Темная половина - Кинг Стивен - страница 7 - Bookorbita.com

Вторая мысль была о Старке. Они не думали о Старке, они даже не знали о нем. Но что если Старк реально существует? В этом случае, Алан склонялся к мнению, что присылка отряда патрульных, ничего не знающих о том, с чем им придется столкнуться в доме на Лейк Лейн, будет напоминать марш в мясорубку. Он положил микрофон обратно. Он должен заняться этим и заняться один. Возможно, это и ошибка, вероятно даже, но это то, что он собирался сделать. Он мог жить с мыслью о собственной глупости, Бог знает, что это уже случалось с ним и ранее. Но он не мог жить, сознавая вероятность того, что он вынудил смерть женщины с двумя младенцами, вызвав по радио полицейскую подмогу, не зная подлинной ситуации. Алан вылетел из зоны отдыха и направил машину на Лейк Лейн. Глава 24. ПРИБЫТИЕ ВОРОБЬЕВ 1 Тад не поехал через шлагбаум (Старк дал команду Лиз ехать именно там, что сэкономило им полчаса дороги), а потому должен был миновать либо Льюистон-Обурн, либо Оксфорд. Льюистон-Обурн, или Л.О., как его чаще именовали местные жители, был куда более крупным городом, чем Оксфорд... но полицейское управление и казармы находились именно в Оксфорде. Тад выбрал Л.О. Он стоял у светофора и все время поглядывал на зеркало заднего обзора, выискивая полицейские автомобили. В это время его снова захватила мысль, которая пришла ему в голову еще во время разговора с Роули у автомобильной свалки. На этот раз она не была столь щекочущей, а скорее напоминала удар открытой ладонью. Я знаю. Я хозяин. Я посредник. "Мы связаны здесь с магией, - подумал Тад, - а любой маг, стоящий своего звания, имеет свою волшебную палочку. Все это знают, к счастью, и я знаю, где можно найти этот нужный мне предмет. Где, фактически, его продают дюжинами". Ближайший магазин канцпринадлежностей был на Коурт-стрит, и Тад свернул в том направлении. Он был уверен, что в его летнем доме в Кастл Роке имелись карандаши "Бэрол блэк бьюти", и столь же уверен, что Старк привез с собой собственные карандаши, но Тад не хотел ими пользоваться. Ему нужны были те карандаши, до которых Старк никогда не дотрагивался, будь это в то время, когда он существовал как часть Тада, или как отдельное тело. Тад нашел парковочную стоянку в полуквартале от магазина, заглушил мотор у "Фольксвагена" (который очень медленно и неохотно успокоился со свистом и угрожающим шипеньем) и вышел из машины. Было приятно освежиться от запаха табачной трубки Роули на открытом воздухе. Тад купил в магазине коробку искомых черных карандашей. Торговец любезно разрешил Таду заточить несколько карандашей закрепленной у него же на стене точилкой. Тад так и сделал, отточив шесть карандашей. Их он положил в нагрудный карман, выровняв по торцам. Заостренные головки торчали, как боеголовки небольших, но очень мощных снарядов. "Быстро и непонятно, - подумал Тад. - Можно начинать гулянку". Он вернулся к машине Роули, забрался в нее и просто присел там на минутку, напевая вполголоса "Джон Уэсли Хардинг". Вспомнились почти все слова этой песни. Было просто удивительно, чего только не сделает человеческое сознание под принуждением. "Это может быть очень, очень опасным", - подумал Тад. Он решил, что ему не стоит особо беспокоится о себе самом. Ведь это он, в конце концов, запустил в этот мир Джорджа Старка, а потому Это, конечно, не совсем справедливо; Тад не мог думать, что создавал Старка с каким-то дьявольскими намерениями. Он не мог ставить себя в один ряд со стиль печально знаменитымн докторами как господа Джекил и Френкенштейн, даже несмотря на то, что могло произойти с его женой и детьми. Он ведь не принимался за работу над серией романов, чтобы заработать кучу денег, и уж, конечно, не для того, чтобы создать ужасное чудовище. Он только пытался найти свой путь через блокаду, воздвигнутую на его литературном поприще. Он ведь только пытался найти способ написать еще одну хорошую вещь, поскольку это делало его счастливым. Вместо этого он вызвал что-то типа сверхъестественного заболевания. А ведь в мире и так существует множество болезней, которые пристают к людям, никак не эаслужившим их - такие веселые случаи как церебральный паралич, дистрофия мышц, эпилепсия - но если уж вы заполучили их, то вам приходится жить и страдать с ними. Как называлась та старая постановка по радио - " Назови ЭТО и потребуй ЭТО"? Но это может быть также очень опасным и для Лиз и детей, настаивало его сознание, весьма обоснованно. Да. Нейрохирургия также может быть опасной... но если у вас растет опухоль, какие еще остаются шансы? Он будет смотреть. Внимательно. Карандаши - это отлично; он должен быть здесь просто польщен их выбором. Но если он почувствует, что ты собираешься с ними сделать или выяснит о птичьем манке... если он догадается про воробье в... дьявольщина, если даже он угадает, что здесь есть что-то, требующее отгадки... тогда ты окажешься глубоко в дерьме. " Но это должно сработать, - шептала другая часть сознания Тада. - Черт бы тебя побрал, ты же знаешь, что это может сработать". Да, он это знал. И потому что где-то в глубине своего сознания он был уверен, что ничего другого все равно нет, Тад направил "Фольксваген" к Кастл Року. Пятнадцатью минутами позже он выехал за пределы Обурна и ехал на запад в район озер. 2 Последние сорок миль пути Старк упорно твердил о "Стальном Мэшине", книге, в написании которой должны были сотрудничать он с Тадом. Он помог Лиз с детьми - всегда держа одну руку свободной и около пристегнутого к поясу револьвера, чтобы у нее не возникало каких либо сомнений - пока она открывала летний дом и впускала их. Она надеялась, что кто-нибудь их заметит из машин, стоящих на хотя бы некоторых дорожках в сторону Лейк Лейн, или что она сможет услышать голоса или звуки пилы, но слышались только усыпляющее гудение насекомых и мощный рокот мотора "Торнадо". Казалось, что этому сукину сыну действительно сопутствовала дьявольская удача. Все время, пока они разгружались и вносили вещи в дом, Старк продолжал говорить. Он не сделал даже перерыва в этом, вытащив бритву для того, чтобы перерезать подводки к телефонным розеткам, обесточив все, кроме одной. А про книгу все звучало очень хорошо. Это была действительно ужасная идея. Книга звучала просто зловеще. Она звучала так, будто должна быть столь же объемной как "Путь Мэшина", а, может быть даже еще толще. - Мне надо идти в ванную, - сказала Лиз, закончив с багажом и прерывая его на полуслове. - Это хорошо, - сказал Старк кротко, поворачиваясь, чтобы взглянуть на нее. Он снял свои солнцезащитные очки, как только они прибыли, и теперь ей пришлось отвернуться от него. Это ужасное, сводящее с ума, ободранное лицо было слишком большим испытанием для Лиз, чтобы она могла его выдержать. - Я как раз иду туда. - Мне бы хотелось побыть одной, когда я привожу себя в порядок. Разве нельзя? - Это меня не взволнует, так или иначе, - сказал Старк с безмятежной бодростью. Это настроение не покидало его с тех пор, как они проехали шлагбаум у Гейтс Фоллс - вокруг Старка существовала та безошибочно угадываемая атмосфера человека, который твердо теперь знает, что его дела идут на лад. - Но это имеет значение для меня, - сказала Лиз тоном, словно она беседует с особенно тупым ребенком. Она чувствовала, что ее пальцы впиваются этими ногтями в его выпученные глаза и они вылетают из этих зияющих глазниц... и когда она рискнула взглянуть все же на него и увидела его насмешливое лицо, она уже поняла, что он знает, что она чувствует и о чем думает. - Я просто постою в дверном проеме, - сказал он с полным смирением. - Я буду хорошим мальчиком. Я не буду подглядывать. Дети начали все более интенсивно ползать по всей гостиной. Они были бодры, шумны и полны творческих замыслов. Казалось, им радостно оказаться здесь, где они раньше были только однажды, в долгий зимний уик-энд. - Их нельзя оставлять одних, - заметила Лиз. Ванная отделена от спальни. Если они уползут куда-то, то могут попасть в беду. - Не беспокойся, Бет, - сказал Старк и взял без особых усилий по одному близнецу на каждую руку. Она еще утром была абсолютно уверена, что если бы кто-то кроме нее самой н Тада попытался это проделать с детьми, те бы просто захлебнулись от крика и плача. Но когда Старк сделал это, Уэнди и Уильям радостно захихикали, как будто с ними произошла самая забавная штука под солнцем. - Я отнесу их в спальню и присмотрю за ними вместо тебя. - Он повернулся и добавил с мгновенной холодностью: - Я буду заботиться о них также. Я не желаю причинять им какого-либо вреда, Бет. Я люблю их. Если с ними что-нибудь случится, это будет не моя вина. Она вошла в ванную, а он остался в дверном проеме, спиной к ней, как он и обещал, следя за близнецами. Когда она сняла рубашку и спустила трусики, Лиз надеялась, что Старк будет человеком слова. Она, конечно, не умрет, если он повернется и увидит ее над унитазом... но если он увидит ножницы, спрятанные в ее белье, она может отправиться на тот свет. И, как обычно, когда она была в спешке, ее мочевой пузырь не очень-то ей подчинялся. "Давай же, давай, - думала она со страхом и нетерпением. - Что за дела, не хочешь же ты тут собирать еще больше зрителей? Наконец-то. - Но когда они попытались выйти из сарая, - говорил Старк, - Мэшин поджег тот бензин, который они пролили ночью. Ведь здорово? Это прямо как фильм, Бет - те задницы, которые снимают фильмы, любят пожары. Она завернула ножницы в туалетную бумагу и очень тщательно и осторожно натянула трусики. Она не спускала глаз со спины Старка, молясь, чтобы тот не обернулся. Он не сделал этого. Он был сильно увлечен своим же собственным повествованием. - Вестерман и Джек Рэнгли кинулись обратно внутрь, надеясь прорваться на машине через огонь. Но Эллингтон заметался и... Он вдруг оборвал себя, его голова наклонилась в сторону. Затем он повернулся к ней, как раз тогда, когда она оправляла рубашку. - Вон, - коротко сказал он, и все добродушие исчезло из его голоса. - Убирайся отсюда сию секунду. - Что... Он схватил ее за руку с грубой силой н потащил в спальню. Он прошел в ванную и открыл аптечку. - К нам кто-то присоединяется, и еще слишком рано для Тада. - Я не... - Мотор автомобиля, - коротко пояснил Старк. - Мощный мотор. Может быть полицейский перехватчик. Слышишь его? Старк захлопнул аптечку и открыл ящик справа от умывальника. Он нашел рулон клейкого пластыря и открутил большую ленту. Лиз ничего не слышала, о чем и сказала. - О'кей, - ответил Старк. - Я могу слушать за нас двоих. Руки назад. - Что ты собираешься... - Заткнись и протяни руки за спину! Она подчинилась, и ее кисти были немедленно перевязаны крепко-накрепко. Старк выделывал лентой восьмерку вперед и назад, вперед и назад. - Мотор заглушили, - сказал Старк. - Может быть, в четверти мили вверх по дороге. Кто-то пытается хитрить. Ей подумалось, что она могла услышать мотор в последний миг, но это было лишь предположение. Она сама же решила, что вряд ли что-нибудь услышала, если бы не прислушивалась ко всему с максимальным напряжением. Господи, до чего остер у него слух. - Хочу перерезать ленту, - сказал Старк. - Извини за секундное беспокойство, Бет. Слишком мало времени для вежливости. И прежде чем она даже поняла, что он делает, он уже запустил руку спереди под ее рубашку. А через какой-то момент он уже извлек ножницы. Он даже не оцарапал ей кожу их кончиками. Он посмотрел ей в глаза перед тем как обойти ее сзади и перерезать ленту. Он снова выглядел веселым. - Ты заметил их, - сказала она вяло. - Ты в конце концов заметил бугорок. - Ножницы? - рассмеялся Старк. - Я увидел их, а не бугорок. Я увидел их в твоих глазах, дорогая Бет. Я увидел их еще в Ладлоу. Я знал, что они у тебя с той же минуты, когда ты спускалась по лестнице. Он опустился перед ней на колени с лентой - резко и зловеще - как ухажор, предлагающий жениться. Затем еще раз взглянул на Лиз. - Не пытайся думать, как бы лягнуть меня, Бет. Я не знаю наверное, но думаю, что там прибыл коп. И у меня нет времени перепихиваться с тобой, как бы мне этого не хотелось. Поэтому постоишь здесь. - Дети... - Я закрою двери, - ответил Старк. - Они не столь высоки ростом, чтобы даже встав на ноги дотянуться до ручек замков. Они могут съесть несколько запылившихся котят под кроватью, но это я думаю, будет самое худшее, что им может угрожать. Я вернусь очень скоро. Сейчас лента описывала восьмерки вокруг ее лодыжек. Он обрезал излишки и выпрямился. - Ты будешь хорошо вести себя, Бет, - сказал Старк. - Не потеряй своих счастливых мыслей. Иначе я заставлю тебя заплатить за это... но сперва ты будешь наблюдать, как за это расплачиваются они. Затем он закрыл двери в ванную и в спальню н ушел. Он удалился со скоростью хорошего мага, выполняющего любимый трюк. Она подумала о револьвере, хранящемся в сарая для инструментов. Там же должны были быть и пули? Она была почти уверена в этом. Полкоробки на верхней полке. Лиз начала вращать свои кулаки вперед и назад. Старк затянул ленту очень туго и она некоторое время была не уверена, удастся ли ей хотя бы ослабить путы, не говоря уж о том, чтобы освободиться от них. Наконец она ощутила, что лента чуть ослабла и с удвоенной энергией стала вращать кулаки все быстрее и почти задыхаясь. Уильям подполз к ней, коснулся руками ног матери и вопросительно посмотрел на нее. - Все идет прекрасно, - сказала Лиз, улыбаясь ему. Уил в ответ тоже улыбнулся и уполз прочь в поисках сестры. Лиз отбросила прядь волос, свесившуюся ей на глаза резким движением вскинутой головы и снова принялась вращать кулаки назад и вперед, назад и вперед. 