Глава шестая. Сны и знаки


                                - Привидений не существует!
                                - Вы абсолютно правы, мой дорогой Ватсон, -
                                ответил Шерлок и медленно растаял в воздухе...

                                           (Анекдот)


Дома уже ближе к ночи Янке стало плохо. Накатила вчерашняя слабость и дурнота,
сил хватило лишь только на то, чтобы добраться до дивана в гостиной и
безвольным мешком повалиться на мамины декоративные подушки. Она всё пыталась
мысленным взглядом "прощупать" свое тело, просканировать изнутри на предмет
отклонений от нормы, но ничего не смогла найти: аура вроде цела, отчего же так
худо?..  И даже перед глазами темнеет пятнами, как после серьезной потери
крови... "Вот что бывает, когда не слушаешься Мастера: полное энергетическое
истощение!" - вместо ответа образовалась в мозгу издевательски-сочувственная
мысль. "Ничего, я восстановлюсь! - стискивая зубы и борясь со слабостью,
пообещала Яна непонятно кому. - И помощи ни у кого не попрошу: сама наломала
дров, сама теперь буду расхлебывать. Надо просто выспаться..."
Папа присел рядом с ней на диван, Янка и не заметила, как он вошел. Последние
несколько дней они друг с другом почти не разговаривали, Яна никогда не думала,
что такое может случиться - совсем как недавно с мамой... Только это ведь папа!
Может, дело в ней самой, а не в проблемных  родителях, что с трудом поддаются
воспитанию (и, главное, перевоспитанию)? Выходит, что так...  Отец по утрам с
безукоризненной английской вежливостью здоровался, иногда по случаю сдержанно
желал приятного аппетита - и на этом всё, словно невидимой стеной от нее
отгородился! Ни их обычного зубоскальства, когда Янка суматошно мечется по
квартире и, как водится, опаздывает в лицей, ни размеренных вечерних разговоров
до самой полуночи... Сотню раз за эти дни ей хотелось заглянуть ему в глаза и
спросить, пускай бы даже прозвучало по-детски: "Ты меня еще любишь?" Но так ни
разу и не решилась: а вдруг он ответит, что нет?..
- Как ты себя чувствуешь? - папа прохладными пальцами пощупал ее лоб и протянул
старенький ртутный градусник, ветеран их с Яриком детства.  ("Ух ты, жив-здоров
еще старичок..." - умилилась Яна через силу.) Пришлось титаническим усилием
воли перевернуться на спину и сунуть градусник подмышку. Отец смотрел  на нее
очень пристально, как на хитрую головоломку, которую во что бы то ни стало
следует разгадать:
- С тобой всё хорошо?
- Не знаю... Ты что-то видишь? - когда еле хватает сил, чтоб ворочать  языком,
тут уже не до внутренней цензуры! Тут уж правда-матка...
- Чувствую,  - отец ни капли не удивился. - Ты изменилась.
- Просто устала, - Яна закрыла глаза, на секунду испугавшись, что он своим
внимательным взглядом сейчас всё прочтет - всё, что наслучалось за эти богатые
событиями три дня. Но проверенный годами трюк не сработал, папин голос грянул
откуда-то сверху:
- Ты сегодня что-то делала? Энергетически?
- Юльке сеанс, - неохотно призналась Яна, отпираться не имело смысла. И стало
удивительно легко и свободно оттого, что он сам обо всем догадался и не надо
больше ничего скрывать. (Только вот догадался ли?.. Ох, и непростой у нее папа!
Ну конечно, он ведь из раннего поколения индиго, с ним дурачка не поваляешь.)
- Она заплатила? - гнул свою линию отец. Нет, всё-таки зря Янка разболтала ему
про незыблемый закон Рейки: когда делаешь сеанс кому-то другому, не кровному
родственнику, нужно брать за это деньги. (Тогда как бы ставишь преграду между
клиентом и собой.) Если этого по разным причинам не сделать, то есть опасность,
что болячки или проблемы другого перетянешь на себя, с больной головы на
здоровую... "Ну кто меня за язык тянул такую подробную лекцию про Рейки
устраивать! Вот папа на ус и намотал..." -  Яна шумно вздохнула и еле внятно
пробормотала:
- Как я с подруг буду деньги брать? Я так не могу...
- Тогда будешь болеть. Всё тянуть на себя, - он невероятным образом  считывал
ее мысли. - С больной головы на здоровую.
- Так что мне теперь делать? Если я вижу, что кому-то плохо, я просто не могу...
Вот так развернуться и уйти!
- Ну хорошо, деньги ты брать не можешь. Но тогда хоть шоколад или конфеты, или
хорошую книгу, хоть что-нибудь! Пускай даже  символически, без всякой
материальной ценности. Поток энергии нужно перекрыть.
"Интересное дело, откуда он знает про этот поток энергии?" - поразилась Яна.
Папа сидел рядом, как в старые добрые времена, не сердился и не хмурил с
неудовольствием брови, а смотрел на нее тепло, с любовью и некоторым
беспокойством. И главное, они обсуждали  жизненно важные темы - то, что лишь он
один в целом мире мог понять... Янка почувствовала себя абсолютно,
непередаваемо счастливой: наконец-то всё встало на свои места! Словно
разрозненные кусочки мозаики сложились в стройную картину:  "Может, я для того
и болею, чтоб он обратил на меня внимание? В детстве точно так было: когда мы
из-за чего-то ссорились, я потом обязательно заболевала и он меня выхаживал,
всё становилось хорошо..."  Эту мысль Яна решила отодвинуть в укромный уголок
памяти, чтобы позже к ней вернуться, уже по свободе. Только это не сейчас, а
когда она очухается...
- А еще лучше, чтобы ты ни во что такое... эзотерическое не вмешивалась. Это
вопрос твоего здоровья, - отец ловко подхватил почти выпавший у нее из-под руки
градусник, Янка за всеми разговорами успела про него забыть. Еле-еле набежало
тридцать шесть (если быть совсем уж точной, тридцать пять и восемь). Папа
сперва не поверил собственным глазам, тряс ни в чем не повинный прибор, как
свинку-копилку, но ртутный столбик наглым образом стоял на месте. А Яна уже
мягко куда-то проваливалась - в глубокую темную пропасть с неясными тенями по
краям, что чудится всем больным и ослабленным. Кажется, сейчас уснет...
Последним бодрствующим краем сознания она успела уловить что-то в корне
неправильное и с трудом приоткрыла глаза: отец сидел рядом на диване, положив
руки ей на виски. (Наверно, пытался передать свою энергию, как часто делал это
для них с Яриком в детстве, когда они болели.) Янка с усилием отвела от себя
его руки, те были уже не прохладными, а почти горячими, разогревшимися:
- Тебе нельзя, у тебя нет инициации... - и заснула уже по-настоящему.

Ночь выдалась беспокойная, Яна вертелась волчком с боку на бок, всё никак не
могла нагреть себе место. Каким-то удивительным образом она уже лежала в своей
комнате на кровати - видимо, папа перенес ее сонную, как в детстве. Целую
вечность такого не случалось... А затем подступили кошмары: кто-то
угрожающе-темный навалился на грудь и начал душить. Янка с трудом от него
вырвалась и принялась в отчаянии звать на помощь - то ли мысленно, то ли вслух,
-  и просить, чтоб ее больше никогда не оставляли одну... Звала отца, но
явились на зов "Они", окружили плотным кольцом, как телохранители: высокие и
немного расплывчатые фигуры в чем-то белом, струящемся до земли.
Просветленно-яркие и светлые, похожие на святых со старинных икон...
Особенно среди них выделялся один, с темной бородкой и полными любви немного
грустными глазами, -  присел рядом с Яной и ласкoво сказал, что будет охранять
ее сон. Вот с ним-то и завязался этот полу-фантастический и вместе с тем
необъяснимо реальный разговор - проснувшись утром, она помнила его до
последнего слова и самых мельчайших интонаций:
"Почему мне так плохо? Я ведь делала себе Рейки - по идее, должна была
восстановиться... Почему Рейки не помогает?"
"Ты не выполнила то, о чем просила Мастер, и пробоина в ауре открылась опять.
Надо ее залатать, иначе это не имеет смысла - всё равно, что наполняешь водой
дырявый сосуд."
"А как залатать? Я не умею..."
Вместо ответа он улыбнулся и показал Яне свои ладони: между ними в одно
мгновение образовался ясно-фиолетовый светящийся шарик, похожий на шаровую
молнию. "Наставник" плавно прикоснулся этим диковинным шаром к своей груди и
Янка наконец поняла, чего от нее хотят: и себе принялась лепить энергетические
шары-колобки, посылая их прямо в невидимую рану на груди. Первые два лишь
растеклись тонкой фиолетовой лужицей, зато остальные клеились, будто пластилин.
Под конец вышла добротная заплатка, показавшаяся почти материальной, осязаемой.
По ходу дела пришла спокойная и отвлеченная мысль  (по звучанию явно не "своя"),
что "Они" могли бы это сделать и без нее, во время сна. Но сейчас важнее, чтобы
Яна научилась саму себя восстанавливать, если когда-нибудь опять придется...
Незнакомец беззвучно встал с ее кровати и собрался уходить: как видно, его
миссия была окончена. На прощанье предупредил, что наложенная на пробоину
заплатка временная и несколько дней нужно быть особенно осторожной, пока аура
не выровняется. Янка едва успела вдогонку спросить, как его зовут. Бородатый
незнакомец опять улыбнулся своей мягкой полудетской улыбкой, озарившей всё
лицо, и ответил, что Пресветлый.

Наутро она проснулась бодрая и свежая, и со сна долго соображала: что же это
всё-таки было? И приснится же такое!.. Вчерашняя слабость и дурнота испарились
без остатка, на смену им пришла непривычная легкость во всем теле и недюжинная
богатырская сила. Так бы сейчас взяла и раскинула руки, как крылья, и полетела
над утренним городом, точно на дельтаплане! Янка с трудом дождалась более-менее
приличного для звонка времени и набрала Мастера Ольгу. (Хоть не слишком-то
хотелось вот так "светиться", тем более перед ясновидящей, как все "рейкисты"
наперебой утверждают...) Но одна невероятная догадка упорно сверлила мозг: если
она прямо сейчас всё не выяснит, то будет маяться целый день.
- Доброе утро! Извините, что так рано Вас беспокою, - сбивчивой скороговоркой
выложила заранее заготовленную фразу. Мастер не показалась хоть самую малость
удивленной, как будто просидела начеку у телефона всю ночь, поджидала ее
звонка. - Я хотела спросить... Кто такой Пресветлый?
- Так называют Христа.
Чего-то в этом роде Янка и ожидала: опять ее могучая интуиция  не подвела! А
Мастер с подозрительно-вкрадчивым спокойствием ко всему сказанному
присовокупила, что если она, Яна, сегодня не занята, то может вечером забежать
для проверки. А заодно и остаться на семинар - уж кому, а ей должно быть
интересно. Неожиданно для себя самой девочка согласилась: получилось, что нет,
нисколько не занята... Свободна, как ветер.

Вся эта мистика Яну сильно растревожила, целый день в лицее проходила
невнимательная и погруженная с головой в свои мысли. Утром, поднимаясь по
лестнице, прозевала нужный этаж - а именно второй - и на полном автомате
выскочила на площадку четвертого, где уперлась лбом в запертую дверь спортзала.
(Да, это не шутка: спортзал на четвертом этаже, жесть! По лицею ходят вполне
правдоподобные байки о том, как в свое время прораб, находясь под сильным
градусом, перевернул чертеж здания вверх тормашками. Ну, и отдал строителям
соответствующие указания... Нетрудно представить, какие умопомрачительные
звуковые эффекты сопровождают лабораторки в кабинете физики на третьем этаже,
как раз под спортзалом! Повезло еще, что столовую сварганили по-человечески,
внизу, а то могло бы быть намного хуже...)
Но самый пик Янкиной невнимательности пришелся на вторую пару. Развернувшись
спиной к двери, она со всеми леденящими душу подробностями пересказывала Юльке
свой сон, да так увлеклась, что не  расслышала ни звонка, ни появления Вероники
Сергеевны - пылкой "француженки" с бурным южным темпераментом. Пожалуй, спасло
Янку лишь то, что Вероника питает к ней определенную слабость - говорит, что у
той блестящие способности к французскому. (И каждый год норовит выпихнуть на
городскую олимпиаду, но пока что не получается, накладка с английским. У Оксаны
Юрьевны на этот счет тоже ведь свои планы...) Если б не эта маленькая деталь,
то Вероника сто пудов бы выставила за дверь - "с вещами на выход, ЯнА"!
(Вероника Сергеевна все имена склоняет на французский манер, с ударением на
последнем слоге: ГалинА, СашА... Вот Юльке-то хорошо, она Жюли, а Макаровой и
того лучше - Катрин, изящно и благородно. А волейболистка Таня Остапенко -
ТатИ, вообще необычно звучит. Не то, что эта ЯнА, сплошное издевательство!)
Слава Богу, девчонки из-за этой феноменальной рассеянности Янку не слишком
доставали, вели себя на диво сдержанно и гуманно. Посмеялись, посудачили минут
пять и забыли. (Что-то с недавних пор  подруги начали проявлять по отношению к
ней завидную чуткость,  с чего бы это?..) Та пугающая вчерашняя слабость как
будто бы прошла, остались лишь неясные ее отголоски. Как грозное напоминание о
том, что может случиться в любую минуту, если Яна Владимировна куда-нибудь
опять, по маминому выражению, "влезет, вступит или вляпается"...
Так всё и текло тихо-мирно до большой перемены, а потом они всей бандой
наперегонки высыпали во двор, не успев еще толком поесть. (Впрочем, на это
"поесть" никто особо и не рассчитывал: наверняка в буфете уже толпится плотная
орава изголодавшихся лицеистов! Весь лицей не переждешь.) Яна изо дня в день
перебивалась случайным шоколадом, чипсами или печеньем вместо обеда - если бы
мама об этом узнала, наверняка б устроила конкретную головомойку. Хотя кто ей
скажет!.. А заодно и для карманных денег изрядная экономия, что тоже
немаловажно в наше время...
Когда папа уходит в плаванье, то прежнее раздолье в плане неограниченных
финансов для Янки быстро прекращается. Старые запасы тают за считанные дни и
наступают суровые времена... Мама считает ограничение суммы на карманные
расходы одним из самых сильных воспитательных средств, так что выдает по чайной
ложке лишь на обеды да на проезд, как раз впритык. Понятное дело, строптивая
Яна Владимировна сама и в жизни не попросит, лучше пешком будет до лицея
чесать! И на примирение первая тоже не пойдет, чтобы выклянчить для себя
какие-нибудь милости и поблажки. Не в ее правилах подлизываться. "No pasaran,
они не пройдут! - с невеселым смешком подначила себя Яна. - Может, на работу
какую-нибудь устроиться? Только кто ж меня возьмет... Даже в официантки не
примут, ручки не из того места - обязательно что-то раскокаю!"
"Вот потому ты и маленькая, что не обедаешь", - выдала однажды Алина, уплетая
за обе щеки заботливо припасенный из дому трехэтажный бутерброд. Янка на такую
напраслину смертельно обиделась и целый день с ней не разговаривала. Но если
мыслить логически, то что-то в этом есть...  "Всё, начинаю новую жизнь! Со
следующего понедельника, - легкомысленно пообещала себе. -  Да только вряд ли
из этого что-то получится... Вон как в третьем классе, когда мама каждую
субботу выгребала из портфеля гору засушенных булочек и бутербродов и
вытряхивала полчаса  крошки. Вот чудИла, почему же я их тогда не ела? Из
чувства протеста, что ли, или стеснялась... Нет, это я сейчас из чувства
протеста, а тогда просто дикая была."
В хорошую погоду девочки по давней традиции спешили со всех ног к "своим"
качелям - те располагались в соседнем дворе сразу за лицеем. Иногда приходилось
пережидать случайно затесавшихся дворовых малышей, но обычно вся эта горластая
мелюзга при виде их внушительной компании разбегалась кто куда, и качели
оставались в полном распоряжении девчат. Весной в этом тихом дворике вовсю
цвела ароматнейшая сирень и осыпались прямо на голову нежно-розовым цветом
яблони, осенью под ноги падали блестящие полированные каштаны... Жизнь была
прекрасна.
Первой к заветному сидению из грубых досок подоспела Юлька, у нее ноги самые
длинные. Маша зазевалась всего на долю секунды и  они принялись шутливо драться
за почетное место слева, прямо под яблоней - каждый раз разыгрывался один и тот
же спектакль. Воспользовавшись моментом, мимо них неторопливой лебедью проплыла
Алина и с королевским спокойствием заняла свободное сиденье справа, даже глазом
не моргнула! Опоздавшей Янке пришлось стоять рядом на манер почетного караула и
переминаться с ноги на ногу, поджидая своей очереди.
- Машка, ну хватит!.. Ну сколько можно!!! Бессовестная! - Юлька почему-то
оказалась не у дел, Яна совершенно пропустила, как это могло получиться.
К счастью, Аля не самый рьяный любитель катаний: явно села из чистого принципа
и быстро сдалась, уступила место ей, как стоявшей ближе всех:
- На! Помни мою доброту.
Но отвлечься от всех домашних и лицейских забот не удалось: с чрезвычайно
снисходительным видом подошла Галька, жуя во весь рот  тощий столовский
пирожок. И заворчала себе под нос:
- Детский сад, младшая ясельная группа!
Затем пристала к Яне с удесятеренной с утра энергией:
- Мы собираемся на дискотеку. Пойдешь с нами?
- "Мы" - это кто?
- Ну как  - кто!.. - Галина подозрительно замялась: дело ясное, что дело
темное!  - Андрей, Богдан... Может, еще кто подгребет, посмотрим.
Где-то так Янка и предполагала, настроение резво подскочило до высокой
эйфорической отметки: неужели Богдан про нее расспрашивал и теперь пытается
увидеть, пускай даже окольными путями?.. Но виду  решила не подавать, чтоб
подержать Гальку в напряжении. Из вредности на лету заявила, раскатываясь до
самых яблоневых веток:
- Ну, если Сергей захочет, то пойдем.
Галя отвернулась и, кажется, приглушенно зарычала, как Мардж Симпсон в мультике.
Яна самозабвенно улыбалась до ушей, Машенция с отсутствующим видом молчала,
расчесывая комариный укус на руке, Алинка пыталась приманить куском колбасы
чудовищно пушистого пепельно-серого кота. А Юлька добралась-таки до вожделенной
качели, с победным видом водрузилась на сидение и успокаивающе заявила в
Галькину спину:
- Не переживай, я пойду!
- Что ты пойдешь - это я знаю, - отмахнулась Галя.
- Я тоже пойду, - подключилась Марианна, потирая ушибленную в пылу схватки за
качели коленку (та была в еле различимых золотистых  веснушках, словно бы
перекочевавших с Машкиного носа). Галя уже  только для порядка продолжала
зудеть:
- Вот, как обычно! Все идут, одна Яна!..
- А он симпатичный? Этот твой Богдан? - невинным голосом воспитанницы пансиона
благородных девиц поинтересовалась Юлька, и опасным для жизни прыжком соскочила
с разогнавшейся качели. "Вот каскадерище!" - недовольно поморщилась Яна, с
трудом удерживаясь, чтобы не кинуться к Юлии проверять, все ли кости целы. Но
"каскадерище" пребывало в отличном здравии: Юлька тут же завертелась на месте
волчком, отплясывая на голой земле что-то непрофессиональное, но в любом случае
зажигательное.
- Симпатичный - не то слово! Тебе понравится, - торжественно пообещала Галя и
успела разглядеть, что Янка при этих словах едва заметно напряглась. "Вот
теперь пойдет, как миленькая!" - Галя довольно потерла жирные от пирожка руки.
- Что будем делать на День Учителя? - впервые за всю перепалку подала голос
Алина, любовно прижимая к себе раскормленного серого котяру, что вольготно
развалился у нее на руках. Прозвучало немного невпопад.

