роман - электронная библиотека
Переход на главную
Жанр: роман

Новоселецкая Лидия Владимировна  -  Синдром GLAMOURa


Часть 1
Часть 2
Эпилог

Переход на страницу:  [1] [2] [3]

Страница:  [3]

- Мама, если говорить честно, это он нашел меня. Давай обсудим это в другой раз? Я еще не отошла от свадьбы.

Это прозвучало неубедительно и грустно, но как еще я могла приостановить разговор, который меня словно ножом резал?

- Хорошо, доченька, позвони, когда будет время. Мы с папой очень за тебя счастливы. Целуем крепко!

- И я вас целую. Когда прилетите – звоните, расскажете, как добрались.

- Договорились, доченька.

Мама положила трубку. Она была очень счастлива, даже не расслышала натянутости в моем голосе.  Хорошо, что папа, вопреки обыкновению, не попросил у мамы трубку, чтобы поговорить со мной лично. Как же мне продлить эту комедию, чтобы никто ни о чем не догадался? Вот уж задача со звездочкой из учебника по высшей математике!

Телефон зазвонил снова. Это был Витя:

- Хреновое настроение? – спросил друг первым делом.

- Как можешь догадаться – хуже некуда, - я засунула в рот жвачку, поэтому сказанное прозвучало, как из магнитофона с затянутой пленкой.  

- Догадываюсь, - Витя начал кашлять. Кашель был глубоким и очень сильным. Мое сердце сжалось во второй раз за утро.

- Послушай, в некоторых изданиях уже появились ваши фотографии. Ты просто новоявленная Грейс Келли, ни дать, ни взять!

- Ну, так что же, я зря целый вечер позировала, затянутая в корсет, как героиня «Войны и мира»?

- Нет, поверь, не зря. Снимки – что надо! Моя лучшая подруга на передовице глянцевых СМИ! Сказка какая-то! – ну вот, мой друг тоже поддался очарованию глянцевой магии – грустно! А я-то всегда думала, что он умнее и рассудительней меня.

- Кто бы сомневался!

В этот момент мне было плевать на снимки и на свое сходство с княгиней Монако. Я могла думать только о том, что обманываю маму с папой, и не в силах помочь своему лучшему другу, который тает на глазах от страшной болезни. Никакие деньги не могли спасти Витю.

- Друг, давай я завтра к тебе заеду - поболтаем, у меня снова появились новости. Сегодня чувствую себя, так словно под катком полежала.

Я не стала спрашивать Витю, как он себя чувствует, этот вопрос действовал на нервы нам обоим.

- Какие новости? Что со вчерашнего дня что-то успело произойти?

Я глубоко вздохнула.

- Витя, не поверишь, я раньше и сама бы не поверила, но жизнь отдельных людей таит в себе огромное количество сюрпризов. Не выспрашивай новости, говорю же, завтра все расскажу. 

- Отлично, только заезжать не нужно. На послезавтра я приглашен на один замечательный показ и презентацию очень талантливого отечественного дизайнера, мы с ним раньше встречались. Пойдешь со мной?

Ну вот, стали появляться занятия! Вылазки в обществе Вити всегда сулили приятное времяпрепровождение, и не имело значения, сидели мы в баре под домом или шли на роскошную презентацию или вечеринку.

- Конечно, пойду! Я же теперь птица свободная. Ну, в смысле, что безработная. На послезавтра у меня планов нет.

- Теперь есть! Заеду за тобой в семь вечера. Надень какое-нибудь короткое черное платье – будет то, что надо. Целую.

Витя меня воодушевил. Я очень обрадовалась тому факту, что мы сможем, как в старые добрые времена, прогуляться вместе. Словно не было моего дурацкого замужества, его болезни и других перемен в наших жизнях.  

Я проходила мимо чудесных магазинов, на которые раньше боялась даже посмотреть. Теперь я могла проводить в них неограниченное время и тратить в них почти неограниченную сумму денег, только радостнее на душе от этого не становилось. Цель не оправдала средства, только я поздно над этим задумалась.

Бутик Gucci привлек мое внимание замечательной витриной, на которой была выставлена новая коллекция обуви. На витрине так и было написано: «Новая коллекция».  Я зашла и стала рассматривать чудесные бежевые туфельки на высоченном широком коричневом каблуке.

- Вы не можете не вернуть мне деньги, это же Gucci! – донеслось откуда-то слева. Голос был писклявым, каким-то полу истеричным.  Я оглянулась на звук и увидела очень худую и высокую рыжую девушку, по всей видимости, модель.

- Я купила это чертово платье две недели назад и ни разу не надела. Даже бирку не отрезала! Мне нужно вернуть деньги.

- Но для этого нет убедительной причины, - пытался возразить растерянный продавец.

- Убедительная причина есть! Я каждый месяц трачу в вашем чертовом магазине половину своих гонораров! Имею я право один раз отказаться от купленной вещи?

Продавец растерялся еще больше.

- Олег, все в порядке, я разберусь, - к расточительной клиентке, подошла, судя по виду, администратор, - Платье не подошло? – мягко спросила она.

- Нет, не подошло! Мне некуда его носить, - девушка уселась на гостевое кресло и обиженно забросила очень длинную ногу на свою вторую длинную ногу.

По правде говоря, мне причина тоже не показалась убедительной.

- Все в порядке, мы оформим возврат, хотите кофе?

Да, именно кофе, ей сейчас и не хватает!

- Нет, хочу шампанского! – капризно заявила девушка, картинно надув неестественно красные и большие губы.

Ну да, я и забыла, модели ведь питаются шампанским и сигаретами, это известно всем! В последнее время, сигареты начинают выходить из моды, даже в мире моды, поэтому, они сосредоточились на шампанском. Об этом мне насплетничала знакомая стилист Юля, которая чаще других имеет несчастье работать с этим исчадием  ада.  Теперь нажираются, как свиньи во время перелетов и перед съемками. Из-за этого ей приходится в два раза дольше работать над устранением синяков и мешков под глазами. По ее словам, сигареты здорово сокращали ее затраты по времени и усилиям.  

- А что Вы на меня так смотрите? – на этот раз реплика была адресована мне. Я очнулась, ну надо же, я даже не заметила, что смотрю на нее в упор.

- Ничего извините, сказала я и вернулась к своему увлекательному занятию. Туфли мне нравились все больше, я уже почти решила, что возьму их, нужно только примерить.

- Нет, Вы что, в самом деле, считаете, что я не права?

Какого черта ее так заинтересовало, что я об этом думаю? Ругайся, с кем хочешь!

- Нет, ну что Вы! Я просто засмотрелась.

- На что? – не унималась девица.

- Ну, просто Вы громко разговаривали, и я обратила на Вас внимание.

- Учитывая, сколько денег я трачу здесь ежемесячно, я могу тут петарды взрывать!

- Не сомневаюсь, - проговорила я, делая вид, что меня заинтересовала еще одна пара туфель.

- А вы часто делаете покупки в Gucci?

Черт возьми, все-таки безделье на фоне отсутствия интеллекта – это настоящая катастрофа!

- Нет, если честно, впервые, - я уже собралась уходить из магазина, так меня замучила эта девица своей пустой болтовней.

- О, так я могу Вам помочь! Что Вы хотите приобрести? Может я тоже это куплю.

- Послушайте, в этом нет необходимости! Здесь же есть администратор и продавец, они помогут мне, если я буду в этом нуждаться! Не беспокойтесь! Это ведь не Ваша работа. Я не хочу Вас утруждать!

- Ну что Вы, мне совсем нетрудно!  Хотите шампанского?

Этой девице было настолько скучно, что она решила поиграть в администратора магазина. Я немного подумала и решила, что от шампанского я бы не отказалась.

- Пожалуй, хочу, - сказала я.

- Девушкааааа, - заорала девица, обращаясь, к давно ушедшему администратору, - а принесите нам два бокала шампанского! - Пусть побегают, - это уже мне.

- Разумеется.

- Такой бренд, как Gucci должен воспитывать квалифицированный персонал, а они просто хамки!

- Как скажете.

Честно говоря, я не заметила, чтобы ей кто-то нахамил.

- А чем Вы занимаетесь? – девице определенно было некуда потратить время.

- Сейчас ничем, вчера вышла замуж.

Девушка сделала удивленное лицо.

- Да ну, поздравляю!

- Спасибо, - грустно выдавила я.

Только сейчас я заметила, что девица держит в руках свернутый вдвое журнал «Тусовка». Ну, естественно, что еще может читать такая барышня! Она развернула журнал, и внимательно уставилась на фотографию.

- Так это ты? – она развернула журнал, так чтобы я могла видеть фотографию, незаметно перейдя на «ты». Целую полосу занимало мое улыбчивое изображение в свадебном платье. Улыбалась я очень качественно и убедительно. Заголовок гласил:  «Кира Верещагина - счастливая новобрачная». Видно, им лучше знать.

- М-да, - нехотя подтвердила я.

- Вот это да! Так я же вчера была на твоей свадьбе! Не узнала тебя без платья! Кстати, я всегда думала, что Вадим голубой. Одно время ходили такие слухи. Ты смотри, женился!

Хорошо, что шампанское еще не принесли, иначе я бы подавилась от неожиданности. Я уже смирилась с тем, что все люди, пришедшие на мою свадьбу, были мне не знакомы, но откуда они все знали, что Вадим голубой? Или не все?

- А Вы с ним знакомы? – очень тихо спросила я, как будто факт знакомства этой женщины с моим мужем мог повлиять на его сексуальную ориентацию.

- Ну, как-то вместе проводили время, когда я работала на прошлогодней неделе «Высокой моды» в Париже. С ним была еще одна манекенщица, моя знакомая. Она говорила, что он потрясающий в постели, но я ей не поверила, думала -  врет. Он строил из себя такого любителя моделей, но поговаривали, что он – педик. Ты смотри, надо же, женился, - все не могла поверить девушка и продолжала всматриваться в мою фотографию, словно пыталась найти в ней какую-то подсказку или сравнивала с оригиналом, не находя сходства. По истине, все, что происходило  в моей жизни в последнее время, можно было отнести к разряду сверхъестественных событий.

- А не хочешь пойти кофе попить? – предложила девушка, -  Я здесь уже закончила.

Интересно, что она закончила? Для того, чтобы что-то закончить, нужно что-то начать и сделать, хотя, возможно, мое мнение устарело.

- Меня Дина зовут, а тебя? – девица протягивала мне руку с крупными браслетами Chanel. Видимо, мой брак с Вадимом произвел на нее такое сильное впечатление, что она сразу решила со мной подружиться. Очевидно, она уже успела забыть, что прочитала мое имя в заголовке статьи.

- Кира, - ответила я.

- А, ну, да, - протянула девица? –  так идем, пообедаем?

Так как делать мне было особенно нечего, я не нашла причин отказаться и… согласилась с ней пообедать.

- Эй! Вы там, - заорала она во всю глотку, обращалась к тем, кто должен был принести шампанское, которое, к слову сказать, долго не приносили, может она не зря возмущается? - Уже не надо ничего приносить, не успели. У вас очень плохое обслуживание, обязательно пожалуюсь, вот только узнаю, кому, - последнее замечание, злорадно улыбнувшись, она адресовала мне.

Интересно, где воспитывают таких девиц? Просто зоопарк какой-то! Девушка, находясь  в модном магазине, кричала так, словно заблудилась в лесу, и ее надежда на спасение таяла с каждой минутой. Она так неприкрыто наслаждалась своим превосходством, что это невольно вызывало снисходительную улыбку.

Мы вышли из бутика Gucci и прошли к ресторанной зоне Третьяковки. Все на свете знают, что модели - самые невыгодные клиенты для ресторанов: они почти ничего не едят, только часами пьют литры шампанского и кофе, много треплются, будучи при этом, самыми невыносимыми посетителями, требующими повышенного внимания.   

- Вот, как мы здорово с тобой познакомились, а я-то думала, что весь день придется умирать от скуки, - сказала Дина, усаживаясь за столик, и взмахивая легкой салфеткой, из-за чего нож и вилка полетели на пол. Девушка не заметила, что стол сервирован приборами.  

И по этой причине решила пойти поругаться с продавцом в магазине, мысленно добавила я. Хотя, я тоже была рада этому случайному знакомству. Откровенно сказать, мне тоже некуда было деваться.

- А ты молодец, что вышла замуж. Я вот все никак, это так трудно!

Да уж, лучше «никак», чем как я. Вслух я спросила:

- А у тебя есть парень? – нужно было поддержать разговор с незнакомой девушкой. Есть ряд тем, которые могут обсуждать даже совершенно незнакомые, между собой, женщины: диеты, дети (при условии наличия таковых), домашние животные и  мужчины.  Я решила остановить выбор на последних.

- Какой парень? Я же модель! – фыркнула модель Дина.

Честно говоря, я не сразу уловила, какая связь между этими двумя фактами. Точнее, почему один факт исключает другой.

- А что, модели не встречаются с парнями? – робко спросила я, сильно опасаясь показаться отставшей от жизни дурой. Дина громко засмеялась. Так громко, что на нас стали обращать внимание.

- Ты что! Мы ведь живем сумасшедшей жизнью! Если ты работаешь на серьезного клиента и зарабатываешь реальные деньги, тебе не до парней. Твоя жизнь – это перелеты, показы, фотосессии. Так, спим изредка, с кем придется.

- Ну, надо же, я никогда над этим не задумывалась, - честно сказала я. Не могу сказать, что вообще часто задумывалась над нелегкой судьбой подиумных див. Они - всего лишь один из элементов мозаики элитной жизни. Думаю, именно так их воспринимает большинство людей. Разве куклу кто-то воспринимает, как личность?

- А, никто не задумывается. Все думают, что работа манекенщицы – это рай на земле. Хорошие деньги платят редко, стать супермоделью становится все труднее. Вкалываешь как заведенная, терпишь отвратительное отношение, единственная радость – это возможность быть в модном течении. И то, все это до поры. Срок годности русских моделей за границей – пять лет, и это в случае невероятного везения, при менее хорошем раскладе – два сезона.

Дина раскрыла меню и ушла в чтение с головой минут на пятнадцать. Как будто, она читала не меню, а увлекательный роман, в противном случае, как чтение перечня блюд может занять столько времени? Хотя, не исключено, что она читала по слогам. Мне становилось не по себе из-за нелепого молчания за столом, но как я не билась, тема для разговора на ум все не приходила.

 - Олежка!!! – заорала моя спутница, приметив кого-то из знакомых, - иди скорее к нам!

Девушка сопроводила свой крик темпераментными жестами, вследствие чего, привлекла внимание не только Олежки. Манеры девицы начинали меня нервировать.

- Он вчера был на твоей свадьбе, как и я, - с радостью сообщила мне Дина, - мы там так напились, - с восторгом добавила девушка. Вероятно, по ее мнению, эта информация должна была вызвать мое восхищение.  

- Знакомься! Это Кира Верещагина, - сообщила Дина подошедшему к нам Олежке.

- А кто такая Кира Верещагина? – нисколько не стесняясь моего присутствия, уточнил Олежка, неровно присаживаясь на свободный стул за нашим столом.

- Ну, мы вчера были на ее свадьбе, помнишь? - продолжала объяснять Дина.

- Правда? – не поверил Олежка.

- Ну, как же ты не помнишь? Мы еще оттуда поехали в «121» догуливать.

Олежка задумался и наморщил лоб. Все это время ребята общались между собой так, словно меня не было рядом.

- Так это мы оттуда уехали? Мы с тобой там были? А я все никак не мог вспомнить, где я так нажрался до клуба, хорошо, что тебя встретил.

Да уж, с таким склерозом, вследствие передозировок, лучше жить с летописцем. Так есть шанс  не заблудиться в трех соснах, и, хотя бы частично, восстанавливать хронологию событий прожитого дня.  

- Олежка – промоутер нового клуба «Старофф». Он такой клевый! – продолжала восторгаться Дина, на этот раз, обращаясь ко мне.

Я точно не поняла, что именно Дина считала «клевым», клуб или промоутера. Олежка явно безуспешно боролся с тяжелыми последствиями принятого накануне. Его пошатывало, взгляд никак не мог сфокусироваться ни на одном предмете, из-за чего зрачки молодого промоутера блуждали по всему интерьеру и лицам гостей заведения, а зеленое лицо предупреждало о том, что парня скоро вырвет. До меня ему не было дела, как и до Дины, впрочем, тоже, просто у него не было сил подняться со стула, на который он зачем-то уселся.

- Не хочешь купить машину? – совершенно неожиданно спросил Олег, его язык заплетался все сильнее. Судя по неуверенным телодвижениям и направленному на меня взгляду мутных глаз, он обращался ко мне. Увидев мое недоумение, Дина решила прояснить для меня ситуацию:

- Олег все время что-то продает, а потом снова покупает. Недавно он продавал четырехкомнатную квартиру на Кутузовском проспекте. Отец Олега периодически прекращает его спонсировать, и тогда Олежка распродает что-нибудь из своего. А когда папа оттаивает и возобновляет выдачу денег, Олег снова покупает то, что продал.

Олежка, личное благополучие которого напрямую зависело от папиных сезонных биоритмов, становился все бледнее и зеленее.

- Папа Олежки, - продолжала Дина, - нефтяной магнат. Он все время злится, что Олег не пошел в бизнес, а занимается клубами.

Все это время клубный делец смотрел в одну точку. Казалось, он постепенно терял ощущение реальности, и уже не слышал, о чем мы разговариваем. Состояние парня было предобморочным.  

- Может вызвать скорую помощь? – предложила я, обращаясь к Дине.

- Да ну, перестань, сейчас немного поблюет и все наладится. Не парься!

Я очень боялась, что Олежка решит «поблевать» прямо за столом, поэтому поглядывала на него с опаской, чтобы успеть вовремя уклониться. Мы с Диной выпили кофе, поболтали о жизни, она рассказывала мне кое-какие сплетни из мира высокой моды, а же слушала ее в пол уха. По ее словам, ей когда-то довелось работать на показе Valentino вместе с Кейт Мосс и Хайди Клум. Дина, раздуваясь от гордости, что вообще имеет подобные воспоминания, в подробностях рассказывала про истерику, которую закатила Кейт организаторам показа, из-за того, что ее заменили другой моделью во время открытия дефиле. В результате, супермодель вообще отказалась выходить на подиум. Судя по всему, случайное соприкосновение с Кейт Мосс было самым ярким впечатлением за всю Динину жизнь. Я, как человек достаточно далекий от мира моды, не ощутила гортанного восторга от рассказа Дины. Гораздо больше меня волновало состояние парня, сидящего напротив.

Я, то и дело, поглядывала на Олега, который выглядел все хуже и хуже. На лбу у него выступил пот, а лицо становилось уже мертвенно бледным с пугающим оттенком синевы. Дина продолжала беспечно болтать, не обращая на своего знакомого никакого внимания.

- Мне кажется, ему очень плохо, - заметила я, прервав поток бестолковой информации. Дина явно села на своего конька и нашла в моих глазах благодарного слушателя: теперь она взахлеб повествовала о неделе моды в Лондоне и молодых британских дизайнерах.  

- Да говорю же, не обращай внимания, он оклемается. Это не в первый раз. Подумаешь, перебрал немного.

Динины увещевания не показались мне убедительными, и я подозвала официанта. Указав на Олега, я попросила вызвать скорую помощь.

Врачи забрали парня в больницу, с диагнозом наркологическая и алкогольная интоксикация. По скромным предположениям, парень перебирал с наркотиками уже несколько дней, а вчера еще порядком напился. В результате, Олег очутился в шаге от могилы. Еще несколько десятков минут, и вернуть его к жизни уже бы не представилось возможным.

Дина весело болтала по мобильному телефону с приятельницей, пока я слушала врача скорой помощи. Моя новая знакомая беспечно переложила своего старого знакомого на мои плечи и бессовестно занялась своими делами. Внезапно, я оказалась единственным близким человеком для того, кого видела первый раз в жизни, и впредь надеялась больше не встречать.

Мне пришлось расписаться в журнале скорой помощи, после чего парня собрались увозить в дежурную больницу.

- Вы сообщите его близким? – спросил врач скорой помощи.

- Я не знакома ни с кем из его близких, если честно, впервые вижу этого парня, - ответила я.

- В таком случае, его родственникам предстоит разыскивать его самостоятельно, - заметил врач, закрывая журнал, в котором я только что поставила свою подпись.  

Дина продолжала разговаривать по телефону, увлеченно обсуждая с подружкой сегодняшнюю вечеринку у какой-то Даши. Казалось, она не заметила, что рядом с ней чуть не умер человек. Я не стала прощаться с девушкой, расплатившись, я покинула заведение и вышла на улицу. Ветер с силой подул мне в лицо, принося ощущение свежести и минутное облегчение.

Внезапно я поняла, что деваться мне больше некуда. В моей квартире живет Витя, мне не хотелось лишний раз его беспокоить, к Вадиму, по понятным причинам,  ехать тоже не хотелось, родительская квартира уже несколько лет сдавалась немолодым постояльцам из Германии, слоняться по улицам – надоело. Что же делать?

Как бы там ни было, мне предстояло вернуться в квартиру к Вадиму. Необходимо было привыкать к новой жизни. Бежать от нее бесконечно невозможно. Единственное, на что я наделась, это на отсутствие своего мужа. Что может быть лучше, чем возможность самостоятельно распоряжаться своей жизнью и временем?  Почему я раньше так не думала и не ценила то, что имела, а именно, свободу?

На душе стало скверно до невозможности. Какого черта! Что я сделала со своей жизнью! У меня была хорошая, высоко оплачиваемая работа, возможность самостоятельно строить планы на будущее, свободный выбор, и многие другие радости, которые не купишь за деньги. Что мне дают деньги при условии полной зависимости от другого человека? О чем я раньше думала? И главное, как мне теперь изменить  ситуацию? 

Зазвонил телефон, это был Вадим.

- Я уезжаю в Мюнхен на четыре дня. Когда я вернусь, ты мне понадобишься. Мы приглашены на юбилей Евгения Старостина, председателя правления ГазНефтьТранс. Там будет весь московский бомонд.

Раньше такое предложение привело бы меня в восторг. А теперь оно легло на меня непосильным грузом.

- Я тебя поняла, - отозвалась я в пустоту. Вадим отключился, не соизволив услышать  мой ответ. Даже не знаю, зачем я ответила, наверное, по привычке. Мое мнение больше никого не интересовало.

