- Как вы провели день? - непринужденно поинтересовалась дежурная.
   - Чудесно. Спасибо.
   - Я слышала, это чудное место.
   Получив в ответ на свой удивленный взгляд  многозначительную  улыбку,
Кэндис проклинала румянец, горячей волной заливавший ее щеки.
   - Да, место чудесное, - ответила она сухо и поспешно пошла к себе.
   Как та узнала, где она провела день?
   Боже мой, ты  становишься  просто  ненормальной,  сказала  она  себе.
Здесь, на Фалаиси, как в любом маленьком городке, все про все знают. Мо-
жет быть, тот человек, у  которого  она  брала  напрокат  катамаран,  ее
муж... или двоюродный брат... или вообще любовник?..
   Оказавшись у себя в номере, она сразу же  пошла  в  крохотную  ванную
комнату и долго плескала холодной водой на свои пылающие щеки. Выйдя от-
туда, она посмотрела на часы и поняла, что еще слишком рано,  чтобы  ло-
житься спать. К тому же она настолько возбуждена, что вряд ли сможет ус-
нуть.
   - Может быть, заняться стиркой? - сказала она вслух и  посмотрела  на
небольшую сумку с приготовленным для этой цели бельем. Она еще некоторое
время глядела на нее бессмысленным, невидящим взором. Мозг ее напряженно
работал. Что-то не давало ей покоя. Какое-то смутное  и  подсознательное
беспокойство, которое трудно было выразить словами. Как бы  желая  отде-
латься от этого ощущения, она передернула плечами. Какая-то  жуткая  ши-
зофрения, с усмешкой подумала она, спускаясь в прачечную.  Сол  Джеррард
способен довести до такого  состояния  любую:  каждая  бы  на  ее  месте
чувствовала и беспокойство, и волнение, и настороженность. Богатая  пища
для размышлений, подумала она, вовсе не имея в  виду  недавно  съеденный
ужин.
   Уже через час она вернулась к себе и стала раскладывать выстиранные и
выглаженные вещи. Покончив с этим, она  с  каким-то  отчаянием  оглядела
крохотный, чисто прибранный, безликий номер. Беспокойство сидело  у  нее
внутри, терзало ее, жгло. Злясь на себя, она нетерпеливым, резким движе-
нием выключила свет и подошла к окну, чтобы опустить штору.
   Фалаиси был не тем местом, где можно было найти себе занятие  на  все
двадцать четыре часа в сутки, а ложиться спать было еще рано. Со стороны
бассейна доносились  радостные  возгласы,  пронзительный  визг  и  смех.
Где-то радом звучала музыка. Пульсирующая мелодия тонула в напоенном тя-
желыми ароматами воздухе, и до ее слуха долетал лишь настойчиво выбивае-
мый ударником барабанный ритм. Мимо окон прошла компания  местных  жите-
лей. Они пели какуюто песню, и величественное и стройное звучание их го-
лосов заглушил собой навязчивый ритм диско.
   Кэндис вздохнула, к глазам подступили глупые слезы,  она  отвернулась
от окна и опустила штору.
   Уснула она почти сразу, но, проснувшись рано утром, поняла, что нехо-
рошее предчувствие усилилось. Лежа в предрассветном сумраке,  она  пыта-
лась определить, когда оно возникло. Это никак не было связано с Солом и
вообще с Джеррардами. И вдруг она все поняла. Оно появилось, когда вчера
вечером она вошла к себе в номер. Кэндис все больше хмурилась,  припоми-
ная, что было накануне вечером: вот она вошла в ванную комнату,  подняла
сумку с бельем, приготовленным в стирку... Да,  сумка!  Накануне  утром,
собирая вещи в стирку, она положила пару носков для тенниса рядом с сум-
кой, чтобы потом не забыть выстирать их самой.
   А вчера вечером она нашла их в сумке.
   Кто-то рылся в ее вещах. Внутри у нее все  оборвалось.  Кто  это  мог
быть?
   Ее словно током ударило. Она вскочила с постели, обыскала всю  комна-
ту, вытащила всю одежду, чтобы убедиться, что все лежит на своих местах.
Все было в порядке. Она бессильно опустилась на кровать, все еще продол-
жая хмуриться, но чувствуя между тем огромное облегчение. Не потому, что
вор мог украсть чтонибудь ценное. Она не могла похвастаться  нарядами  -
самые обычные летние тряпки из хлопка. Даже то ее платье, в котором  она
была в тот вечер в ресторане, не представляло из себя ничего такого,  на
что бы вор мог позариться. У нее были, правда, довольно милые  украшения
- так, обычная бижутерия, а все остальное  -  паспорт,  билеты,  чековая
книжка - хранилось в сейфе у дежурной.
   Наверное, горничная, подумала она. Да, должно быть, так все  и  было:
горничная убирала номер, нечаянно перевернула сумку и, не  заметив,  что
носки лежали снаружи, запихнула их в сумку вместе с остальными вещами.
   Она решила все-таки спуститься вниз и проверить, все ли  на  месте  в
сейфе. Да, естественно, все на месте. Чувствуя себя последней  идиоткой,
она улыбнулась сидевшей за  стойкой  дежурной,  которая  была  несколько
удивлена тем, что Кэндис так и не взяла ни одного чека. Дежурная улыбну-
лась ей в ответ, но по слегка изменившемуся выражению  ее  глаз  и  лица
Кэндис поняла, что за спиной у нее кто-то стоит. Улыбка стала еще  более
приветливой и загадочной, а зрачки темных глаз - огромными.
   Кэндис оглянулась и слегка вздрогнула, услышав мягкий голос Сола:
   - А, Кэндис, вы уже вернулись?
   Сердце ее забилось, словно пойманная в клетку птица.
   - Я... я никуда и не уходила, - промямлила она.
   - Я пытался дозвониться до вас вчера вечером, но никто не подходил  к
телефону. - Его ленивая спокойная улыбка так не  соответствовала  внима-
тельному выражению его глаз.
   - Вот как? А, да, я была в прачечной.
   - Ну тогда все ясно, - сказал он, мрачнея, хотя глаза его смеялись. -
Я, наверное, вас задерживаю?
   Кэндис бросила взгляд на дежурную за стойкой, без  всякого  стеснения
подслушивавшую их разговор, и смущенно пробормотала:
   - Я... да нет... ничего, я уже все сделала.
   Дежурная одарила Сола ослепительной улыбкой  и  низко  нагнулась  над
стойкой, выставляя напоказ свой внушительных размеров бюст.
   - Мисс Хьюм проверяла свою чековую книжку, - как бы между прочим  об-
ронила она.
   Это страшно разозлило Кэндис. Дежурная не имела права  говорить  кому
бы то ни было, что именно делала Кэндис, но спорить было бесполезно. По-
хоже, попроси он сейчас у нее чековую книжку Кэндис, она  отдала  бы  ее
без всяких возражений.
   - Ясно, - сказал он, и на какую-то долю секунды что-то холодное, зло-
вещее мелькнуло у него в глазах. Мелькнуло и исчезло, исчезло  настолько
быстро, что она решила, что это ей только показалось, и когда он сказал:
- Мне нужно поговорить с вами. Может быть, сядем вон там? - она позволи-
ла взять себя за руку и провести в дальний угол вестибюля.
   Она утонула в мягких подушках кресла. Он сел напротив  и  загадочным,
пристальным взглядом стал рассматривать ее сквозь розовые и кремовые ле-
пестки красного жасмина, стоящего в вазе на столике. Сладкий запах,  за-
пах тропиков, висел в стремительно разогревающемся воздухе. Щелкнул вык-
лючатель, и под потолком, набирая обороты, закрутился огромный  вентиля-
тор.
   Она чувствовала себя очень скованно.
   - Что-нибудь случилось? - спросил он, сверля ее взглядом.
   - Нет, - поспешно ответила она, - а что такого могло случиться? Хотя,
должна признаться, я слегка удивлена тем, что вижу вас здесь.
   - Да, я приехал убедиться, что вы все уладили с тем парнем, у которо-
го брали напрокат катамаран.
   Она покраснела.
   - Я еще только собиралась это сделать. Я, наверное,  должна  ему  еще
что-то заплатить...
   - Нет, зачем же? Вы заплатили ему за день, он больше не просит. Ката-
маран на месте, так что он ничего не потерял.
   - Благодарю вас, - произнесла она чужим  голосом,  чувствуя  страшную
скованность.
   Он улыбнулся.
   - Вы сумеете как нельзя лучше отблагодарить  меня,  если  согласитесь
покататься сегодня со мной на яхте.
   Запах жасмина дурманил голову. Ей стало трудно дышать. Кэндис  видела
себя со стороны: потрясенный вид, завороженный взгляд, рот  слегка  при-
открыт.
   - Как? Вдвоем? - глупо спросила она.
   - Да, вдвоем. Боюсь, что Стефани решила еще на несколько дней  задер-
жаться у своих друзей.
   Мозг ее лихорадочно работал. Самым первым и сильным желанием было ух-
ватиться за такую возможность и тем самым как-то укрепить с ним свои от-
ношения, чтобы потом снова встретиться с его сестрой, но свойственная ей
осторожность подсказывала, что с ним будет не так-то  легко  справиться,
если они останутся наедине.
   Дыхание ее участилось.
   - Мне кажется... мне кажется, Сол, что это будет несколько неосмотри-
тельно с моей стороны, - медленно проговорила она.
   Он пристально наблюдал за ней, и этот тяжелый взгляд было  невозможно
выдержать.
   - Отчего же?
   Она закусила губу.
   - Я не имею привычки кидаться на женщин. Если вас смущает именно это,
я даю вам слово, что мы будем не одни, - закончил он.
   - Вы возьмете с собой Джила? - спросила она охрипшим от волнения  го-
лосом и вся залилась краской, втайне надеясь, что он этого не заметит.
   - Да, вы угадали. Кроме того, что он мой шофер, он еще и отличный ка-
питан.
   Да, видно, эти миллиардеры шагу ступить не могут  без  своей  охраны.
Хотя Сол вроде бы не трусливого десятка...
   Ее взгляд непроизвольно скользнул по его широким мускулистым  плечам.
В белых брюках и просторной рубашке в красно-белую полоску, на  которой,
слава Богу, не было никаких эмблем и надписей,  он  напоминал  огромного
пирата. Вряд ли она смогла бы членораздельно объяснить это,  но  она  не
питала особой любви к тем, кто ощущал острую потребность украшать лозун-
гами свою одежду.
   У нее ни на минуту не закралось подозрения, что он тщательно продумал
свой костюм, желая выгодно подчеркнуть бронзовый  загар  и  великолепную
мускулатуру рук и бедер. В нем он нисколько не был похож на фотомодель с
обложки модного журнала, судя по всему, он давно его носил и  чувствовал
себя в нем очень удобно. Смуглый, уверенный в себе и, как всегда, резкий
и решительный. Он неотразим, подумала она с замиранием сердца.
   Очнувшись от своих мыслей, она снова густо покраснела и поспешно про-
говорила:
   - В таком случае я с удовольствием поеду.
   - Вот и отлично. Скорее надевайте шорты и не забудьте  взять  что-ни-
будь, чтобы укрыться от солнца. Вода так сильно отражает солнечные лучи,
что даже в тени вам нужно будет хорошенько закрываться.
   Надев белые шорты, тоненький топ из хлопка, белый кисейный жакетик  и
прихватив с собой легкие брюки, она уже через десять минут была в вести-
бюле. Она очень надеялась, что он не заподозрит, что она умышленно  выб-
рала такой наряд, чтобы лучше гармонировать с ним. Просто в ее гардеробе
это было единственным, что наиболее подходило для такой прогулки. На го-
лове у нее была широкополая соломенная  шляпа,  купленная  на  следующий
день после того, как она встретила их на рынке, а  на  ногах  -  пляжные
сандалии. Большие темные очки закрывали почти половину ее лица,  защищая
ее не только от солнца, но и от его пронзительного взгляда.
   Выходя из своего номера, она напоследок взглянула на себя в  зеркало.
Да, вид, прямо сказать, не очень... В этом наряде она  скорее  смахивала
на пастушку из рождественской пьесы или на эльфа, завернутого  в  кисею,
которая вместе с очками служила ей своеобразной защитой.
   Когда она спускалась по лестнице, Сол отходил от стойки дежурной. Вся
рдея от удовольствия, та хохотала, но Кэндис видела,  каким  многозначи-
тельным взглядом она смотрела им вслед, когда они выходили на уже разог-
ретую жарким солнцем улицу.
   - Я пришел на своей посудине, - произнес он небрежным тоном, не обра-
щая внимания на любопытные взгляды прохожих. Казалось,  он  не  замечает
того, что почти все без исключения  женщины  обращают  внимание  на  его
врожденную, почти животную грацию, бросая ему вслед восхищенные взгляды,
а мужчины смотрят с завистью и уважением. - Она внизу, в доке.
   В ответ она кивнула головой, нисколько не удивившись тому, что  посу-
дина оказалась великолепным рыболовным судном, на котором можно было вы-
ходить в открытое море и которое она обходила на своем катамаране в  за-
ливе под скалой, неподалеку от его дома. Неужели это было только вчера?
   Пока они шли вдоль пристани, Джил что-то сказал трем мужчинам,  кото-
рые стояли тут же и разговаривали. Все  трое  кивнули  и  посторонились,
провожая улыбками проходивших мимо них Сола и Кэндис. Сол знал их,  судя
по тому, что он поздоровался с ними на местном диалекте, и, хотя  Кэндис
все время улыбалась, она постоянно ощущала на себе их любопытные  взгля-
ды. Наверное, они думают, что она последняя пассия Сола Джеррарда,  ока-
завшая честь не только его шхуне, но и его постели. Вспомнив совершенную
красоту Лидии Вулкотт и ее откровенную чувственность, Кэндис решила, что
они, должно быть, пребывают в недоумении по поводу того, куда делся весь
его вкус.
   Джил пошел проверить кранцы на корме. И хотя он тоже  улыбнулся  Кэн-
дис, она чувствовала его сдержанность и не без ехидства подумала, уж  не
собирается ли он завести на нее досье. Ведь  так  обычно  поступают  эти
субъекты. Что ж, вряд ли он найдет в ее биографии пищу для  размышлений.
Большинство сочло бы ее просто скучной.
   Сол шел впереди. Он легко перескочил через бортик пристани на тиковый
настил кокпита. Обернувшись, он протянул ей руки. Она не  хотела  прини-
мать его помощь, так как его прикосновения приводили в странное смятение
ее мысли, но что-то во всей его позе сообщило этому жесту такую требова-
тельность, что она, слегка покраснев, подала ему руку и шагнула вниз. На
полпути он подхватил ее за талию. Мускулы его  рук  и  плеч  напряглись,
когда он мягко опустил ее на палубу. Руки его слегка помедлили, а  потом
легли ей на плечи.
   Стараясь изобразить галантность, он с наигранной веселостью произнес:
   - Добро пожаловать на борт, Кэндис.
   - Благодарю, - пробормотала она.
   - Давайте поднимайтесь на мостик. - Он кивнул Джилу. - Я отчалю  сам.
Нет, наверху ваша сумка вам не понадобится. Джил отнесет  ее  вниз,  как
только убедится, что я не слишком попортил корпус,  ударившись  о  прис-
тань.
   Джил усмехнулся и, ничего не сказав, отправился на корму.
   - А почему она трехэтажная? - спросила Кэндис, с  любопытством  глядя
на эффектное сооружение над мостиком.
   Сол усмехнулся.
   - Это башня, с которой наблюдают за косяками тунца. Она помогает при-
дать судну устойчивость. Верхняя тренога отделяется, когда судно выходит
в открытое море.
   - А куда вы на нем ходите?
   Он пожал плечами.
   - К сожалению, мне очень редко приходится ходить на нем  самому.  Оно
ходит на рыбный промысел в Кэрнс и Залив Островов у берегов Новой Зелан-
дии, а время от времени я сюда наведываюсь.
   Кэндис окинула взглядом удобные сиденья, огромный штурвал  и  великое
множество всяких приспособлений, циферблатов и  измерительных  приборов.
Эта игрушка богача, где всего лишь для забавы использовались все  новей-
шие технические достижения, еще больше, чем его чудесный дом,  заставила
ее осознать, насколько иначе, по сравнению с ее  жизнью,  была  устроена
жизнь Джеррардов. Денег, потраченных на эту замечательную  вещь,  навер-
ное, хватило бы ей до конца жизни.
   - Вам здесь не понравилось?