3 Сколько мог видеть Алан Пэнборн, Лейк Лейн была абсолютно пустынна... по крайней мере, до той границы, которой он решился достичь. Это была шестая подъездная дорожка от дорожной магистрали. Он полагал, что еще мог бы безопасно проехать чуть-чуть вперед - в доме Бомонта никак нельзя было услышать шум мотора патрульной машины на таком расстоянии да еще имея между собой два холма - но все же лучше осторожность. Он поехал вниз к А-образному коттеджу семьи Уильямсов, которые приезжали сюда на лето из Линна, штат Массачусетс, и остановился на маленькой площадке из насыпного гравия под старой сосной. Алан заглушил двигатель и вышел из машины. Он огляделся и увидел воробьев. Они сидели на крыше дома Уильямсов. Они также сидели на высоких деревьях, окружавших дом. Они усеяли скалы пониже у берега озера. Они также кишмя кишели в сухом доке Уильямсов, почти полностью закрыв деревянный корпус яхты. Везде были сотни и сотни этих воробьев. И все они молчали, только глядя на него маленькими черными глазками. - Иисус Христос, - прошептал шериф. Были еще сверчки, трещавшие свои трели в высокой траве, подошедшей почти к фундаменту дома Уильямсов, и спокойная гладь озера напротив дока, и самолет, летящий на запад, к Нью-Гемпширу. А в остальном все было тихо и пустынно. Не слышалось даже отдаленного шума моторной лодки на озере. Только эти птицы. Все эти птицы. Алан почувствовал глубокое чувство тревоги, ползущее где-то по всему его скелету. Он видал собиравшихся в стайки воробьев весной и осенью, иногда их насчитывалось там до ста или даже двухсот птиц вместе, но шерифу никогда за всю его жизнь не приходилось сталкиваться с чем-то похожим на это. Они прилетели ради Тада... или Старка? Он снова посмотрел на свой радиомикрофон, думая, не стоит ли ему все же сделать вызов. Все это было слишком дико и слишком необъяснимо. Что если они все сразу улетят? Если он здесь, н он столь проницательный, как говорит Тад, то он услышит это, конечно. Он это очень хорошо услышит тут же. Алан начал движение. Воробьи не шелохнулис ь... Но новая их стая появилась и осела на деревьях. Они его окружали теперь повсюду, уставясь на него строгими глазами, словно жестокосердные присяжные глядящие на убийцу на скамье подсудимых. Их не было только позади дороги. Деревья, окаймляющие Лейк Лейн, были чисты от воробьев. Алан решил идти назад этим путем. Гнетущая мысль, сперва совсем неясная и трудноразличимая, пришла ему в голову - что это решение, быть может, самая крупная ошибка за всю его профессиональную полицейскую деятельность. "Я только хочу разведать местность, - подумал Пэнборн. - Если птицы не летают - а они, кажется, и не собираются этого делать - со мной все должно быть о'кэй. Я могу подняться по этой дорожке, пересечь Лейн и пройти лесом к дому Бомонта. Если "Торнадо" там, я увижу его. Если я увижу машину, я могу увидеть и его. И если я это смогу сделать, по крайней мере, будет ясно, с чем я столкнулся. Я узнаю, кто это - Тад или... кто-то еще". Также мелькнула и другая мысль. Мысль, которую Алан старался не обдумывать, потому что это может спугнуть удачу. Если он действительно увидит хозяина черного "Торнадо", он, может быть, получит возможность точно прицелиться. У него может появиться возможность прикончить этого ублюдка прямо там, на месте. Если бы это действительно произошло, ему бы крепко досталось от полицейского управления штата за невыполнение ясных приказов... но Лиз и дети были бы спасены, а сейчас это было главным, что его беспокоило более всего. Еще больше воробьев бесшумно приземлилось с неба. Они усеяли асфальт подъездной дорожки Уильямсов. Один из воробьев сидел менее чем в пяти футах от ботинок Алана. Он сделал замахивающееся движение, чтобы отогнать воробья и тут же пожалел об этом, почти ожидая, что вслед за этим воробьем взлетит в небо вся эта ужасающая масса птиц. Воробей только чуть отскочил. Это было все. Другой воробей сел на плечо Алана. Он с трудом мог поверить своим глазам, но воробей сидел именно там. Алан махнул на него рукой, и воробей пересел на нее. Его клюв раскрылся, будто воробей собирался клюнуть шерифа в ладонь... а затем это прекратилось. С тяжело бьющимся сердцем Алан опустил руку. Птица слетела, взмахнув разок крылышками и приземлилась на дорожку, к своим коллегам. Она следила за Аланом яркими бесчувственными глазами. Алан глотнул воздуха. В его горле послышался щелчок. - Что же вы такое? Воробьи только смотрели на него. И теперь все деревья, сосны и клены, на этой стороне Кастл Лейк были полны птицами. Он слышал кое-где потрескивание старых сучьев под их суммарным весом. Их косточки полые, - подумал шериф. - Они же почти ничего не весят. Сколько же их должно было налететь сюда, чтобы вызвать треск сука. Он не знал. И не хотел знать. Алан расстегнул кобуру своего револьвера 38-го калибра и зашагал назад по крутому уклону дорожки к дому Уильямсов, прочь от воробьев. Когда он достиг Лейк Лейн, которая являлась только грязной проселочной дорогой, заросшей полосками травы между автомобильной колеей, лицо шерифа было залито потом, а рубашка плотно прилипла к его спине. Он огляделся. Он мог видеть воробьев на всем своем пути - сейчас же они сидели на крыше его патрульной машины, закрыв собой почти весь корпус, капот и крылья машины - но нигде рядом с ним не было ни одного воробья. "Все это выглядит, - подумал Алан, - словно они не хотят подпускать меня слишком близко... по крайней мере, не сейчас. Словно здесь их театральные подмостки. Шериф посмотрел вдоль обеих дорожек Лейн на то место, где он надеялся найти укрытие в зарослях сумаха. Нигде не видно ни души - только воробьи, и все они вернулись на тот склон, где стоял коттедж уильямсов. Никаких звуков, кроме сверчков и пары москитов, кружащихся вокруг его лица. Хорошо. Алан перебежал через дорогу, словно солдат на вражеской территории, голова низко между приподнятых плеч, перепрыгнул большую яму и скрылся в лесу. Оказавшись под прикрытием, он собирался дойти до дома Бомонта как можно быстрее и бесшумнее. 4 Восточная часть озера Кастл лежала у подножия длинного и полого холма. Лейк Лейн находилась посредине этого склона, и большинство домов были настолько удалены отсюда, что Алан мог видеть только верхушки их крыш со своей позиции, примерно на двадцать ярдов выше дороги, на холме. В некоторых случаях дома вообще были не видны. Но он мог видеть дорогу и отходящие от нее подъездные дорожки, и пока он не собьется со счету, все будет о'кей. Когда он добрался до пятого отводного поворота после подъездной дорожки Уильямсов, шериф остановился. Он посмотрел назад, чтобы проверить, сопровождают ли его воробьи. Идея была странной, но никак не покидавшей его. Он не заметил даже их признаков здесь, и ему вдруг пришло в голову, не померещилась ли его возбужденному сознанию вся эта чертовщина с птицами. "Забудь это, - подумал он. - Ты не вообразил это. Они были здесь... и они все еще здесь". Он взглянул вниз на дорожку к дому Бомонтов, но ничего не увидел со своего места. Он начал спускаться, медленно бесшумно двигаясь. Он действовал настолько тихо, что был готов сам себя поздравить с таким достижением, но в этот момент Джордж Старк приставил револьвер к левому уху шерифа и сказал: - Если ты дернешься, старина, основная часть твоих мозгов окажется у тебя на правом плече. 5 Алан повернул голову очень медленно, чрезвычайно медленно. То что он увидел почти заставило его пожалеть, что он не родился слепым. - Я догадываюсь, что меня вряд ли сфотографируют для обложки "Голден Куилл"? - спросил Старк <журнал "Золотое перо" - о наградах и премиях в области литературы>. Он ухмылялся. Улыбка показывала столько его зубов (и пустых дыр в деснах), чем это смогла бы обеспечить самая широкая улыбка нормального человека. Лицо было покрыто язвами, и кожа свисала целыми лоскутами. Но не это вызывало особый ужас - тот, который превращал живот Алана в мешок, содрогающийся от конвульсий и судорог. Что-то непонятное н неправильное отражалось в структуре лица этого человека. Оно, казалось, не просто распадается, а подвергается какой-то особой мутации. Он, конечно, знал, кто стоит перед ним с револьвером, как бы он ни выглядел. Волосы, безжизненные и облезлые, были когда-то светлыми. Плечи по-прежнему были почти столь же широки, как у игрока в американский футбол со щитками на плечах, локтях и коленях. Он обладал какой-то особой, легконогой грациозностью, несмотря на то, что сейчас не двигался и смотрел на Алана с добродушной усмешкой. Это был человек, который не мог существовать, который никогда не должен был существовать. Это был тот самый мистер Джордж Старк, модный сукин сын из Оксфорда, штат Миссисипи. Все было правильно. - Добро пожаловать на карнавал, старина, - мягко приветствовал его Старк. - Ты движешься очень ловко для такого крупного парня. Я чуть было не пропустил тебя сперва, и мне пришлось поискать тебя. Давай-ка двинемся к дому. Я хочу представить тебя одной маленькой женщине. А если ты сделаешь одно неверное движение, ты будешь мертв, а потом и она, и все ее славные малыши. Мне нечего терять во всем этом большом мире. Ты мне веришь? Старк еще раз усмехнулся ужасным разваливающимся лицом. Сверчки продолжали свое треньканье в траве. Над озером прозвучал пронзительный крик луня, парящего где-то высоко в небе. Алан от всей души пожелал бы превратиться в эту птицу, потому что, когда он заглянул в глаза Старка, он не увидел там ничего кроме смерти и, может быть, еще пустоты. Он вдруг осознал с внезапной и полной ясностью, что никогда больше не увидит жены и сыновей. - Я верю в это, - ответил Пэнборн. - Тогда выбрось свою пушку - и пошли. Алан выполнил требование Старка. Тот следовал за шерифом. и ни вышли на дорогу. Затем перешли ее и начали спускаться по подъездной дорожке к дому Бомонтов. Он был сложен из тяжелых деревянных щитов, почти так же как это строят в Малибу, на побережье. Насколько мог видеть Алан, вокруг дома не было воробьев. Совсем ни одного. "Торнадо" стоял у самой двери, черный и сверкающий тарантул под лучами уже угасающего солнца. Машина напоминала по очертаниям пулю. Алан прочел надпись на бампере с очень небольшим удивлением. Все его эмоции как-то странно притупились, он был словно во сне, но от этого сна ему вскоре придется очнуться. "Ты не должен хотеть думать об этом таким образом, - предупредил он самого себя. - Думая так, ты наверняка будешь убит". Это просто забавно, потому что он уже мертвец, разве это неясно? Он был здесь, подходил на цыпочках к подъездной дорожке Бомонтов, думал проскользнуть туда, как индейский разведчик, все как следует осмотреть и выяснить... а Старк просто приставил свой револьвер к его уху - и вся игра закончилась. Я не услышал его, я даже не ощутил интуитивно его присутствия. Люди говорят, что я очень ловок и бесшумен, но этот малый заставил меня выглядеть так, словно у меня две левых ноги. - Тебе нравятся мои колеса? - поинтересовался Старк. - Сейчас, я думаю, каждый полицейский офицер в Мэне должен полюбить их, - ответил Алан, - потому что они нх ищут. Старк радостно расхохотался, - Почему бы мне и не поверить этому? - Дуло револьвера слегка подтолкнуло шерифа в спину. - Заходи внутрь, мой старый дружище. Мы здесь ждем Тада. Когда он прибудет, я думаю, мы будем готовы исполнить с Тэдди рок-н-ролл. Алан взглянул на свободную руку Старка и увидел чрезвычайно странную вещь. На ладони не оказалось никаких линий. Совсем никаких. 6 - Алан, - воскликнула Лиз. - У вас все в порядке? - Ну, - ответил Пэнборн, - насколько это возможно для человека, оказавшегося в лошадиной заднице, я думаю, что да, в порядке. - Ты и не должен об этому думать, - мирно заявил Старк. Он показал на ножницы, которые он изъял у Лиз. Старк убрал их на ночной столик у изголовья большой двойной кровати, вне досягаемости для близнецов. - Разрежь-ка ее путы на ногах, офицер Алан. Но не трогай кулаки, по-моему, она уже сама нх освободила. Или ты не "офицер", а "шеф Алан"? - Шериф Алан, - ответил Пэнборн и подумал: "Он знает это. Он знает меня - шерифа Алана Пэнборна из графства Кастл - потому что Тад знает меня. Но даже когда ему это и не надо скрывать, он никогда не выдает всего, что знает. Он хитер и лукав, как ласка, который процветает, таская кур из облюбованного курятника". И вторично жуткая ясность приближения к нему смерти заполнила всю душу шерифа. Он попытался думать о воробьях, потому что они были тем единственным элементов ночного кошмара, который, как полагал Алан, не был знаком н известен Старку. Затем он подумал об этом еще получше. Этот мужчина был слишком проницателен. Если Алан позволит себе надежду, Старк заметит это по его глазам... заинтересуется, к чему бы это. Алан взял ножницы и освободил ноги Лиз Бомонт от ленты, в то время как она, наконец, высвободила руку и начала разматывать себе перебинтованные кисти. - Ты собираешься наказать меня? - спросила она Старка с большим испугом. Она держала руки кверху, словно красные полосы на них от тугой ленты могли как-то удержать его от принятия решения. - Нет, - ответил Старк с легкой усмешкой. - Как я могу обвинять тебя в том, что происходит столь естественно, дорогая Бет? Она бросила на Старка облегченный испуганный взгляд и обняла детей. Она спросила его, можно ли забрать их на кухню, чтобы чем-то накормить. Они хорошо выспались до тех пор пока Старка припарковывал украденный у Кларков "Вольво" в зоне отдыха, а сейчас были очень оживлены и веселы. - Еще бы, - ответил ей Старк. Он казался добродушным и в хорошем настроении... но в руке у него был револьвер, а глаза его без устали перебегали с Лиз на Алана и обратно. - Почему бы нам всем не выйти отсюда? Я хочу поговорить с шерифом. Они все двинулись в кухню, где Лиз начала готовить кушанье для детей. Алан наблюдал за близнецами, пока она этим занималась. Они были милыми малышами - настолько же милыми, как пара маленьких кроликов, и глядя на них Алан вспоминал те времена, когда он и Элли были много моложе, а Тоби, теперь старшеклассник, был завернут в пеленки, ну а Тодду еще надо было ждать несколько лет, чтобы появиться на этот свет. Они счастливо и без устали ползали туда и сюда, а Алан останавливал их движение или направлял их в другую сторону, когда он (или она) рисковали наткнуться на стул или стол и разбить об их ножки голову. Старк вел беседу с шерифом, выполнявшим сейчас роль няньки. - Ты думаешь, что я собираюсь тебя прикончить? - сказал Старк. - Не надо этого отрицать, шериф, я же вижу это по твоим глазам, а в них то самое выражение, которое мне давно и хорошо известно. Я бы мог солгать и сказать, что это неправда, но думаю, что ты мне все равно не поверишь. Ты же сам имеешь некоторый опыт в таких делах, разве не так? - Думаю, что так, - сказал Пэнборн. - Но есть здесь нечто, которое выглядит несколько... Ну, непривычным для нормального полицейского дела. Старк закинул голову назад и залился смехом. Близнецы посмотрели, привлеченные шумом, и тоже решили присоединиться к его смеху. Алан посмотрел на Лиз и увидел ужас и ненависть в ее глазах. Но было и еще что-то на ее лице, в этом трудно было сомневаться. Да. Алан решил, что это ревность. Он бессмысленно задумался, было ли это тем, чего еще не знает Джордж Старк. Он задал себе вопрос, имеет ли Старк представление о том, насколько опасной может быть эта женщина для него. - Ты точно это определил! - заявил Старк, все еще посмеиваясь. Затем он стал серьезным. Он наклонился к Алану, и тот смог почувствовать гнилостный запах разлагающегося тела. - Но это не должно идти таким путем, шериф. Странности не могут допустить, чтобы ты вышел из этого дела живым, я это и сам тебе могу гарантировать, но кое-какая возможность существует. У меня здесь есть дела. Немного писанины. Тад должен будет помочь мне - он будет здесь основным насосом, если можно так выразиться. Я думаю, мы, вероятно, поработаем всю ночь, он и я, но к восходу солнца завтрашним утром, мне надо будет привести в порядок мой домик. - Он хочет, чтобы Тад обучил его, как писать за самого себя, - сказала Лиз. - Он говорит, что они собираются сотрудничать в написании новой книги. - Это не совсем точно и правильно, - возразил Старк. Он посмотрел на Лиз, и тень неудовольствия мелькнула на прежде безмятежно-добродушном его лице, или на той поверхности, которую можно было считать лицом. - И он тоже мне должен, ты же знаешь. Может быть, он и знал, как надо писать, еще до тех пор пока я появился, но я научил его, как писать то, что люди будут хотеть прочитать. А разве будет прок от писанины, если никто не захочет ее читать? - Нет - ты не понимаешь этого, - заявила Лиз. - Что я хочу от него, - объяснил Старк Алану - есть своего рода переливание крови. Я очевидно, имею некоторый вид... желез, который прекратили функционировать у меня. Временно. Я думаю, Тад знает, как их снова заставить работать. Он это должен сделать, поскольку он в некотором роде вегетативно размножил меня из себя самого, если вы понимаете, что я подразумеваю. Я полагаю, что догадываюсь, вы можете сказать, он построил меня почти целиком. "О нет, друг мой, - подумал шериф. - Это не так. Ты можешь этого не знать, но это совсем не так. Вы делали это совместно, вы двое, поскольку вы таковыми и были все это время. И вы были ужасно настойчивы. Тад пытался покончить с тобой еще до своего рождения и не сумел довести дело до конца. Затем, одиннадцать лет спустя, Доктор Притчард попробовал это сделать собственноручно - и это помогло, но лишь на время. Наконец, Тад пригласил тебя вернуться. Он это сделал, не зная, что творит... потому что не знал о ТЕБЕ. Притчард никогда ему ничего не говорил. И ты пришел. Ты - призрак его мертвого брата... но ты и больше и меньше, чем это. Алан изловил Уэнди, которая рвалась к камину, до того момента, когда она могла бы попробовать на прочность поленницу. Старк взглянул на Уэнди и Уильяма, а затем перевел взгляд на Алана. - Тад и я происходим из долгой истории с близнецами, ты знаешь. И, конечно, я появился на свет после гибели тех близнецов, которые были бы для этих двух старшими братьями или сестрами. Называй это некоторой разновидностью трансцендентального уравновешивающего акта, если это годится. - Я назову это безумием, - сказал Пэнборн. Старк рассмеялся. - Вообще-то, и я тоже. Но тем не менее, это свершилось. Слово стало плотью, можно сказать. Как это произошло - в конце концов