленях, в слезах умоляла королеву о милосердии. Но слезы
действовали на сердце королевы не больше, чем вода, капающая на  брилли-
ант. Мягкая в других вопросах, в делах, касающихся религии, она станови-
лась хитрой, как лиса, и жестокой, как тигр. Она была даже возмущена по-
ведением Маргарет. Разве мало для нее было сделано? - спросила королева.
Разве она не дала своего королевского слова не предпринимать никаких ша-
гов, чтобы лишить обвиняемого собственности, которая есть у него в Испа-
нии, если он будет признан виновным; разве она не обещала,  что  никакие
наказания, которые по закону и обычаю падают на детей этих  людей,  пре-
данных позору, не коснутся Маргарет? Разве Маргарет не  будет  обвенчана
со своим возлюбленным и, если он останется в живых после поединка, ей не
дадут возможность с почетом уехать вместе с ним и даже не заставят смот-
реть, как ее отец искупит свои преступления? Ведь как хорошая христианка
она должна радоваться, что он получил возможность примирить свою душу  с
богом и его судьба станет уроком для других  приверженцев  его  религии.
Может быть, она тоже еретичка?
   Королева неистовствовала до тех пор, пока Маргарет, совершенно  изму-
ченная, не ушла от нее, задавая себе вопрос, может ли быть  справедливой
религия, которая требует от детей, чтобы они доносили на своих родителей
и обрекали их на муки. Где об этом сказано у спасителя или  его  апосто-
лов? А если об этом не сказано там, то кто это придумал?
   - Спаси его! Спаси его! - в отчаянии рыдала Маргарет перед Питером. -
Спаси его или, клянусь тебе, как бы я ни любила тебя  и  сколько  бы  ни
считалось, что мы обвенчаны, ты никогда не будешь моим мужем.
   - Это несправедливо, - мрачно покачал головой Питер, - ведь не я  пе-
редал его в руки этих дьяволов. Скорее всего, это кончится  тем,  что  я
разделю его участь. И все-таки я попытаюсь сделать все, что в человечес-
ких силах.
   - Нет, нет! - закричала она в отчаянии. - Не делай ничего, что  может
навлечь на тебя опасность!
   Но Питер вышел, не ожидая ее ответа. Ночью  Питер  сидел  в  потайной
комнатке одной из булочных Севильи. Кроме него, там было несколько чело-
век - отец Энрике, ныне секретарь святейшей инквизиции, одетый как миря-
нин, Инесса, Бернальдес и старый еврей Израэль из Гранады.
   - Я привела его сюда, - сказала Инесса, указывая на отца Энрике. - Не
важно, как мне удалось это сделать. Но поверьте, это было довольно  рис-
кованно и неприятно. А какая от этого польза?
   - Никакой пользы, - нагло заявил отец Энрике, - кроме той, что я  по-
ложил в карман десять золотых.
   - Тысяча дублонов, если наш друг будет спасен целым и  невредимым,  -
промолвил Израэль. - О бог мой! Подумай об этом - тысяча дублонов!
   Глаза секретаря инквизиции загорелись.
   - Они бы мне весьма пригодились, - сказал он, - и ад еще  лет  десять
свободно может обойтись без одного грязного еврея, но я не знаю, как это
сделать. Я знаю другое: что вас всех ждет его участь. Это страшное прес-
тупление - пытаться подкупить служителя святейшей инквизиции.
   Бернальдес побледнел, Израэль стал кусать ногти, но Инесса  похлопала
священника по плечу.
   - Уж не думаешь ли ты предать нас? - спросила она своим нежным голос-
ком. - Послушай меня, я коечто понимаю в ядах и клянусь  тебе,  если  ты
замыслишь дурное, то не пройдет и недели, как ты в судорогах отправишься
на тот свет и никто не узнает, откуда попал к тебе яд. Или я околдую те-
бя - ведь я недаром прожила дюжину лет среди мавров, - у тебя  распухнет
голова, иссохнет тело и ты станешь богохульствовать, не понимая, что го-
воришь, пока тебя с позором не поджарят на костре.
   - Околдуешь меня? - отозвался отец Энрике с дрожью. - Ты уже  сделала
это, иначе я не был бы здесь.
   - Тогда, если ты не хочешь очутиться на том  свете  раньше  срока,  -
продолжала Инесса, похлопывая его нежно по плечу, -  думай,  думай,  ищи
выход, верный слуга святейшей инквизиции.
   - Тысяча золотых дублонов! Тысяча дублонов! - прокаркал старый  Изра-
эль. - Но если ты не сумеешь ничего сделать, то рано или поздно,  теперь
или через месяц, - смерть, смерть медленная и жестокая.
   Теперь отец Энрике совсем перепугался.
   - Вам нечего бояться меня, - хрипло произнес он.
   - Я рада, что ты наконец нас понял, друг  мой,  -  прозвучал  мягкий,
насмешливый голос Инессы, которая, подобно злому духу, все время  стояла
позади монаха. Она опять нежно похлопала его по плечу, на этот раз обна-
женным лезвием кинжала. - А теперь быстро выкладывай свой  план.  Стано-
вится поздно, и всем святым людям пора уже спать.
   - У меня нет никакого плана. Придумай сама! - сердито ответил священ-
ник.
   - Хорошо, друг мой, очень хорошо. Тогда я попрощаюсь с тобой,  потому
что вряд ли мы встретимся в этом мире.
   - Куда ты идешь? - с беспокойством спросил он.
   - Во дворец, к Морелла и к одному его другу и родственнику. Выслушай,
что я тебе скажу. Я могу заслужить прощение за мое  участие  в  свадьбе,
если я смогу доказать, что некий подлый священник  знал,  что  совершает
обман. Ну, а я могу доказать это - ты, надеюсь,  помнишь,  что  дал  мне
расписку, - а если я сделаю это, что произойдет со священником,  который
вызвал ненависть испанского гранда и его знатного родственника?
   - Я служитель святейшей инквизиции, никто не посмеет тронуть меня!  -
выкрикнул отец Энрике.
   - Я думаю, что найдутся люди, которые пойдут на риск. Король,  напри-
мер.
   Отец Энрике бессильно откинулся на спинку стула. Теперь он догадался,
кого подразумевала Инесса, говоря о знатном родственнике Морелла, и  по-
нял, что попал в ловушку.
   - В воскресенье утром, - заговорил он  глухим  шепотом,  -  процессия
направляется по улицам к театру, где будет прочитана проповедь тем,  кто
должен будет идти в Квемадеро. Около восьми  часов  процессия  ненадолго
вступит на набережную, где будет мало зрителей и потому  дорога  там  не
охраняется. Если дюжина смелых молодцов, переодетых  крестьянами,  будет
ждать там с лодкой наготове, то, может быть, они сумеют... - И отец  Эн-
рике замолк.
   Тут в первый раз заговорил Питер, который до  тех  пор  сидел  молча,
наблюдая за этой сценой.
   - В таком случае, преподобный отец, как эти смелые парни  сумеют  уз-
нать жертву, которую они ищут?
   - Еретик Джон Кастел, - ответил священник, - будет  сидеть  на  осле,
одетый в замарру из овчины, с нарисованными на ней  чертями  и  подобием
пылающей головы. Все это очень хорошо нарисовано, я умею рисовать и  сам
делал это. Кроме того, у него у одного будет на шее веревка, по  которой
его можно будет узнать.
   - Почему он будет сидеть на осле? - с яростью спросил Питер. -  Пото-
му, что вы пытали его так, что он не может ходить?
   - Нет, нет! - возразил  доминиканец,  съежившись  под  этим  яростным
взглядом. - Его ни разу не допрашивали, ни  одного  поворота  манкуэдры,
клянусь вам, сэр рыцарь! Зачем это - ведь он открыто признал себя  през-
ренным евреем!
   - Будь осторожнее в выражениях, друг мой, - прервала его Инесса,  фа-
мильярно похлопывая его по плечу: - здесь есть люди, которые придержива-
ются другого мнения, чем вы в вашем святом доме, но которые умеют приме-
нять манкуэдру и могут устроить неплохую дыбу при помощи доски и  одного
или двух воротов, какие есть в соседней комнате. Воспитывайте в себе уч-
тивость, высокоученый священник, иначе, прежде чем покинуть  это  место,
вы станете длиннее на целый локоть.
   - Говори дальше, - приказал ему Питер.
   - Кроме того, - продолжал дрожащим голосом отец Энрике, - был  приказ
не пытать его. Инквизиторы полагали - это было, конечно,  неправильно  с
их стороны, - что у него есть соучастники, чьи имена  он  выдаст,  но  в
приказе было сказано, что так как он долго жил в Англии и только недавно
прибыл в Испанию, то у него не может быть сообщников. Так что он  цел  и
невредим. Я слышал, что никогда ни один нераскаявшийся еврей не  шел  на
костер в таком отличном состоянии, как бы богат и уважаем он ни был.
   - Тем лучше для тебя, если ты не врешь, - заметил Питер, - Продолжай.
   - Больше нечего рассказывать. Могу еще добавить, что я буду идти  ря-
дом с ним вместе с двумя стражами, и, конечно, если его вырвут у  нас  и
под руками не окажется лодки для преследования, мы ничего не сможем сде-
лать. Ведь мы, священники, люди мирные и можем даже разбежаться при виде
грубого насилия.
   - Я советую вам бежать быстро и как можно дальше, - проронил Питер. -
Однако, Инесса, где гарантия, что ваш друг нас не обманет? Ведь он может
провести кого угодно.
   - Тысяча дублонов, тысяча дублонов, - пробормотал старик Израэль  по-
добно сонному попугаю.
   - Он, может быть, надеется выжать еще больше из наших трупов, старик.
Что вы скажете, Инесса? Вы лучше разбираетесь в этой игре. Как мы  можем
заставить его сдержать слово?
   - Я думаю, смертью, - сказал Бернальдес, понимая, какой опасности  он
подвергается как компаньон и родственник Кастелла и номинальный владелец
судна "Маргарет", на котором тот должен был бежать. - Мы знаем все,  что
он может рассказать, и, если мы отпустим его, он рано или поздно предаст
нас. Убейте его, чтобы он не смог мешать нам, и сожгите его труп в печи.
   Тут отец Энрике упал на колени и со слезами и стонами начал умолять о
милосердии.
   - Чего ты так хнычешь? - спросила Инесса, глядя  на  него  задумчивым
взглядом. - Ведь твоя смерть будет гораздо легче, чем та, на которую ва-
ши праведники обрекают многих гораздо более  честных  мужчин...  женщин.
Что касается меня, то я думаю, что сеньор Бернальдес дал правильный  со-
вет. Лучше умереть одному, чем всем нам. Ведь ты понимаешь,  что  мы  не
можем довериться тебе. Есть ли у кого-нибудь веревка?
   Отец Энрике пополз к ней на коленях и начал целовать подол ее платья,
умоляя во имя всех святых пожалеть его. Ведь  он  попал  в  эту  ловушку
из-за любви к ней.
   - К деньгам, ты хочешь сказать, гадина, - поправила Инесса,  отталки-
вая его туфлей. - Я вынуждена была слушать твои любовные  бредни,  когда
мы ехали вместе, и еще раньше, но здесь мне это ни к чему. И если ты за-
говоришь опять о любви, ты живым отправишься в печь булочника. О, ты за-
был об этом, но у меня к тебе большой счет. Ты ведь был связан с  инкви-
зицией здесь, в Севилье, - не так ли, - еще до того, как Морелла дал те-
бе за твое рвение приход в Мотриле и сделал одним из своих капелланов. У
меня была сестра... - Она наклонилась и шепнула ему на ухо имя.
