Глава 13. СЕСТРЕНКА

     Она знала, что здесь что-то не в порядке - когда она вставила ключ  в
большой  замок  Крейга  в  двери  своей  квартиры,  ей  не  пришлось   его
проворачивать, а вместо привычных пощелкиваний он просто нажал из дверь  и
открыл ее. Не было повода подумать, как глупо  с  ее  стороны  уходить  на
работу и оставлять дверь незакрытой. Почему  бы  тебе,  Мириам,  тогда  не
оставлять на двери записку типа "ХЭЛЛОУ, ГРАБИТЕЛИ,  Я  ХРАНЮ  НАЛИЧНЫЕ  В
БАНКЕ НА ВЕРХНЕЙ КУХОННОЙ ПОЛКЕ!" Не было повода подумать так, потому  что
если ты уже живешь в Нью-Йорке шесть месяцев или даже четыре, ты не забыла
бы это сделать. Может быть, ты бы только захлопнула наружную дверь,  когда
собралась бы поехать на каникулы  домой  и  оставляла  здесь  какую-нибудь
жалкую конуру; либо ты могла бы забыть о замке, уходя на работу,  если  ты
прибыла сюда из какогонибудь городишка типа Фарго,  штат  Северная  Дакота
или Эймс, штат Айова. Но после того, как вы прожили некоторое время в этом
червивом Большом Яблоке, вы будете закрывать  дверь  на  ключ,  даже  если
относите чашку чая с сахаром соседке напротив своей квартиры. Забывчивость
здесь будет напоминать забывчивость человека, сделавшего выдох,  но  никак
не вспоминающего о  необходимости  сделать  следующий  вдох.  Город  полон
музеев и галерей, но он также полон наркоманов  и  психопатов,  и  вам  не
стоит испытывать судьбу. Если только вы не родились идиоткой, а Мириам  не
таковой появилась на свет. Может быть, немного простовата, но не тупица.
     Поэтому она уже знала, что-то  здесь  неладно,  и  хотя  Мириам  была
уверена, что воры,  очистившие  ее  квартиру,  вероятно,  убрались  отсюда
три-четыре часа тому назад, забрав с собой все, что можно было бы спустить
потом хотя бы за полцены (не говоря уж о тех  восьмидесяти  или  девяноста
долларах в банке, а может быть,  и  саму  эту  банку,  почему  она  о  ней
вспомнила, как будто  это  самое  главное?),  но  все  же  они  еще  могли
оставаться там. Это было наподобие тех  мыслей,  какие  стараются  внушить
мальчикам, получившим первые настоящие ружья, когда доказывают идею, что с
ними надо очень осторожно обращаться, словно эти  ружья  всегда  заряжены,
даже когда вы вынимаете их из фабричной коробки в первый раз.
     Она начала отступать от двери. Она это сделала почти мгновенно,  даже
еще до того, как дверь остановили свой поворот  внутрь  прихожей,  но  все
равно было уже слишком поздно. Из темноты с быстротой пули выскочила рука.
Она схватила руку Мириам. Ключи упали на паркет прихожей.
     Мириам Коули открыла  рот,  чтобы  закричать.  Большой  светловолосый
мужчина стоял как раз за дверью, терпеливо поджидая  ее  четыре  часа,  не
прикасаясь к кофе и не куря сигарет. Ему хотелось курить  и  он,  конечно,
закурит, как только дело будет сделано, но до  этого  он  был  чрезвычайно
осторожен, поскольку запах мог вспугнуть ее. Нью-Йоркцы  очень  похожи  на
мелких зверьков, кишащих в подлеске, чувства которых  обострены  ожиданием
опасности, даже когда они, казалось бы, беззаботно веселятся.
     Еще до того, как она что-то сообразила, он уже  схватил  ее  запястье
своей правой рукой. Сейчас же он схватил левой рукой дверь и  швырнул  изо
всех сил женщину прямо на нее. Дверь выглядела как деревянная, но на самом
деле она, конечно, была из металла, как и во всех  мало-мальски  приличных
квартирах в червивом и старом Большом Яблоке. Два  ее  зуба  вылетели  изо
рта, порезав его. Губы были разбиты и безжизненно раздвинуты, кровь сильно
сочилась, и капли ее усеяли  всю  дверь.  На  щеке  горел  рубец,  как  от
сильного удара хлыстом.
     Она осела, почти потеряв сознание. Блондин  уже  не  держал  ее.  Она
рухнула на паркет холла. Это произошло очень стремительно. В  соответствии
с фольклором Нью-Йорка, можно было бы сказать,  что  никто  из  живущих  в
червивом Большом Яблоке не поинтересовался бы  спущенным  дерьмом  до  тех
пор, пока оно не вылилось на него  самого.  Тот  же  легендарный  фольклор
утверждает, что любой псих мог бы ударить ножом  двадцать  или  сорок  раз
какую-нибудь женщину около 20-местной парикмахерской  при  ясной  луне  на
Седьмой Авеню, и никто из клиенток не  проронил  бы  ни  слова,  исключая,
может быть, фразу типа "Не могли бы вы укоротить  здесь  чуть-чуть  повыше
ушей" или "Я думаю, этот одеколон подойдет,  Джо".  Светловолосый  мужчина
знал, что этот фольклор - сплошной вздор. Для мелких и вечно обеспокоенных
зверьков любопытство является одним из условий выживания.  Названием  этой
игры, конечно, было "защищай свою шкурку", здесь не  надо  и  спорить,  но
нелюбопытное существо быстрее покидает этот мир. Поэтому  скорость  всегда
главнее всего. Он схватил Мириам за волосы н втащил ее внутрь квартиры, но
дверь оставил чуть  приоткрытой.  Через  короткий  промежуток  времени  он
услышал скрежет засова в другой стороне холла, после чего  раздался  треск
открываемой двери квартиры напротив. Он даже не посмотрел на лицо, которое
высунулось из двери другой квартиры, маленькое безволосое кроличье лицо, а
нос почти всегда подергивается.
     - Ты не разбила его, Мириам? - спросил светловолосый громким голосом.
Затем он перешел на высокий регистр, почти совсем фальцет,  сложив  ладони
чашечкой в каких-то двух дюймах от своего  рта,  чтобы  имитировать  голос
женщины. - Я так не думаю. Ты не поможешь мне поднять его? -  Теперь  руки
убраны, а голос - обычный мужской. - Конечно. Секунду.
     Он прикрыл дверь и  посмотрел  через  глазок.  Это  был  глазок  типа
рыбьего глаза, дававший сильно искаженную перспективу холла, и  он  увидел
именно то, что и ожидал: белое лицо, смотрящее в сторону квартиры  Мириам,
выглядевшее точь-в-точь, как  мордочка  кролика,  высунувшегося  из  своей
норки.
     Затем лицо исчезло.
     Дверь захлопнулась.
     Это не шум от падения тела, это  просто  что-то  хлопнулось  на  пол.
Глупышка Мириам что-то опять уронила. Мужчина  с  ней  -  может  быть,  ее
любовник, а может быть, и ее бывший муж  -  помогает  ей  что-то  поднять.
Нечего беспокоиться. Все в порядке, братцы-кролики, где бы вы ни были.
     Мириам застонала, приходя в себя.
     Светловолосый залез в карман, достал складную  бритву  и  открыл  ее.
Лезвие сверкнуло в полумраке, поскольку он оставил  свет  лишь  на  столе,
включив настольную лампу.
     Ее глаза открылись. Сна увидела, как он наклонился над  ней.  Ее  рот
был ярко-красным, словно она наелась спелых вишен.
     Он показал ей бритву.  Ее  глаза,  которые  были  почти  ослеплены  и
затуманены, стали проясняться и раскрылись шире. Ее рот приоткрылся.
     - Только пикни, и я прирежу тебя, сестренка, - проговорил он,  и  рот
Мириам закрылся.
     Он снова схватил ее за волосы и втащил в гостиную. Ее юбка шуршала по
полу. За голову зацепился шарфик, который волочился за ней. Она  застонала
от боли.
     - Не делай этого, - сказал он, - я тебя уже предупреждал.
     Они были в гостиной.  Это  была  маленькая,  но  прелестная  комната.
Уютная. Гравюры французских импрессионистов висели на стенах. Окантованный
плакат, рекламировавший мюзикл "Кошки". ТЕПЕРЬ  и  НАВСЕГДА,  говорил  он.
Засушенные  цветы.  Небольшая  секционная   софа,   застеленная   какой-то
грубоватой, пшеничного цвета материей. Книжный шкаф. В нем он мог  увидеть
обе книги Бомонта на одной полке и все четыре книги Старка  -  на  другой.
Книги Бомонта стояли на полке повыше. Это было, конечно,  неправильно,  но
он решил, что эта сучка просто плохо разбирается в литературе.
     Он отпустил ее волосы. - Садись на кушетку, сестренка. На тот  конец.
- Он указал на тот край кушетки, с которым  соседствовал  угловой  столик,
где были водружены телефон и автоответчик с памятью для записей.
     - Пожалуйста, - прошептала она, не пытаясь  встать.  Ее  рот  и  щека
начали сильно распухать, и слово получилось невнятно-шипящим: "Пожашуй". -
Берите все. Все. Деньги в банке: "Денни вааннке".
     - Сядь на кушетку. На тот конец. - На этот раз он одной рукой  указал
ей место, другой рукой помахав бритвой перед лицом Мириам.
     Она залезла на кушетку и  сжалась  в  подушках,  насколько  это  было
возможно, ее темные глаза были широко открыты. Она обтерла  рот  рукой  и,
словно не веря, смотрела на  кровь,  появившуюся  после  этого  у  нее  на
тыльной стороне ладони, а затем взглянула снова на светловолосого.
     - Что вам нужно? "Што ваа нуж?" - Это звучало, словно кто-то  говорил
со ртом, набитым пищей.
     - Я хочу, чтобы ты позвонила по телефону, сестрица.  Это  все.  -  Он
взял со стола телефон и, используя  протянутую  бритву,  нажал  кнопку  на
панели  управления  телефона.  Затем  он  передал  аппарат  ей.  Это  было
старомодное устройство с трубкой, напоминающей гантели.  Намного  тяжелее,
чем аппарат "Принцесс". Он знал это и увидел по ее  внезапно  напрягшемуся
телу, когда она заполучила телефон, что она тоже думает  об  этом.  Легкая
усмешка тронула губы мужчины. Она,  правда,  более  нигде  не  проявилась,
только на губах. Эта улыбка никак не была светлой.
     - Ты думаешь, не размозжить ли мне голову этой штуковиной,  сестрица?
- спросил он Мириам. - Я тебе скажу прямо, это не очень удачная  мысль.  А
ты ведь знаешь, что делают с людьми, которые теряют  удачные  мысли,  ведь
правда? - Она ничего не  ответила,  и  он  продолжал:  -  Они  исчезают  с
небосклона. Это точно. Я как-то увидел это на карикатуре.  Поэтому  крепче
держи этот телефон на коленях и  постарайся  сконцентрироваться,  чтобы  к
тебе вернулись удачные и счастливые мысли.
     Она смотрела на него во все глаза. Кровь медленно стекала вниз по  ее
подбородку. Капля упала на кайму  ее  платья.  -  Ее  никогда  не  смоешь,
сестренка, - подумал светловолосый. - Говорят, что это легко сделать, если
только быстро замыть пятно холодной водой, но это не так. У них ведь  есть
приборы. Спектроскопы. Газовые хроматографы.  Ультрафиолетовое  облучение.
Леди Макбет была права.
     - Если тебя опять посетят эти плохие мысли, я  ведь  увижу  по  твоим
глазам, сестренка. Они у тебя такие большие и темные.  Ты  же  не  хочешь,
чтобы один из них вдруг скатился по твоей щеке, ведь так?
     Она покачала головой  так  быстро  и  сильно,  что  волосы  буквально
создали маленькую бурю вокруг лица. И в то же время она не спускала с него
молящих о пощаде глаз, черных и прекрасных. Сэр, я готова сделать все, что
вам будет угодно.
     На этот раз улыбка коснулась не только его  рта,  но  и  глаз,  и  он
подумал, что она пресмыкается, как самая настоящая дешевка.
     - Я хочу, чтобы ты набрала номер Тада Бомонта.
     Она только смотрела на него, ее глаза блестели с оттенком ужаса.
     - Бомонт, - терпеливо повторил он. - Писатель. Сделай это,  сестрица.
Время течет только вперед и с быстротой крылатых ног Меркурия.
     - Моя книжка, - сказала она. Ее  рот  сейчас  слишком  распух,  чтобы
можно было сразу понять, что она  произносит.  "Оя  ниж"  -  вот  как  это
звучало.
     - "Оя ниж"? - спросил он. - Что ты бормочешь? Я  ничего  не  понимаю.
Объясни, сестренка.
     Тщательно преодолевая боль и по буквам  -  моя  книжка.  Книжка.  Моя
адресная книжка. Я не помню номер.
     Прямое лезвие прошелестело по воздуху в ее направлении. Оно произвело
звук,  похожий  на  человеческий  шепот.  Это   было,   возможно,   только
воображение, но, однако, этот шепот  услышали  они  оба.  Она  еще  дальше
забилась в подушки, разбитые  губы  искривились  в  гримасе.  Он  повернул
бритву так, чтобы лезвие поймало слабый и мягкий отсвет настольной  лампы.
Он  легко  наклонил  бритву,  позволив  свету  пробежать  по  лезвию,  как
стекающей вниз воде, и посмотрел на нее взглядом,  словно  говорящим,  что
они были бы просто сумасшедшими или кретинами, если не  восхитились  столь
прекрасной вещью.
     - Не нагадь мне, сестрица. - Теперь  в  его  голосе  слышался  мягкий
южный акцент. - Это то самое,  что  тебе  не  надо  бы  делать,  когда  ты
работаешь на парня вроде меня. А теперь набери его... номер.
     Она могла  даже  не  записать  номер  Бомонта  в  телефонную  память,
поскольку имела с ним совсем не много дел, но ей следовало бы это  сделать
для Старка. В книжном бизнесе Старк был козырной картой для  нее,  а  ведь
номер телефона обоих этих писателей один и тот же.
     Слезы полились у нее из глаз. - Я не помню, - простонала она. "Я  нее
ооммю".
     Светловолосый  готов  был  прирезать  ее  не  из-за  того,   что   он
рассердился,  но  потому,  что  когда  вы  позволяете   леди   типа   этой
пользоваться одной  ложью,  это  всегда  приводит  к  другой  -  но  затем
передумал. Вполне возможно, что она действительно могла на время  позабыть
даже телефонные номера столь важных клиентов как фирма  Бомонт/Старк.  Она
ведь в шоке. Если он попросит набрать номер телефона  ее  же  собственного
агентства, она тоже может не вспомнить его.
     Но поскольку речь идет о Таде Бомонте, а не о Рике  Коули,  он  решил
помочь.
     - О'кей, - сказал светловолосый. - Ты расстроена.  Я  понимаю.  Я  не
знаю, поверишь ли ты, но я даже сочувствую. Тебе везет, поскольку  я,  как
ни странно, знаю этот номер сам. Помню его, словно  это  мой  собственный,
можно сказать. И знаешь что? Я даже не собираюсь заставлять тебя  набирать
его, частично потому, что не хочу сидеть здесь до холодов, ожидая пока  ты
наконец наберешь его правильно, но также потому, что я действительно  тебе
сочувствую. Я собираюсь сам наклониться и набрать номер.  Ты  знаешь,  что
это означает?
     Мириам Коули покачала головой. Ее темные глаза, казалось,  собирались
занять вскоре все ее лицо.
     - Это значит, что я собираюсь поверить тебе. Но только до  этих  пор;
только в этом и не дальше, милая. Ты меня слушаешь? Ты все усекла?
     Мириам усердно закивала, ее волосы снова рассыпались. Видит Бог,  ему
нравились женщины с длинными волосами.
     - Хорошо. Это хорошо. Пока я набираю  номер,  сестричка,  тебе  очень
хочется  посмотреть  на  это  лезвие.  Это  очень  помогает  хранить  твои
счастливые мысли в полном порядке.
     Он наклонился и начал набирать номер на старинном  вращающемся  диске
циферблата.  Усиленные  записывающим  устройством  звуки  вызова  абонента
послышались  после  набора  номера.  Они  раздавались  как  при   вращении
карнавального колеса фортуны. Мириам Коули сидела с аппаратом на  коленях,
посматривая то на бритву, то на бесстрастные и грубые черты лица  ужасного
незнакомца.
     - Говори с ним, - приказал светловолосый. - Если  ответит  его  жена,
скажи ей, что звонит Мириам из Нью-Йорка, и что ты хочешь  переговорить  с
ним. Я знаю, что рот у тебя распух, но сделай так, чтобы ответивший  узнал
тебя. Сделай это ради меня,  сестрица.  Если  ты  не  хочешь,  чтобы  тебе
располосовали лицо, как на портрете Пикассо, ты это отлично  сделаешь  для
меня. - Последние два слова прозвучали невнятно, почти как у нее.
     - Что... Что я должна сказать?
     Светловолосый ухмыльнулся. Она обработана, все идет как надо. Все эти
нежности. Все эти волосы. Он почувствовал некое оживление  в  зоне  пониже
ременной пряжки. Там что-то ожило.
     Телефон  звонил.  Они  оба  хорошо  это  слышали  через  усилительное
устройство.
     - Ты будешь говорить нужные вещи, сестрица.
     Послышался звук снимаемой на другом конце провода телефонной  трубки.
Светловолосый дождался "Хэллоу", сказанного голосом Бомонта,  а  затем  со
скоростью жалящей змеи наклонился вперед и полоснул лезвием  бритвы  левую
щеку Мириам Коули, содрав с нее  полоску  кожи.  Кровь  хлынула  из  раны.
Мириам пронзительно завизжала.
     - Хэллоу! - крикнул Бомонт. - Хэллоу, кто там? Черт побери, кто вы?
     "Да, это я, все в порядке, ты, сукин сын, - подумал светловолосый.  -
Это я, и ты знаешь, что это я, ведь так?"
     - Скажи ему, кто ты и что происходит, - прорычал он Мириам. -  Сделай
это! Не заставляй меня повторять дважды!
     - Кто это? - кричал Бомонт. - Что происходит? Что там?
     Мириам снова вскрикнула. Кровь забрызгала подушки кушетки. Это уже не
были отдельные капли; ее платье было насквозь пропитано кровью.
     - Делай, что я говорю, или я перережу тебе глотку этой штукой!
     - Тад, здесь мужчина!  -  простонала  она  в  телефон.  Боль  и  ужас
позволили ей говорить  четко  и  ясно.  -  Здесь  преступник!  Тад,  Здесь
ГОЛОВОРЕЗ...
     - НАЗОВИ СЕБЯ! - рявкнул светловолосый и блеснул лезвием  в  каком-то
дюйме перед ее глазами. Она отшатнулась с воплем.
     - Кто это? Кто...
     - МИРИАМ! - прокричала она. - О, ТАД, НЕ ДАЙ ЕМУ СНОВА ПОЛОСНУТЬ МЕНЯ
НЕ ДАЙ ЭТОМУ ГОЛОВОРЕЗУ СНОВА ПОЛОСНУТЬ МЕНЯ НЕ ДАЙ...
     Джордж  Старк  перерезал  телефонный  шнур.  Усилительное  устройство
издало один негодующий хлопок и замерло в молчании.
     Все было хорошо. Могло быть  и  еще  лучше;  он  хотел  заделать  ее,
действительно хотел трахнуть ее. Уже давно он не  хотел  проделать  это  с
женщиной, но эта вызвала у него желание, но он не собирался  удовлетворять
его. Будет слишком много крика. Кролики снова  повылезают  из  своих  нор,
принюхиваясь к воздуху, чтобы не проворонить большого  хищника,  кружащего
где-то поблизости в джунглях, за пределами зоны в  их  лагере,  освещенной
жалкими небольшими фонарями.
     Она по-прежнему кричала.
     Было ясно, что она уже потеряла все счастливые мысли.
     Поэтому Старк снова схватил ее за волосы, закинул голову назад, чтобы
она полюбовалась потолком и перерезал ей глотку.
     В комнате воцарилась тишина.
     - Вот и  все,  сестренка,  -  сказал  он  нежно.  Он  сложил  бритву,
аккуратно убрал ее в футляр и переправил его обратно себе в карман.  Затем
он протянул свою окровавленную левую руку и закрыл ей глаза.  Манжета  его
рубашки тут же пропиталась теплой кровью, которая все еще хлестала  из  ее
глотки, но нужную вещь всегда необходимо сделать.  Если  это  женщина,  ты
должен закрыть ей глаза. Неважно, насколько она была дрянью, даже если  бы
она была наркоманкой, продавшей собственных детей ради очередной дозы,  ты
должен закрыть ей глаза.
     А она вообще была лишь пешкой. Рик Коули был совсем другое дело.
     И человек, написавший в журнале тот материал.
     И та сука, которая делала фотографии, особенно ту, у могильной плиты.
Сука, да, настоящая сука, но он и ей обязательно закроет глаза.
     А когда он о них всех позаботится,  настанет  время  поговорить  и  с
самим Тадом. Без посредников, как мужчина с мужчиной. Пора бы Таду  понять
причину. После того, как он закончит со всеми, он ожидает, что  Тад  будет
готов понять эту причину. Если же нет, есть много способов заставить  Тада
сделать это.
     Он ведь, кроме всего прочего, женатый  человек  -  с  очень  красивой
женой, настоящей королевой.
     И он имеет детей.
     Он окунул палец в кровь Мириам и быстро начал писать  на  стене.  Ему
пришлось дважды обмакивать палец, и наконец короткое послание  красовалось
там, где нужно, над запрокинутой головой  мертвой  женщины.  Она  бы  сама
смогла прочитать его, не будь ее глаза закрыты.
     И, конечно, если бы она была жива.
     Он наклонился и поцеловал Мириам в щеку.
     - Доброй ночи, сестричка, - сказал он и вышел из квартиры.
     Мужчина из квартиры напротив снова выглянул из своей двери.
     Когда  он  заметил  высокого,  перепачканного  кровью  светловолосого
человека, появившегося из квартиры Мириам, он захлопнул  дверь  и  наглухо
закрыл ее на все засовы.
     "Мудро, - подумал  Джордж  Старк,  спускаясь  из  холла  к  лифту.  -
Чертовски мудро".
     Между тем ему надо поторапливаться. У него еще есть дела.
     Есть еще кое-кто, о ком надо позаботиться этим вечером.