Мне хотелось затеряться в толпе, исчезнуть, стать невидимой. Я спустилась в метро. Раньше я ненавидела метро, потому что оно, как и любой другой вид общественного транспорта подтверждал мою принадлежность к простым смертным. Теперь  мне было необходимо затеряться среди людей, почувствовать течение времени за пределами границ моей «сказочной» жизни.

В каждой столице или просто крупном городе мира, как за границей, так и в родном отечестве, есть несколько мест, которые, со всей ответственностью, можно назвать зеркалами города. Лично я называю такие места «город в миниатюре». Здесь можно наблюдать провинциалов, которыми всегда кишат крупные города, иностранцев и коренных жителей всех возрастов, полов и сословий.  Раньше таким местом был железнодорожный вокзал, в наше время, это международные аэропорты,  метро и Макдональдсы. Своего рода, огромные современные «проходные дворы».  

Попадая сюда, ты словно оказываешься на перекрестке миров и судеб, а другими словами, одновременно везде и нигде. Это было как раз то, что мне нужно – оказаться в невесомости, чтобы не сойти  с ума.

 

Глава 24

 

 

Два дня мой телефон молчал. Я валялась перед телевизором в квартире моего «благоверного», практически не вставая с дивана, всерьез рискуя растолстеть, вследствие усердного налегания на пиццу и макароны. Изредка я развлекала себя прогулками по моему красивому новому жилищу, после чего снова возвращалась на свой диван.

Я подумала, что скоро не влезу в свои отвратительно  дорогие шмотки.  Потом начну ходить к разным дорогим диетологам, которые будут сосать деньги с моего банковского счета. Затем решу посещать психолога, который предложит мне любить себя даже с толстой задницей, после чего впаду в глубокую депрессию и стану похожа на всех этих женщин, которые рекламируют средства для похудения в разделе «до», а именно, толстой и депрессивной теткой с большими щеками, бедрами и размером одежды, без малейшей надежды на светлое будущее.

Такие мысли заставили меня встряхнуться, оторвать задницу от дивана и отправиться в душ. Мой телефон, наконец, ожил: звонил Витя напомнить, о том, что вечером я сопровождаю его на показе.

- Хорошо, что напомнил, я совсем забыла, - проговорила я, намыливая голову мужским шампунем.

- Счастливая супружеская жизнь закружила? - с сарказмом поинтересовался друг.

- Не смешно.

- Я заеду в семь.

- Не нужно, сама доберусь, пришли мне адрес есемеской.

- Как скажешь. Договорились.  

Вопреки моему обыкновению, у меня не было ни малейшего желания наряжаться. Я даже не подумала купить себе новое платье к показу. Как это ни странно, как только у меня появилась возможность покупать горы одежды и обуви, извечное желание маниакального шоппинга куда-то улетучилось. Я со скукой осмотрела свой гардероб, выудила из него уже трижды надетое платье с маками, красные лодочки и шарф. Затем приняла душ, сделала более, чем скромный макияж и надела платье, не особенно рассматривая себя в зеркале. За два дня мои объемы все-таки увеличились и теперь платье село складками. Стоит отметить, что этот факт меня совершенно не расстроил. Скажу больше, мне было плевать. Раньше я бы впала в депрессию и прекратила бы есть дня на три, не меньше, сейчас же я об этом забыла, стоило мне отвернуться от зеркала.

Теперь я могла не вызывать такси и не пользоваться общественным транспортом, в моем распоряжении была роскошная машина стоимостью семьдесят тысяч долларов, предел мечтаний многих жителей планеты Земля.

Я ни разу не садилась в автомобиль с того момента, как Вадим театрально подарил мне на свадьбу эту дорогую игрушку. Сейчас я уселась  в машину, не испытывая никакого трепета или радости. Воплощение моей многолетней мечты не принесло никакого удовлетворения. Я вставила ключ зажигания и нажала на газ. Крошка BMW сорвалась с места и унесла меня в самую гущу городского потока и чужих переживаний.   

 

 

 

                                              ***

 

- … не могу поверить! Разве такое возможно?

Мой друг смотрел на меня с удивлением человека, повстречавшего тень отца Гамлета в городском транспорте. Мы с трудом пробирались сквозь толпу в небольшом новом клубе «Микеланджело», где проходила презентация и показ. Я только что закончила делиться впечатлениями о своей первой «брачной ночи». Именно этот рассказ вызвал такую реакцию у моего друга.

- Раньше я бы тоже так отреагировала, -  грустно усмехнулась я, - теперь я перестала подвергать скепсису все услышанное, оказывается, не бывает ничего такого, чего не бывает.

Показ знакомого Витиного дизайнера представлял собой милую приватную вечеринку формата «для своих», с небольшим количеством прессы и большим количеством закусок и выпивки для удовлетворения этого самого небольшого количества прессы. Показ носил частный характер, и был призван продать коллекцию постоянным клиентам и получить хоть какую-то огласку в специализированных средствах массовой информации.

Мы с Витей отлично проводили время за болтовней и выпивкой. Мой друг, казалось, выглядел лучше, даже немного поправился и круги под глазами стали менее заметными.

- Может, убьешь своего мужа и станешь богатой наследницей? – предложил Витя, спустя несколько бокалов Martell, выпитых на пустой желудок. Аппетита у него, по-прежнему, не было.

- Отличная мысль! Остается продумать детали плана и воплотить его в жизнь! – расхохоталась я. Про себя я отметила, что смеюсь в первый раз за неделю, и что идея про убийство мне очень даже нравится. Жаль: я слишком труслива, чтобы воплотить в жизнь нечто по-настоящему отчаянное.

Я бросила взгляд на небольшой подиум ночного клуба «Микеланджело», на котором несколько моделей поочередно сменяя друг друга, демонстрировали замечательную и вполне носибельную коллекцию prêt-a-parte от молодого и перспективного российского дизайнера, имя которого через пару лет, может потрясти мир и, с равной вероятностью, навсегда кануть в лету.

- Какие люди! –  в нескольких шагах от меня послышался отвратительный и до боли знакомый голос моей первой начальницы Маргариты. Мы с ней не встречались больше семи лет, и я надеялась больше вообще ее не видеть.

Когда я начинала свою трудовую деятельность, эта мегера сделала мне колоссальное одолжение, пригласив меня на работу, на должность младшего ассистента. Я работала на Маргариту в течение полутора лет, практически бесплатно, только для того, чтобы получить опыт работы. Эта тощая, высохшая баба с неизменным умопомрачительным макияжем и прической а-ля Мирей Матье, выпила из меня три стакана крови и навсегда отвадила от работы мелко разрядных сотрудников. Уйдя от нее, я больше никогда не претендовала на должность «младших».

Мегера неслась прямо на меня, у меня не было ни единого шанса отделаться от нее: она увидела, что я ее увидела.

 Мне ничего не оставалось, кроме, как  натянуть на лицо дежурную улыбку в ожидании длинной и неприятной беседы. Как будто, мне было мало пережитых негативных эмоций! Видимо, Вселенная продолжала меня наказывать за мой идиотизм и тщеславие.

Маргарита уже достигла моего лица и начала страстно целовать меня в обе щеки, словно родную дочь, которая недавно вернулась из плена после многолетнего пребывания в заключении.

- Дорогая, наслышана о твоем замужестве! Ну, кто бы мог подумать: простушка Кира и такой взлет, - Марго сочилась от желчи и злобы, но на ее лице отражались исключительно благосклонность и обожание, только ходящие желваки на щеках выдавали ее истинные чувства, - ты просто молодец: отхватить такого мужа! Кстати, я слышала, он сотрудничает с зарубежными странами по части организации праздников, может в каком-то из проектов понадобится PR поддержка, ты же вспомнишь про свою вторую мать?

«Вторая мать» прижимала меня к себе с такой силой, что я начала опасаться за целостность своих ребер. Я согласно кивала и соглашалась, только бы скорее от нее отделаться.

- Как только что-то услышу, сразу вспомню о тебе, Марго, не сомневайся.

Вырвав, наконец, из меня обещание, она выпустила меня из своих железных объятий, что позволило мне снова дышать полной грудью.

- Что за кадры я вырастила! Горжусь собой и тобой! – на прощание Марго снова сжала меня в объятиях, после чего она щелкнула меня пальцем по носу, я поморщилась от боли и неприязни.

Даже если бы мне позарез была нужна помощь PR компании, я ни за что не обратилась бы к Марго. Память о пережитых мной издевательствах и унижениях все еще была свежа  в памяти.

- Что это за баба, откуда ты ее знаешь? – Витя все это время хранил молчание и с удивлением наблюдал перемены в моем выражении лица.

- Не имеет значения. Одно неприятное воспоминание длиной в полтора года, не более. Теперь со мной хотят дружить все, кто раньше годами не вспоминал моего имени и даже открыто презирал, считая общение со мной ниже своего достоинства! Вот такая метаморфоза.

- Это все твои фотографии в прессе!

- Это все мое замужество, которое вызывает восторг у всех, кроме меня.  Знали бы они!

- Даже если бы они знали, тебе все равно продолжали бы завидовать и набиваться в друзья. Не все такие щепетильные, как ты. Например, вот эта девица в неглиже из далекого Сыктывкара с радостью поменялась бы с тобой местами, и для этого не побрезгала бы пойти на что угодно.

Витя показывал на толстощекую девушку с жидкими волосами и вульгарным свекольным румянцем, лет семнадцати-восемнадцати. Она была практически голой, не считая, очень маленького салатового топа, открывающего бюст почти до сосков,  и такой же маленькой розовой юбки. Макияж на лице инженю напоминал боевой индейский раскрас. Девица усердно вращала циллюлитными бедрами в такт музыке, демонстрируя свои «прелести» всему миру. По всей вероятности, она всерьез надеялась поймать принца на свою гору циллюлита.

- Откуда ты знаешь, что она из Сыктывкара?

- Я не знаю, просто говорю так обо всех вульгарных гостях столицы, решивших здесь задержаться.

- Эти приезжие! – я скривилась от неприязни. Недалекие провинциальные девицы, заполонившие столицу в поисках принцев и легкой жизни, готовые ради своей цели на все, стали настоящим кошмаром двадцать первого века и всех столичных девушек. Я снова поморщилась: как такое попадает на закрытые показы? Все-таки, я тоже была снобом, в некотором смысле!

Мы с Витей застыли, не в силах оторвать глаз от уродливого зрелища. Девица зачем-то стала делать наклоны вперед, демонстрируя при этом толстый зад, перетянутый стрингами. Не даром говорят: красота и уродство в равной степени привлекательны.

- Не смотри туда, - Витя тоже скривился и дернул меня за руку, - давай поговорим о чем-то приятном.

Мой друг выпивал, по моим подсчетам, уже седьмой бокал коньяка.

- Закругляйся с выпивкой, я тебя потом до дома не дотащу.

- Да не волнуйся ты, я вызову драйвера.

Я посмотрела на него с недоверием:

- А в квартиру тебя тоже драйвер занесет?

Витя пожал плечами.

Я снова бросила взгляд на подиум  и узнала в одной из манекенщиц Дину. Девушка была очень ярко накрашена, и казалась настоящей богиней.

- Схожу тебе за коктейлем, чтобы не пить в одиночестве, - предупредил Витя. Мы уже обо все наговорились, теперь оставалось только напиваться и сплетничать про всех подряд.

- Спасибо, не откажусь, мне «голубую лагуну», - попросила я.

Я стояла, высматривая девушек на подиуме, ожидая снова увидеть Дину. В повседневной жизни она выглядела совсем по-другому.

- Привет, как ты? – услышала я голос, до недавнего времени, очень родной.

Рядом со мной стоял Слава и широко улыбался своими белоснежными фарфоровыми коронками. Как всегда, неотразимый и очень уверенный в себе. Я на его фоне, по своему обыкновению, стушевалась.

- Спасибо, хорошо. Недавно вышла замуж, - это был единственный человек, которому мне было приятно сообщить эту новость.

Слава удивленно повел бровями и пригубил шампанское из высокого бокала. Я была разочарована: кажется, ему не хотелось углубляться в тему моего замужества. По всей видимости, ему было абсолютно все равно, какой у меня теперь семейный статус, поэтому он запросто сменил тему разговора:

- Откуда ты знаешь Тему? – Артем Витебский, так звали молодого дизайнера, на показе которого мы сегодня  коллективно веселились.

- Лично я с ним не знакома, это знакомый Вити, - я начала сильно переживать из-за отсутствия бокала в моей руке. Не знала, как скрыть дрожь в руках, которая стала с головой выдавать мое волнение.

- А-аа, твой любимый педик, - Слава как-то тупо рассмеялся своему идиотскому замечанию. Меня словно перевернуло: в этот момент я поняла, что испытываю к бывшему любовнику глубокое отвращение, и дрожь в руках унялась сама по себе. Внезапно, мне открылась вся глубина Славиной недоразвитости, его ограниченность и глупость. Почему он мне нравился? Потому что одевался в дорогие тряпки и водил крутую тачку? А чем еще? Сколько не старалась, не получалось придумать или вспомнить другие достоинства Славы. Раньше я старалась убедить себя в том, что он талантлив, сейчас не получалось. Еще мне казалось, что мы хорошо понимали друг друга, теперь мне стало ясно, что я просто активно общалась сама с собой, а он просто слушал, а может, и не слушал.

- А где Марина? – теперь я могла абсолютно спокойно говорить на эту тему, потому что за последние несколько минут он стал мне безразличен.

- Не знаю, давно ее не видел. Мы расстались. Если честно, мы не подходим друг другу. Я тут подумал, может, попробуем еще раз?

Я посмотрела на экс бойфренда совершенно новыми глазами. Самодовольный позер, идиот и мажор. По сути, он был ничем не лучше Олежки, которого мне недавно довелось спасать от смерти вследствие многочисленных передозировок.

- Я же тебе рассказала, что недавно замуж вышла, - ситуация становилась смешной и абсурдной. Я жалела, что Витю унесло за коктейлем именно в такой интересный момент, все равно, что выйти из кинозала в туалет на самом интересном месте кинофильма.

- Ну и что? Я же не зову тебя замуж, просто развлечемся, как раньше, - я заметила, что Слава начал постепенно терять уверенность. Сейчас я была непреклонной и говорила очень уверенно, видимо, даже такое примитивное создание, как Слава, почувствовало, что я не настроена на  его волну беззаботного флирта.

- Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз, но спасибо, что предложил, если что, я вспомню о тебе, - я не знала плакать мне или смеяться. Из-за этого идиота у меня случился настоящий нервный срыв каких-то три с половиной месяца назад, а теперь я вижу перед собой абсолютное ничтожество. Как часто мы ошибаемся и расходуем нервные клетки на то, что поломанного ногтя не стоит! Слава еще немного потоптался возле меня, явно не зная, куда девать руки, после чего, проговорил что-то невнятное, и срочно ретировался, затерявшись в толпе.

- Я что-то пропустил? – Витя наконец-то вернулся с голубым напитком в руках.

- Все пропустил, - улыбнулась я, - в следующий раз, хорошо подумай прежде, чем сваливать на середине фильма.

- Что, пропустил интересную развязку сюжета?

- Именно.

Мое настроение повысилось всего на несколько минут, а потом стало хуже прежнего. Месть Славе – была одной из причин моего согласия на замужество с Вадимом.  Выходит, я отомстила сама себе. Как говорится, месть невозможна по причине отсутствия причины для мести. Зачем же я так ошиблась?

- Здравствуй, солнце, - нежно прошелестел Артем Витебский где-то совсем близко. Это сладкое приветствие было адресовано не мне – моему другу Вите. Дизайнер Тема нежно обнял моего спутника и мило чмокнул его поочередно в обе щечки, Витька чмокнул Тему в ответ, ну совсем как девочки. Я смутилась и отвернулась.

          - Тема, знакомься, это моя лучшая подруга и ангел-хранитель - Кира.

         Сказав это, Витя подтолкнул меня к своему другу, словно пытался нас свести лицом к лицу. Артем, не долго думая, расцеловал и меня в обе щеки. Потом он придирчиво оглядел меня с головы до ног, на секунду задержав взгляд на складках платья в области таза. Дизайнер едва заметно поморщился, а я немного взгрустнула из-за его реакции на мой внешний вид.

          - Наслышан о тебе. Еще когда с Витей встречался, он часто о тебе вспоминал.

         - Я тоже о тебе много слышала, - соврала я, переходя на «ты», в тон моему собеседнику. Артем был одет в обтягивающую цветастую футболку  Cavalli и бирюзовые брюки Versace. Короткая стильная стрижка, отбеленные зубы, гладко выбритая кожа лица, нос с горбинкой  и голубые наивные глаза. Все Витины парни были похожи друг на друга как близнецы, никогда не понимала, зачем он их меняет.

         - Как тебе мои детки? Если хочешь начать меня критиковать или говорить нелестные вещи – сразу предупреждаю: не стоит, я влюблен в своих деток, как сумасшедшая итальянская мамаша, и готов слушать только похвалу и восторги.

         Я догадалась, что «детками» он называет свою одежду. Артем разговаривал, как хрестоматийный гей: вытягивая слова через нос, и затягивая их до неузнаваемости. Кто им сказал, что это красиво или стильно? Откуда они взяли эту манеру? Люди, кто-нибудь, убедите их в обратном.

         - Ты вполне заслужил похвалу, я как раз говорила Вите, как мне понравилась твоя коллекция, когда ты подошел, - зачем-то снова соврала я. Ни о чем таком я не говорила, но вещи были и правда хорошими,  а мама с детства приучила меня делать людям комплименты, чтобы тешить самолюбие собеседника, - обязательно приобрету сиреневые брюки со строчкой и блестящий топ без бретелек, - добавила я, пригубив голубой коктейль, на редкость отвратительного вкуса. От «голубой лагуны» у напитка был только ядовито голубой цвет. В остальном, мне показалось, что в коктейле доминирует тройной одеколон, хотя, никогда его не пробовала.

         Витька негромко кашлянул и отвернулся. Я укоризненно на него посмотрела и дернула за руку. Артем внимательно всматривался в мое лицо.

         - Послушай, это не про твою свадьбу писали все журналы несколько дней назад? Твое лицо кажется мне смутно знакомым.

         Я глубоко вздохнула. Мое настоящее не давало спрятаться от него ни на минуту, настигая в самый неожиданный момент. Господа, мы зря завидуем знаменитостям! Нет ничего хорошего, в том, что тебя рассматривают, словно под микроскопом, а ведь я не была знаменитостью, всего лишь вышла замуж за публичного и небедного дядьку.

         - Да, это она, просто прелесть, правда? - ответил за меня Витя. Пауза затянулась, и друг решил за меня вопрос хорошего тона.

         - Нет слов, - просиял Артем, - так что именно из моей коллекции ты говоришь, тебе понравилось?

         Ну вот, теперь и молодой, предприимчивый дизайнер Тема решил со мной подружиться ради выгоды. Я совсем забыла: теперь я – завидный клиент для любого дизайнера. В моем прежнем положении было несомненное преимущество: когда мне демонстрировали дружбу, со мной действительно хотели дружить, а не вытряхнуть пару штук зеленых. Теперь от меня все чего-то хотели, и это начинало здорово нервировать.

         - Топ и брюки, но если позволишь, я бы посмотрела ближе и другие твои модели, - несколько натянуто ответила я.

         - Конечно-конечно, приезжай в любое время, только пока все не раскупили, я оставлю тебе свою визитную карточку.

         С этими словами молодой талант растворился в толпе гостей. Видимо, рванул за свой визиткой, пока потенциальный клиент не выскользнул из рук.

          Я посмотрела на Витю с укоризной.

         - Прости, я не знал, что он начнет к тебе приставать со своими тряпками, - начал оправдываться мой друг, - поверь, без задней мысли. Просто решил поддержать старого друга на показе второй коллекции. Не хочешь – ничего не покупай, ради меня не нужно тратиться.

         - Да ладно, проехали.

         Настроение было подмочено, сначала встречей со Славой, потом – Артемом. Я решила, что первая после замужества моя вылазка в свет прошла не так уж плохо и пора ее заканчивать, пока не приключилось ничего, о чем я буду сожалеть. Я хотела сказать Карамзину, что собираюсь уходить, как почувствовала, что меня тянут за руку.

         - Ты ушла и не попрощалась.

         Я обернулась и увидела Дину. Дефиле закончилось, теперь девушки прогуливались в толпе гостей в одежде от Артема Витебского.

         - Извини, я торопилась, нужно было срочно кое с кем встретиться.

         - Неважно, а как тебя зовут? – спросила девушка, склонившись ко мне впритык, из-за чего мой нос уловил сильный запах алкоголя. Я поймала себя на мысли, что  называла ей свое имя уже, по меньшей мере, трижды. Либо, девушка очень часто знакомиться с людьми в магазинах, либо она так же забывчива, как моя девяностопятилетняя соседка тетя Зина, которая никого не узнает, включая детей и внуков.

         - Кира, меня зовут Кира, - ответила я, начиная раздражаться.

         - Отлично! – воскликнула Дина, как будто, мое имя ей напомнило о чем-то приятном, и, как будто, это, в самом деле, было отлично, - оставь мне свой телефон, когда будет что-то интересное, я тебе позвоню.

         Не знаю, что она имела ввиду под словом «интересное», но решила  оставить ей свой мобильный номер телефона. В конце концов, хоть будет, с кем походить по магазинам.

         - Как себя чувствует твой друг? – спросила я, чтобы как-то поддержать беседу с девушкой. У нас с ней было одно общее свежее воспоминание.

         - Какой друг? – искренне удивилась Дина.

         Мне показалось странным, что такое событие может так скоро вылететь из головы, даже такой пустой головы, как у Дины.

         - Ну, твой друг, Олег, которого забрала скорая помощь, ему было плохо. Ты еще сказала, что вы были вместе на моей свадьбе.

         Какого черта они оба делали на моей свадьбе одному Небу известно.

         Девушка еще несколько секунд боролась с воспоминаниями, после чего ее взгляд просветлел, из чего я резонно сделала вывод, что она, наконец, поняла, о чем идет речь.

         - А-а-а, Олег что ли? Да откуда я знаю! Он и не друг мне вовсе. Просто пару раз пересекались.

         Наверное, удивляться уже не стоило, но я все-таки удивилась. Мне было странно, как можно не поинтересоваться здоровьем знакомого, который чуть не умер на твоих глазах?

