ГЛАВА XI
   МЫ СОВЕРШАЕМ ЧУДО  

   В течение долгого времени - думаю, что не менее двух часов - мы сиде-
ли в полном молчании, ожидая прихода Инфадуса. Никто из нас не  разгова-
ривал: слишком мы были подавлены воспоминаниями о  тех  ужасах,  которые
только что видели во время охоты на колдунов.
   Наконец, перед самым рассветом,  когда  мы  уже  собирались  ложиться
спать, послышались шаги и оклик часового, стоящего у ворот нашего  краа-
ля. Шаги продолжали приближаться, так как, очевидно, на оклик  ответили,
но так тихо, что слов нельзя было разобрать. Затем дверь распахнулась, и
вошел Инфадус. За ним следовали шесть полных величия и достоинства  вож-
дей.
   - Мои повелители и ты, Игнози, законный король кукуанов, -  обратился
он к нам, - я пришел, как обещал, и привел этих людей. - И Инфадус  ука-
зал на выстроившихся в ряд военачальников.  -  Это  великие  люди  нашей
страны. Каждый из них командует тремя тысячами воинов,  которые  беспре-
кословно выполняют их приказания по указу короля. Я  рассказал  им,  что
видели мои глаза и что слышали мои уши. Пусть эти люди тоже взглянут  на
священную змею, опоясывающую тебя, Игнози,  и  выслушают  твой  рассказ,
чтобы решить, перейти ли им на твою сторону и  выступить  ли  им  против
Твалы, нашего короля.
   Вместо ответа Игнози сорвал с себя набедренную повязку, и все увидели
на его теле знак королевского достоинства - змею, вытатуированную вокруг
его бедер. Каждый вождь по очереди подходил к  Игнози,  рассматривав  ее
при тусклом свете лампы и, не говоря ни слова, отходил в сторону.
   Затем Игнози снова надел свою набедренную повязку  и,  обратившись  к
военачальникам, рассказал им историю своей жизни, которую мы слышали  от
него утром.
   - Что вы скажете, вожди, после того, как сами выслушали этого челове-
ка? - спросил их Инфадус, как только Игнози закончил свой рассказ. - Бу-
дете ли вы стоять за него и поможете ли ему занять трон его отца? Страна
стонет под игом Твалы, и кровь нашего народа заливает ее, как  выступив-
шие из берегов вешние воды. Вы видели это сегодня вечером. Были еще  два
вождя, с которыми я хотел говорить об этом же, и где они? Гиены воют над
их трупами. Если вы не выступите против Твалы, то и вас скоро  постигнет
та же участь. Выбирайте же, братья мои.
   Самый старый из шести вождей, плотный, небольшого роста человек с се-
дыми волосами, выступил вперед и промолвил:
   - Ты верно сказал, Инфадус: страна стонет и люди ропщут под игом Тва-
лы. Мой родной брат был среди тех, кто погиб сегодня вечером. Ты задумал
великое дело, но нам трудно поверить тому, что мы сейчас слышали. Откуда
мы знаем, не поднимем ли мы копья за обманщика?.. Дело это великое,  го-
ворю я, и никто не может сказать, чем оно кончится. Прольются реки  кро-
ви, прежде чем оно совершится. Многие останутся верными Твале, ибо  люди
преклоняются перед солнцем, которое светит на небесах, а не  перед  тем,
которое еще не взошло. Колдовство белых жителей звезд велико,  и  Игнози
находится под защитой их крыльев. Если он действительно законный  король
нашей страны, пусть белые люди совершат какое-нибудь чудо, чтобы все на-
ши люди могли его увидеть. Тогда народ пойдет за нами,  убедившись,  что
колдовство белых людей - на нашей стороне.
   - Но вы же видели знак змеи! - сказал я.
   - Повелитель мой, этого недостаточно. Может быть, изображение священ-
ной змеи было начертано на его теле много позже  его  рождения.  Соверши
чудо, говорю я, иначе мы не тронемся с места.
   То же самое повторили остальные вожди. В полном недоумении,  обратив-
шись к сэру Генри и Гуду, я объяснил им положение вещей.
   - Я знаю, что нам делать! - воскликнул Гуд, и его  лицо  просияло  от
радости. - Только попросите их дать нам несколько минут на размышление.
   Я сказал об этом вождям, и они вышли. Гуд тотчас же  бросился  к  ма-
ленькому ящику, где он держал лекарства, открыл  его  и  вынул  записную
книжку, на первых страницах которой был календарь.
   - Послушайте, друзья, - спросил он нас, - ведь завтра четвертое июня?
   Мы тщательно вели счет дням и, взглянув на наши записи,  подтвердили,
что он не ошибся.
   - Прекрасно! Так вот, слушайте: "Четвертого июня, в восемь часов пят-
надцать минут вечера по Гринвичскому времени  начнется  полное  затмение
Луны. Его можно будет наблюдать на Тенерифе, в Южной  Африке..."  ну,  и
прочих местах... Вот вам и чудо! Квотермейн, скажите вождям, что  завтра
вечером мы потушим Луну.
   Идея была превосходная, но нас несколько смущало, что календарь  Гуда
мог оказаться не совсем точным. Если бы мы ошиблись в предсказании,  наш
престиж был бы навсегда подорван, и тогда все шансы возвести  Игнози  на
престол разлетелись бы прахом.
   - А что, если ваш календарь неверен? - спросил сэр Генри Гуда,  кото-
рый в это время сосредоточенно делал  какие-то  вычисления  на  отрывном
листе своей записной книжки.
   - Нет никаких оснований так думать, - возразил Гуд. - Затмения всегда
происходят в точно вычисленное время: в этом убедил меня личный опыт.  А
в сообщении, которое я только что вам прочел,  подчеркивается,  что  это
затмение можно будет наблюдать в Южной Африке. Сейчас  я  сделал  только
приблизительные вычисления, так как не знаю нашего точного местонахожде-
ния. Я высчитал, что оно должно начаться завтра около десяти часов вече-
ра и продолжаться до половины первого, так что в течение примерно  полу-
тора часов здесь будет полная темнота.
   - Ну что ж, - сказал сэр Генри, - думаю, что мы должны рискнуть.
   Я согласился с ним, хотя в глубине души очень сомневался, удастся  ли
наша затея, так как с моей точки зрения затмения - штука хитрая и на них
полагаться довольно рискованно. "А вдруг, - думал я, - небо будет  затя-
нуто тучами и Луны вообще не будет видно?"
   Озабоченный этими размышлениями, я послал Амбопу за вождями,  которые
тотчас же явились, и я обратился к ним со следующей речью:
   - Великие люди Страны Кукуанов и ты, Инфадус, слушайте! Мы  не  любим
хвастаться нашим могуществом, ибо это значит вмешиваться в  естественный
ход природы и погружать мир в страх и смятение. Но так как наше дело ве-
ликое и мы разгневаны на короля за кровавую резню, которую мы видели,  и
на изанузи Гагулу, желавшую умертвить нашего друга Игнози,  мы  ре  шили
совершить чудо и подать вам знамение, которое увидят все ваши люди.  По-
дойдите сюда, - сказал я, отворяя дверь  хижины  и  указывая  вождям  на
красный шар заходящей Луны. - Что вы видите?
   - Мы видим умирающую Луну, - ответил один из них, который был, по-ви-
димому, избран для того, чтобы вести с нами переговоры.
   - Ты прав. Теперь скажи мне, может ли смертный человек погасить  Луну
до назначенного часа ее захода и набросить покров  черной  ночи  на  всю
Землю?
   Вождь тихо засмеялся:
   - Нет, повелитель, ни один  человек  не  может  этого  сделать.  Луна
сильнее человека. Человек может только смотреть на нее, и никто не может
нарушить ее небесный путь.
   - Ты так думаешь? А я говорю тебе, что завтра вечером, за два часа до
полуночи, мы сделаем так, что Луна исчезнет с неба и Землю окутает  глу-
бокий мрак, который будет продолжаться час и еще полчаса  в  знак  того,
что Игнози действительно является законным королем кукуанов. Если мы это
сделаем, поверите вы в это?
   - Да, мои повелители, - ответил с улыбкой старый  вождь,  и  все  ос-
тальные вожди тоже улыбнулись. - Если вы это совершите, мы поверим.
   - В таком случае, это будет совершено. Мы трое - Инкубу, Бугван и Ма-
кумазан - заявляем вам, что завтра вечером мы потушим Луну. Ты  слышишь,
Инфадус?
   - Слышу, мой повелитель. Ты обещаешь потушить Луну, мать нашего мира,
да еще в полнолуние, когда она ярче всего светит. Но то,  что  ты  гово-
ришь, слишком удивительно.
   - Однако мы это сделаем, Инфадус.
   - Хорошо, повелитель. Сегодня, через два часа  после  захода  солнца,
Твала пошлет за повелителями, чтобы они присутствовали  на  пляске  дев.
Через час после начала пляски та девушка,  которую  Твала  сочтет  самой
прекрасной, будет умерщвлена королевским сыном Скраггой. Она будет  при-
несена в жертву Молчаливым, которые сторожат те горы, - и он  указал  на
три скалистые вершины, где, как мы уже слышали, кончалась Великая Дорога
царя Соломона. - Пусть мои повелители потушат Луну и спасут жизнь девуш-
ки. Тогда наш народ уверует в них.
   - Да, - подтвердил старый вождь, все еще слегка улыбаясь, - тогда на-
ши люди вам поверят.
   - В двух милях от Луу, - продолжал Инфадус, - находится холм, изогну-
тый, как молодой месяц. В этом укрепленном месте находится  мой  полк  и
еще три полка, которыми командуют эти вожди. Утром мы  подумаем  о  том,
как перебросить туда еще два или три полка. Если мои повелители в  самом
деле потушат Луну, я в темноте возьму их за руку, выведу из Луу и прово-
жу их туда. Там они будут в безопасности. И оттуда  мы  будем  сражаться
против короля Твалы.
   - Прекрасно! - ответил я. - А теперь оставьте нас, ибо мы хотим  нем-
ного отдохнуть и подготовить все нужное для колдовства.
   Инфадус встал и, отдав нам салют, вышел  из  хижины  в  сопровождении
вождей.
   - Друзья мои! - обратился к нам Игнози после их ухода. -  Неужели  вы
действительно можете потушить Луну или говорили этим людям пустые слова?
   - Мы полагаем, что сможем это сделать, Амбопа... то есть я хотел ска-
зать - Игнози, - ответил я.
   - Это очень странно, - сказал он. - Если бы вы не были англичанами, я
ни за что бы этому не поверил. Но английские джентльмены не говорят лжи-
вых слов. Если нам суждено остаться в живых, вы можете быть уверены, что
я вас вознагражу за все.
   - Игнози, - обратился к нему сэр Генри, - обещай мне только одно.
   - Я обещаю тебе все, друг мой Инкубу, прежде чем даже выслушаю  тебя,
- ответил наш гигант с улыбкой. - О чем ты хочешь меня просить?
   - Вот о чем. Если ты будешь королем кукуанов, ты запретишь выслежива-
ние колдунов, то, которое мы видели вчера вечером, и  не  будешь  карать
смертью людей без справедливого суда.
   После того как я перевел эти слова, Игнози на момент задумался и  за-
тем ответил:
   - Обычаи черных людей не похожи на обычаи белых, Инкубу, и они не це-
нят свою жизнь так высоко, как вы, белые. Но все же я тебе обещаю,  что,
если будет в моих силах справиться с охотницами за колдунами, они не бу-
дут больше выслеживать людей и ни один человек не  будет  умерщвлен  без
суда.
   - Я верю тебе, Игнози. Ну, а теперь, когда мы решили этот  вопрос,  -
сказал сэр Генри, - давайте немного отдохнем.
   Мы смертельно устали и тут же крепко уснули, проспав  до  одиннадцати
часов утра. Нас разбудил Игнози. Мы встали, умылись и, плотно  позавтра-
кав, вышли погулять. Во время прогулки мы с  любопытством  рассматривали
кукуанские постройки и с большим интересом наблюдали быт женщин.
   - Я надеюсь, что затмение все же состоится, - сказал сэр Генри, когда
мы возвращались домой.
   - Если же его не будет, то всем нам крышка, - ответил я угрюмо. - Ру-
чаюсь головой, что кто-нибудь из вождей непременно расскажет королю все,
о чем мы с ними говорили, и он устроит такое "затмение", что нам не поз-
доровится.
   Вернувшись к себе, мы пообедали, остальная же часть дня ушла у нас на
прием гостей. Некоторые приходили с официальным визитом,  другие  просто
из любопытства.
   Наконец солнце зашло, и мы, оставшись одни, насладились двумя  часами
покоя, насколько позволяло наше невеселое настроение  и  мрачные  мысли.
Около половины девятого явился от Твалы гонец и пригласил нас на ежегод-
ное празднество - великую пляску дев,  которая  должна  была  скоро  на-
чаться.
   Мы быстро надели кольчуги, присланные королем, и, взяв оружие и  пат-
роны, чтобы они были у нас под рукой в случае, если бы нам пришлось  бе-
жать, как говорил Инфадус, довольно храбро  направились  к  королевскому
краалю, хотя в душе трепетали от страха и неизвестности. Большая площадь
перед жилищем короля имела совсем другой вид, чем накануне. Вместо мрач-
ных, стоявших сомкнутыми рядами воинов она вся была заполнена девушками.
Одежды на них - скажу прямо - не было почти никакой, но зато на голове у
каждой был венок, сплетенный из цветов, и каждая из них держала в  одной
руке пальмовую ветвь, а в другой - большую белую лилию.
   В центре площади, на открытом месте, залитом лунным светом,  восседал
сам король, у ног которого сидела Гагула. Позади  него  стояли  Инфадус,
Скрагга и двенадцать телохранителей. Тут же присутствовали  десятка  два
вождей, среди которых я узнал большую часть наших новых  друзей,  прихо-
дивших ночью с Инфадусом.
   Твала сделал вид, что он очень рад нашему  приходу,  и  сердечно  нас
приветствовал, хотя я заметил, что он злобно устремил свой  единственный
глаз на Амбопу.
   - Привет вам, белые люди звезд! - сказал он. -  Сегодня  вас  ожидает
совсем иное зрелище, чем то, которое видели ваши глаза при свете вчераш-
ней луны. Но это зрелище будет хуже, чем вчерашнее. Вид девушек  ласкает
взор, и если бы не они, - тут он указал вокруг себя, - то и  пас  бы  не
было здесь сегодня. Лицезреть мужчин приятнее. Сладки  поцелуи  и  ласки
женщин, но звон копий и запах человеческой крови гораздо  слаще.  Хотите
иметь жен из нашего народа, белые люди? Если так, выбирайте самых краси-
вых и столько, сколько пожелаете. Все они будут ваши.  -  И  он  замолк,
ожидая ответа.
   Такое предложение было бы, конечно, заманчиво для Гуда, так  как  он,
как, впрочем, и большинство моряков, имеет большое пристрастие к женско-
му полу. Я же, как человек пожилой и умудренный опытом, заранее  предви-
дел, что это повлечет за собой одни лишь бесконечные осложнения и непри-
ятности, которые женщины, к сожалению, всегда приносят, что так же неиз-
бежно, как то, что за днем следует ночь.
   - Благодарю тебя, о король! - поспешно ответил я. - Но белые люди же-
нятся только на белых, то есть на подобных себе. Ваши девушки прекрасны,
но они не для нас!
   Король рассмеялся.
   - Хорошо, - сказал он, - пусть будет по-вашему, хотя в  нашей  стране
есть пословица: "Женские глаза всегда хороши, какого бы они ни были цве-
та", и другая: "Люби ту, которая с тобой, ибо знай, что та, которая  да-
леко, наверно тебе неверна". Но, может быть, у вас  на  звездах  это  не
так. В стране, где люди белые, все возможно. Пусть же  будет  по-вашему,
белые люди, - наши девушки не будут умолять вас взять их в жены! Еще раз
приветствую вас и также тебя, черный человек. Если бы вчера Гагула доби-
лась своего, ты был бы мертв, и труп твой уже окоченел бы! Твое счастье,
что ты тоже спустился со звезд! Ха! Ха!