не столь уж и важно - важнее то, что я здесь сейчас. "Ты ошибаешься, - подумал Пэнборн. - Как это произошло, может быть, самое главное СЕЙЧАС. Для нас, не для тебя... потому что, может быть, только это и сможет спасти нас". - Когда события дошли до определенной точки, я создал себя сам, - продолжал Старк. - И это на самом деле не столь уж удивительно, что у меня есть проблемы с собственным литературным творчеством? Создание самого себя... это требует немало энергии. Вы же не думаете, что такого рода события случаются ежедневно? - Слава Богу, - сказала Лиз. Это был либо прямой выпад, либо очень к этому близко. Голова Старка дернулась к ней со скоростью жалящей змеи, и на этот раз его раздражение было уже нешуточным. - Я думаю, тебе лучше захлопнуть сорочий клюв, Бет, - сказал он, - пока ты не навлекла беды на тех, кто не умеет сам пока разговаривать. Или сама. Лиз посмотрела вниз на горшок в печи. Алан подумал, что она, должно быть, побледнела. - Передай их сюда, Алан, если можешь, - спокойно сказала она. - Все готово. Она взяла Уэнди на колени, а шериф - Уильяма. Было просто забавно, как быстро возвращаются все навыки выкармливания малышей, подумал Пэнборн, когда начал возню с сыном Тада. Зачерпни ложку, затем быстро, но нежно поднеси ее ко рту, отведи нижнюю губу, в когда вытаскиваешь ложку обратно, постарайся ничего не разбрызгать. Постарайся избежать попыток малыша схватить ложку ручками или другими частями тела, что должно свидетельствовать о его стремлении доказать свою взрослость и опытность в процессах питания. Алан быстро отпарировал все попытки Уильяма показать свою самостоятельность и мальчуган вскоре и всерьез у него принялся за кормежку. - Дело в том, что я могу тебя использовать, - сказал Старк. Он прислонился к кухонной стенке и машинально переводил дуло револьвера вверх и вниз резкими движениями. Это производило шуршащий звук в воздухе. - Это полиция штата звонила тебе и приказала прийти сюда и проверить это место? Вот почему ты оказался здесь? Алан обдумал все "за" и "против" насчет лжи н решил, что намного безопаснее здесь будет сказать правду, главным образом оттого, что этот человек - если он был человеком - имел очень эффективный встроенный детектор лжи. - Не совсем, - ответил шериф и рассказал Старку о звонке Фаззи Мартина. Старк кивнул еще до того, как Алан кончил говорить. - Я подумал, что видел какой-то отблеск в окошке того фермерского дома, - заявил он, посмеиваясь. Его хорошее настроение полностью восстановилось. - Ну-ну! Сельские ребята иногда здорово надоедают, ведь правда, шериф Алан? У них чертовски мало работы, и было бы странно если бы они не приставали со всякими глупостями! Так что же ты сделал, когда повесил трубку? Алан рассказал ему и снова он не солгал, потому что твердо верил, что Старк уже все знает - простой факт, что шериф находится здесь, дает ответы на очень многие вопросы. Алан подумал, что Старк на самом деле хочет прощупать его, настолько ли глуп шериф, чтобы пытаться говорить сейчас неправду. Когда они закончили, Старк сказал: - О'кей, это хорошо. Это улучшает твои шансы остаться в живых и биться на следующий день за свою жизнь, шериф Алан. А теперь слушай меня, и я тебе скажу точно, что мы должны будем сделать сразу же, как эти дети уснут. 7 - Ты уверен, что знаешь, что именно говорить? - снова спросил Старк. Они стояли у телефона в переднем холле, и этот телефон был единственный, который Старк оставил действующим во всем доме. - Да. - И ты не попытаешься оставить небольшое секретное послание своему диспетчеру? - Нет. - Это хорошо, - сказал Старк. Это хорошо, потому что сейчас самое время забыть о тех временах, когда ты подростком играл в пещеру пиратов или в еще что-нибудь в этом роде. Кто-то тогда сильно поплатится. - Мне бы хотелось, чтобы ты прекратил свои угрозы насчет детей. Ухмылка Старка расползлась еще шире, и служила верным признаком все возрастающего наслаждения. Он забрал Уильяма, чтобы обеспечить хорошее поведение Лиз, и сейчас щекотал малыша одной рукой. - Я не смогу легко сделать это, - сказал Старк. - Человек идущий против своей природы, получает запор, шериф Алан. Телефон стоял на столе у большого окна. Пока Алан набирал номер, он изучал лесистый склон за подъездной дорожкой, ища воробьев. Но ни одного не было в поле зрения. Еще не было, во всяком случае. - Что ты выискиваешь, старина? - Что? - Он взглянул н Старка. Глаза Старка были уставлены неподвижно на шерифа и с весьма неприятным огоньком в разрушающихся глазницах. - Ты меня слышал. - Старк махнул рукой в сторону дорожки и "Торнадо". - Ты выглядывал из окна не как человек, просто смотрящий на природу. У тебя было лицо человека, ожидающего что-то увидеть. Я хочу знать, что именно. Алан ощутил холодную угрозу, скользящую вниз к центру его спины. - Тада, - услышал он свой спокойный голос. - Я пытался его обнаружить, поскольку жду его с не меньшим нетерпением, чем ты. Он должен быть здесь очень скоро. - Будет лучше, если мы все будем правдивы, ты как думаешь? - спросил его Старк и приподнял Уильяма немного повыше. Он начал водить дулом револьвера по животу Уильяма, щекоча его. Уильям захихикал и хлопнул по расползающейся щеке Старка очень нежно, словно говоря "Остановись, ты, задира"... но не сразу сейчас, поскольку от этого очень мне весело. - Я понимаю, - сказал Алан и сглотнул слюну. Старк скользнул дулом револьвера вверх к подбородку Уильяма и почесал его дулом в этом месте. Малыш обрадованно рассмеялся "Если Лиз зайдет сюда из-за угла и увидит все происходящее, она может сойти с ума", - спокойно подумал Алан. - Ты уверен, что все мне рассказал, шериф? Не скрыл ничего от меня, или еще что-то забыл? - Нет, - сказал Алан. - Только насчет воробьев в лесу вокруг коттеджа Уильямсов - Я ничего не скрыл. - О'кей, я верю в это. На данный момент, хотя бы. А теперь начинай делать свое дело. Алан набрал свой номер офиса шерифа. Старк нагнулся поближе - столь близко, что его запах вызвал тошнотворное ощущение у Пэнборна - и прислушался. Шейла Бригхэм сняла трубку с первого звонка. - Хэй, Шейла - это Алан. Я здесь внизу, у озера. Я пытался связаться по радио, но сама знаешь, какая здесь связь внизу. - Несуществующая, - ответила она со смехом. Старк улыбнулся. 8 Когда Алан со Старком находились за углом и не могли видеть Лиз в кухне, она открыла ящик кухонной стенки и вытащила самый большой нож для разделки мяса. Она метнула взгляд в угол, зная, что Старк может в любой момент засунуть сюда голову, чтобы проверить, чем она занята. Но пока все было удачно. Лиз могла слышать, что они там разговаривают. Старк что-то говорил о том, почему и зачем. Алан выглядывал в окно. "Я должна это сделать, - думала Лиз, - и сделать все это сома. Он следит за Аланом, как кошка, и даже если бы я смогла что-то передать Тад у... это бы только ухудшило дело... потому что он может входить в сознание Тада". Держа Уэнди на согнутой руке, она сняла тапочки и быстро босиком прошла в гостиную. Там находилась софа, поставленная так, что сидя на ней можно было любоваться озером. Она засунула нож под оборку... но не слишком далеко вниз. Если она сядет сюда, то нож будет под рукой. И если они сядут здесь вместе, она и старый лис Джордж Старк, он будет также под рукой. "Я должна буду как-то привлечь его к этой софе, - подумала она, спеша вернуться на кухню. - Да, я могу попробовать. Его тянет ко мне. И это, конечно, ужасно... но все же не слишком, чтобы не использовать". Она вошла на кухню, ожидая встретить там Старка, скалящего на нее оставшиеся зубы в своей кошмарной ухмылке. Но кухня была пуста и Лиз услышала, как Алан говорит в холле по телефону. Она смогла легко представить Старка, стоящего над ним и прислушивающегося к разговору. Так что то было пока в полном порядке. Лиз подумала: "При удаче Джордж Старк будет уже мертв до приезда сюда Тада". Она не желала их встречи. Она даже не знала всех причин, почему она столь сильно не желала свершения этого события, но Лиз понимала совершенно четко хотя бы одну из них: она боялась, что это сотрудничество действительно может начаться, а плоды его могли испугать ее еще куда больше. В конце концов, только один человек может претендовать на оба организма Тада Бомонта и Джорджа Старка. Только один физический объект должен выжить в результате происшедшего раскола личности. Если Тад сможет обеспечить стартовое ускорение, которое столь требуется Старку, если тот начнет писать сам, не начнут ли исчезать все эти язвы и раны с его тела? Лиз подумала, что да, начнут. Она также предположила, что Старк даже сможет перенять лицо и формы тела Тада. И, наконец, как долго это продлится (предположим, что Старк оставил всех их в живых, а сам исчез куда-то) до тех пор, пока эти же страшные язвы не появятся на лице Тада? Она не считала, что ждать придется слишком долго. И она сильно сомневалась, что Старк будет заинтересован в предохранении Тада от этого первоначального разрушения, не говоря уж и о конечном превращении в ничто, когда все его счастливые мысли уйдут на всегда. Лиз снова надела тапочки и начала мыть посуду с остатками ужина детей. "Ты удблюдок. - подумала она, заполняя мойку горячей водой, - ТЫ - только литературный псевдоним, ТЫ - только недоразумение, а не мой муж". Она насыпала моющий порошок "Джой" в раковину и пошла посмотреть, как Уэнди. Та ползала по полу гостиной, вероятно ища братца. За раздвижными стеклянными дверями лучи заходящего солнца оставляли золотой след на голубой воде озера. Ты не принадлежишь к этому миру. Ты - отвратительное оскорбление глазу и сознанию. Лиз посмотрела на софу с длинными острым ножом, хорошо спрятанным и столь легко доступным ее руками. Но я могу прекратить это. И если Бог поможет мне, я ПРЕКРАЩУ ЭТО. 9 Запах Старка действительно туманил голову и вызывал тошнотворное ощущение у Алана, но тот пытался никак не выдать это своим голосом. - Норрис Риджуик еще не вернулся, Шейла? Позади него Старк снова начал щекотать Уильяма своим револьвером. - Нет еще, Алан. Сожалею. - Когда он приедет, скажи, чтобы садился за мой стол. А до тех пор пусть Клат там подежурит. - Его смена... - Да, его дежурство завершилось, я знаю. Но город должен оплачивать некоторые сверхурочные, и Китон уже прожужжал мне уши обещаниями, да и что я могу поделать? Я торчу здесь с плохой радиосвязью и машиной, у которой того и гляди сломается мотор из-за перегрева, на него я побаиваюсь лишний раз и взглянуть. Я звоню от дома Бомонтов. Полицейское управление просило меня тут кое-что проверить, но здесь все тихо. - Это плохо. Ты хочешь, чтобы я передала что-нибудь? В полицию штата? Алан взглянул на Старка, который, казалось, был полностью поглощен щекотанием и игрой с повизгивающим и веселым мальчуганом на своих руках. Старк, тем не менее, кивнул Алану. - Да. Позвони в управление от моего имени. Я думаю, что я здесь, немного посижу, в этом курятнике. а затем еще раз осмотрю все окрестности. Это, конечно, если удастся запустить мотор. Если нет, то, наверное, погляжу, что здесь оставлено в кладовке у Бомонтов. Ты не сделаешь для меня одну записку для памяти, Шейла? Он скорее почувствовал, чем увидел, как Старк вплотную подошел к нему. Дуло револьвера остановилось у пупка Уильяма. Алан ощутил холодные капли пота на своих ребрах. - Конечно, Алан. - Это, конечно, парень с большим творческим воображением. Но, думаю, он бы мог найти и получше места для хранения ключа от входной двери, чем под ковриком у входа. Шейла Бригхем засмеялась. - Я записала. За спиной шерифа дуло снова начало свои игры с Уильямом, который опять захихикал. Алан слегка расслабил напрягшиеся мышцы. - Мне надо говорить с Генри Пейтоном, Алан? - Угу. Или с Дэнни Имонсом, если Генри там нет. - О'кей. - Спасибо, Шейла. Побольше к ним внимания, к управлению, н все. Береги себя. - Ты тоже, Алан. Шериф опустил трубку и повернулся к Старку. - О'кей? - Даже лучше, - сказал Старк. - Мне особенно понравилась та часть. насчет ключа под ковриком. Это добавило тот нюанс, который очень многое означает. - Какая же ты скотина, - сказал Алан. В данной ситуации это было далеко не самое лучшее выражение, и его собственная злоба на Старка даже удивила шерифа. Старк тоже удивил его. Он рассмеялся. - Никто меня почему-то особенно не любит, да, шериф? - Нет, - ответил Пэнборн. - Ну и ладно - зато я люблю себя достаточно, вместо всех остальных. Я ведь настоящий человек из Новой Эры, в некотором смысле. И весьма важно сейчас, что мы, по-моему, хорошо здесь устроились. Я думаю, все пройдет просто прекрасно. - Он намотал на руку телефонный провод и выдернул его из гнезда. - Я думаю, что да, - сказал шериф, но в душе он сильно сомневался в этом. Все было не столь уж убедительно - намного более неубедительно, чем Старк, который, может быть, считал всех копов к северу от Портленда кучей спящих красавиц) мог себе вообразить. Дэн Имонс в Оксфорде, может, и пропустит без внимания такую информацию до той поры, когда кто-нибудь из Ороно или Аугусты не зажжет перед ним путеводный фонарь. Но Генри Пейтон? Шериф был куда менее уверен, что Генри поверит в сообщение насчет того, что Алан Пэнборн просто мимолетом прогулялся к Бомонтам, чтобы глянуть разок-другой, нет ли там поблизости убийцы Хомера Гамаша, и потом отправился на кухню поразвлечься жареными цыплятами. Генри может почуять липу. Глядя на Старка, резвящегося с малышом и своим 45-калибровым револьвером, Алан задумался, хотел бы он сам, чтобы Генри это почуял или нет - и так и не смог сам разрешить свои сомнения. - Теперь что? - спросил он Старка. Старк глубоко вздохнул и выглянул на озаренные лучами заходящего солнца деревья с нескрываемым удовольствием. - Давай-ка попросим Бет, чтобы она нам что-нибудь сварганила на ужин. Я голоден. Сельская жизнь - отличная штука, а, шериф Алан? Чертовски! - Верно, - ответил Алан. Он направился к кухне, но Старк ухватил его одной рукой. - Эта штука насчет перегрева мотора, - спросил Старк. - Не означает ли она чего-то совсем другого, зашифрованного? - Нет, - ответил шериф. - Это был еще один случай того... как ты называл это? Добавочный нюанс, который означает столь многое. Несколько наших подразделений жаловались на неполадки в карбюраторах их патрульных машин в прошлом году. - Хорошо бы, если это правда, - заявил Старк, глядя своими мертвыми глазами на Пэнборна. Из их внутренних уголков сочился гной и стекал по обеим сторонам носа, как слезы крокодила. - Было бы очень жаль повредить какого-либо из этих очаровательных малышей, поэтому иди на кухню и будь там умником. Тад не сможет работать н вполовину своего обычного вдохновения, если узнает, что мне пришлось прикончить, одного из близнецов, чтобы заставить вас всех быть здесь паиньками. - Он ухмыльнулся и прижал дуло в локтевой сгиб ручки Уильяма. Тот радостно захихикал и начал барахтаться. - Он такой же маленький и очаровательный, как теплый котенок, правда? Алан проглотил нечто, застрявшее у него в горле, как сухой ком. - Ты заставляешь меня чертовски нервничать, парень. - Ты иди и оставайся там нервничать, - сказал Старк, улыбаясь шеРифу. - Я такой парень, который желает, чтобы все вокруг него нервничали. Давай-ка перекусим, шериф Алан. Мне кажется, этот малый томится в одиночестве без сестренки. Лиз нагревала Старку миску супа на микроволновой печи. Она предложил ему разогреть целый замороженный обед в упаковке, но Старк с улыбкой только покачал головой. Затем он залез к себе в рот и вытащил вываливавшийся зуб. Он вышел из десны без всякого усилия. Она отвернула голову в сторону, когда он швырнул зуб в корзину для мусора. Ее зубы сжались, а лицо подернулось маской омерзения. - Не беспокойся, - нежно заявил он. - Они станут получше - и очень скоро. Все станет куда лучше - и очень скоро. Папочка скоро прибудет. Старк еще пил суп, когда через десять минут появился Тад за рулем "Фольксвагена" Роули Делессепса. Глава 25. СТАЛЬНОЙ МЭШИН 1 Летний дом Бомонта находился в миле от дороги N_ 5 вверх к Лейк Лейн, но Тад остановился