                         Глава 13. ПОЛНАЯ ПАНИКА

                                    1

     Несколько секунд - он не представлял, сколько это длилось -  Тад  был
объят паникой, столь сильной и полной, что был буквально неспособен как-то
функционировать. Он искренне  удивился,  что  оказался  способен  хотя  бы
дышать в это время. Позднее он подумал, что лишь однажды в жизни  ему  уже
пришлось испытывать нечто очень похожее, когда ему было десять лет, и он с
парой друзей решил пойти поплавать в середине мая.  Это  было  по  меньшей
мере на три недели раньше того срока, когда  любой  из  мальчишек  начинал
плавать, но все равно казалось прекрасной идеей. Дни стояли ясные и  очень
жаркие для мая в Нью-Джерси, температура достигала восьмидесяти  с  лишним
градусов <80 по Фаренгейту равны 27 по Цельсию>.  Все  трое  спустились  к
озеру Дэвиса, как они издевательски именовали небольшой  пруд  в  миле  от
дома Бомонтов в Бергенфилде. Он первым разделся и надел плавки, и  поэтому
первым полез в воду. Он просто нырнул туда с берега,  и  Тад  до  сих  пор
удивлялся, что не отдал тогда концы - насколько он был  близок  к  смерти,
ему никогда впоследствии не хотелось точно определять. Воздух в  тот  день
действительно был раскален, как в середине лета, но вода была  точь-в-точь
такой же, как ранней зимой, незадолго до  появления  льда  на  поверхности
пруда. Его нервная система  мгновенно  дала  короткое  замыкание.  Дыхание
прекратилось, сердце остановилось, и когда он вынырнул на поверхность,  он
напоминал автомобиль с севшим аккумулятором,  автомобиль,  который  срочно
нужно завести, но неизвестно, что же нужно для этого сделать.  Он  помнил,
каким ярким было солнце, отражавшееся десятью тысячами золотых пятнышек на
сине-черной поверхности воды, он  помнил  Гарри  Блэка  и  Рэнди  Уистера,
стоявших на берегу. Гарри, снимающего свои знаменитые спортивные брюки,  и
Рэнди, уже нагишом, с плавками в руке и  вопрошающего  "Как  вода,  Тад?".
Все, что был способен сознавать Тад, когда всплыл, было: "Я умираю,  прямо
здесь под солнцем, перед двумя лучшими друзьями, и  это  происходит  после
школьных занятий, и нам не задавали домашнего задания, и  мистер  "Давайте
построим свой собственный дом мечты" должен сегодня идти в  раннем  ночном
шоу по телевизору, и ма сказала, что мне будет разрешено  поужинать,  сидя
прямо перед телевизором, но я никогда не увижу эту  передачу,  потому  что
собираюсь умереть". То, что было всегда так легко - дышать - теперь  почти
не удавалось. Словно какой-то гигантский комок застрял  в  горле,  что-то,
что нельзя было никак  вытолкнуть  или  всосать  внутрь.  Сердце  в  груди
напоминало маленький холодный камень. Затем  что-то  лопнуло,  Тад  сделал
жадный вдох, его  тело  покрылось  миллиардом  гусиных  пупырышков,  и  он
ответил Рэнди тем бездумным ликующим голосом, который является привилегией
только маленьких ребят: Вода отличная! Не  очень  холодная!  Только  через
несколько лет до него дошло, что он мог запросто убить кого-нибудь из  тех
двоих или даже обоих, точно так  же,  как  только  что  он  чуть  было  не
отправил себя самого на тот свет.
     То, что происходило сейчас, очень походило на тогдашнее  состояние  -
Тад был полностью отключен от мира. В армии  подобное  состояние  называли
"групповое трахание". Да. Хороший  термин.  Вообще,  когда  дело  касается
терминологии, армия всегда и по-настоящему на высоте.  Он  здесь  сидел  в
самом центре огромного и великого группового трахания. Он сидел на кресле,
не в кресле, а именно  на  нем,  подавшись  вперед  с  телефоном  в  руке,
уставившись мертвыми глазами на телевизор. Он был уверен, что Лиз вошла  в
дверной проем, она спрашивает,  кто  это,  и  что  случилось.  И  все  это
напоминало тот день на озере Дэвиса, в точности, как тогда, грязный  носок
из хлопка в его глотке, тот самый, который не идет ни туда  ни  сюда,  все
линии связи между мозгом и  сердцем  внезапно  заблокированы,  "мы  просим
извинения за эту непредвиденную помеху, рабочий режим  будет  восстановлен
как можно скорее, а может быть, он вообще никогда не  будет  восстановлен,
но в любом случае радуйтесь своему пребыванию в прекрасном  нижнем  городе
Эндсвилл, месте, где оканчиваются все железнодорожные пути".
     Затем это сразу лопнуло, точно так же,  как  и  тогда,  и  он  сделал
глубокий вдох. Сердце тут же  откликнулось  двумя  быстрыми  галопирующими
ударами в его груди, а затем восстановило регулярный рит  м...  хотя  темп
был еще убыстрен, слишком убыстрен.
     Этот крик. Боже милостивый, этот крик.
     Лиз сейчас бежала через комнату, н  он  осознал,  что  она  выхватила
телефонный аппарат из его руки, только когда услышал ее возгласы "Хэллоу?"
и "Кто это?",  повторяющиеся  раз  за  разом.  Затем  она  услышала  гудки
прерванной связи и поставила телефон на место.
     - Мириам, - наконец удалось вымолвить Таду, когда Лиз  повернулась  к
нему. - Это была Мириам, и она кричала.
     За исключением своих книг, я нигде и никого не убивал.
     Воробьи летают снова.
     Мы называем это дурацкой начинкой.
     Мы называем это Эндсвилл.
     Хочу смыться назад на север, босс. Вы сочините мне алиби, потому  что
я хочу смыться на север. Отрежьте-ка мне кусок мяса.
     - Мириам? Кричала? Мириам Коули? Тад, что происходит?
     - Это он, - ответил Тад. - Я знаю, это он. Я думаю, что знал об  этом
почти с самого начала, а затем сегодня... днем... я ощутил еще одно...
     - Еще что? - Пальцы Лиз уперлись в ее шею, тяжело надавливая.  -  Еще
одно затемнение сознания? Еще один транс?
     - И то, и другое, - сказал Тад. - Воробьи  летают  снова.  Я  написал
много сумасшедшего бреда на листе бумаги, когда я был выключен. Я выбросил
это, но ее имя было на листе, Лиз. Имя Мириам  было  частью  того,  что  я
написал в то время, когда я был отключен... и...
     Он остановился. Его глаза открывались все шире и шире.
     - Тад? Тад, что с тобой? - Она схватила его за руку, потрясла  ее.  -
Что это такое?
     - В ее гостиной был плакат, - сказал он. Он слышал свой голос, словно
это был голос совершенно постороннего человека, голос, пришедший издалека.
Внеземной, быть может. - Плакат бродвейского  мюзикла.  "Кошки".  Я  видел
его, когда в последний раз  был  у  нее  в  квартире.  "Кошки".  ТЕПЕРЬ  И
НАВСЕГДА. Я это тоже написал. Я написал это потому,  что  он  был  там,  и
поэтому я тоже был  там,  часть  меня,  часть  меня  самого  смотрела  его
глазами...
     Он взглянул на нее. Он смотрел на Лиз широко открытыми глазами.
     - Это не опухоль, Лиз. По крайней мере, не та, что внутри моего тела.
     - Я не понимаю, о чем ты говоришь! - почти прокричала Лиз.
     - Я должен позвонить Рику, - пробормотал  Тад.  -  Часть  его  мозга,
казалось, оторвалась от общего  массива  н  двинулась  куда-то,  блестя  и
разговаривая сама с собой при помощи изображений и грубых ярких  символов.
Это было подобно состоянию, когда он писал, но он в первый раз  столкнулся
с этим явлением в  реальной  жизни,  по  крайней  мере,  он  ранее  ничего
похожего на это не мог вспомнить. - В реальной жизни - а не  писал  ли  он
реальную жизнь? - задал вдруг он себе вопрос.  Он  так  не  думает.  Более
вероятно другое.
     - Тад, пожалуйста!
     - Я должен предупредить Рика. Он может быть в опасности.
     - Тад, ты ничего не объясняешь!
     Нет, конечно, нет. И если он начнет  объяснять,  он  вряд  ли  внесет
какую-то ясность, скорее наоборот... и пока он будет терять время,  унимая
слезы жены, ничем почти и не вызванные, Джордж  Старк  может  пересечь  те
девять жилых блоков в Манхэттене, отделяющих квартиры Рика  и  его  бывшей
жены друг от друга. Сидя на заднем сиденье в такси или  за  рулем  черного
"Торнадо" из сна Тада - а почему бы и нет, если  уж  вы  пошли  по  дороге
безумия, то почему бы не пройти по этой дороге до самого конца? Сидя  там,
куря сигареты и готовый прикончить Рика, так же просто, как было  с  Мириа
м...
     Убил ли он ее?
     Может быть, он только припугнул Мириам, оставив ее рыдать в шоке. Или
он только поранил ее - только лишь; при этой,  второй  мысли  это  кажется
вероятным. Что она сказала? Не дай ему снова полоснуть меня, не дай  этому
головорезу снова полоснуть меня". И на бумаге было сказано "порезы". И  не
написал ли он также "оканчивается"?
     Да. Да,  это  было.  Но  это  же  относится  ко  сну.  Что  делать  с
Эндсвиллом, местом, где оканчиваются все  железнодорожные  пути?  Что  это
значит? Может, она еще жива?
     Он молился, чтобы это было так.
     Он должен помочь ей, по крайней мере, попытаться это  сделать,  и  он
должен предупредить Рика. Но если он просто позвонит Рику и выведет его из
беззаботного состояния, сказав,  что  надо  быть  настороже,  Рик  захочет
выяснить, почему.
     Что с тобою, Тад? Что случилось?
     А если он только упомянет имя Мириам, Рик вскочит и пулей понесется к
ней на квартиру, потому что он по-прежнему заботится о ней.  Он  чертовски
много заботится. И он окажется первым, кто обнаружит Мириам... может быть,
разрезанную  на  куски  (часть  мозга  Тада  попыталась  уйти   от   этого
предположения,  этого  образа,  но  большая  часть  мозга  заставила   его
представить тело красивой Мириам, разделанное наподобие туши у мясника  на
продажу.
     И, может быть, это как раз то, на что  и  рассчитывает  Старк.  Тупой
Тад, посылающий Рика в пасть убийцы. Тупой Тад,  делающий  за  Старка  всю
работу.
     Но не делал ли я его работу все это время? Не является ли он тем, что
было выдумано под его литературным именем, во имя всех святых?
     Он  мог  в  любой  момент  почувствовать,  что  его  сознание   опять
затуманивается, плавно  отключаясь  и  завязываясь  в  узел,  в  групповое
трахание, а он не мог допустить этого, именно сейчас он не  мог  допустить
этого всего.
     - Тад... пожалуйста! Скажи, что происходит?
     Он глубоко вздохнул и схватил ее похолодевшие руки своими  ничуть  не
менее холодными руками.
     - Это был тот же человек, который убил Хомера Гамаша и  Клоусона.  Он
был с Мириам. Он... угрожал ей. Я надеюсь, это все, что он  сделал.  Я  не
знаю. Она кричала. Линия отключилась.
     - О, Тад. Иисус Христос!
     - У нас нет времени для истерик, - сказал он и  подумал:  Бог  знает,
как часть меня хочет этого". - Иди наверх. Возьми твою адресную  книгу.  Я
не помню ни телефона, ни адреса Мириам. Я думаю, ты их найдешь.
     - Что ты подразумевал, говоря  что  "знал  об  этом  почти  с  самого
начала"?
     - Сейчас нет на это времени, Лиз.  Принеси  адресную  книгу.  Принеси
побыстрее. О,кей?
     Лиз все еще колебалась.
     - Она может быть ранена. Иди!
     Она повернулась и выбежала из комнаты. Он услыхал ее быстрые  детские
шаги по лестнице вверх и попытался заставить  свои  размышления  двигаться
дальше.
     Не звони Рику. Если это  ловушка,  звонок  Рику  будет  очень  плохой
услугой.
     О,кей, мы это учтем. Это не много, но это лишь начало. Что дальше?
     Полицейское  управление  Нью-Йорка?  Нет,  они  засыпят  тебя   кучей
вопросов, на это уйдет много времени, да и как объяснить,  что  парень  из
Мэна сообщает о преступлении в Нью-Йорке. Полиция - тоже неудачная идея.
     Пэнборн.
     Его сознание остановилось на этой мысли. Он сперва позвонит Пэнборну.
Он будет осторожен в разговоре, по крайней мере, сейчас. То, что он скажет
позднее, а, может быть, и не захочет сказать - о затемнениях  сознания,  о
писке воробьев, о Старке - пусть пока его не волнует. Сейчас  Мириам  была
важнее всего. Если она ранена, но  еще  жива,  не  нужно  ничего  говорить
лншнего, что могло бы только  замедлить  действия  Пэнборна.  Он  был  тем
единственным человеком,  кто  должен  позвонить  в  Нью-Йорк,  полицейским
коллегам. Они будут действовать быстрее и задавать куда  меньше  вопросов,
Они услышат сигнал тревоги от своего, хотя бы и очень  удаленного  от  них
собрата из штата Мэн.
     Прежде всего Мириам. Дай Бог, чтобы она ответила на его звонок.
     Лиз влетела обратно с адресной книгой. Ее лицо было столь же  бледно,
как в то время, когда она произвела на свет Уильяма и Уэнди. - Вот она,  -
сказала Лиз. Она дышала быстро, почти задыхаясь.
     "Все идет нормально", - подумал он и хотел сказать это Лиз, но  затем
придержал язык.  Он  не  хотел  произносить  того,  что  так  легко  могло
оказаться ложью... и звуки воплей Мириам заставляли предполагать, что дела
шли хорошо в прошлом и, видимо, миновали эту благоприятную стадию.  И  что
касается Мириам, возможно, они уже никогда не вернутся к тем благоприятным
временам.
     Здесь находится преступник, здесь головорез.
     Тад подумал о Джордже Старке и  содрогнулся.  Он  был  очень  опасным
преступником, это верно. Тад знал истинность этого мнения куда лучше,  чем
кто-либо еще в мире. Это он, Тад, создал Джорджа  Старка,  поднял  его  из
земли... не так ли?
     - Все о'кей, - сказал он Лиз, и это, в основном, было правдой. - Пока
что, - его сознание настаивало на этом дополнении требовательным  шепотом.
- Возьми себя в руки и держись,  малышка.  Долгая  болтовня  и  падение  в
обморок никак не помогут сейчас Мириам".
     Она села, неестественно  прямо,  и  ее  зубы  непроизвольно  закусили
нижнюю губу. Она не сводила глаз с Тада. Тот начал набирать номер  Мириам.
Пальцы Тада слегка дрожали и соскальзывали дважды с одной  из  кнопок.  Ты
великолепен, когда говоришь окружающим, чтобы они держали себя в руках. Он
сделал длинный н глубокий вдох, потом подождал  немного.  И  нажал  кнопку
разъединения на аппарате. После этого он снова, но уже  тщательно,  набрал
на кнопочном циферблате все нужные цифры, стараясь действовать  как  можно
четче и медленнее. Тад услышал прерывистые гудки, говорящие,  что  ему  не
удастся соединиться с абонентом.
     Пусть у нее все будет в порядке, Господи, и если даже у нее не все  в
полном порядке, если ты  можешь,  позволь  ей  хотя  бы  ответить  на  мой
телефонный звонок.
     Но телефон не мог зазвонить. Вместо этого шел лишь назойливый  сигнал
"да-да-да",  говоривший  о  том,  что  номер   занят.   Может   быть,   он
действительно был занят, она могла звонить Рику или в  больницу.  А  может
быть, телефон был просто выключен из сети.
     Еще одна возможность пришла  ему  в  голову,  когда  он  снова  начал
набирать номер. Может быть, Старк выдернул телефонный шнур из стены.  Или,
может быть,
     (не позволь этому головорезу полоснуть меня еще раз)
     он перерезал этот шнур.
     Как он перерезал глотку Мириам.
     - "Бритва", - подумал Тад, и ужас прокатился волной по его спине. Это
было еще одно слово, которое он в забытьи написал сегодня днем. Бритва.