   - О король! Я убью тебя раньше, чем ты меня, - спокойно ответил Игно-
зи, - и ты окоченеешь раньше, чем мои члены утратят свою гибкость.
   Твала вздрогнул.
   - Ты говоришь смело, юноша! - ответил он гневно. - Смотри  не  заходи
так далеко!
   - Тот, чьи уста говорят истину, может быть смелым. Истина - это  ост-
рое копье, которое попадает в цель и не дает промаха. Звезды  шлют  тебе
это предупреждение, о король!
   Твала грозно нахмурился и его единственный глаз свирепо сверкнул,  но
он ничего не ответил.
   - Пусть девушки начнут пляску! - закричал он.
   И тотчас же выбежала толпа увенчанных цветами танцовщиц. Они мелодич-
но пели и при грустно-нежном свете луны казались бесплотными, воздушными
существами из иного мира. Грациозно изгибаясь, они то плавно и  медленно
кружились, то носились в головокружительном вихре,  изображая  сражение,
то приближались к нам, то отступали, то рассыпались в разные  стороны  в
кажущемся беспорядке. Каждое их движение вызывало  восторг  у  зрителей.
Вдруг танец прекратился, и из толпы  танцовщиц  выбежала  очаровательная
молодая девушка, которая, став перед нами, начала делать пируэты с такой
ловкостью и грацией, что могла бы посрамить большую часть наших балерин.
   Когда в изнеможении она отступила, ее сменили другие девушки. Они по-
очередно танцевали перед нами, но никто из них не мог сравниться с  пер-
вой по красоте, мастерству и изяществу.
   Когда все эти красавицы кончили танцевать, Твала поднял руку и, обра-
щаясь к нам, спросил:
   - Какая же из всех этих девушек самая красивая, белые люди?
   - Конечно, первая, - невольно вырвалось у меня, и я тут же спохватил-
ся, так как вспомнил, что Инфадус сказал нам, что самая красивая  должна
быть принесена в жертву Молчаливым.
   - Ты прав. Мое мнение - твое мнение, и мои глаза - твои глаза. Я сог-
ласен с тобой, что она самая прекрасная из всех, но  ее  ждет  печальная
участь, ибо она должна умереть!
   - Да, должна умереть! - как эхо,  пропищала  Гагула,  бросив  быстрый
взгляд на несчастную жертву, которая, не подозревая своей страшной учас-
ти, стояла ярдах в десяти от своих подруг, нервно обрывая лепестки  цве-
тов из своего венка.
   - Почему, о король, она должна умереть?  -  воскликнул  я,  с  трудом
сдерживая свое негодование. - Девушка так хорошо танцевала  и  доставила
нам большое удовольствие. И она так хороша! Было бы безжалостно  вознаг-
радить ее смертью.
   Твала засмеялся и ответил:
   - Таков наш обычай. И те каменные изваяния, что сидят там, - он  ука-
зал на три отдаленные вершины, - должны получить то, чего они ждут. Если
сегодня я не умерщвлю прекраснейшую из дев, на меня и на мой  дом  падет
несчастье. Вот что гласит пророчество моего народа: "Если в день  пляски
дев король не принесет красивейшую девушку в жертву Молчаливым,  которые
несут стражу в горах, то и он и его королевский  дом  падут".  Слушайте,
что я вам скажу, белые люди! Мой брат, правивший до  меня,  не  приносил
этих жертв из-за слез женщины, и он пал, так же как и его дом, и я прав-
лю вместо него. Но довольно об этом! - закричал он. -  Она  должна  уме-
реть. - И, повернувшись к страже, он воскликнул: - Приведите ее сюда,  а
ты, Скрагга, точи свое копье.
   Два человека вышли вперед и направились к девушке. Только тогда,  по-
няв грозящую ей опасность, она громко вскрикнула и бросилась бежать.  Но
сильные руки королевских телохранителей схватили ее  и  привели  к  нам,
несмотря на ее слезы и сопротивление.
   - Как тебя зовут, девушка? - запищала Гагула. - Что?  Ты  не  желаешь
отвечать? Или ты хочешь, чтобы сын короля убил тебя сразу?
   Услышав эти слова, Скрагга, зловеще усмехаясь, сделал  шаг  вперед  и
поднял свое копье. В этот момент я увидел, что Гуд инстинктивно  положил
руку на свой револьвер. Хотя глаза девушки были полны слез,  но,  увидав
тусклый блеск стали, она вдруг перестала отбиваться и теперь стояла  пе-
ред нами, дрожа всем телом, судорожно ломая руки.
   - Смотрите! - закричал Скрагга в полном восторге. -  Она  содрогается
от одного вида моей маленькой игрушки, которая еще до  нее  не  дотрону-
лась! - И он погладил рукой широкое лезвие своего копья.
   В это время я вдруг услышал, как Гуд пробормотал про себя:
   - При первом же удобном случае ты мне заплатишь за это, негодяй!
   - Ну, а теперь, когда ты успокоилась, скажи нам, как тебя зовут,  до-
рогая, - ехидно улыбаясь, спросила Гагула. - Ну, говори, не бойся.
   - О мать! - ответила дрожащим голосом несчастная девушка. - Я из дома
Суко, и зовут меня Фулатой. О мать, скажи мне, почему я должна  умереть?
Я никому не сделала зла.
   - Успокойся, - продолжала старуха со злорадной усмешкой. - Ты  должна
быть принесена в жертву сидящим там Молчаливым, - и  она  указала  своим
костлявым пальцем на вершины гор, - и поэтому тебя  ждет  смерть.  Лучше
покоиться вечным сном, чем трудиться изо дня в день в поте лица  своего.
Вот почему лучше умереть, чем жить. А ты умрешь от царственной руки  са-
мого королевского сына!
   Фулата в отчаянии заломила руки и громко воскликнула:
   - О жестокие! Ведь я так молода! Что я сделала? Неужели  мне  никогда
больше не суждено видеть, как восходит солнце из мрака ночи и как звезды
одна за другой вспыхивают вечером на небесном своде? Неужели  никогда  в
жизни я не буду больше собирать цветы, покрытые свежей утренней росой, и
не услышу, как журчат ручьи в яркий солнечный день? Горе мне! Не увижу я
больше хижины отца своего, не почувствую поцелуя матери своей,  не  буду
смотреть за больным ягненком! Горе мне! Ни один возлюбленный не  обовьет
стана моего и не взглянет мне в глаза, и не быть мне  матерью  воина!  О
жестокие! Жестокие!
   И вновь она начала ломать руки, подняв свое залитое  слезами  лицо  к
небу. Эта увенчанная цветами красавица была прелестна в своем  отчаянии,
и я уверен, что менее жестокие люди, чем те три дьявола, перед  которыми
она стояла, прониклись бы к ней состраданием. Я думаю, что мольбы принца
Артура, обращенные к негодяям, которые пришли его ослепить, были не  ме-
нее трогательны, чем мольбы этой дикарки.
   Но это никак не тронуло ни Гагулу, ни ее господина,  хотя  я  заметил
выражение сочувствия и жалости на лицах вождей и стражи, стоявшей позади
короля. Что касается Гуда, он скрежетал зубами и едва сдерживал охватив-
шее его негодование; наконец, не выдержав, он сделал шаг вперед,  словно
желая броситься к ней на помощь. С проницательностью, столь свойственной
женщинам, девушка поняла, что происходит у него в душе. Она подбежала  к
нему и, бросившись перед ним на колени, обняла его "прекрасные белые но-
ги".
   - О белый отец с далеких звезд! - воскликнула она. - Набрось на  меня
плащ твоей защиты, возьми меня под сень твоего  могущества  и  спаси  от
этих жестоких людей! Хорошо, моя милочка, я позабочусь о тебе!  взволно-
ванно отвечал Гуд на английском языке. - Ну, встань, встань, детка,  ус-
покойся! - И, наклонившись к ней, он взял ее за руку.
   Твала обернулся, и по его знаку Скрагга выступил  вперед  с  поднятым
копьем.
   - Пора начинать! - шепнул мне сэр Генри. - Чего вы ждете?
   - Жду затмения, - отвечал я. - Вот уже полчаса я не свожу глаз с  Лу-
ны, но в жизни не видал, чтобы она так ярко светила!
   - Все равно, нужно идти на риск и немедленно,  иначе  девушку  убьют.
Твала теряет терпение.
   Я не мог не согласиться с этим доводом и, прежде чем действовать, еще
раз взглянул на яркий диск Луны. Думаю, что никогда ни один  самый  рев-
ностный астроном, желающий доказать новую теорию, не ждал с таким волне-
нием начала небесного явления. Сделав шаг вперед и приняв самый торжест-
венный вид, на какой был только способен, я стал между распростертой де-
вушкой и поднятым копьем Скрагги.
   - Король! - промолвил я. - Этому не бывать! Мы не позволим тебе  уби-
вать эту девушку. Отпусти ее с миром.
   Твала вскочил в бешеном гневе, и шепот изумления пронесся среди  вож-
дей и сомкнутых рядов девушек, робко окруживших нас в ожидании  развязки
этой трагедии.
   - Этому не бывать? Белая собака, как смеешь ты тявкать на льва, нахо-
дящегося в своей пещере? Этому не бывать? В уме ли ты? Берегись, как  бы
судьба этой девчонки не постигла и тебя и тех, с кем ты пришел! Ты дума-
ешь, что можешь спасти и ее и себя? Кто ты такой, что осмеливаешься ста-
новиться между мной и моими желаниями?  Прочь  с  дороги,  говорю  тебе!
Скрагга, убей ее! Эй, стража! Схватить этих людей!
   Услышав это приказание, несколько вооруженных воинов быстро  выбежали
из-за хижины, куда их, очевидно, предусмотрительно  спрятали  до  нашего
прихода.
   Сэр Генри, Гуд и Амбопа стали около меня и подняли свои винтовки.
   - Остановитесь! - грозно закричал я, хотя,  признаться,  душа  моя  в
этот момент ушла в пятки. - Остановитесь! Мы, белые  люди,  спустившиеся
со звезд, говорим, что этого не будет, ибо берем девушку под свою  защи-
ту. Если вы сделаете хоть один шаг, мы погасим Луну. Мы,  живущие  в  ее
чертогах, сделаем это и погрузим всю Землю во мрак. Осмельтесь лишь  ос-
лушаться, и вы увидите воочию всю силу нашего колдовства.
   Моя угроза подействовала. Стража отступила, а Скрагга остановился как
вкопанный с поднятым наготове копьем.
   - Слушайте, слушайте этого лжеца, который хвастается, что может поту-
шить Луну, словно светильник! - пищала Гагула. - Пусть же он это  сдела-
ет, и тогда девушку можно будет пощадить. Да, да, пусть он  это  сделает
или сам умрет с ней, сам и все, кто с ним пришел!
   С отчаянием я взглянул на Луну и, к моей невероятной радости, увидел,
что календарь Гуда нас не подвел: на краю огромного яркого диска  появи-
лась легкая тень и поверхность луны начала заметно тускнеть.
   Я торжественно поднял руку к небу, причем  моему  примеру  тотчас  же
последовали сэр Генри и Гуд, и с пафосом продекламировал несколько строф
из легенд Инголдзби. Сэр Генри внушительно и громко  произнес  несколько
строк из Ветхого завета, а Гуд обратился к царице ночи с длиннейшим  по-
током самых отборных классических ругательств, на которые только он  был
способен.
   Тень медленно наползала на сияющую поверхность Луны, и, но мере  того
как она двигалась, в толпе начали раздаваться сдержанные возгласы  изум-
ления и страха.
   - Смотри, о король! - вскричал я. - Смотри, Гагула!  Смотрите  и  вы,
вожди, воины и женщины! Скажите, держат ли свое слово белые жители звезд
или они пустые лжецы? Луна темнеет на ваших глазах; скоро наступит  пол-
ный мрак, да, мрак, в час полнолуния! Вы просили чуда - вот оно!  Гасни,
о Луна! Потуши же свой свет, ты, чистая и непорочная, сломи гордые серд-
ца кукуанов, окутай глубоким мраком весь мир!
   Вопль ужаса вырвался у всех присутствующих. Толпа окаменела от  стра-
ха; некоторые с криками бросились на колени и начали  громко  причитать.
Что касается Твалы, он сидел неподвижно, оцепенев от страха, и я увидел,
что, несмотря на свою темную кожу, он побледнел. Только одна  Гагула  не
испугалась.
   - Тень пройдет! - кричала она. - Не боитесь, в своей жизни  я  видела
это не раз! Ни один человек не может погасить Луну.  Не  падайте  духом!
Все равно это пройдет!
   - Подождите, и вы еще не то увидите, - кричал я в ответ,  подпрыгивая
на месте от волнения. - "О Луна! Луна! Луна! Почему ты так холодна и не-
постоянна?"
   Эта подходящая цитата была позаимствована мною из одного весьма попу-
лярного любовного романа, который я случайно где-то читал. Теперь, вспо-
миная это, я думаю, что с моей стороны было весьма неблагодарным оскорб-
лять владычицу небес, так как в тот вечер она доказала, что  была  нашим
самым верным другом, и, в сущности, меня не должно было трогать то,  как
она себя вела в романе по отношению к пылкому влюбленному. И,  обращаясь
к капитану, я добавил:
   - Ну, а теперь валяйте вы. Гуд: я не  помню  больше  никаких  стихов.
Прошу вас, начинайте снова ругаться, дружище!
   Гуд с величайшей готовностью отозвался на мой призыв к его таланту. Я
никогда не предполагал, как виртуозно может ругаться  морской  офицер  и
сколь необъятны его способности в этой области. В течение  десяти  минут
он ругался без передышки, причем почти ни разу не повторился.
   Тем временем темное кольцо все больше закрывало лунный диск, и огром-
ная толпа в полном молчании, как зачарованная, пристально глядела на не-
бо, не в силах отвести глаз от этого поразительного  зрелища.  Странные,
жуткие тени поглощали свет Луны. Царила зловещая  тишина.  Все  замерло,
словно скованное дыханием смерти. Медленно текло время среди этого  тор-
жественного безмолвия. С каждой минутой полный диск Луны все более и бо-
лее входил в тень Земли, и тьма неумолимо и величественно  наплывала  на
лунные кратеры. Казалось, что огромный бледный шар приблизился к земле и
стал еще больше. Луна приобрела медный оттенок, а затем та часть ее  по-
верхности, которая не была еще охвачена мраком, стала пепельно-серой, и,
наконец, перед наступлением полного затмения сквозь багровый туман выри-
совались зловещие, мерцающие очертания лунных гор и равнин.
   Кольцо тени все больше и больше закрывало луну - оно теперь уже заво-
локло более половины ее кроваво-красного диска. Стало душно. А тень  на-
ползала все дальше и  дальше,  багровая  мгла  сгущалась  все  больше  и
больше, и мы уже едва могли различить свирепые лица  находившихся  около
нас людей. Толпа безмолвствовала, и Гуд прекратил ругаться.
   - Луна умирает - белые волшебники убили Луну! - вдруг громко закричал
Скрагга. - Мы все теперь погибнем во мраке!
   И, объятый не то яростью, не то ужасом, а может быть, и тем и другим,
он поднял свое копье и изо всей силы ударил дм сэра Генри в грудь. Но он
забыл про кольчуги, подаренные нам королем, которые мы носили под  одеж-
дой. Копье его отскочило, не причинив никакого вреда, и, прежде  чем  он
успел нанести второй удар, Куртис вырвал у него  оружие  и  пронзил  его
насквозь. Скрагга упал мертвый.
   Увидев это, девушки, уже обезумевшие от ужаса  при  виде  сгущающейся
тьмы и зловещей тени, которая, как они думали, поглощает  Луну,  пронзи-
тельно закричали и в дикой панике бросились бежать к воротам крааля.  Но
паника охватила не только девушек. Сам король в сопровождении своих  те-
лохранителей и нескольких вождей, а также Гагула, которая умела ковылять
с необычайным проворством, кинулись в хижины.
   Минуту спустя площадь опустела, остались только мы, Фулата,  Инфадус,
большая часть посетивших нас ночью  военачальников  и  бездыханное  тело
Скрагги, сына Твалы.