Этот вроде бы ничего не значащий качельный инцидент привел Яну в еще большее
смятение. Чтоб успокоиться и разложить по полочкам взбудораженные мысли, она
после занятий ушла в свободный полет - отправилась бесцельно бродить по городу,
куда ноги принесут. Шла, не глядя по сторонам, почти не разбирая дороги, и
нежданно-негаданно вышла к неуловимо знакомому зданию с нарядными белыми
колоннами, оно показалось почти что родным...  Янка стояла перед ним в
оцепенении минуты две, пока не сообразила, что это ее старая музыкальная школа.
(Кому-нибудь расскажешь, смеяться будут: не узнала собственную музыкалку, куда
бегала шесть лет подряд! Тут одно из двух: или так конкретно отреставрировали,
что сразу не признаешь в лицо, или просто подошла с непривычной стороны,
дворами.)
Если честно, с ориентацией в пространстве у нее всегда были проблемы. Вот взять
хотя бы последнюю поездку в Киев вместе с папой, в конце августа: вырвавшись на
свободу, Яна полчаса плутала в подземном переходе под Крещатиком и раз пять, не
меньше, выходила на поверхность не с той стороны, куда нужно. А там в отчаянии
махнула на всё рукой, выбрала момент и ломанулась прямо через дорогу с потоком
машин, было-было... Наверно, под землей ее способности к ориентированию  - и
без того более чем скромные! - отрубаются окончательно. Хорошо, что язык вроде
бы на месте, да еще и не один: в крайнем случае можно цивилизованно так
спросить на русском, украинском, английском или французском: "Скажите,
пожалуйста, а я правильно иду?.." (В том самом Киеве, правда, в ответ на этот
невиннейший вопрос народ с завидным постоянством выуживает из кармана карту
города и начинает по ней мозговать. Ну прямо талант такой, что каждый раз
стабильно нарывается на точно таких же приезжих, как она сама!)
От воспоминаний про киевскую подземку Янка повеселела  и принялась соображать
дальше: "А мама как раз недавно ставила капельницу про эту музыкалку, и Мастер
со своей  классической  музыкой... А тут я к ней вышла... Получается, знак?" -
запутанно подумала.
Музыкальную школу в прошлом году она бросила исключительно  на зло маме, в знак
протеста. Идиотизм, конечно, редкий - могла бы уже доучиться, оставалось-то
всего ничего, полгода с копейками... Но невтерпеж стало, после очередной
крупной ссоры с матерью решила одним махом разделаться сразу со всем: и с
гимнастикой, и с музыкалкой, и даже художку едва не бросила под горячую руку.
Думала жить себе в свое удовольствие, как все нормальные люди, и наслаждаться
заслуженным свободным временем (которого у нее с первого класса отродясь не
бывало, недопустимая роскошь!). Да только самой проблемы этот драматический
жест не разрешил, принес лишь временное облегчение. Дипломатичный поступок,
ничего не скажешь! Отношения с мамой с тех пор перешли в стадию открытой
враждебности - "наплевала мне прямо в душу!", кричала та прошлой весной...
Проще говоря, можно было бы спокойно развернуться и уйти, сделать вид, что
никакого знака не заметила - ну, или просто не дошло... (Как выражается обычно
Юлька, "для тех, кто в танке!")  Но тогда - уже по словам Мартына, предводителя
кастанедовцев - победителем в этой битве окажется страх, а она, Яна, потерпит
позорное поражение. Так сказал бы, наверно, не только Мартын, но и сам дон Хуан
(Янка теперь часто отвечала себе словно от его имени, даже без всякого умысла).
И чудилось при том, что видит перед собой на мысленном экране старика индейца с
широким морщинистым лицом и тонкой седоватой косичкой, одетого во что-то
замшево-кожаное, светло-коричневое с характерной индейской бахромой. Тот
бесшумно садился рядом по-турецки и одобрительно кивал головой на Янкины мысли.
А она пугалась до полусмерти: начинало казаться, что вот так вот ненавязчиво
сходит с ума... После этого он обычно вставал и уходил, не проронив ни слова.
Хотя, если вспомнить сегодняшний сон про Пресветлого... Может, что-то в этом
есть? И не стоит от того призрачного индейца  шарахаться, больше будет пользы.
А вдруг он приходит, чтоб сообщить ей что-то важное?.. "Ну всё, в следующий раз
буду держать себя в руках, поговорю с ним по-нормальному! Выясню, чего он
хочет", - расхрабрилась Янка и осторожно потянула на себя дверь (втайне
надеясь, что та по какому-то волшебству сейчас возьмет да не откроется).
Но дверь издала протяжный жалобный стон и гостеприимно распахнулась. Внутри за
прошедшие полгода почти ничего не изменилось, только белее стали высоченные
потолки старинной лепки. (Зато лестница осталась такой же удобной в кавычках:
скользкая и покатая до безобразия.)  Из-за закрытых дверей, выкрашенных под
дерево, доносились звуки рояльных этюдов, исполненных с разной степенью
мастерства, Яна узнала лишь Чайковского. "Куда же я иду? В старом классе-то
наверняка никого нет. Значит, решаем так: если там кто-то есть, то это знак, а
если закрыто... Тогда тоже знак",  - невразумительно решила она и незаметно для
себя притормозила, готовясь повернуть обратно. Не так-то легко сюда
возвращаться  - с позором да на щите! -  и смотреть в глаза людям, которые
возлагали на тебя какие-то таинственные надежды. А ты в ответ на все эти
надежды... Эх, да что тут говорить!
В знакомой с детства аудитории тоже ровным счетом ничего не изменилось. Все
такая же худая и строгая, с затянутыми в тугую "дульку" темными волосами,
преподавательница Майя Станиславовна сидела за тем же колченогим столом и,
сдвинув на кончик носа массивные очки, проверяла  тетради (должно быть,
музыкальный диктант). Яна застыла на месте, как дерево, на секунду почудилось,
что вот-вот пустит корни в зашарканный паркетный пол, и тогда уже не сбежишь,
не спрячешься... Наконец - через целую вечность, не меньше! - учительница
подняла от тетрадок голову, указательным пальцем водрузила повыше очки в
роговой оправе и посмотрела на нее в упор. 	"С самого начала меня заметила,
просто решила лишний раз помариновать!" - сообразила Янка с унынием. По лицу
Пчелы Майи  - ну как еще любящие ученики могли ее назвать, c таким
спотыкательным имя-отчеством? - было трудно определить, что учительница при
этом подумала. (К тому же некоторые мысли лучше не озвучивать вслух, хотя бы из
чистого гуманизма...)
Майя Станиславовна устало откинулась на своем неудобном "инквизиторском" стуле
с прямой высокой спинкой, и ровным бесцветным голосом сказала:
- Ну здравствуй! Сколько лет, сколько зим...
И события завертелись с головокружительной скоростью, словно в детском
калейдоскопе: неутомимая Пчела засадила Янку играть сразу несколько отрывков,
причем в жестком режиме, без разминки или передышки. С непривычки Яна выдохлась
уже на втором этюде - зверски сложном! - пальцы пребольно скрутило нервной
судорогой. Но она отчаянно старалась не подавать виду, взыграла пресловутая
Скорпионская гордость... Прошла еще одна вечность, пока Майя над ней не
сжалилась и сделала милостивый знак, что достаточно:
- Техника хромает. Дома занималась?
После короткого молчания Яна честно помотала головой, но потом малодушно
уточнила:
- Иногда.
- Всё за счет способностей! А если бы приложила хоть каплю труда...
Про эту каплю труда Яна слышала не десятки, а сотни и тысячи раз, в самых
разных вариациях... Отчего-то вспомнился совершенно другой Капля и Янка резко
склонила голову, пряча улыбку - да так, что подбородок с размаху уперся в
грудь. (Считай, потупила свои бесстыжие лентяйские глаза в приступе
чистосердечного раскаяния!) Но легче от этого не стало: случайно выбранная
Янкой парта представляла собой подлинную сокровищницу народной - то бишь
студенческой - мудрости. Вдоль и в поперек стол бороздили поэтические (и не
очень) строчки, нацарапанные синей пастой: "Сало - это сила! Спорт - это
могила."  "Если хочется учиться - ляг поспи и всё пройдет!" И на самом видном
месте - суровое предупреждение: "Студент! Если ты спишь, не храпи слишком
громко, ибо ты рискуешь разбудить спящего рядом соседа."
Давясь от смеха, Янка еще ниже склонила голову и до боли вцепилась пальцами в
край парты. Но учительница ничего не заметила,  напротив, смягчилась: с усилием
выбралась из-за стола и в задумчивости зашагала взад-вперед по скрипучему полу:
- Даже не знаю, что с тобой теперь делать! Явление Христа народу, - вот тут уже
стало не до смеха... Яна съежилась за своей испещренной десятками надписей
партой и смотрела на Майю круглыми испуганными глазами -  накатил самый
настоящий страх, что ее сейчас "не возьмут", отправят восвояси. Казалось, что
это вопрос жизни и смерти, не меньше: - Группа ушла далеко вперед, догнать
будет трудно. Разве что... - Майя выдержала эффектную паузу, девочка невольно
затаила дыхание: - Ты будешь заниматься дома, а ко мне приходить раз в неделю
для проверки.
- Хорошо! -  не торгуясь, согласилась Янка. И самой себе не поверила, что так
просто отделалась. Майя Станиславовна смерила ее недоверчивым взглядом:
- Ты будешь заниматься ОДНА? - и с таким неприятным  многозначительным нажимом,
что у Яны от обиды аж горло перехватило:
- А что тут такого?..
- Ничего такого, просто я хорошо тебя знаю! Это будет трудно.
Янкина Скорпионская гордость уже давно хватала беспомощным ртом воздух и
наконец в полном ауте повалилась на грязный пол, и кто-то невидимый глазу
неторопливо и методично отсчитывал: "Один, два, три..." Она вызывающе вздернула
подбородок:
- Посмотрим!
Майя, похоже, только этого и ждала, без дальнейших обсуждений сунула ей в руки
увесистую пачку нот:
- Ну что ж, до субботы!
- До субботы, - Яна в боевом запале не спросила, почему именно до субботы - не
слишком-то для нее удобно, с аэробикой будет накладка. Не успела на месте
сообразить, а через пару минут стало поздно - ну не возвращаться же обратно!
И так должна своей инквизиторше спасибо сказать, что та приняла почти без
попреков и нотаций на полдня - всего-навсего в полчаса уложилась...
Гордость начинала потихоньку приходить в себя: смущенно покашливала, чистила
потрепанные перья и неуклюже делала вид, что всё в полном ажуре. (И вообще это
она не упала, а  прилегла отдохнуть!) Янка вприпрыжку скатилась по скользкой
раскатанной лестнице, забыв про перила, и раздосадовано вполголоса забормотала:
- Интересно, как это она меня знает? Если я сама себя не знаю! -  и, кажется,
порядком напугала встречного щуплого парня в сером костюме, дирижерском
галстуке бабочкой и круглых очках, вроде московского "профессора" Ромки.
Бедняга отшатнулся от нее, как от сумасшедшей.
Уже вылетев пулей за дверь, под влиянием благодатного свежего воздуха Янка
неожиданно сообразила, что ее только что элементарно взяли "на слабо". (Дошло,
как до жирафа, на тринадцатые сутки!) Ох уж эта вероломная Пчела! Ведь если
именно она, Майя, приходила к ним домой  - как утверждает мама, - жаловалась на
Янкины прогулы и просила принять меры, то... То теперь уж точно на ней
отыграется, все девять кошачьих шкурок с Яны Владимировны спустит!  Это ж надо
было так вляпаться!.. Как под гипноз какой-то попала. Неужели сама, по
собственной воле полезла обратно в эту петлю: каждый день по часу игры на
пианино, под неусыпным маминым надзором?



                     Глава седьмая. Сергей и "тетя Маня"


                              Нимб, оказывается, сильно давит на плечи.

                                        (Козьма Прутков)


Настроение было даже не никакое, а никакущее, и как раз в эту минуту позвонил
Сережа. Голосом частного детектива стал допытываться, где она, с кем, ну и чем,
собственно, занимается... Выяснил, что Яна никуда не спешит и поставил перед
фактом, что "сейчас подъедет". Очень некстати, надо сказать! Янка уже тысячу
раз зарекалась, что не будет ни с кем встречаться и даже лишний раз
разговаривать, если в плохом настроении, расстроена или устала. Сперва нужно
восстановиться, а не то себе дороже получится...
Но отказаться от "стрелки" не успела, Сережка по-военному  быстро отключился.
(Как-то не совпадают у них частоты: пока она задумчиво бредет через осень и
глазеет по сторонам, он мчится на всех парах неизвестно куда, вон и ее пытается
подгонять!) Кажется, само время течет для каждого по-разному: у нее, Яны, оно
плавное и вкрадчиво-расслабленное - не потому ли и часы ни разу в жизни не
носила, разве что в сумке, - а  для него четко и неумолимо тикают секунды. Как
у Джека Лондона: "Время-не-ждет"!
Встретились у полуразрушенной крепостной стены в Комсомольском парке - еще одно
Янкино любимое место, третье по счету после Дуба и набережной. Старожилы
утверждают, что стена эта - самое древнее в здешних краях защитное сооружение,
возведенное во времена русско-турецкой войны. Возможно, именно здесь раздавал
свои указания основатель их города Федор Ушаков, фигура по всем меркам
легендарная...
Сережа подъехал со стороны центральной аллеи, вздымая за собой пыльный шлейф из
опавших бурых листьев. Яна только-только успела выбрать место поровнее и пошире
и примоститься с ногами на  поросшей пучками травы стене - всё-таки три века не
прошли даром... Папа в свое время шутил, что это у нее комплекс Наполеона:
когда вечно тянет забраться повыше и обозревать окрестности сверху. И подпевал
смешным козлиным тенором: "Высоко-о сижу, далеко-о гляжу!.."
Но даже эта несерьезная мысль была не в силах поднять Янкин поникший боевой
дух, она еще плотнее сдвинула брови и горестно вздохнула. Больше всего хотелось
свернуться клубком в укромном месте - чтобы не было никаких случайных прохожих
- и сидеть вот так, ни о чем не думая, лишь ощущая всем телом вековые теплые
камни. И меньше всего - вести оживленную светскую беседу, пускай даже и с
Сергеем...
- Привет! Что такая веселая?
Янка вместо ответа неопределенно передернула плечом, внутренне досадуя на эту
явную толстокожесть. Любая девчонка бы на его месте почувствовала, что сейчас
не надо ни о чем расспрашивать и ничего суперски умного изрекать, достаточно
лишь запрыгнуть на эту стену и немного посидеть рядом. А потом, уже для полного
распрямления извилин, можно поболтать на какие-то ненапряжные темы - вот тогда
бы потихоньку и "попустило", выражаясь на их лицейском жаргоне... Но мужчины,
по всему видать, сделаны из кардинально другого теста: Сережка на нее едва
взглянул, отрывисто поздоровался и усиленно закрутил головой в поисках чего-то
своего архиважного. И с еле прикрытым нетерпением предложил:
- Ну что, пошли где-нибудь посидим?
"Ага, значит, он кафе поблизости выискивает!" - Яна отрицательно замотала
головой:
- Я не хочу.
- А-а, ты ж на природе любишь! - прозвучало сие замечание в высшей степени
язвительно. А дальше и того больше, понеслось по развернутой программе: начали
пререкаться, как потрепанная жизнью супружеская пара. (Причем женатая лет
двадцать, не меньше.)
- Траву не рви, - как можно более миролюбиво заметила она. (А может, и занудно -
со стороны-то себя не видно...)
- Гринпис! - в его исполнении прозвучало точь-в-точь как ругательство. Вся эта
ситуация показалась Яне невероятным образом, пугающе знакомой.
"Опять "дежа вю"! Мы с ним когда-то точно так же ругались..." - Янка внутренне
вздрогнула и сделала последнюю попытку сменить тему, без всякого перехода
задумчиво протянула:
- Странно, у тебя мне даже не хочется прошлые жизни смотреть...
- Всё равно я в это не верю.
- Верь-не верь, а это существует! - Сережка иронически закивал головой, как
китайский болванчик. Но ее уже несло на раздутых парусах: - Интересно, а почему
не веришь?..
- Ну так "просвети" меня, чего зря время теряешь? Включи свой рентген.
- Не могу. Твоя душа не дает разрешения...
- А ты у нее спрашивала? - насмешливо фыркнул Сережка, Фома неверующий. Яна
решила не поддаваться на провокацию: всё равно ведь рано или поздно придется
сказать эти слова - не сейчас, так потом:
- Ты изнутри закрыт, как в броне, вот здесь вот сильный блок, -  она поднесла
руку к его груди, но прикоснуться не прикоснулась, отдернула на полпути. От
Сережкиной куртки заметно несло бензином, как от брата Ярика. Знакомый с
детства запах, от папы тоже когда-то так пахло... - В прошлый раз ты был почти
открыт, а сейчас опять... Будто средневековый рыцарь в доспехах, и створки одна
за другой закрываются... Это всё, что я вижу.
"А может, это я сейчас закрыта, тоже вариант! - но вслух озвучивать такую
отсебятину Яна, естественно, не стала. - Хоть бы сумасшедшей не назвал..."
Сергей с минуту помолчал - вероятно, пытался переварить информацию. Не
переварил, вместо того приобнял ее сбоку за плечи:
- Какой я страшный! Поехали ко мне.
- А что там делать?
- Видик посмотрим...
- Ага, щас!
- Боишься?
От его насмешливого снисходительного тона Янка жутко оскорбилась и ледяным
голосом отчеканила:
- Я тебя три недели знаю. С какой это радости я поеду к тебе домой?
- Думаешь, я маньяк? - она дипломатично промолчала, но Сергей   неумолимо
помрачнел прямо на глазах. В одну секунду даже голос его изменился до
неузнаваемости, стал неприятно-скандальным, будто у рыночной торговки:  -
А может, не в этом дело? И нечего тут лапшу вешать! Так и скажи, что появился
какой-нибудь МАЧО! - и опять с нажимом, почти что по буквам, как непечатное
ругательство.
"Да у него самый настоящий талант - так выделять вполне безобидные слова!" -
невовремя посетило Яну юмористическое соображение. А Сережка всё не унимался -
видно, настолько она ему допекла за это время, что до сих пор не может
успокоиться! Прорвало сердешного...
- Кстати, как там тот парень, что был в кафе? Это твой бывший? Ты с ним что,
раньше встречалась? - и сверлящим взглядом уставился ей в самые зрачки, точно
следователь на затяжном допросе. "Если в лице сейчас что-то дрогнет, он сразу
поймет... Ну что ж, будем драться его же оружием!" - Янка вскинула голову и
ощетинилась сразу всеми своими колючками:
- Нет! Не пришлось.
- Ну, еще всё впереди, - язвительно бросил он.
- Действительно! - не осталась в долгу Яна.
Сергей в первый раз за их перебранку закурил, не потрудившись отойти в сторону,
окатил противнейшим сигаретным дымом чуть ли не в лицо. И после долгого
молчания, когда нервы едва не лопались, самым будничным голосом предложил:
- Ну что, по домам?
- По домам, - по-королевски небрежно согласилась она, а внутри всё сжалось от
непонятной боли. Когда-то Янка случайно услышала песню - то ли на улице с
музыкального лотка, то ли выхватила краем уха по радио: "Она смотрела, чуть не
плача, точнее, плакала внутри..." Значит, вот как это выглядит в реале - когда
плачешь внутри и никто не замечает! А снаружи можно с безразличным видом
улыбаться, храня свою Скорпионскую гордость, будь она неладна... Не зря же он
сегодня ничего не заметил, не почувствовал, как ей было плохо! Не хотелось бы
так расставаться, как заклятые враги, но раз он сам предложил...
-  Я тебя отвезу, - равнодушно обронил Сергей, не глядя на нее.
- Я еще посижу.
- Дело хозяйское! - он круто развернулся и пружинистой беспечной походкой,
насвистывая на ходу что-то бодрое, направился к мотоциклу на обочине. И ни разу
не обернулся, ни на йоту шагу не замедлил... Только у самого байка заколебался
и повернул обратно, словно забыл что-то важное рядом с ней на поросшей буйной
травой стене:
- Ты ж у нас психолог, верно? У меня такое ощущение, что ты на мне опыты
ставишь!
"Это еще кто на ком ставит!" - но произнести это вслух Янка опять не смогла,
съехала на свой привычный академический тон:
- Не хватало! Я не имею права нарушать ничью свободную волю. Если я буду тобой
манипулировать, то в следующей жизни это вернется ко мне. Зачем оно мне надо?..
- Ну да, карма! Я и забыл, - Сережка в нерешительности потоптался на месте,
приминая кроссовками желтые кленовые листья, и присел на камни рядом с ней.
"Вот с этого и следовало начинать! - со вздохом подумала Яна. - Столько нервов
бы сберегли..."
Он точно так же тяжко в свою очередь вздохнул:
- До чего же с тобой сложно, если б ты знала!
- А с тобой, думаешь, легко? Ты на меня давишь, я этого не люблю.
- Я?  На тебя давлю?.. Да я даже не знаю, с какой стороны к тебе подойти! На
какой козе подъехать, - Янка помимо воли на эту "козу" хихикнула. Ну что ж,
наконец-то начало "попускать", как она весь этот сумрачный вечер и мечтала...
Но он в очередной раз всё испортил, ляпнул в самый неподходящий момент:
- Ты слишком много думаешь! Надо относиться к жизни проще. Вот чего ты сейчас
хочешь?
- Ничего, - Яна поболтала в воздухе босыми ногами, с еле различимой глухой
тревогой прислушиваясь к себе: - Сидеть на камне, смотреть на небо.

- Какая ты вся правильная! Чуть ли не с крылышками, - Сережка в раздражении
выдрал с корнями толстый пучок травы с крепостной стены. И успел краем глаза
разглядеть, как у нее от обиды припухли губы, в точности как у ребенка, что
вот-вот собирается зареветь.
Но Янка не заревела, неловким прыжком соскочила с насиженного места (с которого
пять минут назад и подъемным краном было не стащить!). На него же подчеркнуто
не глядела, бросила в пустоту:
- А вот теперь пошли домой! - наугад нашарила в траве босоножки на острых
шпильках и в лихорадочной спешке сунула в них ноги. (Те показались вдруг Сергею
очень маленькими и белыми, словно у гейши из Страны восходящего солнца - даже
не ноги, а аккуратные лапки неизвестного науке зверька. И пальцев что-то
слишком много... Или это в глазах рябит?)  А Янка уже почти бежала от него
прочь по аллее, усыпанной жухлыми коричневыми листьями - ну тютелька в
тютельку, от грабителя спасалась олимпийским спринтом! Он без труда ее нагнал и
словил за руку с ледышками-пальцами:
- Ты что, обиделась? - она с возмущением вырвалась и торопливо  засеменила еще
быстрей на высоких тонких каблуках.  - Спустись на землю! Ты живешь в своем
выдуманном мире, в каких-то фантазиях. А жизнь не такая, проснись!
Она резко на полушаге остановилась и полыхнула своими широко раскрытыми
глазищами ему прямо в лицо, у Сергея аж дыхание на секунду перехватило:
- А откуда ты знаешь, какая жизнь? Может, как раз я и не сплю!