менее чем в одной десятой мили, вытаращив глаза, сам себе не веря. Повсюду были воробьи. Каждая ветка каждого дерева, каждая скала, каждая лужайка были покрыты сплошной массой воробьев. Мир, увиденный им, был гротескным, галлюцинацией: это было так, словно часть Мэна вдруг решила опериться. Вся дорога перед ним была забита. Забита полностью. Там, где она должна была сверкать асфальтом, копошились тесно прижавшиеся друг к другу молчаливые воробьи. Кое-где трещал сук под весом птиц. Другим звуком в этой почти полной тишине был шум мотора "Фольксвагена". Глушитель был почти сломан, когда Тад только начинал свой путь на запад; теперь, казалось, он совсем перестал действовать. Мотор рычал и фыркал, иногда из него летели искры, и этот грохот должен был бы сразу заставить всю эту чудовищную стаю птиц взлететь со своих мест, но воробьи не двигались. Стая отодвинулась от Тада примерно на двенадцать футов, когда он остановил "Фольксваген" и перевел его заартачившуюся передачу на нейтралку. Было ясно, что между ним и воробьями установлена демаркационная линия, правда, неизвестно кем и для чего. "Никто не видел стай воробьев типа этой многие годы, - подумал Тад. - Никогда, начиная с конца прошлого века, когда истребили почтовых голубей, да и то не наверняка. Это выглядит, будто взято из рассказов Дафны дю Морье". Воробей слетел вниз на капот "Фольксвагена" и, казалось, вглядывался в Тада. Бомонт уловил пугающее бесстрастное любопытство в маленьких черных птичьих глазках. "Насколько далеко они залетели? - подумал Тад - До самого дома? Если так, то Джордж уже увидел их... и придется заплатить эту дьявольскую цену, если только он ее уже не платил. А если они не зашли столь далеко, то как я должен добираться до дома? Они ведь не просто на дороге, они и ЕСТЬ эта дорога". Но, конечно, он знал ответ. Если ему надо попасть домой, то надо ехать по ним. "Нет, - почти простонало его сознание. - Нет, ты не можешь". Его воображение нарисовало ужасную картину: предсмертные, раздирающиеся душу писки н треск тысяч раздавливаемых колесами машины воробьиных тушек, фонтаны крови из-под колес, дождь вырванных воробьиных перьев, вращающихся перед глазами и взлетающих в воздух под ободами колес. - Но я должен ехать, - пробормотал Тад. - Я поеду, потому что я должен это сделать. - Подергивающаяся ухмылка исказила его лицо, что на самом деле выражало гримасу страха, почти безумной концентрации воли и сознания. В этот момент Тад поразительно напоминал Джорджа Старка. Тад перевел рычаг переключения скоростей на первую передачу и начал напевать свою излюбленную "Джон Уэсли Хардинг". "Фольксваген" сперва чихнул, почти зашатался, затем издал три громких хлопка в моторе, а после всей этой прелюдии двинулся вперед. Воробей улетел с капота, и Тад затаил дыхание, ожидая, что вслед за ним взлетят все эти птицы, так, как он уже не раз видел ясно время своих трансов: гигантское поднимающееся вверх черное облако, и шум, как при урагане. Вместо этого покрытые воробьями участки дороги перед капотом "Фольксвагена" начали очищаться и двигаться. Воробьи - по крайней мере, многие - отскакивали назад, освобождая две полоски дороги - и эти полоски точно соответствовали ширине колес "Фольксвагена". - Господи, - прошептал Тад. Затем он оказался среди птиц. Вдруг он начал пересекать границу между всегда и хорошо ему известным миром и тем, другим, заселенным только этими часовыми, которые охраняли границу между землей живых и землей мертвых. "Вот где я сейчас, - подумал он, пока медленно проезжал по тем двум колеям, которые были обеспечены ему для движения этими загадочными птицами. - Я нахожусь на земле оживших мертвых, и помоги мне Бог". Дорога продолжала очищаться перед ним. У Тада постоянно были те самые двенадцать футов для движения вперед, и как только он преодолевал эту дистанцию, следующие двенадцать футов сменяли предыдущие. Шасси машины почти касалось неподвижно сидевших воробьев, но не давило их. Тад вообще не увидел ни одной мертвой птицы в зеркало заднего обзора. Однако с полной уверенностью все же трудно было утверждать что-либо, поскольку воробьи сзади машины тут же восстанавливали целостный живой ковер из тысяч птиц. Тад мог чувствовать их запах - легкий, не очень ясный запах, который напоминал тот, что бывает у пыли в старом сундуке. Однажды он засунул свою голову в мешок с кроличьими катышками и глубоко вдохнул. Этот запах напоминал тот, давний. Он не был грязным, но подавляющим. И он был чуждым. Тад начал опасаться, не выкачала ли эта масса птиц здесь весь кислород из воздуха, отчего он не доберется до места и задохнется. Теперь он начал слышать легкие постукивающие звуки - "тактак-так" - откуда-то с крыши "Фольксвагена" и представил себе картину сидящих там воробьев, которые каким-то образом связываются со своими товарищам, руководя и управляя их действиями. Они дают команды, когда нужно освободить полосы для колес машины, когда можно снова сомкнуть ряды. Он пересек первый холм на Лейк Драйв и посмотрел вниз на долину воробьев - воробьи были повсюду, они по-прежнему закрывали все строения и каждое дерево, превращая ландшафт в какой-то кошмарный птичий мир, который далеко выходил за рамки обычного человеческого воображения; это было вообще за пределами самого человеческого понимания. Тад вдруг почувствовал, что на него наваливается сонливость и резко хлопнул себя по щеке. Это был тихий звук - "спат" - намного тише звука ревущего мотора "Фольксвагена", но Тад заметил огромную рябь через всю эту неподвижную массу птиц... рябь, напоминающую дрожь. Я не могу ехать здесь вниз. Я не могу. Ты должен. Ты знаешь. Ты посредник. Ты хозяин. А кроме того - куда еще он мог здесь ехать? О подумал о словах Роули "Будь очень осторожен, Тадеуш. Ни один человек не может управлять агентами загробного мира. Это не может быть долго". Предположим, он попытается вернуться назад на дорогу N_ 5. Птицы открыли ему путь вперед... но Тад не думал, что они сделают это при его возврате назад. Он подумал, что последствия перемены в его сознании были бы немыслимыми. Тад начал спускаться с холма... воробьи расступились, открывая путь перед его машиной. Он никогда впоследствии не мог точно вспомнить остальную часть своего путешествия до дома; его сознание здесь покрылось спасительной завесой забвения, как только закончились эти события. Он помнил, что снова и снова обдумывал одну и ту же мысль: "Они ведь только ВОРОБЬИ, Господи, Боже мо й... Они не тигры, или крокодилы, или пираньи... они - только ВОРОБЬИ!" И это было правдой, но видеть такое их множество сразу, видеть их повсюду, забившихся на каждую ветку и усеявших каждую колоду... это что-то делало с твоим сознанием. Это вредило сознанию. Когда он выехал на крутую кривую в Лейк Лейн через полмили от дороги, должно было слева открыться взгляду здание школы Мидоу... но оно не появилось. Здание школы словно исчезло. Оно было черным и почти невидимым из-за облепивших его воробьев. Это вредит твоему сознанию. Сколько их? Сколько миллионов? Или миллиардов? Еще один сук треснул и обвалился в перелеске со звуком, напоминающим отдаленный гром. Тад проезжал мимо коттеджа Уильямсов, но А-образный дом теперь имел совсем другие очертания из-за продавленной весом птиц кровли. Тад и не подозревал, что патрульная машина Алана Пэнборна припаркована здесь рядом с домом; он видел только холмик из воробьиных перьев. Затем Тад проехал владения Сэддлера, Массенбурга, Пейна. Другие дома он не знал или не мог вспомнить. А примерно в четырех сотнях ярдов от его дома птицы внезапно перестали попадаться ему на глаза. Здесь кончался мир воробьев, буквально через шесть дюймов не было ни одного нигде видно. Снова Таду померещилось, что кто-то провел четкую ограничивающую воробьев линию поперек дороги. Птицы прыгали и порхали позади машины, а впереди уже открывался вид на всегда грязную но свободную от каких-либо пернатых гостей Лейк Лейн. Тад, попав в нормальный мир, вдруг остановил машину, открыл дверцу и рухнул на траву. Он застонал и стер обильный пот со лба. Он мог видеть впереди только деревья по обеим сторонам дороги и ярко-синие блики озера, просвечивающие сквозь них, слева от Тада. Он посмотрел назад и увидел черный, молчаливый и ожидающий мир. "Психопомпы, - подумал Тад. - Господи, помоги мне, если что-то пойдет неправильно, если он как-то получит контроль над этими птицами. Помоги нам всем, Господи". Он захлопнул дверь и закрыл глаза. Ты должен взять себя в руки, Тад. Ты не пройдешь через это, если ты будешь в таком состоянии, как сейчас. Ты должен взять себя в руки. Забудь о воробьях. "Я не могу их забыть! - завопила часть его сознания. Она была запугана, потрясена и близка к безумию. - Я не могу. Я НЕ МОГУ!" Но он сможет. Он должен. Воробьи ждали. Он будет ждать тоже. Он будет ждать, пока не придет нужное время. Он заставит себя узнать это время, когда он приедет туда. Если он не сможет это сделать для самого себя, он это сделает для Лиз и близнецов. Представь себе, что это рассказ. Просто рассказ, который ты пишешь. Рассказ без каких-либо птиц. - О'кей, - пробормотал Тад. - О'кей, я попробую. Он начал снова править. И начал снова напевать вполголоса "Джон Уэсли Хардинг". 2 Тад заглушил "Фольксваген" - тот замолчал лишь после последнего триумфального салюта из мотора - и вышел из автомобиля медленно. Он напрягся. Джордж Старк вышел из двери, держа на руках Уэнди и спустился на веранду, встречая Тада. Старк тоже напрягся. Лиз, стоявшая позади Алана, почувствовала что в ней рождается вопль, причем не в глотке, а где-то позади лба. Ей больше всего хотелось отвести глаза от этих двух людей, но она обнаружила, что это невозможно. Наблюдение их было похоже на зрелище человека, выполняющего гимнастические упражнения перед зеркалом. Они внешне никак не были похожи друг на друга - даже если и можно было бы игнорировать ускоряющееся разложение тела Старка. Тад был стройнее и темнее, Старк шире в плечах и светловолос несмотря на лысину (на которой уже почти ничего и не осталось). И все же они были словно зеркальные отражения, одним и тем же. Идентичность была абсолютной, поэтому ни одна черта различия не могла броситься в глаза наблюдателю. Это было какое-то внутреннее сходство, глубоко скрытое под внешностью, но столь реальное, что оно шокировало: те же движения напряженных ног, движение пальцев по бедру, морщинки вокруг глаз. Они расслабились точно в одно время. - Хэллоу, Тад. - Голос Старка был почти застенчив. - Хэллоу, Джордж, - спокойно сказал Тад. - Семья? - Все отлично. Ты будешь работать? Ты готов? - Да. Где-то за ним, по направлению к дороге N_ 5, треснул еще один сук. Глаза Старка подпрыгнули. - Что это? - Сук дерева, - ответил Тад. - Здесь был ураган, четыре года назад, Джордж. Мертвые деревья все еще падают. Ты это знаешь. Старк кивнул. - Как поживаешь, старина? - У меня все в порядке. - Ты выглядишь немного ослабевшим. - Глаза Старка впились в лицо Тада; тот мог почувствовать, как они пытаются заглянуть в его мысли. - Ты не выглядишь и сам очень привлекательно. Старк засмеялся. но в его смехе не было веселья. - Я догадываюсь. - Ты отпустишь их? - спросил Тад. - Если я сделаю, что ты хочешь, ты действительно отпустишь их? - Да. - Дай мне слово. - Хорошо, - сказал Старк. - Можешь его получить. Слово южанина, это не какая-то штука, которую легко выдают. - Южное произношение, почти бурлескный, квакающий акцент полностью исчезли из речи Старка. Он говорил с простой и ужасающей точностью и ясностью. Оба мужчины рассматривали друг друга в последних лучах заходящего солнца, столь яркого и золотого, что оно казалось сюрреалистическим. - О'кей, - сказал Тад после долгой паузы и подумал: "Он не знает. Он в самом деле не знает. Воробьи... Они по-прежнему скрыты от него. Это мой секрет". - О'кей, мы займемся этим. 3 Пока они оба стояли у двери, Лиз сообразила, что у нее сейчас появилась прекрасная возможность рассказать Алану о ноже под кушеткой... и вынуть его оттуда. Или не надо? Она повернулась к нему, и в этот момент Тад позвал ее: - Лиз? Его голос был резок. В нем звучали командные ноты, которые у Тада были очень редкими и, казалось, что он знает, что она была готова сделат ь... и он не дал ей этой возможности. Конечно, это было просто совпадение, все остальное невозможно. Ведь так? Она не знала. Она больше ничего вообще ничего не знала. Она посмотрела на Тада и увидела, как Старк передает ребенка Таду. Тад тесно прижал Уэнди. Та обняла отца за шею так же дружески, как только что обнимала шею Старка. "Сейчас! - завопило сознание Лиз. - Скажи ему сейчас! Скажи, что надо бежать! Сейчас, пока у нас оба близнеца!" Но, конечно, у Старка есть револьвер, и Лиз не думала, что кто-то из них сможет опередить пулю. И она знала Тада очень хорошо; она никогда не говорила этого вслух, но ей вдруг пришло в голову, что он может очень хорошо путешествовать на собственных ногах. А сейчас Тад был очень близко от нее, и она даже не сразу сообразила, что не обращает внимания на приказ в его глазах. "Оставь это в покое, Лиз, - говорили они. - Это моя игра". Затем он обнял ее свободной рукой, и вся семья в полном сборе сошлась в тесном, но дружеском четырехстороннем объятии. - Лиз. - сказал Тад, целуя ее холодные губы. - Лиз, я так сожалею, прости меня за это. Я не думал, что что-нибудь похожее на это может случиться. Я не знал. Я думал, это будет... безвредно. Шутка. - Она крепко обхватила его и поцеловала, ее губы теперь потеплели. - О'кей, - сказала она. - Все будет о'кей, ведь так, Тад? - Да, - сказал он. Он чуть отклонился, чтобы заглянуть ей в глаза. - Идет к тому. чтобы быть о'кей. Он еще раз поцеловал ее, затем взглянул на Алана. - Хэллоу, Алан, - сказал Тад и чуть усмехнулся. - У вас что-нибудь поменялось во взглядах? - Да. Совсем немногое. Я поговорил сегодня с одним вашим старым знакомым. - Он взглянул на Старка. - Твоим тоже. Старк поднял то немногое, что осталось от его бровей. - Я никак не думал, что у нас с Тадом могут быть какие-либо общие знакомые, шериф Алан. - О, у тебя очень тесные связи с тем малым, - заметил Алан. - Фактически он однажды тебя убил. - О чем вы говорите? - резко спросил Тад. - Я говорю о докторе Притчарде. Он помнит вас обоих очень хорошо. Видите ли, это была совершенно необычная операция. То, что он извлек из вашей головы, Тад, было им. - Шериф кивнул в сторону Старка. - Что вы говорите? - переспросила Лиз, и ее голос дрогнул на последнем слове. И здесь Алан передал им то, что сообщил ему ранее Хью Притчард... но в последний момент он опустил часть рассказа насчет бомбардировки воробьями-камикадзе госпиталя. Он это сделал, потому что Тад ничего не сказал о воробьях... а Тад должен был проехать мимо участка Уильямсов, чтобы добраться сюда. Это предполагало две возможности: либо воробьи уже улетели, к моменту появления там Тада, либо Тад не хотел, чтобы Старк знал о них. Алан внимательно посмотрел на Тада. Что-то здесь происходит. Какая-то идея. Дай Бог, чтобы удачная. Когда Алан закончил, Лиз выглядела ошеломленной. Тад кивнул. Старк - от которого Алан ожидал самой сильной реакции из всех слушателей - не казался как-то сильно озабоченным, ни с какой стороны. Единственным выражением, которое смог уловить Алан на разрушающемся лице Старка, было чувство забавы. - Это многое объясняет, - сказал Тад. - Спасибо, Алан. - Но никак не объясняет эту чертовщину для меня! - выкрикнула Лиз столь пронзительно, что дети начали хныкать. Тад взглянул на Джорджа Старка. - Ты призрак, - сказал он. - Ужасная разновидность призрака. Мы все здесь стоим и смотрим на призрак. Разве это не забавно? Это даже не физический феномен; это дьявольски эпично! - Я не думаю, что это имеет значение, - легко согласился Старк. - Расскажи-ка им историю Уильяма Барроу, Тад. Я хорошо ее помню. Я был внутри, конечно... но я слушал. Лиз и Алан вопросительно посмотрели на Тада. - Конечно, - ответил Тад - Айк и Майк всегда думают одинаково. Старк откинул назад голову и рассмеялся. Близнецы