   - Вожди! - воскликнул я. - Мы совершили чудо, которое вы от нас  тре-
бовали. Если вы удовлетворены, нам немедленно нужно оставить Луу  и  бе-
жать в то место, о котором вы говорили. Наши чары будут продолжаться час
и еще полчаса. Приостановить их действие мы сейчас не можем.  Воспользу-
емся же темнотой!
   - Идемте! - сказал Инфадус и направился к воротам крааля.
   За ним последовали в благоговейном трепете полководцы, мы сами и кра-
савица Фулата, которую Гуд вел за руку.
   Не успели мы дойти до ворот, как Луна  окончательно  скрылась,  и  на
черном, как чернила, небе стали загораться звезды.
   Мы взяли друг друга за руки и, спотыкаясь на каждом шагу, исчезли  во
мраке.


   ГЛАВА XII
   ПЕРЕД БОЕМ 

   К счастью для нас, Инфадус и другие вожди прекрасно знали каждую тро-
пинку в городе, так что, несмотря на непроглядную тьму, мы быстро двига-
лись вперед.
   Мы шли уже более часа, когда наконец затмение начало идти на убыль  и
тот край Луны, который исчез первым, выглянул вновь. Внезапно мы  увиде-
ли, как серебряный луч прорвался сквозь мрак, и с его появлением  возник
какой-то удивительный, красный, как пламя, отблеск, вспыхнувший,  словно
яркий светильник, на темном фоне неба. Это было необычайное  и  поистине
прекрасное зрелище. Минут пять спустя звезды  начали  бледнеть  и  стало
настолько светло, что мы могли осмотреться вокруг. Оказалось, что мы уже
вышли за пределы города Луу и приближались к большому  холму  с  плоской
вершиной, имевшему примерно две мили в окружности.
   Этот холм, представляющий собой вполне обычную для Южной Африки  фор-
мацию, был не очень высок - не более двухсот футов в самой высшей  своей
точке, - однако склоны его, покрытые валунами, были довольно  обрывисты.
Холм имел форму подковы. Вершина его образовывала плато,  покрытое  тра-
вой, которое, по словам Инфадуса, использовалось как военный лагерь  для
большого количества войск. Обычно его гарнизон состоял из одного  полка,
то есть трех тысяч человек, однако, с трудом поднявшись по крутому скло-
ну, мы увидели при свете вновь показавшейся Луны, с каждой минутой сияв-
шей все ярче, что там собралось несколько полков.
   Когда мы вышли наконец на плато, оно  оказалось  заполненным  толпами
дрожащих от страха людей. Необычайное явление природы прервало их сон, и
теперь, сбившись в плотную и оцепеневшую от ужаса массу,  они  наблюдали
его.
   Мы молча прошли через эту толпу и подошли к хижине, стоявшей в центре
плато. К нашему большому удивлению, там нас ожидали два человека, нагру-
женные нашими немногочисленными пожитками, которые нам,  конечно,  приш-
лось оставить при поспешном бегстве.
   - Я послал за ними, - объяснил мне Инфадус,  -  а  также  и  за  этой
вещью, - и он поднял давно утерянные брюки Гуда.
   С восторженным воплем Гуд бросился к ним и немедленно начал их  натя-
гивать.
   - Неужели мой повелитель желает скрыть от нас свои  прекрасные  белые
ноги? - с сожалением воскликнул Инфадус.
   Но Гуд упорствовал в своем намерении, и его прекрасные белые  ноги  в
последний раз мелькнули перед восхищенными взорами кукуанов.
   Гуд очень скромный человек. С этих пор кукуанам  пришлось  удовлетво-
рять свои эстетические запросы лишь лицезрением его единственной  бакен-
барды, прозрачного глаза и движущихся зубов.
   Все еще созерцая брюки Гуда взглядом, исполненным блаженных  воспоми-
наний, Инфадус сообщил нам, что он приказал с наступлением рассвета соб-
рать полки, чтобы разъяснить им цель восстания, которое  решили  поднять
военачальники, а также для того, чтобы представить им законного  наслед-
ника престола - Игнози.
   Как только взошло солнце, войско, общей численностью почти в двадцать
тысяч воинов, представлявших собой цвет кукуанской армии,  было  собрано
на обширном плато, куда проследовали и мы. Воины были построены в  плот-
ное каре. Зрелище было грандиозное. Мы остановились на открытой  стороне
квадрата, где нас быстро окружили главные вожди и военачальники.
   К ним-то, после того как воцарилось молчание, и обратил свою речь Ин-
фадус. Подобно большинству представителей кукуанской знати, он был  при-
рожденным оратором. Красочным и изящным языком он поведал  историю  отца
Игнози - как он был предательски убит королем Твалой, как его жена и сын
были изгнаны и обречены на голодную смерть. Затем он напомнил о том, как
страна стонет и страдает под жестоким игом Твалы, приведя в пример собы-
тия предыдущей ночи, когда много лучших людей страны было предано страш-
ной смерти под тем предлогом, что они якобы являются преступниками.  За-
тем он перешел к рассказу о том, как белые вожди, созерцая со звезд зем-
лю, увидели эти страдания и решили ценою собственных  лишений  облегчить
участь кукуанов; как они взяли поэтому за  руку  законного  короля  этой
страны, Игнози, который томился в изгнании, и провели  его  через  горы;
как они воочию увидели темные деяния Твалы и как, чтобы убедить колеблю-
щихся и спасти жизнь девушки Фулаты, они  силой  своего  могущественного
волшебства погасили Луну и убили молодого дьявола Скраггу. Они и  впредь
готовы быть верными друзьями кукуанов и помочь им свергнуть Твалу и воз-
вести законного короля, Игнози, на захваченный Твалой трон.
   Он закончил свою речь среди одобрительного шепота. Затем вперед  выс-
тупил Игнози и, в свою очередь, обратился к собравшимся.  Повторив  все,
что сказал его дядя Инфадус, он закончил свою  сильную  речь  следующими
словами:
   - О вожди, военачальники, воины и народ! Вы слышали мои слова. Теперь
вы должны сделать выбор между мною и тем, кто восседает на  моем  троне,
тем, кто убил своего брата и изгнал сына своего брата, чтобы тот умер во
мраке и холоде. Они, -  указал  он  на  вождей,  -  могут  сказать  вам,
действительно ли я король, так как они видели змею, обвивающуюся  вокруг
моего тела. Если бы я не был королем, то разве эти белые люди, владеющие
тайнами волшебства, были бы на моей стороне?  Трепещите,  вожди,  воена-
чальники, воины и народ! Разве тьма, которой они  покрыли  землю,  чтобы
вселить страх в душу Твалы, не находится еще перед вашими глазами?
   - Это так, - отвечали воины.
   - Я - ваш король. Я говорю вам, что я - король, -  продолжал  Игнози,
выпрямляясь во весь свой исполинский рост и поднимая над головой  боевой
топор с широким лезвием. - Если есть среди вас человек, который  скажет,
что это не так, пусть он выйдет вперед, и я сражу его, и кровь его будет
багряным знаком того, что я говорю вам правду. Пусть он  выйдет  вперед,
говорю я, - и он потряс в воздухе своим огромным топором,  который  зас-
веркал на солнце.
   Так как никто, по-видимому, не был склонен к тому,  чтобы  отозваться
на этот героический вариант песенки "Выходи-ка, Дилли, чтоб тебя убили",
то наш бывший слуга продолжил свою тронную речь:
   - Я действительно ваш король, и если вы будете стоять в  битве  рядом
со мною, то я поведу вас к победе и к славе. Я дам вам быков и жен, и вы
займете первое место в моем войске. Если же вам суждено пасть в  бою,  я
паду вместе с вами. Выслушайте обет, который я даю вам. Когда  я  взойду
на престол моих предков, я положу конец кровопролитию  в  нашей  стране.
Вам больше не придется возмущаться несправедливыми убийствами, и охотни-
цы за колдунами не будут выслеживать людей и  продавать  их  смерти  без
всякой причины. Ни один человек не умрет насильственной смертью, если он
не совершил преступления. Окончится захват ваших краалей. Каждый из  вас
будет спать спокойно в своей хижине, не страшась  ничего,  и  правосудие
будет царить на всей нашей земле. Сделали ли  вы  выбор,  вожди,  воена-
чальники, воины и народ?
   - Наш выбор сделан, о король! - последовал ответ.
   - Хорошо. А теперь обернитесь и посмотрите, как посланцы Твалы спешат
из великого города на восток и на запад, на север и на юг, чтобы собрать
могучую армию и предать меня, и вас, и моих белых друзей  и  защитников.
Завтра или, быть может, послезавтра Твала придет сюда со всеми, кто  еще
верен ему. Тогда я смогу увидеть, кто из вас действительно  предан  мне,
кто не страшится умереть в борьбе за правое дело. И я говорю вам, что об
этих людях я не забуду, когда придет время делить добычу.  Я  сказал,  о
вожди, военачальники, воины и народ. А теперь идите в свои хижины и  го-
товьтесь к бою.
   Наступило молчание. Затем один из вождей поднял руку, и прогремел ко-
ролевский салют: "Куум!" Это был знак того, что  полки  признали  Игнози
своим королем. Затем они разошлись, построившись в отряды.
   Полчаса спустя мы держали военный совет,  на  котором  присутствовали
все командующие полками. Нам было ясно, что вскоре нас атакуют  численно
превосходящие силы противника. Действительно, с нашего удобного наблюда-
тельного пункта нам было видно, как стягиваются войска и как из Луу  вы-
ходят во всех направлениях посланцы, безусловно для того, чтобы  собрать
войска на помощь королю. У нас было около двадцати тысяч воинов, состав-
ляющих семь лучших полков страны. Но подсчетам Инфадуса и вождей, в нас-
тоящее время у Твалы было собрано в Луу по крайней мере тридцать - трид-
цать пять тысяч воинов, которые оставались верными ему. Кроме того,  они
полагали, что к середине следующего дня он сможет собрать еще  не  менее
пяти тысяч. Не исключалась возможность, что часть его войск  дезертирует
и перейдет на нашу сторону, но на этом, конечно, нельзя было строить ни-
каких расчетов. Пока что было ясно одно: что ведутся  деятельные  приго-
товления для того, чтобы нанести нам поражение. Большие отряды вооружен-
ных воинов уже появились у подножия холма. Все указывало на то, что  го-
товится атака.
   Однако Инфадус и другие вожди держались того мнения, что в  эту  ночь
противник не перейдет в наступление, так как это время  будет  посвящено
подготовке. Кроме того, необходимо было всеми возможными средствами рас-
сеять тяжелое впечатление, произведенное на воинов затмением луны, кото-
рое кукуаны считали колдовством.  Военачальники  утверждали,  что  атака
произойдет утром, и оказалось, что они были правы.
   Тем временем мы принялись за работу, стараясь как можно  лучше  укре-
пить свои позиции. Почти все без исключения принимали  в  этом  участие.
Казалось, что не хватит времени, чтобы закончить все, что  нужно,  но  в
течение дня были сделаны настоящие чудеса. Холм, на котором  мы  находи-
лись, представлял собою скорее санаторий, чем крепость, так  как  обычно
он служил лагерем для тех военных частей, которым ранее приходилось нес-
ти службу в районах страны, отличавшихся  нездоровым  климатом.  Поэтому
теперь пришлось тщательно завалить грудой камней все  пути,  ведущие  на
вершину холма, и сделать все другие возможные подступы настолько неприс-
тупными, насколько можно было это осуществить за столь короткое время. В
разных точках были сложены груды валунов, которые предполагалось сбрасы-
вать на наступающего противника. Для всех полков были  намечены  опреде-
ленные позиции. Одним словом, мы осуществили все подготовительные мероп-
риятия, какие нам удалось сообща придумать.
   Перед самым заходом солнца мы заметили небольшую группу воинов,  нап-
равляющуюся к нам из Луу. У одного из них в руке был  пальмовый  лист  в
знак того, что он идет в качестве парламентера.
   Когда он приблизился, Игнози, Инфадус, представители военачальников и
мы сами спустились к подножию холма, к нему навстречу. Это  был  человек
мужественной внешности, в форменном плаще из леопардовой шкуры.
   - Приветствую вас! - крикнул он, когда подошел ближе. -  Король  при-
ветствует тех, кто начал святотатственную войну против  него.  Лев  шлет
приветствия шакалам, злобно рычащим у его ног.
   - Говори! - сказал я.
   - Вот слова короля. Сдайтесь на его милость, или вас постигнет худшая
участь. У черного быка уже вырвано плечо, и король гоняет его,  истекаю-
щего кровью, по лагерю.
   - Каковы же условия Твалы? - осведомился я из любопытства.
   - Его условия милосердны, как подобает  великому  королю.  Вот  слова
Твалы, Одноглазого, Великого, Мужа тысячи жен, Повелителя кукуанов, Хра-
нителя Великого Пути, Возлюбленного тех, что сидят в  безмолвии  там,  в
горах, Тельца Черной Коровы, Слона, чья поступь сотрясает  землю,  Ужаса
Злодеев, Страуса, чьи ноги пожирают пустыню. Исполинского, Черного, Муд-
рого, короля по древнему праву наследования! Вот слова  Твалы:  "Я  буду
милосерден, и для меня достаточно немного крови. Один человек из каждого
десятка должен будет умереть, остальным будет предоставлена свобода.  Но
белый человек, по имени Инкубу, который убил моего сына Скраггу, и  чер-
ный человек, его слуга, заявляющий притязания на мой  трон,  и  Инфадус,
мой брат, который затевает мятеж против меня, - эти люди должны  умереть
в мучениях - их принесут в жертву Молчаливым". Таковы милосердные  слова
Твалы.
   После краткого совещания с остальными я ответил ему очень громким го-
лосом, чтобы меня могли услышать все воины:
   - Возвращайся, пес, к Твале, который послал тебя, и скажи ему, что мы
- Игнози, законный король кукуанов, Инкубу, Бугван и Макумазан  -  белые
мудрецы, спустившиеся со звезд, колдуны, которые могут гасить луну,  Ин-
фадус, родом из королевского дома, вожди, военачальники и парод, собрав-
шиеся здесь, - отвечаем Твале и заявляем, что мы  не  покоримся  и  что,
прежде чем дважды зайдет солнце, труп Твалы застынет у ворот его  крааля
и Игнози, отца которого убил Твала, будет царствовать вместо него. А те-
перь иди, пока мы не выгнали тебя плетью, и берегись поднять руку на лю-
дей, подобных нам.
   Парламентер громко рассмеялся.
   - Мужчину не испугаешь напыщенными речами! - крикнул он. - Посмотрим,
будете ли вы завтра такими же храбрецами, вы,  которые  можете  погасить
луну! Сражайтесь же, будьте отважны и веселы, пока вороны не обклюют ва-
ши кости так, что они станут белее, чем ваши лица. Прощайте! Быть может,
мы встретимся в бою. Прошу вас, не улетайте пока обратно на звезды, дож-
дитесь меня, белые люди!
   И, пустив в нас эту последнюю стрелу  сарказма,  он  удалился.  Почти
сейчас же вслед за его уходом солнце село, и на землю спустилась тьма.
   В ту ночь у нас было много работы, несмотря на то что все были  чрез-
вычайно утомлены. Продолжалась подготовка к завтрашнему  бою,  поскольку
это было возможно при свете Лупы. Посланцы уходили, чтобы передать  наши
распоряжения, и вновь возвращались туда, где сидели мы, совещаясь. Нако-
нец, примерно в час полуночи, мы сделали все, что было в наших силах,  и
весь лагерь погрузился в сон. Только оклики часовых изредка нарушали ти-
шину. Мы с сэром Генри в сопровождении Игнози и одного из вождей спусти-
лись с холма и обошли передовые посты. По мере того как мы шли, в  самых
неожиданных местах перед нами внезапно  вырастали  копья,  сверкавшие  в
лунном свете, и мгновенно исчезали, как только  мы  произносили  пароль.
Ясно было, что никто не спит на своем посту. Затем мы  вернулись,  осто-
рожно пробираясь среди тысяч спящих воинов, многие из которых в  послед-
ний раз вкушали сон на этой земле.
   Лунный свет играл на их копьях и скользил по лицам спящих,  делая  их
похожими на мертвецов. Холодный ночной ветер развевал их плюмажи,  похо-
жие на те, что украшают катафалки. Они лежали в беспорядке, разметавшись
во сне, и их рослые, мужественные фигуры казались призрачными и странны-
ми при лунном свете.
