-  Это на дискотеку! - пояснила дочка довольным мурлыкающим  голосом, вертясь
юлой перед зеркалом и нечеловеческим движением выкручивая назад шею (вероятно,
чтоб заглянуть себе за спину). Словно его мысли играючи прочитала.
- А не замерзнешь? - подколол Владимир по старой памяти. Янка на это
оскорбительное предположение негодующе хмыкнула и смерила его красноречивым
взглядом - в точности Марина...  "И растет же на чью-то голову!" -
непроизвольно улыбнулся Володя. Ничего другого не оставалось, только смириться
со своей нелегкой родительской долей:
- Ну, если ты будешь это носить... Берем!
Молоденькая продавщица смотрела на него с восхищением, как на забредшую по
ошибке в их бутик зарубежную звезду первой величины. В глазах ее без труда
читалось метровыми заглавными буквами: "Вот бы мне такого!" По всем параметрам
он прямо идеальный муж: терпеливо ждет, если надо, даже копытом не бьет и на
часы не смотрит. Что еще?.. Почти не критикует, время от времени поддакивает и
так же безоговорочно за всё платит, стоит лишь жалобно взглянуть ланьими
глазами... "Одна Марина ничего не видит и не ценит!" -  Володю охватила глухая
на самого себя досада.
Янка смерила их с блондиночкой внимательным взглядом, каждого по отдельности -
едва ли не просканировала с ног до головы -  и без малейшего промедления взяла
ситуацию в свои руки. Сунула Володе неаккуратно сваленные в кучу обновки и
кулачком недвусмысленно подпихнула к кассе, а оттуда - поскорее к выходу, чтоб
от греха подальше. Ему стало смешно донельзя от этой спешки: не зря ведь
считается, что Скорпионы самые большие из всех знаков собственники.
Затем под настроение поехали выбирать Янкин мобильник, малая с присущим ей
благоразумием не возражала. Еще никогда в жизни Владимир не тратил деньги так
бесшабашно и весело, как в этот день, будто невидимый внутренний шлюз прорвало.
Или, может, пытался своим мотовством заслужить у нее прощение за проведенные
врозь выходные - все до единого за эти долгие полгода...
Пока что события разворачивались по старинной присказке  "гулять так гулять!".
Ближе к ночи провели открытое голосование и единогласно постановили не валять
дурака, а ехать прямиком в пиццерию. ("Сколько там той жизни!..", - философски
заключила Янка, копошась в пакете со своими обновками. Всё-таки Володе достался
на воспитание на диво мудрый ребенок.)
Хотя ребенок этот после всех сегодняшних похождений заметно подустал и в машине
опять замолчал, разве что по-другому, не так, как несколько часов назад. По
дочкиному лицу блуждала неопределенная улыбка и затуманивались какими-то крайне
приятными мечтами  - или, может, предвкушениями? - глаза. И вдруг неожиданно
серьезно Янка его попросила, внимательно разглядывая лобовое стекло с едва
заметными пыльными разводами:
- Пап! Не говори больше, что я похожа на маму.

Пицца была, что надо: горячая, с рыхлым толстым коржом и хрустящей поджаристой
корочкой - как раз такая, как Янка любит.
- Во всем городе не найти пиццы лучше, чем на Энгельса! И даже ждать почти не
пришлось... - провозгласила дочка с рассеянной улыбкой и замолчала, выпала из
реальности. Ее прямые русые брови удивленно приподнялись, губы еле заметно
подрагивали, точно про себя вела с кем-то увлекательный диалог. "Какая же она
смешная! - с затаенной усмешкой подумал Владимир, откровенно любуясь дочерью. -
И вместе с тем такая взрослая. Когда только успела вырасти? Вот уже и на
свидания бегает... Непонятно, куда так торопится?"
Опять словно расслышав Володины мысли, Янка подняла на него глаза, огромные и
отсутствующие, "нездешние", как он всегда говорит: смотрит сквозь тебя и не
видит. Над вырезом свежекупленного белого с золотой каймой свитера - изящный
серебряный крестик. Дань моде или что-то другое?.. И вырез, кстати, чересчур,
зря он не обратил на это внимания!
- Оставь свою мобилку, успеешь, - дочка послушно отодвинула телефон на
несколько сантиметров в сторону, пальцы нетерпеливо забарабанили по столу, вон
так и тянутся... И он тоже хорош, отрывает дочуру от новой игрушки! А
мобильник-то выбрала знатный: мало того, что миниатюрный и почти плоский
(и цена, разумеется, космическая), так в довершение всего пижонистой
леопардовой расцветки. Lady's phone, дамская модель -  в этом вся Янка! Цитируя
современную народную мудрость, "покажи мне свою мобилу, и я скажу, кто ты"...
- Раньше не было, - Володя указал вилкой на ее крестик.
- Раньше много чего не было! - с непонятной враждебностью огрызнулась Яна. Это
что-то новое, пицца обычно оказывает на нее расслабляющее действие... А тут на
дыбы встала, как кошка от запаха валерьянки! - Ты чаще домой приезжай.
Владимир закашлялся и потянулся за томатным соком, отхлебнул гигантский глоток:
"Так вот откуда все эти оскорбленные выпады и вставания в позу: "чаще домой
приезжай"!.."
Игнорируя нож, она смачно откусила здоровенный кусок своей пиццы с грибами,
капая мимо тарелки кетчупом, и неторопливо вытерла пальцы о салфетку. "Откуда
эти хипповские замашки?  - неприятно удивился Володя, и опять осенило: -
Рисуется перед официантом, мальчишка-то молодой, на нее засматривается...
Главное сейчас - спокойствие! - напомнил себе. - Если почувствует хотя бы нотку
раздражения, замкнется и ничего больше из нее не вытянешь. Что у них там
всё-таки стряслось с матерью? Прямо партизанская война какая-то! Да и Янка за
эти месяцы изменилась, здесь Марина права..."
Напряженное молчание зависло над их столиком. Дочку оно, похоже, совсем не
тяготило: та с безучастным видом выковыривала из пиццы грибы и находилась не
"здесь и сейчас" - как сама любила с великой важностью повторять, - а в
каких-то своих, неведомых ему переживаниях. Володя не выдержал первым и с
наигранным  спокойствием осведомился:
- Так чего раньше не было?
- Даже не знаю, как это тебе сказать... Ты, главное, не пугайся, - Янка
отодвинула тарелку в сторону и глубокомысленно наморщила лоб - ишь ты, думный
дьяк выискался! И забормотала неразборчиво, обращаясь, по всей видимости, сама
к себе: - Всё равно надо рассказать, тут уж ничего не поделаешь...
"Чёрт возьми, да что там такое?! Спокойно..." - снова одернул себя Володя. Он
сейчас должен стать полной противоположностью Марине: там, где она кричит диким
криком и забивает собеседника на корню, у него должна быть полная
невозмутимость и понимание. Что бы дочка ни сказала, какой бы сюрприз не
преподнесла...
- В чем дело?
Янка набрала в грудь порядочную порцию воздуха и отчаянным голосом выпалила,
как будто на амбразуру героически бросалась:
- Я начала видеть ауру!
- И всё? - Володя с шумом выдохнул: это еще куда ни шло, он-то  неизвестно что
за прошедшую минуту успел вообразить!.. Она, кажется, была разочарована такой
вялой реакцией:
- Этого мало?
- Ты в детстве знаешь, сколько всего видела? С домовыми и русалками
разговаривала, мы уж не знали, что и думать. Как-то прихожу домой, а ты мне:
"Папа, ты весь светишься!"
- Почему я такого не помню?
"И слава Богу, что не помнишь! - мысленно ответил Володя. - Мы тогда чуть не
развелись." Марина в тот вечер закатила грандиозную истерику, кричала ему прямо
в лицо, впившись суженными от злости кошачьими зрачками: "Что ты сделал с
ребенком?!" Янка стояла между ними, как меж двух огней, и смотрела на каждого
по очереди круглыми шоколадными глазами, и вдруг безутешно громко на всю
квартиру заревела... А однажды во время другой затяжной ссоры приволокла из
кухни тяжеленную табуретку, невероятным усилием на нее взобралась - совсем ведь
кроха была! -  и внезапно оказалась на одной с ними высоте. И дошло до обоих,
что творят, и замолкли на полуслове... Да только ненадолго: уже через день
скандал возобновился с новой силой. Даже мельком вспомнить про эти художества -
и то стыдно! Вот верно же говорят: "Муж и жена - одна сатана"...
Как он теперь жалеет, что дети стали невольными всему свидетелями! Была б его
воля, взял бы и вычеркнул эти годы из памяти, да только поздно спохватился,
былого не вернешь. К счастью, Янка не помнит самого главного - про свои
разлюбезные "шарики", что так попортили им с Мариной кровь. Но какую-то
подредактированную версию правды всё же придется ей изложить, хотя бы в общих
чертах. Как же она так ловко застала его врасплох? И подготовиться-то не
успел...
- Ты была маленькая, два или три года. Потом ты сильно заболела, а когда
выздоровела, почти всё забыла. Как-то... благополучно всё прошло.
- Недавно опять началось. Мы с девчонками пошли в луна-парк...

Каникулы только начинались, и в Ленинский парк привезли новый аттракцион. Яна
такого страхолюдия еще в жизни не видала:  когда переворачиваешься вниз головой
и падаешь, пускай даже не слишком высоко, не с "чертово колесо", но всё равно
экстрим... Юлька, каскадер несчастный, сразу стала канючить: "Пошли со мной,
я одна не хочу!"  Галина батьковна, естественно, отказалась наотрез, пришлось
идти ей, хоть и страшно было до замирания в животе... Машка снисходительно
щурилась, капая на асфальт шоколадным мороженым из золотистого вафельного
стаканчика, а Галька кричала им двоим вслед, радуясь, что сама так легко
отделалась: "Яна, вернись! Твоя жизнь нужна народу!" И все смеялись, даже
случайные прохожие возле Дуба (который был тогда еще просто дубом, вполне
заурядным деревом, разве что старым)...  А потом качели перевернулись, на
бесконечно долгое мгновение замерли наверху и начали падать; истошным голосом
завопила рядом Юлька и сердце остановилось. Или это остановили мотор?..  Сердце
встало на место, но что-то случилось с глазами.  Яна терла их изо всех сил, но
"это" никак не проходило.
- Представляешь, я увидела, что всё вокруг как бы из волнистой серебряной
паутины, а люди похожи на вытянутые шары - такие большие, чуть овальные и
светятся изнутри... И так смешно перекатываются...
- Как описывал Карлос Кастанеда  - весь мир из светящихся нитей... - уж чего, а
такого Володя не ожидал, точно мощный удар в челюсть выбил из обычной
реальности. Это вам не беготня за "шариками", тут уже посерьезнее будет! - Ты
сдвинула точку сборки...
- Это я недавно прочитала, добрые люди сказали.
До конца не веря этой невероятной истории, он с досадой поморщился:
- Значит, добралась уже? Рано тебе, там не каждый взрослый разберется! Ну что
за привычка - читать всё подряд!.. - Да это же ни в какие ворота не лезет: с
одной стороны - фантастические опусы Карлоса (КарлИтоса, как по-свойски зовет
того Мартын), и с другой - его Янка...
Дочка невежливо отмахнулась от упреков вилкой с наколотым на нее грибом:
- Тогда я такого не знала, про точку сборки. Испугалась, думала, в психушку
посадят. Попробовала маме рассказать, а она вообще крик подняла!.. Она, когда
боится, кричит.
"Моя ты умница, у меня двадцать лет ушло, чтоб это понять!" - волей-неволей
отметил он про себя. А вслух медленно произнес, пытаясь хоть как-то выиграть
время:
- Так значит, ты у меня видящая...
И с ненормальной фотографической четкостью вспомнил, как много лет назад детям
в шутку объяснял: книги в шкафу выстроены строго "по росту", по принципу общих
школьных фотографий. Стандарт еще советских времен: первый ряд чинно сидит,
второй из тех, кто повыше, стоит, а на третьем несколько лихачей, забравшихся
на стулья. В книжном шкафу точно такая же система: детские вещицы - на нижней
полке, повзрослее да посерьезней - на второй, а самые сложные и заковыристые -
на третьей, до них еще расти и расти... (К примеру, солидные вузовские учебники
по астрономии, любимые Мариной романы "про жизнь" и его пухлые философские тома
с золотыми  корешками.)  А дочура с младых ногтей первым делом тянулась к тем
запретным, что на на третьей полке под потолком, вот ведь Скорпионище! Нет, ну
надо же - до Кастанеды добралась!..
- Я тогда чуть не умерла, - Янка сжала перед собой руки знакомым беззащитным
жестом - Марина когда-то так делала, в самом начале. - Страшно было!.. И никто
не может объяснить, что это такое. В церковь пошла...
- Плохо, что меня не было дома.
Володя нахмурился еще сильней, костеря себя на все лады:  ничего удивительно,
что она на него так обиделась. Вокруг карточным домиком рушился и сходил с ума
привычный мир, а папахен был в рейсе, улаживал свои неотложные дела! Янка тем
временем тараторила без передышки, от волнения слегка задыхаясь и
останавливаясь только затем, чтоб набрать в грудь побольше воздуха. Как будто
боялась, что сейчас произойдет что-то непредвиденное и она не успеет во всем
сознаться, облегчить душу:
- Потом я попала на Рейки, там мне всё объяснили: оказывается, это нормально,
я не сумасшедшая... У них в группе много ясновидящих. - Мгновение помолчала,
вычерчивая трехзубой вилкой в кетчупе замысловатые фигуры (в основном лежащую
плашмя восьмерку-бесконечность), и уточнила: - Ну, не много... Несколько.
Ясновидящих никогда много не бывает, - чему-то рассеянно улыбнулась. -
А крестик - это защита, я его никогда не снимаю, с ним как-то спокойнее.
Ты не переживай...
-  И не думаю, - он колоссальным волевым усилием заставил себя улыбнуться -
кривовато вышло, наверное. - Как ты обычно говоришь? Спокоен, как удав.
- Как пластмассовый слоник, - без тени улыбки поправила Янка, только глаза
подозрительно сощурились и на одной щеке проступила предательская ямочка.
Володя не дал ей так легко "съехать":
- Ну, и что там с Рейки?
- С Рейки...

На первый семинар по Рейки она попала в начале июля, через неделю после
инициации. Чувствовала себя там, мягко говоря, неуютно - пятнадцатилетняя
девчонка среди дам за тридцать-сорок (почему-то были одни женщины). Сидела
тихой мышкой, стараясь слиться с обоями, пока не принесли большую картину с
прекрасным, неземным в своей красоте ликом. Невероятно-голубые глаза на полотне
глядели, казалось, в самое сердце... Дамы восхищенно заохали и заахали, кто-то
спросил, что это за художник, сколько ему лет, где живет да как выглядит (ну
чем еще женщины могли заинтересоваться?..).  А у Яны само собой вырвалось:
- Такой... лет сорок, небольшого роста, темные волосы до плеч, бородка...
Художник стоял перед картиной в заляпанном красками синем фартуке, с длинной
кистью в руке, словно рисовал у себя в мастерской. Будто расслышав незнакомые
голоса, обернулся к Яне и улыбнулся тепло и сердечно, как улыбаются старинным
друзьям. Тишина была просто оглушительная, наконец кто-то из женщин высоким
напряженным голосом спросил:
- Ты что, увидела?
- Там, возле картины... - Яна с неуверенностью протянула руку, чувствуя себя
ужасно неловко: неужели больше никто не видит?.. Ну здрасьте, влезла со своим
ценным наблюдением!
Мастер резко и вроде даже недовольно встала, впившись строгим взглядом в ее
лицо:
- Такие вещи вслух не говорят! Это тебе на будущее.

Лишь намного позже Яна сообразила, какой это для рейковских дам был жестокий
удар: пришла тут, понимаете, девочка с улицы, покрутила сопливым носом и через
неделю после инициации Рейки получила ясновидение! Вот так, с бухты-барахты!..
Однажды Янка случайно краем уха выхватила разговор двух весьма приятных женщин
о том, что люди вон годами занимаются, пыхтят и разнообразно над собой
работают. Чистятся по всем возможным техникам-методикам, кочуют от одного гуру
к другому, и до сих пор ни в одном глазу...
Хотя, может, никаких бурлящих страстей вокруг ее имени особенно-то и не было,
Янка сама все придумала: подвела непомерно развитая фантазия вкупе со
Скорпионской подозрительностью. (Или поспешила принять на свой счет пару вполне
безобидных взглядов, тоже очень может быть.)
А в тот раз на семинаре, уже ближе к концу, Мастер улучила минутку и мимоходом
перед всем собранием обронила, что Яна "всего лишь индиго". В ответ на ее
растерянные глаза добавила, что этого не надо бояться и лишний раз переживать -
с каждым годом на Землю приходит всё больше и больше "таких" детей. (А вот
каких именно, уточнить-то и забыла! Сразу переключилась на что-то другое, а
Янка из застенчивости не решилась напомнить.)
Про индиго Яна уже много раз слышала, хотя бы даже от папы: не зря же он в
детстве называл их с Яриком "детьми новой расы". (Шестой, кажется, если она
ничего не путает. Ссылался при том на свою "Агни-йогу", источник по всем
параметрам надежный...) Но Янка всё равно решила уточнить, что именно
"рейкисты" под этим словом имеют в виду, для перестраховки. Только поговорить с
кем-то знающим не удалось: набежала целая толпа взрослых со своими детскими
вопросами, галдеж поднялся почище, чем у них в классе на большой перемене, и
Яну оттерли на задворки. Пришлось уйти домой, несолоно хлебавши.
Да, и что любопытно: Мастер в их нечастые встречи по вторникам (не каждую
неделю, конечно, как получается) как-то непонятно на нее смотрит и временами
словно бы порывается что-то сказать. Но ничего не говорит, как будто выжидает
чего-то... А Яна из того же Скорпионского самолюбия твердо для себя решила не
вмешиваться и уж тем более не напрашиваться. Как говорится, нас два раза
просить не надо: сами найдем, где выход, еще и дверь за собой прикроем! Не
хотят с ней общаться - ну и ладно, плакать не будем.