   Он издал звук - это был скорее вопль.
   - Я не имел никакого отношения к ее смерти! - запротестовал он. -  Ее
предал в руки инквизиции кто-то другой, давший против нее ложные показа-
ния.
   - Да, я знаю. Это был ты. Ты, мерзавец с душой змеи, ты  был  зол  на
нее, и ты дал ложные показания. Ты добровольно, сам донес  на  Кастелла,
заявив, что в твоем доме в Мотриле он прошел мимо распятия, не поклонив-
шись. Это ты уговаривал учинить ему допрос, уверяя их, что он богат и  у
него достаточно богатые друзья, чтобы и из них выжать немало  денег.  Ты
ведь рассчитывал получить свою долю, не так ли? Я  неплохо  осведомлена.
Даже то, что происходит в темницах святейшей инквизиции, доходит до ушей
Инессы. Ну что ж, ты все еще считаешь, что печь булочника слишком горяча
для тебя?
   Теперь отец Энрике от ужаса вообще лишился языка. Он лежал  на  полу,
глядя на эту безжалостную женщину с нежным голосом. Она обманула  его  и
превратила в свое орудие, она завлекла его сюда сегодня,  она  ненавидит
его, и ненавидит по заслугам.
   - Пожалуй, лучше будет не марать нам руки, - сказал Питер.  -  Душить
крыс - маленькое удовольствие, а его могли выследить. Пет ли  какого-ни-
будь другого пути, Инесса?
   Она подумала немного, затем ткнула отца Энрике ногой:
   - Вставай, святой секретарь святейшей инквизиции,  и  садись  писать.
Это будет нетрудно для тебя. Вот здесь есть перья и  бумага.  А  я  буду
диктовать:
   "Обожаемая Инесса!
   Твое долгожданное письмо благополучно дошло до меня в этом  проклятом
святом доме, где мы избавляем еретиков от их грехов для пользы их душ  и
от их богатств - для нашей собственной пользы..."
   - Я не могу писать это, -  простонал  отец  Энрике,  -  это  страшная
ересь.
   - Нет, это только правда, - возразила Инесса.
   - Ересь и правда - это часто одно и то же. Они сожгут меня за это.
   - Это как раз то, что утверждают многие еретики. Они умирают  за  то,
что считают правдой, почему бы и тебе этого не сделать?  Слушай,  -  еще
более сурово сказала она, - что  ты  предпочитаешь:  быть  сожженным  на
костре в Квемадеро, а это случится не раньше, чем ты  предашь  нас,  или
сгореть более скромно - в печи булочника в ближайшие полчаса?  Продолжай
свое письмо, ученый грамотей! Написал то, что я сказала? А теперь пиши:
   Я понял все, что ты мне говорила о суде в Алькасаре в присутствии  их
величеств. Я надеюсь, что англичанка выиграла свое дело. Это  была  пре-
лестная шутка, которую я сыграл с благородным маркизом в Гранаде.  Такой
ловкой шутки не бывало даже у нас здесь, в инквизиции. Ну что ж, у  меня
к маркизу был большой счет, и он заплатил мне сполна.  Мне  бы  хотелось
видеть выражение его лица, когда он узнал в своей новобрачной служанку и
понял, что хозяйка бежала с  другим.  Племянник  короля,  мечтающий  сам
стать королем, женился на английской служанке! Хорошо, очень хорошо, до-
рогая Инесса. Что касается этого еврея, Джона Кастелла, я думаю, что все
можно устроить, если есть деньги, потому что, ты знаешь, даром я  ничего
не делаю. Таким образом...
   И дальше Инесса с удивительной ясностью продиктовала его предложение,
как спасти Кастелла, с которым читатель уже знаком, и  закончила  письмо
так:
   Эти инквизиторы - жестокие звери, хотя они еще больше  любят  деньги,
чем кровь; все их разговоры о борьбе за чистоту веры - все равно что ве-
тер в горах: они столько же думают о вере, сколько горы о ветре. Они хо-
тели пытать этого беднягу, думая, что из него посыпаются мараведи, но  я
намекнул там, где надо, и их фокус не удался. Дорогая, я должен кончать,
время идти по делам, но я надеюсь увидеть тебя, как мы условились, и  мы
проведем веселый вечерок. Мой привет новобрачному маркизу, если  ты  его
встретишь.
   Твой Энрике.
   Р.S. Моя служба вряд ли будет такой выгодной, как я надеялся, так что
я очень рад заработать что-нибудь на стороне, чтобы купить тебе подарок,
от которого заблестят твои прелестные глазки.
   - Вот так, - тихо сказала Инесса. - Я думаю,  что  этого  достаточно,
чтобы тебя сожгли три или четыре раза. Дай-ка мне прочитать: хочу прове-
рить, все ли здесь правильно написано и подписано, а то в подобном  деле
очень многое зависит от почерка. Ну, так будет хорошо. Теперь ты понима-
ешь, что, если не выполнишь обещания, другими словами, если Джон Кастелл
не будет спасен или если кому-нибудь станет известно о  нашем  маленьком
заговоре, это письмо немедленно попадет куда следует и  некий  секретарь
инквизиции пожалеет, что он вообще родился на свет. Ты будешь умирать, -
прибавила она свистящим шепотом, - медленно, как умирала моя сестра.
   - Тысяча дублонов, если дело удастся и ты будешь жив, чтобы  потребо-
вать их, - проговорил Израэль. - Я не откажусь от своего слова.  Смерть,
позор и пытки или тысяча дублонов. Теперь ему известны наши условия. За-
вяжите ему глаза, сеньор Бернальдес и уведите его отсюда, а то он отрав-
ляет здесь воздух. Но прежде, Инесса, пойди и спрячь письмо.  Ты  знаешь
где.
   Той же ночью две фигуры, закутанные в плащи, плыли в маленькой  лодке
по направлению к "Маргарет". Это были Питер и Бернальдес. Привязав  лод-
ку, они поднялись на борт корабля и прошли в каюту. Здесь их ожидал  ка-
питан Смит. Честный моряк был так рад увидеть Питера,  что  крепко  сжал
его в своих объятиях. Они ведь не виделись после той  отчаянной  попытки
взять на абордаж "Сан Антонио".
   - Судно готово к выходу в море? - спросил Питер.
   - Оно никогда не было более готово, - ответил капитан. - Когда я  по-
лучу приказ поднимать паруса?
   - Когда хозяин судна будет на борту, - сказал Питер.
   - Тогда мы сгнием здесь. Его ведь схватила инквизиция. Что вы задума-
ли, Питер Брум? Что вы задумали? Есть какой-нибудь шанс?
   - Да, капитан, я надеюсь, если здесь найдется дюжина крепких английс-
ких парней.
   - Найдется, и даже больше. Но каков ваш план?
   Питер рассказал ему все.
   - Не так плохо, - произнес Смит, стукнув тяжелым кулаком себя по  ко-
лену, - но рискованно, очень рискованно. Эта Инесса, должно быть,  хоро-
шая девушка. Я не прочь был бы жениться на ней, несмотря на ее прошлое.
   Питер рассмеялся, представив себе, какую странную пару они  составили
бы.
   - Выслушайте до конца, - попросил он. - В эту субботу госпожа  Марга-
рет и я будем обвенчаны, затем перед заходом солнца я встречусь с марки-
зом Морелла на большой арене, где происходит  обычно  бой  быков.  Вы  с
пятью - шестью матросами будете при этом присутствовать.  Я  могу  побе-
дить, могу и погибнуть...
   - Никогда! Никогда! - воскликнул капитан. - Я не поставлю и пары ста-
рых башмаков за этого великолепного  испанца.  Вы  разделаете  его,  как
треску.
   - Бог знает! - отозвался Питер, - Если я одержу победу, я и моя  жена
простимся с их величествами и направимся к набережной,  где  нас  должна
ожидать лодка, и вы переправите нас на борт "Маргарет". Если же я погиб-
ну, вы заберете мое тело и перевезете его таким же образом на борт "Мар-
гарет". Я хочу, чтобы меня забальзамировали в вине, отвезли в  Англию  и
там похоронили. В любом случае вы уйдете на корабле вниз по течению,  за
излучину реки, чтобы думали, что вы уплыли совсем. Вместе с  приливом  в
темноте вы подниметесь обратно и станете позади этих  старых,  брошенных
судов. Если кто-нибудь спросит вас, почему вы  вернулись,  скажете,  что
троих или четверых ваших людей не оказалось на борту и вы вынуждены были
вернуться за ними, или придумайте еще что-нибудь. Затем  в  том  случае,
если я буду убит, вы с десятком ваших лучших матросов высадитесь на  бе-
рег. Место вам укажет вот этот джентльмен. Пусть все  наденут  испанскую
одежду, чтобы не привлекать внимания, и пусть будут хорошо вооружены. Вы
должны походить на зевак с какого-нибудь корабля, высадившихся на  берег
посмотреть на представление. Я уже объяснил вам, каким образом вы узнае-
те Кастелла. Как только увидите его, бросайтесь к нему, рубите  каждого,
кто попробует остановить вас, тащите Кастелла в лодку и гребите изо всех
сил к судну. На корабле должны  выбрать  якоря  и  поднять  паруса,  как
только увидят ваше приближение. Таков план, и один бог  знает,  чем  это
кончится. Все зависит от удачи и от матросов. Войдете вы в эту игру ради
любви к хорошему человеку и ко всем нам? В случае успеха вы все  станете
богатыми на всю жизнь.
   - Да, - ответил капитан, - и вот вам моя рука. Мы вырвем его из этого
ада, если это только в человеческих силах. Это так же верно, как то, что
меня зовут Смит. И я сделаю это не ради денег. Мы так долго бездельнича-
ли здесь, дожидаясь вас и нашу госпожу, что будем рады  поразмяться.  Во
всяком случае, раньше чем это дело будет  кончено,  там  останется  нес-
колько мертвых испанцев. А если мы будем побеждены, я оставлю  помощника
и достаточное количество людей, чтобы довести судно до Тильбюри.  Но  мы
победим, я не сомневаюсь в этом. Через неделю в этот день мы будем плыть
через Бискайский залив, и ни одного испанца не будет на расстоянии  трех
сотен миль от нас, - вы, ваша жена и господин Кастелл. Раз я говорю так,
значит, знаю.
   - Откуда вы знаете? - с любопытством спросил Питер.
   - Потому что мне приснилось все это вчера ночью. Я видел вас и госпо-
жу Маргарет, сидящих рядышком, как голубки, и обнимающих друг друга. А я
в это время разговаривал  с  хозяином.  Солнце  садилось,  дул  ветер  с
юго-юго-запада, и надвигалась буря. Говорю вам, что я видел это во  сне,
а мне редко снятся сны.


   ГЛАВА XXIV
   СОКОЛ НАПАДАЕТ 

   Наступил день свадьбы Маргарет и Питера. Питер выехал из ворот тюрьмы
и остановился у ворот дворца, как ему было приказано. Он был одет в  бе-
лые доспехи, присланные ему в подарок королевой в знак ее добрых пожела-
ний в предстоящем поединке с Морелла. На шее у него висел на  ленте  ры-
царский орден Сант-Яго, на щите был изображен герб Питера  -  устремляю-
щийся вниз сокол. Это изображение повторялось и на белом  плаще.  Позади
него ехал знатный дворянин, державший в  руках  его  шлем  с  перьями  и
копье. Сопровождал их эскорт королевской стражи.