К  Мастеру Ольге Янка почти не опоздала. (По дороге еще сама себе поражалась:
ну что ж, могём, если захотим!..) Пытаясь занять чем-то мысли, чтоб не думать о
Сергее и его обидных словах, рисовала в воображении яркую трехмерную картинку:
вот Мастер сидит по-турецки на своем белом коврике с иероглифами и укоризненно
посматривает на часы... И не угадала. Кроме Яны, в их арендованном зале на
Острове обнаружилось еще человек десять, и практически все незнакомые. (В
первую секунду мелькнула шальная догадка, что не туда попала.) На
душераздирающий скрип двери никто не обернулся, народ продолжал по-чинному
восседать в кружке с удивительно спокойными умиротворенными лицами, на улице
таких не встретишь... "Целый десяток медитирующих Будд! - с тихим восторгом
подумала Янка. - Значит, не одна я "с приветом", это хорошо..."
На особое приглашение рассчитывать не приходилось. Яна  сбросила у двери
неудобные до безобразия новые босоножки - целый день с ними промучилась! - и
тихонько пристроилась между двумя женщинами где-то возраста ее мамы. Опять она
здесь самая младшая, ну сколько можно!..
После недолгой энергичной возни девочка устроилась поудобней на полу и
прислушалась: сидящая во главе импровизированного Круглого Стола Мастер как раз
рассказывала что-то интересное. И тут же, как по команде, у Яны перед глазами
всё вспыхнуло знакомым серебристо-голубым светом (что обычно бывает признаком
сильной концентрации внимания). Похоже, в пространстве сейчас что-то
происходит, причем что-то очень важное... Пришлось сделать над собой усилие,
чтобы не улететь в далекие миры и не выпасть в кайфующее состояние (как это
частенько случалось на тренингах у Мартына), а хоть немного вслушиваться в
слова:
- Когда встречаешься глазами с человеком, с которым у тебя есть кармические
завязки, то в этот момент активизируется ваша общая с ним карма, - рассказывала
Мастер. - Могут возникнуть яркие образы и видения из прошлого, нахлынуть
необъяснимые чувства...
"Вот, в точности про меня! - несолидно обрадовалась Янка. - Необъяснимые
чувства..."
А Мастер продолжала своим негромким размеренным голосом:
- После того, как мы достигаем определенного духовного уровня, то не можем
двигаться дальше, пока не повстречаем всех людей, с которыми у нас есть
нерешенные кармические проблемы. Рано или поздно приходится отдавать старые
долги. Представьте, что вы в прошлом сильно кого-то обидели, унизили или
оскорбили - или, не дай Бог, убили... И вот он встречается вам опять в этой
жизни и делает невыносимым ваше существование. И часто, казалось бы, без всякой
на то причины, просто так. Поэтому лучший выход - принимать все жизненные
испытания и нападки со стороны противников со спокойствием и смирением. Именно
это и имел в виду Христос, говоря: "Если тебя ударили по левой щеке, подставь
правую"...
"Это про нас с Сережкой, у нас есть какие-то старые долги, - непонятно с чего
твердо решила Янка. -  Поэтому кажется, будто я его тысячу лет знаю... И у мамы
с папой старые долги, потому они и ругаются всю жизнь, а развестись не могут...
Слава Богу, конечно, что не могут."
Энергетика у этого места и у этих людей была потрясающая, Яна еще ни разу
ничего подобного не ощущала. "Наверно, здесь каждый второй - Мастер Рейки или
Магистр чего-то еще, с такими-то вибрациями!.. Неудивительно, что на меня никто
и ухом не повел - пришла тут какая-то девочка с улицы!" - без малейшей обиды
спокойно прикинула она про себя.
Всего через полчаса голова конкретно распухала от информации. В одно неуловимое
мгновение Янке почудилось, что она начинает физически увеличиваться в размерах,
раздуваться, как дрожжевое тесто - вот уже доросла до потолка и уперлась
богатырским плечом в люстру... Стало как-то тесновато. Она только было
собралась списать все эти острые ощущения на свою бурную фантазию, но
неожиданно вспомнила: папа однажды рассказывал, что у него раньше такое тоже
бывало, когда словно бы распухаешь до размеров дома. Как выяснилось позже,
специальное йоговское упражнение, у него даже есть свое название...
Приободренная этой мыслью, Янка самозабвенно играла с новой игрушкой, то
мысленно увеличиваясь и разрастаясь во все стороны, как недавняя амеба, то
сжимаясь энергетически до размеров мячика от понг-понга. Очнулась лишь, когда
соседка слева, добродушная на вид полноватая брюнетка, начала на нее коситься с
неодобрением, а соседка справа отодвинулась подальше, потом еще дальше, и еще...
Пока не притеснила незнакомого упитанного мужичка с другой стороны круга, тот в
свою очередь толкнул сидящего рядом, с треугольной бородкой и благородными
сединами... И все разом зашевелились и зашушукались, как у них в классе после
изнурительно долгой пары. Только тут девочка заметила, что все эти навороченные
взрослые смотрят прямо на нее и улыбаются так умильно, как Гаврюха при виде
баночки с йогуртом.  И даже Мастер не скрывает улыбки, вот ведь дожилась!..
Янка отчаянно смутилась от нацеленных на нее перекрестных взглядов и с
несокрушимой уверенностью внезапно поняла, что это только внешне на нее никто
вначале не смотрел, просто из вежливости! А на самом деле многие незаметно
изучали издалека. И что Мастер до Яниного прихода как раз о ней и говорила: при
том явственно звучало "наш вундеркинд", "девочка индиго" и еще что-то в этом
роде... Похоже на то, что она здесь вроде знаменитости.

Вся эта музыка затянулась до позднего вечера. Потеряв всякую надежду, что на
нее обратят внимание, Яна собралась уже тихо по-английски удалиться, не
прощаясь. Но только направилась к двери, как Мастер обернулась, извинилась
перед обступившими ее рейкистами и поманила рукой к себе - должно быть,
решила-таки поговорить наедине. "Ну что ж, better late than never! Лучше
поздно, чем никогда", - нейтрально заметила про себя Янка, не зная, чего
ожидать. (Нейтрально - это чтобы лишний раз не разочаровываться: на самом-то
деле она давным-давно ждала этого разговора! Ещё с середины лета.)
Поговорили... Ничего нового и супер-выдающегося Мастер, однако, не сообщила -
в основном то же самое, что и для всех на сегодняшнем семинаре. О начале новой
эпохи  - Сатья-Юги или эпохи Света, -  об ускоренной отработке кармы, когда
кажется, что события, трудности и новые ситуации так и сыпятся тебе на голову,
будто из рога изобилия... ("I know this feeling!" (Я знаю это чувство), -
вздохнула про себя Янка. На нее иногда находит: ни с того ни с сего пробивает
на английский, даже мысли проскакивают нерусские, вот чудеса!..)
И самое главное, Мастер упомянула о том, что у каждого из нас, живущих сейчас
на Земле, есть свой незримый Учитель. (Ну, это Янка знала и без нее, папа
раньше любил цитировать им с Яриком  из "Агни-йоги": "Готов ученик - готов и
Учитель.")
- А у меня Учитель уже есть? - перебила она, не сдержалась, и сразу же
вспомнила про своего индейца.
- С тобой пока что решают. В ближайшие дни должно определиться, - Янке
отчего-то стало обидно дальше некуда: неужели ее "личного" индейца могут
забрать?..
А Мастер объявила, что у нее, Яны, начался сложный и ответственный период.
Ясновидение открылось неожиданно для них всех: обычно так рано и сильно редко у
кого бывает, только у детей индиго, если их способности по тем или иным
причинам были заблокированы в детстве...  Яна только раскрыла рот, чтоб
заострить внимание как раз на этих индиго с их заблокированными способностями,
но Мастер по накатанным рельсам излагала дальше: получалось, что они, рейкисты,
и сами толком не знают, с чем это связано. Может, в виде эксперимента, а может,
как дань ее заслугам в прошлом... Янка моментально собой загордилась и
вознамерилась было расспросить поподробней про свои заслуги, но вовремя
спохватилась - а то бы как-то несерьезно прозвучало! Как будто она бахвалится.
- Это далеко не игрушки, - строго вещала Мастер, словно вычитывала ее за
какой-нибудь ляп в кабинете директора. Во всяком случае, так показалось:  -
Ответственность огромная, далеко не каждый взрослый выдерживает это испытание
ясновидением. Слишком много соблазнов: человек может возомнить себя чуть ли не
Господом Богом или новым воплощением Христа, на худой конец...
- Ну да, "тетя Маня" не дремлет! - вклинилась Яна, просто неудержимо захотелось
и себе что-то сказать. (Поддержала разговор, называется, вот ведь умелица!..)
- Какая тетя Маня? - не поняла Мастер.
- Мания величия, это у нас так говорят... Наш Мартын придумал: "Тетя Маня
всегда ходит под ручку с комплексом неполноценности." Чувство собственной
важности и чувство собственной жалости, они всегда рядом, перетекают одно в
другое... Это по Кастанеде.
Наставница смерила ее озадаченным взглядом, как бы пытаясь ухватить потерянную
нить своих сложных логических рассуждений. И после длинной паузы продолжила:
- В любом случае соблюдается закон свободной воли. Если ты когда-нибудь
почувствуешь, что эта ответственность стала тебе невмоготу, то достаточно
сказать об этом вслух, обращаясь в пространство. Ясновидение закроется до
лучших времен, пока ты не будешь готова.
Еще оказалось, что для поддержания дара в надлежащей чистоте Янке следует
избегать алкоголя, курения, наркотиков (можно подумать, она пьет или курит! Не
говоря уже о наркотиках). Кроме того, изъятию подлежит тяжелый рок и  -
специально подчеркнула Мастер - фильмы и телепрограммы, полные агрессии и
насилия. Наибольший вред от современных кровавых триллеров и фильмов ужасов: во
время их просмотра на ауру ничего не подозревающей жертвы слетаются крайне
неприятные сущности из Тонкого мира. (По сравнению с ними Янкина старая
знакомая, "амеба" с концерта, выглядит безобидной моськой...) Все эти сущности
вампирят энергию, как несложно догадаться. На ясновидящих - то есть людей с
повышенной чувствительностью, как у нее, Яны -  подобные "блага" цивилизации
действуют разрушительно, приходится долгие дни и даже недели восстанавливаться.
В этом месте наставница послала ей особенно значительный долгий взгляд,
намекая, видать, на тот самый роковой концерт. "Вот ведь заладила!.." -
поморщилась про себя девочка.
Уловив, наверно, Янкино недоверие, Мастер уточнила: разумеется, закон о свободе
выбора никто не отменял и каждый волен слушать-смотреть, что ему
заблагорассудится. "Йес!" - одобрила Янка вслух, не утерпела. (Особого
пристрастия к  хард-року она никогда не питала, но возмутила сама мысль, что
кто-то посторонний вдруг будет ей диктовать: это слушать можно, а это нельзя!..)
Мастер Ольга проницательно улыбнулась и сообщила примерно следующее:
придерживаться этих рекомендаций или нет - личное дело каждого, но тогда и
ответственность за свои поступки придется нести самостоятельно. Мол, пускай Яна
не удивляется, если способность к ясновидению внезапно заглохнет, не успев
толком развиться.
Дальше - больше... (Хотя, казалось, куда уж больше!)  Ей, Янке,  предстоит
научиться ПОСТОЯННО быть в спокойном гармоничном состоянии и не выплескивать в
пространство никаких отрицательных эмоций. (Не подавлять их, конечно, а мягко
переводить в мирное русло, лучше всего медитацией или спокойной музыкой...)
Стоит ли говорить, что Яна с каждой минутой всё глубже и глубже погружалась в
уныние: да с таким раскладом она и дня не продержится, обязательно что-нибудь
нарушит! Это не правила, а гестапо какое-то!.. Неужели чтоб сохранить это
ясновидение, нужно отказаться буквально от всего?! А она ведь о нем даже не
просила, само свалилось на голову.
Заметив ее настроение не самых радужных тонов, Мастер  ободряюще улыбнулась и
авторитетно так заверила, что ошибки неизбежны, от них никто не застрахован. И
бояться падений с откатами назад не следует, желательно лишь делать из них
соответствующие выводы. Чтобы в следующий раз не напороться на те же самые
грабли. И тонко Яне польстила: сказала, что та и без того высокая и чистая
душа, так что соблюдать "пару простейших условий" не составит большого труда.
От похвалы этой нежданной накатила нечто похожее на эйфорию - ведь не от
кого-то из простых смертных, а от Мастера Рейки!.. Это вам не цацки-пецки, как
дурачится папа.
Мастер Ольга еще много чего рассказывала, но Яна всего не запомнила. (Для таких
семинаров надо диктофон с собой носить, а то полный перегруз по всем каналам!)
В памяти осталось только про сны: это вроде как ее специализация, наработанная
за множество воплощений. Так что они теперь могут идти с особым смыслом -
вещие, по-народному... И в каждом может быть зашифрована информация о чем-то
важном, или даже не зашифрована, прямым текстом. Нужно только правильно
разгадать... И еще одно (тысяча двадцатое!) условие: обязательно после
пробуждения все свои необычные сны записывать, потому как подобные вещи
стираются из памяти очень быстро, буквально через полчаса. А бывает, и того
меньше. (Это Янка и сама заметила: не успеешь глаза продрать, как сон уже
улетучился.) Можно завести специальную тетрадь и делать в ней заметки... "А еще
лучше диктофон!" - достаточно фривольно съюморила девочка, просто надоело
делать серьезную постную физиономию.
Под самый занавес, когда за окном совсем стемнело и все разошлись, Мастер
нагрузила Яну целой стопкой незнакомых книг и велела начать с одной про
фиолетовое пламя. (Оговорилась только, что для Янки в ее нынешнем состоянии это
незаменимая вещь.) При первом же взгляде на обложку красивого
интенсивно-сиреневого цвета девочка вспомнила свой сегодняшний сон и фиолетовые
шарики на ладонях Пресветлого: неужели совпадение?..
- Не забывай, ты сейчас на испытательном сроке! - крикнула вслед Мастер Ольга. -
Могут пойти неожиданные провокации и проверки, обычно через самых близких
людей. Иногда подается в таком виде, что сразу не распознаешь...
"Ну и жизнь пошла, все пытаются пригрузить работой! Сперва Майя со своими
субботами, теперь вот эти книжки... А жить когда, спрашивается?" - бурчала про
себя "Яна Владимировна", стоя на забытой цивилизацией и уличными фонарями
остановке, но в глубине души была довольна, как никогда. Вряд ли бы Мастер так
долго и подробно разъясняла всё для "девочки с улицы", едва не целый час своего
личного времени угробила -  а это значит, есть в ней что-то особенное! Да еще
если вспомнить, как все эти навороченные рейкисты на нее смотрели - как на
восьмое чудо света!..
"Кстати, как там наша тетя Маня?" -  отрезвила ехидная мысль, точно ведро
ледяной воды кто-то вылил с размаху на голову. А там  подошла пустая маршрутка
на Жилпоселок (может быть, что и последняя на сегодня, вот где повезло!).
Словом, не до того стало.


                   Глава восьмая. Наважденье продолжается


                                                Я по асфальту шагаю
                                                С тем, кого сберечь не смогу,
                                                До остановки трамвая,
                                                Звенящего на бегу.

                                                 ("Ночные снайперы")


Мастер как в воду глядела: в эту ночь приснился легкий до воздушности сон. В
нем был огромный праздничный зал с белыми колоннами, освещенный сотнями
восковых свечей, и Яна играла на рояле что-то светлое и звенящее -  как будто
бы Шопена. Никто не танцевал: изящные женщины в пушистых бальных платьях с
обнаженными плечами беседовали с галантными, угольно-черными от фраков
мужчинами. Те издалека походили на пингвинов с ослепительно-белыми грудками. И
лишь один из них ни с кем не разговаривал, смотрел через весь зал только на
нее. И она, кажется, играла для него одного: никого другого в этот миг больше
не существовало... Только он, знакомо-незнакомый с небесно-голубыми глазами.
А потом без всякой связи начал сниться брат Ярик: сидел себе на табуретке в их
тесной малометражной кухне и как ни в чем ни бывало рубал из пластикового
стакана Янкин любимый персиковый йогурт. (И к тому же ее любимой круглой
десертной ложкой!)  Гаврюха смотрел на него умильными разбойничьми глазами и
терся о ножку стола, затем мягко запрыгнул брательнику на колени и принялся
вылизывать остатки йогурта из стакана...

На следующий день в одночасье похолодало, наконец-то вступала в свои права
осень. (Второе октября, как-никак, тут уж не до шуток...) В привычной утренней
суматохе Янка забыла перед уходом выскочить на балкон разведать обстановку, в
результате оделась - естественно! - не по погоде и целый день в лицее щелкала
зубами. Особенно мерз голый живот и ноги, те даже слегка посинели от жестокого
с ними обращения. (Вот когда Яна искренне пожалела, что уродилась белокожей и
загар на ней не держится, хоть сколько ни жарься на солнце. Как раз сегодня
легкий золотистый цвет был бы очень кстати...)  Возьмем Алинку, к примеру: она
тоже в мини-юбке и босоножках, разница лишь в том, что по Альке ни за что не
скажешь, какая на улице холодрыга - полная расслабленность и непринужденность!
Неужели все люди как люди, а одна Яна Владимировна такая мерзлячка?..
То, что она не умеет одеваться по погоде, Янка поняла уже давно. А прошлой
весной опасения эти подтвердились, получили строго научное обоснование, так
сказать. В конце учебного года лицейская психологиня Жанна Борисовна
организовала для желающих Клуб соционики, и они с девчонками в первый же день
туда дружно всем скопом записались. Оказалось очень интересно: психолог
утверждала, что всех людей можно отнести к шестнадцати типам - ни больше, ни
меньше. Яна сперва была настроена крайне скептически: ну-ну, на шесть с
половиной миллиардов населения Земли - аж целых шестнадцать, не поскупились!
Но уже через час убедилась на собственном опыте: прошла несложный тест и
прочитала описание своего соционического типа. Практически всё совпало, до
самых мелочей...
Янкиным социотипом получился Есенин. Ну хоть это порадовало: светлые и певучие
есенинские стихи ей всегда сильно нравились (второй любимый поэт после
Ахматовой!), а после теста приобрели еще большую прелесть. Пожалуй, если б она
родилась мужчиной, то выражала бы свои чувства и видение мира именно так:

"Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду..."

        Или:

"Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда."

"Что ни говори, а наш человек Серега!" - помнится, посмеивалась она про себя,
пытаясь хохмами заглушить неясное беспокойство из-за этого сходства. (Судьба-то
у Есенина сложилась известно какая, не позавидуешь.)
А вот само описание типа пришлось по душе намного меньше... И как на зло, все
подруги принялись в один голос кричать, что это точно про нее и никого другого.
Что пускай даже и не сомневается - Есенин в квадрате, да что там - в кубе!
Галька особенно прикалывалась от фразы: "Есенин не приспособлен к житейским
трудностям; если же такое и случается, то надеется на помощь со стороны,
поблажки и перекуры во время тяжелой работы." И дались им эти перекуры!.. (То,
что она гораздо лучше работает головой и языком, чем руками, Янка тоже давно за
собой заметила. Но всё равно немного оскорбилась и с тех пор старалась о своем
"есенинстве" без нужды не вспоминать.)
У другого автора, Гуленко, описание того же Есенина было еще в сто раз хуже:
разболтал про такие вещи, о которых посторонним знать категорически не
рекомендуется! "Если Есенин пребывает в дискомфортных состояниях постоянно, то
начинает вести себя подчеркнуто грубо и вызывающе. Делает это с целью скрыть
свой мягкий ранимый характер. Без твердого руководства расслаблен и несобран до
безалаберности. Его легко сбить с правильного пути, соблазнить чем-либо,
обещающим приятные ощущения."
Читая эти перлы, Янка в отчаянии за голову хваталась: ну вот, дожилась! Теперь
весь мир будет в курсе ее любимых болевых точек: первая, вторая, третья - на
выбор! (А может, это партизанская Скорпионья натура так проявилась во всей
красе, оттого и запаниковала? Кто знает... Она ведь обычно старается о себе
лишний раз не распространяться, минимум личной информации. И даже имя при
знакомстве не сразу говорит, шифруется. А уж возраст, в каком районе живет и
где учится - это и подавно.)
Единственное, что Янке в том излишне критичном описании  понравилось - это
упоминание о том, что типичный Есенин всегда изящен и изысканно-элегантен, а
женщины "напоминают воздушных неземных существ". Хотя если вдуматься, то
немного двусмысленно: может, они имели в виду "оторванных от жизни и всех
реалий"? (Что тоже хоть и горькая, но правда... Вон даже Сергей вчера небрежно
бросил в лицо, пускай и знает ее без году неделю! Удар по самому уязвимому
месту. Весь смысл его издевательской речи сводился к тому, что она не такая,
как все нормальные люди, а "с приветом", "сдвигом по фазе" или как там еще...)
Но окончательно добила следующая фраза: "Элегантность Есенина далеко не всегда
адекватна погоде и ситуации. Если в разгар футбольного матча вы заметите на
трибуне утонченную даму на шпильках и в кружевных перчатках, можете быть
уверены..." Непонятно вот только, откуда они про эти шпильки-то разведали? Янка
однажды именно тем и отличилась, что поехала в лес на шашлыки в парадных
светлых брюках и самых лучших туфлях на приличных таких каблуках...
Зато остальные девочки остались своими социотипами довольны. Юлька по всем
признакам походила на Гексли - сходный с Есениным тип, только экстраверт,
поживей и непоседливей. (Ничего удивительного, что они с Яной так хорошо
ладят - два сапога пара!) Галька вышла Наполеоном, вот тут-то и пришла очередь
смеяться всем остальным: сходство с надменным императором было просто
поразительное. Не зря же Янка про себя сравнивает подругу с полководцем, и не
зря Галина батьковна терпеть не может, когда кто-то вдруг вольно или невольно
пытается затмить собой ее яркую неповторимую личность! Так и написали, черным
по белому: "Любая конкуренция забивается Наполеоном на корню."
Одна Алина никак не могла определиться со своим типом и после долгих мук выбора
заявила, что ей подходят сразу пять или шесть, около того. Ну и Машка непонятно
отчего стала скрываться и виртуозно увиливать от ответа (хотя сама свое
описание втихаря внимательно прочитала, Яна была в этом больше, чем уверена).
Судя по всем косвенным признакам, не одна Яна Владимировна страдает острыми
приступами конспиративности, имеются и другие экземпляры... Может, Машенция
Штирлиц, потому и любит напускать туману?