   - Как вы думаете, многим ли из них суждено дожить до завтрашней ночи?
- спросил сэр Генри.
   Я лишь покачал головой в ответ, продолжая смотреть на спящих. Мое во-
ображение было возбуждено, несмотря на усталость, и  мне  казалось,  что
ледяная рука смерти уже коснулась этих людей. Я мысленно отмечал тех, на
которых лежала роковая печать, и мною овладело  ощущение  великой  тайны
человеческой жизни и глубокая печаль от сознания ее трагической обречен-
ности. Сегодня ночью эти тысячи людей спят здоровым сном, а завтра  они,
а может быть, и мы вместе с ними, и многие другие погибнут,  и  холодное
дыхание смерти скует их тела. Их жены станут вдовами, их дети -  сирота-
ми, а их хижины никогда более не увидят своих хозяев. Только древняя лу-
на будет продолжать безмятежно сиять, и ночной ветер  по-прежнему  будет
шевелить траву, и широкие земные просторы будут вкушать  счастливый  от-
дых, так же как и за целую вечность до того, как эти люди  появились  на
них, так же как и целую вечность спустя после того, как они будут  забы-
ты.
   Однако, пока существует мир, человек не умирает. Правда, имя его  за-
бывается, но ветер, которым он дышал, продолжает шевелить верхушки сосен
в горах, эхо слов, которые он произносил,  еще  звучит  в  пространстве,
мысли, рожденные его мозгом,  делаются  сегодня  нашим  достоянием.  Его
страсти вызвали нас к жизни, его радости и печали близки и нам, а конец,
от которого он пытался в ужасе бежать, ждет также каждого из нас.
   Вселенная действительно полна призраков - не кладбищенских привидений
в погребальных саванах, а неугасимых, бессмертных частиц жизни, которые,
однажды возникнув, никогда не умирают, хотя они незаметно сливаются одна
с другой и изменяются, изменяются вечно.
   Подобные мысли проходили в моем сознании, пока я стоял и  смотрел  на
мрачные, фантастические очертания тел воинов, спящих, как сказано  в  их
поговорке, "на своих копьях". По мере приближения старости мною, к вели-
кому моему сожалению, все более овладевает отвратительная привычка  раз-
мышлять.
   - Куртис, - обратился я к сэру Генри, - я нахожусь в состоянии  самой
постыдной паники.
   Сэр Генри погладил свою белокурую бороду и засмеялся.
   - Мне уже не раз приходилось от вас слышать подобные замечания,  Кво-
термейн, - сказал он.
   - Да, но сейчас я говорю это всерьез. Я, знаете ли,  сильно  сомнева-
юсь, чтобы кому-нибудь из нас удалось дожить до следующей ночи. Нас ата-
куют превосходящие силы противника, и очень мало надежды, что нам удаст-
ся удержать свои позиции.
   - Во всяком случае, мы дешево их не отдадим. Послушайте,  Квотермейн,
дело это скверное, и, по правде говоря, не надо было нам в  него  вмеши-
ваться, но раз уж так вышло, мы должны сделать все, что в  наших  силах.
Относительно же себя я могу вам сказать, что если мне  суждено  умереть,
то я предпочитаю быть убитым в бою. К тому же теперь, когда осталось так
мало шансов на то, что я найду моего несчастного брата, мне легче прими-
риться с мыслью о смерти. Но смелым сопутствует удача, - может быть, нас
еще ждет успех. Резня, конечно, будет ужасная, и, так как мы должны под-
держать свою репутацию, нам придется быть в самых опасных местах.
   Последнее замечание сэр Генри произнес мрачным голосом, но  в  глазах
его вспыхивали искорки, говорившие совсем иное. Мне  даже  кажется,  что
сэру Генри на самом деле нравилось воевать.
   Затем мы ушли к себе и проспали часа  два.  Как  раз  перед  восходом
солнца нас разбудил Инфадус, который пришел нам сказать, что в Луу  наб-
людается большое оживление и что мелкие отряды королевских войск движут-
ся к нашим передовым постам.
   Мы встали и оделись для боя. Все мы надели кольчуги, за  которые  при
настоящем положении дел мы были весьма благодарны Твале. Сэр  Генри  за-
нялся этим с увлечением и оделся, как кукуанский воин.
   - Когда вы в Стране Кукуанов, поступайте, как кукуаны, - заметил  он,
натягивая кольчугу на свои широкие плечи, которые она облегала, как пер-
чатка.
   Но на этом он не остановился. По его  просьбе,  Инфадус  снабдил  его
полной боевой формой. Он надел плащ из леопардовой шкуры,  какой  носили
вожди, увенчал свое чело плюмажем из черных страусовых  перьев,  который
являлся привилегией высших военачальников, и опоясался великолепной муча
из белых буйволовых хвостов. Сандалии, тяжелый боевой топор, круглый же-
лезный щит, обтянутый белой буйволовой кожей, и положенное по уставу ко-
личество толл, или метательных ножей, дополняли его снаряжение, к  кото-
рому он все же добавил еще и свой револьвер. Туалет  был,  конечно,  ди-
карский, но я должен сказать, что никогда не видел  более  внушительного
зрелища, чем сэр Генри в этом одеянии, которое  еще  более  подчеркивало
его могучее сложение. Когда же вскоре прибыл Игнози, облаченный в  такой
же костюм, я подумал про себя, что впервые вижу двух столь  великолепных
богатырей. Не могу похвастаться, чтобы кольчуга была так же к лицу  Гуду
и мне. Дело в том, что капитан не захотел расстаться со своими  брюками.
Нужно признаться, что приземистый джентльмен  плотного  телосложения,  с
моноклем в глазу и лицом, чисто выбритым с одной стороны,  облаченный  в
кольчугу, тщательно заправленную в довольно-таки обтрепанные вельветовые
брюки, производит несомненно потрясающее, но отнюдь не внушительное впе-
чатление. О себе могу сказать, что, так как моя кольчуга была мне  вели-
ка, я надел ее поверх всей своей одежды, и она довольно неуклюже торчала
во все стороны. Кроме того, я решил идти в бой с голыми ногами, чтобы  в
случае, если придется стремительно отступать, легче было бежать; поэтому
я пожертвовал брюками, оставшись в одних лишь вельдскунах. Копье и  щит,
которыми я не умел пользоваться, пара толл, револьвер и, наконец, огром-
ный плюмаж, прикрепленный мною к охотничьей шляпе,  чтобы  сделать  свою
внешность еще более кровожадной, завершали мою  скромную  экипировку.  В
добавление ко всему этому с нами, конечно, были наши  винтовки.  Но  так
как у нас было очень мало патронов, они были бесполезны во время  атаки,
поэтому мы распорядились, чтобы их несли воины, следовавшие за нами.
   Снарядившись в поход, мы поспешно поели и отправились посмотреть, как
идут дела. В одном пункте горного плато был небольшой холмик из коричне-
вого камня, который одновременно служил штабом и наблюдательным пунктом.
Здесь мы нашли Инфадуса, окруженного его полком Серых, который  был  бе-
зусловно лучшим в кукуанской армии. Это был тот полк, который мы впервые
видели в пограничном краале. Полк, в настоящее время численностью в  три
тысячи пятьсот человек, оставался в резерве, и воины группами лежали  на
траве, наблюдая, как длинные колонны королевских войск, подобно веренице
муравьев, выползают из Луу. Казалось, этим колоннам нет конца. Всего  их
было три, и каждая насчитывала не менее одиннадцати -  двенадцати  тысяч
человек.
   Выйдя за пределы города, они построились в боевом порядке. Затем один
отряд повернул направо, другой - налево, а третий стал медленно  прибли-
жаться к нам.
   - А-а! - сказал Инфадус. - Они собираются атаковать нас сразу с  трех
сторон!
   Эта новость была весьма серьезной, так как наша  позиция  на  вершине
горы, по крайней мере полторы мили в окружности, была очень растянутой и
важно было сконцентрировать для обороны наши сравнительно малые силы. Но
поскольку мы не могли указывать противнику, каким  образом  следует  нас
атаковать, нам нужно было в этих сложных условиях сделать все, что  воз-
можно. Поэтому мы отправили во все концы приказы подготовиться к отраже-
нию отдельных атак.


   ГЛАВА XIII
   НАПАДЕНИЕ

   Без малейшего признака поспешности и суеты все три  колонны  медленно
продвигались вперед. На расстоянии около пятисот ярдов от нас средняя  -
она же главная - колонна остановилась в том месте, где начиналась та уз-
кая полоса земли, которая врезывалась в наш холм, имевший приблизительно
форму подковы и боковые отроги которого были обращены к Луу. Этот маневр
был рассчитан на то, чтобы дать возможность другим двум колоннам  обойти
холм и напасть на нас одновременно с трех сторон.
   - Эх, если бы у нас был гетлинг! - со вздохом сожаления  сказал  Гуд,
смотря на сомкнутые фаланги воинов, стоявших внизу. - Через двадцать ми-
нут я очистил бы всю равнину!
   - Но так как его нет, - ответил сэр Генри, - не стоит  и  вздыхать  о
нем. А что, если вы, Квотермейн, попробуете в них выстрелить? Сможет  ли
ваша пуля долететь до того рослого малого, который, как мне кажется, ко-
мандует всем отрядом? Однако полагаю, что у вас столько  же  шансов  по-
пасть в него, сколько и промахнуться. Держу пари на целый соверен, кото-
рый честно плачу, - если, конечно, мы выпутаемся из этой истории, -  что
ваша пуля не долетит до него по крайней мере на пять ярдов.
   Это задело меня за живое, и, зарядив "экспресс"  разрывной  пулей,  я
стал ждать, пока моя мишень в сопровождении ординарца не отошла ярдов на
десять от отряда, чтобы получше рассмотреть наши позиции. Я лег и, поло-
жив "экспресс" на скалу, прицелился. Принимая в соображение траекторию и
то обстоятельство, что моя винтовка била лишь на триста пятьдесят ярдов,
я прицелился в горло, рассчитав, что пуля должна попасть воину  прямо  в
грудь. Он стоял совершенно спокойно и попасть  в  него,  казалось,  было
легко, но оттого ли, что подул вдруг ветер, или от волнения, или оттого,
что мишень была от меня далеко, расчеты мои не оправдались.
   Прицелившись, как мне казалось, совершенно точно, я спустил курок, и,
когда облако дыма рассеялось, то, к своей величайшей досаде,  я  увидел,
что мой воин стоит цел и невредим, а ординарец, стоявший не менее чем  в
трех шагах левее, лежит на земле, по-видимому убитый. Командир, в  кото-
рого я целился, быстро повернулся и в явном смятении бросился  бежать  к
своему отряду.
   - Браво, Квотермейн! - закричал Гуд. - Вы его здорово напугали!
   Это меня ужасно разозлило, так как нет для  меня  ничего  неприятнее,
чем промахнуться в присутствии свидетелей, и я по мере возможности  ста-
раюсь этого избегать. Когда человек является знатоком лишь одного  дела,
он стремится поддерживать свой авторитет своим мастерством. Эта  неудача
так меня взбесила, что я тут же совершил весьма  опрометчивый  поступок.
Поспешно прицелившись в бегущего генерала, я послал ему вдогонку  вторую
пулю. На этот раз я не промахнулся - бедняга высоко  взмахнул  руками  и
упал ничком, как подкошенный. Я же от этого пришел в  необузданный  вос-
торг, как самый настоящий зверь. Все это я привожу в подтверждение того,
как мало мы думаем о других, когда  дело  касается  нашей  безопасности,
тщеславия или репутации.
   Наши воины, видевшие мой подвиг, приветствовали его громкими, востор-
женными криками, как новое  доказательство  чародейства  белых  людей  и
счастливое предзнаменование нашего успеха. Отряд же, которым  командовал
только что убитый военачальник (впоследствии мы узнали, что он  действи-
тельно был командиром колонны), начал в беспорядке отступать. Сэр  Генри
и Гуд тотчас же схватили винтовки и принялись стрелять; особенно усерден
в этом отношении был Гуд, посылавший из своего винчестера пулю за  пулей
в сплошную массу отступающих воинов; я тоже пальнул в них  раза  два.  В
результате, насколько мы могли судить, нам удалось вывести из строя  че-
ловек шесть - восемь, прежде чем они оказались на расстоянии,  где  наши
выстрелы не могли причинить им вреда.
   Как только мы прекратили стрельбу, откуда-то справа раздался угрожаю-
щий рев, тотчас же подхваченный неприятелем с левой стороны, и обе  неп-
риятельские колонны одновременно бросились на нас с обоих фронтов.
   Услышав этот зловещий рев, вся сплошная масса воинов, стоявшая  перед
нами, немного раздалась и, распевая какую-то  дикую  песню,  неторопливо
побежала к пашей возвышенности, а затем - по узкой зеленой полосе, зажа-
той между отрогами холма. Мы трое (Игнози лишь время от времени  помогал
нам) встретили их частым ружейным огнем, но нам удалось убить лишь  нес-
кольких человек. На нас шла могучая лавина вооруженных людей, и стрелять
в нее было все равно, что бросать  мелкие  камушки  навстречу  огромной,
надвигающейся волне.
   А они, размахивая и звеня копьями, с криком продвигались вперед и уже
теснили наши сторожевые охранения, расставленные у подножия холма. После
этого наступление несколько замедлилось, так как хотя мы еще не  оказали
им серьезного сопротивления, но нападающим приходилось взбираться в  го-
ру, и они пошли медленнее. Наша первая линия  обороны  была  расположена
примерно на полпути между подножием холма и его вершиной,  вторая  линия
находилась на пятьдесят ярдов выше, а третья шла по самому краю плато.
   А враги подходили все ближе и ближе с громким воинственным кличем:
   - Twala! Twala! Chicle! Chiele! (Твала! Твала! Бей! Бей!)
   А наши воины отвечали:
   - Ignosi! Ignosi! Chiele! Chiele!
   Теперь неприятель был совсем близко. В воздухе взад и вперед  засвер-
кали толлы, и противники с пронзительным, диким воплем бросились друг на
друга.
   Завязался бой, и дерущиеся насмерть люди стали падать, как листья  от
осеннего ветра. Но вскоре превосходящие силы противника  взяли  верх,  и
наша первая линия обороны стала медленно отступать, пока не  слилась  со
второй. Тут битва разгорелась с повой силой, и вновь наши воины вынужде-
ны были отступить выше, пока наконец через двадцать минут  после  начала
сражения не вступила в бой наша третья линия обороны.
   Но так как к этому времени нападающие были  уже  крайне  утомлены  и,
кроме того, потеряли много  людей  убитыми  и  ранеными,  то  прорваться
сквозь сплошную стену копий им оказалось не под силу. В течение  некото-
рого времени битва то разгоралась, то затихала,  обезумевшие  от  ярости
полчища дикарей то продвигались вперед, то подавались назад,  и  поэтому
исход сражения был еще сомнителен. Сэр Генри следил  за  этой  отчаянной
схваткой загоревшимися глазами и вдруг, не говоря ни слова,  бросился  в
самый разгар боя. Гуд последовал за ним. Что касается меня, я  предпочел
остаться па своем месте.
   Наши воины увидели исполинскую фигуру сэра Генри среди сражающихся  и
с удвоенной яростью бросились на врага с криком:
   - Narzia!  Inkubu!  Narzia  Unkungunklovo!  (С  нами  Слон!)  Chiele!
Chiele!
   С этого момента можно было не сомневаться в исходе боя. Шаг за шагом,
отчаянно сопротивляясь, воины Твалы начали отступать вниз по склону хол-
ма, пока наконец в некотором замешательстве не соединились со своими ре-
зервами. В этот момент явился гонец и сообщил, что атака отбита и с  ле-
вого фланга. Я уже начал поздравлять себя с тем, что хоть  на  некоторое
время сражение прорвалось, как вдруг, к нашему ужасу,  мы  увидели,  что
паши воины, сражавшиеся на правом фланге, бегут к нам через плато  и  за
ними гонится огромная толпа врагов,  которым,  очевидно,  удалось  прор-
ваться в этом месте.