прекратили нытье и присоединились к его смеху. - Это здорово, старина! Это здооороово! - Я был - или, быть может, теперь надо говорить "Мы были" - вместе с Барроу в составе экзаменационной комиссии в 1981 году. В Новой школе в Нью-Йорке. Во время собеседования один юнец спросил Барроу, верит ли тот в жизнь после смерти. Барроу ответил, что да - он думает мы все так н живем. - И этот человек очень остроумен, - заявил улыбающийся Старк. - Не может попасть из пистолета в дерьмо, но очень остроумен. Теперь - вы понимаете? Вы понимаете, как мало все это значит? "Но все же значит, - подумал Алан, изучая Тада все более внимательно. - Это значит многое. Лицо Тада говорит это... и воробьи, о которых ты не знаешь, - тоже". Знания Тада более опасны, чем даже он предполагает, подумал Алан. Но это все, на что они могли надеяться. Шериф решил, что поступил правильно, оставив при себе концовку рассказа Притчарда... но он все еще ощущал себя как человек, стоящий на краю утеса и пытающийся жонглировать слишком многими горящими факелами. - Хватит болтовни, Тад, - сказал Старк. Тот кивнул. - Да. Вполне достаточно. - Тад взглянул на Лиз и Алана. - Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из вас пытался сделать что-нибудь... н у... вне распорядка. Я собираюсь сделать то, о чем он просит. - Тад! Нет! Ты не можешь делать этого! - Тсс... - Он положил палец поперек ее губ. - Я могу, и я сделаю. Без трюков, без специальных эффектов. Слова на бумаге создали его, и слова на бумаге - единственная штука, которая может избавить нас от него. - Он поднял голову, глядя на Старка - Ты думаешь, он знает, что это сработает. Он не знает. Он только надеется. - Это правильно, - согласился Старк. - Надежда является пружиной всех человеческих желаний. - Он рассмеялся. Это был безумный лунатический звук, и Алан понял, что Старк также жонглирует горящими факелами на краю утеса. Внезапное движение ощутилось краешком глаза шерифа. Алан слегка повернул голову и увидел воробья, приземляющегося на лоджию, выступающую за край цельной стеклянной стены, ограждающей западную сторону гостиной. К первому воробью присоединились второй и третий. Алан глянул на Тада и заметил, что и у писателя глаза слегка скосились. Видел ли он это также? Алан решил, что да. Тогда он был прав. Тад знал... но не хотел, чтобы это знал Старк. - Мы двое собираемся чуточку поработать над рукописью и потому прощаемся, - заявил Тад. Его глаза впились в разрушающееся лицо Старка. - Это и есть то, чем мы займемся, не так ли, Джордж? - Ты прав, парень. - А теперь ты скажи мне, - Тад обратился к Лиз. - Ты успокоилась? Прояснила свою голову? Есть еще какие-нибудь планы? Она стояла, в отчаянии глядя в глаза мужа, не уверенная, что они еще когда-нибудь вчетвером с Тадом, Уэнди и Уильямом смогут держаться за руки и смотреть счастливым взором друг на друга, словно давно потерявшиеся родственники, встретившиеся после большой разлуки. "Ты же не собираешься действительно помогать ему в этом, Тад, - спросили ее глаза. - Это ведь трюк? Трюк, чтобы усыпить его, убаюкать его подозрения?" "Нет, - ответили серые глаза Тада. - Держись заданной линии. Это все, что я хочу". А не было ли там и еще кое-чего? Чего-то столь глубокого и запрятанного, что, возможно, только она одна и могла заметить. Я собираюсь как следует позаботиться о нем, крошка. Я знаю как. Я могу. - О, Тад, я надеюсь, что ты прав. - Под софой лежит нож, - сказала Лиз медленно, глядя в лицо мужа. - Я его достала из кухни, пока Алан и... и он... были в наружном холле, говорили по телефону. - Лиз, Господи! - почти вскричал Алан, заставив подпрыгнуть детей. Он, на самом деле, не был столь опечален, как пытался это изобразить, с надеждой, что это выглядит вполне натурально. Он уже понял, что если им всем удастся счастливо выпутаться из всего этого кошмара и ужаса, то это сможет обеспечить только Тад. Он создал Старка, он же должен и убрать его. Лиз посмотрела на Старка и увидела ту же омерзительную ухмылку на остатке его лица. - Я знаю, что делаю, - сказал Тад. - Поверь мне, Алан. Лиз, достань нож и выкинь его за окно. "У меня здесь есть своя роль, - подумал шериф. - Это небольшая роль, но вспомним, что говаривал тот парень в нашем драматическом кружке в колледже, - нет мелких ролей, есть только мелкие актеры". - Вы думаете, что он позволит нам просто так уйти? - недоверчиво спросил Алан. - Что он собирается перемахнуть через холм с длиннейшим за собой хвостом, словно маленькая овечка Мэри? Люди, вы сошли с ума! - Конечно, я сумасшедший, - сказал Тад и рассмеялся. Это был в точности смех Старка - смех человека, танцующего на краю забвения. - Он есть, и он вышел из меня, ведь так? Словно какой-то дешевый демон из брови третьеразрядного Зевса. Но я знаю, как это должно быть. - Он повернулся и посмотрел на Алана печально, впервые после своего сегодняшнего приезда. - Я знаю, как это должно быть, - повторил Тад медленно и с большим ударением. - Идем вперед, Лиз. Алан произвел невежливый и неодобрительный звук и отвернулся, словно хотел отделить себя ото всех прочих. Чувствуя, словно все это происходит во сне, Лиз пересекла гостиную, нагнулась и извлекла нож из тайника в софе. - Будь осторожна с этой вещью, - сказал Старк. Голос звучал очень устало и очень серьезно. - Твои дети сказали бы тебе то же самое, если бы умели говорить. Она осмотрелась вокруг, убрала волосы с лица и увидела, что Старк показывает револьвером на Тада и Уильяма. - Я очень осторожна! - сказала она дрожащим прерывистым голосом, близким к слезам. Она отворила дверь у стеклянной стене гостиной и вышла под навес, в лоджию. Там уже сидели полдюжины воробьев. Они разделились на две группы, по три, когда она приблизилась к ним, но не улетели, а только слегка отодвинулись. Алан заметил ее секундное замешательство при встрече с воробьями, затем рукоятка ножа проскользнула между ее пальцами, и кончик лезвия точно перпендикулярно вошел в дерево, словно отвес. Алан глянул на Тада и заметил, как тот внимательно следит за ней. После этого Алан перевел взгляд на Старка. Тот тоже внимательно следил за Лиз, но на его лице не было удивления или подозрения, и вдруг дикая мысль пронзила сознание Алана Пэнборна: "Он не видит их! Он не помнит, что он писал на стенах квартир, и он их не видит сейчас! Он не знает, что они существуют!" Затем Алан осознал, что Старк, в свою очередь, смотрит на него, оценивая выражение лица шерифа. - Почему ты смотришь на меня? - спросил Старк. - Я хочу убедиться, что запомнил, что такое настоящее уродство, - сказал Алан. - Я, возможно, захочу рассказать моим внукам об этом как-нибудь. - Если ты не закроешь свой поганый рот, тебе не придется беспокоиться насчет внуков, - объявил Старк. - Нисколько. Ты хочешь поиграть с огнем, шериф Алан. Это не очень мудро. Лиз швырнула нож за лоджию. Когда она услышала, как он падает на землю в кустарнике, ниже от дома ярдов на двадцать пять, она действительно начала рыдать. 4 - Давайте все поднимемся на второй этаж, - предложил Старк. - Там кабинет Тада. Я полагаю, тебе понадобится пишущая машинка, старина? - Нет, не для этого, - ответил Бомонт. - Ты хорошо же это знаешь. Улыбка тронула съеденные губы Старка. - Я? Тад показал на карандаши, высовывающиеся из его нагрудного кармана. - Этими я пользовался, когда хотел вернуть контакт с Алексисом Мэшином и Джеком Рэнгли. Старк выглядел глупо удовлетворенным. - Да, это правильно. Я просто подумал, что на этот раз ты захочешь сделать это по-другому. - Не по-другому, Джордж. - Я привез свои собственные, - сказал Старк. - Три коробки. Шериф Алан, почему бы тебе не быть хорошим мальчиком и не выйти к моей машине, чтобы достать их. Они в ящике для перчаток. А мы все посмотрим за детками. - Он гляну на Тада, залился своим пронзительным смехом и покачал головой. - Ну и собака же ты, Тад! - Это точно, Джордж, - сказал Бомонт. Он чуть улыбнулся. - Я собака. И ты тоже. И ты не сможешь научить старых собак новым трюкам. - Ты рад вернуться к этому, старина? Неважно, что ты скажешь, часть тебя просто рвалась к этому всегда. Я вижу это по твоим глазам. Ты хочешь этого. - Да, - просто ответил Тад, и Алан не сомневался, что Бомонт не лжет. - Алексис Мэшин, - сказал Старк. Его желтые глаза слабо мерцали. - Точно, - согласился Тад, и теперь и его глаза начали мерцать. - "Зарежь его, пока я стою здесь и смотрю". - Ты помнишь! - воскликнул Старк и начал смеяться. - Я хочу увидеть поток крови. Не заставляй меня повторять дважды". Теперь уже они оба начали смеяться. Лиз смотрела то на Тада, то на Старка, затем только на мужа, и кровь отхлынула с ее щек, потому что она не могла найти различие между ними. И все они сразу ощутили, что край утеса стал еще ближе, чем раньше. 5 Алан вышел за карандашами Старка. Его голова была в машине всего какой-то момент, но ему показалось, что намного дольше, и он был очень рад вынуть ее наружу снова. В машине царил запах чего-то тяжелого и неприятного, что действовало слегка опьяняюще. Погружение в недра "Торнадо" Джорджа Старка напоминало просовывание головы в дверь чердака, где кто-то разбил бутыль хлороформа. "Если это запах снов, - подумал шериф, - я никогда не пожелаю иметь еще хотя бы один подобный сон". Он постоял мгновение сбоку черного автомобиля, держа в руках коробки "Бэрол" и взглянул на подъездную дорожку. Воробьи прибывали. Вся дорожка уже были усеяна ими. Пока Алан смотрел, еще одна группа воробьев стала приземляться. Все деревья уже были усеяны воробьями. Все прилетающие птицы молча смотрели на него, это была массовая живая головоломка. "Они прилетели за тобой, Джордж, - подумал шериф и отправился назад в дом. На полпути он вдруг остановился, пораженный неожиданной мыслью. Или они прилетели за нами? Он оглянулся на птиц, но они не выдали никаких секретов, и Алан вошел в дом. 6 - Вверх, - сказал Старк. - Ты пойдешь первым, шериф Алан. Иди до конца спальни для гостей. Там у стены застекленная витрина с карандашами, стеклянными пресс-папье и всякими сувенирами. Когда ты толкнешь ее левую сторону, она повернется на шарнире внутрь. Кабинет Тада находится за ней. Алан посмотрел на Тада, тот кивнул. - Ты знаешь чертовски много об этом месте, - заметил Алан, - для человека который никогда не бывал здесь Раньше. - Но я должен был быть здесь, - мрачно сказал Старк. - И я бывал здесь часто, в моих снах. 7 Через пару минут все они уже собрались за этой уникальной дверью в кабинете Тада. Витрина была повернута внутрь, разделяя вход в кабинет Тада на две части за счет созданной ею перегородки, равной толщине витрины. В маленьком кабинете не было окон; "если мне дадут окно с видом на озеро, - объяснил Тад однажды в разговоре с Лиз, - все что я смогу написать, - будет пара слов, а затем я буду глазеть не менее той же пары часов на лодки на озере - и все из-за этого треклятого окна". Настольная лампа с гибкой, как гусиная шея, подвеской и сильной кварц-галогенной лампочкой отбрасывала яркий свет на стол. За ним стояли строгое конторское кресло и складной стул, бок о бок. На столе лежали два разграфленных блокнота для записей, оба освещенные лампой. Поверх каждого из них лежали отточенные черные карандаши "Бэрол блэк бьюти". Электрическая пишущая машинка IВМ, которой Тад обычно пользовался, на этот раз была снята со стола и убрана в угол кабинета. Тад сам принес складной туристский стул из чулана в холле, и кабинет приобрел ту двойственность, которая удивила и неприятно поразила Лиз. Это была все та же сцена зеркального отражения, которую ей уже пришлось наблюдать в момент приезда Тада. Перед ней стояли два стула вместо привычного одного, два маленьких рабочих места вместо одного, и все это находилось бок о бок. К тому же то, привычное место в кресле, занимаемое при работе над рукописью Тадом (наилучшее) и столь привычное и ему, и ей, на этот раз оказалось занятым Старком, а сам Тад разместился в складном стуле, словно для того, чтобы еще более дезориентировать Лиз. Она ощутила нечто похожее на приступ морской болезни. У каждого из них на коленях сидело по близнецу. - Сколько нам может быть отпущено времени, пока кто-то не решит проверить это местечко? - спросил Алана Тад, обращаясь и к нему, и к стоявшей в дверном проеме Лиз. - Будьте честны и точны, насколько это возможно. Вы должны поверить мне, когда я говорю, что это - единственный наш шанс. - Тад, взгляни на него! - громко выкрикнула Лиз. - Разве ты не видишь, что происходит с ним? Он же не хочет просто написать книгу! Он же хочет украсть твою жизнь! Разве ты этого не понимаешь? - Тсс... - ответил Бомонт. - Я знаю, чего он хочет. И думаю, что с самого начала. Это единственный путь. Я знаю, что делаю. Так сколько времени у нас, Алан? Шериф тщательно все взвесил. Он предупредил Шейлу, что собирается здесь все осмотреть, еще в офисе, а потом позвонил и отсюда. Поэтому нужно какое-то еще время до тех пор, когда она начнет беспокоиться. События могут ускориться, если появится НоррисРицжуик. - Может быть, до тех пор, пока моя жена не позвонит мне на работу, чтобы выяснить, где я. Может быть, и не очень скоро. Она уже давно замужем за полицейским. Она привыкла долго ждать и не спать по ночам. - Ему самому не понравились свои слова. Это не соответствовало сценарию, это было прямо противоположно тому, что намечал шериф исполнить в этой пьесе. Глаза Тада принудили Алана сделать это Старк, казалось, и не слушал их вовсе, он взял папье-маше, которым была прижата сверху какая-то старая рукопись в углу стола и играл с ним. - Я думаю, что не менее четырех часов. - А затем неохотно добавил: - Может, и вся ночь. Я оставил подежурить в своем кабинете Энди Клаттербука, а Клат - далеко не самый догадливый парень. Если кто и может заставить его встрепенуться, так это, возможно, тот парень Харрисон - один из охранников, от которых ты удрал, Тад - или еще один человек, мой приятель из полицейского управления в Оксфорде. Его зовут Генри Пейтон. Тад посмотрел на Старка. - Этого нам хватит? Глаза Старка, горевшие, как яркие камни на развалинах его лица, были далеки и безучастны. Его забинтованная рука продолжала машинально перекатывать папье-маше. Он положил в конце концов свою игрушку на место и улыбнулся Таду. - А что ты думаешь? Ты же знаешь об этом ровно столько, сколько и я. Тад обдумал ситуацию. Мы оба понимаем, о чем идет речь, но я не думаю, что кто-либо из нас сможет это выразить словами. Мы ведь собираемся здесь заниматься не писаниной, на самом деле. Писанина - это лишь ритуал. Мы говорим о своего рода передаче эстафетной палочки. Обмене силами. Или, точнее, о сделке... жизнь Лиз и близнецов в обмен на... что? Что именно? Но он и это знал, конечно. Было бы странно, если бы он не знал, затратив столько времени за последние дни на все размышления именно по этому поводу. Старк хотел получить его глаз - нет, не хотел, а требовал. Тот странный третий глаз, запрятанный в мозг Тада, который мог видеть только внутрь, а не наружу. Тад вдруг снова ощутил тот знакомый зуд - и сбросил его. Нечестно заниматься подглядыванием, Джордж. Ты раздобыл огнемет, а у меня всего лишь кучка мелких пташек. Так что не надо. - Я думаю, что, вероятно, хватит, - сказал Тад. - Мы ведь узнаем, когда это произойдет? - Да. - Как качели, когда один конец доски идет вверх... то другой идет вниз. - Тад, что ты скрываешь? Что ты скрываешь от меня? В кабинете на секунду воцарилась напряженная тишина, а сама комната показалась слишком маленькой, чтобы вместить все те эмоции, которые в ней бушевали сейчас. - Я могу задать тебе тот же вопрос, - заявил, наконец, Тад. - Нет, - возразил Старк медленным голосом. - Все мои карты на столе. Скажи мне, Тад. - Его холодный, липкая рука схватила запястье Тада и сжала его с неожиданной силой, словно наручники. - Что ты скрываешь? Тад заставил себя повернуться к Старку и взглянуть прямо ему в глаза. То зудящее ощущение теперь разлилось по всему его телу, но оно было сконцентрировано в ране на руке. - Ты хочешь работать над книгой или нет? - спросил Бомонт. Впервые Лиз увидела выражение подчиненности на лице Старка - не на нем, но в нем произошла перемена. Вдруг промелькнула какая-то неуверенность. И страх? Может быть. Может быть, и нет. Но даже если и нет, то что-то очень близкое к нему, а страх обязательно тоже должен прийти. - Я не приехал сюда, чтобы кормиться кашкой, Тад. - Тогда ты выброси все свои подозрения, - Тад заявил это уверенным тоном. Лиз услышала прерывистый вздох и только потом осознала, что вздохнула она. Старк мельком глянул на нее, а затем снова повернулся к Таду. - Не пытайся меня одурачить, Тад, - мягко сказал он. - Ты же не хочешь одурачить меня, дружище. Тад рассмеялся. Смех был холодным и отчаянным, но не без доли юмора. И это было самым худшим. Смех не без веселья, и Лиз услышала Джорджа Старка в этом смехе, точно так же, как вдруг увидела Тада Бомонта в облике Старка, когда тот играл с близнецами. - Почему бы и нет, Джордж? Я знаю, что я должен потерять. Оно тоже на столе. А теперь ты хочешь продолжать болтовню или мы будем работать? Старк оценивающе посмотрел на Тада, и довольно долго его безжизненные, но пристальные глаза ощупывали лицо Тада. Наконец он ответил: - Ах, черт с ним. Давай начнем. Тад улыбнулся. - Почему бы и нет. - Ты и коп уйдите. - обратился Старк к Лиз. - Здесь остаются только мальчики. Мы приступаем. - Я заберу детей, - сказала Лиз, а Старк рассмеялся. - Это просто забавно, Бет. У-гу. Дети - наша страховка. Как защита записи на дискете, ведь так, Тад? - Но... - начала было Лиз. - Все о'кей, - перебил ее Тад. - Все с ними будет в порядке. Джордж присмотрит за ними, когда я отвлекусь работой. Они его любят. Ты разве не заметила? - Конечно, я заметила, - сказала Лиз тихим и наполненным ненавистью голосом. - Только не забывайте, что они здесь с нами, - сказал Старк, глядя уже на Алана. - Держи это у себя в башке, шериф. Не занимайся всякими изобретениями. Если ты попытаешься здесь что-нибудь выкинуть, то это приведет к большой беде. Ты меня понимаешь? - Понимаю, - ответил Пэнборн. - И закройте дверь, когда уйдете отсюда. - Старк повернулся к Таду. - Пора. - Правильно, - ответил Бомонт и взялся за карандаш. Он тоже повернулся на секунду к Лиз и Алану, и те увидели, что на них смотрят глаза Джорджа Старка с лица Тада Бомонта. - Идите. Выметайтесь. 