Теплов Юрий Дмитриевич  -  Спасенному рая не будет

Переход на страницу:  [1]  [2]  [3]  [4]  [5]  [6]  [7]  [8]  [9]  [10]

Страница:  [7]

Город начинал просыпаться. В многоэтажках то и дело вспыхивали окна. Подчиняясь указателю, Юлия свернула с московской трассы и вскоре миновала мост через Оку. Посты ГАИ не интересовал ранний жигуленок до тех пор, пока впереди не замаячило село с названием  Солотча. Уже рассвело, когда ее тормознул, махнув жезлом, инспектор. Она послушно притерлась к обочине, достала из бардачка документы и открыла дверцу. Облик гаишника в безрукавном светящемся жилете показался ей знакомым. Еще бы он не был знакомым! Это бы частный сыскарь Вовочка.

- Привет! - сказал он.

- Привет, - хотела спросить, задействован ли в операции на этом этапе Георгий, но во время остановила себя: сыскарь все равно не ответит. - Где мне остановиться в Спас-Клепиках?

-  После села Криуши, километрах в двух, будет гравийный сворот направо без указателя. Езжай до развилки. Там ельник посажен. Припаркуйся и жди указаний.

Что-то напомнило ей название села. Криуша! Где она его слышала?

- Все, катись, Юнона!

Она покатилась. И сразу же вспомнила, что село упоминается в поэме Есенина «Анна Снегина». «Я шел по дороге в Криушу…». Кроме этой строчки, память ничего не сохранила. Впрочем, к делу, которым она занималась, это никакого отношения не имело.

Гравийка оказалась прилично накатанной, без особых колдобин. Уже рассвело, и Юлия могла спокойно обозревать округу. С обеих сторон к шоссе приступал оголенный лесок с замерзшими болотными бочагами. Затем ее взору открылась ледяная гладь озера с одинокой машиной на берегу и двумя рыбаками, сверлившими коловоротами лунки. Первый весенний месяц температурил ниже среднесуточной нормы. Не то, что в Алма-Ате, вспомнила она, где зелень уже проклюнулась.     

Движок работал без сбоев, да и не могло быть иначе. Вскоре Юлия добралась до развилки. Как и говорил Вовочка, густой молоденький ельник тянулся вдоль обеих дорог неширокой полосой. Она загнала жигуленка между двух елочек, чтобы он не мозолил глаза. Что-то подсказывало ей, что совсем скоро она увидит Георгия.

 

Георгий со своими людьми прибыл к складам заранее. Для этого пришлось задействовать пост ГАИ.

Оперативник, изображавший инспектора, под надзором Степана Вовочкина начал дотошную проверку документов трех автомобилей Юриста. Маршрутная «газель» Георгия, следовавшая за ними от Рязани, проскочила вперед и на газах устремилась к складам. Гаишники продолжали придираться: проверяли люфты, развалку колес, электропроводку. Юристу это надоело. Он вылез из салона, подошел к Вовочкину и в лоб спросил:

- Сколько?

Тот засопел, почмокал губами, всем видом показывая, что вопрос глупый. Юрист достал из кармана четыре пятидесятидолларовых ассигнации, сунул ему в руку.

- Можно ехать?

Вовочка демонстративно пересчитал взятку и произнес обиженным тоном:

- Чего тянули? Езжайте!

Этого времени хватило, чтобы опередить транспорт Юриста. Склады текстильщиков были окружены колючей проволокой, свисающей с покосившихся деревянных столбов. Ограждение, судя по всему, было установлено еще в годы советской власти. Возможно, текстильщикам и охранять особо было нечего. Кое-где столбы попадали, образовались проломы, в которые вполне мог проехать грузовик. Однако въезд с гравийки преграждали покрашенные суриком железные ворота с проходной будкой и пожилым привратником.

Получив рублевую сотню, тот не возражал против того, чтобы газель-маршрутка постояла несколько часов на полупустой въездной площадке, где уже находилась готовая к преследованию «Нива» с шофером-гонщиком.

Георгий успел расставить просочившихся на территорию подчиненных у складских помещений, когда в поле зрения появилась кавалькада из трех авто. Впереди мерс Юриста, за ним два джипа. Георгий уже знал, что товар находится во втором автомобиле под охраной вертолетного Гелы и троих джигитов. С ними же находился один из курьеров. Второго, по имени Володя, Юрист усадил в мерс. В замыкающем джипе ехали четверо братков. Не доезжая ворот, машины повернули вправо, и на территорию вкатилась через широкую брешь в ограждении.

Сообщение поступило от самого дальнего склада: клиенты прибыли, их встретил кладовщик. Еще через минуту новая информация: три баула джигиты занесли в склад. Туда же прошли Юрист и курьеры. В джипе остался Гела с водилой, в мерсе – шофер и один из джигитов. Прошло около полчаса, когда флешка ожила снова: «Из склада вышли Юрист и курьеры, джигиты остались там. Гела с баулом пересел в Мерседес. Один из курьеров перебрался к охранникам. Выезжают две машины. Средний джип остается».

Миссия Георгия на складах была закончена. Дальнейший путь спрятанных здесь трех баулов пусть отслеживает специальное ведомство вместе с Интерполом. У сотрудников БД-7 свои подопечные: вице-премьер, правительственный чиновник с уголовным погонялом Зураб и его подручный господин Хуциев по кличке Юрист. Шестерки не в счет. При ненадобности их сбрасывают.

 

Похоже, Юрист решил возвращаться тем же путем. Хотя, будь на его месте Георгий, то изменил бы маршрут: по гравийке -  до Спас-Клепиков и по федеральной трассе – через Егорьевск в Москву. Плохо Юриста обучали инструкторы в Катаре. А может, он посчитал, что главное уже позади, и опасность засветиться миновала?

Как бы ни было, но выбранный Юристом маршрут был дачникам на руку. У развилки должна ждать Юлька, у озера – тачка с рыбаками, у въезда в Солотчу – мазовский самосвал с лихим водилой, на выезде из села – сыскарь Вовочка с двумя оперативниками, «Волгой» с мигалкой и родимым «Москвичом» с форсированным движком. Туда же мчит сейчас из Спас-Клепиков Белый.

В сиюминутной погоне нужды не было.

Георгий вызвал на связь рыбаков и предупредил, чтобы те были в готовности. Затем позвонил Вовочке. Самый приятный разговор оставил напоследок. Юлия откликнулась тотчас.

- Рад тебя слышать, - нарушил он инструкцию о запрете личных переговоров.

- Я тоже рада.

- У тебя все в порядке?

- Как всегда.

- Не будь такой самоуверенной. Клиенты проехали?

- Только что.

- Следуй за ними на расстоянии. Не светись. Я обгоню тебя.

- Следую.

Юлькину тачку «Нива» обошла у озера. Рыбаков уже не было на льду. Вскоре гравийка уперлась в автотрассу, и колеса плавно зашуршали по асфальту. Встречный автомобильный поток еще не загустел, но все шло к тому. Перекрыть его в нужный момент предстояло Вовочке и гаишникам.

Георгий вызвал на связь Юлию:

- Перед  Солотчей будет мелкое ДТП. Проезжай мимо, на выезде дождись клиентов и аккуратно проведи их до поворота на Москву. Потом – домой без задержки. До встречи!

 

Юрист и на самом деле считал, что главное уже позади. Основной груз в надежном месте. Товар качественный, с Доктором можно иметь дело. После получения сигнала джигиты перебросят два баула с «дустом» прибалтам. Еще один баул Гела отправит туристическим рейсом на Дальний восток. Ну, а четвертый осядет в ночном клубе у глупца Клима и разойдется по оптовикам в столице. Можно и разбавить «дуст» килограммом слепой дури. Навар приличный, и о нем дядюшке не обязательно знать.

Он сам сидел за рулем. От хорошей тачки кайф круче, чем от красивой телки. Даже на гравийном шоссе стрелка спидометра держалась под сотню.

Проезжая мимо озера, Юрист обратил внимание на двух рыбаков, которых приметил еще на пути к складу. В длинных плащах, они беззаботно сидели с удочками над лунками. Бездельники! Убивают время безо всякой выгоды для себя. Тут же вспомнил Утопленника и его досье. Информатор сообщал, что тот тоже часто ездил на рыбалку. Юрист очень в этом сомневался. Серьезный человек не станет заниматься такой ерундой. Рыбалка для Утопленника всего скорее была прикрытием. Уголовнички из Самары сообщили, что колдуна, в котором дядюшка подозревал своего врага, неожиданно вызвали в Москву. Возможно, так и произошло. Но стопроцентной  уверенности в том нет, и за Утопленником дядюшка еще заставит погоняться.

На асфальтовой трассе «шестисотый» скакнул вперед, как застоявшийся аргамак. Джип охраны начал отставать. Юрист любил быструю езду и не сомневался в своем шоферском мастерстве. И напрасно не сомневался.

На въезде в Солотчу перед мерсом вдруг возник виляющий МАЗ-самосвал. Юрист ударил по тормозам, крутанул руль, избегая столкновения. И все же избежать его не удалось. Царапнув задней дверцей о кабину самосвала, мерс скатился в кювет и уткнулся носом в накопившийся снег. С двух сторон из него выкарабкались Юрист и хмурый бровастый джигит-телохранитель, сидевший на переднем сиденье.

Из подъехавшего джипа выскочили братки, выволокли пьяного самосвального шоферюгу и повалили на асфальт. Тот успел схлопотать пару тяжелых пинков, когда Юрист крикнул, чтобы оставили мужика в покое. Он и сам готов был размазать бедолагу и поставить его на счетчик, но цена груза была настолько велика, что размениваться на разборку не имело смысла. Джигит пристегнул наручниками матерившегося водилу к бамперу самосвала, остальные, подчиняясь команде Юриста, начали вытаскивать из кювета лимузин хозяина. Но едва вытащили, как подкатила «Волга» с мигалкой.

Из нее вылез Степан Вовочкин и два оперативника в форме патрулей ДПС. Увидев их, шофер Камаза завопил:

- Достали черные, начальник! Железки надели!

- Заткнись! – осадил его Вовочка и осклабился в сторону Юриста:

- Здрасте вам! Опять встретились! Покалеченных нет?

- Нет.

- Слава Богу! – взглянул на прикованного водилу. - Картина ясная. Сейчас составим протокол и доставим алкаша, куда надо. Вы его подпишете и можете ехать. Только свои координаты оставьте, можете понадобиться, как свидетель.

- Не стоит. У меня нет претензий к этому дебилу.

- Но мы же его не сможем привлечь!

- И не надо. У него детки малые.

- Детки малые есть? – строго спросил водилу Вовочка.

- Е-есть, - плаксиво протянул тот. – Отпусти, а?

- Скажи спасибо гражданину. Штраф все равно заплатишь.

- Самогоном заплачу.

- Снимите с него браслеты, - распорядился Вовочка. – Он местный, никуда не денется.

Джигит досадливо отомкнул наручники, водила дернулся в кабину, но Вовочка цыкнул на него: «Не двигаться!». Джигит двинул шофера по ребрам и вернулся к шефу.

- Скажите своим людям, чтобы не маячили на дороге, - обратился Вовочка к Юристу.

Едва братки погрузились в джип, как со стороны Спас-Клепиков объявился на «Ниве» Георгий. Тормознул и с озабоченным видом направился к месту происшествия. Ни погон, ни знаков различия на куртке не было. Но сомнений не оставалось: начальство! Вовочка шепнул Юристу:

- Ему не давайте, хуже будет. Идейный.

- В чем дело? – официально осведомился подошедший Георгий.

- Все в порядке, товарищ подполковник! – повысил его звании Вовочка. – Претензий у граждан нет.

- Документы проверили?

- У них все в порядке, - Вовочка кивнул на Юриста и джигита. – Бизнесмены из Москвы. Ездили в Спас-Клепики договариваться о поставке тканей.

- А пассажиры?

- В машине экспедитор и охрана, - с некоторой торопливостью пояснил Юрист.

- Проверьте джип! – приказал Георгий Вовочке. Сам решительно распахнул дверцу Мерседеса. – Предъявите документы!

Никто не обратил внимания на проскочившие мимо «Жигули»  и быстроходный драндулет, рядившийся под «Оку». Тонированные стекла «Жигулей» скрывали Юлию, невзрачной «Окой» управлял пожилой человек в заячьем треухе. Кому бы пришло в голову, что это сам руководитель операции полковник Белый. Третью звезду на погоны он получил не так давно, а обмыть ее, как полагается, всё было недосуг.

При виде гаишников оба водителя, как и должно, слегка притормозили, но уже через минуту рванули вперед. Все правильно. Автолюбителям лучше держаться подальше от дорожно-транспортных происшествий: не то угодишь в свидетели или понятые.

Георгий пролистал российский паспорт вертолетного Гелы. Он его не заинтересовал. Зато пластиковый документ курьера Володи подвергся придирчивому изучению.

- Епенков Владимир Иванович?

- Он самый. Русский, между прочим.

- Русский иностранец?

- Из Казахстана. Тоже милиционер. Звание - капитан.

- У вас должна быть справка о регистрации.

- Я же только приехал, командир!

- Чем докажете?

- У меня железнодорожный билет с собой, - протянул Георгию смятые бумажки.

- Так-с, - протянул тот, развернув их. – Здесь два билета. Кто с вами ехал?

Юрист занервничал, но лицо его оставалось невозмутимым. Георгий уловил его нервозность по тому, как он переступил с ноги на ногу. Не о курьере печется, а о бауле. За товар и на перестрелку пойдет, недаром бровастый джигит все время держит руку в кармане.

- Мы ехали вдвоем с сослуживцем, он тоже офицер полиции, старший лейтенант.

- Где он сейчас?

- В джипе.

- Цель поездки?

- По личным делам. В отпуске мы. Гульнуть захотели подальше от дома.

- Где сошли с поезда?

- В Рязани.

- Почему не доехали до Москвы?

Капитан Володя не сразу нашелся, что ответить.

- Так я же сказал, что по личным делам приехали.

- Мы подсадили их в Спас-Клепиках, - вмешался Юрист, - они попросили подбросить до Москвы.

Георгий не обратил на его реплику внимания. Скомандовал «гаишнику»:

- Скажите старшему наряда, пусть снимет с джипа пассажира-иностранца, - и продолжал терзать капитана Володю:

- На чем добрались до Спас-Клепиков, Епенков?

- На такси.

- Что делали в райцентре?

- Знакомую искали.

- Разберемся. Выходите из машины!

Тот медлил. Юрист поторопил его:

- Покиньте автомобиль! Проблем с иностранцами нам еще не хватало!

Капитан Володя нехотя вылез из салона.

- Где ваши вещи? – строго спросил его Георгий.

- Нет у меня вещей.

Георгий просунулся в салон. Баул покоился возле Гелы. Георгий потянул его за лямку и краем глаза заметил, как стоявший рядом с Юристом хмурый джигит отступил в сторону, освобождая себе сектор стрельбы.

Толстокожий баул имел вполне приличный вид, хотя поверхность его была слегка потерта. Для пущей надежности по швам шли обшитые черной кожей заклепки.

- Чьи вещи? – Георгий по очереди оглядел всех.

 На вопрос ответил вертолетчик Гела:

- Это мой кофер. Жена завтрак на всю кампанию приготовила.

- Привел иностранца, товарищ подполковник! - доложил подошедший Вовочка. – Бабаев Кирилл Ракипович, казахский полицейский.

Своим появлением он отвлек на себя общее внимание. Воспользовавшись этим, Георгий прибавил к заклепкам еще одну пуговичку-маячок. Потеряв интерес к баулу, оглядел курьеров. Капитан Володя успешно делал вид, что происшедшее его не особо обеспокоило. Напарник ёжился и явно был обескуражен.