   Ворота дворца раскрылись, и из них на коне выехала Маргарет в велико-
лепном белом с серебром наряде. Вуаль была приподнята так, что было вид-
но лицо. Ее сопровождали дамы, все на белых лошадях, а рядом с Маргарет,
почти затмевая ее роскошью своей одежды, ехала вместе  со  своей  свитой
Бетти, маркиза Морелла, - по крайней мере, пока.
   Хотя Маргарет никогда нельзя было назвать иначе, как прекрасной,  се-
годня она выглядела утомленной и бледной,  когда  приветствовала  своего
жениха у ворот дворца. В этом не было ничего удивительного  -  ведь  она
знала, что через несколько часов его жизнь будет поставлена на  карту  в
смертельном поединке, а завтра отец ее будет заживо сожжен в Квемадеро.
   Они встретились, приветствовали друг друга; запели серебряные  трубы,
и сверкающая процессия двинулась по узким улицам Севильи. Питер и Марга-
рет не обменялись и несколькими словами - сердца их были слишком  полны,
они уже сказали друг другу все, что можно было сказать, и  теперь  ждали
исхода событий. Однако Бетти, которую многие в толпе принимали за невес-
ту, потому что она выглядела гораздо более счастливой, чем они  оба,  не
могла молчать. Она упрекнула Маргарет за то, что та не радуется в  такой
день.
   - О, Бетти, Бетти, - ответила Маргарет, - как я  могу  быть  веселой,
когда на сердце у меня лежит тяжесть завтрашнего дня!
   - Пусть она провалится, тяжесть завтрашнего дня! - воскликнула Бетти.
- С меня хватает тяжестей сегодняшнего дня, однако я не унываю.  Никогда
в жизни мы не будем ехать так, как сейчас, когда все смотрят  на  нас  и
каждая женщина в Севилье завидует нам и милости к нам королевы.
   - Я думаю, что это на тебя они смотрят и  тебе  завидуют,  -  сказала
Маргарет, бросив взгляд на эту блистательную  женщину,  едущую  рядом  с
ней.
   Она понимала, что красота Бетти затмевает ее собственную,  во  всяком
случае в глазах уличной толпы, подобно  тому  как  роза,  сверкающая  на
солнце, затмевает лилию.
   - Может быть, - улыбнулась Бетти. - Но если это так, то только  пото-
му, что я легче смотрю на вещи и смеюсь даже тогда, когда мое сердце ис-
текает кровью. В конце концов, твое положение гораздо более прочное, чем
мое. Если твой муж должен сейчас сразиться насмерть, то же самое  должен
делать и мой муж, а, между нами говоря, я больше уверена в победе  Пите-
ра. Он ведь очень упорный боец и удивительно сильный - слишком упорный и
слишком сильный для любого испанца.
   - Да, это так, - слабо улыбаясь, произнесла Маргарет. - Питер -  твой
защитник, и, если он проиграет, на тебе навсегда останется  печать  слу-
жанки и безродной женщины.
   - Служанкой я была или, во всяком случае, чем-то вроде этого, - заме-
тила Бетти задумчиво, - а что касается моего происхождения,  то  это  уж
что есть. Зато я могу выдержать там, где другие не выдержат. Так что это
все меня не очень волнует. Меня беспокоит другое: что, если мой защитник
убьет моего мужа?
   - Ты не хочешь, чтобы он был убит? - Маргарет посмотрела на Бетти.
   - Пожалуй, нет, - ответила Бетти слегка дрогнувшим голосом и на мгно-
вение отвернула лицо. - Я знаю, что он  мерзавец,  но  ты  понимаешь,  я
всегда любила этого мерзавца, так же как ты всегда ненавидела его.  Поэ-
тому я ничего не могу с собой поделать, но  я  бы  предпочла,  чтобы  он
встречался с кем-нибудь другим, у кого удар не так силен, как у  Питера.
Кроме того, если он погибнет, его наследники обязательно начнут судиться
со мной.
   - Во всяком случае, твоего отца не собираются сжечь завтра, - сказала
Маргарет, чтобы переменить тему разговора, которая,  по  правде  говоря,
была не из приятных.
   - Нет, кузина. Если мой отец получил по заслугам, то  его  безусловно
сожгли и он все еще продолжает гореть - в чистилище, - но, видит бог,  я
никогда не брошу вязанку дров в его костер. Однако твоему отцу не грозит
такая опасность, так зачем терзаться по этому поводу?
   - Почему ты так говоришь? - удивилась Маргарет, которая не  посвящала
Бетти в детали заговора.
   - Я не знаю, но я уверена, что Питер вызволит его из  беды.  Питер  -
это посох, на который можно опереться, хотя и выглядит он таким черствым
и молчаливым, - в конце концов, это свойства посоха... Смотри,  вон  со-
бор: разве он не красив? И огромная толпа народа ожидает у  дверей.  Те-
перь надо улыбаться, кузина. Кланяйся и улыбайся, как это делаю я.
   Они подъехали к собору, и Питер, соскочив с коня, помог  сойти  своей
невесте. Процессия выстроилась в должном порядке, и они  проследовали  в
собор, сопровождаемые церковными служителями с жезлами.
   Маргарет никогда раньше не была в этом соборе и никогда больше не ви-
дела его, но память о нем осталась у нее на всю жизнь. Прохлада и полум-
рак после ослепительного блеска солнца, семь  огромных  приделов  храма,
тянущихся без конца направо и налево, мрачные своды,  колонны,  уходящие
ввысь, подобно тому как большие деревья в лесу стремятся  к  небу,  тор-
жественный полумрак, пронизанный  лучами  света,  льющимися  из  высоких
окон, сверкающее золото алтаря, звуки пения, гробницы - все это захвати-
ло ее, подавило и навсегда запечатлелось в ее памяти.
   Медленно приблизились они к ступенькам огромного алтаря. Здесь стояли
многочисленные прихожане, и здесь же, направо, сидели на троне король  и
королева Испании, решившие почтить эту свадьбу своим присутствием. Более
того: когда подошла невеста, королева Изабелла  в  знак  особой  милости
встала и, наклонившись, поцеловала ее в щеку. Пел  хор,  играла  музыка.
Это было превосходное зрелище - свадьба Маргарет, устроенная в одном  из
самых знаменитых соборов Европы. Однако, глядя на облаченных в  сверкаю-
щие одеяния епископов и священников, созванных сюда для того, чтобы ока-
зать ей честь, на то, как они двигаются  взад  и  вперед,  совершая  та-
инственный обряд, Маргарет думала о другом обряде, столь же  торжествен-
ном, который состоится завтра на самой большой площади Севильи, где  эти
же самые церковные служители будут приговаривать людей - возможно, среди
них и ее отца - на обручение с огнем.
   Рука об руку преклонили Маргарет и Питер колена перед огромным  алта-
рем. Облака благовоний поднимались от качающихся кадил, теряясь во  мра-
ке. Точно так же завтра дым костров будет подниматься к небу. Они  стоя-
ли, она и ее муж, завоеванный наконец  ею,  завоеванный  после  стольких
страданий и которого она, возможно, потеряет прежде, чем ночь  спустится
на землю. Священники пели, епископ в роскошном облачении наклонился  над
ними и прошептал слова брачного обряда, на палец ей надели кольцо, слова
обещания были произнесены, было дано благословение, и они стали мужем  и
женой. Разлучить их могла только смерть, - она стояла так близко от  них
в этот час.
   Все было кончено. Маргарет и Питер поднялись, повернулись  и  на  ка-
кое-то мгновение остановились. Маргарет обвела взглядом присутствующих и
неожиданно увидела темное лицо Морелла, стоящего несколько в  стороне  и
окруженного своими приближенными. Он смотрел на нее. Он подошел к ней и,
низко поклонившись, прошептал:
   - Мы участвуем в странной игре, леди Маргарет. Хотел бы я знать,  чем
она кончится. Буду ли я мертв сегодня вечером, или вы станете вдовой?  И
где начало этой игры? Не здесь, я думаю. И где дадут  плоды  те  семена,
что мы посеяли? Не думайте обо мне плохо, потому что я любил вас,  а  вы
меня нет.
   Он опять поклонился, сначала Маргарет, потом Питеру, и прошел, не об-
ратив внимания на Бетти, которая стояла  рядом,  глядя  на  него  своими
большими глазами, словно тоже раздумывая, чем кончится эта игра.
   Король и королева, окруженные придворными, вышли из собора, вслед  за
ними двинулись новобрачные. Они вновь сели на своих коней и в сиянии юж-
ного солнца, под приветственные крики толпы направились ко  дворцу,  где
их ждал свадебный пир. Там для них был  приготовлен  стол,  поставленный
только чуть ниже королевского стола. Свадебный пир был великолепен и тя-
нулся очень долго, но Маргарет и Питер почти ничего не ели и, не  считая
церемониальной чаши, ни одна капля вина не коснулась их губ. Наконец за-
пели трубы, король и королева поднялись, и король своим  тонким  голосом
объявил, что он не прощается с гостями, так как  весьма  скоро  они  все
встретятся в другом месте, где храбрый новобрачный - английский джентль-
мен - будет защищать честь своей родственницы и соотечественницы в  пое-
динке с одним из первых грандов Испании, которого она обвиняет в  причи-
нении ей зла. Этот поединок, увы, не будет развлекательным турниром,  он
будет битвой насмерть, таковы его условия. Он не может  пожелать  успеха
ни одному из противников, но он уверен, что во всей Севилье нет ни одно-
го сердца, которое не отнеслось бы с должным уважением и к победителю  и
к побежденному, он уверен также, что оба противника  будут  доблестными,
как подобает храбрым рыцарям Испании и Англии.
   Вновь запели трубы, и придворные,  назначенные  сопровождать  Питера,
подошли к нему и объявили, что ему пора надеть доспехи. Новобрачные под-
нялись, окружающие отошли в сторону, чтобы не слышать их разговора, но с
любопытством смотрели на них. Питер и  Маргарет  обменялись  несколькими
словами.
   - Мы расстаемся, - произнес Питер, - и я не знаю, что сказать.
   - Не говори ничего, муж мой, - ответила Маргарет. - Твои слова сдела-
ют меня слабой. Иди и будь храбр - сражайся за свою честь, за честь Анг-
лии и мою. Живой или мертвый - ты мой любимый, и живые или мертвые -  мы
встретимся. Мои молитвы будут с тобой, сэр Питер, мои молитвы и моя веч-
ная любовь. Может быть, они дадут силу твоим рукам и уверенность  твоему
сердцу.
   Затем Маргарет, не желая обнимать его на глазах у всех, присела перед
ним в таком низком поклоне, что ее колено почти коснулось земли,  он  же
низко склонился перед ней. Странное и величавое расставание  -  так,  по
крайней мере, подумали все собравшиеся. Взяв Бетти за руку, Маргарет по-
кинула Питера.