   Боже мой, нельзя ни на секунду расслабиться. Его настороженные,  кол-
довские глаза видели ее буквально насквозь. Принять эту реакцию  за  то,
чем она была на самом деле, означало признать то, что  этот  человек  ей
нравится. Да, конечно, нравится, и ее невольный отклик на его  откровен-
ное мужское обаяние делал ее до смешного  чувствительной.  Единственное,
что она могла сейчас сделать, - это убедить себя в том, что он не  заме-
тил, что с ней происходит.
   Она улыбнулась одними уголками губ, поддразнивая и провоцируя его.
   - С моей стороны было бы в высшей степени неблагодарным, если бы  мне
здесь не понравилось, не так ли? - сказала она. - Яхта просто великолеп-
на.
   В ответ его прекрасный рот изобразил какую-то ироническую и совсем не
смешную гримасу, и он отвернулся к пульту  управления.  Поставленная  на
место таким своеобразным ответом, Кэндис молча следила за его маневрами,
пока он отчаливал от пристани. Он делал это настолько умело,  что  Джилу
вовсе не пришлось орудовать привальным брусом, чтобы защитить сверкающий
корпус яхты от повреждений. Он оставался внизу, пока Сол  выводил  судно
из крохотной гавани, скользя мимо потрясающей коллекции  яхт,  мимо  ка-
кой-то огромной штуковины, которой самое место было в доке  для  больших
пассажирских судов, мимо видавших виды, потрепанных штормами старых  по-
судин, которые пришли сюда аж из самого Лондона.
   - Морские волки, - сказал Сол.
   Она согласно кивнула в ответ, с интересом разглядывая  одну  из  яхт,
где, развеваясь на ветру, сушились пеленки. Наверное, не  просто  справ-
ляться с малышом на борту, но, черт возьми, что-то в этой идее -  совер-
шить путешествие в таком вот собственном доме -  показалось  ей  страшно
привлекательным.
   Она сказала ему об этом, и некоторое время они с интересом  обсуждали
эту идею. Он назвал ее всего лишь замечательной  причудой,  но  сам  был
склонен считать это прекрасным способом увильнуть  об  обязанностей.  Но
это же так здорово, спорила она. Он прекрасно понимал, почему  она  спо-
рит, но ей казалось, что ему  доставляет  удовольствие  этот  спор.  Она
твердо вознамерилась сыграть роль  интересной  и  забавной  собеседницы,
проявить сейчас всю свою хитрость, используя манеру легкого  флирта  как
своеобразную защиту.
   Он подыгрывал ей в этом, хотя один или два раза у нее возникало такое
чувство, что он прекрасно понимает, что и почему она делает.
   Но один неприятный момент все-таки был. Когда они проплывали мимо то-
го острова, где туристская яхта высаживала всех желающих понырять с  ак-
валангом, Сол заглушил мотор и как бы между прочим спросил:
   - Здесь чудесные кораллы, но вы, насколько я помню, их уже видели?
   Она чуть было не сказала "да", но вдруг вспомнила, что говорила ему у
него дома, и сразу же осеклась, чувствуя, как краска стыда  заливает  ей
щеки. Сделав вид, что она не слышит его вопроса, она  отвернулась,  ведь
тогда она действительно сказала ему неправду.
   - Не видели? - спросил он после чересчур затянувшейся паузы. - Ах да,
я, кажется, припоминаю, вы же говорили, что не поехали на экскурсию.  Ну
ничего, там, куда мы сейчас направляемся, тоже очень интересно.
   Она утвердительно кивнула, надеясь, что развевавшиеся по щекам янтар-
ные локоны  скроют  ее  пылающие  щеки.  Он  все  понял,  подумала  она,
чувствуя, как ее охватывает паника, но, когда она собралась  с  духом  и
решилась поднять на него глаза, он ответил ей такой ослепительной, такой
чарующей улыбкой, что она уже больше ничего не видела.
   Потом он снова стал таким же веселым,  радушным  хозяином,  продолжая
подтрунивать над ней, она отвечала ему тем же. День был  просто  велико-
лепный. Легкий ветерок приносил прохладу, и было не  так  жарко,  а  вид
открывался такой, что дух захватывало: вверху тянулись плотные цепи гор,
накрытые легким кружевом облаков, внизу  расстилалась  сверкающая  гладь
залива. Сол следовал за туристской яхтой,  но  вскоре  та  быстро  пошла
дальше вдоль побережья, а он отстал,  показывая  встречающиеся  на  пути
местные достопримечательности.
   Рассекая носом воду, их большая яхта плавно  скользила  мимо  цепочки
маленьких островов, рассыпавшихся вдоль всего рифа и напоминавших непра-
вильной формы бусины. На каждом из них росли кокосовые пальмы, грациозно
склонявшие свои верхушки непременно в сторону воды.
   Когда изменившийся шум мотора возвестил о том, что скоро будет  оста-
новка, время близилось к полдню, и их яхта плавно заскользила в  сторону
одного из атоллов. Снизу появился Джил и стал подниматься по лестнице на
крыло ходового мостика.
   Совершенно расслабившись и от души смеясь какой-то невероятной  исто-
рии, которую только что рассказал Сол, она поймала себя  на  мысли,  что
приятно удивлена тем, что с ним оказалось так весело и что то остроумие,
с которым он рассказывал анекдоты, может быть острым как бритва, но чаще
терпимым к людским слабостям и промахам.
   Так недолго и влюбиться, решила она и подумала про себя, что в  этом,
в сущности, нет ничего удивительного.  Она  окинула  взглядом  маленький
остров. Ей понравилась его тишина и уединенность и  типичная  для  Южных
морей своеобразная экзотическая красота.
   - Ой, смотрите! Там какой-то дом!
   Когда Джил сменил Сола у руля, Сол объяснил:
   - Это дом моего двоюродного брата.
   - Куда вы? - воскликнула Кэндис, заметив, что он взбирается по  лест-
нице.
   - Наверх, оттуда лучше видно, когда я буду пробираться сквозь  корал-
ловые рифы. Хотите сюда ко мне? - И он посмотрел на нее сверху.
   Она колебалась, не зная, как поступить, но в  глубине  обращенного  к
ней сверху взгляда она прочла и сомнение, и откровенный вызов. Она  под-
няла голову, кивнула и решительно вскарабкалась наверх как раз в тот мо-
мент, когда он вставал к штурвалу.
   Огороженная металлическими поручнями площадка была совсем  крохотной.
Палуба осталась далеко внизу, еще ниже было только море. Даже самое лег-
кое боковое движение судна ощущалось здесь наверху настолько сильно, что
по сравнению с этим качка на мостике казалась сущим пустяком.
   Она изо всех сил вцепилась в металлические поручни,  отчаянно  хватая
ртом воздух. Негромкий смех Сола заставил ее поднять голову.
   - Ну как, все в порядке?
   Она уверенно кивнула. Ему-то, конечно,  легко  удержаться  на  ногах.
Прекрасно балансируя, он чувствует себя как дома на этой маленькой  рас-
качивающейся площадке. В ней постепенно начало закипать раздражение.
   - Идите сюда и становитесь рядом со мной, - позвал  он,  -  и  внима-
тельно следите за верхушками коралловых рифов. Сейчас мы  будем  входить
вот в этот темно-зеленый коридор. Здесь глубже. Глядите, вон там по  ле-
вому борту хорошо видно, как мы огибаем риф.
   - Здесь довольно узко, - сказала она, начиная немного нервничать.
   - В самый раз, - ответил он, блеснув белозубой пиратской улыбкой.
   Она нервно проглотила слюну, напряженно следя за тем, как  он  слегка
повернул штурвал.
   - Неужели у вас нет приборов, по которым можно  было  бы  определить,
куда плыть?
   - Отчего же, но они не заменят острый глаз и твердую руку.  И  потом,
что за радость пользоваться приборами, когда можно справиться самому?!
   - Если так рассуждать, - сказала она не  без  ехидства,  -  то  зачем
калькулятор, автомобиль или такая вот яхта, а?
   - Вы не смотрите! - сказал он, ничуть не смутившись от ее слов, и ус-
мехнулся. - Если мы сядем на риф, виноваты будете вы.
   Она стала внимательно смотреть на темнозеленую полоску воды, извиваю-
щуюся среди багровых и пурпурных  пятен,  свидетельствующих  об  опасной
близости гигантских скоплений грозных коралловых рифов, и  отдавать  ко-
манды. Она снова почувствовала себя рулевым, и, когда  наконец  заглохли
моторы и загремела якорная цепь, она повернула к нему свое торжествующее
лицо.
   - Прошли! - воскликнула она и тихо рассмеялась, все еще взволнованная
острым ощущением близкой опасности.
   Он наклонился и громко чмокнул ее в нос.
   - Поздравляю.
   Она онемела от неожиданности и тревожно взглянула на него широко рас-
пахнутыми глазами. Что-то вдруг изменилось, что-то вдруг  стало  другим.
Она не знала, что именно, но чувствовала, что это нехороший признак.  Он
изучающе всматривался в ее лицо, его собственное при этом оставалось со-
вершенно бесстрастным.
   - Вы похожи на маленького зверька, - сказал он с насмешливой улыбкой,
- на мышкусоню. Да, да, на мышку. И нисколько - на пирата, отправившего-
ся искать счастья в грабежах и разбое за семью морями.
   Потрясенная тем, что произошло, чувствуя странную пустоту, она только
слегка усмехнулась в ответ.
   - Это лишний раз доказывает, насколько внешность обманчива, - сказала
она нервно. - Давайте спустимся вниз и захватим этот остров. На этот раз
я буду добрым пиратом и не стану уж очень свирепствовать.
   Когда они сошли на палубу, Джил уже спустил на воду надувную лодку  и
нагружал ее коробками, банками, которых, подумала Кэндис, хватило бы  на
целый полк.
   - У Джила прекрасный аппетит, - с невозмутимым  видом  произнес  Сол,
заметив, что Кэндис внимательно наблюдает за ними обоими.
   И вдруг этот сумрачный великан улыбнулся, и Кэндис  поразилась  тому,
сколько неподдельной веселости и нежной мужской привязанности было в его
улыбке.
   - Еще бы, столько ртов! - весело сказал он. - Да и Сол не может пожа-
ловаться на плохой аппетит!
   Остров был немного больше соседних островов, но, так же как и они, он
лишь немного выступал из воды. Под пальмами - единственной высокой  рас-
тительностью острова - прятались кусты с блестящими, глянцевыми листьями
и бледная, жесткая трава, пожухлая от невыносимой жары. Распахнув  широ-
кие деревянные ставни  навстречу  соленому  морскому  ветерку,  их  при-
ветствовал маленький дом с тенистой террасой, окруженной низким  кустар-
ником, усыпанным золотистыми цветами. Терраса была просторной и, несмот-
ря на отсутствие какой-либо роскоши, очень удобной.
   - Какая прелесть! - воскликнула Кэндис, переводя взгляд  с  подстилки
из кокосовых листьев на огненный букет гибискусов на низком столике. - А
кто здесь живет?
   - Никто. Грант иногда появляется здесь, когда хочет побыть один.  Ка-
жется, когда-то он проводил тут свой медовый месяц.
   - Наверное, для этого нужно совсем  потерять  голову,  -  с  усмешкой
предположила Кэндис.
   - Вы бы предпочли в этом случае более цивилизованное место? - холодно
спросил он.
   Она неопределенно пожала плечами и посмотрела вниз, где Джил все  еще
суетился вокруг надувной лодки.
   - Я просто хотела сказать, что никогда не встречала человека, с кото-
рым мне бы хотелось провести столько времени вдвоем, - сказала  она,  не
желая сдаваться.
   - Вы никогда ни в кого не влюблялись?
   - Никогда, - не задумываясь, ответила она. - Даже в школе со мной  не
случалось ничего похожего. Вся проблема в том,  что  мужчины  мне  могут
нравиться, но вот влюбиться как-то не получается. Мне кажется,  что  че-
го-то не хватает в моем  характере.  Зато  у  меня  чудесная,  спокойная
жизнь.
   - Ах да, та самая спокойная жизнь, к которой вы так стремитесь.  Неу-
жели вам не хочется выйти замуж, смотреть, как верещат и  возятся  возле
ваших ног дети?
   - Дети - да, я очень люблю детей. Но что касается замужества... - Она
покачала головой, и в лице ее появилось что-то отчужденное  и  насмешли-
вое. - Нет, только не это. Оно не стоит тех переживаний, которые  с  ним
связаны. Люди женятся и надеются, даже верят в то, что смогут  опроверг-
нуть грустную  статистику,  но  вот  проходит  всего  несколько  лет,  и
большинство из них уже до смерти надоели друг другу, включая и тех,  кто
еще продолжают жить в браке - ради детей. - Последние слова  она  произ-
несла со странной, похожей на отчаяние интонацией. - И вот они расстают-
ся с болью и злобой, заставляя страдать детей, не  оставляя  им  в  этой
жизни якоря и надежного прибежища. Если я когданибудь  выйду  замуж,  то
лишь при одном условии, что между мной и моим мужем  будет  существовать
жесткое соглашение, что наш брак не может быть  расторгнут,  пока  самый
младший ребенок не встанет на ноги. А поскольку найдется  очень  немного
желающих подписать такое соглашение, я не могу представить себя замужней
женщиной. К тому же брак давно перестал быть  единственным  смыслом  су-
ществования в жизни женщины.
   - Что-то подобное произошло с вами? - спросил он.  Голос  его  звучал
необычно мягко. - Ваши родители развелись?
   - Да, довольно обычная история. - Она слабо  улыбнулась  и  отодвину-
лась.
   - И все-таки конец ее трагичен.
   Смущаясь и злясь на себя за то, что  проговорилась,  она  передернула
плечами и вышла под яркое солнце.
   - А почему Джил не идет сюда? - спросила она, глядя в сторону  качаю-
щейся на волнах лодки.
   - Он хочет немного порыбачить. Может быть, вы проголодались или хоти-
те прогуляться по острову?
   Она с нерешительной улыбкой посмотрела на него, успокоенная тем,  что
в выражении его лица не обнаружила признаков того, что он удивлен вспыш-
кой ее откровенности.
   - До обеда еще есть время. Давайте лучше побродим по острову, а потом
искупаемся, чтобы нагулять аппетит.
   Под ногами хрустел песок. Он показывал ей  раковины  самых  сказочных
оттенков розового, кремового, лилового; причудливого рисунка  водоросли,
кусочки кораллов, отколотых от главного рифа не знающими усталости  вол-
нами. Он рассказал ей, как вокруг вулканических островов в процессе дли-
тельной и медленной эволюции образовались рифы и что гигантские  атоллы,
найденные в Тихом океане, были единственным, что осталось  от  вулканов,
разрушенных эрозией и оседанием грунта. Он был  великолепным  рассказчи-
ком. Его низкий красивый голос, острый и тонкий ум наполняли все, о  чем
он рассказывал, удивительными живыми красками.
   Кэндис забыла, зачем она приехала на Фалаиси, забыла все,  кроме  ра-
дости и блаженства этого мгновения, когда они гуляли по острову,  словно
самые первые его обитатели, и слышала только  его  в  напоенном  истомой
воздухе этого райского уголка.
   Потом они пошли купаться, а Джил попрежнему ловил с лодки рыбу  непо-
далеку от берега.
   - Интересно, удалось ли ему что-нибудь  поймать?  -  спросила  Кэндис
слегка охрипшим голосом, стараясь подавить странное  ощущение  толчка  в
основании позвоночника, когда Сол небрежно скинул шорты и остался в чер-
ных плавках, плотно облегавших напряженные контуры его ягодиц.
   Он был великолепно сложен. Прекрасно развитые мускулы прибавляли  ему
еще больше силы и уверенности, которые были такой  же  неотъемлемой  его
частью, как черные блестящие волосы или словно вырезанный резцом  масте-
ра, прекрасно очерченный рот. Она  была  в  бледнозеленом  закрытом  ку-
пальнике, простом и без всяких изысков. Это был самый скромный купальник
из всех, что можно было выбрать, хотя ее мучило неловкое подозрение, что
его гладкая простота только сильнее подчеркивала все изгибы ее тела.  Ее
подозрение усилилось, когда она заметила, каким  огнем  вспыхнули  глаза
Сола, стоило ему увидеть ее в этом наряде. В купальнике не  было  ничего
неприличного: небольшой вырез лишь слегка открывал  грудь,  вырез  бедер
был тоже весьма скромным, четкие облегающие линии делали его в воде  по-
хожим на вторую кожу.