8 Лиз остановилась на половине лестницы. Алан почти наткнулся на нее. Она пристально к чему-то присматривалась через стеклянную стену гостиной. Весь мир вокруг дома был заполнен птицами. Лоджия была просто забита воробьями, уклон к озеру почернел от них, а небо над озером было покрыто тучами птиц, летящих с запада к дому Бомонтов. - О, мой Бог, - только и произнесла Лиз. Алан схватил ее за руку. - Будь потише. Не дай ему услышать тебя. - Но что... Шериф повел ее вниз по лестнице, по-прежнему крепко держа за руку. Когда они оказались в кухне, Алан рассказал Лиз остальную часть переданной ему сегодня утром информации от доктора Притчарда. Тот разговор сейчас казался ему столь давним, словно тысячу лет назад. - Что же это означает? - прошептала Лиз. Ее бледное лицо стало серым. - Алан, я так боюсь. Он взял ее за руки, будучи уверенным, что если он сам не менее сильно испуган, этот жест все же должен успокаивающе действовать на абсолютное большинство женщин. - Я не знаю, - сказал шериф, - но уверен, что воробьи здесь, потому что либо Тад, либо Старк призвали их. Я почти уверен, что это Тад. Потому что он должен был их видеть, когда приехал. Он их видел, но не упомянул об этом. - Алан, он уже не прежний Тад. - Я знаю. - Часть его любит Старка. Часть его любит Старка... его темная часть. - Я знаю. Они подошли к окну холла около телефонного столика и выглянули наружу. Подъездная дорожка была усеяна воробьями, и все деревья, и та тропинка, которая окружала сарай, где по-прежнему лежал револьвер. "Фольксваген" Роули попросту исчез под живым ковром из воробьев. Но на "Торнадо" Джорджа Старка воробьев совсем не было видно. И даже на ближайшей к машине части дорожки их тоже не было. Словно кто-то провел круглую границу запретной зоны, которая защищала это место от вторжения птиц. Птица ударилась о стекло с мягким и глухим стуком. Лиз издала легкий крик. Другие воробьи неустанно прибывали и прибывали - огромная их волна словно захлестнула холм - и их число все увеличивалось. - Даже если они пришли на помощь к Таду, - сказала Лиз, - он не сможет их применить против Старка. Часть Тада безумна, Алан. Она всегда была безумной. Он... он любит ее. Алан ничего не сказал, но он это тоже понимал. Он это чувствовал. Все это подобно кошмарному сну, - сказала Лиз. - Я бы желала проснуться. Я бы желала проснуться и увидеть, что все идет, как и прежде, давно. Не так, как это было перед появлением Клоусона, а так, как это было до Старка. Алан кивнул. Она взглянула на него. - Так что мы должны сейчас делать? - Мы будем заниматься тяжелым делом, - ответил Пэнборн. - Мы будем ждать. 9 Вечер, казалось, неотвратимо наступал, последние солнечные лучи еле мерцали на небе, солнце скрылось за горами на западной стороне озера, а сами эти горы словно расступились, чтобы обеспечить проезд президентскому кортежу в избирательный округ НьюГемпшира. Оттуда прилетали последние отряды воробьев, спешивших присоединиться к огромной армии своих пернатых собратьев. Алан и Лиз могли почувствовать их огромное скопление на крыше дома, но все птицы молчали. Они тоже ждали. Когда Лиз и Алан двинулись по комнате, их головы непроизвольно повернулись кверху, словно радары в поисках какого-то сигнала. Они прислушивались к шуму из кабинета, но за его экстравагантной стеклянной дверью не слышалось ни единого шороха. Лиз даже не смогла услышать гугуканье близнецов, при помощи которого они общались друг с другом. Она надеялась, что малыши спят, но ей никак не удавалось заглушить внутренний голос, который настаивал, что Старк уже убил их обоих, а заодно и Тада. Тихо. Бритвой, с которой он расставался. Она сказала себе, что если бы что-то в этом роде произошло, воробьи бы уже знали об этом, они бы что-то сделали - и эта мысль помогла ей, но ненадолго. Воробьи были слишком великим неизвестным, окружившим их дом. Бог знает, то они будут здесь делать... или когда. Сумерки медленно переходили в ночной мрак, когда Алан хрипло произнес: - Они ведь поменяются местами, если это продлится достаточно долго? Тад начнет слабеть, а Старк начнет регенерировать. Она была так потрясена, что почти выронила чашку кофе из рук. - Да. Думаю, что так. На озере прокричал лунь - единственный скорбный и резкий звук. Алан подумал о тех наверху, двух комплектах близнецов, один из которых пока отдыхает, а другой занят страшной схваткой в слившемся воедино их воображении. Снаружи птицы наблюдали и ожидали наступления ночной темноты. "Те качели уже начали раскачиваться, - подумал шериф. - Конец Тада поднимается, а конец Старка опускается. Там наверху за дверью, делящей вход на две половинки, началась эта перемена". "Это почти все, - думала Лиз. - Так или иначе". И словно ее мысль должна была что-то вызвать к действию, Лиз вдруг услышала, как задул ветер - странный, вихревой ветер. Только почему-то поверхность озера оставалась столь же тихой и гладкой, как у кухонного блюда. Она выглянула за стеклянную стену гостиной. "Алан", - попыталась произнести Лиз, н голос не послушался ее. Но дело было и не в этом. Наверху раздался странный и непонятный свистящий звук, словно нота, извлеченная из сломанной флейты. Старк вдруг закричал резко и страшно: - Тад! Что ты делаешь? Что ты делаешь? - последовал короткий звук, словно выстрел игрушечного пистолета. Через мгновение Уэнди начала плакать. А снаружи в кромешной тьме, воробьи, миллионы воробьев замахали крыльями, готовясь взлететь. Глава 26. ВОРОБЬИ ЛЕТАЮТ 1 Когда Лиз закрыла дверь и оставила обоих мужчин наедине, Тад открыл свой блокнот и глянул на мгновение на его разлинованную страницу. Затем он взял один из отточенных карандашей. - Я собираюсь начать с торта, - сказал он Старку. - Да, - ответил Старк. Выражение страстного нетерпения заполнило все его лицо. - Это правильно. Тад опустил карандаш на чистую страницу. Это был момент, всегда доставлявший наибольшее счастье - как раз перед первым ударом. Это была своего рода хирургия, в результате которой пациент почти всегда умирал, но вы все равно прибегали к ней. Потому что это было тем единственным, что вы могли сделать. Только это. "Только помни, - подумал Тад. - Помни, что ты делаешь". Но часть его - та часть, которая действительно хотела писать "Стального Мэшина" - запротестовала. Тад нагнулся вперед и начал заполнять словами чистое пространство на бумаге. СТАЛЬНОЙ МЭШИН Джордж Старк Глава I. Свадьба Алексис Мэшин редко бывал эксцентричен, и для него иметь какие-либо эксцентричные мысли в подобной ситуации было чем-то небывалым, с чем он никогда ранее не сталкивался. И все же его вдруг осенило: "Из всех людей на земле - сколько их? - пять миллиардов - я могу стать единственным, кто будет стоять внутри свадебного торта со своим пистолетом-пулеметом Хеклер и Кох" в руках". Он еще никогда так не кричал от радости. Воздух словно взорвался, но он бы не смог удержаться. Оболочка этого "троянского" торта была бы вполне реальной вещью, но внутри него можно было поместить тонкий слой гипсового изделия под названием "Нартекс" - типа высокосортного картона. Если он раздвинет этот ящик, то статуэтки жениха и невесты наверху торта, наверное, опрокинутся. Оболочка торта наверняка потрескается и... Тад писал около сорока минут, увеличивая скорость по мере своего продвижения по бумаге, его сознание постепенно заполнялось образами и звуками свадебного вечера, который должен был завершиться столь сокрушительным, нокаутирующим ударом. Наконец он отложил карандаш. Он слишком затупил его. - Дай мне сигарету, - попросил Тад. У Старка поднялись брови. - Да, - повторил Тад. На столе лежала пачка "Пэлл Мэлл". Старк вытряхнул одну сигарету, и Тад взял ее. Ощущение сигареты во рту показалось ему чуть странным после стольких лет... слишком большая, что ли. Но все равно, ощущение хорошее. Ощущение правильное. Старк чиркнул спичкой и дал прикурить Таду, который глубоко затянулся. Дым заполнил легкие старым безжалостным, но необходимым сейчас образом. Он почувствовал, почти незамедлительно, какую-то слабость, но это не меняло общего ощущения. "А теперь мне надо выпить, - подумал Тад. - И если все это закончится тем, что я останусь жив, я сделаю это в первую очередь". - Я думал, что ты бросил курить, - заявил Старк. Тад кивнул. - Я тоже. Что я могу сказать, Джордж. Я ошибался. - Он еще раз затянулся и выпустил дым из ноздрей. Он повернул к Старку блокнот. - Твоя очередь, - сказал Тад. Старк нагнулся над блокнотом и прочел последний абзац, написанный Тадом; более этого читать не было никакой необходимости. Они оба знали, как должно идти повествование. "В глубине дома Джек Рэнгли и Тони Вестерман находились на кухне, а Роллик должен был сейчас подняться наверх. Все твое были вооружены пистолетами-пулеметами "Штайр", единственным приличным полуавтоматическим оружием, изготавливаемым в Америке. Даже если кто из охранников, замаскированных под гостей, проявит прыть и догадливость, их тРоих вполне достаточно, чтобы посеять огневой шторм, более чем удовлетворяющий все нх потребности. Дайте мне только выбраться из торта, подумал Мэшин. Это все, что я прошу". Старк сам закурил "Пэлл Мэлл", взял свой карандаш "Бэрол", открыл свой блокнот... и затем остановился. Он смотрел на Тада абсолютно честно и открыто. - Я боюсь, старина, - сказал он. И Тад ощутил большой прилив симпатии к Старку - несмотря на все, что он знал. Боишься. Да, конечно, - подумал Бомонт. - Только те, кто еще ничего не понимают - малыши - не боятся. Годы пройдут, а слова на бумаге не станут более темными... но и белые поля, уверен, не станут белее вокруг слов. Боишься? Ты был бы безумнее, чем есть, если бы не боялся". - Я знаю, - ответил Тад. - И ты знаешь, что это - единственный способ сделать требуемое. Старк кивнул и наклонился к блокноту. Еще дважды он проверил написанный Тадом текст в последнем абзаце... и затем начал писать. Слова сами собой формировались с ужасающей медлительностью в сознании Тада. "Мэшин... никогда... не задумывался"... Долгая пауза, затем почти взрыв, на одном дыхании: ..."что это такое - иметь астму, но если бы кто-то спросил его после всего произошедшего... Короткая остановка. ..."он бы вспомнил свое дело у Скоретти". Старк прочел, что он написал, затем недоверчиво взглянул на Тада. Тад кивнул. - Это звучит, Джордж. - Он пощупал угол рта, который вдруг начало саднить, и ощутил, что там появилась свежая язва. Тад взглянул на Старка и убедился, что эта язва перекочевала к нему со рта Старка, откуда она внезапно исчезла. Это происходит. Это действительно происходит. - Продолжай, Джордж, - сказал он. - Выбей дьявола из всего этого. Но Старк уже сам снова склонился над блокнотом, и сейчас он писал куда быстрее. 2 Старк писал почти полчаса и наконец отложил карандаш с жестом удовлетворения. - Это хорошо, - сказал он тихо, пожирая глазами написанное. - Это настолько хорошо, как только возможно. Тад взял его блокнот н начал читать - причем, в отличие от Старка, он читал все написанное. То, что он искал, начало прорисовываться на третьей странице из тех девяти, которые успел исписать Старк. "Мэшин слышал ликующие возгласы и замер, сжимая свой "Хеклер н Кох", а затем понял, что происходит. Гости - их было не менее двух сотен, - толпились у длинных столов, поставленных под гигантским сине-желтым шатром на досках, призванных защитить газон от острых шпилек женской обуви. Эти гости стоя и шумно приветствовали появление ввозимого торта, украшенного множеством воробьев". "Он не знает, - подумал Тад. - Он пишет слово "воробьи" и не имеет ни малейшего... понятия о них". Он слышал над собой, на крыше их безостановочное движение, назад и вперед, н близнецы несколько раз поглядывали на потолок перед тем, как уснуть, поэтому Тад знал, что и они тоже слышат птиц. Но не Джордж. Для него воробьи не существуют. Тад вновь вернулся к рукописи. Слово "воробьи" стало попадаться все чаще и чаще, а в последнем абзаце весь текст был прямо-таки пропитан ими. "Мэшин обнаружил позднее, что воробьи улетают, и единственными людьми, привязанными к нему, как воробьи на ниточке, были Джек Рэнгли и Лестер Роллик. Все же прочие воробьи, с которыми он летал десять лет, теперь взлетели в небо. Воробьи. И они начали летать еще до того, как Мэшин крикнул им на их воробьином языке". - Хорошо? - Старк спросил о этом Тада с нескрываемой гордостью, когда тот положил блокнот на место. - Что ты думаешь? - Я думаю, это прекрасно, - ответил Тад. - Но ты же знаешь это, ведь так? - Да... но мне хотелось услышать это от тебя, старина. - Я также думаю, что ты сейчас выглядишь намного лучше. Что было правдой. Пока Старк был погружен в мрачный и ужасный мир Алексиса Мэшина, он начал исцеляться. Язвы исчезли. Разрушенная и расползавшаяся кожа снова почти срослась; края этой новой кожи в нескольких местах полностью затянули раны и щели, в других - почти сошлись друг с другом в стремлении сомкнуться. Вновь появились брови. Капли гноя, которые прекратили рубашку Старка в какую-то клейкую желтую тряпку, подсыхали. Тад поднял левую руку и пощупал появившуюся у него на левом виске язву. Он задержал ладонь перед глазами и посмотрел на пальцы. Они были влажные. Тогда он потрогал лоб. Кожа была ровной. Маленький белый шрам, память об операции, которую претерпел Тад Бомонт, начав реально жить в литературе, теперь исчез. Один конец качелей поднялся, другой должен опуститься. Еще один закон природы, мальчик. Просто еще один закон. Уже стемнело снаружи? Тад предположил, что да, должно быт так - темно ли почти темно. Он взглянул на свои наручные часы, но от них не было проку. Они остановились без четверти пять. Время не играло особой роли. Он должен будет это сделать