   Игнози, стоявший возле меня, сразу понял создавшееся положение и  не-
медленно отдал приказ, по которому резервный  полк  Серых,  находившийся
вокруг нас, тотчас же построился и приготовился к бою.
   Игнози вновь отдал приказ, который был  подхвачен  и  передан  воена-
чальникам, и буквально в следующее мгновение я, к своей величайшей доса-
де, сам но знаю как, оказался вовлеченным в  гущу  бешеной  атаки  наших
войск, бросившихся навстречу врагу. Оказавшись в  таком  положении,  мне
ничего не оставалось делать, как бежать с ними, и я, стараясь  держаться
как можно ближе к огромной фигуре Игнози, несся за ним  так,  как  будто
очень хотел, чтобы меня убили. Минуты через две - мне казалось, что вре-
мя летит невероятно быстро - мы врезались в  толпу  наших  убегающих  от
врага воинов, которые тут же построились позади нас. А затем -  затем  я
не знаю, что произошло. Я лишь помню ужасный, оглушительный шум  сталки-
вающихся щитов, внезапное появление огромного бандита,  глаза  которого,
казалось, были готовы выскочить из орбит, и устремленное на  меня  окро-
вавленное копье. Я уверен, что от одного вида этого зрелища  большинство
людей тут же упали бы без сознания, но должен  с  гордостью  признаться,
что я не растерялся, сразу сообразив, что если останусь на месте, то мне
несдобровать. Поэтому, как только я увидел, что это страшное видение го-
тово на меня ринуться, я бросился к нему прямо под ноги,  и  так  ловко,
что мой бандит не смог остановиться и со всего разбега перепрыгнул через
мое распростертое тело и грохнулся на землю. Прежде чем он смог поднять-
ся, я вскочил на ноги и тут же свел с ним счеты, выстрелив в него из ре-
вольвера.
   Вскоре после этого кто-то сбил меня с ног, и я упал без сознания.
   Очнувшись, я увидел склоненное над собой лицо Гуда, державшего в руке
тыквенную бутыль с водой, и заметил, что нахожусь у каменного холма,  то
есть на плато, у нашего наблюдательного пункта.
   - Как вы себя чувствуете, старина? - спросил он меня с беспокойством.
   Я встал и, прежде чем ответить, отряхнулся.
   - Ничего, благодарю вас.
   - Слава богу! Когда я увидел, что вас сюда несут, у меня  подкосились
ноги: я подумал, что с вами все кончено.
   - На этот раз обошлось благополучно, дружище.
   Думаю, что от удара у меня просто помутилось в  голове.  Но  скажите,
чем же все кончилось?
   - Пока что неприятель отбит со всех сторон. Потери огромные: мы поте-
ряли целых две тысячи убитыми и ранеными, они же, наверно,  -  не  менее
трех. Посмотрите-ка на это зрелище! - И он указал на длинные ряды  приб-
лижавшихся к нам людей.
   Они шли группами по четыре человека и держали  нечто  вроде  носилок,
сделанных из шкур, к которым в каждом углу были прикреплены петли, чтобы
их удобнее было нести. Между прочим, таких носилок всегда очень много  в
каждом отряде кукуанской армии. На этих шкурах, число  которых  казалось
бесконечным, лежали раненые. По мере того как их приносили,  они  наспех
осматривались лекарями, которых полагалось десять на каждый  полк.  Если
рана была не тяжелая, пострадавшего воина уносили  и  тщательно  лечили,
поскольку, конечно, позволяли существующие условия.  Но  если  состояние
раненого было безнадежно, то под предлогом врачебного  осмотра  один  из
лекарей вскрывал ему острым ножом артерию, и несчастный быстро и  безбо-
лезненно умирал. Конечно, это ужасно, но, с другой стороны, не  истинное
ли это проявление милосердия?
   В тот день таких случаев было много. Обычно к этому прибегают,  когда
рана нанесена в туловище, так как огромные лезвия кукуанских копий нано-
сят такие глубокие и страшные  ранения,  что  лечить  их  невозможно.  В
большинстве случаев несчастные страдальцы находились  в  бессознательном
состоянии; тем же, которые были в памяти, роковой надрез артерии делался
так быстро и безболезненно, что они, казалось, этого не замечали. Но эта
картина была настолько жутка, что мы с Гудом поспешили  уйти.  На  своем
веку я не помню случая, который бы произвел  на  меня  более  удручающее
впечатление, чем эта операция, когда окровавленные руки лекаря, вскрывая
жилы, избавляли храбрецов от мук таким страшным образом. Лишь однажды  в
жизни мне пришлось испытать то же самое: когда после сражения  я  видел,
как войска племени свази закапывали в землю  своих  смертельно  раненных
воинов живыми.
   Чтобы не видеть этого страшного зрелища, мы  поспешно  направились  к
противоположной стороне холма, где увидели сэра Генри, все еще державше-
го в руках боевой топор, Игнози, Инфадуса и одного или двух вождей.  Они
очень серьезно о чем-то совещались.
   - Слава богу, что вы пришли, Квотермейн! Я не совсем понимаю, что хо-
чет делать Игнози. Хотя мы отбили нападение, но, кажется, к Твале прибы-
вают большие подкрепления и он намеревается окружить нас  с  тем,  чтобы
взять измором.
   - В таком случае, дело наше плохо.
   - Несомненно. Тем более что Инфадус говорит, что у нас кончается  во-
да.
   - Да, это так, мои повелители, - подтвердил старый воин. -  Ручей  не
может обеспечить такое огромное количество людей, и вода  в  нем  быстро
убывает. Еще до наступления ночи мы будем страдать от  жажды.  Послушай,
Макумазан! Ты мудр и, разумеется, видел много войн в стране, откуда при-
шел, - конечно, если вы, белые люди, вообще сражаетесь у себя  на  звез-
дах. Скажи, что нам делать? Твала собрал новых  воинов,  которые  займут
места тех, кто пал. Но мы дали Твале урок: ястреб не  думал,  что  цапля
окажет ему сопротивление. Наш клюв пронзил его грудь, и  он  боится  на-
пасть на нас вновь. Мы тоже измучены. Теперь он будет  ждать,  когда  мы
умрем; он обовьется вокруг нас, как змея вокруг своей  добычи,  и  будет
ждать, пока мы сами не сдадимся.
   - Понимаю, - сказал я.
   - Итак, Макумазан, ты видишь, что у нас нет воды и очень  мало  пищи,
поэтому мы должны выбрать одно из трех: либо томиться и слабеть  подобно
льву, умирающему от голода в своем логове, либо пытаться проложить  себе
путь на север, либо, - тут он встал и указал на тесно сомкнутые ряды на-
ших врагов, - броситься прямо на них и схватить Твалу за горло. Инкубу -
великий воин. Сегодня он дрался, как буйвол в сетях, и люди Твалы падали
под ударами его топора, как молодые колосья пшеницы, побитые градом. Ин-
кубу говорит: "Нападай! ", но Слон всегда нападает. Что  скажет  Макума-
зан, хитрая старая лиса, который столь много видел в жизни и  любит  жа-
лить своего врага сзади, исподтишка? Решающее слово будет,  конечно,  за
Игнози, ибо он король и это его право, но перед этим мы хотим  выслушать
твой голос, о Макумазан, и голос человека с прозрачным глазом.
   - А что скажешь ты, Игнози? - спросил я.
   - Нет, отец мой, - ответил наш бывший слуга, облаченный в пышные  ди-
карские военные доспехи и имевший вид настоящего короля-воина, -  говори
ты и позволь мне выслушать твои слова. Ты мудр; по сравнению с  тобой  я
лишь неразумный ребенок.
   Выслушав столь настоятельную просьбу Игнози и наспех  посоветовавшись
с Гудом и сэром Генри, я в нескольких словах высказал ему  свое  мнение,
сказав, что, поскольку мы были окружены и у нас уже ощущается недостаток
воды, нам нужно самим напасть на Твалу. Я посоветовал Игнози сделать это
немедленно, прежде чем "затянутся наши раны" и  пока  вид  превосходящих
сил противника не заставит сердца наших воинов "растопиться, подобно жи-
ру на огне". Иначе, заметил я, некоторые военачальники могут  передумать
и, помирившись с Твалой, перейти на его сторону и даже предать нас.
   Мое мнение было, по-видимому, выслушано с одобрением. Должен сказать,
что ни до этого, ни после мои советы не встречали нигде такого уважения,
как у кукуанов. Но последнее слово было предоставлено Игнози, который, с
тех пор как был признан законным королем, пользовался почти неограничен-
ными правами своей верховной власти, включая, конечно, окончательное ре-
шение в вопросах военного руководства. Поэтому все глаза  присутствующих
устремились на него.
   Некоторое время Игнози молчал, очевидно обдумывая создавшееся положе-
ние, и затем сказал:
   - Инкубу, Макумазан и Бугван, храбрые белые люди и друзья мои! И  ты,
Инфадус, брат отца моего, и вы, вожди! Я решил: я нападу на Твалу сегод-
ня, и от этого удара будет зависеть моя судьба и моя  жизнь  -  да,  моя
жизнь и жизнь всех вас. Слушайте, что я решил. Вы видите, что этот  холм
изгибается подобно полумесяцу и равнина врезывается в его изгиб  зеленым
языком?
   - Мы это знаем, - подтвердил я.
   - Так вот, - продолжал Игнози. - Теперь  полдень.  Пусть  паши  воины
утолят свой голод и отдохнут после утомительной битвы. Когда солнце  по-
вернется и немного пройдет по небу, приближаясь  к  закату,  пусть  твой
полк, Инфадус, спустится еще с одним на зеленый язык.  Когда  Твала  это
увидит, он бросит туда свои полки, чтобы истребить твоих воинов. Но мес-
то это узкое, и полки врага будут бросаться против тебя лишь по  одному,
и твои воины будут уничтожать их один за другим. Глаза всей армии  Твалы
будут устремлены на битву, равной которой не видел ни  один  живущий  на
земле. С тобой, Инфадус, пойдет мой друг Инкубу. Когда Твала увидит  его
боевой топор, сверкающий в первом ряду Серых, сердце его охватит  волне-
ние, и он падет духом. Я же поведу другой полк, который будет стоять по-
зади тебя, ибо, если Серые будут уничтожены, - что  может  случиться,  -
останется король, за которого будут сражаться. Со мной пойдет мудрый Ма-
кумазан.
   - Хорошо, о король! - отвечал Инфадус, по-видимому относившийся с ве-
личайшим хладнокровием к предстоящему истреблению своего полка.
   Действительно, эти кукуаны удивительный народ! Их не  пугает  смерть,
если этого требует исполнение долга.
   - И пока глаза всей армии Твалы будут устремлены на эту битву, - про-
должал Игнози, - одна треть наших оставшихся в  живых  воинов,  то  есть
около шести тысяч человек, спустится ползком  с  правого  отрога  нашего
холма и нападет на левый фланг армии Твалы, а другая треть так же  неза-
метно спустится с левого отрога и нападет на его правый фланг. И когда я
увижу, что спустившиеся с отрогов воины готовы броситься на Твалу, тогда
я с моими воинами нападу на него спереди. Если  счастье  нам  будет  со-
путствовать, то победа будет за нами, и, прежде чем  Ночь  промчится  по
горам на своих черных волах, мы уже будем спокойно сидеть в Луу.  А  те-
перь давайте подкрепимся пищей и приготовимся к бою. А ты, Инфадус, рас-
порядись, чтобы мои приказания были точно выполнены. Да! Пусть мой белый
отец Бугван пойдет с правым крылом, чтобы его сверкающий глаз вселял от-
вагу в сердца воинов.
   Эти краткие распоряжения были приведены в исполнение  с  удивительной
быстротой, что еще лишний раз убедило меня, насколько совершенна военная
организация в Стране Кукуанов. Потребовалось всего  лишь  немного  более
часа, чтобы раздать воинам пищу (которую они тут же уничтожили), сформи-
ровать три отряда и разъяснить вождям план нападения. Наши войска,  нас-
читывавшие теперь около восемнадцати тысяч человек, были приведены в бо-
евую готовность, за исключением стражи, оставленной присматривать за ра-
неными.
   Тут подошел Гуд и пожал руку мне и сэру Генри.
   - Прощайте, друзья, - сказал он. - Согласно приказу, я ухожу с правым
крылом и поэтому пришел с вами проститься. Может быть, нам уж не придет-
ся больше встретиться, - добавил он многозначительно.
   Мы молча пожали друг другу руки, проявив при этом  традиционно  уста-
новленную для англичан норму волнения.
   - Дело наше рискованное, - сказал сэр  Генри,  и  его  звучный  голос
слегка дрогнул. - Признаться, я не уверен, что увижу завтрашнее  солнце.
Насколько я понимаю, Серые, с которыми мне предстоит идти,  должны  сра-
жаться до тех пор, пока не будут полностью уничтожены, чтобы  дать  воз-
можность боковым отрядам незаметно спуститься с  отрогов  холма,  обойти
полки Твалы и напасть на них врасплох. Ну что ж,  пусть  будет  так.  Во
всяком случае, это будет смерть, достойная мужчины! Прощайте и вы,  ста-
рина, - обратился он ко мне. - Да хранит вас бог! Я надеюсь, что вы  вы-
путаетесь из всей этой истории и завладеете алмазами, но, если вам  суж-
дено остаться в живых, Квотермейн, послушайтесь  моего  совета:  никогда
больше не имейте дела с претендентами на престол!
   Гуд еще раз крепко пожал нам руки и ушел. Затем к нам подошел Инфадус
и проводил сэра Генри в предназначенное для него место в первом ряду Се-
рых. А я с самыми мрачными мыслями отправился с Игнози и занял свое мес-
то в полку, который должен был идти в атаку во вторую очередь.


   ГЛАВА XIV
   ПОСЛЕДНИЙ БОЙ СЕРЫХ 

   Через несколько минут полки, которые получили задание атаковать  про-
тивника с флангов, выступили в полном молчании. Они двигались осторожно,
под прикрытием холмистой гряды, чтобы скрыть свой маневр от зорких  глаз
разведчиков Твалы.
   Через полчаса полки заняли свои позиции, образовав "рога", или  флан-
ги, армии. Тем временем Серые вместе с подкреплением  в  составе  полка,
известного под названием Буйволов, стояли неподвижно. Это было  основное
ядро армии, которое должно было принять на себя главный удар противника.
   Оба эти полка были почти совершенно свежими и в полном составе. Утром
Серые были в резерве, а в стычке с атакующими частями, прорвавшими  нашу
линию обороны, когда я, сражаясь в их рядах,  получил  в  вознаграждение
ошеломляющий удар по голове, они потеряли очень мало людей. Что же каса-
ется Буйволов, то они утром образовывали третью линию обороны  на  левом
фланге, и, поскольку атакующим не удалось прорвать в этом пункте  вторую
линию, им совсем не пришлось участвовать в бою.
   Инфадус был  предусмотрительный  старый  военачальник.  Он  прекрасно
знал, как важно поднять боевой дух воинов перед такой горячей  схваткой.
Поэтому он воспользовался этим получасовым затишьем, чтобы обратиться  к
своему полку Серых с речью. Поэтическим языком он разъяснил воинам,  ка-
кая огромная честь им оказана, что их посылают  сражаться  на  передовой
линии, да к тому же с белым воином в их рядах, спустившимся со звезд.  В
случае же, если войско Игнози одержит победу, он обещал всем, кто уцеле-
ет в бою, много скота, а также повышение в звании.
   Я оглядел длинные ряды развевающихся черных плюмажей и  суровые  лица
воинов и со вздохом подумал, что всего лишь через один короткий час если
не все, то большинство этих замечательных воинов-ветеранов,  каждому  из
которых было не менее сорока лет, будут лежать мертвыми или  умирающими.
Иначе не могло быть - они присутствовали при  чтении  своего  приговора,
вынесенного с тем мудрым пренебрежением к  человеческой  жизни,  которое
отмечает великого военачальника. Это часто помогает ему сберечь свои си-
лы и осуществить задачу - он идет на уничтожение  известного  количества
людей, чтобы обеспечить остатку своей армии успех в борьбе за достижение
поставленной цели. Серые были заранее приговорены к смерти и знали  это.