   Прошло два часа. Пласа де Торос, где должен был происходить поединок,
- потому что на большой площади, на которой обычно устраивались турниры,
готовили завтрашнее аутодафе, - была переполнена народом. Это был огром-
ный амфитеатр, - возможно, построенный еще римлянами, - где устраивались
всевозможные игры, в том числе и бои быков.  Двенадцать  тысяч  зрителей
могли разместиться на скамейках, поднимавшихся ярусами  вокруг  огромной
арены, и вряд ли в этот день там можно было найти  хоть  одно  свободное
место. Арена, достаточно большая, чтобы кони, взяв разбег с любого конца
ее, могли набрать полную скорость, была посыпана белым  песком,  так  же
как это, вероятно, делалось и в те времена, когда на ней сражались  гла-
диаторы. Над главным входом, как раз против центра арены, сидели  король
и королева со своими приближенными, и между ними, но чуть позади, прямая
и молчаливая, как статуя, - Маргарет. Лицо ее было  закрыто  подвенечной
вуалью. Напротив них, по другую сторону  арены,  в  беседке,  окруженная
свитой, сидела Бетти, сверкая золотом и драгоценностями,  поскольку  она
была дамой, за чье доброе имя, по  крайней  мере  формально,  происходил
этот поединок. Она сидела тоже совершенно  неподвижно,  привлекая  взоры
всех собравшихся. В ожидании поединка  все  разговоры  вертелись  вокруг
нее, - это создавало рокот, подобный рокоту волн, бьющихся ночью  о  бе-
рег.
   Загремели трубы, затем наступила тишина. Предшествуемый герольдами  в
золотых одеждах, через главный вход на арену  выехал  маркиз  Морелла  в
сопровождении свиты. Под ним был великолепный черный конь, и сам он  был
одет в черные доспехи, над шлемом развевался черный плюмаж из страусовых
перьев. На его алом щите был изображен орел с  короной,  указывавший  на
его звание, и под ним гордый девиз: "То, что я беру, я уничтожаю".  Мар-
киз остановил своего коня в центре арены, поднял его на дыбы и  заставил
сделать круг на задних ногах. Он отсалютовал  королевской  чете  длинным
копьем со стальным наконечником. Толпа приветствовала его криками. После
этого Морелла со своими людьми отъехали к северному концу арены.
   Вновь зазвучали трубы, и появился герольд, а за ним верхом  на  белом
коне, одетый в белые доспехи, сверкавшие на солнце, с белым плюмажем  на
шлеме, выехал высокий и суровый сэр Питер Брум. На его щите был  изобра-
жен золотой, устремляющийся вниз сокол с девизом: "За любовь  и  честь".
Он так же выехал на середину арены и сделал  круг  совершенно  спокойно,
словно ехал по дороге, при этом он тоже поднял свое копье  в  знак  при-
ветствия. На этот раз толпа молчала - рыцарь был иностранец. Однако сол-
даты, бывшие в толпе, говорили друг другу, что вид у него бравый и побе-
дить его будет нелегко.
   В третий раз зазвучали трубы, и оба рыцаря двинулись  навстречу  друг
другу и остановились перед королевскими  величествами.  Главный  герольд
громко возвестил условия поединка. Они были  краткими:  поединок  должен
продолжаться до смертельного исхода, если только король  и  королева  не
пожелают прекратить его раньше, а победитель согласится с их  пожелания-
ми; рыцари будут биться на конях или пешими, копьями, мечами или  кинжа-
лами, но сломанное оружие не может быть заменено, нельзя заменять  также
коней и доспехи; победителя с почетом проводят с поля боя, и ему  разре-
шено будет уехать, куда он пожелает, в королевстве или за  его  пределы,
ему не будет предъявлено никакого обвинения, и его не  должна  преследо-
вать кровавая месть; тело побежденного будет отдано его друзьям для  по-
хорон также с подобающими почестями; исход поединка не должен ни в какой
мере влиять на решение церковного или гражданского суда  по  иску  дамы,
утверждающей, что она маркиза Морелла, или со стороны благородного  мар-
киза Морелла, который, как она утверждает, является ее мужем.
   Условия поединка были оглашены, противников спросили, согласны ли они
с этими условиями, на что оба четко и ясно ответили: "Да". Тогда герольд
от имени сэра Питера Брума, рыцаря ордена Сант-Яго, вызвал  благородного
маркиза Морелла на смертельный поединок, поскольку названный маркиз  ос-
корбил его родственницу, английскую леди Элизабет Дин, которая утвержда-
ет, что она жена маркиза, должным образом обвенчанная  с  ним,  и  нанес
многие другие оскорбления сэру Питеру Бруму и его жене,  донне  Маргарет
Брум, в знак чего герольд бросил перчатку, которую маркиз Морелла поднял
острием своего копья и перебросил через плечо, приняв таким образом  вы-
зов.
   Соперники опустили забрала, их оруженосцы подошли  проверить,  хорошо
ли укреплены доспехи, оружие, подпруги и поводья у  коней.  Все  было  в
полном порядке, помощники герольдов взяли коней под уздцы и развели их в
противоположные концы арены. По сигналу короля раздался  звук  трубы,  и
оруженосцы, бросив поводья, отскочили назад. Вторично зазвучала труба, и
рыцари подобрали поводья, наклонились над  гривами  лошадей,  прикрылись
щитами и подняли копья, выставив их вперед.
   Зрители застыли в напряженном молчании, и среди этой тишины  пронесся
звук третьей трубы - для Маргарет он прозвучал как глас судьбы. Из  две-
надцати тысяч глоток вырвался вздох, подобный порыву ветра  на  море,  и
замер вдали. Подобно стрелам, выпущенным навстречу друг другу, их кони с
каждым шагом увеличивали скорость. Вот они встретились. Оба копья удари-
лись о щиты, и оба противника покачнулись. Острия копей сверкнули,  отк-
лонившись в сторону или вверх, и рыцари, удержавшись в седлах, проскака-
ли мимо, задев друг друга, но не ранив. В конце арены оруженосцы поймали
коней за поводья и повернули их. Первая схватка закончилась.
   Вновь запели трубы, и опять противники помчались навстречу друг другу
и встретились в центре арены. Как и в первый раз, копья ударили  по  щи-
там, но столкновение было столь сильным, что копье Питера разлетелось на
куски, а копье Морелла, скользнув по щиту  противника,  застряло  в  его
забрале. Питер пошатнулся в седле и стал падать назад.  Когда  казалось,
что он вот-вот должен упасть с коня, завязки его шлема лопнули. Шлем был
сорван с его головы, и Морелла проскакал мимо со шлемом на острие копья.
   - Сокол падает! - закричали зрители. - Сейчас он свалится с коня!
   Но Питер не свалился. Он отбросил разбитое копье  и,  ухватившись  за
ремень седла, подтянулся обратно в седло. Морелла пытался остановить ко-
ня, чтобы повернуть обратно и напасть на англичанина раньше, чем он  оп-
равится, но его конь стремительно мчался, остановить его было  невозмож-
но, пока он не увидит перед глазами стену. Наконец противники вновь  по-
вернулись друг к другу. Но у Питера не было копья и шлема, а  на  острие
копья Морелла висел шлем его противника, от которого он  тщетно  пытался
освободиться.
   - Вытаскивай меч! - кричали Питеру.
   Это были голоса капитана Смита и его матросов.  Питер  опустил  руку,
чтобы взяться за меч. Но он не сделал этого и,  оставив  меч  в  ножнах,
пришпорил коня и вихрем понесся на Морелла.
   - Сокола сейчас проткнут! - закричали кругом. - Орел побеждает!  Орел
побеждает!
   Действительно, казалось, что этим все кончится.  Копье  Морелла  было
направлено на незащищенное лицо Питера,  но,  когда  копье  было  совсем
близко, Питер бросил поводья и ударил своим  щитом  по  белому  плюмажу,
развевавшемуся на конце копья Морелла, тому самому, что перед  этим  был
сорван с головы Питера. Он рассчитал правильно:  белые  перья  качнулись
очень невысоко, однако достаточно для того, чтобы, пригнувшись в  седле,
Питер мог проскользнуть под смертоносным копьем. А когда противники  по-
равнялись, Питер выбросил свою длинную правую руку и, обхватив  Морелла,
словно стальным крюком, вырвал его из седла. Черный конь помчался вперед
без всадника, а белый - с двойной ношей.
   Морелла обхватил Питера за шею, и тела их переплелись, черные доспехи
перемешались с белыми, противники раскачивались в  седле,  а  испуганный
конь мчался по арене, пока наконец не свернул резко в сторону. Противни-
ки упали на песок и некоторое время лежали, оглушенные падением.
   - Кто победил? - кричали в толпе.
   Им отвечали:
   - Оба готовы!
   Наклонившись вперед в своем кресле, Маргарет сорвала вуаль и смотрела
на арену. Лицо ее было мертвенно бледным.
   - Глядите, они упали вместе, вместе и зашевелились и теперь поднялись
невредимыми.
   Питер и Морелла отскочили друг от друга и выхватили длинные  мечи.  И
пока оруженосцы ловили коней и подбирали сломанные копья, они уже стояли
лицом к лицу. Питер, у которого не было шлема, держал высоко  свой  щит,
чтобы защитить голову, и спокойно ожидал атаки.
   Морелла первым нанес удар, и  его  меч  со  скрежетом  столкнулся  со
сталью. Прежде чем Морелла успел вновь стать в позицию, Питер нанес  ему
ответный удар, однако Морелла успел пригнуться, и меч только срезал чер-
ные перья с его шлема. С быстротой молнии устремилось острие меча Морел-
ла прямо в лицо Питера, но англичанин успел чуть отклониться, и удар ми-
новал его. Вновь атаковал Морелла и нанес удар такой силы, что, хотя Пи-
тер успел подставить свой щит, меч испанца скользнул по нему и  пришелся
по незащищенной шее и плечу. Кровь окрасила белые доспехи, и Питер заша-
тался.
   - Орел побеждает! Орел побеждает! Испания и орел! - вопили десять ты-
сяч глоток.
   Вслед за этим наступило минутное молчание, и в этой  тишине  в  толпе
раздался женский голос, в котором Маргарет узнала голос Инессы:
   - Нет, сокол нападает!
   Не успел замереть звук ее голоса, как Питер, видимо разъяренный болью
от раны и страхом поражения, с боевым кличем: "Да здравствуют Брумы!"  -
собрал все силы и ринулся прямо на Морелла - зрители увидели, что  поло-
вина шлема испанца валялась на песке. На этот раз пришла очередь Морелла
покачнуться. Более того - он выронил свой щит.
   - Вот это удар! Хороший удар! - раздались голоса в  толпе.  -  Сокол!
Сокол!
   Питер, увидел, что противник потерял щит, и то ли из  рыцарства,  как
подумала толпа, приветствовавшая этот жест, то ли потому, что  он  хотел
освободить свою левую руку, но он отшвырнул свой щит и, схватив меч обе-
ими руками, бросился на испанца. С этого момента, хотя он был без шлема,
исход поединка уже не вызывал сомнения. Бетти говорила о Питере  как  об
упорном бойце с тяжелым ударом. На этот раз Питер доказал, что она  была
права. Свежий, будто он только что вышел на арену, Питер наносил удар за
ударом злополучному испанцу, пока удары его меча по толедской стали дос-
пехов противника не стали напоминать удары молота по наковальне. Это бы-
ли страшные удары, но сталь еще выдерживала,  и  Морелла,  сопротивляясь
изо всех сил, отступал, пока наконец не оказался перед трибуной, где си-
дели их величества и Маргарет.
   Краем глаза Питер увидел, где они находятся,  и  в  душе  решил,  что
именно сейчас и здесь он закончит бой.  Отпарировав  выпад  отчаявшегося
испанца, Питер нанес ему сокрушительный удар, меч  его  блеснул  подобно
радуге, и, хотя черная сталь выдержала, Морелла почти был  сбит  с  ног.