                                    2

     Следующие полчаса или что-то около этого были возвращением Тада в тот
сюрреалистический мир, в котором он уже побывал и хорошо его ощутил, когда
шериф Пэнборн и два патрульных  полисмена  поднялись  по  лестнице,  чтобы
арестовать Тада за убийство, о котором он даже  и  не  подозревал.  Он  не
ощущал личной угрозы себе, непосредственной угрозы, по крайней мере, -  но
то же самое чувство  возникает,  когда  вы  идете  по  заброшенной  темной
комнате, затянутой свисающей вниз паутиной, которая касается  вашего  лица
тонкими волокнами, сперва только щекоча, а затем почти сводя  вас  с  ума.
Нити, которые не прилипают к вам, а исчезают в воздухе еще  до  того,  как
вам удается схватить их.
     Он снова и снова  вызывал  номер  Мириам.  Наконец  он  нажал  кнопку
разъединения, поколебался  какой-то  момент,  выбирая,  звонить  ли  сразу
шерифу  или  сперва  оператору  нью-йоркской  телефонной  станции,   чтобы
проверить телефон Мириам. Ведь должны же у них быть  какие-то  устройства,
чтобы определить, занят ли номер Мириам Коули, потому что  идет  разговор,
отключен ли телефон, или он бездействует после того, как  телефонный  шнур
оказался перерезанным? Он был уверен, что они это смогут сделать, но самым
главным было то, что разговор Мириам с ним был прерван внезапно, и до  нее
потом нельзя уже было дозвониться. Да и они сами могли бы выяснить  в  чем
дело - Лиз могла это сделать - если бы у них в доме было два номера вместо
одного. Почему они не завели две телефонные линии. Это было  просто  глупо
не иметь две линии.
     Хотя эти мысли занимали в его сознании, может  быть,  не  более  двух
секунд, ему показалось,  что  он  излишне  долго  думает  не  о  том,  что
действительно важно, и Тад выбранил себя за разыгрывание роли Гамлета в то
время,  когда  Мириам  Коули  может  истекать  кровью  в  своей  квартире.
Персонажи в его книгах - по крайней мере, в книгах  Старка  -  никогда  не
делали такого рода паузы,  никогда  не  мучили  себя  пустыми  раздумьями,
почему у них нет второй телефонной линии, столь полезной для тех  случаев,
когда в другом штате некая женщина, возможно, отправляется  на  тот  свет.
Эти персонажи из романов никогда не останавливаются в своих  действиях,  и
их  кишки  потому  на  месте,  что  они  никогда  и  ни   перед   чем   не
останавливаются.
     Мир стал бы намного более эффективной машиной, если бы все  персонажи
популярных романов вдруг ожили, подумал Тад. Эти  герои  всегда  управляют
своими чувствами и мыслями, плавно переходя из одной главы книги в другую.
     Он вызвал справочную штата Мэн и,  когда  оператор  сказал  "Назовите
город, пожалуйста?", Тад на миг заколебался, что ответить, поскольку Кастл
Рок был скорее местечком, чем городом, небольшим поселком, известным  лишь
в своем графстве, но затем он подумал: это паника, Тад. Просто паника.  Ты
должен взять себя в руки. Ты не должен  позволить  Мириам  умереть  только
потому что ты запаниковал". И он даже  имел  время,  как  ему  показалось,
чтобы удивиться, почему он  не  должен  допустить  этого,  и  ответить  на
вопрос: он сам ведь и  был  единственным  действительным  персонажем,  над
которым Тад мог осуществлять какой-то контроль, а паника просто  никак  не
гармонировала с образом этого персонажа. По крайней  мере,  так  он  видел
этот образ.
     Там мы называем это бычьим дерьмом, Тад. Мы зовем это дурацкой...
     - Сэр? - оператор был настойчив. - Ваш город, пожалуйста?
     О,кей. Пусть проверяет.
     Он глубоко вздохнул, успокоился  и  ответил:  -  Кастл-сити.  -  Боже
милостивый. Закрыл глаза. А затем со все еще  закрытыми  глазами  медленно
поправился: - Я прошу прощения, оператор, Кастл Рок. Мне нужен номер офиса
шерифа.
     Последовала  пауза,  а  затем  автомат  начал  диктовать  номер.  Тад
сообразил, что не взял ручки или карандаша.  Автомат  повторил  номер  еще
раз. Тад мысленно повторил вслед за  автоматом  комбинацию  цифр,  и  этот
номер прошел сквозь его мозг в какую-то темную пустоту, даже не оставив  в
нем и следа.
     -  Если  вам  нужна  дальнейшая  помощь,  -  продолжал   автомат,   -
пожалуйста, оставайтесь на связи, и оператор...
     - Лиз? - попросил  он  испуганно.  -  Ручку.  Что-нибудь,  чем  можно
записать...
     К  адресной  книжке  была  прикреплена  ручка  "Бик",  и  Лиз  быстро
протянула ее Таду. Оператор - уже человек, а не автомат - снова  появилась
на связи. Тад сказал ей, что ему не удалось записать продиктованный только
что номер. Оператор вернула запись назад, н автомат все тем  же  бездушным
металлическим голосом повторил  этот  номер.  Тад  записал  его  прямо  на
обложке адресной книги, почти не задумываясь,  но  затем  решил  проверить
самого себя при запрограммированном повторном ответе автомата. Этот повтор
показал, что Тад перепутал местами две цифры. Ох, он  уже  на  пике  своей
паники, это же ясно как божий день.
     Он нажал кнопку отбоя на телефоне. Легкая дрожь била все его тело.
     - Успокойся, Тад.
     - Ты не слышала ее, - мрачно ответил он и набрал номер шерифа.
     Телефон прозвонил четыре раза,  прежде  чем  разбуженный  недовольный
голос ответил: - Офис шерифа в графстве Кастл. Помощник шерифа  Риджуик  у
телефона. Чем могу служить?
     - Это Тад Бомонт. Я звоню из Ладлоу.
     - Да? - Нет и признаков, что тебя узнали. Ни малейших.  Что  означает
дальнейшие объяснения. Больше паутины. Имя "Риджуик" звучит,  как  громкий
колокол. Ну конечно же -  это  тот  полисмен,  который  допрашивал  миссис
Арсено и нашел изуродованное тело Гамаша. Иисус Христос,  как  же  он  мог
найти старика, в убийстве которого подозревали Тада, и не знать, кто такой
Тад Бомонт?
     - Шериф Пэнборн приходил ко мне... обсудить дело об  убийстве  Хомера
Гамаша, Риджуик. У меня есть срочная  и  важная  информация,  и  я  должен
немедленно связаться с ним.
     - Но шерифа здесь нет, - ответил Риджуик,  и  в  его  голосе  звучали
монументальные ноты, ничуть не  изменившиеся  под  влиянием  настойчивости
Тада.
     - Ладно, но где же он?
     - Мм... дома.
     - Дайте его номер, пожалуйста...
     А в ответ весьма недоверчиво. -  О,  я  не  уверен,  что  должен  это
делать, мистер Боуман. Шериф  -  Алан,  то  есть  -  почти  не  отдыхал  в
последнее время, да и жена его заболела. У нее головные боли.
     - Я должен говорить с ним!
     - Однако, -  важно  заявил  Риджуик,  -  мне  довольно  забавна  ваша
уверенность, что вы обязательно должны это сделать.  Может  быть,  вы  это
даже и сделаете. Действительно сделаете, вот что я  подразумеваю.  Скажите
мне, что вы хотите передать,  мистер  Боуман.  Почему  бы  вам  просто  не
рассказать все это мне и перезвонить мне...
     - Он приезжал ко мне, чтобы арестовать по  делу  об  убийстве  Хомера
Гамаша, вы слышите меня, помощник шерифа, и кое-что еще случилось, и  если
вы не дадите мне его телефон прямо СЕЙЧАС...
     - О, святая ворона! - завопил Риджуик. Тад  услышал  тяжелый  удар  и
смог представить себе, как ноги Риджуика слетели со стола - или, что более
вероятно, со стола Пэнборна  -  и  приземлились  на  полу,  когда  Риджуик
выпрямился во весь рост, - Бомонт, а не Боуман!
     - Да, и...
     - Ох, кретин! Еврейский пастор! Шериф - Алан - сказал,  что  если  вы
позвоните, я должен немедленно доложить ему об этом!
     - Хорошо. Сейчас...
     - Еврейский пастор. Я чертова дубина!
     Тад, который мог бы и не  согласиться  с  этой  самокритикой,  просто
сказал: - Дайте мне его  номер,  пожалуйста.  -  Неизвестно  как,  но  тот
остаток самообладания, о котором он и не подозревал, помешал Таду  перейти
на крик.
     - Конечно. Одну секунду. Ух... - Началась невыносимая пауза. Конечно,
всего несколько секунд, но Таду показалось, что за это  время  можно  было
построить уже египетские пирамиды. Построить, а затем и сломать. И все это
время жизнь Мириам могла потихоньку уходить из ее гостиной в  пяти  сотнях
миль отсюда. Может быть, я виновен  в  ее  смерти,  решив  звонить  сперва
Пэнборну и заполучив в  собеседники  этого  прирожденного  идиота,  вместо
того. чтобы в первую очередь позвонить в полицейское управление Нью-Йорка.
А, может быть, вместо звонка в полицию Нью-Йорка мне надо  просто  набрать
код полиции - это, возможно, то, что мне и следует сделать - набрать номер
телефона вызова дежурной службы полиции и швырнуть свою информацию  им  на
колени.
     Хотя подобный вариант вряд  ли  был  осуществимым,  даже  в  нынешней
ситуации. Это просто транс, и все эти слова он написал во время транса. Он
не мог предвидеть покушение на  Мириам...  но  он  видел,  каким-то  очень
странным образом, подготовку Старка к этому  делу.  Истошные  крики  тысяч
птиц, казалось, превращали это сумасшествие в его личную ответственность.
     Но если Мириам умерла, просто потому, что он слишком паниковал, чтобы
набрать 911, как же он сможет посмотреть в лицо Рику?
     Да черт с этим, как он сможет посмотреть на самого себя в зеркало?
     Риджуик, этот идиот из дома для умственно отсталых янки, вернулся. Он
дал Таду номер телефона шерифа, называя каждую цифру достаточно  медленно,
чтобы даже самый медлительный, заторможенный субъект  мог  уразуметь  этот
номер... но Тад заставил его снова все повторить,  несмотря  на  всю  свою
горячую и всепоглощающую жажду спешить. Тад все еще был потрясен открытием
той  бездны  бесполезности  работы,  которую  пришлось  проделать,   чтобы
заполучить этот проклятый номер, а потому решил перестраховаться.
     - О,кей, - сказал Тад. - Спасибо.
     - Мистер Бомонт? Я  буду  вам  очень  признателен,  если  вы  немного
смягчите свой рассказ о том, как я...
     Тад оборвал его без малейших угрызений совести и набрал номер шерифа.
Пэнборн, конечно же, не подойдет к телефону; это было бы слишком просто  и
слишком хорошо в этот Вечер Паутины.  А  тот,  кто  подойдет,  обязательно
сообщит Таду (причем нужно будет трезвонить, по  меньшей  мере,  несколько
минут), что шериф уехал за караваем хлеба и галлоном  молока.  В  Лаконию,
штат Нью-Гэмпшир, хотя и Феникс может здесь вполне подойти.
     Он подавил мрачный смешок, и Лиз удивленно взглянула на него. -  Тад?
Что с тобой?
     Он начал было отвечать, потом просто махнул ей рукой, показывая,  что
кто-то на том конце поднял трубку. Это был не Пэнборн, здесь Тад,  конечно
же, угадал точно. Это был мальчуган, судя по голосу, лет десяти.
     - Хэллоу, дом Пэнборна, - пропищал он. - Говорит Тодд Пэнборн.
     - Хэллоу, - сказал Тад. Он был уверен, что держит  телефонную  трубку
излишне крепко, и попытался чуть ослабить хватку впившихся в нее  пальцев.
Они хрустнули, но остались намертво прицепленными к трубке. - Мое  имя  Та
д... "Пэнборн", - чуть было  не  произнес  он,  о  Господи,  это  было  бы
прекрасно, ты уже почти совсем тронулся, все в порядке. Тад, ты не  угадал
своего призвания, тебе бы следовало  быть  авиадиспетчером.  -  Бомонт,  -
закончил он после корректировки заданного курса. - Шериф дома?
     Нет, он уехал в Лоди, штат Калифорния, за пивом и сигаретами.
     Вместо  этого  Тад  услышал   отдалившийся   от   телефонной   трубки
мальчишеский голос, провозгласивший:  Паап!  Телефон!  Это  сопровождалось
тяжелым шлепанием трубки на стол, которое отозвалось эхом в ухе Тада.
     Через какие-то секунды - благословенный Господь и  вся  его  небесная
рать - голос Алана Пэнборна отозвался: - Хэлло?
     При звуке этого голоса вся буря в мозгу Тада почти улеглась.
     - Это Тад Бомонт, шериф. В Нью-Йорке находится леди, которой, видимо,
очень нужна самая срочная помощь, прямо сейчас. Это связано с  тем  делом,
которое мы обсуждали в субботу вечером.
     - Заткнись, - резко и весомо сказал Алан, обращаясь к  расшумевшемуся
поблизости сыну. Тад почувствовал, как картинка  на  экране  его  сознания
становится все более четкой и ясной.
     - Женщина по имени Мириам  Коули,  бывшая  жена  моего  литературного
агента. Тад ясно ощутил, что всего минуту назад он, несомненно, называл бы
Мириам "агентом моей бывшей жены".
     - Она звонила мне сюда. Она кричала, просто обезумев. Я  сперва  даже
не понял, кто это звонит. Он приказал ей назвать себя в разговоре со  мной
и сообщить,  что  там  происходит.  Она  прокричала,  что  в  ее  квартире
находится мужчина, угрожающий убить ее. За... -  Тад  глотнул  воздуха,  -
зарезать ее. Я узнал потом ее голос, но тот человек крикнул ей, что,  если
она немедленно не назовет мне своего имени, он просто отрежет  ее  куриную
голову. Таковы были его слова: "Делай, что я говорю, или я  перережу  тебе
глотку этой штукой". Тогда она сказала мне, что звонит Мириам,  и  умоляла
меня... - Он снова глотнул. В его горле раздался какой-то клекот, столь же
ясный, как буква Е, отстукиваемая ключом по азбуке Морзе.  -  Она  умоляла
меня не позволить этому головорезу сделать это. Полоснуть ее снова.
     Лиз рядом с ним бледнела все больше и больше.  Не  дай  ей  упасть  в
обморок, желал или молился про себя Тад.  Пожалуйста,  не  дай  ей  упасть
сейчас в обморок.
     - Она вопила. Затем линия  откючилась.  Я  думаю,  что  он  перерезал
провод или просто выдернул его со стены.  -  Кроме  этого  оставалось  еще
бычье дерьмо. Он  не  думал.  Он  знал.  Телефонный  шнур  был  перерезан,
совершенно точно. Складной бритвой. - Я пытался дозвониться  ей  снова,  н
о...
     - Какой ее адрес?
     Голос Пэнборна по-прежнему был твердым, приятным и  спокойным.  Но  в
нем мелькнули ярким огоньком спешка и командные  нотки.  Это  было  словно
дуновение свежего ветра от старого друга.
     "Решение позвонить ему было правильным", - подумал Тад. - Слава Богу,
есть люди, которые знают, что они делают, или хотя бы верят в то, что  они
это твердо знают. Слава Богу, есть  люди,  ведущие  себя  точь-в-точь  как
герои популярных романов.  Если  бы  мне  сейчас  пришлось  столкнуться  с
персонажами Сола Беллоу, я бы наверняка сошел с ума.
     Тад посмотрел на запись адреса Мириам в книге Лиз. - Милая,  это  три
или восемь?
     - Восемь, - ответила она чужим голосом.
     - Хорошо. Сядь снова в кресло. Положи голову на колени.
     - Мистер Бомонт? Тад?
     - Извините. Моя жена  очень  расстроена.  Она  выглядит  так,  словно
сейчас потеряет сознание.
     - Я  не  удивлен.  Вы  оба  очень  расстроены.  Это  очень  печальная
ситуация. Но вы действуете правильно. Держитесь оба и вместе, Тад.
     - Да. - Он в  отчаянии  представил  себе,  что,  если  Лиз  упадет  в
обморок, он оставит ее лежать на полу до тех пор, пока Пэнборн не  получит
всей необходимой информации, чтобы действовать. - Пожалуйста, не  падай  в
обморок, - снова подумал он и посмотрел еще раз в адресную книгу Лиз. - Ее
адрес: 109 Вест, 84-ая улица.
     - Телефонный номер?
     - Я уже говорил вам, ее телефон не...
     - Мне все равно нужно знать ее номер, Тад.
     - Да. Конечно, вы правы. - Хотя он и не понимал, почему. -  Извините.
- Он продиктовал номер Мириам.
     - Когда она звонила вам?
     - Несколько часов тому назад,  -  подумал  он  и  взглянул  на  часы,
висевшие над каминной полкой.  Сперва  он  решил,  что  они  остановились.
Должны были остановиться.
     - Тад?
     -  Я  здесь,  -  сказал  он  спокойным  голосом,  который,  казалось,
принадлежал вовсе не ему, Таду Бомонту. - Это было  примерно  шесть  минут
тому  назад.  Именно  тогда  моя  связь  с  нею  была  прервана.   Точнее,
перерезана.
     - О,кей, потеряно не так уж много  времени.  Если  бы  вы  звонили  в
полицейское управление Нью-Йорка, вы бы потеряли втрое больше  времени.  Я
позвоню вам опять, как только смогу, Тад.
     - Рик, - сказал Тад. -  Скажите  полицейским,  когда  будете  с  ними
связываться, что ее бывший муж еще ничего не знает. Если тот парень...  вы
знаете, сделал что-то с Мириам, Рик будет следующим в его списке.
     - Вы абсолютно уверены, что это тот же парень,  что  и  в  случаях  с
Хомером и с Клоусоном, так?
     - Я не сомневаюсь. - А затем с его губ  слетели  слова,  которые  Тад
даже и не собирался произносить еще секундой ранее. - Я думаю,  что  знаю,
кто он.
     После короткой паузы и замешательства Пэнборн сказал: - О'кей. Будьте
у телефона. Я хочу переговорить насчет этого, как только будет время. - Он
отключился.
     Тад взглянул на Лиз и увидел, что она свесилась набок  в  кресле.  Ее
глаза были большими и почти стеклянными.  Он  вскочил  и  побежал  к  ней,
потряс ее и слегка похлопал по щекам.
     - Который из них? - спросила  она  его  тусклым  голосом,  словно  из
серого мира уже неземного сознания. - Это Старк или Алексис Мэшин? Кто  из
них, Тад?
     После очень долгого раздумья он ответил: - Я не думаю, что здесь есть
какая-то разница. Я приготовлю чай, Лиз.