Задача их заключалась в том, чтобы вступать в бой с полками армии  Твалы
по мере того, как они один за другим будут входить на узкую зеленую  по-
лосу равнины, зажатую между отрогами холма. Они должны были сражаться до
полного уничтожения противника или же до тех пор, пока фланговым  частям
не представится благоприятный момент для атаки. Все это было им  извест-
но, и тем не менее они ни минуты не колебались, и я не заметил  ни  тени
страха на их лицах. Они стояли перед  нами  -  люди,  идущие  на  верную
смерть, готовые вот-вот навек расстаться с благословенным светом дня, но
без трепета ожидающие свершения своего приговора. Несмотря на  напряжен-
ность момента, я не мог не сравнивать состояние их духа с моим собствен-
ным, которое было далеко не спокойным, и у меня вырвался невольный вздох
зависти и восхищения. Никогда раньше мне не приходилось встречать  такой
полной преданности идее долга и такого полного безразличия к ее  горьким
плодам.
   - Вот ваш король! - закончил свою речь старый  Инфадус,  указывая  на
Игнози. - Идите, чтобы сражаться и пасть за него, - таков долг отважных.
Да будет навеки проклято и покрыто позором имя того, кто боится  умереть
за своего короля, того, кто бежит от врага. Вот ваш король, вожди,  вое-
начальники и воины! Теперь принесите присягу священному  знаку  змеи,  а
потом идите за нами - Инкубу и я покажем вам путь в самое  сердце  войск
Твалы.
   Наступило минутное молчание. Затем внезапно среди  сомкнутых  фаланг,
стоящих перед нами, возник легкий шум, подобный отдаленному рокоту моря:
это рукоятки шести тысяч копий начали тихо стучать по щитам.  Постепенно
этот шум усиливался, как бы расширяясь, углубляясь и нарастая, пока  на-
конец не превратился в оглушительный грохот,  эхо  которого,  отражаемое
горами, казалось раскатами грома и  заполняло  воздух  тяжелыми  волнами
звуков. Затем он стал затихать и наконец замер совсем. В тишине внезапно
прогремел оглушительный королевский салют.
   Я подумал про себя, что Игнози был вправе  испытывать  огромную  гор-
дость в этот день, - наверно, ни одного из римских  императоров  так  не
приветствовали идущие на смерть гладиаторы.
   Игнози выразил свою признательность за это грандиозное выражение поч-
тения тем, что поднял свой боевой топор. Затем Серые построились,  обра-
зовав три колонны, каждая численность около тысячи воинов, не считая ко-
мандиров, и направились к своей позиции. Когда последняя колонна  прошла
около пятисот ярдов, Игнози стал во главе Буйволов, которые также  пост-
роились в три колонны. По его команде мы двинулись вперед. Нечего и  го-
ворить о том, что я в этот момент возносил самые горячие молитвы,  чтобы
мне удалось спасти свою шкуру и выйти невредимым из этой неприятной  ис-
тории. Мне приходилось бывать  в  необычайных  положениях,  но  в  таком
скверном я оказался впервые. Никогда мои шансы на спасение не  были  так
ничтожны.
   К тому времени, как мы достигли края плато, Серые прошли уже половину
пути, спускаясь по склону холма. У его подножия начинался покрытый  тра-
вой клин, врезывавшийся в центр  подковы,  которую  образовывали  отроги
холма. Этот клип был похож на стрелку в лошадином копыте, смыкающуюся  с
подковой.
   В лагере Твалы, на равнине, было заметно большое движение. Полки один
за другим выходили быстрым шагом, переходящим в бег, торопясь достигнуть
основания зеленого треугольника прежде, чем атакующие  части  выйдут  на
равнину Луу.
   Этот клин, примерно сотни три ярдов глубиной даже у основания, был не
более трехсот пятидесяти шагов в поперечнике, а в узкой своей части, или
вершине, - едва ли девяносто шагов. Спустившись с холма, Серые вышли  на
вершину зеленого треугольника одной колонной, но, дойдя  до  места,  где
треугольник становился достаточно широким, вновь построились в три  ряда
и замерли на месте.
   Тогда мы - то есть Буйволы - также спустились па вершину треугольника
и заняли позицию в резерве, примерно на сто ярдов позади последней линии
Серых и несколько выше их. Воспользовавшись временным  бездействием,  мы
наблюдали, как вся армия Твалы быстро движется  по  направлению  к  нам.
Очевидно, со времени утренней атаки успели подойти подкрепления, и в на-
стоящий момент, несмотря на понесенные потери, армия насчитывала не  ме-
нее сорока тысяч человек. По мере того как наступающие войска  приближа-
лись к основанию треугольника, они явно начали колебаться - что предпри-
нять дальше, так как увидели, что одновременно только  один  полк  может
пройти в ущелье, образованное отрогами холма. Кроме того, на  расстоянии
примерно семидесяти ярдов от входа в ущелье стоял знаменитый полк Серых,
краса и гордость кукуанской армии, готовый преградить им дорогу, подобно
тому как некогда трое римлян удерживали мост против тысяч атакующих. На-
пасть на Серых можно было только с фронта, так как с  обоих  флангов  их
защищали высокие склоны холма, покрытые валунами. Наступающие  заколеба-
лись и наконец остановились. Очевидно, они не очень стремились скрестить
свои копья с этими мрачными, мужественными воинами, построенными  в  три
линии и готовыми принять бой. Из рядов наступающих внезапно выбежал  ка-
кой-то высокий военачальник  в  обычном  головном  уборе  из  страусовых
перьев, в сопровождении группы вождей и ординарцев, - вероятно, это  был
сам Твала. Он отдал приказ, и первый полк с криком бросился в  атаку  на
Серых, которые продолжали в полном молчании  стоять  не  двигаясь,  пока
атакующие не оказались на расстоянии ярдов сорока от них и град толл  не
обрушился со звоном на их ряды.
   Тогда внезапным броском Серые с громким  криком  устремились  вперед,
подняв свои копья, и оба  полка  смешались  в  стремительной  рукопашной
схватке. В следующее мгновение звон сталкивающихся щитов, подобный  рас-
катам грома, донесся до нашего слуха, и вся равнина, казалось,  запылала
вспышками солнечного света, отражаемого разящими копьями.  Колеблющаяся,
подобно морским волнам, масса поражающих друг друга людей  раскачивалась
из стороны в сторону, по это продолжалось недолго. Внезапно линии атаку-
ющих начали заметно редеть, и затем медленной, длинной волной Серые про-
катились по ним, совершенно так же, как морская волна нарастает и  пере-
катывается через подводную скалу. Цель была достигнута - полк нападающих
был полностью уничтожен, но и от Серых осталось теперь только два  ряда.
Они потеряли убитыми треть полка.
   Вновь сомкнув свои ряды, они стояли плечом к плечу в молчании, ожидая
новой атаки. Я с радостью заметил среди них белокурую бороду сэра Генри.
Он ходил взад и вперед, устанавливая порядок. Итак, он был еще жив!
   Тем временем мы подошли к полю боя, покрытому телами убитых,  раненых
и умирающих. Их было не менее четырех тысяч человек, и земля  была  бук-
вально залита кровью. Игнози отдал приказ, который был быстро передан по
рядам стоявших в строю. Этот приказ запрещал убивать раненых  врагов  и,
насколько мы могли видеть, выполнялся неукоснительно. В противном случае
зрелище было бы ужасным. Правда, думать об этом у нас не было времени.
   Второй полк, у воинов которого, в отличие от других, плюмажи,  корот-
кие юбочки и щиты были белого цвета, приближался, чтобы атаковать остав-
шиеся в живых две тысячи Серых, которые стояли, как и в  первый  раз,  в
зловещем молчании. И вновь, когда противник подошел на расстояние сорока
ярдов или около того. Серые обрушились на пего с  сокрушительной  силой.
Вновь послышался оглушительный звон сталкивающихся щитов, и мрачная тра-
гедия повторилась полностью. Некоторое время казалось почти невозможным,
что Серым вновь удастся одержать верх. Атакующий полк, состоявший из мо-
лодых воинов, сражался необычайно яростно, и сначала казалось, что Серые
подаются под напором этой массы людей. Резня была ужасающая, сотни  вои-
нов ежеминутно падали ранеными и убитыми.  Среди  криков  сражающихся  и
стонов умирающих, сопровождаемых лязгом скрещивающихся  копий,  слышался
непрерывный возглас торжества "S'gee, s'gee!", который  издавал  победи-
тель в тот момент, когда он вонзал свое копье в тело павшего врага.
   Однако превосходная дисциплина, стойкость и мужество могут  совершить
чудо. Кроме того, один опытный солдат стоит двух новичков -  это  вскоре
стало ясно. Только мы подумали, что Серым пришел конец, и  приготовились
занять их место, как я услышал низкий голос сэра Генри, покрывающий  шум
сражения. На мгновение я увидел его боевой топор, которым  он  вращал  в
воздухе, высоко над своим плюмажем. Затем произошла  какая-то  перемена.
Серые прекратили отступление. Они стояли неподвижно, как скала, о  кото-
рую вновь и вновь разбивались яростные волны копьеносцев лишь для  того,
чтобы откатиться обратно. Внезапно они двинулись вновь, и на этот раз  -
вперед. Так как не было дыма от огнестрельного оружия, мы могли все ясно
видеть. Еще минута - и атака ослабела.
   - Да, это настоящие воины! Они вновь одержат победу! - воскликнул Иг-
нози, который скрежетал зубами от волнения, стоя рядом со мной. -  Смот-
ри, вот она, победа!
   Вдруг, подобно клубам дыма, вырвавшимся  из  жерла  пушки,  атакующий
полк раскололся на отдельные группы бегущих людей, вслед за которыми ле-
тели, развеваясь по ветру, их белые плюмажи. Их противники остались  по-
бедителями, но - увы! - полка больше не было. От тройной линии  доблест-
ных воинов численностью в три тысячи человек, сорок минут назад вступив-
ших в бой, осталось самое большее шесть сотен людей,  с  ног  до  головы
забрызганных кровью. Остальные лежали убитыми. Размахивая копьями в воз-
духе, оставшиеся в живых воины издали победный клич. Мы ожидали, что те-
перь они отойдут туда, где стояли мы, но вместо этого они бросились впе-
ред, преследуя бегущего противника. Пробежав около ста ярдов, они захва-
тили небольшой холм с пологими склонами и, вновь построившись в три  ря-
да, образовали вокруг пего тройное кольцо. Затем - о  счастье!  -  я  на
мгновение увидел сэра Генри, по всей видимости невредимого,  стоящим  на
вершине холма. С ним был наш старый друг Инфадус.  Но  вот  полки  Твалы
вновь атаковали обреченных на смерть смельчаков, и завязался новый бой.
   Вероятно, всякий, кто читает эту историю, давно  уже  понял,  что  я,
честно говоря, немного трусоват и, несомненно, совершенно  не  стремлюсь
ввязываться в сражения. Правда, мне приходилось часто попадать в  непри-
ятное положение и проливать человеческую кровь, по я всегда питал к это-
му величайшее отвращение и старался, насколько возможно,  не  терять  ни
капли собственной крови, иногда даже не стесняясь удирать, если  здравый
смысл подсказывал мне, что это необходимо. Однако в этот момент я  впер-
вые в жизни почувствовал боевой пыл в своей груди. Отрывки  воинственных
стихов из легенд Инголдзби вместе с кровожадными строками из Ветхого за-
пета вырастали в моей памяти, как грибы в темноте. Кровь моя, которая до
этого момента наполовину застыла от ужаса, начала бурно  пульсировать  в
венах, и меня охватило дикое стремление убивать, никого не щадя. Я огля-
нулся на сомкнутые ряды воинов, стоявших позади нас, и на мгновение меня
заинтересовало, такое ли у меня выражение лица, как у них.  Они  стояли,
напряженно вытянув шеи, их руки судорожно вздрагивали, губы  были  полу-
открыты, свирепые лица выражали безумную жажду боя, глаза смотрели прис-
тальным взглядом ищейки, заметившей свою жертву.
   Только сердце Игнози, если судить по  его  относительной  способности
владеть собой, билось, очевидно, спокойно, как всегда, под плащом из ле-
опардовой шкуры, хотя и он непрерывно скрежетал зубами. Дальше я не  мог
выдержать.
   - Неужели мы должны стоять здесь, пока мы не пустим корни, Амбопа, то
есть Игнози, и ждать, чтобы Твала уничтожил наших братьев там, у  холма?
- спросил я.
   - О нет, Макумазан, - ответил он, - смотри. Настает удобный момент  -
воспользуемся им!
   В это время свежий полк стремительным маневром обошел кольцо Серых  у
небольшого холма и, повернувшись, атаковал их с тыла.
   Тогда, подняв свой боевой топор, Игнози дал сигнал к атаке. Прогремел
боевой клич кукуанов, и Буйволы, подобно морскому приливу,  стремительно
бросились в атаку.
   Я не в силах рассказать, что за  этим  последовало.  Я  помню  только
яростный, но планомерный натиск,  от  которого,  казалось,  содрогнулась
земля, внезапное изменение линии фронта, переформирование полка,  против
которого была направлена атака, затем страшный  удар,  приглушенный  гул
голосов и непрерывное сверкание копий, которое  я  видел  сквозь  крова-
во-красный туман.
   Когда мое сознание прояснилось, я увидел, что стою среди остатка пол-
ка Серых, недалеко от вершины холма. Прямо  передо  мной  стоял  не  кто
иной, как сам сэр Генри. Тогда я не имел ни  малейшего  представления  о
том, каким образом я туда попал. Сэр Гопрн впоследствии  рассказал  мне,
что неистовая атака Буйволов вынесла меня почти прямо к его ногам, где я
и остался, когда они подались назад. Он вырвался из кольца, образованно-
го Серыми, и втащил меня внутрь него.
   Что же касается сражения, которое последовало за этим, - кто возьмет-
ся описать его? Вновь и вновь массы воинов волнами устремлялись на  наше
ежеминутно уменьшающееся кольцо, вновь и вновь мы  отражали  их  натиск.
Мне кажется, что где-то очень красиво рассказано о подобном сражении:
   Отвагу копьеносцев я пою!
   В непроницаемом, как лес, строю
   Они стояли. Тех, кто пал в бою,
   Живые заменяли в миг один.
   Это было великолепное зрелище. Время от времени отряды противника му-
жественно переходили в наступление, преодолевая барьеры из трупов  своих
воинов. Иногда они шли, держа перед собой тела убитых для защиты от уда-
ров наших копий, по шли лишь для того, чтобы добавить к горам  мертвецов
свои собственные трупы.
   Я с восхищением наблюдал, как стойкий старый воин Инфадус  совершенно
спокойно, как будто на параде, выкрикивал приказания, насмешливые  заме-
чания и даже шутил, чтобы поднять дух своих  немногочисленных  уцелевших
воинов. Когда же налетала очередная волна атакующих, он направлялся  ту-
да, где завязывался самый горячий бой, чтобы принять  личное  участие  в
отражении атаки. И все же еще более великолепное зрелище представлял со-
бой сэр Генри. Страусовые перья, украшавшие  его  голову,  были  срезаны
ударом копья, и его длинные белокурые волосы развевались  по  ветру.  Он
стоял непоколебимо, этот гигант, похожий на древнего датчанина, его  ру-
ки, топор, кольчуга - все было покрыто кровью, и никто не мог  выдержать
нанесенного им удара. Время от времени я видел, как  он  обрушивал  своп
удар на какого-нибудь отважного воина, осмелившегося вступить  с  ним  в
бой. Поражая врага, он кричал "О-хой! О-хой!" - совсем как его беркширс-
кие предки. Его удар пробивал щит, ломал в щепки копье,  обрушивался  на
черен врага, пока наконец уже никто по собственной воле не решался приб-
лизиться к великому белому "umtagati" - то есть колдуну, который убивал,
оставаясь сам невредимым.
   Но внезапно в рядах врагов возник крик. "Твала, Твала!", и  из  самой
гущи атакующих выбежал не кто иной, как  сам  одноглазый  гигант-король,
также вооруженный боевым топором, щитом и одетый в кольчугу.
   - Где же ты, Инкубу, ты, белый человек, убийца Скрагги,  моего  сына?