         - Ладно, увидимся, я позвоню, - сказала Дина, и отвернулась от меня, переключив внимание на какого-то молодого загорелого парня, шедшего ей на встречу, раскрыв объятия. Видимо, еще один знакомый, с которым она «пересекалась».

         - Витя, нам пора уходить, - обратилась я к другу, успевшему, по пьяни, разговориться с какой-то ярко накрашенной теткой родом из эпохи расцвета застоя. Она, явно недоумевала, чего он от нее хочет, а он, судя по тексту, громко недоумевал, что такая, как она могла здесь забыть, так как «дизайнер не шьет одежду для слонов».

         - А чего так рано? – спросил он заплетающимся языком, слегка покачиваясь. Ему явно не терпелось вернуться к беседе с тетей в необъятном красном платье.

         - Долго объяснять, извините нас, - обратилась я к тетке, у которой сильно выщипанные брови, до ужаса накрашенные глаза и ярко красный искривленный рот выражали одновременно ненависть и недоумение. Я с силой рванула Витю за руку и повела его к выходу. Кажется, успела вовремя.

 

 

Глава 25

        

 

Вечеринка по случаю юбилея Евгения Старостина, главы правления «ГазНефтьТранс», проходила в его личном трехэтажном особняке на Рублевке. Автомобильную стоянку возле дома заполнили роскошные автомобили. От обилия «Бентли» и «Ягуров» яблоку негде было упасть.

Празднество планировалось провести в стиле тридцатых годов, поэтому я нарядилась в серебристое платье с заниженной талией и маленькую кокетливую черную шляпку, эти вещи я взяла напрокат в театральной студии. Шить наряд специально для праздника времени не было, да и настроения, скажем прямо, тоже.

По дороге в загородный особняк именинника мы с Вадимом словом не перекинулись, просто сидели вдвоем на заднем сиденье, каждый в своих мыслях. Я не спрашивала, зачем он летал в Мюнхен, а он, в свою очередь, не интересовался, чем я занималась в его отсутствие. Мы могли иметь разногласия во многих вопросах, но в одном были единодушны: говорить нам было не о чем.

Особняк Старостина удивлял и шокировал своей вычурной роскошью, дороговизной и безвкусицей.  Такие дома строили бандиты в конце девяностых годов. Несуразный громила из красного кирпича, интерьер которого украшали статуи, купленные вразнобой и поставленные где попало, картины неопределенного стиля и времени, и мебель в стиле Людовика XIV, вся с позолоченными ножками. В саду было много фонтанов и садовых статуй, тоже разных стилей.

Браткам было простительно: как правило, они не обладали утонченным вкусом и задатками эстетов, просто хватали все, что блестит и дорого стоит. Оказывается, современные банкиры недалеко ушли от героев девяностых, которыми когда-то были, и продолжали поражать гостей откровенно дурацким убранством своих сногсшибательных домов.

Не успели мы с моим спутником переступить порог фантастического особняка, как муж покинул меня наедине с самой собой, завидев кого-то из знакомых. Представить меня им   он не удосужился.

Я стояла одна по середине огромного зала, где в пух и прах разряженные гости обменивались фальшивыми улыбками, поедали деликатесы и о ком-то громко сплетничали. Мне становилось не по себе. Я никогда не посещала подобных мероприятий, тем более в качестве гостя, поэтому совершенно не знала, что следует делать в таких гостях.  Не зная, куда себя деть, я мяла руками свою крошечную, расшитую стразами сумочку, и беспокойно смотрела по сторонам в поисках кого-то, к кому можно присоединиться или прислониться, чтобы не стоять соляным столбом в полном одиночестве, демонстрируя хороший зубной прикус.

Нужно срочно обзаводиться подругами из этого круга, чтобы было, кому улыбаться и с кем сплетничать, когда муж в следующий раз решит бросить свой эскорт за временной ненадобностью. В противном случае, я рисковала на всех мероприятиях подпирать стенку, как Наташа Ростова на первом балу или прятаться в туалете в ожидании конца вечера или конца света.

Вечеринка, в самом деле, напоминала праздники тридцатых годов, в том смысле, что размах мероприятия и количество потраченных на него денег напоминали гульки контрабандистов в период сухого закона в США под лозунгом « последний день живем».

На мою радость,  молодая жена Старостина решила со мной познакомиться, не дожидаясь официального представления. Она подошла ко мне, представилась хозяйкой вечера и решила уточнить, почему я одна и где мой спутник.

По моим скромным прикидкам, девушке было не больше двадцати четырех лет. Арина, так представилась молодая жена, была уже четвертой суженой удачливого банкира. С первыми тремя женами он разводился сразу, стоило им осчастливить благоверного потомством. Арина, насколько я понимала, рожать пока не собиралась. Она была невероятно хороша собой, с хорошо поставленной речью и небольшим количеством извилин в голове, ровно таким, который никому не мешает наслаждаться жизнью. Окончив театральный институт, она мечтала сделать карьеру актрисы, но встретила Женю, и они вскоре поженились. Лично я посчитала, что ей стоило таки осуществить карьерные амбиции, вместо того, чтобы отдавать свою судьбу в руки богатого, но совершенно ненадежного субъекта. Она, видимо, считала по-другому.

Я не знала, как объяснить моей новой знакомой то, что муж, никому меня не представив, бросил одну, поэтому предложила сменить тему и ответить на ее вопросы о том, как прошла наша с Вадимом свадьба. Арина и Евгений не смогли присутствовать, так как были на отдыхе в Арабских Эмиратах.

Арина буквально спасла меня, предложив свое общество. Через некоторое время нас окружало множество красивых женщин в дорогих платьях, которые неустанно трещали с хозяйкой вечера, и, по совместительству, со мной. Большинство из них были бывшими моделями, не слишком задействованными актрисам, как Арина Старостина или танцовщицами. Как Вы можете догадаться: ни одной учительницы, менеджера или журналиста. Исключительно прекрасные представительницы эстетических и не слишком интеллектуальных профессий. 

Разговоры дам, в основном, сводились к обсуждению дизайнеров одежды, модельной обуви, новых автомобилей, поездок за границу, тенденций в интерьерах, ресторанов, домашних животных и салонов красоты.

Темы об уходе за детьми, подгузниках, детских болезнях и воспитанию здесь были табуированными: они принадлежали к  сфере ответственности их многочисленных нянь и гувернанток, но никак самих роскошных див. Тема мужей тоже не поднималась. Говорить о денежных мешках, а супруги каждой из них были именно такими,  – не интересно, да и что они могли сказать о людях, которых практически не знали.

Эти семьи представляли собой результат обоюдовыгодных деловых сделок: она и ее ребенок будут обеспечены выше крыши, - автомобили, тряпки, бриллианты, а он получает  красивую жену, по всем статьям соответствующую его социальному статусу, а именно такую, «чтобы другие пацаны завидовали» и вообще, «не стыдно было».  

Что и говорить: любви и взаимопониманию в таких браках места не было, только голый расчет с обеих сторон. Но мужчинам хватало понимания за пределами семейного гнезда, они все, конечно же, имели любовниц или любовников, а женщины, в большинстве своем, были достаточно глупы, чтобы не осознавать своего абсолютного одиночества и унизительного положения. Зато такие семьи хорошо смотрелись на фотографиях в бульварной прессе, семейных портретах и производили на свет качественных наследников «аристократической» фамилии.

Одна из присутствующих в нашей компании дам начала в подробностях рассказывать о недавней операции по увеличению груди, приспустив при этом декольте платья, с целью позволить всем заинтересованным оценить ее новое «приобретение». Мне стало  не по себе, и я начала оглядываться по сторонам, не увидит ли кто полуголую девушку с роскошным бюстом. Однако, я была единственной, кого это волновало, остальные девушки стали с интересом разглядывать грудь Норы, так звали счастливую обладательницу бюста Памелы Андерсон, трогать ее и мять.

- Отличное качество! – заметила одна из барышень, которую звали Анжела, - почти как натуральные. В жизни бы не подумала, что у тебя не свои. Мои похожи на маленькие футбольные мячики, слишком упругие для настоящих.

В подтверждение девушка тоже опустила декольте платья, чтобы другие могли сравнить качество груди. Все тут же начали ощупывать вторую силиконовую грудь. Я залилась краской и отвернулась. Мне начинало казаться, что я играю роль статиста в итальянской комедии абсурда. Стараясь сохранить доброжелательное выражение лица, я сделала несколько шагов в сторону от стайки глупеньких барышень.

-А ты не планируешь делать операцию? – послышался  писклявый голос одной из жен.

Я посмотрела на девушек, лица которых, как одно, были обращены на меня. Только сейчас я поняла, что вопрос был адресован мне. Господи, подумала я, избавь меня от этой глупой дискуссии о моих формах, Ты же можешь! Девушки ждали моего ответа, а Господь был глух к моим мольбам.

- Ну, я не… Я не думала об этом раньше. Мне кажется, что пока не планирую.

Я начала очень глупо улыбаться, по очереди оглядывая всех девушек, в поисках хотя бы одного испорченного интеллектом лица, обладательница которого могла бы прийти мне на помощь, но фортуна была безразлична к моим просьбам.  На меня смотрела стая агрессивно настроенных силиконовых кукол, готовых броситься на меня единственно за мое нежелание вставлять себе в грудь силиконовые имплантаты.

- А тебе стоит об этом задуматься, так ты долго не сможешь нравится своему Вадиму, у тебя же первый размер груди, просто ужас, какие-то прыщики, - сказала Нора. Она так и не заправила свою грудь в декольте, и теперь обнаженное силиконовое чудо гневно колыхалось в ритме негодования хозяйки.

Честно говоря, я всегда хорошо относилась к своей груди, считая ее милой и ненавязчиво привлекательной.  Конечно, она не шла ни в какое сравнение с искусственными буферами Норы или Анжелы, но и некрасивой мне не казалась. Я должна была как-то парировать неожиданный выпад, но, как назло, на ум ничего не приходило. Сказывалось отсутствие опыта в общении со светскими мегерами.

- Я подумаю об этом, - тихонько промямлила я.

- А еще ты белая, как известь, - прокомментировала Анжела, - тебе непременно нужно начать посещать солярий.

- И спорт зал, - добавила Нора, - у тебя же руки не накачанные и бедра дряблые. Наверное, и циллюлит имеется?

Мне хотелось залезть под какой-нибудь диванчик с позолоченными ножками, свернуться калачиком и тихонько дожидаться окончания этого чертового юбилея. Нечего было и думать: подружиться с такими бабами я не смогу, они просто меня съедят. Я мило улыбнулась, и, извинившись, направилась в туалет, путь к которому указала мне хостесс мероприятия.

Мне было совершенно необходимо вдохнуть немного порошка, дабы сохранить жалкие остатки потерянного равновесия.  Я зашла в кабинку туалета, выполненную со всем жаром любителей яркого интерьера, под стать общему стилю убранства особняка, присела на унитаз и достала из сумочки маленький прозрачный пакетик. Начав было скручивать тысячную купюру трубочкой, я услышала недвусмысленные стоны из соседней кабинки. Мне захотелось скорее и как можно тише ретироваться. В спешке я уронила сумочку, которая с шумом покатилась по шершавой плитке. Звуки в соседней кабинке прекратились. Видимо, я спугнула пару влюбленных.  Приоткрыв дверь, я выглянула, не смущаю ли кого-то. Мне не хотелось наткнуться на пару любовников, которых я прервала своим появлением. Я подошла к раковине сполоснуть руки. В зеркале я увидела приоткрытые двери второй кабинки, где отчетливо были видны двое застигнутых врасплох людей.  Они не удосужились прикрыть за собой дверцу и теперь предстали моему обозрению. Женщиной оказалась Арина Старостина, а мужчиной… мой муж.

От неожиданности я открыла рот и не смогла пошевелиться. Все никак не могла привыкнуть к роли невидимой и бессловесной спутницы жизни.

Стоит ли говорить о том, что на обратном пути мы с Вадимом снова молчали. Он не находил нужным оправдываться, а я не находила тем для разговора, потому что любое слово в этот момент могло привести к вспышке ярости с моей стороны. Мне хотелось рыдать, но я понимала, что мои слезы никого не тронут и не взволнуют, только доставлять Вадиму удовольствие, демонстрировать слабость, у меня не было ни малейшего желания.  Я старалась на него не смотреть, а он старательно делал вид, что не замечает моих стараний.

Мы молча зашли в квартиру, молча разошлись по своим комнатам, по очереди приняли душ, после чего, по очереди, в одиночестве приложились, каждый к свой бутылке, стараясь не заходить в бар, пока там находился другой. А потом разошлись по разным спальням, с целью предаться безмятежному сну.  

Мне безмятежность сна далась тяжело, а именно, вследствие большой дозы снотворного, ему, вероятно, легче: благодаря качественному сексу с симпатичной чужой женой несколько часов назад.

К счастью, мне оставалось недолго терпеть мужа до следующего его отъезда. На завтра он собирался в Подмосковье, где планировал оставаться несколько дней у каких-то знакомых. Я, разумеется, не спрашивала, где и с кем он планирует развлекаться и что за друзья оказались столь любезными, чтобы избавить меня от его присутствия на целых четыре дня, а он, естественно, не считал нужным рассказывать, что бы то ни было, по собственной инициативе. Так мы и дотянули до следующего утра, с трудом перенося присутствие друг друга, находясь в разных комнатах. Хотя, сейчас я говорю о своих чувствах, что испытывал он, мне неизвестно. Вполне возможно, он радостно потирал руки от того, как здорово ему удалось меня унизить в очередной раз.

Проснувшись на следующее утро, я стояла под дверью своей спальни, дожидаясь, пока Вадим уберется. Услышав звук захлопнувшейся двери, я покинула свою комнату и направилась в кухню, чтобы выпить утренний кофе и съесть пару сдобных булочек с шоколадом, которые, время от времени стала себе позволять. Верно говорят: замужество портит фигуру.

За утренним кофе я просматривала корреспонденцию, которая приходила на адрес Вадима просто в невероятных количествах. Мне всегда приходили только счета по квартплате, а Вадиму, по всей вероятности, присылали мешки писем, как редактору развлекательной передачи на радио. В толстой стопке были письма со штампами Франции, Германии, Грузии. Каково было мое удивление, когда я нашла двенадцать писем на свое имя. Здесь были пригласительные на модные показы, частные вечеринки, званые ужины. Одним словом: высший свет.

Последнее письмо-открытка в розовом конверте оказалось приглашением на свадьбу Елены Керсановой. Я не имела ни малейшего понятия, о том, кто такая Елена Керсанова, и с чего она решила пригласить меня на свою свадьбу. Наверное, ее личный пресс-секретарь или специалист по связям с общественностью решил, что я смогу дополнить плеяду известных имен, благодаря тому, что мое собственное имя совсем недавно выкрикивали все мало-мальски читаемые издания Москвы.

Я начала понимать, что богатые живут по своим правилам и мне еще многому предстоит научиться и многое понять. Меня стала захлестывать тоска по моей прежней не такой блестящей, но простой и понятной жизни. Где было больше открытых лиц, а иногда даже встречалась искренность, любовь и дружба. Где поход по магазинам был праздничным событием, а не рутинной работой, от которой начинало с души воротить. Где семейные пары рожали долгожданных детей и не сплавляли их неизвестным теткам за деньги, только чтобы самим не заниматься пеленками и распашонками. Где самостоятельно готовили ужин и к концу месяца ныли друг другу, как мало денег осталось до зарплаты.

Раньше такая жизнь казалась мне земным адом, теперь я поняла, что только сейчас попала в настоящее чистилище с роскошными тряпками, машинами и домами, откуда еще нескоро выберусь.

Я откусила небольшой кусочек булочки с шоколадом, она показалась мне горькой, я с трудом проглотила вязкую сдобу, запила ее не менее горьким кофе.  Во рту  и на душе все еще оставалось «послевкусие» от вчерашнего вечера.

 

Глава 26

 

Лето подошло к концу, октябрь стал предупреждать о своем скором господстве пожелтевшей листвой, низкой температурой воздуха по утрам и участившимися дождями. Дыхание наступившей осени ощущалось везде: на улице и в настроениях людей. Природа замерла в смиренном ожидании старения и смерти, накрыв все живое легким плащом серой грусти.

Пестрые демисезонные одежды, дорогая обувь, разноцветные зонты и модные шарфы не спасали ситуации – тоска витала в воздухе, наполняя собой души торопливых прохожих. Пожелтевшие деревья с поредевшей желтой листвой хорохорились в тщетной попытке казаться по-прежнему прекрасными, словно стареющие актеры, носящие парики и подкрашивающие волосы. Зима была на подходе, а в моей душе холодное время года уже настало.

В моей «волшебной» жизни просветлений не намечалось. Вадим то и дело куда-то уезжал, откуда-то возвращался, иногда брал меня с собой для сопровождения. Я потеряла счет дням, местам и лицам, как настоящий профессионал, который просто выполняет свою работу. Мой гардероб менялся и пополнялся с неприличной скоростью: совсем новое платьице от Коко, выбрасывалось на помойку, только потому что было надето уже дважды.

Я окончательно потеряла интерес к дорогой и новой одежде, как, впрочем, и к другим атрибутам богатства. Правильно говорят, если есть икру каждый день – скоро захочется черного хлеба. Мне страшно недоставало поездок на метро, простых джинсов и ветровки, купленных где-то на распродаже, простого общения с простыми людьми. Я постепенно привыкала быть чужой среди чужих и даже убеждала себя, что это неплохо.

Мне было скучно, одиноко и безрадостно. От глубокой депрессии спасал только кокаин, который я стала потреблять в лошадиных дозах. Без порошка жизнь становится совсем беспросветной, и дни тянулись невыносимо.

Я не знала, чем себя занять. Через какое-то время я довольно тесно сдружилась с Диной, за что Витя меня осуждал, а мне было глубоко плевать на его осуждение. Мы с ней частенько таскались по магазинам и клубам, знакомились, с кем попало, иногда даже было весело.  

 

                                              ***

 

На часах было десять вечера, я как это часто бывало, дома одна. Вадим уехал четыре дня назад и все еще не планировал возвращаться. Зазвонил сотовый. Я была не уверена, что хочу знать, кто звонит. Телефон продолжал настойчиво наигрывать мелодию из рекламного ролика. Звук стал раздражать. Именно раздражение вынудило меня протянуть руку,  и ответить настойчивому абоненту. Звонил Андрей.

- Привет, красавица, - прозвучал в трубке бодрый голос любителя легких отношений, который совсем недавно признавался мне в глубокой привязанности.  

- Здравствуй, - не слишком любезно отозвалась я.

- Какие планы? Не хочешь прокатиться?

Я уставилась немигающим взглядом в телевизор, который работал без звука, и попыталась сообразить, хочу ли я прокатиться. На экране какая-то нелепая тетка со счастливым выражением лица энергично качала пресс. Какой ужас! Уберите ее к черту!

- Пожалуй, можно. А что за повод?

- Один знакомый пригласил на открытие выставки. Там будут все.

Фраза «там будут все» означала, что на выставке соберутся все любимые прессой физиономии, их эскорты, протеже, жополизы и прочее.

- М-м-м, заманчиво, - лениво протянула я.

- Кирюша, не выделывайся, поехали повисим. Я уже работу закончил, домой не хочу.

- Тоже мне, большое дело. Поезжай один, снимешь модельку на месте.

- Не хочу сегодня модельку, - капризно протянул мой знакомый, - хочу настоящего человека.

- Это ты про меня что ли? – я открыла шкаф и осмотрела его содержимое, и, наугад вытащила из него то, что попалось под руку.  Этим чем-то оказались узкие серые джинсы Adzzara и темно красный топ, непонятно от кого, бирку рассмотреть не получилось.

- Про тебя, про кого же еще?

- Ну, от настоящего человека во мне остается все меньше. Так что скоро я уверенно пополню ряды тех, кого ты называешь «ненастоящими».

- Но сегодня мы же едем веселиться? – Андрей начинал злиться, как будто для него действительно было важно, поеду я с ним или нет.

- Поедем-поедем, заезжай минут через двадцать пять.

- Заметано, - радостно отозвался бывший сотрудник.

С момента нашей последней встречи, я про Андрея ничего не слышала, он не звонил и не объявлялся. Почему он решил сделать это в тот день, было для меня загадкой, которую, тем не менее, было лень разгадывать. Какая, в сущности, разница!

 Джинсы сидели на мне свободно, за последнее время я снова похудела, поэтому запросто помещалась в двадцать четвертый размер.

Зачем одному человеку так много одежды, пронеслось у меня в голове. Зачем так бестолково проживать жизнь? Ведь я не делаю ничего полезного, ничего нужного, ничего интересного или важного. Вся моя жизнь заключается в бесконечном и бесцельном хождении по магазинам, фитнесс-клубам, ресторанам, вечеринкам и ночным клубам с абсолютно чужими людьми, которые, как правило, не помнят моего имени, а я, в свою очередь, не помню их имен. Моя жизнь превратилась в один большой лунапарк, где всегда весело, качает на аттракционах, много конфет, выпивки и белого порошка.   С каждым днем я все сильнее ощущала собственную бесполезность, от чего на душе становилось все гаже.  Я даже перестала читать книги, потому что мне было лень. Все мое естество заполняла абсолютная, всепоглощающая лень, инертность и отсутствие интереса к чему-либо. Все мои мечты обрели реальные черты, и абсолютно меня разочаровали. Я постепенно превращалась в пресыщенную и безразличную пустышку. Я отлично сознавала, что падаю в пропасть, но мне было неинтересно спасать саму себя, просто не представляла, зачем это делать.

Андрей позвонил на мобильный ровно двадцать пять минут спустя. К этому моменту я успела одеться и расчесаться. Единственное, что во мне улучшилось за последнее время – это волосы, которые я перестала красить. Теперь они стали длинными, густыми и плотными.

Я взяла сумочку, бросила последний взгляд в зеркало, не особенно понимая, нравлюсь ли я себе, после чего вышла из квартиры, хлопнув дверью.

Серый Мерседес Андрея стоял прямо возле подъезда, мне не нужно было ему перезванивать. Я села к нему в машину, он поцеловал меня в щеку, как брат.

- Отлично выглядишь! – заметил он.

- Неужели? - безразлично уточнила я.