Короче, мысли весь день упорно крутились вокруг соционики и Есенина,
златокудрого поэта-скандалиста - как пластинку заело!
С грустью поглядывая на круглые настенные часы в аудитории, Янка чуть ли не
минуты про себя считала: вот остались две с половиной пары и перемена, затем
всего одна без хвостика... Вот еще пятнадцать замороженных минут - и можно
будет ломануться домой, чтоб поскорей нырнуть в любимый теплый свитер с Микки
Маусом на груди (главный источник остроумия всех домашних, в смысле Ярика и
папы) и бабушкины мохнатые носки. Но не тут-то было! Оказалось, Галька с самого
утра готовила для любимой подруги увесистую свинью, только до поры до времени
предпочитала об этом помалкивать... Недаром ведь с полным равнодушием
пропустила мимо ушей все Янкины стенания и жалобы на погоду.
Остальные девочки, наверно, еще с первой пары были в курсе, одна Яна ничего не
подозревала до последнего, пока они своей бандой не высыпали во двор. Там за
время занятий не слишком потеплело... Янка решила сосредоточить оставшиеся
душевные силы на том, чтоб не слишком громко цокать зубами, и вдруг прямо перед
корпусом увидела Его. "Кудрявый мальчик" из сегодняшнего придворного сна
улыбался белозубой киношной улыбкой и смотрел только на нее: на синюшные голые
ноги и скукоженные от холода плечи. Хорошо, что на губах помада, не до конца
съеденная вместе с шоколадкой, а то были б они интенсивного фиолетового цвета...
- Имей совесть! Нас ждали полтора часа, - Галька тревожно заглядывала ей сбоку
в лицо: ишь, как разволновалась, что весь ее хитрый план сейчас бесславно
сорвется!
- Тебя ждали, - машинально отпарировала Яна, но с места не двинулась. "Застыла,
как библейский соляной столб!" - только это ироническое соображение более-менее
привело в чувство и она с опозданием заметила Андрея. Тот стоял рядом с
Богданом и по обыкновению корчил многозначительные рожи. Янка с тоской
сообразила, что попала по-крупному: девочек он почти не знает, а по ней сейчас
проедется танком, только держись!
Парни ближе не подходили, маячили на отшибе и скалились вовсю, даже не слишком
ранимую Гальку это задело. Девчата дружно, всем кагалом, остановились на
полпути - будто им и дела никакого нет до этих клоунов! Машка-Марианна с
беспокойством кого-то высматривала в бурлящей толпе лицеистов, наконец просияла
и двинулась по направлению к долговязому бритому хлопцу из одиннадцатого "Б" -
Корнееву, кажется. Вот партизанка, никто до сих пор и не подозревал!.. Самое
обидное, Машенция впопыхах не сочла нужным с подругами попрощаться, лишь
сделала слабый изысканный жест рукой.
- Отряд не заметил потери бойца! - прокомментировала неугомонная Юлька.
- Не понимаю, что она в нем нашла? - Галя презрительно сморщила нос. Парень и в
самом деле не смотрелся: крупная серьга в одном ухе, бритый череп с прозрачной
порослью светлых волос, приспущенные джинсы размера на три больше, с
болтающейся почти до колен мотнёй... "Ну и ладно, о вкусах не спорят, -
одернула себя Яна. - Не хватало еще кумушкой заделаться, чтоб каждому
встречному-поперечному кости перемывать!"
Но на том сюрпризы не закончились. Следующим номером  случилось подтверждение
порядком заезженной фразы, что дурной пример заразителен...  Алина уже минуты
две бросала призывные косые взгляды на своего ненаглядного Цесаревича, Романова
из их класса (тот домой что-то не торопился, околачивался в подозрительной
близости от девчат). В конце концов Алька не выдержала и устремилась прямо к
нему, как несложно было угадать...
- Алина! Ну что это такое?! Мы ведь договаривались!.. - Галя, по всей
видимости, чувствовала, что теряет контроль над ситуацией: - Девочки! -  но те
ее уже не слышали.
Одна Юлька не собиралась никуда уходить, беспечно помахивала сумкой и глазела
на мельтешащий взад-вперед разношерстный лицейский народ. Наблюдая за ней, Яна
внезапно ощутила тоненький болезненный укол в самое сердце: любопытно бы
узнать, на кого это там подруженция втихую про себя рассчитывает? Никогда в
жизни не думала, что может ревновать к Юльке, а вот поди ты!..

К ребятам они всё-таки подошли - правда, не по прямой траектории, а сложными
зигзагами и едва не кругами. Мальчики уже не смеялись, только сдержанно - и
довольно благопристойно, надо сказать! -  улыбались.
- Группа захвата! - торжественно встретил их Андрей.
- Барби, - выдал в свою очередь Богдан, посматривая на Янкин замерзший голый
живот. "Интересно, он синий или нет? Без зеркала плохо видно... Так вот почему
они оба так радостно смеялись! И дернуло же именно сегодня напялить розовый
свитер, детский сад..." - завертелись у нее в голове панические мысли. Но вслух
подчеркнуто небрежно отмахнулась, решила держать марку до последнего:
- Вы что, сговорились?
- Надо кольцо в пуп! - не унимался Андрюша.
Яна мгновенно приняла боевую стойку:
- Ага, тебе в нос!
- Ну всё, пошли! Хорош базарить, - Галька своими клешнями-пальцами ухватила
Андрея за локоть и потащила за собой. Яна почти физически ощущала по этой
обращенной к ней спине подругино растущее недовольство, и адресовано оно было
именно ей и никому другому. "Вряд ли Галя еще когда-нибудь устроит такое
свидание два на два! Или три на два. Еще одно Андрюшино замечание - и всё,
кирдык..." -  устало и с неожиданной горечью подумала Янка. Кажись, это
подпольное рандеву может ей вылезти боком... Зато Юля, как всегда, была образец
легкости и беспечности: вышагивала рядом, энергично размахивая руками, как
солдат на плацу, и крутила головой на все сто восемьдесят градусов. Глядя на ее
безмятежное лицо, Яна и себе потихоньку расслабилась: с одной такой Юлькой и
сам черт не страшен! Прорвемся...
Как ни странно, Богдан к ней подходить не спешил, держался рядом с Галькой и
Андреем. (По старой привычке, надо понимать?..) Всего лишь раз Янке почудилось,
что он незаметно ее рассматривает со стороны, будто мелкую лабораторную
зверюшку за стеклом. Или выбирает между ней и Юлькой, что тоже очень может
быть. Сюжет-то из известных, хрестоматийных: трое девчонок, двое парней... А у
Юльки красивые, серые с голубой поволокой глаза и озорные ямочки на щеках - при
одном взгляде на них уже хочется улыбаться... Да и по росту она ему больше
подходит, высокая и спортивная (не то, что всякие там "метры в кепке"!).
Одеревенев от смущения, Яна плелась рядом с подругой, убеждая себя, что вот
сейчас они доберутся до остановки троллейбуса-"восьмерки" - и она потихоньку
даст деру домой, никто и глазом не успеет моргнуть!  А когда моргнут, то будет
поздно: как поют "Татушки", "нас не догонят!.."
Но до остановки не дошли, свернули в переулок сразу за лицеем. Как
обнаружилось, мальчики на машине - в полусотне метров от корпуса красовался тот
самый "папин" снежно-белый "Мерс". Тут уже и Янка впечатлилась и на минуту
забыла обо всех своих коварных планах улизнуть домой. (Хоть никогда всякими
автО особенно не интересовалась, пускай даже такими навороченными. Стоит ей
услышать слово "мотор" или "аккумулятор", как интерес к разговору глохнет в ту
же секунду. Вот были бы они  живыми - тогда другое дело... А так - куча железа,
эка невидаль!) В моделях она, впрочем, немного разбирается - ну, в этом деле
особого ума не требуется! -  но всё равно по сохранившейся с детства привычке
упрямо различает машины по цвету. Какой-нибудь старенький "Москвич" - зато
оригинальной расцветки  - преспокойно может назвать самым красивым среди
дорогущих иномарок.
Но этот "Мерседес" был действительно хорош, Янка не утерпела и украдкой
погладила его блестящий упругий бок. Показалось, что машина в ответ сдержанно
вздохнула, словно изящный сильный зверь - вот- вот не выдержит и рванет на
бешеной скорости с места!..
Пока пререкались, кто сядет на почетном переднем сидении, выяснилось, что
неразлучная троица заранее договорилась ехать в пиццерию. Никто не удосужился
спросить Яну или Юльку, хотят они туда или нет, хотя бы из элементарной
вежливости! Невероятно, но факт: она, Яна, не хочет в пиццерию! Тем более, не в
первую попавшуюся, а в любимую на улице Энгельса. Самый натуральный столбняк
напал: никак не может выбросить из головы Галькины туманные (как всегда, прямым
текстом) намеки, что владельцы "ее" пиццерии - родители Богдана. Как будто бы
его мама там всем и заправляет.
"Вот в том-то и загвоздка - это уже не просто моя пиццерия... И никогда больше
не будет... просто моей пиццерией. Всё-таки меньше будешь знать - крепче будешь
спать!" - философски заключила Янка и опять ужасно захотелось поскорее слинять
из этой неприятной ситуации, аж пятки зачесались. Добраться бы до дома, залезть
по самые уши под байковое одеяло с гавайскими мотивами и пить из пузатой
бабушкиной чашки зеленый чай с жасмином. А Галька пускай себе цветет и пахнет -
никто ведь ей не запретит! - но морочить Яне голову не надо. Было видно
невооруженным глазом, что подругу эта "стрелка" с двумя красавцами-ухажерами
устраивает в самый раз: вон как довольно жмурится и хохочет после каждого
слова! И придерживает сразу обоих за локти, как свою кровную собственность.
Добро, значит, охраняет. Наполеонша, что с нее возьмешь...
Как раз на этой последней, самой заунывной мысли Богдан будто бы случайно
обернулся к Янке и ободряюще улыбнулся. Ободряюще и даже ласково - а может,
просто так почудилось... Она на всякий случай незаметно оглянулась по сторонам:
а вдруг это предназначалось Юльке?.. Но Юлия уже расположилась со всеми
удобствами на заднем сидении "Мерса"  (переднее оккупировал Андрэ под предлогом
"вас много, я один") и возбужденно что-то Гальке рассказывала, жестикулируя
похлестче итальянцев. Одна Яна топталась в нерешительности у этого сверкающего
чуда и задерживала всех остальных, жаждущих пиццы. Пускай даже она зла на
Сергея до невозможности, но всё равно некрасиво получается: встречается вроде
как с одним, а на гулянку едет с другим... Купили на "Мерс". Она поспешно
принялась себя успокаивать: "Так я же не с ним еду, не с Богданом, а с
компанией! Это другое дело, алиби..."
- Ну, чего ты стала? Давай залезай, тут всем места хватит! - нетерпеливо
подогнала из машины Галя и подвинулась на целый сантиметр. Отбросив в сторону
все сомнения, Янка нырнула в прохладное кожаное нутро машины: обивка сидений
была тоже белой и на ощупь бархатистой, словно шерстка у ухоженного домашнего
зверя.
- Круто, однако, - одобрила Юлька.
- Хорошо устроились? Удобно? - выкручивая назад до упора шею,  поинтересовался
Богдан, как любой уважающий себя радушный хозяин.
- Я же говорил - модели! - ответил за них всех Андрей, нахально развалившись
впереди. Явно намекал на недавнее девчачье увлечение дефиле, его в конце лета
организовала Ира, их инструктор по аэробике. Конечно, всё это не
профессионально, любительская лавочка, и уж тем более не официально. Вот потому
девчата туда и ходят, ни одной субботы не пропускают - даже кнопка Зая, ростом
в метр пятьдесят пять, и чуть полненькая Галя с ее пышными формами. (В какой-то
соционической книжке Янка вычитала, что типичный Наполеон никогда не бывает
слишком худым, просто такая закономерность.)
Но Галька не могла оставить безнаказанным Андрюшин наглый выпад в ее адрес и
привстала на заднем сидении, бесцеремонно растолкав подруг - похоже,
примеривалась дать Андрею подзатыльник. А то и всерьез вцепиться в эти
золотисто-русые скандинавские волосы в стиле Лео ДиКаприо (всё-таки у некоторых
мужчин полностью атрофировано чувство опасности!). Словом, заварилась каша, как
всегда с этими гражданами, от их энергичной возни Янка немного оттаяла и
повеселела.
Да только рано расслабилась: улучив минуту затишья посреди Юлькиного трещания,
Галина во всеуслышание объявила своим самым вредным голосом:
- Янка сказала, что это у нее последняя жизнь!
- О-ба-на! - поразилась Юля и покосилась на Яну с уважением. Богдан никак не
отреагировал, только сдержанно улыбнулся (Янке в зеркальце было превосходно
видно). Зато Андрюша вцепился бульдожьей хваткой, с неподдельным восхищением
развернулся к девчатам:
- Последняя жизнь, значит! А потом куда? - и недвусмысленно ткнул пальцем в
металлический потолок "Мерса".
- Кто тебя за язык тянул! - в сердцах проворчала Янка Галине, костеря себя за
болтливость. (И ляпнула же просто так, на автомате, - попробуй теперь докажи,
что ты не верблюд!) Но Галина батьковна умело сделала вид, что ее это никаким
боком не касается.
- Я ж тебе говорил, она с придурью! - удовлетворенно бросил Богдану Андрэ и
развернулся обратно, потерял к Янкиной чудаковатой персоне всякий интерес. Зато
она вспыхнула до ушей, как созревший помидор, и поклялась себе сразу же, при
первой же остановке вылезти из машины и уйти с гордо поднятой головой. А там
словить первую попавшуюся маршрутку и укатить домой, пускай даже с тремя
пересадками. А они пускай как знают, обойдутся без нее! Единственное "но" -
девчонки зажали посередине, точно верная стража, без их содействия к дверям-то
не прорвешься...

Машина была еще и кабриолетом, автоматическим (кажется, так их называют). Когда
прямо над их головами "Мерс" начал медленно сворачивать свои бока, открывая
замшевое нутро холодному низкому солнцу, девчонки уже полностью потеряли дар
речи, только нечленораздельно от восторга верещали. Парни не вмешивались, с
самодовольным видом переглядывались - всё это ужасно походило на фрагмент из
американского реалити-шоу, на днях случайно словленного Яной по спутнику.
("Американская топ-модель" или что-то из этой оперы, когда длинноногие
девицы-провинциалки впервые в жизни утрамбовываются в лимузин и примерно так же
визжат, обливаясь шампанским!)
Сама Янка, однако, не верещала, улыбалась своим мыслям до ушей, пока не словила
вопросительный взгляд Богдана в зеркальце заднего обзора. "Не стоит быть такой
задавакой! Он же не виноват, что меня всякими "лимами" и "Мерсами" не
проймешь", - одернула себя. А всё дело в том, что в прошлом году Янин крестный,
веселый дядька из соседней Одессы, подрабатывал у них в городе на новеньком
черном лимузине, развозил свадьбы и официальные делегации. Янка каталась с ним
на каникулах несколько дней подряд, пока не сбила оскомину.
Под дверью пиццерии расположилась кучками внушительных размеров толпа: нарядные
родители с отутюженными детишками,  чинно ожидающие в сторонке пожилые пары,
безукоризненно одетые девушки с парнями и метровыми розами. (А девчонки-то все,
как на подбор, красавицы! Их южные области как раз этим и славятся: конкуренция
такая, что закачаешься.) С прошедшего лета Город покорила эта пижонская мода
дарить одиночные цветы - и чем длиннее стебель, тем считалось круче. Особенно
забавно смотрелось, если девушка невысокая, хотя бы вроде нее, Яны...
Народ заметно томился в ожидании своей очереди и нервно потягивал носом
дразнящие запахи из кухни.  Всего год назад, когда пиццерия только открылась и
почти никто о ней не знал, сюда можно было забежать перекусить практически в
любое время суток. Зато сейчас надо позаботиться о столике где-то за неделю
(чтоб не стоять потом у входа, сиротливо подпирая двери).
Что самое смешное, папа утверждает, будто здешняя пицца - это даже не пицца в
обычном понимании этого слова, а неизвестный авторский рецепт, да плюс еще под
сильным влиянием украинской кухни. В доказательство однажды в Москве (где Яна
была один-единственный раз в жизни, да и то всего неделю) потащил ее в
настоящую пиццерию самых настоящих итальянцев, но та забраковала заморское
блюдо на первой же минуте. Упрямо заявила, что пицца должна быть не такая - не
это тощее полусырое безобразие, а пышный подрумяненный корж с щедрой начинкой
"от пуза", сантиметров этак в десять. Так что нечего ей тут подсовывать!..
(Чем-чем, а уважением ко всяким всемирно признанным авторитетам Янка никогда не
отличалась. Строптивый Скорпионьий характер - "мы пойдем другим путем"!)
Как бы там ни было, двое озверевших от вечернего наплыва охранников пропустили
их беспрепятственно. Янка грешным делом начала склоняться к мысли, что не так
уж это плохо - иметь полезные знакомства! И стража на дверях старательно, хоть
и неумело улыбается, и столик организовался в мгновение ока, причем один из
лучших, в уютном малом зале... Загорелая до бронзового цвета
девчонка-официантка ловко смела с него табличку "Заказано".
Каким-то чудом Яна умудрилась ни разу за эти полчаса не  вспомнить о Сергее.
(Тот уже второй день как бесследно пропал - ни слуху ни духу, ищи ветра в поле!
Может, выжидает, пока Янка сама позвонит и принесет свои нижайшие извинения, да
только не на ту напал: еще никогда в жизни она не звонила парню первая! И в
ближайшем обозримом будущем не собирается.)
Просидев над меню минут пять (хоть и знала его почти назубок), Яна решила не
экспериментировать с собственным желудком и заказала издавна любимую пиццу с
курицей и грибами. Юлька прельстилась на самую дорогую, с мидиями, а Галя - на
какую-то новую "от шефа". Янка еще немного посомневалась и отключила мобильник -
так, на всякий пожарный. Подруги этот прозрачный жест вовремя просекли и
страшно обрадовались: теперь будет о чем почесать языки, скучать уж точно не
придется! (Повезло, что ребята отошли по своим таинственным организационным
делам, не хватало еще в их присутствии...)
Юлька для чего-то громко откашлялась, как на трибуне, и многозначительно
завела, тыкая пальцем в Янину мобилку:
- Вообще-то мы не на паре...
- Кстати! - подхватила эстафету Галя. - Как там Сергей? - да еще так задушевно,
словно о закадычном друге расспрашивает! Мол, как там его драгоценное
здоровье?..
Врать не хотелось, а вот поделиться с кем-нибудь из знающих людей не помешает -
может, вся эта ситуация хоть немного прояснится... Одна голова - хорошо, но три
в любом случае лучше. Яна медленно, без особой охоты начала свою исповедь:
- С Сергеем не очень. Сначала всё было в порядке, а сейчас - я даже не знаю...
- А ты посмотри: он тебе подходит или нет? У тебя ж способности!.. - с
пионерским энтузиазмом перебила ее Юлька.
- В том-то и дело, что я не вижу! Мне легче про кого-то другого посмотреть.
А про себя какие-то обрывки, по ним ничего не разберешь. Как заслон стоит, не
хотят показывать...
- Тогда можешь про меня посмотреть, я разрешаю! - без лишней скромности
предложила Юлия.
А Галька со всем своим врожденным наполеоновским тактом рубанула напрямую:
- Лично мне он сразу не понравился! Хоть это, может, и не мое дело...
Нисколько не поразившись такой неслыханной (для Галины батьковны) деликатности,
Янка словно в забытьи пробормотала, пристально изучая белоснежную скатерть:
- Ты когда-то уже так говорила... Ты была подруга или сестра...
Но Галина ее не поддержала, закатила живейшие черные глаза под потолок:
- Я-а-на! Я, конечно, верю... что-то в этом есть, мы столько раз  проверяли. Но
иногда ты просто выдумываешь.
- Так часто кажется, что это всё уже было! - пропустив мимо ушей ее последние
слова, горячо воскликнула Янка. - "Дежа вю", прямо одно за другим... - Галя не
нашлась, что ответить, и глубокомысленно надула щеки: - Вот, что ты сейчас
сделаешь такое лицо... Это когда-то уже происходило, точно такой же разговор.
Всё повторяется до мелочей... Вот поэтому ты его не любишь.
- Кого, твоего Сережу? - пренебрежительно фыркнула Галя. - Сильно надо!
- А я там была? -  с ревнивыми нотками поинтересовалась Юлька. - Вечно вы без
меня!..
Но углубиться в самые дебри не удалось: подошли сперва мальчики, а за ними
официантка с дымящейся ароматной пиццей. Тут уже все возвышенные материи
начисто выдуло из головы... Осталась только ясность и непривычная чуткость ко
всему происходящему: Андрэ, как полагается, хохмит и валяет дурака, зато Богдан
спокоен и сдержан, следит за тем, чтобы все были довольны и ни в чем не
нуждались. Таким он нравился Яне намного больше: не папенькин сынок на "Мерсе",
что любит производить на девчонок впечатление крутым авто, а взрослый парень,
мужчина. В каждом движении сквозит скрытое достоинство и непривычное для
нынешних времен благородство, или это она опять подключает свою фантазию с
придворными снами?..
Вот он чуть нахмурился: открылась дверь, ведущая на кухню (или в офис, кто их
разберет?) и на пороге возникла красивая холеная женщина в струящемся длинном
платье. Будто сошла с картины про незнакомку... Озабоченно оглядела их
хохочущую компанию, но затем улыбнулась и одобрительно закивала  - продолжайте,
дескать, я вам не помеха! И грациозно, как танцовщица, скрылась обратно за
дверью.  Богдан на этот мелкий инцидент почти незаметно усмехнулся и покачал
головой, словно бы в ответ своим мыслям. Янка успела рассмотреть, что у
таинственной "незнакомки" точно такие же кудрявые темные волосы, спадающие
роскошной шевелюрой до пояса, и подозрительно знакомые голубые глаза...
Наконец принесли пиццу, к ней прилагалась бесплатная концертная программа. В
главных ролях блистали всё те же: Юлька и Андрюша... Свои щедро залитые
майонезом мидии Юлия не удостоила даже взглядом, вместо того с интересом сунула
нос в Янину тарелку и великодушно предложила:
- Давай съедим сначала твое, а потом каждый свое!
Но Янка не ответила, с отсутствующим видом колотила изогнутой кренделем
соломинкой в бокале с ананасным соком - уже успела куда-то улететь. Зато
Андрюша от вида съестного воодушевился пуще прежнего и отмачивал прикол за
приколом. Краем уха Яна уловила в его монологе что-то смутно знакомое и
встрепенулась:
- ...это болезнь. Как видит пиццу, прямо трусится!
"Вот те раз! А это, кажется, про меня... -  и тут же случился очередной инсайт,
не заставил себя долго ждать: - И в пиццерию поехали тоже из-за меня: Галька,
балаболка, разболтала, что я ее люблю..."
Подхватив игру, Яна протянула дрожащую крупной дрожью руку к Юлькиной тарелке,
намереваясь подцепить хотя бы одну мидию. Но народ этот ход не оценил: Андрэ
успел переключиться на Гальку. Ловко выхватил у нее из-под носа вожделенную
"шефскую" пиццу и принялся наседать на молоденькую официантку:
- Что Вы им принесли? Это ж модели! Им салат, листья салата!
К счастью, девушка попалась с чувством юмора и  снисходительно улыбалась на
простецкие Андрюшины шутки, точно воспитательница в детском саду. (Не потому ли
Андрэ так на публику распинается, кстати сказать?.. Девица-то эффектная, при
длинных ножках и ярком макияже.)
- Пробило как-то бабку с дедом на хавчик! - торжественно открыла  трапезу Юлия
Александровна. "Из них с Андрюшей получился бы суперский комедийный дуэт!" -
хихикнула про себя Янка.
Но закончить свою коронную фразу Юльке не довелось: та самая официантка с
разукрашенным кукольным личиком и мини-юбкой, больше похожей на набедренную
повязку, приволокла новое блюдо гигантских размеров. На нем красовались
художественно разложенные кудрявые листья салата, украшенные кое-где алыми
ягодами то ли клюквы, то ли смородины... Такого бодрого ржания эта
благопристойная пиццерия явно еще не слыхала! Янка от восторга чуть не
перевернула свою тарелку с нетронутой пиццей, в последнюю секунду успели
спасти. А там на шум и охранник с улицы примчался, на лице его огромными
буквами читалось истовое служебное рвение...