– Тоже без багажа? – спросил Вовочку Георгий.

- Так точно.

Георгий повернулся к Юристу:

- Подтверждаете, что у них не было с собой никаких вещей?

- Подтверждаю.

- Понятно. Можете ехать, господа бизнесмены.

Пронесло, подумал Юрист, выруливая на шоссе. И все из-за какого-то деревенского алкаша! Свиньи и есть свиньи.

- Я мочить мента собрался, - произнес джигит-охранник.

- Здесь тебе не горы! – осадил его Юрист. – Мочить надо, когда выхода нет. Все! Замолкни до Москвы!

Джигит обиженно засопел и рта больше не открывал. Юрист невесело прокручивал в голове то, что произошло. Вины своей не находил. А от нелепых случайностей никто не застрахован. С курьерами, конечно, накладка вышла. Сами виноваты, не надо было высовываться с билетами! Мент - подполковник сразу просек неувязку. Идейный, сволочь! Тяжелый народ, эти идейные, с ними не договоришься. Хорошо, что толстогубый гаишник предупредил, что тот взяток не берет. Иначе бы не только курьеры, но и он, Марат Хуциев, мог влететь на даче взятки. Главное, товар в целости. 

На выезде из Солотчи между мерсом и джипом вклинился самоуверенный жигуленок. Юристу это не понравилось. Он прибавил скорость. Джип, не отставая, обошел жигуленка, но тот все равно маячил невдалеке. В другой обстановке Юрист приказал бы выяснить, что за нахал прилепился к ним. Но светиться еще раз – уже перебор. Да и вряд ли немощный жигуль мог представлять опасность. Мало ли их в любой глубинке, шастают по ночным и утренним дорогам!

Так и оказалось. Нахал исчез, когда на окраине Рязани автомобили свернули направо, в сторону Москвы. Юрист успокоился. Снова возвратился мыслями к курьерам.

Чем грозит их задержание лично ему, Марату Хуциеву? По большому счету, ничем. Даже если курьеры расколются, улик не будет. Пока разбираются, он успеет укрыть товар. Они, конечно, глупцы, как и все свиноеды, но не настолько же, чтобы повесить на себя наркоту. Помытарят, оштрафуют да и отпустят. Шефу об их задержании можно и не сообщать.

 

Гауптвахта на полигоне могла дать фору любому изолятору временного задержания: шесть камер в подземелье: три двухместных, две одноместных и четырехместная. В каждой – туалет, привинченные намертво к полу топчаны и табуретки. Между топчанами - тяжелая, как сейф, широкая тумбочка. Ее арестанты использовали для приема пищи. И никакого окошка на белый свет.

По назначению камеры использовались довольно редко, но содержались взводом обслуживания в образцовом состоянии. Взвод был укомплектован контрактниками, прошедшими упрощенный курс спецобучения. В зависимости от обстоятельств, они исполняли обязанности вертухаев, конвоиров, и даже могли правдиво изображать зэков.

На гауптвахту Георгий и доставил курьеров.

Их не стали разводить по разным камерам, пусть общаются, договариваются. В одном из помещений «Интер-Телекома», напичканном электроникой, дежурил у видеоэкрана подчиненный маэстро Толика, Игуан второй.

Прапорщик проворно обыскал курьеров. Выложил на стол их сотовые телефоны, по семь сотен долларов, несколько рублевых пятисоток и тысячных ассигнаций в тенгушках, а также прочие мелкие вещи. На сигаретной пачке Георгий заметил написанные карандашом цифры, явно телефонный номер.

- Чей это номер, Епенков? – спросил.

- Моей знакомой, - ответил капитан Володя.

- Вы к ней приехали?

- К ней, - радостно согласился тот. – Хотели у нее остановиться.

- Она живет в Спас-Клепиках?

- Так точно.

- Назовите адрес.

- Потерял я бумажку с адресом, командир. А по телефону дозвониться не смогли. Вот и остались без крыши. Решили добраться на попутках до Москвы.

- Проверим.

Прапорщик вернул задержанным деньги, чему те явно удивились. Составил в двух экземплярах опись вещей и велел им расписаться. Перед тем, как запереть курьеров в камере, Георгий официально проинформировал их:

- Вы имеете право сообщить о своем задержании в посольство Казахстана.

Такого права никто бы им, конечно, не предоставил, но ему хотелось посмотреть, как они отреагируют.

- Зачем, командир, – откликнулся капитан Володя, – чтобы потом со службы выперли? Мы же ничего противозаконного не сделали!

- Разберемся.

Георгия, наверняка, уже ждала в общежитии Юлька. Но ему предстояло еще навестить дежурного Игуана, а затем явиться с докладом к Пилоту.

Он успел во время. На экране четко была видна камера. Курьеры сидели на шконках. Видок у них был совсем не боевой. Их голоса, усиленные цифровым диктофоном, были похожи на механические, но звучали отчетливо.

- Кажись, нас в контрразведку сунули, - сказал Епенков.

- Почему ты так решил? - вяло откликнулся второй.

- Камера больно глухая. Шконки с матрасами, подушками, одеялами. К  стене не откидываются. Лампочка не в кожухе, а изнутри потолка светит. Да и деньги вернули.

Некоторое время оба сидели молча. Затем старший лейтенант спросил:

- Чей номер у тебя записан на пачке?

- Помнишь, тёлка к нам в купе заходила?

- Ну?

- Ее номер.

- Она – что? На самом деле, в Спас-Клепиках живет?

- Закрой рот!

Епенков поднялся с топчана, шагнул к унитазу. Открутил крышку бачка, заглянул внутрь, поставил крышку на место. Внимательно оглядел металлическую дверь камеры. Смотровая амбразура открывалась и закрывалась снаружи, заглушка была плотной и гладкой. Сбоку двери краснела кнопка. Помедлив, капитан нажал на нее. Амбразура тут же распахнулась.

- Чего надо? – послышался равнодушный голос надзирателя.

- Жрать хотим, - откликнулся капитан.

- Обед в два часа, - и окошко захлопнулось.

Епенков почесал репу и стал разглядывать отверстие в потолке, откуда в камеру проникал рассеянный электрический свет. Потолок был высоким – не дотянуться. Хотел подставить табуретку – она не поддалась. Открыл тумбочку. В ней было пусто. Попытался ее приподнять, но она едва сдвинулась. 

- Из чугуна что ли? Помоги, Киря!

С кряхтеньем они выдвинули тумбочку на середину камеры. Капитан забрался на нее и стал пристально вглядываться в потолочную световую гильзу. Спрыгнул на пол. Общими усилиями водворили тумбочку на место.

- Вроде как чисто, жучков и глазков нет, - сказал Епенков. – О чем ты трепался насчет девки?

- Она на самом деле из Спас-Клепиков?

- Хрен ее знает! Только телефон дала.

- Значит, сбрехал подполковнику! Проверят же!

- Скажем, что она тоже сошла в Рязани. Ее, мол, кто-то встречал на машине. А с адресом обманула.

- Может, лучше в наше посольство дать знать?

- Булыга нас сразу велит закопать, как того педика. И не вздумай расколоться, за порошок на лесоповал загремим.

Старшему лейтенанту перспектива лесоповала явно не понравилась. Он криво и судорожно усмехнулся. Капитан Володя успокаивающе произнес:

- Все равно долго нас держать не станут, мы же не абреки. А с Казахстаном у России отношения нормальные. Да и предъявить нам нечего. Подполковник маху дал: не проверил баул. Уплыл порошок. Мы к нему никакого отношения не имеем.

Нитка диктофона продолжала крутиться, но кино стало немым. Оба курьера, не снимая ботинок, развалились на топчанах поверх одеял. Похоже, не имели никакого желания продолжать диалог. Но и того, что успели сказать, хватало с лихвой, чтобы сделать их сговорчивыми. Можно докладывать Пилоту о предварительных результатах.

 

В это самое время Пилот беседовал с Талгатом. Впрочем, беседой их разговор можно было назвать лишь с натяжкой. Она больше походила на благожелательный допрос. В надежности «Таксиста» Пилот не сомневался, порукой тому была находившаяся на их попечении семья агента. Его интересовало другое: годится ли бывший сослуживец Кацерика на роль Исполнителя. По всему выходило, что годится.

Пилоту импонировала невозмутимость Талгата. Его гладкое лицо было словно из камня высечено: никаких эмоций. Слова цедил скупо, ничего лишнего, однако отвечал конкретно и толково.

И все же принимать решение было рано. Возможно, Таксист еще понадобится, если флотскую игру с Доктором, начатую Юноной, придется продолжить. Пилот очень надеялся, что завершать ее будет ведомство, которому и надлежало разрабатывать стратегию и тактику наркотической войны.

- Как вы должны связываться с Доктором?

- Должен позвонить ему, когда вагон с обмундированием будет отправлен.

- А если не позвоните?

- Наверно, искать станут.

Пилот выдвинул ящик стола, достал запечатанный конверт и новенькую «Моторолу».  Протянул то и другое Талгату:

- Возьмите. В конверте ваши премиальные за участие в операции. Трубка чистая, можете пользоваться ей. А мне дайте сотовый, который вам вручил Ботаник.

Когда обмен состоялся, Пилот спросил:

- Насколько мне известно, вы согласны пройти обучение на наших курсах усовершенствования?

- Согласен.

- Возможно, этот вопрос будет решен в ближайшее время.

С этими словами он нажал кнопку вызова дежурного, и когда тот возник в дверях, распорядился:

- Вызовите Юнону с машиной. – И объяснил Талгату: - Сейчас ваша знакомая отвезет вас к семье.

В этот момент тихо загудел лежавший на столе мобильник Пилота. Тот отщелкнул крышку трубки, поднес к уху и, выслушав абонента, произнес:

- Заходи. Белый тоже будет минут через пятнадцать, - отключился и сказал Талгату: - Ваш друг, которого вы знали, как Каретникова. Если хотите увидеться с ним, подождите его у штаба.

Выйдя из штабного подъезда, Талгат увидел Юлию. Она парковала на стоянке «Шкоду». Возле машины они и решили подождать Георгия. Тот появился вскоре и сразу не заметил их. Юлия окликнула его. Шагнула навстречу, прижалась щекой к щеке:

- Мы тебя ждем.

Талгат подал руку, будто они виделись только вчера:

- Он был у Пилота, - сказала Юлия.

- Ну, и как?

- Неделю отдыха, - ответил Талгат.

- А потом?

- Еще не решено.

- Я его сейчас к семье отвезу, - сказала Юлька, - а то исстрадался, бедненький. Думаю, к этому времени ты уже освободишься. Ну, мы поехали. Не задерживайся, ладно?..

Белый объявился не через пятнадцать минут, а через девять. За это время Георгий успел доложить Пилоту о ходе операции, о задержании наркокурьеров и передал шефу кассету с записью их камерного разговора. После чего спросил:

- Талгата зачислят на курсы?

- Пока всё за то, что зачислят. Зависит от финала операции.

Тут Белый и появился в дверях и сходу заявил:

- Ты молодец, майор, что клопа сумел всадить. Без клопа могли проблемы возникнуть. Оторвались они от нас разок.

- Присаживайся и нормально выкладывай, - сказал Пилот.

- Они махнули на аэродром. Я подумал, что хотят оставить товар у вертолетчика. Но оставили они там только его самого. Пара охранников пересела в мерс, и обе машины рванули прямо по полю, а затем по грунтовой дороге. Вот тут мы могли их потерять. Помог маячок. На трассу они выехали у бывшего совхоза «Ленинский». И прямиком покатили к ночному клубу «У Евы».

- С намеком название, - сказал Пилот.

- Ага, - согласился Белый. – Владельцем клуба числится Клим, который раньше подъездную шпану к наркоте приобщал. Но он – ширма. За ним надзирают два джигита. Настоящий владелец клуба – Безгубый, который там вообще не появляется. Выручку Клим в сопровождении одного из джигитов привозит Юристу. Они и встретили его у входа. Баул с «дустом» занесли в помещение. Какое-то время он маячил, затем сигнал пропал. Не думаю, что они обнаружили клопа, хотя исключать такой вариант нельзя. Всего скорее, баул поместили в какое-то подвальное хранилище, не пропускающее сигнал маячка.

- Сколько у тебя людей в наружке?

- Четверо. Одного пристроили охранником автостоянки. Старший у наружников - Вовочка. Еще двое будут по вечерам внутри тусоваться. Они из наших курсантов.

- Первого же оптовика надо брать.

- Возьмем.

- И вот еще что. Вот тебе сотовый Таксиста, поноси его несколько дней. Если кто-то выйдет на связь из Алма-Аты, принимай решение сам. При удачном исходе операции, постарайся  запустить слушок об аресте казахского посредника и, - кивнул на Георгия, - немецкого бизнесмена.

- Нет проблем. Что с курьерами- полицейскими?

- Оставим их на завтрак. Пускай сутки поразмышляют.

 

Видимо, невеселые были у курьеров размышления. Неважно они выглядели, когда Пилот, Георгий и могучий прапорщик-вертухай вошли на следующее утро к ним в камеру.

При виде их старший лейтенант вскочил, вытянулся по стойке «смирно». Лежавший до того капитан Володя свесил со шконки ноги и остался сидеть.

- Встать! – скомандовал ему прапорщик.

Тот неторопливо исполнил приказание.

Георгий положил на тумбочку стопку бумаги и авторучку.

- На выход, Епенков! – требовательно произнес прапорщик.

По лицу капитана скользнуло недоуменное беспокойство.

- А он? – показал на напарника.

Не отвечая, прапорщик развернул его к дверям и легонько подтолкнул. Следом вышел Георгий, оставив Пилота с глазу на глаз со старлеем.

- Доигрался ты, Киря! – сказал Пилот, усаживаясь на табурет.

- Я ничего не знаю, - дрожащим голосом ответил тот.

- Неужели? Про наркоту, что сгрузили в Рязани, тоже не знаешь?

- Н-не знаю.

- Полковник Булыга, который велел вам с Володей закопать педика, тоже тебе не знаком? А Доктор? А Ботаник?

- Я все расскажу! – чуть ли не всхлипнул полицейский Киря.

- Умница! На тумбочке бумага и ручка. Садись и подробно описывай…

 

В соседней камере Георгий допрашивал капитана Володю. Прежде чем ответить на вопрос, тот ненадолго задумывался. Слова цедил осторожно, словно опасался рассыпать золотой песок. Генерала с прозвищем «Колобок» он знает, это начальник транспортной полиции в Алма-Ате. Полковник Булыга? Это же его непосредственный командир. Про Доктора, Ботаника и наркоту ему ничего не известно.

- Мы дозвонились, Епенков, до вашей знакомой, номер телефона которой был записан на сигаретной пачке. Напомните, как ее зовут!

- Юта.

- Правильно: Юта. Однако живет она не в Спас-Клепиках, а в Москве.

- Может, и в Москве. Но лично мне сказала, что ей надо в Спас-Клепики. Сошла вместе с нами в Рязани. Ее встречал толстый мужик.

- А она утверждает, что доехала до Москвы. В Рязани же сошли вы. Вынесли из вагона четыре баула и передали их встречавшим вас кавказцам.

- Шлюха она, товарищ подполковник. Врет! Шлюхам верите!

Слово «шлюха» покоробило Георгия. Тем более что было брошено в адрес Юльки. Однако виду он не подал. Спокойно обратился к стоявшему у дверей выводному:

- Отведи этого тупоумного в петушатник. Пусть его Маруськой сделают.