Посмотрим, удастся ли тебе убить меня! - крикнул он, и в  тот  же  самый
момент метнул толлу прямо в сэра Генри, который, к счастью, это  заметил
и подставил навстречу ножу свой щит.
   Нож пронзил щит и остался торчать в нем, зажатый железным каркасом.
   Затем с воплем Твала прыгнул вперед, прямо на  сэра  Генри,  и  нанес
своим боевым топором такой удар по его щиту, что одно только  сотрясение
от удара заставило сэра Генри, хоть он и был  очень  сильным  человеком,
упасть на колени.
   Однако на этом поединок и окончился, так как в тот же момент со  сто-
роны теснящих нас полков донесся крик ужаса, и, взглянув туда, куда  они
смотрели, я понял, что произошло.
   Справа и слева равнина была запружена развевающимися  плюмажами  вои-
нов, устремившихся в атаку. Наши отряды, зашедшие с  флангов,  пришли  к
нам на помощь. Лучшего момента для этого  нельзя  было  выбрать.  Как  и
предвидел Игнози, вся армия Твалы сосредоточила свое внимание на  крова-
вой схватке с остатками полка Серых и на сражении с  Буйволами,  которые
вели бой на некотором расстоянии от Серых. Эти два полка, которые вместе
образовали основное ядро нашей армии, отвлекли, таким образом,  внимание
противника, который не помышлял о возможности нападения с флангов,  хотя
"рога", образуемые фланговыми отрядами, уже почти сомкнулись. И  теперь,
прежде чем полки Твалы смогли переформироваться для обороны, зашедшие  с
флангов воины бросились на них, как борзые псы.
   Пять минут спустя исход боя был решен. Полки Твалы, охваченные с обо-
их флангов и измотанные страшной резней с Серыми и Буйволами, обратились
в бегство. Вскоре бегущие в панике воины рассыпались  по  всей  равнине,
простиравшейся между нами и Луу. Что же касается  тех  отрядов,  которые
еще совсем недавно окружили нас и Буйволов, то  они  внезапно  растаяли,
как по волшебству, и оказалось, что мы стоим одни, как скала, от которой
отхлынуло море. А что за зрелище открылось перед нашими глазами!  Вокруг
нас грудами лежали мертвые и умирающие, а из числа отважных Серых  оста-
лось в живых лишь девяносто пять человек. И этот полк потерял более двух
тысяч девятисот человек.
   Инфадус стоял, перевязывая рану на руке и время от времени  оглядывая
то, что осталось от его полка.
   - Воины, - спокойно обратился он к ним, - вы  отстояли  честь  своего
полка. О сегодняшнем сражении будут говорить дети ваших детей.  -  Затем
он обернулся к сэру Генри и пожал ему руку. - Ты великий человек,  Инку-
бу, - просто сказал он. - Я провел свою долгую жизнь среди воинов и знал
много отважных людей, но такого, как ты, встречаю впервые.
   В это мгновение Буйволы начали проходить мимо нас, направляясь к Луу,
и нам передали просьбу Игнози, чтобы Инфадус, сэр Генри и я  присоедини-
лись к нему. Поэтому, отдав приказ девяти десяткам воинов, оставшимся от
полка Серых, подобрать раненых, мы подошли к Игнози. Он сообщил нам, что
идет на Луу, чтобы завершить победу и взять в плен Твалу, если это  ока-
жется возможным. Пройдя небольшую часть пути, мы вдруг заметили Гуда. Он
сидел на муравьиной куче, шагах в ста от нас. Почти вплотную к нему  ле-
жал труп кукуанского воина.
   - Вероятно, он ранен, - взволнованно сказал сэр Генри.
   В тот же момент произошло нечто весьма странное. Мертвое  тело  куку-
анского воина, вернее то, что казалось мертвым телом, внезапно вскочило,
сшибло Гуда с муравьиной кучи, так что он полетел  вверх  тормашками,  и
начало наносить ему удары копьем. В ужасе мы бросились туда и, подбежав,
увидели, что мускулистый воин тычет копьем в распростертого Гуда,  кото-
рый при каждом таком тычке задирает вверх все свои  конечности.  Увидев,
что мы приближаемся, кукуан в последний  раз  с  особой  яростью  пырнул
копьем Гуда и с криком "Вот тебе, колдун!" - удрал. Гуд не шевелился,  и
мы решили, что с нашим бедным товарищем все кончено. В большой печали мы
подошли к нему и были весьма удивлены, когда увидели, что,  несмотря  на
бледность и очевидную слабость, он безмятежно улыбается и даже не  поте-
рял своего монокля.
   - Кольчуга просто замечательная, - прошептал он, когда мы наклонились
к нему. - Здорово я его надул! - И с этими словами он потерял сознание.
   Осмотрев его, мы обнаружили, что он был серьезно ранен в ногу  толлой
во время преследования, но копье его последнего противника не  причинило
ему никакого вреда. Кольчуга спасла его, и он отделался синяками, покры-
вавшими все его тело. Он удивительно счастливо избежал опасности.
   Так как в данный момент мы ничем не могли ему помочь, его положили на
щиты, сплетенные из прутьев, которые применялись для переноски  раненых,
и понесли вслед за нами.
   Подойдя к ближайшим воротам города Луу, мы увидели, что один из наших
полков по приказу Игнози охраняет их. Остальные полки стояли на страже у
других выходов из города. Командир полка подошел и приветствовал  Игнози
как короля. Затем он доложил ему, что армия Твалы укрылась в городе, ту-
да же бежал и сам Твала, причем командир полагал,  что  армия  полностью
деморализована и готова капитулировать. Выслушав это и посоветовавшись с
нами, Игнози отправил гонцов ко  всем  воротам  города,  чтобы  передать
осажденным приказ открыть ворота, а также и королевское слово, обещающее
жизнь и прощение всем воинам, которые сложат оружие. Это произвело  ожи-
даемый эффект. Сейчас же под торжествующие крики Буйволов через ров  был
спущен мост и ворота по ту его сторону распахнулись.
   Приняв соответствующие меры предосторожности против возможного преда-
тельства, мы вступили в город. Вдоль всех дорог стояли с мрачным  и  по-
давленным видом воины. Головы их были опущены, щиты и копья лежали у  их
ног. Они приветствовали проходящего мимо них Игнози как  своего  короля.
Мы шли все дальше, прямо к краалю Твалы. Когда мы достигли огромной пло-
щади, где за день или два до этого происходил смотр войск и затем - охо-
та ведьм, мы увидели, что она совершенно пуста. Нет,  совершенно  пустой
она не была - на дальнем ее конце, перед своей хижиной, сидел сам Твала,
и с ним не было никого, кроме Гагулы.
   Это было печальное зрелище - низложенный король, сидящий, опустив го-
лову на кольчугу, облекающую его грудь. Его боевой топор  и  щит  лежали
рядом, и с ним оставалась одна только старая карга. Несмотря на все жес-
токости и злодейства, совершенные им, я почувствовал, что мной на  мгно-
вение овладела жалость к этому поверженному кумиру, упавшему  со  своего
высокого пьедестала. Ни один воин из всей его армия, ни один  придворный
из числа тех, что ранее пресмыкались пород ним, ни одна из  его  жен  не
остались с ним, чтобы разделить горечь падения.  Несчастный  дикарь!  Он
был одним из многих, которым судьба  дает  жестокий  урок.  Человечество
слепо и глухо к тем, на чью голову пал позор; тот, кто унижен и беззащи-
тен, остается одиноким и не может  рассчитывать  на  милосердие.  Правду
сказать, в данном случае он и не заслуживал милосердия.
   Войдя в ворота крааля, мы прошли прямо через площадь туда, где  сидел
бывший король. Когда мы приблизились на расстояние около пятидесяти  яр-
дов, наш полк остановился, а мы в сопровождении  лишь  небольшой  охраны
направились к  нему,  причем,  когда  мы  шли,  Гагула  выкрикивала  нам
навстречу всевозможные оскорбления. Когда мы приблизились, Твала впервые
поднял свою украшенную  плюмажем  голову,  пристально  глядя  на  своего
счастливого соперника Игнози единственным глазом, в котором сдерживаемая
ярость, казалось, сверкала так же ярко, как огромный  алмаз  у  него  на
лбу.
   - Приветствую тебя, о король! - сказал он с горькой насмешкой в голо-
се. - Ты, кто ел мой хлеб, а теперь с  помощью  колдовства  белых  людей
внес смуту в мои полки и разбил мою армию,  -  приветствую  тебя!  Какую
участь ты мне готовишь, о король?
   - Такую же, какая постигла моего отца, на тропе которого ты сидел все
эти долгие годы! - последовал суровый ответ.
   - Хорошо. Я покажу тебе, как надо умирать, чтобы  ты  мог  припомнить
это, когда пробьет твой час. Смотри - там, где садится солнце, небо пок-
рыто кровью, - и он указал своим окровавленным боевым топором на  огнен-
ный диск заходящего солнца. - Хорошо, что и мое солнце скроется вместе с
ним. А теперь, о король, я готов умереть, но я прошу тебя не лишать меня
права умереть в бою, которое даровано всем членам королевского дома  ку-
куанов. Ты по можешь отказать мне в этом, или даже те трусы, которые се-
годня бежали с поля боя, будут смеяться над тобой.
   - Я разрешаю тебе это. Выбирай же, с кем ты желаешь сражаться. Сам  я
по могу драться с тобой, так как король сражается только на войне.
   Мрачный глаз Твалы оглядел наши ряды. На  мгновение  мне  показалось,
что он задержал свой взгляд на мне, и я задрожал от ужаса. А  что,  если
он решил начать поединок с меня? Разве я мог рассчитывать на победу  над
этим неистовым дикарем ростом в шесть с половиной футов и такого могуче-
го телосложения? В таком случае я мог бы с равным успехом немедленно по-
кончить с собой. Я поспешно принял решение отказаться от поединка,  даже
если бы в результате этого меня с позором выгнали  из  Страны  Кукуанов.
По-моему, всетаки лучше, если вас с насмешками выгонят вон, чем  изрубят
на части боевым топором.
   Внезапно он заговорил:
   - Что скажешь ты, Инкубу? Не завершить ли нам то, что мы  начали  се-
годня, или мне придется назвать тебя жалким трусом?
   - Нет, - прервал его Игнози, - ты не должен сражаться с Инкубу.
   - Конечно, нет, если он страшится этого, - сказал Твала.
   К несчастью, сэр Генри понял это замечание, и кровь бросилась  ему  в
лицо.
   - Я буду с ним сражаться, - сказал он. - Он увидит, боюсь ли я его!
   - Ради бога, - умоляюще обратился к  нему  я,  -  не  рискуйте  своей
жизнью, сражаясь с этим отчаянным человеком! Ведь всякий, кто видел  вас
сегодня во время боя, знает, что вы не трус.
   - Я буду с ним биться, - угрюмо ответил сэр Генри. - Никто  не  смеет
называть меня трусом. Я готов! - И, сделав шаг вперед,  он  поднял  свой
топор.
   Я был в отчаянии от этого нелепого донкихотского поступка, но, конеч-
но, если уж он решил сражаться, я ничего не мог с ним поделать.
   - Не сражайся с ним, мой белый брат, - обратился к сэру Генри Игнози,
дружески положив руку на его плечо, - ты достаточно уже сделал  сегодня.
Если ты пострадаешь от его руки - это рассечет надвое мое сердце.
   - Я буду с ним биться, Игнози, - повторил сэр Генри.
   - Что ж, тогда иди, Инкубу. Ты отважный человек.  Это  будет  хороший
бой. Смотри, Твала, Слон готов встретить тебя в бою.
   Бывший король дико расхохотался, шагнул вперед и стал лицом к лицу  с
Куртисом. Мгновение стояли они таким  образом.  Лучи  заходящего  солнца
озарили их мужественные фигуры и одели их обоих в  огненную  броню.  Это
была подходящая пара.
   Затем они начали описывать круги, обходя друг друга с поднятыми  бое-
выми топорами.
   Внезапно сэр Генри сделал прыжок вперед  и  нанес  своему  противнику
ужасающий удар, но Твала успел отступить в сторону. Удар был так  силен,
что сэр Генри чуть не упал сам. Его противник  мгновенно  воспользовался
этим обстоятельством. Вращая над головой свой тяжелый боевой  топор,  он
вдруг обрушил его с такой невероятной силой, что у меня душа ушла в пят-
ки. Я думал, что все уже кончено. Но нет - быстрым движением левой  руки
сэр Генри поднял щит и заслонился от удара топора.  В  результате  топор
отсек край щита, и удар пришелся сэру Генри по левому плечу. Однако  щит
настолько ослабил удар, что он не причинил особого вреда. Сэр Генри сей-
час же нанес новый удар противнику, по Твала также принял  его  на  свой
щит. Затем удары последовали один за другим. Противникам пока  удавалось
или уклоняться от них, или закрываться  щитом.  Кругом  нарастало  общее
волнение. Полк, который наблюдал поединок, забыл о дисциплине; воины по-
дошли совсем близко, и при каждом ударе у них вырывались  крики  радости
или вздохи отчаяния. Как раз в это время Гуд, которого, когда мы пришли,
положили на землю рядом со мной, очнулся от обморока и, сев, начал  наб-
людать за происходящим. Через мгновение он вскочил на  ноги  и,  схватив
меня за руку, начал прыгать с места на место на одной ноге, таская  меня
за собой и выкрикивая ободряющие замечания сэру Генри.
   - Валяй, старина! - орал он. - Вот это удар! Целься в центр  корабля!
- и так далее.
   Сэр Генри, загородившись щитом от очередного удара, вдруг сам  ударил
со всей своей силой. Удар пробил щит противника и прочную броню, прикры-
тую им, и нанес Твале глубокую рану в плечо. С воплем ярости и боли Тва-
ла вернул удар с процентами, с такой силой, что он рассек рукоятку  бое-
вого топора сэра Генри, сделанную из кости  носорога  и  охваченную  для
прочности стальными кольцами, и ранил Куртиса в лицо.
   Вопль отчаяния вырвался из толпы Буйволов, когда они увидели, что ши-
рокое лезвие топора нашего героя упало на землю. А  Твала  вновь  поднял
свое страшное оружие и с криком бросился на своего противника. Я  закрыл
глаза. Когда я открыл их вновь, я увидел, что щит сэра Генри валяется на
земле, а сам он, охватив своими мощными руками Твалу, борется с ним. Они
раскачивались взад и вперед, сжимая друг  друга  в  медвежьих  объятиях,
напрягая свои могучие мускулы в отчаянной борьбе, отстаивая жизнь,  дра-
гоценную для каждого, и еще более драгоценную  честь.  Сверхчеловеческим
усилием Твала заставил англичанина потерять равновесие, и оба они  упали
и, продолжая бороться, покатились по известняковой мостовой.  Твала  все
время пытался нанести Куртису удар по голове своим боевым топором, а сэр
Генри силился пробить кольчугу Твалы своей толлой, которую вытащил из-за
пояса.
   Этот поединок гигантов представлял собой ужасающее зрелище.
   - Отнимите у него топор! - вопил Гуд, и возможно, что наш боец  услы-
шал его.
   Во всяком случае, бросив свою толлу, он ухватился за  топор,  который
был прикреплен к руке Твалы ремешком из кожи буйвола. Катаясь по земле и
тяжело дыша, они дрались за топор, как дикие кошки. Внезапно кожаный ре-
мешок лопнул, и затем с огромным усилием сэр Генри вырвался  из  объятий
Твалы. Оружие осталось у него в руке. В следующую секунду он вскочил  на
ноги. Из раны на его лице струилась алая кровь. Вскочил также  и  Твала.
Вытащив из-за пояса тяжелую толлу, он обрушился на Куртиса и  нанес  ему
удар в грудь. Сильный удар попал в цель, по тот, кто сделал эту  кольчу-
гу, в совершенстве владел своим искусством,  потому  что  она  выдержала
удар стального ножа. С диким криком Твала нанес новый удар. Его  тяжелый
нож вновь отскочил от стальной  кольчуги,  заставив  сэра  Генри  пошат-
нуться. Твала опять пошел на своего противника. В это время наш отважный
англичанин собрал все свои силы и со всего размаха обрушил на Твалу удар
своего топора. Взволнованный крик вырвался из тысячи глоток,  и  сверши-
лось невероятное! Казалось, что голова Твалы спрыгнула с плеч  и,  упав,
покатилась, подпрыгивая, по земле прямо к Игнози и остановилась как  раз
у его ног. Еще секунду труп продолжал стоять. Кровь била фонтаном из пе-
ререзанных артерий. Затем он рухнул на землю, и золотой обруч, соскочив-
ший с шеи, покатился по земле. В это время сэр Генри, ослабевший от  по-
тери крови, тяжело упал прямо на обруч.