очень скоро. Старк вынул сигарету и положил ее в пепельницу. - Ты хочешь продолжить или сделаем перерыв? - Почему ты не хочешь продолжать? - ответил Тад. - Я думаю, ты сможешь. - Да, - ответил Старк. Он не смотрел на Тада. Его глаза были устремлены только на слова, слова, слова. Он запустил руку в свои светлые волосы, которые снова отросли на его голове. - Я тоже думаю, что смогу. Даже знаю, что смогу. Он начал снова писать. Он только коротко взглянул вверх, когда Тад вылез из своего складного стула. И пошел к настенной точилке для карандашей, после чего снова уткнулся в работу. Тад заточил один из карандашей "Бэрол" сделав его почти столь же острым, как бритва. И, пока он возвращался, он также вынул из кармана птичий манок, полученный от Роули. Тад зажал его в руке и снова сел, глядя в блокнот перед собой. Время настало. Он знал это столь же хорошо и четко, как и то, во что превратилось его собственное лицо, ощупай он его рукой. Вопрос был лишь в том, хватит ли у него на эту попытку силы воли. Часть Тада не хотела этого; часть его все еще была увлечена книгой. Но он сам был удивлен, выяснив, что это чувство было далеко не столь сильным, как ранее, когда Лиз и Алан покидали кабинет, и он предполагал даже, почему. Произошло отделение. Своего рода непристойное рождение. Это не была больше его книга. Алексис Мэшин находился рядом с тем человеком, который жаждал писать эту рукопись с самого начала. Все еще крепко держа птичий манок в левой руке, Тад нагнулся над своим блокнотом. "Я посредник", - написал он. Наверху прекратилось безостановочное перетоптывание птиц. "Я знаю", - написал он. Весь птичий мир, казалось, прислушивался. "Я хозяин". Тад остановился и взглянул на спящих детей. "Еще четыре слова, - подумал он. - Всего четыре". И Тад обнаружил, что жаждет их написать так, как еще никогда в жизни не хотел писать что-либо. Он хотел писать повести и романы... но куда больше этого, больше, чем он хотел вернуть те внутренние образы, которые иногда рисовал и показывал ему третий глаз, он хотел быть свободным. Еще четыре слова. Он поднял левую руку ко рту и вставил манок между губ, словно сигару. Не смотри сейчас вверх, Джордж. Не смотри, не уходи из мира, который ты создаешь. Не сейчас. Прошу, дорогой Господи, не дай ему взглянуть сейчас на мир реальных вещей и событий. На разлинованном листе в блокноте перед ним Тад написал слово "ПСИХОПОМПЫ" жирными прописными буквами. Он окружил его. Он нарисовал под кружком стрелку вниз, а под стрелкой написал "ВОРОБЬИ ЛЕТАЮТ СНОВА". Снаружи начал дуть ветер - только это не был ветер; это было движение миллионов крыльев. И оно же было внутри головы Тада. Вдруг третий глаз открылся в его сознании, открылся шире, чем когда-либо ранее, и Тад увидел Бергенфилд, штат Нью Джерси - пустые дома, пустые улицы, светлое весеннее небо. Он увидел воробьев повсюду, больше даже, чем видел их раньше. Мир, в котором он вырос, вдруг превратился в гигантский птичник. Только это был не Бергенфилд. Это было Эндсвилл. Старк прекратил писать. Его глаза расширились от внезапной, запоздалой тревоги. Тад вдохнул побольше воздуха и дунул в манок. Подарок Роулн Делессепса издал странную, пронзительную ноту. - Тад? Что ты делаешь? Что ты делаешь? Старк кинулся за манком. Прежде чем он сумел коснуться его, послышался резкий удар и манок треснул во рту Тада, порезав ему губы. Звук разбудил близнецов. Уэнди начала плакать. Снаружи шелест крыльев воробьев превращался в грохот. Они летали. 3 Лиз кинулась к лестнице, услышав плач Уэнди. Алан стоял на месте какой-то миг, потрясенный тем, что увидел снаружи дома. Земля, деревья, озеро, небо - все было словно стерты. Воробьи как бы поднимали гигантский занавес, затемнивший окно сверху донизу. Когда первые маленькие тела обрушились на закаленное стекло, паралич Алана исчез. - Лиз! - закричал он. - Лиз, ложишь! Но она не собиралась этого делать, ее ребенок плакал - и это было все, о чем она могла думать. Алан рванулся через комнату к ней, показав ту поистине небывалую скорость, которая была и для него секретом, и повалил ее на под, как раз в тот момент, когда вся стеклянная стена рухнула внутрь гостиной под весом двадцати тысяч воробьев. Еще двадцать тысяч последовали за ними, а вслед еще двадцать и еще двадцать тысяч. В какое-то мгновение вся гостиная уже была заполнена ими. Они были повсюду. Алан закрыл собой Лиз и затолкал ее под софу. Весь мир состоял из пронзительного чириканья воробьев. Теперь они могли слышать, как разбиваются и другие стекла в окнах, все окна. Дом содрогнулся от ударов тысяч и тысяч птиц-самоубийц. Алан выглянул наружу и увидел, что во всем мире вокруг царствует только коричнево-черная движущаяся масса. Детекторы пожарной сигнализации начали выходить из строя, когда птицы стали врезаться в них. Еще где-то прозвучал чудовищный взрыв от разбиваемого телеэкрана. Везде раздавался треск и звон от падающих со стен картин и разбиваемой посуды. И все еще можно было слышать детский плач и вопли Лиз. - Дай мне дорогу! Мои дети! Дай мне дорогу! Я ДОЛЖНА ПРОЙТИ К МОИМ ДЕТЯМ! Она высунулась наполовину из-под софы, и вся открывшаяся птицам часть тела Лиз была тут же ими оседлана. Воробьи запутались в ее волосах и безумно размахивали крыльями. Она яростно отбивалась от них. Алан снова схватил ее н затолкал обратно. Через потемневший от тучи воробьев воздух гостиной ему все же удалось увидеть, что черная орда воробьев летит вверх к кабинету Тада. 4 Старк дотянулся до Тада, когда первые птицы начали биться в потайную дверь. За стеной Тад мог слышать дикие звуки разбиваемого стекла и керамики, грохот падающих металлических и деревянных предметов. Оба ребенка сейчас громко плакали. Их крики усиливались параллельно с усиливавшимся грохотом от неистовства воробьев, и оба эти шума раздавались с какой-то дьявольской гармонией. - Останови это, Тад! - выкрикнул Старк. - Останови это! Какого бы дьявола ты это не затеял, только останови! Он потянулся к револьверу, а Тад воткнул свой острый карандаш прямо в глотку Старка. Кровь брызнула оттуда фонтаном. Старк повернулся к Таду, с разинутым ртом, разрываемым карандашом. Он колыхался вверх и вниз, словно Старк пытался проглотить этот карандаш. Наконец Старк схватил его и вытащил наружу. - Что ты делаешь? - прокаркал он. - Что это? На этот раз он уже слышал птиц, не понимал их, но слышал. Его глаза уставились на запертую дверь, и Тад заметил выражение настоящего ужаса в них впервые за все это время. - Я пишу конец, Джордж, - сказал Тад тихим голосом, которого не могли услышать внизу ни Лиз, ни Алан. - Я пишу конец в реальном мире. - Отлично, - сказал Старк. - Тогда давай напишем его для всех нас. Он обернулся к близнецам с окровавленным карандашом в одной руке и 45-калибровым револьвером в другой. 5 На конце софы лежало сложенное афганское покрывало. Алан протянул к нему руку, и тут же почувствовал дюжину горячих уколов от клювов на ней. - Проклятие! - воскликнул он и спрятал руку назад. Лиз все еще пыталась выбраться из-под софы. Ужасающий свистящий звук ныне, казалось, заполнил всю вселенную, и Алан уже е мог слышать плач детей, но Лиз Бомонт по-прежнему его слышала. Она извивалась н отталкивалась. Алан схватил левой рукой ее за воротник и ощутил как разрывается ткань. - Подожди минуту! - рявкнул он на нее, но это было бесполезно. Он не мог сказать ей ничего, что остановило бы ее, когда ее малыши кричали. Элли была бы такой же. Алан снова протянул вверх правую руку и, не обращая внимания на сильную боль от клюющих ее птиц, стащил покрывало. оно раскрылось пока падало с софы. Из спальни для взрослых раздался дикий грохот падающей мебели - видимо, шкафа. Алан своим обезумевшим рассудком все же попытался представить себе, сколько воробьев оказалось погребенными под мебелью, но не сумел. "Сколько воробьев может забиться в электролампочку? - безумно спрашивало его сознание. - Три, чтобы уместиться в лампе, и три миллиарда, чтобы перевернуть дом!" Он разразился бессмысленным смехом, а затем большая подвешенная люстра в центре гостиной взорвалась словно бомба. Приподнявшая было голову Лиз вскрикнула и на какой-то момент снова упала на пол, и Алан успел накинуть покрывало ей на голову. Он тоже накрылся им. Однако они были не одни даже под покрывалом; полдюжины воробьев уже успели туда проникнуть. Алан ощутил яростные взмахи крыльев у своей щеки и почувствовал болезненный клевок в левый висок. Он завернулся в покрывало и сделал в нем поворот. Воробей, придавленный его плечом, свалился на пол. Он схватил Лиз и закричал ей в ухо. - Мы сейчас пойдем! Пойдем, Лиз! Под этим щитом. Если ты попытаешься бежать, я тебя нокаутирую! Кивни головой, если ты поняла меня! Она попыталась оттолкнуть его. Покрывало затрещало. Воробьи садились на него, чуть-чуть балансировали словно на трамплине, а затем снова взлетали. Алан повернул ее спиной к себе и постучал по ее плечу. Постучал сильно. - Кивни, если поняла, черт тебя побери! Он почувствовал ее волосы на щеке, когда она кивнула. Они выползли из-под софы. Алан крепко держал ее за плечи, боясь, что она может сорваться стрелой. И очень медленно они начали пробираться через кишмя кишащую воробьями комнату, через облака птиц, сводящих с ума своим писком и криком. Они выглядели со стороны как забавное карикатурное животное на сельской ярмарке - танцующий осел, в голове которого шагает Майк, а в хвосте - Айк. Гостиная в доме Бомонтов была обширной с высоким сводчатым потолком, но сейчас в ней, казалось, не осталось места для воздуха. Они двигались сквозь удушливую атмосферу роящегося скопища птиц. Мебель трескалась. Птицы бились о стены, потолки и приборы. Весь окружающий мир был наполнен птичьей вонью и странным перестукиванием. Наконец они достигли лестницы и начали медленно ползти по ней вверх, закрывшись покрывалом, которое уже все обросло перьями и пометом. Когда они стали подниматься, наверху в кабинете прозвучал револьверный выстрел. Теперь и Алан смог снова услышать близнецов. Они вопили. 6 Тад нащупал поверхность стола, когда Старк нацелился револьвером в Уильяма и наткнулся на пресс-папье, которым совсем недавно развлекался Старк. Это был увесистый образчик черно-серого сланца, отполированный на рабочей стороне. Тад мгновенно ударил им в запястье Старка до того, как светловолосый убийца спустил курок. Пресс-папье разбило кость и отклонило дуло книзу. Выстрел был оглушающим в небольшой комнате. Пуля вошла в пол в дюйме левой от ноги Уильяма, засыпав щепками его ноги в голубом спальном костюме. Дети начали вопить и, пока Тад приближался к Старку, он увидел, как близнецы обхватили друг друга руками, словно инстинктивно защищая друг друга. "Гензель и Гретель" - подумал Тад, а затем Старк воткнул в его плечо карандаш. Тад взвыл от боли и оттолкнул Старка. Старк перелетел через поставленную в углу машинку и упал на спину у стены. Он пытался переложить револьвер в правую руку... и уронил его. Теперь шум птиц за дверью становился все более громким... а сама она стала медленно открываться внутрь на своем шарнире. Воробей с разбитым крылом влетел и упал, дергаясь, на пол кабинета. Старк почувствовал ее в заднем кармане... и вытащил свою складную бритву. Он открыл лезвие зубами. Его глаза сверкали безумным блеском над сталью. - Ты ее хочешь, старина? - спросил он, и Тад увидел, что на его лицо снова вернулась та же ужасающая маска, появившаяся сразу, подобно выгруженной груде кирпичей. - Ты действительно хочешь? О'кей. Ты сейчас это получишь. 7 На полпути вверх и Лиз и Алан остановились. Они уткнулись в живую стенку из трепещущих в воздухе птиц и просто не могли ничего с ней поделать. Воздух был забит воробьями. Лиз закричала от ужаса и ярости. Птицы не обращали на них внимания, не нападали на них, они просто мешали людям. Воробьи со всего мира, казалось, собрались сюда, в дом Бомонтов в Кастл Роке. - Вниз! - Алан прокричал команду ей в ухо. - Может быть, нам удастся проползти под ними! Они опустились на колени. Сперва им удалось чуточку продвинуться, хотя это было не самое приятное занятие, поскольку ползти приходилось по живому ковру из воробьев толщиной не менее восемнадцати дюймов. Но затем они опять натолкнулись на ту же живую стенку. Глядя вниз, под покрывало, Он мог видеть сплошную массу из живых и мертвых воробьев. Воробьи внизу на ступеньках были раздавлены. Поверх этого слоя находились слои других, еще пока живых, но тоже обреченных на смерть птиц. Еще выше - примерно в трех футах от ступенек лестницы - воробьи летали в своего рода зоне самоубийств, сотрясаясь и падая, некоторые снова взлетали вверх, но большинство птиц оставалось внизу, раздавленные своими же собратьями с переломанными ножками и крыльями. Воробьи, как вспомнил шериф, не могут парить в воздухе. Откуда-то сверху, по другую сторону этого живого барьера, раздался мужской вопль. Лиз в ужасе посмотрела на Алана, прижалась к нему плотнее. - Что мы можем сделать? - прокричала она. - Что мы можем сделать, Алан? Он не ответил. Потому что отвечать было нечего. Они ничего не могли сделать. 8 Старк двинулся к Таду с бритвой в правой руке. Тад попятился к медленно открывающейся двери в его кабинет, не сводя глаз с лезвия. Он схватил еще один карандаш со стола. - Это вряд ли тебе принесет пользу, старина, - сказал Старк. - Не сейчас. Затем его глаза обратились к двери. Она уже открылась достаточно широко, и воробьи устремились в щель сплошной рекой... и они неслись на Джорджа Старка. В одно мгновенье на его лице появилось выражение ужаса и понимания. - Нет! - завопил Старк, и начал полосовать их бритвой Алексиса Мэшина. - Нет, я не хочу! Я не хочу возвращаться! Ты не можешь заставить меня! Он разрезал одного воробья точно пополам и в воздухе пронеслись вниз два трепещущих крыла. Старк яростно размахивал бритвой направо и налево вокруг себя. И Тад внезапно все понял (Я не хочу возвращаться) что здесь происходило. Психопомпы, конечно, пришли, чтобы послужить эскортом для проводов Джорджа Старка в Эндсвилл, назад в страну мертвых. Тад отшвырнул карандаш и кинулся к детям. Весь кабинет был заполнен воробьями. Дверь теперь была почти полностью открыта, река превратилась в поток. Воробьи садились на широкие плечи Старка. Они садились на его руки, голову. Они ударялись об его грудь, сперва дюжинами, а затем сотнями. Он извивался в облаках падающих перьев и непрерывно размахивал бритвой, пытаясь не отдать то, что уже получил. Они покрыли лезвие бритвы, ее дьявольски блестящая поверхность была утоплена в перьях, оставленных погибшими под ее ударами птицами. Тад посмотрел на своих малышей. Они прекратили хныкать. Они смотрели вверх на кипящий и непрерывно содрогающийся воздух с одинаковым выражением удивления и удовольствия. Их руки были подняты, словно они проверяли, не идет ли дождь. Их крохотные пальчики были раздвинуты. Воробьи садились а них, но не клевали. Зато они клевали Старка. Кровь струилась по его лицу в сотне мест. Один из его глаз был уже выклеван. Воробей сел на шею Старку и начал долбить рану на его горле, нанесенную карандашом Тада. Птица успела трижды клюнуть и очень быстро - "ра-ра-ра" - как очередь из пулемета, прежде чем Старку удалось схватить ее и раздавить с треском как живую хлопушку. Тад закрыл собой близнецов, и теперь птицы садились и на него. Но не клевали, а только сидели. И наблюдали. Старк исчез. Он превратился в живую, извивающуюся скульптуру из птиц. Кровь сочилась отовсюду, из всех щелей и дыр в его теле. Откуда-то снизу Тад услышал звук треска и разлома - дерево поддавалось напору птиц. "Они пробили путь на кухню", - подумал он. Он мельком вспомнил о газопроводных трубках к печи, но эта мысль была очень быстрой и показалась не важной. А теперь он все чаще слышал звук отдираемой от костей Старка живой плоти. - Они пришли за тобой, Джордж, - услышал Тад собственный шепот. - Они пришли за тобой. Спаси тебя Бог. 9 Алан ощутил перед собой свободное пространство и посмотрел через ромбовидные дыры в покрывале. Птичий помет сполз ему на щеку, и он стер его. Лестничная клетка все еще была полна воробьями, но их количество резко уменьшилось. Большинство оставшихся в живых птиц видимо устремилось туда, куда они с самого начала держали путь. - Пошли, - сказал он Лиз, и они начали подниматься по хрустящему ковру из мертвых птиц. Они только достигли второго этажа, как услышали возглас Тада: - Берите его теперь! Берите его! ЗАБИРАЙТЕ ЕГО ОБРАТНО В АД, ОТКУДА ОН ПРИШЕЛ! И вихрь из птиц превратился в ураган. 