Курьер дернулся, но взял себя в руки. Возможно, решил, что понтует подполковник. По команде прапорщика он заложил руки на затылок, вышагнул в коридор. Через пяток шагов тот отомкнул соседнюю дверь, втолкнул в нее арестанта и снова запер.

Камера была четырехместной. Вместо тумбочки в ней стоял привинченный к полу продолговатый стол со скамейкой. За столом трое арестантов играли в буру.

Откуда капитану Володе было знать, что роли арестантов исполняли два прапорщика из взвода обслуживания во главе с шефом - инструктором Белым!

Он был наслышан об уголовной иерархии и сразу определил пахана: высокий жилистый, с морщинистой, похожей на печеный блин физиономией. Расстегнутая фланелевая рубашка открывала грудь с вытатуированным храмом. Четыре маковки были увенчаны крестами, означавшими количество отсидок. Двое других игроков были одеты в свитера, обтягивающие массивные торсы.

Игроки были настолько увлечены картами, что даже не подняли головы при появлении новенького. Лишь пахан косанул взглядом и потребовал:

- Обзовись!

- Здравствуйте, - неуверенно отозвался капитан.

Все трое с любопытством уставились на него.

- Статья? – снова потребовал пахан.

- Я – временно задержанный.

- Кажись, нам Машку подогнали, - оскалился желтыми коронками амбал с глазами на выкате, - подтопал к новенькому. – Сам штаны сымешь али помочь?

Дело запахло керосином. Мысли капитана заметались. Он отступил к двери, прижался к ней спиной.

- Не менжуйся, дурашка, - ласково проговорил Амбал, - мы тебе потом конфетку дадим. Сымай штанишки.

- Нет! Нет!

- Не тяни! – скомандовал подручному пахан.

Не успел капитан Володя очухаться, как ноги его лишились опоры, а сам он оказался в объятиях Амбала. А еще через мгновенье уже лежал на бетонном полу животом вниз и с ужасом ощущал, что с него стягивают брюки.

- Эй! Эй! – завопил он, что было мочи. – Убивают! Э-эй!

Скрежетнул в замке ключ. Амбал поднялся на ноги. В дверях нарисовался надзиратель. Капитан, сидя на полу, торопливо натягивал брюки.

- Что происходит, Епенков? – сурово глянул на него надзиратель.

Амбал оскалился:

- Новенький-то - гомосек, гражданин начальник. Только возник, а уже подставляет. Штаны начал скидывать.

- Врет он! – закричал капитан. – Они изнасиловать меня хотели! Уведите меня отсюда!

- Подполковник приказал тебя сюда поместить, потому как ты ему лапшу на уши вешал.

- Хочу сделать заявление!

- Пошли.

Георгий ждал их. Он ничуть не сомневался, что капитан Володя долго упорствовать не станет, кишка тонка.

- Задержанный созрел и хочет сделать заявление, - доложил ему прапорщик.

- Заявляйте, Епенков!

Тот слегка пришел в себя, но продолжал оставаться  в растерянности, хотя и пытался взять себя в руки.

- Что мне будет, если я все расскажу?

- А что вы хотите?

- Улететь в Алма-Ату. У меня там семья.

- Изложите на бумаге все, что знаете, и летите.

- Устно нельзя?

- Нельзя.

- Вербуете?

- Вербую. Военные секреты от вас не потребуются, вы их не знаете. А про «дуст» и людей, с ним связанных, выкладывайте, как на духу.

- Старший лейтенант Бабаев уже выложил?

- Уже выложил.

Епенков трудился над своим сочинением долго и мучительно. Нелегко ему давались слова. Исписал три стандартных листа и протянул их Георгию.

Сочинение изобиловало грамматическими ошибками. Видно не в ладах с русским языком был в школе капитан Володя. Но факты изложил весьма обстоятельно. Генерал, Булыга, Доктор, Ботаник, Исмагилов – каждому нашлось место в первом донесении новоиспеченного агента. Не забыл он и про бывшего морского пехотинца Талгата, которого назвал доверенным лицом полковника Булыги, и который вместе с ними сопровождал товар.

- Расскажите подробнее об этом человеке, - потребовал Георгий и демонстративно выложил на стол диктофон-малютку. - Его фамилия, отчество, звание?

Капитан Володя сокрушенно вздохнул:

- Не знаю его фамилии. Отчества у казахов не бывает. Звания у него тоже нет.

- Вы уверены?

- Черт его знает! Может, и есть. Ни с кем, кроме Булыги, не контачил. В разговоры не вступал. Вроде бы непьющий. Морда, как гладкий булыжник.

- Обозначьте круг его обязанностей, чем конкретно занимается.

- Шоферил у Ботаника. А у Булыги был в доверии.

- Почему он не сошел с вами в Рязани?

- Его на Москву зарядили. Больше про него ничего не знаю.

- Достаточно для того, чтобы задержать.

- Опоздали вы. Он из России, наверно, уже слинял.

Георгий убрал диктофон и пробежал глазами опус капитана Володи до закорючки, означающей подпись. В конце тот упомянул «гулящую девушку Юту голландских кровей», однако благородно приписал, что к «дусту» она никакого отношения не имеет.

- Молодец! – одобрил его труд Георгий. – Завтра вместе с напарником вас отправят в Алма-Ату.

Перед тем, как передать курьеров ведомству по борьбе с наркотиками, им устроили маленький спектакль. Впрочем, они уже не были курьерами. Перевозчики «дуста» стали подписантами, давшими письменное согласие на сотрудничество со спецслужбами. Или же - «наседками», так на сленге правоохраны  именовались завербованные агенты.

Сначала им продемонстрировали короткометражное кино. На экране они двигали по камере тяжелую тумбочку, договаривались ни в коем разе не упоминать порошок. Старший лейтенант Бабаев глядел на это кинодейство с отвисшей челюстью, Епенков – исподлобья, словно ему наступили на любимую мозоль.

Но сюрпризы для них на этом не кончились.

Когда кино закончилось, в помещении появился Белый в полковничьей форме. Остановил взгляд на Епенкове:

- Все понял, капитан?

Бедный Епенков! Признав в полковнике пахана из камеры, он стал никакой. Пустой, словно лопнувший резиновый шарик, и смятый, как брошенный окурок. Георгию даже стало жаль его, тоже ведь служивый!

- Для нас вы, как агенты, не представляете интереса, господа офицеры, - обратился к подписантам Белый. – С вами будут работать сотрудники ведомства по борьбе с наркотиками. Через час вы поступите в их распоряжение и ночным рейсом вылетите домой.

Свежеиспеченных агентов Георгий вывез окружной дорогой к третьеразрядному ресторанчику на окраине Москвы. Там их ждали два седоватых мужика. Один - знакомый ему по операции «Транзит» интерполовец, другой – из силового главка. Георгий представил им подопечных, передал ксерокопии вербовочных документов и распрощался.

Баба с возу, кобыле легче, думал Георгий, возвращаясь на базу. Каждый должен заниматься своим делом. Пусть спецы по наркоте скажут спасибо, что им сосватали наседок. Пусть сами разрабатывают способы связи и контакты. Это дело техники. Может, и достанут совместно с казахскими коллегами коррумпированного генерала Колобка и производителей «дуста» Доктора с Ботаником. В России хватает своих колобков и дельцов типа вице-премьера и Зураба. На шахматной доске вице-премьер по-прежнему остается ферзем. Загнать ферзя в угол – задача непростая. Много проще - аккуратно скинуть эту фигуру с доски. Если, конечно, позволят. Нулевой вариант – и нет проблемы, как говорит Белый. К этому готовили Исполнителей инструкторы БД-7, а не к наружке.

 

3.

Ночной клуб «У Евы» процветал. Завсегдатаи называли его «Ева без Адама».

С наступлением темноты клуб оккупировали не только недоросли, но и Адамы солидного возраста. Публика весьма небедная. Хозяева озаботились, чтобы все было без обмана. Евы, бальзаковского возраста и малолетки, блондинки, брюнетки и рыжие, полные и худые, сисястые и безгрудые, демонстрировали свои прелести на подиуме – выбирай на любой вкус. Всё выглядело прилично, по обоюдному согласию, и постельное рандеву происходило не в стенах ночного клуба, а в частной гостинице или в пансионате, куда доставляли клиентов, если они оказывались безлошадными, проверенные таксёры.

Хозяином этого заведения значился Клим. Его не особо напрягало то, что доглядывать за ним приставлены два джигита. Теперь у него были свои шестерки, следившие за порядком в клубе. Если за каким-либо столиком или на дискотечной площадке заваривалась потасовочная каша, они в момент утихомиривали зачинщиков и выкидывали на улицу. На улицу мало кто хотел, и заварушки возникали крайне редко.

Клим, по распоряжению Юриста, щеголял теперь в строгих костюмах с галстуком. Не шибко удобно, зато солидно. Сразу видно, что человек в буграх ходит. Он знал, что вокруг него крутятся бешеные бабки. Но зависти не испытывал. Много бобла ему не требовалось. На жрачку и пойло хватало того, что отстегивал Юрист. Тёлки же были свои, пользуй любую.

Несколько раз за ночь он выбирался из своего кабинета в зал, по-хозяйски оглядывал оркестрантов и стриптизерок. Тусовка напивалась, нажиралась, корчилась, обжималась, а в укромных местах нюхала и кололась. В общем, оттягивалась по полной программе, кому как нравится.

В этот вечер Клим ждал гонца из Калуги. Накануне ему оттуда позвонили и сообщили, что доставят тонну отборной говядины. Это означало, что он должен приготовить два килограмма дури. Нежная душа Клима протестовала против слова «дуст». Он сразу же представлял полчища тараканов, которых нагляделся в детские годы в бараке, где жил с непутевой матерью.

В смысле кайфа дурь его не интересовала, навидался он корчей у подъездных пацанов, которых по велению Юсупа сажал на иглу. Сам даже уколоться не пробовал. Не имел он касательства и к баулу с дурью. Порошок смешивали и взвешивали джигиты в резиновых перчатках. Он лишь спускался с ними в подвал и равнодушно наблюдал, как они вскрывают вмурованный в стену огромный сейф. В общем, обозначал присутствие, хотя джигиты могли обойтись и без него. В его обязанности входило общение с оптовиками. Не с какими-то мелкими сявками, как прежде. Таких сявок, готовых схавать любое дерьмо, на каждой клубной тусовке навалом. Их снабжает разовыми дозами мелкая шушера. С шушерой Клим уже не якшался. Теперь он имел дело с людьми серьезными, денежными и проверенными. Я тебе – товар, ты мне – бабки, и разбежались. Затем весь нал отвозили Юристу.

Два кило дури был уже приготовлены и дожидались своего часа в комнате отдыха под охраной джигита. Гонец должен был появиться ровно в двенадцать ночи.

Ждал его не только Клим. Двое джинсовых парней, дергающиеся со случайными подружками под какофонию тяжелого рока, тоже были настороже. Один – патлатый, другой – с боксерской стрижкой. Никто бы не заподозрил в них курсантов спецбурсы, проходящих внеочередную практику. У них было локальное задание: отследить возможные контакты с посетителями директора клуба господина Климова, если они состоятся в многолюдном зале.

Директор появился в дверях, скрывавших служебный отсек, за пару минут до полуночи. Встал с видом распорядителя, окинул зал начальническим взором. Стоял до тех пор, пока к нему не приблизился появившийся из бара спортивного вида черноволосый парень с блеклой физиономией. А может, и не парень, а моложавый мужчина. На левое плечо была накинута лямка небольшой кожаной сумки, напоминающей портфель. Парень сказал директору пару слов, и оба скрылись в служебном коридоре.

Патлатый курсант быстренько отвел плюгавую партнершу к своему столику и рванул в туалет. Двое парнишек выскочили ему навстречу. Он проверил кабинки. Никого не было. Лишь в одной валялся на полу шприц и тряпочка с кровавым пятном. Ясно: парнишки наследили.

- Наташенька, - проворковал курсант не совсем трезвым голосом в телефонную трубку, - твой пупсик на проводе. Я тут приятеля встретил, полный кошель зелени. Не жди, у него заночую.

«Наташенька» информацию восприняла и изготовилась принять в свои объятия долгожданного клиента.

Курсант же вернулся в прокуренный зал, где за столиком скучала и завистливо наблюдала за отработавшими стриптизершами оставленная в одиночестве худышка с жидкими, крашеными волосенками. Музыканты  устроили перерыв, и напарник патлатого, бросив свою партнершу, тоже появился у столика.

- Жарко, - сказал он. - Пойду на крыльце подымлю.

Субъект с кожаной сумкой-портфельчиком нарисовался из служебного отсека минут через десять. Его сопровождали оба джигита. Патлатый «пупсик» тронул за плечо худышку:

- Что-то Владика долго нет. Пойдем, глянем, где он.

- Зачем он нам?

- Я без крыши, а у него хата есть. И тачка его.

Причина была более чем веской.

Следом за джигитами они вышли в вестибюль, заглянули на широкое освещенное крыльцо. Крупными хлопьями падал снег, такая погода весной не редкость. Крыльцо было защищено крышей. Напарник, в поношенной дубленке и без шапки, стоял, прислонившись к колонне, и курил.

- Владик! – окликнул его «Пупсик».

Тот вяло отмахнулся и, выждав, когда гонец и джигиты прошли на автостоянку, стал спускаться со ступенек.

- Без хаты остались, - расстроено, но со скрытым облегчением резюмировал Пупсик.

 

 Джигиты проводили гонца до джипа и двинули назад. Сторож стоянки, державший связь с Георгием, тут же сообщил ему, что в джипе находятся водитель и охранник. Наверняка, оба со стволами. Гонец занырнул на заднее сиденье, и внедорожник тотчас вырулил к шлагбауму. Судя по всему, сопровождения и дополнительной страховки у гонца не было.

Сыскарь Вовочка на своем задрипанном «Москвиче» с форсированным движком опередил их машину и до выезда на проспект не давал возможности обойти себя на узкой дороге. Георгий на «Ниве» пристроился в хвост, когда джип выехал на проспект и двинул в сторону Калужского шоссе. Он доложил об этом по рации Белому и попросил его обеспечить проверку документов водителя на посту перед выездом на Кольцевую дорогу. Там и запланировали повязать оптовика.

В готовности к захвату были два собровца, находившиеся в «Ниве». Оба в бронежилетах и с автоматами. Переднее пассажирское сидение занимал оперативник из полигонной группы быстрого реагирования. Был вооружен и Георгий. Табельным пистолетом он не пользовался, предпочитал спецсредства: в кармане и под брючиной – по авторучке с шоковыми иголками, в рукаве – нож для выживания, который от морпеховского отличался тем, что из него можно было при нужде произвести один выстрел.

Белый вышел на связь через пару минут:

- С гаишным постом - проблема, - сообщил. – По рации ответил сержант,  пробубнил про аварию с жертвами и дал отбой. В общем, действуй по обстановке.

Увы, обстановка оказалась неблагоприятной. Несмотря на ночную пору, на подъезде к посту из-за аварии образовалась километровая пробка. Валивший хлопьями снег усугублял дорожную кутерьму. Пробка затерла джип в самую середину автомобильного потока, рвущегося в область. Инспекторам с жезлами стало не до машинного доения, они старались быстрее разгрузить трассу. «Нива» находилась позади джипа метрах в тридцати, но приблизиться к нему не было никакой возможности. Пост он минует гораздо раньше. Задействовать вертолет не позволяла погода. Идти на захват в такой толчее – могут быть жертвы.

План пришлось менять на ходу.

Георгий приказал оперативнику перебраться за руль. Сам же, с бойцами СОБРа, выбрался наружу. Лавируя меж автомобилями, они стали пробираться вперед, рассчитывая опередить клиента. За то время, что они добирались до поста автоинспекции, поток едва продвинулся.