...Дочка, задумавшись, смотрела мимо него в сторону: опять этот знакомый до
боли невидящий взгляд! Ярик ее любит поддразнивать, демонстрируя типичное для
Вишневских остроумие: "Бендер сегодня не обедал, и поэтому Остапа понесло."
(Янка на его дружеские поддевки с завидным однообразием обижается, это вам не
Володины придворные реверансы с "принчипессой"!..) Длинная золотистая прядь ее
волос проехалась по тарелке и окрасилась кетчупом в рыжий, но Яна ничего не
заметила, с сосредоточенным лицом изучала неяркий низкий светильник над
головой. Помолчав с минуту, как бы очнулась от глубокого сна:
- Так интересно получается, у каждой ауры свой оттенок. У меня обычно
сине-голубой, а иногда золотистый, все наши так говорят... Кто видит, конечно.
А у мамы аура зеленоватая, я недавно смотрела. Когда она в хорошем настроении,
то прямо ярко-зеленая, такой красивый изумрудный цвет... Ей надо было врачом
стать, зеленый - это цвет целителей. Но если она начинает злиться и кричать, то
по всей ауре проступают красные пятна, будто глаза у быка наливаются кровью...
И тогда она себя уже не контролирует, я давно заметила, - Янка немного
помолчала, что-то невидимое про себя взвешивая на внутренних весах, и для
чего-то добавила: - А так она хорошая, чистая.
- А у меня какой цвет? - не замедлил полюбопытствовать Володя. И подумал с
горечью и неожиданным облегчением: "Вот тебе и "дежа вю", всё возвращается на
круги своя!"
Дочь непонятно улыбнулась мимолетной улыбкой Моны Лизы:
- Тоже сине-голубой, как горы на картинах Рериха. Ты ведь столько лет
"Агни-йогу" изучал, аура напиталась...
И с новой силой нахмурилась, даже нос заметно сморщился, как у жующего кролика:
- Понимаешь, главное, я не знаю, зачем мне это надо? Откуда оно появилось и
почему именно у меня? И что теперь с этим делать? Раньше-то всё было понятно...
- Судя по всему, у тебя эта способность с рождения, - брякнул Володя, лишь бы
не молчать.
- Хорошо, если с рождения, - она прикусила соломинку и пожевала самый ее
кончик - опять эта детская привычка! - Я недавно видела себя, как смотрела в
хрустальный шар и предсказывала будущее, это точно не в наше время было...
И вокруг люди в белых хитонах, на лбу у них обручи золотые с каким-то блестящим
камнем, и у меня тоже... Мастер потом сказала, что это со времен Атлантиды,
я была там вроде жрицы и что-то нарушила, во что-то вмешалась. Ясновидение на
много веков забрали, я прямо увидела, как третий глаз закрылся. А сейчас опять
вернули неизвестно зачем, чего-то от меня хотят... - Глубоко вздохнула и
упавшим голосом прошелестела: -  И еще совсем недавно появилось, после Рейки...
- но фразу не закончила, запнулась и замолчала, точно раздумала перед ним
откровенничать.
- Что появилось? - чуть не в лихорадке поторопил Володя, до того разобрало
любопытство.
- Смотрю на человека и вижу, кем он раньше был, в прошлой жизни. Картинки идут
одна за другой, совсем как в кино. Лучше бы будущее показали!..
Володя опять не удержался:
- А кем я был?
Янка скользнула по нему невидящим взглядом и снова уставилась в свою
недогрызенную пиццу с обрывками измятых салфеток:
- Ты часто был моряком.
- А конкретней?
Зацепила-таки! Он уже лет пять как ничем таким не занимался, затянула обыденная
жизнь-рутина с ее заботами о хлебе насущном. (Да еще и с маслом: Марине всё как
будто мало, словно бочку бездонную пытаешься заполнить!) Володя вдруг остро
ощутил, до чего же устал от этой бессмысленной суеты, так бы взял сейчас и
бросил... Как старый боевой конь на сытой зеленой лужайке, заслышавший звук
родной трубы.
Дочка смотрела, на этот раз не отрываясь, своим особенным прозрачным взглядом
прямо сквозь него. И улыбнулась недавней летящей улыбкой, увековеченной
Леонардо:
- Маленький мальчик... Ты от меня прятался, а я за тобой бегала, искала. Такой
сад большой, красивый, аллеи широкие, с гравием, а у меня платье до пола и
декольте... Я была или няней... Нет, я была твоей мамой.
Владимир поперхнулся остывшим кофе и зашелся хриплым кашлем, Янка с
невозмутимым серьезным лицом перегнулась через стол:
- Постучать? - и затараторила без передышки: - Так часто бывает, люди связаны
во многих жизнях! Я на кого ни посмотрю из моих девчонок, каждый раз мы были
или подругами, или сестрами. Такое вытворяли!.. С Галькой танцевали в кабаре -
вроде бы во Франции, если я ничего не путаю, конечно. С Юлькой на Ивана Купала
прыгали через огонь - думаю, там что-то из Киевской Руси... - Она набрала в
легкие воздуха и продолжила с куда меньшим энтузиазмом: -  Потом я была
запорожским казаком, еще совсем мальчишкой, и возраст примерно такой, как
сейчас... Помню набеги турков или монголо-татар, трудное было время. Но там
никого из наших не было, мы не встретились. Мне было так одиноко... И тебя тоже
не было...
- Ты была мужчиной? - Володя уже прокашлялся, перевел дух и решил больше ничему
в этой жизни не удивляться.
- Иногда, в основном женщиной. Тогда я была таким женственным, - она забавно
растопырила в воздухе длинные тонкие пальцы, показывая, каким именно, - с меня
все смеялись, говорили, что не мужик! Приходилось с ними драться. - В этом
месте дочка тяжело вздохнула: - Потом было какое-то сражение и я не захотела
никого убивать, не смогла. Тогда убили меня. Еще в другой жизни мы с Галькой
кавалера не поделили, это сейчас опять вернулось...
- Как вернулось? - не понял он.
- Ну, просто вернулось, почти такая же ситуация. Мастер говорит, нам надо до
конца отработать эту карму, а не то в следующей жизни опять подсунут...
Володя схватился ладонями за вискам и протестующе воскликнул:
- Подожди! -  неуклюже попытался перевести всё в шутку, чтобы скрыть этот
внезапно накативший иррациональный страх. Залопотал дурацким голосом на ломаном
русском: - Ямщик, не гоните лошадей!
- Что, перегруз? - Янка смотрела на него, явно забавляясь - может, и вправду
всё придумала, решила пощекотать отцовские нервы? С нее станется, с таким-то
богатейшим воображением! Сокровищница царя Соломона, а не воображение...
С другой стороны, подобными вещами она б шутить не стала, прекрасно ведь
осведомлена о его бурном эзотерическом прошлом. Хатха-йога, "Агни-йога",
дыхательные упражнения, тот же Кастанеда - столько всего было...
- Что твои эти... рейкисты говорят? - вот про Рейки он когда-то от кого-то уже
слышал, еще до Янки, только сейчас вспомнил. Японская традиция из последних
новомодных, что-то в этом ключе.
- Они там радуются, хотят, чтоб я работала с ними. И Мартын тоже хочет. Но я не
знаю...
- А Мартын тут при чем? - неприятно удивился Володя, уж этого-то никак не
ожидал. Олег Мартынов - его старинный университетский приятель, именно так Янка
и попала в свой Клуб кастанедовцев. Может, и не стоило бы...
Володин назойливый вопрос дочка царственно проигнорировала и минуту-другую
просто молчала, тщетно пытаясь утопить ломтик лимона в чашке с холодным чаем.
И опять сбивчиво заговорила, с каждым словом всё больше распаляясь:
- И еще, знаешь, такое чувство интересное... Как будто бы внутри я всегда была
такой, как сейчас, каждый раз. Меняются костюмы и декорации, даже пол меняется,
а я остаюсь... И даже события жизни похожие, как один и тот же сценарий по
много раз проигрывается! И люди вокруг почти те же самые, их легко можно
узнать, если присмотреться. Представляешь?..
Он уже ничего не представлял, но Янка неслась галопом на своей волне:
- Вот ты часто был, это я помню! Мастер говорит, что бывают родственные души,
они стараются воплощаться вместе. Специально ждут другого, сразу не рождаются.
Могут века ждать в тонком мире... А маленькие дети сейчас какие, обалденные
просто! Никогда не замечал? Такая сила в них чувствуется, аж жутко иногда
становится, если прислушаться. Я по сравнению с ними - вроде допотопный
динозавр.
Володя поневоле улыбнулся на этого "динозавра", и вспомнил  неизвестно где
подхваченное:
- Каждое следующее поколение индиго сильнее предыдущего.
- А ты откуда знаешь? - недоверчиво уставилась на него Янка своими
плошками-глазами. - А-а, значит, и ты тоже!.. В принципе, я так и думала.
- Что - "я тоже"?
- Ты из раннего поколения индиго, - со смешным торжеством в голосе
провозгласила дочура. - Всё с вами ясно!
- Ну, скажешь еще... - озадаченно протянул он, чувствуя себя крайне польщенным.
Но Янка в сотый раз за этот вечер перебила:
- Мастер говорит, что такие... в общем, особенные дети приходят только к
подготовленным  родителям. К кому попало не придут. Я вот тебя выбрала...  -
Володя опять не удержался от улыбки: "особенные дети", значит! Потрясающая
скромность, ай да телепузик!
А Янка ни на что не обращала внимания, с горячечным блеском в глазах сыпала
словами:
- Я недавно фильм смотрела: оказывается, индиго в последний раз  воплощались на
Земле в таком количестве, как сейчас, очень давно. В двенадцатом или
тринадцатом веке, около того. Жанна д'Арк, например, и все эти ранние
христиане... Их потом сжигали на кострах, как еретиков, - она подавила тяжелый
вздох: - Знаешь, мне иногда кажется, что меня тоже когда-то сожгли, такие сны,
бывает, снятся... Как будто бы посреди ночи стук в ворота и крики: "Ведьму
прячете?!" И я знаю, что это за мной, мне лет шестнадцать, и мама рядом плачет
и кричит... А потом какое-то подземелье, и вереница женщин в длинных серых
балахонах с капюшонами, у каждой зажженная свеча в руке, и я среди них...
Володю пробрал ледяной озноб, но дочка ничего не заметила, продолжала,
уставившись перед собой немигающим взглядом:
- Помнишь, я в детстве боялась спички зажигать? А зажигалки до сих пор не умею,
смешно, да? У нас в классе один мальчишка есть -  по-моему, он как раз
оттуда... Из инквизиции.
- Ну, это ты нафантазировала! - перебил Володя нарочито-бодрым тоном. - А что
там за мальчишка? Вот с этого места, пожалуйста, поподробней.
- Тебе только что-то рассказывать! - она сразу же надулась и замолчала, упрямо
сжав губы в узкую полоску, всем своим видом подчеркивая: ну всё, теперь ты и
слова от меня не дождешься!..
- Да-а, ясновидящие всем нужны, - совершенно невпопад пробормотал Владимир.
Озноб уже прошел, остался в напоминание только липкий обжигающий холод в груди,
где-то у солнечного сплетения.
Вот уже много лет он старался не вспоминать один невероятный  случай, когда
попросил четырехлетнюю Яну "посмотреть" на будущих партнеров по бизнесу.
Случилось это после "шариков", когда дочурка никаких странностей больше не
проявляла, вела себя на удивление примерно. (Если б Марина прознала о его
самодеятельности, им бы обоим несдобровать!) Володя успокаивал себя тем, что
слишком уж критическая назревала ситуация: страна с головой погрузилась в
пучину рыночной экономики, ну и он не стал исключением из правил, по простоте
душевной попался на нехитрую удочку. Прельстился обещанными баснословными
барышами некоей - более чем сомнительной - компании, как и многие
соотечественники в те времена. (Сейчас-то и дураку понятно, что к чему, шито
белыми нитками! Но тогда сделка рисовалась просто сказочной, такой, что дух
захватывало от перспектив.)
Владимир отказался в последний момент, перед подписанием контракта. И именно
из-за Янки: малютка-дочка с недетской серьезностью выдала нагора, что "дядя
изнутри черный". Только это Володю и отрезвило, ушат холодной воды на
разгоряченную голову.
Ну, а все остальные друзья-товарищи влетели по полной программе, как водится, -
не захотели его слушать. После того смотрели волками и не здоровались на улице,
и охаивали при случае за глаза, всякое бывало...  А Марина швырнула в лицо
увесистым обвинением, как булыжником, что это из-за него Янка растет "странная"
и непохожая на других детей - маленький белый вороненок.
"Может, в чем-то она и права, в этом есть моя вина..." - Володя с трудом
вернулся в настоящее, то самое Янкино "здесь и сейчас" -  в уютный полумрак
пиццерии со слабым духом чего-то подгоревшего из кухни:
- Ты кому-то об этом рассказывала?
Малая с обезоруживающей честностью принялась перечислять, по-детски загибая
пальцы на левой руке:
- Девочкам в классе, нашей банде... Да, еще Денису, потом Сергею немного... Он
все равно не поверил.
"Ну конечно, и половине Города в придачу! Еще этот Сергей, как я мог забыть? -
Владимир мысленно с натугой покряхтел: - Лишняя головная боль."
- Ну, и маме тоже, в самом начале. Она меня хотела к психиатру отправить! -
пожаловалась Янка, скорбно морща брови.
"Это на Марину похоже, - отчего-то без всякого раздражения, с пугающим ледяным
безразличием подумал Володя. - Сказать такое ребенку!.."
- Я видела, в одной прошлой жизни она меня насильно замуж выдавала! Где-то в
Индии. Я так плакала...
Официант застыл рядом с их столиком, точно джинн европейской наружности. Уже не
сопливый мальчишка, а матёрый вышколенный гарсон с безупречно-вежливым лицом и
далеко не вежливыми квадратными глазами. Володя, чуть замешкавшись, раскрыл
деликатно протянутую ему коричневую кожаную книжечку со вложенным в нее счетом:
- Спасибо! - и успокаивающе щелкнул дочку по носу: - Никто тебя не отправит.

Только в машине, в приятной убаюкивающей полудреме, Янку осенило ни с того ни с
сего: сложила два да два и получила... "Такие вещи вслух не говорят! -
издевательски вспыхнуло в голове самое первое предупреждение Мастера Ольги.
Сколько же их было после того - предупреждений, чтоб не трепала зря языком и не
порола лишний раз горячку...
"Еще и папу в неловкое положение поставила, шляпа! Нет, зря я на него всё сразу
вывалила, надо было постепенно. Сегодня про одну жизнь, завтра про другую..." -
несмотря на позднее время, спать совсем расхотелось. Всю оставшуюся дорогу Яна
промаялась, как на иголках.

Уже дома Владимир никак не мог найти себе места, всё расхаживал по тесной
кухоньке взад-вперед, ежеминутно натыкаясь на табуретки. Терзало смутное
чувство, что упустил среди cегодняшней беготни что-то важное, незаметно
просочилось струйкой песка сквозь пальцы... Заглянул к дочке: та лежала
полностью одетая поверх цветного одеяла с гавайскими мотивами, даже кровать
расстилать не захотела. Володе показалось, что она сейчас внутренне напряжена,
как натянутая до предела струна: одно неверное движение -  и порвется, только
оглушающий звон прокатится по квартире! Или как в поезде: вот-вот объявят ее
станцию, надо будет хватать пожитки и в спешном порядке выгружаться прямо в
ночь... Он осторожно присел на самый краешек Янкиной кровати:
- Почему не спишь? Уже поздно, зря мы так затянули... Занятия-то завтра никто
не отменял.
- Я, когда слишком много событий, потом не могу заснуть, - запутанно объяснила
Янка, поглядывая на него сквозь приспущенные темные ресницы. А голос при том
откровенно трагический, хоть Гамлета играй: -  Организм, наверно, так
устроен... Я уже привыкла.
До Владимира дошло, как гром среди ясного неба: он ведь так и не сказал ничего
внятного в ответ на эту детективную историю с прошлыми жизнями! Отделался парой
общих фраз и всё. Дочура, вероятно, решила, что он попросту не воспринял ее
всерьез. Может, для Янки это вопрос жизни и смерти, а папахен пропустил
равнодушно мимо ушей...
Знала бы она, до чего страшно стало Володе там в уютной  пиццерии, словно ее
уносило мощным течением всё дальше и дальше, а он стоял на берегу столб столбом
и беспомощно смотрел вслед. Беспричинный панический страх не за себя, а за
другого, самого дорогого в твоей жизни человека, оттого и попытался
проигнорировать ее рассказ. Только как ей сейчас объяснишь?..  Володя сделал
над собой усилие и медленно проговорил, тщательно обдумывая каждое слово:
-  Понимаешь, в чем дело... Это довольно редкая особенность - помнить свои
прошлые жизни. Обычно людей вводят в транс, чтоб узнать такие вещи.
- Я знаю, Мартын вводит... А у меня транс по жизни! - иронически  хмыкнула
Янка, не вставая. "Самоирония - фамильная черта всех Вишневских", -  не ко
времени отметил про себя Володя с петушиной гордостью. Мысли наконец-то
оформились в четкие убедительные фразы: вот что он должен был сказать в самом
начале! Не разводить демагогию на пустом месте, а поговорить с ней начистоту.
Для большего эффекта Володя положил ей руку на тонкое, почти невесомое на ощупь
плечо:
- Давай договоримся: об этих твоих способностях должно знать как можно меньше
людей. Даже тем, кому ты раньше рассказывала, никакой новой информации: "Да,
что-то было, но теперь уже нет, прошло..."  Иначе ты знаешь, чем это грозит.
- Желтый дом, - подтвердила дочка со вздохом и немного поерзала, устраиваясь на
кровати поудобней. Да так и не устроилась: присела на одеяло рядом с ним,
сиротливо уткнув подбородок в круглые колени с побледневшими синяками: - Ты
тоже думаешь, что я ненормальная?
- Кто знает?.. Может, как раз ты из нас всех нормальная, а мы пока отстаем, -
кажется, Янка не слишком поверила, пришлось добавить в голосе
искусственно-бодрых ноток: - Выше нос! Запомни: ты обычный нормальный человек.
И то, что у тебя появилось, не должно тебе мешать... просто жить. -
Не удержавшись, он в шутку двумя пальцами прищемил Янкин нос: - Моя ты
родственная душа!



                             ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НАВАЖДЕНИЕ


                            Глава первая. Кудрявый мальчик 


                                  "Я что, слишком быстро ехала?.."
                                  "Нет, мадам, вы слишком низко летели!"

                                              (Анекдот)


Мотоцикл, казалось, не касался земли, мчался где-то в миллиметре от асфальта.
Ветер яростно трепал за спиной волосы и тугими струями хлестал по щекам, за всю
дорогу Янка ни разу не рискнула полностью открыть глаза. (Без мотоциклетных или
хотя бы солнцезащитных очков это выглядело чистым безумием.) Если бы мама
сейчас увидела ее без шлема, точно бы начался "детский крик на лужайке"! Яна
всегда считала, что это братец Ярослав сумасшедший  - ну, или единственный в
своем роде, - когда гонит так, что всё по сторонам сливается в непрерывную
пеструю ленту. Но это, значит, были еще цветочки, ягодки  - они вот где
начинаются!..
Мотоцикл ощутимо сбавил ход. Яна осторожно приоткрыла один глаз и для пущей
безопасности прижалась щекой к Сережкиному кожаному плечу: "Интересно, он
всегда так летает или это было персонально для меня? Еще интересней, что сейчас
творится на голове... Представляю, утро в курятнике!"
Затормозили на Красностуденческой возле неизвестного ей кафе, невзрачного на
вид. Сергей не спеша снял шлем, огромные мотоциклетные очки, с хрустом размял
все десять шейных позвонков и  повернулся наконец к ней передом, а к лесу
задом. Несмотря на проделанные сложные манипуляции, лицо его оставалось
настолько спокойным и безразличным, какое только можно представить... Яна
растерялась: неужели не действует ее обычная чувствительность? До чего же он
непроницаемый, словно каменной стеной от нее отгородился - и не разглядишь,
есть за ней кто или нет... "Рыцарь в стальных доспехах!" - хвостатой кометой
пролетела яркая, как всегда в последнее время, мысль. А вслух она всё же не
сдержалась, с вибрирующими Галькиными интонациями озвучила свой щенячий восторг:
- Здорово! Вот это скорость!..
- Это еще не скорость. Я с тобой еще не набирал.
- А-а, так это ты не набирал...
Сережка зачем-то взял ее руки в свои, лицо его неуловимым образом изменилось,
стало мягче и нежнее - рыцарь приподнял забрало шлема...
- Глаза у тебя... Так бы всю жизнь и смотрел.
"Вот оно, начинается!" - заметались по всей голове истерические мысли. Точно
так же, как три недели назад с цыганкой, перед глазами у Янки всё вспыхнуло
нестерпимо ярким серебряным светом. Еще мгновение - и она полностью отключится,
и тогда одному Богу известно, что произойдет... Яна только было приготовилась
рывком вернуть себя в нормальное состояние (как делала обычно при первой же
опасности "вылететь за пределы"), но потом передумала, решила обождать. Иначе
как она узнает, что это такое и для чего ей дано, если будет каждый раз
трусливо сбегать и прятаться в тень?
Серебристые паутинки перед глазами слегка задрожали и  сплелись в сложную
многоцветную картину: перед ней стоял всё тот же Сережа и вместе с тем не
совсем он, еще кто-то другой. Два непохожих, почти противоположных, точно юг и
север, лица невероятным образом накладывались друг на друга. (Точь-в-точь как
на переливающихся открытках, которые папа когда-то в детстве привозил из
заграницы...)
Янка затаила дыхание и пляшущие картинки постепенно прояснились, перестали
мельтешить перед глазами: посреди мерцания четко проступил полутемный бар с
низкими подвесными лампами и громоздкими, тяжелыми на вид стульями с резными
ножками. Немного на отшибе как будто бы Сергей: стоит, небрежно облокотившись
обо что-то темное и гладко отполированное, скорей всего дубовое. Наверно,
барная стойка такая... А он постарше, чем сейчас, но всё равно молодой: гладко
зачесанные назад иссиня-черные волосы, насмешливый взгляд сверху вниз и
надменно задранный подбородок с раздвоенной ямкой. Ах да, еще тоненькие, едва
заметные усики над верхней губой, щегольски закрученные вверх. (Как у актеров
из черно-белых довоенных фильмов, сейчас-то таких давно не носят...) Губы этого
"поддельного" Сергея кривятся в нетерпеливой гримасе, рука нервно барабанит по
столу, отбивая четкую ритмичную дробь. При каждом движении на безымянном пальце
посверкивает крупный перстень с замысловатой печатью, он почудился Янке до
странного знакомым...
Сергей "настоящий" энергично дернул ее за руку:
- Что с тобой?
Яна мгновенно пришла в себя, точно пинком вернули обратно, на распаренную зноем
улицу и полыхающий от жара мотоцикл. И как она только на нем не сварилась?
Вообще ума палата - сидеть на таком солнцепёке!
- Ничего... - сейчас надо ляпнуть что-то незначительное, а по возможности еще и
глупое, чтобы он отвлекся и ни о чем больше не расспрашивал. Что-нибудь дико
интеллектуальное в стиле Пэрис Хилтон - интересно, что бы та сморозила на эту
тему? Наверняка свою прогремевшую на весь мир (трудами MTV) телефразу:
"It's hot!" (В примерном переводе: "Это сексуально!" На все случаи жизни:
запустили новый спутник - "It's hot!", обнаружили в Сахаре следы древней
цивилизации, предположительно атлантов - тем более hot...)
Она сдавленно прыснула от смеха, прикрывая ладонью рот, чтоб Сережка опять не
пристал с расспросами. Ничего другого, кроме платиновой красотки Пэрис, в
голову упорно не приходило, ну прямо как на зло! Разве что тупой анекдот про
блондинку в ЦРУ, который Кузьменко со всей галантностью посвятил ей самой и
подруге Алинке, да только вряд ли Сережку это развлечет. Хотя... Янка раскрыла
было рот, чтоб изложить во всех подробностях, но вовремя спохватилась. А то б
еще минута - и доблестно забила бы гол в собственные ворота, вот ведь
аналитический ум! (Этому товарищу только идею подай - и будет еще полгода
издеваться, как минимум! Есть такие подозрения. А у нее, Яны, кожа не
крокодилья, в отличие от блондинки семейства Хилтон...)
Ни до чего не додумавшись, она горестно вздохнула и протянула Сергею с
мотоцикла сразу обе руки:
- Пошли! А то меня сейчас прямой солнечный удар хватит.
Только через десяток шагов удалось изобразить бойкую  ненавязчивую болтовню,
которую парни обычно и ожидают от девчонок:
- Научишь меня на мотоцикле? А то я брата просила...
- Научу, - кажется, он был доволен, что она завела об этом речь.
- Я, правда, иногда путаю, где право, где лево, - несомотрительно ляпнула Яна.
Сережка по своей старой привычке громко фыркнул, она с наигранным возмущением
завелась с пол-оборота - это уже стало их любимой игрой: - Ничего смешного! У
многих женщин так бывает, я читала... Просто мы используем сразу два полушария
мозга, а вы только одно! - и, изловчившись, на ходу показала в Сережину сторону
язык. Но тот ничуть не обиделся, с чертовски снисходительной физиономией
покрутил головой, как бы разыгрывая сцену из фильма "Полицейский в детсаду"
(к которому Янка всегда была неравнодушна).