                                    3

     Он был уверен, что им придется говорить  об  этом.  Как  им  избежать
такого разговора? Но они не говорили.  Долгое  время  они  только  сидели,
глядя друг на друга поверх своих кружек и ожидая звонка  от  Алана.  И  по
мере того, как шли эти бесконечные минуты, Таду даже начало казаться,  что
они абсолютно правы, не разговаривая друг с другом  -  до  тех  пор,  пока
шериф не позвонит им снова и не скажет, жива еще или мертва Мириам.
     - Предположим, - подумал он, наблюдая как она держит обеими  ладонями
кружку с чаем и глотая свой собственный чай, - предположим, что  мы  сидим
здесь однажды  вечером  с  книгами  в  руках  (так  бы  мы  выглядели  для
постороннего наблюдателя, будто мы действительно читаем, но на самом  деле
мы стремимся сохранять молчание, так, словно у нас есть особенно  приятное
старое  вино,  которое  родители  очень  маленьких  детей  могут  иметь  в
небольшом количестве, а потому пьют в молчании, и далее предположим,  что,
пока мы занимаемся этим,  крышу  и  потолок  пробивает  метеорит,  который
приземляется, шипя и дымя, на пол в нашей гостиной. Пойдет  ли  кто-нибудь
из нас на кухню, чтобы набрать в мусорное ведро воды и залить ею метеорит,
пока он еще не прожег ковер, а потом продолжит  чтение?  Нет  -  мы  будем
говорить об этом. Мы обязательно  будем  говорить.  У  нас  есть  привычка
говорить об этом.
     Возможно, они  начнут  разговор  после  звонка  шерифа.  Может  быть,
разговор начнется во время этой телефонной беседы с Аланом Пэнборном.  Лиз
будет внимательно слушать, как Алан задает вопросы, а Тад отвечает на них.
Да - вполне возможно, это будет  начало  их  разговора.  Потому  что  Таду
кажется,  что  Алан  здесь  послужит  катализатором.  Иногда   даже   Таду
мерещится, что именно Алан заставил крутиться весь этот идиотский балаган,
хотя, на самом деле, шериф лишь реагирует на то, что проделывает Старк.
     А тем временем они продолжали сидеть и ждать.
     Тад почувствовал желание снова набрать номер Мириам, но не  осмелился
- Алан как раз в этот момент вполне мог звонить ему и  обнаружить  телефон
занятым. Тад снова пожалел, хотя это было поздно делать, что  у  них  дома
нет второй телефонной линии. - Да, - подумал он, - желание в одной руке, а
плевок - в другой.
     Разум и рациональное отношение ко всему  окружающему  говорили  Таду,
что невозможно появление Старка, словно ожившего чудовища  в  человеческом
образе для убийства людей.  Это  ведь  абсолютно  "без  возможности",  как
говаривала неотесанная деревенщина у Оливера Гольдсмита.
     Однако он существовал. Тад знал, что он есть, и Лиз тоже  знала.  Тад
спрашивал себя, поверит ли в это Алан, когда  услышит  слова  Тада.  Можно
подумать, что нет, можно ожидать, что этот парень просто отправит  тебя  к
тем  приятным  молодым  людям  в  чистых  белых  халатах.  Потому  что  не
существовало  Джорджа  Старка,  как  и  Алексиса  Мэшина,  этого  вымысла,
пораженного вымыслом. Никто из них не мог ожить и существовать  независимо
от своего создателя. Ничуть не в большей степени, чем Джордж  Эллиот,  или
Марк Твен, или Льюис Кзрролл, или Такер Ко, или Эдгар Бокс. Все эти люди -
лишь литературные псевдонимы писателей, настоящие  имена  которых  намного
менее известны в книжном мире.
     И все же Таду казалось почти невозможным поверить в  то,  что  шерифа
Пэнборна не убедят его слова, даже если  сперва  он  и  не  захочет  этого
слышать. Тад и сам не хотел,  но  обнаружил,  что  бесполезно  придумывать
что-то еще. Это было бы попыткой извиниться за безжалостную правду.
     - Почему он не звонит, - напряженно произнесла Лиз.
     - Всего только пять минут прошло, крошка.
     - Ближе к десяти.
     Он  с  трудом  подавил  желание  накричать  на  нее  -  это  ведь  не
телевизионная игра-шоу, Алану не дадут добавочных очков и ценных призов за
звонок до девяти часов с правильным ответом.
     - Это не был Старк, - продолжала все настаивать и настаивать какая-то
часть его мозга. Голос был рассудительным и странно беспомощным, казалось,
повторяющим эту сентенцию не из-за  действительной  убежденности  в  своей
правоте, а  только  по  привычке,  как  попугай,  прирученный  выкрикивать
"Хороший мальчик!" или "Полли хочет крекер!" И все же это правда, разве не
так? Предполагал ли Тад, что Старк придет НАЗАД ИЗ МОГИЛЫ подобно  монстру
в фильме ужасов. Ведь это либо искусный трюк, поскольку никакого  человека
- или нечеловека - никогда не хоронили, его могильная плита с  надписью  -
всего лишь папье-маше, укрепленное на поверхности пустой н даже не вырытой
могилы, столь же выдуманной, как и все остальное...
     В таком случае, это заставляет меня перейти  к  последнему  пункту...
или аспекту... или, черт побери, как вам самому нравится  это  называть...
Каков размер вашей обуви, мистер Бомонт?
     Тад медленно оседал при этих раздумьях в своем кресле, почти  готовый
задремать, несмотря ни на что. Теперь он выпрямился столь неожиданно,  что
чуть не выплеснул чай. Отпечатки ног. Пэнборн что-то говорил о них...
     Что это за отпечатки ног?
     Неважно. Мы даже не делали их  фото.  Мы  раздобыли  почти  все,  что
искали, на столике...
     - Тад? Что это? - спросила Лиз.
     Чьи отпечатки ног? Где? В Кастл Роке, иначе шериф даже не знал  бы  о
них. Может быть, они оказались на кладбище Хоумленд, где та неврастеничная
дама-фотограф щелкнула картинку, которую он и Лиз находили столь забавной?
     - Не самый приятный парень, - пробормотал он.
     - Тад?
     Тут зазвонил телефон, и они оба пролили свой чай.

                                    4

     Рука Тада протянулась к трубке... затем на мгновение замерла,  слегка
подрагивая над самим телефоном.
     А что, если это он?
     Я не буду тобой заниматься, Тад. Ты  не  хочешь  трахаться  со  мной,
потому что, когда ты это делаешь, ты трахаешься с наилучшим.
     Он заставил свою руку опуститься, взять трубку и поднести ее к уху. -
Хэллоу?
     - Тад? - это был голос шерифа Алана Пэнборна. Вдруг Таду стало  очень
легко и свободно,  словно  его  тело  ранее  окутывала  острая  проволока,
которую только что сняли.
     - Да, - ответил он. Слово вышло каким-то безучастным,  словно  вздох.
Он сделал вдох. - Мириам в порядке?
     - Я не знаю, - сказал шериф. - Я передал в полицейское управление  ее
адрес. Мы вскоре должны все узнать, хотя должен предупредить, что ожидание
в течение пятнадцати минут или получаса вряд ли покажется вам и вашей жене
столь уж коротким в этот вечер.
     - Нет. Оно не покажется таким.
     - У нее все в порядке? - спрашивала  Лиз,  и  Тад,  прикрыв  микрофон
трубки, сообщил ей, что Пэнборн еще не в курсе. Лиз кивнула  и  откинулась
назад, все еще слишком бледная, но казавшаяся более  спокойной  и  имеющей
больше возможностей для самоконтроля, чем совсем недавно. По крайней мере,
люди занимаются сейчас этими делами, и теперь уже не только  они  с  Тадом
отвечают за все.
     - Они также получили адрес мистера Коули от телефонной компании...
     - Как! Они не...
     - Тад, они не хотят что-либо предпринимать, пока не выяснят состояние
его бывшей жены. Я  сообщил  им,  что  у  нас  сложилась  ситуация,  когда
психически ненормальный  человек  может  охотиться  за  кем-то  из  людей,
названных в статье журнала  "Пипл"  в  связи  с  литературным  псевдонимом
"Старк", а также объяснил те дела и связи, которые Коули имели с  вами.  Я
надеюсь, что сделал все точно  и  правильно.  Я  не  очень  много  знаю  о
писателях и еще меньше об их литературных агентах. Но они  точно  уяснили,
что бывшему мужу миссис Коули совсем не нужно мчаться туда до их прибытия.
     - Спасибо. Спасибо за все, Алан.
     Тад, Нью-Йоркская полиция  сейчас,  конечно,  слишком  занята,  чтобы
потребовать  дальнейших  объяснений,  но  затем  они  захотят  все  же  их
получить. Я тоже. Кто, по вашему мнению, этот парень?
     - Я не хотел бы обсуждать это по телефону. Я должен приехать  к  вам,
Алан, но не хочу прямо сейчас покидать свою жену  н  детей.  Я  думаю,  вы
сможете меня понять. Поэтому вы должны приехать сюда.
     - Я не могу сделать это, - терпеливо ответил Алан.  -  У  меня  здесь
свои обязанности и...
     - Ваша жена все еще больна, Алан?
     - Сегодня вечером она  кажется  вполне  в  норме.  Но  один  из  моих
помощников вызван в суд, и я должен заменять его. Обычное дело в маленьких
городках. Я как раз уже собирался уезжать. Я хочу сказать, что  сейчас  не
самое лучшее время для вас проявлять какую-то застенчивость, Тад.  Скажите
мне.
     Тад думал об этом. Он почувствовал странную уверенность, что  Пэнборн
примет его предположения, когда услышит их. Но, только, не по телефону.
     - Вы сможете приехать ко мне завтра?
     - Мы, конечно же, увидимся завтра, - сказал Пэнборн.  Его  голос  был
одновременно и ровным, и все более настойчивым. - Но мне нужно  знать  то,
что вы знаете, сегодня вечером.  То,  что  ребята  из  Нью-Йорка  попросят
разъяснений - дело вторичное по сравнению с тем, о  чем  я  беспокоюсь.  У
меня есть свой сад, чтобы его охранять. В  городе  полно  людей,  жаждущих
увидеть схваченным убийцу Хомера Гамаша, и как можно  скорее.  Я,  кстати,
один из них. Поэтому не заставляйте меня снова просить о том  же.  Еще  не
так поздно, чтобы я не смог  позвонить  прокурору  федерального  судебного
округа в графстве Пенобскоп и попросить его арестовать вас  как  свидетеля
по делу об убийстве в графстве Кастл. Он уже знает от полиции  штата,  что
вы - подозреваемый, независимо от наличия алиби.
     - Вы хотите это сделать? - спросил Тад, ошеломленный и потрясенный.
     - Я сделаю это, если вы меня к этому принудите, но я не думаю, что вы
себя так поведете.
     Голова  Тада,  казалось,  заработала  четче  и   яснее;   его   мысли
действительно ушли куда-то далеко. В конце концов, не столь  уж  важно  ни
для шерифа, ни для его коллег из Нью-Йорка, является ли человек,  которого
они разыскивают, психопатом, считающим себя Старком, или самим  Старком...
ведь это так? Тад сам так не думал до тех пор, пока они не стали  угрожать
схватить его.
     - Я почти убежден, это психопат, как  сказала  моя  жена,  -  наконец
сказал Тад шерифу. Он взглянул на  Лиз,  стараясь  передать  ей  мысленное
сообщение. И, видимо, преуспел в этом, потому что она слабо кивнула. - Это
кое-что объясняет во всей этой нелепице.  Вы  помните,  что  упоминали  об
отпечатках ног?
     - Да.
     - Они были в Хоумленд?
     Глаза Лиз расширились от удивления.
     - Как вы узнали это? - впервые голос шерифа  зазвучал  недоуменно.  Я
ведь не говорил вам.
     - Вы прочли уже ту статью? В журнале "Пипл"?
     - Да.
     -  Они  там,  где  женщина-фотограф  устанавливала   эту   поддельную
могильную плиту. То есть там, где был похоронен Джордж Старк.
     На другом конце долгое молчание. Затем:
     - Ох, дерьмо.
     - Вы поняли?
     - Думаю, что да, - ответил Алан Пэнборн. - Если этот парень мнит себя
Старком, и если он чокнутый, сама идея начать свой поход из могилы  Старка
имеет некоторый смысл, конечно же. А эта фотограф в Нью-Йорке?
     Тад вздрогнул. - Да.
     - Тогда она также может быть в опасности?
     - Да, я... конечно, я не думал об этом, но предполагаю, что да.
     - Имя? Адрес?
     - У меня нет ее адреса. - Она давала ему свою визитную  карточку,  он
это помнил - видимо, надеясь на сотрудничество с ним в выпуске ее книги  -
но Тад выбросил эту карточку. Дерьмо. Все, что он мог сообщить Алану, было
ее имя. - Филлис Майерс.
     - А парень, написавший этот материал?
     - Майк Дональдсон.
     - Он также в Нью-Йорке?
     Тад вдруг почувствовал себя виноватым, что точно не знает  этого.  Он
немного замялся: - Ну, я догадываюсь, я только предполагаю, что оба они...
     Это достаточно разумное предположение. Если офисы журнала расположены
в Нью-Йорке, они должны жить поблизости, верно?
     - Вероятно, но если один из них или оба работают по договорам, а не в
штате...
     - Давайте вернемся к этому трюку  с  фотографией.  Кладбище  не  было
специально обозначено, ни на подписи  к  фотографии,  ни  в  самом  тексте
название Хоумленд не появлялось. Я в этом абсолютно убежден.  Мне  удалось
его узнать только по почве, и для этого мне пришлось сконцентрироваться на
деталях фотографии.
     - Нет, - сказал Тад. - Думаю, что нет.
     - Наш первый член городского управления, Дэн  Китон,  обязательно  бы
настоял, чтобы Хоумленд никак не был потом  определен  -  это  бы  вызвало
ненужные сложности  и  трудности.  Он  очень  осторожный  малый.  И  очень
неприятный,  если  уж  честно.  Я  могу  представить  себе,  как  он  дает
разрешение фотографировать, но я  думаю,  что  он  бы  настоял  на  полной
безымянности такого кладбища для того, чтобы  избежать  возможности  актов
вандализм а... прибытия людей для глазения на эту могильную плиту и  всего
прочего.
     Тад только кивал. Все было очень разумно.
     - Поэтому ваш псих либо знает вас либо прибыл оттуда.
     Тад всегда считал, о чем он сейчас со стыдом  вспомнил,  что  шерифом
маленького городка в графстве штата Мэн, где деревьев больше,  чем  людей,
обязательно должно быть полное  ничтожество.  Но  этот  человек  никак  не
подходил под такую категорию, он несомненно развешивал колокольчики вокруг
романиста с мировой славой Тадеуша Бомонта.
     - Мы должны допустить это предположение, по крайней  мере  на  данном
этапе, поскольку, мне кажется, тот парень обладал скрытой информацией.
     - Так все-таки следы, о которых вы тогда говорили, были в Хоумленде?
     - Да, конечно, -  сказал  Пэнборн  почти  рассеянно.  -  Что  вы  там
скрываете, Тад?
     - О чем вы? - спросил он осторожно.
     - Давайте не будем танцевать вокруг да около о'кей? Я сейчас сообщу в
Нью-Йорк эти два других имени, а вы поройтесь в своей памяти и посмотрите,
нет ли там еще и других имен. Издатели... редакторы... я не знаю. А  между
прочим, вы сказали мне, что разыскиваемый нами парень  думает,  что  он  и
есть Джордж Старк. Мы рассуждали об этом на чисто теоретическом  уровне  в
субботу вечером, а сегодня вечером вы уже рассказываете мне об этом как  о
твердом факте. В подтверждение  ваших  новейших  идей  вы  подбросили  мне
отпечатки ног. Либо вы имеете неиссякаемый запас дедукции, которым мы  все
не располагаем, либо вы знаете нечто, чего не  знаю  я.  Естественно,  мне
больше нравится последнее предположение. Так что поделитесь со мной.
     Но что мог сказать Тад? Трансы и  затемнения,  которым  предшествовал
крик в унисон тысяч воробьев. Слова, которые он мог написать  на  рукописи
после того, как их сообщил ему шериф, эти слова  были  написаны  на  стене
гостиной в квартире Фредерика Клоусона? Еще  больше  слов,  написанных  на
бумаге, порванной и отправленной в мусоросжигатель в здании английского  и
математического факультетов? Сны, в которых ужасный  и  невидимый  человек
ведет его через дом Тада в Кастл Роке, и все, к чему не  прикоснется  Тад,
включая и жену, саморазрушается? Я могу утверждать лншь, что я верю в свое
сердце вместо разума, подумал Тад, но  это  ведь  еще  не  доказательство?
Отпечатки пальцев и слюна заставляют предполагать что-то очень странное  -
конечно! - но что именно здесь странного?
     Тад так не думал.
     - Алан, - сказал он медленно, - вы будете смеяться. Нет, я  беру  эти
слова обратно, я знаю вас лучше, чем тогда. Вы не будете  смеяться,  но  я
сильно сомневаюсь, что вы поверите мне. Я думал об этом и так  и  сяк,  но
все равно выходит одно и то же: я  действительно  не  думаю,  что  вы  мне
поверите.
     Голос  Алана  ответил   сразу   же,   нетерпеливо,   повелительно   и
протестующе.
     - Попробуйте все же мне сказать.
     Тад колебался, взглянул на Лиз,  затем  покачал  головой.  -  Завтра.
Когда мы сможем смотреть друг другу в глаза. Тогда я смогу. Сегодня я  вам
просто даю слово, что это не  имеет  особого  значения,  поскольку  я  все
рассказал вам из области практической ценности для  расследования,  что  я
мог рассказать.
     - Тад, то, что я говорил о возможности задержать вас как свидетеля...
     - Если вам это надо, делайте это. С  моей  стороны  не  будет  особых
переживаний. Но я не скажу больше, чем уже сказал до тех пор, пока вас  не
увижу, независимо от вашего решения.
     Со стороны Пэнборна долгое молчание. Затем вздох. - О,кей.
     - Я хочу дать схематичное описание  облика  человека,  разыскиваемого
полицией. Я не могу быть полностью уверенным в его правильности, но думаю,
что оно будет весьма близким и точным. Достаточно точным,  чтобы  передать
его полиции в Нью-Йорке. У вас есть карандаш?
     - Да. Передавайте мне.
     Тад закрыл глаза, дарованные ему Господом и  помещенные  на  лице,  и
открыл тот глаз, который Господь поместил в его мозгу, глаз,  ухитрившийся
разглядывать вещи, которые Таду совсем и  не  хотелось  бы  видеть.  Когда
люди, прочитавшие его книги, впервые встречались с Тадом,  они  были  явно
разочарованы. Они всегда стремились скрыть это от него, но не могли. Он не
сердился на них, потому что понимал, что  они  могли  почувствовать...  во
всяком случае, частично он мог увидеть себя их глазами. Если им  нравились
его книги (а некоторые были от них даже без ума), они заочно  считали  его
сверхчеловеком, по меньшей мере, кузеном самого Господа. Вместо же Господа
они сталкивались с мужчиной ростом шесть футов один дюйм,  носившим  очки,
явно начинавшим лысеть и имеющим дурную привычку натыкаться на  окружающие
предметы. Они видели человека с весьма облезлой шевелюрой и носом, имеющим
два отверстия, совершенно таким же, как и у них самих.
     То, что они не могли видеть, было третьим глазом внутри  его  головы.
Этот глаз, сиявший в его темной половине, той его  части,  которая  всегда
была затенена... Именно он делал Тада подобным Господу,  и  Тад  был  даже
рад, что они не могут увидеть его. Если бы они увидели его  сокровище,  он
был уверен, что многие попытались бы украсть этот чудо-глаз. Да, даже если
бы для этого и понадобилось выдалбливать сокровище тупым ножом  из  головы
Тада.
     Глядя в темноту, он обдумывал свои представления о Джордже  Старке  -
настоящем Джордже Старке, который выглядел совсем не так, как  манекенщик,
позировавший для фото автора на супер-обложках романов. Тад искал в  своем
сознании того человека-тень, который бесшумно рос в  течение  многих  лет,
наконец обнаружил его и начал описывать Алану Пэнборну.
     - Он очень высок, - начал Тад. - Выше меня ростом, во всяком  случае.
Шесть футов три дюйма, а может, и все четыре дюйма, когда он в сапогах.  У
него светлые волосы,  остриженные  коротко  и  аккуратно.  Голубые  глаза.
Превосходно видит вдаль. Около пяти лет  назад  ему  приходилось  надевать
очки для работы вблизи. Для чтения и письма, в основном.
     Его отличает не столько рост, сколько ширина. Он совсем  не  толстый,
но  чрезвычайно  широкоплеч.  Размер  воротничка  рубашки  восемнадцать  с
половиной, а может быть, и все девятнадцать! Он моего возраста,  Алан,  но
он не идет по моим следам, столь же быстро,  как  я,  толстея.  Он  силен.
Выглядит совсем как Шварцнеггер, тот нынешний  Шварцнеггер,  который  чуть
сдал и осел за последнее время. Он работает с весами.  Он  сможет  напрячь
свой бицепс до такой степени, что лопается рукав его рубашки, но он не так
перекачан, чтобы его мускулатура выпирала отовсюду.
     Он родился в Нью-Гэмпшире,  но  после  развода  родителей,  поехал  с
матерью в Оксфорд, Миссисипи, где она в свое время росла.  Он  прожил  там
большую часть своей жизни. Когда он был помоложе,  то  имел  столь  глухое
произношение, что его голос звучал, словно исходящий из  собачьей  конуры.
Многие веселились и насмехались над ним по этому поводу в колледже - не  в
его присутствии, правда, поскольку это было бы слишком опасной шуткой  над
парнем этого типа - и он затратил много усилий, чтобы избавиться от своего
недостатка. Теперь, как я полагаю, вы сможете услышать этот треск и шум  в
его голосе только когда он разъярится, но я думаю, что  люди,  заставившие
его разъяриться, вряд ли смогут позднее выступать  живыми  свидетелями.  У
него слишком  короткий  предохранитель.  Он  неистов.  Он  опасен.  Он,  в
сущности, отлично тренированный психопат.
     - Что... - начал говорить Пэнборн, но Тад перебил его.
     - Он имеет очень загорелую кожу, и поскольку блондины  обычно  совсем
не загорают, этот признак может сильно помочь при  идентификации.  Большие
ноги, большие руки, толстая шея, широченные плечи. Его лицо выглядит  так,
словно кто-то из очень талантливых скульпторов  вырубил  его  из  твердого
камня, но в очень большой спешке. И наконец последнее: он может  управлять
черным "Торнадо". Я не знаю  года  выпуска.  Одна  из  старых  моделей,  у
которых всегда под капотом полным-полно жженого порошка. Черного цвета. На
нем могут быть номера штата Миссисипи,  но,  скорее  всего,  он  их  часто
меняет. - Тад помолчал  и  добавил:  -  Ах  да,  на  заднем  бампере  есть
наклейка. Она гласит: "МОДНЫЙ СУКИН СЫН".
     Тад открыл глаза.
     Лиз внимательно и молча смотрела на  него.  Ее  лицо  побледнело  еще
больше.
     На другом конце линии была долгая пауза.
     - Алан? Вы...
     Одну секунду. Я записываю. -  Потом  наступила  еще  одна,  но  более
короткая пауза. - О,кей, - наконец произнес шериф. -  Я  все  записал.  Вы
рассказали мне почти все об этом, но не сказали все  же,  кто  такой  этот
парень, или какова связь между ним и вами, или как вы вообще узнали о нем?
     - Я не знаю, но попробую. Завтра. Знание его имени, во всяком случае,
никому не поможет сегодня вечером, потому что он пользуется другим.
     - Джордж Старк.
     - Возможно, что  он  будет  достаточно  сумасшедшим  и  назовет  себя
Алексисом Мэшином, но я сомневаюсь в этом. Видимо, тот человек, о  котором
мы сейчас говорили, называет себя Старком. - Тад попытался подмигнуть Лиз.
Он  никак  не  рассчитывал,  что  подобная  попытка  сможет  улучшить  его
настроение, как и вообще что-либо другое,  но,  во  всяком  случае,  решил
попробовать. Таду, однако, удалось  лишь  прищурить  оба  глаза  наподобие
дремлющей совы.
     - У меня нет возможности убедить вас,  Тад,  продолжить  нашу  беседу
сегодня?
     - Нет. Сегодня никак нет.  Я  сожалею,  но  ничего  не  смогу  больше
сказать.
     - Хорошо. Я заеду к вам как можно скорее. - И шериф  повесил  трубку,
без "спасибо - до свидания".
     Подумав  на  эту  тему,  Тад  решил,  что  шериф  не  очень-то  ценит
"спасибо".
     Он поставил телефон на место и подошел к Лиз, которая сидела и  молча
смотрела на Тада, словно превратившись в статую. Он взял ее за руки -  они
были холодными - и сказал: - Все пока идет нормально, Лиз. Я надеюсь.
     - Ты собираешься рассказать  ему  о  тех  трансах,  когда  вы  будете
беседовать завтра? О криках птиц? Как ты слышал их еще в  детстве,  и  что
тогда это означало? То, что ты написал в книгах?
     - Я собираюсь рассказать ему обо  всем,  -  ответил  Тад.  -  Что  он
посчитает нужным отобрать для передачи своим  начальникам...  -  он  пожал
плечами. - Пусть сам решает.
     -  Так  много,  -  сказала  она  тихим,  слабым  голосом.  Ее   глаза
по-прежнему пристально смотрели на Тада, казалось, они  были  не  в  силах
оторваться от него. - Ты знаешь так много о нем, Тад... каким образом?
     Он мог только встать перед ней на колени, держа ее холодные руки. Как
он мог узнать столько много? Это спрашивали многие и все  это  время.  Они
пользовались разными словами для того, чтобы сформулировать  свой  вопрос,
но он был фактически один и тот же - как вам удалось  все  это  раскопать?
Как вам удалось сложить все это в слова? Как вы это сумели запомнить?  Как
вы поняли это? - все эти фразы сводились к единственному вопросу: как  вам
удалось это узнать?
     Он и сам не знал этого.
     Он только пытался.
     - Так много, - повторила она,  и  ее  голос  звучал,  как  у  спящего
человека,  разговаривающего  с  самим  собой  в  середине  глубокого,   но
невеселого сна.  Затем  они  оба  замолчали.  Тад  ожидал,  что  близнецы,
почувствовав печаль родителей, проснутся и начнут плакать,  но  в  комнате
слышалось лишь мерное тиканье часов. Он принял более удобную позу на  полу
у ее кресла, продолжая держать Лиз за руки, надеясь согреть их.  Они  были
холодными и пятнадцатью минутами позже, когда снова зазвонил телефон.