Авария произошла из-за пьяного юнца, управлявшего автомобилем «Вольво» и выехавшего на встречную полосу. Пассажирская маршрутка увернуться не сумела, и все еще лежала на боку. «Вольво» с покореженным правым боком стоял поперек проезжей части. Между ним и бордюром могла проехать лишь одна легковая машина. Регулировщик в светящемся жилете взмахивал жезлом и пропускал очередную пленницу пробки.

Пострадавших пассажиров, похоже, уже эвакуировали. Виновник аварии, в длинном кожаном пальто и в шапке из чернобурки, сидел на заснеженном асфальте, привалившись к колесу своей тачки, постанывал и бормотал нечто нечленораздельное. В этом бормотании можно было разобрать лишь одну фразу: «Позвоните отцу, он депутат».

Тучный майор, занимавшийся происшествием, не обращал на него никакого внимания. Отмахнулся и от Георгия, подошедшего к нему. Но когда увидел красные корочки милицейского главка и звание их владельца «полковник», да еще и парней с автоматами, стал торопливо докладывать обстановку.

Георгий перебил его:

- При любом раскладе задержите для проверки черный Джип–Нисан, - и назвал номер.

- Слушаюсь! – майор подозвал регулировщика и отдал распоряжение.

- Нам временно нужна ваша машина, - требовательно произнес Георгий. – Наш автомобиль в пробке.

Просьба майору явно не понравилась, но перечить «полковнику из главка» не посмел. Сам провел начальство к «Мерседесу» с мигалкой, и Георгий подумал, что неплохо теперь обеспечены транспортом гаишники.

- Пересядьте назад, - велел Георгий шоферу-прапорщику.

Тот нехотя переместился. К нему на заднее сидение залез один из собровцев. Георгий сел за руль и включил мотор. Рядом с ним, положив автомат на колени, устроился второй собровец.

Прошло не меньше получаса, пока из пробки выполз внедорожник с калужским номером. Регулировщик жезлом показал ему на обочину. Шофер притормозил, дверца приоткрылась. Прапорщик снова поднял жезл, требуя припарковаться. Майор поспешил на помощь регулировщику. Однако вместо того, чтобы прижаться к обочине, джип вдруг рванул вперед, зацепив открытой дверцей прапорщика. Тот рухнул на асфальт. Майор зашарил по кобуре, но впопыхах никак не мог вытащить табельный «Макаров». А когда вытащил, выстрелил вслед и чуть не попал в свой служебный «Мерседес», на котором Георгий устремился в погоню.

- Стреляйте по колесам! – крикнул он бойцам.

С расстояния в пятьдесят метров тренированному человеку сложно  промахнуться. Ощущение было таким, что одна из автоматных очередей прошила оба задних колеса. Однако джип продолжал уходить. Видимо, колеса были с каучуковым наполнителем, и дырки в покрышках им особого вреда не приносили. Задержание осложнялось.

Не доезжая до эстакады, джип неожиданно ушел с Калужского шоссе и, не показывая поворота, свернул на развязку, выходящую на Кольцевую дорогу. Георгий едва успел вписать в поворот заимствованный у майора мерс. И тут же заднее боковое стекло разлетелось. Боец, сидевший с краю, глухо ахнул и процедил:

- Руку зацепил, сучара!

- Терпеть можешь? – спросил Георгий.

- Могу. Стрелять тоже могу.

- Высадите меня! – выкрикнул штатный водитель мерса.

- Заткнись! – спокойно произнес в ответ раненый собровец.

- При выезде на Кольцевую джип подставит бок, - сказал Георгий. – Бейте на поражение!

При таком варианте можно, конечно, уложить оптовика, мелькнула в его голове неприятная мысль. Ну, и хрен с ним! Свои люди дороже!

При свороте на Кольцевую джип стал виден сверху, словно мишень в тире. Георгий замедлил ход. Сидевший рядом с ним боец дал прицельную очередь из автомата. Джип будто споткнулся, его повело влево к разделительному бордюру. Казалось, что его неминуемо протаранит следовавший по средней полосе мусоровоз. Но его водитель вывернул вправо и лишь вскользь задел корму крутого внедорожника. Не раздумывая, он вдавил педаль газа и поспешил набрать скорость, чтобы избежать опасной разборки с владельцами поцарапанной тачки.

 Дверцы джипа распахнулись одновременно. Выскочивший гонец с сумкой метнулся вправо, перемахнул через дорожное ограждение и кинулся сторону окраинных городских домов. Следом за ним пустился еще один.

Георгий резко затормозил. Покидая машину, крикнул раненому автоматчику:

- Сиди на месте! - и бросился наперерез беглецам.

 Гонца с сумкой он увидел, едва забрался на откос. Тот ходко бежал по пустырю, намереваясь скрыться среди многоэтажек. Но Георгий оказался ближе к домам.

- Второго не видать, - проговорил догнавший его собровец. – Я левее возьму, подстрахую.

Бежать поверху было сподручнее, здесь было не так много снега, не то, что на пустыре. На пути гонца Георгий возник, как привидение.

- Стоять! – скомандовал он.

Однако тот, как заяц, скакнул в сторону и припустил вниз, забирая вправо. Кросс возобновился. Парень был явно тренированным бегуном, но Георгий все равно нагонял его. Осталось всего ничего, когда свинцовая оса ужалила его в бедро. Падая, он успел выхватить из рукава нож и метнуть в беглеца, стараясь попасть в правый бок. Гонец сделал несколько неуверенных шагов и медленно опустился на снег. У головы упавшего Георгия цыркнула о камень еще одна пуля. В ответ коротко прострекотал автомат, и почти тотчас над ним склонился собровец.

- Второго я уложил. Как вы?

- Нормально. Погляди на гонца, живой? 

- Живой, - доложил тот, вернувшись. – В боку ножик. Пушки при нем нет. Только финка и сумка. Вот они. Ваш нож я не стал вытаскивать, чтобы кровью не истек.

Георгий достал из специального кармана заветный баллончик, распорол финкой брюки до бедра, обнажил рану и обильно обрызгал ее. Передал баллончик бойцу:

- Вытащи нож и обработай гонцу рану.

Затем достал флешку и вызвал Белого:

- Гонца с «дустом» взяли. У него насморк. Наши тоже чихают. Есть двухсотые.

- Санитарку уже выслал. Твоя «Нива» тоже на подходе. Двухсотых оставь соседям, пускай потеют. Товар срочно мне. Я с базой пальчиков. Жду возле Евы…

 

Гульба в ночном клубе была в самом разгаре, когда Белый с вместительным черным пакетом и группа омоновцев в масках и с автоматами появились в вестибюле. Белый был без маски, однако его морщинистое лицо украшали аккуратные седоватые усы и бородка. Охранник дернулся было преградить путь, но омоновец одним движением вывернул ему локоть, и тот с посеревшим лицом опустился на мраморный пол.

Не обращая внимания на насторожившихся посетителей, нежданные гости протопали в служебный отсек. Омоновцы знали свой маневр и заняли посты у каждой из боковых дверей.

Вход в директорские апартаменты был в торце. В приемной сидела за монитором крашеная под блондинку девица. При виде масок и автоматов она издала какой-то хрюкающий звук и оцепенела. Из боковой двери выглянул джигит в белом спортивном костюме с зелеными полосами и черной щетиной на физиономии. Белый поманил его пальцем. Однако тот попытался захлопнуть дверь. Сделать это ему не дали. Скривившись от болезненного тычка прикладом, джигит подшаркал к Белому:

- За что бьете?

Белый не собирался вступать в дискуссию, но по наитию ответил:

- За Утопленника.

Джигит открыл рот, но произнести ничего не успел. На его запястьях защелкнулись наручники, а сам он отлетел к креслу крашеной блондинки. Она снова хрюкнула и снова онемела, увидев нарисовавшегося в приемной второго джигита. В отличие от напарника, он был в белой рубашке с галстуком, в черных свободных брюках и выбрит до синевы. На ремне болталась электрошоковая дубинка. Да и внешностью Аллах не обидел его. Прической явно занимался опытный парикмахер. Нос на смуглом лице был вылеплен не по-кавказски аккуратно. Переносицу оседлали модные очки – хамелеоны.

Напустив на себя официальный вид, он спросил без намека на акцент:

- В чем дело, господа?

Белый смерил его презрительным взглядом:

- Кто такой?

- Мы телохранители господина Климова. Я старший, Джабраилов Казбек.

- Документы!

Тот полез в брючной карман, но омоновец опередил его. Сам достал из кармана сафьяновые корочки и связку ключей. Заодно отстегнул с пояса электрошок.

- Больше ничего нет, - доложил.

В удостоверении значилось, что Казбек Джабраилов успешно окончил курсы телохранителей частного охранного предприятия «Скорпион».

Белый достал из пакета сумку-портфельчик, отобранную у калужского гонца:

- Эта вещь тебе знакома, Казбек?

Телохранитель из «Скорпиона» и глазом не моргнул.

- Нет.

- Видел ее у кого-нибудь?

- Нет.

- Пошевели мозгами! Сегодня после полуночи к вам приезжал парень из Калуги.  Видел его?

- Видел, - помедлив, ответил джигит.

- Его сумка?

- Не могу точно сказать. Не обратил внимания.

- Какой же ты телохранитель, если не проверил сумку?

- У знакомых директора мы вещи не проверяем.

«Слишком легко сдает Клима, - подумал Белый. – Недаром на пакете с «дустом» только два вида пальчиков». Да и не входило в планы «дачников» задерживать джигитов.
               - Где сейчас Климов?

- В комнате отдыха.

- Проводи нас к нему.

- Он занят.

По знаку Белого омоновец ткнул его ногой в зад:

- Веди!

- Подчиняюсь насилию, - процедил тот сквозь зубы и двинулся в апартаменты директора.

Роскошно обставленный кабинет был пуст.

- Где он? – спросил Белый.

- Там, - ответил телохранитель Джабраилов и показал на малиновые портьеры.

Белый раздвинул их и обнаружил дверь. Точно такие же портьеры были у противоположной стены.

- Посмотри, что за теми тряпками, - велел он омоновцу.

- Сейф в нише, - доложил тот.

Дверь открылась от легкого нажима. На широкой тахте развлекались Клим и толстушка с всклокоченными волосами. Оба были, в чем мать родила, и явно намеревались приступить к заключительному действу. Увы, их намерениям не суждено было сбыться. Увидев вторгшихся пришельцев, толстушка, не подумав прикрыть наготу, раздраженно скривила губы:

- Вы – что? Охренели? Стучаться надо!

- Добрый вечер, мадам! – ощерился улыбкой Белый. – Советую вам прикрыть телеса и покинуть мужское общество.

Тут только она врубилась в ситуацию, торопливо зашарила в ворохе одежды, сброшенной на кресло. Натянула на голое тело красный балахон и, прихватив кружевные трусы, беспрепятственно вышмыгнула за дверь.

- Собирайся Клим! – распорядился Белый. – С нами поедешь!

- К-куда?

- К Утопленнику, - снова вспомнил он неизвестного супермена.

Клим изменился в лице и громко икнул. Шрам, шедший от уха к шее, побелел. Угол рта искривился еще больше. Под взглядом Белого он съежился и с суетливой покорностью стал одеваться.

 

В директорском кабинете Белый уселся в кресло хозяина. Клим стоял напротив, оба телохранителя, прикованные, на всякий случай, друг к другу, - прислонились к стене.

- Узнаешь? – спросил Белый Клима, указав на сумку гонца.

- Н-нет.

- Сейчас проверим, - подцепил пинцетом из сумки пакет с «дустом». Кивнул полному очкарику с коробкой в руках, тот достал из коробки микроскоп и водрузил на стол. – Ну-ка давай сюда пальчики, директор!

Поникший Клим покорно протянул ладони. «Телохранители» с безучастными лицами наблюдали за процедурой. Минут через десять очкарик оторвался от микроскопа:

- Полная идентификация.

- Свободны! – сказал ему Белый.

Когда тот покинул кабинет, посочувствовал директору:

- Проблемы у тебя появились, Клим. По-крупному ты залетел. Что будем делать?

- Господин Климов очень богатый человек, - проговорил в пространство Казбек Джабраилов.

Директор намек понял и встрепенулся.

- Сколько?

- Всё, что есть в наличии.

Клим затравленно переступил с ноги на ногу, попытался поймать взгляд «телохранителя», но тот с невозмутимым лицом глядел прямо перед собой.

И Клим кинулся в омут:

- Сто тысяч в баксах.

- Дешево ты ценишь Утопленника!

Директор снова вздрогнул, лицо исказила гримаса отчаяния.

- Сдай всю партию наркоты, Клим. Тебе зачтется.

- Весь порошок тут, - промямлил тот еле слышно.

- Значит, не желаешь сотрудничать с нами. Найдем - тебе хуже будет!

- Ищите.

- Открывай сейф!

- Ключи у него, - показал Клим на Казбека.

- А почему не у тебя? Ты же хозяин!

- Я.…  Это…

Скорпионный телохранитель пришел ему на подмогу:

- Когда шеф принимает женщину, он отдает ключи мне на хранение. Не доверяет женщинам. Ключи вы отобрали.

- Шифр? – уставился Белый на Клима.

Вместо него опять ответил Казбек:

- Три четверки, две буквы «А» и две семерки.

Белый, не торопясь, вскрыл сейф. В нем лежали две коробки. Выгреб их с полки. Коробки были набиты долларами в банковских упаковках.

- Плата за порошок, Клим?

Ответа не последовало.

- Может, ты, Казбек Джабраилов, скажешь, чья валюта?

- Ваша, наверное.

- Откуда она?

- Мы к сейфу отношения не имеем.

Белый замкнул опустевший сейф. Сунул ключи в карман.

- Значит, говоришь, наша валюта, Джабраилов?

Тот не ответил.

- Наша, так наша. Утопленнику пригодится,  - покидал долларовые упаковки в черный пакет, в котором прежде находилась сумка гонца.

В этот момент в кармане завибрировала телефонная трубка Таксиста. Белый достал ее, высветившийся номер был явно не российским. Операция проходила по плану, и осложнений не предвиделось. Потому он принял вызов и ответил:

- Вас слушают!

Мгновенное отключение стало ему ответом, но Белый продолжал держать трубку, все видом показывая, что выслушивает абонента. Через паузу произнес:

- Немецкого бизнесмена мы взяли вместе с посредником-казахом, когда они пытались отправить  вагон с ворованным обмундированием. Сейчас оба в Лефортово.

Отключившись, он снова уселся за стол:

- Еще раз предлагаю, Клим. Сдай всю партию наркоты!

- Нету больше.

- Ладно. Веди нас в подвал к тайнику.

Клим сделался серым. Даже у «телохранителей» на какой-то миг слетела с лица невозмутимость. Они сделали попытку шагнуть вместе со всеми в приемную, но Белый тормознул их:

- К вам у нас претензий нет. Оставайтесь на месте в компании с нашим сотрудником. Когда найдем порошок, браслетики с вас снимут.

Лестница в подвал скрывалась за одной из дверей приемной. Хрюкающая девица так и не вышла из оцепенения. Окно монитора давно погасло, но она продолжала пялиться в него. Даже не подняла головы, когда «господин директор» трясущимися руками открывал лестничную дверь.

Поиски «дуста» длились недолго. В подвале маячок на бауле заработал, и Белый уверенно двинулся по переходу на его сигнал, высветившийся на циферблате часов. Тайник был оборудован в кирпичной кладке. Место это ничем по виду не отличалось от остальной стены, но маячок активно сигналил: тут!