В кафе царила полутьма и приятная прохлада, точно в глубоком погребе в
изнурительно жаркий день. Натыкаясь по пути на какие-то стулья и чьи-то
костлявые ноги, они почти что на ощупь выбрали столик поближе к выходу,
одновременно уселись и шумно перевели дух, пережидая, пока глаза привыкнут к
темноте. Сергей только было собрался с полным правом расслабиться (впервые за
этот сумасшедший день), как Янка огорошила таким себе невинным вопросом:
- Знаешь, как мы познакомились в прошлой жизни?
- Как? - отозвался он с ангельским терпением, мысленно заводя глаза под
невидимый в темноте потолок. Вроде бы успел уже привыкнуть к подобным выбрыкам,
и всё равно врасплох застукала!
- Почти так же, как в этой, всё повторяется. У меня только что  "дежа вю"
было... Знаешь, когда вдруг кажется, что это всё с тобой уже происходило: раз,
и вспышка в памяти!..
- Не знаю, - нетерпеливо оборвал Сережа и защелкал пальцами, пытаясь привлечь
внимание низкорослого юркого официанта. Если честно, эти Янкины высокие материи
и лирические отступления непонятно о чем уже  успели ему основательно
поднадоесть. Неизвестно откуда накатило раздражение: неужели не осталось других
тем для разговора?!..  Он еле сдерживался, чтоб не ответить что-то резкое -
а то ведь трепетная  натура, обидится и, чего доброго, убежит домой.
- Ну, так слушай... - Янку было не остановить. - Мы с девочками сидели в
каком-то баре, а ты зашел случайно со своим другом. Ты на меня поспорил, во
как! Уже потом признался, намного позже.
"Вот тебе и Яна Владимировна!" - ошеломленно подумал Сергей, а в голове между
тем взрывались фейерверком тысячи самых разнообразных мыслей.  Ведущей темой во
всей этой какофонии была одна: "Откуда она знает?!" Янка испытующе глядела на
него в упор, склонив голову на плечо, напоминая глазастую взъерошенную птицу.
Не зная, что сказать, он в замешательстве забарабанил пальцами по краю стола.
Она непонятно из-за чего улыбнулась и перевела взгляд на его пальцы, в какой-то
миг Сереже почудилось, что слышит ее пытливые мысли: "Значит, нервничает...
Значит, правда?"
"Совсем эта жара достала, вон уже галюны начинаются! Сдвиг по фазе. Неужели
Эдик проболтался?.. Так они ж вроде не разговаривали, никто их не знакомил..."
- всё это за несколько секунд пронеслось у Сергея в голове и он поспешно
спрятал руку под стол. Янка отчего-то рассмеялась и ему слегонца полегчало,
напряжение незаметно отпустило. Тьфу ты, иногда прямо как прокурорша, еще и
смотрит своими глазищами в самую печенку!
- Фантазия у тебя хорошая, - только и сумел выдавить из себя.
- Это не фантазия, это факт! - не согласилась Янка и состроила уморительно
важную мину. Откуда ни возьмись подскочил шустрый, шалопаистого вида официант и
без единого слова сгрузил с подноса их заказ, который уж не чаяли увидеть: колу
со льдом и персиковый сок в запотевшем стакане. Это вовремя, оперативно
работают...

Неизвестно, во что бы вылился этот в высшей степени странный разговор, но из
дальнего угла кафе кто-то приветственно им замахал и закричал что-то
нечленораздельное, но по всем признакам дружелюбное. Яна всмотрелась, приставив
ладонь козырьком ко лбу, словно так и продолжала сидеть на Сережкином мотоцикле
под давешним ярким солнцем. С трудом разглядела в полутьме Гальку с двумя
ребятами: один из них Андрей, а второй какой-то незнакомый.
- Янка! - удовлетворенно проговорила Галя, обращаясь сразу к обоим парням, чтоб
никого не обидеть. - Не хотела мне показывать своего, а я всё равно увидела! От
меня ничего не спрячешь.

Незнакомый парень за Галькиным столом сидел чуть на отшибе от Гали с Андрюшей и
смотрел на Яну, не отрываясь. Неожиданно для себя Янка почувствовала, как
медленно, но верно начинает краснеть: да что это с ней происходит?! Давно уже
такого неподобства не случалось! Она-то думала, что благополучно прошла эту
унизительную малолетскую стадию, а тут опять двадцать пять!.. И вообще это
несправедливо: у мужчин не должно быть таких лиц. Ладно еще, если где-нибудь в
кино или в голливудском "мыле" про  богатых и красивых - там всё нереально плюс
килограмм грима. Но чтобы вот так в жизни,  почти что за соседним столиком...
"С волосами что-то не так, поэтому он смотрит! - пронзила безмерным ужасом
вполне правдоподобная мысль. После вылазки на Сережкином байке ни разу ведь в
зеркало не взглянула, совсем из головы вылетело. - Если у меня сейчас прическа
"Я у мамы дурочка", то это катастрофа..." - чувствуя, что ее буряковым румянцем
впору ночные улицы освещать, Янка нашарила в сумочке походное зеркальце и
украдкой в него заглянула. Как выяснилось, ложная тревога: волосы, конечно,
слегка всколочены и вздыблены на одну сторону, но в пределах приличия, ничего
сногсшибательного. И даже определенный стиль просматривается - короче, можно
сделать вид, что так и было задумано! И щеки, вопреки всем ожиданиям, не пылают
огнем, а нежно розовеют, словно от мастерски наложенных румян. Вот это в самый
раз, а то вечно белая как стенка...
Как будто бы невзначай потряхивая гривой, чтоб придать прическе менее
экстравагантный вид, она осторожно покосилась на сидящего у окна незнакомца.
Ничего не изменилось: тот смотрел прямо на нее и жизнерадостно улыбался во все
тридцать два. Неужели разглядел ее тайные манипуляции с зеркалом?.. И даже
улыбка у него голливудская, с ослепляющим эффектом из рекламы "Колгейт" или
"Блендамед", ну откуда он взялся на Янкину голову?! Щеки запылали еще ярче и
нестерпимей, она поспешно укрылась за раскрытой книжицей меню, как за
спасительной ширмой.
Надо сказать, Янка всегда подозревала, что влюбчивая, но чтобы настолько!.. Еще
пять минут назад с ума сходила по Сереже, и тут вдруг этот абсолютно левый
парень... В голове назойливой пластинкой услужливо зазвучала песня группы
"Лицей", любимая еще с детства:

"Время, старый обманщик,
Вряд ли поможет.
Где кудрявый тот мальчик
Из далеких и невозвратных дней?
Всё, что было, конечно же, прошло,
И не прокрутишь то кино..."

Так вот он  кто - "Кудрявый мальчик"!  Подходит по всем пунктам, вот ведь
угораздило... У незнакомца были небрежно вьющиеся темные волосы и выразительные
светлые  - скорей всего, голубые - глаза. Янка обескураженно сообразила, что по
типу и общему облику он похож на отца - может, из-за этого она и въехала в
такой ступор? (Только у папы аккуратные волны от самой макушки, а у этого
непослушные кудри.) Если он еще и высокий, то будет практически полное
сходство... Вот тогда она пропала. Сделав это эпохальное открытие, Яна заметно
успокоилась и, сотворив над собой громадное усилие, с безразличием от
непрошенного "глядельщика" отвернулась. "Нечего тут нас вводить в смущение, мы
и сами кого хочешь введем!.." - подумалось со смешным бахвальством.

- Я тебе не говорила? Про Янку, - Галя была в сильном возбуждении: настолько
довольна собой, что выследила конспиративную подругу! Андрей с поблажливым
видом улыбнулся, но Галя не обратила на это никакого внимания. Было видно, что
ее прямо распирает от новостей. И вдруг ни к селу ни к городу брякнула что-то
совсем несуразное:
- Она ясновидящая.
- В смысле? - Андрей скептически приподнял одну бровь, сидящий на другом конце
стола Богдан недоверчиво вскинул на нее глаза. Но Галину не так-то легко
смутить:
- Видит энергию, ауру. Ну, и еще там что-то видит...

Теперь уже весь соседний столик уставился на Яну с жадным любопытством, вроде
как в зоопарке на редкую экзотическую пичугу. У нее по спине забегали зябкие
мурашки, отчего-то стало ужасно неприятно от их бесцеремонного внимания.
Вспомнив про Сережу, она робко заглянула сбоку ему в лицо. Но тот больше
смахивал на насупленную бронзовую статую в человеческий рост: отдалился и
помрачнел, и даже на стуле от нее подальше отодвинулся. Неужели что-то
заметил?..
Сергей между тем молча достал из кармана куртки пачку сигарет и точно так же
насупившись, без единого слова закурил. Как будто забыл, что она не выносит
сигаретного дыма, хоть бы разрешения спросил!.. Борясь с приступом жгучего
стыда - ведет-то себя, как девица легкого поведения! - Янка прикрыла рукой
глаза, разыгрывая внезапную усталость, и сквозь пальцы покосилась на
"соседнего" парня. Всё-таки глаза у него голубые - а может, еще и ярко-голубые -
и большие, как у девушки...
А  потом ее опять "понесло", точно Остапа Бендера, любимого героя детства, по
совместительству великого комбинатора и турецкоподданного. И снова без
малейшего предупреждения: просто выбило толчком в то недавнее состояние с
мерцающими картинками, только теперь они походили на плавно бегущую киноленту.
Широкометражное цветное кино с эффектом присутствия - единственное, что без
звука.
...Вот она читает на балконе, увитом крупными пурпурными розами и нежно
краснеющим диким виноградом. Верней, делает вид, что читает, а на самом деле с
замирающим от волнения сердцем кого-то выглядывает. И вдруг посреди изумрудной
зелени сада темным пятном мелькает всадник на гнедой лошади, скачет, весь
залитый солнцем, по-жокейски низко прижимаясь к лошадиной гриве. Книга
выскальзывает из рук и летит вниз в заросли чего-то колючего, а она срывается с
места и бежит, как в замедленной съемке - бежит, едва касаясь земли. Тяжелые
юбки чересчур длинного старинного платья путаются под ногами, она их в спешке
поддергивает обеими руками и стремглав несется вниз по лестнице. Он стоит на
пороге, ярко освещенный солнцем (да так, что не разглядишь лица, лишь
сверкающий ореол вокруг головы), и расставляет навстречу ей  руки, и
подхватывает вместе со всеми кружевами и кринолинами... И кружит на месте, как
в вальсе, она смеется от неудержимого счастья...
У Янки на глаза навернулись слезы - от пережитого потрясения, скорей всего. В
голове ясно и четко запульсировала мысль, без всяких там охов-ахов с телячьими
восторгами, одна только сдержанная констатация факта: "Никогда в жизни я не
была такой счастливой, как тогда."  Вот почему он так странно на нее смотрит!
Тоже пытается вспомнить, откуда ее знает... Не зря же Мастер говорит, что самые
сильные и яркие переживания из прошлых воплощений из памяти целиком не
стираются, хоть какой-нибудь след да остается...
"Кудрявый мальчик" по-прежнему не cводил c нее глаз. "А вдруг это у него трюк
такой по охмурению девчонок, гипнотизирует! - Янка из последних сил пыталась
привести себя в недоверчиво-скептическое  настроение, но что-то плохо
удавалось. -  Не может быть, чтоб с такой внешностью он страдал без женского
внимания!.." В ответ на ее оглушительные мысли Сергей словно нарочно дернулся,
расплескав недопитую колу по всему столу, и наконец в открытую обернулся. (Чего
и следовало ожидать...) Прожег Гальку с компанией уничтожающим взглядом и
демонстративно с грохотом передвинул свой стул -  ровно настолько, чтоб закрыть
Яну от конкурента своей почти широкой спиной. Она успела заметить, как
голливудский незнакомец на Сережкины манипуляции белозубо улыбнулся - и в самом
деле, смешно получилось... А Галина батьковна всё болтает упоенно со своим
ничего не подозревающим Андрюшей, и ни сном ни духом, какое шоу только что
проворонила!
Но вот эта великолепная троица до чего-то, видать,  договорились и встала
дружной толпой. Янка беззвучно про себя  взмолилась, чтобы все сейчас
поморозились и прошли мимо, будто в первый раз друг друга видят. Ну не готова
она сейчас к подобным встречам на высшем уровне, была б ее воля -  взяла бы и
сбежала самым позорным образом! (Или спряталась непринужденно под стол - типа,
что-то уронила.) Смотреть ему в глаза - и тем более, вблизи, - и чувствовать,
что опять идиотски краснеет, уши вместо светофора... Но Галька не вняла ее
беззвучным мольбам, с победным видом уже вела свою компанию давно намеченным
курсом, как опытный рулевой. И не к выходу из кафе - на что у Янки внутри еще
теплилась чахлая надежда, -  а прямиком к их с Сережкой  столику...  Пришлось с
ходу принимать бой:
- Привет! Ты в курсе? Сейчас на набережной концерт, - Галина батьковна была
предельно собрана и деловита, как всегда. Янка по инерции спросила, стараясь
ничем не выдать перехватившего горло лихорадочного волнения:
- А кто там будет?
- Говорят, "Океан Эльзы", потом Могилевская, потом еще Лолита...
- Надо пойти.
- Пойдем.
- Пойдем? - Яна вопросительно обернулась к Сергею, тот с неудовольствием
проворчал:
- Ну, если ты хочешь...
Ребята стояли совсем рядом, в двух шагах. Галя почему-то не удосужилась их всех
друг другу представить. Янка каждый раз чувствовала себя ужасно неловко в таких
чисто социальных ситуациях, когда надо кого-то с кем-то знакомить и вежливо
улыбаться всем без разбору... Повыпендриваться с полчаса, блистая остроумием и
недюжинным интеллектом, произвести на кого-то благоприятное впечатление и на
том успокоиться - это она умеет, никаких проблем! А вот в большой компании
частенько теряется, отступает на второй план - находятся звезды поярче нее,
вроде той же Галины батьковны...
Зато красавчик Андрэ сориентировался в два счета: впился в нее нахальным
взглядом светло-голубых глаз и довольно ухмыльнулся. Яна твердо решила ни за
что не вестись на его подначки, чтобы не портить себе настроение, и из какой-то
дурацкой солидарности приподнялась за компанию с остальными. А про себя горько
посетовала: "Ох уж эта вежливость и благовоспитанность! И не хотела же, на
автомате подскочила..." Но было уже поздно: ну не бухаться же обратно на стул!
(Вот кто-кто, а Сережа от подобных пережитков средневековья явно не страдает,
потому как остался сидеть в cамой непринужденной позе с независимым выражением
лица. Эту черту характера Янка у него раньше не замечала, что-то новенькое...)
Андрюше, по всей видимости, стало скучно без общения и он выдал нечто из своего
репертуара: смерил Янку оценивающим взглядом от макушки до кончиков туфель и
подозрительно бодро произнес:
- Привет! А ты вроде подросла.
- Нет, это ты уменьшился! - привычно огрызнулась она.
- Вот за что я ее люблю! - возвестил на всё кафе Андрей и дурашливо приобнял
Яну за плечи. Галька стояла поблизости с видом подчеркнуто безразличным, но по
глазам было яснее ясного, что так бы ее сейчас взяла да придушила... Даром, что
подруга детства. Янка еще с самого начала никак не могла понять: и как только
Галя терпит это безобразие?.. Ладно, если б Андрэ заигрывал с ней одной, а то
практически со всеми подряд, и не думает скрываться! Обнаглел до последней
степени. Она, Яна, уже давно бы умерла на месте от обиды и ревности - ну, или
закатила ха-р-роший такой скандалец для прочистки мозгов! - а Галька стоит и
делает вид, что всё о'кей. Неужели настолько боится его потерять?
"Тоже мне, красавчик! Хотя этого у него не отнимешь: что есть, то есть, -
по-честному призналась Яна себе самой. - Вот уж действительно, "на красивых
мужчин лучше любоваться издалека"! На них обоих лучше издалека..."
Что и говорить, Андрюша с этим бесспорно красивым, хоть и безымянным  - а судя
по всему, и безгласным! - приятелем как раз друг другу под стать: один блондин,
другой брюнет. Наверно, девчонки им на шею так и вешаются... Работают в паре,
да еще и роста почти одинакового, баскетбольного - под метр девяносто, никак не
меньше. Выше папы, у того где-то метр восемьдесят пять...  Она этому
немногословному товарищу будет как раз по плечо, да и то если на конкретных
каблуках. По остроумному Машкиному определению, "хоть лесенку приставляй"...
Янка опасливо придвинулась поближе к своему стулу, взирая на него с невыразимой
тоской, как на тихую гавань: вряд ли этот Андрюшин друг-товарищ захочет с такой
малявкой водиться! (Как дразнит одна ехидная морда по имени Андрей, "метр в
кепке, полтора в прыжке". Да как она ему глаза-то не повыцарапывала, чудом
сдержалась! И никакие не полтора, а метр шестьдесят один, почти шестьдесят
два - вполне нормальный для девушки рост...) Ну, а что касается всяких
романтическо-кинематографических видений - "ах, придворное платье с декольте!
Ах, стройный кавалер!.." - то мало ли что могло от духоты привидеться?
Шарахнуло солнечным ударом, не иначе.
После изматывающего все нервы молчания Галька неохотно  начала процедуру
представления - скорей всего, чтоб замять недавний инцидент с Андрэ. В этом
деле она Мастер с большой буквы "мэ":
- Знакомьтесь, кто кого не знает! Андрей, Богдан... А вот эта вот - Яна, - не
слишком дружественным толчком Галя подпихнула подругу в спину. А может, просто
силушку богатырскую не рассчитала, кто ее разберет?
- Сергей, - Сережка с видимым одолжением приподнялся на пару сантиметров со
своего незыблемого стула и протянул парням руку. Янка всегда восхищалась этим
исполненным скрытого достоинства мужским ритуалом: девушки так не умеют... Да и
мужская дружба, пожалуй, покрепче женской будет, давно бродят в голове смутные
подозрения. Вот у мамы, к примеру, подруг целый десяток, и каждая при случае
норовит посмаковать про кого-то из общих знакомых пикантную подробность из
личной жизни, и при том обязательно за глаза! (Как только мама не боится, что
за ее спиной сотворят то же самое?)
А у папы всё наоборот: приятелей полно, зато настоящий  друг один-единственный -
Рыжий, он же дядя Толя, крестный брата Ярослава. Они с папой вместе учились в
школе, потом в универе, а теперь могут часами заседать на кухне за
обстоятельной неторопливой беседой, и недели друг без друга прожить не могут!
(Когда отец не в рейсе, разумеется.) Один такой Рыжий сотни не рыжих стоит,
сразу чувствуется... Что волей-неволей наводит на всякие неприятные раздумья
про Галину батьковну: кто она ей, Янке, будет? Подруга на всю жизнь или просто
приятельница, с которой весело и не напряжно тусоваться? И, главное, удобно -
учатся в одном классе, сидят за одной партой... Хорошо еще, что есть Юлька,
верное плечо!
Без всякой видимой причины Яне стало неловко и как-то тревожно на душе, точно
Галя могла расслышать ее злопыхательские рассуждения - этакий Вольф Мессинг...
Как ни крути, а с Галькой они дружат с песочницы, лет с пяти, так что проверено
временем. И заморочки друг друга знают, как свои пять пальцев, и уживаться с
ними давным-давно приноровились: ну что еще, спрашивается, от подруги нужно?..
Nobody's perfect, нет в мире совершенства.