                                    5

     Алан  Пэнборн  был  грустен  и  лаконичен.  Рик  Коули  находится   в
безопасности в своей квартире под охраной полиции. Вскоре он отправится  к
своей бывшей жене,  которая  теперь  уже  навсегда  сохранит  это  звание;
повторное соединение, о котором бывшие супруги временами говорили  друг  с
другом, но через весьма  длительные  промежутки,  теперь  уже  никогда  не
состоится. Мириам мертва. Рик  должен  провести  формальную  идентификацию
трупа в бюро манхеттенского морга на Первой авеню. Таду же следует ожидать
звонка от Рика Коули этим вечером или самому связаться с ним. Связь Тада с
убийством Мириам Коули была утаена от Рика, учитывая его состояние. Филлис
Майерс найдена, и она также под защитой полиции. Майкл Дональдсон оказался
более крепким орешком, но полиция надеется определить его  местожительство
и прикрыть его от покушения к середине ночи.
     - Как она была убита? - спросил Тад, уже хорошо зная ответ. Но иногда
следует все же задавать вопросы. Бог знает почему.
     - Ей перерезали  горло,  -  ответил  Алан  таким  голосом,  что  Таду
почудилась намеренная грубость. Затем шериф попытался надавить еще раз.  -
Вы по-прежнему уверены, что больше ничего не хотите рассказать мне?
     - Утром. Когда мы сможем увидеться.
     - О,кей.
     - Я не думаю, что как-то обидел вас вопросом.
     - Нет. Никакой обиды.
     - Нью-Йоркская городская полиция  получила  оперативку  на  человека,
называющего Джорджем Старком, в соответствии с вашим описанием.
     - Хорошо. - И Тад действительно так считал, хотя умом он понимал, что
все это в сущности бесполезно. Они почти наверняка не  смогут  найти  его,
если только сам Старк не  захочет  этого,  а  если  даже  кому-то  удастся
обнаружить Старка, Тад подумал, что  этому  человеку  можно  будет  только
посочувствовать.
     - Я зайду к вам в девять часов, - сказал  Пэнборн.  -  Будьте  в  это
время дома.
     - Можете положиться на меня.

                                    6

     Лиз приняла транквилизатор и наконец заснула. Тад то клевал носом, то
просыпался и очнулся от этого полусна в четверть четвертого.  Он  пошел  в
ванную. Пока он мочился в унитаз, ему  показалось,  что  он  опять  слышит
воробьев. Он замер, прислушиваясь. Звук не  усиливался  и  не  затихал,  и
через несколько секунд Тад сообразил, что это всего лишь сверчки.
     Он  выглянул  в  окно  и  увидел  патрульную  машину  полиции  штата,
припаркованную через дорогу, темную и молчаливую. Он, возможно, решил  бы,
что она пустая, если бы не заметил тлеющий огонек сигареты внутри  машины.
Видимо, он, Лиз и дети также находятся под полицейской защитой.
     Или полицейским надзором, - подумал Тад и вернулся в постель.
     Как бы то ни было, это дало  какое-то  умиротворение  его  смятенному
сознанию. Он заснул и проспал  до  восьми  без  каких-либо  кошмаров.  Но,
конечно, настоящий кошмар был все еще в силе. Неясно только, где.



                       Глава 14. ДУРАЦКАЯ НАЧИНКА

                                    1

     Парень с глупыми  усиками  маленькой  кошки-щекотуньи  оказался  куда
шустрее, чем ожидал Старк.
     Старк поджидал Майкла Дональдсона в  его  доме  на  девятом  этаже  в
коридоре-прихожей, как раз за углом от двери н квартиру  Дональдсона.  Все
было бы куда проще и легче, если бы удалось забраться внутрь квартиры, как
это уже было проделано с той сукой, но с  одного  взгляда  на  эту  дверь,
стало ясно, что ее замки и засовы совсем не те, что у  Мириам,  и  их  так
просто не возьмешь припасенной "фомкой". Но все равно все  шло  как  надо.
Было поздно, и все кролики должны были уже крепко спать в  своих  норах  и
мечтать о клевере. Сам Дональдсон должен был быть уже  крепко  нагружен  и
одурманен - когда вы возвращаетесь домой в четверть первого, то  наверняка
не из публичной библиотеки.
     Дональдсон действительно оказался под градусом, но он  вовсе  не  был
медлительным.
     Старк вынырнул  из-за  угла  с  раскрытой  бритвой.  Пока  Дональдсон
разбирался со своими ключами и  дверными  замками,  он  надеялся  ослепить
жертву очень быстро и легко. А затем, когда тот только  начнет  орать,  он
перережет Дональдсону его поганую глотку.
     Старк не хотел двигаться тихо. Он как  раз  желал,  чтобы  Дональдсон
услыхал его и повернул к нему лицо. Все тогда будет совсем просто.
     Дональдсон так и сделал. Старк полоснул бритвой короткую  и  глубокую
дугу на лице Дональдсона. Но тот успел слегка  наклониться,  и  Старку  не
удалось скорректировать удар. Вместо глаз, бритва вскрыла лоб Дональдсона.
Полоса кожи свесилась на его брови, подобно полоске обоев.
     - ПОМОГИТЕ! - завопил Дональдсон блеющим, как  у  барана  голосом,  и
здесь наступила невезуха.
     Старк двинулся вперед, держа бритву в  вытянутой  руке,  лезвие  было
повернуто кверху, как у матадора, салютующего быку перед первой  корридой.
О,кей, не все коту масленица, не всегда же все должно идти по  намеченному
плану. Ему не удалось ослепить этого дешевого пижона, но кровь хлестала из
его лба, и все, что еще видел этот маленький Дональдсон, было окрашено для
него красной пеленой.
     Он нацелился на глотку Дональдсона, но недоносок  успел  откинуть  ее
назад почти так же быстро, как был нанесен этот удар. Просто  удивительное
проворство, подумал Старк, невольно восхитившись прытью этого  человека  с
кошачьими усиками.
     Лезвие полоcнуло только воздух в четверти дюйма от глотки Дональдcона
и тот cнова позвал на помощь. Кролики, которые никогда не  cпят  крепко  в
этом чcрвнвcм и cтаром  Большом  Яблоке,  могут  cкоро  проcнутьcя.  Старк
поменял направлеииc и выдвинул лезвие макcимально вперед, приподнявшиcь  в
то же время на  ноcки  и  выброcив  cвое  мощное  тело  вперед.  Это  было
грациозное балетное перемещение, и оно должно было привеcти к  концу  вcей
этой канители. Но Дональдcону как-то удалоcь защитить  рукой  cвое  горло;
вмеcто того, чтобы убить  его,  Старку  пришлоcь  отраничитьcя  нанеcением
целого   ряда   длинных    и    глубоких    ран,    которые    полицейcкие
врачи-патологоанатомы называют потом защитными порезами. Дональдcон держал
ладонь кверху и бритва полоcнула вcе его четыре пальца. На cреднем  пальце
было надето маccивное кольцо, которое издало только металличеcкий  звон  -
бринк! - при cоприкоcновенин c бритвой, безжалоcтно и почти без каких-либо
видимых уcилий cжавшей оcтальные пальцы, как cерп - колоcья.
     На этот раз Дональдcон открыл рот для наcтоящего воя, н  Старк  знал,
что уже будет трудно раccчитывать, что никто не уcлышит и не заметит  этот
cнгнал бедcтвия. Вcкоре, еcли уже не cейчаc, поcледуют  телефонные  вызовы
полиции. Но нельзя было и оcтавлять Дональдcона живым. Еcли уж  ты  взялcя
за мокрое дело, ты не должен оcтанавлниатьcя на полпути.
     Старк cобралcя. Они cейчаc уже передвинулиcь по коридору до  двери  в
cоcеднюю квартиру. Он неcколько  раз  заботливо  взмахнул  бритвой,  чтобы
очиcтить лезвие. Капли крови забрызгали cтену кремового цвета.
     Еще дальше в холле открылаcь дверь, н мужчина в голубой  пижаме  и  c
раcтрепаннымн cо cна волоcамн выглянул наружу.
     - Что здеcь пронcходнт? - проорал он таким голоcом,  что  было  яcно,
ему наплевать хотя бы и на папу римcкого, окажиcь он  здеcь  в  этот  чаc,
когда вечеринка окончена.
     - Убийcтво, - проcто cказал  Старк  и  на  cекунду  перевел  глаза  c
окровавленного и кричащего человека, мечущегоcя перед ним, на  человека  в
дверном проеме. Позже этот  мужчина  будет  говорить  полиции,  что  глаза
преcтупника были голубые. Ярко-голубые. И явно безумные. - Вы  что-то  еще
хотите?
     Дверь захлопнулаcь cтоль быcтро, что можно было решить, будто  она  и
не открывалаcь вовcе.
     Как бы он не паниковал, и неcмотрв на вcе полученные раны, Дональдcон
вcе же увидел ту наилучшую возможноcть, которую ему предоcтавил  Старк  во
время cвоего краткого развлечения беcедой. И он иcпользовал ее.  Маленький
недоноcок  дейcтвительно  был  очень  быcтр  и  ловок.  Воcхищение  Старка
возроcло еще больше. Удивительная прыть  и  чувcтво  cамоcохранения  почти
оправдывали ту чушь для трахнутых, которой занималcя этот ублюдок.
     Еcли бы Дональдcон подалcя резко вперед н cхватилcв  бы  cо  Старком,
это cоздало бы куда более cерьезные проблемы, чем веcь этот  детcкий  cад,
которым они занималиcь до cих пор. Но вмеcто этого Дональдcон  повернулcя,
чтобы бежать.
     Вполне объяcнимая, но большая ошибка.
     Старк рванулcя cледом, огромные ботинки шипели по паркету, н этот шум
отдавалcя в затылок н в  шею  Дональдcона,  подтверждая,  что  cейчаc  это
дейcтвнтельно его конец.
     Но когда бритва уже должна была наконец cделать cвое дело н вернутьcя
домой, Дональдcон  ухнтрилcя  одновременно  c  ударом  Старка  наклонитьcя
головой вперед н как-то  убрать  ее  внутрь,  подобно  черепахе,  прячущей
голову в панцирь. Старк начал думать, не телепат ли  Дональдcон.  На  этот
раз вмеcто cмертельного удара бритва проcто cняла куcок cкальпа c  затылка
Дональдcона н порезала его шею cзади. Это вызвало еще больше крови, но  не
было cмертельным.
     Вcе было какой-то cмеcью ошибок, ужаcа н нелепоcтей.
     Дональдcон неccя по коридору, мечаcь из  cтороны  в  cторону,  иногда
даже отлетая от cтен,  как  мячик  от  пинг-понга  поcле  коронного  удара
проcлавленного игрока, набравшего более cта тыcвч очков этим cамым ударом.
Он не переcтавал вопить. Кровавый cлед тянулcя  за  Дональдcоном  на  вcей
диcтанции. Он cтучал в двери, отмечая их кровавыми отпечатками. И  он  вcе
еще не умер.
     Но никакие двери пока не открывалнcь, хотя Старк знал, что  не  менее
чем в полудюжине квартир  cейчаc  полудюжина  пальцев  набирает  (или  уже
набрали) 911 на циферблатах и диcках cвонх телефонов. Дональдcон, шатаяcь,
из поcледних  cил,  рванулcя  к  лифтам.  Ничуть  не  раccердившиcь  и  не
иcпугавшиcь, а только ужаcно раздраженный  Старк  преcледовал  его.  Вдруг
Старк прогремел: - Ох, почему бы тебе не оcтановитьcя и не ВЕСТИ СЕБЯ  КАК
СЛЕДУЕТ!
     Крики Дональдcона о помощи превратилиcь в иcтошный визг.  Он  пыталcя
оглядетьcя вокруг. Его ноги заплелиcь одна за другую, и он рухнул в деcяти
футах от маленькой лифтовой площадки.  Даже  cамые  проворные  из  парней,
подумал Старк, в конце концов убегают от cвоих cчаcтливых мыcлей, еcли  ты
их доcтаточно порежешь. Дональдcон поднялcя на колени. Он,  видимо,  хотел
доползти  до  лифта,  раз  ноги  отказывалнcь  его  держать.  Он   пыталcя
оглядетьcя, поворачивая cвое окровавленное лицо в поиcках  преcледователя.
Старк нанеc ногой нокаутирующий удар по ноcу Дональдcона по вcем  правилам
футбольного нcкуccтва. Любой поклонник футбола наверняка бы оценил cилу  и
точноcть этого удара.
     Голова Дональдcона запрокинулаcь назад и ударилаcь о  cтену  cзади  c
такой cилой, что череп должен был как минимум треcнуть на этом учаcтке.
     - В конце концов, я вытащил твои батарейки, так ведь?  -  пробормотал
Старк н уcлышал шум  открываемой  позади  двери.  Он  обернулcя  и  увидел
женщину c очень черными волоcами и cтоль же черными глазами, оглядывающими
веcь  коридор.  -  УБИРАЙСЯ  ОБРАТНО,  СУКА!  -   проорал   Старк.   Дверь
захлопнулаcь, cловно она была на пружине.
     Он наклонилcя, cхватнл Дональдcона за  его  редеющие  н  кое-где  уже
поcедевшие волоcы,  отвернул  его  голову  назад  н  полоcнул  глотку.  Он
подумал, что Дональдcон, очевидно, отдал концы даже до того  момента,  как
ударнлcя головой о cтену, н уж почти  наверняка  поcле  этого,  но  вcегда
лучше быть полноcтью уверенным. А кроме того, раз ты начал мокрое дело, ты
должен  закончить  его  лезвием.  Он  быcтро  и   уверенно   отcкочил   от
Дональдcона, но тот не фонтанировал в отличие от женщины. Старк направилcя
к лифтам, cкладывая бритву н опуcкая ее в карман.
     Приближающийcя  к  площадке  лифт  тихо  прошуршал.  Это  можcт  быть
домовладелица, а может быть,  проcто  квартирант,  поcкольку  возвращатьcя
домой в чаc ночи cовcем не так уж и поздно для большого города, даже  еcли
это проиcходит в понедельник, а не в  уик-энд.  Неважно,  кто  это.  Старк
быcтро подошел к углу лифтовой площадки, где находилаcь  большая  кадка  c
пальмой и абcолютно беcполезная, cколь  и  непрезентабельная  картина.  Он
укрылcя за пальмовой кадкой. Вcе его чувcтва резко  обоcтрилиcь.  Это  мог
быть кто-то, возвращающнйcя из диcкотеки или поcле  здорово  затянувшегоcя
делового обеда, но Старк в это не очень-то верил. Он чувcтвовал,  что  это
может быть полиция. Он даже знал это.
     Возможно, патрульная машина оказалаcь ненароком поблизоcтн  от  этого
здания, когда один из жильцов звонил в полицию, cообщая о  проиcходящем  в
холле  убийcтве?  Вполне  вероятно,  но  Старк  cомневалcя  в  этом.  Куда
вероятнее, что у Бомонта поехала крыша, cеcтренку  обнаружили,  и  прибыла
полиция для охраны Дональдcона. Лучше поздно, чем никогда.
     Он медленно cкользнул вниз по cтене, каcаяcь ее cпиной, и запачканный
кровью cпортнвный плащ Старка издал легкий  шелеcтящий  звук.  Он  не  мог
cползти очень низко, как подлодка, у которой на поверхноcти торчит  только
пернcкоп, да н укрытие за кадкой было веcьма уcловным. Еcлн они  оглядятcя
вокруг, то наверняка замcтят его. Однако Старк был почти уверен,  что  вcе
их внимание будcт привлечено экcпонатом А,  лежащим  поcередине  площадки.
Хотя бы на неcколько cекунд, а их  ему  будет  вполне  доcтаточно.  Лиcтья
пальмы были широкими  и  отбраcывали  причудливые  тени  на  лицо  Старка,
который  выглядывал,  как  голубоглазый  тигр  из  зароcлей.  Двери  лифта
раcкрылиcь. Поcледовал дружный возглаc типа "помилуй  меня,  Гоcподи"  или
другой, н на площадку выcкочили два полиcмена в форме.
     Вслед за ними появился чернокожий парень в  джинсах  в  обтяжку  и  в
больших старых теннисных туфлях. На негре была также тенниска с  короткими
рукавами. Спереди красовалась надпись" СОБСТВЕННОСТЬ  НЬЮ-ЙОРКСКИХ  ЯНКИ".
Он также носил затемненные очки, и если он не был детективом, Старк был бы
просто Джорджем из... джунглей. Когда они шли  на  раскрытие,  они  всегда
сперва заходили слишком далеко... а  затем  начинали  действовать  слишком
застенчиво. Это выглядело так, если бы они что-то знали,  они  обязательно
помогли бы, но им никак не удавалось узнать вовремя. Это была - или должна
была быть - охрана Дональдсона. Они, конечно, не будут держать детектива в
передвижном сыскном автомобиле. Это было слишком маловероятно. Этот парень
прибыл  с  охранниками,  чтобы  сперва  допросить  Дональдсона,  а   затем
понянчить его.
     "Извините, друзья, - подумал Старк. - Я думаю, что эти  дни  ребячьей
болтовни уже кончились".
     Он вскочил на ноги и обошел кадку. Ни один лист  пальмы  не  дрогнул.
Ноги бесшумно двигались по паркету. Он проскользнул менее чем в трех футах
от детектива, наклонившегося над  убитым  и  вытаскивающего  револьвер  из
кармана на голенище. Старк мог бы дать по его заду хорошего пинка, если бы
только пожелал.
     Он втиснулся в еще открытый лифт в самый последний момент перед  тем,
как двери полностью закрылись. Один из  полисменов  уловил  уголком  глаза
какое-то движение, может - двери, может - самого Старка, и  поднял  голову
от тела Дональдсона.
     - Эй...
     Старк поднял руку и показал  полисмену  кукиш.  Всего-навсего.  Затем
двери окончательно закрылись.
     Площадка на первом этаже была пуста, лишь швейцар, казалось,  почивал
за столом,  полностью  отключившись  от  земных  забот  после  полученного
нокаута. Старк вышел, повернул  за  угол,  залез  в  украденную  машину  и
укатил.