   Они надели маски и ласты и поплыли через коралловый риф, любуясь  яр-
кими маленькими рыбками, густой стайкой устремившимися сквозь риф в ска-
зочную страну форм и красок. Кэндис была тронута тем, с каким  вниманием
Сол следил за каждым ее движением, пока не убедился, что  она  чувствует
себя в воде вполне уверенно. Заносчивый и надменный, он был очень забот-
лив, что в двадцатом веке стало почти анахронизмом и что,  как  она  это
смутно ощущала, так ей нравилось в нем. С тех пор как ей исполнилось де-
сять лет, у нее в жизни не было никого, кто мог  бы  защитить  ее  своим
вниманием и лаской, и она уже давно перестала в этом нуждаться.  Зависи-
мость от кого бы то ни было означала кратчайший путь к слабости и  боли.
Ей преподали горький урок, и повторять его ей бы не хотелось.
   Подавив в себе невольный инстинкт, предательски нашептывавший ей, как
хорошо было бы иметь рядом эту надежную силу, на которую можно  было  бы
иногда опереться, она стала наблюдать за бесчисленными узорами и  красо-
тами морского дна и забыла обо всем.
   Она была так захвачена открывшимся ее взору зрелищем, что  вздрогнула
от неожиданности, услышав за своей спиной его голос:
   - Я думаю, нам пора выходить. У вас уже  слегка  покраснели  спина  и
плечи, а Джил, помоему, чуть не пляшет от радости прямо в лодке с огром-
ной рыбой в руках.
   Она подняла голову, стянула маску и, не в силах сдержать свое  восхи-
щение, смеясь, воскликнула:
   - О, это было великолепно! Если бы я могла, я бы осталась там на  всю
жизнь!
   - Неужели? - ласково спросил он. - И питались бы лотосом?
   Она нащупала ногами дно, встала и, состроив ему  гримасу,  побрела  к
берегу.
   - Ну хорошо, пусть не всю жизнь, а пока мне не станет  скучно  сидеть
там без дела. И все равно, согласитесь, Сол, как же красив тот мир!
   - Да, я готов согласиться с вами.
   Его взгляд скользнул вдоль ее побледневших от долгого купания ног,  с
нежностью коснулся женственных изгибов ее талии и  груди,  обнял  крутую
выпуклость ее бедер.
   Ощущение какого-то невыносимого беспокойства, похожего на лихорадку в
крови, переполняло ее. Глаза ее затуманились, а дыхание стало  прерывис-
тым. Ей казалось, что они словно заключены в  огромный  прозрачный  шар,
где есть только шелковистые прикосновения воды, ослепительный свет солн-
ца и плен его глаз, глядящих прямо ей в душу.
   - Я лучше пойду оденусь, - сказала она резко.
   На обед они ели рыбу, которую поймал  Джил,  завернутую  в  банановые
листья с плодами лайма и мякотью дюжины кокосовых орехов и испеченную на
угольях. Это было необыкновенно вкусно, и Кэндис снова почувствовала се-
бя совершенно раскованно и свободно. Сол и Джил ели с большим аппетитом,
лишь изредка перекидываясь ничего не значащими фразами. Никто бы никогда
не смог сказать, что это сидят хозяин и слуга, подумала Кэндис. То,  что
для этого миллиардера его телохранитель был также его лучшим другом,  не
оставляло никаких сомнений.
   Картинка была почти идиллическая. Тихое потрескивание хвороста, кото-
рый Джил подбрасывал в огонь, вздохи ветра в верхушках пальм,  солнечные
блики на воде и песчаном берегу, синева и яркая зелень  воды  в  лагуне,
тревожно алеющие уступы и вершины гор главного острова - все это  усили-
вало атмосферу дремотного тропического полдня.
   Лагуну пересекло крохотное быстрое каноэ, шедшее по направлению к  их
острову. Его коричневый парус и неподвластная веяниям времени  конструк-
ция были воплощением стойкости и вечной молодости. Джил поднялся и молча
наблюдал за ним, пока лодка не развернулась и не направилась  в  сторону
города.
   Кэндис пыталась представить себе жизнь, связанную с  постоянным  рис-
ком, которую, должно быть, вел Сол, но его веселый  голос,  предложивший
отнести ее в лодку, пробудил ее от раздумий.
   - Нет, нет, - запротестовала она, с трудом пытаясь открыть слипавшие-
ся глаза. - Я уже проснулась. Я прошу меня простить, но я и не думала...
я не должна была засыпать... А сколько сейчас времени?
   - Пора возвращаться назад. - Сол засмеялся, и смех его прозвучал нео-
жиданно нежно в ласковом неподвижном воздухе. - Просыпайтесь, соня.
   Она улыбнулась ему ослепительной улыбкой и, чувствуя себя полной иди-
откой, с трудом поднялась на ноги и откинула с  лица  просоленные  пряди
волос. По крайней мере, подумала она, выпрямляясь, у нее хватило ума на-
деть после душа рубашку и брюки. Она считала  этот  наряд  своеобразными
доспехами, и была права, так как они скрывали ее не  только  от  слишком
щедрых ласк нещадно палящего солнца, но и от его настойчивых взглядов.
   Она свернулась в комочек и позволила упаковать себя так же быстро и с
такой же сноровкой, с какой были  упакованы  остатки  их  пиршества,  и,
только когда они были на середине лагуны, она обнаружила, что они плывут
в противоположную от города сторону. На какоето мгновение ее всю  сковал
глупый, невесть откуда взявшийся страх.
   - Куда мы плывем? - спросила она.
   - Домой, - с улыбкой ответил Сол. -  Будет  намного  проще,  если  мы
возвратимся назад по прямой, чем застрянем в самый час пик в доках. Каж-
дый старается попасть домой именно в это время. Если я не уговорю вас  с
нами поужинать, отвезу вас домой.
   Он сказал "с нами", значит, Стефани уже ждет их  или  вот-вот  должна
вернуться.
   - Я не совсем в форме, чтобы ужинать с вами или с кем бы то ни  было,
- мрачно сказала она.
   - Ничего страшного, как только мы приедем, вы сразу же  сможете  при-
нять душ. - Он помолчал, а потом с некоторым сомнением в голосе добавил:
- А чем плох тот саронг, который вы надевали вчера вечером? Я не специа-
лист, но мне показалось, что он вам очень идет.
   Она бросила на него быстрый подозрительный взгляд, но, не  почувство-
вав в его вопросе никакого скрытого смысла, расслабилась и позволила се-
бя уговорить.
   Только Стефани и на этот раз здесь не было. Вроде бы  она  звонила  и
сказала, что задерживается еще на один день, и попросила Сола забрать ее
на следующее утро. Кэндис очень расстроилась, но вместе с тем у нее поя-
вилось какое-то томившее ее тревожное предчувствие. Она чудесно  провела
день, и, хотя Джил и исчезал на какое-то время, он все  равно  постоянно
был с ними.
   Постепенно она начала понимать, что то напряженное состояние, в кото-
ром она жила последние три года и которое подогревало ее в  ее  поисках,
изменило свое направление. Она никак не хотела признавать это, но,  при-
няв душ и завернувшись в  свежевыстиранный  и  выглаженный  саронг,  она
призналась себе в том, что то место, которое занимала в ее мыслях Стефа-
ни, теперь занял он, Сол, став главным объектом ее стремлений и желаний.
   И дело было не в том, что желание найти Стефани  уменьшилось.  Просто
другая цель стала для нее важнее. Чем  больше  она  узнавала  Сола,  тем
больше хотела знать о нем. Он увлек ее, занял все ее мысли,  заинтересо-
вал так, как еще никогда ни один мужчина.
   Этот вечер стал повторением предыдущего, но  ей  показалось,  что  на
этот раз они чувствовали себя друг с  другом  намного  свободнее.  После
ужина они остались с ним вдвоем в большой гостиной. Бамбуковые шторы бы-
ли подняты, сквозь пышную зелень листвы мерцали луна и звезды, а комнату
наполняли мощные аккорды Второй симфонии Малера.


   ГЛАВА ПЯТАЯ

   Чувствуя, что краснеет, Кэндис поймала себя на том,  что,  забыв  обо
всем на свете, смотрит на Сола, не в силах отвести  глаз,  словно  подв-
ластных чьей-то чужой воле. На губах,  готовое  сорваться,  дрожало  ка-
кое-то слово, значения которого она еще не знала, но  он  улыбнулся  так
дерзко и торжествующе, что по его глазам она поняла, что он удовлетворен
произведенным впечатлением.
   Взгляд его был по-прежнему холоден. Доводилось ли ему хоть раз в жиз-
ни испытать чтото такое, отчего бы эти глаза осветились теплом? Страсть,
радость, наслаждение? Или даже в такие минуты в них мерцал  все  тот  же
холодный огонь?
   Он ничего не сказал ей, но она, двигаясь словно во сне, встала и пош-
ла к нему. Глаза ее стали огромными и мерцали в полумраке комнаты.  Мяг-
кий, чувственный рот пунцово алел. Одетый  в  темную  рубашку  и  брюки,
плотно облегавшие его стройные ноги, он резко выделялся  на  фоне  белой
велюровой обивки кресла. Он сидел, небрежно закинув ногу на  ногу.  Если
бы на его месте так сидел кто-то другой, она бы сочла эту позу неестест-
венной, но у него она выглядела свободной и  непринужденной.  Когда  она
подошла совсем близко, он опустил ногу и откинулся в кресле. Что-то  по-
хожее на здравый смысл слабо шевельнулось в ней.  Она  остановилась,  не
решаясь подойти ближе, но он поймал ее за руку, притянул к  себе  и,  не
давая возможности вырваться, крепко сжал коленями ее ноги. Страх и  вол-
нение, которого она никогда прежде не испытывала, боролись в ней  в  эту
минуту.
   Все ее инстинкты, кроме одного, подсказывали ей, что нужно бежать, но
этот, единственный, был сильнее всех остальных. Он удерживал ее, не  да-
вая пошевелиться. Сквозь дрожащие ресницы она смотрела  в  его  жесткое,
уверенное, красивое лицо, злясь на него и одновременно желая его, страш-
но опасаясь, что зашла уже слишком далеко и что ей никогда не  выбраться
из этой пропасти, которая разверзлась перед ней из-за ее слабости и тем-
ной силы его магнетизма.
   Все это, подумала она с тоской, началось с той  самой  минуты,  когда
она увидела его в ресторане.
   Он сидел неподвижно, ни один мускул на его лице не дрогнул. Он наблю-
дал, как она всматривается в его лицо, и только в уголках его рта дрожа-
ла довольная улыбка, словно он был уверен - стоит ему  только  протянуть
руку, и она будет готова на все.
   Самое ужасное, что он прав, подумала она.
   - Какой у вас взгляд! - сказала она голосом, охрипшим от желания, ко-
торое она старалась подавить. - Сколько  же  вам  пришлось  упражняться,
чтобы научиться так смотреть?
   Неподдельное удивление стерло улыбку с его лица,  не  дав  ей  насла-
диться его смущением. Он легко обхватил ее напряженно сжатые руки,  при-
тянул к себе и посадил на колени. Одна его рука скользнула вверх  по  ее
руке, а другая обвила  ее  талию.  Заглянув  в  эти  мерцающие  холодной
страстью глаза, она увидела, что он, не отрываясь, смотрит на ее губы.
   Она почувствовала, как жаркая волна захлестнула ее, охватив  пламенем
каждую клеточку ее тела.  Охваченная  испугом,  она  пыталась  сопротив-
ляться, но его жесткий красивый рот, жадно впившийся в ее губы,  обратил
в ничто все ее попытки протеста, приведя в полное смятение ее чувства.
   Его страстный поцелуй не знал пощады. Он то  с  ненасытной  жадностью
терзал ее рот, то мягко замирал в какой-то пленительной истоме, и  тогда
уходили прочь все ее страхи, кроме страха потерять себя, отдавшись этому
гибельному соблазну, перед которым она чувствовала свою беззащитность.
   - Раскрой для меня свои губы, Кэндис, - настойчиво шептал он, касаясь
губами ее дрожащего рта. - Раскрой их для меня. Как только я увидел  те-
бя, я так хотел почувствовать их вкус.
   Она подняла тяжелые веки. Его глаза были опущены, густые прямые  рес-
ницы скрывали от нее магическую глубину его зрачков.
   Она украдкой облизала пересохшие губы и этим едва заметным  движением
выдала себя. Он улыбнулся, словно она  отдавала  ему  что-то  необычайно
редкое и ценное, что есть у нее, снова склонился к ней, и его неумолимый
обольстительный рот заставил ее раскрыть ему навстречу свои губы  и  по-
чувствовать, как его влажный язык окунулся в их сладкую глубину.
   Какое-то дикое, первобытное чувство заставило мучительно содрогнуться
все ее тело,  адским  пламенем  охватило  низ  живота  и,  подогреваемое
страстным желанием близости, медленной,  сладкой  истомой  разлилось  по
всему телу. Она положила руки ему на грудь, пальцами теребя  шелковистую
ткань его рубашки. Под своими ладонями она чувствовала, как гулко стучит
его сердце, сливаясь с бешеными ударами в ее груди. Губы его приникли  к
ее губам, обследуя, пробуя их на вкус, полностью подчиняя ее себе, делая
его хозяином всех ее ответных реакций. Она всегда ненавидела такие поце-
луи, чувствуя, как задыхается от них, но Сол делал это настолько  умело,
что она вдруг поняла всю их чувственность.
   Казалось, воздух вокруг них гудит, переполненный их страстью -  золо-
тистой, безумной, неутоленной, повелевавшей им забыть все  предостереже-
ния ума и сердца и подчиниться ее дикой стихии. Она хотела знать  -  да,
после всего, что с ней произошло, она хотела знать, что значит  близость
с мужчиной, с этим мужчиной, хотела открыть ему  все  самые  сокровенные
уголки своего тела, сдаться в этот сладкий плен, отдаться  ему  тут  же,
прямо сейчас, теперь. С  испугом  осознавая  желания  своей  плоти,  она
чувствовала, как пульсирует кровь, как сладко ноет тело, страстно требуя
завершенности. Рука, обвивавшая ее талию, медленно  скользнула  вверх  и
дотронулась до ее груди. Она замерла и затаилась. Он заглянул ей в  лицо
и тихо сказал:
   - Я никогда не упражнялся в этом, слышишь, Кэндис?
   - В чем? - Отяжелевшие веки почти скрывали ее затуманившийся взор.
   - В том, чтобы научиться так смотреть. Когда я смотрю  на  тебя,  это
получается само собой.
   Эти спокойно сказанные слова так не соответствовали тому, как  бешено
колотилось его сердце. Эта ложь странной болью пронзила все ее тело.
   Как странно, что она уже научилась так хорошо чувствовать  его.  Ведь
голос его звучал ровно, в нем ничто не указывало на обман; к тому же  он
был еще и превосходный актер, профессионал, и все-таки  она  смогла  по-
чувствовать в нем какую-то скрытую фальшь. Значит, все это не более  чем
хорошо продуманный эксперимент.
   - Я не верю вам, - медленно произнесла она. Голос ее звучал хрипло, а
мозг лихорадочно работал.
   - Ты не веришь, что я хочу тебя? - Грудь его беззвучно вздымалась.  -
Я хотел тебя, как только увидел. Я все время чувствовал твой взгляд, по-
ка шел через зал, но, когда я поравнялся с твоим столиком, ты  уткнулась
в свою тарелку - такая скромница! - и я увидел только твои ресницы,  та-
кие густые и темные на фоне шелковистой матовой кожи, и алые губы. Потом
мы встретились на рынке, помнишь, ты еще упала в обморок,  и,  когда  ты
открыла глаза, они были похожи на серебристые кристаллы алмаза,  теплые,
чистые и сверкающие. Эти глаза, эта нежная кожа, шелк  волос  и  мягкий,
похожий на цветок алый рот - все говорило о чувственности,  о  затаенном
желании. О Боже, Кэндис, когда я говорю, что хочу тебя, это даже в малой
степени не передает того, что я чувствую к тебе на самом деле.
   Его теплое дыхание щекотало ей щеку. Она подумала о штормах,  которые
зарождаются в этих морях и иногда докатываются до  самых  берегов  Новой
Зеландии, о яростных  циклонах  с  ветром  и  дождем,  о  разрушениях  и
бедствиях, которые они несут с собой, и вздрогнула. Подобно урагану, Сол
способен причинить ей такие беды, которые она не могла даже себе  предс-
тавить.
   Собрав всю свою волю, она вырвалась из его объятий. И хотя  он  и  не
пытался остановить ее, его запах, такой мужской  и  бесконечно  притяга-
тельный, его стройное крепкое тело рядом с ее мягкой податливой  плотью,
его гладкая кожа - всего этого было достаточно для того, чтобы позволить
ему делать с ней все, что он хочет.