Доели пиццу и героически осилили рекомендованный Богданом салат-коктейль из
мяса криля, для Яны с Юлькой, и бадейку мороженого трех сортов - для худеющей
Гали. ("Я требую продолжения банкета!" - под девчоночий смех выкаблучивался
Андрюша.) А когда выбрались наконец на улицу, там уже не на шутку смеркалось и
моросил занудный мелкий дождик.
- Над под дождь нельзя! - заволновалась Галя, кокетливо поправляя завитые
крупными локонами волосы. И выглянула с опаской из-под навеса пиццерии.
- Краска потечет, - сочувственно подсказал Андрей и сокрушенно прищелкнул
языком. - Штукатурка посыпется!
- А по шее? - Галька набычилась и угрожающе двинулась на него, но Андрэ
мастерски увернулся. - Стукни его! Тебе ближе, - стоявшая рядом Юлька вполне
правдоподобно сделала вид, что не расслышала. "Ну и правильно, нечего в их
семейные разборки лезть", - одобрила мысленно Яна.
Держа над головами сумки и шлепая по проклюнувшимся лужам, девчонки побежали к
машине. Ребята - из бравады, скорей всего - шли нарочно не спеша, словно
совершали приятный вечерний променад. Янка начала всерьез подумывать о том, что
пора бы уже домой на боковую, просто не хотелось напрягать отношения с папой.
(Что скажут все остальные  - под "остальными" подразумевались мама и Сергей, -
ее не слишком-то волновало, если уж быть совсем откровенной...)  Но у Гальки
вечерняя программа была расписана буквально по минутам, и как-то очень
ненавязчиво вместо дома на горизонте замаячила дискотека. (Чего, кстати, и
следовало ожидать - ведь ради нее-то всё и затевалось!) Яна особо не
сопротивлялась, повозникала только для приличия: если сейчас опять всё
пропустит, как в прошлый раз после концерта на набережной, то ни за что себе не
простит!
Последнее, на что хватило ее стратегических способностей - это уже в машине
позвонить отцу и скороговоркой сообщить, что она сегодня - "наверное" -
задержится и чтоб он не волновался, их с девочками проведут. В голове
зашевелились робкие мыслишки о Мастере и обещанном испытательном сроке, но Янка
без зазрения совести их разогнала: нечего портить себе такой удачный вечер! Тем
более, с ним.
- Ну как тебе Богдан? - полушепотом осведомилась Галя, с опаской поглядывая на
спины сидящих впереди парней. Яна только раскрыла рот, чтобы ответить, но
оказалось, что адресовано это было Юльке. Вот вам и новость!..
- Очень даже ничего. Единственное, немногословен, - с редкой дипломатичностью
еле слышно отозвалась Юля.
- Ну да, по сравнению с Андреем!.. - признала Галька.
- А сколько им лет? - неожиданно для себя вклинилась Яна. Богдан расслышал и
мельком обернулся, она опять ощутила, как запылали от напряжения уши.
- Пацанам? По девятнадцать или типа того, - уже не таясь, во весь голос
объявила Галя.
- Типа того, - с радостной ухмылкой передразнил Андрюша.
"Я для него слишком маленькая, он скоро сам это поймет, - вздохнула украдкой
Яна. - Вот если бы был в голове компактный  выключатель как раз для таких
зловредных мыслей!"

Дискотека была незнакомая - скорей всего, та самая, про которую Галька недавно
рассказывала с характерным своим придыханием и театральным вращением белков.
Если смотреть снаружи, то ничего особо выдающегося, обычное себе здание из
серого бетона, невзрачное и довольно-таки безликое. Пройдешь мимо и не
заметишь. Зато внутри обнаружился супер-модерновый интерьер с лучами
прожекторов, зеркальными многогранниками стен и цветной мозаикой по всему
дэнс-полу. Особенно от этой светящейся мозаики создавалось впечатление чего-то
нереального, инопланетного. Сразу и не сообразишь, по Земле идешь или нет...
Янка немного стушевалась и ни с того ни с сего ощутила себя очень маленькой и
незаметной на фоне подруг. (Да и те, казалось, порядком сникли, даже видавшая
виды Галина батьковна притихла и спряталась за спину Андрэ.)
Чтоб поскорей освоиться, девочки, не сговариваясь, дружно  приземлились у
барной стойки неподалеку от входа. Там у Андрюши мигом нарисовался знакомый
бармен, разбитной на вид парень лет двадцати: виртуозно смешивал и взбивал
разноцветные коктейли перед самым Яниным носом. Она, уже слегка
загипнотизированная светомузыкой и мигающими под ногами плитками, не могла
отвести взгляд от его рук с неуловимыми движениями фокусника - под ними тоже
что-то мелькало и переливалось всеми цветами радуги... Настолько тонкой работы
ей видеть еще не приходилось, и главное, вживую, не по телевизору. "Тому Крузу
такая техника и не снилась!" - отметила с уважением (не вслух, разумеется, про
себя).
Это невежливое пристальное внимание не осталось безнаказанным: бармен-виртуоз
избрал именно ее, Янку, в подопытные кролики. Без всяких там расшаркиваний и
учтивых вопросов на тему "чего изволите?" сунул в руки бокал чего-то
ярко-голубого, по цвету сильно смахивающего на медный купорос. Коротко бросил:
- Зацени.
Она из любопытства предложенный купорос понюхала, но от пробы воздержалась:
- Вид у него нездоровый.
- Краситель! - вмешался Андрей, материализовался над самым ухом. Коктейль мягко
уплыл в неизвестном направлении и, кажется, пошел по рукам: Яна уловила, как
кто-то из девчонок еле слышно его в грохоте музыки нахваливал.
- Контрольное слово! - рявкнул где-то сбоку Андрюшин голос.
- Андрей! - еле слышный Галькин писк.
- Непра-а-вильно... Повторяй за мной: дезоксирибонуклеиновая кислота!
- Андрей!..
Забегая вперед, следует сказать, что рекомендации Мастера Ольги -  чего следует
и чего не следует делать ясновидящему - Янка на тот момент напрочь позабыла. Да
и потом, когда вспомнила в самый неподходящий момент, лицемерно себя убедила,
что ничего такого глобального не нарушает. Ну сами посудите, какой вред может
быть от одного сла-а-бенького коктейля?..
А бармен уже протягивал что-то новое, на этот раз мутно-бесцветное.
- Пахнет хвоей... - Яна храбро отхлебнула из бокала и закашлялась: - Фу, тут
что, водка?
- Водка, лимон, ликер.
- Так бы и сказал - гремучая смесь! - в горле отчаянно запершило и через
несколько секунд шибануло в голову. Интересно, как она будет сейчас вставать,
если под ногами вовсю раскачивается цветными волнами пол? "А на море качка,
качка..." Самый безопасный вариант -  смирно сидеть на месте и ждать, пока не
протрезвеет. "Неужели это от одного глотка  так?.. Ну и ну-у... Хотя сколько
там надо на мои габариты! Или это от предыдущего коктейля, приятного на вкус, с
персиковым соком, только там алкоголя почти не чувствовалось..." - даже мысли
казались изрядно подвыпившими, скакали по всей голове, как бильярдные шары.
И вдруг перед лицом промелькнула кометой чья-то рука и без объяснений отобрала
у нее бокал с этим отвратительным гремучим пойлом. Следом за рукой в поле
зрения появился Богдан:
- Детей не спаивай, - начальственным тоном бросил бармену.
- Какой ты у нас положительный! - с насмешкой пропела за спиной  Юлька.
"Кудрявый мальчик" ничего не ответил, только нахмурился с досадой. А Янка
уставилась на него во все глаза: что-то до боли знакомое! Где-то она что-то
подобное уже слышала, только вот где?..
- Ему еще нас развозить, так что ша, медузка! - грудью встала на защиту своего
любимца Галя, и Юлия пристыженно замолчала. Янка же, плохо себя контролируя,
чересчур громко объявила:
- Ну, хоть кто-то трезвый! Это хорошо, - и дружески пожала его руку, лежащую
(по чистому совпадению) как раз у нее на плече.  Богдан непонятно улыбнулся и
свободной рукой ловко подпихнул к ней ледяной апельсиновый сок в запотевшем
стакане.
"Держимся в рамочках!" - мысленно приказала себе Янка. Если она сейчас начнет
вешаться ему на шею или по пьяной лавочке признаваться в любви, то на этом вся
романтика и закончится. Такого позора она себе в жизни не простит! Да и он
тоже...
- Пойдем купаться! - радостно завопила Юлька. Вот ее, судя по всему, развезло
больше всех, она к подобным излишествам тоже непривычная...
- Эта уже готовая, - как сквозь толстый слой ваты, приглушенно сказал Андрей.
Юлька продолжала жалобно ныть где-то сбоку:
- Галька, ну пошли! Яна!..
- Вперед и с песней! Барабан тебе в руки, барабанные палочки в зубы, - одна
Галина батьковна держалась молодцом, по ней было не разобрать: что трезвая, что
пьяная - одно лицо.
- Я сама не пойду... Тогда пошли танцевать!
"А что, это мысль... Надо только удачно встать со стула. Ну зачем их делают
такими высокими? Вот изверги!" - в целях моральной поддержки Яна вцепилась
обеими руками в Богдана, тот почти что снял ее, как с насеста, и всю дорогу до
танцпола заботливо придерживал за плечи. Нестерпимо хотелось что-то сказать и
вообще поделиться впечатлениями, Янка потянула его за руку к себе и сообщила в
самое ухо, приподнявшись на цыпочки:
- You're too goоd to be true! (Ты слишком хорош, чтобы быть правдой!)
Огромные голубые глаза в ответ расширились от удивления, неужели не понял?..
Девчонки не раз прикалывались, что есть у нее такая фишка: стоит хоть немножко
выпить спиртного у кого-то на дне рожденья (пускай даже пару глотков вина или
ром-колы, больше-то она сроду не пила), как начинает изъясняться по-английски.
Или еще того хуже, с чувством исполнять что-то из репертуара Джо Доссена или
Патрисии Каас на французском. Или Адамо, хит всех времен и народов - "Tombe la
neige"...  (Это уже ва-а-ще, последняя стадия! Наверно, память прошлых жизней
просыпается.) Хотя водку она никогда раньше не пробовала, гадость
первостатейная! Как же это ей так ловко подсунули?..
Потом они дружным, почти семейным кружком танцевали, было легко и весело, как
давно уже не бывало. Янка разошлась вовсю и танцевала со всеми подряд: с
Богданом, Андреем, еще с кем-то вертлявым и незнакомым, со сползающей на глаза
блондинистой крашеной челкой и бегающим взглядом... (Но его мальчики быстро
оттерли на задний план.) Юлька куда-то запропастилась и долго не появлялась.
Яна уже собралась отправиться на ее поиски, но тут в поле зрения попала Галя:
сидела за их столиком одна-одинешенька, понурив голову с развившимися черными
прядями, и словно бы со скуки прикладывалась ко всем стаканам без разбору. Даже
и не смотрела, что пьет, в этом было что-то непередаваемо жуткое: сперва
купоросно-голубой коктейль, затем пиво, ром-кола, потом еще один коктейль из
последних противных...
Яна остановилась посреди дэнс-пола, как вкопанная, в голову ударило горячей
волной: ведь это из-за нее Галька так целенаправленно напивается! Чтобы не
видеть, как они втроем танцуют. Янка подергала за руку Андрея, пытаясь привлечь
его внимание, тот наконец сфокусировался на Галине и взял ситуацию в свои руки.
На диво уверенной твердой походкой подошел к столику и обнял подругу сзади за
плечи, ласково приговаривая, будто ребенку:
- Хватит из разных бокалов! Головка будет бо-бо.
Откуда ни возьмись объявилась Юлька: вид у нее был немного бледный, косметики
на лице ни грамма, зато глаза бодрые и вполне адекватные.
- Кажется, я что-то не то съела! Наверно, мидии плохо реагируют на спиртное, -
приглушенным голосом объяснила она Яне в самое ухо. Янке стало ужасно смешно -
ну тютелька в тютельку, как в старинном анекдоте, который раньше казался ей
довольно туповатым: "Сначала мы пили водку, потом пиво, заканчивали коньяком...
А еще потом я отравился пирожком с капустой."
От мысли про капусту Янка громко рассмеялась и минуты две не могла
остановиться, пока от смеха не закололо в животе. Глядя на нее, девчонки во
главе с Андрюшей тоже подключились - видимо, за компанию, - один Богдан не
смеялся, посматривал на них с беспокойством, как на компанию буйно помешанных.
И непонятно с какой радости предложил ехать по домам. Все с ним дружно
согласились и беспорядочно засобирались, но начались осложнения с Галей: та
наотрез отказалась вставать. Пришлось Андрюше тащить к выходу почти что на
руках...

"По домам" поехали не сразу: вывалились из клуба нестройной толпой, поддерживая
Гальку сразу с трех сторон. Плетясь в хвосте этого живописного шествия, Яна
четко и раздельно проговорила не до конца послушным языком, цитируя мульт про
бременских музыкантов: "Последним выбрался петух, изрядно общипанный, но
непобежденный!" Ее голос в сонной тишине гулко разнесся на всю набережную,
идущие впереди ребята вместе с Юлькой в один голос грянули хохотом. Одна Галя
ничего не поняла и целую минуту вопрошала на все лады, в чем дело.
Чтобы немного проветрить Галину, уселись на холодных каменных ступеньках,
ведущих к воде (куда они приходили с Сережкой на первом свидании). Вот это была
хорошая мысль (про набережную, не про Сережку!): от прохладного речного воздуха
в голове медленно, но верно прояснялось. Холода Яна не чувствовала совершенно:
вот уж действительно, пьяному и море по колено... "Любимое место номер два", -
всё еще не совсем членораздельно подумала. Юлька, слава тебе Господи, больше не
рвалась купаться и даже Галя, главный дебошир, не выступала и не качала права -
мирно затихла, уткнувшись носом в Андрюшино плечо. (Возможно, что под шумок и
прикорнула.) А до Янки потихоньку начало доходить, что она только что позорно
напилась перед парнем из своего сна... Стало одиноко и тоскливо, как бездомной
собачонке, и нестерпимо потянуло домой зализывать раны.



               Глава девятая. Брателло, или Молодой Есенин


                                            Не взваливай на сердце любовь,
                                            которая тебе не по плечу!

                                                    (Козьма Прутков)


Наутро голова каким-то невероятным образом не болела, но настроение всё равно
осталось препаршивое. Снов никаких не снилось, ночь выдалась пустая и темная,
будто Яна провалилась до самого рассвета в черную дыру. Ощущения, признаться,
были не из приятных, она ведь только-только начала привыкать к своим
снам-видениям, что они всегда такие ярко-реальные, полнометражные... Каждую
ночь новый приключенческий фильм с эффектом присутствия. Неужели так быстро
начало сбываться предупреждение Мастера Ольги и ясновидение закрылось?
Порядком струхнув, Янка попыталась настроиться и хоть что-нибудь "увидеть" или,
на худой конец, "услышать", но всё было глухо, как в танке. И без того еле
слышный внутренний голос молчал. Стараясь не поддаваться нарастающей лавиной
панике, она решила обождать до вечера: а вдруг еще появится, рано тревогу-то
забила?..
Стащить себя с кровати и отправиться на первую пару - мировую историю -
оказалось выше ее сил. Янка провалялась в постели до половины девятого, даже
кота было лень встать покормить. Но затем время начало поджимать и ничего
другого не оставалось, как потихоньку продирать глаза и начинать активную
жизнь. Ей еще крупно повезло, что никого из родителей дома не обнаружилось -
смутно помнится, будто ушли рано утром. Видать, из принципа не захотели ее
будить - поздно ведь ночью пришла, редиска! (Где-то после часа, а то и двух -
не хватило храбрости повнимательней взглянуть на настенные часы в прихожей.)
Папа лишь заглянул перед уходом в спальню: очень выразительно посмотрел и,
кажется, принюхался, поводя со стороны в сторону аристократическим носом. Но не
сказал ни слова. Или это она дрыхла без задних ног, как суслик, и ничего не
слышала?..
Чтоб не опоздать на вторую пару, пришлось нечеловеческим усилием взять себя в
руки и развить космическую скорость. Второй  была алгебра, тут бы этот жалобный
номер с невинным хлопаньем глазами -  "ой, проспала!.." -  ни за что не прошел:
математичка у них дама с принципами, из свирепых университетских преподов.
Натянув впопыхах первые попавшиеся джинсы и свитер и пригладив кое-как
расческой волосы, Янка уже собиралась выскочить в коридор, на ходу нашаривая в
лицейской сумке ключи. Но в дверях задержалась, взгляд упал на изрядно
запылившуюся книжку по соционике. (Та сиротливо валялась на тумбочке в прихожей
с прошлой весны, со времен их соционического клуба.) Яна вспомнила, что так и
не отдала ее психологине - закрутилась и забыла...
"А ну-ка, посмотрим, что они там пишут про Есенина!" - она наугад раскрыла
книжку, та услужливо распахнулась как раз на нужной закладке. Глаза выхватили
что-то в высшей степени любопытное: "В силу своей мягкости и восприимчивости
Есенин, особенно в юношеском возрасте, склонен попадать в сомнительные компании
или под чье-то дурное влияние. Это может сильно затруднить весь дальнейший ход
его жизни. Именно поэтому молодой Есенин нуждается в сильном руководстве и, как
говорится, "ежовых рукавицах"..."
От этого - весьма самоуверенного! - заявления Янка громко и насмешливо
фыркнула, напугав неподобающим звуком мирно дремавшего под столом Гаврилу. Кот
укоризненно на нее посмотрел и потрусил от греха подальше на кухню - по дороге,
надо заметить, нервно вздергивая хвостом. Характер у котяры ещё тот...
Выходит, не такая-то она, Яна, пай-девочка! И не зря Мастер позавчера вправляла
ей мозги, наверняка что-то чувствовала, умудрилась заглянуть в будущее, она
ведь ясновидящая... Как там у Сергея - того, который поэт?

"Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот да веселый свист!
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист..."

На смену первому легкомысленному оживлению опять без особой логической связи
пришла мысль, что настоящий-то Есенин к концу жизни едва ли не спился.  Вот это
соображение понравилась намного меньше... Ну, не в том смысле, конечно, что она
может пуститься во все тяжкие - это вряд ли, наследственность не позволит. Но к
алкоголю, как выяснилось, у нее нет ровным счетом никакой устойчивости:
умудрилась же вчера выставить себя перед парнями в супер-выгодном свете! Ведь и
выпила-то всего ничего, половину бокала, ну максимум бокал, зато последствия...
Мельком вспомнить - и то противно!
Янка принялась себя всячески шпынять, да так увлеклась, что от обиды чуть не
разревелась. Но распускать слезы в три ручья не оставалось времени.
Злопыхательскую соционическую книжку она после короткого раздумья запрятала в
надежном месте, в шифоньере под стопками вязаных носков. (Чтобы папа, не дай
Бог, не разведал про эти рукавицы и не применил на практике...)
Всё утро, мотаясь как угорелая туда-сюда, Янка старалась не думать о Богдане.
До поры-до времени удавалось не слишком погружаться в воспоминания о вчерашнем
сокрушительном фиаско, но на остановке прихватило с новой силой. Делать-то
больше нечего, стоишь себе и стоишь, прокручиваешь сотни раз в голове горькие
попреки в свой собственный адрес...  "За дурною головою и ногам нэма покою", -
любит наставлять их с Яриком мама, под хорошее настроение.
Вот если бы можно было открутить ленту времени назад, всего на полдня, и начать
всё с чистого листа! Яна была абсолютно, на тысячу процентов уверена, что
Богдан теперь в ее сторону ни за какие коврижки не посмотрит - в этом нет
никаких сомнений! А если и посмотрит, то начнет про себя прикалываться,
вспоминая, как Яна Владимировна выкаблучивалась на дэнс-поле или напилась у
барной стойки почти до положения риз... Даже вполне резонная мысль, что
остальные девочки были ничуть не лучше и она на их фоне не слишком выделялась,
нисколько Янку не утешила. Как говорят у них в лицее, дохлый номер...

И надо же такому случиться! У лицейских ворот Яна  столкнулась нос к носу с
запыхавшейся Юлькой: обе сперва уставились друг на друга, точно в первый раз
увидели, и через секунду дружно рассмеялись. Вид у Юлии был не самый цветущий...
(Да и у нее, Яны, наверняка тоже. Всю дорогу от остановки до лицея она
старательно избегала смотреть во встречные витрины магазинов и стекла машин,
чтоб саму себя не пугать.)
"Если у Юльки начинает открываться ясновидение, то ей тоже было нельзя... А я
не предупредила!" - еще горче прежнего расстроилась Яна и ощутила себя
последним (как говорит папа) хрюкающим парнокопытным. Но совместные злоключения
сближают: не успев еще сказать ни слова, девочки взялись за руки и побежали к
родному красному кирпичному зданию. (Судя по часам на мобилке, звонок на пару
уже отзвенел три минуты назад.)
Математички на месте не обнаружилось, так что обошлось без эксцессов. И даже
аудитория оставалась закрытой, что вообще было из ряда вон... Еще издали Яна
заприметила Галю в крупногабаритных черных очках на пол-физиономии - значит,
жива-здорова многострадальная подруга! Подойдя поближе, девчата убедилась, что
с Галькой всё в порядке: та, как полагается, развернула яркое театральное
представление перед женской половиной десятого "А". (Жаль, они с Юлькой с
самого начала не слышали, такое уникальное шоу прохлопали ушами!)
Хотя про диско-бар Галина батьковна ни единым словом не обмолвилась, упирала в
основном на лучший столик в пиццерии и Богданов белый "Мерс", который еще и
карбиолет. Всё-таки в уме и сообразительности подруженции не откажешь...
- Ну наконец-то! У кого есть аспирин? - встретила их Галька, не теряя ни
секунды на приветствия.
Яна и за собой не раз замечала эту демократическую привычку - правда, не все ее
правильно понимают. Бывает, что возмущаются от этой махровой "невоспитанности"
и пытаются вразумить, будто малого ребенка. Та же мама обязательно сделает
подробное получасовое втирание, как должна себя вести "девочка ее возраста"...
Янка пару раз пробовала ей популярно объяснить (разумеется, что без  успеха):
зачем все эти условности, "здрасьте" с  "до свиданьями", когда каждый новый
день  -  всего лишь продолженье предыдущего! И время на самом деле течет
плавно, без разрывов, зачем же его насильно разделять на "сегодня" и "завтра"?
Не лучше ли называть коротко и ясно - "сейчас"?..
Не зря же в описании Яниного соционического типа сказано, что Есенин -  самый
настоящий спец в плане обращения со временем, это творчество всей его жизни.
Даже безбожно опаздывая, он непостижимым образом умудряется успевать везде,
куда ему нужно... В чем Яна уже не раз убеждалась: если куда-нибудь не попала -
значит, ей туда и не надо! (Мастер на своих семинарах по Рейки любит их
наставлять: "Случайностей в жизни не бывает!") Иногда в приступе самодовольства
Янке кажется, будто время течет персонально для нее: когда надо, замедляется
или наоборот, ускоряет свой бег...
Короче, старина Хронос -  ее  верный покровитель и друг; следовательно, и
относиться к нему надо уважительно. Уж во всяком случае, не размениваться на
ежеминутные приветствия и расшаркивания ножкой - шестнадцать ритуальных
подскоков, как при испанском дворе в прежние времена! И вообще, как дурачился
одно время папа: "Если посмотреть с точки зрения Вечности..."
На запертой двери в аудиторию красовался очередной плакат, поражающий своей
художественной мощью: криво от руки намалеванный череп и под ним исчерпывающая
надпись черным маркером: "220 В".  Искать скромного, но гениального автора
долго не пришлось: Денис Кузьменко в самой гуще мальчишек довольно ухмылялся,
посверкивая белыми зубами на смуглом скуластом лице. И подпихивал локтем
верного Каплю, что возвышался над ним на целую голову. Оба прямо-таки сияли и
лучились от гордости, точно два вольных художника, организовавших в складчину
свою первую выставку. На Янку Капля самым безобразным образом ни разу не
посмотрел, вел себя так, будто ее не существует.
"Неужели переболел? - удивилась девочка про себя.  - Надо же, так быстро..."
Тут бы радоваться, но вместо облегчения стало обидно донельзя: а она-то думала,
что такая "незабываемая"! В последние дни всё идет наперекосяк, не так, как
нужно: сперва Сережка высказал пару ласковых, потом перед Богданом опозорилась,
да и с папой наверняка поссорилась... А теперь вон и Капля в наглую игнорирует -
типа, мужская солидарность!
- Что, головка бо-бо? - съехидничала Янка вслух на Галины выразительные
гримасы, не справилась с искушением. Мгновенной острой вспышкой промелькнуло
далеко не дружеское удовлетворение, что есть, оказывается, кто-то еще более
постадавший от вчерашних похождений. (Тем более разворотливая Галька, которая,
как известно, и в воде не утонет... И которая сама же на эту дискотеку всех и
потащила!)
- Ты что, на первую пару пришла? Вот героиня! - Юля послушно порылась в своей
неизменной спортивной сумке и выудила оттуда слегка помятую одиночную (а потому
безымянную) таблетку в бумажной упаковке. Галя с драматическим стоном закинула
голову назад и с таким же непередаваемо страдальческим лицом предложенный
аспирин проглотила, причем всухую. (Не забывая в процессе искоса поглядывать на
аудиторию: на всех ли произвела должное впечатление?..)
Так что за Галину можно было не переживать: эта и в пустыне не пропадет, с
тушканчиками подружится! А вот с Юлькой было что-то явно и пугающе не то:
хмурая тень на обычно живом насмешливом лице и потухшие глаза в заспанных
щелках век... Яна только сейчас разглядела: наверно, алкоголь так притупил
чувствительность, как глухая стала! Бревно бревном. Еще одно подтверждение, что
им обеим надо быть поосторожней с "этим делом" (как приговаривает в подобных
случаях папа, щелкая себя по челюсти. А он-то, кстати, и капли спиртного в рот
не берет - "йог-трезвенник", подначивает его мама. Ну, разве только шампанское
на Новый год может выпить, чисто символически.).
Короче говоря, неизвестно, вернется ли после вчерашнего загула ясновидение или
нет?.. Может, уже всё - забраковали ее, как полностью непригодную к дальнейшей
эволюции! Юльку-то, по идее, не должны: с нее и спросу никакого нет, не
знала... Ни в чем не повинная жертва обстоятельств.
Но отступать было некуда: Янка собрала оставшиеся силы  - а их что-то, ох,
негусто! -  и попыталась настроиться на Юлию. Дело шло туго, мозги скрипели,
как ржавая столетняя телега. Наконец с большим трудом и заминками, точно делая
ей огромное одолжение, пошел звук, но изображение не появлялось. Юлька сегодня
утром с кем-то разговаривала на повышенных тонах и больше того, скандалила, а
еще потом плакала, закрывшись в своей комнате... Яна прислушалась к этому
смазанному, сильно искаженному внутреннему звуку: незнакомый женский голос
что-то взахлеб причитает, но слов не разобрать, одни пронзительные рулады. Она
была уже близка к отчаянию из-за своего бессилия, но в самый безнадежный
момент - как всегда в последнее время! - подоспела подмога. На сей раз в виде
Оксаны Юрьевны: торопливо пробегая мимо со стопкой тетрадей, англичанка на ходу
обронила, обращаясь к Юльке:
- Юля, Вы не забыли? Надо заплатить за сентябрь.
Девочки на мгновение затихли и развернулись к Юлии, а затем точно так же дружно
отвернулись с наигранно безразличными минами, похожие на тряпичных кукол в
руках умелого кукловода. И с преувеличенным рвением возобновили свои не слишком
содержательные разговоры. Одной Яне было сбоку хорошо видно, что Юлька от этого
уничтожающего вопроса в лоб едва заметно покраснела. "Зря Оксана вот так при
всех! - расстроилась за подругу Яна. - Нет, чтоб по-человечески, отозвать
тихонько на перемене..."
- Я чуть позже заплачу, можно? - Юлька уже успела взять себя в руки, только
виднеющиеся из-под коротких темно-русых прядей мочки ушей оставались красными,
как с мороза.
- Можно. Но сильно не тяните, - и Оксана беспечно поскакала дальше по своим
делам.
На Юльку никто больше не смотрел, девчата старательно отводили глаза в сторону
и делали вид, что ничего не слышали. "Страшно представить, до чего Юлькину
сейчас неловко!.." - Яна усилием воли не отвернула головы и на внутреннем
экране медленно стали проявляться нужные картинки вместе со звуком. (Только не
цветные, как обычно, а какие-то неровные и скачущие, с помехами. Черно-белые,
похожие на довоенное кино.) И знакомый уже высокий женский голос с
причитаниями:  "На твой лицей слишком много уходит! За свет заплати, за воду
заплати... А если я без работы останусь? Надеяться нам не на кого!.."
Почувствовав ее взгляд, Юлька подняла голову и посмотрела Яне прямо в глаза,
бесстрашно и почти враждебно, с вызовом. Через несколько долгих секунд лицо ее
смягчилось, Юля грустно улыбнулась и упрямо вскинула подбородок своим
излюбленным движением пацанки. "Врагу не сдается наш гордый "Варяг", пощады
никто не желает", - зазвучало у Янки в голове что-то старое и наполовину
забытое, из общаговского детства. Вот она кто, ее милая подружка - гордый
"Варяг"!..  (Эту песню любила напевать им с Яриком мама, возясь на общей кухне
за чем-то аппетитным до умопомрачения. Вроде и голоса особого у нее никогда не
было, и слух самый обыкновенный, среднестатистический, а до того славно
выходило...)
Между тем со стороны лестницы объявился сумрачный завхоз дядя Паша в засаленной
красной кепке набекрень, в знак протеста грузно топоча ногами на весь этаж.
Полминуты повозился у замочной скважины и рывком открыл их аудиторию - всего-то
и делов, что посильнее пихнуть дверь... Сделав свое дело, завхоз удалился,
раздраженно гремя связкой ключей и невнятно бормоча себе под нос что-то не
слишком дружелюбное и аж никак не литературное. Следом за ним удушливым шлейфом
тянулся стойкий дух чего-то горячительного - не иначе, как оторвали от более
увлекательного занятия...
"Ашки" с кислыми физиономиями устремились в класс, неизвестно откуда взявшаяся
математичка их бодрыми вскриками подгоняла, как упряжку чукотских ездовых
собак. Юлька тоже отвернулась и направилась вслед за однокашниками, ссутулив
худенькие плечи и упершись взглядом в пол - "как пять копеек потеряла!", по
маминой старинной присказке. (За ней обычно следовал нежнейший удар по
хребту...) Яна окликнула подругу, подчиняясь внезапному порыву изнутри:
- Ю! - и протянула ей деньги - те, которые папа еще в начале осени выделял "на
мелкие расходы". Янка с тех пор их не потратила, каждый день привычно таскала в
сумке и клятвенно себе обещала, что если вдруг увидит что-нибудь супер-пупер
красивое... Скорей всего, удерживала здравая мысль, что при особой надобности
можно потащить за покупками отца и ничего своего выкладывать не придется, так
ведь намного приятней! И экономнее, кстати сказать. Может, и вправду она похожа
на маму, наследственность?..
Юлька при виде этих скрученных рулетом купюр попятилась, как от ядовитой змеи,
еще и руками прикрылась в непритворном ужасе:
- Яна!!! Не выдумывай.
- Не обижай меня! - Янка глядела очень строго и, казалось, была готова
обидеться. Но потом резко сменила тон: - Я всё равно на какую-то ерунду
потрачу, ты ж меня знаешь! Тебе сейчас нужней.
- Янка, я не могу...
- Можешь-можешь! Пожалуйста, - она вложила деньги в беспомощно повисшую Юлькину
руку и подтолкнула подругу в спину по направлению к классной двери. Там уже все
расползлись по своим местам и по-тихому дурели в ожидании алгебры, только они
вдвоем стояли друг напротив друга в полутемном коридоре, вроде бы на очной
ставке из советской кинохроники.
Повздыхав еще немного, Юлия сдалась, но для порядка проворчала:
- Ага! А отец уедет - и зубы на полку.
- Это будет завтра, - словами из смешной старой песенки ответила Янка. Юля еще
немного постояла, что-то про себя прикидывая, и вихрем сорвалась с места -
скорей всего, побежала в учительскую разыскивать Оксану. Уже издали обернулась
и гулко крикнула Яне на весь коридор:
- Мы как заплатим, я верну!
Но Яна в ответ скорчила зверскую гримасу и замахала на нее руками, в точности
копируя Юлию Александровну несколько минут назад.
Одна мысль цеплялась за другую, выстраиваясь в неровную логическую цепочку, и
Янка неожиданно всё поняла. Будто киноленту принялась кадр за кадром
откручивать назад, как мечтала еще с утра...  Юля сильно не любит всяких личных
вопросов, отчаянно от них отшучивается, ну или в крайнем случае отмалчивается.
(Хотя последнее случается редко, она сама над собой подтрунивает, изображая
потасовку из фильма "Человек с бульвара Капуцин": "Настоящему мужчине всегда
есть, что сказать!") Похоже на то, что подруга втайне стыдится или своего дома,
или семьи, или матери...  А может быть, и того, и другого, и третьего. Кажется,
кроме мамы у нее никого нет... И вряд ли это случайность, что за два с лишним
года учебы в лицее Юля ни разу ни одну из подруг не пригласила в гости! Уже у
всех дома побывали, даже у единоличницы Заи, одна Юлька осталась. Галя из-за
этой возмутительной негостеприимности на днях обижалась и очень недовольно в
Юлькин адрес высказывалась...

С последней пары Янка отпросилась, невмоготу стало сидеть. Да и самочувствие
было не ахти: накатила недавняя зловещая слабость и головокружение, как от
шампанского на голодный желудок. Вот это уже напугало не на шутку... Вероятней
всего, после картинок про Юльку: всё-таки Мастер назначила ей карантин,
который, ясный пень, пока что не закончился! Допрыгалась, одним словом.
Ко всему прочему, обнаружился еще один неприятнейший момент: почему-то именно
сегодня на Яну почти никто не обращал внимания. На большой перемене, к примеру:
она раз пять пыталась встрять в разговор "своих" девчонок с потрясающе глубоким
замечанием, но всё безуспешно. Нет, девочки, конечно, смотрели в ее сторону, и
даже слушали со скучающими вежливыми физиономиями, но как-то слишком часто
перебивали или переводили разговор на другую тему. А ведь было время, когда
каждое слово ловили, как жемчужину, и чуть не в рот заглядывали - а вдруг еще
что-то интересное расскажет?.. Зато сейчас ситуация почти классическая:
- Доктор, меня все игнорируют!..
- Следующий!
Одна Юлька, верный Дон-Кихот, держалась поближе к Яне, как голенастый цыпленок
возле мамы-наседки (ну да, цыпленок - выше Янки на пол-головы!). Но именно
сегодня собеседник с Юлии был никакой: за всю большую перемену только пару
невнятных междометий из себя и выдавила. (Наверно, до сих пор переживает из-за
той публичной сцены с Оксаной...)  Но Янка всё равно чувствовала себя
незаслуженно оскорбленной, а к концу дня едва не стала комплексовать, как в
шестом классе, когда перешла в другую школу и никого там не знала.
И вдруг в одно мгновение поняла, в чем дело, точно яркая вспышка осветила всё
изнутри: у нее сейчас слишком мало энергии,  истощена до предела, вот народ и
не замечает. (Самое обидное, даже Капля нос воротит! Прошла любовь, завяли
помидоры.) Что бы она в таком бесцветном состоянии ни сказала, всё будет
звучать плоско и неубедительно, бессвязный детский лепет. (На него взрослые,
как водится, не реагируют, пропускают мимо ушей как шумовой фон.) Нужно сперва
восстановиться: выспаться, сделать себе развернутый сеанс Рейки где-то на
полчаса или час - иными словами, заново подзарядиться энергией. А потом уже
выступать с публичной речью - вот там, глядишь, и успех придет...
Сделав это открытие, Янка решила не откладывать дело в долгий ящик, а то так и
уважение к себе недолго потерять!.. Перед самым началом четвертой пары выбрала
удачный момент, состроила несчастные глаза добродушному "украинцу" Николаю
Степановичу - учителю украинской литературы - и была милостиво отпущена домой
на поправление. Не теряя ни минуты, незаметно улизнула на улицу, чтоб не
нарываться на расспросы своих девчонок (для объяснений с оправданиями не
оставалось абсолютно никаких сил). На остановке беспечно пропустила маршрутку
на родной Жилпоселок - совершенно пустую! - но нисколько не расстроилась от
этого пролета, решила пройтись до дома пешком.  (А то так и осень скоро
закончится, не успеешь оглянуться - и уже всё, привет семье!)
Прогулка вышла на удивление удачной. Янка специально выбирала безлюдные тихие
улочки с частными домами, утопающими в роскошных, золотых с багрянцем деревьях.
Как в цветистой арабской сказке про Али-Бабу и его сокровища - пожалуй, где-то
так должен выглядеть восточный ковер. Сами названия этих милых ее сердцу улиц
ласкали слух: Садовая, Арктическая, Луговая, как у Антонова...
Именно на Луговой до сих пор стоит их старое общежитие, которое Яна пускай и
смутно, совсем небольшим краешком памяти, но помнит. Хотя бы как носились с
утра до вечера по двору с ватагой одичавших приятелей, а мама каждые десять
минут высовывалась из окна на третьем этаже и протяжно кричала: "Яна и Слава,
домой!" Или как в нежном возрасте, года в четыре, гонялась за мальчишкой
намного старше себя, вооруженная здоровенной палкой, будто неандерталец
дубинкой. А тот удирал от нее так, что только пятки сверкали! На вопли и
возмущения прискакавших мам она, Яна, с большим достоинством отвечала: "А я
хотела сдачи дать!" Гм-м, и куда только вся прыть подевалась?..
Конечно, этой окружной дорогой получалось намного дольше, чем обычным путем, но
золотые с медью листья того стоили - в этом не было ни малейших сомнений. Перед
одной зарослью красно-розового винограда потрясающе яркого оттенка она
затормозила минут на пять, грех было бы пройти мимо... Немного постояла,
посомневалась, а там махнула на всё рукой и уселась прямо на увядшую осеннюю
траву, присыпанную желтыми листьями.  (Никакой скамейки по соседству,
естественно, не оказалось.)
Уходить от такой "красотищи", как она обычно выражалась, не хотелось
совершенно: Янка дала себе твердое обещание не сегодня-завтра вернуться с
мольбертом и новыми красками, пока это богатство не осыпалась. И еще раз в
десятый мысленно себя поздравила, что оделась сегодня "в тему" - в теплый
сиреневый свитер под горло, - под конец даже жара сморила...  И поймала себя на
мысли, что вот и восстановилась, почти как новенькая!  ("Наполнила внутренние
резервуары", - похвалил бы сейчас, наверное, Мартын.) Всего только и
требовалось, что неспешно прогуляться по осенней улице Луговой.
Очередная неожиданность подстерегала ее у самого дома: на лавочке под подъездом
караулил Сергей. Яна от растерянности чуть не споткнулась на ровном месте и
остановилась в двух шагах от него, как телеграфный столб. (Хоть и очень
небольшой телеграфный столб.)  "Надеюсь, он не будет сейчас выяснять отношения,
я этого не переживу!.." - выползла на передний план порядком убитая мысль, и
даже виноградное настроение заметно потухло и съежилось.
- Привет! - поздоровалась она с опозданием, всё с такого же пионерского
расстояния.
- Привет. Опять телефон отключаешь?
- Это допрос?
- Да нет. Просто... интересуюсь.
"Он вчера на домашний звонил, потому папа и вычислил, что я не с ним! - без
тени сомнения решила Яна. - Ой, что вечером будет!.." А вслух неохотно
отозвалась:
- С друзьями сидели.
- С друзьями?.. Или подругами?
- Подругами тоже! - огрызнулась Янка, в мгновение ока приводя себя в драчливое
петушиное настроение. Если уж придется отстреливаться, то она должна быть в
хорошей форме. (Они с брательником когда-то баловались, в той же общаге: "Без
боя не дамся!")
Но Сережа на ее воинственный выпад никак не отреагировал, да и вообще выглядел
на удивление мирно, как сытый филин: лениво жмурился и благосклонно взирал на
вечернее низкое солнце. Она еще полминуты поколебалась и присела рядом с ним на
самый краешек скамейки (оставив, однако, между собой и Сергеем кое-какое
расстояние). "Как нейтральная территория между Израилем и Палестиной", -
рассеянно подумала девочка, соображая, как себя сейчас вести, что говорить...
Какую-то минуту они молчали под пожелтевшим почти что на глазах кленом. "Вот
интересное дело: вчера этот клен был совсем зеленым, а сегодня в воздухе уже
вовсю чувствуется осень... Трудно сказать, как именно чувствуется, но ни с чем
другим этот горьковатый запах не спутаешь. Надо же, а Сережка научился
молчать!.." - опять до смешного невпопад заметила она про себя.
- Кажется, я тебя люблю, -  внезапно огорошил Сергей, не глядя на нее, а
обращаясь куда-то в пространство между деревьями.
- Спасибо... - прозвучало невероятно, ужасающе глупо, но ничего более
подходящего ей в голову не пришло: просто-напросто не ожидала! (Тем более после
такой ссоры грандиозных масштабов.) Сережка неестественно, натянутым деревянным
голосом рассмеялся:
- Знаешь анекдот про "спасибо"? Пасхальное утро, Брежнев идет по улице, и вдруг
навстречу ему бабулька: "Христос воскрес, Леонид Ильич!"  "Боль-шо-е
спа-си-бо!"
Забыв про свои горести и разочарования, Янка во весь голос рассмеялась - до
того легко и спокойно стало рядом с этим Сережкой... Точно старый забытый друг.