   Через секунду его подняли; чьи-то заботливые руки обмыли холодной во-
дой его лицо. Вскоре его большие серые глаза открылись.
   Он был жив. Как раз в тот момент, когда зашло солнце, я подошел туда,
где в пыли лежала голова Твалы, снял алмаз с мертвого чела и  подал  его
Игнози.
   - Возьми его, законный король кукуанов! - сказал я.
   Игнози увенчал диадемой свое чело и затем, подойдя к  мертвому  телу,
поставил ногу на широкую грудь своего обезглавленного врага и начал  по-
бедную песнь, такую прекрасную и одновременно такую дикую, что  я  не  в
силах передать ее великолепие. Как-то я слышал, как один знаток  гречес-
кого языка читал вслух очень красивым  голосом  произведение  греческого
поэта Гомера, и помню, что я замер от восхищения при звуке этих плавных,
ритмических строк. Песнь Игнози на языке столь же прекрасном и  звучном,
как древнегреческий, произвела на меня совершенно такое же  впечатление,
несмотря на то что я был очень утомлен событиями и переживаниями послед-
них дней.
   - Наконец, - начал он, - наконец наше восстание  увенчано  победой  и
зло, причиненное нами, оправдано нашей силой!
   В это утро наши враги поднялись и стряхнули сон.  Они  украсили  себя
перьями и приготовились к бою.
   Они поднялись и схватили свои копья. Воины призвали вождей:  "Придите
и водите пас", а вожди призвали короля и сказали ему: "Руководи  нами  в
бою".
   Они поднялись в своей гордости, эти  двадцать  тысяч  воинов,  и  еще
двадцать тысяч.
   Перья, украшавшие их головы, покрыли землю, как перья птицы покрывают
ее гнездо. Они потрясали своими копьями и кричали, да, они высоко  подб-
расывали свои копья, сверкавшие в солнечном свете. Они жаждали боя и бы-
ли полны радости.
   Они двинулись против меня. Сильнейшие из них бежали, чтобы  сокрушить
меня. Они кричали: "Ха! Ха! Его можно считать уже мертвецом!"
   Тогда я дохнул на них - и мое дыхание было подобно  дыханию  бури,  и
они перестали существовать.
   Мои молнии пронзили их. Я уничтожил их силу, поразив их молнией своих
копий. Я поверг их во прах громом моего голоса.
   Их ряды раскололись, они рассыпались, они исчезли, как  утренний  ту-
ман.
   Они пошли на корм воронам  и  лисицам,  и  поле  боя  пресытилось  их
кровью.
   Где же те сильные, которые поднялись утром? Где же те гордые, которые
кричали: "Его можно считать уже мертвецом! ", чьи головы  были  украшены
перьями, реявшими по воздуху?
   Они склоняют свои головы - по не сон клонит их. Они лежат,  как  спя-
щие, - но это не сон.
   Они забыты. Они ушли во тьму и не вернутся вновь.  Другие  уведут  их
жен, и дети позабудут о них.
   А я - король! Подобно орлу, я нашел свое гнездо. Внемлите!  Далеко  я
забрел во время своих скитаний, когда ночь была темна, но я  вернулся  в
свой родной дом, когда занялась заря.
   Придите же под сень моих крыльев, о люди, и я утешу вас,  и  страх  и
уныние уйдут.
   Настало счастливое время, время вознаграждения. Мне принадлежит скот,
который пасется в долинах, и девы в краалях также принадлежат мне.
   Зима прошла, наступает пора лета. Теперь Зло  закроет  свое  лицо  от
стыда, и Благоденствие расцветет в стране подобно лилии.
   Ликуй, ликуй, мой народ! Пусть ликует вся страна, потому что во  прах
повергнута тирания, потому что я король!
   Он умолк, и из сгущающихся сумерек звучным эхом донесся ответ:
   - Ты - наш король!
   Таким образом, слова, сказанные мною посланцу Твалы, оказались проро-
ческими. Не прошло с тех пор и сорока  восьми  часов,  а  обезглавленный
труп Твалы уже застывал у ворот его крааля.


   ГЛАВА XV
   БОЛЕЗНЬ ГУДА 

   Когда поединок окончился, сэра Генри и Гуда отнесли в  хижину  Твалы,
куда последовал и я.
   Оба они были едва живы от потери крови и крайнего утомления, да и мое
состояние было немногим лучше. Хоть я человек крепкий и выносливый и мо-
гу выдержать большее напряжение, чем многие другие, благодаря  тому  что
худощав, хорошо закален и тренирован, но в тот вечер я тоже  едва  стоял
на ногах. Когда же я бываю переутомлен, рана, нанесенная мне львом, осо-
бенно сильно меня мучает. К тому же моя голова  буквально  раскалывалась
на части от полученного утром удара, после которого я лишился чувств.
   В общем, трудно было себе вообразить более жалкое трио, чем то, кото-
рое представляли мы собой в тот памятный вечер. Мы утешали себя тем, что
нам еще необыкновенно повезло, так как хотя наше состояние  было  весьма
печальным, но мы были живы, тогда как многие тысячи храбрых воинов,  еще
утром полные жизни и сил, теперь лежали мертвыми на поле битвы.
   Кое-как с помощью прекрасной Фулаты, которая, с тех  пор  как  мы  ее
спасли от неминуемой гибели, добровольно стала нашей служанкой, и в осо-
бенности заботилась о Гуде, нам удалось стащить с себя кольчуги,  несом-
ненно спасшие жизнь двоим из нас, и тут увидели, что мы все покрыты сса-
динами и синяками. Хотя стальные кольца кольчуги и помешали копьям  вон-
зиться в наше тело, но предохранить пас от этих синяков  и  ссадин  они,
конечно, не могли. У сэра Генри и Гуда все тело было сплошь покрыто кро-
воподтеками, да и у меня их было немало. Фулата  принесла  нам  какое-то
лекарство из растертых листьев с очень приятным запахом, которое  значи-
тельно облегчило наши страдания, когда мы его приложили, как пластырь, к
больным местам. Но хотя кровоподтеки и были болезненны, они не  так  нас
тревожили, как раны сэра Генри и Гуда. У капитана была сквозная  рана  в
мягкой части его "прекрасной белой ноги", и он потерял много крови, а  у
сэра Генри, помимо прочих повреждений, была глубокая рана на верхней че-
люсти, которую ему нанес боевой топор Твалы.
   К счастью, Гуд - очень недурной хирург, и, как  только  нам  принесли
его маленький ящик с лекарствами, он тщательно промыл обе раны и  затем,
несмотря на тусклый свет примитивной кукуанской лампы, находящейся в хи-
жине, ухитрился довольно тщательно их зашить. После этого он густо  сма-
зал раны какой-то антисептической мазью, маленький горшочек которой  на-
ходился в его аптечке, и мы перевязали их остатками носового платка.
   Тем временем Фулата сварила нам крепкий бульон, так как мы были слиш-
ком слабы, чтобы есть иную пищу. Кое-как проглотив его, мы бросились  на
груду великолепных каросс - ковров из звериных шкур, разбросанных по по-
лу большой хижины убитого короля.  И  вот  странная  ирония  судьбы:  на
собственном ложе Твалы, под его собственным плащом спал  той  ночью  сэр
Генри - человек, который его убил! Я говорю "спал",  но  после  дневного
побоища спать было, конечно, трудно. Начать с того, что  воздух  в  бук-
вальном смысле слова был полон "по дорогим погибшим горького рыданья и с
умирающими скорбного прощанья". Со всех сторон доносились вопли и жалоб-
ные причитания женщин, потерявших в битве мужей, сыновей  и  братьев.  И
неудивительно, что они так горько плакали, потому что  в  этом  страшном
сражении было уничтожено свыше двадцати тысяч  воинов,  то  есть  третья
часть кукуанской армии. У меня сердце разрывалось на части, когда я  ле-
жал и слушал эти стоны и рыдания по тем, кто никогда уже более  не  вер-
нется. И только тогда я особенно ясно осознал весь ужас того, что  прои-
зошло в угоду человеческому честолюбию.
   К полуночи непрерывные крики и причитания стали понемногу стихать,  и
наступила тишина, время от времени нарушаемая протяжными, пронзительными
воплями, доносившимися из хижины, стоявшей позади нашей: это Гагула выла
над бездыханным телом Твалы.
   Наконец я заснул беспокойным сном, вздрагивая и беспрестанно просыпа-
ясь. Мне все казалось, что я снова являюсь действующим  лицом  трагедии,
разыгравшейся в течение последних суток: то я видел, что воин,  которого
я собственной рукой послал на смерть, вновь на меня нападает на  вершине
холма, то я опять находился в славном кольце Серых, стяжавших себе бесс-
мертие в бою против полков Твалы, то украшенная  плюмажем  окровавленная
голова самого Твалы катилась мимо моих ног, скрежеща  зубами  и  свирепо
сверкая своим единственным глазом.
   Но так или иначе, эта ночь наконец прошла. Когда же наступил рассвет,
я увидел, что мои товарищи спали не лучше меня. У Гуда была сильная  ли-
хорадка, и вскоре он начал бредить, а также, к моей величайшей  тревоге,
харкать кровью. Вероятно, это был  результат  какого-нибудь  внутреннего
кровоизлияния, вызванного отчаянными усилиями кукуанского  воина  протк-
нуть кольчугу Гуда своим огромным копьем. Зато сэр Генри чувствовал себя
значительно лучше и был довольно свеж и бодр, хотя все его тело и онеме-
ло до такой степени, что он едва мог двигаться, а из-за раны на лице  он
не мог ни есть, ни смеяться.
   Около восьми часов утра нас пришел навестить Инфадус. Он сказал,  что
не спал всю ночь и даже еще не ложился: потрясения минувшего дня, по-ви-
димому, мало на нем отразились - это был старый, закаленный в боях воин.
Инфадус был очень рад нас видеть и сердечно пожал  нам  руки,  хотя  его
сильно огорчило тяжелое состояние Гуда. Я заметил, что  он  относится  к
сэру Генри с благоговением, словно он не был обыкновенным  человеком,  и
действительно, впоследствии мы узнали, что вся Страна  Кукуанов  считала
могучего англичанина сверхъестественным существом. Воины  говорили,  что
ни один человек не может сравниться с ним в бою, и удивлялись, как после
такого утомительного кровавого дня он смог вступить в единоборство с са-
мим Твалой - королем и сильнейшим в стране воином - и одним взмахом  пе-
рерубить его бычью шею. Этот удар вошел у кукуанов в пословицу, и с  тех
пор проявление исключительной силы или необыкновенный военный подвиг бы-
ли известны в стране как "удар Инкубу".
   Инфадус сообщил нам, что все полки Твалы подчинились Игнози и что та-
кие же изъявления покорности прибывают от военачальников всей Страны Ку-
куанов.
   Смерть Твалы от руки сэра Генри положила конец  всем  волнениям,  так
как Скрагга был единственным сыном низвергнутого короля и,  таким  обра-
зом, у Игнози не осталось в живых ни одного соперника,  который  мог  бы
претендовать на королевский престол.
   Когда я сказал Инфадусу, что Игнози пришел к власти через потоки кро-
ви, старый воин пожал плечами.
   - Да, - ответил он, - только время от времени проливая  кровь,  можно
держать в спокойствии кукуанский народ. Да,  много  убито,  но  остались
женщины, и скоро подрастут новые воины, которые займут  места  тех,  кто
пал. Теперь страна на некоторое время успокоится.
   После посещения Инфадуса, в то же утро, к нам ненадолго пришел  Игно-
зи. Голова его была увенчана королевской диадемой. Глядя на него,  когда
он приближался к нам с царственным величием, окруженный  подобострастной
свитой, я невольно вспомнил высокого зулуса, который всего несколько ме-
сяцев назад пришел к нам в Дурбане просить принять его в услужение. И  я
невольно подумал о превратностях судьбы и о том, как неожиданно изменяет
свой ход колесо фортуны.
   - Привет, о король! - сказал я, вставая.
   - Да, Макумазан, наконец я король. И все по милости ваших трех правых
рук!
   Игнози сообщил нам, что у него все идет хорошо и что он надеется  че-
рез две недели устроить большое празднество,  чтобы  показаться  на  нем
своему пароду.
   Я спросил его, что он решил сделать с Гагулой.
   - Она злой дух нашей страны, - ответил он. - Я ее убью и вместе с нею
всех охотниц за колдунами. Она столько жила, что никто не  может  вспом-
нить то время, когда она не была стара, и это  она  обучала  чародейству
охотниц за колдунами. Небеса, находящиеся над нами,  видят,  что  именно
Гагула сделала нашу страну такой жестокой.
   - Однако она многое знает, - возразил я. - Уничтожить  знания  легче,
чем их собрать, Игнози.
   - Это верно, - ответил он задумчиво, - Она и только она  знает  тайну
Трех Колдунов, которые находятся там, где проходит Великая  Дорога,  где
погребены наши короли и сидят Молчаливые.
   - И где находятся алмазы! Не забудь своего обещания, Игнози! Ты  дол-
жен повести нас в копи, даже если для этого тебе придется пощадить жизнь
Гагулы, так как она одна знает туда дорогу.
   - Я этого не забуду, Макумазан, и подумаю над твоими словами.
   После посещения Игнози я пошел  взглянуть  на  Гуда  и  нашел  его  в
сильнейшем бреду. Лихорадка, вызванная рапой, крепко в нем засела, и ему
с каждым часом становилось все хуже и хуже. В течение четырех  или  пяти
дней он был почти безнадежен. Я совершенно уверен, что он умер бы,  если
бы Фулата так самоотверженно за ним не ухаживала. Женщины остаются  жен-
щинами во всем мире, независимо от цвета их кожи.
   Я с удивлением наблюдал, как эта темнокожая красавица  день  и  ночь,
склонившись над ложем человека,  сжигаемого  лихорадкой,  исполняла  все
обязанности, связанные с уходом за больным, как опытная сестра  милосер-
дия. Первые две ночи я пытался ей помочь, так же как и сэр  Генри,  нас-
колько ему позволяло его состояние, так как он сам едва двигался, но Фу-
лате не нравилось наше вмешательство, и она с трудом его  переносила.  В
конце концов она настояла на том, чтобы мы предоставили уход за Гудом ей
одной, ссылаясь на то, что наше присутствие его беспокоит.
   Думаю, что в этом отношении она была права. День и ночь она бодрство-
вала и ухаживала за ним, отгоняя от него мух и давая ему только одно ле-
карство - прохладительное питье из молока, настоенного на соке  луковицы
из породы тюльпановых. Как сейчас, вижу я эту картину, которую мог  наб-
людать ночь за ночью при свете нашей тусклой лампы.  Гуд,  мечущийся  из
стороны в сторону, с исхудалым лицом,  с  блестящими,  широко  открытыми
глазами, беспрерывно бормочущий всякий вздор, и сидящая близ него на по-
лу, прислонившись к стене хижины, стройная кукуанская красавица. Ее  ус-
талое лицо с бархатными глазами было одухотворено бесконечным  сострада-
нием. А может быть, это было что-то большее, чем сострадание?
   В течение двух дней мы были уверены, что Гуд умрет, и бродили по  на-
шему краалю в состоянии глубочайшего уныния.
   Только одна Фулата не думала так и все время говорила, что  он  будет
жить.
   На расстоянии трехсот ярдов и даже больше вокруг главной хижины Твалы
царила полная тишина. По приказу короля все, кто жил в домах позади этой
хижины, были выселены, кроме сэра Генри и меня, чтобы никакой шум не до-
летал до ушей больного. Однажды ночью, на пятый день болезни Гуда, перед
тем как лечь спать, я, как обычно, пошел его проведать.


 


<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4]

Страница:  [3]