   Теперь она с тоской поняла, почему ее приемные родители,  делая  свой
выбор, переступили через нее. Это не означало, что, осознав это, она то-
же могла, как и они, бросить своего ребенка - нет, никогда, но эти мгно-
вения в его объятиях открыли ей, почему физическая страсть была одной из
самых могучих сил в этом мире. Она обращала в  прах  целые  королевства,
ломала и губила человеческие судьбы, приводила к падению и гибели динас-
тии и религии. Это была такая огромная, мощная  сила,  которая,  однажды
вырвавшись на свободу, могла неистовствовать, как самый жестокий  тропи-
ческий ураган.
   И все же против нее должна быть какая-то защита, ведь разум и  логика
тоже обладают силой. Именно эта мысль заставила ее  встать  и  нетвердой
походкой направиться к двери. Только когда она была уже у дверей, он ок-
ликнул ее:
   - Кэндис.
   Она остановилась, не поворачиваясь.
   Его голос звучал мягко и ровно, но решимость, которую она в нем  уло-
вила, заставила ее внутренне содрогнуться.
   - Ты все равно будешь моей, Кэндис. Однажды ночью я открою  для  себя
все твои тайны, стану хозяином всего, что у тебя  есть,  всего,  что  ты
есть.
   Его холодная самонадеянность, его уверенность в том, что он когда-ни-
будь все-таки овладеет ею, привели ее в ярость и испугали ее.  В  голове
сейчас была полная пустота. Она набрала в легкие как можно больше возду-
ха и, цепенея, произнесла:
   - Я не хочу...
   Бесшумным броском он в одно мгновение оказался у нее за спиной, резко
повернул ее и, взяв за подбородок, притянул к себе, пристально вглядыва-
ясь в ее лицо, пытаясь прочитать на нем что-то очень важное для себя.  В
этом взгляде было что-то дикое, что-то напряженное и хищное.
   Между ними словно пробежала электрическая искра, когда в тишине  пос-
лышался его ровный, спокойный голос:
   - Я думаю, ты прекрасно знаешь, как действует на  большинство  мужчин
этот капризный, упрямый рот, эти полузакрытые глаза. И я не  исключение.
Я хочу увидеть, что скрывается за этими ресницами,  хочу  целовать  этот
рот до тех пор, пока он сам не раскроется мне навстречу в безумном жела-
нии.
   Ее ресницы взметнулись вверх. В его глазах было  столько  неутоленной
страсти, что она невольно вскрикнула. И этот тихий короткий  звук  вдруг
лишил его последнего самообладания.
   Теперь его рот не был так ненасытен, как в первый раз. Он слегка кос-
нулся губами ямочки на ее шее, там, где, словно пойманная  птица,  бился
ее пульс. Она задыхалась. Ей хотелось сделать глубокий вдох,  но  вместо
этого удалось вобрать в слабеющие легкие лишь немного воздуха, чтобы  не
потерять сознание и продлить эту сладкую, адскую пытку.
   Он не делал ей больно. Он даже не так крепко сжимал  ее  в  объятиях.
Почему же тогда она не может уйти?
   Она еще раз попыталась перевести дыхание, потом беззвучно  застонала,
когда кончик его языка коснулся теплой кожи у нее на шее.
   - Какая ты хрупкая, - прошептал он, слегка покусывая ее в плечо. - Ты
похожа на жемчужину. Такая же округлая, гладкая и  мерцающая,  такая  же
редкая и драгоценная. Мужчины готовы пойти на преступление, чтобы  обла-
дать ею. Прекрасна, как лунный свет, но так же, как он, опасна. Мы гото-
вы отдать за нее свою душу, свою честь и гордость.
   Спазмы сладчайшей муки пронзали все ее тело до кончиков пальцев,  за-
рождаясь там, где его зубы нежно терзали ей кожу. Не в силах больше вла-
деть собой, она коротко и пронзительно вскрикнула. Он засмеялся и слегка
повернул ее к себе.
   Узел, стягивающий саронг у нее на груди, сбился на одну сторону, тон-
кая ткань, словно ласка возлюбленного, заскользила  вниз,  вдоль  нежной
матовой кожи, послушная его смуглой руке, уверенно движущейся в  направ-
лении ее  груди.  Она  задохнулась  от  пронзившего  ее  сладострастного
чувства и, глядя в его смуглое, непроницаемое лицо,  почувствовала,  как
болезненно налились ее груди, как напряглись и отвердели соски.
   - Видишь, твое тело все знает само, - резко сказал он. - Оно не может
лгать, Кэндис. А теперь попробуй убедить себя, что ты меня не хочешь.
   Она молчала, смущенная тем, что ее собственное тело выдало ее,  охва-
ченная неведомыми ей раньше ощущениями, испытывая жестокие,  дикие  муки
страсти, которая жаждала утоления...
   Она снова и снова со стоном ловила губами воздух, когда сначала нежно
и осторожно, а потом жадно и ненасытно он начал ласкать губами ее сосок,
а потом отпустил его, пульсирующий от возбуждения и твердый, и стал  це-
ловать его бледный ореол, лаская ее груди и с восторгом любуясь их  пыш-
ной округлостью.
   - Ты заставляешь меня хотеть такого, о чем я никогда раньше не подоз-
ревал, - страстно выдохнул он. - Я должен овладеть тобой...
   Такое откровенное выражение чувств повергло ее в шок, мгновенно  выр-
вав ее из адского пламени сводящей с ума,  головокружительной  чувствен-
ности. Она подняла на него затуманившийся взгляд и увидела на  его  лице
дикую, животную страсть. Она мгновенно напряглась и вдруг  увидела  себя
со стороны: полураздетая, дрожащая,  с  влажным,  полуоткрытым  в  томи-
тельной страсти ртом, податливая и готовая уступить любым его желаниям.
   - Нет, - с трудом произнесла она, вырываясь из его объятий.
   Он не шевельнулся, не остановил ее. Она со страхом и замирающим серд-
цем следила за тем, как он пытается побороть охватившее его дикое  жела-
ние и выходит победителем в этой борьбе. И только что-то страшное качну-
лось в глубине его зрачков.
   Закрывая рукой свою обнаженную грудь, она потянула на себя легкую по-
датливую ткань. От возбуждения пальцы ее дрожали.  Она  облизала  языком
пересохшие губы.
   - Я не могу, - прошептала она. - Нет. Пожалуйста.
   Ее гордо расправленные плечи ныли  от  напряжения.  Она  прислонилась
спиной к стене, не в силах освободиться из плена его глаз. Острое  жела-
ние пронзило ее. Словно сквозь пелену тумана, она почти физически ощуща-
ла, как его желание давит на нее, приводя в смятение все  ее  мысли.  Но
даже сейчас, когда она колебалась, она поняла,  что,  уступив  ему,  она
станет рабой таких чувств и желаний, темная, необузданная  сила  которых
таит в себе страшную опасность. Это безрассудство, этот,  всепоглощающий
порыв отдаться страсти, которая знойной аурой окружала сейчас их  обоих,
- вот чего она боялась всю жизнь. И ему стоило только взглянуть на  нее,
чтобы в глубине ее тела предательски завибрировали, задрожали  запретные
струны.
   Открыв глаза, она резко повернулась к нему спиной.
   - Я не готова занять место Лидии, - твердо сказала она.  -  А  легкий
флирт мне тоже не нужен.
   Вся напрягшись и замерев, она ждала, что он ответит.
   - Почему? - услышала она его мягкий, вкрадчивый голос.
   Она не впервые сталкивалась с таким отношением. Многие мужчины счита-
ли, что свобода означает вседозволенность и что, если  мужчина  нравится
женщине, значит, логическим продолжением этого сразу становится постель.
Однажды она даже попыталась объяснить одному своему нетерпеливому знако-
мому, почему она так осторожна, но  в  ответ  услышала  целую  лекцию  о
пользе противозачаточных средств. С тех пор она  старалась  поддерживать
со знакомыми мужчинами только легкие, ни к чему не  обязывающие  отноше-
ния, предлагая взамен лишь дружбу и  симпатию,  а  когда  они  требовали
большего, она оставляла их без всякого сожаления.
   Но с этим мужчиной... Она мучительно искала ответ, который он мог  бы
принять от нее, и в конце концов нашла в такой  ситуации  самый  простой
выход из положения.
   - Потому, что я не сплю с незнакомыми мужчинами, - заявила она.  -  Я
совсем вас не знаю.
   - Но ты же хочешь меня. - Он произнес это тихим голосом.  Взгляд  его
сверкнул как лезвие бритвы, а огромные зрачки почти полностью  поглотили
мерцающую синеву его глаз.
   - Ну и что? - Она передернула плечами,  стараясь  не  выдать  голосом
своего волнения. - Что это, первый раз?! Это ничего не значит.
   Ему явно не понравилось то, что она сказала, и жесткая линия рта  еще
резче обозначилась у него на лице.
   - Быть может, в этой ситуации я забыл о чем-то очень важном? - И ког-
да она подняла на него удивленные глаза, неторопливо добавил: -  Я  могу
обещать тебе, что ты не останешься внакладе.
   Она бросила на него испепеляющий взгляд и с  нескрываемым  презрением
ответила:
   - Мне кажется, я должна была этого ожидать. Нет, мистер Джеррард, мне
не нужны ваши деньги. Вы не сможете мне  дать  то,  чего  я  хочу,  и  я
добьюсь этого сама, своими собственными силами.
   Сделав два шага, она оказалась у дверей и уже готова была переступить
порог, как его руки снова попытались удержать ее.
   - Пустите меня, - произнесла она безучастно.
   Он повернул ее к себе, не выпуская ее из своих мягких и  безжалостных
объятий. Она стояла высоко подняв голову и, собрав все самообладание, на
которое только была способна, смотрела ему  прямо  в  глаза,  болезненно
сжав пухлые губы.
   - Я виноват, - проговорил он, заглядывая ей в глаза.  -  Посмотри  на
меня, Кэндис.
   Она подняла ресницы, устремив на него холодный и безразличный взгляд.
Ее пустые, невидящие зрачки смотрели мимо него, не прося пощады и не да-
вая ее. Он улыбнулся, и в  голове  у  нее  внезапно  промелькнула  дикая
мысль, что сейчас, пожалуй, впервые за все время он позволил ей  увидеть
свои истинные чувства. Его пальцы легко коснулись ее лба, волос.  Что-то
похожее на нежность было в этом прикосновении.
   - Может быть, начнем все сначала? - спросил он, уронив руку и серьез-
но глядя ей прямо в глаза.
   Справиться с этим было потруднее,  чем  с  опаляющей  своим  пламенем
чувственностью, так как ей казалось, что под маской  внешнего  сожаления
он наблюдает за ней холодным, оценивающим взглядом, следя  за  тем,  как
она будет реагировать, когда он нажмет на очередную кнопку.
   Он явно смущен тем, что его уловки не  помогают,  подумала  она.  Как
хитро и ловко он действовал, перекрывая все сигналы, которые подавали ей
ее разум и чувства, так что она не могла понять, что она делает.
   - Нам нечего начинать, - отрезала она.
   Довольная и слегка дразнящая улыбка медленно расплылась у него на гу-
бах.
   - Если ты настаиваешь, чтобы все было так, что ж, пусть будет.  Я  бы
хотел, чтобы ты еще раз увиделась со Стефани, если, конечно, тебя это не
затруднит. Она совсем еще ребенок, и ей скучно здесь, тем более  сейчас,
когда она не совсем выздоровела. После нашей встречи она довольно  много
говорила о тебе. Она ведь тебе тоже понравилась, не так ли?
   Ресницы ее дрогнули и  опустились,  не  выдержав  его  пронзительного
взгляда. Судьба давала ей в руки тот шанс, которого она так ждала, и она
не собиралась отказываться от него теперь, когда  была  столь  близка  к
своей цели.
   Приняв такое решение, она уже не обращала внимания, что предостерега-
юще нашептывал ей ее инстинкт, и тихо сказала:
   - Мне... да. Да, мне она очень понравилась.
   Его рука крепко сжала ее плечо и снова опустилась.
   - Ну вот и чудесно, - медленно проговорил он.
   И не успела она отпрянуть в сторону, как он нагнулся и поцеловал  ее.
Она успела только почувствовать на своих губах быстрое, скользящее  при-
косновение его твердых губ. Но этого было достаточно, чтобы ощутить, как
жаркая волна опять заливает ее, предупреждая о том,  что,  отказав  ему,
она поступила правильно.
   Это было похоже на временную передышку, на  отсрочку  казни,  которая
неминуемо должна совершиться. Она перевела дыхание, и, прежде чем успела
снова заговорить, он сказал:
   - Я отвезу тебя назад в гостиницу.
   Язык не слушался ее.
   - Спасибо, не стоит беспокоиться. Я возьму такси, - только  и  смогла
вымолвить она.
   - Я не буду приставать к тебе, обещаю. Я все не так понял и  прошу  у
тебя прощения. Договорились?
   Она медленно подняла на него свои большие глаза и кивнула.
   Через полчаса она была уже у себя в номере, где наконец-то смогла пе-
ревести дух. Всю обратную дорогу он был очень  обходителен  и  мил,  как
будто не было тех безумных мгновений, когда он сжимал ее в своих объяти-
ях. А может быть, он мог легко отбросить такого рода эпизоды как  ничего
не значащие?
   Тем не менее похоже, что те слова, что он произнес охрипшим от страс-
ти и волнения голосом, были сказаны всерьез. И в тот момент она не  сом-
невалась - он хотел ее. Может быть, подумала она мрачно, он умеет  легко
справляться со своей страстью, усилием воли как бы отсекая ее  от  себя,
но всегда держа ее под контролем трезвого и  холодного  рассудка?  Может
быть, страсть для него что-то не слишком ценное, к чему стоит относиться
всерьез? Что-то вроде "чем ближе знаешь, тем меньше почитаешь"?
   Она никак не могла уснуть. Острое чувство разочарованности и  опусто-
шенности томило ее, наполняя ее воображение мучительными образами, драз-
ня неосуществившейся мечтою, неудовлетворенным желанием.  Под  утро  она
постаралась отбросить свои невеселые мысли и, удобно устроившись на  по-
доконнике, стала смотреть, как постепенно светлеет небо над  скалой.  Ей
стоило большого труда не думать о том, что произошло. Она торопила расс-
вет с такой страстью, которая была сродни отчаянию. Наконецто  днем  она
сможет отвлечь себя чем-нибудь, чтобы не думать больше о том, что  прои-
зошло прошлой ночью. И сегодня она сможет увидеть Стефани...
   Этого было достаточно... Должно быть достаточно.
   Она поплавала в бассейне, приняла душ и, прежде чем выйти на  террасу
к завтраку, умело наложила косметику, спрятав следы переживаний и прове-
денной без сна ночи. Есть совсем не хотелось. Она с трудом заставила се-
бя съесть немного папайи, политой соком плодов страстоцвета,  сливочного
йогурта и выпить чашечку кофе, восхитительный вкус которого не мог срав-
ниться для нее ни с одним вином. Здесь,  недалеко  от  экватора,  воздух
всегда был так влажен, что было трудно дышать, но по утрам он благоухал,
напоенный множеством ароматов, обещая искрящуюся томность полдня и  тем-
ный бархат вечернего заката.
   Она продолжала смаковать уже вторую чашечку кофе, когда к ее  столику
подошла официантка и с улыбкой сказала:
   - Мисс Хьюм, вас ждут в вестибюле у стойки дежурной.
   Это был Сол, небрежно одетый в обычные темно-зеленые  брюки  и  более
светлого тона рубашку.
   - Я подумал, что вы, может быть, захотите поехать со мной к  Чэпмену,
чтобы забрать оттуда Стефани, - сказал он.
   Ей очень хотелось поехать с ним, но она колебалась, не зная, что  от-
ветить.
   - Да, я бы хотела, - произнесла она чуть сдавленным голосом.
   - Вот и прекрасно.
   - Тогда я пойду переоденусь...
   Он улыбнулся ей, и глаза его заискрились, дразня и очаровывая.
   - Зачем? Вы выглядите прекрасно и в этом наряде.
   Она удивленно вскинула брови. Что, в этом простом светло-желтом сара-
фане? Но, не став с ним спорить, покорно последовала за ним, крепко при-
жимая к груди сумочку.
   Сначала дорога петляла по узким городским улочкам, а  потом,  оказав-
шись за чертой города, неожиданно вырвалась на простор. Под ровное пение
мотора они пронеслись мимо желто-зеленых банановых  плантаций,  отбрасы-
вавших густую тень, и стали подниматься по дороге,  ведущей  в  гористую
часть острова. Прекрасно вымощенная дорога была узкой и запруженной  ог-
ромным количеством разнообразного транспорта; в основном это были тяжело
нагруженные велосипеды, владельцы которых либо ехали верхом, крутя педа-
ли, либо шли рядом, придерживая поклажу. Здесь же  неторопливо  двигался
всевозможный домашний скот, так и норовивший влезть  под  колеса.  Когда
четвертая  по  счету  стая  ободранных  цыплят,  громко  пища  и  хлопая
крыльями, устремилась к обочине, Кэндис не выдержала и захохотала.