С новым знакомством всё как будто налаживалось, очередных эксцессов пока не
предвиделось. Мужчины были на удивление вежливы и корректны, то бишь не
раскрывали рта. (За исключением Андрюши, естественно: тот молол свою
традиционную чепуху, но никто в его болтовню особо не вникал.) Больше всего Яна
переживала, как бы Сережка не начал заедаться с Богданом, с него станется... Но
Сергей насуплено молчал, только на выходе из кафе опять отличился: небрежно
полуобернулся и бросил Галькиной компании через плечо:
- Мы на мотоцикле.
- А мы на машине! - мгновенно отреагировала Галя и уселась в пискнувший перед
самым ее носом ослепительно-белый "Мерседес", припаркованный возле кафе. (Еще и
модель из последних навороченных, папа Янку немного в этом натаскал.) Она,
правда, не успела рассмотреть, кто сел за руль, - Сережка рванул с места так,
что только ветер в ушах засвистел.

Когда добрались до условленного места "стрелки" - Янкиных  любимых холмов на
набережной в Парке Славы, -  начало уже не на шутку смеркаться. Изрядно
поникнув духом, Яна принялась про себя горевать: "Ну вот, растеряли всю
кафешную компанию! Попробуй их теперь разыщи в такой толпище!.." Удивительное
дело: еще полчаса назад она Христом-богом упрашивала всех своих заступников,
чтоб эта развеселая троица с Галькой во главе оставила ее в покое на ближайшую
тысячу лет, а сейчас стало невыносимо жалко и как-то маятно на душе... Сережка
же, напротив, повеселел и в виде особой милости опять начал с ней
разговаривать. (А то первое время, как приехали, вызывающе молчал с упрямым
видом, будто со стенкой рядом идешь! Удовольствие, конечно, редкое.)
Да только рано Сережка обрадовался: не прошло и пяти минут, как в Янкиной сумке
протяжно заголосил мобильник. (Папа вчера закачал на звонок издавна любимую ими
песню  - пускай даже и старую, какая разница? Ту самую, где про House of the
Rising Sun, Дом восходящего солнца.) Звонила Галя: возбужденно вереща в ухо,
сообщила, что, во-первых, доехали с ветерком - "жалко, тебя с нами не было!.."
И во-вторых, нашли уютное место со стороны реки - "там даже еще почти никто не
стоит!"
Стоять там и правда никто не стоял, все сидели прямо на  вытоптанной сотнями
ног траве. Самые сознательные (или, может, предусмотрительные?) расстелили
газеты или побросали под пятую точку разнообразные части одежды. Гальку удалось
разглядеть лишь по ярко-красной кожаной курточке, та хоть как-то выделялась в
сгустившейся темноте.
Приднепровские склоны были густо запружены молодежью, куда ни глянь - одни
только головы да вспышки мобилок вместе с огоньками сигарет, и ни одного
травяного островка. До сцены вышло, как до Марса на карачках, но Яна не
жаловалась: до того уютно по-домашнему вдруг стало в этой темноте... Все сидят
тесно, чуть не впритык друг к другу, как одно большое семейство. Вон по
соседству кто-то бритый с рельефным затылком в порыве любви к человечеству
передает по кругу бутылку чего-то алкогольного и раздает на закуску коржики...
(Хотя Яна от этих коржиков вежливо отказалась, проявила остатки благоразумия.
Но факт остается фактом: ну коммунизм тебе и все!)
Ко всему прочему, и музыка была подходящей, успели как раз на "Океан Эльзы".
"Океанов" Янка уже давно крепко уважает - единственная группа, которой у нее
есть все без исключения альбомы. (Самый первый папа специально привез из Киева,
жаловался с притворным негодованием, что едва не весь город в поисках обшарил.
И прикололся на эту тему, она на всю жизнь запомнила: "Да-а, времена пошли...
А раньше просили аленький цветочек!")
Вот место оказалось не самое удачное: не иначе, Галька-вредина подсуетилась,
что вышло как раз между Сережей и Богданом. Может, потому Янка и пригрелась,
так бы и сидела здесь всю ночь... Интересно, ей всего лишь кажется или от
Богдана действительно исходит мягкое успокаивающее тепло? И еще неторопливая,
без лишней суеты уверенность - еще бы, с таким-то именем! А ведь только парой
слов и успели обменяться, от силы.  (Ну да, обменяешься тут, когда Сережка
угрюмо сопит прямо над ухом! Волей-неволей вспоминаешь английскую классику с
завываниями кровожадного мавра: "Молилась ли ты на ночь, Дездемона?..")
"Наверное, он Телец, отсюда эта невозмутимость",  - без всякой логической связи
решила про себя Яна, не решаясь посмотреть на таинственного соседа в открытую.
Короче, если не учитывать ее постыдный приступ застенчивости в кафе и Сережкино
сопение под боком, то ночной концерт проходил на "ура". Под конец молодежь уже
полностью вошла в раж ("распоясалась", уточнила бы мама) и как раз в тот
момент, когда в западных фильмах полагается зажигать свечи и грациозно ими
размахивать со стороны в сторону, с чьей-то легкой руки почти все выудили из
карманов мобилки. Холмы разом осветились сотнями разноцветных огоньков, не
каждый день такое увидишь...
Именно за этим благородным занятием Янка и посадила свою батарею: она у нее и
до того была дохлая, а тут окончательно отбросила коньки. И совсем некстати
вспомнилось, что до сих пор не позвонила домой. Била себя пяткой в грудь и
клятвенно уверяла, что будет в половину одиннадцатого, а между тем грозно
натикало больше двенадцати... И толку с того, что концерт закончился, когда
вокруг со всех сторон сомкнулась  жизнерадостная и местами трезвая толпа - лишь
через полчаса-час, может, рассосется... (Повезло, что они с ребятами, а то с
одной Галькой она бы себя  чувствовала здесь не очень уютно. Еще повезло, что
Сережка при своем транспорте, не придется кукарекать на плотно забитой
остановке и втискиваться в одну малюсенькую маршрутку вместе с полусотней
желающих попасть на Жилпоселок...) Попросить у кого-то мобильник Яна
постеснялась - вот если б не было тут парней, тогда запросто!.. (Глупо,
конечно. Неужели Галька не дала бы ей свой телефон?)
Домой добрались около половины первого. Сергей, как нарочно, не спешил,
пробирался по таким глухим закоулкам, каких Яна до того и в глаза не видывала.
И попрощался очень холодно, процедил сквозь зубы "ну пока" - и был таков!
(Скорей всего, в отместку за кафе.) Крадущимися шпионскими шагами Янка
прошмыгнула в свою комнату: к превеликому удивлению, никто из родителей не
проснулся и не выскочил ее распекать... Стараясь по максимуму не зажигать свет,
она по-армейски быстро разделась и юркнула в кровать, и накрылась одеялом до
самых глаз, хоть в комнате было по-летнему тепло. Как по беззвучной команде,
ровно через минуту в коридоре послышались папины усталые шаги: он приоткрыл
дверь в спальню, намереваясь, видимо, что-то сказать. Но Яна весьма удачно
притворилась, что спит, даже ресницами не дрогнула.


                            Глава вторая. Размолвка 


                                                 - Это твое заднее слово?
                                                 - Заднее не бывает!

                                                       (Из к/ф "Кин-дза-дза")


На следующий день в лицее было слышно одну только Галю, никого, кроме Гали! Та
со вкусом и театральным вращением бойких темно-вишневых глаз подробно
расписывала, как они "с Андреем и Богданом" после концерта отправились в
какой-то диско-бар из новых: "Самый крутой в городе!  "Зеленый попугай", не
слышали? Что, никто не знает?.. Эх вы, деревня!" Ну и зависали там в  "Попугае"
до двух ночи, а то и трех -  короче, так развлеклись!..
Девчонки завистливо вздыхали, никто не перебивал. На Яну Галька вроде бы и не
смотрела, но той всё равно стало обидно чуть ли не до слез: опять она
пролетела, как фанера над Парижем! Очередное захватывающее событие обошлось без
нее. Ведь звали же с собой, даже уговаривали в шутку, но Сергей, понятное дело,
уперся рогом и ни в какую... Пришлось в самый разгар событий помахать всем
весело рукой. (Каким-то чудом Янка успела начисто забыть, как отчаянно рвалась
домой и тряслась мелкой дрожью в ожидании душеспасительной беседы. А то и
скандала - всё это в свете ночи представлялось просто неизбежным...)
К последней паре Галька выдохлась и  - о счастье! -  угомонилась. Тем более,
что сегодня это была физкультура, с недавних пор ее любимая. "С недавних" - это
с начала года: вместо бодрого спортивного дедушки по отчеству Макарыч десятым
классам поставили симпатичного новенького физрука. (Судя по всем косвенным
признакам, только-только после института, совсем зеленый.) Звали того, правда,
не слишком благозвучно - Василий Эдуардович, - но девчонки  с  первого же дня
окрестили его по-свойски Васей. Не в глаза, разумеется, между собой, хоть он
всё равно несколько раз слышал  - просто не мог не слышать! - и ничего на такое
панибратство не сказал, не решился...
Мимо с угрюмыми физиономиями пробежал одиннадцатый "В", топоча по утрамбованной
мелкой гальке стадиона, как стадо бизонов.
- Два километра бегут, на зачет, - определила на глазок Маша. А Юлька
обрадованно закричала бизонам вслед:
- Первый пошел, второй пошел, третий пошел!.. Парашютики не забываем, не
забываем!
Но "вэшники" сегодня были не расположены к светской беседе. Кривонос,
здоровенный бугай с квадратной шеей (хоть и помельче Пети, конечно) на бегу
показал их компании кулачище внушительных размеров.
- Никакого воспитания! - сокрушенно покачала головой Юлька, сияя  как новая
копейка. Да и отчего б не сиять: последняя пара, яркое солнце, приятный
обвевающий ветерок, жизнерадостный Вася на заднем плане, кислые физиономии
"вэшек" - что еще от этой жизни нужно?..
- Ты когда-нибудь допрыгаешься, - пообещала многоопытная Галина батьковна.

Ребята на футбольном поле уже вовсю гоняли свой мяч - только успевай
отскакивать, -  когда физрук Вася взялся-таки за девчачью перекличку. С этим
делом он всегда тянул до последнего - видать, не пообвыкся еще:
- Катя есть, Алина есть... Галя... - поднял на нее глаза да так и замер с
разинутым ртом, выражение лица от этого стало изрядно глупое. Галька
подготовилась к физ-ре основательно: облачилась в плотно облегающую пышные
формы леопардовую майку и моднейшие светло-голубые джинсы, настолько узкие, что
едва по швам не трещали. Вася с усилием закрыл рот и укоризненно произнес:
- Почему без формы?
- Я в форме! - Галька кокетливо повела округлым голым плечом с тонкой
бретелькой. "Посмотрим, как она сейчас будет бегать, с таким-то декольте! И в
таких штанах..." - юмористически отметила Янка и про себя хихикнула, внешне из
какого-то озорства изображая подружке полную поддержку. А физрук уже затянул
свою любимую песню:
- Сколько раз я вам говорил: джинсы - это не спортивная форма! Джинсы - это...
- Униформа американских безработных! - радостным хором подхватили девчата. Вася
безнадежно взмахнул классным журналом (смотрелся он с ним как-то сиротливо,
будто матерому футболисту вручили для непонятных целей карманный компьютер):
- В последний раз! - и с видимым облегчением от них удрал, сделал вид, что
сильно занят: - Десятый "А"! Ребята! Все сюда!..
Галька мечтательно засмотрелась физруку вслед, затем на всякий случай поправила
майку в районе декольте:
- Как вы думаете, сколько ему лет?
- Старый, старый! -  насмешливо, как всегда, отозвалась Юлия.

Бежать всё-таки пришлось, хоть как хитроумные "ашки" ни  ныли, что уже поздно,
жарко и вообще они "страшно устали", последняя пара...
- В нашем предпенсионном возрасте! - удачнее всех озвучила общую мысль Юлька.
Но Вася в таких случаях становился как кремень - всё равно, что стенку слезно
упрашиваешь:
- Два круга легкой трусцой, для разминочки! Спокойно, без напряжения,
наслаждаемся погодой... Пошли! Работаем над дыханием!
Для подобных экстремальных ситуаций давно был изобретен спасительный трюк -
надо только выбрать момент, когда Василий как-его-там отвлечется... Не снижая
темпа, Янка мельком через плечо оглянулась и успела краем глаза выхватить, что
Вася смотрит им вслед и тяжко вздыхает, вытирая пот с мужественного загорелого
лба. Хоть вроде ничего такого напряжного и не делал... "Вот это новость так
новость! Значит, нелегко ему приходится в окружении сексапильных
десятиклашек..." Ей стало слегка неудобно за свои вызывающе короткие шорты: в
следующий раз надо раскопать в шифоньере что-нибудь понейтральней, а то хлопца
еще точно удар хватит!
Наконец Вася отвернулся, переключился на пацанов. Девочки слаженным движением
пригнулись и ловко нырнули в буйную высокую траву с лохматыми головками
одуванчиков - их любимое "отдыхальное" место. Если лежать спокойно и не
высовываться, ни за что их здесь не найдешь, со стадиона просто не видно.
(Юлька в начале сентября специально проверяла.) У старого физрука этот номер бы
не прошел, Макарыч бы с первой же попытки смекнул, что к чему. А простодушный
Вася тем и хорош, что пока из нестреляных...
- Смотрите, Алина! - возбужденно заверещала Юлия, чуть не выдав своими руладами
место их дислокации. Алинка вопиющим образом проигнорировала этот хитрый маневр
с залеганием в траве, продолжала себе трусить в одиночестве, крепко прижав
худенькие локти к бокам. Через десяток метров ее нагнал Алексей с царской
фамилией Романов, и они остались бежать плечо к плечу, как пара скакунов в
одной упряжке. Опаньки, так вот, значит, чем тут пахнет!.. (Встречаться с
мальчишкой из своего класса у них в лицее считается дурным тоном - сейчас уже
трудно сказать, кто эти замысловатые правила придумал. Просто бытует негласное
общественное мнение, что это не престижно.)
Юля только вознамерилась приступить к подробному обсуждению этого свежего, с
пылу с жару ЧП, но Галька ее перебила, развернулась на локтях к одной Яне:
- Ну как тебе Богдан? - и беззаботно заболтала в воздухе ногами в идеально
белых кроссовках с розовыми шнурками. "Она бы еще  каблуки на физ-ру надела,
было б в самый раз!" - снова хихикнула про себя Яна. На первый взгляд казалось,
что всё происходящее Галине батьковне глубоко параллельно: просто нечем больше
заняться, вот и спросила между прочим, лишь бы время скоротать... Разглядев,
что Янка не горит желанием отвечать, Галя продолжила уже понастойчивей - мол,
фиг ты от меня отделаешься:
- По-моему, он к тебе неровно дышит.
Сердце у Яны испуганно замерло и заколотилось в два раза быстрее, так, что
кровь в ушах застучала крохотными молоточками. Галька-то в любовных делах
собаку съела, не может быть, чтобы ошиблась...
- Кто такой Богдан? - потребовала ответа любопытная Юлька и ткнула Яну прямо в
нос большим солнечно-желтым одуванчиком. Остался яркий след от пыльцы: недаром
же в народе есть примета, что это самый верный признак влюбленности (и неважно
даже, в кого).
- Если бы не твой Сережа!.. - Галька раздраженно выдернула несколько сочных
травинок и сунула их в рот, точно сигарету.
- Кто такой Сережа? - потребовала ответа Юлия.
Яна закашлялась от смеха, до того здорово у Юльки получилось - врожденный
клоунский талант! И для чего-то спросила, попалась всё-таки на эту искусно
заброшенную удочку:
- А тебе не понравился?
- Кто, Сережа? Ну-у, как тебе сказать... Ничего, - при этом по выражению
Галиного лица было предельно ясно, что она делает крупное одолжение, чисто из
элементарной вежливости. Но через секунду добавила не без злорадства: -
Какой-то он у тебя не контактный. И вообще, Богдан лучше!
Прозвучало сие замечание на диво азартно и с неподдельной  страстью, Яна не
утерпела:
- Эй, эй! У тебя ведь Андрюша есть.
- А я что? А я ничего... Хотя Богдан, конечно, перспективней. Только ему
блондинки нравятся, тут я пролетаю...
У Янки аж дыхание перехватило от этой случайно брошенной фразы, отчего-то стало
смертельно обидно: "Блондинки нравятся!" Выходит, не была б она блондинкой, он
бы в ее сторону лишний раз и не чихнул! Шикарный подход. А она по простоте
душевной успела себе нафантазировать что-то умопомрачительное - тысячелетнее
родство душ и прямой телепатический контакт...  Ну что ж, как грозились они с
Яриком в детстве, затевая драку с соседскими близнецами: "Такие товарищи нам
совсем не товарищи!" А ведь всего минуту назад с замиранием сердца ждала, что
Галька про него скажет, а вдруг подтвердится?..
Галин рот не закрывался ни на минуту:
- У него родители из крутых, сеть ресторанов держат. Пиццерию на Энгельса ведь
знаешь?
- МОЯ пиццерия? - не слишком умно уточнила Янка. К счастью,  подруга ее не
слушала, вдохновенно завелась о своем наболевшем:
- "Мерседес", видала?..
- Папин! - язвительно вставила Яна: вот теперь ей этот Богдан  разонравился
окончательно. Галька от ее остроумной реплики  отмахнулась, вертя в руках
изломанную травинку:
- Не знаю, не одна ли малина?  В общем, на твоем месте я бы хорошо подумала. За
ним в институте прямо толпы бегают, жуть! Мы б гуляли два на два...
- Вот с этого и начинай, - понятное дело, умница-разумница Галина батьковна о
себе-любимой заботится, белый "Мерс" ей подавай! А заодно и Андрюша,
донжуанская морда, будет в сравнительной безопасности от всяких там
университетских русалок. (Под неусыпным надзором большую часть дня, не считая
лекций в универе.) Остается только подобрать ключики к Богдану, и дело в шляпе!
А Янке в этом душещипательном спектакле отводится роль блондинистой подсадной
утки... Шито белыми нитками: Галька для приличия хотя бы притворилась, что ей
до подруги есть какое-то дело!
- Ну так что решаем? - невинно хлопая глазами, Галя в ожидании склонила голову
на плечо и с силой дернула себя за короткую черную косичку.
Стоически проглотив все нелестные комментарии в Галькин адрес, что вертелись
уже на кончике языка, Яна недовольно сморщила курносый нос в желтой пыльце:
- Не люблю богатеньких мальчиков!
- Так ему и передай: был бы он не богатенький, тогда другое дело! -  встряла
бессовестная Юлька (наверно, невтерпеж стало молчать). Девчата одновременно на
нее замахали и зашикали с разных сторон - не перебивай, дескать, самое главное
еще впереди... Понимая, что от нее сейчас ждут сенсационных признаний, как в
какой-нибудь аргентинской "Дикой Марии", Яна неуверенно протянула:
- К тому же у меня уже есть... - больше из нее ни слова, ни полслова не
вытянут, фигушки!
- Се-рё-о-жа! - подсказала Галина не без издевки, и в приступе истерического
веселья повалилась на спину, дрыгая от избытка чувств ногами. А Янка неожиданно
завелась всерьез, точно красной тряпкой перед лицом взмахнули. Сама от себя
такой прыти не ожидала:
- Что ты к нему прицепилась?! Я ж твоего Андрея не критикую!..
От возмущения забыв про осторожность, она с размаху села в траве, внутри всё
кипело и клокотало пробужденным Везувием. Машка дипломатично помалкивала,
разделяя длинный стебель одуванчика на тоненькие кудрявые полоски, Юля
беспомощно переводила взгляд с одной подруги на другую и, кажется, в первый раз
в жизни не знала, что делать. За всю Янкину лицейскую дружбу с Галей они еще ни
разу вот так в открытую не ругались...
"Да и Юлька тоже хороша! Тут и ежу понятно, что перепугалась не за нас, а за
себя и всю остальную компанию! Что она сейчас развалится на куски и никогда
больше не будет так легко и весело, как раньше... Да что это со мной сегодня?
Вот уже и Юлька не угодила!" - Яна поразительно быстро остыла, как вскипевший
чайник, у которого выдернули из розетки шнур. И украдкой покосилась на Галину
Александровну, но та лежала на животе с видом весьма безразличным, на нее и
бровью не повела. Янка обиделась с новой силой и демонстративно отвернулась,
уставясь в усыпанное кудряшками облаков светло-синее небо. Через несколько
заунывных минут Галя сменила гнев на милость и развернулась к подруге, но было
поздно, поезд ушел: в поле зрения виднелась лишь Янкина оскорбленная спина.
Юлька наблюдала за всем уже едва ли не в панике:
- Эй, народ, народ!.. - настойчиво потянула Яну за руку, но та недовольно
вырвалась. - Приведешь их обоих ко мне, я посмотрю.
Ситуация становилась безнадежной до уныния, но вот Галя пошла на героический
поступок: глубоко вздохнула и на удивление миролюбиво сказала:
- Ну ладно, извини! Мир?
Янка в ответ просияла и с готовностью протянула Галине руку. Что-что, а
ссориться в такой суперски погожий, почти летний день ой как не хотелось... Они
крепко, крест-накрест, сцепилась мизинцами, и девчонки все вместе затянули
нестройным хором, совсем как в безоблачном первом классе:
- Мирись, мирись, мирись
И больше не дерись...
- Вася идет! - хладнокровно прервала миротворческую процедуру Маша. - Попалили
наше место.
- Что, уже привал? А ну, подъем! Работать! - Вася энергично размахивал
длинными худыми руками, вытягивал жилистую шею и грозно выпучивал глаза, что
совершенно ему не шло.
Девчата неохотно встали, кряхтя на публику, как старушки. Одна Юлька заскакала
по траве, будто игривый горный козел на склонах Кавказа, и на радостях
подпихнула подруг в спину, поочередно каждую:
- Арбайтен, арбайтен! (Работать!)