Воспользовавшись этим, Питер высоко поднял меч и  с  криком  "Маргарет!"
опустил его со всей силой, на какую был способен. Меч  сверкнул  подобно
молнии, быстрый, ослепивший всех, кто смотрел на него.  Морелла  пытался
отвести меч противника. Напрасно. Его собственный меч  разлетелся,  шлем
был рассечен, и, широко раскинув руки, он тяжело рухнул на землю.
   Наступило минутное молчание, и среди этого молчания раздался  пронзи-
тельный женский голос:
   - Сокол победил! Английский сокол победил!
   Вслед за этим поднялся неистовый шум: "Он мертв! ", "Нет, он двигает-
ся! ", "Убей его! ", "Пощади его, он хорошо сражался!"
   Питер оперся о свой меч, глядя на поверженного противника.  Затем  он
взглянул на короля и королеву, но они сидели молча, не подавая  никакого
знака. Он видел Маргарет, которая пыталась встать и крикнуть что-то,  но
женщины, стоявшие рядом, усадили ее обратно. Глубокая тишина  воцарилась
вокруг, тысячи людей напряженно ждали конца. Питер посмотрел на Морелла.
Увы, тот еще был жив, его меч и прочный шлем смягчили силу мощного  уда-
ра. Морелла был только ранен и оглушен.
   - Что я должен делать? - обратился Питер к королевской чете.
   Король, казалось, был взволнован, он хотел сказать что-то, но короле-
ва наклонилась к нему, шепнула несколько слов, и он остался  сидеть  не-
подвижно. Оба молчали. Молчала и внимательно наблюдавшая  за  всем  этим
толпа. Понимая, что означает это ужасающее молчание, Питер бросил меч  и
вытащил кинжал, чтобы разрезать ремни шлема Морелла и нанести  последний
удар.
   В эту секунду он услышал шум, донесшийся с другого  конца  арены,  и,
взглянув в ту сторону, увидел самую странную  картину,  какую  ему  ког-
да-либо приходилось наблюдать. С перил павильона напротив  него,  легко,
как кошка, спускалась женщина. С кошачьей ловкостью она спрыгнула с  вы-
соты десяти футов и, подобрав свои юбки, бросилась к нему. Это была Бет-
ти. Без сомнения, это была Бетти. Бетти в ее роскошном наряде, с  разве-
вающимися волосами. Питер в изумлении смотрел на нее. Все кругом замерли
пораженные. Через полминуты она уже была рядом с ним и, став  над  телом
Морелла, закричала:
   - Оставь его! Говорю тебе, оставь его!
   Питер не знал, что делать и что сказать, и двинулся было, чтобы пого-
ворить с ней, но она стремительно бросилась к мечу Питера, лежавшему  на
песке, подняла его и, отскочив назад к Морелла, крикнула:
   - Тебе придется сначала сразиться со мной, Питер!
   И она действительно так стремительно стала наступать на  него  с  его
собственным мечом в руках, что он вынужден был отступить, чтобы избежать
удара. По скамьям прокатилась волна хохота. Засмеялся даже Питер. Ничего
подобного никогда еще не было видано в Испании. Смех замер, и  Бетти,  у
которой был отнюдь не тихий голос, опять закричала на ужасном  испанском
языке:
   - Пусть он убьет сначала меня, прежде чем убить моего  мужа!  Отдайте
мне моего мужа!
   - Бери его, если тебе хочется, - ответил Питер.
   И Бетти, бросив меч, подняла лежащего  без  сознания  испанца  своими
крепкими руками, как будто это был ребенок; его кровоточащая голова лег-
ла ей на плечо. Бетти пыталась унести его, но не смогла.
   Присутствующие громко приветствовали ее, а Питер  с  жестом  отчаяния
отбросил свой кинжал и опять обратился к их величествам. Король встал  и
поднял руку, дав знак оруженосцам Морелла взять его тело. Бетти помогала
им.
   - Маркиза Морелла, - произнес король, в первый раз обращаясь к ней  с
этим титулом, - ваша честь восстановлена, ваш защитник победил.  Что  вы
хотите сказать?
   - Ничего, - ответила Бетти, - кроме того, что я люблю этого человека,
хотя он дурно обращался со мной и с  другими.  Я  знала,  что,  если  он
скрестит меч с Питером, он искупит свои грехи.  Я  повторяю,  что  люблю
его, и, если Питер хочет убить его, он должен сначала убить меня.
   - Сэр Питер Брум, - сказал король, - решение в ваших руках. Мы отдаем
вам жизнь этого человека - вы можете подарить ее ему  или  поступить  по
своему усмотрению.
   Питер немного подумал и затем произнес:
   - Я дарую ему жизнь, если он признает эту даму своей законной женой и
будет всегда жить с ней, прекратив против нее все судебные дела.
   - Дурак, как он может это сделать, - воскликнула Бетти,  -  когда  ты
своим здоровенным мечом выбил из него всякое соображение!
   - Тогда, - смиренно предложил Питер, - может быть, кто-нибудь сделает
это за него?
   - Я, - сказала Изабелла, в первый раз нарушив молчание. - Я это  сде-
лаю. От имени маркиза Морелла я обещаю вам это, дон  Питер  Брум,  перед
лицом всех собравшихся здесь. Я еще добавлю: если он выживет и  если  он
захочет нарушить это обязательство, данное от его имени для того,  чтобы
спасти его от смерти, имя его будет предано позору.  Объявите  об  этом,
герольды!
   Герольды затрубили в трубы, и один из них объявил громогласно решение
королевы. Толпа громко приветствовала это решение.
   После этого оруженосцы унесли Морелла, все еще остававшегося без соз-
нания; Бетти в перепачканном кровью платье шла рядом с ним. Питеру  под-
вели его коня, и он, невзирая на раны, сел на него и объехал арену.  Его
встречали такими овациями, каких эта площадь никогда не слышала. Отсалю-
товав мечом, Питер и его оруженосцы исчезли в воротах, через которые они
выехали.
   Так необычно закончился этот поединок, который  впоследствии  получил
название "Боя испанского орла с английским соколом".


   ГЛАВА XXV
   "МАРГАРЕТ" УХОДИТ В МОРЕ 

   Наступила ночь. Питер, ослабевший от потери крови и с трудом  двигав-
шийся из-за полученных ран, попрощался с королем  и  королевой  Испании,
которые наговорили ему массу приятных слов. Они назвали  его  украшением
рыцарства и предлагали ему высокое положение и звание, если он согласит-
ся поступить к ним на службу. Однако Питер поблагодарил их и  отказался,
сказав, что он слишком много перестрадал в Испании,  чтобы  жить  здесь.
Король и королева поцеловали  его  жену,  прекрасную  Маргарет,  которая
прильнула к своему раненому мужу, как плющ обвивает дуб, и  не  отходила
от него ни на шаг. Ведь еще недавно она почти не  надеялась  обнять  его
живого. Итак, король и королева поцеловали ее, а Изабелла, сняв  с  себя
драгоценную цепь, повесила ее на шею Маргарет в качестве прощального по-
дарка и пожелала ей счастья с таким мужем.
   - Увы, ваше величество, - ответила Маргарет, и ее темные глаза напол-
нились слезами, - как я могу быть счастливой, думая о завтрашнем дне?
   Изабелла покраснела и ответила:
   - Донна Маргарет Брум, будьте благодарны за то, что вам принес сегод-
няшний день, и забудьте о завтрашнем и о том, что он должен унести. Иди-
те, и пусть бог будет с вами обоими!
   Они удалились, и маленькая кучка английских матросов в испанских пла-
щах, которые сидели в амфитеатре и ахали, когда наносил удары  орел,  но
ликовали, когда побеждал сокол, повели или, скорее, понесли  Питера  под
покровом темноты к лодке, стоявшей неподалеку  от  места  поединка.  Они
отплыли, никем не замеченные, ни толпой, ни  даже  оруженосцами  Питера,
уверенными, что он, как и предупредил их, вернулся  со  своей  женой  во
дворец. Так они доплыли до "Маргарет", судно снялось с якоря и, спустив-
шись вниз по течению, стало за излучиной реки.
   Это была тяжелая ночь - в ней не было места  для  любви  и  нежности.
Разве могли думать об этом Маргарет и  Питер,  измученные  сомнениями  и
страхом, пережившие сегодня такой ужас и такую радость! Рана Питера была
глубокой и тяжелой, хотя его щит и умерил силу удара меча Морелла и ост-
рие меча пришлось, по счастливой случайности, по плечу так, что не заде-
ло артерии и не тронуло кости. Однако он потерял много крови, и  капитан
Смит, который был гораздо более умелым  хирургом,  чем  это  можно  было
предполагать, счел необходимым промыть рану спиртом, причинившим  Питеру
сильную боль, и зашить ее шелковой ниткой. На руках и на бедрах у Питера
были страшные кровоподтеки, а спина была разбита во время падения с коня
вместе с Морелла.
   Большую часть ночи Питер пролежал в  полузабытье.  И  когда  наступил
рассвет, он смог только подняться со своей койки, чтобы вместе с  Марга-
рет опуститься на колени и молиться о спасении ее отца из  рук  жестоких
испанских священников.
   Ночью Смит, воспользовавшись приливом, повел судно опять вверх по те-
чению и бросил якорь под прикрытием старых, разбитых кораблей, о которых
говорил ему Питер. Перед этим он закрасил старое название судна и на его
месте написал "Санта Мария" - название корабля такой же постройки и тон-
нажа, как и "Маргарет", который, по слухам, ожидался  в  порту.  Поэтому
ли, или потому, что на реке было в то время много  судов,  но  случилось
так, что никто из властей не обратил внимания на их возвращение, а  если
и заметил, то не стал сообщать, не придав  этому  особого  значения.  Во
всяком случае, пока все шло хорошо.
   По сведениям отца Энрике, подтвержденным другими источниками, процес-
сия "Акта веры" должна была выйти  на  набережную  около  восьми  часов,
пройти но ней всего ярдов сто и свернуть на улицу,  ведущую  к  площади,
где было все приготовлено для совершения мессы. "Очищенные" должны будут
здесь быть посажены в клетки и отвезены на Квемадеро.
   В шесть часов утра Смит собрал в каюте двенадцать  матросов,  которых
он выбрал в помощь себе для предстоящего предприятия. Питер, стоя  рядом
с Маргарет, сообщил им весь план в подробностях и умолял их  во  имя  их
хозяина и ради его дочери сделать все, что возможно, чтобы спасти хозяи-
на от страшной смерти.
   Матросы поклялись; у них кипела кровь, не говоря уже о  том,  что  им
была обещана большая награда, а тем, кто погибнет, -  вознаграждение  их
семьям. Затем они позавтракали, разобрали мечи и ножи и укутались в  ис-
панские плащи, хотя, говоря по правде, этих парней из Эссекса и  Лондона
с трудом можно было принять за испанцев. Лодка была готова, и тут Питер,
хотя он едва мог стоять, заявил, что поедет с ними. Однако капитан Смит,
с которым, вероятно, уже раньше переговорила Маргарет, топнул  ногой  по
палубе и заявил, что здесь командует он и он не допустит этого.  Раненый
человек, заявил Смит, будет им только обузой, он займет лишь место в ма-
ленькой шлюпке, а помочь им не сможет ни на суше, ни на воде. Кроме  то-
го, Питера узнают в лицо тысячи людей, видевшие его вчера,  и  наверняка
узнают, тогда как никто не обратит внимания на дюжину матросов, высадив-
шихся с какого-то судна, чтобы покутить и посмотреть  на  представление.