   - Ночью еще хуже, - заметил ее спутник, который не только великолепно
вел машину, но и мог заранее предугадать, какой трюк собирается выкинуть
очередное животное. - Здесь, у обочин дороги, в пыли, обычно укладывают-
ся спать свиньи, и фары автомобилей их страшно пугают. Одурев от  испуга
и совершенно не соображая, в какую сторону бежать, они несутся прямо под
колеса. И вы даже не представляете, что может сделать свинья,  столкнув-
шись с машиной. Это не поддается никакому описанию.
   - Полагаю, что и свинья тоже от этого не в восторге, - съязвила она.
   - Как ни странно, свинье хоть бы хны. Однажды я видел свинью, которая
буквально разворотила две машины да еще несколько велосипедов в  придачу
и при этом всего-навсего недовольно хрюкала, направляясь к обочине, цела
и невредима.
   Картина, которую он нарисовал, так рассмешила ее, что она просто  за-
катилась от смеха.
   - И все-таки это нельзя сравнить с тем, какие аварии бывают в  Лондо-
не. Когда я впервые стояла на перекрестке в Вест-Энде, я чуть не  умерла
от ужаса. Хорошо еще, что он был самым первым из всех городов, которые я
увидела, путешествуя по Европе, поэтому после него меня  уже  не  пугали
эти постоянные гонки без правил в Париже или в Риме.
   Он слегка пожал плечами.
   - Да, пожалуй, нет ничего хуже, чем движение в больших городах.
   Однако при всем при этом он был типичным представителем большого  го-
рода, готовый к любым фокусам, которые мог выкинуть город.  Сидя  с  ним
рядом, она не могла удержаться и время от времени  украдкой  поглядывала
на него, но когда вдруг на мгновение взгляды их встретились и она  заме-
тила, как в его сузившихся глазах вспыхнул синий огонь, то вся покрасне-
ла.
   Смутившись, она отвернулась и стала смотреть в окно. Вдали показалась
небольшая  деревня.  Высокие  островерхие   крыши,   крытые   пальмовыми
листьями, как нельзя лучше гармонировали с застывшим в полуденном  зное,
сонным тропическим пейзажем. Садики перед каждым домом выглядели безуко-
ризненно чистенькими и ухоженными. В одном из них Кэндис увидела  женщи-
ну, бесцельно подметавшую траву веником, связанным  из  прутьев.  Вокруг
каждого дома росли кусты гибискусов и другие цветущие кустарники и тяну-
лись низко подстриженные живые изгороди из кротона, усыпанные блестящими
розовыми, золотыми и листовыми листьями.
   Вся эта экзотика была так не похожа на  чопорность  деревень  Старого
Света или на убогие поселения Австралии  и  Новой  Зеландии.  Она  снова
вспомнила тех матросов, что приплыли сюда на своих кораблях  двести  лет
тому назад и решили, что обнаружили здесь земной рай.
   - Вам понравилось отдыхать в Европе? - как бы  между  прочим  спросил
он.
   Поглощенная видами и звуками Полинезии, она рассеянно кивнула.
   - Да, я была в восторге. Как будто снова вернулась домой.
   - Сколько же вы там были?
   - Год.
   - И чем вы там занимались все это время?
   Она пожала плечами.
   - То тем, то этим, - ушла она от ответа. - Много ездила, многое  пос-
мотрела. - В основном сидя верхом на велосипеде, но  она  не  собиралась
говорить ему об этом, так же как и о том, что она останавливалась в сту-
денческих общежитиях. Ведь Сол Джеррард привык путешествовать с  комфор-
том и останавливаться лишь в самых лучших отелях, одни названия  которых
были известны на весь мир. Однако надо отдать ему должное,  она  до  сих
пор не заметила в его поведении замашек сноба, но, несмотря на  это,  не
собиралась давать ему для них повода.
   Машина продолжала взбираться вверх, пересекла основной горный хребет,
с трудом продвигаясь среди тор, которые становились все круче  и  круче.
Впереди виднелись поросшие непроходимыми джунглями острые зубцы и уступы
гор, и даже в такой жаркий, такой прекрасный день туман окутывал их неп-
риветливые вершины, а в тех местах, где туман рассеивался, взору  откры-
вались зияющие, леденящие душу пропасти.
   - Когда смотришь на эти  горы,  перестаешь  удивляться  тому,  почему
древние боги в большинстве своем были так жестоки, - задумчиво  произнес
Сол, не подозревая, что невольно читал ее мысли. -  Это  другая  сторона
рая. Его обратная, темная сторона.
   Кэндис не смогла сдержать невольную дрожь и вздрогнула,  почувствовав
ледяное дыхание того странного безымянного чувства, которое  сейчас  му-
рашками пробегало у нее по спине.
   - А что, ваш двоюродный брат совсем не живет на побережье? - спросила
она, наблюдая, как из углубления между зубцами скал в смертельном броске
с отвесной скалы обрушивается на равнину водопад.
   Машина свернула с основной дороги и стала взбираться по узкой, с  вы-
боинами колее. Огромный мощный автомобиль играючи справлялся с такой до-
рогой, и его рессоры, похоже, чувствовали себя великолепно.
   - Нет, отчего же, живет. Просто я подумал, что  вам  будет  интересно
посмотреть, как выглядит остров изнутри. Но если дорога кажется вам  тя-
желой... Вас не укачало? У вас не кружится голова?
   - Нет, - ответила она, удобнее устраиваясь на сиденье. Она  полностью
доверялась его умению вести машину, хотя вовсе  не  собиралась  говорить
ему об этом.
   Тем не менее полчаса езды по такой дороге,  сначала  извивавшейся  по
узкой пустынной равнине, а потом тянувшейся по самому краю пропасти, бы-
ло вполне достаточно для того, чтобы убедиться в ее решимости продолжать
путь.
   - Это очень старая дорога, по которой можно проехать через весь  ост-
ров, - сказал он рассеянно, когда они еле-еле проползли через узкое мес-
то на повороте. Он неожиданно свернул к обочине и выключил  мотор.  -  А
теперь можете выйти и полюбоваться открывающимся отсюда видом.
   Здесь, наверху, было гораздо прохладнее от постоянного легкого  ветра
с моря и дышалось намного легче. Кэндис сделала глубокий вдох и, перейдя
дорогу, медленно направилась к узенькой площадке, на которой кто-то пос-
тавил легкие складные стулья и стол, обнеся  край  скалы  металлическими
поручнями. На фоне дикого, безлюдного пейзажа эти будничные предметы за-
падной цивилизации выглядели совершенно нелепо.
   Кругом царила тишина. Кэндис неподвижно  стояла  у  края  площадки  и
смотрела вниз, в разверзшуюся у нее под ногами и наводившую ужас бездну.
Она почувствовала, что Сол стоит у нее за спиной. Склоны  скалы  поросли
древовидными папоротниками, чьи веерообразные огненные цветы сверкали на
фоне остальной зелени. Внизу, в долине, среди блестящих,  глянцевых  яр-
ко-зеленых зарослей таро извивалась тонкая нитка ручья,  прокладывавшего
себе путь к морю. Низвергающиеся со скал водопады напоминали горящие  на
солнце серебряные пряди, а разлетающиеся брызги собирались в облака  ту-
мана, когда обрушивающийся искрящийся поток разбивался о скалы на тысячи
серебряных осколков.
   - Здесь все утопает в зелени, - сказала она в тихом восхищении. - Да-
же скалы и те зеленые.
   - Да, на земле, пожалуй, не сыщешь другого такого уголка.
   Она слегка наклонилась вперед, пытаясь рассмотреть за дикими  скалами
и громоздящимися каменными пиками, вонзающимися далеко  в  небо,  буйную
зелень равнин побережья и лагуну во всем многоцветье оттенков - от голу-
бого до зеленого, переходящего в таинственный лифтовый там, где на  воду
ложилась тень от проплывавшего облака, вглядываясь в  даль,  прорезанную
белой кромкой подводных скал, отделявших ее от безбрежного  пространства
Тихого океана. Чуть дальше тянулась цепочка более мелких островов,  фио-
летово-синих и манящих своей неизвестностью, словно обольстительное  пе-
ние сирен.
   У нее перехватило дыхание.
   - Теперь я знаю, почему первые переселенцы из Европы думали, что  они
открыли рай, - прошептала она.
   - Рай, который они грабили и разоряли, - резко сказал он. - Это  про-
должается даже теперь. Жители тихоокеанских островов хотят жить в  мире,
но другие государства привносят в их  жизнь  свои  собственные  мелочные
конфликты, стараясь вовлечь местное население в свою  мерзкую,  грязную,
отвратительную возню с ее абсолютно чуждой им философией и целями.
   Она подняла на него глаза и поймала на себе его странный  взгляд.  Не
успела она повернуться к нему спиной, как почувствовала внезапный удар в
шею. Она подняла руку, но тут же бессильно опустила ее.  Последнее,  что
она помнила, был ее пронзительный вопль - вопль  бессилия  перед  преда-
тельством, брошенный в сгущающуюся перед глазами темноту.
   Когда она очнулась, в голове стоял гул, во рту все пересохло, к горлу
подступала тошнота, а сознание было словно подернуто  какой-то  пеленой.
Она лежала на жесткой кровати, животом вниз. Когда спазм прошел, она ти-
хонько произнесла:
   - Мамочка!
   Никто не ответил, хотя она чувствовала, что в  комнате  кто-то  есть.
Она чувствовала присутствие этого человека у себя за спиной, и,  хотя  в
сознании у нее все путалось и она снова погружалась в  сон,  она  успела
понять, что здесь нет ее матери и некому успокоить ее боль, как это было
всегда, все эти годы.
   Когда она снова проснулась, в комнате было темно. На сей раз она  су-
мела кое-как вспомнить, что же все-таки произошло. Губы  запеклись,  как
будто она не пила целую вечность, боль в голове перешла в тупую  пульса-
цию, а тошнота исчезла. Во всем теле она чувствовала пустоту и слабость,
словно ее выпотрошили как ватную куклу.
   Она лежала с закрытыми глазами, но стоило ей открыть их, как то ужас-
ное, что с ней произошло, вставало перед ней во всей своей страшной  ре-
альности. Она лежала неподвижно, не в силах пошевелиться,  прислушиваясь
к долетавшим до нее звукам. Судя по ласковому журчанию, где-то неподале-
ку бежал маленький ручей. Вот тонко и протяжно закричала голубка. Посте-
пенно она отчетливо расслышала чье-то тихо свистящее дыхание.
   Она почувствовала, как страшная, дикая паника сдавила ей горло своими
когтистыми лапами. Она вспомнила весь заранее продуманный им сценарий. А
что, если я украду вас и отвезу в любовное  гнездышко  высоко  в  горах,
вспомнила она его слова, и там сделаю все, что захочу...
   Неужели именно так все и произошло? Ее разум отказывался верить в это
чудовищное предположение. У нее просто в голове не укладывалось, как  он
мог пойти на такие крайности, чтобы похитить такую обыкновенную девушку,
как она, Кэндис Хьюм. И к тому же сделал это не тогда, когда знал  почти
наверняка, что, окажись он настойчивей, он затащил бы ее в постель, нес-
мотря на все ее яростные протесты!
   Она дышала тяжело и прерывисто. "Думай!" - повторяла она как заклина-
ние. Почему он мог усмотреть в ней угрозу для себя?
   - Кэндис, - услышала она его голос. Она оцепенела от ужаса  и  неожи-
данности. - Я знаю, что вы не спите.
   Она медленно подняла тяжелые веки. Ее  разум  бунтовал,  отказываются
принять то, что с ней произошло, как будто от этого жестокая  реальность
случившегося могла превратиться  в  нечто  несуществующее,  происходящее
вовсе не с ней.
   Яркий свет ослепил ее, болезненно ударив в голову. Закусив губу,  она
еле смогла сдержать стон и снова закрыла глаза.
   Но он был беспощаден.
   - Давайте просыпайтесь.
   Повинуясь его железной воле и вся сморщившись от  боли,  она  открыла
глаза.
   - Подонок, - прошептали ее дрожащие губы.
   - Мне очень жаль, - сказал он почти безразличным тоном. - Я  понимаю,
что вам сейчас очень плохо, но это скоро пройдет.
   Он был все в тех же брюках и рубашке, что и накануне,  когда  забирал
ее из гостиницы. Она же лежала под тонким покрывалом  совершенно  голая.
Она медленно покрылась липким холодным потом. Дрожа всем телом, она  су-
дорожно проглотила слюну и глухо спросила:
   - Что вы со мной сделали?
   - Ничего. Только раздел. Я постарался сделать это как можно  быстрее.
И даю вам слово, я не дотронулся до вас так, как вы могли подумать.
   Значит, он только касался ее руками. Значит, только раздел. Да,  раз-
дел так же быстро и цинично, как и овладел ею.
   Ее чуть не вырвало. Он подошел к стоящему возле двери столику и  вер-
нулся со стаканом воды.
   - Нате, выпейте, - приказал он, протягивая ей стакан.
   Она не желала принимать воду из его рук, но он  приподнял  ее  голову
над подушкой и поднес стакан к ее губам. Чувствуя, что, если она попыта-
ется отказаться, он вольет ей воду насильно, она сделала несколько глот-
ков. Кроме того, во рту у нее все горело от страшной сухости. Когда  она
выпила всю воду, он поставил стакан на пол и, глядя на нее в  упор,  сел
на стул возле ее кровати.
   Стараясь не обращать на него внимания, она  осторожно  огляделась  по
сторонам. В комнате царил полумрак, но она смогла различить голые стены,
закрытое ставнями окно и бледный кафель на полу. Кровать, на которой она
лежала, была единственной мебелью в комнате. Ничто в ней не указывало на
то, для чего она предназначалась. Ни картин, ни  декоративных  украшений
на стенах, никаких занавесок, светильников или ковриков на полу.
   Как тюремная камера, подумала она, и от ужаса у нее засосало под  ло-
жечкой.
   - Почему вы сделали это? - через силу прошептала она.
   - Мне кажется, вы сами прекрасно знаете почему, - сказал он, выдержав
долгую паузу, в течение которой, как ей показалось, он  продумывал  свой
ответ. - А если не знаете, еще лучше.
   И прежде, чем она успела осмыслить этот полуответ, он встал и  напра-
вился к двери.
   - Постойте, - исступленно закричала она, обезумев от ужаса, и попыта-
лась сесть. Комната бешено завертелась у нее перед глазами, и она  снова
опустилась на подушки.
   - В чем дело?
   - Что вы собираетесь со мной сделать?
   - Ничего. - И голос его слегка изменился. - Там за дверью ванная ком-
ната, когда вы проголодаетесь, вас накормят. А пока лежите и  поправляй-
тесь.
   Она закрыла глаза и услышала негромкий стук закрывающейся двери.  Ос-
тавшись одна, она снова забылась тяжелым сном.
   Когда она проснулась, в комнате было совсем темно и только из-под по-
луоткрытой двери пробивался свет. Она с трудом поднялась  с  постели  и,
слегка пошатываясь, направилась к двери, босыми ступнями ощущая приятную
прохладность кафельного пола. Ванная комната  была  совсем  маленькой  и
вмещала только самое необходимое. Небольшое окошко было закрыто  жалюзи,
сквозь которое ничего не было видно.
   Она вымыла руки, лицо, шею и, сложив ковшиком руки, с жадностью стала
пить. Утолив жажду, она с облегчением отметила, что болезненная  пульса-
ция в голове прекратилась, хотя она по-прежнему оставалась тяжелой. Мыс-
ли двигались с огромным трудом, и она со смутной тревогой подумала,  что
он, наверное, подсыпал ей какую-нибудь гадость.
   Она сразу подумала о наркотиках, но постаралась  скорее  прогнать  от
себя эту мысль. Если бы это было так, она бы потеряла всякую способность
соображать, пока тот наркотик, которым он ее опоил, полностью  не  вышел
бы из организма.
   Она нащупала пальцами то место на шее, где почувствовала  тогда  вне-
запную боль, и еще больше нахмурилась. Она не обнаружила там ничего, да-
же небольшого отека. Но ведь не сама же она потеряла сознание, это  было
сделано преднамеренно.
   Но зачем?
   Эта мысль не давала ей покоя. Она не находила никакого ответа,  ника-
кого объяснения тому, что произошло. Ведь не мог  же  он  в  самом  деле
знать, почему она так хотела завязать знакомство со Стефани. Она вся по-
холодела от ужаса. Эта внезапная мысль  была  словно  удар  в  солнечное
сплетение, от которого она почувствовала тошноту и озноб.