                     Глава третья. Неформалы 


                                   В воспоминаниях детства даже широкий
                                   отцовский ремень вызывает умиление.

                                                  (Козьма Прутков)


От  "разговора по душам" отвертеться всё-таки не удалось: уже ближе к вечеру в
комнату нагрянул папа со внеурочным визитом. (Яна как раз учила на завтра
французский.) Похоже, любимые предки специально договорились, чтобы мама ни во
что не вмешивалась - ну и слава Богу, а то б сейчас начался концерт по
заявкам!.. Отец по своей старинной привычке постоял немного в дверях, помолчал,
и после нестерпимо долгой паузы сообщил куда-то поверх Янкиной головы:
- Значит, мобильник у нас вместо мебели.
- У меня батарея села, а так бы я позвонила... - еще не разобравшись, чего от
нее хотят, Янка поспешно ринулась оправдываться. И стало ужасно от самой себя
неприятно, если прислушаться со стороны: как будто бы она в чем-то виновата!
Ведь бывают же в жизни всякие непредвиденные ситуации, всего не предусмотришь...
- Если бы сильно хотела, могла б найти автомат. Их по всему городу хватает.
"Ага, щас, больше мне делать нечего! Брошу всё и побегу  разыскивать
телефон-автомат", - наверное, что-то из этих крамольных мыслей отразилось у нее
на лице, потому что отец резко сменил тон:
- Я смотрю, тебе и дела никакого нет, что мы с матерью с ума сходим, полночи не
спим! - Папа выговаривал слова четко и раздельно, с безукоризненной
артикуляцией, напоминая диктора в сводке новостей.  А это означает, сердится
всерьез. И глаза кажутся почти враждебными, с холодным прищуром - не
ясно-голубые, как всегда, а темно-синие, опасные, хоть штормовое предупреждение
объявляй.
- Я же сказала!.. -  Янка вовремя спохватилась, решила не усугублять свое
(и без того шаткое!) положение. Старательно разыгрывая покорность, бесцветным
голосом забормотала: - Хорошо, в следующий раз я постараюсь предупреждать...
- В следующий раз домой до десяти и ни минутой позже! - категорически прервал
ее отец. Круто, почти что с армейской выправкой развернулся к двери - очевидно,
мозговтирание подошло к своему логическому концу. Но на пороге опять
задержался (он никогда сразу не уходит, тоже привычка):
- Не нравится мне этот твой байкер!..
- А я больше ничего не буду рассказывать! Если ты будешь использовать это
против меня.
В общем, плохо вышло, чуть не поссорились.

Что касается Сергея, то Янка уже думала, он больше не объявится - разобиделся,
как красна девица. Словила себя на том, что никаких стрессовых эмоций по этому
поводу почему-то не испытывает: позвонит, не позвонит - какая разница?.. Или,
может, просто эмоциональное отупение накатило после разговора с папой
(а выражаясь по-народному, полный пофигизм). Особенно от его
равнодушно-официального тона, точно она после одного этого промаха ему уже и не
дочка!
Сережа всё-таки позвонил. Как всегда не вдаваясь в подробности, сдержанно
сообщил, что у него есть сюрприз, надо увидеться. Янка, не колеблясь ни
секунды, согласилась: в конце концов, в той их позавчерашней размолвке большей
частью ее вина, вела себя далеко не лучшим образом... (Скажем прямо,
по-свински.) Журавль в небе ей вряд ли достанется, будем смотреть на вещи
реально. "Если за ним еще и пол-института бегает!.. - невовремя вспомнились
Галькины восторженные восхваления "вот такому парню". - Только меня в этой
коллекции не хватало, не дождутся!" Вот ведь, когда не видит перед собой этого
Богдана, то может думать о нем почти спокойно, как о постороннем едва знакомом
парне. Разве что чересчур симпатичном...
Да к тому же еще неизвестно, что там за журавль, только фейс его киношный и
видела! Придумала себе нечто невообразимое, а он, скорей всего, совершенно не
такой (как это обычно в жизни и случается). Если познакомиться поближе, то
разочарования не миновать, сто пудов: ей ведь не просто "кудрявый мальчик"
нужен в дорогих фирменных джинсах да при крутых родителях, а всадник из того
счастливого видения... Короче, лучше в эту кашу не лезть, поберечь свою нежную
психику. А с Сережкой безопасно, он свой, чуть ли не годами проверенный...
(Так-таки и годами! Три недели с хвостом.)
И, главное, представлялся удобный случай выгулять на свежем воздухе купленные
вместе с папой обновки - пока что вся эта красота висела без цели и движения в
шкафу. Заявиться в лицей в настолько экстремальном виде Янка никак не решалась,
хоть там в бутике и хорохорилась вовсю, пускала пыль в глаза: нам и море по
колено... (Эх, сюда б сейчас Мартына с его тренингами по раскрепощению! Он бы
задал всяким зажатым товарищам по первое число: на голове бы ходила и думала,
что так и надо.)
Да что там про Мартына, когда пылится в шкафу такая красотень! Еще ни разу в
жизни у Яны не было кожаных брюк: купили их вместе с той потрясающей мини-юбкой
критической длины, которую она теперь не может собраться с духом надеть
"на люди". Папа сам настоял на покупке именно этих рокерских сигаретно-узких
брюк - вероятно, рассудил, что из двух зол нужно выбирать меньшее.

Янка опаздывала, как обычно. Сергей без всякой надежды посигналил ещё раз, она
высунулась из распахнутого окна на седьмом этаже и непонятно махнула рукой,
после чего скрылась обратно за шторой. Ну хоть одетая, уже кое-что...
В заросшей пурпурным диким виноградом беседке у самого подъезда окопалось
пол-десятка малолетских пацанов. Один бренчал на гитаре, остальные подтягивали
трагическими голосами:

         "На подушке осталась пара длинных волос,
          На подушке осталась пара твоих светлых волос.
          И почти машинально - что ты скажешь, басист? -
          Я намотал их на палец, я хотел узнать имя,
          Получилось Ирис."

Голос гитариста свободно и сильно разносился на всю улицу, отдаваясь гулким
эхом среди обступивших пятачок двора высотных домов. Сергей невольно
заслушался, не забывая, однако, иронично про себя похмыкивать: накал
страстей-то какой, а!.. На низком гараже из красного кирпича рядом со
стандартной серой девятиэтажкой - и прямо перед Сережиным носом - красовалось
одно короткое имя, выведенное крупными печатными буквами на стене. На последней
"А" красовался неровный белый подтек - художник, судя по всему, из начинающих...
"Интересно, и много у них тут Ян? Не такое это популярное имя..." - Сергей
помимо желания сильно помрачнел: скажем откровенно, мало в этом приятного,
когда твоей девушке регулярно оборачиваются вслед и вообще пялятся, хоть
паранжу на нее надевай! Надо же, никогда раньше не считал себя ревнивым,
наоборот, скорей демократического склада характера. (Не зря ведь Водолей,
уважает чужую личную свободу, как утверждает всё та же "Яна Владимировна".)
А тут прямо как крышу рвануло! Или просто раньше никто так не цеплял?..
Поначалу Сергею казалось, что с ней не должно быть никаких проблем: маленькая
застенчивая девчонка, типичная десятиклассница. Немного наивная, в чем-то
смешная...
Янка стремительно выскочила из подъезда, размахивая сумкой. У Сережи от
изумления выпала из пальцев сигарета: от недавнего ангелоподобного Эльфа не
осталось и следа. Тут уже что-то в корне другое лезет на ум... На ней были
черные кожаные брюки и короткая куртка с металлическими заклепками; пушистые,
теплого медового оттенка волосы казались взлохмаченными больше обычного. И как
заключительный штрих, finishing touсh, ярко выделялась на белом лице красная
помада на губах. (Того самого французского оттенка, который рекламируют по
телику томно-заграничные модели.) Встретил бы случайно на улице -  ни за что бы
не узнал! Во всяком случае, не с первого взгляда. Давешние пацаны с гитарой
уставились на нее совершенно подчиненно, она им что-то небрежное на ходу
бросила и Сергей опять ощутил, как неприятно засосало под ложечкой.
- Привет!
- Привет, -  не успев собраться с мыслями, он машинально поцеловал ее в
подставленную щеку. Та оказалась на ощупь мягкая и гладкая до шелковистости,
как у ребенка. Никогда раньше не здоровались на такой французский манер,
неужели перед пацанами выделывается?.. "Элен и ребята" или что-то в этом духе -
она ведь всем парижским прямо бредит! Не то, чтобы он против, скорей наоборот, -
особенно та часть с поцелуем весьма и весьма...
- Я же просила: под домом не становиться! - Янка с заметной нервозностью
покосилась на окна девятиэтажки. - Мама меня убьет.

Не зря говорят: если слишком усиленно о ком-то думать, то можно силой мысли
притянуть его к себе, наткнешься в самом непредсказуемом месте. Володя уже не
раз проверял эту закономерность на практике, со временем даже стал собой
гордиться -  значит, настолько сильная энергетика, что нужный человек почти
сразу же по заказу.
Сегодня с утра не выходила из головы Янка, он всё мучился сомнениями:
а правильно ли поступил, не перегнул ли палку? Может, надо было по-другому,
мягко и демократично? Не ставить ультиматум, а объяснить, что он за нее
беспокоится. Да и вообще какая это для них с матерью нервотрепка: она уже
подросток, и со всех сторон так и сыпятся кошмарные истории о современной
молодежи да плохих компаниях. Бомбардируют ими круглые сутки: что по радио, что
по телевидению, а про газеты и говорить нечего.(Тем более с Янкиной внешностью,
тут только слепой не заметит.)  Но это тоже не выход: чем больше с ней,
красавишной, либеральничаешь, тем крепче садится на голову! В этом Марина права
на сто двадцать процентов. Да и психолог дочура неплохой, к кому угодно найдет
подход, чтобы выйти сухой из воды. В чем Владимир неоднократно убеждался...
Вот тут-то он ее и увидел - у водруженного недавно памятника Суворову, где
собирается по вечерам "продвинутая", как они сейчас говорят, городская
молодежь. Если бы сам не покупал Янке этот костюм, ни за что бы не признал!
(Ну, разве только по волосам, их издалека заметно.) Какой-то незнакомый
желторотый "кадр" схватил дочку сзади за пояс и приподнял над землей, и держал,
не отпуская, а она дрыгала обтянутыми блестящей черной "кожей" ногами и вовсю
смеялась ярко накрашенным ртом.
Володя отчаянно затормозил, прикидывая на ходу, где бы можно побыстрей
припарковаться: вот сейчас ка-а-к выскочит да ка-а-к разгонит всю эту
нагло-лохматую и местами лысую компанию! А малолетнюю мамзель за ухо -
и потащит домой! Не за ухо, конечно, это он сгоряча...
- В чем дело? - про кого Володя напрочь позабыл, так это про новоиспеченного
делового партнера с его важными, не терпящими отлагательств делами. И сразу же
отрезвел: вряд ли это хорошая идея устраивать перед Николаем семейную сцену...
Вместо того сдавленным голосом спросил, указывая подбородком на
"золотую молодежь":
- Кто это?
- Это? А, это ж неформалы, их обычное место. А тебе зачем?
- Что там моя Янка делает...
- Дома разберешься. Давай, время! - Николай намекающе постучал коротким толстым
пальцем по циферблату новенького, сверкающего ярким никелем "Роллекса". Володя
медленно тронул c места, внутренне разрываясь на части от беспокойства: если бы
он был так уверен, что поступает сейчас правильно!

Обещанным сюрпризом стало знакомство с Сережкиными друзьями. Смотрелись они все
довольно экзотично: взять хотя бы девочку с выбритой бровью и многочисленным
пирсингом по всему лицу (хотя, похоже, не только лицу, чего уж там!). Или панка
с ядовито-зеленым гребнем и таким же богатым месторождением железа во всех
видимых местах, или вот этого с худющей длинной физиономией, похожей на череп,
и полным отсутствием волос на угловатой голове... Но при более близком
знакомстве они оказались вполне нормальными ребятами: точно так же друг с друга
без злости прикалывались, как заведено у них в лицее, и дурели, как маленькие
дети. (И даже почти не ругались, что Янка особенно в таких компаниях ценила.) В
любом случае, она тихо про себя порадовалась, что оделась сегодня вызывающе,
а то в своем обычном прикиде пай-девочки вряд ли бы сюда вписалась.
Пока что ей больше всех нравился мальчишка-армянин с тонкими чертами лица и
грустными черными глазами нечеловеческой величины. Ну, не то чтобы прямо так и
нравился... (Она, может быть, и влюбчивая, но не настолько!) Даже не отдавая
себе отчета, Яна постоянно выискивала посреди толпы необычные одухотворенные
лица - стоило заметить хоть одно, и тут же хотелось схватить карандаш и начать
его рисовать, чтоб задержалось хоть на минуту, не стиралось из памяти...
А Сережка опять мрачно сопит, имитируя паровоз, и мечет на нее подозрительные
взгляды - ревнует, надо понимать. Как же ему объяснить, что здесь ничего
предосудительного, чисто эстетическое удовольствие от созерцания человеческой
красоты. Не поверит же, бесполезно и пытаться: "Знаем мы ваше эстетическое
удовольствие!" Некоторые лица из тех, что ей нравятся, даже красивыми с
общепринятой точки зрения не назовешь... И всё равно она их безошибочно
выделяет наметанным глазом.
Знакомство с этим врубелевским мальчиком у них завязалось  оригинально: он
церемонно-вежливо, без модной нынче развязности  спросил, как ее зовут. Янка со
смешной заминкой ответила, что Яна.
- Вагажан, - внушительно представился он.
- А-а... Хорошо.
- Нет, не хорошо! А ну, теперь повтори, - и надо же, нисколько не обиделся,
улыбался от души. (Видно, давно к такому раскладу привык.) Пришлось
сознаваться, что она это его нерусское имя просто не запомнила, и повторить
несколько раз: "Вагажан, Вагажан..." Как глуповатый молодой попугай. А затем
весь вечер обыгрывали эту пикантную ситуацию на все лады: не было лучшего
развлечения, чем в самый неожиданный момент спросить: "Как меня зовут?"
Сережка на нее больше не отвлекался - похоже на то, что начисто забыл о самом
факте Яниного существования. Стоял себе в сторонке и основательно беседовал с
неопрятными на вид, лохматыми и художественно ободранными парнями - явная
помесь хиппи с байкерами. Хотя раза два, когда они начали словно бы ненароком
поглядывать в ее сторону, у Янки возникло острое подозрение, что речь идет
именно о ней...
Вот Эдика она узнала сразу, еще по цирковым выступлениям на аэробике. (Такие
ужимки разве с кем-то спутаешь!..) Тот даже поздороваться не успел  - или не
счел нужным? - и с преувеличенно задумчивой миной заходил вокруг нее кругами,
комически разглядывая со всех сторон. Яна по привычке насторожилась, готовясь
дать достойный отпор: насмотрелась уже на таких за свою богатую жизненную
практику!  Начиная с любимого братца, когда тот делает примерно такой же
многозначительный фейс, и заканчивая Галькиным красавчиком Андрэ. Сейчас и этот
каратист несчастный выдаст что-нибудь дивно остроумное, только держись! И не
угадала: Эдик поразительно мирно у стоящего рядом народа поинтересовался:
- Как бы ее назвать?
- Барби, - пронзительным птичьим голосом отозвалась чересчур рыжая девочка, с
головой цвета морковного пюре. (Пожалуй, самая здесь нормальная, с одной только
проколотой верхней губой. На девчонке были облегающие брючки из черного атласа
и трикотажный свитер с вот-такенным декольте, на шее болтался серебряный
медальон величиной с кулак. Экстравагантная особа.)
- Точно! - Эдик в знак согласия приподнял кверху указательный палец, Янка изо
всех сил запротестовала:
- А можно как-нибудь по-другому?
- Лялька?.. -  неуверенно протянул "каратист несчастный". Но вцепившаяся в его
локоть рыжая девчонка с ревнивым блеском в чрезмерно оттененных розовым глазах
перебила:
- Поздно, теперь ты Барби! И считай, что повезло: вон  Витек у нас Зомби.
Оказалось, именно тот ненормально худой бритый персонаж с лицом, похожим на
изможденный череп, что поразил Яну в первую минуту знакомства. В самую точку,
ничего не скажешь! А вид у него что-то не совсем адекватный, заметно
прикумаренный  - наркоман, что ли?.. Янка встрепенулась и принялась внимательно
(а по возможности еще и незаметно) всю эту разношерстную компанию изучать.
И решила, что просто почудилось, все остальные выглядели вполне обычно и
приземленно. (Конечно, если не считать одежды кричащего вида, татуировок, волос
и изобилия всяческого металла в самых неожиданных местах.) Но то, что они не
заторможенные - это точно. Рано тревогу забила, отбой...
Демонстрируя безупречное воспитание, Яна ткнула пальцем в направлении
Сережкиной спины и заговорщицки уставилась на Эдика. Тот в ее немой вопрос
врубился далеко не сразу, на второй минуте:
- Кто, Серый? Камикадзе.
Сережка на знакомый ник в ту же секунду обернулся - так что отпали любые
сомнения - и рыжая торжествующе объявила на всю Суворовскую:
- Ведётся!
Что-то в этой ситуации Янке смутно не понравилось, не было только времени
спокойно сесть и разобраться, что именно. "Вы меня еще не знаете, но вы меня
скоро узнаете! Нет, вы меня знаете с хорошей стороны, но скоро узнаете с
плохой..." - назойливо завертелось в голове папино любимое из какого-то фильма.
(Хотя какой там фильм, совсем квалификацию потеряла!  "Похождения бравого вояка
Швейка" Ярослава Гашека. Кстати, а не в честь него ли папа Ярика назвал?..)
Рыжеволосая девица, по всему видать, всё же признала ее за свою (а может,
разглядела, что Яна не представляет для Эдика прямой опасности?). И принялась
оживленно тарахтеть, захлебываясь словами и до смешного напоминая Гальку
трескучими интонациями. Ишь, и слова вставить не дает! Янка быстро оставила
любые попытки вклиниться в ее монолог и с интересом наблюдала, как изо рта
новой знакомой непрерывной конвейерной лентой лезет сплошной поток слов. В этом
одностороннем общении даже есть свои плюсы: можно не напрягаться и не
выискивать общие темы для разговора, достаточно лишь покивать с участливым
видом и в нужный момент удачно подать голос, поддакнуть с сочувствием. (Да и
про Сережу таким макаром можно массу всего интересного разузнать, еще один
бесспорный плюс! Например, откуда взялся этот прикол с Камикадзе - просто так
или был какой-нибудь прен-цендент?)
В любом случае, лед был сломлен: воцарившийся сперва между девочками
вооруженный нейтралитет плавно перешел в сдержанную  симпатию. "Птичка-говорун!
Отличается умом и сообразительностью, - посмеивалась про себя Яна, на всякий
случай вдумчиво вникая в монолог рыжей: а вдруг еще пригодится? - Вот если
взять Галькину напористость и уверенность в себе, приложить к ней Заину
несусветную болтливость, а потом разбавить все это Юлькиными пацанскими
замашками, то будет самое оно... Только утомляет с непривычки. - И великодушно
подвела итог: - Закадычными подругами мы с ней вряд ли станем, а вот просто
приятельницами - why not, почему бы и нет?"
Через десять минут она досконально разобралась, кто с кем в  компании
встречается, кто кого "кинул" или "продинамил", и как именно кинул, не исключая
сугубо личных подробностей. Рыжеволосую болтунью, выяснилось, зовут Алена (для
своих просто Рыжая), живет она на Таврическом, учится на втором курсе в
"кульке" - училище культуры - по специальности "современные танцы". (Янка
мимолетно позавидовала, стараясь не подавать виду: ничего себе специальность,
сама б от такой не отказалась! И фигура у Рыжей классная, женственная и
одновременно с тем спортивная - говорят, "танцоров" в училище культуры
ежедневно гоняют до седьмого пота, пока те с ног не свалятся.)
И еще возникло стойкое ощущение, что Алена считает себя  подругой Эдика, но
тот, судя по всему, до сих пор ни сном-ни духом... (Крайне недогадливый молодой
человек!) Эта разворотливая девица, похожая на вертлявого хулиганистого
чертенка, у них здесь вроде Гальки - всегда в курсе, что где интересного и по
чем:
- Вы слышали? Сегодня в "Юбилейном" концерт "Силы тяги"!
"Еще бы не слышали, весь город обклеен афишами по периметру!" - не преминула
мысленно заметить Янка. (Без всякой вредности, просто чтоб не выходить из
формы.) "Сила тяги" - популярная молодежная рок-группа, половина лицея от нее
без ума. (Причем как девчонки, так и ребята, никаких ограничений.) Сама Яна,
впрочем, относится к этой раскрученной  "Силе тяги" без фанатизма - слишком
тяжело, как на ее вкус, уши вянут. Хотя здорово было бы хотя б разок попасть на
концерт, чтоб потом при случае выкинуть так небрежно козырь из рукава: "Знаете,
где я вчера была?.."
- Так там вся милиция соберется... - многозначительно протянул кто-то из ребят
постарше - тех, что в черных байкерских куртках, увешенных гремучими
металлическими цепочками. Они держались на отшибе.
- Так значит...
- Само собой!
- Витёк, ты с нами?
Яна никак не могла сообразить, о чем речь, крутила головой во все стороны, но
из гордости не захотела расспрашивать - не слишком-то улыбалась перспектива
попасть пальцем в небо. И вообще, это Сережкино дело - держать ее в курсе
всего, что здесь происходит! Хотя бы просто как человек, который притащил сюда
и оставил на произвол судьбы: разбирайся, мол, Яночка, сама!.. Как будто бы
уловив внутренним радаром Янкин праведный гнев, Сергей бесшумно подкрался в
своих индейских мокасинах и обнял вдруг сзади:
- Хочешь на "Силу тяги"?
- А у тебя есть билеты? - по-наивному удивилась Яна, задирая голову, чтоб
разглядеть его лицо. И прикусила язык: вечно себя с ним ведет, как восторженная
дурочка!
- У меня есть всё, - со смешной мальчишеской гордостью объявил Сергей. Мягко,
но решительно развернул с себе, с непроницаемым лицом осмотрел с ног до головы
и внезапно прильнул к ее губам. Янка от неожиданности попятилась, но он еще
крепче прижал ее к себе. Такого долгого поцелуя, нежного и вместе с тем
обжигающе-страстного, чтоб земля уплывала из-под ног, у них еще не было...
"Про этот его... уход в подполье  потом поговорим, - успела подумать Яна, а там
стало не до того. - Какие у него глаза: вроде и самые обычные, светло-карие,
а что-то в них притягивающее..."
- Я смотрю, уже освоилась? - Сергей прижался щекой к ее волосам, Янка вместо
ответ издала какой-то слабый жалостливый звук, потихоньку приходя в себя от
поцелуя. А Сережка принялся подробно разъяснять, уж не оправдывается ли?.. -
Я специально тебя оставил одну, чтоб ты сама со всеми раззнакомилась. Ну, если
б было совсем никак, тогда б, конечно, подошел... - И хитро улыбнулся,
поддразнивая: - Не подводить же к каждому по отдельности за ручку: здрасьте,
вот вам Яна!
"Ну вот, опять он всё испортил! - она вспыхнула от возмущения  и обиженно
закусила губу. -  И что, скажите на милость, при этом имелось в виду -
"за ручку"? Тонкий намек, что малолетка? Типа, мелочь пузатая!" - ликующего и
парящего восторга как ни бывало, на смену ему пришло беспросветное уныние. Да,
все-таки не зря Мартын любит рассуждать про "эмоциональные качели" или принцип
маятника, другими словами. О том, что настроение обычного среднестатистического
человека в течение дня скачет от самой высокой поднебесной отметки
"я счастлива!" до самой низкой - "это катастрофа, хуже и быть не может"...
Иными словами, чем выше взлетишь в приступе эйфории, тем ниже придется падать в
тоску и разочарование - нехитрый механизм человеческой психики. (Особенно
женской, вот ведь несправедливость!.. Сергею-то подобные страдания наверняка и
в страшном сне не снились - ляпнул первое, что на ум пришло, и тут же
благополучно забыл.)
"Ну что ж, маятник качнулся в обратную сторону, - со вздохом сообразила Янка.
Веселей от этого понимания не стало, но появилась некоторая ясность в голове,
просветление, так сказать. - Другой вопрос, почему я на каждое слово ерепенюсь
и начинаю страдать: ах, унизили, ах, оскорбили!.. Сама себе усложняю жизнь. Вот
бы научиться ни на что не обижаться, пропускать мимо ушей! Мечты, мечты, где
ваша сладость..."