И, наконец, ему лучше остаться на борту "Маргарет", ибо, если дело обер-
нется плохо, здесь будет слишком мало людей, чтобы  быстро  вывести  ко-
рабль в открытое море и доплыть до Англии.
   Питер все-таки настаивал на своем, пока Маргарет, обняв его, не спро-
сила, не думает ли он, что ей будет лучше, если она потеряет сразу и от-
ца и мужа. А ведь если они потерпят неудачу, это может случиться. Только
тогда Питер, страдающий от боли и очень слабый, уступил, и капитан Смит,
отдав последние распоряжения своему помощнику и пожав руки Питеру и Мар-
гарет, спустился со своими двенадцатью матросами в шлюпку. Укрываясь  за
старыми судами, шлюпка направилась к берегу.
   "Маргарет" находилась на расстоянии выстрела из лука от берега,  и  с
палубы между кормой одного старого судна и носом другого открывался  вид
на набережную. Здесь и расположились Питер и Маргарет. Один из  матросов
взобрался на мачту, откуда был виден почти весь город и даже старый мав-
ританский замок, где теперь помещалась инквизиция. Наконец  этот  матрос
крикнул, что процессия вышла - он увидел знамена, людей у окон и на кры-
шах; к тому же колокол собора медленным звоном возвестил о том же. Затем
потянулось длительное ожидание. Они видели, как группа  матросов  в  ис-
панских плащах показалась на набережной и смешалась  с  немногочисленной
толпой, собравшейся там, - основная масса народа толпилась на площади  и
на прилегающих улицах.
   В конце концов, как раз когда часы на соборе пробили восемь,  "триум-
фальное" шествие, как оно именовалось, вступило  на  набережную.  Первым
появился отряд солдат, вооруженных копьями, затем  распятие,  задрапиро-
ванное черным крепом, которое нес священник,  за  ним  следовали  другие
служители церкви, в белоснежных одеждах, символизировавших чистоту.  За-
тем появились люди, тащившие деревянные или сделанные из кожи  изображе-
ния каких-то мужчин и женщин, которые благодаря бегству в другие  страны
или в царство смерти избежали лап инквизиции. Следом за ними несли  гро-
бы, по четыре человека каждый, - в этих гробах были тела или кости умер-
ших еретиков, которые ввиду смерти тех, кому  они  принадлежали,  должны
были быть тоже сожжены в знак того, что сделала бы  с  ними  инквизиция,
если бы могла, - это давало ей право конфисковать оставшееся от человека
имущество.
   Затем шли раскаявшиеся. Головы их были обриты, ноги босы,  одни  были
одеты в темные одежды, другие - в желтые балахоны с красным крестом, на-
зываемые санбенито. После них появилась группа еретиков,  осужденных  на
сожжение. Они были облачены в замарры  из  овечьих  шкур,  разрисованные
дьявольскими рожами, их собственными портретами,  окруженными  пламенем.
На этих несчастных были также высокие, похожие на епископские митры шап-
ки, так называемые "короза", разрисованные изображениями пламени. Рты  у
них были заткнуты кусками дерева, иначе они могли бы осквернять и  зара-
жать окружающих еретическими речами, в руках они несли  свечки,  которые
сопровождающие их монахи время от времени зажигали, если те гасли.
   Сердца Питера и Маргарет дрогнули, когда в конце этой ужасной процес-
сии появился человек верхом на осле, одетый в замарру  и  корозу,  но  с
петлей на шее. Отец Энрике сказал правду - это, без сомнения,  был  Джон
Кастелл. Как во сне, смотрели Питер и Маргарет на его позорный наряд.
   Следом за ним шли роскошно одетые чиновники, инквизиторы, знатные лю-
ди, члены Совета инквизиции; впереди них  развевалось  знамя,  именуемое
Святым знаменем веры.
   Кастелл поравнялся с маленькой группой моряков,  и  казалось,  что-то
произошло с упряжью осла, на котором он сидел, потому что тот остановил-
ся и человек в одежде секретаря подошел к нему,  по-видимому  для  того,
чтобы поправить упряжь, заставив тем самым остановиться  всю  процессию,
следующую за ним. Идущие впереди уже миновали набережную и завернули  за
угол. Непонятно, что там случилось, но еретика потребовалось снять с ос-
ла; его грубо стащили с ослиной спины, а животное, словно  обрадовавшись
освобождению от ноши, задрало голову вверх и громко стало орать.
   Люди из немногочисленной толпы, стоявшей вдоль набережной,  двинулись
к ним, как будто для того, чтобы помочь, и среди них - несколько человек
в таких накидках, какие были на матросах с "Маргарет".
   Офицеры и гранды позади начали кричать: "Вперед! Вперед! ", но  люди,
окружившие осла, вместо этого начали подталкивать его вместе  с  седоком
ближе к воде. В это время прискакала стража узнать, что случилось.
   И тут неожиданно возникло замешательство, причину которого  было  не-
возможно разгадать, - в следующее мгновение Маргарет и Питер, схватившие
друг друга за руки, увидели, что человека, который до этого ехал на  ос-
ле, быстро тащат вниз по  ступенькам  набережной  туда,  где  находилась
шлюпка с "Маргарет".
   Помощник капитана, стоявший у штурвала, тоже видел все это. Он свист-
нул, и по этому сигналу якорный канат был обрублен - времени для подъема
якоря не было, - а матросы, стоявшие на реях, распустили паруса, и судно
тут же начало двигаться.
   Между тем на набережной шла битва. Еретик был уже в шлюпке  вместе  с
частью матросов, но остальные сдерживали толпу священников и вооруженных
служителей, пытавшихся схватить его. Один из священников с мечом в  руке
проскользнул между матросами и тоже свалился в шлюпку. Наконец  все  уже
были в шлюпке, за исключением одного человека -  капитана  Джона  Смита,
которого атаковали трое противников. Весла были подняты, но матросы жда-
ли. Капитан взмахнул мечом, и один из нападающих рухнул. Остальные  двое
бросились на капитана, один прыгнул ему на спину, другой повис на шее. С
отчаянным усилием капитан бросился в воду, увлекая за собой обоих  напа-
дающих. Одного из них больше уже не увидели, так как Смит заколол его, а
второй вынырнул рядом с шлюпкой, которая была  уже  на  расстоянии  нес-
кольких ярдов от набережной; один из матросов ударил его веслом по голо-
ве, и тот пошел ко дну.
   Однако Смита не было видно, и Питер и Маргарет решили, что он утонул.
Матросы тоже, по-видимому, решили так, потому что они начали грести,  но
неожиданно большая загорелая рука появилась над водой  и  схватилась  за
корму шлюпки, а гулкий голос пророкотал:
   - Гребите, ребята, я здесь!
   Матросы налегли с такой силой, что ясеневые весла гнулись, как  луки.
В это время двое моряков схватили священника, прыгнувшего  в  шлюпку,  и
выбросили его за борт; он некоторое время барахтался, не умея плавать  и
хватаясь за воздух руками, а потом исчез.  Шлюпку  подхватило  течением,
вот она уже обогнула нос первого из старых кораблей, за  которым  видне-
лась "Маргарет". Ветер посвежел, и судно набирало скорость.
   - Спустите трап и приготовьте канаты! - закричал Питер.
   Это было сделано, но недостаточно быстро, потому что в следующий  мо-
мент шлюпка ударилась о борт корабля. Матросы успели ухватиться за кана-
ты и удерживали шлюпку, в то время как капитан Смит, наполовину  захлеб-
нувшийся, цеплялся за кормовую доску; вода почти покрывала его  с  голо-
вой.
   - Спасайте сначала его! - закричал Питер.
   Один из матросов сбежал по трапу и бросил капитану петлю. Смит поймал
ее одной рукой и постепенно надел на себя. Тогда матросы  схватились  за
веревку и вытащили его на палубу, где он лег, тяжело дыша  и  выплевывая
воду. Судно двигалось все быстрее, настолько быстро, что Маргарет умира-
ла от страха, как бы шлюпку не затянуло под корпус и не утопило.
   Но матросы знали свое дело. Они постепенно отвели шлюпку назад,  пока
ее нос не оказался на уровне трапа. Первым они помогли вылезти Кастеллу.
Он схватился за перекладину трапа, и сильные  руки  подхватили  его.  Он
полз, шаг за шагом, пока наконец его ужасная,  дьявольски  разукрашенная
шапка, лицо с белым пятном там, где была сбрита борода, раскрытый рот, в
котором до сих пор торчал деревянный кляп, не показал не над бортом, как
сказал потом помощник капитана, подобно лику сатаны, бежавшего  из  ада.
Матросы подняли его, и он без чувств упал на руки дочери. Один за другим
поднимались вслед за ним матросы - все были живы, хотя двое были  ранены
и покрыты кровью. Да, никто не погиб - все до одного были в безопасности
на палубе "Маргарет".
   Капитан Смит выплюнул последние остатки речной воды, приказал принес-
ти ему чарку вина и тут же выпил ее. Питер и Маргарет в это время  выта-
щили проклятый кляп изо рта Кастелла и дали  ему  глоток  спирта.  Смит,
словно большая собака, стряхнул с себя воду и, ни слова не говоря, подо-
шел к штурвалу и взял его из рук помощника. Плыть  по  реке  было  делом
трудным, и никто не знал реку так хорошо, как капитан  Смит.  "Маргарет"
как раз поравнялась со знаменитой Золотой башней, и вдруг по ним выстре-
лила пушка, но ядро пролетело далеко от судна.
   - Смотрите! - воскликнула Маргарет, указывая на  всадников,  скачущих
на юг вдоль берега реки.
   - Они хотят предупредить форты, - отозвался Питер, - Бог  послал  нам
этот ветер, мы должны успеть прорваться к морю.
   Ветер крепчал, он дул с севера, но какой это был  длинный  и  тяжелый
день! Час за часом плыли они вниз по реке, которая становилась все шире.
Они плыли то мимо деревень, где кучки  людей,  завидев  их,  размахивали
оружием, то мимо пустынных болот и равнин, покрытых соснами.
   Когда они были уже у Бонанцы, солнце стояло довольно низко,  а  когда
миновали Сан-Лукар, оно уже садилось. В широком устье  реки,  где  белые
волны бились об узкий мол, к ним спешили на веслах две  большие  галеры,
чтобы захватить их. Галеры были очень ходкими, и спастись, казалось,  не
было никакой возможности.
   Маргарет и Кастелла отправили вниз, матросы заняли свои места.  Питер
решительно направился на корму, где упорный капитан Смит стоял у штурва-
ла, не разрешая никому дотронуться до него. Смит посмотрел на  небо,  на
берег и на спасительное открытое море впереди. Затем он приказал поднять
все паруса и мрачно посмотрел на галеры, подстерегавшие их, подобно бор-
зым, у выхода в море. Галеры держались на веслах посередине  канала.  По
обе стороны кипели буруны, через которые не мог пройти ни один корабль.
   - Что вы хотите делать? - спросил Питер.
   - Мастер Питер, - сквозь зубы процедил Смит, - когда вы вчера дрались
с испанцем, я не спрашивал вас, что вы  собираетесь  делать.  Придержите
ваш язык и предоставьте все мне.