   Кэндис подергала ручку двери и, громко позвав его по имени, застыла в
напряженном ожидании, надеясь, что он сейчас появится, засмеется и  ска-
жет, что дверь, наверное, заело, и найдет  какое-то  простое  объяснение
тому, что произошло. Но ответа не было, как не было и разумного  решения
ситуации, в которой она оказалась.
   Страх заставил ее сильнее подергать ручку, но дверь  не  поддавалась.
Зачем только в спальне понадобилось ставить такой замок? Слегка запыхав-
шись, она бросилась назад в комнату, чтобы проверить замок  на  ставнях.
Они тоже были заперты на ключ и сделаны из такого крепкого  дерева,  что
сломать их было невозможно.
   Зажав рот дрожавшей рукой, она невидящим  от  ужаса  взглядом  обвела
комнату, ставшую теперь ее тюрьмой.
   Она всхлипнула, проглотив застрявший в горле ком, на негнущихся ногах
подошла к узкой кровати и села, обхватив голову руками.
   Зачем?
   В голове у нее вертелись всякого рода жуткие предположения,  ни  одно
из которых не показалось ей правдоподобным. Ее разум отказывался  верить
в то, что он держит в рабстве белых рабов. Но тогда почему он  запер  ее
здесь? Он ведь наверняка знал, что никто не  ждет  ее  возвращения.  Она
больно закусила губу, проклиная свою наивность. Должно  быть,  он  хочет
посмотреть, что она будет делать в такой ситуации.
   Но зачем?
   Сол производил впечатление  совершенно  нормального  человека,  чтобы
можно было заподозрить его в каких-то  тайных  извращениях,  результатом
которых стало ее заточение здесь. Но откуда ей было знать, какой  он  на
самом деле?! Неужели он получает какое-то извращенное сексуальное  удов-
летворение оттого, что таким вот образом запугивает женщин?
   Черный ползучий страх все дальше пробирался ей  в  душу.  Она  начала
всхлипывать и закрыла глаза, не желая верить в этот кошмарный сон.  Соб-
рав всю свою волю, она постаралась подавить этот гнетущий страх. Да  это
просто смешно. Да она, может быть, не имеет понятия, чем живет этот  че-
ловек, не знает его образа жизни, но, что Сол не садист, она может  дать
голову на отсечение. Жестокий, да. Но не извращенец. Нет, нет и нет.
   А это значит, что у него были какие-то веские причины для того, чтобы
закрыть ее здесь.
   Сердце словно сжали гигантские тиски. Наконец-то до нее дошло, почему
Сол Джеррард, этот миллиардер и блестящий светский человек,  заинтересо-
вался ею, Кэндис Хьюм. Вовсе не потому, что он хотел ее. Нет, не  поэто-
му. Он использовал ее безнадежную влюбленность в него именно  для  того,
чтобы заманить сюда, так как что-то подозревал.
   Мозг ее лихорадочно работал. Знал ли он  о  том,  что  она  умышленно
подстроила их первую встречу?
   Если да, тогда ясно, почему последние два дня Стефани  отсутствовала.
Как говорится, от греха подальше. И, уж конечно, если ее притворный  об-
морок вызвал в нем подозрения, то после того, как на следующий день  она
появилась возле его дома, он должен был окончательно  убедиться  в  том,
что все это неспроста.
   И то... то, что он похитил ее, это, конечно, его бурная реакция на ее
поступки.
   Она закрыла лицо дрожащими руками.
   Через некоторое время она почувствовала, как ее крепко  переплетенные
пальцы заныли. Она расцепила пальцы, пустыми глазами наблюдая, как к по-
белевшим костяшкам постепенно приливает кровь...
   А что... а что, если он собирается расправиться с ней, шептал  ей  ее
измученный мозг.
   Она отказывалась в это поверить. Одеревенев от ужаса, она снова легла
на кровать, силясь припомнить, что он говорил ей,  но  вихрь  ее  мыслей
кружился словно в одном заколдованном круге. И прежде чем она  вспомнила
то, что хотела, она снова погрузилась в сон.
   Когда она проснулась, было раннее утро. Вот-вот  рассветет,  подумала
она, вслушиваясь в изумительные звуки утренней песни двух птичек  тикау.
Горькая улыбка тронула ее губы. Вот тебе и легенда о чудесах этой песни!
Что-то не очень похоже, чтобы в ближайшие двенадцать месяцев она  встре-
тила свою любовь!
   Сон развеял последние следы вчерашнего дурмана, и, хотя она  все  еще
чувствовала усталость и разбитость во всем теле, мысль ее работала четко
и ясно. Она больше не думала о том, что Сол может убить ее. Возможно, он
жесток и беспощаден к ней, события последних суток это доказали, но  она
не думала, что он способен на убийство  или  извращение.  Она  не  могла
объяснить этого, но она не сомневалась в том, что у него  были  какие-то
веские причины ее похитить и заточить среди этих голых стен.
   Только бы знать, что это за причины.
   На этот раз, когда она вышла из ванной, на полу  возле  двери  кем-то
был оставлен поднос. Она почувствовала такой зверский голод, что,  схва-
тив поднос, с жадностью набросилась на еду, осушив  для  начала  большой
стакан фруктового сока, а потом, завернувшись в простыню и сев на  крае-
шек кровати, съела фрукты и яичницу с беконом. Кофе и чая  не  было,  но
это уже не имело значения, так как, съев все, что было на  подносе,  она
вдруг снова почувствовала, как на нее наваливается  усталость,  и,  едва
поставив поднос на прежнее место, свернулась калачиком  на  своей  узкой
кровати и крепко заснула.
   Он дал ей какое-то успокоительное. С  этой  до  конца  не  осознанной
мыслью она проснулась. Похоже, что так оно и было.  Он  подсыпал  его  в
фруктовый сок.


   ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Скованная приступом внезапно нахлынувшей злобы, Кэндис неподвижно ле-
жала на узкой кровати. Но оказалось, что справиться со злостью было куда
проще, чем суметь пересилить страх; злость вытеснила страх, и теперь она
чувствовала себя свободной от его болезненного и парализующего гнета.
   Отныне она будет пить воду только  из-под  крана  в  ванной  комнате,
подставляя сложенные ковшиком ладони. Но когда животворное чувство злос-
ти вдруг исчезло, уступив место ужасающей безнадежности, заброшенности и
ощущению совершенного по отношению к ней  предательства,  из-под  плотно
сжатых ресниц по ее щекам беззвучно покатились слезы. Совсем раскисла от
этой жалости к себе, строго сказал ей внутренний голос. Тоже мне,  расх-
ныкалась.
   Она дремала, когда принесли ужин; она слышала какое-то легкое  движе-
ние, пока кто-то ставил на пол поднос с едой, но не успела она встать  с
кровати, как ее надзиратель скрылся.
   Ужин состоял из салата, великолепно приготовленного омлета и  кувшина
апельсинового сока. Злорадно поглядывая на кувшин с соком, она заставила
себя съесть принесенный ужин, а потом вылила сок  в  раковину  в  ванной
комнате.
   Выходя оттуда с пустым кувшином в руках, она увидела, как  в  комнату
бесшумно вошел Сол.
   Еще до ужина она обернула себя простыней. Получилось что-то наподобие
сари. Правда, это слегка сковывало ее движения,  но  зато  было  гораздо
лучше, чем ходить совершенно голой. Мрачный, как Люцифер, он стоял среди
этих голых стен и переводил взгляд сузившихся внимательных глаз с кувши-
на на виноватое лицо Кэндис. Увидев его, она почувствовала, как внутри у
нее словно спустили курок.
   Не соображая, что делает, она с размаху швырнула кувшин прямо в него,
чудом не угодив ему в лицо. Он едва успел увернуться. Только  он  отско-
чил, как она набросилась на него, дико размахивая кулаками  и  в  слепой
ярости стараясь попасть коленом в пах - один из самых надежных способов,
которым можно обезвредить мужчину.
   Он двигался по комнате быстро и ловко, как кошка, и,  не  принимая  в
расчет, что перед ним миниатюрная женщина, крепко схватил ее  за  плечи,
ловко сбил с ног, бросил на кровать и налег сверху с такой силой, что из
ее груди с шумом вырвался воздух.  Но  она  не  сдавалась  и  продолжала
яростно отбиваться, хотя каждый вдох давался ей с трудом, причиняя  нес-
терпимую боль. С искривленным в злобной гримасе ртом, она боролась с ним
дико и яростно, чувствуя, как ощущение совершенного по отношению  к  ней
предательства и острая ноющая боль утраивают ее силы. Она впилась зубами
ему в плечо, и он, злобно выругавшись, резко закинул  ей  голову  назад.
Шея ее болезненно выгнулась, но он с силой надавил на нее локтем,  почти
перекрыв доступ воздуха. Она заплакала. Губы ее беззвучно двигались, по-
темневшие от злости глаза дико сверкали на смертельно бледном лице.
   - Прекрати! - процедил он сквозь зубы.
   Он слегка отпустил свой тяжелый, как свинец,  локоть,  и  она  смогла
вобрать немного воздуха в свои измученные легкие. Локоть снова опустился
ей на шею, но давил уже не с прежней силой, а чуть тише. Вжатая тяжестью
его тела в матрас, она лежала в мрачной неподвижности, ловя губами  воз-
дух.
   - Вот так-то лучше, - сказал он все тем же гробовым голосом. - А  те-
перь давай ответим на несколько  вопросов.  Итак,  почему  ты  оказалась
здесь?
   - Потому что это вы, черт возьми, затащили меня сюда.
   - На Фалаиси.
   Взгляды их скрестились в немом поединке. Глаза его горели  непримири-
мым, холодным огнем, словно бушующее голубое пламя в глубине алмаза.
   - Я приехала сюда в отпуск.
   Этот ответ ему явно не понравился. Локоть  сильнее  начал  давить  на
горло, пока в глазах ее не мелькнул испуг.
   - Говори правду, маленькая дрянь! Ты оказалась здесь, чтобы  войти  в
контакт со Стефани, да?
   Он слегка отпустил локоть, но лишь настолько, насколько это было нуж-
но, чтобы она смогла заговорить.
   Всхлипывая, она судорожно перевела дыхание и  утвердительно  кивнула,
наблюдая за ним сквозь вздрагивавшие ресницы.  Дикая  ярость  перекосила
это сильное, волевое лицо, не оставив и следа от той сдержанности, кото-
рая, как она считала, была его неотъемлемой чертой.  Лицо  его  налилось
кровью, а потом, несмотря на загар, смертельно побледнело.
   Вжавшись всем телом в кровать, она в какое-то мгновение подумала, что
сейчас он убьет ее. Словно маленький зверек в лапах хищника, у  которого
остался последний шанс сохранить свою жизнь, она затаила дыхание и, нап-
рягшись всем телом, стала ждать своей участи.
   Сумев подавить вспышку ярости, он овладел собой. Его холодное самооб-
ладание пугало ее гораздо больше, чем животная сила его злобы.
   - Так почему же? - зловеще прошептал он. -  Зачем  тебе  понадобилось
знакомиться с ней? - Не услышав ответа, он со злобой сплюнул. - Отвечай,
черт возьми, иначе я не остановлюсь ни перед чем, чтобы  заставить  тебя
заговорить, и меня не будут мучить угрызения совести.
   Охвативший ее ужас не давал ей вымолвить ни слова, язык  не  слушался
ее. В момент их яростной схватки простыня соскользнула с нее,  и  теперь
она лежала под ним совершенно голая. По выражению ее лица он легко дога-
дался, о чем она сейчас думала. Он снова грубо выругался и ледяным тоном
произнес:
   - Я не дотронусь до тебя, даже если на  этой  планете  ты  останешься
единственной женщиной, маленькая лживая тварь! Есть  и  другие  способы,
которые сумеют заставить тебя заговорить, дрянь! Что  тебе  понадобилось
от Стефани?
   - Она моя сестра, - с трудом выговорила она.
   Он мог ожидать всего чего угодно, но  только  не  этого.  Последовала
долгая, мучительная пауза, во время которой он пытался  осмыслить  услы-
шанное. Она видела это по его лицу, на котором вновь появилось выражение
дикой черной злобы.
   - У нас одна мать, - в испуге затараторила она. - Я родилась  за  год
до того, как она вышла замуж за отца Стефани; меня удочерили другие  лю-
ди. Когда я выяснила, кто была моя мать, я узнала и другое: после  того,
как она вышла замуж, у нее родилась дочь, а после того, как моя  мать  и
ее муж ушли из жизни, ребенка удочерили какие-то родственники в  Европе.
- Она судорожно проглотила слюну. - Узнать, кто были  эти  родственники,
не составило большого труда. Когда я навещала могилу моей матери, я раз-
говорилась с местными жителями, которые знали, что отец Стефани был бра-
том вашей матери.
   Охватившая его ярость, кажется, слегка утихла. Пристально глядя ему в
глаза, которые сейчас были так близко, что у нее закружилась голова, она
подумала: все сказанное ею было для него настолько неожиданно,  что  ему
понадобится время для того, чтобы это осознать.
   - Я не знала, известно ли ей о том, что ее удочерили, - осторожно за-
говорила она, - поэтому не могла написать ей, и, кроме  того,  я  хотела
увидеть... я... - Ее голос сорвался.
   Он резко встал и, казалось, стоял так целую вечность, глядя  на  нее,
распростертую на кровати, так, словно видел ее впервые. Затем  он  резко
повернулся и, сотрясаемый изнутри искавшей выхода энергией, стал  мерить
шагами комнату, думая о чем-то своем. От окна к  стене  и  обратно.  Она
схватила простыню и потянула ее на себя, чтобы наконец прикрыть свою на-
готу. Потом она легла и лежала  тихо  и  неподвижно,  пытаясь  осторожно
проглотить слюну, прикрывая рукой свое измученное горло.
   - Почему ты не связалась со мной?
   Она закусила губу.
   - Когда я узнала, кто ее забрал, я пришла в ужас. Я не была  уверена,
захотите ли вы знать об этом, и не представляла, как с  вами  связаться.
Вы даже вообразить себе не можете, насколько трудно  найти  о  вас  хоть
что-нибудь. В библиотеке, где я работаю, я имею доступ  к  самым  разным
источникам информации, но даже в этом случае все, что мне удавалось най-
ти, я черпала в основном из колонок светских сплетен. Так что вам  прек-
расно удается держаться в тени. И... и еще я испугалась. Боюсь,  что  вы
плохо представляете себе, насколько подавляюще действует на других мысль
о вашем богатстве и могуществе.
   Она говорила хриплым шепотом, и несколько раз голос ее прерывался. Ей
было больно глотать, и она старалась делать это очень  осторожно.  Брови
его были нахмурены, лицо мрачное и отстраненное,  а  взгляд  безразлично
скользил по ее маленькой, напряженной, съежившейся фигурке.
   - Если бы ты написала письмо, оно бы непременно нашло меня.
   - А если бы вы решили, что это будет плохо для Стефани? Тогда вы сде-
лали бы все, чтобы я и близко не подошла к ней.
   - Да, наверное.
   - Значит, я поступила правильно, что обошла вас и ничего вам не сооб-
щила, - с негодованием воскликнула она охрипшим голосом и села на крова-
ти. - Но, какие бы ошибки я ни совершила, вы не имели  права  так  обра-
щаться со мной.
   - Почему же не имел? - И в глазах его сверкнула злоба. Губы его  сжа-
лись в тонкую линию, желваки играли. - Ты, глупая...
   - Не смейте! - Она рванулась с кровати и гордой поступью пошла на не-
го. Простыня волочилась за ней по полу. - Вы достаточно оскорбляли меня,
хватит, благодарю. Я не глупая...
   - Ну тогда наивная. Настолько легковерная и неопытная, что тебе  и  в
голову не пришло, что я сразу же заподозрю любого, кто попытается  завя-
зать с ней знакомство?
   - Это почему же? - произнесла она с величайшим презрением.  -  Уж  не
потому ли, что любой из тех, кто знакомится с вами, по-вашему, непремен-
но чего-то от вас хочет?
   Взгляд его стал острым как лезвие бритвы.
   - Да, ты абсолютно права. И, прежде чем так высоко задирать свой  хо-
рошенький носик, признайся, что и тебе было от меня кое-что нужно.  Тебе
была нужна моя сестра. И для того, чтобы заполучить ее, ты  была  готова
даже на такие вещи, которые на самом деле и не хотела  делать,  например
слегка поиграть в любовь с братом своей сестры.
   От удивления она раскрыла рот, и, прежде чем успела ему возразить, он
быстро направился к двери.