На его настойчивые предложения "куда-нибудь пойти" у Янки хватило ума
отказаться. Здраво рассудила, что вторая разгульная ночь (или пускай даже
вечер) - это будет чересчур, организм-то ведь не железный! Да и родителей
лишний раз нервировать не стоит, и так придется отдуваться за вчерашнюю
самодеятельность... (Намылят шею, как пить-дать, тут и ясновидения никакого не
надо!)
Лифт очень некстати не работал, его уже в третий раз за этот год ремонтировали.
До своего седьмого этажа Яна добрела на последнем - ну, или предпоследнем -
издыхании. Пытаясь отдышаться, на полном автомате достала из сумки ключи и
уловила за дверью какую-то непривычную активность. По ту сторону ясно слышались
громкие выкрики, завлекающий девичий смех, и в довершение всех прелестей кто-то
приглушенно бренчал на гитаре.  "Ярик!" - сверкнуло молнией у нее в голове, и
всю усталость будто рукой сняло. Янка влетала в квартиру, как на реактивном
двигателе, едва не забыв в замочной скважине ключи.
Брателло, по всей видимости, только приехал: на полу посредине прихожей,
загораживая пузатым брюхом весь проход, красовался его не разобранный
темно-синий рюкзак. Вот ведь трудяга, каких поискать: вещи разложить не
удосужился, зато бурную концертную деятельность уже развернул! У двери
неаккуратной кучей были свалены чьи-то грязные кроссовки размера сорок пятого
(много кроссовок), босоножки и туфли всех моделей и расцветок, и даже
ультра-модные полусапожки из леопардового замша. (Ленкины, наверное, как раз ее
стиль...)
Яна покрутилась перед зеркалом, приводя себя в порядок. Наспех провела
массажной щеткой по волосам, едва заметно подкрасила губы и еще раз придирчиво
осмотрела себя со всех сторон. (Меньше всего на свете хотелось выглядеть
замухрышкой перед толпой Славкиных друзей!) По привычке заглянула на кухню,
разыскивая Гаврюху, и остолбенела на месте: совсем как во вчерашнем сне, на
неубранном столе посреди крошек валялась круглая десертная ложка, ее любимая...
И рядом пустой, вылизанный кем-то до блеска - угадываем с трех раз, кем! -
пластиковый стакан от персикового йогурта. Не чуя под собой ног, она вылетела
стрелой из кухни и попала прямиком в гостиную. Та показалась игрушечно
маленькой от такого количества развалившегося на диване или примостившегося
прямо на ковре народа... Добрую его половину Янка не знала и, застигнутая
врасплох, опять растерялась. (Остается только надеяться, что не слишком
заметно.)
Ярика в этой суматохе Яна заметила не сразу: брателло по-скромному пристроился
в углу на диване, словно бы и не хозяин, и меланхолично пощипывал гитарные
струны. Она, гитара, у него была фирменная, шикарного угольно-черного цвета,
брательник ею страшно гордился и берег, как зеницу ока. Янке в знак особого
расположения один-единственный раз позволил на своем сокровище поупражняться -
событие из серии "Очевидное - невероятное"! Но при этом делал такое
мученическое лицо, так пожирал в упор глазами, что никакого кайфа-то и не
вышло, пускай даже самого отдаленного... Яна под его гипнотизирующим взглядом
через минуту взмокла от напряжения, как мышь, сильней всего вспотели ладони.
Ну, а под конец пошло совсем уж вкривь и вкось: в приступе нервозности
недостаточно осторожно сей крутой инструмент поставила на пол, и милый братец
впал в невменяемое состояние. Янка с непривычки не на шутку перепугалась
(особенно если учесть, что он обычно насмешливо-добродушен и слегка ленив,
типичный Львиный персонаж). А тут на тебе, голосина прорезалась!
Рассорились тогда "на всю жизнь". Через день, конечно же, помирились, но охота
экспериментировать с чужой техникой пропала у Яны надолго... К этой его
распрекрасной гитаре больше и пальцем не притронулась, хоть Ярослав не раз со
своим (опять-таки Львиным) великодушием предлагал. Видать, заволновался, что
переборщил с первой реакцией. Но Янка с видом оскорбленной невинности
отказывалась: всё-таки верно говорят, что Скорпионы злопамятные, раньше надо
было думать!

- О-о, киндер-сюрприз! - поприветствовал из своего угла брательник, и вся эта
развалившаяся в гостиной компания, человек пятнадцать, с большим интересом на
Яну уставилась. И дружно одной глоткой загоготала, воздавая должное хозяйскому
остроумию. Янка вспыхнула от возмущения  - а может, и смущения, трудно
сказать! -  и про себя постановила эту вреднейшую личность попросту
игнорировать. (Подобные вольности со всякими там телепузиками, принчипессами и
киндер-сюрпризами позволяются только папе. Да и то не всегда, а когда Яна
Владимировна в хорошем настроении.)
Но брателло с этим железным правилом никогда не считался, да и душевной
чувствительностью тоже не страдал, а потому на сестренкины обиженные гримасы и
ухом не повел. Янка решила приступить к радикальным мерам воздействия и в
воспитательных целях замахнулась для подзатыльника, но Ярик привычно ловко
увернулся. Ишь, не потерял еще сноровку, наработанную за долгие годы совместной
жизни! Только и оставалось, что проявить свои недюжинные дипломатические
способности и начать воздействовать словами:
- Сам ты!.. - Яна запнулась на середине фразы, подбирая нужный эпитет. И
нашлась: - Если б ты сказал что-то умное, я бы сильно удивилась.
- Не обижай ее, - медовым голосом вмешалась Ленка, знойная блондинка со всеми
атрибутами кукольной красоты: умело подчеркнутые тенями синие глаза, льняные
пряди волос, броский макияж (именуемый в народе "штукатур"), выдающихся
достоинств бюст... Яна до сих пор сомневалась, к какой категории брательниковых
пассий ее можно отнести: иногда Лена вела себя ну точно как Славкина девушка,
но после того обязательно надолго исчезала. Возвращалась же как "просто
подруга" и на первых порах бывала очень холодна, а местами и высокомерна до
неприличия. У Янки на такие вещи наметанный глаз, но этих двоих никак не может
раскусить: обычно проходит всего неделя, и их притворно дружеский роман
закручивается с новой силой. Как-то у них там всё запутанно...
При одном воспоминании про Ярикову личную  жизнь Янке  стало вдруг страшно до
леденящего холода изнутри: до чего же это похоже на маму с отцом! Их
пожизненные ссоры-скандалы с разбором полетов, разъезды и примирения...
Неужели и она переймет себе точно такой же, изматывающий всю душу сценарий?! С
Сережкой уже точно к тому движется: то грызутся, то мирятся, с амплитудой ровно
через день...

- А кто ее обижает? Я соскучился, - сдержанно возразил Ярик и
профессионально-ослепительно улыбнулся из-за гитары: - Мелочь, а приятно! - и
проворно прикрылся от сестры выставленным локтем.
Яна задохнулась от негодования, но вмешалась Ленка: уселась своей далеко не
худой филейной частью на подлокотник дивана и нежнейшим образом поцеловала его
в губы. (Кажется, опять разворачивается стадия сближения, чтоб потом плавно
перейти в отталкивание...) У Янки пропали последние сомнения, что брателло
нравятся фигуристые девушки: уж чего, а этого у Елены Прекрасной не отнимешь!
(Даром, что сам он слегка костлявый и как бы устремленный всей фигурой вверх -
всё-таки противоположности притягиваются.)
Ярослав Ленке довольно прохладно - или так почудилось? - улыбнулся и с
чертовски сосредоточенной физиономией занялся неразлучной подругой гитарой.
Елену это зацепило, она соскочила со своего неудобного сиденья и направилась к
остальным ребятам, грациозно покачивая на ходу крутыми бедрами, обтянутыми
узким черным платьем. (Черное, как известно, стройнит.) Ярик ей вслед даже не
взглянул, и все эти плавные телодвижения в стиле Шакиры пропали даром, не дойдя
до адресата. Янка из женской солидарности мысленно возмутилась: ну и морда же
он, оказывается! Как лаконично выразилась однажды Юлька, "таких надо
отстреливать!" (Не исключено, кстати, что именно Ярика подруженция и имела в
виду, совсем не исключено...)
Ни для кого не секрет, что Юлька с ума сходит по ее брату. Началась эта
затяжная любовь классе в восьмом и с тех пор ни на йоту не продвинулась в
нужном направлении, и всё равно Юлия не теряет надежды! Не слишком-то это и
приятно, когда забегает в гости вроде бы к ней, Яне, а потом сидит как на
иголках и в нетерпении крутит головой: а вдруг ее ненаглядный тоже дома?..
Славка о Юлиной горячей симпатии до сих пор ни сном ни духом - он вообще
ничего, кроме музыки и собственной великолепной персоны, вокруг не замечает!
Подозрительно знакомая мысль, откуда это?.. Ах, вот оно что! Это он ей когда-то
заявил, чтобы позлить! Морда однозначно.

- Тут тебе девушки звонили! Чуть не оборвали телефон, - хотя здесь Яна
приврала, приплела для красного словца. Звонила разве что Ленка (зато несчетное
количество раз! Надо же, под конец научилась здороваться и разговаривать не
сквозь зубы, а приветливым светским тоном, чудеса да и только...).  Ну, и еще
пара незнакомых левых девиц наяривали почти что каждый вечер - интересовались,
когда он приедет.
"Ярик, наяривали - вот уж нарочно не придумаешь!" - Янка поневоле хихикнула и
без всяких церемоний брата отпихнула, зажав в самый угол дивана, и плюхнулась
на освободившееся место. Тот никак на ее самоуправство не отреагировал, смирно
потеснился. (До чего же всё-таки повезло, что характер у него не скандальный!)
Впрочем, от  фразы про телефон брательник нервно покосился в Ленкину сторону,
опасаясь, видно, как бы та не расслышала. Яна расплылась до ушей:  еще бы,
характер у Елены Прекрасной не сахарный! Как говорят американцы, "here comes
the thempo!"  - "осторожно: темперамент!"  И опять про себя удивилась, что
Ленка поразительно напоминает их маму: фигуристая, эффектная, нрав по-южному
горячий - такой, что и пальцем не тронь, обожжешься! И даже оттенок волос
одинаковый, платиновый блондин. Интересно, Ярик сам-то эти мелкие детали
замечает или пребывает в счастливом неведении?..
Сколько Яна себя помнит, девушки цеплялись на него гроздьями, как
разнокалиберные пиявки. Брат к этому неудобству давно уже привык и царственно
его не замечал. А всему виной эта типичная для Вишневских внешность, особенно у
мужчин она сильно проявляется. (У нее, Яны, примешались еще и мамины черты, к
сожалению... Вот взять хотя бы рост: если бы в той битве хромосом победили
папины гены, была бы она сейчас моделью!)Зато Ярик получился "чистым
продуктом", Янка иногда втайне этому завидовала: огромные серо-голубые глаза
(фамильная черта!), их свет напрасно пытались приглушить длинные девчоночьи
ресницы. Возможно, даже длиннее, чем у нее - ну отчего такая несправедливость?..
Природа проявила недопустимую расточительность: вот скажите на милость, зачем
парню все эти излишества?  Что примечательно, брови и ресницы у него заметно
темнее белокурых волос - да и у нее, Яны, в общем-то, тоже... Она где-то
вычитала, что это считается признаком породы, точно так же, как  у лошадей.
(Вот странно, это откровенное сравнение с парнокопытным тогда нисколько не
покоробило, воспринялось как должное.)
Ко всему прочему, Ярику достался папин римский нос, тонкие черты лица и мамины
светлые вьющиеся волосы - выгорев за долгое полу-тропическое лето, они казались
совершенно белыми. Хотя зимой его шеверюра немного темнела и он тогда выглядел
уже по-реальнее, без этой картинной красивости. За такие волосы любая девчонка
бы из кожи вон вылезла -  всё что угодно б отдала, лишь бы их заполучить!  -
зато Ярослав вечно норовил подстричься покороче. Яна эту привычку никогда не
одобряла и каждый раз радовалась, когда его волосы быстро отрастали и начинали
завиваться на концах колечками. Он тогда походил на ожившую греческую статую в
человеческий рост, только лаврового венка на голове не хватает!.. А с некоторых
ракурсов - на красивую девочку с нежной, как у всех светловолосых людей, кожей
и мальчишечьей стрижкой под Электроника.
Кажется, брат о своем досадном сходстве уже просек (сам заметил или кто другой
просветил?..) и всячески этой опасной длины избегал, мчался со всех ног в
парикмахерскую. Янка на его поспешность раньше сильно сердилась: еще бы, лишают
эстетического зрелища! И лишь совсем недавно поняла - опять дошло, как до
жирафа! - что Ярик всерьез комплексует из-за своей "женственности", так
сказать, и всеми силами пытается сей изъян скрыть.
А с недавнего времени при взгляде на Ярослава ей порой мерещится стройный
светловолосый всадник в ладно сидящих легких доспехах, с широким коротким
мечом, как у римских легионеров в исторических фильмах. (Только не римлянин, а
чужестранец из северных краев, как-то так.) Она всякий раз себя одергивает,
чтобы не "въезжать" слишком глубоко - кажется, что без его разрешения такое
праздное любопытство будет нарушением, что ли... (А чего нарушением-то - это
Янка представляет себе довольно смутно. Может, закона свободной воли?) Вот
когда он сам созреет и пристанет с ней с расспросами, к примеру: "А скажи,
дражайшая сестра, кем я был в прошлой жизни?" - вот тогда можно и посмотреть
поподробнее...
"Если бы я родилась мужчиной, то была бы примерно такой же", -  подытожила она
про себя, поглядывая на Ярика. (В эти последние пару-тройку месяцев какие-то
ненормальные стали посещать мысли - хорошо, никто другой их не слышит!)
- Янка, пиво будешь? - вмешался в ее внутренний монолог Антон - кажись, ударник
и по совместительству второй гитарист, дай Боже памяти... Вот этот длинных
волос никогда не стеснялся, наоборот, всё норовил отрастить рыжий хвост
подлиннее. Правда, и на девочку при том не становился похож, что да, то да...
А Антон всё не отставал, вопросительно на нее смотрел, вздернув рыжие клоунские
брови. Это он что, серьезно?.. Или на смех думает поднять, как раз по его
части! При одном упоминании о спиртном к горлу подступила тошнота, Янка изо
всех сил замотала головой и схватила с журнального столика литровую бутылку с
водой. Прихлебывая маленькими глотками живительную влагу, со всей возможной
твердостью решила:  "Ну всё, на ближайшие десять лет -  никакого алкоголя! Одна
минералка и апельсиновый сок." Антошка на ее манипуляции ухмыльнулся с
пониманием (неужели что-то заподозрил?), эффектным движением нырнул под
соседнее кресло и глухим насморочным голосом оттуда сообщил:
- Вино, водка, коньяк, мартини... Нету, - при слове "мартини" Янка судорожно
сглотнула, вспоминая вчерашние убойные коктейли, и  потянулась за отставленной
было минералкой.
- Ты что, куришь? - неожиданно спросил Ярослав, отбирая у нее бутылку. Янка с
неописуемым изумлением на него уставилась, широко раскрыв и без того большие,
как у индийской кинозвезды, глаза. (Ярик не раз удивлялся, что эти ее дышащие
восточной негой глазищи до странного не вяжутся с белой кожей и светлыми
северными волосами.)
- Я? Курю?.. Ты что, с дуба упал?
Не удостоив ответом этот поставленный ребром вопрос, он  изысканно, двумя
длиннющими музыкальными пальцами приподнял  прядь ее волос. Еще и мизинец для
хохмы отставил, эстет! Янка в недоумении понюхала и обомлела: от пряди сильно
разило пиццерией, чем-то основательно подгоревшим и, заключительным ко всему
аккордом, противной вонью табака. "Так вот почему папа утром так непонятно
смотрел и ничего не говорил! Неужели унюхал?.. - беззвучно ахнула она про себя.
- Ой, что вечером будет!.."
- Это не я, это волосы впитывают...
- Ну да, рассказывай! - насмешливо перебил Ярик и снова взялся за  колки
гитарной настройки, словно начисто позабыл о ее присутствии. Янка с хорошо
скрытым удовольствием покосилась на него сбоку: ну что ж, вот и опять всё
пойдет по накатанному годами сценарию, красотень! Утренняя грызня из-за ванной,
в которой она может заседать часами, потом дневная и вечерняя  - из-за его
навороченного музыкального центра, еще одна зеница ока.  Ну и  - кто знает? -
может быть, что и гитары... Жизнь потихоньку налаживается.



         Глава десятая, короткая.  Просите, и дано будет вам 


                                       Бойтесь своих желаний, они имеют
                                       обыкновение исполняться.