Лишь когда ей с огромным трудом раздобыли шлем и половина собрания с гамом и
специфическими шутками принялась рассаживаться на припаркованные неподалеку
байки, до Янки наконец-то дошло, что это значит: "Вся милиция у "Юбилейного",
так что..." Но страха не было и в помине, внутри всё оставалось спокойным и
философски отстраненным, точно она наблюдает за кем-то со стороны: "Если бы
что-то было не так, я бы сразу почувствовала, меня бы предупредили. Что-нибудь
серьезное, может, и будет, но только не сегодня, не сейчас..."
Жаль, не успела додумать эту мысль про "не сегодня", отвлеклась на Эдика с
Аленкой (те азартно переругивались, кто сядет за руль). А то как-то мрачновато
прозвучало.




                              Глава четвертая. Мастер


                              Никогда не робей перед противником,
                              ибо помни: лютейший враг человека - он сам!

                                        (Козьма Прутков)


Каждый шаг давался всё труднее и труднее, словно она шла  сквозь плотную
тягучую толщу воды. Ноги с пугающей скоростью наливались чем-то свинцовым,
вроде магнитных сапог в научно-фантастических книгах - ну откуда здесь могло
взяться столько ступенек?.. Яна никогда их раньше не замечала, перескакивала
автоматически, а сейчас бредет и чуть не носом пересчитывает, будто немощная
старушка. "Слабая, как апрельская муха", влепила бы новую характеристику мама,
Яна вдруг ясно увидела перед собой это ее характерное выражение лица...
Хорошо еще, матушка про концерт не разведала, а то б влетело по-крупному, такой
тарарам бы поднялся! Ведь знала же Янка, чувствовала, что не следует туда идти,
что-то внутри предупреждало мгновенным замиранием в груди, как бывает перед
прыжком с вышки. Она прекрасно понимала, что это такое: значит, от чего-то ее
предостерегают, не пускают... Но в тот момент беспечно отмахнулась от всех
невнятных предчувствий, как от ерунды, решила лишний раз не заморачиваться.
Чудеса да и только: перед вылазкой с байкерами как раз с точностью до наоборот,
всё внутри было кристально спокойно. Ей даже понравилось (в общем и в целом),
хоть и жутко было неимоверно, когда мотоцикл отрывался от земли и мчался по
воздуху, изредка приземляясь и зверски подпрыгивая на колдобинах... Сережка
оказался действительно без тормозов. Потом где-то за спиной протяжно завыла
одиночная милицейская сирена, от этого вообще шибануло ударной порцией
адреналина - ни разу в жизни Янка ничего подобного не испытывала!..
Когда сбавили ход и затормозили у киноконцертного зала "Юбилейный", ей вместе с
облегчением стало жаль, что всё так быстро закончилось, только успела во вкус
войти... Поддавшись минутной  слабости, принялась слезно упрашивать Сережку
взять ее с собой как-нибудь еще (совсем последнюю гордость потеряла!). Или еще
лучше: он ведь обещал научить ее ездить на мотоцикле, так?.. Сергей сдержанно
отнекивался и отшучивался: мол, как там наша проблема с право-лево? Но по
глазам было заметно, что страшно этим фактом доволен, не ожидал. (Ну конечно,
он ведь считает ее трусихой, из тех, что ко всякому альтернативному виду
транспорта за пушечный выстрел не подойдут!)
Скорей всего, просто надоело следовать этим многочисленным родительским
правилам и ограничениям, особенно маминым. Да и папа ни с того ни с сего взялся
ей подпевать: "Шаг вправо-влево рассматривается как попытка к бегству!" Ну
должен же быть в жизни хоть какой-то праздник, разве не так? И самое главное,
как бы она объяснила Сергею свое внезапное нежелание идти именно на концерт?
"Понимаешь, что-то внутри мне подсказывает..." Бред полнейший! Рыжая Аленка
успела проболтаться, что он эти два билета раздобыл в последний день, по блату,
и неизвестно еще, сколько за них заплатил...

Поначалу всё было здорово. Уши постепенно привыкли к  грохоту ударных в энное
количество децибел, светомузыка завораживала и словно бы гипнотизировала своей
ритмичностью. И без того впечатлительная, Янка незаметно выпала в кайф: вопящая
множеством глоток, свистящая и размахивающая руками толпа подхватила и понесла
за собой, девочка решила не сопротивляться. И только успела снять привычный
внутренний контроль, как сразу же стало беспричинно легко и весело (и даже
как-то подозрительно, до бесшабашности весело. Но это вспоминалось уже позже,
задним числом.).  Она чувствовала руку Сергея на своей талии, улавливала "за
мыслями" его нерешительность и неожиданную робость: как она отреагирует? Надо
же, а с виду такой самоуверенный и резкий, лишний раз не улыбнется... Впервые
за всё знакомство она ощущала его настолько сильно и отчетливо: так вот он
какой на самом деле! Не Супермэн с примесью Терминатора, каратист с железными
нервами и снисходительной миной на лице (которого из себя довольно убедительно
разыгрывает), а нормальный, вполне обычный себе парень с человеческими
слабостями...
Опять это ни с чем не сравнимое, головокружительное состояние "за мыслями"!
Когда всё становится ясным и кристально-прозрачным, и чудится, будто она без
труда проникает в самую суть вещей... Такое случается очень редко - заранее не
подготовишься, список вопросов не напишешь, - зато отпечатывается в памяти на
всю жизнь. Обычно ее выбрасывает туда в самый непредсказуемый момент: один
мощный толчок изнутри, и всё вокруг непостижимым образом меняется... (Это как
привычное ее вИдение ауры, но немного по-другому, плюс что-то еще.) Вот и на
концерте Яну "выбило" неизвестно куда: бац, внутренний щелчок - и столпившиеся
вокруг люди засветились мягким серебристо-голубым светом. Если смотреть сквозь
ресницы, не раскрывая полностью глаз, то можно разглядеть, как их ауры ритмично
пульсируют, напоминая биение сердца на мониторе...
А потом накатило ЭТО, от чего ее, возможно, и пытались уберечь -  чье-то
сильное и откровенно враждебное присутствие прямо над головой. Янка долго не
решалась на это "что-то" посмотреть, малодушно убеждая саму себя, что
померещилось, разгулялась фантазия. По спине миниатюрной шустрой змейкой
пробежал липкий холод, тело в один миг покрылось гусиной кожей и стало
непередаваемо жутко, как в кошмарном сне. "Все-таки я не Воин!" - успела
попрекнуть себя Яна и испуганно попятилась, наткнулась на кого-то
нескладно-высокого за спиной и чуть не упала. Вокруг всё зашевелилось и
загудело разбуженным ульем, какие-то увешенные цепочками панки неслышно среди
грохота ударных возмущались, и Сергей с недовольным лицом ей что-то
втолковывал, беззвучно шевеля губами. Стиснув зубы, она медленно подняла голову
и посмотрела вверх, под самый потолок...

За неделю здесь как будто ничего не изменилось. Мастер Ольга всё так же
неподвижно сидела по-турецки на своем белом коврике с ярко-красными
иероглифами - строго посредине зала под люстрой, на пересечении невидимых
силовых линий.  "Интересно, она хоть со вторника домой уходила?" - съюморила
про себя Яна и незаметно хихикнула. Точно уловив спиной чье-то присутствие,
Мастер обернулась и глянула на Янку в упор, просверлила на месте всезнающим
оком. Ее узкие монголовидные глаза с каждой секундой темнели, предвещая
неизбежную грозу - возможно, что и с молниями! -  и девочке стало как-то... Ну,
не страшно, конечно, просто сильно не по себе.
"Сейчас опять капельницу поставит! И зачем я сюда пришла? Мало того, что
дома!.." - мысленно запричитала она, но деваться было некуда. Что-то в
последнее время все пытаются намылить ей шею, не слишком эта светлая
перспектива вдохновляет!
- Что ты с собой сделала? - Мастер отвела в сторону свой   пронзительный
орлиный взгляд и сразу преобразилась, стала самой обыкновенной, чуть усталой
женщиной лет за сорок. И чего это она, Яна, себе только что напридумала?..
Видя, что Янка не отвечает, Мастер снова потребовала ответа, на этот раз
помягче:
- Где ты была?
- На концерте... - Яна легким, "кошачьим", как посмеивается отец, движением
присела рядом с ней, обхватила руками колени и обреченно примостила на них
подбородок: "Будь что будет! Ну и дела, я уже как Зоя Космодемьянская на
допросе..." - И не успела скрыть дурацкую улыбку, рот предательски растянуло до
ушей.
- Я же тебя просила: избегай большого скопления людей! Тем более рок-концертов.
Это преступление - доводить себя до такого состояния!.. - в голосе Мастера
опять прорезалась и затвердела углеродистая сталь - стало быть, разглядела эту
неподобающую ухмылку! (Странно, отчего же в самую первую встречу она показалось
такой сердечной и теплой, завораживающе теплой изнутри? Как бы не так, обдает
холодом почище морозильной камеры!) Тут бы самое время проявить свою отроческую
скромность и промолчать, но Янка с упрямством возразила:
- Так что мне теперь, совсем не жить? Туда не ходи, сюда не ходи...
Вышло довольно-таки жалобно, с истерическими нотками кисейной барышни, которую
жестокая маман не пускает в синематограф на новую заграничную картину. У Янки
от напряжения запылали уши: она ведь хотела совсем не так, а серьезно и
рассудительно, на равных!.. Мастер приподняла руку ладонью вверх, словно
приветствовала кого-то на трибуне или у них в классе призывала к тишине:
- Что там было?
- Какая-то сущность, я ее увидела... - Яна в задумчивости уставилась прямо
перед собой на светло-голубую стенку, усеянную морщинками небрежно наляпанных
обоев. Сам взгляд стал по ощущениям прозрачным и невесомым, будто смотришь
сквозь воздух между молекулами...
Что же там на концерте произошло?.. Та напугавшая ее до полуобморочного
состояния штуковина была похожа на темно-синее чернильное пятно с мутными
разводами. Самая натуральная амеба под микроскопом, растекшаяся по потолку, как
по предметному стеклу на лабораторке по биологии. И огромная!.. От нее тянулось
множество тонких извилистых щупалец прямо к людям внизу, их ауры бледнели на
глазах, а амеба с каждой секундой раздувалась, довольно пыхтела и причмокивала
от удовольствия... Янка встряхнула головой, отгоняя от себя навязчивую картину:
- Эта штуковина... сущность или как ее... присасывалась ко всем, кто там был,
забирала у них энергию. Потом она заметила меня и я ее нокаутировала... через
третий глаз и солнечное сплетение. Даже не знаю, как. Правда, она меня после
этого тоже... ударила.

Амеба плыла к ней, угрожающе расширяясь во все стороны, пока не заслонила собой
весь мир. Он сжался до размеров малюсенькой точки. Время предельно замедлилось
и наконец остановилось, Янка почти неосознанно выбросила перед лицом руки,
по-детски от этого ужаса закрываясь. И почувствовала, как из них ударили
нестерпимо жаркие пучки света. (Даже ладони остро запекли, будто от выхваченных
прямиком из костра обугленных картофелин.) Амеба угрожающе зашипела и
сморщилась, потекла темными струями вниз на чьи-то головы. А затем опять
раздулась, неторопливо со знанием дела прицелилась и плюнула прямо в нее чем-то
противным и липким, похожим на слизь. В глазах потемнело, Яна, кажется,
пошатнулась - к счастью, Сергей успел подхватить...
Очнулась уже на улице. Лицо нежно обвевал прохладный ночной ветерок,
успокаивающе гладил по щекам и нашептывал ласковые слова (или это всего лишь
чудилось?..). Сережка нервно вышагивал рядом по крохотному пятачку асфальта от
стены "Юбилейного" до ступенек: три коротких шага направо, три налево, и опять
по-новой... Оранжевый огонек его сигареты то вспыхивал, то снова затухал в
темноте.
Мыслей не было совершенно, Янка затаила дыхание и прислушалась к себе: боль уже
прошла, вместо нее осталась слабость и непривычная пустота. Ни мыслей, ни
чувств, ни ощущений в теле -  только огромная, с рваными краями дырка в ауре на
месте удара, ровнехонько посредине груди. Из дырки этой легким серебристым
дымком вытекала ее, Янина, жизненная энергия, и уплывала прозрачной струйкой
куда-то вверх, в беззвездное черное небо. На одно краткое мгновение она увидела
себя со стороны - маленькая скрюченная фигурка на ступеньках, - и отвлеченно,
точно о ком-то другом, подумала, что таких здоровенных прорех пока не
встречала. Эта будет, без сомненья, номер один... И даже страха совсем не
было - наверное, от слабости.
Сергей щелчком отбросил едва начатую сигарету и присел рядом с ней на корточки,
пытливо заглянул в лицо:
- Что-то ты белая. Как из гипса...
И зачем-то потрогал за лоб.

Мастер по-прежнему смотрела на Янку в упор, но глаза ее уже не казались
стальными и холодными, с каждой секундой теплели, пока не стали
жемчужно-серыми, искрящимися. И Яну опять потянуло сесть рядом с ней - так,
чтобы поближе, - и прижаться, не говоря ни слова, как к матери... (Чего со
своей мамой обычно не делала, даже в детстве.) Ну отчего так получается, что
посторонние на первый взгляд люди кажутся ближе и понятнее родных по крови?
- Да-а... Если б Учителя собой не заслонили, была бы ты уже... - с
многозначительной веской паузой сообщила Мастер, проницательно на нее
поглядывая.

"Может, я ошиблась? Рано было ей инициацию давать, совсем ведь еще ребенок! Кто
ее теперь защитит? Издалека же видно... - бессвязно подумала Ольга и провела
рукой по глазам, отгоняя эти скачущие тревожные мысли. - Но теперь уже поздно,
каждый день что-то новое... И не слушается, вот в чем беда! Надо ее хорошенько
припугнуть."
Мастер озабоченно нахмурилась, прицокнула языком и нарочито-безразлично
заметила:
- С таким запасом энергии, как у тебя сейчас, обычно вообще не живут. Так что
скажи спасибо...
Янка удивленно вскинула золотистую голову с растрепанной длинной косой и
уставилась на нее круглыми, цвета спелого каштана, глазами.
Подействовало-таки!.. Но, как видно, подействовало не до конца: осветив ее
своими нереальными глазищами, девчушка уронила голову обратно на колени и с
полным равнодушием буркнула:
- Да, что-то я слабая.