   - Стойте! - закричала она резким, срывающимся голосом.  Но  он  реши-
тельно закрыл за собою дверь.
   - Я, разумеется, должен буду проверить все, что ты мне здесь сказала,
поэтому до тех пор, пока я не  смогу  убедиться  в  достоверности  твоих
слов, ты останешься здесь, - сказал он из-за двери.
   В приступе дикой ярости она бросилась на дверь,  в  бессильной  злобе
колотя в нее кулаками. Но через минуту,  овладев  собой  и  почувствовав
полное изнеможение и ком в горле, она бессильно опустилась  на  кровать,
немигающим взглядом уставившись на свои голые ноги. Мысли ее бешено нес-
лись по одному и тому же кругу.
   Через полчаса после того, как она приняла душ и закуталась в  просты-
ню, в дверь постучали. Она подозрительно посмотрела на дверь и была  уже
готова разразиться новой злобной тирадой, когда на пороге появилась Айлу
со свертком в руках.
   - Ваша одежда, мадам, - сказала она бесцветным голосом.
   Кэндис была настолько поражена ее приходом, что так и стояла с откры-
тым ртом, пока Айлу не скрылась за дверью. Затаив дыхание и все еще опа-
саясь, что это всего-навсего жестокая шутка, она подергала ручку  двери.
Дверь открылась. Несколько секунд она колебалась, готовая бежать  отсюда
прямо в чем есть. Но, хорошенько подумав и подключив изрядную долю здра-
вого смысла, она все-таки натянула на себя  одежду,  забыв  о  том,  что
дверь оставалась наполовину открытой. В одно мгновение натянула  сарафан
и сандалии и помчалась к выходу. Сердце ее бешено колотилось.
   Дверь выходила в узкий коридор, заканчивавшийся широкой дверью, веду-
щей в другой коридор, который делил дом пополам. Она не  знала,  как  ей
поступить. В доме стояла полная тишина, не было никакого намека на  при-
сутствие в нем людей. Решительность и пренебрежение к опасности  распра-
вили ее плечи. Она бесшумно подошла к широкой двустворчатой двери и  по-
шевелила ручку.
   Дверь не поддавалась. Кэндис в отчаянии закусила губу, уставившись на
цветные витражи и со злорадством размышляя о том, что скажет  Сол,  если
сейчас она возьмет со стола вот эту великолепную бронзовую скульптуру  и
запустит ею прямо в стекло.
   Много чего скажет, но вряд ли что-нибудь хорошее,  злорадно  подумала
она, удерживая себя от подобной выходки. Если она  хочет  иметь  возмож-
ность хоть как-то общаться со Стефани, то, пожалуй,  лучше  всего  вести
себя более цивилизованным образом.
   Однако никто, наверное, не будет возражать, если она немного осмотрит
дом. Решительно сжав губы, она вошла в первую дверь направо.
   Это был дом в колониальном  стиле,  построенный,  очевидно,  в  конце
прошлого века, - с высокими потолками, огромными окнами,  выходящими  на
террасу и закрытыми сейчас ставнями от нестерпимой  жары.  Комнаты,  что
оставались не заперты, как, видимо, и те три, что сейчас оказались  зак-
рыты, были изысканно обставлены мебелью в  викторианском  и  современном
стиле. Полы из какой-то твердой породы дерева были  до  блеска  натерты,
окна и двери на веранду закрыты легкими ставнями, запертыми на ключ.
   Однако здесь она чувствовала себя такой же пленницей, как и в той ма-
ленькой комнатке, служившей, по всей вероятности, спальней для прислуги.
А Айлу, заполнявшая собою все небольшое пространство  кухни,  оставалась
ее надсмотрщиком. Она односложно отвечала на вопросы,  которые  пыталась
задавать Кэндис, и из ее ответов нельзя было извлечь ровным счетом ника-
кой информации. Некоторые же она попросту пропускала мимо ушей.
   Кэндис дрожала от закипавшей в ней злобы, но, стараясь сдерживать се-
бя, даже съела обед, приготовленный для нее Айлу. Горло уже не так боле-
ло. Сол знал, как нужно давить, получая максимальный эффект  и  причиняя
минимальный ущерб. Успокоительное, должно быть, продолжало  действовать,
так как после обеда она почувствовала, что зевает и что глаза у нее сли-
паются. Никакая сила не могла бы заставить ее вернуться  в  ту  комнату,
которая еще совсем недавно была ее тюрьмой, и, продолжая спорить с собой
о том, что же ей все-таки делать, она не заметила, как уснула на  диване
в гостиной.
   Когда Сол появился в дверях, он застал ее в самом неприглядном  виде:
заспанные глаза, маленькое разрумянившееся со сна  личико  в  обрамлении
растрепавшихся волос, растерянный взгляд. Смущенно прикрывая колени, она
даже улыбнулась ему, совершенно не подозревая о том,  что  лиф  сарафана
сбился на одну сторону.
   Застыв на пороге, он бросил пылающий взгляд на ее лицо, шею.  Смутив-
шись, она опустила глаза и увидела свою обнаженную грудь с  бледно-розо-
вым ореолом соска. Чувствуя, как краска  стыда  заливает  ей  щеки,  она
вздрогнула от неприятного ощущения своего торчащего  соска  и,  поспешно
поправив лиф, резко спросила:
   - Подглядываете?!
   - Подглядываю, - мягко подтвердил он. - Я любопытный. А вы меня  жда-
ли?
   - Нет, не ждала. Я спала.
   Он вошел в комнату. Выражение лица - презрительно-насмешливое,  глаза
- непроницаемые.
   - Это не имеет значения. Я пришел сказать вам, что проверил те объяс-
нения, которые вы дали мне по поводу вашего приезда сюда.
   - Благодарю вас, - сказала она с притворной любезностью.  -  Вы  даже
представить себе не можете, как я рада это слышать, какой камень свалил-
ся с моей души.
   - Так что теперь, - продолжал он, не обращая внимания на ее тон, - мы
должны решить, что с вами делать.
   Глаза ее презрительно сузились.
   - Неужели? - промурлыкала она все тем же притворно-сладким голосом. -
Я скажу вам, что нужно делать. Прежде всего вы отпустите меня.  А  потом
будете извиняться.
   Ей не понравилось, как он улыбнулся, вернее, то, как он окинул взгля-
дом все ее тело. Но тон, которым он  произнес  следующую  фразу,  просто
взбесил ее.
   - Извиняться должны вы, а не я. Вы доставили мне массу хлопот, заста-
вили сбиться с ног всю нашу службу безопасности, сам я находился на гра-
ни риска, готовый совершить преступление, и все из-за того, что вы пове-
ли себя так неразумно и не сказали мне, почему вы хотите увидеть  Стефа-
ни.
   - У вас чертовская выдержка. - Она вскочила с дивана, оглядывая прек-
расное убранство гостиной. - Может быть, выйдем на воздух? Я здесь прос-
то задыхаюсь.
   - Я не возражаю, - кивнул он.
   Резко и неожиданно, как это бывает только в тропиках, на землю  опус-
тились сумерки. Высоко в небе светила луна. Стоя на веранде и жадно вды-
хая прохладный вечерний воздух, она огляделась по сторонам. Все  тот  же
холмистый ландшафт, далеко внизу виднелась лагуна, по неподвижной  глади
которой, как упавшие на землю звезды, двигались вышедшие на  ночной  лов
рыбаки.
   - Зачем? Это все, что я хочу знать, - голос ее звучал зло и  требова-
тельно, а по телу пробегала дрожь. - Зачем вам понадобилось похищать ме-
ня, везти сюда и до смерти напугать, заперев почти как в тюремной  каме-
ре?
   - Потому что мы не знали, что у вас на уме.
   - Но вы даже не спросили меня об этом. Почему? Что натолкнуло вас  на
мысль, что я не просто туристка?
   - Какое-то внутреннее ощущение, - медленно выговорил он после некото-
рой паузы. - И Джил, и я - мы оба это чувствовали. Было видно, что вы...
что вам не дает покоя какое-то сильное чувство. И мы нисколько не сомне-
вались, что ваш обморок тогда, во время нашей встречи, был притворным  -
вы даже не побледнели. И Джил, и я, мы оба заметили, что  ваше  внимание
было целиком поглощено Стефани,  и  это  только  усилило  нашу  подозри-
тельность.
   - Почему?
   - Потому что большинство женщин, пытающихся  завязать  со  мной  зна-
комство, видят только меня, - огрызнулся он.
   Он ждал, что она на это скажет, но она промолчала.
   - А когда вы оказались возле моего дома и поведали мне  какую-то  со-
вершенно невразумительную историю, я уже забеспокоился не  на  шутку.  Я
попросил человека из службы безопасности следить за каждым вашим  шагом,
отправил Лидию домой, Стефани в более безопасное место,  а  сам  вытащил
вас на прогулку, чтобы не оставлять одну. В это время Джил,  мой  верный
компаньон, ни на минуту не выпускал вас из  виду  на  тот  случай,  если
объектом вашего интереса - из-за денег ли или по  какому-то  террористи-
ческому замыслу - являюсь я сам.
   - Удивительно, - вырвалось у нее непроизвольно, - вы производите впе-
чатление человека, который сам в состоянии позаботиться о себе... я имею
в виду...
   - Я понимаю, что вы хотите сказать, и обычно моя охрана не сует нос в
мою личную жизнь. Так вот, пока вы, я и Джил проводили  столько  времени
вместе, начали вырисовываться некоторые детали вашей жизни. Это было ин-
тересно. Детство, когда не один раз вам пришлось пережить предательство,
бурные годы учебы в средней школе, где ваши способности дали  вам  право
получить университетскую стипендию; потом два мятежных года в  универси-
тете, не отличавшихся большой дисциплинированностью или усердием с вашей
стороны. И вот вы бросаете учебу и проводите год где-то вдали  от  Новой
Зеландии, но где, не знает никто. Тот самый год, о котором вы так уклон-
чиво говорили, когда я пытался спросить вас об этом в машине  по  дороге
сюда.
   Она пристально посмотрела на него.
   - А какое, собственно, это имеет отношение ко всему?
   - Да просто это как раз тот год, когда след ваш теряется. Именно  его
вы могли провести в каком-нибудь лагере, изучая все эти чертовские  шту-
ки, которые обязан знать каждый член террористической организации.
   - Я провела этот год, путешествуя по Европе и Англии,  останавливаясь
в студенческих общежитиях, - холодно сказала она.
   Рот его искривился в недоверчивой усмешке, но голос звучал ровно, хо-
лодно и совершенно серьезно.
   - Ну и, кроме того, во всем этом, конечно, сыграли свою роль дошедшие
до нас сведения о том, что готовится покушение на Стефани. Мы терялись в
догадках: что это - сплетни, не имеющие под собой никаких оснований, или
за этим стоят неопровержимые доказательства? А пока мы до конца  не  ра-
зобрались во всем, мы не могли терять бдительность.
   Лицо ее покрыла смертельная бледность.
   - Какое покушение? Что вы имеете в виду? - отрывисто спросила она.
   - Ее собирались похитить. - Страшные эти слова зловеще прозвучали  во
влажном вечернем воздухе. - Такое бывает,  Кэндис.  Знаете  ли  вы,  как
умерли мои родители?
   Она кивнула.
   - Да, они погибли в авиакатастрофе.
   - Да, это мы хотели, чтобы все так думали. На самом деле они были по-
хищены террористами, которые требовали  за  них  огромную  сумму  денег.
Больше того, они хотели, чтобы фирма Джеррардов вышла из состава  участ-
ников правительственного договора,  что  должно  было  дестабилизировать
экономическое положение в одной из южноафриканских стран настолько,  что
страна оказалась бы на грани правительственного переворота.
   В лице ее не было ни кровинки, глаза стали огромными  от  ужаса.  Его
ровный голос и непроницаемое выражение лица действовали  еще  хуже,  чем
любое, самое бурное проявление эмоций.
   - Что же было дальше? - охрипшим от волнения голосом спросила она.
   - Надеюсь, вам больно будет услышать об этом. Они погибли. Но и  тер-
рористы погибли все до единого благодаря блестящей, самоотверженной  ра-
боте службы безопасности Джеррардов, которой помогали  правительственные
учреждения нескольких стран. После того как  был  вскрыт  этот  гнойник,
вряд ли найдутся охотники все повторить сначала,  но  всегда  существуют
фанатики, свято верящие в то, что именно они сумеют довести дело до кон-
ца. Если бы такое произошло и они бы схватили меня, то Джеррарды  оказа-
лись бы во власти такого правления, которое по своему упрямству и непри-
миримости может сравниться только со мной. И скорее  позволят  погибнуть
мне, чем будут рисковать всей организацией. Но если бы они похитили Сте-
фани, мне кажется, я бы принял все их условия, только  бы  сохранить  ей
жизнь.
   Ей стало холодно, по телу пробежал озноб.
   - Но ведь вы... вы не могли поверить в то, что я сделаю... что я мог-
ла бы сделать такое, правда? - прошептала она.
   - Так как мы ничего не знали о вас, мы не знали, что у вас на уме,  -
со злостью ответил он. - А если бы вы действительно оказались террорист-
кой или похитительницей? Я не хотел своими действиями вызывать вашу  по-
дозрительность, пока мы не установим, на кого вы работаете. Обсудив  все
это со своей службой безопасности, я решил, что самым лучшим в такой си-
туации будет изолировать вас до тех пор, пока мы не получим интересующую
нас информацию. Этим объясняется тот несколько  мелодраматичный  способ,
которым я заманил вас сюда, и то, почему все это время вам давали  успо-
коительное и снотворное. Я  не  хотел,  чтобы  вы  имели  возможность  с
кем-либо общаться.
   Она должна была полностью осознать то, что он ей сказал, выбросив  из
головы все остальное, чтобы к тому моменту, когда она вновь обретет спо-
собность чувствовать, ей было бы легче справиться с болью.
   - Значит, вы подозревали меня с самого начала?  -  спросила  она  ка-
ким-то чужим, слабым голосом. - Я бы хотела знать это.
   - Когда мы поняли, что вы намеренно подстроили нашу  первую  встречу,
нам показалось это настолько подозрительным, что мы стали следить за ва-
ми. Мы не были убеждены, что вы что-то замышляете, до тех пор,  пока  вы
не приплыли к моему дому на катамаране, к тому же  нам  стало  известно,
что вы приехали сюда как туристка и как туристку вас должны были предуп-
редить о том, что высаживаться на этом берегу нельзя. Когда вы плыли  на
катамаране, за вами велось наблюдение.
   Холодным и равнодушным взглядом он наблюдал, как щеки ее заливает бо-
лезненный румянец, по всей вероятности ожидая, что  она  что-то  скажет.
Жгучее чувство стыда мешало ей говорить.
   - Но тогда мы не знали наверняка, - продолжал он, - являетесь  ли  вы
частью какого-то дьявольского плана, согласно которому кое-кто  пытается
заполучить Стефани, или же вы хотите использовать ее как орудие,  с  по-
мощью которого вам удастся заарканить меня.
   - У вас есть...
   - Да, у меня есть власть и деньги, - сказал  он  каким-то  спокойным,
даже обыденным тоном, - а это величайшие  в  мире  афродизиаки.  Крупный
счет в банке изрядно подогревает сексуальные чувства некоторых. Конечно,
это было самым простым, но не самым правдоподобным объяснением,  к  тому
же более тесное знакомство с вами доказало, что вас интересовала  именно
Стефани, а не я. Вы постоянно спрашивали о ней и были  явно  расстроены,
когда узнали, что она гостит у подруги. А с какой готовностью вы  согла-
сились поехать со мной, едва я упомянул, что мы едем за ней.
   - Я оказалась бездарной  террористкой,  -  выпалила  она,  приходя  в
ярость оттого, что смогла так легко себя выдать.
   - Пожалуй. Но ведь вы могли быть орудием, марионеткой, дурочкой, зах-
ваченной романтикой терроризма, - произнес он с холодным  презрением.  -
Что касается другой версии, то, когда я попытался проверить  вас  своими
поцелуями, стало совершенно ясно, что это не то, что вас интересует. Ко-
нечно, вы мужественно вытерпели их...
   - Не будьте идиотом, - резко оборвала она.
   Он осклабился.
   - Я не добился того, чего добился сейчас,  не  желая  тогда  смотреть
правде в глаза. Чувствовалось, что вы увлечены, но вас явно что-то сдер-
живало. Поэтому-то у нас осталась единственная, гораздо более неприятная
версия, что вы являетесь частью какого-то неясного пока для нас  загово-
ра, цель которого - захватить Стефани. Может быть, даже  не  здесь.  Тем
более что похитить ее отсюда так, чтобы об этом не узнала добрая полови-
на острова, почти невозможно. Ведь на Фалаиси у нас повсюду есть глаза и
уши.