Ночью вернулись так полюбившиеся ей разноцветные сны, на этот раз развернулась
целая детективная история. (Единственное, без Яниного участия, она наблюдала за
всем будто со стороны.) Разыгрывалось красочное продолжение вчерашнего дня,
когда умница-разумница Яна Владимировна малодушно улизнула с четвертой пары, ни
с кем не попрощавшись...
Во сне после той бесстыдно пропущенной украинской литературы нагрянули Галькины
друзья-товарищи, Андрей с Богданом. (Вся их девчачья команда только успела
выбраться во двор под закатное низкое солнце.) Андрэ, как всегда, был само
остроумие, блистал и рассыпался мелким бесом, время от времени проезжаясь
катком по кому-то из девочек. (В основном по Юльке, потому как других почти не
знал. Ну, разве что издалека и сзади.) Но выходило совсем не обидно, а
напротив, очень смешно: основная мораль была, что "со всеми бывает, но не у
всех проходит!".
От Андрюшиных изысканных намеков на "меньше будешь пить - дольше будешь жить"
Юлька заметно конфузилась (ей, бедной, и без того уже в тот день досталось от
Оксаны)... Ребята вовремя просекли, что пора сменить пластинку, и принялись
наперебой разыгрывать в лицах свои собственные истории из бурной юности
(которая, как предполагалось, уже прошла). Вот их-то, истории, Янка до утра не
запомнила, а жаль...  Даже сдержанный обычно Богдан разошелся вовсю, а потом
словно бы между прочим стал допытываться про нее. Но никто не мог сказать
ничего вразумительного: сбежала себе и всё... Такая, мол, сякая!
Самое удивительное, там во сне за шутками и зубоскальством "кудрявый мальчик"
как будто бы раскаивался, что потащил всех на  дискотеку, где "ребенок"
перебрал лишнего и теперь отлеживается дома. (А может быть, втихаря и болеет.)
Точно это целиком и полностью его вина, как старшего и ответственного. И еще  -
будто он очень хочет ее увидеть, только не знает, как бы это всё устроить,
учитывая существование Сережи... От догадки этой нахлынуло ощущение
беспричинного головокружительного счастья - такого, что аж дух захватывает! С
ним Янка и проснулась.
А проснувшись, долго над собой посмеивалась: это ж надо было так, вот это ее
подсознание изощрилось! Подсунуло самый желаемый вариант - наверно, она где-то
в глубине души на него надеялась, сама себе не признаваясь. На долю секунды
промелькнула фантастическая мысль, что сон - чисто теоретически, по идее -
может быть вещим, как предупреждала Мастер. А что, если мальчики действительно
вчера приходили? Хотя это было бы слишком, вероятность подобного совпадения -
ноль целых, ноль-ноль-ноль...  Да и Галька при таком раскладе обязательно бы
вечером позвонила, чтоб от души помучить: "Кстати, а ты в курсе, что опять всё
пропустила?"
"Но с другой стороны, сон про Ярика-то ведь сбылся... Единственная разница, что
сегодняшний сон был про будущее, то есть про прошлое, а тот старый..." -  тут
Янка запуталась окончательно и решила, что в любом случае вряд ли у нее
настолько многосторонние способности.
Собираться в лицей было еще рано, завалиться обратно в кровать досматривать
свой сон - поздно. Наскоро умывшись и почистив зубы, Янка, то и дело зевая,
примостилась в пижаме в своем любимом скрипучем кресле у окна. Покрутившись с
минуту, от нечего делать стала перебирать сваленные кучей на подоконнике новые
книги, врученные во вторник Мастером Ольгой. (Не помешает заработать на будущее
несколько дополнительных очков, раз уж умудрилась так проштрафиться с той
горемычной дискотекой. При следующей встрече с Мастером можно будет мимоходом
небрежным тоном упомянуть: начала, дескать, читать вашу литературу, весьма и
весьма... Авось и пронесет, про всякие злоупотребления никто больше и не
вспомнит.)
Внимание сразу же привлекла тонкая брошюра с обложкой красивого ясно-сиреневого
цвета. "Элизабет Профет, "Фиолетовое пламя для исцеления тела, ума и души".
Мастер как раз про это пламя и говорила как будто бы, что оно мне сейчас
нужно... Ну-с, начнем", -  сама умиляясь своей неслыханной сознательности, Яна
взялась за книжку. Через минуту настолько увлеклась, что совсем забыла о
времени и, главное, о том, что читает-то скорей не для себя, а так, чисто для
галочки:
"Фиолетовое пламя - это больше, чем фиолетовый свет. Это невидимая духовная
энергия, которая проявляется как фиолетовый цвет перед теми, кто развил в себе
духовное видение. В прошлые века знание о фиолетовом пламени давалось лишь
немногим избранным, которые доказали, что достойны этого. Святые и адепты
Востока и Запада с давних времен использовали фиолетовое пламя для ускорения
своего духовного развития, но широким массам это засекреченное прежде знание
было открыто лишь в двадцатом столетии.
Фиолетовое пламя служит многим целям. Оно оживляет и укрепляет нас. Оно может
исцелить эмоциональные и даже физические проблемы, улучшить взаимоотношения и
облегчить жизнь. Более важным является то, что фиолетовое пламя превращает
негативную энергию в позитивную, что делает его эффективным инструментом при
исцелении. Сегодня мы точно знаем о том, что причина болезни обычно скрывается
в нашем ментальном, эмоциональном и духовном состоянии. Трансформируя
негативные мысли и чувства, фиолетовое пламя помогает нашему исцелению.
Фиолетовое пламя также исцеляет раны прошлых жизней..."
"Ну и ну, вот это книжка! Вот это точно для меня, - с несгибаемой уверенностью
определила Яна, ощущая внутри странное волнение, отдающееся зудом во всем
теле. - Не зря она мне попалась именно сейчас... Если это фиолетовое пламя еще
и карму растворяет, то это вообще супер!"
Не в силах больше сдерживать растущее нетерпение, она наскоро пролистала
следующие страницы: "Та-ак, где тут у них практические упражнения? Нашла! Вот с
них, пожалуй, и начнем, а теорию я потом дочитаю, сейчас не успею... Веления
фиолетового пламени, странно, почему именно веления? Могли бы назвать просто
мантрами..."
Торопливо пробежав глазами еще несколько абзацев, Яна вслух тихонько начала
читать нараспев, повторяя одно и то же двустишие:

- Я ЕСМЬ существо фиолетового пламени,
  Я ЕСМЬ чистота, Богом желаемая!

Первую минуту ничего не происходило - ни видений, ни привычных ее картинок, ни
тем более плавно бегущего "кино". Все оставалось обыденным, примелькавшимся.
Начиная уже терять интерес, Янка на мгновение замолчала, переводя дух. Мельком
взглянула на лежащую на коленях брошюру и замерла в изумлении: от страниц книги
струился мягкий ясно-фиолетовый свет, похожий на живые непоседливые язычки
пламени. Поднимаясь все выше и выше, он окутал Янкины руки, незаметно
перекинулся на кресло, пробежал легкой змейкой вверх по телу и добрался до
головы... Мгновение - и она оказалась в центре мощного, полыхающего всеми
оттенками фиолетового и сиреневого костра, изумительное зрелище... Все тело
гудело от невидимой, переполняющей ее до самых краев энергии, - надо же,
никогда раньше такого не ощущала, даже во время сеансов Рейки... А на душе при
том настолько радостно и легко, что, кажется, стоит лишь оттолкнуться от
кресла - и взлетишь воздушным шариком, умчишься под облака!..

- Дети, в школу собирайтесь! - пропел фальшивым дискантом Ярик, просовывая
голову в сестренкину комнату. И сообщил в сторону кухни, персонально для
родителей: - Я так и знал, у нее тут еще кот не валялся!
Янка не пошевельнулась, застыла неподвижным силуэтом у окна с неестественно
прямой спиной и полуприкрытыми глазами. (Медитирует, значит, мелочь пузатая!
Йог-любитель начинающий.) На губах ее играла легкая полуулыбка, выражение лица
от этого казалось удивительно счастливым, благостным, точь-в-точь как у
просветленного буддийского монаха где-нибудь в тибетском монастыре. Ничего не
скажешь, Далай-лама отдыхает... Уже и не пытаясь сдержать широченную улыбку,
Ярик вознамерился было отколоть что-нибудь созвучное ситуации, но вдруг ощутил
непривычную резь в глазах. Хотя нет, почудилось, с глазами было все в порядке.
Или не в порядке?.. Вокруг Янкиной головы ясно прорисовался ярко-фиолетовый
светящийся ореол, отдаленно смахивающий на нимб, вслед за тем засветились
нежным фиолетом ее сложенные на коленях руки... Не в силах издать ни звука,
Ярослав сломя голову бросился вон из комнаты. "С ума схожу!" - заметались в
панике сумбурные мысли.
- Кто войдет без стука - вылетит без звука! И дверь за собой закрывай, -
сердито сообщила из комнаты сестра, и ему немного полегчало. - Ты что, в лифте
родился?
Полной достоинства походкой малая выплыла из комнаты, поддернула пижамные штаны
и с гордо поднятой головой прошествовала в ванную, нарочно отпихнув его плечом.
Никаких фиолетовых аномалий вокруг Янки больше не наблюдалось, слава тебе
Господи... Значит, он не спятил, просто померещилось со сна. Со всеми бывает.
"Да уж, кому-кому, а малой просветление пока не грозит, - с неожиданным
облегчением усмехнулся про себя. - Порядок."
Но тревога до конца не отпускала, тупой иглой засела где-то внутри. Что с ним
произошло, черт возьми, и вообще откуда оно взялось?! Неужели нахватался от
Янки, сам и не заметил, как заразился этим ее эзотерическим безумием? Между
ними с сестрой всегда царило неписаное соглашение, что его сфера влияния - это
музыка, а ее - все эти психологии, философии, научная фантастика  и те де и те
пе... Богу - Богово, а кесарю - кесарево, как известно.
- Ты чем это там занималась? - как можно более небрежно осведомился он,
дождавшись, пока Янка зайдет на кухню. Малая со снисходительным видом обронила,
наливая себе из бутылки апельсиновый сок:
- Да так, по мелочам. Подрастешь - расскажу.
"Опять выделывается, деловая колбаса нашлась! - Ярик почувствовал себя немного
задетым. - Ну, я с тобой еще поквитаюсь..."

С раннего утра в квартире царила почти праздничная толкотня и суматоха,
давненько уж такого оживления не наблюдалось! А всего только и событий, что
приехал Ярослав. Немногочисленные домашние, включая Гаврюху, задвигались
быстрей и энергичней, и чаще положенного сыпали самодельными остротами - у кого
удачными, у кого не очень. (Кроме кота, само собой: тот с большим достоинством
хранил молчание.)
Похоже на то, что родители на радостях решили закрыть глаза на кое-какие Янкины
художества из последних (ну или просто дать  отсрочку, чему та была несказанно
рада...). А любимый братец явно наметил в кратчайшие сроки нагнать всё
упущенное за свое отсутствие и трудился в поте лица. (Чего и следовало ожидать,
не первый же год она его знает! Остряк-самоучка по призванию.)

Долго искать повод для утренней потасовки не пришлось: вот Янка расчесывается в
прихожей с лицом удивительно собранным и целеустремленным, точно у боксера
перед поединком. Длинные, как у сказочной Рапунцель, сестренкины волосы под
этими слаженными движениями громко потрескивали и сыпали во все стороны
статическим электричеством. Такого его количества Ярослав еще ни разу не видел:
не сестра, а портативная мини-электростанция!
Не дойдя до кухни, Ярик круто развернул обратно и озабоченно всмотрелся ей в
лицо, сведя от напряжения русые брови. Малая испуганно переспросила, округлая
свои глазищи, как в диснеевском мультике:
- Что такое?
- Третий глаз режется.
И еле успел от нее отскочить: Янка негодующе замахнулась своей расческой, но
гоняться по всей квартире не стала, в виде исключения. Милостиво разрешила:
- Живи пока!
А дальше начался самый цирк - ради чего он, собственно, всё это и затеял.
Сестренка в нерешительности потопталась на месте и... Ну наконец-то, вот оно!!!
Малая не вынесла мук неизвестности и устремилась поближе к зеркалу, где
придвинула нос почти вплотную к трюмо и с уморительной серьезностью принялась
сантиметр за сантиметром изучать свое отражение - выискивать на лбу тот самый
лишний глаз... С опозданием спохватилась и уже под его гомерическое ржание
погналась за обидчиком всерьез, пронзительно завывая, улюлюкая и размахивая над
головой чем-то схваченным в пылу погони, как индеец кровожадного племени.
Допек, что называется! Отец выглянул из гостиной в незастегнутой рубашке, с
джемпером в руке - решил, видно, проверить:
- Что за шум, а драки нет?
- Как с цепи сорвались! - пожаловалась из кухни мама, и расслышала же...
- Just fooling arround! (Просто дурачимся!) - успокоила отца Янка с крутым
американским прононсом, и где только успела подхватить?.. Ярик скептически
хмыкнул, но достойно откомментировать не успел: зычным генеральским голосом
мама потребовала всех к завтраку.

Дети с утра расшумелись, Марине всё никак не удавалось их утихомирить. Хотя
если честно, она не слишком-то старалась: если и покрикивала, то скорее по
привычке, чтоб не слишком расслаблялись. Янка сегодня вырядилась в широченные
светлые брюки ужасающего покроя, совсем как у негров в американских клипах,
стыдобища! Непонятно, как только это безобразие держится на бедрах: того и
гляди, на ходу потеряет!.. Дополняла сей дивный ансамбль теплая на вид белая
курточка ровно до пупа - весь живот оставался открытым, и это в октябре
месяце! -  и огромная розовая кепка. Дочкина голова безнадежно в ней утонула,
один нос виднелся. Марина вздохнула с видом мученицы, взывая мысленно сразу ко
всем святым, затем всё же не удержалась и решительно подтянула эти позорные
штаны вверх - может, хоть какую-то часть живота прикроют:
- Поприличней у тебя ничего нет?
Янка бросила на нее в высшей степени презрительный взгляд из-под своей
гигантской кепки и вывернулась прямо из рук, не удосужилась ответить. Отошла
подальше, насколько позволяла теснота кухни, и устроилась на подоконнике с
любимой ярко-лимонной чашкой в руках, в задумчивости изучая раскинувшийся внизу
город. Да еще и мизинец элегантно оттопырила, ох уж эти Вишневские! Хотя
оттопырила, скорей всего, бессознательно, потому как посудину свою держала под
сильным наклоном. Вот уже из нее полились оранжевые струйки сока... Хорошо, что
на пол, а не на брюки! Или наоборот - плохо, что не на брюки?
Дочка очнулась, с удивлением покосилась на растекшуюся по линолеуму желтоватую
лужицу и поставила чашку на стол - наверно, чтоб лишний раз перестраховаться.
Это у нее еще детская привычка - держать на весу полную чашку под наклоном.
Марина когда-то всерьез переживала: а вдруг что-то не то с координацией?.. (Для
того и на гимнастику отдала, кстати сказать, - чтоб поднатаскали.) Но Володька
на ее беспокойство лишь посмеивался и отпускал свои дурацкие шуточки, со
временем и Слава подключился, подражая отцу, давнему кумиру... Расслышав,
что ли, своим десятым чувством нечто предосудительное, Янка с неодобрением
взглянула на мать исподлобья. Марина в который раз тяжело вздохнула: ну вот,
уже опять что-то не устраивает!
- Что ты на меня смотришь, как Ленин на буржуазию?
Дочь в ответ снисходительно улыбнулась накрашенными  розовой помадой губами
(вероятно, в цвет кепки). И заявила с видом нешуточного умственного
превосходства:
- Так уже давно никто не говорит!

Из кухни на всю квартиру разносился голос Марины - судя по звуковому
сопровождению, жена читала Янке очередную нотацию. Володя без слов махнул Ярику
рукой, приглашая присоединиться, и оба пристроились у кухонной двери, навострив
по обыкновению уши. Там же происходило что-то весьма и весьма любопытное:
Марина достаточно мирно (хоть и громко) вещала, как государственная
радиостанция. Сам этот привычный повышенный тон до смешного не вязался со
смыслом ее слов:
- Не понимаю, какие ко мне могут быть претензии? Ты ведь сама говорила, что
дети еще до рождения выбирают себе родителей! Бачылы очи, що купувалы!.. Знаешь
пословицу?
Янка, по всей видимости, не смогла достойно отреагировать и прибегла к старому
испытанному способу, то есть бегству: с силой толкнула кухонную дверь и угодила
Ярику прямо по лбу. Но от конфуза этого нисколько не стушевалась, торжествующе
расхохоталась брату в лицо и помчалась в свою комнату, придерживая обеими
руками на бедрах широчайшие рэпперские штаны.
На полпути все же надумала, что ответить, и отчаянно в сторону кухни закричала:
- Если бы я знала, что ты такая будешь, ни за что бы не выбрала!

"Наши мужчины", как Марина с незапамятных времен называла мужа и сына, еще
минуту-другую помялись на пороге, по-перемигивались с таинственным видом, и
зашли всё же внутрь. Она окинула их с ног до головы подозрительным цепким
взглядом: хоть не смеются, по своей-то старой привычке?..
- Вот! Пробую на ее языке!
Они только лыбились до ушей и с нечеловеческой скоростью поглощали намазанные
ею для всех бутерброды со шпротным паштетом, поминутно облизываясь, как коты.
Сам Гаврюха растерялся от такого диковинного зрелища, смотрел на них снизу с
недоумением и озадаченно чесал за ухом.
- А что, неправильно? -  продолжала допытываться Марина.
- Нет, почему же? Всё правильно! - утешил Володька, но глаза оставались
хитрющими, точно у старого лиса.
- Очень хорошо сказала! - подпел ему второй скрипкой Ярик, потирая ушибленный
лоб с назревающей крупной шишкой.

По дороге на занятия, трясясь в старенькой, воняющей бензином маршрутке, Янка с
напряжением старалась ухватить едва мелькнувшее утром воспоминание. Что-то из
детства, связанное с Ярославом, и очень, невероятно важное, именно сегодня
важное... Кажется, еще со времен общежития - следовательно, ей было года
три-четыре, не больше... Точно, вот оно! По вечерам папа выключал в комнате
свет, в уютном полумраке вставал на фоне белой стены рядом с репродукцией
картины Рериха - как же она называлась?.. - и просил посмотреть на ауру. Но
Янка и без того четко видела яркое голубоватое свечение вокруг его головы, и
Ярик тоже видел, потому как дополнял ее описание всякими уточняющими
подробностями.
Ну и ну-у!..  Она примерно так же сейчас различает  - не всегда, конечно,
а когда настроится - светящиеся кастенедовские коконы. (Но теперь уже на всё
тело, не только у головы.) Почему же папа тогда в пиццерии, когда загуляли на
полночи, воспринял ее рассказ о вИдении откровенно в штыки, чуть ли не на смех
поднял? "Пой, ласточка, пой..." Если сам когда-то точно такими же вещами
интересовался и больше того, специально с ними обоими занимался. А теперь
отмежевывается, открещивается что есть мочи: чур меня, чур!
И, главное, Ярик, вполне обычный приземленный брателло, неунывающий остряк с
бритвой вместо языка - неужели он в детстве тоже ВИДЕЛ? Вот это уже ни на что
не похоже: Ярослав с одной стороны, а всякая эзотерика - с другой! Две
параллельные прямые, которые никогда не пересекутся, известная аксиома. Но если
ее смутные воспоминания - правда, если именно так всё и было, то брательник
тоже не из простых! Хоть как бы Янку ни высмеивал с ее новыми увлечениями -
третий глаз там, пятое, десятое...
"Ну и семейка подобралась!" - Яна до того распереживалась, что проехала свою
пред-конечную остановку на улице Мира, пришлось вылезать у черта на куличках и
топать пешкарусом лишние два квартала. Да плюс ко всему на конкретной
платформе, ежеминутно поддергивая сползающие брюки и натягивая курточку на
мерзнущий живот - полный экстрим.

В лицее девочки встретили ее бурными возгласами и почти что овацией, как
заблудшую овцу, вернувшуюся в стадо. А насупленный еще круче обычного Капля
прожег издали недружелюбным колким взглядом - ну что ж, всё возвращается на
круги своя...
- Явление в коробочке, - иронично заметила Зая, сидя по-турецки прямо на парте,
на своей половине (иначе кто бы ей позволил!). А Алинка обрадованно закричала,
едва завидев Яну на пороге:
- Эх ты, прогульщица!
Но прозвучало совершенно беззлобно и даже с любовью, по-другому-то Алька и не
умеет... Зато Галя была под стать Капле, бывшему инквизитору: подчеркнуто
равнодушна и холодна до официальности, будто ее всю ночь напролет продержали в
морозилке. Явный признак, что обиделась из-за Янкиного самовольного ухода не
по-детски, так что первую пару, а то и две, будет подчеркнуто ее игнорировать.
А потом выскажет всё накипевшее на душе, просклоняет по падежам и, дай-то Бог,
успокоится... (Вот потому, наверно, Галька вчера вечером и не позвонила, как у
них обычно заведено - решила Яну проучить.)
А дальше начался какой-то нелепый фильм ужасов: Юлька возбужденно ей в самое
ухо завопила, да так, что барабанные перепонки с натуги затрещали:
- Угадай, что вчера было!!!
- Приходили Андрей с Богданом, - упавшим голосом промямлила Янка, еще до конца
себе не веря.
- А откуда ты зна-а-ешь? - разочарованно протянула Юля. - Тебе что, кто-то
сказал? Мы ж договорились не рассказывать!..
Но Яна уже ничего не слышала. Сердце предательски колотилось  в груди, как
трусливый маленький заяц, и из самой глубины ее существа вырывались
оглушительные беззвучные слова: "Пожалуйста, не надо! Прекратите, я так не
хочу, я еще не готова... Я НЕ ХОЧУ БОЛЬШЕ ВИДЕТЬ СВОЕ  БУДУЩЕЕ, НЕ НАДО МНЕ
ТАКИХ СНОВ!!!"

...Откуда же ей было знать, что этот беззвучный вопль о помощи будет сразу
услышан и учтен где-то наверху в небесной канцелярии, и сны уже на следующую
ночь прекратятся. И возможно, что навсегда. Что поначалу она обрадуется, но
скоро начнет по ним скучать и умолять, чтоб вернули обратно, что она теперь ко
всему готова... И плакать оттого, что которую ночь ничего не происходит, словно
к ней после долгих лет слепоты на несколько дней вернулось зрение, но теперь
исчезло без следа. И что пройдет еще немало времени, пока первые, поначалу
слабые отголоски тех видений появятся снова, Яна будет им безумно рада. Но
такого, как в эти летящие осенние дни, никогда больше не случится.
В тот момент Янка еще ни о чем не подозревала. Беззаботно смеялась вместе с
девчонками на очередную Юлькину выходку, наслаждаясь их теплом и дружеским
участием, и ощущала себя самой обычной, во всех отношениях "нормальной". Еще
бы, в первый раз в жизни идеально вписывалась к эту невидимую, но всё равно
супер-важную социальную рамку: уже не глазастая белая ворона, а своя, "наша"!
Что и говорить, была просто счастлива: почувствовала же, как от ее истошного
крика внутри что-то произошло, с еле слышным щелчком переключилось...

- Плющит, штырит и колбасит, - сочувственно определила Юлька, сидя с ногами на
стуле и искоса поглядывая на нее. Будто уловила внутренним радаром что-то
неладное. Девчонки вразнобой засмеялись, даже разобиженная в пух и прах Галя
едва заметно улыбнулась, не теряя, впрочем, своего царственного вида.
- Штаны у тебя крутые, - в первый раз с утра подала голос Машка-Марианна, и
непонятно было: издевается так или на полном серьезе?


 


<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...
Другие книги жанра: романы

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4]

Страница:  [4]