   "Маргарет" была быстроходным судном, но никогда еще она не  развивала
такой скорости. Позади нее свистел ветер. Ее  крепкие  мачты  согнулись,
как удочки, а спасти скрипели и стонали под тяжестью наполненных  ветром
парусов, ее левый борт лежал почти на уровне воды, так что Питер  должен
был лежать на палубе - стоять было невозможно - и видел, как вода бежала
в трех футах от него.
   Галеры выстроились, преграждая путь "Маргарет". В полумиле от нее они
встали нос к носу, отлично  зная,  что  никакое  судно  не  может  прос-
кользнуть по пенящемуся мелководью. Они ждали, что "Маргарет" должна бу-
дет замедлить ход - это было неизбежно, - и  тогда  они  возьмут  ее  на
абордаж и перебьют малочисленную команду. Смит что-то приказал  помощни-
ку, и неожиданно в лучах заходящего солнца на  грот-мачте  взвился  анг-
лийский флаг, при виде которого матросы разразились восторженными крика-
ми. Смит отдал новый приказ, и был поднят последний кливер. Теперь время
от времени левый борт погружался в воду, и Питер чувствовал, как соленая
вода обжигает его израненную спину.
   Испанские капитаны держали галеры на прежнем месте. Они не могли  по-
нять, что этот иностранец - сумасшедший или не знает речного  фарватера?
Ведь он пойдет ко дну со всеми, кто у него на борту. Они стояли, ожидая,
когда этот леопардовый флаг и надувшиеся паруса будут спущены, но  "Мар-
гарет" прямо, словно бык, мчалась на них. Она была на расстоянии не  бо-
лее четверти мили и шла прямо по курсу, когда наконец на галерах поняли,
что она пойдет ко дну не одна.
   На испанских судах началось смятение, заливались свистки, кричали лю-
ди, надсмотрщики бросились вниз подстегивать рабов, поднятые весла каза-
лись красными в свете заходящего солнца, когда они с силой били по воде.
Бушприты галер стали раздвигаться -  пять  футов,  десять  футов,  может
быть, двенадцать футов. И прямо в эту полоску открытой воды, словно  ка-
мень, пущенный из пращи, словно стрела из лука,  ринулась  несущаяся  по
ветру "Маргарет".
   Что же случилось? Спросите об этом у рыбаков Сан-Лукара и  у  пиратов
Бонанцы, где история эта передается из поколения в  поколение.  Огромные
весла треснули, как тростник, верхняя палуба левой галеры была  разорва-
на, словно бумага, крепкими реями летящей "Маргарет", борт правой галеры
завернулся, как стружка под рубанком, и "Маргарет" прорвалась.
   Капитан Смит оглянулся - два больших испанских судна  тонули.  Словно
раненые лебеди, они кружились и трепетали у пенящегося  мола.  Затем  он
повернул судно на другой галс, крикнул плотника и спросил у него, дал ли
корабль течь.
   - Никакой, сэр, - ответил тот, - но его потребуется  заново  смолить.
Это был дуб против яичной скорлупы, и у нас была скорость!
   - Хорошо, - сказал Смит. - С двух сторон находились мели, выбор оста-
вался один - жизнь или смерть, но я был уверен, что они дадут нам  прой-
ти. Пришлите сюда помощника взять штурвал. Я должен поспать.
   Солнце опустилось в бурлящее море, и ускользнувшая от власти  Испании
"Маргарет" повернула свой разбитый бушприт к Уэссану, к Англии.


   ЭПИЛОГ

   Прошло десять лет с тех пор, как капитан Смит провел "Маргарет" через
мель Гвадалквивира столь замечательным образом. Был конец мая. В Эссексе
леса стояли зеленые, птицы пели, луга пестрели цветами. В чудесной доли-
не Дедхэма можно было видеть длинный низкий дом со многими остроконечны-
ми крышами - прелестный старый дом из красного кирпича и почерневшего от
времени дерева. Дом этот стоял на небольшом холме. Сзади к нему примыкал
лес, а впереди тянулась длинная аллея из дубов, которая шла через парк к
дороге, ведущей к Колчестеру и Лондону. По этой аллее майским  днем  шел
старый седой человек с быстрыми черными глазами. С ним было трое детей -
мальчик лет десяти и две маленькие девочки, которые  цеплялись  за  руки
старика и за его одежду и засыпали его вопросами.
   - Куда мы идем, дедушка? - спросила одна из девочек.
   - Навестить капитана Смита, дорогая моя, - ответил старик.
   - Я не люблю капитана Смита, - заявила другая девочка, - он толстый и
всегда молчит!
   - А я люблю, - прервал ее мальчик, - он дал  мне  замечательный  нож,
который мне нужен, когда я играю в моряка. И мама его любит, и  папа,  и
дедушка, потому что он спас  его,  когда  жестокие  испанцы  хотели  его
сжечь. Правда, дедушка?
   - Правда, дорогой мой, - ответил старик. - Смотрите, вон белка пробе-
жала по траве. Может, вы ее поймаете раньше, чем она добежит до дерева?
   Дети бросились со всех ног и, так как дерево оказалось невысоким, на-
чали карабкаться на него вслед за белкой. Между тем  Джон  Кастелл,  ибо
это был он, вышел через ворота парка и направился к маленькому домику  у
дороги. У дома на скамье сидел полный  мужчина.  Очевидно,  он  поджидал
гостя, потому что указал ему на место рядом с  собой  и,  когда  Кастелл
сел, спросил:
   - Почему вы не пришли вчера, хозяин?
   - Из-за ревматизма, друг мой, - ответил Кастелл. - Я  получил  его  в
подвалах этой проклятой инквизиции в Севилье. Они были очень сырые и хо-
лодные, эти подвалы, - задумчиво добавил он.
   - Многим они казались довольно жаркими, - проворчал Смит, - к тому же
пребывание в них обычно оканчивалось большим костром.  Странно,  что  мы
никогда больше ничего не слышали об этом деле. Я думаю, все это  потому,
что королева Изабелла хорошо относилась к нашей  Маргарет  и  не  хотела
поднимать этого вопроса перед Англией и мутить воду.
   - Может быть, - заметил Кастелл. - А вода ведь была мутная.
   - Мутная? Как на отмели Темзы при отливе. Умная женщина эта Изабелла.
Никто другой не додумался бы так выставить человека  на  посмешище,  как
она поступила с Морелла, когда отдала его жизнь Бетти и обещала  от  его
имени, что он признает ее своей женой. После этого он уже не представлял
никакой опасности в смысле заговоров против короны. Да,  он  должен  был
сделаться посмешищем всей страны, а таким людям никогда ничего не удает-
ся. Вы помните испанскую пословицу: "Королевский меч рубит, костры, заж-
женные попами, сжигают, но уличные песенки убивают быстрее". Хотелось бы
мне знать, что случилось с ними со всеми. А вам, хозяин? Не говоря,  ко-
нечно, о Бернальдесе - он ведь уже много лет в Париже и, говорят,  живет
там неплохо.
   - Да, - улыбнулся Кастелл, - конечно, хотелось бы узнать, если только
для этого не потребовалось бы ехать в Испанию.
   В этот момент прибежали дети, ворвавшись одновременно в калитку.
   - Не помните мою клумбу, маленькие  разбойники!  -  закричал  капитан
Смит, замахнувшись на них тростью, в то время как они спрятались за  его
спину и стали корчить гримасы.
   - Где белка, Питер? - спросил Кастелл.
   - Мы согнали ее с дерева, дедушка, и  окружили  на  берегу  ручья,  и
там...
   - Что - там? Поймали вы ее?
   - Нет, дедушка. Когда нам казалось, что мы уже поймали ее, она  прыг-
нула в воду и уплыла.
   - Некоторые люди в трудном положении поступали так же, - смеясь,  за-
метил Кастелл, припоминая одну речную набережную.
   - Это было нечестно! - с негодованием закричал мальчик.  -  Белки  не
должны плавать, и, если я поймаю ее, я посажу ее в клетку.
   - Я думаю, что эта белка останется в лесу до конца своей жизни.
   - Дедушка! Дедушка! - закричала младшая девочка,  просунув  голову  в
калитку. - Много народу едет сюда на лошадях. Такие красивые! Иди  сюда,
посмотри!
   Эта новость возбудила любопытство старых джентльменов,  поскольку  не
так много людей приезжало в Дедхэм. Во всяком случае, они оба поднялись,
правда с некоторым трудом, и направились  к  калитке.  Да,  ребенок  был
прав: в двухстах ярдах от них двигалась внушительная кавалькада. Впереди
на великолепном коне ехала высокая, красивая дама, одетая в черный шелк,
лицо ее было прикрыто черной вуалью. Рядом с ней ехала другая дама,  за-
кутанная так, будто здешний климат был для нее слишком  холодным.  Между
ними на пони ехал маленький красивый мальчик. Слуги и служанки,  человек
шесть или восемь, огромная повозка, нагруженная багажом, которую  тянули
четыре крупные фламандские лошади, замыкали эту процессию.
   - Кто же это? - воскликнул, вглядываясь, Кастелл.
   Капитан Смит тоже посмотрел и втянул носом воздух, как он часто делал
на палубе в туманное утро.
   - По-моему, пахнет испанцами, - заявил он, - а я не люблю этого запа-
ха. Посмотрите на их такелаж. Скажите, хозяин: кого вам  напоминает  это
трехмачтовое судно со всеми его парусами?
   Кастелл с сомнением покачал головой.
   - Я припоминаю, - продолжал Смит, - высокую  девушку,  разукрашенную,
как майское дерево, которая бежала по белому песку во время  поединка  в
Севилье... Да, я забыл, что вас там не было.
   До них донесся громкий, звонкий голос,  приказавший  по-испански  ко-
му-то пойти к дому и узнать, где здесь ворота. Тут Кастелл  сразу  узнал
всадницу.
   - Это Бетти! - воскликнул он. - Клянусь бородой Авраама, это Бетти!
   - Я тоже так думаю, только не упоминайте Авраама,  хозяин.  Он  очень
опасный человек, этот Авраам, в христианских странах. Говорите  -  "кля-
нусь ключами святого Петра" или "болезнями святого Павла".
   - Дитя, - обратился Кастелл к одной из своих внучек, - беги в  дом  и
скажи папе и маме, что приехала Бетти и привезла с собой половину  Испа-
нии. Ну, быстро! И запомни имя: Бетти.
   Удивленная девочка побежала, а Кастелл и Смит пошли навстречу  путни-
кам.
   - Не можем ли мы быть полезны вам, сеньора? - спросил Кастелл  по-ис-
пански.
   - Маркиза Морелла, если вам угодно... - начала она тоже  по-испански,
затем неожиданно продолжала по-английски: - Боже мой! Да  ведь  это  мой
старый хозяин, Джон Кастелл, с белой бородой вместо черной!
   - Она стала белой после того, как меня побрил святой цирюльник в свя-
тейшей инквизиции, - сказал Кастелл. - Ну, слезай же с этого коня,  Бет-
ти, дорогая... прошу прощения - благороднейшая и высокорожденная маркиза
Морелла, - и поцелуй меня.
   - Хоть двадцать раз, если пожелаете! -  воскликнула  Бетти,  с  такой
стремительностью падая с высоты в его объятия, что, если  бы  не  мощная
поддержка Смита, они оба свалились бы на траву.
   - Чьи это дети? - спросила Бетти, расцеловав Кастелла  и  пожав  руку
Смиту. - Впрочем, нечего спрашивать: у них глаза моей кузины  и  длинные
носы, как у Питера. Как они? - озабоченно добавила она.