                                    2

     Филлис  Майерс  жила  в  одном  из  новых  многоквартирных  домов  на
Вест-сайд в Манхэттене. Ее полицейская охрана (в сопровождении  детектива,
носившего  кроссовки  "Найк",  хоккейный  свитер  "НьюЙорк  Айлендерс"   с
закатанными рукавами и те же неизменные темные очки)  прибыла  в  половине
одиннадцатого шестого июня и нашла ее  целиком  погруженной  в  творческую
работу. Сперва она была малоразговорчивой и даже угрюмой,  но  значительно
оттаила,  услыхав,  что  кто-то,  кого  считают  Джорджем  Старком,  может
стремиться убить ее. Она ответила на все  вопросы  детектива  об  интервью
Тада Бомонта, которое она называла "съемкой Тада Бомонта", заправляя  свои
три камеры новой пленкой и колдуя над  двумя  дюжинами  объективов.  Когда
детектив  поинтересовался,  чем  она  занимается,  она  ему  подмигнула  и
заявила: "Я верю в девиз бой-скаутов.  Кто  знает  -  может  действительно
что-то произойдет".
     После допроса, уже за дверью квартиры,  один  из  полисменов  спросил
детектива:
     - Она верит в это?
     - Конечно, - ответил тот. - Ее трудности в том, что она вообще  ничто
не считает реальным, кроме своих фотографий. Для нее весь мир - это  фото,
ожидающее происшествий. Это просто  глупая  сучка,  которая  действительно
верит, что она всегда стоит там, где надо, со своим объективом.
     Ныне, к половине четвертого утра седьмого июня, когда детектив  давно
уже удалился, прошло уже  более  двух  часов  после  сообщения  охранникам
Филлис Майерс об убийстве Дональдсона.  Это  сообщение  пришло  по  рации,
закрепленной на их поясах.  Им  советовали  быть  особенно  осторожными  и
чрезвычайно бдительными, поскольку психопат, с которым  сейчас  они  могли
столкнуться, оказался в высшей степени кровожадным и изворотливым.
     - "Осторожный" - это мое второе имя, - сказал коп номер один.
     - Какое совпадение, - вторил ему коп номер два. - А мое второе имя  -
"чрезвычайный".
     Они  работали  вместе  более  года  и  хорошо  ладили.   Сейчас   они
подшучивали друг над другом,  почему  бы  и  нет?  Они  были  вооруженными
членами червивого  и  старого,  но  самого  прекрасного  Большого  Яблока,
стоявшими  в  холле  на  двадцать  шестом  этаже  многоквартирного   дома.
Кондиционеры работали отлично, и пока еще никто  не  прыгал  с  потолка  с
направленным на них автоматом "Узи", который никогда не дает  осечек.  Это
была реальная жизнь, а не восемьдесят седьмой роман в серии о  полицейских
подвигах или фильм о Рэмбо. А то,  что  реальная  жизнь  включает  в  себя
бессонную ночь здесь, могло быть даже чуть  лучше,  чем  патрулирование  в
полицейской машине для прекращения пьяных драк в барах или  семейных  ссор
между не менее пьяными мужьями и женами в  их  квартирах.  Реальная  жизнь
должна всегда предполагать их осторожность  и  чрезвычайность  действий  в
кондиционируемых холлах жаркими ночами в городе. Так они твердо считали.
     Они бы продвинулись еще дальше в своих размышлениях на эту  тему,  но
двери лифта отворились, и из него вышел раненый слепой человек, неуверенно
зашагавший внутрь коридора.
     Он был высок и очень широкоплеч. Ему вряд ли было больше  сорока.  Он
был одет в спортивный плащ и брюки, которые не совсем подходили  к  плащу,
но и не очень портили общее впечатление. Первый полисмен - "Осторожный"  -
имел время подумать, что человек, который подбирал одежду слепому,  должен
иметь неплохой вкус. На слепом были также  большие  черные  очки,  которые
съезжали ему на нос из-за сломанной дужки. Это были не затемненные очки, а
самые темные солнцезащитные, типа тех,  что  носил  Человек-невидимка  изо
романа Уэллса.
     Слепой держал обе руки протянутыми вперед. Левая  была  пустой,  а  в
правой он держал грязную белую палку с резиновым набалдашником.  Обе  руки
были покрыты засохшей кровью. Брызги  крови  были  видны  на  плаще  и  на
рубашке слепого. Если бы оба охранника Филлис  Майерс  действительно  были
чрезвычайно осторожными, одна вещь непременно показалась бы  им  странной.
Слепой человек вел себя так, словно с ним только  что  случилось  какое-то
несчастье, что-то обязательно случилось не очень приятное,  но  кровь  уже
побурела и засохла. Это  заставляло  предполагать  давность  происшествия,
факт, который должен был бы насторожить полисменов, как не соответствующий
всему сценарию. Он должен был послужить для них красным сигналом тревоги.
     Хотя этого, вероятно, и нельзя было требовать. Все произошло  слишком
быстро, а когда такие вещи  происходят  достаточно  быстро,  они  не  дают
возможности  их  обдумать  и  оценить  даже  при  особой  бдительности   и
чрезвычайной осторожности. Вы просто плывете по течению.
     Какое-то  мгновение  они  еще  стояли  около  дверей  Филлис  Майерс,
счастливые, как  школьники,  у  которых  отменили  сегодня  занятия  из-за
поломки в бойлерной, а в следующий миг окровавленный  слепой  мужчина  уже
оказался перед самым их носом, размахивая своей  грязной  белой  палкой  в
поисках нужного пути. Не было времени для размышлений, можно  было  только
действовать.
     - По-лиииция, - выкрикивал слепой еще даже до того, как  двери  лифта
открылись полностью, чтобы выпустить его. - Швейцар сказал, что  полисмены
где-то здесь, на двадцать шестом! По-лиииция! Вы здесь?
     Теперь он нашаривал путь в холле,  палка  постукивала  из  стороны  в
сторону, и - "хук"! - он  коснулся  стены  слева  и  повернулся  в  другую
сторону, затем снова - "хук"! - стена  оказалась  и  справа,  и  если  еще
кто-то не проснулся на этаже от  этого  грохота,  то  ему  предстояла  эта
радостная перспектива уже в очень недалеком будущем.
     Чрезвычайный и Острожный подались вперед, даже не переглянувшись.
     - По-лиииция! По...
     - Сэр! - поспешил Чрезвычайный.
     - Держитесь! Вы собираетесь упасть на...
     Слепой дернул головой  в  направлении  голоса  Чрезвычайного,  но  не
остановился. Он отклонился назад, размахивая  свободной  рукой  и  палкой,
напоминая при этом самого Леонарда  Бернстайна,  пытающегося  дирижировать
Нью-Йоркским филармоническим оркестром после того, как выкурил порцию  или
две крэка.
     -  По-лиииция!  Они  убили  мою  собаку-поводыря!  Они  убили  Дейси!
ПО-ЛИИИЦИЯ!
     - Сэр...
     Осторожный подошел к несчастному слепому.  Шатающийся  из  стороны  в
сторону безутешный человек опустил свободную руку в карман плаща, но вынул
оттуда вовсе не два билета на гала-концерт, организуемый Обществом слепых,
а револьвер сорок пятого калибра. Он направил его на Осторожного и  дважды
нажал курок. Выстрелы были приглушены и  неясны  в  этом  тесном  и  почти
закрытом со всех сторон холле. Зато было много голубого  дыма.  Осторожный
получил пули почти в упор. Он осел на пол с продырявленной грудью,  а  его
китель был обожжен н продолжал тлеть.
     Чрезвычайный замер перед нацеленным на него дулом в руках слепого.  -
Ради Бога, пожалуйста, не  делайте  этого,  -  сказал  Чрезвычайный  очень
тонким голосом. Он звучал  словно  голос  маленького  ребенка.  Но  слепой
выпалил  еще  дважды.  Стало  еще  больше  голубого  дыма.  Выстрелы  были
чрезвычайно точными для незрячего человека. Чрезвычайный упал навзничь  на
паркет холла, дернулся в конвульсии и затих.

                                    3

     В Ладлоу, в  пятистах  милях  от  Нью-Йорка,  Тад  Бомонт  беспокойно
повернулся во сне. - Голубой дым, - пробормотал он. - Голубой дым.
     За окном спальни девять воробьев сидели на телефонном проводе. К  ним
присоединилось еще добрых полдюжины. Птицы сидели, тихие и незаметные, над
наблюдателями в патрульной полицейской машине.
     - Мне они больше не понадобятся, - сказал во  сне  Тад.  Он  неуклюже
потянулся одной рукой к своему лицу, а другую руку вскинул вверх.
     - Тад, - сказала Лиз, садясь в кровати. - Тад, ты слышишь?
     Тад ответил что-то невнятное, продолжая спать.
     Лиз посмотрела на свои руки. Они покрылись гусиной кожей.
     - Тад? Опять эти птицы? Ты опять слышишь их?
     Тад ничего не сказал. За окном воробьи дружно взлетели и скрылись  во
мгле, хотя время для их полета было совсем неподходящим.
     Ни Лиз, ни оба полицейских в машине не заметили их.

                                    4

     Старк отшвырнул черные очки и палку  в  сторону.  Холл  был  наполнен
едким дымом. Кольт Старка  был  заряжен  разрывными  пулями.  Две  из  них
прошили полисменов навылет и сильно разнесли стену коридора. Он подошел  к
двери квартиры Филлис Майерс. Он был  готов  вызвать  ее  наружу,  но  она
оказалась как раз за дверью, и Старк  смог  коротко  сказать  ей  то,  что
должно было успокоить леди в наибольшей степени.
     - Что тут происходит? - прокричала она испуганно. - Что случилось?
     - Мы взяли его, мисс Майерс, - ласково  ответил  Старк.  -  Если  вам
хочется сделать фотографию, делайте это чертовски быстро и запомните,  что
я никогда ничего вам не разрешал специально.
     Она держала дверь на цепочке, когда приоткрыла ее, но все было о'кей.
Когда она приложила свой большой карий глаз к объективу,  Старк  послал  в
него пулю.
     Закрывание ее глаз - вернее, того одного, что еще существовал - здесь
было не обязательным  рнтуалом,  поэтому  Старк  повернулся  и  кинулся  к
лифтам.  Он  не  медлил,  но  и  не  бежал.  Одна  из  квартирных   дверей
приоткрылась - казалось, все только и занимались таким  развлечением  этим
вечером - и Старк  погрозил  револьвером  кроличьей  морде  с  выпученными
глазами, когда увидел ее. Дверь квартиры тут  же  захлопнулась.  Он  нажал
кнопку вызова лифта. Дверь открылась тут же, чего  можно  было  ожидать  в
ночное  время,  когда  одновременно  работают  три  лифта.  Старк  швырнул
револьвер через плечо на пол. Спустившись на  первый  этаж,  Старк  прошел
мимо уже второго отключенного им  за  этот  вечер  швейцара  (которого  он
нокаутировал тростью, украденной у слепого на Шестидесятой улице) и  вышел
из подъезда.