- Ты изменилась, кажешься опустошенной.

Такой наблюдательности от него я не ожидала, более того, я посчитала ее неуместной, меня раздражали его замечания, потому что они попадали в цель. Его тон был серьезным, он явно был не настроен ерничать или шутить.

- Тебе кажется, - отозвалась я, все с тем же безразличием, пристегивая ремень безопасности.

- Куда поедем? – неожиданно спросил мой спутник.

- Не поняла, у нас же были планы, - я начала раздражаться еще сильнее, будучи абсолютно не настроенной на флирт.

- Я обманул на счет выставки, просто хотел вытащить тебя куда-нибудь. Если хочешь, можем просто покататься по городу или зайдем в какое-нибудь тихое, уютное заведение.

- Послушай, тебе что, делать нечего? Какого черта ты ломаешь комедию?

- Я не ломаю комедий, мне просто хотелось тебя увидеть.

С этими словами Андрей нажал педаль газа и автомобиль тронулся с места.

- Так куда поедем?

- Мне все равно. Куда угодно, раз уж встретились.

- Ты изменилась, - повторил мой спутник. Его лицо показалось мне очень серьезным и даже расстроенным.

- Сдается мне, не так ты прост, как хочешь показаться, - произнесла я, нарочито внимательно рассматривая пейзажи за окном.

- А разве я кажусь простым? – удивился Андрей.

- Ну, не то, чтобы простым… производишь впечатление человека, живущего одним днем.

- Я много и усердно над этим работаю, - задумчиво произнес мой спутник, - ты помнишь наш предыдущий разговор?

- Какой разговор?

- Перед свадьбой.

- Помню, почему ты спрашиваешь?

Андрей смотрел перед собой, казалось, он полностью сосредоточен на дороге. Некоторое время он молчал.

- Спрашиваю, потому что хочу вернуться к этому разговору.

Несколько минут мы оба молчали. Первой затянувшуюся паузу прервала я:

- Тебе не кажется, что возвращаться к этой теме несколько поздновато и вообще, неуместно? Я как будто, замужем.

- Вот именно, что как будто. Ты счастлива?

- Тебя это не касается.

- Не счастлива, стало быть. Зачем ты за это держишься? Деньги?

- Не твое дело! – я начинала злиться.

- Как раз мое. Ты же можешь прекратить этот фарс! Зачем тебе все это? Остановись пока не поздно.

- Мне непонятно, какое ты имеешь отношение ко всему этому. Почему тебя волнует эта тема.

- Ты мне не безразлична.

- Это какая-то чушь, ты меня совсем не знаешь. Только не говори мне о любви, большего бреда я в жизни не слышала! Что тебе от меня нужно?

- Я искренен с тобой! Я говорю тебе правду.

- Какую правду? Ты хочешь, чтобы я поверила в то, что человек, который ездит на машине за восемьдесят тысяч долларов и покупает джинсы за тысячу, способен на душевную привязанность! У меня есть другая версия причины твоей привязанности, а именно, спортивный интерес. Раньше тебе не отказывали, не посылали к черту на твои заявки о любви, тебе показалось, что я интересный экземпляр, и ты решил со мной поиграть.

- Ты ошибаешься!

- Даже если так, мне неинтересно продолжать этот разговор!

- Я хочу быть с тобой.

- Замолчи!

- Мы можем поговорить как взрослые люди, прекрати кричать, в конце концов!

Я устала от этой словесной перепалки и решила замолчать. Я уже жалела, что согласилась с ним встретиться. Мало мне одной сволочи, которая наматывала мои нервы на палец!

Мы остановились возле небольшого кафе с названием «Кофе-Кофе» и вывеской в виде гигантского кофейного зерна. В заведении было полно народа. В воздухе сплошной завесой висел серый табачный дым. Хостесс проводила нас к единственному свободному столику возле окна. Мы устроились за столом, и некоторое время сосредоточенно изучали меню, каждый в своих мыслях. Мы оба так старательно вчитывались в перечень кофейных напитков, как будто это был не прейскурант цен, а известие о начале третьей мировой войны.

- Вы уже готовы заказывать? – послышался голос официанта.

Я ткнула пальцем в первую попавшуюся строчку в меню, Андрей сделал тоже самое, после чего официант удалился. Мы задумчиво смотрели друг на друга, не произнося ни слова.

- Ты, наверное, мне не поверишь, но все, что ты видишь, это неправда. Я не тот, кем кажусь. Просто поверь мне.

- А зачем ты таким кажешься? Это же ненормально – казаться не  тем, кем являешься на самом деле, хотя, я, наверное, не имею права делать такие замечания.

- Осталось подождать совсем недолго, и все может измениться. Я тебе обещаю.

- Мне не нужны обещания. Просто объясни, что тебе от меня нужно.

- Я уже говорил.

- Ладно, предлагаю, поговорить о погоде.

- У тебя есть детские фотографии? – неожиданно спросил Андрей.

- А тебе зачем?

- Просто хотел взглянуть на тебя маленькую. Может, и тебе было бы полезно.

- Прекрати! – я собралась уходить, но Андрей удержал меня за руку.

- Хорошо, прости меня.

Я бросила на Андрея укоризненный взгляд, он сделал вид, что не заметил этого, и закурил коричневую сигарету, выпустив несколько колечек серого дыма. Шоколадный запах табака повис над столом.

- Ответь мне только на один вопрос: ты с ним из-за денег?

Я молчала. Мне не хотелось откровенничать с чужим человеком.

- Не молчи, пожалуйста, это действительно очень важно для меня.

- Скорее нет, чем да, - это была чистая правда. Если бы не страх перед Вадимом, я бы ушла от него и вернулась бы к своей прежней жизни.

- Я знал, что ты так ответишь, но должен был убедиться.

- Должен был убедиться для чего?

- Прости меня за эту идиотскую таинственность, но я действительно не могу тебе сказать все и сразу. Знай только одно, ты значишь  для меня немало, и это правда.

Андрей положил свою ладонь на мою кисть, и легонько провел пальцем по моей коже. Я почувствовала, как мои щеки загорелись румянцем, он тоже это заметил и улыбнулся.

- Ты очень милая и настоящая.

- Я уже почти забыла об этом, - честно призналась я.

Андрей поднес мою руку к своим губам и нежно ее поцеловал.

- Скоро все наладится, я тебе обещаю.

Я не верила ни одному его слову, но душа постепенно согревалась, независимо от моего желания. Это был первый искренний разговор за последние семь недель.

- Спасибо тебе, - сказала я.

- За что? – удивился он.

- Сама не знаю, просто спасибо.

- Малыш, и еще одно….

- Что?

- Слезай-ка потихоньку со своей дряни. 

- Не понимаю, о чем ты говоришь.

- Я про твой сказочно красивый носик, который в последнее время ты взяла за обыкновение пудрить порошком.

Я покраснела и ничего не ответила. Вывод напрашивался сам по себе. Андрей каким-то образом умудрялся за мной наблюдать.

Всю ночь я не могла заснуть, все переваривала разговор с Андреем,  воспоминания о нем рождали во мне добрые эмоции и нежный трепет. Почему-то мне очень хотелось ему верить, хотя я не до конца могла сформулировать для себя самой, чему именно.

Мой телефон тихонько пискнул, сообщив о приходе нового текстового сообщения. Оно было от Андрея. «Я тоже не могу заснуть. Посмотри в окно, какой красивое серое утро, напоминает сюжет к иллюстрациям голландских сказок. Доброго утра и сладких снов».

Я прижала телефон к груди и подошла к окну. Предрассветное небо становилось перламутрово-серым, в воздухе повисла влага, несколько окон в доме напротив зажглись желтым светом: люди просыпались, чтобы встретить новый день.  Я вдохнула запах серого утра полной грудью и почувствовала, как в моей душе зарождается надежда. Впервые за долгое время я наблюдала наступление нового дня без мрачной тяжести на сердце, успевшей стать частью меня.

 

Глава 27

 

- Теперь он присылает мне смски с завидным постоянством, с регулярностью два раза в день, я даже начала их ждать.

- А что Вадим? Он знает?

- Меня это не заботит, если бы он хоть сколько-то мной интересовался, то, возможно, уже бы заметил. Но ему абсолютно плевать на меня, он всецело поглощен свой жизнью, своими планами, своими поездками, любовниками и любовницами. Моя жизнь – это бестолковая трата времени черт знает на что. Наши с Вадимом жизненные пути пролегают параллельно, не пересекаясь ни в одной точке, кроме, пожалуй, общего бара и кухни.  

- Мне кажется, он в тебя влюблен, я чувствую.

- Кто? Вадим?

- Да нет, этот Андрей. Все-таки, я немножко мужчина, и точно знаю, на такие пируэты способны только влюбленные самцы, - с улыбкой произнес Витя, нетерпеливо ворочаясь на больничной койке. Последние несколько часов он был подсоединен к капельнице.  Накануне Карамзин попросил меня составить ему компанию, пока он будет отбывать свой ежедневный больничный церемониал.  Я не могла отказать в такой мелочи, в результате, мы все утро провели за сплетнями и болтовней.

- Меня пугает эта таинственность, зачем он говорит дурацкими загадками? Он ничего конкретного не предлагает, не объясняет, не обещает, за исключением того, что «скоро все будет очень хорошо». Если честно, меня раздражает неопределенность, непонимание того, чего я хочу от этих отношений, и главное, есть ли они вообще, эти отношения.

- Отношения определенно есть, только ты чего-то не знаешь. Я думаю, скоро нам откроется вся подноготная «Темного рыцаря».

- Лучше бы он оказался светлым рыцарем, - рассмеялась я.

- Светлые не так интересны, - с улыбкой заметил Витя.

- Я знаю, что ты не тот человек, которому уместно жаловаться, но я так устала. Мне тягостно находиться в доме, где я вынуждена жить, меня тошнит от мысли, что мне нужно туда возвращаться, я готова шляться где угодно, только бы не идти домой! Мой круг общения – пустоголовые куры, зацикленные на салонах красоты, тряпках и силиконе, да мажоры-наркоманы! Кому объяснить, в какой я западне, еще и оказаться в ней по собственной глупости!

Витя несколько секунд смотрел в одну точку, машинально поглаживая меня по руке.

- Как тебе кажется, эта история с той убитой девицей улеглась в памяти участников? Может быть, об этом все давно забыли, и ты сможешь спокойно отделаться от Вадима.  

- Я сомневаюсь, дорогой мой. Срок давности преступлений истекает через двадцать лет, а не через три месяца. Сейчас все спокойно: Вадим держит меня на крючке, эти сволочи вообще не в курсе, что я что-то знаю, поэтому такая тишь да гладь. Стоит мне начать шевелиться, как все тут же всплывет на поверхность, и я окажусь в опасности. Мне становится очень страшно, когда я думаю об этом. Я загнала себя в золотую клетку на несколько лет. Еще, иногда я думаю, что Вадим наврал, когда пообещал развестись со мной через два года. Боюсь, что по прошествии двух лет, он никуда меня не отпустит.

- Так не может продолжаться, от тебя скоро останутся одни глаза и кости. Ты хоть что-то ешь?

- Да ем я, ем! Не превращайся в мамашу. Моя худоба – это все нервы.

- Расскажи обо всем своему новому поклоннику. Вдруг он поможет, - предложил Витя.

- Да ну, перестань, чем сможет мне помочь этот окрыленный романтик, стихотворение посвятит?

- Может, ты преувеличиваешь, и все не так ужасно. Но ведь что-то хорошее с тобой произошло за последнее время?

- Хорошее? Дай подумать. Да, пожалуй, хорошее произошло – я взяла автограф у Патрисии Каас и Тома Джонса на частной вечеринке у какого-то банкира.

- Перестань! Я серьезно!

- Я тоже серьезно. Витя, поверь мне, весь этот чертов блеск, за ним ведь ничего нет, одна пустота. Словно картонный кукольный домик со стенами, окрашенными в яркие цвета, только с одной стороны, пластмассовое счастье под стеклянным колпаком. С виду роскошная штука, на практике - все зыбко.  Зачем иметь сто одно платье, если ты в каждом из них себя ненавидишь?

- Не знаю, я не ношу платья! – прыснул Витя.

- Иди к черту!

Мы рассмеялись. Карамзин всегда умел разрядить обстановку.

- Кирюша, не знаю, чем тебе помочь. Ты всегда можешь мне пожаловаться, не стесняйся моего плачевного состояния. Врачи говорят, что лечение новым канадским препаратом дает какие-то результаты, так что сколько-то я еще протяну.

- Не говори так, ты будешь жить долго.

- Несомненно, как скажешь, любовь моя.

Витя обнял меня левой рукой и прижал к себе, в правую руку была воткнута капельница.  

- После твоих процедур поедим мороженого, - предложила я.

- Мне не особенно можно злоупотреблять мороженым, а то схвачу воспаление легких.

Мое сердце сжалось. Здоровье стремительно покидало моего друга. И, как это ни страшно, я тоже ничем не могла ему помочь.

- Значит, поедим взбитых сливок, они похожи на мороженое, только теплые.

- Договорились, - улыбнулся Витя.

Я смотрела в окно больничной палаты, из которого открывался вид на унылый внутренний двор. Дворник усердно собирал опавшие желтые листья металлическим веником. На давно некрашеной скамейке сидели две древние седые бабушки, кутаясь в одинаковые серые оренбургские шали, судя по количеству дыр, сильно изъеденные молью.

- Друг, ну где же человек бывает счастлив? Раньше я была не счастлива, теперь еще более не счастлива, и кто вообще счастлив?

- Человек счастлив там, где его любят и где любит он, все остальное – хрень собачья. И еще, счастье - состояние фрагментарное, а не перманентное, приходит от случая к случаю.

- Друг, это классическая и давно устаревшая версия, другие есть?

- Других нет, а классика всегда в моде, особенно, клетка и продольная полоска.

- Иди к черту!

- Сама иди, заметь, в первый раз я стерпел твое хамство! Ты чего, мне казалось, тебе нравится полоска, - продолжал ерничать Витька.

- Ну тебя, мне нравится поперечная.

- Поперечная полоска постепенно тоже становится классикой, - деловым тоном заметил Витя.

- Отстань!

- Как скажешь.

- Мечтаю о полосатом диване на свою кухню в бабушкину квартиру.

- Диван – лучше в клетку, - в Витиных глазах заплясали чертики, и он громко рассмеялся.  

 

Я улеглась на кровати рядом с Витей  и положила голову ему на плечо. Так мы пролежали молча около получаса.

 

                                              ***

 

- Чем занимаешься? – бодрый голос Дины, со всей очевидностью предрекал веселый вечер и ночь.

- Ничем особенным, - промычала я. Если честно, я стирала руками, но не могу же я признаться в таком злодействе девице от Gucci! Gucci и ручная стирка носков – несовместимы, как пальмы и Рейкьявик. Зачем я стирала, спросите Вы, а может и не спросите, а я все равно скажу: потому что у меня появилась огромная потребность сделать хоть что-то полезное. Кстати, за последнюю неделю, я пожертвовала пять тысяч долларов со своего счета, точнее, со счета Вадима, на нужды детского дома, а еще  стала кормить дворовых собак два раза в день, и теперь вот решила носки постирать. Со всей ответственностью могу заявить, что неделя прошла не бездарно.

- Какие планы на вечер?

В переводе с языка Дины это означало следующее: может, закатимся в клуб с ребятами с ночевкой?

Если честно, мне не особенно хотелось куда-то выдвигаться, но сегодня вечером должен был вернуться Вадим, и оставаться дома хотелось еще меньше.

- Никаких особенных планов, я в твоем распоряжении на сто процентов! Готова к подвигам, можно сказать.

- Вот и отлично! Клуб «Рубироид» в десять.

Мне показалось, что я ослышалась.

- Дина, а ты не ошибаешься? Рубироид – это материал, из которого делают крыши домов, подумай хорошо, вряд ли так могли «ночник» назвать.  

У Дины вообще было плохо с памятью, и, как следствие, с именами и названиями. В трубке повисла пауза, Дина чем-то активно шуршала.

- А, да, ты права, клуб называется «Рубикон». Там будут Валера с Ритой и вся остальная банда.

Откровенно говоря, я не особенно помнила, кто такие Валера с Ритой, а уж про «остальную банду» и говорить нечего.

- Отлично, уже собираюсь - бодро отозвалась я, как будто перспектива встречи с этими неизвестными мне людьми действительно меня обрадовала. Вообще, за последнее время я отлично научилась лицемерить и врать. Скажу больше, я уже перестала отличать ложь от правды.

Прошла целая неделя с момента получения мной последнего смс сообщения от Андрея. Он куда-то пропал, я ему тоже не писала, опасаясь демонстрировать привязанность, еще из страха показаться влюбленной дурой. Наверное, он передумал или ему подвернулась другая, более интересный объект для изучения и покорения. У меня снова было плохо на душе, но так как я уже привыкла к подавленному состоянию,  не особенно удивилась его возвращению. Ведь хорошие вещи случаются редко и почему они должны происходить именно со мной, в конце концов, ничего хорошего для Вселенной я не сделала. Но из-за того, что в душе успела зародиться слабая надежда на что-то хорошее,  хоронить эту самую надежду было вдвойне болезненно. Наверное, это можно было сравнить с выкидышем долгожданного ребенка.

Ну, сколько можно о грустном? Давайте ни о чем! Как в старом еврейском анекдоте.

Я надела очень короткое платье на бретельках, черное с розовым – отличное сочетание и розовые лодочки на очень высоких каблуках. Короче говоря, весь мой внешний вид кричал о том, что я претендую на победу в номинации «Мисс Эпатаж». Это все из-за того, что я  в очередной раз почувствовала себя преданной и разочарованной, мне снова сделали больно. В такие моменты хочется стать плохой и безразличной, чтобы все было нипочем. Что ни говорите, а в очередной раз хоронить надежду на любовь всегда больно.

 

 

                                             ****

 

Вечер обещал стать незабываемым. «Незабываемым» на языке клубно зацикленных отморозков означает «стандартно насыщенным». Ночное заведение «Рубикон», в принципе мало, чем отличалось от своих братьев: хороший ди-джей, виртуозные бармены, мягкие диваны и много кокаина.

Ребята из компании Дины показались мне знакомыми, мы с ними уже веселились однажды, хотя где и когда вспомнить не удавалось. Я машинально улыбалась, не испытывая никакой радости, что-то пила, много говорила, потом сидела на коленях у симпатичного парня, лицо которого тоже казалось мне смутно знакомым, после чего мы пошли в женский туалет и он угостил меня порошком.

Потом мы еще что-то пили, и еще порошок, снова порошок, опять порошок. Парня, кажется, звали Игорем, похоже, он был знакомым Дины, а может, и нет. Он сказал, что ему нравится мое платье, потому что оно очень короткое. Потом мы занимались сексом на заднем сидении его автомобиля, и снова порошок. Нам было весело, мы все время смеялись. Потом я оказалась у него дома, мы снова занимались сексом везде: на кровати, на полу, на столе.

Через несколько часов мой друг отключился прямо на ковре, а я лежала и плакала навзрыд, как маленькая. В последний раз я так плакала в третьем классе, когда мне поставили двойку по литературе, за то, что я подсказывала подружке. Но я ведь знала все ответы на отлично, а мне поставили двойку, это же так несправедливо! Из носа непрерывно текла кровь, несколько капель упало на пушистый светлый ковер моего очередного друга. Я увидела себя со стороны: поломанная кукла с растрепанными волосами, и черными тенями под глазами из-за размазанного макияжа.

Ну, надо же! Это уже не двойка по литературе, это жизнь, жизнь просыпается сквозь пальцы. Необратимый процесс морального разложения и физического распада. Зачем я сейчас об этом думаю? Нельзя об это думать, иначе с ума сойду. Изо рта потекла тоненькая струйка крови, я случайно прокусила губу. Мне так больно, меня тошнит. Я потрогала за руку моего друга, но он ничего не почувствовал.

Сильный порыв ветра распахнул окно и сорвал тонкую ажурную занавеску. В комнату ворвался влажный холодный воздух. Мне стало так холодно, может, я умираю? Я не чувствую свои пальцы ног, меня тошнит. Не могу поднять голову, она такая тяжелая. Все плывет, становится так красиво. Хочу, чтобы всегда было так красиво. Это рай или просто не качественная видеопленка? Кино без звука. Люблю кино без звука, оно наивное. Кто-то трогает меня за руку и что-то кричит, ну зачем вы кричите? Мне так больно, холодно, больно, холодно, больно. Замолчите! Я не могу больше этого слышать! Трудно шевелить губами, они такие сухие, как же попросить замолчать этих людей? Что они делают? Не трогайте меня! Меня рвет. Ну ладно, трогайте, если Вам так угодно. Я все равно не могу пошевелиться, все мышцы сковало. Яркий свет. Может это действительно рай? Значит скоро чистилище? Какой-то седой человек с бородой, это Бог? Жаль, что раньше я в Него не верила, теперь как оправдаюсь? Белая лестница, столько дверей. Что я здесь делаю? Куда мне нужно зайти? Где указатели? Почему никого нет? Где же все? Да это же мой школьный двор, а вот и я, с чешским малиновым рюкзаком. Я плачу? Не плачь, это же ерунда. Услышь меня! Двойки всем ставят, забудь. У меня кровь из носа, почему тушь размазана? Почему я накрашена, мне же девять лет, или сколько? Я сижу на качелях, легко раскачиваюсь, отталкиваясь ногой о землю. Мне хочется летать! Остановись! Ты можешь разбиться. Раскачиваюсь все сильнее, соскальзываю с качели и падаю на землю, мое лицо в крови, мне больно, мне холодно, очень тошнит, внутри все болит. Ну, где же все? Кто-то трясет меня за плечи. Оставьте меня, мне и так плохо, все болит. Простите меня! Больше не хочу. Хватит. Сколько одежды, сколько обуви! Какой огромный шкаф! Это все мое? Какой восторг! Все в грязи, почему вся одежда такая грязная? Больше не могу, больно, внутри все болит, ноги мерзнут, укройте меня! Дайте одеяло! Роскошный синий автомобиль с бежевым салоном, да он же мой! Я лечу на огромной скорости, меня никому не догнать. Сильнее давлю на педаль газа, картинки за окном превратились в сплошную разноцветную ленту… красиво. Так красиво! Мне очень холодно. Почему я в одном нижнем белье? Где моя одежда и обувь? Белая простынь… пустая кровать рядом.  Я еду на огромной скорости. На пассажирском сидении валяется выпуск журнала Glamour, черная шелковая сумочка Dior на золотой цепочке и рядом чешский малиновый рюкзак с утятами. Откуда он здесь? Я ходила с ним в школу, когда была маленькой. Темно… Так темно, свет удаляется, превращается в белую точку, больше нет холода и боли, ничего не чувствую… конец.