   - Что ж, неплохо сработано, - резко сказала она.
   - Это потому, что я здесь живу. Мы предполагали,  что  вы,  возможно,
хотите просто познакомиться с ней, завязать какие-то отношения, подгото-
вить почву для дальнейшей дружбы, с тем  чтобы  потом,  когда  вы  снова
объявитесь, она уже полностью доверяла вам. Настоящее же похищение долж-
но было произойти где-то совсем в другом месте, там, где  обстоятельства
будут складываться для вас более благоприятно. Когда мы пришли к  такому
мнению, я предпринял шаги для того, чтобы чем-то отвлечь вас, пока  дру-
гие обыскивали ваш багаж и не спускали глаз со Стефани. Между прочим, вы
были совершенно правы. Человек, который обыскивал вашу комнату, допустил
оплошность. В следующий раз он будет умнее.
   Тело ее пронзила какая-то щемящая боль,  дыхание  стало  прерывистым,
она едва удерживалась, чтобы не упасть, глядя на резкую, угловатую маску
его лица.
   - Но мы ничего не нашли, - продолжал он тем же спокойным, размеренным
тоном. - Нам нужно было время, и самый простой способ выиграть его  сос-
тоял в том, чтобы ненадолго вывести вас из игры. Вот  так  вы  оказались
здесь. Местные жители думают, что у нас с вами роман. Ни у кого не  воз-
никло никаких сомнений. Да и откуда? Я позаботился о том, чтобы как мож-
но больше людей видели нас вместе. К тому времени, как  мы  вернулись  с
нашей морской прогулки, все уже дружно решили, что место Лидии занято.
   - Значит, все было продумано вами до мельчайших деталей. - Она поста-
ралась произнести это как можно более безразличным голосом.
   Он пожал плечами.
   - Я люблю Стефани и сделал бы все для того, чтобы уберечь ее.
   Что ж, Кэндис могла это понять. Она дотронулась рукой до своего горла
и еще больше побледнела. Но когда она поняла, что делает, тут же опусти-
ла руку и еще выше вздернула подбородок.
   - Сегодня до обеда мы занимались проверкой того, что вы мне рассказа-
ли. - Он слегка пожал плечами. - К счастью для вас, все оказалось  прав-
дой.
   Ее чувства сейчас были словно заточены на невидимом оселке, так остро
она ощущала все в эту минуту. Она видела мужественные  линии  его  лица,
резко обозначившиеся в лунном свете, всей кожей ощущая легкое  покалыва-
ние от его близости. Ноздри ее слегка вздрагивали, пытаясь  уловить  его
запах, такой непередаваемо мужской, с легким ароматом туалетной воды. Он
был сильнее тропических ароматов цветов, красного жасмина и гардении.
   Она должна была бы ненавидеть его, но чувствовала, что вот сейчас она
перешагнула через невидимую пропасть, преодолела пространство и время  и
оказалась на какой-то другой планете, перейдя в другое измерение, другой
период существования. Позднее она поймет, что это произошло тогда, когда
она почувствовала, что любит, а не просто, как  раньше,  повинуется  ка-
кой-то слепой и могучей силе, притягивавшей ее к нему.
   Но сейчас нужно было подумать о другом.
   - А то, что угрожало Стефани, - спросила она настойчиво,  -  все  эти
разговоры, слухи или что-то там  еще...  Они  все  еще  существуют?  Она
по-прежнему в опасности?
   - Мы выяснили, откуда шли эти слухи. Их распускал наш  бывший  служа-
щий, настроенный против нас из-за того, что был уволен. Он пытался любы-
ми путями восстановить потерянный престиж и, шатаясь  по  барам,  бросал
дикие угрозы в наш адрес, обвиняя нас черт знает в чем. Мы бы и не обра-
тили на него особого внимания, но он хвастался, что у него связи с каки-
ми-то радикальными группами. В общем, этот вопрос уже закрыт.
   - А что вы сделали с ним?
   Глаза его странно сверкнули.
   - Его предупредили, и он все понял - когда трезв, он вполне  разумный
человек. - В тоне его слышалась легкая насмешка. - А почему это вас  так
взволновало? Вы подумали, что я убил его?
   Она выдержала его пристальный взгляд.
   - Вы же убили тех террористов, которые так жестоко расправились с ва-
шими родителями?
   Он ничего не ответил ей, но молчание было красноречивее слов.
   Дрожа всем телом, она спустилась по ступенькам веранды и пошла по до-
рожке, ведущей сквозь густые заросли к крохотному  ручейку.  Сначала  он
тихо струился прямо у ее ног, а чуть дальше начинал  журчать  по  камням
маленьким водопадом. Очень скоро она была вынуждена  остановиться,  очу-
тившись у края широкой ленты воды, неподвижной и блестящей, похожей  при
бледном свете луны на обсидиановую пластину. Прямо оттуда тонкой  струей
устремлялся к самому небу серебристый, словно луна, и тающий, словно ту-
ман, водяной шпиль. На мгновение он застывал там в неподвижности и потом
снова мягко устремлялся вниз, превращаясь в  тончайшую  водяную  пыль  и
открывая взору темную гладь маленького пруда.
   - Какое чудо! - прошептала она и остановилась. - Откуда он здесь?
   - Один из предков Чэпмена сделал его для своей любовницы. - Прямо  за
своей спиной она услышала его голос. - Она жила вон в том флигеле.
   - Все это очень романтично, но почему она жила не в доме?
   Он пожал плечами.
   - В доме жила его жена, семья.
   - Вот как!
   - Что, не одобряете? - И его зубы насмешливо сверкнули.
   - Да, - медленно произнесла она, - не одобряю.  Я  считаю,  что  свои
обещания нужно выполнять.
   - Согласен. Но, похоже, все они жили достаточно счастливо. Идите пря-
мо по этой дорожке, она приведет нас как раз к этому флигелю.
   Узкая дорожка, по которой могли идти только двое, огибала второй пру-
дик, который был чуть меньше первого. На его  поверхности  в  обрамлении
круглых листьев плавали белые лилии, и острия их сложенных в чашечки ле-
пестков указывали прямо в небо. Среди  закручивавшейся  в  спирали  воды
мелькали золотые рыбки. Такой неподвижный, такой уединенный. Просто Моне
в черных и серебристых тонах! Со всех сторон его обрамлял сад, благоуха-
ющий и захватывающе прекрасный, и только фонтан нарушал эту застывшую  в
неподвижности картину. Ломаная линия гор, заслоняющая собой звезды,  ка-
залась исторгнутой из чрева земли каким-то чудовищным катаклизмом.
   Кэндис снова почувствовала дрожь. Он так и не ответил на  ее  вопрос,
но почему-то его ответ был для нее сейчас очень важен. Она не стала  его
переспрашивать, пока они не вернулись на веранду. На этот раз он ответил
ей, если это вообще можно было назвать ответом.
   - Они погибли, оказывая сопротивление при аресте,  -  сказал  он  ка-
ким-то чужим голосом.
   Но ей хотелось знать больше.
   Она попыталась продолжить свой вопрос.
   - Но это вы...
   Нет, этого не стоило делать. С перекошенным бледным лицом он обрушил-
ся на нее со словами:
   - Они били мою мать... даже сейчас я не могу...
   - Простите меня. - Она бросилась к нему, обняла его, прижимая к  себе
с такой силой, на которую только была способна, и полным раскаяния голо-
сом сказала: - Я не должна была спрашивать,  прости  меня,  я  виновата,
Сол...
   Он стиснул ее в своих объятиях. Словно не привыкший к такому открыто-
му проявлению сочувствия, он пристально смотрел ей в глаза. Столько муки
было в этом взгляде, что к глазам ее подступили слезы.
   Она подняла руку и погладила его по щеке.
   - Теперь все позади, - сказала она мягко. - Но я понимаю,  почему  ты
верил, что не должен упустить ни одного шанса. Все в  порядке.  Я  очень
сожалею, что всколыхнула в тебе эти тяжелые воспоминания.
   Он резко подался вперед, прижав ее к себе еще сильнее, и  прикоснулся
щекой к теплому шелку ее волос.
   Она стояла, не шелохнувшись, гладя на неподвижное  безмолвие  водяных
лилий и на шумящие струи фонтана. Налетевший с моря ветер сбил струю,  и
вода, падая, обвилась прозрачным шлейфом вокруг колонны. У нее  перехва-
тило дыхание. Ей показалось, что в тонком мареве водяных брызг она  уви-
дела серебряную радугу, призрачную и хрупкую, словно сон. Она почувство-
вала, что он тоже повернул голову и смотрит туда же, куда и она.
   - Лунная радуга, - воскликнул он, пораженный не меньше ее этим изуми-
тельным зрелищем. - Я никогда раньше не видел такого чуда.
   Ветер стих, шлейф воды беззвучно упал в прудик, и лунная  радуга  ис-
чезла.
   Слезы стояли у нее в глазах.
   - Это было так прекрасно, так прекрасно...  -  повторяла  она  тихим,
взволнованным голосом. - Спасибо за то, что ты привел меня сюда.
   Он заглянул в ее восхищенное лицо, руки его слегка разжались, и  вол-
шебная сила этого мгновения - воздушного, прозрачного, призрачного,  за-
литого лунным светом - превратилась во что-то  столь  же  волшебное,  но
бесконечно земное - дикую дрожь желания, что призывает женщину к  мужчи-
не, мужчину к женщине.
   Его жаждущий рот припал к ее губам, стараясь взять все, что она могла
дать: свою силу, свою щедрость,  свою  готовность  принять  его  сладкий
плен.
   Чувства, пережитые ею в эти последние минуты, должно  быть,  нарушили
ее обычное равновесие, так как, несмотря ни на что, она пылко и страстно
отвечала на его поцелуй. С обрывающимся, летящим в  бездну  сердцем  она
вдруг поняла, что не осталась в долгу перед этой отчаянной, рвущейся  ей
навстречу страстью. Потому что она любила.
   Просто какие-то Ромео и Джульетта! "Она затмила факелов лучи!"
   Она была права, что так боялась этого. Даже  тогда,  когда  его  губы
снова искали ее рот, она знала, что это то, чего она  боялась  всю  свою
жизнь, - не сама страсть, не любовь, а то, как она ответит на это. С тех
пор как ей исполнилось десять лет и она поняла, что осталась совсем  од-
на, она оберегала от ран свое сердце. Она каким-то образом понимала, что
способна на это всепоглощающее подчинение всех своих чувств, готовых за-
топить холодную логику ее рассудка, ее здравый смысл и ум, - как это бы-
ло теперь, когда все тонуло, все терялось в огненно-сладкой патоке, мед-
ленно струящейся сейчас у нее по жилам.
   - Как ты красива! - Голос его звучал глубоко и взволнованно,  он  был
наполнен множеством тонов и оттенков, и, услышав его, она задрожала.
   Нежность этого поцелуя потрясла и, словно  на  крыльях,  вознесла  ее
ввысь. Он был другим, не похожим на предыдущие  -  невесом  и  обольсти-
тельно сладок. Расслабившись, она позволила этому магическому,  колдовс-
кому потоку разлиться по всему телу и, растворяясь в  нем  без  остатка,
вновь почувствовала, как губы его коснулись ее рта.  Она  подняла  руки,
ладони ее коснулись его гордой головы, пальцы скользнули сквозь  упругую
гущу его волос, приблизив его лицо вплотную к своему.
   Оторвавшись от ее губ, он дрогнувшим голосом произнес ее  имя.  Потом
он снова поцеловал ее, только теперь с дикой неистовостью страсти, когда
его горячее желание взывало к  ее  желанию,  и  оба  слились  в  пламени
чувств, поглотившем их обоих настолько, что, когда он  оторвался  от  ее
губ, чтобы перевести дыхание, горло ее издало тихий, приглушенный  звук,
а глаза, смотревшие из-под медленно поднимающихся ресниц, мерцали тускло
и темно, как два темных озерка, на ее ставшем необычно бледным лице.
   Кончиком языка она дотронулась до своих губ и тут  же  спрятала  его,
почувствовав цепкий взгляд его прозрачных синих глаз. Горячие  пятна  на
этих надменных скулах, пульсирующая жилка на виске  -  все  подтверждало
то, что подсказывала ей интуиция, доставшаяся ей от ее предков,  -  пора
сказать нет и остановиться, пока не поздно.
   Если она сделает сейчас шаг назад, он согласится с  ее  решением,  но
она никогда не узнает сладости любви с ним. Она опустила ресницы и скло-
нила голову ему на грудь, благодарная ему за то, что он позволяет ей са-
мой принять решение.
   С тех пор как она поняла, что не только ее отец, но и ее мать предали
ее, вся ее жизнь была основана на осторожности. Она никогда не позволяла
соблазнить себя настолько, чтобы она могла испытать еще одну боль.  Сей-
час, словно пережив внезапное прозрение,  она  вдруг  обнаружила,  сколь
многого лишила ее эта осторожность. Вместе с боязнью и болью разочарова-
ния она изгнала из своей жизни радость, желание и страсть. Сейчас в  его
объятиях, в этом сказочно красивом месте нерастраченный источник ее без-
рассудства, поток неведомой энергии, струящийся по всему ее телу, неожи-
данно вырвался на волю.
   Он наклонился к ней и нежно прикусил губами мочку ее уха. Ощутив  его
теплое дыхание на чувствительных завитках и изгибах ушной раковины,  она
почувствовала, как тело ее  пронзили  миллионы  крохотных  электрических
разрядов.
   Она задохнулась, ловя губами воздух, а он тихо засмеялся. Смутно ощу-
щая, что он тоже в плену у этой новой,  неведомой  ему  страсти,  и  по-
чувствовав себя смелее благодаря вырвавшимся наконец на свободу инстинк-
там, она встала на цыпочки и кончиком языка дотронулась до ямки у  осно-
вания его загорелой сильной шеи.
   Грудь его поднялась и резко опустилась.
   - Ты понимаешь, что ты делаешь? - На этот раз голос его звучал совер-
шенно серьезно.
   - Да, - выдохнула она, и дыхание ее коснулось его влажной  кожи  там,
где она ласкала его кончиком языка. - Айлу,  -  прошептала  она,  собрав
последние остатки здравого смысла.
   - Она ушла домой.
   То, что случилось потом, было так же естественно, как висевшая в небе
луна, как негромкая песнь льющихся струй фонтана.  Таинственный,  сереб-
ристый свет играл на их лицах, когда губы их слились в поцелуе. Но вско-
ре - и это было неизбежно - не все уже можно было выразить поцелуями. Он
коснулся губами пульсирующей жилки у нее на шее, хрупкой округлости пле-
ча. Он, должно быть, слышал, как она вздыхала, но он не мог  знать,  что
для ее необученного тела его прикосновения были пьянящим  вином,  черной
магией, сладким обжигающим пламенем. Она и не думала  говорить  нет,  не
хотела сдерживать ответную дрожь страсти, которая пронзала ее словно ог-
ненным трезубцем.
   Его руки - уверенные и ласковые, безжалостные и неумолимые - прикаса-
лись сначала к ее плечам и наконец спустились  к  нежной  округлости  ее
груди.
   - Тебе нравится так? Скажи мне, как тебе нравится, Кэндис,  и  я  дам
тебе это. Все, я смогу дать тебе все, что ты хочешь.
   Она не могла говорить. Слова спотыкались друг о друга, превращались в
ничто, когда она смотрела в его мерцающие глаза, свет  которых  струился
ей прямо в глаза, сжигая предрассудки и страх, заставляя ее отдаться  во
власть своей неутоленной, давно сдерживаемой страсти.
   - Тебе нравится? - Его рука легко скользнула по ее  груди  к  соскам,
едва касаясь их, но она вдруг почувствовала в них такое странное тянущее
ощущение и такую тяжесть, от которой подкашивались ноги.
   - А так? - Он нагнулся, и его рот коснулся ее соска, горячего и влаж-
ного, сквозь тонкую ткань сарафана.
   Она громко вскрикнула, а он улыбнулся спокойно и серьезно и сказал:
   - Я вижу, что тебе хорошо.
   Все вокруг кружилось в каком-то тумане. Она с трудом поняла,  что  он
поднял ее на руки и перенес на подушки большого дивана.
   Он снял рубашку, небрежно сбросил ее на пол и опустился рядом с  ней.
На какое-то мгновение она почувствовала  древний,  атавистический  страх
женщины перед хищным самцом. Она не отпрянула, но все  ее  тело  напряг-
лось, приготовившись к отпору.
   Лицо его было почти сурово.
   - Тебе достаточно сказать только одно слово. Я не насильник,  -  спо-
койно сказал он.


 


<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2] [3]

Страница:  [2]