                                    5

     Солнце всходило в гостиной Рика Коули, когда зазвонил  телефон.  Рику
было пятьдесят, и он был красноглазым, осунувшимся и полупьяным.  Он  снял
трубку сильно дрожащей рукой. Он еле сознавал, где  он  находится,  и  его
усталый, отключившийся мозг  пытался  внушить  ему,  что  вообще  все  это
происходит во сне. Не был ли он всего три  часа  назад  в  бюро  морга  на
Первой авеню, опознавая там израненное тело своей  бывшей  жены,  всего  в
каком-то квартале от  шикарного  маленького  французского  ресторана,  где
обслуживали не просто клиентов, а только друзей? Была ли за  его  наружной
дверью полиция, потому что человек, убивший Мириам, мог  также  попытаться
проделать это с ним? Неужели все это правда? Конечно же, нет.  Несомненно,
сон...  и,  может  быть,  звонок  вовсе  не  телефонный,  это  всего  лишь
автоматический  будильник  у  постели.  Как  правило,  он  ненавидел   эту
треклятую штуковину... неоднократно швырял ее подальше от себя. Но  в  это
утро он бы расцеловал ее, даже по-французски.
     Рик, однако, еще так и не проснулся до конца. Наконец, он пробормотал
в трубку:
     - Хэллоу?
     -  Это  человек,  перерезавший  глотку   вашей   жене,   -   произнес
бесстрастный голос, и Рик вдруг сразу очнулся.  Все  его  робкие  мечты  о
сновидениях вместо реальных  событий  молниеносно  исчезли.  Это  был  тот
голос, который вам лучше слышать только во сне... но никогда -  в  обычной
своей жизни.
     - Кто вы? - услышал Рик свой слабый испуганный голосок.
     - Спроси Тада Бомонта, кто я, - сказал мужчина. - Он  все  знает  про
это. Передай ему, что я сказал: "Ты разгуливаешь вокруг мертвых". И  скажи
ему, что я еще не приготовил дурацкой начинки.
     Рику послышался клик опускаемой незнакомцем трубки, секундная  тишина
и сигналы, что линия освободилась.
     Рик тоже опустил трубку, посмотрел на телефон и вдруг разрыдался.

                                    6

     В девять часов утра Рик позвонил в контору и сообщил Фриде, что она и
Джон могут идти домой - у них сегодня и  до  конца  недели  выходные  дни.
Фрида захотела узнать, почему, и  сам  Рик  удивился  тому,  что  не  смог
сказать ей какую-нибудь ложь или полуправду. Что-нибудь типа того, что Рик
был замешан в раскрытии запутанного и серьезного  преступления  -  скажем,
воровства или растления детей.  Но  не  не  в  силах  и  рассказывать  все
подробно, пока не пройдет первый шок.
     - Мириам мертва, - ответил он Фриде. - Ее убили в ее же квартире этой
ночью.
     Фрида коротко вздохнула и в ужасе воскликнула: - Иисус Христос,  Рик?
Не шути так! Когда ты так шутишь, эти вещи действительно происходят!
     - Это правда, Фрида, - сказал он и снова чуть было не расплакался.  И
эти слезы - и те, которые он пролил в морге, и те, которые были  в  машине
на обратном пути оттуда, и те, которые вызвал этот безумец своим  звонком,
и те, которые он пытался сейчас удержать - все они  были  только  первыми.
Мысли о слезах в будущем заставили его особенно  остро  почувствовать  все
свое несчастье. Мириам была шлюхой, но она была также, по-своему,  сладкой
шлюхой, и он любил ее. Рик закрыл глаза. Когда он  открыл  их,  то  увидел
человека.  глядящего  на  него  через  окно,  хотя   оно   находилось   на
четырнадцатом  этаже.  Рик  вскочил,  но  увидел  рабочую  форму  на  этом
человеке. Мойщик стекол. Рабочий помахал рукой в своей люльке. Рик  поднял
руку в ответном приветствии. Казалось, его рука вдруг стала весить  добрых
восемь сотен фунтов, и он уронил ее на бедро почти мгновенно.
     Фрида вновь посоветовала ему не шутить, и  это  вызвало  у  него  еще
большую печаль. Слезы,  понимал  он,  это  только  начало.  Он  сказал:  -
Минутку, Фрида, - и поставил телефон на пол.  Он  подошел  к  окну,  чтобы
задернуть занавески. Ему  вполне  достаточно  разговаривать  с  Фридой  на
другом конце провода, не хватало еще, чтобы чертов мойщик наблюдал за  ним
в эту минуту, столь тягостную н  неприятную.  Когда  он  подошел  к  окну,
человек в люльке полез в карман комбинезона, чтобы извлечь оттуда  что-то.
Рик  вдруг  почувствовал  смятение.  Передай  ему,  что  я   сказал...  Ты
разгуливаешь вокруг мертвых.
     (Иисус Христос...)
     Мойщик развернул маленький плакат. На желтом фоне красовались  черные
буквы. Послание было окаймлено широко  улыбающимися  лицами.  "НАСЛАЖДАЙСЯ
ПРЕКРАСНЫМ ДНЕМ!" - гласило оно.
     Рик грустно кивнул. Наслаждайся прекрасным днем. Конечно. Он задернул
занавески и вернулся к телефону.

                                    7

     Когда, наконец, Рику удалось убедить Фриду, что он совсем  не  шутит,
она сперва разразилась криками и стонами, а  затем  совершенно  искренними
рыданиями - все в конторе, да и все клиенты, даже этот  тупица  Оллинджер,
который писал чертовски скверные научнофантастические  романы  и  который,
очевидно,  предназначил  себя  делу  разбивания  бра  во   всем   Западном
полушарии, любили Мир. И, конечно же, сам Рик вторил ее стенаниям и плачу,
пока, наконец, не разъединился с Фридой. "Хорошо, по крайней мере,  что  я
закрыл занавески, - подумал Рик.
     Через пятнадцать  минут,  когда  Рик  готовил  себе  кофе,  он  вновь
вспомнил звонок того сумасшедшего.  Ведь  снаружи  квартиры  у  ее  дверей
находятся два полицейских охранника. Какого же черта он не  сказал  им  об
этом. Почему он стал таким слабоумным?
     "Да, - подумал он, - моя жена умерла и, когда я увидел  ее  в  морге,
она выглядела, словно  у  нее  вырос  еще  один  рот  двумя  дюймами  ниже
подбородка. Что-то надо делать со всем этим".
     Спроси Тада Бомонта, кто я. Он все знает про это.
     Он, конечно, имел в виду телефонный звонок Таду. Однако сознание Рика
все еще находилось в свободном падении, вещи приобретали новые  пропорции,
которые он не мог, по крайней мере сейчас, никак уловить. Да, он, конечно,
позвонит Таду. Ему следует это сделать сразу же после того, как он сообщит
о звонке того психопата своим охранникам.
     Он действительно все это рассказал им, чем чрезвычайно  заинтересовал
полицейских. Один  из  охранников  по  своей  переговорной  рации  тут  же
связался с полицейским управлением и передал  всю  полученную  информацию.
Закончив разговор, он сообщил Рику, что шеф детективов  приглашает  его  в
полицию для дачи показаний по поводу этого  необычного  звонка.  Пока  Рик
будет это делать, в его квартире будет сидеть  нх  парень  и  подключит  к
телефону Рика записывающее устройство и оборудование для пеленгования  его
собеседников. Если, конечно, будут еще другие звонки.
     - Это вполне вероятно, - сказал второй  коп  Рику.  -  Эти  психопаты
просто влюблены в собственные голоса.
     - Я должен сперва позвонить Таду, - заметил Рик. - Он  может  быть  в
беде тоже. Именно так все прозвучало.
     - Мистер Бомонт находится под охраной полиции в Мэне,  мистер  Коули.
Лучше пойдемте, ладно?
     - Однако, мне кажется...
     - Вы вполне сможете позвонить ему и из полиции. А сейчас, вы возьмете
плащ?
     Поэтому Рик, смущенный и вовсе не уверенный, что все это происходит с
ним наяву, позволил им увести себя.

                                    8

     Когда они вернулись  к  квартире  Рика  через  пару  часов,  один  из
охранников Рика, увидев дверь,  внезапно  нахмурился  и  сказал:  -  Здесь
никого нет.
     - И что же? - устало спросил Рик. Он чувствовал  полное  изнурение  и
разбитость. Ему задавали великое множество вопросов,  и  он  отвечал,  как
только мог, - сложная задача, поскольку лишь  немногие  из  этих  вопросов
казались ему имеющими какой-то смысл.
     - Если бы ребята из связи закончили до  нашего  прихода,  они  должны
были бы подождать нас.
     - Может быть, они внутри? - спросил Рик.
     - Один из них возможно, но второй  должен  быть  здесь  снаружи.  Это
стандартная процедура.
     Рик вынул ключи, поискал нужный и вставил его  в  замочную  скважину.
Его не волновали все эти проблемы полицейских процедур.  Слава  Богу,  ему
осталось выполнить только  одно  дело,  оставшееся  с  утра.  -  Я  должен
перво-наперво позвонить Таду, - сказал он самому себе. Он вздохнул и  чуть
улыбнулся. - Еще даже не полдень, а я чувствую себя так, словно этот  день
никак не кончится...
     - Не делайте этого! - вдруг воскликнул один из полисменов  и  кинулся
вперед.
     - Делайте чего..., - начал было Рик,  поворачивая  ключ,  и  дверь  с
грохотом взорвалась облаком огня и дыма. Полисмен, чьи навыки и  инстинкты
сработали слишком поздно, был опознан своими близкими, а Рик  Коули  почти
испарился. Другой полисмен, который стоял немного позади и успел нагнуться
во время возгласа товарища, подвергся последующему  лечению  от  ожогов  и
сотрясения мозга, а также долгому внутреннему  расследованию  всего  этого
дела. По счастливой случайности - почти волшебной - вся шрапнель от  двери
и стены пролетела вокруг него густым облаком, не коснувшись его  тела.  Он
уже никогда снова не смог работать в полиции, взрыв мгновенно  сделал  его
глухим на всю оставшуюся жизнь.
     В квартире Рика, в гостиной, лежали  два  трупа  техников  из  отдела
связи, которые должны были поработать с телефоном. Ко лбу  одного  из  них
кнопкой была прикреплена записка:

     "ВОРОБЬИ ЛЕТАЮТ СНОВА".

     Ко лбу другого было прикреплено другое послание:

     "БОЛЬШЕ ДУРАЦКОЙ НАЧИНКИ. ПЕРЕДАТЬ ТАДУ".



                   ЧАСТЬ II. СТАРК ПРИНИМАЕТ КОМАНДОВАНИЕ

       - Любой дурак с быстрыми руками может схва-
тить тигра за яйца, - сказал Мэшин Джеку Хал-
стеду. - Ты не знал этого?
       Джек начал смеяться. Взгляд, которым наградил
его Мэшин, заставил его, однако, призадуматься.
       - Сотри эту идиотскую ухмылку со своей рожи
и слушай меня, - сказал Мэшин. - Я сейчас даю
тебе здесь урок. Ты внимательно слушаешь?
       - Да, мистер Мэшин.
       - Тогда слушай и никогда не забывай об этом.
Любой дурак с быстрыми руками может схватить
тигра за яйца, но только герой сможет сжать их. Я
скажу тебе кое-что еще по этому поводу, Джек:
только герои и трусы ходят по земле. Никто боль-
ше. И я не трус.

                                                Джордж Старк "Путь Мэшина"




                         Глава 15. НЕВЕРИЕ СТАРКА

                                    1

     Тад и Лиз  сидели  в  столь  глубоком  шоке,  что  их  подавленность,
казалось, была сродни ледяному испугу, от которого  уже  почти  невозможно
избавиться. Алан Пэнборн рассказывал о том, как  прошли  ночные  и  ранние
утренние часы в Нью-Йорке. Майкл Дональдсон зарезан н забит  до  смерти  в
холле около  своей  квартиры;  Филлис  Майерс  н  два  полисмена-охранника
застрелены в ее доме на Вест-сайде. Ночной швейцар в доме  Майерс  получил
удар по голове чем-то очень тяжелым, и теперь ему пытаются лечить  трещину
в черепе. Доктора не могут дать никаких гарантий, что  он  не  окажется  в
любой миг на небесах. Швейцар того здания, где жил Дональдсон, уже  мертв.
Все эти убийства осуществлены самым  простым  бандитским  способом,  когда
преступник просто приближается к жертвам и приканчивает их.
     Пока Алан говорил, он не раз называл убийцу Старком.
     "Он называет его  правильным  именем,  не  задумываясь  об  этом",  -
подумал Тад.
     Затем  он  покачал  головой,   недовольный   своей   же   собственной
поспешностью. Ты можешь звать его как-то по-другому,  но  "Старк"  все  же
намного лучше, чем "преступник" или  "Мистер  Х".  Видимо,  будет  ошибкой
думать по этому поводу, что шериф использует это имя  по  каким-то  особым
причинам, кроме как для удобства и ясности в этой беседе.
     - А как Рик? - спросил Тад после окончания длинного  сообщения  Алана
Пэнборна, когда тот переводил дух.
     - Мистер Коули жив и здоров, он находится под полицейской охраной.  -
Было только четверть десятого утра, и взрыв,  убивший  Рика  и  одного  из
полисменов, должен был произойти еще почти через два часа.
     - Филлис Майерс тоже была под охраной,  -  заметила  Лиз.  В  большом
детском манеже Уэнди уже спит, а Уильям пока еще только клюет  носом.  Его
голова то опускается на грудь, то снова поднимается,  глаза  уже  закрыты.
Алану смешно  наблюдать  за  этой  сценой,  которая  напоминает  поведение
караульного, старающегося не заснуть на дежурстве. Но каждый подъем головы
был все слабее и слабее. Наблюдая за близнецами и убрав записную книжку  в
карман, шериф отметил интересный факт: всякий раз,  когда  Уильям  дергает
головой, боясь бодрствовать, Уэнди ворочается во сне.
     "Заметили ли это родители?  -  подумал  Пэнборн,  а  затем  решил.  -
Конечно, да".
     - Ваша правда, Лиз. Он удивил их. Полицию ведь  можно  удивить  точно
так же, как и любого человека, вы знаете это; просто  предполагается,  что
они должны лучше реагировать на всякие неожиданности. На  том  этаже,  где
жила  Филлис  Майерс,  несколько  жильцов  открывали   двери   квартир   и
выглядывали из них после выстрелов, и  мы  получили  достаточно  четкое  и
ясное  представление  о  происшедшем  из  нх  показаний  и  осмотра  места
преступления. Старк притворился слепым. Он  не  переоделся  после  убийств
Мириам Коули н Майкла Дональдсона, которые были... вы  простите  меня,  но
они были грязными. Он  вышел  из  лнфта,  надев  черные  очки,  купленные,
наверное, в Таймс-сквере им у уличного торговца,  и  держа  белую  трость,
забрызганную кровью. Бог знает, где он раздобыл эту трость для слепых,  но
полиция считает, что именно ею он оглушил швейцара.
     - Несомненно, он украл или отнял ее у настоящего  слепого,  -  сказал
Тад спокойным голосом. - Это не рыцарь короля Артура, Алан.
     - Явно нет. Он, видимо, прокричал, что был ограблен или, может  быть,
подвергся бандитскому нападению в  своей  квартире.  В  любом  случае,  он
подобрался к ним столь быстро, что они не успели отреагировать.  Это  ведь
была пара полицейских из патрульной автомашины, которые поснимали  с  себя
свои ремни и торчали у двери Майерс без особой осторожности.
     - Но ведь они, несомненно, уже знали,  что  Дональдсон  был  убит,  -
запротестовала Лиз. - Неужели даже это не смогло  обеспокоить  их  и  дать
понять, что этот человек очень опасен...
     - Они также уже были в курсе того, что охрана прибыла слишком поздно,
после убийства Дональдсона, - сказал Тад. - Они  были  слишком  уверены  в
себе.
     - Возможно, они были слишком самоуверены, - согласился Алан. - У меня
нет способов выяснить это точно. Но парни у  Коули  уже  знают,  что  этот
человек чрезвычайно целеустремлен, абсолютно  разумен  и  в  то  же  время
одержим мыслью об убийстве. Их глаза открыты, а уши чутки. Нет,  Тад,  ваш
агент в безопасности. Здесь вы можете быть спокойны.
     - Вы сказали, там были свидетели, - напомнил Тад.
     - О, да.  Множество  свидетелей  И  у  квартиры  Мириам  Коули,  н  у
Дональдсона, и у Майерс. Он нигде не наложил в штаны  от  страха.  -  Алан
посмотрел на Лиз. - Извините.
     Она усмехнулась. - Я уже слыхала это раз или два ранее, Алан.
     Шериф кивнул с легкой улыбкой и снова повернулся к Таду.
     - Мое описание совпадает со свидетельскими?
     -  Все  в  точности  сходится,  -  сказал  шериф.   -   Он   большой,
светловолосый, сильно загорелый. Поэтому назовите мне его, Тад. Дайте  мне
его имя. У меня теперь куда больше беспокойств, чем по одному делу  Хомера
Гамаша. Чертов комиссар полиции Нью-Йорка давит на меня, а Шейла  Бригхем,
это  мой  дежурный  диспетчер,  полагает,  что  я  превращаюсь  в   звезду
телеэкрана из-за столь явно возросшего ко мне внимания и интереса со  всех
сторон, но все же меня по-прежнему больше  всего  волнует  Хомер.  Поэтому
дайте имя.
     - Я уже это сделал, - сказал Тад.
     Последовало долгое молчание; возможно, не менее десяти минут.  Затем,
очень тихо, Алан спросил: - Что?
     - Его имя - Джордж Старк,  -  сам  Тад  удивился  спокойствию  своего
голоса, а еще более тому, что он чувствовал себя спокойным... если  только
спокойствие и глубокий шок не заставляют ощущать одно и то  же.  Но  сразу
убедить в истинности этого высказывания: "Вы уже знаете  его  имя,  это  -
Джордж Старк", было не слишком легким и благодарным делом.
     - Я не уверен, что понимаю вас, - сказал Алан после долгой паузы.
     - Конечно, понимаете, Алан, - вмешалась Лиз.  Тад  взглянул  на  нее,
изумленный  столь  безучастным  голосом.  -  Мой  муж  сказал,   что   его
литературный псевдоним ухитрился каким-то способом ожить. Могильная  плита
на фотографии... что там говорилось на ней, где по  идее  должна  была  бы
красоваться цитата из писания или какие-то краткие стихи,  но  Тад  сказал
репортеру: "НЕ САМЫЙ ПРИЯТНЫЙ ПАРЕНЬ". Вы помните?
     - Да, но,  Лиз...  -  шериф  посмотрел  на  них  обоих  с  выражением
беспомощного удивления, как будто он впервые осознал, что разговаривает  с
людьми, потерявшими рассудок.
     - Приберегите свои насмешки, - сказала она все тем же колючим  тоном.
- У вас еще будет для них достаточно времени. У вас и всех прочих. А  пока
же послушайте меня. Тад совсем не преувеличивал и не  шутил,  говоря,  что
Джордж Старк - не самый приятный парень. Тад, может быть, и думал, что  он
дурачится, но это не было просто шуткой. Я это знаю, даже если  Тад  этого
сам еще не понял. Джордж Старк не просто  не  самый  приятный  парень,  на
самом деле - он ужасный парень. Он заставлял меня все более волноваться  и
страдать из-за каждой из четырех написанных им книг, и когда  Тад  наконец
решил убить Старка, я поднялась в нашу спальню и расплакалась  от  чувства
облегчения. - Она посмотрела на Тада, который не сводил с нее взгляда. Она
ответила ему глазами перед тем, как продолжить. - Это правда. Я плакала. Я
действительно плакала. Мистер  Клоусон  из  Вашингтона  был  омерзительным
мелким пресмыкающимся, но он принес нам большую пользу, может быть,  самую
большую за все годы нашей семейной жизни, и потому мне жаль, что он мертв,
намного больше, чем жаль других.
     - Лиз, я не думаю, что вы действительно хотите сказать...
     - Не говорите мне, что я хочу или не хочу сказать, - ответила она.
     Алан вздохнул. Ее голос  оставался  ровным  н  достаточно  негромким,
чтобы не разбудить Уэнди  или  вызвать  более  энергичные  подъемы  головы
Уильяма перед тем, как он уляжется на своей половине манежа и заснет вслед
за сестрой. Алан почувствовал, что если бы не дети, он обязательно услышал
бы более громкий голос. Может быть, даже голос, повернутый на всю катушку.
     - Таду есть что сказать вам. Вам следует очень внимательно  выслушать
его, Алан, и попробовать хотя бы проверить или поверить его словам. Потому
что иначе этот человек - кто бы он ни был - будет продолжать убивать, пока
не дойдет до последней  строчки  в  своем  списке  мясника.  У  меня  есть
некоторые сугубо личные  причины  не  желать  продолжения  этого  кошмара.
Видите ли, я думаю, что и Тад, и я, и наши дети тоже  могут  находиться  в
таком списке.
     - Хорошо. - Голос Алана звучал спокойно, хотя  его  мысли  скакали  в
сумасшедшем  темпе.  Он  делал  большие  усилия,  чтобы  подавить  в  себе
раздражение от несбывшихся ожиданий, даже злость, а может и  удивление,  и
попытаться  рассмотреть  эту  сумасшедшую  идею  возможно  более  четко  и
объективно, насколько  это  было  возможно.  Не  было,  конечно,  вопроса,
истинна или ошибочна вся эта гипотеза - она, несомненно, была за пределами
разумной мысли - но удивляло, почему они столь сильно беспокоились  насчет
целесообразности этого рассказа. Было ли это  вызвано  стремлением  скрыть
какие-то вымышленные сложности при осуществлении убийств? А может,  что-то
еще? Возможно ли, что они верили во все это? Казалось настолько диким, что
пара хорошо образованных и рационально мыслящих людей - во всяком  случае,
до нынешнего разговора - могла бы поверить в это, но от них по-прежнему не
исходил тот самый аромат, по которому шериф безошибочно мог уловить лгущих
ему людей.  Этого  не  бьло  ни  в  первый  его  визит  сюда,  ни  во  все
последующие. "Сознательно лгущих", - поправил себя шериф.  -  Продолжайте,
Тад.
     - Ладно, - сказал Тад.  Он  нервно  прокашлялся  и  встал.  Его  рука
потянулась к карману на груди, и Тад с изумлеиием понял,  что  машинальный
жест был связан с давно изжитой им привычкой: достать сигареты, которые он
не курил уже многие годы. Он засунул руки в карманы  брюк  и  взглянул  на
Алана Пэнборна с тем выражением, каковое должно было бы у  него  появиться
на лице, узрей Тад в своем кабинете неожиданного визитера.
     - Здесь происходит что-то очень странное. Нет,  более  чем  странное.
Это ужасно н необъяснимо, но это действительно происходит. И оно началось,
как я полагаю, когда мне было всего одиннадцать лет.