 

 

Глава 28

 

 

 

Потрескавшийся потолок, грязно-желтые стены, старая деревянная дверь, многократно окрашенная белой краской, треснувший умывальник, сломанная прикроватная тумбочка и стул без спинки. Я лежала под простыней, одетая в рваную больничную пижаму. Рядом стояла застеленная кровать с подушкой-парусником.

В палате был полумрак. Я не могла определить, сколько сейчас времени – то ли светает, то ли смеркается.  Что я здесь делала? Темно…

- Ты могла умереть, тебя еле спасли, - послышался знакомый голос, - я принес твою одежду.

Я открыла глаза, и увидела Андрея.

- Что ты здесь делаешь? – предложение далось мне с огромным трудом. Голосовые связки ослабли и болели от каждого мизерного напряжения.

- Вопрос лучше поставить иначе: что ты здесь делаешь?

Андрей присел на предмет, некогда напоминавший стул, и закурил. Я отвернулась к окну, оно оказалось очень грязным. За окном становилось темнее, значит, смеркалось, пронеслось у меня в голове. На фоне серого неба проносилась стая ворон. Черные птицы громко каркали, кружа над соседним домом. Мне не хотелось ни о чем думать – лень. Зачем он сюда пришел? Что ему нужно? Мне холодно, почему меня не укрыли одеялом?

- Вадим попросил забрать тебя, -  снова послышался голос Андрея.

- Вадим? Зачем?

- Не хочет, чтобы в прессу просочилось, - Андрей глубоко затянулся сигаретой, длинный кончик пепла отвалился и упал на старый больничный линолеум.

- М-м-м-м, это весомая причина. Я не хочу никуда идти. Оставьте меня в покое.

Андрей подошел к окну и выбросил недокуренную сигарету.

- Кира, потерпи еще немного, я прошу.

Я перевела взгляд на Андрея, это движение тоже далось с трудом. У меня не было сил задавать вопросы или строить гипотезы. Я просто хотела оказаться нигде и прямо сейчас. На узкий подоконник моей палаты приземлилась ворона и застучала длинным клювом в треснувшее стекло. Я закрыла глаза. Какой сегодня день недели?

- Сколько я здесь нахожусь?- последнее предложение я произнесла шепотом.

- Около недели, - Андрей заламывал себе руки и выглядел виноватым.

- Долго, а почему Вадим решил забрать меня только сейчас?

- Раньше врачи не разрешали, а теперь опасность для жизни миновала, слава Богу.

- Опасность миновала, говоришь? Это, наверное, хорошо, - я прикрыла глаза, они стали уставать от слабого света настенного светильника.

- Я помогу тебе одеться, мы поедем домой.

- Домой? Куда домой?

- К Вадиму. Его сейчас нет, но он нанял тебе сиделку, она будет помогать.

- Сиделку… Нанял сиделку. Будет помогать, - зачем-то повторила я.

Андрей помог мне одеться, закутал в зеленый плед и повел прочь из палаты. На этаже, возле лифта седая старая баба в грязном рваном халате махала шваброй и смотрела на меня с ненавистью.

- Умирать она вздумала. Ишь, ты подумай, несчастные какие! – ворчала баба себе под нос, - пожила бы с мое в однокомнатной квартире всемером, на зарплату уборщицы, - посмотрела бы на нее.

Андрей завел меня в лифт и закутал плотнее в плед.

- Не обращай на нее внимания, просто старая злобная тетка.

- Я не обращаю, мне все равно.

Андрей обнял меня и крепко прижал к себе.

- Прости меня. Скоро все наладится.

- Хорошо, как скажешь, - отозвалась я с полным безразличием.

Двери лифта раскрылись, Андрей повел меня к своей машине и усадил на пассажирское сиденье. Первые легкие снежинки, падающие из темно-серых туч, неспешно ложились на асфальт и сразу таяли. Я высунула руку в окно и несколько белоснежных льдинок упали на мою ладонь, окропив кожу приятной влагой. Я провела влажной рукой по сухой коже лица и ощутила нечто похожее на радость.

До моего сознания откуда-то издалека донесся звук заведенного двигателя, автомобиль неслышно тронулся с места, я задремала.

Через две недели, проведенных мной в полусознательном состоянии, я, проснувшись в полвторого, решила вдохнуть свежего морозного воздуха, и попытаться вернуться к жизни. Приталенная бежевая дубленка, клетчатый шарф, черный берет и коричневые замшевые сапоги придали мне сходство с французской студенткой художественной академии. Серый оттенок кожи и круги под глазами добавляли сходства с  представительницами богемной интеллигенции, из тех, что мало едят, много пьют, много курят, и верят в свою гениальность, не смотря ни на что.   

По пути в парк я закурила, но одна единственная затяжка чуть было не свалила меня с ног, я немедленно выбросила сигарету. В голове стало мутно, на душе, как обычно – скверно. В моем положении было одно очевидное преимущество: трудно было чувствовать себя хуже, чем чувствовала себя я, следовательно, я достигла предела плохого самоощущения и бояться больше нечего.

Небо было серым, именно того, классического серого оттенка, с описания которого любили начинать свои романы английские классики. Я присела на обледеневшую скамейку, мне стало холодно, но мне было все равно. Мимо парковой зоны иногда проезжали автомобили, нарушая звенящую тишину, и прерывая мой внутренний диалог с собой. Иногда мое внимание привлекал шелест сухих листьев, безжизненно висящих на облысевших деревьях, иногда – лай собак, и еще каких-то редких звуков, идентифицировать которые мне не удавалось.

Напротив меня, метрах в пятидесяти, стояла красная палатка, с логотипом «Coca Cola», из которой доносился чудесный аромат сваренного кофе. Я порылась в карманах и нашла тридцать рублей мелочью. Этого должно было хватить на кофе в парке. Еще несколько мгновений я сидела и наблюдала за людьми, которые покупали кофе, и отходили от палатки с одноразовыми стаканчиками в руках, от которых исходил ароматный пар. Продавщица кофе на секунду представилась мне доброй феей, раздающей любовь и тепло. В этом было что-то обыденно-волшебное, а может, мое сознание все еще было замутнено от недавнего приключения, чуть было не стоившего мне жизни. Какой-то розовощекий ребенок в красной вязаной шапочке сосредоточенно сосал оранжевый леденец на палочке, позади шли его родители, они поедали хот-доги и пили колу, отец семейства одной рукой держал поводок, на котором бодро вышагивала собака типично американской породы. По всей видимости, день был выходным, может суббота? Настоящая семейная идиллия, пронеслось в моей голове циничное замечание. Мне захотелось отвернуться, и я отвернулась.  Я поймала себя на мысли, что не знаю, какой сегодня день недели, и мне все равно. Ощущение абсолютной бесполезности и ненужности позволяло полностью оторваться от общественной жизни, следовательно, следить за числами календаря и днями недели, тоже необходимым не представлялось.

Я вдохнула влажный, очень холодный воздух полной грудью и на секунду прикрыла глаза. Этот глоток воздуха был чистым, и это было единственное чистое во мне. Он был чем-то девственно-прекрасным и настоящим. Может сходить в церковь, пронеслось в моей голове. Да ну, что я скажу Господу, он однозначно будет мной не доволен. Мысль отпала сама собой.

- Замерзаете? – донеслось откуда-то из реальности. Я подняла голову, прищурившись из-за яркого солнечного света, и встретилась взглядом с симпатичным мужчиной, на вид, лет тридцати трех. Он улыбался как-то очень открыто, по-доброму и протягивал руку для приветствия.

- Егор, так меня зовут, - парень зачем-то решил пояснить, что Егор – это имя, а не сорт сосисок или винограда, забавно.

- Кира, - я тоже протянула руку, и наши вязаные перчатки жарко поздоровались.

- Я вот тут собаку выгуливаю. По субботам мы с Шилой всегда здесь прогуливаемся часа два.

- С Шилой?

- Так зовут мою собаку.

- А-а.

Стоит отметить, парень совершенно точно обладал шармом и обаянием. Нет, красавцем его назвать трудно, но что-то в нем определенно было. Четко очерченные губы, нос с горбинкой, выразительные серо-голубые глаза, рост выше среднего, спортивное телосложение. Волос было не видно, факт наличия или отсутствия шевелюры скрывался под серой вязаной шапкой с логотипом Puma.

- Вы тоже любите здесь бывать?

- Я? Да нет, не очень, просто выбралась прогуляться. Надоело дома стены рассматривать.

- Ах, ты моя хорошая! Иди ко мне, - я удивленно посмотрела на парня. Оказывается, сказанное было адресовано огромной собаке породы доберман, которая деловито уселась в двух метрах от нас и, кажется, не собиралась слушаться хозяина и с места не двигалась.

- Моя Шила, - представил мне свою собаку новый знакомый.

- Очень приятно, - отозвалась я.

- Шила, гулять, - молодой человек сделал какой-то неопределенный жест рукой, после чего собаки и след простыл.

- Вы дрессировщик собак?

- Кто, я? Да нет, просто заядлый собачник. Моя жена не разделяла моей любви к собакам. Бывшая жена, - быстро добавил Егор, нарочито внимательно всматриваясь вдаль. Я поняла, что он просто прячет глаза, не желая развивать им же поднятую тему.

- Я подумываю кофе выпить, не желаете составить мне компанию? – я решила свести разговор к нейтральной, ни к чему не обязывающей болтовне.

- Хорошая мысль, не  откажусь от горячего, сегодня как-то зябко.

Мы подошли к киоску с кофе, Егор предложил угостить, я не  стала отказываться, тем более, мне было приятно его внимание и небольшая забота.

- А чем Вы в жизни занимаетесь, чем-то связанным с модой?

Я решила, что он шутит, или пытается беззлобно меня подколоть.

- С чего Вы взяли?

- Да ни с чего, просто мне почему-то так показалось.

- Нет, модой я интересуюсь исключительно в потребительских целях. По образованию я журналист, сейчас не работаю.

Мне почему-то стало неудобно признаваться Егору в том, что я замужем. Да и вообще, говорить о себе мне не хотелось, в моей жизни не было ничего такого, чем стоило бы гордиться.

- До недавнего времени я работала копирайтером.

- Какое-то непонятное заграничное слово, по-русски это что означает?

- Писала тексты и слоганы для рекламных роликов и тому подобному. Собственно, даже руководила отделом в рекламном агентстве.

Надо же, только сейчас я поняла, что это хорошо звучит, почему я раньше так не думала?

- Не может быть, стало быть, Вы тоже писатель?

- Да ну, «писатель» - слишком громко сказано. Так пописывала тексты. А Вы? Чем вы на жизнь промышляете?

- А я – писатель. Пишу о проблемах своего поколения. Егор Заречный, может, слышали?

 - К сожалению, нет. Но теперь обязательно куплю что-нибудь из Вашего. Как называется Ваша последняя книга? Начну с конца.

Егор улыбнулся.

- Я бы не хотел, чтобы Вы читали. Мне кажется, по моим книгам нельзя составить объективного представления об авторе. В них много вымышленного и напыщенного. Я совсем не такой.

- А какой Вы?

Егор задумался.

- Не знаю, предлагаю окружающим судить о себе. Взгляд со стороны всегда объективнее. Но с моими персонажами у меня определенно мало общего.  Я пишу то, что продается.

Я размешала сахар в стаканчике, облизала пластмассовую палочку и сделала маленький глоток терпкой обжигающей жидкости. Мне стало очень хорошо, захотелось зажмуриться от удовольствия. Пошел снег, я почувствовала, как несколько снежинок упало мне на нос и моментально растаяли. Егор смотрел на меня молча, слегка улыбаясь.

- У Вас что-то произошло, в Вас ощущается какая-то надломленность. Я, конечно, мало Вас знаю, но у меня создается впечатление, что Вы не всегда такая, как сейчас. Не удивляйтесь, это профессиональная привычка наблюдать за людьми и делать выводы. Так, что, я не ошибся?

От его замечания по моему телу прошел озноб. Мне совершенно определенно не хотелось обсуждать меня и события моей жизни с посторонним человеком.

- У Вас создалось ложное впечатление, я такая же, как обычно.

Я постаралась улыбнуться как можно искреннее и шире в подтверждение своих слов. Новый знакомый внимательно посмотрел на меня, никак не комментируя мой ответ.

- Знаете, мы с Вами так хорошо поболтали, если захотите повторить – можем созвониться и договориться еще раз попить кофе в парке.

С этими словами Егор достал сотовый телефон.

- Продиктуйте свой номер, я Вам позвоню, и Вы запишите мой номер. Когда Вам будет удобно созвониться?

- Мне? Да, собственно, в любое время, по большей части, я свободна.

- Вот и отлично.

Мы обменялись телефонами, после чего Егор подозвал свою собаку и помахал мне рукой на прощание, я помахала ему в ответ. Когда новый знакомый оставил меня наедине с собой, я ощутила очень сильную головную боль и слабость. Нужно было возвращаться домой. Точнее, в то место, где мне приходилось жить. Сейчас я могла мечтать только о постели и тишине. Я не знала, хочу ли, чтобы Егор мне позвонил или не хочу. Вообще, я стала бояться мужчин, даже самые приятные и симпатичные не вызывали у меня доверия. Я опасалась нового предательства или самообмана, дурацких иллюзий, заранее обреченных на провал. Мне хотелось спрятаться от всех, никого не видеть, ни с кем не разговаривать. А вдруг, я и в этом себя обманываю? Чего же все-таки я хочу? Что мне нужно понять, чтобы начать хотеть правильных вещей, и что есть правильные вещи?

 

                                              ***

 

- Где Вы были все утро? Мне оставили инструкции касательно Вашего распорядка дня. Выходить из дома Вы будете только в моем сопровождении. Ваш муж озабочен Вашим состоянием и опасается усугубления.

Моя сиделка Глафира Ксенофонтовна имела большое сходство с надзирательницей из фашистского лагеря для евреев. Огромный рост, грубые черты лица, мужской голос, мужская обувь. Именно такого персонажа не хватало в моей жизни для полного и абсолютного счастья. Теперь все мои действия и передвижения должны были быть санкционированы вот этой бабой из дурацкого фильма про немцев.

- Как долго Вы собираетесь за мной следить? – мне не хотелось спорить или ругаться, вообще-то, мне было плевать на эту тетку, но для вида следовало продемонстрировать возмущение.

- До тех пор, пока Вам не станет лучше, и Вы начнете отвечать за свои поступки.

- Хм, интересно, а кто Вам сказал, что я за них не отвечаю? – я прошла в комнату прямо в обуви, бросила дубленку на диван, уселась в кресло, и с наглым видом закинула обе ноги на подлокотник.

- Ваш муж сказал мне, что Вы пытались покончить жизнь самоубийством и Вас еле спасли.

Она что, собиралась меня связать или запереть в ванной?

- Вам сообщили неверную информацию, никаких попыток самоубийства я не совершала. Просто немного с порошком в клубе перебрала, не стоит беспокоиться, отдыхайте, - я закурила. На этот раз сигарета пришлась кстати, - и что, позвольте спросить, будет входить в Ваши обязанности, пока мы с Вами будем переживать вынужденное соседство?

Тетке явно становилось не по себе, а я получала удовольствие от ее смущения и неудобства.

- Интересно, как Вы планируете установить, что мое состояние нормализировалось, Вы врач?

- Нет, я медсестра и профессиональная сиделка. 

Я затянулась сигаретой и отвернулась к окну. На улице пошел сильный снег, это было приятно и мило. Все деревья моментально приоделись в белые шубки, а соседний дом стал напоминать декорацию из голландской сказки.

- Идите к черту, Вы мне не нужны. Ваше присутствие неуместно, - я сделала последнюю затяжку сигаретой и с силой раздавила окурок в пепельнице, - я иду спать, а Вы убирайтесь из этого дома, надеюсь, я понятно выражаюсь.

 Я встала, прошла в спальню и заперлась. Мне безумно хотелось повысить себе настроение небольшой порцией кокаина, совсем небольшой, но у меня не было ни грамма, Вадим, а может, эта тетка, забрали из моего ящика в столе все запасы любимой дури. Слава Богу, был еще бар.  

 

Французский бурбон с колой – неплохая альтернатива любимому кокаину. Коричневая  жидкость благородного оттенка согревала душу. Через четверть часа, я почувствовала себя уверенно, и все горести жизни отошли на второй план. Теперь меня занимали планы на вечер больше, чем планы на всю дальнейшую жизнь. Нет, скажу точнее, планы на вечер занимали меня куда больше, чем парниковый эффект, глобальное потепление, политическая ситуация в стране и в мире, и мой собственный завтрашний день. Приятное знакомство с Егором, почему-то оставило неприятный осадок. Я заранее обвиняла его в предательстве, невнимании, безразличии. Егор был ни в чем не виноват, мне просто больше не хотелось верить.

Мне позвонил Витя, поинтересоваться, как у меня обстоят дела. Ему ничего не было известно о моем кокаиновом отравлении, а я не хотела ничего рассказывать своему другу, своему единственному настоящему другу. А вдруг, он от меня отвернется и больше не захочет со мной общаться? Впервые за все время его болезни я не спросила о его самочувствии. Мне было по-настоящему все равно, и вообще не хотелось ни с кем разговаривать. Только я и французский бурбон. Ну, может еще МТV, махровый халат и планы на вечер.   Может выдернуть Дину и каких-нибудь ее знакомых в «Моцарт», говорят, неплохое заведение. Отличная кухня, VIP-тусовка, круглосуточное обслуживание. Идея начинала мне нравиться.

Мои размышления прервал телефонный звонок. Я вздрогнула, услышав знакомую мелодию. Звонил Вадим. Его тон разговора не предвещал благоприятного развития событий.

- Ну что, оклемалась? Надеюсь, больше таких выходок не будет, мне это очень не понравилось. Я планирую урезать твое содержание, больше никакого свободного распоряжения кредитной картой, только самое необходимое.

- Я…

- Замолчи! Я не советуюсь с тобой, я ставлю тебя в известность. Мне не подходит жена, которая на себя руки накладывает, такая жена меня компрометирует, а мне это совершенно ненужно. Мне казалось, мы обо всем договорились. Я надеюсь, тебе хватит одной недели, чтобы оклематься от своих привычных загулов, мы едем в Штаты к губернатору Оклахомы. Это важно, ты должна быть в форме.

Этими словами Вадим закончил телефонный монолог, в который мне не удалось вставить даже междометие. Я с грустью смотрела на свою гардеробную, полную дизайнерских шедевров. Внезапно, меня вырвало, прямо на ковер. Тошнота наступила так внезапно, что я не успела сориентироваться и добежать к раковине. Я немного подумала и прополоскала рот бурбоном, проглотив пару глотков. Сильное жжение в горле вызвало повторную рвоту. Кто бы мне сказал, что я буду блевать французским бурбоном на персидский ковер – ни за что бы не поверила. Из глаз потекли слезы, а тело содрогнулось от гортанного смеха.

- Кира, откройте, немедленно откройте двери!

Моя сиделка пришла в волнение, и пыталась выбить двери своим исполинским бюстом. Меня не волновали ее переживания, я даже не думала пошевелиться с места.

- Кира, что Вы там делаете? Я сейчас вызову скорую помощь.

Интересно, подумала я, а что сделает Вадим, если я не оклемаюсь за неделю до поездки в Штаты? Может, заменит меня новой женой или просто убьет меня за ненадобностью, или запрет на чердаке до скончания дней?

- Кира, откройте!

Большая тетка орала во все горло, налегая на двери всем весом. Я прекратила смеяться, истерика отступила, теперь я тупо смотрела на двери, которые готовились сорваться с петель под напором моей тяжелой сиделки.

- Немедленно откройте! – доносилось через дверь.

Внезапно, ожил мой телефон.

- Кирюша, приезжай, пожалуйста. Очень прошу, - прошептала Ира в телефонную трубку. Я едва различила Ирины слова, тетка за дверью орала все громче.

- Что с тобой? Что случилось? Я сейчас буду, только не отключайся, объясни толком, тебе плохо?

Ира не отвечала. Я посмотрела на трубку сотового телефона, она погасла. Ира отключилась и больше не слышала меня. В душу закрались нехорошие предчувствия. Я переступила через лужу своей блевотины на ковре, и пошла к двери. Ручка двери расшаталась и легко поддалась от нажима моей руки. Я распахнула двери. Глафира Ксенофонтовна стояла вся в мыле, ее красное лицо напоминало задницу обезьяны.

- Что Вы себе позволяете? Да как Вы мо…

- Послушайте, меня там вырвало, уберите. Я скоро буду.

- Вы никуда не пойдете.

- Да что Вы?

Я схватила дубленку, сумку, ключи от машины и выбежала из квартиры. Тетка погналась за мной, она оббегала меня спереди и пыталась преградить дорогу. Я просто обходила ее стороной и следовала к лифту.

- Я позвоню Вашему мужу, он Вам покажет. Хорошо бы морду в кровь разбил, чтобы неповадно было, другого ты не заслуживаешь, избалованная сучка. В роскоши она утопает и все ей мало.

- Можете уже звонить. Не теряйте времени на бессмысленную физкультуру и примитивные тексты, звоните, чем раньше – тем лучше.  

С этими словами я зашла в лифт, двери за мной закрылись.

Я неслась к Ирке на скорости сто километров в час, рискуя разбиться, я знала, с ней произойдет что-то ужасное, если уже не произошло. Мелкий налипающий снег, который сыпал как из ведра всю вторую половину дня, сделал асфальт проезжей части лучшим плацдармом для автокатастрофы. Меня заносило, зимняя резина не справлялась со снегом и скоростью. Снег налипал на лобовое стекло, понижая видимость в три раза. Только бы успеть вовремя к Ире, стучало в моей голове, только бы успеть. Наконец, показался первый дом Нахимовских новостроек, здесь жила Ира последние четыре года в четырехкомнатной квартире, площадью сто пятьдесят квадратов.