10 Старк сделал последнюю агонизирующую попытку избавиться от них. Ему некуда было идти, некуда было бежать, но он все равно попытался. Это был его стиль. Колонка птиц, облепивших его, двинулась вперед вместе с ним; огромные мощные руки, покрытые воробьиными перьями, головами и крыльями, поднялись в последнем усилии и яростно стали бить по торсу, пересекаясь на груди. Птицы, частично раненные, частично мертвые, падали на пол, и в какой-то миг Таду представилась картина, которая преследовала его всю оставшуюся жизнь. Воробьи пожирали Джорджа Старка живьем. Глаз у него уже не осталось, вместо них зияли пустые впадины. Нос сократился до ничтожного выступа. Его лоб и волосы были содраны начисто, обнажая белую поверхность черепа. Шеи почти не осталось. Птицы расклевали его живот. Стая воробьев сидела на ногах Старка и со все большим усердием проклевывала в них дыры, подбираясь все выше и выше, собираясь добраться и до его внутренностей. И Тад заметил еще кое-что. Воробьи пытались поднять Старка. Они пытались... н очень скоро, когда они уменьшат вес его тела, им это удастся. - Берите его теперь! Берите его! ЗАБИРАЙТЕ ЕГО ОБРАТНО В АД, ОТКУДА ОН ПРИШЕЛ! - закричал Тад. Крики Старка прекратились после того как его горло было проклевано сотнями безжалостных клювов. Воробьи теперь перебирались на руки, и на секунду даже его ноги мелькнули на кровавом паркете. Он махнул руками - тем, что от них осталось - вниз по бокам диким жестом, давя дюжины птиц... но дюжина дюжин рвалась занять место выбывших пернатых коллег. Звук трескавшейся и расщепляемой древесины справа от Тада вдруг стал все усиливаться. Тад посмотрел туда и увидел что восточная стенка его кабинета разваливается подобно папиросной бумаге. Он за какой-то миг сумел рассмотреть тысячи желтых клювов, пробившихся сквозь дерево одновременно, а затем схватил близнецов и накрыл их собой, выгнув тело, чтобы защитить из от обломков, может быть, впервые и единственный раз в жизни проявив настоящую ловкость и проворство. Стена рухнула внутрь кабинета, подняв пыльное облако из щепок и опилок. Тад закрыл глаза и прижал детей ближе к себе. Он больше ничего не видел. 11 Но Алан Пэнборн это увидел, как и Лиз. Они сбросили покрывало с плеч, как только туча птиц над ними и рядом с ними исчезла в кабинете Тада. Лиз начала пробираться в гостевую спальню по направлению к открытой двери в кабинет, и Алан спешил за ней. Какой-то момент он ничего не смог разглядеть там из-за чернокоричневого облака, клубящегося в бешеной пляске. Затем это облако приняло какие-то очертания - ужасную и узнаваемую форму. Это был Старк. Он был покрыт птицами, съедаем заживо, но еще жил. Еще больше птиц появилось, затем еще и еще. Алан подумал, что этот стук клювов сведет его с ума. А затем он увидел, что они делают. - Алан! - закричала Лиз. - Алан, они его поднимают! Предмет, который раньше был Джорджем Старком, предмет, который сейчас был только неопределенно человеческим, поднимался в воздух на воробьиной подушке. Он двинулся через кабинет, почти упал, затем снова поднялся вверх. Он приблизился к огромной дыре в восточной стене кабинета. Через нее влетело еще больше воробьев; все, которые еще находились в других помещениях, ринулись в кабинет. Плоть стекала и падала со скелета Старка непрерывным дождем. Тело Старка прошло через провал в стене окруженное воробьями, остервенело выщипывающими остатки волом с головы своей жертвы. Алан и Лиз кинулись по ковру из погибших птиц внутрь кабинета. Тад медленно поднимался на ноги, держа в каждой руке по малышу. Лиз побежала и забрала их у него. Она ощупывала их, ища раны. - О'кей, - сказал Тад. - Я думаю, они в порядке. Алан подошел к проему в стене кабинета. Он выглянул наружу и увидел сцену, напоминавшую лишь сказочную. Небо было черно от птиц, и все же в одном его месте находилось словно черное дерево, как будто на цельной материи кто-то сделал прорезь. Эта прорезь имела форму борющегося человека. Птицы поднимали это все выше, и выше, и выше. Оно достигло верхушек деревьев и, казалось, остановилось там. Алан подумал, что ему слышится нечеловеческий вопль из центра этого птичьего облака. Затем воробьи двинулись снова. Наблюдение за ними напоминало зрелище прокручиваемой назад киноленты. Черные потоки воробьев взлетали из всех выбитых окон в доме, они очистили от своего присутствия подъездную дорожку, деревья и изогнутую крышу "Фольксвагена". Все они направлялись к тому центральному темному облаку. Контур человеческого тела начал снова двигаться... над деревьями... в темное небо... и наконец исчез из поля зрения. Лиз сидела в углу, с близнецами на коленях, качая и лаская их - но ни один из них, видимо, особенно и не был уже опечален или расстроен. Они внимательно смотрели на ее изможденное и покрытое слезами лицо. Уэнди потрогала его, словно желая утешить мать. Уильям приподнялся, снял перо с волос Лиз и тщательно осмотрел его. - Он ушел, - хрипло сказал Тад. Он присоединился к Алану, стоявшему все еще у проема в стене кабинета. - Да, - сказал шериф. Он вдруг разрыдался. Он даже не мог понять, почему это случилось, просто произошло само собой. Тад попытался обнять его, и Алан успокоился, его ботинки сухо хрустели на тушках мертвых воробьев. - Нет, - сказал Пэнборн. - Я буду в порядке. Тад посмотрел через проем снова в ночное небо. Из этой темноты вдруг появился воробей и сел на его плечо. - Спасибо, - сказал ему Тад. - Спа... Воробей клюнул его, внезапно и сильно, кровь потекла под самым глазом. Затем он улетел, присоединяясь к другим птицам. - Почему? - спросила Лиз. - Она смотрела на Тада, шокированная. - Почему он так сделал? Тад не ответил, но подумал, что знает ответ. Он подумал, что и Роули Делессепс также знает этот ответ. То, что произошло, было достаточно мифическим... но ведь это была не сказка. Может быть, последний воробей и был послан той силой, которая посчитала, что Таду нужно напомнить об этом. Чтобы он надолго это запомнил. Будь осторожен, Тадеуш. Ни один человек не может управлять агентами из загробного мира. Очень недолго - и всегда есть цена. "Какую цену должен буду уплатить я? - подумал Тад. А затем: - Счет... когда он должен прийти?" Но это был вопрос для другого времени, другого дня. А кроме того было еще и такое - может быть, счет уже был оплачен. Может быть, он был навсегда отпущен. - Он мертв? - спросила Лиз... почти умоляюще. - Да, - ответил Тад. - Он мертв, Лиз. Книга закрывается на Джордже Старке. Пошли, ребята - давайте выбираться отсюда. ЭПИЛОГ "Генри не поцеловал Мэри-Лу в тот день, но он не оставил ее без слова, хотя и мог так поступить. Он видел ее; он вытерпел ее раздражение и подо- ждал, когда оно перейдет в то блокирующее мол- чание, которое он так хорошо знал. он уже распоз- нал, что большая часть этих печалей были ее личными, а потому не подлежали разделению с ним или даже обсуждению. Мэри-Лу всегда лучше всего танцевала, когда танцевала одна. Наконец они пошли через поле и посмотрели еще разок на театр, где Эвелин умерла три года назад. Это было не очень много для прощания, но это было лучшим, что они могли сделать. Генри чувствовал, что это достаточно хорошо. Он положил маленькие бумажные куколки-бале- рины, принадлежавшие некогда Эвелин, у высокую траву около разрушенной веранды, зная, что ветер несет их отсюда достаточно скоро. Тогда и он с Мэри-Лу покинут это старое место в последний раз. Это не было хорошо, но все было правильно. Доста- точно правильно. Он не был человеком, верящий в счастливые концы. И та ясность, которую он имел в мыслях, происходила главным образом от этого". Тадеуш Бомонт. "Неожиданные танцоры". Сны людей - их настоящие сны, а не галлюцинации, которые могут приходить во сне, а могут и не приходить - кончаются в различное время. Сон Тада Бомонт о Джордже Старке закончился в четверть десятого вечером, когда психопомпы отнесли его темную половину в то место, которое было ему предназначено. Сон завершился черным "Торнадо", этим тарантулом, на котором Тад и Джордж всегда приезжали к дому в это постоянно возобновляемом ночном кошмаре. Лиз и близнецы были наверху подъездной дорожки Бомонтов, там, где она соединялась с Лейк Лейн. Тад и Алан стояли около черного автомобиля Джорджа Старка, который уже и не выглядел черным. Теперь он стал серым от птичьего помета. Алан не хотел смотреть на дом, но не мог отвести глаз. Это была разнесенная на клочки руина. Восточная часть - сторона кабинета - была снесена для наказания Старка, но и весь дом был разрушен дотла. Дыры и щели зияли повсеместно. Вокруг здания лежали груды мертвых птиц. Ими были заняты крыша и водосточные желоба. Взошла луна и - Вы уверены, что с вами все о'кей? - спросил Тад. Алан кивнул. - Я спрашиваю, потому что нужно свидетельское показание. Алан хрипло рассмеялся. - Разве кто-нибудь поверит, о чем это свидетельство? - Думаю, что нет. - Тад помолчал и добавил: - Вы знаете, было время, когда я почувствовал, что вы как будто симпатизируете мне. Но больше я этого не чувствую. Совсем нет. Я этого не понимаю. Вы считаете меня ответственным за... все это? - Меня это не затрагивает, - сказал Алан. - Оно кончилось. И это все, что меня теперь может занимать, мистер Бомонт. Именно сейчас, это единственная мысль во всем мире, которая меня как-то трахает. Он увидел боль на усталом и помрачневшем лице Тада и сделал огромное усилие над собой. - Ну, Тад. Это слишком много. Слишком много - и сразу. Я только что видел человека, уносимого в небо сворой воробьев. Дайте мне передохнуть, о'кей? Тад кивнул. - Я понимаю. "Нет, ты не понимаешь, - подумал Алан. - ты не понимаешь, что ты такое, и я сомневаюсь, что когда-нибудь поймешь. Твоя жена - может быть... хотя я очень удивлюсь, что все между вами будет в полном порядке после всего этого, если она когда-либо попробует понять это, или осмелится любить тебя снова. Твоих детей, может быть, когда-нибудь... но не тебя, Тад. Стоять рядом с тобой - все равно, что стоять у могилы, из которой вылезает какое-то кошмарное ночное создание. Монстр сейчас исчез, но тебе все же не хочется стоять слишком близко к тому месту, откуда он появился. Потому что может появиться и другой. Может быть, и нет; твое сознание знает об этом, но твои чувства - они ведь играют на другой волне. Ох, парень. И даже, если могила навсегда пуста, есть сны. И воспоминания. Есть Хомер Гамаш, забитый до смерти своим же протезом. Из-за тебя, Тад. Все только из-за тебя". Это было несправедливо, и часть Алана знала об этом. Тад не просил быть близнецом, он не уничтожил своего брата в утробе по преступному намерению ("Мы же не говорим о Каине, убивающем камнем своего брата Авеля", как говорил доктор Притчард); Тад же не знал, какой монстр его поджидал, когда он начал писать как Джордж Старк. И все же они были близнецами. И Алан не мог забыть, как Старк и Тад смеялись вместе. Тот безумный смех и выражение их глаз. Он бы очень удивился, если бы и Лиз смогла забыть об этом. Легкий ветер донес до них запах бензина из машины Старка. - Давайте подожжем это, - коротко сказал шериф. - Подожжем все это. Меня не волнует, кто и что потом подумает. Вряд ли будет ветер, пожарные машины прибудут до того, как огонь сможет куда-то распространиться. Если он коснется нескольких деревьев вокруг этого места, то тем даже лучше. - Я сделаю это, - сказал Тад. - Вы идите вверх по дорожке с Лиз. Помогите ей с бли... - Мы сделаем это вместе, - ответил Алан. - Дайте мне ваши носки. - Что? - Вы меня слышали - я хочу ваши носки. Алан открыл дверцу "Торнадо" и заглянул внутрь. Да - стандартная ручная передача, как они думал. Естественный человек типа Джорджа Старка никогда не будет удовлетворен всеми этими автоматическими штучками; они были для таких типов, как Тад Бомонт. Оставив дверцу открытой шериф стоял на одной ноге, снимая правый ботинок и носок. Тад посмотрел на него и начал делать то же самое. Алан надел ботинок на голую ногу и проделал ту же операцию с левой ногой. У него не было желания идти голыми ступнями по телам мертвых птиц, хотя бы одну секунду. Сняв оба носка, шериф связал их вместе. Затем добавил еще к ним связанные носки Тада. Он обошел "Торнадо" сзади и открыл бак с горючим. Мертвые птицы хрустели под ногами. Он вынул затычку бензобака и опустил свой самодельный зажигательный шнур в горловину бака. Когда он вытянул связку носков обратно, они уже пропитались бензином. Шериф подошел к боковой стороне автомобиля и закрепил там пропитанный бензином фитиль, держа за сухой конец. Он повернулся к следовавшему за ним Таду. Алан залез в карман форменной рубашки и достал оттуда пачку бумажных спичек. Эти спички продаются в газетных киосках как приложения к сигаретам. Он не знал, где он раздобыл эти, но на их этикетке стоял рекламный штамп, столь почитаемый коллекционерами спичек. На штампе была изображена птица. - Зажигайте носки, когда машина поедет, - сказал Пэнборн. - Ни секундой ранее, понимаете меня? - Да. - Она поедет с ударом. Дом примет таран. Бензобак сзади. Когда пожарники прибудут сюда, все будет выглядеть так, будто ваш приятель не справился с управлением и врезался в дом, после чего машина взорвалась. По крайней мере, я так надеюсь. - О'кей. Алан обошел машину сзади. - Что там происходит у вас внизу? - позвала Лиз, волнуясь. - Дети замерзнут! - Еще одну только минутку! - отозвался Тад. Алан забрался внутрь неприятно пахнущего салона "Торнадо" и убрал тормоз. - Подождите, когда он покатит, - бросил он через плечо. - Да. Алан нажал ногой сцепление и перевел ручку скоростей в нейтральное положение. "Торнадо" сразу поехал. Алан выскочил из машины и на какой-то миг подумал, что Тад не успел поджечь свой конец связки носков... но тут огонь показался позади машины, и побежал по фитилю, прочерчивая яркую линию в ночной темноте. "Торнадо" медленно катил последние пятнадцать футов по дорожке, подпрыгивая н небольших асфальтовых выступах. Он уткнулся в боковую стену дома и остановился. Алан смог прочитать наклейку на бампере, ярко освещенную оранжевым пламенем: "МОДНЫЙ СУКИН СЫН". - Уже больше нет, - пробормотал он. - Что? - Ничего. Пойдемте назад. Машина собирается взорваться. Они отошли на десять корпусов, когда "Торнадо" превратился в огненный шар. Огонь ворвался через щели и дыры внутрь деревянного дома, превратив пролом в стене кабинета в черное глазное яблоко, уставившееся неизвестно куда. - Пойдем, - сказал Алан. - Давайте двигаться к моей патрульной машине. Теперь, после того, как мы это сделали, нам надо дать сигнал пожарной тревоги. Нет нужды кому-либо на озере пострадать из-за этого. Но Тад чуточку помедлил, и Алан - тоже вместе с ним. Дом Бомонта был из сухой древесины, покрытой щепой, и потому он вспыхнул почти сразу. Языки пламени, ворвавшиеся в кабинет Тада, стали захватывать и листы его рукописей. Эти листы стали разлетаться в разные стороны. При свете огня Алан смог увидеть, что они исписаны карандашом. Листы бумаги охватывались пламенем, съеживались и становились черными. Они летели в ночь под слабыми порывами ветра, подобно черным птицам. "Раз они попали в тягу, - подумал Алан, - нормальный ветерок должен прихватить их. Прихватить и разнести подальше, может быть, даже на край земли". "Хорошо", - затем подумал он и отправился по дорожке к Лиз с детьми, опустив голову. Сзади него Тад Бомонт поднял руки и закрыл ими лицо. Он стоял так довольно долго.

<< НАЗАД ¨¨ КОНЕЦ...

Другие книги жанра: ужасы, мистика

Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7]

Страница: [7]