                                    2

     Тад рассказал обо всем: о головных болях в детстве,  о  пронзительных
криках и о сводящих с ума видениях стай воробьев, служивших предвестниками
приступов, и о возвращении в его сознание этих воробьев совсем недавно. Он
показал Алану страницу рукописи с надписью поперек ее  черным  карандашом:
"ВОРОБЬИ ЛЕТАЮТ СНОВА". Он  рассказал  о  том  ужасном  приступе,  который
перенес в своей рабочей комнате в университете, и  что  он  смог  записать
тогда (насколько это сейчас помнилось) на  обороте  заказного  бланка.  Он
объяснил, что он потом сделал с этим бланком,  и  попытался  описать  свой
страх и  ужас,  вызвавшие  его  стремление  как  можно  скорее  уничтожить
написанное.
     Лицо Алана оставалось бесстрастным.
     - Помимо всего, - закончил Тад, - я знаю, что это Старк. Здесь. -  Он
сжал кулак и постучал по груди.
     Алан Пэнборн ничего не говорил несколько  секунд.  Он  начал  крутить
свое обручальное кольцо на среднем пальце левой  руки,  и  эта  процедура,
казалось, целиком увлекла его.
     - Вы потеряли в весе после женитьбы, - спокойно сказала Лиз.  -  Если
вы не подгоните кольцо по размеру, то однажды потеряете его, Алан.
     - Да, думаю, что это так. - Он поднял голову и взглянул иа Лиз.  Пока
он говорил, случилось так, что Тад на несколько минут вышел из  комнаты  в
поисках чего-то, и только они двое остались там. - Ваш муж  позвал  вас  в
кабинет и показал вам то первое послание из мира духов,  сразу  же  как  я
уехал... верно?
     Единственное привидение*, которое я наверняка знаю и много раз видела
- это склад ликера в миле ниже по дороге, - спокойно сказала Лиз, - но  он
действительно показал мне эту запись после того, как вы уехалн, это верно.
     * Игра слов - spirit означает как "дух, привидение", так и  "спиртные
напитки".
     - Сразу после моего ухода?
     - Нет, мы укладывали детей спать, а потом, когда уже сами  собирались
ложиться, я спросила Тада о том, что он скрывает от меня.
     - Между тем моментом, когда я уехал, и временем, когда  он  рассказал
вам о затемнениях сознания и звуках птичьих голосов, были ли  какие-нибудь
периоды, когда он иаходился вне поля вашего зрения? То  есть,  было  ли  у
него время, чтобы он мог подняться в кабинет и написать эту фразу, вот что
я подразумеваю.
     - Я не могу быть здесь уверенной в чем-либо, - ответила  Лиз.  -  Мне
думается, что мы были все время вместе, но я не могу  этого  утверждать  с
полной уверенностью. Да и вряд ли это будет решающим, если даже  я  скажу,
что он никогда не выпадал из поля моего зрения, так ведь?
     - Что вы подразумеваете, Лиз?
     - Я подразумеваю, вы тогда решите, что я также лгу, верно?
     Алан глубоко вздохнул. Это был единственивй  ответ,  если  таковой  и
вообще требовался.
     - Тад не лжет здесь ни в чем.
     Алан кивнул. - Я ценю вашу  прямоту,  и  поскольку  вы  не  можете  с
уверенностью утверждать, что Тад не покидал вас хотя бы на пару  минут,  я
не могу обвинить вас во лжи. Я рад  этому.  Вы  все  же  допускаете  такую
возможность, и, я думаю, вы также  допустите,  что  альтернатива  подобной
возможности выглядит просто дикой.
     Тад прислонился к  камину,  его  глаза  переходили  справа  налево  и
обратно, словно у зрителя на теннисном  матче.  Шериф  не  сказал  чего-то
нового, из того, чего сам Тад не предвидел  уже  заранее,  напротив,  Алан
Пэнборн действовал очень деликатно, пытаясь  обнаружить  несообразности  в
его рассказе. И все же Тад ощущал горькое разочарование... почти сердечную
боль. Надежда, что Алан все же поверит - может быть,  чисто  иистинктивно,
но поверит - оправдалась в той же степени, как  возможные  чудодейственные
препараты от всех болезней в аптечных пузырьках и бутылочках.
     - Да, я допускаю такую возможность, - спокойно сказала Лиз.
     - А что касается происшедшего с Тадом в его  факультетской  служебной
комнате... ведь нет никаких свидетелей ни его приступа, ии  того,  что  он
запнсал тогда. Ведь он даже не рассказал вам  о  нем,  пока  не  позвонила
миссис Коули, верно?
     - Нет. Он не рассказал.
     - А потому... - Шериф пожал плечами.
     - У меня есть к вам вопрос, Алан.
     - Да, я слушаю.
     - Зачем лгать Таду? Что он может выиграть этим?
     - Я не знаю. - Алан взглянул на нее с полной искренностью. - Он может
и сам не знать этого. - Он бегло взглянул на Тада, затем  снова  посмотрел
на Лиз. - Он может даже и не знать, что он сейчас лжет. Это очень  просто:
я не могу принять все услышанное на веру, любому  офицеру  полиции  нужны,
прежде всего, сильные доказательства. А здесь их нет.
     - Тад рассказывал правду обо всем этом. Я понимаю, все сказанное вами
имеет веские основания, но все же мне очень  хочется,  чтобы  вы  поверили
также в истинность всего услышанного здесь. Я отчаянно желаю этого. Видите
ли, я ведь жила с Джорджем Старком. И я знаю, как Тад почти превратился  в
него, пока время шло. Я расскажу вам нечто, не попавшее в  журнал  "Пипл".
Тад начал говорить о том, что хочет избавиться от написания следующих двух
книг Старка еще перед предпоследним романом...
     - Трех, - спокойно поправил Тад со своего места у камина.  Его  жажда
закурить превратилась прямо-таки в какое-то наваждение. - Я начал говорить
об этом уже после первого романа Старка.
     - О'кей, трех. В журнальной статье говорится  так,  словно  эта  идея
пришла совсем недавно, но это неправильно. Об этом я  и  хочу  сейчас  вам
рассказать. Если бы не появился Фредерик Клоусон и не заставил моего  мужа
действовать решительно, я думаю, что Тад и поныне только все еще собирался
избавиться от  своего  литературного  двойника.  Это  напоминает  обещания
алкоголика  или  наркомана,  которые  он  дает  семье  и  друзьям,  что  с
завтрашнего   дня  прекращает  пить  или  принимать  наркотики...  или   с
послезавтрашнего... или еще через день.
     - Нет, - запротестовал Тад. - Не совсем так. Церковь - та, но  не  та
церковная скамья.
     Он подождал немного, нахмурившись и занимаясь не просто обдумыванием.
Он концентрировался. Алан окончательно расстался с подозрениями,  что  они
пытаются его обмануть или как-то использовать в нечестных  целях.  Они  не
пытались взять его измором в попытке убедить его, или даже самих себя,  но
только старались разъяснить, как все это произошло... точно  так  же,  как
люди пытаются описать пожар уже много позже того, как он погас.
     - Слушайте, - наконец произнес Тад. - Давайте  забудем  на  некоторое
время все эти затемнения сознания, воробьев и предвидение событий  -  были
они или нет. Если это понадобится, вы можете поговорить с  моим  доктором,
Джорджем Хьюмом обо всех  симптомах.  Может  быть,  результаты  вчерашнего
обследования моей головы покажут что-то странное и необычное, но даже если
и нет, вполне возможно, что врач, оперировавший меня  в  далеком  детстве,
все еще жив и способен вспомнить об этом случае  в  его  практике.  Вполне
возможно, он знает нечто, могущее пролить хотя бы  немного  света  на  всю
нашу историю. Я не помню его имени, но я уверен, что оно записано  в  моей
медицинской карте. Но сейчас все это медицинское дерьмо побоку.
     Эти слова почти окончательно сбили с толку Алана... если бы Тад хотел
лгать, то никогда бы не стал так действовать. Некоторые сумасшедшие делают
подобные вещи, но они достаточно сумасшедшие, чтобы тут же забыть  о  том,
что сами сперва выдумали, поскольку сами действительно начинают  верить  в
физическое существование своих фантазий и потом могут говорить  только  об
этих вещах. А как же Тад? Голова шерифа начала трещать.
     - Ладно, - сказал  Алан  Пэнборн,  -  если  вы  считаете,  по  вашему
выражению, "медицинское дерьмо" второстепенным, то что же  тогда  является
здесь основной линией?
     - Джордж Старк - вот что главное, - ответил Тад  и  подумал:  "Линия,
которая ведет в Эндсвилл, где заканчиваются все железнодорожные  пути".  -
Представьте себе, что  кто-то  незнакомый  забрался  внутрь  вашего  дома.
Кто-то, кого вы всегда немного боялись, примерно так же, как  Джим  Хокинс
боялся старого морского волка в трактире  "Адмирал  Бенбоу"  -  вы  читали
"Остров сокровищ", Алан?
     Алан кивнул.
     - Тогда вам будет яснее то ощущение, которое я здесь  сейчас  пытаюсь
вам передать. Вы следите за этим парнем, и он вам совсем не  нравится,  но
вы позволяете ему оставаться у вас под крышей. Вы  не  держите  гостиницу,
как в  "Острове  сокровищ",  но,  может  быть,  вы  считаете  его  дальним
родственником вашей жены или кем-то  в  этом  роде.  Вы  следите  за  моей
мыслью?
     Шериф снова кивнул.
     - И наконец в один  прекрасный  день  этот  нежеланный  гость  делает
что-то, выводящее вас из себя, ну, например,  хлопает  солонкой  о  стену,
поскольку она засорилась и из нее  у  него  ничего  не  высыпалось,  и  вы
говорите своей жене: "Сколько еще времени этот идиот, твой  второй  кузен,
собирается здесь околачиваться?" А она смотрит  на  вас  и  говорит:  "Мой
второй кузен? Я думала, что это твой второй кузен!"
     Алан рассмеялся, хотя ему вообще-то не было сейчас очень весело.
     - Но вышвырнете ли вы этого малого за порог? - продолжал Тад. -  Нет.
Только потому, что он уже слишком долго находился у вас под крышей, и, как
это ни покажется кому-то странным,  тому,  кто  сам  не  побывал  в  такой
ситуации, это будет выглядеть, словно ваш  тип  заполучил  некие...  права
поселенца на незанятой земле, что ли. Но и это не самое главное.
     Лиз кивнула. Ее глаза возбужденно блестели, а ее взгляд был  взглядом
благодарной женщины, услышавшей именно те слова, которые уже  были  готовы
сами сорваться с ее губ в течение всего этого дня.
     - Важнее то, как чертовски трудно следить за ним, -  сказала  она.  -
Следить за тем, что он может выкинуть, если вы действительно скажете  ему,
чтобы он убирался, и вышвырнете его на дорогу.
     - Вот именно, - сказал Тад. - Вы хотите быть  смелым  и  отважным,  и
прямо приказать ему убираться из вашего дома, и не столько потому, что  вы
просто боитесь его опасных штучек у вас под крышей.  Здесь  дело  касается
вашего самоуважения. Но... вы все не решаетесь. Вы  находите  причины  для
того, чтобы откладывать это. Типа - сейчас идет  дождь,  и  у  него  будет
меньше поводов обидеться, если вы покажете ему на дверь в солнечный  день.
Или, возможно,что это  лучше  всего  проделать  после  того,  как  вы  все
хорошенько выспитесь. Вы придумываете тысячи не  менее  весомых  причин  и
оснований для непрерывного откладывания. Вам даже кажется,  что  если  эти
причины  звучат  достаточно  убедительно  для  вас  самого,  вам   удастся
сохранить хотя бы часть вашего  самоуважения,  а  это  всегда  лучше,  чем
ничего. Это особенно хорошо, поскольку  все  свое  самоуважение  сохранить
можно, оказавшись в итоге либо раненым, либо вообще убитым.
     - И, может быть, это относится не только к вам лично. - Лиз вмешалась
в разговор снова и заговорила тем  серьезным  и  приятным  голосом,  каким
обычно   адресуется   к   своим   коллегам   по    садоводческому    клубу
женщина-специалист в связи с ответами на вопросы,  когда  лучше  засеивать
кукурузу или как определить степень зрелости томатов. -  Он  был  мрачный,
опасный мужчина, когда он... жил с нами...  и он таковым и остался сейчас.
Все говорит о том, что если с  ним  и  произошли  какие-то  изменения,  то
только в худшую сторону. Он, конечно,  безумен,  но,  по  его  собственной
логике, все, что он  делает,  абсолютно  разумно:  он  выслеживает  людей,
замысливших убить его, и убирает их со своей дороги, одного за другим.
     - Вы закончили?
     Она удивленно взглянула  на  Алана,  словно  его  голос  заставил  ее
очнуться от самого глубокого личного переживания. - Что?
     - Я спросил, закончили  ли  вы.  Вы  хотели  высказаться,  а  я  хочу
убедиться, что вы сказали все.
     Ее спокойствие исчезло.  Она  глубоко  и  прерывисто  вздохнула  и  в
отчаянии схватила себя за голову. - Вы не верите  мне?  Ни  единому  моему
слову!
     - Лиз, - сказал Алан Пэнборн, - это же просто... чепуха.  Я  сожалею,
что произношу это слово, но с учетом всех обстоятельств, оно одно из самых
мягких, какие здесь возможны. Здесь достаточно скоро появятся другие копы.
Я думаю, из ФБР - этот преступник уже сейчас стал известен в нашей стране,
и ФБР наверняка должно будет вмешаться. Если  вы  расскажите  им  всю  эту
историю с затемнениями и бессознательными записями,  вы  услышите  от  них
множество куда менее приятных слов. Если вы скажете  мне,  что  всех  этих
людей убил призрак, я тоже никогда не поверю в это. - Тад хотел вмешаться,
но Алан предостерегающе поднял руку, чтобы ему позволили договорить. -  Но
я бы смог даже быстрее поверить в историю с привидениями, чем в то, что  я
услышал. Мы ведь даже не обсуждаем здесь проделки привидения, а говорим  о
человеке, которого нет на свете.
     - Как вы объясняете мое описание его облика? - вдруг спросил  Тад.  -
То, что я рассказал, было моим личным  представлением  об  облике  Джорджа
Старка, как он должен был бы выглядеть. Часть этого  описания  хранится  в
файлах  "Дарвин  пресс"  для  распечатывания   листа   с   биографическими
сведениями об авторе романов Джорджа Старка. Другая  часть  -  то,  что  я
представил себе, обдумывая все это дело. Я никогда наяву не  встречался  и
не видел своими глазами  этого  парня,  вы  же  знаете,  я  только  создал
мысленный образ за многолетний период, примерно  так  же,  как  вы  можете
представить себе облик диск-жокея, музыку  которого  вы  привыкли  слушать
каждое утро по дороге на работу. Но если бы вам пришлось с ним встречаться
чаще всего оказалось бы, что вы  были  почти  во  всем  неправы.  А  здесь
получилось, что я угадал почти все точно. Как это можно объяснить?
     - Я не могу, - ответил шериф. - Если, конечно,  вы  не  скрываете  от
меня, откуда сами получили это описание.
     - Вы же знаете, что мне неоткуда было его получить.
     - Не будем так уж  безоговорочны,  -  возразил  шериф.  Он  поднялся,
подошел к камину н бесцельно пнул ногой сложенную там  на  полу  небольшую
поленницу из березовых дров. - Не всякая ложь  происходит  из  обдуманного
решения. Если человек внушил себе, что говорит  чистую  правду,  он  может
пройти даже испытание на детекторе лжи с этими цветными индикаторами. Теду
Банди это удалось.
     - Давайте не будем на этом останавливаться, - раздраженно сказал Тад.
- Не нужно нагнетать  всю  эту  чертову  ахинею.  Это  напоминает  дело  с
отпечатками моих пальцев, как будто его снова оживили и запустили  на  всю
катушку. Единственное различие лишь в том, что сейчас  у  меня  нет  пачки
доказательств моей невиновности. Кстати, как  насчет  отпечатков  пальцев?
Когда  вы  учтете  их  существование,  не  станут  ли  они  подтверждением
правдивости наших предположений?


 


<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7]

Страница:  [3]