- Открывай, Клим!

Тот сломался окончательно. Словно в трансе, уперся в боковину одного из кирпичей, и кладка медленно пошла в сторону. Открылся неширокий проход в каменный мешок, в котором вполне могли поместиться человек пять. В углу стоял большой железный ящик. Два ключа от него нашлись в связке, отобранной у джигита Джабраилова.

Баул был полнехонек и весил явно больше двадцати килограммов. Нести его заставили Клима. Вывели бедолагу в приемную. Хрюкающая секретарша, похоже, постепенно выходила из ступора, потому как разлепила губы и спросила у Белого:

- Я м-могу уйти?

- Нишкни, дешевка!- тихо и страшно проговорил тот. - Через тридцать минут из кабинета выйдет наш человек. Ты зайдешь туда и освободишь телохранителей от наручников. Вот ключик. Поняла?

Девица лишилась языка, лишь затрясла головой: поняла!

Зал ночного клуба продолжал бесноваться, хотя время двигалось к рассвету. Охранник на выходе склонился в почтительном поклоне и проводил страшных посетителей, забравших с собой директора. Снегопад прекратился, но небо оставалось хмурым. Клима усадили в Уазик с решетками. Белый не сомневался, что он сдаст Юриста с потрохами. А там – как обстановка подскажет.

 

Секретарша так и не сдвинулась с места, пока из кабинета директора не вышел автоматчик в маске и не исчез. Несколько минут она продолжала оставаться недвижимой, затем взяла со стола ключ от наручников и медленно, словно на протезах, двинулась в кабинет. Но дойти не успела. Дверь распахнулась, скованные джигиты вышагнули в приемную.

- Где они? – рыкнул на секретаршу Казбек.

- Ушли, - пролепетала она.

- Климова увели?

- Увели.

- Суки! Сбегай к завхозу за напильником! Стой! Что у тебя в руках?

- Ключ. Морщинистый мужик на столе оставил.

- Давай сюда!

Освободившись от наручников, Казбек подошел к секретарше. Под его взглядом она съежилась.

- О чем они тебя спрашивали?

- Ни о чем.

- Вали из клуба, Хрюка! – сплюнул на пол. – И не появляйся, пока не позовут.

Хрюка не заставила себя ждать. Выхватила из шкафа шубу и шапку и выбежала из приемной.

Казбек сел за ее стол и набрал номер телефона Юриста. Услышав ответ абонента, приглушенно проговорил:

- Обломали нас, Марат. Менты наехали. Без товара оставили... Нет, только Клима… Что? Понял, еду.

Через пару минут он уже выруливал со стоянки. На выезде следом за ним тронулся неприметный жигулёнок. Казбек не обратил на него никакого внимания, не до того ему было.

 

Клима заперли в ту же камеру, где до него сидели курьеры из Алма-Аты, и на недолгое время оставили одного, чтобы он без помех мог поразмышлять о своей незавидной доле. А он и размышлял. Крайним его сделали чурки! Не сообразил сразу, почему  они возятся с дурью в резиновых перчатках. Пальчики не хотели светить! Даже  баксы считали в перчатках. И перед гонцом не засветились, караулили за дверями, телохранителей из себя изображали. В общем, подставили по-черному.

Теперь закопают! Или абреки Юриста, или Утопленник. А говорили, что хана Утопленнику: слинял в дальние края без возврата, либо снова утоп. А он тут как тут. Не менты шмон устроили, с теми можно было тему перетереть. Бригада Утопленника подвалила и загребла все подчистую.

Вот и сгорел он, бывший директор, без огня, без пламени. Хорошо бы до зоны дожить! Но ведь и там достанут! Такие бабки не прощают. 

К тому времени, когда в камере появился Белый, Клим стал, как чумовой, и душа его неприкаянно болталась на границе тьмы и света.

- Созрел для показаний? – доброжелательно спросил его Белый.

- Хана мне, начальник, хоть так, хоть этак. Подставили меня.

- Кто подставил?

- Юрист и его абреки.

- Вот и сдай их, чтобы на зоне не достали.

- А Утопленник не порешит меня? Я же помогал вязать его.

- Он теперь большую должность занимает. Ты для него – ноль. Я теперь вместо Утопленника.

- Уговорил, начальник. Сдам я тебе чёрных. Только закрой их в крытку. А меня – на дальнюю зону.

Не было у Белого таких полномочий, но откуда об этом знать Климу? Больше, чем на шестерку, он не тянет. Так, лоскут для заплаток.

- Без проблем, Клим, - без зазрения совести соврал Белый. – В тумбочке бумага и химический карандаш. Опиши все подробно. И про то, как и кто вязал Утопленника, тоже напиши.

Белый покинул камеру. Рассвет уже проклюнулся. Серое мартовское небо обещало осадки. Пилота еще не было в штабе, да и не сложилась пока общая мозаика. Кацерик с простреленной ляжкой – на попечении жены. Врач сказал, что кость не задета, значит, суток через трое можно задействовать парочку по полной программе.

Он побрел по расчищенной дорожке в сторону тира. Чтобы снять усталость, нашарил в нагрудном кармане трехсотграммовую фляжку с водкой, выхлебал половину. Нет, усталость он ощущал не из-за бессонной ночи, к ночному бодрствованию он давно привык. Устал заниматься не своим делом. Дело Исполнителей – ликвидация, а не беготня и обыски. Этой мурой должны заниматься другие ведомства. Но все теперь перемешалось. Новые времена – новые песни, петь которые нет никакого желания.

В кармане завибрировала флешка. На связь вышел Вовочка:

- Клиенты встретились на автостоянке у клуба «Кристалл». Джабраилов пересел в «Мерседес» Юриста. Через двенадцать минут засек звонок из машины. Содержание разговора и абонента установить не удалось. Сразу после звонка клиенты выехали по Нижегородской улице в сторону Кольцевой. Следую за ними. Отбой.

Все ясно: зашевелились тараканы. Всего скорее, направились в пансионат для психов. Значит, туда и сам Зураб пожалует. Особняк на территории санатория он использовал редко, только для встреч со своими волчатами. Пускай встречаются.

Белый снова приложился к фляжке, опростал ее и зашагал обратно. При входе в бункер от Вовочки поступило еще одно сообщение. Как и предполагал Белый, Юрист и Джабраилов направлялись к санаторию. Жаль, что Кацерика подстрелили. Его бы послать на помощь частному сыскарю. Ну, да ладно, в бойцах недостатка нет.

Он связался с дежурной группой и распорядился выслать укомплектованный экипаж к санаторию в распоряжение Вовочки.

Клим уже закончил литературный труд. К удивлению Белого, ни уголовной фени, ни грамматических ошибок в сочинении не было, видать не бил баклуши в школьные годы. Да и изложил все довольно толково, прямо детективный рассказ. Для задержания Юриста его вполне хватало.

- Молоток! – похвалил он сочинителя. – Еще одно маленькое дельце, и отдыхай на здоровье.

Клим насторожился.

- Какое дельце?

- Очная ставка.

- С кем?

Белый не ответил, вызвал прапорщика:

- Что с арестантом номер один?

- Доктор сказал, что ничего страшного, только крови много потерял.

- Как он сейчас?

- Стонет и матерится. Хотел башку о стенку расколотить, пришлось связать. Разговаривать ни с кем не желает.

- Пошли! – позвал Белый Клима.

Идти далеко не пришлось. Прапорщик открыл соседнюю камеру. На топчане лежал обмотанный по торсу бинтами гонец.

- Узнаёшь этого человека, Клим?

- Узнаю. 

- Где вы встречались?

- В клубе ночью. За дурью из Калуги приехал. Я ему два кило передал.

Гонец взглянул на Клима. Взгляд его выражал презрение.

- Ты – покойник, - сказал и закрыл глаза.

 Через полчаса Белый появился у Пилота.

- Клим дал показания против Юриста, - доложил.

- А гонец из Калуги?

- Без спецсредств не расколется. Да и нет у него московских контактов. Балласт.

- Ну, и отправь его по назначению. Где Юрист сейчас?

- Поехал в психушечный особняк на встречу с Зурабом.

- Хозяина Юрист не сдаст, так что нам он без надобности. Перекинь клиента борцам с наркотой. Пусть за услугу платят информацией.

- Баул с «дустом» тоже передать?

- Отдай. И гонца тоже. Клима пока придержи, хватит им протокола его допроса.

- Есть еще одна вещь – доллары.

- Много?

- Пачки по десять тысяч. Сколько пачек – не считал. Но прилично.

- Омоновцев поощрил?

- Выдал командиру группы пачку, сам разделит.

- Еще одной пачкой премируй собровцев.

- Там еще прилично остается.

               - Как думаешь, хватит, чтобы квартиру купить?

- А сколько она стоит?

- Квартиры разные и цены разные. Какие - понятия не имею. Выясни, что к чему, и купи, что получится.

- Нет проблем. На кого оформить?

- На Юльку. Не вечно же им скитаться по казенным углам. Заодно будет у нас запасная явка.

- Кстати, Пилот. Был звонок на телефон Таксиста. Я ответил. На том конце сразу отключились.

- Рановато насторожил их. Ну, да посмотрим.

- И еще. Запустил дезу через джигитов: мы, мол, из отряда Утопленника.

- Хорошо придумал. Будет, над чем Зурабу голову поломать.

 

Непредвиденный прокол с «дустом» встревожил Заурбекова не на шутку. Он с дотошностью и в который уже раз выспрашивал прямого свидетеля происшествия Казбека Джабраилова, которого Юрист по его распоряжению прихватил с собой.

Троица сидела в офисе, откуда осенью исчез при загадочных обстоятельствах Утопленник, оставивший саднившую до сих пор занозу в груди чиновника.

- Считаешь, что хвост притащил гонец? – спросил он Джабраилова.

- Больше некому. Они его взяли с «дустом», он и навел омоновцев на нас.

- В каком звании был их начальник?

- Знаков различия на камуфляже не было. По званию к нему никто не обращался. Только «командир».

- Договориться с ним не пытались?

- Клим предложил ему сто тысяч, но он потребовал сдать всю дурь. Тот ответил, что порошка больше нет. Тогда начальник омоновцев велел ему проводить их к тайнику в подвале.

- Может, Клим проговорился про подвал?

- Нет. Я хотел пойти тоже. Но на меня надели наручники.

- Откуда они могли узнать про тайник?

- Не знаю. Гонец в подвал не спускался.. Клим передал ему «дуст» в кабинете. Мы не присутствовали. Действовали по инструкции, страховали за дверью.

- Но кто-то же дал им наводку! Что за девка была у этого шалопая в спальне? 

- Не наша, из его прежних чувих.

- Ну-ка расскажи подробнее, как она отреагировала на появление омоновцев. Испугалась?

- Нет.

- А командир как с ней обошелся?

- Вежливо, я даже удивился. Назвал ее «мадам» и велел одеваться.

- Сразу отпустил?

- Сразу.

- Мог Клим проговориться ей про подвал?

- Не знаю. Когда напивался, болтливым делался.

- О чем болтал?

- О бабах.

- Как считаешь, Марат, мог Клим спьяну девке проболтаться?

- Не исключено. Вы думаете, что ее могли подсунуть?

- Всё может быть. Девку разыскать, выпотрошить, закатать!

- Будет сделано.

- Что с товаром в Спас-Клепиках?

- Отправили по назначению. Прибалты с нами расплатились, дальше – их дело. Еще один баул у Гелы. Уйдет на Дальний восток с туристами из Англии.

- Курьеры Доктора благополучно добрались?

- Я звонил в Алма-Ату, прибыли в срок.

- Свяжись с Доктором, пусть готовит еще партию. Убытки надо покрывать. Какая сумма была в сейфе?

- Около трехсот тысяч.

- Омоновцы составили акт об изъятии?

Юрист взглядом попросил Казбека ответить.

- Нет. Их начальник сложил валюту в полиэтиленовый пакет и сказал: «Утопленнику пригодятся».

- Что?

- Я точно слышал про Утопленника. Он несколько раз упоминал его.

Заурбеков словно забыл о собеседниках. Лицо его оставалось спокойным, а в голове, словно пчелы, зароились мысли. Значит, тут он, супермен, в столице! Что же это за структура, о которой ничего не известно ни вице-премьеру, ни фээсбэшникам с большими звездами? Неужели нелегальная организация? Выходит, что опасность не отодвинулась за километры, что она может таиться за каждым углом.

Зураб оглядел подручных. Спросил у Джабраилова:

- Ему никто не звонил?

- Был один звонок.

- О чем шел разговор?

- Он доложил кому-то, что арестовали немецкого бизнесмена и посредника казаха. Они куда-то хотели отправить вагон с ворованным военным обмундированием.

«Казах, конечно, подозрительно. Но флотское обмундирование и немецкий бизнесмен говорят о случайности. Среди казахов коммерсантов тоже хватает. Утопленник тут, похоже, не причем. А если?.. Не сам ли он пожаловал в ночной клуб?» 

- Как выглядел командир омоновцев, Казбек?

- Высокий. С усами и с бородой. Лицо в морщинах, как у уголовника со стажем. На вид лет пятьдесят, волосы с сединой. Спортивного телосложения.

- «Не походит на Утопленника, - подумал Заурбеков. – Хотя опытному гримеру ничего не стоит навести седину и морщины».

Чувства его были взбаламучены, организм требовал немедленного действа, а разум советовал не мельтешить, остановиться и трезво оценить ситуацию. Он ничем не выдал своего смятения, управлять собой и своими чувствами научился в совершенстве. Сказал без тени волнения на лице:

- Тебя, Марат, ожидают трудные дни. Клим знает, что «дуст» привез ты, и сдаст тебя. Если уже не сделал этого. Тебя могут задержать и запереть. Не паникуй. Свидетель всего один. Он должен исчезнуть, и суду нечего будет предъявить. Я позабочусь об этом. В твое отсутствие тебя заменит Казбек. Дай ему номер резервного сотового.

 

По дороге в город Юриста настиг телефонный звонок. На связь вышел Доктор.

- Я сам собирался звонить вам, - откликнулся Юрист. – Счета проверили?

- Да, в порядке.

– Нужна еще партия.

- Подготовим, но не сразу. У меня к вам небольшая просьба. В Москве находится мой человек, к нашему бизнесу он отношения не имеет. Он должен был связаться со мной, но, как сквозь землю провалился. Его фамилия Каирбаев, зовут Талгат. Не наведете справочку по своим каналам?

В голове Юриста сразу же высветилась информация о немецком бизнесмене и казахе – посреднике. Сообщать Доктору или нет? А какой смысл таить информацию от партнера, если от этого нет никакого ущерба?

- Ваш человек, Матвей Осипович, случайно не имел дела с немецким бизнесменом?

- Предположим.

- Их обоих арестовали, когда они отправляли вагон с военным обмундированием. Если казах – ваш человек, сочувствую.

- Нет, не мой, - отказался Доктор. – Об отправке товара я вам сообщу. Всего хорошего!

«Хитрит старый еврей, - подумал Юрист, - наверняка, его человек. А кто теперь не хитрит? Бизнес есть бизнес».

Перед тем, как высадить Казбека напротив «Кристалла», где отстаивался его автомобиль, Юрист продиктовал ему номер телефона для экстренной связи с шефом. Тот покинул «Мерседес» и утопал на стоянку. В этот момент перед машиной выросли четверо парней в цивильном, и двое из них по-хозяйски влезли в салон.

- Не делайте лишних движений, господин Хуциев. Вы задержаны по подозрению в торговле наркотиками.

Юрист и не собирался делать никаких лишних движений, тем более что шеф предупредил его о возможном исходе. Спокойно проговорил:

- Предъявите документы.