Я поднялась на пятый этаж бегом по лестнице, от страха и нетерпения не смогла дождаться лифт. Он, как назло, стоял на последнем этаже. Несколько раз позвонила в двери, но ответа не последовало, мне никто не открывал. Я позвонила еще два раза, снова тишина.

Я потрогала дверную ручку, дверь поддалась и открылась. Оказывается, она не была заперта на ключ.

- Ира, я приехала, - громко произнесла я, ответа снова не последовало. – Ира, ты где?

Свет горел во всей квартире, но подруга не отзывалась.

- Ир, ты где, это я, Кира.

Я ходила по огромной пустой квартире из комнаты в комнату. Мне никто не отвечал. Наконец, я наткнулась на что-то большое и мягкое. Сначала я решила, что это пуфик, но, разглядев предмет, лежащий на полу, я вскрикнула, «предметом» оказалась Ира. Она свернулась калачиком прямо на полу, сжавшись всем телом.

- Кирюша, - еле слышно прошептала подруга, - я не сразу поняла, он меня отравил, теперь уже поздно. Он хотел развод, я не давала, ему нужно было делить имущество, - голос Иры слабел с каждой секундой, - и вот он прислал ко мне убийц… наемников. Они пришли под видом курьеров. Сам он в командировке... уехал. Сволочь. Они все сделали так филигранно, -  Ирины губы были белыми и сухими, она едва открывала рот, чтобы произнести следующее слово.

- Вызови скорую помощь, может, они еще успеют что-то сделать.

- Я…я сейчас…  конечно, подожди, держись. Я сейчас…

Я продиктовала Ирин адрес тетке с бесцветным голосом из службы скорой помощи. На том конце мне пообещали приехать в течение двадцати минут. Я понимала, что у Иры нет двадцати минут, а может, и пяти. У нее начались судороги и приступы болей в животе, изо рта пошла пена, ее вырвало, она сильно закашлялась.

- Знаешь, я так глупо прожила жизнь, так мало, - Ира шептала совсем тихо, силы покидали ее с каждой секундой. Я присела на коленки, чтобы слышать ее.  

- У меня ведь даже друзей никогда не было, я так хотела быть круче всех, и вот, я всех обошла, оказалась… оказалась впереди, да так, что рядом больше никого не было, пришла на финиш первая, меня никто не смог догнать. Так страшно… что же я наделала? Обними меня, хорошо? Так холодно…

Я гладила Иру по голове, она тихонько всхлипывала и хрипела, больше не могла говорить. Мне так хотелось заплакать, зарыдать, закричать, но не получалось выдавить даже маленькой слезинки, я была абсолютно опустошена, неотрывно смотрела на Ирин портрет в полный рост, висящий на стене гостиной комнаты. На портрете Ира стояла с гордо поднятой головой в роскошном темно-синем платье с глубоким декольте от Valentino. Она хвасталась, что этот портрет когда-то заказал Миша, ее муж, Никасу Сафронову.

Сейчас ее некогда гордая голова покоилась на моих коленях, я гладила ее по волосам. Ира больше не говорила, не кашляла и… не дышала. Она умерла.

Я сидела с остывающей Ирой на руках и раскачивалась из стороны в сторону. Ее волосы совсем запутались, лицо, запачканное рвотой и пеной, приобрело какой-то землистый оттенок, остекленевший взгляд смотрел в небытие. Я провела рукой по векам подруги и закрыла ей глаза. В мгновение ока Ира стала неузнаваемой. Говорят, что смерть меняет внешность человека в первые мгновения.

Скорая помощь приехала через двенадцать минут… констатировать факт Ириной смерти.

Теперь мне было безразлично, что сделает со мной Вадим. Только что я наблюдала один из вариантов развития наших дальнейших отношений. Он просто убьет меня, как убил Ирку ее благоверный, только чтобы не делить с ней имущество.

Я легла на кровати в спальне и свернулась калачиком. В огромной Ириной квартире, где больше никогда не будет самой Иры, отчетливо пахло смертью.

В памяти всплывали студенческие годы, наши с Ирой посиделки на кухне, мечты, общие компании, пикники с вином и бутербродами. Вот мы получили дипломы, выпускной вечер, мы сильно напились, нас провожали ребята. Не любовники – просто друзья. Никто еще не был богат, были только мечты, мечты о красивой жизни, большие амбиции, хорошие оценки в университете, первые предложения по работе.  

Я заплакала. Наконец, появились слезы, принесшие облегчение. Я рыдала и кричала, из-за боли в груди я начала задыхаться, не могла сделать вдох. Каждый глоток воздуха давался с неимоверным трудом. К чему мы пришли? Когда мы ошиблись? Что сделали не так? Ира, прожившая всего двадцать восемь лет, последние пять из которых, были абсолютно пустыми, незначительными, ненастоящими. Только вещи, предметы, дорогие и не очень. Так вот оно какое, гламурное счастье!

Меня ожидала аналогичная развязка, у меня были все шансы последовать за подругой на тот свет, тем более, я была свидетелем преступления, а не просто вредной супругой, не дающей развод. Я лежала на кровати и всматривалась в темноту за окном. Надо же, какая темная ночь, ни единой звезды, ни луны, ни горящих поблизости фонарей. Все погрузилось во мрак. Деваться больше некуда.

Мне стало жалко родителей, которые все еще ждали внуков от моего брака с Вадимом, они ведь ничего не знали, я даже не смогу с ними попрощаться. Так захотелось обнять маму и папу. Снова очутиться в детстве, возле новогодней елки, или в школе за первой партой, или на нашей даче в Зареченске, куда мы каждую осень ездили собирать грибы, а может, в университете, вместе с Иркой, или на работе, на дурацком собрании. Так хотелось в прошлое, в какое угодно прошлое, только бы убежать из настоящего. Из этой квартиры, где холод сквозил из всех щелей, и куда вернется Ирин убийца, совершенно безнаказанно. Из квартиры Вадима, ставшей моей тюрьмой.    

Внезапно пискнул мой сотовый. Пришло смс сообщение от Бриджит Нево. Я так удивилась, что даже на секунду отвлеклась от ужасных мыслей. Текст сообщения поверг меня в еще большее изумление, приятельница писала: «Кира, не возвращайтесь домой, уезжайте на несколько дней к друзьям или родителям, Вас не должно быть рядом с Вадимом хотя бы пару суток. Все объяснения – позже, не задавайте вопросов, не связывайтесь с Вадимом по телефону, все объяснит Андре  при встрече. Всего Вам наилучшего, надеюсь на скорую встречу».

Я тупо смотрела на табло телефона, снова и снова перечитывая текст сообщения. Какое ей было до меня дело, что все это могло означать? Через несколько минут пришло еще одно сообщение, на этот раз от Андрея: «Кира, не возвращайся домой, все объясню позже, просто поверь и не задавай вопросов, скоро все тебе объясню. Андрей». Да что, черт возьми, происходит? Что за тайны? Испытывать судьбу в очередной раз желания не возникло, поэтому я решила переночевать у Вити, то есть у себя дома. Витя очень обрадовался моему звонку и с энтузиазмом отреагировал на мое желание приехать в гости.

За время моего отсутствия, машина остыла, ее сильно занесло снегом, в салоне было холодно и как-то жутко. Я включила печку и облокотилась на сиденье. Сигарет не было, а так хотелось курить и сделать глоток кофе. У меня закружилась голова, мое физическое состояние было на грани дефолта, я чуть не отключилась. Перед глазами плыла какая-то муть, мысли путались, я почти ничего не соображала. Тряхнув головой, я постаралась вернуть сознание в естественное для него место пребывания. Голова отозвалась резко наступившей мигренью, из носа хлынула кровь. Я утирала нос тыльной стороной ладони, кровотечение не останавливалось, вся рука была залита кровью. На светлой дубленке образовалось несколько бурых пятен, я теряла сознание.

- Тетенька, пожалейте, дайте десятку, очень кушать хочется, - послышался детский мальчишеский голос. Я подняла глаза и увидела уличного мальчишку лет десяти. Он прислонился к боковому стеклу всем телом и смотрел на меня молящими глазами. Я порылась в кармане и нашла завалявшиеся тридцать рублей. Опустив окно, я дала мальчишке несколько монет.

- Вам плохо, тетенька, у Вас кровь.

- Нет, все в порядке, уже проходит. У тебя нет закурить?

Мальчик порылся в кармане, достал смятую сигарету Marlboro и протянул ее мне. Я закрыла глаза и с удовольствием затянулась. Через пару секунд мальчишки и след простыл. Мне становилось лучше, я сфокусировала взгляд на дворниках, усердно расчищавших снег на лобовом стекле. Очень хотелось набрать номер Бриджит и задать ей несколько уточняющих вопросов, а именно, расспросить ее, что за чертовщина происходит. Но я убедила себя быть терпеливой.

Через открытое окно автомобиля в салон врывался ледяной воздух, на щеке оседал мелкий снег и таял, стекая за шиворот тонкого свитера. Приятное ощущение, давно не испытывала таких приятных ощущений.

Я ехала по Московской набережной, яркие огни города отражались в Москве-реке, образуя причудливые рисунки калейдоскопа на водной глади. Зрелище завораживало. На секунду мне показалось, что город раскрывает мне объятия, хочет как-то успокоить и приласкать, являя взору эти сказочные красоты, которых у Москвы немало. Обычно вредная столица казалась мне неимоверно  приветливой и доброй в этот вечер злых сюрпризов.  В поле моего зрения попал Храм Христа Спасителя. Фундаментальный и убедительный образец славянской архитектуры, в лучшем проявлении. Я снова задумалась, не пойти ли в церковь. В Храм Христа Спасителя не хотелось, слишком пафосный. В последнее время меня тошнило от пафоса. Я решила заехать в маленькую церквушку Святой Прасковьи. Когда-то меня туда приводила моя бабушка. В церкви всегда было тихо и спокойно, именно так должно быть в церкви. Меня ждал неприятный сюрприз: оказалось, церковь была на реставрации. Я решила было уходить, но заметила тусклый огонек в правом крыле прилегающего к церкви здания. Дверь в светлицу, не смотря на холод, была приоткрыта. Я постучала три раза и, не дожидаясь ответа, зашла. За столом сидели несколько человек – по всей видимости, рабочих, осуществлявших реставрацию церкви.

- Здравствуйте, извините, что отвлекаю, - сказала я, - церковь не работает?

Один из парней, сидящих за столом, повернул голову, и приветливо мне улыбнулся:

- Вообще-то не работает, но если Вам срочно – можем впустить.

Второй парень из троих неодобрительно посмотрел на первого, но промолчал, воздержавшись от реплик и комментариев.

- Не то чтобы срочно, просто хотелось зайти.

- Ну, раз захотелось – нужно зайти, - с улыбкой сказал мой собеседник. Возьмите ключ, зайдите через внутреннюю дверь. Потом вернете мне ключи, а то мне вот что сделают, - он провел по горлу ребром кисти руки.

- Конечно, не волнуйтесь, обязательно верну. А где можно взять свечу?

Парень открыл ящик стола, достал коричневую тонкую свечку и протянул ее мне.

- У Вас кровь на одежде, Вы нормально себя чувствуете?

Я забыла, что на мне кровь, должно быть, люди немного испугались. 

- Уже все хорошо, не пугайтесь, это из носа, - улыбнулась я.

- Вас проводить? - спросил парень.

- Да нет, сама найду, благодарю Вас.

В церкви было много мусора, строительные леса, мешки с цементом и прочие предметы, присутствующие обычно при ремонте или на стройке. С трудом, по памяти, отыскав икону Святой Прасковьи, я зажгла свечу зажигалкой. Не имея возможности поставить ее куда бы то ни было, я держала зажженную свечу в руках. Горячий воск стекал мне на пальцы и моментально застывал на коже красивыми мелкими капельками. Я молилась за Ирину душу, знаю, что за упокой ставят свечи в специально отведенном месте, но мне всегда казалось, что это простые условности. На душе постепенно становилось легче, по телу растекалось спасительное тепло. Руку согревало пламя тоненькой церковной свечки, из глаз непрерывно текли слезы, в нос попала строительная пыль, я начала икать и  чихать.

Молиться, особенно я не умела, просто говорила, что на ум придет. Просила помощи, сознавалась, что во многом виновата сама, просила прощения за чрезмерное тщеславие и амбиции, молила Всевышнего  ниспослать мне силы на преодоление всех перипетий, если их вообще суждено преодолеть.

На секунду мне показалось, что я увидела легкое свечение над иконой Прасковьи, но, присмотревшись, поняла, что это просто зрительная галлюцинация.

Поплакав и помолившись, я отдала ключ приветливому, доброму парню, села в автомобиль и завела двигатель. Пришло ощущение того, что все пережитое мной за сегодняшний, вчерашний дни, и вообще, последние две недели события, происходили совсем не сейчас, а когда-то давно, год или два года назад. Я больше не чувствовала сковывающего страха и холода, не металась от неопределенности, не сходила с ума от боли. Как будто мне вкололи анестезию. Никогда прежде мне не было так хорошо в церкви, может быть, раньше я не грешила так сильно и не раскаивалась так искренне.

Мысли вернули меня к размышлениям об Андрее, этот человек был для меня такой же загадкой, как Вадим. Он открыто демонстрировал мне свое расположение, не открывая, при этом, ни одной карты. Последнее его сообщение оставило меня в полном недоумении. Еще мне показалось странным, что Вадим не звонит, меня уже давно нет дома, и эта противная тетка должна была ему позвонить и пожаловаться. Что-то, явно, происходило, или только с ним, или со всеми нами.

 

Глава 29

 

Витя выглядел значительно лучше, чем во время нашей последней встречи. Щеки порозовели,   он набрал вес и много улыбался. Конечно, в первый момент его напугала кровь на моей верхней одежде, но, получив внятное объяснение, не имеющее ничего общего с реальностью, он успокоился и повел меня на мою кухню, где давно освоился как дома. Известие об Ириной смерти сильно его огорчило, он сник и перестал улыбаться. Вообще, он явно был не рад, что спросил, как мои дела, потому что я вывалила все свои беды прямо ему на голову.

- Просто не знаю, что меня теперь ждет. Почему мне должно повезти больше, чем Ире? Мне некуда деваться. Здесь я прятаться не смогу, не хочу подвергать тебя опасности, да и что это за убежище, моя собственная квартира.

Витя совсем расстроился, крепко меня обнял и прижал к себе.

- Давай дождемся завтра. Вдруг произойдет что-то невероятное, ведь такое с кем-то случается.

- С кем-то случается, только, по большей части, в фильмах. В жизни – не слышала.

Витя гладил меня по голове.

- Я не верю, что с тобой произойдет что-то страшное. Оставайся со мной. Никуда не уходи. Мне, сама знаешь, терять особенно нечего.

- Не говори так.

- Говори - не говори, а факт остается фактом. У меня не простуда. Так что, твое присутствие рядом, даже в случае фатальной развязки, не сделает погоды в моей судьбе.

Он поцеловал меня в лоб и прижал к себе еще крепче.

- Слушай, а ты точно голубой? – спросила я.

- А почему ты спрашиваешь?

- Ты меня слишком страстно к себе прижимаешь, - улыбнулась я.

- Это я от нежности, а не от страсти, могу перестать, - наигранно обиделся друг.

- Нет-нет, прижимай, как нравится, мне даже приятно.

- Смотри, еще раздавлю, облегчу задачу твоему муженьку.

- Что за могильный юмор? Тебе не идет.

- А ты, все-таки, редкая стерва, из тебя этого не выбить.

- Прости, меняться поздно.

- Поздно и не стоит, - Витя убрал прядь волос с моего лба, - тебе идет стервозность. Легкая такая, ненавязчивая. Я в последнее время испугался, что ты ее растеряла, очень расстроился. Теперь вижу, что ошибся.

- Та-а, дурное дело – нехитрое. Ума набраться – трудно, а растерять сволочизм, пожалуй, невозможно.

Я ненадолго замолчала, сосредоточившись на кусочке отклеившихся обоев в углу комнаты.

- Не втыкай, замерзнешь, - ущипнул меня Витька.

- Знаешь, я сегодня кое с кем познакомилась, какой-то писатель, имени, к сожалению, не запомнила, какой-то известный вроде бы как. Пишет о проблемах поколения.

- Симпатичный? – Витя подался вперед, как будто, это помогло бы ему лучше меня слышать.

- Довольно симпатичный, правда, немного не в моем вкусе. За тридцать, приятные черты, с собакой.

- Что с собакой, - не понял мой друг.

- Часто гуляет с собакой в парке, там я с ним и познакомилась.

- А-а-а, не люблю домашнюю живность, но ради приятных черт лица, я бы потерпел собаку, - Витька оскалился в улыбке.

- Та ладно тебе, мы всего парой слов перемолвились, он угостил меня кофе в одноразовом стаканчике, вот и все.

- Кофе в одноразовом стаканчике – более многообещающе, чем ужин в дорогом ресторане, поверь, я точно знаю.

Я вздохнула.

- Еще, он ничего не знает о моем браке, от слова «бракованный», да и вообще, когда он узнает обо мне больше – наверняка свалит.

- Не говори глупости, если он узнает тебя ближе – ни за что не отпустит.

- Ты любишь мне польстить, и сказать неправду.

- Это почти правда. А что ты собиралась от меня услышать? Жесткую критику? Когда речь заходит о тебе, я на нее не способен. Я слишком тебя люблю.

- Я тебя тоже люблю…

- Знаю, не растекайся в слюнявых объяснениях, не нуждаюсь.

Мы переместились на кухню выпить кофе с молоком и поесть сдобных булочек с корицей. Я стала настолько худой, что могла, пожалуй, съесть килограмм булочек и запить вареньем, и так несколько раз за день.

- Давай помянем твою Ирину, - Витя поставил на стол коньяк, и стал нарезать лимон.

В уютной атмосфере родного дома и обществе любимого друга, я почти забыла о кошмаре прожитого дня. Напоминание о смерти Иры, заставило меня похолодеть. Картины трех последних часов со всей явью предстали моему  взору, слезы снова хлынули из глаз.

- Поплачь, если хочется. Сейчас тебе полезно.

Я вытерла глаза тыльной стороной руки, и втянула носом сопли.

- Мне очень страшно. Я боюсь его, не знаю, что делать. Ирку так жалко.

- Сейчас ты в безопасности, Иру, к сожалению, уже не спасти. Постарайся ни о чем сегодня не думать, помянем твою подругу в другой раз. Извини, что напомнил.

- Если честно, пить мне сейчас совсем не хочется, я уже забыла, когда была трезвой.

- Ты бы завязывала с порошком.

- Не хочу, он помогает мне расслабляться и соответствовать.

- Чему соответствовать?

- Ну-у, моему окружению, быть на уровне.

- На каком уровне, обдолбанных имбицилов?

- Перестань, не хочу это обсуждать.

- Кира, на каком уровне ты хочешь быть? Ты сознаешь, какую жизнь ты ведешь?

- Все я осознаю, не проедай плешь, мне не хочется сейчас копаться в моей личности, давай поговорим о чем-то другом, или, честное слово, сбегу, куда глаза глядят.

- Ладно, поговорим немного позже. Но мы не закончили.

- Хорошо, я тебя услышала.

- Ты хреново выглядишь.

- Спасибо.

- К сожалению, это правда. У тебя черные круги под глазами, серый цвет лица, припухшие веки, красные глаза, тощая, как швабра. Не вид, а черт знает что.

- Поддержал, называется.

Витя налил кофе себе и мне, затем долил немного молока в наши чашки. Коричневая жидкость смешалась с белой, образовав мой любимый оттенок - светлый беж. На вкус напиток оказался божественным, Витька всегда умел готовить кофе.

- Я не собираюсь тебя поддерживать в твоих отвратительных привязанностях, ты себя гробишь изо дня в день. В один день можешь доиграться.

Я не стала рассказывать Вите, что в один день я уже чуть было не доигралась. Мне вдруг стало не по себе, я снова съежилась, и решила поискать для себя какой-нибудь старый растянутый свитер. Еще мне до ужаса захотелось спать. Я расслабилась, на меня навалилась смертельная усталость, глаза слипались, еще чуть-чуть, и я бы отключилась прямо на кухне.

- Не обидишься, если я спать пойду, умираю от усталости.

- Не разбрасывайся словами, следи за речью, не накликай беды, она и так за калиткой бродит.

Я глубоко вздохнула.

- Ну, хорошо, валюсь с ног от усталости, пойду спать. Будем спать с тобой на одной кровати, как примерные супруги.

- Кирюша, клянусь, это будет самый волнующий опыт постельных отношений в моей жизни.

Я свалилась на кровать, пультом включила телевизор, нашла музыкальный канал, и через две минуты погрузилась в царство Морфея под бодрую песню поп-принцессы современности - Бритни Спирс. Мне ничего не снилось.

 

 Глава 30

 

Я проснулась с тяжелой головой. Сон не принес ни малейшего облегчения. Я приподнялась на кровати и осмотрелась, не сразу припоминая, где нахожусь. Родные обои в мелкий цветочек подействовали на меня успокаивающе. Витька мирно сопел рядом, приняв позу зародыша. За окном было пасмурно, определить приблизительное время было невозможно. Смертельно хотелось кофе и съесть, хоть что-нибудь.

Я набрала номер по каталогу пиццы, и заказала «Гавайскую фантазию» диаметром пятьдесят сантиметров. В ожидании пиццы, я сварила себе крепкий кофе. У меня никогда раньше не было кофеварки, видимо, Витька купил кофе машину, я только сейчас заметила, что она стоит на моем столе. Кофе получился густой и насыщенный, с пушистой пеночкой.

Оставив кофе остывать на столе, я направилась в ванную умыться и принять душ. Большое зеркало в ванной комнате показало изможденную девушку с сероватым оттенком лица и уставшим взглядом. От меня прежней во мне не было ничего. Моя худоба носила по-настоящему устрашающий характер. Пожалуй, мне бы позавидовала любая модель, или девочка больная анорексией. Мне всегда хотелось быть худее, чем я была, но это уже было слишком. Щеки ввалились, заострив мой нос и скулы, подбородок стал выдаваться вперед, глаза зрительно стали еще больше, ключицы заострились. Мне стало грустно продолжать созерцание собственной внешности, я отвернулась от зеркала и вышла из ванной.

- Твой телефон звонил уже несколько раз, - произнес Витя, протягивая мне мой сотовый.