Слабая - это еще мягко сказано! Кружилась голова и вкрадчиво-незаметно темнело
перед глазами, вроде вот-вот оторвешься от земли и улетишь, как в невесомости...
Так бывает, если день или два ничего не есть (Янка однажды экспериментировала
еще в школе, мама тогда  ругалась по-страшному). Конечно, слабость - дырка-то в
ауре конкретная! В книгу рекордов Гиннеса с такой дыркой, самая прямая дорога...
Если честно, то идти на поклон к их Мастеру Рейки ой как не хотелось. В
воскресенье, промаявшись кое-как оставшуюся часть ночи, Яна с раннего утра
попыталась эту пробоину хоть немного подлатать сама, по подсмотренной у Мартына
методике. Но сил не хватило даже на это. Единственное, чего хотелось, - это
отключить мобильник, задернуть шторы, залечь в своей комнате, как в берлоге, и
опять уснуть на целые сутки. Но слишком долго спать сейчас как раз-то и нельзя,
это опасно.... Только откуда она знает все эти малопонятные подробности? Никто
же не рассказывал, само собой пришло, выплыло нечеткими размытыми образами из
глубины сознания... И за полную дуру ее здесь тоже держать не надо: "С таким
запасом энергии не живут!.."
- Ложись, будем тебя восстанавливать, - Мастер решительно встала,  хрустнув
коленями (должно быть, затекли от долгого сидения ноги). И легонько подтолкнула
Янку в спину: шевелись, дескать, нечего впадать в прострацию!
Яна без лишних пререканий улеглась, сцепила на груди руки и послушно закрыла
глаза - для того ведь сюда и пришла, чуть не на последнем издыхании приползла,
чтоб подлечили... Как раненый зверек, когда-то домашний, а теперь одичавший и
непривычный к рукам. Через минуту она всё же не утерпела и осторожно приоткрыла
один глаз, слишком уж одолело любопытство. Мастер кружила над ней в странном
беззвучном танце, пальцы ее мелко-мелко двигались, словно собирая в воздухе
что-то невидимое и сплетая его в косички. "А вот это уже не Рейки! - озадаченно
сообразила Яна. - Что же это такое - новая практика?.."
- Про энергетическую гигиену ведь слышала? - подала голос Мастер.
- Про что?..
- Когда находишься в людном месте - на стадионе, или на том же концерте, или в
транспорте в "час пик", - старайся не подпускать посторонних людей близко к
своему позвоночнику.
- Почему? - несмотря на слабость, удивилась Янка. И действительно, попробуй в
плотно утрамбованной маршрутке удержать на расстоянии навалившуюся на тебя
толпу - задачка!
-  Примерно в десяти сантиметрах от позвоночника, со стороны спины, у человека
проходит энергетическая ось, - терпеливо пояснила Мастер. -  Через нее легче
всего воздействовать энергетически. Некоторые подсознательно вампирят энергию,
восполняют свой недостаток...
"Так вот почему я терпеть не могу, когда кто-то гладит по спине! - вспомнила
Яна. -  Теперь всё ясно... В автобусы забитые лучше не лезть, раз такое дело, и
за волосы чтоб не трогали..." - глаза прямо-таки слипались, хоть бы сейчас не
заснуть...
- Косу не обрезай, в ней твоя сила. И делай себе Рейки, не ленись, - упрекнула
откуда-то сверху Мастер.
- Я делаю...
- Две минуты подержать на себе руки - это еще не "делаю"! Нужно каждый день
хотя бы минут по двадцать, тогда и энергия появится, уж поверь мне на слово.
И ради Бога, постарайся ни во что не вмешиваться! - голос Мастера доносился
приглушенно, как сквозь толстую ватно-марлевую повязку. Такие им выдавали в
лицее на гражданской обороне... Яна с трудом приподняла внезапно отяжелевшие,
словно у гоголевского Вия, веки: Мастер Ольга сидела над ней, по-молитвенному
закрыв глаза и положив на ее голову сложенные лодочками ладони. По телу уже
начало разливаться знакомое приятное тепло - значит, пошла Рейки, родимая!
Теперь всё будет хорошо, всё наладится...
- Я заставила ее отступить! - не удержалась Яна и открыла глаза уже полностью: -
Послала в нокаут. Никогда не думала, что так умею...
- Ну да, с рогаткой против танка, - Мастер убрала с ее лба руки, для чего-то их
потерла, точно пытаясь согреть, и безапеляционным тоном объявила:
- Для тебя две недели карантина. Энергию никуда не тратить, и самое главное -
никуда не вмешиваться!
Янка в знак согласия смиренно прикрыла глаза ненакрашенными впопыхах
темно-золотистыми ресницами и неожиданно зевнула во весь рот. Вот любопытно,
почему после сеанса Рейки всегда хочется зевать?..
- И классическая музыка, никакого рока! Он тебе сейчас противопоказан, -
наставляла строго Мастер. - Или инструментальные записи слушай, в магазинах
есть из чего выбрать.
- Ага, и в монастырь!  - сакрастично откомментировала "Яна Владимировна".
- Вот ведь характер: что ей ни скажешь, всё в поперек! - притворно рассердилась
наставница: голос вроде бы и недовольный, а глаза при том веселые, с подначкой.
- Мама тоже так говорит, про характер, - с тяжелым вздохом по-честному
призналась Яна. Мастер на ее реплику очень загадочно улыбнулась - неужели
что-то "увидела"?..
- А на дискотеку можно? - прикидываясь дурочкой, поинтересовалась Янка и наивно
захлопала глазами - авось сработает! На такое смехотворное предположение Мастер
даже отвечать не стала, и выдержав паузу, с подчеркнутым спокойствием
проговорила:
- Если будешь нарушать, ясновидение закроется.

"Только вот разве послушается! - с грустью улыбнулась Ольга, прислушиваясь к
дробному перестуку убегающих по лестнице каблуков. - Неужели и я такой была?.."



          Глава пятая. Юлька, или Понедельник - день тяжелый 


                                    Друг - это человек, чье молчание
                                    необходимо тебе больше, чем речи.

                                             (Козьма Прутков)


В понедельник в лицее Янка уже чувствовала себя в полном порядке, всё как рукой
сняло. От слабости и сонливости не осталось ни малейшего следа - все-таки какая
она, их Мастер, сильная! Яна не раз замечала: на "спинках", когда они
собираются по вторникам и делают друг другу сеанс Рейки на спину (обычно ведь
сам себе до спины не дотянешься, хоть какой бы ты ни был акробат!), энергия
Мастера сильно отличается от всех остальных "рейкистов". Только положит руки,
подержит минуту-другую - и ты уже зарядилась, как батарейка "Дюрасель". А еще
через пять минут чуть ли не пар с ушей начинает валить, как в сказках про
доброго молодца и его коня... Следовательно, пошел переизбыток энергии, от него
сразу же наступает беспричинное веселье: хочется горланить что есть мочи,
размахивать руками или еще того хуже, скакать по всему залу туго накачанным
волейбольным мячом.  (Янка пару раз так и делала, просто невтерпеж было усидеть
спокойно - как будто веселящего газу по ошибке хлебнула... Все остальные, слава
Богу, отреагировали на ее дикие африканские пляски вполне нормально:
посматривали с нежной материнской, а то и ностальгической улыбкой. Как всё-таки
не повезло, что она там самая младшая!)
Ее лирические воспоминания прервались самым банальным образом: Юлька довольно
чувствительно пихнула локтем в бок. Сегодня она с первой же пары, химии,
переехала со всеми своими пожитками за парту к Яне. (Непонятно вот только, как
Галину батьковну уговорила, та к подобным фокусам ревнивая...)  Янка украдкой
покосилась назад на Галю: та сидела по соседству с Машей, голова к голове, и
тихонько беседовала о чем-то увлекательном, прикрывая рот сложенными в замок
руками. Всё вроде бы тихо-мирно. Даже немного обидно стало: а еще подруга,
называется!..
Второй парой по вторникам была мировая литература. С темой сегодня не повезло:
разбирали ошибки, огрехи и ляпы в допотопном еще сочинении о поэтах серебряного
века. Яне литераторша ни за что ни про что влепила "шестнадцать" - по
двадцати-балльной системе где-то четыре с плюсом. (На литературе у них больше
мало кто зарабатывает.) И придирка-то пустяковая: Светлана Петровна черкнула
внизу небрежными мелконькими буковками, что недостаточно раскрыта специфика
эпохи - понимай как знаешь... И это при том, что Янка с присущей ей скромностью
считает себя далеко не последним авторитетом в классе! (Не по всем предметам,
конечно, а по тем, что связаны с литературой и языками - как родными, так и
иностранными. А уж про поэтов серебряного века и говорить нечего, само собой!..)
Вот с точными науками у нее похуже - что называется, не гребёт. Особенно по
физике и по химии плавает где-то в районе твердой четверки (что, кстати,
полностью ее устраивает: меньше всего на свете хочется прослыть вундеркиндом!).
Вундеркиндов, как известно, простой рабочий люд уважает, ими могут даже
гордиться и на расстоянии сдержанно восхищаться - но дружить с ними никто не
станет, это факт...
К тому же все вундеркиндовские вакансии у них в классе уже заняты: есть два
"юных дарования", как саркастически отзывается о них Оксана Юрьевна. Первый -
"юный Архимед", Дима Матвеев, второй - "начинающий Эйнштейн", Марик Акопян. На
занятиях оба дарования откровенно бездельничают: не скрываясь, читают всякие
левые книжки и журналы на английском, или режутся друг с другом в шахматы, или
болтают втихаря. Раньше эта бедовая парочка любила доставать учителей всякими
наводящими вопросами, близкими по теме, к примеру: "А вот я недавно читал
статью о теории относительности, и там говорится..." Чем доводили особо
чувствительных преподавателей (и преподавательниц) до белого каления - те-то
ничего подобного и в жизни не слыхали! Историчка как-то раз после дебатов с
Акопяном о Великой отечественной войне на глазах у всех пила валидол...
Впрочем, в этом году Архимед с Эйнштейном попритихли, без спросу в учительские
объяснения не лезут - а спрашивать их, естественно, никто и не рвется, себе
дороже будет! Образ жизни оба дарования ведут нелюдимый, дошло до того, что и
между собой разговаривают постольку-поскольку, на каком-то едва понятном
компьютерном сленге. А так в основном молчат, осваивают телепатию. Инопланетяне
да и только, им разве антенны рожками на голове не хватает, как в комедии "Мой
любимый марсианин" (Янка от нее без ума). Неужели это плата за гениальность: в
нагрузку к ней обязательно прилагается полное отсутствие хотя бы элементарных
навыков общения, на уровне "здрасьте-как поживаете"?.. Если так, то ей, Яне,
такая гениальность и задаром не надо, пускай даже с приплатой будут предлагать!
Честно говоря, Янке и самой лишь чудом удалось избежать зачисления в
вундеркинды (то есть изгои, будем называть вещи своими именами!). Еще в старой
школе, где училась до шестого класса - вовремя успела смекнуть, что к чему,
и принять необходимые меры: смолчать, когда надо, или убедительно прикинуться
простушкой, "моя твоя не понимай"...
А в лицее все эти предосторожности одним махом стали ненужными: тут таких...
кх-кх... особо одаренных - половина класса! Два года назад, на первом же общем
собрании после поступления в лицей, директор принялся их стращать: говорил, что
собрались здесь "лучшие из лучших", отобранные из обычных школ. (Видимо, решил
сыграть на тщеславии, и не без успеха - всё-таки слаб человек... Янка на
несколько дней возомнила себя важной шишкой и ходила с задранным носом -  такая
мания величия разыгралась, жуть! Конкурс-то при поступлении и в самом деле был
зверский, пять человек на место.) Но директор поздравлять с этим редким
везением не торопился, а напутствовал битый час, как Кассандра-пророчица. Вот
именно из-за того, сказал, что все они - лучшие из лучших, многих
восьмиклассников ожидает сильное разочарование и больше того, жестокий удар.
А какой - они еще увидят.
Не обманул, увидели. На первых же проверочных контрольных весь класс в прямом
смысле слова пустили по нулям. (Оказывается, когда получаешь ноль баллов из
двадцати, это наводит на печальные мысли о бренности всего сущего...) И ладно,
если б только по математике, ну или, скажем, биологии - так нет же, сразу по
всем предметам! (Как обнаружилось, их школьные знания на большее не тянут, за
редким исключением.) Самые впечатлительные из девчонок рыдали над своими
позорными нулями - Янка до такого не опустилась, а вот Машка, кажется, пустила
слезу...
Но уже через полгода всё утряслось: несколько человек отсеялись сами собой,
у остальных дело постепенно пошло на лад. К Новому году появились первые тройки
и даже заработанные кропотливым трудом четверки. Пошатнувшаяся было Янкина
самооценка начала благополучно восстанавливаться... Среди лицеистов ходят
слухи, что выпускники, поступившие в университеты, первые два курса могут
спокойно себе плевать в потолок и ни о какой сессии не париться. (Это когда
идут всякие общеобразовательные предметы, вроде как повторение.) Ну хоть не зря
они здесь страдают третий год, должна же быть хоть какая-то компенсация!
Только вот что странно: учителя все, как один, считают Яну  "способной
девочкой". Повезло еще, с Эйнштейном-Архимедом никто не сравнивает - наверно,
до этих доморощенных гениев на полставки она не дотягивает, слава тебе
Господи... Но тревожные симптомы всё равно нет-нет, да и проскакивают: к
примеру, отвечать к доске ее вызывают редко, намного реже всех остальных, не
"дарований". Лишь ставят в неловкое положение этой никому не нужной
избранностью! Некоторые девчонки - особенно Макарова со своими приспешниками -
начинают уже недружелюбно коситься... Тем более странно, что заниматься-то Яна
толком и не занимается. (А зачем, собственно? Кое-какой уровень уже достигнут,
авторитет заработан, так что можно расслабиться и с достоинством пожинать
плоды.) В этом году она совсем разленилась - что ни говори, а активная личная
жизнь аж никак не способствует учебному рвению...
Эх, видели бы простодушные преподаватели, как добропорядочная Яна Владимировна
делает домашние задания: минут за десять до похода в лицей, притулившись с
тетрадкой на кухне. Где-то между утренним чаем и не дожеванным бутербродом -
"левой задней ногой", искренне возмущается мама. Зато папа по этому поводу не
прессует: говорит, что и сам был точно таким же "лентяюгой". Сначала в школе,
а потом и в институте, куда поступил без всякого напряжения. (Хоть институт
этот не закончил, на четвертом курсе перевелся в Морскую Академию.) А там,
в Академии, пришлось взяться за ум, жизнь пообтесала... (Предполагалось,
видимо, что и Янку та же самая суровая жизнь обтешет, или обкатает, как
угловатый камешек жесткой прибрежной волной.)
Ну, разве что к своим любимым иностранным языкам Яна относится серьезно, не
махлюет. Особенно над английским может корпеть часами, надо же как-нибудь
поддерживать репутацию лучшей в классе! Скорпионское самолюбие заедает, да и
просто интересно, таким этот инглиш кажется родным... Как будто она его не
учит, а вспоминает после недолгого перерыва.
Правда, в этом году всё намного усложнилось, появилась привычка постоянно за
собой следить, чтоб не ляпнуть в публичных местах ничего лишнего, о чем будешь
потом жалеть... Да и в любом случае не стоит слишком выставляться. (А то есть у
нее в характере такая дивная черта - выпендрежный Марс во Льве, если уж
привлекать астрологию. Любит иногда собрать вокруг себя аудиторию побольше и
устроить сольное выступление, куда только вся стеснительность девается?..)
Но самое ценное, что она здесь в лицее приобрела - это подруги. Let's keep it
this way, будем продолжать в том же духе. Для девчонок Яна никакой не "перл",
не литературный авторитет и тем более не дарование, а обычный себе человек с
целой кучей недостатков и мелких слабостей. (За которые, наверно, и любят
друзей...) Рассеянная сверх меры - это раз, застенчивая когда не надо - два,
постоять за себя перед Макаровой с ее острым языком не может - это три...
Да и к спорту способности более чем скромные, координация движений не фонтан: с
первого раза по мячу ни за что не попадет! (Разве только по чистой случайности
или крупно повезет. Пожалуй, в художественной гимнастике она вряд ли бы
достигла всяких поднебесных олимпийских высот, как тайно надеялась мама...
Второй Алины Кабаевой из нее бы точно не вышло, перебивалась бы где-то на
второстепенных ролях- ни бэ, ни мэ, ни кукареку! Так что нечего и жалеть, что
бросила: по словам Мастера Ольги, "всё, что в жизни ни делается - к лучшему".)
Когда девчонки на физ-ре играют в волейбол или баскетбол, Яна к ним даже не
суется, дисциплинированно пересиживает на лавочке. Дальше сидишь - целее
будешь, да и ногти ломать нет абсолютно никакого желания...