Ознакомившись с удостоверением, спросил:

- Куда прикажете ехать?

- Прямо.

 

4.

Муравейник заворошился уже на следующий день. Три популярные московские газеты вышли с хлесткими статьями, критикующими правоохранительные органы за беззаконие. Стражам порядка в каждом чихе мерещится чеченский след, писал корреспондент газеты «Экспресс – время»,  любое преступление они готовы свалить на лиц кавказской национальности.

В качестве главного аргумента приводился факт ареста крупного бизнесмена и известного мецената Марата Хуциева, ингуша по национальности и москвича по рождению. Господин Хуциев исправно платит налоги, помогает материально  учреждениям и деятелям культуры, на его средства строится больница в одном из разрушенных федеральными войсками райцентров Чечни. Его арест может осложнить и без того непростые отношения Центра с народами Кавказа.

Хуциева задержали ранним утром вблизи ночного клуба «Кристалл» по смехотворному обвинению в торговле наркотиками. Как объяснил его адвокат Борис Уханов, обвинение оперирует письменными показаниями свидетеля Климова. Редакции стало известно, что некий Климов является участником одной из преступных группировок. Если именно его прочат в свидетели процесса, возникает невольный вопрос: стоит ли брать на веру заявление уголовника?  Да и существует ли таковое? Вызывает сомнение и наличие самого свидетеля, о котором ничего не могут сказать ни в одном из силовых ведомств.

В подобном духе были выдержаны и две другие статьи. Ни в одной из них не было упоминания ни об экспроприированной «у Евы» валюте, ни об Утопленнике. Чего-то в этом роде Пилот и ожидал. Свобода прессы, может быть, и хорошая вещь, но она плодит вседозволенность и продажных писак. А те формируют общественное мнение. Любая свобода без цензуры факта превращается в свою противоположность.

Пилот предполагал, что газетные публикации только начало кампании в защиту Юриста. Дальше в ход пойдет телефонное право. И не ошибся.

Ближе к полудню ему позвонил давний сослуживец по фамилии Кортусов и по прозвищу «Сахарный завод». Кадровая перетряска девяностых годов впихнула его в поредевшую милицейскую шеренгу борцов с организованной преступностью, где он быстро обзавелся генеральскими звездами. Пилот не без основания подозревал, что скурвился бывший сослуживец на новой должности. В последний раз он общался с Кортусовым еще при первом российском президенте, когда возглавлял службу безопасности коммерческого банка покойного Туза.

- Сколько лет, сколько зим, Юрок! – поприветствовал генерал.

Давно уже никто не обращался к Пилоту по имени.

- Привет, - скупо ответил он.

- Газеты сегодняшние читал?

- Читал.

- За ингуша меня долбают, Юрок. Хорошо хоть без фамилии. Начальство тоже давит, требует факты и свидетеля. Кашу наркомёты заварили, а я отдувайся. На хрена мне сахарный завод!

- А я причем?

- Знаю тебя, хитреца! Информация всегда была твоим коньком. Может, знаешь что? Поделись!

- Наркотой не занимаюсь. Мое дело полигонное.

- Вот-вот, у тебя все силовики пасутся. Может, подслушал что?

- Прослушка у нас запрещена.

- Так я и поверил!

- Мне некогда, Кортусов. У меня совещание.

Не попрощавшись, тот отключился.

Все было ясно, как божий день. Чтобы не доводить дело до суда над Юристом, Зураб надавил на все пружины, в том числе и на вице-премьера. Тот по-своему изложил историю с задержанием бизнесмена премьеру и в доказательство подсунул ему публикации в газетах. Премьер побаивался президента, потому не желал разрастания скандала. Приказал силовым министрам срочно разобраться в этой запутанной истории и доложить. Прикормленные Зурабом чиновники в погонах знали больше, чем премьер и министры: главное – во что бы то ни стало обнаружить свидетеля. Что с ним будет потом – никого не интересовало, хотя догадаться было нетрудно: нет свидетеля – нет и уголовного дела.

Еще один звонок был из ФСБ, от весельчака и бабника Мишани Кличко, с которым Пилот еще в советскую пору проходил науку выживания в спецбурсе. С Мишаней он виделся и пил водку при разработке чёрных вдов. Тогда он ходил в полковниках, теперь же получил звезду на беспросветные погоны.

После стандартного приветствия, Мишаня спросил в лоб:

- К тебе никакого арестанта не привозили?

- А кто должен был привезти? Ваши?

- У нас своих казематов хватает. Может, из какого другого ведомства? Чтобы спрятать на время?

- Не темни, Мишаня! Что за арестант и почему его должны прятать на полигоне?

- Ты газеты читаешь?

- Нет, не терплю брехунов.

- Значит, никого не привозили?

- Сказал же, нет!

В трубке слышно было, как Мишаня тяжко вздохнул.

- Что вздыхаешь?

- Проблемы.

- Плюнь! И все же объясни, в чем дело!

- Тебе это надо?

- Мне – не надо.

- Вот и ладно. Бывай!

Пилот понимал, что свидетеля все же придется отдать. И резонно предполагал, что до суда тот не доживет. Ему не было жалко Клима, обществу от него был только вред. Ему было жаль Клима-свидетеля, который мог пригодиться, если не сей час, то в будущем.

Под вечер на полигоне неожиданно появился Куратор.

- Свидетель еще у тебя? – сходу поинтересовался он.

- У меня.

- Срочно отфутболь его ведомству по борьбе с наркотиками. На тебя натравили серьезную комиссию с тотальной проверкой. Завтра явятся. Исполнителям дай отгулы, пусть отдохнут, кто как хочет. Оставь только сотрудников по штатному списку. И подчисть все, что можно.

 

Пилот предоставил комиссии полную свободу: ходите – куда хотите, смотрите – что хотите – никакой показухи. Ревизоры взялись за дело довольно рьяно. В первый день они посетили гауптвахту и электронный блок маэстро Толика.

В регистрационной книге арестованных не было никаких записей, кроме фамилий солдат, провинившихся за все годы после возрождения полигона. Плешивый полковник из ФСБ дотошно выспрашивал начальника гауптвахты об арестантах, не внесенных в список. Капитан, начальник гауптвахты, был стреляным воробьем, которого, как известно, на мякине не проведешь. Левых арестантов, понятно, не было да и быть не могло ни прежде, ни в последнее время.

В хозяйстве маэстро Толика тоже все было в ажуре. Хлебовозку и аварийку, напичканные специальной аппаратурой, отогнали во владения доверенного сторожа пионерлагеря Ильи Романовича, с которым Маэстро познакомился еще при разработке шахидок. Стационарные компьютеры, хоть и содержали большой объем информации, однако ничего интересного в ней для членов комиссии не было. Особо важная информация хранилась на съёмных носителях. Да и уровень профессионализма проверяющих был намного ниже уровня подчиненных Маэстро. Игуаны могли запросто облапошить кого угодно, если бы появилась такая необходимость.

Через сутки ревизорский пыл спал. Члены комиссии только напускали деловой вид, которого хватало не больше, чем на три-четыре часа. Да и какой им был смысл напрягать себя, если свидетеля по делу Хуциева обнаружили у борцов с наркотиками? После сытного обеда с коньяком и водочкой, которым их потчевал начальник тыла полигона, они с чувством исполненного долга испарялись по своим неведомым делам.

В эти дни заместитель Пилота по учебной части Белый с утра отправлялся  к инструкторам бурсы. После часа занятий спокойно уезжал в город. Ему понадобилось три дня на общение с агентством недвижимости. Разбитной риэлтор подобрал на вторичном рынке жилья трехкомнатную квартиру. На взгляд Белого, она подходила для Юльки и Георгия по всем параметрам.

Дом по улице Вострухина и относился к хрущевкам последнего поколения, зато стоял в глубине двора, куда уличный шум доходил значительно ослабленным. К тому же до метро «Рязанский проспект» было не больше десяти минут хода неспешным шагом. Квартиру он оформил на Башкирову Юлию, предъявив ее настоящий паспорт.

В пятницу, когда с господина Хуциева сняли все обвинения в торговле наркотиками, да еще и извинились перед ним, комиссия закончила свою неблагородную миссию. Каких-либо серьезных упущений в деятельности полигона она так и не нашла, официального подведения итогов устраивать не стала и убыла восвояси.

- Безделье кончилось, - сказал Белому Пилот. – Отзывай нашу парочку..

 

Отгулы свалились на Юлю с Герой, как манна небесная. Рана у Георгия, хоть и давала себя знать, но он уже мог обходиться без костыля. Юлия предложила ему слетать к родителям, он поддержал эту идею. Но не разрешил Белый.

- Вы должны быть не далее, чем в двух часах езды на автомобиле. Можете понадобиться в любое время.

Выбора, кроме Дома отдыха, не осталось. Выбрали по Интернету пансионат в Рузском районе Подмосковья, заправили Юлькину тачку и поехали.

Дом отдыха располагался в сосновом бору на берегу водохранилища. Служба сервиса предлагала массу услуг, медицинских, косметических, спортивных, вплоть до подледного лова рыбы. Не бесплатно, конечно. Распорядок дня значился лишь на бумаге. В общем, то, что надо для бездельников.

Они и бездельничали впервые за несколько лет. Занимались в спортзале, оборудованном очень даже прилично. Ходили по заснеженному льду водохранилища, останавливались подле сидевших над лунками рыболовов в тяжелой и неудобной амуниции и поражались их терпеливому ожиданию поклевки. Один раз, правда, стали свидетелями, как дедок в рваном полушубке прытко засеменил к соседней лунке, над которой вдруг взметнулся красный флажок. Через минуту на льду, разинув пасть, запрыгала щука. Дедок ощерился беззубым ртом и радостно объявил приблизившимся зевакам, то бишь Юлии с Георгием:

- Жерличка сработала, - подхватил со льда зубастую хищницу и горделиво добавил: - Кило на два потянет!

На взгляд Юлии, в рыбине было не больше килограмма, но, чтобы не омрачать радости деда, согласилась:

- Даже больше потянет.

После ужина они без помех и при свете занимались в номере «любимым делом»,  а в перерывах пили кофе с коньяком и смотрели телевизор.

Каждая из новостных программ непременно упоминала дело мецената и спонсора Марата Хуциева. Ему сочувствовали и зачитывали письма в его адрес от старушек с благодарностью за продовольственные подарки. Известный адвокат Уханов доказывал, что его подзащитный должен быть освобожден из-под стражи на подписку о невыезде.

В одной из передач мелькнул на короткое время свидетель Климов. На его изможденном лице читалось тупое равнодушие. Он пробубнил в камеру, что оговорил Хуциева, потому что тот уволил его с работы. Лицо исчезло с экрана, и ведущий поведал миру, что лжесвидетель проходит курс лечения в закрытой больнице в связи с предынфарктным состоянием.

- Завтра скончается от сердечного приступа, - прокомментировал Георгий.

- Жалко, - откликнулась Юлия.

- Такие правила игры.

Правила игры нарушены не были. Сердечный приступ произошел ночью.

Еще через сутки ведущий программы коротко известил, что с господина Хуциева сняты все обвинения за отсутствием улик.

- Вот и кончился наш отпуск, - грустно сказала Юлия.

И как в воду глядела. Через час позвонил Белый и приказал быть в 17.00 на  совещании у Пилота.

 

Разбор полетов командир начал с Талгата.

- Товарищ Каирбаев, вы зачислены курсантом в нашу школу. С понедельника переходите на казарменное положение. Начало занятий – с шести утра. Псевдоним остается прежний – Таксист. Вопросы есть?

Вопросов у Талгата не было, и Пилот отпустил его, предоставив двое суток для совместного и безмятежного семейного проживания.

- Как отдыхалось? – спросил Пилот у Юлии, когда тот вышел.

- Хорошо, но мало, - ответила она.

- Наверное, до сих пор жалеешь, что лишилась предназначенной вам квартиры?

- Нет, не жалею.

- Свыклась?

- Свыклась.

- Доброта должна быть вознаграждена, как думаешь?

- Согласна с вами.

Георгий слушал этот диалог и не мог взять в толк, к чему он. Лишь когда прозвучали последние слова шефа, насторожился.

- Жилье планировалось вам в Подмосковье. Теперь оно есть у вас в Москве. Вот тебе ордер, Юнона, на трехкомнатную квартиру.

Юлия разглядывала бумагу, не веря своим глазам. А когда поняла, что произошло, лицо ее засветилось, как розовый абажур.

- Не радуйся раньше времени! Квартиру еще надо отработать. До поры до времени ее заморозим. Жить по-прежнему будете в общежитии.

- Я так рада! То есть мы с Георгием рады. Спасибо, отработаем.

- А теперь – к нашим баранам. Свою часть по разработке Доктора и Ботаника мы закончили. Ими займутся те, кому положено. Основные фигуранты остаются за нами. Информация о них ушла по нашим каналам по назначению. Минусы операции. Не удалось избежать шума и ранений. Свидетель – труп.

- За труп – не мы ответчики, - сказал Вовочка.

Пилот не отреагировал на его реплику.

- Плюсы. Локальная задача по транзиту «дуста» решена. Покровители Зураба засветились, вытаскивая Юриста из дерьма. Мы по-прежнему в тени. Белый перевел стрелки на мифическую организацию Утопленника. Вовочкин! Ты уверен, что самарский колдун и Утопленник одно и то же лицо?

- Уверен.

- Считаешь, что он подался в бега?

- Считаю. Визитку с контактным телефоном я ему передал.

- Думаешь, выйдет на связь?

- Не думаю. Иначе бы уже вышел.

- Белый, какие планы насчет Утопленника?

- Никаких. Не хочет идти на контакт – его дело. Зураб сейчас все силы бросит на его поиски. Маэстро будет снимать информацию, мы станем использовать ее.

- Хлебовозку на территорию санатория не загонишь, - откликнулся Маэстро.

- Без проблем. Клопами обложим. Сумеем обложить, Кацерик?

- Сумеем.

- Всё, - поставил точку Пилот. - Дожимаем Зураба и вице-премьера.

 

В особняке на территории санатория, где встретились президент правительственного фонда господин Заурбеков и обеленный правосудием Юрист, тоже шла речь об Утопленнике.

- Пока он жив, мы сидим на пороховой бочке, Марат. До сих пор нам ничего о нем не известно. Что сказала девка Клима?

- Только визжала, материлась и орала, что ничего не знает. Даже на колоде не призналась. Так и сдохла. Наверное, она не при чем.

- Откуда же они узнали про тайник?

- Не знаю, дядюшка.

- Думай, Марат, и ищи источник утечки.

- Стараюсь.

- Судя по всему, Утопленник – руководитель незарегистрированной в государственных реестрах организации. Нелегальной ее назвать нельзя, о ее существовании знает очень узкий круг лиц. Тем она опаснее для нас. Найти Утопленника – твоя главная задача. Прочешите все Подмосковье.

- Сделаем.

- Подключи Гуру. Средств на это не жалей.

- Как быть с колдуном?

- Всего скорее, ложный след. Но отбрасывать эту версию не стоит.

- Он исчез из-под Самары.

- Исчез, потому что костоломы Баклажана его напугали. Колдун - не иголка в стоге сена. Проявит себя, где бы ни был. Тогда и проверишь.

 

                       ИЗ  ПРОШЛОГО  В  БУДУЩЕЕ

Оника сидела на берегу музыкального озера, когда ее призвал Верховный Хранитель мудрости Амон 1V. На людях она называла родителя полным титулом. Так было положено. И лишь наедине, в порыве чувств – отцом. Они жили вдвоем. Мать погибла в космической экспедиции вместе с экипажем корабля, отправленным на планету предков. Корабль потерпел крушение в околоземном пространстве, когда попытался втянуть в грузовое чрево военный спутник землян.