   - Ты сама увидишь через одну - две минуты.
   Пошли своих людей и багаж к дому, хотя я не знаю,  где  они  там  все
разместятся, и пойдем с нами.
   Бетти помедлила, так как она  рассчитывала  произвести  эффект  своим
триумфальным въездом в полном параде. Но в эту минуту появились Маргарет
и Питер - Маргарет с ребенком на руках, и Питер, выглядевший так же, как
и всегда, худощавый, с длинными руками и ногами, суровый на  вид,  но  с
добрыми глазами. Вслед за ним появились слуги и маленькая Маргарет.
   Поднялось настоящее столпотворение, прерываемое объятиями, но в конце
концов свита была отправлена в дом, и багаж был разгружен. За ними  ушли
дети вместе с маленьким мальчиком испанского типа, с которым они уже ус-
пели подружиться; остались Бетти и ее закутанная спутница. Эту даму  Пи-
тер некоторое время рассматривал, словно знакомую.
   По-видимому, она заметила его интерес, потому что, как  бы  случайно,
откинула один из платков, закрывавших ее лицо,  показав  один  нежный  и
блестящий глаз и кусочек щеки оливкового цвета. Тут Питер сразу же узнал
ее.
   - Как вы поживаете, Инесса? - сказал он, протягивая ей с улыбкой  ру-
ку, ибо он действительно был рад видеть ее.
   - Так, как может чувствовать себя бедный путник в чужой и очень сырой
стране, дон Питер, - ответила она томным голосом. - Но меня утешает, что
я вижу перед собой старого друга, которого последний раз я видела в лав-
ке одного булочника. Вы помните?
   - Помню! - воскликнул Питер. - Это не такая вещь, которую  можно  за-
быть. Инесса, что стало с отцом Энрике? Я слушал несколько  разных  вер-
сий.
   - Трудно сказать что-либо определенное, - ответила  Инесса,  открывая
свои смеющиеся красные губы. - В старом мавританском замке, где  помеща-
ется святая инквизиция, так много темниц, что невозможно сосчитать арес-
тантов, как бы хороша ни была информация. Все, что я знаю, это то, что у
этого бедняги начались неприятности из-за нас.  Возникли  подозрения  по
поводу его поведения во время процессии, которую  капитан,  может  быть,
помнит, - и она кивнула в сторону Смита. - Кроме того,  человеку  в  его
положении было очень опасно посещать еврейские кварталы и писать неосто-
рожные письма - нет, не то, о котором вы думаете, я держу слово, -  дру-
гие, в которых он просил вернуть то письмо. Некоторые из них пропали.
   - Он умер? - спросил Питер.
   - Хуже, я думаю, - ответила Инесса, - заживо  погребен  -  "наказание
стеной".
   - Бедняга! - вздрогнул Питер.
   - Да,  -  задумчиво  заметила  Инесса,  -  докторам  не  нравятся  их
собственные лекарства.
   - Я вижу, Инесса, - сказал Питер, взглянув в  сторону  Бетти,  -  что
маркиз не последовал за вами.
   - Только дух его, дон Питер, не иначе.
   - Значит, он умер? Что убило его?
   - Смех, я думаю, или, вернее, то, что он был предметом  этого  смеха.
Он совершенно выздоровел от ран, которые вы ему нанесли, и потом, конеч-
но, он должен был сдержать обещание, данное королевой, и признать благо-
родную леди, в прошлом Бетти, своей маркизой. Он не мог этого не сделать
после того, как она отбила его у вас с помощью вашего же меча и выходила
его. Но конца этому не было. О нем пели песенки на улицах и  спрашивали,
как поживает его крестная мать Изабелла, потому что это она дала за него
обещание и поклялась от его имени; потом его еще спрашивали,  ломала  ли
маркиза еще копья ради него, и так далее.
   - Бедняга! - сказал Питер с выражением глубокого сочувствия. - Жесто-
кая судьба! Лучше бы я убил его.
   - Конечно. Но не говорите этого при благородной Бетти - она  уверена,
что он был очень счастлив в семейной жизни  под  ее  защитой.  Он  молча
страдал, и даже я, которая так ненавидела его, стала жалеть  его.  Поду-
майте: один из самых гордых людей Испании,  блестящий  гранд,  племянник
короля, опора церкви, посол их величеств к маврам сделался предметом шу-
ток простонародья, да и знати тоже.
   - Знати? Кого же?
   - Почти всех, потому что королева подавала пример. Я не знаю, за  что
она так ненавидела его, - добавила Инесса, проницательно взглянув на Пи-
тера, но, не дождавшись ответа, продолжала: - Она делала это очень умно,
всегда оказывая высокочтимой Бетти самый любезный прием, подзывая  ее  к
себе, восхищаясь ее английской красотой и тому подобное. А то, что дела-
ла королева, повторяли все, пока моя легко возбуждающаяся  хозяйка  чуть
не потеряла голову. А маркиз почувствовал себя плохо и после взятия Гра-
нады уехал туда, чтобы жить спокойно. Бетти уехала вместе с ним. Она бы-
ла ему хорошей женой и сэкономила много денег. Она  похоронила  его  год
назад - он умер тихо - и поставила ему один из лучших памятников в Испа-
нии - он еще не закончен. Вот и вся история. Теперь она  привезла  сына,
юного маркиза, сюда, в Англию, на год или два, потому что  у  нее  очень
любящее сердце и ей очень хотелось видеть вас всех. К тому же она  реши-
ла, что для сына будет лучше уехать на время из  Испании.  Что  касается
меня, то теперь, после смерти Морелла, я первое лицо в доме - секретарь,
главный поставщик сведений и все что угодно.
   - Вы не замужем, я полагаю? - спросил Питер.
   - Нет, - ответила Инесса. - Я видела так много мужчин, когда была мо-
лода, что, мне кажется, этого вполне достаточно. Или, может быть, - про-
должала она, устремив свои нежные блестящие глаза на него, -  был  один,
который мне слишком нравился, чтобы хотеть...
   Она остановилась. Они как раз шли по подъемному мосту напротив Старо-
го замка. Роскошная Бетти и прекрасная Маргарет в  окружении  остальных,
разговаривая, прошли через широкие двери в просторный вестибюль.  Инесса
посмотрела им вслед и заметила стоящие, подобно стражу, у подножия широ-
кой лестницы покрытые вмятинами белые доспехи и расколотый щит с золотым
соколом - подарок Изабеллы, - в которых Питер сражался с маркизом Морел-
ла и победил его. Затем она сделала шаг  назад  и  критически  осмотрела
здание.
   Над каждым крылом здания возвышалась каменная  башня,  построенная  с
целью обороны; вокруг замка тянулся глубокий ров. Внутри круга, образуе-
мого рвом и окруженного тополями и древними тисовыми деревьями, в  южном
углу замка, находился отгороженный садик с дорожками, с цветущим боярыш-
ником и другими кустами. В самом конце его, почти скрытый ивами, был ка-
менный бассейн. Глядя на все это, Инесса сразу заметила: насколько  поз-
воляли обстоятельства и климат, Питер, устраивая  этот  сад,  скопировал
другой, в далеком южном городе Гранаде, скопировал вплоть до ступенек  и
скамей. Она повернулась к нему и с невинным видом сказала:
   - Сэр Питер, вы не возражаете погулять со мной в  атом  саду  сегодня
вечером? В этой башне, кажется, нет никаких окон.
   Питер стал красным, как шрам на его лице, и, смеясь ответил:
   - А вдруг одно найдется? Пойдемте в  дом,  Инесса.  Никого  здесь  не
встретят с большим удовольствием, чем вас, но я никогда не  буду  больше
гулять с вами наедине в саду.


   Глава I
   1. Генрих VII - английский король (1485-1509), первый из династии Тю-
доров. Его приход к власти знаменовал конец войны Алой и  Белой  розы  -
кровавой феодальной борьбы за английский престол между двумя линиями ко-
ролевской династии: Ланкастерской и Йоркской. После смерти короля Эдуар-
да IV, в 1843 году, его брат Ричард III захватил престол и убил малолет-
них сыновей Эдуарда. Казнями и преследованиями  Ричард  III  восстановил
против себя и ланкастерцев и йоркистов, которые объединились вокруг Ген-
риха Тюдора, представителя младшей линии Ланкастеров, имевшего  незначи-
тельные права на престол. В битве при Босворте 22 августа 1485 года  Ри-
чард III потерпел поражение и был убит. Генрих Тюдор стал королем Англии
под именем Генриха VII.
   2. Фердинанд и Изабелла - король и королева Испании, при которых про-
изошло объединение разрозненных до того времени испанских государств.  В
1469 году династическим браком наследника арагонского престола Фердинан-
да и будущей королевы Кастилии Изабеллы было положено начало формальному
объединению обоих государств. В 1474 году Изабелла утвердилась  на  кас-
тильском престоле, а в 1479 году Фердинанд стал королем Арагона. Послед-
няя дата отмечает образование единого испанского государства.
   3. В описываемое в романе время, после длительной борьбы за  освобож-
дение Испании от мавританско-арабского владычества (реконкиста), на тер-
ритории Испании оставалось последнее мавританское государство - Гранадс-
кий эмират, образовавшийся в 1238 году.
   4. Высшие сановники католической церкви носили пурпурные одежды.
   5. Фут - мера длины, около 30,5 сантиметра.
   6. Холборн - один из районов Лондона.
   7. Мастер - молодой барин, дворянин.
   Глава II
   1. Плантагенеты - английская королевская династия (11541399). В  1399
году король Ричард был низложен, и власть перешла к  династии  Ланкасте-
ров.
   2. Альгамбра - дворец гранадских султанов. (эмиров).
   Глава VII
   1. Карлос, принц Вианский - законный наследник арагонского  престола.
Вел борьбу со своим отчимом королем Хуаном II, отцом Фердинанда. Соглас-
но легенде, был отравлен второй женой короля Хуана.
   Глава X
   1. Мыс Лизард - крайняя южная точка Англии.
   2. Уэссан - самый западный из островов у побережья Франции.
   3. Мыс Финистер - крайняя западная часть полуострова Бретань.
   4. Мыс Сан-Висенти - крайняя юго-западная точка Пиренейского полуост-
рова.
   5. Бушприт - брус, выступающий наклонно впереди носа корабля.
   Глава XI
   1. Фальшборт - выступ борта судна над верхней палубой.
   2. Такелаж - совокупность всех снастей судна.
   Глава XVIII
   1. Святая эрмандада - союз городов и крестьянских общин Кастилии, Ле-
она, Астурии и Арагона; был использован королем Фердинандом и  королевой
Изабеллой для подавления феодальной знати. Впоследствии роль Святой  эр-
мандады была сведена к функциям сельской полиции.
   Глава XXI
   1. Во время путешествия из Сарагоссы в Вальядому, где Фердинанд  дол-
жен был жениться на Изабелле, он вынужден был скрываться под видом  слу-
ги. Прескотт пишет: "Путешествовать приходилось  с  величайшей  осмотри-
тельностью. Ехали главным образом по ночам; Фердинанд был переодет  слу-
гой и во время привалов следил за мулами и прислуживал за  столом  своим
спутникам". - Примеч. автора.
   Глава XXIII
   1. Замарра - балахон позора.
-------


   Изд. "Энергоатомиздат", 1984 г.
   OCR Палек, 1998 г.


 


<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...
Другие книги жанра: приключения

Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4]

Страница:  [4]