Но возвращаясь к мировой литературе: Янка чувствовала себя уязвленной до
глубины души. "Шестнадцать" за подробный развернутый опус в пять страниц, в
который она вложила столько энергии, весь вечер пропыхтела над тетрадью! Да
отродясь такого не бывало!.. Зато Юлька злосчастное сочинение не писала,
проболела первые дни сентября, так что с начала пары беспрерывно вертелась, как
на иголках, без тени смущения скрипя стулом на весь класс. К середине пары
подруженция не вынесла заслуженного безделья и оглушительным шепотом спросила,
низко склонившись к Яне:
- Слушай, а ты покойников видишь? Ну, духов всяких!
Литераторша Светлана Петровна, выводившая на доске что-то каллиграфически
красивое, хоть и трудно читаемое, сию же минуту обернулась и воззрилась на них
двоих. В ее глазах за толстыми линзами очков прыгали огромные вопросительные
знаки, зажатый в руке мел крошился и осыпался белесой пудрой на пол. "Куда ни
глянь, у всех музыкальный слух! - сокрушенно вздохнула Янка. - Не хватало еще
потом со Светланой объясняться, раскрывать всю специфику..." Предупреждающе
шикнула на подружку, но от Юльки так просто не отвертишься, гиблое дело:
- Ну, Я-ан! Ну скажи!.. Одно только слово: видишь или не видишь?
Яна прыснула от смеха, предусмотрительно зарывшись носом в тетради: точно, по
ящику ведь недавно "Шестое чувство" показывали! (Брюс Уиллис там хорош как
никогда, Юлька его обычно не пропускает.) Хотя смех смехом, но с другой
стороны, есть у них в группе Рейки пара ясновидящих, которые запросто общаются
со своими усопшими предками - те дают им всякие дельные советы и наставления,
как вести себя в будущем. Одна, по слухам самая сильная из всех,
женщина-ясновидящая говорит, что к ней два раза сама Ванга приходила (не во
плоти, разумеется, в тонком теле). И не просто так от скуки заглянула, а по
делу: рецепты всяких настоев и названия лечебных трав надиктовала, сорок
наименований латинским шрифтом... С мелкими ошибками и неточностями - сразу
видно, что человек на слух писал, а не сдувал с энциклопедии. Бр-р-р! Янка
отчаянно замотала головой, длинные пряди волос захлестали по щекам:
- Я такого не вижу, просто не хочу. Я  вообще попросила, чтоб они меня не
беспокоили, и точка!
Юлька выглядела до крайности разочарованной, отодвинулась от нее на
противоположный край парты, будто рассорилась:
- Жалко... А прикольно бы было!
- Вот сама с ними и общайся! Флаг тебе в руки, медаль на шею.
Изнутри мутной волной поднялось глухое раздражение - или это страх, что кто-то
могущественный там наверху случайно услышит Юлькины слова, одобрительно
хмыкнет, и Яна тоже начнет всю эту беду видеть?..  "Только не это! Я такого не
переживу!" - угрюмо пообещала она этому невидимому "кому-то", и стало самой от
себя смешно. Но всё равно: хорошо бы, если б "Они" там услышали, потому что она
сейчас абсолютно серьезно!.. Если она, Яна, правильно понимает закон свободной
воли, то ей просто не могут всучить ничего такого, чего она не хочет.
- А ангелов видишь? - после минутного затишья опять взялась за свое Юля.
(Очевидно, врожденное любопытство пересилило обиду.) Вот ведь пристала, как
репейник!
- Ангелов вижу. Ходят себе по улице с сумками, сливаются с толпой.
- Я тебе серьезно, а ты!.. - не на шутку рассердилась Юлия и до конца
литературы с ней принципиально не разговаривала, с подчеркнутым вниманием
уткнулась в свою тетрадь. Рисовала в уголке каждой страницы потешные мордочки
гномов и еще кого-то мультяшного, сбоку было трудно рассмотреть. "Так и
косоглазие недолго заработать!" - подколола себя Янка, и прозвенел долгожданный
звонок на большую перемену, очень удачно...
После второй пары народ привычно загалдел и засобирался  кто куда. Поднялся
"великий шмон", как любит подкалывать их на одесский манер Оксана Юрьевна, -
хоть уши затыкай. (Жалко, физика здесь нет, а то б обязательно процитировал
свое легендарное про скалы Крайнего Севера! Им с Оксаной только дуэтом петь.)
Янка чуть поморщилась, массируя пальцами сомкнутые веки: вчера как будто бы и
восстановилась, наполнила внутренние резервуары энергией до самых краев, но
сейчас в висках начало еле заметно покалывать тонкими иголочками. Выходит, не
до конца ее собрали по запчастям, не все винтики-шурупчики на месте...
В довершение всех прелестей, неугомонная Зая вылезла на стул, поправила вечно
сползающие на кончик носа очки и пронзительно заверещала своим чарующим голосом:
- Люди, слушайте все сюда! Не расходитесь! После перемены все на физ-ру!
Ну куда-а вы?!..
Заю совсем недавно, недели две назад избрали старостой. С тех пор Зайченция
потеряла сон и покой, денно и нощно трудится, аки пчела, зарабатывает
авторитет. Не то, чтоб ее кандидатура была самой удачной... Просто никто другой
не соглашался. Как лаконично выразилась от имени их банды Юлька,
"нэма дурных!". Остальные "ашники" на бодрые призывы Оксаны Юрьевны уныло
молчали и пасли глазами дверь, соображая, как бы поскорее слинять по домам.
А Зая вдруг взяла и вызвалась первая - и это по собственной воле, в здравом уме
и ясной памяти!..
Такого поворота событий десятый "А" аж никак не предполагал и оглушительно
грохнул хохотом, все как один. Видать, наглядно себе представили, как это будет
выглядеть в перспективе и в цвете: малявка Зая Белова в роли старосты, прошу
любить и жаловать! (Ее и по фамилии-то никто не называет, и настоящее имя мало
кто вспоминает,  учителя и те приноровились: Зая - она и есть Зая. Маленькая,
крепенькая, круглолицая - типичный колобок или румяная репка. Ну, или кто там
еще фигурирует в русских сказках...)
Правда, сама Зая (она же Сашка Белова) так не считала и в ответ на
оскорбительный смех однокашников обиделась почти до слез. А как Зая обижается,
это отдельная история: в одну секунду вспыхивает ярко-алым всё лицо, особенно
пламенеют мочки ушей; нос жалобно морщится и с него тут же сваливаются на пол
круглые очки... Не вынеся этого зрелища, самые сознательные из "ашек" (то есть
банда, а кто же еще?) усовестились и принялись ее утешать. А затем быстренько
большинством голосов избрали, утвердили, поздравили и улепетнули по домам. В
скором времени обнаружилось, что голос у новоиспеченной старосты самый что ни
на есть подходящий, оперный: что-нибудь как гаркнет во всю глотку!.. На другом
конце Города слышно. Даром, что на вид безобидный симпатяга Пятачок. Вот и не
верь после этого, что внешность бывает обманчива!
Яна недавно стала подозревать, что амбициозная Галька сильно жалеет об
упущенной возможности весь десятый "А" от души построить, особенно с трудом
управляемых пацанов. Но теперь уже ничего не поделаешь, прохлопала ушами свой
золотой шанс... И ничего другого Галине не остается, как только упражняться на
них с девчонками - больше-то не на ком! (Андрюшу, судя по всему, особо не
построишь.)
Во всей этой толкотне и суматохе Янин взгляд случайно наткнулся на Юльку. Та
сидела в неудобной птичьей позе, сгорбившись, как от холода, -  так, что
сиротливо выпирали под мальчишеским стриженым затылком хрупкие лопатки. Яна
присела на парту рядом с ней и пригладила трогательно торчащий ежик темно-русых
волос на Юлиной макушке:
- Юлькин, ты чего?
- Голова болит.
Глаза у нее и в самом деле были усталые и несчастные, как у больной собаки, -
такой Яна их неунывающую Юльку еще не видела... "Не надо было сегодня про духов
допытываться!" - образовалась в голове нелепая до невозможности мысль - по
идее, духи-то тут при чем?... А в душе стремительно нарастала жалость и что-то
неожиданно-материнское: ну не может же она сидеть сложа руки и безучастно
смотреть, как Юлька мается! Когда в ее распоряжении настолько мощное орудие -
то есть Рейки, -  которым сам Христос, говорят, пользовался для своих
исцелений... Янка еще мгновение поколебалась, решительно встряхнула головой и
деловито спросила:
- Руки положить? - Одним нарушенным правилом больше, одним меньше - ей не
привыкать! У нее, Яны, даже свитер есть на эту тему - бежевый с золотом,
любимый, а на груди предельно честная надпись на инглише: "Breaking all the
rules" ("Вопреки всем правилам")...
Юлия волшебным образом оживилась: сколько раз она упрашивала, чтобы Янка хоть
на минутку показала, что такое эта Рейки, но всё безрезультатно. Уж на что
Юлька не обидчивая, а под конец и ее разобрало: "Что, не доверяешь? Не для
средних умов, да?.." И вот свершилось чудо: Янка сама предлагает! Грех этот
случай упустить. Юля по-монашески скромно потупила долу бедовые серые глаза и
голосом умирающего лебедя простонала:
- Положи, если не трудно...
"Ой, а что Мастер скажет? У меня же карантин..." - но отступать было некуда:
пообещала - значит, выполняй, Яна Владимировна! "Мужик сказал - мужик сделал", -
вспомнив отца, хихикнула Янка и спрыгнула на пол. На несколько секунд
зажмурилась, пытаясь утихомирить встревоженные мысли и настроиться изнутри, и
открылась навстречу энергии, скрестив по обыкновению руки на груди. Затем мягко
опустила их на Юлькин лоб:
- Закрой глаза, расслабься... - и  непроизвольно воскликнула, не успела
сдержаться: - Ого! Ну ты хватанула!.. - Юлька с кем-то поссорилась, что-то
произошло сегодня утром, еще до лицея - какая-то сильная женщина... "Всё,
хватит! Не хватало сейчас туда въехать!" - строго пригрозила себе Яна и решила
ни на что постороннее больше не отвлекаться.
Вокруг них столпились девчонки: терпеливо ждали у моря погоды, шушукались,
пересмеивались и на физ-ру что-то не торопились. (Еще бы, когда такое
реалити-шоу прямо на глазах разворачивается!) Только Машенция недовольным
капризным голосом заворчала, не разделяя общего энтузиазма:
- Начинается!..
Из всех Янкиных подруг одна лишь Марианна категорически не переносит эти
запредельные опыты с Рейки или прошлыми жизнями, всякий раз кривит
пренебрежительные гримасы и едко высмеивает. Сегодняшний день не стал
исключением: Машка неодобрительно вздернула короткий веснушчатый нос и
развернулась на каблуках по направлению к двери:
- Ну всё, пошли!  Кто со мной?
Никто не двинулся с места, девочки сделали вид, что не расслышали. Машка
постояла немного в дверях, подумала с минуту и вернулась обратно к подругам,
после чего непринужденно умостилась на парте рядом с Алиной и состроила
презрительную мину. Янка  мысленно саму себя одернула: теряет ведь
концентрацию!.. Вот поэтому Мастер во время сеанса закрывает глаза, но она,
Яна, пока еще так не научилась: сразу же мерещится, что пропустит что-нибудь
важное. Энергия наконец пошла мощным потоком и перед глазами ослепительно
вспыхнуло знакомое голубовато-серебряное свечение - каждый раз прямо взрыв
сверхновой...
В поле зрения возник чей-то размытый силуэт, свечение заметно ослабело. Денис:
чтобы он да без комментария - такого не бывает!..
- Снимаю порчу по фотографии и судимость по фотороботу!
Яна закашлялась от смеха, жаркий поток энергии под ладонями заколебался и почти
исчез. Ангел-хранитель Галька без лишних нежностей подтолкнула эту звезду юмора
в спину:
- Иди гуляй!
- Броди лесом, - поддержала со своего стула Юлька.
Даже плотно зажмурив глаза, Янка ясно перед собой видела: вот Денис нарочно
неторопливой походкой вразвалочку бредет к выходу, а на смуглой восточной
физиономии блуждает довольная улыбка. И роятся в мозгу новые остроты, как злые
кусачие пчелы, рвутся на волю... Когда они с Яной один на один, то никаких
проблем - друзья-не друзья, но верные товарищи с первого или второго класса. Но
как только на горизонте начинает маячить публика, так обязательно нужно корчить
из себя клоуна!.. Нет, все-таки зря она в начале года рассказала этому
остряку-самоучке про свои сны и видения из прошлых жизней, теперь от
собственной же болтливости и страдает... А вдруг он еще и с Каплей поделился,
по доброте душевной? "О ноу, держите меня десять человек!" - охнула про себя
Янка.
Энергия незаметно иссякла и остановилась, под руками в мгновение ока затихло.
Неужели всё?.. Всякий знающий народ на семинарах сравнивает Рейки с живым
существом: говорят, она, Рейки, может прийти самовольно, без приглашения, мягко
покалывая иголочками в кончиках пальцев. А потом в одну секунду развернуться и
уйти внутрь, как ни бывало. (Например, когда гладишь Гаврюху, Рейки может
появиться неожиданно сама собой. Котяра тогда лежит с раскинутыми лапами, не
шелохнувшись, и балдеет...) Янка немного обождала, терпеливо держа руки на
Юлиной голове, но поток не возобновлялся. Пришлось ладони убрать:
- Кажется, тебе хватит. Ну как голова?
Юлька медленно, точно не веря самой себе, открыла глаза и к чему-то
прислушалась, нахмурив от напряжения лоб под прямой темной челкой.
И громогласно на весь класс завопила:
- Она мне головную боль сняла!
Собравшиеся рядом девчонки возбужденно запищали и закудахтали своим знаменитым
птичим базаром, Галька страдальчески сморщилась и заткнула уши пальцами (хоть
верещала при том громче всех). Казалось, можно бы и расходиться, давным-давно
пора - большая перемена через пять минут закончится, а они до сих пор не
переоделись. (Вася за такое по головке не погладит.) Но что-то Янку не
отпускало: осталась какая-то недосказанность, что ли... Что-то важное она
сейчас упустила, проморгала за свой непрерывной внутренней болтовней. Только
вот что?..
- Ты что-то видела? - осторожно спросила у Юли, досадуя на себя за эту вечную
нерешительность.
Юлькино живое и подвижное лицо внезапно посерьезнело: она глянула на Яну снизу
вверх из-за своей парты и как-то неуверенно, слишком для ее характера тихо
произнесла:
- Было очень темно и пусто... Потом появилась ты и что-то сказала. И сразу
стало светло... Не могу вспомнить, что ты сказала... Что-то очень важное.
Уж чего-чего, а такого заявления Яна никак не ожидала, на полминуты даже дар
речи отняло. Получается, не зря Юлька так долго канючила "положить на неё
руки", для чего-то это было нужно!.. Маша в высшей степени пренебрежительно
вскинула едва очерченные светло-рыжие брови и рассерженно фыркнула:
- Мистика какая-то! - и по второму кругу развернулась по направлению к выходу.
Девочки послушно потянулись за ней гуськом, на ходу то и дело оглядываясь,
только они с Юлей остались сидеть в пустой аудитории.
- Что это было? - уже своим обычным голосом потребовала разъяснений Юлька.
- Не знаю... Моя душа что-то сказала твоей.
- Но я ничего не помню!
- Ты не помнишь. А душа всё запомнила...

Погода стояла удивительно для конца сентября хорошая, аж никак не осенняя, так
что их снова погнали на улицу, на лицейский стадион. Всё же лучше, чем в
спортзале торчать, - особенно как мальчишки поднимут там пыль столбом, хоть
противогаз надевай! К величайшему Галькиному разочарованию, физрука Васи на
месте не оказалось. (Яна наполовину в шутку запереживала: может, заболел от
нервного перенапряжения?)
"Ашки" прождали положенные неписаным студенческим законом пятнадцать минут и с
радостными воплями намылились по домам, но не тут-то было!.. На полпути к
раздевалкам весь класс в полном составе перехватила секретарша и во
всеуслышание объявила: физрука сегодня не будет, это во-первых. Во-вторых, пару
из-за этого никто не отменял, пускай и не надеются. Ну и в третьих: они могут
потихоньку заниматься своими делами, единственное условие - в спортивной форме
(у кого таковая имеется) и не покидая стадиона.
"Очковтирательство чистой воды! Наверно, ждут какую-то горкомиссию или проверку
из министерства, замыливают начальству глаза. А еще считается самый продвинутый
в городе лицей!.." - возмутилась про себя Янка.
Девчонки, в отличие от нее, возбухали вслух. (Благоразумно обождав, однако,
пока секретарша Леночка процокает на своих каблуках подальше. Она ведь правая
рука директора, слишком дискутировать в ее присутствии не стоит...)  Пацаны
сориентировались в два счета: раздобыли у завхоза мяч и организовали экспромтом
футбольный турнир, а девчата всё никак не могли успокоиться от секретаршиной
вопиющей несправедливости. Одна Юлька сидела на пеньке рядом с брусьями,
кольцами и прочим спортивным снаряжением непривычно тихая и сосредоточенная,
вроде как на приеме у зуборвача. Маша заинтересовалась этим редким явлением
первая и подергала ее за капюшон темно-синего спортивного свитера:
- Юлька-а! Ты чего? Голова болит?
Та в ответ покачала головой и неопределенно взмахнула рукой (что, скорей всего,
означало: "Да отстань ты от меня!.."). Тут уж подключилась Галя - всё равно
заняться больше нечем, -  голосом участливой медсестры в платной поликлинике
спросила:
- Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо... - в раздумье протянула Юля, но как-то неуверенно.
- Ты такая тихая... Скажи что-нибудь!
- Говорить не хочется.
- Это ненормально, - заключила Галька, и все рассмеялись. Но напряжение не
рассеялось, невидимым глазу темным облаком зависло в воздухе.
Развязка подоспела через считанные секунды: Машка развернулась к стоявшей
немного на отшибе Яне и достаточно агрессивно выпалила:
- Что ты с ней сделала? Она сама на себя не похожа!
Прозвучало вроде бы и в шутку, но вместе с тем пугающе серьезно. У Янки
отчего-то закружилась голова, перед глазами на секунду потемнело и она ясно
ощутила, будто ее подхватывает сильным порывом ветра и куда-то несет... И опять
перед ней стоит-возвышается Маша, с такими же неумолимыми серо-зелеными глазами
в обрамлении рыжеватых ресниц и золотыми веснушками на чуть впалых щеках. Вот
только платье непривычного вида, старинное: с пуританским глухим воротом, узкой
юбкой в складку, что волочится по земле. Как у американских переселенцев,
квакеров, кажется... И обидной пощечиной почти те же горячечные слова: "Что ты
с ним сделала?!"
"Так вот оно что! Я когда-то не помогла тому, кого она любила, он умер...
А Машка во всем обвинила меня, и до сих пор не может простить... Там еще был
какой-то индеец, мой старый друг, учил меня разбираться в травах..." Как будто
бы абсурдная мысль, но именно так Янке и казалось с первого дня знакомства: они
с Машей благосклонно друг другу улыбаются, даже возвращаются вместе домой после
лицея (если никого другого рядом нет и положение обязывает). А внутри между
ними раскинулось огромное пустое пространство и веет арктическим холодом... Яна
зябко поежилась (или, может, это порывистый осенний ветер налетел?..).
Маша давно успела от нее отвернуться и беззаботно болтала с девчонками, словно
и не было минуту назад такого накала страстей. Юлька же, напротив, смотрела на
Яну вопросительно и невыносимо жалобно, как брошенный хозяином глазастый щенок.
"Тьфу ты, опять эти собачьи сравнения!" - попрекнула себя Янка.
- Что мне теперь делать? - настойчиво повторила Юля, закрываясь ладонью от
ветра и низко надвинув на лоб остроконечный капюшон.
Вместе со звуками ее голоса с Янкой начало происходить что-то необычное: из
далеких теплых краев вернулась абсолютная, несгибаемая уверенность в себе.
Теперь она точно знала, как нужно себя вести и что говорить:
- Посиди немного, - и замахала на хихикающих девчонок, отгоняя их от Юльки: -
Не отвлекайте ее! Пускай побудет одна.
В последние недели часто чудится, будто внутри у Янки мирно уживаются сразу
две, противоположные друг другу Яны. Одна маленькая и порядком нажаханная,
трясется по любому поводу, как заячий хвост, зато вторая - спокойная и сильная,
где-то тысячелетней мудрости... Вот она обычно не вмешивается, сидит себе
тихонечко в глубине и созерцает за всем происходящим со стороны, и только мысли
философские иногда выдает на поверхность. Пока не наступает критическая
ситуация, примерно как сейчас, тогда она сразу же берет бразды правления в свои
руки. А та первая маленькая и беспомощная Яна безропотно отступает в тень...
Девчата без пререканий и обязательных дежурных смешков послушались и разбрелись
по стадиону: неужели у нее такой резкий командирский тон прорезался?.. Хотя
Машка осталась верной своим принципам и на прощанье крикнула Юльке через плечо:
- Поживи с этой мыслью!
Так их любит напутствовать учительница по мировой литературе, та самая Светлана
Петровна, если кто-нибудь пристает к ней с претензиями по поводу неправильной
оценки. К примеру: "А почему мне "двенадцать"? За что?!.." (Четверка начинается
с "четырнадцати", на нее у Светланы надо пахать, не разгибая спины.) Вообще с
этой двадцати-балльной системой Михаил Васильевич,  директор, сильно
перемудрил. Больше нигде в Городе такого нет: как упомянешь вскользь про все
эти "шестнадцать" по физике или "девятнадцать" по истории, так каждый раз
смотрят дикими глазами, не верят.
"Нет, всё-таки Маша меня недолюбливает!" - без особой логической связи
заключила Янка, и настроение снова спланировало  вниз. - Опять эти
"эмоциональные качели", ну надо же!.."
Стараясь отмахнуться от пораженческих мыслей, словно от стаи надоедливых
сентябрьских мух, она присела перед Юлькой на корточки:
- Ты как?
- Так спокойно... Даже думать не хочется,  - Юлины глаза казались необыкновенно
большими и почему-то не серыми, а светло-голубыми, похожими на осеннее небо.
Еще никогда в жизни они такими не были! И самое главное, кого-то они Яне
напоминали...
- Это очень ценное состояние. Постарайся в нем побыть, - назидательно
процитировала она наставление Мартына с последнего тренинга.
- Это пройдет? Я не хочу!.. -  запротестовала Юлька, мотая головой, и  на
полу-движении замерла, глядя сквозь нее. Взгляд стал до странного прозрачным и
пугающе неподвижным. Так, значит, вот как она, Яна, выглядит со стороны, когда
накатывает ЭТО!
- Что такое? - осторожно переспросила вслух.
- Я вдруг увидела тебя... очень старой женщиной. Но такой красивой,
величественной. Ты меня чему-то учила... - с неуверенностью пробормотала Юля.
От неожиданности Яна коротко рассмеялась, даже петь во весь голос потянуло: ну
и денек, столько сюрпризов! Теперь всё встало на свои места: вот отчего Юлька
ей всегда так сильно нравилась, самая настоящая родственная душа! (Теперь уже
вторая после папы.) Сестричка, дочка или подруга. А может быть, и то, и другое,
и третье...
- У тебя открывается ясновидение, дитя мое! -  неизвестно откуда взявшимся
покровительственным жестом Янка похлопала подружку по плечу: - Посиди так.
Но далеко отойти не успела: в миллиметре от уха просвистел мяч и со всего
размаху врезался в Юльку, та с перепугу чуть не свалилась со своего пенька.
Придя в себя, в негодовании вскочила на ноги и закрутила головой в поисках
обидчика: ах, вот он где! Еще и улыбается, сушит свои тридцать два!..
- Петя! Так и убить можно!
Яна успокаивающе подергала ее за рукав, но Юлька всё продолжала беспорядочно
размахивать руками и возмущенно выкрикивать на все лады:
- Сила есть - ума не надо!
Петр, естественно, и левым задним ухом не повел. А Янка  подлила масла в огонь,
слишком уж большим оказался соблазн:
- По-моему, ты ему нравишься.
- Не шути так!
Петя у них в классе самый большой -  в смысле, самый крупный. (Не то, чтобы
толстый, а просто далеко не худой.) К тому же самый высокий среди
десятиклассников, потому и выглядит лет на десять старше своих однокашников.
Прошлой весной Оксана Юрьевна, их новая тогда классная, приняла его за
родителя, простодушно спросила в воспитательской при всём честном народе:
"А где Ваш ребенок?" Эта история по беспроволочному телефону облетела весь
лицей, а Петя еще долго ходил гордым Наполеоном и вешал каждому встречному
лапшу, что ему сорок лет. С тех пор мальчишки прониклись глубочайшим к Петру
уважением и при встрече в коридоре почтительно здоровались за руку - все
поголовно, не исключая заносчивых одиннадцатиклассников. Если б они только
видели, как это комически выглядит со стороны, если знать всю подноготную!
"А вообще он хлопец хороший: большой, как теленок, а глаза добрые... -
в приступе благодушия решила Яна. - И чего это Юлька так взъерепенилась?"
- Слушай, а может, это он в тебя целился? - подала голос вероломная Юлия
Александровна и в ответ на Янкины квадратные глаза торжествующе заверещала: -
А-а, испугалась!!!
"Свои" девчонки дисциплинированно сидели рядком на брусьях в стороне от
футбольного поля, смахивая на стайку воробьев на проводах. Машка еще издали
разразилась радостными приветственными воплями им навстречу, не успели толком
подойти:
- Юлька! Ты вернулась!!!
- А что, не ждали? I'm back! (Я вернулась!) Трепещите! - Юля легко запрыгнула
на самую верхотуру и забалансировала на одной ноге, с трудом удерживая
равновесие и отчаянно размахивая руками на манер ветряной мельницы. (Той самой,
с которой дрался бесстрашный идальго Дон-Кихот, кого Юлька грешным делом Яне
иногда напоминала. Причем не только ростом и мальчишеской худобой... )
Галина в целях безопасности отодвинулась на приличное от Дон-Кихота расстояние:
- Вернулась однозначно.


 


<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4]

Страница:  [3]