Оника любила взбираться пешком на холм, где стоял Храм мудрости, и высилась башня звездочетов. Но призыв Верховного не давал времени на неспешную прогулку. Она сосредоточилась, снимая планетное притяжение, напрягла плечевые мышцы и взлетела. Через минуту была уже наверху, у нижних ступеней широкой лестницы, ведущей в дворцовый вестибюль. Прежде, чем предстать перед отцом, она обозрела округу.

Ее любимое озеро, где она посвящала Землянина со странным именем Алекс в тайны мироздания, выглядело сверху, как серебряная подкова. С другой стороны холма высились шпили зданий столичного города, раскинувшегося на  равнине и утопавшего в шатровой зелени бульваров.

Отец был в малом зале не один. За овальным столом сидел в кресле ее воспитатель Эвис, некрасивый и похожий на карлика. Он тоже был членом Совета мудрецов. Оба сидели без париков, что подчеркивало неофициальность встречи. Их голые черепа матово поблескивали в свете искусно скрытых светильников.

Оника недолюбливала Эвиса, хотя и понимала, что он строго следует инструкциям отца. Недолюбливала и побаивалась с той поры, как на планете побывал островитянин Алекс. Воспитатель запретил прямые контакты с ним, она могла лишь временами наблюдать за его перемещениями и поступками на планете предков.

- Садись, - показал ей на свободное кресло отец.

Она поняла, что, несмотря на неофициальность, предстоит серьезный разговор. Села и приготовилась к восприятию.

- Мне известно, что ты часто вспоминаешь Землянина.

Она, соглашаясь, кивнула и, не выдержав, послала вопрос:

- Его планета на краю гибели?

Ответил Эвис:

- Внешней угрозы для планеты нет. Она исходит от самих поселенцев, накопивших и продолжающих копить энергию разрушения. Если они не найдут общего языка и не укротят энергию разрушения, произойдет катастрофа. Вода и пепел уничтожат страны и целые континенты. Сохранится лишь часть зоны лесов на материке, который земляне именуют Азией.

Оника воспринимала мысли воспитателя, сама же видела Алекса, бредущего во главе толпы поселенцев по берегу быстрой реки. Когда Эвис закончил свой монолог, она обратилась к отцу:

- Землянин вернется к нам?

- Если выдержит испытание.

- Выдержит.

- Возвращение может произойти, когда ему будет уже поздно иметь потомство.

- Это не имеет значения.

- Имеет. Продолжение рода – не прихоть, а обязанность. Сын Эвиса готов взять тебя в свой дом.

- Нет, мне хорошо рядом с  тобой.

- У меня нет наследника, Оника.

- Ты можешь пройти курс омоложения и взять молодую женщину.

- А ты? Одиночество тебя не страшит?

- Нет. Я много времени провожу в башне звездочетов. Мне интересно проникать в иные миры.

- Ищешь  братьев по разуму?

- Да. Они находятся в двух соседних галактиках.

- Я не имею права навязывать тебе свое мнение, Оника. Поступай, как считаешь нужным. У тебя еще есть время, чтобы принять правильное решение.

- Благодарю тебя, отец.

- Теперь о Землянине. Мы не ошиблись в нем. Он сумел самостоятельно расшифровать все, что с ним произошло. Прозрение не сбило его с пути, как это случилось еще с тремя носителями гена аэолов. Напротив – придало энергии и подвигло на Поступок.

Верховный перевел взгляд на Эвиса:

- Где он сейчас?

- В начале пути. Без нашей помощи вышел на полную программу.

- Чем заполнены его дни?

- Исцеляет физические и психические недуги поселенцев.

- Посылал ли сигнал о помощи?

- Нет. Несколько раз был близок к тому, чтобы воззвать к Онике. Однако не делал этого.

- Ты поняла, Оника? – Верховный пытливо посмотрел в глаза дочери.

Она не хотела понимать и оттолкнула намек родителя, не давая его мыслям  проникнуть в сознание и закрепиться там. Отец вздохнул и продолжал:

- Отныне, Оника, я поручаю Землянина тебе. Верю, что твои чувства не возобладают над разумом.

- Да, отец.

- Его путь будет труден, как и путь предка, оставленного нами на прежней планете. Его необходимо сберечь, как спасителя. Ты должна, не вмешиваясь,  отслеживать все, что с ним происходит. Самой на визуальный  контакт не выходить. Тем более – на прямой контакт.

- А если возникнет такая необходимость?

- Возникнуть она может только по его инициативе. Когда-то он все равно пришлет вызов тебе. Потому ты и становишься его ангелом-хранителем.

- Все решения я принимаю самостоятельно?

- Да, за исключением прямого контакта. Это прерогатива Совета. Эвис будет рядом с тобой. Он не станет вмешиваться в твою систему контроля. Но при затруднении подскажет, что делать…

 

СКИТ СТАРОВЕРОВ

              1.

Катер с названием «Аэола» неторопливо шел по Чулыму. Наумыч и Диоген выползли на палубу, подложили телогрейки и уселись, привалившись к стенке каюты. Вскоре к ним присоединился Андрюха с раскладным стульчиком, а следом – и Алексей. Сидели, щурились от солнца и любовались проплывающими окрестностями. Наумыч свернул цигарку и задымил. Диоген замахал руками, отгоняя дым. После Екатеринбурга он вообще не выносил запаха курения. Пробурчал: «Отравитель!» и отодвинулся.

Игорю, сидевшему за штурвалом, недосуг было любоваться красотами природы. Раньше ему приходилось управлять лишь моторкой, когда выезжал с директором Эмблером на Самарку. Но та речка была много меньше и спокойнее. Чулым же, еще не вошедший в берега, буйствовал, колотил в береговые кручи, разбухал на луговинах. Вести по нему катер было не то, чтобы очень сложно, а непривычно и опасливо.

Рядом с Игорем пристроилась на пассажирском сидении Капка. Окрестности ее, похоже, не особо интересовали. Глядела восхищенными глазами на мужа и явно гордилась им.

Алексей сидел на палубе с атласом в руках. Судя по карте, по берегам Чулыма сплошь разбросаны поселки. Однако после Смолокуровки не встретилось ни одного строения. Только хвойный лес то карабкался на сопки, то спускался к самому урезу, окуная, подмытые корни в воду.

Наумычу надоело безделье. Принес из каюты ружейный брезентовый чехол с разобранной одностволкой и коробку с патронами. Неспешно стал собирать ружье. Собрав, загнал один патрон в патронник.

- А это зачем? – спросил его Диоген.

- Дробь, тройка. Вдруг глухаришка в тайге попадется!

- Ты и стрелять-то давно разучился.

- А ты и не умел…

К полудню показалось первое селение. Игорь провел катер мимо причала тихим ходом, так что можно было прочитать название пристани: Золотушка. Миновали ее, и вновь пошли лесистые берега. Зеленохвойные деревья перемежались с голыми белоствольными березами и серыми осинами. Тайга только набирала силу, копившуюся в набухших почках. Пройдет неделя, вторая, и берега сплошь станут зелеными.

До вечера проскочили еще две прибрежных деревни, и стали приглядывать место для ночлега. За одним из речных поворотов приметили галечную косу, уже почти освободившуюся от полой воды. Она упиралась в омутистый крутояр, к которому можно подойти на катере, не боясь воткнуться в отмель, а цепь накинуть на ствол отколовшейся от лесного массива одинокой сосенки. Так и сделали.

По сходням перебрались на берег. Наумыч прихватил свою одностволку.

- Мало ли что! – объяснил. 

Суша – не палуба, на суше надежнее и привычнее. Все, кроме Игоря и Капитолины, решили ночевать на берегу. Притащили с катера раскладные стульчики, спальные мешки и парусину. Засветло подготовили табор и топливо для ночного костра. Обошлись без пилы и топора. Толстого валежника хватало на косе, сушняк собирали наверху, на опушке леса. Костер запалили на излете косы.

Пока Капитолина готовила ужин, Наумыч, вскинув на плечо ружье, умотал в лес за глухаришкой. Но вскоре вернулся, не сделав ни одного выстрела.

Поужинали макаронами с тушенкой, напились сладкого чаю. Раздвинули по ширине ночлежного места костер, добавив в него сушняку.

- Спокойной ночи! – пожелала береговикам Капка, ухватила Игоря за локоток и увела его в каюту.

Искры от костра улетали вверх и покорно гасли. Языки пламени облизывали валежины, уголья сыпались на гальку, прогревая ее нутро. Начавшаяся ночь была тихой и безветренной, словно кто-то в небесах прислушивался к тому, что происходит на Земле.

Алексей глядел на огонь, а видел Аленушку, сочинявшую необычные сказки о таинственных добрых пришельцах. Душа ее тянулась в неизведанный мир. В том мире обитали такие же люди, как земляне, только более разумные. В том мире жила  зеленоглазая женщина с нездешним именем Оника. У Алексея было ощущение, что она незримо находится поблизости и с грустью наблюдает за ним. Он ни разу не услышал ее голоса, не уловил ни единого сигнала от нее, но был уверен, что связь не оборвалась, просто заблокирована до поры до времени.

- Николаич, - вернул его на землю Наумыч, - о чем ты думаешь?

- О вечности.

- Огонь – это вечность, - молвил Диоген.

- Огонь – это тепло и горячая еда, - поправил его Наумыч.

- Нет в тебе полета мысли, - укорил приятеля Диоген.

- Ты не прав, Диоген. Есть у меня одна мудрая мысль.

- Какая?

- Секретная.

- Для кого секретная?

- Для всех, кроме тебя.

- Ну?

- В твоей голове масла не хватает. Вот и скрипят у тебя мозги.

Пока Диоген искал достойный ответ, их перепалку пресек Алексей:

- Всё! Отбой!..

Сдвинули костер в сторону, накидали на прогретое место мелкой гальки с песком, застелили парусиной и улеглись в спальных мешках, словно на русской печке.

На следующий день Чулым вынес их суденышко в Обь. Она поразила путников своей угрюмой величавостью и порадовала береговыми маячными башенками. По реке сновали катера, баржи, моторные шлюпки. К берегам жались рыбаки на весельных лодках. Ближе к сумеркам, когда путешественники остановились на ночевку, вверх по реке проследовал двухпалубный пассажирский теплоход.

По Оби плыли четверо суток. Убегали назад селения, только мелькали их пристанские названия: Кузурово, Тискино, Колпашово, Иванкино. После села Иванкино река разделилась на два полноводных рукава с длинным островом посередине. Пошли по безлюдной левой протоке. Если верить карте, до Каргосока, базовой пристани на Оби, где путники собирались заправиться под завязку и пополнить припасы, было не больше шести часов хода. Вполне можно успеть к вечеру, но что там делать в темное время суток? Потому сделали остановку на острове. Это был их последний обский бивак.

 

Каргосок встретил путников шумом, гулом моторов, лязгом причальных цепей и матом кочующего люда. Здесь была перевалочная база газовиков. Пришвартовались к пирсу и с удивлением узнали, что за швартовку надо платить сторожу целых триста рублей. Заплатили. Споро и без суеты управились с делами. Перед тем, как продолжить путь, отобедали в пельменной, обслуживающей пришлый народ у речного вокзала.

Цены в этой точке общепита оказались запредельными. Но и порции были увесистее. Экономить не стали, как-никак Каргосок был для путников последним оплотом цивилизации. Даже с собой прихватили объемистый пакет пирожков с сохатиной. На выходе из пельменной наткнулись на тощую сибирскую лайку. Собака молча глядела на людей коричневыми печальными глазами. Не раздумывая, Наумыч запустил руку в пакет с пирожками, присел на корточки и протянул пирожок лайке. Она опасливо подошла, вороватым движением выхватила еду из рук и молниеносно проглотила.

- Еще дай! – попросила Наумыча Капка.

Того не надо было упрашивать. Скормил оголодавшей собаке четыре пирожка и решительно сказал:

- Хватит!

Уже перебравшись на катер, глазастая Капитолина вдруг обнаружила лайку на пирсе. Она сидела у самого края и следила тоскливым взглядом за Наумычем.

- Возьмем с собой, а? – вопрошающе произнесла Капка.

Наумыч принял ее вопрос на свой счет, чмокнул губами и позвал:

- Прыгай сюда, Хуча! – и лайка махнула на палубу.

Так экипаж пополнился еще одним членом команды по имени Хуча…

Судя по карте, до Васюгана оставалось всего ничего. Он впадал в Обь чуть ниже по течению. Через полчаса неспешного хода обнаружили спокойную заводь, предвещавшую близкое устье притока. Так и вышло. Васюган вкатывался в материнское русло широко и неспокойно. Струи посветлевшей воды играли всеми дневными красками, отталкивали солнечные лучи, выглаживали редкие серые валуны.

Прощай, Обь, и здравствуй, безлюдный Васюган!

Против течения катер пошел с натугой. Ни бакенов, ни сигнальных береговых маяков не просматривалось. Игорь вел «Аэолу», придерживаясь крутых берегов то с одной, то с другой стороны, где отмелей быть не должно. Васюган по-змеиному изворачивался, словно хотел убежать сам от себя. Нехотя принимал в себя речушки и ручьи, не обозначенные на карте. Обозначен был лишь один приток, носивший звучное название – Чижапка.

На вторые сутки, ближе к полудню, погода стала портиться. Небо заволокло грязно-белыми тучами, резко похолодало. Не дожидаясь вечера, причалили к берегу. Однако на сушу выбраться не успели – крупными хлопьями повалил снег. Река заволновалась и налилась свинцом. На короткое время снегопад прекратился, проблеснуло солнце и скрылось. По палубе и палатке забарабанили частые капли дождя, вскоре сменившиеся снежной крупой. Просыпавшись на землю, она тотчас таяла. Снова пошел дождь, мелкий, нудный, как осенью. Палатка промокла, и вся команда перебралась в каюту. Хуча деликатно от каюты отказалась, нашла сухое местечко на палубе под козырьком.

В салоне было тесно, но сухо. Устроились на полу, бездельничали и сетовали на дождь-мукосей.

- Кости ломит, - сказал Наумыч. – Года дают знать.

- Наши года – как дожди, - открыл щербатый рот Диоген. – Идут, идут – и проходят. Верно говорю! Так, Андрей?

- Ага. Мне уже четвертый десяток.

- Ха! Четвертый! – живо отреагировал Наумыч. – Я в эти годы знаешь, какой был! А ты, Андрюха, как репей: кто ближе, к тому и цепляешься.

- Бесхарактерный я, - уныло согласился Андрюха. - Такого мамка родила.

- Не бреши! Твоя мать с характером. Ты сам себя так устроил…

Безделье – препротивная вещь. Особенно в малом замкнутом пространстве. Человек не знает, куда себя деть. Его постепенно заполняет сосущее чувство неприкаянности, переходящее в раздраженность. Нередко недовольство собой перерастает в недовольство окружающими людьми и даже в озлобленность.

Первый день в каюте прошел сносно. Алексей продолжал свое жизнеописание. Капитолина и Игорь изучали рецепты «Русской кухни». Наумыч, Диоген и Андрюха играли замусоленными картами в подкидного дурака. Причем дураком постоянно оставался Наумыч, что ему явно не нравилось. Он бросил карты, вышел на палубу и притащил Хучу. Капитолина объявила, что пора ужинать.

Поужинали холодными пирожками и колбасой.

- В такую погоду только водку пить, - пробормотал Наумыч.

- Между прочим, - ответил ему Диоген, - помнишь, ты брал у меня в Бобровке взаймы бутылку?