- Сколько времени? – зачем-то спросила я.

- Уже двенадцать. Я привык спать до полудня, ты со мной за компанию разоспалась.

Я открыла опцию входящих звонков. Телефон зафиксировал три звонка от Андрея.

- Он звонил.

- Кто, - испугался Витя.

- Андрей.

- Может, есть новости, перезвони ему.

- Как-то страшно. Давай сначала кофе попьем и позавтракаем. Жутко есть хочется. Мне почему-то кажется, что если я сейчас ему позвоню, то мы лишимся аппетита, во всяком случае, я.

- Как скажешь. Только есть особенно нечего.

- Я заказала пиццу. Нашу любимую – гавайскую.

Пиццу принес молоденький негритенок. Он широко улыбался и очень обрадовался небольшим чаевым, которые оставил Витя.

Мы поели с большим аппетитом, я все не могла насытиться, только сейчас я поняла, как давно ничего не ела. После завтрака меня моментально сморило в сон. Я боролась с подступающей дремотой. Сейчас было не лучшее время для сна. Нужно было узнать последние новости и прояснить для себя ситуацию с Андреем, Вадимом и Бриджит. Только сейчас мне пришло в голову, что Бриджит каким-то образом связана с Андреем. По всей видимости, они знакомы. Это открытие заставило меня в очередной раз удивиться. Никогда не думала, что скажу такое, но мне очень хотелось прекратить удивляться. Я по-настоящему устала от удивлений, их было слишком много в последнее время.

Я посмотрела на часы, они показывали ровно час. Больше оттягивать было некуда. Нужно было звонить Андрею. После восьми мучительно длинных гудков абонент ответил. Голос Андрея был уставшим, каким-то измученным и поникшим.

- Кира, с Вадимом покончено, ты свободна. Больше ты ему ничего не должна.

- Не поняла, объясни толком, что случилось. Я устала от загадок, говори прямо, - мои руки дрожали, к горлу подкатывала тошнота, в груди болело от напряжения.

- Кира, я – полицейский, - в трубке повисла пауза. Очевидно, Андрей ждал мою реакцию, я просто молчала.

- На протяжении полутора лет я работал под прикрытием в его организации. После окончания МГУ я поступил на службу в Интерпол, официально для всех, я работал в министерстве, на самом деле, я все это время работал в международной полиции. Вадиму меня порекомендовала Бриджит. Отцы Бриджит и Вадима когда-то были знакомы, поэтому ее рекомендации сыграли основную роль в приеме меня на работу в «Celebrity Time».

Я услышала, как щелкнула зажигалка. Андрей затянулся сигаретой и выпустил дым, на это у него ушло несколько секунд, в течение которых он молчал. Затем он продолжил:

- Интерпол уже несколько лет следил за полулегальной деятельностью Вадима, управлению было известно о сокрытии преступлений во время проведения вечеринок. То убийство, свидетелем которого ты стала, было далеко не первым преступлением, которое скрыли Вадим и его подчиненные. В Европе у Вадима репутация парня без принципов. За бешенные деньги, которые они получали по факту проведения мероприятий, эти ребята были готовы на все. Вика тоже была щепетильной, поэтому и наложила на себя руки. Она хотела уйти от Вадима, но он ее не отпускал, шантажировал, так же, как и тебя, только у вас с ним зашло дальше.

Я открыла рот и не могла произнести ни слова. Оказывается, Андрей все это время знал об убийстве Жаклин Ренуар, он также, знал, что меня держит возле Вадима. Он знал и о других преступлениях, совершенных и сокрытых ранее.  Витя, ничего не понимая, стоял рядом, внимательно следя за переменами на моем лице. От нетерпения он заламывал руки и покусывал губы, совсем как молоденькая девушка перед экзаменом. Я жестом объяснила ему, что скоро все расскажу.

Андрей продолжал:

- Я пытался предупредить тебя, не позволить выйти за него, чтобы ты не запачкалась. На тот момент у нас уже было достаточно доказательств против него. Все его имущество будет конфисковано, счета заморожены до окончания судебного процесса. Его будут судить по законам Франции, французская сторона требует его выдачи. Есть и хорошие новости: твоя машина зарегистрирована на тебя, следовательно, она не будет конфискована. Тебе придется самостоятельно подать на развод, но это не займет у тебя много времени, причин для развода более, чем достаточно. Это будет чистая формальность.

- Я поняла, - машинально проговорила я. По идее, я должна была обрадоваться услышанным новостям, но почему-то радости я не испытывала. У меня появилось липкое ощущение, наверное, нечто подобное чувствует муха, присевшая на липкую ленту. Я попала в плотный клубок чужих игр, здесь каждый вел свою партию, мне же досталась унизительная роль статиста. Конечно, гордость в данной ситуации была более, чем неуместна, но почему-то я почувствовала, что она оскорблена. Я тоже решила закурить. В моем кухонном шкафу всегда была заначка ментоловых сигарет. Всякий раз, когда я в очередной раз бросала курить, она была моим спасательным кругом. Теперь она мне пригодилась, как никогда. Я сделала глубокую затяжку, прикрыв глаза, и выпустила дым через ноздри.

- А что будет с ребятами, которые на него работали? – мне вспомнилась Ева с ее мечтами о выставке художественных работ. Больше симпатичных мне людей там не было, поэтому я вспомнила только о ней.

- Они тоже арестованы и переданы отечественным властям. Все, без исключения. Они пойдут как соучастники. Так что их участь перестала быть завидной. Они сменят дорогие шмотки на тюремные робы, их тачки будут конфискованы, счета заморожены, кое-кому из них грозит пожизненное заключение.

- Но у тебя тоже была дорогая машина, я же помню.

- Это служебный реквизит, этот Мерседес никогда не был моим. Хотя, он мне очень нравился, не спорю.

Я тяжело сглотнула слюну с привкусом ментола и табака. В моем горле стоял ком, от страха застучало в голове, тело оцепенело. Я только сейчас подумала о том, что меня тоже может коснуться такая участь.  Вопрос застрял в моем горле, я боялась задать его Андрею. Я закурила вторую сигарету, табачный дым попал в глаза, от чего они заслезились.

- Вообще, им всем придется несладко, это, если мягко выражаться.

- Слушай, а что…

- Что?

- Я хотела спросить…

- Спрашивай.

- А что… что будет со мной?

Андрей глубоко вздохнул, он молчал, а мое сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки.

- С тобой все будет нормально, тебя меч возмездия не коснется. Я уже засвидетельствовал твою непричастность. Подтвердил, что твое замужество было мерой для самосохранения. Тебя никто не тронет. Помнишь тот вечер, когда я тебя неоднократно спрашивал, почему ты с Вадимом? Ты ответила, что это вынужденно.

Я кивнула, забыв о том, что мой абонент не может меня видеть. Тот вечер возник в моей памяти во всех подробностях. Еще Андрей тогда сказал, что любит меня и что скоро все будет хорошо. Что мне нужно потерпеть еще чуть-чуть. Да, я все отчетливо вспомнила.

- Кира?

- Да, я помню, все помню. Ты обещал, что скоро все наладится.

- И не обманул. Тебе больше не нужно быть рядом с этим монстром. Остается только собрать вещи и вернуться домой.

У меня из глаз потекли слезы, губы дрожали, из-за этого слезы попали в рот, я почувствовала соленый привкус влаги.

- Спасибо тебе. Если бы не ты, я бы тоже здорово влипла.

- Ты и так достаточно влипла, с тебя хватит. Ты же хорошая девочка, я знаю. Слезай со своей дури, на которую ты так крепко подсела. Не балуйся больше с этим. Обещаешь?

Я шмыгнула носом и несколько раз икнула.

- Ты икаешь?

- Да, я всегда икаю, когда плачу.

- Не плачь, все позади, могло быть хуже.

- Я знаю. Постараюсь.

 Я смотрела в окно, за которым снова шел снег, с силой прижимая трубку к уху. От сильного давления на щеке образовался розовый след. Витя от нетерпения ходил из стороны в сторону, с руками сложенными на груди.

- Кира, нужно увидеться, - сказал Андрей, - потолкуем обо всем. Расскажу тебе, что нужно будет сделать. Нам понадобятся твои свидетельские показания.

- По поводу последнего убийства?

- Оно было не последним.

Я промолчала. Мне не хотелось задавать уточняющие вопросы. По моей коже прошел озноб. Я жила с человеком, руки которого были по локоть в крови, как у крестного отца итальянской мафии. Мне оставалось до конца жизни благодарить Всевышнего за такую удачную для меня развязку криминальной драмы, в которой мне довелось сыграть дурацкую роль в массовке. У меня задрожали ноги, я присела на табуретку, вовремя предложенную Витей.

- Андрей, когда ты освободишься?

- Думаю, ближе к позднему вечеру, нужно отправить отчет о завершении операции. Куча бумажной волокиты. Переговоры с ФСБ о выдаче российского гражданина французской стороне. Через несколько недель мне предстоит поездка во Францию, буду сопровождать Вадима в качестве конвоя. Пресса стоит на голове, нужно будет дать комментарии. Постарайся несколько дней не появляться в людных местах, возможно, пресса будет тебя преследовать, просто молчи, не комментируй событие. Ты же знаешь журналистов, они все извратят, потом не отмоешься.

- А что будет с непосредственным виновником преступления, с этим телевизионным магнатом?

- Если Вадим даст против него показания, будут возбуждать дело, но это нас с тобой уже не касается, с этим вопросом пусть французы разбираются.  Им предстоит война с лучшими парижскими юристами. В случае необходимости, управление может обратиться к тебе за дополнительными показаниями, но ты совсем не обязана свидетельствовать по этому делу, только если сама сочтешь нужным.

У меня перед глазами снова возникло личико убитой девочки.

- Думаю, что сочту нужным.

- Твое право. У тебя деньги есть? Все счета Вадима арестованы, ты больше не сможешь ими пользоваться.

- У меня есть личный счет, правда, его тоже открыл Вадим.

- Отлично, ты сможешь им распоряжаться.

- Спасибо. Спасибо тебе за все.

- Рад, что удалось оставить тебя в стороне. Еще созвонимся.

Андрей отключился. Я закрыла лицо руками и заплакала. Минут пятнадцать я рыдала и не могла остановиться. Ко мне пришло облегчение, ужас от осознания того, в какой опасности я была все это время, радость от того, что этот ужас остался позади. Внимание прессы не могло пугать меня больше, чем совместная жизнь с Вадимом.

Витька терпеливо ждал, пока я выплачусь.

- Все кончено, кажется, меня пронесло, - только и смогла проговорить я, вдоволь наревевшись. Друг не требовал никаких объяснений, он накапал мне валерьянки, после чего отвел меня в комнату, уложил на диван, укрыл пледом и вышел, прикрыв за собой дверь. Я сразу уснула.

 

                                              ***

 

Мне снился Венецианский карнавал, хотя может, он и не был Венецианским, просто большой карнавал, где-то в западной Европе.  Толпы переодетых людей в разнообразных масках, яркие одежды, веселье, фейерверки. Какой-то парень, переодетый Генрихом VIII, схватил меня за руку и потянул в гущу толпы. Маски мелькали перед глазами, кто-то ударил меня в живот, но я не поняла, кто из окружающих меня людей сделал мне больно. Я согнулась от боли, но мой спутник этого не заметил, он крепче взял меня за руку и увлек за собой. Вдалеке звучал радостный смех, откуда-то доносились звуки открывающего шампанского. В небе, казалось, прямо над головой, прозвучал залп фейерверка. Зеленые и розовые искры разлетелись в разные стороны, это вызвало восторг толпы, по которой прошла волна радостного возгласа.

Мой спутник, который назвал себя месье Монпансье, протянул мне картонный стаканчик и открыл шампанское, которое, словно по мановению волшебства появилось в его руках. Пробка вылетела из бутылки с оглушительным шумом.

- Но ведь Монпансье – это такие леденцы, - заметила я, подставляя картонный стаканчик, - маленькие разноцветные конфетки.

Мне самой показалось мое замечание нелепым и глупым.  

Месье Монпансье рассмеялся.

- Просто ты привыкла так думать. Вещи всегда не такие, какими кажутся. Ты всегда думала, что это конфеты, а это я.

- Что за бред?

Я сдавила виски пальцами, в голове стучало, мысли путались.

- Это - не бред. Просто мы с детства привыкаем к стереотипам, и не можем от них избавиться в течение целой жизни. Месье Монпансье – это кондитер, который впервые приготовил леденцы, вот и меня тоже так зовут.

- Извините, не знала.

- Н естрашно, ты не первая, кто путает меня с леденцами. Давай выпьем за праздник.

- А что это за праздник?

- Как, ты не знаешь, что за праздник. Сегодня День глупости.

- А-а-а, первое апреля?

- Ну вот, опять стереотипы. Разве у глупости есть какой-то определенный день? Она дней не выбирает, глупость живет в каждом нашем дне, в каждом из нас, ее день можно праздновать когда угодно, вот как сегодня.

- А зачем же такое праздновать? - удивилась я. Ведь в глупости нет ничего хорошего.

- Ну, кто тебе такое сказал? Существует огромное многообразие глупости: очаровательная глупость, умопомрачительная глупость, глупость тщеславия, глупость превосходства, вселенская глупость, временная глупость, глупость во благо… Хотя последнее, кажется, не сюда.

- Прямо как сорта копченой колбасы. Что за идиотизм? Где я, вообще нахожусь?

- Нигде.

- Нигде?

- Да ты пей, шампанское – просто шик. Оно французское, очень дорогое.

- Как это, нигде. Разве такое возможно?

- Еще бы невозможно! Ты же сюда сама хотела, теперь тебе у нас не нравится.

- У вас?

- Ну да, у нас, то есть нигде. У нас всегда праздник, мы каждый день что-нибудь празднуем. Завтра будем отмечать День веселья, послезавтра – День радости.

- Разве это ни одно и то же?

- А кому какое дело! Нигде главное найти повод для веселья, формулировка – дело второстепенное.

- Но разве это хорошо? Когда же вы работаете, делаете что-нибудь полезное? – спросила я.

- А как это, работать? В нашем лексиконе нет такого слова, что оно означает?

- Какой кошмар!

- Не нравится у нас, возвращайся туда, откуда приехала. Не лезь со своим уставом в чужой монастырь. Между прочим, я очень стараюсь тебя развлечь.

- Пожалуй, мне надоело развлекаться, с меня хватит!

- Как угодно.

С этими словами, месье Монпансье покинул меня, растворившись в разодетой толпе. Я осмотрелась по сторонам, все веселились, никто не обращал на меня внимания. Теперь я заметила, что каждый веселиться словно сам по себе, не находя единомышленников, и на самом деле, их лица грустны, взгляды пусты и печальны, хотя, на устах широкие улыбки. Вдруг мне стало нестерпимо холодно, я опустила взгляд и поняла, что стою босиком на мостовой.

- Эй, встряхнись, - послышалось совсем близко.

Я не поняла, кто меня зовет. Все были заняты своим весельем. Меня кто-то тряс за руку.

- Кирюша, проснись. Съешь бульон, выпей кофе.

Я открыла глаза. На диване, рядом со мной сидел Витя с чашкой бульона.

Я вздохнула с облегчением.

- Фу, мне приснился кошмар.

- Неудивительно. Тебе нужно поесть. Я включу тебе телевизор.

По телевизору шел мультфильм «Приключения Нильса с дикими гусями». Мой самый любимый мультик, родом из детства. От бульона и детских воспоминаний по телу разлилось тепло. На душе стало легко и хорошо.

Зазвонил мой сотовый телефон. Я вздрогнула от звука, ворвавшегося в мое сознание сквозь пелену неги и полудремы.  На экране Нильс сражался с полчищем крыс с помощью волшебной дудочки. Сколько себя помню, именно на этом моменте мне всегда что-то мешало продолжить просмотр, в итоге, я успевала к самому концу. Этот раз не был исключением.

Звонила Дина с предложением посетить очередное новое заведение под названием, которого, она, как обычно, не помнила и путала со словом, популярным в обиходе. Я слушала ее словесные излияния с нотками восторга, с полным безразличием, похлебывая остывающий бульон.

-… ожидается приезд какой-то зарубежной звезды, из тех, кого часто по телеку крутят. У меня VIP- пригласительные. Ну что, пойдешь?

- Не думаю.

По всей вероятности, Дина еще ничего не слышала об аресте Вадима, иначе, она бы ни за что не позвонила.

- А почему? – недовольно протянула приятельница. Ее недовольство, по большей части, проистекало из того, что я ломала ее планы на вечер, усложняя поиск компании для времяпрепровождения.

- У меня некоторые неприятности. Долго объяснять.

- А-а-а, ясно. Не люблю неприятности. Ладно, закончишь со своими неприятностями, сразу звони, встретимся, погудим, хорошо?

- Ну конечно, непременно.

В тот момент я отчетливо понимала, что говорю с Диной в последний раз, только этот факт меня нисколько не огорчал, скорее, наоборот. Меня радовало избавление от атрибутов тяжелого периода жизни, включая людей, с которыми я общалась в это нелегкое время. Они все были неискренними, безразличными и пустыми. Заботы этих людей ограничивались выбором автомобиля, одежды, нового клуба или ресторана, силиконовыми имплантатами,  отдыхом за границей и ботоксом. Я была искренне рада тому, что они остаются в прошлом. Думаю, если еще встречу кого-нибудь из них, сделаю вид, что мы незнакомы.

 

Глава 31

 

Часы показывали половину десятого вечера. Пришла пора звонить Андрею. После того, что он для меня сделал, по идее, я должна была привязаться к нему сильнее, чем прежде, но, по не объяснимым причинам, я полностью к нему остыла. Мне было не известно, испытывает ли он ко мне теплые чувства, но я знала, что больше ничего не чувствую по отношению к нему. Казалось, теперь нам ничего не мешало быть вместе, Вадим остался в прошлом, я через некоторое время собиралась покончить с фарсом под названием «брак», и мы могли жить долго и счастливо, как в романе. Но мне не нравилась такая перспектива. Вообще, мне не хотелось, чтобы хоть что-то напоминало о Вадиме, ребятах из «Celebrity time», убийстве Жаклин, моей собственной вселенской глупости. Хотелось навсегда забыть об этом отрезке времени, длиной в полгода, который изменил меня навсегда.

Я больше не мечтала о дорогих шмотках, автомобиле, бомонде и праздной жизни. Я успела этим наиграться вдоволь, на всю жизнь вперед. Теперь я точно знала: эти атрибуты не делают человека счастливым, они только разрушают его изнутри. Мы становимся злыми, вечно гонимся за чем-то недоступным, а, догнав, остаемся в пустоте, как в стеклянном кубе. Может, кому-то по душе такой расклад, но он точно не для меня.

У меня за время полного безделья, родилось огромное количество неплохих идей. Теперь я знала, чем хочу заниматься, знала, куда применить свои способности и как заработать денег. Но предстояло еще покончить с разводом, дать свидетельские показания и наказать виновных.

За темным ночным окном снова шел снег. Он был отчетливо виден в желтом свете дворовых фонарей. Огромные пушистые снежинки кружились на дворе, как в рождественском кинофильме. Возле подъезда образовалось несколько сугробов, подростки вылепили снеговика, украсив мордочку снежного персонажа пробками от пивных бутылок. Какой-то папаша нес детские санки, перевязанные подарочной лентой. Недалеко от подъезда был припаркован мой автомобиль. Небольшой сувенир из «благотворительного фонда» Вадима Верещагина.

Я любила этот вечер, он был прекрасен. Все в нем было прекрасно: покой, тишина, легкость на душе, о прелести которой я успела забыть, эти чудесные снежинки за окном, напоминавшие о детстве.

Витя тихо ковырялся на кухне, видимо, готовил еще один бульон. На всю квартиру пахло вареной курицей. По телевизору снова показывали мультфильм, на этот раз «Царевну и семь богатырей». На диване зазывно лежал смятый шерстяной плед, так и уговаривал в него закутаться. Может, в этом и заключается счастье: ощущение безопасности, покоя, понимания. Этого не купишь ни за какие деньги. Мне хотелось, чтобы этот вечер длился вечно, так уютно мне в нем было.

На стене тихонько тикали бабушкины старинные часы, на экране телевизора показывали рекламу, какой-то малыш с упоением давился йогуртом, затем девица улыбалась во весь рот, демонстрируя здоровье зубов, потом Шарлиз Терон, окропленная духами Jador,   улыбалась отражению в зеркале. Картинки по очереди сменяли друг друга, успокаивающе воздействуя на мою нервную систему. В тот момент я любила весь мир, я была в гармонии с ним.

Еще какое-то время я смотрела в окно, затем подошла к Витьке, корпящему над теркой, в попытке превратить бульон в суп, поцеловала его в лоб, сказала, что суп сегодня не буду, но с удовольствием съем его завтра, и отправилась на встречу с Андреем.

Я точно знала, что скажу ему, хотя еще не знала, как. Мы встретились в небольшом кафе без названия, то есть оно так и называлось «Кафе».

Он был красив, как никогда, его уверенность зашкаливала, аромат Hugo Boss витал в воздухе, перебивая остальные запахи в заведении. Он сказал, что очень рад меня видеть, и что у него грандиозные планы, потому что он планировал вернуться в Москву по окончании разбирательств по делу Вадима, и тогда мы сможем наверстать упущенное. И еще, что он рад был меня повстречать, потому что никогда прежде не встречал таких, как я. Потом он перешел на деловую тему. Дал мне список вопросов, которые, скорее всего мне будут задавать во время дачи показаний.

Он весь светился, и я не знала, как сказать ему, что его планы, не имеют с моими планами ничего общего, и что ему придется искать еще одну девушку как я, а, может, совсем другую, не менее хорошую.

Я пообещала сделать все, как он говорит, сказала, что не подведу, потому что не могла его подвести.

После недолгой беседы на тему неправильного образа жизни и хода мыслей Вадима, мы перешли к личностному общению. Он взял мою руку в свои ладони, мне стало тепло и приятно, но  я забрала руки и заглянула в его глаза. Он смотрел на меня с ожиданием и беспокойством, а я молчала. По моему телу прошла дрожь, в декоративном зеркале напротив я увидела свое отражение, мое лицо запылало. Все слова улетучились, как дым на третий день после пожара. Затем, я произнесла только одно:

- Ты отличный парень, но мы встретились в плохое время и в неподходящей обстановке. Если мы будем вместе, меня всю жизнь будет преследовать образ Вадима, потому что ты неотделим от событий, связанных с ним. Прости.