- Пока я должен, я живу…

Второй день погодных изменений не принес. Разве что карточная игра изменилась. Наумыч предложил играть в буру на щелбаны. И опять ему не везло. Его колотили по носу и Диоген, и Андрюха. Кончилось тем, что, вместо того, чтобы подставить нос, он сам треснул по голове сначала Андрюху, а затем – Диогена. Андрюха проглотил оплеуху, а Диоген залепил Наумычу в глаз. Хуча зло тявкнула. Деды сцепились. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не вмешался Алексей.

Дождь кончился на третьи сутки под утро, об этом возвестило заглянувшее в смотровой иллюминатор солнце. Омытая дождем палуба искрилась в его лучах. Повеселевший после ненастья смешанный лес наливался сочной зеленью. Можно было обсушиться, размяться на суше, позавтракать горячим.

Хмурые деды первыми сошли по сходням на берег. За ними – Хуча. Почувствовав привычную почву, она заметалась среди береговых кустов, затем вскарабкалась по откосу, обернулась к людям, словно хотела сообщить, что отлучится. Вильнула закрученным хвостом и скрылась во влажном лесу.

Пока Игорь с Андрюхой готовили дрова для костра, Алексей решил покидать спиннинг с желто-белой колеблющейся блесной. И подходящее для этого место обнаружилось поблизости, там, где в реку скатывался мутный дождевой поток. Прихватив нитяной садок, он спустился к урезу воды и сделал первый заброс. Едва начал подкрутку, как ощутил хватку речного хищника, но тот легко освободился от блесны.

Удачным оказался третий заброс. Почувствовав рывок, Алексей сделал подсечку и вытянул на берег пятнисто-радужного килограммового ленка. Не заставили себя долго ждать и его сородичи. К костру Алексей принес четырех рыбин, и Наумыч, собиравшийся вскрыть две банки с тушенкой, отложил их и объявил:

- Уху вам нынче сварю. Сам, без советчиков.

Он не варил, а священнодействовал над ведром, подвешенным над огнем. В костре без остатка сгорели непогода и вчерашний стариковский скандал. Уха  у Наумыча получилась не в пример Демьяновой. Команда уже приканчивала ведерную емкость, когда сверху, шурша кустами, аккуратно сползла Хуча. В зубах у нее был зайчишка, которого она положила возле Наумыча.

- А ведь охотница! – воскликнул тот. – Дичью нас кормить станет, - вскрыл в качестве поощрения охотницы банку тушенки и поставил перед Хучей.

После обильного завтрака коммунары продолжили путь по Васюгану.

 

2.

Под вечер, когда дневное светило готовилось к отдыху, Капка вдруг воскликнула:

- Алексей Николаевич! Человек на берегу! Вон, за куст прячется.

«Аэола» как раз подходила к устью впадавшей в Васюган речки. На ее противоположный берег Капитолина и показывала. «Наверно, это и есть Чижапка», - подумал Алексей. Но берег был пустынен, и он подумал, что человек просто почудился Капитолине. Так бывает. Он и сам не раз принимал торчавшую из воды сучковатую корягу за лодочника на приколе. Однако распорядился причаливать. На берег приготовились сойти Алексей и Наумыч с одностволкой.

- Оставь ружье, - сказал ему Алексей.

- Здесь тайга, Николаич, - не согласился тот, - лихие люди могут быть.

Сошли на сушу по сходням. Прошли к низменному устью притока. На мелкой наносной косе было натоптано, а возле большого валуна стояло ведерко с рыбой. Значит, тут, на самом деле, несколько минут назад находился человек.

- Выходите! – громко позвал Алексей. – Мы – мирные люди.

В ответ не раздалось ни звука.

- Мужик! – крикнул Наумыч, - Вылазь на свет!

- Брось ружье, - послышалось не из-за кустов, а с крутизны яра.

- Прислони ружье к валуну, - велел Алексей Наумычу.

Сверху спустился человек в черной залатанной кацавейке, с увесистой дубиной в руках, на которую опирался, как на посох, и сеткой на плече. Встал в отдалении:

- Чего надо вам, мирные люди? – спросил смиренным голосом.

Алексей напрягся, чтобы уловить его мысли. Человек был силен, и он с трудом пробился в его сознание. Мысли его не были мятущимися, но он все равно опасался пришлых. Рыбак давно уже находился в бегах из-за неладов с самим собой или с законом. В чем заключались нелады, прочитать не удалось, возможно, хозяин и сам уже забыл их.

- Подойди сюда! – жестко сказал Алексей.

Рыбак тряхнул головой, ровно бы прогонял наваждение. Однако приблизился. Его черная кацавейка чуть сходилась на широких плечах, потому была расстегнута и обнажала несвежую нательную рубаху белесого цвета. Лицо выглядело бы мужественным, если б не шелушащаяся кожа. Она отслаивалась мелкими ошметками на скулах, на ушах, на лбу под волосами, усыпанными перхотью.  Проглядывалась даже сквозь клочковатую щетину на подбородке.

- Мы тоже беглые от мирской суеты, - глядя в глаза рыбаку, сказал Алексей. – Как тебя зовут?

- Петр.

- Зачем монашескую одежду носишь, ты же не монах?

- Нету другой.

- Где живешь, неприкаянная душа?

- В скиту.

- Кто у вас за старшего?

- Отец Симеон скитом правит.

- Проводи меня к нему.

Рыбак сделал над собой усилие, освобождаясь от накатившей на него беспомощности. Алексей позволил ему это сделать. Тот ответил:

- Провожу только одного. Я могу дубиной волка пришибить.

- Не сомневаюсь.

- Ступай на судно, - сказал Алексей Наумычу. - Выгружайтесь и ждите меня.

Тот нехотя подхватил ружье, утопал по сходням на катер. Рыбак Петр удовлетворенно кивнул, подхватил ведерко с рыбой и по еле заметной тропке, поднимавшейся на взгорок, двинулся через прореженный лес. Алексей поспешил за ним. Метров через двести тропа пошла вниз, и взору открылись бревенчатые строения с часовней в центре. Домов было десятка полтора. Они образовывали однорядную улицу, повторявшую плавный береговой изгиб. За крайней избой узкой полосой шло поле. С обеих его сторон, параллельно друг другу,  шли за лошадьми два пахаря.   

Петр проводил Алексея до узорчатого крыльца приземистого дома.

- Подожди тут, - сказал он. - Симеонова келья в малой жильнице. Мне туда нельзя, я от молений отказался. Про тебя дам знать, - и исчез.

Скрипнула дверь, и на крыльцо вышла русокосая девуля в рукодельной дубленой куртке с вышитым орнаментом и с ведерком, прикрытым чистой холщевой тряпицей. Стрельнула любопытным взглядом на Алексея, сказала с поклоном: «Здравы будьте!» и двинулась в сторону поля к пахарям.

Через недолгое время со стороны часовни появился молодой чернобородый мужик, окинул Алексея настороженным взглядом.

- Меня Пантелей зовут, - сообщил. – Пошли!

Келья старца Симеона была узкой, ровно пенал. Сам он, худой, согбенный и седобородый, сидел на деревянной, напоминающей нары кровати, застеленной серым суконным покрывалом. В изголовье висела икона старого письма, на которой едва просматривались святые лики. В единственное оконце просачивались последние лучи заходящего солнца. В углу на темной подставке стояла незажженная лампада. К стене приткнулась некрашеная табуретка.

Старец указал незваному гостю на табурет, приглашая садиться. Алексей присел. Пантелей остался стоять, прислонившись к дверному косяку.

- С чем пожаловал к нам? – голос отца Симеона был не по-старчески звучным.

- Просим у тебя разрешения поселиться поблизости.

- Что заставило вас покинуть мир?

- Гонения.

- За веру?

- Нет. За правду.

- От власти бежите?

- От лихих людей.

- Не нашли защиты в миру?

- Не искали.

- Почто так?

Вопрос был сложным. Однозначно ответить не получалось. А кривить душой Алексей не хотел. И  считал кощунством проникновение в мысли святого человека. Четкого объяснения не находилось, и он туманно ответил:

- Внутренний голос позвал в путь.

- Видение было?

А ведь и в самом деле, все, что произошло с Алексеем на любимом Острове, можно считать видением. И незнакомая планета, и музыкальное озеро в шатровых берегах, и зеленовласая женщина с ласковыми кошачьими глазами – не что иное, как видения, посетившие землянина.

- Да, было видение, - согласился он.

- Как звать тебя?

- Алексей.

- Доброе имя – Олексий. Из Смолокуровки к нам прибыл?

- Да, из Смолокуровки, - без удивления воспринял он догадку старца.

- Мои единоверцы побывали там днями. Рассказали про лекаря, который вернул память старушке. Лекарь - ты?

- Я.

- Наши люди тоже могут лечить травами. Но вернуть человеку память не в силах. Значит, тебе особый дар ниспослан. Чем тебя привлек наш скит?

- Уединением.

- А знаешь ли, что оно такое?

- Пока не знаю.

- Время – враг уединению. Даже отшельникам оно не всем под силу. Мы – не отшельники, но наша община тоже под гнетом времени. Понимаешь, о чем говорю?

- Нет, - признался Алексей.

- Родственное кровосмешение ведет к вырождению. В последние годы у нас только девы рожаются. Еще молодая вдова есть, не успела дитем обзавестись, мужа медведь-шатун задрал. Где молодухам пары для продолжения рода искать?

- Отпустите их в большой мир.

- С кем отпустить? К кому отпустить? У меня правнучка Софья давно заневестилась. Умная, памятливая, а в миру загибнет.

Алексей не знал, что ответить старцу. Да тот и не ждал ответа, думал о своем.

- Твое место не здесь, а среди людских болей, - после продолжительной паузы произнес он. – Лекарский дар тебе не зря даден. Но ты сам себе советчик.

- Не сам. Голос свыше.

Старец помолчал. Затем, пожевав губами, молвил:

- Голоса свыше доступны только Спасителям душ. Ставьте своё жило рядом с нами. Мы всех принимаем. В скиту живут люди не только старой веры. Есть беглецы от власти, эти сразу жён у нас присмотрели. Есть два приблудившихся монаха. Пантелей вон из монахов-кукишников. Ныне двуперстием крестится и святость блюдет. Вдова на него заглядывается, а он обетом безбрачия связан.

- Освободите его от обета.

- Воли такой не имею. Выбирайте место, Олексий. Наши плотники помогут вам.

- Мы хотим на берегу поселиться.

- На виду окажетесь. Каждый глаз липнуть станет. Однако вольному воля.

Перед тем, как отпустить Алексея, отец Симеон снова впал в задумчивость, после чего проговорил:

- Блаженные вы люди, - и добавил через паузу: - На блаженных мир держится.

 

Блаженная команда дожидалась своего командора, расположившись у костра. Палуба, похоже, надоела всем, потому на берегу стояли две палатки. Одна – большая, с пологом и наружным парусиновым навесом, в ней могли разместиться около десятка человек. Другая - круглая, напоминающая переносную юрту, была рассчитана на двух ночлежников и предназначалась для Игоря с Капитолиной.

- Считайте, что мы дома, - объявил Алексей. – Люди в скиту правильные. Завтра выберем место и начнем строиться.

- А чего выбирать? – отозвался Наумыч. – На этом месте и построимся. Берег высокий, паводок чуть выше середины остановился. Береговая поляна большая, корчевать только подлесок придется. И речушка рыбная. Как она называется, Николаич?

- Судя по карте, Чижапка.

- Красивое название, - проговорила Капка.

- И имя для нашей коммуннии есть, - добавил Диоген. – Речка Чижапка, а коммунния – Чижи.

- Слава Богу, что не Диогеновка, - подковырнул приятеля Наумыч.   

 

3.

Лето на севере скоротечно. Многое надо успеть, чтобы долгая зима не стала невыносимой.

На высоком берегу реки Васюган, чуть выше устья его правого притока стучали топоры и визжали пилы. У вырубленного в береговом грунте ступенчатого спуска к воде сверкала на солнце ошкуренными бревнами просторная баня. На выкорчеванном участке стоял подведенный под крышу, пятистенный приземистый дом, срубленный из цельных сосновых стволов. Такие избы строят с расчетом на большие, не намеренные в будущем делиться семьи. В доме еще не было крылец, оконных рам, хотя осень уже была на пороге. Плотницкая бригада с усердием доделывала свою работу.

Метрах в трехстах, на берегу быстроводного притока, стоял в низине скит с молельней на возвышении. Там с давних пор обитали семьи староверов, и приблудившиеся к ним в годы смуты, бежавшие от мирской суеты граждане. Староверы тоже плотничали, помогая строиться пришлым людям, хотя и не чтившим двуперстие, но соблюдавшим основные заповеди истинной веры.

Топоры и пилы не нарушали раздольного дыхания сибирской тайги, не то, что там, где Васюган впадал в Обь, и дальше, на неоглядные версты к северу. Там был край геологов, буровиков, взрывников – тех, кто помогал нефтяным и газовым олигархам качать из недр европейскую и американскую валюту. Районный центр и речной порт Каргасок близ устья Васюгана  стал средоточием той судорожной жизни. Лишь ее отголоски докатывались до новой заимки, которую обитатели нарекли Чижами. А самих обитателей охотники и прочий люд прозвали Блаженными.

 

Алексей тесал топором плахи для крыльца. Ему никогда не доводилось ранее заниматься строительством, но он под приглядом рыбака Петра быстро освоил несложную науку.

Петр появился на таборе утром следующего дня, после визита Алексея к старцу Симеону. Команда Алексея, устроившись на галечном пятачке,  завтракала. Капитолина на правах поварихи пригласила его к столу. Правда, стола, как такового, не было, его заменяла расстеленная на земле парусина.

Петр не стал чиниться. Отложил неразлучную дубину. Схарчил миску кулеша, с удовольствием выпил кружку крепкого чая и обратился при всех к Алексею:

- Возьмите меня к себе, я много чего умею.

Просьба Алексея не удивила. Рыбак был расслаблен, не то, что при первой встрече, когда он весь находился в напряжении. Мысли его читались, как открытая книга. Он решил прибиться к ним после того, как выведал у Пантелея подробности разговора в келье старца. Рассчитывал, общаясь с Блаженными, успокоиться душой и, если получится, вылечиться от кожной напасти. У Алексея не было причины отказывать Петру, но он хотел, чтобы мнение на этот счет было коллективным.

- Как решит экипаж, так и будет, - ответил он.

Наумыч тряхнул бороденкой и спросил со строгостью:

- Пьёшь, рыбак?

- Пил прежде. Второй год в рот не беру.

Пристроившаяся за спиной Наумыча Хуча легонько тявкнула, то ли соглашаясь с Петром, то ли, напротив, осуждая его.

- Чем тебе скит не понравился? – продолжал Наумыч.

- Моления не люблю. По три часа на коленях стоять приходится.

- Отказался бы!

- Нельзя. Отец Симеон замаливать грехи велел.

- Много нагрешил?

- Много.

- Все мы грешники, - значительно молвил Диоген. - Грехи – ноша личная, и постороннему до них не должно быть дела. Скажи-ка нам лучше, рыбак Петр, как ты относишься к коммуннии, где все равны?

- Не знаю.

- А у нас, между прочим, коммунния.

- Мне подходит.

- Хватит вам пытать человека! – вмешалась Капитолина. – Хочет с нами мыкаться, пущай мыкается!

- Погоди! – остановил ее Наумыч и снова обратился к Петру: - Ты сказал, что много, чего умеешь. Вот и разъясни нам конкретно про свое умение.

<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1]  [2]  [3]  [4]  [5]  [6]  [7]  [8]  [9]  [10]

Страница:  [7]