Андрей опустил голову и больше не смотрел на меня. Я встала, легко поцеловала его в губы и, простившись, ушла.

Отвергать влюбленного мужчину всегда тяжело, тем более, если ты сама к нему неравнодушна. Но я не видела для себя другого выхода. Я должна была распрощаться с прошлым, со всеми его атрибутами и, главное, персонажами. Во мне рождалась новая Я. Теперь все должно быть по-другому.

 

                                              ***

 

Иру хоронили через два дня. День выдался солнечный и морозный. Солнце слепило, как сумасшедшее, поэтому все присутствующие были в черных и очень дорогих солнцезащитных очках. Рыжие белочки скакали с дерева на дерево, осыпая снег с ветвей на головные уборы тех, кто пришел проститься с Ирой.

На похороны собралось примерно такое же количество народа, как на мою свадьбу, да и лица все те же. Все эти люди пришли совсем не потому, что им было жаль Иру или они знали ее лично. Просто внезапная смерть жены известного бизнесмена была событием, о котором написали газеты, и во время которого можно было завязать выгодные знакомства, сверкнуть нарядами, и поторговать лицом перед прессой. А главное, напомнить другим о том, что они-то живы и прекрасно выглядят.

Ира лежала в гробу необычайно свежая и прекрасная, словно вовсе не мертвая. На ее лице, в последний раз, переливались лучи зимнего солнца, словно сам Всевышний гладил ее чело ласковой рукой всепрощения.  У меня из груди рвался крик сострадания, но я молчала и даже не плакала, боялась привлечь к себе внимание. Решила, что поплачу потом, когда разойдется весь этот получеловеческий сброд. У меня кололо сердце, дрожали губы и пальцы рук. Я надела перчатки и спрятала руки в карманы.

У какого-то парня зазвонил мобильный и он начал громко говорить по телефону, обсуждая с абонентом какого-то Петра, картины которого выходят из моды, а вот Игнат в новом сезоне, как раз то, что нужно. Другие стали с интересом вслушиваться в разговор.

Вопреки ожиданиям Андрея, пресса не проявляла ко мне никакого интереса, чему я искренне радовалась. У меня не было сил отражать колкие вопросы и замечания журналистов.  

Михаил искусно разыгрывал убитого горем мужа, даже немного поплакал, когда репортеры засверкали вспышками фотоаппаратов.  После похорон вся толпа собиралась отправиться в ресторан на поминки. В общем, эта тусовка ничем не отличалась от других светских мероприятий: сомнительный повод, известные люди, много прессы, дорогие автомобили, шеренгой припаркованные при въезде на кладбище, затем, хороший ресторан и полное опьянение от осознания собственного превосходства и дорогого алкоголя.

Все как всегда, изменилась только я. Этот показной блеск больше  меня не очаровывал, скорее наоборот - раздражал. Я не могла дождаться, когда они все уберутся, чтобы остаться с Ирой наедине, пока гроб с ее телом не опустят в погребальную яму навсегда.

Нанятый православный священник невнятно мямлил какую-то дурацкую проповедь, на американский манер. Присутствующие зевали, обменивались репликами и кутались в натуральные шубы, им было откровенно скучно, еще и ноги мерзли, потому что ни на ком не было зимней обуви, только туфли и демисезонные сапоги.  

Наконец, устав от промозглого воздуха, сильного ветра и заунывного голоса священника, люди стали расходиться. Остались только безутешная Ирина мать - тетя Вера, и я. Михаил театрально поплакал и удалился одним из первых под руку с роскошной блондинкой модельной внешности.

Я дотронулась рукой до лица подруги, оно было холодным и каким-то искусственным. На секунду мне показалось, что это вовсе не Ира, а восковая фигура, как в мавзолее Ленина или музее мадам Тюссо. Солнце кокетливо играло на волосах Иры, выкрашенных в карамельный блонд. Она больше никогда не покрасит волосы, пришла мне в голову неуместная мысль.

Я мысленно прощалась с подругой, обещала, что попробую все изменить в своей жизни, еще пообещала приходить к ней на могилу и никогда ее не забывать. У меня бы и не получилось ее забыть, она была составляющей моей прежней жизни, пусть и не основной. Слезы лились  из глаз градом, я не могла остановиться. Наконец, я могла дать волю накопившимся эмоциям.

- Ну что, пора закапывать! У нас график расписан по минутам, сколько с вами тут еще можно? – послышался грубый голос гробокопателя. Ирина мать упала на снег и от рыданий, согнулась пополам. Кладбищенские работники, в подтверждение своих слов, подняли гроб на канаты и стали опускать его в могилу.

Я бросила прощальный взгляд на подругу, и, подавив очередной приступ подступающих рыданий, повернулась спиной к гробу, направившись к своему автомобилю.  За Ирой навсегда закрылись врата жизни.

 

 

Глава 32

 

         В следующую субботу я отправилась в парк, где недавно познакомилась с популярным писателем Егором, с надеждой увидеть его снова. Со дня нашего с ним знакомства, он так и не позвонил. Я не знала, чем это вызвано, но была уверена, что дело совсем не во мне. Просто ему что-то помешало.

         Я присела на ту самую скамейку, где мы познакомились и стала дожидаться моего писателя. Да, тогда я уже знала, что он – мой писатель, у меня не было сомнений, просто знала и все. Скажу честно, чуть не отморозила филейную часть и лодышки. Ждать пришлось около полутора часов. Видимо у его собаки был очень выносливый мочевой пузырь.

         По истечении довольно длительного отрезка времени, я услышала лай собаки. Честно говоря, это был далеко не первый лай, услышанный мной за время сидения в парке, но этот был каким-то особенным, родным и благозвучным.

         Я обернулась на звук и увидела Егора. Он пытался вырвать из собачьей пасти палку, Шила настойчиво сопротивлялась. Как там  говорил Витя, ради симпатичного парня можно и собаку потерпеть. Ладно, уж потерплю, решила я. На этот раз Егор не надел свою вязаную шапку, вследствие чего я получила возможность обозревать его густую шевелюру. Ну, слава Богу, волосы на месте. Не знаю, почему я так подумала, вообще я не зациклена на головном волосяном покрове у мужчин, но тот факт, что у Егора хорошие волосы, очень меня порадовал.

         При виде меня улыбка с его лица почему-то исчезла, и он направился ко мне далеко не в приподнятом настроении.

         - Добрый день! – это было сказано таким тоном, словно мы были не знакомы, и он просто подошел узнать, который час.

         - И Вам добрый! – мой энтузиазм не желал улетучиваться. Даже его холодное приветствие и сдержанное поведение не заставили меня усомниться в том, что этот Егор  - мой Егор. Потому что он познакомился со мной, когда я выглядела хуже некуда, значит, его во мне привлекла не внешность, а это о многом говорит.

         - Прогуливаетесь? – все еще очень холодно поинтересовался интересующий меня объект.

         - Угу, - все с тем же глупым энтузиазмом отозвалась я.

         Егор потупил взгляд, он почему-то старался на меня не смотреть.

         - Ты так и не позвонил, нашел более интересную компанию для субботних прогулок?

         Егор прикурил сигарету и сделал несколько затяжек подряд.

         - Ты знаешь, я вот совсем недавно делал уборку на своем столе.

         Неряха, похожий на меня, пронеслось в голове, тоже редко делает уборку на рабочем столе – хороший знак.

         - Во время уборки нашел несколько устаревших журналов, кажется, за август. Там были твои фотографии.

         Мне становилось понятно, почему Егор не позвонил, он нашел мои свадебные фотографии.

         - Угу, - снова повторила я, как будто других слов, кроме этого междометия, не существовало.

         - Хорошие фотографии, должен отметить, платье красивое, жених тоже красивый. Да и…

         - Его уже нет, - быстро проговорила я, - а скоро совсем не будет.

         Егор смотрел на меня с открытым неодобрением, я бы даже сказала, с неприязнью. Собака тянула его за руку, провоцируя поиграть с ней. Она меня сильно раздражала в этот момент.

         - И куда же, позволь поинтересоваться, он делся, иммигрировал на Марс?

         - Это долгий разговор, скажу только одно: мое замужество было фиктивным.

         Мне нужно было побыстрее все выложить, чтобы «мой» Егор перестал плохо обо мне думать. Он скептически поморщился и отвернулся.

         - Я знаю, что в это трудно поверить, но я у мужа была только для отвода глаз.

         - Ничего себе, зачем же ты на такое согласилась? Из-за денег, что ли?

         - Это длинный разговор, если ты найдешь для меня время, я все тебе расскажу.

         В этот момент я очень боялась, что Егор пошлет меня куда подальше с моими объяснениями, сошлется на занятость и отправится дальше выгуливать по субботам свою собаку, пока не встретит замечательную барышню, выгуливающую болонку, все по тем же субботам в парке.

         Но Егор никуда меня не послал, наоборот, предложил завести собаку домой, а потом отправиться на прогулку вдвоем. Я вздохнула с облегчением и радостно кивнула.

         Мы прогуливались в небольшом сквере, расположенном недалеко от дома Егора, я рассказала ему о том, как попала работать к Вадиму, и о том, что состояла с Вадимом в связи, и о том, как стала свидетелем убийства, вследствие чего Вадим поставил мне ультиматум. И о своей кокаиновой зависимости, от которой полностью еще не избавилась. Рассказала о недавнем аресте Вадима и о том, что собираюсь подавать на развод.  Единственное, о чем я умолчала – это об отношениях с Андреем.

         Егор слушал меня внимательно, не пытаясь перебить или задать уточняющий вопрос. Определить его реакцию по выражению лица я не могла, оно, как будто, ничего не выражало. Еще, я честно призналась Егору, что он мне очень нравится и что я ждала его появления в парке, пришла в тот день туда намеренно. И что, если у него возникнет желание, мы сможем иногда встречаться и выгуливать его собаку вместе.

- Больше в моем шкафу скелетов нет. Я рассказала тебе все, - призналась я.

Егор закурил седьмую сигарету, внимательно посмотрел на мое лицо и заглянул в мои глаза. Не знаю, что они выражали, но он почему-то улыбнулся.

- Какое сегодня число? - почему-то спросил он.

Я удивилась, но ответила:

- Двенадцатое декабря.

Егор сделал последнюю затяжку и отбросил окурок в сторону.

- Мне нужно подумать. Я дам тебе знать, - с этими словами, Егор поцеловал меня в щеку, ущипнул за нос и направился в сторону своего дома. Я не поняла, хорошо это или плохо. И главное, я не поняла, какое впечатление на него произвел мой честный рассказ.

Теперь мне оставалось только ждать. Он сказал, «дам тебе знать», что буквально означало: не звони мне и не ищи меня, когда сочту нужным – разыщу тебя сам. Всем известно: нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Мне предстояло первое из этих двух зол.

Я вернулась домой совершенно опустошенная. Почему-то я пребывала в уверенности, что Егор позитивно отреагирует на мою честность, расцелует меня и предложит жить вместе долго и счастливо, хотя, с чего, собственно, я была в этом так уверена? О том, что честность вознаграждается, известно только из книг и фильмов. В моей жизни не было ни единого случая, когда бы честность спасла положение. Но мне не хотелось начинать новые отношения со лжи и недомолвок. Я начинала жизнь с чистого листа, и все в ней должно было быть чистым: и душа, и совесть, и нижнее белье.

Витя вернулся домой в отличном расположении духа, кокетливо мне подмигнул, после чего не снимая обуви, прошел в кухню и почему-то, схватился за джезву варить кофе, видимо на эмоциях забыв о кофеварке. Я молча проследовала за ним, насторожившись, и не до конца понимая, что происходит. В последний раз я видела Витьку в таком настроении примерно год назад, когда проекту, в котором он участвовал, в качестве одного из основных кретивщиков, дали Каннских Львов.

- Ты хочешь мне что-то рассказать? – робко спросила я.

- Угу, - лаконично отозвался друг, помешивая густую коричневую жидкость, которая громко побулькивала в джезве, забрызгивая чистую плиту.

- Нельзя ли поподробнее? – поинтересовалась я.

- Угу, - снова повторил Витя, загадочно улыбнувшись.

- Ты что, влюбился что ли? – начинала терять терпение я.

Витька снова адресовал мне загадочную улыбку.

- Лучше, - коротко отозвался друг.

- Лучше?

- Да, гораздо лучше.

Витька достал из шкафа две чашки, одну кофейную, другую – не очень, и разлил ароматный напиток, распределив кофе поровну. Затем он передал мне чашку, которая не очень кофейная и сделал несколько глотков из своей.

- Ты меня намеренно изводишь ожиданием? - спросила я.

- Я просто хочу подольше посмаковать этот момент.

- Да что такое могло произойти за такое короткое время?

Витя уселся на табуретку, скрестив ноги.

- Я был на повторном обследовании, - Витя снова заговорчески улыбнулся.

- И?

- Повторное исследование показало, что у меня хронический пиелонефрит, - Витя снова заулыбался.

- Не поняла, а что здесь хорошего?

- А хорошего здесь, что у меня все это время была неверно диагностированный пиелонефрит, и никакого СПИДа! В прошлый раз мои анализы перепутали с анализами другого пациента. Все это время мне делали процедуры, нивелирующие прогрессиование СПИДа, а нужно было лечить почки, понимаешь? Поэтому мне и становилось все хуже. Это означает, что если повезет – я могу прожить хоть сто лет! Мои частые простуды – просто результат пониженного иммунитета. Я за это время чуть руки на себя не наложил.

Я обняла Витю так крепко, как только могла. Из моих глаз полились слезы. На этот раз, это были слезы счастья. 

- Через восемнадцать дней – Новый Год! – сказал Витя.

- Отлично, у тебя есть планы?

- Можем сходить на вечеринку, если захочешь, есть один друг…

- Я бы предпочла остаться дома и лакомиться салатом Оливье перед телевизором, а потом просто лечь спать.

- Находилась на вечеринки? – спросил Витя.

- До рвоты находилась, давай встретим Новый Год дома, а на Рождество, если захочешь, куда-нибудь сходим. Давай?

- Ладно, посмотрим, вдруг еще передумаешь.

- Нууу.

- Кирюша, я без тебя все равно не пойду, не ной!

- Хорошо, - успокоилась я.

Мы перебрались в комнату с кофе и какими-то булочками, которые Витя купил по дороге домой.

- Витька, я придумала, чем мы с тобой будем заниматься.

- Ага, чем? Заметь, Кирюш, мне уже интересно обсуждать планы на будущее. Как все-таки приятно знать, что у тебя в принципе есть будущее!

Я погладила друга по голове. Наверное, так делают мамаши.

- Так вот, мы с тобой откроем небольшое агентство и заберем наших основных клиентов из «Маклаферти». Будем работать дома, наймем пару дизайнеров и копирайтеров, кое-что будем делать сами. Стартовый капитал у нас есть – это мой счет с десятью тысячами Евро и моя машина. Откроем свое дело. Как смотришь на такую перспективу?

- Мне неудобно из-за того, что все деньги твои.

- Считай, что они свалились мне на голову и неудобство пройдет. Мне не нужно твое неудобство, нужны свежие идеи, согласие и поддержка с твоей стороны. Так что скажешь?

Витя смотрел перед собой, его лицо почти ничего не выражало.

- Кирюша, сказать, что мне нравится эта идея – не сказать ничего. Я просто счастлив. Сегодня один из самых счастливых дней в моей жизни! Давно не испытывал такой радости.

- Я рада, что ты рад! После Нового Года начинаем работать, пока вдвоем. Если все пойдет хорошо, привлечем персонал, хорошо?

- Конечно, как скажешь! Давай посмотрим «Моя прекрасная леди»? – попросил Витя, - тогда я буду совершенно счастливым человеком.

- Не возражаю.

Я смотрела «Мою прекрасную леди» двадцать первый раз в жизни. Надеюсь, что Витя не обиделся, увидев, что я заснула на первых минутах фильма.

 

 

 

Глава 33

 

 

 

Приготовления к празднованию встречи Нового Года шли полным ходом. В том смысле, что мы закупили все необходимое для салата Оливье, и других дорогих сердцу новогодних салатов, выбрали шампанское, я купила скатерть и новую посуду.

Между делом, меня периодически вызывали на допросы. Меня допрашивал немолодой и несимпатичный следователь с неприятным голосом и хамскими манерами. Андрея, с того памятного дня, я больше не видела.

Егор все не звонил и я решила, что он определился с ответом не в мою пользу. Очень расстраивалась по этому поводу, но суета с утра до вечера, не позволяла расслабиться и предаться отчаянию.

Родители обещали приехать на Рождество. Они слышали об аресте Вадима, очень переживали, и, не добившись от меня внятных объяснений, приняли решение навестить дочь.   Я еще не знала, как им все объясню и решила оставить размышления на эту тему на потом. В конце концов, до их приезда было еще две недели.

За три дня до Нового Года, я отправилась в супермаркет купить золотистого карпа для праздничного стола. Все знают, что такое предновогодняя лихорадка, так вот, лихорадка в этот Новый Год, была такой же, как всегда. Злые тетки, орущие дети, мужики с полными корзинами спиртного, болото от растаявшего на полу снега, злобные продавцы, снующие между рядов. В общем, нечто вроде маленького конца света.

Я заняла очередь за рыбкой сразу за толстой теткой в коричневой дубленке, а сама пошла к аквариуму, где в ожидании своего смертного часа в мутной воде рассекали карпы и толстолобики. Мне всегда нравилось смотреть на рыб. В детстве мама покупала живую рыбу и выпускала ее в тазик с холодной водой.

- Чувствую, тебе нужно подарить аквариум.

Я подняла голову и увидела Егора. Он улыбался.

- Как я рад, что встретил тебя случайно, у меня украли телефон, вместе с твоим номером. Я целую вечность проторчал в парке, думал ты придешь, а тебя все не было. Какие у тебя планы на Новый Год?

Я подумала, что Егор встретил меня совсем не случайно.

- Планирую отметить дома с другом.

Егор сник.

- Он просто друг, - пояснила я, - совсем голубой.

- О, я понял. Я думал пригласить тебя. Мы могли бы встретить Новый Год дома, а потом отправиться к моим друзьям, я бы тебя с ними познакомил.

Я подумала, что это хороший знак. А Витя и так хотел пойти на вечеринку, остается дома только ради меня.

- Я подумала, что еще смогу изменить планы. Запиши мой телефон.

Егор достал свой новый мобильник и занес в него мой номер.

 

 

                                              ***

 

Витька немного обиделся, но в целом, отреагировал позитивно на мой отказ от совместной встречи Нового Года. Он достал пригласительный на вечеринку в «Плазара» для себя и своего нового друга Азириса (настоящего имени я не знаю). После чего благословил меня на первое свидание.

Я наряжала елку в квартире Егора, он не успел сделать этого раньше. Он что-то готовил на кухне. Я принесла с собой свои любимые с детства елочные игрушки середины пятидесятых годов. Бабушка и дедушка когда-то привезли их из ГДР. Здесь были золотые мишки и шишки, заснеженные шарики, маленькие часики, стрелки которых всегда показывали без пяти минут двенадцать, блестящие сосульки и верхушка в виде красной кремлевской звезды, пластмассовая с добавлением фосфора, благодаря чему, она светилась в темноте.

- Очень красивая елка, - сказал Егор, когда зашел в комнату. Он жил в трехкомнатной квартире недалеко от Чистых Прудов. Его жилье очень напоминало мое собственное, только было больше по площади. Старинная мебель, антикварные люстры, трофейная посуда.

- У тебя дома очень уютно, - заметила я.

Егор обнял меня и прижал к себе. Это был очень нежный жест, мне сразу стало тепло.

- Так оставайся, - предложил он.

Я молча кивнула, случайно стерев помаду об его пуловер. В тот вечер снова шел снег.

 

 

 

 

 

                                     ЭПИЛОГ

 

 

Через три месяца мне написала Бриджит. Вадима осудили на пожизненное заключение, без права на аппеляционное заявление. Что касается Франка Маронье, по словам Бриджит, информация поступала противоречивая. В новостях говорили, что он является подозреваемым в серии убийств молодых женщин, но никаких прямых доказательств его вины не было. Мои показания посчитали косвенными. Кроме того, защищать Маронье взялся один из лучших адвокатов Франции. Что и следовало ожидать – его было трудно посадить.

Мы с Витей забрали четырех основных клиентов «Маклаферти», наняли двух дизайнеров и одного автора текстов. Думаю, что к концу года все мои затраты полностью окупятся.

Витя и Азирис теперь живут в моей квартире, а я переехала к Егору, теперь мы живем вместе. Егор дописывает очередную книгу, которую с нетерпением ждут сразу несколько издательств. Неделю назад он сделал мне предложение и я снова готовлюсь к свадьбе. К настоящей свадьбе. Мы собираемся организовать праздник для пятнадцати человек, только самых близких и любимых.

Я знала, что всегда буду той женщиной, которая старается похудеть, с целью достичь журнального стандарта. Еще, что у меня всегда будет огромное количество тараканов в голове, только теперь появился кто-то, кто был готов с этим мириться. Он всегда помнит дату дня моего  рождения, и что я люблю есть по утрам. Он знает, что я люблю консервированные сардины с белым хлебом и клубничный шейк из мороженого, и что после поедания всего этого у меня случаются депрессии на почве похудения. И любит меня! Любит такой, какая я есть, и я это знаю.

 

                                              ***

 

Ты часто задумываешься над тем, как бы так прожить жизнь, чтобы ни о чем не пришлось сожалеть. Выбрать в спутники жизни именно того человека, реализоваться именно в той профессии, найти именно тех друзей. Успеть вскочить на ходу в поезд под названием «Экспресс в счастье», и не сойти с него раньше положенного для райского наслаждения срока. В конце концов, стать именно настолько успешным, как мечталось в совковом детстве и перестроечном отрочестве. Другими словами, как взять от жизни все.

Теперь я точно знаю: не нужно требовать от жизни всего, потому что, всего она все равно не отдаст. Нужно брать только самое главное – ЛЮБОВЬ.



<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...

Другие книги жанра: романы

Переход на страницу:  [1] [2] [3]

Страница:  [3]

Рейтинг@Mail.ru














Реклама

a635a557